принадлежности и девственно чистый том Летописи. Писать я мог с той же
быстротою, с какой Одноглазый переводил.
Время понеслось вскачь. Монах принес свечи. Затем на мое плечо опустилась
рука, и Госпожа сказала:
- Ты не хочешь передохнуть? Я могу сменить тебя на время.
Примерно полминуты я сидел весь красный. После того, как практически
выставил ее из библиотеки. А уж после этого целый день даже не вспоминал о
ней.
Она сказала мне:
- Я понимаю.
Может, оно и так. Она ведь неоднократно читала разнообразные Книги
Костоправа - или, как, может быть, вспомнят их потомки. Книги Севера.
***
Под диктовку Мургена и Госпожи перевод двигался быстро. Единственным
ограничением была выносливость Одноглазого.
Это было не безвозмездно. Я выменял их Летописи на мои, более свежие.
Госпожа подсластила сделку сотней анекдотов о мрачной северной Империи,
однако монахи никак не связали ее с той самой Королевой Тьмы.
Одноглазый у нас хоть и стар, но сокол еще тот. Он держался. Через четыре
дня после его великого открытия работа была закончена.
Я подключил и Мургена, и он отлично справился. Не забыть бы купить или
выпросить четыре чистых тома, чтобы переписать все это.
***
Мы с Госпожой возобновили нашу прогулку с того же самого места, где
прервали, только теперь я был несколько подавлен.
- В чем дело? - буркнула она и далее, к изумлению моему, пожелала знать,
не нахожусь ли я в посткоитальной депрессии.
Она воткнула в меня легкую шпильку. - Нет. Просто я отыскал множество
фактов из истории Отряда, но не узнал ничего принципиально нового.
Она все поняла, однако продолжала молчать, чтобы дать мне выговориться.
- Она описана сотнями способов, худо ли бедно ли, в зависимости от
искусства каждого отдельного летописца, но, за исключением отдельных
интересных подробностей, все - то же самое. Наступления, контрнаступления,
битвы, празднования и бегства, и списки погибших, и разборки с очередным
предавшим нас покровителем. Даже в том месте с непроизносимым названием, где
Отряд прослужил пятьдесят шесть лет.
- - Джии-Зле.
У нее выговорилось легко, словно она специально упражнялась.
- Да, верно. Где контракт длится тик долго, там Отряд совершенно теряет
лицо, переженившись на местных и всякое такое. Превращается в наследственных
телохранителей, передающих оружие от отца к сыну. Однако скоро истинная
сущность морального разложения этих, так сказать, князей сказывается, и
кто-нибудь решает обмануть нас. Тогда ему режут глотку, и Отряд движется
дальше.
- Ты читал уж очень избирательно. Костоправ. Я взглянул на нее. Она
тихонько смеялась надо мной.
- Ну да. Ладно.
Я просто слепо принимал прочитанное к сведению. Князек попробовал надуть
нашу братию, и ему перехватили глотку. Однако Отряд посадил на трон новую,
дружелюбную и достойную династию и еще несколько лет прослужил ей, пока в
тогдашнем капитане не взыграло ретивое и он не замыслил отправиться на
поиски сокровищ. - У тебя нет предубеждений против командования бандой
наемных убийц? - спросила она.
- Иногда бывают, - признался я, мягко обходя ловушку. - Но мы никогда не
обманываем покровителя. - Ну это не совсем точно... - Однако каждый
покровитель рано или поздно нас обманывает.
- Включая искренна вашу?..
- Один из твоих наместников обошел тебя в намерении. Но со временем нужда
в нас сделалась бы менее насущной, и ты принялась бы искать на нас управу
вместо того, чтобы по-честному расплатиться и просто расторгнуть договор.
- Вот за что ты мне нравишься Костоправ! За неослабную веру в
человечество!
- Точно. И каждая унция моего цинизма подтверждена историческими
прецедентами, - проворчал я.
- А ты знаешь, Костоправ, ты действительно умеешь растопить сердце
женщины.
- Чего? - Я всегда вооружен до зубов целым арсеналом столь блистательных,
остроумных ответов. - Я поехала с тобой, имея дурацкое намерение совратить
тебя. Почему-то мне уже и пробовать не хочется.
***
Вдоль некоторых частей стены монастыря были устроены обзорные подмостки.
Забравшись в дальний северо-восточный угол, я привалился спиной к саманным
кирпичам и принялся смотреть назад, туда, откуда мы пришли. Я был очень
занят - я жалел самого себя. Каждую пару сотен лет такие вещи приводят к
обострению проницательности.
Этого чертова воронья вокруг стало еще больше. Сегодня собралось около
двадцати. Я от души проклял их - и, клянусь вам, они в ответ передразнили
меня. А когда я швырнул в них обломком самана, они взмыли вверх и
направились...
- Гоблин!
Наверное, он не спускал с меня глаз - на случай, если задумаю наложить на
себя руки.
- Что?
- Хватай Одноглазого и Госпожу и тащи сюда. Быстро!
Я отвернулся от него и вновь взглянул вверх по склону на предмет,
привлекший мое внимание.
Он остановился, но, без сомнения, то была человеческая фигура в одеждах
столь черных, что они выглядели прорехой в ткани всего сущего. Фигура несла
что-то под мышкой - что-то наподобие шляпной картонки по габаритам. Вороны,
штук двадцать или тридцать, так и вились вокруг фигуры, ссорясь за право
устроиться на ее плечах. До фигуры от того места, где стоял я, было добрых
четверть мили, однако я ощущал взгляд невидимых, укрытых под капюшоном глаз.
Взгляд обжигал, точно пышущий жаром кузнечный горн.
Тут явилась толпа во главе со сварливыми, как обычно, Одноглазым и
Гоблином.
- Что случилось? - спросила Госпожа.
- Взгляните туда!
Все посмотрели в сторону фигуры.
- Ну и что? - квакнул Гоблин.
- Как это "ну и что"!?
- Что такого интересного в старом пне и стае птиц?
Я поглядел... Проклятие! Пень... Но тут внезапно возник едва уловимый
блеск, и я снова увидел черную фигуру. Меня пробрала дрожь.
- Костоправ, что с тобой? - Госпожа все еще была зла на меня, однако
всерьез встревожилась.
- Нет, ничего. Глаза со мной шутки шутят. Показалось, что этот треклятый
пень движется. Забудьте.
Они примчались по первому моему слову, бросив все дела. Я смотрел, как
они уходят, и на минуту усомнился в здравии собственных мозгов. Но затем
взглянул снова.
Вороны толпой улетали прочь - все, кроме двух, направлявшихся прямо ко
мне. А пень шествовал по склону, точно намереваясь обойти монастырь кругом.
Я немного помолился про себя, но из этого ничего не получилось.
***
Я хотел было дать храмовой магии поработать над нами еще несколько
деньков, однако еще сто пятьдесят лет странствий Отряда барабанной дробью
гремели в моей голове. Да и передышка перестала быть живительной. Шило уже
воткнулось в мою задницу. Я объявил о своем намерении. И возражений не
встретил. Только согласные кивки. Возможно, даже облегченные.
Что же происходит?
Я наконец встряхнулся от замкнутости в себе, обычно я провожу там много
времени, переставляя все ту же, исстари знакомую мебель, и не обращай?
внимания на других.
А они тем временем тоже потеряли покой.
Что-то витало в воздухе. Что-то подсказывало каждому: пора сваливать.
Даже монахам, пожалуй, не терпелось избавиться от нас. Любопытно.
На воинской службе выживает тот, кто прислушивается к подобным чувствам,
даже когда они не имеют никаких видимых причин. Если чувствуешь, что пора
двигаться, то двигайся. А если не прислушался, остался на месте и прищемили
тебя, плакать будет поздно.
Глава 12
МОХНАТЫЕ ХОЛМЫ
Чтобы добраться до джунглей Одноглазого, нам пришлось пройти сколько-то
миль лесом, а потом - пересечь кольцо весьма странных холмов. Холмы были
округлые, очень пологие, и ни единого дерева на них, несмотря на не слишком
большую их высоту, не росло. Холмы покрывала странная короткая буроватая
травка, очень легко подхватывающая огонь и потому исполосованная черными
шрамами. Издали холмы казались стаей громадных рыжешерстых горбатых зверей,
устроившихся поспать.
Я нервничал. Этот облик спящих зверей не давал мне покоя. Я почти ожидал:
вот сейчас эти холмы проснутся и стряхнут нас. Я даже спросил Одноглазого:
- С этими холмами ничего такого необычного нет? Может, ты просто случайно
забыл предупредить? Он насмешливо взглянул на меня:
- Нет. Хотя всякие невежды верят, что это - могильные курганы тех времен,
когда по Земле бродили великаны. Однако это - просто так себе холмы. Внутри
- только земля да камень.
- Тогда почему они внушают мне такое странное чувство?
Он оглянулся - и тут же вид его сделался озадаченным.
- Холмы ни при чем. Костоправ. Это - что-то там, за ними. Я тоже чую.
Словно мы только что увернулись от пущенной стрелы.
Я не спрашивал, что именно там было. Знай он это - объяснил бы без
вопросов. К концу дня я понял, что и всем нашим, подобно мне, беспокойно.
Впрочем, от тревог сейчас не больше проку, чем обычно.
***
На следующее утро мы встретили двух иссохшихся, сморщенных карликов -
соплеменников Одноглазого. Обоим с виду было по доброй сотне лет. Один
беспрестанно перхал и одышливо сопел, словно вот-вот помрет.
- Наверняка незаконные внуки нашего крокодилища! - загоготал Гоблин.
Да, сходство наблюдалось. То есть мы и ожидали этого сходства, привыкнув,
что наш Одноглазый - явление уникальное.
- Ах ты, торба похабная! - вызверился на Гоблина Одноглазый. - Тебе еще с
этими черепашками по базарам ходить!
Что за дьявольщина? Какой-то туманный хозяйственный разговор? Однако
Гоблин, похоже, тоже ничего не понял.
Одноглазый, улыбнувшись, продолжал тараторить со своими сородичами.
- Я так полагаю, это - проводники, за которыми посылали монахи, - сказала
Госпожа.
Монахи оказали нам эту услугу, узнав о наших намерениях. Да, проводники
нам понадобятся. Миновав джунгли Одноглазого, мы будем нуждаться в
переводчике и для него.
Вдруг Гоблин издал возмущенный клекот.
- Что такое? - спросил я.
- Да он им врет бессовестно! И что здесь необычного?
- Откуда тебе знать? Ты ведь не понимаешь их языка.
- - И не нуждаюсь. Я знаю Одноглазого - еще с Тех пор, как твой папаша
был мал и зелен. Глянь! Классический его подходец - корчит из себя могучего
волшебника из далеких земель. Секунд через двадцать он...
На лице Гоблина заиграла глумливая улыбочка. Он что-то пробормотал про
себя.
Одноглазый воздел руку к небесам. В полусогнутых пальцах его появился
светящийся шар.
Раздался громкий "чпок", словно из бутылки вышибли пробку.
Рука Одноглазого наполнилась болотной жижей, тут же просочившейся сквозь
пальцы и потекшей к локтю. Опустив руку, он в недоумении воззрился на нее.
Затем завизжал и резко обернулся к Гоблину.
Тот, невинный, словно дитя, усиленно изображал беседу с Мургеном. Но не
имея мочи притворяться, вороватые глаза Мургена выдали Гоблина с головой.
Одноглазый по-жабьи раздулся, готовый взорваться. Но - случилось чудо: он
сдержался. По губам его скользнула скверная улыбочка, и он вернулся к
разговору с проводниками.
Сколько знаю его, то был второй случай, когда он сохранил самообладание и
не поддался на подначку. Хотя Гоблин в этот раз был зачинщиком, что тоже
бывало редко.
- Интересно, - сказал я Масло. Тот утвердительно хрюкнул. Его все это
нисколько не волновало.
Тогда я спросил Одноглазого:
- Ну? Уже объяснил, что ты - некромант Глас Северного Ветра, явившийся
успокоить боль их сердец, приведенный сюда тревогами за их благосостояние?
Он действительно пробовал однажды купить на такой трюк, племя дикарей, у
которых случайно оказалось потрясающее количество изумрудов. И на горьком
опыте убедился, что дикие - не значит тупые. Они совсем было собрались сжечь
