технике безопасности: противогазы, вентиляцию шурфов. Кстати, "шевеление
стрел" в кратере могло быть как раз и связано с выходом струек газов,
особенно активным в первое время после выпадения тела".
Так что теперь в числе версий "галлюциногенного" характера мы к уже
имеющимся "ртутной" и "азотной" имели и "кометную". Сюда же следовало
отнести и версию Сергея Семенова о возможности отравления в прошлом жителей
этих мест окисью углерода. Действительно, если здесь велась активная
выплавка железа, то для ее обеспечения должны были жечь в огромных
количествах древесный уголь в ямах; сгорание, естественно, было при этом
неполным, и столь же плотный, как и воздух, угарный газ СО расползался по
равнинной местности, "затопляя" и селения.
2
Кровососов была прорва. Спасения от них мы не находили нигде. Под деревьями
стоял сплошной ноющий звон - проклятые твари толклись в воздухе. Их
ненависть к науке была столь же велика, как страсть к крови; здесь их
алчность перерастала в тупость без предела: уже десятки трупов были рассеяны
нами по земле, но это не устрашало сотни наблюдавших за бойней с воздуха -
все они не умели считать. Конечно же, можно было применить антикомариные
зелья, обладавшие страшной силой: сначала вы намазываете этой гадостью руки
и лицо (о рукавах можно не беспокоиться - они изляпаются сами и будут
прилипать к рукам так, что комар носу не подточит), затем случайно
хватаетесь за глаза и, чувствуя, что сделали не дело, пытаетесь протереть их
рукавом, после чего зелье начинает работать: из глаз хлещут слезы, и комаров
действительно не видно. Но, к сожалению, нам требовалось следить за
приборами и часами, а также вести записи...
Было 20.40. За полчаса до этого с датчиком ТПК я излазил осарки вдоль и
поперек, но безрезультатно: писк в наушниках был такой же ровный, как если
бы я был без них. Сейчас на осарках находились Андрей Комаров, Сергей
Семенов и я. Андрей нес небольшой приборчик НФМ - измеритель напряженности
электромагнитного поля, к которому имелись два зонда. У избушки и на
тропинке сюда все было "по нулям". Собственно, ничего иного мы и не ожидали.
Мои спутники, нас.лушавшись о знаменитых осарках еще в Ярославле, с
любопытством взирали на "кратер", ямы и буйную растительность. Если не
считать проклятого комариного звона, стояла тишина. Как впоследствии они оба
мне признались, входя на осарки, они все-таки испытывали чувство
настороженности.
Андрей, щелкнув переключателем, тотчас же чертыхнулся. "Не дай Бог,
что-нибудь с прибором случилось", - подумал я, зная, что в аномальных зонах
такое бывает.
- Что у тебя? - спросил Семенов.
- Да... прибор зашкалило... - Андрей снова что-то включил.
- Но прибор-то исправен?
- Исправен... Просто я его сейчас переключил на интервал измерений от десяти
до тридцати вольт на метр.
- Ну так что? - Мы стояли с часами и блокнотами.
- В этом интервале ничего. - Андрей снова что-то переключил. - Сейчас
диапазон измерений от двух до десяти вольт на метр.
- А здесь что? - Я никак не мог понять причины первоначальной легкой паники.
- Два вольта, - сказал Андрей, - но это нижний предел измерения. - Он
опустил зонд и слегка коснулся им травы. Стрелка шелохнулась и встала на
место. - Не пойму, почему с самого начала... Даже если я коснулся травы... -
Андрей замолчал.
Мы ждали, мало что понимая. Комары атаковали. Не обращая на них внимания,
инженер ориентировал в пространстве зонд - цилиндрик с блестящими конусами
на длинной ручке, наблюдая за стрелкой. На лице его проступило выражение
недоверия, а затем - изумления.
- Так, пишите: два и пять.
- Есть. - Мы принялись за работу.
- Три... Три и пять... Четыре!
- Есть.
- Три два.
Андрей перешел на другое место. Я отмечал номера ям, Семенов - время и
показания прибора. Стало не до комаров.
Еще переход Андрей работал, войдя в азарт. Иногда он быстро перемещал датчик
по вертикали. Мы добрались до конца шлаковой кучи затем медленно двинулись
назад. В 21.50 мы сошли с осарков. В 2152 на тропинке инженер сделал
последний замер - здесь напряженность поля была ниже чувствительности
прибора - и отключил его, сберегая батареи. Мы двинулись к домику.
- Погоди, Андрей, - не выдержал Семенов - Ты нам по-человечески объясни, что
мы там намерили.
Я присоединился к этому требованию.
- Честно говоря, я с таким еще не сталкивался - Андрей помолчал -
Напряженность поля колебалась. По ориентации зонда на максимум излучения
можно понять, что источник радиоволн находится либо под землей, либо в
пространстве над ней. Причем при быстром перемещении зонда по вертикали
напряженность не меняется, а это говорит о том, что источник излучения
находится далеко. Конечно это не радиопередача в известном смысле слова.
- Но это опасно?
- Предельно допустимые уровни напряженности поля - разные для разных частот
и колеблются в зависимости от этого от 5 до 50 вольт на метр. Этот прибор
реагировал на излучения в диапазоне от 10 килогерц до 350 мегагерц. На какой
частоте шло излучение сейчас сказать невозможно.
- Как близко стоят эти частоты к диапазону видимого глазом излучения? Можно
ли излучения с такой частотой наблюдать как свечения в воздухе?
- До обычного света - весьма далеко. Но, повторяю, прибор регистрирует
излучение лишь в определенном диапазоне, что происходит в смежных областях
излучений, мы от него не узнаем даже если эти излучения будут большой
мощности.
Мне конечно же, были памятны события злополучной экспедиции № 3, когда мы
наблюдали выходящие из поверхности осарков столбы свечений. Безусловно,
имело место истечение какой-то энергии (или втекание ее в осарки). Зная, что
существует метод провоцирования энерговыделений в аномальных зонах, мы
неоднократно пытались их вызвать, чтобы зафиксировать на фотопленке.
Способ был прост: 10-30 световых разрядов фотовспышки как показывал опыт,
могли запустить в действие довольно сложный механизм сброса энергии, которая
в других зонах "материализовалась" обычно в виде светящихся лучей, клубов
"дыма" или шаров. Но все наши попытки еще раз увидеть или сфотографировать
таинственные "столбы" до сих пор оканчивались неудачей. Теперь, после
уверенной регистрации выбросов электромагнитного поля (ЭМП), можно было
допустить, что прибор все-таки ловил эти свечения. Не удастся ли сегодня
ночью их сфотографировать? Если прибор покажет наличие ЭМП, а мы увидим и
заснимем свечения, - это будет замечательный результат! Но чем можно
спровоцировать появление ЭМП? Фотовспышек у нас не было. Я поделился мыслями
с Комаровым и Семеновым.
- У нас есть несколько ракет, - сказал Андрей - Попробуем вызвать поле ими.
- Да этот эксперимент необходимо проделать, - поддержал его Сергей.
Мы подошли к избушке, промолчав о своем открытии, чтобы заранее не
взбудоражить людей. Пока доваривался ужин, я, отойдя в сторонку проделал на
листочке несложные вычисления: частоты средних волн от 16 до 40 метров, на
которых после войны приемник "Родина" регулярно ловил здесь помехи, входили
в диапазон чувствительности прибора НФМ-1 Стоявший рядом Гусев вновь
оказался прав. Об этом я не сказал никому.
3
Странное дело! Несмотря на то, что ко вчерашним двум приборам сегодня, 7
июня, мы прибавили новый - ПЗ-19, который мог измерять плотность потока
энергии ЭМП, причем ширина сети, расставленной нами для улавливания
таинственных сигналов, возросла за счет этого в сто раз, осарки молчали!
"Будить" их было нечем: ракеты кончились.
Была сделана и попытка обнаружить хотя бы электростатические заряды, но как
сразу сказал Андрей, "здесь для этого слишком много воды"' - не было и их.
Прошедшей ночью осарки подкинули нам еще один сюрприз. Хотя с нами и не было
фотографов-профессионалов, ночное фотографирование все-таки решили провести
- чем черт не шутит! Андрей,
естественно, прихватил с собой и НФМ. И у домика, и на тропинке, и на самих
осарках стрелка прибора была на нуле. После того как фотоаппараты
установили, в "кратер" был сделан выстрел осветительной ракетой. И
действительно, световая провокация возымела действие! В течение короткого
времени "спавшее" до этого электромагнитное поле подняло свою напряженность
до тех же самых четырех вольт на метр! Какое-то время показания прибора
держались на этом уровне, но через пять минут стрелка почти вплотную подошла
к нулю, а через семь - снова легла на ноль.
Что-то среагировало на наше присутствие, какой-то приемник сработал.
Таинственное "что-то", разбуженное ото сна, семь минут, зевая, молча пялило
на нас свои очи, а затем вновь завалилось спать. Это было невероятно!
Никаких столбов свечении мы при этом не заметили.
Остатки ночи - будь трижды прокляты комарики! - дались нам нелегко. Тем не
менее сегодня утром работать мы начали рано и, успев потерпеть фиаско по
части обнаружения полей, к семи сорока утра решили пустить в ход газортутный
анализатор; за ночь в пробитых мною и прикрытых сверху скважинах наверняка
установился "родной" для почвы состав воздуха.
Ртути в земле было что-то многовато, причем прямо возле избушки, в
контрольной скважине. На осарках, как ни странно, этого добра было чуть
поменьше. Причем ртуть здесь обнаруживалась и на открытом воздухе. Интересно
было наблюдать за работой специалистов СЭС: они действовали точно,
перепроверяя помногу раз результат, если возникало какое-то сомнение.
Постепенно и на осарках стало определяться место наибольшей концентрации
ртути. Чтобы уточнить это, прямо щупом мы увеличили количество скважин до
девятнадцати, причем для выяснения картины спустились с осарков к болоту,
переходившему в озеро. Больше всего ртути было как раз в наиболее интересном
для нас районе кучи - на месте будущего раскопа: Гусев полагал, что именно
здесь в 44-м нашли шар. Речь шла, впрочем, о концентрациях не более
0,000000039 мг/л.
Чуть позже я излазил осарки еще раз, пытаясь обнаружить соединения циана,
но, к счастью, ничего не нашел.
Была пятница. Вечером к проведению программы по наблюдению за поведением
компасов мы подготовились основательно. Афанасьев и Гусев остались у
избушки; задачей Александра Петровича было следить за компасом, а Владимиру,
как врачу, вменялось в обязанность быть наготове, наблюдая за Александром
Турбиным, расположившимся тоже с компасом около старой липы, равноудаленной
от избушки и осарков, и за нами троими, находившимися на самих осарках. Чем
черт не шутит! После случая с Урявиным здесь можно было ожидать всего...
Кроме названных выше приборов был пущен в ход и ВШВ - прибор, способный
уловить таинственную "вибрацию"; его алюминиевый диск-приемник блестел на
шлаке. Бдения в течение часа дали положительные результаты для комаров, но
не для науки.
4
- Вот с этой липой связана очень интересная история, - начал свой рассказ
Гусев. Мы стояли, выбирая между двумя реальными перспективами: задохнуться
от недостатка кислорода в дыму костра или скончаться от потери крови на
чистом воздухе - комары остервенели. - Ведь лип здесь было четыре, и стояли
они в ряд. Сохранилась лишь вот эта, росла она в палисаднике. Дело-то ведь
как было...
Стоял здесь дом - окнами на дорогу, ну а за домом, как всегда, огород - он,
почитай, прямо к осаркам тянулся. Было это или в начале нэпа, или перед
самым нэпом. Жил в этом доме мужичок. Жил как все, работал. Потом вдруг
