Они сказали, что кристаллы быстро выгорают, и нечего тратить объем-массу на
запасные.
- Подождите, мистер Пиньяц, я сделаю кой-какие расчеты.
- Жду, командир.
- Неужели нет запасных картриджей? - спрашиваю я. - На бомбардах мы их
меняли в пять минут. Щелк-щелк - и все.
Пиньяц качает головой.
- У нас на клаймерах не так. Добраться до картриджей можно только
снаружи. А главный довод командования - что мы никогда не участвуем в столь
длительных операциях, чтобы брать с собой запасные.
- Но в этой межзвездной операции...
Он пожимает плечами:
- Теперь-то что поделаешь?
Командир заявляет:
- Мистер Пиньяц, можете им пользоваться, но лишь когда это понадобится
мистеру Бредли для поддержания внутренней температуры.
- Больше нагрузки на остальные, - хмыкает Пиньяц.
Одним ухом я слушаю, как командир обсуждает это с Яневичем. Мои
наушники позволяют влезть в личные дела каждого.
Командир с Яневичем решают, что мое оружие сдохло и что нужно уводить
корабль в укрытие попрохладнее. Меня устраивает. Иметь под ногами весь этот
не спадающий яростный поток энергии - это бодрости не придает.
Уэстхауз рассчитывает переход на поверхность маленькой луны. Там
гравитация не создаст ненужных напряжений в конструкциях корабля.
Вейрес тоже подслушал разговор по интеркому. И вычислил последствия.
- Командир, говорит инженер. Разрешите напомнить, что у нас АВ-топливо
на исходе.
- Разрешаю, лейтенант. Но можете быть уверены, что я об этом не забыл и
принял во внимание.
В его голосе слышится нотка сарказма. Вейреса он не любит.
По моим предположениям, у нас осталось топлива максимум на тридцать
часов клайминга. Этого едва-едва хватит, если нам не повезет с
перепрыгиванием между звездами.
Преследуют ли они нас до сих пор? Уже много времени прошло после
налета. И после контакта. Может быть, они справились с эмоциями и
отправились эскортировать свой конвой?
Что происходит на белом свете? Мы ничего не знаем, связи с маяком не
имели. Самая крупная операция войны... Из-за отсутствия новостей у меня
такое чувство, будто перерезана последняя нить к дому.
Дал ли наш налет необходимый перевес волкам Танниана? Удалось им
вызвать панику у транспортов? Если конвой удалось рассеять, транспорты не
защитить никаким количеством новых боевых кораблей. Клаймеры перебьют
неповоротливые грузовые корабли практически безнаказанно. Некоторые смогут
спастись просто потому, что у наших не хватит времени на всех.
Так. Если конвой рассеяли, господа из той фирмы могут счесть своим
долгом поймать тех, кто в этом больше всех виноват. И они знают этот корабль
давно. За ним долгий кровавый список. Мысль, что он выживет после всего, что
сделал, может показаться им невыносимой.
Я пойман в ловушку порочного круга мыслей, куда люди попадают, когда им
нечего делать, а по следу идет невидимый и неопределенный противник. Хочется
визжать. Я хочу требовать определенности. В такой обстановке любые, даже
плохие новости лучше, чем ничего. Лишь бы знать хоть что-нибудь наверняка.
У Вейреса и командира в процессе расчета перелета к новому укрытию
происходит жаркая баталия на тему об уровне АВ-топлива. В конце концов
командир вопреки собственному мнению решает, что перелет пройдет без
клайминга.
- Черт побери! - взрывается Пиньяц, когда выходит из строя лампа над
его постом. - Чертово мусорное барахло из Внешних Миров!
Он принимается поносить службу контроля качества на Ханаане, настаивая,
что с изделиями Старой Земли ничего подобного случиться не могло бы. Он
свиреп и желчен. Его подчиненные вжимают головы в плечи и терпеливо
пережидают бурю.
В его словах есть доля правды, хотя про производителей со Старой Земли
- это перегиб. Человечество, похоже, никогда не сможет преодолеть
собственную природу. Работать по минимуму, лишь бы прошло.
При одной пушке, отказавшей наглухо, и с остальными, которые тоже
рассыпаются, резко ограничивается возможность сброса тепла. Если погоня нас
прижмет, на одни радиаторы рассчитывать нельзя.
Гигантский маятник. Туда-сюда, туда-сюда, как на качелях. Стоит только
блеснуть надежде, сразу поднимает голову еще какая-то гадость. Завязли, как
в трясину юрского периода.
А иногда все идет от плохого к худшему, не давая вообще никакого повода
для оптимизма.
Командир был прав, а Вейрес ошибся. Надо было делать перелет в
клайминге, и черт с ним, с АВ.
Мы пали жертвой новой системы тактической разведки. Конкуренты рассеяли
возле звезд крошечные космические станции, оборудованные инстелом, для
отлова таких, как мы, прыгунов от солнца к солнцу. Стоит такой станции
засечь тахионный хвост клаймера, она тут же посылает сигнал.
Акулы, бесцельно бродившие вокруг, повернули носы на запах крови.
Первым их след ловит Рыболов.
- Командир, - докладывает он, - у меня тут что-то странное.
Миллисекундный след.
- Воспроизведи-ка! Старший помощник, ваше мнение?
- Никогда в жизни не видел ничего подобного.
- Джангхауз, вы эксперт.
- Прошу прощения, сэр. Я не знаю. На курсах мы такого не проходили.
Может быть, естественный источник?..
Существуют естественные излучатели тахионов. Известно, что такими
свойствами обладают некоторые дыры Хоукинга. Они генерируют их точно так же,
как пульсар - свое излучение.
- Может, у писателя спросим? - предлагает Яневич.
- Не имеет смысла. Нам необходимо знать одно - корабль это или нет.
- Может, это клаймер? Чем-то похоже.
- Никого не может быть так близко. Не спускайте с него глаз, Джангхауз.
В блаженстве неведения мы плавно опускаемся в мягкую пыль на дне
лунного кратера, снижаем мощность до минимума и собираемся притвориться
мертвыми. Рано или поздно джентльмены из тон фирмы погонятся за более живой
дичью. Если еще не погнались.
- Старина Масгрейв, - говорит командир, - делал нечто подобное, когда
летал на "Восьмом шаре".
- Да?
Кофе кончился. Даже эрзац. Теперь мы фехтуем словами над стаканами с
соком.
Несколько минут он молчит, а потом продолжает:
- Нашел себе небольшую планету с дыркой внутри. Не спрашивай меня как.
Заныривал туда, переходил в норму и отключал двигатели. У господ из той
фирмы крыша ехала.
- А потом?
- Он слишком часто туда нырял. В один прекрасный день он объявился, а
планета оказалась облаком гравия с полудюжиной истребителей внутри.
- Они его не поймали?
- Не в этот раз. Не на "Восьмом". - Он остановился, чтобы отхлебнуть
немного сока и пожевать трубку. - Старый пройдоха. Порой неделю там сидел, а
потом вдруг выскакивал и добывал себе очередную звезду. Истребителей он
перебил больше, чем любые два командира с тех пор, вместе взятые.
Снова молчание.
- Конец истории?
- Ага.
- А мораль?
Он пожимает плечами.
- Нельзя все время делать одно и то же?
Они не дураки. Часами ничего не делают. Хотят перед делом накопить силы
наверняка. Целых двенадцать часов мы бездельничаем, и жиреем, полагая, что
все закончилось.
- Кое-что появилось, командир, - озадаченным голосом говорит Рыболов.
В это время я достаю Роуза, пытаясь найти в этом таинственном персонаже
какие-то зацепки. Безуспешно. На вахте Яневич. Он и подходит к Джангхаузу.
- Воспроизведи. - Мы изучаем сигнал. - То же самое, что и в тот раз?
- Не совсем, сэр. Теперь дольше.
- Любопытно. - Яневич смотрит на меня. Я пожимаю плечами. - Из той же
точки?
- Почти, сэр.
- Продолжайте наблюдения.
Мы возвращаемся к своим делам. Проходит пять минут, и Рыболов говорит:
- Контакт, мистер Яневич.
Все сбегаются. Нет никаких сомнении в том, что это такое: Корабль
противника. За две минуты удается наспех высчитать его траекторию.
- Ерунда, - говорит Яневич, - он просто проверяет звезду.
Судно в непонятной спешке удаляется неизвестно куда. Я облегченно
вздыхаю. Опасность была близко.
Через два часа опять. Кто-то другой спешит присоединиться к первому,
мечущемуся сейчас безумно с другой стороны от солнца. Яневич задумчиво
хмурится, но сигнала тревоги не дает.
- Так ведут себя, когда кого-нибудь ищут, - говорит он. - Джангхауз, вы
уверены, что не видели следов клаймера?
- Уверен, сэр. Только эти два блика.
- Вы думаете, кто-то услышал наш уход от солнца и выход в норму?
Рыболов пожимает плечами. Я говорю:
- Те следы совсем были непохожи на следы любого корабля.
- Мне это не нравится, - говорит Никастро. - Целая толпа собирается.
Надо сматываться, пока на нас не наткнулись.
- Как? - резко обрывает его Уэстхауз. Впервые за несколько месяцев у
него нет столько работы, что одному не справиться. От этого он раздражается.
- Мы привезем, привезем тебя домой к мамочке, Фил, - обещает Канцонери.
- Вот чего он боялся, сержант, - отзывается Ларами. - У него появилось
время подумать.
Я улыбаюсь. У кого-то еще сохранилось чувство юмора.
Нейтринные детекторы начинают слегка заикаться, кликети-клик, как
машинка, на которой печатают двумя пальцами.
- Ракеты детонируют, - заявляет Никастро с таким нажимом, будто
подтвердилось подозрение, которое остальным просто из-за тупости непонятно.
- Еще один, - говорит Рыболов.
- Пикро, будите командира.
Никастро угрюмо кивает. Этот пронесется менее чем в миллионе километров
от нас. Если он разнесет нас на ионы, сержант умрет счастливым.
Машинистка опять принялась за работу. Браун уменьшает чувствительность
нейтринных детекторов, и машинка умирает.
- Они действительно кого-то ищут.
- А вот и номер четыре, - говорю я, успевая заметить туманный блик
прежде, чем это сделает Рыболов.
- Кармон, включите-ка дисплей, - говорит Яневич и тыкает в меня
пальцем: - Скажи мистеру Пиньяцу, чтобы всех будил. Пикро, будете наверху -
растрясите там всех.
Это не учения, и времени пока хватает, поэтому боевую тревогу можно
объявлять цивилизованно.
Браун снова уменьшает чувствительность детекторов.
- Еще один, - говорит Рыболов.
- Есть изображения, Кармон?
- Еще не разогрелся, сэр.
- Давай-давай, приятель. Инженерный отсек, приготовиться к переходу на
аннигиляцию.
По лианам соскальзывает командир.
- Что тут у вас, старший помощник?
Он настолько спокоен, что я припадаю на люк оружейного отсека, а в
желудке у меня начинается битва. Чем он спокойнее, тем серьезнее ситуация.
Он всегда таким был.
- Похоже, мы устроились посреди воскресного пикника той фирмы.
Командир безразлично выслушивает доклад Яневича.
- Джангхауз, прокрутите второй сигнал на самой медленной скорости. На
экране старпома. Закольцуйте его.
- Что мы ищем? - спрашивает Яневич.
- Кодовые группы.
Машинистка учится своему делу быстро. Машинка грохочет. Браун снова
уменьшает чувствительность.
- Поймали, бродяги, - говорит Роуз. - Они все проверили, кроме этой
впадины. Может быть, двигаться не могут.
Лучше пусть они, чем я, думаю про себя. Волнение в моем животе грозит
перерасти в бунт. А что это имел в виду командир - кодовые группы?
- Надо уносить ноги, пока есть возможность, - ворчит Никастро, наудачу
пробуя уговорить командира.
- Еще двое, - говорит Рыболов.
- Трое, - возражаю я, навалившись на его плечо. - Вот здесь большой.
Командир оборачивается:
- Кармон?
Аквариум дисплея оживает.
- Черт возьми! Браун! Выключай эту штуку.
Стук машинки нас чуть не оглушил.
