Шмяк. Прямо в кончик носа. - Хочешь собрать дротики?
- Ты сегодня такой энергичный.
- Да. Раз уж ты бегаешь вместо меня, не видел, этот зануда Уник
внизу? Мне лень спускаться.
- Он там сидит. По-моему, без сознания. Дым довольно густой.
Морли схватил переговорную трубку:
- Рохля, вышвырни отсюда этого зануду Уника. Но не оставляй там, где
его переедут колеса. - Морли положил трубку и посмотрел на меня. -
Надеюсь, он получит воспаление легких.
- У тебя неприятности с этим человеком?
- Да. Он мне не нравится.
- Ну так не впускай его сюда.
- Его деньги так же хороши, как и твои. Может, даже лучше. Он тратит
их здесь. - Морли не удалось меня разозлить, и он спросил: - Что с
тобой? У тебя такой вид, будто ты ждешь не дождешься поскорей облегчить
душу.
- Я знаю, откуда карета.
- Карета? Какая карета?
- Та, что стояла на улице, и куда пытались затащить дочку Чодо. Я
нашел мастера, который сделал эту карету. Он сказал мне, где ее найти.
Я объяснил. Морли вздохнул и спустил ноги на пол.
- Как это на тебя похоже! Вот я тут сижу и наслаждаюсь жизнью, а ты
приходишь и все портишь.
Он встал, открыл стенной шкаф, достал плащ и модную шляпу, которая,
должно быть, стоила ему десятка переломанных.
- Что ты делаешь?
- Пошли проверим. - Что?
- Насколько я понимаю, это поможет нам увидеть Чодо. Оружие при
тебе?
- Кое-что при мне.
- Хоть чему-то ты научился, а?
- Надеюсь! Какие трудности с Чодо? Я думал, ты сидишь крепко. Это я у
него в черном списке.
- Не знаю. Я послал ему записку, что мне нужно с ним поговорить. По
важному делу. Ответа я не получил. Раньше такого не было. Потом мне
окольным путем намекнули, что обо мне не хотят слышать, и если я не
дурак, то больше не стану никого беспокоить.
- Странно.
Это не укладывалось у меня в голове. Морли - крупный независимый
предприниматель. Чодо должен был его выслушать.
- С тех пор как вы с Уингер там побывали, все очень странно. И
становится все страннее. Мы спускались по лестнице. Я сказал:
- Вы помешались на усах. В чем тут дело?
- А что?
- Они везде. Тебе они идут. Стручку тоже пойдут, если он сумеет их
отрастить. Но на роже Рохли они выглядят, как гнездо гадкой хищной
птицы.
- Он за ними не ухаживает.
Морли метнулся к прилавку и сказал несколько слов Рохле. Я заметил
отсутствие Уника и мокрые плечи Рохли. Но дух Уника оставался с нами.
Дым стоял такой, что хоть топор вешай.
Aeaaa 17
Eогда идет дождь и дует ветер, в Танфере становится темно. Уличные
фонари отказываются светить. Впрочем, они и стоят лишь на Холме и в
Веселом уголке, а воры и хулиганы, опасаясь гнева наших повелителей, как
светских, так и из преступного мира, уходят искать удачу в другие части
города. В ту ночь на Холме было темнее, чем в душе священника. Мне это
не понравилось. Я предпочитаю видеть приближающуюся беду.
Морли был возбужден, как ребенок, который собирается напакостить. Я
спросил:
- Что ты об этом думаешь?
Я беспокойно озирался вокруг. Мы беспрепятственно приближались к дому
леди Гамильтон, и от этого я встревожился еще больше.
Я не верю в удачу. Я верю в умножающиеся неудачи, в несчастья,
которые затаились и накапливаются, а потом посыплются на голову одно за
другим.
- Перелезем через стену и посмотрим, там ли карета.
- Ты мог бы давать уроки по применению тактических новинок Слави
Дуралейнику.
Мне было не по душе его предложение. Нас могли арестовать. Нас могли
ранить. Нам могли нанести непоправимый вред. Частные охранники на Холме
гораздо более несдержанны, чем караульные, оплачиваемые государством.
- Не сходи с ума, Гаррет. Ничего не случится.
- То же самое ты говорил, когда обманом уговорил меня помочь
доставить Большому Боссу того вампира.
- В тот раз ты не знал, что делаешь. Ну да. Как будто теперь я знаю,
что делаю!
- С твоим оптимизмом долго не проживешь.
- Оптимизм - следствие правильной жизни.
- Оптимизм - следствие лошадиного корма, который превращает тебя в
мула.
- Тебе бы тоже неплохо поесть лошадиного корма, Гаррет. Мясо
наполнено соками животных, которые умерли в страхе. Поэтому ты
становишься таким робким.
- Да. признаться, никогда не слышал, чтобы капуста испытывала страх.
- Вот они идут. Путь свободен. Вот идет кто? Мы слоняемся и мокнем
под дождем, потому что он кого-то увидел? Почему он мне об этом не
сказал? Ночью он видит лучше меня. Это одно из преимуществ, которое дает
ему кровь эльфов. Она определяет и главный недостаток Морли: он уверен в
собственном бессмертии. Это неправда, что эльфы бессмертны. Они просто
думают, что это так. Только стрела, пронзившая сердце, может их в этом
разубедить.
Морли направился к дому леди Гамильтон. Я пошел за ним, то и дело
оглядываясь, но не смотря себе под ноги. Я услышал какой-то звук, стал
искать, откуда он идет, и, подпрыгнув на три метра, врезался прямо в
стену.
- Наверно, ты был хорошим матросом, - проворчал Морли и завел
волынку: как закономерно, что Карента не может победить в Кантарде, если
я представляю лучших и умнейших людей королевства.
- Вероятно, сотни тысяч сражающихся там парней были бы счастливы,
увидев, как ты влетел в стену.
Морли не был на фронте. Полукровки не обязаны служить в армии. Все, в
ком есть хотя бы одна восьмая нечеловеческой крови, могут получить
освобождение от военной службы. Представители других биологических видов
в Кантарде - это либо туземцы, либо наемники, часто наемники и есть
туземцы. И к тому же они агенты Слави Дуралейника. Встречаются также
вампиры, оборотни и стада единорогов, но они есть везде и нигде никому
не дают прохода.
В Кантарде веселая жизнь.
Морли присел на корточки и выставил вперед руки.
- Я тебя поддержу.
Стена была около трех метров высотой.
- Ты легче, лезь первым. Я мог просто перебросить его.
- Я легче, поэтому первым полезешь ты. Я могу вскарабкаться без
посторонней помощи.
Опять он меня поддел. Он прав, подбивая меня лезть первым, но все же
обидно. Это дело было больше в его духе, чем в моем. Морли отверг мой
план постучать в парадные ворота и попросить показать смертоносную
карету. Это слишком прозаично для заядлого искателя приключений.
Я пожал плечами, встал на его сложенные ладони, неохотно подтянулся и
ухватился за край стены, предполагая, что могу ободрать пальцы о битое
стекло. Битое стекло - старый трюк для отпугивания незваных гостей.
О Господи! Теперь я совсем пришел в уныние. Битого стекла не было. Я
задрал подбородок вровень с гребнем стены и заглянул вниз. Где ловушка?
Разбитого стекла нет, значит, будет что-нибудь особенное.
Морли стал колотить меня по пяткам:
- Пошевеливайся, Гаррет. Они возвращаются.
Я не знал, кто такие "они", но слышал их шаги. Быстро провел
голосование. Мнение было единодушным: не узнавать, кто они такие. Я
полез вверх и спрыгнул, мягко приземлившись в маленьком саду и даже не
вывихнув лодыжку. Морли шлепнулся рядом со мной. Я сказал:
- Это слишком просто.
- Успокойся, Гаррет. Чего ты хочешь? Дом на замке. Кто будет его
охранять?
- Вот это мне и интересно.
- Когда ты станешь оптимистом, я покину эту страну. Пошли. Чем
быстрее мы все сделаем, тем раньше ты отсюда уйдешь.
Я с ворчанием согласился.
- Кажется, каретный сарай вон там. Я не люблю пробираться тайком. Я
по-прежнему думал пройти прямо к парадному входу.
Морли подбежал к боковой двери. Я пропустил его вперед. Я заметил,
как осторожно он двигается, несмотря на быстроту. Что бы он ни говорил,
он не хотел рисковать.
Морли считает, что нельзя ничто принимать на веру. Здесь наши взгляды
совпадают.
Мы не захватили с собой фонарик. В спешке всегда сделаешь глупость.
Но из ближайших домов просачивалось достаточно света, и Морли все видел.
Он сказал:
- Кто-то был здесь до нас. Замок взломан, Он потянул за ручку. Дверь
открылась. Я смотрел из-за его плеча. Внутри было темно, как в желудке у
великана, и так же приятно. Кто-то там шаркал и издавал звуки. И дышал.
Кто-то гораздо крупнее меня. Со своей всегдашней любезностью я сказал
Морли:
- Только после вас, сэр.
Морли засомневался в своем бессмертии.
- Нам нужна лампа.
- Теперь ты сообразил. А в Кантарде тебя бы научили все планировать
заранее.
- Я вернусь через пять минут.
Он исчез прежде, чем я успел возразить.
Aeaaa 18
Iять минут? Они растянулись до двадцати. До самых долгих двадцати
минут в моей жизни, если не считать время, когда я служил во флоте и на
островах танцевал пляску смерти вместе с солдатами-венагетами.
Не прошло и десяти из этих пяти минут, как из укрытия под корявым
лимонным деревом, где надеялся не так быстро промокнуть до нитки, я
заметил, что в окне первого этажа дома леди Гамильтон промелькнуло пятно
света. Вероятно, свеча. Свет был какой-то призрачный, и тут же на
закрытой шторе показалась огромная тень, смутно напоминавшая человека.
У меня перехватило дыхание.
Черт побери, кажется, я пропал? Кто-то вышел из дома и пошел прямиком
к каретному сараю. Я услышал шепот - значит, их двое. Тип со свечой шел
впереди.
Они приближались. Первым шел мой старый приятель со слабым желудком.
Сейчас в нем не было ничего особенного: невинного вида коротышка в
одежде, вышедшей из моды, когда мой папаша был сосунком. На коротышке
была войлочная шляпа, называемая охотничьей. Я видел такие только на
картинках. Он был сутулый, неповоротливый, нетвердо держался на ногах и
чертовски соответствовал моему представлению о том, как должен выглядеть
педераст.
Позади, сгорбившись и с трудом переходя через лужи, плелся Шрам, тот
самый, которого так основательно отделал Плоскомордый. Он двигался
медленнее старика, словно за один день прибавил лет сто. Плоскомордый не
переломал им кости, но, без сомнения, оставил о себе память.
Ну и что теперь делать? Подскочить к ним и сказать, что они
арестованы? Обвинить их в чем-нибудь и добиться того, что мне самому
пересчитают ребра? Вызвать у странного старикашки еще один приступ
несварения желудка, чтобы он изрыгнул на меня полчища плотоядных
бабочек? Дело может кончиться тем, что я попаду под суд за словесные
оскорбления и угрозы физическим насилием. В такие минуты мои ум
блуждает, изучая самые худшие варианты. Жаль, что я не умею действовать
без оглядки, как Плоскомордый.
У простаков есть свои преимущества.
Пока я искал решение и удивлялся, где черт носит Морли с фонарем,
избитая парочка дотащилась до каретного сарая. Они зажгли фонари или
лампы, и в щели проник свет. Разговор продолжался, но я не различал
слов. Я подкрался к двери, но все равно не мог ничего разобрать. Услышав
лошадиный храп, я подскочил на месте. Бог ты мой, как я был рад, что не
вошел туда первым! Они бы наверняка устроили мне засаду.
Слышно было, как они там запрягают. Поток ругательств наводил на
мысль, что, когда все тело ноет, запрягать нелегко. Цветистая брань
впечатляла. Я хотел услышать получше. Мне нужно расширять свой словарь.
Я просунул пальцы в щель между дверью и косяком и медленно потянул
дверь к себе. Теперь я мог следить за всеми стойлами и яслями, но там
ничего не происходило. Скучное занятие. Не тот угол зрения.
Однако когда я решил прикрыть дверь, кто-то сразу это заметил. Я
услышал, как внутри заговорили тихими, испуганными голосами. В мою
сторону направились тяжелые ноги, будто топал в каменных ботинках
тролль. Я подумал, как бы побыстрее слинять, но думал слишком долго.
Едва я успел отскочить, как дверь распахнулась.
