которой нашли шар, или не той - мы не могли пока знать. По срезу четко было
видно, что горизонтальные слои слева и справа вдруг обрывались и посередине
раскопа шла полутораметровой ширины полоса почвы однородного состава. На
расстоянии 85 сантиметров один от другого торчали два кола.
Итак, углубления на осарках - это действительно рукотворные ямы. Еще один
результат. Черт побери, все реже и реже, говоря о зоне, мы вынуждены
прибегать к спасительным оговоркам типа: "..если зона действительно
аномальна..." или "...если углубления - это действительно остатки
картофельных ям..." Есть результаты, есть! Вот она - яма. Одна из четырех
подозреваемых. Ничего, вскроем все четыре! Будем искать трубу даже под
водой!
Зарисовав срезы обоих раскопов, мы бросили все силы на яму № 13. Это был
раскоп-3. Шли вторые сутки нашего одиночества вдвоем. Мушара в раскопках
участия не принимала.
Вечером, усталые, мы разделили остатки хлеба: на завтра его оставалось
очень, очень мало, а на сегодняшний ужин - и того меньше. Сам ужин состоял
из одной банки рыбных консервов, которыми мы поделились с Мушарой. Хотели мы
того или нет, но завтрашний день должен был стать последним днем этой
экспедиции.
В животах и так уже постоянно "подсасывало". Поколебавшись, скромный Борис,
желая увеличить калорийность нашей трапезы, достал спиртное.
Странным, очень странным было это пиршество вдвоем, среди болот и озер, в
ста метрах от развороченных осарков. Закуски отчаянно не хватало. Мне
вспомнился гусевский "шпунтик" двухлетней давности: как давно это было и как
мало мы тогда об этом месте знали! Какой недосягаемой казалась мечта
"копнуть" здесь! И вот задуманное сбылось. Сколько тревог и хлопот! Беготни
и уговоров!
Сомнений... Страхов.
Человек может все - я убедился в этом. Главное - сильно захотеть. Очень
сильно! Если это сделать, то исчезнет разница между идеей и исполнением:
принятие идеи к исполнению станет равносильным ее исполнению, с тем лишь
отличием, что одно идет за другим с интервалом в два года или двадцать лет -
это неважно: лишь бы жизни хватило. Я могу все - как и другие. Если сильно
захотеть - можно даже подняться в воздух... Но надо об этом знать.
Не умозрительно, но так вот - практически, убедившись в действенности своих
умозрительных заключений или чужого опыта. А значит... значит, будет
исполнено все, что мы задумали. За эту экспедицию мы вырыли 85 тонн земли -
больше, чем рассчитывали. А надо вырыть 300. И будет 300! Каков окажется
результат - неизвестно, но... нельзя ли заказать к исполнению и результат?..
Сильно "захотеть" его... Может, правы Стругацкие-то, и есть Зона и Шар,
исполняющий желания... Сказал ведь Михаил своей камере: хватить снимать - и
она остановилась. Совпадение? Возможно. Но сколько же раз - Господи! сколько
раз! - реальность совпадала с фантастикой, написанной за десятки и сотни лет
до этой самой реальности...
Зона! мы просим тебя: дай нам Шар! Надо. Мы улучшим эту полузагубленную,
захлебнувшуюся в человеческой крови, злобе, тупости и ненависти Землю и само
человечество, тысячелетиями дерущееся из-за куска хлеба и не подозревающее о
своих истинных богатствах...
Молчит Зона. Трещит пламя в печи и оплывают свечи на столе. Скуден наш ужин.
Но ведь истинно, истинно сказано: "Блаженны нищие духом... Блаженны алчущие
и жаждущие правды..."
А результаты... результаты будут. В любом случае - мы в этом убедились. Мы
счастливы сейчас и будем счастливы в будущем. Все остальное - лишь мелочи,
лишь детали...
14
Весь следующий день мы работали как окаянные. Был сделан крепеж раскопов-1 и
-2. На осарках следовало навести порядок: унести с них множество наших
вещей, сложить в кучи ветви и неценные находки. С раскопом-3 можно было и не
успеть.
- Борис, этот раскоп если и закончим, то уже поздно: из-за темноты
невозможно будет обмерить и зарисовать срезы. Может, накопаем ямок через
полметра и строение срезов проследим по ним?
- Нет. Копать - так уж в полный профиль и до воды, - ответил Вихрев. Такого
самопожертвования я не ожидал.
- Хорошо. Ты устал - иди приготовь суп и вскипяти чай, а я покопаю...
Я спустился в раскоп. Копать было неудобно: землю приходилось выбрасывать
лишь на одну сторону, чтобы не засыпать то место, которое нам предстояло
докопать в следующем году, да и на одну сторону бросать землю нужно было
так, чтобы не завалить знак - точку установки теодолита. Земля была влажная,
тяжелая, швырять ее приходилось с силой и подальше. Постепенно я докопался
до воды и стал расширять свою "акваторию".
В этот день мы решили поесть с шиком. С работами, несмотря на шедший дождь,
можно было успеть. Поэтому мы и постановили покончить с полуголодным
существованием и, свалив вместе содержимое сэкономленной банки рыбных
консервов и остатки крупы, которую в сухом виде нам все равно было не
угрызть, сварить много супа. Понимаете, много. Чтоб хватило на обед и на
ужин. Эх поедим!.. Горяченького... Да чайку после... Я проглотил слюну и
вонзил лопату в грязь. На завтра у нас были оставлены одна банка консервов и
чуток хлеба, а также НЗ, подаренный Смирновым - банка сгущенки. Этого должно
было хватить до прибытия в Ярославль - до восьми вечера.
Через час "акватория" расширилась основательно. Форма вырытой здесь когда-то
ямы, а точнее - одной стороны ее, просматривалась хорошо. Яма была глубокой:
если ее рыли в 44-м, то водохранилище тогда лишь продолжало заполняться и до
грунтовых вод оставалось еще далеко. Вот они и вырыли такую.
"Они" - я остановился от неожиданности. Это значит - зеки? О Боже. Они же
были здесь, рядом. За колючей проволокой. Жили в бараке: Гусев рассказывал.
Охраняли их. Не понравился - пуля в лоб. Концлагерь... И женщина эта, как ей
фамилия? ах да, Высокосова. Так вот по чьим следам я иду Где же вы,
сердешные? Безвинно осужденная, талантливая совесть нации. Многие ли вышли
отсюда? Иль порешили вас? Ах тоска, тоска. И день такой серый. Все идем по
чьим-то следам. Что ни ком земли - то история. Мы - с этой стороны, а они -
с той.
Я вылез из ямы и направился к домушке. Если сегодня как следует поработать,
то завтра можно и уехать. Завтра, хм... И не верится даже. Поодичали мы,
однако, Почернели. Обросли. Оголодали. Вот супчик - отрада души.
- Кто это там опять? - Борис показал на две фигуры.
Я всмотрелся. Это были ребята, уже приходившие сюда. Встретились мы, как
старые знакомые. Мимолетный, но красноречивый взгляд, брошенный пришельцами
на котелок с супом, выдавал в них товарищей по несчастью и вызвал наше
искреннее расположение.
- Садитесь, ребята - Мы завели парней в избушку, усадили за стол и налили по
миске супа - Ешьте, только вот хлеба у нас маловато.
Чтобы не смущать гостей, мы с Борисом вышли на улицу и сели на бревнышко
возле костра, поесть вместе мы не могли: чашек и ложек было лишь по две.
- А вон еще двое идут, - сказал Борис.
Точно! Я подошел к пришедшим.
- Здравствуйте! - Те приветливо поздоровались - Вы, должно быть, двоих
парней ищете? - Ребята закивали. - Так они вон в избушке сидят. Едят.
Глаза пришедших сверкнули знакомым нам блеском.
- Проходите, ребята, садитесь. Посуду мы сейчас сполоснем.
Мы вновь наполнили миски.
- Ешьте.
- Да нет, что вы.
- Ешьте, ешьте. Хлеба вот только у нас маловато.
Мы пошли к костру и присели на бревнышко: вид людей, с апппетитом
поглощавших такой вкусный суп, вызывал дрожь в коленях. Первая партия
отобедавших уже спускалась по песенке.
- А где наши девушки? - крикнули они приступившим к трапезе.
- Сейчас придут, - был ответ.
Мы вцепились в бревно.
Девушки были очаровательны. Мы сполоснули миски и опять заполнили их супом.
- Ешьте, пожалуйста. Только вот с хлебом у нас.
Мы снова уселись на бревнышко.
- Идут ли... - начал Борис.
- А?! Где???
- ...дела с раскопом?
- Нормально... Сегодня кончим.
Девушки поели, попили чаю. Все шестеро поблагодарили нас за угощение и ушли.
Мы доели суп и остаток хлеба. Все отлично! Главное - не ударить лицом в
грязь.
Борис полез в яму. К вечеру раскоп мы закончили. Уже в полутьме я зарисовал
и замерил срезы. Усталость одолевала. Около девяти часов вечера, завершив
дела на осарках, мы спрятали некоторые вещи и часть оборудования в укромном
месте, кое-что забросили на чердак избушки, отмыли топоры и лопаты. Затем
долго отмывались сами, черпая воду прямо из луж.
Уже при свечах я набил полное ведро упакованными в бумагу находками.
Утром, наведя порядок в домике, мы отправились в дорогу. Сидевшая в корзине
Мушара протестовала.
15
Вот город. Я будто бы увидел его впервые. Асфальт вместо травы. Чистота.
Вылизанность. Раскрашенные девицы. Искусственность. Подделка. Здесь алчут
развлечений, не зная, как убить время. Многие, желая видеть себя героями,
создают в качестве фона надуманные трудности, но именно такие, которые они в
состоянии преодолеть. Вон этот, сломя голову, мчится на мотоцикле - куда? А
достижением всей жизни этого, вероятно, является умение поднимать железяку
под названием "гиря". Иные счастливы от умения вдарить головой по мячу или
продать свое тело, а тот не прочь затеять ссору "просто так".
Зачем создавать придуманные трудности, если есть настоящие?
Зачем бессмысленно истреблять ресурсы мира и плоды чужих трудов в
преодолении искусственных барьеров?
Откуда сама эта жажда разрушения, ведь ей одержимы лишь дикари?
И из глубины сознания вылезает и вылезает - и я ничего не могу с этим
поделать! - жестокая в своей справедливости мысль, дающая один ответ на все
вопросы разом: если в концлагерях истребили добрейших и лучших, тогда...
Нет, добро и чистота еще не убиты на Руси полностью. Но баланс между добром
и злом нарушен.
Мы долго стоим на остановке, не зная, как с рюкзаками забраться в автобус.
Наконец это удается. С ярких губ раскрашенной красотки летят брызги. Злоба.
Ненависть. Русь 1991-го.
И на душе становится гадко.
Но продолжать трудиться мы будем. Как под землей, какие бы разрушения, хаос
и беззакония ни творились на ее поверхности, продолжают невидимо ото всех
двигаться ручейки и реки, так и мы, средь наступающей озлобленности и
продажности, будем всю зиму поддерживать в напряжении каналы нервной
системы, связывающей все уголки города, соединяющей преданных идее
стремления к Истине, не пораженных заразой разрушения, озлобленности и
алчности.
Мы будем готовиться к четвертому полевому сезону. И к пятому, и к шестому.
Русь живет. Истинная, богатая, одухотворенная. Трудятся честные рабочие и
крестьяне, ученые, поэты, художники, изобретатели. Народ продолжает творить,
мыслить. Но пока это государство еще скрыто под волнами грязи и страха перед
грядущими голодом и бесправием. Его час еще не наступил. Но Возрождение
близится.
Шар желаний
- Что вы слышали о Золотом шаре? - спросил вдруг господин Лемхен.
- Золотой шар есть легенда, - скучным голосом доложил он [Валентин] -
Мифическое сооружение в Зоне. А. и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине".
1
Владимир Праздников был в отъезде, а больше никто из археологов помочь нам
не мог. Я планировал, пробыв сутки дома, тут же ехать в экспедицию № 10 -
последнюю в этом сезоне. И самую легкую - это уж точно.
Судьба раскопанных нами остатков постройки, сразу же начавших окисляться,
как только мы освободили их от слоя угля, беспокоила нас всех очень сильно.
Что мы нашли? Насколько это ценно для науки? Сколько постройке лет? Что за
