включился свет. Мы въехали в гараж. Помогая мне выйти из машины, Эдик
поцеловал меня в макушку и тихо сказал:
- Я очень люблю тебя, Таня.
Я всхлипнула и улыбнулась ему:
- Тогда-то что... Тогда все ни хрена не страшно.
- Сегодня днем будет прекрасная погода, - сказал Эдик, закрывая
гараж. - И мы с тобой под вечер сможем...
Если такая же погода будет сегодня в Ленинграде, то Симка с Кисулей
обязательно днем пойдут в открытый бассейн спорткомплекса "Динамо",
подумала я.
...Кисуля и Симка-Гулливер сидели на пустынных трибунах открытого
бассейна со спортивными сумками в руках. Они уже свое отплавали и теперь,
поглядывая на малышей в "лягушатнике", трепались с двумя детскими
тренерами - Симпатичными молодыми ребятами.
Кисуля посмотрела на часы, перекинула сумку через плечо:
- Посиди, Симка, поболтай. Сейчас вернусь.
Я всегда знала, что по восемьдесят восьмой статье - "Нарушение правил
о валютных операциях..." И так далее - могут взять только с поличным.
Хвать тебя за лапку при совершении сделки и, как говорится, "привет
родителям"! От трех до восьми. А вот как это делается - только слышала.
Меня саму бог миловал...
Она спустилась вниз под трибуны и не торопясь вышла из спортивного
комплекса на залитую солнцем стоянку машин. Подошла к своей одинокой
"семерочке", закурила и еще раз посмотрела на часы.
Тут к ее сверкающему "жигуленку" подкатил затрюханный "Москвич-407" и
затормозил. Кисуля оглянулась вокруг - не видит ли кто - и юркнула на
заднее сиденье "Москвича".
Сидевший за рулем этого чуда техники обернулся к ней и... Оказался
Петром Никаноровичем! "Дедом на входе", как называет их наш профсоюз.
Швейцаром из нашей гостиницы! Вот шустрый отставник!..
Кисуля протянула ему толстый конверт. Петр Никанорович заглянул в
конверт, упиханный долларами, и спросил:
- Сколько?
- Как договаривались, - Кисуля нервничала.
- Держи, - швейцар передал ей пачку советских денег.
- Двигатель выключи, дышать нечем.
- Не учи, - Петр Никанорович цепко оглядел стоянку, выход из бассейна
и высокие густые кусты у ограды. Но двигатель не выключил.
Кисуля положила пачку денег на колени и стала их пересчитывать.
- Совсем спятила? - Зашипел швейцар. - Нашла время?..
- В прошлый раз два стольника не доложил, старая сволочь, и сейчас
хочешь напарить? - Огрызнулась Кисуля.
И в эту секунду с двух сторон распахнулись передние дверцы "Москвича"
и голос толи Кудрявцева произнес:
- Сидеть! Не двигаться!
Кто мог подумать, что старик такой прыткий? Видать, вспомнил свою
лихую военную молодость...
В мгновение ока Петр Никанорович выбросил на асфальт конверт с
долларами и рванул машину вперед. Толя - с левой стороны машины, а Михаил
Михайлович - с правой полетели кувырком. Так он их саданул своим
"Москвичем"!
Но тут же из кустов вылетела спрятанная там черная оперативная
"Волга". За рулем сидел Женя. Он направил "Волгу" наперерез "Москвичу" и
подставил себя под страшный удар...
Потом была "скорая помощь" и еще одна милицейская машина, в которой
уже сидел Петр Никанорович в наручниках...
Стояли искореженные "Москвич" и "Волга"...
Бережно несли окровавленного и очень бледного женю...
Билась в истерике и рвалась к носилкам Кисуля:
- Женечка, я не виновата! Я не хотела, женечка!.. Это все он! Он!..
Не виновата я, Женя!..
Толя Кудрявцев вытряхивал свой пиджак, чистил брюки.
- Заткнись, стерва, - негромко сказал он Кисуле. - Только ты и
виновата. Не было бы тебя, не было бы и его, - он показал на сидящего в
машине Петра Никаноровича в наручниках. - И Женя был бы жив и здоров. Утри
сопли и садись в машину. Помоги ей, Миша...
Ничего об этом не зная, я несколько дней спустя позвонила в Ленинград
маме.
- Мамочка! Ты меня хорошо слышишь? Слушай меня внимательно! - Кричала
я в трубку. - Эдик купил мне тур в Советский Союз, в Ленинград. И заказал
билеты на конец месяца. Нет... Раньше все было забито. Сам он, к
сожалению, не приедет. Нет... Он у нас теперь начальник отдела, и пока
фирма его не отпускает из стокгольма!.. Нет, нет! У нас все в порядке!..
Все в порядке! Спроси своего козла, что привезти ему из Швеции... Ну, ты
же у меня гениальный педагог! Песталоцци, ушинский и макаренко - просто
мальчики в сравнении с тобой! Как ты себя чувствуешь? Ну, слава богу!..
Мама сидела на постели и ее оголенная худенькая рука была обернута
манжеткой тонометра.
Врач из "неотложки" терпеливо ждал конца нашего разговора.
На столе стоял кардиограф. Сестра набирала из ампулы кардиамин в
шприц.
Покуривал в открытое кухонное окно Козел...
- На днях звонила Сима!.. Сима, говорю, звонила! У ниночки какие-то
неприятности... Нет, я не знаю. Симочка сказала, что сама тебе позвонит...
Нет, ляля еще не вернулась. Хорошо, деточка, - говорила мне мама. - Не
волнуйся. Привет Эдику. И я тебя целую. Целую, говорю, и очень тебя жду.
До свидания, доченька... До свидания.
Мама положила телефонную трубку и виновато посмотрела на доктора.
- Простите меня, пожалуйста. Это все-таки заграница...
- Алла Сергеевна, нужно сделать еще одну кардиограммку, - сказал
доктор.
- Тебе привет от мамы, - вспомнила я.
- Спасибо, - вежливо поблагодарил Эдик. - Я думаю, что будет лучше,
если не мы будем звонить маме, а она - нам. В россии это значительно
дешевле. А потом мы отдадим ей деньги по курсу.
- Что? - Не поняла я.
- Я говорю, что международные разговоры по телефону из россии намного
дешевле, чем у нас. Пусть лучше мама нам звонит, а мы ей потом
компенсируем эти затраты.
- Господи!!! - Возмутилась я. - Да пошел ты!.. Когда я из тебя
человека сделаю?!..
При возвращении домой, на выборгской таможне вите устроили шмон.
Нашли у него мою посылочку для отца, распатронили ее и прицепились:
- Если это не ваши вещи, то почему вы их в декларацию не записали?
Вот же специальный пункт: "Вещи или ценности, принадлежащие другим лицам..."
- Да я и забыл совсем про них! Какие это "ценности"...
Перед таможенником лежали две пары шерстяных носков, детское
барахлишко и пакет фирмы "И.К.Е.А." с ленинградским адресом моего отца.
- Вы двадцать раз в год границу пересекаете! Неужели трудно соблюдать
таможенные правила? Сегодня везете незаписанные в декларацию чужие носки,
завтра - видеокассеты с антисоветскими фильмами, а послезавтра порнографию
повезете, да?..
- Вы мне только дело не шейте, - усмехнулся Витя.
- А я и не собираюсь ничего вам шить. Забирайте свои вещички и
поезжайте спокойненько. Разбираться будете со своим начальством. Им и
объясните - от кого возите, кому... Всего доброго.
Когда спустя две недели настал день очередного приезда вити в Швецию,
я страшно нервничала и мечтала побыстрее спровадить Эдика на работу, чтобы
успеть привести себя в боевой порядок и помчаться в порт "Викинг-лайн"
встречать витю.
Я крутилась перед зеркалом, как девчонка, переменила десять шмоток и
даже наподдала Фросе под хвост, чтобы не путалась под ногами...
Трижды я бралась сверять совтрансавтовский календарик (с обведенным
фломастером числом витиного приезда) с большим кухонным календарем.
Словом, "дергалась, как свинья на веревке", как сказала бы Кисуля.
Но на этот раз в порт я поехала несколько иным путем. У меня был
запас во времени, и я неторопливо подкатила к единственной в стокгольме
православной церкви. Мне уже давно хотелось зайти сюда, но я все время не
решалась этого сделать. А сегодня потянуло меня к этой церквухе со
страшной силой!
Я вылезла из машины, тщательно оглядела себя в зеркальце и
припудрилась. Словно хотела предстать перед господом богом в приличном
виде.
Двери церкви были открыты, и оттуда тянуло прохладой. В сумрачной
глубине мерцали лампады перед иконами.
Я постояла-постояла в дверях, да так и не смогла заставить себя
перешагнуть через порог. Вздохнула судорожно и вернулась к машине...
Ровно в девять я уже была в порту и стояла на "своей" тумбе, а Фрося
сидела на крыше "вольвочки".
Из открытого зева гигантского парома нескончаемо текли большие и
маленькие автомобили всех стран мира. Но из этого ошеломляющего потока мне
нужна была только одна машина.
И когда, наконец, она появилась и я различила овальную марку "Совьет
Бнион" и номер АВЕ 51-15, то как коза запрыгала на этой дурацкой каменной
тумбе и замахала руками!
Но на этот раз мой "вольво" не выехал из общего ряда. Он медленно
тянулся за каким-то французом, не обращая на меня никакого внимания.
Я закричала:
- Витя! Витенька!!! Эге-гей!..
Машина совсем было приблизилась ко мне, и с ужасом я увидела за
лобовым стеклом совершенно незнакомого мне пожилого человека. А рядом, на
пассажирском сиденье, - еще одного.
- Подождите! Подождите!.. - Закричала я в полной растерянности. - А
где же Витя?! Товарищи!..
Водитель показал на меня своему напарнику и что-то проговорил.
Я еще сильней и отчаянней замахала руками:
- Товарищи!..
Не притормаживая, водитель приоткрыл свою дверцу и, поравнявшись со
мной, сказал мне на ходу:
- Тамбовский волк тебе "товарищ". Шлюха...
Захлопнул дверцу перед моим носом и проехал мимо.
Боже мой, как я напилась на терраске того придорожного кафе, где мы
дважды сидели с витей!..
За перилами стояла моя одинокая "вольвочка".
На грязном, залитом столе передо мной сидела верная Фрося, пыталась
лизать мне лицо и поскуливала...
- "Мне снилась осень в полусвете стекол..." - Бормотала я, силясь
вспомнить идущие вослед строки Пастернака. - "Мне снилась осень в
полусвете стекол... И как с небес..." Нет! Нет, мать вашу в душу!..
Мне снилась осень в полусвете стекол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе...
Испуганная девочка-кельнер держала мою сумку, а хозяин кафе, вытащив
оттуда мои документы, звонил куда-то по телефону.
Кажется, приехал очень встревоженный Эдик на своем саабе и привез рею
- барменшу с заправочной станции.
Они вдвоем перетащили меня в СААБ, что стоило им изрядных трудов,
потому что ехать я не хотела и все пыталась вспомнить стихи:
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе...
Рея завела мою "вольвочку", Эдик - свой сааб, и они повезли меня
домой...
Телефон! Телефон! Телефон!.. О, черт побери!.. Словно по башке -
дзынь-дзынь-дзынь! Чтоб вы сдохли все! Чтоб вы...
Нащупала трубку, положила рядом на подушку. Даже глаз открыть не
смогла:
- Ну, кто там? Ну, что надо?
Не сообразила, что говорю по-русски. А из трубки по-шведски:
- Фру Ларссон вызывает Ленинград. Советский союз. Фру Ларссон...
- Да! Да!.. Слушаю! Мамочка?
Во рту - словно кошки нагадили. Голова трещит. Язык, как рашпиль.
- Мамочка?
- Момент! Соединяю...
Огляделась - одна в спальне. Эдик, наверное, на работе. На его
подушке дрыхнет Фрося.
- Швеция? Салем?.. - По-русски.
- Да! Да! - Кричу я и дую минеральную воду прямо из горлышка большой
бутылки. - Мама?
- Танька! Это я - Гулливер... Слушай меня, не перебивай!
Симка-Гулливер звонила мне с городского почтамта. Оглядывалась,
прикрывала ладонью трубку, чтобы никто, кроме меня не слышал ее слов.
- Кисулю замели с поличным... Взяли две с половиной штуки "зеленых".
Она на первом же допросе показала, что это твои баксы. Представляешь?! И
