то их трудные ученики мутируют и будут поедать не только урожаи, но и
наличные деньги у всех, к чьим рукам они липнут. Они раскланялись и, пя-
тясь, удалились через окно, так как прямо к нему был подан трап самолета
японской авиакомпании и они улетели в страну восходящего солнца, видимо,
рассчитывая вернуться именно к восходу. Я не сразу заметил, что кто-то
то ли остался в комнате, то ли возник в ней, он бубнил, как молитву: че-
ловек - это звучит гордо, человек - это гигантски разросшийся спермато-
зоид, человек человеку - текст! Знаю, согласился я, это открыли францу-
зы, все есть текст, вот и человек тоже. Вовсе не французы, возразил мне
текст, бубнящий в темноте, - это открыли задолго до всяких там ученых
русские уголовники, но их открытие, как и прочие в России, замалчивает-
ся. Говоря так, он позвякивал какими-то металлическими мелочами. Вы дав-
но читали настоящего уголовника? Ведь даже не раскрывали? Я хотел про-
бормотать, что я стараюсь следить за новой литературой, но мой гость на-
пористо наседал: вы видели, что написано у настоящего уголовника на гру-
ди? А на ягодицах? Это вам не глупые комиксы, это - афористика! Ну, я
вас не хочу обижать, напротив, я все сделаю от меня зависящее, чтобы вас
читали! Не беспокойтесь, это совсем не больно, представьте себе, что вы
спите, спите... Следы ваших снов, ваше подсознание как бы само проступа-
ет на вашей поверхности. И я могу предложить джентльменский набор, луч-
шие в мире тексты! Для груди, тут надо нечто подходящее на случай, если
понадобится рвануть на груди рубашку. А для ягодиц я подберу вам сюрп-
риз, вы всю жизнь будете гадать, не догадаетесь! Только самым близким вы
сможете доверить разгадать эту тайну! Я был не в силах сопротивляться и
только вспотел от жути, это вселило в меня надежду, быть может, нельзя
будет писать по потному телу. Художник слова уже подступал ко мне со
своими склянками и колющими предметами, как вдруг на его пути сгустилась
фигура в плаще и с кинжалом.
- На кого работаешь! - вскричала фигура. - Ты что не знаешь, что вся-
кий текст должен быть прежде всего зашифрован? И разве тебе неизвестно,
что всякий открытый текст, если он может попасть в руки врага, должен
быть в крайнем случае съеден? Как же он съест сам себя? На что ты обре-
каешь, художник слова, моего беспечного, спящего друга? Ведь ему еще
предстоит пройти огонь и воду...
- Вот-вот, - прошипел защитнику моему художник, - воду и огонь! Пото-
му я и хочу превратить его в рукопись, ведь рукописи не горят! На этом
месте я и уснул, наконец, или, наконец, проснулся, что в принципе одно и
то же.
* * *
Утром я взялся за свежую газету оВЧЕРА п. Сразу бросился в глаза за-
головок: ВЕСЬ ДЕНЬ С ПОМЕРЕЩЕНСКИМ. Уж не про нашу ли встречу? Да нет...
Прежде всего объявлялось, что маститый мастер стал лауреатом премии Зо-
лотого Мотылька, и весь вчерашний день в стране прошел под знаком этого
события. Вчерашний день! Уж не проспал ли я целых две ночи? Нет, число
было то, вчерашнее, когда весь мой день прошел под знаком незабываемой
встречи! О Золотом Мотыльке сообщалось, что изготовлен он из сибирского
золота, добытого в Бодайбо, где еще в прошлом веке трудился прадед ны-
нешнего лауреата. Пыльцу для крылышек выделали из якутской алмазной пы-
ли, известно, что бабушка лауреата выросла в Якутии, когда там ничего,
кроме обычной пыли, еще не видели. Мотылек был размером с обычного оле-
андрового бражника, и был тут же объявлен конкурс для умельцев, которые
будут готовы попытаться подковать Мотылька. В утренней передаче оДВАЖДЫ
ГЕРОЙ ДНЯп вы можете увидеть лауреата в беседе либо с телеведущим 1-й
программы, либо с комментатором 13-й, которые, к сожалению, пройдут в
одно и то же время, так что вы можете выбрать себе одну из этих бесед по
вашему вкусу! Я посмотрел на часы и поспешно включил телевизор, первую
попавшуюся программу, и сразу же попал на Померещенского, на нем был за-
тейливый пиджак, состоящий как бы из множества карманов, из которых вы-
совывались многочисленные носовые платки. Ведущий, некто Митя, заявил,
что все его поколение, как на дрожжах, взошло на лирике лауреата, после
чего обратился к пиджаку лауреата:
- От Марка?
- От Кардена, - важно ответил лауреат.
- А правду ли говорят, что когда-то все эти карманы были внутренние,
когда вам еще было что скрывать?
- Я никогда ничего не скрывал, тем более в карманах. Но правда, что
некогда эти карманы были внутренние. Я еще на Сицилии бывал в этом пид-
жаке, да и в прочих влажных местах, потому я сильно потел, вот и приш-
лось пиджак перелицевать, зато английское сукно выглядит как новое, и
опять-таки с модой совпадает. Это еще навело меня на мысль перелицовы-
вать старинные сюжеты, так чтобы приходилось впору охочему до новизны
читателю...
- Но у вас же есть еще и другие пиджаки, - наседал Митя.
- Есть, но этот мне особенно дорог. Однажды в Белом доме я ожидал
встречи с президентом Рейганом, я волновался, ведь мы оба еще и артисты,
и все никак не мог прикинуть, какую он роль сыграет, и что сыграть мне.
И тут выходит Рейган, и в точно таком же пиджаке! Скованности как ни бы-
вало, наши пиджаки распахнулись навстречу друг другу и обнялись. И в
знак дружбы между нашими народами мы обменялись пиджаками.
- Так значит, это вы сейчас находитесь внутри бывшего пиджака амери-
канского президента! - восторженно подпрыгнул Митя, почему-то вцепившись
за лацканы собственного, морковного цвета пиджака.
- Не совсем, - тут же огорчил Митю обладатель настоящего пиджака. -
Однажды я по рассеянности забрел в метро, и в мой вагон набилось столько
моих почитателей, что я вышел из него без единой пуговицы, вот и приш-
лось пуговицы заменить, видите, антикварные теперь, с двуглавым орлом...
- Дорогие телезрители! - перебил его ведущий. - Если вы, если кто-то
из вас нашел в московском метро пуговицу от пиджака, скажем так, сразу
двух великих людей, просьба позвонить нам, мы обязательно пригласим вас
в нашу студию!
В это мгновение раздался оглушительный взрыв, словно взорвался теле-
визор, на экране которого разваливался самолет, во все стороны летели
обломки, наконец рассеивался дым, и на земле из-под кучи трупов выкараб-
кивался, блистая зубным протезом, сам Померещенский и произносил своим
лирически-поставленным голосом: оЛетайте только самолетами!п Когда-то я
очень пугался при появлении этой рекламы, безусловно не я один, но потом
была проведена успешная разъяснительная работа, всех удалось убедить,
что хорошая реклама вовсе не должна действовать на кору головного мозга,
а только на подкорку, потому она и достигает своего, несмотря на первич-
ное отвращение неопытного обывателя. Успел ли я переключиться с подкорки
на кору, но я опять увидел сияющего Померещенского и Митю с телефонной
трубкой в руке: оУ нас звонок! - сообщил Митя. - Алло, говорите, вы в
эфире! - Я в эфире? У меня вопрос: что было раньше отснято, реклама воз-
духоплавания или ваше интервью, то есть, я бы хотел узнать, действи-
тельно ли жив Померещенский? - Жив, жив, мы сейчас его спросим, и он да-
же заговорит - вот вы, - он обратился к живому, - вот вы во всех облас-
тях искусства, даже бессловесных, сказали свое слово. Что такое для вас
постсовременное искусство?
- Постсовременное искусство? Вообще говоря, постсовременное искусство
также отличается от современного, как жизнь после жизни отличается от
жизни. Ближе всего к этому видеоклип, ну, например, - двое поют, вернее,
за них поют, а они ездят вдвоем на велосипеде-тандеме, крутят педали в
разные стороны, но едут все-таки в одну по этакой клетчатой спирали,
вроде развертки шахматной доски, протянутой в облака над Гималаями, а
вокруг шахматные фигуры, уступая место поющему велосипеду, разбегаются в
разные стороны и выскакивают друг из друга как матрешки, танцуют и в то
же время навязывают друг дружке кровавые восточные единоборства, на них
падает белый снег сверху, а снизу их хватают за уже отсутствующие ноги,
изрыгая огонь и пепел, морские чудовища, всплывающие вместе с океаном,
пока все вместе не проваливаются в квадрат Е4, и песня, в которой были,
разумеется, всякие слова, проваливается тоже.
- Я тащусь, - откликнулся Митя, - а то все фигню нам продают за кли-
пы, да и пипл тащится, я думаю!
- Кто? Куда тащится? Какой пипл? - выдал в себе человека старой зак-
васки представитель посткультуры.
- Какой пипл? - отреагировал Митя, - да наш, построссийский. Я бы по-
пытался определить вашими словами: пипл, это до предела демократизиро-
ванный народ, сплоченный вокруг видеоклипа, который нас тащит в светлое
настоящее. А вот что у нас будет после видеоклипа, что-нибудь его переп-
люнет, а, вопрос на засыпку?
- Что будет? - Померещенский не моргнул глазом. - Будет видеоклимакс!
Я зажмурился и зажал уши, по моим впечатанным в подкорку расчетам
должен был сотрясти эфир очередной рекламный взрыв, но я, видимо, прос-
читался. Митя изображал полный экстаз, но тут снова звякнул телефон.
- Говорите! - скомандовал Митя, и голос из трубки попросил, не может
ли лауреат исполнить свой знаменитый шлягер - Волга, Волга, мать род-
ная...: - Ах, так это вы написали, - возник Митя. - Так вы нам споете?
- Я мог бы и спеть, но не хочу, не настроен. К тому же, если честно
говорить, не все народные песни написаны мною. Хотя и посвящена эта пен-
ся предку моему Стеньке Разину...
- О-о-о! - почти запел Митя. - Вы же пра-пра-кто-то знаменитому русс-
кому народному разбойнику. В этой связи - что вы думаете о нашем крими-
нальном мире? Может ли внук сегодняшнего российского мафиози стать
большим русским поэтом?
- Молодой человек! - осадил его большой поэт. - Во-первых, Разин в
отличие от всякого сброда был интеллигентным человеком. Да-да! Он гово-
рил чуть ли не на десяти языках, и по-персидски, а с матерью, турчанкой
- по-турецки, он и на Соловки к святым старцам ездил. И разбой, как ис-
тинно народный промысел, - это во-вторых, еще ждет своего Разина. И что
касается российских мафиози, то это больше по вашей части, вы же ин-
тервьюируете нынешних знаменитостей...
Митя поспешил сменить тему разговора:
- Я понимаю, это у вас наследственное, болеть за Россию. Что бы ска-
зали вы о России, - Митя незаметно покосился на часы.
- Россия - это опиум для народа, - ошарашил зрителей потомок разбой-
ника, - можно даже сказать, опиум для разных народов. Но теперь у каждо-
го народа свой собственный опиум.
- Как вы так можете говорить о свободе! - возмутился Митя и постучал
пальчиком по циферблату часов. - Вы так нам опиумную войну накличете!
- Причем здесь свобода, свобода - это простое желание, содержащее в
себе возможность исполнения. А опиумная война, она и так идет, причем в
так называемых лучших умах, война симметричных структур вроде Восток
-Запад, только увеличивающих хаос своим затянувшимся противостоянием, а
уж как велик вклад поэтов и мыслителей в это противостояние, - вития ви-
тийствовал, не обращая внимания на Митю, постукивающего по часам: - Рос-
сия - это необходимый оптимум хаоса, который уравновешивает Запад с его
порядком, скажем так, положительным, и восток, с его порядком, скажем
так, отрицательным. А неблагодарная Европа никак не возьмет этого в
толк. И мы хотели надеть эту Европу себе на голову, как наполеоновскую
треуголку, думая, что от этого станем европейски образованными. А Европа
всегда была готова сесть на нас, как на ночной горшок, не рассчитывая на
такое будущее, когда и ей придется примерять нас на свою голову!
Митя постучал уже не по часам, а по своей голове, отчего вития речь
свою остановил, дав Мите возможность успеть задать еще вопрос:
- Вот вы говорите, как поете, а ведь вы же утверждали, что с развити-
