потоки, разлились речки, забили горные ручьи.
Жонки дошли до горы, где стояла крепость. Удивились: крепость темнела
утесом. Огонь не спалил ее, охранил дождь. Оттого маньчжурские начальники
и не поняли хитрости Сабурова, послали в крепость посланцев с угрозой:
"Коль без боя не сдадитесь, быть вам огнем спаленными, саблями
порубленными".
Посланцы вернулись, не войдя в крепость. Начальник Желтого знамени,
зная, что запасы огневые в его войске заметно поубавились, приказал
перестать бить из пушек.
Решил идти на крепость полной силой: пешей и конной.
Весь день богдыханова рать готовилась к осаде. Жонки вышли на гору,
подняли знамена. Маньчжурские воины удивились, откуда взялись русские, и
пошли на приступ той горы.
Стемнело, почернели леса, притих Амур. В это время ударил Сабуров;
внезапный налет переполошил войска маньчжурского стана. Им почудилось:
напала несметная сила русских с двух сторон. В том ночном бою маньчжуров и
даурцев немало полегло, немало утонуло их и в черных водах Амура. Пало
много и лихих албазинцев. Бегством спаслась с Сабуровым малая кучка:
шестьдесят казаков да девять жонок. После того боя Ярофей Сабуров окривел;
выбил ему даурский лучник левый глаз. Повязав кровавое дупло тряпицей,
Ярофей сердито говорил казакам:
- Божьей милостью руки целы. Глаз же мой богдыхану пожива малая... Я
его подлое воинство и единым глазом вижу...
Гору же, где Степанида с храбрыми жонками обманула маньчжурских
военных начальников и отвела рать, назвали казаки Степанидиной заставой.
И это имя горы сохранилось навсегда.
Крепость Албазин богдыханово войско снесло начисто и отступило.
Албазинцы, дойдя до реки Шилки, повстречали русскую рать в триста
пятьдесят самопалов, с пушками и огневыми запасами. Шла рать под началом
Афанасия Байдонова из Нерчинска на подмогу албазинцам. Опоздала та подмога
на один день.
Афанасий Байдонов упрекал Сабурова: крепость он бросил напрасно. Идет
к Албазину еще рать русская в пятьсот самопалов, с пушками долгомерными,
богата и свинцом и порохом. И решили казаки вернуться, из Албазина
непрошенных гостей выгнать и на рубежах снова закрепиться.
Афанасий Байдонов послал доглядчиков, чтоб узнали все о неприятеле и
его замыслах. Доглядчики вернулись, не отыскав даже следа неприятеля. О
крепости доглядчики говорили:
- А крепости той на свете не стало... Лежат уголья черные да пепел.
Вернулись к Албазину русские и вправду нашли не крепость, а развалины
торчащие, дым да угли. Маньчжуры сожгли крепость. Запасы еды, что спрятали
албазинцы и потаенных ямах, отыскали и разграбили. Остался лишь хлеб на
дальних полях: неприятель эти нивы сжечь не успел.
Поставив караул и дозоры, Афанасий Байдонов послал половину людей,
чтобы старательно сбирали с полей хлеб, а другая начала воздвигать новый
Албазин. Афанасий Байдонов - прославленный русский мастер по строению
крепостей. Новый Албазин он начал строить искусно, чтоб неприступен был ни
с поля, ни с Амура.
К поздней осени на албазинском пепелище выросла новая могучая
крепость. А внутри нее - ратные и хозяйские клети, подлазы, ямы и иные
необходимые строения и военные хитрости.
Санной дорогой прибыл в Албазин нерчинский воевода Алексей Морозов,
читал вторую грамоту царскую о милостях и наградах албазинцам. Стыдил
воевода албазинцев за прошлые грехи, но жалованье выдал сполна. Сабуров то
царское жалованье не взял, сказал казакам, чтобы они воеводе сказали:
"Было у Ярофея два глаза, остался один; было два властителя: господь на
небе да царь на земле, остался же один бог..."
Воевода речи Ярофея посчитал за бунтарские, однако расправиться с ним
боялся. Казаки сабуровские ходили насупившись, жаловались на тяжелое
житье.
Им казалось, что и теперь воевода жалованье выдал не все, много
утаил. Старый албазинец Соболиный Дядька стучал о землю костылем,
подстрекал казаков острым словом:
- Казаки, жалованье царское столь мало оттого, что воевода нерчинским
казакам отдал серебро, албазинцам дарованное.
Прослышав о тех речах, воевода ускакал, наказав Афанасию Байдонову
поставить Ярофея Сабурова под строгий присмотр, о подлых же своевольствах
албазинцев доносить тайной грамотой.
Только наказ воеводы остался пустой.
Полюбился Афанасию Байдонову Ярофей. Увидел он в храбром казацком
атамане и ум зрелый и воинскую смекалку. Афанасий Байдонов говорил
казакам:
- Ярофей в ратном деле бывалый, атаман смелый. Руси муж достойный...
И Ярофею пришелся по сердцу Афанасий Байдонов - мудрый управитель,
большой мастер в крепостном строении, воин смелый и твердый. С той поры
повелось в вольном Албазине так: управителями крепости стали Афанасий
Байдонов и Ярофей Сабуров.
Скоро вокруг нового Албазина вырос посадский выселок. Ставили заново
посадские люди - пашенные крестьяне, лесные промышленники-звероловы и иной
пришлый люд - избы вдоль горы, нареченной "Степанидина застава".
Снова по Амуру-реке летели птицей вести о возвращении русских, о
крепости их неприступной, о силе, которую не переломит никакая сила.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ПОСЛА
От китайского города Тунг путь через Наун монгольскими степями шел на
Нерчинск. Путь далек. Первые заморозки в степи со снежной порошей - худая
примета. Спафарий омрачился, оглядев лошадей, верблюдов, быков,
оставленных им для сбережения и подкормки. Богдыханские досмотрщики скот
посольства извели: от бескормицы и плохого досмотра более половины лошадей
и верблюдов пало. Оставшиеся худы и тощи, едва держались на ногах.
Люди посольства и боярские дети роптали, идти в степь страшились,
грозились Спафария покалечить, обвиняя его в измене и коварстве.
Ночью в походную юрту Спафария пришел беглый казачишка Степка
Мыльник, проживал он в Китайшине давно и повадки китайских вельмож знал.
Степка Мыльник, озираясь воровски, сказал послу:
- Скот посольства богдыхановы люди уморили. Китайские купцы
похвалялись: "В степь русские пешими не пойдут, оттого нам за скот дадут
серебро и подарков много..."
Степка Мыльник поучал Спафария брать верблюдов, быков и лошадей у
китайских купцов с первого слова, любой ценой, то выгоднее и надежнее.
"Ежели, - говорил он, - китайские купцы уйдут и позовешь в другой раз,
цену набавят вдвое, позовешь в третий - втрое".
Но скоро Спафарий узнал другое: наместник города Тунг нарочито
задерживает посольство; он нетерпеливо ждет приезда богдыхановых людей,
боиться, что русские свяжутся с кочующими по степям эвенками, а потому
расставил вокруг посольства караулы и дозоры.
Подле города Тунг посольство стояло неделю. Дули свирепые ветры,
наметая сугробы снега и песка. Напрасно Спафарий торопил наместника
городка, просил доставить посольству скот и провожатых. Тот ласково косил
глаза, говорил отменно льстиво:
- Зря посол торопится, не бывало, чтоб великий богдыхан отпускал
гостей без подарков...
Спафарий отвечал сумрачно:
- Подарков не жду... Надобно до лютых морозов миновать степи.
Наместник склонил голову:
- Великий богдыхан в обиде на русского посла за его упрямство и
неуступчивость. Ежели посол не дождется подарков, богдыханово слово убьет
посла, беда настигнет повсюду...
Люди наместника доставляли посольству скверную еду, дров же для
костров не давали. Спафарий и его люди, ожидая отъезда, томились в
походных юртах, дрогли от мороза.
Ветры по степям бушевали, выли, взметая столбы песка и снега. Чаще и
чаще нависали над землей мутные тучи, вместо хлопьев снега падал резучий
ледяной дождь. И тогда люди посольства, закрывая лицо руками, убегали в
юрты и страшились выходить из них. Перед черной далью степей, где завывали
и бесновались вихри, посольство стояло как перед могилой. Оставшийся скот
падал. Многие люди заболевали. Спафарий сидел в дорожной юрте, кутался в
долгополую шубу. Юрта дрожала, скрипели шесты, сдернув полог двери,
врывался ветер, гасла лампада, и Николка Лопухов долго добывал огонь, чтоб
запалить фитиль.
Неделя прошла в муках и тревогах. Буря внезапно стихла; выйдя из юрт,
русские не узнали окрестностей: выпал глубокий снег. Прошло еще три дня.
По первоснежью прибыли богдыхановы люди.
В юрту посла пришли важные посланцы китайского властителя.
Спафарий и ближние люди посольства приняли богдыханова посланца с
честью, зажгли свечи, усадили возле походного столика. Асканья-амбань
глядел кичливо и важно. Откинув на грудь полу шелкового халата, вынул
бамбуковую трубку с китайской резьбой и синими расцветками. Китайцы упали
на колени, русские склонились. Асканья-амбань открыл футляр и развернул
узкий листок прозрачной бумаги. Это была грамота богдыхана царю Руси и при
ней синий листок - опись подарков.
Асканья-амбань опись вручил Спафарию.
- Щедрость великого богдыхана безмерна...
Иезуит-переводчик пересказал слова асканьи-амбаня.
Спафарий усмехнулся:
- Мудра пословица: "Не хвались рублем, пока не положил в карман"...
Иезуит переводчик не сумел передать сказанного Спафарием.
Асканья-амбань подал переводчику грамоту богдыхана, повелительно
махнув рукой. Переводчик читал громко на латинском языке:
- "Русский белый царь, владеющий неведомым концом земли, с древнейших
времен, склонившись до земли, падая в покорности к ноге великого
богдыхана, прислал ближнего сановника Ни-ко-ля, а с ним дань покорную, то
похвально..."
Спафарий не стерпел поруганий, взметнул глазами, ответил грубо:
- Дани покорной не привозил, то ложь!.. Вручил подарки великого царя
Руси, а Русь премного больше Серединного царства!..
Асканья-амбань взглянул на Спафария, сжал губы, скользнула по лицу
лукавая усмешка; он глухо спросил переводчика:
- Отчего гневен русский посол?
Иезуит перевел слова Спафария. Асканья-амбань вскипел, стал грозить и
браниться:
- Упрямого коня хозяин, скрутив веревкой, учит плетью!.. Надобно
послу пасть на колени и принять богдыхановы подарки!..
- С таким позором принимает подарки побежденный!.. Русский же
государь могуч и завсегда победитель; нас, его посла, он казнит за подлое
унижение, - ответил Спафарий.
Асканья-амбань потребовал от Спафария вернуть роспись на подарки.
Спафарий сказал:
- Обещанное, но не данное, подобно тени, пропадающей в полдень,
оттого бесплодную роспись, врученную без подарков, своею рукой порву.
Асканья-амбань встал:
- Пусть ждет упрямый конь узды... Пусть посольство стоит, пока доеду
до великого богдыхана и спрошу его...
Не прошло и трех дней, китайцы сменили гнев не милость, учтиво
обходились с послом и его людьми. Посылали еду: рис, мясо, плоды, вино. К
удивлению Спафария, китайские купцы привели много лошадей, верблюдов,
быков, доставили телеги крытые и для поклажи.
Спафарий покупал присланное спешно, помня о советах Степки Мыльника.
Вскоре прибыл и асканья-амбань, с ним дядя богдыхана и два иезуита.
Льстя и унижаясь, асканья-амбань велел принести в юрту посла богдыхановы
подарки. Носильщики положили несколько желтых мешков. Асканья-амбань
учтиво сказал:
- Воду из реки не вычерпать, такова и милость превеликого богдыхана.
Жаль: посол порвал роспись, он увидел бы - задержка произошла оттого, чтоб
удвоить подарки!..
Асканья-амбань лгал. Спафарий роспись сохранил, сличив, убедился,
насколько тонко коварство людей богдыханова двора, подарки не удвоились, а
втрое уменьшились. Сам Спафарий понес большие убытки: он получил отдарков
в пять раз меньше, чем поднес подарков. В больших убытках остались все
