истории мои потуги пробиться к недрам планеты. По мере углубления скважины
потуги эти для меня становились все более ощутимыми. Как Главный Конструктор
и изготовитель инструмента я не мог передоверить его никому, тем более что
никаких предварительных испытаний проведено не было - все проверялось "в
бою". Инструмент приходилось держать на вытянутых руках, отыскивая
отверстие, затем погрузив его до предыдущей отметки, навинтив новое колено и
передвинув ручки, требовалось жать не имея возможности налечь на него телом,
которое при этом неизбежно оказалось бы в воде. Вжав бур сколь было можно
требовалось, согласно "инструкции", произвести удар, для чего на вытянутых
руках безнадежно увязший в грязи бур следовало поднять. В момент выдирания
бура приходилось буквально застывать в большом напряжении. Затем вновь
следовал "удар". Операции проделывались в состоянии балансирования на
жердях. Все это напоминало крайне замедленные кадры кино.
Фильм затягивался. Колонки извлекались все медленней, тем более что колена
при этом приходилось то развинчивать то свинчивать. Мои промокшие друзья
напоминали нахохлившихся птиц. К концу шестого метра от воды, железа и
напряжения руки у меня окончательно окоченели, но от остальных частей тела
из-под фуфайки валил обильный пар бур, вероятно, вторгся в расплавленную
магму. До истинного дна оставался один метр! Насадив еще колено и рискуя
повредить что-нибудь в США я всадил трубу с дрыном в дырку, но дна не
достал. Теперь - что говорить! - нам только оставалось дивиться на нашу
собственную предусмотрительность - именно для такого случая и было
изготовлено запасное колено. Штангу, извлекая, теперь приходилось разбирать
на три части. Навинтив резервное колено, я за два захода вогнал все железо в
органику. Ручки, насаженные на самый конец штанги погрузились в воду.
Головка бура находилась в восьми метрах под водой. Колена кончились. Дна не
было.
Черт побери, такого оборота никто не ожидал! Столько мучении - и впустую.
- Юра, что у тебя в пробах?
- Ничего! Что будем делать?
Мы стояли под дождем. Набрякшая от воды одежда торчала колом. Закончив
упражнения с буром, я тотчас же замерз, руки и ноги вообще окоченели.
Промокшие вещи валялись на влажном мху между кустами, на которые была
натянута пленка, в середине ее скопилась вода.
Знаете, давайте привяжем к штанге стволик сосны - сказал Колотиев.
Мы зашевелились. Спустя некоторое время усовершенствованный бур вонзился в
органику. Ну, подумал я, если эти проволоки отвяжутся, торчать ему там, пока
не сгниет.
Небольшую колонку песка извлекли с глубины девяти метров!
Удача подбодрила. Несмотря на холод и голод, опять же по предложению
неутомимого Юры решили ткнуть щупом и на Северном озере. Ко всеобщему
величайшему удивлению, слой песка прощупывался здесь на глубине всего пяти
метров! Для болотистой местности столь резкий перепад уровней дна был
странен.
Мы с Сергеем уже отправились собирать вещи, когда упорство Юрия было
вознаграждено в третий раз. Неизвестно зачем, но он решил погрузить щуп еще
глубже. После двух ударов пройдя в песке 20 сантиметров, тот свободно пошел
вниз.
Мы орудовали щупом. Да, на пяти метрах - двадцатисантиметровый слой песка. А
что же глубже? Щуп свободно прошел на все восемь метров - дна не было.
4
- Необходимо проконсультироваться у геологов а еще лучше - у гидрогеологов.
Что там за "слоеный пирог"?
Если все-таки допустить, что там свалился метеорит - давайте для удобства
пока считать, что это предполагаемое падение и полет стрел - события разные,
- не могло ли получиться так: метеорит пробивает органику, врезается в песок
- истинный кратер находится там - и часть этого песка слоем разбрасывается
вокруг, со временем песок слегка уплотняет органику, погружаясь в болото,
затем сверху он заносится устремившимся в углубление торфом и наконец, все
это вновь зарастает органикой. В этом случае и мог бы получиться "слоеный
пирог".
- Все это опять же - заботы метеоритчиков.
- Мы слишком мало знаем пока даже для того, чтобы строить догадки. Почему
там все так? Подождем мнения гидрогеологов.
- Но метеоритную версию нам придется отрабатывать до той границы, где она
начнет отделяться от версии аномальной.
- Если даже здесь не было метеорита, то из этого еще не вытекает, что
состоятельность аномальной версии обеспечена. Озера могут быть в этих
отношениях вообще полным нулем. Так что об "отделении" говорить рано...
- А по-моему, "отделение" уже началось: траектории полета предполагаемых тел
не совпадают.
- Были ли сами "тела"? Это и предстоит установить с полной определенностью и
на озерах, и на осарках.
- Даже в случае, если Северное озеро отойдет метеоритчикам или кому угодно
другому, возиться с озерами нам придется: непонятное, если верить Гусеву,
там наблюдали.
- "Если верить", то да. Но не следует забывать, что Гусев пока - почти
единственный поставщик данных. Вся наша работа пока строится на доверии этим
данным, что, вообще-то, не вполне серьезно.
- Да, это так. Но поиски очевидцев продолжаются. К тому же почти все, с чем
мы сталкивались до сих пор, подтверждает правоту Гусева.
- "Почти все" - это тоже хорошо: озера-то оказались "развернутыми" на 90
градусов! Не знаю, как вас, а меня это "почти" радует. Озера - это уже
неважно...
Свеча и печь освещали избушку. Покончив с трапезой, мы сидели вокруг
железной печи. Разговор угасал. День выдался тяжкий - на озерах мы
вымотались основательно. Заготовка дров тоже убивала прорву времени: нужно
было сжигать дрова, чтобы хоть как-то подсушить разложенные вокруг печи
дрова, чтобы те хоть как-то горели ночью. Это была сказка-неотвязка: мы
таскали, таскали и таскали промокшие ветви, плахи, набухший от воды
"сушняк", и все это тлело, тлело и истлевало в прах, но тепла не было.
Несмотря на то, что мы заткнули сеном все замеченные щели, заложили окна и
ход с улицы под пол. Чем больше мы таскали дрова, тем больше сами намокали
под дождем. Конечно, можно было мокнуть и меньше, но сидеть без дров. Однако
наступала ночь, и без огня нам пришлось бы худо.
На полу рядом с печью валялись и полусгнившие стволы яблонь, когда-то у
кого-то росших, должно быть, в саду. Не об этих ли яблонях говорил в прошлый
раз Гусев, утверждая, что по их положению он мог бы вспомнить место
расположения часовни?.. На всякий случай места обнаружения яблонь я записал.
Мокрая одежда висела над печью. Мы сидели на скамеечке, почти засунув голые
ноги в печь. Сергей курил, мы с Юрой допивали чай. Сегодня, уже ближе к
вечеру, Сергей, обладавший неплохими экстрасенсорными способностями, работал
с биорамкой на осарках. К слову сказать, он, до этого здесь ни разу не
бывавший, с помощью Г-образной алюминиевой биорамки - простого, но
действенного прибора "лозоходцев" XX века - точно указал направление на
"кратер", еще когда мы шли сюда. Ночью, если прекратится дождь, мы хотели
еще раз слазить в "кратер" и пофотографировать. Работа на этом
заканчивалась. И в четвертой экспедиции, и в первом полевом сезоне. Нужно
было лишь пережить эту октябрьскую ночь.
* * *
Свечения вновь ушли от нас: ночью Сергей, открыв дверь избушки, увидел
невдалеке прямо напротив себя горящие глаза какого-то зверя. В этой
кромешной тьме мы решили не рисковать.
Утром след зверя на траве был еще заметен. Уходя, часть оборудования мы
оставили на чердаке избушки.
По приезде в Ярославль я сообщил Гусеву в письме об обнаружении озер, указав
на его ошибку и прося не расстраиваться из-за таких пустяков. Через пару
недель пришел ответ: на рисунке он указывал не ту дорогу, от которой
"плясали" мы, а другую, старую, по которой ездили раньше; она шла
перпендикулярно "нашей". Стоило развернуть рисунок на 90 градусов, и озера
встали на свои места. Гусев не ошибся. Проклятые озера, распространяя
болотный дух, вновь заняли место в наших помыслах.
СЕЗОН - 90
"Корабельные люди"
...А окраины пустеют. И уж некуда возвращаться вставшим из могил покойникам.
А. и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине"
1
Старое землисто-синее лицо мага было будто маска.
- Это отравление, - сказала женщина.
- Да, - произнес маг, и вновь всех поразила неестественная белизна его
острых матовых зубов - они были будто бы из заточенных кусочков мела - и
яркая краснота десен. - Мне нужно отдохнуть, как и ей, - он указал на
стоявшую поодаль красивую женщину восточного типа в шапочке с меховой
опушкой и спрятал магический маятник из специального сплава.
Из троих хорошо чувствовала себя лишь исцеленная. Еще минуту назад она
широко раскачивалась, стоя на будто бы приросших к полу ногах; глаза были
закрыты, рот улыбался. Маг с помощью маятника выискивал в ее теле болезни, и
женщина в шапочке пронзительным пением изгоняла их.
Нечего было и думать переговорить с синелицым: толпа алчущих исцеления
обступила его.
Мне исцеление пока не требовалось: по болотам я лазил и так хорошо, но
"дипломат" надоело таскать хуже рюкзака.
Конференция бурлила. Ярославцев нечего было и искать: мы растворились в
массе прибывших со всех концов Союза и из-за рубежа. Гвалт. Стенды.
Очумевшие авторы в сотый раз пытаются втолковать суть разработок непрерывно
подходящим и уходящим слушателям. Пенопластовый шарик на коромысле под
стеклянным колпаком поворачивается под давлением взгляда. Приборы. Книги.
Глаза и говорящие рты. Первая Всесоюзная конференция по проблемам
энергоинформационного обмена в природе. Москва, ноябрь-декабрь 89-го.
- Привет, Валерий!
- Привет! - Я оборачиваюсь, но сказавший это уже уходит. Где он? Кто? Да и
мне ли сказали? Толпа. Отдохнуть бы в зале. Там, под давлением взглядов
академиков, относительный порядок.
"...Первая группа сенсов уже перестала существовать как таковая, - голос из
динамика перекрывает шум в фойе. О чем они там? - Условия работы в
лабораториях слишком жесткие. Да, да! Нас уже всех выкрутили наизнанку. Я
уже не могу больше "гулять" по этим разрушенным и, простите, вонючим
потрохам и чистить, чистить..."
К кому же ткнуться? Кажется, вот сильная группа. Отработали - и идут, и
никто их не преследует. Да, я видел, вот этот коренастый работает здорово.
Шеренга казахов и русских приближается ко мне.
- Здравствуйте, - я обращаюсь к коренастому и представляюсь.
- Вы, если не ошибаюсь, работаете как сенс...
Кратко - лишь бы не сказать лишнего! - объясняю суть дела. Иосиф Хан,
дипломированный врач-экстрасенс Республиканского центра охраны здоровья из
Алма-Аты, слушает внимательно, в глазах - огонек интереса.
- Что, камни здесь?
-Да.
- Давайте попробуем. Но где?
Действительно, где? Выбираем лестницу, спускающуюся в гардероб - здесь ходят
мало. Но за нами тянутся любопытные. Иосиф властным жестом останавливает их.
Долгое время нам нравилось думать, что памятью обладают лишь живые системы.
В лучшем случае допускалось, что и обыкновенный камень может "запомнить"
хороший удар, если молотком отбить от него кусок. Но появились запоминающие
фото-, магнитные и лазерные системы; вещество оказалось способным сохранять
информацию о привнесенном воздействии, даже если оно было ничтожным по
мощности. Запоминающие устройства становились все экономичнее, сила
записывающего воздействия - все меньше, и мы не знали, как глубоко находится
порог чувствительности вещества. В принципе ЛЮБОЕ явление оказывало
