над горизонтом. Путь его пролегал под Луной. Инверсионного следа не было. На
объекте теперь различались разноцветные бессистемные вспышки.
- От него сзади отделяются объекты, - комментировал Сергей. - Один... два...
три... Всего стало четыре объекта. Сейчас эта цепочка выстраивается в
квадрат. Скорость удаления нарастает.
Беспорядочно мерцающие искорки уходили от нас все дальше и дальше и,
наконец, совсем растворились в ночи.
5
Сопла валялись вокруг раскопов, как кости древних животных. Теперь было
ясно, что с первым раскопом мы промахнулись - картофельной ямы здесь никогда
не было, следовательно и рассчитывать на обнаружение здесь остатков трубы не
приходилось. Но вскрытие культурного слоя мы решили продолжить - следовало
понять происхождение холма. Пока шел сплошной древесный уголь. Изредка в нем
встречались кусочки керамики, подвергшейся, судя по всему воздействию
высокой температуры: глина как бы вскипела и, сохраняя форму фрагментов
сосудов, увеличилась в объеме до того, что плавала в воде, как пемза.
В раскопе были обнаружены кости животных и остатки железных изделий. На
глубине 1,3 метра открылся большой пласт белого вещества типа извести. Мы
аккуратно расчистили его. Работать теперь приходилось совком и ножами.
Раскоп постепенно приобретал "обжитой" вид: сбоку, тремя ветвями вниз,
поставили обрубки березы, положив на него и в развилку дерева, что росло
напротив, шест, на котором укрепили блок с веревкой, землю вынимали ведрами.
К срезу раскопа была прислонена изготовленная Сергеем лестница. Над ямой шли
нити с бирками. Большая куча черной выброшенной земли громоздилась на склоне
осарков.
Шурф из "кратера" медленно продолжал тянуться по направлению к яме №2. Здесь
часты были обвалы шлака - следовало позаботиться о крепеже стенок раскопа.
Находок была масса. Правда, пока это было не то, чего ради мы сюда приехали.
Но мы старались не утерять ничего: основная часть находок привязывалась к
квадратам раскопов и глубине, наиболее интересные предметы кратко
описывались, затем все это отмывалось, высушивалось, фотографировалось и
упаковывалось. Труд был муравьиный, отнимавший много времени.
Мушара все время крутилась на раскопах. Когда глубина шурфа стала в рост
человека, кошка часто подходила к краю раскопа. Треугольное черное пятно на
носу делало ее физиономию похожей на человеческую. Вот она крадется по краю
шурфа. Подходит к работающим. Пристально, с небольшого расстояния смотрит им
в глаза.
- Это не кошка, - говорит кто-то. - Нет, это не кошка.
6
Ребята выматывались на раскопках, и в качестве культурно-просветительной
программы был задуман выход на озера. Уходя, мы взяли с собой на всякий
случай рацию - мало ли что могло случиться. Вторая рация оставалась у
Смирнова и Зимакова - ребята у избушки готовили нам ужин.
Не успели мы войти в лесок, как связь прекратилась. Комаров что-то там
пытался крутить и вертеть на аппаратике, но толку от этого не было. В
полумолчании мы двигались по дороге, постоянно поглядывая налево: судя по
времени, озера должны были уже появиться. Но прошли и нужные для этого сорок
минут и пятьдесят и, наконец, час, и вместо озер слева показались две
избушки справа - они находились, как нам говорили, в соседнем урочище,
побывать в котором нам до сих пор не довелось.
Я готов был со стыда провалиться сквозь землю. Ничего себе ас и знаток зоны!
Пробормотав что-то в извинение, я повел ребят обратно. Должен сказать, что в
данном казусе, кроме меня, виновата была еще и засуха: озера обмелели и с
дороги почти не просматривались, я проскочил мимо них, привыкнув к тому, что
традиционный осенний штурм подхода к озерам начинался прямо от дороги через
огромные лужи, на преодоление которых едва хватало высоты сапог.
И вот теперь мы возвращались с этих чертовых озер. Между нами и избушкой
лежало не более семисот метров чистого поля с редкими стогами сена. Были
хорошо видны и домик и костер, и ребята рядом с ним.
- Андрей, попробуй-ка связаться с ними еще раз.
Комаров включил аппарат и нажал кнопку вызова. Никакого результата! Что они
там, рацию выключили, что ли? Кто-то засвистел ребятам и стал показывать
руками на рацию. Было видно, что те двое тоже с чем-то возились, вероятно со
своей рацией. Черт побери, радиосвязи нет на расстоянии прямой видимости!
- Оставь, Андрей, эту технику. Придем - разберемся.
После двухчасового пути до урочища и обратно и лазанья по мху вокруг озер мы
все были утомлены и, зная о предстоящем ужине и отдыхе, двигались не спеша.
Теперь до избушки оставалось метров триста, не более. Комаров и Вихрев шли
впереди и о чем-то беседовали. Мы с Сидоровым, отстав от них метров на пять,
тоже разговаривали.
Слушая Сергея Сидорова, я еще раз поднял голову и глянул на избушку. Костер
ярко горел в наступающих сумерках.
Ожидавшие нас парни теперь не двигались и стояли, глядя на нас, словно
застыв в ожидании. Все трое.
Третий выглядел как-то несуразно: втянув голову в плечи и опустив длинные
руки почти до колен, он довольно нелепо громоздился за спинами Смирнова и
Зимакова.
Экое полохало, - вяло подумал я. - Хоть бы следил за осанкой. Что-то ответив
Сидорову, я глянул на шедших впереди. Андрей, как мне показалось, некоторое
время внимательно смотрел в направлении избушки, потом вновь стал глядеть
под ноги.
"Зачем же он переоделся во все черное" - продолжал я отстраненно размышлять
о третьем стоявшем у костра. - Ведь он из-за этого выглядит почти плоским,
будто бы из фанеры вырезан". Нить рассуждений Сергея я уже почти утерял.
Волна раздражения на самого себя поднялась во мне: вместо того, чтобы
слушать товарища я думал о какой-то ерунде.
Против своей воли я вновь поднял глаза и в пятидесяти метрах увидел стоящих
Смирнова и Зимакова. Третьего не было!!!
"Постой, - наконец-то пронеслось в голове, - как же так? Нас здесь всего
шестеро: вот мы идем вчетвером, а там еще двое. Двое, а не трое!" Как же я
мог видеть седьмого?"
Только сейчас до меня дошла вся абсурдность ситуации. Да и обликом "седьмой"
сильно от нас отличался: неимоверно высокий - метра два не менее, без шеи,
лица не видно, темно-серый, почти черный, плоский, с руками до колен. На
мгновение стало жутко.
Подойдя к ожидавшим нас, я постарался погасить на своем лице недоуменное
выражение.
- Сергей, - спросил я Смирнова, - у вас что, гости были?
Вопрос получился какой-то стихийный, будто бы случайный, что оказалось
весьма кстати.
- Какие еще гости? - настороженно переспросил Смирнов.
- Ну вы же не отвечали нам по рации.
Андрей пристально посмотрел на меня, и в его взгляде я уловил нечто
странное.
- Рации не работают. О каких гостях ты говоришь? - настойчиво повторил свой
вопрос Смирнов.
- Ладно черт с ним со всем. Я просто подумал.
Глянув на Андрея, я слегка качнул головой в сторону. Через минуту как бы
случайно, мы отделились от товарищей.
- Андрей, ты видел что - нибудь такое? - спросил я.
- Ты имеешь в виду...
- Ну да, за спинами у ребят!
- Я видел. А может, мне показалось. Впрочем, я не обратил на это внимания.
Когда мы подходили к избушке, вроде бы кто-то третий прошел за спинами у
ребят.
- Куда?
- Вот к этому кусту - Андрей показал на небольшой кустик смородины, росший
рядом с черемухой, с которого мы брали листья для чая; куст и черемуха
стояли одиноко, спрятаться за ними такому большому человеку было бы трудно.
- А может, это был Михаил? Мне как-то не пришло в голову пронаблюдать.
Просто странно показалось.
- Да о чем вы тут шепчетесь? - спросил, подходя, Смирнов. Он явно нас в
чем-то подозревал.
Андрей пробормотал что-то насчет раций. Я в это время, будто бы
прогуливаясь, прошел на место, где стоял "седьмой". Трава здесь, недалеко от
костра и места, где мы ели и мыли посуду, была сильно примята. Никаких
необычных следов я тут не заметил. Собственно, даже если бы они имелись,
разглядеть их было бы сложно. Чуть погодя ко мне присоединился Андрей.
Ребята, стоя у костра, о чем-то оживленно разговаривали. Смирнов, находясь
на расстоянии, внимательно следил за нами.
7
Сладкое, как мы его ни экономили, подходило к концу. Хлеб тоже иссякал
довольно быстро. Обстановка вроде бы и незаметно, но накалялась. Конечно же,
дело было не в отсутствии нужного количества продуктов. Все мы были разные.
Кто-то уже бывал здесь не по одному разу, а кто-то приехал впервые. Кто-то с
кем-то сошелся характером, а кто-то - нет. Трудились все добровольно, а это
означало, что требовать можно было лишь дисциплины, и не больше: каждый
делал сколько мог. Не все в равной степени оказались способными выполнять
одну и ту же работу, стало быть, труд следовало распределить. Одним
приходилось работать ночью, а днем, соответственно, какое-то время отдыхать.
Кто-то должен был готовить и собирать дрова, кому-то нужно было рыть землю.
Вскрывать все эти запланированные десятки тонн, метать их через верх ям как
можно дальше, вынимать в ведрах, просматривать, выскабливать ножами, стоя на
коленях в грязи, в угольной пыли, средь комаров, в жару, а потом - в
непогоду.
Мы жили в маленьком, совершенно автономном государстве, население которого
составляло 6 человек, и эти люди должны были трудиться и обеспечивать себя
всем необходимым. Сложно было бы ожидать, что весь этот круг обязанностей,
необходимостей и особенностей без каких-либо проблем замкнется сам на себя.
Прорехи получались. Мы их латали, все это перетряхивалось - и вновь выходили
какие-то неувязки. Требовалось в первую очередь терпение и желание понимать
другого. Но каждый ждал от экспедиции чего-то своего, и каждый шел к
экспедиции своим путем. Так что трудностей было с избытком. А на все это
накладывались еще и проблемы с питанием, черт бы их побрал! Сделать хотелось
много, но количество пищи ставило здесь предел нашим возможностям.
Через несколько дней приехал Юра Колотиев. В своем обширном рюкзачище он
привез не только хлеб, но еще муку и масло. Теперь вечерами, после работы,
мы пекли на костре что-то вроде здоровенных лепешек, с которыми и поглощали
варево, более густое, чем суп, но еще не доведенное до консистенции каши.
8
- На дне раскопа - какая-то постройка!
- Что такое? - Я поспешил за Борисом. Мы приблизились к первому раскопу. На
дне его, на глубине двух метров, ждал нас Сергей Сидоров. Мы спустились по
лестнице. Почва тут была уже влажная - грунтовые воды находились, по
расчету, на глубине 2,2 метра.
- Вот здесь и здесь. Но нужно быть очень осторожным, мы работали ножом.
Я тронул острием ножа черную, смешанную с углем почву, почувствовав, что
чуть глубже находится нечто более твердое. Кусочек угля шевельнулся, и под
ним стало видно почти истлевшее дерево, мокрое и темно-коричневое, состоящее
как бы из волокон, разрушавшихся при более сильном нажиме. Угадывались
остатки нетолстой стены, в которую была врезана еще одна. Сруб.
Очень осторожно мы углубили раскоп рядом со стеной. Показалась вода. Что там
глубже - нам сейчас не узнать, но постройку можно вскрыть до уровня воды,
зарисовать и сфотографировать. Конечно, дерево, соприкоснувшись с кислородом
воздуха, начнет быстро окисляться. Но не вскрывать найденное уже нельзя:
если мы попытаемся засыпать эти стенки тем же углем или даже прикроем их
мхом, они начнут разрушаться от этих прикосновений, а ведь потом их снова
нужно будет вскрывать.
К концу дня над поверхностью воды выступили остатки сооружения. Судя по
