приходилось бывать на суде, но она кое-что знала о нем по
книжкам, и теперь ей было приятно, что она может назвать
различные должности присутствующих.
- Это судья, - сказала она про себя, - он в мантии и
парике.
Судьей, кстати сказать, был Король и так как он надел
корону свою на парик (посмотрите на картинку, если хотите
знать, как он ухитрился это сделать), то, видимо, ему было
чрезвычайно неудобно, а уж как ему это шло - посудите сами.
Рядом с Аней на скамеечке сидела кучка зверьков и птичек.
- Это скамейка присяжников, - решила она. Слово это она
повторила про себя два, три раза с большой гордостью. Еще бы!
Немногие девочки ее лет знают столько о суде, сколько она
знала. Впрочем, лучше было бы сказать: "скамья присяжных".
Все двенадцать присяжников деловито писали что-то на
грифельных досках. "Что они делают? - шепотом спросила Аня у
Грифа. - Ведь суд еще не начался, записывать нечего".
- Они записывают свои имена, - шепнул в ответ Гриф, -
боятся, что забудут их до конца заседания.
- Вот глупые! - громко воскликнула Аня и хотела в
возмущенье добавить что-то, но тут Белый Кролик провозгласил:
"Соблюдайте молчанье", - и Король напялил очки и тревожно
поглядел кругом, чтобы увидеть, кто говорит.
Аня, стоя за присяжниками, заметила, что все они пишут на
своих досках: "Вот глупые!" Крайний не знал, как пишется
"глупые", и обратился к соседу, испуганно хлопая глазами. "В
хорошеньком виде будут у них доски по окончании дела!" -
подумала Аня.
У одного из присяжников скрипел карандаш. Переносить это
Аня, конечно, не могла и, улучив минуту, она протянула руку
через его плечо и выдернула у него карандаш. Движенье это было
настолько быстро, что бедный маленький присяжник (не кто иной,
как Яша - Ящерица) никак не мог понять, куда карандаш делся.
Он тщетно искал его - и, наконец, был принужден писать
пальцем. А это было ни к чему, так как никакого следа на доске
не оставалось.
- Глашатай, прочти обвиненье! - приказал Король.
Тогда Белый Кролик протрубил трижды и, развернув свой
пергаментный список, прочел следующее:
Дама Червей для сердечных гостей
В летний день напекла пирожков.
Но пришел Валет, и теперь их нет;
Он - хвать, и был таков!
- Обсудите приговор, - сказал Король, обращаясь к
присяжникам.
- Не сейчас, не сейчас! - поспешно перебил Кролик. - Еще
есть многое, что нужно до этого сделать.
- Вызови первого свидетеля, - сказал Король. И Белый Кролик
трижды протрубил и провозгласил: "Первый свидетель!"
Первым свидетелем оказался Шляпник. Он явился с чашкой чая
в одной руке, с куском хлеба в другой и робко заговорил:
- Прошу прощенья у вашего величества за то, что я принес
это сюда, но дело в том, что я еще не кончил пить чай, когда
меня позвали.
- Пора было кончить, - сказал Король. - Когда ты начал?
Тот посмотрел на Мартовского Зайца, который под руку с
Соней тоже вошел в зал.
- Четырнадцатого Мартобря, кажется, - ответил он.
- Четырнадцатого, - подтвердил Мартовский Заяц.
- Шестнадцатого, - пробормотал Соня.
- Отметьте, - обратился Король к присяжникам, и те с
радостью записали все три ответа один под другим, потом
сложили их и вышло: 44 копейки.
- Сними свою шляпу! - сказал Король Шляпнику.
- Это не моя, - ответил Шляпник.
- Украл! - воскликнул Король, и присяжники мгновенно
отметили это.
- Я шляпы держу для продажи, - добавил Шляпник в виде
объяснения, - своих у меня вовсе нет. Я - шляпник.
Тут Королева надела очки и стала в упор смотреть на
свидетеля, который побледнел и заерзал.
- Дай свои показанья, - сказал Король, - и не ерзай, а то я
прикажу казнить тебя тут же.
Это не очень подбодрило Шляпника. Он продолжал переступать
с ноги на ногу, тревожно поглядывая на Королеву. В своем
смущенье он откусил большой кусок чашки вместо хлеба. В ту же
минуту Аню охватило странное ощущенье, которое сначала ее
очень озадачило. И вдруг она поняла, в чем дело: она снова
начала расти. Ей пришло в голову, что лучше покинуть зал, но
потом она решила остаться, пока хватит места.
- Ух, вы меня совсем придавили, - пробурчал Соня, сидящий
рядом с ней. - Я еле могу дышать.
- Не моя вина, - кротко ответила Аня. - Я, видите ли,
расту.
- Вы не имеете права расти здесь, - сказал Соня.
- Ерунда! - перебила Аня, набравшись смелости. - Вы небось
тоже растете.
- Да, но разумным образом, - возразил Соня, - не
раздуваюсь, как вы. - И он сердито встал и перешел на другой
конец залы.
Все это время Королева не переставала глазеть на Шляпника,
и вдруг она сказала, обращаясь к одному из стражников:
"Принеси-ка мне список певцов, выступавших на последнем
концерте". Шляпник так задрожал, что скинул оба башмака.
- Дай свои показанья, - грозно повторил Король, - иначе
будешь казнен, несмотря на твое волненье.
- Я бедный человек, ваше величество, - залепетал Шляпник, -
только что я начал пить чай, а тут хлеб, так сказать, тоньше
делается, да и в голове стало сыро.
- Можно обойтись без сыра, - перебил Король.
- А тут стало еще сырее, так сказать, - продолжал Шляпник,
заикаясь.
- Ну и скажи так, - крикнул Король. - За дурака что ли ты
меня принимаешь!
- Я бедный человек, - повторил Шляпник. - И в голове еще не
то случалось, но тут Мартовский Заяц сказал, что...
- Я этого не говорил, - поспешно перебил Мартовский Заяц.
- Говорил! - настаивал Шляпник.
- Я отрицаю это! - воскликнул Мартовский Заяц.
- Он отрицает, - проговорил Король, - выпусти это место.
- Во всяком случае, Соня сказал, что... - и тут Шляпник с
тревогой посмотрел на товарища, не станет ли и он отрицать. Но
Соня не отрицал ничего, ибо спал крепким сном. - После этого,
- продолжал Шляпник, - я нарезал себе еще хлеба.
- Но что же Соня сказал? - спросил один из присяжников.
- То-то и есть, что не могу вспомнить, - ответил Шляпник.
- Ты должен вспомнить, - заметил Король, - иначе будешь
обезглавлен.
Несчастный Шляпник уронил свою чашку и хлеб и опустился на
одно колено.
- Я бедный человек, ваше величество, - начал он.
- У тебя язык беден, - сказал Король.
Тут одна из морских свинок восторженно зашумела и тотчас
была подавлена стражниками. (Делалось это так: у стражников
были большие холщевые мешки, отверстия которых стягивались
веревкой. В один из них они и сунули вниз головой морскую
свинку, а затем на нее сели.)
"Я рада, что видела, как это делается, - подумала Аня. - Я
так часто читала в газете после описания суда: были некоторые
попытки выразить ободрение, но они были сразу же подавлены. До
сих пор я не понимаю, что это значит".
- Если тебе больше нечего сказать, - продолжал Король, -
можешь встать на ноги.
- Я и так стою, только одна из них согнута, - робко заметил
Шляпник.
- В таком случае встань на голову, - отвечал Король.
Тут заликовала вторая морская свинка и была подавлена.
"Ну вот, с морскими свинками покончено, теперь дело пойдет
глаже".
- Я предпочитаю допить свой чай, - проговорил Шляпник,
неуверенно взглянув на Королеву, которая углубилась в список
певцов.
- Можешь идти, - сказал Король.
Шляпник торопливо покинул залу, оставив башмаки.
- И обезглавьте его при выходе, - добавила Королева,
обращаясь к одному из стражников; но Шляпник уже был далеко.
- Позвать следующего свидетеля, - сказал Король.
Выступила Кухарка Герцогини. Она в руке держала перечницу,
так что Аня сразу ее узнала. Впрочем, можно было угадать ее
присутствие и раньше: публика зачихала, как только открылась
дверь.
- Дай свое показание, - сказал Король.
- Не дам! - отрезала Кухарка.
Король в нерешительности посмотрел на Кролика; тот тихо
проговорил: "Ваше величество должно непременно ее допросить".
- Надо - так надо, - уныло сказал Король и, скрестив руки,
он угрюмо уставился на кухарку, так насупившись, что глаза его
почти исчезли. Наконец он спросил глубоким голосом: - Из чего
делают пирожки?
- Из перца главным образом, - ответила кухарка.
- Из сиропа, - раздался чей-то сонный голос.
- За шиворот его! - заорала Королева. - Обезглавить его!
Вышвырнуть его отсюда! Подавить! Защипать! Отрезать ему уши!
В продолжение нескольких минут зал был в полном смятении:
выпроваживали Соню. Когда же его вывели, и все затихли снова,
оказалось, что Кухарка исчезла.
- Это ничего, - сказал Король с видом огромного облегчения.
- Позвать следующего свидетеля.
И он добавил шепотом, обращаясь к Королеве: "Знаешь, милая,
ты бы теперь занялась этим. У меня просто лоб заболел".
Аня с любопытством следила за Кроликом. "Кто же следующий
свидетель? - думала она. - До сих пор допрос ни к чему не
привел".
Каково же было ее удивление, когда Кролик провозгласил
высоким, резким голосом: "Аня!"
Глава 12. ПОКАЗАНИЕ АНИ
- Я здесь! - крикнула Аня и, совершенно забыв в своем
волнении о том, какая она стала большая за эти несколько
минут, она вскочила так поспешно, что смахнула юбкой скамейку
с присяжными, которые покатились кувырком вниз, прямо в толпу,
и там, на полу, стали извиваться, что напомнило Ане стеклянный
сосуд с золотыми рыбками, опрокинутый ею как-то на прошлой
неделе.
- Ах, простите меня, - воскликнула она с искренним
огорчением и стала подбирать маленьких присяжников, очень при
этом торопясь, так как у нее в голове мелькало воспоминанье о
случае с золотыми рыбками. И теперь ей смутно казалось, что
если не посадить обратно на скамеечку всех этих вздрагивающих
существ, то они непременно умрут.
- Суд не может продолжаться, - сказал Король проникновенным
голосом, - пока все присяжные не будут на своих местах. Все, -
повторил он и значительно взглянул на Аню.
Аня посмотрела на скамейку присяжников и увидела, что она
впопыхах втиснула Яшу-Ящерицу вниз головой между двух
Апрельских Уточек, и бедное маленькое существо только грустно
поводило хвостиком, сознавая свою беспомощность.
Аня поспешила его вытащить и посадить правильно. "Впрочем,
это имеет мало значения, - сказала она про себя. - Так ли он
торчит, или иначе - все равно особой пользы он не приносит".
Как только присяжники немного успокоились после пережитого
волненья, и как только их доски и карандаши были найдены и
поданы им, они принялись очень усердно записывать историю
несчастья - все, кроме Яши, который, казалось, слишком
потрясен, чтобы что-либо делать, и мог только глядеть в
потолок, неподвижно разинув рот.
- Что ты знаешь о преступленьи? - спросил Король у Ани.
- Ничего, - ответила Аня.
- Решительно ничего? - настаивал Король.
- Решительно ничего, - сказала Аня.
- Это важно, - проговорил Король, обернувшись к
присяжникам. Те было начали заносить сказанное, но тут
вмешался Кролик.
- Неважно - хотите сказать, ваше величество? - произнес он
чрезвычайно почтительным голосом, но с недобрым выражением на
лице.
- Неважно, да, да, конечно, - быстро поправился Король и
стал повторять про себя: "Важно - неважно, неважно - важно",
словно он старался решить, какое слово звучит лучше.
Некоторые из присяжников записали "важно", другие -
"неважно".
Аня могла заметить это, так как видела их доски. "Но это не
имеет никакого значения, - решила она про себя.
В эту минуту Король, который только что торопливо занес
что-то в свою записную книжку, крикнул: "Молчанье!" - и прочел
из этой же книжки следующее: "Закон сорок четвертый. Все лица,
чей рост превышает одну версту, обязаны удалиться из залы
