Зарубежная фантастика - Глен Кук

Черный отряд 1-6

Глен КУК
ЧЕРНЫЙ ОТРЯД 1-6


ЧЕРНЫЙ ОТРЯД

Глен КУК

http://bestlibrary.org.ru


ЧАСТЬ I
ПОСЛАННИК

Глава 1

   Одноглазый говорит, что чудес и предзнаменований было  достаточно.  В
том, что мы их не поняли, нам остается обвинять только самих себя. Изъян
Одноглазого  еще  больше   усугубляет   его   собственную   удивительную
непредусмотрительность.
   Молния, возникшая в безоблачном небе,  вонзилась  в  Некрополитанский
холм. Стрела ударила в бронзовую  доску  на  склепе  нечисти,  уничтожив
половину  надписи.  Дождем  посыпались  камни.  Статуи  начали  истекать
кровью. Священники нескольких храмов говорили о жертвах,  которых  нашли
без сердца и печени.
   Одна из них сумела сбежать с уже вскрытыми внутренностями, и ее так и
не поймали. В Вилочных  Казармах,  где  были  расквартированы  Городские
Отряды, появлялся Дьявол. В течение девяти  дней  десять  черных  грифов
кружили над Бастионом. Затем один из них изгнал  орла,  который  жил  на
вершине Бумажной Башни.
   Астрологи отказывались читать звезды, опасаясь за  свою  жизнь.  Один
безумный предсказатель бродил по улицам,  возвещая  надвигающийся  конец
света.
   Бастион покинул не только орел, но и плющ на крепостных валах  засох,
дав дорогу ползучим растениям, которые казались не совсем черными только
при самом ярком солнечном свете.
   Но  такое  происходит  каждый  год.  Глупцы  потом  во   всем   видят
предзнаменования.
   Мы были обязаны  подготовиться  лучше.  Ведь  у  нас  имелись  четыре
довольно  образованных  колдуна,  что  бы  стоять   на   страже   против
разрушительного завтра, а не какие-то фальсификации типа предсказаний по
овечьим кишкам.
   Но лучшие предсказатели все же  те,  которые  опираются  на  знамения
прошлого. Они создают удивительные летописи.
   Берилл вечно лихорадит, и он готов сорваться в пучину хаоса. Королева
Городов-Драгоценностей была  увядающей  безумной  старухой,  от  которой
исходила вонь дегенерации и морального разложения. А  на  ночных  улицах
города можно было встретить все, что угодно.
   Все ставни у меня были распахнуты, и я  молился  о  слабом  дуновении
ветерка,  который  выдул  бы  из  гавани  запах  гниющей  рыбы  и  всего
остального.
   Но дыхание ветра было таким слабым, что едва могло колыхнуть паутину.
Я вытер пот с лица и поморщился, увидев первого пациента.
   - Опять крабы, Кучерявый?
   Он слегка осклабился. Лицо у него было совсем бледное.
   - Желудок, Костоправ.
   Башка у него была как полированное страусиное яйцо. Поэтому его так и
прозвали: Кучерявый. Я посмотрел на расписание и  график  дежурств.  Как
будто ничего такого, что бы он хотел задвинуть.
   - Мне плохо, Костоправ, серьезно.
   - Хм, - я принял  свой  профессиональный  вид,  уверенный  в  причине
недомогания. Кожа у него была влажная и холодная, несмотря на жару. - Ел
что-нибудь не со склада продовольствия, Кучерявый?
   Муха опустилась ему на голову  с  важным  видом  завоевателя.  Он  не
заметил.
   - Ну да, три или четыре раза.
   - Хм, - я приготовил ему гадкое, молочного вида  варево.  -  Пей.  До
конца.
   После первого глотка лицо его перекосилось.
   - Слушай, Костоправ, я...
   Во мне самом один только запах этого средства будил отвращение.
   - Пей, дружище, пей. Двое умерло, пока у меня вышла нужная смесь.
   Потом Убогий выпил и остался жив. Все было сказано. Он выпил.
   - Ты хочешь сказать, что это был яд? Эти  чертовы  Голубые  подсунули
мне что-то?
   - Спокойно. Ты будешь в порядке.
   Мне пришлось вскрывать трупы Косого  и  Дикого  Брюса,  чтобы  узнать
правду. Это был очень хитрый яд.
   - Забирайся вон на ту койку, там тебя будет  обдувать  ветерок,  если
этот  сукин  сын  когда-нибудь   подует.   Лежи   тихо.   Дай   средству
подействовать, - я уложил Кучерявого. - Расскажи мне, что ты там ел.
   Я взял ручку и таблицу,  прикрепленную  к  дощечке.  То  же  самое  я
проделывал с Диким Брюсом перед тем, как  он  умер.  У  меня  также  был
рассказ сержанта из взвода Косого о том, что и когда  он  делал.  Я  был
уверен, что яд идет из какого-нибудь ближнего  погребка,  которые  часто
посещает гарнизон Бастиона. Кучерявый вытащил пару игральных костей.
   - Ну и ублюдки. Но кто? - он почти был готов вскочить.
   - Отдыхай. Я схожу к Капитану, - я похлопал его по плечу и заглянул в
соседнюю комнату. На сегодняшнее утро кроме Кучерявого никого не было.
   Я выбрал длинную дорогу,  вдоль  Троянской  стены,  которая  окружает
гавань Берилла. На полпути я остановился и посмотрел на север, в сторону
моря Страданий, которое было  видно  за  молом  с  маяком  и  Крепостным
островом.
   Тусклую серо-коричневую  воду  запятнали  цветные  паруса  прибрежных
одномачтовых  судов,   которые   разбегались   по   паутине   маршрутов,
связывающих Города-Драгоценности друг с другом.  Неподвижное  небо  было
мутным и тяжелым.
   Горизонта не различить, но над самой водой воздух все-таки  двигался.
Вокруг острова бриз дул всегда, хотя  и  избегал  побережья,  как  будто
боялся проказы.
   Кружащие чайки были такими же угрюмыми и медлительными, какими обещал
сделать сегодняшний день большинство людей.
   Еще одно лето  на  службе  у  мрачного  и  вечно  потеющего  Старшины
Берилла.
   Неблагодарная работа - защищать  его  от  политических  соперников  и
разболтавшихся национальных войск.  Еще  одно  лето  адской  работы  для
таких, как Кучерявый. Хотя жалованье было приличным,  однако  и  звонкая
монета шла не в радость. Наши предки-собратья были бы ошеломлены, увидев
нас такими униженными.
   Берилл хотя и скорчился от нищеты, но все же это древний и загадочный
город. Его история - это бездонный  черный  колодец.  И  я  развлекаюсь,
пытаясь измерить его темную глубину, пытаясь отделить факты от  вымысла,
легенд и мифов. Непростая задача, если учитывать, что  ранние  городские
историки писали, чтобы усладить своих власть предержащих.
   По мне, самый интересный период - это  древнее  королевство,  которое
описано наименее удовлетворительно.
   И в царствование Ниама случилось так, что пришла нечисть,  и  одолена
она была через десять лет ужаса и заключена в темный  склеп  на  вершине
Некрополитанского холма. Эхо этого  ужаса  постоянно  присутствует  и  в
фольклоре, и в материнских предупреждениях непослушным детям.  Но  никто
не вспоминает сейчас, какой именно была эта нечисть.
   Я двинулся дальше, отчаявшись укрыться от жары. Часовые в тени  своих
навесов повязали на шеи полотенца.
   Внезапно подул ветерок. Передо  мной  лежала  гавань.  Из-за  острова
показался корабль. Это была здоровая, загромождающая собой все  зверюга,
и остальные суденышки в сравнении с ней казались  совсем  крошечными.  В
центре пузатого черного паруса выделялся серебряный череп. Красные глаза
на этом черепе просто пылали, а за сломанными зубами  колыхалось  пламя.
Череп обвивала блестящая серебряная лента.
   - Что там за чертовщина? - спросил часовой.
   - Я не знаю, Белесый.
   Размеры корабля поразили меня даже больше, чем его сверкающий парус.
   Весь   этот   аттракцион   был   вполне   в   духе   наших   четверых
колдунов-недоумков. Правда, галеры с пятью рядами  весел  я  никогда  не
видел.
   Я вспомнил о своем намерении и  постучал  в  дверь  Капитана.  Он  не
отвечал.
   Решившись войти без приглашения, я увидел, что он храпит  на  большом
деревянном стуле.
   - Эй! - закричал я. - Пожар!  Мятежники  в  городе!  Плясун  у  ворот
Утренней зари!
   Плясун был генералом, который в стародавние времена  почти  полностью
разрушил Берилл. Люди до сих пор содрогаются, услышав это имя.
   Капитан был невозмутим. Ни дернул веком, ни улыбнулся.
   - Ты нахал, Костоправ. Когда ты  научишься  правильно  обращаться  по
команде?
   Правильно означало,  что  сначала  надо  доставать  лейтенанта  и  не
тормошить Капитана, если только Голубые уже не идут на штурм Бастиона.
   Я рассказал ему про Кучерявого и про свою таблицу. Он свалил ноги  со
стола.
   - Похоже, это работа  для  Счастливого,  -  в  его  голосе  появились
жесткие нотки. Никто еще безнаказанно не делал гадостей тем, кто  служит
в Черной Гвардии.

Глава 2

   Счастливый был самым отвратительным начальником взвода. Он решил, что
дюжины людей будет достаточно, но разрешил Немому и мне пойти с  ними  Я
мог чинить раненых, а Немой мог оказаться полезным, если Голубые  начнут
играть слишком  грубо.  Немой  продержал  нас  полдня,  пока  бродил  по
ближайшим окрестностям.
   - Какого черта ты затеял? - спросил я,  когда  он  вернулся,  неся  в
руках мешок, который, судя по виду, был набит крысами.
   Он только усмехнулся. Немой есть, Немым и останется.
   Таверна называлась Мол. Это было довольно удобное место  для  сборищ.
Не один вечер провел я там. Счастливый поставил  троих  людей  к  задней
двери и по паре к обоим окнам. Еще двоих он послал на крышу. Каждый  дом
в Берилле имеет люк, ведущий на крышу. Летом люди спят наверху Остальных
он повел через переднюю дверь Мола Счастливый  был  небольшим  нахальным
парнем, очень любившим драматические эффекты. Его  появление,  по  идее,
должно было сопровождаться фанфарами.
   Толпа застыла, уставившись на наши щиты, обнаженные мечи  и  зловещие
лица, которые были видны через щели в забралах.
   - Верус! - заорал Счастливый, - давайте сюда вашего главаря!
   Появился глава семьи, содержащей  заведение.  Он  продвигался  к  нам
боком, как собачонка, ожидающая удара. Посетители загудели.
   - Тишина! - прогремев Счастливый. Несмотря на свое маленькое тело, он
мог издавать внушительный рык.
   - Чем мы можем вам служить, благочестивые господа? - спросил старик.
   - Приведи сюда своих сыновей и внуков, Голубой. Скрипнули стулья.
   Солдат ударил мечом по крышке стола.
   - Сидеть тихо, - сказал Счастливый, - вы просто обедаете, ребята.
   Будете свободны через час. Старика начало колотить.
   - Я не понимаю, господа. Что мы сделали? Счастливый зло усмехнулся.
   - Хорошо играет в невинность. Убийство,  Верус.  Двукратное  убийство
отравлением.  И  двойное  покушение  на  убийство   отравлением.   Судьи
постановили наказать презренных, - он забавлялся.
   Счастливый был не из тех людей,  которые  мне  нравились.  Он  так  и
остался пацаном, который отрывает мухам крылья.
   Наказание  презренных  означало   скармливание   птицам,   питающимся
падалью, после публичного умерщвления.  В  Берилле  только  преступников
хоронят без кремации или не хоронят вовсе.
   На кухне поднялся шум. Кто-то пытался выбраться через заднюю дверь.
   Наши люди не давали этого сделать.
   Общая комната взорвалась. В нас ударила размахивающая кинжалами волна
человеческих тел.
   Она отбросила нас обратно к двери. Тот, кто не был виновен,  конечно,
боялся быть осужденным вместе с виновными. Суд в Берилле быстр,  груб  и
суров и редко дает подсудимому возможность оправдаться.
   Кинжал проскользнул за щит. Один из наших упал. Я не великий боец, но
я встал на его место. Счастливый сказал что-то лестное, но я не уловил.
   - Ты промотал свой шанс попасть на небо, - огрызнулся я.  -  Тебя  не
занесут в Анналы.
   - Чушь. Туда всех занесут.
   Дюжина горожан полегла. В  углубления  пола  стекала  кровь.  Снаружи
собрались зрители. Скоро какие-нибудь головорезы ударят нам в спину.
   И тут Счастливый наткнулся на кинжал. Он потерял терпение.
   - Немой!
   Немой уже работал, но он был Немым. Это значит -  ни  звука  и  очень
мало показухи и неистовства.
   Обитатели Мола начали хлопать себя по лицам и  хвататься  за  воздух,
отбегая от нас. Они подпрыгивали и пританцовывали, хватаясь за  спины  и
задницы, взвизгивали и жалобно подвывали. Кое-кто из них рухнул на пол.
   - Какого черта ты вытворяешь? - крикнул я. Немой ухмыльнулся, показав
острые зубы. Смуглой рукой он провел у меня перед глазами,  и  я  увидел
все, что творилось в Моле, немного с другой стороны.
   Оказалось, что в мешке он притащил гнездо  шершней;  на  такое  можно
легко  налететь  в  окрестных.  лесах,  если   вам   несильно   повезет.
Обитателями гнезда были похожие на шмелей  чудовища,  которых  крестьяне
называют гололицыми шершнями. Природа не сотворила никого  с  характером
более отвратительным, чем  у  них.  Шершни  быстро  усмирили  толпу,  не
беспокоя наших парней.
   - Отличная работа. Немой, - сказал Счастливый после того,  как  излил
свою ярость на нескольких злополучных  посетителях  Мола.  Оставшихся  в
живых он выгнал на улицу.
   Я осматривал пострадавшего бойца, пока другой солдат занимался ранами
нашего  собрата.  Счастливый  называл  это  экономией,  нашему  Старшине
средств  на  судебные  издержки  и  палача.  Немой  наблюдал,  все   еще
ухмыляясь. Так или иначе, он не слишком мне приятен, хотя  я  и  нечасто
сталкиваюсь с ним в работе.
   Мы взяли пленных больше, чем ожидали.
   - Их целая толпа, - глаза Счастливого блестели. - Спасибо, Немой.
   Колонна растянулась на целый квартал.
   Судьба - это  неверная  сучка.  Она  привела  нас  в  таверну  Мол  в
критический момент. Околачиваясь там, наш колдун обнаружил целую  толпу,
которая пряталась в потайном убежище  под  винным  погребом.  Среди  них
оказались и самые известные Голубые.
   Счастливый болтал, громко удивляясь такой удаче нашего  осведомителя.
Но никаких осведомителей на самом деле  не  существовало.  Эта  болтовня
предназначалась для наших врагов. Они бы  стали  суетиться,  разыскивать
несуществующих шпионов, не обращая внимания на наших карманных колдунов.
- Выводи их, - приказал Счастливый. Все еще ухмыляясь, он  уставился  на
угрюмую толпу: Думаешь, попробуют рыпаться?
   Нет,  они  ничего  не  предпринимали.   Непоколебимая   решительность
Счастливого усмиряла любого, кто имел подобные намерения.
   Мы углубились  в  лабиринт  улиц,  старых,  как  мир.  Наши  пленники
беспорядочно шаркали ногами. Я таращил глаза по сторонам.  Мои  товарищи
были безразличны к прошлому, но я не  мог  не  почувствовать  внезапного
благоговейного страха, который охватил меня, когда  я  увидел,  в  какое
далекое прошлое уходит история Берилла.
   Неожиданно Счастливый объявил привал. Мы  дошли  до  Авеню  Старшины,
которая тянется от Таможенного дома вверх до главных ворот Бастиона.  По
Авеню двигалась колонна.  Хотя  мы  и  подошли  к  пересечению  первыми,
Счастливый все же уступил дорогу.
   Колонна состояла из сотни  вооруженных  людей.  Они  выглядели  очень
воинственно, почти как мы. Человек  во  главе  колонны  ехал  на  черном
жеребце такого размера, каких  я  никогда  еще  не  видел.  Всадник  был
по-женски строен и затянут в черные кожаные одежды. На  нем  был  черный
шишак, полностью  закрывавший  голову.  Черные  перчатки  скрывали  руки
Казалось, он не вооружен.
   - Черт меня подери, - прошептал Счастливый. Я почувствовал себя не  в
своей тарелке. Вид  этого  всадника  заставил  меня  похолодеть.  Что-то
примитивно-животное во мне  хотело  немедленно  бежать.  Но  любопытство
изводило меня еще больше. Кто  это?  Он  что,  сошел  с  того  странного
корабля в гавани? Что он здесь делает?
   Невидящий безразличный взгляд скользнул по нам, как по стаду овец.
   Затем он дернулся назад, остановившись на Немом.
   Немой встретил его прямым взглядом, не выказывая  страха.  И  все  же
показалось, что он как будто стал меньше ростом.
   Колонна проследовала дальше, сплоченная и дисциплинированная.
   Встряхнувшись, Счастливый вновь привел наше сборище  в  движение.  Мы
вошли  в  Бастион  всего  в  нескольких  ярдах  позади  незнакомцев.  Мы
арестовали  большинство  самых  консервативных  лидеров  Голубых.  Когда
разлетелось известие о нашей облаве,  летающая  братия  стала  разминать
мускулы. Это выглядело просто ужасно.
   Постоянная изматывающая погода сильно влияет на поступки людей.
   Населяющее Берилл сборище дико  и  жестоко.  Мятежи  возникают  почти
беспричинно. Когда становится совсем плохо, жертвы исчисляются тысячами.
А сейчас было плохо, как никогда.
   Армия - только половина проблемы. Слабовольные и  недалекие  Старшины
совершенно разболтали дисциплину. Войска абсолютно неуправляемы. Хотя, в
общем,  они  будут  действовать  против  мятежников.  Они  рассматривают
подавление восстаний как лицензию на грабежи.
   Случилось худшее. Несколько отрядов из  Вилочных  Казарм  потребовали
дополнительного вознаграждения  до  того,  как  они  выполнят  приказ  о
восстановлении   порядка.    Старшина    платить    отказался.    Отряды
взбунтовались.
   Взвод Счастливого постепенно занял  позиции  на  важнейших  точках  в
районе Мусорных ворот и сдерживал все  три  отряда.  Большинство  .наших
людей было убито, но никто не  побежал.  Сам  Счастливый  потерял  глаз,
палец, был ранен в плечо и ягодицу. В его щите было около  сотни  дырок,
когда подоспела помощь. Ко мне он добрался скорее мертвый, чем живой.  В
конце  концов  восставшие  предпочли  разбежаться,  чем  встретиться   с
остатками Черной Гвардии.
   Эти бунтовщики были худшими на моей памяти. Мы потеряли  почти  сотню
собратьев, пытаясь остановить их. А мы с  трудом  могли  себе  позволить
потерю хотя бы одного.  В  городе  улицы  были  устланы  трупами.  Крысы
жирели. Со всех окрестностей слетались  тучи  грифов  и  ворон.  Капитан
вызвал Гвардию в Бастион.
   - Пусть все идет как идет, - сказал  он,  -  мы  сделали  достаточно.
Видно было, что настроение у него отвратительное. - В  наши  обязанности
не входит коллективное самоубийство.
   Кто-то  отпустил  шутку  о  том,  как  мы  будем  бросаться  на  свои
собственные мечи.
   - Похоже, это как раз то, чего ждет  Старшина.  Берилл  подточил  наш
боевой дух, но мы были не столь разочарованы, как Капитан. Он винил себя
в наших потерях. Фактически он пытался уйти в отставку.
   Восставшее  сборище  впало  в  угрюмое  недовольство,  беспорядочными
усилиями поддерживая хаос и  сопротивляясь  любым  попыткам  бороться  с
пожарами  и  предотвращать   грабежи.   Мятежные   отряды,   пополняемые
дезертирами из других подразделений, систематически грабили и убивали.
   Третью  ночь  я  стоял  на  часах  на  Троянской  стене.  Надо   мной
расстилался ковер звездного неба. Дурак,  добровольно  вызвавшийся  быть
часовым. Город был странно спокоен. Если бы не усталость, я был бы более
внимательным. Только это не давало мне уснуть стоя. Подошел Том-Том.
   - Чем ты тут занимаешься, Костоправ?
   - Подменяю.
   - Ты похож на смерть. Отдохни чуть-чуть.
   - Ты сам выглядишь не лучше, коротышка. Он пожал плечами.
   - Как Счастливый?
   - Еще не выкарабкался, - на самом  деле  я  слабо  на  это  надеялся.
Знаешь, что там такое? - я показал пальцем. Одинокий пронзительный  крик
замирал вдали. В нем  слышалось  что-то,  отличавшее  его  от  остальных
недавних воплей. Те были наполнены болью,  яростью  и  страхом.  А  этот
напоминал о чем-то еще более ужасном.
   Том-Том  ограничился  только  каким-то  бормотанием,   которое   было
отличительной чертой как его самого, так и  Одноглазого,  приходившегося
ему братом. Если чего-то не знаешь, то  лучше  это  держать  в  секрете.
Колдуны!
   - Ходят слухи, что мятежники сломали  печати  на  склепе  нечисти  во
время грабежей на Некрополитанском холме.
   - Да? Она на свободе?
   - Старшина так думает. Но Капитан не принимает это всерьез.
   Я тоже, .а Том-Том, казалось, был встревожен.
   - А они выглядели очень воинственно, те, что были здесь недавно.
   - Надо бы их завербовать, - сказал он с оттенком печали.
   Он и Одноглазый уже очень давно служили в Черной Гвардии. И они  были
свидетелями ее упадка.
   - А что им тут было надо? Он пожал плечами.
   - Отдохни немного, Костоправ. Не мучай себя. Это ничего не изменит, -
он ушел семенящей походкой, одолеваемый мыслями самого дурного оттенка.
   Я поднял брови. Он уже скрылся из виду,  а  я  этого  и  не  заметил.
Передо мной светились огни и  пожары  города.  Но  тревожило  отсутствие
шума. С глазами у меня явно что-то не в порядке. Том-Том прав. Мне нужно
поспать.
   Из темноты донесся еще один странный  отчаянный  крик.  На  этот  раз
ближе.

Глава 3

   - Встать, Костоправ! - Лейтенант был не  слитком  вежлив.  -  Капитан
ждет тебя в офицерской столовой.
   Я застонал и  разразился  проклятиями,  угрожая  нанести  ему  тяжкие
телесные повреждения. Он только оскалился и больно  сдавил  мне  локоть,
стаскивая на пол.
   - Уже стою, - заворчал я, озираясь по сторонам в поисках  сапог  -  В
чем дело? Его уже не было.
   - Сможет Счастливый выкарабкаться? - спросил Капитан.
   - Не думаю, но я видел чудеса и похлеще. Здесь  были  все  офицеры  и
сержанты.
   - Вы хотите знать, что происходит, - сказал Капитан. - Недавний гость
был посланником из-за моря. Он предложил  нам  союз.  Военная  поддержка
северян в обмен на содействие флота Берилла. По мне, это вполне резонно,
но Старшина упирается. Его все еще волнует Опал. Я полагаю, ему  следует
быть более гибким. Даже если эти северяне  -  негодяи  тогда  заключение
союза будет все равно наименьшим  из  всех  возможных  зол.  Лучше  быть
союзником, чем платить дань.  Проблема  в  том,  что  нам  делать,  если
посланник потребует немедленных действий.
   - Мы должны отказаться, если Старшина прикажет нам  выступить  против
северян, - сказал Леденец.
   - Наверное. Война с колдунами может означать наше уничтожение.
   Бах! Входная  дверь  с  грохотом  распахнулась.  В  комнату  ворвался
небольшой,  смуглый,  жилистый  человек  с  огромным,  похожим  на  клюв
горбатым носом, который, казалось, шествовал впереди него.
   - Старшина! - Капитан подпрыгнул и щелкнул каблуками.
   Наш посетитель с грохотом опустил .оба кулака на крышку стола.
   - Ты приказал своим людям вернуться в Бастион. Я, плачу вам не за то,
чтобы вы прятались, как побитые собаки.
   - Но вы не платите нам также и за то, чтобы все мы стали  мучениками,
- Капитан отвечал ему тем резонным тоном, каким он обычно  разговаривает
с законченными дураками. - Мы - Гвардия, а не цепные  псы.  Поставленная
вами задача  -  дело  Городских  Отрядов.  Старшина  отощал  и  выглядел
уставшим и напуганным. Он был на грани нервного срыва.  Впрочем,  как  и
все остальные.
   - Будьте разумны, - продолжал Капитан, - момент, когда можно было все
вернуть, ушел. На улицах царит хаос. Любая попытка восстановить  порядок
гибельна. Сейчас главное лекарство - это болезнь.
   Мне это понравилось. Я уже начинал ненавидеть Берилл.
   Старшина как будто съежился.
   - Еще есть  нечисть.  И  эти  стервятники  с  севера,  поджидающие  у
острова.
   Том-Том очнулся от своего полусна.
   - У острова, вы сказали?
   - Ждут, что я пойду к ним в услужение.
   - Интересно, - маленький колдун опять впал в полудрему.
   Капитан и Старшина спорили о  круге  наших  обязанностей.  Я  записал
текст нашего договора. Старшина пытался тянуть время  своими  да,  но...
Ясно было,  что  он  хотел  драться,  если  посланник  попробует  начать
распоряжаться здесь.
   Элмо начал храпеть. Капитан отпустил нас, а сам опять стал спорить со
Старшиной.
   Думаю, я проспал около семи часов. И я не стал душить Том-Тома, когда
он меня разбудил. Но я сжался в комок и не двигался, пока  он  не  начал
угрожать превратить меня в осла, орущего на ворота Утренней зари. Только
потом, когда я оделся и мы присоединились к дюжине  других,  я  осознал,
что не имею никакого понятия о происходящем.
   - Мы решили взглянуть на склеп, - сказал Том-Том.
   А?  -  я  не  слишком  хорошо  соображаю  по  утрам  -  Мы  идем   на
Некрополитанский холм, чтобы хорошенько рассмотреть склеп нечисти.
   - Но, постой...
   - Струсил? Я всегда думал, что ты трус, Костоправ.
   - О чем это ты?
   - Не беспокойся. С тобой будут три могучих колдуна, которые только  и
будут заниматься тем, что беречь твою задницу. Одноглазый тоже пошел бы,
но Капитан хочет, чтобы он пооколачивался по окрестностям.
   - Я хочу знать, для чего все это. . - Чтобы  выяснить,  действительно
ли существуют вампиры. Может быть, их высадили с того корабля-призрака.
   - Чистая работа. Наверное, нам стоит об этом подумать.
   Нечисть угрожает сделать больше, чем  может  сила  оружия:  умертвить
бунтовщиков. Том-Том кивнул. Он положил  пальцы  на  маленький  барабан,
благодаря которому и получил свое имя.  Я  продолжил  свои  размышления.
Если говорить о недостатках, Том-Том был хуже своего брата.
   Город был мертв  и  пустынен,  как  старое  поле  боя.  Как  и  место
сражения,  он  был  полон  зловония,  мух,  разного  хлама   и   трупов.
Единственным звуком был скрип наших  сапог,  да  один  раз  мы  услышали
печальный вой собаки, сторожившей своего мертвого хозяина.
   - Цена порядка, - пробормотал я, попытавшись отогнать собаку. Она  не
шелохнулась.
   - Цена хаоса, - возразил Том-Том. Глухой удар по барабану. -  Это  не
одно и то же, Костоправ.
   Высота Некрополитанского холма еще больше, чем та, на  которой  стоит
Берилл. От Верхней Ограды, за которой стоят мавзолеи богачей, был  виден
корабль северян.
   - Просто стоит и ждет, - сказал Том-Том, - как и говорил Старшина.
   - Почему же они тогда не войдут в город? Кто их сможет остановить?
   Том-Том пожал плечами. Все остальные тоже промолчали.
   Мы дошли до упомянутого склепа. Вид  его  вполне  соответствовал  той
роли, которую он играл в слухах и легендах. Он был очень, очень  старым,
определенно пострадал от удара молнии и был покрыт выбоинами от каких-то
инструментов. Одна из толстых дубовых  крышек  была  разломана  пополам.
Балки и куски стены валялись на дюжину ярдов вокруг. Гоблин,  Том-Том  и
Немой встали в круг, касаясь друг друга головами.
   Кто-то отпустил шуточку по  поводу  такого  способа  объединять  свои
мозги.
   Затем  Гоблин  и  Немой  заняли  позиции  по  обе  стороны  крышки  в
нескольких шагах от нее. Том-Том  находился  прямо  напротив.  Он  начал
топтаться и вертеться на месте, как бык перед  атакой.  Затем,  замерев,
резко согнулся со странно выброшенными руками, как  пародия  на  учителя
боевого искусства.
   - Может, вы откроете крышку, придурки? - прорычал  он.  -  Идиоты,  я
привел с собой идиотов, - бум-бум по барабану,  -  стоят  и  ковыряют  в
носу.
   Двое схватили крышку и подняли. Она была  слишком  покорежена,  чтобы
легко поддаться. Том-Том слегка ударил по барабану, исторг мерзкий вопль
и прыгнул внутрь: Гоблин и Немой - за ним.
   Внутри Том-Том издал крысиный писк и начал чихать. Он выскочил наружу
со слезящимися глазами, вытирая руками нос. Голос его  звучал  так,  как
будто у него была ужасная простуда.
   - Это  была  не  шутка,  -  сказал  он.  Его  черная  кожа  сделалась
пепельно-серой.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил я встревоженно.
   Он ткнул большим пальцем в сторону склепа. Гоблин и  Немой  уже  были
внутри. Они остервенело чихали.
   Я бочком подошел ко входу и украдкой заглянул. Ничего не было видно.
   Только густая пыль в воздухе светилась в  солнечных  лучах.  Тогда  я
шагнул внутрь. Мои глаза привыкали к темноте.
   Везде  были  кости.  Кости  в  кучах,  кости  в  штабелях,  аккуратно
разложенные каким-то безумцем:  Странные  это  были  кости.  Похожие  на
человеческие, на мой взгляд, они имели какие-то ненормальные пропорции.
   Первоначально должно  было  быть,  наверное,  около  пятидесяти  тел.
Кто-то  притащил  их  все  сюда,  видимо,  нечисть,  потому  что   трупы
преступников в Берилле не сжигают.
   Там были и свежие трупы.  Перед  тем,  как  начать  чихать,  я  успел
насчитать  семь  мертвых  солдат.  На  них  была  форма  взбунтовавшихся
отрядов. Я вытянул одно из тел наружу, бросил его, отошел  на  несколько
шагов и  проблевался.  Кое-как  оклемавшись,  я  вернулся  назад,  чтобы
исследовать свою добычу.
   Остальные стояли вокруг с позеленевшими лицами.
   - Это сделал не призрак, - сказал Гоблин. Том-Том дернул головой.  Ой
был потрясен больше всех. Больше, чем  могло  быть  в  данной  ситуации,
подумал я.  Немой  продолжал  заниматься  делом,  каким-то  колдовством,
вызвав порыв свежего  ветерка,  который  проник  через  дверь  склепа  и
вырвался обратно, неся с собой тучи пыли и запах смерти.
   - Ты в порядке? - спросил я Том-Тома. Он увидел мой медицинский мешок
и отмахнулся.
   - Все будет нормально. Просто вспомнил. Подождав, я переспросил:
   - Вспомнил?
   - Мы были пацанами, Одноглазый и я. И  они  только  что  продали  нас
Н'Гамо, чтобы мы стали его помощниками.
   Посыльный вернулся из деревни обратно на холмы,  -  он  опустился  на
колени возле мертвого солдата, - раны точно такие же.
   Я был напуган. Так убивает нечеловеческое  существо.  Удары  казались
дьявольски рассчитанными и продуманными. Работа враждебного разума.  Это
было еще ужасней.
   Я сглотнул, опустился на колени и начал исследование, Немой и  Гоблин
возились в склепе. У Гоблина в руках был маленький  светящийся  янтарный
шарик, который катался в его сложенных ладонях.
   - Никакого кровотечения, - я огляделся.
   - ОНО забирает кровь, - сказал Том-Том. Немой волочил еще одно тело.
   - И потроха в придачу, когда у него  есть  время.  Второе  тело  было
рассечено от паха до глотки. Сердце и печень отсутствовали.
   Немой опять  вернулся  внутрь.  Гоблин  вышел.  Он  сел  на  разбитую
могильную плиту и тряхнул головой.
   - Ну? - спросил Том-Том.
   - ОНО реально. Это не шалости нашего друга, - он указал пальцем.
   Северянин по-прежнему нес свою вахту среди роя рыбаков  и  прибрежных
суденышек. - Их было пятьдесят четыре, замурованных здесь. Они ели  друг
друга. Этот оставался последним. Том-Том подскочил, как от пощечины.
   - В чем дело? - спросил я.
   - Это значит, О Н О было самым отвратительным, хитрым, самым жестоким
и безумным.
   - Вампиры, - пробормотал я, - в наши дни.
   - Не совсем вампиры, - сказал Том-Том, - это оборотень.
   Человек-леопард, который ходит на двух ногах  днем  и  на  четырех  -
ночью.
   Я слышал об оборотнях-волках и  оборотнях-медведях.  Обитатели  моего
родного города рассказывают подобные небылицы. Но я никогда не слышал об
оборотне-леопарде. Я так и сказал Том-Тому.
   - Оборотень-леопард - с далекого, юга, из джунглей, - он посмотрел  в
сторону моря. - Их надо похоронить живыми. Немой добавил еще одно тело.
   Пьющие кровь, питающиеся печенью оборотни-леопарды.  Древний,  черный
разум, охваченный тысячелетним голодом и злобой.  В  общем,  натуральный
персонаж ночных кошмаров. - Ты можешь что-нибудь сделать с ним?
   - Н'Гамо не смог. Я никогда не дорасту до него, а он остался без руки
и ступни, пытаясь убить молодого самца. У нас здесь - пожилая самка.
   Жестокая, дерзкая и умная. Мы вчетвером еще смогли бы  не  подпустить
ее слишком близко. Убить же - нет.
   - Но если ты и Одноглазый знаете это...
   - Нет, - он помотал головой, сжав свой барабан так, что тот скрипнул,
- мы не сможем.

Глава 4

   Хаос прекратил существование. Улицы Берилла  стали  мертвенно-тихими,
как в побежденном городе Даже бунтовщики не высовывались, пока голод  не
погонит их к городским складам продовольствия.
   Старшина пытался закрутить гайки.  Капитан  его  игнорировал.  Немой,
Гоблин и Одноглазый  выслеживали  чудовище.  Оно  действовало  на  чисто
животном  уровне,  утоляя  вековой  голод.  Все  осаждали   Старшину   с
требованиями о защите.
   Лейтенант опять собрал нас в офицерской столовой.  Капитан  не  терял
времени:
   - Ребята, мы оказались  в  мерзком  положении,  -  он  расхаживал  по
комнате. - Бериллу  нужен  новый  Старшина.  Каждая  группировка  просит
Черную Гвардию встать на ее сторону.
   Вместе со ставками возрастала моральная дилемма.
   - Мы не герои, - продолжал Капитан, - мы  можем  воевать.  Мы  тверды
духом. И мы с честью пытаемся выполнить свои  обязательства.  Но  мы  не
умираем за просто так.
   Я  возразил.  Существующая  традиция   ставила   под   сомнение   его
утверждения.
   - Наш насущный вопрос - это выживание Черной Гвардии, Костоправ.
   - Нам платят золотом, Капитан Сохранение чести  -  вот  наш  насущный
вопрос. В течение четырех веков  Черная  Гвардия  свято  выполняет  свои
обязанности. Не забывай о Книге Уложений, записанной летописцем Кораллом
во время восстания Чиларков. - Ты сам о ней  не  забывай,  Костоправ.  Я
вышел из себя.
   - Я настаиваю на своих правах свободного солдата.
   - У него есть право  говорить,  -  согласился  Лейтенант.  Он  уважал
традиции еще больше, чем я.
   - Ладно, пусть говорит. Никто не заставляет нас его слушать.
   И я снова повторил, что самые трудные времена... пока не  понял,  что
спорю сам с собой. Хотелось уже все бросить.
   - Костоправ? Ты закончил? Я сглотнул.
   - Найдите законный повод,  и  я  пойду  с  вами.  Том-Том  насмешливо
простучал на барабане. Одноглазый хихикнул.
   - Это  занятие  для  Гоблина,  Костоправ.  Он  не  всегда  был  таким
заморышем, и когда-то служил адвокатом. Насмешка задела Гоблина.
   - Я был адвокатом? Да это твоя мать была адвокатской...
   - Хватит! - Капитан ударил ладонью по столу. - Мы получили  добро  от
Костоправа, на этом и остановимся.
   На лицах у всех читалось явное облегчение.  Даже  у  Лейтенанта.  Мое
мнение как знатока истории значило даже больше, чем  мне  того  хотелось
бы.
   - Выход очевидец уничтожение человека, держащего нас  в  руках,  -  я
огляделся.  В  воздухе  что-то  висело,  это  было  похоже   на   старый
застоявшийся запах, на зловоние в склепе. -  Кто  сможет  обвинить  нас,
если в этом взбаламученном  государстве  какому-нибудь  наемному  убийце
удастся проскочить?
   - Твои извращенные мысли отвратительны, Костоправ, - сказал  Том-Том.
И опять пробил дробь на барабане.
   - Боитесь назвать вещи своими именами? Мы сохраним внешнюю честность.
   Мы всегда допускали слабости. Так же часто, как и наоборот.
   - Мне это нравится, - сказал Капитан, - но сейчас давайте  прервемся,
пока не пришел Старшина и не спросил, что тут  происходит.  Том-Том,  ты
остаешься. У меня есть для тебя занятие.
   Ночь  в  самый  раз  подходила  для  отчаянных   воплей.   Густая   и
непроглядная, она стирала последний тонкий барьер  между  цивилизованным
человеком и чем-то ужасным, таящимся у него в душе.  Крики  доносившиеся
из домов, были полны страха и гнева А теснота создавала слишком  большое
напряжение на путы, которые еще сдерживали этот внутренний  человеческий
ужас Рычал налетающий с залива холодный  ветер  гоня  тяжелые  штормовые
тучи. В их  темной  глубине  сверкали  молния.  Ветер  выдувал  зловония
Берилла а ливень промывал улицы. К рассвету Берилл показался  совершенно
другим городом. Он был мертвенно-тихий холодный и чистый.
   Мы шли к берегу по улицам, покрытым пятнами луж. Потоки дождевой воды
все еще кудахтали в водостоках. К полудню воздух опять будет тяжел и еще
более влажен, чем прежде. Том-Том ждал нас на лодке, которую он найди  -
Сколько ты прикарманил на этом юле  -  спросил  я.  -  Похоже,  что  эта
шаланда потонет еще до того, как минует остров. - Ни медяка,  Костоправ,
- ответил он с разочарованием в голосе. Они с братцем изрядные жулики  и
дельцы. - Ни медяка. Все  это  гораздо  хитрее  чем  кажется  на  первый
взгляд. Ее хозяин - контрабандист - Поверю на  слово.  В  конце  концов,
тебе видней Тем не менее я ступил на борт в  высшей  степени  осторожно.
Том-Том нахмурился. Ожидалось, что мы сделаем вид, будто такой вещи, как
скупость Том-Тома и Одноглазого просто не существует.
   Мы вышли в море, чтобы  договориться.  Том-Том  получил  от  Капитана
карт-бланш. Лейтенант и я были здесь для  того,  чтобы  пнуть  Том-Тома,
если он потащит не в ту сторону. Немой и полдюжины  солдат  сопровождали
нас для показухи.
   У острова нас окликнули с таможенного баркаса. Мы успели скрыться  до
того, как  они  смогли  последовать  за  нами.  Я  сидел  на  корточках,
выглядывая из-под утлегаря. Черный корабль вырастал все больше и больше.
   - Эта чертова посудина - целый плавучий остров. - Слишком большой,  -
проворчал Лейтенант, - корабль такой величины не может не развалиться  в
штормовом море.
   -  Почему?  Откуда  ты  знаешь?   -   даже   находясь   в   состоянии
неуверенности, я продолжал интересоваться своими товарищами.
   - Плавал юнгой, когда был молодым. Я изучил корабли.
   Его тон исключал дальнейшие расспросы. Большинство людей предпочитают
не распространяться о  своем  прошлом.  Впрочем,  чего  еще  можно  было
ожидать в  обществе  головорезов,  которых  объединяло  их  настоящее  и
противопоставленная всему остальному миру жизнь в прошлом.
   - Не слишком велик, если иметь чудотворную силу, которая сделает  его
крепче, - возразил  Том-Том.  Он  весь  трясся  и  выбивал  на  барабане
беспорядочные, неровные ритмы. Они с Одноглазым не выносили воды.
   Вот так. Сказочный корабль очаровывал. Черный, как самое дно ада,  он
сильно действовал мне на нервы.
   С корабля спустили трап. Лейтенант взобрался наверх. Казалось, он был
поражен.
   Сам я не моряк, но судно на самом деле выглядело вылизанным до упора.
   Младший офицер попросил Том-Тома, Немого и меня проследовать за  ним.
Он молча провел нас вниз, затем по коридорам в сторону кормы.
   Эмиссар северян сидел скрестив ноги на роскошных  подушках;  кормовые
иллюминаторы за его спиной были открыты. По  своей  роскоши  каюта  была
достойна восточного властелина. Я  разинул  рот.  У  Том-Тома  в  глазах
вспыхнули алчные огоньки.
   Эмиссар засмеялся.
   Для меня это был просто шок. Смех имел такой высокий тон, что  больше
напоминал хихиканье, и подошел бы скорее  какой-нибудь  пятнадцатилетней
мадонне из ночной  таверны,  чем  мужчине,  который  был  могущественнее
любого короля.
   - Извините, - сказал он, изящно прикрыв рукой то место, где  по  идее
должен быть рот, если бы не этот черный шлем,  закрывающий  всю  голову,
присаживайтесь.
   Мои глаза широко открылись  помимо  моей  воли.  Все  замечания  были
произнесены совершенно разными голосами. Может, под  этим  шлемом  целое
скопище разнополых существ?
   Том-Том глотал воздух. Немой, будучи Немым, просто сел. Я  последовал
его примеру и постарался  при  дать  своему  испуганному  и  любопытному
взгляду более приличное выражение.
   Том-Том как дипломат проявил себя не с лучшей стороны. Не  подумавши,
он ляпнул:
   - Старшина долго не протянет. Мы хотим  заключить  соглашение.  Немой
ткнул его ногой в бедро.
   -  И  это  наш  дерзкий  предводитель  воров?  Мужчина  со  стальными
нервами?
   - пробормотал я. Посланник захихикал.
   - Ты ведь врач, Костоправ? Не обижайся на него. Просто он меня знает.
   Ледяной страх обнял меня своими темными крыльями. На висках  выступил
пот. И вовсе не от жары Сквозь открытые иллюминаторы проникал прохладный
морской ветерок, за одно дуновение которого жители Берилла пошли  бы  на
все.
   - Меня нечего бояться.  Я  послан,  чтобы  предложить  союз,  который
выгоден Бериллу так же,  как  и  моему  народу.  Я  убежден,  что  такое
соглашение может быть достигнуто, хотя и не с теперешним правителем.  Вы
столкнулись с проблемой, которая требует такого же решения, как  и  моя.
Но ваши обязанности связывают вам руки.
   - Он все знает. Обсуждать нечего, - проквакал Том-Том. Он  извлек  из
барабана глухой звук, но  его  амулет  не  помогал.  Том-Том  задыхался.
Посланник обвел нас взглядом.
   - Старшина не недоступен. Даже охраняемый вами.
   Том-Том как будто совсем проглотил язык. Посол посмотрел на  меня.  Я
пожал плечами.
   -  Предположим,  Старшина  скончался,  когда  ваша  Гвардия  защищала
Бастион от мятежников. - Превосходно, - заявил я, - но как насчет  нашей
собственной безопасности?
   - Вы  прогоняете  бунтовщиков,  после  чего  обнаруживаете  труп.  Вы
свободны от своих обязанностей и можете покинуть Беррилл.
   - Покинуть? И куда же нам податься? И как нам прогнать неприятеля?
   Городские Отряды погонятся за нами.
   - Скажи своему Капитану, что  если  я  получу  письменную  просьбу  о
принятии всей полноты власти после того, как  Старшина  будет  устранен,
мои силы помогут вам на Бастионе. Но вы должны покинуть Берилл и  встать
лагерем на Столпе Мук.
   Столп  Мук  -  это  крайняя  оконечность  мелового   мыса,   покрытая
бесчисленными маленькими кавернами. Мыс выдается в море  в  дне  пути  к
востоку от Берилла.  А  такое  имя  дано  из-за  стонов,  которые  ветер
постоянно  выдувает  из  трещин.  Там  же  находится  и  маяк,  служащий
одновременно и сторожевой башней.
   - Но это же чертова ловушка. Этим увальням останется только  обложить
нас и посмеиваться, пока мы не сожрем друг друга.
   - Просто там будет удобней высадиться на лодках, чтобы вас забрать.
   Динь-динь. Тревожный колокольчик прозвенел где-то у меня  в  затылке.
Этот гад собирается использовать нас в своих играх.
   - Какого же черта вы будете всем этим заниматься?
   - Ваша команда останется не у дел. А я бы желал взять вас на работу.
   На севере еще нужны хорошие солдаты.
   Динь-динь. Тот же колокольчик продолжал петь. Он хочет взять  нас  на
борт. Зачем?
   Что-то подсказало мне, что сейчас  не  самый  подходящий  момент  для
вопроса. Я резко сменил тактику.
   - А как насчет нечисти? Всегда делай то, чего от тебя не ожидают.
   - Той, что из склепа? - спросил посланник тоном женщины твоей  мечты,
мурлыкающей: Ну, давай же. - У меня для нее тоже есть работа.
   - Вы что, можете ею управлять?
   - Если потребуется.
   Я подумало молнии, искорежившей бронзовую  доску,  целое  тысячелетие
остававшейся невредимой. Я был уверен, что смог скрыть свои подозрения.
   Однако эмиссар засмеялся и сказал:
   - Может быть, доктор. А может и нет. Занятная головоломка, да?
   Возвращайтесь к своему Капитану и решайтесь.  Только  поскорее.  Ваши
враги готовы двинуться, -  он  сделал  жест,  дававший  понять,  что  мы
свободны.

Глава 5

   - Просто отдай пакет, и все, - прорычал Капитан  Леденцу,  -  и  тащи
свою задницу назад. Леденец взял курьерскую сумку и ушел.
   - Кто-нибудь еще хочет  поспорить?  У  вас,  ублюдки,  уже  был  шанс
избавиться от меня, вы его проорали.
   Ситуация  накалялась.  Капитан  сделал   встречное   предложение,   а
посланник предложил ему свое покровительство при условии,  что  Старшина
погибнет.
   Леденец побежал к послу с ответом Капитана.
   - Не знаешь, что  творишь.  И  не  знаешь,  под  чью  дудку  пляшешь,
пробормотал Том-Том.
   - Расскажи мне, а? Костоправ,  что  делается  вокруг?  Я  был  послан
разведать обстановку в городе.
   - Это какая-то эпидемия. Но такого я еще не видел. Наверняка нечистые
силы - источник заразы. Капитан посмотрел на меня искоса.
   - Не рассказывай сказки. Источник заразы - носители болезни.
   Благодаря им эпидемия и находит новые жертвы. Том-Том! Ты знаешь  эту
бестию, - проворчал Капитан.
   - Никогда не слышал, чтобы она разносила заразу. И  все,  кто  был  в
склепе, до сих пор здоровы.
   - Дело не в переносчике, - вставил я, - главное - это болезнь.
   Будет еще хуже, если люди не начнут сжигать трупы.
   - Но эпидемия не проникла в Бастион, - Капитан огляделся, - и  у  нее
есть своя положительная сторона. Гарнизон перестал опустошать Берилл.
   - В городе назрело большое недовольство. Они на грани нового взрыва.
   - И скоро?
   - Дня два, три от силы.
   Капитан кусал губы. Ситуация все больше пахла паленым.
   - Нам надо...
   В дверь протолкнулся гарнизонный трибун.
   - У ворот толпа. У них таран.
   - Пошли, - сказал Капитан. Потребовалось всего несколько минут, чтобы
они  разбежались.  Несколько  метательных  снарядов,  несколько   ковшей
кипятка и толпа побежала, осыпая нас грязными ругательствами.
   Опустилась ночь. Я стоял на  стене,  наблюдая  за  движущимися  вдали
огнями факелов. Там собиралась взбудораженная толпа.  Если  бы  все  это
будоражило еще и мозги, а не только нервную систему, мы бы уже оказались
в водовороте революции.
   Постепенно движение почти прекратилось. Взрыв произойдет не сегодня.
   Может, завтра, если жара и влажность станут совсем невыносимыми.
   Чуть позже я услышал справа какое-то царапанье.  Потом  треск.  Тихое
поскребывание.  Где-то  совсем  рядом.  Еще  ближе.  Я  замер  и   стоял
неподвижно, как водосточная  труба,  прибитая  к  воротам.  Легкий  бриз
превратился в арктический ветер.
   Что-то перебиралось через зубчатую стену. Красные глаза. Четыре ноги.
   Темное, как ночь. Черный леопард. Он двигался так же плавно, как вода
стекает вниз по холму. Очень мягко  спустился  по  лестнице  во  двор  и
исчез.
   Обезьяна,  сидящая  в  моем  подсознании,  рвалась  вскарабкаться  на
высокое дерево, вопя  от  ярости  и  швыряясь  экскрементами  и  гнилыми
фруктами. Я скользнул к ближайшей двери и,  пройдя  безопасным  путем  к
жилищу Капитана, вошел без стука.
   Я увидел, что он лежит на койке, закинув руки за голову и уставившись
в потолок. Его комната была слабо освещена единственной свечкой.
   - Нечисть в Бастионе. Я видел, - мой голос скрипел, как у Гоблина. Он
что-то проворчал.
   - Ты меня слышишь?
   - Я слышал, Костоправ. Уйди. И оставь меня в покое.
   - Да, сэр.
   Он был полностью поглощен своими  мыслями.  Я  повернулся  обратно  к
двери...
   Вопль был громким, протяжным и безысходным. Он резко  оборвался.  Это
было там, где жил Старшина. Я вытащил свой меч, двинулся за дверь.. и  с
размаху врезался в Леденца. Леденец упал. Я стоял над  ним  и  оцепенело
думал, почему он вернулся так быстро.
   - Зайди сюда, Костоправ, - приказал Капитан,  -  хочешь,  чтобы  тебя
убили?
   Из покоев Старшины донеслись новые вопли. Смерть была неразборчива.
   Я рванул  Леденца  внутрь.  Мы  заперли  дверь  на  засов.  Я  стоял,
прислонившись к ней спиной, закрыв глаза и тяжело дыша. Может, это  было
только воображение, но мне показалось, что я слышу какое-то  рычание  за
спиной.
   -  И  что  теперь?  -  спросил  Леденец.  Его  лицо  было   абсолютно
бескровным, а руки тряслись.
   Капитан закончил корябать письмо и отдал его Леденцу.
   - Ты идешь назад. Кто-то заколотил в дверь.
   - Что такое? - Капитан дернулся. Ответил голос, приглушенный  толстым
деревом.
   - Это Одноглазый, - сказал я.
   - Открывай.
   Я открыл. Одноглазый,  Том-Том,  Гоблин,  Немой  и  дюжина  остальных
протолкнулись внутрь. Комната стала душной и тесной.
   - Человек-леопард в Бастионе, Капитан, - сказал Том-Том.
   Он забыл подчеркнуть свои слова ударами  по  барабану.  Кажется,  его
инструмент сполз куда-то на ягодицу.
   Еще  один  крик  из  помещений  Старшины.  Мое  воображение  все-таки
обмануло меня.
   -  Что  нам  делать?  -  спросил  Одноглазый.  Это   был   маленький,
морщинистый, черный человек, который обладал причудливым чувством юмора.
Он был на год старше своего брата Том-Тома, но в их возрасте  уже  никто
не считает годы. Если верить  Анналам,  обоим  было  за  сотню.  Он  был
страшно напуган. А Том-Том находился на грани истерики. Гоблин  и  Немой
тоже были не в себе.
   - Он может прикончить нас одного за другим.
   - Его можно убить?
   - Он практически непобедим, Капитан.
   - Но их можно убивать? - голос Капитана стал  суровей.  Он  тоже  был
напуган.
   - Да, - согласился Одноглазый. Он казался немного меньше  обалдевшим,
чем Том-Том. - Нет ничего неуязвимого. Даже тот на своем черном корабле.
Но этот силен, быстр и ловок. Оружие здесь мало что  значит.  Колдовство
полезней, но даже оно не слишком сильно.
   Никогда  еще  я  не  слышал,   чтобы   он   признавал   существование
неразрешимых проблем.
   - Ладно, хватит, поговорили, -  проворчал  Капитан,  -  теперь  будем
действовать.
   Ему трудно  было  понять  все  это,  нашему  командиру,  но  он  ясно
представлял себе, что  будет  делать.  Гнев  и  крушение  надежд  прочно
связывались с нечистью.
   Том-Том и Одноглазый яростно запротестовали.
   - Да вы же думаете об этом с тех пор,  как  обнаружили,  что  оно  на
свободе, - сказал Капитан, - и вы уже решили, что именно будете  делать,
если придется. Будем это делать. Еще один вопль.
   - Бумажная Башня стала скотобойней, - тихо сказал я,  -  он  нападает
там на всех подряд.
   В какой-то момент я подумал, что даже Немой будет сопротивляться.
   Капитан затянул ремни на своей амуниции.
   - Спичка, собери людей. Перекройте  входы  в  Бумажную  Башню.  Элмо,
отбери несколько хороших алебардщиков и арбалетчиков. Стрелы должны быть
отравлены  Прошло  двадцать  минут.  Я  потерял  счет  крикам.  Перестал
воспринимать все окружающее. Были  только  растущая  тревога  и  вопрос,
почему же все-таки оборотень ворвался в Бастион?
   Почему от так упорно продолжает свою охоту? Им движет нечто  большее,
чем голод.
   Посол намекал, что собирается как-то использовать его  Как?  Вот  для
этого?
   Все четыре колдуна вместе работали над чарами. Воздух перед ними  был
пронизан голубыми искрами, от которых исходило слабое потрескивание.  За
колдунами последовали алебардщики, а за ними - арбалетчики.  Еще  дюжина
наших шли позади.  Мы  вступили  в  покои  Старшины.  Вздох  облегчения.
Передняя комната Бумажной Башни выглядела совершенно нормально.
   - Он наверху, - сказал нам Одноглазый. Капитан обернулся.
   - Спичка, заводи сюда своих людей, - он решил осмотреть  все  комнаты
одну за другой, перекрывая выходы Решено было оставить  открытым  только
один выход для отступления Одноглазый и Том-Том не одобрили это решение.
Они сказали что оборотень загнанный  в  угол,  станет  еще  опасней  Нас
окружала зловещая тишина. Несколько минут воплей не было слышно.
   Первую жертву мы  обнаружили  у  подножия  лестницы,  ведущей  внутрь
Башни.
   - Один из наших, - сказал я. Старшина всегда окружал себя несколькими
гвардейцами.
   - Наверху жилые комнаты? - я никогда еще не был в Бумажной Башне.
   Капитан  кивнул  -  Кухонный  этаж,  складской  этаж,  помещения  для
прислуги на двух этажах, затем семья, потом сам Старшина. На самом верху
библиотека и кабинеты. Хочет сделать так,  чтобы  до  него  было  трудно
добраться. Я осмотрел тело.
   - Не похоже на те, из склепа. Том-Том, он не забирает  ни  кровь,  ни
органы. В чем дело?
   Он не мог ничего ответить. Так же как и Одноглазый.
   Капитан вглядывался в тени, колыхающиеся наверху.
   -  Теперь  он  будет  хитрить.  Алебардщики,  продвигаться  по  одной
ступени.
   Держать оружие наготове. Арбалетчикам  стоять  четыре  -  пять  шагов
сзади.
   Стрелять во все, что движется.  Всем  приготовить  мечи.  Одноглазый,
давай вперед со своим колдовством.
   Потрескивание.  Шаг,  шаг,  осторожно.  Запах  страха.  Бац!  Человек
случайно разрядил свой арбалет. Капитан сплюнул и зарычал, как вулкан  в
плохом настроении.
   Это чертовой твари не  было  видно.  Помещение  для  прислуги.  Стены
заляпаны  кровью.  Целые  тела  и  части  их  лежат   везде.   Неизменно
разодранные и растерзанные.  В  Гвардии  суровые  люди,  но  даже  самые
закаленные отшатнулись.
   Даже я, врач, который видит самые неприглядные результаты сражений.
   - Капитан, я соберу остальную Гвардию. Эта бестия еще здесь, - сказал
Лейтенант тоном, не терпящим возражений. Капитан только кивнул.
   Вид этой бойни возымел свое действие. Страх уменьшился, и большинство
из нас решило во что бы то ни стало разделаться с этой тварью.
   Сверху раздался вопль.  Он  был  как  насмешка,  подзадоривающая  нас
двинуться дальше. С жестким выражением па лицах люди начали  подниматься
по лестнице. Воздух перед ними потрескивал от  приведенного  в  действие
колдовства. Том-Том и Одноглазый почти преодолели  свой  ужас.  Началась
серьезная охота за смертью.
   Гриф, который изгнал орла, гнездившегося на крыше Бумажной Башни, без
сомнения был зловещим предзнаменованием. Нашему хозяину, похоже,  не  на
что было надеяться.
   Мы прошли пять этажей. Кровавые сцены ясно показали нам,  что  бестия
побывала на каждом из них...
   Том-Том  поднял  вверх  руку  и  остановился.  Тварь   была   близко.
Алебардщики опустились на одно  колено,  выставив  вперед  свое  оружие.
Арбалетчики взяли на прицел каждую тень. Том-Том подождал полминуты  Он,
Одноглазый, Немой и Гоблин застыли  каждый  в  своей  позе,  внимательно
прислушиваясь  к  чему-то,  о  чем  весь  остальной   мир   мог   только
догадываться.
   - Ждет. Осторожнее. Не давайте ему возможности напасть.
   Я задал бессмысленный вопрос. Все  равно  было  уже  поздно  что-либо
делать:
   - Может, нам надо использовать серебряное оружие? Наконечники стрел и
лезвия алебард? Том-Том выглядел растерянным.
   - Да, там. где я родился, люди говорили,  что  оборотней-волков  надо
убивать серебряным оружием.
   - Бред. Его можно убить так же, как и все остальное. Просто надо бить
сильнее и быстрее двигаться, потому что у тебя есть только один выстрел.
   Чем больше Капитан говорил, тем все менее ужасной казалась эта тварь.
   Это как охота на льва-людоеда. К  чему  все  эти  нервы?  Я  вспомнил
комнаты прислуги.
   - Сейчас вы просто стойте на месте, - сказал Том-Том. -  И  тихо.  Мы
попробуем его отпугнуть.
   Колдуны прикоснулись друг к другу  головами.  Через  некоторое  время
Том-Том сказал, что можно двигаться дальше.
   И  мы  двинулись  на  площадку  между  лестничными  пролетами,  тесно
прижавшись друг к другу. Мы  были  похожи  на  ежа,  который  ощетинился
стальными иглами. Колдуны торопились со своими чарами. Из темноты  перед
нами раздался злобный рев и скрежет когтей.  Что-то  двигалось.  Пропели
тугие струны арбалетов. Еще один рык.
   Почти насмешливый. Колдуны опять соединили  головы.  Внизу  Лейтенант
отдавал приказы, расставляя людей там, куда могла побежать тварь.
   Мы двинулись в темноту. Напряжение росло. Из-за лежащих тел  и  крови
трудно было найти надежную опору  для  ног.  Люди  торопились  перекрыть
двери.
   Мы медленно проникли в анфиладу кабинетов. Дважды  арбалеты  отвечали
стрельбой на какое-то движение.
   Бестия взвыла не дальше, чем в двадцати футах от нас.  Том-Том  издал
полувздох-полустон.
   - Ловите его, - сказал он. Они накрыли тварь своим колдовством.
   Двадцать футов. Прямо рядом с нами. Я  ничего  не  видел...  Какое-то
движение. Полетели алебарды. Закричал человек...
   - Проклятье! - выругался Капитан. - Кто-то еще оставался жив.  Что-то
черное, как самое сердце ночи, быстрое, как внезапная смерть, скользнуло
дугой над алебардами. У меня была единственная мысль: Быстрее!
   Успеть  до  того,  как  оно  окажется  среди  нас!   Люди   бросились
врассыпную, пронзительно крича  и  натыкаясь  друг  на  друга.  Чудовище
зарычало и заработало когтями и клыками настолько быстро, что невозможно
было уследить глазами за его движениями. Прежде чем удар  отбросил  меня
на дюжину футов, показалось, что я разрубил кусок черноты.
   Встряхнувшись, я вскочил и прижался спиной к колонне. Я  был  уверен,
что сейчас умру, уверен, что оборотень перебьет нас  всех.  Бедняги,  мы
думали, что сможем с ним  справиться.  Прошло  всего  несколько  секунд.
Полдюжины человек были убиты. Еще больше ранены.  Бестия  двигалась  все
так же быстро, не давая себя достать. Ни оружие, ни  чары  не  могли  ее
остановить.
   Наши колдуны  стояли  тесной  кучкой,  пробуя  еще  одно  заклинание.
Капитан  собрал  несколько  человек  вместе,  остальные  разбежались,  и
монстр, рыская вокруг, разделывался с ними.
   Серое пламя прорезало комнату, на мгновение осветив ее  и  оставив  в
моих глазах отпечаток этой  резни.  Бестия  завопила,  на  этот  раз  от
неподдельной боли. Очко колдунам. Она прыгнула  в  мою  сторону.  В  тот
момент, когда  тварь  промелькнула  мимо,  я  в  панике  рубанул  мечом.
Промахнулся. Бестия развернулась и с разбегу прыгнула на  колдунов.  Они
встретили  ее  еще  одной  вспышкой  колдовского  огня.  Тварь   взвыла.
Пронзительно закричал человек.
   Хищник бился на полу, как умирающая змея. Люди начали колоть мечами и
пиками. Но тварь собралась с силами и мотнулась  к  выходу,  который  мы
держали открытым для самих себя.
   - Идет! - проревел Капитан Лейтенанту. Я обмяк, не  чувствуя  ничего,
кроме облегчения, Исчезло... Не  дав  мне  рухнуть  на  пол,  Одноглазый
затормошил меня.
   - Давай, Костоправ. Бестия напала на Том-Тома. Ты должен помочь.
   Пошатываясь, я развернулся,  неожиданно  обнаружив  у  себя  на  ноге
неглубокий порез.
   - Надо бы хорошенько его почистить, -  пробормотал  я,  -  эти  когти
наверняка ужасно грязные.
   От Том-Тома мало  что  осталось.  Его  горло  было  разорвано,  живот
вскрыт.
   Руки и грудная клетка разодраны до костей. Невероятным было  то,  что
он еще дышал, но я уже ничего не мог сделать. Ничего что мог бы  сделать
врач. Даже мастер-волшебник, специализирующийся на медицине, не смог  бы
помочь этому маленькому черному человеку. Но Одноглазый настаивал, чтобы
я попытался. И я пытался, пока Капитан не оттащил меня к  другим  людям,
смерть которых не была столь неизбежной. Одноглазый ревел над  ним,  как
от боли, когда я отошел.
   - Дайте сюда огня! - приказал я. В это время Капитан собрал уцелевших
людей у открытой двери и приказал охранять ее.
   Стало светлее, и я  ясно  увидел  всю  картину  нашего  разгрома.  Мы
полностью  разбиты.  Более  того,  вокруг  лежали  тела   дюжины   наших
собратьев, которые не входили в наш отряд. Они были на дежурстве.  Здесь
было еще больше тех, кто служил у Старшины секретарями и советниками.
   - Кто-нибудь видел Старшину? - спросил  Капитан.  -  Он  должен  быть
здесь.
   Капитан, Спичка и Элмо начали поиски.  Но  у  меня  не  было  времени
следить за всем этим. Я латал и зашивал, как безумный,  делал  все,  что
мог. Бестия оставила очень глубокие порезы от когтей, которые  требовали
тщательного  и  квалифицированного  наложения  швов.  Каким-то   образом
Гоблину  и  Немому  удалось  так  успокоить  Одноглазого,  что  он  смог
помогать. Может быть, они что-то с ним сделали. Он работал едва ли не на
грани обморока.
   Я еще .раз глянул на Том-Тома. Он все еще был жив  и  стискивал  свой
маленький барабан. Черт! Такое упорство достойно вознаграждения. Но как?
Мое заключение просто не было достаточно квалифицированным.
   - Эй! - заорал Спичка. -  Капитан!  Я  взглянул  в  его  сторону.  Он
постукивал мечом по сундуку. Это был каменный сундук, сейф такого  типа,
какие предпочитают богачи в Берилле. Я прикинул  что  этот  весил  около
пятисот фунтов. Снаружи он был покрыт причудливой  резьбой.  Большинство
украшений было уничтожено. Когтями?
   Элмо вдребезги разбил замок и, открыв крышку, с любопытством заглянул
внутрь. Я мельком взглянул  на  человека,  лежащего  на  куче  золота  и
драгоценностей. В изголовье было оружие. Человек трясся. Элмо и  Капитан
обменялись мрачными взглядами.
   Меня отвлекло появление Лейтенанта. Он стоял наготове внизу, пока  не
начал  беспокоиться,  что  ничего  не  происходит.  Оборотень   там   не
появлялся.
   - Осмотрите Башню, - сказал ему Капитан, - может быть, он наверху.
   Над нами была еще пара этажей. Когда я опять взглянул на  сундук,  он
был уже закрыт. Старшины не было нигде видно. Спичка сидел на сундуке  и
чистил кинжалом ногти. Я внимательно посмотрел на Элмо  и  Капитана.  Их
вид наводил на неприятные мысли.
   Но ведь они не стали бы доделывать то, что не сделала бестия? Нет.
   Капитан не  смог  бы  так  предать  идеалы  Гвардии,  а?  Я  не  стал
спрашивать.
   Осмотр Башни не дал ничего, кроме кровавой полосы, ведущей на  крышу,
где бестия собиралась с силами. Она  была  сильно  изранена,  но  смогла
убежать, спустившись по внешней стене.
   Кто-то предложил выследить монстра, на что Капитан ответил:
   - Мы уходим из Берилла. Здесь мы  больше  не  работаем.  И  нам  надо
успеть выбраться, пока город не повернулся на нас.
   Он послал Спичку и Элмо проследить за национальным гарнизоном.
   Остальные эвакуировали раненых из Бумажной Башни.
   Несколько минут я оставался без  свидетелей.  Я  смотрел  на  большой
каменный сундук. Искушение росло, но я сопротивлялся. Я не желал  ничего
знать.
   Леденец вернулся уже после всех событий. Он рассказал, что  посланник
выгружает свои войска на причале.
   Люди  собирались  и   грузились.   Некоторые   вполголоса   обсуждали
происшедшее в Башне, некоторые ругались по поводу того,  что  приходится
уходить. Ты оседаешь и немедленно пускаешь корни. Ты  копишь  добро.  Ты
находишь женщину.
   Затем происходит неизбежное, и тебе приходится  бросать  все.  Немало
страданий и огорчений витало в воздухе вокруг наших казарм.
   Я был у ворот, когда  подошли  северяне.  Я  помог  повернуть  ворот,
который поднимает опускную решетку. Но  чувствовал  я  себя  не  слишком
гордым. Без моего одобрения Старшина, может, никогда не был бы предан.
   Посланник занял Бастион. Гвардия  начала  эвакуацию.  После  полуночи
прошло уже около трех часов, и улицы были пустынны.
   Когда мы преодолели две трети пути до ворот  Утренней  зари.  Капитан
объявил привал. Сержанты привели всех  в  состояние  боевой  готовности.
Часть людей и фургоны продолжили свой путь.
   Капитан повел нас на север,  в  сторону  улицы  Старой  Империи,  где
императоры Берилла  увековечивали  самих  себя  и  свои  победы.  Многие
монументы  были  причудливы  и  эксцентричны.  Они  изображали   любимых
лошадей, гладиаторов или людей, занимающихся любовью.
   У меня было отвратительное чувство еще до того, как мы  добрались  до
Мусорных ворот. Беспокойство переросло в подозрение, а когда мы дошли до
цели, подозрение расцвело в мрачную уверенность.  Возле  Мусорных  ворот
нет ничего, кроме Вилочных Казарм.
   Капитан ничего специально не объявлял. Когда мы подошли  к  казармам,
каждый уже знал, что происходит.
   Городские Отряды, оказались, как всегда, безалаберны. Ворота  городка
были открыты, а единственный часовой спал. Мы беспрепятственно  проникли
внутрь. Капитан начал отдавать приказы.
   В городке оставалось  пять  или  шесть  тысяч  человек.  Их  офицерам
удалось восстановить  подобие  дисциплины,  уговорив  людей  сдать  свое
оружие в хранилище. Традиционно капитаны в Берилле доверяют своим людям,
держащим в руках оружие, только накануне сражения.
   Три взвода двинулись в казармы, убивая людей прямо в постелях.
   Оставшийся взвод занял позицию в дальнем конце городка.
   Когда Капитан наконец отдал приказ отходить, солнце уже поднялось. Мы
поспешили за нашим грузовым обозом. Среди нас не было никого, кому  было
бы недостаточно того, что мы уже сделали. За  нами,  конечно,  никто  не
погнался. И никто не пришел, чтобы осадить наш лагерь на Столпе Мук. Что
и требовалось доказать.
   Элмо и я стояли на самом краешке мыса, наблюдая, как  послеполуденное
солнце далеко в море играет по краю полосы штормовых туч. Лучи скользили
и заполняли наш лагерь своим прохладным потоком, а затем вновь отступали
и уходили по воде. Это было красиво, хотя и не особенно  красочно.  Элмо
почти ничего не говорил.
   - Тебя что-то мучает,  Элмо?  Штормовые  тучи  чуть  закрыли  солнце,
придав воде цвет ржавого железа. Наверное, в Берилле похолодает.
   - Думаю, ты сам знаешь, Костоправ.
   - Думаю,  что  знаю,  -  Бумажная  Башня.  Вилочные  Казармы.  Подлое
попрание наших святых обязанностей. Как ты думаешь, каков он, север?
   - Считаешь, этот черный колдун придет сюда, а?
   - Придет, Элмо. Просто он  сейчас  занят  тем,  что  хочет  заставить
марионеток плясать под его  дудку,  -  впрочем,  как  и  все  остальные,
которые пытаются приручить этот безумный город.
   - Хм, - потом, - смотри-ка. Небольшое стадо китов ныряло за  скалами,
торчащими из воды на некотором расстоянии  от  мыса.  Я  попытался  быть
равнодушным и потерпел  неудачу.  Животные  были  просто  величественны,
плавно двигаясь в стального цвета море.
   Мы присели спиной к маяку. Казалось, мы разглядываем мир, не тронутый
грязной рукой Человека. Иногда я думаю, что было бы лучше, если  бы  нас
вообще не было.
   - Там корабль, - сказал Элмо. Я не видел его, пока  парус  не  поймал
огненный свет вечернего солнца, превратившись в оранжевый треугольник  с
золотыми  кромками.  Корабль  раскачивался  вместе  со  вздымающимися  и
опускающимися волнами.
   - Прибрежный. Наверное, двадцатитонник.
   - Такой большой?
   - Для прибрежного судна. Морские суда доходят иногда до  восьмидесяти
тонн.
   Время текло, бессмысленное и  дурное.  Мы  наблюдали  за  кораблем  и
китами.
   Я начал фантазировать. В сотый раз я пытался представить  себе  новую
землю, опираясь на рассказы торговцев, услышанные из вторых рук.  Скорее
всего, мы направляемся в Опал. Они говорили, что Опал  -  это  отражение
Берилла, хотя город и моложе...
   - Этот дурак сейчас высадится на скалы. Я очнулся. Корабль был совсем
близок к опасности. Всего сотня ярдов отделяла его  от  крушения,  когда
судно изменило наконец свой прежний курс на более безопасный.
   - Хоть что-то оживило сегодняшний день, - я огляделся.
   - Ты, наверное, в первый раз говоришь что-то  без  сарказма.  Мне  от
этого даже не по себе, Костоправ.
   - Это помогает мне оставаться в здравом уме, дружище.
   - Не бесспорно, Костоправ, не бесспорно. Я вернулся к своим мыслям  о
завтрашнем дне. Это лучше, чем смотреть назад. Но  будущее  отказывалось
сбросить свою маску.
   - Он идет сюда, - сказал Элмо.
   - Что? О! - корабль переваливался на зыби, едва удерживая  курс.  Его
кивающий нос был направлен к берегу под нашим лагерем.
   - Может, сказать Капитану?
   - Думаю, он знает. Наши люди на маяке.
   - Да.
   - Поглядывай, если еще что-нибудь  случится.  Шторм  переместился  на
запад. Горизонт потемнел,  казалось,  что  некая  мрачная  тень  накрыла
участок моря. Холодное серое море.  Неожиданно  мне  стало  страшно  при
мысли, что мне придется пересечь его.

Глава 6

   Корабль принес  известия  от  контрабандистов  -  друзей  Том-Тома  и
Одноглазого. После этих известий Одноглазый стал  еще  более  суровым  и
угрюмым. Настроение его испортилось, как никогда. Он даже стал  избегать
перебранок с Гоблином,  которые  стали  его  второй  профессией.  Смерть
Том-Тома была для него тяжелым ударом, и мысли об этом до сих пор его не
отпускали.
   Он упорно не желал рассказывать нам, о чем поведали его друзья.
   С Капитаном дело обстояло чуть получше. Настроение  его  было  просто
мерзким. Мне кажется, он одновременно и стремился  и  питал  опасение  к
новой земле. Наша новая работа означала для Гвардии вознаграждение.  Все
наши старые грехи можно оставить позади. Насколько он мог догадываться о
службе, на которую мы  поступили,  все  это  было  именно  так.  Капитан
подозревал, что Старшина был прав, когда говорил о северной империи.
   День,  последовавший  за  визитом  контрабандистов,  принес  холодные
северные ветры. И уже вечером к берегам мыса жался  туман.  Сразу  после
наступления ночи из тумана выскользнула лодка и ткнулась в берег. Прибыл
посланник.
   Мы собрали свои вещи и начали покидать лагерь, в  котором  оставались
теперь те, кто убежал из города вслед за нами.  Животные  и  снаряжение,
принадлежавшие нам, будут им наградой за верность  и  дружбу.  Я  провел
грустный и тихий час с женщиной, для которой  значил  даже  больше,  чем
подозревал. Мы не проливали слез и не лгали друг другу  в  этот  час.  Я
оставил ей воспоминания и большую часть своего  жалкого  состояния.  Она
оставила мне комок в горле и чувство потери, которое невозможно до конца
измерить.
   - Ну, Костоправ, - бормотал я, спускаясь к  берегу,  -  с  тобой  уже
случалось такое. Ты забудешь ее еще до того, как окажешься в Опале.
   Полдюжины лодок стояли, вытащенные на берег.  Когда  очередная  лодка
заполнялась, матросы-северяне сталкивали  ее  в  полосу  прибоя.  Гребцы
налегали на весла, толкая  лодку  сквозь  накатывающую  волну,  и  через
несколько секунд они исчезали в тумане. Часть лодок заняли снаряжением и
личными вещами.
   Матрос, который говорил на языке Берилла, рассказал мне, что на борту
черного корабля огромное количество свободного места. Посланник  оставил
в Берилле свои войска, чтобы охранять  нового  марионеточного  Старшину,
состоявшего в дальнем родстве с человеком, которому служили мы.
   - Надеюсь; им будет легче, чем нам, - сказал я и отошел к остальным.
   Посланник обменял своих людей на нас.  Я  подозревал,  что  нас  тоже
будут использовать и что мы идем к  чему-то  даже  более  мрачному,  чем
могли себе представить.
   Пока ждали погрузки,  я  несколько  раз  слышал  какое-то  отдаленное
завывание. Сначала  я  подумал,  что  так  поет  Столп.  Но  воздух  был
неподвижен.
   А когда подошел к лодкам, все сомнения рассеялись.  По  телу  у  меня
поползли мурашки.
   Наш  интендант.  Капитан,  Лейтенант,  Немой,  Гоблин  и   Одноглазый
протянули до последней лодки.
   - Я не поеду, - объявил Одноглазый, когда боцман  махнул  нам  рукой,
чтобы залезали в лодку.
   - Залезай! - сказал ему Капитан. Его голос был ласков. Это  означало,
что он опасен.
   - Я ухожу в отставку. Собираюсь на юг. Меня долго не было,  наверное,
уже забыли.
   Капитан ткнул пальцем в Лейтенанта, Немого,  Гоблина  и  меня,  затем
показал в сторону лодки. Одноглазый забушевал.
   - Да я превращу вас всех в страусов... - рука Немого закрыла ему рот.
   Мы поволокли его к лодке. Он извивался, как  змея  над  огнем.  -  Ты
остаешься со своей семьей, - мягко сказал Капитан.
   - По счету три... - взвизгнул Гоблин и быстро отсчитал.
   Маленький черный человек спланировал в лодку, вращаясь в  полете.  Он
перекатился через  планшир,  изрыгая  проклятья  и  брызгая  слюной.  Мы
засмеялись, увидев, что он проявляет что-то вроде воинственности. Гоблин
получил удар, который буквально пригвоздил его к банке.
   Матросы разняли нас. Когда весла ударили по воде, Одноглазый утих.  У
него был вид человека, отправляющегося на виселицу.
   Смутно вырисовывалась  галера.  Неясные  очертания  ее  корпуса  были
немного темнее окружающей нас темноты. Я услышал глухие голоса  моряков,
скрип шпангоутов, звуки движущегося такелажа. И только  через  некоторое
время мои глаза подтвердили это. Наша лодка  причалила  носом  к  трапу.
Опять раздался вой.
   Одноглазый пытался броситься в воду. Мы удержали его. Подошвой сапога
Капитан ударил его по заду.
   - У тебя был шанс попробовать отговорить нас от всего  этого.  Ты  не
стал. Теперь получай то же, что и остальные.
   Одноглазый неловко карабкался по трапу вслед за Лейтенантом. Человек,
потерявший надежду. Человек, оставивший мертвого брата, а  теперь  силой
принужденный к общению с убийцей, с которым  он,  к  тому  же,  бессилен
рассчитаться.
   Наших людей обнаружили на главной палубе, они  устроились  среди  куч
корабельной оснастки. Увидев нас,  сержанты  стали  пробираться  в  нашу
сторону.
   Появился посланник. Я уставился на него. Впервые он  показался  перед
нами стоящим на ногах. Он был просто коротышкой.  В  какой-то  момент  я
подумал, а мужчина ли он на  самом  деле.  Интонации  его  голоса  часто
предполагали обратное.
   Он смотрел на нас таким внимательным взглядом, как будто мог увидеть,
что творится в наших душах.  Один  из  его  офицеров  попросил  Капитана
получше разместить людей на палубе, где уже было довольно тесно.  Экипаж
занимал каюты в средней части корабля. Внизу стали просыпаться гребцы, и
послышался невнятный шум голосов, лязганье и грохот.
   Посланник осмотрел нас всех. Он  шея  вдоль  строя  и  останавливался
перед каждым солдатом, прикалывая ему  на  грудь  маленькую  копию  того
изображения, которое было у него на  парусе.  Процедура  длилась  долго.
Корабль уже двинулся в путь, а он еще не закончил.
   Чем ближе подходил посланник, тем больше Одноглазый трясся.  Он  чуть
не упал в обморок, когда тот прикалывал ему эмблему. Я был сбит с толку.
Откуда такое волнение?
   Я нервничал, когда настал мой черед, но  не  боялся.  Я  взглянул  на
эмблему, когда изящные руки в перчатках прикрепляли ее  мне  на  куртку.
Череп в серебряном круге, на черном янтаре. Красиво сделано.  Дорогая  и
мрачная драгоценность. Если бы Одноглазый не выглядел таким загнанным, я
бы подумал, что он размышляет о том,  как  бы  повыгоднее  заложить  эту
вещь.
   Эмблемка смутно показалась мне знакомой. Когда я видел ее на  парусе,
я принимал все это за показуху и не обращал внимания. Но не читал  ли  я
где-нибудь или, может, слышал о подобной печати?
   - Добро пожаловать на службу Леди, доктор, - сказал посланник.
   Смущал тон его голоса. Он всегда был не таким,  какого  ожидаешь.  На
этот раз он  был  живым,  музыкальным.  Таким  голосом  говорит  молодая
женщина, когда хочет переложить свои проблемы на плечи кого-то другого.
   Леди? Где же я сталкивался с этим словом, употребляемым именно так, с
акцентом? Как будто это имя  богини.  Какая-то  темная  легенда  древних
времен...
   Вой злобы, боли и отчаяния наполнил корабль. Вздрогнув,  я  вышел  из
строя и подошел к краю вентиляционного люка.
   Оборотень был в большой железной клетке, стоявшей у основания мачты.
   Клетка находилась в тени, и превращения движущейся по  клетке  бестии
казались неуловимыми. В какой-то момент  это  была  мускулистая  женщина
примерно лет тридцати, но уже несколько секунд спустя она принимала  вид
черного леопарда, который, стоя на задних лапах, царапал когтями  металл
решетки. Я  вспомнил,  как  посланник  сказал,  что  может  использовать
монстра.
   Я стоял  лицом  к  послу.  И  тут  я  вспомнил.  Как  будто  какой-то
дьявольский молот вогнал ледяные шипы в самую глубину моей души.  Теперь
я знал, почему Одноглазый не хочет идти за море. Древнее зло севера...
   - Я думал, вы умерли триста лет назад. Посол засмеялся.
   - Ты недостаточно хорошо знаешь историю. Мы ведь остались  целы.  Нас
просто заковали и похоронили живыми, - в  его  смехе  были  истерические
нотки.
   - Закованы, похоронены и вдруг освобождены  одним  идиотом  по  имени
Боцман, Костоправ.
   Я рухнул на палубу рядом с Одноглазым,  который  сидел,  закрыв  лицо
руками.
   Посланник, этот ужас, который в  старых  летописях  назывался  Ловцом
Душ, смеялся, как безумец. Дьявол похуже, чем дюжина оборотней. На лицах
его экипажа я увидел раболепный страх. Хорошая  шутка,  записать  Черную
Гвардию на службу злу. Взять огромный  город,  склонив  к  измене  кучку
негодяев. Действительно, потрясающий анекдот. Капитан  присел  рядом  со
мной.
   -  Расскажи-ка  мне,  Костоправ.  И  я  рассказал  ему  о  Власти,  о
Властителе и его Леди. Они создали империю зла, не имеющую себе равных в
Аду. Я рассказал ему о Десяти, Которые Были Повержены (одним  из  них  и
был Ловец Душ), десяти великих  колдунах,  почти  полубогах.  Властитель
преодолел их силу и заставил служить себе. Я рассказал ему о Белой Розе,
женщине-генерале, которая свергла Власть, но ее силы не  хватило,  чтобы
уничтожить Властителя,  его  Леди  и  Десятерых.  Она  похоронила  их  в
кургане, защищенном волшебством, где-то к северу от моря.
   - А теперь, похоже, они возвращены к жизни, - сказал я, - они  правят
северной империей. Том-Том и Одноглазый подозревали... Мы записаны к ним
на службу.
   - Поверженные, - тихо проговорил Капитан, - почти как эта бестия.
   Тварь завопила и бросилась на прутья своей клетки. Из тумана  донесся
смех Ловца Душ.
   - Поверженные, - согласился я, - сравнение не слишком приятное.
   Я дрожал все сильнее и сильнее номере того,  как  старинные  описания
всплывали в моей памяти.
   Капитан вздохнул и уставился в туман, в сторону новой земли.
   Одноглазый ненавидящим  взглядом  таращился  на  тварь  в  клетке.  Я
попытался отвлечь его. Он оттолкнул меня.
   - Не сейчас, Костоправ. Мне надо понять.
   - Что?
   - Это не тот, что убил Том-Тома. У него нет шрамов от нашего оружия.
   Я медленно повернулся, изучающе посмотрев  на  посланника.  Он  опять
засмеялся, глядя в нашу сторону.
   Одноглазый так и не понял. А я так и не рассказал ему. У  нас  и  без
того достаточно проблем.

ЧАСТЬ II
ВОРОН

Глава 1

   - Переход из Берилла подтверждает мое мнение,  -  Одноглазый  ворчал,
склонившись над оловянной пивной кружкой. - Черная Гвардия не  переносит
воды. Эй, девка! Еще эля! - он помахал своей кружкой.  В  другом  случае
девушка все равно его бы не поняла. Он отказывался учить язык северян.
   - Ты пьян, - я посмотрел вокруг. -  Какая  наблюдательность.  Как  вы
считаете, джентльмены? Костоправ, наш почитаемый мастер изящных искусств
и медицины, только что проявил удивительную проницательность, обнаружив,
что я пьян.
   Он перемежал свои слова отрыжкой и нечленораздельными звуками.
   Одноглазый посмотрел на свою аудиторию с той величественной важностью
которую можно изобразить только будучи пьяным.
   Девушка принесла еще один кувшин и бутылку для Немого.  Он  тоже  был
уже готов принять еще одну порцию хмельного. Он пил  кислое  берилльское
вино, как нельзя лучше подходившее к характеру Немого. Все  наши  деньги
сменили хозяев. Нас было семеро. Мы сидели, понурив головы.  Здесь  было
полно матросов. Мы были иноземцами, чужаками, людьми того сорта, которых
всегда выбирают жертвой, когда начинается пьяная  схватка.  Все  мы,  за
исключением Одноглазого, предпочитали поберечь свои силы,  если  нам  не
платили за драку.
   В дверях появилась отвратительная морда  Ростовщика.  Его  маленькие,
блестящие, похожие на пуговицы глаза сощурились. Он уставился на нас.
   Ростовщик. Он получил  это  имя  потому,  что  вымогает  деньги  и  у
Гвардии.
   Оно ему не нравится, но он говорит, что ничего нет хуже  той  клички,
которую повесили на него родственники: Сахарная Свекла.
   - Эй! Это же Сахарная Свекла! - заорал Одноглазый. - Подходи сюда.
   Сахарная Крошка. Одноглазый платит. Он слишком пьян, чтобы  придумать
что-нибудь получше.
   Он действительно  был  пьян.  А  будучи  трезвым,  Одноглазый  жмется
сильнее сыромятного ремня на шее.
   Ростовщик  вздрогнул,  воровато  оглядевшись.  Была  у   него   такая
привычка...
   - Вы нужны Капитану, ребята. Мы переглянулись. Одноглазый успокоился.
   В последнее  время  мы  мало  виделись  с  Капитаном.  Он  все  время
околачивался вместе с разными шишками из . Имперской Армии.
   Элмо и Лейтенант встали. Я тоже встал и посмотрел на Ростовщика.
   Хозяин взревел. Девчонка-служанка мотнулась к двери, перекрыв ее.
   Огромный, похожий на быка  мужик  с  грохотом  выдвинулся  из  задней
комнаты. В обеих руках у него было по громадной  сучковатой  дубине.  Он
выглядел смущенным.
   Одноглазый зарычал.  Остальные  из  нашей  компании  тоже  поднялись,
готовые ко всему.
   Матросы,  почувствовав  запах  драки,  стали  расходиться  по  разные
стороны.
   В основном против нас.
   - Какого черта тут происходит? - заорал я.
   - Извините, сэр, - сказала девчонка, стоявшая в дверях, - ваши друзья
не оплатили последний заказ, - она зло взглянула на своего хозяина.
   - Черта с два.
   По правилам заведения, оплата производилась сразу же. Я  взглянул  на
Лейтенанта. Он согласился. Посмотрев на хозяина, я  просто  почувствовал
его жадность. Он посчитал, что мы достаточно уже пьяны  чтобы  заплатить
дважды.
   - Одноглазый, ты разворошил эту воровскую пещеру. Ты и  поставишь  их
на место.
   Еще  не  дав  ему  закончить,  Одноглазый   заверещал   как   свинья,
встретившаяся с мясником.
   Четырехрукий отвратительный комок  величиной  с  шимпанзе  с  треском
вырвался из-под нашего стола. Он атаковал девчонку в дверях,  оставив  у
нее на ляжке следы от клыков. Затем он вскарабкался на эту гору мускулов
с дубинами. Мужик еще. не успел понять, в чем дело,  а  у  него  уже  из
дюжины мест текла кровь.
   Чашка с фруктами на столе, стоявшем в центре комнаты, превратилась  в
черный туман. Появившись вновь  секунду  .спустя,  он  кишела  ядовитыми
змеями, которые выползали через край.
   У хозяина отвалилась челюсть. Из открытого рта полезли жуки-скарабеи.
   Под  шумок  мы  выбрались  оттуда.  Несколько  кварталов   Одноглазый
подвывал и хихикал.
   Капитан вытаращился на нас. Мы стояли у него  перед  столом,  держась
друг за друга. Одноглазого все еще сотрясали приступы  мерзкого  хохота.
Даже Лейтенант не смог сделать строгое лицо.
   - Они пьяны, - сказал ему Капитан.
   - Мы пьяны, -  согласился  Одноглазый.  -  Мы  наверное,  несомненно,
непременно пьяны. Лейтенант ткнул ему в почку.
   - Садитесь. Постарайтесь держаться в рамках, пока вы здесь.
   Здесь было шикарным местом, неизмеримо более высоким по ранжиру,  чем
наш последний порт захода.  Здесь  даже  проститутки  были  с  титулами.
Зеленые  насаждения  и  хитрости  ландшафта  делили  сады  на   довольно
изолированные друг от друга части. Здесь были пруды, беседки с видом  на
море, каменные дорожки для прогулок, а воздух был  наполнен  потрясающим
ароматом цветов. - Слегка дороговато для нас, - заметил я.
   - Что за событие? - спросил Лейтенант. Остальные усаживались.
   Капитан восседал за огромным каменным столом. Вокруг  него  могли  бы
разместиться, наверное, человек двадцать.
   - Мы гости. И ведите себя как гости, - он поиграл  эмблемой,  висящей
на груди, которая показывала,  что  он  находится  под  покровительством
Ловца душ. У нас у всех были такие же, но  мы  редко  носили  их.  Своим
жестом Капитан предлагал нам исправить чту оплошность.
   - Мы гости Поверженных? - спросил  я.  Мне  было  трудно  бороться  с
действием выпитого эля. Да это надо записать в Анналы.
   - Нет. Эмблемы - на благо этого дома, - он развел руками.  -  Каждый,
кто носит эмблему, объявляет свою принадлежность к силам того или  иного
из Поверженных. Я видел  уже  нескольких.  Плакальщик,  Ночная  Ящерица,
Несущий Шторм, Хромой.
   - Наш хозяин хочет записаться в Гвардию.
   - Он хочет вступить в Черную Гвардию? - спросил Одноглазый. -  Да  он
ненормальный. За последние несколько лет никто не  был  записан  в  ряды
Гвардии.
   Капитан пожал плечами и улыбнулся.
   - Однажды, давным-давно один колдун поступил так же.
   - И с тех самых пор об этом жалеет, - проворчал Одноглазый.
   - Почему он еще здесь? - спросил я.
   Одноглазый не ответил. Никто просто так не  покидает  Гвардию,  разве
только вперед ногами. Своя компания это дом.
   - Ну и как он? - спросил Лейтенант. Капитан прикрыл глаза.
   - Необычен. Он может быть полезен. Он мне нравится. Но  судите  сами.
Он здесь, - Капитан махнул  рукой  в  сторону  человека,  осматривающего
сады. Он был одет в залатанные лохмотья серого цвета. До  вольно  высок,
худощав, смугл. В нем была какая-то мрачная красота. Я прикинул, что ему
где-то под тридцать. В нем было что-то неприятное...
   Впрочем, нет. Приглядевшись, можно было заметить в его облике  что-то
поразительное. Какое-то напряжение при  внешнем  отсутствии  экспрессии.
Сады пугали его.
   Люди посмотрели и сморщили свои носы. Они  не  видели  человека,  они
видели только тряпки. Напрасно нас пропустили внутрь.  Теперь  это  были
просто тряпичники.
   Величественно экипированный слуга пошел показать ему вход, который он
сам непременно перепутал бы.
   Человек  прошел  к  нам,  минуя  слугу,  как  будто  того  вообще  не
существовало.   В   его   движениях   была   какая-то   отрывистость   и
напряженность.
   Это давало повод предположить, что он еще не оправился после недавних
ран.
   - Капитан?
   - Добрый день, садитесь.
   Тучный генерал отвалился от целого выводка высших офицеров,  стоявших
в обществе молодой стройной женщины. Он сделал несколько  шагов  в  нашу
сторону, но остановился. Ему не терпелось выказать свое предубеждение по
отношению к нам.
   Я узнал его. Лорд Джалена. Он забрался так высоко, как только  можно,
если ты не один из Десяти, Которые Были Повержены. Его лицо  покраснело,
и он тяжело дышал. Если Капитан и  заметил  его,  то  сделал  вид  прямо
противоположный.
   - Джентльмены, это... Ворон. Он хочет присоединиться к  нам.  Это  не
настоящее имя. Но неважно. Вы все  тоже  соврали.  Представьтесь  все  и
задавайте вопросы.
   Что-то странное было в этом Вороне. Мы его гости. Наверное.  Манерами
он не походил на уличного нищего, хотя выглядел таким  потрепанным,  что
хуже некуда.
   Подошел Лорд Джалена. Его дыхание почти перешло в хрип.  Хотел  бы  я
заставить таких свиней, как он, испытать хотя бы половину того,  на  что
они обрекают свои войска. Он хмуро посмотрел на Капитана - Сэр, - сказал
он между двумя хрипами - ваши связи таковы,  что  вас  мы  не  можем  не
принимать во  внимание  но...  Сады  -  для  изысканного  общества.  Так
повелось двести лет назад Мы не допустим...
   Капитан изобразил шутливую улыбку - Я гость,  милорд,  -  ответил  он
коротко - Если вам не нравится мое общество, пожалуйтесь моему  хозяину,
- и он показал на Ворона. Джалена обернулся.
   - Сэр... - глаза и рот у него округлились. -  Ты!  Ворон  смотрел  на
Джалену. Ни один мускул не дрогнул  у  него  на  лице.  Краска  покинула
физиономию толстяка.  Он  почти  с  мольбой  взглянул  в  сторону  своей
компании.
   Потом опять посмотрел на  Ворона.  повернулся  к  Капитану.  Его  рот
двигался, но ни слова не вылетало из него.
   Капитан подошел к Ворону Ворон принял эмблему Ловца Душ. Он прикрепил
ее у себя на груди Джалена побледнел еще больше Он отошел назад - Похоже
он тебя знает - сказал Капитан - Он думает что я умер Джалена вернулся к
своей компании Он бессвязно бормотал что-то и показывал пальцем  Люди  с
бледными лицами смотрели в нашу сторону Произошел короткий  спор,  затем
все они покинули сад. Ворон ничего не объяснил. Вместо этого он заявил -
Может, перейдем к делу?
   - Потрудись объяснить, что это значит Я имею в виду  то,  что  сейчас
произошло, - голос Капитана приобрел опасную мягкость.
   - Нет.
   - Подумай хорошенько. Твое присутствие может  оказаться  опасным  для
всей Гвардии.
   - Нет. Это личные проблемы. Они не будут вас беспокоить.
   Капитан подумал. Он не из тех, кто  лезет  в  прошлое  человека.  Без
причины. Но Капитан решил, что причина есть.
   - Как ты можешь сделать так, чтобы они нас не беспокоили?  Совершенно
ясно, что ты что-то значишь для Лорда Джалены.
   - Не для него. Для его друзей. Это старая история. Я устрою все  это,
прежде чем присоединиться к вам. Пять человек должны умереть, чтобы  эта
история завершилась.
   Это казалось очень интересным.  О,  запах  тайны  и  темных  делишек,
надувательство и месть. То, что надо для хорошей байки.
   -  Я  -  Костоправ.  Какие-то  особые  причины,  чтобы  скрывать  эту
историю?
   Ворон повернулся ко мне, без сомнения, с полным самообладанием.
   - Это личное. Она стара и позорна. Я не хочу об этом говорить.
   - В таком случае, я не могу голосовать за то, .  чтобы  его  приняли,
сказал Одноглазый.
   По  каменной  дорожке  спустились  двое   мужчин   и   женщина;   они
остановились, оглядывая то место, где только  что  была  компания  Лорда
Джалены. Опоздавшие?
   Они были удивлены. Я наблюдал, как они это обсуждают.
   Элмо голосовал как и Одноглазый. Лейтенант тоже.
   - Костоправ? - спросил Капитан. Я проголосовал за. Я учуял тайну и не
хотел, чтобы она уплыла.
   - Кое-что я знаю, - сказал Капитан Ворону, - поэтому я голосую вместе
с Одноглазым. Во имя Гвардии. Я хотел бы, чтобы ты был с нами. Но...
   Устрой свои дела до нашего отхода.
   Опоздавшие направились к нам. Хотя они и шли, задрав носы, но явно  с
намерением узнать что-нибудь о своих друзьях.
   - Когда вы уходите? - спросил Ворон. - Сколько у меня времени?
   - Завтра. На рассвете.
   - Что? - спросил я.
   - Постойте, - сказал Одноглазый, - как это? Даже  Лейтенант,  который
никогда не задавал вопросов, сказал:
   - Мы полагали, что у нас есть пара недель, - он нашел  себе  подругу,
впервые с тех пор, как я его знаю.
   Капитан пожал плечами.
   - Мы понадобились им на севере. Хромой потерял крепость. Ее  захватил
повстанец по имени Кочерга. Опоздавшие подошли. Мужчина задал вопрос:
   - Что стало с собранием в гроте Камелия? Голос у  него  был  какой-то
жалобный и гнусавый.  Мои  кулаки  сжимались.  От  него  отдавало  таким
высокомерием и презрением, какого я не встречал с тех пор, как вступил в
Черную Гвардию. В Берилле люди никогда не говорили таким тоном.
   Здесь, в Опале, не знают Черную  Гвардию,  сказал  я  себе.  Пока  не
знают.
   Этот голос произвел на Ворона такое же впечатление, какое  бывает  от
удара доской по затылку. Он замер. На какое-то мгновение  выражение  его
глаз стало просто ледяным. Затем уголки губ тронула улыбка.  Такой  злой
улыбки я в жизни еще не видел.
   - Я знаю, почему у  Джалены  начался  приступ  расстройства  желудка,
прошептал Капитан.
   Мы неподвижно сидели, прикованные надвигающейся  угрозой  смертельной
развязки. Ворон поднимался, медленно разворачиваясь.  Эти  трое  увидели
его лицо.
   Жалобный голос стал задыхаться. Его спутник затрясся. Женщина открыла
рот. Оттуда не вылетело ни звука..
   Я не знаю, откуда у Ворона появился нож. Он двигался так быстро,  что
трудно было уследить. Из перерезанного горла  жалобного  голоса  хлынула
кровь.
   Его приятеля сталь достала в сердце. А Ворон уже сжимал  левой  рукой
горло женщины.
   - Пожалуйста, не надо, - прошептала она. Женщина не ожидала прощения.
   Ворон сжал горло еще  сильнее  и  поставил  ее  на  колени.  Ее  лицо
побагровело, раздулось. Язык вывалился изо рта. Она схватила  Ворона  за
запястье, содрогаясь всем телом. Он поднял ее и смотрел в глаза  до  тех
пор,  пока  они  не  закатились  и  женщина  не  осела.  Она   еще   раз
содрогнулась. Умерла.
   Ворон отдернул руку. Он уставился на эти негнущиеся дрожащие клещи.
   Лицо его было мертвенно бледным. Он сдался охватившей его дрожи.
   - Костоправ! - дернулся Капитан. - Ты что, не претендуешь  больше  на
звание врача?
   - Да. Иду.
   Люди отреагировали на происшедшее.  Весь  сад  наблюдал.  Я  осмотрел
жалобный голос. Мертв, как камень. Как и  его  дружок.  Я  повернулся  к
женщине.
   Ворон опустился на колени. Он держал ее  левую  руку.  В  глазах  его
стояли слезы. Он снял золотое обручальное кольцо  и  положил  в  карман.
Больше он ничего не взял, хотя у женщины драгоценностей  было  на  целое
состояние.
   Я поймал его пристальный взгляд. В его глазах опять был лед.
   - Я не хочу показаться трусом, - тихо сказал Одноглазый, - но  почему
бы нам не смотаться наконец отсюда?
   - Мысль неплоха, - сказал Элмо и двинул вперед, реализуя ее.
   - Давайте, шевелитесь! - прикрикнул Капитан. Он взял Ворона за руку.
   Я потащился следом.
   - Я улажу свои дела до заката,  -  сказал  Ворон.  Капитан  посмотрел
назад.
   - Да-а, - это было все, что он сказал. И я думал так же. Но мы выйдем
из Опала без него.
   В эту ночь Капитан получил несколько отвратительных посланий.
   - Эти трое, должно быть, только часть компании, - больше он ничего не
сказал.
   - У них были эмблемы Хромого, - сказал я, - и вообще, в чем тут дело?
Кто он такой, этот Ворон?
   - Тот, кто не поладил с Хромым. С кем поступили нехорошо  и  оставили
умирать.
   - А о женщине он что-нибудь рассказывал?  Капитан  пожал  плечами.  Я
понял это как нет.
   - Бьюсь об заклад, она была его женой. Может, она предала его.
   Такого рода вещи общеупотребимы здесь. Конспирация, наемные убийцы  и
открытые грабежи. Все прелести  упадка  и  морального  разложения.  Леди
ничью  активность  не  подавляет  полностью.  Наверное,  эти   игры   ее
забавляют.
   Продвигаясь на север, мы приближались к центру империи. С каждым днем
все, что мы видели вокруг, становилось более суровым. Поселения были все
более мрачными, угрюмыми  и  замкнутыми.  Там  просто  не  было  веселых
земель.
   Даже несмотря на время года.
   И вот наступил день, когда мы подошли к самому сердцу империи,  Башне
Амулет. Ее построила Леди после  своего  воскрешения.  Нас  сопровождали
сурового вида кавалеристы. Мы были от Башни не ближе, чем в трех  милях.
Но даже отсюда ее силуэт маячил над горизонтом. Это был массивный куб из
темного камня по крайней мере в пятьсот футов высотой.
   Я рассматривал ее весь день. Какова  наша  хозяйка?  Увижу  ли  я  ее
когда-нибудь?  Она  меня  заинтриговала.  В  тот   вечер   я   попытался
охарактеризовать ее, взяв листок бумаги. Но  все  это  вылилось  лишь  в
романтическую фантазию.
   На следующий день мы  неожиданно  столкнулись  с  всадником,  который
скакал в южном направлении в поисках нашей Гвардии. Он имел бледный вид.
Судя по эмблеме, он был сторонник Хромого. Наш  авангард  привел  его  к
Лейтенанту.
   - Вы, ребята, черт подери, неплохо проводите здесь время, а? Вы нужны
в Форсберге. Кончайте ваши дерьмовые прогулки.
   Лейтенант -  спокойный  человек,  привыкший,  что  люди  с  уважением
относятся к его званию и положению. Он был так поражен, что не  произнес
ни слова.  Поведение  курьера  стало  еще  более  оскорбительным.  Тогда
Лейтенант спросил:
   - Какое у тебя звание?
   - Капрал. Личный курьер Хромого. Приятель,  ты  бы  лучше  потащился,
куда тебе сказали. Он ведь не оставит этого просто так.
   Лейтенант - ярый сторонник дисциплины. В этом он подражает Капитану.
   Но он, к тому же, очень рассудительный парень.
   - Сержант! окликнул он Элмо. - Ты мне нужен.
   Он разозлился. Обычно только Капитан называет Элмо сержантом.
   Элмо ехал рядом с Капитаном. Он вышел из колонны. Капитан  последовал
за ним.
   - Сэр? - спросил Элмо.
   - Вбейте немного уважения в этого человека.
   - Да, сэр. Сапожник, Масляный, ко мне.
   - Я думаю, двадцати ударов будет достаточно.
   - Так точно, двадцать ударов, сэр.
   - Какого черта вы тут себе позволяете? Да ни один вонючий наемник  не
сделает-.
   - Лейтенант, я думаю, это требует еще десяти ударов хлыстом, - сказал
Капитан.
   - Да, сэр. Элмо!
   - Так точно, тридцать, сэр, - и он стащил курьера с седла.
   Масляный и Сапожник подобрали его и сорвали с него рубашку.
   Элмо принялся потчевать курьера лейтенантским  хлыстом  для  верховой
езды. Он не очень усердствовал. В  нем  не  было  особой  злобы.  Просто
небольшое послание тем, кто считал Черную Гвардию людьми второго сорта.
   Когда Элмо закончил, я уже был там со своей медицинской сумкой.
   - Расслабься, парень. Я врач. Я почищу тебе спину  и  перевяжу,  -  я
похлопал его по щеке. - Ты выдержал это неплохо для северянина.
   Когда я перевязал его,  Элмо  сунул  курьеру  новую  рубашку.  Я  дал
несколько советов по лечению, а потом сказал:
   - А теперь доложи Капитану, как будто ничего не произошло, - я указал
рукой в его сторону,  -  ну"  Дружище  Ворон  все-таки  догнал  нас.  Он
наблюдал за всем этим, сидя на потной и пыльной чалой лошади.
   Посыльный воспринял мой совет.
   - Скажи Хромому, - ответил Капитан, -  что  я  иду  так  быстро,  как
только могу. Я не буду гнать слишком сильно. Иначе я не  смогу  драться,
когда наконец доберусь туда.
   - Да, сэр. Я передам ему, сэр, - курьер очень осторожно взобрался  на
свою лошадь. Он хорошо скрывал свои чувства. Ворон огляделся.
   - Хромой тебе вырвет за это сердце.
   - Недовольство Хромого меня не волнует. Я думал, ты присоединишься  к
нам до нашего отхода из Опала.
   - Я долго закрывал свои  счета.  Одного  вообще  не  было  в  городе.
Другого предупредил Лорд Джалена. Я потерял три дня, чтобы найти его.
   - А тот, кого не было в городе?
   -  Я  решил  вместо  этого  пойти  с  вами.  Ответ  не   был   вполне
удовлетворительным, но Капитан не стал настаивать.
   - Я не могу позволить тебе присоединиться к нам,  пока  у  тебя  есть
какие-то интересы помимо Гвардии.
   - Они меня больше не волнуют. Самые важные долги я отдал.
   Он имел в виду женщину. Я это чувствовал. Капитан посмотрел  на  него
кисло.
   - Ну ладно. Становись во взвод Элмо.
   - Спасибо, сэр, - это прозвучало очень странно. Он не был  человеком,
привыкшим кого-либо величать сэром.
   Наше движение на север продолжалось.  Мы  прошли  через  Вязы.  Потом
Немота, потом - Розы. И - опять на север, в сторону Форсберга.

Глава 2

   Город Весло стоит к северу от Форсберга, а еще дальше, в лесах,  есть
Курган. Там четыре века назад были преданы земле Леди и ее возлюбленный,
Властелин. Упорные поиски и исследования колдунов  из  Весла  воскресили
Леди и Десятерых, Которые Были Повержены, из их темного сна.  Теперь  их
обремененные чувством вины потомки сражаются с Леди.
   Юг Форсберга оставался обманчиво мирным. Население встречало нас  без
особого энтузиазма, но охотно принимало деньги.
   - Это потому, что им в новинку солдаты Леди, которые  что-то  платят,
заметил Ворон. - Поверженные просто хапают все, что им понравится.
   Капитан что-то промычал. Мы бы и сами занимались тем же, если  бы  не
полученные нами инструкции, предписывающие обратное.  Ловец  Душ  хотел,
чтобы мы были джентльменами. И он дал Капитану много денег.  Капитан  не
стал отказываться. Нет смысла без причины наживать себе врагов. Уже  два
месяца мы шли. Позади осталась тысяча миль. Мы  были  просто  измождены.
Капитан  решил  устроить  небольшой  отдых  на  границе  района  военных
действий. Может, у него были сомнения насчет службы у Леди.
   И вообще, зачем искать себе лишние трудности?  Особенно  если  те  же
деньги платят и без драки.
   Мы вошли в лес, и Капитан объявил привал. Пока мы  разбивали  лагерь,
он разговаривал с Вороном. Я наблюдал за ними.
   Интересно. Что-то завязывалось между ними. Я  не  мог  понять  всего,
потому что не знал хорошо ни того, ни другого. Ворон стал для меня новой
загадкой, Капитан был старой.
   За все те годы, что я был знаком с Капитаном, я почти ничего не узнал
о нем. Одни намеки, которые случайно возникали то там, то здесь.
   Он родился в одном из Городов-Драгоценностей и  был  профессиональным
солдатом. Что-то перевернуло его личную  жизнь.  Возможно,  женщина.  Он
бросил  свои  должности  и  титулы  и  превратился  в  бродягу.  В  один
прекрасный день он связался с нашей командой вечных изгнанников. У нас у
всех было прошлое. Но я подозреваю, что мы держим его в тайне не потому,
что хотим убежать от своей прошлой, жизни, а  потому,  что  думаем,  что
выглядим более романтично, закатывая глаза и делая осторожные намеки  на
красивых женщин, оказавшихся  такими  недосягаемыми.  Но  те  люди,  чьи
истории мне удалось раскопать до конца,  на  самом  деле  бежали  не  от
несчастной любви, а от закона.
   Ясно, что Капитан и Ворон нашли друг в друге родственные души.
   Установка лагеря была закончена.  Пикеты  выставлены.  Все  отдыхали.
Хотя в округе было много разного народу, нас пока не обнаружили.
   Немой     использовал     свои     способности,     помогая     нашим
часовым-наблюдателям.
   Он  обнаружил  шпионов,  проскочивших  первую  линию   наблюдения   и
прятавшихся в лесу. Немой предупредил  Одноглазого.  Одноглазый  доложил
Капитану. Выгнав меня. Одноглазого, Гоблина и  нескольких  других  из-за
пня, который мы превратили в карточный стол,  Капитан  разложил  на  нем
карту.
   - Где они?
   - Двое здесь и еще двое вот здесь. Один тут.
   - Кто-нибудь  пойдет  и  прикажет  пикетам  испариться.  Мы  тихонько
выйдем.
   Гоблин. Где Гоблин? Прикажите, чтобы он  притащился  сюда  вместе  со
своими фокусами.
   Капитан решил пока ничего не начинать. Похвальное решение, подумал я.
   - А где Ворон? - спросил он через несколько минут.
   - Наверное, пошел за шпионами, - сказал я.
   - Что? Он что, идиот? - его лицо потемнело. - Ну что ты, черт побери,
будешь делать!
   Гоблин пискнул, как придавленная крыса. Он все время так пищит.
   - Ты меня звал?
   Капитан топал ногами,  рычал  и  ругался.  Обладай  он  способностями
Гоблина или Одноглазого, из ушей  у  него  валил  бы  дым.  Я  подмигнул
Гоблину, который скалился, как большая жаба.
   Этот маленький танец войны просто предупреждал, чтобы с Капитаном  не
шутили. Он смял карту. Он бросал мрачные взгляды. Он развернулся ко мне.
   - Я этого не люблю. Ты не вбил ему это в голову?
   - Какого черта? я и не пытаюсь творить историю Гвардии. Я  ее  только
записываю.
   И тут показался Ворон. Он бросил тело  к  ногам  Капитана,  предъявив
целый ряд ужасающих трофеев. - Что это за чертовщина?
   - Большие пальцы рук. Они здесь приносят удачу. Капитан позеленел.
   - А зачем тело?
   - Суньте его ногами в огонь. И оставьте  так.  Они  не  будут  терять
время, выясняя, как мы о них узнали.
   Одноглазый,  Гоблин  и  Немой  распространяли  вокруг  Гвардии  ореол
колдовства. Мы ускользнули, блеснув, как рыба, между пальцами неуклюжего
рыбака. Батальон неприятеля, охотившийся за нами, не учуял  даже  нашего
запаха. Мы направились прямо на север. Капитан хотел найти Хромого.
   В тот же день вечером Одноглазый решил запеть походную песню.  Гоблин
запищал, протестуя. Одноглазый ухмыльнулся и запел еще громче.
   - Он перевирает слова! - завопил Гоблин.
   Люди  ухмылялись  в  предвкушении  событий.   Одноглазый   и   Гоблин
враждовали с незапамятных времен. Всегда начинал  Одноглазый.  А  Гоблин
был  чувствителен,  как  слабое  пламя  свечи.  Их  ссоры  были  большим
развлечением.
   На этот раз Гоблин не отвечал. Он не обращал на Одноглазого внимания.
   Маленького черного человека это задело. Он запел  громче.  Все  ждали
фейерверка. Но  все  закончилось  очень  скучно.  Одноглазый  так  и  не
дождался ответа. Он надулся. Немного погодя Гоблин сказал мне:
   -  Держи  ухо  востро,  Костоправ.  Мы  в  чужой  стране.  Все  может
случиться, он захихикал.
   На ляжку лошади, на которой ехал Одноглазый, опустился слепень.
   Животное взвыло и встало на дыбы. Сонный Одноглазый кувырнулся назад.
Все  заржали.  Маленький  сморщенный  колдун  вылез  из  пыли,   изрыгая
проклятия и хлопая  себя  старой  помятой  шляпой.  Свободной  рукой  он
саданул свою лошадь и  со  стонами  запрыгал  вокруг,  дуя  на  костяшки
пальцев.  Наградой  ему  были  всеобщий  свист  и   улюлюканье.   Гоблин
ухмылялся.
   Вскоре Одноглазый опять задремал. Этому можно научиться,  проехав  на
лошади достаточное количество утомительных миль. Ему  на  плечо  уселась
птичка. Он храпел... Птичка оставила огромный и вонючий след. Одноглазый
взвыл. Он чуть не порвал себе куртку, стряхивая экскременты.
   Мы опять засмеялись. А Гоблин выглядел невинным, как девственница.
   Одноглазый бросал хмурые взгляды и ворчал, но так и не допер.
   Проблеск догадки мелькнул у него только тогда, когда мы оказались  на
вершине холма и увидели, как целая банда каких-то  карликов  размером  с
обезьяну суетливо целует своего идола. Идол напоминал лошадиный  зад,  а
каждый карлик был Одноглазым в миниатюре.
   Маленький колдун бросил на Гоблина взгляд исподлобья. В ответ на  это
Гоблин с невинным видом пожал плечами.
   - Один - ноль в пользу Гоблина, - рассудил я.
   - Ты бы лучше за собой последил, Костоправ, - проворчал Одноглазый. -
А то сейчас будешь целовать вот это место,  -  и  он  похлопал  себя  по
заднице.
   - После дождичка в четверг. Он был более опытный колдун,  чем  Гоблин
или Немой, но не было нужды особо доверять его словам. Если  бы  он  мог
осуществить хотя бы половину своих угроз, то  был  бы  опасен  даже  для
Поверженных. Немой все-таки более последователен в  своих  действиях,  а
Гоблин изобретательнее. Одноглазый не будет спать ночами, думая  о  том,
как свести счеты с Гоблином за его проделки.
   Странная пара. Я не знаю, как они еще не поубивали друг друга.
   Насчет того,  чтобы  найти  Хромого,  было  проще  это  сказать,  чем
сделать.
   Мы шли по его следу, натыкаясь на брошенные укрепления и тела мертвых
повстанцев. Наш путь повернул из леса вниз, в долину, где среди  широких
лугов искрился водный поток.
   - Что за черт? - спросил я Гоблина. - Очень странно.
   Луга покрывали низкие черные холмы. И везде лежали мертвые тела.
   -  Именно  по  этой  причине  Поверженных   и   боятся.   Смертельные
заклинания.
   Их сила даже вспучивает землю.
   Я остановился, чтобы осмотреть один  из  таких  холмов.  Его  границы
имели форму правильной окружности и были такими четкими,  как  будто  их
обвели карандашом. В этой черноте лежали обуглившиеся  скелеты.  Мечи  и
наконечники  копий  выглядели  как  восковые  имитации,  слишком   долго
пролежавшие на солнце.
   Я поймал на себе взгляд Одноглазого.
   - Когда научишься такому фокусу, я тебя буду бояться.
   - Если бы я мог делать такое, я бы сам себя боялся.
   Я осмотрел еще один круг; Он был в два раза больше, чем первый. Рядом
со мной остановился Ворон.
   - Работа Хромого. Я уже видел такое.
   Я презрительно фыркнул. Может, Ворон был в приличном настроении,  что
так разговорился?
   - И когда же? Он остался глух к вопросу.
   Ворон упорно не желал вылезать из своей раковины, в половине  случаев
не здоровался и обходил стороной разговоры о том, кто он и что.
   Он хладнокровен. Ужасы этой долины не тронули его.
   - Хромого тут разбили, - решил Капитан, - он побежал.
   - Будем держаться за ним? - спросил Лейтенант.
   - Это чужая страна. В одиночку нам действовать опасно.
   Нам оставалось  только  пойти  по  жуткому  кровавому  следу.  Полоса
разрушений указывала нам путь. Сожженные деревни,  вырезанные  жители  и
перебитый скот. Отравленные колодцы. Хромой не оставлял за собой ничего,
кроме смерти и отчаяния.
   Нашей задачей было помочь  удержать  Форсберг.  Но  мы  были  обязаны
присоединиться к Хромому. Я не хотел иметь с ним ничего общего. И  я  не
хотел даже находиться рядом с ним.
   По мере того, как следы разрушений становились все более  свежими,  у
Ворона поднималось настроение.  Тревога  и  замкнутость  превращались  в
решимость, за которой скрывалось его твердое самообладание.
   Когда я пытаюсь распознать, что творится в  душах  моих  сотоварищей,
мне всегда хочется обладать одной маленькой  способностью.  Мне  хочется
сделать так, чтобы можно было заглянуть им внутрь,  дабы  разглядеть  те
светлые и темные помыслы, которые  ими  движут.  Затем,  только  мельком
заглянув в джунгли своей собственной души, я начинаю благодарить  небеса
за то, что такой способностью не обладаю.  Человеку,  который  едва-едва
удерживает перемирие с самим собой, уже нет никакого дела до чуждой  ему
души.
   Но  я  решил  держаться  поближе  к  нашему  новому  собрату,   чтобы
понаблюдать за ним.

Глава 3

   Толстопузый,  прискакав  из  авангарда,  доложил  о   том,   что   мы
приближаемся. Но в его докладе не  было  никакой  нужды.  Весь  горизонт
впереди застилали  клубы  дыма.  Эта  часть  Форсберга  была  плоской  и
открытой. И  изумительно  зеленой.  Столбы  маслянистого  дыма  на  фоне
бирюзового неба вызывали просто отвращение.
   Ветра почти не было. Вечер обещал быть жарким.  Толстопузый  вертелся
возле Лейтенанта. Мы с Элмо прекратили обмениваться старыми сплетнями  и
прислушались. Толстопузый указал на дым.
   - В деревне еще люди Хромого, сэр.
   - Говорил с ними?
   - Нет, сэр. Длинноголовый подумал, что вам это не понравится. Он ждет
рядом с деревней.
   - Сколько их?
   - Двадцать - двадцать пять. Пьяные и хилые. Их офицер еще  хуже,  чем
его люди. Лейтенант бросил взгляд назад.
   - А, Элмо. Тебе сегодня повезло. Возьми  с  собой  десять  человек  и
поезжай с Толстопузым. Прочешите там все - Дерьмо, -  пробормотал  Элмо.
Вообще он хороший  парень,  но  эти  душные  весенние  дни  сделали  его
ленивым. - Хорошо. Масляный, Немой, Малыш,  Белесый,  Козел,  Ворон..  Я
сдержанно кашлянул.
   - Ты выжил из ума, Костоправ. Ладно.
   Он  быстро  посчитал  людей  на  пальцах  и  назвал  еще  троих.   Мы
построились рядом с колонной. Элмо еще раз осмотрел нас, убедившись, что
никто не потерял свою голову.
   - Пошли.
   Мы быстро поехали вперед. Толстопузый привел нас в  небольшой  лесок,
на опушке которого стояла разгромленная деревня. Длинноголовый и второй,
которого звали Веселый, ждали там.
   - Есть что-нибудь новое? - спросил Элмо.
   - Пожары догорают, - откликнулся Веселый с присущим ему сарказмом.
   Мы посмотрели на деревню. Там не было  ничего,  что  не  вызывало  бы
спазмов в моем желудке. Опять перебитый скот. Перебитые собаки и кошки.
   Маленькие исковерканные тела мертвых детей.
   - Но не ребят же, - произнес я, не осознавая, что говорю вслух. -  Не
детей же опять.
   Элмо странно на меня посмотрел. Не  потому,  что  ему  это  было  все
равно, а потому, что я был необычно  полон  сочувствия.  Я  видел  много
мертвых людей.
   Я не  стал  ему  объяснять.  Для  меня  есть  большая  разница  между
взрослыми и детьми.
   - Элмо, мне надо сходить туда.
   - Не дури, Костоправ. Что ты можешь сделать?
   - Если я смогу спасти хотя бы одного ребенка...
   - Я пойду с ним, - сказал Ворон. У него в руке возник нож.  Наверняка
он научился этому трюку у какого-нибудь фокусника. Он всегда так делает,
когда зол или нервничает.
   - Думаешь, ты сможешь обдурить двадцать  пять  человек?  Ворон  пожал
плечами.
   - Костоправ прав, Элмо. Это надо сделать. К  некоторым  вещам  нельзя
оставаться равнодушным. Элмо сдался.
   - Идем все. Молитесь, чтобы они не напились и могли  отличить  друзей
от врагов. Ворон поскакал.
   Деревня была довольно большой. До прихода Хромого здесь  было  больше
двух сотен дворов. Теперь половина была сожжена или  еще  горела.  Трупы
устилали улицы. Вокруг остекленевших глаз мертвецов кружили мухи.
   - Никого в том возрасте, когда можно сражаться, - заметил я.
   Я слез с лошади и опустился рядом с мальчиком четырех или пяти лет. У
него был пробит череп, но мальчик еще дышал. Ворон  бухнулся  на  колени
рядом со мной.
   - Не могу ничего сделать, - сказал я.
   - Ты можешь прекратить его страдания, - в  глазах  Ворона  показались
слезы. Слезы и злость, - Такое прощать нельзя, - он  двинулся  к  трупу,
лежащему в тени.
   Этому было около семнадцати. На нем была куртка Повстанческого воина.
   Он умер сражаясь.
   - Наверное, его отпустили домой, - сказал Ворон. - Один парень на всю
деревню.
   Он с трудом вынул  лук  из  безжизненных  пальцев  и  попробовал  его
согнуть.
   - Хорошее дерево. Несколько тысяч таких  могли  бы  наголову  разбить
Хромого. Он повесил лук через плечо и подобрал стрелы.  Я  осмотрел  еще
двух детей. Помощь  бесполезна.  Внутри  сожженной  лачуги  я  обнаружил
женщину, пытавшуюся закрыть собой младенца. Тщетно.  Ворона  переполняло
отвращение.
   Такие твари, как Хромой, наживают  себе  двух  врагов  взамен  одного
уничтоженного.
   До меня донесся приглушенный  плач,  чьи-то  проклятия  и  смех;  они
слышались где-то впереди.
   - Давай посмотрим, что там такое. Возле лачуги лежали четыре  мертвых
солдата. Этот парень кое-что сделал.
   - Хороший стрелок, - огляделся Ворон, - бедный дурачок.
   - Дурачок?
   - Надо уметь вовремя исчезнуть. Тогда всем было бы легче.
   Его напор испугал меня. Почему его так заботил этот парень?
   - У мертвых героев нет второго шанса. А-а! Он  проводил  параллель  с
событием из своего собственного загадочного прошлого.
   Плач и проклятия разрешились сценой, способной вызвать  отвращение  у
любого, кто даже не знает, что такое человечность.
   Дюжина солдат стояли в круг, гогоча над своими же плоскими шутками. Я
вспомнил  собаку-сучку,  которую  окружили  кобели.  Вопреки  ожиданиям,
солдаты не стали драться за свое право, а менялись. И они бы  убили  ее,
если бы я не вмешался.
   Мы с Вороном забрались повыше, чтобы лучше видеть.
   Их жертвой была девочка лет девяти. На нее сыпались удары.  Она  была
страшно испугана, но не издавала ни звука. Через мгновение я понял.  Она
была немой.
   Война - это жестокая работа,  которую  делают  жестокие  люди.  Видят
боги, в Черной Гвардии тоже не херувимы. Но существуют же пределы.
   Они заставляли смотреть на  все  это  какого-то  старика.  Он  и  был
источником плача и проклятий.
   Ворон всадил стрелу в  того  из  них,  который  собирался  насиловать
девочку.
   - Проклятье! - вскричал Элмо. - Ворон!.. Солдаты повернулись к нам.
   Появилось оружие. Ворон  выпустил  еще  одну  стрелу.  Она  попала  в
человека, державшего старика. У солдат Хромого  пропало  всякое  желание
драться.
   - Белесый, беги и скажи  старику,  чтобы  тащил  сюда  свою  задницу,
прошептал Элмо.
   Подобная мысль пришла и одному из людей Хромого. Он галопом  помчался
прочь. Ворон дал ему убежать.
   От  такого  Капитан  встал  бы  на  уши.  Казалось,  Ворон  не  очень
встревожился.
   - Иди сюда, старина. Возьми ребенка. И надень на нее что-нибудь.
   С одной стороны, мне  хотелось  ему  поаплодировать,  а  с  другой  -
назвать идиотом.
   Элмо не пришлось нам объяснять, что надо поглядывать назад, за спину.
   Мы вполне  понимали,  что  попали  в  приличную  переделку.  Быстрее,
Белесый, думал я.
   Их посыльный  первым  добежал  до  своего  командира.  Он  приковылял
нетвердой походкой. Толстопузый был прав. Он был совсем плох.
   Старик и девочка цеплялись за стремя Ворона. Старик хмуро смотрел  на
наши эмблемы. Элмо подал свою лошадь вперед, указав на Ворона. Я кивнул.
   Перед Элмо остановился пьяный офицер. Тупым взглядом он изучал нас.
   Кажется, мы произвели на  него  впечатление.  Мы  занимались  суровым
ремеслом, и вид у нас был соответствующий.
   - Ты! - вскричал он неожиданно. Голос точно такой же, как  и  у  того
жалобного, в Опале.
   Он таращился на Ворона. Затем вдруг развернулся и побежал.
   - Стой, Скользкий! Будь мужчиной,  ты,  вор  трусливый!  -  прогремел
Ворон. Он вытянул стрелу из своего колчана. Элмо перерезал ему тетиву.
   Скользкий остановился. Откликнулся он  не  слишком  вежливо.  Страшно
ругаясь, он перечислил все те ужасы, которые устроит нам его  хозяин.  Я
наблюдал за Вороном.
   Он в холодной ярости уставился на Элмо. Тот встретил этот  взгляд  не
дрогнув. Он и сам был крутым парнем. Ворон изобразил свой фокус с ножом.
Я  перехватил  лезвие  кончиком  своего  меча.  Ворон  ругнулся,  бросил
свирепый взгляд и расслабился.
   - Ты же распрощался со своим прошлым, помнишь? - сказал  Элмо.  Ворон
коротко кивнул.
   - Это труднее, чем я думал, - его плечи поникли. - Беги, Скользкий.
   Ты не стоишь даже того, чтобы тебя убили.
   Позади  послышался  топот.  Приближался  Капитан.  А   та   маленькая
бородавка из банды Хромого наполнилась самодовольством и завиляла задом,
как кот перед прыжком. Элмо сурово посмотрел на него и угрожающе  поднял
меч. Тот уловил намек.
   - Вообще, мне следовало это знать. Он просто  говнюк,  -  пробормотал
Ворон.
   Я задал ему один наводящий  вопрос.  Ответом  мне  был  отсутствующий
взгляд. С громким топотом подъехал Капитан.
   - Какого черта тут происходит? Элмо начал один из своих выразительных
докладов. Его перебил Ворон.
   - Вот тот - один из шакалов Зуада. Я хотел его прикончить, а  Элмо  и
Костоправ помешали мне.
   Зуад. Где же я слышал это имя? В связи с Хромым. Полковник Зуад.  Это
злодей номер один у Хромого. Мягко говоря, политическая проститутка. Его
имя  проскакивало  в  нескольких  подслушанных   разговорах   Ворона   с
Капитаном. Так это и была пятая  намеченная  Вороном  жертва?  Но  ведь,
должно быть за всеми обрушившимися на Ворона злоключениями стоял  и  сам
Хромой.
   Все интереснее и интереснее. И в то же время все более и более жутко.
   Хромой - не тот субъект, с кем можно вот так запросто поругаться.
   - Я хочу, чтобы этого человека арестовали, - орал офицер Хромого.
   Капитан взглянул на него. - Он убил двоих моих людей.
   Их тела было хорошо видно. Ворон ничего не  ответил.  Элмо  переборол
себя и сказал:
   - Они насиловали ребенка. Это их идея умиротворения.
   Капитан посмотрел на его оппонента. Тот залился краской.  Даже  самый
отъявленный злодей почувствует стыд, если будет застигнут врасплох и нет
ни какой возможности оправдаться. Капитан резко повернулся.
   - Костоправ?
   - Мы нашли одного мертвого повстанца, Капитан. Но  все  указывает  на
то, что они начали тут творить свои дела  еще  до  того,  как  он  полез
драться.
   - Жители деревни -  подданные  Леди.  Они  под  ее  покровительством?
спросил  Капитан  пьянчугу.  В  другой  ситуации  об  этом  можно   было
поспорить, но не сейчас. Он даже не пытался оправдываться и этим  только
подтвердил свою вину.
   - Ты мне отвратителен,  -  Капитан  заговорил  своим  опасным  мягким
голосом. - Убирайся отсюда. И не попадайся мне  больше.  Иначе  я  отдам
тебя  на  суд  своих  друзей.  Человек,  спотыкаясь,  удалился.  Капитан
повернулся к Ворону.
   - Ты - несчастный идиот. Ты хоть понимаешь, что натворил?
   - Да, наверное, кое-что получше, чем ты. И я бы  опять  поступил  так
же, - утомленным голосом откликнулся Ворон.
   - И ты еще удивляешься, почему мы тянули кота за хвост  и  не  хотели
тебя  принимать?  -  Капитан  резко  переменил  тему.  -  Ну  и  что  ты
собираешься делать с этими людьми, благородный спаситель?
   Ворон не задавался таким вопросом. Что бы  ни  случалось  с  ним,  он
всегда жил целиком днем сегодняшним. Прошлое тяготило его, а  о  будущем
он просто не думал.
   - Теперь я отвечаю за них, да?

Глава 4

   Капитан отказался от попыток поймать  Хромого.  Независимые  действия
казались теперь наименьшим злом.
   Осложнения начались четыре дня спустя. Мы только что выиграли  первое
значительное сражение, разбив превосходящий нас вдвое отряд  повстанцев.
Это было не так уж трудно. Они были совсем неопытные, да и наши  колдуны
помогли.
   Спаслись немногие.
   Поле боя было нашим. Люди принялись грабить убитых. Элмо, я.  Капитан
и еще несколько были тут же, вполне довольные собой.
   Одноглазый и Гоблин отмечали это событие в своей собственной манере.
   Они обменивались насмешками и  шпильками  устами  лежавших  на  земле
трупов. Внезапно Гоблин застыл на месте. Его  глаза  закатились.  С  губ
сорвался жалобный стон. Гоблин согнулся почти пополам.
   Одноглазый подбежал к нему, опередив меня на пару шагов, и начал бить
Гоблина по щекам. Его обычная враждебность испарилась.
   - Пропусти-ка меня! - недовольно сказал я. Я успел  только  проверить
пульс, а Гоблин уже очухался.
   - Ловец Душ, - прошептал он, - я вступил с ним в контакт.
   В  тот  момент  я  поблагодарил  судьбу  за  то,   что   не   обладаю
способностями Гоблина. Пустить себе в мозги одного из Поверженных -  это
еще хуже, чем изнасилование.
   - Капитан, - позвал я, - Ловец Душ. Капитан подбежал. Он  никогда  не
бегает, если только мы не начинаем отлынивать от работы.
   - В чем дело? Гоблин вздохнул. Открыл глаза.
   - Уже исчез.
   Кожа и волосы у него были  мокрыми  от  пота.  Лицо  побледнело.  Его
начало колотить.
   - Исчез? - спросил Капитан. - Что происходит, черт возьми?
   Мы помогли Гоблину успокоиться.
   - Хромой пошел к Леди вместо того, чтобы  во  всеоружии  двинуться  к
нам.
   Он враждует с Ловцом Душ. И он подумал, что  мы  пришли  сюда,  чтобы
устроить ему какую-нибудь пакость. Он попытался спутать карты, но  Ловец
Душ - на коне с тех пор, как прибыл из Берилла, а Хромой - в опале из-за
своих просчетов. Леди приказала ему оставить нас в покое. Ловец  Душ  не
добился, чтобы Хромого убрали, но считает, что выиграл этот раунд.
   Гоблин замолчал. Одноглазый подал ему флягу с остатками воды.  Гоблин
мгновенно ее осушил.
   - Он хочет, чтобы мы не переходили Хромому  дорогу,  а  то  он  может
попытаться  как-нибудь  нас  подставить.  Или  даже  натравить  на   нас
повстанцев. Ловец Душ хочет, чтобы мы захватили  крепость  в  Диле.  Это
спутает карты и повстанцам, и Хромому.
   - Ему нужна показуха. Почему бы ему не приказать нам переловить  Круг
Восемнадцати? - пробормотал Элмо.
   Круг - это высшее  командование  повстанцев.  Восемнадцать  колдунов,
которые думают, что обладают  чем-то  таким,  что  дает  им  возможность
противостоять Леди и Поверженным. Кочерга, несущий Хромому  возмездие  в
Форсберге, тоже входил в Круг. У Капитана был задумчивый вид.
   - Думаешь, здесь замешана политика? - спросил он Ворона.
   -  Гвардия  -  это  только  инструмент  в  руках  Ловца  Душ.  И  это
общеизвестно. Загадка  в.  том,  как  он  собирается  использовать  этот
инструмент.
   - У меня еще в Опале появилось такое чувство. Политика. Империя  Леди
претендует на то, чтобы быть единой и неделимой.  Десять,  Которые  Были
Повержены, затрачивают на это огромные усилия. И еще больше  сил  тратят
на ссоры друг с другом. Как маленькие дети, дерущиеся из-за игрушек  или
добивающиеся мамочкиной ласки.
   - Это все? - угрюмо спросил Капитан Гоблина.
   - Все. Он будет держать связь.
   И мы пошли и  сделали  это.  Глухой  и  темной  ночью  мы  взяли  эту
крепость, она стояла совсем недалеко от Весла. Говорили, что  Кочерга  и
Хромой просто впали в безумство. Представляю себе восторг Ловца Душ.

Глава 5

   Одноглазый сбросил карту.
   - Кто-то меня подсаживает. Гоблин подцепил эту карту и открыл  четыре
валета. Снес даму. Он угрюмо усмехнулся. Стало ясно,  что  на  следующем
круге он проиграет, не имея на руках ничего приличнее двойки. Одноглазый
хлопнул по столу и зашипел. За всю игру он не выиграл ни одного кона.
   - Спокойнее, ребята, - сказал Элмо, не обращая внимания на те  карты,
что снес Гоблин. Наконец он потянул одну из колоды,  посмотрел  на  все,
что у него было, держа карты на расстоянии всего  нескольких  дюймов  от
лица. Элмо открыл три  четверки  и  снес  двойку.  Похлопывая  по  столу
оставшейся парой карт, он кисло улыбнулся Гоблину:
   - Лучше бы это был туз,  толстячок.  Шалун,  напоровшись  на  двойку,
открыл четыре одной масти и снес тройку. Он уставился на Гоблина совиным
взглядом, мечтая, чтобы Гоблин спасовал. Стало ясно,  что  даже  туз  не
спас бы его.
   Хотелось бы мне, чтобы  Ворон  тоже  был  здесь.  В  его  присутствии
Одноглазый  слишком  нервничает,  чтобы  мошенничать.  Но  Ворон  был  в
морковном патруле, как  мы  называли  еженедельные  походы  в  Весло  за
продовольствием. И сейчас на его месте сидел Шалун.
   Шалун был нашим интендантом. Обычно он ходил в морковный патруль.  Но
на этот раз из-за расстройства желудка Шалун отмазался.
   - Похоже, не везет только мне,  -  сказал  я  и  еще  раз  пристально
посмотрел на свой безнадежный расклад. Пара семерок,  пара  восьмерок  и
девятка, которая бы пошла к восьмерке, но не той масти. Почти  все,  что
могло бы мне пригодиться, лежало в  колоде.  Я  потянул  карту.  Дерьмо.
Опять девятка, но теперь у меня есть три карты одной масти. Я открыл их,
выбросил ненужную семерку и  стал  молиться.  Только  это  и  могло  мне
помочь.
   Одноглазый даже не взглянул на мою семерку. Он потянул из колоды.
   - Черт! - он бросил шестерку на мой стрит и еще одну шестерку снес.
   - Момент истины, Свиная Отбивная, -  сказал  он  Гоблину.  -  Испытай
Шалуна, - и патом, - эти форсбергцы просто ненормальные. Никогда  ничего
подобного не видел.
   В крепости, мы уже сидели месяц. Она была немного великовата для нас,
но мне она нравилась.
   - Они бы могли мне понравиться, - сказал я, - если б только научились
меня любить, - мы отбили уже четыре контратаки... Делай дела или  слезай
с горшка, Гоблин. Ты ведь уже перебил и меня, и Элмо.
   Шалун щелкнул ногтем большого пальца по углу  карты  и  посмотрел  на
Гоблина.
   - У них тут целая  своя  мифология,  у  этих  повстанцев.  Пророки  и
лжепророки. Вещие сны. Послания богов.  Говорят  даже,  что  здесь  есть
какой-то ребенок, в которого перевоплотилась Белая Роза, - сказал он.
   - Если есть такой ребенок, почему же он не сражается сейчас  с  нами?
спросил Элмо.
   - Они еще его не нашли. Или ее. Но целая толпа народу только  этим  и
занимается.
   Гоблин струхнул. Он вытянул карту, сплюнул, сбросил короля. Элмо тоже
потянул из колоды и снес еще одного. Шалун посмотрел  на  Гоблина.  Едва
заметно улыбаясь, он взял карту, не потрудившись даже взглянуть на  нее.
Па мой стрит он добавил еще пятерку и снес то, что вытянул из колоды.
   - Пятерка? - пискнул Гоблин. - У тебя была пятерка? Я не верю. У него
- пятерка, - он с треском шлепнул своего туза на стол.  -  У  него  была
проклятая пятерка.
   - Спокойнее, спокойнее,  -  начал  увещевать  его  Элмо.  -  Вспомни,
парень, ты же все время советуешь Одноглазому остыть.
   - Он сблефовал с этой чертовой пятеркой! У Шалуна  на  лице  была  та
улыбка, которая всегда сопровождала его выигрыши. Он был доволен  собой.
Ему удалось хорошо сблефовать. Я и сам был уверен, что он держал туза.
   Одноглазый толкнул карты к Гоблину.
   - Сдавай.
   - Ну, чего ты? У него оказалась пятерка, и карты сдавать тоже мне?
   - Твоя очередь. Заткнись и работай.
   - Где ты слышал про это перевоплощение? - спросил я Шалуна.
   - От Щелчка.
   Щелчок был тем стариком, которого спас Ворон. Хотя  старик  и  сильно
упирался, Шалун все-таки сумел его расколоть.
   Девочку звали Душечка. И для Ворона она была сияющей звездочкой.
   Девчушка постоянно вертелась вокруг него и часто просто не давала нам
покоя.
   Я был рад, что Ворон ушел в город. Можно отдохнуть от  Душечки,  пока
он не вернется.
   Гоблин сдал. Я посмотрел на свои карты.  Ничего  хорошего  я  там  не
увидел.
   Гоблин взглянул на свои. Его глаза широко открылись. Он шлепнул карты
на стол, открыв их.
   - Тонк! Чертов тонк! Пятьдесят! Он сам себе сдал пять дам и королей.
   Это автоматический выигрыш, требующий выплаты двойного банка.
   - Он выигрывает только одним способом: когда сдает  сам  себе  карты,
раздраженно прокомментировал Одноглазый.
   - А ты не выигрываешь, даже когда сдаешь, Болтливый Язык,  -  смеялся
Гоблин. Элмо принялся тасовать карты. Следующая  партия  длилась  долго.
Между конами Шалун кормил нас подробностями истории о перевоплощении.
   Мимо  пробрела  Душечка.  На  ее  круглом  веснушчатом  лице  застыло
выражение полнейшего  безразличия,  а  глаза  были  пусты.  Я  попытался
представить ее в роли Белой Розы. Нет. Она не подходит.
   Шалун сдал карты. Элмо попытался отойти с  восемнадцатью.  Одноглазый
спалил его. У него было семнадцать после того, как он вытащил  карту  из
колоды. Я сгреб карты и начал тасовать.
   - Ну же, Костоправ, - подгонял Одноглазый. - Давай  не  будем  валять
дурака. Я попал в струю Сдай же мне тузов и двоек.
   Пятнадцать и меньше - это тоже автоматический выигрыш,  так  же,  как
сорок девять и пятьдесят.
   - О, извиняюсь. Я что-то сильно задумался про этих  повстанцев  и  их
суеверия.
   - Откуда появилась эта бессмыслица - понятно. Все  это  подпитывается
заманчивым призраком надежды, - заявил Шалун.
   Я  неодобрительно  на  него  посмотрел.   Его   улыбка   была   почти
насмешливой.
   - Тяжело проигрывать, когда знаешь, что судьба - на твоей стороне.  А
повстанцы знают это. По крайней мере,  так  говорит  Ворон.  Наш  старик
становился близок к Ворону.
   - Тогда нам придется изменить их мышление.
   - Не сможем. Даже если сотню раз отстегать их  они  все  равно  будут
стоять на своем. И именно поэтому они претворят в жизнь свои собственные
пророчества.
   - Тогда нам придется не только отстегать их. Нам придется  унизить  и
покорить их, нам - это значит всем, кто сражается на стороне Леди.
   Я снес карту. В который уже раз. По нашим карточным играм  я  мог  бы
отмерять свою жизнь.
   - Это начинает надоедать.
   Я чувствовал беспокойство.  Меня  одолевало  какое-то  неопределенное
желание чем-нибудь заняться. Все равно чем.
   - Игра помогает убивать время, - пожал плечами Элмо.
   - Это же наша жизнь, - сказал Гоблин - Сидеть и ждать. Сколько мы уже
этим занимались за. все годы?
   - Я не считал, - недовольно сказал я, - но больше, чем  любым  другим
делом.
   - Чу! - сказал Элмо. - Я слышу какой-то голос. И он говорит, что  мое
стадо заскучало. Шалун, поднимай-ка свой зад и.
   Его предложение потонуло в потоке стонов и мычаний.
   У Элмо был рецепт от скуки - хорошая физическая  зарядка.  Прорываясь
через его жестокий курс лечения, человек либо умирал, либо исцелялся.
   Шалун помимо непременного мычания стал протестовать дальше.
   - Мне еще фургоны разгружать, Элмо. Ребята могут  вернуться  в  любой
момент. Если хочешь, чтобы эти клоуны поупражнялись, отдай их мне.
   Мы   с   Элмо   переглянулись.   Гоблин   и   Одноглазый.   казалось,
насторожились.
   Еще не  вернулись?  Они  должны  были  быть  здесь  еще  до  полудня.
Наверное, отсыпаются. Морковный патруль всегда возвращался усталым.
   - Я думал, что они уже здесь, - сказал Элмо.
   Гоблин скользнул рукой к колоде карт, и они заплясали от его фокусов.
Он давал нам знать, что прощает нас.
   - Дайте-ка я проверю. Карты Одноглазого заскользили через стол.
   - Я посмотрю, толстячок.
   - Я хотел это сделать сам, Жабий Дух.
   - А я главнее.
   - Посмотрите их вместе, - предложил Элмо.
   - Я соберу людей, а ты иди скажи Лейтенанту. Он бросил свои  карты  и
стал выкликать имена. Потом направился к конюшне.
   Лошади  взбивали  пыль  с  непрерывным  угрюмым  топотом.  Мы   ехали
поспешно,  но  внимательно  смотрели  вокруг.   Одноглазый   следил   за
обстановкой, хотя колдовать сидя на лошади довольно трудно.
   Однако опасность он заметил вовремя.  Элмо  подал  сигнал  рукой.  Мы
разделились на две группы и стали продираться через высокие  придорожные
заросли.
   Повстанцы увидели нас, когда мы были уже в самой их гуще.  У  них  не
было  ни  малейшей  надежды.  Через  несколько  минут   мы   уже   опять
передвигались колонной.
   - Надеюсь, что никто не начнет удивляться, почему мы всегда знаем  об
их замыслах, - сказал мне Одноглазый.
   - Пускай думают, что у них там до черта шпионов. -  Как  шпион  может
так быстро передавать информацию в крепость? Такой шпион слишком  хорош,
чтобы быть правдой. Капитан должен  заставить  Ловца  Душ  вытащить  нас
отсюда. Пока у нас есть еще хоть какой-то авторитет.
   Да,  это  мысль.  Как  только  наш  секрет  раскроется,  Кочерга  сам
обезвредит наших колдунов. И удача уплывет от нас.
   Перед  нами  выросли  стены  Весла.  Я  начал  испытывать   некоторое
сожаление.
   На самом деле Лейтенант ведь не одобрил этого похода. И Капитан лично
устроит мне грандиозный втык. Я думаю, в качестве наказания он  подпалит
мне бороду. И когда с меня снимут  ограничения,  я  уже  буду  стариком.
Прощайте, уличные мадонны!
   От меня ожидали другого поведения. Я ведь был почти офицером.
   Перспектива всю оставшуюся  жизнь  чистить  конюшни  Гвардии  и  мыть
лошадей не пугала ни Элмо, ни его спутников. Вперед! За славой!
   Они  не  были   дураками.   Просто   хотели   оправдаться   за   свое
неповиновение.
   Этот идиот Одноглазый, конечно, завопил песню, как только мы  въехали
в Весло. Это было его собственное дикое и бессмысленное сочинение. Песня
исполнялась голосом,  в  принципе  неспособным  совладать  с  каким-либо
мотивом.
   - Прекрати, Одноглазый, - зарычал Элмо. - Ты привлекаешь внимание.
   Но его замечание не имело  смысла.  Было  слишком  очевидно,  кто  мы
такие.
   Так же, как и то, что у нас отвратительное  настроение.  Это  был  не
морковный патруль. Мы искали  приключений.  Одноглазый  громко  закаркал
новую песню.
   - Прекрати дебош, - прогремел Элмо. - Делай свою чертову работу.
   Мы свернули за угол. За копытами наших лошадей начал вырастать черный
туман. Они затрясли головами и начали фыркать, вдыхая зловония вечернего
воздуха своими влажными черными носами. Похоже, все это им не нравилось,
так же, как и мне. Их миндалевидные глаза пылали, как  огни  Ада.  Шепот
страха пронесся среди прохожих, наблюдавших за нами с обочины дороги.
   Они выпрыгнули. Дюжина, два десятка, сотня призраков,  рожденных  тем
змеиным гнездом,  которое  Одноглазый  называет  мозги.  Они  замелькали
впереди - ошеломляющие, зубастые, извивающиеся черные твари, бросающиеся
на людей.
   Ужас охватил народ. Через несколько  минут  на  улицах  уже  не  было
никого, кроме привидений. . Я был в Весле впервые. Я рассматривал  город
так, как будто только что приехал из глухой деревни.
   - Смотрите, - сказал Элмо, когда мы завернули на  улицу,  где  обычно
останавливался морковный патруль, - вот и старый Кукурузник.
   Я знал это имя, хотя никогда раньше и  не  видел  его  обладателя.  У
Кукурузника была конюшня, где всегда останавливался патруль.
   Старик, сидевший возле водосточной канавы, поднялся.
   - Уже слышал, что вы здесь, - сказал он. - Я  сделал  все,  что  мог,
Элмо. Но я не смог достать им доктора.
   -  Мы  привели  своего  собственного.  Кукурузник  был  стар,  и  ему
приходилось сильно стараться, чтобы удержать темп. Элмо  не  придерживал
лошадь.
   Я понюхал воздух. В нем чувствовался запах дыма. Кукурузник двинулся,
вперед, огибая очередной угол. Привидения мелькали вокруг его  ног,  как
прибой, омывающий лежащий на  пляже  валун.  Мы  последовали  за  ним  и
обнаружили источник запаха.
   Кто-то поджег конюшню Кукурузника и поджарил наших  ребят,  пока  они
выбирались. Бандиты. Клубы дыма все еще поднимались в небо. Улица  перед
конюшней была заполнена зеваками. Наименее пострадавшие оцепили конюшню,
перекрыв движение по улице.
   В нашу сторону хромал Леденец, который командовал патрулем.
   - С чего начать? - спросил я. Он показал пальцем.
   - Вон с теми хуже всего. Лучше начни  с  Ворона,  если  он  еще  жив.
Сердце у меня екнуло. Ворон? Он казался таким неуязвимым.
   Одноглазый разогнал своих самодельных призраков.  Сейчас  на  нас  не
напал бы ни один повстанец. Я пошел за Леденцом туда, где  лежал  Ворон.
Он был без сознания. Лицо - белое, как бумага.
   - С ним хуже всего?
   - Пожалуй, только он может не выкарабкаться.
   - Ты все правильно сделал. Наложил повязки, как я тебя учил, да? -  я
посмотрел на Леденца. - Тебе бы и самому неплохо прилечь.
   Повернулся к Ворону. У него было почти тридцать порезов. Некоторые из
них - довольно глубокие. Я достал иглу.
   Элмо бегло осмотрел всю картину пожара и подошел к нам.
   - Плох? - спросил он.
   - Точно не скажу. Он весь в дырках Потерял много крови. Лучше заставь
Одноглазого сварить какую-нибудь похлебку. Он умеет делать такое подобие
куриного супа из цыпленка и разных трав, который возвращает надежду даже
мертвым. Он - мой единственный помощник.
   - Как это произошло, Леденец? - спросил Элмо - Они подожгли конюшню и
напали на нас, как только мы выбежали.
   - Это я вижу.
   - Грязные убийцы, - проворчал Кукурузник.  Хотя  у  меня  было  такое
чувство, что своей конюшни ему было жалко больше, чем патруля.
   Элмо сделал такое лицо, как будто жевал недозрелую хурму.
   - И ни одного убитого? Хуже всего с Вороном? В это трудно поверить.
   - Один убитый, - поправился Леденец. - Старик. Дружок Ворона, из  той
деревни.
   - Щелчок, - пробормотал Элмо.
   Щелчок не должен был покидать крепость. Капитан ему  не  доверял.  Но
Элмо не стал заострять внимание на этом нарушении порядка.
   - Кое-кто сильно пожалеет о том, что затеял все это, - сказал он.
   В его голосе не было совершенно никакого волнения или  эмоций.  Таким
же тоном он бы говорил о цене на картошку.
   Я представил, как к этой новости отнесется Шалун. Щелчок  ему  ужасно
нравился. Для Душечки, это, должно быть, будет  трагедией.  Щелчок  ведь
был ее дедом.
   - Они охотились только за Вороном, - сказал Кукурузник, - поэтому  он
так и пострадал.
   - А Щелчок попался им под руку, - сказал  Леденец.  -  Все  остальные
только потому, что мы не отступили, - он показал на раненых. Элмо  задал
вопрос, который сильно меня озадачил.
   - Почему это повстанцы так упорно пытались достать Ворона?
   Толстопузый околачивался вокруг и ждал, пока я смогу  обработать  ему
рану на левой руке.
   - Это были не повстанцы, Элмо, - сказал он.  Это  был  тот  проклятый
офицер. Оттуда, где мы подобрали Щелчка и Душечку. Я выругался.
   - Давай, работай иглой,  Костоправ!  -  сказал  Элмо.  -  Ты  уверен,
Толстопузый?
   - Конечно, я уверен. Спроси Веселого. Он его  тоже  видел.  Остальные
были просто уличные бандиты. Мы хорошо посекли  их,  когда  собрались  с
силами, - он махнул рукой в сторону конюшни.
   Возле того, что от нее  осталось,  лежала  дюжина  тел,  сложенных  в
штабель. Щелчок был  единственным,  кого  я  узнал.  На  остальных  была
поношенная одежда местных жителей.
   - Я тоже его видел, Элмо, - сказал Леденец. -  Но  он  был  не  самым
главным. Тут был еще один парень, который околачивался сзади, в тени. Он
смотался, когда мы начали побеждать.
   Кукурузник тоже был неподалеку. Он тихонько стоял и  смотрел  во  все
глаза.
   - Я знаю, куда они пошли. Местечко на Унылой улице.
   Мы с Одноглазым  переглянулись.  Он  готовил  отвар,  складывая  туда
всякую ветчину из своей сумки.
   - Похоже, Кукурузник знает наших ребят, - сказал я.
   - Я-то тебя знаю, ты не из той  породы,  чтобы  дать  этим  мерзавцам
смотаться просто так.
   Я  взглянул  на  Элмо.  Он  уставился  на  Кукурузника.  Насчет  него
постоянно возникали кое-какие сомнения. Хозяин  конюшни  занервничал.  У
Элмо, как и полагается старому сержанту, было весьма зловещее  выражение
лица.
   - Одноглазый, прогуляйся-ка  с  этим  другом.  Что  он  тебе  скажет?
наконец промолвил Элмо.
   Через  несколько  секунд  Кукурузник   уже   находился   в   каком-то
гипнотическом  состоянии.  Они  вдвоем  с  Одноглазым  тихонько  бродили
вокруг, болтая, как старые приятели.
   Я переключил свое внимание на Леденца.
   - Тот человек в тени, он хромал?
   - Нет, это не Хромой. Слишком длинный.
   -  Даже  если  так,  на  это  нападение  должно  было   быть   чье-то
благословение. Так, Элмо? Элмо кивнул.
   Ловец Душ просто описается, когда узнает. Добро должно  было  идти  с
самого верха.
   Ворон издал что-то вроде вздоха. Я  посмотрел  на  него.  Глаза  были
слегка приоткрыты. Он опять издал тот же звук. Я приблизил ухо  прямо  к
его губам.
   - Зуад... - прошептал он.
   Зуад. Опять этот проклятый  полковник  Зуад,  с  которым  не  поладил
Ворон.
   Настоящий цепной пес Хромого. Донкихотство Ворона вызвало  порядочные
осложнения.
   Я рассказал о своих мыслях Элмо. Казалось, он не удивился.  Возможно,
Капитан и рассказывал кое-что из  истории  Ворона  взводным  командирам.
Вернулся Одноглазый.
   - Дружище Кукурузник работает на другую команду, - сказал он.
   Одноглазый оскалился в том подобии улыбки, которым он  обычно  пугает
детей и собак.
   - Я подумал, может, ты захочешь принять это во внимание, Элмо.
   - Ода, - казалось, Элмо польщен. Я начал  работать  со  следующим  по
степени тяжести человеком. Надо наложить много швов. Я подумал, а хватит
ли мне хирургической нити? Патруль здорово пострадал.
   - Когда будет готова твоя похлебка, Одноглазый?
   - Как только решим вопрос с цыпленком.
   - Так пошли кого-нибудь украсть, - пророкотал Элмо.
   - Те, кто нам нужен, засели  в  погребке  на  Унылой  улице.  С  ними
кое-какие суровые друзья.
   - Что ты собираешься сделать, Элмо? - спросил я.
   Я был  уверен,  он  что-нибудь  предпримет.  Ворон  возложил  на  нас
кое-какие обязанности, назвав имя Зуада.  Он  подумал,  что  умирает.  В
противном случае Ворон не назвал бы полковника. Я уже достаточно  хорошо
знал его, хотя и не был осведомлен о его прошлом.
   - Нам надо что-нибудь устроить этому полковнику.
   - Кто ищет себе неприятностей, тот их найдет.  Вспомни,  на  кого  он
работает.
   - Это никуда не годится, Костоправ, отпускать тех, кто причинил  вред
Гвардии. Пусть это даже сам Хромой.
   -  Но  этим  ты  взваливаешь   себе   на   плечи   довольно   большую
ответственность, не так ли?
   Однако я не мог не согласиться с ним. Поражение на  поле  боя  -  это
понятно. А здесь - совсем другое дело.  Это  уже  политика.  Они  должны
знать, что если втянут нас в какое-нибудь дерьмовое дело,  то  волосатые
ощущения им обеспечены. Хромого, да и Ловца Душ надо проучить.
   - И как же ты представляешь себе эту расплату? - спросил я Элмо.
   - Да они у меня все в  штаны  наложат  Будут  стонать  и  плакать.  Я
прикидываю, сделать они не смогут ничего. Черт, Костоправ, тебя что, это
не трогает? Тебе же тоже приходится расплачиваться, латая этих парней, -
он задумчиво посмотрел  на  Кукурузника.  -  Похоже,  чем  меньше  будет
свидетелей, тем лучше. Хромой и вякнуть не сможет. Он ничего не докажет.
Одноглазый, давай-ка поговори еще со своим любимчиком  -  повстанцем.  У
меня тут образовалась одна идейка. Может, у него есть ключик.

Глава 6

   Одноглазый закончил разливать свой бульон. У  первых  отведавших  его
лица уже перестали быть такими бледными. Элмо  прекратил  обрезать  свои
ногти. Он пронзил хозяина конюшни своим угрюмым взглядом.
   - Кукурузник, а ты слышал когда-нибудь о полковнике Зуаде?
   Кукурузник замер. Он колебался на секунду дольше.
   - Не могу сказать, что да.
   - Странновато. А я подумал, что можешь. Это  же  его  называют  левой
рукой Хромого. Вообще, я прикидываю,  что  Круг  пойдет  на  все,  чтобы
достать его. Как ты думаешь?
   - Я ничего не знаю о Круге, Элмо, - он уперся взглядом куда-то поверх
крыш. - Ты говоришь, что этот тип на Унылой и есть Зуад?  Элмо  довольно
рассмеялся.
   - Ничего подобного я не говорил, Кукурузник. А меня что,  можно  было
так понять, Костоправ?
   - Ни черта. И что бы Зуаду тут,  в  Весле  делать,  ошиваясь  в  этом
грязном публичном доме? Хромой по уши засадил его в свои  проблемы.  Ему
сейчас нужны все помощники, какие у него есть.
   - Уловил, Кукурузник? Теперь дальше. Я, возможно, знаю, где Круг смог
бы найти этого полковника. Мы теперь с ним никакие не друзья.  С  другой
стороны, мы не дружим и с Кругом.  Но  дело  есть  дело.  Обойдемся  без
эмоций.
   Вот что я подумал. Может, мы смогли бы действовать услуга за услугу.
   Кто-нибудь важный, из повстанцев, заскочил бы в то  место  на  Унылой
улице и сказал бы хозяевам, что им не стоит так  присматриваться  к  тем
ребятам. Понимаешь, что я имею в виду? Если все пойдет,  как  я  говорю,
полковник Зуад сам свалится прямо в лапы Кругу.
   У Кукурузника был вид человека, который понял, что попался в ловушку.
   Он был хорошим шпионом до  тех  пор,  пока  у  него  не  было  причин
заботиться о своей шкуре.
   Скромный старый Кукурузник, дружелюбный владелец конюшни,  мы  всегда
давали ему немного чаевых и болтали о том  о  сем.  На  него  ничего  не
давило. И ему не приходилось быть никем иным, как просто самим собой.
   - Ты все неправильно понял, Элмо.  Честно.  Я  никогда  не  занимался
политикой. Что Леди, что Белые, мне все равно. Лошадям  нужен  постой  и
пища независимо от того, кто на них ездит.
   - А пожалуй, ты прав, Кукурузник. Извини  меня  за  подозрительность,
Элмо подмигнул Одноглазому - Те ребята сейчас в Амадоре, Элмо. И  ты  бы
лучше сам сходил туда, пока кто-нибудь не рассказал им, что ты в городе.
А я начну-ка лучше здесь все расчищать.
   - Да мы не торопимся,  Кукурузник.  Но  ты  давай.  занимайся  своими
делами.
   Кукурузник посмотрел на нас. Он сделал несколько шагов по направлению
к тому, что осталось от его конюшни. Обернулся к нам.  Элмо  одарил  его
сочувствующим взглядом. Одноглазый подогнул левую  переднюю  ногу  своей
лошади, чтобы проверить копыто. Кукурузник нырнул в развалины.
   - Одноглазый? - позвал Элмо.
   - Он на заднем дворе, сматывается. Элмо усмехнулся.
   - Поглядывайте за ним, Костоправ. Все подмечайте. Я хочу знать,  кому
он все рассказывает. Мы ему дали кое-какие  сведения.  Надо,  чтобы  они
распространились здесь, как триппер.

Глава 7

   - Зуад - мертвец с той самой минуты,  как  Ворон  произнес  его  имя,
рассказывал я Одноглазому. -  А  может,  и  с  той  минуты,  когда  этот
полковник что-нибудь натворил еще раньше.
   Одноглазый хрюкнул и снес карту. Леденец подобрал ее и открылся.
   - Я не могу с  ними  играть,  Костоправ.  Они  все  нечестно  делают,
пожаловался Одноглазый. Элмо подлетел к нам на своей лошади, спешился.
   - Они смотались из того публичного дома. У тебя есть  что-нибудь  для
меня, Одноглазый?
   Ничего существенного мы не узнали.  Я  рассказал  об  этом  Элмо.  Он
ругнулся, сплюнул и опять начал ругаться.  Ударом  ноги  Элмо  разбросал
доски, которые мы использовали в качестве карточного стола.
   - Займитесь-ка своим делом. Одноглазый старался оставаться спокойным.
   - Они не делают ошибок, Элмо. Они просто прикрывают свою задницу.
   Кукурузник слишком  долго  общался  с  нами,  чтобы  можно  было  ему
доверять. Элмо топал ногами и изрыгал пламя.
   - Ладно. Запасной план номер один. Мы  выслеживаем  Зуада,  выясняем,
куда они его денут, когда сцапают. И забираем, когда они  соберутся  его
пристукнуть. Потом очищаем от повстанцев округу и  хватаем  любого,  кто
сунет туда нос.
   - Ты все еще упорно надеешься выиграть? - спросил я.
   - Да, черт возьми. Как Ворон?
   - Как будто выкарабкается. Заражения крови нет. И Одноглазый говорит,
что Ворон уже выглядит получше.
   - Э-э, Одноглазый! Мне нужны имена заговорщиков и  повстанцев.  Много
имен.
   - Да, сэр, обязательно, сэр, - Одноглазый преувеличенно учтиво  отдал
честь. Когда Элмо отвернулся, воинский салют превратился в  непристойный
жест.
   - Собери-ка опять доски, Толстопузый, - попросил я. - Одноглазый,  ты
сдаешь.
   Он не откликнулся. Он  не  стал  ругаться,  баловаться  или  угрожать
превратить меня в тритона. Он просто стоял оцепенев с едва  приоткрытыми
глазами.
   - Элмо! Элмо подскочил к Одноглазому и уставился на него с расстояния
в  шесть  дюймов.  Он  щелкнул  пальцами  и  у  Одноглазого  под  носом.
Одноглазый не реагировал.
   - Как ты думаешь, Костоправ, что с ним?
   - Что-то происходит в том публичном доме.
   В течение десяти минут Одноглазый не  пошевелил  ни  одним  мускулом.
Потом вдруг открыл глаза, оттаял .и рухнул на землю, как мокрая тряпка.
   - Что происходит? - воскликнул Элмо.
   - Одну минуту, хорошо? - попросил я. Одноглазый пришел в себя.
   - Повстанцы поймали Зуада, но он успел связаться с Хромым.
   - И?
   - Это чудовище идет ему на помощь. Лицо Элмо  приобрело  бледно-серый
оттенок.
   - Сюда, в Весло?
   - Ну.
   - А, черт.
   Конечно, ведь Хромой был самым мерзким из Поверженных.
   - Думай быстрее, Элмо. Он наверняка узнает о нашем участии в этом.. А
Кукурузник теперь - оборванная ниточка.
   - Одноглазый, по-моему, ты нашел это старое дерьмо.  Белесый,  Тихий,
Убогий, у меня для вас работа.
   Он стал их инструктировать. Убогий мрачно улыбался и поглаживал  свой
кинжал. Кровожадный ублюдок.
   Я  не  мог  до  конца  уяснить  всю  тревожность  новостей,  выданных
Одноглазым. Мы знали Хромого только по рассказам. Правда,  все  рассказы
были довольно мрачные. Мы перепугались.  Покровительство  Ловца  Душ  не
было достаточной защитой против еще одного из Поверженных. Элмо  толкнул
меня.
   - Он опять.
   Точно.  Одноглазый  замер.  Но  на  этот  раз  ненадолго.  Вдруг   он
опрокинулся на землю и начал биться будто в припадке. На губах выступила
пена.
   - Держите его! - приказал я. - Элмо, дай-ка мне вон ту палку.
   Полдюжины мужчин навалились на Одноглазого. Хотя и  был  он  довольно
мал, но задал нам жару.
   - Зачем? - спросил Элмо.
   - Вставлю ему в рот, чтобы не прокусил язык. Одноглазый издавал звуки
такие странные и непонятные, каких я  еще  никогда  не  слышал.  А  ведь
раненые иногда издают такие звуки, о которых вы никогда бы не  подумали,
что их может издавать человек.
   Припадок длился всего несколько  секунд.  После  этой  волны  буйства
Одноглазый впал в мирное забытье.
   - Так, Костоправ. И что теперь?
   - Не знаю. Может, он помешался?
   - Дайте ему его собственного бульона, - предложил кто-то.
   - Правильно, годится.
   Появилась чашка. Мы влили ее содержимое  Одноглазому  в  глотку.  Его
глаза приоткрылись.
   - Что вы делаете? Пытаетесь  меня  отравить?  Фу!  Что  это?  Вареные
помои?
   - Твой бульон, - сказал я. Элмо дернулся.
   - Что случилось?
   Одноглазый сплюнул. Он схватил ближайшую флягу с вином, набрал полный
рот, прополоскал горло, опять сплюнул.
   - Ловец Душ случился, вот что. Да-а. Страдаю вместо Гоблина.
   Сердце у меня начало срываться на каждом третьем ударе. В животе  как
будто роилась целая туча шмелей. Сначала Хромой, теперь Ловец Душ.
   - И что этому привидению надо? - спросил  Элмо.  Он  тоже  нервничал,
хотя это и было для него необычно.
   - Он хотел узнать, какого хрена тут происходит. Ему  рассказали,  что
Хромой вне себя. Сначала он связался с Гоблином. Гоблин знал только  то,
что мы пошли сюда. И тогда он забрался в мою голову.
   - И был просто ошеломлен, увидев, как много в  твоем  черепе  пустого
места. Теперь ему известно все, о чем знаешь ты, да?
   - Ну, - Одноглазому явно не понравилась эта мысль.
   Элмо подождал несколько секунд.
   - Ну?
   - Что ну? - Одноглазый потянулся за флягой.
   - Проклятье, что он сказал? Одноглазый довольно захихикал.
   - Он одобрил то, что мы здесь  сделали.  Но  ему  кажется,  что  бык,
идущий в колее, действует более хитро и утонченно, чем мы.  Поэтому  нам
немного помогут.
   - Каким образом?
   У Элмо был такой вид, как будто он знал, что  ситуация  вышла  из-под
контроля, но не знал, где именно.
   - Он пошлет кого-нибудь.
   Элмо облегченно вздохнул. Я тоже. Можно жить спокойно, пока сам Ловец
Душ от нас далеко.
   - И когда? - вырвалось у меня.
   - Может быть, скорее, чем нам хотелось бы, - пробормотал Элмо. Отложи
вино, Одноглазый. Тебе надо следить за Зуадом.
   Одноглазый заворчал. После этого он впал в полузабытье. Это означало,
что он ведет наблюдение. И так он отсутствовал довольно долго.
   - Ну? - сказал Элмо недовольно, когда Одноглазый вышел из забытья.
   Тот продолжал озираться с таким видом, как будто знал, что с  секунды
на секунду здесь из ниоткуда материализуется Ловец Душ.
   - Ну, все нормально. Они прячут его в одном  подвале  в  миле  к  югу
.отсюда.
   Элмо не унимался и дергался, как маленький мальчик, который  отчаянно
хочет писать.
   - Что с тобой? - спросил я.
   - Дурное  предчувствие.  Просто  очень,  очень  дурное  предчувствие,
Костоправ.
   Вдруг его блуждающий взгляд остановился. Глаза округлились.
   - Я был прав. О черт, я был прав.

Глава 8

   Высокое, как дом, и в полдома  шириной.  На  нем  было  что-то  алое,
выцветшее от времени, поеденное молью и разодранное. Оно шло неровно, то
быстрее, то медленнее. Свалявшиеся седые волосы торчали во все  стороны.
Лица почти не видно из-за густой иссиня-черной бороды, в которой засохли
комки грязи. Бледная в темных пятнах рука сжимала посох; это  была  сама
красота, оскверненная его прикосновением. Безупречное женское тело  чуть
удлиненных пропорций.
   - Говорят, что во времена Власти это была настоящая женщина. Говорят,
она его обманула.
   Эту женщину нельзя было винить. Если только хорошенько  присмотреться
к Меняющему.
   Меняющий Форму  был  ближайшим  союзником  Ловца  Душ  среди  Десяти,
Которые Были Повержены. Его вражда с Хромым была еще более странной, чем
у нашего хозяина. Хромой был третьей стороной  треугольника,  в  который
входили еще Меняющий Форму и то, что стало теперь его посохом.
   Он остановился в нескольких футах от нас. Глаза у него  горели  огнем
безумия, и поэтому невозможно било встретиться с ним взглядом. Я не могу
вспомнить цвет этих глаз. Если  придерживаться  хронологии,  то  он  был
первым из великих колдунов,  совращенных,  подкупленных  и  порабощенных
Властителем и его Леди.
   Дрожа, Одноглазый выступил на шаг вперед.
   - Я колдун, - произнес он.
   - Ловец сказал мне, - голос Меняющего был силен  и  глубок  даже  для
человека его размеров. - Какие новости?
   -  Я  выследил  Зуада.  Больше  ничего.  Меняющий  опять  окинул  нас
взглядом.
   Некоторые ребята совсем сникли. Он улыбнулся в бороду.
   Там, где улица поворачивала, собралась толпа зевак. В  Весле  никогда
не видели никого из высшего  окружения  Леди.  Сегодня  городу  повезло.
Здесь были двое из этих бешеных.
   Взгляд  Меняющего  прошелся  по  мне.  Я  почувствовал  его  холодное
презрение. Меня он ни во что не ставил.
   Он нашел то, что искал. Ворон. Он двинулся вперед.  Мы  уворачивались
так же, как слабые самцы уступают в зоопарке дорогу  вожаку-бабуину.  Он
посмотрел на Ворона пару минут, потом его громадные плечи  приподнялись.
Ноги посоха он поставил Ворону на ГРУДЬ.
   Я раскрыл от изумления рот. Ворон менялся на глазах. Испарина исчезла
с его лица. Боль, от  которой  все  его  мышцы  были  напряжены,  начала
уходить.
   Тело расслабилось. Ярко-красные рубцы и шрамы от его недавних  ран  в
считанные минуты побелели, приобретя вид давно заживших. Мы все  плотнее
и плотнее обступали Ворона, наблюдая за представлением  с  благоговейным
страхом.
   Шатающейся походкой к нам приближался Убогий.
   - Эй, Элмо, мы все сделали.  Что  происходит?  Увидев  Меняющего,  он
пискнул, как пойманная мышь. Элмо собрался с мыслями.
   - Где Белесый и Тихий?
   - Избавляются от тела.
   - Тело? - спросил Меняющий. Элмо объяснил. Меняющий хрюкнул.
   - Этот Кукурузник станет основой нашего плана. Ты! - он ткнул пальцем
толщиной с большую сардельку в Одноглазого. -Где эти люди?
   Еще раньше Одноглазый вычислил, что они в таверне.
   - Ты, - Меняющий указал на Убогого - Скажи  им,  чтобы  они  принесли
тело сюда.
   Лицо Убогого посерело. Было видно, что протест так  и  прет  из  него
наружу. Но он кивнул, глотнул  воздуха  и  уковылял.  Никто  не  спорите
Поверженными.
   Я  проверил  у  Ворона  пульс.  Нормальный.  Он  выглядел  совершенно
здоровым.
   Робко, как только мог, я попросил:
   - А не могли бы вы то же самое сделать и с остальными?  Мы  ведь  все
равно пока ждем.
   Он посмотрел на меня таким взглядом,  что  кровь  застыла  у  меня  в
жилах.
   Но сделал, как я просил.
   - Что произошло? Что ты тут делаешь? -  Ворон  нахмурился,  глядя  на
меня. Потом память вернулась к нему. Он сел.
   - Зуад... - он огляделся.
   - Ты вырубился на два дня.  Они  разделали  тебя,  как  гуся.  Мы  не
думали, что ты выкарабкаешься. Ворон ощупал свои раны.
   - Что происходит, Костоправ? Я должен был быть  мертв.  -  Ловец  Душ
послал своего друга. Меняющего. Он и починил тебя. Он всех тут  починил.
Было  трудно  продолжать  ужасаться,  глядя  на  человека,  который  нам
помогает. Ворон, покачиваясь, поднялся на ноги.
   - Этот поганый Кукурузник. Он все устроил, в его руке опять  появился
нож. - Черт, я слаб, как котенок. А я удивлялся, почему  это  Кукурузник
так много знал о нападавших.
   - А, это не Кукурузник, Ворон. Кукурузник мертв. Это Меняющий  делает
вид, что он Кукурузник.
   Ему, впрочем, не приходилось делать вид. Он был настолько похож,  что
мог обдурить и родную маму Кукурузника.
   Ворон опять присел рядом со мной.
   - Так что же происходит? Я ввел его в курс дела.
   - Меняющий хочет проникнуть к ним, используя Кукурузника  в  качестве
верительной грамоты. Они, наверное, уже доверяют ему.
   - Я буду стоять прямо у него за спиной.
   - Ему это может не понравиться.
   - Меня не волнует, что ему нравится. На этот раз Зуад  не  уйдет.  Он
задолжал слишком много, - его лицо смягчилось и  погрустнело.  -  А  как
Душечка? Она уже знает о Щелчке?
   - Наверное, нет. В крепость никто не ходил.  Элмо  решил,  что  может
здесь делать все, что захочет, пока все  это  не  закончится  и  ему  не
придется встретиться с Капитаном.
   - Хорошо. Насчет этого у меня с ним споров не будет.
   - Меняющий - не единственный из Поверженных в городе,  -  напомнил  я
ему.
   Меняющий говорил, что чувствует Хромого. Ворон пожал плечами.  Хромой
ничего для него не значил.
   Изображение Кукурузника направилось к нам. Мы  поднялись.  Я  немного
дрожал, но смог заметить, что Ворон тоже слегка побледнел. Хорошо. Он не
всегда остается холодным и бесчувственным, как камень.  ,  -  Ты  будешь
меня сопровождать, - сказал он Ворону.  Затем  пристально  посмотрел  на
меня. - И ты. И сержант.
   - Они знают Элмо, - возразил я. Он только криво усмехнулся.
   - Вы будете выглядеть повстанцами. Только кто-нибудь из Круга смог бы
заметить подлог. Ни одного из них в Весле нет. Повстанцы тоже  озабочены
прежде всего своей личной выгодой. Мы воспользуемся их ошибкой. Тем, что
они не вызвали подмогу. Меняющий поманил Одноглазого.
   - Что с полковником Зуадом?
   - Еще не помер.
   - Он упрям, - сказал скупой на комплименты Ворон.
   - Добыли какие-нибудь имена? - спросил меня Элмо.
   У меня был целый список. Элмо остался доволен.
   - Пойдем-ка, - сказал Меняющий. - Пока не ударил Хромой.
   Одноглазый выдал нам пароли. Напуганный и убежденный в  том,  что  не
готов к этому, я еще более был уверен, что не испытываю никакого желания
войти в число тех, кого отобрал сам Меняющий.  Тем  не  менее  я  устало
потащился вслед за Поверженным.
   Я не заметил, как это произошло. Я только поднял глаза и увидел,  что
меня окружают незнакомцы. Я что-то злобно пробормотал Меняющему в спину.
   Ворон засмеялся. И тогда до меня дошло. Меняющий  накрыл  нас  своими
чарами. Мы все были в высоких чинах людей повстанческого племени.
   - Ну, и кто же мы? - спросил я. Меняющий указал на Ворона.
   - Твердый, член Круга. Шурин Кочерги. Они ненавидят  друг  друга  так
же, как Ловец и Хромой. Теперь Элмо.
   - Майор Риф, начальник штаба Твердого. А ты  -  Мотрин  Ханин,  самый
злобный из когда-либо существовавших убийц.
   Мы ничего не слышали ни об одном из них, но Меняющий заверил нас, что
их  присутствие  не  вызовет  вопросов.  Твердый  постоянно  мотался  по
Форсбергу и за его пределами, осложняя жизнь брату своей жены.
   Хорошо, подумал  я.  Все  здорово  и  прекрасно.  А  вот  как  насчет
Хромого?
   Что мы будем Делать, если появится он?
   Люди, которые держали полковника  Зуада,  были  скорее  смущены,  чем
удивлены, когда Кукурузник объявил о прибытии Твердого.  Они  торопились
выслужиться перед Кругом и не задавали вопросов. Очевидно, у  настоящего
Твердого был отвратительный и непредсказуемый характер.
   - Покажите им узника, - сказал Меняющий. Один  из  повстанцев  одарил
Меняющего взглядом, который говорил: Ну, погоди же, Кукурузник.
   Здесь была просто целая толпа повстанцев. Я почти  слышал,  как  Элмо
разрабатывает план нападения на это место.
   Они провели нас в подвал, через хитро запирающиеся двери, а потом еще
ниже, в помещение с земляными стенами и  потолком,  подпираемым  разными
стойками и  бревнами.  Казалось,  вся  эта  обстановка  создана  чьим-то
дьявольским воображением.
   Камеры пыток, конечно, существуют, но основная масса людей их никогда
не видела. И поэтому они никогда по-настоящему в них не верили.  Я  тоже
до. сих пор ни разу не видел ни одной.
   Я осмотрел все приспособления, посмотрел  на  Зуада,  привязанного  к
огромному, причудливой формы стулу и удивился, почему Леди считают такой
уж злодейкой. Повстанцы говорили, что они добрые ребята, которые борются
за права, свободу и достоинство человека, но их  методы  были  ничем  не
лучше, чем у Хромого.
   Меняющий шепнул что-то Ворону. Тот кивнул. Я подумал,  а  как  же  мы
будем улавливать намеки и  понимать  друг  друга?  Мы  почти  ничего  не
отрепетировали.
   А эти  люди  ждут,  что  мы  будем  действовать  как  Твердый  и  его
головорезы.
   Мы сели и стали наблюдать за допросом. Наше  присутствие  еще  больше
подстегнуло  палачей.  Я  закрыл  глаза.  Ворон  и  Элмо,   были   менее
чувствительны.
   Через несколько минут Твердый приказал  майору  Рифу  что-то  кому-то
передать.  Я  уже  не  помню  подробностей.  Я  только  чувствовал,  что
потихоньку схожу с ума. Элмо нужно было выбраться обратно наружу,  чтобы
он смог организовать облаву.
   Все зависело от Меняющего. Мы должны были сидеть  тихо,  пока  он  не
подаст нам знак. Я приготовился действовать. Когда Элмо перекроет все на
верху и паника распространится до самого низа, придется  пошевеливаться.
Тем временем мы наблюдали за истязанием полковника Зуада.
   Хотя по полковнику это  не  особенно  было  заметно,  но  палачи  уже
поработали  над  ним.  Я  думаю,  любой  бы  выглядел   опустошенным   и
съежившимся, попади он к ним в руки.
   Мы сидели как три истукана. Я мысленно подгонял Элмо, потому что  был
приучен  получать  удовольствие  от  исцеления,   а   не   от   терзания
человеческой плоти.
   Даже Ворон выглядел неважно. Без сомнения, он неоднократно придумывал
различные муки для Зуада, но когда это начало воплощаться в  жизнь,  его
внутреннее человеколюбие все-таки  победило.  В  его  духе  было  просто
ткнуть человека ножом - и дело с концом.

Глава 9

   Земля зашаталась, как будто громадная нога топнула по ней. Со стен  и
потолка все посыпалось. Воздух наполнился пылью.
   -  Землетрясение!  -  заверещал  кто-то.  Все  повстанцы  ринулись  к
лестнице. Началась потасовка. Меняющий спокойно сидел и улыбался.
   Земля вздрогнула опять.  Я  боролся  с  инстинктом  самосохранения  и
продолжал сидеть. Меняющий не беспокоился. А с какой стати тогда  должен
волноваться я?
   Он указал  на  Зуада.  Ворон  кивнул,  поднялся  и  подошел  к  нему.
Полковник  был  в  сознании  и  здравом  уме.  Но  он  сильно  испугался
землетрясения. Он с благодарностью посмотрел на Ворона, когда тот  начал
его развязывать.
   Громадная нога топнула опять. В одном углу завалилась  поддерживающая
опора. Струйка песка начала сочиться в подвал. Остальные балки  скрипели
и ерзали. Я едва владел собой.
   В какой-то момент во время последнего сотрясения Ворон перестал  быть
Твердым. Меняющий перестал быть Кукурузником. Зуад посмотрел на  них,  и
до него дошло. Его лицо застыло и побледнело. Кажется, Ворон и  Меняющий
пугали его больше, чем повстанцы.
   - Да-а, - сказал Ворон. - Время расплаты. Земля встала на дыбы.
   Сверху послышался приглушенный  грохот  рухнувшей  кирпичной  кладки.
Несколько  фонарей  упали  и  погасли.  Пыли  было  столько,  что  почти
невозможно  стало  дышать.  А  повстанцы  кувыркались  обратно  вниз  по
лестнице, оглядываясь назад.
   - Здесь Хромой, - сказал Меняющий.  Казалось,  он  не  огорчился.  Он
поднялся и встал напротив лестницы. Он опять был Кукурузником.  А  Ворон
опять был Твердым. Все помещение  заполнилось  повстанцами.  В  давке  и
почти полной темноте я потерял Ворона из  виду.  Наверху  кто-то  закрыл
дверь. Повстанцы притихли, как мышки. Было слышно,  как  стучат  сердца,
когда они смотрели на  лестницу  и  раздумывали,  достаточно  ли  хорошо
замаскирована эта тайная дверь.
   Несмотря  на  осыпающуюся  землю,  я  слышал,  как   наверху   кто-то
передвигается по подвалу. Шарк-топ, шарк-топ. Как  будто  инвалид  идет.
Мой взор тоже застыл на потайной двери.
   На этот раз землю тряхнуло сильнее всего. Дверь вылетела внутрь.
   Дальний конец  помещения  осел.  Земля  заглатывала  кричащих  людей.
Человеческое стадо колыхалось то туда, то сюда в поисках несуществующего
спасения. Только Меняющий и я не участвовали  в  этом.  Мы  наблюдали  с
острова спокойствия.
   Все фонари погасли. Свет исходил только из пролома наверху  лестницы.
Он выделял  силуэт  человека,  один  вид  которого  производил  зловещее
впечатление.
   Я похолодел. На меня напала безудержная дрожь. И это было  не  просто
потому, что я так много слышал о Хромом. От него веяло чем-то таким, что
я почувствовал себя арахнофобом,  которому  бросили  в  ладони  большого
мохнатого паука.
   Я взглянул на Меняющего. Это был Кукурузник, просто один  из  команды
повстанцев. Была ли у  него  причина,  чтобы  не  хотеть  быть  узнанным
Хромым? Он произвел  какие-то  манипуляции  руками.  Нашу  яму  заполнил
ослепительный свет.
   Я ничего не видел. Только слышал, как  трещат  раздвигающиеся  балки,
освобождая дорогу. На этот раз я не колебался, а ринулся вместе со всеми
к лестнице.
   Я думаю, Хромой испугался больше всех. Он никак не ожидал какого-либо
серьезного сопротивления.
   Фокус Меняющего застал его врасплох. Он не успел даже защитить  себя,
как обезумевшая толпа опрокинула его.
   Последними но лестнице поднялись мыс Меняющим.  Я  перепрыгнул  через
Хромого. Это был небольшой человек в коричневом, в нем  не  было  ничего
ужасного, когда он корчился на полу.  Я  поискал  лестницу,  ведущую  из
подвала.
   Тут Меняющий схватил меня за руку. Хватка была мертвой.
   - Помоги мне.
   Он поставил ногу на ребра Хромому и начал переваливать его ко входу в
яму, из которой мы выбрались.
   Снизу доносились стоны людей и крики о помощи. На  нашем  уровне  пол
местами осел и покорежился. Больше из страха попасться в  ловушку,  если
мы не поторопимся, а не из желания досадить Хромому, я  помог  Меняющему
столкнуть другого Поверженного в яму.
   Меняющий оскалился и показал мне поднятый вверх большой  палец  руки.
Он опять произвел какие-то манипуляции, и пол под ним осел  еще  больше.
Он отпустил мою руку и направился к лестнице. Мы выбрались на улицу. Там
царил такой шум и гам, какого этот город не слышал уже давно.
   Как будто лиса забралась  в  курятник.  Люди  беспорядочно  бегали  в
разных направлениях, бессвязно вопя и  ругаясь.  Окружившие  их  Элмо  с
остальными гвардейцами загоняли всех обратно в развалины, работая мечами
направо и налево. Повстанцы были слишком обалдевшими, чтобы организовать
защиту.
   Если бы не было Меняющего, я, наверное, не смог  бы  там  выжить.  Он
делал что-то такое, что отклоняло от него острия стрел и мечей. А я, как
самый хитрый, прятался за ним, пока мы не оказались в  безопасности,  за
линией, образованной гвардейцами.
   Это была большая победа Леди. Она превзошла все ожидания  Элмо.  Пыль
еще не успела осесть, а город,  похоже,  уже  полностью  был  очищен  от
повстанцев. Меняющий находился в центре событий, оказывая  нам  медвежьи
услуги и подолгу соображая, прежде чем врубиться в  обстановку.  Он  был
счастлив, как ребенок, поджигающий фейерверк.
   Затем он исчез так, будто его никогда и не существовало.  А  мы  были
измучены настолько, что просто  ползли,  как  ящерицы,  собираясь  возле
конюшни  Кукурузника.  Элмо  начал  перекличку.  Отозвались  все,  кроме
одного.
   - Где Ворон? - спросил Элмо.
   - Я думаю, его похоронило, когда  обрушился  дом.  Вместе  с  Зуадом,
сказал я ему.
   - Этого  следовало  ожидать,  -  заметил  Одноглазый.  -  Нелепо,  но
закономерно. Хотя, конечно, жаль. На этот раз ему не повезло.
   - Хромой тоже там остался? - спросил Элмо.
   - Я помог его похоронить, - усмехнулся я.
   - И Меняющий исчез.
   Меня стало что-то беспокоить. Мне хотелось знать, повинно ли  в  этом
одно только мое воображение или нет. И я думал все об одном  и  том  же,
пока все собирались, чтобы вернуться в крепость.
   - Видишь ли. Меняющего видели только наши люди. А повстанцы и  Хромой
наших людей видели кучу. В особенности  твоих,  Элмо.  А  также  меня  и
Ворона.
   Кукурузника найдут мертвым.  У  меня  такое  чувство,  что  Меняющему
самому ничего не  стоило  добраться  до  Зуада  или  уничтожить  местное
повстанческое командование. По-моему, нас просто  сделали  соучастниками
представления, где пострадал Хромой. Вот какое коварство.
   Элмо любил выглядеть этаким  большим  и  глупым  деревенским  парнем,
который превратился в солдата. Но у него острый ум. Он не только  понял,
что я имею в виду, но и немедленно связал это со своей расстановкой  сил
среди Поверженных.
   - Нам надо  убираться  отсюда  к  чертовой  матери,  пока  Хромой  не
выбрался оттуда. И я имею в виду не только Весло,. а Форсберг. Ловец Душ
поставил нас на доску в качестве передовых  пешек.  Мы  можем  оказаться
между молотом и наковальня.
   Несколько секунд он кусал губы, а потом начал действовать;  он  опять
стад сержантом, который орет на всех, потому что его  люди  недостаточно
быстро двигаются.
   Элмо почти паниковал, но он был солдатом до мозга костей.  Наш  отход
был не слишком шумным и веселым. Мы вышли из города, сопровождая фургоны
с продовольствием, которое собрал патруль Леденца.
   - Я, наверное, сойду с ума, когда мы наконец приедем назад. Я  просто
начну грызть дерево, -  сказал  мне  Леденец.  И  через  несколько  миль
задумчиво: - Я тут  думал,  кому  лучше  обо  всем  рассказать  Душечке.
Костоправ, это дело добровольное. Но у тебя правильный подход. Ты умеешь
разговаривать с людьми.
   И всю оставшуюся дорогу эта мысль не давала мне покоя. Черт побери!
   Большой переполох в Весле, конечно, не был концом всей этой истории.
   Круги разошлись по воде. Последствия не заставили себя ждать.  Судьба
тоже приложила здесь свою грязную лапу.
   Кочерга повел главное наступление, пока Хромой копал себе  дорогу  из
могилы. Он сделал это, не зная, что его противник  отсутствует  на  поле
боя.
   Но результат был тот  же.  Армия  Хромого  развалилась.  Наша  победа
пропала даром. Банды повстанцев с гиканьем носились по Веслу, охотясь за
агентами Леди.
   А мы, благодаря предусмотрительности Ловца Душ, уже двигались на юг и
смогли избежать участия в этой заварухе. Мы стали частью гарнизона Вяза,
а Хромой спасся бегством и, заклейменный позором,  укрылся  с  остатками
армии на Плато. Он знал, кто с ним все это  сделал,  но  ничего  не  мог
предпринять.
   Его связи с Леди были слишком слабы. А он ничего больше не желал, как
только остаться ее  верным  сторожевым  псом.  И  ему  придется  сначала
одержать несколько побед, чтобы завоевать доверие, прежде чем  пробовать
разобраться с нами или с Ловцом Душ.
   Но от этого мне было не легче. Сегодня  он  червяк,  а  завтра  может
подняться опять. Дай только время.
   Кочерга был так воодушевлен своим успехом, что не стал успокаиваться,
заняв Форсберг. Он двинулся на юг. Ловец Душ приказал нам  выступить  из
Вяза всего через неделю после того, как мы там устроились.
   Расстроился  ли  Капитан  из-за  всего,   что   произошло?   Ему   не
понравилось, что так много людей ушли сами по себе, нарушив или  исказив
его инструкции?
   Наверное, повисшие на нем дополнительные обязанности были так тяжелы,
что могли бы переломить хребет и быку. Или ночные мадонны  в  Вязе  явно
разочаровались в Черной Гвардии. Но я не хочу об этом думать. Человек  -
это дух дьявола.
   Люди выстроились повзводно. Фургоны были загружены и готовы к походу.
   Капитан и Лейтенант совещались  с  сержантами.  Одноглазый  и  Гоблин
забавлялись чем-то вроде игры. Маленькие темные  твари  воевали  друг  с
другом по углам нашего лагеря. Большинство из нас глазело, заключая пари
на то и на это, как кому улыбнется фортуна.
   - Приближается всадник! - прокричал часовой, стоявший у ворот.
   Никто не обратил никакого внимания.  Посыльные  приезжают  и  уезжают
целыми днями.
   Ворота со скрипом отворились. Душечка захлопала в ладоши и  помчалась
ко въезду в лагерь.
   Там, такой же  потрепанный,  как  и  в  первый  день,  когда  мы  его
встретили, ехал наш Ворон. Он  подхватил  Душечку,  крепко  ее  обнял  и
посадил верхом перед собой. Затем он доложил Капитану. Я услышал, как он
сказал, что вес его долги выплачены и отныне у него нет никаких дел  вне
Черной Гвардии.
   Капитан долго на него смотрел, потом кивнул и приказал занять место в
строю.
   Он пришел к нам, чтобы провернуть  свои  собственные  дела,  а  нашел
здесь свой новый дом. Его приняли в семью.  Мы  вывали  к  новому  месту
назначения на Плато.

ЧАСТЬ III
КОЧЕРГА

Глава 1

   Ветер  свистел  и  завывал  вокруг  крепости  Мейстрикт.  Арктические
чертенята задували своим ледяным дыханием через щели и трещины в  стенах
моей комнаты. Язычок  пламени  в  лампе  дергался  и  приплясывал,  едва
выживая. Когда пальцы мои совсем коченели, я ненадолго согревал их возле
огня.
   Ветер был очень силен. Он дул с севера и нес с собой снежное крошево.
   За ночь снега выпало целый фут. И  ожидалось  еще  больше.  От  этого
страдания станут еще сильнее. Я пожалел Элмо с его бандой. Они охотились
за повстанцами.
   Крепость Мейстрикт. Жемчужина оборонительных сооружений на Плато.
   Промерзшая зимой, отсыревшая весной и духовка летом. Поклонники Белой
Розы и основные силы повстанцев были  самыми  незначительными  из  наших
проблем.
   Плато имеет форму длинного наконечника стрелы,  указывающего  на  юг.
Этот  плоский  участок  поверхности  расположен  между   двумя   горными
хребтами.
   Крепость Мейстрикт стоит на самом острие этого наконечника.  Цитадель
встречает здесь и погоду и врагов. Наша задача  -  удержать  этот  якорь
северной оборонительной системы Леди. Почему Черная Гвардия?
   Мы - лучшие. Повстанческая  инфекция  начала  Проникать  через  Плато
вскоре  после  падения  Форсберга.  Хромой  попытался  ее  остановить  и
потерпел поражение. Леди послала  нас,  чтобы  ликвидировать  устроенный
Хромым беспорядок. Любой  другой  выбор  означал  бы  потерю  еще  одной
провинции.
   У ворот послышался сигнальный звук трубы. Возвращался Элмо.
   Но никто не выбежал его встречать.  Правила  не  допускают  излишнего
любопытства. Каждый раз надо делать вид, что твои поджилки  не  трясутся
от страха. Народ просто выглядывал  из  укромных  местечек,  интересуясь
собратьями, которые пришли с  охоты.  Потеряли  кого-нибудь?  Кто-нибудь
тяжело ранен? Они ближе тебе, чем родственники. Ты  много  лет  сражался
,бок о бок с ними. Не все они были друзьями,  но  все  -  одной  семьей.
Единственной семьей каждого.
   Воротник постучал по  лебедке,  отбивая  лед.  Изъявляя  визгом  свой
протест, решетка поднялась. Как историк Гвардии, я мог  встретить  Элмо,
не нарушая неписаных правил. Ну и дурак! Я вышел на самый ветер и стужу.
   Множество жалких теней  просматривались  через  стену  секущего  лицо
снега.
   Лошадки еле тащились. Их седоки тонули в заснеженных  и  заледеневших
гривах.
   И животные, и люди сжались, пытаясь избежать царапающих когтей ветра.
Клубы пара от дыхания лошадей и людей быстро уносились в сторону.  Глядя
на такое, от холода задрожала бы и снежная баба.
   Из всей Гвардии только Ворон  до  этого  видел  снег.  Короче,  добро
пожаловать на службу Леди.
   Всадники приблизились. Они скорее были похожи  на  беженцев,  чем  на
полноправных членов Черной  Гвардии.  В  усах  Элмо  мерцали  бриллианты
льдинок.
   Остальная  часть  лица  была  скрыта  какими-то  лохмотьями.   Другие
гвардейцы были так замотаны тряпками, что я не мог сказать, кто  из  них
кто. Только Немой выделялся, непоколебимо высокий.  Он  смотрел  вперед,
презирая этот безжалостный ветер. Проезжая через ворота, Элмо кивнул.
   - Мы уже чуть не начали раздумывать, - сказал я.
   Раздумывать   значило   беспокоиться.    Правила    требовали    быть
безразличным.
   - Тяжелый переход.
   - Ну и как?
   - Двадцать три - ноль в пользу Черной Гвардии. Для тебя  нет  работы,
Костоправ, за исключением Йо-Йо, у него легкое обморожение.
   - Добрались до Кочерги?
   Кочерга с помощью своего весьма умелого колдовства и хитрости на поле
боя оставил Хромого в дураках. И Плато было уже почти в его руках, когда
Леди  приказала  нам  занять  там  позиции.  Это  удивило  всю  империю.
Какому-то наемному командиру были , приданы  силы,  которые  обычно  мог
использовать только кто-нибудь из Десяти.
   Зима на Плато была такой, какой она была всегда. И только возможность
поохотиться на самого Кочергу заставила Капитана  погнать  в  поле  этот
патруль.
   Элмо открыл лицо и кисло улыбнулся. Разговаривать он  не  хотел.  Ему
придется сейчас пересказать все еще раз Капитану.
   Я заметил Немого. Ни тени улыбки на его мрачном лице. Он ответил  мне
слабым движением  головы.  Да,  еще  одна  победа,  ставшая  поражением.
Кочерга убежал опять. Таким макаром он  может  отправить  нас  вслед  за
Хромым; жалкие мыши, которые обнаглели настолько, что напали на кота.
   Однако они потеряли двадцать три человека из местного  повстанческого
руководства, и это о чем-то говорит. В общем-то, для одного дня неплохо.
   Успешней, чем любая из операций Хромого.  Вышли  люди,  чтобы  увести
расседланных лошадей. В главном зале выставили подогретое вино и горячую
еду. Я не отходил от Элмо и Немого,  ожидая  их  рассказов.  Сквозняк  в
главном зале крепости Мейстрикт  был  лишь  чуть  меньше,  чем  в  жилых
помещениях. Я занялся Йо-Йо. Остальные набросились на еду.
   По окончании пиршества Элмо, Немой,  Одноглазый  и  Беспалый  уселись
вокруг небольшого стола. Появились карты. Одноглазый  сердито  посмотрел
на меня.
   - Так и собираешься стоять и чесать  свой  зад,  Костоправ?  Тебя  не
хватает для комплекта.
   Одноглазому по меньшей мере сотня лет отроду. За последний век Анналы
неоднократно отмечают его бурный  темперамент.  Не  упоминается  только,
когда  он  вступил  в  Гвардию.  Во  время  Городской  Битвы  записи  за
семидесятилетний   промежуток   времени   были   утрачены.    Одноглазый
отказывается поведать что-либо об этих семидесяти годах. Он говорит, что
не верит в историю.
   Элмо сдал карты. По пять каждому игроку.
   - Костоправ! - дернулся Одноглазый, указывая на  пустой  стул.  -  Ты
собираешься садиться?
   - Не-а. Жду, пока заговорит Элмо, - я ковырял в зубах карандашом.
   Одноглазый был на редкость в хорошей форме. Из ушей  у  него  повалил
дым, изо рта выскочила вопящая летучая мышь.
   - Кажется, он раздражен, - заметил я. Все заулыбались.
   Подкалывать Одноглазого - лучшее время препровождение.
   Одноглазый ненавидит работу во время  ведения  боевых  действий.  Еще
больше он ненавидит что-то упускать. Улыбка Элмо и одобрительные взгляды
Немого убедили его в том, что он пропустил что-то стоящее.
   Элмо еще раз сдал карты, всматриваясь в них почти вплотную.  Глаза  у
Немого заблестели. Без сомнения, он приготовил какой-то сюрприз.
   На место, которое было предложено мне, уселся Ворон.  Никто  не  стал
возражать. Даже Одноглазый никогда не возражает против того,  что  решил
сделать Ворон.
   Ворон. С тех пор, как  мы  покинули  Весло,  он  стал  холоднее,  чем
нынешняя погода. Может быть, его душа умерла. Он одним  только  взглядом
заставляет человека дрожать. От него исходит могильный дух.  Но  Душечка
все еще любит его. Бледная, хрупкая, легкая, она положила одну руку  ему
на плечо, пока он заказывал себе карты. Она ему улыбалась.
   Ворон очень полезен в игре, когда в ней участвует Одноглазый.
   Одноглазый очень любит болтать. Но  только  не  тогда,  когда  играет
Ворон.
   - Она стоит на Башне, вглядываясь вдаль. Ее нежные руки  сомкнуты  на
груди.  Через  распахнутое  окно  мягко  скользит  ветерок.  Он  колышет
полуночный шелк  ее  волос.  Бриллианты  слезинок  сверкают  на  плавных
очертаниях ее щек.
   - Хо-о-у!
   - Ого!
   - Автора! Автора!
   - Чтоб у тебя в постели свинья опоросилась, Вилли.
   Это типы заливались над моими фантазиями о Леди. Мои наброски  -  это
игра, в которую я играю сам с собой. Черт, для их уровня мои  упражнения
должны быть на высоте по художественным меркам. Только  Десять,  Которые
Были Повержены, когда-либо видели Леди. Никто  не  знает,  отвратительна
она или красива.
   - Бриллианты  слезинок  сверкают,  а?  -  сказал  Одноглазый.  -  Мне
нравится. Ты, наверное, втюрился в нее, Костоправ?
   - Тормози. Я вам тут не клоун. Вошел Лейтенант, сел  и  наградил  нас
мрачным взглядом. Видимо, его миссия  в  этой  жизни  не  была  одобрена
свыше.
   Это означало, что Капитан уже  идет.  Элмо  привел  себя  в  порядок,
расправил плечи.
   Наступила тишина. Люди появились, как по волшебству.
   - Да заприте эту чертову дверь! - проворчал Одноглазый.  -  Чего  они
там толкутся, я отморожу себе задницу. Сдавай, Элмо. Вошел Капитан и сел
на свое обычное место.
   - Ну, давай, послушаем, сержант. Капитан у нас  не  самый  колоритный
характер. Он слишком спокоен и слишком серьезен.
   Элмо опустил свои карты,  сложил  их  ровной  стопкой  и  собрался  с
мыслями.
   Он хотел изложить все кратко и точно.
   - Сержант?
   - Немой обнаружил линию пикетов к югу от фермы, Капитан. Мы  обогнули
ее с севера. Атаковали после  заката.  Они  пытались  рассеяться.  Немой
отвлекал Кочергу, пока мы управлялись с остальными. Тридцать человек. Мы
догнали двадцать три. Навели много шуму насчет  того,  чтобы  не  задеть
случайно нашего шпиона. И упустили Кочергу.
   Вообще, мы хотели заставить главного бунтовщика поверить  в  то,  что
его соратники попали  в  беду  из-за  тайных  агентов.  Это  значительно
осложнит ему принятие правильных  решений,  затруднит  связь  и  сделает
жизнь более безопасной для Немого, Одноглазого и Гоблина.
   Распространение слухов, небольшая сеть осведомителей,  легкий  шантаж
или подкуп. Это - самое лучшее оружие. Мы выбираем драку  только  тогда,
когда наш противник уже в мышеловке. По крайней мере,  стараемся  делать
так.
   - И вы сразу вернулись в крепость?
   - Да, сэр. После того,  как  подожгли  постройки  на  ферме.  Кочерга
хорошо замел следы.
   Капитан рассматривал потемневшие от дыма балки над своей головой.
   Только  Одноглазый  нарушал  тишину,  постукивая  картами  по  столу.
Капитан опустил взгляд.
   - Но ради Бога, почему же вы с Немым улыбаетесь, как  пара  форменных
идиотов?
   - Горжусь, что они вернулись домой с пустыми  руками,  -  пробормотал
Одноглазый.
   - Совсем нет, -Элмо улыбнулся. Немой порылся в своей грязной  рубашке
и извлек небольшой кожаный мешочек, который всегда висел у него на  шее.
Это мешочек с фокусами. Он заполнен разными  причудливыми  безделушками,
такими как гниющие уши летучих мышей или  эликсир  ночных  кошмаров.  На
этот раз он достал свернутый кусок бумаги. Он  театрально  посмотрел  на
Одноглазого и Гоблина и медленно раскрыл сверток. Даже Капитан встал  со
своего места и придвинулся к столу.
   - Смотри же! - сказал Элмо торжественно.
   - Только волосы.
   Все закачали головами, начали покашливать и ворчать. Кто-то спрашивал
Элмо, не свихнулся ли он. Но Одноглазый с Гоблином  таращились  друг  на
друга круглыми глазами. Гоблин несколько раз  пискнул,  но  он,  правда,
всегда пищит.
   - Это действительно его? - наконец вымолвил он. - Действительно его?
   Элмо и Немой сидели  с  чопорным  и  самодовольным  видом  знаменитых
конквистадоров. - Абсолютно, черт побери, - сказал Элмо. - Прямо  с  его
макушки. Мы ваяли этого старикана за жабры. Он знал это и похилял оттуда
так быстро, что долбанулся своей репой об косяк. Сам видел, Немой  тоже.
Эти волосы он оставил на косяке. О-о, этот дедуля умеет бегать.
   А Гоблин, приплясывая от возбуждения, говорил голосом, который был на
октаву выше обычного дверного скрипа:
   - Господа, он наш. Считайте, что мы уже повесили его тушу на крюк.
   Большой крюк, - он развернулся  к  Одноглазому.  -  Что  ты  об  этом
думаешь, ты, жалкое маленькое привидение?
   Из ноздрей Одноглазого выползла толпа светящихся клопов. Они послушно
выстроились, образовав слова: Гоблин  -  педик.  Их  маленькие  Крылышки
жужжали, произнося то же самое, чтобы и неграмотный мог понять.
   Это,  конечно,  была   самая   настоящая   ложь.   Гоблин   абсолютно
гетеросексуален. Просто Одноглазый хотел начать перепалку.
   Гоблин взмахнул рукой Огромная тень, похожая на Ловца Душ,  но  такая
высокая,  что  обтиралась  о  потолочные  балки,  согнулась  и  пронзила
Одноглазого указательным пальцем.
   - Это  ты  совратил  мальчика,  тупица!  Одноглазый  фыркнул,  потряс
головой, еще раз потряс головой и фыркнул. Его  глаз  потускнел.  Гоблин
захихикал, провел ребром ладони по шее, опять захихикал.  Он  закружился
прочь, выплясывая перед камином танец победы.
   Наши менее догадливые собратья только бросали мрачные реплики. Просто
пара волосков. Даже деревенские  проститутки  позарились  бы  на  такое,
только если бы знали, что в придачу получат и пару серебряных монет.
   - Джентльмены! - Капитана  наконец  осенило.  Представление  с  тенью
прекратилось.  Капитан  рассматривал  своих  колдунов.  Он   раздумывал,
расхаживая туда и обратно, и кивал самому себе.
   - Одноглазый, этого достаточно? - наконец спросил он.
   Одноглазый закудахтал с довольным видом.
   - Одного волоска, сэр, или одного ногтя вполне  достаточно.  Он  наш,
сэр.
   Гоблин продолжал свой дикий танец, а Немой все так же  скалился.  Все
они - лунатики в бреду это точно.
   Капитан подумал еще немного.
   - Сами мы с этим не справимся, - он вышагивал по залу.  -  Нам  нужен
один из Поверженных.
   Один из Поверженных. Действительно, наши трое колдунов - это же  наши
бесценные ресурсы. Они должны быть в безопасности. Но... От этой мысли у
всех прошел мороз по коже. Один из мрачных сторожевых псов  Леди-.  Один
из этих черных господ здесь? Нет..
   - Только не Хромой. У него на нас зуб.
   - При мысли о Меняющем у меня мурашки ползут.
   - Ночная Ящерица еще хуже.
   - Откуда ты знаешь, черт побери? Ты его никогда не видел.
   - Мы справимся с этим, Капитан, - сказал Одноглазый.
   - И вся родня Кочерги облепит тебя, как мухи лошадиный навоз.
   - Ловец Душ, - предложил Лейтенант. -  Он  все-таки  наш  хозяин,  не
больше и не меньше. Предложение было принято.
   - Свяжись с ним. Одноглазый. И будь готов  пошевеливаться.  когда  он
будет здесь, - сказал Капитан.
   Одноглазый кивнул  и  улыбнулся.  Ему  просто  не  терпелось.  В  его
изворотливом уме уже толпились замысловатые непристойные сюжеты.
   Вообще, в эту игру должен был поиграть Немой. Но  Капитан  отдал  это
дело в руки Одноглазого,  потому  что  Немой  не  смог  бы  совладать  с
ситуацией из-за своего упорного нежелания разговаривать. Этого Капитан и
побаивался. Немой возражать не стал.

Глава 2

   Кое-кто из местных у нас в крепости шпионы. Благодаря  Одноглазому  и
Гоблину мы узнали, кто именно. Одному из них, который ничего не  знал  о
волосах, мы позволили сбежать, предварительно напичкав его информацией о
том, что мы пытаемся создать в Розах собственную шпионскую сеть.
   Имея немногочисленный отряд, приходится действовать хитростью.
   У каждого правителя есть враги. Леди - не исключение. Сыны Белой Розы
- повсюду-. Если кто-то чем-то недоволен, то Кочерга - как раз тот самый
парень, к которому такие люди попадают. Он борется за  все,  чего  хотят
люди во все времена: за свободу,  независимость,  правду,  права...  Все
субъективные иллюзии, вечные лозунги и слова. Мы попадаемся на  приманку
этих слов. Мы признаем иллюзии и отрицаем материю.
   Никто не спешит назвать себя  злодеем,  есть  только  полчища  святых
самозванцев. Историки рассудят, кто из них плох, а кто хорош.
   Мы отреклись от титулов.  И  мы  сражаемся  за  деньги  и  мифическую
гордость. Все эти политика, этика, мораль здесь совершенно ни при чем.
   Одноглазый связался с Ловцом Душ. Тот  уже  был  на  подходе.  Гоблин
сказал, что Ловец просто завывал,  ликуя  от  радости.  Он  унюхал  шанс
поднять свой флаг на башне и  добить  Хромого.  Поверженные  ссорятся  и
клевещут друг на друга хуже, чем избалованные дети.
   Зима  ненадолго  сняла  свою  осаду.  Наши  люди  и  местная  обслуга
принялись за расчистку крепостных  дворов.  Один  из  местных  исчез.  В
главном зале Одноглазый и Немой самодовольно  посматривали  из-за  своих
раскрытых карт.
   Кочерге рассказали именно то, ,что он хотел.
   - Что  там  происходит,  на  стене?  -  спросил  я.  Элмо  возился  с
различными приспособлениями,  собираясь  выворотить  из  зубчатой  стены
здоровенный каменный блок.
   - Что вы собираетесь делать с этим камнем?
   - Небольшую скульптуру, Костоправ.  У  меня  новое  хобби,  -  сказал
Одноглазый.
   - Ладно, не рассказывай. Эта чушь меня не интересует.
   - Ну хорошо, как хочешь. Я собирался позвать тебя отправиться  вместе
с нами за Кочергой. Ты бы мог сразу занести все это в Анналы.
   - С упоминанием о несравненной гениальности Одноглазого?
   - Такой отзыв был бы вполне заслуженным, Костоправ.
   - Тогда Немой достоин целой главы, да? Он зашипел. Потом  заворчал  и
ругнулся.
   - Будешь играть?
   Их было только трое. Один из них - Ворон. В  тонк  интереснее  играть
вчетвером или впятером. Я выиграл три раза подряд.
   - Слушай, а у тебя случайно никаких дел нет?  Удалить  бородавку  или
еще что-нибудь?
   - Ты же сам попросил его поиграть, - сказал солдат, который  наблюдал
за нашей игрой.
   - Тебе что, мухи нравятся, Масляный?
   - Мухи?
   - Превращу в лягушку, если пасть не закроешь.  На  Масляного  это  не
произвело никакого впечатления.
   - Да ты и головастика не сможешь в лягушку превратить. Я заржал.
   - Сам напросился. Одноглазый. -Когда объявится Ловец Душ?
   - Когда доберется сюда.
   Я кивнул. Поступки и действия Поверженных не  имеют  никаких  видимых
причин или взаимосвязи.
   - Хитрец. Сколько он уже проиграл. Масляный?  Масляный  только  глупо
улыбнулся.  Ворон  выиграл  следующие  два  кона.   Одноглазый   зарекся
рассказывать.  Слишком  важна  была  причина  его  истинных   намерений.
Наверное, так оно и  лучше.  Непрозвучавшее  объяснение  не  может  быть
подслушано шпионами. Шесть шкур  и  известняковый  блок.  Что  за  черт?
Целыми днями Немой, Гоблин и Одноглазый трудились  над  этим  камнем.  Я
как-то случайно забрел в конюшню. Они позволили мне понаблюдать,  но  на
мои вопросы в ответ раздавалось только их рычание.
   Капитан тоже иногда просовывал  в  дверь  голову  пожимал  плечами  и
возвращался к себе. Он занимался тем, что так и  эдак  прикидывал  планы
весенней  кампании,  когда  все  силы  Империи  будут   брошены   против
бунтовщиков. В  его  комнатах  было  просто  не  повернуться  из-за  гор
различных донесений, отчетов и карт.
   Мы намеревались взяться за Кочергу, как только позволит погода.
   Может быть, это и звучит жестоко, но большинству из нас нравилось то,
чем мы занимаемся, а Капитану  -  больше,  чем  кому-либо  другому.  Это
отличная игра -  состязаться  с  Кочергой  в  уме  и  сообразительности.
Капитан не смотрит на сожженные деревни, смерть, голодающих  детей.  Так
же, как и Кочерга. Две слепые армии, которые видят только друг друга.
   Ловец Душ пришел глубокой ночью, появившись из снежной бури,  которая
была еще хуже той, в которую попал Элмо. Ветер бился о стены крепости  и
угрюмо завывал. У северо-восточного угла снега нанесло столько,  что  он
почти переваливался через крепостную стену.  Дровяной  склад  и  сеновал
оказались под угрозой. Местные говорили, что  это  была  самая  жестокая
буря за всю историю.
   Его  превосходительство,  Ловец  Душ,  прибыл.  Его  стук  в   ворота
перебудил всю крепость. Взревели трубы. Забили  дробь  барабаны.  Против
ветра донеслись  пронзительные  крики  часовых.  Они  не  могли  открыть
ворота.
   Ловец Душ перебрался через стену по снежным наносам. Он грохнулся  во
двор,  почти  скрывшись   в   глубоком   рыхлом   снегу.   Таково   было
величественное прибытие одного из Поверженных.
   Я поспешил в главный зал. Одноглазый, Немой и Гоблин были уже там.  В
тишине весело  трепыхался  огонь.  Появился  Лейтенант,  потом  Капитан.
Вместе с ним подошли Элмо и Ворон.
   - Остальных отошли спать, Элмо, - бросил Лейтенант.
   Ловец Душ вошел, скинул тяжелый черный  плащ  и  присел  на  корточки
перед огнем. Намеренно человеческий жест? Я удивился.
   Стройное тело Ловца Душ всегда покрыто черной кожей.  Он  носит  этот
скрывающий всю голову  черный  шлем,  черные  перчатки,  черные  сапоги.
Однотонность  нарушают  только  пара  серебряных  эмблем.   Единственная
цветная деталь в его снаряжении  -  это  необработанный  рубин,  который
венчает рукоять его кинжала. Пять  серебряных  когтей  вцепились  в  эту
драгоценность и держат камень.
   На груди Ловца Душ выделялись плавные изгибы. В его ногах и  ягодицах
угадывалось что-то женственное. Трое из Поверженных -  женщины,  но  кто
именно, знала только Леди. Мы всех  их  называли  он.  Их  пол  для  нас
никогда ничего не значил.
   Ловец  Душ  претендует  на  то,  чтобы  быть  нашим  другом  и  нашим
предводителем. Но все равно от его присутствия повеяло каким-то холодом.
И это не  имело  ничего  общего  с  погодой.  Даже  Одноглазый  начинает
трястись, когда Поверженный здесь.
   А Ворон? Я не знаю. Кажется, он не  способен  чувствовать  ничего  за
исключением беспокойства,  куда  подевалась  Душечка.  Когда-нибудь  это
каменное лицо должно дрогнуть, и я  надеюсь,  что  мне  удастся  на  это
посмотреть.
   Ловец Душ повернулся к огню спиной.
   - Так, - писклявый голос, - отличная погода для прогулки, баритон.
   Дальше последовал странный звук. Смех. Поверженный сострил. Никто  не
улыбнулся.
   Да  никто  и  не  ожидал  от  нас  смеха.  Ловец  Душ  повернулся   к
Одноглазому.
   - Расскажи, - тенором, медленно и плавно,  немного  приглушенно,  как
будто звук доносился из-за тонкой стенки.  Или,  как  говорит  Элмо,  из
могилы.
   От хвастовства и показухи Одноглазого не осталось и следа.
   - Начнем с самого начала, Капитан?
   - Один  из  наших  осведомителей  разнюхал,  что  намечается  встреча
руководителей повстанцев.  Одноглазый,  Гоблин  и  Немой  проследили  за
несколькими известными нам бунтовщиками-. - сказал Капитан.
   - Вы позволили им тут свободно околачиваться?
   - Они привели нас к своим друзьям.
   - Да, конечно. Один из недостатков Хромого.  Отсутствие  воображения.
Он убивает их там, где находит, вместе со всеми, кто еще  попал  в  поле
зрения, - опять этот  непонятный  смех.  -  Не  так  эффективно,  да?  -
последовало еще одно выражение, но ни на одном из тех языков, которые  я
знаю.
   - Элмо? - повел головой Капитан. Элмо рассказал свою часть, еще  раз,
слово в слово. Он передал эстафету Одноглазому,  который  набросал  план
взятия Кочерги. Я ничего не понял, но Ловец Душ уловил все мгновенно. Он
засмеялся в третий раз.
   По-моему, они собирались спустить с привязи самые темные человеческие
инстинкты.
   Одноглазый пошел показывать Ловцу Душ свой  таинственный  камень.  Мы
придвинулись ближе к огню. Немой достал колоду. Никто не пошевелился.
   Иногда  я  удивляюсь,  как  люди,  которые   постоянно   общаются   с
Поверженными, ухитряются оставаться в здравом уме. Ведь Ловец Душ -  еще
самый добросердечный по сравнению с остальными. Одноглазый и  Ловец  Душ
вернулись, смеясь.
   - Два сапога пара,  -  пробормотал  Элмо,  редко  высказывавший  свое
мнение. Тут опять заговорил Ловец Душ:
   - Отличная работа, джентльмены. Превосходная работа. Впечатляюще. Это
подорвет их позиции на Плато. Мы начнем с Роз, когда улучшится погода.
   Восемь человек, Капитан, включая двоих ваших чародеев. После  каждого
предложения  следовала  пауза.  И  все  они  были  произнесены   разными
голосами. Сверхъестественно.
   Я слышал, что это голоса тех людей, чьи души поймал Ловец.
   С неприсущей мне самоуверенностью я вызвался  участвовать  в  походе.
Мне хотелось увидеть, как с  помощью  волос  и  куска  известняка  будут
громить Кочергу. Хромой  ведь  уже  потерпел  поражение  со  всей  своей
неистовой мощью.
   Капитан задумался.
   - Ладно, Костоправ. Одноглазый и  Гоблин.  Ты,  Элмо.  И  возьми  еще
двоих.
   - Всего семеро, Капитан.
   - Ворон - восьмой.
   - А, Ворон, конечно.
   Конечно.  Спокойный  и  беспощадный  Ворон  был  вторым  я  Капитана.
Отношения   этих   двух   людей   были   чем-то   большим   чем   просто
взаимопонимание. И мне это не нравится, я думаю, потому, что в последнее
время поведение Ворона меня пугает.
   Ворон поймал взгляд Капитана. Его правая бровь приподнялась.  Капитан
ответил, едва заметно кивнув. Ворон слегка повел плечом. Что они сказали
друг другу? Я не смог догадаться.
   Что-то  необычное  носилось  в  воздухе.  Посвященные  находили   это
восхитительным. Хотя я и не мог догадаться, что же это было, мне все это
казалось хитрым и отвратительным.

Глава 3

   Буря  улеглась.  Вскоре  дорога  на  Розы  была  открыта.  Ловец  Душ
волновался. У Кочерги было две недели преимущества.  А  для  того  чтобы
добраться  до  Роз,  нам  могла  понадобиться   целая   неделя.   Слухи,
распущенные Одноглазым, могли потерять свою действенность еще до  нашего
прибытия.
   Мы выступили перед заходом солнца. Каменный блок погрузили в фургон.
   Колдуны высекли в глыбе углубление  ни  много,  ни  мало  размером  с
большую дыню. Я никак не мог понять, зачем это понадобилось.  Одноглазый
и Гоблин суетились над камнем, как жених над новобрачной. Одноглазый  на
все мои вопросы отвечал широкой улыбкой. Ублюдок.
   Погода держалась сносная. С юга подули теплые ветры. Временами дорога
становилась грязной. И  я  оказался  свидетелем  просто  возмутительного
феномена. Ловец Душ спрыгивал в грязь и тащил  этот  злосчастный  фургон
вместе со всеми остальными. Великий господин Империи.
   Розы - это главный город на Плато. Кишащий людьми свободный город.
   Республика. Леди не видела необходимости в том,  чтобы  отменять  его
традиционную автономию. В мире должны быть места, где любой человек  мог
бы побыть за рамками повседневных условностей жизни.
   Итак, Розы. Никем не управляемый город, забитый агентами и  шпионами,
а также теми, кто не в ладах с законом. Одноглазый надеялся, что в такой
обстановке его план обязан сработать.
   Когда мы прибыли, в свете садящегося солнца над нами выросли  красные
стены Роз, темные, как запекшаяся кровь.
   Гоблин вошел в комнату, которую мы сняли.
   - Я нашел место, - пискнул он Одноглазому.
   - Хорошо.
   Занятно. Вот уже несколько недель, как они не сказали друг  другу  ни
слова поперек. Обычно считалось чудом, если без ссоры проходил  хотя  бы
час. . Ловец Душ обосновался в темном углу, где и сидел,  как  пришитый.
Тонкая черная ветка плюща. Остальные тихо переговаривались.
   - Дальше.
   - Это старая людная площадь. От нее  отходит  дюжина  аллей  и  улиц.
Ночью  почти  не  освещается.  После  наступления  темноты  -   никакого
движения.
   - По-моему, отлично, - заявил Одноглазый.
   - Да. Я снял комнату с окнами на площадь.
   - Давайте посмотрим, - сказал Элмо. Мы все страдали от тесноты. Народ
начал двигаться. Только Ловец Душ не пошевелился. Наверное, он  понимал,
что нам надо отдохнуть от его присутствия. Гоблин явно был  прав  насчет
площади.
   - Ну и что? - спросил я. Одноглазый усмехнулся.
   - Эй, ты, Молчун! Начинай свои игры! - вскричал я.
   - Сегодня? - спросил Гоблин.
   -  Если  это  старое  привидение  прикажет  действовать,   -   кивнул
Одноглазый.
   - Вы меня обижаете, - объявил я. - Что происходит? Вы, клоуны, только
и делаете, что играете в карты да смотрите, как Ворон точит свои ножи.
   Это продолжалось часами. Звуки скользящей по точильному  камню  стали
вызывали дрожь у меня в позвоночнике. Это был дурной знак. Ворон никогда
не занимался  этим,  если  не  ожидал  неприятностей.  Одноглазый  издал
каркающий звук.
   В полночь мы выкатили фургон. Хозяин конюшни назвал нас сумасшедшими.
   Одноглазый  улыбнулся  ему  своей  знаменитой  улыбкой.  Он  управлял
повозкой.
   Остальные шли пешком, окружив фургон.
   Что-то изменилось. Вернее, появилось кое-что новое. Кто-то  высек  на
камне  письмена.  Вероятно,  Одноглазый  во   время   одной   из   своих
необъяснимых отлучек.
   К камню прибавились объемистые кожаные  мешки  и  массивный  стол  из
досок.
   Похоже, стол мог выдержать камень.  Ножки  были  сделаны  из  черного
полированного дерева, на них были нанесены черные  и  серебряные  знаки.
Очень сложные. Какие-то таинственные иероглифы.
   - Откуда у вас этот стол? - спросил я. Гоблин пискнул, засмеялся.
   - Да почему, черт вас подери, вы не можете мне сейчас-то рассказать?
   - взревел я.
   - Ладно, - сказал Одноглазый и мерзко захихикал. - Мы его сделали.
   - Зачем?
   - Чтобы установить на нем нашу глыбу.
   - Даты же ничего мне не рассказываешь.
   - Терпение, Костоправ. Всему свое время.
   Ублюдок.
   Была одна странность в нашей площади. Там стоял  туман.  Ни  в  каком
другом месте  тумана  не  было.  Одноглазый  поставил  фургон  в  центре
площади.
   - Вынимайте стол, ребята.
   - Сам вынимай, - огрызнулся Гоблин. - Думаешь, тебе и сейчас  удастся
отмазаться? - он развернулся к Элмо. - Этот старый чертов калека  всегда
ищет оправдание.
   - Он прав, Одноглазый. Одноглазый запротестовал.
   - Давай, спускай сюда свою задницу, - резко сказал  Элмо.  Одноглазый
свирепо уставился на Гоблина.
   - Ну, я до тебя доберусь когда-нибудь, Толстяк. Заклятие импотенции.
   Нравится? Гоблина это не тронуло.
   - Я бы наложил на тебя заклятие глупости, если  бы  за  меня  уже  не
постаралась природа.
   - Вынимайте этот чертов стол, - прикрикнул Элмо.
   - Нервничаешь? - спросил я. Их ссоры его никогда  не  раздражали.  Он
смотрел на них как на развлечение.
   - Ну. Вы с Вороном забирайтесь наверх и толкайте его.
   Этот стол был тяжелее, чем казался на вид. Нам пришлось  всем  налечь
на него, чтобы снять с повозки. Притворное мычание, хрюканье и жалобы не
помогли Одноглазому. Я спросил его, как же он  взваливал  этот  стол  на
телегу.
   - Там и строили, болван, -  сказал  он  и  начал  суетиться,  пытаясь
подвинуть его на полдюйма то туда, то сюда.
   - Быстрее, - сказал Ловец Душ, - у нас мало времени.
   Его недовольство возымело прекрасный результат.
   Ни Гоблин, ни Одноглазый больше не проронили ни) слова. Мы  поставили
камень на стол. Я отступил на шаг, вытирая с лица  пот.  Я  весь  взмок.
Посреди зимы. Эта глыба излучала тепло.
   - Мешки, - сказал Ловец Душ. Это был голос женщины, с которой я бы  с
удовольствием встретился.
   Я схватил один из мешков, крякнув. Он был тяжелый.
   - Ого, это деньги.
   Одноглазый прыснул. Я бросил мешок в кучу под столом.  Бывает  же.  Я
никогда еще не видел столько сразу, это точно!
   - Разрежьте их, - приказал Ловец Душ, - побыстрее!
   Ворон полоснул по мешкам ножом. На  мостовую  потекли  сокровища.  Мы
уставились на это, сгорая от вожделения.
   Ловец Душ поймал за плечо Одноглазого и взял  за  руку  Гоблина.  Оба
колдуна как-то съежились. Они стояли перед камнем лицом к лицу.
   - Откатите фургон, - сказал Ловец Душ. Я до сих пор еще не видел  той
надписи, что они высекли на камне. Впившись в него взглядом, я прочитал:
   ПУСТЬ ТОТ, КТО ХОЧЕТ ОБРЕСТИ ЭТО БОГАТСТВО, УСТАНОВИТ ГОЛОВУ ТВАРИ ПО
ИМЕНИ КОЧЕРГА НА ЭТОТ КАМЕННЫЙ ПОСТАМЕНТ.
   А-а. Ага. Откровенно. Честно. Просто, в нашем духе. Хе.
   Я отступил назад, пытаясь  оценить  величину  капиталовложения  Ловца
Душ.
   Среди горы серебра я заметил  и  золото.  Из  одного  мешка  сыпались
необработанные драгоценные камни.
   - Волосы, - потребовал Ловец Душ. Одноглазый достал прядь. Ловец  Душ
растер волосы по стенкам углубления, которое было высечено в  камне.  Он
отошел и взялся за руки с Одноглазым и Гоблином. Они начали колдовать.
   Над сокровищами, столом и  камнем  возникло  золотистое  сияние.  Наш
главный враг был уже мертвецом. На такой подарок бросилось бы полмира.
   Слишком  велико   сокровище,   чтобы   можно   было   сопротивляться.
Собственные люди Кочерги восстанут против него.
   Я подумал, что у него есть только один шанс на спасение. Он  мог  сам
украсть все это  богатство.  Хотя,  конечно,  это  задача.  Ни  один  из
пророков повстанцев не смог бы состязаться с Поверженным  в  колдовстве.
Они закончили свои заклинания.
   - Проверьте кто-нибудь, - сказал Одноглазый. Ворон  кончиком  кинжала
коснулся невидимой плоскости, ограниченной  ножками  стола,  и  раздался
ужасный треск. Он чертыхнулся и хмуро посмотрел  на  свое  оружие.  Элмо
сунул туда свой меч. Опять треск. Конец меча раскалился добела.
   - Отлично, - сказал Ловец Душ, - убирайте отсюда фургон.
   Элмо приказал одному из наших заняться этим. Остальные  скользнули  в
комнату, которую снял Гоблин.
   Сначала мы толпились у окна, ожидая, что же  произойдет.  Это  быстро
надоело. До рассвета никто в городе не  обнаружил  ловушку,  которую  мы
приготовили для Кочерги.
   Несколько смельчаков испробовали сотню способов, чтобы  добраться  до
денег. А толпа пришла просто  посмотреть  на  это.  Одна  предприимчивая
команда  начала  ломать  мостовую,  чтобы  сделать  подкоп.  Полиция  их
отогнала.
   Ловец Душ сел у окна и ни разу не пошевелился.
   - Нужно изменить заклинания. Я  не  ожидал  такой  изобретательности,
произнес он через некоторое время.
   Удивленный собственной наглостью, я задал вопрос:
   - А какая она, Леди?
   Я только что фантазировал и сделал еще один набросок из этой серии.
   Он медленно повернулся  и  бросил  на  меня  быстрый  и  внимательный
взгляд.
   - Такая, что и сталь прокусит, - это  был  голос  женщины,  хитрой  и
злой. Странный ответ. И  дальше:  -  Надо  сделать  так,  чтобы  они  не
применяли никакие инструменты.
   Тяжеловато  оказалось  получить  рассказ   очевидца.   Впрочем,   мне
следовало это знать. Мы, простые  смертные,  для  Поверженных  -  просто
неодушевленные предметы. И наше любопытство их абсолютно не  волнует.  Я
вернулся в свой тайный мир, к созданным мною воображаемым образам Леди.
   Ночью Ловец Душ изменил свои колдовские заклятья. На  следующее  утро
на улице уже появились трупы.
   На третью ночь меня разбудил Одноглазый.
   - Наш клиент.
   - А?
   - Парень с головой, - он был доволен. Спотыкаясь, я подошел к окну.
   Гоблин и Ворон были уже там. Мы все столпились с одной стороны. Никто
не хотел подходить к Ловцу Душ слишком близко.
   Через площадь крался человек. В левой руке у него  болталась  голова.
Он держал ее за волосы.
   - Я все думал, когда же они наконец это попробуют, - сказал я.
   - Тихо, - прошипел Ловец, - он здесь.
   - Кто?
   Он был терпелив. Очень терпелив. Любой другой Поверженный уже  прибил
бы меня.
   - Кочерга. Не высовывайтесь. Я не понял, как он узнал. А может  быть,
мне этого и не хотелось. Эти дела внушали мне страх.
   - Такой воровской визит - как раз по  нашему  сценарию,  -  прошептал
Гоблин, попискивая. Как это он умудряется пищать шепотом?
   - Кочерге надо выяснить, с кем он столкнулся. А кроме как  здесь  ему
этого нигде не узнать, - казалось, этот толстый маленький человечек  был
горд.
   Капитан называет человеческую натуру самым сильным нашим оружием.
   Любопытство и желание выжить вели Кочергу прямо к нам в котел.  Может
быть, он обернет всю эту затею против нас. Хотя у вас и у  самих  сейчас
хватает проблем.
   Неделя шла за неделей. Кочерга приходил снова  и  снова.  Явно  чтобы
разнюхать  что-нибудь.  Ловец  Душ  приказал  оставить  его   в   покое,
независимо от того, что он сам был легкой добычей.
   Может, наш наставник делал это ради нас, но у него были и собственные
жестокие цели. Казалось, он хотел помучить Кочергу неопределенностью его
положения.
   - Это местечко становится просто безумно щедрым на подарки, -  сказал
мне Гоблин по секрету. Он приплясывал. -  Тебе  тоже  нужно  заработать,
Костоправ. Они превращают  Кочергу  в  целую  отрасль  экономики,  -  он
поманил меня в дальний от Ловца Душ угол комнаты  и  открыл  кошелек.  -
Смотри, - шепнул он.
   Кошелек был полон монет. Выли и золотые. Я оглянулся.
   - Ты рискуешь оказаться с ножом в одном месте. Он криво улыбнулся. На
его улыбку стоит посмотреть.
   - Заработал, давая советы, где найти Кочергу, - прошептал он.
   Взглянул в сторону Ловца Душ. - Фальшивые советы.
   Он положил мне руку на плечо. Ему пришлось  потянуться  вверх,  чтобы
сделать это.
   - Ты можешь стать здесь богатым.
   - А я думал, мы здесь не для того, чтобы становиться богатыми.
   Он сердито взглянул на меня.. Его бледное лицо покрылось морщинами.
   - Ты кто? Ты что?.. Ловец Душ повернулся.
   - Это насчет пари, сэр. Просто пари, -  прокаркал  Гоблин.  Я  громко
засмеялся.
   - Убедительно,  Толстяк.  Легче  сразу  повеситься.  Он  надулся,  но
ненадолго. Гоблин - неугомонный человек. Он умудряется  шутить  в  самых
тяжелых ситуациях.
   - Ты дерьмо, Костоправ. Тебе надо  было  посмотреть,  чем  занимается
Одноглазый. Продает амулеты. Гарантирует, что они подадут  сигнал,  если
Кочерга окажется рядом, - взгляд в сторону Ловца. - Они  на  самом  деле
действуют. Типа того.
   Я покачал головой.
   - По крайней мере, он выплатит свои карточные долги.
   Одноглазый был в своем репертуаре. В крепости ему приходилось тяжко.
   Там негде было обделывать темные делишки.
   - Вы, ребята, должны  были  только  распространять  слухи,  подливать
масла в огонь, а не...
   - Тс-с-с! - он опять бросил взгляд на Ловца Душ. - Мы это и делаем.
   В каждом погребке в этом городе. Черт, да все так  и  кишит  слухами.
Пошли, я покажу тебе.
   - Нет, -  Ловец  Душ  становился  все  более  разговорчивым.  У  меня
появилась надежда, что удастся завлечь его в обстоятельную беседу.
   - Ты сел в лужу. Я знаю, что  один  букмекер  заключает  пари,  когда
Кочерга потеряет свою голову. Ты используешь секретную информацию.
   - Спасайся, пока ты не потерял собственную башку.
   Я подошел к окну. Через минуту я увидел, как Гоблин вприпрыжку  бежит
через площадь. Он даже не взглянул в сторону нашей ловушки.
   - Пусть играют, - сказал Ловец Душ.
   - Сэр? - Похоже, пора сделать еще одну попытку что-нибудь разнюхать.
   - Мой слух острее, чем думал твой  друг.  Я  смотрел  на  поверхность
черного шлема, пытаясь распознать, какие мысли таятся за этим металлом.
   - Это не столь важно, - он слегка пошевелился, глядя  куда-то  поверх
моей головы. - Подполье парализовано страхом.
   - Сэр?
   - Фундамент этой организации дал трещину. Дом скоро рухнет. Но мы  не
добились бы этого, если бы взяли Кочергу  сразу,  как  увидели.  Они  бы
сделали из него мученика. Конечно, это было бы для них большой  потерей,
но они бы выжили. Круг нашел бы  замену  Кочерге  для  ведения  весенней
кампании.
   Я разглядывал площадь. Почему Ловец Душ рассказывает мне все  это?  И
все одним голосом? Может, это настоящий голос Ловца Душ?
   - Потому, что ты считаешь, что я жесток только ради самой жестокости.
   Я подпрыгнул.
   - Как вы?...
   Ловец Душ издал звук, который сошел бы за смех.
   - Нет. Я не читаю твоих мыслей. Но я знаю,  как  они  появляются.  Не
забывай, я - Тот, Кто Ловит Души.
   Всегда ли Поверженные действуют в одиночку? Неужели  они  никогда  не
стремятся к простому общению? Дружбе?
   - Иногда, - это было сказано женским голосом, тоном обольстительницы.
   Я посмотрел на него. Но сразу повернулся назад, к окну. Я испугался.
   Ловец Душ, без сомнения, уловил и это. Он опять вернулся к Кочерге.
   - В мои планы никогда не входило простое уничтожение главаря. Я хочу,
чтобы этот герой Форсберга сам себя дискредитировал.
   Ловец Душ знал нашего врага даже лучше, чем мы  подозревали.  Кочерга
играл свою партию. Он уже организовал два спектакля.  Это  были  тщетные
попытки раскусить нашу ловушку.
   После  этих  неудач  сторонники  отвернулись  от  него.  И,  судя  по
разговорам, Розы бурлили проимперскими настроениями.
   - Он  сам  себя  сделает  дураком,  и  тогда  мы  раздавим  его.  Как
жука-вредителя.
   - Нельзя его недооценивать,  -  ну  что  за  наглость  давать  советы
Поверженному, - Хромой...
   - Я не буду этим заниматься. Я не Хромой. Они с Кочергой - два сапога
пара. В старые времена. Властитель сделал бы его одним из нас.
   - А какой он был? - заставь его говорить, Костоправ. От Властителя до
Леди - один шаг. Правая рука Ловца Душ  поднялась,  и  пальцы  согнулись
так, что стали похожи на клешню. При виде  этого  жеста  я  почувствовал
себя не в своей тарелке, представив, как эта клешня сжимает мою... душу.
Конец разговора.
   Чуть позже я разговаривал с Элмо.
   - Знаешь, а ведь совсем  необязательно  было  класть  туда  настоящие
деньги. Сошло бы все, что угодно. Ведь толпа не может до них добраться.
   - Нет. Кочерге нужно было знать, что они настоящие.
   На следующее утро  мы  получили  известие  от  Капитана.  В  основном
новости. Несколько бунтовщиков  сдали  оружие  в  обмен  на  объявленную
амнистию.
   Кое-кто из предводителей повстанцев, которые пошли с Кочергой на  юг,
двинулись со своими людьми назад. Скандал докатился и до  Круга.  Провал
Кочерги в Розах очень их беспокоил.
   - Почему? - спросил я - На самом деле ведь ничего еще не произошло.
   - Все происходит в умах людей, а не на поле боя, - откликнулся  Ловец
Душ.
   По-моему, я уловил нотки самодовольства в его словах.
   - Кочерга, да и Круг выглядят в глазах людей совершенно бессильными.
   Кочерге бы следовало передать  командование  кому-нибудь  другому,  -
продолжал Ловец Душ.
   - Если бы я был важным генералом, я, наверное, тоже не стал бы  этого
делать, - сказал я.
   - Костоправ, - Элмо открыл от  изумления  рот.  Я,  как  правило,  не
высказываю своего мнения.
   - Да, Элмо. Можешь мне показать хоть одного генерала, их или  нашего,
который просит принять у него командование? Черный  шлем  повернулся  ко
мне.
   - Их вера умирает. А армия без веры в себя уже  терпит  поражение.  И
оно сильнее, чем даже разгром на поле боя.
   Если Ловец Душ что-нибудь решил, его уже не остановить.
   У меня появилось забавное чувство, что Ловец сам может оказаться тем,
кто передаст командование кому-нибудь, кто лучше справится с делом.
   - Мы начинаем  закручивать  гайки.  И  вы  все  говорите  об  этом  в
тавернах, шепчите на улицах. Подхлестните его. Давите на него.  Сделайте
так, чтобы у него не было времени думать. Я хочу, чтобы  он  в  отчаянии
сотворил какую-нибудь глупость.
   Я подумал, что Ловец Душ действует правильно. Данный  этап  войны  не
мог быть выигран никаким сражением. Весна еще  не  наступила,  и  боевые
действия не велись. На Плато  все  взоры  были  прикованы  к  свободному
городу. Все ожидали исхода дуэли между Кочергой и Ловцом.
   - Отпала даже необходимость в уничтожении  Кочерги.  Доверие  к  нему
полностью подорвано. А теперь нам надо разрушить веру в его организацию.
сказал Ловец Душ и опять возобновил свои наблюдения через окно.
   - Капитан говорит, что Круг приказал Кочерге отступить. Он  не  ушел,
сказал Элмо.
   - Он что, восстал против своей собственной революции?
   - Он хочет вырваться из ловушки. На нас  работает  еще  одна  сторона
человеческой сущности. Тщеславие и гордость.
   - Достаньте карты. Гоблин и Одноглазый опять грабили вдов и сирот.
   Пора их почистить.
   Кочерга был сам за себя и  сам  по  себе.  За  ним  охотились  и  его
преследовали. Побитая собака, бегающая  по  ночным  аллеям.  Он  не  мог
доверять никому. Мне было его жалко, почти.
   Он  -  дурак.  Только  дураки  продолжают   биться   со   значительно
превосходящими силами. А с каждым часом положение его еще ухудшалось.

Глава 4

   Я ткнул пальцем в темное пятно у окна.
   - Похоже, там собрание Братства Шептунов. Ворон взглянул поверх моего
плеча, но ничего не сказал. Мы играли в тонк,  тупо  убивая  время.  Там
перешептывалась дюжина голосов. - Я чую.
   - Нет, ошибаешься.
   - Это с юга.
   - Кончай с этим.
   - Позже.
   - Пора.
   - Надо немного подождать.
   - Удача уйдет, игра может повернуться.
   - Не забывай о гордости.
   - Здесь. Воняет за милю, как от шакала.
   - Интересно, он всегда спорит сам с собой? До этого Ворон еще  ничего
не говорил. Когда настроение у меня делалось лучше, я  пытался  вытянуть
из него хоть слово. Безуспешно. Даже с Ловцом Душ у меня это  получалось
лучше.
   Неожиданно Ловец поднялся, издав какое-то злое рычание.
   - Что такое? -  спросил  я.  Я  устал  от  Роз.  Розы  мне  были  уже
отвратительны. Этот город нагонял тоску и пугал. Прогулка по его  улицам
в одиночку могла стоить человеку жизни.
   Один из голосов Ловца был прав. Наш план достиг  кульминации.  Помимо
моей  воли  во  мне  росло  восхищение  Кочергой.  Человек   отказывался
сдаваться или спасаться бегством.
   - Что такое? - спросил я опять.
   - Хромой. Он в Розах.
   - Здесь? Почему?
   - Он почуял хорошую добычу. Хочет стащить сокровища.
   - То есть помешать нам?
   - Это в его духе.
   - А Леди не будет?..
   - Это Розы. А она далеко. Ей безразлично, кто достанет Кочергу.
   Политика наместников Леди. Это странная штука. И я не понимаю никого,
кроме своих, из Гвардии.
   Жизнь наша была проста. Не нужно было ни о чем думать. Капитан сам об
этом позаботится. А мы просто исполняем приказы. Для большинства из  нас
Черная Гвардия - место,  где  можно  спрятаться.  Убежище  от  прошлого,
место, где можно стать другим человеком.
   - Ну и что мы будем делать? - спросил я.
   - Я управлюсь с Хромым, - он начал осматривать свое снаряжение.
   В комнату, шатаясь, ввалились Гоблин и Одноглазый. Они были настолько
пьяны, что им приходилось держаться друг за друга.
   - Дерьмо, - пискнул Гоблин. - Опять снег. Чертов  снег.  А  я  думал,
зима кончилась.
   Одноглазый заорал песню. Что-то насчет прелестей зимы.  Я  ничего  не
понял. Речь его была нечленораздельной, а половину слов он забыл.
   Гоблин упал на стул, забыв про Одноглазого. Тот рухнул у его ног.  Он
стравил Гоблину на сапоги и попытался продолжить песню.
   - Черт, а где все? - пробормотал Гоблин.
   - Пьют по округе, - мы с Вороном переглянулись. - Ты можешь себе  это
представить? Эти двое нажрались вместе.
   - Ты куда собрался, старое привидение? - пропищал Гоблин Ловцу Душ.
   Ловец Душ  вышел,  ничего  не  сказав.  -  Ублюдок.  Эй,  Одноглазый,
дружище, правильно? Старое привидение ублюдок?
   Одноглазый оторвал себя от пола, огляделся. Я  думаю,  он  ничего  не
смог увидеть своим глазом.
   - Пр-рально, - он хмуро посмотрел на меня. - Уб-бльдк. Все уб-бльдки.
Что-то рассмешило его. Он захихикал. Гоблин присоединился к нему.
   Когда  мы  с  Вороном  не  поняли  их   шутки,   его   лицо   приняло
величественное выражение.
   - Здесь не наши люди, приятель. На улице в снегу - теплее,  -  сказал
он.
   Гоблин помог Одноглазому подняться. Шатаясь, они вышли.
   - Надеюсь, они не наделают глупостей.  Еще  больших  глупостей.  Типа
пустить друг другу пыль в глаза. Они ведь прикончат друг друга.
   - Тонк, - сказал Ворон. Он открыл свои карты. Ворон вел себя так, как
будто развеселая парочка здесь вообще и не появлялась.
   Десять или двадцать конов спустя ворвался один из солдат, которых  мы
брали с собой.
   - Видели Элмо? - встревоженно спросил он. Я посмотрел на него. Он был
бледен и напуган. В волосах таял снег. - Нет, а что случилось, Хагоп?
   - Кто-то напал на Масляного. Я подумал, это Кочерга. Я прогнал его.
   - Напал? Он мертв? - я бросился  искать  свою  медицинскую  сумку.  Я
нужен Масляному больше, чем Элмо.
   - Нет. Но раны большие. Много крови.
   - Почему ты не принес его?
   - Не смог поднять.
   Он тоже был пьян. Нападение на друга немного протрезвило его,  но  не
до конца.
   - Уверен, что это Кочерга? Этот старый дурак опять пошел в атаку?
   - Уверен. Ну, Костоправ, давай. Он помрет.
   - Иду, иду.
   - Подождите, - Ворон рылся в своих вещах. - Я с вами.
   Он держал в руках пару остро отточенных ножей и никак не мог выбрать.
   Потом он пожал плечами и заткнул за пояс оба.
   - Надень плащ, Костоправ.  Там  холодно.  Пока  я  его  искал.  Ворон
выспрашивал у Хагопа подробности о Масляном. Он приказал ему сидеть тут,
пока не объявится Элмо.
   - Пойдем, Костоправ.
   Вниз по лестнице, на улицу. Походка Ворона очень обманчива.  Кажется,
что он никогда не торопится. Но чтобы не отстать от  него,  надо  хорошо
пошевеливаться.
   Снег - это еще не самое противное. Даже там, где улицы были освещены,
дальше двадцати футов ничего не было видно. Снега было уже шесть дюймов.
Тяжелый и мокрый. Но температура падала, и начинался ветер. Опять буря?
   Черт! Неужели еще недостаточно?
   Масляного мы нашли на полквартала дальше от того места,  где  ожидали
его увидеть. Он прополз эти полквартала. Ворон пошел  прямо  к  нему.  Я
никогда не узнаю,  как  он  догадался,  где  нужно  искать.  Мы  отнесли
Масляного к ближайшему фонарю. Гвардеец был без сознания. Я фыркнул.
   - Мертвецки пьян.  Единственная  опасность  -  это  то,  что  он  мог
замерзнуть до смерти.
   Он был весь в крови, но рана была не тяжелая. Небольшой шов и все. Мы
дотащили его обратно до нашего убежища на площади. Я латал его, пока  он
был не в состоянии рыпаться.
   Масляный спал. Ворон пинал его до тех пор, пока тот не проснулся.
   - Мне нужна правда, - сказал Ворон. - Как это произошло?
   - Слушай, это был Кочерга, да, Кочерга, - настаивал Хагоп.
   Я в этом не сомневался. Ворон тоже. Но  когда  я  закончил  со  своей
иглой и ниткой, Ворон повернулся ко мне.
   - Бери свой меч, Костоправ, - сказал он. В Вороне проснулся  охотник.
Мне не хотелось опять  выходить  наружу.  Но  еще  меньше  мне  хотелось
спорить с Вороном, когда у него такое настроение. Я взял меч.
   Стало холоднее. Ветер усилился. Снежная крупа больно  секла  лицо.  Я
шествовал за Вороном, не  имея  ни  малейшего  понятия  о  том,  что  за
чертовщину он затеял.
   Мы нашли то место, где напали на Масляного. Снег еще не успел замести
все)  следы.  Ворон  присел  на   корточки   и   стал   внимательно   их
рассматривать.
   Интересно,  что  он  там   разглядел.   Мне   казалось,   что   света
недостаточно, чтобы хоть что-нибудь там рассмотреть.
   - Может, он даже не упал,  -  наконец  сказал  он.  Ворон  смотрел  в
темноту аллеи, туда, откуда появился нападавший.
   - Откуда ты знаешь? Он ничего не ответил.
   - Пошли, - сказал он и двинулся по аллее. Мне не  нравятся  аллеи.  А
особенно аллеи в таких городах, как Розы. По-моему, там нашли приют  все
виды  злодеяний,  знакомые   человеку   и,   вероятно,   еще   несколько
неизвестных. Но Ворон углубился туда... Ворону  была  нужна  моя  помощь
Ворон был моим братом по  Черной  Гвардии.  Но,  черт  подери,  огонь  и
подогретое вино были бы куда более к месту.
   Наверное, мы провели часа три или четыре, исследуя город. Ворон устал
куда меньше меня. И теперь, казалось, он уже знал, куда идет.  Он  водил
меня по улицам и аллеям, сквозь подворотни и мосты. Через Розы текут три
реки,  их  соединяет  паутина  каналов.  Мосты  в  Розах   -   одна   из
достопримечательностей, которыми славится город.
   По сейчас  мосты  пеня  не  интересовали.  Я  был  занят  тем,  чтобы
оставаться на ногах, не упасть и не замерзнуть  окончательно.  Ноги  мои
превратились в куски льда. Снег все так же попадал в сапоги, а Ворон был
совсем не в том настроении, чтобы останавливаться каждый раз, когда  мне
надо было вытряхнуть из сапога снежное месиво.
   Дальше и дальше. Мили и часы. Я никогда не  видел  такого  количества
трущоб.
   - Стоп! - Ворон выставил руку в сторону, преграждая мне дорогу.
   - Что?
   - Тихо, - он стал прислушиваться. Я тоже.
   Я не услышал ничего, абсолютно. Впрочем, как и не  увидел  ничего  за
весь наш поход. Каким  образом  Ворон  выслеживал  того,  кто  напал  на
Масляного? Я не сомневался, что он занимается именно этим, просто  я  не
мог этого понять.
   Воистину, Ворон уже не мог удивить меня. Я ничему не удивлялся с того
момента, когда увидел, как он душит свою жену.
   - Почти все ясно, - он всматривался в пелену падающего снега.
   - Иди прямо, той дорогой, как мы  двигались.  Перехватишь  его  через
пару кварталов. - Что? А ты куда собрался? - произнес я вслед исчезающей
тени. Черт тебя подери!
   Я глубоко  вздохнул,  опять  выругался,  вытащил  меч  и  внимательно
посмотрел вперед. Я думал только о том, что же я буду  делать,  если  мы
поймаем не того?
   Потом я его увидел. Из открытой двери таверны на него упал отсвет.
   Высокий, тощий человек с отсутствующим видом уныло тащился по  улице.
Кочерга? Как я его узнаю?
   Единственными, кто видел его во время рейда на  ферму,  были  Элмо  и
Масляный...
   Да. Только они могли опознать Кочергу. Масляный  ранен,  а  про  Элмо
ничего не слышно... Где он? Лежит, припорошенный снегом на  какой-нибудь
аллее, холодный, как эта мерзкая ночь?
   Страх уступил место злости.
   Я вложил меч в ножны и вытащил кинжал. Он  был  спрятан  у  меня  под
плащом. Фигура впереди даже не обернулась, когда я нагнал ее, просто  не
обратила внимания.
   - Суровая ночка, а, старина? Он проворчал что-то неразборчиво.  Затем
посмотрел на  меня,  прищурившись.  Я  как  раз  с  ним  поравнялся.  Он
отшатнулся.
   Оказавшись на некотором расстоянии, человек стал внимательно за  мной
наблюдать. В его глазах не было страха. Он был уверен в себе. Непохож на
тех стариков, что бродят в районах трущоб. Те  боятся  даже  собственной
тени.
   - Что тебе надо? - это был спокойный прямой вопрос.
   У него не  было  необходимости  бояться.  Моего  собственного  испуга
хватило бы на нас обоих.
   - Ты ударил ножом моего товарища,  Кочерга.  Он  остановился.  Что-то
странное промелькнуло в его взгляде.
   - Черная Гвардия? Я кивнул.
   Он уставился на меня задумчиво, прищурив глаза.
   - Врач. Ты врач. Тот, кого зовут Костоправ.
   - Рад познакомиться, - я знаю, голос у меня был  уверенней,  чем  мое
действительное состояние. Я подумал, ну, и что  же  мне  теперь  делать?
Кочерга распахнул плащ. На меня двинулся короткий  меч.  Я  скользнул  в
сторону, распахнул, свой собственный плащ, опять увернулся  и  попытался
вытащить меч.
   Кочерга застыл. Он поймал мой взгляд. Казалось, его глаза  становятся
все больше и больше...  Я  проваливался  в  два  серых  омута...  Улыбка
тронула уголки его рта. Он шагнул ко мне, поднял меч...
   И неожиданно хрюкнул.  На  его  лице  появилось  выражение  глубокого
изумления.  Я  очнулся  от  его  чар,  отступил  назад  и   приготовился
защищаться.
   Кочерга медленно развернулся лицом к темноте.  Нож  Ворона  торчал  у
него в спине. Кочерга дотянулся до рукоятки и дернул. Стон боли слетел с
его губ.
   Он уставился на нож и начал медленно, нараспев говорить что-то.
   - Давай, Костоправ!
   Заклинания! Идиот! Я же забыл, кто такой Кочерга.  Я  нанес  удар.  В
этот момент подскочил и Ворон.
   Я посмотрел на тело.
   - Что теперь?
   Ворон опустился на колени, достал еще один нож. У этого было лезвие с
зубцами.
   - Кому-то ведь должен достаться подарок Ловца Душ.
   - С ним же припадок случится.
   - Ты что, собираешься ему рассказать?
   - Нет. Но что мы будем с этим  делать?  Были  времена,  когда  Черная
Гвардия процветала, но никогда она не была богатой. Копить  богатство  -
это не для нас.
   - Мне может понадобиться немного. Старые долги. Остальное...
   Разделите, пошлите обратно в Берилл,  что  угодно.  Богатство  здесь.
Зачем же оставлять его Поверженному? Я пожал плечами.
   - Тебе решать. Я только надеюсь, что Ловец  Душ  не  узнает,  что  мы
перешли ему дорогу.
   - Знаем только ты и я. Я не расскажу. Он смахнул снег с лица старика.
   Кочерга быстро остывал. Ворон пустил в дело нож.
   Я врач. Мне приходилось ампутировать конечности. Я солдат, и я  видел
кровавые сражения. Тем не менее  меня  начало  тошнить.  Обезглавливание
мертвого человека - это все-таки что-то не то.
   Ворон невозмутимо спрятал ужасный трофей себе  под  плащ.  По  дороге
назад, в наш район города, я решился задать вопрос.
   - А почему мы вообще пошли за Кочергой? Ворон ответил не сразу.
   - В последнем письме Капитана сказано, чтобы я покончил со всем этим,
если представится возможность.
   Когда мы подошли к площади. Ворон опять заговорил.
   - Поднимись наверх, посмотри, там ли это привидение. Если нет,  пошли
самого трезвого за фургоном, а сам возвращайся сюда.
   - Хорошо, - вздохнул я и поспешил  в  наши  комнаты.  Хоть  чуть-чуть
согреться.
   Снега уже навалило целый фут. Я боялся, что с  ногами  у  меня  будет
нехорошо.
   - Где, черт возьми, ты был?  -  набросился  на  меня  Элмо,  когда  я
ввалился внутрь. - Где Ворон?
   Я осмотрелся. Ловца Душ не было. Гоблин и Одноглазый  вернулись.  Для
них не существовал никто. Масляный и Хагоп храпели, как великаны.
   - Как Масляный?
   - Нормально. Так где ты был? Я уселся у  огня,  стянул  сапоги.  Ноги
были синими и окоченевшими, но не обмороженными. Вскоре  я  почувствовал
болезненное покалывание в ступнях. Мышцы ног тоже  ныли  от  пройденного
расстояния. Я все рассказал Элмо.
   - Вы его убили?
   - Ворон сказал, что так хочет Капитан.
   - Да-а. Я не думал, что Ворон пойдет резать ему глотку.
   - Где Ловец Душ?
   - Еще не вернулся, - он ухмыльнулся.  -  Пойду  за  фургоном.  Никому
больше не говори. Слишком длинные языки.
   Он накинул на плечи плащ и шагнул за  дверь.  Мои  ноги  и  руки  уже
согрелись  настолько,  что  я  почти  почувствовал  себя  человеком.   Я
быстренько схватил сапоги Масляного. Почти мой размер. А ему они  сейчас
Не нужны.
   Опять выскочил в ночь. Почти утро. Скоро рассветет.
   Ожидая,  что  Ворон  начнет  выражать  свое   недовольство,   я   был
разочарован.
   Он только  посмотрел  на  меня.  По-моему,  Ворон  просто  трясся.  Я
вспомнил свой мысли о том, что все-таки он человек.
   - Надо было переодеть  сапоги.  Элмо  пошел  за  фургоном.  Остальные
выключились.
   - А Ловец?
   - Его еще нет.
   - Ну, пошли собирать урожай,  -  он  широко  зашагал  среди  кружащих
снежных хлопьев. Я поспешил за ним.
   На нашей ловушке снег не скапливался. Она стояла, излучая  золотистое
сияние.  Внизу  темнела  лужа,  и  вода,  которая  сочилась  оттуда,  на
некотором расстоянии от капкана уже превратилась в лед.
   - Думаешь, Ловец Душ узнает, когда этот капкан сработает?  -  спросил
я.
   - Хорошее пари. Кстати, насчет Гоблина и Одноглазого тоже.
   - Да под ними может земля загореться, а эти двое даже не пошевелятся.
   - Тем не менее.. Тс-с-с! Там кто-то есть. Иди вон туда.
   Он двинулся в другом направлении, огибая круг.  Зачем  мне  все  это,
думал я, крадясь по глубокому снегу, зажав в руках меч. Я  столкнулся  с
Вороном.
   - Видел что-нибудь? Он вглядывался в темноту.
   - Кто-то тут был.
   Он втягивал носом  воздух,  медленно  поворачивая  голову  направо  и
налево.
   Быстро пробежав дюжину шагов, он присел.
   Ворон  оказался  прав.  След  был  свежий.  Этот  человек,   кажется,
торопился.
   Я уставился на следы.
   - Мне это не нравится, Ворон, - отметины  на  снегу  показывали,  что
человек приволакивал правую ногу. - Хромой.
   - Но это не наверняка.
   - А кто еще? Где Элмо?
   Мы  вернулись  к  капкану  и  стали  нетерпеливо  ждать  Элмо.  Ворон
вышагивал туда и сюда. Он что-то бормотал. Я  не  помню  еще  его  таким
нерешительным.
   - Хромой - это не Ловец Душ, - только и сказал он.
   Действительно, Ловец Душ - почти человек. А  Хромой  -  тип,  который
получает удовольствие, мучая детей.
   На площади послышался скрип плохо смазанных колес.  Появился  Элмо  с
фургоном. Он подъехал к нам и спрыгнул.
   - Черт, где ты был? - от страха и усталости я разозлился еще больше.
   - Понадобилось время, чтобы откопать конюха и запрячь  лошадей.  А  в
чем дело? Что случилось?
   - Здесь был Хромой.
   - А, черт. Он...
   - Давайте шевелиться, - бросил Ворон, - пока он не вернулся.
   Он поставил  голову  на  камень.  Золотистое  свечение  подмигнуло  и
исчезло.
   На камне и голове начали собираться снежные хлопья.
   - Давайте, - задыхаясь произнес Элмо. - У нас мало времени.
   Я схватил мешок и взвалил его  на  повозку.  Предусмотрительный  Элмо
разложил на дне фургона подстилку, чтобы монеты не высыпались через щели
в полу.
   Ворон сказал мне сгребать все, что вываливается из  мешков.  -  Элмо,
освободи один мешок и дай его Костоправу. Они начали загружать фургон. Я
ползал, подбирая вывалившиеся монеты.
   - Минута прошла, - сказал Ворон. Половина груза уже была в фургоне.
   - Слишком много высыпается, - пожаловался я.
   - Бросим, если придется.
   - А что мы будем с этим делать? Как это спрятать?
   - В сене, на конюшне, -  ответил  Ворон.  -  Пока.  Потом  сделаем  в
фургоне двойное дно. Прошло две минуты.
   - А как же следы от фургона? - спросил Элмо. - Он придет по ним прямо
в конюшню.
   - А какое ему вообще дело? - вслух удивился я.
   Ворон не обратил на меня внимания.
   - Ты не уничтожил их, когда ехал сюда? - спросил он Элмо.
   - Не подумал об этом.
   - Черт!
   Все мешки погружены.  Элмо  и  Ворон  помогли  мне  собрать  то,  что
вывалилось.
   - Три минуты, - сказал Ворон. - Тихо! - он прислушался.
   - Ловца Душ здесь еще быть не может, так? Нет. Опять Хромой. Вперед.
   Ты поведешь фургон, Элмо. Давай  на  оживленную  улицу.  Я  пойду  за
тобой.
   Костоправ, попробуй уничтожить следы от фургона.
   - Где он? - спросил Элмо, вглядываясь в стену падающего снега.  Ворон
показал пальцем.
   -  Нам  надо  оторваться  от  него.  Иначе  он  все  заберет.  Давай,
Костоправ.
   Элмо, помогай.
   - Но! - Элмо щелкнул поводьями, и фургон со скрипом отъехал.
   Я бросился под стол, набил карманы оставшимся добром, затем вскочил и
побежал в сторону, противоположную той, куда Ворон указывал на Хромого.

Глава 5

   Я не знаю, здорово ли  мне  удалось  замести  следы  фургона.  Думаю,
скорее нам помогло начавшееся с утра движение по улице. Еще я  избавился
от конюха.
   Я дал ему полный носок серебра и  золота,  больше,  чем  он  смог  бы
заработать за долгие годы. Я  попросил  его  исчезнуть.  И,  желательно,
вообще из Роз.
   - Я не задержусь даже, чтобы собрать вещи, - сказал он мне.
   Он бросил свои вилы и ушел, чтобы никогда больше не появиться.
   Наконец я опять забрался в нашу комнату. Все, кроме Масляного, спали.
   - А, Костоправ, - сказал он, - вовремя.
   - Болит?
   - Да-а.
   - Похмелье?
   - И это тоже.
   - Давай посмотрим, что можно сделать. Сколько ты уже не спишь?
   - Наверное, около часа.
   - Ловец Душ был тут?
   - Нет. А что с ним вообще случилось?
   - Не знаю.
   - Эй, это же мои сапоги. Какого черта ты влез в мои сапоги?
   - Спокойно. Выпей это. Он выпил.
   - Что ты делаешь в моих сапогах?
   Я снял сапоги и поставил их у огня, который уже почти потух.  Пока  я
подбрасывал уголь, Масляный все доставал меня.
   - Если ты не успокоишься, у тебя швы разойдутся.
   Люди прислушиваются к моим словам, когда я даю медицинские советы.
   Злой, он лег на спину и заставил  себя  лежать  не  шевелясь.  Однако
продолжал ругаться.
   Я сбросил мокрую одежду и надел  ночную  рубашку,  которую  нашел  на
поду.
   Я не знаю, откуда она взялась. Она была мне коротка. Я заварил чай  и
повернулся к Масляному.
   - Давай-ка посмотрим повнимательней, -  я  вытащил  свою  медицинскую
сумку.
   Я чистил ему рану, а Масляный тихонько ругался, когда я услышал  этот
звук. Шарк-топ, шарк-топ. У двери он затих.  Масляный  почувствовал  мой
страх - Что случилось?
   - Это...
   Дверь за моей  спиной  раскрылась.  Я  обернулся.  Моя  догадка  была
правильной.
   Хромой подошел к столу, рухнул на стул и  стал  осматривать  комнату.
Его взгляд пронзил меня насквозь. Наверное, вспомнил, что я сделал с ним
в Весле.
   - Я только что заварил чай, - произнес я идиотскую фразу.
   Он пристально посмотрел на мокрые сапоги и плащ,  потом  на  каждого,
кто был в комнате. Потом снова на меня.
   Хромой не велик ростом. Встретив его на улице, если не знаете, кто он
на самом деле, вы можете его просто не заметить. Как  и  Ловец  Душ,  он
носит однотонную одежду, только  гнусно-коричневого  цвета.  К  тому  же
одежда его скорее всего напоминает лохмотья  Лицо  Хромого  было  скрыто
свисающей истрепанной кожаной лаской. Из-под капюшона торчали  спутанные
пряди седых волос.
   Он не произнес ни слова. Просто сидел и смотрел.  Не  зная,  чем  еще
заняться, я закончил с Масляным и стал разливать чай. Я налил три чашки,
подал одну Масляному, другую поставил перед Хромым, а третью взял сам.
   Что теперь? Заняться нечем. И сесть негде, кроме как за  столом...  О
Господи! Хромой снял свою маску. Поднял чашку... Я смотрел, не  в  силах
отвести взгляд. У него было  лицо  мертвеца,  лицо  плохо  сохранившейся
мумии.
   Однако глаза жили и зловеще смотрели на все окружающее, но прямо  под
одним из них я увидел пятно гниющей плоти. С правой  стороны  рта  часть
верхней губы отсутствовала, обнажая десну и пожелтевшие зубы.
   Хромой потягивал чай Он встретил мой взгляд и улыбнулся.
   Я чуть не опрокинул чашку себе на ноги. Подойдя к окну, я увидел, что
на улице уже немного рассвело. Снегопад ослабел, но все равно я не видел
камня.
   С лестницы послышался топот сапог. В комнату ввалились Элмо и Ворон.
   - Эй, Костоправ, - проворчал Элмо, - как ты, черт побери избавился от
этого... - слова застряли у него в горле, когда он узнал Хромого.
   Ворон посмотрел на меня вопросительно. Хромой  повернулся.  Когда  он
оказался ко мне спиной, я в ответ пожал плечами. Ворон прошел в комнату,
снимая мокрую одежду.
   У Элмо появилась идея. Он прошел с другой стороны комнаты и присел  у
огня.
   - Черт, хорошо бы отсюда выбраться. Как, Масляный?
   - Есть свежий чай, - сказал я.
   - Я весь изранен, Элмо, - откликнулся  Масляный.  Хромой  внимательно
посмотрел на каждого из нас. включая Одноглазого и Гоблина, которые тоже
зашевелились.
   - Так. Ловец Душ привел лучших людей Гвардии, - он почти  шептал,  но
этот шепот заполнил всю комнату. - Где он?
   Ворон не обращал на него внимания. Он надел сухие штаны и  сел  возле
Масляного, осматривая швы, которые я наложил на беднягу.
   - Хорошая работа, Костоправ.
   - У меня была уйма случаев потренироваться с ниткой и иголкой.
   В ответ на вопрос Хромого Элмо пожал плечами. Он осушил чашку,  налил
еще чаю и заполнил чайник водой  из  кувшина.  Пока  Хромой  смотрел  на
Ворона, он толкнул Одноглазого сапогом под ребра.
   - Ты! - вскрикнул Хромой. - Я не забыл, что ты вытворял  в  Опале.  И
кампанию в Форсберге тоже.
   Ворон уселся спиной к стене. Он достал один из самых  свирепых  своих
ножей и начал чистить им ногти. Он улыбался. Это относилось к Хромому, и
в его глазах  была  явная  насмешка.  Что-нибудь  могло  испугать  этого
человека?
   - Что вы сделали с деньгами? Они принадлежали не Ловцу Душ.  Их  дала
мне Леди.
   Открытое неповиновение и вызов Ворона прибавили мне мужества.
   - А вы  разве  не  должны  быть  в  Вязе?  Леди  ведь  запретила  вам
показываться на Плато.
   Злобный характер Хромого еще больше исказил его  гнусную  физиономию.
По левой щеке тянулся шрам. Вероятно, он шел и дальше, по левой половине
тела.
   Говорят, удар был нанесен самой Белой Розой. Хромой поднялся.
   - Есть карты, Элмо? - спросил чертов Ворон. - Стол освободился.
   Хромой зарычал. Напряжение быстро возрастало.
   - Мне нужны эти деньги. Они - мои. Теперь вы либо  содействуете  мне,
либо  нет.  Не  думаю,  что  вы  получите  большое  удовольствие,   если
откажетесь.
   - Тебе нужно, ты и доставай их, - сказал  Ворон.  -  Поймай  Кочергу,
открути ему голову, поставь ее на камень. Это же так просто для Хромого.
Кочерга - обыкновенный бандит. У него же нет ни  одного  шанса  выстоять
против Хромого.
   Я подумал, что Поверженный взорвется.  Но  нет  На  секунду  он  даже
растерялся. Но вскоре совладал с собой.
   - Ладно, если хотите, будем по-плохому, -  его  улыбка  была  широкой
и... коварной. Напряжение почти достигло критической точки.

Глава 6

   Через открытую  дверь  скользнула  тень.  Появилась  черная  стройная
фигура.
   Я вздохнул с облегчением.
   Хромой, стоявший спиной  к  двери,  почти  подпрыгнул  и  развернулся
вокруг своей оси. Казалось, в воздухе между двумя Поверженными  появятся
искры.
   Уголком глаза я заметил, что Гоблин уже сидит. Его пальцы  плясали  в
каком-то сложном ритме. Одноглазый, отвернувшись к стене, что-то шептал.
   Ворон приготовил нож к броску. Элмо схватился за чайник с кипятком.
   От меня на расстоянии вытянутой руки не было  ни  одного  подходящего
предмета. Черт, что же я-то  могу  сделать?  Только  составить  летопись
этого взрыва, если выживу?
   Ловец  Душ  сделал  едва  заметный  жест  рукой,  обошел  Хромого   и
расположился на своем обычном месте. Он вытянул ногу,  зацепил  один  из
стульев, которые стояли вокруг стола, подтянул к себе и положил на  него
обе ноги. Он сложил пальцы пирамидкой на уровне головы  и  уставился  на
Хромого.
   - Леди оставила мне сообщение. Если я встречу тебя.  Она  хочет  тебя
видеть.
   Ловец Душ сказал все это  одним  голосом.  Это  был  строгий  женский
голос.
   - Она хочет спросить тебя о восстании в Вязе. Хромой  вздрогнул.  Его
рука, лежащая на столе, начала нервно подергиваться.
   - Восстание? В Вязе?
   - Повстанцы атаковали дворец и казармы.
   Лицо  Хромого  стало  абсолютно  бесцветным.  Рука  задергалась   еще
сильнее.
   - Она хочет знать, почему тебя  там  не  было,  чтобы  дать  бандитам
отпор.
   Еще три секунды Хромой оставался без движения. Его лицо  стало  почти
смешным. Я редко видел выражение такого откровенного  страха.  Затем  он
вскочил и убежал.
   Ворон метнул нож. Он  воткнулся  в  дверной  косяк.  Хромой  даже  не
заметил.
   Ловец Душ засмеялся. Его смех не был похож на тот, который мы слышали
раньше. Он был резкий, жесткий и мстительный. Ловец поднялся и подошел к
окну.
   - О, кто-то завладел нашей наградой? Когда это произошло?
   Элмо, чтобы скрыть свою реакцию, пошел закрывать двери.
   - Подкинь мне ножик, Элмо, - сказал Ворон.  Я  тоже  поднялся,  встал
позади Ловца и посмотрел на улицу. Снегопад прекратился,  и  стал  виден
камень. Холодный, не излучающий больше сияния, он был покрыт снегом.
   - Я не знаю, - надеюсь, мой голос  прозвучал  искренне.  -  Всю  ночь
валил снег. Когда я последний  раз  смотрел,  еще  до  прихода  Хромого,
ничего не было видно. Может, мне сходить туда?
   - Не беспокойся.
   Он поставил свой стул так, чтобы  можно  было  смотреть  на  площадь.
Потом, выпив поданный Элмо чай, он отвернулся и заговорил.
   - Кочерга уничтожен. Все его тараканы в панике. И что  еще  лучше,  у
Хромого опять неприятности. Неплохая работа.
   - А это правда? - спросил я. - Насчет Вяза?
   - До последнего слова, -  ангельским,  радостным  голосом.  -  Кто-то
будет удивляться, как повстанцы узнали, что Хромого нет в городе, и  как
Меняющему Форму удалось так быстро узнать об этих  неприятностях,  чтобы
успеть появиться там и  раздавить  это  восстание,  пока  оно  не  стало
опасным, - еще одна пауза. - Хромой поразмышляет об этом на досуге, - он
засмеялся опять, но на сей раз более тихо и мрачно.
   Элмо и я  были  заняты  приготовлением  завтрака.  Обычно  это  делал
Масляный, поэтому в данный момент мы изменили порядок.
   - Вам нет  смысла  оставаться  здесь,  -  произнес  Ловец  Душ  через
некоторое время. - Молитвы вашего Капитана услышаны.
   - Мы можем уйти? - спросил Элмо.
   - Оставаться ведь незачем, да? У  Одноглазого  причины  были.  Мы  не
обратили на них внимания.
   - После завтрака начинайте собираться, - сказал нам Элмо.
   - Вы что, хотите ехать по такой погоде? - воскликнул Одноглазый.
   - Капитан ждет нас.
   Я подал Ловцу Душ деревянную тарелку с яичницей. Не знаю,  зачем.  Он
почти никогда не ел, а за завтраком - вообще никогда. Но  сейчас  он  не
отказался.
   Я посмотрел в окно. Толпа обнаружила  исчезновение  сокровищ.  Кто-то
смахнул снег с лица Кочерги. Глаза открыты. Казалось, что они  наблюдают
за чем-то. Жутко.
   Люди ползали на коленках вокруг стола и дрались за монеты, которые мы
оставили там ночью. Толпа кишела, как опарыши в гниющем трупе.
   - Кто-то должен отдать ему последние почести, - пробормотал я.  -  Он
был просто дьявольским противником.
   - У тебя  есть  твои  Анналы,  -  сказал  мне  Ловец  Душ.  -  Только
победители беспокоятся о почестях врагу.
   И я направился к  своей  собственной  тарелке  с  завтраком.  Я  стал
думать, что же он имел в виду,  однако  горячая  пища  в  данный  момент
оказалась для меня куда важнее.
   Кроме меня и  Масляного,  все  уже  были  в  конюшне  Они  собирались
вернуться за раненым солдатом с фургоном. Я делал  кое-что  для  него  и
давал кое-какие снадобья, чтобы он смог легче перенести тяжелый переход.
   Все остальные занимались своим делом. Элмо хотел поправить  навес  на
фургоне, чтобы защитить Масляного от непогоды. Я  ждал  их,  раскладывая
пасьянс. Вдруг раздался голос Ловца Душ.
   - Она очень красива,  Костоправ.  Выглядит  совсем  молодой.  Свежая,
ослепительная. С каменным сердцем. Хромой по сравнению с  ней  -  просто
щенок. Молись, чтобы никогда не встретиться с ней взглядом.
   Ловец Душ смотрел в окно. Мне хотелось  порасспрашивать  его,  но  ни
один вопрос, как назло, в голову не шел. Черт, я упустил реальный шанс.
   Какого цвета у нее волосы? Глаза? Какая у нее улыбка? Когда у меня не
было возможности все узнать, эти вещи значили  для  меня  .очень  много.
Ловец Душ поднялся, накинул плащ.
   - Даже ради одного Хромого, вся эта игра стоила свеч, - сказал он.
   Остановившись у дверей, он пронзил меня взглядом.
   - Вы с Элмо и Вороном выпейте за меня. Слышишь? И он исчез.
   Минутой позже появился  Элмо.  Мы  погрузили  Масляного  и  выступили
назад, в Мейстрикт. Я еще долго не мог привести свои нервы в порядок.

ЧАСТЬ IV
ШЕЛЕСТ

Глава 1

   Эта эпопея закончилась  успешней  всех  остальных  операций  на  моей
памяти, при минимальных усилиях. Насколько спокойным и безмятежным  было
наше  состояние  в  течение  всей  этой  истории,   настолько   огромной
катастрофой стала она для повстанцев. Мы бежали  с  Плато.  Все  позиции
Леди рухнули там почти за один день. С нами бежало пять или шесть  сотен
человек из регулярной  армии,  отставших  от  своих  частей.  Чтобы  еще
быстрее достигнуть  Лордов,  Капитан  решил  срезать  путь  прямо  через
Облачный Лес, вместо того чтобы идти по окружной южной дороге.
   Батальон основных сил противника наступал нам на  пятки,  находясь  в
дне пути позади нас. Мы могли бы встретить их и уничтожить,  но  Капитан
хотел улизнуть от повстанцев. Мне это тоже  больше  нравилось.  Сражение
под Розами оказалось очень жестоким. Пали тысячи людей. Гвардия тащила с
собой такое количество раненых, что люди умирали только  потому,  что  я
физически не успевал заниматься сразу всеми.
   У нас был приказ поступить в  распоряжение  Ночной  Ящерицы,  который
находился в Лордах. Ловец Душ полагал, что Лорды станут следующей  целью
повстанцев. Мы невероятно устали и предчувствовали, что надвигается  еще
одна битва перед тем, как зима, наконец, охладит пыл этой войны.
   - Костоправ, смотри!
   К нам приближался Белесый, неся на плече  обнаженную  женщину.  Здесь
были я. Капитан, Немой и еще  двое.  Женщина,  наверное,  могла  быть  и
привлекательной, если бы не была так измучена.
   - Неплохо, Белесый, неплохо, - сказал я и вернулся к своим записям.
   Где-то за спиной Белесого  не  прекращались  гиканье  и  крики.  Люди
пожинали плоды победы.
   - Варвары, - сказал Капитан беззлобно.
   - Надо же давать им иногда расслабиться, - заметил я. - Лучше  здесь,
чем в Лордах.
   Капитан неохотно согласился.  Он  не  большой  поклонник  грабежей  и
насилия, хотя они и являются частью нашей работы. Мне кажется, он в душе
романтик. По крайней мере, когда замешаны женщины.
   - Они же имели это в виду, вступая в Гвардию и беря  в  руки  оружие,
попытался успокоить я Капитана.
   - Сколько это уже  продолжается,  Костоправ?  -  спросил  он  угрюмо.
По-моему, всегда, не так ли? Ты можешь хотя бы вспомнить то время, когда
ты не был солдатом? В чем дело?  Почему  мы  здесь?  Мы  выигрываем  все
сражения, но Леди проигрывает войну. Почему  бы  им  не  бросить  все  к
чертовой матери и не пойти по домам?
   В какой-то мере  Капитан  был  прав.  Еще  со  времени  Форсберга  мы
отступали раз за разом. Хотя и не терпели поражений. На Плато  все  было
нормально, пока в дело не вступили Меняющий Форму и Хромой.
   Во время последнего  отступления  мы  наткнулись  на  базовый  лагерь
повстанцев. Мы сошлись на мнении, что это - основной центр подготовки  и
штаб кампании против Ночной Ящерицы. К счастью, мы  заметили  повстанцев
раньше, чем они нас. Мы окружили лагерь  и  перед  рассветом  взяли  его
штурмом.
   Наши  подразделения  сильно   поредели,   но   повстанцы   почти   не
сопротивлялись.
   Большинство из них оказались  зелеными  добровольцами.  Единственное,
что пугало, - это присутствие в лагере полка амазонок.
   Мы, конечно, уже о них слышали. Они  были  и  на  востоке,  в  районе
Ржавчины, где сейчас шли сражения гораздо более жестокие, чем здесь.  Но
столкнулись мы с ними впервые. И я не стал рассеивать  пренебрежительное
отношение  наших  людей  к  женщинам-воинам,  хотя  их  товарищи-мужчины
сражались гораздо хуже.
   Ветер донес до нас клубы дыма. Подожгли казармы.
   - Костоправ, иди и посмотри, чтобы  эти  придурки  не  подожгли  лес,
проворчал Капитан.
   Я поднялся, подхватил свою сумку и легкой походкой пошел,  углубляясь
в этот смрад, дым и шум. везде валялись  тела.  Это  дурачье,  наверное,
считало, что находится в полной безопасности. Они не соорудили ни  вала,
ни рвов вокруг лагеря. Глупо.
   Это же самое первое, что нужно  делать,  даже  если  ты  знаешь,  что
ближайший противник - в сотне миль от тебя. И только потом уже сооружают
крышу над головой. Лучше мокрый, чем мертвый.
   Я уже привык к этому. В Гвардии я служу очень давно и успел  заковать
свою нравственность в железные латы,  отгородить  ее  от  чувствительных
ударов извне. Но все  равно,  я  до  сих  пор  стараюсь  избегать  самых
неприятных сцен.
   Ты, который пришел после меня и  царапаешь  сейчас  эти  Анналы,  уже
понял, что я не хочу отражать всю правду о нашей банде  головорезов.  Ты
знаешь, что они злодеи, насильники и невежи. Они варвары, живущие своими
жестокими мечтами. Их буйство умеряется присутствием  только  нескольких
сдержанных и приличных  людей.  Я  действительно  нечасто  описываю  эту
сторону нашей жизни потому, что все эти люди - мои собратья, моя  семья,
а меня с младых ногтей приучили  не  отзываться  плохо  о  своей  семье.
Старые привычки - самые стойкие.
   Ворон, когда читает  мои  повествования,  смеется.  гладкий  сироп  и
благоухание называет их он и угрожает отнять у меня  Анналы  и  записать
все так, как видит сам.
   Жестокий Ворон. Насмехается надо мной. А кто  же  это  бродит  вокруг
лагеря и пресекает  любые  попытки  наших  людей  немного  поразвлечься,
устроив  маленькую  пытку  пленному?  Кто  таскает  за   собой   повсюду
десятилетнюю девочку?
   Не Костоправ, братья мои, не Костоправ. Костоправ - не романтик.  Эта
страсть у вас только для двоих - для Капитана и Ворона.
   Собственно говоря, Ворон стал лучшим другом Капитана. Они  все  время
сидят вместе, как два утеса, да и разговаривают о том же  самом,  о  чем
могут говорить два валуна на  морском  берегу.  Они  переносят  общество
только друг друга.
   Элмо руководил теми, кто  занимался  сейчас  поджогом  построек.  Это
были, в  основном,  ветераны  Гвардии,  которые  уже  пресытились  видом
человеческой плоти. Только прибившиеся к нам молодые солдаты  регулярной
армии все еще продолжают терзать женщин.
   В сражении под Розами мы дали повстанцам хороший урок,  но  они  были
слишком сильны. Против нас там встала половина Круга Восемнадцати. А  на
нашей стороне были только Хромой и Меняющий Форму.  Эти  двое  потратили
больше времени на то, чтобы досадить  друг  другу,  а  не  противостоять
Кругу.
   Результатом  был  разгром,  самое  унизительное  поражение  Леди   за
последнее время.
   Круг в основном тянул лямку сообща. Они не тратили столько энергии на
ссоры между собой, а направляли ее на врагов. - Эй, Костоправ! -  позвал
Одноглазый. - Присоединяйся к веселью!
   Он  метнул  пылающую  головню  в  открытую  дверь   казармы.   Здание
взорвалось огнем. С окон сорвало тяжелые дубовые ставни.  Языки  пламени
настигли  Одноглазого.  Он  рванулся  оттуда.   Его   курчавые   волосы,
вылезавшие из-под ужасной, обвисшей шляпы, уже тлели. Я повалил  его  на
землю, пытаясь этой шляпой потушить волосы.
   - Все в порядке, в порядке, - прорычал он. - Можешь, черт возьми,  не
гордиться собой так сильно.
   Не в силах удержаться от улыбки, я помог ему подняться.
   - Как ты, нормально?
   - Обжегся, - сказал он  с  видом  того  дутого  достоинства,  который
принимают кошки после особенно неуместной и идиотской выходки. - Все как
надо.
   Пламя просто рычало. Над домом взлетала и кружилась горящая солома.
   - Капитан послал меня убедиться, что вы, шуты, не подожгли лес.
   И тут из-за угла объятого  пламенем  дома  семенящей  походкой  вышел
Гоблин. Его большой рот скривился в усмешке.
   Стоило Одноглазому его увидеть, как он заверещал.
   - Ты, куриные мозги! Это ты меня подставил! Он взвыл так, что у  меня
заложило уши, и начал приплясывать. Рев огня усилился и  обрел  какой-то
ритм.
   И вскоре я увидел, как в языках пламени внутри дома что-то  запрыгало
и заплясало.
   Гоблин тоже это заметил. Усмешка  исчезла  с  его  лица.  Он  глотнул
воздуха, побелел и  начал  свой  собственный  танец.  Они  с  Одноглазым
подвывали, пронзительно вскрикивали и, казалось, не замечали друг друга.
   Водосточная канава извергла свое содержимое в воздух, и  оно,  описав
дугу, обрушилось на пламя. Туда же последовало и то, что было в бочке  с
водой. Рев пламени поутих.
   Одноглазый подскочил к Гоблину и пихнул его в бок,  пытаясь  помешать
ему сосредоточиться. Гоблин пошатнулся, развернулся на месте, пискнул  и
опять принялся вытанцовывать. В огонь полилась вода.
   - Ну и парочка.
   Я оглянулся. Это подошел Элмо, чтобы тоже посмотреть.
   - Действительно, парочка, - откликнулся я.  Вечная  вражда,  суета  и
скулеж  этих  двоих  наводили  на  мысль  об  их  старших  собратьях  по
колдовскому ремеслу. Но, конечно, эти ссоры не шли ни в какое  сравнение
с тем, что происходило между Меняющим и Хромым.  Когда  настают  тяжелые
времена, Гоблин с Одноглазым становятся друзьями.  А  среди  Поверженных
друзей нет.
   - Я должен тебе кое-что показать, - сказал Элмо. Никаких пояснений не
последовало; тогда я кивнул и пошел за ним.
   Гоблин с Одноглазым продолжали свои игры. Кажется, Гоблин побеждал. Я
перестал беспокоиться об огне.

Глава 2

   - Ты умеешь читать эти глупые закорючки северян? - спросил Элмо.
   Он привел меня к дому, где, похоже, размещалось командование лагеря.
   Элмо указал на  гору  бумаг,  которую  его  люди  сгребали  на  полу,
очевидно, чтобы легче было поджечь и это здание.
   - Наверное, кое-что смогу разгадать.
   - Я подумал, может, ты найдешь в этом барахле что-нибудь стоящее.
   Я вытянул наобум одну из бумаг.  Эта  была  копия  приказа  батальону
специального назначения повстанцев просочиться в  Лорды  и  раствориться
там по домам сочувствующих мятежу горожан. По сигналу  они  должны  были
ударить по оборонительным позициям Лордов  изнутри.  Подписано:  Шелест.
Перечень явок прилагался.
   - Ну, я скажу, - у меня перехватило дыхание. Только один этот  приказ
раскрывал полдюжины секретов и наводил на несколько других.
   - Ну, скажу я.
   Я схватил еще одну бумагу. Это  тоже  инструкция  части  специального
назначения. Как и тот приказ, это было еще одно окно, из которого  видны
стратегические и тактические замыслы  повстанцев.  -  Капитана  сюда,  -
сказал я Элмо. - Одноглазого, Гоблина, Лейтенанта тоже  и  вообще  всех,
кто может быть...
   Должно быть у меня был ужасный вид, потому что Элмо, когда он перебил
меня, явно нервничал.
   - Что это, черт возьми, Костоправ?
   - Все  планы  и  приказы,  касающиеся  кампании  против  Лордов.  Все
подробности намеченного сражения.
   Но это было еще не самое основное. Главное я собирался приберечь  для
самого Капитана.
   - И торопись. Все могут решить минуты. Не давай никому  больше  сжечь
ничего такого. Во имя Ада, останови их. Мы наткнулись на  золотую  жилу.
Не дай превратить ее в дым.
   Элмо мотнулся к выходу. Я слышал, как его рявкающие команды  затихали
вдали. Хороший сержант Элмо. Он не теряет времени на вопросы. Кряхтя,  я
уселся на пол и начал просматривать документы.
   Скрипнула дверь. Я не поднял  головы.  Лихорадочно  пробегая  глазами
бумаги, я  раскладывал  их  в  стопки.  В  поле  моего  углового  зрения
появились грязные сапоги.
   - Ты сумеешь это прочесть, Ворон? - я узнал его походку.
   - Я? Да.
   - Помоги мне разобраться во всем этом. Ворон уселся  напротив.  Между
нами возвышалась куча, и из-за  нее  мы  почти  не  видели  друг  друга.
Душечка примостилась рядом, не мешая Ворону, но под его  защитой.  В  ее
спокойных, бессмысленных глазках все  еще  отражался  ужас  той  далекой
деревни.
   Ворон в некотором смысле является характерным представителем Гвардии.
   От нас  он  отличается  лишь  тем,  что  все  его  качества  выражены
несколько ярче, рельефнее. Может быть, из-за  того,  что  он  новичок  в
Гвардии и единственный северянин в ее  рядах,  Ворон  является  символом
нашей жизни на службе Леди.
   Его нравственные мучения стали нашими  нравственными  мучениями.  Его
молчаливый отказ вопить и бить себя кулаком  в  грудь  на  поле  боя  мы
переняли тоже. Гвардия предпочитает говорить голосом стали.
   Хватит. К чему все эти подробности? Элмо наскочил на золотую жилу,  а
мы с Вороном просеивали ее в  поисках  самородков.  Вкатились  Гоблин  и
Одноглазый. Ни один из них не знал письменности северян.  Они  принялись
доставать один другого, создавая бесплотные тени,  которые  гонялись  по
стенам друг за другом. Ворон посмотрел на них со злостью. Их бесконечные
перебранки  и  шутовство  сильно  раздражали,  когда   необходимо   было
сосредоточиться.
   Они взглянули на него, бросили свою игру и тихонько сели,  почти  как
дети, которых отругали. Ворон был  сильной  личностью  и  обладал  такой
энергией,  что  мог  заставить  людей  более  сильных  дрожать  под  его
холодным, мрачным взглядом.
   Прибыл Капитан. С ним были Элмо и Немой. Когда они открыли  дверь  на
улицу,  я  заметил  нескольких  человек,   которые   ошивались   вокруг.
Интересно, как они узнали, что здесь что-то происходит.
   - Что у тебя, Костоправ? - спросил Капитан. Я понял, что из  Элмо  он
уже выжал все, поэтому сразу взял быка за рога.
   - Эти приказы, - я положил руку на одну из стопок, - все эти доклады,
- я показал на другую, - все они подписаны Шелест. Мы запустили  лапу  в
личный бассейн Шелест с золотыми рыбками,  -  я  говорил  таким  высоким
голосом, что он скорее походил на писк.
   Некоторое  время  все  молчали.  Когда  Леденец  и  другие   сержанты
неожиданно вломились в помещение, Гоблин несколько раз пискнул.
   - Это правда? - наконец спросил Капитан Ворона. Ворон кивнул.
   - Судя по документам, она появляется здесь все время, с ранней весны.
   Капитан сцепил за спиной пальцы рук и начал расхаживать  по  комнате.
Он был похож на старого, усталого  монаха,  который  бредет  к  вечерней
молитве.
   Шелест - самый известный  генерал  у  повстанцев.  Ее  упрямый  гений
удерживал восточный фронт несмотря на самые отчаянные усилия Десяти. Она
же и самая опасная из всего Круга Восемнадцати. Также она прославилась и
доскональностью, с которой разрабатывала планы всех  своих  кампаний.  В
войне, которая очень часто напоминает вооруженный хаос как с одной,  так
и с  другой  стороны,  ее  силам  удавалось  выстоять  благодаря  четкой
организации, дисциплине и ясности поставленных задач.
   Капитан задумался.
   - Кажется, она командует армией повстанцев под Ржавчиной. Правильно?
   Борьба за Ржавчину длилась уже три года. Слух - это сотни  квадратных
миль бесплодной земли. Прошлой зимой обе стороны дошли  чуть  ли  не  до
того, что начали поедать трупы, чтобы выжить.
   Я кивнул. Вопрос был риторическим. Просто Капитан думал вслух.
   - И Ржавчина многие годы была землей  .смертников.  Шелест  не  сдаст
позиции. Леди тоже не отступит. Но ведь если  Шелест  появляется  здесь,
значит, Круг решил оставить Ржавчину.
   - Значит, они перенесли свои стратегические планы с востока на север,
- добавил я.
   Север остается слабым местом Леди. Запад весь подчинен. А южное  море
принадлежит союзникам Леди. На север не обращали внимания с тех пор, как
границы Империи достигли великих лесов, лежащих за Форсбергом. И  именно
на севере повстанцы достигли наиболее  впечатляющих  успехов.  Заговорил
Лейтенант.
   - Позиция их сейчас такова, что они  взяли  Форсберг,  заняли  Плато,
покорили Розы и осадили  Рожь.  Войска  повстанцев  направляются,  чтобы
взять Вист и Бабенку. Их, конечно, остановят, вот Круг  и  хочет  знать,
когда. С другой стороны, они подбираются к Лордам,  и  если  этот  город
падет, они уже почти на границе Ветреной Страны. Стоит пересечь Ветреную
Страну, взобраться по Лестнице Слезы, и они  уже  в  сотне  миль  увидят
Амулет. Я продолжал просмотр и  сортировку  бумаг.  -  Элмо,  может,  ты
поищешь еще чего-нибудь? Что-то она  могла  и  припрятать.  Капитан  дал
добро.
   - Проследи, чтобы этим занялись, - сказал он Лейтенанту. - Сазан,  ты
и Леденец пошевелите людей, чтобы были готовы к  отходу.  Спичка,  удвой
количество пикетов. - Сэр? - спросил Леденец.
   - Ты же не хочешь оказаться здесь, когда Шелест вернется, а?  Гоблин,
подожди! Дай знать Ловцу Душ. Прямо сейчас. Это важно.
   Гоблин скорчил отвратительную физиономию, потом отошел в угол и  стал
что-то бормотать себе под нос. Это было просто небольшое заклинание, для
начала.
   - Костоправ, вы с Вороном  складывайте  документы.  когда  закончите.
Возьмем их с собой.
   - Может, самое важное я возьму себе, для Ловца Душ? - спросил я. Если
они нам понадобятся, лучше иметь их сразу под рукой. Я имею в виду,  что
нам надо поторопиться кое-что сделать, пока Шелест не  вмешалась  в  это
дело.
   - Правильно, - прервал он меня, - я  пошлю  фургон.  И  не  распускай
язык.
   Капитан открыл дверь, я увидел его серый контур в освещенном  проеме,
затем дверь за ним закрылась.
   Очередная  расправа  сопровождалась  воплями   и   криками,   которые
доносились снаружи. Я поднялся, выпрямляя свои больные ноги, и подошел к
двери. Всех повстанцев сгоняли на плац. Пленные почувствовали  внезапное
желание Гвардии как можно скорее исчезнуть  отсюда  и  поняли,  что  им,
наверное, придется умереть не дождавшись подмоги, которая должна прибыть
буквально в считанные часы.
   Я покачал головой и вернулся к своему чтению. Ворон посмотрел на меня
с выражением, которое означало, что он разделяет мою боль. .А может,  он
посочувствовал только мне, видя мое разбитое состояние.  По  Ворону  это
особенно трудно понять.
   В дверь толкнулся Одноглазый. Он подошел и вывалил на пол целую груду
бумажных свертков, завернутых  в  промасленную  кожу.  Они  слиплись  от
влаги.
   - Ты был прав. Мы откопали это за ее спальней.
   Гоблин издал длинный, пронзительный крик, от которого веяло таким  же
холодом, как от крика совы в  ночном  лесу.  Одноглазый  подхватил  этот
крик.
   В такие моменты я сомневаюсь в искренности их показной вражды.
   - Он в Башне, - простонал Гоблин. - Вместе с  Леди.  Я  вижу  ее  его
глазами.. его глаза... его глаза... Темнота! О  боже,  темнота!  Нет!  О
боже, нет! Нет! - его слова слились в один визг ужаса, потом он затих. -
Глаз.
   Вижу глаз. Он смотрит прямо в меня.
   Мы с Вороном обменялись хмурым взглядом и пожали плечами. Мы  понятия
не имели, о чем он говорит.
   Гоблин заговорил опять, но таким  тоном,  как  будто  он  опять  стал
ребенком.
   - Скажите ему, чтобы он не смотрел на меня. Скажите. Я хороший. Пусть
он уйдет.
   Одноглазый уже стоял на коленях, склонившись над Гоблином.
   - Все в порядке, все в порядке. Это только сон, все будет хорошо.
   Мы с Вороном  опять  переглянулись.  Он  обернулся  и  начал  жестами
объясняться с Душечкой.
   - Посылаю ее за Капитаном. Душечка неохотно вышла. Ворон взял из кучи
следующий лист и стал читать. Холоден, как лед, этот Ворон.
   Гоблин время от времени вскрикивал, но вдруг совсем затих. Я дернулся
к нему, но Одноглазый поднял руку, показывая,  что  во  мне  нужды  нет.
Гоблин закончил передачу сообщения.
   Постепенно Гоблин расслабился. Выражение ужаса ушло с его  лица.  Оно
порозовело. Я опустился перед ним на  колени,  нащупал  сонную  артерию.
Сердце его билось, но медленно.
   - Я удивляюсь, как он сейчас  не  помер,  -  сказал  я.  -  Было  уже
когда-нибудь так плохо?
   - Нет, - Одноглазый отпустил руку Гоблина, она упала на пол. -  Лучше
в следующий раз не заставлять его заниматься этим.
   - А что,  это  прогрессирует?  Мое  ремесло  кое-где  пересекается  с
колдовством, но редко. Я не знаю.
   - Нет, но за ним надо немного присмотреть. Похоже,  он  поймал  Ловца
Душ в Башне. Я думаю, тут любой бы закачался.
   - И еще в присутствии Леди,. - я глубоко вздохнул. Мне было не скрыть
своего волнения. Гоблин видел Башню изнутри! И он, возможно, видел Леди!
   Только Десять, Которые Были Повержены, выходили из Башни живыми. Люди
могли только догадываться и фантазировать, что же там внутри, а  у  меня
был живой очевидец!
   -  Оставь  его  сейчас,  Костоправ.  Он  расскажет,  когда  будет   в
состоянии, сказал Одноглазый твердо.
   Они смеются над моими  маленькими  фантазиями,  говорят  мне,  что  я
влюбился в призрак. Возможно, они и правы.  Иногда  мой  интерес  пугает
меня самого. Он становится навязчивой идеей.
   Я забыл о своих обязанностях  по  отношению  к  Гоблину.  В  какой-то
момент он перестал быть для меня человеком, собратом, старым другом.  Он
стал источником информации. Устыдившись, я отступил к своим бумагам.
   Появился озадаченный Капитан, которого решительно тащила Душечка.
   - А, понятно. Он связался с ним, -  Капитан  изучающее  посмотрел  на
Гоблина. - Еще ничего не сказал? Одноглазый, растормоши-ка его.
   Одноглазый начал было возражать, но потом осторожно потряс Гоблина за
плечо. Тот стал медленно приходить в себя. Его сонное  состояние  скорее
походило на транс.
   - Сильно ему досталось? - спросил меня Капитан. Я  объяснил.  Капитан
мыкнул.
   - Фургон сейчас будет. Кто-нибудь из вас пусть начинает погрузку.
   Я принялся складывать свою кипу бумаг.  -  Кто-нибудь  -  это  Ворон,
Костоправ. Ты оставайся здесь, поблизости.
   Гоблин не слишком здорово выглядит.
   Он был прав. Гоблин опять побледнел. Дышал он часто и прерывисто.
   - Шлепни его по щеке, Одноглазый, - сказал я. - Может, он думает, что
все еще там.
   Пощечина помогла. Гоблин открыл глаза.  Они  были  полны  страха.  Он
узнал Одноглазого, передернулся,  глубоко  вздохнул.,  -  Я  что,  опять
должен смотреть на все это? - пискнул он. - После всего, что пережил?  -
тон, которым он все это  сказал,  явно  вступал  в  противоречие  с  его
протестующими словами. В его голосе сквозило облегчение.
   - Он в порядке, - сказал я. - Уже может трепаться.
   Капитан присел на корточки. Он не торопил.  Гоблин  начнет  говорить,
когда будет готов. Несколько минут колдун приходил в себя и собирался  с
мыслями.
   - Ловец Душ сказал  скорее  уматываться  отсюда  к  чертовой  матери,
наконец произнес Гоблин. - Он встретит нас по пути к Лордам.
   - Все?
   Большего никогда и не было, но Капитан все равно продолжает надеяться
на что-то еще. Похоже,  эта  игра  не  стоит  свеч,  когда  видишь,  что
приходится переносить Гоблину.
   Я пристально смотрел на него. Дьявольское искушение. Гоблин поднял на
меня глаза.
   - Потом, Костоправ. Дай мне  навести  порядок  у  себя  в  голове.  Я
кивнул.
   - Немного лекарственного отвара оживит тебя, сказал я.
   - О, нет. Мне не нужна эта крысиная моча, которую готовит Одноглазый.
   -  Это  мое  собственное  варево.  Я  отмерил  дозу  побольше,  отдал
Одноглазому,  закрыл  свою  сумку  и   вернулся   к   бумагам.   Снаружи
послышалось, как поскрипывая подъехал фургон.
   Вынося первую партию бумаг, я заметил,  что  люди  на  плацу  ожидают
последнего удара. Капитан не терял понапрасну времени. Он хотел, чтобы к
тому моменту, как  Шелест  вернется  сюда,  между  нами  уже  лежало  бы
достаточное количество миль.
   Я не  мог  с  ним  не  согласиться.  Репутация  у  генеральши  весьма
зловещая.
   Пока мы не тронулись в путь, мне  так  и  не  удалось  заняться  теми
бумажными свертками, обернутыми в ткань. Я уселся  рядом  с  возницей  и
взялся за первый сверток, тщетно пытаясь не обращать внимания  на  дикую
тряску.
   Просмотрев все дважды, я понял, что это только добавляет мне головной
боли.
   Настоящая дилемма. Следует ли мне рассказать Капитану о  том,  что  я
узнал? Рассказать ли это Одноглазому или Ворону? Это заинтересует  всех.
Или оставить все только для Ловца Душ? Он, без  сомнения,  предпочел  бы
именно такой вариант. Основной  вопрос  состоял  в  том,  имела  ли  эта
информация отношение к моему долгу перед Гвардией? Я нуждался в совете.
   Спрыгнув с фургона, я стоял и  смотрел,  как  колонна  движется  мимо
меня,  пока  не  увидел  Немого.  Он  нес  охрану  в  середине  колонны.
Одноглазый был в авангарде, а Гоблин - прикрывал  тылы.  Каждый  из  них
стоил взвода разведчиков. Немой возвышался на вороном коне. Он посмотрел
на меня сверху вниз.
   Настроение у него было явно не из лучших.  Он  нахмурился.  Из  наших
троих колдунов он ближе всех находился к тому, что люди  называют  Злом.
Однако, как и у  большинства  из  нас,  это  было  скорее  внешним,  чем
составляло сущность Немого.
   - У меня проблема, - сказал я ему. - Большая. Ты лучше всех для этого
подходишь, - я осмотрелся. - Не хочу, чтобы кто-нибудь услышал.
   Немой кивнул. Он произвел какие-то сложные манипуляции руками, двигая
пальцами так быстро, что я не мог за ними уследить.  Внезапно  я  понял,
что не слышу ни единого звука, исходящего с расстояния больше, чем  пять
футов. Вы поразитесь, скольких звуков просто не замечаете  до  тех  пор,
пока они не исчезнут. Я рассказал Немому о том, что обнаружил.
   Немого трудно удивить. Он уже все повидал и все слышал.  Но  на  этот
раз он выглядел просто изумленным.
   Мне даже показалось, что он сейчас что-нибудь скажет.
   -  Следует  ли  мне  рассказать  об  этом   Ловцу   Душ?   Энергичный
утвердительный кивок. Хорошо. Я в этом и  не  сомневался.  Новости  были
слишком велики, чтобы о них узнала Гвардия. Это просто взорвет нас, если
мы сохраним все только для себя.
   - А как насчет Капитана? Одноглазого? Кого-нибудь еще?
   На этот раз ответ последовал не сразу и был не таким решительным.  Он
посоветовал не делать этого. Задав несколько вопросов  и  пустив  в  ход
интуицию, которая развилась в результате долгой практики общения с  ним,
я понял, что Немой полагается на Ловца Душ, который  сам  проинформирует
кого надо, если сочтет это необходимым.
   - Ну ладно, - сказал я, - спасибо,  -  и  поковылял,  догоняя  голову
колонны.
   Когда Немого уже не было видно, я подошел к одному из наших.
   - Видел Ворона?
   - Он впереди, с Капитаном. Естественно. Я опять  торопливо  поковылял
вперед. После минутных  колебаний  я  все-таки  решил  перестраховаться.
Ворон  был  самой  лучшей  страховкой,  которую  я   только   мог   себе
представить.
   - Ты можешь читать на каком-нибудь древнем языке? - спросил я его.
   Объясняться с ним было очень трудно. Они с Капитаном ехали верхом,  а
прямо позади них двигалась Душечка. Ее мул так и пытался  наступить  мне
на пятки.
   - На некоторых. Все, что входит в классическое образование. А что?  Я
протиснулся на несколько шагов вперед.
   - У нас будет жаркое из мула, если не перестанешь  наступать  мне  на
пятки, ты, животное, - поклялся я отомстить этой твари.
   - Некоторые из  бумаг  написаны  давным-давно.  Те,  которые  откопал
Одноглазый, - сказал я Ворону.
   - Но тогда это ведь неважно, да? Я пожал плечами, продолжая  семенить
за ним. Мне приходилось тщательно подбирать слова.
   - Все может быть. Леди и Десять вернулись из прошлого.
   Я взвизгнул и развернулся на месте, держась за плечо там,  куда  меня
укусил  мул.  У  животного  был  невинный  вид,  но  Душечка  проказливо
улыбалась.
   Моя боль почти стоила того, чтобы увидеть  улыбку  Душечки.  Она  так
редко улыбалась.
   Я прошел поперек колонны и опять стал  продвигаться  назад,  пока  не
оказался рядом с Элмо.
   - Что-нибудь случилось, Костоправ? - спросил он.
   - М-м? Нет, нет.
   - Ты выглядишь напуганным. Я и в самом деле был напуган. Я всего лишь
приоткрыл крышку маленькой коробочки, чтобы посмотреть, что там  внутри,
а оказалось, что она забита всякой мерзостью. То, что я вычитал, мне уже
было не забыть.
   Когда я снова увидел Ворона, лицо его было таким же серым, как и мое.
А может, и больше. Мы пошли рядом, и он пересказал мне то, что узнал  из
тех бумаг, которые я не смог прочитать.
   - Некоторые из них принадлежали колдуну по имени Боманц,  рассказывал
он. - Остальные - времен  правления.  Некоторые  на  языке  Телле-Курре.
Только Десять еще пользуются им.
   - Боманц? - спросил я.
   - Да. Тот, кто разбудил Леди.  Шелест  смогла  как-то  завладеть  его
секретными документами.
   - О-о!
   - Серьезно. Да.
   Мы разошлись, каждый наедине со своими страхами.

Глава 3

   Ловец Душ появился тайно. На нем была одежда, ничем  не  отличающаяся
от нашей. Она скрывала его  привычный  кожаный  наряд.  Он  пробрался  в
колонну незамеченным. Сколько времени он так шел, не знаю. Я узнал о его
присутствии,   когда   мы   выходили   из   леса,   после   трех    дней
восемнадцатичасовых маршей. Переставляя  больные  ноги,  я  ворчал,  что
становлюсь слишком старым, когда раздался мягкий женский голос.
   - Как поживаешь, доктор? - спросил он. Если бы я не был так  измучен,
то, наверное, заверещал бы и подпрыгнул  футов  на  десять.  Но  в  моем
состоянии я просто сделал следующий шаг и с усилием повернул голову.
   - А, появился наконец? - пробормотал я. В  тот  момент  мной  владела
глубокая апатия. Только спустя некоторое время пришла волна облегчения.
   Мозги мои работали так же вяло и натужно, как и тело. Мы шли уже  так
долго,  что  адреналин  в  организме  почти  не  выделялся.  В  мире  не
существовало ни каких-либо неожиданностей, ни страха.
   Ловец Душ шел  рядом  со  мной,  широко  шагая  и  время  от  времени
поглядывая на  меня.  Я  не  видел  его  лица,  но  чувствовал,  что  он
забавляется.
   Наступившее было облегчение сменилось благоговейным страхом от  моего
собственного безрассудства. Я пересказывал Ловцу все так, как  будто  он
был просто одним из ребят. Для меня это было как гром среди ясного неба.
   - А почему бы нам не взглянуть на эти бумаги? - спросил он.
   Казалось, Ловец Душ обрадовался. Я  проводил  его  к  фургону,  и  мы
забрались внутрь. Возница посмотрел на нас  широко  раскрытыми  глазами,
затем решительно уставился вперед, подрагивая и стараясь нас не слушать.
   Я сразу потянулся за теми свертками, которые мы откопали, и начал  их
вытаскивать.
   - Стой, - сказал он. - Им еще не нужно об этом знать.
   Чувствуя мой страх, он хихикал, как молоденькая девушка.
   - Ты в безопасности, Костоправ. На самом  деле,  Леди  выражает  тебе
персональную благодарность, - он опять засмеялся. - И она хочет узнать о
тебе побольше. Ты тоже заинтересовал ее.
   Страх опять обрушился на  меня,  как  удар  молота.  Никто  не  хочет
встретить взгляд Леди. Ловец Душ наслаждался моим замешательством.
   - Она может тебе и аудиенцию назначить,  Костоправ.  О-о!  Ты  совсем
побледнел. Ну, это же не принудительно. Ладно, за работу.
   Никогда еще я не видел, чтобы кто-нибудь читал с такой скоростью.  Он
пробежал по всем старым и новым бумагам просто в мгновение ока.
   - Все ты не мог прочитать, - сказал Ловец голосом деловой женщины.
   - Нет.
   - Я тоже. Кое-что сможет разгадать только Леди. Странно, подумал я. Я
ведь ожидал большего энтузиазма. Захват этих  документов  был  для  него
весьма удачным поворотом дела. Ведь  это  именно  он  завербовал  Черную
Гвардию.
   - Ну и что ты понял?
   Я рассказал о планах  повстанцев  касательно  Лордов  и  о  том,  что
означает присутствие здесь Шелест.
   - Старые бумаги, Костоправ, - усмехнулся он. - Расскажи мне о  старых
документах.
   Я покрылся испариной. Чем мягче и нежнее становился  его  голос,  тем
сильнее меня пробирал испуг. - Старый колдун. Тот, который разбудил всех
вас. Некоторые из бумаг его.
   Проклятье! Еще не закончив, я понял, что влип. Единственным человеком
в Гвардии, кто мог определить принадлежность бумаг Боманца, был Ворон.
   Ловец Душ хихикнул и дружески хлопнул меня по плечу.
   - Я так и думал, Костоправ. Я не был уверен, но подозревал. Ты же  не
мог удержаться, чтобы не рассказать Ворону.
   Я не ответил. Я хотел солгать, но он же знал.
   - Иначе ты не смог бы об этом узнать. Ты рассказал ему о  ссылках  на
настоящее имя Хромого, и ему оставалось только  прочитать  все,  что  он
смог. Правильно?
   Я все еще сохранял спокойствие. Это была правда.  хотя  дружба  -  не
единственный мотив моего поступка. У Ворона были свои собственные счеты,
но Хромой обозлился на всех нас.
   Наиболее ревностно охраняемый секрет любого колдуна -  это,  конечно,
его настоящее имя. Враг, владеющий этим оружием, может  нанести  удар  в
самое сердце, преодолев любое колдовство.
   - Ты  можешь  только  догадываться  о  всей  важности  этой  находки,
Костоправ.
   И даже я только догадываюсь. Но что из этого получится, вполне  можно
предсказать. Крупнейшая катастрофа для повстанцев и куча  кривотолков  и
встрясок среди Десяти, - он опять хлопнул меня по  плечу.  -  Ты  сделал
меня второй по мощи личностью в Империи. Леди знает все  наши  настоящие
имена.
   Теперь и я знаю имена троих и заполучил назад свое собственное.
   Ничего  удивительного,  что  он  никак  не  мог  успокоиться.   Ловец
обезвредил капкан, о котором он и  не  знал,  и  одновременно  умудрился
накинуть удавку на шею Хромому. Он выиграл крупный приз.
   - Но Шелест-.
   - Ей придется уйти, -  это  было  сказано  низким  голосом,  холодным
тоном. Сейчас он говорил голосом убийцы,  голосом,  привыкшим  объявлять
смертные приговоры. - Шелест должна  умереть  немедленно.  Иначе  у  нас
ничего не получится.
   - Она, наверное, кому-нибудь рассказала?
   - Нет, нет. Я знаю Шелест. Я сражался с  ней  под  Ржавчиной  еще  до
того, как Леди послала меня в Берилл. Я сражался с ней и под  Оборотнем,
гнался за ней среди горящих курганов Равнины Страха. Я знаю Шелест.  Она
- гений, но одиночка. Живи она в первую эпоху, Властитель сделал  бы  ее
своей. Она служит Белой Розе, но сердце у нее черно, как ночь в Аду.
   - Мне кажется, весь Круг такой. Ловец засмеялся.
   - Да, они все лицемеры, но нет ни одного,  похожего  на  Шелест.  Это
невероятно, Костоправ. Как она откопала такое количество тайн? А мое имя
у нее откуда? Оно было спрятано абсолютно надежно. И  я  ею  восхищаясь,
серьезно.
   Такой гений, такая смелость. Удар по Лордам, переход  через  Ветреную
Страну, потом Лестница Слезы.  Невероятно.  Невозможно.  И  это  бы  все
сработало, если бы  не  случайное  присутствие  Черной  Гвардии  и  твое
собственное. Ты будешь вознагражден. Я гарантирую. Но хватит об этом.  У
меня появилась работа. Эта информация необходима  Ночной  Ящерице.  Леди
должна увидеть эти бумаги.
   - Надеюсь, ты прав, - проворчал я. -  Пинок  под  зад  и  отдыхай.  Я
вымотался. Я уже год мотаюсь и воюю.
   Идиотское замечание, Костоправ. Я почувствовал, как  Ловец  насупился
под своим черным шлемом. От него потянуло холодом. А сколько времени сам
Ловец уже воюет? Всю жизнь.
   - Ты давай, топай дальше, - сказал он мне. - Я еще поговорю с тобой и
с Вороном, - холодным, ледяным тоном. Я поспешил убраться.
   В Лордах это было повсюду. Ночная Ящерица двигался быстро, и удар его
был силен. Куда ни плюнь, на фонарях и деревьях висели тела  повстанцев.
Гвардия разместилась в казармах в ожидании спокойной и скучной  зимы,  а
потом весны, которая уйдет на то,  чтобы  загнать  уцелевших  повстанцев
обратно в великие северные леса. О, это были сладкий грезы.

Глава 4

   - Тонк! - сказал я и шлепнул карты на стол. -  Хе!  Вдвойне,  ребята,
вдвойне. Платим!
   Одноглазый жаловался  и  ворчал,  двигая  монеты  через  стол.  Ворон
фыркнул.
   Даже Гоблин оживился настолько, что улыбнулся. Одноглазый за все утро
ни разу не выиграл, даже когда болтал.
   - Спасибо, джентльмены, спасибо. Сдавай, Одноглазый.
   - Ты что творишь, Костоправ, а? Как ты это делаешь?
   - Рука проворнее глаза, - предположил Элмо.
   - Просто добродетельная жизнь, Одноглазый, добродетельная.
   Через порог переступил Лейтенант. Лицо его было хмурым.
   - Ворон и Костоправ! Капитан ждет вас. Давай, давай, - он взглянул на
нашу игру, - дегенераты.
   Одноглазый презрительно фыркнул и изобразил усталую улыбку. Лейтенант
играл еще хуже, чем он.
   Я взглянул на Ворона. Капитан был его приятелем. Однако  Ворон  пожал
плечами и бросил карты на стол. Я разложил свой выигрыш  по  карманам  и
последовал за Вороном в кабинет Капитана.
   Там был Ловец Душ. Мы не видели его с того дня, когда  встретились  с
ним на опушке леса. А я-то надеялся, что он будет слишком  занят,  чтобы
опять к нам заявиться. Я бросил взгляд на Капитана, пытаясь по его  лицу
определить, что нас ожидает. И увидел, что оно не слишком-то радостно. А
если Капитан не был счастлив, то и я тоже.
   - Садитесь, - сказал он.
   Два стула уже стояли. Капитан расхаживал по комнате и  все  никак  не
мог сосредоточиться.
   - У нас приказ выступать. Приказ прямо из Амулета. Нам и всей команде
Ночной Ящерицы, - наконец произнес он.
   Капитан указал на Ловца Душ, передавая ему  слово.  Ловец,  казалось,
задумался.
   - Как ты управляешься с луком, Ворон? - спросил он не совсем внятно.
   - Сносно, но не чемпион.
   - Лучше, чем сносно, - возразил Капитан, - хорошо, черт тебя дери.
   - А ты, Костоправ?
   - Раньше было хорошо. Но я не брал его в руки несколько лет.
   - Потренируйся.
   Ловец тоже начал расхаживать по комнате. Он был невелик  ростом  и  в
любую секунду мог налететь на Капитана. Через  минуту  Ловец  Душ  опять
заговорил.
   - Есть новости. Мы пытались поймать Шелест в ее  лагере  и  упустили.
Она .почуяла ловушку Она и сейчас где-то там же, прячется. Леди со  всех
сторон посылает войска.
   Это объясняло то, о чем  сказал  Капитан  но  мне  до  сих  пор  было
непонятно, почему я должен заниматься стрельбой из лука.
   - И на наш взгляд, - продолжал Ловец Душ,  -  повстанцы  и  Круг  еще
толком не знают, что произошло. Пока не знают. Шелест  не  решилась  еще
рассказать о своем провале. Она гордая женщина.  И  она,  похоже,  хочет
сначала повернуть ситуацию в свою сторону.
   - Как? - спросил Ворон. - Она не соберет и взвода.
   - С помощью истории, описанной в тех документах, которые вы откопали.
   Мы не думаем, что она знает, что бумаги у нас. Шелест так и не смогла
подобраться близко к своему лагерю. И только мы четверо и Леди знаем  об
этих документах.
   Мы с Вороном кивнули. Теперь  понятно,  почему  Ловец  так  суетился.
Шелест знала его настоящее имя. Он был на прицеле.
   - А что требуется от нас? - спросил Ворон подозрительно.
   Он боялся, что Ловец подумает, будто мы  и  сами  смогли  узнать  его
настоящее имя. Ворон даже предложил убить Поверженного, пока он не  убил
нас.
   Десять - не бессмертны и уязвимы, но достать их очень тяжело.  И  мне
никогда не приходило в голову даже пытаться это сделать.
   - У нас специальное задание, у нас троих. Мы с Вороном переглянулись.
   Он что, уже начал?
   - Капитан, вы не будете  возражать,  если  я  попрошу  вас  выйти  на
минуту?
   - спросил Ловец Душ.
   Капитан неуклюже вышел  за  дверь.  Его  медвежьи  повадки  -  чистая
показуха. Он, наверное, и не предполагает, что все давно об этом  знают,
и продолжает в том же духе, пытаясь произвести нужное впечатление.
   - Нет, я не собираюсь убрать вас отсюда куда-нибудь, где я мог бы вас
тихонько прихлопнуть, - сказал нам Ловец. -И я не думаю, Ворон, что тебе
удалось выяснить мое настоящее имя.
   Колдовство. Я опустил голову. Ворон взмахнул рукой, появился нож.  Он
стал чистить уже безупречно чистые ногти.
   - Самое серьезное событие  таково  -  после  того  как  мы  выставили
Хромого дураком в истории с Кочергой, Шелест подкупила его и склонила на
свою сторону. Я взорвался.
   - Да это же объясняет то, что случилось на Плато. Мы все сделали  как
надо, но оборона Плато рухнула в один момент. К тому же Хромой  оказался
полным дерьмом во время сражения за Розы. Ворон согласился.
   - Розы - это его вина. Но никто не думал, что  это  измена.  И  после
всего этого он остается одним из Десяти.
   - Да, - сказал Ловец, - это многое объясняет, но и Плато, и Розы  это
день вчерашний, а нас интересует завтра, а  именно:  как  избавиться  от
Шелест, пока она не устроила нам очередную пакость.
   Ворон внимательно посмотрел  на  Ловца,  на  меня  и  продолжил  свой
бессмысленный маникюр. Я тоже не горел желанием встречаться  взглядом  с
Поверженным. Мы для них даже не просто  смертные,  а  скорее  игрушки  и
инструменты. Они из той породы, кто может выкопать из земли кости  своей
матери, если они понадобятся, чтобы заработать себе  лишние  очки  перед
Леди.
   - Сейчас все силы - на Шелест, - сказал Ловец. - Мы  знаем,  что  она
договорилась с Хромым встретиться завтра...
   - Каким образом? - воскликнул Ворон.
   - Я не знаю. Мне рассказала Леди. Хромой не догадывается, что  нам  о
нем известно, но он прекрасно понимает, что больше  ему  тянуть  нельзя.
Он, вероятно, попытается повернуть дело таким образом, чтобы  Круг  взял
его под защиту. Он знает, что если ему это не удастся, он -  мертвец.  А
Леди хочет сделать так,  чтобы  они  умерли  вместе.  Тогда  Круг  может
подумать, что это Шелест была предательницей, а не наоборот.
   - План вряд ли сработает, - проворчал Ворон.
   - Они поверят.
   - Итак, мы собираемся вывести его из игры, - сказал я. - Ворон и я.
   С луками. А какие мысли насчет того, каким образом мы их найдем?
   Ловец Душ в  любом  случае  там  не  появится.  И  Хромой,  и  Шелест
почувствуют его присутствие задолго до того, как мы сможем  приблизиться
на расстояние выстрела из лука.
   - Хромой войдет в  лес  со  своим  отрядом.  Он  не  знает,  что  его
подозревают, поэтому не будет прятаться от глаз Леди. Он думает, что его
передвижения лримут за поиск Шелест.  Леди  будет  информировать  о  его
перемещениях меня, а я наведу на его след вас. Когда они встретятся,  вы
ударите.
   - Конечно,  -  усмехнулся  Ворон.  -  Конечно.  Это  будет  серьезный
выстрел.
   Он метнул нож, который глубоко вошел в  оконную  раму.  Ворон  вышел,
хлопнув дверью.
   Мне все это показалось тоже не слишком приятным. Я смотрел  на  Ловца
Душ и боролся с собой, пока страх не вытолкал меня вслед за Вороном.
   Когда я бросил на Ловца Душ последний мимолетный  взгляд,  то  увидел
уставшего, обиженного человека. Мне кажется, им все-таки трудно  жить  с
такой репутацией. Нам всем нравится, когда окружающие нас любят.
   Я сочинял очередную маленькую фантазию о Леди, а в  это  время  Ворон
одну за другой посылал стрелы в красный лоскут, приколотый к соломенному
чучелу.
   Перед этим мне уже стоило немалых  усилий  попасть  хотя  бы  в  само
чучело, не говоря уже о лоскутке. А  Ворон,  похоже,  был  просто  не  в
состоянии промахнуться.
   На этот раз меня занимало ее детство. Именно это интересовало меня  в
любом злодее, - взглянуть на его детские  годы.  Цепь  каких  событий  и
перемен превратили маленькую девочку  в  ту,  что  сейчас  находилась  в
Амулете? Возьмите маленьких детей. Почти все они милы, привлекательны  и
любимы. Сладкие, как взбитые сливки с медом. Откуда же появляются злые и
безнравственные  люди?  Я  хожу  по  нашим  казармам  и  удивляюсь,  как
смеющийся и любопытный маленький человечек, только начавший ходить,  мог
превратиться в Трехпалого, Шутника или Немого?
   А маленькие девочки вдвойне милее и невиннее, чем мальчики. Я не знаю
такого общества, где бы это было не так.
   Так откуда взялась  Леди?  Или,  к  примеру,  Шелест?  Об  этом  я  и
размышлял.
   Рядом со мной уселся Гоблин. Он прочитал то, что я написал.
   - Не думаю, - сказал он. - Мне кажется, она с самого  начала  приняла
сознательное решение.
   Я медленно повернулся к нему, остро сознавая, что всего в  нескольких
футах за моей спиной стоит Ловец Душ, наблюдая за полетом стрел.
   - Я все-таки не думаю, что это было именно так, Гоблин. Это... Ну  ты
знаешь. Если хочешь понять, ты сможешь сложить два и два.
   -  Мы  все  так  делаем.  В   повседневной   жизни   это   называется
оправдываться.
   Очень  трудно  подавить  наши  истинные  низменные   побуждения.   Но
большинство людей, достигших моего возраста, смогли уже  побороть  их  и
практически им неподвластны.
   Я почувствовал, что на меня падает какая-то  тень,  и  поднял  глаза.
Ловец Душ протянул руку, приглашая меня поупражняться  с  луком.  Теперь
моя очередь.
   Ворон вытащил свои стрелы и стоял, дожидаясь меня. Первые три  стрелы
попали в красный лоскуток.
   - Ну как? - спросил я, поворачиваясь. Ловец Душ читал мои записи.  Он
поднял на меня глаза.
   - В самом деле, Костоправ! Все было совершенно не  так.  Ты  что,  не
знаешь, что в четырнадцать лет она убила свою сестру-близняшку?
   Как будто  крысы  начали  скрестись  у  меня  в  позвоночнике  своими
холодными  острыми  коготками.  Я  отвернулся  и  выпустил  стрелу.  Она
просвистела  далеко  справа  от  чучела.  Я  выпустил   еще   несколько.
Единственным результатом было то, что  я  переполошил  всех  голубей  на
заднем дворе. Ловец взял в руки лук.
   - У тебя шалят нервы, Костоправ. Он всадил одну за другой три  стрелы
в круг размером не больше дюйма.
   - Вот так надо. А там тебе придется еще более туго, -  он  отдал  лук
назад. - Весь секрет в том, чтобы уметь сосредоточиться. Представь,  что
ты делаешь операцию.
   Представить, что я делаю операцию. Хорошо.  Мне  случалось  выполнять
опасную работу прямо на поле боя. Хорошо. Но там было по-другому.
   Старое, надежное оправдание. Да, но... Здесь по-другому.
   Мне удалось успокоиться настолько, что остальные стрелы  я  послал  в
чучело. Вытащив их, я встал рядом с Вороном.
   Гоблин подал мне мои листочки. В раздражении я скомкал свои маленькие
небылицы.
   - Тебе дать чего-нибудь от нервов? - спросил Гоблин.
   -  Да-а.  Железных  опилок,  или  что  там  ест  Ворон.  Мое  чувство
самоуважения пошатнулось.
   - Вот, попробуй,  -  Гоблин  протянул  мне  шестиконечную  серебряную
звездочку на цепочке. В центре ее была изображена медуза,  скользящая  в
.воде.
   - Амулет?
   - Да. Мы подумали, что он может тебе завтра пригодиться.
   - Завтра?
   По-моему, никто не должен был знать, что завтра что-то произойдет.
   - У нас есть глаза, Костоправ. Это Гвардия. Может, мы и не знаем, что
именно, но мы вполне можем сказать, когда что-то назревает.
   - Да, наверное. Спасибо, Гоблин.
   - Я, Одноглазый, Немой - мы все над ней трудились.
   - Спасибо. А как насчет Ворона? Когда кто-то  начинает  делать  такие
жесты, я себя лучше чувствую, если мне удается сменить тему разговора.
   - Ворону это не нужно. Ворон сам - свой собственный  амулет.  Садись,
давай поговорим. - Я не могу тебе ничего рассказывать.
   - Я знаю. Но мне кажется, ты хотел узнать о Башне.
   Он еще ни разу не заводил об этом разговора. Я  оставил  это  на  его
усмотрение.
   - Да, да, расскажи.
   Я  посмотрел  на  Ворона.  Стрела  за  стрелой  вонзались  в  красный
лоскуток.
   - Ты что, не собираешься записывать?
   - А, да.
   Я приготовил карандаш и бумагу. Тот факт, что  я  являюсь  хранителем
этих  Анналов,  производит  на  людей   огромное   впечатление.   Анналы
гарантируют бессмертие.
   - Хорошо, что я не стал соревноваться с ним.
   - С кем?
   - Ворон хотел подшутить над моей меткостью.
   - Ты стал таким умным, что не клюнул на это идиотское пари? - фыркнул
Гоблин. - Пиши. - Он начал рассказ.
   Он почти ничего не добавил к слухам, собранным мной  там  и  сям.  Он
рассказал, что видел большую, угрюмую и пыльную комнату. Примерно так  я
о Башне и думал. Впрочем, как и о любом замке.
   - Как выглядела ОНА?
   Вот что самое интригующее во всей этой головоломке. Я представлял  ее
себе темноволосой, вечно прекрасной.  Ее  красота  и  сексуальность  как
булава поражают простых смертных. Ловец Душ говорил, что она красива, но
у меня не было независимого подтверждения.
   - Я не знаю. Я не помню.
   - То есть как это, ты не помнишь? Как ты можешь не помнить?
   - Не  принимай  все  так  близко  к  сердцу,  Костоправ.  Я  не  могу
вспомнить.
   Она была там, прямо напротив меня, потом.  А  потом  я  видел  только
огромный желтый глаз, который становился больше и больше и смотрел прямо
в меня, насквозь. Он видел все мои тайны и секреты. Больше я  ничего  не
помню. У меня до сих пор кошмары по ночам из-за этого глаза. Я  вздохнул
раздраженно.
   - Мне следовало этого ожидать. Видишь  ли,  она  может  прямо  сейчас
проходить мимо, и никто не узнает, что она здесь была.
   - Мне кажется, она именно этого и хочет, Костоправ. Если  сейчас  все
развалится и станет так, как было до того, как ты нашел эти бумаги,  она
просто уйдет. Только Десять могут опознать ее, но она как-нибудь с  ними
разберется.
   Сомневаюсь, что все это может быть так просто, потому что такие люди,
как Леди с трудом переносят второстепенные роли.  Низложенная  принцесса
продолжает вести себя, как принцесса.
   - Спасибо, что нашел время рассказать мне об этом, Гоблин.
   - Не за что. Мне нечего было тебе рассказывать. Я тянул время  только
из-за того, что не мог прийти в себя.
   Ворон извлек из чучела все свои стрелы. Он подошел к нам и  обратился
к Гоблину.
   -  Почему  бы  тебе  не  пойти  и  не  подложить  клопа   в   постель
Одноглазому?
   Или что-нибудь в этом духе. У нас есть чем заняться.
   Он нервничал из-за того, что мои стрелы летели не точно.
   Мы будем зависеть друг  от  друга.  Если  промахнется  один,  то  все
говорило за то, что умрем мы оба, не успев выпустить вторую стрелу. Я не
хотел об этом думать.
   Но такие мысли помогали мне сосредоточиться. Большинство  моих  стрел
на этот раз попали в красный лоскут.

Глава 5

   Для меня это было как заноза в  заднице  -  заниматься  сейчас  этими
глупостями, ночью, перед тем как мы с Вороном должны были лицом  к  лицу
встретиться  с  Неведомым.  Но  Капитан  отказался   изменять   традиции
трехсотлетней  давности.  Точно  так  же  он  отказался  и  внять  нашим
протестам по поводу того, что Ловец Душ взял нас себе  в  подчинение,  а
также остался глух к требованиям поделиться информацией, которой он явно
располагал. Я имею в виду, Капитан понимал, что хотел  сделать  Ловец  и
зачем, но я не имел представления о том, почему  он  хочет,  чтобы  этим
занялись именно мы с Вороном. То, что Капитан был с ним  заодно,  только
еще больше меня запутывало.
   - Почему? - наконец воскликнул Капитан. -  Потому  что  я  отдал  вам
приказ, вот почему. А теперь, Костоправ, давай двигай туда  и  занимайся
своим чтением.
   Один раз в  месяц,  вечером,  собиралась  вся  Гвардия,  и  хранитель
Анналов читал выдержки из того,  о  чем  поведали  его  предшественники.
Предполагалось, что эти чтения не дадут людям оторваться  от  истории  и
традиций, которые простираются в прошлое на  века  и  тысячи  пройденных
миль. Я начал с обычного обращения.
   - Добрый вечер, братья. Выдержки из Анналов Черной Гвардии, последней
из Вольных Гвардий Хатовара. Сегодня я читаю из Книги Кетт,  начатой  во
втором веке истории Гвардии и записанной  хранителями  Анналов  Осадком,
Агрипом, Дубом и Соломой. В то время Гвардия служила Богу Страданий и  в
К'он Делоре. Тогда Гвардия была действительно черной. И я  прочитаю  вам
то, что писал хранитель  Анналов  Солома.  Он  осветил  роль  Гвардии  в
событиях во время падения К'он Делора.
   Я начал читать, отметив про себя,  что  Гвардия  служила  уже  многим
хозяевам, которые в конце концов были побеждены.
   Времена Ко'н Делора обнаружили большое сходство с  теперешними,  хотя
тогда Гвардия  насчитывала  около  шести  тысяч  человек  и  могла  сама
позаботиться о своей судьбе.
   Я совершенно потерял нить повествования. Этот  Солома  был  дерьмовым
писателем. Я читал целых три часа, и это было похоже на  бред  безумного
пророка. Народ сидел как загипнотизированный. Когда  я  закончил,  толпа
разразилась овацией. Я удалился с таким  чувством,  как  будто  выполнил
свое предназначение в этой жизни.
   Когда я добрался до своей казармы, то  последствия  этого  спектакля,
которые выразились в полном умственном и физическом истощении,  все-таки
дали о себе знать.  Будучи  почти  офицером,  я  имел  свою  собственную
комнатушку.
   Пошатываясь, я двинулся прямо туда.
   Ворон поджидал меня. Он сидел на моей койке, колдуя  над  стрелой  На
древке ее было серебряное кольцо,  и  Ворон,  по-моему,  что-то  на  нем
выцарапывал.  Если  бы  я  не  был  до  такой  степени  уставшим,  я  бы
полюбопытствовал.
   -  Ты  был  просто  превосходен,  -  сказал  мне  Ворон,  -  даже   я
почувствовал.
   - А?
   - Ты заставил меня понять, что это значило  тогда  -  быть  одним  из
собратьев Черной Гвардии.
   - И кое для кого значит до сей поры.
   - Да. Больше того, ты рассказал, как они жили.
   - Да-а. Конечно. А что ты делаешь?
   - Готовлю стрелу для Хромого. С его настоящим именем. Ловец  Душ  дал
мне его.
   - О! - усталость не давала мне вникнуть в суть дела. - Что ты хотел?
   - Ты заставил меня почувствовать что-то, впервые с тех пор,  как  моя
жена со своими любовниками пытались меня убить и украсть  мои  титулы  и
права.
   Он поднялся, прикрыл один глаз и посмотрел на стрелу с торца.
   - Спасибо, Костоправ. На какое-то время  я  опять  почувствовал  себя
человеком. Он шагнул за дверь.
   Я рухнул на койку, закрыл глаза,  вспоминая,  как  Ворон  душит  свою
жену, берет ее обручальное кольцо, не произнеся при этом ни слова. Одной
этой скоропалительной фразой он рассказал о себе больше, чем за  все  то
время, что я его знаю. Странно.
   Я засыпал, думая о том, что он свел уже счеты со всеми, кроме  самого
главного  источника  своих  бед.  Хромой  недосягаем,  потому   что   он
принадлежит самой Леди. Впрочем, уже нет.
   Ворон, наверное, размышляет о завтрашнем дне.  Интересно,  какие  сны
ему будут сниться сегодня. И останется ли у него какая-нибудь цель после
смерти Хромого? Человек не может жить одной ненавистью. Может, он  и  не
будет  утруждать  себя,  стараясь  выжить  в  надвигающейся   переделке.
Наверное, это он и хотел сказать. Мне было  страшно.  Человек  с  такими
мыслями мог стать опасным для окружающих.
   На мое плечо опустилась рука.
   - Пора, Костоправ. Капитан сам будил нас.
   - Ага. Я уже проснулся, - спал я не очень хорошо.
   - Ловец уже готов. Было еще темно.
   - Сколько времени?
   - Почти четыре. Он хочет выйти до рассвета.
   - О!
   - Костоправ? Будь там поосторожнее. Я хочу, чтобы ты вернулся.
   - Конечно, Капитан. Вы же знаете, я не искушаю судьбу понапрасну.
   Капитан? И все же, почему я и Ворон?
   Может, он сейчас мне скажет это.
   - Он сказал, что Леди назвала это вознаграждением.
   - Серьезно? Награда...
   Капитан двинулся к двери, а я озирался в поисках  сапог.  -  Спасибо,
Капитан.
   - Ладно.
   Он понял, что я благодарю его за заботу. Я зашнуровывал куртку, когда
в дверь просунулась голова Ворона.
   - Готов?
   - Минуту. Там холодно?
   - Морозец.
   - Взять плащ?
   - Не помешает. Кольчуга? - он дотронулся до моей груди.
   Я накинул плащ,  подхватил  лук,  подбросил  его  на  ладони.  Амулет
Гоблина холодил мне грудь. Надеюсь, он поможет.
   - Мне тоже, - улыбнулся Воров. Я ответил ему кислой улыбкой.
   - Пойдем, разберемся с ними. Ловец Душ ждал нас на заднем дворе, там,
где мы упражнялись в стрельбе. Из столовой на него  падал  свет.  Пекаря
уже вовсю работали. Ловец стоял прямо и неподвижно,  как  на  параде,  в
левой руке - узелок. Он смотрел в сторону Облачного Леса.  На  нем  были
только его кожаные одежды и шлем. В отличие  от  других  Поверженных  он
редко носил оружие. Ловец Душ  привык  полагаться  на  мастерство  своих
интриг. Он разговаривал сам с собой. Довольно жутко.
   - Хочу, чтобы он низвергся. Я ждал этого сотни лет...
   - Подходить близко нельзя. Он нас почует.
   - Иди туда без Силы.
   - О! Это слишком рискованно. В разговор вступил  целый  хор  голосов.
Мне действительно стало не по себе, когда сразу  два  голоса  заговорили
одновременно.
   Мы с Вороном переглянулись. Он пожал плечами. Ловец его не беспокоил,
Правда, он вырос уже во времена Леди. Он видел всех Поверженных, а Ловец
Душ из них всех наименее эксцентричный.
   Несколько минут мы слушали, но не уловили ничего осмысленного.
   - Господин, мы готовы, - наконец  пророкотал  Ловец  Душ.  Его  голос
намного дрожал.
   Сам я был не в состоянии сказать ни слова. Я  думал  только  о  луке,
стреле и той работе, которую мне предстоит  сделать.  Я  вновь  и  вновь
представлял себе, как натяну  тетиву,  отпущу  ее,  полетит  стрела.  Не
сознавая того, я схватился за подарок Гоблина.  Еще  много  раз  я  буду
ловить себя на этом движении.
   Ловец  Душ  встряхнулся,  как  мокрая  собака,  подобрался.  Даже  не
взглянув на нас, он махнул рукой.
   - Пойдем, - сказал он и зашагал прочь. Ворон обернулся.
   - Душечка, ты сейчас возвращаешься  назад,  я  тебе  говорил.  Давай!
прикрикнул он.
   - Как она тебя слышит? - спросил  я,  посмотрев  назад,  на  ребенка,
который выглядывал из-за приоткрытой двери.
   - Она - нет, Капитан услышит. Ну, давай. Он резко махнул рукой В  тот
же миг появился Капитан. Душечка исчезла. Мы последовали за Ловцом Душ.
   Ворон что-то бормотал себе под нос. Он беспокоился за ребенка.
   Ловец задал энергичный темп, вышел из нашего лагеря, потом направился
за черту города, через поле, не оглядываясь. Он привел  нас  в  довольно
большой лес, что в нескольких полетах стрелы от городской стены  Лордов.
Мы оказались на поляне в самом  центре  этого  леса.  Здесь,  на  берегу
ручья, мы увидели ковер, растянутый на  грубой  деревянной  раме  в  фут
высотой и размером примерно шесть на  восемь  футов.  Ловец  Душ  что-то
произнес.  Ковер  дернулся,  слегка  изогнулся,   затем   снова   упруго
вытянулся.
   - Ворон, ты садишься здесь, - Ловец Душ показал на  ближайший  к  нам
угол с правой стороны.
   - Костоправ, ты сюда, - он указал на  левый  угол.  Ворон  с  опаской
поставил ногу на ковер. Казалось, он удивлен, что еще не провалился.
   - Садитесь.
   Ловец Душ спокойно сел, скрестив ноги и положив оружие у края ковра.
   Точно так же он усадил и меня. Странно, ковер твердый,  как  будто  я
сижу на столе.
   - Вы должны сидеть на своих местах, - сказал Ловец.
   Он сдвинулся так, что оказался прямо  перед  нами,  примерно  на  фут
впереди от середины ковра.
   - Если не удержим равновесие, все попадаем, понятно?
   Мне было непонятно, но я согласился, когда Ворон сказал да.
   Ворон опять сказал да. По-моему,  он  знал,  что  происходит.  Я  был
сильно удивлен.
   Ловец Душ выставил руки ладонями вверх, произнес  несколько  странных
слов и медленно поднял руки. У меня  перехватило  дыхание,  я  нагнулся.
Земля удалялась.
   - Сиди спокойно! - заорал Ворон. - Ты что, угробить нас хочешь?
   Земля была всего в шести футах внизу. Тогда  я  выпрямился  и  замер.
Нет, все-таки я немного поворачивал голову, чтобы посмотреть.
   Да. Душечка. Пораженная, рот буквой о. Я посмотрел вперед, сжал  свой
лук так сильно, что на нем, наверное, выдавился отпечаток  моей  ладони.
Мне хотелось дотянуться до амулета.
   - Ворон, ты все устроил насчет Душечки? В случае, ну...
   - Капитан за ней присмотрит.
   - А я забыл  договориться  с  кем-нибудь  насчет  Анналов.  -  Да  ты
оптимист, - сказал он с сарказмом в голосе. Я непроизвольно вздрогнул.
   Ловец Душ опять махнул рукой. Мы заскользили над верхушками деревьев.
За спиной шелестел холодный ветер. Я глянул  вниз.  Под  нами  было  уже
добрых пять этажей, а мы все поднимались.
   Ловец Душ изменил курс, и звезды над моей головой описали дугу. Ветер
усиливался, и мне уже казалось, что мы летим прямо навстречу буре. Я все
больше и больше наклонялся вперед, боясь, как бы меня не  унесло.  А  за
спиной была пустота. Только несколько сотен футов, а потом  все,  земля.
Пальцы до боли вжали древко лука.
   Зато я понял одну вещь. Теперь я знаю, как Ловцу  удается  появляться
так неожиданно, когда все знают, что он очень далеко.

Глава 6

   Полет проходил в полной тишине. Ловец  все  время  был  занят,  делая
что-то,  чтобы  заставить  ковер  лететь  в  нужном  направлении.  Ворон
замкнулся в себе. Я тоже. Мне  было  элементарно  страшно,  мой  желудок
проявлял сильное беспокойство. Не знаю, как у Ворона.
   Понемногу звезды начали меркнуть, горизонт на востоке прояснился. Под
нами из темноты возникла поверхность, земли. Мне удалось разглядеть, что
мы летим над Облачным Лесом. Рассвело еще больше. Ловец промычал что-то,
глядя на восток, потом посмотрел вперед.  Казалось,  он  ловил  какой-то
подходящий момент. Затем он кивнул.
   Ковер задрал нос.  Мы  стали  взбираться  вверх.  Земля  вращалась  и
уменьшалась под  нами,  пока  не  стала  похожа  на  карту.  Ветер  стал
холоднее.
   Мой желудок все еще давал о себе знать.
   Далеко слева я заметил на поверхности леса черное пятно. Это был  тот
лагерь, который мы захватили. Потом мы  вошли  в  облако,  и  Ловец  Душ
снизил скорость.
   - Немного по дрейфуем, - сказал он. - Мы в тридцати милях  к  югу  от
Хромого. Он уходит от нас, но мы быстро его догоним. Когда будем к  нему
как можно ближе, но так, чтобы он не смог меня обнаружить, пойдем  вниз.
Он сказал это деловым женским голосом. Я попытался заговорить.
   - Тихо, Костоправ, не отвлекай меня, - прервал он.
   Два часа мы  проторчали  в  этом  облаке,  невидимые,  и  сами  не  в
состоянии ничего увидеть.
   - Пора вниз, - наконец сказал Ловец Душ. - Держитесь  за  раму  и  не
отпускайте. Может немного покачать.
   Опора подо мной исчезла.  Мы  падали  вниз,  как  камень,  летящий  с
обрыва.
   Ковер  начал  медленно  вращаться,  и  казалось,  что  лес  под  нами
поворачивается.
   Затем он стал качаться вперед и назад, как падающее перо. Каждый раз,
когда он наклонялся в мою сторону, я думал, что сейчас  кувырнусь  через
край.
   Хороший вопль, наверное, помог бы мне, но, находясь  рядом  с  такими
людьми, как Ворон и Ловец Душ, я не мог себе этого позволить.
   Лес все приближался. Вскоре я мог  уже  различить  отдельные  деревья
когда решался туда посмотреть. Мы  разобьемся.  Я  был  уверен,  что  мы
рухнем прямо вниз, через ветви деревьев и уйдем  в  землю  на  пятьдесят
футов. Ловец что-то произнес. Я не уловил. В любом случае он сказал  это
своему  ковру.  Качка  и  вращение  почти  прекратились.  Наше   падение
замедлилось. Ковер накренился вперед и заскользил над лесом. Наконец  мы
очутились над речкой, которая текла  среди  деревьев.  Мы  пронеслись  в
дюжине футов над водой. Ловец Душ засмеялся, когда  потревоженные  птицы
начали в панике удирать.
   Он посадил ковер на небольшом лугу возле реки.
   -  Слезайте  и  приведите  себя  в  порядок,  -  сказал  он  нам.  Мы
зашевелились и слезли.
   - Хромой в четырех милях к северу. Он уже в условленном месте, сказал
он. - Дальше пойдете без меня. Он вычислит меня, если я  приближусь  еще
хоть немного. Давайте сюда свои эмблемы. Их он тоже почует.
   Ворон  кивнул,  отцепил  эмблему,  проверил  лук,  постучал  по  нему
стрелой, сунул ее назад и расслабился.  Я  проделал  то  же  самое.  Это
поуспокоило мои нервы.
   Я был так рад снова очутиться на земле, что готов был ее целовать.
   - Вон тот большой дуб, - Ворон указал на другую сторону реки.
   Он выпустил стрелу. Она вонзилась в  ствол  в  нескольких  дюймах  от
центра. Я глубоко и  свободно  вздохнул,  отпустил  тетиву.  Моя  стрела
сидела на дюйм ближе к центру ствола.
   - Надо было принимать тогда пари, - заметил он. - Мы  готовы,  сказал
он Ловцу.
   - Нам надо поподробнее знать, как туда добраться, - добавил я.
   - Идите по берегу реки. Здесь навалом звериных  троп,  так  что  идти
будет не тяжело. Хотя торопиться, в общем,  не  надо.  Шелест  не  будет
здесь еще несколько часов. - Но река течет на запад, - я огляделся.
   - Она поворачивает назад. Идите вдоль нее три мили,  потом  повернете
на северо-запад и дальше прямо через лес.
   Ловец нагнулся, разгреб листья, освободив небольшой  кусок  земли,  и
палкой нарисовал план.
   - Если окажетесь у этой излучины реки, значит, вы проскочили.
   Затем Ловец застыл и целую минуту прислушивался к чему-то, что только
он один мог услышать. Потом продолжил.
   -  Леди  сказала,  что,  когда  вы  дойдете  до  рощи   с   огромными
вечнозелеными деревьями, это значит вы у цели. Там было священное  место
народа, вымершего еще до Правления. Хромой ждет в центре этой рощи.
   - Понятно, - сказал Ворон.
   - Вы будете ждать здесь? - спросил я.
   - Не бойся, Костоправ. Я еще раз вздохнул.
   - Пошли, Ворон.
   - Секунду, Костоправ, - сказал Ловец Душ. Он извлек что-то  из  своей
поклажи. Это была стрела.
   - Стреляй ею. Я взглянул на нее и рассеянно сунул в колчан.

Глава 7

   Ворон захотел идти впереди. Я не возражал. До того, как  поступить  в
Гвардию, я был городским парнем. В  лесу  мне  всегда  было  неуютно.  А
особенно в лесу такого размера, как Облачный Лес. Слишком тихо.  Слишком
одиноко.
   Слишком просто заблудиться. Первые пару миль  меня  больше  волновало
то, как я найду дорогу назад, чем то, что мне  предстоит.  Я  все  время
пытался запомнить местность.
   За целый час Ворон не произнес ни слова. Я был погружен в свои  мысли
и не возражал. Он поднял руку. Я остановился.
   - По-моему, хватит, - сказал он. - Теперь пойдем в ту сторону.
   - Хм.
   -  Давай  отдохнем  немного,  -  он  уселся   на   огромный   корень.
Отвратительно тихо сегодня, Костоправ.
   - Мне тоже так кажется.
   - Да-а, - он улыбнулся. - Интересно, какую награду нам приготовили?
   - А кстати, - я вынул стрелу, которую мне дал Ловец. - Видел это?
   - Тупой наконечник? - он потрогал его. - Почти мягкий. Какого черта?
   - Вот именно. Это означает, что я не должен ее убивать.
   Кто в кого будет стрелять, такого вопроса не  возникало.  Хромой  все
равно принадлежал Ворону.
   - Наверное. Но я не собираюсь подыхать сам, пытаясь взять ее живой.
   - Я тоже. Это меня и волнует. Кроме еще десятка вопросов, таких,  как
- почему Леди на самом-то деле выбрала тебя и  меня  и  зачем  нужна  ей
Шелест живой... А, черт с ним, на этом только язву наживешь.
   - Готов?
   - Похоже.
   Мы начали удаляться от берега.  Идти  стало  тяжелее,  но  вскоре  мы
перебрались через высокую каменную гряду и вышли  к  вечнозеленой  роще.
Под деревьями почти ничего не росло. Сквозь ветви пробивалось очень мало
солнечного света. Ворон остановился помочиться.
   - Потом будет никак, - объяснил он. Он был прав. Такого рода проблемы
совершенно ни к чему, когда, сидя в  засаде,  находишься  на  расстоянии
броска камнем от Поверженного.
   Меня опять начало колотить. Ворон положил мне руку на плечо.
   - У нас все будет в порядке, - пообещал он. Но сам он в это не верил.
   Его рука тоже подрагивала. Я залез рукой под куртку и  дотронулся  до
своего амулета. Помогло.
   Ворон посмотрел на меня вопросительно.  Я  кивнул,  и  мы  продолжили
путь.
   Я кусал завязку на куртке, и это меня немного успокаивало.  Мы  опять
шли молча.
   Среди  деревьев  виднелись   какие-то   развалины.   Ворон   осмотрел
высеченные на камнях  письмена  и  пожал  плечами.  Они  ему  ничего  не
говорили.
   Мы  оказались  среди  больших  деревьев,  предков  тех,  которые  нам
встречались раньше. Они возвышались на несколько сот футов вверх и  были
похожи на башни. Стволы - в два обхвата толщиной. Сквозь ветви там и сям
пробивались лучи света.  Воздух  был  наполнен  запахом  смолы.  Царящие
тишина и безмолвие просто подавляли. Мы  шли  в  ногу,  в  общем  ритме,
стараясь производить как можно меньше шума.
   Моя тревога, достигнув предела, стала понемногу утихать.  Уже  нельзя
было ни передумать, ни убежать.  Все  эмоции  ушли.  Обычно  так  бывало
только, когда мне приходилось латать  людей,  находясь  в  самом  центре
какой-нибудь бойни.
   Ворон дал знак замереть. Я кивнул, потому что тоже это услышал. Ворон
подал мне знак оставаться на месте, а сам двинулся левее, пригнувшись, и
исчез за деревом футах в пятидесяти.
   Через минуту он появился вновь, поманил меня. Я двинулся за  ним.  Он
провел  меня  на  место,  откуда  можно  было  увидеть  кусок  открытого
пространства. Хромой со своей лошадью уже были там.
   Эта прогалина в лесу была около семидесяти футов длиной  и  пятьдесят
футов шириной. В  центре  ее  стояла  потрескавшаяся  и  разваливающаяся
каменная глыба. Хромой присел на один из отвалившихся  обломков,  спиной
оперся о другой. Казалось, он спал. В конце поляны  громоздился  упавший
ствол гигантского дерева. Похоже, он лежит там не так давно, потому  что
еще не начал гнить и разрушаться.
   Ворон  легко  коснулся  моей  руки,  указал  на  дерево.   Он   хотел
перебраться отсюда.
   Мне не очень хотелось шевелиться теперь, после  того,  как  я  увидел
Хромого.  Каждый  шаг   означал   еще   одну   возможность   насторожить
Поверженного.
   Но Ворон был прав. Пятно солнечного света двигалось в  нашу  сторону.
Чем дальше, тем лучше мы будем освещены, и в конце концов солнце  ударит
нам прямо в глаза.
   Мы двинулись сверхосторожно. Одна ошибка - и мы мертвецы. Когда Ворон
взглянул назад, я увидел, что на  висках  у  него  выступил  пот.  Ворон
остановился, показал на что-то пальцем, улыбнулся. Я подобрался к  нему.
Он снова показал. Впереди  лежало  еще  одно  поваленное  дерево,  около
четырех футов в диаметре. Похоже, это было как раз то, что нам надо. Оно
было достаточно большим, чтобы спрятаться, и в то же время укрытие  было
достаточно низким, чтобы выпустить стрелу. Мы нашли место, откуда  ветви
деревьев не мешали бить по центру поляны.
   Со светом все тоже было хорошо. Несколько  лучей  прорывались  сквозь
кроны  деревьев,  освещая  поляну  почти  полностью.  В  воздухе  висела
какая-то дымка, наверное, пыльца. Она столбами  стояла  в  лучах  света.
Несколько минут я изучал это место,  запоминая  все  подробности.  Потом
уселся за бревно и притворился булыжником. Ворон остался в наблюдении.
   Мне показалось, что прошли недели, прежде чем что-то началось.
   Ворон тронул меня за плечо. Я взглянул на  него.  Двумя  пальцами  он
изобразил  идущего  человека.  Хромой  уже  был  на  ногах  и  крадучись
передвигался по поляне. Я приподнялся, чтобы посмотреть.
   Приволакивая ногу, Хромой несколько раз обошел вокруг  кучи  каменных
обломков, потом снова сел. Он поднял  прутик,  разломил  его  пополам  и
метнул обе половины в одному ему видимую цель. Разделавшись с  прутиком,
он зачерпнул целую пригоршню шишек и начал лениво  их  бросать.  Портрет
человека, убивающего время.
   Я подумал, а почему он приехал на лошади. Он ведь умел  передвигаться
быстро, когда надо. Наверное,  потому,  что  он  находился  недалеко.  Я
забеспокоился, что здесь мог объявиться кто-нибудь из его отряда.
   Он поднялся и снова сделал круг, подбирая шишки  и  швыряя  их  через
поляну в лежащую громадину дерева. Черт меня подери, но как мне хотелось
расправиться с ним прямо сейчас, и дело с концом.
   Лошадь Хромого тряхнула головой и заржала. Мы с Вороном нырнули вниз,
вжимаясь в тень под нашим стволом. Поляна просто излучала напряжение.
   Через секунду я услышал, как  иголки  потрескивают  под  копытами.  Я
затаил дыхание. Боковым зрением я заметил, как между  деревьев  мелькает
белая лошадь. Шелест? Заметит ли она нас?
   Да или нет? Благодарение богам, каким бы то ни было!  Нет!  Это  была
Шелест, и она проехала в пятидесяти футах от  нас,  не  заметив.  Хромой
воскликнул, Шелест ответила Мелодичным голосом,  который  совершенно  не
вязался с этой большой, суровой и простой женщиной. По голосу  ей  можно
было дать лет семнадцать, а выглядела она на все сорок пять и к тому  же
была такой изможденной, как будто раза три объехала вокруг света.
   Ворон тихонько ткнул меня.
   Я приподнялся не быстрее, чем распускается цветок, боясь как  бы  они
не услышали хруст моих костей. Мы выглянули  из-за  поваленного  дерева.
Шелест спешилась и взяла протянутую руку Хромого в обе свои ладони.
   Более подходящий момент представить было трудно. Мы были в тени, а на
них падал столб солнечного света.  У  каждого  из  нас  под  рукой  была
запасная стрела.
   - Пора, - сказал Ворон.
   Про свои нервы я не думал до тех пор, пока моя стрела не оказалась  в
воздухе. Тогда я похолодел и затрясся.
   Стрела Ворона попала Хромому под левую руку.
   - Поверженный издал звук, похожий  на  писк  придавленной  крысы.  Он
отшатнулся от Шелест.
   Моя стрела саданула Шелест в висок. На ней был кожаный шлем, но я был
уверен, что такой удар ее свалит. Она развернулась вокруг своей оси.
   Ворон сделал второй выстрел, я неуверенно  потянулся  за  стрелой.  Я
бросил лук я перемахнул через  дерево.  У  меня  за  спиной  просвистела
третья стрела Ворона.
   Когда я подбежал. Шелест стояла на коленях. Я  пнул  ее  в  голову  и
развернулся к Хромому. Стрелы Ворона достигли цели, но даже  специальная
стрела Ловца Душ не смогла оборвать песенку этого Поверженного.
   Захлебываясь в собственной крови, он пытался  прохрипеть  заклинание.
Его я тоже саданул ногой.
   Тут подскочил Ворон, и я обернулся назад к Шелест. .
   Эта сука была упрямой и  шкодливой,  под  стать  своей  репутации.  В
полубессознательном состоянии она пыталась подняться. Пыталась  вытащить
свой меч. Пыталась произнести заклинание. Я еще раз взболтал ей мозги  и
отнял у нее клинок.
   - Не взял с собой никакой веревки,  -  я  тяжело  дышал.  -  Ты  взял
веревку, Ворон?
   - Нет, - он просто стоял и смотрел на Хромого. Потертая кожаная маска
Поверженного сползла куда-то на сторону. Он пытался поправить ее,  чтобы
увидеть, кто мы такие.
   - Черт, как же мне ее связать?
   - Ты бы лучше ей сначала рот заткнул. Ворон решил  помочь  Хромому  с
его маской, улыбаясь той невероятно жестокой улыбкой, какая появлялась у
него всякий раз, когда наконец  предоставлялась  возможность  перерезать
горло ненавистному ему человеку.
   Я рванул свой  нож  и  начал  кромсать  одежду  на  Шелест.  Она  все
сопротивлялась, и мне  пришлось  нанести  еще  несколько  ударов,  чтобы
наконец уложить. У меня появились лоскуты  ткани,  чтобы  связать  ее  и
затолкать в рот кляп.  Я  подтащил  Шелест  к  куче  камней,  приподнял,
прислонил к этой куче и повернулся, чтобы посмотреть, чем занят Ворон.
   Он сорвал с Хромого маску, обнажив всю мерзость его лица.
   - Ты что делаешь? - спросил я. Он вязал Хромого, и я удивился,  зачем
это ему понадобилось.
   - На всякий случай. Может, моих способностей  недостаточно,  чтобы  с
ним справиться.
   Он присел на корточки и  похлопал  Хромого  по  щеке.  Хромой  просто
светился ненавистью.
   - Ты меня знаешь, Костоправ, я же старый добряк. И я бы  просто  убил
его и был бы доволен. Но он заслужил более страшную смерть. Ловец в этих
делах имеет больше опыта, - и он зло захихикал.
   Хромой рванул свои путы. Невзирая  на  три  стрелы,  сил  у  него  не
убавилось. Даже наоборот. Стрелы определенно его  не  беспокоили.  Ворон
опять потрепал его по щеке.
   - Эй, приятель, дружеское предупреждение... Не об этом ли ты  говорил
мне за час до того, как Утренняя Звезда со своими друзьями устроили  мне
засаду как раз там, куда.  ты  меня  послал?  Маленькое  предупреждение?
Да-а.
   Поосторожнее с Ловцом Душ, он завладел твоим настоящим именем. А ведь
он такой тип, что от него всего можно ожидать.
   - Оставь свое злорадство, Ворон, - сказал  я.  -  Смотри,  он  что-то
делает пальцами. Пальцы Хромого ритмично извивались.
   - Ого! - заорал Ворон, смеясь. Он схватил  меч,  который  я  отнял  у
Шелест, и отхватил им пальцы с обеих рук Хромого.
   Ворон издевается надо мной за то, что я не описываю  в  Анналах  всей
правды. Когда-нибудь он вспомнит об этом и пожалеет.  Но  сегодня,  если
откровенно, он выглядел не слишком привлекательно.
   Та же проблема возникла и с  Шелест,  но  я  избрал  другой  путь.  Я
отхватил ей волосы и ими связал все пальцы вместе.
   Ворон продолжал мучить Хромого, пока не вывел меня из себя.
   - Ворон, в самом деле, хватит. Почему бы тебе не отойти и не оставить
его в покое?
   У меня не было специальных инструкций  насчет  того,  что  мы  должны
делать, когда захватим Шелест, но я подумал, что Леди  сообщит  об  этом
Ловцу, и он появится  здесь.  Нам  просто  нужно  держать  ситуацию  под
контролем, пока он не прибыл.

Глава 8

   Волшебный ковер Ловца Душ свалился с неба через полчаса  после  того,
как я отогнал Ворона от Хромого. Ковер сел в нескольких футах  от  наших
пленников. Ловец сошел на землю, отряхнулся и сверху вниз  посмотрел  на
Шелест.
   - У  тебя  неважный  вид,  Шелест,  -  вздохнул  он,  оглядываясь  по
сторонам. - Впрочем, ты все время была такой.  Да.  Мой  друг  Костоправ
нашел запрятанные свертки.
   Ее жесткие холодные глаза  отыскали  меня.  В  них  я  увидел  только
бешенство. Чем смотреть на это, я предпочел отойти в сторонку. Я не стал
поправлять Ловца Душ.
   Он повернулся к Хромому, грустно покачал головой.
   - Нет, это не личные счеты. Ты потерял доверие. Это Она приказала.
   Хромой застыл.
   - Почему ты не убил его? - спросил Ворона Ловец Душ.
   Ворон сидел на стволе дерева, держа на коленях лук  и  уставившись  в
землю. Он не ответил.
   - Он сообразил, что вы можете придумать что-нибудь получше, -  сказал
я.
   - Я думал об этом по дороге сюда, - засмеялся Ловец Душ. - Ничего  не
приходит в голову. Поэтому я последую примеру Ворона.  Я  все  рассказал
Меняющему Форму, и  он  скоро  будет  здесь.  Ловец  взглянул  вниз,  на
Хромого.
   - У тебя неприятности, да?
   Потом он обратился ко мне.
   - Ты, наверное, думаешь, что человек в таком возрасте,  как  он,  мог
быть и чуть-чуть мудрее? Затем повернулся к Ворону.
   - Ворон, это он был твоей наградой.
   - Благодарю, - пробурчал Ворон. Ну, это я уже понял. Но, кажется, и я
должен был что-то получить. Но на данный момент я не увидел еще  ничего,
даже отдаленно напоминающего хотя бы одну мою мечту.
   Ловец Душ опять изобразил свой фокус с чтением мыслей.
   - Наверное, что-то изменилось. Ты еще не  получил  награды,  но  будь
спокоен, Костоправ. Нам еще долго сидеть.
   Я подошел к Ворону и уселся рядом. Мы молчали  Мне  нечего  было  ему
сказать, а он был глубоко погружен в  самого  себя.  Как  я  и  говорил,
человек не может жить одной ненавистью.
   Ловец Душ  еще  раз  перепроверил  надежность  пут  наших  пленников,
оттащил свой ковер в тень, а сам взгромоздился на каменную кучу.
   Через двадцать минут прибыл Меняющий  Форму,  как  всегда,  огромный,
отвратительный, грязный и вонючий. Он осмотрел  Хромого,  переговорил  с
Ловцом, порычал  полминуты  на  Хромого,  потом  влез  обратно  на  свой
летающий ковер и умчался.
   - Он тоже спасовал, - объяснил Ловец Душ. - Никто не хочет  брать  на
себя последнюю ответственность.
   - И кому он может это оставить? - удивился я.  У  Хромого  больше  не
было заклятых врагов. Ловец пожал плечами и  вернулся  на  кучу  камней.
Оттуда раздалось бормотание дюжины голосов. Он ушел в себя и,  казалось,
съежился до еще меньших размеров. Думаю, ему нравится  находиться  здесь
не больше, чем мне.
   Время тащилось медленно, столбы света наклонялись все больше и  таяли
один за другим. Я начал подумывать, как  бы  не  оправдались  подозрения
Ворона. После  наступления  темноты  расправиться  с  нами  будет  проще
простого.
   Поверженным не нужен свет, чтобы видеть.
   Я взглянул на Ворона. Что творится у него в голове? На  его  лице  не
отражалось ничего, кроме угрюмости. С таким лицом  он  всегда  играет  в
карты.
   Я спрыгнул с бревна  и  принялся  бродить  вокруг,  следуя  недавнему
примеру Хромого. Делать больше было  нечего.  Я  сбил  шишку  с  дерева,
которое мы с Вороном использовали как укрытие...  Там  что-то  прячется!
Еще не осознав, что именно я там увидел, я рванул  через  всю  поляну  к
этому чертову мечу Шелест.
   - Что случилось? - спросил Ловец Душ, когда я . подбежал.
   - Потянул мышцу, наверное, - сымпровизировал .  я.  -  Хотел  сделать
пару пробежек, но что-то с ногой случилось.
   Я растирал правую ногу. Кажется, он этим удовлетворился.  Бросив  еще
один взгляд в сторону поваленного дерева, я ничего не заметил.
   Но я знал, что там был Немой. И что он будет там, если понадобится.
   Немой. Черт, как же он сюда добрался? Так же, как и мы? Может, у него
в запасе были фокусы, о которых никто не знал?
   Продемонстрировав свое сценическое искусство, я подхромал к Ворону  и
опять уселся рядом.  Жестами  я  попытался  дать  ему  понять,  что  нам
помогут, если запахнет жареным, но мое сообщение повисло в воздухе.  Его
мысли были слишком далеко от меня.
   Уже темно. Над нами половина луны, которая бросает на  поляну  мягкий
серебристый свет. Ловец Душ все еще восседает на камнях. Мы с Вороном  -
на дереве. Спина моя уже болит. Нервы - измочалены. Я  устал,  мне  было
страшно и хотелось есть. Я был уже  сыт  всем  этим  по  горло,  но  мне
недоставало мужества заявить об этом.
   Неожиданно  Ворон  сбросил  свое   оцепенение.   Он   проанализировал
ситуацию.
   - Какого черта мы тут делаем? - спросил он.
   - Ждем. Еще немного, - откликнулся Ловец Душ.
   - Ждем чего? - раздраженно спросил  я.  Когда  я  чувствую  поддержку
Ворона, у меня прибавляется смелости. Ловец Душ внимательно посмотрел  в
мою сторону. Я понял, что у себя за спиной,  в  лесу  я  слышу  какой-то
необычный шорох. Ворон зашевелился.
   - Ждем чего? - уже слабее переспросил я.
   - Меня, доктор.
   Затылком  я  почувствовал  дыхание  говорившего.  Одним   прыжком   я
преодолел половину расстояния до Ловца Душ  и  не  остановился,  пока  в
руках у меня не оказался тяжелый меч Шелест. Я подумал, заметил  он  или
нет, что моя нога уже  в  порядке.  Я  глянул  на  наше  дерево-укрытие.
Ничего. Из-за бревна, с которого я только что соскочил, лилось  чудесное
сияние. Я не видел Ворона, он исчез.
   Я взял меч и приготовился хорошенько рубануть Ловца Душ.
   Свечение медленно переплыло через поваленного  гиганта,  остановилось
перед Ловцом. Оно было такое ослепительное,  что  смотреть  на  него  не
отрываясь было невозможно; оно залило всю поляну. Ловец Душ упал на одно
колено. И тут я понял. Леди! Этот феерический свет - Леди.  И  ждали  мы
Леди!
   Я смотрел, пока не  заболели  глаза,  потом  тоже  преклонил  колено.
Обеими руками  я  протянул  меч,  держа  его  на  ладонях,  как  рыцарь,
приносящий присягу своему королю. Это Леди!
   Это и  было  моей  наградой?  Действительно  с  ней  встретиться?  То
неуловимое, что всегда влекло меня к Амулету, заполнило меня до краев, и
на какое-то мгновение я почувствовал, что просто умираю от любви.  Но  я
не мог ее видеть, а мне хотелось узнать, как она выглядит.
   Она обладала той же приводящей в замешательство способностью, какую я
обнаружил у Ловца Душ.
   - Не сейчас, Костоправ, - сказала она. - Но думаю, скоро.
   Она дотронулась до моей руки. Прикосновение ее пальцев обожгло  меня,
как  первое  прикосновение  моей   первой   возлюбленной.   Помните   то
оглушительное и неистово-волнующее мгновение?
   - Вознаграждение еще впереди. А сейчас ты  сможешь  стать  свидетелем
события,  за  последние  пять  столетий  не  виданного  никем,   -   она
придвинулась ближе. - Так будет неудобно. Встань.
   Я поднялся  и  отошел  назад.  Ловец  Душ  стоял  по  стойке  смирно,
вглядываясь в свечение. Его яркость уменьшилась, и я уже мог смотреть на
него без боли в глазах. Оно проплыло вокруг груды камней,  к  пленникам,
ослабев настолько, что внутри можно было различить женские очертания.
   Леди долго смотрела на Хромого. Тот  смотрел  на  нее.  На  его  лице
ничего не отражалось. На нем не было уже ни надежды, ни отчаяния.
   - Ты верно служил мне какое-то время. А  твое  предательство  помогло
мне больше, чем повредило. Я знаю, что такое сострадание.
   Она направила в сторону  вспышку  света.  Темнота  растворилась.  Там
стоял Ворон, держа стрелу на тетиве лука.
   - Он твой, Ворон.
   Я посмотрел на Хромого. В его виде угадывалось  волнение  и  странная
надежда. Конечно, не на то, что  ему  удастся  выжить,  но  хотя  бы  на
быструю и безболезненную смерть.
   - Нет, - сказал Ворон. Больше ничего. Простой отказ.
   - Жаль, Хромой, - задумчиво произнесла Леди. Она  выгнулась  назад  и
прокричала что-то в небеса. Хромой рванулся, кляп  вылетел  у  него  изо
рта, путы на лодыжках разорвались. Он подобрал ноги,  попытался  бежать,
попытался выговорить какое-нибудь заклинание, которое оградило  бы  его.
Он пробежал футов тридцать, когда из темноты вынырнули  и  бросились  на
него тысячи огненных змей.
   Они полностью покрыли его тело, заползали в рот и нос, глаза и уши.
   Легко пробравшись внутрь, змеи выгрызали тело изнутри и  вылезали  из
спины, груди,  живота.  А  он  кричал,  кричал,  кричал.  Его  ужасающая
живучесть, которая превозмогла смертоносные стрелы Ворона, и  сейчас  не
давала ему умереть.
   Я закусил ремешок на своей куртке, который за весь  сегодняшний  день
был моей единственной едой.
   Хромой все вопил и никак не умирал. Наконец Леди это надоело,  и  она
убрала змей. Заключив Хромого в невидимый  кокон,  Леди  прокричала  еще
одну серию магических слов. С ночного неба упала  гигантская  светящаяся
стрекоза, подхватила его и гудя унеслась в сторону Амулета.
   - Развлечений с ним хватит на долгие годы, - сказала Леди.
   Она бросила взгляд на Ловца Душ, убедившись, что этот урок не  прошел
для него даром.
   За все это время у Ловца не дрогнул ни один мускул. И  сейчас  в  его
лице ничего не отражалось.
   - Костоправ, то, чему ты  сейчас  станешь  свидетелем,  видели  очень
немногие. Даже большинство моих приближенных не помнят  такого.  О  чем,
черт возьми, она говорит? Она опустила свой взор.  Шелест  съежилась  от
страха.
   - Нет, совсем нет,  -  сказала  Леди.  -  Ты  была  таким  выдающимся
противником, что я решила тебя вознаградить. Странный смех.
   - Среди  Поверженных  освободилось,  место.  Да.  Тупая  стрела,  все
остальные ужасные обстоятельства, которые привели к данному моменту, все
стало ясно. Леди решила заменить Хромого Шелест.
   Когда? Когда у нее появилась такая мысль? У  Хромого  уже  целый  год
были сплошные неприятности. Он терпел одно поражение за другим. Была  ли
она их причиной? Думаю, да. Намек там, намек здесь, сплетни. Ловец  тоже
в этом участвовал, используя нас. Может быть,  он  имел  это  ввиду  уже
тогда, когда только вербовал нас. И то, что мы  встретились  с  Вороном,
без сомнения, не случайность. О,  она  была  коварной,  безнравственной,
лживой и расчетливой сучкой.
   Но об этом же все знали. Это вся ее жизнь. Она  предала  собственного
мужа, убила родную сестру, если словам Ловца можно верить. Так почему же
я так разочарован и удивлен?
   Я взглянул на Ловца. Он не двигался, но в его позе  что-то  неуловимо
переменилось. Он был просто изумлен и ошеломлен.
   - Да,  -  сказала  ему  Леди,  -  ты  думал,  только  Властитель  мог
Повергать, - мягкий смех. - Ты ошибался. Оставь такие мысли тем, кто еще
думает о воскрешении моего мужа.
   Ловец едва заметно шевельнулся.  Я  не  мог  уловить  значения  этого
движения, но Леди, казалось, была удовлетворена. Она опять повернулась к
Шелест.
   Генерал повстанцев был объят  еще  большим  ужасом,  чем  Хромой.  Ей
предстояло стать тем, кого она ненавидела больше  всего,  но  ничего  не
могла поделать.
   Леди опустилась на колени и принялась что-то ей шептать.
   Я смотрел на все это, так и не представляя, что же происходит. Я даже
Леди не мог описать лучше, чем это сделал  Гоблин,  хотя  и  провел  тут
целую ночь, с ней рядом. А может, и  несколько  ночей.  Время  двигалось
как-то странно. Несколько дней куда-то  подевались.  Но  я  уверен,  что
видел ее и был свидетелем  ритуала,  в  результате  которого  наш  самый
опасный враг обратился в приближенного Леди.
   Только одну вещь вспоминаю я с остротой и ясностью лезвия бритвы.
   Огромный желтый глаз. Тот самый,  который  так  испугал  Гоблина.  Он
появился и смотрел прямо в меня, Ворона, Шелест. Он не  оказал  на  меня
такого разрушающего  действия,  как  на  Гоблина.  Наверное,  я  не  так
чувствителен. Или более равнодушен. Но все равно, мне было очень  плохо.
Я уже сказал, что несколько дней просто исчезли.
   Этот глаз не  всемогущ.  Ему  почти  недоступны  воспоминания  совсем
недавнего времени. Так, Леди ничего не узнала о присутствии Немого.
   От всех событий остались только обрывки воспоминаний. Большинство  из
них заполнено воплями Шелест. Был момент, когда  всю  поляну  заполонили
пляшущие демоны, которые просто светились своей  внутренней  злобой  Они
дрались за право завладеть Шелест. Был момент, когда Шелест  встретилась
с глазом. После. этого, я думаю, она умерла, потом воскресла,  умерла  и
снова воскресла. И так до тех пор, пока она не породнилась  со  смертью.
Потом ее пытали. И снова глаз.
   Судя по тем фрагментам, которые я сохранил в своей памяти, ее  убили,
расчленили, а потом снова собрали  и  оживили,  превратив  в  преданного
раба. Я помню  ее  присягу  на  верность  Леди.  Ее  голос  срывался  от
трусливого рвения угодить.
   Прошло много времени с тех  пор,  как  все  это  кончилось,  когда  я
наконец очнулся, ошарашенный.  В  голове  -  туман.  Некоторое  время  я
приходил в себя.
   Путаница в голове - это одна из защитных мер Леди. То, чего я не  мог
вспомнить, я не мог использовать против нее. Награда.
   Леди исчезла, так же как и Шелест. Но Ловец Душ все еще был здесь. Он
расхаживал по поляне, бормоча дюжиной безумных  голосов.  Как  только  я
сделал попытку сесть, он мгновенно замолчал и с подозрением посмотрел на
меня.
   Я застонал, попытался подняться,  упал.  Я  перекатился  и  оперся  о
камень.
   Ловец протянул мне флягу Я жадно сделал несколько  глотков.  -  После
того, как придешь в чувство, сможешь поесть, - сказал он.
   Это замечание напомнило мне о диком голоде. Сколько прошло времени?
   - Что произошло?
   - А что ты помнишь?
   - Немногое. Шелест была Повержена?
   - Он заменила Хромого. Леди отправила ее на восточный фронт. То,  что
она знает о противнике,  должно,  решить  там  дело  в  нашу  пользу.  Я
попробовал потормошить его еще.
   - Я подумал, что они обратились к северной стратегии.
   - Да. Как только твой друг оправится, нам надо возвращаться в  Лорды,
- сказал он мягким женским голосом. - Я думал, что  знаю  Шелест  лучше.
Она сумела передать командование, как только узнала о том, что случилось
в  ее  лагере.  Круг  тоже  быстро  отреагировал.  Им  удалось  избежать
сражения. Они почуяли кровь, смирились со своими потерями и предоставили
нас самим себе. А в это время занялись своими маневрами. И замаскировали
их чертовски хорошо.
   Сейчас армия Твердого направляется к Лордам,  а  наши  силы  все  еще
рассеяны по всему лесу. Ей  удалось  обратить  эту  ловушку  против  нас
самих.
   Мне не хотелось это слушать. Уже целый год одни плохие новости.
   Достаточно. Почему ни одна наша победа не могла удержаться долго?
   - Она что, намеренно собой пожертвовала?
   - Нет. Она хотела погонять нас по лесам,  чтобы  выиграть  время  для
Круга. Она не предполагала, что Леди догадывается о Хромом. Я думал, что
знаю ее, но ошибался. Когда-нибудь мы победим, но сейчас настают трудные
времена; до тех пор, пока Шелест  не  разберется  на  востоке.  Я  опять
попытался подняться. Тщетно.
   - Не бери в голову, - успокоил он. -Первая встреча  с  Глазом  -  это
всегда тяжело. Как думаешь, поесть уже сможешь?
   - Надо подтащить одну из тех лошадей сюда.
   - Сначала лучше встань на ноги, нормально.
   - Насколько это плохо?
   Я не был уверен, о чем именно я спрашиваю. Он понял,  что  я  имею  в
виду стратегическую ситуацию.
   - Армия Твердого больше, чем любая другая из  тех,  с  кем  мы  здесь
встречались. И это еще только часть войск, которые движутся  сюда.  Если
Ночная Ящерица не доберется до Лордов первым, мы  потеряем  и  город,  и
королевство. Это может позволить им вообще вышвырнуть нас с севера. Наши
гарнизоны в Висте, Бабенке, Вине и  так  далее  абсолютно  не  готовы  к
генеральному сражению. Пока все, что творилось здесь,  на  севере,  было
только вступлением.
   - Но... После всего, что мы пережили?  И  положение  наше  хуже,  чем
когда мы потеряли Розы? Черт! Так не пойдет, - отступления мне надоели.
   - Ничего особенного, Костоправ. Если Лорды падут, мы остановим  их  у
Лестницы  Слезы.  Мы  продержим  их  там,  пока  Шелест  сильно  занята.
Когда-нибудь им придется с ней столкнуться. Если восток станет нашим, то
восстание будет раздавлено. Их сила - на востоке.
   Он говорил как человек, который пытается убедить самого себя. Он  уже
однажды  пережил  такую  неуверенность  и  колебания,  в  последние  дни
Правления.
   Я спрятал лицо в ладонях, причитая.
   - Я думал, мы их уже разбили. Какого черта мы ушли из Берилла?  Ловец
Душ ткнул носком Ворона. Тот не шевелился.
   - Давай! - загрохотал Ловец.  -  Мне  нужно  в  Лорды.  Мы  с  Ночной
Ящерицей можем там подохнуть, пытаясь удержать город в одиночку. , - Так
почему бы вам тогда сразу же не отбыть  туда,  если  ситуация  настолько
серьезна?
   Он ходил кругами,  бормотал  что-то  в  нерешительности,  и  я  начал
подозревать,  что  у   этого   Поверженного   есть   чувство   чести   и
ответственности перед теми, кто принял его покровительство. Сам бы он  в
этом  Не  признался  никогда.   Это   не   соответствовало   бы   образу
Поверженного.
   Я подумал еще об одном путешествии по небу. Тяжело. Хотя Я  и  ленив,
но все равно не мог согласиться на это. Только не сейчас,  только  не  в
моем теперешнем состоянии.
   - Я свалюсь оттуда наверняка. Вам совершенно ни к чему  здесь  терять
время. Мы не очухаемся еще несколько дней. Дьявол, да мы можем и  пешком
выбраться.
   Я подумал о лесе. Пешая прогулка тоже не сильно меня привлекала.
   - Отдайте нам наши эмблемы, тогда нас можно будет найти и  подобрать,
если у вас будет время.
   Он заворчал. Мы опять начали препираться. А упирал на свою слабость и
на то, что Ворон тоже будет очень слаб.
   Ему не  терпелось  двинуться,  и  он  позволил  себя  убедить.  Ловец
разгрузил ковер - он уже успел слетать куда-то, пока я был без  сознания
- и взобрался на него.
   - Увидимся через  несколько  дней.  Его  ковер  взмыл  вверх  намного
быстрее, чел когда на нем сидели еще и мы с Вороном; он исчез. Я подполз
к вещам, которые он бросил.
   - Ты ублюдок, - хрюкнул я. Его протест был простой шелухой, когда  он
со мной спорил. Ловец привез еду, наше собственное  оружие,  которое  мы
оставили в Лордах, и еще всякое барахло, которое может нам  пригодиться.
Для Поверженного наш хозяин неплох.
   - Эй, Немой! Где тебя носит, черт подери?
   Немой выплыл на поляну. Он посмотрел на меня, на Ворона, на барахло и
ничего  не  сказал.  Естественно,  он  же  Немой.  Он  выглядел   весьма
потрепанно.
   - Плохо спал? - спросил я. Он кивнул. - Видел, что здесь произошло?
   - он опять кивнул. - Надеюсь, ты запомнил все лучше, чем я.
   Он покачал головой. Черт, тогда в Анналах все  это  так  и  останется
неосвещенным.
   Это просто идиотская манера разговора. Один  говорит,  другой  качает
головой. Обмен  какой-либо  информацией  становится  невероятно  трудной
задачей.
   Нужно изучить тот язык жестов, которому  Ворон  научился  у  Душечки.
Немой ее второй лучший друг. Было бы интересно даже только подслушать их
разговор.
   - Давай посмотрим, что делать с Вороном, - предложил я.
   Ворон спал сном глубоко уставшего, измученного  человека.  Уже  много
часов его было не разбудить. Это  время  я  использовал  для  расспросов
Немого.
   Его послал Капитан. Он приехал на лошади.  Фактически,  когда  нас  с
Вороном вызвали для разговора с Ловцом Душ, он уже был в пути. Он скакал
день и ночь и добрался сюда незадолго до того, как я его обнаружил.
   Я спросил, откуда он  знал,  куда  ехать;  я  допускал,  что  Капитан
снабдил его информацией, полученной от Ловца, достаточной,  чтобы  знать
основное  направление.  Все  это  очень  похоже   на   Капитана.   Немой
согласился, что не знал точно, куда надо ехать, пока в  этом  районе  не
появились мы. Тогда он выследил нас по амулету Гоблина.
   Маленький коварный Гоблин. Не проронил даже намека. Впрочем, это даже
хорошо. Иначе Глаз мог что-нибудь узнать.
   - Думаешь, ты бы смог что-нибудь сделать, если бы  нам  действительно
понадобилась помощь? - спросил я.
   Немой улыбнулся, пожал плечами, шагнул к каменной куче  и  уселся  на
нее.
   Игра в вопросы закончена. Из всей Гвардии его  меньше  всего  заботит
то, как он  будет  выглядеть  в  Анналах.  Его  совершенно  не  волнует,
нравится он людям или нет, ему все равно, где он находится и куда  идет.
Иногда мне кажется, что ему все равно  даже,  жив  он  или  мертв,  и  я
удивляюсь, что его удерживает здесь. Наверное, он привязался к Гвардии.
   Наконец Ворон пришел в себя. Мы посуетились вокруг  него,  покормили,
потом поймали лошадей Хромого и Шелест и наконец направились в Лорды.
   Двигались мы без всякого энтузиазма, так как каждый из нас знал,  что
мы направляемся в сторону еще одной битвы. Еще одно место,  где  убивают
людей.

Глава 9

   Ближе  было  не  подойти.  Повстанцы  осадили  город,   обнесли   его
укрепленными линиями и двойным  рвом.  А  сам  город  закрывала  угрюмая
верная туча. Вспышки молний очерчивали ее края, как бы напоминая о  мощи
Восемнадцати. Твердый пришел не один.
   Круг, похоже, был полон решимости отомстить за Шелест.
   - Ловец и Ночная Ящерица разошлись не  на  шутку,  -  заметил  Ворон,
показывая в сторону города. -  Предлагаю  сдвинуться  немного  на  юг  и
подождать там. Если наши оставят Лорды, мы сможем к ним  присоединиться,
когда все двинутся в направлении Ветреной Страны.
   Лицо  его  скривилось.  Такая  перспектива  явно  не  доставляла  ему
удовольствия. Он знал Ветреную Страну.
   Мы побежали на юг, где встретили еще  несколько  бродяг  типа  нас  и
провели в ожидании двенадцать дней, постоянно скрываясь и прячась. Ворон
организовал всех бродяг и отставших от своих частей в  какое-то  подобие
воинского подразделения. А я проводил время размышляя и делая заметки  о
Шелест. Каково же будет ее влияние на ход событий на  восточном  фронте?
Время от времени, кинув взгляд на Лорды, я все больше убеждался, что она
- наша последняя надежда.
   Похоже, повстанцы активизировались повсюду. Леди  наверняка  пришлось
перебросить сюда для укрепления обороны Повешенного и  Дробящего  Кости.
Говорили также, что Меняющий Форму погиб при сражении за Рожь.
   Я беспокоился за Гвардию. Наши собратья  вошли  в  Лорды  до  подхода
Твердого.
   Ни один человек не погибает без  того,  чтобы  я  не  записал  о  нем
рассказ.
   Но как я могу это сделать  с  расстояния  в  двадцать  миль?  Сколько
подробностей будет потеряно, когда мне придется собирать устные рассказы
уже после свершившегося факта? Сколько человек падут, о  смерти  которых
вообще ничего не будет сказано?
   Но большую часть времени я проводил, думая о Хромом и Леди, и страшно
при этом мучился.
   Я не думаю, что напишу еще хотя бы один милый и романтический рассказ
о нашей хозяйке. Я слишком близко ее видел и больше не влюблен.
   Мне некуда деваться, меня преследуют вопли Хромого,  меня  преследует
смех Леди. И меня одолевают подозрения, что мы  служим  чему-то  такому,
что должно быть вообще стерто с лица земли.  Меня  преследует  крепнущее
подозрение в том, что те, кто падает под напором Леди, немногим лучше ее
самой.
   Меня преследует ясное понимание того, что в конце концов  зло  всегда
празднует победу.
   О,  опять,  невозможно.  Из-за  холмов  на  северо-востоке  выползает
отвратительная черная туча. Все вокруг бегают, хватают  оружие,  седлают
лошадей. Ворон орет на меня, чтобы я пошевеливался...

ЧАСТЬ V
ТВЕРДЫЙ

Глава 1

   Ветер завывал и бросал нам в спины тучи песка  и  пыли.  Мы  пятились
назад, передвигаясь спинами вперед и углубляясь в  шторм.  Эта  песчаная
буря находила мельчайшие щели в одежде,  и  пыль,  смешиваясь  с  потом,
превращалась в вонючую соленую грязь. Воздух был  горячим  и  сухим,  он
моментально слизывал влагу с тела, оставляя лишь сухие комки грязи. Губы
у всех потрескались и раздулись, языки,  как  старые  шершавые  подушки,
громоздились во рту и мешали дышать.
   Несущий Шторм куда-то умчался, а мы страдали  почти  так  же,  как  и
повстанцы. Видимость не превышала каких-нибудь жалких  дюжины  ярдов.  Я
едва мог разглядеть  людей  слева  и  справа  и  двоих  ребят  из  линии
арьергарда.
   Мысль о том, что нашим врагам приходится гнаться  за  нами,  двигаясь
лицом против ветра, не сильно меня бодрила.
   Люди из другой линии внезапно разбежались в  стороны,  взяв  луки  на
изготовку. Из  кружащейся  пыльной  завесы  появились  какие-то  высокие
фигуры.
   Тени плащей трепыхались  вокруг  них,  взлетая  вверх,  как  огромные
крылья. Я схватил свой лук и выпустил стрелу, уверенный, что  ее  снесет
ветром.
   Однако нет. Всадник взмахнул руками, а его лошадь заржала и  побежала
по ветру, последовав за своими сородичами,  которые  тоже  остались  без
седоков. Они наседали и наседали, держались очень близко. Им  надо  было
достать нас, пока мы не ушли  из  Ветреной  Страны  и  не  добрались  до
Лестницы Слезы, где обороняться  намного  легче.  Они  хотели  нас  всех
перебить и оставить здесь, под беспощадным солнцем пустыни.
   Шаг назад, еще назад. Черт, так медленно.  Но  выбора  нет.  Если  мы
повернемся, они набросятся на нас. Мы должны  заставить  их  платить  за
каждую попытку к нам приблизиться, это поумерит их пыл.
   Нашим лучшим оружием было колдовство Несущего Шторм. Ветреная  Страна
всегда дика и беспокойна. Ее плоская голая поверхность необитаема, такие
вещи, как песчаная буря, здесь обычное явление. Но такого  шторма  здесь
еще не было. Он продолжался час за часом, день за днем, утихая только  с
наступлением темноты. Все это делало Ветреную Страну  местом,  абсолютно
непригодным ни для чего живого. И только благодаря  этому  Гвардия  была
еще жива.
   Нас было около трех тысяч, тех, кто попал в  этот  неумолимый  поток,
захлестнувший    Лорды.    Наше    маленькое    братство,    отказавшись
капитулировать, стало  ядром  для  всех  спасшихся  в  этой  катастрофе,
которые примкнули к Капитану, когда он проложил себе  путь  на  свободу,
прорвав кольцо окружения.
   Мы стали мозгом и нервами  этой  жалкой  армии.  Сама  Леди  передала
приказ  всем  офицерам  имперской  армии  подчиняться  Капитану.  Только
Гвардия и смогла добиться каких-то успехов в ходе северной кампании.
   Из-за тучи пыли позади меня кто-то вынырнул, что-то завыл и  коснулся
моего плеча. Я в смятений развернулся. Еще не  настало  время  подменять
меня в цепи.
   Передо мной стоял Ворон. Капитан выяснял, где я нахожусь.
   Вся голова Ворона была обмотана каким-то тряпьем. Я сощурился,  одной
рукой закрывая лицо от больно бьющего песка. Ворон вскричал что-то  типа
ты же катау.
   Я покачал головой. Он показал назад, схватил меня и  заорал  прямо  в
ухо:
   - Ты нужен Капитану.
   Я в этом и не сомневался. Кивнув, я передал ему лук и стрелы и оперся
о ветер и летящий песок. Стрел было мало, да и те,  что  я  отдал,  были
выпущены  повстанцами,  когда  они  в   очередной   раз   появились   из
коричневатой дымки. Их стрелы подбирали.
   Скрип, скрип, скрип, устало тащусь я. Подбородок мой опущен на грудь,
и песок бьет меня по макушке. Я иду сгорбившись и зажмурив глаза.
   Как не хотелось мне туда идти. Капитан  ведь  не  скажет  мне  ничего
такого, что я хотел бы услышать.
   Ко  мне  приближалось  большое   облако   пыли.   Оно   крутилось   и
покачивалось.
   Приблизившись, оно чуть не сбило меня с ног. Я засмеялся. С нами  был
Меняющий Форму. Повстанцы истратят кучу стрел, когда он  вломится  в  их
ряды.
   Они превосходили нас по численности в десять или пятнадцать  раз,  но
такой перевес все равно не мог уменьшить их страха перед Поверженным.
   Я продирался сквозь клыки и когти ветра, пока не убедился,  что  ушел
слишком далеко. Или потерял ориентировку, что было для меня почти одно и
то же. Я уже решил остановиться и тут увидел чудесный островок тишины  и
спокойствия. Я вступил туда, пораженный внезапным отсутствием  ветра.  В
ушах продолжало звенеть. Мой мозг отказывался поверить в тишину.
   Внутри этого оазиса  спокойствия  плотным  строем,  колесо  к  колесу
катились тридцать фургонов. Большинство было заполнено ранеными.  Тысяча
человек, окружив фургоны, упорно  тащились  на  юг,  трамбуя  пыль.  Они
смотрели в землю, со страхом ожидая  своей  очереди  идти  в  арьергард.
Никто не  разговаривал,  не  обменивался  остротами.  Они  повидали  уже
слишком много отступлений и следовали за Капитаном только потому, что он
обещал им шанс выжить.
   - Костоправ! Сюда!
   Заметив меня с самого края колонны, Лейтенант махал мне рукой.
   Капитан был похож на  разъяренного  медведя,  которого  разбудили  во
время зимней спячки.  Седина  у  него  на  висках  двигалась,  когда  он
пережевывал слова, прежде чем их выплюнуть. Его лицо осунулось. На месте
глаз - только темные впадины, а голос - бесконечно усталый.
   - По-моему, я сказал тебе никуда не отходить.
   - Была моя очередь...
   - Твоей очереди нет, Костоправ. Я попробую объяснить тебе это,  чтобы
ты понял. У нас - три тысячи  человек.  Постоянно  происходят  стычки  с
повстанцами. И у нас есть  знахарь-недоучка  и  только  один  нормальный
врач,  чтобы  позаботиться  обо  всех  мальчиках.  Половину  своих   сил
Одноглазому приходится тратить на то, чтобы поддерживать  этот  островок
тишины. Тебе остается только лечить людей.  Это  значит,  ты  обязан  не
рисковать собой и не ходить во внешнее оцепление. Что бы ни случилось.
   Я уставился в пустоту поверх его  левого  плеча,  хмуро  наблюдая  за
песчаными вихрями вокруг защищенного пятачка.
   -  Я  достаточно  ясно  выражаюсь,  Костоправ?  До  тебя  доходит?  Я
благодарен  тебе  за  твою  преданность  Анналам   и   сильную   к   ним
привязанность, твою решимость почувствовать дух схватки, но...
   Я закрутил головой, оглядывая фургоны сих печальным  грузом.  Раненых
так много, а я так мало могу для них  сделать.  Капитан  не  замечал  то
чувство безнадежности, которое возникало у меня при виде этого. Все, что
я мог сделать - это залатать раны и молиться.  И  постараться  облегчить
участь умирающих, пока  они  не  отойдут  и  мы  не  сбросим  их,  чтобы
освободить место для следующих.
   Слишком многих мы потеряли. Тех, кто не должен был  умереть,  будь  у
меня достаточно времени, обученные помощники и  приличная  операционная.
Почему я выходил на передовую? Потому что там я мог пригодиться.  Там  я
мог расквитаться с нашими мучителями.
   - Костоправ, - зарычал Капитан, - у меня такое  чувство,  что  ты  не
слушаешь.
   - Да, сэр. Понял, сэр. Я остаюсь здесь и приступаю к своей работе.
   - Не будь таким мрачным, - он тронул меня за плечо. -  Ловец  сказал,
завтра мы будем у Лестницы Слезы. Там мы сможем  сделать  то,  чего  все
хотим,  -  расквасить  Твердому  нос.  Твердый  стал   главнокомандующим
повстанцев. - А Ловец не сказал, как нам это удастся? На одного нашего у
них целая орава.
   Капитан рассердился. Подбирая  подходящий  ответ,  он  исполнил  свой
шаркающий танец маленьких медвежат.
   Три тысячи измученных, преследуемых людей опрокинут  почуявшую  запах
победы орду Твердого? Ни за что, даже с тремя из  Десяти,  Которые  Были
Повержены.
   - Не думаю, - я усмехнулся.
   - Это,  кажется,  не  твои  дела,  а?  Ловец  не  перепроверяет  твои
хирургические операции, правильно? Тогда откуда такие  вопросы  о  нашей
стратегии? Я кисло улыбнулся.
   - Неписаный закон всех армий, Капитан. Тот, кто  ниже  рангом,  имеет
привилегию  оспаривать  компетенцию  командиров.  Это  тот   известковый
раствор, который укрепляет армию.
   Капитан был ниже ростом и поэтому смотрел  т.  меня  из-под  косматых
бровей немного снизу вверх.
   - Укрепляет? А ты знаешь, что ею движет?
   - Что же?
   - Такие ребята, как я, которые  дают  пинка  таким  парням,  как  ты,
всякий раз, когда они начинают философствовать. Уловил?
   - Думаю, да, сэр.
   Я отошел, откопал свою медицинскую сумку в  том  фургоне,  где  я  ее
бросил, и принялся за работу. Поступило несколько новых раненых.
   Под непрекращающимся  напором  Несущего  Шторм  рвения  у  повстанцев
поубавилось.

Глава 2

   Я слонялся без дела, ожидая очередного вызова, и тут заметил, как  из
тучи пыли появился Элмо. Я не видел его уже несколько дней. Он подскочил
к Капитану. Я тоже трусцой подбежал к ним.
   - ...обходят справа, -  говорил  он.  -  Наверное,  пытаются  первыми
добраться до Лестницы.
   Он бросил взгляд на меня и приветственно поднял руку. Я обалдел.  Она
вся побелела от соли и высохла от пота.  Как  и  Капитан,  он  почти  не
отдыхал с тех пор, как мы вступили в Ветреную Страну.
   - Возьми всех, кто в резерве, и ударь им во фланг, - ответил Капитан.
   - Врежь им посильнее, и быстро. Они этого не ожидают  и  всполошатся.
Заставь их поразмышлять над тем, что же мы задумали.
   - Да, сэр, - Элмо развернулся, чтобы уйти.
   - Элмо?
   - Сэр?
   - Осторожней там, береги силы. Ночью мы хотим продолжать движение.
   В глазах Элмо отразилась пытка. Но он не обсуждал приказы, он хороший
солдат. И так же, как и я, он знал, что к Капитану они приходят сверху.
   Возможно, из самой Башни.
   С приходом ночи наступало молчаливое перемирие. Пережив тягость  дня,
обе армии не испытывали ни малейшего желания сделать хотя бы один лишний
шаг после наступления темноты. В ночное время стычки не происходили.
   Но даже этих часов передышки, когда буря утихала, было  недостаточно,
чтобы восстановить силы людей, валящихся с ног после дневного  перехода.
А  теперь  наше  высокое  начальство  хотело,   чтобы   мы   предприняли
сверхусилие, надеясь достигнуть  некоторого  тактического  преимущества.
Добраться до Лестницы еще ночью, врыться в землю и заставить  повстанцев
идти на штурм, измученных непрекращающейся бурей. Это  имело  смысл.  Но
это был тот тип маневра, приказ о котором  генерал  отдает,  находясь  в
тылу, в трехстах милях от передовой.
   - Ты слышал? - спросил меня Капитан.
   - Да-а. Просто ошарашило.
   - Я согласен с Поверженным, Костоправ. Переход будет легче для нас  и
тяжелее для повстанцев. Дошло?
   - Да.
   - Тогда постарайся сейчас передохнуть. Залезай в  фургон  и  вздремни
немного.
   Я  развернулся  и  побрел,  проклиная  судьбу,  которая  лишила   нас
большинства лошадей. О боги, пешая прогулка начинала надоедать.
   Я не последовал совету Капитана, хотя это и звучало заманчиво.  Но  я
был слишком взвинчен, перспектива ночного марша потрясла меня.
   Я бродил вокруг, выискивая старых друзей.  Гвардия  рассеялась  среди
всей толпы. Наши люди были как бы проводниками воли Капитана.  Некоторых
я не видел еще со времени Лордов и не знал, живы ли они сейчас.
   Мне не удалось найти никого, кроме Гоблина, Одноглазого и Немого.
   Гоблин и Одноглазый сегодня были не более  разговорчивы,  чем  Немой,
что говорило об их состоянии духа.
   Они устало тащились вперед, вперив глаза  в  сухую  землю,  и  только
иногда производили манипуляции  руками  или  бормотали  какие-то  слова,
чтобы наш пузырь тишины не разрушился. Я волочился рядом с ними. Наконец
я попытался нарушить молчание, сказав привет.
   Гоблин заворчал. Одноглазый одарил меня злым взглядом, а  Немой  даже
не заметил моего присутствия.
   - Капитан Сказал, что мы пойдем ночью, - произнес я.
   Мне  хотелось,  чтобы  кто-нибудь  еще  стал  таким  же  прибитым   и
ошарашенным, каким был я сам.
   Взгляд Гоблина спросил, зачем  мне  понадобилось  рассказывать  такую
чушь.
   Одноглазый пробормотал что-то насчет превращения ублюдка в жабу.
   - Ублюдок, которого ты собираешься превратить в  жабу,  -  это  Ловец
Душ, - сказал я с самодовольным видом. Он опять зло на меня посмотрел.
   - Может, я тогда потренируюсь на тебе, Костоправ? Одноглазый не хотел
ночного перехода, и Гоблин немедленно превознес гений того  человека,  у
которого появилась такая идея.  Но  его  энтузиазм  был  так  слаб,  что
Одноглазый даже не удосужился ответить на этот укус.
   Я подумал, что надо попробовать еще раз.
   -  Вы,  ребята,  выглядите  так  же  кисло,  как  я  себя   чувствую.
Бесполезно.
   Даже головы не повернули.
   - Ну и ладно.
   Я тоже сник, в очередной раз  переставил  вперед  ногу,  выбросив  из
головы всякие мысли.
   Они пришли за мной, чтобы я занялся ранеными, теми,: кто был с  Элмо.
Их  была  целая  дюжина,  но  на  сегодня  это  все.  Отчаянная  попытка
повстанцев захлебнулась.
   Буря еще продолжалась, но уже стемнело. Мы делали все как обычно.
   Оторвавшись немного от повстанцев, мы разбили лагерь и зажгли костры,
бросив туда все, что еще могли наскрести. Но только в этот раз отдых был
коротким, до появления звезд на небе.  Они  зажглись  и  смотрели  вниз,
насмешливо мерцая, говоря о том, что все  наши  кровь  и  пот  не  имеют
никакого значения в сравнении с их  вечностью.  О  том,  что  мы  сейчас
делаем, через тысячу лет никто и не вспомнит.
   Такие мысли посещали нас всех. Ни у кого не осталось ни жажды  славы,
ни идеалов. Мы хотели просто попасть туда, где можно  лечь  и  забыть  о
войне.
   Но война о нас не забудет. Как только Капитан решил, будто  повстанцы
убедились в  том,  что  мы  стали  лагерем,  он  скомандовал  подъем,  и
бесконечная колонна  зазмеилась  по  залитой  лунным  светом  бесплодной
земле.
   Прошли часы, а мы еще никуда не пришли. Пейзаж  был  все  тот  же.  Я
случайно взглянул назад и увидел, что  Несущий  Шторм  послал  очередную
бурю на лагерь повстанцев. Там пульсировали и  трещали  вспышки  молний.
Такой яростной атаки они еще не видели.
   Погруженная в темноту Лестница  Слезы  возникала  так  медленно,  что
сначала я решил,  будто  вижу  край  низкой  облачности.  Звезды  начали
меркнуть, восток засветился, и над горизонтом начала вырастать земля.
   Лестница Слезы - это практически непроходимый, дикий район  с  сильно
пересеченной местностью. Есть только  одна,  очень  тяжелая  дорога,  от
которой и берет название эта земля.  Она  постепенно  поднимается,  пока
неожиданно не начинаются нагромождения  утесов  и  обрывов  из  красного
песчаника, потом и столовые горы. Такой ландшафт тянется во все  стороны
на сотни  миль.  В  свете  утреннего  солнца  они  кажутся  разрушенными
временем стенами гигантской крепости.
   Колонна  углубилась  в  каньон,  перегороженный  каменной  осыпью,  и
остановилась; мы ждали, пока расчистят дорогу для фургонов. Я  вполз  на
вершину красной скалы и наблюдал за бурей. Она двигалась в нашу сторону.
   Успеем ли мы  пробиться  до  подхода  Твердого?  Дорогу  перегородила
свежая осыпь. Она тянулась  только  на  четверть  мили.  Под  ней  лежал
караванный путь, который действовал, пока война не прервала торговлю.
   Я - опять повернулся лицом к шторму. Твердый показывал хорошее время.
   Им, наверное, двигала злость, и он не собирался проигрывать. Мы убили
его шурина и осуществили Повержение его кузины...
   Мое внимание привлекло движение на западе. На  Твердого  шла  широкая
полоса свирепых грозовых туч, грохоча и скандаля  между  собой.  От  них
отделилось  черное  облако  и  понеслось  вперед,   к   песчаной   буре.
Поверженный играл грубо. Твердый был упрям. Он выдерживал все.
   - Эй, Костоправ! - закричал кто-то. - Давай! Я посмотрел вниз.  Самый
тяжелый участок фургоны уже преодолели. Пора идти.
   Грозовые облака исторгли из своих недр еще одну  чернющую  тучу.  Мне
стало почти жалко людей Твердого.
   Вскоре после  того,  как  я  снова  присоединился  к  колонне,  земля
вздрогнула. Скала, на которую  я  забирался,  колыхнулась,  застонала  и
опрокинулась, неуклюже развалившись поперек дороги. Еще  один  маленький
подарок Твердому.
   Мы остановились незадолго  до  наступления  ночи.  Наконец  приличная
земля!
   Настоящие деревья, журчит ручей. Те, у кого оставались  еще  какие-то
силы, начали окапываться  и  готовить  еду.  Остальные  упали  там,  где
стояли. Капитан не давил на них. Лучшим лечением в тот момент было  дать
им спокойно отдохнуть. Я спал, что твое бревно. Одноглазый разбудил меня
с петухами.
   -  Давай  приниматься  за  работу,  -  сказал  он.  -  Капитан  хочет
организовать госпиталь. - Он скорчил гримасу.  Одноглазый  выглядел  как
отборный чернослив. - Ожидается подмога из Амулета.
   Со стонами, жалобами  и  тяжелыми  вздохами  я  поднялся.  Все  мышцы
задеревенели, все кости болели.
   - В следующий раз, когда  мы  окажемся  в  достаточно  цивилизованном
месте, где будет таверна, напомни мне, чтобы  я  выпил  за  вечный  мир,
проворчал я. - Одноглазый, я готов уйти в отставку.
   - А кто не готов? Но ты же хранитель Анналов, Костоправ. Ты постоянно
тычешь, нас носом в традиции.
   Ты же знаешь, что у тебя есть только две возможности уйти из Гвардии:
умереть от старости или вперед  ногами  с  поля  боя.  Затолкай  в  свой
отвратительный рот какой-нибудь жратвы, и поковыляли. У меня  есть  дела
поважнее, чем игры в медсестру.
   - Какое прекрасное утро, да?
   - Просто радужное настроение. - Он  раздраженно  отвернулся,  пока  я
приводил себя в подобие порядка.
   Лагерь оживал. Люди ели и смывали со своих тел пустыню. Они ругались,
ссорились, жаловались на судьбу. Некоторые  даже  разговаривали  друг  с
другом.
   Выздоровление началось.
   Сержанты  и  офицеры  осматривали  окрестности,  подыскивая  наиболее
удобные позиции для обороны. Здесь было то место, где Поверженные хотели
остановить врага.
   Это было подходящее место, отрезок того пути, который и дал  Лестнице
ее  название,  гора,  возвышающаяся  на  двенадцать  сотен   футов   над
лабиринтом каньонов. Старая дорога прорезала  склон  горы  бесчисленными
поворотами так, что издалека она была похожа  на  гигантскую  кривобокую
лестницу.
   Мы с Одноглазым взяли с собой  дюжину  человек  и  начали  переносить
раненых  в  тихий  лесок,  подальше  наверх  от  предполагаемого   места
сражения.  Мы  потратили  час,  устраивая  их  поудобнее  и  готовясь  к
предстоящей работе.
   - Что это?  -  неожиданно  спросил  Одноглазый.  Я  прислушался.  Шум
подготовки затих.
   - Что-то происходит, - сказал я. .
   - Гениально, - ответил Гоблин. -Вероятно, люди из Амулета.
   - Давай посмотрим. Тяжело ступая, я выбрался из леска и пошел  дальше
вниз, к месту, где расположился Капитан.  Новоприбывшие  показались  как
раз в тот момент, когда я вышел из-за деревьев. Я бы сказал, что их было
около тысячи, половина, в сверкающей униформе, из  личной  Охраны  Леди,
остальные, по-видимому, возницы  фургонов.  Колонна  фургонов  выглядела
даже более внушительно, чем пополнение.
   - Сегодня будем пировать, -Прокричал я Одноглазому,  который  шел  за
мной следом.
   Он посмотрел на фургоны, и его лицо расплылось в улыбке. Удовольствие
на лице Одноглазого - почти такое  же  необычное  дело,  как  мифические
куриные зубы. Такие улыбки определенно заслуживают того,  чтобы  занести
их в Анналы.
   С батальоном Охраны был Поверженный, которого  зовут  Повещенный.  Он
был невероятно длинным и тощим. Голова у него  была  сдвинута  набок,  а
вздутая шея побагровела от петли. Распухшее  лицо  застыло  в  выражении
человека, который был задушен. На мой взгляд, ему, должно  быть,  трудно
говорить.
   Он был пятым Поверженным, которого я видел. До него  это  были  Ловец
Душ, Хромой, Меняющий Форму и Шелест. Ночную Ящерицу я упустил в  Лордах
и до сих пор не видел Несущего Шторм,  несмотря  на  то  что  он  совсем
близко.  Повешенный  отличался  от  других.  Остальные   обычно   носили
что-нибудь, чтобы скрыть голову и лицо. За исключением Шелест, они целые
столетия провели в земле, и могила не была к ним особенно милосердна.
   Повешенного встречали Ловец Душ и Меняющий Форму.  Капитан  тоже  был
рядом,  позади  них.  Он  слушал  командира  прибывшего   батальона.   Я
подобрался поближе, надеясь что-нибудь подслушать.
   Командир батальона был мрачен, потому  что  ему  пришлось  перейти  в
распоряжение Капитана. Никому из регулярной армии не  хочется  исполнять
приказы заморских новичков-наемников. Я уселся поближе к  Поверженным  и
обнаружил, что не могу понять ни слова из их разговора. Они говорили  на
Телле-Курре, языке, умершем вместе с падением Правления.
   Чья-то рука легко коснулась моей. Удивленный,  я  посмотрел  вниз,  в
большие карие глаза Душечки, которую не видел  несколько  дней.  Душечка
быстро жестикулировала пальцами... Я изучал ее язык. Девочка хотела  мне
что-то показать.
   Она привела меня к палатке Ворона, стоявшей недалеко от  капитанской,
забралась внутрь и вернулась с деревянной куклой.  Это  было  с  любовью
сделанное творение рук человеческих. Я не мог себе представить,  сколько
часов Ворону для этого понадобилось. И я  не  мог  представить,  где  он
нашел столько времени.
   Душечка замедлила движение пальцев так, чтобы я смог  ее  понимать  Я
еще не совсем освоил ее знаки. Она рассказала, что это Ворон  сделал  ей
куклу, как я и предполагал,  и  что  сейчас  он  шьет  ей  гардероб.  Ей
казалось, что в руках у нее огромное сокровище. Вспомнив ту деревню, где
мы ее нашли, я не сомневался, что это - самая  лучшая  игрушка,  которой
она когда-либо владела.
   Удивительное дело, если говорить о Вороне,  таком  резком,  холодном,
молчаливом, использующем свой нож, казалось,  только  в  очень  зловещих
целях.
   Мы проболтали с Душечкой несколько минут. Ее мысли были такими ясными
и  непосредственными,  что  сильно  контрастировали  с   миром,   полным
разброда, лицемерия, непредсказуемости  и  интриг.  Мое  плечо  стиснула
рука, наполовину зло, наполовину дружески.
   - Тебя ищет Капитан, Костоправ. Глаза Ворона сверкали как обсидиан  в
тусклом свете луны. Он сделал вид, что куклы не существует. Я понял,  он
просто любил неожиданности.
   - Хорошо, - сказал я, попрощавшись жестами.
   Мне очень нравилось учиться у Душечки, а ей нравилось меня  учить.  Я
думаю, это позволяло ей почувствовать себя нужной.  Капитан  предполагал
всех  научить   языку   жестов.   Это   могло   быть   весьма   полезным
усовершенствованием наших традиционных, но не всегда  понятных  сигналов
во время ведения боевых действий.
   Капитан встретил меня  мрачным  взглядом,  но  избавил  от  очередной
лекции.
   - Твои новые помощники и снаряжение - вон там. Покажи им, куда идти.
   - Да, сэр.
   На нем лежала большая ответственность. Он никогда не командовал таким
количеством людей, как и не попадал  в  такие  неблагоприятные  условия,
когда приказы были невыполнимы, а будущее  -  совершенно  неопределенно.
Похоже, нас собираются принести в жертву, чтобы  выиграть  время.  Среди
нас, в Гвардии, нет больших  энтузиастов  сражений,  но  Лестницу  Слезы
невозможно удержать одними фокусами. Похоже, пришел конец.
   Никто не сложит песен в нашу честь. Мы - последняя из Вольных Гвардий
Хатовара, и наши традиции и воспоминания живут только в моих Анналах. Мы
свои собственные гробовщики и плакальщики.
   Гвардия - против всего остального мира.  Так  всегда  было  и  всегда
будет.
   Помощь, поступившая мне от Леди, состояла из  двух  квалифицированных
военных хирургов и дюжины учеников с разным  уровнем  подготовки.  Кроме
того,  была  еще  пара  фургонов,  забитых  медицинским  снаряжением  .и
медикаментами. Я был доволен. Теперь у меня был  шанс  спасти  несколько
человек.
   Я привел новичков в свой лесок, объяснил им, как я  работаю,  спустил
их на своих пациентов. Убедившись, что они не полные профаны, я расширил
госпиталь еще немного наверх и влево.
   Я работал без  передышки.  Мне  не  нравилось  то,  что  произошло  с
Гвардией Слишком много  новых  людей  появилось.  Былая  близость  между
людьми исчезла.
   Раньше я каждый день видел каждого  человека  из  Гвардии.  А  теперь
некоторых я не встречал еще со времени бегства из Лордов, и  я  даже  не
знал, живы они или нет, или попали в плен. Я почти помешался на  страхе,
что кто-нибудь будет навсегда потерян и забыт.
   Гвардия - наша семья. Братство заставляет ее дышать  и  жить.  В  эти
дни, со всеми новыми лицами северян,  главное,  что  удерживало  Гвардию
вместе, это отчаянные усилия ветеранов снова достигнуть  былой  близости
отношений и взаимопонимания между людьми. Печать этих напряженных усилий
лежала на всех лицах.
   Я вышел, чтобы сходить к одному из передовых наблюдательных  пунктов,
который находился над ручьем, падающим в каньон. Дорога идет вниз, вниз,
и там, под  слоем  легкого  тумана,  лежит  небольшое  озерцо.  Из  него
вытекает тоненькая струйка,  которая  направляется  в  сторону  Ветреной
страны. Но журчащий  поток  не  достигнет  ее.  Я  осмотрел  хаотическое
нагромождение утесов и глыб из песчаника.  Грозовые  тучи  со  вспышками
молний, пляшущими вокруг них, грохотали  и  обрушивались  на  бесплодные
земли, напоминая мне, что надвигаются неприятности.
   Твердый приближался, несмотря на ярость  Несущего  Шторм.  Завтра  он
будет здесь, подумал я. И еще я подумал о том, какой  урон  нанесли  ему
эти бури.
   Явно недостаточный.
   Я высмотрел большого неуклюжего человека,  который  тащился  вниз  по
извилистой дороге. Меняющий Форму собирается опробовать  свои  кошмарные
трюки. Он мог войти в лагерь повстанцев как свой и отравить котлы с едой
или заразить питьевую воду. Он мог стать тенью в ночи и  расправиться  с
ними по одному, оставляя только обезображенные трупы,  которые  наводили
бы ужас на тех, кто еще жив. Сейчас я завидовал ему, хотя всегда питал к
нему отвращение.

Глава 3

   Горел небольшой костер, и .над лагерем мерцали звезды. Нас  собралось
несколько человек, все были старыми партнерами по игре в тонк. Я  был  в
небольшом выигрыше.
   - Я выхожу из игры, пока в выигрыше, - сказал я. -  Кто-нибудь  хочет
сесть вместо меня?
   Я разогнул свои больные ноги, отошел и уселся на бревно,  уставившись
в небо. Звезды казались веселыми и дружелюбными.
   Прохладный воздух был свеж и неподвижен. В лагере стояла тишина.
   Сверчки и ночные птицы пели свои колыбельные песни. На  земле  царили
мир и спокойствие, и было трудно поверить в то,  что  совсем  скоро  это
место должно превратиться в поле боя. Я  ворочался,  пока  не  устроился
поудобнее, затем стал созерцать  звезды  с  их  мягким  и  успокаивающим
светом. Я определенно наслаждался моментом, ведь  он  мог  стать  вообще
последним подобным моментом в моей жизни.
   Костерок потрескивал, его огонь слабо колыхался. Кто-то нашел в  себе
силы подбросить туда еще веток. Огонек взметнулся вверх, и в мою сторону
пополз дымок с ароматом смолы. Огонь отбрасывал тени и  они  плясали  по
лицам наших азартных игроков. Одноглазый сидел с поджатыми тубами  -  он
проигрывал. Жабий рот  Гоблина  невольно  растянулся  в  улыбке.  Немой,
будучи Немым, ничего не выражал своим видом.  Элмо  напряженно  думал  и
хмурился, высчитывая свои шансы. У Шалуна  вид  был  более  кислый,  чем
обычно. Я был рад снова увидеть его, так как боялся, что мы потеряли его
в Лордах.
   Только один хилый метеор прокатился  по  небу,  и  больше  ничего.  Я
бросил бесплодное созерцание и прикрыл  глаза,  прислушиваясь  к  биению
своего сердца.
   Твердый  идет.   Твердый   идет,   стучало   оно,   подражая   топоту
приближающихся полчищ. Рядом присел Ворон.
   - Тихо сегодня, - он огляделся.
   - Затишье перед бурей,  -  откликнулся  я.  -  Что  там  наши  власть
предержащие?
   - Бурные споры. Капитан, Ловец и этот новенький хотят  им  пока  дать
потявкать. Чтобы они потеряли бдительность. Кто выигрывает?
   - Гоблин.
   - Одноглазый там не сдает из-под стола?
   - Мы его еще не поймали.
   - Я все слышал, - прорычал Одноглазый. - Ворон, я тебя как-нибудь..
   -  Знаю,  заткнись.  Меня  и  так  уже  заколдовали.  Костоправ,   ты
поднимался наверх после наступления темноты?
   - Нет. А что?
   - В небе что-то необычное, на востоке. Похоже на комету.
   Сердце у меня подпрыгнуло. Я быстренько прикинул.
   - Вероятно, ты прав. Она должна была уже вернуться.
   Я поднялся, он тоже. Мы пошли наверх. В саге о Леди и ее муже  всякое
значительное  событие  предварялось  появлением   кометы.   Бесчисленные
предсказания  повстанцев  утверждали,  что  Леди  падет,  когда  в  небе
появится комета. Но в большинстве таких пророчеств говорилось  еще  и  о
ребенке,  который  является  воплощением   Белой   Розы.   Круг   тратит
неимоверные усилия, чтобы разыскать этого малыша.
   Ворон привел меня на вершину холма, откуда видны были звезды, висящие
низко над горизонтом на востоке. И я увидел, как  далеко-далеко  в  небе
движется что-то,  похожее  на  серебряный  наконечник  стрелы.  Я  долго
смотрел туда, прежде чем повернуться к Ворону.
   - Похоже, она направлена на Амулет.
   - Мне тоже так показалось. - Он немного помолчал. - Я не сильно  верю
в их пророчества, Костоправ. Они слишком похожи на суеверия. Но вот  это
нервирует меня.
   - Ты же всю жизнь слышишь эти предсказания, и я сильно удивлюсь, если
ты скажешь, что они тебя совершенно  не  трогают.  Он  что-то  промычал,
недовольный.
   - Повешенный принес новости с востока. Шелест взяла Ржавчину.
   - Хорошие новости, хорошие, - сказал я с заметным сарказмом.
   - Она взяла Ржавчину и к тому же окружила армию Брелока. К лету  весь
восток будет нашим.
   Мы стояли лицом  к  каньону.  Несколько  передовых  отрядов  Твердого
достигли основания подъема. Несущий  Шторм  прервал  свою  атаку,  чтобы
подготовиться к моменту, когда Твердый попробует пойти на штурм.
   - Ну вот, начинается, - прошептал я. - Мы должны остановить их здесь,
или все рухнет, когда нам ударят в спину.
   - Может быть. Но не думай, что Леди выйдет  из  игры,  даже  если  мы
потерпим поражение. Они все знают об этом.  Каждая  пройденная  миля  по
направлению к Башне будет наполнять их еще большим страхом. Одного ужаса
уже будет достаточно, чтобы  они  разбежались,  даже  если  отыщется  их
пресловутый ребенок.
   - Наверное. . Мы наблюдали за кометой.  Она  была  еще  очень,  очень
далеко, едва различима. И еще много  времени  пройдет,  прежде  чем  она
приблизится. Успеют произойти великие битвы.
   - Может, тебе и не стоило мне ее показывать, - недовольно  сморщил  я
нос. - Теперь эта проклятая комета не даст мне покоя.
   На лице Ворона мелькнула такая редкая для него улыбка.
   - Побеспокойся лучше о нашей победе, - предложил он.
   - Мы находимся наверху, - думал я  вслух.  -  Твердому  и  его  людям
придется преодолеть двенадцать сотен футов высоты по  этому  серпантину.
Они будут легкой добычей - Это еще бабушка надвое сказала, Костоправ.  Я
возвращаюсь. Удачи тебе завтра.
   - Тебе тоже, - ответил я.
   Он будет в самом центре заварухи. Капитан  назначил  его  командовать
батальоном регулярной армии. Им придется держать фланг,  поливая  дорогу
стрелами.
   Я задремал,  но  сны  Мои  были  очень  странные.  Возникло  какое-то
пульсирующее золотое зарево,  зависло  надо  мной,  светясь,  как  целое
скопление далеких звезд. Я не знаю, спал ли я или нет, и так до сих  пор
не понял этого. Я назову это  сном,  потому  что  так  удобнее.  Мне  не
нравится мысль, что Леди так сильно мной заинтересовалась.
   Я сам виноват. Все эти романтические описания  дали  свои  всходы  на
плодородной почве моего воображения.. Какая самонадеянность!  Сама  Леди
посылает свой дух, чтобы успокоить одного жалкого,  измученного  войной,
перепуганного солдата. Во имя неба, почему?
   Это свечение повисло надо мной  и  принялось  успокаивать.  В  словах
проскакивали веселые интонации.
   Не бойся, мой верный. Лестница Слезы - еще не ключ Империи. Ее утрата
не  принесет  вреда.  Что  бы  ни  случилось,  мой  преданный  будет   в
безопасности.
   Лестница - это только очередной пункт на пути Твердого к поражению.
   И дальше, в той же приводящей  в  замешательство  манере.  Мои  самые
дикие фантазии отозвались эхом, вернулись ко мне. В конце,  на  короткое
мгновение, из глубины сияния показалось  лицо.  Женского  лица  красивее
этого я не видел никогда. Хотя сейчас никак не могу его вспомнить.
   На следующее утро, пинками поднимая людей и приводя свой госпиталь  в
рабочее состояние, я рассказал об этом сне Одноглазому. Он  взглянул  на
меня пожал плечами.
   - Слишком буйная фантазия, Костоправ.  Он  был  озабочен  тем,  чтобы
поскорее закончить здесь свою работу  и  смыться.  Одноглазый  ненавидел
работу.
   Сделав свои дела, я бесцельно побрел вниз, к лагерю. Голова гудела, и
настроение было не из лучших. Прохладный, сухой горный воздух бодрил  не
так хорошо, как хотелось бы.
   Я обнаружил, что и у  остальных  настроение  не  лучше  моего.  Внизу
войска Твердого пришли в движение.
   Сильно помогала глубокая уверенность, что  независимо  от  того,  как
обстоят дела в данный момент, дорога к  победе  будет  открыта.  Гвардия
пронесла это убеждение и через поражение в Лордах. Нам всегда  удавалось
расквасить повстанцам нос, даже если армия Леди терпела поражение.  Хотя
сейчас... Уверенность поколебалась.
   Форсберг, Розы, Лорды и дюжина более мелких неудач. Частью  поражения
является потеря побед. Нас преследовало тайное подозрение, что  несмотря
на  явное  преимущество  занятых  позиций   и   поддержку   Поверженных,
что-нибудь будет не так.
   Может быть, они сами все это устраивали, может, сам Капитан был не  в
курсе, а может, даже и Ловец Душ. Возможно, это  происходило  само,  как
уже однажды...
   Одноглазый спускался вслед за мной, мрачный, бормоча что-то себе  под
нос. Его так и тянуло на скандал. Мимо прошел Гоблин.
   Лентяй Гоблин только что выбрался из своей походной постели. В  руках
у него был котелок с водой, чтобы помыться. Он был  очень  утонченным  и
разборчивым малым.
   Одноглазый, заметив его, почувствовал шанс  наказать  кого-нибудь  за
свое плохое настроение. Он пробормотал одно за другим какие-то  странные
слова  и  заплясал  на  месте  от  любопытства.  Этот  танец  наполовину
напоминал балет, наполовину - примитивные воинственные пляски. С водой у
Гоблина что-то произошло. Потянувшийся от нее запах  я  почувствовал  за
двадцать футов.  Она  стала  болезненно-коричневой.  На  ее  поверхности
плавали тошнотворные зеленые плевки. Оттуда просто несло заразой.
   Величественно, с чувством собственного достоинства, Гоблин  поднялся,
повернулся. Несколько секунд  он  смотрел  прямо  в  глаза  Одноглазому,
который зло улыбался, потом нагнулся. Когда он снова поднял  голову,  на
лице у него была огромная жабья улыбка. Он раскрыл рот и испустил  такой
ужасный, сотрясающий землю вой, какого я не слышал еще никогда.

Глава 4

   Они не замечали никого вокруг, и горе тому глупцу, который попался бы
им под руку. Вокруг Одноглазого плясали тени и извивались по земле,  как
тысячи  стремительный  змей.  Привидения  закружились,  выползая  из-под
камней, падая с деревьев и  выпрыгивая  из  кустов.  Они  пищали,  выли,
хихикали, гоняясь за темными змеями Одноглазого.
   Привидения  были  в  два  фута  высотой  и  сильно  напоминали  вдвое
укороченных Одноглазых с физиономиями, втрое отвратительными, и  задами,
как у самок бабуинов в брачный сезон. Что  они  вытворяли  с  пойманными
змеями, приличия просто не позволяют мне пересказывать.
   Побежденный Одноглазый подпрыгнул от огорчения. Он ругался и визжал с
пеной у рта. Нам, ветеранам, которые уже были  свидетелями  таких  диких
баталий, было совершенно ясно, что Гоблин просто таился, поджидая, когда
Одноглазый что-нибудь начнет.
   Но на этот раз Одноглазый нашел в себе силы сделать еще один выстрел.
   Он прогнал змей. Камни, кусты и деревья, из которых появились  уродцы
Гоблина, теперь извергали огромных, отливающих зеленью  навозных  жуков.
Жуки набросились на эльфов  Гоблина,  согнали  их  в  кучу  и  принялись
теснить к краю обрыва.
   Необходимо сказать, что все это  сопровождалось  гиканьем  и  свистом
зрителей. Мы, будучи давно знакомы с этой нескончаемой  враждой,  просто
надрывались  от  смеха.  Те,  кто  не  был  еще  с  этим  знаком.   тоже
присоединились  к  нам.  когда  осознали,  что  им  ничего  не  угрожает
Краснозадые привидения пустили в землю корни, отказываясь падать вниз.
   Они превратились в громадные, покрытые  слизью  плотоядные  растения,
которые заняли бы достойное место в диких джунглях из  ночных  кошмаров.
Щелк, щелк, хрусь - хитиновые  панцири  ломались  в  челюстях  растений.
Такое чувство,  от  которого  по  спине  идут  мурашки  и  сводит  зубы,
возникает, если раздавить большого таракана и размазать его  по  стенке.
Только здесь оно было в тысячу раз сильнее и вызывало неудержимую  дрожь
во всем теле. Даже Одноглазый застыл на мгновение.
   Я оглянулся. Капитан тоже подошел  посмотреть.  Он  не  удержался  от
довольной улыбки. Эта драгоценная  улыбка  встречалась  реже,  чем  яйца
птицы феникс. Сопровождавшие его офицеры регулярной армии были  сбиты  с
толку.
   Кто-то встал рядом со мной, вплотную, как старый приятель.  Я  скосил
глаза и обнаружил, что стою плечом к плечу с Ловцом Душ.  Или  локоть  к
плечу.
   Поверженный на самом деле был не слишком высокого роста.
   - Забавно, да? - сказал он одним из тысячи своих  голосов.  Я  нервно
кивнул.
   Одноглазый задрожал всем телом, подпрыгнул высоко в воздух,  завопил,
завыл, рухнул на землю и забился в конвульсиях, как человек, одолеваемый
падучей.
   Уцелевшие жуки сбились  в  две  копошащиеся  кучи  и,  злобно  щелкая
челюстями, принялись нападать друг на  Друга.  Столбы  коричневого  дыма
поднялись из обеих куч, разрослись, соединились, превратившись в завесу,
которая скрыла взбесившихся насекомых. Дым собрался в маленькие  шарики,
которые скакали, подпрыгивали все выше после каждого удара о землю.
   Затем они  совсем  перестали  падать  вниз.  Дрейфуя  по  ветру,  они
выстраивались, образуя кривые пальцы.
   В общем, это была копия грубых лап Одноглазого, только  в  сотни  раз
большего размера. Эти руки принялись за прополку  чудовищных  насаждений
Гоблина, вырывая растения с корнем и связывая их стебли  первоклассными,
сложными морскими узлами. Получился длиннющий венок. .
   - Да у них такие способности, о которых я и не подозревал, -  заметил
Ловец Душ. - Только они растрачиваются легкомысленно.
   - Не знаю, - ответил я.
   Это представление возымело положительный  эффект  на  состояние  духа
зрителей. Почувствовав прилив той смелости, которая  оживает  во  мне  в
критические моменты, я решился продолжить.
   - Эта колдовство, которое люди могут понять и оценить, в  отличие  от
гнетущих и мрачных заклятий Поверженных.
   На секунду черный шлем Ловца повернулся в мою сторону.  Я  представил
себе, какой огонь полыхает  за  узкими  прорезями  для  глаз.  Зазвучало
девичье хихиканье.
   - Ты прав. В нас так много угрюмости, интриг и жестокости, что  можно
заразить целую армию. Люди забывают вкус настоящей жизни.
   Странно, подумал я. Поверженный приоткрыл свой непробиваемый панцирь,
сдвинул  завесу,  скрывающую  его  тайну.  Во  мне  проснулся  хранитель
Анналов, который почуял запах удивительного сюжета и ринулся в атаку.
   Ловец увернулся от меня, как будто прочитал мои мысли.
   - К тебе приходили прошлой  ночью?  Голос  преследователя,  хранителя
Анналов умер, не успев вырваться наружу.
   - У меня был странный соя. О Леди. Ловец довольно рассмеялся. Это был
низкий, глубокий грохот. Его постоянные перемены голосов могли  обратить
в панику любого тупицу и трижды флегматика. Я ушел в  глубокую  оборону.
Его дружеский тон тоже внушал мне беспокойство.
   - Я думаю, Костоправ,  она  к  тебе  благоволит.  Какая-то  небольшая
подробность захватила ее воображение, когда и ты начал думать о ней.  Ну
и что она сказала?
   Какая-то задняя мысль подсказала мне, что надо быть осторожным. Ловец
осведомился  дружески  и  бесцеремонно,  но  в  вопросе  было   какое-то
внутреннее напряжение, которое говорило, что это не просто любопытство.
   - Просто успокаивала, - ответил я. - Что-то насчет того, что Лестница
- не центральный пункт в ее плане. Но это же просто сон.
   - Конечно. - Он выглядел удовлетворенным. - Только сон.
   Но сказал он это тем  женским  голосом,  который  использовал  только
когда был предельно серьезен.
   Народ охал и ахал. Я повернулся, чтобы  посмотреть,  как  развивается
дуэль.
   С клубком хищных растений Гоблина произошла метаморфоза.  Теперь  это
была громадная воинственная медуза, парящая в воздухе.  Коричневые  руки
запутались  в  ее  бахроме  и  не  могли  вырваться.  А   над   обрывом,
оглядываясь,  плыло  огромное  розовое  лицо,   бородатое,   обрамленное
спутанными оранжевыми волосами. Один глаз  был  сонно  полуоткрыт  из-за
синевато-багрового шрама. Я нахмурился, сбитый с толку.
   - Что это?
   Я знал, что это не было  творением  ни  Гоблина,  ни  Одноглазого,  и
подумал, что, может, это Немой включился в игру.
   Ловец Душ издал звук,  который  был  очень  правдоподобной  имитацией
писка умирающей птички.
   - Твердый, - сказал он и резко развернулся к Капитану, взревев.  -  К
оружию, они идут! : Через секунду люди уже летели с своим позициям.  То,
что осталось от битвы между Гоблином и Одноглазым, превратилось в клочья
тумана, которые плыли по ветру прямо в злобную физиономию Твердого. Там,
где они соприкасались, медленно  вспухали  большие  волдыри.  Остроумно,
подумал я, но не советую вам смотреть на  него  свысока,  ребята.  Он  в
игрушки не играет.
   Ответом на наш переполох был донесшийся снизу рев множества  рогов  и
барабанный бой, звук которого отражался от  стен  каньона,  как  раскаты
отдаленного грома.
   Повстанцы лезли на нас весь  день,  но  понятно,  что  все  это  было
несерьезно. Твердый хотел лишь поворошить осиное  гнездо  и  посмотреть,
что будет. Ему было хорошо известно о трудностях штурма Лестницы.
   Все это говорило о том, что Твердый приготовил нам какую-то особенную
гадость.
   Несмотря на это, схватка подняла наш боевой дух. Люди начали  верить,
что есть шанс удержаться.

Глава 5

   Хотя комета все так же плыла среди  звезд,  и  море  вражеских  огней
освещало Лестницу снизу, ночь будила во мне чувство, что Лестница станет
решающей в войне. Я сидел на краю обрыва, обозревая лагерь неприятеля.
   Поджав колени к груди и положив на  них  подбородок,  я  перебирал  в
памяти последние новости с востока. Шелест осадила Мороз, а  перед  этим
разгромила армию Брелока и  нанесла  поражение  Мотыльку  и  Боку  среди
говорящих холмов Равнины Страха. Кажется,  дела  повстанцев  на  востоке
были еще хуже, чем у нас здесь, на севере.
   Но могло стать  еще  хуже.  Мотылек,  Бок  и  Щука  присоединились  к
Твердому.
   Там, внизу, были и  другие  из  Восемнадцати.  Пока  неизвестно,  кто
именно. Наши враги определенно чуяли запах крови.
   Я никогда не видел северного сияния. Мы  бы  застали  такую  картину,
если б могли удержать Весло и Дил подольше, чтобы перезимовать там. Судя
по рассказам об этом мягком  цветном  свечении,  это  единственное,  что
может сравниться с каньонами,  заполненными  огнями  лагеря  повстанцев.
Длинные-длинные, тонкие полотнища слабого света извивались, поднимаясь к
звездам, мерцали и волновались как морские водоросли в слабом течении.
   Мягкие розовые .и зеленые, желтые и голубые  оттенки.  В  моем  мозгу
всплыло название. Древнее. Пастельные Войны.
   Гвардия тоже участвовала в Пастельных Войнах, много-много лет  назад.
Я попытался вспомнить, что говорят Анналы об этих  конфликтах.  Всего  я
вспомнить не смог, но и того, что  осталось  в  моей  памяти,  оказалось
достаточно,  чтобы  испугаться.  Я  поспешил  к   палаткам   начальства,
выискивая Ловца Душ.
   Я нашел его и пересказал то, что вспомнил. Он  поблагодарил  меня  за
беспокойство и сказал, что сам знаком как с Пастельными Войнами, так и с
интригами повстанцев, вызывающими эти огни. .Причин для беспокойства  не
было. Эту атаку ожидали, и Повешенный был  здесь  специально,  чтобы  ее
отбить.
   - Присядь где-нибудь, Костоправ. Гоблин  и  Одноглазый  уже  показали
свое представление, теперь очередь за Десятью.
   От него исходила злая уверенность, и я подумал: скорее всего  Твердый
уже попался в какую-нибудь ловушку Поверженных.
   Я  последовал  совету  Ловца  и  побрел  назад,  на   свой   одинокий
наблюдательный пункт. В  предчувствии  надвигающихся  событий  в  лагере
нарастало напряжение. Отголосок страха носился повсюду,  то  усиливаясь,
то затихая, как шепот далекого прибоя.
   Свечение цветных шлейфов  стало  ярче,  и  в  их  движении  появилась
какая-то резкость, что говорило о враждебных намерениях. Может, конечно.
Ловец  и  был  прав,  и  все  это  закончится  ничем.  Просто   красивое
представление.
   Я снова уселся на высоте. На дне каньона ничего  больше  не  мерцало.
Там как будто  разлилось  море  чернил,  и  перед  свечением  корчащихся
цветных полотнищ темнота не отступала ни на шаг. Но если увидеть  ничего
нельзя, то многое можно услышать. Акустика была превосходной.
   Твердый двинулся. Только перемещение всей  его  армии  могло  вызвать
такое бряцание и звон металла.
   Твердый со своими приближенными тоже были уверены в успехе.
   Мягкий,  зеленый  святящийся  язык  взвился  в  ночное  небо,  лениво
расправляясь. Поднявшись, он побледнел и рассыпался  гаснущими  искрами.
Кто это сделал? Твердый или Повешенный? Плохо это идя хорошо?
   Все  било  настолько  непонятно  и  неуловимо,  что  на  эти  вопросы
практически невозможно ответить.
   Это как дуэль двух фехтовальщиков высшего класса. Невозможно за  всем
уследить, даже если ты сам - специалист. Гоблин  и  Одноглазый  рядом  с
этим были просто как два варвара с саблями.
   Мало-помалу сияние померкло. Скорее всего это работа Повешенного. Все
эти  цветные  языки  не  причинили  нам  никакого   вреда.   Шум   внизу
приблизился.
   Где Несущий Шторм? От него  уже  довольно  давно  ничего  не  слышно.
Сейчас самое время  преподнести  повстанцам  какую-нибудь  бурю.  Ловец,
похоже, тоже решил отдохнуть. За все время на службе у Леди мы  ни  разу
не видели, чтобы он сделал что-то действительно  впечатляющее.  Он  что,
слабее, чем о нем говорят, или бережет силы на какой-то крайний  случай,
который он один предвидит?
   Там,   внизу,   что-то   происходило.   Стены   каньона   засветились
темно-красными пятнами и полосами, едва заметными вначале. Красный  цвет
стал ярче, и я заметил, как по стене обрыва медленно потекла и  закапала
горячая лава.
   - Великий боже, - прошептал я, не в силах пошевелиться.
   Это было похоже на Поверженных.  С  грохотом  и  скрежетом  от  стены
отделилась  оплавленная  скала  и  ушла  вниз.  Снизу  раздались  вопли,
безнадежные крики тех, кто видел летящую на них смерть и ничего  не  мог
уже сделать.
   Людей Твердого раздавило и перемололо.
   Кто-то, без сомнения, попал в этот котел,  устроенный  колдунами,  но
все равно что-то было  не  так.  Слишком  мало  было  криков  для  такой
огромной армии, с которой пришел Твердый.
   Местами  камень  стал  таким  горячим,  что  воспламенился.  Яростные
каменные обвалы наполнили каньон грохотом летящих глыб. К этому  грохоту
добавилось завывание ветра.  Стало  так  светло,  что  я  увидел  отряды
повстанцев, карабкающихся наверх.
   Слишком мало, подумал я... Мой взгляд наткнулся на  одинокую  фигуру,
стоящую на другой скале. Один из Поверженных, хотя в  неверном,  тусклом
свете я не мог  определить,  который  из  них.  Он  кивал  самому  себе,
наблюдая за мучениями неприятеля.
   Красное  свечение,  потекшие  камни,  обвалы  и  огонь  -   все   это
распространялось, пока панорама не заполнилась горящим  камнем,  озерами
кипящей лавы, и все вокруг не стало красным.
   Капля влаги упала мне на  щеку,  я  с  удивлением  посмотрел  наверх.
Вторая капля ударила мне по носу.
   Звезды исчезли. Надо мной проплывали рыхлые животы жирных серых  туч,
ярко освещаемые адскими отблесками, идущими из  каньона.  Тучи  шли  так
низко, что я мог бы, наверное, дотянуться до них рукой.
   Над каньоном утробы туч разверзлись.  Самый  край  водопада  захватил
меня и чуть не сбил с ног. А там он был еще сильнее.
   Дождь ударил в текущие скалы. Рев пара просто  оглушал.  Расцвеченный
красными отблесками, он рванулся к небу. Того  немногого,  что  все-таки
догнало меня, когда я  убегал,  оказалось  достаточно,  чтобы  моя  кожа
местами покрылась красными пятнами.
   Бедные повстанцы, подумал я. Сварились, как раки...
   Был ли я  недоволен  тем,  что  недостаточно  насмотрелся  на  работу
Поверженных? Нет, хватит уже. Мой ужин грозил вырваться обратно,  стоило
мне только подумать о том холодном, жестоком расчете, с которым все  это
было подготовлено.
   Меня мучил очередной приступ угрызения совести, родственное чувство к
каждому  наемному  солдату,  которое  не  может  понять  человек  другой
профессии.
   Моя работа - громить врагов моего хозяина,  что  я  обычно  и  делаю.
Видит Бог, Гвардия служила  и  отъявленным  мерзавцам,  но  в  том,  что
происходило там, внизу, все-таки было что-то не так. Впоследствии мы все
это ощутили.
   Возможно, это вызвано необъяснимым чувством солидарности с такими  же
солдатами, умирающими, не имея возможности защищаться. У нас, у Гвардии,
все-таки было чувство чести.

Глава 6

   Шум ливня и пара стих.  Я  вернулся  на  свою  выгодную  позицию.  За
исключением  нескольких  мест,  в  каньоне  стояла  темнота.  Я  поискал
взглядом Поверженного, которого видел раньше. Его не было.
   Из-за туч опять стала видна  комета.  Она  искажала  лицо  ночи,  как
слабая, насмешливая улыбка. Можно было уже  различить  ее  хвост.  Луна,
стоящая над едва видимым горизонтом, осторожно дотронулась своими лучами
до истерзанной земли.
   В том направлении был слышен звук рога. Его слабый голос  определенно
граничил с паникой.  Звуки  рога  управляли  ходом  битвы,  шум  которой
заглушался расстоянием. Резко обрывающийся рев.  Судя  по  звуку,  битва
была кровавой и беспорядочной. Я направился к своему  импровизированному
госпиталю, уверенный, что вскоре для меня появится работа.  Почему-то  я
не был особенно напуган или расстроен.
   На меня  наталкивались  посыльные,  которые  целенаправленно  куда-то
неслись, обегали вокруг. Капитан здорово поработал с этими бродягами. Он
восстановил дисциплину и порядок.
   Над  головой  что-то   просвистело.   Сидящий   человек   на   темном
прямоугольнике пронесся в лунном свете мимо, сделав вираж в сторону шума
битвы. Ловец Душ на своем летающем ковре.
   Вокруг него вспыхнула яркая фиолетовая оболочка. Ковер резко качнулся
в сторону, скользнул на дюжину ярдов вбок. Вспышка померкла,  оставив  у
меня в глазах зайчики. Я пожал плечами и зашагал дальше вверх по холму.
   Первых раненых  уже  доставили  в  госпиталь.  Оперативно.  Это  меня
радовало. Значит, люди  в  горячке  сражения  сумели  сохранить  трезвый
рассудок.
   Работа Капитана изумляла.
   Звон металла и гул множества голосов двигались в темноте, подтверждая
мое подозрение, что это была не просто настойчивая атака людей, не очень
любящих темноту. (Ночь принадлежит Леди.) Каким-то образом нас обошли  с
фланга.
   - Твоя мерзкая рожа показалась почти вовремя, - прорычал Одноглазый.
   - Сюда, в операционную. Я приказал зажечь свет.
   Я вымыл руки и вошел. Мои  помощники  работали  самоотверженно,  и  я
впервые почувствовал, что могу сделать для раненых что-то полезное.
   По они продолжали прибывать.  Звон  металла  все  усиливался.  Вскоре
стало ясно, что весь этот шум в каньоне был не чем иным, как отвлекающим
маневром. .Такое грандиозное  представление  имело  перед  собой  совсем
небольшую цель.
   Заря уже расцветила небосклон, когда я поднял глаза и обнаружил,  что
передо мной стоит Ловец Душ в оборванном одеянии. Он выглядел  так,  как
будто  его  поджарили  на  медленном  огне  и  залили   чем-то   мерзким
голубовато-зеленым.
   Он него исходил резкий запах дыма.
   - Грузись на фургон, Костоправ, - сказал он голосом деловой  женщины.
Капитан послал тебе еще дюжину человек.
   Весь обоз, включая те повозки, что пришли с юга, стоял  немного  выше
моего госпиталя под открытым небом.  Я  посмотрел  туда.  Высокий  тощий
субъект со сломанной шеей подгонял и без того изнуренных людей.
   - Успехи в сражении невелики? - спросил я. - Поймали вас  на  чем-то,
да? Ловец проигнорировал последнее замечание.
   - Мы  уже  достигли  основных  целей.  Только  одна  задача  осталась
невыполненной.
   На этот раз он выбрал звучный, глубокий голос, голос оратора.
   - Исход сражения может оказаться каким угодно. Слишком рано  об  этом
говорить. Ваш Капитан  вложил  в  эту  толпу  стальной  стержень.  Но  к
разгрому надо быть готовыми, чтобы двинуться немедленно.
   Несколько повозок уже скрипели, направляясь к нам. Я  пожал  плечами,
промолчав, и перешел к следующему  человеку,  который  нуждался  в  моей
помощи.
   - Если силы примерно равны, то не лучше ли  вам  быть  сейчас  там  и
атаковать повстанцев? - спросил я, уже работая.
   - Я исполняю волю Леди, Костоправ. Наша цель почти достигнута. Щуки и
Мотылька больше нет. Бок тяжело ранен.  Меняющий  потрудился  на  славу.
Сделано все, осталось только лишить повстанцев их главнокомандующего.
   Я был сбит с толку. В голове закружился вихрь мыслей, которые  помимо
моей воли слетели у меня с языка.
   - Но почему  тогда  вам  не  попробовать  остановить  их  здесь?  Эта
северная кампания дорого обошлась Кругу. Сначала Кочерга, потом  Шелест.
А теперь Щука и Мотылек.
   - Вместе с Боком и Твердим. Да, они бьют нас  раз  за  разом,  и  все
время это стоит им их основной силы.
   Он посмотрел вниз, на небольшую группу людей, которые шли к  нам.  Во
главе их был Ворон. Ловец  развернулся  к  обозу.  Повешенный  прекратил
жестикулировать и  замер.  Прислушивается.  Неожиданно  Ловец  заговорил
опять.
   -  Шелест  проломила   стены   Мороза.   Ночная   Ящерица   преодолел
предательские  холмы  Равнины  Страха,  достигнув   пригородов   Убийцы.
Безлицый сейчас там, на равнине, движется к Конюшням. Они  говорят,  что
Тюк вчера покончил самоубийством, чтобы не попасть в  плен  к  Дробящему
кости. Все не так уж плохо, как кажется, Костоправ.
   Конечно нет, черт возьми, подумал я. Но это восток. А здесь - север.
   Меня не сильно взволновали  победы  на  расстоянии  в  четверть  мира
отсюда. Нас прижали здесь, и, если повстанцы прорвутся в Амулет, никакие
победы на востоке уже не будут играть роли.
   Ворон остановил свою группу и один подошел ко мне.
   - Что им делать?
   Я понял, что если Капитан послал сюда  Ворона,  значит,  он  приказал
отступать. Капитан не будет играть в игры Ловца Душ.
   - Уложите всех, кого мы обработали, по фургонам. Ребята выстроились в
цепочку.
   -  Пошлите  с  каждым  фургоном  около  дюжины  ходячих  раненых.  Я,
Одноглазый и остальные будем дальше резать и штопать. Что такое?
   Он как-то странно  смотрел  на  меня.  Мне  это  не  понравилось.  Он
взглянул на Ловца Душ. Я тоже.
   - Я еще не сказал ему, - произнес Ловец.
   - Что не сказал? - я уже знал, что когда услышу это,  мне  не  сильно
понравится.
   От них исходила какая-то нервозность. Она  просто  вопила,  что  меня
ожидают плохие новости.
   Ворон  улыбнулся.  Не  радостно,  а  просто  скривился   в   какую-то
отвратительную гримасу.
   - Нам опять нашли работу, Костоправ. Тебе и мне.
   - Как? Да ты что?! Нет, больше нет! Меня до сих пор  пробирает  дрожь
при воспоминаниях о том, как я помогал с Хромым и Шелест.
   - У тебя есть опыт, - сказал Ловец. Я продолжал мотать головой.
   - Мне приходится этим заниматься,  -  зарычал  Ворон,  -  тебе  тоже,
Костоправ. Кроме того, тебе ведь хочется записать в Анналы, как ты лично
вывел из строя больше из этих Восемнадцати, чем любой из Поверженных.
   - Ша. Я что вам, заядлый охотник? Нет, я - врач. Анналы и  драки  это
побочно.
   - И это человек, - сказал Ворон Ловцу, - которого  Капитану  пришлось
силком утягивать с передовой, когда мы шли через Ветреную Страну.
   Его  глаза  сузились.  Ему  тоже  не  хотелось,  и  он  вымещал  свое
недовольство на мне.
   - Это не случайность, Костоправ, - сказал Ловец  голосом  ребенка.  -
Тебя выбрала Леди. Он попытался смягчить мое замешательство.
   - Она хорошо награждает тех, кем остается довольна, - добавил он. - А
ты пришелся ей по душе.
   Я проклял себя за тот романтизм, который переполнял только пришедшего
на север Костоправа. Тот Костоправ,  потрясенный  загадочной  Леди,  был
совершенно другим человеком. Глупый, несведущий юнец. Да-а. Иногда врешь
сам себе, только чтобы продолжать жить.
   - На этот раз мы будем не одни, - сказал мне  Ловец.  -  Нам  помогут
Кривая Шея, Меняющий Форму и Несущий Шторм.
   - Нужна вся команда, чтобы расправиться с одним бандитом, а?  спросил
я кисло. Ловец не ответил на укол. Как всегда.
   - Ковер вон там. Берите свое оружие и давайте за мной. Он ушел.
   Свою  ярость  я  излил  на  помощниках,  совершенно  безосновательно.
Наконец, когда Одноглазый был уже готов взорваться, Ворон заговорил.
   - Не будь дыркой в заднице, Костоправ, - заметил; он. - Нам  придется
это сделать, так давай займемся.
   Тогда я извинился перед всеми и зашагал вниз  по)  холму,  за  Ловцом
Душ.
   - Залезайте, - сказал Ловец, указывая нам места.
   Мы с Вороном сели так же, как  и  в  прошлый  раз,  Ловец  подал  нам
веревку.
   - Привяжитесь покрепче. Сейчас нам может  достаться,  а  я  не  хочу,
чтобы вы попадали. И держите нож под рукой, чтобы выбраться, как  только
будем на месте.
   Мое сердце затрепетало. Если откровенно, мне  хотелось  полететь  еще
раз.
   Воспоминания о предыдущем полете преследовали меня своей  красотой  и
волнением. Там, наверху, было восхитительное чувство  свободы,  холодный
ветер и орлы. Даже Ловец привязался. Дурной знак.
   - Готовы?
   Не дожидаясь  ответа,  он  начал  бормотать.  Ковер  мягко  качнулся,
поднимаясь вверх.

Глава 7

   Мы миновали верхушки деревьев. Деревянная рама шлепнула меня по заду,
и во мне все опустилось. В ушах засвистел ветер. Шапку сдуло. Я взмахнул
рукой, но не поймал. Ковер неожиданно  накренился,  и  я  понял,  что  с
открытым ртом смотрю на быстро удаляющуюся землю. Ворон схватил меня. Не
будь мы привязаны, то свалились бы оба.
   Под нами поплыли каньоны,  которые  напоминали  какой-то  сумасшедший
лабиринт. Толпы повстанцев были похожи на армию муравьев на марше.
   Я обвел взглядом небо,  которое  само  по  себе  представляло  отсюда
изумительное  зрелище.  В  воздухе  не  было  ни  одного  орла.   Только
стервятники.
   Ловец врезался в скопление их, разогнав птиц в разные стороны.
   Невдалеке пролетел еще один ковер, поднимаясь  и  удаляясь,  пока  не
превратился в  черную  точку.  На  нем  были  Повешенный  и  два  тяжело
вооруженных имперских солдата.
   - А где Несущий Шторм? - спросил я. Ловец вытянул руку, показывая.
   Прищурившись, я смог различить темное пятнышко над пустыней, на  фоне
голубого неба.
   Мы  все  дрейфовали,  и  я  начал  уже  сомневаться,  что  мы  вообще
чем-нибудь займемся. Наблюдать за перемещением повстанцев скоро надоело.
Твердый продвигался очень быстро.
   - Приготовиться, - бросил Ловец Душ через плечо.
   Я схватился за веревку, ожидая чего-нибудь очень неприятного.
   - Пора.
   Вниз, вниз, вниз летели мы. Воздух взвыл  в  ушах.  Земля  кружилась,
качалась и со свистом неслась на нас. Те  далекие  точки,  которые  были
Несущим Шторм и Повешенным, тоже рухнули вниз, как  свинцовые  ядра.  Мы
летели немного по наклонной, постепенно сближаясь с ними.
   Мы проскочили тот уровень,  где  наши  собратья  пытались  преградить
дорогу хлынувшему потоку повстанцев. А мы все  опускались,  уже  не  так
круто  вниз,  планируя  и  закладывая  виражи,  чтобы  не  врезаться   в
какую-нибудь из причудливо нагроможденных каменных башен. Иногда,  когда
мы проскакивали мимо, я мог дотянуться до них рукой.
   Впереди показался небольшой лужок. Наша скорость резко  упала,  и  мы
зависли.
   - Он там, - прошептал Ловец. Мы скользнули на несколько ярдов  вперед
и повисли в воздухе, едва выглядывая из-за большой каменной колонны.
   Вскоре зеленый луг заполнился  людьми  и  лошадьми.  Там  было  около
дюжины фургонов с сопровождением. Ловец тихо выругался.
   Слева от нас, между вершинами скал мотнулась  тень.  Вспышка.  Каньон
потрясли раскаты грома. В воздух взлетели  комья  земли  и  грязи.  Люди
закричали, побежали в разные стороны, хватаясь за оружие.
   Еще одна тень скользнула с другой стороны.  Я  не  знаю,  что  сделал
Повешенный, но люди принялись хвататься за горло, разевая рты.
   Только один  большой  человек  стряхнул  с  себя  колдовские  чары  и
бросился к огромной черной лошади,  привязанной  в  нижнем  конце  луга.
Ловец швырнул ковер вниз, каркас треснулся о землю.
   - Давай! - прорычал он, когда, подпрыгнув пару раз, ковер замер.  Сам
он тоже схватился за меч.
   Мы с Вороном слезли и на негнущихся ногах последовали за Ловцом.
   Поверженный устремился вниз, на задыхающихся людей и начал бушевать в
этой толпе, размахивая окровавленным мечом. Мы тоже  приняли  участие  в
избиении, надеюсь, с меньшим энтузиазмом.
   - Какого черта вы тут делаете! - ревел Ловец на  свои  жертвы.  -  Он
должен был быть один.
   Другие ковры развернулись и опустились на землю еще ближе к  бегущему
человеку. Поверженные со своими людьми, спотыкаясь, побежали за ним.  Он
прыгнул на лошадь и  ударом  меча  обрубил  веревку,  которой  она  была
привязана.
   Я уставился на него. Вот уж не думал, что у него  настолько  пугающий
вид. Он был ничуть не  менее  отвратителен,  чем  те  призраки,  которые
появляются в ходе схваток Гоблина с Одноглазым.
   Ловец зарубил последнего повстанца.
   - Пошли! - крикнул он.
   Ловец вприпрыжку понесся к Твердому, а мы  -  за  ним.  И  зачем  мне
только понадобилось лезть вперед?
   Командующий повстанцев остановился. Он сбил с ног одного из имперских
солдат, который .опередил остальных, громко  захохотал,  затем  прорычал
что-то нечленораздельное. В воздухе затрещало от приведенного в действие
колдовства.
   Вокруг всех троих Поверженных вспыхнуло фиолетовое зарево.  Оно  было
ярче, чем то, в которое Ловец попал ночью. Все замерли там, где  стояли.
Это было самое мощное заклятие. Они  не  могли  сопротивляться.  Твердый
переключил свое внимание на остальных.
   До него добежал второй солдат. Огромный меч Твердого обрушился  вниз,
разрубая  латы  нашего  воина.  Лошадь   двинулась   вперед,   осторожно
переступив  через  труп.  Твердый  посмотрел  на  Поверженных,   пытаясь
пришпорить животное, размахивая мечом.
   Лошадь двигалась все так же медленно. Твердый яростно  врезал  ей  по
загривку и зарычал.  Но  рука  его  запуталась  в  гриве.  Вопль  ярости
превратился в крик отчаяния. Он попытался  ударить  животное  мечом,  но
ничего не  добился  и  тогда,  сильно  размахнувшись,  метнул  клинок  в
Поверженного.
   Фиолетовое свечение вокруг них ослабело.
   Ворон был в двух шагах от Твердого, а я в  трех  шагах  позади  него.
Люди Несущего Шторм были на  таком  же  расстоянии,  подбегая  с  другой
стороны.
   Ворон нанес сильный удар мечом сверху вниз. Кончик меча скользнул  по
животу  Твердого  и  отскочил.  Кольчуга?  Здоровенный  кулак   Твердого
выдвинулся вперед и соприкоснулся с виском Ворона.  Ворон  пошатнулся  и
осел.
   Свой удар я нанес Твердому по руке. Когда сталь ударила по  кости,  в
этом месте расплылось красное пятно; мы оба завопили.
   Я  перепрыгнул  через  Ворона,  остановился,   развернулся.   Солдаты
Несущего Шторм кромсали Твердого. Его рот был разинут, а испуганное лицо
исказилось, пока он пытался спасти себя и не обращать внимания на  боль,
сосредоточившись на  колдовстве.  Пока  Поверженные  не  имели  к  этому
никакого отношения. Перед ним были только трое простых смертных. Но суть
дела прояснилась несколько позднее.
   Я видел только коня Твердого. Животное таяло... Нет, не таяло.
   Менялось.
   Я захихикал. Великий полководец  повстанцев  сидел  верхом  на  спине
Меняющего Форму. Мое хихиканье перешло в безумный хохот.
   Этот  маленький  припадок  стоил  мне  возможности  поучаствовать   в
умерщвлении нашего главного врага. Двое  солдат  Несущего  Шторм  рубили
Твердого  на  куски,  а  Меняющий  держал  его  так,  что  тот  не   мог
пошевелиться.
   Еще до того как мне удалось взять себя в  руки,  он  был  уже  просто
куском мяса.
   Повешенный тоже упустил развязку. Он медленно умирал.  Брошенный  меч
Твердого пробил ему череп и застрял  там.  Ловец  Душ  и  Несущий  Шторм
медленно двинулись к нему.
   Меняющий уже закончил свое превращение в огромную, грязную,  вонючую,
жирную, голую тварь, в которой, несмотря на то, что она стояла на задних
ногах, проглядывалось не  больше  человеческого,  чем  в  том  животном,
которое она изображала. Он пнул остатки Твердого и  затрясся  от  смеха,
как будто его смертельная ловушка оказалась шуткой века.
   Затем он узрел Повешенного. По его обрюзгшему телу  пробежала  дрожь.
Он поспешил к остальным Поверженным, а с его губ на ходу слетало  что-то
бессвязное.
   Сломанная Шея вытаскивал  меч  из  черепа  Повешенного.  Тот  пытался
что-то сказать, но  безуспешно.  Несущий  Шторм  и  Ловец  Душ  даже  не
шевельнулись, чтобы помочь.
   Я посмотрел на Несущего Шторм. Он  такой  маленький.  Опустившись  на
колени,  я  проверил  у  Ворона  пульс.  Он  не  больше  ребенка,   этот
Поверженный.
   Как в таком маленьком теле умещалась такая ярость?
   Меняющий приблизился к  этой  немой  сцене,  гневно  напрягая  мышцы,
которые буграми играли  под  слоем  жира  на  его  волосатых  плечах.  В
напряженной позе он застыл  перед  Ловцом  и  Несущим  Шторм.  Никто  не
произнес  ни  слова,  но,  похоже,  в  этот   момент   решалась   судьба
Повешенного. Меняющий хотел помочь, остальные - нет.
   Непонятно. Меняющий  с  Ловцом  -  союзники.  Тогда  отчего  же  этот
конфликт?
   Зачем навлекать  на  себя  гнев  Леди?  Она  будет  недовольна,  если
Повешенный умрет.
   Когда я в первый раз  проверял  пульс  у  Ворона,  он  был  слабым  и
неровным, но теперь восстанавливался. Я вздохнул свободнее.
   Солдаты  Несущего  Шторм  двинулись  к  Поверженным,  уставившись   в
огромную спину Меняющего.
   Ловец с Несущим Шторм переглянулись. Несущий кивнул. Ловец закружился
на месте,  глазные  отверстия  в  его  шлеме  вспыхнули  кроваво-красным
светом.
   Вдруг Ловца не стало. Только темное облако высотой футов в  десять  и
дюжину футов  шириной,  черное,  как  внутренности  угольного  мешка,  и
плотнее, чем самый густой туман.  Облако  выросло  быстрее,  чем  гадюка
бросается на свою  жертву.  Послышался  какой-то  удивленный  вскрик,  и
наступила зловещая, Мертвая тишина. После всех  этих  воплей  и  грохота
наступившее спокойствие казалось угрожающим. Я с силой  тряхнул  Ворона.
Никакого эффекта. Ловец и  Несущий  Шторм  стояли  над  Повешенным.  Оба
смотрели на меня. Мне неодолимо хотелось завопить, побежать, зарыться  в
землю. Я был волшебником, который смог  прочесть  их  мысли.  Я  слишком
много знал.
   Ужас охватил  меня,  не  давая  пошевелиться.  Облако  угольной  пыли
исчезло так же быстро, как и появилось.  Ловец  Душ  встал  между  двумя
солдатами. Оба они медленно завалились, как две старые, величавые сосны.
   Я пнул Ворона. Он  застонал.  Его  глаза  приоткрылись,  и  я  бросил
мгновенный взгляд  на  его  зрачки:  расширены.  Это  сотрясение  мозга.
Проклятье!
   Ловец посмотрел на своих сообщников.  Затем  медленно  повернулся  ко
мне.
   Все трое Поверженных наступали на меня. На  заднем  плане  Повешенный
продолжал умирать. Он делал это очень громко. Но  я  все  равно  его  не
слышал.
   На дрожащих коленях я поднялся и встал лицом к смерти.
   Не должно было все так кончиться, подумал я.  Это  неправильно..  Все
трое стояли и смотрели на меня. А я смотрел на них. Это было все, что  я
мог  сделать.  Храбрый  Костоправ.  По  крайней  мере,  кишка  не  тонка
взглянуть своей смерти в глаза.
   - Ты ведь ничего не видел, да? - мягко спросил Ловец.
   У меня по спине заскользили холодные ящерицы. Этот голос  принадлежал
одному из тех мертвых солдат, которые кромсали Твердого.
   Я помотал головой.
   - Ты был слишком занят Твердым, а потом был с Вороном.
   Я слабо кивнул. Мои коленки превратились в студень. Если бы не это, я
бы уже удирал без оглядки. Глупо получилось бы, если бы я так и сделал.
   - Тащи Ворона на ковер Несущего, - сказал Ловец и махнул рукой.
   Подталкивая, поддерживая и что-то пришептывая, я помогал Ворону идти.
   Он не имел ни малейшего представления о  том,  где  находится  и  что
делает, однако позволил мне направлять его.
   Я очень беспокоился. У него не было никаких явных повреждений, просто
поведение его было ненормальным.
   - Надо доставить его сразу в мой госпиталь, - сказал я.
   Мне никак было не взглянуть Несущему Шторм в глаза, равно  как  и  не
мог я  придать  своим  словам  соответствующую  интонацию.  Все,  что  я
говорил, звучало как мольба.
   Ловец потребовал, чтобы я сел на его ковер. Я  шел  к  нему  со  всем
энтузиазмом свиньи, которую ведут на бойню.  Он  мог  просто  шутить  со
мной.
   Падение с его ковра будет лучшим  средством  избавиться  от  сомнений
насчет моей способности держать язык за зубами.
   Он подошел к ковру вслед за мной, бросил туда свой меч и уселся сам.
   Ковер взмыл вверх и заскользил к громаде Лестницы.
   Охваченный  непонятным  чувством  стыда,  я   посмотрел   назад,   на
неподвижные фигуры на лугу. Неправильно все было, неправильно... Но  что
еще я мог сделать?
   Что-то золотистое, что-то похожее на  бледную  туманность  в  глубине
ночного неба появилось в  тени,  которую  отбрасывал  один  из  каменных
столбов. Мое сердце чуть не остановилось.

Глава 8

   Капитан затянул обезглавленную и деморализованную армию повстанцев  в
ловушку. Последовала кровавая  бойня.  Малочисленность  и  усталость  не
позволили Гвардии сбросить повстанцев с горы. Самодовольные  Поверженные
нам тоже не помогали. Нам не  хватило,  наверное,  одного  лишь  свежего
батальона, одной колдовской атаки.
   Ворона я лечил  на  ходу,  положив  его  на  последнюю  из  вереницы,
повозок, направляющихся на юг. Уже несколько дней он был не в себе,  все
еще отрешенно глядел на окружающее. Забота о Душечке, конечно, легла  на
мои плечи. Ребенок помогал отвлечься от горьких  мыслей  и  подавленного
состояния, вызванных очередным отступлением.
   Может быть, именно так она и благодарила Ворона за его великодушие?
   - Это наш последний отход, -  пообещал  Капитан  Он  не  называй  это
бегством, но также и не смел назвать это движением в тыл, отступательным
маневром, или как-нибудь еще.  Капитан  не  упоминал  о  том,  что  если
последует еще одно отступление, то оно будет уже после всеобщего  конца.
Падение Амулета будет означать  смерть  империи  Леди.  В  любом  случае
Анналам придет конец, и в истории Гвардии будет поставлена точка.
   Да благословят вас боги, последних, оставшихся из воинского братства.
   Вы были для меня семьей и домом...
   Появились новости, до которых нас не допускали у Лестницы Слезы.
   Известия об остальных  армиях  повстанцев,  продвигающихся  с  севера
западнее нас. Перечень павших городов был длинен и  приводил  в  уныние,
даже  несмотря  на  то,  что  был  не  полон.  Бегущие  солдаты   всегда
преувеличивают силу своего противника. Это немного смягчает их  ощущение
униженности.
   Мы с Элмо шли по длинной, плавно изгибающейся тропинке,  бегущей  меж
плодородных угодий, раскинувшихся на севере Амулета.
   - Как-нибудь, когда вокруг не будет никаких Поверженных, - сказал  я,
- почему бы  не  намекнуть  Капитану,  что  было  бы  неплохо  разорвать
отношения между Гвардией и Ловцом Душ.
   Он удивленно посмотрел на меня. С недавних пор  я  часто  замечаю  на
себе такие взгляды своих старых товарищей. С тех пор, как мы  уничтожили
Твердого, я стал мрачным, суровым и неразговорчивым. Правда, и в  лучшие
времена радость тоже не  била  из  меня  фонтаном.  Постоянное  давление
надломило мой дух. Я не мог себе позволить излить душу в  Анналах  из-за
страха, что Ловец как-нибудь узнает, что я там записал.
   - Наверное, будет лучше, если нас  не  слишком  тесно  свяжут  с  его
именем, - добавил я.
   - Что там произошло?
   К этому времени все уже знали суть  случившегося;  то,  что  Твердого
убили, а Повешенный погиб. Мы с Вороном - единственные солдаты,  которые
выбрались оттуда живыми. Всех мучила ненасытная жажда подробностей.
   - Я не могу тебе рассказать. Но ты скажи Капитану,  когда  поблизости
не будет Поверженных.
   Элмо подумал и сделал для себя выводы, почти правильные.
   - Хорошо, Костоправ, скажу. Не беспокойся. Я  не  буду  беспокоиться.
Если Судьба мне это позволит.
   В этот день до нас дошли новости об очередных победах на востоке.
   Повстанцы сдавали свои позиции со скоростью,  с  какой  только  могли
передвигаться войска Леди.
   И в этот же день мы узнали, что все четыре северные и западные  армии
повстанцев  остановились  на  отдых,  для  пополнения  своих   рядов   и
подготовки к штурму Амулета. Между ними и Башней никого не было.  Просто
никого, кроме Черной Гвардии и сборища беженцев. А в небе  была  комета,
этот злой предвестник  всех  крутых  поворотов  в  нашей  судьбе.  Конец
близок.
   Мы все бежим и бежим, навстречу  последнему  свиданию  с  нашим  злым
роком.
   Я должен описать еще один момент в этой истории, касающейся Твердого.
   Это произошло в трех днях пути к северу от Башни. Собственно, это был
еще один сон, как тот, который я видел на  Лестнице.  Такой  же  золотой
сон, который, возможно, вовсе даже не  был  сном,  пообещал  мне:  Моему
верному нечего бояться. Еще раз я на  мгновение  увидел  то  убийственно
красивое лицо.
   А потом все исчезло, вернулся страх, нисколько не уменьшившись.
   Прошли дни, уползли мили. Огромный, отвратительный куб Башни поднялся
над горизонтом. А в ночном небе все ярче сверкала комета.

ЧАСТЬ VI
ЛЕДИ

Глава 1

   Местность  постепенно  становилась  серебристо-зеленой.  Заря  залила
окруженный  стенами  город  малиновым  светом.  Тронутая  солнцем   роса
засверкала золотистыми бликами. Туман начал  сползать  в  низины.  Трубы
заиграли зарю.
   Лейтенант,  заслонив  глаза  от  света,  прищурился.  Он   недовольно
хрюкнул, посмотрел на Одноглазого. Маленький черный человек кивнул.
   - Пора, Гоблин, -  сказал  Лейтенант  через  плечо.  Все  попрятались
обратно в лес. Рядом со мной на коленках  стоял  Гоблин.  Он  выглядывал
из-за деревьев, обозревая окрестные поля. С ним были еще четверо  наших;
эти пятеро нацепили на  себя  одежды  бедны  горожанок,  замотав  головы
платками. У всех были глиняные  кувшины,  покачивающиеся  на  деревянных
коромыслах. Оружие было спрятано под одеждой.
   -  Вперед,  ворота  открыты,  -  сказал  Лейтенант.  Они   двинулись,
спускаясь с холма вдоль опушки леса.
   - Черт,  хорошо  снова  заняться  привычным  делом,  -  сказал  я.  ,
Лейтенант усмехнулся. С тех  пор,  как  мы  покинули  Берилл,  он  редко
улыбался.
   Внизу пять  переодетых  мужчин,  оставаясь  в  тени,  продвигались  к
роднику, который был рядом с дорогой в город.  Несколько  горожанок  уже
спешили туда за водой.
   Мы знали, что со стражниками в воротах не должно быть особых проблем.
   Город  переполнен  чужаками,  беженцами   и   повстанцами.   Гарнизон
малочислен и распущен. У повстанцев не было оснований предполагать,  что
Леди нанесет удар так далеко от Амулета. Этот  город  не  имел  никакого
стратегического значения.
   За исключением того, что сюда тайно прибывали двое из Восемнадцати.
   Три дня мы рыскали по окрестным лесам, наблюдая и вынюхивая.  Трещина
и Наемник, недавно принятые в Круг, проводили здесь свой  медовый  месяц
перед тем, как двинуться на юг, чтобы принять участие в штурме Амулета.
   Три дня. Три холодных ночи без костров и еда всухомятку. Трое суток в
ужасных условиях. Но у нас уже давно не было такого хорошего настроения.
   - Я думаю, это дело мы потянем, - высказал я свое мнение.
   Лейтенант подал знак рукой. За переодетыми осторожно последовало  еще
несколько человек.
   - Здесь все так думают, - заметил Одноглазый. Он был возбужден.
   Так же, как и все мы. У нас была возможность провернуть одно  из  тех
дел, которые лучше всего нам удавались.  Пятьдесят  дней  мы  занимались
чисто физическим  трудом,  готовя  Амулет  к  отражению  яростной  атаки
повстанцев, и пятьдесят ночей нам не давали покоя мысли о приближающемся
сражении. Еще пять человек скользнули вниз по холму.
   - Целая группа женщин выходит из города, - сказал Одноглазый.
   Напряжение росло.
   Женщины вытянулись в цепочку, направляясь  к  роднику.  Так  и  будет
теперь целый день. Внутри Городских стен нет источника воды.
   У меня засосало под ложечкой. Наши люди уже поднимались на  следующий
холм.
   - Приготовьтесь, - сказал Лейтенант.
   - Расслабьтесь, - посоветовал я. Это  помогает  успокоить  нервы.  Не
имеет значения, опытный ты солдат или нет.  Перед  самой  дракой  всегда
страшнее  всего.  Всегда  пугает  то,  что  кто-то   должен   погибнуть.
Одноглазый  лезет  во  все  авантюры,  уверенный,  что  судьба  навсегда
вычеркнула его из их списка.
   Наши  женщины  фальцетом  поздоровались  с  горожанками.  Им  удалось
благополучно  добраться  до  ворот,  которые   охранялись   единственным
человеком из городской дружины, сапожником, который был занят  тем,  что
забивал медные гвозди в каблук сапога. Его алебарда  валялась  в  десяти
футах.
   Гоблин выскочил из ворот обратно и  хлопнул  у  себя  над  головой  в
ладоши.
   Резкий хлопок разнесся  по  всей  округе.  Его  руки  ладонями  вверх
опустились до уровня плеч. Между ними выгнулась радуга.
   - Всегда ему надо повыделываться, - проворчал Одноглазый.
   Гоблин исполнил маленький танец. Отряд  бросился  вперед.  Женщины  у
родника завопили и разбежались в разные стороны.  Волки  набросились  на
стадо овец, подумал я. Мы рвали изо  всех  сил.  Вещмешок  бил  меня  по
почкам. Через две сотни  ярдов  я  уже  спотыкался  о  собственный  лук.
Молодежь начала обгонять меня.
   До ворот я добежал уже не в силах схлестнуться даже со  старушкой.  К
счастью для меня, старушек поблизости не оказалось. Наши бросились через
город. Сопротивления не было.
   Мы, те, кто должен был непосредственно схватить Трещину  и  Наемника,
мотнулись к  их  небольшой  башне.  Там  охрана  была  не  лучше.  Мы  с
Лейтенантом вошли внутрь вслед за Одноглазым, Немым и Гоблином.
   До самого верхнего уровня мы не встретили никакого сопротивления.
   Молодожены все еще спали. Одноглазый подальше отбросил их  оружие,  а
Гоблин с Немым вынесли дверь, ведущую в комнату к любовникам.
   Мы ворвались внутрь. Но даже сонные, сбитые с толку  и  перепуганные,
они оказали яростное сопротивление. Прежде чем удалось  затолкать  им  в
рот кляп и связать руки, они  набили  нам  массу  синяков.  -  Нам  надо
доставить вас живыми, - сказал им Лейтенант, - но это еще не значит, что
мы обязаны гладить вас по головке. Ведите себя смирно, делайте, что  вам
говорят, и останетесь целыми.
   Я ждал, что сейчас он начнет глумиться над ними, теребя кончики своих
усов и зло посмеиваясь в  паузах.  Лейтенант  играл,  приняв  роль  того
злодея, какими нас изображали повстанцы.
   Трещина с  Наемником  постараются  доставить  нам  как  можно  больше
хлопот.
   Они знали, что Леди послала нас не для того,  чтобы  привести  их  на
чашечку чая.
   Полпути до безопасной. территории.  На  животах  вползли  на  вершину
холма, изучаем вражеский лагерь.
   - А он большой, - сказал я. - Двадцать пять - тридцать тысяч человек.
   Это был один из шести таких лагерей, окружающих  Амулет  с  севера  и
запада.
   - Они  слишком  долго  валяют  дурака.  Это  им  аукнется,  -  сказал
Лейтенант.
   Им надо было атаковать сразу  же  после  Лестницы  Слезы,  но  потеря
Твердого, Бока, Мотылька и Щуки вызвала драку среди  младших  командиров
за место верховного командующего. Наступление  повстанцев  остановились.
Леди достигла равновесия сил.
   Теперь  ее  патрули  и  разъезды  донимали  повстанческих  фуражиров,
истребляли предателей, рыскали, уничтожая  все,  что  могло  пригодиться
неприятелю.  Несмотря  на  значительное  преимущество   в   численности,
повстанцы теперь занимали скорее оборонительную  позицию.  Каждый  день,
проведенный в боевых условиях, истощал их людей еще и чисто физически.
   Два месяца назад наш боевой дух находился не выше змеиного брюха.
   Теперь его состояние двигалось в другую  сторону.  Если  нам  удастся
вернуться сейчас с победой, наше настроение взлетит вверх. Эта  операция
ошеломит повстанцев. Если нам удастся вернуться.

Глава 2

   Мы  неподвижно  лежали  на  сухих  листьях   над   крутым,   покрытым
лишайником, известняковым обрывом. Ручеек внизу  посмеивался  над  нашим
затруднительным  положением.  Голые  деревья  исполосовали  нас   своими
тенями.  Легкие  заклинания  Одноглазого  и  его   коллег   еще   больше
замаскировали нас. Мне в ноздри ударил запах страха и лошадиного пота. С
дороги над нами донеслись  голоса  кавалеристов.  Повстанцы.  Я  не  мог
понять, о чем они говорят. Хотя, пожалуй, они спорили.
   Покрытая  неразворошенными  листьями  и  ветками,  дорога   выглядела
совершенно пустынной. Наша усталость победила осторожность, и мы  решили
пойти по ней. Завернув за угол, мы наткнулись на патруль  :  повстанцев,
пересекающий долину, в которую и течет этот ручей внизу.
   Они ругались насчет  нашего  исчезновения.  Кто-то  спешился  и  стал
мочиться вниз, под горку... Трещина начала биться и вырываться. Черт!  Я
выругался про себя. Черт, проклятье! Я знал, что так и будет!
   Повстанцы подошли к краю дороги и встали вдоль. Я саданул  женщину  в
висок. Гоблин прижал ее с другой стороны. Быстрый умом  Немой  распустил
сети колдовства, перебирая перед  грудью  своими  гибкими,  похожими  на
щупальца пальцами.
   Мертво стоящие кусты зашевелились. Старый толстый барсук скатился  на
берег ручья, перебрался на другую .сторону и исчез среди плотно  стоящих
тополей.
   Ругаясь, повстанцы бросили в ту сторону несколько  камней.  В  потоке
воды они застучали о гальку, как глиняные черепушки. Солдаты собрались в
кучу, обсуждая, что мы не могли уйти далеко.  Особенно  пешком.  Простая
логика может опрокинуть самые отчаянные усилия  наших  колдунов.  Я  был
полон того страха, когда дрожат  коленки,  трясутся  руки,  а  в  животе
делается пусто. Мне  постоянно  удавалось  вывернуться  в  самых  жутких
ситуациях.  И  теперь  моя  суеверность  говорила,  что  это  не   может
продолжаться так долго.
   Слишком сильное испытание  для  недавнего  порыва  вновь  вернувшейся
уверенности. Беспричинный  страх  говорил  о  том,  что  это  была  лишь
иллюзия. А фактически под  ее  оболочкой  было  все  то  же  подавленное
настроение, которое не покидало  меня  со  времен  событий  на  Лестнице
Слезы. Моя война закончена и проиграна. Мне хотелось лишь бежать.
   Наемник тоже начал  проявлять  свою  резвость.  Мой  свирепый  взгляд
заставил его затихнуть.
   Ветерок колыхнул сухие листья.  Пот,  выступивший  у  меня  на  теле,
холодил. Страх несколько поутих.
   Патруль снова сел на лошадей. Все  еще  возбужденно  переговариваясь,
они поехали дальше по дороге. Я смотрел, когда они  покажутся  там,  где
дорога изгибается на  восток,  вместе  с  руслом  ручья.  Поверх  хорошо
сидящих камзолов на них были пурпурные плащи. Шлемы и  все  оружие  были
отличного качества.
   Повстанцы начинали  процветать.  Когда-то  они  были  просто  толпой,
вооруженной вилами и топорами.
   - Мы могли и напасть на них, - сказал кто-то.
   - Чушь! - бросил Лейтенант. - Сейчас они еще не знают  точно,  с  кем
столкнулись. А если бы мы полезли в драку, они бы это выяснили.
   Нам совершенно не нужно, чтобы  повстанцы  пошли  на  нас  цепью  так
близко от дома. Здесь нет места для маневра.
   Человек, который это сказал, был одним из тех, кого мы  подобрали  во
время своего нескончаемого отступления.
   - Брат, если хочешь остаться с нами, тебе нужно запомнить одну вещь.
   Драться надо только тогда, когда нет выбора. Ты же понимаешь,  кто-то
из нас пострадал бы тоже. Он что-то проворчал.
   - Они скрылись из виду, - сказал Лейтенант. - Пора двигаться.
   Он определил направление, и мы пошли к высоким холмам за  долиной.  Я
застонал. Опять по бездорожью.
   У меня болели уже все мышцы. Усталость грозила свалить с ног. Человек
не создан для бесконечных сумерек и маршей с  шестьюдесятью  фунтами  на
спине.
   - Чертовски быстро ты сообразил там, - сказал я Немому.
   Он принял похвалу, пожав плечами и ничего не сказав. Как всегда. Крик
сзади.
   - Они возвращаются.
   Мы неуклюже завалились на склоне поросшего травой холма. На  юге  над
горизонтом  возвышалась  Башня.  Этот  базальтовый  куб  пугал  даже  на
расстоянии в десять миль. И было в нем что-то неумолимое. Казалось,  что
Башню должны окружать  языки  пламени,  огненная  земля,  или  наоборот,
земля, скованная вечным холодом. Вместо этого вокруг  лежали  зеленые  и
сочные пастбища, плавные холмы, на южных  склонах  которых  примостились
маленькие фермы.
   Растущие деревья очерчивали  линии  глубоких,  неторопливых  .ручьев,
вьющихся между холмами.
   Ближе к Башне ландшафт уже не был таким пасторальным, но все равно не
соответствовал  тем  угрюмым  картинам,  которые   рисовала   пропаганда
повстанцев.  Никакой  серы,  никаких  изломанных  трещинами   бесплодных
пустошей. Не было  и  невиданных  Дьявольских  тварей,  рыскающих  среди
разбросанных .человеческих костей, так же как и  черных  туч,  постоянно
грохочущих в небе.
   -  Патрулей  не  видно.  Костоправ.  Одноглазый,  давайте  со  своими
штуками.
   Я приготовил свой лук. Гоблин принес три специальных стрелы. У каждой
вместо наконечника было по голубому шару. Одноглазый посыпал один  серой
пылью и подал мне. Я прицелился в солнце и отпустил тетиву.
   Вспышка синего огня,  такая  яркая,  что  невозможно  было  смотреть,
описала дугу и опустилась в долину под нами.  Затем  еще  одна,  и  еще.
Огненные шары выстроились в аккуратную очередь и опускались вниз, скорее
планируя, чем падая.
   - Теперь ждем, - пискнул Гоблин и прыгнул в заросли высокой травы.
   -  И  надеемся,  что  наши  будут  здесь  раньше.  Любой   повстанец,
оказавшийся поблизости, без  сомнения,  обратит  внимание  на  сигнал  и
поднимет тревогу. Теперь нам оставалось только взывать о помощи.  Мы  не
могли остаться незамеченными.
   - Ложись! - скомандовал Лейтенант.  Трава  была  достаточно  высокой,
чтобы скрыть лежащую фигуру.
   - Третье отделение, в дозор, -  добавил  он.  Люди  заворчали  насчет
того, что  сейчас  очередь  другого  отделения,  но  после  небольших  и
ненастойчивых пререканий заняли соответствующие  позиции.  Настроение  у
них было приличное. Мы уже оторвались от тех  дураков.  Что  теперь  нас
может остановить?
   Свою ношу я использовал как подушку и теперь смотрел на горы  кучевых
облаков, проплывающих над  нами  плотным  строем.  Стояла  великолепная,
по-весеннему бодрящая погода.
   Мой взгляд упал на  Башню.  Настроение  ухудшилось.  Конец  спокойной
жизни.
   Захват  Трещины  и  Наемника  подхлестнет   повстанцев   к   активным
действиям. Эти двое выдадут все свои  секреты.  Когда  спрашивает  Леди,
никто не может что-либо утаить или соврать.
   Я услышал шорох, повернул голову и столкнулся взглядом  со  змеей.  У
нее было человеческое лицо. Я завопил, но тут узнал эту глупую ухмылку.
   Одноглазый. Это его отвратительная морда в миниатюре только с  обоими
глазами и без обвисшей  шляпы  сверху.  Змея  захихикала,  подмигнула  и
скользнула у меня по груди.
   -  Ну  вот,  опять  начинается,  -  проворчал  я  и  привстал,  чтобы
посмотреть.
   Где-то в траве раздался сильный шум, возня. Вслед за этим  высунулась
голова Гоблина с его улыбкой поедателя дерьма. Трава зашуршала,  и  мимо
меня проследовал отряд животных величиной  с  кролика,  держа  в  острых
окровавленных зубах куски  змей.  Доморощенные  мангусты,  догадался  я.
Гоблин опять  облапошил  Одноглазого.  Одноглазый  взвыл  и  подпрыгнул,
выплеснув поток ругательств. Его шляпа сбилась набок, из  ноздрей  валил
дым. Он вопил, и изо рта вырывался огонь.
   Гоблин дурачился и подпрыгивал, как каннибал перед тем, как  отведать
очередной жертвы. Указательными пальцами он описывал  круги.  В  воздухе
тускло замерцали бледно-оранжевые кольца. Он подогнал их к  Одноглазому,
и они осели вокруг маленького  черного  человека.  Гоблин  рявкнул,  как
тюлень. Обручи сжались.
   Одноглазый с ужасным шумом сбросил с себя кольца.  Обеими  руками  он
начал производить бросательные движение, и к Гоблину понеслись  какие-то
коричневые  шары.  Взрываясь,  они  извергали  тучи  баюбочек,   которые
облепили Гоблина, лезли ему  в  глаза  и  уши.  Он  отпрыгнул,  принялся
удирать, скрываясь в траве, как мышь, которая спасается от  совы.  Через
некоторое время он высунулся из травы с ответным заклинанием.
   Появились цветы. У каждого цветка был рот, а  каждый  рот  ощетинился
клыками, похожими на моржовые бивни. Эти  цветки  самодовольно  пожирали
бабочек. Гоблин завалился на спину, хихикая.
   У  Одноглазого   изо   рта   выползла   синяя   лента   с   буквами;.
небесно-голубое знамя, трепещущее у губ.
   Серебряные буквы провозглашали его мнение о Гоблине -  Прекратить!  -
запоздало прогремел Лейтенант. - Вы привлекаете внимание.
   - Поздно, Лейтенант, - сказал кто-то. - Посмотри-ка вниз.
   К нам шли солдаты. На них  были  красные,  с  эмблемами  Белой  Розы,
плащи.
   Мы попадали в траву Так земляные белки прячутся по своим норам.
   Голоса  двигались  по  склону  холма.  Большинство  наших  проклинало
Одноглазого последними словами. А некоторые упоминали и Гоблина  за  его
участие в этой дикой, демаскирующей затее.
   Зазвучали трубы. Повстанцы  развернулись  в  цепь  для  атаки  нашего
холма.

Глава 3

   В воздухе что-то мучительно заскулило. Над вершиной  холма  мелькнула
тень, трава пригнулась от ветра.
   - Поверженный, -  прошептал  я  и  приподнялся  на  мгновение,  чтобы
посмотреть, как ковер заложил Вираж над долиной.
   Ловец Душ? Я не был уверен. На таком расстоянии это мог быть любой из
Поверженных.
   Ковер попал под массированный обстрел. Известково-белый туман  окутал
его; сзади растянулся хвост.
   Это  напомнило  мне  комету,  пролетающую  сейчас  над  миром.  Дымка
рассеялась, распалась на длинные, вытянутые  клочья.  Несколько  волокон
ветром потянуло на нас.
   Я взглянул наверх. Комета висела над горизонтом, как огромная  кривая
сабля.  Она  была  на  небе  уже  так  долго,  а  мы  едва  замечали  ее
существование.
   Я подумал, что для повстанцев она была не столь без различна, как для
нас. Для них это было одним из величайших предзнаменований, предвещающих
победу.
   Закричали люди. Ковер прошел вдоль цепи повстанцев и Теперь дрейфовал
по ветру вне досягаемости вражеских стрел. Из-за дымки  ковра  почти  не
было видно. Кричали  те,  кого  настиг  туман.  В  тех  местах,  где  он
соприкасался с кожей, открывались ужасные зеленые раны.
   Клочья тумана определенно двигались в  нашу  сторону.  Лейтенант  это
видел.
   - Давайте выбираться, ребята. На всякий  случай.  Он  указал  поперек
направления ветра. Чтобы захватить нас, туману  придется  расходиться  в
стороны.
   Мы рванули и одолели, может быть,  ярдов  триста.  Скорчившись,  клок
тумана скользил по воздуху в нашу сторону. Он же явно гнался за нами!
   Поверженный намеренно ждал, не обращая внимания на повстанцев. - Этот
ублюдок хочет нас убить! - взорвался я. Ужас превратил мои ноги в  желе.
Зачем одному из Поверженных  могло  понадобиться  сделать  нас  жертвами
этого несчастного случая?
   Если это был Ловец... Но Ловец - наш  руководитель.  Наш  хозяин.  Мы
носим его эмблемы. Он не стал бы... .
   Ковер рванулся так резко, что  человек  на  нем  чуть  не  кувырнулся
назад.
   Он просвистел к ближайшему лесу и исчез.  Клок  тумана  потерял  свою
целенаправленность, опустился и исчез в траве.
   - Какого дьявола?
   - Черт подери!
   Я развернулся на месте. На нас, расширяясь, двигалась огромная тень.
   Гигантский ковер  снижался.  Через  его  край  выглядывали  лица.  Мы
замерли, ощетинившись оружием.
   - Ревун, - сказал я.
   Моя догадка подтвердилась раздавшимся воем, каким  волк  приветствует
луну. Ковер приземлился.
   - Эй, вы. идиоты, забирайтесь. Давайте, пошевеливайтесь.
   Я засмеялся, напряжение ушло. Это был Капитан. Он  приплясывал  вдоль
края ковра, как медведь, который нервничает. С ним были  и  другие  наши
собратья. Я забросил свою ношу и принял помощь рук, которые помогли  мне
забраться и самому.
   - Ворон, на этот раз ты появился в самое время.
   - Тебе больше понравилось бы, если бы  мы  бросили  вас  на  произвол
судьбы?
   - Э?
   - Капитан расскажет тебе.
   Последний человек влез на борт. Капитан сурово посмотрел на Трещину и
Наемника, затем стал  рассаживать  людей  по  ковру.  Сзади,  неподвижно
застыв, сидела фигура ростом не больше  ребенка,  укутанная  несколькими
слоями тонкой синей материи. Время от времени она  принималась  выть.  Я
вздрогнул.
   - О чем ты говоришь?
   - Капитан тебе расскажет, - повторил он.
   - Ладно. Как Душечка?
   - В порядке. Наш Ворон такой разговорчивый. Капитан уселся  рядом  со
мной - Плохие новости, Костоправ, - сказал он.
   - Да-а? - опять вылез мой хваленый сарказм.
   - Крутой парень, - заметил Ворон.
   - Да уж. На завтрак  ем  иголки.  Диких  кошек  душу  голыми  руками.
Капитан замотал головой.
   - Выбрось на помойку чувство юмора. Леди хочет тебя видеть. Лично.
   Мой желудок провалился виз, до самой  земли,  которая  была  футах  в
двухстах под нами.
   - О черт, - прошептал я. - Проклятье.
   - Да-а.
   - Что я сделал?
   - Тебе лучше знать.
   Мысли лихорадочно метались, как толпа мышей, спасающихся от кошки.
   Через несколько секунд я уже весь взмок от пота.
   - Наверняка это не так страшно, как кажется, - сказал  Ворон.  -  Она
была почти вежлива.
   - Это была просьба, - подтвердил Капитан.
   - Конечно.
   - Если бы она была тобой недовольна, - добавил Ворон, - ты бы  просто
исчез.
   Они меня не убедили.
   - Кое-кто чересчур романтичен, - проворчал Капитан. -  Теперь  она  в
тебя тоже втюрилась.
   Они никак не могут забыть, не оставят в покое. Прошло  уже  несколько
месяцев с тех пор, как я сделал последние записи на эту тему.
   - А в чем дело?
   - Она не сказала.
   Весь остаток пути стояла тишина. Но они попытались поддержать меня  в
силу традиционной солидарности  Гвардии.  Когда  мы  прибыли  к  себе  в
лагерь, Капитан заговорил опять.
   - Она приказала увеличить нашу  численность  до  тысячи  человек.  Мы
можем записать добровольцев из тех, кого привели с собой с севера.
   - Хорошо, хорошо.
   Это действительно было поводом для ликования.  Впервые  за  последние
двести лет Гвардия вырастет. Целая куча людей с радостью променяют  свою
присягу Поверженным на присягу Гвардии. Мы были  очень  популярны.  Боги
благоволили к нам. И, будучи наемниками, мы имели больше  поблажек,  чем
кто-либо другой на службе у Леди.
   На меня, однако, это не сильно подействовало. Ведь впереди -  встреча
с Леди.
   Ковер приземлился. Вокруг него столпились собратья, обеспокоенные  за
нас и за успех нашего предприятия. Посыпались новости и шутки.
   - Ты остаешься на борту,  Костоправ,  -  сказал  Капитан.  -  Гоблин,
Немой, Одноглазый - тоже, -  он  ткнул  пальцем  в  наших  пленников.  -
Отвезете товар.
   Люди спрыгивали с ковра на землю, а из толпы выскочила Душечка. Ворон
прикрикнул на нее, но она, конечно, услышать не могла. Она вскарабкалась
на ковер, держа в руках ту куклу, которую ей  вырезал  Ворон.  На  кукле
было  аккуратное  платье,   до   мельчайших   подробностей   повторяющее
настоящее.  Душечка  подала  мне  игрушку,  и  ее   пальцы   замелькали,
воспроизводя язык знаков. Ворон снова занервничал. Я попытался  прервать
Душечку, но она настойчиво хотела  рассказать  мне  что-то  о  гардеробе
куклы. Кто-то может подумать, что она отстает в развитии, если эти  вещи
так сильно волнуют ее в таком возрасте. Нет, мысль ее остра, как  лезвие
бритвы.
   Она знала, что делает, забираясь на ковер. Это был ее шанс полететь.
   - Сладкая моя, - сказал я как вслух, так и знаками. -  Тебе  придется
слезть. Мы собираемся...
   Ворон завопил, увидев, что Ревун поднимает ковер. Одноглазый,  Гоблин
и Немой - все уставились на него. Он ревел. Ковер продолжал подниматься.
   - Сядь, - сказал я Душечке. Она опустилась недалеко от Трещины.
   Девочка  забыла  о  своей  кукле.   Ее   интересовало   только   наше
приключение. Я начал рассказывать. Это позволило мне  отвлечься,  чем-то
заняться. Душечка большую часть времени смотрела вниз,  а  не  на  меня,
хотя ничего не пропустила. Когда я закончил, она взглянула на Трещину  и
Наемника со взрослым сожалением и жалостью. Ее не волновала моя  встреча
с Леди, хотя на прощание она и обняла меня успокаивающе.

Глава 4

   Ковер Ревуна отплыл от верхушки Башни. Я  помахал  рукой,  а  Душечка
послала, мне  воздушный  поцелуй.  Гоблин  похлопал  себя  по  груди.  Я
дотронулся до амулета, который он дал мне в Лордах. Немного легче.
   Трещину и Наемника охранники ремнями привязали к носилкам.
   - А что со мной? - робко спросил я.
   - Ты должен ждать здесь, - сказал мне Капитан. Все остальные ушли,  а
он еще остался. Он попытался завязать со мной разговор, но я был.  не  в
настроении. Я подошел к краю Башни  и  посмотрел  вокруг.  Силами  своих
армий Леди осуществляла громадный инженерный проект.
   Во время  строительства  Башни  сюда  привезли  огромные  базальтовые
глыбы.
   После обработки из  них  складывали  этот  гигантский  каменный  куб.
Отходы, осколки, глыбы, расколотые при обработке, заготовки, оказавшиеся
негодными, - все это было оставлено валяться вокруг Башни в  потрясающем
беспорядке и служило эффективней любых рвов. Нагромождения  простирались
на целую милю во все стороны от Башни.
   С севера, однако, оставался один чистый сектор. Он был  очень  мал  и
предназначался только для того, чтобы можно было добраться до  Башни  по
земле. Именно в этом месте силы Леди  и  готовились  к  отражению  самых
бешеных усилий повстанцев. Никто внизу не верил, что эта  работа  как-то
повлияет на исход битвы.
   Комета была в небе. Но каждый человек все равно трудился, потому  что
это помогало отвлечься от страха.
   Широкую сторону открытого сектор огораживал частокол. За  ним  лежали
наши позиции. А за нашими позициями,  еще  ближе  к  Башне,  был  ров  в
тридцать футов шириной и столько же глубиной. Потом был еще  ров  и  еще
один, который до сих пор копали.
   Вынутый  грунт  транспортировали  ближе  к  Башне  и   сваливали   за
двенадцатифутовой стеной частокола, которая охватывала сектор  с  другой
стороны. С этого возвышения в атакующего врага будут метать снаряды.
   В нескольких сотнях ярдов позади, на уровне, возвышающемся над землей
уже на двенадцать футов, стояла вторая двенадцатифутовая стена.  За  ней
была еще одна ступень этой земляной пирамиды. Леди хотела поделить  свои
силы на три отдельные армии и  заставить  повстанцев  сражаться  в  трех
битвах подряд.
   На верхнем уровне пирамиды площадка была шириной ярдов в шестьдесят.
   Пирамида уже возвышалась на семьдесят футов, ее грани  наклонены  под
углом сорок пять градусов. Все было сделано с невероятной аккуратностью.
Плоскость была ровная, как поверхность стола, и  засажена  травой.  Наши
животные время от времени подравнивали ее, и она  выглядела  как  хорошо
ухоженная лужайка. Там и сям бежали каменные дорожки, и горе  тому,  кто
осмелятся бродить здесь самовольно.
   Пониже, на среднем уровне,  лучники  вели  пристрелку  на  территорию
между двумя  ближайшими  рвами.  Они  стреляли,  а  офицеры  расставляли
подставки, с которых лучники будут брать свои стрелы.
   На верхней  террасе  Охрана  суетилась  вокруг  баллист,  рассчитывая
траектории  к  вероятность  поражения  при  стрельбе  на  более  дальние
расстояния.
   Возле каждой установки стояла телега со снаряжением.
   Как трава и манерные каменные дорожки, эти приготовления  говорили  о
просто маниакальной тяге к порядку.
   На  нижнем  уровне  рабочие  начали   выламывать   короткие   участки
поддерживающей стены. Зря.
   Я заметил, что приближается ковер, и повернулся, чтобы посмотреть.
   Ковер сел на крышу. С него оцепенело слезли четверо  перепуганных,  с
обветрившимися лицами солдат. Их увел капрал.
   Наши восточные  армии  двигались  к  нам,  надеясь  успеть  до  атаки
повстанцев, но надежда на то, что это действительно удастся, была  очень
невелика. Поверженные летали день и ночь, доставляя сюда столько  людей,
сколько могли.
   Снизу раздался крик. Я обернулся посмотреть... Солдат вскинул руки.
   Хлоп! Удар отбросил  меня  на  дюжину  футов.  Приставленный  ко  мне
Охранник завопил. Крыша  Башни  двинулась  на  меня.  Люди  закричали  и
бросились ко мне.
   Я катался по крыше, пытаясь подняться, скользя в луже  крови.  Кровь!
Моя кровь! Она хлестала из  левого  предплечья.  Я  тупо  и  ошеломленно
уставился на рану. Какого черта?
   - Ляг, - приказал мне капитан из Охраны. - Давай же.
   Он хорошенько саданул меня по щеке.
   - Быстро, говори мне, что делать.
   - Жгут, - прохрипел я. - Зажми чем-нибудь. Останови кровь.
   Он рванул свой ремень. Хорошо, быстро соображает Это, пожалуй,  самый
хороший жгут. Я попытался привстать, чтобы помочь ему советом.
   - Положите его и держите, - сказал он тем людям,  что  стояли  рядом.
Кормилец, в чем дело?
   - С верхнего яруса упала одна из установок.  Она  разрядилась,  когда
падала. Они там бегают вокруг как цыплята.
   - Это не случайность, - просипел я, - кто-то хотел меня убить.
   В глазах темнело, и я не мог думать  ни  о  чем,  кроме  известкового
клока тумана, скользящего против ветра.
   - Почему? - прошептал я.
   - Если ты мне об  этом  скажешь,  мы  оба  будем  знать.  Вы,  тащите
носилки.
   - Он подтянул ремень посильнее. - Все будет  нормально,  дружище.  Мы
тебя сейчас доставим к целителю.
   - Артерия порвана, - сказал я. - Это опасно. В ушах  бил  молот,  мир
медленно начал вращаться, холодея. Шок. Сколько же я потерял крови?  Тот
капитан быстро шевелился. Куча времени. Если  только  этот  целитель  не
простой мясник... Капитан схватил капрала.
   - Иди и выясни, что там внизу произошло. Только не выслушивай  всякую
чушь.
   Принесли носилки. Они подняли меня, уложили, и я выключился.  Очнулся
я в небольшой  операционной,  где  хозяйничал  человек,  который  был  и
хирургом, и колдуном.
   - У меня бы так не получилось, - сказал я, когда он закончил.
   - Больно?
   - Не-а.
   - Скоро заболит чертовски сильно.
   - Знаю. - Сколько раз мне уже приходилось произносить те же слова?
   Пришел капитан Охраны.
   - Все в порядке?
   - Конечно, - ответил хирург и повернулся ко мне.  -  Никакой  работы,
никакой физической нагрузки, никаких женщин. Ты знаешь, что надо.
   - Да. Перевязь? Он кивнул.
   - Мы подвяжем тебе руку вдоль туловища на пару дней.
   - Выяснили, в чем дело? - спросил я капитана.
   - Не совсем. Расчет баллисты не может ничего  объяснить.  Она  просто
каким-то образом  от  них  улетела.  Может  быть,  тебе  повезло.  -  Он
вспомнил, как я сказал, что  кто-то  пытался  меня  убить.  Я  потеребил
амулет Гоблина.
   - Может быть.
   - Мне очень неприятно, - сказал он, -  но  надо  доставить  тебя  для
разговора.
   Страх.
   - О чем?
   - Тебе лучше знать.
   - Но я не знаю, - у меня были слабые подозрения,  но  я  гнал  их  от
себя.
   Казалось, что Башен -  две.  Одна  вложена  в  другую.  Внешняя  была
главным зданием, центром Империи, которая управлялась чиновниками  Леди.
А внутренняя, такая же пугающая для них, как для нас вообще  вся  Башня,
занимала треть всего ее объема и имела только один вход. И только  очень
немногие когда-либо через него проходили.
   Когда мы добрались до входа, он был уже открыт. И никакой охраны.
   Думаю, она и не нужна. Если бы не слабость от потери крови, мне  было
бы намного страшнее.
   - Я жду здесь, - сказал капитан. Он посадил меня в тележку на колесах
и вкатил ее через дверь. Я оказался внутри. Глаза закрыты, сердце тяжело
бухает.
   Дверь с грохотом захлопнулась. Тележка катилась долго, несколько  раз
повернула. Не знаю, что ее толкало. Мне не хотелось смотреть. Затем  она
остановилась. Я подождал. Ничего не происходит. Любопытство победило.  Я
приоткрыл глаза.
   Она стояла на Башне, вглядываясь вдаль. Ее нежные руки сомкнулись  на
груди.  Через  распахнутое  окно  мягко  скользил  ветерок.  Он  колыхал
полуночный шелк  ее  волос.  Бриллианты  слезинок  сверкали  на  плавных
очертаниях ее щек.
   Вернулись мои собственные  слова,  написанные  год  назад.  Это  была
именно та сцена, до мельчайших деталей. До таких подробностей, которые я
воображал, но никогда не  записывал.  Как  будто  эту  фантазию  целиком
вынули из моей головы и вдохнули в нее жизнь.
   В первую секунду я, конечно, не поверил  своим  глазам.  Я  находился
внутри Башни. А в этом угрюмом месте окон нет.
   Она повернулась, и я увидел то, что каждый муж. чина видит во сне.
   Совершенство. Ей не надо было говорить со  мной,  я  и  так  знал  ее
голос, ее интонации, дыхание в паузах. Ей не надо было  двигаться.  Я  и
так знал ее жесты, ее походку, странную манеру  подносить  руку  к  шее,
когда она смеется.
   Я знал ее с юности.
   И тут я понял, что имелось в виду  в  старых  рассказах:  присутствие
Леди ошеломляет и потрясает. Сам  Властитель,  наверняка,  подпадал  под
влияние ее горячего дыхания.
   Она потрясла меня, но не убила. Одна моя половина испытывала  сильную
жажду, а другая напоминала о  годах,  проведенных  рядом  с  Гоблином  и
Одноглазым. Там, где колдовство, там все не так, как  кажется.  Приятно,
да, но это только сахарный леденец.
   Она изучала меня так же внимательно, как я - ее.
   - Снова встретились, - наконец сказала она. В ее голосе было все, что
я ожидал, и даже больше. В нем звучал и юмор.
   - Точно, - прокаркал я.
   - Ты испугался.
   - Конечно, испугался.
   Может быть, только дурак стал бы это отрицать. Может быть.
   - Ты ранен. - Она придвинулась ближе. Я кивнул, сердце  мое  забилось
еще сильнее.
   - Я бы не говорила об этом, если бы это не было важно.
   Я снова  кивнул,  будучи  слишком  подавленным  и  напуганным,  чтобы
говорить. Передо мной была Леди, злодейка из злодеев, воплощение Тьмы.
   Черная вдова в центре паутины мрака, полубогиня зла. Что же было  для
нее настолько важным, чтобы заметить такого, как я?
   Опять у меня всплыли подозрения, которые я к себе не  подпускал.  Мне
не часто приходилось сталкиваться с важными персонами.
   - Кто-то хотел тебя убить. Кто?
   - Не знаю. - Поверженный на своем ковре. Клок тумана.
   - Почему?
   - Не знаю.
   - Ты знаешь. Даже если думаешь, что нет, - в ее восхитительном голосе
прорезался кремень.
   Я пришел сюда в  ожидании  худшего,  приглашенный  в  гости  к  своим
собственным фантазиям. Я устал защищаться.
   В воздухе  хлопнуло.  Вокруг  нее  возникло  овальное  свечение.  Она
подплыла ближе, становясь смутно различимой за исключением этого лица  и
этой желтизны. Лицо расширялось, увеличивалось, становилось необозримым,
придвигалось все ближе. Вселенная заполнилась желтым.  Ничего  не  вижу,
только глаз...
   Глаз! Я вспомнил Глаз в Облачном Лесе.  Я  попытался  вскинуть  руку,
чтобы закрыть лицо. Не смог пошевелиться. Наверное, я закричал. Черт,  я
точно закричал.
   Ее вопросов я не слышал. В моем  мозгу,  в  радуге  мыслей  возникали
ответы и растекались, как капли масла,  упавшие  на  идеально  спокойную
поверхность воды. У меня больше не было тайн.
   Никаких секретов. Ни одна моя мысль не осталась скрытой.
   Во мне шевелился ужас. Я писал эти глупые зарисовки, это правда, но у
меня также были и свои сомнения, антипатии. Такой страшный  злодей,  как
она, просто уничтожит меня за бунтарские мысли...
   Нет. Ее злобная сила гарантировала ей безопасность. Этой колдунье  не
было нужды подавлять сомнения и страхи своих подданных. Она могла просто
смеяться над нашими моральными проблемами и угрызениями совести.
   Теперь все было не так, как тогда, во время нашей встречи в  лесу.  Я
не потерял свои воспоминания. Я просто не  слышал  вопросов.  Но  о  них
можно догадаться, исходя из моих ответов о контактах с Поверженными.
   Она что-то искала, о чем я начал догадываться еще на Лестнице  Слезы.
Я попал в ловушку, которая захлопнулась за мной и  из  которой  не  было
выхода.
   Щелкнули челюсти, одной из которых был Поверженный, а другой - Леди.
   Темнота. И пробуждение.
   Она стоит в Башне, вглядываясь вдаль... Бриллианты слезинок  сверкают
у нее на щеках.
   Какие-то проблески сознания во мне еще не совсем погрузились в пучину
страха. Так было, когда я вошел.
   Она стояла передо мной, улыбаясь. Сделав шаг, она прикоснулась ко мне
самыми восхитительными пальцами, которыми когда-либо  обладала  женщина.
Весь страх улетучился. Темнота снова сомкнулась.
   Когда я очнулся, мимо  меня  плыли  стены  коридора.  Капитан  Охраны
толкал мою тележку.
   - Как ты? - спросил он. Я собрался с мыслями.
   - Так себе. Куда теперь?
   - К выходу. Она сказала, что ты можешь быть свободен.
   Так просто? Хм. Я потрогал рану. Зажила. Я потряс головой. Такого  со
мной еще не случалось.

Глава 5

   Я приостановился у того места, где произошла авария с баллистой.
   Смотреть было не на что и спросить не у кого. Тогда  я  спустился  на
средний уровень и поговорил с теми, кто работал там лопатами. У них  был
приказ сделать  котлован  в  двенадцать  футов  шириной  и  восемнадцать
глубиной. Никто не имел понятия, зачем.
   Я осмотрел стену по всей длине.  Вдоль  нее  сооружалась  еще  дюжина
таких же укрытий.
   Когда  я  дохромал  до  нашего  лагеря,  люди  смотрели  на  меня   с
любопытством. На языках у них вертелись вопросы, которых  они  не  могли
задать, а в глазах - беспокойство, которое они не могли выразить. Только
Душечка отказалась играть в эту традиционную игру. Она пожала мою ладонь
и широко улыбнулась.  Ее  маленькие  пальчики  заплясали.  Она  задавала
категорически запрещенные вопросы.
   - Помедленней, - сказал я ей Я еще недостаточно натренировался, чтобы
улавливать все, что она  говорит,  вернее,  показывает.  Но  ее  радость
говорила сама за себя. Я широко  улыбнулся,  когда  понял,  что  ко  мне
кто-то направляется. Я поднял глаза. Ворон.
   - Тебя ждет Капитан, - сказал он холодно.
   - Надо думать.
   Я попрощался знаками с Душечкой и побрел к палатке Капитана.  Мне  не
хотелось торопиться. Угроза страшной смерти больше не висела надо мной.
   Я оглянулся. Ворон с хозяйским видом положил руку на  плечо  Душечке.
Вид у него был озадаченный Капитан вел себя необычно Сначала он привычно
разразился руганью, предъявляя претензии. Здесь присутствовал  еще  один
человек. Одноглазый. Но его тоже не интересовало ничего, кроме дела.
   - У нас появились сложности? - спросил Капитан.
   - То есть?
   - То, что произошло в горах. Ничего страшного, так  ты  сказал?  Тебя
вызывает Леди, а через полчаса один из Поверженных тю-тю. Потом, то, что
произошло с тобой на Башне. Ты тяжело ранен, и никто ничего не знает.
   - Нужна логическая связь, - сказал Одноглазый.
   - Вчера все знали, что ты умираешь. Сегодня ты - в полном порядке.
   Колдовство?
   - Вчера?
   Время опять куда-то ускользнуло. Я откинул полог палатки и  посмотрел
на Башню.
   - Еще одна ночь в  горе  эльфов.  -  Все-таки,  что-то  случилось?  -
допытывался Одноглазый.
   - Нет, ничего. Леди ведь так не думала.
   - Капитан, он уперся.
   - Вчера  ночью  кто-то  пытался  прирезать  Ворона.  Убийцу  спугнула
Душечка.
   - Ворона? Душечка?
   - Что-то разбудило ее. Она ударила своей куклой  незваного  гостя  по
голове. Кто бы это ни был он убрался.
   - Непонятно. И жутко.
   - Несомненно,  -  подтвердил  Одноглазый.  -  Почему  это  Ворон  все
проспал, а глухой ребенок проснулся?  Ворон  услышал  бы,  как  и  комар
шагает Кажется, колдовство. Умелое и нахальное  колдовство.  Малышка  не
должна была проснуться. Капитан вскочил.
   - Ворон, ты, Поверженный, Леди. Попытки убийства. Разговор  в  Башне.
Ты знаешь ответ. Выкладывай. Меня охватило отвращение.
   - Ты сказал Элмо, что нам надо разорвать союз  с  Ловцом.  Почему  бы
это?
   Ловец хорошо  с  нами  обращается.  Что  случилось,  когда  вы  брали
Твердого? Если об этом узнают  все,  тогда  не  будет  уже  смысла  тебя
убивать.
   Хороший довод. Только прежде,  чем  распускать  язык,  я  люблю  быть
полностью во всем уверенным.
   - Кажется, против Леди плетется заговор. Ловец Душ и  Несущий  Шторм,
возможно, имеют к нему отношение.
   Я рассказал о подробностях гибели Твердого и взятия Шелест.
   - Меняющий был сильно расстроен, когда они дали Повешенному  умереть,
- добавил я. - Не думаю, что  Хромой  тоже  участвовал  в  заговоре.  Им
просто искусно манипулировали. Леди тоже. Наверное, Хромой и  Повешенный
ее поддерживали. Одноглазый задумался.
   - Ты уверен, что Ловец в это ввязался?
   - Я ни в чем не уверен. И я ничему не удивлюсь. Еще со времен Берилла
я предполагал, что он нас использует. Капитан кивнул.
   - Ясно. Я сказал Одноглазому сварганить амулет,  который  предупредит
тебя, если кто-нибудь из Поверженных окажется слишком  близко.  Он  тебе
сгодится.  Хотя  я  не  думаю,  что   тебе   опять   начнут   доставлять
неприятности.
   Повстанцы двинулись. Поэтому все займутся делом.
   Логическая цепочка привела к заключению. Факты все время были налицо.
   Их просто надо было расставить по местам.
   - Мне кажется, я знаю, в чем тут все дело. Леди - узурпатор.
   - Один из ребят в масках хочет  поступить  с  ней  так  же,  как  она
обошлась со своим стариком? - спросил Одноглазый.
   - Нет. Они хотят вернуть Властителя.
   - Э?
   - Он все еще в земле, на севере. Леди просто не дала  ему  подняться,
когда колдун Боманц освободил ее. Властитель может поддерживать связь  с
верными  ему  Поверженными.  Боманц  подтверждает,  что  такая  связь  с
погребенными в земле была  возможна.  Властитель  может  даже  управлять
кем-нибудь из Круга. Твердый был таким же мрачным  злодеем,  как  и  все
Поверженные.
   - Битва будет проиграна, - подумав, изрек Одноглазый.  -  Леди  будет
низложена. Поверженные, которые подчиняются ей, умрут, а ее войска будут
уничтожены. Но они прихватят с собой и всех  повстанцев-идеалистов,  что
означает, в сущности, полное поражение Белой Розы. Я кивнул.
   - Комета в небе, но повстанцы  так  и  не  нашли  своего  мифического
ребенка.
   - Да-а. Возможно, ты  прав,  когда  говоришь,  что  Властитель  имеет
влияние на Круг. Да-а.
   - А в последующем за этим хаосе, когда они перессорятся из-за добычи,
восстанет дьявол, - сказал я.
   - И куда же нам деваться? - спросил Капитан.
   - Главный вопрос, - откликнулся я, - это как нам не потонуть во  всем
этом.

Глава 6

   Как мухи над трупом,  вокруг  Башни  сновали  летающие  ковры.  Армии
Шелест, Ревуна, Безымянного, Дробящего Кости и Луноглотателя были еще  в
восьми двенадцати днях пути. Восточные войска доставляли по воздуху.
   Через  ворота  в  частоколе  постоянно  входили  и  выходили  отряды,
совершающие налеты на  повстанцев.  Повстанцы  передвинули  свои  лагеря
поближе к Башне и были  теперь  в  пяти  милях  от  нее.  При  поддержке
Гоблина, Одноглазого и  Немого  отряды  Гвардии  периодически  совершали
ночные рейды, но все это казалось бесполезным. Наши  силы  были  слишком
малы для серьезного удара. Я удивлялся, зачем Леди все  время  подгоняла
повстанцев. Строительство было завершено,  защитные  сооружения  готовы,
ловушки расставлены. Ничего не оставалось, кроме как ждать.
   Со времени нашего возвращения с Трещиной  и  Наемником  прошло  шесть
дней.
   Я думал, что их захват подстегнет повстанцев  к  удару,  но  они  все
стояли.
   Одноглазый полагал, что они до последней минуты надеются  найти  свою
Белую Розу.
   Осталось только кинуть жребий. На каждом  уровне  будут  стоять  трое
Поверженных с их армиями. Ходил  слух,  что  войсками,  находящимися  на
верхнем уровне, будет командовать сама Леди.
   Никто не хотел оказаться на  передовой.  Вне  зависимости  от  исхода
сражения эти люди сильно пострадают. Поэтому и выбрали жребий.
   Покушений на нас  с  Вороном  больше  не  было.  Наш  недоброжелатель
добивался своих  целей  иными  способами.  Разбираться  с  нами  слишком
поздно. Я уже видел Леди.
   Ситуация  изменилась.  Возвращавшиеся  из  рейдов   выглядели   более
усталыми и отчаявшимися. Неприятель опять передвинул свои лагеря.
   К Капитану прибыл гонец. Капитан собрал офицеров.  -  Началось.  Леди
призвала Поверженных бросить  жребий.  -  Выражение  лица  у  него  было
странное. В нем сквозило удивление. - У нас  -  специальный  приказ,  от
самой Леди.
   Шепот - шорох - говор, все потрясены. Она всегда  взваливала  на  нас
самые трудные задачи. Я подумал,  что  нам  придется  держать  передовую
линию обороны, стоять против  отборных  головорезов  повстанцев.  -  Нам
приказано разбить лагерь на вершине пирамиды.
   Сотни вопросов вырвались наружу и зажужжали, как шершни.
   - Мы нужны ей для личной охраны, - сказал Капитан.
   - Это не понравится Охране, - сказал я.  Они  вообще  нас  невзлюбили
после того, как им  пришлось  выполнять  приказы  Капитана  на  Лестнице
Слезы.
   - И что же, они не дадут ей прохода, Костоправ?  Джентльмены,  хозяин
сказал идти. Значит,  мы  идем.  Вы  хотите  это  обсудить?  Ради  Бога,
занимайтесь этим, пока сворачиваете лагерь. Но чтобы люди не слышали.
   Для всех это было большой новостью. Мы не только будем в  стороне  от
основной битвы, но наша позиция позволит отступить прямо в Башню. .  Мог
ли я предполагать, что судьба наша уже решилась?  Наша  армия  оказалась
разгромленной, еще не вступив в бой? В небе была комета.
   Лагерь двинулся с места. Лошадей перегоняли в Башню. Я размышлял  над
этими  необычными  и  непонятными  обстоятельствами  и   понял,   почему
повстанцы не двигались с места. Они, конечно, надеялись, что в последнюю
минуту найдут свою Белую Розу. И еще  они  ждали  самого  благоприятного
момента, когда комета подойдет совсем близко. Я заворчал.
   Ворон, который  устало  тащился  рядом  со  мной,  нагруженный  своим
барахлом и вещами Душечки, вопросительно посмотрел на меня.
   - У?
   - Они не отыскали своего волшебного малыша. Не все  пойдет  так,  как
они задумали.
   Он посмотрел на меня странно, почти с подозрением.
   - Пока, - ответил он, - только пока. Колонна  повстанцев  с  шумом  и
криками атаковала наши позиции, забрасывая копьями часовых,  стоявших  у
частокола. Ворон даже не оглянулся. Это была просто проба сил.

Глава 7

   С вершины пирамиды открывалась захватывающая панорама,  хотя  наверху
столпилась куча народу Надеюсь мы не задержимся здесь надолго, сказал я.
- Будет адская работа с ранеными.
   Лагерь повстанцев стоял уже не далее чем в полумиле от внешней стены.
   Они почти напирали на нее.  У  частокола  шли  постоянные  схватки  с
противником.
   Большая часть наших войск уже заняла свои позиции на ярусах пирамиды.
   Силы первого уровня состояли из тех,  кто  служил  в  свое  время  на
севере в гарнизонах городов, отданных повстанцам. Их было девять  тысяч,
поделенных на три дивизиона. В центре  занимал  позицию  Несущий  Шторм.
Если бы здесь командовал я, он стоял бы на вершине пирамиды и посылал бы
на повстанцев бури.
   Флангами   командовали   Луноглотатель   и   Дробящий   Кости,   двое
Поверженных, с которыми я никогда не сталкивался.
   Второй уровень занимали шесть тысяч человек, тоже поделенные  на  три
дивизиона. Большинство из них были лучники  с  востока.  Эти  суровые  и
жесткие люди колебались меньше, чем те, кто был ниже. Командирами, слева
направо,  были  Безлицый,  Ревун  и  Ночная  Ящерица.  Там   приготовили
бесчисленные ящики со стрелами Я представил себе, что они уст роят  если
противник прорвет первую линию обороны На третьем уровне находились люди
из Охраны с  баллистами.  Шелест  с  пятнадцатью  сотнями  ветеранов  ее
собственной восточной армии и Меняющий стоявший справа с тысячью  воинов
с юга и запада. Центром командовал Ловец Душ. Там была Охрана и союзники
из Городов-Драгоцевностей. Его войска насчитывали две с половиной тысячи
человек.
   И на самой вершине пирамиды стояла Черная Гвардия; тысяча  человек  с
развевающимися знаменами, штандартами и готовым к бою оружием.
   Вот так. Грубо говоря, двадцать одна, тысяча  человек  против  армии,
вдесятеро превосходящей по численности.  Численность  не  всегда  играет
решающую роль.  В  Анналах  описано  множество  случаев,  когда  Гвардия
побеждала превосходящие силы противника. Но не такие, как сейчас.  Здесь
было слишком мало места для маневра, не было места для отступления, а  о
продвижении вперед не могло быть и речи.
   Повстанцы взялись за дело серьезно. Защитники  внешней  стены  быстро
отступили, разрушая мостки, ведущие через  все  три  рва.  Повстанцы  не
погнались за ними. Вместо этого они принялись ломать частокол.
   - Похоже, они действуют так же методично, как  и  Леди,  -  сказал  я
Элмо.
   - Точно. А бревна они хотят использовать,  чтобы  соорудить  переходы
через рвы. Элмо ошибался, но узнает он об этом только позже.
   - Семь  дней  до  подхода  восточных  армий,  -  негромко  сказал  я,
оглядываясь на черную громаду Башни.
   Солнце уже начало садиться, а Леди так и не вышла,  чтобы  посмотреть
на начало свалки.
   - Скорее девять-десять, - возразил Элмо. - Они не  захотят  подходить
сюда по отдельности.
   - Да-а. Не подумал об этом. Мы поели всухомятку и спали на  земле.  А
утром проснулись от рева  труб  повстанцев.  Боевые  порядки  неприятеля
простирались вдаль, насколько хватало глаз.
   Вперед двинулась линия больших щитов. Они были изготовлены из бревен,
выломанных  из  нашего  частокола,  и   образовали   движущуюся   стену,
перекрывающую весь сектор, свободный от каменных нагромождений.  Тяжелая
баллиста метнула снаряд. Катапульта  посылала  камни  и  огненные  шары.
Больших успехов они не достигли.
   Передовой отряд повстанцев начал наводить  мосты  через  первый  ров,
используя бревна, которые принесли из лагеря.  Основные  балки  были  по
пятьдесят футов длиной, они не поддавались огню.  Чтобы  установить  их,
повстанцам пришлось использовать краны. Собирая и приводя в действие эти
механизмы, они открылись, и  Охрана  со  своими  дальнобойными  машинами
заставила их жестоко поплатиться за это.
   Там, где раньше стояла внешняя стена,  мастера  повстанцев  сооружали
осадные башни на колесах, с  которых  могут  вести  огонь  лучники.  Они
собирались подкатить  их  к  первому  ярусу  пирамиды.  Плотники  делали
лестницу, тоже на колесах. Я не видел артиллерии. Наверное,  они  хотели
просто задушить нас своей массой, когда переберутся через рвы.
   Лейтенант у нас был искушен в проведении осадных операций. Я  подошел
к нему.
   - Как они собираются тащить сюда эти башни?
   - Закопают рвы.
   Он оказался прав. Как только мосты через первый  ров  были  готовы  и
повстанцы начали перетаскивать щиты из бревен, появились телеги с землей
и камнями. Люди и животные приняли огонь на  себя.  Вместе  с  землей  и
камнями в ров пошло множество трупов. Передовой отряд дошел  до  второго
рва. Они собрали краны. Круг не оказал им никакой вооруженной поддержки.
Несущий Шторм  послал  лучников  к  последнему  рву,  а  Охрана  накрыла
повстанцев огнем баллист. Они несли огромные потери.
   Но командование противника просто послало туда еще людей.
   За час до полудня повстанцы  начали  перетаскивать  бревенчатые  щиты
через второе препятствие.  Телеги  пересекли  первый  ров,  везя  первые
порции Грунта.
   Продвигаясь  к  последнему  препятствию,  повстанцы   наткнулись   на
яростный огонь. Лучники со второго яруса пускали стрелы высоко в воздух.
Вниз они падали почти отвесно Катапульты перенесли огонь  разрушая  щиты
из бревен Но повстанцы продолжали наступать. На фланге Луноглотателя они
сумели установить опоры мостов через ров Луноглотатель  атаковал  своими
отборными силами.  Его  атака  была  такой  сумасшедшей,  что  отбросила
повстанцев обратно  за  второй  ров  Он  разрушил  их  приспособления  и
атаковал снова Тогда  повстанцы  послали  туда  отряд  тяжеловооруженной
пехоты  Луноглотатель  отступил  разрушив  мосты  через  второй  ров.  С
неумолимым  упорством  противник  снова  навел  переправу  и  подошел  к
последней преграде уже при поддержке  солдат  которые  защищали  рабочих
Стрелки Несущего Шторм отступили Стрелы  со  второго  яруса  летели  как
снежные хлопья в сильный снегопад, непрерывно и постоянно Эффектом  была
кровавая бойня внизу. Войска повстанцев лились в этот котел  непрерывным
потоком  Обратно  отхлынула  лишь  волна  раненых  Передовой   отряд   у
последнего рва попрятался за бревенчатые щиты, молясь о том чтобы их  не
разрушила Охрана Вот так все было к закату когда солнце бросило  длинные
тени на это море крови Думаю, повстанцы потеряли тысяч десять человек  А
наши люди еще даже не вступали в схватку.
   В этот день ни Поверженные ни Круг не  использовали  свои  колдовские
силы А Леди так и не показалась из Башни Восточные армии осталось  ждать
днем меньше С заходом солнца военные действия прекратились Мы  поели  Ко
рву прибыла свежая порция рабочих Они работали с энтузиазмом который  их
предшественники уже явно потеряли.
   Стратегия  повстанцев  была  предельно  ясна  Они   будут   постоянно
присылать свежие силы взамен старых и совершенно  нас  измотают  Темнота
была стихией Поверженных. Они начали действовать Сначала ничего не  было
заметно, и  я  не  могу  с  определенностью  сказать,  кто  это  сделал.
Подозреваю, что Меняющий поменял  свою  форму  и  вступил  на  вражескую
территорию.
   Надвигающиеся тучи начали гасить звезды. По земле понесло холодом.
   Ветер усиливался, завывал. Он принес тучу тварей с кожистыми крыльями
летающих змей, длиной в человеческую руку.  Их  шипение  заглушало  звук
шторма.
   Рявкнул гром, и в землю уперлась  молния,  круша  своими  концами  те
сооружения, которые возвели  повстанцы.  Вспышки  осветили  тяжеловесных
гигантов, которые двигались со стороны каменных нагромождений.  Каменные
валуны они швыряли, как дети кидают  мячики.  Один  из  гигантов  вырвал
опору моста и использовал ее как биту, вдребезги размочив осадные башни.
В неверном свете вспышек эти чудовища были похожи  на  каких-то  тварей,
собранных из базальтовых валунов в гротескные формы. Огромные пародии на
человека.
   Земля вздрогнула. Тут и там  она  вспыхивала  желчно-зеленым  светом.
Среди неприятеля уже ползали круглые десятифутовые  окровавленные  черви
оранжевого цвета. Небеса разверзлись, и хлынул дождь, состоящий из  воды
и горящей серы.
   Эта   ночь   преподнесла   и   другие   ужасы.   Смертельный   туман,
насекомые-убийцы, свечение магмы, какое мы видели у  Лестницы  Слезы.  И
все это в считанные минуты. Когда Круг ответил, ужасы исчезли,  хотя  на
подавление некоторых из них противник потратил целые часы.  Они  никогда
не принимали вызова. Поверженные были слишком сильны.
   К полуночи все было тихо. Повстанцы бросили  все.  Только  продолжали
закапывать дальний ров. Буря перешла в плотный,  постоянный  дождь.  Он,
конечно, досаждал повстанцам, но не мог причинить  им  вреда.  Я  улегся
среди наших и заснул, думая о том, как хорошо, что над нами дождя нет.
   Рассвет. Первый  взгляд  на  то,  что  сделали  Поверженные.  Повсюду
смерть, страшно изуродованные трупы. Повстанцы продолжали свою работу до
полудня Затем они возобновили штурм рвов. Капитан получил  сообщение  из
Башни. Он собрал нас.
   - Стало известно, что вчера ночью мы потеряли Меняющего. -  Брошенный
им на меня взгляд был полон значительности. - Обстоятельства  загадочны.
Нам приказано усилить бдительность. Это означает, что ты,  Одноглазый  и
Гоблин с Немым  должны  немедленно  свистнуть  в  Башню,  если  заметите
что-нибудь подозрительное. Понятно? Они закивали.
   Меняющего Форму  больше  нет.  Но  это  должно  было  чего-то  стоить
повстанцам.
   - Они потеряли кого-нибудь из командиров? - спросил я.
   - Бакенбарды, Погонщика, Лиственницу. Но им есть замена. А  Меняющему
- нет Вокруг  поползли  слухи.  Членов  Круга  смерть  настигла  в  виде
каких-то похожих на кошек бестий, таких сильных и быстрых, что даже мощи
их жертв оказалось недостаточно, чтобы противостоять им.  Пали  также  и
несколько высших офицеров. Все вспомнили похожую тварь в Берилле.  Ловец
брал эту бестию на борт корабля. Он что, использовал  ее  теперь  против
повстанцев?
   Думаю, нет. Эта атака была в духе Меняющего. Он обожал  проникнуть  в
лагерь противника...
   Одноглазый ходил вокруг с задумчивым видом и был так поглощен  своими
мыслями, что налетал на встречные предметы. Один раз он остановился и со
всей силы влепил кулаком по  свиному  окороку,  который  висел  рядом  с
недавно поставленной кухонной палаткой.
   Он все понял. Как Ловец послал оборотня в Бастион,  чтобы  перерезать
всех, кто был вокруг Старшины, и поставить марионеточное  правительство,
не привлекая войск Леди, в которых  она  и  так  испытывала  недостаток.
Выходит, Ловец с Меняющим были предателями?
   Одноглазый выяснил, кто убил его  брата,  но  слишком  поздно,  чтобы
отомстить. Он вышагивал и молотил по висящему окороку. Немного  позже  я
нашел Ворона с Душечкой. Они наблюдали за  полем  боя.  Я  посмотрел  на
войска Меняющего Форму. Его штандарт уже заменили.
   - Ворон, это случайно не знамя Джалены?
   - Да, - сказал Ворон и сплюнул.
   - Меняющий был неплохим парнем. Для Поверженного.
   - Все они неплохи. Для Поверженных. Пока ты не перейдешь  им  дорогу.
Он опять сплюнул и посмотрел на Башню. - Что тут происходит, Костоправ?
   - Э? - С тех пор как мы вернулись из последнего рейда, его вежливость
стала просто бесподобной.
   - К чему весь этот цирк? Почему она так делает? Я не совсем .понимал,
о чем Ворон спрашивает.
   - Не знаю. Мне она не поведала об этом. Он посмотрел на меня хмуро.
   - Да?
   Да он же не верит мне! Ворон пожал плечами.
   - Было бы интересно узнать, - добавил он.
   - Несомненно.
   Я взглянул на Душечку. Атака  необыкновенно  заинтересовала  ее.  Она
обрушила на Ворона поток вопросов, и  непростых  вопросов.  Такие  можно
было ожидать только от начинающего командира,  принца,  кого-то,  кто  в
будущем должен был принять командование армией.
   - Не отвести ли ее куда-нибудь в более безопасное место? - спросил я.
   - Я имею в виду...
   - Куда? - спросил Ворон. - Где еще она будет в большей  безопасности,
чем со мной?
   Его голос стал жестким, глаза подозрительно сузились. Озадаченный,  я
бросил эту тему.
   Он что, ревновал, что я стал другом Душечки? Не  знаю.  Ворон  вообще
странный.
   Последние признаки существования дальнего рва  исчезли.  Средний  ров
местами  тоже  был  зарыт  и  утрамбован.  Уцелевшие  башни  и  лестницы
повстанцы передвинули к  самой  границе  зоны  действия  наших  баллист.
Строились и новые башни. Повсюду были новые бревенчатые щиты. За  каждым
прятались люди.
   Невзирая на беспощадный огонь,  передовые  отряды  повстанцев  навели
переправы через последний ров Наши контратаки отбрасывали их назад снова
и снова,  но  они  продолжали  напирать.  Восьмой  мост  через  ров  они
закончили примерно в три часа пополудни.
   Огромная масса пехоты двинулась вперед. По мостам она втекла прямо  в
зубы яростному  шквалу  стрел.  Неприятель  беспорядочно  атаковал  нашу
первую линию обороны, барабаня о нее  как  горсти  крупы  и  умирая  под
градом копий и ударов мечей. Целые горы  тел  громоздились  там.  Усилия
наших лучников грозили заполнить трупами весь ров  доверху.  А  они  все
шли.
   Я узнал несколько знамен, которые видел в Розах и  Лордах.  Подходили
элитные отряды.
   Они пересекли  ров,  переформировались  и  сносным  строем  двинулись
вперед, оказывая сильное давление на  наш  центр.  За  ними  выстроилась
вторая  линия,  сильнее,  шире  и   длиннее   Когда   она   окончательна
сформировалась, офицеры продвинули ее на несколько  ярдов  вперед.  Люди
пригнулись за своими щитами.
   Передовые отряды перетащили щиты из бревен  через  ров,  сдвинули  их
вместе, образовав что-то вроде  стены.  Наша  самая  тяжелая  артиллерия
сосредоточилась на этой цели. За рвом приближались толпы людей,  занимая
свои позиции.
   Хотя  на  солдат  нижнего  уровня  мы  надеялись  меньше  всего  и  я
подозреваю, что жребий был подстроен, они  отбили  атаку  элитных  войск
противника. Но этот успех обеспечил им только короткую передышку Порядки
противника снова пошли в наступление.
   Наша линия обороны дрогнула. Она могла быть и полностью  смята,  если
бы людям было куда бежать. У них уже выработалась привычка к бегству. Но
здесь они были в ловушке. Ни одного шанса взобраться на  стену,  которая
стояла за ними.
   Эта волна отхлынула. Луноглотатель контратаковал на  своем  фланге  и
погнал неприятеля перед собой.  Он  разрушил  большинство  их  щитов  из
бревен и даже угрожал их мостам. Его  агрессивность  произвела  на  меня
впечатление.
   Уже поздно. Леди не появлялась. Думаю, она  не  сомневалась,  что  мы
устоим. Неприятель рванул в  последнюю  атаку,  волна  человеческих  тел
заваливала наших людей. Кое-где повстанцы добрались до стены и  пытались
взобраться на нее или разрушить. Но наши люди не сдавались.  Непрерывный
дождь  из  стрел  поколебал  решимость  повстанцев.  Они  отступили.  За
импровизированной стеной собирались свежие силы.
   Наступило временное затишье. Поле было усеяно  их  пионерами.  Теперь
оно принадлежало им.
   - Шесть дней, - сказал я, не обращаясь ни  к  кому  конкретно.  -  Не
думаю, что мы удержимся.
   Первая линия обороны не должна пережить  завтрашний  день.  Эта  орда
бросится на второй уровень. Наши лучники - крутые ребята, но именно  как
стрелки, и я сомневаюсь, что они  будут  хороши  в  рукопашной  схватке.
Более  того,  допустив  однажды  противника  так  близко,  что  начнется
рукопашная, наши  уже  не  будут  бояться,  что  те  приблизятся.  Тогда
повстанцы со своими башнями сделают то, что и хотели.
   С задней стороны  нашего  уровня  пирамиды  мы  .  сделали  небольшую
траншею и использовали ее как отхожее место. Капитан поймал меня в самый
неприглядный момент.
   - Ты нужен на нижнем  уровне,  Костоправ.  Бери  Одноглазого  и  свою
команду.
   - А что?
   - Ты врач, так ведь?
   - О!
   Глупо с моей стороны. Надо было знать,  что  я  не  смогу  все  время
оставаться наблюдателем.
   Остальная Гвардия тоже спустилась  вниз  У  них  были  другие  задачи
Спуститься вниз не было проблемой, хотя на лестницах-времянках  движение
было оживленным с верхнего уровня и с вершины лучникам тащили амуницию и
боеприпасы (тех стрел  что  запасла  Леди  хватит  еще  нашим  внукам  и
правнукам) а наверх несли трупы и раненых - Самое время броситься на нас
- сказал я Одноглазому - Надо просто взобраться по этим лестницам.
   - Они слишком заняты тем же самым, что и мы. Мы прошли в десяти футах
от Ловца Душ. Я поднял руку,  решив  попробовать  поприветствовать  его.
После небольшой паузы он ответил. Мне показалось, что  он  испугался  Мы
шли все ниже и ниже на территорию Несущего Шторм.
   Внизу был настоящий ад. Таковы последствия на любом поле  боя,  но  я
никогда не видел ничего подобного. Люди лежали повсюду Среди них были  и
повстанцы, добить которых у наших не хватило сил Даже войска  с  верхних
ярусов просто пинали их в сторону, чтобы собрать наших людей.  В  сорока
футах повстанцы, на которых никто не  обращал  внимания,  тоже  собирали
своих, тоже не обращая внимания на наших солдат.
   - Это похоже на то, что описывается в  старых  Анналах,  -  сказал  я
Одноглазому - Может быть битва за Разорванный.
   - Там не было столько крови.
   - Хм.
   Он был там. Он прошел длинный путь. Я нашел офицера  и  спросил,  где
нам открыть свою лавочку Он сказал, что мы, наверное больше всего  будем
полезны Дробящему Кости.
   В неприятной близости мы миновали Несущего Шторм. Амулет  Одноглазого
просто жег мне грудь.
   Твой дружок? - с сарказмом в голосе спросил Одноглазый.
   - Что?
   - У тебя такой вид..
   Я пожал плечами. Известковый клок тумана.  Это  мог  быть  и  Несущий
Шторм.
   Дробящий Кости был огромен, больше Меняющего. Восемь футов в высоту и
шестьсот фунтов стальных мускулов. Он был до смешного силен. Рот у  него
был как у крокодила, и, наверное, в старые времена он  просто  ел  своих
врагов. Некоторые старые повествования называют его также  Размалывающим
Кости, из-за его силы.
   Я смотрел на него, а один из его лейтенантов говорил, что  мы  должны
пойти на край правого фланга, где драка была не такой жестокой и  у  них
не  было   еще   своей   медицинской   команды.   Мы   нашли   командира
соответствующего батальона.
   - Разворачивайтесь  прямо  здесь,  -  сказал  он  нам.  -  Людей  вам
доставят. - Вид у него был кислый.
   - Утром он командовал здесь  всем,  -  пояснил  один  из  его  людей.
Сегодня офицерам пришлось несладко.
   Когда офицеры руководят, находясь в самой гуще драки, чтобы  их  люди
не побежали, то среди них оказывается  много  раненых  Мы  с  Одноглазым
принялись латать.
   - Сегодня, по-моему, вам не сильно досталось.
   - Относительно.
   Солдат посмотрел на нас зло. Мы говорили об этом сильно или не сильно
в то время как сами целый день провалялись на вершине пирамиды.
   Операции при свете факелов - это хорошее развлечение.  Мы  обработали
несколько  сот  человек.  Когда  я  делал  перерыв,   чтобы   встряхнуть
оцепеневшие руки и ноги, которые уже совершенно  меня  не  слушались,  и
смотрел на небо, меня брало недоумение.  Я  ожидал,  что  сегодня  ночью
Поверженные опять устроят какое-нибудь представление.
   Дробящий Кости вломился в нашу импровизированную операционную,  голый
по пояс, без маски. У  него  был  вид  борца-переростка.  Он  ничего  не
сказал.
   А мы пытались его не  замечать.  Наблюдая  за  нами,  он  щурил  свои
маленькие свиные глазки.
   Мы с Одноглазым работали над одним человеком, с разных сторон.  Вдруг
он остановился, задрав голову, как испуганная лошадь. Глаза  его  широко
раскрылись. С диким видом Одноглазый огляделся по сторонам.
   - Что такое? - спросил я.
   - Я не... Странно. Исчезло. На секунду... Не обращай внимания.
   Я продолжал смотреть на него. Он был явно напуган. Более напуган, чем
это оправдано присутствием Поверженного. Как будто что-то  угрожает  ему
лично.  Я  бросил  взгляд  на  Дробящего  Кости.  Он  тоже  наблюдал  за
Одноглазым.
   Это опять повторилось, когда мы работали уже с разными пациентами.  Я
поднял глаза. За ним, на уровне пояса, я наткнулся на светящиеся  глаза.
Меня прошиб холодный пот.
   Одноглазый смотрел в темноту. Нервное напряжение возрастало. Закончив
со своим пациентом, он вытер руки и придвинулся к Дробящему Кости.
   Раздался рев. В круг света совсем недалеко от меня  ворвалась  черная
тень.
   - Оборотень! - выдохнул я и мотнулся в сторону.  Бестия  прошла  надо
мной, зацепив когтем куртку. В этот момент Дробящий Кости сумел  до  нее
дотянуться. Одноглазый выкрикнул заклинание,  ослепив  меня,  оборотнями
всех, кто мог видеть. Я услышал рев бестии. Злоба перешла в боль. Зрение
вернулось ко мне. Дробящий Кости сжал монстра  в  смертельных  объятьях,
правой рукой сдавливая ему горло, а левой - круша ребра. Тщетно  лязгали
когти. Оборотень должен был обладать силой дюжины  настоящих  леопардов.
Но в руках  Дробящего  Кости  эта  сила  была  бесполезной.  Поверженный
засмеялся и вырвал зубами кусок из плеча оборотня.  Шатаясь,  Одноглазый
подошел ко мне.
   - Надо было, чтобы этот парень был с  нами  в  Берилле,  -  сказал  я
дрожащим голосом.
   Одноглазый был так напуган, что не мог  вымолвить  ни  слова.  Он  не
засмеялся. Честно говоря, мне тоже было не  до  смеха.  Просто  сарказм,
защитная реакция. Шутка на виселице.
   Трубы заполнили ночь своими криками. Люди разбежались по местам. Лязг
оружия заглушил звуки борьбы с оборотнем.  Одноглазый  схватил  меня  за
руку.
   - Надо выбираться отсюда, - сказал он. - Пошли.
   Вид борьбы гипнотизировал меня. Леопард пытался  оборотиться.  В  нем
сквозили смутные женские очертания.
   - Давай! - с жаром уговаривал меня Одноглазый. - Эта бестия охотилась
за тобой, ты же знаешь. Послана. Двигаем, пока она не вырвалась.
   Силы у  нее  не  кончались,  несмотря  на  безмерную  мощь  и  ярость
Дробящего Кости. Зубами Поверженный разорвал ей левое плечо.
   Одноглазый был прав. Повстанцы начинали  шевелиться.  Сражение  могло
возобновиться. И значит, пора двигать. Я схватил свою сумку и побежал.
   На обратном пути мы  миновали  и  Несущего  Шторм,  и  Ловца  Душ.  Я
насмешливо   поприветствовал   обоих,   движимый   шутовской   бравадой.
Нападение, я уверен, организовал один из них. Ни тот ни  другой  мне  не
ответил.
   Реакция наступила, когда я уже был в безопасности, наверху  пирамиды,
среди Гвардии. Когда было уже нечего делать кроме как обдумывать то, что
произошло. Тогда меня и затрясло так сильно,  что  Одноглазому  пришлось
дать мне дозу моего собственного отключающего снадобья.

Глава 8

   Мои  сны  кто-то  посетил.  Ага,  старый  друг  Золотое  свечение   и
прекрасное лицо.
   - Моему верному нечего бояться, - как и раньше. Лекарство  прекратило
действовать, когда на востоке появился намек  на  рассвет.  Я  проснулся
менее испуганным, но с твердой уверенностью. Они пытались уже три  раза.
Любой,  кто  зациклился  на  убийстве  в  конце  концов  найдет  способ.
Независимо от того что сказала Леди Почти сразу объявился  Одноглазый  -
Ты в порядке? Да  все  хорошо  Ты  упустил  чертовское  представление  Я
удивленно поднял бровь.
   - Его устроили Поверженные с Кругом, когда ты уже отключился.
   Закончилось совсем недавно. На этот раз не обошлось без последствий.
   Прикончили Дробящего Кости и Несущего Шторм: Похоже, они сами -  друг
друга Иди сюда я хочу тебе кое-что показать Ворча я последовал за ним  А
повстанцы сильно пострадали? Кто что говорит, но сильно. По крайней мере
это стоило им четверых из Круга.
   Он остановился у края пирамиды и  театрально  взмахнул  рукой.  Ну  и
что?
   Ты что. слепой? У меня только один  глаз  а  вижу  лучше  тебя  -  Ну
намекни хотя бы - Ищи распятие.
   - Ого.
   Мне не составило труда отыскать глазами крест, установленный недалеко
от командного пункта Несущего Шторм.
   - Ну и что?
   - Это твой приятель, оборотень.
   - Мой?
   - Наш!
   На лице у него появилось злорадное выражение.
   - Конец долгой истории, Костоправ. И неплохой конец. Кто бы  ни  убил
Том-Тома, я жил только для того, чтобы увидеть его страшный конец.
   - Да-а.
   Слева от нас Ворон с Душечкой следили за продвижением повстанцев.  Их
пальцы непрерывно двигались. Они были слишком далеко, чтобы  можно  было
понять, о чем они говорят. Это как подслушивать  разговор  на  языке,  с
которым имеешь лишь поверхностное знакомство. Гу-гу-гу.
   - Что это так гложет Ворона с недавних пор?
   - О чем ты?
   - Он не желает иметь  дела  ни  с  кем,  кроме  Душечки.  Даже  возле
Капитана больше не ошивается. Не играл в карты с тех пор, как  мы  взяли
Трещину с Наемником. И становится угрюмым всякий  раз,  когда  пытаешься
развеселить Душечку. Что-нибудь случилось, пока нас не было? .Одноглазый
пожал плечами.
   - Я был с тобой, Костоправ. Помнишь?  Никто  ничего  не  говорит,  но
теперь и ты замечаешь, да-а, он странно себя ведет, - он хихикнул. - Для
Ворона странно.
   Я наблюдал за приготовлениями повстанцев.  В  их  действиях  сквозила
какая-то дезорганизованность.  Но  даже  несмотря  на  ужасы  ночи,  они
закончили закапывать два дальних рва. В результате их усилий на  ближнем
из этих рвов появилось полдюжины новых переходов. Количество людей у нас
на втором и третьем уровнях уменьшилось. Я спросил почему.
   - Леди послала толпу вниз,  на  первый  уровень.  Особенно  с  самого
верха.
   В основном из отряда Ловца Душ, понял я. Его подразделение  выглядело
совсем слабо.
   - Сегодня они прорвут оборону. Одноглазый пожал плечами.
   - Если будут биться так же упорно, как и  раньше.  Но  их  запал  уже
прошел. Они поняли, что совладать с нами не так-то просто. Мы  заставили
их призадуматься и вспомнить об этом старом привидении в Башне. Она  еще
не выходила. Может быть, она заволновалась.
   Я подозреваю, что это было скорее из-за огромных  потерь  Круга,  чем
из-за  растущего  беспокойства  среди  солдат.   Командная   организация
повстанцев должна была превратиться в хаос. Любая  армия  дрогнет,  если
никто не знает, кто стоит у руля.
   Тем не менее через четыре часа после восхода они  начали  умирать  за
свое дело. Наша передовая линия укрепилась. Несущего Шторм  и  Дробящего
Кости заменили  Ревун  и  Безлицый.  На  втором  уровне  остался  Ночная
Ящерица.
   Сражение происходило по привычной схеме. Орда  бросалась  под  лавину
стрел, перебегая мосты, и укрывалась за бревенчатыми щитами, чтобы потом
хлынуть на нашу линию обороны.  Они  шли  нескончаемым  потоком.  Тысячи
падали, даже не достигнув своего врага. Многие новички, не участвовавшие
в сражениях, откатывались назад и брели, помогая  иногда  своим  раненым
товарищам. А чаще просто убегали от разящих стрел. Их офицеры ничего  не
могли поделать.
   Поэтому  наша  оборона  держалась  дольше  и   решительнее,   чем   а
предполагал.
   Однако разница в численности и накопившаяся усталость  все-таки  дали
себя  знать.  Возникли  прорывы.  Войска  неприятеля   достигли   стены.
Поверженные  организовывали  контратаки,  большинство  из   которых   не
достигали желаемого результата. То здесь,  то  там  солдаты,  потерявшие
решительность,  пытались  спасаться  бегством,  карабкаясь   на   второй
уровень. Ночная Ящерица рас  ставил  вдоль  края  стены  людей,  которые
отбрасывали дезертиров назад. Сопротивление врагу усилилось.
   Но повстанцы почуяли запах победы. У них появился энтузиазм.
   Башни и лестницы двинулись вперед. Они  шли  тяжело  и  неуклюже,  по
несколько  ярдов  в  минуту.  Одна  башня  завалилась,  упав  на   плохо
утрамбованный  грунт,  которым  засыпали  дальний  ров.  Она   раздавила
лестницу   и   несколько   десятков   человек.   Остальные    сооружения
приближались. Охрана нацелила  на  них  самые  тяжелые  орудия,  которые
начали метать зажигательные снаряды.
   Вспыхнула одна башня,  затем  другая.  Тяжелая  лестница  на  колесах
остановилась, объятая пламенем. Но  все  остальные  непрерывно  катились
вперед, достигнув уже второго рва.
   Легкие баллисты тоже перенесли на них  свой  яростный  огонь,  накрыв
тысячи людей, которые волокли эти сооружения.
   Ближний ров  повстанцы  тоже  продолжали  зарывать  и  утрамбовывать,
погибая под стрелами наших лучников. Я не мог не  восхищаться  ими.  Это
был очень храбрый противник.
   Звезда повстанцев восходила. Они  преодолели  не  давнюю  слабость  и
стали свирепы, как прежде. Жалкие остатки наших отрядов  нижнего  уровня
охватило смятение. Люди Ночной Ящерицы, рассеянные  вдоль  стены,  чтобы
предотвращать бегство наших  солдат,  теперь  сражались  с  повстанцами,
которые карабкались на стену. В одном месте противнику удалось  вытащить
из нее  несколько  бревен.  Они  пытались  соорудить  проход  на  первую
террасу.
   День клонился к вечеру, но у повстанцев еще  было  несколько  светлых
часов. Меня начало потряхивать.
   Одноглазый, которого я не видел с тех  пор,  как  все  это  началось,
опять оказался рядом.
   - Весть из Башни, - сказал он. - Прошлой ночью они потеряли  шестерых
из Круга. Значит, их там осталось где-то  только  восемь.  Вероятно,  из
тех, кто был в Круге, когда мы впервые пришли на север,  уже  никого  не
осталось.
   - Не удивительно, что они  начали  так  вяло.  Он  смотрел  вниз,  на
сражение.
   - Ничего хорошего, да?
   - Не то слово.
   - Наверное, поэтому Она и собралась выйти. Я повернулся к нему.
   - Да. Она идет, - добавил Одноглазый. - Собственной персоной.
   Холодно. Так холодно, так холодно. Не знаю  почему.  Я  услышал  крик
Капитана. Лейтенант, Леденец, Элмо, Ворон и бог  знает  кто  еще  вопили
нам, чтобы мы заняли свои места. Время, когда можно  было  держаться  за
задницу, кончилось. Я побежал к своему госпиталю, который представлял из
себя несколько палаток,  поставленных  с  тыльной  стороны  пирамиды.  К
сожалению, он оказался с подветренной стороны от отхожего места.
   - Проверка, - сказал  я  Одноглазому.  -  Посмотри,  чтобы  все  было
готово.
   Леди выехала верхом, показавшись у лестницы, которая  поднимается  на
пирамиду  почти  от  самого  выхода  из  Башни.  Она  ехала  на  лошадке
специально выведенной породы. Горячая по нраву лошадь  была  к  тому  же
огромных размеров. Ее лоснящиеся бока наводили на мысль о художниках,  в
чьем представлении такая лошадь - само совершенстве. Одеяние  Леди  было
изысканно - красная и золотая парча, белые шарфы, золотые  и  серебряные
украшения и несколько черных деталей. Она была похожа на  богатую  даму,
которую можно встретить в Опале. Ее волосы были  чернее  ночи.  Длинными
локонами они спадали  из-под  изящной,  украшенной  кружевами  и  белыми
страусиными перьями треугольной шляпы. Леди выглядела самое  большее  на
двадцать лет. Там, где она проезжала,  ее  окружала  полная  тишина.  От
изумления у всех раскрывались рты. Но выражения страха я не заметил ни у
кого.
   Те, кто сопровождал Леди, еще больше подчеркивали ее образ.  Среднего
роста, все в черном, лица скрыты тонкой черной материей. Они  сидели  на
черных же лошадях, вся упряжь которых тоже была черной.  Знакомый  образ
Поверженного. У одного их них  в  руках  было  длинное  черное  копье  с
наконечником из черненой стали, а у второго -  большой  серебряный  рог.
Они ехали с разных сторон от Леди, на расстоянии точно в один ярд.
   Проезжая  мимо,  Она  одарила  меня   сладкой   улыбкой.   Глаза   ее
поблескивали весельем и звали...
   - Она все еще любит тебя, - усмехнулся Одноглазый.
   - Это как раз то, чего я боюсь, - сказал я, пожав плечами.
   Она проехала вдоль строя Гвардии, прямо к Капитану,  и  поговорила  с
ним полминуты. Он не выказывал никаких эмоций, столкнувшись лицом к лицу
с этой старой злодейкой. Ничто не может поколебать  Капитана,  когда  он
надевает свою маску командира. К нам протолкнулся Элмо.
   - Как поживаешь, приятель? - спросил я. Мы не виделись уже  несколько
дней.
   - Она ждет тебя.
   Я произнес что-то типа гуг. Очень умно.
   - Я понял тебя. Надоело, значит надоело. Но я-то что могу поделать?
   Возьми себе лошадь.
   - Лошадь? Зачем? Где?
   - Я просто передал, Костоправ. Меня не спрашивай... С тыльной стороны
пирамиды появился молодой солдат, носящий цвета Ревуна. За собой он  вел
несколько лошадей. Элмо семенящей  походкой  подбежал  к  нему  и  после
короткого разговора поманил меня пальцем. Я неохотно подошел.
   - Выбирай, Костоправ.
   Я  выбрал  гнедую  кобылу,  внешне  вполне  послушную,   с   хорошими
пропорциями, взобрался на нее. В седле я  почувствовал  себя  лучше.  Но
ненадолго.
   - Пожелай мне удачи, Элмо.
   Я хотел сказать это  уверенным  тоном,  но  прозвучал  лишь  какой-то
всхлип.
   - Ты и так уже  счастливец.  Это  поможет  тебе  писать  твои  глупые
рассказики.
   - Оставь, а?
   Двигаясь вперед, я на секунду подумал, как  сильно  творчество  может
повлиять на жизнь. А ведь это относилось и ко мне.
   Когда я подъехал, Леди не обернулась. Она лишь слегка повела рукой, и
всадник справа от нее сдвинулся,  освободив  для  меня  место.  Я  понял
намек, продвинулся вперед и встал, сосредоточившись на  панораме  битвы,
вместо того чтобы смотреть на нее: Я чувствовал, что она забавляется.
   За те минуты, что меня не было, положение еще более ухудшилось.
   Повстанцы уже захватили несколько точек на  втором  ярусе.  На  самом
нижнем уровне наши формирования были полностью рассеяны. Ревун смягчился
и позволил своим людям  помочь  тем,  внизу,  взобраться  на  стену.  На
третьем уровне войска Шелест впервые пустили в ход луки.
   Осадные лестницы были почти у ближнего рва Башни остановились. Больше
половины их было выведено из строя. На  остальные  взобрались  люди,  но
расстояние было так велико, что  лучники  противника  не  причиняли  нам
никакого вреда. Благодарение небесам за такие небольшие услуги.
   Поверженные на нижнем уровне пытались пустить в ход  свои  колдовские
силы, но находиться там было так опасно, что  все  их  усилия  сводились
почти к нулю.
   - Я хотела, чтобы ты это увидел, - сказала Леди.
   - У? - еще одно блистательное проявление разума человека из Гвардии.
   - То, что сейчас произойдет. Это должно быть точно описано хотя бы  в
одном месте.
   Я бросил на нее взгляд. Легкая, дразнящая улыбка. Снова повернулся  к
панораме битвы. То, что она тут со мной делала, просто сидя  на  лошади,
посреди этого  неистовства  на  краю  света,  пугало  меня  больше,  чем
перспектива погибнуть в драке. Я слишком  стар,  чтобы  вспыхивать,  как
резвый пятнадцатилетний пацан. Леди щелкнула пальцами.
   Всадница слева от нес подняла рог и отвела вуаль,  чтобы  можно  было
поднести инструмент к губам. Трещина! Мой взгляд перескочил на Леди. Она
подмигнула.
   Повержены. Трещина с Наемником Повержены, как и Шелест  до  них.  Вся
сила и мощь, которыми они обладали, теперь в  распоряжении  Леди...  Мои
мысли перескакивали с одного на другое. Все новые и новые  лица.  Старые
Поверженные пали, на их место становятся новые...
   Рог зазвучал на сладкой  ноте,  как  у  ангела,  взывающего  к  силам
небесным.  Звук  не  был  громким,  но  разносился  повсюду,  как  будто
раздавался с небес. Сражение замерло. Все глаза поднялись на пирамиду.
   Леди опять щелкнула пальцами. Другой всадник (Наемник, как  я  понял)
высоко вскинул свое копье, затем острие  оружия  описало  широкую  дугу,
опускаясь вниз.
   Нижняя стена в нескольких местах взорвалась. Тишину разорвали трубные
голоса. Еще  не  увидев,  как  они  рванулись  вперед,  я  уже  понял  и
засмеялся.
   - Слоны!
   Я не видел боевых слонов со  времени  моего  первого  года  службы  в
Гвардии.
   - Откуда  здесь  слоны?  Глаза  Леди  заблестели.  Она  не  ответила.
Впрочем,  это   и   так   понятно.   Из-за   моря,   от   союзников   из
Городов-Драгоценностей. Как ей удалось  привезти  их  сюда  незаметно  и
прятать до сих пор, так и осталось для меня тайной.
   Это  был  прелестный  сюрприз.  Повстанцы  получили  его,  когда  уже
предвкушали близкий триумф. Никто в этих краях никогда слонов не  видел,
не говоря уже о том, что не знал, как с ними бороться.
   Огромные серые толстокожие животные  врезались  в  толпу  повстанцев.
Погонщики забавлялись, двигая своих  бестий,  вперед  и  назад,  сотнями
топча повстанцев. Это полностью сломило боевой дух врага. Слоны повалили
бревенчатые щиты. Затем они тяжело протопали по  мостам,  направляясь  к
осадным башням, и принялись опрокидывать их одну за другой.
   Всего слонов было двадцать четыре, по два на каждое их  тех  укрытий,
где они прятались. Все животные были защищены  латами,  а  их  погонщики
полностью закованы в металл. Но все равно то тут, то там случайный  удар
копья или стрелы достигал цели, убивая погонщика или раня зверя так, что
он приходил в ярость. Слоны, потерявшие седоков, теряли также и  интерес
к битве. Но те, что были ранены, просто  сходили  с  ума  и  производили
разрушений больше, чем те, что еще оставались под контролем.
   Леди  снова  взмахнула  рукой.  Наемник  опять  подал  сигнал.   Люди
установили  лестницы,  которые  мы  использовали  для  переброски   вниз
боеприпасов и поднятия раненых. Войска с  третьего  уровня  под  защитой
Охраны спустились вниз, построились и пошли в атаку на царящий  в  рядах
повстанцев хаос. Принимая во внимание соотношение численности, это  было
просто безумием. Но если учитывать всегда возможные неожиданные повороты
судьбы, то боевой дух был важнее.
   Шелест с левого фланга, Ловец по центру, старый жирный  Лорд  Джалена
справа.  Загремели  барабаны.  Войска  покатились  вперед.  Их  движение
тормозила  только  необходимость  резать   паникующие   тысячные   толпы
противника.  Повстанцы  не  могли  не  бежать,  но  они  также   боялись
приближаться к буйствующим слонам, которые были между ними и их лагерем.
Они почти ничего не сделали, чтобы защитить себя.
   Продвинулись до первого рва. Глотатель, Ревун  и  Безлицый  выстроили
своих уцелевших людей в цепь  и  погнали  их  вперед,  чтобы  сжечь  все
вооружения, построенные врагом.
   Атакующие были уже у второго рва, обтекая брошенные башни и лестницы,
идя по кровавым следам слонов. Вот загорелись осадные приспособления.
   Атакующие пробиваются к последнему  рву.  Все  поле  покрыто  трупами
повстанцев. Трупов в таких количествах я никогда раньше не видел.
   Круг или то, что от него осталось, наконец собрался с  силами,  чтобы
попробовать бороться со слонами.  Прежде  чем  они  были  нейтрализованы
Поверженными, им удалось достичь некоторого успеха. Теперь все  зависело
только от людей на поле.
   Как всегда, повстанцы взяли количеством. Один за другим пали слоны.
   Огромные толпы людей сгрудились перед нашими отрядами. У нас резервов
не было, а из лагеря неприятеля непрерывным потоком шли свежие  силы.  У
них не было  энтузиазма,  но  достаточно  силы,  чтобы  остановить  наше
продвижение.
   Отступление стало необходимым. Через Наемника  Леди  и  отдала  такой
приказ.
   - Очень хорошо, - прошептал я. - В самом деле, очень хорошо.
   Наши люди вернулись на свои позиции порядком  измученные.  Скоро  уже
наступит темнота. Мы протянули еще один день.
   - Но что теперь? Эти придурки не успокоятся, пока комета в небе. А мы
сделали свой последний выстрел.
   - Запиши это так, как увидел, хранитель Анналов, - улыбнулась Леди.
   В сопровождении своих спутников она удалилась.
   - И что мне теперь делать с этой лошадью? - проворчал я.

Глава 9

   Той ночью опять произошла битва колдовских сил, но я пропустил ее.  Я
не знаю, для  кого  она  закончилась  большим  поражением.  Мы  потеряли
Луноглотателя, Безлицего и Ночную Ящерицу.  От  руки  врага  пал  только
Ночная Ящерица. А  остальные  стали  жертвами  внутренней  вражды  между
Поверженными.
   Меньше чем через час после заката пришло сообщение.  Я  готовил  свою
команду, чтобы спуститься вниз. Мы уже поели.  Элмо  опять  поменял  все
планы.
   - Башня, Костоправ. Тебя ждет твоя подружка. Возьми с собой лук.
   Страх перед кем-нибудь может расти только до  определенного  предела,
даже если это Леди.
   - Зачем лук? - покорно спросил я. Он пожал плечами.
   - А стрелы?
   - Ничего не сказано. По-моему, ничего хорошего.
   - Вероятно, ты прав. Одноглазый, все повисло на тебе.
   Время луны. По крайней мере, я не  буду  сегодня  ночью  ампутировать
конечности, зашивать  раны  и  успокаивать  молодых  ребят,  которые,  я
уверен, не проживут и недели. На службе у Поверженных у  солдата  больше
шансов залечить .раны, но все равно гангрена и воспаления берут свое;
   По длинной лестнице, к  черным  воротам.  Залитая  серебряным  светом
кометы, Башня вырисовывалась как что-то сказочное. Может,  Круг  ошибся?
Ждал слишком долго? Может, комета больше не приносит им удачу, раз пошла
на убыль?
   Где восточные армии?  Еще  далеко.  Но  наша  стратегия,  похоже,  не
рассчитана на то, чтобы выстоять как можно дольше. Если бы это  было  не
так, мы бы сейчас вошли в Башню и заперлись там. Или нет?
   Меня  бил  озноб.  Настоящее  отвращение.  Я  дотронулся  до  амулета
Гоблина, который он мне дал в свое  время,  и  до  амулета  Одноглазого,
подаренного недавно.  Это  не  сильно  меня  успокоило.  Я  обернулся  к
пирамиде. Кажется, там виднелся чей-то  коренастый  силуэт.  Капитан?  Я
поднял руку. Силуэт ответил.
   Слегка приободренный, я двинулся дальше.
   Ворота выглядели как пасть ночи, но,  шагнув  вперед,  я  оказался  в
широком, освещенном коридоре. Там пахло лошадьми и  скотом,  который  мы
загнали туда уже целую вечность назад. Меня ждал солдат.
   - Ты Костоправ? Я кивнул.
   - Следуй за мной.
   Он был не из Охраны, это оказался молодой пехотинец из армии  Ревуна.
Он выглядел смущенным. То там, то здесь встречались такие  же  парни.  Я
поразился. Ночами Ревун занимался тем, что провозил на своем ковре людей
из восточных армий, в то время как  остальные  Поверженные  сражались  с
Кругом и друг с другом. Ни один из этих людей на поле боя не был.
   Сколько их здесь? Какие еще сюрпризы скрывает Башня?
   Во внутреннюю Башню я вошел через те же двери, что и в первый раз.
   Солдат остановился там, где  тогда  встал  капитан  Охраны.  Дрожащим
голосом он пожелал мне удачи. Я пискляво его поблагодарил.  Она  уже  не
играла в игры. По крайней мере, - никакой показухи. И я не стал  впадать
в свою роль сексуально озабоченного парня. Осталось одно только Дело.
   Она посадила меня за  темный  деревянный  стол  и  сказала,  чтобы  я
положил на него свой лук. У меня неприятности, - заговорила она.
   Я просто уставился на нее.
   -  Там  все  кишит  слухами,  так?  О  том,  что   происходит   среди
Поверженных.
   - Это не так, как было с Хромым, - ответил я, кивнув. -  Они  убивают
друг друга. А люди не хотят попасть под перекрестный огонь.
   - Мой муж не умер. Ты это знаешь. За всем этим стоит именно он. И  он
просыпается. Очень медленно, но достаточно, чтобы уже суметь  дотянуться
до кое-кого из Круга. Достаточно, чтобы вступить в контакт с  женщинами,
которые есть среди Поверженных. Они сделают для него все,  эти  суки.  Я
слежу за ними, как только могу,  но  я  ошибаюсь.  Они  ускользают.  Это
сражение... Оно не такое, каким кажется. Армию повстанцев  привели  сюда
те члены Круга, которые находятся под влиянием моего мужа.  Идиоты.  Они
думали, что смогут  использовать  самого  Властителя,  чтобы  разгромить
меня, а потом самим захватить власть. Всех их уже нет, но  то,  что  они
привели в движение, еще не остановилось. Я сражаюсь не  с  Белой  Розой,
хранитель Анналов, хотя победа  над  этой  чепухой  пришла  бы  сама.  Я
сражаюсь со старым поработителем, Властителем.  И  если  я  проиграю,  я
потеряю весь мир.
   Коварная  женщина.  Она  не  стала  принимать  вид  девушки,  которую
постигло горе, а играла со мной на равных, чем и завоевала мою симпатию.
Она знала, что я знаю о Властителе столько же, сколько  и  любой  земной
человек. Знала, что я должен бояться его больше,  чем  ее.  Ибо  кто  же
боится женщины больше, чем мужчины?
   - Я знаю тебя, хранитель Анналов. Я открыла  твою  душу  и  заглянула
туда. Ты сражаешься за меня потому, что твоя  Гвардия  приняла  на  себя
обязательства, которым будет следовать  до  конца,  так  как  ее  гордые
солдаты чувствуют, что честь их была запятнана в Берилле. Все  это  так,
хотя большинство из вас думает, что состоит на службе у Зла.
   Зло относительно, хранитель Анналов. Ты не можешь  повесить  на  него
табличку, ты не можешь его потрогать, попробовать на язык или  разрубить
мечом. Зло зависит от того, где стоишь ты, обвиняюще указывая пальцем. А
ты своей присягой поставил себя против Властителя. Для тебя  он  и  есть
твое Зло.
   На секунду она замолчала, возможно, ожидая ответа.  Но  я  ничего  не
сказал. Это была моя собственная философия.
   - Это зло трижды пыталось тебя убить. Два  раза  из-за  страха  перед
твоим знанием и один раз - из-за страха перед твоим будущим.
   - Моим будущим? - я встрепенулся.
   - Поверженные иногда  могут  заглядывать  в  будущее.  Возможно,  они
предвидели этот разговор.
   Она поставила меня в тупик. Я сидел с глупым видом.
   Леди выскользнула из комнаты. Через мгновение она вернулась, держа  в
руках колчан со стрелами. Подойдя к столу, она их высыпала. Стрелы  были
черные, тяжелые, с серебряными наконечниками. Они  были  исписаны  почти
невидимыми письменами. Пока я их  рассматривал,  она  взяла  мой  лук  и
поменяла его на другой, с точно  таким  же  весом  и  натяжением.  Своим
великолепным  видом  он  полностью   соответствовал   стрелам.   Слишком
великолепен, чтобы использовать его в качестве оружия.
   - Всегда носи это с собой, - сказала Она мне.
   - Мне придется пустить их в ход?
   - Возможно. Завтра увидим конец всей этой эпопеи. Тот или иной конец.
   Повстанцев сильно потрепали,  хотя  у  них  и  остались  значительные
резервы. Моя стратегия может и  не  оправдать  себя.  Если  я  ошиблась,
выиграет мой муж.  Не  повстанцы,  не  Белая  Роза,  а  Властитель,  эта
отвратительная бестия которая не находит себе покоя в своей могиле...
   Избегая ее взгляда,  я  рассматривал  оружие  и  думал,  что  же  мне
полагается  сказать,  чего  не  слышать,  что   мне   делать   с   этими
инструментами смерти и смогу ли я  управиться  с  ними,  когда  настанет
время..
   Она знала, о чем я думаю.
   - Ты поймешь, когда. И тебе останется  только  сделать  то,  что  сам
посчитаешь нужным.
   Я поднял глаза, хмурясь, желая... Даже зная о том, что она.  из  себя
представляет, все равно желая. Может быть, эти идиоты, мои братья,  были
правы.
   Она улыбнулась, протянула ко мне свою  невозможно  совершенную  руку,
сжала мои пальцы...
   Я потерял память. Мне так кажется. Я не могу  вспомнить  ничего,  что
произошло дальше. Только то, что мое сознание на секунду защелкнулось. А
когда оно расщелкнулось обратно, она  все  еще  держала  меня  за  руку,
улыбаясь.
   - Пора, солдат, - сказала она. - Отдохни хорошенько.
   Я поднялся как зомби и,  шатаясь,  двинулся  к  двери.  Я  совершенно
явственно чувствовал, что что-то пропустил. Я не оглянулся, не мог.

Глава 10

   Шагнув из Башни в  ночь,  я  немедленно  понял,  что  от  меня  опять
ускользнуло время. Положение  звезд  на  небе  изменилось.  Комета  была
низко.
   Хорошо отдохнуть? Часы отдыха уже почти ушли.
   Снаружи было тихо, прохладно, стрекотали сверчки. Сверчки. Кто в  это
поверит? Я взглянул на оружие, которое  она  мне  дала.  Когда  я  успел
положить стрелу на тетиву? Почему? Я не помню, как взял их  со  стола...
На мгновение я испугался, что  совсем  лишился  разума.  Пение  сверчков
вернуло меня к действительности.
   Я посмотрел на вершину пирамиды. Там кто-то был. Я  поднял  руку.  Он
ответил. Судя по манере двигаться, Элмо. Старина Элмо.
   До рассвета - пара часов. Я  мог  еще  немного  вздремнуть,  если  не
терять понапрасну времени.
   Почти подойдя к лестнице, я испытал какое-то странное чувство. Пройдя
еще немного, я понял, в чем дело. Амулет Одноглазого! Он просто жег  мне
запястье. Поверженный! Опасность!
   Появившись из неровностей поверхности пирамиды, из  ночи  выдвинулось
черное облако. Оно раскрылось, как парус, стало плоским  и  двинулось  в
мою сторону. Я мог ответить единственным способом - стрелой.
   Мой снаряд пробил пелену темноты. Прямо на меня оттуда хлынул длинный
вопль. В нем слышалось скорее удивление, чем  ярость,  скорее  отчаяние,
чем боль. Пелена темноты распалась на клочья. Какая-то тень, похожая  на
человеческую, стремительно  метнулась  через  дорожку.  Я  посмотрел  ей
вслед, так и не подумав еще об одной стреле, хотя и  держал  ее  уже  на
тетиве.
   Поколебавшись немного, я продолжил свой путь.
   - Что  случилось?  -  спросил  Элмо,  когда  я  добрался  до  вершины
пирамиды.
   - Не знаю, - ответил я. - Я действительно даже отдаленно не  понимаю,
что за чертовщина сегодня происходит. Он изучающе оглядел меня.
   - Ты шатаешься на ходу. Надо отдохнуть.
   - Да, надо, - согласился я. -  Передай  Капитану.  Она  сказала,  что
завтра - решающий день. Победа или поражение.
   Такая новость придется ему по душе. Хотя я думаю,  что  он  хотел  бы
знать исход.
   - Да-а. Они там с тобой что-нибудь сделали?
   - Не знай. Думаю, нет.
   Он хотел поговорить еще,  забыв  о  своем  совете  насчет  отдыха.  Я
вежливо прогнал его, дошел до одной  из  своих  госпитальных  палаток  и
свернулся калачиком  в  дальнем  ее  углу,  как  раненое  отлеживающееся
животное.  Что-то  подействовало  на  меня,  хотя  я  и  не  могу  точно
определить, что. Мне нужно было время, чтобы прийти  в  себя.  Вероятно,
больше времени, чем мне дадут.
   Разбудить меня послали Гоблина. Я  был  в  своем  обычном  прелестном
утреннем состоянии, когда тому придурку, кто осмелится нарушить мои сны,
угрожала кровавая месть. Не то чтобы они были слишком хороши и их нельзя
было тревожить. Наоборот, они были ужасны. Мне не произнести  вслух  то,
что я вытворял с парой девочек,  которым  должно  было  быть  не  больше
двенадцати. И заставлял их наслаждаться этим.  Это  отвратительно  какие
тени прячутся в мозгах.
   Возмущенный своими снами, я все равно не хотел вставать. Моя  постель
была удивительно теплой.
   - Хочешь, чтобы я играл с тобой грубее? - сказал  Гоблин.  -  Слушай,
Костоправ, твоя подружка сейчас появится  на  пирамиде.  Капитан  хочет,
чтобы ты ее встретил.
   - Ну конечно.
   Одной рукой я схватил сапоги, а другой откинул полог палатки.
   - Черт, сколько времени? -  прорычал  я.  -  Такое  впечатление,  что
солнце взошло уже несколько часов назад.
   - Да. Элмо подумал, что тебе  надо  отдохнуть.  Сказал,  что  сегодня
ночью тебе здорово досталось.
   Я заворчал, поспешно приводя себя в  порядок.  Я  хотел  умыться,  но
Гоблин мне не дал.
   - Напяливай свои доспехи. Повстанцы уже двинулись.
   Донесся отдаленный  звук  барабанного  боя.  Раньше  у  них  не  было
барабанов. Я спросил, в чем дело.
   Гоблин пожал плечами. Он был бледен.  Наверное,  до  него  дошло  мое
сообщение Капитану. Победа или поражение. Сегодня.
   - Они избрали новый совет. - Он начал болтать, как это  делают  люди,
когда чем-то напуганы.
   Гоблин рассказал мне историю ночной борьбы  между  Поверженными  и  о
том, каковы потери повстанцев. Ничего утешительного  я  не  услышал.  Он
помог мне надеть доспехи и оружие. Хотя кроме кольчуги я не носил ничего
еще со времени битвы за Розы. Я поднял оружие, которое дала мне Леди,  и
вышел наружу. Такое великолепное утро можно увидеть крайне редко.
   - Чертовски неподходящий день для того, чтобы подохнуть, - сказал я.
   - Ну.
   - И когда она будет здесь? Капитан хочет, чтобы когда  она  подъедет,
мы уже были  на  месте.  Он  любит  изобразить  вид  полного  порядка  и
рациональности.
   -  Будет,  когда  будет.  Нам  просто  сказали,  что  она  собирается
появиться.
   - Хм.
   Я оглядел вершину пирамиды. Люди занимались своими делами, готовясь к
драке. Казалось, никто не торопится.
   - Я хочу тут побродить вокруг, - сказал я Гоблину.
   Он ничего не ответил. Просто последовал за мной с  хмурым  выражением
на бледном лице. Он непрерывно оглядывался,  следя  за  всем  сразу.  По
тому, как он держал свои плечи и как осторожно двигался, я понял, что он
держит наготове колдовство,  которое  можно  мгновенно  пустить  в  ход.
Раньше такого не было, и тут я осознал, что он выступает  в  роли  моего
телохранителя.
   Это одновременно и льстило мне, и причиняло боль. Льстило потому, что
люди заботились обо мне, а причиняло боль потому,  что  это  говорило  о
моем бедственном положении. Я посмотрел на свои руки. Не осознавая того,
я уже положил стрелу на тетиву лука. Что-то во мне било тревогу.
   Все  разглядывали  мое  оружие,  но  никто  не  задавал  вопросов.  Я
представил себе, какие ходят обо  всем  этом  слухи.  Странно,  что  мои
товарищи до сих пор не зажали меня в угол и  не  допросили  как  следует
Повстанцы  строились  в  боевые  порядки  тщательно  и  методично,   вне
досягаемости нашего оружия. Тот, кто взял там власть  в  свои  руки,  за
ночь сумел  восстановить  дисциплину  и  выстроить  целую  армаду  новых
штурмовых сооружений.
   Наши войска оставили нижний уровень. Все, что там теперь было, -  это
распятие с корчившейся на нем фигурой. Он корчился. После всего, что ему
пришлось вынести,  включая  и  то,  что  его  прибили  к  этому  кресту,
оборотень все еще был жив!
   Расположение воинских  частей  изменилось.  Лучники  теперь  были  на
третьем уровне. Командование всем этим ярусом приняла Шелест.  Союзники,
те, кто выжил на нижнем уровне, силы Ловца, короче, все стояли на втором
уровне.
   Ловец держал центр, Лорд Джалена - правый фланг,  а  Ревун  -  левый.
Была также сделана попытка восстановить стену, но она так и  осталась  в
ужасном  состоянии.  Она  будет  слабым  препятствием.  К  нам   подошел
Одноглазый.
   - Ребята, слышали последние новости? Я вопросительно поднял бровь.
   - Они утверждают, что нашли своего ребенка Белую Розу.
   - Сомнительно, - подумав, ответил я.
   - Естественно. Весть из Башни говорит, что это фальшивка.  Просто  им
надо подстегнуть своих людей.
   - Конечно. Удивительно, как они до этого раньше не додумались.
   - Мысль дьявола, - пискнул Гоблин. Он ткнул пальцем.
   Секунду я шарил глазами прежде чем заметил мягкое  свечение,  которое
двигалось по проходам между  подразделениями  неприятеля.  Оно  окружало
ребенка на большой белой лошади, который держал в руках красный штандарт
с вышитой на нем белой розой.
   - Дрянное представление, - пожаловался Одноглазый. - Этот свет делает
вон тот парень на гнедой кобыле.
   Во мне все подергивалось от страха, что в конце концов все это  может
оказаться и правдой Я посмотрел на руки., подумав, был ли  этот  ребенок
целью для стрел Леди. Нет. Ничто не толкало меня пустить  стрелу  в  том
направлении.
   На дальней стороне пирамиды я заметил Ворона с  Душечкой.  Пальцы  их
быстро мелькали. Я направился к ним.
   Ворон заметил нас, когда мы были уже в двадцати футах.  Он  скользнул
взглядом по моему оружию. Лицо приняло напряженное выражение. В руке его
возник нож, которым он начал чистить ногти.
   Я удивился так сильно, что даже споткнулся.  Эти  его  игры  с  ножом
нервный тик. Он занимается этим, только когда сильно нервничает. Но  при
чем здесь я? Я же  не  враг.  Лук  со  стрелой  я  сложил  под  мышку  и
поприветствовал Душечку. Она широко улыбнулась мне и быстро обняла. Даже
она сама ничего не имеет против меня.
   Она попросила меня посмотреть лук. Я позволил ей разглядывать его, но
из рук не выпускал. Я просто  не  мог.  Ворон  нервничал  и  ерзал,  как
человек, которого посадили на горячую сковородку.
   - Какого дьявола с тобой происходит? - спросил я. -  Ты  ведешь  себя
так, как будто все остальные вокруг тебя - чумные.
   Его поведение обижало. Ведь мы с ним не  однажды  вместе  попадали  в
дерьмовые ситуации, Ворон и я. У него  не  было  причины  ополчаться  на
меня.
   Ворон сжал зубы и так сильно вогнал кончик ножа себе под ноготь,  что
казалось, он должен порезаться.
   - Ну?
   - Не дави  на  меня,  Костоправ.  Правой  рукой  я  почесывал  спинку
Душечке, левой крепко сжимал лук.  Суставы  на  пальцах  приобрели  цвет
старого льда. Я был готов броситься на него с кулаками. Если бы не  этот
кинжал, у меня был бы шанс. Он - упрямый ублюдок, но я провел в  Гвардии
достаточно времени, чтобы и самому превратиться в упрямца.
   А Душечка, казалось, не обращала внимания  на  возникшую  между  нами
напряженность.
   Гоблин  сделал  шаг  вперед.  Он  стоял  перед  Вороном  в  такой  же
воинственной позе, как и я.
   - У тебя неприятности. Ворон. Я думаю, нам лучше  будет  обсудить  их
вместе с Капитаном.
   Ворон смешался. Он понял, что в этот  момент  наживает  себе  врагов.
Гоблина чертовски трудно вывести из себя. По-настоящему  вывести,  а  не
так, как в перепалках с Одноглазым. Глаза Ворона потухли. Он показал  на
мой лук.
   - Возлюбленный Леди, - обвиняюще произнес он. Я  был  скорее  сбит  с
толку, чем разозлен.
   - Неправда, - сказал я. - Но что из того, если даже и так?
   Он непрерывно дергался, бросая взгляды на Душечку, которая склонилась
ко мне. Ворон хотел увести ее, но не  мог  высказать  это  в  приемлемых
выражениях.
   - Сначала все время подлизывался к Ловцу Душ  Теперьк  Леди.  Чем  ты
занимаешься, Костоправ? На кого работаешь?
   - Что-о?
   Только присутствие Душечки удержало меня,  что  бы  не  броситься  на
него.
   - Достаточно, - сказал Гоблин. Его голос  был  тверд,  ни  намека  на
писк. - Я приказываю вам обоим, прямо  сейчас.  Мы  идем  к  Капитану  и
обсуждаем все это дело там. Или мы аннулируем твое членство  в  Гвардии,
Ворон. Костоправ прав. В последнее время ты стал настоящей задницей. Нам
этого не надо. У нас и там хватает мороки. - Он ткнул пальцем в  сторону
повстанцев. Те ответили ревом труб. Дружеский разговор  с  Капитаном  не
состоялся.

Глава 11

   Было очевидно, что  повстанцами  командует  кто-то  новый.  Вражеские
отряды продвигались вперед медленно твердым шагом. Все они подняли  щиты
над  головой,  образовав  что-то  вроде  огромной  черепахи  и   отражая
большинство наших стрел. Шелест быстро перестроилась сосредоточив  огонь
Охраны на этой черепахе. Лучники дожидались, пока тяжелые  установки  не
разрушат панцирь,  а  потом  открывали  огонь.  Конечно,  эффективно  но
недостаточно.
   Осадные башни и лестницы катились вперед так быстро как только  могли
их волочить люди Охрана сделала все  что  смогла,  но  разрушила  только
несколько башен Шелест не могла решить дилемму Ей  приходилось  выбирать
между  разными  целями.  Она  решила  сосредоточиться  на   живой   силе
противника На этот раз башни подошли ближе. Лучники повстанцев уже могли
доставать до нас Но это означало что наши лучники  могли  достать  их  А
наши были более меткими стрелками Противник пересек ближний к  нам  ров,
наткнувшись на массированный огонь с обоих  уровней.  Их  строй  потерял
цельность только тогда, когда они достигли стены и сосредоточили  усилия
на тех местах, где их товарищи уже достигли небольшого успеха. Затем они
атаковали повсюду одновременно Их лестницы медленно подходили все  ближе
Вперед рванулись солдаты с легкими трапами Поверженные не  сидели  сложа
руки. Они бросили против повстанцев все, что  могли.  Вражеские  колдуны
постоянно противостояли им и несмотря на свои потери в  основном  делали
это успешно. Шелест не участвовала  в  этой  войне  колдунов.  Она  была
слишком занята.
   Появилась Леди со своими спутниками. Меня призвали опять. Я взобрался
на свою лошадь и присоединился к ним, держа на коленях свой лук.
   Они все напирали  и  напирали.  Я  случайно  взглянул  на  Леди.  Она
оставалась той же ледяной королевой, не  выражавшей  совершенно  никаких
чувств. Повстанцы завоевывали все  новые  плацдармы  Они  вырвали  целые
секции  деревянной  стены.  Люди  с  лопатами  бросали  землю,  сооружая
естественные  лестницы.  Деревянные  же   сооружения   продолжали   свое
продвижение, хотя подойдут они еще не скоро.
   Единственным  островком  мира  и  тишины  оставалось   место   вокруг
распятого оборотня. Атакующие держались от него подальше.
   Войска Лорда Джалены дрогнули. Наши солдаты готовы были  бежать  даже
видя  за  собой  высоченную  стену  Леди  сделала  знак  рукой.  Наемник
пришпорил коня и поскакал к краю пирамиды. Он проехал мимо людей  Шелест
и остановился у края стены,  над  подразделениями  Джалены.  Поверженный
поднял копье. Его наконечник ярко сверкнул. Не знаю  почему,  но  войска
Джалены воспаряли духом, сплотились и начали теснить повстанцев назад.
   Леди взмахнула  рукой  налево.  Трещина  помчалась  по  дорожке,  как
сорвиголова, дуя в  свой  рог.  Рев  повстанческих  труб  утонул  в  его
серебряном гласе. Она миновала войска, стоявшие  на  третьем  уровне,  и
бросила свою лошадь прямо вниз со стены. Такое падение  убило  бы  любую
лошадь. А эта, тяжело приземлившись, удержала равновесие, подала назад и
торжествующе заржала, когда Трещина в очередной. раз дунула в рог. Как и
на  правом  фланге,  войска  здесь  воспаряли  духом  и  начали  теснить
повстанцев.  Вверх  по  стене  скользнула  небольшая  синеватая  тень  и
двинулась дальше назад, к основанию пирамиды.  Она  двигалась  к  Башне.
Ревун. Я нахмурился. Это меня озадачило. Он что, отлучался?
   Сражение сконцентрировалось в центре. Ловец яростно сражался, пытаясь
удержать оборону.
   Я услышал  какой-то  шум  сзади,  оглянулся  и  увидел,  что  к  Леди
приближается Капитан. Он ехал верхом. Сзади было еще несколько  лошадей.
У меня екнуло сердце. Она решила произвести кавалерийскую атаку?
   Трещина и Наемник здорово помогли, но этого  оказалось  недостаточно.
Им удалось укрепить оборону только до подхода осадных лестниц.
   Мы теряли еще один уровень.  Медленней,  чем  я  ожидал,  но  мы  его
теряли.
   Оттуда спаслось не более тысячи человек. Я посмотрел на Леди. Ее лицо
сохраняло   бесстрастное   выражение,   но   я   чувствовал,   что   она
неразочарована.
   Шелест поливала стрелами движущиеся внизу массы людей, огонь  баллист
сметал сотни человек.
   Над пирамидой опять проползла тень. Я поднял глаза.  Над  противником
плыл ковер Ревуна. На нем были какие-то люди,  которые  сбрасывали  вниз
шары величиной с  голову.  Те  тяжело  падали  в  массу  повстанцев,  не
производя никакого  видимого  эффекта.  Ковер  скользнул  в  направлении
вражеского лагеря, разбрасывая эти бессмысленные штуки.
   В течение часа повстанцы заняли прочные позиции на третьем уровне,  и
еще час  им  понадобился,  чтобы  собрать  здесь  достаточно  людей  для
продолжения штурма. Шелест, Трещина, Наемник и  Ловец  нещадно  молотили
их. Прибывающие войска карабкались по горам тел своих товарищей, пытаясь
добраться до вершины.
   Ревун продолжал свое занятие в районе вражеского лагеря.  Сомневаюсь,
чтобы там вообще кто-нибудь был. Все  столпились  у  подножия  пирамиды,
ожидая своей очереди пойти на нас в атаку.
   Самозваная Белая Роза находилась в  районе  второго  рва,  окруженная
сиянием и новым повстанческим  советом.  Они  ничего  не  предпринимали,
вступая в действие только тогда, когда кто-нибудь из Поверженных начинал
использовать свою колдовскую силу Хотя  против  Ревуна  они  не  приняли
никаких мер. Скорее всего, они ничего и не могли с ним сделать.
   Капитан к чему-то готовился... Он выстраивал всадников  вдоль  фронта
пирамиды. Мы все-таки собирались атаковать! Что за глупость!
   Мой верный  не  должен  бояться,  -  прозвучало  у  меня  в  ушах.  Я
повернулся  к  Леди.  Она  смотрела  на  меня  холодно,   по-царски.   Я
отвернулся.
   Это продолжалось  недолго.  Наши  солдаты  отложили  луки  и  бросили
тяжелое вооружение. Они помогали друг  другу  карабкаться  на  последнюю
стену Внизу, на поле боя,  вся  эта  орда  пришла  в  движение.  Но  оно
казалось очень медленным и нерешительным  Сейчас  им  надо  было  очертя
голову ринуться вперед, сметая нас всех, и ворваться в  Башню  до  того,
как закроются ворота...
   Ревун несся назад,  из  лагеря  повстанцев,  двигаясь  в  дюжину  раз
быстрее, чем любая лошадь. Я смотрел,  как  над  нами  проходит  большой
ковер, даже сейчас я не мог сдержать благоговейного страха. На мгновение
он закрыл собой комету, а затем ушел дальше,  к  Башне.  Сверху  донесся
странный вой, непохожий на то что  я  слышал  от  Ревуна  раньше.  Ковер
немного потерял высоту, попытался  затормозить  и  врезался  в  Башню  в
нескольких футах ниже ее вершины.
   - Боже мой, - прошептал я, глядя на то, как ковер  сминается  и  люди
летят вниз с высоты пятьсот футов. - О Боже.
   Ревун либо умер, либо потерял сознание. А сам ковер еще падал.
   Я повернул голову к Леди, которая тоже все это видела.  Выражение  ее
лица нисколько не изменилось - Тебе понадобится этот лук,  -  произнесла
она мягко тихим голосом, который слышал только я. Я  вздрогнул.  В  моем
мозгу замелькали образы, сотни образов за одну секунду. Слишком  быстро,
чтобы я мог уловить хотя бы один из них. Кажется, я взялся за лук.
   Она разозлилась. Разозлилась так сильно, что мне  было  страшно  даже
просто смотреть на это, зная, что  ярость  направлена  не  против  меня.
Впрочем, кто был объектом этой ярости, понять нетрудно.  Падение  Ревуна
было вызвано не действиями противника. Они, конечно, имели место, но  за
это,  похоже,  отвечал  один  из  Поверженных.  Ловец  Душ.  Наш  бывший
предводитель. Тот, кто так ловко и так долго нас использовал.
   Леди что-то пробормотала. Я не уверен, что расслышал верно.
   - Я дала ей все шансы. - Она произнесла что-то вроде этого.
   - Мы здесь ни при чем, - прошептал я.
   - Пошли, - сказала она и пришпорила лошадь. Животное прыгнуло вниз со
стены. Я бросил на Капитана взгляд, полный  отчаяния,  и  последовал  за
ней.
   Леди неслась со  скоростью  не  меньшей,  чем  Трещина.  Моя  лошадь,
похоже, была полна решимости поддержать этот темп.
   Мы нырнули в толпу вопящих людей. Там вскипали и  разносились  ветром
клубы известкового тумана. Они захватывали и своих, и  врагов.  Леди  не
сворачивала.
   Ловец Душ уже летел. И друзья, и враги спешили убраться с его пути.
   Вокруг него царила смерть. Он подскочил  к  Наемнику,  выбил  его  из
седла и сам  взлетел  на  лошадь.  Затем  спрыгнул  на  второй  уровень,
прорвался через толпу  неприятеля,  спустился  еще  ниже,  на  землю,  и
помчался прочь.
   Леди поскакала следом за ним, ее черные волосы развевались по  ветру.
Я двигался за ней, ошеломленный,  не  в  состоянии  прервать  эту  дикую
скачку. На нижний уровень мы спустились в трехстах  ярдах  позади  Ловца
Душ. Леди еще пришпорила лошадь.  Моя  тоже  поскакала  быстрее.  Я  был
уверен, что какая-нибудь из лошадей или обе сразу споткнутся о брошенные
сооружения или валяющиеся тела. Но -  пока  они,  как  и  лошадь  Ловца,
ступали твердо, как на беговой дорожке.
   Ловец погнал прямо через лагерь повстанцев. Мы  за  ним.  Дальше,  на
открытой местности, мы начали догонять его. Эти три бестии, наши лошади,
не знали усталости, как машины. Мили проскакивали  одна  за  другой.  Мы
мчались на расстоянии пятьдесят ярдов друг от друга, Я сжимал свой лук и
изо всех сил  цеплялся  за  эту  кошмарную  лошадь.  Я  никогда  не  был
религиозен, но сейчас мне хотелось помолиться.
   Она была неумолима как смерть, моя Леди. Я  уже  пожалел  Ловца  Душ.
Когда она его сцапает...
   Ловец Душ мчался по дороге, которая шла по одной из долин к западу от
Амулета. Мы были  недалеко  от  места,  где  столкнулись  с  известковым
туманом,  отдыхая  на  вершине  холма.  Я  вспомнил,  что  нам  пришлось
пережить, возвращаясь в Амулет. Просто кучу всего, а мы - как ни  в  чем
не бывало.
   Что же там сейчас происходит,  у  Башни?  Может,  она  так  и  хотела
бросить  наших  людей  на  произвол  судьбы?  Чем  ближе  к  концу,  тем
становится яснее, что стратегия Леди предусматривала максимум разрушений
и потерь. Она хотела, чтобы с обеих сторон выжили только  немногие.  Она
чистила свой дом. Среди Поверженных у нее остался  только  один  враг  -
Ловец Душ. Ловец, который был ко мне почти добр. И  который  по  крайней
мере однажды спас мне жизнь,  когда  на  Лестнице  Слезы  Несущий  Шторм
предпочел бы убить и меня и  Ворона.  Ловец,  который  был  единственным
Поверженным, говорившим со мной как с человеком; который  рассказал  мне
немного о старых временах, чтобы утолить мое, ненасытное любопытство...
   Какого же черта я тут  делаю,  в  этой  дьявольской  скачке  с  Леди,
которая охотится за тем, кто в мгновение ока может раздавить  меня,  как
червяка?
   Ловец обогнул холм и скрылся, а  когда  несколько  секунд  спустя  мы
преодолели  это  препятствие,  он   уже   исчез.   На   мгновение   Леди
притормозила, она медленно повела головой по сторонам. Затем она дернула
уздечку разворачивая лошадь к лесу, который тянулся вниз по склону сразу
за дорогой.
   На опушке она остановилась. Моя бестия тоже встала рядом.
   Леди рывком соскочила с лошади. Не размышляя я проделал то  же  самое
Когда я встал  на  ноги,  моя  лошадь  была  уже  мертва,  а  ее  начала
заваливаться набок. У обоих на горле вспухли черные, величиной с  кулак,
волдыри.
   Леди указала рукой вперед и двинулась, углубляясь в лес. Зажав в руке
лук, стрела на тетиве, я последовал  за  ней.  Я  двигался  осторожно  и
бесшумно как лисица, пробираясь через кусты.
   Она остановилась, пригнулась и опять вытянула руку. Я посмотрел туда,
куда она указывала. Шорох, быстрая тень. Замерла. Примерно в  пятидесяти
футах я увидел фигуру, стоящую на  коленях  спиной  к  нам.  Она  что-то
торопливо там делала. Не время для философских  рассуждений.  Эта  тварь
несколько раз покушалась на мою жизнь. Я еще не осознал что я  делаю,  а
моя стрела уже была в воздухе.
   Она ударила в голову. Фигура ткнулась лицом в  землю.  Я  на  секунду
затаил дыхание, затем глубоко и свободно вздохнул. Так просто...
   Леди нахмурилась и сделала вперед три быстрых  шага.  Справа  от  нас
раздался хруст веток. Кто-то продирался через  лес  Она  развернулась  и
побежала обратно к опушке леса по дороге  схватив  меня  за  руку  Через
несколько секунд мы были уже на дороге На тетиву легла следующая стрела.
Леди  вскинула  руку  вверх...  В  пятидесяти  ярдах  от  нас  из   леса
выскользнул прямоугольник Фигура на нем сделала бросательные движения  в
нашу сторону Я пошатнулся от невидимого удара, в глазах потемнело. Затем
я смутно почувствовал, как Леди сделала какое-то движение рукой и зрение
вернулось ко мне. Я ясно увидел, как ковер поднимается  и  удаляется  от
нас.
   Натянув тетиву, я отпустил ее безо всякой надежды на то,  что  стрела
поразит движущуюся цель на таком расстоянии.
   Так и получилось, но только потому,  что  когда  стрела  была  уже  в
полете, ковер резко дернулся вниз и вбок. Она просвистела  в  нескольких
дюймах от головы седока.
   Леди что-то сделала,  и  в  воздухе  ухнуло.  Буквально  из  ниоткуда
появилась гигантская стрекоза, такая же, какую я видел в Облачном  Лесу.
Она мотнулась к ковру и врезалась  в  него.  Тот  завертелся,  захлопал,
дернулся и перевернулся. С отчаянным криком человек рухнул вниз.  В  тот
момент, когда он ударился о землю, я выпустил еще одну  стрелу.  Человек
дернулся и затих. А мы поспешили к нему.
   Леди стянула со своей  жертвы  черный  шлем.  И  принялась  ругаться.
Мягким и ровным голосом  она  отпускала  выражения  под  стать  бывалому
сержанту.
   - Что такое? - наконец спросил я. По моему мнению, этот  мужчина  был
вполне мертв. - Это не она.
   Леди развернулась, посмотрев на лес. В течение нескольких секунд лицо
ее оставалось непроницаемым. Затем она повернулась к висящему в  воздухе
ковру.
   - Посмотри там, в лесу, женщина это или нет. Поищи лошадь.
   И она принялась делать манящие жесты в сторону ковра Ловца Душ.
   Я пошел в лес. В голове моей все бурлило. Ловец -  женщина?  Вот  это
да.
   Здесь все приготовлено, чтобы спасаться от погони самой Леди.
   По мере того как я углублялся в лес,  во  мне  медленно  и  тихо  рос
страх.
   Ловец играл на всех сразу, и гораздо более тонко, чем сама Леди могла
заподозрить. Ну, а что теперь?  На  меня  было  так  много  покушений...
По-моему, сейчас как раз самый подходящий момент, чтобы покончить с  той
угрозой, которую я представляю.
   Однако ничего не случилось. За исключением  того,  что  я  дополз  до
трупа в лесу, стянул с  него  черный  шлем  и  обнаружил  под  ним  лицо
красивого юноши.
   Меня переполнили страх, злость и разочарование. Я  пнул  тело  ногой.
Немного утешиться, досадив хотя бы мертвому, хотя бы этому куску мяса.
   Мой  припадок  поутих.  Я  решил  обследовать  место,  где  прятались
двойники.
   Они сидели здесь давно и  были  готовы  ждать  и  дальше.  Запасов  я
обнаружил на целый месяц.
   Мой взгляд наткнулся на большой тюк. Я разрезал веревку,  которой  он
был обвязан, и заглянул внутрь. Бумаги. Эта кипа  должна  весить  фунтов
восемьдесят. Меня охватило любопытство.
   Я воровато оглянулся и, не обнаружив  ничего  подозрительного,  сунул
руку поглубже. И немедленно понял, что это такое.  Это  была  часть  тех
бумаг, которые мы откопали в Облачном Лесу.
   Что они тут делают? Я-то подумал, что Ловец передал их Леди. Ото?!
   Заговор и контр-заговор? Может быть, он действительно  передал  часть
из них.
   Но остальные решил попридержать до удобного момента. Наверное, сейчас
мы так сильно наступали ему на пятки, что у него просто не было времени,
чтобы забрать их...
   А может, он и вернется.  Снова  испугавшись,  я  огляделся.  Никакого
движения. Где он?
   Она, напомнил я себе. Ловец был одной из женщин. Я  снова  огляделся,
ища следы Поверженного. Вскоре я обнаружил отпечатки  копыт,  ведущие  в
глубь  леса.  Они  выходили  на  узкую  тропинку.  Я  припал  к   земле,
вглядываясь в глубину  леса  через  столбы  золотистой  пыльцы,  которая
светилась в солнечных лучах. Я  попытался  заставить  себя  подняться  и
двинуться дальше.
   Назад, услышал я голос, прозвучавший у меня в голове. Назад.
   Леди. Обрадованный, что не надо  идти  по  этой  тропинке  дальше,  я
двинулся назад.
   - Это был мужчина, - сказал я, когда подошел к Леди.
   - Я так и думала. - Она придерживала  рукой  ковер,  висящий  в  двух
футах над землей. - Залезай.
   Я сглотнул и сделал как было сказано. Влезть  на  него  было  так  же
трудно, как взобраться в лодку из воды. Дважды я чуть было не упал.
   - Он-она все еще на лошади и движется по Тропе через лес, - сказал я,
когда Леди тоже оказалась на ковре.
   - Направление?
   - На юг. Ковер быстро взмыл в  воздух.  Мертвые  Лошади  внизу  стали
совсем маленькими. Мы поплыли над лесом. Желудок мой вел себя  так,  как
будто накануне вечером я выпил несколько галлонов вина.

Глава 12

   Леди выругалась себе под нос.
   - Сука. Она играла нами всеми. Включая моего мужа, - наконец  сказала
она громко.
   Я ничего не ответил. Меня занимал вопрос о том, стоит ли упоминать  о
бумагах. Ей это будет интересно. Но мне тоже, а  если  я  сейчас  о  них
расскажу, то навсегда потеряю возможность заглянуть в них.
   - Точно, именно этим она и занималась. Делая вид, что участвует в  их
заговоре, она избавлялась  от  Поверженных.  То  же  самое  потом  могло
случиться и со мной. А Властителя она просто не выпустила бы из  могилы.
Ей бы досталось все. А Властителю без помощи не выбраться.
   Она скорее думала вслух, чем говорила все это мне.
   - А я не заметила очевидного. Или не обратила внимания. Все это  было
постоянно на виду. Хитрая сука. Она у меня сгорит за это.
   Вдруг мы начали падать. Я чуть  было  не  потерял  содержимое  своего
желудка. Мы падали в долину, которая была глубже других в  этом  районе,
хотя холмы по обе  ее  стороны  были  не  выше  двухсот  футов.  Падение
замедлилось.
   - Стрелу, - сказала она. Я забыл приготовить очередную.  Мы  проплыли
над долиной около мили и зависли у края каменистого обрыва. Дул холодный
ветер. Руки у меня начали коченеть. Мы были далеко от Башни;  в  стране,
где сейчас властвовала зима. Меня непрерывно бил озноб.
   Единственным  предупреждением  было  мягкое  держись  Ковер  мотнулся
вперед. В четверти мили от нас  человек  прижимался  к  загривку  бешено
скачущей лошади. Мы снизились настолько, что неслись теперь в двух футах
от земли.
   Ловец увидел нас. Она вскинула руку, пытаясь защититься. Мы наступали
ей на пятки. Я выпустил  стрелу  Ковер  рванулся  вверх.  Леди  пыталась
поднять его, чтобы не задеть лошадь или седока. Не достаточно. От  удара
ковер накренился. Рама хрустнула  и  развалилась.  Я  отчаянно  цеплялся
руками, а земля и небо бешено кружились вокруг меня. Я отпустил ковер  и
отлетел в сторону.
   Через мгновение я уже стоял на ногах.  Все  еще  шатаясь,  я  схватил
стрелу, бросил ее на тетиву. Лошадь Ловца упала со сломанной ногой. Сама
она, оглушенная, стояла рядом на четвереньках. Из живота  у  нее  торчал
серебряный наконечник стрелы.
   Я отпустил тетиву Потом еще стрела и еще. Я  вспомнил  ту  чудовищную
живучесть, которую Хромой продемонстрировал в Облачном Лесу, после  того
как Ворон пронзил его стрелой, несущей мощь его истинного  имени.  Когда
ушла моя последняя стрела, я вытащил меч. Не знаю, как я еще не  потерял
его во всей это заварухе. Я подбежал к Ловцу, высоко поднял меч и  двумя
руками нанес яростный удар. Так жестоко и дико я  не  бил  еще  никогда,
голова Ловца откатилась в сторону. Шлем  раскололся.  Передо  мной  было
женское лицо.  Глаза  смотрели  обвиняюще.  Это  лицо  было  практически
идентично лицу той, с которой я пришел сюда.
   Глаза  Ловца  сосредоточились  на  мне.  Ее  губы   пытались   что-то
произнести.
   Я стоял застыв, не понимая, какого черта все это значит.  Жизнь  ушла
из Ловца раньше, чем я успел понять то, что она хотела сказать.
   Это  мгновение  я  вспоминал  потом  тысячи  и  тысячи  раз,  пытаясь
прочитать слова на умирающих губах.
   Сзади подползла Леди. Одна нога у нее волочилась. Привычка  заставила
меня опуститься на колени...
   - Сломана, - сказала она. - Не обращай внимания. Я потерплю.
   Она часто и прерывисто дышала. Сначала я подумал, что это от боли. Но
потом увидел, что она смотрит на голову. Она захихикала.
   Я посмотрел на эти два так похожие друг на друга лица.  Она  положила
мне руку на плечо и позволила помочь ей подняться.  Я  осторожно  встал,
обхватив ее рукой.
   - Никогда не поступала как эта сука, - сказала она. - Даже  когда  мы
были детьми...
   Она настороженно посмотрела на меня и умолкла. Человеческое выражение
покинуло ее лицо. Она опять превратилась в снежную королеву.
   Если когда-либо во мне и загорались искры  любви,  как  говорили  мои
братья, то сейчас они окончательно потухли. Я ясно понял,  что  истинное
движение Белой Розы в настоящее время уничтожалось как со стороны  Леди,
так и повстанцев. Должны были остаться  лишь  марионетки  того  монстра,
который создал эту женщину,  а  теперь  хотел  уничтожить  и  ее,  чтобы
вернуть себе власть и вновь наполнить мир ужасом. В тот момент  я  бы  с
удовольствием положил ее голову рядом с головой ее сестрицы.
   Второй раз, если верить Ловцу. Вторая убитая сестра.  Такое  дело  не
заслуживает, чтобы быть ему преданным.
   Существует предел  человеческой  удаче,  силе,  тому,  до  каких  пор
человек отваживается  сопротивляться.  У  меня  не  хватило  сил,  чтобы
всецело отдаться этому моему мгновенному  желанию.  Может  быть,  потом.
Капитан сделал ошибку, приняв предложение Ловца Душ. Смогу ли я  убедить
его отказаться от этой службы на том основании,  что  со  смертью  Ловца
наши обязательства утратили силу?
   Сомневаюсь.  Это  будет  целая  битва.  Особенно  если  он,   как   я
подозреваю, помог Старшине Берилла уйти из жизни. Существованию  Гвардии
не  угрожает  особая  опасность,  если  она,  конечно,  выживет  в  этой
последней   битве.   А   Капитан   постарается   не   допустить   нового
предательства. С точки зрения морали  он  считает  это  намного  большим
злом.
   Как там сейчас Гвардия? Сражение за Амулет не закончено,  потому  что
сама Леди отсутствует. Пока мы гонялись за  Поверженным-предателем,  там
могло случиться все что угодно.
   Я посмотрел на солнце и поразился, увидев, что  времени  прошло  чуть
больше часа. Леди тоже вспомнила об Амулете.
   - На ковер, доктор, - сказала она. - Нам надо бы вернуться.
   Я помог ей взобраться на то, что осталось от ковра Ловца Душ. Он  был
наполовину уничтожен, но она думала, что мы сможем  взлететь.  Я  усадил
ее, подобрал  лук,  который  она  мне  подарила,  и  сел  напротив.  Она
зашептала. Ковер со скрипом оторвался  от  земли.  Сидеть  на  нем  было
весьма неудобно.
   Ковер делал круг над местом гибели  Ловца,  а  я  сидел  с  закрытыми
глазами и размышлял. Я все никак не мог привести в порядок свои мысли  и
чувства. Яне верил в зло как в активную силу, для меня все  зависело  от
точки  зрения,  но  сейчас  я  достаточно  насмотрелся,   чтобы   начать
сомневаться в своей собственной философии. Если Леди - еще не воплощение
зла, то она к этому так близка, что разницы почти нет.
   Мы медленно двигались в сторону Башни. Открыв  глаза,  я  увидел  эту
огромную черную скалу, возвышающуюся над  горизонтом.  Мне  не  хотелось
возвращаться.

Глава 13

   Мы были над каменистой местностью к западу от Амулета,  на  высоте  в
сотню футов. Мы едва ползли. Леди  пришлось  полностью  сосредоточиться,
чтобы поддерживать ковер в воздухе. Холодный пот прошибал меня при мысли
о том, что эта штука может здесь рухнуть вниз. Или  сдохнуть  над  самым
лагерем повстанцев. Я  наклонился  вперед,  разглядывая  каменный  хаос,
пытаясь отыскать площадку для вынужденного  приземления.  Вот  так  я  и
увидел девочку. Мы преодолели уже три четверти пути. Я заметил  какое-то
движение. На нас смотрела  Душечка  с  выражением  О?  на  лице,  широко
раскрыв глаза. Из тени вытянулась рука и потащила ее в укрытие.
   Я бросил взгляд на Леди. Она ничего не  заметила.  Она  была  слишком
занята ковром.
   Что происходит? Что это, повстанцы загнали Гвардию в скалы? Но почему
я никого больше не вижу?
   Леди это стоило большого напряжения, но  мы  наконец  приближались  к
цели.
   Передо мной открылось поле боя.
   Кошмарная  земля.  Ее  покрывали  десятки  тысяч  трупов  повстанцев.
Большинство  погибло  целыми  подразделениями.   Ярусы   пирамиды   были
переполнены мертвыми с обеих сражающихся  сторон.  На  вершине  пирамиды
развевался флаг Белой Розы. Я не видел нигде  никакого  движения.  Землю
окутала тишина.
   Слышался только шепот холодного северного ветра.
   На мгновение Леди  потеряла  управление.  Мы  провалились  вниз.  Она
смогла предотвратить крушение всего в дюжине футов от земли.
   Полная неподвижность, только ветер  треплет  полотнища  знамен.  Поле
сражения напоминает  картину  какого-нибудь  безумного  художника.  Тела
повстанцев, лежащие сверху,  выглядят  так,  как  будто  люди  умерли  в
страшных мучениях. А общее количество трупов просто не сосчитать.
   Мы поднялись над пирамидой. Здесь  пронеслась  смерть.  Ворота  Башни
открыты. В тени ее лежат тела повстанцев. Наши ушли внутрь.
   На крыше Башни никого не  было.  Только  лежало  несколько  тел,  все
повстанцы.
   Мои товарищи, наверное,  еще  сражаются  внутри,  в  этих  запутанных
коридорах.  Башня  слишком  велика,  чтобы  захватить   ее   быстро.   Я
прислушался, но ничего не услышал.
   Вершина Башни была в трехстах футах над нами, а мы не могли подняться
выше-. Наверху появилась фигура и замахала  руками.  Низкого  роста,  во
всем коричневом. Я разинул рот. Только  один  Поверженный  всегда  носил
коричневое.
   Хромая, он отошел немного в  сторону,  продолжая  производить  руками
манящие жесты. Ковер начал подниматься. Осталось двести  футов,  сто.  Я
оглянулся на панораму смерти. Четверть миллиона человек?  С  ума  сойти.
Слишком большая цифра, чтобы действительно ее осознать.  Даже  в  период
расцвета Правления до такого никогда не доходило..
   Я взглянул на Леди. Это она все сотворила. Теперь  она  будет  полной
хозяйкой мира, если в Башне победят наши. Кто мог противостоять ей?  Все
мужчины континента лежат мертвые...
   Из ворот вышло полдюжины повстанцев.  Они  принялись  пускать  в  нас
стрелы. До уровня ковра долетело только  несколько.  Солдаты  прекратили
стрелять и замерли в ожидании. Они поняли, что у нас неприятности.
   Пятьдесят футов, двадцать  пять.  Леди  приходилось  трудно,  даже  с
помощью Хромого. Я дрожал от  ветра,  который  угрожал  отнести  нас  от
Башни. Я вспомнил, как потерял высоту Ревун. Мы были сейчас  на  том  же
уровне.
   Еще раз взглянув вниз, я увидел оборотня. Он свисал со своего креста,
но я знал, что он жив. К Хромому присоединились люди. У  некоторых  были
веревки, у  остальных  копья  или  длинные  палки.  Мы  поднимались  все
медленней. Это превращалось в какую-то  нелепую  игру.  Спасение  совсем
близко, но руками не дотянуться. Мне на колени упала веревка.
   - Обвяжи ее, - заорал сержант Охраны.
   - А что со мной, козел?
   Я шевелился со скоростью  черепахи,  опасаясь,  как  бы  не  нарушить
равновесия ковра. Меня подмывало завязать какой-нибудь узел,  который  в
решающий момент развязался бы. Леди уже не сильно мне нравилась. Без нее
мир стал бы лучше. Ловец была убийцей, чьи  амбиции  обрекли  на  смерть
сотни людей. Она заслужила  свой  конец.  Кто  же  тогда  эта  сестрица,
пославшая тысячи прямо в руки костлявой старухе?
   Спустилась вторая веревка. Я привязался сам. До верха оставалось пять
футов, но подняться выше мы не  смогли.  Люди  натянули  веревки.  Ковер
выскользнул из-под меня. Вниз опустились палки.  Я  схватится  за  одну.
Ковер начал падать.
   На мгновение я подумал, что  сейчас  сорвусь,  но  тут  меня  втянули
наверх.
   Нам сказали, что внизу  идет  сильная  драка.  Хромой  совершенно  не
обратил на меня внимания. Он  торопливо  ушел,  чтобы  помочь  сражаться
людям внизу. А я просто  растянулся  на  полу,  радостный,  что  наконец
оказался в безопасности.
   Я даже вздремнул. Проснулся я наедине  только  с  северным  ветром  и
меркнущей  кометой  над  горизонтом.  Я  пошел  вниз,   чтобы   обозреть
результаты большой игры Леди.
   Она победила. Повстанцев выжило меньше одного из сотни.
   Теми штуками,  которые  разбрасывал  Ревун,  он  распространил  среди
повстанцев болезнь. Своего пика она достигла вскоре после того, как мы с
Леди умчались в погоню за Ловцом Душ. Колдуны  повстанцев  не  смогли  с
этим сделать почти ничего. Вот откуда это  дыхание  смерти,  эти  тысячи
трупов. Но все равно множество врагов сумели  противостоять  болезни.  А
ваши люди не  все  сумели  избежать  заражения.  И  повстанцы  захватили
верхний ярус пирамиды.
   По замыслу в этот момент Черная Гвардия должна была контратаковать. А
реабилитированный Хромой - помогать им вместе с теми, кто еще остался  в
Башне. Но Леди отсутствовала и не могла  командовать  ударом.  А  Шелест
приказала отступить в Башню.
   Внутри Башни были подготовлены множество ловушек, которые устроили не
только восточные солдаты Ревуна, но  и  раненые,  которых  доставляли  в
Башню и которых Леди исцелила своей колдовской силой.
   Все кончилось задолго до  того,  как  мне  удалось  пробраться  через
лабиринт коридоров. Когда я наткнулся на следы своих товарищей, я понял,
что опоздал на несколько часов. Они ушли из Башни.  Им  был  дан  приказ
выставить линию пикетов там, где раньше стояла внешняя стена.
   До низу я добрался уже ночью. Я устал. Мне хотелось только  тишины  и
покоя. Может быть, место в гарнизоне какого-нибудь маленького  городка-.
Я  плохо  соображал.  У  меня  же  была  куча  дел,  море  невысказанных
аргументов. Мне предстоит схлестнуться с Капитаном. Он  не  захочет  еще
раз нарушать свое слово, отказываться от присяги. Множество людей мертвы
физически и мертвы морально. Среди них есть и мои товарищи. И  они  меня
не поймут Элмо, Ворон, Леденец, Одноглазый, Гоблин  -  они  будут  вести
себя, как будто я говорю на незнакомом  им  языке.  И  еще,  могу  ли  я
осуждать их? Они - мои братья, мои  друзья  и  моя  семья.  И  действуют
исходя из этого. Этот груз давит на меня. Мне придется убедить  их,  что
существуют и более важные обязанности, долг. Я взял лошадей  из  конюшни
Леди и вел их, ступая по высохшей крови и перешагивая через трупы Почему
я взял несколько лошадей, для меня осталось загадкой, хотя  в  голове  у
меня и шевельнулась смутная мысль, что они могут понадобиться. А ту,  на
которой ездила Трещина, я взял потому, что самому вовсе не хотелось идти
пешком.
   Я остановился, чтобы посмотреть на комету. Казалось, что  она  как-то
ссохлась, уменьшилась - В другой раз, да? - задал я ей вопрос. - Меня ты
не сильно напугала.
   Фальшиво засмеялся. А как же иначе? Если бы  пробил  час  повстанцев,
как они утверждали, меня бы уже не было в живых.
   По  дороге  я  останавливался  еще  дважды.  Первый  раз  я   услышал
приглушенные жалобы и ругательства, когда спускался по  остаткам  нижней
стены-частокола. Я пошел на звук и  увидел  Одноглазого,  который  сидел
перед распятым оборотнем. Он говорил что-то ровным, мягким  голосом,  на
языке, которого я не понимал. Он был так этим увлечен,  что  не  услышал
даже, как я подошел. Не  услышал  он  и  того,  как  я  ушел,  полностью
погруженный в себя.
   Одноглазым овладели мысли о смерти его брата, Том-Тома. Такое  .могло
с ним продолжаться еще несколько дней.
   Второй раз я остановился там, откуда фальшивая Белая  Роза  наблюдала
за битвой. Она и сейчас была там, такая юная и  мертвая.  Друзья-колдуны
сделали смерть еще более  мучительной,  пытаясь  спасти  ее  от  болезни
Ревуна.
   - Такая огромная плата за все это... Я оглянулся на Башню, на комету.
   Леди победила... Или  как?  Что  же  произошло  на  самом  деле?  Она
уничтожила повстанцев? Но они стали инструментом в руках  ее  мужа,  еще
большего злодея.
   И если об этом знали только он, она и я, то поражение здесь  потерпел
именно он. Предотвращено большее  зло.  Более  того,  идеалы  повстанцев
прошли через очищающее и закаляющее пламя. Следующее поколение...
   Я не религиозен. Я не могу представить  себе,  что  существуют  боги,
которых бы хоть сколько-нибудь занимала бессмысленная людская  суета.  Я
хочу  сказать,  что  существа  высшего  порядка  просто  не  могут  этим
интересоваться.
   Но возможно, есть некое всеобщее добро, оно - собранный воедино разум
всего человечества, который, соединившись вместе, уже не  просто,  сумма
составляющих его частей, а какая-то самостоятельная сила. Поскольку  она
разум, она, может быть, неподвластна времени. Возможно, она видит все  и
всех  и  передвигает  фигуры  так,  что  сегодняшняя  победа  становится
краеугольным камнем завтрашнего поражения.
   Может быть, это усталость повлияла на мой мозг. На  несколько  секунд
мне показалось, что я вижу картину  из  будущего,  вижу,  как  во  время
следующего прохождения кометы над Землей триумф  Леди  обращается  в  ее
крах. Я увидел настоящую Белую Розу,  она  возносила  свой  штандарт  на
Башню. Я видел ее и ее спутников  так  ясно,  как  будто  сам  при  этом
присутствовал...
   Ошеломленный и подавленный, я взобрался на эту бестию  Трещины.  Если
видение было действительно пророческим, значит, я на самом деле буду там
присутствовать. Если верить этому видению, я знаю Белую  Розу.  Уже  год
как с ней знаком. И она мой друг. А я не принимал ее во  внимание  из-за
физического недостатка...
   Я погнал лошадей к позициям  Гвардии.  К  тому  моменту,  когда  меня
окликнул часовой, ко мне уже  вернулся  былой  цинизм,  и  я  постарался
забыть о видении. Слишком много событий для одного дня. Такие типы,  как
я, не становятся пророками, особенно для противной стороны.
   Первым знакомым человеком, которого я увидел, был Элмо.
   - Боже, ты ужасно выглядишь, - сказал он. - Ты ранен?
   В ответ я сумел только помотать головой. Он стащил меня  с  лошади  и
куда-то повел. За следующие несколько  часов  это  было  последним  моим
воспоминанием.  Если  не  считать  бессвязных  вневременных  сновидений,
которые мне совершенно не  понравились.  Но  я  не  мог  от  них  никуда
убежать.
   Не  благодаря  исконной  гибкости  и  жизнерадостности  человеческого
сознания в момент пробуждения мне удалось забыть обо всех этих снах.

ЧАСТЬ VII
РОЗА

Глава 1

   Спор с Капитаном не утихал в течение двух  часов  и  не  дал  никаких
результатов. Он совершенно не принимал моих доводов, ни  логических,  ни
моральных. По ходу дела в эту драку вступали и другие, те, кто  приходил
к Капитану по  делу.  К  тому  времени,  когда  я  окончательно  потерял
терпение, большинство основных людей Гвардии уже  присутствовало  здесь.
Лейтенант, Гоблин, Немой, Элмо, Леденец и несколько офицеров  из  нового
набора. Та небольшая поддержка, которую я получил, пришла с  неожиданной
стороны. Меня поддержали Немой и  двое  новых  офицеров.  Спотыкаясь,  я
вышел вон. За мной последовали Немой и  Гоблин.  Заглушая  все,  во  мне
поднималась ярость, хотя  такой  результат  разговора  не  слишком  меня
удивил. После разгрома повстанцев мало кого  могла  вдохновить  мысль  о
совершении дезертирства. Они теперь как  свиньи,  стоящие  по  колени  в
помоях.
   Вопросы об истине и лжи кажутся просто глупыми. И  вообще,  кого  это
волнует?
   Было еще раннее утро. День после битвы.  Я  плохо  спал,  взвинченные
нервы не давали мне покоя. Пытаясь отвлечься,  я  предпринял  энергичную
прогулку.
   Гоблин поджидал меня, стоя на моем пути. Тут же был и Немой.
   - Поговорим? - спросил Гоблин.
   - Я уже говорил. Никто не слышит.
   - Ты слишком любишь спорить. Иди сюда и присядь.
   Этим сюда оказалась куча барахла, которое лежало  возле  костра,  где
кто-то готовил еду, а рядом люди играли в тонк. Обычная толпа.  Все  они
косились на меня, пожимали плечами и казались озабоченными. Как будто их
беспокоила ясность моего рассудка.
   Думаю, если бы год назад кто-нибудь из них сделал бы то же самое, что
сейчас  сотворил  я,  у  меня  были  бы   точно   такие   же   ощущения.
Замешательство и тревога, вызванная заботой о товарище.
   Их тупоголовость меня раздражала, и я не мог скрыть раздражения еще и
потому, что, послав за мной Гоблина,  они  доказали,  что  действительно
хотели понять.
   Игра продолжалась, сначала в тишине, но постепенно оживляясь по  мере
того, как люди обменивались слухами и сплетнями о ходе битвы.
   - Что вчера произошло, Костоправ? - спросил Гоблин.
   - Я уже тебе рассказывал.
   - Может быть, нам  стоит  еще  раз  к  этому  вернуться?  -  мягко  и
вкрадчиво предложил он. - Разобраться в подробностях?
   Я понял, что он делает. Небольшая психическая терапия, основанная  на
предположении, что длительное общение с Леди повредило мой рассудок.  Он
был прав. Так оно и есть. Но это также и открыло мне глаза. Вспоминая те
события снова и снова, я пытался понять все до конца. Призывая на помощь
все то, чему я научился, будучи хранителем  Анналов,  я  надеялся  найти
нужные слова и убедить его в том, что именно моя позиция  рациональна  и
нравственна, а всех остальных - нет.
   - Видишь,  что  он  сделал,  когда  те  ребята  из  Весла  попытались
спрятаться за Капитана? - спросил один из  игроков.  Они  сплетничали  о
Вороне. Я как-то забыл  о  нем.  Навострив  уши,  я  послушал  несколько
историй о  его  безумном  героизме.  Их  послушать,  так  Ворон  каждому
гвардейцу по крайней мере однажды спас жизнь.
   - А где он? - спросил кто-то. Все начали пожимать .плечами  и  мотать
головой - Наверняка убили, - предположил кто-то. - Капитан послал  людей
за нашими погибшими. Наверное, увидим его сегодня, когда будут хоронить.
   - А что случилось с малышкой?
   - Найдешь его, найдешь и ребенка, - пропыхтел Элмо.
   - Кстати о ребенке, видели, что произошло, когда они пытались уложить
второй взвод каким-то заклинанием? Просто  необъяснимо.  Она  вела  себя
так, как будто  ничего  не  происходит.  А  все  остальные  рухнули  как
подкошенные. Это ее просто немного напугало, и она растормошила  Ворона.
А потом и  всех  остальных.  Как  будто  колдовство  на  нее  просто  не
подействовало - Может, потому что она глухая, - сказал кто-то еще.  -  А
колдовство заключается в звуке.
   - Да, все может быть. Жалко, что она не уцелела. Она даже могла  быть
полезной, когда тут околачивалась.
   -  Ворон  тоже.  Его  не  хватает  чтобы  Пресечь  болтовню   старины
Одноглазого. Все засмеялись.
   Я посмотрел  на  Немого,  который  наблюдал  за  нашим  разговорам  с
Гоблином.
   Я помотал головой. Его лицо приняло удивленное  выражение.  Пустив  в
ход язык жестов Душечки, я объяснил ему. Они живы. Он тоже ее любил.
   Немой поднялся, отошел за спину Гоблина  и  кивнул  мне  головой.  Он
хотел поговорить со мной наедине. Я нашел какую-то отговорку и пошел  за
ним.
   Я объяснил, что видел Душечку, когда возвращался  вместе  с  Леди,  и
подозреваю, что Ворон мог скрыться там, где, как он думал, его никто  не
найдет. Немой нахмурился и пожелал узнать зачем.
   - Откуда я знаю? Ты же видишь, как он вел себя в последнее время.
   Я не упомянул о своем видении и снах, которые сейчас казались  совсем
фантастическими.
   - Может, мы ему сильно надоели, - добавил я.
   Немой улыбнулся той улыбкой, которая показывала, что он не  верит  ни
одному моему слову. Он стал объясняться знаками. Я  хочу  знать  почему.
Что тебе известно? Он полагал, что я знаю  о  Вороне  и  Душечке  больше
других потому, что постоянно сую нос в подробности, чтобы занести  их  в
Анналы.
   - Я знаю только то, что знаешь ты. Большей частью он  околачивался  с
Капитаном и Шалуном.
   Он немного подумал, затем показал знаками. Ты седлаешь двух лошадей.
   Нет, четырех лошадей. Возьми еды. Может быть, на несколько дней. А  я
пойду поспрошаю. Его манера разговора не терпела возражений.
   Мне полегчало. Разговаривая с Гоблином, мысленно я уже был в пути.
   Единственное, что не давало покоя,  это  вопрос,  как  отыскать  след
Ворона.
   Я пошел туда, где прошлой  ночью  Элмо  взял  у  меня  лошадей,  всех
четырех.
   На мгновение я почувствовал, что существует какая-то неведомая  сила,
которая движет нами. Я привлек пару человек,  чтобы  они  оседлали  этих
бестий, пока я пойду выманивать у Шалуна какую-нибудь еду. Но не  так-то
просто  оказалось  взять  его  голыми  руками.  Он  потребовал   личного
распоряжения Капитана.  Тогда  мне  пришлось  посулить  ему  специальное
упоминание в Анналах об одном из его  подвигов.  Немой  подошел  к  нам,
когда переговоры были уже почти завершены.
   - Что-нибудь выяснил? -  спросил  я,  когда  мы  уже  погрузили  наше
снаряжение на лошадей.
   Только то, что Капитан что-то знает,  о  чем  никогда  не  расскажет.
Думаю, это больше относится к Душечке, чем к Ворону  -  знаками  пояснил
мне он.
   Я хмыкнул. Вот опять... Капитан заметил то же, что и я? И он знал  об
этом утром, во время спора? Хм, у него весьма странное мышление.
   Думаю, Ворон ушел без согласия Капитана, но с его  благословения.  Ты
спрашивал Шалуна?
   - Думал, что ты это сделаешь. Немой покачал головой. Он не успел.
   - Продолжай тут, а мне надо прихватить еще пару вещей.
   Я поспешил к госпитальной  палатке,  собрал  свое  оружие  и  выкопал
подарок, который берег для Душечки на день рождения. Потом я поймал Элмо
и сказал, что хотел  бы  взять  часть  своей  доли  из  тех  денег,  что
достались нам в Розах.
   - Сколько?
   - Сколько унесу Он посмотрел на меня пристально и сурово, но решил не
задавать вопросов. Мы пошли в его палатку и осторожно отсчитали  деньги.
Люди ничего о них не знали. Те, кто ходил  тогда  в  Розы  за  Кочергой,
хранили этот секрет.
   Однако были такие, кто удивлялся, как Одноглазый ухитряется  отдавать
карточные долги, никогда не выигрывая и не имея времени на  свои  темные
делишки.
   Когда я вышел из палатки Элмо, он последовал за мной. Немого мы нашли
уже в седле, а лошадей - готовых тронуться в путь.
   - Собрались прокатиться? - спросил Элмо.
   - Ну.
   Я приторочил к седлу лук, который получил от Леди, и сел на лошадь.
   Элмо прищурившись посмотрел на нас обоих.
   - Счастливо, - сказал он, повернулся и пошел прочь.  Я  посмотрел  на
Немого.
   Шалун тоже сделал вид, что ему все  равно.  Он  все-таки  проболтался
мне, что давал Ворону  дополнительное  продовольствие  еще  вчера  перед
началом сражения. Он тоже что-то знает.
   Ну-ну. Похоже, все о чем-то догадываются. Немой двинулся в путь, и  я
вернулся к мыслям об утреннем столкновении, роясь  в  памяти  в  поисках
каких-либо намеков на все происходящее. И кое-что я нашел. Гоблин с Элмо
тоже что-то подозревали.

Глава 2

   Иного пути кроме как через лагерь повстанцев нет. Жаль.  Я  бы  лучше
постарался избегать появляться там. Воздух был полон мух и смрада. Когда
мы с Леди здесь проносились, лагерь казался пустым. Но это  не  так.  Мы
просто никого не видели. Раненые, да и другие солдаты были здесь.  Ревун
и среди них посеял свою болезнь.
   Я выбрал хороших лошадей. Кроме той, что принадлежала Трещине, я взял
еще несколько из той же неутомимой породы. Немой задал  хороший  темп  и
воздерживался от  какого-либо  общения,  пока  наконец  мы  не  достигли
внешней границы каменистой местности и он не натянул  поводья,  указывая
мне знаками,  чтобы  я  смотрел  по  сторонам.  Он  хотел  знать  точное
направление, которого придерживалась Леди при перелете обратно к Башне.
   Я сказал, что мы, кажется, вошли в пустыню где-то в  миле  к  югу  от
того места, где были тогда мы с Леди. Он отдал мне свободных  лошадей  и
начал  медленно  продвигаться  вдоль  кромки  скал,   тщательно   изучая
поверхность земли.
   Сам я не сильно напрягался, зная, что он отыщет  след  гораздо  лучше
меня.
   Хотя на этот след мог наткнуться и я.
   Немой вскинул  вверх  руку,  затем  указал  на  землю.  Они  покинули
каменистую пустыню примерно там, где мы  с  Леди  пересекли  ее  кромку,
когда возвращались обратно.
   - Пытается выиграть время, не  маскируя  следы,  -  высказал  я  свою
догадку.
   Немой кивнул и двинулся на запад. Знаками он задал несколько вопросов
о дорогах.
   Основная дорога с севера на юг проходит в  трех  милях  к  западу  от
Башни.
   По этой дороге мы шли в Форсберг.  Мы  подумали,  что  сначала  Ворон
отправится туда. Даже в эти тяжелые времена на  ней  достаточно  сильное
движение, чтобы можно было скрыть следы мужчины и  ребенка.  От  обычных
глаз. Немой думал, что сможет их проследить.
   - Помни, что это его страна, - сказал я. - Он знает ее лучше вас.
   Немой кивнул с  отсутствующим,  беззаботным  видом.  Я  посмотрел  на
солнце.
   До заката еще около двух часов. Далеко ли они ушли?
   Мы добрались до основной дороги. Немой несколько  секунд  изучал  ее,
проехал несколько ярдов на юг, кивнул самому себе. Он помахал мне рукой,
пришпоривая лошадь.
   Так мы и ехали на этих не знающих усталости бестиях,  час  за  часом,
всю ночь после заката солнца. Так же вступили в новый день,  направляясь
в сторону моря, пока далеко не опередили  свою  жертву.  Передышки  были
короткими и их было мало. У меня все болело. Слишком мало  у  меня  было
времени отдохнуть после того, как закончилось предыдущее  приключение  с
Леди.
   Мы остановились там, где  дорога  огибает  подножие  поросшего  лесом
холма.
   Немой указал на оголенный  участок,  который  мог  послужить  хорошим
наблюдательным пунктом. Я кивнул. Мы свернули с дороги и начали подъем.
   Я привязал лошадей и рухнул на землю.
   - Слишком стар для такого, - сказал я и тут же провалился в сон.
   С наступлением сумерек Немой меня разбудил.
   - Уже идут? - спросил я. Он помотал головой и показал знаками, что до
завтра их можно не ждать. Но мне все равно придется держаться настороже,
на случай если Ворон будет идти и по ночам.
   Вот так, час за часом я и сидел,  завернувшись  в  одеяло,  дрожа  от
холодного зимнего ветра,  наедине  со  своими  неприятными  мыслями;  от
кометы исходил бледный и тусклый свет. За все это время я увидел  только
пару косуль, которые шли  к  возделанному  полю  в  надежде  найти  себе
какое-нибудь пропитание.
   За два часа до рассвета Немой меня подменил. Какая радость. Теперь  я
мог дрожать лежа и пережевывать все те же неприятные мысли. Но иногда  я
все-таки погружался в сон, потому что когда Немой потряс меня за  плечо,
было уже светло...
   - Идут? Он кивнул.
   Я поднялся, протер глаза и  уставился  на  дорогу  Так  и  есть,  две
фигуры, одна повыше, другая пониже, двигались в южном направлении. Но на
таком расстоянии это мог быть любой взрослый  с  ребенком.  Мы  поспешно
собрались, оседлали лошадей и спустились с холма. Немой хотел  подождать
их дальше, за поворотом. А мне он сказал держаться за  ними,  на  всякий
случай. Этот Ворон может выкинуть все что угодно.
   Он скрылся. Я остался ждать, все еще  дрожа  и  чувствуя  себя  очень
одиноко. Те двое подошли к  подъему.  Да.  Ворон  и  Душечка.  Они  явно
спешили. но Ворон казался спокойным,  уверенный,  что  погони  нет.  Они
прошли мимо меня.
   Я подождал минуту, выбрался из леса  и  последовал  за  ними,  огибая
подножие холма.
   Немой поставил свою лошадь посередине дороги. Он  немного  наклонился
вперед, во всей его тощей фигуре чувствовалось что-то злое и нехорошее.
   Ворон встал в пятидесяти футах от нас и продемонстрировал  свой  нож.
Душечка стояла у него за спиной.
   Когда она заметила меня,  то  улыбнулась  и  помахала  мне  рукой.  Я
улыбнулся ей в ответ несмотря на напряженность момента.
   Ворон резко развернулся. Лицо его  стало  злым.  Его  глаза  сверкали
гневом, а может даже и ненавистью. Я остановился  на  таком  расстоянии,
чтобы он не мог  добросить  свой  нож.  Казалось,  он  не  расположен  к
разговорам.
   Несколько минут мы  все  оставались  без  движения.  Никто  не  хотел
произнести первое слово. Я посмотрел на Немого. Он пожал плечами. Дальше
у него не было никаких планов. Меня привело сюда любопытство. Частично я
уже его удовлетворил. Они  были  живы  и  хотели  скрыться.  Без  ответа
оставалось только одно - почему.  К  моему  изумлению  первым  заговорил
Ворон.
   - Что ты тут делаешь, Костоправ? - выкрикнул он. Он сдался первым,  а
я-то думал, что у него стальные нервы.
   - Вас ищу.
   - Зачем?
   - Любопытство. Нам с Немым не безразлична Душечка. Мы беспокоимся.
   Он нахмурился. Он услышал то, чего не ожидал.
   - Ты видишь, с ней все в порядке.
   - Да-а. Похоже. А ты как?
   - А что, у меня такой вид, как будто со мной что-то не так?
   Я бросил взгляд на Немого. Ему нечего было добавить.
   - Есть сомнения, Ворон. Сомнения. Он перешел в оборону.
   - Какого черта все это значит?
   - Приятель плюет на своих корешей. Поступает с  ними,  как  последнее
дерьмо, и исчезает.  А  люди  должны  ломать  себе  голову  и  бросаться
выяснять, что случилось.
   - Капитан знает, что вы здесь? Я опять взглянул на Немого. Он кивнул.
   - Да. Хочешь взять на пушку, старина? Я, Немой, Капитан, Шалун, Элмо,
Гоблин, у нас у всех есть подозрения...
   - Не пытайся остановить меня, Костоправ.
   - Чего ты все время лезешь в драку? Кто  сказал,  что  мы  собираемся
тебя останавливать? Если бы мы хотели  тебя  остановит,  ты  никогда  бы
здесь не оказался, не смог бы даже отойти от Башни. Он насторожился.
   - Они  понимали,  что  происходит,  Шалун  и  наш  старина.  Они  вас
отпустили. А кое-кто  из  нас  хотел  бы  знать  почему.  Вообще-то  мы,
наверное, знаем, и если это то, что мы думаем,  тогда  ты  получаешь  по
крайней мере мое благословение. И Немого. И, я думаю, всех, кто не  стал
тебя удерживать.
   Ворон нахмурился. Он понял, на что я намекаю  но  не  был  уверен  до
конца.
   Он пробыл в Гвардии  недолго  и  поэтому  не  может  понимать  нас  с
полуслова.
   - Положим, так, - сказал я, - мы с Немым выясняем, что вы погибли.
   Оба. Никому ничего больше знать и не  надо.  Но  понимаешь,  это  как
убегать из дома. Даже желая вам добра, мы не можем не  чувствовать  себя
задетыми тем, как вы это делаете. Тебя приняли в Гвардию.  Ты  прошел  с
нами через черт знает что. Ты...  Да  подумай,  через  что  мы  с  тобой
прошли. А ты плюешь на нас. Так не делают. Подействовало.
   - Иногда, - сказал он, - бывают такие важные вещи, о  которых  нельзя
рассказать даже лучшим друзьям. Вы все могли погибнуть.
   - Да я так и думал. Слушай, не переживай. Немой спешился  и  принялся
болтать  с  Душечкой.  Казалось,  ее  этот  спор  не  интересовал.   Она
рассказывала  Немому,  что  с  ними  уже   приключилось   и   куда   они
направлялись.
   - Думаешь, это умно? - спросил я. - Опал? Тогда пара  вещей,  которые
тебе нужно знать. Во-первых,  Леди  победила.  Думаю,  ты  уже  об  этом
знаешь. Ты чувствовал, что так и  будет,  иначе  ты  бы  не  двинулся  в
дорогу. Ну ладно.
   Теперь второе, поважнее. Хромой вернулся. Она его не уничтожила.  Она
его починила, и теперь он у нее первый парень.
   Ворон побледнел. Я впервые видел его действительно испуганным. Но это
был страх не за себя. Себя он  считал  уже  ходячим  трупом,  человеком,
которому нечего терять. Но сейчас у него была Душечка.  Ему  нужно  было
жить.
   - Да-а. Хромой. Мы с Немым об этом много думали.
   Хотя на самом деле это  пришло  мне  в  голову  Только  что.  Но  мне
казалось, что будет лучше, если Ворон  решит,  что  мы  долго  над  этим
размышляли.
   - Наверняка рано или поздно Леди тебя хватится. Если она узнает,  где
ты, будешь иметь Хромого у себя на хвосте. А он тебя знает. Догадавшись,
что ты решишь навестить своих старых друзей, он  начнет  тебя  искать  в
твоих родных местах. У тебя есть друзья, которые могли бы спрятать  тебя
от Хромого?
   Ворон вздохнул, явно теряя уверенность. Он убрал свой нож.
   - Я так и хотел сделать. Думал, что мы сможем добраться до Берилла  и
там спрятаться.
   - Формально Берилл только союзник Леди, но ее слово там - закон.  Вам
придется убраться в такое место, где о ней никогда не слышали.
   - Куда?
   - Я эти места не знаю.
   По-моему, он успокоился, поэтому я слез с лошади. Он было взглянул на
меня настороженно, затем расслабился.
   - Я ведь пришел не просто так. Эй,  Немой!  Немой  кивнул,  продолжая
свой разговор с Душечкой.
   Из своего багажа я достал мешок с деньгами и сунул его Ворону.
   - Ты забыл свою долю добычи из Роз. -  Я  подвел  свободных  лошадей.
Верхом вы будете двигаться быстрее.
   Ворон боролся с собой, пытаясь  сказать  спасибо  и  не  в  состоянии
разрушить барьер, который он поставил между нами.
   - Наверное, мы пойдем...
   - Не хочу я этого знать.  Я  уже  дважды  встречался  с  Глазом.  Она
зациклилась на том, что хочет оставить след в истории. Не то  чтобы  она
хочет выглядеть в выгодном свете,  просто  хочет,  чтобы  была  отражена
правда. Она знает как могут переврать потом историю, и  не  хочет  чтобы
это случилось с ней А я - тот парень, которого она  выбрала  в  качестве
летописца.
   - Бросай все, Костоправ, пошли с нами. И Немой тоже. Пошли.
   Предыдущая ночь была очень длинной, и я успел об этом подумать.
   - Не могу, Ворон. Капитану ведь придется  остаться  на  своем  месте,
даже если он этого и не хочет Гвардии придется остаться. А я в  Гвардии.
Я слишком стар, чтобы убегать из дому. Мы с тобой будем бороться за одно
дело, но свой вклад я внесу оставшись в семье.
   - Давай же, Костоправ. Эта толпа наемных головорезов...
   - Но-о! Полегче Я сказал это резче, чем хотел Ворон осекся -  Помнишь
ту ночь в Лордах, - сказал я, перед тем, как мы пошли за Шелест? Когда я
читал из Анналов? Ты что сказал мне? Несколько секунд он молчал.
   - Да. Тогда ты заставил меня почувствовать, что  значит  быть  членом
Черной Гвардии. Может, я и не понимаю этого, но  тогда  я  действительно
почувствовал.
   - Спасибо.
   Я достал из багажа еще один сверток. Это для Душечки.
   - Поговори с ним немного, а? У меня тут есть для нее подарочек.
   Он посмотрел на меня, потом кивнул Я отвернулся чтобы мои слезы  были
не так заметны. Попрощавшись с девочкой и насладившись  ее  радостью  от
моего скромного подарка, я отошел к обочине дороги и быстро  и  тихонько
всплакнул. Немой с Вороном притворились слепыми.
   Мне будет не хватать  Душечки.  И  я  никогда  не  перестану  за  нее
тревожиться. Она - любимая, совершенная, всегда счастливая. Воспоминания
о той деревне оставили ее в покое.  Но  впереди  была  встреча  с  самым
ужасным врагом, какого только  можно  себе  представить.  Мы  все  этого
боялись.
   Я поднялся, вытер остатки слез и отозвал Ворона в сторонку.
   - Мне не известны твои планы. И я не хочу  их  знать.  Но  на  всякий
случай тебе надо кое-что знать. Когда мы с Леди  поймали  Ловца  Душ,  у
него оказался целый тюк тех бумаг, которые мы откопали в лагере  Шелест.
Он так и не передал их ей. А она не  знает  об  их  существовании.  -  Я
рассказал ему, где их можно найти. - Я съезжу туда  через  пару  недель.
Если они. еще там, я попробую в них разобраться.
   Когда он посмотрел на меня, лицо его было холодным  и  непроницаемым.
Он думал о том, что еще одна встреча  с  Глазом  подпишет  мой  смертный
приговор.
   Но он ничего не сказал.
   - Спасибо, Костоправ. Если я когда-нибудь  окажусь  там,  то  я  этим
займусь.
   - Ладно. Немой, ты готов? Немой кивнул.
   - Душечка, иди сюда. - Я крепко ее обнял. - Не обижай Ворона.
   Я снял амулет Одноглазого и надел его Душечке на руку.
   - Если близко окажется кто-нибудь из Поверженных, - сказал я  Ворону,
- она это почувствует. Не знаю как, но это действует. Удачи.
   - Ладно.
   Все еще в раздумье, он стоял и смотрел, как мы садимся на лошадей. Он
неуверенно приподнял руку.
   - Поехали домой, - сказал я Немому, и мы двинулись.
   Ни один из нас не обернулся. Этой встречи никогда не было. Потому что
Ворон со своей сироткой погибли у ворот Амулета.
   Назад, к Гвардии. К делу. Ко всей предстоящей веренице годов, к  моим
Анналам. К страху До возвращения кометы тридцать семь лет. Видение  было
ложным. Мне никогда столько не прожить Ведь так?



ЧЕРНЫЙ ОТРЯД II
ТЕНИ СГУЩАЮТСЯ

Глен КУК




ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.rusinfo.com
http://bestlibrary.org.ru


   Дэвиду Г. Хартуэллу, без которого не  было  бы  ни  "Меча",  ни  "Империи
ужаса", ни "Звездных рыбаков".

Глава 1
АРЧА

   Все мы рождаемся обреченными, как говорят мудрецы.  Все  мы  сосем  грудь
Смерти.
   Перед этой молчаливой монархиней  склоняются  все.  Повелительница  теней
лишь пальцем шевельнет - и перышко,  кружа,  падет  на  землю.  Нет  никакой
логики в ее  песне.  Достойные  уходят  молодыми.  Негодяи  процветают.  Она
королева властителей хаоса. Дыхание ее студит души.
   Мы нашли город, основанный  когда-то  ради  поклонения  ей  и  такой  уже
старый, что он забыл о своем  предназначении.  Мрачное  величие  его  богини
поблекло, забытое всеми, кроме осененных ее тенью. Но  теперь  Арче  грозила
более непосредственная опасность: призрак  прошлого  пытался  просочиться  в
настоящее сквозь стены замка, вознесшегося  над  городом.  И  потому  Черный
Отряд отправился туда, в тот странный город,  лежащий  за  пределами  границ
империи Госпожи... Правда, началось все это гораздо раньше.  Мы  тогда  были
еще далеко. И только двое наших старых друзей да горстка людей,  с  которыми
мы познакомимся позже, уже столкнулись с тенью нос к носу.

Глава 2
НА ОБОЧИНЕ ДОРОГИ В БИРКУ

   Детские головенки, словно сурки, высунулись из  травы.  Дети  глазели  на
приближающихся солдат.
   - Их не меньше тыщи! - прошептал паренек.
   Колонне, казалось, не будет конца. Пыль,  поднятая  ею,  пеленою  уходила
вверх, застилая дальний холм. Скрип и лязг доспехов становились все громче.
   День выдался жаркий, дети все взмокли. Мысли их невольно  устремлялись  к
речушке с тихой  заводью,  что  журчала  неподалеку.  Но  ребятишек  послали
наблюдать  за  дорогой.  Ходили   слухи,   что   Госпожа   решила   подавить
возрождающееся повстанческое движение в провинции Бирка.
   И вот ее солдаты уже здесь. Все ближе и ближе.  Суровые,  грозные  воины.
Ветераны. Судя по их возрасту, они вполне могли участвовать шесть лет  назад
в кровавом разгроме восстания, унесшем четверть миллиона жизней, в том числе
и жизнь отца наблюдавших за колонной детей.
   - Это они! - выдохнул мальчуган. В голосе его звучал трепет,  граничивший
с восторгом. - Черный Отряд!
   - Откуда ты знаешь? - Девочке  внешний  вид  солдат  явно  ни  о  чем  не
говорил.
   Паренек указал в сторону кряжистого,  как  медведь,  всадника  на  мощном
чалом коне. Голова у всадника  отливала  серебром.  Осанка  выдавала  в  нем
человека, привыкшего повелевать.
   - Его зовут Капитаном. Рядом с ним - мелкий  такой,  черный  весь  -  это
наверняка колдун по прозвищу Одноглазый. Видала, какая у него шляпа? Ее ни с
чем не спутаешь. А те двое за ними, должно быть, Ильмо и Лейтенант.
   - Ух ты! А кто-нибудь из Взятых тоже есть? - Девчушка приподнялась, чтобы
было лучше видно. - Где эти знаменитые колдуны?
   Девочка была младше. Мальчик в свои десять лет уже считал  себя  солдатом
Белой Розы. Он дернул сестру за руку.
   - Дурочка! Хочешь, чтобы они тебя заметили?
   - А если и  заметят  -  что  тут  такого?  Мальчуган  усмехнулся.  Глупая
девчонка поверила утверждению дядюшки  Чиста,  будто  противник  не  трогает
детей. Мальчик презирал своего дядюшку. За трусость.
   Все мятежники, присягнувшие на верность Белой Розе, просто жалкие  трусы.
Они только прикидываются, будто борются с Госпожой. Самое  большее,  на  что
они  осмелились,  это  устроить  засаду  и  схватить   случайного   курьера.
Противнику по крайней мере не откажешь в мужестве.
   Дети увидали все, что должны были увидеть.  Мальчонка  тронул  сестру  за
руку:
   - Пошли!
   Они побежали, пригибаясь в траве, к деревьям, росшим вдоль берега  речки.
К ногам их легла густая тень. Ребятишки  подняли  глаза  и  обомлели.  Глядя
сверху вниз, их рассматривали трое всадников. Мимо них и мышь не  проскочила
бы незамеченной.
   - Гоблин! - ахнул мальчик.
   - К твоим услугам, мой  юный  друг!  -  ухмыльнулся  средний  из  троицы,
коротышка с лягушачьей физиономией.
   Паренек оцепенел от ужаса, но соображения не потерял.
   - Беги! - крикнул он. Если хотя бы  сестренке  удастся  удрать...  Гоблин
махнул  рукой,  очертив  в  воздухе  круг.  Кончики  пальцев  его   занялись
бледно-розовым огнем. Он махнул еще  раз,  будто  бросая  что-то  на  землю.
Мальчик упал, трепыхаясь в невидимой сети, как  муха  в  паутине.  Откуда-то
издалека до него донесся плач сестренки.
   - Возьмем их с  собой,  -  сказал  Гоблин  своим  спутникам.  -  Они  нам
расскажут много чего интересного!

Глава 3
АРЧА
"ЖЕЛЕЗНАЯ ЛИЛИЯ"

   "Лилия" стоит в Цветочном переулке, в  центре  Котурна  -  самых  злачных
трущоб города Арчи. Привкус  смерти  здесь  на  языке  у  каждого,  а  жизнь
человеческая ценится дешевле сытного обеда или возможности посидеть часок  у
теплого камелька.  Фасад  таверны  накренился  вправо:  она  будто  пытается
притулиться к соседнему дому,  подражая  собственным  хмельным  посетителям.
Заднюю стену перекосило в  противоположную  сторону.  Голые  боковые  стенки
изъедены проказой гнильпс серых пятен. Окна заколочены обломками досок, щели
в них заткнуты тряпьем. На крыше гордо зияют прорехи, в которых воет кусачий
ветер, когда он дует с Воландерских гор.  Там  даже  среди  лета  серебряным
узором мерцают далекие ледники.
   Ветер  с  моря  тоже  не  лучше.  Он  приносит  с  собой  волглую  стужу,
пронизывающую до костей, гонит вдоль пристани стаи плавучих льдин.
   Поросшие  лесом,  косматые  лапы  Воландерских  гор  тянутся   к   самому
побережью, охватывая Портовую реку с двух сторон и держа в ладонях  город  и
пристань. Город тянется вдоль реки, карабкается вверх по обоим ее берегам.
   Достаток в Арче тоже карабкается вверх  -  подальше  от  реки.  Обитатели
Котурна, когда им случается оторвать взгляд от своей нищеты, видят над собой
дома богачей, надменно задравшие носы и глядящие друг на друга через речку.
   Еще выше,  венчая  оба  берега,  стоят  два  замка.  На  южном  берегу  -
Черепичный замок, родовой  бастион  герцогов  Арчи.  Черепичник  запущен  до
безобразия, как, впрочем, почти все строения в городе.
   Ниже по склону расположено священное средоточие  Арчи  -  Выгородка,  под
которой лежат Катакомбы. Там, оберегаемые Хранителями мертвых,  спят  вечным
сном полсотни поколений, ожидая Дня Перехода.
   На  северном  берегу  возвышается  недостроенная   крепость,   называемая
попросту "черным замком". Архитектура его чужда местным  жителям.  Неведомые
чудища скалятся с его зубчатых башен. Змеи застывшим серпантином  вьются  по
стенам. А сами стены без единого стыка изваяны  из  материала,  похожего  на
обсидиан. И замок этот растет.
   Жители Арчи игнорируют и рост, и самое существование замка. Они не желают
знать, что там творится. Слишком  редко  позволяет  им  жестокая  борьба  за
существование подымать глаза в такую высь.

Глава 4
ЗАСАДА В БИРКЕ

   Я вытащил семерку,  открыл  ее,  скинул  тройку  и  уставился  на  своего
одинокого туза.
   - С ним все ясно, - пробурчал сидевший слева от меня Ростовщик.  -  Опять
мы продули.
   Я с любопытством посмотрел на него:
   - С чего ты взял?
   Он взял карту, выругался, сбросил:
   - Рожа у тебя,  Костоправ,  когда  тебе  карта  прет,  становится  как  у
жмурика. Даже глаза.
   Леденец взял карту, выругался и сбросил пятерку.
   - Он прав, Костоправ. Ты так непроницаем,  что  сразу  все  ясно.  Давай,
Масло.
   Масло пристально воззрился на свои карты, потом на колоду  -  так,  будто
надеялся вырвать победу из когтей поражения. И взял карту.
   - Тьфу ты! - Он скинул вытянутого короля.
   Я продемонстрировал им своего туза и сгреб выигрыш.
   Пока Масло собирал карты, Леденец наблюдал из-за моего  плеча  за  залом.
Взгляд у него был жесткий и холодный.
   - Что там? - спросил я его.
   - Наш хозяин явно пытается собраться с духом. Размышляет, как бы половчее
улизнуть и предупредить их.
   Я обернулся. Мои товарищи тоже. Трактирщик и его клиенты один  за  другим
опустили  глаза  и  съежились  -  все,  кроме  высокого  смуглого  человека,
сидевшего в одиночестве в тени возле камина. Он подмигнул и  поднял  кружку,
приветствуя нас. Я нахмурился. Он улыбнулся в ответ.
   Масло раздал карты.
   - Сто девяносто третья, - заявил я. Леденец поморщился.
   - А пошел бы ты, Костоправ, - сказал он беззлобно.
   Я считал партии. Они  не  хуже  ходиков  отмеряли  время  нашей  жизни  в
братстве Черного Отряда. После битвы при Чарах я сыграл больше десяти  тысяч
партий. И одни только боги знают, сколько я сыграл их  до  того,  как  начал
подсчет.
   -  Думаешь,  они  учуяли  опасность?  -   спросил   Ростовщик.   Ожидание
действовало ему на нервы.
   - Каким образом, интересно? - Леденец с особой тщательностью перекладывал
карты, зажатые в руке. Верный признак - что-то у него наклевывалось. Я снова
сосчитал свои очки.  Двадцать  один.  Наверняка  продую,  но  лучший  способ
остановить его... Я выложил карты на стол:
   - Двадцать один. Масло сплюнул:
   - Сукин ты сын!
   Он бросил на стол свою взятку - почти  выигрышную,  если  бы  не  король,
давший в сумме двадцать два очка. У Леденца оказалось  три  девятки,  туз  и
тройка. Я усмехнулся и снова сгреб деньгу.
   - Выиграешь еще раз - мы проверим твои рукава, - проворчал Ростовщик.
   Я собрал карты и начал тасовать.
   У заднего входа скрипнули дверные  петли.  Все  замерли,  уставившись  на
кухонную дверь. За ней двигались какие-то фигуры.
   - Мадл! Где тебя  черти  носят?  Трактирщик  бросил  на  Леденца  взгляд,
исполненный муки. Леденец погрозил ему пальцем.
   - Я здесь, Чист! - откликнулся трактирщик.
   - Продолжаем играть! - шепнул мне Леденец.
   Я начал сдавать карты.
   Из кухни вышел мужчина лет сорока, за ним - еще несколько человек. Все  в
пятнистой зеленой одежде, с луками через плечо.
   - Они, должно быть, схватили ребятишек, - сказал Чист.  -  Не  знаю  как,
но... - Он что-то уловил во взгляде Мадла. - В чем дело?
   Однако Мадла мы запугали будь здоров. Он нас не выдал.
   По-прежнему глядя в карты, я вытащил пружинную трубку. Мои товарищи тоже.
Ростовщик взял карту и сбросил ее - двойку. Обычно мелкие он оставляет себе.
Игра выдавала его взвинченное состояние.
   Леденец подхватил сброшенную карту и  выложил  на  стол  туза,  двойку  и
тройку, скинув восьмерку.
   - Я же говорил тебе: не  надо  было  посылать  детей,  -  заныл  один  из
приятелей Чиста. Похоже, это было продолжение давнего спора.
   - Плевать мне на твои "я-же-говорил"! - рявкнул Чист. -  Мадл,  я  созвал
общий сбор. Нам нужно рассредоточить группы.
   - Но мы же ничего не знаем наверняка, - заметил другой мужик в зеленом. -
Дети есть дети, сам понимаешь.
   - Не обманывай себя. Охотничья свора Госпожи идет по нашему следу.
   - Я же говорил тебе: не надо было  захватывать  этих...  -  затянул  было
нытик и вдруг осекся, заметив наконец, хотя и  слишком  поздно,  присутствие
чужаков и бледный вид завсегдатаев. Чист схватился за меч.
   Их  было  девятеро,  если  считать  вместе   с   Мадлом   и   несколькими
посетителями, принявшими участие в драке. Леденец опрокинул карточный  стол.
Мы нажали на спускатели  пружинных  трубок.  В  воздухе  просвистели  четыре
отравленных дротика. Мы вытащили мечи.
   Схватка длилась считанные секунды.
   - Никто не ранен? - спросил Леденец.
   - Меня задело, - заявил Масло.
   Я осмотрел его. Сущая ерунда, царапина.
   -  Назад  за  стойку,  дружок!  -  приказал  Мадлу  Леденец,   пощадивший
трактирщика. - А все прочие - на расчистку помещения. Не спускай с них глаз,
Ростовщик. Если кто-нибудь рыпнется - кончай его.
   - А трупы куда девать?
   - Скинь в колодец.
   Я поставил стол на место, сел и развернул листок  бумажки.  На  нем  была
изображена цепочка командного состава мятежников в Бирке.  Я  вычеркнул  имя
"Чист". Оно стояло в середине цепочки.
   - Мадл! - позвал я. - Иди сюда. Трактирщик подошел  ко  мне  с  такой  же
охотой, с какой собака стремится к плетке.
   - Не дрейфь. Мы тебя не тронем - если ты нам  поможешь.  Скажи  мне,  кто
были эти люди?
   Он начал мяться и запинаться. Чего и следовало ожидать.
   - Только имена, - сказал я. Он посмотрел на  листок,  нахмурился.  Читать
он, конечно же, не умел. - Мадл! Плавать в колодце, битком набитом  трупами,
небольшое удовольствие.
   Он сглотнул, обвел глазами зал. Я глянул на человека, сидевшего у камина.
Во время драки он не шелохнулся и даже теперь наблюдал  за  нами  с  видимым
безразличием.
   Мадл назвал имена.
   Некоторые из них были в моем списке, других не  было.  Последних  я  счел
мелкой сошкой, поскольку предварительная разведка в Бирке была проведена  на
совесть.
   Из зала вытащили последний труп. Я протянул Мадлу мелкую золотую  монету.
Он вытаращил глаза. Завсегдатаи смотрели на него с нескрываемой неприязнью.
   - За оказанные услуги, - усмехнулся я.
   Мадл побелел, не сводя глаз с монеты. Она была для него поцелуем  смерти.
Его хозяева решат, что он помог устроить засаду.
   - Эй! - шепнул я. - Хочешь выбраться из этой заварухи живым?
   Трактирщик взглянул на меня со страхом и ненавистью.
   - Кто вы такие, черт бы вас побрал? - спросил он хриплым шепотом.
   - Черный Отряд, Мадл. Черный Отряд. Не  знаю,  как  ему  удалось,  но  он
побелел еще больше.

Глава 5
АРЧА
КАШТАН ШЕД

   День  был  холодный,  туманный  и  хмурый,  безветренный,   пасмурный   и
промозглый. Посетители "Железной лилии", сидевшие у  тлеющего  огня,  угрюмо
обменивались односложными репликами.
   Потом заморосил мелкий дождь, задернув  занавес  над  миром.  По  грязной
мокрой улице бродили, съежившись, бесплотные серо-бурые тени. Это  был  один
из тех дней, что рождаются вполне уже созрелыми из  чрева  отчаяния.  Каштан
Шед, протиравший в "Лилии" кружки, оторвался от  своего  занятия.  "Смахнуть
пыль" - так он это называл. Никто  не  пользовался  его  дешевыми  глиняными
кружками, потому что никто не покупал его дешевое кислое вино. Никто не  мог
себе позволить такой роскоши.
   "Лилия" стояла на южной стороне Цветочного переулка. Между стойкой Шеда и
дверью простирался погруженный в глубокий мрак  общий  зал  длиною  футов  в
двадцать.  Скопище  колченогих  столиков,  окруженных  выводками  рахитичных
табуреток, превращало зал в опасный  лабиринт  для  посетителей,  заходивших
сюда с  освещенной  солнцем  улицы.  Дополнительными  препятствиями  служили
полдюжины  грубо  вытесанных  опорных  столбов.  Потолочные  балки  нависали
слишком низко для рослого человека. Скрипучий дощатый пол весь  растрескался
и покоробился, и  любая  пролитая  жидкость  благополучно  стекала  вниз  по
склону.
   Стены украшали старые безделушки и разное барахло,  оставленное  прежними
посетителями и никому уже не нужное. Каштану Шеду было лень  стирать  с  них
пыль или просто выбросить.
   Зал буквой Г огибал стойку, заворачивая к камину, возле  которого  стояли
самые лучшие столики. За камином, в ярде  от  кухонной  двери,  пряталась  в
густой тени лестница, ведущая в жилые комнаты.
   В этот  мрачный  лабиринт  вошел  низенький  юркий  человечек  с  охапкой
хвороста.
   - Шед! Можно мне?
   - Что за вопрос, Аза! Нам же лучше будет. В  камине  дотлевали  последние
угольки, превращаясь  в  серый  пепел.  Аза  юркнул  к  камельку.  Компания,
сгрудившаяся вокруг огня, нехотя раздвинулась. Аза пристроился возле  матери
Шеда. Старая Джун была слепа и не узнала его. Он положил хворост перед собой
и начал помешивать угли.
   - В доках опять ничего новенького? - спросил Шед.
   - Ничего, - покачал головой Аза.  -  Никто  не  причалил  и  не  отчалил.
Требовалось всего пять человек - на разгрузку фургонов. Народ передрался  за
эту работу.
   Шед кивнул. Аза Сыл никудышным бойцом. А  кроме  того,  его  не  прельщал
честный заработок.
   - Душечка, кружку для Азы! - Шед  сопроводил  свои  слова  парой  жестов.
Служанка взяла щербатую кружку и принесла к камину.
   Шеду не нравился низенький человечек. Вор, тунеядец, обманщик и плут,  он
был из той породы людей, что готовы продать родную  сестру  за  пару  медных
гершей. Вечно скулящий нытик и трус. Но Шед привечал его, извлекая маленькую
пользу из собственной благотворительности. Аза был одним из  тех  бездомных,
кого кабатчик пускал переночевать в зале на полу, если они приносили хворост
для камина. Это не давало прибыли, зато обеспечивало тепло старым  косточкам
Джун.
   Найти зимой бесплатные  дрова  в  Арче  еще  труднее,  чем  работу.  Шеда
забавляла та решимость, с какой Аза избегал любого честного заработка.
   Потрескивание горящих веток нарушило тишину. Шед скинул  с  плеч  грязное
тряпье и встал за спиной у матери, протянув руки  к  огню.  Кончики  пальцев
начало пощипывать. Он и не замечал до сих пор, как сильно замерз.
   Впереди была длинная суровая зима.
   - Аза, у тебя источник дров постоянный? Покупать топливо Шеду было не  по
карману. Дрова нынче сплавляли в баржах с самого верховья реки.  Стоило  это
дорого. Не то что раньше, когда он был молодым...
   - Нет. - Аза уставился на пламя. В зале  запахло  сосновой  смолой.  Шеда
беспокоило состояние дымохода. Придется, видно, всю  зиму  топить  сосновыми
сучьями, а дымоход он так и не прочистил. А если, не дай Бог,  пожар.  Тогда
ему конец.
   Хотя в любом случае долго так продолжаться не может. Он  по  уши  увяз  в
долгах - дошел, как говорится, до ручки. Прямо хоть плачь.
   - Шед!
   Он  обернулся  к  столикам,  к  своему  единственному   платежеспособному
клиенту:
   - Да, Ворон!
   - Налей еще, будь любезен.
   Шед поискал глазами Душечку, но та куда-то запропастилась.  Он  выругался
про себя. Звать девчонку  без  толку:  она  глухая,  с  ней  нужно  общаться
жестами. "Оно и к лучшему", - помнится, подумал Шед, когда  Ворон  предложил
ему взять Душечку на работу. Каких только секретов не выбалтывали в  "Лилии"
под шумок! Если любители посплетничать будут уверены, что их не  подслушают,
глядишь, и клиентов у него прибавится.
   Шед коротко кивнул и взял кружку. Ворона он не любил, отчасти потому, что
тот, как и Аза, не жаловал честной игры  -  и  преуспевал.  Никаких  видимых
источников дохода у него не было, но деньги водились всегда. А еще  Шеду  не
нравилось, что Ворон моложе, сильнее и круче остальных посетителей  "Лилии".
Аномалия, одним словом. "Лилия", расположенная в самом низу  Котурна,  почти
на  побережье,  влекла  к  себе  всех  забулдыг,  потасканных   проституток,
наркоманов, бродяг и прочее отребье, которое оседало в этой последней мутной
заводи, прежде чем кануть во тьму  навсегда.  Шед  временами  даже  пугался:
неужели его драгоценная "Лилия" - всего лишь конечная остановка?
   Ворон  не  вписывался  в  здешнюю  обстановку.  Он  мог  себе   позволить
что-нибудь получше. Шед не раз жалел, что не смеет вышвырнуть парня вон.  От
одного его вида у кабатчика мурашки ползли по  спине:  сидит  себе  в  углу,
пронзая подозрительным колючим взглядом каждого вошедшего в зал,  бесконечно
чистит ногти острым как бритва ножом да роняет  порой  холодным  тоном  пару
слов, стоит только  кому-нибудь  из  клиентов  попытаться  затащить  Душечку
наверх... Этого Шед уж и вовсе понять не мог. Никакой очевидной связи  между
ними не было, однако Ворон оберегал девчонку, словно свою  непорочную  дочь.
Убудет ее, что ли? На кой вообще тогда нужна в таверне служанка?
   Шед вздрогнул и отогнал от себя непрошенные мысли. Ворон  ему  необходим.
Ему необходим каждый постоялец,  способный  платить.  Святым  духом  сыт  не
будешь.
   Он принес вино. Ворон уронил ему в ладонь три монеты. Одна  из  них  была
серебряная лева.
   - Чего еще изволите?
   - Купи нормальных дров, Шед. Если бы я хотел замерзнуть, то остался бы на
улице.
   - Сию минуту, сударь!
   Шед подошел к двери, выглянул наружу.  Дровяной  сарай  Латама  находился
всего в квартале от кабачка.
   Дождь усилился и  стал  совсем  холодным.  Грязная  мостовая  подернулась
ледяной коростой.
   - К вечеру  снег  пойдет,  -  не  обращаясь  ни  к  кому  в  отдельности,
проговорил Шед.
   - Двигай давай! Туда  или  сюда,  -  рявкнул  Ворон.  -  Последнее  тепло
выстудишь.
   Шед выскользнул на улицу. Добежать бы до Латама, пока не грянул настоящий
мороз!
   Сквозь  студеную  хмарь  проглянули  две  фигуры,  одна  из  них   просто
гигантская. Обе сгорбленные, шеи укутаны тряпками, чтобы  ледяные  капли  не
падали за шиворот.
   Шед метнулся обратно в "Лилию".
   - Пойду через задний ход,  -  сказал  он  и  добавил  жестами,  на  языке
глухонемых: - Душечка, я ушел. Ты не видела меня с утра.
   - Крейг? - руками спросила девушка.
   - Крейг, - подтвердил Шед.
   Он юркнул на кухню, сорвал с крючка ветхое пальто, быстро  влез  в  него.
Потом нашарил дверную щеколду и со второй попытки открыл-таки дверь.
   На дворе его встретила злобная ухмылка с  тремя  недостающими  зубами.  В
ноздри ударило зловонное дыхание. Грязный палец ткнул кабатчика в грудь.
   - Куда намылился, Шед?
   - Привет, Рыжий. Да я только к Латаму сбегаю, за дровишками.
   - Ни фига подобного. - Палец ткнул сильнее. Шед попятился - и пятился  до
тех пор, пока не очутился в зале.
   - Кружку вина? - спросил он, покрывшись испариной.
   - Вот это уже по-соседски, Шед. Три кружки.
   - Три? - взвизгнул Шед.
   - Только не заливай мне, будто ты не знаешь, что сюда  идет  Крейг.  -  Я
понятия не имел, - солгал Шед. Рыжий снова осклабил щербатую пасть: он знал,
что хозяин таверны врет.

Глава 6
РАЗБОРКА В БИРКЕ

   Ты стараешься, лезешь из кожи вон, но  что-то  всегда  идет  наперекосяк.
Такова жизнь. И если ты не дурак, то заранее имеешь это в виду.
   Как-то кому-то все же удалось улизнуть из трактира Мадла - примерно в  то
самое время, когда в западню попался уже двадцать пятый по счету мятежник  и
мы почти уверились в том, что Чист оказал нам большую услугу, созвав местную
верхушку на собрание. Оглядываясь назад, трудно сказать, кто из нас виноват.
Все мы делали свое дело. Но длительное напряжение  притупляет  бдительность.
Слинявший мужик, очевидно, несколько  часов  планировал  свой  побег,  и  мы
далеко  не  сразу  заметили  его  отсутствие.  Первым  прочухался   Леденец.
Недоиграв партию, он вдруг бросил карты на стол:
   - Одного не хватает, ребята. Одного из этих фермеров-свиноводов.  Помните
- коротышка такой, сам на кабанчика похож.
   Я искоса глянул в сторону столика, где должен был сидеть свинячий фермер.
   - Ты прав, - проворчал я. -  Блин!  Надо  было  считать  поголовье  после
каждого похода к колодцу.
   Ростовщик сидел к столику спиной и оборачиваться не  стал.  Он  дождался,
пока сдали карты, потом неторопливо прогулялся к стойке Мадла и купил кувшин
пива. Его перемещения отвлекли внимание публики, а  я  тем  временем  быстро
просигналил на языке глухонемых:
   - Готовьтесь к нападению. Они знают, кто мы. Я проболтался.
   Для повстанцев мы были желанной добычей. За  Черным  Отрядом  закрепилась
слава беспощадного ликвидатора очагов повстанческого  движения,  где  бы  ни
вспыхивала эта зараза. И хотя мы вовсе  не  так  страшны,  как  нас  малюют,
известие о нашем прибытии всегда вызывает панику. Там, где появляется Отряд,
мятежники уходят в подполье и сворачивают все операции.
   Но здесь нас было всего четверо, отрезанных от своих  товарищей,  которые
даже не подозревали о том, какому риску мы подвергаемся. Так  что  мятежники
наверняка постараются использовать шанс - вопрос лишь в том, как сильно  они
будут стараться...
   Правда, в рукаве у нас были припрятаны кое-какие козыри. Мы не поклонники
честной  игры,  если  можно  ее  избежать.  Девиз  Отряда   -   максимальная
эффективность при минимальном риске.
   Рослый смуглый человек встал, вышел из своего темного угла  и  зашагал  к
лестнице, ведущей в спальни.
   - Дуй за ним, Масло, - бросил Леденец.
   Масло поспешил за смуглым. Тот был такой высоченный, что Масло у  него  в
кильватере выглядел совсем козявкой. Завсегдатаи наблюдали за ними,  теряясь
в догадках.
   - Что дальше? - жестами спросил Ростовщик.
   - Будем ждать, -  ответил  вслух  Леденец  и,  перейдя  на  язык  жестов,
добавил: - И делать то, за чем нас сюда послали.
   - Не очень-то приятно быть живой приманкой, - вздохнул Ростовщик,  нервно
оглядывая лестницу. И вдруг предложил: - Давайте разыграем  Масло,  пока  он
там шатается!
   Я посмотрел на Леденца. Тот кивнул:
   - Почему бы и нет? Сдай ему  очков  семнадцать.  Масло  всегда  открывает
карты на первом же ходу, когда у него меньше двадцати очков. Если я сдам ему
семнадцать, в колоде еще хватит карт, чтобы сообразить нам троим  выигрышный
расклад.
   - Давай сюда колоду, - сказал я и быстро склонился над столом, колдуя над
комбинациями. В результате у каждого оказалось по пяти карт, но карты  Масла
были достоинством выше.
   - Блеск! - ухмыльнулся Леденец. Масло все не возвращался.
   - Пойду проверю, - сказал Ростовщик.
   - Давай, - согласился Леденец.
   Сам он встал и пошел за пивом. Я обвел взглядом посетителей. В головах  у
них явно зрели какие-то идея. Я уставился одному прямо  в  глаза  и  покачал
головой.
   Через минуту Ростовщик и Масло вернулись,  следуя  по  пятам  за  высоким
человеком, который опять уселся в углу. Масло и Рост,  облегченно  вздохнув,
взялись за карты.
   - Кто сдавал? - спросил Масло.
   - Леденец, - ответил я. - Твой ход. Масло тут же выложил карты на стол:
   - Семнадцать!
   - Хе-хе, - сказал я в ответ. - Ты продул. Пятнадцать!
   - Оба вы продули, - заявил Ростовщик. - У меня четырнадцать.
   - И у меня четырнадцать, - сказал Леденец. - Да, Масло, не везет тебе.
   Масло онемел на несколько секунд. И тут до него дошло:
   - Ах вы, жулье! Да вы же все подстроили!  Не  думайте,  что  я  собираюсь
платить за...
   - Угомонись. Мы пошутили, сынок, - сказал Леденец. - Просто  пошутили.  И
вообще, была твоя очередь сдавать.
   Карты вновь пошли по кругу,  а  за  окном  сгустились  сумерки.  Ни  один
повстанец больше не появился. Завсегдатаи теряли  терпение.  Большинство  из
них думали о своих семьях, беспокоясь о  том,  что  вернутся  домой  слишком
поздно. Как и всех людей, бирканцев волнует исключительно их  личная  жизнь.
Им до фени, кто победит - Госпожа или Белая Роза.
   Сочувствующее  повстанцам  меньшинство  с  тревогой  ожидало   возможного
нападения. Они боялись, что окажутся на линии перекрестного огня.
   Мы делали вид, будто ничего не замечаем.
   - Кто из них может быть опасен? - знаками спросил Леденец.
   Мы посовещались и насчитали троих. Леденец велел  Маслу  привязать  их  к
стульям.
   До  завсегдатаев  дошло  наконец,  что  мы  понимаем,  чего  ожидать,   и
готовимся. Не то чтобы предвкушаем, но готовимся.
   Мы ждали налета до самой полуночи. Они оказались более  осторожными,  чем
обычно бывают повстанцы. А может, наша репутация была уж слишком пугающей...
   Они нагрянули целой толпой. Мы разрядили пружинные трубки и начали махать
мечами, отступая  от  камина  в  другой  угол.  Смуглый  человек  равнодушно
наблюдал за нами.
   Мятежников было много - гораздо больше,  чем  мы  предполагали.  Они  все
валили и валили в трактир, путаясь друг у друга под ногами, перелезая  через
трупы своих товарищей.
   - Мы в ловушке, - выдохнул я. - Их не меньше сотни.
   - Да-а, - протянул Леденец. - Дело дрянь.
   Он пнул одного из нападавших в пах  и,  когда  тот  скрючился,  снес  ему
голову.
   Зал уже битком набился повстанцами, а судя по шуму, на улице их было  еще
больше. Им явно не хотелось упускать такую добычу.
   Что ж, мы это предвидели.
   Я почувствовал жжение в ноздрях. В воздухе разлился запах -  слабый,  еле
уловимый запашок, почти незаметный в зловонии страха и пота.
   - Накройсь! - крикнул я и  выхватил  из  поясной  сумки  смятую  в  комок
влажную шерстяную тряпку. Воняло от нее похуже, чем от раздавленного скунса.
Ребята последовали моему примеру.
   Кто-то пронзительно вскрикнул. За ним еще один.  Потом  вопли  слились  в
один адский хор. Ошалелые, с искаженными  агонией  лицами,  наши  противники
метались в панике по залу и падали друг на друга, корчась и раздирая ногтями
собственные носы и глотки. Я старательно прикрывал лицо тряпкой.
   Высокий худой Человек вышел из  своего  темного  угла  и  спокойно  начал
резать повстанцам головы серебристым клинком четырнадцати дюймов  длиной.  В
живых он оставил только тех завсегдатаев, которых мы не привязали к креслам.
   - Можно дышать спокойно, - жестами просигналил он нам.
   - Следи за дверью, - велел мне Леденец. Он знал, что такая бойня  внушает
мне отвращение. - Масло, ты давай на  кухню.  А  мы  с  Ростовщиком  поможем
Молчуну.
   Мятежники попытались достать нас с улицы стрелами, но тщетно.  Тогда  они
подожгли трактир. Мадл чуть не спятил от возмущения. Но  Молчун  -  один  из
трех отрядных колдунов, засланный в Бирку несколько недель назад, - применив
свои приемчики, потушил пожар. Разъяренные повстанцы приготовились к осаде.
   - Они, видать, согнали сюда мужиков со всей провинции, - сказал я.
   Леденец пожал плечами.  Он  вместе  с  Ростовщиком  складывал  из  трупов
баррикады.
   -  У  них  наверняка  тут  поблизости  лагерь.  Вообще-то  о   бирканских
повстанцах мы  были  осведомлены  неплохо.  Госпожа  проводит  основательную
разведку, прежде чем посылать  Отряд.  Но  нас  никто  не  предупредил,  что
мятежники смогут собрать такое войско за такой короткий срок.
   Несмотря на успешно отбитую атаку, мне было не по себе. За стенами шумела
большая толпа, и, похоже, подкрепления все прибывали и прибывали.  Молчун  у
нас, конечно, ас, но с такой кодлой даже ему не справиться.
   - Ты послал весточку? -  спросил  я,  полагая,  что  именно  затем  он  и
поднимался наверх. Молчун кивнул. Мне маленько полегчало. Но не слишком.
   Гул снаружи притих. Стрелы полетели в дверной проем более густым потоком.
Саму дверь толпа снесла с петель еще при первой атаке. А  трупы,  наваленные
там кучей, надолго нападающих не задержат.
   - Они готовятся к штурму, - сказал я Леденцу.
   - Отлично.
   Леденец пошел на кухню и присоединился  к  Маслу.  Ростовщик  пристроился
рядом со мной. Молчун встал посреди зала.  Вид  у  него  был  злой  и  очень
грозный.
   Толпа на улице загудела.
   - Началось!
   С помощью Молчуна мы отбили основной натиск, но повстанцы начали  срывать
с окон ставни. Вскоре Леденцу  с  Маслом  пришлось  ретироваться  из  кухни.
Леденец прикончил не  в  меру  зарвавшегося  нападающего  и  отшвырнул  труп
подальше, успев при этом рявкнуть:
   - Молчун! Где же наши, черт подери? Молчун пожал плечами. Казалось, мысль
о возможной гибели его ничуть не волнует. Он метнул  заклятие  в  мятежника,
которого с улицы пытались протолкнуть в окно.
   В ночи истошно взревели трубы.
   - Ха! - завопил я. - Наши идут!
   В западне захлопнулась последняя дверца.
   Остался нерешенным один-единственный вопрос: успеет ли Отряд до того, как
повстанцы нас прикончат?
   Еще несколько окон не выдержали напора. Молчун не мог поспеть повсюду.
   - На лестницу! - крикнул Леденец. - Отступайте наверх!
   Мы  рванули  к  лестнице.  Молчун  напустил  ядовитого  туману.   Но   не
смертельного, как в прошлый раз: у него не было времени на подготовку.
   Оборонять лестницу  было  значительно  проще.  Два  человека  при  помощи
Молчуна могли продержаться там целую вечность.
   Повстанцы это поняли - и снова подожгли трактир. На сей  раз  Молчуну  не
удалось потушить весь огонь.

Глава 6
АРЧА
КРЕЙГ

   Дверь в таверну отворилась, В "Лилию" ввалились  двое,  потопали  ногами,
стряхнули с себя налипшие  льдинки.  Шед  поспешил  им  навстречу.  Один  из
вошедших - здоровенный громила -  отпихнул  его.  Второй,  ростом  поменьше,
зашагал через зал, турнул Азу от огня,  присел  и  вытянул  к  камину  руки.
Постояльцы Шеда не отрывали взглядов от пламени, ничего не видя и не слыша.
   Все,  кроме  Ворона,  как  отметил  про  себя  Шед.  Ворона  происходящее
заинтересовало, хотя не особенно встревожило.
   Шеда снова прошиб пот. Крейг наконец повернулся к нему лицом:
   - Ты так и не заглянул ко мне вчера, Шед. Я по тебе соскучился.
   - Я не мог, господин Крейг. Мне нечего было вам  принести.  Посмотрите  в
мой ящик с выручкой. Вы же знаете - я заплачу. Я всегда  плачу  вам,  Крейг.
Мне просто нужно немного времени.
   - На прошлой неделе ты тоже заплатил с опозданием,  Шед.  А  я  терпеливо
ждал. Я знаю, что тебе нелегко. Но ты запоздал и на  позапрошлой  неделе.  И
неделей раньше тоже. Ты ставишь меня в дурацкое положение, Шед.  Я-то  знаю,
что ты обязательно заплатишь. Но что подумают люди? А? Может, они  подумают,
что им тоже незачем торопиться? Или решат, что можно совсем не платить?
   - Крейг, я не могу. Загляните в мой ящик. Как только дела поправятся...
   Крейг махнул рукой. Рыжий залез за стойку.
   - Дела у всех идут неважно, Шед. У меня тоже  проблемы.  Я  несу  большие
расходы. И не могу их покрыть, пока ты не отдашь долги.
   Он расхаживал по залу, разглядывая обстановку. Шеду было ясно, что у него
на уме. Крейг хотел заполучить "Лилию". Хотел загнать Шеда  в  такой  тупик,
чтобы тому пришлось продать таверну.
   Рыжий протянул боссу ящик с выручкой Шеда. Крейг скорчил гримасу:
   - Дела и правда плохи.
   Он махнул рукой. Верзила по кличке  Нокаут  схватил  кабатчика  сзади  за
локти. У Шеда потемнело в глазах.
   - Пощупай его, Рыжий. Может, он чего заныкал? - Крейг злобно усмехнулся и
опустошил ящик. - Это в счет твоего долга, Шед.
   Рыжий нашел серебряную леву, которую дал Шеду Ворон.
   Крейг покачал головой:
   - Шед! Ты обманул меня, Шед.
   Нокаут стиснул своей жертве локти еще больнее.
   - Это не мои деньги! - запротестовал Шед. - Это деньги Ворона. Он  хотел,
чтобы я купил дрова. Поэтому я и пошел к Латаму.
   Крейг смерил его взглядом. Видно было, что хозяин таверны говорит правду.
Слишком он перепугался, чтобы врать.
   Шед и впрямь перепугался. Крейг вполне  мог  вынудить  его  расстаться  с
"Лилией", чтобы не расставаться с жизнью.
   И что тогда? Он окажется на улице без единого герша в кармане, со  старой
матерью, нуждающейся в присмотре.
   Джун громко обругала Крейга. Никто не обратил  на  нее  внимания,  в  том
числе и Шед. Кто  станет  принимать  всерьез  беспомощную  старуху?  Душечка
замерла у кухонной двери, прижав ко  рту  кулачок  и  глядя  полными  мольбы
глазами больше на Ворона, чем на Крейга или Шеда.
   - Чего бы ему такое сломать, а, Крейг? - спросил  Рыжий.  Шед  сжался  от
страха. Рыжий делал свое дело с наслаждением. - Ты  не  должен  был  прятать
денежку, Шед. Ты не должен был обманывать Крейга.
   Он с силой двинул Шеду в живот. Тот задохнулся, но Нокаут держал его,  не
давая упасть. Рыжий ударил еще раз.
   - Он сказал вам правду, - раздался  негромкий  бесстрастный  голос.  -  Я
послал его за дровами.
   Крейг с Рыжим сразу переключились на новый объект. Но верзила не  ослабил
хватку.
   - Кто ты такой? - требовательно спросил Крейг. -  Ворон.  Отпустите  его.
Крейг и Рыжий переглянулись.
   - Я на твоем месте не стал бы так разговаривать с господином  Крейгом,  -
заявил Рыжий.
   Ворон поднял на него глаза. Рыжий инстинктивно сжался. Потом, вспомнив  о
публике, шагнул вперед и замахнулся растопыренной ладонью.
   Ворон поймал его руку  в  воздухе  и  крутанул.  Рыжий  упал  на  колени,
скрежеща зубами и поскуливая.
   - Дурак ты, парень, - сказал Ворон.
   - Умный тот, кто ведет себя по-умному, -  проговорил  Крейг,  не  скрывая
удивления. - Отпусти его, господин хороший, пока тебе бока не намяли.
   Ворон улыбнулся - впервые на памяти Шеда.
   - А вот это было бы  не  по-умному.  Раздался  характерный  хруст.  Рыжий
взвыл.
   - Нокаут! - отрывисто бросил Крейг. Верзила  отшвырнул  Шеда  в  сторону.
Громадный, вдвое крупнее Рыжего, быстрый, сильный как бык и почти  такой  же
умный, Нокаут не ведал поражений.
   В руке у Ворона сверкнуло злое лезвие кинжала  длиной  в  девять  дюймов.
Нокаут затормозил так резко, что споткнулся одной ногой о другую. И  рухнул,
треснувшись о край Воронова стола.
   - О Боже! - простонал Шед.
   Дело запахло смертоубийством. Такого Крейг не спускал никому - это  могло
повредить его деловой репутации.
   Но когда Нокаут поднялся, Крейг лишь велел ему небрежным тоном:
   - Помоги Рыжему, Нокаут!
   Верзила послушно повернулся к Рыжему, который отполз в  сторону,  бережно
поддерживая сломанную руку.
   - По-моему, у нас тут вышло небольшое недоразумение, -  сказал  Крейг.  -
Шед, слушай сюда. Даю тебе ровно неделю. Через неделю ты отдашь мне и  долг,
и проценты.
   - Но...
   - Никаких "но", Шед. Уговор есть уговор. Убей  кого-нибудь.  Или  ограбь.
Или продай свою халупу. Но деньги чтоб доставил в срок.
   Иначе - этого Крейгу не было нужды добавлять.
   "Все это пустые угрозы, - твердил себе Шед. - Он меня  не  тронет.  Зачем
ему лишаться  такой  выгодной  дойной  коровы?"  Но  где  же,  черт  возьми,
раздобыть монет? Продавать таверну - об этом и речи быть не может.  Особенно
сейчас, когда зима на носу. Мать не выживет на улице.
   В таверну ворвался холодный ветер. Крейг  задержался  у  открытой  двери,
бросив на Ворона свирепый взгляд. Ворон не дал себе труда ответить тем же.
   - Налей-ка мне еще вина, Шед, - сказал он. - Я, похоже, свое расплескал.
   Шед торопливо засеменил к нему, невзирая на боль.  Угодливость  была  его
второй натурой.
   - Спасибо вам, Ворон, но все-таки зря вы вмешались. Он убьет  вас.  Ворон
пожал плечами:
   - Беги за дровами, пока никто другой не отобрал у тебя монету.
   Шед глянул на дверь. Ему не хотелось выходить. Бандиты могли поджидать на
улице. Он перевел взгляд на  Ворона.  Тот  невозмутимо  чистил  ногти  своим
жутким кинжалом.
   - Уже бегу.
   Падал снег. Улица казалась обманчиво чистой. Тонкий  белый  слой  прикрыл
обычную грязь.
   Шед  терялся  в  догадках,  пытаясь  понять,  зачем  Ворону  понадобилось
вмешиваться. Хотел отстоять свои деньги? Что ж, вполне разумно... Да  только
разумный человек не станет  связываться  с  Крейгом.  Этот  бандит  способен
перерезать человеку горло только за то, что на него не так посмотрели.
   Впрочем, Ворон появился здесь недавно. Он, наверное, не  знает  еще,  кто
такой Крейг. Ну так скоро узнает -  на  собственной  шкуре.  Никто  не  даст
теперь и пары гершей за его жизнь.
   А Ворон, похоже, парень не бедный. Но не станет же он  таскать  все  свое
состояние с собой, верно? Часть его деньжат наверняка припрятана  в  комнате
наверху. И скорее всего, их там  вполне  достаточно,  чтобы  расплатиться  с
Крейгом. Может, продать ему Ворона с потрохами? Крейг бы это оценил.
   - Покажи деньги, - потребовал Латам, когда Шед спросил у него  дров.  Шед
протянул ему серебряную леву. - Ха! И кто же на сей раз копыта отбросил?
   Шед покраснел. Прошлой зимой в "Лилии" умерла старая проститутка.  Прежде
чем вызвать Хранителей, Шед присвоил все ее сбережения.  И  мать  его  целую
зиму провела в тепле. Об этом знал весь Котурн, потому что Шед имел глупость
проболтаться Азе.
   Обычно личное имущество и состояние усопших Хранители забирали  себе.  На
эти деньги да еще на пожертвования они  жили  сами  и  содержали  в  порядке
Катакомбы.
   - Никто не отбросил. Меня послал постоялец.
   - Ха! Когда у тебя появится постоялец, способный на такую  щедрость...  -
Латам пожал плечами. - А впрочем, какое мне дело?  Монета  не  фальшивая.  К
тому же деньги не пахнут. Бери поленья - вон оттуда, видишь?
   Шед поплелся обратно в "Лилию". Щеки  у  него  горели,  ребра  мучительно
ныли. Латам даже не пытался скрыть свое презрение.
   Вернувшись домой и подбросив в камин хороших дубовых полешек,  Шед  налил
две кружки вина и подсел к Ворону за столик.
   - За счет заведения.
   Ворон мельком взглянул на него, отхлебнул глоток  и  отодвинул  кружку  в
точности на то место, где она обычно стояла.
   - Чего ты хочешь?
   - Поблагодарить вас еще раз.
   - Тебе не за что меня благодарить.
   - Ну тогда я хочу вас предупредить. Зря вы не принимаете Крейга всерьез.
   В таверну с охапкой дров ввалился Латам, недовольно ворча из-за того, что
не смог вывести на улицу фургон. Мотайся теперь  на  своих  двоих  туда-сюда
десять раз!
   - Отвали, Шед. - Лицо у кабатчика вспыхнуло, но когда он поднялся,  Ворон
остановил его: - Нет, погоди. Так ты считаешь себя  моим  должником?  Ладно,
когда-нибудь я попрошу тебя об ответной услуге. И ты мне ее окажешь. Верно?
   - Конечно, Ворон! Все что угодно. Вы только скажите.
   - Иди и погрейся у камина, Шед. Кабатчик протиснулся между Азой  и  своей
матерью, присоединившись к  угрюмой  компании.  От  этого  Ворона  и  правда
оторопь берет.
   А упомянутый господин тем временем оживленно обменивался знаками с глухой
служанкой.

Глава 8
БИРКА
ПОСЛЕ РАЗБОРКИ

   Я опустил меч, позволив ему ткнуться кончиком в пол трактира.  Я  отдался
изнеможению, тихо покашливая в  дыму.  Я  покачнулся  и  вяло  ухватился  за
перевернутый кверху ногами стол. Наступила реакция. Я был уверен, что на сей
раз нам крышка. Если бы мятежников не заставили потушить пожар...
   Ильмо подбежал ко мне через зал и обхватил за пояс:
   - Ты ранен, Костоправ? Хочешь, я позову Одноглазого?
   - Не ранен. Просто выдохся. Давно я так не трусил, Ильмо. Я уж думал, мне
конец.
   Он перевернул ногой стул и усадил меня. Ильмо - самый  мой  лучший  друг.
Крутой, закаленный, почти никогда не унывающий. Левый рукав  его  был  залит
свежей кровью. Я попытался встать.
   - Сиди! - приказал он. - Карман перевяжет меня.
   Карман - это мой помощник,  мальчишка  двадцати  трех  лет.  Стареет  наш
Отряд, по крайней  мере  его  ядро.  Ильмо  уже  за  пятьдесят.  Капитану  с
Лейтенантом скоро тоже стукнет по полвека. А мне перевалило за сорок.
   - Всех взяли?
   - Многих. - Ильмо тоже уселся на стул. - Одноглазый с Гоблином и Молчуном
отправились в погоню за теми, кому удалось  удрать.  -  Голос  у  Ильмо  был
равнодушный.  -  Считай,  одним  махом  накрыли  половину  мятежников   всей
провинции.
   - Постарели мы для такой работенки. - Ребята начали загонять пленников  в
зал, отделяя тех, кто мог знать что-нибудь полезное. - Пора уступать  дорогу
молодым.
   - Кишка у них тонка. - Ильмо невидящим взглядом уставился вдаль,  в  наше
давно ушедшее прошлое.
   - Что-то не так?
   Он покачал головой, потом сам же себе возразил:
   - Какого черта мы здесь делаем, Костоправ? Неужто конца этому не будет?
   Я подождал, но он не стал продолжать. Ильмо не любит болтать, особенно  о
своих чувствах.
   - Что ты имеешь в виду? - не выдержал я.
   - Да мы как белки в колесе. Охотимся за  повстанцами,  но  их  полку  все
прибывает. А до того  мы  отлавливали  диссидентов,  работая  на  синдика  в
Берилле. А до Берилла... Тридцать шесть лет одно и то же. И все эти  годы  я
сомневался, на той ли мы стороне. Особенно теперь.
   Это вполне в духе Ильмо - лет восемь  держать  свои  сомнения  при  себе,
прежде чем ими поделиться.
   - А разве у нас есть выбор? Вряд ли Госпожа придет  в  восторг,  если  мы
вдруг заявим, что будем делать только то-то и то-то, а вот того-то делать не
будем никогда.
   Честно говоря, на службе у Госпожи совсем не так уж плохо. Хотя Отряду  и
поручают самые трудные задания, нам никогда  не  приходится  делать  грязной
работы.  Она  достается  регулярным  войскам.  Конечно,  порой  мы   наносим
упреждающий удар. Случается, и убиваем. Но все в пределах необходимости:  на
войне как на войне. Однако мы  ни  разу  не  принимали  участия  в  кровавых
бойнях. Капитан бы такого не допустил.
   - Дело не в морали, Костоправ. Какая же в войне мораль? Кто сильнее,  тот
и прав. Нет, я просто устал.
   - Все это больше не похоже на приключение, Да?
   - И уже давно. Теперь это просто работа.  Которую  я  делаю  потому,  что
ничего другого не умею.
   - Которую ты делаешь блестяще. - Слабое утешение, конечно, но  лучшего  я
придумать не сумел.
   В зал косолапой медвежьей походкой вошел Капитан. Обвел  холодным  взором
следы побоища. Потом подошел к нам.
   - Сколько их попалось, Костоправ?
   - Мы еще не считали. Думаю, почти вся верхушка у нас в руках. Он кивнул.
   - Ты ранен?
   - Вымотался. Физически и морально. Давненько я так не пугался.
   Капитан перевернул стол ногами вниз, подтащил к нему стул, достал папку с
картами. К нему присоединился Лейтенант. А чуть позже Леденец приволок Мадла
- трактирщик каким-то чудом уцелел.
   - Наш друг хочет назвать тебе  несколько  имен,  Костоправ.  Я  развернул
список, вычеркнул тех, кого перечислил Мадл.
   Ротные командиры погнали  часть  пленников  на  рытье  могил.  Я  мельком
подумал: интересно, понимают ли они, что  будут  рыть  их  для  собственного
упокоения? Мы не оставляем в живых ни одного повстанца, за исключением  тех,
кого удается перетянуть на сторону Госпожи, причем  бесповоротно.  Мадла  мы
перетянули. Сочинили ему легенду, чтобы он мог объяснить, как остался жив, и
ликвидировали  всех,  кто  мог  бы  ее  опровергнуть.  Леденец   в   приливе
великодушия приказал даже трупы из его колодца повытаскивать.
   Наконец  вернулся  Молчун,  а  за  ним  Гоблин  с  Одноглазым.  Эти  двое
язвительно переругивались на ходу. Как обычно. Не помню, о чем они  спорили.
Да это и неважно. Для них важен был сам процесс, длившийся десятилетиями.
   Капитан смерил их сердитым взглядом и спросил у Лейтенанта:
   - Сердце или Том?
   Сердце и Том - два единственных более или менее приличных  города  Бирки.
Сердцем правит король, преданный союзник Госпожи. Она посадила его  на  трон
два года назад, после  того  как  Шепот  убила  его  предшественника.  Среди
бирканцев он не пользуется популярностью. По моему мнению которое никого  не
волнует, - Госпоже следовало бы избавиться от своего ставленника, пока он не
навредил ей еще больше.
   Гоблин разжег огонь. Утро выдалось холодное, слегка  подмораживало.  Став
возле огня на колени, Гоблин начал поджаривать свои пальцы.
   Одноглазый пошарил за стойкой Мадла и нашел чудом уцелевший кувшин  пива.
Колдун опустошил его одним махом, утер рот, обвел  глазом  зал  и  подмигнул
мне.
   - Опять начинается, - пробурчал я.
   - А? - обернулся ко мне Капитан.
   - Да Гоблин с Одноглазым.
   - А-а. - Капитан снова склонился над картой и больше не  отрывал  от  нее
взгляда.
   В огне, прямо перед лягушачьей рожицей Гоблина, стало появляться лицо. Но
колдун не видел его. Он сидел, смежив веки. Я посмотрел на Одноглазого. Глаз
его тоже был крепко зажмурен, а физиономия, затененная полями мягкой  шляпы,
вся скукожилась от напряжения - ну просто морщина на морщине.  Лицо  в  огне
обретало черты.
   Я вздрогнул. Отсюда, где я сидел, оно походило на  лицо  Госпожи.  Точнее
говоря, на лицо, которое было у нее в  тот  единственный  раз,  когда  я  ее
видел. Случилось это во время битвы при Чарах. Госпожа вызвала  меня,  чтобы
выудить из моих мозгов все, что я подозреваю о заговоре среди Десяти Взятых.
Меня затрясло от страха. Я живу с ним годами Если она вызовет меня на допрос
еще раз, Черный Отряд лишится своего главного врача и  летописца.  Теперь  я
знаю кое-что такое, за что Госпожа без колебаний стерла бы в  порошок  целые
царства.
   Лицо  в  огне  высунуло  язык,  точь-в-точь  как  у  саламандры.   Гоблин
взвизгнул, подпрыгнул и схватился за волдырь, вскочивший на носу.
   Одноглазый, стоя к своей жертве спиной,  осушал  очередную  кружку  пива.
Гоблин нахмурился, потер нос и снова сел. Одноглазый  чуть-чуть  повернулся,
искоса подглядывая за ним и выжидая, пока Гоблин начнет клевать носом.
   Такие розыгрыши они устраивали бесконечно. Когда я вступил в  Отряд,  оба
колдуна уже были его членами, причем Одноглазый  не  меньше  сотни  лет.  Он
жутко старый, но бодрости у него не меньше, чем у меня.
   А может, и больше. В последнее время на  меня  все  сильнее  давит  бремя
прожитых лет и упущенных возможностей. Я могу сколько угодно насмехаться над
крестьянами и горожанами, которые всю жизнь прикованы к  одному  и  тому  же
крохотному уголку земли, в то время как я разъезжаю  по  ней  и  дивлюсь  ее
чудесам, но когда я умру, то не оставлю после себя ни ребенка, носящего  мою
фамилию, ни убитой горем семьи, если не считать  моих  товарищей.  Никто  не
вспомнит обо мне, никто не поставит памятник  над  моим  хладным  прахом.  И
пусть я был свидетелем великих событий, от  меня  не  останется  ничего,  за
исключением этих Анналов. Такой вот самообман.  Пишу  собственную  эпитафию,
маскируя ее под историю Отряда.
   Похоже,  я  превращаюсь  в  клинического  ипохондрика.  Надо   за   собой
последить.
   Одноглазый положил руки на стойку ладонями вниз, будто прикрывая  что-то,
пошептал и открыл ладони. На стойке остался сидеть мерзопакостный  громадный
паук с пушистым беличьим хвостом. Да, Одноглазый - мужик с юмором,  этого  у
него не отнимешь. Паук спустился на пол, подбежал ко мне, ухмыльнулся черной
рожей Одноглазого, только без повязки на глазу, и засеменил к Гоблину.
   Суть колдовства, даже когда  им  занимаются  не  мошенники  и  шарлатаны,
заключается в том, чтобы пустить противника по ложному следу. Именно этим  и
занимался хвостатый паук.
   Гоблин не дремал. Он таился в засаде. Когда паук подбежал поближе, колдун
резко развернулся и взмахнул поленом. Паук юркнул в сторону. Гоблин  яростно
колотил поленом по полу, и все зазря.  Живая  мишень  стремительно  обогнула
его, хихикнув голосом Одноглазого.
   В пламени вновь появилось лицо, выбросив вперед змеиный  язык.  Штаны  на
заднице у Гоблина задымились.
   - Ох ты черт! - сказал я.
   - Чего? - спросил Капитан, не отрывая взгляда от карты. Они с Лейтенантом
все еще спорили, где лучше устроить опорный пункт - в Сердце или Томе.
   Но народ уже прослышал, и ребята один за другим  повалили  в  зал,  чтобы
посмотреть последний раунд.
   - Думаю, на сей раз победит Одноглазый, - заметил я.
   - Да ну? - Наш старый  медведь,  похоже,  на  мгновение  заинтересовался.
Одноглазому годами не удавалось обставить соперника.
   Гоблин разинул свой лягушачий рот и издал изумленный  озлобленный  вопль.
Потом заплясал на месте, хлопая себя по ягодицам ладонями.
   - Ты, гаденыш! - визжал он. - Да я ж тебя удавлю! Я тебе сердце вырежу  и
съем! Я... Я...
   Поразительно. Просто поразительно. Гоблин никогда не  впадает  в  ярость.
Обычно он становится очень спокойным.  И  тогда  Одноглазый  снова  начинает
шевелить  мозгами,  придумывая  очередную  каверзу.  Если  Гоблин   спокоен,
Одноглазый тотчас смекает, что его провели.
   - Уймите их, пока не поздно, - велел Капитан. Мы  с  Ильмо  встали  между
противниками. Дело принимало скверный оборот.  Угрозы  Гоблина  были  вполне
серьезны. Похоже, он был сильно не в духе - впервые, сколько его помню, -  и
Одноглазый попался ему под горячую руку.
   - Угомонись, - сказал я Одноглазому.
   Он послушался. Он тоже почуял, что дело Махнет керосином.
   Публика недовольно заворчала. На кону стояли  немалые  суммы.  Обычно  на
Одноглазого никто и медяка не ставил: победа Гоблина не подлежала  сомнению.
Но на сей раз он явно сплоховал.
   Гоблин и не думал прекращать поединок. Однако играть по обычным  правилам
тоже не захотел. Он подхватил с пола меч и кинулся к Одноглазому.
   Я не смог сдержать усмешки. Меч был  такой  громадный  и  зазубренный,  а
Гоблин такой мелкий и свирепый, что все это походило на карикатуру.  Правда,
очень кровожадную карикатуру. Ильмо не сумел  с  ним  справиться.  Я  махнул
рукой, призывая на помощь. Кто-то сообразил плеснуть Гоблину на спину  воды.
Тот развернулся, выругался и забубнил какое-то убойное заклинание.
   Нам стало совсем не до смеха. На  помощь  ринулась  сразу  дюжина  ребят.
Кто-то вылил на Гоблина еще одно ведро.  Это  остудило  его  пыл.  Когда  мы
забрали у него меч, он выглядел смущенным. Еще воинственным, но смущенным.
   Я отвел его обратно к камину и пристроился рядом.
   - В чем дело? Что стряслось? - спросил  я,  искоса  глянув  на  Капитана.
Перед ним стоял Одноглазый, весь поникший от суровой нахлобучки.
   - Сам не знаю, Костоправ. - Гоблин сгорбился  и  уставился  на  пламя.  -
Просто все вдруг обрыдло. Засада эта сегодняшняя...  Вечно  одно  и  то  же.
Каждый  раз  очередная  провинция,  и  с  каждым  разом  в  ней  все  больше
повстанцев. Они размножаются, как черви в коровьей лепешке. А я все старею и
старею, и я не сделал в жизни ничего, чтобы хоть немного улучшить этот  мир.
Честно говоря, если оглянуться назад, все мы делали его только  хуже.  -  Он
покачал головой. - Нет, не то.  Я  не  то  хотел  сказать.  Просто  не  умею
подобрать нужных слов. - Должно быть, это эпидемия.
   - Что?
   - Ничего. Мысли вслух.
   Ильмо. Я сам. Гоблин. И не мы одни, судя по настроению людей в  последнее
время. Что-то неладно в Черном Отряде. Кое-какие подозрения на  сей  счет  у
меня были, но анализировать их не хотелось. Слишком тоскливо.
   - Может, нам просто нужно размять косточки? - предположил я. - После  Чар
мы ни разу и не дрались-то как следует.
   Это была полуправда. Сражение, которое заставило бы нас забыть обо  всем,
кроме сиюминутного выживания, могло излечить симптомы, но не саму болезнь. А
я как врач не советую лечить симптомы. Они все равно  будут  повторяться  до
бесконечности. Бороться нужно с причиной заболевания.
   - Что нам нужно, - проговорил Гоблин таким тихим голосом, что  его  почти
заглушило потрескивание огня,  -  так  это  дело,  в  которое  мы  могли  бы
поверить.
   - Да, - согласился я. - Это бы нам не помешало.
   С улицы донеслись изумленные и яростные вопли пленников, узнавших, что им
самим предстоит заполнить вырытые могилы.

Глава 9
АРЧА
ТРУПНЫЕ ДЕНЬГИ

   Шли дни, и Шеду с  каждым  днем  становилось  все  страшнее.  Нужно  было
достать хоть немного денег. Крейг распускал слухи, что на примере  кабатчика
проучит всех остальных.
   Тактика Крейга была понятна. Гангстер хотел запугать Шеда так, чтобы  тот
оформил продажу "Лилии".  Таверна,  конечно,  не  ахти,  но  стоит  все-таки
гораздо больше, чем  его  долги.  Крейг  продаст  ее  потом  с  многократной
прибылью или превратит в дешевый бордель. А Каштан Шед с матерью окажутся на
улице, и зимний ветер будет, завывая, смеяться им в лицо.
   Убей кого-нибудь, сказал Крейг. Или ограбь.  Шед  всерьез  обдумывал  оба
варианта. Он был способен на все, чтобы сохранить "Лилию"  и  защитить  свою
мать.
   Заполучить бы хоть парочку стоящих клиентов! А то у него сплошь мошенники
да бродяги-однодневки.
   Ему нужны солидные постояльцы. Но их не будет, пока не сделаешь в таверне
ремонт. А на ремонт нужны деньги.
   В дверь вкатился Аза. Бледный и перепуганный, он потрусил прямо к стойке.
   - Ну что, узнал, где взять дровишек? - спросил его Шед.
   Аза покачал головой и бросил на стойку два герша:
   - Дай мне выпить.
   Шед кинул монеты в ящик. Откуда они у клиента -  об  этом  спрашивать  не
принято. Деньги не пахнут. Шед налил полную кружку. Аза жадно протянул руку.
   - Нет, погоди, - заявил хозяин таверны. - Выкладывай, что стряслось.
   - Брось, Шед! Я же тебе заплатил.
   - Конечно. И я тебя обслужу, как только  ты  мне  расскажешь,  почему  ты
такой вздрюченный.
   - Где твой постоялец, Ворон?
   - Наверху. Дрыхнет. - Ворона не было дома всю ночь.
   Азу затрясло еще сильнее.
   - Дай мне кружку, Шед!
   - Рассказывай.
   - Ладно. Крейг вместе с Рыжим прижали меня. Они  хотят  узнать  о  Вороне
побольше.
   Теперь стало ясно, где Аза разжился деньгами. Он пытался продать Ворона.
   - Рассказывай дальше.
   - Они просто хотели узнать о нем, вот и все.
   - Что они хотели узнать?
   - Где он бывает.
   - Зачем?
   Аза замялся. Шед отодвинул кружку подальше.
   - Ну ладно! Крейг послал двоих парней следить за ним. А те испарились.  И
никто ничего не знает. Крейг вне себя от ярости.
   Шед протянул ему кружку. Аза осушил ее одним глотком.
   Кабатчик глянул в сторону лестницы и поежился.  Возможно,  он  недооценил
Ворона.
   - - Что Крейг говорил обо мне?
   - Ты бы побаловал меня еще кружечкой, Шед.
   - Я тебя побалую. Кружечкой по башке.
   -  Не  больно-то  ты  мне  нужен,  Шед.  У  меня  теперь  связи.  Я  могу
переметнуться под крылышко к Крейгу, когда захочу.
   Лицо у Шеда потемнело.
   - Ты выиграл, - буркнул он и налил вина.
   - Он хочет вывести тебя из игры, Шед. Чего бы это ни стоило. Он вбил себе
в голову, что ты с Вороном заодно. - Аза злорадно ухмыльнулся. -  Он  только
все удивляется, как это ты набрался духу взбрыкнуть.
   - Бред какой-то. У меня нет ничего  общего  с  Вороном,  Аза,  И  ты  это
знаешь. Аза наслаждался моментом.
   - Я пробовал втолковать это Крейгу. Но он и слушать не хочет.
   - Допивай свое вино и проваливай, Аза.
   - Ты что, Шед? - В голосе у Азы прорезались привычные ноющие нотки.
   - Ты слышал, что  я  сказал.  Проваливай.  Иди  к  своим  новым  дружкам.
Посмотрим, надолго ли ты им понадобился.
   - Шед!..
   - Они вышвырнут тебя на улицу, Аза. Прямиком  ко  мне  и  моей  маменьке.
Пошел вон, кровосос!
   Аза допил вино и выскользнул, втянув голову в плечи. Он почуял  в  словах
Шеда горькую правду. Его дружба с Крейгом будет хрупкой и недолговечной.

***

   Шед пытался предупредить Ворона. Тот от  него  отмахнулся.  Шед  протирал
кружки, наблюдая за тем, как Ворон болтает с Душечкой  на  беззвучном  языке
жестов, и напрягал всю свою фантазию,  силясь  придумать,  как  бы  ограбить
кого-нибудь в верхнем городе. Обычно  в  эти  утренние  часы  он  глазел  на
Душечку и старался  представить,  какой  бы  найти  к  ней  подходец,  но  в
последнее время страх перед улицей заглушил привычную похоть.
   На верхнем этаже раздался такой дикий визг, как будто  свинье  перерезали
горло.
   - Мама!
   Шед понесся по лестнице, прыгая через две ступеньки разом.
   Старая Джун, тяжело дыша, стояла в дверном проеме общей ночлежки.
   - Мам! Что случилось?
   - Там покойник!
   У Шеда екнуло сердце. Он влетел в комнату. На правой нижней  койке  лежал
какой-то старик.
   Прошлой ночью в ночлежке было всего четверо постояльцев. По шесть  гершей
с носа. В комнате - шести футов в ширину и двенадцати в длину  -  помещались
двадцать  четыре  койки,  поставленные  в  шесть  ярусов.   Когда   ночлежка
заполнялась до отказа, Шед за два  герша  пускал  желающих  поспать  стоймя,
прислонясь к веревке, натянутой посередине.
   Шед тронул старика - кожа была холодной. Помер уже несколько часов назад.
   - Кто он такой? - спросила Джун.
   - Понятия не имею.
   Кабатчик пошарил в лохмотьях покойного. Нашел  четыре  герша  и  железное
кольцо.
   - Черт! - Он не мог их прикарманить. Если Хранители ничего не  найдут,  у
них возникнут подозрения. - Нас, видно, кто-то сглазил. Четвертый жмурик  за
этот год.
   - Такие у нас постояльцы, сынок. Все они одной ногой  в  Катакомбах.  Шед
сплюнул.
   - Пошлю-ка я за Хранителями.
   - Бедняга ждал так долго - пускай еще чуток подождет, - произнес знакомый
голос.
   Шед развернулся. За спиной у матери стояли Ворон и Душечка.
   - Чего?
   - Он мог бы решить твои проблемы, - сказал Ворон.
   Душечка тут же начала жестикулировать так быстро, что Шед сумел  разобрал
не больше знака из двадцати. Похоже, она просила Ворона не  делать  чего-то.
Ворон проигнорировал ее.
   - Шед! - предостерегающе произнесла старая Джун.
   - Не волнуйся, мам. Я все улажу. Займись своей работой.
   Джун была слепа, но когда позволяло здоровье, выливала помои и выполняла,
если можно так сказать, работу  горничной,  то  есть  перетряхивала  постели
постояльцев и изводила блох и вшей. Когда недуги приковывали ее  к  кровати,
Шед призывал на помощь своего кузена Ферта - такого же лоботряса, как и Аза,
но обремененного женой и детьми.  Шед  давал  ему  работу  исключительно  из
жалости к его семье.
   Он спустился по лестнице вниз. Ворон следовал за ним, продолжая спорить с
Душечкой.  Шед  подумал  мельком:  интересно,  трахает  ее  Ворон  или  нет?
Чертовски обидно, если такой аппетитный кусочек женской плоти пропадает зря.
   Как может мертвец с четырьмя гершами в кармане  помочь  ему  спастись  от
Крейга? Ответ: никак. По крайней мере, законным образом.
   Ворон взгромоздился на свой табурет и Оросил горсть медяков:
   - Вина. Себе тоже налей.
   Шед собрал мелочь и сложил ее  в  ящик.  Содержимое  его  вновь  повергло
кабатчика в тоску. Доходов с гулькин нос. Он обречен.  Даже  если  его  долг
Крейгу каким-то чудом будет уплачен, ему все равно не выкарабкаться.
   Он поставил кружку перед Вороном и сел на табуретку. Чувствовал  он  себя
старым, ни на что не годным и бесконечно усталым.
   - Я вас слушаю.
   - Кто он такой, этот старик? Родственники есть у него?
   Шед пожал плечами:
   - Просто бродяга, который хотел немного  погреться  в  тепле.  В  Котурне
таких навалом.
   - Понятно.
   Шед содрогнулся от тона, каким это было сказано.
   - Вы предлагаете.., то, о чем я подумал?
   - О чем же?
   - Не знаю. Но какая от жмурика польза?  Даже  Хранителям  никакой  -  они
только стаскивают трупы в Катакомбы.
   - А если, предположим, найдется покупатель?
   - Я так и подумал.
   - Ну и?
   - Что я должен делать?
   Голос  Шеда  еле  долетел   до   противоположного   края   стола.   Более
омерзительного преступления он себе и представить не мог. Самого  завалящего
из городских покойников почитали выше живых. Труп был святыней. А  Выгородка
- эпицентром Арчи.
   - Совсем немного. Сегодня вечером притащи труп к заднему  входу.  Сможешь
это сделать? Шед вяло кивнул.
   - Отлично. Допивай свое вино.
   Шед осушил кружку одним глотком. Потом схватился за другую кружку и начал
усердно ее начищать. Все это просто дурной сон. Он скоро проснется.

***

   Мертвец оказался почти невесомым, но Шед все равно с трудом спустился  по
лестнице. Он слишком много выпил. Ступая с преувеличенной осторожностью,  он
тихонько прокрался через сумеречный зал. Люди, сгрудившиеся вокруг камелька,
казались какими-то дьявольскими  фигурами  в  красных  отблесках  догорающих
углей.
   На кухне покойник задел ногой горшок и свалил его. Шед застыл  на  месте.
Но все было спокойно.
   Сердце наконец перестало колотиться как бешеное. Шед напомнил  себе,  что
он делает это ради матери, чтобы ей не пришлось мерзнуть на улице.
   Он стукнул коленом в дверь. Ее тут же отворили снаружи.
   - Быстрее, - прошипела тень и, ухватив  старика  за  ногу,  помогла  Шеду
забросить тело в фургон.
   - А теперь что? - задыхаясь от ужаса, спросил Шед.
   - Иди спать. Свою долю получишь утром. Шед почувствовал такое облегчение,
что чуть не заплакал.
   - Сколько? - выдохнул он.
   - Треть.
   - Только треть?
   - Весь риск я беру на себя. А тебе уже ничего не грозит.
   - Ладно. А сколько это будет?
   - Цены меняются.
   Ворон ушел. Шед запер дверь и прислонился к ней,  закрыв  глаза.  Что  он
натворил?
   Он подбросил в камин дров и лег в кровать, прислушиваясь  к  материнскому
храпу. Догадалась она или нет?  Может,  все-таки  не  догадалась?  Хранители
частенько дожидаются ночи. Он скажет ей, что она просто все проспала.
   Но сам он никак  не  мог  уснуть.  Кто  еще  знает  о  трупе?  Если  слух
просочится,  пойдут  разговоры.  Его  начнут  подозревать..,  хотя  такое  и
заподозрить-то немыслимо.
   А что, если Ворона поймают? Сумеют инквизиторы его расколоть?  Вол  -  он
такой, у него и камень запоет.
   Шед наблюдал за матерью все следующее утро. Она говорила с ним  отрывисто
и односложно, но так она говорила всегда.
   Ворон появился сразу после полудня.
   - Чаю и чашку каши, Шед.
   Когда Ворон расплачивался, то не бросил, как  обычно,  на  стойку  горсть
медяков. Шед глазам своим не поверил. Перед  ним  лежало  десять  серебряных
лев. Десять? За одного старого жмурика? И  это  всего  лишь  треть?  Ворону,
похоже, не впервой продавать мертвяков. Так у него, должно быть, денег  куры
не клюют! У Шеда вспотели ладони. В голове невольно начали зреть  преступные
планы.
   - Шед! - вкрадчиво проговорил Ворон, когда хозяин принес ему кашу с чаем.
- Даже не думай об этом.
   - Чего?
   - Не думай о том, о чем ты думаешь. Иначе сам окончишь жизнь в фургоне.
   Душечка  исподлобья  смотрела  на  них  из  кухни.  Ворон,  казалось,  на
мгновение даже смутился.

***

   Шед пробрался на постоялый  двор,  где  обитал  Крейг  со  своей  свитой.
Снаружи  заведение  выглядело   таким   же   захудалым,   как   и   "Лилия".
Демонстративно не замечая Азу, Шед обратился к Нокауту. Громила  был  не  из
тех людей, что любят мучить просто так, ради забавы.
   - Нокаут, мне нужно видеть Крейга. Верзила открыл карие коровьи глаза:
   - Зачем?
   - Я принес ему деньги. Часть долга.
   Нокаут встал, распрямляя свою здоровенную тушу.
   - Ладно. Подожди здесь.
   К Шеду бочком подкатился Аза:
   - Откуда у тебя деньги, Шед?
   - А у тебя откуда, Аза? - Аза не ответил. - Об  этом  не  спрашивают.  Не
лезь не в свои дела - или держись от меня подальше.
   - Я думал, мы с тобой друзья, Шед.
   - Я старался быть тебе другом, Аза. Я даже пускал тебя  переночевать.  Но
раз ты связался с Крейгом...
   Лицо у Азы затуманилось.
   - Прости, Шед. Ты же знаешь меня. Я всегда был крепок задним умом.  Вечно
во что-нибудь вляпаюсь.
   Кабатчик фыркнул. Стало быть, до Азы наконец дошло: Крейг вышвырнет  его,
как только покончит с Вороном.
   Шеда так и подмывало продать Ворона. У парня наверняка  припрятано  целое
состояние. Но Шед боялся множества  вещей  -  и  первым  в  списке  был  его
постоялец.
   - Я знаю, как можно раздобыть в Выгородке валежник, -  заявил  Аза.  Лицо
его светилось трогательной мольбой. -  В  основном  сосновый,  но  это  тоже
дрова.
   - В Выгородке?
   - Тут нет ничего незаконного, Шед. Выгородку нужно порой прочищать.
   Хозяин таверны неодобрительно нахмурился.
   - Шед, это все-таки лучше, чем чистить карманы покой...
   Кабатчик сдержал приступ гнева. Ему нужны союзники во вражеском лагере.
   - Дрова - они ведь все равно что деньги, Аза. Тоже не пахнут.
   - Спасибо тебе, Шед! - заискивающе улыбнулся Аза.
   - Шед! - крикнул Нокаут.
   Проходя через комнату, кабатчик трясся мелкой  дрожью.  Подручные  Крейга
злорадно ухмылялись.
   Ничего из этого не выйдет. Крейг даже слушать его  не  захочет  -  просто
швырнет ему деньги обратно, и все.
   - Нокаут говорит, ты принес мне часть долга, - сказал Крейг. - Э-э-э...
   Логово Крейга точно перетащили сюда целиком  из  какого-нибудь  особняка,
стоящего высоко над долиной. Шед был ошеломлен.
   - Кончай глазеть по сторонам, ближе к делу. Только не вздумай совать  мне
горсть медяков и умолять об отсрочке. Ты уже нашел себе тепленькое местечко,
где перезимовать, а? Твои платежи - не платежи, а слезы, Шед.
   - Нет, нет, господин  Крейг!  Честное  слово.  Я  могу  заплатить  больше
половины. Брови у Крейга поползли кверху:
   - Интересно!
   Шед положил перед ним девять серебряных лев. - Очень интересно!
   Крейг пронзил кабатчика пристальным взглядом.
   -  Тут  больше  половины,  считая  вместе  с  процентами,  -   запинаясь,
проговорил Шед. - Я надеялся - может быть, теперь  вы  дадите  мне  немножко
времени, вы же видите, что...
   - Цыц! - Шед заткнулся. - Ты думаешь, я забыл, что произошло?
   - Я не виноват, господин Крейг. Я не подбивал его... Ворон,  он  такой...
Вы его просто не знаете!
   - Заткнись. - Крейг воззрился на  монеты.  -  Думаю,  мы  это  как-нибудь
уладим. Я знаю, что ты его не подбивал. Кишка у тебя тонка.
   Шед уставился в пол, не в силах возразить против обвинения в трусости.
   - Ладно, Шед. Ты мой постоянный клиент. Будешь, как и раньше, платить  по
графику. - Гангстер снова бросил взгляд на монеты. - Следующий  взнос  через
три недели.
   - Спасибо, господин Крейг. Большое  спасибо.  Вы  не  представляете,  как
много это значит...
   - Заткнись. Я все прекрасно представляю.  Убирайся.  И  начинай  собирать
следующий взнос. Это твоя последняя отсрочка.
   - Да, господин Крейг. Шед попятился. Нокаут отворил дверь.
   - Шед! Возможно, ты мне  когда-нибудь  понадобишься.  Услуга  за  услугу.
Понял?
   - Да, господин Крейг. - Ну и хорошо. Ступай.
   Шед ушел, и чувство облегчения тут  же  сменилось  подавленностью.  Крейг
заставит его помочь расправиться с Вороном. Шед чуть не  плакал,  ковыляя  к
дому. Ничего никогда не меняется к лучшему. Вечно он попадает в ловушку.

Глава 10
БИРКА
РАЗВОРОТ

Том был типичным городишкой из числа тех, что мы занимали в последнее время. Маленький, грязный, скучный. Оставалось лишь удивляться, зачем он нужен Госпоже. На кой ей сдались эти дальние провинции? Неужели она так жаждет поставить их на колени только затем, чтобы потешить свое самолюбие? Поживиться здесь было нечем, если не считать власти над местными жителями.
   И даже они сами относились к своей стране с изрядной долей презрения.
   Присутствие Черного Отряда быстро истощило окрестные ресурсы. Не прошло и
недели, как Капитан уже начал поговаривать о том, что пора перевести Отряд в
Сердце, расквартировав мелкие подразделения по деревням.  Патрульным  крайне
редко удавалось зацапать кого-нибудь из повстанцев, даже с помощью колдунов.
Разборка в трактире Мадла практически свела распространение инфекции на нет.
   Шпионы Госпожи доносили нам, что  считанные  мятежники,  которым  удалось
удрать,  нашли  приют  в  Тамбуре  -  еще   более   унылом   королевстве   к
северо-востоку от Бирки. Похоже,  Тамбур  будет  нашим  следующим  заданием,
подумал я про себя.
   Как-то раз, корпя над своими Анналами, я решил подсчитать,  сколько  миль
мы отмахали на восток. Подсчитал и ахнул.  От  Чар  до  Тома  оказалось  две
тысячи миль! Далековато  же  мы  протопали  от  границ  империи  шестилетней
давности.  Победоносные  кровопролитные  походы  Взятой  Шепот   передвинули
имперские рубежи за равнину Страха, охватив ее дугой. Я пробежал пальцем  по
линии городов-государств, стоявших вдоль той забытой границы.  Стужа  и  Ад,
Шмяк и Амбары, а также Ржа, где  повстанцы  годами  успешно  отражали  атаки
Госпожи. Крупные города, внушительные - больше мы таких  не  видели.  А  при
мысли о равнине Страха меня до сих пор бросает в дрожь.
   Мы пересекали ее под защитой Шепот и Пера  -  двух  Взятых,  двух  черных
подмастерьев Госпожи, - чье  колдовское  мастерство  на  несколько  порядков
выше, чем у нашей троицы отрядных колдунов. К тому же  мы  шли  не  одни,  а
вместе с регулярной армией. И все равно не  обошлось  без  потерь.  На  этой
враждебной и дикой земле все нормальные законы  природы  теряют  силу.  Киты
летают, камни говорят. В пустыне растут  кораллы.  Деревья  ходят.  А  более
странных созданий, чем ее обитатели... Впрочем, все это вспомнилось так,  ни
к селу ни к городу. Просто кошмар из прошлого.  Кошмар,  который  преследует
меня и поныне, когда вопли Пумы и Шустрого эхом катятся ко мне  по  туннелям
времен, а я опять не в силах их спасти...
   - В чем дело? -  Ильмо  вытащил  у  меня  из-под  пальцев  карту,  искоса
заглядывая мне в лицо. - Ты будто привидение увидел.
   - Просто вспомнил равнину Страха.
   - А-а! Ясно. Выше голову, дружище. Выпей-ка лучше  пивка.  -  Он  хлопнул
меня по спине. - Эй, Шишка! Где тебя черти носили? - И он рванул в погоню за
самым отъявленным отрядным симулянтом.
   Через минуту мои думы спугнул Одноглазый.
   - Как Гоблин? - тихо поинтересовался он.  После  поединка  в  трактире  у
Мадла они друг с  дружкой  не  разговаривали.  -  Пустые  холмы?  Интересное
название, - добавил он, глянув на карту.
   - Их называют также Полыми холмами. Гоблин в порядке. Почему  бы  тебе  с
ним не объясниться?
   - А на фига? Он ведет себя как последний осел. Шуток не понимает.
   - Твои шуточки, Одноглазый, порой заходят слишком далеко.
   - Н-да. Может быть. Знаешь что? Пошли вместе, ладно?
   - Мне нужно подготовиться к читке. Раз в месяц, по вечерам, Капитан велит
мне вдохновлять войско чтением из Анналов. Чтобы мы знали, откуда ведем свой
род, и помнили о предках по оружию. Когда-то  имя  их  гремело  повсеместно.
Черный Отряд. Последний из Свободных Отрядов Хатовара.  Нерушимое  братство.
Высокий моральный  дух.  Мы  вместе  -  против  всего  мира,  и  пускай  мир
побережется!  Но  что-то,  проявившееся  и  в   поведении   Гоблина,   и   в
незначительной пока депрессии Ильмо, давило  на  каждого  из  нас.  Братство
расползалось по швам.
   Мне нужно было выбрать  какой-нибудь  впечатляющий  отрывок.  Такой,  где
Отряд, припертый к стенке, выживал только потому, что оставался верен  своим
традиционным ценностям. За четыре сотни лет подобных ситуаций  было  немало.
Но я хотел найти отрывок, написанный одним из самых вдохновенных  летописцев
- написанный с таким же жаром, с каким приверженцы Белой Розы  вербуют  себе
новобранцев. А может, лучше выбрать что-нибудь подлиннее и читать  несколько
вечеров подряд?
   - Ерунда! - заявил Одноглазый. - Ты  знаешь  эти  книжки  назубок.  Вечно
сидишь, уткнувшись в них носом. К тому же ты можешь выдумать любую историю -
никто и не заметит.
   - Наверное. А если даже заметят, то им это  до  фени.  Грустно,  старина.
Ладно, пошли проведаем Гоблина.
   Быть может, я должен перечесть Анналы более внимательно?  Быть  может,  я
лечу симптомы?  Анналы  обладают  каким-то  мистическим  воздействием  -  по
крайней мере, на меня. Быть может, я сумею распознать болезнь,  погрузившись
в тексты с головой и выискав нечто между строк?
   Гоблин с Молчуном играли в "ножички", не прикасаясь к  ним  руками.  Надо
отдать должное трем нашим  чародеям:  они  не  великие  маги,  но  постоянно
оттачивают  свои  таланты.  Гоблин  выигрывал  по  очкам  и  был  в  хорошем
настроении. Он даже кивнул Одноглазому.
   Вот и славно. Значит, ссоре конец. Джинн загнан обратно в бутылку. Теперь
главное, чтобы Одноглазый что-нибудь не ляпнул.
   К моему изумлению, он даже извинился. Молчун знаками предложил мне  выйти
и дать им примириться с глазу на глаз. Гордости у них обоих хоть отбавляй.
   Мы вышли и, как частенько бывало, когда  никто  не  мог  подсмотреть  наш
разговор, стали  жестами  вспоминать  о  прошлом.  Молчун  тоже  владел  тем
секретом, за который Госпожа не пощадила бы целые государства.
   Еще с полдюжины ребят когда-то кое о чем догадывались, а потом забыли. Но
мы-то знали - и забыть не могли. Те  шестеро,  если  Госпоже  вздумается  их
допросить, оставят ее в глубоком сомнении. А с нами двумя  никаких  сомнений
не будет. Мы знаем самого могущественного врага Госпожи, знаем в лицо  и  по
имени - и за шесть лет так и не сообщили ей о том, что враг этот  существует
не только в воображении повстанцев. Мятежники по натуре народ суеверный. Они
обожают пророков, и  пророчества,  и  всякие  театрализованные  предсказания
грядущих побед. Как раз одно из таких предсказаний и завело их в ловушку под
Чарами, где они едва  избежали  поголовного  истребления.  Но,  оправившись,
повстанцы убедили себя в том, что пали жертвой ложных пророков и пророчеств,
одураченные хитроумным врагом. А убедивши, могли потом поверить  и  в  более
невероятные вещи.
   Самое смешное, что в байках, которыми они обманывали себя,  была  большая
доля правды. За исключением узкого круга приближенных  Госпожи,  пожалуй,  я
один знал о том, что повстанцев ведут прямиком в лапы смерти. Только вела их
туда не Госпожа, как они предполагали. Вел их враг гораздо более зловещий  -
Властелин, бывший супруг Госпожи, которого она  предала  и  оставила  заживо
погребенным в могиле в Большом лесу, к северу от города под названием Весло.
Из этой могилы он незримо дотянулся  до  командиров  повстанческого  войска,
сдвинул им набекрень мозги и подчинил  своей  воле,  надеясь  с  их  помощью
свалить Госпожу и воскреснуть. Но он проиграл, хотя на его стороне выступали
и некоторые из старейших Взятых.
   Если он знает о моем существовании, я,  должно  быть,  числюсь  в  первых
рядах его черного списка. Он по-прежнему лежит там, лелея планы  мщения,  и,
возможно, ненавидит меня, ибо я помог обезвредить Взятых, помогавших  ему...
Жуткая картина. Госпожа у нас, конечно, не сахар. Но зло  ее  -  лишь  тень,
отбрасываемая телом, то  бишь  Властелином.  По  крайней  мере,  так  гласят
легенды. Хотя порой я задаюсь вопросом: почему - если легенды не врут -  она
ходит сейчас по земле, в то время как он томится в могиле?
   С тех пор как я узнал, какие силы таит в себе  та  могила  на  севере,  я
провел довольно солидное исследование, копаясь в полузабытых хрониках. И чем
больше читал, тем больше пугался.  Эпоха  правления  Властелина,  похоже,  и
впрямь была эпохой ада на земле. Просто диву даешься,  как  это  Белой  Розе
удалось его победить. Жаль, правда, что она не уничтожила его  окончательно.
Заодно со всеми его присными, включая Госпожу. Мир был бы сегодня иным  -  в
нем бы легче дышалось.
   Я все думаю: скоро ли закончится наш медовый месяц? Госпожа  не  показала
еще себя во всей красе. Когда наконец она даст себе волю и  выпустит  наружу
черную тьму, таящуюся в ее  душе,  вернув  тем  самым  на  землю  все  ужасы
прошлого?
   Я думаю также о зверских злодеяниях, приписываемых  Властелину.  История,
как известно, всегда пишется под диктовку победителя.
   Из апартаментов Гоблина донесся вопль.  Мы  с  Молчуном  переглянулись  и
ринулись в комнату.
   Я на полном серьезе был уверен, что один из них уже прощается  с  жизнью,
истекая кровью на полу. Чего я  никак  не  ожидал,  так  это  увидеть  такую
картину: Гоблин бьется в припадке, а Одноглазый изо всех сил  старается  его
удержать, чтобы тот себе чего-нибудь не повредил.
   - Кто-то вошел с ним в контакт, - прохрипел  Одноглазый.  -  Помоги  мне.
Судороги очень сильные.
   Я разинул рот. Контакт! С нами не связывались напрямую уже несколько лет,
после той отчаянной  и  требовавшей  молниеносных  решений  кампании,  когда
повстанцы осадили  Чары.  С  тех  пор  Госпожа  и  Взятые  общались  с  нами
исключительно через посыльных.
   Припадок длился считанные секунды. Так оно обычно и бывает. Потом  Гоблин
расслабился, тихо постанывая. И лишь через несколько минут он придет в  себя
настолько, чтобы передать сообщение. Мы трое переглянулись  с  бесстрастными
минами игроков и со страхом в душе.
   - Нужно доложить Капитану, - сказал я.
   - Ага, - согласился Одноглазый, не двинувшись с места. Молчун тоже  стоял
как вкопанный.
   - Ладно. Я выбран делегатом.
   Капитана я застал за его излюбленным занятием: ноги на столе  и  храп  на
полную катушку. Я разбудил его я все рассказал.
   - Найди Лейтенанта, - вздохнул он и поплелся к папкам с полевыми картами.
   Я задал пару вопросов, ответа не получил и, уловив намек, вышел вон.
   Что бы это значило? Казалось,  новость  не  была  для  него  неожиданной.
Может, в провинции критическое положение? Но  как  могло  случиться,  что  в
Чарах об этом пронюхали раньше нас?
   Впрочем, глупо волноваться раньше времени Нужно  сначала  послушать,  что
скажет Гоблин.
   Лейтенант, похоже, удивился не больше Капитана.
   - Что-то стряслось? - спросил я.
   - Возможно. После того как вы с Леденцом отбыли в Бирку, прискакал  гонец
с депешей. В ней говорилось, что нас  могут  отозвать  на  запад.  Наверное,
теперь пришел приказ.
   - На запад? Ты серьезно?
   - Ага.
   Вы бы слышали, сколько сарказма он умудрился вложить  в  это  коротенькое
словцо!
   Да, но приказ и в  самом  деле  глупый.  Если  условно  принять  Чары  за
пограничную точку между востоком и западом,  то  из  Бирки  нам  топать  две
тысячи с лишком  миль.  При  самых  благоприятных  условиях  -  трехмесячный
переход. Однако местность, которую нам  предстоит  пересечь,  можно  назвать
какой угодно, только не  благоприятной.  Тут  и  дороги-то  есть  не  везде.
Выходит, шесть месяцев - и то по самым оптимистичным подсчетам.
   И снова я переживаю заранее! Надо подождать, там увидим.
   Но то, что мы увидели - вернее,  услышали,  -  ИЗУМИЛО  даже  Капитана  с
Лейтенантом.
   Мы с трепетом ждали, когда же  Гоблин  наконец  придет  в  себя.  Капитан
развернул карту, прикидывая возможный маршрут до Стужи и  недовольно  ворча,
поскольку все дороги на запад шли через  равнину  Страха.  Гоблин  прочистил
горло.
   Напряжение нарастало. Гоблин старательно отводил от нас  глаза.  Новости,
стало быть, неприятные.
   - Нас отзывают, - просипел он.  -  Это  была  Госпожа.  Она  беспокоится.
Сначала мы отправимся в Стужу. Там  нас  встретит  кто-нибудь  из  Взятых  и
поведет в Курганье.
   Мои товарищи нахмурились, обмениваясь удивленными взглядами.
   - Ох, - пробормотал я. - Чтоб я сдох.
   - В чем дело, Костоправ? -  спросил  Капитан.  Они  не  понимали.  А  все
потому, что плохо знали историю.
   - Да ведь это то самое место, где похоронен Властелин! Где все  они  были
похоронены до поры до времени. В лесу, к северу от Весла.
   Мы были в Весле семь лет назад. Не больно-то дружелюбный город.
   - От Весла?! - взревел Капитан. - От Весла?! Но  до  него  двадцать  пять
сотен миль!
   - Накинь еще пару сотен до Курганья. Он уставился в карты:
   - Бесподобно. Просто бесподобно. Это значит - не только  равнина  Страха,
но еще и Пустые холмы с Ветреным Краем в придачу! Ну просто бесподобно! Надо
полагать, нас ждут там на следующей неделе?
   Гоблин покачал головой.
   - Госпожа не торопит нас, Капитан. Но она встревожена и хочет,  чтобы  мы
двигались в нужном направлении.
   - Она объяснила, почему и зачем? Гоблин только усмехнулся. Разве  Госпожа
когда-нибудь снисходила до объяснений? Черта с два!
   - Ясненько, - пробормотал Капитан. - Значит, просто от скуки. Ей скучно -
и она приказывает нам прошагать полпланеты. Я  в  восторге.  -  И  он  велел
Лейтенанту начать приготовления к походу.
   Приказ был, конечно, дурацкий - безумный приказ, идиотизм в  квадрате,  -
но не такой бессмысленный, как выходило из слов Капитана. Тем более  что  он
морально готовился к чему-то в этом роде со  дня  получения  депеши.  Вообще
говоря, сделать кувырок назад не так уж трудно. Беда лишь в том, что  никому
не хотелось кувыркаться.
   На западе места куда приятнее, чем  здесь,  однако  не  настолько,  чтобы
кто-то из нас горел желанием топать в такую даль.
   Она что, не могла подыскать какой-нибудь отряд поближе?
   Мы жертвы своего собственного профессионализма. Госпожа  всегда  посылает
нас туда, где положение становится особенно угрожающим. Она  знает,  что  мы
справимся лучше всех.
   Черт побери. И еще раз черт побери.

Глава 11
АРЧА
НОЧНАЯ СМЕНА

Шед отдал Крейгу только девять из десяти лев. На оставшуюся монету он купил дров, вина и пива, чтобы пополнить свои запасы. Но другие кредиторы тотчас прослышали о его богатстве, так что небольшое улучшение в делах не принесло ему ничего хорошего. Следующий взнос Крейгу он выплатил, заняв денег у ростовщика по имени Гилберт.
   Он поймал себя на мысли, что с нетерпением ждет  чей-нибудь  смерти.  Еще
десять лев могли бы дать ему реальный шанс пережить эту зиму.
   А зима выдалась суровой. В гавани все замерло. Работы в Котурне не  было.
Единственной  отдушиной  для  Шеда  оказался  Аза.  Каждый  раз,  когда  ему
сдавалось улизнуть  от  Крейга,  Аза  приносил  немного  дров,  не  оставляя
трогательных попыток купить себе друга. Вот и теперь он заявился с  охапкой.
И доверительно шепнул:
   - Будь осторожнее, Шед. Крейг знает, что  ты  ходил  к  Гилберту.  -  Шед
посерел. - Он уже нашел на "Лилию" покупателя. Теперь  они  вместе  собирают
девчонок.
   Шед кивнул. Содержатели борделей вербовали отчаявшихся  женщин  именно  в
это время года. К лету - сезону наплыва моряков -  они  будут  уже  морально
сломлены и готовы к работе.
   - Подонок. А я-то поверил, что он дал мне передышку! Сам дурак,  конечно.
Так, значит, он решил прибрать  к  рукам  и  мои  денежки,  и  таверну.  Вот
подонок!
   - Ну, я тебя предупредил.
   - Да. Спасибо, Аза.
   Очередной день выплаты надвигался на Шеда, как тяжелая колесница. Гилберт
отказал ему в займе. Мелкие кредиторы осадили "Лилию". Крейг натравил их  на
кабатчика, точно свору собак.
   Шед поднес Ворону бесплатную кружку вина.
   - Можно присесть?
   Губы Ворона тронула еле уловимая улыбка.
   - Это твое заведение. В последнее время ты не очень-то дружелюбен, Шед.
   - Я просто нервничаю, - солгал Шед. На самом деле  при  виде  Ворона  его
одолевали муки совести. - Долги заедают.
   Ворон, похоже, видел его насквозь.
   - И ты подумал, что я могу тебе помочь?
   - Да! - почти простонал  хозяин  таверны.  Ворон  тихо  рассмеялся.  Шеду
показалось, что он уловил в этом смехе торжествующие нотки.
   - Ладно, Шед. Сегодня ночью?
   Шед представил себе, как  его  матушку  увозят  на  телеге  Хранители,  и
поборол приступ отвращения к самому себе.
   - Ага.
   - Отлично. Но на сей раз ты будешь помощником,  а  не  партнером.  -  Шед
сглотнул и закивал. - Уложишь старушку спать и спускайся сюда. Понял?
   - Да, - прошептал Шед.
   - Хорошо. А теперь отвали. Ты меня раздражаешь.
   - Как скажете, сударь.
   Шед отошел. Весь оставшийся день он никому не мог смотреть в глаза.

***

   В Речной долине завывал сердитый ветер,  швырял  в  лицо  колючие  хлопья
снега. Шед тоскливо съежился, ощущая под  собой  толстую  наледь,  покрывшую
сиденье фургона. Погода портилась прямо на глазах.
   - Почему именно сегодня? - проворчал он.
   - Лучшее  времечко.  -  Ворон  выбивал  зубами  дробь.  -  Никто  нас  не
застукает.  -  Он  свернул  в  Бакалейный  проезд,  от   которого   отходили
бесчисленные узкие переулки. - Здесь  отличные  охотничьи  угодья.  В  такую
погоду все доходяги расползаются по углам и мрут как мухи.
   Шеда затрясло. Слишком он стар для всего этою. Но именно потому и  нельзя
отступать. Чтобы не пришлось каждую ночь дрожмя дрожать на улице.
   Ворон остановил фургон.
   - Проверь-ка этот закоулок.
   Стоило Шеду спрыгнуть на землю, как у него заныли ноги. Ну  и  ладно.  По
крайней мере ясно, что он их не отморозил.
   Переулок был темный, и Шед искал скорее чутьем, чем глазами.  Увидел  под
навесом какую-то груду тряпья, но она вдруг шевельнулась и забормотала.  Шед
опрометью бросился назад.
   К фургону он подбежал в тот момент, когда Ворон что-то запихивал на  дно.
Шед отвел глаза. Мальчику было не  больше  двенадцати.  Ворон  прикрыл  тело
соломой.
   - Один есть. В такую  ночь  должен  быть  неплохой  улов.  Шед  проглотил
готовый вырваться протест и залез на сиденье. Он думал о своей матери. Она и
одной такой ночи на улице не переживет.
   В следующем переулке он нашел свой первый труп.  Старик  упал  и  замерз,
потому что не смог подняться. С болью в душе Шед потащил тело к фургону.
   - Отличная ночка, - заметил Ворон. - Никакой конкуренции.  В  такую  ночь
Хранителей из дома палкой не выгонишь. - И беззаботно добавил: - Трупешников
можно насобирать целую кучу.
   Позже, когда они подъехали еще ближе к берегу ч нашли  еще  по  мертвецу,
Шед спросил:
   - А вы-то зачем этим занимаетесь?
   - Мне тоже деньги нужны. Я собираюсь в далекий путь. А  жмурики  приносят
хороший доход, к тому же быстро и без особого риска.
   Шеду подумалось, что предприятие это куда более рискованное, чем  кажется
Ворону. Если их поймают, то разорвут на куски.
   - Вы ведь родом не из Арчи, верно?
   - Я родился на юге. Моряк с разбитого корыта. Шед не поверил ему. Выговор
у Ворона был хотя и мягкий, но совсем не такой, как у южан.
   Однако кабатчик не осмелился назвать подельника  лжецом  и  выпытывать  у
него правду.
   Разговор продолжался урывками. Шеду так и не удалось больше ничего узнать
ни о прошлом Ворона, ни о его намерениях.
   - Пойдешь в ту сторону,  -  сказал  ему  Ворон.  -  А  я  проверю  здесь.
Последняя остановка, Шед. Я выдохся.
   Шед кивнул, мечтая лишь о том, чтобы эта  ночь  поскорее  закончилась.  К
своему стыду, он  начал  воспринимать  людей  на  улице  как  неодушевленные
предметы и ненавидеть их за то, что они  умирают  так  по-идиотски  в  самых
неподходящих местах.
   Услышав тихий оклик, он быстро повернул назад. Ворон нашел еще один труп.
На сегодня, стало быть, хватит. Шед прибавил шагу.
   Ворон ждал его, сидя в фургоне. Шед вскарабкался  на  сиденье,  съежился,
пряча от ветра лицо. Ворон натянул поводья, мулы тронулись.
   Они проехали уже половину моста над Портовой  рекой,  когда  Шед  услышал
стон.
   - Что? - Одно из тел шевельнулось. - Ох черт! Ворон!..
   - Он все равно загнется.
   Шед снова съежился и уставился на здания маячившие  на  северном  берегу.
Ему хотелось спорить, хотелось драться, хотелось  сделать  хоть  что-нибудь,
чтобы не принимать участия в этом зверстве.
   Часом позже он опять поднял глаза - и не узнал окрестностей. Вдоль дороги
на значительном расстоянии друг от  друга  стояли  большие  дома  с  темными
окнами.
   - Где мы?
   - Почти на месте. Еще полчаса, если только гололед не слишком сильный.
   Шед представил себе, как фургон валится в канаву. Что тогда?  Плюнуть  на
все и бежать, надеясь, что их не выследят? Давешний стыд сменился страхом.
   И тут до него дошло, куда они едут. Дорога вела прямиком в тот  проклятый
черный замок.
   - Ворон...
   - Ну что еще?
   - Мы едем к черному замку.
   - А ты думал куда?
   - Там кто-нибудь живет?
   - Да. Чего ты так разволновался?
   Ворон был чужеземцем. Он не мог понять, что значил для Арчи черный замок.
Люди, которые подходили к нему слишком близко, исчезали.  Город  предпочитал
делать вид, что замка попросту не существует.
   Шед, запинаясь, поведал о своих страхах.
   Ворон пожал плечами:
   - Это только доказывает твое невежество.
   Сквозь поземку проглянула темная громада замка.
   Здесь, на вершине, снегопад ослабел, зато ветер выл еще свирепее.
   Смирившись, Шед пробормотал:
   - Ну что ж, чему быть, того не миновать. Громада превратилась в  зубчатые
стены, шпили, башни. Нигде ни  огонька.  Ворон  остановил  фургон  у  ворот,
спрыгнул и постучал тяжелым дверным кольцом. Шед сгорбился, надеясь в  душе,
что никто не откроет.
   Ворота отворились мгновенно. Ворон вновь забрался на сиденье.
   - Н-но, мулы! Пошли!
   - Мы же не поедем туда, вовнутрь?
   - Почему бы и нет?
   - Эй! Нет, ни за что! Не надо...
   - Заткнись, Шед. Хочешь получить деньги - поможешь разгружать.
   Шед подавил рыдание. Так они не договаривались! Ворон проехал  в  ворота,
свернул направо и остановился под  широкой  аркой.  Одинокий  фонарь  тщетно
боролся с тьмой, поглотившей арочный проезд. Ворон спрыгнул на землю. Шед, с
натянутыми как струны нервами, последовал за ним. Они  вытаскивали  тела  из
фургона и бросали их рядом на каменные плиты. Потом Ворон сказал:
   - Садись обратно в фургон. И держи язык за зубами.
   Одно из тел пошевелилось. Шед застонал. Ворон больно ущипнул его за ногу:
   - Заткнись!
   Из тени возникла фигура - длинная,  тощая,  в  широких  черных  штанах  и
рубахе с капюшоном. Она быстро осмотрела тела  и  вроде  осталась  довольна.
Потом она повернулась к Ворону. Шед мельком увидел лицо, сплошь состоящее из
острых углов и теней, - глянцевитое, желто-зеленое, холодное, с парой  мягко
светящихся глаз.
   - Тридцать. Тридцать. Сорок. Тридцать. Семьдесят, - сказала эта тварь.
   - Тридцать. Тридцать. Пятьдесят. Тридцать. Сто, - ответил Ворон.
   - Сорок. Восемьдесят.
   - Сорок пять. Девяносто.
   - Сорок. Девяносто.
   - По рукам.
   Они торговались! По поводу стариковских трупов Ворон препираться не стал.
За мальчика тварь поднять цену отказалась. А вот за умирающего надбавила.
   Шед смотрел, как фигура в капюшоне,  не  отходя  от  трупов,  отсчитывает
деньги. Ничего себе - да это ж целое состояние! Двести  двадцать  серебряных
монет! Да с такими-то деньжищами можно сровнять "Лилию" с землей и построить
новое заведение! А то и вовсе убраться из Котурна.
   Ворон ссыпал серебро в карман пальто. Шеду он дал пять монет.
   - И это все?
   - Разве плохо за одну ночную смену? Неплохо  бы  хоть  за  месяц  столько
зарабатывать. Но получить всего пять из...
   - В прошлый раз мы были партнерами, - сказал Ворон, запрыгнув на сиденье.
- Возможно, мы  будем  ими  опять.  Но  нынче  ночью  ты  был  лишь  наемным
подсобником. Понял? - В голосе его появились жесткие нотки Шед кивнул, снова
охваченный страхом.
   Ворон подал фургон назад. Шеда внезапно пробрал озноб. Под  аркой  стояла
адская жара. Шед содрогнулся,  ощутив  на  себе  голодный  взор  существа  в
капюшоне.
   Мимо скользнула темная, стеклянно блестящая стена без стыков. - О Боже!
   Он видел ее насквозь! В ней были кости, обломки костей, тела, части тел -
застывшие, как взвесь в растворе,  они  точно  плыли  в  ночи.  Когда  Ворон
свернул к воротам, перед Шедом мелькнуло лицо, не спускающее с фургона глаз.
   - Что же это за место такое?!
   - Не знаю, Шед. И знать не хочу. Я знаю только, что здесь платят  хорошие
деньги. А мне они нужны. Мне предстоит дальняя дорога.

Глава 12
КУРГАНЬЕ

В Стуже нас должен был встретить Взятый по прозванию Хромой. Мы провели на марше сто сорок шесть дней. Это были долгие дни, тяжелые и изматывающие. Люди и животные шли вперед неохотно, просто по привычке. Войско в хорошей форме, типа нашего, может покрыть за день миль пятьдесят или даже сто, если очень постарается, - но не неделю за неделей и месяц за месяцем, тем более по невероятно дрянным дорогам. Умный командир не гонится за скоростью на долгом марше. Ведь усталость накапливается с каждым днем, и люди просто сломаются, если задать им слишком быстрый темп.
   Учитывая, что за территории нам  довелось  пересечь,  время  мы  показали
очень даже сносное. Между Томом и Стужей есть такие горы, где и пять миль  в
день - замечательный результат,  а  есть  еще  и  пустыни,  где  приходилось
блуждать в  поисках  води,  и  реки,  через  которые  мы  переправлялись  по
несколько дней на самодельных плотах. Нам еще повезло,  что,  добравшись  до
Стужи, мы потеряли всего двоих человек.
   Капитан весь сиял, довольный проделанной работой, - пока  его  не  вызвал
военный губернатор.
   Вернувшись от него, наш медведь собрал офицеров  и  старших  сержантов  -
Плохие новости, - сказал он. - Госпожа посылает Хромого, чтобы  тот  перевел
нас через равнину Страха. Нас и караван, который мы будем сопровождать.
   Мы в ответ лишь угрюмо  молчали.  Между  Отрядом  и  Хромым  была  давняя
кровная вражда.
   - Выступаем скоро? - спросил Ильмо. Все мы нуждались в отдыхе. Никто  нам
его, естественно,  не  обещал:  ни  Госпожа,  ни  Взятые,  как  правило,  не
считаются с человеческими слабостями, но все-таки...
   - Точное время неизвестно. Однако не расслабляйтесь. Хромого еще нет,  но
он может появиться хоть завтра.
   Может, конечно. На коврах-самолетах, которые есть у Взятых, можно прибыть
куда угодно за пару дней.
   - Будем надеяться, его задержат какие-нибудь другие дела, - пробормотал я
себе под нос.
   Мне не хотелось снова с  ним  встречаться.  В  прошлом  мы  довольно-таки
сильно ему насолили. До битвы под Чарами Отряд тесно сотрудничал  со  Взятой
по прозвищу Душелов. Она не  раз  вовлекала  нас  в  свои  интриги,  пытаясь
дискредитировать Хромого - отчасти из-за старинной вражды,  отчасти  потому,
что тайно работала на Властелина. Ей удалось настроить против  Хромого  даже
Госпожу, и та чуть было не уничтожила его, но потом полностью восстановила в
правах и привлекла к участию в решающей битве.
   Давным-давно, в самом начале эпохи Владычества, за столетия до  основания
империи Госпожи, Властелин победил своих самых опасных соперников и заставил
их служить себе. Так у него  появились  десять  злодеев,  прозванных  вскоре
Десятью Взятыми. Когда Белая Роза подняла народ против  жестокого  правления
Властелина, Взятые были погребены вместе с ним.  Но  уничтожить  их  она  не
смогла.
   Мирные столетия притупили людскую бдительность.  Один  любопытный  колдун
попытался войти с  Госпожой  в  контакт.  Госпожа  использовала  его,  чтобы
вырваться на волю, и Десять Взятых восстали из могил вместе с ней. В течение
жизни одного поколения они создали новую империю тьмы.  И  с  этой  империей
сражались вот уже два поколения  повстанцев,  чьи  пророки  твердили,  будто
Белая Роза скоро родится  вновь,  в  другом  воплощении,  и  приведет  их  к
окончательной победе.
   Какое-то время казалось,  что  они  победят.  Наши  армии  были  разбиты.
Провинции пали. Взятые враждовали между собой и убивали друг  друга.  Девять
из Десяти погибли. Но Госпожа частично возместила  свои  потери,  взяв  трех
повстанческих полководцев:
   Перо, Странника и Шепот - возможно,  лучшего  генерала  со  времен  Белой
Розы. Ох и давала же она нам прикурить, пока ее не взяли!
   Пророки мятежников были  правы  во  всем,  за  исключением  последнего  и
решающего боя. Они считали, что их поведет на  него  новая  Белая  Роза.  Но
этого не случилось. Им не удалось найти ее вовремя.
   А между тем она жила уже в  своем  новом  воплощении.  Но  жила  по  нашу
сторону от линии фронта, даже не подозревая о том, кто она такая. Я узнал  о
ней - и именно благодаря этому знанию моя жизнь не будет стоить  и  ломаного
гроша, если меня подвергнут допросу.
   - Костоправ! - рявкнул Капитан. - Проснись!
   Все уставились на меня, недоумевая, как я могу предаваться грезам,  когда
он говорит такие вещи.
   - Что?
   - Ты не слушал меня?
   - Нет.
   Он одарил меня самым медвежьим из  своих  свирепых  взглядов.  -  Ну  так
послушай! Готовься к путешествию на ковре, когда прибудет  Взятый.  С  собой
можешь взять не больше пятидесяти фунтов барахлишка.
   Ковер? Взятый? Какого черта? Я оглянулся  вокруг.  Некоторые  ухмылялись.
Другие смотрели на меня с сочувствием. Полет на ковре?
   - Зачем?
   - Госпожа хочет  послать  десять  человек  на  подмогу  Шепот  и  Перу  в
Курганье, - терпеливо объяснил Капитан. - Я не знаю зачем. Ты один  из  тех,
кого она выбрала.
   Легкий приступ страха.
   - Почему я?
   Я уже побывал в ее любимчиках, и это было круто.
   - Возможно, она все еще любит тебя. Старая любовь не ржавеет.
   - Капитан!..
   -  Потому  что  она  так  сказала,  Костоправ.  -  Да,  такого  аргумента
достаточно. С ним не поспоришь. Кто остальные девять?
   - Не спи, тогда все узнаешь. И  не  переживай  заранее,  успеешь  еще.  А
сейчас вернемся к нашим баранам.

***

   Шепот прибыла  в  Стужу  раньше  Хромого.  Не  успел  я  опомниться,  как
обнаружил, что бросаю свое барахло на ее  ковер-самолет.  Пятьдесят  фунтов.
Остальное я оставил на хранение Одноглазому и Молчуну.
   Ковер называется ковром лишь из вежливости, то бишь по традиции. На самом
деле это кусок грубого полотна, натянутый на деревянную раму в фут  высотой.
Моими попутчиками оказались Ильмо, возглавивший нашу команду, и Шишка. Шишка
- лентяй, каких свет не видывал, но мечом орудует классно.
   Наше снаряжение вместе с еще сотней фунтов груза, принадлежащего ребятам,
которые присоединятся к нам позже, лежало посередине ковра.  Ильмо  и  Шишка
трясущимися руками привязались к двум  задним  углам  деревянной  рамы.  Мое
место было спереди, слева. Справа сидела Шепот. Все мы напялили на себя кучу
одежек, так что еле могли шевельнуться. Полет будет  быстрым  и  на  большой
высоте, предупредила нас Шепот. А температура наверху очень низкая.
   Меня трясло не меньше, чем Ильмо и Шишку, хотя мне уже доводилось  летать
на коврах. Я любил вид с высоты, но страшился того предощущения падения, что
неизбежно сопутствует полету. Я боялся также равнины Страха, где  в  воздухе
шныряют странные и кровожадные твари.
   - В сортир все сходили? - поинтересовалась Шепот. - Полет будет долгим, О
том, что мы можем обмочиться со страха - а в воздухе такое случалось, -  она
упоминать не стала, Голос у Шепот приятный и мелодичный, как у  тех  женщин,
что приходят к вам в последнем  сне  перед  пробуждением.  Но  внешность  ее
совершенно не соответствует голосу. Шепот до кончиков ногтей выглядит именно
тем закаленным воякой, каким и является на  самом  деле.  Она  смерила  меня
взглядом, очевидно припомнив нашу предыдущую встречу в Облачном лесу.
   Мы с Вороном лежали в засаде там,  где  Шепот  собиралась  встретиться  с
Хромым, чтобы  переманить  его  на  сторону  мятежников.  Засада  увенчалась
успехом. Ворон скрутил Хромого. Я взял в плен Шепот. Потом подоспели Душелов
с Госпожой и завершили дело. Шепот стала первой из новых  Взятых  со  времен
эпохи Владычества.
   Она подмигнула.
   Полотно хлопнуло меня по заду. Мы стремительно взлетали ввысь.
   Пересекать равнину Страха по воздуху, конечно, быстрее, но это все  равно
ужасно. Летучие киты то и дело преграждали нам путь. Мы молнией огибали  их:
они летают медленно и не выдерживают соревнования в скорости. Но с  их  спин
подымались бирюзовые манты, неуклюже  взмахивали  крылами,  ловя  восходящие
воздушные потоки, а потом взмывали над нами и камнем падали вниз,  как  орлы
на добычу, бросая вызов чужакам, вторгшимся  в  их  воздушное  пространство.
Опередить мы их не  пытались,  зато  высоту  набирали  гораздо  быстрее.  Но
взлететь выше китов мы не могли. На такой высоте воздух  становится  слишком
разреженным для людей. А киты поднимались еще на милю и  становились  живыми
вышками для мант, которые ныряли с них вниз.
   Над равниной летали и твари помельче, не такие опасные, хотя и  не  менее
противные. Как бы там ни было, но мы прорвались.  А  когда  очередная  манта
таки напала на нас, Шепот победила ее своим убойным колдовством.
   Правда,  на  это  время  она  отвлеклась   от   управления   ковром.   Мы
бесконтрольно падали вниз, пока она не прогнала  манту  прочь.  Я  сумел  не
расстаться с завтраком, хотя был к этому очень близок. Ильмо с Шишкой  я  на
сей счет не расспрашивал - не хотел ранить их самолюбие.
   Шепот не нападала первой. Это главный закон выживания на равнине  Страха.
Не бей первым. Иначе получишь не просто поединок - на  тебя  набросятся  все
окрестные чудовища.
   Равнину мы пересекли без потерь, как оно обычно и бывает, когда летишь на
ковре-самолете, и мчались дальше весь день до самой ночи. Потом повернули на
север. Воздух стал холоднее. Шепот сбросила высоту и скорость. Утро  застало
нас над Форсбергом, где Отряд начинал когда-то свою службу у Госпожи.  Мы  с
Ильмо глазели вниз, перегнувшись через край ковра.
   - Смотри, вон там Сделка! -  крикнул  я,  показывая  пальцем.  Мы  как-то
стояли в этой крепости, правда, недолго.
   Потом Ильмо показал в другую сторону. Там раскинулось Весло - город,  где
мы сыграли несколько удачных кровавых  шуточек  с  повстанцами  и  заслужили
ненависть Хромого. Шепот летела так низко, что мы различали лица на  улицах.
Город выглядел не более дружелюбным, чем восемь лет назад.
   Миновав  Весло,  мы  поплыли  над  верхушками  Большого   леса,   древней
девственной чащобы, откуда Белая Роза вела свои кампании против  Властелина.
Около полудня  Шепот  притормозила.  Мы  снижались  над  заросшей  равниной,
когда-то  расчищенной  от  деревьев.  Кучка  холмов  посреди  равнины   была
творением рук человеческих, хотя курганы теперь стали едва различимы.
   Шепот приземлилась на улице города, большей частью лежащего в  руинах.  В
этом городе жила Вечная Стража, охранявшая курганы от  любых  посягательств.
Стража  несла  свою  службу  исправно,  пока  не   пала   жертвой   всеобщей
беспечности.
   Триста семьдесят лет понадобилось воскресителям, чтобы открыть  Курганье,
но и тогда им не удалось  добиться  желаемого.  Госпожа  вместе  со  Взятыми
вернулась, однако Властелин остался в оковах.
   Госпожа вырубила движение воскресителей под корень.  Хорошенькая  награда
за усердие, верно?
   Из дома, недавно отремонтированного, вышло несколько человек. Я попытался
подслушать их разговор с Шепот и уловил пару слов.  -  Помнишь  Форсберг?  -
спросил я у Ильмо; разминая одеревеневшие мышцы.
   - Все возвращается на круги своя. Слушай, взгляни-ка на Шишку. Он  что-то
плохо выглядит.
   Ничего страшного я у Шишки  не  нашел.  Он  просто  перетрусил.  Пришлось
потратить немного времени, чтобы убедить его, что мы снова на земле.
   Местные жители - потомки Стражи, веками охранявшей  Курганье,  -  провели
нас в наши апартаменты.  Город  восстанавливался.  Мы  были  первой  каплей,
предвещавшей приток свежей крови. Через три дня, совершив  следующий  полет.
Шепот доставила Гоблина и двоих наших лучших солдат. Они сказали, что  Отряд
выступил из Стужи. Я спросил, как там Хромой -  по-прежнему  держит  на  нас
зуб?
   - По его поведению не скажешь, - ответил Гоблин. -  Хотя  это  ничего  не
значит.
   Да уж.
   Последние четверо из нашей команды  прибыли  еще  через  три  дня.  Шепот
поселилась вместе с нами в казарме. Мы превратились в  нечто  среднее  между
телохранителями  и  полицейскими.  Помимо   охраны   предводительницы,   нам
вменялось в обязанность не допускать посторонних близко к Курганью.

***

   Взятая по прозванию Перо заявилась вместе с собственными телохранителями.
Потом  прибыли  специалисты,  чьей  задачей  было  исследовать  Курганье,  и
привезли с собой рабочих, нанятых в Весле. Рабочие  расчищали  чащи  и  кущи
вплоть до границы, очерченной заклятием.  Нарушить  ее  без  должной  защиты
означало обречь себя на медленную и мучительную смерть. Заклятия, наложенные
Белой Розой, не потеряли силы с воскрешением Госпожи. А та  добавила  к  ним
еще и свои собственные. Похоже, она безумно боится, как бы он не вырвался на
волю.
   Вскоре  прибыл  еще  один  Взятый  -   Странник   -   вместе   со   своим
подразделением. Он поставил  в  Большом  лесу  часовых.  Взятые  по  очереди
осуществляли воздушное патрулирование. Мы, нижестоящие,  наблюдали  друг  за
другом не менее пристально, чем за окружающим миром.
   Надвигалось нечто серьезное. Никто об этом не говорил, но все  было  ясно
без слов. Госпожа явно готовилась к возможной попытке побега заключенного.
   Я проводил свой досуг за чтением архива Стражи, особенно тех записей, что
относились ко времени жизни Боманца. Тридцать лет он  провел  в  гарнизонном
городке, выдавая себя за археолога, прежде чем попытался вступить в  контакт
с Госпожой и, сам  того  не  желая,  освободил  ее.  Меня  интересовала  его
личность. Однако раскопать в  архивах  удалось  совсем  немного,  да  и  эта
малость была окрашена весьма тенденциозно.
   Как-то мне довелось держать в руках его собственные записки, на которые я
наткнулся  незадолго  до  взятия  Шепот.  Но  я  отдал  их  нашей  тогдашней
наставнице Душелову, чтобы она передала записки в Башню. Душелов  придержала
их из личных соображений, и они вновь попали ко мне в руки  во  время  битвы
при Чарах, когда мы с Госпожой преследовали перешедших на сторону Властелина
Взятых. Я никому не рассказывал о записках, кроме моего друга  Ворона.  Того
самого Ворона, который дезертировал, чтобы охранять девчушку, бывшую, по его
мнению, новым  воплощением  Белой  Розы.  Когда  мне  наконец  представилась
возможность забрать записки из тайника,  где  я  их  спрятал,  они  пропали.
Возможно, Ворон забрал их с собой.
   Я часто думаю: что с ним сталось? Он намеревался удрать куда  подальше  -
туда, где его никто не найдет. Его не интересовала политика. Он просто хотел
защитить девочку, которую любил. Ради нее Ворон был способен на что  угодно.
Быть может,  он  решил,  что  записки  когда-нибудь  послужат  ему  охранной
грамотой.
   В штаб-квартире  Стражи  хранится  дюжина  пейзажей,  написанных  бывшими
гарнизонными служащими. В основном на них изображено Курганье. В свое  время
оно выглядело очень величественно.
   В самом центре его по оси север - юг высился  Великий  курган,  где  были
погребены Властелин и Госпожа. Великий курган окружала высоко  поднимавшаяся
над равниной насыпь в виде звезды,  очерченная  глубоким  рвом,  наполненным
водой. В оконечностях этой звезды располагались курганы поменьше - там  были
захоронены пятеро из Десяти Взятых.  Над  звездой,  соединяя  ее  внутренние
точки, возвышалась насыпь в виде круга, и в каждой из этих точек  находилось
еще по кургану с остальными пятью Взятыми. Курганы были окружены  заклятиями
и идолами. А возле Великого кургана возвели несколько  дополнительных  рядов
защиты. Последним из них был дракон, свернувшийся вокруг кургана  клубком  и
держащий свой хвост во рту. На одной из  более  поздних  картин,  написанных
очевидцем,  изображено,  как  дракон  изрыгает  на  равнину  пламя  в   ночь
воскрешения Госпожи. А Боманц шагает прямо в огонь.
   Он  попался  между  воскресителями  и  Госпожой,  как  между  молотом   и
наковальней. И те, и другая манипулировали им.  Случайное,  как  он  считал,
воскрешение, было для них заранее спланированным событием.
   Судя по архивным записям, жене его удалось  уцелеть.  Она  говорила,  что
Боманц пошел в Курганье, надеясь остановить воскрешение. Никто ей  тогда  не
поверил, хотя она  утверждала,  что  Боманцу  было  известно  настоящее  имя
Госпожи и он хотел припечатать ее этим именем,  пока  она  не  вырвалась  на
свободу.
   Молчун, Одноглазый и Гоблин вам, подтвердят: больше всего на свете  любой
колдун боится, как бы кто-нибудь не узнал его настоящее  имя.  Жена  Боманца
божилась, что имя Госпожи было зашифровано в записках ее супруга,  пропавших
той  же  ночью.  Тех  самых  записках,  которые  я  нашел  спустя  множество
десятилетий. Может статься, Ворон  прихватил  с  собой  единственный  рычаг,
способный сковырнуть империю.
   Но вернемся к Курганью во дни его младости. Что ни говори,  а  сооружение
действительно было хоть куда. Известняковые плиты,  покрывающие  наветренные
стороны комплекса. Глубокие и голубые рвы. Окрестности, похожие  на  парк...
Но страх перед Властелином мало-помалу иссяк,  а  вместе  с  ним  иссякли  и
ассигнования. Еще одна поздняя  картина,  современница  Боманца,  изображает
заросшую  сорняком   равнину,   иссеченный   временем   известняк   и   рвы,
превращающиеся в болото. Сегодня от рвов  не  осталось  и  следа.  Известняк
исчез под кустами  Насыпи  и  курганы  стали  просто  пригорками.  Та  часть
Великого кургана, где покоится Властелин, хотя  и  сохранила  форму,  однако
тоже сильно заросла. Несколько идолов, скрепляющих заклятия, все еще  стоят,
но непогода пожрала их черты.
   Граница  Курганья  обозначена  нынче  красными  флажками,  которые   были
установлены после того, как Госпожа заявила, что  собирается  прислать  сюда
исследователей. Сама Стража, живущая здесь испокон веков, не нуждается ни  в
каких предупреждающих вешках.
   Полтора месяца я наслаждался здесь жизнью. Ублажал  свое  любопытство  и,
между прочим, нашел, что Шепот с Пером, не в пример старым Взятым,  довольно
общительны.  К  тому  же  и  командир  Стражи  по  имени  Наблюдатель  любил
похвастаться прошлым своей команды, чья история насчитывает не  меньше  лет,
чем история Отряда. За бессчетными галлонами  пива  мы  обменивались  с  ним
байками и небылицами.
   На пятой неделе кто-то что-то обнаружил. Что именно -  нам,  пехтуре,  не
сообщили. Но Взятые всполошились. Шепот начала  подвозить  на  ковре  других
членов Отряда. Прибывшее подкрепление рассказывало душераздирающие истории о
равнине Страха и Пустых холмах. Отряд находился сейчас  в  Лордах,  всего  в
пяти сотнях миль.
   В  конце  шестой  недели  Шепот  собрала  нас  и  объявила  об  очередной
передислокации.
   - Госпожа велела мне перебросить некоторых из вас на запад. Двадцать пять
человек. Ты, Ильмо,  будешь  командиром.  Мы  с  Пером,  а  также  несколько
экспертов и специалистов-языковедов присоединимся к вам. Да,  Костоправ.  Ты
тоже в  списке.  Неужели  ты  думаешь,  что  она  забудет  о  своем  любимом
историке-любителе?
   Приступ страха.  Я  не  хотел,  чтобы  она  снова  заинтересовалась  моей
персоной.
   - Куда мы направляемся? - спросил Ильмо. Профессионал  до  мозга  костей,
сукин сын. Ни единой жалобы.
   - В город  под  названием  Арча.  Далеко  за  пределами  западных  границ
Империи. Город каким-то образом связан с Курганьем, хотя и находится гораздо
севернее. Там будет холодно, так что подготовьтесь соответственно.
   Арча?  Никогда  о  таком  не  слыхал.  И  eoi-oi  из  наших  тоже.   Даже
Наблюдатель. Я порылся в его картах, пока не  отыскал  одну  с  изображением
западного побережья. Арча и вправду находилась  гораздо  севернее  -  в  тех
широтах, где льды не тают круглый год. А город большой.  Интересно,  как  он
может существовать там, среди вечной мерзлоты? Я спросил об этом Шепот. Она,
похоже, кое-что знала о тех  местах.  Арчу,  сказала  мне  Шепот,  согревает
океанское течение, несущее теплые воды на север. Город  этот,  сказала  она,
очень странный - по крайней мере, по словам Пера, которая там уже побывала.
   За несколько часов до отправки мне удалось поймать Перо. Но она мало  что
смогла добавить, за исключением того, что  Арчей  владеет  герцог  Цимерлан,
который год назад (то  есть  незадолго  до  того,  как  Капитану  послали  с
курьером депешу из Чар) обратился к Госпоже с просьбой о  помощи  в  решении
местных проблем. Подумать только! Весь мир старается  держаться  от  Госпожи
подальше, а вот поди ж ты - кто-то обращается к ней за  помощью.  Интересные
настали времена. А еще интересно, как же этот город связан с Курганьем?
   Плохо, правда, что до Арчи так далеко. Утешало меня только  одно:  я  уже
буду там, когда Капитан узнает, что после отдыха в Весле ему тоже  предстоит
отправиться в Арчу.
   Возможно,  его  яростный  вопль  долетит  до  моих  ушей,   несмотря   на
расстояние. Могу себе представить, в каком он будет восторге.

Глава 13
АРЧА
ВЫГОРОДКА

Вот уже которую неделю Шеда мучили по ночам кошмары. Снились ему черные стеклянное стены и умирающий человек. Дважды Ворон приглашал его на ночную охоту. Дважды Шед отказывал ему. Ворон не настаивал, хотя оба они знали, что, если он начнет давить, хозяин таверны уступит.
   Шед молился, чтобы Ворон разбогател и  убрался  с  глаз  долой,  перестав
маячить в таверне живым укором.
   И какого черта Крейг никак не соберется с ним разделаться?
   Шед не мог понять, почему Ворона ничуть  не  волнует  грядущая  расправа.
Ведь не дурак же он, не слабоумный какой-нибудь. Мысль о том, что  Ворон  не
боится Крейга, попросту не могла прийти ему в голову.  Только  не  в  голову
Каштана Шеда.
   Аза по-прежнему оставался на  жалованье  у  Крейга,  но  навещал  таверну
регулярно, принося охапки дров. А порой даже привозил их в фургоне.
   - Зачем тебе это нужно? - не выдержал как-то Шед.
   - Пытаюсь завоевать твое расположение, - признался Аза. -  Ребята  Крейга
не очень-то любят меня.
   - А кто тебя любит, Аза?
   - От них любой пакости можно ожидать...
   - И ты хочешь обеспечить себе убежище, да? Чем ты занимаешься  у  Крейга?
Почему он еще валандается с тобой?
   Аза мялся и запинался. Шед продолжал давить.  В  кои-то  веки  перед  ним
стоял человек, которого даже он мог запугать.
   - Я слежу за Вороном, Шед. Доношу обо всем, что он делает.
   Шед фыркнул. Крейг использовал Азу, потому что мог  пожертвовать  им  без
сожаления. Двоих парней он уже потерял. Шед догадывался, куда они девались.
   Он внезапно обмер со страху. А вдруг Аза доносит и о  ночных  похождениях
Ворона? А вдруг он видел Шеда?..
   Нет, быть того не может. Аза не стал бы молчать. Он всю жизнь только  тем
и занимается, что ищет, где бы поживиться.
   - Ты в последнее время много тратишь, Аза. Откуда у тебя деньги?
   Аза побледнел. Посмотрел по сторонам, несколько раз сглотнул.
   - Дровишки, Шед. Я же продаю валежник. Врешь ты все, Аза. Откуда  у  тебя
монеты, говори!
   - Это не принято, Шед, задавать такие вопросы!
   - Может, и так. Но мне позарез нужны деньги. Я  должен  Крейгу.  Я  почти
было с ним расплатился, но он стал перекупать  мои  мелкие  долги  у  других
кредиторов. Чертов Гилберт!.. Мне нужно  собрать  взнос  заранее,  чтобы  не
пришлось у него снова занимать.
   Черный замок. Двести двадцать серебряных  монет.  Шеда  так  и  подмывало
грабануть Ворона. А тот лишь усмехался, читая его мысли.
   - Так где ты берешь свои денежки, Аза?
   - А ты где взял, когда расплатился с Крейгом? А? Люди удивляются, Шед. За
одну ночь такую сумму не заработаешь. Только не ты. Скажи мне -  тогда  и  я
тебе скажу.
   Шед отступился. Аза сиял победным торжеством.
   -  Ты,  гаденыш!  Убирайся  отсюда,  пока  цел!  Аза  поспешил  к  двери,
оглянувшись на ходу с задумчивым видом. "Проклятье! - подумал  Шед.  -  Этот
предатель явно что-то заподозрил".  И  он  погрузил  свою  тряпку  в  липкую
кружку.
   - Что за шум?
   Шед мгновенно развернулся. У стойки стоял Ворон. Судя по выражению  лица,
шутить он был не в настроении. Шед вкратце изложил ему, в чем дело.
   - Значит, Крейг не успокоился?
   - Вы его не знаете, иначе не спрашивали бы. Или он  вас  -  или  вы  его.
Ворон.
   - Тогда лучше мы его, верно? Шед разинул рот.
   - У меня предложение, Шед. Последи за  своим  дружком,  когда  он  пойдет
собирать валежник.
   Ворон вернулся на свой табурет и вступил  в  оживленный  немой  диалог  с
Душечкой, загораживая от Шеда свои жесты. Судя по напряженной позе  девушки,
она возражала ему. Через десять минут Ворон вышел из "Лилии". Он каждый день
куда-то уходил на пару  часов.  Шед  подозревал,  что  Ворон  разбирается  с
Крейговыми соглядатаями.
   Душечка прислонилась к дверному косяку, глядя на улицу. Шед уставился  на
нее, скользя взором вверх и вниз по  ее  фигурке.  "Ворон  -  ее  дружок,  -
напомнил он себе. - Даже думать не смей!" Но девчонка была такая  ладненькая
- высокая,  длинноногая,  созревшая  для  мужчины...  Дурак  несчастный!  Не
хватало только попасться еще и в эту ловушку. А то у него забот мало!

***

   - Думаю, сегодня самое время,  -  сказал  Ворон,  когда  Шед  принес  ему
завтрак.
   - Да? Для чего?
   - Для прогулки в гору, чтобы проследить за нашим другом Азой.
   - Н-нет. Нет. Я не могу. Мне не на кого оставить таверну.  -  Душечка  за
стойкой наклонилась, подбирая что-то  с  пола.  Глаза  у  Шеда  округлились,
сердце затрепетало. Нужно срочно что-то делать. Пойти к проститутке, что ли?
Нет, он не может себе позволить такую роскошь. - Душечка одна не справится.
   - Твой двоюродный братец Ферт, бывало, подменял тебя раньше.
   Выведенный из равновесия, Шед  с  трудом  придумывал  отговорки.  Душечка
путала все его мысли.
   Пора ей носить что-нибудь подлиннее, чтобы задницу лучше прикрывало.
   - Э-э... Он  не  сможет  работать  с  Душечкой.  Не  умеет  разговаривать
жестами. Лицо у Ворона слегка потемнело.
   - Дай ей выходной. Пригласи ту девушку,  Лизу,  которая  работала  здесь,
когда Душечка болела.
   "Лиза! - подумал Шед. - Еще одна горячая штучка".
   - За Лизой нужен глаз да глаз. - Горячая, да к тому же свободная.  -  Она
обчистит меня почище Крейга.
   - Шед!
   - А?
   - Ты позовешь Ферта и Лизу, а сам пойдешь за Азой. Я прослежу, чтобы  они
не сперли фамильное серебро.
   - Но...
   Ворон хлопнул ладонью по столу:
   - Пошел вон!

***

   Денек был погожий, ясный и для зимы довольно теплый. Шед начал слежку  за
Азой прямо от логова Крейга.
   Аза нанял фургон. Шеда  это  изумило.  Зимой  владельцы  упряжек  требуют
громадного залога. Мясо тяглового скота, когда его забьют и  сварят,  пахнет
только мясом - поди  докажи  его  происхождение!  Просто  чудо,  что  кто-то
доверил Азе упряжку.
   Аза направился прямиком к Выгородке. Шед крался  за  ним,  низко  склонив
голову, уверенный в том, что Аза ничего не заподозрит, даже если  обернется.
На улицах было полно народу.
   Фургон Аза оставил в  рощице  напротив  дороги,  которая  тянулась  вдоль
стены, ограждавшей Выгородку.  Таких  рощиц  тут  было  множество:  горожане
собирались в них на весенние и осенние ритуалы в  честь  мертвых.  С  дороги
фургон был незаметен.
   Шед присел в тени кустарника, глядя, как  Аза  прошмыгнул  к  ограде.  "А
кустарник неплохо бы расчистить, - подумалось  Шеду.  -  Из-за  него  ограда
выглядит как-то неопрятно. Да и саму ее не мешало бы починить". Шед  пересек
дорогу и обнаружил в стене дыру, в которую запросто мог пролезть человек. Он
так и сделал. Аза тем временем миновал пологую опушку и быстро зашагал вверх
по склону к сосновой чаще.
   С внутренней стороны ограда тоже заросла кустами. Под ними валялись целые
связки валежника. Кто бы мог подумать, что Аза окажется таким  трудолюбивым!
Общение с бандой Крейга сильно переменило его. Здорово же они его запугали.
   Аза вошел в лес. Шед, пыхтя и отдуваясь, последовал за ним.  Аза  впереди
издавал такой треск, что казалось, будто через подлесок пробирается корова.
   Выгородка выглядела совершенно запущенной. Когда Шед был  мальчишкой,  ее
содержали в образцовом порядке, как и подобает содержать  такое  место,  где
усопшие ждут своего часа. Но теперь здесь повсюду следы упадка, характерного
для всей Арчи.
   Шед пополз на шум. Что же там делает Аза с таким треском?
   Аза обрубал сучья  с  поваленного  дерева  и  связывал  их  в  аккуратные
вязанки. Аккуратность, по мнению Шеда, тоже  была  совершенно  несвойственна
Азе. Вот до чего людей доводит страх.
   Через час Шед чуть было не бросил все к чертям собачьим.  Он  продрог  до
мозга костей и проголодался. Полдня ушло коту под хвост. Аза не делал ничего
особенного. Но Шед все же взял себя в руки. Нужно  как-то  оправдать  потерю
времени, да и Ворон ждет его доклада. А Ворона злить ни к чему.
   Аза трудился в поте лица - то рубил сучья как  заведенный,  то  тащил  их
вниз, к фургону. Шед его даже зауважал.
   Он сидел, не двигаясь с места, наблюдал и ругал себя последними  словами.
Ясно же, что вся эта слежка впустую.
   И вдруг Аза засуетился. Собрал свои инструменты, припрятал их и  воровато
огляделся кругом. "Вот оно!" - подумал Шед.
   Аза рванул вверх по  склону.  Шед  поплелся  за  ним.  Каждый  шаг  болью
отзывался в застывших членах. Аза прошагал больше мили, а тени  в  лесу  все
сгущались. Шед чуть было не потерял его, и лишь услышав тихое  позвякивание,
снова вышел на след.
   Аза высекал металлическим  кресалом  из  кремня  огонь,  склонившись  над
завернутой в клеенку кучкой факелов, которые вытащил из тайника. Когда пакля
занялась, он подхватил факел и  юркнул  в  заросли.  Потом  вскарабкался  на
какой-то валун - и пропал  из  вида.  Шед  выждал  минуту  и  пошел  следом.
Добрался до валуна, на котором видел Азу в последний раз,  обогнул  его.  За
ним  в  скале  зияла  расщелина  -  достаточно  широкая,  чтобы  можно  было
протиснуться вниз.
   - Боже мой! - прошептал Шед. -  Он  нашел  лаз  в  Катакомбы.  Он  грабит
мертвых!

***

   - Я тут же поспешил назад, - задыхаясь, рассказывал Шед. Ворона забавляло
его смятение. - Я знаю, конечно, что Аза мошенник, но  мне  и  в  голову  не
могло прийти, что он способен на такое кощунство!
   Ворон улыбнулся.
   - Разве вас это не возмущает?
   - Нет. И тебя не должно бы. Он же не крадет оттуда трупы, верно?
   У Шеда зачесались кулаки. Двинуть бы ему по морде! Он в сто раз хуже Азы.
   - И много твой дружок с этого имеет?
   - Не так много, как вы. Хранители забирают себе все погребальные дары, за
исключением  проездных  кулонов.  Каждый  труп  в  Катакомбах  был   снабжен
маленьким запечатанным кулоном, висевшим на  шейной  цепочке.  Хранители  не
трогали тех монет, что хранились в кулонах. Когда  настанет  День  Перехода,
Лодочник потребует плату за перевозку в рай.
   - Все эти души сядут на мель, - пробормотал Шед и объяснил почему.
   - Как может человек, имеющий хоть каплю мозгов, верить в подобную чушь? -
изумился Ворон. - Труп - он и есть труп. Успокойся, Шед. И просто отвечай на
вопросы. Сколько примерно жмуриков в Катакомбах?
   - Кто знает? Их укладывают туда со времен... Черт возьми, да как  минимум
тысячу лет! В пещерах, должно быть, миллионы трупов. - Так  они  там  у  вас
штабелями навалены. Шед  и  сам  уже  думал  об  этом.  Катакомбы,  конечно,
просторны, но и покойников за тысячу лет в таком-то городе набралась,  поди,
целая куча. Он взглянул на Ворона. Чтоб он провалился!
   - Пускай этим Аза занимается. А нам туда соваться нечего.
   - Почему?
   - Чересчур опасно.
   - С твоим дружком пока ничего не случилось.
   - Вот именно, что пока. Одолеет  его  жадность  -  тут  ему  и  конец.  В
Катакомбах обитают сторожевики. Чудовища.
   - Опиши мне их.
   - Я не могу.
   - Не можешь или не хочешь?
   - Не могу, Я знаю только, что они там есть.
   - Ясно. - Ворон встал. - В этом деле надо разобраться. Только  никому  ни
слова, особенно Азе.
   - Нет, конечно!
   Если Аза перепугается, то непременно наделает глупостей.

***

   По городу поползли слухи. Крейг послал двоих своих лучших парней  следить
за Вороном. Они исчезли. После них сгинули еще трое. Самого Крейга ранил  на
улице какой-то неизвестный. Гангстер уцелел  лишь  благодаря  нечеловеческой
силе Нокаута. Но сам Нокаут, говорили, дышит на ладан.
   Шед запаниковал. Крейга никак нельзя было назвать человеком разумным  или
рассудительным. Кабатчик попросил  Ворона  съехать.  Тот  лишь  презрительно
усмехнулся в ответ.
   - Послушайте, я не хочу, чтобы он вас здесь убил, - сказал Шед.
   - Вредно для твоего бизнеса?
   - Если не для моей жизни. Теперь он просто обязан убить вас,  иначе  люди
перестанут его бояться.
   - Значит, урок не пошел ему впрок? Вот уж точно город  дураков!  В  дверь
ворвался Аза.
   - Шед! Мне нужно потолковать с тобой. - Азу трясло  от  страха.  -  Крейг
думает, что я продал его  Ворону,  Они  гонятся  за  мной.  Ты  должен  меня
спрятать, Шед!
   - Черта с два! - Все, ловушка захлопнулась И  оба  они  в  нее  попались.
Крейг, как пить дать, убьет его и вышвырнет мать на улицу.
   - Шед, я всю зиму возил тебе дрова! Если бы не я, Крейг давно бы сел тебе
на шею.
   - Да, конечно. И поэтому мне надо сдохнуть с тобой за компанию?
   - Шед, ты мой должник. Я ведь ни словечком никому не обмолвился о ваших с
Вороном ночных прогулках. Как по-твоему - Крейга бы это заинтересовало?
   Шед схватил Азу за руки, рванул вперед, распластав на стойке. За спиной у
человечка, как по волшебству, появился Ворон.  В  воздухе  сверкнуло  лезвие
ножа. Ворон, ткнув острием Азе в спину, шепнул:
   - Давайте-ка поднимемся ко мне в  комнату,  Аза  побледнел.  Шед  выдавил
улыбку.
   - Ага. - Он отпустил Азу и вытащил из-под стойки глиняную  бутыль  и  три
кружки. - Нам нужно поговорить с тобой, Аза.
   Шед  поднимался  по  лестнице  последним,  спиной   ощущая   слепой,   но
пристальный материнский взгляд. Что  она  слышала?  О  чем  догадывалась?  В
последнее время она была с ним крайне холодна. Между ними стеной  встал  его
позор. Шед чувствовал, что не заслуживает больше ее уважения.
   Он подавил приступ стыда. "Я сделал это ради нее!"  Единственной  дверью,
сохранившейся на верхнем этаже, была дверь в комнате Ворона. Тот открыл  ее,
пропуская Азу и Шеда.
   - Садись, - бросил он Азе, указе на свою койку.
   Аза сел. Он выглядел таким  испуганным  -  того  и  гляди,  обмочится  со
страху.
   Комната Ворона была такой же аскетической, как и его одежда. Ничто  здесь
даже намеком не выдавало  присутствия  денег.  -  Я  их  вкладываю,  Шед,  -
издевательски усмехнулся Ворон. - В судоходство. Налей-ка вина. - И принялся
чистить ногти ножом.
   Аза осушил свою кружку быстрее, чем Шед успел налить остальным.
   - Плесни ему еще, - велел Ворон и отхлебнул глоточек. - Какого  черта  ты
все время пичкал меня той кислой кошачьей мочой, когда  у  тебя  есть  такой
винчик?
   - Его я подаю лишь по спецзаказу. Это вино дороже.
   - Считай, что я сделал долгосрочный заказ.  -  Ворон  уставился  на  Азу,
похлопывая себя лезвием по щеке.
   Да, Ворону не приходится экономить. Трупный  бизнес  -  дело  прибыльное.
Так, значит, деньги он вкладывает? В  судоходство?  Как-то  странно  он  это
сказал. То, куда идут его денежки, может оказаться не менее интересным,  чем
то, откуда они приходят.
   - Ты угрожал моему другу, - заявил Ворон. - Ах нет, прости меня,  Шед.  Я
оговорился. Ты мой  партнер,  а  не  друг.  Партнерам  не  обязательно  быть
друзьями. Ну что, коротышка? Можешь что-нибудь сказать в свое оправдание?
   Шеда передернуло. Проклятый Ворон! Аза, как пить дать, растреплет  об  их
партнерстве во всему Котурну. И тогда  Шеду  конец.  Этот  чертов  постоялец
держит его жизнь в своих руках и отщипывает от нее  по  кусочку,  как  мышь,
потихоньку уничтожающая головку сыра.
   - Клянусь вам, господин Ворон! У меня и в мыслях ничего такого не было. Я
испугался. Крейг считает, будто вы купили меня. Мне нужно спрятаться, а  Шед
боится меня приютить. Вот я и пытался его убедить, что...
   - Заткнись. Шед, я думал, он твой друг. - Я просто оказывал ему кое-какие
услуги. Из жалости.
   - Ты укрывал его от непогоды, но не от врагов. Таких трусов, как ты, Шед,
свет не видывал.  Похоже,  я  совершил  ошибку.  Я  собирался  сделать  тебя
полноправным партнером, а со временем передать в твои руки весь свой бизнес.
Думал, окажу тебе услугу. Но ты же просто ничтожество,  подонок  и  слюнтяй.
Вот видишь - у тебя даже оскорбиться духу не хватает! - Ворон  повернулся  к
Азе: - Говори, коротышка. Расскажи мне про Крейга. И про Катакомбы.
   Аза побелел. И раскрыл рот лишь тогда, когда Ворон пригрозил напустить на
него Хранителей.

***

   Коленки  у  Шеда  дрожали  так,  что  стучали  друг  о  дружку.  Рукоятка
мясницкого ножа стала скользкой от пота. Шед не мог бы пустить  его  в  ход,
даже если б хотел, но Аза  был  слишком  напуган,  чтобы  это  заметить.  Он
прикрикнул на мулов, и  повозка  покатила  вперед.  Ворон  ехал  за  ними  в
собственном фургоне. Шед посмотрел на долину. Черный  замок,  высившийся  на
северном горизонте, бросал на Арчу свою грозную тень.
   Зачем он там стоит? Откуда он  взялся?  Шед  отогнал  невольные  вопросы.
Лучше не обращать на замок внимания.
   Но как его-то самого угораздило вляпаться в такое  дело?  Добром  это  не
кончится. А разжалобить Ворона нечего и думать.
   Оставив фургоны в рощице, они пролезли в дыру. Ворон обследовал  дровяные
запасы Азы и распорядился:
   - Тащите вязанки к фургонам. Складывайте пока на землю.
   - Но это мои дрова! - возмутился Аза.
   - Заткнись. - Ворон пропихнул вязанку через дыру. -  Пошел,  Шед.  А  ты,
коротышка, если вздумаешь сделать ноги, пеняй на себя.
   Когда они перетащили около дюжины вязанок, Аза в панике шепнул:
   - Шед, там один из Крейговых громил! Он следит за нами!
   Ворона, казалось, новость ничуть не встревожила.
   - Идите оба в лес и тащите дрова оттуда. Аза заартачился.  Ворон  пронзил
его взглядом. Аза поплелся в гору.
   - Откуда он знает? - ныл на ходу коротышка. - Он  никогда  не  следил  за
мной, в этом я уверен. Шед пожал плечами:
   - Может, он колдун? Он всегда знает, о чем я думаю.
   Когда они вернулись, Ворона у ограды не  было.  Шед  нервно  оглянулся  и
решил:
   - Пойдем, принесем еще по охапке. На сей раз Ворон поджидал их.
   - Тащите дрова в фургон.
   - Вот тебе и наглядный ответ, - сказал Шед, показывая пальцем на  фургон.
По днищу его бежали струйки крови, сочившейся из-под кучи валежника. - Понял
теперь, что он за человек?
   - Пошли все наверх! - скомандовал Ворон, когда они вернулись. - Ты,  Аза,
нас поведешь. Только не забудь прихватить с собой инструменты и факелы.
   Наблюдая за тем, как Ворон сооружает носилки, Шед терзался  подозрениями.
Нет, это исключено. Даже Ворон не может пасть так низко. Или может?
   Они стояли, глядя в черную пасть подземелья.
   - Ты первый, Аза, - сказал Ворон. Аза нехотя начал спускаться.  -  Теперь
ты, Шед.
   - Помилосердствуйте, господин Ворон!
   - Иди давай!
   Шед повиновался. Ворон спустился за ним. Запах разлагающейся плоти хотя и
стоял в Катакомбах, но был гораздо слабее, чем Шед ожидал.  Пламя  факела  в
руках у Азы колебалось от сквознячка.
   - Стой! - скомандовал Ворон.  Схватив  факел,  он  обследовал  расщелину,
через которую они спустились, кивнул и отдал факел Азе. - Вперед.
   Туннель  начал  расширяться  в  пещеру.  Аза  дошел  до  ее  середины   и
остановился. Шед тоже остановился. Его окружали кости. Кости на полу пещеры,
кости на стенных выступах, скелеты, свисающие с крюков. Перемешанные в  кучу
кости, разбросанные как попало. Скелеты, лежащие среди этого хлама. Кости  в
лохмотьях погребальных саванов. Черепа, скалящиеся с деревянных колышков  на
стене; провалы глазниц, зловещие в отблесках факела. И на каждом  колышке  -
проездной кулон.
   Были тут и  мумии,  правда  немного.  Бальзамирование  заказывали  только
богачи. Но здесь их богатство ничего не стоило. Мумии валялись в общей куче.
   - Это очень старое место, - заметил Аза.  -  Хранители  больше  не  ходят
сюда, разве только чтобы избавиться от лишних костей. Ими забита вся  пещера
- похоже, их просто скидывают вниз, как на свалку.
   - Давайте-ка глянем, - сказал Ворон. Аза  оказался  прав.  Пещера  дальше
сужалась, а потолок ее снижался. Проход был под завязку набит  костями.  Шед
отметил про себя отсутствие черепов и кулонов. - Ваши Хранители  не  так  уж
трепетно относятся к трупам, как ты думал, Шед, - усмехнулся Ворон.
   - Подземные  покои,  которые  показывают  во  время  весенних  и  осенних
ритуалов, выглядят совсем иначе, - признал Шед.
   - А за старыми пещерами, по-моему, никто уже не ухаживает, - сказал Аза.
   - Пошли назад, - предложил Ворон. И по пути заметил: - Все мы тут  будем.
Богатые и бедные, сильные и слабые. - Он походя пнул мумию  ногой.  -  Разве
что богатые сохраняются получше. А в другом конце  туннеля  есть  что-нибудь
интересненькое, Аза?
   - Я далеко не ходил, всего на сотню ярдов. Там то  же,  что  и  здесь,  -
ответил Аза, пытаясь вскрыть проездной кулон.
   Ворон хмыкнул, забрал у него кулон, открыл и высыпал на ладонь  несколько
серебряных монет. Потом поднес ладонь поближе к факелу.
   - Хм. А как ты объясняешь их древний возраст, Аза?
   - Деньги не пахнут, - ответил за приятеля Шед. .Аза кивнул:
   - К тому же я пустил слух, что откопал старинный клад.
   - Ясно. Давай, веди вперед. Вскоре Аза остановился:
   - Дальше я никогда не ходил.
   - Шагай-шагай!
   Они блуждали по лабиринту, пока даже на Ворона не начала  давить  тяжесть
подземелья.
   -  Хватит.  Аида  наверх.  -  Они  выбрались  на  землю.   -   Пошли   за
инструментами. Вот черт! Я надеялся, в пещере будет кое-что поинтереснее.
   Скоро они вернулись с лопатой и веревками.
   - Шед, выкопай там яму. А ты, Аза, держи конец веревки. Когда  я  крикну,
начинай тянуть.
   Ворон спустился в Катакомбы.
   Аза остался на месте как велели. Шед  принялся  копать.  Через  некоторое
время Аза не выдержал:
   - Шед! Что он делает?
   - А ты не знаешь? Я думал, тебе известно все, что он делает.
   - Я только Крейгу так говорил. Не  мог  же  я  таскаться  за  ним  целыми
ночами!
   Шед усмехнулся, сбросив с лопаты очередную порцию земли. Аза  -  тот  еще
работничек. Нетрудно себе представить, как он следил  за  Вороном.  Дрыхнул,
небось, где-нибудь в укромном уголке. Следи он по-настоящему, разве успел бы
он и дров заготовить, и ограбить мертвецов?
   Хозяин таверны облегченно вздохнул. Аза  не  знает,  чем  они  с  Вороном
занимались. Но скоро, как пить дать, пронюхает.
   Шед заглянул в свою душу и вдруг обнаружил,  что  не  испытывает  к  себе
такого  отвращения,  как  раньше.  Проклятие!   Он   уже   привык   к   этим
преступлениям. Ворон перекроил его внутреннее "я" по собственной мерке.
   Из подземелья донесся крик. Аза потянул веревку.
   - Шед, дай мне руку! - попросил он. - Я не могу вытащить ее один!
   Шед нехотя взялся за веревку.  Улов  оказался  именно  таким,  как  он  и
ожидал: из тьмы, точно выходец из глубины веков, потихоньку выползала мумия.
Шед отвел глаза.
   - Хватай ее за ноги, Аза. Аза чуть не поперхнулся.
   - Господи, Шед! Боже мой! Что ты такое говоришь?
   - Успокойся и делай что велят. Так будет лучше, поверь. Бери ее за ноги.
   Они  отволокли  мумию  в  кусты,  к  яме,  вырытой  Шедом.   Из   узелка,
привязанного к груди мумии, выпал проездной кулон. В узелке их было много  -
не меньше пары дюжин. Значит, яма нужна  для  того,  чтобы  закопать  пустые
кулоны. Но почему Ворон просто не набил себе карманы там, внизу?
   - Бежим отсюда, Шед! - заныл Аза.
   - Иди назад к веревке.
   Вскрыть кулоны - на это нужно  время.  А  у  Ворона  тут,  наверху,  двое
подручных, которым делать нечего, кроме как думать. Значит, нужно их  чем-то
занять. И вдобавок занятием небескорыстным. Да  уж!  Пара  дюжин  кулонов  с
каждым трупом - это целая куча монет.
   - Шед...
   - Куда ты собираешься бежать, Аза? - День был  погожий  и  не  по  сезону
теплый, но все равно зимний. Из Арчи зимой не выберешься. - Он найдет  тебя.
Возвращайся к своей веревке. Хочешь не хочешь, но ты уже влип.
   Шед снова взялся за лопату.
   Ворон послал наверх шесть мумий, и все с привязанными узелками. Потом  он
вылез из пещеры. Посмотрел на мертвенно-бледного Азу, на смирившегося Шеда.
   - Твоя очередь, Шед.
   Шед открыл было  рот,  проглотил  то,  что  хотел  сказать,  и  побрел  к
расщелине. Встал над ней не двигаясь, готовый взбунтоваться.
   - Поторапливайся, Шед. Время - деньги. И Каштан Шед спустился  в  царство
мертвых. Казалось, он провел  в  Катакомбах  целую  вечность,  тупо  выбирая
трупы, собирая кулоны, подтаскивая свои ужасные трофеи к  веревке.  Сознание
отказывалось воспринимать происходящее как реальность. Это был  сон,  ночной
кошмар. Шед даже не сразу врубился, когда Ворон позвал его  на  поверхность,
Он вылез в сгущающиеся сумерки.
   - Что, хватит? Можем уходить?
   - Нет, - ответил Ворон. - Мы вытащили шестнадцать. Думаю, в  два  фургона
войдет не меньше тридцати.
   - Но... Да, конечно.
   - Будешь тянуть, - сказал Ворон. - А мы с Азой пойдем вниз.
   Шед тянул. В  серебристом  свете  неполной  луны  мертвые  лица  казались
исполненными укоризны, Шед, подавляя презрение к себе, укладывал их в  рядок
и опустошал кулоны.
   Искушение сбежать с деньгами было велико. Но он остался  -  больше  из-за
алчности, нежели из страха перед Вороном. На сей раз они партнеры.  Тридцать
трупов по тридцать лев  -  итого  девятьсот  монет.  Даже  если  он  получит
небольшую долю, о таком богатстве можно только мечтать.
   Но что это? Ворон совсем не так отдает  приказ  поднять  веревку!  Кто-то
вопит там внизу как резаный... Душа у Шеда моментально ушла в пятки. Он чуть
было не бросился бежать и  опомнился,  лишь  услышав  зычный  голос  Ворона.
Правда, в голосе этом не было всегдашней холодной и презрительной насмешки.
   Шед поднатужился. Веревка еле поддавалась. Он кряхтел, напрягая последние
силы... Из расщелины, цепляясь  за  камни,  выбрался  Ворон.  В  разорванной
рубахе, на щеке - кровавая ссадина, нож весь красный.
   - Тащи! - заорал он, ухватившись за веревку. - Тащи, мать твою!
   Мгновение спустя показался Аза, обвязанный веревкой.
   - Что случилось? Боже мой, что случилось? Аза дышал - но и только.
   - Кто-то прыгнул на нас. Я прикончил его, но он успел-таки потрепать Азу.
   - Сторожевик. Я же вас предупреждал! Зажгите еще один  факел.  Посмотрим,
что с ним.
   Однако Ворон сидел, не двигаясь  с  места,  и  только  грудь  его  ходила
ходуном. Шед сам взял факел и зажег. Раны  у  Аза  оказались  не  такими  уж
страшными. Он потерял много крови, был в шоке, но не при смерти.
   - Нужно убираться отсюда, Ворон. Пока не появились Хранители.
   К Ворону вернулось самообладание.
   - Нет. Там было только одно чудовище. Я убил его. Доведем дело до конца.
   - А как же Аза?
   - Не знаю. Пора за работу.
   - Я устал, Ворон.
   - Ты не так еще устанешь, когда мы закончим. Шевелись давай.  Уберем  все
следы преступления.
   Они перетащили в фургоны тела, потом инструменты, потом отнесли вниз Азу.
Когда они просовывали носилки через дыру в стене, Шед спросил:
   - Ас ним-то что делать будем? Ворон посмотрел на него как на идиота:
   - А ты как думаешь, Шед?
   - Но...
   - Разве тебе не все равно?
   - Да в общем-то... - Но Шеду было не все равно. Аза, конечно, не подарок,
но Шед его знал. Они не были друзьями и все же не раз выручали друг друга...
- Нет. Я не могу так, Ворон. Он еще, возможно, выкарабкается. Будь я уверен,
что он отбросит коньки, - тогда конечно. Тогда какой разговор?  Нет  тела  -
нет вопросов. Но я не могу убить его.
   - Ну что ж, неплохо. Наконец хоть какой-то поступок. Но как  ты  заткнешь
ему рот? Его болтливый язык уже стоил кое-кому перерезанной глотки.
   - С этим я справлюсь.
   - Как скажешь, партнер. Шея твоя.

***

   До черного замка они добрались уже глубокой ночью. Ворон проехал в ворота
первым, Шед - сразу за ним. Они остановились в том  же  арочном  проезде.  И
процедура была все той же. Как только они  выгрузили  трупы,  длинная  тощая
тварь прошлась вдоль ряда.
   - Десять. Десять. Тридцать. Десять. Десять. - И так далее.
   Ворон яростно спорил. Выше десятки тварь оценила лишь соглядатаев, убитых
Вороном у Выгородки, да Азу, лежавшего в фургоне.
   - Они умерли слишком давно, - заявила нечисть, обернувшись  к  Ворону.  -
Поэтому почти ничего не стоят. Забирай их обратно, если недоволен.
   - Ладно, ладно. Договорились. Кроме того, что в фургоне.
   Тварь отсчитала монеты. Ворон клал в карман шесть  из  каждых  десяти,  а
остальные отдавал Шеду. Обращаясь к длинной фигуре, Ворон мимоходом бросил:
   - Это мой партнер. Возможно, он когда-нибудь приедет один.
   Фигура нагнулась, пошарила в своем одеянии и протянула что-то  Шеду.  Это
оказалась серебряная висюлька в виде двух сплетенных змей.
   - Надень ее, если придешь один, -  сказал  Ворон.  -  Это  твоя  охранная
грамота.
   Ежась под его ледяным взглядом, Шед бросил висюльку в карман, уже набитый
серебром.
   И занялся подсчетами. На его долю  пришлось  сто  двенадцать  лев.  Чтобы
честно заработать такую сумму, пришлось бы вкалывать лет пять, не меньше. Он
богат! Он богат, черт возьми! Теперь  он  может  делать  все,  что  захочет.
Никаких больше долгов. Никакого Крейга, медленно сосущего из него  кровушку.
Никакой овсянки на завтрак и обед и ужин. Он превратит "Лилию"  в  приличное
заведение. Подыщет матери местечко, где ей будет обеспечен хороший  уход.  И
женщины! Все женщины на свете!
   Развернув фургон, Шед заметил высокий кусок стены, выросшей там,  где  ее
прежде не было. В стене белело лицо. Лицо того самого человека, которого они
с Вороном привезли еще живым. Глаза неотступно следили за Шедом.

Глава 14
АРЧА
ЧЕРЕПИЧНИК

Шепот доставила нас в разрушенный замок под названием Черепичник. Он возвышается над Арчой вообще и Выгородкой в частности. В течение недели мы не разговаривали с хозяевами замка - не могли найти общего языка. Потом нас осчастливил своим присутствием душегуб по имени Вол, знавший языки Самоцветных городов. Вол был кем-то вроде надзирателя за местной религией, которую я совершенно не понимаю. Поначалу она казалась мне культом смерти. Но стоит приглядеться получше - и увидишь, что смерти и умершим здесь не поклоняются: их почитают, фанатично сохраняя трупы, которые должны якобы воскреснуть через тысячи лет. Эта религия наложила печать на всю Арчу, кроме Котурна, где у живых слишком много насущных проблем, чтобы волноваться о благополучии покойников. Вола я невзлюбил с первого же взгляда. Он произвел на меня впечатление склонного к насилию полицая-садиста, привыкшего решать все вопросы с помощью дубинки. Кто-кто, а он-то останется на плаву, когда Госпожа захватит Арчу. Ее военным губернаторам нужны такие типы.
   Я не сомневался, что Арча будет захвачена за считанные дни после прибытия
Капитана. Мы изучили город  досконально,  как  под  микроскопом.  Достаточно
одного лишь приказа из Чар - и все будет кончено.  Люди  герцога  не  смогут
помешать оккупации.
   Собрав нас всех вместе, включая  переводчиков,  Вола,  самого  герцога  и
человека по имени Аргадон, который был старшим Хранителем мертвых - то  бишь
управлял Катакомбами, где хранилась  трупы,  -  Шепот  с  Пером  повели  всю
компанию на северную крепостную стену Черепичника, в жуткую,  надо  сказать,
холодрыгу.
   - Вон из-за той крепости,  -  сказал  герцог,  показывая  вдаль,  -  я  и
попросил о подмоге.
   Я взглянул на крепость и поежился. Что-то в ней было настолько  зловещее,
что мурашки ползли по спине.
   - Мы называем ее "черным замком", - сказал герцог. -  Ему  уже  несколько
столетий. - И тут герцог выдал нам такое, что мы поразевали рты:  -  Вначале
это был просто маленький черный камушек, лежавший возле покойника.  Человек,
который нашел его, хотел поднять камушек. И умер. А  камень  начал  расти  и
продолжает расти до сих пор. Предки мои пытались  разрушить  его  -  но  все
впустую. Камню ничего не  делалось,  а  любой,  кто  дотрагивался  до  него,
погибал. Поэтому люди решили  игнорировать  существование  замка,  чтобы  не
повредиться в уме.
   Я  сощурился  и  уставился  на  крепость.  Замок  как  замок,  похож   на
Черепичник, разве что черного цвета.., и почему-то от него мороз по коже.
   - Несколько веков камень  увеличивался  в  размерах  почти  незаметно,  -
продолжал наш хозяин. - И всего лишь пару поколений назад  стал  похожим  на
крепость. - Взгляд у герцога сделался каким-то затравленным. - Говорят,  там
кто-то живет.
   Я улыбнулся. А чего он ожидал, интересно? Крепости, построенные  они  или
выросшие на то и существуют, чтобы кого-то защищать.
   Нить  повествования  перехватил   Аргадон.   Изъяснялся   он   напыщенным
официальным слогом - сразу видно, засиделся парень на своем посту.
   -  Последние  несколько  лет  замок  растет  дьявольски  быстро.   Службу
Хранителей весьма обеспокоили слухи - правда, исходящие из Котурна, то  есть
источника ненадежного, - о том, что обитатели  черного  замка  скупают  тела
усопших. Достоверность этих слухов остается предметом жарких дискуссий среди
сотрудников службы. Тем не менее нельзя отрицать, что в последнее  время  мы
не получаем достаточного количества трупов из Котурна. Наши уличные  патрули
собирают меньше покойников, нежели десять лет тому назад. А нищета растет, и
на улицах должно бы умирать гораздо больше народу.
   Ну что за душка этот Аргадон! Ноет точь-в-точь как фабрикант, у  которого
упали доходы.
   - Существует гипотеза, -  продолжал  между  тем  Аргадон,  -  что  твари,
живущие в замке, вскоре перестанут скупать  трупы  -  если  они  вообще  это
делают. Я лично не уверен. - Гладко излагает, не придерешься: все  рассказал
и тут же во всем усомнился. Нет,  этот  парень  мне  нравится!  -  Возможно,
обитатели крепости так расплодятся, что выйдут за стены замка и сами возьмут
все, что захотят.
   - Если вы думаете, что люди продают  им  покойников,  почему  бы  вам  не
прихватить этих торговцев и не вытрясти из них правду? - спросил Ильмо.
   Настал черед полицая внести свою лепту в разговор.
   - Мы не можем поймать их, - сказал Вол таким тоном, который подразумевал:
"Дали бы мне волю, уж я бы!.." - Они живут в Котурне.  А  там,  внизу,  свой
мир. И если для тамошних жителей вы чужак, черта с  два  из  них  что-нибудь
выудишь.
   Шепот и Перо стояли чуть в стороне, не спуская глаз с черного замка. Лица
у них были мрачные.
   Герцог хотел, чтобы и волки были сыты,  и  овцы  целы.  В  сущности,  ему
просто надоело беспокоиться из-за этой крепости, и он позволил нам покончить
с его беспокойством любой ценой. Но не  любыми  способами,  а  только  теми,
какие  были  угодны  ему.  К  примеру,  он  хотел,  чтобы  мы  оставались  в
Черепичнике: пускай, мол, его люди и люди Аргадона станут  на  время  нашими
глазами, ушами и руками. Герцог боялся волнений, которые могла вызвать весть
о нашем присутствии.
   После поражения при Чарах нескольким мятежникам удалось укрыться в  Арче.
Так что о Госпоже в городе знали, хотя и не брали ее в голову. Однако герцог
боялся,  что  беглецы  поднимут  в  народе  бучу,  если  заподозрят  его   в
сотрудничестве с Госпожой.
   В каком-то смысле он был идеальный правитель. От своих подданных он хотел
только одного: чтобы его оставили в покое. И, со своей стороны, согласен был
оказать им такую же услугу.
   Поэтому до поры до времени нас держали в стороне от событий - пока  Шепот
не встревожило качество получаемой нами информации.
   Дело в том, что ее тщательно просеивали. И после цензуры она  становилась
бесполезной. Шепот приперла герцога к стене  и  сказала  ему,  что  ее  люди
пойдут на разведку вместе с его людьми.
   Он  продержался  не  более  пяти  минут.  Схватка  была  неравной.  Шепот
пригрозила, что уйдет и бросит город  на  произвол  судьбы.  Блеф  чистейшей
воды. И ее, и Перо крайне интересовал черный замок. Они не ушли бы  из  Арчи
даже под угрозой оружия.
   Герцог покорился, и Шепот взялась за Хранителей. Вол уперся, не желая  ни
с кем делить свои прерогативы. Не знаю, как она его уломала. Он  никогда  об
этом не рассказывал.
   Я стал его напарником по разведывательным вылазкам в основном потому, что
мне легко даются языки. Жители города не обращали на меня никакого внимания.
   Вол - дело другое. Он был для них  ходячим  ужасом.  Люди  переходили  на
другую сторону улицы, чтобы избежать с ним встречи.  Да,  репутация  у  него
была не дай Бог. И вдруг очередная новость смела все препоны, которые герцог
с Хранителями расставляли на нашем пути.
   - Слыхал? - спросил меня  Ильмо.  -  Кто-то  вломился  в  их  драгоценные
Катакомбы. Вол рвет и мечет. А его начальство срет кровавым поносом.
   Я попытался это переварить, но не сумел. Ильмо выражается метко, но очень
уж кратко.
   - Поподробнее, пожалуйста.
   - Зимой бедняков пропускают в Выгородку и разрешают собирать валежник для
обогрева. Но кому-то этого показалось мало, и они проникли в Катакомбы. Трое
или четверо человек.
   - Я все равно не очень врубаюсь, Ильмо.  -  Мой  друг  любит,  чтобы  его
поупрашивали.
   - Ну ладно. Так уж и быть. В общем, они залезли в подземелье и сперли все
проездные  кулоны,  до  которых  сумели  добраться.  Вытащили   их   наверх,
распотрошили и закопали в яме. E?iia того, они стянули  целую  кучу  древних
мумий. А какой вопеж и скулеж по этому поводу поднялся - ты бы  слышал!  Так
что лучше забудь про свои планы насчет обследования Катакомб.
   Я как-то обмолвился, что не худо бы  совершить  экскурсию  в  подземелье.
Здешний культ казался мне таким загадочным,  что  хотелось  присмотреться  к
нему поближе. И желательно без гидов. - Боишься, они развопятся еще больше?
   - Развопятся - это слабо сказано. Вол матерится на чем свет стоит. Ох, не
завидую я тем парням, если они попадут ему в руки.
   - Да? Ну что ж, тогда экскурсия отменяется.
   Вол тут  же  прибыл  в  Черепичник  для  согласования  плана  действий  с
сотрудниками крайне некомпетентной тайной полиции герцога.
   Работнички у него подобрались просто курам на  смех.  Всех  их  в  городе
прекрасно знали, и ни один из них не  осмеливался  сунуться  в  Котурн,  где
творились по-настоящему интересные дела.
   В любом городе есть свой Котурн, только названия  у  них  разные.  В  эти
злачные трущобы полицейские наведываются лишь вооруженными отрядами.  Законы
там соблюдаются в лучшем случае хаотично, а суд вершат самозваные магистраты
при  поддержке  гангстеров,  которых  сами  же  судьи  и  нанимают.  Поэтому
правосудие в трущобах субъективно,  беспощадно,  скоропалительно  и  зависит
главным образом от размеров взятки.
   Я поймал Вола и заявил ему:
   - Пока это  последнее  дело  не  раскрутим,  я  от  вас  ни  на  шаг.  Он
нахмурился. Одутловатые щеки налились жаром.
   - Мне приказали, - соврал я, вроде как извиняясь.
   - Да? Ну ладно. Тогда пошли.
   - А куда вы собираетесь?
   - В Котурн. Это дело рук тамошних бандитов. Я их, гадов, выведу на чистую
воду.
   При всех его недостатках, подумал я, в мужестве Волу не откажешь.  Такого
никто не запугает.
   Мне хотелось побывать в Котурне,  а  лучшего  проводника  нечего  было  и
искать. Говорили, Вол наведывался туда частенько и совершенно  безбоязненно.
Видно, репутация у него была такая зверская, что даже гангстеры не хотели  с
ним связываться. Идеальное прикрытие для меня.
   - Прямо сейчас? - спросил я.
   - Прямо сейчас.
   Я пошел вслед за ним в стужу и вниз к реке. Вол отправился в путь пешком.
Одно из его маленьких пристрастий. Он не признавал верховой езды.  Шагал  он
бодро и резво, как человек, привыкший решать все дела на своих двоих.
   - И что мы будем там искать? - спросил я его.
   - Старые монеты. Пещера, которую  осквернили,  была  заполнена  несколько
столетий назад. Если в  последнее  время  кто-нибудь  потратил  кучу  старых
монет, мы сможем выйти на грабителей.
   Я нахмурился:
   - Не знаю, как принято тратить деньги у вас, но во многих других  местах,
где я бывал, люди хранят фамильные сбережения из поколения в поколение  -  а
потом, стоит появиться одной паршивой овце, как она спустит все в одночасье.
Несколько старых монет погоды не сделают.
   - Мы будем искать не пару монет, а целую кучу. Человека, который  швыряет
их, не считая. Преступников было трое или четверо. Есть шанс,  что  один  из
них окажется дураком.
   У Вола отменное чутье на глупые стороны человеческой натуры. Оттого, надо
полагать, что они ему наиболее близки. Эк я его!
   - Расспрашивать будем вежливо, - наставлял он меня, точно  боясь,  что  я
наброшусь на жителей Котурна с кулаками. Впрочем, как известно, каждый судит
по себе. - Человек, которого мы разыскиваем, прослышав о  наших  расспросах,
ударится в бега.
   - А мы за ним по пятам?
   - Только для того, чтобы он не  останавливался.  Авось,  и  приведет  нас
куда-нибудь. Я знаю там внизу нескольких  главарей,  которые  могли  учинить
подобное свинство. Мне бы только выяснить,  кто  это,  -  я  ему  живо  яйца
поотрываю!
   Он говорил с жаром, как крестоносец. Нет ли у него каких-то особых счетов
с преступными хозяевами трущоб? Я не выдержал и поинтересовался.
   - Угу. Я сам родился  в  Котурне.  Трудный  подросток,  которому  повезло
попасть в Хранители. Отцу моему повезло гораздо меньше.  Он  пытался  купить
себе крышу. Заплатил банде, а та не защитила его от другой  такой  же  банды
рэкетиров. Ну, отец и говорит: я, мол,  не  намерен  выбрасывать  деньги  на
ветер. А они перерезали ему горло. Я сам подобрал его труп, вместе с другими
Хранителями. А эти гады стояли кружком неподалеку и ржали.
   - Вы с ними разобрались? - спросил я, уверенный в ответе.
   - Угу. Отправил туда же, в Катакомбы.  -  Вол  глянул  на  черный  замок,
наполовину скрытый пеленой тумана, стлавшегося по дальнему склону. -  Слыхал
бы я тогда сплетни про это место, может, я бы... Да нет, вряд ли.
   Я тоже думал, что вряд ли. Вол был своего рода фанатиком. Он не  стал  бы
нарушать правила профессии, которая помогла ему выбраться из Котурна..,  ну,
разве только иногда и исключительно для пользы дела.
   -  Начнем  с  самого  низа,  -  сказал  он  мне.  -  И  будем  помаленьку
продвигаться вверх. Из таверны в таверну, из борделя в бордель.  Можно  даже
намекнуть, что за поимку обещана награда. - Он с  ни  сгущаются  силой  сжал
вместе ладони, пытаясь унять свой гнев. Да, страсти в нем кипят будь здоров.
Как бы в один прекрасный день не взорвался.
   Вышли мы рано, и за этот день я навидался  столько  кабаков,  борделей  и
вонючих пивнушек, сколько не видел  за  десять  лет.  В  каждой  забегаловке
приход   Вола   вызывал   испуганный   переполох   и   клятвенные   обещания
сотрудничества.
   Но обещания так и остались обещаниями. Нам не  удалось  напасть  на  след
старинных монет, если не считать пары  штук,  слишком  давно  уже  бывших  в
обращении.
   Вол не падал духом.
   - Где-нибудь да появятся, - сказал он.  -  Времена  нынче  тяжелые.  Надо
только набраться терпения. - Он задумался ненадолго. -  Неплохо  бы  заслать
сюда нескольких ваших парней. Их никто не знает, а выглядят  они  достаточно
крутыми, чтобы справиться.
   - Они и есть крутые. - Я улыбнулся, составляя в уме  команду,  в  которую
включил Ильмо, Гоблина, Ростовщика, Шишку и еще парочку ребят. А если б  еще
Ворон остался в Отряде и  смог  к  ним  присоединиться!  Через  каких-нибудь
полгода они управляли бы  всем  Котурном.  Это  натолкнуло  меня  на  мысль,
которую я решил обсудить с Шепот.
   Если мы хотим знать, что здесь творится, мы  должны  установить  контроль
над Котурном. Напустить, к примеру, на них Одноглазого - он же  прирожденный
гангстер! Хотя он будет  слишком  бросаться  в  глаза.  С  тех  пор  как  мы
переплыли море Мук, я не встречал ни одного чернокожего.
   - Возникла идея? - спросил Вол, стоя на пороге  развалюхи  под  названием
"Железная лилия". - Вид у вас такой, будто из котелка сейчас пар повалит.
   - Может быть. Идея на крайний случай. Если нам не удастся сдвинуть дело с
мертвой точки.
   "Железная лилия" была такой же дырой, как и все  предыдущие,  только  еще
грязнее. Хозяин вовсю лебезил перед Волом. Он, конечно же, ничего  не  знал,
ни о чем не слышал, но обязательно сообщит, если увидит у  кого-нибудь  хоть
один герш, отчеканенный до начала правления нынешнего герцога. Каждое  слово
- сплошное вранье. Я вздохнул с облегчением, когда мы выбрались оттуда.  Мне
все казалось, что эта развалюха рухнет нам  на  головы,  прежде  чем  хозяин
закончит лизать Волу задницу.
   - У меня идея, - сказал Вол. - Ростовщики!
   Через минуту до меня дошло, откуда она возникла. Хозяин кабачка  нам  все
уши прожужжал, ноя про свои долги.
   - Хорошая мысль.
   Человек,  попавший  в  сети  ростовщика,  сделает  что  угодно,  лишь  бы
выбраться из них.
   - Это территория Крейга. Один из самых отъявленных кровопийц.  Давайте-ка
заглянем к нему.
   Да он просто не ведает  страха!  Похоже,  его  уверенность  в  могуществе
собственной организации столь велика, что позволяет ему  не  моргнув  глазом
лезть в самое логово бандитов. Надеюсь,  я  искусно  скрыл  свой  испуг,  но
передрейфил не на шутку. У Крейга оказалась целая армия головорезов,  и  все
они стояли на ушах.
   Скоро мы поняли почему. Главарь банды недавно напоролся на чей-то ножик и
лежал теперь на спине весь в бинтах, спеленутый, как мумия.
   - Клиенты порезвились, а, Крейг? - хмыкнул. Вол. - Или  кто-то  из  твоих
ребят хотел продвинуться по службе?
   Крейг смерил нас холодным взглядом. Лицо его застыло словно каменное.
   - Чем-то могу помочь, инквизитор?
   - Вряд ли. Ты же, кровосос, все одно наврешь с три короба, даже  если  бы
правда могла спасти твою жизнь.
   - Лестью ты от меня ничего не добьешься. Чего тебе надо, говори, паразит!
   А он не робкого десятка, этот Крейг. Слепленный из того же теста,  что  и
Вол, он просто избрал себе менее почтенную профессию. В  общем-то  они  друг
друга стоят. Поп и ростовщик - два сапога пара. Именно это  и  имел  в  виду
Крейг. - Очень остроумно. Я ищу одного парня.
   - Да что ты говоришь?
   - У которого куча старинных монет. Кайанского периода чеканки.
   - А я обязан его знать? Вол пожал плечами:
   - Может, он задолжал кому-нибудь.
   - У нас тут деньги не пахнут, Вол.
   - Котурновская поговорка, - пояснил мне Вол и снова повернулся к бандиту:
- Эти монеты пахнут. Прямо-таки смердят. Дело серьезное, Крейг. Это тебе  не
очередной  спектакль  под  названием  "расследование":  пошумели,   мол,   и
разбежались. Мы докопаемся до правды. И кто покрывает этого парня, пойдет ко
дну вместе с ним. Вот попомни мои слова.
   На  секунду  Волу  удалось  произвести   впечатление.   Крейг   переварил
услышанное. Потом снова обратил к нам пустое лицо:
   - Не там копаешь, инквизитор.
   - Я просто предупредил.
   - А что он натворил, твой парень?
   - Одолжил у того, кто не любит пускать монеты в рост.
   Брови у Крейга удивленно поползли кверху. Он не мог припомнить ни единого
человека, подходящего под такое описание.
   - У кого?
   - Неважно. Просто не позволяй своим парням брать старинные монеты, прежде
чем не установишь их источник и не свяжешься со мной. Понял?
   - Ты все сказал, инквизитор?
   - Угу.
   - Тогда катись отсюда, ладно?
   Мы вышли. Я не знал правил игры, поэтому не мог  сказать,  как  отнесутся
подручные Крейга к такому обмену любезностями.  Мне  казалось,  мы  были  на
волосок от смерти.
   На улице я спросил:
   - Он сказал бы нам, если бы кто-то заплатил ему теми монетами?
   - Нет. По крайней мере, не сразу. Сначала сам бы попытался разузнать, что
к чему. Но он в глаза не видел никаких старинных монет.
   На чем основывалась его уверенность, я не  понял.  Однако  спрашивать  не
стал. Он лучше знал здешнюю публику.
   - А мне показалось, он что-то знает. Пару раз; у него в глазах  мелькнули
какие-то искорки.
   - Может быть. А может, и нет. Пускай пока понервничает.
   - Если бы вы сказали ему, почему...
   - Нет! Это исключено! Нельзя допустить,  чтобы  просочились  слухи.  Если
люди решат, что мы не в состоянии защитить покойников,  в  том  числе  и  их
самих, когда они скопытятся, здесь начнется сущее  светопреставление!  -  Он
рубанул ладонью воздух. - Арча просто провалится в тартарары! С треском!
   Мы пошли дальше. Через пару минут он пробормотал:
   - Да, сущее светопреставление.
   Еще через полквартала добавил:
   - Поэтому нам позарез нужно поймать грабителей. Не  столько  даже,  чтобы
наказать, а чтобы заткнуть им рты.
   - Понимаю.
   Мы повернули обратно, собираясь продолжить обход кабаков  и  заглянуть  к
ростовщику по имени Гилберт, когда окажемся на его территории.
   - Эй! - вырвалось у меня. Вол остановился:
   - Что?
   Я покачал головой:
   - Ничего. Показалось,  будто  увидел  привидение.  Парень  там,  в  конце
улицы... По походке очень похож на одного моего старого знакомого.
   - Может, это он и есть?
   - Не-ет. Это было давно и неправда. Его уже наверняка нет в живых. Просто
почудилось. Я как раз вспоминал о нем недавно.
   - Думаю, времени у нас осталось визитов на пять, не больше. Потом  пойдем
наверх. Не хочу здесь болтаться, когда стемнеет.
   Я глянул на него, вздернув бровь.
   - Черт побери, приятель, ты что - не понял? Тут опасно  оставаться  после
заката! - сказал он и одарил меня одной из своих редких  улыбок.  Совершенно
искренней.
   В тот момент он мне даже понравился.

Глава 15
АРЧА
СМЕРТЬ ГАНГСТЕРА

Шед подолгу и ожесточенно спорил с матерью. Она не обвиняла его впрямую, но не оставила сомнений, что подозревает его в самых ужасных преступлениях.
   Хозяин таверны с Вороном по очереди выхаживали Азу.
   Потом пришла пора предстать перед Крейгом.  Шеду  не  хотелось  идти.  Он
боялся, как бы гангстер не связал его с Вороном и Азой. Но  если  не  пойти,
Крейг сам заявится сюда. Сейчас он только и ищет  козла  отпущения...  Дрожа
мелкой дрожью, кабатчик поплелся по морозной улице.  С  неба  лениво  падали
жирные снежинки.
   Один из  Крейговых  горилл  провел  Шеда  в  берлогу  гангстера.  Нокаута
поблизости не было, но ходили  слухи,  что  великан  поправляется.  "Слишком
глуп, чтобы помереть", - подумал Шед.
   - Привет, Шед! - сказал Крейг из глубин гигантского  кресла.  -  Ну,  как
ты?
   - Замерз. А вы как поживаете? - Дружелюбие гангстера пугало Шеда.
   - Да ничего. - Крейг коснулся своих повязок. - Чуть было не загнулся.  Но
мне повезло. Пришел заплатить долги?
   - А сколько всего я вам должен? Вы перекупаете мои долги, так что я не  в
состоянии за ними уследить.
   - Ты можешь отдать все сразу? - прищурился  Крейг.  -  Не  знаю.  У  меня
десять лев. Крейг картинно вздохнул:
   - Этого достаточно. Я и не подозревал в тебе такую  хватку,  Шед.  Ладно,
делать нечего. Где-то  выигрываешь;  где-то  теряешь.  Ты  должен  восемь  с
мелочью.
   Шед отсчитал девять монет. Крейг дал ему сдачу.
   - Нынешней зимой у тебя полоса везения, Шед.
   - Да уж.
   - Ты Азу видел? - В голосе Крейга прорезались едкие нотки.
   - Три дня назад. А что?
   - Да так, ничего особенного. Мы в расчете, Шед. Но ты обещал оказать  мне
услугу. Ворон. Он мне нужен.
   - Крейг, не сочтите, будто я вмешиваюсь не в свое дело, но лучше  бы  вам
оставить  этого  парня  в  покое.  Он  бешеный.  Он  настоящий  убийца.  Ему
прикончить вас - раз плюнуть. Не поймите  меня  превратно,  я  не  хочу  вас
обидеть, но он смеется над вами.
   - Я ему посмеюсь! - Крейг с трудом встал из кресла, морщась  от  боли,  и
схватился за свою рану. - Я ему так посмеюсь!..
   - В следующий раз он может и не выпустить вас живым, Крейг.  В  глазах  у
гангстера мелькнула тень испуга.
   - Или я - или он, Шед. Если я не  убью  его,  мой  бизнес  развалится  на
части.
   - А что будет с вашим бизнесом, если он вас убьет?
   И снова тень испуга.
   - У меня нет выбора. Будь готов, ты скоро мне понадобишься, Шед.
   Хозяин таверны кивнул и удалился. Нужно  бежать  из  Котурна,  думал  он.
Теперь он может себе это позволить. Но куда бежать? В Арче Крейг найдет  его
повсюду. Да и вообще бежать не хотелось. "Лилия" -  его  дом.  Нужно  просто
переждать невзгоды. Кто бы из них двоих ни прикончил друг друга,  у  Шеда  в
любом случае одной петлей на шее будет меньше.
   Сейчас он стоял на  перепутье.  Он  ненавидел  Крей-га.  Гангстер  годами
унижал  его,  душил  долгами,  вырывал  изо  рта  последний   кусок   своими
сумасшедшими процентами. С другой  стороны.  Ворон  связывал  его  с  черным
замком и преступлениями в Выгородке.
   Хранители вышли на охоту, разыскивая человека, который  тратит  старинные
монеты горстями. Розыск велся без особого шума, но то, что им занимался  сам
Вол, показывало, насколько серьезно относятся к делу там, наверху. Шеда чуть
удар не хватил, когда Вол ввалился в "Лилию".
   Куда, интересно, девались деньги из проездных кулонов? Шед  не  видал  ни
одной из этих монет. По-видимому, Ворон забрал их себе. Они с Вороном теперь
партнеры...
   - Что сказал Крейг? - спросил Ворон, когда Шед добрался до "Лилии".
   - Хочет, чтобы я помог ему прикончить вас.
   - Я так и думал. Значит, время  пришло,  Шед.  Пора  отправить  Крейга  в
Катакомбы. На чьей ты стороне, партнер? На его или моей?
   - Я... Э-э...
   - По большому счету, тебе выгоднее избавиться от Крейга. Рано или  поздно
он все равно приберет "Лилию" к рукам.
   "Это верно", - подумал Шед.
   - Ладно. И что делать будем?
   - Завтра пойдешь к нему и скажешь: ты, мол, думаешь, что я продаю  трупы.
На пару с Азой. Но ты подозреваешь, что я его пришил. Аза был твоим  другом,
и ты встревожен. Все это достаточно близко к  правде,  чтобы  запудрить  ему
мозги... Слушай, в чем дело?
   Вечно одни ловушки. Ворон прав. История звучит правдоподобно, и  Крейг  в
нее поверит. Но Шед надеялся избежать непосредственного участия в этом деле.
Если Ворон оплошает, Каштана Шеда найдут в канаве с перерезанным горлом.
   - Ни в чем.
   - Вот и ладно. Послезавтра ночью  я  выйду  из  дому.  А  ты  побежишь  и
доложишь Крейгу. Я дам его людям напасть на  мой  след.  Крейг  захочет  сам
участвовать в убийстве. И тут я устрою ему засаду.
   - Вы уже однажды напали на него из засады, верно?
   - Он все равно придет. Он дурак. Шед сглотнул:
   - Боюсь, у меня не хватит духа.
   - Твой дух - не моя проблема, Шед. Он твой. Ты его потерял. И  только  ты
можешь вернуть его обратно.

***

   Крейг купился на Шедову байку. Он пришел в  полный  восторг  оттого,  что
Ворон оказался таким злодеем.
   - Если бы я не хотел с ним расправиться собственноручно, я бы  выдал  его
Хранителям. Ты молодец, Шед. Я давно должен был заподозрить Азу. Он  никогда
не приносил ни одного стоящего известия.
   - Но зачем кому-то понадобилось скупать мертвецов? - простонал Шед.
   - Не ломай свою глупую башку, - усмехнулся Крейг. - Дай мне знать,  когда
он отправится на очередную ночную  прогулку.  Мы  подготовим  ему  маленький
сюрприз.
   На следующую ночь Шед явился, как и  было  запланировано.  И  тут  судьба
нанесла ему один из самых жестоких ударов. Крейг настаивал, чтобы Шед принял
участие в охоте.
   - Да какой вам от меня прок, господин Крейг! У меня и оружия-то  нету.  А
Ворон - крепкий орешек. Его без борьбы не возьмешь.
   - Я не жду от тебя помощи. Ты пойдешь с нами так, на всякий случай.
   - На какой такой случай?
   - На случай, если это ловушка. Тогда ты будешь под  рукой,  чтобы  я  мог
свернуть тебе шею.
   - Я честно вам все  рассказал,  -  заныл  Шед.  -  Разве  я  когда-нибудь
поступал с вами нечестно?
   - Ты всегда поступал как трус. Поэтому я тебе не доверяю. Тебя кто угодно
может запугать. И деньги у тебя откуда-то вдруг  появились.  Может,  ты  сам
помогал Ворону продавать покойничков, а?
   Шед похолодел. Крейг накинул пальто.
   - Пойдем, Шед. И держись ко мне поближе. Надумаешь удрать - убью.
   Шеда затрясло. Все, его песенка спета. Он стольким рисковал, через  такое
прошел, чтобы скинуть Крейга со своей шеи, -  и  вот...  Это  несправедливо.
Просто  несправедливо.  Почему  все  вечно  оборачивается  против  него?  Он
потащился  на  улицу,  пытаясь  сообразить,  как  спастись,  хотя  прекрасно
понимал, что выхода нет. На щеках у него замерзали слезы.
   Нет выхода. Если он сбежит, Крейг сразу поймет, что его провели.  А  если
останется, Крейг убьет его, когда Ворон нападет из засады. И что тогда будет
с матерью?
   Необходимо  что-то  сделать.  Собраться  с  духом,  принять   решение   и
действовать. Нельзя покоряться  судьбе,  надеясь  на  удачу.  Иначе  еще  до
рассвета он окажется либо в Катакомбах, либо в черном замке.
   Шед солгал Крейгу насчет оружия. В левом  рукаве  у  него  был  припрятан
мясницкий нож. Он сунул его туда из чистой бравады.  А  Крейг  не  стал  его
обыскивать. Старина Шед с ножом? Ха! Не смешите. Он же может пораниться!
   Старина Шед порой таки прихватывал с собой  нож,  хотя  и  не  афишировал
этого. Нож придавал ему уверенности. Шед говорил себе, что в крайнем  случае
может пустить его в ход, и даже сам верил в эту ложь. Но в трудную минуту он
все равно бросал вожжи, пуская свою  судьбу  на  самотек.  А  теперь  судьба
влечет его к погибели... Если только он не  подхлестнет  ее  сию  же  минуту
любыми способами.
   Но как?
   Подручных  Крейга  забавлял  его   ужас.   Их   было   шестеро...   Потом
присоединился седьмой.., и восьмой - они вернулись, выследив  Ворона.  Разве
может он на что-то надеяться? У Ворона и то шансов практически никаких.
   "Ты покойник! -  снова  и  снова  нашептывал  ему  тоненький  голосок.  -
Покойник. Покойник".
   - Он едет по Бакалейному, - доложил чей-то голос из тьмы. - И  обшаривает
по пути все переулки.
   - Думаешь, он найдет кого-нибудь сейчас, на исходе зимы? - спросил у Шеда
Крейг. - Доходяги все уже перемерли.
   Шед пожал плечами:
   - Не знаю.
   Он прижал левую руку к боку. Присутствие ножа помогало, но не очень.
   Ужас,  объявший  Шеда,  достиг   своего   апогея   и   немного   схлынул.
Разгоряченные мозги застыли в бесчувственном оцепенении. Пользуясь  минутой,
пока страх не охватил его с новой силой, Шед пытался найти выход  из  своего
безвыходного положения.
   Кто-то снова вынырнул из тени и доложил, что фургон Ворона стоит в  сотне
футов. Ворон десять минут назад ушел в переулок и до сих пор не вернулся.
   Крейг уставился на Шеда:
   - Как по-твоему, способен он бросить свой фургон с упряжкой?
   - А я почем знаю? - взвизгнул Шед. - Может, он нашел там что-нибудь.
   - Давайте посмотрим.  Они  подошли  к  одному  из  бессчетных  закоулков,
ответвлявшихся от Бакалейного проезда. Крейг вперился во тьму, чуть  склонив
набок голову.
   - Тихо как в Катакомбах. Проверь-ка, Люк.
   - Но, хозяин...
   - Не волнуйся. Люк. Старина Шед пойдет с тобой. Верно я говорю, Шед?
   - Крейг...
   - Пошевеливайся!
   Шед поплелся в проулок. Люк шагал осторожно,  то  и  дело  протыкая  тьму
острым ножом. Шед попытался заговорить с ним.
   - Заткнись! - рявкнул тот. - У тебя что, нет оружия?
   - Нет, - соврал Шед и обернулся. Никого, кроме них двоих.
   Проулок закончился тупиком. Ворона нигде не было.
   - Проклятье! - выругался Люк. - Куда он мог ускользнуть?
   - Не знаю. Давай попробуем  выяснить,  -  откликнулся  Шед,  а  в  голове
мелькнуло: "Может, это и есть мой единственный шанс?"
   - Ага! - воскликнул Люк. - Он забрался по водосточной трубе!
   Шед весь напрягся. В горле сжался тугой комок.
   - Давай попробуем. Может, мы его догоним?
   - Угу.
   Люк полез наверх.
   Шед действовал бездумно, чисто автоматически. Мясницкий нож  сам  прыгнул
ему в руку. Рука нанесла удар. Люк выгнулся назад и  упал.  Шед  прыгнул  на
него, зажал ему рот ладонью и держал ее так  с  минуту,  пока  умирающий  не
затих. А потом отпрянул назад, не в силах поверить в то, что сотворил.
   - Чего вы там копаетесь? - раздался недовольный голос Крейга.
   - Не можем никого найти! - крикнул Шед. Он оттащил Люка к стене,  засыпал
мусором и снегом и рванул к водосточной трубе.
   Приближение Крейга вдохнуло в него невиданные силы. Кряхтя и  надрываясь,
напрягая все мышцы, Шед мигом вскарабкался на крышу. За пологим и  нешироким
карнизом круто, градусов под сорок пять, поднимался кверху скат длиной футов
в двенадцать, а дальше крыша была плоской. Шед прислонился к крутому  скату,
задыхаясь и по-прежнему не веря в то, что он убил  человека.  Услыхав  внизу
голоса, он стал бочком продвигаться в сторону.
   - Их здесь нету, Крейг! - прокричал чей-то голос. - Ни Ворона,  ни  Люка,
ни Шеда.
   - Вот сволочь! Я так и знал, что он меня подставил!
   - А Люк-то зачем с ним удрал?
   - Откуда мне знать, черт подери? Не стойте столбом! Обшарьте все  вокруг.
Выясните, как они отсюда выбрались!
   - Эй, идите сюда! Кто-то забрался по этой водосточной трубе!  Может,  они
отправились в погоню за Вороном?
   - Так чего вы ждете? Быстро наверх! Разыщите их. Люк! Шед!
   - Я тут! - отозвался чей-то голос.
   Шед застыл на месте. Что за чертовщина? Ворон? Наверняка  Ворон,  кто  же
еще?
   Он снова начал продвигаться мелкими шажками по карнизу, пытаясь заставить
себя забыть, что под ногами тридцать пять футов пустоты, и наконец  добрался
до края ската, где можно было залезть на плоскую крышу.
   - Я тут! Похоже, мы загнали его в угол!
   - Все наверх, болваны! - взъярился  Крейг.  Лежа  недвижно  на  холодном,
заледеневшем гудроне, Шед увидел,  как  над  карнизом  выросли  две  тени  и
двинулись  туда,  откуда  доносился  голос.  Металлический  лязг  и  злобные
ругательства  свидетельствовали  о  том,  какая  судьба  постигла   третьего
верхолаза.
   - Я локоть вывихнул, Крейг! - пожаловался незадачливый альпинист.
   - Вставай! - рявкнул Крейг. - Найдем другой путь на крышу.
   "Беги, пока не поздно, - твердил себе Шед. - Беги домой,  спрячься  и  не
вылезай, пока все не кончится". Но он не мог. Он съехал на карниз  и  пополз
вслед за Крейговыми гориллами.
   Кто-то вскрикнул, зацарапал руками по крыше, пытаясь удержаться, и рухнул
во тьму между зданиями. Крейг заорал. Никто не отозвался.
   Шед перебрался на соседнюю крышу - плоскую и густо утыканную трубами.
   - Ворон! - еле слышно позвал кабатчик. - Это я, Шед!
   Он дотронулся до ножа в рукаве, все еще не веря, что пустил его в ход.
   Во мгле возникла фигура. Шед сел на крыше, обхватив руками колени.
   - Что теперь? - спросил он.
   - А ты что тут делаешь?
   - Крейг потащил меня с собой. Говорит - если это ловушка, я умру первым.
   И Шед рассказал Ворону, что он сделал.
   - Ох ты черт! Значит, все-таки собрался с духом!
   - Он загнал меня в угол. Ну, что теперь?
   - Наши шансы растут. Погоди-ка, дай мне подумать.
   Из Бакалейного проезда донесся голос Крейга.
   - Сюда! - откликнулся Ворон. - Мы гонимся за ним по пятам! - И  обернулся
к Шеду: - Не знаю, как долго мне удастся его дурачить. Я собирался  перебить
их поодиночке, но не думал, что он приведет с собой целую армию.
   - Нервы у меня на пределе, - пожаловался Шед. - Я больше не выдержу.
   Высота была одной из тысячи вещей, которых он боялся.
   - Ну-ну, держись! До конца еще далеко. - Ворон вдруг крикнул: - Да бегите
же ему наперерез, где вы там? - И исчез, тихо бросив: - За мной, Шед!
   Шед за ним не поспел. Он не был таким проворным, как Ворон.
   Над ним нависла чья-то темная фигура. Шед пискнул.
   - Это ты, Шед?
   Фигура принадлежала одному из Крейговых громил. Сердце  у  Шеда  забилось
как бешеное.
   - Ага. Ты видел Ворона?
   - Нет. Где Люк?
   - Черт возьми, он направлялся  прямо  в  твою  сторону.  Как  ты  мог  не
заметить его? Вот, смотри! - Шед показал  на  взрыхленный  снег.  -  Слушай,
приятель, я его не видел. И не ори на меня, ты не Крейг. Не то я  тебе  жопу
на уши натяну, понял?
   - Ладно, ладно. Успокойся. Просто я боюсь и сам  себя  подбадриваю.  Люк,
похоже, свалился с крыши. Вон там. Поскользнулся на льду, должно  быть.  Так
что будь поосторожнее.
   - Да, я слышал. Хотя по голосу мне показалось, что это Молока. Я  мог  бы
поклясться, что слышал вопль Молоки. На черта мы вообще сюда полезли?  Ворон
всех нас поскидывает вниз поодиночке. Нужно спуститься на землю и  придумать
что-нибудь.
   - Ну уж нет! Мы должны поймать его сейчас же. Я не хочу, чтобы завтра  он
напал на меня из-за угла! - Шед сам удивлялся, с  какой  легкостью  вылетает
изо рта это вранье. И ругательски ругал про себя громилу, который все  никак
не поворачивался к нему спиной. - Слушай, у тебя нет с собой запасного ножа?
   - Ножа? Для тебя, что ли? Брось! Держись лучше ко мне поближе, Шед. Я  за
тобой присмотрю.
   - Да, конечно. Следы, по-моему, ведут в ту сторону. Давай покончим с  ним
поскорее.
   Громила отвернулся, разглядывая следы Ворона. Шед выхватил нож и с  силой
ударил. Бандит, издав истошный вопль,  покачнулся.  Нож  сломался.  Шед  еле
удержался на крыше. Жертве его это не удалось. Со  всех  сторон  послышались
удивленные крики. Крейг, похоже, наконец-то вывел на крыши всю свою команду.
   Когда Шеда перестало трясти, он снова пополз вперед, стараясь  припомнить
расположение соседних зданий. Ему хотелось спуститься и удрать домой. Пускай
Ворон сам расхлебывает эту кашу.
   На следующей крыше Шед столкнулся с Крейгом нос к носу.
   - Крейг! - тут же заныл он. - Боже мой! Отпустите  меня  отсюда!  Он  нас
всех перебьет!
   - Тебя убью я сам, Шед. Это была западня, верно?
   - Нет, Крейг, нет! - Что же  делать?  Мясницкий  нож  сломался.  Остается
только притворяться. Ныть и притворяться. - Вам тоже нужно убираться отсюда,
Крейг! Он уже прикончил Люка, Молоку и кого-то еще.  Он  бы  и  меня  пришил
вместе с Люком, да только поскользнулся и упал, а я утек - но он меня  снова
поймал, когда я говорил тут с одним из ваших парней. Они сцепились, и кто-то
из них свалился с крыши; я не видел кто, но зуб даю, что не Ворон.  Пойдемте
скорее вниз. Он может наткнуться на нас в любую минуту. Я мог бы  прикончить
его, но у меня же нет оружия, да и не знали  мы,  кто  к  нам  приближается:
думали, кто-нибудь из своих. Ворон-то не обознается. Для него любой, кого он
видит, враг, поэтому ему не приходится осторожничать...
   - Заткнись, Шед.
   Крейг, похоже, поверил. Шед заговорил  еще  громче,  надеясь,  что  Ворон
услышит его, подкрадется и покончит с Крейгом.
   Над крышами прокатился еще один истошный вопль.
   - Это Тескус. - сказал Крейг. - Четвертый. Правильно?
   - Насколько мы знаем - да, - кивнул Шед. - Но, может быть,  кроме  нас  с
вами, вообще никого не осталось. Крейг, мы должны убраться отсюда,  пока  он
нас не засек.
   - В чем-то ты, пожалуй, прав. Может быть.  Не  надо  было  нам  лезть  на
крыши. Пошли.
   Шед засеменил рядышком, продолжая тараторить:
   - Это была идея Люка. Он хотел заслужить вашу похвалу. Мы заметили Ворона
на верху водосточной трубы, а он нас не видел, ну,  Люк  и  говорит:  пошли,
мол, догоним его и прикончим, а старина Крейг уж нам...
   - Заткнись, Шед. Бога ради, заткнись. Меня тошнит от твоего голоса.
   - Да, конечно, господин Крейг. Только я не могу. Я так перепугался...
   - Если ты сейчас же не закроешь пасть, я сам заткну ее навеки! Тогда тебе
и Ворон будет нипочем.
   Шед перестал трепаться.  Господь  свидетель,  он  старался  сколько  мог.
Вскоре Крейг остановился.
   - Мы устроим засаду возле  его  фургона.  Он  же  вернется  за  повозкой,
правда?
   - Надеюсь, господин Крейг. Но какой вам от меня-то прок?  Сами  посудите:
оружия у меня нет, а и было бы, так я его в руках держать не умею!
   - Заткнись. Да, ты прав. Проку от тебя в засаде мало, Шед, Но,  я  думаю,
ты послужишь хорошей приманкой. Отвлечешь его внимание, заговоришь с ним.  А
я ударю ему в спину.
   - Крейг...
   - Заткнись.
   Крейг перелез за край карниза и повис, уцепившись за парапет и  нащупывая
ногами опору. Шед глянул вниз. До земли было три этажа.
   Он пнул Крейга по пальцам.  Крейг  выругался,  отдернул  руку,  попытался
ухватиться снова, промахнулся, с воплем полетел вниз  и  глухо  шмякнулся  о
землю. Сверху он казался неясной тенью, которая подергалась и скоро затихла.
   - Я снова убил! - Шеда начало колотить. - Нельзя  мне  здесь  оставаться.
Его ребята могут меня найти.
   Шед перевалился через парапет и полез  по  стене  здания,  как  обезьяна,
боясь не столько высоты, сколько того, что его поймают.
   Крейг еще дышал. Он даже был в сознании, только парализован.
   - Ты угадал, Крейг. Это была ловушка. Зря ты  загнал  меня  в  угол.  Моя
ненависть к тебе пересилила даже страх.
   Шед огляделся по сторонам. Прошло  не  так  уж  много  времени,  как  ему
казалось. Погоня по крышам продолжалась  совсем  недолго.  Но  где  же  этот
чертов Ворон?
   Придется, видно, самому прятать концы в воду. Шед схватил Крейга за  ноги
и поволок к фургону Ворона. Гангстер завопил. Кабатчик перепугался,  как  бы
кто не вышел посмотреть, в чем дело.  Но  никто  не  появился.  Котурн  есть
Котурн.
   Когда Шед свалил его в фургон, Крейг снова завопил.
   - Ну как, удобно тебе, Крейг?
   Следующим он притащил Люка, потом пошел искать  другие  тела.  Нашел  еще
троих. Ворона среди них не было.
   - Если он не появится в ближайшие  полчаса,  -  проворчал  себе  под  нос
кабатчик, - я сам их отвезу, и черт с ним.
   И тут же подумал: "Что на тебя нашло. Каштан Шед? Какие мысли лезут  тебе
в голову? Ну хорошо, как выяснилось, не такой уж ты слюнтяй. И что  с  того?
Это не значит, будто ты можешь тягаться с Вороном!" Послышались чьи-то шаги.
Схватив трофейный кинжал, Шед укрылся в тени.
   Ворон подтащил к фургону труп.
   - Что за черт?!
   - Это я их приволок, - пояснил Шед.
   - Кого - их?
   - Крейга и его парней.
   - А я уж решил, что он сбежал. Думал, придется начать  все  сызнова.  Как
это произошло?
   Шед объяснил. Ворон недоверчиво покачал головой:
   - Ты ли это, Шед?
   - Наверное, у каждого есть свой предел.  Нельзя  запугивать  человека  до
бесконечности.
   - Верно. Но я никак не ожидал, что ты  это  поймешь.  Ну,  Шед,  ты  меня
поразил. Хотя и  разочаровал  немного  тоже.  Я  сам  хотел  расправиться  с
Крейгом.
   - Так он еще жив. Слышите,  стонет?  У  него,  видно,  хребет  переломан.
Убейте его, если хотите.
   - Нет, живой он дороже стоит. Шед кивнул. Бедный  Крейг.  -  А  остальные
где? - спросил он у Ворона.
   - Один вроде остался на крыше. А еще один, должно быть, удрал.
   - Проклятье! Значит, это еще не конец.
   - Мы разберемся с ним потом.
   - Конечно, а он тем временем соберет всю банду, и она начнет охотиться за
нами.
   - Думаешь, они станут рисковать своей жизнью, чтобы отомстить за  Крейга?
Черта с два. Они передерутся между собой за место главаря. Погоди минуточку.
Я притащу того, что на крыше.
   - Только поскорее, - сказал Шед. Наступила реакция. Он выжил. Старина Шед
возвращался в свою шкуру, таща за собой все привычные страхи.

***

   По дороге из замка, глядя на розовые и багряные пятна  зари,  заполнившие
провалы между вершинами Воландерских гор, Шед спросил:
   - Чего он так орет?
   Длинная тварь в капюшоне ужасно обрадовалась и  отвалила  за  Крейга  сто
двадцать лев. Вопли его были слышны даже здесь.
   - Я не знаю. Не оглядывайся, Шед. Делай свое дело  да  смотри  вперед.  -
Ворон помолчал минуту и добавил: - Я рад, что все это кончилось.
   - Кончилось? Что вы имеете в виду?
   - Это был мой последний визит. - Ворон похлопал себя по карману. - С меня
довольно.
   - И с меня тоже. С долгами  я  расплатился.  Отремонтирую  "Лилию",  мать
поселю в отдельной квартирке, и мне еще хватит на всю следующую  зиму,  даже
если дела пойдут не ахти. А про замок забуду, будто его тут и нет.
   - Не думаю, Шед. Если хочешь забыть про него, лучше поедем со  мной.  Как
только деньги у тебя выйдут, ты сразу вспомнишь о Нем. - Не  могу  я  никуда
ехать. На кого я мать-то брошу?
   - Как хочешь. Я тебя предупредил. А что с Азой делать думаешь? Боюсь,  ты
с ним хлопот не оберешься. Хранители, похоже, настроены искать до  тех  пор,
пока не найдут виновных в ограблении Катакомб. Аза - слабое звено.
   - Я с ним справлюсь.
   - Надеюсь, Шед. Очень надеюсь.

***

   Исчезновение Крейга наделало шуму в  Котурне.  Шед  прикинулся  дурачком,
божился, что понятия ни о чем не имеет, несмотря на все сплетни.  И  добился
своего: ему поверили.  Все  привыкли  считать  его  трусом.  А  единственный
человек, который знал, что это не так, Шеду не противоречил.
   Труднее всего было встретиться с матерью. Старая Джун ничего не говорила,
но слепые глаза ее смотрели обвиняюще. Под ее взглядом  он  чувствовал  себя
подлецом и безбожником, словно в глубине души она  уже  отреклась  от  сына.
Пропасть между ними стала неодолимой.

Глава 16
АРЧА
НЕПРИЯТНЫЙ СЮРПРИЗ

Вол зашел за мной, когда собрался в следующую вылазку вниз. Быть может, ему просто надоело одиночество. А среди местных друзей у него не было.
   - В чем дело? - спросил я, когда он ввалился в мой крохотный кабинет и по
совместительству амбулаторный пункт.
   - Надевайте пальто. Мы снова идем в  Котурн.  Его  рвение  заразило  меня
исключительно по той причине, что Черепичник мне осточертел. Я  жалел  своих
товарищей. Они сидели здесь безвылазно и помирали от скуки.
   Итак, мы вышли и направились вниз по склону, мимо Выгородки.
   - А что стряслось-то? - спросил я на ходу.
   - Да ничего особенного, - ответил Вол. - Возможно, к нам  это  вообще  не
имеет отношения. Помните того милашку ростовщика?
   - В бинтах?
   - Угу. Крейг. Он исчез. Вместе с  половиной  своих  горилл.  Похоже,  они
погрызлись с каким-то парнем и обломали об него зубы. С тех пор их больше не
видели.
   Я нахмурился. Что тут особенного? Гангстеры вечно исчезают, а потом опять
появляются невесть откуда.
   - Вот  здесь!  -  Вол  показал  на  кусты,  которые  росли  вдоль  стены,
опоясывавшей Выгородку. - Здесь  наши  голубчики  пробрались  внутрь.  -  Он
махнул в сторону рощицы через дорогу. - А  там  оставили  свои  фургоны.  Мы
нашли свидетеля, который видел это. Он говорит, фургоны были полны дров. Вол
вломился в кусты, встал на четвереньки. Я последовал  его  примеру,  ругаясь
про себя,  потому  что  сразу  промок.  Северный  ветер  ничуть  не  улучшал
положения.
   Внутри Выгородка  заросла  еще  больше,  чем  снаружи.  Вол  показал  мне
несколько дюжин вязанок, найденных в кустах неподалеку от лаза.
   - Видно, они перетаскали целую кучу дров. - Им и нужна была  целая  куча,
чтобы прикрыть тела. А рубили сучья там.
   Вол показал  на  деревья,  росшие  вверху,  ближе  к  Черепичнику.  Замок
выглядел как нарисованный на фоне бегущих  облаков  -  серая  груда  камней,
которая развалится при первом же подземном толчке.
   Я осмотрел вязанки. Помощники Вола стащили их в одно  место  и  аккуратно
сложили в кучку, что вряд ли можно было назвать профессиональным подходом  к
делу. Дрова, как мне показалось, заготавливали в течение нескольких  недель.
Некоторые срезы выглядели свежее других. Я сказал об этом Волу.
   - Да, я заметил. Дровосеки, судя по всему, делали заготовки регулярно.  А
потом случайно наткнулись на вход в Катакомбы. И тогда их обуяла жадность.
   - Хм. - Я уставился на вязанки. - Думаете, они продавали дрова?
   - Нет. Это  мы  знаем  точно.  Никто  не  продавал  дрова  из  Выгородки.
Наверное, семья или группа соседей использовала их для собственных нужд.
   - А вы проверили владельцев конюшен?
   - По-вашему, грабители совсем уж дураки? Кто же станет  нанимать  фургон,
чтобы обчистить Выгородку?
   Я пожал плечами:
   - Мы ведь рассчитываем на то, что один из них окажется дураком, верно?
   - Вы правы, - признал Вол. - Надо будет проверить. Все, увы,  осложняется
тем, что я единственный, кто не боится спускаться  в  Котурн.  Надеюсь,  нам
все-таки где-нибудь да повезет. Но если потребуется, я прочешу все  конюшни.
Когда разгребу более срочные дела.
   - Покажете мне то место, где они проникли в Катакомбы? - спросил я.
   Первым его побуждением было ответить "нет". Но, подумав, он сказал:
   - Это довольно далеко, в часе ходьбы. Я бы лучше хотел по горячим  следам
разнюхать что-нибудь об исчезновении Крейга.
   - Ладно, значит, в другой раз, - кивнул я. Мы  спустились  на  территорию
Крейга и пошли шататься по домам.  У  Вола  еще  с  детства  остались  здесь
кое-какие знакомцы. Если их уговорить  да  подмазать  парочкой  гершей,  они
делились кое-какими сведениями. Но мне  при  откровениях  присутствовать  не
дозволялось. Я убивал время, потягивая пиво в кабачках, где передо  мной  то
виляли хвостом при виде моих денег, то  шарахались,  как  от  чумного.  Если
кто-то спрашивал, я не отрицал, что пришел сюда как инквизитор.
   Наконец ко мне присоединился Вол.
   - Возможно, все эти сведения ничего не стоят. Слухи  ходят  разные.  Один
говорит, что Крейга укокошили его собственные парнишки. А другой  считает  -
это дело рук конкурентов. Крейг довольно нагло вел себя с хозяевами соседних
территорий.
   Вол принял кружку вина за счет заведения - впервые на моей памяти. Видно,
слишком поглощен был своими мыслями.
   - Есть, правда, одна зацепка. Можно будет ее проверить.  Крейг,  говорят,
жаждал сквитаться с каким-то чужеземцем, который  публично  сделал  из  него
посмешище. Кое-кто считает, что чужеземец с ним и расправился. - Вол вытащил
какой-то список и начал внимательно его просматривать. - Не думаю,  что  это
нам что-то даст, однако в ночь  исчезновения  Крейга  было  много  воплей  и
криков. И ни одного очевидца, разумеется. - Вол усмехнулся.  -  А  ушеслышцы
говорят, там была настоящая погоня с бойней. Поэтому я  склоняюсь  к  версии
дворцового переворота.
   - А что это за список?
   - Здесь те, кто мог таскать дрова из Выгородки. Не исключено, что  кто-то
из них видел там  друг  друга.  Надеюсь  узнать  что-нибудь  интересненькое,
сравнив их рассказы.
   Вол заказал еще кружку вина. На сей раз он за нее заплатил, и  за  первую
тоже,  хотя  хозяин  на  оплате  не  настаивал.  У  меня   сложилось   такое
впечатление, что жители Арчи привыкли все давать Хранителям задаром. У  Вола
просто хватало совести не пользоваться этим, по крайней мере в Котурне.  Ему
не хотелось осложнять местным обитателям и без того трудную жизнь.
   Порой я невольно проникался к нему симпатией.
   - Так вы не собираетесь раскручивать дальше дело Крейга?
   - А зачем? В том, что тела пропали, нет ничего необычного. Скорее  всего,
всплывут где-нибудь в реке через пару дней, если отдали  концы.  Или  начнут
мстить, если живы. - Вол ткнул пальцем в одно из имен списка: - Вот. Он тоже
сшивается в здешнем районе. Надо потолковать с этим Вороном, пока мы здесь.
   Кровь отхлынула у меня от лица - С кем?
   Вол посмотрел на меня с  недоумением.  Я  заставил  себя  расслабиться  и
принять непринужденный вид. Складки на лбу у Вола разгладились.
   - С типом по имени  Ворон.  Тот  самый  чужестранец,  который  вроде  как
повздорил с Крейгом. Он живет в тех же краях, что и один дровосек  из  моего
списка. Пожалуй, надо задать ему парочку вопросов - Ворон. Необычное имечко!
Что вам известно о нем?
   - Только то, что он иноземец  и,  похоже,  изрядный  прохвост.  Поселился
здесь пару лет  назад.  Типичный  бродяга.  Околачивается  вместе  с  бандой
Кратера.
   Кратер и его банда были те самые мятежные  беглецы,  что  обосновались  в
Арче.
   - Могу я попросить вас об услуге?  Маловероятно,  но  этот  парень  может
оказаться тем самым привидением, о котором я говорил вам в прошлый  раз.  Не
лезьте к нему с вопросами. Сделайте вид, что вы не слыхали его имени. Просто
составьте мне его словесный портрет  и  разузнайте,  один  он  живет  или  с
кем-то.
   Вол нахмурился. Моя просьба ему явно не понравилась.
   - Это важно?
   - Не знаю. Может быть.
   - Ладно.
   - И, если можно, пока сохраните все в тайне.
   - Этот парень, как я понимаю, кое-что значит для вас?
   - Да, если он тот самый, кого я считал погибшим. У меня к нему есть  одно
дельце.
   - Личное? - улыбнулся Вол.
   Я кивнул, пытаясь сообразить, как себя вести. Ситуация была опасной. Если
это действительно наш Ворон, необходимо соблюдать предельную осторожность. Я
не мог допустить, чтобы он попался в сети расследования. Слишком уж много  -
дьявольски много! - он знал. Из-за него половину офицеров и сержантов Отряда
могли подвергнуть допросу. А потом прикончить.
   Лучше всего, решил я, напустить туману: пускай Вол считает, что Ворон мой
старый враг, с которым я жажду повстречаться в темном углу. Но не более.
   - Я вас понял, - сказал Вол и посмотрел на меня как-то по-другому,  точно
обрадовался тому, что я в конце концов такой же, как все нормальные люди.
   А я и правда такой же. Хотя люблю порой прикинуться, будто это не так.
   - Мне пора в Черепичник, - сказал я ему.  -  Нужно  потолковать  с  парой
приятелей.
   - Дорогу найдете?
   - Найду. Дайте мне знать, если что-то выясните.
   - Ладно.
   Мы распрощались. Я помчался вверх по склону со всей прытью, на какую были
способны мои сорокалетние ноги.
   - Друзья мои, похоже, у нас неприятности, - сказал  я,  отозвав  Ильмо  и
Гоблина в укромный уголок, где нас никто не мог подслушать.
   - А именно? - осведомился Гоблин. Он сгорал от  нетерпения  с  той  самой
минуты, как увидел меня. Полагаю, видок у меня был маленько взмыленный.
   - В Котурне промышляет некий тип по имени Ворон. В прошлый раз, когда  мы
с Волом ходили в Котурн, там мелькнул какой-то парень, похожий на Ворона. Но
тогда я решил, что мне померещилось.
   Ильмо с Гоблином тут же занервничали не хуже меня.
   - Ты уверен, что это он? - спросил Ильмо.
   - Нет. Пока нет. Я рванул оттуда со  всех  ног  как  только  услышал  имя
Ворон. Пускай Вол  считает  его  моим  старым  врагом,  с  которым  я  жажду
сквитаться. Он обещал порасспрашивать о  парне  и  составить  его  словесный
портрет. А также разузнать, с  ним  ли  Душечка.  Возможно,  у  меня  просто
приступ белой горячки, но я  хотел,  чтобы  вы  об  этом  знали.  На  всякий
пожарный.
   - А если это и правда он? - сказал Ильмо. - Что тогда делать будем?
   - Не знаю. Мы можем здорово влипнуть.  Если  им  случайно  заинтересуется
Шепот - ну хотя бы потому, что  он  путается  с  местными  мятежниками...  В
общем, сами понимаете.
   - Молчун, помнится, говорил, что Ворон собирался слинять  в  такую  даль,
где никто его не сыщет, - задумчиво промолвил Гоблин.
   - Наверное, он считал, что сбежал достаточно далеко. Мы же почти на  краю
света.
   Именно поэтому я так разволновался. Как раз в таком месте, типа Арчи,  по
моим представлениям, Ворон и должен  был  укрыться,  если  хотел  удрать  от
Госпожи. Дальше бежать было просто некуда, разве только навострившись ходить
по воде аки посуху.
   - По-моему, - сказал Ильмо, - надо выяснить все в  точности,  прежде  чем
впадать в панику. А там решим, что делать.  Может,  пошлем  в  Котурн  наших
ребят?
   - Я тоже об этом думал. Даже план  для  Шепот  подготовил  -  правда,  он
относился совсем к  другому  делу.  Давайте  скажем  ей,  что  займемся  его
выполнением, а сами пошлем ребят следить за Вороном.
   - Кого? - спросил Ильмо. - Ворон узнает любого, кто знает его!
   - А вот и нет. Ты можешь послать парней, которые вступили в  отряд  после
битвы при Чарах. И еще Ростовщика для верности. Ворон определенно не  помнит
новичков, их там была целая куча. А если  ты  хочешь,  чтобы  у  руля  стоял
кто-то надежный, пошли туда Гоблина. Пускай зароется  в  какую-нибудь  дыру,
где он мог бы скрыться от любопытных глаз, но держать вожжи в своих руках.
   - Что скажешь, Гоблин? - спросил Ильмо. Гоблин нервно усмехнулся:
   - Я на все согласен, лишь бы чем-то заняться, У меня в этом дворце  скоро
мозги заплесневеют. Люди тут все какие-то сдвинутые.
   - Соскучился по Одноглазому? - хмыкнул Ильмо.
   - Почти.
   - Ладно, - сказал я. - Вам понадобится проводник. Им  буду,  естественно,
я. Не хочу, чтобы Вол совал свой нос  в  это  дело  дальше,  чем  нужно.  Но
тамошние жители считают, что я из его команды. Поэтому держитесь от меня  на
расстоянии. И постарайтесь не выдать, кто вы такие. Не осложняйте сами  себе
жизнь.
   Ильмо встал:
   - Сейчас позову сюда Шишку и Ростовщика. Отведешь их вниз и покажешь, что
к чему. Потом один из них вернется за остальными. Обговори пока все детали с
Гоблином.
   И он ушел.
   Так мы и сделали. Гоблин вместе с шестью солдатами  поселился  неподалеку
от квартала, где ранее царствовал Крейг. Начальству я наплел, что так  нужно
для дела.
   И стал ждать.

Глава 17
ПЛАНЫ ДАЛЬНИХ СТРАНСТВИЙ

Шед поймал Азу, когда тот пытался юркнуть за дверь.
   - Ты что, спятил?
   - Мне нужно выйти, Шед. Я здесь с ума сойду.
   - Да? А ты не хочешь послушать новости, Аза? Инквизиторы ищут  тебя.  Вол
самолично был здесь ,на днях и спрашивал о тебе по имени!
   Шед слегка преувеличил, конечно. Вол не  проявлял  особой  настойчивости.
Однако его появление явно было как-то связано с Катакомбами.  Вол  со  своим
корешем шлялись по Котурну почти каждый день и расспрашивали, расспрашивали,
расспрашивали. Шеду не улыбалось, чтобы Аза столкнулся с Волом лицом к лицу.
Аза либо запаникует, либо расколется при допросе. И в  любом  случае  Каштан
Шед очень скоро угодит в самое полымя.
   - Аза! Если тебя заловят, мы все покойники.
   - Почему?
   - Ты тратил те старинные монеты. Они  ищут  человека,  у  которого  много
старых денег. - Чертов Ворон!
   - Что?
   - Он отдал проездные деньги мне. Как ii?  долю.  Я  богат.  А  теперь  ты
говоришь, что меня схватят, если я начну тратить свои деньги!
   - Ворон, видно, решил, что ты переждешь, пока уляжется переполох. А он  к
тому времени слиняет.
   - Слиняет?
   - Он собирается отплыть, как только откроется гавань.
   - И куда он направляется?
   - Куда-то на юг. Он об этом не распространялся.
   - Что же мне делать? Опять перебиваться с хлеба на воду? Проклятье,  Шед!
Так нечестно!
   - Нет худа без добра, Аза. Зато теперь никто не жаждет твоей крови.
   - Ну и что? Зато теперь  за  мной  охотится  Вол.  С  Крейгом  я,  может,
как-нибудь договорился бы. А с Волом хрен договоришься!  Так  нечестно!  Всю
свою жизнь...
   Шед не слушал его. Он сам слишком часто пел эту песню.
   - Что же мне делать, Шед?
   - Не знаю. Наверное, затаиться и ждать. - Шеда вдруг осенило:  -  А  что,
если тебе на время убраться из Арчи?
   - Ну... Что-то в этом есть. Надо полагать, в других  местах  мои  денежки
можно будет с толком потратить?
   - Не знаю. Я никогда не путешествовал.
   - Попроси Ворона зайти ко мне, когда он появится.
   - Аза...
   - Да, ладно тебе, Шед! Я же просто спрошу. Ну, в худшем  случае,  он  мне
откажет, и все.
   - Дело твое, Аза. Но мне ужасно не хочется, чтобы ты уезжал.
   - Ну конечно, Шед. Конечно. - Шед нырнул за дверь, но Аза окликнул его: -
Погоди секундочку!
   - Да?
   - Э-э... Видишь ли... В общем, я ведь тебя даже не поблагодарил.
   - За что, Аза?
   - Ты спас мне жизнь. Ты же притащил меня сюда, верно?
   Шед пожал плечами, кивнул:
   - Я не сделал ничего особенного, Аза.
   - Нет, сделал, Шед! И я об этом не забуду. Я у тебя в большом долгу.
   Шед поспешил вниз, пока его совсем не засмущали. Ворон уже вернулся и  по
своему обыкновению быстро говорил о чем-то с Душечкой. Опять спорят  небось.
Нет, они определенно любовники. Черт бы их побрал. Шед подождал, пока  Ворон
заметит его.
   - Аза хочет вас видеть. По-моему, он собирается  уехать  вместе  с  вами,
если вы не против. Ворон хмыкнул:
   - Это решило бы все твои проблемы, правда?  Шед  не  стал  отрицать,  что
будет чувствовать себя уютнее, если Аза уедет из Арчи.
   - Как вы к этому относитесь?
   - Вообще-то идея неплохая. Аза не подарок, но люди мне нужны. К  тому  же
он у меня на крючке. А его отъезд поможет мне замести следы.
   - Тогда забирайте его вместе с моим благословением.
   Ворон направился к лестнице.
   - Погодите! - окликнул его Шед. Он не знал, с чего начать и важно ли  это
вообще. Но решил все-таки сказать.  -  В  последнее  время  Вол  зачастил  в
Котурн. Вместе со своим корешем.
   - Ну и?
   - Ну и, возможно, он уже напал на наш след. Во-первых, он приходил сюда и
искал Азу. Во-вторых, он расспрашивал о вас.
   Лицо у Ворона застыло.
   - Обо мне? Как это?
   - Втихаря. Помните Сэл, жену моего двоюродного брата Ферта? Ее брат женат
на одной из кузин Вола. Кроме того, у Вола остались здесь  старые  знакомые,
еще с прежних времен, когда он не был Хранителем. Он подчас помогает  им,  а
некоторые из них помогают ему сведениями...
   - Общая картина мне ясна. Давай ближе к делу.
   - Вол расспрашивал о вас - кто вы, откуда родом, кто ваши  друзья  и  все
такое.
   - Но зачем?
   Шед только плечами пожал.
   - Ладно. Спасибо. Я с этим разберусь.

Глава 18
АРЧА
ДЫМОВАЯ ЗАВЕСА

Гоблин стоял через дорогу, прислонившись к зданию и напряженно глядя на меня. Я недовольно нахмурился. Какого черта он вылез на улицу? Если Вол узнает его, то поймет, что мы ведем двойную игру.
   Очевидно, Гоблин хотел мне что-то сказать. Вол собрался войти в очередную
из бесчисленных забегаловок.
   - Мне нужно поговорить с одним человеком в проулке, насчет лошади.
   - УГУ.
   Он исчез за дверью. Я скользнул в переулок и помочился.  Ко  мне  подошел
Гоблин.
   - В чем дело? - спросил я.
   - Дело в том, Костоправ, что это он. Ворон. Наш  Ворон.  И  не  один,  ас
Душечкой. Она работает служанкой в кабачке "Железная лилия".
   - Чтоб я сдох! - вырвалось у меня - Ворон живет там же. Они  делают  вид,
что знакомы не так хорошо, но Ворон за ней присматривает.
   - Проклятье! Ну конечно, иначе  и  быть  не  могло!  Что  же  нам  теперь
делать?
   - Скорее всего, извернуться и поцеловать себя в зад.  На  прощание.  Этот
подлец, похоже, заправляет торговлей трупами.  Чем  больше  мы  узнаем,  тем
больше я в этом уверен.
   - Как же ты умудрился Вола-то обставить? Он пока ничего не разнюхал.
   - У меня есть ресурсы, которых нет у Вола.
   Я кивнул. Что правда, те правда. Порой удобно иметь под рукой колдуна. Но
не всегда, особенно если вспомнить об этих сучках на Черепичнике.
   - Поторопись, - сказал я. - Иначе он удивится, куда я пропал.
   - У Ворона есть фургон и упряжка. Он держит их  в  другом  конце  города.
Обычно выезжает поздно ночью.
   Я опять кивнул. Мы уже установили,, что охотники за трупами промышляют  в
ночную смену.
   - Но... - продолжал Гоблин.  -  Я  полагаю,  тебе  понравится  это  "но".
Однажды он взял фургон среди бела дня. По странному совпадению,  как  раз  в
день ограбления Катакомб.
   - Бог ты мой!
   - Я осмотрел его фургон. Костоправ. И нашел там кровь.  Довольно  свежую.
Судя по всему, она появилась там в ту ночь, когда исчез этот  процентщик  со
своими приятелями.
   - Ох, блин! Ни фига себе! Мы влипли по самую макушку. Слушай,  теперь  ты
лучше исчезни. Мне нужно еще сочинить какую-нибудь историю для Вола.
   - До встречи.
   - Ага.
   В тот момент я готов  был  опустить  руки  и  сдаться.  Меня  переполняло
отчаяние. Этот проклятый придурок  Ворон  -  я  прекрасно  понимал,  что  он
делает. Собирает тугую мошну для побега, продавая трупы  и  грабя  гробницы.
Угрызения совести его не мучают. В его мире  покойникам  не  придают  такого
значения. К тому же у него есть причина:
   Душечка.
   Я никак не мог отделаться от Вола. Мне  отчаянно  хотелось  поговорить  с
Ильмо, но приходилось брести вслед за инквизитором из одной дыры в другую  и
задавать вопросы.
   Взглянув на северный склон, на черный замок, я  подумал,  что  смотрю  на
крепость, которую построил Ворон.
   Нечего  так  волноваться,  сказал  я   себе.   Улики-то   косвенные,   не
окончательные...  Нет,  все  это  ерунда.  Улик  вполне   достаточно.   Моих
работодателей не  волнуют  такие  юридические  тонкости,  как  стопроцентные
доказательства.
   Ильмо тоже вышел из себя:
   - Мы можем убить его. Тогда он точно ни о чем не проболтается.
   - Ты серьезно, Ильмо?
   - Не совсем. Но ты знаешь: я сделаю  это  не  колеблясь,  если  положение
станет безвыходным.
   - Н-да.
   Все мы сделаем это не колеблясь. Во всяком случае, попытаемся. Ворон ведь
может и не дать  нам  себя  убить.  Такого  крутого  сукина  сына,  как  он,
поискать.
   - Знаешь, Ильмо, по-моему, нам нужно найти его и просто сказать, чтобы он
убирался из Арчи к чертовой матери.
   Ильмо сердито зыркнул на меня:
   - Ты что, совсем ничего вокруг себя не замечаешь? Убраться отсюда  сейчас
можно только по воздуху. Гавань  замерзла.  Все  проходы  в  горах  завалило
снегом. По-твоему, нам  удастся  уговорить  Шепот,  чтобы  она  сделала  нам
одолжение и переправила на ковре одного из местных жителей?
   - Двоих местных жителей, Гоблин говорит, Душечка по-прежнему с Вороном.
   Ильмо глубоко задумался. Я открыл было рот, но он махнул на  меня  рукой,
требуя тишины. Я ждал. Наконец он спросил:
   - Интересно, что он сделает, когда  увидит  тебя?  Если  учесть,  что  он
якшается со сбродом Кратера?
   Я прищелкнул языком:
   - Н-да. Об этом я не подумал. Мне надо кое-что уточнить.
   И побежал искать Вола.
   - У вас или герцога есть свои люди в банде Кратера? - спросил я его.
   - А если и есть? - удивился он. - Что с того?
   - Давайте потолкуем с ними. У меня идея. Надеюсь,  нам  все-таки  удастся
раскрутить это дело.
   Он долго в упор смотрел на меня. Возможно, он  был  сообразительнее,  чем
прикидывался.
   - Ладно. Только не ждите  от  них  слишком  многого.  Если  повстанцы  не
отделались от наших людей, то лишь потому, что мы их не трогаем. Они  просто
собираются вместе и вспоминают о прошлом. Боевой пыл в них давно угас.
   - И все же давайте попробуем. Чем черт не  шутит!  Может,  они  вовсе  не
такие невинные овечки, как кажется.
   - Дайте мне полчаса.
   Через полчаса мы с ним уже сидели в компании двух  тайных  агентов  и  по
очереди задавали им вопросы, каждый со своей собственной целью.
   Агенты не знали Ворона, по крайней мере по имени. Я облегченно  вздохнул.
Но что-то там было не так, и Вол это сразу учуял. Он  терзал  их  вопросами,
пока не выудил все подозрительные подробности.
   - Мне пора к начальству, - заявил я.  -  Думаю,  Шепот  захочет  об  этом
узнать, г И я изложил ему план захвата. Волу, похоже, он понравился.
   - Я поставлю в известность Аргадона. Мне и , в голову не  приходило,  что
ограбление может быть делом рук беженцев. Политических. Потому-то, наверное,
и монеты в ходу не появились. А может, они и трупы тоже продают?
   - Повстанцам всегда нужны деньги, - заметил я.
   Мы выступили на следующий вечер, по настоянию Шепот и вопреки возражениям
герцога, зато при поддержке главного Хранителя. Герцог по-прежнему не желал,
чтобы нас видели в городе. А Хранителям  было  плевать.  Они  просто  хотели
спасти свою репутацию.

***

   Ильмо тихо возник из вечерней тени.
   - Готовы? - шепнул он.
   Я посмотрел на свою четверку.
   - Готовы!
   В операции приняли участие все до единого члены Отряда, бывшие в Арче,  а
также сотрудники тайной полиции герцога и дюжина людей Вола. Какой бы глупой
ни казалась мне его работа, я все равно удивился, узнав, как мало  народу  у
него в конторе. Налицо были все подчиненные Вола, кроме одного.  Но  тот  не
явился по уважительной причине - он болел.
   Ильмо подал сигнал, промычав три раза.
   Бывшие мятежники собрались на свое регулярное толковище. Я  хихикнул  при
мысли о сюрпризе, который их ожидает. Они-то надеялись, что  от  Госпожи  их
отделяют семь лет плюс пятнадцать сотен миль!
   Операция длилась меньше минуты. И прошла без единой  жертвы.  Они  просто
тупо смотрели на нас, уронив  безвольно  руки.  Потом  кто-то  узнал  нас  и
простонал:
   - Черный Отряд! В Арче!
   - Все кончено, - отозвался еще чей-то голос. - Кончено  раз  и  навсегда.
Она победила.
   Казалось, их это не очень волнует. Некоторые даже испытывали облегчение.
   Мы провернули все так тихо, что в городе никто ничего не  заметил.  Самый
мирный захват в моей жизни. Повстанцев отвели в Черепичник, и Шепот с  Пером
принялись за работу.
   Мне оставалось только надеяться, что никто из мятежников не знает слишком
много.
   Я все поставил на одну карту, надеясь, что Ворон  не  рассказал  им,  кто
такая Душечка. Но если моя  карта  будет  бита,  то  получится,  что  вместо
дымовой завесы я устроил настоящий пожар, в котором погорим мы все.
   Поскольку Шепот меня так и не вызвала, я решил, что выиграл.

Глава 19
АРЧА
ПАНИКА

Ворон ввалился в двери "Лилии". Шед изумленно уставился на него. Ворон, задыхаясь, прислонился к дверному косяку. Выглядел он так, будто только что заглянул в глаза собственной смерти. Шед бросил тряпку и поспешил к нему, прихватив с собой глиняную бутыль.
   - Что случилось?
   Ворон  не  отрываясь  смотрел  поверх  его  плеча  на  Душечку,   которая
обслуживала одинокого платежеспособного посетителя.  Потом  потряс  головой,
глубоко вздохнул и передернул плечами.
   Он был напуган! Святые угодники, этот человек был вне себя от ужаса!  Шед
ошарашенно застыл. Что могло довести Ворона до такого состояния?  Ведь  даже
черный замок был ему нипочем!
   - Идите сюда, Ворон. Сядьте.
   Шед взял его за руку. Тот покорно поплелся следом.  Шед  поймал  Душечкин
взгляд, знаками велел принести две кружки и еще одну бутыль.
   Душечка, едва взглянув на Ворона, позабыла о своем  клиенте.  Через  пару
секунд она прибежала с кружками и вином и  тут  же  начала  говорить  что-то
Ворону на пальцах.
   Ворон не видел ее.
   - Ворон! - свистящим шепотом позвал его Шед.  -  Возьмите  себя  в  руки,
приятель! Что, черт возьми, стряслось?
   Взгляд у Ворона наконец  стал  осмысленным.  Он  посмотрел  на  Шеда,  на
Душечку, на вино. Осушил кружку одним глотком, хлопнул ею по столу.  Душечка
налила снова.
   Забытый посетитель начал выражать недовольство.
   - Сам возьми что нужно, - бросил ему Шед. Клиент оскорбился.
   - А не хочешь, так иди к черту! - сказал ему Шед. - Говорите  же,  Ворон!
Мы влипли?
   - Э-э... Нет. Не мы, Шед. Я. - Ворон встряхнулся, как пес,  выходящий  из
воды, и посмотрел на Душечку. Ее пальцы начали диалог. Шед уловил почти все.
   Ворон велел Душечке собирать вещи. Им необходимо бежать.
   Душечка хотела знать почему.
   - Потому что они нас нашли, - сказал ей Ворон.
   - Кто? - спросила Душечка.
   - Отряд. Он здесь. В Арче.
   Душечка, похоже, не встревожилась. Она просто не поверила.
   "Отряд? - подумал Шед. - Что еще за Отряд, будь он неладен?" - Они здесь,
- настаивал Ворон. - Я пошел на собрание. Но опоздал. К счастью.  Пришел,  а
там уже все началось. Люди герцога. Хранители. И Отряд. Я видел  Костоправа,
и Ильмо, и Гоблина. Я слышал, как они окликали друг друга по именам. Слышал,
как они упоминали о Шепот и Пере. Отряд в Арче, и две Взятые тоже. Мы должны
бежать.
   Для Шеда все это осталось сплошной тарабарщиной.  Что  за  Отряд?  Почему
Ворон так напуган?
   - А как вы собираетесь бежать. Ворон?  Вы  же  не  сможете  выбраться  из
города. Гавань скована льдом.
   Ворон посмотрел на него словно на еретика - Успокойтесь, Ворон. Подумайте
головой. Я не понимаю, что происходит,  но  одно  могу  сказать  вам  точно:
сейчас вы больше похожи на Каштана Шеда, чем на Ворона. Впадать в  панику  -
это занятие для старины Шеда. Помните такого парня?
   Ворон выдавил еле заметную улыбку.
   - Да, ты прав. Ворон не  паникует.  Ворон  думает  головой.  -  Он  криво
ухмыльнулся. - Спасибо. Шед.
   - Что случилось?
   - Скажем так: меня настигло прошлое.  Прошлое,  с  которым  я  не  ожидал
столкнуться вновь. Слушай, расскажи-ка мне про того кореша, что шатался  тут
вместе с Волом. Насколько я слышал, Вол обычно ходит один.
   Шед описал человека как мог, хотя помнил его  довольно  смутно.  Все  его
внимание было тогда приковано к Волу. Душечка повернулась так, чтобы  видеть
движения  Шедовых  губ.  А  потом  беззвучно   произнесла   своими   губками
одно-единственное слово.
   Ворон кивнул:
   - Костоправ!
   Шед вздрогнул. Прозвище, переведенное Вороном, звучало зловеще.
   - Он что-то вроде наемного убийцы?
   - Нет, - тихо рассмеялся Ворон. - Вообще-то он врач. И довольно  знающий.
Но у него есть и другие таланты.  Ему,  например,  достало  хитрости,  чтобы
разыскивать меня под прикрытием Вола. Кто станет обращать на него  внимание?
Все будут пялиться на проклятущего инквизитора!
   Душечка вновь заговорила жестами. Слишком  быстро  для  Шеда,  однако  он
понял главное: она пыталась убедить Ворона, что Костоправ его друг и не стал
бы за ним охотиться. Это просто совпадение, что их дорожки пересеклись.
   - Никакое не совпадение, - возражал Ворон и вслух, и руками. -  Если  они
не охотятся за мной, тогда что они делают в Арче? И почему здесь две Взятые?
   И снова Душечка отвечала  чересчур  быстро,  чтобы  Шед  мог  понять  все
дословно. Похоже, она утверждала, что если бы  некая  Госпожа  добралась  до
этого Костоправа или какого-то Молчуна, то Костоправа здесь бы не было.
   Ворон глядел на нее добрых пятнадцать секунд, застыв как каменный.  Потом
осушил еще кружку вина и сказал:
   - Ты права. Абсолютно права.  Если  бы  они  искали  меня,  то  давно  бы
поймали. И тебя тоже. Взятые охотились  бы  за  нами  всем  скопом.  Значит,
все-таки совпадение. Но самые крутые головорезы Госпожи тем не менее в Арче.
И они что-то ищут. Что? И зачем?
   Наконец это был прежний Ворон. Хладнокровный, собранный, рассудительный.
   - Черный замок! - жестами ответила Душечка.
   Сердце у Шеда упало. Ворон несколько секунд  смотрел  на  Душечку,  потом
перевел взгляд в сторону черного замка - и снова уставился на девушку;
   - Почему?
   Душечка пожала плечами и сказала реками:
   - Потому что в Арче  нет  больше  ничего,  что  могло  бы  привлечь  сюда
Госпожу.
   Ворон подумал еще пару минут и обратился к Шеду:
   - Шед, я помог тебе разбогатеть? Я вытащил тебя из беды?
   - Конечно, Ворон.
   - В таком случае теперь твой черед протянуть  мне  руку  помощи.  В  Арче
сейчас мои враги, очень могущественные. Они работают вместе с  Хранителем  и
герцогом и, возможно, прибыли сюда из-за черного замка. Если  они  прознают,
что я здесь, мне придется туго.
   Каштан Шед ел досыта и спал в тепле. Мать его была пристроена. У него  не
осталось долгов, ничто не угрожало  его  жизни.  Всем  этим  он  был  обязан
человеку, сидевшему напротив. Правда, ему же он был обязан и муками совести,
но их он Ворону уже простил.
   - Говорите. Я сделаю все, что смогу.
   - Ты поможешь не только мне, но и себе тоже, если  их  интересует  черный
замок. Себе, мне и Азе. Ограбление Катакомб было ошибкой.  Ну  да  ладно.  Я
хочу, чтобы ты выяснил, насколько возможно, что творится в Черепичнике. Если
нужны будут деньги на подкуп, скажи мне. Я заплачу.
   - Конечно, - пробормотал озадаченно Шед. - А вы не  могли  бы  рассказать
мне побольше?
   -  Когда  узнаю,  тогда  расскажу.  Душечка,  собирай  вещи!  Мы   должны
исчезнуть.
   Тут Шед запротестовал - впервые за весь день:
   - Эй! Что это вы надумали? Как же я без нее управлюсь с таверной?
   - Возьми к себе ту девушку, Лизу. Или своего двоюродного братца.  Это  не
мое дело. Мы должны исчезнуть.
   Шед нахмурился.
   - Они охотятся больше за ней, чем за мной, - сказал Ворон.
   - Она же еще ребенок!
   - Шед!
   - Слушаюсь, сударь. Как мне связаться с вами, сударь?
   - Не надо со мной связываться. Я сам тебя найду. Пошли, Душечка.  Там,  в
Черепичнике, Взятые.
   - Кто такие Взятые? - спросил Шед.
   - Если ты веришь в своих богов, Шед, молись им,  чтобы  тебе  никогда  не
пришлось об этом узнать. Да покрепче молись! - И когда Душечка вернулась  со
своими скудными пожитками, Ворон добавил: - Поедем  лучше  вместе  со  мной,
Шед! Здесь назревают кое-какие события, которые тебе вряд ли понравятся.
   - Мне нужно заботиться о матери.
   - Ты все-таки подумай как следует, Шед. Я  знаю,  о  чем  говорю.  Я  сам
работал на этих людей.

Глава 20
АРЧА
ТЕНЬ ВЛАСТЕЛИНА

Ворон как сквозь землю провалился. Даже Гоблин не мог взять его след. Шепот с Пером обрабатывали пленников, пока не вычерпали их до донышка, но никаких сведений о нашем старом друге у повстанцев не было. Вероятно, Ворон общался с ними под псевдонимом.
   Почему  же  он  не  воспользовался  им  в  Котурне?  Глупость?  Гордость?
Насколько я помню, гордости у Ворона навалом.
   Ворон - имя не более настоящее, чем Костоправ. Но так мы звали его, когда
служили вместе. Никто, кроме Капитана,  не  знал  настоящего  имени  Ворона.
Когда-то он был состоятельным  человеком  в  Опале.  Это  я  знал.  Он  стал
заклятым врагом Хромого после того, как тот использовал  жену  Ворона  и  се
любовников, чтобы отнять у него все права и титулы. Это я тоже  знал.  Но  я
понятия не имел, кем он все-таки  был,  прежде  чем  стал  солдатом  Черного
Отряда.
   Я боялся говорить Капитану о том, что нам  удалось  разнюхать.  Он  любил
Ворона. Они двое были как братья. Капитан, должно  быть,  сильно  переживал,
когда Ворон дезертировал из Отряда. Он будет переживать еще  сильнее,  когда
узнает, какими делами занимался в Арче его друг. Шепот  собрала  нас,  чтобы
объявить результаты допросов. - Рано праздновать победу,  господа,  -  резко
сказала она. - Все эти люди, за исключением одного или двух, просто болтуны.
Мы выбили из них боевой дух под Чарами.  Но  мы  узнали,  что  черный  замок
действительно скупает трупы. Его обитатели не брезгуют даже  живыми  людьми.
Двое наших пленников продавали им мертвецов, собирая деньги на восстание.
   Мысль о торговле трупами была омерзительной, но не такой уж  пугающей.  Я
не мог понять, зачем нужны обитателям замка покойники.
   - Мятежники не принимали участия в грабеже Катакомб, - продолжала  Шепот.
- И вообще, они для нас не представляют никакого интереса. Мы  передадим  их
Хранителям: пускай делают с ними что хотят. А вы, господа, вернетесь в город
и продолжите копать.
   - Прошу прощения, мадам? - спросил Ильмо.
   - Кто-то в Арче снабжает трупами черный замок.  Найдите  его.  Так  хочет
Госпожа.
   Ворон, подумал я. Не иначе как Ворон. Больше некому. Да, мы обязаны найти
этого сукина сына! И вышвырнуть из города - или убить Вы должны понять,  что
значит для нас Отряд. Он для нас и отец, и мать, и  вся  наша  семья.  Кроме
него, у нас ничего больше нет. Если Ворона поймают, это  убьет  семью,  и  в
прямом смысле, и в переносном. Госпожа разгонит остатки Отряда,  после  того
как пропустит нас через мясорубку за то, что не донесли вовремя на Ворона.
   - Нам было бы легче, - сказал я, обращаясь к Шепот, - если бы мы знали, с
чем имеем дело. Трудно принимать что-либо всерьез, когда тебе  ни  черта  не
объясняют. В чем суть проблемы? Да, замок довольно странненький, я согласен.
Но нам-то что до него?
   Шепот, похоже, задумалась. Несколько  секунд  глаза  ее  были  совершенно
пустыми. Она докладывала высшему начальству. Вступила в контакт с  Госпожой.
Вернувшись, она сказала:
   - Корни черного замка - в Курганье. Мы навострили уши.
   - Что? - - Я внезапно охрип.
   - Черный замок - это лазейка Властелина, через которую он хочет вырваться
на волю.  Когда  замок  достигнет  определенной  величины  и  будут  созданы
соответствующие условия, твари,  населяющие  замок  и  преданные  Властелину
душой и телом, вызволят его из Великого Кургана. Здесь.
   Кто-то недоверчиво заворчал. Это казалось невероятным,  несмотря  на  все
виданные нами чудеса и колдовские штучки.
   - Он предвидел поражение, которое нанесет ему Белая Роза, однако не сумел
предвидеть предательство Госпожи, -  продолжала  Шепот.  -  Еще  до  падения
Владычества он начал подготавливать свое возвращение. Он послал сюда  своего
верного сторонника с семечком черного замка.  Но  что-то  у  них  не  вышло.
Властелин не собирался ждать так долго. Возможно, он не знал о  том,  что  в
Арче принято сохранять мертвецов. Кстати,  чего  они  ждут?  Судна,  которое
перевезет их в рай?
   - Грубо говоря, да, - сказал я. - Я изучал их обычаи, но  все  равно  они
для меня темный лес. Продолжайте,  пожалуйста.  Значит,  Властелин  выскочит
здесь и нападет на нас?
   - Не выскочит, если нам удастся его остановить. Но не исключено,  что  мы
явились сюда слишком поздно. Этот торговец трупами - если мы не схватим  его
как можно скорее, будет действительно слишком поздно. Портал почти  готов  к
открытию.
   Я посмотрел на Ильмо. Он - на меня. Бог ты мой, подумал я. Знал бы Ворон,
что он делает... Я по-прежнему не держал на него зла. Он поступал  так  ради
Душечки. Он не мог  знать  о  том,  что  работает  на  руку  Властелину.  Уж
настолько-то совести у него бы хватило.  Он  нашел  бы  какой-нибудь  другой
способ... На кой черт ему  понадобилась  такая  прорва  денег,  кто  бы  мне
объяснил!
   Мы должны были найти его. Больше нам ничего не оставалось. Отныне, что бы
мы ни делали, нашей главной целью будет убрать отсюда Ворона - ради спасения
Отряда.
   Я глянул на Ильмо.  Он  кивнул.  Начиная  с  сегодняшнего  дня  мы  будем
бороться за жизнь своей семьи.
   Где-то, как-то Ворон почуял опасность. Гоблин заглянул под каждый камушек
в Котурне, наблюдал За каждым переулком, практически поселился  в  "Железной
лилии", и все без толку. А время мчалось вперед. Надвигался теплый сезон.  И
мы все больше впадали в панику.

Глава 21
АРЧА

Ворон отплыл вскоре после открытия навигации на внешнем канале. Шед отправился попрощаться с ним - и только тут узрел, во что превратились вклады Ворона в судоходство. Ворон построил себе корабль и набрал команду. Настоящий новенький корабль - такого большого судна Шед отродясь не видывал. "Не удивительно, что ему потребовалось целое состояние, - подумал хозяин таверны. - Интересно, сколько трупов ушло на постройку такой махины?" Домой он вернулся в каком-то оцепенении. Налил себе вина, сел, уставился в пустоту.
   - Ворон был потрясающий парень, - пробормотал Шед. - Но  я  рад,  что  он
убрался отсюда и Азу с собой прихватил. Может, теперь наконец все  войдет  в
нормальную колею.

***

   Шед купил домик неподалеку  от  Выгородки  и  поселил  там  свою  мать  с
прислугой, избавившись таким образом от ее злобного слепого взгляда.
   В "Лилии" каждый  день  трудились  ремонтники.  Они  мешали  бизнесу,  но
торговля все равно шла бойко. В гавани царило оживление. Работы хватало  для
всех желающих.
   Шед не сумел справиться с достатком.  Он  потакал  всем  своим  желаниям,
накопившимся за время бедности. Разорялся  на  богатые  одежды,  которые  не
осмеливался носить. Посещал места, доступные одним лишь богачам.  И  покупал
внимание прекрасных женщин.
   А женщины стоят ой  как  дорого,  когда  выдаешь  себя  за  представителя
высшего общества.
   Как-то Шед в  очередной  раз  направился  к  своей  потайной  шкатулке  и
обнаружил, что она пуста. Как он мог истратить такую  кучу  денег?  На  что?
Ремонт "Лилии" еще не закончен.  Он  должен  заплатить  рабочим.  Он  должен
заплатить прислуге, ухаживающей за  матерью.  Проклятие!  Неужели  он  снова
нищий?
   Нет, не может быть. Есть ведь еще доходы от таверны.
   Шед рванул по лестнице вниз, к своему рабочему  денежному  ящику,  открыл
его и с облегчением вздохнул. Все  свои  траты  он  оплачивал  из  шкатулки,
хранившейся в спальне.
   Однако что-то тут не так. В ящике должно быть гораздо больше...
   - Эй, Ферт!
   Двоюродный брат взглянул  на  него,  поперхнулся  и  бросился  за  дверь.
Ошеломленный, Шед побежал за ним и увидел, как Ферт исчезает в проулке.  Тут
горькая правда ударила ему в голову.
   - Сволочь! - завопил он. - Сволочь, ворюга проклятый!
   Вернувшись, Шед попытался прикинуть, на каком он свете.
   Через час он велел ремонтникам закругляться. Потом,  оставив  свою  новую
служанку Лизу присматривать  за  таверной,  начал  обход  поставщиков.  Ферт
нагрел его капитально. Он делал закупки в кредит, а  денежки  прикарманивал.
Шед покрывал долги, и тревога его все  росла  по  мере  истощения  ресурсов.
Когда в кармане осталась пара  медяков,  Шед  вернулся  в  "Лилию"  и  начал
инвентаризацию.
   Слава Богу, Ферт хотя бы не продал продукты, взятые в кредит.  Запасов  в
таверне было вдоволь.
   Да, но как же быть с матерью?
   За дом уже уплачено. Это плюс. Однако без обслуги старушке не обойтись. А
он не мог заплатить людям жалованье. И брать ее обратно в  "Лилию"  тоже  не
хотел. Нужно продать все  эти  дорогие  тряпки.  Он  выкинул  на  них  целое
состояние, а носить все равно не носил. Шед занялся подсчетами.  Да.  Денег,
вырученных за тряпки, хватит, чтобы обеспечить мать до следующего лета.
   Не будет больше ни одежды, ни женщин, ни ремонта в "Лилии"... Может, Ферт
не успел еще все прокутить?
   Найти Ферта оказалось нетрудно. Два дня он провел в бегах,  а  на  третий
вернулся к семье. Он надеялся, что Шед спустит ему растрату  с  рук.  Он  не
знал, что имеет дело с ловым Шедом.
   Хозяин таверны вломился в крохотную однокомнатную  квартирку  двоюродного
брата и с треском хлопнул дверью.
   - Ферт!
   Ферт заскулил. Жена и дети засыпали Шеда вопросами, но он  отмахнулся  от
них.
   - Ферт, гони монету! Все до последнего медяка! Жена Ферта  заступила  ему
дорогу:
   - Успокойся, Каштан. В чем дело?
   - Ферт! - Ферт забился в угол. - Уйди с дороги, Сэл! Он украл у меня  без
малого сотню лев! - Шед схватил брата и потащил к двери. -  Отдавай  деньги,
ворюга!
   - Шед!..
   Кабатчик пихнул его в спину. Ферт покачнулся, упал и кубарем скатился  по
лестнице на целый пролет. Шед бросился за ним  и  швырнул  его  в  следующий
пролет.
   - Пожалуйста, Шед...
   - Где деньги, Ферт? Мне нужны мои деньги!
   - У меня их нету, Шед. Я их потратил. Честное слово! Детишкам нужна  была
одежда. И кушать тоже что-то надо. Я не мог удержаться, Шед. У тебя было так
много... Ты же нам родня, Шед. Ты должен был помочь нам.
   Шед вышвырнул его на улицу, пнул по яйцам, потом заставил встать и  начал
хлестать по щекам.
   - Где они, Ферт? Ты не мог потратить  столько!  Черт  возьми,  твои  дети
ходят в лохмотьях! Я платил тебе достаточно, чтоб ты мог  их  одеть.  Потому
что ты мне родня. Отдай деньги, которые украл!
   Все больше распаляясь, Шед потащил  двоюродного  брата  к  "Лилии".  Ферт
стенал и молил о  пощаде,  но  не  сознавался.  По  прикидкам  Шеда,  братец
обчистил его лев  на  пятьдесят  слишком  -  их  вполне  хватило  бы,  чтобы
завершить ремонт таверны. Это вам не какая-то мелкая кража.  Яростные  удары
сыпались на Ферта дождем.
   Шед загнал свою жертву за "Лилию", подальше от любопытных глаз.
   - А теперь, Ферт, я тебе выдам по-настоящему.
   - Шед, я умоляю тебя...
   - Ты обокрал меня и вдобавок врешь как сивый мерин. Я  мог  бы  простить,
если б ты воровал ради семьи.  Но  это  не  так.  Говори!  Или  гони  деньгу
обратно!
   Он еще раз с силой врезал Ферту. Кулаки у Шеда распухли от ударов, и гнев
его начал понемногу униматься. Но Ферт внезапно раскололся:
   - Я проиграл их, как последний дурак. Но  я  был  абсолютно  уверен,  что
выиграю. Они меня надули.  Эти  жулики  уверяли,  будто  я  вот-вот  выиграю
по-крупному, а потом приперли к стенке, и мне не оставалось ничего  другого,
как украсть. Иначе они убили бы меня. Я занял у Гилберта, рассказав ему, как
хорошо у тебя идут дела...
   - Проиграл? Занял у  Гилберта?  -  ошарашенно  пробормотал  Шед.  Гилберт
захватил бывшую территорию Крейга и был не лучше своего  предшественника.  -
Как ты мог сделать такую глупость?
   Гнев охватил Шеда с новой силой. Он  схватил  доску  из  кучи  деревянных
обломков, оставленных для растопки, и шарахнул Ферта по  голове.  Потом  еще
раз. Ферт свалился на землю и перестал защищаться от ударов. Кабатчик застыл
на месте, внезапно отрезвев. Ферт не двигался.
   - Ферт! Ферт! Эй, Ферт! Скажи что-нибудь... Тот молчал.
   Внутри у Шеда все сжалось. Он засунул доску обратно в кучу.
   - Нужно занести эти деревяшки внутрь, пока их не растащили,  -  пробурчал
он и схватил двоюродного брата за плечо: - Вставай, Ферт! Я больше  не  буду
тебя бить.
   Ферт не шелохнулся.
   - Ох, черт, - пробормотал Шед. - Я убил его!
   Теперь всему конец. Что же делать? Правосудие в Котурне было неправедным,
зато безжалостным и скорым на расправу. Его повесят, как пить дать.
   Он оглянулся в поиске очевидцев.  Вроде  никого.  В  голове  замельтешили
сотни мыслей. Выход есть! Нет  тела  -  нет  и  доказательств  преступления.
Правда, он ни разу еще не ездил в замок один.
   Шед торопливо оттащил Ферта к куче и забросал досками.  Чтобы  поехать  в
черный замок, нужен амулет. Где он?  Шед  бросился  в  "Лилию",  взлетел  по
лестнице, нашел висюльку, рассмотрел  ее  внимательно.  Все  правильно,  две
переплетенные змеи. На  диво  тонкая,  искусная  работа.  Крохотные  рубины,
заменявшие змеям глаза, зловеще вспыхнули в лучах полуденного солнца.
   Шед сунул амулет в карман. "Возьми себя в руки, Шед, - велел он  себе.  -
Если раскиснешь, тебе каюк!" Сэл заявит о  пропаже  супруга  не  раньше  чем
через несколько дней. Времени, стало быть, полно.
   Ворон подарил ему  свой  фургон  с  упряжкой.  Но  Шед  даже  не  подумал
заплатить за аренду стойла. Может, мулы уже проданы? Если так, дело плохо.
   Прихватив все оставшиеся деньги, Шед оставил таверну на Лизино попечение.
   Владелец конюшни мулов не продал, но животные сильно отощали. Шед выругал
хозяина.
   - По-вашему, сударь, я должен кормить их за свои денежки?
   Шед обругал его снова и заплатил долг. - Накорми их,  -  велел  он.  -  И
запряги часам к десяти.
   Весь день Шед не находил себе места.  Вдруг  кто-нибудь  найдет  случайно
Ферта? Но тяжкая поступь закона так и не нарушила покой таверны. Как  только
стемнело, Шед крадучись пошел к конюшне.
   Все время по пути к замку он то  терзался  страхами,  то  прикидывал,  на
сколько потянет братец. И сколько  можно  выручить  за  фургон  с  упряжкой.
Раньше он как-то забыл включить их в расчеты.
   Он должен будет помочь семье Ферта. Просто обязан, хотя бы приличия ради.
Ох, опять иждивенцы на его голову!
   Наконец перед ним оказались черные ворота. Замок, украшенный  невиданными
монстрами, выглядел по-прежнему  ужасно,  но,  похоже,  ничуть  не  вырос  с
прошлого раза. Шед, похолодев от ужаса, постучал, как  это  делал  Ворон.  В
левой руке он сжимал амулет.
   Ну чего они там копаются? Он  постучал  снова.  Ворота  распахнулись  так
внезапно, что он вздрогнул. Подбежал обратно к фургону,  тронул  мулов.  Под
арку он въехал в точности как Ворон, не глядя по  сторонам.  Остановился  на
том же месте, слез с сиденья, вытащил из фургона Ферта.
   Несколько минут никто не появлялся. Шед нервничал  все  больше,  жалея  о
том, что не прихватил с собой оружие. Какая  у  него  гарантия,  что  твари,
живущие в замке, не набросятся на него? Этот глупый амулет?
   Что-то шевельнулось во тьме. У Шеда перехватило дыхание.
   Нечисть,  выступившая  из  тени,  была  короткой  и  толстой  и  излучала
презрение. Даже не взглянув на Шеда, она  тщательно  обследовала  труп.  Шед
чувствовал себя беспомощным, как обыватель, неожиданно  попавший  во  власть
мелкого чиновника. Но  хозяин  таверны  знал,  как  вести  себя  в  подобных
случаях: непробиваемое спокойствие и никаких признаков раздражения. Он стоял
не шевелясь и ждал.
   Тварь наконец швырнула к ногам Ферта двадцать пять монет.
   Шед поморщился, но деньги поднял. Залез  обратно  на  сиденье,  развернул
фургон и направил мулов к воротам. Только там  он  осмелился  выразить  свое
недовольство:
   -  Труп  был  первоклассный.  В  следующий  раз  заплатишь  больше,   или
следующего раза вообще не будет. Н-но-о!
   И выехал за ворота, изумленный собственным безрассудством.
   Спускаясь вниз по склону, он запел. Настроение  было  отличное.  Если  не
считать быстро тающего чувства  вины  перед  Фертом  -  подонок  получил  по
заслугам, - Шед  был  абсолютно  доволен  жизнью.  Свобода  и  безопасность,
никаких долгов, а теперь еще и денежки будут про запас! Он  вернул  мулов  в
конюшню, разбудил хозяина и заплатил за четыре месяца вперед.
   - Позаботься как следует о моих животных, - важно заявил он.

***

   Представитель  районного  магистрата  появился  на  следующий  день.  Его
интересовало исчезновение Ферта. Сэл донесла о драке.
   - Да, я вытряс из него душу, - признался Шед. - Но я  не  знаю,  куда  он
девался. Просто слинял, должно быть. Я бы на его месте тоже слинял,  если  б
довел кого-нибудь до бешенства, как он довел меня.
   - Из-за чего началась драка?
   Шед поломался, делая вид, что никому не хочет причинять неприятностей, но
в конце концов сказал:
   - Он работал на меня. А потом украл  мои  деньги,  чтобы  расплатиться  с
карточными долгами. Можете проверить моих поставщиков. Они расскажут, как он
делал закупки в кредит. А мне говорил, будто платит наличными.
   - Сколько он украл?
   - Точно сказать не могу, - ответил Шед. - Пятьдесят с лишним  лев  -  всю
мою выручку за лето, даже больше.
   Следователь присвистнул:
   - Неудивительно, что вы так разозлились.
   - Да уж. Я не попрекнул бы его, возьми он деньги, чтобы помочь  семье.  У
него целая орава ребятишек. Но проиграть... Черт побери,  я  рассвирепел.  Я
занял денег, чтобы отремонтировать таверну, причем под большие проценты. Мне
за всю зиму их теперь не выплатить, а все потому, что этот подонок не  сумел
удержаться от игры. Я и сейчас не могу ручаться, что не сверну ему шею.
   Классно сыграно! Похоже, он справился со своей ролью.
   - Хотите подать официальную жалобу? Шед сделал вид, будто колеблется:
   - Он все-таки мой родственник. Двоюродный брат.
   - Я бы за такие штучки родному отцу шею свернул.
   - Н-да. Ладно. Я подам заявление. Только не вешайте его сразу. Может,  он
отработает или вернет хоть часть. Кто его знает, он ведь мог и наврать,  что
спустил все до герша. Ему соврать - раз плюнуть. - Шед покачал головой. - Он
время от времени подрабатывал у нас в таверне еще тогда, когда был  жив  мой
отец. Вот уж не думал я, что Ферт способен на такую подлость.
   - Ну, вы же знаете, как это бывает. Влезаешь в долги все больше и больше,
стервятники кружат над тобой, и ты готов на все, лишь бы спасти свою  шкуру.
Мы с подобными случаями сталкиваемся сплошь да рядом.
   Шед кивнул. Он  знал,  как  это  бывает.  Когда  чиновник  из  магистрата
удалился, Шед бросил Лизе:
   - Я ухожу.
   Он хотел напоследок кутнуть, перед тем как окунуться в серые будни.
   Шед купил самую искусную и самую прекрасную женщину, какую  только  сумел
найти. Стоила она кучу денег, но она их действительно стоила. Шед вернулся в
"Лилию", мечтая о том, чтобы жить так  всегда.  Всю  ночь  ему  снилась  эта
женщина.
   А спозаранок его разбудила Лиза:
   - Там какой-то человек хочет вас видеть.
   - Кто такой?
   - Он не представился.
   Шед с проклятиями вылез из-под одеяла, даже не пытаясь  прикрыть  наготу.
Не раз уже он намекал  Лизе,  что  ей  следовало  бы  расширить  круг  своих
обязанностей. Но она словно не замечала. Надо бы как-то ее обратать...  Нет,
пора взяться за ум. Он просто зациклился на сексе. Того и гляди, его  самого
кто-нибудь обратает.
   Он спустился в зал. Лиза показала ему на какого-то незнакомца.
   - Вы хотели меня видеть?
   - Могу я поговорить с вами с глазу на глаз? Тяжелый  случай.  Хотя...  Он
никому уже не должен. И врагов у него нет.
   - А в чем дело?
   - Давайте поговорим о вашем двоюродном брате.  О  том  самом,  что  исчез
вовсе не так, как люди думают.
   У Шеда заныло в кишках. Но он не выдал своего смятения.
   - Я вас не понимаю.
   - А если кто-то видел, что произошло?
   - Пойдемте на кухню.
   Незнакомец выглянул наружу через кухонную дверь:
   - Как бы кто не подслушал ненароком!
   И в подробностях изложил Шеду обстоятельства гибели Ферта.
   - Кто наплел вам такие небылицы?
   - Я сам видел.
   - Во сне, наверное. Травки накурившись.
   - А ты покруче, чем я слыхал. Вот что, дружок: у меня  бывают  провалы  в
памяти. Иногда  я  кое-что  забываю.  Все  зависит  от  того,  как  со  мной
обращаются.
   - Ага. Начинаю понимать. Речь идет о плате за молчание.
   - Совершенно верно.
   Мысли в голове  у  Шеда  заметались,  как  испуганные  мыши.  Он  не  мог
позволить себе платить вымогателю. Нужно срочно придумать другой  выход.  Но
ничего путного в голову не приходило. Этот  мерзавец  застал  его  врасплох.
Шеду нужно, было время, чтобы взять себя в руки.
   - Сколько?
   - Лева в неделю - и ты покупаешь первоклассную амнезию.
   Шед вытаращил глаза. Сплюнул. И промолчал.
   Шантажист развел руками:
   - У меня свои проблемы. И расходы тоже. Лева в  неделю.  Иначе  пеняй  на
себя.
   В мыслях у Шеда замаячил образ  черного  замка.  Низость  и  вероломство,
гнездившиеся в его душе, ухватились за этот образ, ворочая его  так  и  сяк,
взвешивая перспективы. Убийство больше не пугало Каштана Шеда.
   Но не теперь. Не здесь.
   - Как мне с вами расплатиться?
   - Просто дай мне леву, - ухмыльнулся вымогатель.
   Шед принес на кухню ящичек с деньгами.
   - Вам  придется  взять  медью.  У  меня  нет  серебряных  денег.  Ухмылка
шантажиста стала еще шире. Он был доволен. Чем?
   Когда незнакомец ушел, Шед обратился к Лизе:
   - Лиза, у меня есть для тебя  работенка.  За  деньги.  Проследи  за  этим
человеком. Выясни, куда он пойдет. - Шед протянул ей пять гершей. - Еще пять
получишь, когда вернешься, если разузнаешь что-нибудь.
   Лиза исчезла как молния - только юбки взметнулись.

***

   - Он довольно долго шлялся по улицам, - докладывала  Лиза,  -  как  будто
время хотел убить. Потом пошел по Парусной к этому одноглазому процентщику.
   - Гилберту?
   - Во-во. Гилберту.
   - Спасибо  тебе,  -  задумчиво  протянул  Шед.  -  Большое  спасибо.  Это
проливает на всю историю немного света.
   - Стоит он пяти гершей?
   - Конечно. Ты хорошая девушка. Отсчитывая монеты, он не утерпел и  сделал
ей недвусмысленное предложение.
   - Мне деньги нужны, но не настолько, господин Шед.
   Хозяин таверны  вернулся  на  кухню  и  начал  готовить  ужин.  Итак,  за
вымогателем стоит Гилберт. Чего он добивается? Хочет зажать его в финансовые
тиски? Но зачем?
   Из-за "Лилии", конечно. А зачем  иначе?  Ремонт  и  модернизация  таверны
сделали ее еще более лакомым кусочком.
   Итак, предположим,  что  Гилберт  открыл  кампанию  по  захвату  "Лилии".
Значит, надо бороться. Но на сей раз никто не  придет  ему  на  выручку.  Он
может рассчитывать только на себя.

***

   Три дня спустя Шед навестил знакомого, который промышлял в  самом  нижнем
конце Котурна. За  вознаграждение  знакомый  назвал  ему  имя.  Шед  посетил
названного человека и оставил у него две серебряные левы.
   Вернувшись  в  "Лилию",  он  попросил  Лизу  пожаловаться  своим  любимым
завсегдатаям, что Гилберт-де пытается выжить ее  хозяина,  распуская  лживые
слухи  и  прибегая  к  угрозам.  Шед  хотел  заранее  посеять  в  магистрате
подозрения против любых будущих обвинений в свой адрес.
   Утром, когда настало время очередного платежа, кабатчик предупредил Лизу:
   - Меня не будет весь день. Если кто спросит, скажи, что я  вернусь  после
ужина.
   - Человеку, за которым я следила, тоже?
   - Ему в первую очередь.
   Сначала Шед просто шатался по городу, убивая время. Но мужество с  каждым
часом покидало его. Что-нибудь наверняка пойдет не так. Гилберт жестоко  ему
отомстит... Нет,  он  не  посмеет.  Это  подорвет  его  репутацию.  Сплетня,
пущенная Шедом, его же и защитит. Люди переметнутся  к  другому  ростовщику,
если Гилберт начнет уж очень зарываться.
   Шед нашел себе женщину. Стоила она слишком дорого, но зато заставила  его
забыться. На время. Он вернулся в "Лилию" на закате.
   - Приходил? - спросил он Лизу.
   - И еще придет. Недоволен был  -  страсть!  Боюсь,  он  придет  сердитый,
господин Шед.
   -  Ничего,  переживем.  Я  пойду  на  двор,  дровишек   наколю.   -   Шед
подозрительно взглянул на посетителя, которого ни разу здесь не  видел.  Тот
кивнул и вышел через переднюю дверь.
   Шед колол дрова при свете лампы, то и дело  вглядываясь  во  тьму.  Вроде
никого. Он молился про себя, чтобы дело не сорвалось.
   Шантажист влетел во двор через кухонную дверь:
   - Скрываешься от меня, Шед? А знаешь, что с тобой будет,  если  вздумаешь
меня надуть?
   - Скрываюсь? О чем вы, помилуйте! Вот он я!
   - Ты весь  день  где-то  шляешься,  а  девчонка  твоя  грубит  и  норовит
выставить меня за дверь. Мне пришлось чуть не колотушками  выбивать  из  нее
признание, что ты во дворе.
   "А девочка подходит к делу с выдумкой. Интересно бы  узнать,  о  чем  она
подозревает", - подумал Шед.
   - Кончай этот спектакль, - сказал  он.  -  Ты  хочешь  денег,  а  я  хочу
поскорее избавиться  от  лицезрения  твоей  отвратной  рожи.  Ну  так  давай
займемся делом.
   - Ишь, какой борзый! - изумился шантажист. - А  мне  говорили,  ты  самый
большой трус в Котурне.
   - Кто говорил? На кого ты работаешь?  Выходит,  ты  у  нас  не  свободный
художник?
   Вымогатель прищурился на него, осознав свою ошибку.
   Шед вытащил горсть мелочи. Считал, считал, пересчитывал, потом сунул пару
монеток в карман.
   - Подставляй грабли.
   Шантажист протянул вперед ладони, сложенные в пригоршню.
   Шед и не думал, что все получится так просто. Он бросил монеты и  схватил
вымогателя за запястья.
   - Эй! Ты что, рехнулся?
   Рука, появившаяся сзади, зажала ему рот. Из-за  плеча  он  увидел  чье-то
искаженное от напряжения лицо. Шантажист встал на цыпочки, выгибаясь  назад.
Глаза его округлились от страха и боли, потом закатились. Он обмяк и  ничком
рухнул на землю.
   - Отлично. Замечательно. А теперь убирайся, - сказал Шед.
   Торопливые шаги быстро стихли во тьме. Шед оттащил тело в тень,  поспешно
забросал дровами и, встав на четвереньки, принялся  собирать  мелочь.  Нашел
все, кроме двух монет.
   - Что вы делаете, господин Шед? Он вскочил:
   - А ты что тут делаешь?
   - Я пришла посмотреть, все ли у вас в порядке.
   - Все нормально. Мы поссорились. Он выбил у меня из рук несколько  монет.
Никак не могу их найти.
   - Подсобить?
   - Иди за стойку, девочка. Иначе нас обворуют начисто.
   - Да. Конечно.
   Лиза скрылась за дверью. Шед поискал еще, но через пару минут сдался.  Он
найдет их завтра утром.
   Шед весь издергался, ожидая, когда придет пора  закрывать  таверну.  Лиза
чересчур любопытна. Он боялся, как бы  она  не  пошла  искать  монеты  и  не
наткнулась на труп. Ему не хотелось брать на душу еще один грех.
   Две минуты спустя после закрытия Шед выскользнул  через  заднюю  дверь  и
поспешил за фургоном.

***

   На сей раз дежурила прежняя длинная тварь. Она  заплатила  Шеду  тридцать
монет. Но когда он разворачивал мулов, недовольно спросила:
   - Почему вы приезжаете так редко?
   - Я не такой искусный, как мой партнер.
   - А куда он делся? Мы по нему соскучились.
   - Он уехал из города.
   Шед мог поклясться, что  слышал,  как  хихикнула  эта  гадина,  когда  он
выезжал за ворота.

Глава 22
В ТЕНЕТАХ СТРАХА

Прошло много времени, но ничего не происходило. Взятые были недовольны. Ильмо тоже. Он затащил меня в свои апартаменты.
   - Костоправ! Куда, к чертям, подевался Ворон?
   - Не знаю, - ответил я.
   Можно подумать, его одного это волнует! У меня самого с каждым днем  душа
все глубже уходила в пятки.
   - Я хочу знать. И как можно скорей.
   - Слушай, старик! Гоблин сделал все, что  мог,  разве  что  к  пыткам  не
прибегал, стараясь нащупать его след. Но Ворон испарился бесследно.  Как-то,
видно, узнал, что мы здесь.
   - Как? Можешь ты сказать мне - как? Мы  торчим  здесь  уже  полжизни,  но
никто внизу и не догадывается. Почему же Ворон об этом пронюхал?
   - Потому что мы ходили по  городу  и  искали  его.  Он,  наверное,  засек
кого-нибудь из нас.
   - Если он засек, я хочу знать это  наверняка.  Пойдешь  вниз  и  вставишь
Гоблину в задницу фитиль. Понял?
   - Слушаюсь. Как скажете, начальник!
   Хотя Ильмо командовал авангардом,  по  званию  я  выше  его.  Но  мне  не
хотелось качать права. Атмосфера и так была слишком гнетущей.
   Весь  Черепичник  пребывал  в  каком-то  подавленном  состоянии,  причины
которого я понимал лишь отчасти. Взятые изучали черный замок, оставляя  меня
на задворках. Я был  для  них  просто  курьером,  мальчиком  на  побегушках,
доставляющим из города информацию. У меня не было ни малейшего представления
о том, что они обнаружили % ходе непосредственного исследования замка. Я  не
знал даже, предприняли ли они такое исследование, - возможно, они затаились,
опасаясь, что Властелин почует их присутствие.
   Один из солдат нашел меня в комнате Ильмо:
   - Шепот вызывает тебя, Костоправ. Я вскочил как ужаленный. Вот что значит
нечистая совесть.
   - Зачем?
   Я не видел Шепот уже несколько недель.
   - Там узнаешь. Она не  сказала.  -  Он  усмехнулся,  предвкушая,  как  от
офицера полетят пух и перья. Ему казалось, что мне не миновать головомойки.
   Да, ему явно так казалось; впрочем, мне тоже. Я тянул сколько мог,  но  в
конце концов явился на ковер. Шепот сверкнула на меня гневным взглядом:
   - Вы, ребята, ни хрена внизу не разузнали. Чем вы там занимаетесь? Дурака
валяете? Отпуск себе устроили? Ну, говори!
   - Я...
   - Ты знаешь,  что  черный  замок  перестал  расти  после  захвата  группы
Кратера? Нет? Почему не знаешь? Ты должен был выяснить все досконально!
   - Но никто из пленников не рассказывал о...
   - Да, конечно. Никто из них не знает, кто главный  поставщик  трупов.  Но
поставщик-то определенно их знал. Он свернул торговлю. С  тех  пор  в  замок
было доставлено только два тела. Последнее как раз прошлой ночью. Почему  ты
не в курсе? Зачем тогда твои люди торчат в Котурне? Они, похоже, ни черта не
в состоянии разузнать!
   Да, она была в ударе.
   - Разве это настолько срочно? - спросил я. - Как  я  понял,  пара  трупов
никакой опасности не представляет.
   - Верно. До поры до времени. Но дело зашло так далеко, что очередная пара
трупов может стать решающей.
   Я прикусил губу, стараясь изобразить глубокое раскаяние.
   - Госпожа торопит нас, - сказала Шепот. - Она очень нервничает. Она хочет
услышать от нас какие-нибудь новости.
   Все ясно. Дерьмо, как обычно, стекает с  горки  вниз.  Теперь  мне  самое
время выйти вон и разрядиться на каком-нибудь солдатике.
   - Половина проблемы  заключается  в  том,  что  мы  не  понимаем,  в  чем
проблема. Если вы знаете, что представляет  собой  черный  замок  и  как  он
растет, почему бы вам просто не сровнять его с землей? Или превратить его  в
виноградное варенье, например?
   - Это не так-то просто.
   Ну конечно, как всегда. Вечно я забываю про политические последствия. Да,
политик из меня никудышный.
   - Возможно, мы попытаем счастья, когда  придет  остальная  часть  Отряда.
Необходимо будет держать город под контролем.  Герцогу  с  его  неумехами  с
такой задачей не справиться.
   Я стоял и смотрел на нее ожидающим взглядом. Порой люди попадаются на эту
удочку и говорят больше, чем собирались.
   - Когда правда выйдет наружу город сразу взорвется, если не взять  его  в
ежовые рукавицы. Почему, как ты  думаешь,  Хранители  так  жаждут  сохранить
ограбление Катакомб в тайне?  Родные  и  близкие  нескольких  тысяч  горожан
подверглись чудовищному осквернению. Вся эта  толпа  просто  озвереет,  если
узнает, что души их возлюбленных родичей потеряны.
   - Понимаю. - Я и правда понимал, хотя довольно смутно и не без некоторого
насилия над разумом.
   - Отныне мы поставим дело иначе, - сказала мне она.  -  Я  беру  на  себя
руководство вашими расследованиями. Будешь докладывать мне  ежедневно.  А  я
решу, что вам Делать и как. Понятно?
   - Так точно, мадам. - Даже слишком понятно. Теперь будет гораздо  труднее
держать ее в неведении насчет Ворона.
   - В первую очередь организуешь наблюдение за замком. Если и это  не  даст
результатов, я пошлю вниз Перо. Понятно?
   - Так точно, мадам. - И опять даже  слишком  понятно.  Интересно  только,
подозревает ли Шепот, что у нас с ней противоположные цели?
   - Можешь идти. Жду тебя завтра. С докладом.
   - Слушаюсь, мадам.
   Я направился к Ильмо, кипя от злости. Это он должен  был  выслушивать  ее
вопли, а не я. Только потому, что я взял на себя часть его...
   Мы пробыли с Ильмо наедине достаточно долго, и я успел рассказать ему все
в подробностях, когда примчался посыльный от  Вола.  Он  хотел  видеть  меня
немедленно.
   Этот инквизитор  был  для  меня  еще  одной  головной  болью.  Я  уже  не
сомневался, что он гораздо сообразительнее, чем прикидывается,  и  почти  не
сомневался, что он подозревает нас в скрытности.
   Я ввалился в каморку, которую ему отвели в апартаментах тайной полиции.
   - Что стряслось?
   - Мне удалось кое-что раскопать по делу о мародерстве в Катакомбах.  Сбор
информации - работа тупая и нудная, но порой дает результаты.
   - Ну и? - Я устал от разговоров  и,  очевидно,  был  излишне  резок.  Вол
удивленно приподнял бровь. -  У  меня  только  что  закончился  тет-а-тет  с
начальством, - пояснил я, надеясь, что он воспримет это как извинение. - Так
что вы раскопали?
   - Имя.
   Я ждал. Вол, как и Ильмо, любит, чтобы к нему поприставали  с  вопросами.
Но я был не в настроении играть в эти игры.
   - Я последовал вашему совету проверить конюшни.  И  всплыло  имя  Аза.  В
дыру, которую я вам показывал в стенке Выгородки, лазил заготовщик дров тоже
по имени Аза. Человек по имени Аза  потратил  несколько  старинных  монет  -
правда, до ограбления Катакомб. Человек по имени Аза работал на  Крейга  как
раз перед тем, как ростовщик и его люди испарились. Куда бы  я  ни  ткнулся,
Аза тут как тут.
   - Ас черным замком его что-нибудь связывает?
   - Нет. Я вообще не думаю, будто он всему  голова.  Но  он  должен  что-то
знать. , Я порылся в памяти. Вол уже называл однажды это имя, упомянув,  что
некий Аза сшивается в тех же  краях,  где  и  Ворон.  Возможно,  они  как-то
связаны. Тогда мне нужно срочно найти этого Азу, пока до  него  не  добрался
кто-нибудь другой.
   - Я отправляюсь в Котурн, - сказал я. - Прямой приказ ее святейшества.  Я
велю Гоблину найти вашего парня.
   Вол нахмурился. Он затаил на нас обиду с той поры, когда Ильмо отправил в
Котурн наших ребят, не посоветовавшись с ним.
   - Договорились. Только не надо больше мудрить у меня  за  спиной,  ладно?
Ваши люди и  мои  преследуют  разные  цели,  но  это  еще  не  повод,  чтобы
подставлять друг друга.
   - Вы правы. Мы с вами просто по-разному привыкли работать.  Я  заскочу  к
вам, когда вернусь.
   - Буду вам очень признателен.
   Он смерил меня взглядом, ясно дававшим  понять,  что  он  мне  больше  не
доверяет. Если вообще когда-нибудь доверял. Я ушел, думая о том, что Отряд и
лично я погрязли в этом деле по уши. Опасности грозили со  всех  сторон.  Мы
походили на жонглера, подбросившего в воздух слишком много  шариков.  Только
вместо шариков мы жонглировали ножами, кончики которых были смазаны ядом.
   Я  спустился  вниз,  нашел  Гоблина  и  рассказал  ему  о   наших   новых
затруднениях. Ему это понравилось не больше, чем Ильмо или мне самому.

Глава 23
АРЧА
ДОПРОС

Больше проблем с шантажистами у Шеда не возникало. Кто-то все же накапал в магистрата-то это Шед убил Ферта. В магистрате то ли не поверили, то ли наплевали.
   Зато вдруг объявился кореш Вола. Шед чуть не выронил драгоценную глиняную
бутылку. Он-то считал, что ему уже ничего не грозит. Единственные двое,  кто
был в курсе, уехали из Арчи. Усилием  воли  подавив  расшатавшиеся  нервы  и
чувство вины, Шед подошел к столику, за которым сидел инквизитор.
   - Чем могу служить вам, досточтимый господин?
   - Принеси мне обед и самого лучшего вина, хозяин.
   Шед многозначительно взглянул на него.
   - Я заплачу. Никто в Котурне не может  себе  позволить  кормить  клиентов
задаром.
   - Святая правда, сударь. Святая правда.
   - А дела у тебя, похоже, идут  неплохо,  хозяин,  -  заметил  инквизитор,
когда Шед вернулся с вином. Шед фыркнул:
   - Балансируем на грани,  досточтимый  господин.  На  грани  нищеты.  Одна
неудачная неделя - и я разорен. Каждую зиму только и делаю,  что  занимаю  у
одного ростовщика, чтобы отдать другому. Правда, это лето было удачным, грех
жаловаться. Я нашел себе  партнера,  сумел  маленько  привести  заведение  в
порядок. Теперь оно выглядит попривлекательнее.  Хотя,  возможно,  это  лишь
последний вздох перед полным крахом. - Он состроил самую скорбную  мину,  на
какую был способен.
   Инквизитор кивнул:
   -  Оставь  мне  всю  бутылку.  Позволь  Братству  внести  лепту  в   твое
благосостояние.
   - Я отдам ее вам по себестоимости, досточтимый господин.
   - Что за глупости? Посчитай мне как обычному посетителю.
   Шед мысленно накинул процентов двадцать против обычной цены. Он  рад  был
избавиться от бутылки. Ворон исчез, оставив ему ненужный запас.
   Когда Шед притащил обед, инквизитор предложил:
   - Принеси еще кружку и присядь ко мне. Нервы у Шеда  тут  же  натянулись,
как тетива. Все, пиши пропало. Они его поймали.
   - Как вам будет угодно, досточтимый господин. Он  потащился  к  стойке  и
взял свою кружку. Она была покрыта пылью. Шед мало пил  в  последнее  время,
опасаясь, как бы у него не развязался язык.
   - Садись. И перестань хмуриться. Ты же ничего не сделал, правда?  Я  даже
имени твоего не знаю.
   - Шед, досточтимый господин. Каштан  Шед.  "Железная  лилия"  принадлежит
моей семье вот уже три поколения.
   - Замечательно! Значит, это место с традициями. В  наши  дни  традициями,
увы, пренебрегают.
   - Что правда, то правда, досточтимый господин.
   - Я вижу, наша репутация меня опередила. Да успокойся же ты наконец!
   - Чем я могу помочь вам, сударь?
   - Я ищу человека по имени Аза. Мне говорили, он тут часто бывал.
   - Это верно, - признал Шед. - Я хорошо его знал. Лентяй и бродяга,  вечно
ни герша за душой. Он не любил честной работы. И все-таки он  по-своему  был
мне другом, и даже великодушным на свой манер. Зимой  я  пускал  его  в  зал
ночевать, потому что в трудные дни он всегда снабжал меня дровами.
   Инквизитор кивнул. Шед решил держаться как можно ближе  к  правде,  благо
Азе она повредить не могла. Аза был недосягаем для Хранителей.
   - Ты знаешь, откуда он брал дрова?
   - Он  собирал  их  в  Выгородке,  досточтимый  господин,  -  сказал  Шед,
разыгрывая крайнее смущение. - Я все спорил со своей совестью, можно  ли  их
принимать. Это не против закона, но все же как-то предосудительно.
   Инквизитор улыбнулся и кивнул:
   - Тебе не в чем себя упрекать, Каштан  Шед.  Братство  не  осуждает  сбор
валежника. Иначе Выгородка совсем замусорится.
   - Зачем же вы тогда ищете Азу?
   - Насколько я знаю, он работал на человека по имени Крейг. - Верно.  Хотя
и недолго. Когда Крейг  взял  его  на  работу,  Аза  возомнил  себя  королем
Котурна. Хвастал и важничал без удержу. Но скоро все это кончилось.
   - Да, я слышал. Меня как раз заинтриговало совпадение во времени.
   - То есть?
   - Крейг и несколько его дружков исчезли. Аза  исчез  примерно  в  это  же
время. И все они пропали вскоре после того, как кто-то проник в Катакомбы  и
выпотрошил несколько тысяч  проездных  кулонов.  Шед  постарался  изобразить
надлежащее потрясение:
   - И это сделали Аза с Крейгом?
   - Возможно. Когда  Аза  начал  собирать  в  Выгородке  валежник,  у  него
появились старинные монеты. Судя по данным нашего расследования,  он  таскал
по мелочам. Очевидно, во время каждого визита за дровами  опустошал  парочку
кулонов. Крейг, вероятно, прознал об этом и решил грабануть по-крупному.  Не
исключено, что тогда-то и произошел между ними разрыв, если у  Азы  осталась
хоть капля совести.
   - Возможно, досточтимый господин. Хотя я лично думал, что они разругались
из-за моего постояльца. Его звали Ворон. Крейг хотел убить его и нанял  Азу,
чтобы тот следил за Вороном. Аза сам мне говорил. А потом Крейг  решил,  что
Аза халатно относится к своему заданию. Наверное, так оно и  было.  Аза  все
делал спустя рукава. Но, сдается мне, ваша теория ближе к истине.  Аза  ведь
мог и соврать мне. Он был отпетым врунишкой.
   - А какие отношения связывали Азу и Ворона?
   - Да никаких.
   - Где сейчас Ворон, не знаешь?
   - Он уехал из Арчи, как только в гавани сошел лед.
   Инквизитор, похоже, был удивлен и обрадован.
   - Ас Крейгом что сталось?
   - Ума не приложу, досточтимый господин. Это одна из самых больших загадок
Котурна. Он просто испарился: был - и нету. Слухи, конечно, ходили разные.
   - Может, он тоже уехал из Арчи?
   - Все может быть. Я слыхал и такую версию. Но главное - он никому  ничего
не сказал. Люди, которые работали на него, тоже ничего не знают.
   - Или просто говорят, что не знают. Как по-твоему,  мог  он  награбить  в
Катакомбах столько денег, чтобы стоило удрать из Арчи?
   Шеда озадачил этот вопрос. Он звучал провокационно.
   - Я не... Я не понимаю, что вы имеете в виду, сударь.
   -  Хм-м.  Послушай,  Шед,  мародерству  подверглись   тысячи   мертвецов.
Большинство из них лежат  в  подземелье  с  давних  пор,  когда  богачи  еще
славились своей щедростью. Мы подозреваем, что там могла  быть  и  некоторая
сумма золотом.
   Шед разинул рот. Он не видел никакого золота. Инквизитор явно заливал. Но
зачем? Расставлял ловушки?
   - В общем, это было ограбление века. Мы очень хотели бы задать  Азе  пару
вопросов.  -  Могу  себе  представить.  -  Шед  прикусил  губу,  лихорадочно
соображая, что сказать. - Сударь, я не знаю, куда  девался  Крейг.  Но  Аза,
по-моему, отплыл на юг. - И Шед ударился в пространное повествование о  том,
как Аза, разругавшись с Крейгом, прибежал в таверну и умолял об убежище. Как
однажды он ушел надолго и  вернулся  весь  израненный;  как  отлеживался  на
втором этаже, а в один прекрасный день исчез. Шед уверял, что  видел  его  в
доках, правда издали, в тот день, когда первое судно отчалило на юг. - Я  не
сумел пробраться к нему и  поговорить,  но,  судя  по  всему,  он  собирался
уехать. У него была с собой пара тюков. - Название корабля помнишь?
   - Какого корабля, сударь?
   - На котором он отплыл.
   - Да я же не видел,  как  он  садился  на  борт,  сударь.  Я  просто  так
предположил. Может, он никуда и не уехал. Только тогда он наверняка дал бы о
себе знать. Аза всегда приходил ко мне, когда ему  было  туго.  Насколько  я
понимаю, он и сейчас попал в передрягу?
   - Может быть. Прямых улик против него нет. Но  я  лично  уверен,  что  он
причастен к мародерству. А Крейга ты в доках не видел?
   - Нет, сударь. Пристань была битком набита людьми.  Весь  город  приходит
смотреть, как отчаливают первые суда. Это что-то вроде праздника.
   Примет ли инквизитор его байку на  веру?  Должен  принять,  черт  возьми!
Инквизитор - это тебе не какой-нибудь  шантажист,  от  него  так  просто  не
избавишься, сплавив труп в черный замок.
   Инквизитор устало покачал головой:
   - Я боялся, что услышу от тебя нечто подобное. Проклятье. Ты  не  оставил
мне выбора.
   Сердце у Шеда подпрыгнуло и застряло в горле. Безумные мысли замелькали в
мозгу. Стукнуть инквизитора по башке, схватить ящик с деньгами и - дай, Бог,
ноги!
   - Я не люблю путешествовать, Шед.  Но,  похоже,  мне  или  Волу  придется
отправиться за этими людьми. Могу поспорить, что выбор падет на меня.
   Волна облегчения окатила Шеда липкой испариной.
   - Отправиться за ними, досточтимый господин? Но на  юге  не  признают  за
Святым Братством права...
   - Нелегко мне придется,  да?  Эти  варвары  нас  просто  не  понимают.  -
Инквизитор налил еще вина  и  уставился  в  кружку  долгим  взглядом.  Потом
наконец сказал: -  Спасибо  тебе,  Каштан  Шед.  Ты  мне  очень  помог.  Шед
надеялся, что это означает прощание. Он поднялся из-за стола:
   - Что-нибудь еще, досточтимый господин?
   - Пожелай мне удачи.
   - Конечно, сударь. Сегодня же вечером помолюсь за успех вашей миссии.
   - Спасибо, - кивнул инквизитор и снова уставился в кружку.
   Он оставил щедрые чаевые. Но Шеду было не по себе, когда он  совал  их  в
карман. Инквизиторы славились своим упорством. Что будет, если они  все-таки
поймают Азу?

Глава 24
ПЕРЕПЛЕТЕНИЕ ТЕНЕЙ

- Кажется, все сошло гладко, - сказал я Гоблину.
   - Вы бы видели этого Шеда! - гоготнул Ростовщик.  -  Дрожит  как  кролик,
потеет как свинья и врет как сивый мерин. Целый скотный двор в  одном  лице.
По-твоему, он врал? - усомнился я. - Он не сказал ничего, что  противоречило
бы известным нам фактам.
   - Что ты выяснил? - спросил Гоблин.
   - А я думаю, врал! - продолжал настаивать Ростовщик. -  Или,  по  крайней
мере, не говорил всей правды. Он как-то замешан в этом деле.
   - Что ты выяснил? - сердито переспросил Гоблин.
   Тут вошел Ильмо:
   - Ну, как дела?
   - Отлично, - ответил я. - Я выяснил, куда девался Ворон.
   - Что?! - хором воскликнули Ильмо и Гоблин.
   - Он отчалил из города. На корабле. В первый  же  день,  когда  открылась
гавань.
   - Вместе с Душечкой? - осведомился Гоблин.
   - А ты ее где-нибудь видел? Сам-то ты как думаешь?
   - Спорим, что Аза слинял вместе с ним, - задумчиво протянул Ростовщик.  -
Старина Шед сказал, они оба уехали в первый же день.
   - Возможно. Я был ужасно горд собой,  когда  он  раскололся.  Теперь  Шед
остался у нас единственным слабым звеном. Он один знает, куда девались Ворон
с Азой. Не станет Шеда - и никто уже не проболтается Волу или Взятым.
   Ильмо нахмурился. Такое предложение было больше в  его  стиле,  нежели  в
моем. Он решил, что я говорю на полном серьезе.
   - Не знаю, - сказал он. - Слишком уж это просто. Кстати, нас здесь  внизу
уже заприметили, верно?
   Гоблин кивнул:
   - По легенде мы моряки, отставшие от корабля.  Но  люди  сравнивают  свои
наблюдения и пытаются вычислить, кто же мы на самом деле. Если  Шеда  убить,
может подняться довольно сильный шум, который насторожит  Вола.  А  если  он
начнет копать, рано или поздно новости дойдут до Взятых.  Я  думаю,  крайние
меры лучше приберечь на крайний случай.
   Ростовщик согласился с ним:
   - Старина Шед что-то скрывает. Я нутром это чую. Костоправ рассказал  ему
о грабеже в Катакомбах - а тот и ухом не повел. Любой другой  на  его  месте
тут же помчался бы к соседям, и слухи разнеслись бы по всему району  быстрее
чумы.
   - Шишка по-прежнему следит за ним? - спросил я.
   - И не только Шишка, но и Щекотун с Акулой по очереди. Старина Шед теперь
чихнуть не сможет без нашего ведома.
   - Хорошо. Продолжайте в том же духе. Но не трогайте его. Мы просто хотим,
чтобы он держался подальше  от  Вола  и  Взятых.  -  Я  снова  погрузился  в
размышления.
   - Ну, что надумал? - не выдержал Ильмо.
   - Пока я говорил с Шедом, у меня мелькнула идея. Вол  для  нас  сейчас  -
главный фактор риска, правильно? Мы знаем, что если Вол нападет на след,  то
вцепится в него бульдожьей хваткой. И мы знаем, как ему  не  терпится  взять
след этого Азы. Так почему бы нам не отправить его за Азой на юг?
   - Трудно сказать, - пробурчал Ильмо. - А вдруг он его найдет?
   - Зачем Волу нужен Аза? Чтобы допросить его о набеге  на  Катакомбы.  Как
по-вашему, может Вол рассчитывать на сотрудничество местных властей на  юге?
По-моему, вряд ли. Насколько я знаю,  Арча  для  южных  соседей  -  типичная
притча во языцех. В любом случае, нам нужно только выиграть время.  Но  даже
если Вол отыщет Азу - он найдет тогда  и  Ворона.  А  Ворона  сюда  никакими
силами не затащишь, поскольку он считает, что Взятые ищут  Душечку.  Поэтому
они сцепятся, и я лично ставлю на Ворона. Он заткнет  единственный  источник
информации, на время или навсегда.  Улавливаете  мою  мысль?  А  если,  паче
чаяния, победит Вол, то Ворон уже не сможет проболтаться.
   - С чего ты взял, что тебе удастся уговорить Вола? - спросил Ильмо. - Это
глупо, Костоправ. Вол не погонится за каким-то ничтожным подозреваемым.
   - Еще как погонится! Помните, когда мы только прибыли в  Черепичник,  ему
приходилось работать у нас переводчиком? Откуда, как вы  думаете,  он  знает
язык Самоцветных городов? А я у  него  спросил.  Он  провел  там  три  года,
выслеживая парня не менее ничтожного, чем Аза.
   - Эти хитросплетения с каждым днем  становятся  все  безумнее,  -  сказал
Гоблин. - Мы постоянно наводим тень на плетень, так что я  уже  запутался  в
нашем собственном вранье. По-моему, лучше всего нам  сейчас  затихариться  и
лечь на дно до прибытия Капитана.
   У меня тоже не раз возникало ощущение, что мы лишь ухудшаем ситуацию.  Но
я не видел иного выхода, кроме как не смыкать вежды и не терять надежды.
   - Лучший выход из  положения  -  убить  всех,  кто  что-нибудь  знает,  -
лаконично сформулировал Ильмо. - А потом самим грудью пасть на острия мечей.
   - По-моему, это чересчур радикальный выход, - возразил Гоблин. - Но  если
ты подашь пример, я ему последую.
   - Меня ждет Шепот. С докладом, - сказал я. - Есть у кого-нибудь блестящие
идеи насчет того, что мне ей сказать?
   Как же, дождешься от  них!  Я  ушел,  трепеща  при  мысли  о  предстоящей
встрече. Каждый раз, представая перед Шепот, я боялся, что она все поймет по
моим глазам. И злился на Ильмо, потому что не ему  приходилось  выносить  ее
ежедневные выволочки.
   С Волом все получилось на удивление просто.  Он  бросился  собирать  вещи
прежде, чем я закончил вешать ему на уши лапшу. Очень уж  ему  не  терпелось
зацапать этого Азу.
   Меня даже сомнение взяло: может, он знает что-то такое, чего не знаем мы?
Или просто зациклился на загадке ограбления Катакомб?
   С Шепот было посложнее.
   - Я хочу, чтобы вы послали с ним кого-то из своих, - заявила она.
   Мне же надо было ей что-то сказать, вот я выложил  почти  всю  правду.  Я
считал, что шансы на поимку Азы и Ворона равны нулю. Но... Шепот  неожиданно
выказала к этому делу интерес, которого я не  ожидал.  Возможно,  она  знала
больше, чем говорила. В конце концов, она была одной из Взятых.
   Ильмо отобрал троих, назначил Шишку главным и велел ему  прирезать  Вола,
если потребуют обстоятельства.
   Капитан с Отрядом находились, как мне сказали, в  Воландерских  горах,  в
сотне миль  от  Арчи.  Им  предстоял  еще  медленный  переход  через  крутые
перевалы, а я уже изнывал от нетерпения. Когда Старик прибудет  сюда,  бремя
наконец свалится с моих плеч и с  плеч  Ильмо.  "Поторопитесь!"  -  мысленно
воззвал я к ним и вернулся к плетению нашей паутины обманов.

Глава 25
ЛЮБОВЬ

Каштан Шед влюбился. Влюбился так, что хуже некуда, - в женщину значительно моложе себя, чьи вкусы значительно превосходили его возможности. Он отдался своей страсти со всем пылом быка, объятого половой охотой, не думая о последствиях и швыряя деньгами с такой щедростью, будто они текли из бездонного источника. Но источник иссяк. Через две недели после первой встречи со Сью Шед уже взял заем у процентщика Гилберта. За первым займом последовал второй, потом третий. Через месяц Шед залез в долги глубже, чем за всю зиму.
   А ему было плевать.  Эта  женщина  делала  его  счастливым,  вот  и  весь
разговор.  К  его  обычным  недостаткам  добавились  теперь   склонность   к
безрассудному упрямству и подсознательная уверенность в том, что деньги  для
него не проблема.
   Как-то  утром  в  "Лилию"  пришла  жена  Ферта  Сэл,  мрачная  и   слегка
сконфуженная.
   - Каштан! - сказала она. - Можем мы поговорить?
   - А в чем дело?
   - Ты обещал помочь с квартплатой и едой.
   - Конечно. Какие проблемы?
   - Ну, мне не хотелось бы выглядеть неблагодарной, и я прекрасно  понимаю,
что не имею никакого права ждать от тебя помощи,  но  домовладелец  угрожает
выбросить нас на улицу, поскольку за квартиру не плачено уже две  недели.  И
мы не можем найти работу, потому что сейчас ни у кого нет заказов на шитье.
   - За квартиру не плачено, говоришь? Но я же виделся с  ним  недавно...  -
Вообще-то, если честно, это было довольно давно. Он  просто  забыл..  И  про
мать забыл. Ее прислуге через пару дней пора  будет  платить  жалованье.  Не
говоря уже о Лизе. - Ох,  черт!  Прости,  пожалуйста.  У  меня  вылетело  из
головы. Но ничего, я все улажу.
   - Шед, ты был добр к нам,  хотя  тебя  никто  не  принуждал.  Мне  больно
смотреть, как ты запутался в ее сетях.
   - В каких сетях?
   - В сетях этой женщины. Она хочет пустить тебя по миру.
   Шед так удивился, что даже не разозлился.
   - Сью? Но зачем? Как это?
   - Брось ее. Тебе же лучше будет, если ты с ней порвешь. Все кругом видят,
чего она добивается.
   - И чего же она добивается? - устало спросил Шед.
   - Неважно. Я и так сказала больше чем нужно. Если мы  можем  хоть  чем-то
тебе помочь, дай нам знать.
   - Обязательно. Обязательно, - пообещал Шед. Он поднялся наверх,  заглянул
в потайную шкатулку и обнаружил, что сна пуста.
   Во  всей  таверне  не  было  ни  герша,  ни  в  спальне,  ни  внизу.  Что
происходит?
   - Лиза! Куда девались все деньги?
   - Я их спрятала.
   - Что?
   - Я их спрятала. Если вы будете и дальше так швыряться деньгами, то скоро
вылетите в трубу. А потратите что-нибудь на дело - скажите  мне.  Я  возмещу
расходы.
   Шед выпучил глаза.
   - Да кем ты себя возомнила, девчонка сопливая?! - взорвался он.
   - Девчонкой,  которая  сохранит  вам  таверну  даже  против  вашей  воли.
Девчонкой, которая не даст потаскушке Гилберта окончательно сделать  из  вас
дурака.
   - Гилберта?
   - Конечно. А вы как думали?
   - Убирайся! - рявкнул Шед. - Ты здесь больше не работаешь!
   Лиза пожала плечами:
   - Как хотите.
   - Где деньги?
   - Прощенья просим. Приходите за ними, когда маленько прочухаетесь.
   Шед рванул за ней через зал. Посетители захлопали в ладоши,  подзадоривая
его. Он осыпал ее угрозами. Он умолял. Ничего не помогало.  Лиза  оставалась
твердой как алмаз.
   - Это мое личное дело! - возражал он.
   - А вы докажите, что эта женщина не шлюха Гилберта.  Тогда  я  отдам  вам
деньги и уйду.
   - Я докажу!
   - А если я права?
   - Чушь! Я знаю ее.
   - Ни черта вы не знаете. Она свела вас с  ума.  Так  что  будет,  если  я
все-таки права?
   Шед не мог даже в мыслях представить такого.
   - Плевать я хотел на твое вранье!
   - Ладно. Но если я все-таки окажусь права, то управлять таверной буду  я.
Вы дадите мне возможность вытащить нас  из  долгов.  Шед  коротко  кивнул  и
бросился вон из "Лилии". Он ничем не рисковал. Девчонка все наврала.
   Что за игру она  затеяла?  Ишь,  раскомандовалась!  В  точности  как  его
матушка после смерти отца, пока не ослепла. Да  как  она  смеет  с  ним  так
обращаться, эта соплюшка! Он вдвое опытнее ее  -  ив  торговых  делах,  и  в
житейских тоже.
   Полчаса он бродил по городу. А когда тоска и злость немного улеглись,  то
обнаружил, что стоит неподалеку от Парусной улицы. Черт!  Раз  уж  его  сюда
занесло, надо заскочить  к  Гилберту.  Одолжить  денег,  чтобы  увидеть  Сью
сегодня вечером. Эта сучка Лизка может спрятать его  деньги,  но  она  не  в
силах помешать ему сходить к ростовщику.
   Через полквартала его начали терзать угрызения  совести.  Слишком  многие
люди зависели от него. Он не должен ухудшать и без того плачевную финансовую
ситуацию.
   - Чертова девка, - пробормотал он. - Зачем  она  наговорила  мне  столько
гадостей? Теперь из-за нее начнешь подозревать всех и каждого!
   Он прислонился к стене, борясь со своей совестью. Страсть то  брала  верх
над чувством ответственности, то отступала. Он изнывал от  тоски  по  Сью...
Если она и вправду любит его, никакие деньги ему не нужны...
   - Что? - внезапно вырвалось у него.  Он  протер  глаза.  Но  они  его  не
обманули. Это была Сью, и она зашла к Гилберту.
   В животе у Шеда что-то оборвалось.
   - Нет. Она не может... Должно быть какое-то объяснение...
   Но предатель рассудок тут же начал перечислять маленькие странности в  их
отношениях, критиковать склонность Сью к мотовству.  Над  огнем  невыносимой
боли потихоньку начала вскипать ярость. Он перебежал через дорогу и бросился
в проулок, огибающий здание сзади. Окно конторы  Гилберта  как  раз  сюда  и
выходило. Шед не надеялся, что оно  будет  открыто.  Он  просто  думал,  что
сумеет хоть что-нибудь подсмотреть.
   Окно было закрыто, но Шед услышал. Хотя он отдал бы все на свете, лишь бы
не слышать, как они занимаются любовью.
   Он решил было покончить с собой на месте. Потом решил убить себя у порога
Сью. Он придумал еще дюжину эффектных жестов протеста.  И  понял,  что  этих
негодяев ничем не проймешь.
   Они заговорили. Их болтовня  быстро  покончила  с  последними  сомнениями
Шеда. В разговоре всплыло знакомое имя: "Каштан Шед".
   - Он готов, - сказала женщина. - Я раскрутила его насколько  смогла.  Ну,
может, еще один заем, прежде чем он вспомнит о своих родичах.
   - Ну так постарайся! Я хочу связать его  по  рукам  и  ногам.  Ему  нужно
вырыть яму поглубже, не то сбежит. От Крейга-то он ушел!
   Шеда затрясло от злости.
   - Сколько он тебе должен?
   - Восемнадцать лев плюс проценты, а их набежало около десятки.
   - Могу раскрутить его еще на пять монет.
   - Давай. У меня покупатель ждет не  дождется.  Шед  ушел.  Он  бродил  по
Котурну несколько часов. Выглядел он так  мрачно,  что  люди  шарахались  от
него. Нет мести более жестокой, чем та, что зреет в черном сердце труса.
   Вечером того же дня Шед зашел в контору Гилберта, упрятав  все  эмоции  в
мрачную бездну своей души, которая открылась ему в ночь охоты на Крейга.
   - Мне нужно пятнадцать лев, Гилберт. Срочно.  Гилберт  изумленно  выпялил
глаза:
   - Пятнадцать? На кой тебе так много?
   - Я заключил выгодную сделку, но деньги  нужно  отдать  сегодня  вечером.
Можете накинуть сверху еще пару процентов. - Шед, ты и так по уши в  долгах.
А ну как не сумеешь расплатиться?
   - Если дело выгорит, я уплачу все сразу. Гилберт уставился на него:
   - Что с тобой, Шед?
   - А что со мной?
   - Ты стал ужасно самоуверен.
   Шед полоснул ложью по самому больному месту:
   - Я собираюсь жениться, Гилберт. Хочу сегодня сделать даме предложение. И
поэтому мне нужно  поскорее  завершить  сделку,  чтобы  привести  "Лилию"  в
порядок для невесты.
   - Та-ак! - выдохнул Гилберт. - Так-так-так! Каштан  Шед  решил  жениться.
Очень интересно. Ладно, Шед.  Я,  конечно,  рискую,  ну  да  черт  с  тобой.
Пятнадцать, говоришь?
   - Спасибо, господин Гилберт. Век не забуду вашей доброты...
   - А ты уверен, что сумеешь расплатиться в срок?
   - Я верну вам десять лев еще до конца недели. С гарантией.  А  когда  Сью
начнет помогать мне в "Лилии", мы запросто покроем остальные долги.
   Гилберт вкрадчиво улыбнулся:
   -  Слушай,  а  ты  не  против,  если  я  попрошу  в  залог  нечто   более
существенное, чем твое слово?
   - То есть?
   - Я имею в виду закладную на "Железную лилию".
   Шед изобразил мучительные раздумья.
   - Ладно, - вздохнул он наконец. - Моя Сью стоит риска.
   Гилберт  просиял  улыбкой  голодного  крокодила,  сумев  в  то  же  время
напустить на себя деловой вид:
   - Погоди.  Сейчас  схожу  запишу  и  принесу  деньги.  Шед  проводил  его
нехорошей улыбкой.

Глава 26
ПРОЩАНИЕ С ЛЮБОВЬЮ

Шед оставил повозку в переулке за домом Сью, подбежал к парадному входу и забарабанил в дверь. Дом для Котурна был роскошный. Вход охранял привратник, стоявший за дверью. Жили здесь восемь женщин, каждая в отдельной квартире. Все они занимались тем же ремеслом, что и Сью, и все запрашивали за свои услуги солидные суммы.
   - Добрый день, господин Шед, - сказал привратник.  -  Идите  наверх.  Она
ждет вас.
   Шед сунул ему  чаевые,  чего  не  делал  прежде.  Привратник  согнулся  в
угодливом поклоне. Шед, даже не взглянув на него, поднялся по лестнице.
   Теперь  предстояло  самое  трудное:  сыграть  роль  слепого  от   страсти
любовника, в то время как он уже прозрел. Но он одурачит ее, точно  так  же,
как она одурачила его.
   Сью появилась в двери, ослепительно прекрасная. У Шеда заныло в груди. Он
сунул ей в руки цепочку:
   - Это тебе.
   - Ох, Каштан, не надо было... - Но он прекрасно знал, что  иначе  она  не
пустила бы его на порог. - Какой странный кулончик! Это змейки?
   - Настоящее серебро,  -  ответил  Шед.  -  И  рубины.  Он  показался  мне
любопытным. Уродливый, но работа превосходная.
   - По-моему, он изумительный, Каштан! Сколько он стоит?
   - Слишком много, - язвительно усмехнулся Шед. -  Не  могу  тебе  сказать.
Очень уж дорогой ценой он мне достался.
   Сью не стала настаивать.
   - Заходи же, Каштан!
   Ей, видно, приказали вести с ним осторожную игру.  Обычно  она  уступала,
лишь заставив его изрядно помучиться.
   Сью начала раздеваться. Шед вошел. Он взял  ее  грубо,  чего  никогда  не
позволял себе раньше. И тут же взял еще раз.
   - Что на тебя нашло? - спросила она, когда все было кончено.
   -  У  меня  для  тебя  большой  сюрприз.  Действительно   большой.   Тебе
понравится, я уверен. Можешь ты выскользнуть  отсюда  так,  чтобы  никто  не
заметил?
   - Конечно. Но зачем?
   - Не скажу. Иначе какой же это  сюрприз?  Ну  как,  договорились?  Ты  не
разочаруешься, клянусь.
   - Не понимаю.
   - Ну просто сделай так, как я прошу. Выйди тайком через  несколько  минут
после моего ухода. Встретимся в переулке. Я хочу  отвезти  тебя  кое-куда  и
что-то показать. Только обязательно надень цепочку с висюлькой.
   - Что ты затеял? - спросила она удивленно, но не подозрительно.
   "Отлично!" - подумал Шед, заканчивая одеваться.
   - Не спрашивай ни о чем, дорогая. Это будет самый большой сюрприз в твоей
жизни. Я не хочу его испортить.
   Он направился к двери.
   - Через пять минут? - спросила она вдогонку.
   - Только не опаздывай. Я терпеть не могу, когда меня заставляют ждать.  И
не забудь надеть цепочку.
   Шед прождал минут пятнадцать. Он весь извелся от нетерпения,  хотя  и  не
сомневался, что жадность заставит Сью выйти. Она крепко сидела на крючке.  А
опаздывала просто так, чтобы его подразнить.
   - Каштан! - Голос ее, мелодичный и мягкий, чуть не надорвал  ему  сердце.
Разве он сможет это сделать?
   - Я здесь, любовь моя.
   Сью подошла к нему. Шед заключил ее в объятия.
   - Ну-ну, хватит. Где мой сюрприз? Я хочу его видеть!
   Шед глубоко вздохнул. "Ну же, давай!" - кричал ему внутренний голос.
   - Я подсажу тебя.
   Она повернулась к нему спиной.  "Ну  же!"  Но  руки  его  точно  налились
свинцом.
   - Чего ты тянешь, Каштан? - спросила Сью.
   Он замахнулся. Сью треснулась о фургон, успев лишь тихо пискнуть.  Начала
приподниматься - и тут он ударил  еще  раз.  Она  обмякла.  Шед  схватил  из
фургона кляп, сунул ей в рот, пока не  разоралась,  и  быстро  связал  руки.
Когда он начал связывать лодыжки, Сью попыталась  его  лягнуть.  Шед  больно
пнул ее в ответ, чуть не потеряв голову от злости.
   Сью перестала сопротивляться. Шед затянул последний узел и усадил женщину
на сиденье фургона. В темноте они казались  супружеской  парой,  собравшейся
вечером куда-то по делам.
   Шед впервые заговорил с ней, только когда они проехали через мост:
   - Ты, наверное, понять не можешь, в чем дело, дорогая!
   Сью что-то проворчала. Она была бледна  и  напугана.  Шед  сорвал  с  нее
цепочку с амулетом, а заодно и все прочие украшения.
   - Я любил тебя, Сью. Любил по-настоящему. Я готов был  сделать  для  тебя
все что угодно. Когда убиваешь такую любовь, она превращается в ненависть. -
Украшений по меньшей мере лев на двадцать. Скольких мужчин она  разорила?  -
Ты продала меня Гилберту с потрохами. Ты хотела украсть мою "Лилию".  Я  все
простил бы тебе, только не это. Да, только не это.
   Он говорил без умолку всю дорогу, не переставая. Его  болтовня  отвлекала
внимание Сью, пока черный замок не вырос настолько, что  его  просто  нельзя
было не заметить. И тогда глаза  у  нее  стали  громадными.  Она  задрожала,
потеряла над собой контроль... От нее неприятно и резко запахло.
   - Да, дорогая, - ласково промолвил Шед. - Да.  Черный  замок.  Ты  хотела
отдать меня на растерзание  своим  друзьям.  Что  ж,  ты  сделала  ставку  и
проиграла. И теперь я отдам тебя моим приятелям.
   Он остановился, слез  на  землю,  подошел  к  воротам.  Они  распахнулись
мгновенно.
   Длинная нечисть встретила его, потирая паучьи ладони.
   - Молодец! - сказала она. - Ну просто молодец! Твой  партнер  никогда  не
привозил такую славную добычу!
   Шед похолодел. Ему хотелось все переиграть. Он хотел  только  наказать  и
унизить Сью... Но было поздно. Он ничего уже не мог изменить.
   - Прости, Сью. Ты сама виновата Ты и Гилберт.  Скоро  придет  его  черед.
Каштан Шед вовсе не такой олух, каким кажется.
   Кляп заглушил стоны Сью. Шед отвернулся. Ему хотелось  поскорее  убраться
отсюда. Длинная тварь начала отсчитывать ему монеты прямо в ладонь.
   Шед, как и прежде, не торговался. Он даже не глядел на деньги, распихивая
их по карманам. Все его внимание было приковано к темной мгле позади твари.
   Там толклась и шипела целая толпа такой же  нечисти.  Шед  различил  даже
толстую тушу, с которой имел однажды дело.
   Длинный выродок уронил ему в ладонь последнюю монету. Сунув ее в  карман,
Шед вернулся к фургону. Твари рванулись из тени вперед, схватили Сью, начали
сдирать с нее одежду. Кто-то вытащил кляп изо рта. Шед подал фургон назад.
   - Бога ради, Каштан! Не бросай меня!
   - Поздно, женщина. Поздно. - Он схватил поводья. - Н-но, залетные! Пошли!
   Когда он свернул к воротам, Сью пронзительно завопила. Шед не  оглянулся.
Он не хотел ничего знать.
   - Н-но! Пошли вперед, родные!
   - Поскорее приезжай опять, Каштан Шед! - крикнула  ему  вдогонку  длинная
нечисть.

Глава 27
АРЧА
В ИЗОЛЯЦИИ

Вызов Шепот застал меня врасплох. Для ежедневного доклада было слишком рано. Я только что кончил завтракать. Стало быть, решил я, очередное чепе. И не ошибся. Взятая металась, как зверь в клетке, излучая бешеную злобу. Я отважно вошел и застыл по стойке "смирно", не пытаясь оправдаться в ответ на потоки отборной брани, чтобы не переусердствовать, если чепе произошло все-таки не по моей вине.
   Несколько минут она разряжалась, игнорируя меня. Потом села,  воззрившись
на свои ладони.
   И подняла глаза. Она уже полностью владела собой, даже  улыбнулась.  Будь
Шепот так же прекрасна, как Госпожа, от ее улыбки расплавился бы гранит.  Но
поскольку была она старым, покрытым шрамами  воякой,  улыбка  лишь  смягчила
мрачность ее физиономии.
   - Как были расположены твои люди прошлой ночью? - осведомилась она.
   - Простите... Вы имеете в виду их настроение? - озадаченно переспросил я.
   - Где они находились? На каких постах?
   - А-а! - Вообще-то это епархия Ильмо, но я предпочел  не  вякать.  Взятые
терпеть не могут оправданий, как бы разумно они ни звучали. - Трое вместе  с
Волом отбыли на юг в погоню за пресловутым Азой. - Меня  тревожило  то,  что
она их послала. Когда я  не  понимаю  мотивов  Взятых,  я  сразу  становлюсь
параноиком. - Пятеро по-прежнему в Котурне, косят под иноземных моряков. Еще
трое там же следят за людьми, вызвавшими наш особый  интерес.  Мне  надо  бы
справиться у Ильмо для верности, но как минимум  четверо  дежурили  ночью  в
других районах города, пытаясь разнюхать  что-нибудь  интересное.  Остальные
были здесь, во дворце, Погодите-ка, сейчас вспомню: один, по-моему, торчал в
кабинете тайной полиции герцога, а двое вместе с  Хранителями  слонялись  по
Выгородке. Сам  я  почти  всю  ночь  трепался  с  инквизиторами  -  старался
выяснить, что у них на уме. Знаете, наши силы сейчас  слишком  распылены.  Я
жду не дождусь, когда наконец прибудет Капитан. У нас слишком  много  дел  и
слишком мало людей. Планы оккупации еще далеки от окончания.
   Она вздохнула, встала и снова зашагала взад-вперед.
   - Думаю, я виновата не меньше других. -  Она  уставилась  в  окно,  потом
кивнула мне.
   Я подошел. Она показала на черный замок:
   - Осталось всего ничего. Они уже пытаются открыть Властелину  выход.  Еще
не время, но они торопятся. Возможно, почуяли нашу заинтересованность.
   Это арчинское дело походило на гигантского спрута из морских баек. Что бы
мы ни делали, как бы ни старались, его  щупальца  сжимали  нас  все  теснее.
Преследуя цели, противоположные целям Взятых,  стараясь  замести  все  более
очевидные следы, мы осложняли начальству работу по предотвращению опасности,
исходящей от черного замка. А если нам все-таки удастся  замести  следы,  не
исключено, что тем самым мы дадим возможность Властелину явиться  в  ничего,
не подозревающий мир.
   Я не хотел брать такой страшный грех на свою совесть.
   Боюсь, из моих  записей  это  не  очень-то  явствует,  но  мы  совершенно
запутались в серьезных моральных дилеммах.  А  решать  их  мы  не  привыкли.
Большинство наемников не имеют опыта в принятии  нравственных  решений.  Как
правило,  наемник  отбрасывает  мораль  или,  в  лучшем  случае,   подгоняет
общепринятые моральные нормы  под  свой  образ  жизни.  Главными  критериями
становится то, с каким умением он  делает  свою  работу,  как  добросовестно
выполняет взятые на себя обязательства, насколько  неукоснительно  соблюдает
неписаный  закон,  требующий   неколебимой   верности   товарищам.   Наемник
дегуманизирует мир за рамками своего подразделения.  И  тогда  все,  что  он
делает или  чему  бывает  свидетелем,  становится  несущественным,  пока  не
коснется непосредственно Отряда.
   Мы сами загнали себя в ловушку, в которой нам, возможно, придется сделать
самый кардинальный выбор за всю историю  существования  Черного  Отряда.  Не
исключено, что мы будем вынуждены предать  его  четырехсотлетние  мифы  ради
более глобальных ценностей.
   Я знал, что не могу допустить возвращения Властелина, даже если это будет
единственный способ не дать Госпоже напасть на след Ворона с Душечкой.
   И все-таки... Госпожа была немногим лучше. Мы служили ей, и до последнего
времени служили хорошо и преданно, уничтожая повстанцев везде, где могли  их
найти, но в душе почти каждому из нас было небезразлично, кому  и  зачем  мы
служим. Госпожа считалась  меньшим  злом  в  сравнении  с  Властелином  лишь
потому, что была не так прямолинейна и более терпелива в своем стремлении  к
абсолютному мировому господству.
   И в связи с этим передо мной вставала еще одна  дилемма.  Способен  ли  я
принести  в  жертву  Душечку  ради  того,  чтобы  предотвратить  возвращение
Властелина? Если предотвратить его можно будет только такой ценой?
   - У тебя очень задумчивый вид, - сказала Шепот.
   - Н-да. В этом деле слишком  много  заинтересованных  сторон.  Хранители.
Герцог. Мы. Вол, льющий воду на собственную мельницу.
   Я уже успел доложить Шепот о том, что Вол родом из Котурна, скармливая ей
как можно больше не относящейся к делу информации, чтобы запутать ее мысли и
отвлечь внимание.
   - Разве я не приказывала тебе установить за ним тщательное наблюдение?  -
Она снова ткнула пальцем в сторону замка.
   - Да, мадам. Мы его и установили - на время. Но ничего не происходило,  а
потом навалилась куча других заданий...
   Я осекся, пораженный внезапной догадкой.
   Шепот прочла мои мысли по лицу:
   - Да. Прошлой ночью. И на сей раз товар был еще жив.  -  Бог  ты  мой!  -
пробормотал я. - Кто это сделал? Вы знаете?
   - Мы просто заметили последовавшие затем перемены. Они  пытались  открыть
портал. Им чуть-чуть не хватило сил, но это ненадолго.
   Шепот опять начала  рыскать  по  канате.  Я  мысленно  отметил  галочками
фамилии дежуривших прошлой ночью в Котурне, Нужно будет задать им  несколько
неприятных  вопросов.  -  Я  напрямую  связалась  с  Госпожой.   Она   очень
обеспокоена. Она приказала отложить все прочие дела. Главная наша  задача  -
не допустить доставки в замок новых тел. Да, я знаю, что скоро подойдет весь
Отряд. Через шесть - максимум десять дней. И  нужно  многое  сделать,  чтобы
подготовиться к их приходу. Но, как ты верно заметил, дел слишком  много,  а
людей слишком  мало.  Поэтому  пускай  ваш  Капитан  справляется  со  своими
проблемами сам, когда  прибудет.  А  черный  замок  должен  быть  изолирован
немедля.
   - Почему бы вам не подбросить часть Отряда на ковре нам в подмогу?
   - Госпожа запретила.
   - Но почему? - Я постарался изумиться как можно более натурально.
   Однако у меня возникло пугающее подозрение, что я уже знаю ответ.
   Шепот пожала плечами:
   - Потому что она не хочет, чтобы вы теряли время на болтовню  и  введение
новичков в курс дела. Иди и прими все меры, чтобы отрезать подходы к замку.
   - Слушаюсь!
   Я ушел, думая о том, что свидание наше прошло и лучше и хуже, чем ожидал.
Лучше потому, что Шепот не обрушилась на меня в очередном припадке ярости. А
хуже потому, что, по сути,  она  объявила  всех  нас,  находящихся  в  Арче,
подозреваемыми, которых Госпожа велела  изолировать,  чтобы  наше  моральное
разложение не заразило собратьев по оружию. Плохо дело.
   - Да-а, - протянул Ильмо, когда  я  ему  рассказал.  Объяснять,  чем  это
грозит, не требовалось. - Нужно срочно связаться со Стариком.
   - Послать связного?
   - А как иначе? Только кого бы послать, чтобы проскользнул незамеченным?
   - Одного из тех, кто сейчас в Котурне. Ильмо кивнул:
   -  Я  распоряжусь.  А  ты  займись  замком:  разведай,  как   его   лучше
изолировать.
   - Почему бы тебе самому им не  заняться?  Я  хочу  выяснить,  что  делали
дежурные прошлой ночью в Котурне.
   - Сейчас это уже не имеет значения. Костоправ. Котурн я беру на  себя.  Я
не хочу сказать, что ты не справляешься, но дело вышло  из-под  контроля.  В
общем, это моя вина. Я, в конце концов, солдат.
   - Солдат или не солдат - какая разница, Ильмо? Мы не воюем в Котурне,  мы
занимаемся  там  шпионажем.  А  шпиону  нужно  время,  чтобы  внедриться   в
окружающую среду. Нам просто не хватило времени.
   - Но теперь наше время вышло. Или я неправильно тебя понял?
   - Пожалуй, что так, - признал я. - Ладно. Я  разведаю  обстановку  вокруг
замка. А ты все-таки  выясни,  что  происходило  в  Котурне  прошлой  ночью.
Особенно в таверне "Железная лилия". Ее название всплывает сейчас  не  реже,
чем имя того парня, Азы.
   В конце нашего  разговора  Ильмо  совершенно  преобразился.  Он  выглядел
теперь точь-в-точь как бывший моряк, слишком старый  для  плавания,  но  еще
достаточно крепкий для черной  работы.  В  Котурне  он  запросто  сойдет  за
своего. Я так ему и сказал.
   - Ну-ну. Давай-ка  за  дело.  И  не  рассчитывай  на  отдых  до  прибытия
Капитана.
   Мы молча посмотрели друг на друга, не решаясь высказать затаенную  мысль,
которая мучила нас обоих. Если Взятые хотят изолировать  нас  от  собратьев,
что же с нами сделают, когда Отряд перевалит через Воландерские горы?

***

   Вблизи черный замок выглядел еще более интригующе и тревожно.  Я  сел  на
лошадь, объехал вокруг замка  несколько  раз  и  даже  приветственно  махнул
рукой, уловив какое-то движение на верху  стеклянно  блестящего  крепостного
вала.
   Позади замка начинался  крутой  каменистый  обрыв,  поросший  сучковатыми
колючими кустами с полынным  запахом.  Отсюда  к  крепости  не  подберешься,
особенно волоча на себе покойника. Подходы с западной и  восточной  стороны,
вдоль горного кряжа, были чуть полегче, но тоже выглядели  труднодоступными.
Торговцы трупами наверняка должны были выбрать самый легкий  путь,  то  бишь
дорогу, ведущую от берега Портовой речки вверх, мимо разбросанных по  склону
купеческих особняков, и упирающуюся прямо в ворота крепости.  Видно,  кто-то
частенько пользовался этим маршрутом, поскольку наезженная колея  бежала  от
замка до самого берега.
   Оставалось решить основной вопрос: где устроить засаду так, чтобы нас  не
было видно с крепостной стены. Я ломал себе голову до темноты, пока  у  меня
не созрел гениальный план.
   Я нашел заброшенный дом ниже по склону и чуть выше по течению  реки.  Там
можно будет разместить группу захвата, а вдоль дороги, в населенном  районе,
расставить часовых. Они передадут  нам  весточку,  если  заметят  что-нибудь
подозрительное. А мы тогда сразу рванем по склону вверх  и  чуть  наискосок,
перерезав дорогу потенциальным торговцам трупами. Фургоны тащатся  медленно,
так что времени у нас будет достаточно.
   Старина Костоправ - блестящий стратег. Да, господа!  К  полуночи  все  мы
были уже на местах. И до завтрака успели  два  раза  сорваться  с  места  по
ложной тревоге. Гениальный стратег не учел одной мелочи: что даже ночью мимо
моих часовых продолжается вполне законное дорожное движение.
   Я сидел в старом доме вместе со своей группой,  попеременно  то  играя  в
тонк, то вскакивая по тревоге, а то поклевывая носом. И непрестанно думал  о
том, что творится сейчас на другом берегу - внизу, в Котурне, и  наверху,  в
Черепичнике.
   Я молил Бога, чтобы Капитану удалось удержать в руках все нити.

Глава 28
АРЧА
ЛИЗА

Шед весь день провалялся в постели, глядя в потолок и ненавидя себя. Он пал так низко, как только может пасть человек. Нет на свете преступлений, которые оказались бы теперь слишком грязными для него, ибо ничто не способно заморать его черную душу еще сильнее. И даже за миллион лев не купить ему проездного билета в День Перехода. Имя его должно быть занесено в Черную книгу, наряду с именами величайших злодеев. - Господин Шед! - позвала его Лиза, возникнув в дверях на следующее утро, когда он собрался предаться дальнейшему изучению потолка и самобичеванию. - Господин Шед!
   - Ну?
   - Бо и Лана пришли.
   Бо, Лана и их дочь обслуживали старую Джун.
   - Что им надо?
   - Чтобы вы оплатили счета за месяц, я так думаю.
   - Ах да. - Он сполз с кровати. Лиза остановила его возле лестницы:
   - Я была права насчет Сью?
   - Да.
   - Мне жаль. Я не стала бы говорить, если б мы могли себе это позволить.
   - Мы? Кто это - мы? А, черт! Не бери в голову. И  вообще,  забудь  ты  об
этом деле, я слышать о нем больше не хочу!
   - Как скажете. Только про ваше обещание я не забуду.
   - Какое обещание?
   - Вы обещали, что позволите мне управлять "Лилией".
   - А-а! Ладно.
   Сейчас ему было на все наплевать. Он забрал месячные  счета  у  прислуги.
Да, с этими людьми ему повезло. Они не пытались его надуть. Шед решил выдать
им небольшую премию.
   Он пошел за деньгами в спальню. Лиза с изумлением уставилась на него. Шед
слишком поздно осознал свою ошибку. Теперь она начнет  ломать  себе  голову:
откуда, мол, у него появились деньги, если вчера еще не было  ни  герша?  Он
нашел свою грязную одежду, вывернул содержимое карманов на кровать. И ахнул.
   - Ах, паразиты! Гады ползучие! Какого черта я буду делать с этим золотом?
Три золотые монеты!
   Там было и серебро, и даже пригоршня меди,  но...  Какое  надувательство!
Эти твари подсунули ему целое состояние, которое он не мог потратить.
   Закон Арчи запрещал ее  жителям  держать  у  себя  золотые  монеты.  Даже
чужестранцам приходилось менять свое  золото,  хотя,  к  примеру,  иноземные
серебряные монеты имели такое же законное  хождение,  как  и  местные.  Мало
того:  деньги  из  черного  замка  были  явно  старинной  чеканки,  хотя   и
стандартного веса.
   Как  же  ему  избавиться  от  золота?  Продать  какому-нибудь   капитану,
отчаливающему на юг? Обычно все так и делают. Шед запрятал  золото  в  самый
сокровенный  тайник,  вместе  с  амулетом  из  черного  замка.   Бесполезное
богатство.  Он  подсчитал  остаток.  Двадцать  восемь  монет  серебром  плюс
несколько лев медяками. Хватит,  чтобы  позаботиться  о  матери  и  Сэл.  Но
недостаточно, чтобы сбросить со своей шеи Гилберта.
   - Опять я угодил в ловушку с этими дурацкими деньгами! - простонал Шед.
   Тут он вспомнил о драгоценностях Сью, зло усмехнулся и пробормотал:
   - Ничего, еще посмотрим, чья возьмет. Сунув все до  единого  украшения  в
карман, Шед спустился вниз, расплатился с прислугой матери и бросил Лизе:
   - Я выйду ненадолго.
   Сначала он уладил все проблемы Сэл, потом  зашагал  к  конторе  Гилберта.
Поблизости никто не слонялся. Гилберт, в отличие от Крейга,  не  держал  под
рукой целую армию, хотя свои громилы у него имелись. Правда, сейчас  их  тут
не  было.  Однако  в  кабинете  кто-то  сидел,  поскольку  из-за   занавесок
пробивался свет. Шед улыбнулся своим мыслям и поспешил обратно в "Лилию".
   Он  подошел  к  столику,  стоявшему  в  глубокой  тени,   неподалеку   от
излюбленного места Ворона. За столиком сидели двое чужеземных  матросов.  На
вид - круче не бывает. Здесь они сшивались с недавних пор. По их словам, они
сами, а также их друзья, которые то  появлялись,  то  исчезали,  отстали  от
судна и ждут следующего. Но Шед ни  разу  не  слыхал,  чтобы  они  упомянули
название порта своей приписки.
   - Хотите сшибить маленько легких деньжат, ребята? - спросил он их.
   - А кто не хочет? - откликнулся один из матросов. - Чего делать-то  надо?
- тут же спросил другой.
   - У меня небольшое затруднение. Хочу уладить  кое-какое  дельце  с  одним
человеком. А он жутко вспыльчивый.
   - Нужна моральная поддержка?
   Шед кивнул.
   Второй моряк глянул на него через прищур:
   - Кто он такой?
   - Зовут Гилберт. Он ростовщик. Слыхали о таком?
   - Угу.
   - Я только что проходил мимо его конторы. Похоже,  он  там  один.  Моряки
переглянулись.
   - Если ты не против, - сказал тот, что повыше, - я кликну нашего дружка.
   - Целая армия мне не по карману.
   - Никаких проблем! Ты нам заплатишь за двоих. А его мы захватим  так,  за
компанию. С ним нам всем будет уютнее.
   - Такой крутой?
   Матросы усмехнулись. Один из них подмигнул другому.
   - Да уж! Ты просто не поверишь!
   - Ладно, ведите его.
   Один из матросов вышел. Шед начал торговаться о цене с  оставшимся.  Лиза
наблюдала за ним из другого конца зала, недобро прищурив глаза. Шед  мельком
подумал, что она слишком настырно лезет в его дела.
   Дружком матросов оказался типчик с лягушачьей физиономией  от  силы  пяти
футов ростом. Шед нахмурился.
   - Он крутой, не забудь! - напомнил ему моряк.
   - Да? Ну ладно, пошли.
   С тремя провожатыми Шед чувствовал себя на сто процентов увереннее,  хотя
и не был убежден, что они сумеют помочь, если Гилберт затеет разборку.
   Возле конторы слонялись двое горилл.
   - Я хочу видеть Гилберта, - сказал им Шед.
   - Да? А если он не хочет тебя видеть? Это  была  обычная  игра  в  крутых
парней, но Шед растерялся, не  зная,  что  ответить.  Его  выручил  один  из
матросов. - По-моему, у него нет выбора. Разве что за  этой  грудой  сала  у
тебя скрывается пара мышц? -  небрежно  спросил  он,  вытащил  нож  и  начал
чистить им ногти - так похоже на Ворона, что Шед даже вздрогнул.
   - Он в конторе. - Жирный телохранитель переглянулся со своим напарником.
   "Один из них рванет сейчас за подмогой", - подумал  Шед.  Он  сделал  шаг
вперед.
   - Я останусь тут, - сказал коротышка с лягушачьей физиономией.
   Шед с силой толкнул дверь кабинета. Ростовщик, положив на  стол  мешок  с
деньгами, взвешивал левы на точных весах, одну монету за другой,  откладывая
обрезанные в сторону. Он поднял на вошедших злобный взгляд.
   - Какого черта?..
   - Двое моих друзей очень хотели заглянуть к тебе  -  посмотреть,  как  ты
обделываешь свои делишки.
   - Мне не нравится такое отношение, Шед. Похоже, ты мне не доверяешь.
   Шед пожал плечами:
   - До меня дошли нехорошие слухи. Говорят, ты вместе  со  Сью  решил  меня
ограбить. Прибрать к рукам мою "Лилию".
   - Вместе со Сью? Кстати, где она, Шед?
   - Так, значит, вы и правда связаны? - Шед состроил угрюмую мину.  -  Черт
бы тебя побрал! Вот почему она  дала  мне  от  ворот  поворот.  Сволочь  ты,
Гилберт! Она больше не хочет меня видеть. А эта обезьяна  у  двери  уверяет,
будто Сью нету дома. Твоих рук дело, Гилберт? Ты это подстроил?  Знаешь,  ты
мне совсем не нравишься!
   Гилберт искоса оглядел всех троих. Казалось, он взвешивает свои шансы. Но
тут в кабинет неторопливо вошел коротышка и прислонился к  стене,  раздвинув
широкий рот в насмешливой ухмылке.
   - Ты пришел по делу или так, потрепаться? - спросил Гилберт.  -  Если  по
делу, то выкладывай.
   И убирайся поскорее со своими уродами. Они мне всю репутацию испортят.
   Шед вытащил из кармана кожаный мешочек.
   - Репутация у тебя и так хреновая, Гилберт.  Люди  говорят,  с  тобой  не
стоит связываться. Им не нравится, что ты вечно норовишь прикарманить  чужую
собственность.
   - Заткнись и давай сюда деньги, Шед. А если пришел просто  поныть,  тогда
уматывай.
   - А он храбрец. Ишь как раздухарился, даром что один против  четверых,  -
сказал матрос, бывший повыше ростом. Второй ответил ему на незнакомом языке.
Гилберт злобно зыркнул на них: я, мол, ваши  физиономии  запомню!  Коротышка
ухмыльнулся и поманил его  пальчиком.  Гилберт  решил,  что  пока  не  время
заедаться.
   Шед отсчитывал монеты. Гилберт смотрел на растущую  кучку,  и  глаза  его
становились все шире..
   - Я же говорил, что проверну выгодное дельце, - сказал  Шед  и  бросил  в
кучку драгоценности Сью.
   Один из моряков взял браслет, покрутил его в пальцах.
   -  Сколько  ты  должен  этому  типу?  Гилберт  отрывисто  назвал   сумму,
показавшуюся Шеду преувеличенной.
   - Гляди, Шед, не продешеви, - сказал матрос.
   - Я просто хочу забрать у этого шакала закладную на "Лилию".
   Гилберт уставился  на  украшения,  бледный  и  взмокший.  Облизнул  губы,
потянулся рукой за колечком. Пальцы у него дрожали.
   Шед испытывал и страх, и злорадство одновременно. Гилберт узнал  колечко.
Теперь, возможно,  он  поостережется  связываться  с  Каштаном  Шедом.  Или,
наоборот, перережет кое-кому глотку. Гилберт, как и  Крейг,  тоже  испытывал
проблемы со своим "это".
   - Этого с лихвой хватит, чтобы покрыть все мои долги,  господин  Гилберт.
Даже считая с дополнительными процентами. Несите-ка сюда мою закладную.
   Гилберт рассеянно достал документ из ящика соседней полки. Глаза  его  не
отрывались от кольца.
   Шед немедленно порвал бумагу.
   - По-моему, еще один должок за мной остался,  а,  господин  Гилберт?  Да,
думаю, что так. Будьте уверены, я уж постараюсь, чтобы вы получили все,  что
вам причитается.
   Гилберт злобно сощурился. Но в глазах его мелькнула  также  тень  испуга.
Шеду это понравилось. Никто никогда не боялся Каштана Шеда,  за  исключением
Азы, но Аза был не в счет.
   Пора сматывать отсюда, чтобы не спугнуть удачу.
   - Благодарю вас, господин Гилберт. До скорого свидания.
   Проходя через приемную, Шед с изумлением увидел,  что  оба  телохранителя
сладко похрапывают. Человечек с лягушачьей физиономией усмехнулся. На  улице
Шед расплатился со своим эскортом.
   - А он не так уж ерепенился. Я думал, будет хуже.
   - Так мы же были с тобой, - сказал коротышка. - Давай  двинем  к  тебе  и
попьем пивка.
   - Вид у него был такой, будто он в шоке, - заметил один  из  матросов.  -
Как ты умудрился наделать такую кучу долгов? - поинтересовался коротышка.
   - Из-за бабы. Я собирался жениться на ней. А она просто  тянула  из  меня
денежки. В конце концов я прозрел.
   Троица покачала головами.
   - Женщины! - сказал один моряк. - С ними, приятель,  нужно  поосторожнее.
Иначе костей не соберешь.
   - Я получил хороший урок. Эй,  давайте  это  обмоем!  Я  угощаю.  У  меня
осталось немного вина - я закупил его для особого клиента- Но клиент  уехал,
а вино девать некуда.
   - Такое дрянное?
   - Нет. Такое хорошее. Никому не по карману.

***

   Шед провел весь оставшийся  вечер,  потягивая  вино,  даже  когда  моряки
смотались куда-то по делам. Каждый раз при воспоминании о том,  как  Гилберт
отреагировал на кольцо, хозяин таверны расплывался в широкой усмешке.
   "Не очень-то зарывайся, - тут же одергивал он себя. -  Гилберт  такой  же
сумасшедший, как и Крейг".
   Но потом  приподнятое  настроение  прошло,  сменившись  страхом.  Гилберт
отомстит ему, когда он будет один, а  под  патиной,  оставленной  Вороном  и
несколькими последними сделками, по-прежнему скрывалось слишком  много  того
самого старины Шеда.
   - Нужно было отвезти гада в замок, - пробормотал Шед в свою кружку. И тут
же обругал себя: - Вот черт! Я такой же негодяй, как Ворон. Даже хуже. Ворон
хоть живых туда не возил. Что, интересно,  делает  сейчас  этот  подонок  со
своим шикарным кораблем и хитрой маленькой потаскушкой?
   Шед надрался до поросячьего визга и чуть не рыдал от жалости к себе.
   Последний постоялец ушел в свою спальню. Последний посетитель ушел домой.
А Шед все сидел, уговаривая бутылку и косо глядя  на  Лизу,  на  которую  он
злился, сам не зная почему. "Из-за ее тела,  -  подумал  он.  -  Ишь,  какое
налитое! А она не дает. Слишком, мол, хороша для меня. И какую волю  забрала
в последнее время! Да-а".
   Лиза посматривала на него, прибираясь в зале. Ловкая, сучка.  Даже  лучше
Душечки - та тоже работала  не  покладая  рук,  но  не  было  в  ней  этакой
экономности движений. Может, и правда разрешить ей похозяйничать в  таверне?
Сам он не очень-то с этим справляется.
   Внезапно он обнаружил, что  Лиза  сидит  напротив  него.  Шед  смерил  ее
злобным взглядом. А ей хоть бы хны - сидит себе и бровью  не  ведет.  Боевая
девка. Такую на пушку не возьмешь. Не запугаешь. Ох, наплачется он из-за нее
когда-нибудь!
   - В чем дело, господин Шед?
   - Ни в чем.
   - Я слыхала, вы отдали Гилберту долги. По закладной на  "Лилию".  Как  вы
могли заложить "Лилию"? Она принадлежит вашей семье уже несколько поколений!
   - Не пудри мне мозги этой сентиментальной чепухой! Тебе-то какая печаль?
   - Где вы взяли деньги?
   - Кончай приставать, поняла? Иначе тебе не поздоровится!  -  Несмотря  на
суровый тон, Шед сам не верил своим угрозам.
   - Вы как-то странно себя ведете последнее время.
   - Я был влюблен.
   - Не в этом дело. Кстати, а куда она девалась, ваша  любовь?  Я  слыхала,
будто Сью исчезла. Гилберт говорит, вы ее порешили.
   - О чем это мы порешили? Я был у нее сегодня.
   - Вы с ней виделись?
   - Нет. Привратник сказал, ее нет дома. Она просто не хочет  меня  видеть.
Небось, ублажала кого-нибудь.
   - А может, ее действительно не было дома?
   - Я говорил тебе, что не хочу больше о ней вспоминать! - взревел  Шед.  -
Ясно?
   - Конечно. Скажите, где вы взяли деньги.
   - Тебе-то зачем?
   - Потому что, если там есть еще, я хочу войти  в  долю.  У  меня  нет  ни
малейшего желания угробить свою жизнь в Котурне.  Я  готова  на  все,  чтобы
выбраться отсюда.
   Шед горько усмехнулся.
   Лиза неправильно истолковала его усмешку.
   - Здесь я работаю временно, только пока не подыщу себе другое занятие!
   - Миллионы людей мечтали о том же, Лиза.  И  все  они  замерзли  потом  в
переулках Котурна.
   - Не все. Я выберусь отсюда. Где вы раздобыли деньги, господин Шед?
   Лиза принесла еще бутылку дорогого вина. "Скоро конец запасам", - мельком
подумал Шед. И рассказал Лизе о своем тайном партнере.
   - Будет врать-то! Я здесь не первый день, что-нибудь да заметила бы.
   - Ты лучше поверь мне, девочка. - Шед хихикнул. - А будешь давить на меня
- сама с ним  встретишься.  Он  тебе  не  понравится,  даю  гарантию.  -  Он
вспомнил, как длинная тварь приглашала его приезжать поскорее.
   - Куда девалась Сью?
   Шед попытался встать, но ноги его не слушались. Он плюхнулся  обратно  на
табуретку.
   - Развезло меня. Сильнее, чем я  думал.  Форму  теряю.  -  Лиза  серьезно
кивнула. - Я любил ее. Любил по-настоящему. Зачем она так со мной  обошлась?
Я бы обращался с ней как с королевой. Я бы в ад для нее пошел, не  побоялся.
В общем-то, туда я и пошел. - Он хихикнул. - Вместе с ней... И тю-тю!
   - А для меня вы бы сделали это, господин Шед?
   - Что?
   - Вы давно меня домогаетесь. Чего я стою, как по-вашему?
   - Не знаю, - осклабился Шед. - Не могу сказать, пока не попробовал.
   - У тебя все равно нет денег, старик!
   - Зато я знаю, где их добыть!
   - Где?
   Шед молча сидел и ухмылялся; пуская слюну изо рта.
   - Ладно, сдаюсь. Ваша взяла. Пошли. Я помогу вам добраться до спальни,  а
потом пойду домой.
   Восхождение было эпически долгим. Шеду не хватило  одного  глотка,  чтобы
отключиться. Дойдя до спальни, он мешком повалился на кровать.
   - Спасибо, - пробормотал он. - Эй, чего ты делаешь?
   - Вам же надо раздеться!
   - Да, пожалуй. - Он даже не пытался  ей  помочь.  -  Эй,  ты  чего?  Чего
руки-то распускаешь?
   - Вы же хотите меня, разве нет?
   Через минуту Лиза уже прижималась к нему своим обнаженным телом.  Но  Шед
был слишком пьян, чтобы воспользоваться ситуацией. Он обнял ее, разнюнился и
излил все свои горести. На это она и рассчитывала.

Глава 29
АРЧА
РАСПЛАТА

Шед сел так резко, что голова пошла кругом. Внутри кто-то сразу начал выбивать барабанную дробь. Шед перекатился к краю кровати, и его громко вытошнило. А потом затошнило по-другому. От страха.
   - Я выболтал ей. Рассказал все как на  духу.  -  Он  дернулся,  собираясь
спрыгнуть с кровати. Нужно бежать из Арчи, пока не заявились инквизиторы.  У
него есть золото. Какой-нибудь иноземный капитан может отвезти  его  на  юг.
Там он найдет Ворона и Азу... Шед бессильно упал обратно на  койку,  слишком
несчастный, чтобы действовать. -  Помираю,  -  пробормотал  он.  -  Если  ад
существует, то я уже в аду.
   Неужто он выболтал все? Да, похоже. И главное - ни за что ни про что.  Он
ничего не получил взамен.
   - Каштан Шед, ты прирожденный неудачник! Когда ты наконец усвоишь это?
   Он снова приподнялся,  более  осторожно,  и  пошарил  в  тайнике.  Золото
по-прежнему было там. Может, он все-таки что-то утаил от Лизы? Шед задумчиво
уставился на амулет. Лизу можно отправить вслед за Сью. Если только  она  не
успела никому растрепаться. Но она будет начеку, верно ведь? Ее не застанешь
теперь врасплох, если она вообще не удрала.
   - Моя голова! Боги мои! Я ничего не соображаю. - Снизу  донесся  какой-то
шум. -  Проклятье,  -  пробормотал  Шед.  -  Она  сбежала,  оставив  таверну
открытой. Сейчас там все растащат!
   По щекам его покатились слезы. Вот к какому концу  он  пришел!  Возможно,
это Вол со своими душегубами орудует в зале.
   Лучше пойти и встретить свою судьбу. Проклиная все на свете, Шед оделся и
начал долгий спуск по лестнице.
   - Доброе утречко, господин Шед! - радостно приветствовала его Лиза. - Что
вы хотите на завтрак?
   Шед уставился на нее, разинув рот, потом  доковылял  до  столика  и  сел,
обхватив голову руками и не обращая внимания на изумленный взгляд одного  из
своих вчерашних спутников. - Похмелье мучает, господин Шед? - спросила Лиза.
   - Да. - Собственный голос показался ему громоподобным.
   - Я вам кое-что смешаю по папашиному рецепту. Он у меня заядлый выпивоха,
как вы Знаете.
   Шед слабо кивнул. И даже такой кивок отдался болью в голове. Лизин папаша
был одной из причин, по  которым  Шед  вообще  ее  нанял.  Девушка  отчаянно
нуждалась в помощи. Еще одно доброе деле вышло ему боком.
   Лиза принесла такую отвратную на вид бурду, что к ней не  притронулся  бы
даже колдун.
   - Выпейте залпом, так будет легче.
   - Могу себе представить.  -  Почти  надеясь,  что  бурда  отравлена,  Шед
заглотнул адскую смесь. - Когда они придут? - спросил он, еле отдышавшись. -
Сколько у меня времени?
   - Кто придет, господин Шед?
   - Инквизиторы. Законники. Кого ты там вызвала?
   - А с какой noaoe им сюда приходить? Шед, морщась от боли, поднял на  нее
глаза.
   - Я же вам говорила, что готова на все, лишь бы выбраться из  Котурна,  -
зашептала Лиза. - И я не собираюсь упускать свой  шанс.  Теперь  мы  с  вами
партнеры, господин Шед. Доходы пополам.
   Шед снова обхватил руками голову и застонал.  Это  никогда  не  кончится.
Разве что вместе с ним. В душе он клял последними словами и Ворона,  и  весь
род его.

***

   Зал был пуст. Дверь закрыта.
   - Сначала нужно заняться Гилбертом, - сказала Лиза.
   Шед понуро кивнул, избегая ее взгляда.
   - Глупо с вашей стороны было давать ему драгоценности, которые  он  может
узнать. Он убьет вас, если мы не прикончим его первые.
   Шед снова кивнул. "Почему я? - стенал он про себя. -  За  что  мне  такое
наказание?" - И не думайте, будто вам удастся отделаться от меня, как от Сью
или шантажиста. Я оставила у отца письмо, и, если я исчезну, он отнесет  его
Волу.
   - Слишком ты сообразительная. Плохо кончишь, - буркнул Шед. И добавил:  -
Потерпи до зимы, уже недолго осталось.
   - Да. Но мы не будем  работать  как  Ворон.  Слишком  это  утомительно  и
рискованно.  Мы  займемся  благотворительностью.  Будем  пускать  сюда  всех
бездомных. А утром одним или двумя станет меньше.
   - Ты соображаешь, о чем говоришь? Это же убийство!
   - А кому какое дело? Для них самих так будет лучше.  Можете  назвать  это
милосердием.
   - Невероятно! Чтобы такая молодая девушка была такой бессердечной!..
   - Сердце в Котурне только помеха, господин Шед. Надо приготовить холодное
местечко, где мы будем хранить трупы, пока не пригоним фургон. Думаю,  одной
поездки в неделю будет достаточно.
   - Зима...
   - ..будет моим последним сезоном в Котурне.
   - Я не стану этого делать.
   - Еще как станете! Или отправитесь к Волу. У вас нет выбора. У  вас  есть
партнер.
   - Боже, избави меня от этого изверга в юбке!
   - А вы разве не изверг? Вы убили пятерых!
   - Четверых, - слабо запротестовал Шед.
   - Вы думаете, Сью еще жива? Не стоит спорить по мелочам. С какой  стороны
ни посмотри, вы все равно убийца. Просто вы такой непрактичный  убийца,  что
вечно сидите без герша за душой. И такой глупый, что связываетесь со всякими
Сью и Гилбертами. Повесить могут только раз, господин Шед!
   Что толку спорить с социопатом? Лиза была средоточием Лизиной  вселенной.
Остальные люди существовали исключительно  для  того,  чтобы  она  могла  их
использовать.
   - После Гилберта надо будет заняться  еще  кое-кем.  Например,  Крейговым
громилой, которому удалось  смыться.  Он  наверняка  гадает,  куда  девались
трупы. Покамест он молчит, иначе весь Котурн гудел бы от слухов. Но  в  один
прекрасный день может и заговорить. А потом примемся  за  человека,  который
помог вам избавиться от шантажиста.
   Лиза походила на генерала, планирующею  ход  кампании.  Она  хладнокровно
планировала убийства оптом. Как такое возможно?!
   - Я не хочу больше мочить руки в крови, Лиза.
   - А разве у вас есть выбор?
   Шед не мог отрицать, что смерть Гилберта имеет некоторое значение для его
собственного выживания. А после Гилберта наступит еще чья-то  очередь.  И  в
конце концов эта девчонка потеряет осторожность и погубит его.
   Что она там говорила про письмо? Проклятие! Может, начать с ее  папаши?..
Да, ловушка просторная, но выхода из нее не видно.
   - Возможно, для меня это единственный  шанс  выбраться  отсюда,  господин
Шед. И уж поверьте мне, я ухвачусь за него обеими руками.
   Шед стряхнул с себя летаргию, нагнулся, уставился в камин. Его  выживание
прежде всего.
   Поэтому Гилберт должен умереть. Тут двух мнений быть не может.
   А как насчет  черного  замка?  Сказал  он  ей  про  амулет?  Шед  не  мог
вспомнить.  Надо  будет  намекнуть  о  существовании  некоего   специального
пропуска, иначе девчонка может попытаться убить и  продать  его  самого.  Он
станет для нее угрозой, как только она выполнит свой план. Да.  Естественно.
Едва ей удастся установить контакт с тварями из черного замка, как  она  тут
же захочет избавиться от Шеда. Стало быть, он должен внести еще одно  имя  в
свой черный список.
   Черт возьми! Ворон сделал самую умную  вещь,  единственно  возможную.  Он
нашел единственный выход. И этот выход - уехать из Арчи.
   - Придется последовать за ним, - пробормотал Шед - Другого выхода нет.
   - Что?
   - Не обращай внимания, девочка. Ты победила. Давай займемся Гилбертом.
   - Хорошо. Тогда не пейте сегодня, а завтра встанете  рано.  Вам  придется
присмотреть за "Лилией", пока я кое-что организую.
   - Договорились.
   - А потом вы выполните свою долю работы.
   - Да. Наверное.
   - Спокойной ночи, господин Шед.
   Лиза проводила его подозрительным взглядом.

***

   - Все в порядке, - сказала она Шеду на следующий день. -  Гилберт  придет
ко мне сегодня вечером. Один. Вы подгоните фургон. А  я  позабочусь  о  том,
чтобы мой папашка не шлялся поблизости.
   - Насколько я слыхал, Гилберт никуда теперь не ходит без телохранителя.
   - Сегодня вечером пойдет. Он принесет мне  десять  лев  за  то,  чтобы  я
помогла ему прибрать к рукам "Лилию". Я намекнула, что ему может  обломиться
кое-что еще.
   У Шеда заурчало в животе.
   - А если он заподозрит?
   - Нас будет двое, а он один. Не пойму я, как такое ничтожество с  заячьей
душонкой вообще могло кого-то пришить?
   "Тогда мне не было так страшно", - подумал Шед. Но оставил эту мысль  при
себе. Не стоило давать Лизе в руки лишние козыри.  Пора  было  найти  козыри
против нее.
   - Ты что, ничего не боишься, детка?
   - Нищеты боюсь. Особенно в старости. Меня всю колотит, когда я вижу, как.
Хранители волокут из переулка трупы старичья в лохмотьях.
   - Н-да. Это я могу понять. - Шед незаметно улыбнулся. Что ж,  для  начала
неплохо.

***

   Шед остановил фургон, глянул  на  заднее  окошко  полуподвала.  Свеча  не
горит. Лиза, очевидно, еще не вернулась. Шед стегнул мулов вожжами,  покатил
вперед. Гилберт мог расставить наблюдателей. Он ведь не дурак.
   Сделав круг  по  переулкам,  Шед  зашагал  обратно  пешком,  прикидываясь
пьяным. Кто-то уже успел зажечь в квартире  свет.  С  бьющимся  сердцем  Шед
скользнул к двери черного хода.
   Дверь была незаперта.  Как  и  договаривались.  Может,  Гилберт  все-таки
дурак? Шед осторожно протиснулся внутрь. Кишки в животе точно узлом связало.
Руки тряслись. Из горла рвался крик.
   Да, это был не тот Каштан Шед, что победил Крейга и его банду. Того  Шеда
загнали в капкан, и он боролся за свою жизнь. У  него  не  было  времени  на
раздумья, вгоняющие в панику. У  нынешнего  Шеда  времени  хватало.  Он  был
уверен, что проколется.
   Квартира, состояла из двух крохотных комнатушек. Прихожая была  пустой  и
темной. Шед осторожно прошел вперед, притаился  за  рваной  шторой.  Мужской
голос в спальне что-то невнятно пробурчал. Шед осторожно выглянул.
   Гилберт уже разделся и встал коленом на убогое подобие  кровати.  На  ней
лежала Лиза, натянув  одеяло  по  самую  шею,  точно  не  в  силах  побороть
стыдливость. Ссохшееся, сморщенное тело Гилберта,  обвитое  веревками  синих
вен, резко контрастировало с юной свежестью Лизы.
   Гилберт злился.
   Шед выругался про себя. Пора ей прекратить эти игры, пока не  доигралась.
Она просто не может идти к своей цели прямым путем. Вечно  ей  нужно  что-то
выдумать для собственного удовольствия.
   С этим надо кончать.
   Лиза сделала вид, что  уступает,  подвинулась,  освобождая  для  Гилберта
место.
   Шеду ведено было напасть, когда Лиза обовьет старика руками и ногами.  Но
он решил сыграть по-своему, не торопясь. Он стоял и ухмылялся, глядя  на  ее
искаженное гримасой отвращения лицо, в то время как Гилберт  пыхтел  на  ней
верхом.
   Шед наконец шагнул вперед.
   Три быстрых и бесшумных шага. Удавка обвила тощую шею петлей. Шед с силой
потянул веревку на себя. Лиза еще крепче сжала Гилберта  в  объятиях.  Каким
маленьким и смертным оказался этот ростовщик! Совсем не похож  на  человека,
перед которым трепетало пол-Котурна.
   Гилберт трепыхался, но вырваться не мог.  Шеду  казалось,  что  этому  не
будет конца. Он и не думал, что так тяжело  задушить  человека.  Наконец  он
отступил от кровати, с трудом подавляя внутреннюю дрожь.
   - Снимите его с меня! - взвизгнула Лиза. Шед откинул труп в сторону.
   - Одевайся. Скорей. Надо убираться отсюда. Он мог оставить телохранителей
где-нибудь поблизости. Я подкачу фургон.
   Он метнулся к двери, выглянул в переулок. Никого. Шед быстро  подогнал  к
двери повозку.
   - Шевелись! - рявкнул он, вернувшись и застав Лизу голой. - Нужно  убрать
его отсюда!
   Лиза застыла как изваяние.
   Шед сунул ей в руки одежду, похлопал по обнаженной спине:
   - Побыстрей, черт возьми!
   Лиза начала медленно одеваться. Шед подлетел к двери, проверил  переулок.
По-прежнему никого. Он мгновенно выволок труп, забросил его в фургон, накрыл
брезентом. Забавно, как смерть меняет людей: они даже легче становятся.
   Шед метнулся назад:
   - Ты долго будешь копаться? Я вытащу тебя на улицу в таком виде!
   Угроза не возымела никакого действия. Шед схватил Лизу за руку, поволок к
дверям.
   - Садись!
   Закинул  ее  на  сиденье,  вспрыгнул  сам.   Хлестнул   поводьями.   Мулы
флегматично тронулись вперед. Когда повозка  миновала  мост  через  Портовую
реку, животные привычно побрели по знакомой  дороге,  почти  не  нуждаясь  в
понуканиях "Сколько же раз они проделали этот путь?" - мельком подумал Шед.
   Фургон одолел половину склона, и лишь  тогда  Шед  успокоился  настолько,
чтобы обратить внимание на Лизу.  Она  по-прежнему  была  в  шоке.  Убийство
внезапно стало не просто словами. Она своими руками помогла убить  человека.
И тем самым сунула собственную голову в петлю.
   - Не так-то легко, как тебе казалось, а?
   - Я не думала, что так будет. Я держала его и чувствовала,  как  из  него
выходит жизнь. Это... Это оказалось страшнее, чем я ожидала.
   - А еще собиралась сделать карьеру убийцы! Послушай, что я тебе скажу.  Я
своих постояльцев убивать не собираюсь. Хочешь - души их сама.
   Лиза сделала вялую попытку пригрозить ему.
   -  Все,  кончилась  твоя  власть  надо  мной,  поняла?   Валяй,   иди   к
инквизиторам. Под пытками ты выложишь им всю правду, партнер!
   Лиза поежилась. Шед заговорил снова лишь тогда,  когда  они  подъехали  к
черному замку:
   - И кончай свои дурацкие игры, ясно тебе?
   Он подумал было продать ее вместе с Гилбертом, но решил, что  у  него  не
хватит для этого ни ненависти, ни злости, ни даже просто подлости.
   Он остановил мулов. - Оставайся здесь. Не вылезай из фургона, что  бы  ни
случилось. Поняла?
   - Да. - Голос у Лизы был глухой и еле слышный.
   "Напугалась до смерти", - подумал Шед. Он постучал в черные  ворота.  Они
распахнулись  внутрь.  Шед  залез  обратно  на  сиденье,  въехал  под  арку,
спрыгнул, швырнул Гилберта на каменную плиту. Длинная тварь вышла  из  тени,
осмотрела труп, потом взглянула на Лизу.
   - Нет, ее не трожь, - сказал Шед. - Она мой новый партнер. Тварь кивнула.
   - Тридцать.
   - По рукам.
   - Нам нужно много тел, Каштан Шед. Очень много. Наша  работа  подходит  к
концу. Мы хотим завершить ее поскорее.
   Шед поежился от тона, каким это было сказано.
   - Скоро привезу еще.
   - Хорошо. Очень хорошо. Мы тебя щедро вознаградим.
   Шед снова  поежился,  огляделся  вокруг.  -  Ищете  женщину?  -  спросила
нечисть. - Она еще не слилась воедино с порталом.
   Тварь щелкнула длинными желтыми пальцами. Во тьме зашаркали шаги.  Черные
тени выступили вперед, поддерживая под руки нагую Сью. Шед громко  сглотнул.
Выглядела она ужасно. Исхудала, кожа стала бесцветной -  там,  где  не  была
разукрашена  синяками  и  ссадинами.  Одно  из  чудищ   приподняло   женщине
подбородок,  заставив  посмотреть  на  Шеда.  Глаза  у  Сью  были  пустые  и
бездумные.
   - Ходячий труп! - прошептал Шед.
   - Ну как, месть достаточно сладка? - спросила тварь.
   - Уберите ее  отсюда!  Я  не  хочу  ее  видеть.  Длинная  тварь  щелкнула
пальцами. Ее товарки отступили в тень.
   - Мои деньги! - рявкнул Шед. Выродок,  хихикая,  бросил  монеты  к  ногам
Гилберта. Шед подобрал их и сунул в карман.
   - Привози нам побольше живых, Каштан Шед.  Мы  им  находим  разнообразное
применение.
   Во тьме эхом прокатился крик. Шеду показалось, что он услышал свое имя.
   - Она узнала тебя, дружок.
   Из горла у Шеда вырвался стон. Он мигом запрыгнул на сиденье, рявкнул  на
мулов. Длинная нечисть уставилась на  Лизу  с  откровенной  жадностью.  Лиза
поняла, что значит этот взгляд.
   - Уедем отсюда, господин Шед! Пожалуйста!
   - Н-но, залетные!
   Фургон скрипел, стонал и, казалось, целую  вечность  тащился  к  воротам.
Откуда-то из замка продолжали доноситься крики.
   Когда они выехали наконец, Лиза посмотрела на Шеда  с  каким-то  странным
выражением. Шед уловил в  нем  облегчение,  страх  и  даже  долю  презрения.
Облегчение преобладало. Лиза поняла, насколько она  уязвима.  Шед  загадочно
улыбнулся, кивнул и ничего не сказал. "Как Ворон", - вдруг вспомнил он.
   И усмехнулся. Как Ворон.
   Пускай она поразмыслит. Пускай поволнуется.
   Мулы неожиданно остановились.
   - Что такое?
   Из  темноты  материализовались  людские  фигуры.  В  руках  они   держали
обнаженные мечи. Настоящие мечи, боевые.
   - Чтоб я сдох! - воскликнул чей-то голос. - Это ж хозяин таверны!

Глава 30
АРЧА
НОВЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ

Масло вкатился в дом из ночной темноты.
   - Эй, Костоправ! У нас клиент!
   Я сложил свои карты, но не бросил их в кучу.
   - Ты уверен? - Я чертовски устал от ложных тревог. Масло робко улыбнулся:
   - Ага. Уверен. Что-то тут было не так.
   - Где он? Выкладывай все до конца!
   - Они въезжают в ворота.
   - Они?
   - Мужчина и женщина. Мы даже  не  думали  их  подозревать,  пока  они  не
проехали мимо последнего дома и не направились к замку.  А  потом  уже  было
поздно их задерживать.
   Я хлопнул ладонью по столу.  Опять  проворонили!  Утром  мне  выдадут  по
первое число. Шепот по горло сыта моими оправданиями. Не исключено, что  она
просто  отправит  меня  в  Катакомбы.   Навсегда.   Взятые   не   отличаются
терпеливостью.
   - Пошли, - сказал я как можно спокойнее, прожигая взглядом в Масле дырку.
Он старательно держался от меня подальше. Он знал, что  я  недоволен.  Знал,
чем я рискую при встрече со Взятыми. И не хотел давать мне повода  придушить
его на месте. - Если опять напортачите - всем глотки перережу.
   Мы схватили мечи и рванули в ночь.  Нашли  место  для  засады  -  колючий
кустарник  двумя  сотнями  ярдов  ниже  крепостных  ворот.  Я  только  успел
разместить людей, как в замке раздались истошные вопли.
   - Жуть какая! - сказал один из ребят.
   - Не высовывайся! - рявкнул я. По спине у меня побежали мурашки. Вопли  и
правда были жуткие.
   Казалось, им не будет конца. Потом я услышал приглушенное звяканье упряжи
и скрип несмазанных колес. А потом - человеческие голоса, переговаривающиеся
шепотом.
   Мы выскочили из кустов. Кто-то из ребят откинул крышку лампы.
   - Чтоб я сдох! - вырвалось у меня. - Это ж хозяин таверны!
   Мужчина  обмяк.  Женщина  уставилась  на  нас  круглыми  глазами.   Потом
спрыгнула с сиденья и побежала.
   - За ней. Масло! Если упустишь - не забудь помолиться. Дергач, тащи этого
паршивца сюда. А ты, Косоглазый, отгонишь фургон за дом. Все остальные -  за
мной, пойдем напрямки.
   Поскольку кабатчик не сопротивлялся, я отрядил еще двоих в помощь  Маслу.
Он гнался за женщиной через кусты. А та бежала к невысокому обрыву,  загоняя
себя в тупик.
   Мы ввели Шеда в заброшенный дом. Оказавшись в  освещенном  помещении,  он
совсем сник, точно из него выпустили воздух. Он не говорил ни слова.  Обычно
пленники как-то сопротивляются задержанию, хотя бы тем, что  уверяют,  будто
задерживать их нет никакой причины. Но Шед был похож  на  человека,  который
уже приготовился к худшему.
   - Садись. - Я показал ему на стул возле стола, где мы играли в карты. Сам
развернул другой стул, оседлал его, положил руки на спинку и  уперся  в  них
подбородком. - Мы взяли тебя с поличным, Шед.
   Он уставился  потухшим  взглядом  на  столешницу  -  человек,  потерявший
надежду.
   - Что скажешь?
   - А что я могу сказать?
   - По-моему, очень даже многое. Мы взяли тебя за задницу, это верно, но ты
пока не помер. И, быть может, останешься жив, если сумеешь со мной поладить.
   Глаза у него слегка блеснули, но тут же потухли снова. Он мне не верил.
   - Я не инквизитор, Шед. Он немного оживился.
   - Это правда. Я ходил вместе с Волом потому, что он знает  Котурн.  Но  у
меня своя работа, к Волу она не имеет никакого отношения. Набег на Катакомбы
меня вообще не волнует. Черный замок волнует немного  больше,  поскольку  он
грозит катастрофой, но сильнее всего меня волнуешь ты, Шед.  Из-за  человека
по имени Ворон.
   - Один из ваших парней назвал вас Костоправом. Ворон до смерти  испугался
какого-то Костоправа, увидав его той  ночью,  когда  люди  герцога  схватили
Вороновых дружков. Так. Значит, Ворон видел наш захват. Черт, оказывается  я
рисковал в тот день даже больше, чем думал.
   - Я и есть тот самый Костоправ. И я хочу  знать  все,  что  ты  знаешь  о
Вороне и Душечке. А также все обо всех, кто что-нибудь  знает  По  лицу  его
скользнула еле заметная тень протеста.
   - За тобой охотится уйма народу, Шед. Не только Вол. Моя начальница  тоже
жаждет тебя повидать. А Вол - сущее дитя по сравнению с ней. Она тебе совсем
не понравится. Но я ей тебя отдам, если будешь упрямиться.
   Вообще-то я лучше отдал бы его Волу, поскольку Вола не интересовали  наши
внутренние разногласия со Взятыми. Но он уехал на юг. - Да,  и  еще  Аза.  Я
хочу услышать все, что ты мне о  нем  не  рассказал.  -  До  меня  донеслись
женские проклятия,  звучавшие  так,  будто  Масло  с  ребятами  пытались  ее
изнасиловать. Но я-то знал, что у них просто не встанет после того, как  они
сегодня облажались. - Кто эта шлюшка?
   - Моя служанка. Она... - И тут он начал изливать  мне  все,  что  у  него
наболело. Теперь, когда он заговорил, его было не остановить.
   Я решил перекрыть фонтан, пока этот дурак не выболтал лишнего.
   - Заткни его! - Один из моих ребят зажал ему ладонью рот. - Вот что мы  с
тобой сделаем, Шед. Если, конечно, ты хочешь  выбраться  из  этой  передряги
живым.
   Он ждал.
   - Люди, на которых я работаю, все равно узнают, что в замок сегодня ночью
доставили труп.  Я  должен  поймать  поставщика.  Мне  придется  кого-то  им
предъявить: тебя, девушку или вас обоих. Но ты знаешь кое  о  чем,  что  мне
хотелось бы утаить от Взятых. А сделать это я могу, только  прикончив  тебя.
При необходимости я действительно тебя убью. Но пока меня устроит,  если  ты
просто притворишься мертвым. Пускай девчонка увидит твой труп. Усек?
   - По-моему, да, - сказал он, задрожав, - Я хочу знать абсолютно все.
   - Но девчонка...
   Я предостерегающе поднял руку, прислушался.  Женские  вопли  звучали  уже
совсем близко.
   - После встречи со Взятыми  она  уже  не  вернется.  Поэтому  я  не  вижу
причины, мешающей мне тебя отпустить, если все пройдет гладко.
   Он не поверил мне. Он совершил преступления, заслуживавшие, с  его  точки
зрения, самой суровой кары, и ожидал ее.
   - Мы - Черный Отряд, Шед. Арча скоро на собственной шкуре узнает, что это
такое. Кстати, мы никогда не нарушаем данных обещаний. Но  сейчас  для  тебя
это не самое главное. Тебе сейчас нужно остаться в  живых,  а  потом  уехать
куда  подальше.  Поэтому,  дружок,  постарайся  изобразить  из  себя  такого
жмурика, чтоб он казался мертвее тех, кого ты таскал на вершину горы.
   - Ладно.
   - Тащите его к печке и обработайте поубедительнее.
   Мои ребята знали, что делать. Они помяли  Шеда,  почти  не  причинив  ему
боли. Я разбросал в комнате вещи, чтобы создать впечатление драки,  и  успел
как раз вовремя.
   Девушка влетела в дверь, подталкиваемая кулаками Масла. Видок у  нее  был
потрепанный. У Масла и его помощников тоже.
   - Настоящая тигрица, да? Масло попытался  улыбнуться.  Из  разбитой  губы
потекла струйка крови.
   - Хуже, Костоправ. - Он пнул девушку под коленки, сбив ее с ног. - А  что
с тем парнем?
   - Мы с ним немного повздорили и я пырнул его ножом.
   - Понятно.
   Мы уставились на девушку. Глаз она не  отвела,  но  боевой  задор  в  них
погас. С каждым  брошенным  на  Шеда  взглядом  она  становилась  все  более
смирной.
   - Н-да. Ты здорово вляпалась, малышка. Она выдала нам ту самую  сказочку,
которую я ожидал услышать от Шеда. Мы почти не слушали ее, поскольку  знали,
что все это вранье. Масло тем временем прибрал в  комнате,  а  потом  связал
девчонку по рукам и ногам и усадил в кресло. Я развернул  кресло  спинкой  к
Шеду. Бедняге все-таки надо было дышать.
   Я сел напротив девушки и начал допрос. Шед говорил, что выболтал ей почти
все. Мне хотелось выяснить, знает ли она  о  Вороне  что-нибудь  такое,  что
может подвести его или всех нас под монастырь.
   Но выяснить это мне не удалось.
   Воздух вокруг дома взвихрился с таким ревом, точно грянул гром или нам на
головы обрушился торнадо.
   - Ох, блин! Взятая, - сказал Масло. Дверь резко распахнулась, стукнувшись
о стенку. Я встал. Желудок у меня свело, сердце стучало, как молот. В дверях
появилась Перо - в таком виде, будто она выпрыгнула из горящего  здания.  От
ее тлеющей одежды поднимались колечки дыма.
   - Что стряслось? - спросил я.
   - Замок. Я подлетела слишком близко. Они чуть не  сбили  меня.  А  что  у
вас?
   Я быстро рассказал о  наших  приключениях,  не  умолчав  о  том,  что  мы
проворонили труп. Потом показал на Шеда:
   - Один кончился: не хотел отвечать на вопросы. Но вторая жива. - И махнул
рукой в сторону Лизы.
   Перо  подошла  к  нам  поближе.  Видно,  досталось  ей  здорово.   Я   не
почувствовал той ауры сдерживаемого напора мощной  энергии,  которую  обычно
излучают Взятые. А Перо не почувствовала, что в теле Каштана  Шеда  теплится
жизнь.
   - Такая молодая! - Перо приподняла подбородок Лизы. - О,  какие  глазищи!
Огонь и сталь. Госпоже она понравится.
   - Нам продолжать наблюдение? - спросил я, полагая,  что  Перо  конфискует
пленницу.
   - Конечно. Может, еще кто появится. - Она повернулась ко мне лицом. -  Но
внутрь больше никто проникнуть не должен. Все и так висит на  волоске.  Этих
Шепот вам простит. Следующие станут вашим смертным приговором.
   - Так точно, мадам. Только очень трудно вести  наблюдение,  не  привлекая
внимания местных жителей. Мы, увы, не можем устроить засаду прямо у дороги.
   - Почему?
   Я объяснил. Перо успела разглядеть местность вокруг черного замка.
   -  Да,  ты  прав  Пока  не  стоит.  Но  скоро,  когда   прибудет   Отряд,
необходимость в секретности отпадет.
   - Так точно, мадам.
   Перо взяла девушку за руку.
   - Пошли, - сказала Взятая.
   Я удивился тому, как безропотно поплелась за ней наша дикая кошка. Вышел,
проводил взглядом потрепанный ковер, быстро взмывший в воздух и полетевший к
Черепичнику. Взлет его сопровождался одним-единственным отчаянным вскриком.
   Я повернулся, собираясь зайти в дом, и столкнулся в дверях с Шедом.  Чуть
было не врезал ему за своеволие, но сдержался.
   - А это кто был? - спросил он. - Что это было?
   - Перо. Одна из Взятых. Одна из моих начальниц.
   - Колдунья?
   - Одна из самых могущественных. Пошли, сядем. Поговорим. Мне нужно  точно
знать, что известно девчонке про Ворона и Душечку.
   Тщательный допрос убедил меня, что  Лизе  известно  слишком  мало,  чтобы
возбудить  у  Шепот  подозрения.  Разве  что  Взятая  свяжет  имя  Ворона  с
человеком, причастным к ее пленению несколько лет назад.
   Я допрашивал Шеда до зари.  Он  жаждал  выложить  свою  историю  во  всех
грязных подробностях. В  нем  назрело  желание  исповедаться.  За  несколько
следующих дней, когда я тайком выбирался в Котурн, он рассказал мне все  что
вы прочли в тех главах Анналов, где Шед выступает  как  главное  действующее
лицо. Мне редко доводилось встречать  людей,  которые  вызывали  бы  у  меня
большее омерзение. Негодяев - да, их я  встречал  пачками.  Злодеев  похлеще
Шеда - на каждом углу.  Но  его  закваска  на  жалости  к  себе  и  трусости
низводила кабатчика до уровня жалкого ничтожества.
   Бедный дурошлеп. Ему на роду написано быть игрушкой в чужих руках.
   И  все  же...  Была  в  характере  Каштана  Шеда  одна  светлая  искорка,
отражавшаяся в его отношениях с матерью. Лизой,  Сэл,  Душечкой,  Вороном  и
Азой, - искорка, о которой он сам упоминал, не замечая ее. В его  душе  жило
тайное стремление к милосердию и порядочности. Именно постепенное разгорание
этой искорки, оказавшей впоследствии влияние и на  Черный  Отряд,  обязывает
меня  без  утайки  изложить  все  предыдущие  неприглядные  поступки   этого
перепуганного человечка.
   Поутру мы прикатили в город в Шедовом фургоне, и я позволил  ему  открыть
"Лилию", как обычно. И тут же созвал на совещание Ильмо и  Гоблина.  Увидав,
что мы знакомы друг с другом, Шед совсем приуныл. Просто удивительно, как мы
не взяли его раньше. Дуракам везет.
   Бедный олух. Мы допрашивали его без конца. Бедные мы. Он не  мог  сказать
нам всего, что нас интересовало.
   - А что будем делать с отцом девчонки? - спросил Ильмо.
   - Если письмо существует, надо его перехватить, - ответил  я.  -  Нам  не
нужно новых неприятностей. Гоблин, ты займешься папой. Если он хоть о чем-то
подозревает, устрой ему сердечный приступ.
   Гоблин мрачно кивнул. Спросил Шеда о  местопребывании  папаши  и  умотал.
Вернулся он через полчаса.
   - Тяжелый случай. Письма у него не было. Девчонка блефовала. Но  знал  он
слишком много, и на допрос его  пускать  было  нельзя.  Меня  это  дело  уже
доконало. Лучше уж охотиться за повстанцами. Там по крайней мере знаешь, кто
есть кто и на чьей ты стороне.
   - Так. Мне пора в замок. Взятые меня не поймут, если я буду сшиваться тут
внизу. Ильмо, оставь кого-нибудь у Шеда в засаде.
   - Конечно. Здесь поселится Ростовщик. Если что, он  сразу  поймает  этого
болвана за руку.
   - Значит, Ворон купил корабль, - задумчиво проговорил Гоблин. - Надо  же!
Как по-вашему, что у него на уме?
   - Думаю, он поплыл прямо в море, - сказал я. -  Говорят,  далеко  впереди
есть какие-то острова. Или  даже  целый  материк.  Там  он  запросто  сможет
затеряться.
   Я вернулся в Черепичник и  два  дня  пробездельничал,  время  от  времени
ускользая тайком, чтобы выудить из Шеда все,  что  он  вспомнит.  Больше  ни
черта не происходило. Никто не пытался проникнуть в  черный  замок.  Похоже,
Шед был единственным недотепой, занявшимся трупным бизнесом.
   Порой я глядел на мрачную черную стену  с  бойницами  и  гадал,  что  там
творится. Они чуть было не сбили Перо. Значит, знали, кто такие Взятые и чем
они грозят. Интересно, как скоро обитатели замка поймут, что к ним  отрезали
доступ, и попытаются заново наладить поставку мяса?

Глава 31
АРЧА
ВОЗВРАЩЕНИЕ

Прошло уже два дня после того, как он попался, а Шед все еще не мог прийти в себя. Стоило ему взглянуть на проклятых живодеров из Черного Отряда, рассевшихся у него в зале, как он опять терял от страха голову. Время, отпущенное на его век, кончилось; теперь он жил взаймы. Шед не знал, зачем он нужен этим головорезам, но не сомневался, что как только они его используют, так сразу выкинут на помойку. Некоторые из его нянек даже не скрывали, что относятся к нему как к падали. Он и сам к себе так относился.
   Он стоял за стойкой и мыл кружки,  когда  в  таверну  вошел  Аза.  Кружка
выпала у Шеда из рук.
   Аза на мгновение встретился с ним взглядом,  завернул  на  угол  и  начал
подниматься по лестнице. Шед глубоко вздохнул и последовал за ним. Когда  он
поднялся на второй этаж, то обнаружил, что человек  из  Отряда  по  прозвищу
Ростовщик неслышно, как смерть, крадется за ним с ножом в руке.
   Шед вошел в бывшую спальню Ворона. Ростовщик остался за дверью.
   - Какого черта ты здесь делаешь, Аза? Тебя ищут инквизиторы,  по  делу  о
Катакомбах. Сам Вол отправился за тобой на юг. - Успокойся, Шед.  Мы  с  ним
столкнулись Порезали маленько, но он оклемается. И вернется сюда за тобой  Я
пришел предупредить тебя. Ты должен уносить ноги из Арчи.
   - Ох нет, - прошептал Шед. Опять судьба сжимает его в клыкастой пасти.  -
Хотя я уже подумывал об отъезде. - И  черт  с  ним,  с  Ростовщиком,  пускай
слушает. Это для него не новость. - Здесь совсем житья  не  стало.  Я  начал
подыскивать покупателя. - Еще не начал, но сегодня же начнет.
   Возвращение Азы как-то подбодрило  Шеда.  Возможно,  просто  потому,  что
теперь у него был союзник, разделявший его тревоги.
   Шед  рассказал  Азе  о  своих  злоключениях,  упомянув  в  том  числе   и
Ростовщика. Упомянутый, однако, не появился.
   Что до Азы, то он явно переменился. Шедова история не повергла его в шок.
Шед спросил почему.
   - Потому что я много времени провел с Вороном. Он  мне  таких  историй  о
своем прошлом порассказал, что у тебя бы волосы дыбом встали.
   - Как он?
   - Погиб.
   - Погиб? - ахнул Шед.
   - Что? - В комнату ворвался Ростовщик. - Ты сказал - Ворон погиб?
   Аза взглянул на Ростовщика, на Шеда, потом опять на Ростовщика.
   - Сволочь ты, Шед...
   - Заткнись, Аза, - оборвал его Шед. -  Ты  понятия  не  имеешь,  что  тут
творилось, пока тебя не было. Ростовщик - наш друг. Ну, что-то вроде того.
   - Ростовщик? Это из Черного Отряда, что ли?
   - Неужто Ворон разболтал? - удивился Ростовщик.
   - Он рассказывал истории о вашем прошлом.
   - Ясно. Все правильно, приятель. Это я и есть. Давай вернемся к Ворону.
   Аза глянул на Шеда. Тот кивнул:
   - Говори!
   - Ладно. Если честно, я и сам не знаю, что  случилось.  Мы  сделали  ноги
после стычки с Волом. В бегах, значит, были. А он  подослал  к  нам  наемных
убийц, и они застали нас врасплох. Мы спрятались в лесу за городом -  и  тут
вдруг Ворон как заорет, как  замечется  по  кустам!  А  я  сижу,  ничего  не
понимаю. - Аза покачал головой. Лицо у него было бледным и мокрым от пота.
   - А дальше? - мягко спросил его Шед.
   - Не знаю.
   - Что? - рявкнул Ростовщик.
   - Я не знаю. Я оттуда убег. Шед скривился. Перед  ним  снова  был  старый
знакомый Аза.
   - Ты настоящий друг, парень, - сказал Ростовщик.
   - Послушайте...
   Шед махнул на него рукой.
   - Тебе нужно бежать из Арчи, Шед, - не унимался  Аза.  -  Деньги  у  тебя
есть, а больше ничего и не нужно. Катакомбы там, на юге, никого не  волнуют.
Местные считают, что  мы  классно  разыграли  Хранителей.  Вот  почему  Волу
удалось нас найти. Все со смеху покатывались, когда  слышали  о  грабеже.  А
несколько парней  даже  заявили,  что  снарядят  экспедицию  и  как  следует
почистят пещеры.
   - Откуда же они прослышали о Катакомбах? Ведь о набеге знали только ты да
Ворон. Аза смутился.
   - Ну конечно. Я так и думал. Не мог удержаться, хвастунишка несчастный! -
Шед был испуган, растерян и начал вымещать свой испуг на Азе.  Он  не  знал,
что  делать.  Нужно  убираться  из  Арчи,  тут  Аза  прав.  Но  как  усыпить
бдительность сторожевых псов, которые глаз  с  него  не  спускают?  Особенно
теперь, когда они знают, что ему надо бежать?
   - Шед, послушай! Корабль, что стоит в Тулварских доках, утром отплывает в
Медополь. Я сказал капитану, чтоб придержал два местечка. Поедешь со мной?
   Ростовщик отошел к двери и загородил проход:
   - Ни один из вас никуда не поедет. Мои друзья должны с вами поговорить.
   - Шед, что это значит? - Аза, казалось, вот-вот ударится в истерику.
   Шед взглянул на Ростовщика. Наемник кивнул, Шед выложил  все,  что  знал.
Аза ничего не понял Шед и сам многого не понимал: поскольку его надсмотрщики
рассказали ему не все, в картине, сложившейся у него  в  мозгу,  недоставало
смысла.
   В данный момент Ростовщик был в "Лилии" один.
   - Может, мне сходить за Гоблином? - предложил Шед.
   - А может, просто подождем? - усмехнулся РОСТОВЩИК.
   - Но...
   - Кто-нибудь да появится. Мы подождем. Пошли  вниз.  А  ты,  -  Ростовщик
ткнул в сторону Азы  кончиком  ножа,  -  не  вздумай  выкинуть  какой-нибудь
фортель.
   - Будь осторожен, Аза, - сказал Шед. - Этих парней боялся сам Ворон.
   - Ладно. Ворон много мне про них рассказывал.
   - А зря, - сказал Ростовщик. - Костоправу  с  Ильмо  это  не  понравится.
Пошли вниз, господа. Шед, займись своими делами, как обычно.
   - Кто-нибудь может узнать Азу, - предупредил Шед.
   - Ничего, рискнем.  Пошли!  -  Ростовщик  посторонился,  пропуская  обоих
приятелей.  В  зале  он  усадил  Азу  за  столик  в  самом  темном  углу  и,
расположившись рядом, принялся чистить ногти ножом. Аза вылупился  на  него,
как завороженный. "Точно призрак увидел", - подумал Шед.
   Теперь, если пожертвовать Азой, можно было сбежать. Аза им нужнее.  Рвани
сейчас Шед через кухню, Ростовщик не погнался бы за ним.
   Из кухни вышла его невестка, балансируя тарелками, которые несла на обеих
ладонях.
   - Подойди на минутку, Сэл, - позвал ее Шед. И когда она подошла, спросил:
- Как ты думаешь, сможешь вместе с детьми управиться в таверне пару недель?
   - Конечно. А что стряслось? - Она выглядела  озадаченной,  однако  быстро
оглянулась на темный угол.
   - Возможно, мне  придется  на  время  уехать.  Я  буду  чувствовать  себя
спокойнее, если кто-то из родственников приглядит за  таверной.  Лизе  я  не
доверяю.
   - Ты до сих пор не знаешь, где она?
   - Нет. Казалось бы, могла и объявиться, когда умер отец, правда?
   - Может, она не слыхала о его смерти? -.  -  Но  в  голосе  Сэл  не  было
уверенности. Шед подозревал, что она как-то связывает Лизино исчезновение  с
ним. Слишком уж много людей пропадало вокруг него. Он боялся, как бы Сэл  не
сложила два и два и не решила, что он причастен также к исчезновению Ферта.
   - Ходят слухи, что ее арестовали. Пригляди за мамой, ладно?  У  нее  есть
прислуга, но за ними тоже нужно присматривать.
   - Куда ты собираешься отправиться, Шед?
   - Сам пока не знаю. - Он боялся,  как  бы  ему  не  пришлось  отправиться
прямиком в Выгородку. Но если нет, тогда  он  точно  рванет  куда  подальше,
прочь от всех здешних дел. Прочь от этих безжалостных людей и их  еще  менее
жалостливых хозяев. Нужно будет расспросить Азу  про  Взятых.  Может,  Ворон
что-нибудь ему рассказал.
   Он хотел улучить момент и сговориться с Азой, чтобы бежать вдвоем. Но  не
на Тулварском корабле. Аза о  нем  проболтался,  чтоб  ему  пусто  было.  На
каком-нибудь другом судне, отплывающем на юг. Что же, интересно,  сталось  с
новеньким кораблем Ворона? И с Душечкой?
   - А где Душечка, Аза? - спросил он, подойдя к столику.
   Аза покраснел и уставился на свои ладони.
   - Я не в курсе, Шед. Честно. Я сдрейфил и на первом же  корабле  драпанул
на север.
   Шед пошел к стойке, укоризненно покачивая головой. Бросить  девочку  одну
на произвол судьбы! Да, Аза все-таки совсем не изменился.
   В дверях появился тип по прозванию Гоблин, И разулыбался, глядя  на  Азу,
прежде чем Ростовщик успел что-то сказать.
   - Так, так, так, так, - проговорил  он.  -  Неужели  это  тот,  о  ком  я
подумал, а. Рост?
   - Попал в точку. Пресловутый Аза собственной персоной, вернулся  домой  с
поля брани. И жаждет поделиться новостями.
   Гоблин уселся напротив Азы, по-прежнему сияя лягушачьей улыбкой.
   - А именно?
   - Ну, главное, он утверждает, будто Ворон погиб. Улыбка  исчезла  с  лица
Гоблина.  Помрачнев,  он  заставил  Азу  рассказать  всю   историю   заново,
уставившись в кружку с вином. Когда он наконец поднял глаза, вид у него  был
подавленный.
   - Нужно обсудить это с Ильмо и Костоправом. Молодец, Ростовщик. Я  заберу
его с собой. А ты не спускай глаз с нашего друга Шеда.
   Шед поморщился. В глубине души он надеялся, что они оба  уйдут  вместе  с
Азой.
   Он уже все решил. Он удерет при  первой  же  возможности.  Уедет  на  юг,
сменит фамилию, купит на свое золото гостиницу и будет вести себя так  тихо,
что никто о нем ничего не услышит.
   Аза попробовал было взбунтоваться:
   - Кто вы такие, чтобы мне указывать, черт подери? Может, я не хочу никуда
идти?
   Гоблин нехорошо усмехнулся и что-то еле слышно пробормотал. Из его кружки
повалил густой коричневый дым, подсвеченный изнутри кровавым сиянием. Гоблин
уставился на Азу. Аза уставился на кружку, разинув рот.
   Дым сгустился  в  форме  небольшой  головки.  На  месте  глаз  заблестели
огненные точки.
   - Мой маленький дружок  очень  хочет,  чтобы  ты  поупрямился,  -  сказал
Гоблин. - Он питается болью. Он,  бедный,  так  давно  не  ел!  В  Арче  мне
пришлось держать его на голодном пайке.
   Глаза у Азы все больше вылезали из орбит. У  Шеда  тоже.  Колдовство!  Он
почуял его в той особе, которую  называли  Взятой.  Но  тогда  оно  Шеда  не
слишком взволновало, поскольку  не  коснулось  его  непосредственно.  Что-то
случилось с Лизой, однако не на его глазах. Но теперь...
   Вообще-то колдовство это было низкого пошиба.  Просто  ловкий  фокус.  Но
жители Арчи вообще не сталкивались с колдовством, если не считать медленного
роста черного замка. Черная магия практически была неизвестна в городе.
   - Ладно, - сказал Аза. - Ладно. Голосок у него стал тонким  и  писклявым,
он старался отодвинуть свою табуретку подальше от стола. Ростовщик не пускал
его.
   - Я вижу, Ворон упоминал про Гоблина, -  усмехнулся  Гоблин.  -  Отлично.
Надеюсь, теперь ты будешь паинькой. Пошли.
   Ростовщик отпустил табуретку. Аза покорно побрел за Гоблином.
   Шед бочком подошел к столу поближе и заглянул в кружку  Гоблина.  Ничего.
Он нахмурился.
   - Классный фокус, да? - ухмыльнулся Ростовщик.
   - Да-а.
   Шед понес кружку к раковине и, когда Ростовщик отвернулся, швырнул  ее  в
мусорник. Он был напуган до смерти. Сбежишь от такого колдуна, как же!
   В  памяти  всплыли  байки,  слышанные  от  моряков  с  юга.  О   колдунах
рассказывали страшные вещи.
   Шед еле сдерживал слезы.

Глава 32
АРЧА
ГОСТИ

Гоблин привел ко мне этого мошенника Азу, но упорно настаивал на том, чтобы мы не начинали его допрашивать до прихода Ильмо. Он уже послал кого-то за Ильмо в Черепичник, где тот пытался умиротворить Шепот. Ее каждый день накручивала Госпожа, и наша начальница разряжалась на любом, кто попадался под руку.
   Гоблин был так расстроен новостями, что не стал, как  обычно,  играть  со
мной в угадалки, а сразу доложил:
   - Аза говорит, он и Ворон схлестнулись с Волом. Ворон погиб.  Аза  удрал.
Душечка осталась там одна.
   Сказать, что я был поражен, - значит, ничего не сказать. Мне хотелось тут
же подвергнуть коротышку допросу. Но я взял себя в руки.
   Ильмо не спешил. Мы с Гоблином совершенно извелись от ожидания.  Азу  тем
временем вообще чуть удар не хватил.
   Однако ожидание оказалось не напрасным. Ильмо пришел не один.
   Первым намеком стал слабенький, но едкий запашок, которым вдруг  потянуло
от камина, где я разжег небольшой огонь. Разжег так, на всякий случай,  сами
понимаете. А рядом прислонил парочку железных  прутьев,  чтобы  их  в  любой
момент можно было раскалить, - пускай  Аза  посмотрит  на  них  и  подумает:
глядишь, и убедит себя, что лучше рассказать все без утайки.
   - Чем тут воняет? - спросил кто-то из ребят. - Костоправ, ты  что,  опять
пустил этого кота?
   - Я вышвырнул его вон после того, как он оросил мои ботинки, - ответил я.
- Спустил вниз на полгоры. Может, он успел наделать перед этим в дрова?
   Запашок стал сильнее. В общем, он  был  не  такой  уж  противный,  просто
раздражал немного. Мы по очереди проверили дрова. Ничего.
   Я начал перебирать поленья по третьему разу, и тут  мой  взгляд  случайно
упал на огонь. В пламени мелькнуло лицо.
   У меня чуть сердце не остановилось.  Полминуты  я  пребывал  в  состоянии
дикой паники, завороженный увиденным. Я лихорадочно соображал, какое из  зол
свалилось на наши головы: Взятые ли наблюдают  за  нами,  или  Госпожа,  или
твари из черного замка, а может, сам Властелин подглядывает через пламя... А
потом откуда-то из глубин подсознания,  из  его  сокровенной  тихой  заводи,
всплыло нечто, чего я в первый момент  не  заметил,  поскольку  не  имел  ни
малейших оснований этого ожидать. У лица, мелькнувшего  в  огне,  был  всего
один глаз.
   - Одноглазый, - выпалил я, не задумываясь.  -  Этот  мелкий  пакостник  в
Арче.
   Гоблин резко повернулся ко мне, распахнув  глаза.  Принюхался.  Лицо  его
прорезала знаменитая лягушачья усмешка.
   - Ты прав, Костоправ.  Абсолютно  прав.  Так  вонять  может  только  этот
гнусный скунс. Как же я сразу-то не догадался?
   Я взглянул на огонь. Лицо больше не появлялось.
   - Какой бы достойный прием ему устроить? - задумчиво протянул Гоблин.
   - Думаешь, его Капитан послал?
   - Наверное. Со стороны Капитана было  бы  вполне  логично  прислать  сюда
Одноглазого или Молчуна.
   - Окажи мне услугу, Гоблин.
   - Какую?
   - Не устраивай Одноглазому особого приема. Гоблин сник. Они так давно  не
виделись! Ему очень  не  хотелось  упускать  возможность  ознаменовать  свою
встречу с Гоблином громом и молниями.
   - Послушай, - сказал я. - Он же прибыл  сюда  тайком.  Взятые  ничего  не
должны знать. Или ты хочешь, чтобы они что-нибудь пронюхали?
   Слово я выбрал явно не то. Вонь  стояла  уже  такая,  что  хоть  на  двор
выбегай.
   -  Лучше  б  Капитан  послал  Молчуна,  -  проворчал  Гоблин.  -  А  я-то
размечтался! Я устроил бы ему самый большой сюрприз в его жизни.
   - Ну и устроишь, только позже. А пока почему  бы  тебе  не  очистить  тут
воздух? И не достать этого козла, напрочь игнорируя его присутствие?
   Гоблин задумался. Глаза у него загорелись.
   - Точно! - воскликнул он, и я  понял,  что  Гоблину,  с  его  извращенным
чувством юмора, моя идея пришлась по душе.
   В дверь громко постучали. Я вздрогнул, хотя и ждал этого. Кто-то из ребят
открыл двери и впустил Ильмо.
   Одноглазый вошел вслед за Ильмо, ухмыляясь, как маленький черный мангуст,
готовый сожрать змею. Мы не обратили на него никакого внимания.  Потому  что
за ним появился Капитан.
   Капитан! Последний человек, которого я ожидал увидеть в Арче раньше,  чем
прибудет весь Отряд.
   - Ты? - вырвалось у меня. - Что ты тут делаешь?
   Он грузно протопал к камину, вытянул руки к огню. Лето кончалось, но было
еще не так уж холодно. Капитан, как всегда, походил на медведя, хотя здорово
похудел и постарел. Видно, переход и вправду был тяжелый.
   - Аист, - буркнул он.
   Я нахмурился, взглянул на Ильмо, Он пожал плечами:
   - Я посылал Аиста с донесением.
   - Ни черта я не понял из этого донесения! - пробурчал Капитан, на сей раз
чуть более пространно. - Что там за бодяга с Вороном?
   Ну конечно! Ворон же был его лучшим другом, пока не дезертировал. До меня
начало доходить.
   - Этот парень, - я показал на  Азу,  -  знает  все  в  подробностях.  Был
корешем Ворона. Он говорит, Ворон погиб.., как называлось это место, Аза?
   Аза уставился на Капитана с Одноглазым и раз шесть  сглотнул,  так  и  не
сумев выдавить ни слова.
   - Ворон ему такого про нас наговорил, что он поседел, бедняга, - объяснил
я Капитану.
   - Давайте послушаем его, - сказал Капитан, не спуская с Азы глаз.
   Пришлось Азе повторить свою историю в третий раз. Гоблин  навострил  уши,
пытаясь уловить хотя бы малейший намек на фальшь. Одноглазого он игнорировал
настолько натурально, что любо-дорого было смотреть. И все зазря.
   Как только Аза закруглился, Капитан утратил к нему всякий интерес.  Такая
у нашего Старика манера. Он должен как следует переварить информацию, прежде
чем делать выводы. Он велел  мне  кратко  доложить  обо  всем,  чему  я  был
свидетелем со дня моего прибытия в Арчу.  Доклад  Ильмо  он,  очевидно,  уже
выслушал.
   - Ты слишком подозрительно относишься ко Взятым, -  сказал  он,  когда  я
закончил свой рассказ. - Хромой был с нами всю дорогу. По его  поведению  не
скажешь, чтобы они что-то замышляли против вас.
   Если у кого-то и был повод нас ненавидеть, так это у Хромого.
   - Отношения между Госпожой и Взятыми очень непростые, - заметил  я.  -  У
них там интрига на интриге и интригой  погоняет.  Возможно,  его  просто  не
поставили в известность, боясь, как бы он не проболтался.
   - Возможно, - признал Капитан и заходил по комнате, то и дело  озадаченно
поглядывая на Азу. - Как бы там ни было, не давайте Шепот повода к излишнему
любопытству.  Держите  язык  за  зубами.  Притворитесь,  будто   ничего   не
подозреваете.
   Делайте свое дело. Одноглазый со своими ребятами  будут  поблизости  и  в
случае чего вас прикроют. Да уж, подумал я. Это от Взятых-то?
   - Как же тебе удалось улизнуть, если Хромой всю дорогу был с  Отрядом?  -
спросил я Старика. - Стоит ему узнать, что ты здесь, как  он  сразу  доложит
Госпоже, разве нет?
   - Он не узнает. Мы с ним не общались уже несколько месяцев.  Он  держится
особняком. Обрыдло ему все, по-моему.
   - А что в Курганье? - спросил я. Мне не терпелось узнать в  подробностях,
что пережил Отряд за время долгого перехода, поскольку в  Анналах  давно  не
было записей, касающихся большинства  моих  товарищей.  Но  я  понимал,  что
сейчас не время выпытывать детали - узнать бы хоть в общих чертах.
   - Мы там не были, - ответил  Капитан.  -  По  словам  Хромого,  Курганьем
занимаются Госпожа и Странник. Скорее всего, решающий бой будет  дан,  когда
мы возьмем Арчу.
   - А подготовка к оккупации на нулях, -  сказал  я.  -  Взятые  все  время
отвлекают, заставляют возиться с черным замком.
   - Мерзкое местечко, верно? - Он смерил  нас  взглядом.  -  Я  думаю,  вам
удалось бы сделать гораздо больше, не впади вы в паранойю.
   - То есть?
   - Ваше судорожное заметание следов  кажется  мне  совершенно  бесполезной
тратой времени. Это была не ваша  проблема,  а  Ворона.  И  он  решил  ее  в
типичной для себя манере. Без чьей-либо помощи.  -  Капитан  метнул  на  Азу
яростный взгляд. - Теперь, похоже, проблема решена раз и навсегда.
   Легко ему говорить: он здесь не жил  и  не  испытывал  этого  ежедневного
напряжения. Но я решил не возникать.
   - Как по-твоему. Аза говорит правду? - спросил я у Гоблина.
   Тот нерешительно кивнул.
   - А ты, Одноглазый? Ты уловил какие-то фальшивые нотки?
   Черный человечек проронил осторожное "нет".
   - Аза! У Ворона должна была быть при себе куча бумаг. Он  когда-нибудь  о
них упоминал? Аза удивленно покачал головой.
   - Может, у него был сундук, к которому он никого не подпускал?
   Мои вопросы совсем сбили Азу с толку. Остальные тоже смотрели на  меня  с
недоумением. Об этих бумагах знал только Молчун. И еще, быть может, Шепот, у
которой они находились недолгое время.
   - Ну же, Аза! Было  у  Ворона  что-нибудь,  с  чем  он  обращался  как-то
необычно?
   В глазах у коротышки вспыхнул огонек.
   - Был один ящик! Размером с гроб. Я, помнится, отпустил какую-то шуточку,
а Ворон таинственно так заявил, что это, мол, чей-то билет в могилу.
   Я улыбнулся. Значит, бумаги еще целы.
   - А куда он дел этот ящик?
   - Я не знаю.
   - Аза!..
   - Честное слово! Я видел его пару раз на корабле. А потом  и  думать  про
него забыл.
   - К чему ты клонишь. Костоправ? - спросил Капитан.
   - У меня есть теория. Основанная на том, что я знаю о Вороне и  Азе.  Все
обратилась в слух.
   - Судя по тому, что нам известно об Азе, Ворон бы с  ним  в  разведку  не
пошел. Аза трус. Ненадежен. Слишком болтлив. Но Ворон  все  же  взял  его  с
собой. Поплыл с ним, на юг, сделал чуть  ли  не  своим  напарником.  Почему?
Может, вас, друзья, это не волнует, зато меня - очень даже.
   - Я что-то не врубаюсь, - сказал Капитан.
   - Предположим, что Ворон хотел исчезнуть так, чтобы никто его  больше  не
искал. Однажды он уже пытался скрыться с глаз, поселившись в  Арче.  Но  тут
появились мы. Он решил, что мы за ним охотимся. Что же делать? А  почему  бы
ему не умереть? На глазах у  свидетеля.  За  мертвецом  никто  охотиться  не
станет.
   - Ты хочешь сказать, - прервал меня Ильмо, -  что  он  инсценировал  свою
смерть, чтобы Аза о ней растрепался и все успокоились?
   - Я говорю только, что мы не должны упускать из виду такую возможность.
   Капитан лишь задумчиво хмыкнул.
   - Но Аза видел, как он погиб! - возразил Гоблин.
   - Может быть. Но возможно, ему это только кажется.
   Мы все уставились на Азу. Он съежился.
   - Прогони-ка всю его историю еще разок, Одноглазый! -  велел  Капитан.  -
Шаг за шагом.
   Два часа Одноглазый терзал коротышку вопросами. Но сбить его не  удалось.
Аза твердил, что своими глазами видел, как Ворона пожирала изнутри  какая-то
тварь, похожая на змеюку. И чем сильнее трещала  по  швам  моя  теория,  тем
больше я убеждался в ее правоте.
   - Моя  версия  основана  на  знании  характера  Ворона,  -  настаивал  я,
отбиваясь от наскоков друзей. - Во-первых, с ним были бумаги, а во-вторых  -
Душечка. Да еще дорогущий корабль, который он  построил  черт  знает  зачем.
Ворон ушел из Арчи, оставив за  собой  следы,  и  прекрасно  это  осознавал.
Зачем, скажите на милость, причаливать в  гавани,  проплыв  несколько  сотен
миль, если за тобой идет охота? Зачем оставлять в живых Шеда, который  может
растрепаться о набеге на Катакомбы? К тому же Ворон ни за что  на  свете  не
бросил бы Душечку одну. Ни на минуту. Он обязательно позаботился бы  о  ней.
Вы это знаете не хуже меня. - Мои доводы начали казаться притянутыми за  уши
даже мне самому. Я чувствовал себя миссионером, пытающимся обратить  в  свою
веру язычников. - Но, по словам Азы, они просто оставили Душечку болтаться в
какой-то гостинице. Говорю вам: у Ворона был план. Если кто-то из вас сейчас
туда съездит, зуб даю, что Душечка исчезла без следа. И ящика на борту вы не
найдете, даже если корабль все еще на приколе.
   - Да что это за ящик такой? - сердито спросил Одноглазый. Я пропустил его
вопрос мимо ушей.
   - По-моему, у тебя чересчур разыгралось воображение, Костоправ, -  сказал
Капитан. - Но, с другой стороны, Ворон  достаточно  хитер,  и  это  было  бы
вполне в его духе. Как только я смогу тебя отправить,  поедешь  туда  и  все
выяснишь.
   - Если Ворон достаточно хитер, так, может, и Взятые  достаточно  коварны,
чтобы разделаться с нами?
   -  Не  буди  лихо,  пока  тихо.  Там  видно  будет.  -  Он  повернулся  к
Одноглазому: - А вы с Гоблином чтобы прекратили свои шуточки. Ясно?  Начнете
резвиться - Взятые враз насторожатся. Ты, Костоправ, не спускай с Азы  глаз.
Он должен будет показать тебе,  где  погиб  Ворон.  Я  отправляюсь  назад  к
Отряду. Ильмо, поедем со мной, проводишь меня чуток.
   Понятно.  Небольшой  разговор  наедине.  Держу  пари,  он  коснется  моих
подозрений насчет Взятых. К  некоторым  людям  так  привыкаешь,  что  можешь
запросто читать их мысли.

Глава 33
АРЧА
СТЫЧКА

После визита Капитана многое переменилось. Ребята стали более собранными. Влияние Ильмо начало расти, мое - наоборот, таять. Исчезла давешняя расхлябанность и апатия, настроение авангарда Отряда сделалось решительным. Все были готовы к действию в любой момент.
   Средства сообщения улучшались на глазах, а спать приходилось все  меньше.
Мы постоянно, каждые пару часов, поддерживали друг с другом связь.  А  Ильмо
придумывал повод за поводом, чтобы  отослать  всех,  за  исключением  самого
себя, подальше от Черепичника - туда, где Взятым было бы труднее их найти. Я
со своим подопечным Азой торчал на склоне возле черного замка.
   Напряжение росло.  Я  чувствовал  себя  цыпленком  из  выводка,  готового
броситься врассыпную, как  только  из  засады  прыгнет  лисица.  Я  старался
отвлечься от мандража, приводя в порядок Анналы. В последнее время я  совсем
их забросил, делая лишь короткие заметки.
   Когда напряжение становилось  невыносимым,  я  шел  наверх  поглазеть  на
черный замок.
   Я намеренно подвергал себя риску, как ребенок, который  ползет  по  ветке
дерева, несмотря на то что может упасть и разбиться насмерть.  Чем  ближе  я
подходил к  замку,  тем  больше  сосредоточивались  на  нем  мои  мысли.  На
расстоянии  двух  сотен  ярдов  все  прочие  тревоги   испарялись.   Угроза,
исходившая от крепости, пробирала меня до мозга костей. На  расстоянии  двух
сотен ярдов я ощущал, что это значит - когда тень  Властелина  нависает  над
миром.  Я  понимал,  что  чувствовала  Госпожа,  когда  думала  о  возможном
воскрешении супруга. Все эмоции окрашивались в тона безнадежного отчаяния.
   В некотором смысле черный замок был чем-то  большим,  чем  ворота,  через
которые в мир могло проникнуть величайшее зло.  Он  был  зримым  воплощением
метафорической  концепции,  живым  символом.  Замок  действовал  на  психику
подобно большому кафедральному собору. Как и собор, он был отнюдь не  только
зданием.
   Я мог до бесконечности смотреть на его обсидиановые  стены  и  гротескные
барельефы, вспоминая Шедовы рассказы и постоянно копаясь в отстойниках своей
собственной души в поисках некоей врожденной порядочности,  погребенной  под
хламом моей взрослой  жизни.  Этот  замок  был,  если  хотите,  нравственным
ориентиром. Если,  конечно,  вы  сохранили  способность  соображать  и  хоть
какие-то остатки восприимчивости.
   Порой меня сопровождали Одноглазый, Гоблин, Ильмо или еще  кто-нибудь  из
ребят. Никто из них не оставался равнодушным к воздействию замка. Они  могли
стоять там со мной, болтая всякий банальный вздор о его архитектуре или же о
влиянии его на судьбу Отряда, но в душе при этом  постоянно  шла  подспудная
работа.
   Я не верю в абсолютное зло. О своей философии я не  раз  уже  упоминал  в
разных местах Анналов, и ею проникнуты все наблюдения, записанные  за  время
моего пребывания в должности летописца. Я верю в то, что есть их  сторона  и
наша, а где добро и где зло - об этом судить тем, кто выживет. В мире  людей
редко бывает так, чтобы под одним знаменем стояли сплошь светлые личности, а
под другим - темные. В нашей войне с повстанцами восемь-девять лет назад  мы
служили  стороне,  которая,  считалась  темной.  Однако   мы   видели,   что
приверженцы Белой Розы творят гораздо больше  зла,  нежели  те,  кто  служит
Госпоже. Явные злодеи по крайней мере не лицемерны.
   Мир хорошо знает,  чего  ждать  от  Госпожи.  Идеалы  же  и  нравственные
принципы повстанцев, переменчивые, как погода, и  гибкие,  как  змея,  вечно
противоречат их поступкам.
   Однако я отвлекся.  Это  все  из-за  черного  замка.  Он  заставляет  вас
попетлять по всем тупикам, кривым  дорожкам  и  ложным  следам,  которые  вы
протоптали  в  течение  своей  жизни.  Он  заставляет  совершить  переоценку
ценностей. Вызывает у вас желание определиться и встать на чью-либо сторону,
хотя бы даже на сторону тьмы. Делает  вас  нетерпимым  к  вашей  собственной
податливой нравственности.
   Подозреваю, что именно поэтому жители Арчи предпочитают делать вид, будто
черный замок  не  существует.  Это  абсолют,  требующий  абсолютов  в  мире,
предпочитающем относительность.
   Стоя под теми черными стеклянно  блестящими  стенами,  я  часто  думал  о
Душечке, поскольку она была антиподом  замка.  Белым  полюсом  -  абсолютом,
противоположным тому, что символизировал черный замок. Я  не  так  уж  много
общался с ней после  того  как  узнал,  кто  она  такая,  но,  помнится,  ее
присутствие тоже лишало меня душевного покоя. Интересно,  какое  воздействие
оказала бы она на меня теперь, когда подросла?
   Судя по тому, что рассказывал Шед, Душечка не давила на психику так,  как
черный замок. У самого Шеда она вызывала только одно желание - затащить ее в
постель. И Ворон тоже не свернул  под  ее  влиянием  на  стезю  добродетели.
Скорее, наоборот, еще глубже погряз в грехах -  хотя  из  самых  благородных
побуждений.
   Возможно,  в  этом   был   какой-то   глубинный   смысл,   диалектическое
противоречие  средств   и   целей:   Ворон,   действующий   с   прагматичной
аморальностью  Князя  Тьмы  ради  спасения  девочки,  воплощавшей   в   себе
единственную надежду на избавление мира от Властелина и Госпожи.
   О, как это было бы чудесно, если бы мир и его моральные проблемы походили
на шахматную доску с черными и белыми фигурами, с твердыми правилами игры  -
и никаких тебе серых оттенков!
   Даже Аза и Шед ощущали ауру замка, когда я приводил их  сюда  среди  бела
дня и заставлял постоять, глядя на его беспощадные стены.
   Особенно Шед.
   Он был сейчас в таком положении, когда мог  себе  позволить  колебания  и
угрызения совести. Финансовые проблемы уже не  мучили  его,  как  прежде,  а
вырыть себе очередную яму мешало наше неусыпное наблюдение, так что  он  мог
свободно предаться самоанализу и исполниться презрением к самому себе. Я  не
раз  водил  его  к  вершине,  наблюдая  за  тем,  как   вспыхивала   искорка
порядочности, таившаяся на самом дне его души, вздергивая  беднягу  на  дыбу
внутренних терзаний.

***

   Не знаю, как Ильмо это удалось. Возможно, он не спал неделями.  Но  когда
Отряд спустился с Воландерских гор, план оккупации был  уже  готов,  Вчерне,
конечно, но мы и такого не ожидали.
   Я был в Котурне, сидел у Шеда в  "Железной  лилии",  когда  первые  слухи
дошли до побережья, вызвав сильнейшее смятение его обитателей. Шедов  сосед,
торговец дровами, ворвался в "Лилию" с воплем:
   - Там целое войско спустилось через перевал!  Иноземное!  Тысячи  солдат!
Говорят...
   В течение часа в таверне появилась дюжина клиентов со свежими  новостями.
И с каждым разом войско становилось все больше, а цели его - все загадочнее.
Никто понять не мог, чего хочет Отряд. Очевидцы строили догадки,  исходя  из
своих собственных опасений. Все они были далеки от истины.
   Солдаты, хотя и измотанные долгим переходом, под руководством людей Ильмо
быстро заняли город.
   Леденец привел в Котурн усиленную роту. Мы  по  опыту  знали,  что  самые
злачные трущобы обычно оказывают самое  яростное  сопротивление.  Но  стычки
случались крайне редко. Жители Арчи, захваченные врасплох, понятия не имели,
как и за что им сражаться. Большинство просто наблюдали и выжидали.
   Я вернулся к своему взводу. Если  Взятые  что-то  замышляли  против  нас,
сейчас для них самое время перейти к действию.
   Но все было тихо-мирно. Насколько я мог судить,  члены  нашего  авангарда
вели и направляли прибывающие подразделения. Никто не вышел со мной на связь
в течение двух следующих дней.  К  этому  времени  город  был  усмирен.  Все
ключевые позиции оказались в наших руках. Все общественные здания, арсеналы,
все укрепленные пункты, даже штаб-квартира Хранителей в Выгородке.  А  жизнь
продолжалась как ни в  чем  не  бывало.  Беглые  мятежники  попытались  было
поднять народ на восстание, совершенно обоснованно обвинив  герцога  в  том,
что это он привел в Арчу Госпожу. Но горожанам было до фени.
   И только в Котурне еще вспыхивали схватки Ильмо хотел навести в  трущобах
порядок. Однако некоторым здешним обитателям порядок был не по нутру. Силами
роты Леденца Ильмо разгромил группировки преступных боссов.  Я  не  видел  в
этом особой необходимости, но умные головы боялись, что  гангстерские  банды
могут стать очагами будущего  сопротивления.  А  любое  сопротивление,  мол,
нужно подавлять в зародыше. Я думаю, определенную роль здесь  сыграло  также
стремление завоевать народную поддержку.
   На третий день после прибытия Отряда Ильмо привел в мою хижину на  склоне
горы Лейтенанта.
   - Как дела? - спросил я.  Лейтенант  сильно  постарел  со  времени  нашей
последней встречи. Всем им трудно дался этот марш-бросок на запад.
   - Город взят, - ответил он. - Не город, а вонючее болото, верно?
   - Не то слово. Настоящий гадюшник. И что теперь?
   - Ему нужно взглянуть на цель, - сказал Ильмо.
   Я вздернул бровь.
   - Хромой говорит, замок должен быть взят, - пояснил Лейтенант. - Не  знаю
только когда. Капитан велел мне прощупать почву.
   - Веселая будет потеха, - пробормотал я. - Его так  просто  не  возьмешь,
внезапным штурмом.
   Я накинул пальто.  Там,  наверху,  было  прохладно.  Ильмо  с  Одноглазым
потащились за нами. Лейтенант задумчиво разглядывал замок и в  конце  концов
заявил:
   - Не нравится он мне. Совсем не нравится.  Видно,  почувствовал  холодную
угрозу, исходящую от замка.
   - У меня есть свидетель, побывавший за крепостной стеной, - сказал  я.  -
Только не проболтайся Взятым. Они считают его мертвым.
   - Он может мне что-то рассказать?
   - Не думаю. Он бывал там только по ночам, и то не в  самом  замке,  а  во
дворе за воротами.
   - Хм. В Черепичнике у Взятых тоже есть одна девчонка.  Я  разговаривал  с
ней. Никакого толку.
   Она была там всего лишь раз и  слишком  перепугалась,  чтобы  глазеть  по
сторонам.
   - Она жива еще?
   - Ага. Так это ты ее поймал? Жива, жива. Видно,  Госпожа  так  велела.  А
девчонка противная - этакая маленькая ведьма. Давай-ка  обойдем  его  вокруг
Под аккомпанемент неумолчного брюзжания Одноглазого мы добрались до  заднего
склона, круто обрывающегося вниз.
   - Отсюда к нему не подберешься. - Лейтенант констатировал  то,  что  было
видно с первого взгляда. - Разве что с помощью Взятых.
   - К нему и с других сторон не очень-то подберешься, - заметил я.
   Он вопросительно глянул на меня.
   Я рассказал ему о том, как подбили Перо в ту  ночь,  когда  мы  захватили
Шеда с его служанкой.
   - А потом были подобные случаи?
   - Ни потом, ни прежде. Мой очевидец, который наведывался в замок, тоже не
заметил ничего особенного. Но эта чертова крепость связана с  Курганьем.  За
ней стоит Властелин. Так что нахрапом ее не возьмешь. К  тому  же  обитатели
замка знают о грозящей опасности.
   Одноглазый пронзительно взвизгнул.
   - В чем дело? - резко спросил Лейтенант. Одноглазый ткнул пальцем  вверх.
Мы уставились на крепостную стену,  уходившую  ввысь  на  добрых  шестьдесят
футов. Я ничего не заметил. Лейтенант тоже.
   - В чем дело? - спросил он опять -  За  нами  кто-то  наблюдал!  Какая-то
отвратная тварь!
   - Я тоже его видел, - сказал  Ильмо.  -  Длинный,  костлявый,  желтоватый
выродок с глазами как у змеи.
   Я смерил стену взглядом:
   - Как ты смог его разглядеть?
   - Сам не знаю. - Ильмо поежился. - Но тип ужасно противный. Уставился  на
меня так, будто вот-вот укусит.
   Мы потащились дальше сквозь заросли кустарника, перелезая  через  большие
валуны и глядя одним глазом на замок, а другим себе под ноги.
   - Голодные глаза, - пробормотал Ильмо. - Да, вот именно - голодные.
   Когда мы добрались до гряды, ведущей к западной стороне замка.  Лейтенант
остановился:
   - Насколько близко можно отсюда подойти? Я пожал плечами:
   - У меня не хватило духу выяснить. Лейтенант отошел в сторону,  вернулся,
опять отошел, точно выискивая точку прицела.
   - Давайте пригоним сюда заключенных и посмотрим. Я звучно  всосал  сквозь
зубы слюну, потом сказал:
   - Местных ты сюда никакими силами не загонишь.
   - - Думаешь? А если в обмен на помилование? Леденец  засадил  за  решетку
половину головорезов  Котурна.  Объявил  настоящий  крестовый  поход  против
гангстеров. Как только на кого-то поступает три жалобы, его тут же  хвать  -
ив тюрягу.
   - А не слишком это просто? - усомнился я. Мы  огибали  замок,  выходя  на
финишную прямую напротив фасада.  Говоря  о  простоте,  я  имел  в  виду  не
легкость, а упрощенность подобного подхода.
   Лейтенант усмехнулся. Месяцы  тяжких  лишений  не  сумели  притупить  его
своеобразное чувство юмора.
   - Простым  умам  импонируют  простые  решения.  Еще  пара  месяцев  таких
Леденцовых реформ - и герцога провозгласят героем.
   Что ж, в этом был определенный резон. В Арче царило  право  сильного,  не
признающее законов. Тысячи Шедов жили в постоянном страхе и унижении. Любой,
кто хоть  отчасти  рассеет  тучи  страха,  завоюет  их  любовь.  И  если  ее
надлежащим образом поддерживать, любовь эта переживет дальнейшие испытания.
   Тем не менее  я  сомневался,  стоит  ли  так  стараться,  чтобы  добиться
признательности слабаков. К тому же не исключено,  что,  вселяя  в  их  души
мужество, мы тем самым создаем себе новые трудности. Снимите с шеи обывателя
привычное домашнее ярмо - и он, того  и  гляди,  увидит  угнетателей  в  вас
самих.
   Я  с  этим  сталкивался  уже  не  раз.  Слабым  людишкам  нужно   кого-то
ненавидеть, нужно свалить на кого-то вину за собственное бессилие.
   Но в данный момент эта проблема была не главной. Данный  момент  требовал
от нас немедленной и энергичной реакции.
   Ибо как только мы вышли на финишную прямую, ворота замка распахнулись,  и
оттуда вырвалось полдюжины диких тварей в черном. Меня объяла, точно облаком
окутала, странная апатия; я испугался, что вот-вот хлопнусь в обморок. Когда
твари были от нас уже в  нескольких  шагах,  у  меня  осталось  только  одно
желание - лечь и не двигаться.
   Ноги и  руки  пронзила  внезапная  боль.  Голова  раскалывалась.  Желудок
сводили судороги. Апатию как рукой сняло.
   Одноглазый приплясывал на месте,  выкидывая  какие-то  странные  коленца,
подвывая по-волчьи и маша руками,  точно  стая  раненых  птиц.  Его  большая
нелепая шляпа упала и  покатилась,  подталкиваемая  ветром,  вниз,  пока  не
застряла в кустах.
   - Сделайте же что-нибудь, вы, кретины! - проорал он между подвываниями. -
Я не могу сдерживать их вечно!
   Вж-жик! Ильмо выхватил из ножен меч. Лейтенант - вслед за ним. У  меня  с
собой был только длинный кинжал. Я схватил его  и  тоже  бросился  в  атаку.
Твари застыли на месте, в их змеиных глазах  сквозило  удивление.  Лейтенант
добежал до них первым, остановился, размахнулся и нанес мощный  удар,  держа
меч обеими руками.
   Меч у Лейтенанта просто исполинский, любой палач может  позавидовать.  От
такого удара три человеческие головы, как пить дать, слетели бы с  плеч.  Но
голова этого отродья удержалась на плечах, хотя рана  была  глубокой.  Кровь
брызнула фонтаном.
   Ильмо сделал выпад, я тоже. Его меч вошел  в  тело  жертвы  на  фут.  Мой
кинжал застрял, точно я всадил его в мягкое дерево. Вонзился дюйма на три  -
и ни с места, наверняка не  повредив  никаких  жизненно  важных  органов.  Я
вытащил лезвие, порылся в своих медицинских  познаниях,  вспоминая  наиболее
уязвимые для убийства точки. Ильмо встал ногой на грудь поверженному  врагу,
чтобы освободить свой меч.
   У Лейтенанта и оружие было лучше нашего, и подход более правильный.  Пока
мы возились, он срубил еще одну голову.
   И тут Одноглазый иссяк. Глаза у  обитателей  замка  сразу  ожили.  В  них
кипела жгучая и беспримесная злоба. Я испугался, что те двое, с которыми  мы
не  успели  справиться,  растерзают  нас  в  клочья.  Но  Лейтенант  яростно
замахнулся, и они отступили. Мой раненый поковылял за ними следом и упал, не
дойдя до ворот. Он продолжал ползти, пока  ворота  не  захлопнулись  у  него
перед носом.
   - Итак, этих тварей стало на две  пары  меньше,  -  сказал  Лейтенант.  -
Выражаю тебе благодарность, Одноглазый. - Говорил он довольно спокойно, но в
голосе его звенела дрожь. А руки тряслись. Мы спаслись буквально  чудом.  Не
будь с нами Одноглазого - нас бы уже не было в живых. - Я думаю, на  сегодня
достаточно. Пошли назад.
   Девяносто процентов моего существа жаждали умчаться отсюда во всю  прыть.
Десять процентов сохранили деловую сметку.
   - Давайте прихватим с собой одного из этих  ублюдков,  -  прохрипели  они
пересохшими от страха губами.
   - На кой черт? - осведомился Ильмо.
   - Чтобы я мог его вскрыть и посмотреть, что там внутри - Ясно.
   Лейтенант присел и подхватил тварь под мышки. Та начала вяло  отбиваться.
Содрогаясь, я вцепился в обутую ногу и дернул ее  вверх.  Тварь  перегнулась
пополам.
   - А, черт! - Лейтенант бросил выродка наземь и подошел ко мне. - Ты  тащи
за одну ногу, а я за вторую.
   Мы потащили. Тело начало болтаться из стороны в сторону. Мы с Лейтенантом
начали препираться, выясняя, кому чего делать.
   - Вы что, совсем ополоумели? - рявкнул на нас Одноглазый,  тыкая  корявым
черным пальцем назад. Я  обернулся.  На  крепостной  стене  появились  новые
фигуры. Ощущение угрозы, излучаемое замком, усилилось.
   - Они что-то затевают, - сказал я и припустил вниз, не выпуская  ногу  из
рук. Лейтенант рысцой мчался рядом. Наша ноша билась всем телом  о  кусты  и
камни.
   Бум-м! Что-то с силой ударило по склону, точно топнула гигантская нога. Я
чувствовал себя прусаком, убегающим от человека, который ненавидит тараканов
и давит их башмаком. Еще один удар сотряс землю.
   - Ох, блин!  -  ругнулся  Ильмо,  пробегая  мимо  меня  и  вовсю  работая
руками-ногами. Одноглазый пролетел следом за ним, почти не касаясь  ступнями
земли. Ни тот, ни другой не предложили помочь.
   Третий удар, затем четвертый - с равными интервалами и с каждым разом все
ближе.  Последний  брызнул  над  головой   осколками   камней   и   клочьями
растерзанного кустарника.
   Ярдах в пятидесяти ниже по склону Одноглазый  затормозил,  развернулся  и
выкинул одну из своих колдовских штучек. В  его  поднятых  ладонях  полыхнул
бледно-голубой огонь, с ревом устремившийся вверх по склону,  чуть  было  не
поджарив меня по пути. Мы с Лейтенантом  обогнали  Одноглазого.  Пятый  удар
гигантского башмака осыпал наши спины градом камней и веток.
   Одноглазый истошно завопил и дал деру.
   - Это был мой коронный выстрел, - проорал он нам на бегу. -  Бросайте,  к
шутам, свою падаль и уносите ноги!
   И он рванул вперед, улепетывая, как заяц от гончих.
   Тишину над долиной разорвал резкий вой. С южного склона слетели, крутясь,
две точки и помчались вперед с такой скоростью, что глаз не успевал  следить
за ними. Они  пронеслись  над  нашими  головами  с  глухим  низким  ревом  и
оглушительно громыхнули сзади, как будто сам Господь ударил в барабан. Я  не
был уверен, но мне показалось, что точки связаны друг с дружкой.
   Появилась еще одна  пара  точек,  вращавшихся  вокруг  общего  центра.  Я
пригляделся. Да, они были связаны.  И  снова  этот  рев.  И  снова  гром.  Я
оглянулся. Черный замок скрылся  за  радужной  завесой  -  казалось,  кто-то
плеснул краску на стекло, и она  стекает  вниз,  не  в  силах  прилипнуть  к
скользкой поверхности.
   - Взятые принялись за дело, - задыхаясь, шепнул Лейтенант. Глаза  у  него
были очумелые, но он вцепился мертвой хваткой в свою часть нашей общей ноши.
   Проклятый выродок зацепился за колючки. Чертыхаясь, мы принялись кромсать
его балахон, чтобы вытащить  тело  из  кустов.  Я  поминутно  глядел  вверх,
ожидая, что очередной удар башмака размажет нас по склону.
   Мимо пронеслась очередная пара  шаров,  разбрызгивая  краску.  Очевидного
вреда они замку не причиняли, но отвлекали на себя внимание его обитателей.
   Мы высвободили тело, поспешили вперед.
   В воздухе показалась пара других на вид точек, падавших вниз с высоты.
   - Перо и Шепот, - показал я на них.
   Взятые с пронзительным свистом спикировали  на  замок.  Крепостная  стена
занялась огнем. Обсидиан начал плавиться и стекать вниз подобно воску свечи,
придавая своим и  без  того  гротескным  скульптурам  совершенно  чудовищные
очертания. Взятые взмыли вверх и сделали круг, готовясь ко  второму  заходу.
Меж тем над рекой с ревом пролетела  еще  пара  точек,  раскрасив  воздушные
полотнища.  Живописное  было  зрелище,  жаль  только,  времени  не  было  им
полюбоваться.
   Склон содрогнулся под  очередным  шагом  невидимого  великана.  Над  нами
образовалась воронка футов пятнадцати диаметром и пяти - глубиной.  Полетели
сучья и осколки. На сей раз твари  дали  промашку  футов  в  двенадцать,  не
больше. Взрывная волна сбила нас  с  ног.  Вверх  по  склону  уходила  целая
цепочка таких отпечатков. Но каким бы мощным ни показался нам удар,  он  был
слабее предыдущих.
   Перо и Шепот опять ринулись вниз, черный  замок  снова  начал  плавиться,
стекать, теряя форму. И  тут  грохнули  громовые  раскаты.  Бах-бах!  Взятых
заволокло клубами дыма. Они отпрянули от замка, стараясь удержать в  воздухе
ковры. Обе дымились и тлели, в точности как Перо той ночью, когда  мы  взяли
Шеда. Ковры-самолеты начали судорожно набирать высоту.
   Замок обратил все свое внимание на них. А мы с  Лейтенантом  благополучно
смылись.

Глава 34
АРЧА
ПОБЕГ

   "Лилию" тряхнуло несколько раз.
   Шед протирал кружки, гадая о том, кто из его клиентов  -  солдат  Черного
Отряда. Подземные толчки заставляли его нервно вздрагивать. Над крышей вдруг
раздался пронзительный вой  и  стих  помаленьку,  уносясь  на  север.  Через
мгновение земля содрогнулась еще раз, да так сильно, что  посуда  затряслась
на полках. Шед рванул на улицу. Какая-то  потайная  часть  его  сознания  не
переставала при этом перебирать в памяти постояльцев, пытаясь вычислить, кто
же за ним наблюдает. С прибытием Отряда шансы Шеда на побег  катастрофически
упали. Он не знал больше, кто есть кто. А они все прекрасно его знали.
   Он выбежал на улицу как раз в тот  момент,  когда  из  Черепичника  снова
донесся вой. Шед посмотрел туда, куда тыкали  пальцами  все  прохожие.  Пара
шаров,  соединенных  проволокой,  стремительно  умчалась  к  северу.   Через
несколько секунд всю Арчу озарило разноцветное сияние.
   - Черный замок! - галдели зеваки. - Они ударили по черному замку!
   Шед увидел, как замок скрылся за цветной завесой. Ужас объял кабатчика до
глубины души. Хотя он не понимал почему. Ведь здесь, внизу,  ему  ничего  не
грозит. Разве нет?
   Разве нет? Отряд поддерживают могущественные  колдуны.  Они  не  позволят
замку сделать что-нибудь этакое... Мощный удар  вздыбил  землю  на  северном
склоне. Шеду не было видно, что там творится, но он сразу понял,  что  замок
ударил по людям - возможно, по тому  самому  Костоправу,  который  сидел  на
вершине, отрезая подходы к крепости. Быть может,  замок  пытался  освободить
дорогу.
   Вопли  толпы  привлекли  внимание  Шеда  к  двум  точкам,   падающим   из
поднебесья. Крепость занялась огнем. Обсидиан поплыл, начал терять форму, но
потом снова обрел свой прежний вид. Нападающие взмыли  вверх,  развернулись.
Пролетела еще одна  пара  шаров,  очевидно  из  Черепичника.  Ковры-самолеты
ринулись вниз.
   Шед понимал, кто атакует  замок,  и  трясся  от  страха.  А  вокруг  него
бесновался ничего не понимающий Котурн.
   Хозяин таверны собрался с духом и начал обдумывать свое положение.  Члены
Черного Отряда бежали по улицам на  боевые  позиции.  Солдаты  строились  по
взводам и быстро расходились. Несколько военных попарно заняли боевые посты,
предназначенные для подавления стихийных бунтов  и  мародерства.  За  Шедом,
похоже, никто не следил.
   Он скользнул обратно в  "Лилию",  наверх,  в  свою  спальню,  бросился  к
тайнику. Рассовал по карманам золото  и  серебро,  достал  дрожащими  руками
амулет, повесил его на шею, спрятав под одеждой.  Обвел  комнату  прощальным
взглядом, не заметил в ней больше ничего, что хотелось бы взять с  собой,  и
поспешил по лестнице вниз. В зале не было ни души, кроме Сэл, которая стояла
в дверях и наблюдала за зрелищем на северном  склоне.  Шед  никогда  еще  не
видел ее такой домашней и спокойной.
   - Сэл!
   - Что, Каштан? Пора?
   - Да. Оставляю тебе в ящике двадцать лев. Пока солдаты будут  заглядывать
сюда, ты не пропадешь.
   - Вся эта заваруха началась из-за той черной штуковины наверху?
   - В общем, да. Наверное, дальше будет еще хуже. Они  пришли  сюда,  чтобы
разрушить замок. Если смогут.
   - Куда ты собираешься?
   - Сам не знаю. - Он и правда еще не решил. - А и знал бы, так не  сказал.
Иначе они из тебя всю душу вынут, но допытаются.
   - Когда ты вернешься?
   - Может быть,  никогда.  По  крайней  мере  не  раньше,  чем  они  отсюда
уберутся. - Шед сомневался, что Отряд когда-нибудь уйдет  из  Арчи.  А  если
уйдет, так его заменят другим. Их Госпожа, похоже, не из тех, кто  выпускает
что-либо из рук.
   Шед чмокнул невестку в щеку:
   - Береги себя. И не отказывай ни в чем ни себе, ни детям. Если  объявится
Лиза, передай ей, что она уволена. А если Ферт - скажи, я его простил.
   Он направился к задней двери. На северном склоне по-прежнему громыхало  и
полыхало. Нарастающий вой вдруг понесся оттуда к Черепичнику,  но  оборвался
где-то  над  Выгородкой.  Шед,  склонив  голову  и  подняв  воротник,  пошел
переулками к набережной.
   Патруль ему встретился только дважды. Ни  в  одной  из  патрульных  групп
знакомцев Шеда не было. Первая группа вообще  проигнорировала  его.  Капрал,
возглавлявший вторую, велел Шеду убираться с улицы к чертовой матери и пошел
своей дорогой.
   С пристани, сквозь мачты бессчетных судов, Шед снова увидел черный замок.
Похоже, ему только что нанесли очередной  мощный  удар.  От  крепости  валил
густой черный дым. Он поднимался жирным столбом, чуть накренясь  в  сторону,
на тысячи футов, и там рассеивался темной дымкой. Склон под замком шевелился
и кишел, словно потревоженный муравейник. Видать, Отряд пошел в атаку.
   На набережной царила жуткая  суматоха.  Канал  забили  суда,  стремящиеся
выйти в море. Каждый второй иноземный корабль готовился к отплытию.  И  даже
сама река, покрывшись зыбью, казалось, разделяла всеобщее волнение.
   Шед обошел три судна, прежде чем  отыскал  такое,  где  голос  денег  еще
оказался внятным. Отдав десять лев пиратского вида боцману, он  спрятался  в
укромном местечке, чтобы его не было видно с берега.
   Однако, когда судно уже  отдало  швартовы,  на  пирс  со  взводом  солдат
прискакал  человек  по  прозвищу  Ростовщик  и  заорал  шкиперу,  чтобы  тот
остановился.
   Шкипер послал его подальше, сопроводив свои слова непристойным жестом,  и
повел корабль вниз по течению. Для  всех  судов,  жаждавших  выйти  в  море,
буксиров не хватало.
   За свое нахальное неповиновение шкипер  получил  стрелу  прямо  в  горло.
Ошеломленные матросы и офицеры застыли как вкопанные. Стрелы полетели  тучей
и прикончили больше  дюжины  человек,  в  том  числе  помощника  капитана  и
боцмана. Шед съежился в  своем  укрытии,  объятый  таким  безмерным  ужасом,
какого не испытывал ни разу в жизни.
   Кабатчик знал, конечно, что они крутые ребята, что с ними шутки плохи. Но
до сих пор  он  по-настоящему  не  осознавал,  насколько  они  беспощадны  и
свирепы.  Люди  герцога  просто  развели  бы  руками  и  убрались  восвояси,
проклиная беглецов. Они ни за что не решились бы устроить такую бойню.
   А стрелы все летели, легко постукивая о дерево, пока судно  не  вышло  из
зоны досягаемости.
   Только тогда Шед выглянул наружу и увидел, как город  понемногу  уплывает
вдаль. Медленно, до чего же медленно он удалялся!
   К удивлению Шеда, моряки не злились на него. Конечно, они были  вне  себя
от  ярости,  но  не  уловили  связи  между  нападением  и  своим   случайным
пассажиром.
   "Слава Богу, пронесло!" - с облегчением  вздохнул  Шед.  Но  чувство  это
вскоре сменилось тревогой, когда он задумался над  тем,  куда  забросит  его
судьба и что ждет его на новом месте.
   - Сударь! Они гонятся за нами на  лодке!  -  крикнул  один  из  матросов.
Сердце у Шеда ушло в пятки. Он обернулся и увидел, как от пристани  отчалило
маленькое суденышко. Матросы, понукаемые  людьми  в  форме  Черного  Отряда,
пытались поставить парус.
   Шед снова спрятался в укрытие. После  такой  бойни  экипаж  корабля,  без
сомнения, выдаст его, едва моряки поймут, что Ростовщик охотится за Шедом.
   Как этот подонок напал на его след?
   С помощью колдовства, не иначе.
   Значит ли это, что они найдут его где угодно?

Глава 35
АРЧА
ПЛОХИЕ НОВОСТИ

Все стихло. Представление было эффектным, хотя я видал и более впечатляющие. Битву на Лестнице Слез, например. Или сражение под Чарами. Нынешние же громы и молнии больше потрясли горожан, чем нас или обитателей черного замка. У нас вообще не было потерь. У них - только те, кого мы убили возле самых ворот. Огонь, объявший замок, не причинил ему вреда. По крайней мере, так сказали Взятые.
   Шепот с угрюмым видом посадила свой  ковер  возле  моей  штаб-квартиры  и
ввалилась в дом, изрядно потрепанная, но целая и невредимая.
   - Как это началось? - спросила она. Лейтенант объяснил.
   - Они боятся, - заметила Шепот.  -  Возможно,  впадают  в  отчаяние.  Они
пытались вас прогнать или взять в плен?
   - Взять в плен, безусловно, - ответил  я.  -  Сначала  они  поразили  нас
каким-то сонным заклятием, а потом уж набросились.
   Одноглазый подтвердил мои слова кивком.
   - Почему же им это не удалось?
   - Одноглазый снял с нас заклятие. Обернул его против них самих. Троих  мы
убили.
   - Вот оно что! Неудивительно, что они так разволновались. И вы  притащили
с собой труп?
   - Я подумал - мы сумеем лучше понять их, если я вскрою его и посмотрю, из
чего он сделан.
   Шепот отрешенно уставилась в пустоту, удалившись на  очередное  мысленное
совещание с нашей повелительницей.
   - Идея хорошая, - сказала она, когда вернулась. - Но  вскрытием  займемся
мы с Пером. Где труп? Я сейчас же возьму его с собой в Черепичник.
   Я показал ей на тело. Оно лежало на  виду.  Шепот  велела  двум  солдатам
оттащить труп к ковру.
   - Нам, черт возьми, уже вообще ничего не доверяют! - в сердцах  проворчал
я себе под нос. Шепот услышала, но ничего не сказала.
   Когда труп погрузили, она обратилась к Лейтенанту:
   - Немедленно начинайте подготовку к осаде. Возьмите их в кольцо, создайте
укрепленную  линию.  Хромой  вам  поможет.  Подручные  Властелина  наверняка
попытаются прорваться или захватить пленных. Не позволяйте им  этого.  Иначе
будете иметь дело с самим Властелином. А он вас не помилует.
   - Ну и хрен с ним! - Лейтенант, когда захочет, может быть самым крутым из
всех крутых парней. В такие моменты его даже Госпожа не запугает. Почему  бы
вам не убраться отсюда? Займитесь своей работой и дайте  мне  заняться  моей
Огрызнулся он не по делу, конечно, но Лейтенант был сыт Взятыми по горло. За
несколько месяцев перехода Хромой достал и его, и командира.  Он  осточертел
им до смерти. Не исключено, что это  и  послужило  источником  трений  между
Отрядом и Взятыми. Терпение Капитана тоже было небеспредельно, однако он вел
себя дипломатичнее, чем Лейтенант. Капитан попросту игнорировал те  приказы,
которые его не устраивали.
   Я вышел поглазеть  на  строительство  укрепленной  линии  вокруг  черного
замка. Из Котурна прибыли команды рабочих с лопатами за плечами и  ужасом  в
глазах. Наши люди отложили в  сторону  инструменты  и  взяли  на  себя  роль
надсмотрщиков и руководителей. Черный замок время от времени встряхивался  и
делал слабые попытки вмешаться, точно вулкан, что-то бормочущий про  себя  и
потерявший всю энергию после извержения. Жители Арчи  то  и  дело  бросались
врассыпную, и их приходилось силой водворять  на  место.  Мы  вмиг  потеряли
большую долю их расположения, завоеванного ранее.
   На склоне, разыскивая меня,  появился  Ростовщик,  сконфуженный  и  злой.
Солнечный свет подчеркивал его мрачность. Я вышел ему навстречу.
   - Плохие новости?
   - Этот треклятый Шед! Сбежал под шумок, зараза!
   - Под шумок?
   - В городе началась безумная паника, когда Взятые налетели на  замок.  Мы
потеряли Шеда из виду. А когда Гоблин напал на его след,  этот  поганец  уже
отчалил на корабле  в  Медополь.  Я  пытался  задержать  судно,  но  оно  не
подчинилось. Я обстрелял их, потом схватил лодку и помчался в погоню, но  не
догнал.
   Выругав Ростовщика и подавив в себе желание придушить его на месте, я сел
и начал соображать.
   - Как по-твоему, Рост, что его побудило? Чего он так испугался?
   - Всего, Костоправ. Своей собственной тени.  Думаю,  он  считал,  что  мы
собираемся убить его. Гоблин говорит, дело  не  только  в  этом,  но  ты  же
знаешь, как он любит все усложнять.
   - А в чем все-таки дело, по мнению Гоблина?
   - Гоблин говорит, кабатчик хочет раз и навсегда сбежать от старины  Шеда.
Страх перед нами послужил лишь стимулом, который подстегнул его к бегству.
   - Сбежать от старины Шеда?
   - Ну, ты ж понимаешь.  От  чувства  вины  за  то,  что  он  натворил.  От
преследований инквизиторов. Вол же в курсе, что Шед участвовал в  набеге  на
Катакомбы. Стоило Волу вернуться - он живо взял бы кабатчика в оборот.
   Я глянул вниз на гавань, затянутую туманом. Суда  по-прежнему  уходили  в
море. Набережная выглядела оголенной. Если иноземцы будут продолжать уносить
ноги, мы потеряем в Арче всю свою  популярность.  Город  сильно  зависел  от
торговли.
   - Найди Ильмо. Расскажи ему все. Передай,  что,  по-моему,  тебе  следует
отправиться за Шедом. Разыщи Шишку и его парней  и  доставь  их  обратно.  А
заодно проверь, как там дела у Душечки и Вола.
   Ростовщик мрачно выслушал приговор,  но  протестовать  не  стал.  На  его
совести было уже несколько проколов. Он  еще  дешево  отделался:  разлука  с
товарищами - не такое уж серьезное наказание за его грехи.
   - Ладно, - буркнул он и выкатился вон.
   Я вернулся к более насущным делам.
   Наши наконец расставили местных жителей по  местам,  с  беспорядком  было
покончено, и работа закипела вовсю. Земля  так  и  летела  во  все  стороны:
сначала глубокий ров, чтобы выродкам из  замка  было  затруднительно  оттуда
выбраться, а за ним - частокол.
   Взятые по очереди кружили высоко в небесах, наблюдая за крепостью.
   Из города  потянулись  фургоны  с  -  бревнами  и  камнями.  Там,  внизу,
специальные рабочие команды крушили здания, разбирая их на стройматериалы. И
хотя  это  были  жалкие  лачуги,  непригодные  для   жилья   и   давно   уже
предназначенные на снос, в них жили люди, которые вряд ли проникнутся к  нам
теплыми чувствами за то, что мы лишили их жилья.
   Одноглазый и сержант по прозвищу Трясун повели  большую  рабочую  бригаду
вокруг замка, к самому крутому склону, и начали рыть подкоп, чтобы  обрушить
часть крепостной стены в пропасть. Они не скрывали своих  намерений.  Смысла
не было стараться. Твари, с которыми мы имели дело, все равно бы их засекли.
   Вообще говоря, обрушить часть стены - работенка та еще. На нее могло уйти
несколько недель, даже при помощи Одноглазого. Людям  нужно  было  пробиться
сквозь толщу сплошного камня.
   Подкоп был одним  из  отвлекающих  маневров,  до  которых  так  охоч  наш
Лейтенант, хотя при его методе вести осаду сегодняшний  ложный  след  завтра
мог запросто стать направлением главного удара. Имея  в  своем  распоряжении
такой  источник  рабочей  силы,  как  Арча,  Лейтенант  мог  себе  позволить
подготовку запасных вариантов. Я с  некоторой  даже  гордостью  наблюдал  за
возведением осадных сооружений. Я служу в Отряде уже немало лет, но  никогда
еще мы не затевали такого грандиозного проекта. У нас  попросту  не  хватало
для этого средств. Я шатался вокруг, пока не наткнулся на Лейтенанта.
   - Слушай, а общий план кампании тебе известен?
   Меня, например, до сих пор никто не удосужился ввести в курс дела.
   - Мы просто обложим их так, чтобы исключить всякую возможность прорыва. А
потом Взятые обрушатся им на головы.
   Я фыркнул. Просто и без затей. Я ожидал, что план  будет  более  сложным.
Обитатели замка без боя не сдадутся. Да и Властелин наверняка ломает голову,
планируя контратаку.
   Должно быть, это  адская  мука  -  быть  погребенным  заживо,  лежать  не
двигаясь, сгорая от страстного желания вырваться на волю и надеясь  лишь  на
своих подчиненных, которые находятся в сотнях миль от тебя.  Меня  бы  такое
бессилие доконало в считанные часы.
   Я рассказал Лейтенанту о бегстве Шеда. Его это не  взволновало.  Что  ему
какой-то кабатчик? Лейтенант не знал о Вороне и Душечке. Ворон был для  него
всего лишь дезертиром, а Душечка - его сообщницей. И не более. Я упомянул  о
хозяине таверны только для того, чтобы Лейтенант сказал  об  этом  Капитану.
Старик, возможно, решит принять  более  активные  меры,  нежели  те,  что  я
рекомендовал Ильмо.
   Я постоял немного рядом с Лейтенантом. Он наблюдал за  работой,  я  -  за
караваном фургонов, тянувшихся в гору. Должно быть, на сей раз они везли нам
ужин.
   - До чертиков надоел сухой паек, - пробормотал я.
   - Я скажу, чего тебе нужно, Костоправ. Тебе нужно жениться  и  осесть  на
месте.
   - Конечно, - отозвался я с иронией, которой на самом деле  не  ощущал.  -
Сразу после тебя.
   - Нет, правда! Ну чем плохое местечко?  Обзаведешься  частной  практикой,
будешь лечить богачей. Герцогскую семейку, например.  А  потом,  когда  сюда
приедет твоя подружка, поставишь перед ней вопрос ребром, и дело в шляпе.
   Ледяные кинжалы пронзили мне душу.
   - Подружка? - просипел я.
   - Ну да! - ухмыльнулся Лейтенант. - Неужто  тебе  никто  не  сказал?  Она
появится к началу нашего грандиозного шоу. Сама будет им управлять.
   Так что не прозевай свой единственный шанс. Мой единственный шанс. Только
на что? Лейтенант говорил о Госпоже, разумеется. Сколько лет уже  прошло,  а
друзья все подкалывали меня  по  поводу  нескольких  романтических  историй,
которые я записал в Анналы до того, как встретился с Госпожой лицом к  лицу.
Стоит им нащупать твою слабину, как  тебя  будут  доставать  всю  оставшуюся
жизнь. Таковы условия игры, принятой в нашем братстве.
   Голову даю на  отсечение,  что  этот  сукин  сын  изнывал  от  нетерпения
поделиться со мною новостью с тех самых пор, как услышал о ней.
   Госпожа. Прибывает в Арчу.
   Я всерьез задумался о бегстве. Пока в гавани осталась еще пара кораблей.

Глава 36
АРЧА
ФЕЙЕРВЕРК

Замок усыпил нашу бдительность. Мы возомнили, будто сумеем захлопнуть дверь без всякою стука. Два дня рабочие бригады усердно вкалывали на северном склоне - выдолбили надежный и глубокий ров, возвели длинный частокол, прогрызли в камне начало подкопа. И тут твари впервые выказали свое недовольство.
   Поднялась такая кутерьма, чуть было не стоившая нам  жизни,  что  теперь,
оглядываясь назад, даже трудно поверить, сколь невинным выглядело ее начало.
   Ночь стояла безлунная, но бригады трудились при свете костров, факелов  и
ламп. Через каждую сотню футов готового рва и  частокола  Лейтенант  воздвиг
деревянные вышки, поставив рядом с ними небольшие баллисты, которые в  любую
минуту можно было водрузить наверх. Зряшная потеря времени,  по-моему.  Чего
стоят обыкновенные осадные орудия против подручных Властелина? Но  Лейтенант
у нас специалист по осадам, и он привык делать все как положено:  даже  если
баллисты окажутся без надобности, они должны быть под рукой.
   Самые зоркие  члены  Отряда  взобрались  на  еще  не  достроенные  вышки,
наблюдая за замком. Один углядел какое-то движение у ворот  и,  не  поднимая
шума, сообщил о нем на землю. Лейтенант полез на вышку  сам  и  увидал,  что
кто-то крадется от замка в сторону бригады  Одноглазого.  Тут  же  затрещали
барабаны, взревели трубы, в воздух полетели тучи стрел.
   Тревога разбудила меня. Я побежал наверх поглядеть,  что  происходит.  Но
сначала не увидел ничего особенного.
   Одноглазый с Трясуном на заднем склоне изготовились  к  бою.  Их  бригада
запаниковала. Многие погибли или покалечились,  пытаясь  удрать  по  крутому
каменистому и заросшему обрыву. Меньшинству хватило ума остаться на месте.
   Ребята из замка хотели сделать молниеносную вылазку,  словить  нескольких
рабочих Одноглазого, затащить их внутрь и завершить свои обряды, необходимые
для освобождения  Властелина.  Но,  поняв,  что  их  засекли,  они  изменили
тактику. Дозорные закричали с вышек, что  из  ворот  вылезают  новые  твари.
Лейтенант  приказал  открыть  огонь.  Парочка  небольших  требюше  забросала
территорию возле ворот вязанками горящего хвороста. А Лейтенант тем временем
послал солдат на поиски  Гоблина  и  Молчуна,  справедливо  решив,  что  они
обеспечат более яркую иллюминацию.
   Гоблин был в Котурне и мог появиться здесь не раньше чем через  час.  Где
обретался Молчун понятия не имею. Я не видел его, хотя он прибыл в Арчу  уже
неделю назад.
   Лейтенант  зажег  сигнальные  костры,  чтобы  предупредить   часовых   на
крепостных стенах Черепичника о том, что у нас намечается заварушка.
   Наконец к нам пожаловал один из Взятых. Им оказался Хромой. Первым  делом
он схватил охапку копий, что-то с ними сотворил и бросил с  неба  на  землю.
Между рвом и замком выросли столбы зеленовато-желтого света.
   Одноглазый на заднем склоне сам обеспечил себе  освещение,  распустив  по
ветру сиреневые паутинки. Их сияние  сразу  высветило  полдюжины  крадущихся
черных фигур. Полетели копья и стрелы.
   Твари  понесли  несколько  жертв  убитыми,  прежде  чем  нашли  выход  из
положения. Полыхнула  ослепительная  вспышка,  потом  быстро  потускнела,  и
каждую фигуру окутало неяркое мерцание. Защищенные им, выродки  бросились  в
атаку.
   А на верху крепостной стены  появились  новые  фигуры  и  побросали  вниз
какие-то штуковины размером с человеческую голову. Те покатились прямиком  к
месту подкопа. Одноглазый завернул их в сторону, не успев  отклонить  только
один шар, который оставил за собой цепочку повалившихся без сознания  солдат
и рабочих.
   Похоже, Властелиновы отродья учли все возможные варианты, за  исключением
Одноглазого.  Они  были  готовы  устроить  Хромому  достойную  встречу,   но
совершенно упустили из виду нашего отрядного колдуна.
   Он прикрыл своих людей и заставил их вступить в рукопашную, когда  черные
твари добрались до них.
   Большинство людей Одноглазого погибли, но противник был отброшен.
   Тем временем обитатели замка пошли в наступление  на  ров  с  частоколом,
прямо туда, где я стоял, глазея по сторонам. Помнится,  я  больше  удивился,
чем испугался.
   Сколько же их было в замке на самом-то  деле?  Судя  по  рассказам  Шеда,
крепость казалась мне почти не заселенной. Но для добрых  двух  с  половиной
десятков выродков, шедших в атаку при поддержке колдовства, ров  и  частокол
оказались слабой помехой.
   Они вышли из ворот. А потом что-то взмыло над крепостной стеной -  что-то
большое и похожее на  пузырь.  Он  ударился  оземь,  подскочил  пару  раз  и
шлепнулся на ров с частоколом, заровняв первый и сокрушив второй. Подготовка
к атаке была закончена. Твари могли двигать вперед.
   Хромой с яростным воплем свалился им на головы из тьмы, сияя все ярче  по
мере своего  снижения.  Сияние  рассыпалось  мириадами  светящихся  хлопьев,
похожих на семечки клена, которые кружились и порхали в  воздухе,  падая  на
землю и разъедая все, что попадалось на пути. Четверо или пятеро  нападающих
упали.
   Лейтенант предпринял поспешную контрвылазку, добил раненых чудищ, но  тут
же был вынужден отступить. Несколько выродков подхватили  упавших  солдат  и
потащили к замку. Остальные продолжали наступать.
   Поскольку во мне нет героической жилки, я взял ноги в  руки  и  драпанул.
Как оказалось, очень вовремя.
   Атмосфера затрещала, заискрилась и распахнулась, как окно. Что-то хлынуло
на склон невесть откуда. Часть горы замерзла так быстро и  так  сильно,  что
сам воздух обратился в лед. А  вокруг  зоны  поражения  взвихрился  смерч  и
помчался внутрь, тоже замерзая на лету. Мороз сковал почти  всех  атакующих.
Случайно брошенное копье поразило одну из ледяных статуй - и она разлетелась
вдребезги. Люди начали швырять все, что попадалось под руку,  и  расколотили
остальные статуи.
   Окно закрылось буквально через несколько секунд. Тепло  окружающего  мира
растопило нездешний холод. На  несколько  минут  пораженную  зону  заволокло
клубами пара. Когда пар рассеялся, от тварей не осталось и следа.
   Тем временем три уцелевших выродка помчались вниз по дороге к Арче. Ильмо
вместе с целым взводом бросился  в  погоню.  Хромой,  набрав  высоту,  снова
спикировал на замок - как раз в тот момент, когда  из  ворот  вылезла  новая
шайка.
   Твари похватали все ближайшие трупы и поспешили назад. Хромой  перестроил
направление полета и нанес им  удар.  Половина  попадала  наземь.  Остальные
утащили в ворота как минимум дюжину трупов. Из Черепичника с воем  вырвалась
пара шаров и разбилась о стену замка, взметнув целое  полотнище  краски.  За
Хромым показался еще один ковер. С него что-то слетело прямо в черный замок.
Вспышка ослепила людей на мили вокруг. Я успел  отвернуться,  но  все  равно
ослеп секунд на пятнадцать и лишь  потом  увидел  крепость,  объятую  огнем.
Пламя было совсем не таким,  как  в  прошлый  раз,  когда  обсидиан  оплывал
наподобие свечи. Теперь там бушевал пожар, пожиравший замок по-настоящему.
   Из него донеслись странные вопли, от которых мне стало не  по  себе.  Это
были вопли не боли,  но  ярости.  На  крепостную  стену  высыпали  чудовища,
размахивая чем-то  вроде  плеток-девятихвосток  и  сбивая  пламя.  Там,  где
полыхал пожар, крепость заметно съежилась.
   Над рекой ревел непрекращающийся  поток  шаров.  Видимого  вреда  они  не
причиняли, но я уверен, что Взятые пускали их не без причины.
   Пока Хромой и второй ковер взмывали ввысь, сверху ринулся третий. За  ним
тянулось облако пыли. Все, на что оседала эта пыль,  она  разъедала  похлеще
кленовых семечек Хромого. Осыпанные ею твари завопили в агонии. Несколько из
них расплавились. Остальные удрали с крепостной стены.
   События развивались в том же духе еще некоторое время.  Казалось,  черный
замок обречен. Но выродкам удалось затащить в крепость немало  трупов,  и  я
подозревал, что это чревато новыми осложнениями.
   Как-то во всей этой суматохе Аза смылся. Я напрочь забыл  о  нем.  И  все
остальные тоже - до тех пор  пока,  несколько  часов  спустя.  Ростовщик  не
заметил его у входа в "Железную лилию".  Но  Ростовщик  стоял  далеко,  а  в
"Лилии", несмотря на неурочный час, было не протолкнуться -  все,  кто  мог,
скинулись на выпивку и глазели на  побоище  на  северном  склоне.  Ростовщик
потерял Азу в толпе. Надо полагать, тот  поговорил  с  Шедовой  невесткой  и
выяснил, что Шед тоже смылся. Мы так и не успели ее допросить.
   Тем временем Лейтенант принялся наводить порядок. Убрал трупы  из  бреши,
пробитой в линии укреплений. Поставил баллисты на вышки, чтобы  при  попытке
прорыва сразу  открыть  огонь.  Велел  вырыть  ямы-ловушки.  Послал  рабочих
Одноглазому взамен убитых.
   Взятые продолжали атаковать замок, хотя и не  в  таком  темпе.  Все  свои
лучшие громы-молнии они уже разметали.
   Из Черепичника время от времени с ревом вылетала  очередная  пара  шаров.
Как я позже узнал, стрелял ими Молчун, которого научили Взятые.
   Казалось, худшее уже позади. Если не считать троих беглецов, за  которыми
охотился  Ильмо,  мы  не  дали  тварям  хода.  Хромой  умчался,  намереваясь
примкнуть к погоне за удравшей троицей. Шепот вернулась в Черепичник,  чтобы
пополнить запасы для своих убийственных фокусов.  Перо  парила  над  замком,
ныряя время от времени  вниз,  когда  его  обитатели  вылезали  на  стену  и
пытались  сбить   последние   огненные   языки.   Воцарилось   относительное
спокойствие.
   Однако никто из нас и не помышлял об отдыхе. В замок попали новые  трупы.
Все мы гадали, хватит ли тварям урожая, чтобы освободить Властелина.
   Но у них на уме было кое-что другое.
   На крепостной стене  появилась  группа  тварей  с  каким-то  устройством,
нацеленным книзу, вдоль склона горы. Перо тут же спикировала с небес.
   Бах!  Ее  заволокло   клубами   дыма,   подсвеченными   изнутри.   Ковер,
покачиваясь, выплыл из них. Бах! И еще раз бах! И еще  три  раза.  Последний
удар ее достал. Объятая  пламенем,  она  кометой  взмыла  вверх,  прочертила
огненную дугу и упала  где-то  в  городе.  На  месте  ее  падения  прогремел
оглушительный взрыв. Через пару мгновений  на  набережной  бушевал  жестокий
пожар, быстро распространяясь среди тесно прижатых друг к другу домишек.
   Шепот молнией вылетела из Черепичника и через пару минут закидала  черный
замок  смертоносной  пылью,  разъедавшей  все  дотла,  и  огнем,  пожиравшим
крепость. Неистовство ее атаки выдавало те  чувства,  что  вызвала  у  Шепот
весть о падении Пера.
   Между тем Хромой прервал погоню и бросился тушить в Котурне пожар. С  его
помощью огонь был остановлен за несколько часов.  А  не  будь  его,  мог  бы
выгореть весь район.
   Ильмо поймал двоих беглецов. Третий как сквозь землю провалился. К  охоте
подключились потом и Взятые, но напасть на след так и не смогли.
   Шепот  продолжала  атаку,  пока  полностью  не  истощила  свои   ресурсы.
Случилось это уже после восхода солнца. Крепость  больше  напоминала  теперь
гигантскую кучу шлака, чем замок, но окончательно разгромить  ее  Взятой  не
удалось. Одноглазый, когда пришел за  инструментами,  сказал  мне,  что  там
внутри кипит бурная деятельность.

Глава 37
АРЧА
ЗАТИШЬЕ

Я урвал пару часиков для сна. Лейтенант позволил такую же роскошь половине солдат и рабочих, потом второй половине. Когда я проснулся, практически ничего не изменилось, за исключением того, что Капитан велел Карману организовать полевой госпиталь. Карман вернулся из Котурна, где старался завоевать нам сторонников бесплатным медобслуживанием. Я заглянул в госпитальную палатку, обнаружил там горстку пациентов и полный порядок и пошел смотреть, как продвигаются осадные работы.
   Лейтенант починил пролом и решил продлить частокол и ров  таким  образом,
чтобы взять замок в кольцо, несмотря на сложность работ  на  заднем  склоне.
Сооружались новые, более мощные метательные орудия.
   Похоже, Лейтенант не больно-то полагался на Взятых. Он не верил, что  они
смогут взять крепость.
   За время моего короткого сна  прибыли  бригады  заключенных  Леденца.  Но
Лейтенант не отпустил горожан, работавших здесь  раньше:  он  бросил  их  на
земляные работы, поскольку собирался воздвигнуть лестницу для штурма.
   - Ты бы соснул немного, - сказал я ему.
   - Я должен пасти свое стадо, - ответил Лейтенант.
   Ну  что  ж,  это  был  его  звездный  час.  Талант  Лейтенанта  оставался
невостребованным долгие годы. Он наслаждался происходящим. По-моему,  Взятые
казались ему досадной помехой, несмотря на колдовскую природу черного замка.
   - Это твое шоу, - сказал я. - Но от  тебя  будет  мало  толку,  если  они
ударят, когда ты замотаешься так, что не сможешь нормально соображать.
   Мы понимали друг друга без лишних слов. Все мысли от усталости у нас были
в таком разброде, а нервы в таком напряжении,  что  не  хотелось  не  только
двигаться, но даже ворочать языком. Лейтенант коротко кивнул.
   - Ты прав. - Он обвел взглядом склон. - Пока все идет  как  по  маслу.  Я
пойду в госпиталь. Пришли за мной кого-нибудь, если что.
   Госпитальная палатка была ближайшим местом, где можно  было  укрыться  от
солнца. Утро стояло ясное, погожее, обещая  теплый  не  по  сезону  день.  Я
предвкушал, как погреюсь на солнышке. Мне осточертело дрожать.
   - Конечно, пришлю.
   Лейтенант был прав: все действительно шло как по маслу. Так оно обычно  и
бывает, когда люди точно знают, что им делать.
   Хромому, патрулировавшему замок с воздуха, наш склон,  наверное,  казался
разворошенным муравейником. Шестьсот  солдат  Отряда  надзирали  за  работой
вдесятеро большего числа горожан. Дорога, ведущая к вершине, была совершенно
разбита интенсивным потоком  транспорта.  Несмотря  на  ночную  заварушку  и
недосып, настроение у солдат было превосходное.
   Переход был таким долгим и нудным,  что  у  них  накопился  мощный  заряд
энергии. И теперь она выплескивалась наружу. Их энтузиазм  заражал  горожан,
которые  не  без  удовольствия  участвовали   в   мероприятии,   требовавшем
объединенных усилий тысяч людей. Кто-то из  местных  подметил,  что  жителям
Арчи уже несколько поколений  не  приходилось  трудиться  сообща.  А  другой
добавил, что именно потому город пришел в  упадок.  По  его  мнению.  Черный
Отряд и его атака на черный замок могут  послужить  хорошим  лекарством  для
хиреющего города.
   Впрочем, это мнение разделяли далеко не все. Особенно сильно  возмущались
тем,  что  их  используют  как  рабочую  силу,  заключенные   Леденца.   Они
представляли для нас серьезную потенциальную опасность.
   Мне не раз говорили, что я всегда вижу  будущее  в  черном  цвете.  Может
быть. Зато и разочаровываться мне приходится реже.
   День шел за днем, но, вопреки моим ожиданиям, все  было  тихо.  Обитатели
замка, похоже, не собирались выползать из норы.  Мы  немного  сбавили  темп:
перестали вкалывать так, будто все должно быть сделано именно сегодня.
   Лейтенант завершил строительство укрепленной линии,  в  том  числе  и  на
заднем склоне, обогнув петлей подкоп Одноглазого.  Потом  разобрал  переднюю
часть частокола и  приступил  к  сооружению  лестницы.  Особенных  прикрытий
вокруг нее он возводить не стал, считая,  что  она  сама  послужит  надежным
щитом. С нашей стороны лестница круто уходила вверх. Ступени ее были сделаны
из камня разрушенных зданий. Рабочие бригады  привозили  из  города  обломки
домов, пострадавших от пожара, который вызвало падение Пера.  Стройматериала
было более чем достаточно. Солдаты Леденца оставляли лучшие  доски  и  камни
для строительства нового жилья на пожарищах.
   Лестница должна была вырасти  футов  на  двадцать  выше  замка,  а  затем
наклонно спуститься к крепостной стене. Работа шла быстрее,  чем  я  ожидал.
Рытье подкопа у Одноглазого тоже продвигалось  вовсю.  Он  нашел  комбинацию
заклятий, которые размягчали камень, и вскоре докопался до замка.
   Там он наткнулся на материал, похожий на обсидиан, и дальше  продвинуться
не смог. Тогда Одноглазый начал рыть в обход, в обе стороны.
   Сам Капитан осчастливил нас своим визитом. Я давно  уже  гадал,  куда  он
делся и чем занимается. А теперь не выдержал и спросил.
   - Стараюсь, чтобы народ был при деле, - буркнул он в ответ.
   Он беспорядочно косолапил вокруг. Стоило мне на мгновение отвлечься,  как
он тут  же  пропадал  из  виду  -  резко  сворачивал  в  сторону  и  начинал
инспектировать какую-нибудь явную ерундовину.
   - Эта чертовка Шепот  хочет  сделать  из  меня  военного  губернатора,  -
пожаловался он наконец.
   - Э-э...
   - Что, Костоправ?
   - Я же летописец, если ты помнишь. Мне нужно это где-то записать.
   Он насупился, глядя на бочку с водой,  предназначенную  для  животных.  С
водой было трудно. Приходилось доставлять ее из города, пополняя те  скудные
запасы, что мы собирали во время случайных дождей.
   - Она  заставила  меня  управлять  Арчой.  Делать  то,  чем  должны  были
заниматься герцог и отцы города.  -  Капитан  пнул  ногой  камешек  и  снова
заговорил только тогда, когда тот остановился. -  Вроде  справляюсь  покуда.
Все горожане работают. Платят им всего ничего, лишь бы не сдохли  с  голоду,
но они работают. К нам уже целая очередь выстроилась  с  проектами,  которые
нужно бы осуществить, пока мы заставляем людей вкалывать.  Хранители  сводят
меня с ума. Не могу решиться сказать им, что  все  их  усилия  по  расчистке
Выгородки, возможно, бессмысленны.
   Он сказал это  каким-то  странным  тоном.  У  меня  уже  раньше  возникло
впечатление, что Капитана угнетает все происходящее.
   - Почему бессмысленны?
   Капитан огляделся. Никого из горожан поблизости не было.
   - Это только догадка, учти. Никаких распоряжений пока  не  было,  но  мне
кажется, что Госпожа собирается обчистить Катакомбы.
   - Народу это не понравится.
   - Знаю. Ты знаешь, я знаю, даже Шепот и Хромой знают. Но  приказы  отдаем
не мы. Говорят, у Госпожи туго с финансами.
   За все годы службы нам ни разу не  задержали  выдачу  жалованья.  Дело  у
Госпожи было поставлено четко. Войскам платили в срок - как наемникам, так и
регулярной армии. Впрочем, в отдельных подразделениях могли порой  случаться
задержки. То, что командиры время от времени  надувают  собственных  солдат,
стало почти военной традицией.
   Большинство из нас деньги не очень-то и волновали. Вкусы у нас достаточно
скромные и непритязательные. Хотя отношение к деньгам, возможно,  изменилось
бы в корне, если бы нам вдруг пришлось обходиться без них.
   - Чересчур много армий, и чересчур много  границ,  -  задумчиво  протянул
Капитан. - Слишком  интенсивная  экспансия,  и  длится  она  слишком  долго.
Империя не выдерживает  напряжения.  Усиленные  работы  в  Курганье  пожрали
последние резервы Госпожи. А работы еще не закончены. Если она разделается с
Властелином, многое изменится, вот увидишь.
   - Может, мы сделали ошибку, а?
   - Мы сделали их целую кучу. Которую ты имеешь в виду?
   - То, что мы устремились на север, переплыв море Мук.
   - Да. Я давно это понял.
   - Ну и?
   - Сейчас мы ничего не  в  силах  изменить.  Когда-нибудь,  возможно,  нам
удастся еще пожить по-человечески, если мы вернемся в Самоцветные города или
найдем цивилизованное местечко за пределами империи. - В голосе его  звучала
неизбывная тоска. - Чем дольше я торчу на севере,  тем  меньше  мне  хочется
провести здесь остаток дней своих, Костоправ. Запиши это к себе в Анналы.
   Чтобы Капитан разговорился -  такое  случалось  крайне  редко.  Я  просто
промычал в ответ, надеясь, что он продолжит свои откровения. И не ошибся.
   - Мы несем с собой тьму, Костоправ. Я знаю, что это не наша вина. С точки
зрения логики. Мы Черный Отряд. Добро и зло - категории, не  имеющие  к  нам
отношения. Мы просто солдаты, которые продают свой меч. Но я устал от  того,
что все наши усилия используют только во зло. Если Госпожа решится на грабеж
Катакомб, я, возможно, выйду из игры.  Ворон  сделал  правильный  выбор  при
Чарах. Слинял к чертовой матери, и все дела.
   Тут я высказал мысль, которая годами зрела в глубинах моего  сознания.  Я
сам не принимал ее всерьез, считая чистейшей воды донкихотством.
   - Это не выход. Капитан. У нас есть выбор: мы  можем  перейти  на  другую
сторону.
   - А? - Он очнулся от раздумий, которые занесли его невесть в какие  дали,
и впервые посмотрел на меня в упор. - Не пори ерунды,  Костоправ.  Какой,  к
черту, выбор? Госпожа раздавит всех, кто попробует встать у нее на  пути.  -
Он вдавил в землю каблук сапога. - Как клопов. - Н-да.
   Идея и правда была дурацкой,  по  многим  причинам,  не  исключая  и  тот
немаловажный факт, что противоположной стороне мы были просто не по карману.
К тому же я, хоть  убей,  не  мог  представить  нас  в  роли  мятежников.  В
большинстве своем они или дураки, или честолюбивые ничтожества,  обуреваемые
надеждой отломить жирный кусок от пирога Госпожи. Душечка представляла собой
редкое исключение, но она была больше символом, чем реальной силой,  к  тому
же символом тайным.
   - Восемь лет прошло с тех пор, как в  небе  мелькнула  комета,  -  сказал
Капитан. - Ты же знаешь легенды. Власть Госпожи не падет до  тех  пор,  пока
Великая комета не появится снова. И ты  надеешься  прожить  двадцать  девять
лет, скрываясь от Взятых? Нет, Костоправ. Пусть даже сердца наши на  стороне
Белой Розы, выбора у нас нет. То,  что  ты  предлагаешь,  это  самоубийство.
Единственный выход - бежать за границы империи.
   - Госпожа найдет нас.
   - А зачем ей нас искать? Мы служили ей верой и правдой десять лет - разве
этого мало? Мы не представляем для нее опасности.
   Вот тут  он  сильно  ошибался.  Мы  представляли  для  Госпожи  серьезную
опасность, хотя бы потому, что знали о существовании нового воплощения Белой
Розы. И я не сомневался, что, оказавшись за пределами империи,  или  я,  или
Молчун не выдержим и проболтаемся.
   Но пока, естественно, Госпожа не подозревала о том, что нам известно.
   - Все эти разговоры - пустое сотрясение  воздуха,  -  сказал  Капитан.  -
Давай замнем эту тему.
   - Как хочешь. Тогда расскажи мне, что здесь готовится.
   - Сегодня ночью прибывает Госпожа. Шепот говорит, мы  начнет  штурм,  как
только расположение звезд станет благоприятным.
   Я взглянул на черный замок.
   - Да, - сказал Капитан. - Это будет не просто.  Возможно,  мы  так  и  не
сумеем его взять, даже с помощью Госпожи.
   - Если она спросит обо мне, скажи, что я умер.  Или  придумай  что-нибудь
еще, - выпалил я.
   - Но, Костоправ, - Капитан даже улыбнулся, - она же твоя...
   - Ворон! - оборвал я его. - Я знаю о нем такие подробности, которые  всем
нам будут стоить головы. Молчун тоже в курсе. Убери его из Черепичника, пока
она не появилась. Не дай Бог, меня или его просветят Оком.
   - В таком случае это и для меня опасно. Потому что я знаю, что вы  что-то
знаете. Придется рискнуть, Костоправ. - Похоже на то. Но, по крайней  мереже
наводи ее на разные глупые мысли.
   - Да она наверняка давным-давно забыла тебя, Костоправ. Ты для нее просто
один из тысяч солдат.

Глава 38
АРЧА
ШТУРМ

Госпожа не забыла меня. И не собиралась даже. Вскоре после полуночи меня растормошил мрачный Ильмо:
   - Здесь Шепот. Ты ей нужен, Костоправ. - А?
   Я не сделал ничего такого, чтобы навлечь на  себя  ее  гнев.  По  крайней
мере, в последние несколько недель.
   - Она отвезет тебя в Черепичник. Сама хочет тебя видеть. Шепот  прилетела
за тобой.
   Видали вы когда-нибудь, как взрослый мужик  хлопается  в  обморок?  Я  не
хлопнулся. Но был к этому близок. И к апоплексическому удару тоже.  Кровяное
давление у меня подпрыгнуло до небес. Минуты две перед глазами все кружилось
так, что я ничего не соображал. Сердце ухало в груди. Внутренности  ныли  от
страха. Я знал, что она собирается просветить меня Оком, которое  видит  все
секреты, запрятанные в человеческом мозгу.  И  я  ничего  не  мог  поделать.
Бежать  было  поздно.  И  какого  черта  я  не  сел  на  корабль  вместе   с
Ростовщиком?
   Я шагнул на ковер, как на эшафот, сел у  Шепот  за  спиной  и,  когда  мы
взлетели и понеслись в прохладной ночи  к  Черепичнику,  погрузился  в  свои
мысли.
   -  Ты,  видно,  произвел  на  нее  неизгладимое  впечатление,  лекарь!  -
обернулась ко мне Шепот, когда мы пролетали над  портом.  -  Не  успела  она
появиться, как сразу спросила о тебе.
   Я собрался с духом и выдавил:
   - Почему?
   - Думаю, потому, что она хочет иметь под рукой придворного летописца. Как
тогда, во время битвы при Чарах.
   Я поднял на нее изумленный взгляд. Откуда она знает? Я всю жизнь  считал,
что Госпожа не очень-то откровенничает со Взятыми.
   Но насчет битвы при Чарах Шепот была права. Госпожа тогда таскала меня  с
собой повсюду, чтобы все события были описаны так, как они происходили.  Она
не требовала пристрастного подхода. Наоборот, настаивала, чтобы я писал  все
как вижу. Однажды Госпожа даже намекнула,  что,  дескать,  власть  ее  будет
свергнута и тогда историки обольют  ее  грязью.  Поэтому  она  хочет,  чтобы
сохранилось непредвзятое свидетельство очевидца.  Давненько  я  об  этом  не
вспоминал. Это была одна из самых любопытных странностей, подмеченных мною в
Госпоже. Ее совершенно не волновало мнение окружающих, и в то же  время  она
боялась, как бы какой-нибудь сукин  сын  не  перелицевал  историю  по  своей
мерке.
   Слова Шепот зародили во мне искорку надежды. Может, Госпожа действительно
хочет иметь при себе летописца? Может, я еще как-нибудь выкручусь?  Особенно
если сумею увернуться от всевидящего Ока.
   Мы приземлились на северной стене Черепичника, где нас встретил  Капитан.
Судя по  количеству  ковров,  сюда  слетелись  все  Взятые.  Даже  Странник,
который, как я думал, останется в Курганье. Правда, у  Странника  были  свои
счеты с черным замком. Перо была его женой.
   Судя по виду Капитана, он  молчаливо  сочувствовал  мне  и  хотел  что-то
сказать, однако не осмеливался. Я  тихонько  передернул  плечами:  возможно,
мол, случай представится позже. Но он не представился. Шепот прямиком повела
меня к Госпоже.
   Со времени нашей последней встречи, она ни капельки не изменилась. Все мы
здорово постарели, она же осталась навеки двадцатилетней и ослепительной. Та
же роскошная черная грива, те же бездонные  глаза,  в  которых  мог  утонуть
любой мужчина. И то же обаяние,  настолько  неотразимое,  что  описывать  ее
внешность в деталях просто невозможно. Да и не нужно, поскольку  то,  что  я
видел, не было настоящей Госпожой. Так она выглядела  лет  четыреста  назад,
если и тогда ее внешний вид не был подделкой.
   Она встала и подошла ко мне, протягивая руку. Я не мог  оторвать  от  нее
глаз. Она одарила меня чуть насмешливой  улыбочкой,  которую  я  так  хорошо
помнил: словно у нас с ней был какой-то общий секрет. Я  легко  коснулся  ее
руки и с удивлением обнаружил, что она теплая. Вдали от Госпожи,  когда  она
превратилась в памяти в абстрактный символ  угрозы,  типа  землетрясения,  я
думал о ней не иначе  как  о  чем-то  холодном  и  смертельно  опасном.  Она
представлялась мне скорее кровожадным зомби, чем живой, дышащей и, возможно,
даже уязвимой личностью.
   Госпожа улыбнулась еще раз и  предложила  мне  сесть.  Я  так  и  сделал,
чувствуя себя до  нелепости  неуместным  в  этой  компании,  собравшей  всех
величайших - за исключением одного - злодеев мира. Хотя Властелин  тоже  был
здесь, по крайней мере дух его, который витал над нами грозной тенью.
   Меня призвали сюда  не  для  доклада,  это  я  быстро  понял.  Капитан  с
Лейтенантом  отчитались  от  имени   Отряда.   Герцог   с   Аргадоном   тоже
присутствовали, но говорили немногим больше моего. Взятые засыпали вопросами
Капитана и Лейтенанта. Ко мне обратились лишь раз, да и то Капитан,  который
спросил, готов ли я к приемке раненых с поля боя.
   Во всем совещании лишь один пункт касался непосредственно меня.  На  утро
послезавтрашнего дня был назначен штурм. И продолжаться он будет до тех пор,
пока мы не возьмем замок или же не выдохнемся окончательно.
   - Это место - пробоина в днище корабля империи, - сказала Госпожа. -  Или
мы ее заткнем,  или  все  потонем.  Она  отмела  все  возражения  герцога  и
Аргадона, уже раскаявшихся в том, что они попросили Госпожу о помощи. Герцог
потерял всякую власть над своими  владениями.  Положение  Аргадона  было  не
лучше. Хранитель подозревал, что  попросту  лишится  работы,  когда  Госпожа
покончит с черным замком.  Члены  Отряда  и  Взятые  не  давали  себе  труда
скрывать то презрение, которое вызывала  у  них  странная  религия  Арчи.  Я
провел среди горожан достаточно много времени, чтобы утверждать, что  и  они
принимали ее  всерьез  лишь  постольку,  поскольку  их  принуждали  к  этому
Хранители да горстка фанатиков. И тем не менее я надеялся, что Госпожа, буде
она  вознамерится  здесь  все  изменить,  не  станет   слишком   спешить   с
нововведениями, чтобы Отряд успел уйти отсюда подальше.  Играть  с  религией
народа - все равно что играть с  огнем.  Даже  если  народу  она  вроде  как
безразлична.  Религия  внедряется  в  наше  подсознание   с   юных   лет   и
по-настоящему никогда оттуда  не  уходит.  Есть  в  ней  какая-то  сила,  не
поддающаяся рациональному объяснению.

***

   Утро штурма приближалось. Тотальная война. Отчаянная  попытка  уничтожить
черный замок. Все силы  Госпожи,  Взятых,  Отряда  и  Арчи  будут  подчинены
достижению единой цели, чего бы это ни стоило.
   Утро штурма приближалось.  Но  вышло  все  иначе.  Никто  не  предупредил
Властелина, что ему следует дожидаться утра.
   Он нанес  первый  удар  за  шесть  часов  до  назначенного  срока,  когда
большинство солдат и все рабочие спали мирным сном. Когда единственным,  кто
патрулировал замок с  воздуха,  был  Странник,  наименее  могущественный  из
подручных Госпожи.
   Все началось с того,  что  знакомая  нам  уже  штуковина  в  виде  пузыря
шлепнулась из замка и заткнула  дыру,  зиявшую  между  крепостной  стеной  и
лестницей Лейтенанта. Не меньше сотни тварей выбежали наружу  и  устремились
вверх по ступеням.
   Странник был начеку. Он почуял, что в  замке  что-то  происходит,  и  был
готов к неожиданностям. Быстро спустившись вниз, он осыпал нападающих  едкой
пылью.
   Бах! Бах-бах-бах! Замок подбил Странника, как до того подбил его жену. Он
пролетел, вихляя, еще немного,  избежав,  правда,  худшего,  но  не  избежав
попаданий, и рухнул,  окутанный  клубами  дыма.  Ковер  его  был  безнадежно
испорчен.
   Этот грохот разбудил меня. Он разбудил весь  лагерь,  поскольку  раздался
одновременно  с  сигналом  тревоги,  начисто  его  заглушив.  Я  выбежал  из
госпиталя  и  увидал,  как  твари  сплошным  потоком  стекают  по  штурмовой
лестнице. Страннику удалось остановить  лишь  горстку  нападающих.  Всех  их
окружало то защитное сияние, с которым Одноглазому уже пришлось  столкнуться
прежде. Они бежали вперед сквозь ураган снарядов, которыми  обстреливали  их
дозорные с вышек. Несколько тварей упали,  но  совсем  немного.  Они  начали
тушить огонь: должно быть, глаза их лучше наших были приспособлены к видению
во тьме.
   Люди метались во все стороны, волоча за собой одежду. Кто бежал в сторону
неприятеля, кто наоборот. Рабочие совершенно потеряли  от  страха  голову  и
сильно  задержали  ответный  удар  Отряда.  Многих   убили   наши   солдаты,
раздраженные тем, что обезумевшие люди путаются у них под ногами.
   Зычный голос Лейтенанта, отдававшего команды, перекрыл  даже  этот  хаос.
Первым делом он расставил по местам все расчеты тяжелых  орудий  и  приказал
нацелить их на ступени. Он разослал  курьеров  во  все  стороны  с  приказом
переместить каждую баллисту, катапульту  и  требюше  так,  чтобы  они  могли
стрелять по лестнице. Его  команды  вызвали  у  меня  некоторое  недоумение,
быстро рассеявшееся, когда я увидел, как первая тварь повернула домой,  таща
под мышками два трупа. Шквал снарядов, полетевший в  нее,  разорвал  тела  в
мелкие клочья и оставил от твари мокрое место.
   Лейтенант велел стрелять из требюше горшками,  наполненными  маслом:  они
разбивались о ступени, и те, занимались огнем, как только  вслед  им  падали
горящие вязанки. Масляные и огненные  снаряды  летели  беспрерывным  залпом.
Твари из замка не могли преодолеть стену огня.
   А я-то, болван, считал, что  Лейтенант  попусту  теряет  время,  сооружая
ненужные махины!
   Он знал свое дело туго. Одно слово - профессионал.  Его  приготовления  и
мгновенная реакция оказались в ту ночь более ценными, чем все,  что  сделали
потом Взятые и Госпожа. Он удержал линию обороны в критический момент.
   Когда твари поняли, что отрезаны от замка, началось  дикое  побоище.  Они
тут же бросились вперед, пытаясь добраться до орудий. Лейтенант  просигналил
младшим офицерам и повел  весь  свой  наличный  резерв  на  подмогу.  Ничего
другого ему не оставалось. Каждая из тварей стоила как минимум пары  солдат,
да к тому же находилась под охраной защитного сияния.
   То там, то здесь  какой-нибудь  храбрый  горожанин  подхватывал  с  земли
оружие и бросался в драку. Большинство из них поплатились за это жизнью,  но
их самопожертвование помогло не подпустить врага к орудиям.
   Все мы понимали, что, если выродки уволокут достаточно много трупов, наше
дело - труба. Тогда мы столкнемся лицом к лицу с их хозяином.
   Из Черепичника полетели пары  шаров,  взрывая  ночную  тьму  сумасшедшими
красочными сполохами. С неба спикировали Хромой и Шепот,  и  каждый  из  них
снес по яичку, из которых  вылупился  огонь,  пожиравший  субстанцию  замка.
Хромой, увернувшись от  нескольких  атак  из  крепости,  вихрем  пронесся  в
воздухе и посадил свой  ковер  неподалеку  от  госпиталя,  уже  заполненного
первыми пациентами. Мне пришлось  удалиться  туда  и  заняться  работой,  за
которую мне платили. Но я держал дверцы палатки раскрытыми, чтобы  наблюдать
за сражением.
   Хромой оставил своего воздушного скакуна и  зашагал  к  вершине,  обнажив
длинный верный меч, зловеще мерцавший в отблесках  полыхающей  крепости.  От
самого Хромого исходило сияние, похожее на защитное  сияние  тварей.  Однако
оно было более сильным, что Хромой и продемонстрировал, врубившись  в  толпу
этой нечисти. Оружие врага не причиняло ему никакого вреда, в то  время  как
он пластал их, как свиное сало.
   К тому времени твари убили не меньше пятисот человек. Большинство из  них
были рабочие, но Отряд тоже понес ужасные потери. И  потери  эти  продолжали
расти даже после того, как Хромой повернул неприятеля вспять,  поскольку  он
мог управиться только с одним выродком за раз.  Солдаты  старались  не  дать
тварям разбежаться, чтобы Хромому было легче их рубить.
   Те, в свою очередь, попытались задавить Хромого массой и почти преуспели,
навалившись на него кучей  в  пятнадцать-двадцать  тел  и  прижав  к  земле.
Лейтенант временно перенес огонь орудий на эту бурлящую кучу и  палил,  пока
она не распалась и Хромой не встал на ноги.
   Увидав, что их уловка не удалась, твари сбились вплотную друг к дружке  и
попытались прорваться на запад. Не знаю, собирались ли они удрать совсем или
просто обойти и ударить с тыла. Дюжина  чудищ,  сумевшая  прорвать  оборону,
наткнулась на Шепот, которая щедро посыпала их разъедающей пылью. На  каждую
тварь, погибшую от пыли, пришлось по  полудюжине  жертв  среди  рабочих,  но
прорыв был остановлен. Уцелело лишь пятеро гадин.
   Над ними немедленно разверзлось  невидимое  небесное  окно,  из  которого
повеяло холодным дыханием вечности. Все пятеро погибли.
   Шепот между тем отчаянно  пыталась  удержаться  в  воздухе,  преследуемая
оглушительной барабанной дробью выстрелов. Летуньей она была более искусной,
чем Странник, но увернуться все-таки не сумела  -  и  вскоре  рухнула,  упав
где-то за крепостью.
   А в самой крепости целая толпа нечисти с плетками-девятихвостками сбивала
пламя, разожженное Хромым и Шепот. Здание  совершенно  скукожилось,  потеряв
большую часть своей массы, и приобрело  жалкий  вид.  Своеобразное,  хотя  и
мрачное изящество замка растаяло без следа. Он  казался  бесформенной  кучей
оплавленного темного стекла: трудно было поверить, что  внутри  мог  уцелеть
кто-то живой, но твари таки  уцелели  и  продолжали  сражаться.  Горстка  их
высыпала на ближайшую к  замку  часть  лестницы,  что-то  поколдовала,  и  в
сплошной стене огня, поддерживаемого Лейтенантом, появилась черная брешь.
   Чудища, которым огненный вал преграждал  дорогу  домой,  тут  же  хлынули
туда, не забыв прихватить с собой хотя бы по одному трупу.
   И снова раскрылось леденящее окно,  дохнув  на  ступени.  Огонь  вспыхнул
напоследок  и  мгновенно  исчез.   Целая   толпа   чудовищ   исчезла   тоже,
размолоченная в пыль снарядами Лейтенанта.
   Твари, оставшиеся в крепости, прибегли к трюку, о котором я  не  мог  без
дрожи вспомнить с того дня, когда  погибла  Перо.  Они  начали  дубасить  по
склону своим исполинским колдовским башмаком.
   Если это и не был тот самый  невидимый  великан,  что  преследовал  тогда
Лейтенанта, Ильмо, Одноглазого и  меня,  он  как  минимум  был  его  близким
родственником. На склоне, почти  без  огня  и  дыма,  появлялись  гигантские
воронки, зачастую с кровавой кашей на дне.
   Все случилось так  быстро  и  неожиданно,  что  никто  из  нас  не  успел
собраться с мыслями. Я не сомневаюсь, что даже Отряд дрогнул бы  и  побежал,
будь у людей время подумать. Но сейчас, захваченные врасплох, они по инерции
продолжали играть свою роль, к которой готовились со дня  прибытия  в  Арчу.
Они стояли насмерть и гибли один за другим.
   Хромой метался по склону, как обезумевшая наседка, квохча  и  гоняясь  за
уцелевшими чудищами. Таких было немало, и в основном их окружали разъяренные
солдаты. Часть тварей погибла от рук своих же сородичей, поскольку скопления
людей представляли собой соблазнительную цель для невидимого исполина.
   Группа чудищ вылезла  на  остатки  крепостной  стены  и  начала  собирать
установку, похожую на ту, которую они пытались уже пустить в ход  ранее.  Но
на сей раз в небе не было Взятых,  и  некому  было  смешать  эту  нечисть  с
дерьмом.
   Правда, лишь до тех пор, пока изрядно потрепанный Странник  не  промчался
мимо госпиталя и не спер ковер Хромого.
   До сих пор я думал, что Взятые не могут летать на чужих коврах. Оказалось
- могут. Во  всяком  случае.  Странник  взмыл  в  поднебесье  и  ринулся  на
крепость, осыпая ее пылью и сбросив еще одно яйцо. Замок сбил его снова,  и,
несмотря на оглушительный шум и гвалт, царившие кругом,  я  расслышал  вопли
Хромого, проклинавшего воришку.
   Видали вы когда-нибудь, как ребенок чертит прямую линию? Не очень  прямо,
верно? Вот такая же дрожащая линия  протянулась  от  Черепичника  к  черному
замку. Она повисла в ночи  какой-то  неправдоподобной  бельевой  веревкой  -
извилистой  и  светящейся  неопределенным  цветом.  Кончик  ее  высекал   из
обсидиана искры, точно стальное кресало из кремня, только в десять тысяч раз
сильнее, так что на это нестерпимое сияние было больно смотреть. Весь  склон
залило ослепительным голубоватым заревом.
   Я отложил инструменты и шагнул из  палатки,  чтобы  ничего  не  упустить,
поскольку инстинктивно понял, что другой конец этой веревки сжимает Госпожа,
впервые вступившая в сражение. Она была нашим самым мощным оружием,  и  если
замок вообще мог быть сокрушен, то лишь ее силами.
   Лейтенант, по-видимому, растерялся, ибо на  пару  секунд  защитная  стена
огня погасла. Полдюжины тварей сразу устремились вверх по  ступеням,  волоча
по два-три трупа каждый. А из замка навстречу Хромому,  который  преследовал
беглецов, рванули их сородичи.  Насколько  мне  удалось  разглядеть,  чудища
утянули около двенадцати тел. В некоторых из них,  возможно,  еще  теплилась
искра жизни.
   Там, где веревка Госпожи касалась замка, от  него  отлетали  ослепительно
сверкающие куски. На черной  глыбе  заалели  тоненькие  трещинки,  понемногу
расползаясь  все  дальше.  Твари,  собиравшие  установку,  отступили,  и  их
заменили  другие,  пытавшиеся  уменьшить  разрушительные  последствия  атаки
Госпожи.  Но  тщетно.  Нескольких  из  них  раздолбали   снаряды,   пущенные
Лейтенантом.
   Хромой добрался до вершины лестницы и картинно выпрямился, высоко  подняв
меч на фоне пылающей части замка. Гигантский карлик, да простится мне  такой
оксюморон. Хромой росточком невелик, но смотрелся  в  тот  момент  настоящим
исполином.
   - За мной! - заорал он и бросился по наклонной вниз.
   К моему величайшему удивлению, люди последовали за ним.  Сотни  людей.  Я
увидел, как Ильмо с  остатком  своего  взвода  с  ревом  бросился  вверх  по
лестнице, потом вниз - и пропал из вида. Довольно много горожан, из тех, что
похрабрее, тоже приняли участие в штурме.
   Часть истории Каштана Шеда недавно выплыла наружу, безо всяких  имен  или
подробностей, но с непременным упором на то, какую кучу денег огребли они  с
Вороном в замке. Слухи явно распускались  ради  того  момента,  когда  замок
потребуется штурмовать живой людской силой. Зов богатства в считанные минуты
вознес толпу обитателей Котурна на уходящие кверху ступени.
   А тем временем на заднем склоне Шепот добралась до лагеря Одноглазого. Он
со своими людьми, конечно, находился в боевой готовности, но в бой пока  что
не вступал. Рытье подкопа было приостановлено  им  тогда,  когда  Одноглазый
убедился, что нет  никакой  возможности  обойти  или  пробить  материал,  из
которого состояла крепость.
   Шепот притащила с собой огненное яйцо, уложила его рядышком с  обсидианом
и оставила вгрызаться в самое чрево крепости.
   Как я узнал потом, сделать  это  предполагалось  значительно  раньше.  Но
Шепот пришлось немало попетлять в воздухе, прежде чем она  сумела  добраться
на своем разодранном ковре до позиций Одноглазого.
   Глядя на штурмующих замок людей, глядя на его покинутые и полуразрушенные
Госпожой стены, глядя на никем не сбиваемое пламя, я решил,  что  победа  за
нами и до нее уже рукой подать. Я вернулся  в  госпиталь  резать  и  латать,
помогая одним и качая головой над другими, которым ничем помочь  не  мог.  И
очень жалел об отсутствии  Одноглазого,  засевшего  на  дальнем  склоне.  Он
всегда был моим главным помощником, и сейчас мне его крайне недоставало.  Не
хочу принижать умений Кармана, но талантами Одноглазого он не  обладал.  Мне
часто приходилось видеть, как безнадежного - с моей точки зрения -  раненого
спасала малая толика колдовства.
   Вопли и рев снаружи возвестили о  том,  что  Странник  вернулся  с  места
своего последнего падения и снова напал на врага. А следом за  ним  в  драку
ринулось подразделение, прибывшее из Котурна. Лейтенант встретил  Леденца  и
предупредил, чтобы солдаты не лезли на лестницу. Вместо этого  он  расставил
их по периметру и принялся отгонять толпившихся поблизости  рабочих,  наводя
порядок в своем хозяйстве.
   Орудие тварей, которым они сбивали Взятых, палило не  переставая  и  лишь
теперь начало выдыхаться. Лейтенант громко выругался, сожалея о том, что  не
осталось ни одного ковра, с которого можно было бы сбросить огненные яйца.
   Но один ковер остался. Ковер Госпожи. И я  уверен,  что  она  знала,  как
обстоят дела. Однако она не  выпускала  из  рук  своей  светящейся  веревки,
очевидно полагая, что это важнее.
   Огонь в подкопе Одноглазого прогрыз-таки дырку в обсидиане. Она понемногу
расширялась. По словам Одноглазого, это пламя совершенно не дает тепла.  Как
только Шепот решила, что проход достаточно широк, она тут же повела  рабочую
бригаду в крепость.
   Одноглазый говорит, он чуть было не подался туда вместе с  ними,  но  его
остановило дурное предчувствие. Он посмотрел, как  толпа  рабочих  и  солдат
исчезает в отверстии, и почесал  на  нашу  сторону  склона.  В  госпитальной
палатке, помогая обрабатывать раненых, он мне все это и рассказал.
   Через несколько минут после его прихода задняя часть крепости обрушилась.
Земля содрогнулась от удара. Отколовшаяся  глыба  с  грохотом  покатилась  в
бездонную пропасть. Очень эффектно, но малоэффективно. Обитателям замка  это
не причинило ни малейшего вреда.
   Части передней стены тоже валились на землю, не  выдерживая  неотступного
натиска Госпожи.
   Продолжали  прибывать  все  новые  подразделения  Отряда,  сопровождаемые
перепуганными формированиями людей герцога и даже  несколькими  Хранителями,
призванными под ружье. Лейтенант расставлял их рядами,  не  позволяя  никому
приближаться к замку.
   А там творилось  что-то  несусветное:  странные  вспышки  огня  и  света,
душераздирающие вопли... И жуткие, жуткие запахи доносились  до  нас.  Я  не
знаю, что там происходило, и, возможно, не узнаю  никогда.  Едва  ли  кто-то
вышел оттуда живым.
   И тут раздался протяжный,  какой-то  утробный,  еле  слышный  стон.  Меня
затрясло еще раньше, чем я его услышал. Он  исключительно  медленно  набирал
высоту и гораздо быстрее - силу. Вскоре от него задрожал весь  горный  кряж.
Стон исходил одновременно отовсюду. Через некоторое  время  мне  показалось,
что это не просто стон, а чудовищно замедленная речь. Я даже уловил ее ритм:
каждое слово растянуто на несколько минут.
   Одна мысль. В мозгу билась только одна мысль  Властелин.  Он  выходит  из
могилы.
   На секунду мне почудилось, будто я различаю слова: "Ты сука,  Ардат!"  Но
они тут же улетучились из памяти, изгнанные страхом.
   В палатку заглянул Гоблин, окинул нас беглым взором, облегченно  вздохнул
при виде Одноглазого. Он ничего не сказал, и я не успел расспросить, чем  он
занимался во время штурма. Гоблин растворился в ночи, махнув нам рукой.
   А спустя пару минут появился Молчун. Очень мрачный. Молчун, мой собрат по
преступному знанию, мой друг, которого я не видал больше года, которого  мне
так не хватало во время последнего визита в Черепичник.  Он  выглядел  выше,
тоньше и  печальнее  обычного.  Кивнул  мне  и  быстро  заговорил  на  языке
глухонемых:
   - У причала стоит корабль  под  красным  флагом.  Немедленно  отправляйся
туда.
   - Что?
   - Немедленно  отправляйся  на  корабль  с  красным  флагом.  Сообщи  всем
остальным членам Отряда, из "стариков". Это приказ Капитана. Ты  обязан  его
выполнить.
   - Одноглазый!..
   - Я понял, что он говорит, - ответил тот. - Эй, Молчун, какого черта?!
   - Взятые готовят нам  западню,  -  продолжал  жестикулировать  Молчун.  -
Корабль отвезет нас в Медополь, где можно будет оборвать все концы. Те,  кто
слишком много знает, должны исчезнуть. Пошли. Нам нужно собрать "стариков" и
отчаливать.
   Членов нашего старого братства осталось не так уж много. Мы с  Одноглазым
поспешно отыскали всех, кого смогли,  и  через  пятнадцать  минут  двинулись
толпой к мосту через Портовую речку, все до единого в полной  растерянности.
Я постоянно оглядывался назад. Ильмо остался  в  замке.  Ильмо,  лучший  мой
друг. Ильмо, который, возможно, будет захвачен Взятыми в плен...

Глава 39
В ГОСТЯХ

Девяносто шесть человек явились по приказу на борт. На двенадцать из них приказ не распространялся, но у нас рука не поднялась их прогнать. Не хватало сотни членов нашего старого братства, сформировавшегося до того, как Отряд переплыл море Мук. Кто-то погиб на склоне. Кто-то остался в замке. Кого-то мы просто не сумели найти. Но среди недостающих не было никого, кто владел бы опасным знанием, за исключением Ильмо и Капитана.
   Я был на борту. Молчун, Одноглазый и Гоблин были на борту. Лейтенант тоже
был здесь, растерянный более прочих. Леденец, Масло, Ведьмак... Список можно
продолжать достаточно долго. Все они были в сборе.
   Но Ильмо не было, и Старика тоже, и на корабле  чуть  не  поднялся  бунт,
когда Молчун велел отчаливать без них.
   - Приказ, - бросил он единственное слово, и то на языке жестов,  которого
многие не понимали, хотя мы пользовались им годами.  Он  достался  Отряду  в
наследство от Душечки и оказался удобным  средством  общения  в  критических
ситуациях.
   Как только корабль  отчалил  от  пристани.  Молчун  вытащил  запечатанное
письмо  за  подписью  Капитана.  Собрав  всех  присутствующих   офицеров   в
капитанской каюте, Молчун попросил меня прочесть его вслух.
   "Ты был прав насчет Взятых, Костоправ, - начал я. - Они действительно нас
подозревают и намереваются выступить против Отряда. Я сделал все, что сумел,
пытаясь сорвать их планы:  нанял  корабль,  чтобы  он  отвез  моих  братьев,
которым опасность угрожает больше всего, в безопасное место. Сам я  не  могу
присоединиться к вам, поскольку мое отсутствие насторожит Взятых. Поспешите.
Вряд ли я продержусь слишком  долго  после  того,  как  ваше  бегство  будет
раскрыто. Вы с Гоблином можете подтвердить, что никто не силах  скрыть  свои
мысли от всевидящего Ока Госпожи.
   Я не очень-то надеюсь на успех вашего  побега.  Они  погонятся  за  вами,
потому что вытянут из меня все подробности, если только мне  не  удастся  от
них удрать. Я знаю достаточно, чтобы навести их на ваш след... -  Что,  черт
возьми, происходит? - прервал меня Лейтенант. Он знал, что некоторые из  нас
владели тайной, в которую он не был посвящен. - Слушайте, хватит нам  играть
друг с другом в прятки!
   Я посмотрел на Молчуна и предложил:
   - Думаю, мы должны рассказать об этом  всем,  хотя  бы  для  того,  чтобы
знание не было утеряно.
   Молчун кивнул.
   - Душечка - это Белая Роза, Лейтенант.
   - Что? Но...
   - Да. Мы с Молчуном знаем это со времени битвы при  Чарах.  Ворон  первым
раскрыл секрет. Поэтому он и дезертировал. Он хотел убрать ее с глаз Госпожи
как можно дальше. Ты ведь знаешь, как он любил девчушку.  По-моему,  кое-кто
из вас догадывался, в чем дело.
   Мое заявление не вызвало бури эмоций. Удивился один Лейтенант.  Остальные
подозревали нечто в этом роде.
   Больше в письме Капитана ничего существенного не  было.  Слова  прощания.
Предложение выбрать на его место Лейтенанта. И последнее,  личное  обращение
ко мне:
   "Обстоятельства, похоже, навязывают вам тот выбор, о котором ты  говорил,
Костоправ. Разве что ты сумеешь скрыться от Взятых там,  на  юге".  Я  точно
слышал его ехидный смешок, сопровождавший эти слова.
   Одноглазого интересовало, куда  девалась  отрядная  казна.  Давным-давно,
находясь на службе у Госпожи, мы как-то захватили целое состояние в  монетах
и драгоценностях. Казна путешествовала с нами все  эти  годы,  деля  с  нами
радости и беды, - наша тайная страховка на черный день.
   Молчун сказал, что казна осталась в Черепичнике у Старика. Вынести ее  не
было никакой возможности.
   Одноглазый не выдержал и разрыдался. Этот сундук был для него важнее всех
превратностей судьбы, как прошлых, так настоящих и грядущих.
   Гоблин начал издеваться над ним. Полетели искры. Лейтенант собрался  было
вмешаться, как вдруг чья-то голова просунулась в дверь:
   - Вы, ребята, лучше поднимитесь на палубу да посмотрите!
   И он исчез, не дав нам возможности выяснить, о чем речь.
   Мы поспешили на главную палубу.
   Корабль, подгоняемый течением и приливом, отплыл уже от порта  на  добрые
две мили. Но отсветы черного замка освещали и нас, и Арчу примерно  так  же,
как солнце сквозь дымку облаков. Замок  был  эпицентром  огненного  фонтана,
залившего небо заревом на несколько миль.  В  пламени  колыхалась  громадная
фигура. Губы ее шевелились. Медленные, протяжные слова эхом  прокатились  по
порту:
   - Ты сука, Ардат! Все-таки я  правильно  их  разобрал.  Фигура  медленно,
лениво подняла руку и указала на Черепичник.
   - Им удалось затащить туда  достаточно  трупов!  -  прохрипел  Гоблин.  -
Старый подлец выходит из могилы.
   Все замерли, завороженные зрелищем. Я тоже замер, а в мозгу  билась  лишь
одна мысль: повезло нам, что мы вовремя удрали! В тот момент я  не  способен
был сочувствовать людям, которых мы оставили там.  Я  мог  думать  только  о
себе.
   - Ой! - воскликнул кто-то еле слышно. - Смотрите туда!
   На стене Черепичника образовался  светящийся  шар.  Он  быстро  разбухал,
переливаясь всеми цветами радуги. Выглядел он великолепно - точно громадная,
медленно вращающаяся луна из цветного стекла. Достигнув  не  меньше  двухсот
ярдов в диаметре, он оторвался от Черепичника  и  поплыл  по  направлению  к
черному замку. Громадная фигура протянула руку, пытаясь заграбастать шар, но
тщетно.
   Я хихикнул.
   - Что тут смешного, черт побери? - сердито спросил Лейтенант.
   - Я просто представил себе, что должны испытывать, глядя на  это,  жители
Арчи. Они никогда не сталкивались с колдовством.
   А разноцветный стеклянный шар, крутясь, уплывал все дальше. На  мгновение
он повернулся к нам стороной, которую я прежде  не  разглядел.  Сторона  эта
была лицом Госпожи. Ее огромные стеклянные глазищи вперились прямо  в  меня,
прожигая насквозь.
   - Я тебя не предавал, - невольно вырвалось у меня. - Это ты меня предала.
   Клянусь всеми богами, между нами протянулась незримая ниточка.  Что-то  в
ее глазах сказало мне, что она услышала и что обвинение  больно  задело  ее.
Потом шар повернулся, и больше я ее лица не видел.
   Шар поплыл прямо в огненный фонтан и исчез. Мне почудилось, будто я снова
слышу этот низкий голос, медленно выговаривающий слова:
   - Ты попалась, Ардат!
   - Эй! Смотрите сюда! -  воскликнул  чей-то  голос,  и  мы  повернулись  к
Черепичнику.
   Над стеной, откуда Госпожа  начала  двигаться  к  своему  супругу,  вновь
появился  свет.  Сначала  я  никак  не  мог  понять,  что  происходит.  Свет
приближался к нам - мерцая, поднимаясь и опускаясь.
   - Это ковер Госпожи, - знаками сказал Молчун. - Я видел его раньше.
   - Но кто?..
   В Черепичнике не осталось никого, кто умел управлять ковром.  Все  Взятые
были у черного замка.
   Ковер ускорил полет, перестав вихлять вверх-вниз и  стремительно  набирая
скорость.  Он  приближался  к  нам,  все  быстрее  и  быстрее,  одновременно
опускаясь все ниже и ниже.
   -  Кто-то,  не  имеющий  понятия  о  том,  что  он  делает,  -   высказал
предположение Одноглазый. - И он непременно убьется, если...
   Ковер летел прямо на нас, футах в пятидесяти  над  водой.  Корабль  начал
долгий поворот, огибая последний мыс перед выходом в море.
   - Может, его послали, чтобы ударить по нам, - сказал  я.  -  Как  снаряд.
Чтобы помешать нам удрать.
   - Нет, - возразил Одноглазый. - Ковры слишком  дороги.  Их  очень  трудно
сделать и сохранить. А у Госпожи он последний.  Лишись  она  ковра  -  и  ей
придется топать домой ножками.
   Ковер снизился до тридцати футов, вырастая на глазах, со свистом рассекая
воздух. Скорость у него была по меньшей мере сто пятьдесят миль в час.
   И вот он уже у нас над головами - рвет снасти, с  треском  натыкается  на
мачту и отлетает от удара на добрую половину  мили.  В  воздухе  разлетаются
брызги. Ковер, как плоский камушек,  подскакивает  над  водой,  касается  ее
поверхности  снова  и  с  силой  врезается  в  утес.   Колдовская   энергия,
управляющая ковром, высвобождается фиолетовой вспышкой.
   Никто из нас не  вымолвил  ни  слова.  Потому  что,  когда  ковер  порвал
такелаж, мы мельком увидели лицо седока.
   Капитан.
   Кто знает, что было у него на уме? Хотел  ли  он  присоединиться  к  нам?
Может быть. Как мне представляется, он пошел на стену,  намереваясь  вывести
ковер из строя, чтобы никто не смог отправиться на нем  за  нами  в  погоню.
Возможно, он сам хотел броситься потом со стены  и  избежать  таким  образом
допроса. А поскольку Капитан достаточно часто видел ковер в действии, то  не
удержался от искушения попробовать улететь на Нем. В общем, это неважно.  Он
достиг своего. Никто не сможет воспользоваться ковром, чтобы догнать нас.  А
ему самому не придется предстать перед Оком.
   Но личной своей цели он не достиг. Капитан умер на севере.
   Мы все переживали про себя его полет и гибель,  а  корабль  тем  временем
двигался дальше, пока и Арча, и северная гряда  не  пропали  за  мысом.  Над
черным замком продолжал полыхать огонь,  поднимаясь  пламенными  языками  до
самых звезд, но и он потускнел понемногу. Разгорающаяся заря  поглощала  его
сияние. И когда над волнами прокатился исступленный вопль, означавший чье-то
поражение, мы уже не смогли определить, кто же победил.
   Впрочем, для нас это не  имело  значения.  Нам  не  будет  пощады  ни  от
Госпожи, ни от ее восставшего из гроба мужа.
   Корабль вышел в море и повернул на юг. Матросы с бранью заменяли  снасти,
порванные Капитаном. Мы же разбрелись молча по  палубе,  каждый  наедине  со
своими мыслями. И  только  тогда  меня  объяла  тревога  за  брошенных  нами
товарищей.
   Мы отслужили по ним долгую двухдневную панихиду.  Мы  скорбели  о  каждом
погибшем и в особенности о Капитане. Все уцелевшие, все до единого нашли для
него слова хвалы и благодарности. Он был главой семьи, нашим патриархом,  он
был отцом каждому из нас.

Глава 40
МЕДОПОЛЬ
В ПОИСКАХ ПУТИ

Благодаря ясной погоде и попутным ветрам мы сравнительно быстро добрались до Медополя. Капитан корабля был доволен. Ему щедро заплатили за хлопоты, но, расставаясь с нами, он ничуть не старался скрыть свою радость. Пассажиры мы были, конечно, не лучшие. Одноглазый панически боялся моря, постоянно страдал от морской болезни и к тому же требовал, чтобы все вокруг страдали и боялись не меньше него. Они с Гоблином непрерывно задирались, несмотря на угрозы Лейтенанта бросить их обоих акулам. Сам Лейтенант был в таком скверном расположении духа, что они воспринимали его слова наполовину всерьез.
   Исполняя волю Капитана, мы избрали Лейтенанта своим командиром, а Леденца
- его заместителем. На месте Леденца должен был быть Ильмо...  Мы  не  стали
называть Лейтенанта Капитаном. Наша численность настолько  уменьшилась,  что
это звучало бы глупо. Нас не набралось бы сейчас даже на  приличную  уличную
банду.
   Последний из Свободных  Отрядов  Хатовара.  Четыре  столетия  братства  и
традиций - и что от них осталось? Горстка беглецов. Бред какой-то. К тому же
крайне  несправедливый  бред.  Великие  деяния  наших  предков   по   оружию
заслуживали лучших продолжателей.
   Казна была потеряна, но Анналы каким-то образом все же  попали  на  борт.
По-моему, их притащил Молчун. Для него они были почти так же важны, как  для
меня самого. В ночь перед нашим прибытием  в  Медопольскую  гавань  я  читал
солдатам отрывок из книги Воега,  который  вел  летопись  Отряда  после  его
разгрома в сражении при Печи, в Норсселе. Уцелела тогда всего сотня человек,
но Отряд возродился.
   Однако солдаты не воспринимали услышанного. Рана была  слишком  свежа.  Я
бросил читать, не дойдя и до середины.
   Медополь подействовал на нас освежающе. Настоящий  город,  не  бесцветная
мерзлая гора типа Арчи. Мы сошли на берег, имея при себе лишь оружие  да  те
деньги, что каждый прихватил с собой во время бегства. Горожане посматривали
на нас с опаской, мы на них - тоже, поскольку  не  были  достаточно  сильны,
чтобы дать достойный отпор, если принцу не понравится наше присутствие.  Три
колдуна представляли собой наше  главное  достояние.  Лейтенант  с  Леденцом
надеялись раздобыть с их помощью какие-нибудь  средства,  чтобы  отправиться
дальше на другом корабле и, возможно, вернуться в знакомые нам края на южном
берегу моря Мук. Но для этого нужно  было  проделать  немалый  путь,  причем
частично по суше, пересекая земли, принадлежащие Госпоже. Я считал, что  нам
лучше продвигаться вдоль берега, заметая следы, и поступить к кому-нибудь на
службу, по крайней мере пока войско Госпожи не окажется слишком близко.  Что
непременно рано или поздно случится.
   Госпожа. Я постоянно думал о Госпоже. Более чем вероятно, что  ее  войска
присягают сейчас на верность Властелину.
   Ростовщика и Шишку мы обнаружили через несколько часов после  высадки  на
берег. Ростовщик приехал всего двумя днями раньше нас - его задержали в пути
встречные ветры и плохая погода. Лейтенант немедленно набросился на Шишку:
   - Ты где сшивался,  бездельник?  -  Шишка,  естественно,  превратил  свое
задание в затяжные каникулы. Такой уж он у нас лоботряс.  -  Ты  должен  был
вернуться, когда...
   - Я не мог. Мы свидетели по делу об убийстве. Я не  имею  права  покинуть
город до суда.
   - По делу об убийстве?
   -  Ну  конечно!  Ворон-то  погиб.  Рост  говорил,  вы  в  курсе.  Ну,  мы
позаботились о том, чтобы Вола засадили  за  решетку.  А  теперь  нам  нужно
сделать гак, чтобы его повесили.
   - Где он? - спросил я.
   - В тюряге.
   Лейтенант обрушился на него, кляня и браня на все корки, а  прохожие  меж
тем нервно косились на двух крутых парней, честящих  друг  друга  на  разных
незнакомых языках.
   - Нам нужно убраться с улицы, - предложил я. - Возьмите себя  в  руки!  У
нас и так забот хватает, незачем привлекать к себе внимание. Лейтенант, если
ты не против, я хотел бы потрепаться с Шишкой. Пускай его парни проводят вас
куда-нибудь, где вы сможете залечь на дно. Шиш, пошли со мной. И вы тоже.  -
Я указал на Молчуна, Гоблина и Одноглазого.
   - А куда мы пойдем? - поинтересовался Шишка.
   - Сам придумай. Туда, где мы сможем поговорить. По-серьезному.
   -  Ладно!  -  Он  резво  зашагал  вперед,  стараясь  поскорее   увеличить
расстояние между собой и Лейтенантом. - Это правда? То, о чем он сказал? Что
Капитан погиб и все такое?
   - К сожалению, да.
   Шишка потряс головой, пораженный мыслью о распаде Отряда.
   - О чем ты хочешь узнать, Костоправ? - спросил он наконец.
   - Обо всем, что тебе удалось выяснить. В первую очередь о Вороне. А также
о парне по имени Аза. И о кабатчике.
   - О Шеде? Я видал его на днях. По крайней мере,  так  мне  показалось.  Я
даже не сразу понял, кто это.  Он  был  одет  совсем  по-другому.  Да.  Рост
говорил мне, что кабатчик смылся. И Аза тоже. Его  я,  по-моему,  знаю,  где
искать. А вот Шеда... Ну, если он  тебе  так  нужен,  можешь  начать  поиски
оттуда, где я его видел.
   - А он тебя видел?
   Мой вопрос озадачил Шишку. По-видимому, такая мысль попросту не приходила
ему в голову. Он у нас маленько тугодум.
   - По-моему, нет.
   Мы вошли в кабачок, облюбованный  иноземными  моряками.  Здесь  толкалась
разношерстная и такая же оборванная, как и мы, толпа, галдевшая на  десятках
наречий. Мы уселись за столик  и  начали  беседовать  на  языке  Самоцветных
городов. Шишка говорил на нем не ахти,  но  все  понимал.  Я  надеялся,  что
остальные посетители этого языка не знают.
   - Ворон! - сказал я. - Вот о ком я хочу услышать, Шишка!
   Он поведал нам историю, очень похожую на историю Азы, только  чуть  менее
связную, что вполне естественно, когда рассказ исходит не из уст очевидца.
   - Ты по-прежнему думаешь, что Ворон все подстроил? - спросил Одноглазый.
   - Да. Это всего лишь  интуиция,  но  я  так  думаю.  Возможно,  когда  мы
осмотрим место происшествия,  я  изменю  свое  мнение.  Можете  вы,  ребята,
как-нибудь определить, в городе он или нет?
   Колдуны склонили друг к дружке головы и высказались отрицательно.
   - Для начала нам нужна хоть какая-то вещь, принадлежавшая ему,  -  сказал
Гоблин. - А ее у нас нет.
   - Где Душечка, Шишка? И где корабль Ворона?
   А?
   - А?
   - Что случилось с Душечкой после того, как  Ворон  якобы  погиб?  И  куда
девался его корабль?
   - Про Душечку я ничего не знаю. А корабль стоит, на приколе в гавани.
   Я переглянулся с колдунами.
   - Мы посетим это судно, даже если придется прорываться  туда  с  боем,  -
сказал я. - Помните, я спрашивал о бумагах? Аза не смог тогда сказать ничего
вразумительного. Я хочу их добыть. Это для нас единственный шанс  избавиться
от Госпожи.
   - Если Госпожа еще жива, - откликнулся Одноглазый. - А если Властелин  на
свободе - грош цена твоим бумажкам.
   - Типун тебе на язык! - Без всяких на то оснований я убедил сам себя, что
Госпожа победила. Очевидно,  просто  потому,  что  мне  очень  хотелось  так
думать. - Шишка, мы пойдем  на  корабль  сегодня  ночью.  Так  где  все-таки
Душечка?
   - Я же сказал: не знаю.
   - Тебе было ведено найти ее.
   - Ага. Но она пропала с концами!
   - Пропала? Как это?
   - Не  "как".  Костоправ,  -  сказал  Одноглазый  в  ответ  на  оживленную
жестикуляцию Молчуна. - "Как" - это вопрос несущественный. Когда?
   - Ладно. Когда, Шишка?
   - Я не знаю. Но начиная с ночи накануне гибели Ворона ее никто не видел.
   - Ай да ну! - тихо и с восторгом промолвил Гоблин.  -  Лопни  мои  глаза,
Костоправ, твоя интуиция тебя не подвела.
   - Чего? - не понял Шишка.
   - Она могла исчезнуть накануне только  в  том  случае,  если  знала,  что
завтра что-то произойдет.
   - Шишка, ты взглянул на то место, где они жили? - спросил я. - Побывал ты
в их гостиничном номере?
   - Да. Но кто-то побывал там до меня.
   - Что?
   - Номер кто-то почистил. Я спросил хозяине; гостиницы. Он говорит, они не
собирались съезжать. Заплатили, мол, за месяц вперед. Я подумал, что кто-то,
прослышав о смерти Ворона, решил поживиться его имуществом. Если честно,  то
я грешил на Азу. Он почти сразу тогда исчез.
   - И что ты делал потом?
   - Что? Ну, я подумал, что вы не хотите, чтобы  Вол  возвращался  в  Арчу,
поэтому мы предъявили ему  обвинение  в  убийстве.  Их  драку  видело  много
свидетелей. А раз так, то судьи могут поверить, что мы видели, как он пришил
Ворона.
   - Ты хоть пытался разыскать Душечку? Ответить Шишке было нечего,  поэтому
он уставился в пол. Мы с колдунами обменялись раздраженными взглядами.
   - Я говорил Ильмо, что глупо его посылать, - проворчал Гоблин.
   Пожалуй, Гоблин был прав. Мы за  считанные  минуты  обнаружили  несколько
следов, которые Шишка прошляпил.
   - Какого черта она так волнует тебя, Костоправ? -  обиделся  Шишка.  -  И
вообще, я понять не могу, о чем вы, парни, толкуете?
   - Слушай, Шишка! Нравится тебе  это  или  нет,  но  когда  Взятые  начали
наезжать на нас, они тем самым  толкнули  нас  на  противоположную  сторону.
Теперь мы на стороне Белой Розы, и тут уж ничего не попишешь.  Взятые  будут
охотиться за нами. А единственная  надежда  повстанцев  -  это  Белая  Роза.
Верно?
   - Если она существует.
   - Она существует. Душечка и есть Белая Роза.
   - Да ну тебя, Костоправ! Она же глухонемая!
   - Да, а кроме того, она еще и эпицентр без магии, - ввернул Гоблин.
   - Чего?
   - Колдовство вокруг нее теряет силу. Мы собственными глазами  видели  это
при Чарах. И если Душечка будет следовать своей природе,  с  возрастом  этот
эффект усилится.
   Я, помню, тоже заметил кое-какие странные явления вокруг Душечки во время
битвы при Чарах, но не сделал тогда никаких выводов. - О чем ты говоришь?
   - Я говорю о том, что есть люди с отрицательным талантом.  Они  не  умеют
колдовать - их сила в том, что колдовство вокруг них не действует.  И,  если
задуматься, это единственное, что объясняет победы прежней Белой Розы. Разве
может глухонемая девочка  состязаться  с  Госпожой  или  Властелином  на  их
собственной территории? Готов поспорить, что и бывшая Белая Роза не могла.
   Я ничего не мог  сказать  по  этому  поводу.  В  хрониках  ни  словом  не
упоминалось о способностях Белой Розы или значимом отсутствии таковых.
   - Тогда мы тем более должны ее отыскать. Одноглазый кивнул.
   Шишка непонимающе хлопал глазами. Беднягу совсем сбили с толку, подумал я
и пояснил:
   - Раз колдовство рядом с ней теряет силу, нам нужно найти ее и  держаться
поблизости. Тогда Взятые ничего не смогут с нами сделать.
   - Не забывай, что в  их  распоряжении  целая  армия,  которую  они  могут
послать за нами, - заметил Одноглазый.
   - Вряд ли мы им так уж нужны... Ох, черт!
   - Что?
   - Ильмо. Если он жив - он знает  достаточно,  чтобы  Госпожа  послала  по
нашему следу всю империю. Не столько даже за нами, сколько в надежде, что мы
приведем их к Белой Розе.
   - И что же нам делать?
   - А почему ты смотришь на меня?
   - Потому что у тебя, по-моему, есть какой-то  план,  Костоправ.  -  Ну...
Может быть. Сначала мы все разузнаем о Вороне и  Душечке.  В  особенности  о
Душечке. И нам опять придется заловить Шеда  с  Азой,  поскольку  они  могут
знать что-то стоящее. Мы должны провернуть это дело  быстро  и  убраться  из
города, пока империя не наложила на него лапу. Быстро - но  тихо,  чтобы  не
взбудоражить местных жителей. А  сейчас  нужно  обсудить  наше  положение  с
Лейтенантом. Выложить карты на стол, ничего не скрывая от ребят, а потом  уж
всем миром принимать решение.

Глава 41
МЕДОПОЛЬ
КОРАБЛЬ

Наш корабль, похоже, был последним из тех, кому удалось покинуть Арчу. Мы ждали следующего судна, чтобы узнать новости. Но так и не дождались. Команда корабля между тем оказала нам медвежью услугу. Моряки растрепались о нашем прибытии по всему городу. Нас осаждали местные жители, горевшие желанием узнать что-нибудь о родственниках в Арче, а также городская управа, озабоченная тем, как бы группа крутых беженцев не вызвала в городе смуту. Леденец с Лейтенантом отбивались от них. А борьба за выживание легла на плечи всех остальных членов Отряда.
   Троица колдунов, Масло, Шишка, Ростовщик и  я  тайком  пробирались  после
полуночи по темному  портовому  району  Медополя,  охранявшемуся  усиленными
нарядами полиции. Мы уворачивались от них с помощью Одноглазого,  Гоблина  и
Молчуна.
   Особенно пригодилось нам умение Гоблина погружать людей в спячку.
   - Вот он! - прошептал Шишка,  показав  на  корабль  Ворона.  Еще  днем  я
пытался разведать, кто и как оплачивает стоянку судна в порту,  но  потерпел
неудачу.
   Большой красивый корабль, новенький с иголочки, чего не могла скрыть даже
ночная мгла. На нем горели лишь обычные огни: на носу, на  вершине  кормовой
мачты, по левому и правому борту и еще один - наверху у трапа, где стоял  на
вахте одинокий скучающий морячок.
   - Одноглазый? Он покачал головой:
   - Не могу сказать.
   Я опросил остальных.  Ни  Молчун,  ни  Гоблин  тоже  не  заметили  ничего
особенного.
   - Ладно, Гоблин. Принимайся за дело. Тогда все сразу станет  ясно,  верно
ведь?
   Он кивнул. Если Душечка на борту, заклятие не подействует на вахтенного.
   Теперь, когда все уверовали в мою теорию о том,  что  Ворон  жив,  сам  я
начал в ней сомневаться. Я никак не мог понять, почему он до сих пор не увел
свой драгоценный корабль куда-нибудь подальше. На острова, к примеру.
   Эти острова меня очень интриговали. Я подумывал, а не  захватить  ли  нам
какое-либо судно и не рвануть  ли  туда.  Правда,  придется  взять  с  собой
проводника. Путь до островов был неблизкий, и регулярная торговля с ними  не
поддерживалась. На авось туда не доберешься.
   - Порядок, - заявил Гоблин. - Он вырубился.
   Морячок, стоявший на юте, плюхнулся на сиденье, обхватил руками  поручень
и уткнулся в них головой.
   - Душечки там нет, - сказал я.
   - Душечки нет.
   - А кто-нибудь есть поблизости?
   - Никого.
   - Тогда пошли. Быстро и бесшумно. Мы пересекли  причал  и  взобрались  по
трапу. Морячок шевельнулся. Гоблин дотронулся до  него,  и  тот  заснул  как
убитый. Гоблин пробежался вперед,  потом  на  корму  в  поисках  караульных.
Вернувшись, он кивнул:
   - Внизу еще восемь  человек,  все  спят.  Я  усыплю  их  покрепче.  А  вы
начинайте.
   Мы начали с самой большой каюты, рассудив, что  она  должна  принадлежать
владельцу. Так  оно  и  оказалось.  Находилась  она  на  корме,  где  обычно
располагается капитанская каюта, и была разделена на отсеки. В одном я нашел
пару  вещиц,  принадлежавших  Душечке.  В  отсеке   Ворона   мы   обнаружили
заскорузлую от засохшей земли одежду, брошенную довольно давно. Судя по слою
пыли, никто не приходил в отсек уже несколько недель.
   Мы не нашли бумаги, которые я искал.
   Зато мы нашли  деньги.  Солидную  сумму.  Они  были  спрятаны  достаточно
хитроумно, но нюх у  Одноглазого  на  такие  вещи  просто  безошибочный.  Мы
извлекли из тайника сундучок, набитый серебром.
   - Не  думаю,  что  они  понадобятся  Ворону,  если  он  мертв,  -  сказал
Одноглазый. - А если жив - перетопчется. Пускай поможет своим старым друзьям
в нужде.
   Монеты выглядели как-то странно. Внимательно осмотрев их, я понял, в  чем
эта странность заключается. Они были точь-в-точь  как  те  монеты,  что  Шед
получил в черном замке.
   - Понюхай их как следует, - велел я Одноглазому. - Они из черного  замка.
Может, в них есть какой-нибудь подвох?
   - Никакого подвоха. Чистое серебро, - ухмыльнулся Одноглазый.
   - Хм. - Моральная сторона вопроса меня  не  волновала.  Ворон  добыл  эти
деньги нечестным путем.  А  значит,  мы  можем  присвоить  их  без  зазрения
совести. Деньги не пахнут, как говорят в Арче. - А ну, подойдите все ко  мне
поближе. У меня идея.  -  Я  обернулся  на  кормовые  огни,  взглянув  через
иллюминатор на причал.
   Все, кто был в каюте, окружили меня и сундук.
   - В чем дело? - спросил Гоблин.
   - Зачем уносить отсюда деньги? Почему бы нам не  прибрать  к  рукам  весь
корабль? Если Ворон мертв и даже если прикидывается мертвым, как  он  сможет
нам помешать? Мы превратим это судно в свою штаб-квартиру.
   Гоблину идея понравилась.  Поэтому  Одноглазому  -  нет.  Тем  более  что
корабли имеют обыкновение плавать по морям.
   - Ас командой как же? - спросил он. - И что скажет начальник порта и  его
сотрудники? Они упекут нас за решетку!
   - Возможно. Но я думаю, мы с этим справимся.  Переберемся  на  корабль  и
посадим команду под замок - вот и некому будет жаловаться. А  раз  жалоб  не
будет, с какой стати начальнику порта беспокоиться?
   - Команда не вся на борту. Некоторые в городе.
   - Мы их  прихватим,  когда  вернутся.  Слушай,  черт  подери,  можешь  ты
придумать лучший способ, как унести отсюда  ноги,  если  припрет?  И  лучшее
место, где можно ожидать появления Ворона?
   Одноглазый сдался. Он лентяй по натуре.  К  тому  же  глаз  его  внезапно
заблестел, и я понял, что у него родилась собственная идея.
   - Нужно поговорить с Лейтенантом, - промолвил он. - Наш  Лейтенант  знает
толк в кораблях. Зато Гоблин у нас знает толк в Одноглазом.
   - Не думай, что я составлю тебе компанию,  если  ты  собрался  заделаться
пиратом. Хватит с меня приключений. Я домой хочу.
   Они сцепились, подняли шум, и нам пришлось заткнуть им рты.
   - Давайте строить планы только на ближайшие дни, - рявкнул  я.  -  А  что
будем делать потом - потом и обсудим.  Слушайте  сюда!  У  нас  есть  одежда
Душечки и Ворона. Можете вы теперь их отыскать?
   Колдуны сблизили головы, посовещались, и Гоблин ответил:
   - Молчун считает, что может. Загвоздка в том, что ему  придется  идти  по
следу, как собаке. То есть пройти по всему пути Ворона, вплоть до места  его
гибели. А если он жив, Молчун выведет нас на него.
   - Но это... Черт! Ему потребуется не меньше пары месяцев. - Люди проводят
довольно много времени  на  одном  месте.  Костоправ.  А  Молчун  это  время
сэкономит.
   - Все равно слишком долго.
   - Лучшего мы предложить не можем. Разве что Ворон сам к нам пожалует.  Но
это не очень-то вероятно.
   - Ладно. Хорошо. А как с кораблем?
   - Спроси у Лейтенанта. А мы пока попробуем найти твои дурацкие бумаги.
   Но бумаги так и  не  нашлись.  Одноглазый  не  обнаружил  больше  никаких
тайников. Чтобы отыскать хоть какую-то зацепку, придется допросить  команду.
Кто-то наверняка помогал Ворону сгружать бумаги с корабля.
   Мы сошли на берег. Гоблин и Ростовщик  нашли  укромное  местечко,  откуда
могли наблюдать за судном. Молчун с Маслом пошли по следу  Ворона.  А  мы  с
Одноглазым и Шишкой вернулись в город и разбудили Лейтенанта. Он счел захват
корабля отличной идеей.
   Лейтенант всегда  недолюбливал  Ворона.  Я  думаю,  на  его  решение  это
повлияло даже больше, чем практические соображения.

Глава 42
МЕДОПОЛЬ
AAAEAO

   По Медополю быстро разносились слухи о самых  невероятных  происшествиях.
Шед услыхал о корабле из Арчи через  несколько  часов  после  его  прибытия.
Новости  ошеломили  его.  Черный  Отряд  сбежал?  От   собственных   хозяев?
Бессмыслица какая-то. Что, черт возьми, творится в Арче?
   Там его мать. Сэл. Его друзья. Что сталось с ними? Если слухи верны  хотя
бы наполовину. Арча практически разрушена. Битва с черным  замком  поглотила
город.
   Шеду отчаянно хотелось  найти  кого-нибудь,  расспросить  о  близких.  Он
подавлял в себе это желание. Нужно забыть о родной стороне. Может, Костоправ
со своей бандой специально распускает все эти слухи, чтобы выкурить  его  из
норы?
   Целый день он провел в своей комнате, споря с самим собой, пока не убедил
себя, что высовываться ему сейчас не с руки. Если Отряд и правда в бегах, то
он отчалит, и довольно скоро. Бывшие хозяева бросятся  на  поиски  беглецов.
Будут ли Взятые искать и его тоже? Нет,  Он  с  ними  не  ссорился.  На  его
преступления им наплевать. За ним охотятся только Хранители... Шед  вспомнил
про гниющего в каталажке Вола, обвиненного в убийстве Ворона. Этого кабатчик
уж и вовсе понять не мог, но  он  слишком  нервничал,  чтобы  углубляться  в
подоплеку вопроса. Для выживания Каштана Шеда ответ на данный вопрос особого
значения не имел.
   Проведя день в уединении, Шед решил возобновить поиски работы.  Он  хотел
стать совладельцем какой-нибудь таверны, решив заняться знакомым бизнесом.
   Только таверна должна  быть,  лучше  "Лилии".  Чтобы  не  сесть  опять  в
финансовую лужу. Каждый раз  при  воспоминании  о  "Лилии"  Шеда  охватывала
ностальгия и нестерпимое одиночество. Он всю жизнь был одиночкой, но никогда
не был одинок. Изгнание оказалось для него тяжким испытанием.
   Пробираясь по узкой темной улочке, утопавшей в грязи после ночного дождя,
Шед  неожиданно  уловил  краем  глаза  какое-то  движение,  заставившее  его
похолодеть.  Он  остановился  и  развернулся  так  резко,  что  сбил  с  ног
случайного прохожего. Помогая ему встать  и  рассыпаясь  в  извинениях,  Шед
пристально вглядывался во тьму переулка.
   - Все это шуточки нечистой совести, - пробормотал он наконец, расставшись
со своей жертвой. Но в глубине души он сам не верил своим словам. Ему это не
почудилось. Он видел - и слышал тихий голос, окликнувший его по  имени.  Шед
подошел к темному провалу между зданиями. Но там никого не оказалось.
   Пройдя еще квартал, Шед истерически расхохотался, пытаясь  убедить  себя,
что воображение все-таки  сыграло  с  ним  дурную  шутку.  Откуда  им  здесь
взяться, тварям из замка? И вообще,  замок  разгромлен...  Однако  парни  из
Отряда, сбежавшие сюда, не  знали  этого  наверняка.  Они  же  драпанули  до
окончания схватки. Они просто надеялись, что их хозяйка победила, потому что
ее враг был еще хуже.
   Нет, он просто дурак. Ну как могла эта  тварь  добраться  сюда?  Ни  один
капитан не возьмет на борт такую нечисть.
   "Шед, ты забиваешь себе голову разными глупостями!" - подумал кабатчик  и
вошел в таверну "Рубиновый бокал", хозяина которой звали Селкерк. Посмотреть
это заведение рекомендовал Шеду домовладелец, сдававший ему комнату.
   Переговоры оказались плодотворными.  Шед  обещал  зайти  еще  раз  завтра
вечером.

***

   Шед со своим потенциальным партнером  потягивал  пивко.  Его  предложения
были приняты благосклонно настолько, что  хозяин  уже  пытался  продать  ему
таверну целиком.
   - Вечерами торговля снова пойдет бойко, как только уляжется паника.
   - Паника?
   - Ну да. Тут по соседству пропало несколько человек. Пять  или  шесть  за
последнюю неделю. После наступления темноты. Причем пропавшие - люди  совсем
не того сорта, каких хватают отряды  армейских  вербовщиков.  Поэтому  народ
попрятался по домам. Обычно у нас вечерами куда оживленней.
   Температура  в  зале,  казалось,  упала  на  сорок  градусов.  Шед  сидел
неподвижный как доска, с пустыми глазами, а старые  страхи,  словно  гадюки,
ползли по спине. Пальцы  невольно  потянулись  к  амулету,  спрятанному  под
рубахой.
   - Эй, Каштан, что с тобой?
   - Так же все начиналось и в Арче, - сказал Шед, не сознавая, что  говорит
вслух. - Только там им доставляли покойников.  Но  они  хотели  живых.  Если
могли их достать. Пора сматывать удочки.
   - Шед! Да что случилось, черт возьми?
   - Ох, извини, Селкерк, - мгновенно очнулся  кабатчик.  -  Все  нормально.
Считай, что мы договорились. Только мне надо кое-что уладить. Проверить одну
вещь.
   - Какую?
   - Это не имеет к тебе отношения. То есть к нам с тобой. У нас с тобой все
на мази. Завтра я принесу деньги, и мы  вместе  пойдем  к  нотариусу,  чтобы
оформить сделку законным образом. А сейчас у меня очень срочное дело.
   Он вылетел из таверны, не соображая, куда бежать  и  с  чего  начать,  не
будучи даже уверен, что его  подозрения  -  не  плод  больной  фантазии.  Но
внутренний голос твердил свое: в Медополе начинается тот же ужас,  что  и  в
Арче. Только  здесь  события  будут  развиваться  быстрее,  поскольку  твари
занялись сбором тел самостоятельно.
   Он снова потрогал свой  амулет,  гадая,  насколько  надежна  эта  защита.
Обладает ли висюлька какой-то силой? Или это просто условный знак?
   Шед поспешил к  себе  на  квартиру,  где  соседи  терпеливо  сносили  его
расспросы, зная о том, что он приехал издалека. Он принялся расспрашивать  о
Вороне. Об этом убийстве судачил весь город: подумать  только  -  иноземному
полицейскому предъявили обвинение свои же земляки! Но толком никто ничего не
знал. Очевидцев убийства, кроме Азы, не было. А Аза остался в Арче. И скорее
всего, погиб. Зачем Черному Отряду живые свидетели?
   Шед подавил импульсивное желание связаться с беглецами. Вполне  возможно,
что они хотят убрать и его тоже.
   Нет, придется справляться самому.
   Начать, очевидно, надо с того места, где погиб Ворон. Кто знает, где  это
произошло? Аза. Но связаться с Азой невозможно. А еще кто? Вол, конечно.
   Шед поежился. Вол воплощал в себе все, чего кабатчик боялся дома, в Арче.
И пусть инквизитор сейчас в тюремной камере, от этого не  легче.  Разве  Шед
осмелится предстать перед ним?
   И захочет ли Вол с ним говорить?
   Найти инквизитора оказалось нетрудно. Главная  тюрьма  стояла  на  месте,
куда она денется? Найти в себе  достаточно  смелости,  чтобы  встретиться  с
Волом лицом к лицу, даже через решетку, - это другой вопрос. Но как же быть,
если над целым городом нависла страшная тень?
   Шеда терзали муки совести. Чувство вины рвало его на части.  Он  натворил
таких дел, что сам  себе  был  противен.  Он  совершил  такие  преступления,
искупить которые невозможно. И все-таки...
   "Ты дурак, Каштан Шед, - убеждал он  себя.  -  Чего  ты  так  волнуешься?
Медополь сам о себе позаботится. Бери ноги  в  руки  и  переезжай  в  другой
город!" Но голос более глубокий, чем голос  трусости,  твердил,  что  он  не
может убежать. И не только от самого себя. Тварь из черного замка объявилась
в Медополе. Двое человек, имевшие дело с замком, тоже  были  здесь.  Это  не
похоже на простое  совпадение.  Ну,  предположим,  он  переедет.  Что  может
помешать тварям вновь догнать его, куда бы он ни скрылся?
   Он заключил сделку с дьяволом.  И  чувствовал  интуитивно,  что  сеть,  в
которой он запутался, нужно расплетать осторожно, петельку за петелькой.
   Он задвинул привычного малодушного Шеда подальше с глаз долой и  разбудил
в себе того Шеда, который вышел на охоту вместе с Крейгом и в  конце  концов
убил своего мучителя.
   Он даже и не помнил, каких небылиц наплел надзирателям, но в конце концов
прорвался-таки на свидание с Волом.
   Инквизитор не потерял присутствия духа. Он  подошел  к  решетке,  плюнул,
выматерился и пообещал Шеду, что казнит его самым мучительным способом.
   - Никого ты сейчас не казнишь, кроме разве тараканов в  своей  камере,  -
огрызнулся Шед. - Заткнись и слушай. Забудь, кем ты был, и вспомни,  где  ты
сейчас. Я для тебя единственная надежда на освобождение.
   Шед сам изумился своей храбрости. Посмел бы он говорить таким  тоном,  не
будь между ними решетки?
   Вол взял себя в руки.
   - Валяй, - сказал он бесстрастно. - Говори дальше.
   - Я не знаю, доходят ли к тебе в камеру какие-нибудь слухи. Возможно, что
и нет. Я вкратце обрисую тебе ситуацию. После того как ты отчалил  из  Арчи,
туда пожаловал весь Черный Отряд и захватил город. Потом прибыла их  Госпожа
со своими колдунами или хрен его знает кем. В общем,  они  атаковали  черный
замок. Не знаю, чем это кончилось. Ходят слухи, что  Арчу  просто  стерли  с
лица земли. Во время  сражения  часть  Черного  Отряда  села  на  корабль  и
смоталась,  якобы  потому,  что  собственные   хозяева   Отряда   собирались
расправиться с ним. За что - я не знаю.
   - Это правда? - пристально глядя на Шеда, спросил инквизитор.
   - Так говорят.
   - Эти подонки из Черного Отряда упекли меня сюда. По ложному обвинению. Я
всего лишь подрался с Вороном. Черт возьми, да он  чуть  было  не  прикончил
меня!
   - Он погиб. - Шед рассказал о том, что видел Аза. -  Я  догадываюсь,  кто
его убил и как. Но мне надо знать, где это было. Чтобы удостовериться.  Если
ты мне скажешь, я попытаюсь вытащить тебя отсюда.
   - Я знаю лишь приблизительно. То есть  я  могу  сказать,  где  мы  с  ним
сцепились и в какую сторону они с Азой удрали потом. Думаю,  далеко  они  не
ушли. А почему тебя это так интересует?
   - Мне кажется, твари из замка посадили в Ворона нечто  вроде  семечка.  И
поэтому он погиб. Точно так же, как погиб человек, принесший  в  свое  время
семечко в Арчу.
   Вол нахмурился.
   - Да, конечно. Звучит неправдоподобно. Но ты  послушай  дальше.  Вчера  я
видел одну из тварей неподалеку от моей здешней квартиры. Она  наблюдала  за
мной. Погоди, дай сказать! Я знаю, как они выглядят. Я встречался с ними.  К
тому же в округе начали пропадать люди. Пока не слишком много. Не так, чтобы
вызвать большой переполох. Но достаточно, чтобы соседи перепугались.
   Вол отошел в глубь камеры, сел  на  пол  и  прислонился  к  стене.  Целую
минуту, если не больше, он не говорил ни слова. Шед нервничал, но ждал.
   - А в чем твоя корысть, кабатчик?
   - Я обязан отдать кое-какие долги. Слушай, Вол,  Черный  Отряд  некоторое
время держал меня своим пленником. И я многое узнал о черном  замке.  Правда
оказалась хуже любых  подозрений.  Замок  был  чем-то  вроде  дверей,  через
которые пытался проникнуть в мир некий Властелин. И я невольно помогал  ему.
Из-за меня замок вырос настолько, что привлек внимание Черного Отряда и  его
дружков-колдунов. Если Арча разрушена, в этом  большая  доля  моей  вины.  А
теперь то же самое грозит Медополю. Я не могу этого допустить. Если от  меня
хоть что-то зависит.
   Вол прыснул. Потом захихикал. Потом расхохотался во все горло.
   - Ну и оставайся тут гнить! - крикнул Шед и повернулся, собираясь уйти.
   - Погоди!
   Шед притормозил.
   Вол подавил смешок:
   - Извини. Просто это так неожиданно. Услышать  от  тебя  такие  праведные
речи... Нет, без  шуток,  я  верю,  что  ты  серьезно.  Ладно,  Каштан  Шед.
Попытайся. И если у тебя получится и ты вызволишь меня отсюда, я,  возможно,
не потащу тебя обратно в Арчу.
   - Нет больше никакой Арчи,  Вол.  Ходят  слухи,  что  Госпожа  собиралась
ограбить Катакомбы, как только покончит с черным замком. Ты знаешь, что  это
значит. Всеобщий бунт.
   Вол посерьезнел:
   - Прямо по Тряской дороге, мимо указателя двенадцатой мили. Потом  налево
по первой же проселочной дороге, под сухим дубом.  По  ней  придется  пройти
миль шесть, не меньше, мимо ферм. Места там довольно дикие. Возьми  с  собой
оружие.
   - Оружие? - Шед застенчиво улыбнулся. - Ну что ты! Каштану  Шеду  никогда
не хватало духа научиться держать в руках оружие. Спасибо.
   - Не забудь про меня,  Шед,  Суд  начнется  в  первую  неделю  следующего
месяца.
   - Ладно!

***

   Проехав миль шесть от Тряской дороги, Шед спешился и повел нанятого  мула
в поводу. Он прошел еще полмили. Проселочная дорога  оказалась  обыкновенной
охотничьей тропкой, петляющей по хмурой,  густо  поросшей  лесом  местности.
Казалось, по тропинке давно не ступала нога человека. Странно. Каким  ветром
занесло сюда Ворона с Азой? Шед не мог придумать разумного  объяснения.  Аза
уверял, что они бежали от Вола. Если так, почему они  не  бежали  дальше  по
Тряской дороге?
   Нервы у Шеда были натянуты как  струны.  Он  тронул  амулет,  потом  нож,
спрятанный в рукаве. Он не поскупился  и  приобрел  два  добротных  коротких
ножа: один висел на поясе, другой - в рукаве.
   Но они не придавали ему уверенности.
   Тропинка сбежала с пригорка к ручью, попетляла вдоль него несколько сотен
ярдов а потом вдруг уткнулась в широкую поляну. Шед чуть не выскочил на нее.
Дитя города, он никогда не бывал на природе более дикой, чем Выгородка.
   Какое-то шестое чувство остановило его  на  краю  поляны.  Упав  на  одно
колено, Шед раздвинул ветки кустарника и тихо выругался, когда  мул  толкнул
его носом.
   Так и есть.
   На поляне возвышалась черная глыба  размером  с  дом.  Шед  воззрился  на
застывшие лица, искаженные гримасами ужаса и агонии.
   Прекрасное местечко выбрали твари, ничего не скажешь. Если  здание  будет
продолжать расти такими же темпами, то достигнет нужных размеров,  никем  не
замеченное. Разве что кто-то наткнется на него чисто случайно.  А  случайный
прохожий тут же станет строительным материалом для замка.
   Сердце у Шеда забилось сильнее. Его одолевало страстное желание броситься
назад в Медополь и кричать на улицах, что город в опасности. Он увидел  все,
что хотел. Он выяснил все, что собирался выяснить. Пора двигать назад.
   Он медленно пошел вперед. Отпустил вожжи -  но  мул  последовал  за  ним,
привлеченный высокой травой.  Шед  осторожно,  останавливаясь  через  каждые
несколько шагов, подобрался к черной глыбе. Ничего не происходило. Он обошел
глыбу кругом.
   Форма здания стала более очевидной. Вскоре здесь вырастет точно такая  же
крепость, что стояла над Арчой, только ворота у нее будут выходить в  другую
сторону - на юг. Туда, к небольшой пока что  дыре,  вела  хорошо  утоптанная
тропинка. Еще одно подтверждение правильности его подозрений.
   Откуда взялись здесь черные твари? Значит ли это, что они  наводняют  мир
повсюду, скрываясь под сенью ночи и показываясь лишь  тем,  кто  вступает  с
ними в сделку?
   На обратном пути Шед обо что-то споткнулся.
   Кости. Человеческие кости. Целый скелет - череп, руки, ноги, только части
грудной клетки не хватает. А  на  костях  -  истлевшие  лохмотья  одежды,  в
которой он видел Ворона сотни раз. Шед опустился на колени.
   - Ворон! Я ненавидел тебя. Но я и любил тебя тоже. Ты  был  самым  худшим
злодеем на свете. И самым лучшим другом  в  моей  жизни.  Ты  заставил  меня
почувствовать себя человеком.
   На глаза его навернулись слезы. Шед порылся в воспоминаниях детства  и  в
конце концов выудил оттуда заупокойную молитву. Он запел ее хриплым голосом,
не привыкшим выводить мелодии.
   Трава еле слышно зашелестела - и на плечо кабатчика легла рука.
   - Каштан Шед! - произнес чей-то  голос.  Шед  взвизгнул  и  схватился  за
поясной нож.

Глава 43
МЕДОПОЛЬ
СВЕЖИЙ СЛЕД

После посещения Воронова корабля я провел беспокойную ночь. Ночь с видениями. Или привидениями, если угодно. Проснувшись, я не стал никого обременять рассказами о своих кошмарах - ребятам и без того хватало страхов и забот. Она явилась ко мне во сне, чего не делала давным-давно, со времен нашего бесславного отступления, когда повстанцы чуть было не взяли Чары. Она явилась в золотистом сиянии, которое могло быть и явью, поскольку озарило всю комнату и пятерых моих спящих товарищей. А я лежал, пытаясь унять сердцебиение, и пялился на него, не веря собственным глазам. Но соседи по комнате не проснулись, и позже я уже не был уверен, что это мне не приснилось. Хотя визиты Госпожи всегда происходили где-то между сном и явью.
   - Почему ты покинул меня, лекарь? Разве я плохо с тобой обращалась?
   Смущенный, сконфуженный, я прохрипел:
   - Нам ничего другого не оставалось - или побег, или смерть. Мы не сбежали
бы, будь у нас выбор. Мы служили тебе верой  и  правдой,  преодолевая  такие
трудности и опасности, каких не сыщешь за всю историю Отряда. Мы  без  жалоб
шли ради тебя на край земли. И когда мы  пришли  в  город  Арчу  и  потеряли
пол-отряда при штурме замка, то узнали, что  в  награду  за  это  нас  хотят
уничтожить.
   Ее дивное лицо появилось в золотистом облачке.  Дивное  лицо,  омраченное
печалью.
   - Против вас строили казни Шепот и Перо. Сводили какие-то  личные  счеты.
Но Перо погибла, а Шепот я призвала к порядку. И я в любом случае никогда не
допустила бы такого преступления. Вы были моей отборной частью. Я ни за  что
не позволила бы Взятым уничтожить вас. Вернитесь ко мне!
   - Поздно, Госпожа. Жребий брошен. Мы потеряли слишком многих  друзей.  Мы
постарели и потеряли боевой настрой. У нас  осталось  единственное  желание:
уйти на юг, отогреться на солнышке и обо всем забыть.
   - Вернитесь! Еще так  много  надо  сделать!  Вы  мой  отборный  отряд.  Я
вознагражу вас неслыханно щедро, как никогда и нигде не награждали солдат.
   Я не мог уловить ни намека  на  фальшь.  Но  разве  это  имело  значение?
Госпожа  стара  и  мудра.  Она  обвела  вокруг  пальца  собственного   мужа,
перехитрить которого куда труднее, чем меня.
   - Слишком поздно, Госпожа.
   - Вернись, лекарь. Хотя бы ты один. Мне нужно твое перо.
   Я и сам не пойму, зачем я сказал то, что сказал. Это было не очень  умно,
если  она  и  впрямь  была  настроена  по  отношению  к  нам  хоть   чуточку
снисходительно, если действительно не собиралась ринуться за нами в погоню.
   - Мы окажем тебе еще одну услугу, Госпожа. Потому  что  мы  постарели,  и
устали, и не хотим больше воевать. Мы  не  выступим  против  тебя.  Если  ты
оставишь нас в покое.
   Золотистое сияние излучало грусть.
   -  Мне  жаль.  Искренне  жаль.   Ты   был   одним   из   моих   любимцев.
Мушкой-однодневкой, вызвавшей мой интерес. Нет, лекарь. Это  невозможно.  Ты
не сможешь остаться в стороне. Ты никуда не мог. Ты будешь  со  мной  -  или
против меня. Третьего не дано.
   Тут золотое облачко растаяло, и я  уснул  глубоким  сном  -  если  вообще
просыпался.
   Пробудился я  отдохнувшим,  но  встревоженным,  и  не  сразу  вспомнил  о
сновидении. Но скоро оно всплыло в памяти.  Я  быстро  оделся  и  побежал  к
Лейтенанту.
   - - Нам надо спешить, Лейтенант! Она победила  и  собирается  за  нами  в
погоню.
   Он удивленно уставился на меня. Я рассказал  ему  о  ночном  видении.  Он
недоверчиво качал головой до тех пор, пока я не рассказал ему,  что  Госпожа
проделывала такие фокусы и раньше, во время  долгих  отступлений  и  стычек,
которые привели в конце концов главные силы повстанцев к самым воротам  Чар.
Лейтенант не хотел мне верить, но не верить не смел.
   - Тогда иди и разыщи Азу, - сказал он. -  Мы  с  Леденцом  сегодня  ночью
пойдем на тот корабль. А ты, Костоправ,  передай  остальным:  мы  отчаливаем
через четыре дня, найдете вы Ворона или нет.
   Я начал возражать. Самое главное для нас было  найти  Душечку.  Она  была
нашей последней надеждой.
   - Почему через четыре дня? - спросил я наконец.
   - Мы добрались сюда из Арчи за четыре дня. При  попутном  ветре,  хорошей
погоде и так далее. Если Госпожа тронулась  в  путь  сразу,  как  только  ты
отверг ее предложение, она не появится здесь быстрее. Поэтому я даю тебе эти
четыре дня. А потом мы уходим в море. Даже если придется пробиваться силой.
   - Ладно. - Мне это было не по душе, но  решения  принимал  Лейтенант.  Мы
сами его избрали. - Ведьмак, найди Шишку. Мы идем на поиски Азы.
   Ведьмак вылетел как ошпаренный. Через несколько минут он приволок  Шишку.
Тот недовольно бурчал, что ему не дали  позавтракать  и  поспать  положенные
восемь часов. - Заткнись, Шиш! Жареный петух уже клюнул нас в задницу.  -  Я
объяснил, в чем дело, хотя мог и просто приказать. -  Захвати  что-нибудь  с
собой, проглотишь на бегу. Мы должны найти Азу.
   Ведьмак, Шишка, Одноглазый и я рванули на улицу. Как всегда,  на  нас  во
все глаза глядели утренние торговцы - не столько потому, что мы  прибыли  из
Арчи, сколько потому, что Одноглазый был им в диковинку. В Медополе  никогда
не видели чернокожих. А большинство населения о них и не слыхало.
   Шишка повел нас по извилистым улочкам.
   - Я думаю, он прячется в той же  дыре,  где  и  раньше.  Район  этот  ему
знаком. К тому же он не  больно  сообразительный  и  поэтому  не  сбежит  из
города, прослышав о вашем приезде. Наверняка решит отсидеться,  пока  мы  не
смотаемся. Он же понимает, что нам тут оставаться нельзя.
   Доводы Шишки звучали разумно. И  вскоре  подтвердились  на  все  сто.  Он
расспросил нескольких знакомцев, с которыми  повстречался  раньше,  выполняя
свое задание, и быстро выяснил, что Аза действительно  скрывается  где-то  в
районе. Только никто не знал в точности где.
   - Сейчас узнаем, - заявил Одноглазый. Он забрался на какое-то крылечко  и
продемонстрировал несколько дешевых трюков, сплошь трескотня да вспышки. Это
привлекло внимание местных сорванцов. Улицы Медополя кишат ими в любое время
суток.
   - Давайте-ка исчезнем, - предложил я остальным, не желая пугать  пацанов.
Мы отошли подальше, и вокруг Одноглазого мигом собралась  целая  толпа.  Он,
как всегда, привел публику в восторг. Через пятнадцать минут он догнал  нас,
сопровождаемый эскортом уличных мальчишек.
   - Адрес есть, - сказал Одноглазый. - Мои маленькие друзья нас проводят.
   Порой он меня просто изумляет. Я готов  был  поклясться,  что  Одноглазый
терпеть не может детей. Ведь когда он о них вспоминает - не чаще раза в год,
- то неизменно в одном и том же смысле: вкуснее ли они  поджаренные  или  же
вареные.
   Аза затихарился  в  дыре,  типичной  для  трущоб  всего  мира.  Настоящее
раздолье для крыс и пожаров. Похоже, богатство не изменило его привычек -  в
отличие от старины Шеда, которому деньги мочой бросались в голову.
   В норе был всего лишь один выход - он же вход. Ребятишки  просочились  за
нами. Мне это не понравилось, но что я мог поделать?
   Мы ввалились в берлогу, которую  Аза  считал  своим  домом.  Хозяин  дома
дрыхнул в углу на соломенном тюфяке. Рядом в луже блевотины  лежал  какой-то
пьянчуга, от которого разило винищем. Аза похрапывал, свернувшись калачиком.
   - Пора вставать, солнышко. - Я легонько тряхнул его.
   Он напрягся под моей рукой. Распахнул глаза - и они мгновенно наполнились
ужасом. Я придержал его, когда он попробовал вскочить.
   - Со свиданьицем!
   Он беззвучно хватал воздух ртом.
   - Успокойся, Аза. Мы тебя не тронем. Мы просто хотим,  чтобы  ты  показал
нам, где погиб Ворон. - Я убрал руку.
   Он медленно перевернулся, глядя на нас, как  кот,  загнанный  собаками  в
угол.
   - Вы, ребята, вечно от меня "просто" чего-то хотите!
   - Будь паинькой, Аза. Мы не хотим причинять  тебе  зла.  Но  можем,  если
придется. Через четыре дня здесь будет  Госпожа.  Мы  должны  найти  Душечку
раньше. Ou нам поможешь. А потом делай что хочешь.
   Одноглазый фыркнул, представив себе Азу в канаве с  перерезанным  горлом.
По его мнению, этот человечишко лучшего не заслуживал.
   -  Езжайте  по  Тряской  дороге.  Потом  сверните  влево  на  первую   же
проселочную дорогу после указателя двенадцатой мили. Держите путь на восток,
миль примерно семь. Там уже и дороги-то нет,  узкая  тропинка,  но  это  вас
пусть не волнует. Продолжайте идти и придете на место. - Аза  закрыл  глаза,
отвернулся и наигранно захрапел.
   Я махнул Ведьмаку и Шишке:
   - Поднимите его!
   - Эй! - завопил Аза. - Я вам все рассказал! Чего вы еще хотите?
   - Я хочу, чтобы ты поехал с нами. На всякий случай.
   - Какой еще случай?
   - На случай, если ты нам соврал. Ты должен быть  рядом,  чтобы  я  быстро
открутил тебе башку.
   - Мы не верим, что Ворон погиб, - добавил Одноглазый.
   - Но я видел его!
   - Возможно, ты кого-то видел, - заметил я. - Но я не думаю,  что  Ворона.
Пошли.
   Мы подхватили  его  под  руки.  Я  велел  Ведьмаку  раздобыть  лошадей  и
провизию. А Шишку послал сказать Лейтенанту, что мы не вернемся  до  завтра.
Ведьмаку я отвалил пригоршню серебра из  Воронова  сундучка.  Аза  вытаращил
глаза. Откуда у  нас  деньги,  он,  конечно,  не  понял,  но  чеканку  узнал
наверняка.
   - Вы мне тут не указчики! - снова завелся он. - Вы здесь такие же беглые,
как и я. Стоит нам выйти на улицу, как я закричу и...
   - ..и горько об этом пожалеешь,  -  сказал  Одноглазый,  проделав  руками
какие-то пассы. От ладоней его заструилось фиолетовое сияние, сгустившееся в
нечто вроде змеи, которая извивалась меж пальцев. - Эта змейка может залезть
к тебе в ухо и выесть глаза изнутри. Только пикни - и я напущу ее на тебя.
   Аза сглотнул и сразу стал сговорчивее.
   - Ты только покажешь нам место, и все, - сказал  я.  -  Пошевеливайся.  У
меня мало времени.
   Аза сдался. Конечно же, он боялся, что мы его прикончим.  Слишком  долго,
видать, водил компанию с негодяями почище нас.
   Ведьмак раздобыл лошадей за полчаса. Шишку мы дожидались  еще  полчаса  -
его только за смертью посылать. Когда он наконец явился.  Одноглазый  одарил
его таким взглядом, что тот побледнел и схватился за меч.
   - Поехали, - рявкнул я.
   Мне не нравилось, что члены Отряда начали набрасываться  друг  на  друга,
как раненое животное, выгрызающее собственный бок. Я задал  приличный  темп,
надеясь, что все будут слишком заняты и измотаны, чтобы ссориться.
   Следуя указаниям Азы, мы легко находили дорогу. Я был доволен, и, заметив
это, он сразу начал проситься домой.
   - Почему ты так не хочешь вернуться на то место? Чего ты боишься?
   Мне  пришлось  применить  некоторое  давление,  а  Одноглазому  -   опять
сотворить фиолетовую змейку, чтобы развязать Азе язык.
   - Я вернулся туда сразу после того, как смылся из Арчи.  Потому  что  вы,
ребята, не верили мне насчет Ворона. Ну,  я  и  подумал:  может,  вы  правы,
может, он действительно меня одурачил. Поэтому я решил  посмотреть,  как  он
мог это сделать. И...
   - И?
   Он оглядел нас, оценивая наше настроение.
   - Там еще одна такая же штуковина. Ее не  было,  когда  Ворон  погиб.  Но
теперь она есть.
   - Штуковина? - переспросил я. - Какая штуковина?
   - Такая же, как черный замок. Прямо на том месте, где  он  умер.  Посреди
поляны.
   - Ах ты, паршивец! - прорычал Одноглазый. - Хотел послать  нас  туда  без
предупреждения! Я все-таки перережу ему горло, Костоправ. - Нет, ты оставишь
его в покое!
   Следующую  милю  пути  я  расспрашивал  Азу  о  подробностях,  но  ничего
существенного больше не услышал.
   Ведьмак, прирожденный разведчик, скакал немного впереди. Он поднял  руку.
Я подъехал к нему. Он показал на кучки помета, разбросанные вдоль тропинки.
   - Нас кто-то опередил. Ненамного. - Ведьмак спрыгнул с  лошади,  ковырнул
кучку палкой и прошел чуть дальше по тропе. - Он едет  верхом  на  муле  или
битюге.
   - Аза!
   - А? - пискнул коротышка.
   - Кто там впереди? Куда он направляется?
   - Там ничего нет, насколько я знаю. Может, это охотник? На местном  рынке
продают много дичи.
   - Может быть.
   - Ну конечно, - ехидно бросил Одноглазый, поигрывая фиолетовой змейкой.
   - Думаю, нам не помешало бы немного тишины, Одноглазый. Нет, ты не понял!
Я имею в виду - сделай так, чтобы тот парень не услышал нашего  приближения.
Далеко еще, Аза?
   - Осталась пара миль. Почему бы вам, ребята, не отпустить меня, а? Я  мог
бы добраться до города засветло.
   - Нет. Ты поедешь с нами. - Я взглянул на Одноглазого.  Он  выполнил  мою
просьбу. Теперь мы слышали друг друга, но никто  другой  нас  не  слышал.  -
Давай, садись на коня, Ведьмак. Там всего лишь один человек.
   - Да, но кто он, Костоправ? Может, это один из тех ползучих гадов? Если в
Арче их возникла невесть откуда целая куча, то почему бы им не  появиться  и
здесь?
   Аза издал парочку нечленораздельных звуков, означавших, по-видимому,  что
он тоже так думает. Теперь понятно, почему он так рвался назад.
   - Ты видел кого-нибудь, когда был там, Аза?
   - Нет. Но трава там примята, как будто кто-то все время ходит туда-сюда.
   - Одноглазый, когда мы доберемся до места, будь повнимательнее. Я не хочу
никаких сюрпризов. Через двадцать минут Аза сказал:
   - Мы почти приехали. Еще ярдов двести вверх по ручью. Можно,  я  останусь
здесь?
   -  Прекрати  задавать  дурацкие  вопросы.  -  Я  взглянул  на   Ведьмака,
рассматривавшего следы. Кто-то по-прежнему был впереди нас,  -  Дальше  идем
пешком. И кончаем болтать. Объясняемся только знаками. А ты, Аза, держи  рот
на замке, понятно?
   Мы спешились, вытащили оружие и зашагали вперед под  прикрытием  заклятия
Одноглазого. Мы с Ведьмаком первыми дошли до края  поляны.  Я  усмехнулся  и
махнул рукой, подзывая Одноглазого. Он тоже расплылся в усмешке. Я  помедлил
пару  минут,  дожидаясь  удобного  момента,  потом  скользнул   на   поляну,
остановился у кабатчика за спиной и положил ему руку на плечо:
   - Каштан Шед!
   Он взвизгнул и попытался удрать, выхватив на бегу нож. Шишка с  Ведьмаком
перерезали ему дорогу и привели обратно. Я тем временем встал на колени там,
где застукал Шеда, и уставился на человеческие кости.

Глава 44
МЕДОПОЛЬ
ПОЛЯНА

Я посмотрел на Шеда. Он больше не рыпался.
   - Что, не ожидал встретиться с нами так быстро? Он разразился  бессвязным
монологом. Я почти ничего не понял, потому что он говорил  обо  всем  сразу.
Ворон. Твари из черного замка. Его надежда на новую жизнь. И  так  далее,  и
тому подобное.
   - Успокойся и давай потише, Шед. Мы на твоей стороне. -  Я  объяснил  ему
ситуацию, сказал, что у нас всего четыре дня, чтобы найти Душечку. Он  никак
не мог поверить, что девушка, которая работала у него в "Железной лилии",  и
есть Белая Роза. Я не убеждал его, просто приводил факты. - Четыре дня, Шед.
Потом Госпожа  и  Взятые  будут  здесь.  И  я  гарантирую,  что  они  начнут
разыскивать тебя тоже. Теперь они уже  знают,  что  мы  надули  их  с  твоей
смертью. Они наверняка уже допросили достаточно много народу, чтобы  понять,
что происходит. Мы боремся за свою жизнь, Шед. - Я взглянул на черную  глыбу
и добавил, не обращаясь ни к кому в особенности: - А тут еще эта  зараза.  Я
снова посмотрел на кости.
   - Ведьмак, обследуй их и выскажи  свое  мнение.  Одноглазый,  вы  с  Азой
постараетесь воспроизвести все в точности, как  было  в  тот  день.  Шаг  за
шагом. Шишка, ты будешь изображать для них Ворона. Шед, пойдем со мной.
   Я был доволен. И Аза, и Шед беспрекословно выполнили мои приказания. Шед,
хотя и потрясенный нашим возвращением  на  сцену  его  жизни,  не  собирался
впадать в панику. Я наблюдал за ним, пока Ведьмак исследовал землю  дюйм  за
дюймом. Шед, похоже, здорово возмужал, обнаружив в себе нечто такое, что  не
могло взойти на бесплодной почве Арчи.
   - Слушайте, Костоправ! - прошептал он.  -  Я  ничего  не  знаю  про  вашу
Госпожу и Душечку, которую вы хотите найти. Меня это не очень волнует. -  Он
показал на черную глыбу: - Но что вы собираетесь делать с этим?
   - Хороший вопрос.  -  Ему  не  надо  было  объяснять  мне,  что  означает
появление черной глыбы. Это означало,  что  Властелин  не  потерпел  в  Арче
окончательного поражения. Он заранее подготовился к  отступлению.  И  теперь
здесь растет другой выход, причем растет очень быстро. Аза не зря так боялся
тварей из замка. Властелин знал, что ему надо спешить,  -  хотя  и  вряд  ли
ожидал, что его замысел будет раскрыт так скоро. - Если вдуматься, боюсь, мы
ничего не можем сделать.
   - Но вы должны! Послушайте, я знаю, о чем говорю. Я  имел  дело  с  этими
тварями. То, что они сотворили со мной, и  с  Вороном,  и  с  Арчой...  Черт
возьми, Костоправ, вы не можете допустить, чтобы это повторилось здесь!
   - Я не сказал, что не хочу ничего делать. Я сказал, что не могу. Ты же не
станешь просить человека с перочинным ножом нарубить леса и построить город.
У него попросту нет инструментов. - А у кого есть?
   - У Госпожи.
   - Тогда...
   - Всему есть предел, друг мой.  Я  не  собираюсь  жертвовать  собой  ради
Медополя. И не хочу, чтобы остатки Отряда погибли во имя  людей,  которых  я
даже не знаю. Возможно,  за  нами  есть  моральный  долг,  но  не  таких  же
размеров!
   Шед что-то проворчал, понимая мои доводы, но  не  принимая  их.  Он  меня
изумлял. Было видно без слов, что он объявил крестовый поход против  тварей.
Преступник пытался найти искупление. Я ни в коей мере не упрекал его за это,
но ему придется обойтись без меня и Отряда.
   Я наблюдал за тем, как Одноглазый с Азой и Шишкой восстанавливают картину
гибели Ворона. С моей точки зрения, в рассказе Азы не было  противоречий.  Я
надеялся, что Одноглазый окажется более проницательным. Если  кто-то  и  мог
найти зацепку, то именно он. Одноглазый был не только хорошим колдуном, но и
прекрасным фокусником.
   Я вспомнил, что Ворон тоже умел показывать фокусы. Его коронный  номер  -
когда ножи появлялись прямо из воздуха. Но были у него  в  запасе  и  другие
трюки, которыми он развлекал Душечку.
   - Взгляни-ка сюда, Костоправ! - позвал меня Ведьмак.
   Я посмотрел и не увидел ничего особенного.
   - В чем дело?
   - След - тянется через траву прямо к глыбе. Его уже почти не видно, но он
есть. - Ведьмак раздвинул стебли травы.
   Я не сразу его заметил. Казалось, эту еле поблескивающую полоску оставила
за собой улитка. Приглядевшись повнимательнее, я увидал, что след начинается
примерно  оттуда,  где  находилось  сердце  мертвеца.  Обнаружить  это  было
непросто, потому что стервятники растерзали останки.
   Я обследовал кости руки. На  пальцах  остались  кольца.  Вокруг  валялись
металлические детали снаряжения и несколько ножей.
   Одноглазый привел Шишку к костям.
   - Ну? - спросил я.
   - Это возможно. Если слегка замести следы  и  применить  парочку  трюков.
Хотя я не могу сказать, как он это сделал. Если сделал.
   - Но у нас есть труп. - Я показал на кости.
   - Это он! - настаивал Аза. - Посмотрите! На нем кольца Ворона. А это  его
ременная пряжка, и меч, и ножи. - Но в голосе Азы появилась  тень  сомнения.
Похоже, он начинал склоняться в пользу моей версии.
   А я все никак не мог понять,  почему  Ворон  бросил  такой  замечательный
новенький корабль.
   - Ведьмак, поищи кругом, нет ли чьих-нибудь следов, идущих с поляны. Аза!
Так ты удрал тотчас же, когда увидел, что с Вороном что-то неладно?
   - Ага.
   - Так. Давайте-ка на минутку  отвлечемся  и  попробуем  представить,  что
здесь  произошло  потом.  Ясно,  что  у  мертвеца  было   с   собой   нечто,
превратившееся в эту штуку. - Я показал на глыбу.
   Я сам удивлялся тому,  с  какой  легкостью  игнорировал  ее  присутствие.
Наверное, человек ко всему привыкает. Я так долго глазел на черный  замок  в
Арче, что практически перестал ощущать ту холодную угрозу, которая пробирала
меня  раньше  до  костей.  Я  хочу  сказать,  коль  скоро  человек  способен
привыкнуть к скотобойням или к моей профессии - солдата и хирурга, -  то  он
способен привыкнуть ко всему.
   - Аза, ты общался с Вороном. Шед, он жил в твоем  доме  пару  лет  и  был
твоим партнером. Что, по-вашему, он  мог  принести  с  собой  из  Арчи,  что
впоследствии дало жизнь черной глыбе?
   Они покачали головами и воззрились на кости.
   - Подумайте как следует, - настаивал я. - Шед,  это  должно  быть  что-то
такое, что было у Ворона до побега из  Арчи.  Он  перестал  навещать  черный
замок задолго до того, как отплыл на  юг.  Прошла  минута,  за  ней  другая.
Ведьмак начал обследовать края поляны. Я не надеялся, что он найдет какой-то
след по прошествии столь долгого времени. Я, конечно, не следопыт, но я знаю
Ворона.
   Аза внезапно ахнул.
   - Что? - резко спросил я.
   - Все на месте. Все металлические штучки. Даже его пуговицы  сохранились.
Кроме одной вещицы.
   - А именно?
   - Эта цепочка, что он носил на шее. Я видел ее пару раз... Что  с  тобой,
Шед?
   Я обернулся. Шед схватился за грудь чуть повыше сердца. Лицо у него стало
белым, как мрамор. Он разевал рот, но оттуда не вылетало ни звука. Он  начал
рвать на себе рубаху.
   Я решил, что у него сердечный приступ. Но когда я подбежал, чтобы помочь,
он расстегнул рубашку и схватился за  цепочку,  висевшую  на  шее,  стараясь
сорвать ее. Цепочка не поддавалась.
   Я заставил его снять цепочку через голову,  выдрал  ее  из  закостеневших
пальцев и протянул Азе.
   Аза слегка побледнел:
   - Да. Это она.
   -  Серебро,  -  сказал  Одноглазый,  многозначительно  глянув  в  сторону
Ведьмака.
   Вот, стало быть, о чем он подумал.  Что  ж,  может,  он  и  прав.  -  Эй,
Ведьмак! Подойди сюда. Одноглазый взял цепочку, поднес поближе к глазу.
   - Ручная работа, - задумчиво  произнес  он...  И  вдруг,  бросив  цепочку
наземь, прыгнул в сторону, точно жаба с листа  кувшинки.  Описав  в  воздухе
дугу, он приземлился и завыл по-шакальи.
   Сверкнула вспышка. Я резко развернулся. Двое тварей замерли неподалеку от
черной глыбы на полпути к нам. Шед выругался. Аза взвизгнул. Шишка промчался
мимо меня и вонзил свой меч выродку в грудь. Я сделал то же самое, настолько
взвинченный, что даже не почувствовал  сопротивления  тугой  плоти,  как  во
время предыдущей схватки.
   Мы оба пронзили мечами одну и ту же тварь. И оба вытащили оружие.
   - Шея! - выдохнул я. - Руби прямо по вене!
   Одноглазый уже очухался и сделал стойку.  Позже  он  рассказал  мне,  что
краем глаза уловил какое-то движение и еле успел отпрыгнуть, увернувшись  от
удара. Твари что-то бросили в него, мигом смекнув, кого надо первым  вывести
из строя. Кто из нас более опасен.
   Ведьмак бросился в бой, напав на выродков с тыла. К моему изумлению,  Шед
последовал за ним. Он прыгнул на тварь  с  ножом  длиною  в  фут,  присел  и
принялся резать ей подколенные сухожилия.
   Схватка  длилась  недолго.  Одноглазый  дал  нам  выиграть  время.  Твари
умирали. Второй выродок взглянул перед смертью на Шеда, осклабился и сказал:
   - Каштан Шед! Ты меня еще попомнишь! Шеда затрясло.
   - Он знает тебя, Шед, - прошептал Аза.
   - Это та самая нечисть, что принимала у  меня  трупы.  Все  время,  кроме
одного раза.
   - Погоди-ка, - перебил я его. - Из Арчи удрал только один выродок. Как-то
не верится, чтобы это был тот  самый,  который  знал  тебя...  -  Я  осекся,
заметив кое-что еще более невероятное.
   Обе твари были совершенно одинаковые. Вплоть до шрамов через  всю  грудь,
которые я увидел, сорвав их черные хламиды. У того выродка,  которого  мы  с
Лейтенантом тащили по склону после стычки у крепостных ворот, тоже был такой
же шрам.
   Пока все прочие приходили  в  себя  после  битвы,  Одноглазый  спросил  у
Ведьмака:
   - Ты видал серебряную вещицу, когда обследовал кости? Ну, говори!
   - Э-э...
   Одноглазый поднял с земли цепочку Шеда.
   - Вот такое украшение. Кстати, оно его и убило.
   Ведьмак разинул рот и полез в карман. Он вытащил такую же висюльку, как у
Шеда, только змеи на этом кулончике были без глаз.
   - Ага! - протянул Одноглазый и снова уставился на Шедов  амулет.  -  Ага!
Значит, все дело в глазах. Это из них начинает расти глыба - в урочный  час,
в урочном месте.
   Меня сейчас больше интересовало, каких еще  сюрпризов  можно  ожидать  от
черного здания. Я взял с собой Ведьмака, обогнул глыбу и обнаружил вход.  Он
был похож на дыру, ведущую в какую-нибудь  глиняную  лачугу.  Но,  очевидно,
именно здесь появятся со временем ворота, когда здание подрастет. Я  показал
Ведьмаку на следы:
   - О чем они тебе говорят?
   - Они говорят мне о том, что здесь часто кто-то  ходит  и  что  нам  пора
убираться прочь. Там этих тварей до черта.
   - Н-да.
   Мы вернулись к остальным. Одноглазый завернул амулет Шеда в тряпицу.
   - Когда вернемся в город, я запечатаю его в стальную капсулу и  утоплю  в
море.
   - Уничтожь его, Одноглазый! Зло всегда находит дорогу назад. Властелин  -
прекрасный тому пример.
   - Да. Хорошо. Если сумею.
   Пока я собирал свой небольшой отряд, готовясь в обратный путь, в памяти у
меня всплыла картина прорыва Ильмо в замок. Я решил  не  останавливаться  на
ночевку. Мы успеем до ночи проделать большую часть пути. В Медополе, как и в
Арче, не было ни городских стен, ни ворот, так что нам не  придется  торчать
снаружи до утра.
   Мысль об Ильмо продолжала подспудно зреть в  моем  подсознании.  И  когда
наконец созрела, я пришел в ужас.
   Дерево обеспечивает продолжение рода, разбрасывая миллионы семян. Одно из
них точно приживется, и  вырастет  новое  дерево.  Я  представил,  как  орды
штурмующих наводняют черный замок и повсюду находят  серебряные  амулеты.  Я
представил, как солдаты и горожане рассовывают их по карманам.
   Наверняка так оно и случилось. Тот замок был  обречен.  И  Властелин  это
понял даже раньше Госпожи.
   Я невольно зауважал старого дьявола еще больше. Хитер, мерзавец!
   Мы выехали на Тряскую дорогу, и только тогда я  вспомнил,  что  собирался
спросить у Ведьмака, нашел ли он следы,  ведущие  с  поляны  в  каком-нибудь
направлении.
   - Не-а, - ответил он. - Но это ничего не значит.
   - Слушайте, кончайте трепаться, - оборвал нас Одноглазый. -  Шед,  можешь
ты заставить своего треклятого мула шевелиться быстрее?
   Одноглазый сдрейфил не на шутку. А если уж он испугался, то я и подавно.

Глава 45
МЕДОПОЛЬ
ГОРЯЧИЙ СЛЕД

Мы добрались до города. Хотя я клянусь, что спиной ощущал, как некто крадется за нами, пока мы не выехали на освещенную улицу. Мы вернулись на квартиру - и обнаружили, что там почти никого нет. Куда они все подевались? Пошли захватывать Воронов корабль, ответил мне кто-то из ребят.
   Я совсем забыл об этом. Да. Воронов корабль... А  Молчун  идет  по  следу
Ворона. Где он сейчас? Проклятие!  Рано  или  поздно  след  приведет  его  к
поляне... Тогда мы наверняка узнаем, ушел оттуда Ворон или нет. И почти  так
же наверняка потеряем Молчуна.
   - Одноглазый! Можешь ты связаться с Молчуном?
   Колдун бросил на меня недовольный взгляд. Он устал и хотел спать.
   - Послушай, если он повсюду следует за Вороном, то обязательно выйдет  на
эту поляну.
   Одноглазый застонал и недвусмысленно объяснил, что  он  обо  мне  думает.
Потом пошарил в своем мешочке с колдовскими  причиндалами  и  выудил  оттуда
какой-то высохший палец. Ухватил его за кончик, отрешенно застыл и  в  конце
концов промолвил:
   - Я напал на его след. Я найду его.
   - Спасибо.
   - Не за что. Сволочь ты, Костоправ. Мне бы следовало заставить тебя пойти
вместе со мной.
   Я уселся у огня с большой пивной кружкой и погрузился в размышления.
   - Нам надо будет вернуться туда, - заявил я Шеду чуть погодя.
   - Да?
   - С Молчуном.
   - А кто такой Молчун?
   - Еще один парень из Отряда. Колдун. Типа Одноглазого и Гоблина. Он  идет
по следу Ворона, в точности воспроизводя весь его путь. Молчун надеется, что
сможет его отыскать  или  по  крайней  мере  выяснить,  собирался  ли  Ворон
одурачить Азу.
   Шед пожал плечами:
   - Надо так надо.
   - Хм-м. Шед, ты меня изумляешь. Ты переменился.
   - Не знаю. Может, и так. Но одно я знаю точно: это не должно повториться,
нигде и никогда.
   - Н-да.
   Я не стал упоминать о сотнях людей, которые тащат  амулеты  из  Арчинской
крепости. Зачем? У Шеда была его миссия. Я не мог лишить его надежды.
   Я спустился вниз и спросил у хозяина еще пивка. От пива я  обычно  быстро
засыпаю. А у меня родилась одна идея. Довольно безумная. Я не стал  делиться
ею с товарищами: им она вряд ли пришлась бы по душе.
   Через час я сходил отлить и потащился в спальню, больше напуганный мыслью
о возвращении на ту поляну,  нежели  мыслью  о  том,  чем  собирался  сейчас
заняться.

***

   Сон бежал меня, несмотря на пиво. Я не мог расслабиться.  Я  все  пытался
дотянуться до нее и призвать к себе. Глупая и тщетная затея.
   Только последний дурак мог надеяться, что она вернется так скоро.  Я  сам
отверг ее. Так с какой стати она должна обо мне помнить?  Почему  бы  ей  не
забыть обо мне, пока ее подручные не поймают меня и  не  приведут  к  ней  в
цепях?
   Наверное,  между  нами  все-таки  была  какая-то  связь  -   на   уровне,
недоступном моему пониманию. Потому что, очнувшись от дремы и решив, что мне
опять требуется посетить гальюн, я увидел вокруг себя золотистое  сияние.  А
может, я и не просыпался, а увидел его  во  сне.  Я  никогда  не  мог  этого
понять. В воспоминаниях ее визиты всегда кажутся сном.
   Я не стал дожидаться приветствий. Я  начал  говорить.  Говорил  быстро  и
выложил все, что ей нужно было знать о глыбе в Медополе и о том, как солдаты
могли разнести семечки из черного замка.
   - Ты рассказываешь мне все это, хотя решил стать моим врагом, лекарь?
   - Я не хочу быть твоим врагом. Я стану им, только если ты не оставишь мне
выбора. - Я снова перешел к делу, прекратив этот ненужный спор. Нам с ним не
справиться. А справиться с ним необходимо. И со всеми его подобиями. В  мире
и без того хватает зла. - Я рассказал ей, что мы нашли амулет у жителя Арчи,
не называя имен. И добавил, что мы оставим труп на месте,  чтобы  она  могла
убедиться сама, когда прибудет сюда.
   - Когда прибуду?
   - А разве ты еще не в пути?
   Скрытная полуулыбка, показывающая, что она раскусила мою нехитрую уловку,
- и ни слова в ответ. Она просто спросила:
   - Где вы будете?
   - Далеко. И постараемся уйти как можно дальше.
   - Что ж, поживем - увидим. - И золотое сияние погасло.
   Я хотел  ей  сказать  еще  много  чего,  однако  все  это  не  относилось
непосредственно к делу. Я хотел задать ей несколько вопросов. Но не задал.
   По лицу моему скользнул последний золотистый  блик,  и  я  услышал  тихий
шепот:
   - Я твоя должница, лекарь.

***

   Одноглазый заявился лишь под утро, измочаленный до предела. Вместе с  ним
притащился  такой  же  усталый  Молчун.  Он  шел  по  Воронову   следу,   не
останавливаясь ни на минуту.
   - Я поймал его как раз вовремя, - заметил Одноглазый. - Еще час - и он бы
отправился дальше. Я уговорил его подождать до рассвета.
   - Правильно. Давай будить ребят. Если сегодня выедем пораньше, то  успеем
вернуться засветло.
   - Чего?
   - Я что, неясно выражаюсь? Мы должны вернуться туда. Немедленно. Один  из
четырех дней уже прошел.
   - Эй, послушай, да я же с ног валюсь. Я просто сдохну, если ты  заставишь
меня...
   - Выспишься в седле. Ведь это ж твой конек:  спать  где  угодно  и  когда
угодно.
   - О, моя больная задница!
   Часом позже я вновь повел вчерашний отряд, к которому прибавились  Молчун
и Масло, по Тряской дороге. Шед настоял, что поедет с нами, хотя я готов был
оставить его. И даже Аза решил присоединиться к нам.  Возможно,  он  считал,
что Шед прикроет его собой, как зонтиком. С легкой  Шедовой  руки  Аза  тоже
запел о миссии, но даже глухой услышал бы, как он фальшивит.
   На сей раз мы ехали быстрее, погоняя коней. Шеда  пересадили  с  мула  на
нормальную лошадь. К полудню мы были уже на поляне. Пока  Молчун  разнюхивал
следы,  я  заставил  себя  подойти  к  черной   глыбе   и   рассмотреть   ее
повнимательнее.
   Никаких перемен. Если не считать того, что обе убитые твари пропали.  Мне
не нужен был зоркий глаз Ведьмака, чтобы понять, что их втащили внутрь через
дыру.
   Молчун обогнул поляну и вышел почти в ту точку, где тропка,  протоптанная
тварями, уходила в лес. Там он  поднял  руку  и  махнул,  подзывая  меня.  Я
поспешил к нему, практически не нуждаясь  в  чтении  слов  по  его  пляшущим
пальцам, чтобы понять, что он нашел. Все было написано у него на лице.
   - Нашел, да? - спросил я с радостью, которой не испытывал.  Я  уже  почти
хотел, чтобы Ворон был мертв. Мне не  нравилось  то,  на  что  намекал  этот
скелет.
   Молчун кивнул.
   - Эй! - крикнул я. - Мы нашли след! Пойдем дальше. Ведите сюда лошадей.
   К нам подбежали все остальные. Аза растерянно хлопал глазами:
   - Но как он это сделал?
   Никто из нас не мог ему ответить. Некоторые из нас гадали, чей же  скелет
лежит на поляне и почему у него на шее оказалась Воронова  цепочка.  А  меня
удивляло, как могло случиться, что планы  исчезновения  Ворона  столь  тесно
переплелись с планами  Властелина,  который  хотел  посеять,  новое  семечко
черного замка.
   Только Одноглазый, казалось, был в разговорчивом настроении, хотя из  уст
его лились сплошные жалобы.
   - Если мы пойдем по следу, то, как пить дать,  не  вернемся  в  город  до
темноты, - сказал он и разразился длинной  тирадой  о  том,  как  сильно  он
устал. Никто не обращал на него внимания.  Даже  те  из  нас,  кому  удалось
отдохнуть, были порядком измотаны.
   - Веди нас. Молчун, - сказал я. - Масло, позаботишься пока о его  лошади,
ладно?  Одноглазый,  будешь  замыкающим.  Чтобы  с  тыла  не  было   никаких
сюрпризов. Тропинка была даже не тропинкой, а просто узеньким просветом  меж
кустами. Мы сильно намаялись, пока  не  вышли  на  охотничью  тропу.  Ворон,
очевидно, тоже притомился, потому что свернул  на  нее  и  пошел  вверх,  на
вершину холма, потом вдоль ручья, потом на другой холм. После чего  повернул
на заброшенную дорожку, бежавшую вдоль горной гряды по направлению к Тряской
дороге. За следующие пару часов мы наткнулись на несколько таких развилок, и
каждый раз Ворон забирал все дальше на запад.
   - Этот паршивец шел обратно к большой дороге, - сказал Одноглазый. - Надо
было нам догадаться - тогда не пришлось бы продираться сквозь кусты.
   Кто-то рявкнул на него. Одноглазый всем осточертел со своим нытьем.  Даже
Аза бросил на него сердитый взгляд через плечо.
   Ворон, без сомнения, выбрал окольный путь. Мы прошагали не меньше десятка
миль, прежде чем перебрались через  горный  хребет  и  увидели  перед  собой
долину, полого уходящую к большой дороге. Справа виднелось  несколько  ферм.
Вдали в  голубой  дымке  угадывалось  море.  Пейзаж  вокруг  был  окрашен  в
коричневые тона,  ибо  в  Медополь  пришла  осень.  Листва  начинала  менять
окраску. Аза, показав на кленовую  рощицу,  вдруг  заговорил  о  том,  какой
красивой она станет через неделю. Странно. Никогда  бы  не  подумал,  что  у
человека типа Азы может быть развито чувство прекрасного.
   - Вон там! -  Масло  ткнул  пальцем  в  сторону  кучки  строений  в  трех
четвертях мили к югу от нас. На ферму они смахивали мало.  -  Спорю  на  что
угодно - это придорожная гостиница, и Ворон направился именно туда.
   - Молчун?
   Он кивнул, но не очень уверенно. Ему  хотелось  пройти  по  следу,  чтобы
убедиться. Мы сели  на  коней,  предоставив  Молчуну  возможность  проделать
оставшийся путь пешком. Мне лично до смерти надоело топать на своих двоих.
   - Может, мы в ней и заночуем? - спросил Одноглазый.
   Я взглянул на солнце:
   - Я тоже об этом подумываю. Как ты считаешь, там безопасно?
   Одноглазый пожал плечами:
   - Дымок из труб курится - похоже, все пока спокойно.
   Он  словно  прочел  мои  мысли.  Я  внимательно  рассматривал  фермерские
постройки, мимо которых мы проезжали, выискивая признаки того, что твари  из
глыбы совершают набеги на округу.  Но  фермы  выглядели  мирно  и  буднично.
Очевидно, выродки ограничивались пока похищением людей  из  города,  где  их
исчезновение было менее заметно.
   След Ворона вышел на Тряскую дорогу в полумиле  от  строений,  в  которых
Масло опознал гостиницу. Я поискал глазами указатель, не в силах определить,
далеко ли мы ушли на юг  от  двенадцатой  мили.  Молчун  махнул  мне  рукой,
указывая направление. Ворон и правда свернул на юг. Мы поехали по  дороге  и
вскоре миновали каменный столбик с шестнадцатимильной отметкой.
   - Ну и долго еще ты собираешься идти по его следу. Костоправ?  -  спросил
Одноглазый. - Зуб даю: он  просто  встретился  здесь  с  Душечкой  и  двинул
дальше.
   - Скорее всего. Далеко отсюда до Тряски? Кто-нибудь знает?
   - Двести сорок семь миль, - ответил Шишка.
   - А что тут за народ? Разбойники на дорогах водятся?
   - Я, по крайней мере, не слыхал, - откликнулся Шишка. - Но  впереди  есть
горы, и довольно крутые. Перебраться через них будет нелегко.
   Я прикинул про себя: если не спеша, то на такую дорогу уйдет недели  три.
А Ворон гнать особенно не сможет, поскольку при нем Душечка и бумаги.
   - Фургон. Он наверняка нанял фургон. Молчун  тем  временем  тоже  сел  на
коня. Мы  быстро  доскакали  до  строений.  Масло  оказался  прав.  Типичная
придорожная гостиница. Как только  мы  спешились,  из  дома  вышла  девушка,
посмотрела на нас, округлив глаза, и кинулась обратно. Видок у нас, конечно,
был страшноватый. А если кто из нашей кавалькады и не выглядел  грозным,  то
уж странненьким наверняка.
   В дверях показался встревоженный толстяк, подвязывавший на  ходу  фартук.
Физиономия его никак не могла решиться - то ли еще больше залиться румянцем,
то ли побелеть.
   - День добрый, - сказал я. - Можем мы рассчитывать на  ужин  и  корм  для
наших лошадей?
   - И вино! - воскликнул Одноглазый, расседлывая коня. - Я должен нырнуть в
галлон вина, а потом - на перину!
   - Посмотрим, - сказал толстяк. Выговор у него был непривычный. В Медополе
говорят на местном диалекте того же языка, на котором разговаривают в  Арче.
Поэтому горожан мы понимали без труда, тем более что  между  двумя  городами
постоянно поддерживается связь. Но  хозяин  гостиницы  говорил  на  сельском
диалекте и совсем в ином ритме. - Полагаю, вы сможете заплатить?
   Я протянул ему две серебряные монеты из Вороновых запасов. -  Если  этого
не хватит, скажешь. - Я бросил поводья  на  перила  коновязи,  взобрался  на
крыльцо и мимоходом  похлопал  толстяка  по  руке.  -  Не  волнуйся.  Мы  не
разбойники - мы солдаты. Следуем за одним человеком, который проезжал  через
ваши края.
   Хозяин недоверчиво нахмурился. С первого взгляда было  ясно,  что  мы  не
состоим на службе у принца Медополя.
   Гостиница оказалась уютной, и, хотя у толстяка было несколько дочерей, но
ребята вели себя пристойно. Когда мы отужинали и  почти  все  разбрелись  по
спальням, хозяин вздохнул с облегчением.
   - Могу я задать  тебе  пару  вопросов?  -  спросил  я,  выложив  на  стол
серебряную монету. - Глядишь, и подзаработаешь немного.
   Толстяк уселся напротив, рассматривая меня через прищур поверх гигантской
пивной кружки. Он опустошил ее уже  раз  шесть  после  нашего  приезда,  что
вполне объясняло наличие столь объемистого брюха.
   - Что вас интересует?
   - Высокий человек - вон тот, немой, - разыскивает свою дочку.
   - Да?
   Я показал на Молчуна, который устроился, как дома, возле камина на полу и
поклевывал носом.
   - Глухонемую девушку - она была в ваших краях. Возможно, ехала в фургоне.
А здесь могла встретиться с одним парнем. - Я описал Ворона.
   Лицо у толстяка застыло. Он вспомнил Ворона. И не хотел о нем говорить.
   - Молчун!
   Тот подпрыгнул как ужаленный. Я сказал  ему  знаками  пару  слов.  Молчун
нехорошо улыбнулся.
   - Он колдун, хотя по виду и не скажешь, - объяснил я хозяину гостиницы. -
А теперь  подумай.  Парень,  который  здесь  был,  наверняка  пообещал,  что
вернется и перережет тебе горло, если ты проболтаешься. Но он сейчас далеко.
Молчун же сию минуту может навести такую порчу, что коровы  твои  перестанут
доиться, поля повысохнут, а все вино и пиво прокиснет.
   Молчун сотворил одно из тех мелких чудес, которыми так любят  забавляться
наши колдуны. По залу поплыл светящийся шар, тыкаясь во все предметы,  точно
любопытный щенок.
   Хозяин гостиницы поверил, что я не блефую.
   - Ладно. Они тут были. Все верно. Летом у меня много народу,  так  что  я
мог их и не заметить, но девушка действительно  была  глухонемая,  а  парень
очень крутой. Она приехала утром -  похоже,  провела  в  пути  всю  ночь.  В
фургоне. Он пришел вечером, пешком. Они держались  особняком,  в  уголку.  А
наутро уехали. - Толстяк взглянул на мою монету. - Расплатились они, кстати,
такими же чудными деньгами.
   - Понятно.
   - Вы прибыли издалека, верно?
   - Да. А куда они поехали?
   - На юг. По дороге. Судя по вопросам, которые задавал  тот  парень,  они,
похоже, направлялись к Трубе.
   Я вздернул бровь. В жизни не слыхал такого названия.
   - Нужно ехать вдоль побережья, мимо Тряски. Оттуда - по Игольной  дороге,
потом по Ключевой. Там, южнее,  будет  перекрестная  дорога,  так  вам  надо
свернуть на запад. Труба находится на Салатном полуострове. Где именно -  не
знаю. Я только слыхал про этот город  от  путешественников.  -  Хм.  Длинный
путь. Насколько длинный, как по-твоему?
   - Сейчас прикинем. Двести двадцать четыре  мили  до  Тряски.  Еще  добрых
двести до Иглы. А от Иглы до Ключа вроде сто восемьдесят  миль.  Или  двести
восемьдесят, я не помню. Перекрестная дорога будет в сотне миль от Ключа,  и
сколько-то еще нужно проехать до Трубы. Понятия не имею сколько. По  крайней
мере еще сто миль, а то и двести. Или триста.  Я  как-то  видал  карту,  мне
парень один показывал. Этот полуостров выпирает в море, как палец.
   Молчун присоединился к нам, достал листок бумажки  и  ручку  со  стальным
кончиком. Он заставил хозяина гостиницы повторить  все  сначала,  набрасывая
схемку и исправляя ее до тех пор, пока толстяк не сказал, что она похожа  на
виденную им карту. Молчун накарябал в столбик  несколько  цифр  и  подсчитал
приблизительное расстояние от Медополя. Оказалось девятьсот с  лишком  миль.
Зачеркнув последнюю цифру. Молчун приписал рядом "дни" и знак плюс.
   - Как минимум четыре месяца пути, - кивнул я. -  Даже  дольше,  если  они
будут останавливаться на отдых во всех этих городах.
   Молчун провел прямую линию от Медополя до кончика Салатного полуострова и
написал: "прибл. 600 миль, со скор. 6 узлов = 100 ч.".
   - Да, - сказал я. - Да. Вот почему корабль все еще на приколе.  Он  ждет,
пока Ворон доберется до  полуострова.  Нужно  будет  завтра  же  расспросить
экипаж. Спасибо, хозяин. - Я подтолкнул к нему монету.  -  У  вас  в  округе
ничего странного не происходило в последнее время?
   - До сегодняшнего дня - нет, - нерешительно улыбнулся толстяк.
   - Нет, ты не понял. Я имею в виду - может, кто-то из соседей  пропал  без
вести или что-нибудь в этом роде.
   Он покачал головой:
   - Не-а. Разве что Кротовой  Шкуры  давно  не  видно.  Но  в  этом  ничего
странного нет.
   - Кротовой Шкуры?
   - Он охотник. Промышляет в лесах к востоку отсюда.  В  основном  добывает
меха и шкуры, но порой приносит мне дичинку, когда ему нужна соль или другие
товары. Правда, заходит он нерегулярно, однако на  сей  раз  что-то  слишком
припозднился. Обычно осенью он делает у меня запасы на зиму. Я даже  сначала
принял за него вашего друга, когда тот вошел в гостиницу.
   - Друга? Какого друга?
   - Ну, того, за которым  вы  гонитесь.  Который  умыкнул  дочку  у  вашего
Молчуна.
   Мы с Молчуном переглянулись.
   - Больше ты Кротовую Шкуру, похоже, не увидишь, - сказал я толстяку. -  Я
думаю, он погиб.
   - С чего вы взяли?
   Я вкратце рассказал ему, как Ворон инсценировал свою  смерть,  оставив  в
лесу труп, который запросто можно принять за него самого.
   - Какая подлость, а? Ай, какая подлость!  Надеюсь,  вы  его  поймаете.  -
Хозяин прищурил свои хитрые глазки. - А  вы,  ребята,  случайно  не  из  тех
будете, что прибыли из Арчи? Все проезжие только и говорят...  -  Поймав  на
себе свирепый взгляд Молчуна, хозяин осекся на полуслове.
   - Я, пожалуй, сосну немного, - сказал я. - Если никто из  моих  людей  не
встанет раньше, разбуди меня на заре.
   - Да, сударь! - откликнулся хозяин гостиницы. - я уж вам такой прекрасный
завтрак приготовлю, сударь!

Глава 46
МЕДОПОЛЬ
НОВЫЕ НАПАСТИ

Завтрак и правда был превосходный. Я дал хозяину на чай еще одну монету. Он, должно быть, решил, что я свихнулся.
   Мы проехали полмили, когда Одноглазый вдруг остановил отряд.
   - Ты собираешься просто так их оставить? - спросил он у меня.
   - Кого их?
   - Тех людей. Первый же Взятый, кому придет  в  голову  проехать  по  этой
дороге, узнает о нас во всех подробностях.
   У меня екнуло сердце. Я понял, на что он намекает. Я  сам  уже  думал  об
этом. Но не сумел отдать приказ.
   - Нет смысла, - сказал я. - Мы так и так отчалим  из  города  на  виду  у
всего Медополя.
   - Но весь Медополь не будет знать, куда мы направляемся. Мне  такие  дела
тоже не по нутру, Костоправ. И все-таки мы должны замести  за  собой  следы.
Ворон этого не сделал - и, пожалуйста, мы идем за ним по пятам!
   - Да. Ты прав. Я глянул на  Азу  и  Шеда.  Они  подавленно  молчали.  Аза
наверняка считал себя следующим.
   - Мы не можем взять их с собой. Костоправ. - Знаю.
   Одноглазый повернулся и поскакал назад.  Один.  Даже  Масло,  у  которого
совести кот наплакал, не составил ему компанию.
   - Что он собирается делать? - спросил Аза.
   - Заколдует их, чтобы они все забыли, -  соврал  я.  -  Поехали.  Он  нас
догонит.
   Шед то и дело поглядывал на меня - с таким выражением  он,  должно  быть,
смотрел на Ворона, когда узнал, что тот промышляет трупным бизнесом.  Но  не
говорил ни слова.
   Одноглазый догнал нас через час - и разразился хохотом.
   - Их уже и след простыл!  Слиняли  все  до  единого,  со  всем  скотом  и
собаками. В лес.  Чертовы  крестьяне!  -  Он  снова  залился  смехом,  почти
истерическим. По-моему, он испытывал облегчение.
   - Осталось два дня, даже меньше, - сказал я. - Давайте-ка поднажмем.  Чем
больше у нас будет форы, когда мы отчалим, тем лучше.
   Окрестностей Медополя мы достигли через пять часов - не так  быстро,  как
мне хотелось. Углубившись в город, мы невольно сбавили шаг. По-моему, каждый
из нас почуял что-то неладное. В конце концов я остановился.
   - Шиш, ты с Азой разведаешь, что слышно в окрестностях. Мы подождем вас у
фонтана.
   Детей на улицах  не  было.  Взрослые  казались  какими-то  пришибленными.
Случайные прохожие обходили нас за квартал.
   Шиш, вопреки своему обыкновению, вернулся буквально через две минуты.
   - Беда, Костоправ! Сегодня утром здесь объявились  Взятые.  На  побережье
была большая заруба.
   Я глянул в сторону моря.  Там  подымался  призрачный  дымок,  словно  над
пожарищем. Небо на западе, куда дул ветер, было грязно-серое.
   Аза вернулся минутой позже с теми же известиями и небольшой добавкой:
   - У них завязалось серьезное сражение с принцем. Говорят, до сих  пор  не
кончилось.
   - Ну, долго оно не продлится, - сказал Одноглазый.
   - Не скажи, - задумчиво проговорил я. - Даже Госпожа не в  силах  поспеть
сразу всюду. Но как, черт их дери, они добрались  сюда  с  такой  скоростью?
Ковров-то у них не осталось!
   - По суше, - сказал Шед.
   - По суше? Но...
   - Этот путь короче, чем по морю. Дорога идет напрямик. Если скакать  день
и ночь, можно обернуться за двое суток. В моем детстве даже состязания такие
проводились. Но нынешний герцог, когда пришел к власти, их отменил.
   - Ладно, это уже неважно. Итак, что теперь?
   - Нужно выяснить, что произошло, - сказал Одноглазый. И пробормотал  себе
под нос: - Если этот дурак Гоблин дал себя прикончить, я ему шею сверну.
   - Правильно. Но как выяснить? Взятые нас знают.
   - Давайте я схожу, -  вызвался  Шед.  Более  суровых  взглядов,  чем  те,
которыми мы пронзили Каштана Шеда, вы себе  и  представить  не  сможете.  Он
дрогнул на мгновение, но добавил:
   - Я им в руки не дамся. Да и с какой стати им меня ловить?  Они  меня  не
знают.
   - Ладно, - сказал я. - Иди.
   - Костоправ!..
   - Мы должны ему довериться. Одноглазый. Иначе ты сам пойдешь на разведку.
   - Ну уж нет. А тебя, Шед, если ты нас надуешь, я из могилы достану.
   Шед натянуто улыбнулся и ушел. Пешком. Всадников на улицах Медополя  было
негусто. А мы нашли таверну и расположились там как дома, выставив на  улицу
двоих дозорных. Шед вернулся лишь на закате.
   - Ну? - спросил я, жестом потребовав еще кувшин пива.
   - Плохие новости. Вы, ребята, здорово влипли. Ваш  Лейтенант  отчалил  на
корабле. Человек двадцать - двадцать пять из ваших погибло. А все  остальные
уплыли. Принц потерял...
   - Не все остальные, - перебил его Одноглазый, указав пальцем поверх своей
кружки. - Кое-кого ты привел за собой.
   Шед в ужасе оглянулся.
   В дверях стояли Гоблин и Ростовщик. Рост был здорово порезан. Он дохромал
до стола и плюхнулся в кресло. Я осмотрел  его  раны.  Гоблин  с  Одноглазым
обменялись взглядами, которые могли означать что угодно, но,  скорее  всего,
означали, что они рады видеть друг друга.
   Посетители таверны начали испаряться. Слухи разносятся  быстро.  Горожане
уже знали, что нас преследуют какие-то злые люди.
   - Сядь, Гоблин, - сказал я. - Шиш с  Маслом,  вы  пойдете  и  раздобудете
свежих лошадей. - Я отдал им почти все оставшиеся у меня монеты. - И  жратвы
закупите как можно больше. Нам  предстоит  далекий  путь.  Верно  я  говорю,
Гоблин?
   Он кивнул.
   - Расскажи нам, что тут стряслось.
   -  Сегодня  утром  объявились  Хромой  и  Шепот.  Вместе  с  пятьюдесятью
солдатами. Из Отряда. Разыскивали нас. Но наделали много шума,  так  что  мы
прослышали об их прибытии. Лейтенант кликнул всех, кто был на берегу. Но  не
все сумели вовремя добраться до корабля. Шепот  направилась  к  пристани,  и
Лейтенанту пришлось отдать швартовы, не дождавшись девятнадцати человек.
   - А ты-то что остался?
   - Вызвался добровольцем. Сиганул  за  борт,  доплыл  до  берега  и  пошел
поджидать вас, ребята, чтобы сказать вам, где  встретить  корабль.  А  потом
случайно наткнулся на Роста. Пока я  пытался  его  подлатать,  увидел  Шеда,
который шлялся по улицам. Ну, мы за ним и пошли.
   - Корабль направился к Трубе, верно? - вздохнул я.
   - Да! А ты откуда знаешь? - удивился Гоблин.
   Я коротко объяснил.
   - Рост, теперь твой черед рассказывать, - заявил Гоблин. - Роста заловили
на берегу. По-моему, он единственный из оставшихся, кому удалось уцелеть.
   - Взятые затеяли все это по собственной  инициативе,  -  сказал  Рост.  -
Примчались сюда, хотя их послали куда-то в другое место. Видно, решили,  что
теперь самое время разделаться с  нами,  поскольку  мы  больше  не  числимся
любимчиками Госпожи.
   - Так она не в курсе, что они здесь?
   - Нет.
   Я рассмеялся. Несмотря на всю серьезность  положения,  я  просто  не  мог
удержаться.
   - Тогда их ждет отличный сюрприз. Старая ведьма скоро сама сюда пожалует.
Тут неподалеку растет еще один черный замок.
   Я поймал на себе недоверчивые взгляды: мои товарищи никак не могли  взять
в толк, откуда мне известны намерения Госпожи. Я  никому  не  рассказывал  о
своем сновидении, кроме Лейтенанта.
   - Ехать ты сможешь, только осторожно, - сказал я,  закончив  перевязывать
Роста. - Откуда ты все это узнал?
   - От Трясуна. Мы с ним  немного  потрепались,  прежде  чем  он  попытался
прирезать меня.
   - Трясун? - воскликнул Одноглазый. - Какого дьявола?..
   - Я не знаю, чего им Взятые про нас наговорили, но только парни  кидались
на  нас  как  бешеные.  Крови  нашей  жаждали  -  страсть!  Молокососы.  Ну,
большинство из них и поплатились за свое усердие жизнью.
   - Жизнью, говоришь?
   - Принц как-его-там возмутился, что Взятые разгуливают по городу, как  по
своей  вотчине.   Завязалась   серьезная   потасовка,   наши   дрались   под
предводительством Хромого. Их смяли и перебили почти всех поголовно.  Может,
все сложилось бы иначе, если б ребятам дали отдохнуть.
   Занятно. Мы  переживали  за  них,  так  и  не  сумев  почувствовать  себя
заклятыми врагами бывших товарищей. А я с горечью думал  о  Взятых,  которые
настропалили ребят против нас и обрекли их на гибель.
   - Трясун говорил что-нибудь про Арчу?
   - Ага. Там началась обычная кровавая бойня. От  города  почти  ничего  не
осталось. Когда  Госпожа  покончила  с  черным  замком.  Отряд  недосчитался
шестисот  человек,  включая  нас.  Еще  больше  парней  погибло   во   время
последующих бунтов, когда она обчистила Катакомбы. Город просто взбесился, а
наш знакомец Аргадон возглавил восстание. Запер ребят в Черепичнике. Ну, тут
у Госпожи терпение лопнуло,, и она стерла остатки города с лица земли.
   Я покачал головой:
   - Капитан верно угадал насчет Катакомб.
   - Отряд - вернее, то, что от него осталось, - взял под свое  командование
Странник, - сказал Гоблин.  -  Они  собирались  покинуть  Арчу,  как  только
закончат грабить Катакомбы. Город так сильно разрушен, что  там  просто  нет
смысла оставаться.
   Я посмотрел на Шеда. Более унылой физиономии я  в  жизни  не  видал.  Его
терзали боль и невысказанные вопросы. Он хотел узнать о судьбе своих близких
- и не мог заставить себя заговорить, опасаясь, как бы  его  не  обвинили  в
гибели родного города.
   - Это не твоя вина, дружище, - сказал я ему. - Герцог  пригласил  Госпожу
еще до твоих похождений. Так что финал был неизбежен, и от тебя  тут  ничего
не зависело.
   - Но как люди вообще могут творить такое?
   - Не глупи, Шед, - сказал Аза, бросив на приятеля странный  взгляд.  -  А
как ты мог творить то, что творил? Все из-за отчаяния.  Люди,  когда  они  в
отчаянии, хуже диких зверей.
   Одноглазый посмотрел на меня с таким видом, будто хотел сказать:  "Видал,
что деется?" Даже Аза порой способен мыслить.
   - Рост! Трясун говорил что-нибудь про Ильмо? Ильмо по-прежнему  был  моей
самой большой печалью.
   - Нет. Я не спрашивал. У нас было мало времени.
   - Что делать будем? - осведомился Гоблин.
   - Двинем на юг, как только Шиш с Маслом вернутся с лошадьми и  провизией.
- Я вздохнул. - Нелегко нам придется. У меня осталось всего две  левы.  А  у
вас, ребята?
   Мы подсчитали свои финансы.
   - Дело дрянь, - подытожил я.
   - Лейтенант просил передать тебе это. - Гоблин выложил на стол мешочек. В
нем оказалось пятьдесят серебряных монет из запасов Ворона.
   - Чуть лучше, но все равно надолго не хватит.
   - У меня есть деньги, - вдруг  выпалил  Шед.  -  Они  припрятаны  на  той
квартире, которую я снимал. Я уставился на него:
   - Тебе с нами идти не обязательно. Это не твои проблемы.
   - Нет, мои!
   - Все время, сколько я тебя знаю, ты пытался удрать от нас...
   - Теперь у меня с ними свои счеты, Костоправ. Я должен отомстить  за  то,
что они сделали с Арчой. Я не могу сидеть сложа руки.
   - И я тоже, - поддержал его Аза. - У меня сохранились почти  все  монеты,
которые Ворон дал мне после ограбления Катакомб.
   Я вопросительно взглянул на остальных.  Они  молчали,  предоставив  право
решения мне.
   - Ладно. Несите свои сбережения. Только  быстро.  Я  хочу  выступить  как
можно скорее.
   - Я могу догнать вас на дороге, - сказал Шед. - И Аза тоже.
   Он встал и робко протянул мне руку. Я колебался не больше секунды.
   - Добро пожаловать в Черный Отряд, Шед. Аза на подобный жест не решился.
   - Думаешь, они вернутся? - спросил Одноглазый, проводив их взглядом.
   - А ты как думаешь?
   - По-моему, нет. Надеюсь, ты знаешь,  что  делаешь,  Костоправ.  Если  их
поймают, они наведут Взятых на наш след.
   - Да. Возможно. - Откровенно говоря, я на это рассчитывал. Мне  в  голову
пришла совершенно дикая идея. - Давайте-ка вмажем по последней.  Бог  весть,
когда еще придется попить пивка.

Глава 47
ГОСТИНИЦА
В БЕГАХ

К моему величайшему изумлению, Шед догнал нас десятью милями южнее Медороля. И не один.
   - Чтоб я сдох! - раздался в арьергарде вопль  Одноглазого.  -  Костоправ,
иди сюда и посмотри!
   Я повернул назад - и увидел Шеда. А рядом с ним  оборванного  и  грязного
Вола.
   - Я обещал, что вытащу его, если сумею, - сказал Шед. - Пришлось кое-кого
подкупить, но, в общем, это оказалось нетрудно. Сейчас там не до него.
   Я посмотрел на Вола. Он не отвел глаз.
   - Ну и? - спросил я.
   - Шед рассказал мне, Костоправ. Я бы поехал с вами, ребята. Если вы  меня
возьмете. Мне больше некуда идти.
   - Черт побери! Если еще и Аза объявится, я потеряю  веру  в  человеческую
природу. И моя идея, кстати, тоже накроется. Ладно, Вол, о чем разговор!
   Только помни, что мы уже не в Арче. И ты тоже. За нами  охотятся  Взятые.
Так что теперь не время сводить старые счеты. Хочешь дать кому-нибудь в зубы
- побереги свои силы для Взятых.
   - Как скажешь, начальник. Дай мне только  шанс  расплатиться  с  ними  за
Арчу. - Вол последовал за мной в начало колонны. - Между  вашей  Госпожой  и
типами вроде Крейга нет особой разницы, верно?
   - Разница только в масштабах, - отозвался я. - Возможно, шанс подвернется
тебе куда быстрее, чем ты думаешь.

***

   Молчун и Масло вынырнули из темноты.
   - Молодцы! - похвалил я их. - Ни одна собака не залаяла.
   Я специально послал Молчуна, потому что он умел обращаться с животными.
   - Они вернулись из леса и сладко спят в своих кроватках, - доложил Масло.
   - Отлично. Пошли. Только тихо. И чтобы никого даже  пальцем  не  тронули,
ясно? Слышишь, Одноглазый?
   - Слышу, слышу.
   - Гоблин, Ростовщик и Шед останутся с лошадьми. Я посигналю вам лампой.
   Захватить гостиницу оказалось даже легче, чем  спланировать  захват.  Все
спокойно спали, поскольку Молчун утихомирил собак. Хозяин таверны проснулся,
пыхтя  и  задыхаясь  от  ужаса.  Я  повел  его  вниз,  оставив   Одноглазого
приглядывать за остальными, в том числе и ехавшими на север  путниками,  чье
присутствие не входило в наши планы, но особой проблемы не представляло.
   - Садись, - сказал я толстяку. - Ты по утрам чай пьешь или пиво?
   - Чай, - просипел хозяин.
   - Он заваривается. Итак, мы вернулись. В общем, мы  не  собирались  этого
делать, но обстоятельства сложились так, что нам придется путешествовать  по
суше. Мне нужна твоя гостиница на пару дней. Мы с тобой должны  тут  кое-что
подготовить.
   Ведьмак принес не чай, а настоящий чифирь. Толстяк тут же выдул громадную
кружку, из которой обычно пил пиво.
   - Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, - продолжал я, отхлебнув глоток.
- И я заплачу за постой. Но если ты хочешь уладив дело миром, тебе  придется
мне помочь.
   Он что-то проворчал.
   - Я не хочу, чтобы кто-то узнал, что мы здесь. Поэтому твоих  постояльцев
мы пока не отпустим. Проезжающим должно казаться, что в  гостинице  все  как
обычно. Я понятно излагаю?
   Толстяк оказался сообразительнее, чем я думал.
   - Вы кого-то ждете, - заявил он.
   Никто из моих людей пока до этого не додумался.
   - Да. И этот кто-то, в отличие от меня, уберет вас всех,  чтобы  не  было
свидетелей. Если только не угодит в мою ловушку.
   Успех моей безумной идеи целиком зависел от Азы. Если он нас догонит, как
обещал, ничего не получится.
   Хозяин гостиницы,  похоже,  поверил,  что  я  не  собираюсь  убивать  его
семейство. Пока.
   - Вы, небось, ждете кого-то из тех парней, что  устроили  резню  вчера  в
городе?
   - Слухи разносятся быстро.
   - Особенно плохие слухи.
   - Да. Кого-то из них. Они убили около двадцати моих людей. Да и городских
изрядно потрепали.
   - Я слышал. Плохие слухи и правда разносятся быстро. Среди убитых был мой
брат. Он служил в гвардии принца. Сержантом.  Единственный  из  семьи,  кому
удалось выбиться в люди. Говорят, какая-то штука  пожрала  его  целиком.  Ее
напустил на брата колдун.
   - Да. Он мерзкий парень, этот колдун. Хуже моего немого друга.
   Я не знал, кто из них погонится за нами. Но надеялся,  что  Аза  в  любом
случае укажет им путь. Я рассчитывал также, что погоня  будет  быстрой.  Аза
скажет им, что Госпожа направляется в Медополь.
   Толстяк  смерил  меня  подозрительным  взглядом.  В  глазах  его   кипела
ненависть. Я решил направить ее в нужное русло.
   - Я хочу убить его.
   - Очень хорошо. Медленно? Как он убил моего брата?
   - Не думаю. Если не убить его быстро, он победит. Или она. Их там двое. И
я не в курсе, кто сюда пожалует.
   Я надеялся, что если мы сумеем  убрать  одного  из  Взятых,  то  выиграем
довольно много времени. Госпоже, у которой останется всего пара  помощников,
придется целиком сосредоточиться на борьбе с черными замками. К  тому  же  я
хотел расплатиться за гибель друзей и заодно внести полную ясность в вопрос,
на чьей мы стороне.
   - Позвольте мне отослать жену и детей,  -  сказал  толстяк.  -  А  сам  я
останусь с вами.
   Я мельком глянул на Молчуна. Он еле заметно кивнул.
   - Ладно. А как насчет твоих постояльцев? , - Я их знаю. Они не тронутся с
места.
   - Отлично. Тогда иди и займись делом.
   Он ушел. Теперь мне предстояло ввести в курс предстоящей операции Молчуна
и остальных. Меня никто не избирал командиром. Я взял руководство  на  себя,
поскольку временно оказался старшим по званию  офицером.  У  нас  разгорелся
довольно жаркий спор, но в конце концов я настоял на своем.
   Страх -  превосходный  стимулятор.  Он  заставил  Гоблина  и  Одноглазого
развить такую бурную деятельность, какой я от них даже не ожидал.  Остальные
тоже не сидели без дела. В результате была подготовлена целая уйма ловушек и
укрытий  для  засады,   замаскированных   колдовскими   заклятиями.   Оружие
приводилось в порядок прямо-таки с фанатичным усердием.
   Взятые не совсем неуязвимы. Их просто очень трудно убить, особенно  когда
они настороже. А тот, кто погонится за нами, естественно, будет начеку.
   Молчун отправился в лес вместе с семьей толстяка. Вернулся он с ястребом,
которого приручил в рекордно короткий срок, и пустил его в небо  следить  за
дорогой между Медополем и гостиницей. Теперь нас не застигнут врасплох.
   Хозяин приготовил тарелки, намазанные ядом, хотя я и предупредил его, что
Взятые редко едят.
   Потом он обратился к Молчуну за советом по поводу собак. У толстяка  была
целая свора свирепых мастифов, и он хотел приспособить  их  к  делу.  Молчун
нашел им местечко в своих планах. Мы сделали все, что было в наших силах,  и
затаились в ожидании. Отстояв свою вахту, я прилег немножко отдохнуть.
   Она явилась в тот самый момент,  когда  я  сомкнул  веки.  Я  лихорадочно
попытался выкинуть из головы все мысли о нашем местонахождении и намерениях.
Хотя - что толку? Она уже нашла меня. Главное - утаить от нее план засады.
   - Не передумал? - спросила она. - Тебе от меня все равно не  убежать.  Ты
нужен мне, лекарь.
   - Поэтому ты подослала Хромого и Шепот? Чтобы вернуть нас? Они  поубивали
половину наших ребят, погубили почти всех своих, навели  в  городе  шорох  и
всех восстановили против себя. Так ты собиралась вернуть нас назад?
   Она, конечно,  была  тут  ни  при  чем.  Ростовщик  говорил,  что  Взятые
действовали по собственному почину.  Я  хотел,  чтобы  она  разозлилась  или
растерялась. Я хотел увидеть ее реакцию.
   - Я послала их назад в Курганье, - сказала она.
   - Ну конечно. А  они  просто  свернули  в  сторону,  чтобы  свести  счеты
десятилетней давности.
   - Они знают, где вы находитесь?
   - Пока что нет. - У меня появилось ощущение, что  Госпожа  сама  этого  в
точности не знает. - Мы за городом, залегли на дно.
   - Где?
   Я позволил образу гостиницы всплыть в воображении.
   - Неподалеку от того места, где растет новый черный замок. В ближайшей  к
нему гостинице. - Я решил не скрывать от  нее  правды.  Тем  более  что  мне
хотелось, чтобы она нашла подарочек, который я собирался ей оставить.
   - Не двигайтесь с места и не привлекайте к себе внимания. Скоро я  к  вам
прибуду.
   - Чего еще изволите-с?
   - Не испытывай моего терпения, лекарь. Ты забавляешь меня, но все-таки не
зарывайся. Мне нынче не до шуток. И на сей  раз  Шепот  и  Хромому  это  так
просто с рук не сойдет.
   Дверь в комнату отворилась.
   - С кем ты разговариваешь, Костоправ? - спросил Одноглазый.
   Я вздрогнул. Он стоял по ту сторону сияния, не замечая его.  Значит,  мне
это не снится.
   - Со своей подружкой, - усмехнулся  я.  И  тут  же  почувствовал  приступ
дикого головокружения. Что-то отделилось от меня, оставив привкус  изумления
и раздражения одновременно. Придя в себя, я увидел, что Одноглазый стоит  на
четвереньках и обалдело моргает.
   - Что это за чертовщина? - сердито спросил он.
   Я потряс головой.
   - Башка как чугунная. Не надо было пить столько пива. А в чем дело-то?
   Одноглазый подозрительно прищурился:
   - Ястреб Молчуна прилетел.  Они  приближаются.  Спускайся.  Нужно  срочно
менять план.
   - Они?
   - Хромой с девятью солдатами. Поэтому и надо пересмотреть план. Сейчас  у
нас силы неравные, и не в нашу пользу.
   - Да уж.
   Солдаты, естественно, из Отряда. Спокойствие  гостиницы  их  не  обманет.
Гостиницы  -  средоточие  жизни  в  сельской  местности.  Капитан  частенько
устраивал в них засады против мятежников. Молчун добавил  мало  что  нового.
Сказал только, что наши преследователи в шести милях, а  значит,  времени  у
нас всего ничего.
   - Эй! - Меня  внезапно  осенило.  Я  понял,  зачем  Взятые  примчались  в
Медополь. - Есть у тебя фургон с упряжкой? - спросил я хозяина. Я так  и  не
удосужился узнать, как его зовут.
   - Ага. Я вожу на нем продукты из Медополя,  с  мельницы  и  пивоварни.  А
что?
   - А то, что Взятые охотятся за бумагами, о которых я уже говорил.
   Мне пришлось раскрыть их происхождение.
   - Те самые, что мы откопали в Облачном лесу? - осведомился Одноглазый.
   - Да. Слушайте. Душелов говорила,  что  в  них  упомянуто  настоящее  имя
Хромого. А еще  там  есть  тайные  записи  колдуна  Боманца,  где,  по  всей
вероятности, зашифровано имя Госпожи.
   - Ни фига себе! - воскликнул Гоблин.
   - Вот именно.
   - Ну, и что это нам дает? - спросил Одноглазый.
   - Хромой хочет заполучить свое имя. Предположим, он увидит,  как  люди  с
фургоном делают отсюда ноги. Что он подумает? Аза раззвонил, что бумаги были
у Ворона. Он же не знает, что мы не нашли их на корабле.
   - Аза идет сюда с Хромым, - знаками просигналил мне Молчун.
   - Прекрасно. Именно этого я и хотел. Все идет по плану. Хромой решит, что
мы пытаемся сбежать вместе с бумагами. Особенно  если  разбросать  на  земле
несколько листочков. - Понятно, - сказал Одноглазый. - Только  людей  у  нас
для отвлекающего маневра маловато. Вол да  хозяин  гостиницы  -  вот  и  вся
команда.
   - Кончайте трепаться и начинайте что-то делать, - заявил  Гоблин.  -  Они
приближаются. Я подозвал толстяка:
   - Твои друзья с юга должны оказать нам одну услугу. Скажи им, что это  их
единственный шанс выбраться отсюда живыми.

Глава 48
ГОСТИНИЦА
ЗАСАДА

Четверо южан потели и дрожали. Они не понимали, что творится, и не одобряли того, что видели. Но одно они усвоили твердо: если они откажутся нам помочь, им крышка.
   - Гоблин! - заорал я на лестнице, задрав голову. - Ты их видишь?
   - Погоди еще чуток. Сосчитай до пятидесяти - и вперед.
   Я сосчитал. Медленно, принуждая себя не торопиться. Я  боялся  не  меньше
южан.
   - Пошли!
   Гоблин кубарем скатился по лестнице вниз. Мы кинулись в сарай, где стояла
упряжка с  фургоном,  вылетели  на  дорогу  и  поскакали  на  юг,  изображая
захваченных врасплох  беглецов.  Отряд  Хромого  на  мгновение  остановился,
посовещался  и  устремился  за  нами.  Я  заметил,  что  Хромому  приходится
подгонять солдат. Они  не  очень-то  рвались  в  драку  со  своими  прежними
приятелями.
   Я скакал в арьергарде, позади Гоблина, Одноглазого и фургона.  Одноглазый
сидел на козлах. Гоблин ехал верхом на лошади рядышком с повозкой.
   Мы вихрем неслись по извилистой дороге, подымавшейся к югу  от  гостиницы
на лесистый холм. Хозяин сказал, что леса тянутся дальше на несколько  миль.
Сам он вместе с Молчуном, Волом и южанами ушел вперед.
   - Эй! - предупредил нас  чей-то  окрик.  Перед  глазами  мелькнул  лоскут
красной ткани. Одноглазый выпрямился, цепляясь за постромки. Гоблин рванул к
нему поближе. Одноглазый прыгнул.
   На  мгновение  мне  показалось,  что  он  промахнулся.  Ноги  Одноглазого
волоклись по земле, вздымая пыль. Но он все же вскарабкался на коня, лег  на
живот за спиной у своего друга и метнул на меня злобный взгляд: только, мол,
попробуй ухмыльнуться. Я все-таки не удержался.
   Фургон ударился о заготовленные бревна, подпрыгнул и завихлял из  стороны
в сторону. Лошади заржали, стараясь его удержать, но не  смогли.  Повозка  с
упряжкой полетела с дороги вниз, с треском ломая деревья, и  развалилась  на
части. Кони оглашали окрестности ржанием, в котором смешались ужас  и  боль.
Люди, подстроившие крушение фургона, немедленно дунули прочь.
   Я погнал коня во весь опор, мимо Гоблина, Одноглазого и Ростовщика, крича
южанам, чтобы они не останавливались и убирались отсюда к чертовой матери.
   Проскакав еще четверть мили, я свернул на тропу, о которой рассказал  мне
толстяк, забрался подальше в лес, чтобы меня не увидели с дороги, и подождал
Одноглазого. А потом мы с ним вместе помчались обратно к гостинице.
   Хромой  со  своей  бандой  подъехали  к  месту  крушения   фургона,   где
по-прежнему раздавалось отчаянное ржание лошадей.
   И началось.
   Крики, Вопли. Предсмертные хрипы людей. Шипение  и  рев  заклятий.  Я  не
думал, что у Молчуна есть хотя бы шанс, но он сам вызвался добровольцем.  Мы
надеялись, что  фургон  отвлечет  внимание  Хромого  и  массированная  атака
застанет его врасплох.
   Когда мы выехали из леса, приглушенный расстоянием шум за спиной все  еще
продолжался.
   - Все не так уж плохо, - крикнул я. - Иначе давно стало бы тихо.
   Я не чувствовал того оптимизма, который старался изобразить.  Мне  совсем
не нравилось, что схватка затянулась. Я надеялся, что они быстренько нанесут
удар и смоются, потрепав Хромого настолько, чтобы он приплелся  в  гостиницу
зализывать раны.
   Мы загнали лошадей в сарай и разошлись по укрытиям.
   - Нам не пришлось бы так надрываться, если бы Ворон тогда прикончил  его,
- пробурчал я на ходу.
   Давным-давно, когда я участвовал в захвате Шепот,  пытавшейся  переманить
Хромого на свою сторону,  Ворону  выпала  фантастически  редкая  возможность
расправиться с ним. Но Ворон не воспользовался ею, хотя  у  него  со  Взятым
были и личные счеты. Теперь его милосердие обернулось  проклятием  для  всех
нас.
   Ростовщик пошел в свинарник, где мы  наспех  соорудили  легкую  баллисту,
бывшую частью нашего первоначального плана. Гоблин  простеньким  заклинанием
замаскировал его под борова, неотличимого от остальных хрюшек. Мне казалось,
что баллиста нам вряд ли пригодится, и я велел Росту не высовываться зазря.
   Мы с Гоблином поднялись наверх, следить за дорогой и восточной грядой. По
плану Молчун почти сразу после атаки должен был рвануть - чего он вовремя не
сделал - в ту же сторону, что и южане, а потом,  заметая  следы,  пробраться
лесом к этой гряде и наблюдать оттуда за гостиницей. Я  хотел,  чтобы  часть
людей Хромого погналась за южанами, приняв их за нас. Самим южанам я об этом
не докладывал. Я только надеялся, что  им  хватит  ума  драпать  вперед  без
оглядки.
   - Ха! - воскликнул Гоблин. - Вон он, Молчун! Жив, курилка!
   Вскоре показались еще люди. Лиц я отсюда не различал.
   - Всего лишь трое, - пробормотал я. Это означало, что четверо погибли.  -
Проклятье!
   - Думаю, им удалось его подранить, - сказал Гоблин. - Иначе их  бы  здесь
не было.
   Меня это не успокоило. Полевой командир  я  был  неопытный  и  не  привык
справляться с чувствами, которые неизбежно возникают, когда ты узнаешь,  что
люди погибли, пытаясь выполнить твои приказы.
   - А вот и всадники.
   Они выехали  из  леса,  приближаясь  к  гостинице  по  Тряской  дороге  и
отбрасывая длинные тени.
   - Шестеро, - сказал я.  -  Нет,  семеро.  Значит,  они  не  погнались  за
южанами.
   - Похоже, всем им здорово досталось.
   - Элемент неожиданности. А Хромой с ними есть? Не видишь?
   - Нет. Вон тот... Ба, да это же Аза! А на третьей лошади - старина Шед. И
хозяин гостиницы сзади, перед замыкающим.
   Уже лучше. Стало быть, численность  противника  уменьшилась  вдвое.  А  я
потерял только двоих из семерых, принимавших участие в атаке.
   - Что будем делать, если Хромого с ними нет? - спросил Гоблин.
   - Поживем - увидим.
   Молчун уже скрылся с дальней гряды.
   - Вот он. Костоправ! Перед хозяином гостиницы! Похоже, без сознания.
   На такое я не смел и надеяться. Но  Взятый  действительно  выглядел  так,
словно был в отключке.
   - Пошли вниз! - скомандовал я. Сквозь щель в ставне  я  увидел,  как  они
въехали во двор. Не ранен был только Аза.  Руки  у  него  были  привязаны  к
седлу, ноги - к  стременам.  Один  из  раненых  спешился,  развязал  Азу  и,
приставив  к  нему  нож,  заставил  помочь  остальным.  Досталось  им   всем
по-разному. Шед, казалось, был при  последнем  издыхании.  Хозяин  гостиницы
выглядел получше. Его, по-видимому, просто сильно поколотили.
   Солдаты заставили Азу с толстяком снять Хромого с лошади. Я чуть было  не
выдал себя невольным возгласом. Взятый лишился правой руки почти  по  плечо.
На теле у него было еще несколько серьезных ран. Но он, конечно, оклемается,
если полежит под защитой своих подчиненных. Взятые - ребята живучие.
   Аза с толстяком двинулись к  двери.  Хромой  обмяк,  как  сырая  веревка.
Человек, понукавший Азу, распахнул дверь.
   - Нет! - очнувшись, прохрипел Хромой. - Западня!
   Аза и хозяин  гостиницы  бросили  его  наземь.  Аза  начал  удаляться  на
цыпочках, зажмурив от  страха  глаза.  Толстяк  пронзительно  свистнул.  Его
свирепые собаки выскочили из сарая.
   Гоблин с Одноглазым метнулись во двор. Я прыгнул и бросился  на  Хромого,
пытавшегося подняться на ноги.
   Мой меч вонзился ему в плечо поверх культи.  Единственный  кулак  Хромого
саданул мне прямо в живот.
   Из меня со свистом вырвался, весь воздух. Я чуть было не отрубился и осел
на землю, выблевывая кишки и слабо соображая, что творится кругом.
   Собаки бросались на солдат Хромого и рвали их в  клочья.  Несколько  псов
набросились на Взятого. Он молотил их кулаком, убивая с одного удара.
   Гоблин с Одноглазым выдали ему все, на что были способны. Отмахнувшись от
их заклятий, как от дождичка,  Хромой  вмазал  Одноглазому  и  повернулся  к
Гоблину.
   Тот побежал. Хромой, шатаясь, ковылял за ним. Уцелевшие мастифы вцепились
ему в спину.
   Гоблин бежал к свинарнику,  но,  поскользнувшись,  растянулся  в  грязной
луже. Хромой навис над ним, замахнувшись для смертельного удара.
   Копье, выпущенное Ростовщиком, пробило ему грудь и вышло на три  фута  из
спины. Хромой зашатался -  истерзанный  низенький  человечек  в  коричневом,
вцепившийся в копье. Казалось, все его силы сосредоточились на этой торчащей
из груди палке. Гоблин  откатился  в  сторону.  Рост  в  свинарнике  зарядил
баллисту и выстрелил еще раз.
   Вж-жих! Копье пронзило Взятого насквозь и сбило с ног.  Собаки  вцепились
ему в глотку.
   Я перевел дух. Нашел свой меч. И тут  из  кустов  ежевики,  росших  возле
пруда футах в двухстах к северу, до  меня  донесся  какой-то  шум.  Рядом  с
кустами  взад-вперед  бегал  одинокий  пес  и  рычал.  Аза,  больше  некому.
Спрятался в единственное доступное укрытие.
   Я встал. Толстяк помог подняться Одноглазому и  схватил  с  земли  чей-то
меч. Мы втроем  сгрудились  над  Хромым.  Он  лежал  в  луже  крови,  слегка
повернувшись набок. Маска  его  соскользнула,  и  нам  открылось  изъеденное
временем лицо, которое она скрывала. Хромой вяло отбивался от  собак,  не  в
силах поверить в случившееся.
   - И все впустую, - сказал я. - Бумаг здесь давно уже нет.
   - Это тебе за брата! - воскликнул толстяк и замахнулся мечом.  Однако  он
был так избит, бедняга, что удар получился слишком слабым.
   Хромой пытался собраться с силами. Тщетно - сил у него больше не было. Он
понял, что умирает. После стольких веков. После того, как он  пережил  Белую
Розу и гнев Госпожи, которую предал в битве при Розах и в Облачном лесу.
   Глаза у него закатились, и я понял, что Хромой зовет мамочку на помощь.
   - Скорее, мы должны убить его! - сказал я. - Он призывает Госпожу.
   Мы рубили, кололи и кромсали. Псы рычали и кусали.  Он  не  умирал.  Даже
когда мы выбились из сил, в нем еще теплилась искорка жизни.
   - Давайте оттащим его на задний двор. Мы так и сделали. И  там  я  увидел
Шеда, лежащего на земле  рядом  с  солдатами,  бывшими  нашими  братьями  по
Черному Отряду. Я поднял глаза к тускнеющему горизонту  и  заметил  Молчуна,
который приближался к гостинице. За ним шли Ведьмак и Масло. У меня  немного
отлегло от сердца. Слава Богу, что эти двое уцелели! Сколько я их помню, они
всегда были неразлучны. Не представляю, что было бы, переживи  один  из  них
другого.
   - А Зола убили?
   - Да, - откликнулся толстяк. - Его и этого парня, Шеда. Вы бы видели, как
они дрались! Выскочили на дорогу и стянули колдуна с коня. Вол  отрубил  ему
руку. А еще они вдвоем убили четверых солдат.
   - Как погиб Вол?
   - Кто-то раскроил ему голову мечом, точно спелую дыню.
   - А Шишка?
   - Затоптан насмерть. Но он им тоже выдал будь здоров. Я сел  на  корточки
рядом с Шедом. Одноглазый тоже склонился над ним.
   - Как они тебя поймали? - спросил я хозяина гостиницы.
   - Слишком я толстый, чтобы быстро бегать. - Он выдавил слабую  улыбку.  -
Никогда не собирался быть солдатом.
   Я улыбнулся ему в ответ.
   - Что скажешь. Одноглазый? Я с первого же взгляда понял, что  Шеду  ничем
помочь не смогу.
   Одноглазый покачал головой.
   - Двое солдат еще живы. Костоправ, - сказал Гоблин. - Чего с ними  делать
будем?
   - Несите их в гостиницу. Я подлатаю.  Они  были  мне  братьями.  То,  что
Взятые настроили их против нас и превратили в наших врагов, ни в  коей  мере
не лишало их права на мою помощь.  В  сумерках  возникла  долговязая  фигура
Молчуна.
   - Маневр, достойный Капитана, Костоправ, - сказал он знаками.
   - Да уж.
   Я уставился на Шеда с грустью, какой от себя даже не ожидал.
   Лежавший передо мной человек пал так низко,  что  дальше  некуда.  Но  он
боролся с собой, он силой заставил себя подняться и обрести достоинство.  Он
стал настоящим человеком,  гораздо  лучше  меня,  ибо  нашел  в  своей  душе
путеводную звезду и без колебаний последовал за ней, несмотря на то что  это
стоило ему жизни. Возможно, хотя бы отчасти, он искупил свои грехи,.
   Погибнув в схватке, которая, по моему мнению, его не касалась,  Шед  стал
для меня кем-то вроде святого покровителя, примером для  подражания  на  всю
оставшуюся жизнь. Он очень высоко поднял планку перед своим концом.
   Шед открыл глаза, улыбнулся и спросил:
   - Мы победили?
   - Да, Шед. Благодаря тебе и Волу.
   - Хорошо. - Он с улыбкой закрыл глаза.
   - Эй, Костоправ! - окликнул меня Ведьмак. - Что ты думаешь делать с  этим
предателем Азой?
   Аза по-прежнему сидел в кустах ежевики и орал, взывая  о  помощи.  Собаки
окружили кустарник.
   - Копье ему в глотку, и все дела, - пробурчал Одноглазый.
   - Нет, - еле слышно прошептал Шед. - Не трогайте его. Он был моим другом.
Он пытался вас догнать, но его поймали. Отпустите его.
   - Хорошо, Шед. Ведьмак! Вытащи его из кустов  и  отпусти  на  все  четыре
стороны.
   - Что?!
   - Выполняй приказание! - Я посмотрел на Шеда. - Ты доволен, Шед?
   Он ничего не ответил. Не смог. Просто улыбнулся.
   - Ну, хоть один человек погиб так, как хотел,  -  сказал  я,  вставая.  -
Масло! Бери лопату в руки - и вперед!
   - Но, Костоправ...
   - Бери лопату, черт тебя дери, и за работу! Молчун,  Одноглазый,  Гоблин,
за мной. Надо обсудить, что делать дальше.
   Уже  почти  стемнело.  До  прибытия  Госпожи  в  Медополь,  по  прикидкам
Лейтенанта, осталось несколько часов.

Глава 49
ПЕРЕХОД

Нам нужен отдых, - заявил Одноглазый.
   - В могиле отдохнем, - возразил я.  -  Мы  сожгли  за  собой  все  мосты,
Одноглазый. Мы сделали то, чего не сумели сделать повстанцы:  мы  прикончили
последнего из старейших  Взятых.  Госпожа  погонится  за  нами,  как  только
закончит прополку всходов черного замка. У нее нет другого выхода. Если  она
быстро не прижмет нас к ногтю, все  мятежники  на  пять  тысяч  миль  вокруг
воспрянут духом и зашевелятся. А у нее осталось всего двое Взятых, и из  них
только Шепот чего-то стоит.
   - Да. Я понимаю. Просто очень хочется. Ты же не можешь запретить человеку
хотеть. Костоправ! Я посмотрел  на  висюльку  Шеда.  Нужно  бы  оставить  ее
Госпоже, но серебро могло пригодиться нам в долгом пути. Я собрался с  духом
и начал выковыривать у змеек глаза.
   - Что ты делаешь, черт побери?
   - Скормлю их Хромому. Авось, вылупятся.
   - Ха! - развеселился Гоблин. - Браво! Классная шутка.
   - Я подумал - это  будет  в  каком-то  смысле  справедливо.  Вернуть  его
Властелину.
   - А Госпоже придется самой его уничтожить. Мне это нравится.
   Одноглазый нехотя согласился с ним.
   - Я так и знал, что вы оцените. А теперь сходите и  посмотрите,  всех  ли
похоронили.
   - Да они только десять минут как приволокли из леса, тела!
   - Ладно. Тогда помогите им.
   Я с трудом поднялся и пошел навестить своих пациентов. Не  знаю,  все  ли
солдаты, которых Ведьмак с Маслом притащили с места засады,  были  мертвы  в
тот момент, когда эти двое до них добрались. Но  теперь-то  они  точно  были
трупами. Друзья прихватили с собой и Шишку, чтобы я его осмотрел, но тот уже
окоченел.
   Мои пациенты шли на поправку. Один уже настолько очухался, что даже успел
испугаться. Я похлопал его по руке и поплелся на двор.
   Ребята только что опустили в землю Шишку рядом с могилами  Шеда,  Вола  и
одного из солдат Хромого, которых похоронили раньше. Осталось закопать всего
два трупа. Аза рыл могилу. Все остальные стояли кружком и наблюдали, пока не
поймали на себе мой свирепый взгляд.
   - Как улов? - спросил я у толстяка, которому велел  пошарить  в  карманах
убитых.
   - Не густо. - Он протянул мне шапку с монетами и безделушками.
   - Возьми сколько нужно, чтобы покрыть убытки.
   - Вам, ребята, эти цацки нужнее, чем мне.
   - Ты лишился фургона с упряжкой, не говоря уже о собаках. Возьми  сколько
надо. Я в любой момент могу ограбить кого-нибудь, кто  придется  мне  не  по
душе. - Никто не знал, что я стащил кошелек у Шеда.  Его  вес  меня  приятно
поразил. Это будет мой тайный резерв. - И пару лошадей себе оставь.
   Толстяк покачал головой:
   - Не хочу, чтобы у меня нашли чужих коней, когда все  утрясется  и  принц
начнет искать козлов отпущения. - Он  взял  несколько  серебряных  монет.  -
Этого мне хватит.
   - Ладно. Ты сховайся на время в лесу. Госпожа непременно пожалует сюда. А
она еще хуже Хромого.
   - Хорошо.
   - Ведьмак! Если не хочешь копать, иди приготовь лошадей. Живо!
   Я подозвал к себе  Молчуна.  Мы  оттащили  Хромого  под  тенистое  дерево
напротив гостиницы. Молчун перекинул через сук веревку. Я  затолкал  змеиные
глаза Хромому в глотку. Потом мы подвесили  его.  Он  плавно  покачивался  в
холодном лунном сиянии. Я разглядывал его, потирая ладони.
   - Долго же ты нас морочил, приятель. Но в конце концов попался.
   Десять лет я мечтал увидеть его мертвым. Он был  самым  бесчеловечным  из
Взятых. Ко мне подошел Аза:
   - Всех похоронили. Костоправ. - Хорошо. Спасибо за помощь. - Я повернулся
к сараю.
   - Возьмите меня с собой! Я рассмеялся.
   - Ну пожалуйста. Костоправ! Не бросайте меня здесь одного...
   - Как хочешь, Аза. Только не думай, что я буду тебе нянькой. И не пытайся
больше нас надуть. Что-нибудь замечу - убью на месте.
   - Спасибо, Костоправ. Он побежал вперед  и  поспешно  забрался  на  коня.
Одноглазый посмотрел на меня и покачал головой.
   - По коням, ребята! В погоню за Вороном!

***

   Мы скакали во весь опор, но не успели отъехать от  гостиницы  и  двадцати
миль, как что-то шарахнуло мне по мозгам, словно кулаком. Золотистое облачко
излучало ярость:
   - Ты исчерпал мое терпение, лекарь!
   - А ты мое исчерпала уже давно.
   - Ты пожалеешь об этом убийстве!
   - И  не  подумаю!  Я  всегда  буду  вспоминать  о  нем  с  радостью.  Это
единственное доброе дело, какое я совершил по эту сторону моря Мук. Иди  ищи
зародыши черного замка. А меня оставь в покое. Мы с тобой в расчете.
   - О нет! Ты еще услышишь обо мне. Как только я захлопну  последнюю  дверь
за своим муженьком.
   - Не искушай судьбу, старая ведьма! Я готов выйти из игры. Но если будешь
ко мне приставать - я изучу теллекурре.
   Это был удар ниже пояса.
   - Спроси у Шепот, что она потеряла в Облачном лесу и надеялась отыскать в
Медополе. А потом  подумай,  как  может  воспользоваться  этим  рассерженный
Костоправ, если он знает, где найти то, что она потеряла!
   Госпожа испарилась, оставив мне на память минутное головокружение.
   Я обнаружил, что мои спутники недоуменно косятся на меня.
   - Только что попрощался со своей подружкой, - объяснил я им.

***

   Аза потерялся в Тряске. Мы остановились там на денек,  чтобы  передохнуть
перед следующим марш-броском, а когда пришла пора выступать, Аза как в  воду
канул. Никто не дал себе труда его искать.  От  имени  Шеда  я  пожелал  ему
удачи. Хотя, судя по его прошлому, удача вечно поворачивалась к нему спиной.
***

   Госпожа, как выяснилось, не распрощалась со мной окончательно. Три месяца
спустя после гибели Хромого,  когда  мы  набирались  сил,  готовясь  одолеть
последнюю горную гряду, лежавшую между нами  и  Трубой,  золотистое  облачко
навестило меня опять. На сей раз Госпожа была настроена не так  воинственно.
Я бы сказал, она держалась чуточку насмешливо.
   - Привет, лекарь! Тебе, возможно, интересно узнать - хотя бы для Анналов,
- что с угрозой черного замка покончено. Я нашла и уничтожила все семечки до
единого. - Насмешка в ее голосе стала еще явственнее. - Теперь  мой  муженек
может восстать из могилы, только если его эксгумируют. Он отрезан от мира  и
напрочь  изолирован  от  своих  сторонников.  Курганье  охраняет  постоянный
гарнизон.
   Я не нашелся, что ей ответить. Именно этого я и хотел, надеясь, что у нее
достанет сил справиться с Властелином, ибо Госпожа все-таки была меньшим  из
двух зол и, как я подозревал, сохранила в душе искру света, не  дававшую  ей
полностью погрузиться во тьму. На моей памяти она  не  раз  удерживалась  от
жестокости, когда могла себе это позволить.  Возможно,  если  ей  перестанет
грозить ежедневная  опасность,  светлая  сторона  ее  души  возобладает  над
мрачной.
   - Я допросила Шепот. С помощью  Ока.  Теперь  мне  все  ясно.  Костоправ.
Никогда раньше она не звала меня по имени. Я сел, навострив уши. В голосе ее
больше не было веселой насмешки.
   - Что ясно?
   - Насчет этих бумаг. И девчонки.
   - Девчонки? Какой девчонки?
   - Не прикидывайся, мне все известно. Тебе не удалось замести следы.  Даже
мертвые способны многое поведать тому, кто умеет правильно ставить  вопросы.
Когда я вернулась в Арчу, там еще остался кое-кто из вашего  Отряда,  и  они
мне рассказали практически все. Если ты хочешь провести остаток  дней  своих
спокойно, убей ее. Иначе я сама ее убью. И всех, кто окажется рядом с ней.
   - Не понимаю, о чем ты.
   И снова насмешка, только уже не веселая, а скорее злорадная:
   - Продолжай кропать свои Анналы, лекарь. Я  еще  свяжусь  с  тобой.  Буду
извещать тебя, как идут дела в империи.
   - Но зачем? - озадаченно спросил я.
   - Затем, что это меня забавляет. Веди себя хорошо. - И она растаяла.

***

   Мы  наконец  добрались  до  Трубы,  полумертвые   от   усталости.   Нашли
Лейтенанта, корабль и - кого бы вы думали? - Душечку, которая жила на  борту
вместе с Отрядом! Лейтенант из меркантильных побуждений подрядился на службу
в частной охране. Как только мы появились, он тут же прибавил к списку  наши
имена.
   Ворона мы не застали. Он избежал необходимости выбирать между примирением
или  конфронтацией  со  своими  старыми  товарищами,  ускользнув  от  нас  в
очередной раз.
   Судьба - коварная злодейка, которая жить не может без иронии. После  всех
этих немыслимых испытаний, пережив столько бед и напастей, Ворон в то  самое
утро, когда Лейтенант причалил к берегу, поскользнулся на  мокром  мраморном
возвышении в общественной бане, раскроил себе голову, упал в воду и утонул.
   Я отказывался этому верить. Просто не мог себя заставить, памятуя о  том,
как он инсценировал  свою  гибель  на  севере.  Я  начал  копать.  Выяснять.
Разнюхивать.  Но  тело  погибшего  видела  куча  народу.  И  самая  надежная
свидетельница - Душечка - была абсолютно  уверена.  В  конце  концов  я  был
вынужден сдаться. На сей раз никто моих сомнений не разделял.
   Лейтенант  утверждал,  что  самолично  узнал   покойного   сквозь   пламя
погребального костра, взметнувшегося в небо в то самое утро, когда  причалил
корабль. Именно во время похорон он встретил Душечку и привел ее  назад  под
опеку Черного Отряда.
   Что я могу сказать? Если даже Душечка поверила, значит, это правда. Ворон
никогда ей не лгал.
   Через девятнадцать дней после нас в Трубу прибыло пополнение, объяснявшее
туманную реплику Госпожи о том, что она, мол,  допросила  только  тех,  кого
сумела найти в Арче после своего возвращения.
   Ильмо прискакал  во  главе  отряда  из  семнадцати  человек,  в  основном
"стариков", которых он увел из Арчи, когда оттуда слиняли все Взятые,  кроме
Странника, а Странник пребывал в такой  растерянности  из-за  противоречивых
приказов Госпожи, что даже не осмелился доложить ей о событиях  в  Медополе.
Ильмо следовал за мной вдоль побережья.
   Итак, за  два  года  Черный  Отряд  пересек  целый  континент,  от  самой
восточной точки до самой западной, прошагав почти четыре тысячи миль и  чуть
было не погибнув, - но уцелел и обрел новую цель и  новую  жизнь.  Мы  стали
солдатами Белой Розы: мы, по прихоти  насмешницы  судьбы,  стали  ядром  той
силы, что, согласно легенде, должна была свергнуть власть Госпожи.
   Я не верил в это ни секунды. Но Ворон рассказал Душечке, кто она такая, и
она, по крайней мере, была готова сыграть свою роль.
   Что ж, попытка не пытка.
   Сидя в капитанской каюте, я поднял бокал вина. Ильмо, Молчун, Одноглазый,
Гоблин,  Лейтенант  и  Душечка  подняли  свои.  Люди  наверху  готовились  к
отплытию. Ильмо притащил с  собой  отрядную  казну,  так  что  мы  могли  не
работать. Я провозгласил тост:
   - За двадцать девять лет!
   Двадцать девять лет. Согласно  легенде,  именно  тогда  вернется  Великая
комета и фортуна снова улыбнется Белой Розе.
   - За двадцать девять лет! - откликнулись они хором.
   Мне почудилось, будто я уловил краем глаза еле заметный золотистый  блик,
излучавший еле заметную насмешку.



ЧЕРНЫЙ ОТРЯД III
БЕЛАЯ РОЗА

Глен КУК




ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.rusinfo.com
http://bestlibrary.org.ru


   Для Нэнси Эдвардс, просто так.

Глава 1
РАВНИНА СТРАХА

   Неподвижный воздух пустыни  действовал  как  линза.  Всадники,  казалось,
застыли, двигаясь и не приближаясь. Мы пересчитывали их по очереди, и никому
не удавалось получить одно и то же число два раза подряд.
   Легкий ветерок простонал в кораллах, шевельнул листья  Праотца-Дерева,  и
те зазвенели эоловыми колокольцами. За северным горизонтом полыхнула  молния
перемен - точно отблеск дальней схватки богов. Хрустнул песок. Я  обернулся.
Молчун изумленно пялился на появившийся за последнюю пару  секунд  говорящий
менгир. Каменюги подлые. Им бы все веселиться.
   - Чужаки на равнине, - сказал менгир. Я подскочил. Камень хихикнул. Жутче
менгиров только сказочные бесы хихикают.  Тихо  рыча,  я  спрятался  в  тень
камня.
   - Жарко. - И добавил: - Это Гоблин и Одноглазый, возвращаются из Кожемяк.
   Камень  был  прав,  ошибался  я.  Слишком  узко  я  смотрел.  Но  патруль
задерживался почти на месяц, и мы все волновались. В последнее время  войска
Госпожи все  чаще  вторгались  в  пределы  равнины  Страха,  Каменный  столб
хохотнул снова. Он возвышался надо мной - все тринадцать футов. Средненький.
Те, в ком побольше пятнадцати, движутся редко.
   Всадники скакали к нам, не приближаясь. Нервы,  конечно;  мерещится.  Для
Черного Отряда наступили тяжелые времена. Жертв мы не можем себе  позволить.
Любой погибший окажется давним другом. Я вновь пересчитал конников. Вроде бы
столько, сколько было. Но один конь - без  седока...  Несмотря  на  жару,  я
поежился.
   Спрятавшись внутри огромного рифа, мы наблюдали, как Отряд  спускался  по
тропе к ручью, футах в трехстах. Бродячие деревья  близ  брода  зашелестели,
хотя ветра не было.
   Всадники погоняли усталых коней. Те упрямились, даже зная,  что  дом  уже
близок. Они вошли в ручей - заплескала вода. Я ухмыльнулся, хлопнул  Молчуна
по спине. Все на месте, все до одного - и еще один. Молчун отбросил  обычную
сдержанность, улыбнулся в ответ. Ильмо выбрался из кораллов, пошел встречать
наших собратьев. Мы с Маслом и Молчуном поспешили за  ним.  Утреннее  солнце
висело за нашими спинами огромным кровавым шаром.
   Ухмыляясь, солдаты спешивались. Но выглядели они невеселыми - больше всех
Гоблин и Одноглазый. Впрочем, они вступили на земли, где их колдовская  сила
бесполезна. Так близко от Душечки они ничем не сильнее нас.
   Я обернулся. Душечка стояла  на  выходе  из  туннеля,  похожая  на  белый
призрак в тени.
   Наши  люди  обнимались  недолго;  старая  привычка  взяла  вверх,  и  все
принялись делать вид, будто ничего не случилось.
   - Тяжело пришлось? - спросил я  Одноглазого,  рассматривая  прибывшего  с
ними незнакомого парня.
   - Да. - Тощий, низкорослый негр усох за время поездки еще больше, чем мне
показалось поначалу.
   - Ты в порядке?
   - Стрелу поймал. - Он потер бок. - Между ребер.
   - Нас едва не взяли, - пискнул Гоблин из-за спины  Одноглазого.  -  Месяц
гнали, а мы их никак стряхнуть не могли.
   - Пошли в Дыру, - приказал я.
   - Нет там заражения. Я прочистил.
   - Все равно хочу глянуть. - Он был моим помощником с тех пор, как я  стал
отрядным лекарем. Его суждениям я верю. Но здоровье каждого бойца -  все  же
моя ответственность.
   - Нас ждали, Костоправ. Душечка скрылась в туннеле, ведущем в глубь нашей
подземной крепости.  Восходящее  солнце  оставалось  багровым  -  наследство
проходящей бури перемен; что-то большое проплыло по его диску. Летучий кит?
   - Засада?
   Я перевел взгляд на патрульный отряд.
   - Нет, на нас в особенности. Просто неприятностей ждали.
   Отряд получил двойное задание: связаться с  сочувствующими  в  Кожемяках,
чтобы выяснить,  не  начинают  ли  войска  Госпожи  после  долгого  перерыва
активные действия, и совершить налет на гарнизон, дабы доказать, что в наших
силах нанести удар по империи, подмявшей под себя полмира.
   - Чужаки на равнине, Костоправ, - повторил  менгир,  когда  мы  проходили
мимо.
   Ну почему это всегда случается со мной? Со мной и камни говорят чаще, чем
с остальными. Но дважды? Я призадумался. Чтобы менгир повторился, он  должен
считать свою весть исключительно важной.
   - Погоня есть? - спросил я Одноглазого. Тот пожал плечами:
   - Не сдаются.
   - Что в мире творится? - Прячась на равнине, я с таким же успехом мог  бы
похоронить себя заживо.
   Лицо Одноглазого оставалось непроницаемым.
   - Шпагат расскажет.
   - Шпагат? Тот парень, которого вы привезли? - Имя я слыхал,  но  носителя
его видел впервые. Один из наших лучших шпионов. - Да.
   - Не лучшие новости?
   - Вот-вот.
   Мы нырнули в туннель, ведущий в  наше  логово,  в  нашу  вонючую,  сырую,
тесную, осыпающуюся кроличью нору, носящую название крепости. Мерзкая  дыра,
душа и сердце восстания новой Белой Розы. Новая Надежда, как шепотом  кличут
ее покоренные. Насмешка над надеждой для  нас,  живущих  здесь.  В  Дыре  не
лучше, чем в любом кишащем крысами подземелье, - хотя  выйти  отсюда  можно.
Если ты согласен вернуться в мир, где на тебя  готова  обрушиться  вся  мощь
империи.

Глава 2
РАВНИНА СТРАХА

   Шпагат был в Кожемяках нашими глазами и ушами. У него  везде  связные,  а
против Госпожи он воюет уже несколько десятилетий. Он  был  среди  тех,  кто
избежал ее гнева при Чарах, где она подавила прежнее восстание. Немалую долю
ответственности за тот разгром нес Отряд. В те дни мы были ее правой  рукой.
И загнали ее врагов в ловушку.
   При Чарах погибло четверть миллиона человек.  Никогда  прежде  не  бывало
битв столь страшных и великих - и  столь  решающих.  Даже  кровавый  разгром
Властелина в Древнем лесу пожрал вполовину меньше жизней.
   Судьба заставила нас сменить лагерь - когда мы поняли, что нам больше  не
поможет никто.
   Рана Одноглазого оказалась чистой, как он и утверждал. Я отпустил  его  и
поковылял к себе.
   Прошел  слух,  что  Душечка,  прежде  чем  выслушать  доклад  патрульных,
заставила их отдохнуть. Я поежился в нехорошем предвкушении дурных известий.
   Усталый старик - вот кто я теперь.  Куда  делись  огонь,  воля,  амбиции?
Когда-то у меня были мечты, почти позабытые теперь.  В  приступах  грусти  я
стряхиваю с них пыль и ностальгически любуюсь, снисходительно  удивляясь  их
юношеской наивности.
   Древность пропитывает мою  комнату.  Мой  великий  проект  -  восемьдесят
фунтов старинных бумаг, отбитых у генерала Шепот в  те  времена,  когда  она
была мятежницей, а мы  служили  Госпоже.  В  них  якобы  содержится  ключ  к
поражению Госпожи и ее Взятых. Уже шесть лет они лежат у меня.  И  за  шесть
лет я не нашел ничего. Сплошной провал. Теперь бумаги нагоняют на меня такую
тоску, что я все чаще просто перебираю их, а потом сажусь за Анналы.
   Со времени нашего бегства  из  Арчи  Анналы  превратились  в  мой  личный
дневник. То, что осталось  от  нашего  Отряда,  не  вызывает  энтузиазма,  а
новости  извне  так  редки  и  ненадежны,  что  я  не  часто  утруждаюсь  их
записыванием. Кроме того, после победы над своим супругом  у  Арчи  Госпожа,
по-моему, катится по наклонной плоскости еще шибче, чем мы.
   Конечно, внешность обманчива. Суть Госпожи - иллюзия.
   - Костоправ!
   Я  оторвал  взгляд  от  сотню  раз  перечитанной  странички  на   древнем
теллекурре. В дверях стоял Гоблин, похожий на старую жабу.
   - Ну?
   Там наверху что-то заваривается. Меч бери.
   Я взял лук и кожаную кирасу. Староват  я  для  рукопашной.  Если  уж  мне
придется воевать, предпочитаю стоять в сторонке и пускать стрелы. Следуя  за
Гоблином, я вспоминал историю этого лука - его подарила мне сама Госпожа  во
время битвы при Чарах. Ох, моя память... Этим луком я помог убить Взятую  по
имени Душелов, которая привела Отряд на службу Госпоже. Те времена уже почти
отошли для нас в область преданий.
   Мы вылетели на свет. За нами  бежали  остальные,  прячась  в  кактусах  и
кораллах. Всадник на тропе - а  она  в  здешних  местах  одна  -  никого  не
заметит.
   Всадник был один, безоружный; ехал он на побитом молью муле.
   - И весь шум из-за старика на ишаке? - осведомился я.
   Среди кактусов и кораллов сновали наши люди, производя немыслимый шум,  -
даже этот старец не мог их не заметить.
   - Лучше бы нам потренироваться не галдеть.
   - Вот-вот.
   Я подскочил, оборачиваясь. За моей спиной, прикрыв глаза от солнца, стоял
Ильмо, такой же старый и усталый,  каким  чувствовал  себя  я.  Каждый  день
напоминает мне, что мы уже немолоды. Черт, мы все были немолоды,  уже  когда
явились на север, переплыв море Мук.
   - Нам нужна свежая кровь, Ильмо. Он фыркнул.
   Да, к тому времени, как все это закончится,  мы  станем  намного  старше.
Если доживем. Ведь мы выкупаем время. Если повезет - десятки лет.
   Всадник пересек ручей, остановился. Поднял руки. Вокруг него  из  пустоты
вынырнули наши люди, небрежно помахивая оружием.  Одинокий  старик  в  самом
центре Душечкиной безмагии не может быть опасен.
   Мы с Гоблином и Ильмо начали спускаться.
   - Как вы с Одноглазым - развлеклись в отлучке?
   Эти двое  враждуют  издавна,  но  тут  присутствие  Душечки  не  дает  им
пользоваться колдовскими штучками.
   Гоблин ухмыльнулся. Улыбка раскалывает его голову напополам,  от  уха  до
уха.
   - Я его расслабил. Мы подошли к всаднику.
   - Потом расскажешь.
   Гоблин пискляво хихикнул - точно вода булькнула в чайнике.
   - Ага.
   - Ты кто? - спросил Ильмо старика.
   - Фишки.
   Это было не имя. Это был пароль посыльного с западных окраин. Давно мы не
получали оттуда вестей. Вестникам с запада приходилось добираться до равнины
через наиболее прирученные Госпожой провинции.
   - Да? - переспросил Ильмо. - Ну так и что? Слезай.
   Старик сполз с ишака, предъявил свои верительные грамоты - Ильмо  признал
их подлинными, - потом объявил:
   Двадцать фунтов приволок. - Он  похлопал  по  седельной  суме.  -  Каждый
городишко норовит добавить.
   - Всю дорогу сам проделал? - спросил я.
   - Каждый фут, от самого Весла.
   - Весла? Но это...
   Больше тысячи миль. Я и понятия не имел,  что  у  нас  там  кто-то  есть.
Впрочем, я многого не знаю об организации, которую создала Душечка. Я  трачу
все свое время, выдавливая из чертовых этих бумаг то,  чего  там,  может,  и
вовсе нет.
   Старик посмотрел на меня, точно взвешивая мои грехи:
   - Ты лекарь? Костоправ?
   - Да, а что?
   - Есть для тебя. Личное. - Он открыл курьерскую сумку.
   На мгновение все напряглись - мало  ли  что.  Но  старик  вытащил  пакет,
завернутый в промасленную кожу так, что и конец мира ему нипочем.
   - Вечно там моросит, - объяснил он, отдавая пакет мне.
   Я взвесил сверток в руке - если не считать кожи, легкий.
   - От кого?
   Старик пожал плечами.
   - Где ты его взял?
   - У капитана ячейки.
   Само собой. Душечка действовала с осторожностью,  так  организовав  своих
подчиненных, что Госпожа не могла уничтожить больше малой доли подпольщиков.
Гениальная девочка.
   Ильмо взял остальное.
   - Отведи его вниз и найди камору, - приказал он Маслу. -  А  ты,  старик,
отдохни. Белая Роза поговорит с тобой позже.
   Интересный будет  вечер,  если  докладываться  будут  и  Шпагат,  и  этот
старикан.
   - Пойду гляну, что там, - сказал я Ильмо, взвешивая пакет в руке. Кто  бы
мог его послать? За пределами равнины у меня знакомых нет. Разве  что...  Но
Госпожа не станет посылать письмо в подполье. Или станет?
   Укол страха. Пусть давно это было, но она обещала держать связь.
   Говорящий менгир, предупредивший нас о курьере, все еще торчал у тропы.
   - Чужаки на равнине, Костоправ, - сказал менгир, когда я проходил мимо. Я
замер.
   - Что? Еще?
   Но камень, как обычно, промолчал.
   Никогда не пойму эти древние каменюги. Черт, да я  все  еще  не  понимаю,
почему они на нашей стороне. Чужаков они ненавидят  по-разному,  но  всех  с
равной силой. Как и прочие диковатые разумные твари равнины.
   Я тихонько вернулся к себе, снял тетиву с лука и прислонил его  к  стене.
Потом сел за стол и развернул пакет.
   Почерка я не узнал, а подписи в конце не было. Я начал читать.

Глава 3
ПРОШЛОГОДНИЙ РАССКАЗ
(ИЗ ПОСЛАНИЯ)

   Снова эта баба орет. Боманц потер виски. Пульсирующая боль не стихала.
   - Сайта, сайита, сата, - пробормотал он,  прикрыв  глаза;  согласные  зло
шипели, как змеи.
   Он прикусил язык. Не стоит насылать чары на собственную жену. Последствия
юношеской глупости следует переносить с достоинством и смирением.  Но  какое
искушение И повод какой! Хватит, дурак! Займись проклятой картой. Ни Жасмин,
ни головная боль не унимались.
   - Да чтоб тебе провалиться! - Боманц смахнул  грузики  с  уголков  карты,
намотал  тонкий  шелк  на  стеклянный  стержень,  а  тот  спрятал  в  древке
поддельного антикварного копья. Древко блестело от долгого обращения.
   - Бесанд в минуту бы учуял, - пробормотал он.
   Боманц заскрипел зубами - язва куснула  желудок.  Чем  ближе  конец,  тем
больше опасность. Нервы на пределе. Он боялся, что сломается перед последним
препятствием, что трусость одолеет его и жизнь окажется прожитой напрасно.
   Тридцать семь лет кажутся очень  долгими,  если  прожиты  в  тени  секиры
палача.
   - Жасмин, - пробормотал он. - Все равно что свинья Красотка. - Он откинул
дверную занавесь. - Что тебе еще? - крикнул он вниз.
   Как всегда. Мелочное зудение, не доходящее до сути ее  недовольства.  Она
заставляет его платить временем занятий за погубленную, по ее мнению, жизнь.
   Он ведь мог стать важным человеком в Весле. Он мог подарить  ей  огромный
домище, полный льстивых слуг. Он мог одевать ее в парчу  и  золото.  Он  мог
кормить ее до отвала мясом и салом. А вместо этого он избрал жизнь  ученого,
скрывая свое имя и профессию, затащив ее в эту уродливую, духами  засиженную
развалюху в Древнем лесу. Он не дал ей ничего, кроме нищеты, зимних  морозов
и унижений со стороны Вечной Стражи.
   Боманц протопал по узкой, скрипучей, неустойчивой  лестнице.  Он  обругал
жену, плюнул на пол, сунул ей в иссохшую ладонь серебряную монету, выгнал  с
требованием подать  наконец  что-нибудь  съедобное  на  ужин.  "Унижения?  -
подумал он. - Я тебе покажу унижения,  старая  карга.  Я  тебе  покажу,  что
значит жить с вечной плакальщицей, с жутким, дряхлым мешком, полным нелепых,
детских мечтаний..." - Хватит, Боманц, - пробормотал он. - Она  мать  твоего
сына. Отдай ей должное. Она тебя не предавала.
   У них еще оставалось кое-что общее - карта,  нарисованная  на  шелке.  Ей
тоже нелегко - ждать, не видя хода события, зная только,  что  почти  четыре
десятилетия не принесли пока никаких зримых результатов. Звякнул колокольчик
у входной  двери.  Боманц  поспешно  натянул  личину  лавочника  и  поспешил
открывать - маленький лысый  толстячок,  сложенные  на  груди  ручки  синеют
венами.
   - Токар! - Он слегка поклонился. - Я не ожидал тебя так скоро.
   Токар был торговцем из Весла и приятелем сына  Боманца,  Шаблона.  Боманц
старательно обманывал  себя,  видя  в  непочтительной  прямоте  и  честности
торговца призрак собственной юности.
   - А я не рассчитывал так быстро вернуться, Бо. Но антиквариат сейчас идет
на "ура". Просто невероятно.
   - Что,  нужна  еще  партия?  Уже?  Да  ты  меня  обчистишь.  -  Еще  одна
невысказанная жалоба:
   Боманц, тебе придется пополнять запасы. Отрывать время от изысканий.
   - Эпоха Владычества сейчас в моде. Кончай тянуть,  Бо.  Делай  деньги.  В
следующем году рынок может сдохнуть, как Взятые.
   - Они не... Наверное, старею, Токар. Перепалки с Бесандом уже не приносят
мне радости.
   Черт, да десять лет назад  я  его  искал,  чтобы  развеять  скуку  добрым
скандалом! Да и землекопом работать нелегко. Я выдохся. Хочу просто сесть на
крылечко и смотреть, как жизнь проходит мимо.
   Болтая, Боманц  выкладывал  на  прилавок  лучшие  старинные  мечи,  части
доспехов,  солдатские  амулеты,  почти  отлично  сохранившийся   щит.   Ящик
наконечников от стрел с  выгравированными  розами.  Пара  копий  с  широкими
клинками - старинные наконечники, насаженные на  копии  древков.  -  Я  могу
прислать тебе пару человек. Покажешь им, где  копать.  Я  тебе  комиссионные
выплачу. И делать ничего не надо. Отличная у тебя  секира,  Бо.  Теллекурре?
Оружия теллекурре я хоть баржу могу продать.
   - Да нет, ючителле. - Укол язвы. - Нет,  помощников  не  надо.  -  Именно
этого ему недостает. Чтобы банда молодых оболтусов копала, а он делал съемку
местности.
   - Я просто предложил.
   - Извини. Не обращай внимания. Жасмин утром на меня взъелась.
   - Ты не находил ничего, связанного со Взятыми? - тихо спросил Токар.
   Боманц  вскинулся,  изображая  ужас,  как   делал   это   на   протяжении
десятилетий.
   - Взятыми? Я что, идиот? Я не притронулся бы к этому, даже если  бы  смог
пронести мимо Наблюдателя.
   Токар заговорщицки улыбнулся:
   - Конечно. Мы же не хотим оскорбить Вечную Стражу. Тем не менее... Есть в
Весле один человек, который  хорошо  заплатил  бы  за  вещь,  которая  могла
принадлежать Взятым. А за одну из вещей Госпожи он продал бы душу. Он в  нее
влюблен.
   - Она этим славилась. - Боманц избегал взгляда своего молодого  товарища.
Что ему наболтал Шаб? Или Бесанд на рыбалке подглядел? Чем старше становился
Боманц, тем меньше ему нравилась игра.  Его  нервы  не  выдерживали  двойной
жизни. Он испытывал искушение сознаться  во  всем,  просто  чтобы  облегчить
душу.
   Нет, проклятие! Он вложил слишком много. Тридцать семь лет. Каждую минуту
копая и отскребая. Обманывая и  привирая.  В  крайней  нищете.  Нет.  Он  не
сдастся. Не сейчас. Не теперь, когда он так близко.
   - Я тоже ее по-своему люблю, - признался он. - Но  мне  хватает  здравого
смысла. Если бы я нашел что-нибудь, то позвал бы Бесанда, да так громко -  в
Весле услышали бы.
   - Ладно. Как скажешь. -  Токар  ухмыльнулся.  -  Хватит  держать  тебя  в
напряжении. - Он вытащил кожаный мешочек. - Письма от Шаблона.
   Боманц вцепился в мешочек.
   - Я от него не получал известий с тех пор, как ты последний раз заезжал.
   - Могу я загружаться, Бо?
   - Конечно. Давай. - Боманц  рассеянно  вытащил  из  ящика  стола  текущий
список товаров. - Пометь, что будешь брать.
   Токар хохотнул - В этот раз - все. Только назови цену, Бо.
   - Все? Да тут половина - сущий мусор.
   - Я тебе говорил, эпоха Владычества в большой моде.
   - Ты видел Шаба? Как он?  -  Боманц  добрался  уже  до  середины  первого
письма. Ничего существенного сын  не  сообщал  -  его  послание  переполняли
будничные  мелочи.  Письма  по  обязанности.  Весточки  родителям  от  сына,
неспособные пересечь бездну времени.
   - Здоров до омерзения. Скучает в университете. Читай  дальше.  Там  будет
сюрприз.

***

   - Токар заезжал, - сообщил Боманц и ухмыльнулся, переминаясь  с  ноги  на
ногу.
   - Этот ворюга? - Жасмин скорчила гримасу. - Ты деньги  у  него  не  забыл
получить?
   Ее полное, оплывающее лицо застыло в вечном неодобрении.  Рот  ее  обычно
бывал недовольно сжат.
   - Привез письма от Шаба. Вот.  -  Он  протянул  ей  пакет,  но  не  сумел
сдержаться: - Шаб едет домой.
   - Домой? Не может быть. У него же работа в университете.
   - Он взял академический отпуск. Приезжает на лето.
   - Зачем?
   - Нас повидать. В лавке помочь. Диссертацию закончить в тишине.
   Жасмин проворчала что-то. Писем  читать  она  не  стала.  Она  так  и  не
простила сына за то, что он, как и отец, интересовался эпохой Владычества.
   - Он приезжает, чтобы помочь тебе совать нос туда,  куда  нос  совать  не
положено, так ведь?
   Боманц украдкой глянул в окна.  В  его  положении  паранойя  была  вполне
простительна.
   - Приходит Год Кометы. Духи  Взятых  восстанут,  чтобы  оплакать  падение
Владычества.
   Этим летом Комета, явившаяся в час падения Властелина, вернется в десятый
раз. Десять Взятых проявят себя сильно.
   Боманц уже наблюдал одно прохождение, в то лето,  когда  он  поселился  в
Древнем лесу, задолго до рождения Шаблона. Духи, шагающие по Курганью, очень
впечатляли.
   От предвкушения засосало под ложечкой. Жасмин может не понять  этого,  но
это лето - последнее. Конец долгим поискам. Не хватает только одного  ключа.
Найдя его, он сможет установить связь и брать, вместо того чтобы отдавать.
   - Зачем я только в это влезла?  -  фыркнула  Жасмин.  -  Мама  ведь  меня
предупреждала.
   - Мы говорим о Шаблоне, женщина. О нашем сыне.
   - Ох, Бо, только не называй меня жестокой старухой. Конечно, я буду  рада
его увидеть. Я ведь тоже его люблю.
   - Неплохо бы это показывать иногда. - Боманц осмотрел остатки  товара.  -
Самая дрянь осталась. От одной мысли о том, сколько  придется  копать,  ноют
мои старые кости.
   Кости ныли, но  дух  рвался  вперед.  Пополнение  запасов  -  достоверный
предлог побродить по окраинам Курганья.
   - Хоть сейчас начинай.
   - Пытаешься меня из дома выставить?
   - Не огорчусь.
   Вздохнув, Боманц оглядел  лавку.  Несколько  кусков  изъеденной  временем
брони, сломанное оружие, череп - непонятно чей, потому что  характерной  для
офицеров Властелина треугольной  вмятины  на  нем  не  было.  Собиратели  не
интересовались останками простых солдат или последователей Белой Розы.
   "Интересно, почему нас так привлекает зло?"  -  подумал  он.  Белая  Роза
проявила больше героизма, чем Властелин или Взятые. Но ее забыли все,  кроме
людей  Наблюдателя.  А  любой  крестьянин  может  назвать  половину  Взятых.
Курганье, где непрерывно шевелится зло, обходит стража, а могила Белой  Розы
утеряна.
   - Ни там, ни здесь, - пробормотал Боманц. - Пора в поле. Вот-вот. Лопата.
Волшебный жезл. Мешки... Может,  прав  был  Токар?  Может,  стоит  помощника
найти? Кисточки. Чтобы помогал таскать все это. Теодолит. Карта. Это  бы  не
забыть. Что еще? Заявочные ленточки. Конечно. Этот паршивец Мен-фу...  -  Он
запихал, что мог, в сумку, а остальным обвешался. Взвалил на  плечо  лопату,
грабли и теодолит. - Жасмин! Жасмин!! Отвори мне эту проклятую дверь!
   Его жена выглянула из-за занавески, отгораживавшей жилую комнату.
   - Надо было отпереть ее сначала, придурок. - Она проковыляла через лавку.
- Когда-нибудь, Бо, тебе  придется  лечиться  от  безалаберности.  Наверное,
после моей смерти.
   - После твоей смерти, - бурчал  он,  бредя  по  улице.  -  Это  ты  точно
сказала. Я тебя быстренько закопаю, чтоб не передумала и не встала.

Глава 4
НЕДАВНЕЕ ПРОШЛОЕ: ГРАЙ

   Курганье  лежит  далеко  к  северу  от  Чар,  в   Древнем   лесу,   столь
прославленном в легендах о Белой Розе. Грай пришел в город на следующее лето
после того, как Властелин едва не сбежал из могилы  через  Арчу.  Соратников
Госпожи он нашел в прекрасном расположении духа. Великого  зла  из  Великого
кургана можно было не опасаться. Последних мятежников отлавливали в лесах. У
империи не осталось более серьезных врагов. И Великая  Комета,  предвестница
всех катастроф, не вернется еще десятки лет.
   Оставался лишь единственный очаг сопротивления - дитя, якобы  воплощающее
Белую Розу. Но оно сбежало вместе с остатками предателей из Черного  Отряда.
Не стоит бояться беглецов. Превосходящие силы Госпожи сметут, их.
   Грай прихромал в город по дороге из Весла, в одиночку, с мешком на спине,
крепко сжимая посох.
   Он назвался ветераном, раненным  в  Форсбергекой  Кампании  Хромого.  Ему
хотелось работать. Для человека, не обремененного гордостью; работы хватало.
Вечной Страже платили хорошо. А обязанности  их  выполняли  нередко  наемные
слуги.
   В то время гарнизон стоял в Курганье. Вокруг  казарм  без  счета  роились
гражданские.  Грай  затерялся  среди  них,  и,  когда  отряды  и   батальоны
разъехались, он уже стал частью ландшафта.
   Он мыл тарелки, обихаживал лошадей, выгребал навоз из  конюшен,  разносил
письма, оттирал полы, чистил овощи,  брался  за  всякое  дело,  которым  мог
заработать пару медяков. То был высокий молчаливый, мрачный тип; ни с кем не
сближался и ни с кем не враждовал. И почти ни с кем не общался.
   Через пару месяцев он попросил  разрешения  -  и  получил  его  -  занять
развалюху, принадлежавшую некогда  колдуну  из  Весла  и  оттого  никому  не
нужную. По мере сил и возможностей он отстроил дом заново. И, как колдун  до
него, работал ради того, что привело его на север.
   Десять, двенадцать, четырнадцать часов в день Грай работал  в  городе,  а
потом приходил домой и работал снова. Люди удивлялись: когда же он спит?
   Если что-то и умаляло достоинства Грая, так это его неспособность принять
роль полностью. Большая часть чернорабочих подвергалась  немалым  унижениям.
Грай унижений не терпел. Оскорби его, и глаза  Грая  становились  холодными,
как сталь зимой. Только один человек попытался задеть его  после  того,  как
Грай на него глянул так. Грай избил его безжалостно, сильно, и умело.
   Никто не подозревал, что Грай  ведет  двойную  жизнь.  Вне  дома  он  был
Граем-поденщиком, и не более того. Эту  роль  он  играл  превосходно.  Дома,
когда за ним могли следить, он был Граем-обновителем, создающим новый дом из
старого. И только в самые глухие часы, когда не спит лишь ночной патруль, он
становился Граем-человеком с миссией.
   Грай-обновитель нашел в стене колдуновой кухни  сокровище.  И  отнес  его
наверх, где вышел из глубин Грай-одержимый.
   На клочке бумаги красовалась дюжина выведенных дрожащей рукой слов.  Ключ
к шифру.
   На тощем мрачном, неулыбчивом лице пошел ледоход. Вспыхнули темные глаза.
Руки зажгли лампу. Грай сел за стол и почти час смотрел  в  пустоту.  Потом,
все еще улыбаясь, спустился по лестнице и вышел в  ночь.  Повстречав  ночной
патруль, он приветствовал его взмахом руки.
   Теперь его знали.  И  никто  не  мешал  ему  хромать  по  окрестностям  и
наблюдать за движением светил.
   Когда нервы его успокоились, он вернулся домой. Но не спать. Он  разложил
бумаги  и  принялся  изучать,  расшифровывать,  переводить,  писать  длинное
письмо, которое не достигнет адресата еще долгие годы.

Глава 5
РАВНИНА СТРАХА

   Заглянул ко мне Одноглазый,  сказал,  что  Душечка  собирается  допросить
Шпагата и курьера.
   - Совсем она взвинтилась, Костоправ, - заметил он. - Ты ее видел?
   - Видел. Давал советы. Она не слушает. Что еще я могу сделать?
   - До появления Кометы еще двадцать два года. Зачем ей  загонять  себя  до
смерти?
   - Ты это у нее спроси. Мне она просто твердит, что все решится задолго до
прихода Кометы. Это гонка со временем. Она верит  в  это.  Но  остальные  не
могут вспыхнуть ее огнем. Мы здесь, на равнине Страха, отрезаны от  мира,  и
борьба с Госпожой порой отходит на второй план - нас слишком  занимает  сама
равнина.
   Я поймал себя на том, что обгоняю Одноглазого. Эти похороны прежде смерти
плохо на него повлияли. Без своей магии  он  слабеет  и  физически.  Возраст
сказывается. Я притормозил.
   - Как вы с Гоблином - развлеклись по дороге всласть?
   Одноглазый не то усмехнулся, не то скривился.
   - Опять он тебя достал?
   Их  вражда  тянется  с  незапамятных  времен.  Начинает   каждую   стычку
Одноглазый, а выигрывает обычно Гоблин.
   Он пробормотал что-то.
   - Что? - переспросил я.
   - Эй! - вскричал кто-то. - Свистать всех наверх! Тревога! Тревога!
   - Второй раз за день? Какого беса?! - Одноглазый сплюнул.
   Я понял, к чему он клонит. За последние два года тревогу не  объявляли  и
двадцати раз. А теперь две за день? Невозможно.
   Я кинулся за своим луком.
   В этот раз мы рассыпались по кустам с меньшим шумом. Ильмо высказал  свое
очень болезненное неудовлетворение в нескольких личных беседах.
   Снова солнце. Как удар. Вход  в  Дыру  обращен  на  запад,  и,  когда  мы
выходили, свет бил нам в глаза.
   - Ах ты, раздолбай проклятый! - орал Ильмо. -  Что  ты,  твою  мать,  тут
творишь?
   На поляне стоял молодой солдатик, указывая в небо. Я поднял глаза.
   - Проклятие, - прошептал я. - Дважды проклятие.
   Одноглазый тоже увидел это.
   - Взятые.
   Точка в небесах поднялась повыше, сделала круг над  нашим  укрывищем,  по
спирали пошла на снижение. Внезапно качнулась.
   - Да. Взятые. Шепот или Странник?
   - Приятно видеть старых друзей, - заметил Гоблин, присоединяясь к нам.
   Мы не видели Взятых с той поры, как  достигли  равнины.  А  до  того  они
постоянно висели у нас на хвосте, гоня нас непрерывно все четыре  года  пути
от самой Арчи.
   Они - прислужники Госпожи, постигшие ее  науку  ужаса.  Некогда  их  было
десять. Во времена Владычества Госпожа со своим мужем поработила  величайших
из своих современников, сделав их своими орудиями: то  были  Десять  Взятых.
Когда четыре века назад Белая Роза победила Властелина, они легли  в  могилу
вместе с ним, а два оборота Кометы назад восстали вместе  с  Госпожой.  И  в
сражениях друг с другом - поскольку часть из них осталась верна Властелину -
почти все погибли.
   Но Госпожа создала новых рабов. Перо. Шепот. Странник. Перо  и  последний
из прежних, Хромой, пали при  Арче,  когда  мы  сорвали  попытку  Властелина
вернуться к жизни. Остались двое. Шепот и Странник.
   Ковер-самолет качнулся, достигнув границы, за  которой  безмагия  Душечки
могла преодолеть это стремление к полету. Взятый  развернулся,  соскальзывая
вниз, отлетел достаточно далеко, чтобы вновь подчинить себе ковер.
   - Жаль, что он не полетел прямо, - сказал я. - И не рухнул камнем. -  Они
не так глупы, - возразил Гоблин. - Они  просто  разведывают.  -  Он  покачал
головой, передернул плечами. Он знал  что-то,  чего  не  знал  я.  Наверное,
выяснил что-то во время путешествия за пределы равнины.
   - Назревает кампания? - спросил я.
   - Ну да, - ответил он и рявкнул на Одноглазого: - А ты что  там  делаешь,
филин слепой? В  небо  гляди!  Чернокожий  пигмей  не  обращал  внимания  на
Взятого. Он вглядывался в путаницу выточенных ветром утесов к югу от Дыры.
   - Наша задача - выжить, - заявил Одноглазый так  самодовольно,  что  ясно
было - он собирается поддеть Гоблина..  -  А  это  значит,  что  не  следует
отвлекаться на первый же цирковой трюк, который тебе покажут.
   - Какого беса ты имеешь в виду?
   - Имею в виду, что, пока вы гляделки проглядывали на того клоуна наверху,
другой проскользнул за утесами и кого-то ссадил на землю.
   Мы с Гоблином поглядели в сторону красных скал. Никого.
   - Слишком поздно, - сказал Одноглазый. - Улетел. Но кому-то придется идти
хватать лазутчика.
   Одноглазому я верил.
   - Ильмо! Иди сюда! Я объяснил ему; в чем дело.
   - Зашевелились, - пробормотал Ильмо. - А я только  начал  надеяться,  что
про нас забыли.
   - Нет, не забыли, - возразил Гоблин. - Никак уж не забыли;
   И снова я почувствовал - что-то у него на уме. Ильмо оглядел пространство
между нами и утесом. Он хорошо  знал  Эти  места.  Как  и  Все  мы.  В  один
прекрасный день наши жизни будут зависеть от того, кто знает их лучше  -  мы
или противник.
   - Ладно, - сказал  он  себе.  -  Посмотрим.  Четверых  возьму.  Только  с
Лейтенантом посоветуюсь.
   Лейтенанта по тревоге не гнали. Он и еще двое стояли на страже у входа  в
жилище Душечки. Если враг и доберется до нее, то лишь через их трупы.
   Ковер-самолет умчался на запад. Я удивился: почему твари равнины  его  не
преследуют? Подойдя к менгиру, который заговорил со мной утром, я спросил об
этом. Но вместо ответа менгир произнес:
   - Начинается, Костоправ. Запомни этот день.
   - Ладно. Запомню.
   И я называю этот День началом, хотя часть этой  истории  произошла  много
лет назад. Это был день первого письма, день  Взятого,  день,  когда  пришли
Следопыт и пес Жабодав, Последнее слово менгир оставил за собой:
   - Чужаки на равнине.
   Защищать летающих тварей за то, что они не напали на Взятого,  камень  не
стал. Вернулся Ильмо.
   - Менгир говорит, - сказал я, - что к нам  могут  пожаловать  еще  гости.
Ильмо поднял брови:
   - Следующие часовые - ты и Молчун?
   - Ага.
   - Будь внимательнее. Гоблин, Одноглазый - ко мне!
   Они пошептались втроем, потом Ильмо взял с собой четверых юнцов  и  пошел
на охоту.

Глава 6
РАВНИНА СТРАХА

   Когда наступила моя вахта, я  вышел  наверх.  Ильмо  и  его  людей  я  не
заметил. Солнце стояло низко, менгир исчез, и тишину  нарушал  только  шепот
ветра.
   Молчун сидел в тени тысячекораллового рифа;  солнечные  лучи,  пробиваясь
сквозь переплетение ветвей, усеивали  его  пятнами.  Коралл  служит  хорошим
укрытием. Немногие обитатели равнины  не  опасаются  его  яда.  Для  часовых
местная экзотика опаснее врагов. Я прополз, пригибаясь, между  смертоносными
колючками, чтобы присоединиться к Молчуну.  Это  высокий,  тощий,  немолодой
мужчина; его черные глаза, казалось, видят мертвые сны. Я отложил оружие.
   - Есть что-то?
   Он покачал головой в кратком отрицании. Я разложил принесенные подстилки.
Вокруг нас изгибались и карабкались  вверх,  на  высоту  в  двадцати  футов,
коралловые ветви и веера. Видели  мы  только  брод  через  ручей,  несколько
мертвых менгиров да бродячие деревья на дальнем склоне. Одно стояло у ручья,
опустив в воду насосный корень, но, словно почувствовав мой взгляд, медленно
отступило.
   С виду равнина совершенно  пуста.  Есть  обычные  пустынные  обитатели  -
лишайники и саксаул, змеи и ящерицы, скорпионы и пауки, дикие псы и земляные
белки - но их немного. Встречаются они, как правило, там, где  меньше  всего
нужны. Это и к другим обитателям равнины относится.  По-настоящему  странные
вещи: происходят именно в самый неподходящий  момент.  Лейтенант  утверждав,
что самоубийца может  провести  здесь  много  лет  без  малейших  неудобств.
Основными цветами тут являются красный и коричневый - песчаник  утесов  всех
оттенков ржавого, охряного, кровавого и винного с редкими оранжевыми слоями.
Там и сям разбросаны белые и розовые коралловые рифы. Настоящей зелени нет -
листья бродячих деревьев и саксаула имеют серо-зеленый цвет,  в  котором  от
зеленого осталось одно название.  Менгиры,  как  живые,  так  и  мертвые,  в
отличие от всех, прочих камней равнины, имеют мрачную серо-бурую окраску.
   По заросшей осыпи, огибая утесы, скользнула тень, огромная - много  акров
- и слишком темная для облака.
   - Летучий кит?
   Молчун кивнул.
   Кит пролетел высоко, со стороны солнца, и я так и не разглядел его. Я уже
много лет ни одного не видел. В прошлый раз мы с  Ильмо  пересекали  равнину
вместе с Шепот, по приказу Госпожи. Так давно?  Время  летит  и  радости  не
приносит.
   - Странны воды под мостом, друг мой. Странны воды под мостом.
   Он кивнул, но ничего не сказал. Он - Молчун.
   За все годы, что я его знаю, он не произнес  ни  слова.  И  за  все  годы
службы в Отряде - тоже.  Но  и  Одноглазый,  и  мой  предшественник-анналист
утверждают, что он отнюдь не нем. Сведя воедино накопившиеся за долгие  годы
намеки, я пришел к твердому убеждению, что в юности, еще до прихода в Отряд,
он дал великую клятву молчания. Но в Отряде действует железное правило -  не
лезть в прошлое вступившего, и почему он принял такое решение, я  так  и  не
смог выяснить.
   Я видел, как, с его губ едва не срывались слова, когда что-то  злило  или
веселило его, но всякий раз он останавливал себя  в  последний  момент.  Его
долго пробовали подловить, пытаясь заставить нарушить клятву, но большинство
быстро оставило попытки. У Молчуна находилась сотня способов отбить охоту  к
шуткам  -  например,  подпустить  клопов   в   постель.   Тени   удлинялись.
Расползались пятна темноты. Наконец Молчун встал, перешагнув через  меня,  и
вернулся в Дыру, двигаясь во мраке одетой в  тьму  тенью.  Странный  человек
Молчун. Он не  просто.  не  говорит  -  он  не  сплетничает.  Как  к  такому
подступиться?
   Однако он - один  из  самых  старых  и  близких  моих  друзей.  Почему  -
непонятно.
   - Эй, Костоправ. - Голос был гулок как у призрака.
   Я дернулся, и в кораллах раскатился злобный смех. Ко мне опять  подкрался
менгир. Я повернулся. Камень стоял на тропе,  которой  ушел  Молчун,  -  все
двенадцать футов уродства. Недоделок.
   - Привет, каменюга.
   Повеселившись за мой счет, менгир теперь  меня  игнорировал.  Молчит  как
камень. Ха-ха.
   Менгиры - основные наши союзники  на  равнине.  Они  ведут  переговоры  с
другими разумными существами. Но о том, что творится  вокруг,  сообщают  нам
только если это им удобно.
   - Как там Ильмо? - спросил я.
   Никакого ответа.
   Волшебные ли они? Нет, наверное. Иначе не выживали бы  посреди  безмагии,
которую излучает Душечка. Но что они  тогда?  Тайна.  Как  и  большая  часть
здешних странных тварей.
   - Чужаки на равнине.
   - Знаю, знаю.
   Появились ночные звери. Порхали и мерцали над головой  светящиеся  точки.
Летучий кит, чью тень я видел на закате, проскользил высоко на востоке, и  я
смог рассмотреть только его светящееся брюхо. Скоро кит  снизится,  выпустит
щупальца и станет ловить все, что попадется на пути.
   Поднялся ветерок. Ноздри мне щекотали пряные запахи.  Ветер  посвистывал,
хихикал, шептал и бормотал в  кораллах.  Издалека  доносился  звон  ветровых
колокольцев Праотца-Дерева.
   Он единственный в своем роде - первый ли, последний, не знаю. Но  вот  он
стоит, двадцать футов в высоту и десять  -  в  обхвате,  хмурится  у  ручья,
вызывая чувство, близкое к страху; корни его впились в самый центр  равнины.
Молчун, Гоблин и Одноглазый пытались понять, что же он такое. И  никому  это
не удалось. Дикари из немногочисленных племен равнины обожествляют его.  Они
говорят, что он стоит тут с начала  времен.  Глядя  па  него,  можно  в  это
поверить.
   Встала луна, легла на горизонт, ленивая и брюхатая. Мне  показалось,  что
ее диск пересекло что-то. Взятый? Или одна из тварей равнины?
   У входа в Дыру послышался шум. Я застонал.  Только  их  мне  не  хватало.
Гоблин и Одноглазый. С полминуты я злобно мечтал, чтобы они убрались.
   - Заткнитесь. Слышать не хочу вашего бреда.
   Из-за рифа показался Гоблин, ухмыльнулся, подначивая  меня.  Выглядел  он
отдохнувшим и набравшимся сил.
   - Дергаешься, Костоправ? - спросил Одноглазый.
   - Точно. Вы-то тут что делаете?
   - Свежим воздухом дышим. - Он склонил голову к плечу, глянул  на  контуры
дальних утесов. Ясно. Беспокоится за Ильмо.
   - Все с ним будет в порядке, - сказал я.
   - Знаю, - ответил Одноглазый.  -  Соврал  я.  Душечка  нас  послала.  Она
чувствует, как что-то ворочается на западной окраине безмагии.
   - И?
   - Не знаю я, что это. Костоправ. - Внезапно тон  его  стал  извиняющимся.
Горьким, Если б не Душечка, он знал бы. Он чувствует то же, что ощущал бы я,
оставшись без своих медицинских  приспособлений,  -  неспособный  заниматься
тем, чему учился всю жизнь.
   - И что делать будете?
   - Костер разложим.
   - Что?
   ...Костер ревел. Одноглазый расстарался: добытого им сушняка хватило  бы,
чтобы обогреть поллегиона. Пламя оттеснило  темноту  на  пятьдесят  футов  в
стороны, до самого ручья.  Последние  бродячие  деревья  сгинули.  Наверное,
учуяли Одноглазого.
   Они с Гоблином приволокли  упавшее  дерево  -  обычное.  Бродячих  мы  не
трогаем - разве что ставим вертикально тех, кто от неуклюжести споткнулся на
собственных корнях. Но это бывает редко. Они нечасто путешествуют.
   Колдуны скандалили, выясняя, кто из них отлынивает от работы, а  потом  и
вовсе уронили дерево.
   - Исчезаем, - скомандовал Гоблин, и через секунду обоих колдунов  и  след
простыл.
   Я ошарашенно поглядел в  темноту,  но  ничего  не  увидел.  И  ничего  не
услышал.
   Я изо всех сил старался не заснуть, и, чтобы не скучать, я наколол  дров.
А потом ощутил что-то странное.
   Я замер с занесенным топором.  Давно  ли  на  границе  освещенного  круга
собираются менгиры? Я насчитал четырнадцать. Тени их были длинны и темны.
   - В чем дело? - спросил я. Нервы мои были изрядно напряжены.
   - Чужаки на равнине.
   Что ж они все одну песню тянут? Я пристроился спиной  к  огню,  кинул  за
спину пару поленьев, подкармливая пламя. Круг света расширился.  Я  насчитал
еще десяток менгиров. - Это уже не новость, - произнес я наконец.
   - Один идет.
   А вот это новость. И сказано таким тоном, какого  я  у  менгиров  еще  не
слышал.
   Пару раз мне мерещилось какое-то слабое движение, но сказать, что это,  я
не мог - свет костра обманчив. Я подкинул еще дров. В самом  деле  движение.
За ручьем. Ко мне  медленно  приближалась  человеческая  фигура.  Устало.  Я
устроился поудобнее, изображая скуку. Незнакомец подошел поближе. На  правом
плече он волок седло, в левой руке - одеяло,  а  в  правой  сжимал  длинный,
отполированный до блеска деревянный ящик, семи  футов  длиной  и  четыре  на
восемь дюймов в поперечнике. Забавно.
   Когда незнакомец пересек ручей, я заметил собаку. Дворняга,  потрепанная,
грязная, белого цвета, за исключением черного круга под глазом и  нескольких
черных пятен. Пес хромал на переднюю лапу. В его глазах  я  поймал  кровавый
отблеск пламени костра.
   Незнакомцу я бы дал лет  тридцать,  а  росту  в  нем  было  футов  шесть.
Двигался он, несмотря на  усталость,  легко.  И  мышцы  завидные.  Порванная
рубашка открывала иссеченные шрамами руки и грудь. Лицо его было  совершенно
лишено выражения. Подойдя к костру, он посмотрел мне в глаза -  без  улыбки,
но и без враждебности.
   Меня пробрала дрожь. Серьезный парень, но недостаточно серьезный, чтобы в
одиночку преодолеть равнину Страха.
   Первое, чем мне следует заняться, -  задержать  его.  Скоро  меня  сменит
Масло. Мой костер его встревожит. Потом он заметит  чужака  и  поднимет  всю
Дыру на ноги.
   - Привет, - сказал я.
   Незнакомец остановился,  переглянулся  с  дворнягой.  Та  медленно  вышла
вперед, понюхала воздух, вглядываясь в обступившую нас  ночь.  В  нескольких
футах от меня пес  остановился,  встряхнулся  и  лег  на  брюхо.  Незнакомец
подошел к нему.
   - Плечи пожалей, - заметил я.
   Парень стряхнул с плеча седло, опустил на землю ящик, сел сам.  Ноги  его
свело, и он с трудом поджал их под себя.
   - Коня потерял?
   -  Ногу  сломал,  -  кивнул  незнакомец.  -  К  западу  отсюда,  милях  в
пяти-шести. С тропы сбился.
   На равнине есть тропы. Некоторые из  них  равнина  почитает  безопасными.
Иногда. В соответствии с  формулой,  известной  только  жителям  равнины.  И
только отчаянный человек или дурак пойдет по тропе один. А этот  человек  не
походил на идиота.
   Пес фыркнул, и хозяин почесал его за ухом.
   - Куда путь держишь?
   - В место  под  названием  Крепость.  Так  называют  Дыру  в  легендах  и
пропаганде.
   Хорошо рассчитанная приманка для привлечения далеких сторонников. - Звать
как?
   - Следопыт. А это пес Жабодав. -  Рад  познакомиться.  Следопыт.  Привет,
Жабодав. Пес заворчал.
   - Называй его полным именем,  -  предупредил  Следопыт.  -  Пес  Жабодав.
Сохранить серьезность мне удалось только  потому,  что  собеседник  мой  был
человек крупный, мрачный и к веселью не склонный.
   - А где эта Крепость? - спросил я. - Первый раз слышу.
   Следопыт оторвал тяжелый, недобрый взгляд от псины и усмехнулся:
   - Да, говорят, где-то близ Фишек. Второй раз за  день?  Или  сегодня  все
дважды случается? Нет, вряд ли. И человек этот мне не нравился.  Слишком  он
напоминал мне нашего бывшего друга Ворона - лед и сталь. Я  нагнулся,  чтобы
скрыть ошеломление.
   - Фишки? Что-то не припомню такого. Должно быть, это  гораздо  восточнее.
Кстати, а что у тебя там за дело?
   Следопыт снова усмехнулся, псина открыла один глаз и  злобно  глянула  на
меня. Мне явно не поверили.
   - Письма везу.
   - Вижу.
   - Пакет один. Парню по кличке Костоправ. Я  втянул  воздух  сквозь  зубы,
неторопливо вгляделся во тьму. Круг света сжался, но менгиры не  уходили.  Я
недоумевал: где же Одноглазый с Гоблином?
   - А вот это имя мне знакомо, - произнес я. - Лекаришка один.
   Пес снова глянул на меня - на сей раз, как мне показалось, саркастически.
   Из темноты за спиной Следопыта выступил Одноглазый, меч его  был  занесен
для удара. Проклятие, но я даже не заметил, как он подкрался. И без  всякого
колдовства.
   Я выдал Одноглазого, дернувшись от изумления,  -  Следопыт  и  его  псина
обернулись. Обоих появление колдуна удивило. Пес  вскочил,  вздыбив  шерсть,
потом повернулся так, чтобы  держать  нас  обоих  в  поле  зрения,  и  снова
опустился на землю.
   Но тут столь же незаметно появился Гоблин. Я улыбнулся.  Следопыт  глянул
через плечо, глаза его задумчиво сузились, как  у  человека,  сообразившего,
что шулера, с которыми он сел играть, хитрее, чем ему казалось.
   - Очень хочет. Костоправ, - хихикнул Гоблин, - повели его вниз.
   Рука Следопыта дернулась к сумке. Псина зарычала. Следопыт закрыл  глаза,
а когда открыл, то уже полностью овладел собой. Улыбка его вернулась.
   - Костоправ, да? Так я нашел Крепость?
   - Нашел, приятель.
   Медленно,  чтобы  никого  не  встревожить,  Следопыт  вытащил  из   сумки
завернутый в промасленную кожу сверток - двойник  того,  который  я  получил
утром, - и протянул мне. Я засунул сверток за пазуху.
   - Где ты его взял?
   - В Весле.
   Он рассказал такую же историю, как и первый вестник. Я кивнул.
   - Из такой дали пришел?
   - Да.
   - Придется его вести вниз, - сказал я Одноглазому.
   Тот понял меня. Мы столкнем обоих вестников лицом к лицу. И посмотрим, не
полетят ли искры. Одноглазый ухмыльнулся. Я посмотрел  на  Гоблина.  Тот  не
возражал.
   Но никому из нас Следопыт не понравился. Не знаю почему:
   - Пошли, - сказал я.
   Вставая, я оперся на руку, которой держал лук.  Следопыт  глянул  на  мое
оружие, открыл было рот, но от реплики  удержался  -  словно  узнал  его.  Я
усмехнулся, отворачиваясь. Может, он подумал, что попал к Госпоже в лапы?
   - Иди за мной Следопыт пошел Гоблин и Одноглазый следовали  за  нами,  но
вещей новоприбывшего брать не стали Пес ковылял рядом,  уткнувшись  носом  в
землю Прежде чем зайти в  пещеру,  я  озабоченно  глянул  на  юг:  когда  же
вернется Ильмо?
   Следопыта и дворнягу мы посадили в камеру под охраной. Они не  возражали.
Разбудив проспавшего Масло, я  отправился  к  себе,  попытался  заснуть,  но
проклятый пакет неслышно вопил на столе.
   Я вовсе не был уверен, что хочу прочесть его содержимое, но пакет победил
Глава 7 ВТОРОЕ ПИСЬМО (ИЗ ПОСЛАНИЯ)

   Моманц глянул в прорези теодолита, наводя  диоптр  на  верхушку  Великого
кургана. Потом отступил, заметил угол,  развернул  одну  из  приблизительных
полевых карт. Именно в этом месте он откопал секиру теллекурре.
   "Если бы только описания Оккулеса были не столь  туманны  Тут,  вероятно,
стоял фланг их строя. Ось строя должна быть параллельна остальным -  значит.
Меняющий и его рыцари должны были стоять вон там. Проклятие".
   Земля в этом месте чуть бугрилась. Это хорошо  -  грунтовые  воды  меньше
повредят погребенные предметы. Но вот подлесок..  Падуб.  Шиповник  Ядовитый
плющ. Особенно ядовитый плющ. Боманц ненавидел это вездесущее  растение.  От
одной мысли о нем волшебник начинал чесаться. - Боманц!
   - Что? - Он обернулся, поднимая грабли.
   - Эй, спокойно! Не бушуй, Бо.
   - Да что с тобой такое? Что за привычка подкрадываться?  Это  не  смешно,
Бесанд. Или мне граблями с твоей морды идиотскую ухмылку содрать?
   - Ой, какие мы сегодня  злые.  -  Бесанд  был  тощим  стариком,  примерно
ровесником Боманца. Плечи его горбились, голова выдавалась вперед, точно  он
вынюхивал след.  По  рукам  змеились  толстые  синие  вены,  кожу  испещряли
печеночные пятна.
   - А ты чего ожидал? Кидаешься на людей из кустов...
   - Кустов? Каких кустов? Тебя, часом, не совесть мучает, Бо?
   - Бесанд, ты пытаешься подловить меня с незапамятных времен. Что бы  тебе
не бросить эту затею? Сперва меня пропесочила Жасмин, потом Токар  скупил  у
меня все, что мог, так что мне придется откапывать новый запас, а  теперь  я
еще с тобой любезничать должен? Сгинь, я не в настроении.
   Бесанд ухмыльнулся широко и криво, обнажив частокол гнилых зубов.  -  То,
что я тебя не поймал, Бо, не значит, что ты невиновен.  Это  значит  только,
что я тебя не поймал.
   - Если я виновен, то ты, должно быть, полный кретин, раз за сорок лет  не
поймал меня за руку. Ну какого черта ты не можешь облегчить жизнь нам обоим?
   - Скоро я у тебя с шеи слезу, - хохотнул Бесанд. - Ухожу на пенсию.
   Боманц оперся на грабли  и  внимательно  поглядел  па  стражника.  Бесанд
исходил кислой вонью боли.
   - Правда? Мне жаль.
   - Верю. Может, у моего сменщика хватит ума взять тебя за жабры.
   - Расслабься. Хочешь знать, что я делаю? Прикидываю, где  полегли  рыцари
теллекурре. Токар требует шикарные вещи, а это лучшее, что я могу ему  дать,
не забираясь на курганы и не давая тебе повода меня  повесить.  Передай  мне
лозу.
   Бесанд протянул ему раздвоенный ивовый прут.
   - Курганы грабить, да? Это не Токар предложил?
   В позвоночник Боманца вонзились ледяные иглы. Это был не простой вопрос.
   - Никак остановиться не можем? После долгого приятельства, может,  хватит
уже играть в кошки-мышки?
   - Я развлекаюсь, Бо.
   Бесанд тащился за ним до самого заросшего пригорка.
   - Надо будет тут все расчистить. Руки никак не доходят. Людей нет,  денег
тоже нет.
   - Не можешь расчистить сейчас? Я покопаться хочу. А тут плющ ядовитый.
   - Ох, обходил бы ты стороной плющи, Бо, - съехидничал Бесанд. Каждое лето
Боманц  с  проклятиями  прокладывал  себе   дорогу   сквозь   многочисленные
ботанические бедствия. - Так насчет Токара...
   - Я не веду дел с нарушителями закона. Это мое твердое  правило.  Ко  мне
уже больше никто не подкатывает.
   - Уклончиво, но принимаю. Лоза в руках Боманца дернулась.
   - Я увяз в деньгах. По самые уши.
   - Точно?
   - Гляди, как прыгает. Наверное, их всех в одну яму свалили.
   - Так насчет Токара.
   - Ну что насчет него, будь ты проклят?  Хочешь  повесить  его  -  вперед.
Только предупреди, чтобы я мог найти себе перекупщика не хуже.
   - Не хочу я никого вещать, Бо. Я тебя хочу предупредить.  В  Весле  ходят
слухи, что он из воскресителей.
   Боманц выронил лозу и со всхлипом вдохнул.
   -  Действительно?  Воскреситель?  Наблюдатель  смерил  его   внимательным
взглядом.
   - Просто слух. Болтают всякое. Я подумал, тебе будет  интересно.  Мы  тут
вроде как близкие знакомые.
   Боманц принял оливковую ветвь.
   - Да как будто. Честно говоря, мне он  и  намеком  не  обмолвился.  О-ох!
Обвинение-то тяжелое. - И обдумать его нужно хорошенько. - Только не  говори
никому, что я нашел. Этот ворюга Мен-фу...
   Бесанд снова хохотнул. Веселье его имело могильный привкус.
   - Любишь ты свою работу, да? Изводить людей, которые не осмеливаются дать
сдачи?
   - Поосторожнее, Бо. А то загребу для допроса.
   Бесанд развернулся и пошел прочь.  Боманц  состроил  рожу  ему  в  спину.
Конечно, Бесанду нравилась работа - она позволяла ему изображать  диктатора.
Он мог сделать что угодно и с кем угодно, не неся никакой ответственности.

***

   После того как Властелин и  его  приспешники  пали  и  были  погребены  в
курганах за барьерами, которые  возвели  величайшие  из  чудотворцев  своего
времени, указом Белой Розы на границе могильника  поставили  Вечную  Стражу,
неподотчетную никому. В обязанность ей вменялось  предотвратить  воскрешение
не-мертвого зла в курганах. Белая Роза знала людскую натуру. Всегда найдутся
те, кто увидит выгоду в служении Властелину или попробует его  использовать.
Всегда найдутся поклонники зла, стремящиеся освободить своего героя.
   Воскресители появились едва ли не раньше, чем проросла трава на курганах.
   "Токар - воскреситель? - подумал Боманц. - Словно других забот мне  мало.
Теперь Бесанд разобьет лагерь у меня на шее".
   Боманц не хотел будить древнее зло. Он  просто  намеревался  связаться  с
одним из лежащих под курганами, чтобы пролить свет на кое-какие  из  древних
тайн.
   Бесанд уже скрылся из виду. Теперь утащится к  себе  в  хибару.  Так  Что
будет  время  провести  несколько  запретных  наблюдений.  Боманц  установил
теодолит на новом месте.

***

   Курганье выглядело не особенно страшным - только  очень  заброшенным.  За
четыре сотни лет погода и растительность перестроили  некогда  замечательное
сооружение.  Курганы  и  жуткий  ландшафт  вокруг  них  почти  скрылись  под
кустарником. У Вечной Стражи уже не  хватало  сил  на  поддержание  порядка.
Наблюдатель Бесанд вел отчаянный  арьергардный  бой  с  самим  временем.  На
Курганье ничего толком не росло.  Кустарник  был  скрученным  и  низким,  но
очертания курганов таяли в нем, как менгиры и фетиши, сковывавшие Взятых.
   Боманц потратил всю свою жизнь, определяя, кто в каком кургане лежит, чей
курган где стоит и где расположены менгиры  и  фетиши.  Главная  карта,  его
шелковое сокровище, была почти завершена. Он почти мог пройти  лабиринт.  Он
подошел так близко к разгадке, что его одолевало искушение  попробовать  еще
до того, как все будет полностью  готово.  Но  Боманц  не  был  глупцом.  Он
собирался подоить очень брыкучую корову, и ошибки быть не  должно.  С  одной
стороны ему угрожал Бесанд, с другой - отравное древнее зло.
   Но если ему удастся... О, если бы ему удалось. Если бы он сумел связаться
и выведать тайны... Человеческий кругозор расширился бы необозримо.
   Он стал бы величайшим из живущих магов. Его слава разнеслась бы по  всему
миру. Жасмин получила бы все, за  отсутствие  чего  бранила  мужа.  Если  он
сумеет связаться.
   Сумеет, черт возьми! Ни страх, ни старческая немощь уже не остановят его.
Еще несколько месяцев, и последний ключ будет у него в руках.
   Боманц так долго жил своей ложью, что  нередко  лгал  сам  себе.  Даже  в
минуты особой искренности он никогда не признавал, что самым важным  мотивом
была его интеллектуальная привязанность к Госпоже. Именно она  заинтриговала
его с самого начала, та, с кем он хотел связаться, та, что делала бесконечно
интересными старые книги. Из всех повелителей времен  Владычества  она  была
самой загадочной, самой легендарной, наименее исторической. Некоторые ученые
называли ее величайшей красавицей в мире, утверждая,  что,  раз  увидев  ее,
человек становился ее рабом до смерти. Кое-кто говорил, что именно она  была
движущей силой Владычества.  Некоторые  признавались,  что  их  источники  -
немногим больше, чем романтические бредни. Остальные не  признавались  ни  в
чем, хотя явно привирали. И еще студентом Боманц был очарован ею.
   Забравшись к себе на чердак, он развернул шелковую карту. День прошел  не
совсем впустую - он обнаружил неизвестный дотоле менгир и  определил,  какие
заклятия он крепил. И нашел захоронение теллекурре.
   Он буравил глазами карту, точно пытаясь силой воли выжать из  нее  нужные
сведения.
   Диаграмм  было  две.  Верхняя  представляла  собой  пятиконечную  звезду,
вписанную в круг. Так  выглядело  Курганье  сразу  после  постройки.  Звезда
возвышалась над окружающей местностью  на  высоту  человеческого  роста;  ее
поддерживали известняковые стены. Кругом  изображался  наружный  берег  рва,
выброшенная из которого земля  составляла  курганы,  звезду  и  пятиугольник
внутри звезды. Ныне от рва осталась только топкая полоса  -  предшественники
Бесанда не могли держаться наравне с природой.
   Внутри звезды располагался пятиугольник той же высоты; углы его лежали  в
точках, где стороны звезды сходились. Он  также  сохранился,  но  стены  его
рухнули и заросли. В центре пятиугольника,  посередине  линии  север  -  юг,
лежал Великий курган, где покоился Властелин.
   Боманц пронумеровал лучи звезды нечетными числами от  одного  до  девяти,
начиная сверху по часовой стрелке. Рядом с каждым числом  стояло  прозвание:
Душелов,  Меняющий  Облик,  Крадущийся  в  Ночи,  Зовущая  Бурю,  Костоглод.
Насельников пяти  внешних  курганов  он  установил.  Пять  внутренних  точек
нумеровались четными числами, начиная  от  правой  стороны  северного  луча.
Номером  четвертым  шел  Ревун,  восьмым  -  Хромой.  Могилы  троих   Взятых
оставались безымянными.
   - Ну кто же в этой проклятой  шестой  могиле?  -  пробормотал  Боманц.  -
Проклятие! - Он ударил кулаком по столу. Четыре года, а он и намека не нашел
на это имя. Маска, скрывавшая прозвание лежащего там,  оставалась  последним
серьезным  препятствием.  Все  остальное  было  делом  техники  -  отключить
охранные заклятия и войти в контакт с тем, кто лежит в срединном кургане.
   Маги Белой Розы  исписали  много  томов,  похваляясь  своими  успехами  в
колдовском искусстве, но ни единого слова не сказали о том, где же лежат  их
жертвы. Такова человеческая природа. Бесанд хвастал, какую рыбу и  на  какую
наживку  он  поймал,  но  редко  демонстрировал  соответствующий  чешуйчатый
трофей.
   Под звездой Боманц нарисовал крупным планом срединный курган -  вытянутый
с севера на юг прямоугольник, окруженный и  заполненный  рядами  значков.  У
каждого угла стояли символы менгиров -  двадцатифутовых  колонн,  увенчанных
головами двуликих сов. Один лик глядел  внутрь,  второй  -  наружу.  Угловые
менгиры замыкали первый круг заклятий, ограждавших Великий курган.
   Вдоль его сторон  располагались  ряды  кружков,  обозначавших  деревянные
шесты - большая часть из них уже  сгнила  и  рухнула,  а  вместе  с  ними  и
заклятия. В Вечной Страже не числилось колдуна, способного восстановить  или
заменить их.
   На самом кургане значки образовывали три прямоугольника. Символы внешнего
ряда изображали пехотинцев, среднего -  рыцарей,  а  внутреннего  -  слонов.
Гробницу Властелина окружали могилы тех,  кто  отдал  свои  жизни  ради  его
гибели. Их духи были средней линией обороны мира от древнего зла, которое он
способен вызвать. Боманц не ожидал от них особенных  неприятностей.  По  его
мнению, Призраки должны были только пугать обычных гробом копателей.
   Внутри третьего прямоугольника Боманц изобразил дракона,  кусающего  себя
за хвост. Легенда гласила, что вокруг могилы свился кольцом великий  дракон,
более живой, чем сгинувшие Госпожа или Властелин, дремлющий  многие  века  в
ожидании попытки воскресить пойманное в ловушку зло.
   Боманц не знал способа справиться с драконом и  не  нуждался  в  нем.  Он
собирался установить связь с обитателем могилы, а не выпускать его.
   Проклятие!  Если  бы  только  ему  удалось  заполучить   амулет   старого
стражника... Когда-то Вечная Стража имела амулеты, позволявшие проникать  на
Курганье для наведения порядка. Амулеты все еще существовали, хотя давно  не
использовались. Один из них Бесанд носил при себе, а остальные спрятал.
   Бесанд. Этот безумец. Этот садист.
   Боманц считал Наблюдателя своим ближайшим приятелем - но не другом.  Нет,
ни в коем случае не другом. Печальный итог жизни  -  самый  близкий  к  нему
человек только и ждет шанса запытать или повесить его.
   Что он там болтал об отставке? Неужто о Курганье вспомнили  за  пределами
этого богами забытого леса?
   - Боманц! Жрать будешь?!
   Боманц выцедил несколько проклятий и свернул карту.

***

   Той ночью к нему пришел Сон. Боманц  слышал  зов  сирены.  Он  снова  был
молод, холост, он шел по дорожке мимо своего дома.  Его  окликнула  женщина.
Кто она? Он не знал. Все равно. Он любил ее. Смеясь,  он  побежал  к  ней...
Полетел. Шаги не приближали его к ней. Лицо ее помрачнело, и она растаяла...
"Не уходи! - воскликнул он, - Пожалуйста!" Но она исчезла и унесла  с  собой
его солнце.
   Беспросветная тьма поглотила его сон. Боманц колыхался  в  воздухе  -  на
поляне в невидимом лесу. Медленно, очень медленно над деревьями взошло нечто
серебристое. Большая звезда с огромной серебристой гривой. На его глазах она
росла, заполняя небо.
   Укол неуверенности. Тень страха. "Она  падает  на  меня!"  Он  скорчился,
закрывая лицо рукой. Серебристый шар заполнил небо,  и  у  него  было  лицо.
Женское лицо...
   - Бо! Прекрати! Жасмин пихнула его снова.
   - А? Что? - Он сел на постели.
   - Ты кричал. Опять тот кошмар? Боманц прислушался,  как  гремит  в  груди
сердце, вздохнул. Долго ли еще терпеть? Он стар.
   - Тот самый.
   Повторяющийся через неопределенные промежутки времени.
   - В этот раз намного сильнее.
   - Может, тебе стоит пойти к шаману?
   - Здесь-то? - Боманц с отвращением фыркнул. - Не нужен мне никакой шаман.
   - Точно. Тебя, наверное, совесть заела. За то,  что  выманил  Шаблона  из
Весла.
   - Не выманивал я его... Спи.
   К его изумлению, супруга повернулась на другой бок, не  желая  продолжать
спор.
   Боманц глядел в темноту. Этот сон был намного ярче. Едва  ли  не  слишком
ясным и очевидным. Не таится ли второй смысл за предупреждением не  соваться
в курганы?
   Так же медленно вернулось чувство, с которого начался сон: ощущение,  что
его зовут, что до  исполнения  заветных  желаний  всего  один  шаг.  Сладкое
чувство. Боманц расслабился и заснул с улыбкой.

***

   Бесанд и Боманц  наблюдали,  как  стражники  выкорчевывают  кустарник  на
будущем месте раскопок.
   - Да не жги его, идиот!  -  Боманц  внезапно  сплюнул.  -  Останови  его,
Бесанд.
   Бесанд покачал головой. Стражник с факелом отшатнулся от кучи веток.
   - Сынок, ядовитый плющ не жгут. Яд с дымом расходится.
   Боманц уже чесался. И размышлял, почему это его спутник так сговорчив.  -
От одной мысли зуд пробирает, да? - ухмыльнулся Бесанд.
   - Да.
   - Ну так позуди еще.  -  Наблюдатель  указал  пальцем,  и  Боманц  увидел
наблюдающего с безопасного расстояния Мен-фу, своего давнего конкурента.
   - Я никогда и никого не ненавидел, - прорычал он, - но  этот  тип  вводит
меня в искушение. У него нет ни морали, ни совести, ни сомнений. Вор и лжец.
   - Знаю я его. К твоему счастью.
   - Скажи-ка ты мне, Бесанд, Наблюдатель Бесанд, почему ты ему на пятки  не
наступаешь, как мне? И что значит "к счастью"?
   - Он обвинил тебя в воскресительских настроениях. А не  преследую  я  его
потому,  что  его  многочисленные  добродетели  включают  трусость.  У  него
наглости не хватит откапывать запретные вещи.
   - А у меня, значит, хватит? И  этот  прыщ  на  меня  доносит?  Уголовщину
приписывает? Да не будь я стариком...
   - Он свое получит, Бо. А у тебя смелости бы хватило. Только на  намерении
я тебя еще не поймал.
   - Ну вот, опять. - Боманц поднял очи горе. - Скрытые обвинения...
   - Не такие уж скрытые, дружище. Есть в  тебе  попустительство,  нежелание
признать существование зла. Оно не хуже мертвяка смердит. Дай ему волю, и  я
тебя поймаю, Бо. Злодеи хитры, но в конце концов предают сами себя.
   На мгновение Боманцу показалось, что мир вокруг него  распадается,  потом
он понял, что Бесанд закидывает удочку. Наблюдатель был заядлым рыбаком.
   - У меня в глотке твой садизм стоит! - резко  ответил  Боманц,  дрожа.  -
Если бы ты и вправду что-то заподозрил, то набросился бы на меня,  как  муха
на дерьмо. Закон всегда был не про вас, стражников, писан. И  насчет  Мен-фу
ты, наверное, соврал. Ты бы собственную мать посадил по доносу и  не  такого
мерзавца. Ты псих, Бесанд, ты это знаешь? Больной. Вот тут.  -  Он  постучал
пальцем по виску. - Ты не можешь обходиться без жестокости.
   - Ты испытываешь свою удачу, Бо.
   Боманц попятился. Сейчас им владели  страх  и  ярость.  Бесанд  по-своему
выказывал ему особое снисхождение. Словно  он,  Боманц,  был  необходим  для
душевного здоровья Наблюдателя. Бесанду требовался хоть один человек, помимо
стражников,  кого  он  не  преследовал.   Кто-то,   чья   неприкосновенность
подтверждала нечто... Может быть, он, Боманц,  олицетворял  для  Наблюдателя
всех их защищаемых? Колдун фыркнул. Жирно будет.
   "И этот разговор об отставке. Не сказал ли он больше,  чем  я  расслышал?
Может, уезжая, он сворачивает все  дела?  Может,  у  него  тяга  к  шикарным
концовкам. Может, он хочет увековечить свой уход на пенсию.
   И кто его сменщик? Еще одно чудовище, которое не ослепить  той  паутиной,
которой я заплел Бесанду глаза? Или новичок кинется на меня,  точно  бык  на
арене? И Токар - предполагаемый воскреситель... Это как понимать?" -  В  чем
дело? - озабоченно спросил Бесанд.
   - Язва беспокоит. - Боманц потер виски,  надеясь,  что  хоть  мигрень  не
проявит себя.
   - Поставь вешки. Иначе Мен-фу тут же набросится.
   - Ага.
   Боманц вытащил из мешка полдюжины колышков. На каждом  привязана  полоска
желтой ткани. Он воткнул их в землю. Согласно обычаю,  участок,  огороженный
подобным образом, переходил к нему для раскопок.
   Мен-фу, однако, все равно стал бы копаться тут и ночью, и днем, и  Боманц
не мог привлечь его к ответственности.  Заявки  не  признавались  законом  -
только обычаем. У искателей древностей были собственные способы убеждения. А
Мен-фу понимал из всех способов только грубую силу.  Его  воровские  повадки
ничто не меняло.
   - Жаль, Шаблона нет, - произнес Боманц. - Он бы ночами сторожил.
   - Я прикрикну на паршивца. На пару дней  это  его  остановит.  Я  слышал,
Шаблон возвращается домой?
   - Да, на лето. Мы так рады. Мы его четыре года не видели.
   - Он, кажется, с Токаром дружен?
   - Будь ты проклят! - Боманц развернулся на месте. - Никогда не  сдаешься,
да?
   Он говорил без воплей, ругани и заламывания рук, как обычно  в  напускном
гневе, а тихо, в настоящей ярости.
   - Ладно, Бо. Сдаюсь.
   - Хорошо бы. Очень хорошо бы. Я тебе не позволю за ним ползать все  лето.
Не позволю, слышишь?
   - Я же сказал, что сдаюсь.

Глава 8
КУРГАНЬЕ

   По казармам Стражи Грай гулял когда вздумается. На стенах в здании  штаба
красовалась дюжина старых пейзажей Курганья. Моя пол, Грай часто  поглядывал
на них и вздрагивал - и не он один. Попытка Властелина  сбежать  через  Арчу
сотрясла всю империю Госпожи. А рассказы о  его  жестокости  кормились  сами
собой и жирели за века, прошедшие с тех пор, как Белая Роза сокрушила его.
   Курганье молчало. Смотрители его не замечали  ничего  необычного.  Боевой
дух поднимался. Древнее зло потратило выстрел впустую. Но оно ждало.
   Если понадобится, оно будет ждать вечно. Ему не  умереть.  Последняя  его
надежда была тщетна - Госпожа тоже бессмертна.  И  она  никому  не  позволит
открыть могилу своего мужа.
   Картины изображали последовательное разложение. Последнюю рисовали вскоре
после воскрешения Госпожи. Даже тогда Курганье выглядело намного лучше.
   Порой Грай подходил  к  окраине  городка  и,  глядя  на  Великий  курган,
покачивал головой.
   Некогда существовали амулеты, позволявшие стражникам проникать за границу
смертельных заклятий, ограждавших курганы, чтобы поддерживать  там  порядок.
Но они исчезли. И Стража теперь могла только смотреть и ждать.
   Ковыляло время. Медлительный,  бесцветный,  хромой  Грай  стал  городской
достопримечательностью. Говорил он редко, но иной раз  оживлял  посиделки  в
"Синелохе" несуразными байками времен Форсбергской кампании. В те  минуты  в
глазах его вспыхивал огонь, и никто не сомневался, что Грай  на  самом  деле
там бывал, хотя рассказы свои изрядно приукрашивал.
   Друзей у него не было. Ходили слухи,  что  Грай  поигрывал  в  шахматы  с
Наблюдателем,  полковником  Сиропом,  которому  оказывал  некоторые   услуги
личного свойства. И, конечно, был еще рекрут Кожух, жадно выслушивавший  все
побасенки Грая и сопровождавший его на прогулках. Ходил слух, что Грай умеет
читать, и Кожух тоже хотел научиться.
   На второй этаж своего дома Грай не пускал никого  Глухими  ночами  именно
там он распутывал  предательскую  паутину  истории,  которую  время  и  ложь
исказили до полной потери связей с истиной.
   Лишь малая часть ее была  зашифрована.  Остальное  составляли  торопливые
каракули на теллекурре,  основном  языке  времен  Владычества.  А  некоторые
абзацы  писались  на  ючителле,  местном  диалекте  теллекурре.   Иной   раз
сражающийся с этими абзацами Грай мрачно улыбался. Возможно, он единственный
из живущих мог разгадать смысл этих, порой  обрывочных  фраз.  "Преимущества
классического образования",  -  бормотал  он  чуть  саркастически.  А  потом
начинал задумываться,  вспоминать  и  уходил  на  одну  из  своих  полночных
прогулок, чтобы отогнать непрошенные воспоминания. Собственное прошлое - это
дух, который не желает изгоняться. Единственный экзорцизм для него - смерть.
   Грай казался себе ремесленником. Кузнецом.  Оружейником,  бережно  кующим
смертоносный меч. Как и прежний обитатель дома, он всю свою  жизнь  посвятил
поискам осколков знания.

***

   Зима выдалась жестокая. Первый снег выпал рано, после столь же  ранней  и
необычайно сырой осени. Снег валил часто и густо. А весна пришла не скоро.
   В лесах к северу от Курганья, где обитали лишь разрозненные кланы,  жизнь
стала невыносима. Лесовики приходили менять шкуры на еду.  Обосновавшиеся  в
Весле торговцы мехами плясали от радости.
   Старики говорили, что такая зима не к добру, но старикам нынешняя  погода
всегда кажется суровей, чем в прежние  дни.  Или  мягче.  Но  такой  же  она
никогда не бывает.
   Проклюнулась весна. Резкая оттепель привела в  бешенство  ручьи  и  реки.
Великая Скорбная река, протекавшая в трех милях от  Курганья,  разлилась  на
много миль, похитив десятки и сотни тысяч деревьев. Половодье выдалось такое
примечательное, что  горожане  десятками  выходили  поглазеть  на  разлив  с
вершины холма.
   Большинству новшество вскоре наскучило. Но Грай ковылял туда каждый день,
когда Кожух мог сопровождать его.  Кожух  еще  не  разучился  мечтать.  Грай
потакал ему в этом.
   - Чем тебя так река тянет, Грай?
   - Не знаю. Может быть, величавостью.
   - Чем-чем? Грай повел рукой:
   - Размером. Неутихающей яростью. Видишь,  как  много  мы  на  самом  деле
значим?
   Бурая вода бешено вгрызалась в  холм,  перебирая  груды  плавника.  Менее
бурные протоки обнимали холм, щупали лес за ним.
   Кожух кивнул:
   - Вроде того, как я на звезды гляжу.
   - Да. Да. Но это - более личное. Ближе к дому. Разве нет?
   - Может быть. - Голос Кожуха  прозвучал  неуверенно,  и  Грай  улыбнулся.
Наследство крестьянской юности.
   - Пошли домой. Вроде унимается, но с  этими  облаками  я  ни  за  что  не
поручусь.
   Дождь и в самом деле грозил пролиться. Если река поднимется еще, то  холм
превратится в остров. Кожух помог Граю  перебраться  через  топкие  места  и
залезть на гребень невысокой насыпи, не  позволявшей  разливу  добраться  до
расчисток. Большая часть поля тем не менее превратилась в озеро,  достаточно
мелкое, чтобы его мог перейти вброд осмелившийся на это  дурак.  Под  серыми
небесами громоздился Великий курган, темной тушей  отражаясь  в  воде.  Грая
передернуло.
   - Кожух, он еще там.
   Юноша оперся на копье, оглянувшись только потому, что это было  интересно
Граю. Сам он хотел побыстрее забраться под крышу.
   - Властелин, парень.  И  все,  что  сбежать  не  успело.  Ждут.  И  копят
ненависть к живущим.
   Кожух глянул на старика. Грай весь напрягся - кажется, от страха.
   - Если он вырвется - бедный наш мир.
   - Но разве при Арче Госпожа его не убила?
   - Она его остановила. Не уничтожила. Это может быть и вовсе  нереально...
Нет, должно быть. У него должно быть уязвимое место. Но если Белая  Роза  не
смогла повредить ему...
   -  Роза  не  так  и  сильна.  Она  и  Взятым-то  не  навредила.  Или   их
прислужникам. У нее хватило сил только связать их и  похоронить.  Госпожа  и
мятежники вместе...
   - Мятежники? Сомневаюсь. Это сделала она.  Грай  двинулся  вперед,  вдоль
берега, приволакивая ногу и не отрывая взгляд от Великого кургана.
   Кожух боялся, что Курганье зачарует Грая. Как стражника, его это не могло
не волновать. Хотя Госпожа истребила всех воскресителей во времена его деда,
курган еще не потерял мрачной притягательности. Наблюдатель Сироп дрожал при
мысли о том, что кому-то придет в голову возродить эту глупость. Кожух хотел
предупредить Грая, но не смог составить достаточно вежливую фразу.
   Ветер шевельнул гладь озера, со стороны кургана покатилась рябь.  Грай  и
Кожух вздрогнули.
   - Что б этой погоде не кончиться? -  пробормотал  Грай.  -  Чай  пить  не
пора?
   - Пора.
   Сырость и холода продолжались. Лето пришло поздно, а осень - рано.  Когда
Великая Скорбная вернулась наконец  в  свои  берега,  она  оставила  грязную
равнину, усеянную обломками  вековых  деревьев.  Русло  реки  сместилось  на
полмили к западу.
   А лесовики продолжали продавать меха.

***

   Находишь то, чего  не  ищешь.  Грай  почти  закончил  ремонт.  Теперь  он
восстанавливал шкаф. Снимая деревянную вешалку, он выронил ее. Ударившись об
пол, шест разломился надвое.
   Грай нагнулся. Грай посмотрел. Сердце его заколотилось. На свет показался
узкий рулон белого шелка... Нежно, медленно Грай сложил  половники  шеста  и
отнес их наверх.
   Осторожно,  осторожно..,  он  вытащил  и  развернул  шелковое  полотнище.
Желудок его сжался в комок.
   То была составленная Боманцем карта Курганья, со всеми  пометками  -  где
лежали Взятые, где и почему стояли фетиши, какова мощь защитных заклятии,  -
с известными местами вечного успокоения тех прислужников Взятых, что полегли
вместе с хозяевами.  Очень  детальная  карта.  С  надписями  в  основном  на
теллекурре.
   Помечены были и захоронения вне Курганья. Большая часть  павших  легла  в
общие могилы.
   Битва захватила воображение Грая. На мгновение он увидел, как держатся  и
гибнут до последнего человека войска Властелина. Он  увидел,  как  волна  за
волной орда Белой Розы отдает  жизни,  чтобы  загнать  мрак  в  ловушку  Над
головой пламенным ятаганом сияла Великая Комета.
   Он мог только воображать. Достоверных источников не сохранилось.
   Грай посочувствовал Боманцу. Бедный дурачок - мечтатель, искатель истины.
Он не заслужил своей дурной славы.
   Всю ночь Грай просидел над картой, позволяя ей пропитать свои тело и душу
Перевод надписей в этом не очень помог, зато прояснил  кое-что  в  отношении
Курганья. И очень многое - в  отношении  колдуна,  столь  преданного  своему
делу, что он всю жизнь провел в изучении Курганья.
   Утренний свет пробудил старика. Па мгновение Грай  засомневался  в  самом
себе. Не станет ли и он жертвой той же гибельной страсти?

Глава 9
РАВНИНА СТРАХА

   Поднял меня Лейтенант. Лично.
   - Ильмо вернулся. Костоправ Перекуси и являйся в зал совещаний.
   Мрачный он человек, и с каждым днем все мрачнее. Иной раз  я  жалею,  что
голосовал за него, когда Капитан погиб в Арче. Но так пожелал  Капитан.  Это
была его последняя просьба.
   - Как только, так сразу, -  ответил  я,  выкарабкиваясь  из  постели  без
обычных стонов. Сгреб одежду, пошелестел бумагами,  неслышно  посмеялся  над
собой. Мало ли я жалел, что голосовал за Капитана. А  ведь  когда  он  хотел
уйти на покой, мы ему не позволили.
   Комната моя вовсе не похожа на берлогу лекаря. У стен до  самого  потолка
навалены книги. Большую часть я прочел -  изучив  предварительно  языки,  на
которых они написаны. Некоторые - ровесники самого Отряда, летописи  древних
времен. Иные - генеалогии благородных семейств, украденные из старых  храмов
и чиновничьих гнезд разных стран. А самые редкие и интересные  повествуют  о
взлете и падении Владычества.
   Самые редкие - те, что написаны на теллекурре. Последователи  Белой  Розы
оказались не слишком снисходительны  к  побежденным.  Они  сжигали  книги  и
города, вывозили женщин и детей, оскверняли знаменитые святилища  и  великие
произведения искусства. Обычный след великих событий.
   Так что  осталось  не  много  ключей  к  языку,  истории,  образу  мыслей
побежденных. Некоторые  из  наиболее  ясно  написанных  документов  в  твоей
библиотеке остаются совершенно непонятными.
   Как я хотел бы, чтоб Ворон был с нами, а не в могиле. Он  свободно  читал
на  теллекурре.  Немногие,  помимо  ближайших  соратников   Госпожи,   могут
похвастаться этим.
   В дверь просунул голову Гоблин:
   - Ты идешь или нет?
   Я начал ему жаловаться. Не первый раз. И никакого  прогресса.  Он  только
посмеялся:
   - Своей подружке поплачься в жилетку. Вдруг она поможет.
   - Никогда не сдаетесь, ребята?
   Прошло  пятнадцать   лет   с   тех   пор,   как   я   написал   последний
простодушно-романтический  рассказ  о  Госпоже.  Это   было   перед   долгим
отступлением, приведшим мятежников к разгрому у Башни  в  Чарах.  Но  старые
друзья ничего не забывают.
   - Никогда, Костоправ, никогда. Кто еще из нас  провел  с  ней  ночь?  Или
прокатился па ковре-naiieaoa?
   ? предпочел бы об этом забыть.  То  были  минуты  скорее  ужасные,  а  не
романтические Госпожа узнала о моих исторических потугах и попросила описать
и ее сторону. Более-менее. Она  не  указывала  и  не  сокращала;  настаивала
только, чтобы я держался фактов и оставался беспристрастным. Я тогда  думал,
что она ожидает поражения и хочет,  чтобы  где-то  сохранилась  история,  не
зараженная предрассудками.
   Гоблин глянул на гору пергаментов:
   - Все никакой зацепки?
   - Я уже не уверен, что она есть вообще. Что ни переведу -  все  пустышки.
Чей-то перечень расходов. Календарь встреч. Список кандидатов на  повышение.
Письмо какого-то офицера приятелю-придворному. И все намного старше, чем то,
что я ищу.
   Гоблин поднял бровь.
   - Но я буду искать Ведь что-то там есть! Мы захватили эти бумаги у Шепот,
когда она  была  мятежницей.  Она  очень  дорожила  ими.  И  наша  тогдашняя
наставница, Душелов, была убеждена, что эти  документы  способны  поколебать
империю.
   - Иногда целое больше суммы частей, - глубокомысленно произнес Гоблин.  -
Может, тебе стоит искать то, что связывает эти бумаги.
   Эта мысль мне тоже приходила в голову. Имя, повторяющееся  то  здесь,  то
там, вскрывающее чье-то прошлое. Может, я его и найду.  Комета  не  вернется
еще долго.
   Но я сомневался в этом.

***

   Душечка еще молода - чуть старше двадцати. Но цвет ее юности уже облетел.
Суровые годы громоздились на не менее суровые. Женственного в ней не много -
не было случая развиться в этом отношении. Даже  проведя  два  года  посреди
равнины, никто из нас не воспринимал ее как женщину.
   Душечка высока - до шести футов ей не хватает пары дюймов. Глаза ее имеют
блекло-голубой цвет и нередко кажутся пустыми, но  когда  Душечка  встречает
препятствие, они превращаются в ледяные клинки. Светлые, точно выцветшие  на
солнце волосы сбиваются в лохмы и колтуны, если  за  ними  не  приглядывать,
поэтому лишенная тщеславия  Душечка  остригает  их  короче  обычного.  Да  и
одевается она подчеркнуто практично.  Многих  посетителей  по  первому  разу
оскорбляет ее мужской костюм, но скоро они убеждаются - дело она знает.
   Роль пришла к ней против желания, но Душечка примирилась с ней,  вошла  в
нее с упрямой убежденностью. Она выказывает мудрость,  необычную  для  своих
лет и при ее немоте.  Ворон  хорошо  учил  ее  в  те  немногие  годы,  когда
приглядывал за ней.
   Когда я вошел, она прохаживалась  взад  и  вперед.  Земляные  стены  зала
совещаний продымлены - даже пустой, он кажется переполненным.  В  нем  стоит
застарелая вонь множества  немытых  тел.  Был  там  старик  из  Весла.  Были
Следопыт, Шпагат и еще несколько пришлых. И большая часть Отряда.  Я  сделал
жест  приветствия.  Душечка  обняла  меня   по-сестрински,   спросила,   как
продвигаются мои исследования.
   - Я уверен, - произнес я для всех и показал знаками ей, - что в  Облачном
лесу мы нашли не все документы. Не только потому, что не могу найти то,  что
ищу. Все они слишком стары.
   Черты лица Душечки правильны, нет в них ничего  выдающегося.  Но  все  же
ощущаются  в  этой  женщине  характер,  воля,  несгибаемость.  Ребенком  она
побывала в аду, и он не затронул ее. Не трогал он ее и теперь.
   Но это ей не понравилось.
   -  У  нас   не   будет   времени,   на   которое   мы   рассчитывали,   -
прожестикулировала она.
   Я отвлекся немного. Я ждал, что между Следопытом  и  вторым  вестником  с
запада полетят искры. В глубине  души  Следопыт  мне  очень  не  нравился  Я
бессознательно надеялся найти подтверждение своей неприязни.
   Ничего.
   И  ничего  удивительного.   Система   ячеек   надежно   ограждает   наших
последователей друг от друга.
   Следующими Душечка пожелала выслушать Гоблина и Одноглазого.
   - Все, что мы слышали, - правда,  -  пропищал  Гоблин.  -  Они  усиливают
гарнизоны. Но это лучше Шпагат расскажет. А  наша  миссия  провалилась.  Они
ждали нас. И гнали по всей равнине. Нам повезло, что  смогли  оторваться.  И
помощи никакой.
   Менгиры  и  их  жутковатые  приятели  считаются  нашими  союзниками.  Но,
по-моему, они слишком непредсказуемы.  Они  помогают  нам  или  нет,  следуя
каким-то своим правилам.
   Детали провалившегося  рейда  Душечку  не  интересовали.  Она  перешла  к
Шпагату.
   - По  обе  стороны  равнины  собираются  армии,  -  сообщил  тот.  -  Под
водительством Взятых.
   - Взятых? - переспросил я. Я  знал  только  двоих.  А  Шпагат  говорил  о
многих. Тогда страшно. Давно уже ходили слухи, что Госпожа  потому  оставила
нас в покое, что собирала новый урожай Взятых. Я в это не верил. Наш век  до
скорбного лишен личностей, наделенных той великолепной и злобной силой,  что
и взятые Властелином во время оно: Душелов, Повешенный, Крадущийся  в  Ночи,
Меняющий Облик, Хромой и прочие. То были злодеи эпического  масштаба,  почти
столь же буйные в  своем  коварстве,  что  и  Госпожа  с  Властелином.  Наши
слабосильные времена породили лишь Душечку и Шепот.
   - Слухи оказались верны, мой господин, - стыдливо ответил Шпагат.
   Господин. Я. Только потому, что стою у истоков мечты.  Ненавижу  это,  но
проглатываю.
   - Да?
   - Эти новые Взятые, конечно, не Ревуны или Зовущие Бурю.  -  Шпагат  чуть
заметно  улыбнулся.  -  Лорд  Зануда  заметил,  что  прежние   Взятые   были
непредсказуемы и опасны, как молния, а новые  -  предсказуемый  ручной  гром
бюрократии, если вы меня понимаете.
   Понимаю. Продолжай.
   Считают, что новых  шестеро,  господин.  Лорд  Зануда  полагает,  что  их
вот-вот спустят с цепи. Потому и накапливают  войска  вокруг  равнины.  Лорд
Зануда думает, что Госпожа сделала соревнование из нашей гибели.
   Зануда. Наш самый верный лазутчик. Один из  немногих,  переживших  долгую
осаду Ржи. Ненависть его не знает границ.
   Вид у Шпагата был странный. Многозначительный такой. Сказано было явно не
все, н худшее осталось напоследок.
   - Давай, - приказал я. - Колись.
   - Прозвания Взятых начертаны на звездах, установленных над  их  ставками.
Командующего во Рже прозывают Благодетель. Звезду поставили после того,  как
ночью прилетел ковер. Но самого Благодетеля никто не видел.
   Это требовало выяснения. Только Взятый  может  управиться  с  ковром.  Но
никакой ковер не долетит до Ржи, не миновав равнины Страха. А менгиры нам ни
о чем не докладывали.
   - Благодетель? Интересное прозвище. А другие?
   - В Шмяке на звезде начертано "Волдырь".
   Смешки.
   - Прежние, описательные прозвания мне нравились больше,  -  сказал  я.  -
Вроде Хромого, Луногрыза или Безликого.
   - В Стуже сидит один по имени Аспид.
   - Уже лучше.
   Душечка косо глянула на меня.
   - В Руте появился Ученый А в Лузге - Ехидный  -  Ехидный?  Это  мне  тоже
нравится.
   - Западную границу равнины  держат  Шепот  и  Странник,  ставки  обоих  в
деревушке Плюнь. Я, как вундеркинд-математик, подвел итог -  Двое  старых  и
пятеро новых. А где еще один?
   - Не знаю, - ответил Шпагат. - Кроме этих есть только  главнокомандующий.
Его звезда установлена в воинской части подо Ржой  Его  слова  били  мне  по
нервам.  Шпагат  побледнел  и  начал  трястись   Мной   овладело   нехорошее
предчувствие. Я понял, что следующие его слова мне очень не понравятся. Но:
   - Ну?
   - На стеле стоит знак Хромого.
   Как я был прав. Это мне совсем не нравится И не только мне.
   - Ой-й! - взвизгнул Гоблин.
   - Твою мать, - произнес Одноглазый тихо и  потрясенно;  сдержанность  его
голоса передавала больше, чем крик.
   Я сел. Посреди комнаты. На пол. И обхватил голову  руками.  Мне  хотелось
плакать.
   - Невозможно, - пробормотал я. - Я убил его. Собственными  руками.  -  И,
сказав, я уже не верил в это, хотя многие годы полагал именно так. - Но  как
же?..
   - Хорошего парня легко не убьешь, - проворчал Ильмо.
   Реплика эта свидетельствовала о том, что Ильмо потрясен Без причины он  и
слова не вымолвит.
   Хромой враждует с Отрядом еще с той поры, когда мы прибыли на север через
море Мук. Именно тогда к нам записался Ворон, таинственный  уроженец  Опала,
когда-то  очень   влиятельный   человек,   лишенный   титула   и   имущества
приспешниками  Хромого.  Но  Ворон  был   человек   бешеный   и   совершенно
бесстрашный. Взятый там или нет - Ворон ответил ударом на удар,  убив  своих
обидчиков, в том числе самых  умелых  помощников  Хромого.  Так  мы  впервые
перешли Взятому дорожку. И каждая наша встреча только ухудшала дело...
   В сумятице после Арчи Хромой решил свести с нами  счеты.  Я  устроил  ему
ловушку. Он в нее влез.
   - Я на что угодно ставлю - я убил его! Так жутко я себя  еще  никогда  не
чувствовал. Словно на краю обрыва стою.
   - Истерик не закатывай, Костоправ, - посоветовал Одноглазый. - Мы от него
и раньше живыми уходили.
   - Он - один из старых, придурок! Из  настоящих  Взятых!  Из  тех  времен,
когда были еще истинные колдуны. Ему еще ни разу не позволяли взяться за нас
со всей силой. Да еще помощников... - Восемь Взятых  и  пять  армий  атакуют
равнину Страха. А нас в Дыре редко бывало больше семи десятков. Перед  моими
глазами проносились чудовищные видения. Пусть это второсортные Взятые, но их
слишком много. Их ярость выжжет пустыню. Шепот и Хромой уже вели бои здесь и
знают об опасностях равнины. Собственно, Шепот дралась тут и против  Взятых,
и против мятежников. Она выиграла большую часть  знаменитых  битв  восточной
кампании.
   Потом рассудок взял свое, но будущее осталось мрачным. Подумав, я  пришел
к неизбежному выводу, что Шепот знает равнину слишком  хорошо.  Возможно,  у
нее даже остались здесь союзники.
   Душечка коснулась моего плеча, и это  успокоило  меня  лучше,  чем  слова
друзей. Ее уверенность заразительна.
   - Теперь мы знаем, - показала она и улыбнулась.
   Но время тем не менее стало готовым опуститься молотом.  Долгое  ожидание
Кометы потеряло смысл. Выжить надо было здесь и сейчас.
   - Где-то в моей груде пергаментов было истинное имя Хромого, - сказал  я,
пытаясь найти в ситуации хоть что-нибудь хорошее.  Но  опять  пришла  на  ум
проблема. - Но, Душечка, там нет того, что я ищу.
   Она подняла бровь. Из-за немоты ей пришлось обзавестись  одним  из  самых
выразительных лиц, какие мне доводилось видеть.
   - Нам надо будет сесть и поговорить. Когда у тебя будет время. И выяснить
точно, что случилось с этими бумагами, пока они были у Ворона. Некоторых  не
хватает. Когда я передал документы Душелову, они там были. Когда  я  получил
бумаги обратно, они там были. Я уверен, что они были там, когда бумаги  взял
Ворон. Что с ними случилось потом?
   - Вечером, - показала Душечка. - Время будет.
   Казалось, она внезапно потеряла интерес к  разговору.  Из-за  Ворона?  Он
много значил для нее, но за такой срок боль могла и схлынуть. Если только  я
не пропустил чего-то в их истории. А это вполне возможно. Понятия  не  имею,
во что вылились их отношения после того,  как  Ворон  ушел  из  Отряда.  Его
смерть  ее  явно  еще  мучит.  Своей  бессмысленностью.  Пережив  все,   что
обрушивала на него тень, он утонул в общественной бане.
   Лейтенант говорит, что по ночам она плачет во сне. Он не знает почему, но
подозревает, что дело в Вороне.
   Я расспрашивал ее о тех годах,  что  они  провели  без  нас,  но  она  не
отвечает. У меня сложилось впечатление, что она испытала печаль  и  жестокое
разочарование.
   Теперь она отбросила  старые  заботы  и  обернулась  к  Следопыту  и  его
дворняге. За ними ежились в предвкушении те, кого Ильмо поймал у обрыва.  Их
очередь была следующей, а репутацию Черного Отряда они знали.
   Но мы не дошли до них. Даже до Следопыта с псом Жабодавом. Дозорный опять
завопил, объявляя тревогу.
   Это становилось утомительным.

***

   Когда я заходил в кораллы, всадник уже пересекал ручей.  Плескалась  вода
под копытами загнанного, взмыленного коня. Эта лошадь уже никогда  не  будет
бегать как прежде. Мне жаль было видеть, как губят скакуна,  но  у  всадника
была на то веская причина.
   На самой границе безмагии  метались  двое  Взятых.  Один  метнул  лиловый
разряд, который растаял, не достигнув земли. Одноглазый кудахтнул  и  сделал
непристойный жест.
   - Всю жизнь об это мечтал, - пояснил он.
   - Ох, чудо чудное, - пискнул Гоблин, глядя в другую сторону.
   С розовых утесов сорвалась и ушла ввысь стая огромных исчерна-синих  мант
- около дюжины, хотя сосчитать их было трудно: они постоянно  маневрировали,
чтобы не отнять у соседа ветер. То были великаны своей породы - футов сто  в
размахе крыльев. Поднявшись достаточно высоко, они парами начали  пикировать
на Взятых.
   Всадник остановился, упал. В спине его торчала стрела.
   - Фишки! - выдохнул он и потерял сознание.
   Первая пара мант, двигаясь, казалось, медленно  и  величаво,  -  хотя  на
самом деле летят они вдесятеро быстрее бегущего человека,  -  проплыли  мимо
ближайшего Взятого, едва не выскользнув за границы  Душечкиной  безмагии,  и
каждая пустила по сверкающей молнии.  Молния  может  лететь  там,  где  тает
колдовство Взятых.
   Один разряд попал в цель. Ковер со  Взятым  качнулся,  коротко  вспыхнул;
пошел дым. Ковер дернулся и косо пошел к земле. Мы осторожно ликовали. Потом
Взятый восстановил равновесие, неуклюже поднялся и улетел.
   Я опустился на колени рядом с курьером. Молодой,  почти  мальчишка.  Жив.
Если я возьмусь за него - еще не все потеряно.
   - Одноглазый, помоги.
   Манты парами плыли по  внутренней  границе  безмагии,  швыряя  молнии  во
второго Взятого. Тот легко уклонялся, не предпринимая ответных мер.
   - Это Шепот, - сказал Ильмо.
   - Ага, - согласился я. Она свое дело знает.
   - Ты мне-то будешь помогать или нет? - хмыкнул Одноглазый.
   - Ладно, ладно.
   Мне не хотелось пропускать представление. Первый раз вижу так много мант.
И в первый раз они нам помогают. Хотелось посмотреть еще.
   -  Ну  вот,  -  проговорил  Ильмо,  утихомиривая   лошадь   мальчишки   и
одновременно  шаря  по  седельным  сумкам,  -  еще  одно  письмишко   нашему
достопочтенному анналисту.
   Он протянул мне еще один пакет в промасленной коже.  Я  ошарашенно  сунул
пакет под мышку и вместе с Одноглазым поволок курьера в Дыру.

Глава 10
ИСТОРИЯ БОМАНЦА
(ИЗ ПОСЛАНИЯ)

   - Боманц! - От визга Жасмин звенели окна  и  скрипели  двери.  -  Слезай!
Слезай немедленно, ты меня слышишь?!
   Боманц вздохнул. Пять минут нельзя побыть в одиночестве. Зачем он  только
женился? Зачем это вообще делают? Остаток жизни  после  этого  проводишь  на
каторге, делаешь не то, что хочешь ты, а то, чего хотят другие.
   - Боманц!
   - Иду, черт тебя дери! - И вполголоса: - Проклятая дура  высморкаться  не
может без того, чтоб я ей платок подержал.
   Боманц вообще часто говорил вполголоса. Чувства нужно было  выпускать,  а
мир - поддерживать. Он шел на компромисс. Всегда на компромисс.
   Он протопал по лестнице, каждым шагом выражая  раздражение.  "Когда  тебя
все бесит," посмеялся он над собой, - понимаешь, что ты стар".
   - Чего тебе? Где ты есть?
   - В лавке. - В голосе Жасмин звучали странные ноты. Кажется,  подавленное
возбуждение. В лавку Боманц ступил очень осторожно.
   - Сюрприз!
   Мир ожил. Ворчливость сгинула.
   - Шаб!
   Боманц кинулся к Шаблону, могучие руки сына сдавили его.
   - Уже здесь? Мы ожидали тебя только на следующей неделе.
   - Я рано уехал. А ты толстеешь, пап. - Шаблон включил и Жасмин в  тройное
объятие.
   - Все стряпня твоей мамы. Времена хорошие, едим регулярно. Токар был... -
Мелькнула блеклая уродливая тень.  -  А  как  ты?  Отойди-ка,  дай  на  тебя
глянуть. Когда уезжал, ты был еще мальчишкой.
   И Жасмин:
   - Ну разве он не красавец? Такой высокий и здоровый! А одежка-то какая! -
Насмешливая забота: - Ни в какие темные дела, часом, не впутался?
   -  Мама!  Ну  куда  может  впутаться  младший  преподаватель?  -   Шаблон
встретился взглядом с отцом и улыбнулся, как бы говоря: "А мама все та же".
   Двадцатипятилетний Шаблон был на четыре дюйма выше отца  и,  несмотря  на
свою профессию, сложен хорошо - скорее авантюрист,  чем  будущий  профессор,
как показалось Боманцу. Конечно, времена  меняются.  С  его  университетских
дней прошли эпохи. Быть может, стандарты изменились.
   Боманц вспомнил смех, и шутки, и ужасно  серьезные  полночные  диспуты  о
значении всего на  свете,  и  бес  тоски  укусил  его.  Что  сталось  с  тем
хитроумным, лукавым юнцом? Какой-то незримый стражник рассудка заключил  его
в кургане на задворках мозга, и там он лежит в мертвом сне, пока  его  место
занимает лысый, мрачный, толстобрюхий гном... Они крадут нашу  юность  и  не
оставляют нам иной, кроме юности наших детей...
   - Ну, пойдем. Расскажешь нам о своих исследованиях. - "Кончай лить  слезы
над собой, Боманц, старый ты  дурак".  -  Четыре  года,  а  в  письмах  одни
прачечные да споры в "Дельфине на берегу". Еще бы не на берегу - в Весле-то.
Хотел бы я перед смертью увидеть море. Никогда не видал. - "Старый дурак.  И
это все, на что ты  способен  -  мечтать  вслух?  Интересно,  будут  ли  они
смеяться, если сказать им, что в глубине души ты еще молод?" - У него  бред,
- пояснила Жасмин.
   - Это кто тут, по-твоему, впал в маразм? - возмутился Боманц.
   - Папа, мама - дайте мне передохнуть. Я только что приехал.
   Боманц глубоко вдохнул.
   - Он прав. Мир. Тишина. Перерыв. Шаб,  ты  судья.  Знаешь,  боевых  коней
вроде нас нелегко отучить.
   - Шаб обещал мне сюрприз,, прежде чем ты спустился, - сказала Жасмин.
   - Ну? - осведомился Боманц.
   - Я помолвлен. Скоро женюсь.
   "Как так? Это мой сын. Мое дитя. На прошлой неделе я менял ему пеленки...
Время, ты - безжалостный убийца, я чую твое ледяное дыхание,  я  слышу  гром
твоих железных копыт..." - Хм. Юный глупец. Извини. Ну так расскажи  о  ней,
раз больше ни о чем говорить не можешь.
   - Расскажу, если смогу вставить хоть слово.
   - Помолчи, Боманц. Расскажи о ней, Шаб.
   - Да вы уже кое-что знаете, наверное. Она сестра Токара, Слава.
   Желудок Боманца рухнул куда-то в пятки. Сестра Токара. Токара, возможного
воскресителя.
   - В чем дело, пап?
   - Сестрица Токара, да? Что ты знаешь об их семье?
   - А в чем дело?
   - Ни в чем. Я спросил, что ты о них знаешь.
   - Достаточно, чтобы знать, что хочу жениться на Славе. Достаточно,  чтобы
считать Токара своим лучшим другом.
   - Достаточно?! А если они - воскресители?  На  лавку  обрушилась  тишина.
Боманц глядел на сына. Шаблон смотрел на отца. Дважды пытался  ответить,  но
молчал. В воздухе повисло напряжение.
   - Папа...
   - Так думает Бесанд. Стража следит за Токаром. И за  мной.  Пришло  время
Кометы, Шаб. Десятое возвращение. Бесанд чует большой заговор воскресителей.
И давит на меня. После этой истории с Токаром будет давить еще больше.
   Шаблон втянул воздух сквозь зубы. Вздохнул.
   - Может, мне не следовало возвращаться домой. Вряд ли я чего-то  добьюсь,
уворачиваясь от Бесанда и сражаясь с тобой.
   - Нет, Шаб, - возразила Жасмин. - Твой отец не будет скандалить.  Бо,  ты
не будешь скандалить. Не будешь.
   - Гм-м. - "Мой сын помолвлен  с  воскресительницей?"  Боманц  отвернулся,
глубоко вдохнул, тихо выбранил себя. Делаем поспешные выводы? По чьему слову
- Бесанда?
   - Извини, сынок. Он меня просто заездил.  Боманц  покосился  на.  Жасмин.
Бесанд был не единственным его проклятием.
   - Спасибо, пап. Как твои исследования? Жасмин что-то бормотала.
   - Сумасшедший какой-то разговор, - заметил Боманц. - Все задают  вопросы,
и никто на них не отвечает.
   - Дай денег, Бо, - потребовала Жасмин.
   - Зачем?
   - Вы двое "здрасьте" не скажете, пока не начнете свои заговоры плести.  А
я пока на рынок схожу.
   Боманц ждал. Жасмин обошлась без обычного арсенала  ядовитых  фразочек  о
горькой женской судьбе. Боманц пожал плечами и высыпал горсть монет в ладонь
жены.
   - Пошли наверх, Шаб.
   - Она стала мягче, - заметил Шаблон, когда они поднялись на чердак.
   - Я что-то не заметил.
   - Ты тоже. А дом совсем не изменился. Боманц зажег лампу., - Все  так  же
тесно, - посетовал он, берясь за копье-тайник. - Надо будет  новую  сделать.
Эта уже потерлась. - Он разложил карту на маленьком столике.
   - Добавлений немного.
   - А ты попробуй избавиться от  Бесанда.  -  Боманц  постучал  по  шестому
кургану. - Вот. Единственное препятствие у меня на пути.
   - Это единственный возможный путь, папа? Может, легче взять верхние  два?
Или даже один? Тогда у тебя будет шанс пятьдесят на  пятьдесят  угадать  два
оставшихся.
   - Я не гадаю. Мы же не в карты играем. Если  при  первой  сдаче  сыграешь
неправильно - второй не будет.
   Шаблон подтащил табурет, глянул на карту. Побарабанил по столу  пальцами.
Боманца передернуло.

***

   Прошла неделя. Семейство приспособилось к новому ритму  жизни  -  включая
жизнь под все более внимательным взглядом Наблюдателя.
   Боманц чистил  секиру  из  захоронения  теллекурре.  Сокровищница.  Сущая
сокровищница. Общая могила, прекрасно  сохранившиеся  оружие  и  доспехи.  В
лавку вошел Шаблон.
   - Тяжелая была ночь? - Боманц поднял глаза.
   - Не слишком. Он, кажется, готов сдаться.
   - Мен-фу или Бесанд?
   - Мен-фу. Бесанд раз шесть заглядывал. - Сторожили отец с сыном посменно.
Оправданием служил ворюга Мен-фу, но на самом деле Боманц надеялся  вымотать
Бесанда еще до появления Кометы. Трюк не срабатывал.
   - Мама приготовила завтрак. - Боманц принялся складывать мешок.
   - Подожди, папа. Я тоже с тобой.
   - Отдохнул бы.
   - Да ладно. Охота мне в земле поковыряться.
   - Ну давай. - "Что-то мучит парня. Может, он готов поговорить?" Они редко
беседовали. До университета их отношения были одним сплошным скандалом,  где
Шаблон всегда только защищался... За эти четыре года он вырос, но в  глубине
души оставался все тем же мальчишкой. Он не  был  еще  готов  встретиться  с
отцом как мужчина с мужчиной.  А  Боманц  недостаточно  постарел,  чтобы  не
видеть в Шаблоне того мальчишку. Так постареть нелегко. Когда-нибудь его сын
посмотрит на своего сына и подумает: "Как же он вырос..." Продолжая  очищать
булаву  от  наростов  грязи,  Боманц  криво  усмехнулся  самому  себе.   "Об
отношениях он думает. Разве это на тебя похоже, старый ты пень?" - Эй,  пап!
- позвал Шаблон из кухни. - Чуть не забыл. Прошлой ночью я видел Комету.
   Когтистая лапа вцепилась Боманцу в живот. Комета! Нет, не может быть.  Не
сейчас. Он еще не готов.

***

   - Наглый, мелкий ублюдок! - Боманц сплюнул. Он и Шаблон сидели в  кустах,
наблюдая, как Мен-фу вышвыривает из раскопа предметы. - Я ему ногу сломаю!
   - Подожди минутку. Я обойду кругом и перехвачу его, когда он побежит.
   - Нечего руки марать. - Боманц фыркнул.
   - Очень хочется, папа. Счеты бы с ним свести.
   - Ладно.
   Мен-фу высунул из ямы уродливую головку, нервно огляделся и снова ушел  в
землю. Боманц двинулся вперед.
   Подойдя поближе, он услыхал, как вор разговаривает сам с собой:
   - Ох, чудненько. Чудненько. Каменное сокровище. Каменное  сокровище.  Эта
жирная мартышка его не заслуживает. Все к Бесанду подлизывается, подлый.
   - Мартышка, говоришь, жирная? Ну погоди. - Боманц сбросил с плеч мешок  и
инструменты, покрепче взялся за лопату.
   Мен-фу выбрался из раскопа, держа в руках охапку  древностей.  Глаза  его
широко распахнулись, губы беззвучно зашевелились. Боманц размахнулся.
   - Ну, Бо, только не...
   Боманц ударил. Мен-фу отпрыгнул, получил лопатой по ноге,  взвыл,  уронил
свою ношу, замахал руками, свалился в раскоп и вылез с дальней стороны  ямы,
привизгивая, как  недорезанная  свинья.  Боманц  проковылял  за  ним,  нанес
могучий удар по ягодицам супостата, и Мен-фу побежал. Подняв лопату,  Боманц
метнулся за ним с воплем:
   - Стой, ворюга, сукин ты сын! Будь мужиком, ты!
   Он нанес последний мощный удар и, промахнувшись, не удержался  на  ногах.
Боманц вскочил и, воздев лопату, продолжил погоню.
   На Мен-фу кинулся Шаблон, но вор протаранил его и исчез в кустах.  Боманц
врезался в сына, и они вместе покатились по земле.
   - К черту, - пропыхтел Боманц. - Все равно сбежал.
   Он распростерся на спине, тяжело дыша. Шаблон захохотал.
   - Что смешного, черт тебя дери?
   - Лицо у него было... Боманц хихикнул:
   - Не много же от тебя было помощи. И они оба расхохотались.
   - Пойду лопату свою отыщу, - выдавил наконец Боманц.
   Шаблон помог отцу встать.
   - Если бы ты мог себя видеть, пап!
   - Хорошо, что не видел. А то меня удар бы хватил. -  Боманц  снова  начал
хихикать.
   - Ты в порядке, пап?
   - Да. Просто.., не  могу  одновременно  смеяться  и  переводить  дыхание.
Ох-хо-хо... Если я сейчас сяду, то уже не встану.
   - Пошли копать. Это тебе поможет. Ты вроде тут лопату обронил?
   - Вот она.
   Отсмеяться Боманц не мог все утро. Стоило ему вспомнить позорное  бегство
Мен-фу, и он не мог удержаться от хохота.
   - Пап! - Шаблон работал на дальнем краю раскопа. - Глянь сюда.  Наверное,
поэтому он нас и не заметил.
   Подхромав поближе, Боманц увидел, что Шаблон счищает землю с  превосходно
сохранившегося нагрудника, черного и блестящего, как полированный  оникс.  В
центре его сверкал серебром сложный узор.
   -   Угу.   -   Боманц   выглянул   из   ямы.   -   Никого    не    видно.
Получеловек-полузверь. Это Меняющий Облик.
   - Он вел теллекурре.
   - Но его не могли похоронить здесь.
   - Это его доспехи, папа.
   - Черт, я и сам вижу. - Он снова высунулся, как любопытный еж. Никого.  -
Сиди тут и сторожи. А я его откопаю.
   - Ты сиди, папа.
   - Ты всю ночь здесь торчал.
   - Я намного моложе тебя.
   - Я себя превосходно чувствую, спасибо.
   - Какого цвета небо?
   - Голубое. Что за идиотский...
   - Ур-раа! Мы хоть в чем-то согласны. Ты самый упрямый старый козел...
   - Шаблон!
   - Извини, пап. Копать будем по очереди. На первую кинем монетку.
   Боманц проиграл и устроился на краю раскопа, подложив рюкзак под спину.
   - Надо будет расширить раскоп. Если мы и дальше будем идти вглубь, первый
же хороший дождь все зальет.
   - Да, грязищи будет немало. Стоило бы и  дренажную  канаву  сделать.  Эй,
пап, в этих доспехах никого нет. Зато  есть  и  остальные  части.  -  Шаблон
извлек латную перчатку и часть поножи.
   - Да? Придется сдавать.
   - Сдавать? Почему? Токар даст за это целое состояние!
   - Может быть. А если наш друг Мен-фу заметит?  Он  же  нас  из  вредности
сдаст Бесанду. А с Бесандом нам надо оставаться приятелями. Эта штука нам не
нужна.
   - Не говоря уже о том, что он мог сам ее и подложить.
   - Что?
   - Ну, ее тут не должно быть, верно?  И  тела  в  доспехах  нет.  И  почва
рыхлая.
   Боманц помычал. Бесанд вполне был способен на обман.
   - Оставь все как есть. Я пойду приволоку его.

***

   - Кисломордый старый придурок, - пробормотал  Шаблон,  когда  Наблюдатель
отбыл. - Об заклад бьюсь, что он нам эту штуку подсунул.
   - Что Толку ругаться, если вделать мы ничего не  можем.  -  Боманц  опять
прислонился к рюкзаку.
   - Что ты делаешь?
   - Бью баклуши. Расхотелось мне копать. -  Все  тело  Боманца  ныло.  Утро
выдалось тяжелое.
   - Надо сделать сколько сможем, пока погода не испортилась.
   - Вперед.
   - Папа... - Шаблон замялся, потом начал снова: - Почему вы  с  мамой  все
время ругаетесь?
   Боманц задумался. Истина слишком хрупка, а Шаблон  не  застал  их  лучших
лет...
   - Наверное, потому, что люди меняются, а никто не хочет этого.  -  Он  не
мог  выразиться  точнее.  -  Ты  видишь  женщину:  чудесную,   удивительную,
волшебную, как в песне. Потом ты узнаешь ее поближе, и восхищение  проходит.
На его место становится привычка. Потом исчезает и  она.  Женщина  оплывает,
седеет, покрывается морщинами, и ты чувствуешь, что тебя обманули.  Ты  ведь
помнишь ту озорную скромницу, с которой ты встречался и болтал, пока ее отец
не пригрозил тебя  выставить  пинком.  Ты  чураешься  этой  незнакомки  -  и
начинаешь скандалить. У твоей мамы, наверное, то же.  В  душе  мне  все  еще
двадцать, Шаб. Я понимаю, что постарел,  только  заглядывая  в  зеркало  или
когда тело не подчиняется мне. Я не  замечаю  брюха,  и  варикозных  вен,  и
остатков седых волос. А ей со мной жить.
   Каждый раз, заглядывая в зеркало, я поражаюсь. Я думаю  -  что  за  чужак
отнял мое лицо? Судя по виду - гнусный старый козел. Из тех, над которыми  я
так издевался в двадцать лет. Он пугает  меня,  Шаб.  Он  вот-вот  умрет.  Я
пойман им, но я еще не готов уходить.
   Шаблон присел. Его отец редко говорил о своих чувствах.
   - И так должно быть всегда?
   Может, и не должно, но всегда бывает...
   - Думаешь о Славе, Шаб? Не знаю. От старости не сбежишь. И от  перемен  в
отношениях - тоже.
   - Может, все будет иначе. Если нам это удастся...
   - Не говори мне "может быть", Шаб. Я тридцать лет жил этим "может  быть".
- Язва попробовала желудок на зуб. - Может, Бесанд  и  прав.  Насчет  ложных
причин.
   - Папа! О чем ты? Ты отдал этому всю жизнь!
   - Шаб, я хочу сказать,  что  напуган.  Преследовать  мечту  -  это  одно.
Поймать  -  совсем  другое.  Того,  что  ожидал,  никогда  не  получаешь.  Я
предчувствую несчастье. Может, это мертворожденная мечта.
   Лицо Шаблона последовательно сменило несколько выражений.
   - Но ты должен...
   - Я не должен ничего, кроме как быть  антикваром  Боманцем.  Мы  с  твоей
мамой долго не протянем. Эта яма обеспечит нас до конца.
   - Если ты дойдешь до конца, ты проживешь еще долго и намного более...
   - Я боюсь, Шаб. Боюсь сдвинуться с места. В старости такое бывает.  Страх
перемен.
   - Папа...
   - Мечты умирают, сынок. Те немыслимые, дикие сказки,  которые  заставляют
жить, - невозможные, неисполнимые. Мои светлые мечтания умерли. Все,  что  я
вижу, - это гнилозубая ухмылка убийцы.
   Шаблон выкарабкался из раскопа. Сорвал стебелек сладкой травы, пососал.
   - Пап, как ты себя чувствовал, когда женился на маме?
   - Обалдевшим. Шаблон рассмеялся:
   - Ладно, а когда шел просить ее руки? По дороге?
   - Думал, что на месте обмочусь. Ты своего дедушку не  видывал.  О  таких,
как он, и рассказывают в сказках про троллей.
   - Что-то вроде того, как ты себя чувствуешь сейчас?
   - Примерно. Да. Но не совсем. Я был моложе, и меня ждала награда.
   - А теперь - разве нет? Ставки повысились.
   - В обе стороны. И на выигрыш, и на проигрыш.
   - Знаешь что? У тебя просто кризис самоуверенности.  И  все.  Через  пару
дней ты снова будешь бить копытом.
   Тем вечером, когда Шаблон снова ушел, Боманц сказал Жасмин:
   - У нас с тобой умный сын. Мы с ним поговорили сегодня. По-настоящему,  в
первый раз. Он удивил меня.
   - С чего бы? Он же твой сын.

***

   Сон был ярче, чем когда-либо,  и  пришел  он  раньше.  Боманц  просыпался
дважды за ночь. Больше заснуть он не пытался.  Вышел  на  улицу,  присел  на
ступеньках, залитых лунным светом.  Ночь  выдалась  ясная.  По  обе  стороны
грязной улочки виднелись неуклюжие дома.
   "Ничего себе городок, - подумал Боманц, вспомнив красоты Весла. - Стража,
мы - гробокопатели, и еще пара человек, кормящих нас да путников.  Последних
тут и не бывает почти, несмотря  на  всю  моду  на  времена  Владычества.  У
Курганья такая паршивая репутация, что на него никто и глядеть не хочет".
   Послышались шаги. Надвинулась тень.
   - Бо?
   - Бесанд?
   - Угу. - Наблюдатель опустился на ступеньку. - Что делаешь?
   - Заснуть не могу. Думаю, как  случилось,  что  Курганье  превратилось  в
такую дыру, что даже уважающий себя воскреситель сюда не полезет. А ты? Не в
ночной же дозор ходишь?
   - Тоже бессонница. Комета проклятая. Боманц пошарил взглядом по небу.
   - Отсюда не видно. Надо обойти дом. Ты прав. Все о нас забыли. О нас и  о
тех, кто лежит в земле. Не знаю, что хуже. Запустение или просто глупость.
   - М-м? - Наблюдателя явно что-то мучило.
   - Бо, меня снимают не потому, что я стар или неловок, хотя, думаю, так  и
есть. Меня снимают, чтобы освободить пост для чьего-то там племянника.
   Ссылка для паршивых овец Вот это больно, Бо. Это больно. Они забыли,  что
это за место. Мне говорят, что я угробил всю  жизнь  на  работе,  где  любой
идиот может дрыхнуть.
   - Мир полон глупцов. - Глупцы умирают.
   - А?
   - Они смеются, когда я говорю о Комете  или  воскресительском  перевороте
этим летом. Они не верят, как я. Они не верят, что в курганах кто-то  лежит.
Кто-то живой.
   - А ты приведи их сюда. Пусть прогуляются по Курганью после заката.
   - Я пытался. Говорят: "Прекрати ныть, а то лишим пенсии".
   - Ну так ты сделал все, что мог. Остальное на их совести.
   - Я дал клятву, Бо. Я давал ее серьезно и держу до сих пор. Эта работа  -
все, что у меня есть. У тебя-то есть Жасмин и Шаб. А я жил монахом. И теперь
они вышвырнули меня ради какого-то малолетнего... -  Бесанд  издал  какой-то
странный звук.
   "Всхлип?" -  подумал  Боманц.  Наблюдатель  плачет?  Человек  с  каменным
сердцем и милосердием акулы?
   - Пошли, глянем на Комету. - Он тронул Бесанда за плечо. - Я  ее  еще  не
видел. Бесанд взял себя в руки.
   - Действительно? Трудно поверить.
   - Почему? Я допоздна не сижу. Ночные смены берет Шаблон.
   - Неважно Это я по привычке подкапываюсь. Нам  с  тобой  следовало  стать
законниками. Мы с тобой прирожденные спорщики.
   - Может, ты и прав. Я в последнее время много размышлял,  что  же  я  тут
делаю.
   - А что ты тут делаешь, Бо?
   - Собирался разбогатеть. Хотел порыться в старых книгах,  раскопать  пару
богатых могил, вернуться в Весло и купить дядюшкино извозное дело.
   Боманц лениво раздумывал,  какие  части  вымышленного  прошлого  убеждали
Бесанда. Сам он так долго жил выдумкой,  что  некоторые  придуманные  детали
казались ему реальными, если только он не напрягал память.
   - И что случилось?
   - Лень. Обыкновенная старомодная лень. Я обнаружил, что между мечтой и ее
исполнением - большая разница. Было намного проще откапывать ровно  столько,
чтобы хватало на жизнь, а остальное время бездельничать. - Боманц скривился.
Это была почти правда. Все  его  исследования  в  определенном  смысле  лишь
предлог, чтобы ни с кем не соперничать. В нем просто не было энергии Токара.
   - Ну, не так плохо ты и жил. Пара суровых зим, когда Шаб был еще  щенком.
Но через это мы все прошли. Немного помощи, и все мы выжили. - Бесанд  ткнул
пальцем в небо: - Вон она.
   Боманц всхлипнул. Точно такая, как он видел во сне.
   - Зрелище еще то, да?
   - Подожди, пока она не подойдет поближе. На полнеба разойдется.
   - И красиво.
   - Я бы сказал "потрясающе".  Но  она  еще  и  предвестник.  Дурной  знак.
Древние писатели говорят, что она  будет  возвращаться,  пока  Властелин  не
восстанет.
   - Я жил этим всю жизнь, Бесанд, и даже мне тяжело поверить,  что  это  не
просто болтовня. Подожди! Курганье и мне давит на душу. Но я просто не  могу
поверить, что эти твари восстанут, проведя в могиле четыре сотни лет.
   - Бо, может, ты и честный парень. Если так, держи совет. Когда уйду  я  -
беги. Подхватывай теллекуррские штучки и дуй в Весло.
   - Ты начинаешь говорить как Шаб.
   - Я серьезно. Если тут возьмет власть какой-нибудь неверующий  идиот,  ад
вырвется на свободу. В буквальном смысле. Уноси ноги, пока это возможно.
   - Может, ты и прав. Я подумывал вернуться. Но  что  я  там  буду  делать?
Весло я позабыл. Судя по рассказам Шаба, я там просто  потеряюсь.  Черт,  да
здесь теперь мой дом. Я никак этого не понимал. Эта свалка - мой дом.
   - Я тебя понимаю.
   Боманц поглядел на громадный серебристый клинок в небе. Скоро...
   - Кто там? Кто это? - донеслось со стороны черного хода. - А ну уматывай!
Сейчас стражу позову!
   - Это я, Жасмин. Бесанд рассмеялся:
   - - И Наблюдатель, хозяйка. Стража уже на посту.
   - Что ты делаешь, Бо?
   - Болтаю. Гляжу на звезды.
   - Я пойду, - сказал Бесанд. - Завтра увидимся.
   По его тону Боманц понял - завтра его ждет очередной заряд преследований.
   - Поосторожнее.
   Боманц устроился на мокрой от росы черной ступеньке,  и  прохладная  ночь
омыла его. В Древнем лесу одинокими голосами кричали птицы. Весело заверещал
сверчок. Влажный ветерок едва пошевеливал остатки волос  на  лысине.  Жасмин
вышла и присела рядом с мужем.
   - Не могу заснуть, - сказал он.
   - Я тоже.
   - Это все она. -  Боманц  глянул  на  Комету,  вздрогнул  от  нахлынувших
воспоминаний. - Помнишь то лето, когда  мы  приехали  сюда?  Когда  остались
посмотреть на Комету? Была такая же ночь.
   Жасмин взяла его за руку, их пальцы переплелись.
   - Ты читаешь мои мысли. Наш первый месяц. Мы были такими глупыми детьми.
   - В душе мы такими же и остались.

Глава 11
КУРГАНЬЕ

   Теперь Граю разгадка давалась легко. Когда он занимался делом. Но  старая
шелковая карта притягивала его все больше и  больше.  Эти  странные  древние
имена. На теллекурре они звучали сочнее, чем на современных языках. Душелов.
Зовущая Бурю. Луногрыз. Повешенный. На древнем  наречии  они  казались  куда
мощнее.
   Но они мертвы. Из всех великих остались только Госпожа да то чудовище под
землей, которое и заварило кашу.
   Он часто подходил к маленькому окошку, смотрел на  Курганье.  Дьявол  под
землей. Зовет, наверное. Окруженный защитниками - не многие из них упомянуты
в легендах, и еще меньше -  тех,  чьи  прозвания  определил  старый  колдун.
Боманца интересовала только Госпожа.
   Столько  фетишей.  И  дракон.  И  павшие  рыцари  Белой  Розы,  чьи  духи
поставлены вечно охранять курган. Все это казалось куда  серьезнее  нынешней
борьбы.
   Грай рассмеялся. Прошлое всегда кажется интереснее настоящего.  Тем,  кто
пережил первое великое противостояние, оно тоже, наверное, казалось ужасающе
медлительным. Лишь о последней битве  складывались  легенды  и  предания.  О
нескольких днях из десятилетий.
   Теперь Грай работал меньше - у него были добрый кров и кое-какие припасы.
Он мог больше гулять, особенно ночами.
   Как-то утром, прежде чем Грай проснулся окончательно, пришел Кожух.  Грай
впустил юношу.
   - Чаю?
   - Давай.
   - Нервничаешь. Что случилось?
   - Тебя требует полковник Сироп.
   - Опять шахматы? Или работа?
   - Ни то, ни другое. Его беспокоят твои ночные прогулки. Я ему уже сказал,
что гуляю с тобой и что тебя интересуют  только  звезды  да  всякая  ерунда.
По-моему, он параноик.
   Грай натянуто улыбнулся:
   - Просто делает свое дело. Наверное, я кажусь странным. Не от мира  сего.
Выжившим из ума. Я и правда веду себя как маразматик? Сахару?
   - Пожалуйста. - Сахар был  деликатесом.  Стража  его  себе  позволить  не
могла.
   - Торопишься? Я не завтракал еще.
   - Ну он вроде не подгонял.
   - Хорошо.
   "Больше времени на подготовку.  Дурак.  Следовало  догадаться,  что  твои
прогулки привлекут внимание. Стражник - по профессии параноик".
   Грай приготовил овсянку с беконом, поделился с Кожухом. Как бы хорошо  ни
платили стражникам, питались они  скверно.  Из-за  дождей  дорогу  на  Весло
развезло, совершенно. Армейские маркитанты сражались с дорогой  мужественно,
но обеспечивать всех не могли.
   - Ну, пойдем, повидаемся с ним, - сказал наконец  Грай.  -  Кстати,  этот
бекон - последний. Полковнику стоило бы  подумать  о  том,  чтобы  кормиться
самим.
   - Говорили уже об этом. - Грай подружился с Кожухом отчасти и потому, что
тот служил при штабе. Полковник Сироп играл с Граем в  шахматы  и  вспоминал
добрые старые времена, но планов не раскрывал.
   - И?
   - Земли недостаточно. И фуража.
   - Свиньи и на желудях жиреют.
   - Свинопасы нужны. Иначе все лесовики прихватят.
   - Да, наверное.

***

   Полковник принял Грая в личном кабинете.
   - Когда же вы работаете, сударь? - пошутил Грай.
   - Работа сама движется. Как двигалась уже веками. У меня проблема. Грай.
   Грай сморщился.
   - Проблема?
   - Обличья, Грай. Мир живет восприятиями. А ты  не  соответствуешь  своему
облику.
   - Сударь?
   - В прошлом месяце у нас был гость. Из Чар.
   - Я не знал.
   -  И  никто  не  знал.  Кроме  меня.  Это  было  нечто  вроде  длительной
неожиданной проверки. Такое случается.
   Сироп уселся за стол, отодвинул в сторону шахматную доску, на которой они
так долго соревновались. Он вытащил из укромного местечка за  правой  ножкой
стола длинный лист бумаги. Грай заметил паучий почерк.
   - Взятый? Сударь?
   Грай каждый раз почти забывал добавить "сударь", и  привычка  эта  Сиропа
очень беспокоила.
   - Да. От Госпожи,  со  всеми  полномочиями.  Он  не  пережимал,  нет.  Но
рекомендации  делал.  И  упоминал   людей,   чье   поведение   кажется   ему
неприемлемым. Твое имя стояло в списке первым. Какого беса  ты  шляешься  по
округе всю ночь?
   - Думаю. Заснуть  не  могу.  Война  сделала  что-то...  Я  многое  видел.
Повстанцы. Мы не ложились спать из страха, что они атакуют. А если уснешь  -
во сне видишь кровь. Горящие дома и поля. Визг скотины  и  детей.  Это  было
хуже всего. Плачущие  дети.  Я  все  еще  слышу  их  плач.  -  Он  почти  не
преувеличивал. Каждый раз, ложась в постель, он слышал детский плач.
   Он говорил правду, вплетая ее в ложь.  Детский  плач.  Дети,  чьи  голоса
преследовали его, были его собственными невинными младенцами, брошенными  из
боязни ответственности.
   - Знаю, - ответил Сироп. - Знаю. Во Рже убивали детей, чтобы те не попали
к нам в руки. Самые жестокие из солдат плакали, видя, как матери бросают  со
стены своих младенцев и кидаются вслед за ними. Я никогда не  был  женат,  и
детей у меня нет. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. У тебя дети были?
   - Сын, - ответил Грай тихо и сдавленно, едва не вздрагивая от боли,  -  и
дочь. Двойняшки. Давно и далеко отсюда.
   - И что стало с ними?
   - Не знаю. Надеюсь, что они еще живы. Они примерно ровесники Кожуху.
   Сироп поднял бровь, но промолчал.
   - А их мать?
   Глаза Грая стали железом. Раскаленным железом клейма.
   - Умерла.
   - Мне жаль.
   Грай промолчал; выражение лица его наводило на мысль, что  ему  вовсе  не
жаль.
   - Ты понимаешь, что я говорю, Грай? -  спросил  Сироп.  -  Тебя  приметил
Взятый. А это нездорово.
   - Понял. А кто из них?
   - Не знаю. Кто у нас из Взятых интересуется мятежниками?
   - Какими мятежниками? - фыркнул Грай. - Мы их при  Чарах  стерли  с  лица
земли.
   - Может быть. Но есть еще эта Белая Роза.
   - Я думал, ее вот-вот возьмут.
   - Да, ходит такой слух, что ее еще до конца месяца в  кандалы  закуют.  С
тех пор, как мы о ней впервые услышали, так он и ходит. Она  быстро  бегает.
Может быть, достаточно быстро. - Улыбка Сиропа померкла. - Ну, когда  Комета
вернется, меня тут уже не будет. Бренди?
   - Да.
   - Шахматишки? Или на работу спешишь?
   - Да пока нет. Одну партию. На середине игры Сироп напомнил:
   - Не забудь мои слова. Взятый сказал, что  улетает.  Но  это  его  слова.
Может, он тут за кустами прячется.
   - Буду осторожен.
   Еще бы. Только  внимания  Взятого  ему  не  хватало.  Он  слишком  далеко
забрался, чтобы рисковать по пустякам.

Глава 12
РАВНИНА СТРАХА

   Была моя вахта. В желудке стояла гложущая, свинцовая  тяжесть.  Высоко  в
небе весь день кружили точки. Парочка вертелась  -  патрулировала  -  там  и
сейчас. Постоянное присутствие Взятых было недобрым знаком.
   Чуть ниже  планировали  в  послеполуденных  небесах  две  пары  мант.  На
восходящих потоках они поднимались, потом, кружа,  опускались,  поддразнивая
Взятых, пытаясь подманить их поближе к границе. Они недолюбливали пришельцев
вообще, а этих - особенно, потому что те  раздавили  бы  мант,  если  бы  не
другой чужак, Душечка.
   За ручьем  прохаживались  бродячие  деревья.  Блестели  мертвые  менгиры,
пробужденные каким-то образом от обычной спячки. Что-то назревало на равнине
- нечто, чего ни один чужак не поймет.
   За пустыню зацепилась огромная тень. В вышине плыл, бросая вызов  Взятым,
одинокий летучий кит. Порой до земли долетал едва слышный низкий рев. Первый
раз слышу, чтобы кит говорил. Для них это признак ярости.
   Забормотал, зашептался в кораллах ветер. Праотец-Дерево пропел возражение
киту.
   - Скоро твои враги придут, - произнес, менгир рядом со мной.
   Я  вздрогнул.  Его  слова  напомнили  мне  недавний  ночной  кошмар,   не
запомнившийся, но полный ужаса.
   Я не позволил себе пугаться подлой каменюги. Сильно пугаться.
   Что они? Откуда пришли? Почему отличаются от обычных камней? И если уж на
то пошло - почему равнина так дико отличается от всего мира? Почему она  так
жестока? Покамест нас терпят как союзников против более серьезного врага. Но
посмотрим, сколько продержится эта дружба, когда Госпожа падет.
   - Когда?
   - Когда будут готовы.
   - Великолепно, каменюга. Объяснил. Мой сарказм не прошел  незамеченным  -
просто его не откомментировали. Менгиры сами славятся сарказмом  и  ядовитым
языком.
   - Пять армий, - пояснил голос. - Долго ждать не будут.
   Я ткнул пальцем в небо:
   - А Взятые летают как хотят. Беспрепятственно.
   - Они не чинят препятствий.
   Сущая правда. Но  извинение  слабое.  Союзники  должны  быть  союзниками.
Летучие киты и манты обычно считают одно появление  на  равнине  достаточным
препятствием. Мне пришло в голову, что Взятые могли их подкупить.
   - Неправда. - Менгир подвинулся. Теперь его тень падала мне  на  ноги.  Я
наконец оглянулся. В нем было каких-то десять футов. Недоросль.
   Он прочитал мои мысли. Черт.
   Менгир продолжал сообщать мне то, что я и без него знал.
   - Не всегда можно вести дела  с  позиции  силы.  Будь  осторожен.  Народы
собрались, чтобы переоценить целесообразность вашего присутствия на равнине.
   Ах  вот  как.  Этот  булыжник-трепач,  оказывается,  посланник.   Местные
испуганы. И некоторые думают, что избавятся от неприятностей,  выставив  нас
за дверь.
   - Да.
   Слово "народы" не слишком точно описывает тот межвидовой  парламент,  что
принимает тут решения, но лучшего не подобрать.
   Если верить менгирам - а они лгут только путем умолчания или обобщений, -
то равнину Страха населяют более сорока разумных видов.  В  число  известных
мне входят менгиры, ходячие деревья, летучие киты  и  манты,  горстка  людей
(как дикари, так и отшельники), два вида ящериц, птица вроде сарыча, большая
белая летучая мышь и  исключительно  редкая  тварь  наподобие  перевернутого
верблюдокентавра. Я хочу сказать, что  человеческая  часть  у  него  задняя.
Бегает оно вперед тем местом,  которое  у  всех  других  существ  называется
задницей. Наверное, я встречал и других, по не узнавал.  Гоблин  утверждает,
что в сердце больших коралловых рифов живет маленькая мартышка,  в  точности
похожая на Одноглазого в миниатюре, - но когда речь заходит  об  Одноглазом,
Гоблину верить нельзя.
   - Я обязан принести весть, - сказал менгир. - Чужаки на равнине.
   Я задал вопросы. Не получив ответа,  раздраженно  обернулся.  Менгир  уже
исчез.
   - Чертова каменюга...
   У входа в Дыру стояли, наблюдая за Взятыми, Следопыт и пес  Жабодав.  Мне
передавали, что Душечка тщательно допросила Следопыта - я-то  пропустил  эту
часть - и допрос ее удовлетворил.
   Я тогда поспорил с Ильмо, которому Следопыт понравился.
   - Напомнил мне Ворона, - заявил  Ильмо.  -  Пара  сотен  Воронов  нам  бы
пригодилась.
   - Мне он тоже напоминает Ворона. Именно это мне и не нравится. -  Но  что
толку спорить? Так не бывает, чтобы все всем  нравились.  Душечка  полагает,
что с ним все в порядке. Ильмо с ней согласен. Лейтенант его принял.  Почему
я дергаюсь? Черт, если он слеплен из того  же  теста,  что  и  Ворон,  то  у
Госпожи большие неприятности.
   Скоро его проверят. Что-то у  Душечки  на  уме.  Подозреваю,  упреждающий
удар. Вероятно, по Рже.
   Ржа. Где поднял свою звезду Хромой.
   Хромой. Восставший из мертвых. Я сделал с ним все, что можно, только  что
тела не сжег. А надо было, наверное. Проклятие.
   Самое страшное - подумать: "А один ли он?" Не избежали ли  прочие  верной
смерти? Не прячутся ли где-то, чтобы изумить мир своим появлением?
   На ноги мне упала тень. Я  очнулся  от  раздумий.  Рядом  со  мной  стоял
Следопыт.
   - Ты выглядишь расстроенным, - сказал он. Должен признать, был он отменно
вежлив. Я глянул на кружащие в небе напоминания о битве.
   - Я солдат, - ответил я, - старый, усталый  и  запутавшийся.  Я  сражаюсь
дольше, чем ты живешь на свете. И все жду, когда мы чего-нибудь добьемся.
   Он улыбнулся - слабо, почти скрытно. Мне стало неуютно. Мне было  неуютно
от всего, что он делал. Даже от его проклятой собаки,  хотя  она  почти  все
время дрыхла. Как она одолела дорогу от  Весла  при  такой  лени?  Работа-то
нелегкая. А этот пес - клянусь! - даже жрать не торопился.
   - Можешь быть уверен. Костоправ, - ответил Следопыт, - она  падет.  -  Он
говорил абсолютно убежденно. - У нее не хватит сил приручить весь мир.
   И снова мне стало не по себе. Прав он  или  нет,  но  фразу  он  построил
жутковато.
   - Мы сокрушим их всех. - Он указал на Взятых. - Это самозванцы, не то что
прежние.
   Пес Жабодав обчихал Следопыту ботинок. Следопыт посмотрел вниз - я думал,
что он пнет дворнягу, но он нагнулся и почесал скотине за ухом.
   - Пес Жабодав. Что за имя такое?
   - О, это старая шутка. Тех времен, когда  мы  были  намного  моложе.  Ему
понравилось. Теперь он на этом имени настаивает.
   Казалось, что Следопыт со мной только наполовину. Глаза его  были  пусты,
взгляд блуждал где-то, хотя он продолжал смотреть в сторону Взятых. Странно.
   По крайней мере, он признал, что был когда-то молод. Есть в этом намек на
человеческую уязвимость. В таких, как Ворон и Следопыт,  меня  бесит  именно
то, что их задеть невозможно.

Глава 13
РАВНИНА СТРАХА

   - Эй, Костоправ! - Из Дыры вылез Лейтенант.
   - Что?
   - Пусть Следопыт тебя сменит.  -  До  конца  моей  вахты  оставалось  еще
несколько минут. - Душечка тебя требует. Я глянул на  Следопыта.  Тот  пожал
плечами:
   - Давай.
   Он повернулся лицом на запад и встал в  стойку.  Клянусь,  выглядело  это
так, словно  он  включил  бдительность,  в  одно  мгновение  став  идеальным
стражем.
   Даже пес Жабодав приоткрыл глаз и принялся наблюдать.
   Я почесал псине темя, надеясь, что жест будет принят за дружелюбный.  Пес
заворчал.
   - Счастливо оставаться, - сказал я и последовал за Лейтенантом.
   Обычно бесстрастный, Лейтенант показался мне взволнованным.
   - В чем дело?
   - У нее очередная дикая идея. О-хо-хонюшки.
   - Куда теперь?
   - Во Ржу.
   - Ну чудно! Прекрасно! Давай выкладывай. Я-то подумал, что ты треплешься.
Отговорить ее ты, надеюсь, пытался?
   Можно было бы подумать, что после стольких  лет  вонь  начинает  казаться
приемлемой, но, когда мы спустились в Дыру, нос мой задергался.  Я  невольно
задержал дыхание. Просто невозможно набить толпу народа в  подземелье  и  не
проветривать его. А проветривали у нас не часто.
   - Пытался. Она говорит: "Грузи фургон, а то, что мул слепой,  -  это  моя
забота".
   - Обычно она права.
   - Она военный гений, ядрена  вошь!  Но  это  не  значит,  что  она  может
провернуть каждый из примерещившихся ей недоделанных  планов!  Мало  ли  что
примерещится... Черт, Костоправ, - там же Хромой.
   В зале совещаний мы с этого и начали. Ношу взяли на себя мы с Молчуном  -
как Душечкины любимцы. Редко приходилось мне видеть такое  единодушие  среди
моих собратьев. Даже Гоблин и Одноглазый сошлись - а уж эти двое  в  полдень
могут спорить, ночь на дворе или день.
   Душечка  расхаживала  по  комнате,  как  дикий  зверь.  Она  сомневалась.
Сомнения изводили ее.
   - Во Рже двое Взятых, - доказывал я. - Это по словам Шпагата. И  один  из
них - наш самый старый и опасный враг. - Если сломить этих двоих, весь  план
их кампании лопнет, - возразила Душечка.
   - Сломить их? Девочка, мы  о  Хромом  говорим.  Я  уже  доказал,  что  он
непобедим.
   - Нет. Ты доказал, что Хромой выживает, если не добить его. Мог бы  сжечь
тело.
   Точно. Или разрезать  на  кусочки  и  скормить  рыбам,  или  отправить  в
плавание по котлу с кислотой, или засыпать негашеной  известью.  Но  на  это
уходит время. А на нас надвигалась сама Госпожа. Хорошо, хоть ноги в тот раз
унесли.
   - Предположим, что нам удалось пробраться туда незамеченными - во  что  я
ни на грош не верю - и застать их врасплох. Долго ли всем Взятым собраться и
нас прихлопнуть?  -  Я  отчаянно  жестикулировал,  более  рассерженный,  чем
испуганный. Я никогда еще не отказывал Душечке. Но в этот раз я был готов  и
на такое.
   Глаза Душечки вспыхнули. В первый раз в жизни я заметил, что она не может
справиться с собой.
   - Если ты не хочешь подчиняться приказам, - показала она наконец, -  тебе
нечего здесь делать. Я не Госпожа. Я не жертвую пешками ради малой выгоды. Я
согласна - этот налет очень рискован. Но гораздо меньше, чем ты полагаешь. И
результаты его могут быть намного серьезнее, чем тебе кажется.
   - Убеди меня.
   - Не могу. Ты не должен знать,  на  случай,  если  тебя  схватят.  Я  уже
завелся:
   - То есть ты хочешь сказать, что Взятым этого хватит, чтобы сесть нам  на
хвост?
   Может, я был испуган сильнее, чем мог себе сознаться. А  может,  на  меня
просто нашел дух противоречия.
   - Нет, - ответила она. Хотела сообщить что-то еще, но удержалась.
   Молчун положил мне руку на плечо. Он сдался.  Лейтенант  присоединился  к
нему.
   -  Перегибаешь,  Костоправ.  -  Если  ты  не  будешь  исполнять   приказ,
Костоправ, - уходи, - повторила Душечка.
   Она говорила серьезно. Совершенно! У меня от удивления отвисла челюсть.
   - Ладно! - Я вышел, стуча каблуками, отправился к себе, пошелестел  этими
упрямыми старыми бумагами и, конечно, ничего нового не нашел.
   На некоторое время меня оставили в покое. Потом подошел Ильмо.  Вошел  не
стучась - просто я поднял глаза, а он уже стоял в дверях. К тому времени я и
сам почти устыдился своей выходки.
   - Ну?
   - Почта пришла. - Он кинул мне очередной пакет в промасленной коже.
   Я подхватил пакет в воздухе. Ильмо ушел, не объяснив, откуда он взялся. Я
положил сверток на стол и долго глядел на него. Откуда? Я же никого в  Весле
не знаю.
   Или в этом есть какой-то подвох?
   Госпожа терпелива и умна. Я бы не сбрасывал со счетов некий  использующий
меня великий план.
   Наверное, я раздумывал об этом  с  час,  прежде  чем  неохотно  развернул
пакет.

Глава 14
ИСТОРИЯ БОМАНЦА
(ИЗ ПОСЛАНИЯ)

   Боманц и Токар стояли в углу лавки.
   - Ну как тебе? - спросил Боманц. - Дорого дадут?
   Токар  посмотрел  на  шедевр  новой  коллекции  Боманца  -  скелет  воина
теллекурре в полностью реставрированных доспехах.
   - Это просто чудо, Бо. Как ты это сделал?
   - Скрутил суставы проволокой. Видишь драгоценный  камень  на  лбу?  Я  не
знаток геральдики времен Владычества, по рубин - это, кажется, знак именитых
людей?
   - Царей. Это будет череп царя Слома.
   - И кости его. И броня.
   - Ты богач, Бо. С этого я возьму только комиссионные. Подарок всей  семье
на помолвку. А ты серьезно принял мою просьбу расстараться.
   - Лучшее конфисковал Наблюдатель. Мы откопали доспехи Меняющего Облик.
   В этот раз Токар привез помощников - пара мрачных обезьяноподобных громил
перетаскивала древности в фургоны на улице. Наблюдая, как они снуют,  Боманц
начинал нервничать.
   - Правда? Проклятие! Я бы левую руку за это отдал.
   Боманц, извиняясь, развел руками:
   - А что я мог поделать? Бесанд меня держит на коротком поводке. И  ты  же
знаешь, как я стараюсь  себя  вести.  Чтобы  иметь  дело  с  братом  будущей
невестки, приходится чем-то жертвовать.
   - Это как?
   "Вот я и вляпался", - подумал Боманц. И кинулся в омут.
   - Бесанд прослышал, что ты воскреситель. Совсем нас с Шабом извел.
   - Ах ты ж, погань! Извини, Бо. Воскреситель! Много лет назад я не уследил
за своим языком и ляпнул, что даже Властелин правил бы в  Весле  лучше,  чем
наш мэр-шут. Одна идиотская фраза! Но эти же не забывают. Мало им того,  что
они отца моего в могилу свели, теперь еще надо меня и моих друзей мучить!
   Боманц понятия не имел, о чем говорит Токар. Надо будет спросить Шаблона.
Но Токар успокоил его подозрения - а это главное.
   - Оставь прибыль с  этой  штуки  себе,  Токар.  Для  Шаба  и  Славы.  Как
свадебный подарок. Они уже назначили день?
   - Точно  -  еще  нет.  После  его  отпуска  и  защиты.  Зимой,  наверное.
Собираешься приехать?
   - Собираюсь вообще податься в Весло. У меня не  хватит  сил  сражаться  с
новым Наблюдателем.
   - Да следующим летом мода на времена Владычества и без  того  схлынет.  -
Токар хихикнул. - Попробую присмотреть тебе местечко.  Если  ты  все  будешь
делать так блестяще, как этого короля, то нигде не пропадешь.
   - Тебе правда нравится? Я подумывал, а не посадить  ли  его  на  коня.  -
Боманц почувствовал прилив гордости за свое мастерство.
   - Коня? Точно? Они похоронили его вместе с конем?
   - С доспехами  и  всем  прочим.  Не  знаю,  кто  хоронил  теллекурре,  но
мародеров там не было. У меня целый ящик монет, драгоценностей и  гербов.  -
Монет Владычества? Вот это самый шик! Их же по  большей  части  переплавили.
Хорошо сохранившаяся монета времен Владычества стоит в пятьдесят раз  больше
номинала.
   - Ну так оставь этого царя Имярек у меня. Я сделаю коня,  а  ты  заберешь
его в следующий раз.
   - Долго тебе ждать не придется. Разгружусь и  сразу  назад.  Кстати,  где
Шаб? Я хотел ему привет передать. - Токар потряс очередным кожаным пакетом.
   - Слава?
   - Слава. Ей бы романы писать. Она меня на бумаге разорит.
   - Шаб копает. Пошли. Жасмин! Я повел То-кара на раскопки.
   На улице Боманц постоянно поглядывал  через  плечо.  Комета  стала  такой
яркой, что была видна и днем. - Чертовски  красивый  будет  вид,  когда  она
достигнет пика, - предсказал он.
   - Да уж наверное.
   От улыбки Токара у Боманца по  спине  побежали  мурашки.  "Мерещится",  -
подумал он.

***

   Дверь лавки Шаблон открыл спиной и сбросил на пол груду оружия.
   - Похоже, рудник истощился, пап. Сегодня один мусор.
   Боманц отогнул медную проволоку, выпутался  из  каркаса,  поддерживавшего
конский скелет.
   - Так пусть Мен-фу этим займется. В доме и без того места нет.
   По лавке действительно было  не  пройти.  Боманц  мог  ничего  не  делать
годами, будь у него такое желание.
   - Хорошо смотрится, - одобрил Шаблон  коня,  прежде  чем  отправиться  за
очередным грузом оружия из одолженной тачки. - Придется тебе  показать,  как
взгромоздить нашего короля наверх, чтобы я смог его собрать, когда вернусь.
   - Я и сам могу.
   - Думал, ты остаешься.
   - Может быть. Не знаю. Когда ты диссертацию-то начнешь?
   - Я уже работаю. Делаю заметки. Как только соберусь, смогу  записать  вот
так!  -  Шаблон  щелкнул  пальцами.  -  Не  беспокойся.   Времени   у   меня
предостаточно. - Он снова вышел. Жасмин принесла чай.
   - Я думала, тут Шаб.
   - На улице. - Боманц мотнул головой. Жасмин оглянулась  в  поисках  места
для чайника и чашек.
   - Надо прибрать тут все.
   - Я это себе давно говорю. Вернулся Шаблон.
   - Тут хватит частей и  обломков,  чтобы  собрать  целые  доспехи.  Только
носить их нельзя будет.
   - Чаю? - спросила у него мать.
   - Конечно. Пап, я проходил мимо штаба - прибыл новый Наблюдатель. - Уже?
   - Тебе он понравится. Привез экипаж и три фургона  с  одеждой  для  своей
любовницы. И взвод слуг. - Что? Ха! Он сдохнет,  когда  Бесанд  покажет  ему
квартиру.
   Наблюдатель  жил  в  келье,  более   подходившей   монаху,   чем   самому
могущественному человеку в провинции.
   - Он того заслуживает.
   - Ты его знаешь?
   - Понаслышке. Вежливые называют его Шакал. Если б я знал, что  это  он...
Ну что я мог сделать? Ничего. Ему повезло,  что  семья  отослала  его  сюда.
Останься он в городе, его бы кто-нибудь прирезал.
   - Не слишком популярен, да?
   Сам узнаешь, если останешься. Возвращайся, пап.
   - У меня есть дело, Шаб.
   - И надолго?
   - Пара дней. Или вечность. Ты же знаешь. Я доберусь до этого имени.
   - Мы могли бы попытаться сейчас, папа. Воспользоваться смятением.
   - Без экспериментов, Шаб.  Только  уверенность.  Я  не  желаю  играть  со
Взятыми в кости.
   Шаблон явно хотел еще поспорить, но вместо этого глотнул чаю. Потом снова
вышел к тачке.
   - Токар должен уже появиться,  -  сказал  он,  вернувшись.  -  Может,  он
привезет не два фургона. Боманц хихикнул:
   - Может, он не только фургоны привезет, но и сестренку?
   - Да, я и об этом думал...
   - Как же ты будешь диссертацию писать?
   - Ну, выпадают минуты... Боманц протер тряпочкой драгоценность на  упряжи
коня мертвого царя.
   - Ладно, хватит на сегодня. Пошли к раскопу.
   - Сделаем крюк, поглядим на суету? - предложил Шаблон.
   - Не пропущу ни за какие деньги.

***

   Ближе к вечеру к раскопу пришел Бесанд. Боманца он застал дремлющим.
   - Что такое? - вопросил он. - Спим на работе?
   Боманц выпрямился:
   - Ты же меня знаешь. Я только из дома вышел. Я слыхал, новенький приехал.
Бесанд плюнул:
   - Не напоминай.
   - Плохо?
   - Хуже, чем я ожидал. Попомни мои слова, Бо, - сегодня  начинается  конец
света. Эти дураки еще пожалеют.
   - Ты уже решил, что будешь делать дальше?
   - Рыбачить. Рыбачить, мать его  за  ногу.  В  самой  глухой  глуши.  День
подожду, чтоб этого типа в курс ввести, и пойду на юг. - Я всю жизнь  мечтал
осесть в одном из  Самоцветных  городов.  Никогда  не  видел  моря.  Так  ты
уезжаешь, да?
   -  Только  не  надо  об  этом  с  такой  радостью,  ладно?  Ты  с  твоими
дружками-воскресителями победил, но я-то знаю,  что  меня  побили  на  чужой
земле.
   - Последнее время мы не слишком  много  спорили.  Не  стоит  наверстывать
упущенное.
   - Ладно-ладно. Само собой вылетело. Извини.  Это  от  разочарования.  Все
вокруг рассыпается, а я ничего не могу поделать.
   - Ну, не настолько же все плохо.
   - Настолько. У меня свои источники, Бо. Я же  не  псих-одиночка.  Есть  в
Весле  многие  умные  люди,  которые  разделяют  мои  страхи.  Говорят,  что
воскресители готовят что-то. Ты еще увидишь. Если только не унесешь ноги.
   - Наверное, унесу. Шаблон этого типа знает. Но я не могу  уйти,  пока  не
закончу раскопки.
   Бесанд, прищурившись, глянул на приятеля.
   - Бо, мне бы следовало заставить тебя все здесь убрать. Тут словно  черти
блевали.
   Боманц не был аккуратным работником. На сотню футов вокруг раскопа  землю
усеивали кости, обломки древних доспехов и прочий мусор. Жуткое  зрелище.  А
он и не замечал.
   - Да к чему мучиться? За год все зарастет. Кроме того, я не  хочу,  чтобы
Мен-фу переработался.
   - Бо, ты сама сердечность.
   - Стараюсь.
   - Еще увидимся.
   - Ладно.
   Боманц попытался сообразить, что он сделал не так, за чем приходил Бесанд
и чего не нашел. Потом пожал плечами, улегся на траву и закрыл глаза.

***

   Женщина манила его. Никогда еще сои не был так ярок. И так удачен. Боманц
подошел к женщине, взял за руку, и она повела его тенистой  тропинкой  между
деревьями. Тонкие лучики солнечного света  пронзали  кроны,  в  них  плясали
золотые пылинки. Женщина говорила, но слов было не разобрать. Ему  было  все
равно. Покой.
   Золото стало серебром. Серебро отлилось в  громадный  тупой  клинок,  что
пробивал ночное небо, затмевая слабые звезды. Комета снижалась, снижалась...
Великанское лицо женщины глянуло на него. Она кричала. Зло кричала. А он  не
слышал...
   Комета исчезла. Полная луна скользила по усеянному  алмазами  небу.  Тень
закрыла звезды, смела Млечный Путь. Голова, разобрал Боманц. Силуэт  головы.
Волк, глотающий луну... И тень исчезла. Снова  рядом  с  ним  была  женщина,
снова он шел по лесной тропе, спотыкаясь о солнечные  зайчики.  Она  обещала
ему что-то...
   Он проснулся: Жасмин трясла его за плечи.
   - Бо! У тебя снова кошмар. Проснись.
   - Я.., в порядке, - пробормотал он. - Не так и страшно.
   - Не надо было тебе есть столько лука.  В  твоем  возрасте  и  при  твоей
язве...
   Боманц сел, похлопал себя по  животу.  В  последнее  время  язва  его  не
беспокоила. Может, дела отвлекали его от хворей? Он спустил ноги с кровати н
уставился в темноту.
   - Ты что?
   - Думаю спуститься к Шабу.
   - Отдохнул бы.
   - Чушь. В моем-то возрасте? Старикам  отдых  не  нужен.  Я  не  могу  так
тратить время. - Он нашарил ботинки.
   Жасмин по привычке  пробормотала  что-то  нехорошее.  Боманц  не  обратил
внимания. Равнодушие он довел до степени искусства.
   - Поосторожнее, - добавила она.
   - А?
   - Поберегись, говорю. Что-то не по себе мне, раз Бесанда нет.
   - Так он только утром уехал.
   - Да, но...
   Боманц вышел из дома,  бормоча  под  нос  что-то  о  суеверных  старухах,
которые боятся любых перемен.
   Путь он выбрал кружной, по  временам  останавливался,  глядя  на  Комету.
Удивительное зрелище. Полотнище блеска. Интересно, что  может  означать  тот
сон? Тень, пожирающая луну. Не слишком много, решил он.
   На околице Боманц услышал голоса. Он пошел потише - обычно  в  такой  час
люди по улице не бродят.
   Голоса доносились из заброшенного сарая. Внутри мерцала свеча. Паломники,
предположил Боманц. Он пристроился  к  щели,  но  не  увидел  ничего,  кроме
чьей-то спины. Что-то в этих сутулых плечах... Бесанд? Нет, слишком широкие.
Скорее уж один из Токаревых громил...
   Голосов он тоже не узнал - в сарае больше перешептывались, - но  один  из
них был подозрительно похож на вечное нытье Мен-фу. Слова, однако, он слышал
вполне отчетливо.
   - Слушай, мы сделали все, что  могли.  Когда  у  мужика  отбирают  дом  и
работу, он мог бы и понять, что ему тут не место. Но ведь не уходит же!
   Второй голос:
   - : Значит, пришло время серьезных мер. Нытик:
   - Это уже слишком.
   - Трус. - Презрительное фырканье. - Я это сделаю. Где он?
   - Забрался на старую конюшню. На чердак. Устроил себе там подстилку,  как
старый пес в углу.
   Кто-то,  ворча,  встал.  Шаги.  Боманц  схватился  за  живот  и  поспешно
отсеменил в тень. Дорогу пересекла сутулая фигура. Сияние Кометы  отразилось
от обнаженного клинка.
   Боманц перебрался в тень подальше и принялся думать.
   Что все это значит? Убийство, само собой. Но чье? И зачем? Кто  поселился
в заброшенной конюшне? Паломники и просто путники вечно  ночевали  в  пустых
строениях... И кто эти заговорщики?
   На ум приходили разные варианты, но Боманц отбросил все - слишком уж  они
были мрачные. Когда самообладание вернулось к нему, он побежал к раскопу.
   Лампа Шаблона стояла на месте, но самого парня не было видно.
   - Шаб? - Нет ответа. - Шаблон! Где ты? - Опять нет ответа.  -  Шаблон!  -
вскрикнул Боманц почти панически.
   - Пап, это ты?
   - Где ты?
   - Сру.
   Боманц со вздохом сел. Секундой позже вылез из кустов сын, утирая пот  со
лба. Странно: ночь прохладная.
   - Шаб, неужели Бесанд передумал? Этим утром он вроде уехал.  А  я  только
что слышал, как несколько мужиков сговаривались убить кого-то,  и  вроде  бы
его.
   - Убить? Кто?
   - Не знаю. Трое или  четверо.  Одним  из  них  мог  быть  Мен-фу.  Он  не
возвращался?
   - Не знаю. Тебе не примерещилось часом? Что ты вообще тут делаешь посреди
ночи?
   - Опять кошмары. Не  мог  заснуть.  И  мне  не  примерещилось.  Эти  типы
собирались убить кого-то, потому что тот не уехал.
   - Это ж бессмыслица, пап.
   - Да мне пле... - Боманц  резко  развернулся.  Что-то  зашуршало  за  его
спиной. В круг света вышла, пошатываясь, фигура, сделала три шага и упала.
   - Бесанд! Это Бесанд. А я что тебе  говорил!  Грудь  бывшего  Наблюдателя
пересекала кровавая рана.
   - Я в порядке, - прошептал он. - В порядке. Просто шок. Не так страшно..,
как кажется.
   - Что случилось?
   - Пытались меня убить. Я же говорил - скоро начнется.  Говорил,  что  они
играют по-крупному. Но в этот раз я их надул. И убийцу ихнего срезал.
   - Я думал, ты уезжаешь. Я видел, как ты уходил.
   - Передумал. Не могу уехать. Я клятву дал, Бо. Работу у меня  отняли,  но
не совесть же. Я должен их остановить.
   Боманц посмотрел сыну в глаза. Шаблон покачал головой:
   - Пап, глянь на его запястье. Боманц посмотрел.
   - Ничего не вижу.
   - В том-то и дело. Амулета нет.
   - Он же его сдал, когда уходил. Разве нет?
   - Нет, - ответил Бесанд. - Потерял в драке. И в темноте не смог найти.  -
Он снова издал тот странный звук.
   - Папа, он серьезно ранен. Я сбегаю в бараки.
   - Шаб, - выдохнул Бесанд, - только ему не говори. Скажи капралу Хрипку.
   - Ладно. - Шаблон умчался.
   Свет Кометы наполнял ночь  призраками.  Курганье,  казалось,  корчится  и
ползет. Тени  проскальзывали  среди  кустов.  Боманц  поежился  и  попытался
убедить себя, что это лишь игра воображения.

***

   Близилось утро. Бесанд вышел из  шока  и  теперь  прихлебывал  присланный
Жасмин супчик. Пришел капрал Хрипок, доложил результаты расследования.
   - Ничего не нашел, сударь. Ни тела, ни амулета. Даже  следов  драки  нет.
Словно и не было ничего.
   - Ну не сам же я себя порезал!
   Боманц призадумался. Если бы он не подслушал заговорщиков, то  просто  не
поверил бы Бесанду. Этот человек способен организовать  покушение  на  себя,
чтобы вызвать сочувствие.
   - Я вам верю, сударь. Я только рассказываю, что нашел.
   -  Они  потеряли  свой  лучший  шанс.  Теперь  мы  предупреждены.  Будьте
внимательны.
   - И не забывайте,  кто  ваш  новый  начальник,  -  встрял  Боманц.  -  Не
наступайте ему на мозоли.
   - Этот недоумок. Сделай что можешь, Хрипок. И не шарь вокруг курганов.  -
Слушаюсь. - Капрал отбыл.
   - Возвращайся домой, пап, - предложил Шаблон. -  Ты  весь  серый.  Боманц
поднялся.
   - Ты в порядке? - спросил он.
   - Отлично, - ответил Бесанд. - Не беспокойся обо мне.  Солнце-то  встало.
Эти твари на дневном свету ни на что не годятся.
   "Не слишком на это рассчитывай, - подумал Боманц.  -  Если  это  истинные
почитатели Властелина, они и ясный полдень могут превратить в ночь".
   - Я тут думал этой ночью, пап, - произнес Шаблон, как только они  отошли.
- До начала заварушки. О твоей проблеме с прозваниями. И меня осенило.  Есть
в Весле такой старый камень - здоровый, с  рунами  и  резьбой.  Черт  знает,
Сколько он там стоит. Никто не  помнит,  кто  его  ставил  или  зачем.  Всем
наплевать.
   - Ну и?
   - Давай покажу,  что  на  нем  нарисовано.  -  Шаблон  подобрал  веточку,
расчистил клочок земли, начал рисовать. - На верхушке -  неровная  звезда  в
круге. Потом несколько строк - руны, которые никто прочитать не может. Их  я
не помню. Потом картинки. - Он поспешно чертил линии.
   - Довольно грубо.
   - Они такие и есть. Но посмотри. Вот этот. Человечек со сломанной  ногой.
Здесь. Червь? Тут - человек поверх контура зверя. Тут - человек  с  молнией.
Понимаешь? Хромой. Крадущийся в Ночи. Меняющий Облик. Зовущая Бурю.
   - Может быть. А может быть, ты торопишься с выводами.
   - Пускай. - Шаблон продолжал рисовать.  -  Вот  так  они  расположены  на
камне. Четверо, кого я назвал. В том же порядке, что у тебя на карте. Смотри
сюда. На твоих пустых местах. Это могут быть те Взятые, чьи могилы мы еще не
определили. - Он указал на пустой  кружок,  человечка  со  склоненной  набок
головой, голову зверя с кругом во рту.
   - Позиции сходятся, - признал Боманц.
   - И?
   - Что "и"?
   - Папа, ты прикидываешься идиотом. Круг - это может быть  ноль.  А  может
быть знак прозывавшегося Безликим или Безымянным. Этот - Повешенный. А тут -
Луногрыз, или Лунный Пес?
   - Вижу, Шаб. Но я не уверен, что хочу видеть. - Он рассказал Шаблону свой
сон - огромная волчья пасть, заглатывающая луну.
   - Вот видишь! - сказал Шаблон. - Тебе собственное сознание  подсказывает.
Проверь свидетельства. И посмотри, все ли сходится.
   - Не стоит.
   - Почему?
   - А я их наизусть помню. Сходится.
   - Так в чем дело?
   - Я уже не уверен, что хочу это сделать.
   - Папа... Папа, если не ты, то я это сделаю. Я не позволю тебе  выбросить
зря тридцать семь лет. Что изменилось? Ты отдал  почти  все,  чтобы  попасть
сюда. Неужели ты можешь все это просто списать?
   - Я привык к такой жизни. Меня она не тяготит.
   - Папа... Я ведь встречался с твоими знакомыми по прежней жизни. Все  они
говорят, что ты мог бы стать великим  волшебником.  Они  изумлялись,  что  с
тобой произошло. Они знают, что у тебя был какой-то тайный великий план и ты
отправился исполнять его. Они думают, что  ты  мертв,  потому  что  иначе  о
человеке твоих способностей было бы известно. И теперь я начинаю подумывать,
что они правы.
   Боманц вздохнул. Шаблон никогда не поймет его. Пока не постареет  в  тени
виселицы.
   - Я серьезно, пап. Я сделаю это.
   - Нет, не сделаешь. Тебе не хватит ни знаний, ни мастерства. Я сделаю это
сам. Так, наверное, предрешено.
   - Пошли!
   - Не торопись ты так. Не на посиделки собираешься. Это опасно. Мне  нужен
отдых  и  время,  чтобы  прийти   в   соответствующее   состояние.   Собрать
оборудование, приготовить сцену.
   - Пап...
   - Шаблон, кто тут специалист? Кто этим займется - ты или я?
   - Ты, наверное.
   - Тогда заткнись. И держи рот на замке. Самое раннее - завтра ночью. Если
твое расположение прозваний меня удовлетворит.
   Шаблон глянул на него обиженно и нетерпеливо.
   - В чем дело? Что у тебя за спешка?
   - Я просто... Я думаю, что вместе с Токаром приедет Слава. Я хотел, чтобы
она приехала уже к завершению.
   Боманц в отчаянии заломил брови.
   - Пошли домой. Я с ног валюсь. -  Он  обернулся.  Бесанд,  напрягшись  от
ярости, глядел в сторону Курганья. - И держи его от меня подальше.
   - Пару дней ему будет просто не встать. Чуть позже Боманц пробормотал:
   - Что это все может значить? Неужели и вправду воскресители?
   - Воскресители - это  миф,  на  котором  наживается  Бесандова  банда,  -
ответил Шаблон.
   Боманц вспомнил некоторых своих университетских знакомых.
   - Не будь так в этом уверен.
   Дома Шаблон сразу пошел на чердак - изучать карту.  Боманц  перекусил  и,
прежде чем лечь, сказал Жасмин:
   - Приглядывай за Шабом. Что-то он странно себя ведет.
   - Странно? Это как?
   - Не знаю. Просто странно. Слишком его Курганье интересует. Не давай  ему
отыскать мои вещи. Он может попытаться сам открыть путь.
   - Он не станет.
   - Я уж надеюсь.., но все же приглядывай за ним.

Глава 15
КУРГАНЬЕ

   Услыхав, что Грай вернулся. Кожух немедля побежал к старику  домой.  Грай
обнял его.
   - Как поживаешь, парень?
   - Мы уж думали, что ты сгинул. - Грая не  было  дома  восемь  месяцев.  -
Пытался вернуться, но тут у вас дорог совсем не осталось.
   - Знаю. Полковник попросил Взятых сбрасывать припасы с ковра-самолета.
   - Слыхал. Военный губернатор в Весле на  дыбы  встал,  как  это  услышал.
Целый полк отправил на строительство новой дороги. Уже на треть  сделана.  Я
по ней сюда и шел.
   Кожух посерьезнел.
   - Это действительно была твоя дочь?
   - Нет, - ответил Грай.
   Уходя, он заявил, что  хочет  встретиться  с  женщиной,  назвавшейся  его
дочерью. Он заявил, что отдаст все свои сбережения человеку, который  найдет
его детей и приведет в Весло.
   - Ты, кажется, разочарован. Так оно и есть. Исследования  не  дали  почти
ничего. Слишком многих летописей не хватает.
   - Как перезимовали, Кожух?
   - Плохо.
   - Там, внизу, тоже было не лучше. Я за вас беспокоился.
   - У нас с племенами были неприятности. Самое  худшее  из  всего.  Знаешь,
всегда можно сидеть в доме, приперев дверь бревном. Но когда воры  забрались
в твой погреб, есть уже нечего.
   - Я так и думал, что до этого дойдет.
   - Мы присматривали за твоим домом. Лесовики разграбили пару пустующих.
   - Спасибо. - Глаза Грая сузились. Чужие в его доме? Насколько внимательно
они смотрели? Если хорошо поискать, можно найти достаточно,  чтобы  повесить
его.
   Грай выглянул из окна:
   - Кажется, дождь идет.
   - Да тут всегда дождь идет, кроме тех дней, когда  идет  снег.  Зимой  на
двенадцать футов насыпало. Люди волнуются. Что с погодой случилось?
   - Старики рассказывают, что после Великой Кометы всегда так - пара  очень
суровых зим. В Весле таких холодов не было, но снегопадов - изрядно.
   - Сильных морозов и у нас не бывало. Только снегу так  навалило,  что  из
дому не выйти. Я чуть с ума не сошел. Курганье - ровно озеро замерзшее. Даже
Великого кургана не видать.
   - Да? Ну мне еще мешок разобрать надо. Так что  давай-ка  расскажи  всем,
что я вернулся. Все деньги порастратил. И работа мне нужна срочно.
   - Ладно, Грай.
   Грай смотрел из окна, как Кожух бредет к казармам стражников по  настилу,
положенному уже после отъезда  Грая.  Понятно,  почему  положенному,  -  под
настилом хлюпала грязь. Кроме того, полковник Сироп не позволял своим  людям
бездельничать. Когда Кожух исчез из виду. Грай поднялся на второй этаж.
   Ничего не тронуто. Отлично. Он глянул в окошко на Курганье.
   Как оно изменилось за какую-то пару лет. Еще немного, и его  вовсе  будет
не разглядеть.
   Грай фыркнул, пригляделся внимательнее. Потом вытащил из тайника шелковую
карту, посмотрел на нее, потом снова на Курганье. Затем выудил из-за  пазухи
намокшие от пота бумаги, те, что таскал с собой с того момента, как украл их
из университета в Весле, разложил их поверх карты.
   Ближе к вечеру он встал из-за стола,  накинул  плащ  и,  взяв  палку,  на
которую теперь опирался, вышел.  Ковыляя  по  грязи,  лужам  и  слякоти,  он
добрался до холма над Великой Скорбной рекой.
   Река, как всегда, разлилась. Русло ее продолжало петлять. Через некоторое
время Грай выругался, врезал тростью по старому дубу и повернул к дому.
   Спустились серые сумерки. До темноты он домой не успеет.
   - Черт, как же все сложно, - пробормотал Грай. -  Я  никогда  на  это  не
рассчитывал. Что же мне теперь делать?
   Рискнуть. Сделать шаг, которого он  стремился  по  возможности  избежать,
хотя именно в предчувствии его и зимовал в Весле.
   В первый раз за многие годы Грай подумал, а стоит ли игра свеч.
   Но что бы он ни решил, до темноты ему домой не успеть.

Глава 16
РАВНИНА СТРАХА

   Если с перепугу накричать на Душечку, можно много ?aai пропустить. Ильмо,
Одноглазый, Гоблин.  Масло  -  вся  компания  обожает  меня  подкалывать.  И
посвящать меня в подробности они не собирались, нет! Привлекли к этому  делу
всех - даже Следопыт, который, кажется, очень привязался ко мне и болтал  со
мной больше всех остальных, вместе взятых, не  обмолвился  словом.  Так  что
назначенный день я встретил в торжествующем невежестве.
   Я собрал полную боевую выкладку. Мы вообще-то, согласно традиции, тяжелая
пехота, хотя в последнее время  больше  ездим  верхом.  Большинство  из  нас
слишком стары, чтобы таскать восемьдесят фунтов барахла на горбу. Я  отволок
свои сумы в пещеру, которая служит у нас конюшней и воняет,  как  прабабушка
всех хлевов, - и не нашел там ни одного  оседланного  коня.  Впрочем,  кроме
коня Душечки.
   Мальчишка-конюший только ухмыльнулся, когда я спросил его, что творится.
   - Поднимитесь наверх, - посоветовал он. - Сударь.
   - Да? Ублюдки вонючие. Я им покажу, как в игрушки со мной  играть.  Я  им
напомню, кто тут ведет Анналы.
   Я матерился и стенал, пока не выбрался в сплетение  слабых  лунных  теней
вокруг входа в туннель.  Там  собралась  остальная  банда  -  с  облегченной
выкладкой. У каждого только оружие и мешок сушеной жратвы.
   - Ты  куда  собрался,  Костоправ?  -  осведомился  Одноглазый,  с  трудом
сдерживая смех. - Ты, похоже, все свое барахло в мешок  увязал.  В  черепаху
превращаешься? Носишь домик на спине?
   - Мы не переезжать собрались. - Это Ильмо. - Просто отправляемся в налет.
   - Да вы просто банда садистов!
   Я вышел в полосу тусклого света. Луна через полчаса  должна  была  сесть.
Вдалеке плыли в ночи Взятые. Эти сукины дети серьезно  относились  к  своему
дозору. А чуть поближе  к  нам  собралась  целая  толпа  менгиров.  Их  было
столько, что равнина походила на пустынное  кладбище.  И  бродячих  деревьев
немало.
   Больше того - несмотря на полный штиль, я слышал звон Праотца-Дерева. Это
явно что-то значило. Менгир мог бы объяснить  мне,  но  эти  каменюги  очень
молчаливы, когда дело касается их самих и их  братьев  по  разуму.  Особенно
Праотца-Дерева. Многие из них даже не признаются, что он существует.
   - Лучше разгрузись, Костоправ, - приказал Лейтенант,  но  объяснять  тоже
ничего не стал.
   - И ты с нами? - удивленно спросил я его.
   - Ага. Пошевеливайся. Времени у  нас  немного.  Оставь  только  оружие  и
аптечку. И быстрее - одна нога здесь, другая там.
   Спускаясь, я столкнулся с Душечкой. Она улыбнулась. Как я ни был  зол,  а
все же улыбнулся и ответ. Не могу на нее злиться. Я ведь ее знаю с той поры,
как она была во-от такусенькая. Когда Ворон спас ее от головорезов Хромого в
Форсбергской кампании. И я не могу смотреть на эту женщину, не  видя  в  ней
того ребенка. Сентиментален я становлюсь и мягок.
   Поговаривают, что я  страдаю  романтическим  параличом  мысли.  Вспоминая
прошлое, я почти готов с этим согласиться. Все эти глупости, что я  писал  о
Госпоже...
   Когда  я  вернулся  наверх,  луна  касалась  горизонта.  По  толпе  гулял
возбужденный шепоток. Была там и Душечка на своей белой кобыле,  гарцевавшая
вокруг и объяснявшаяся с теми, кто понимал  язык  знаков.  А  в  небе  плыли
невиданно  низко  сияющие  пятна,  какие  встречаются  только  на  щупальцах
летающих китов. Такое бывает только в страшных рассказах  об  изголодавшихся
китах, которые спускают щупальца до самой земли и пожирают каждое растение и
животное на своем пути.
   - Эй! - окликнул я наших. - Поосторожнее там! Этот ублюдок снижается.
   Огромная тень затмевала тысячи звезд. И расползалась. Вокруг  нее  вились
манты. Большие, маленькие, средние - столько их я никогда не видел.
   Мой оклик вызвал только смех.  Я  снова  помрачнел  и  принялся  обходить
ударную группу, изводя  товарищей  проверкой  наличия  обязательных  пакетов
первой помощи. К концу обхода я почувствовал себя  намного  лучше  -  пакеты
были у всех.
   Летучий кит спускался.
   Луна села, и в тот же миг менгиры начали двигаться.  И  светиться  -  той
стороной, что повернута к нам и не видна Взятым.
   Душечка проехала по отмеченной менгирами дороге. Когда она проезжала мимо
менгира, тот гас и, как я полагаю, передвигался к дальнему концу шеренги.
   Времени проверять у меня не было.  Ильмо  и  Лейтенант  построили  нас  в
колонну.  Ночь  над  нашими  головами  наполняли  хлопанье  крыльев  и  писк
теснящихся в воздухе мант.
   Летучий кит оседлал ручей.
   Мой бог, он был огромен. Огромен! Я и не подозревал... Он на  пару  сотен
ярдов уходил в кораллы  на  дальней  стороне  ручья.  А  всего  в  нем  было
четыре-пять сотен ярдов. И в ширину от семидесяти до сотни.
   Менгир сказал что-то, но я не разобрал слов. Колонна двинулась вперед.
   Через минуту мои  худшие  подозрения  подтвердились.  Мы  карабкались  по
огромному боку на спину кита, туда, где обычно сидят манты.
   Кит пах, и сильно. Запах этот не походил ни на что мне  знакомое.  Мощный
запах, можно сказать. Не то чтобы неприятный,  но  очень  сильный.  И  спина
кита.., странная на ощупь.  Не  мохнатая,  не  чешуйчатая,  не  роговая.  Не
слизистая по-настоящему, но гладкая и упругая,  точно  переполненная  кишка.
Ухватиться было за что. Наши башмаки и пальцы не беспокоили зверя.
   Менгир ворчал, как  старый  сержант,  одновременно  передавая  приказы  и
китовые жалобы. У меня создалось впечатление, что летучий кит был от природы
брюзглив и процедура нравилась ему не больше, чем мне. Не могу  его  за  это
винить.
   Наверху нас ждали  неуклюже  взгромоздившиеся  на  китовую  спину  другие
менгиры. Когда я поднялся, менгир отправил меня к одному из своих собратьев,
а тот указал, где сесть. Через пару минут  к  нам  присоединились  последние
ребята.
   Менгиры исчезли.
   Мне  стало  нехорошо.  Поначалу  я  подумал,  что  это  оттого,  что  кит
поднимается; когда я летал с Госпожой,  Шепот  или  Душеловом,  мой  желудок
протестовал постоянно. Но эта болезнь была иного рода...
   Безмагия Душечки слабела. Она так долго была со мной,  что  стала  частью
моей жизни...
   В чем дело?
   Мы поднимались. Я чувствовал, как меняется ветер. Торжественно  вращались
звезды. И - внезапно - весь север вспыхнул.
   Манты атаковали Взятых. Вся стая. Удар был неожиданным,  хотя  Взятые  не
могли  не  ощущать  их  присутствия.  Но  манты  поступили  не  так,  как  я
предполагал...
   "О черт, - подумал я, - они загоняют их в нашу сторону..." Я  усмехнулся.
Не к нам. К Душечке и ее безмагии, в ловушку.
   В ту же секунду я увидал  вспышку  бесплодного  колдовства,  увидал,  как
кренится и уходит к земле ковер. За ним устремилась стая мант.
   Может, Душечка не так поглупела, как мне казалось. Может, от этих  Взятых
мы и отделаемся. И  то  утешение,  даже  если  все  остальное  провалится  с
треском.
   Но мы-то чем занимаемся? Вспышка молнии осветила  моих  спутников.  Ближе
всех ко мне сидели Следопыт и пес Жабодав. Следопыт, похоже, скучал, но  пес
Жабодав насторожился небывало. Он сидел, обозревая пейзаж.  Дотоле  я  видел
его сидящим только за едой.
   Пес высунул язык.  Тяжело  дышал.  Будь  он  человеком,  я  сказал  бы  -
ухмылялся.
   Второй Взятый попытался показать мантам свою силу.  Но  его  превосходили
числом. А Душечка внизу двигалась. Взятый неожиданно  вошел  в  безмагию.  И
рухнул. За ним устремились манты.
   Падение, конечно, Взятые переживут. Но окажутся  они  при  этом  в  самом
центре настороженной равнины. И вряд ли оттуда выберутся.
   Летучий кит поднялся уже на пару тысяч футов и двигался на северо-восток,
набирая скорость. Сколько до ближайшего ко Рже края  равнины?  Миль  двести?
Отлично. До рассвета мы,  может  быть,  и  доберемся  туда.  Но  как  насчет
последних тридцати миль, за пределами равнины?
   Следопыт запел поначалу тихо. Песня была старая. Солдаты  северных  стран
пели ее уже много поколений. То был гимн,  предсмертная  песнь  в  память  о
готовых пасть. Я слышал, как в Форсберге ее пели обе  стороны.  Потом  песню
подхватил новый голос. И еще один, и еще. Из сорока солдат ее знали  человек
пятнадцать.
   Летучий кит мчался на север.  Далеко-далеко  внизу  проплывала  невидимая
равнина Страха.
   Хотя наверху было прохладно, меня прошиб пот.

Глава 17
РЖА

   Первый раз я ошибся, подумав, что Хромой будет дома, когда мы нанесем ему
визит. На это намекал  и  Душечкин  маневр  со  Взятыми.  Мне  следовало  бы
припомнить, что Взятые способны связываться друг с другом  на  расстоянии  -
разум к разуму. Хромой и Благодетель промелькнули мимо нас, когда мы мчались
на север.
   - Ложись! - взвизгнул Гоблин, когда до окраины  равнины  оставалось  миль
пятьдесят. - Взятые! Всем лежать.
   Старый Костоправ, как всегда, посчитал, что для него закон не писан.  Все
ради Анналов. Я подполз поближе к боку нашего ездового  чудовища,  глянул  в
ночь. Чуть ниже и позади нас в ночи неслись две тени. Когда они скрылись,  я
получил хороший выговор от Ильмо, Лейтенанта, Гоблина, Одноглазого  и  всех,
кто удосужился открыть рот. Я вновь сел рядом со Следопытом. Тот ухмыльнулся
и промолчал.
   Чем ближе к бою, тем живее он становился.
   Второй раз я ошибся,  полагая,  что  летучий  кит  высадит  нас  на  краю
равнины. Когда мы  приблизились  к  границе,  я  снова  поднялся,  игнорируя
ехидные реплики в свой адрес. Но кит не опускался. И не садился еще довольно
долго. Вновь усевшись на свое место, я начал тихонько бредить.
   Следопыт  открыл  свой  дотоле  таинственный  сундучок.  Там   содержался
небольшой арсенал.  Следопыт  проверил  клинки.  Один  длинный  нож  его  не
удовлетворил, и Следопыт взялся за точильный камень.
   Сколько раз так же поступал Ворон в тот краткий  год,  что  он  провел  с
Отрядом?
   Кит сел внезапно. Ильмо и Лейтенант передали приказ: слезать быстро.
   - Держись  за  мной.  Костоправ,  -  бросил  Ильмо.  -  И  ты.  Следопыт.
Одноглазый, есть там, внизу, что-нибудь?
   - Нет. У Гоблина сонное заклятие наготове. Когда мы спустимся, их часовые
будут дрыхнуть.
   - Если не проснутся и не поднимут тревогу, - пробурчал я. Черт, ну почему
я такой пессимист?
   Никаких  проблем.  Мы  сели.  Солдаты  покатились  с  китовых   боков   и
рассыпались, точно на параде. Может, пока я дулся, они тренировались?
   А я мог делать только то, что приказал Ильмо.
   Поначалу мне это все напомнило другой налет - давным-давно, к югу от моря
Мук, прежде чем мы нанялись на  службу  к  Госпоже.  Мы  вырезали  городские
когорты Самоцветного города  Берилла,  пока  те  храпели  под  чарами  наших
колдунов. Не скажу, чтобы мне нравилась такая  работа.  Большая  часть  этих
парней - мальчишки, записавшиеся на службу, чтобы избежать худшей участи. Но
они были врагами, а мы делали широкий жест. Более широкий, чем я мог ожидать
от Душечки.
   Небо начало светлеть. Этой ночи не пережил ни один из  солдат  гарнизона,
кроме разве что пары самовольщиков. С главного плаца казарм, располагавшихся
далеко за городской чертой, доносились крики Ильмо  и  Лейтенанта:  "Быстро,
быстро, дел по горло. Этот взвод - сломать звезды Взятых. Этот -  разграбить
местный штаб. Еще один -  приготовить  казармы  к  поджогу.  И  еще  один  -
обыскать  личные  покои  Хромого  на  предмет  документов.  Быстро,  быстро.
Закончить надо, пока Взятые не вернулись. Душечка не может их вечно  за  нос
водить".
   Кто-то, естественно, лопухнулся. Так всегда бывает. Слишком рано подпалил
бараки. Поднялся дым.
   В самой Рже, как мы тут же выяснили, стоял еще один полк. Через минуту  к
нам уже скакал конный эскадрон. И опять кто-то лопухнулся.  Ворота  были  не
заперты. Всадники навалились на нас почти без предупреждения.
   Кричали люди. Звенели клинки. Летели стрелы. Ржали кони. Солдаты  Госпожи
откатились, оставив половину своих.
   Вот  теперь  Ильмо  и  Лейтенант  действительно  заторопились.   Всадники
вернутся с подмогой.
   Покуда мы расшвыривали противников, летучий  кит  взлетел.  Забраться  на
него успело с полдюжины солдат. Кит поднялся над крышами и направился на юг.
В сумерках его никто не заметил.
   Можете представить, сколько шума и ругани последовало за этим.  Даже  пес
Жабодав нашел в себе  силы  зарычать.  Я  обмяк,  чувствуя  наше  поражение,
пристроился на коновязи и помотал головой. Несколько человек пустили  стрелы
вслед киту. Тот даже не заметил.
   Рядом со мной оперся на коновязь Следопыт.
   - Кто мог знать, что такая здоровая тварь струсит, - проворчал я.
   Я хочу сказать, летучий кит город может снести.
   - Не приписывай свои мотивы существу, которого не понимаешь.  Посмотри  с
его точки зрения.
   - Ну и?
   - Даже не зрения... Слова не подберу. - Он напоминал  мне  четырехлетнего
малыша, сражающегося с трудным понятием. - Он на чужой земле. За  границами,
которые, как полагают враги, удерживают его. Он бежал  из  страха,  что  его
заметят и раскроют его тайну. Он никогда не сотрудничал с людьми. Куда ж ему
вспомнить о них в отчаянную минуту?
   Возможно, он был прав. Но в тот момент он интересовал  меня  куда  больше
его теории. Теорию я и сам придумал бы, посидев немного. Но у него эта мысль
выглядела необычайно сложной и важной.
   Я призадумался  о  его  рассудке.  А  не  полудурок  ли  он?  Может,  его
вороноподобное поведение - продукт не индивидуальности, а скудоумия?
   Лейтенант стоял на плацу, уперев руки в бедра, и  смотрел,  как  уплывает
летучий кит, оставляя нас в руках врага.
   - Офицеры! - гаркнул он через минуту. - Собраться!
   - Нам конец, - заявил он, когда мы собрались. - Я вижу только один  шанс.
Если этот ублюдок здоровый свяжется с менгирами, когда вернется, а те решат,
что нас стоит спасать. Так что нам надо продержаться до заката. И надеяться.
   - А по-моему, пора ноги уносить. - Одноглазый издал непристойный звук.
   - Да? Чтобы имперцы  нас  выследили?  Сколько  нам  до  дома  добираться?
Сможешь ты дойти, если Хромой и его парни повиснут у нас на хвосте?
   - Они и здесь нам будут головы откручивать.
   - Возможно. А возможно, мы им сами все пооткручиваем.  По  крайней  мере,
здесь они нас сразу найдут. Ильмо, осмотри стены. Прикинь, сможем ли  мы  их
сдержать. Гоблин, Молчун, погасите  огонь.  Остальным  -  собрать  документы
Взятых. Ильмо! Караулы расставь.  Одноглазый  -  ты  выясни,  как  мы  можем
получить помощь из Ржи. Костоправ, помоги ему. Ты  знаешь,  кто  у  нас  тут
есть. Давайте шевелитесь!
   Хороший солдат - Лейтенант. Он сохраняет спокойствие, даже когда ему, как
и нам всем, хочется бегать кругами и вопить.
   На самом деле у нас не было ни одного шанса. Нам пришел конец. Даже  если
мы  сдержим  городские  войска,  остаются  Благодетель  и  Хромой.   Гоблин.
Одноглазый и  Молчун  против  них  не  подмога.  Лейтенант  это  тоже  знал.
Потому-то и разделил колдунов - чтобы думали поменьше.
   Унять огонь мы не смогли. Баракам пришлось дать выгореть  дотла.  Пока  я
оказывал помощь двоим раненым, остальные приводили гарнизон в пригодное  для
защиты состояние. Покончив с лекарскими делами, я проглядел бумаги  Хромого,
но ничего интересного не нашел.
   - Сотня солдат идет к нам из Ржи! - закричал дозорный.
   - Делаем вид, что никого нет! - рявкнув Лейтенант.
   Солдаты закопошились, выполняя приказ.
   Я глянул со стены на кустарник  к  северу  от  нас.  Там  полз  к  городу
Одноглазый, надеясь связаться с кем-нибудь из друзей Шпагата.
   Даже после трех великих осад, опустошавших город, и долгих лет  оккупации
Ржа оставалась непоколебима в своей ненависти к Госпоже.
   Имперцы попались предусмотрительные. Они  послали  к  стене  разведчиков.
Выслали  вперед  небольшой  отряд,  открывший  огонь.  И  только  через  час
осторожных маневров они вошли в полуоткрытые ворота.
   Прежде чем опустить решетку. Лейтенант впустил пятнадцать человек, тут же
полегших под ливнем стрел. Потом мы кинулись на стену и принялись стрелять в
тех, кто остался снаружи. Упала еще дюжина. Остальные отступили  за  пределы
досягаемости. Там они кружили, ругались и решали. Что же делать дальше.
   Все это время Следопыт оставался рядом со мной. Он выпустил только четыре
стрелы. И каждая пробила насквозь вражеского солдата. Может, он и не мудрец,
но с луком обходиться умеет.
   - Будь у них ума побольше, - пояснил я ему, - они выставили бы  кордон  и
стали бы ждать Хромого. Нет смысла гибнуть, если он с нами  расправится  без
труда.
   Следопыт хмыкнул. Пес  Жабодав  приоткрыл  один  глаз  и  что-то  басисто
проворчал.   Неподалеку   сидели   на   корточках   Гоблин    с    Молчуном,
переговаривались, по временам  выглядывая  из-за  парапета.  Думаю,  строили
планы.
   Следопыт встал, снова хмыкнул.  Я  глянул  сам.  Из  Ржи  выходили  новые
подразделения. Несколько сот человек.
   В течение часа ничего не  происходило  -  только  прибывали  войска.  Нас
окружали.
   Гоблин и Молчун принялись колдовать. Их чары приняли облик тучи  мошкары.
Откуда мошки появлялись, я  не  разобрал,  -  просто  кружили  вокруг  наших
колдунов. Потом, когда их набралось с тысячу, улетели.
   За стеной некоторое время раздавались дикие вопли. Когда крики стихли,  я
подошел к помрачневшему Гоблину и спросил:
   - Что случилось?
   - У кого-то из них есть талант, - пропищал колдун. - Почти нам ровня.
   - У нас неприятности?
   - Неприятности? У нас? Да мы их надрали, Костоправ. В хвост  и  в  гриву.
Только они этого еще не знают.
   - Я имел в виду...
   - Он не ответит. Не хочет себя выдавать, Нас-то двое, а он один.  Имперцы
принялись собирать пушки. Гарнизон не строился с расчетом на бомбардировку.
   Время шло. Солнце ползло  по  небу.  Мы  все  смотрели  вверх.  Когда  же
прилетит на ковре-самолете наша погибель?
   Лейтенант, уверенный, что имперцы не станут нападать  немедленно,  послал
нескольких человек,  перенести  все  награбленное  на  плац,  подготовить  к
погрузке на кита. Верил Лейтенант сам в это или нет, но  он  упорно  обещал,
что нас вывезут после заката. Той возможности, что первыми прилетят  Взятые,
он даже не рассматривал.
   Боевой дух он поддерживал прекрасно.
   Первый снаряд прилетел через час после полудня.  Огненный  шар  шлепнулся
оземь  в  двадцати  футах  от  стены.  Следующий  перелетел  через  стену  и
приземлился на плацу, шипя и разбрасывая искры.
   - Хотят нас выкурить, - пробормотал я Следопыту.
   Прилетел третий снаряд и радостно заполыхал - тоже на плацу.
   Следопыт и пес Жабодав встали и глянули через парапет  -  псу  для  этого
понадобилось подняться на задние лапы. Потом Следопыт сел, открыл свой ящик,
вытащил оттуда полдюжины очень длинных стрел. Затем снова встал,  глянул  на
команды пушкарей, положил стрелу на тетиву.
   Даже из собственного лука я дострелял бы до пушек. Но я  мог  бы  пускать
стрелы хоть весь день и не попасть.
   Следопыт так сосредоточился, что почти  впал  в  транс.  Он  поднял  лук,
натянул тетиву до уха и отпустил.
   Вопль раскатился по склону. Артиллеристы собрались вокруг одного из своих
товарищей.
   Следопыт пускал стрелы быстро и ловко. Мне показалось, что  он  выпускает
их чуть ли не по четыре зараз. И каждая находила цель.
   Потом он сел.
   - Все.
   - Что-что?
   - Стрел больше нет хороших.
   - - Может, этого хватит, чтобы их отпугнуть. Хватило; Но ненадолго. Ровно
настолько, чтобы отступить и вернуться со щитами. Потом  снаряды  посыпались
снова. Один из них попал в здание. Жар глодал кожу.
   Лейтенант  непрерывно  прохаживался  по  стене.  Я  присоединился  к  его
молчаливой молитве - только бы имперцы с  перепугу  не  кинулись  на  штурм.
Потому что остановить их мы не сможем.

Глава 18
ОСАДА

   Солнце садилось. Мы были еще живы. Ковры Взятые пока не пикировали на нас
со стороны-равнины. Мы начинали верить, что еще есть шанс.
   Кто-то заколотил в ворота, да так громко, словно гремели молоты рока.
   - Впустите, мать вашу за ногу! - послышался вопль Одноглазого.
   Кто-то сбежал вниз и отпер ему. Одноглазый взобрался на стену.
   - Ну? - осведомился Гоблин.
   - Не знаю. Слишком много имперцев. Слишком  мало  мятежников.  Хотят  все
обдумать.
   - Как ты добрался? - спросил я.
   - Пешком! - рявкнул  Одноглазый  и  добавил  помягче:  -  Тайна  ремесла.
Костоправ. Колдовство. Ну конечно.
   Лейтенант  остановился,  чтобы  выслушать   доклад   Одноглазого,   потом
возобновил свое  хождение.  Я  наблюдал  за  войсками  противника.  По  всем
признакам, они теряли терпение.
   Одноглазый подтвердил мое подозрение фактами, потому что они с Гоблином и
Молчуном тут же сели разрабатывать план атаки.
   Я не совсем понял, что они сотворили. Не  мошек,  но  результат  оказался
примерно тот же. Быстро стихающие дикие вопли. Но  теперь  на  нас  работали
трое шаманов. Третий следил за имперцем, нейтрализовавшим заклятие.
   В сторону города кинулся горящий человек.  Гоблин  с  Одноглазым  победно
взвыли. И двух минут не прошло, как взорвалась пушка. Потом еще одна.
   Я внимательно наблюдал за нашими колдунами. Молчун вел себя  по-деловому,
но Гоблина и Одноглазого понесло. Они веселились вовсю. Я испугался, что они
зайдут слишком далеко и имперцы начнут штурм в надежде смести нас.
   Атака действительно началась, но позже, чем я ожидал. Противник  дождался
ночи. И даже тогда они вели себя осторожнее, чем следовало.
   А  пока  над  полуразваленными  стенами  Ржи  заклубился  дымок.   Миссия
Одноглазого увенчалась успехом. Кто-то за что-то взялся. Часть войск Госпожи
снялась с места и поспешила в город.
   - Думаю, мы скоро узнаем, прав ли Лейтенант, - сказал я Следопыту,  когда
на небе проступили звезды.
   Он только брови удивленно поднял.
   Запели рога. Войска двинулись на приступ. Мы  со  Следопытом  взялись  за
луки, пытаясь прицелиться почти в полной темноте, при свете тонкого месяца.
   - А какая она, Костоправ? - спросил он из пустоты.
   - Что? Кто? - Я спустил тетиву.
   - Госпожа. Говорят, ты с ней встречался.
   - Да. Давно.
   - Ну и какая она? - Следопыт  пустил  стрелу.  Звону  тетивы  откликнулся
чей-то крик. Следопыт казался совершенно спокойным. Точно не он мог  умереть
через пару минут. Это меня тревожило.
   - Такая, как ты и ожидаешь, - ответил я. А что еще можно сказать? От  той
нашей встречи у меня остались только  смутные  воспоминания.  -  Жестокая  и
прекрасная.
   Ответ его не удовлетворил. Он никого  не  удовлетворяет.  Но  это  лучший
ответ, какой я могу дать.
   - Как она выглядит?
   - Не знаю, Следопыт. Я перепугался до чертиков. И она что-то сотворила  с
моим рассудком. Я видел молодую красивую женщину. Но таких везде полно.
   Звякнула тетива его лука, ответил еще один вопль. Следопыт пожал плечами.
   - Просто интересно.
   Он начал стрелять быстрее. Имперцы подошли совсем близко.
   Я готов поклясться, что он ни разу не промахнулся. Я пускал стрелы  туда,
где мне что-то мерещилось, а он... Глаза у него  как  у  совы.  Я  не  видел
ничего, кроме теней на фоне теней.
   Гоблин, Одноглазый и Молчун делали что  могли.  Их  колдовство  испещрило
поле боя краткими вспышками огня и воплями. Но  они  сделали  слишком  мало.
Лестницы ударялись о стену. Большая часть отскакивала, но по нескольким  уже
карабкались люди. Потом прибавилась еще дюжина лестниц. Я выпустил в темноту
все стрелы почти наугад, так быстро, как мог, и вытащил меч.
   Так же поступили и остальные.
   - Вот он! - вскричал Лейтенант.
   Я бросил взгляд в небо. Да. Огромная тень затмила звезды. Она  снижалась.
Лейтенант оказался прав. Теперь осталось только залезть на кита.
   Некоторые из молодых солдат кинулись на плац. Проклятия Лейтенанта их  не
остановили. Как  и  угрозы  и  крики  Ильмо.  Лейтенант  приказал  остальным
следовать за бегущими.
   Гоблин и Одноглазый сотворили что-то особенно мерзкое. На  мгновение  мне
показалось, что  они  призвали  какого-то  злобного  демона.  Выглядело  это
прежутко. Имперцев оно задержало. Но,  как  и  в  большей  части  их  магии,
материального в их творении было немного -  больше  для  отвода  глаз.  Враг
вскоре это понял.
   Но  мы  получили  передышку,  И  достигли  плаца,  прежде   чем   имперцы
опомнились. Те взревели, думая, что наконец-то поймали нас.
   Я метнулся к опускающемуся летучему киту,  попытался  взобраться  ему  на
спину. Молчун дернул меня за рукав и показал на разбросанные бумаги.
   - О черт! Не время!
   Пока я раздумывал, кто-то уже вскарабкался на кита. Я закинул наверх  лук
и меч и принялся подавать связки  бумаг  Молчуну,  который  перебрасывал  их
кому-то на спине кита.
   На нас бросился взвод имперцев. Я кинулся было к брошенному мечу,  понял,
что не успею, подумал: "О черт.., не здесь, не сейчас..." Дорогу им заступил
Следопыт. Словно вышел из легенды. Он убил троих в мгновение ока и ранил еще
троих, прежде  чем  имперцы  наконец  решили,  что  встретились  с  явлением
сверхъестественным. Несмотря  на  численное  превосходство  врага,  Следопыт
кинулся на них. Никогда я не видел, чтобы мечом владели с таким  искусством,
умением, легкостью и изяществом. Меч был  частью  его  тела  и  продолжением
мысли. Не устоял никто. На мгновение я поверил в старые легенды о  волшебных
мечах.
   Молчун пнул меня в зад, показал: "Кончай пялиться, шевелись".  Я  швырнул
последние два тюка и начал карабкаться на спину чудовища.
   К противникам Следопыта прибыло подкрепление. Он отступил. Сверху  кто-то
пустил несколько стрел. Но я  не  думал,  что  Следопыт  прорвется.  Я  пнул
карабкавшегося за ним имперца. На его месте  появился  другой,  бросился  на
меня...
   Из ниоткуда возник пес Жабодав. Он сомкнул челюсти на горле  нападавшего,
и тот  булькнул,  словно  не  дворняга  в  него  вцепилась,  а  бульдог.  Не
продержался и секунды.
   Пес Жабодав рухнул вместе с  ним.  Я  вскарабкался  на  несколько  футов,
стараясь прикрывать Следопыту спину. Тот подтянулся, я схватил его за руку и
втянул наверх.
   В темноте нестройно загомонили, заверещали имперцы. Полагаю, это  Гоблин,
Молчун и Одноглазый отрабатывали свой хлеб.
   Следопыт прополз мимо меня, уцепился покрепче, помог мне. Я  вскарабкался
еще на пару футов, глянул вниз.
   До земли было футов пятнадцать. Кит быстро поднимался  в  небо.  Имперцы,
разинув рты, стояли на плацу. Я пробрался наверх.
   Я глянул вниз еще раз - когда кто-то поднял меня повыше.  Под  нами  -  в
нескольких сотнях футов - полыхали пожары во Рже. Поднимались мы быстро.  Не
удивительно, что у меня мерзли руки.
   Но не от холода я дрожал, опустившись на спину кита.
   - Есть раненые? - спросил я, оправившись, немного от страха. - И где  моя
аптечка?
   И где Взятые? Как это мы  провели  день  без  нашего  драгоценного  врага
Хромого?
   На обратном пути я видел больше, чем по дороге на  север.  Я  ощущал  под
собой жизнь, гул и рокот внутри летучего зверя.  Я  видел,  как  выглядывают
детеныши мант  из  гнезд,  скрытых  между  отростками,  покрывавшими  частью
китовую спину. И в лунном свете я по-иному увидел равнину.
   Это был иной мир, казавшийся то хрустальным, то сияющим, то сверкающим  и
блестящим. На, западе виднелось нечто похожее  на  лавовые  озера.  За  ними
горизонт озаряли вспышки и проблески бури перемен. Думаю, мы  пересекали  ее
след. Потом, когда мы углубились в равнину, пустыня стала более привычной.
   Нашим конем послужил  в  этот  раз  не  тот  трусоватый  кит,  а  другой,
поменьше, и не такой пахучий. Был он, креме того, полегче и поживее.
   Милях в двадцати от дома Гоблин пискнул:
   "Взятые!" - и все легли. Кит набрал высоту. Я глянул вниз.
   Да, Взятые, но вами они  вовсе  не  интересовались.  Внизу  вспыхивало  и
гремело. Часть пустыни  горела.  Я  видел  длинные  ползучие  тени  бродячих
деревьев на марше, силуэты мант на фоне огня.  Сами  Взятые  уже  спешились,
кроме отчаянного одиночки, сражавшегося с мантами. То был не  Хромой  -  его
бурые лохмотья я узнал бы даже с такого расстояния.
   Шепот,  конечно.  Пытается  вывести  остальных  с  вражеской  территории.
Отлично. На пару дней это их займет.
   Кит начал снижаться. (Ради этих Анналов хотел бы я, чтобы мы летели  днем
- тогда я смог бы заметить побольше деталей.) Вскоре он коснулся земли.
   - Спускайтесь, быстро, - приказал менгир. Слезть оказалось  сложнее,  чем
забраться. Раненые сообразили, что  им  больно.  Все  устали,  руки  и  ноги
затекли. А Следопыт не шевелился.
   Он впал в кататонию. Пробудить его не удавалось. Он просто сидел, глядя в
пустоту.
   - Что за черт? - спросил Ильмо. - Что с ним случилось?
   - Не знаю. Может, его ранило. - Я был совершенно  ошеломлен.  И  изумился
еще больше, когда мы перенесли его на свет, где я осмотрел его. Физически он
был в полном порядке. Ни единого синяка.
   Из Крепости вышла Душечка.
   - Ты был прав, Костоправ, - показала она. - Извини. Я думала,  что  таким
смелым ударом мы воспламеним весь мир. Скольких потеряли? - спросила  она  у
Ильмо.
   - Четверых. Не знаю, убиты они или просто  потерялись.  -  В  голосе  его
звучал стыд. Черный Отряд своих братьев не оставляет.
   - Пес Жабодав, - произнес Следопыт. - Мы бросили пса Жабодава.
   Одноглазый обматерил дворнягу.  Следопыт  сердито  поднялся.  У  него  не
осталось ничего, кроме меча. Замечательный сундучок с арсеналом  остался  во
Рже вместе с дворнягой.
   - Эй,  вы!  -  рявкнул  Лейтенант.  -  Хватит.  Одноглазый,  пошел  вниз.
Костоправ, приглядывай за Следопытом. Ильмо, спроси  Душечку,  вернулись  ли
те, что сбежали вчера.
   Спросили мы с Ильмо вдвоем.
   Ответ ее нас не обнадежил. По словам менгиров,  огромный  трусоватый  кит
сбросил их в сотне миль к северу. Спасибо, хоть  спустился,  прежде  чем  их
высадить.
   Солдаты  возвращались  домой  пешком.  Менгиры  обещали  защитить  их  от
естественных опасностей равнины.
   Мы спустились в Дыру, переругиваясь. Ничто так  не  подогревает  страсти,
как хорошее поражение.
   Поражение,  само   собой,   относительное.   Ущерб   врагу   мы   нанесли
значительный. Отголоски нашего рейда не затихнут еще долго.  Взятых  изрядно
потрепали. Мы захватили столько документов,  что  им  придется  переписывать
заново весь план атаки. Но  миссия  все  равно  провалилась.  Теперь  Взятые
знали, что летучие киты способны  залетать  за  традиционные  свои  границы.
Теперь Взятые знали, что у нас есть иные ресурсы, кроме тех, о  которых  они
подозревали.
   А когда играешь, карты на стол до последней ставки не выкладываешь.
   Я побродил вокруг, нашел захваченные  бумаги,  отволок  к  себе.  Мне  не
слишком хотелось участвовать в собрании. Там будет невесело - даже если  все
придут к единому мнению.
   Я убрал оружие, запалил лампу, подхватил тючок документов,  повернулся  к
столу. Там лежал еще один пакет с запада.

Глава 19
ИСТОРИЯ БОМАНЦА
(ИЗ ПОСЛАНИЯ)

   Боманц бродил по царству сна вместе с женщиной. Она что-то  говорила,  но
он не понимал ее слов. Зеленая тропа надежд вела мимо  гложущих  луну  псов,
повешенных  и  безликих  стражей.  Сквозь  разрывы   в   листве   он   видел
распростершуюся на все небо Комету.
   Спал он плохо. Стоило ему задремать,  как  сои  находил  его.  Боманц  не
понимал, почему не может заснуть  без  сновидений.  Кошмар  был  не  слишком
страшный.
   Большая часть символов была знакома ему, и он отказывался их признать.
   Уже настала ночь, когда Жасмин принесла чай, спросив при этом:
   - Всю неделю собрался тут проваляться?
   - Возможно.
   - Спать-то думаешь сегодня?
   - Я лягу поздно. Поработаю в лавке. Где Шаб?
   - Подремал немного, приволок с раскопа кучу барахла, поел;  потом  кто-то
прибежал, сказал, что Мен-фу опять к вам залез, и Шаб снова туда отправился.
   - Как Бесанд?
   - Весь город  гудит.  Новый  Наблюдатель  ярится,  что  Бесанд  не  ушел.
Говорит, что ничего  не  может  поделать.  Стражники  его  прозвали  конской
задницей и приказов его не исполняют. Так что он только с ума сходит.
   - Может,  хоть  чему-то  научится.  Спасибо  за  чай.  Поесть  ничего  не
осталось?
   - Только курица. Возьми сам.  Я  спать  пошла.  Боманц,  ворча,  обглодал
холодные жирные куриные крылья, запив тепловатым пивом.  Он  обдумывал  сон.
Желудок куснула язва. Заболела голова.
   - Начинается, - пробормотал он и потащился наверх.
   Он провел несколько часов, обновляя ритуалы, с помощью которых  собирался
покинуть тело и проскользнуть  мимо  многочисленных  опасностей  Курганья...
Будет ли проблемой дракон? Судя по указаниям, тот предназначался для  охраны
от физического вторжения. И наконец:
   - Сработает. Если только в шестом кургане Лунный Пес.
   Боманц вздохнул, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
   Пришел сон. И не успел он дойти до середины, как  Боманц  обнаружил,  что
смотрит в зеленые змеиные глаза.  Мудрые,  жестокие,  насмешливые  глаза.  И
проснулся.
   - Пап? Ты тут?
   - Да. Заходи.
   В комнату протолкнулся Шаблон. Выглядел он ужасно.
   - Что случилось?
   - Курганье... Призраки ходят.
   - Да, так бывает, когда приближается Комета. Я не  ожидал  их  так  рано.
Должно быть, на сей раз будет красиво. Это не повод тревожиться.
   - Да не в этом дело. Этого я ожидал. Нет, я о Бесанде и Мен-фу.
   - Что?!
   - Мен-фу попытался залезть в Курганье с амулетом Бесанда.
   - Я был прав! Этот мелкий... Ну продолжай!
   - Он был у раскопа. И нашел амулет. Перепугался до смерти. Увидел, что  я
иду, и припустил по склону. Когда он добежал до того места, где  должен  был
находиться ров, выскочил откуда-то Бесанд, крича и размахивая мечом.  Мен-фу
побежал, Бесанд - за ним. Луна светит ярко, но, когда они забежали за курган
Ревуна, я потерял их из виду. Должно быть, Бесанд его поймал. Я слышал,  как
они орут и ворочаются в кустах. А потом раздались вопли.
   Шаблон замолк. Боманц ждал.
   - Не знаю, как их описать. Никогда раньше не слышал ничего подобного. Все
духи собрались на кургане Ревуна. И это длилось долго.  Потом  вопли  начали
приближаться.
   Боманцу показалось, что Шаблон потрясен. Выбит из колеи, как человек, чья
вера разрушена. Странно.
   - Что дальше?
   - Это был Бесанд. Он отобрал амулет, но это не  помогло.  Он  не  перешел
рва. Уронил амулет, и духи на него набросились. Вся  Стража  была  там...  И
ничего не могли сделать, только смотрели. Наблюдатель не  дал  им  амулетов,
чтобы они смогли его забрать.
   Боманц сложил руки на столе, глянул на сына.
   - Теперь у нас два трупа. Три, если  считать  того  типа  прошлой  ночью.
Сколько их будет завтра? Может,  мне  придется  отбиваться  от  полка  новых
призраков?
   - Ты готов к завтрашнему вечеру?
   - Да. Теперь, когда Бесанда нет, нет и причин откладывать.
   - Папа.., может быть, не стоит? Может, оставим это знание в земле?
   - Что-о? Мой сын повторяет мои сомнения?
   - Пап, давай не будем цапаться. Может, я и вправду перегнул палку. Может,
я был не прав. Ты лучше меня знаешь Курганье.
   Боманц посмотрел на сына.
   - Я это сделаю, - произнес он, вложив в  эти  слова  больше  отваги,  чем
чувствовал сам. - Пора отбросить сомнения и разделаться с этим. Вот  список.
Просмотри и скажи, не забыл ли я чего.
   - Пап...
   - Не спорь со мной, мальчик. - Он  угробил  весь  вечер,  чтобы  сбросить
личину Боманца и вывести на поверхность так давно  и  тщательно  скрываемого
колдуна. Теперь колдун вырвался.
   Боманц отошел в угол, где валялось несколько невинных  на  первый  взгляд
вещиц. Он стал выше ростом, двигался точнее,  быстрее.  Принялся  громоздить
вещи на стол.
   - Когда вернешься в Весло, расскажешь моим бывшим одноклассникам, что  со
мной стало.
   Он слабо  улыбнулся.  Еще  и  сейчас  он  мог  припомнить  кое-кого,  кто
содрогнется от ужаса, узнав, что он, Боманц,  учился  на  лоне  Госпожи.  Он
ничего не забывал и не прощал. И это знали.
   Бледность Шаблона прошла. Теперь он  казался  неуверенным.  Этой  стороны
своей натуры отец не проявлял с тех пор, как  родился  сын.  Шаблону  такого
видеть не доводилось.
   - Хочешь сходить туда, папа?
   -  Главное  ты  рассказал.  Бесанд  мертв.  Мен-фу   мертв.   Стража   не
забеспокоится.
   - Я думал, он был твоим другом.
   - Бесанд? У него не было друзей. У  него  было  дело...  На  что  ты  там
пялишься?
   - Человек с миссией?
   - Возможно. Что-то же его тут держало.  Отнеси  все  это  вниз.  Работать
будем в лавке.
   - Куда положить?
   - Куда хочешь. Бесанд единственный смог бы отличить это от мусора.
   Шаблон вышел. Закончив серию мысленных упражнений, Боманц чуть  удивился,
где же мальчик, - Шаб так и  не  вернулся.  Он  пожал  плечами  и  продолжил
гимнастику мыслей.
   И улыбнулся. Он готов. Все будет просто.

***

   Город бурлил. Стражники пытались убить нового Наблюдателя. Тот от ужаса и
изумления заперся у себя. Множились безумные слухи.
   Боманц шел по городу с таким спокойным достоинством,  что  люди,  знавшие
его годами, поражались перемене. Он прошел к окраине Курганья, посмотрел  на
своего давнего противника. Бесанд лежал на том же месте, где и умер. Над ним
клубились мухи. Боманц бросил горсть земли, и насекомые разлетелись.  Колдун
задумчиво кивнул. Амулет Бесанда снова исчез.
   Боманц отыскал капрала Хрипка.
   - Если не сможете его оттуда вытащить, забросайте землей.
   -  Слушаюсь,  -  ответил  капрал  и  только  потом   запоздало   удивился
собственной покорности.
   Боманц обошел границы Курганья. Солнечный свет странно пробивался  сквозь
хвост Кометы. Цвета  менялись.  Но  духов  колдун  не  заметил.  Нет  причин
откладывать попытку связи. Он вернулся в деревню.
   Перед лавкой стояли фургоны. Грузчики проворно кидали туда товар. В  доме
верещала Жасмин, проклиная кого-то, ухватившегося за не  подлежащую  продаже
вещь. "Будь ты проклят, Токар, - пробормотал  Боманц.  -  Ну  почему  именно
сегодня? Почему ты не мог до завтра подождать?" На минуту это озаботило его.
Нельзя полагаться на Шаба, когда у  того  мысли  блуждают  боги  знают  где.
Боманц вошел в лавку.
   - Великолепно! - Токар ткнул пальцем в коня.  -  Совершенно  удивительно!
Бо, ты гений.
   - А ты шило в заднице. Что тут творится? И кто, мать твою, эти люди?
   - Мои возницы. Мой брат Клит. Моя сестра Слава. Шаблонова Слава.  И  наша
сестренка  Проныра.  Мы  ее  так  зовем,  потому  что  она  за  нами  всегда
подглядывает.
   - Рад познакомиться. Где Шаб?
   - Я его послала купить что-нибудь на ужин, - ответила Жасмин. - На  такую
ораву придется начать готовить пораньше.
   Боманц вздохнул. Только этого ему не хватало в эту ночь ночей. Полный дом
гостей.
   - Ты, положи откуда взял! Ты... Проныра?.. Не трогай руками.
   - Что с тобой, Бо?  -  спросил  Токар.  Боманц  поднял  бровь,  посмотрел
торговцу в глаза и не ответил.
   - Где тот широкоплечий возница?
   - Он у меня больше не работает. - Токар нахмурился.
   - Я так и думал. Если что-то случится - зовите меня, я наверху.
   Боманц протопал через лавку, взобрался по лестнице, устроился в кресле  и
заставил себя заснуть. Сон его был неровен. Ему показалось, что  он  наконец
слышит голос, но, проснувшись, забыл все, что слышал...

***

   На чердак вошел Шаблон.
   - Ну и что нам  делать?  -  осведомился  Боманц.  -  Эта  толпа  нам  все
испортит.
   - Много тебе понадобится времени, папа?
   - Если получится один раз - пусть хоть неделями шляются тут каждую  ночь.
- Боманца обрадовало, что к Шаблону вернулась смелость.
   - Не можем же мы их выгнать!
   - И сами уйти не можем. - Стражники ходили мрачные и злые.
   - Шуметь ты сильно будешь, пап? Не сможем ли мы все тут и сделать?
   - Думаю, стоит попробовать. Тесно только. Принеси  вещи  из  лавки.  А  я
приберусь.
   Когда Шаблон вышел, плечи Боманца опустились. Он начинал  нервничать.  Не
из-за того, что собирался сделать, а  из-за  собственного  предвидения.  Ему
постоянно казалось, будто он что-то забыл. Но он просмотрел  записи  четырех
десятилетий и не нашел изъянов в  избранном  подходе.  Его  формулам  сможет
последовать  любой  мало-мальски  способный  ученик.  Он  сплюнул  в   угол.
"Трусость  антиквара,  -  пробормотал  он.   -   Старомодный   страх   перед
неизвестным".
   Вернулся Шаблон.
   - Мама заняла их игрой в метянки.
   - А я-то думал, почему Проныра так визжит. Все принес?
   - Да.
   - Отлично. Спускайся вниз и веселись.  Я  все  установлю  и  тоже  приду.
Начнем, когда они улягутся.
   - Ладно.
   - Шаб! Ты готов?
   - В порядке, пап. Прошлым вечером у меня просто истерика была. Не  каждый
день видишь, как человека убивают призраки.
   - Лучше привыкай к подобным зрелищам. Всякое случается.
   Лицо Шаблона потеряло всякое выражение.
   - Учился ведь украдкой в Черном универе? - Черным  универом  называли  то
подпольное отделение, где учились своему ремеслу колдуны. Официально его  не
существовало. С точки  зрения  закона  он  был  запрещен.  И  тем  не  менее
существовал. Боманц закончил его с отличием.
   Шаблон коротко кивнул и вышел.
   - Так я и думал, - прошептал Боманц и подумал про себя: "И  насколько  же
тебя зачернили, сынок?" Он возился до тех  пор,  пока  не  перепроверил  все
трижды и не понял, что просто ищет предлог не  выходить  к  гостям.  "Ну  ты
даешь", - пробормотал он себе.
   Последний взгляд. Карта развернута. Свечи. Чаша ртути.  Серебряные  ножи.
Травы. Курильницы... Неуверенность все еще мучила его.  "Что,  черт  побери,
мог я пропустить?" Метянки, по сути, были шашками на  четверых.  Доска  тоже
была вчетверо больше обычной. Каждый играл сам за себя. Элемент  случайности
добавлялся тем, что перед каждым ходом  игроки  бросали  кости.  Если  игрок
выбрасывал шесть очков, то мог передвинуть любые свои шашки на шесть клеток.
В остальном действовали правила шашек,  если  не  считать  того,  что  шашку
противника можно было не брать.
   - Они меня бьют вместе! - воззвала к Боманцу Проныра  в  тот  миг,  когда
колдун спустился с чердака.
   Она сидела напротив Жасмин,  между  Славой  и  Токаром.  Боманц  последил
немного за игрой. Токар и  старшая  сестра  явно  играли  на  пару.  Обычная
тактика выживания.
   Поддавшись импульсу, Боманц заставил игральную кость выдать  для  Проныры
шестерку. Девочка радостно взвизгнула  и  принялась  двигать  шашки.  Боманц
попытался вспомнить,  было  ли  когда-то  и  в  нем  столько  же  юношеского
энтузиазма и оптимизма. Он  искоса  глянул  на  девчонку.  Сколько  ей  лет?
Четырнадцать?
   Он заставил Токара выбросить единицу, позволил Жасмин  и  Славе  получить
то, что подаст судьба, потом подсунул Проныре ее шестерку, а Токару -  опять
единицу. На третий раз Токар проворчал: "Это уже  смешно".  Равновесие  игры
нарушилось. Слава была готова оставить его и переметнуться к  сестре  против
Жасмин.
   Когда Проныра выбросила еще одну  шестерку,  Жасмин  посмотрела  на  мужа
косо. Боманц моргнул  и  оставил  Токара  в  покое.  Выпала  двойка.  "Удача
возвращается", - проворчал Токар.
   Боманц зашел в кухню, нацедил себе  кружку  пива.  Вернувшись,  он  вновь
обнаружил Проныру на грани поражения.  Играла  она  так  отчаянно,  что  для
выживания ей требовалось выбрасывать всякий раз не меньше четверки.
   Токар же был игроком консервативным, наступал только  колоннами,  пытаясь
занять центральные ряды клеток соседних игроков. Боманцу почудилось сходство
с самим собой - сначала удостовериться,  что  не  проиграешь,  а  потом  уже
пытаться выиграть.
   Токар  выбросил  шесть  очков  и  пустил   шашки   гулять   замысловатыми
кренделями, оттяпав  по  дороге  три  шашки  у  Славы,  своего  номинального
союзника.
   "Склонен к предательству, - подумал Боманц. -  Это  тоже  стоит  иметь  в
виду".
   - Где Клит? - спросил он Шаблона.
   - Решил остаться с грузчиками, - ответил ему Токар. - Думает, что мы тебя
очень стесняем.
   - Понимаю.
   Эту партию выиграла Жасмин, а следующую - Токар, после чего заявил:
   - С меня хватит. Садись на мое место, Бо. Увидимся утром.
   - С меня тоже хватит, - поддержала его Слава. - Пойдем погуляем, а, Шаб?
   Шаблон покосился на отца. Тот кивнул:
   - Далеко не заходите. Стража ярится.
   - Не зайдем, - ответил Шаблон. Боманц  усмехнулся,  глядя  на  нетерпение
сына. Такими же были и они с Жасмин, давным-давно.
   - Милая девочка, - заметила Жасмин. - Повезло Шабу.
   - Спасибо, - ответил Токар. - Нам кажется, что ей тоже повезло.
   Проныра скорчила рожицу. Боманц позволил себе кривую усмешку.  Кому-то  в
этой комнате Шаб тоже нравился.
   - Сыграем на троих? - предложил он. - За  "болвана"  играем  по  очереди,
пока кто-нибудь не вылетит.
   Игрокам  он  позволил  кидать  как  кидается,  а  "болвану"  подворачивал
шестерки  и  пятерки.  Проныра  пересела  на  свободное  место.  Жасмин  это
позабавило. Выиграв, Проныра радостно завизжала.
   - Слава, я выиграла! - поделилась она радостью  с  сестрой,  когда  та  и
Шаблон вернулись с прогулки. - Я их побила!
   Шаблон глянул на доску, потом на отца:
   - Пап...
   - Я сражался,  как  мог.  Но  ей  с  костями  везет.  Шаблон  недоверчиво
улыбнулся.
   - Хватит, Проныра, - сказала Слава. - Пора спать. Мы  не  в  городе.  Тут
ложатся рано.
   - У-УУ... - Пусть с жалобами, но спать Проныра пошла.
   Боманц  вздохнул.  Тяжелая  работа  -  общение.  Сердце  его  забилось  в
предвкушении ночного труда.

***

   Шаблон по третьему разу прочел свои инструкции.
   - Все понял? - спросил Боманц.
   - Наверное.
   - Время тут большой роли не играет. Только торопиться нельзя. Вот если бы
мы какого-нибудь идиотского демона вызывали, ты бы у меня свою  роль  неделю
зубрил.
   - Роль? -  Шаблону  полагалось  только  зажигать  свечки  и  смотреть.  И
помогать, если отец попадет в беду.
   Последние два часа Боманц провел, нейтрализуя заклятия вдоль избранной им
тропы. Имя Лунного Пса стало золотой жилой.
   - Открыто? - спросил Шаблон.
   - Настежь. Почти втягивает. К концу недели сам попробуешь.
   Боманц глубоко  вдохнул,  выдохнул.  Оглядел  комнату.  Его  не  покидало
гложущее чувство, что он что-то забыл. И намека нет, что именно.
   - Ладно. - Он устроился в кресле, закрыл глаза. -  Дамни,  -  пробормотал
он. - Ум муджи дамни. Хайкон. Дамни. Ум муджи дамци.
   Шаблон бросил травы на угли  в  крошечной  курильнице.  Комнату  наполнил
ароматный дым. Боманц расслабился, отдался во власть летаргии. Разделился он
легко, всплыл,  повисел  под  потолочными  балками,  наблюдая  за  Шаблоном.
Многообещающий паренек.
   Боманц проверил связь с  телом.  Хорошо.  Отлично!  Он  мог  слышать  как
физическими, так и духовными ушами. Сплывая по лестнице, он попутно проверял
собственную двоичность. Каждый произведенный Шаблоном звук доносился до него
все так же ясно.
   В лавке он задержался, глядя на Славу и  Проныру.  Завидуя  их  юношеской
невинности.
   Снаружи ночь полнилась  кометным  светом.  Боманц  ощущал,  как  мощь  ее
сотрясает землю. Какой же великолепной станет она, когда мир окунется  в  ее
гриву?
   Внезапно появилась она, нетерпеливо поманила.  Боманц  перепроверил  свою
связь с плотью. "Да. Все еще в трансе. Не сплю".  Он  ощущал  некое  смутное
беспокойство.
   Она провела его к Курганью открытой  им  же  тропой.  Боманца  шатало  от
захороненной тут могучей силы, от излучаемой менгирами и  фетишами  мощи.  С
его духовной точки зрения, они казались  жуткими,  кровожадными  чудовищами,
прикованными на коротких цепях.
   По Курганью бродили призраки, выли за спиной  Боманца,  пытаясь  прорвать
его заклятия. Сила Кометы и могущество охранных заклинаний слились в  единый
гром, пронизывавший всю сущность Боманца. "Как же  могучи  были  древние,  -
подумал он, - если все это продержалось столько лет".
   Они приближались  к  мертвым  воинам,  тем,  что  на  карте  обозначались
пешками. Боманцу показалось, что он слышит шаги за спиной... Он обернулся  -
никого - и понял, что слышит Шаблона в своем доме.
   Призрак  рыцаря  предстала  перед  ним.  Ненависть  духа  была  столь  же
безвременной и неустанной, как удары прибоя о холодный голый  берег.  Боманц
обошел призрака боком.
   Уперся взглядом в огромные зеленые глаза. Древние,  мудрые,  безжалостные
глаза, наглые, насмешливые, презрительные. Дракон в усмешке обнажил зубы.
   "Вот так, - подумал Боманц. - Это я и пропустил..."  Но  нет.  Дракон  не
коснется его. Боманц ощутил раздражение зверя,  убежденного,  что  во  плоти
волшебник стал бы лакомым кусочком. Он поспешил вслед за своей спутницей.
   Никакого сомнения. Это Госпожа. Она  тоже  пыталась  достичь  его.  Лучше
поостеречься. Ей нужен не просто благодарный собеседник.
   Они вошли в гробницу. Огромную, просторную, забитую всей мишурой, что и в
жизни принадлежала Властелину. И жизнь эта была отнюдь не спартанской.
   Боманц последовал за женщиной, обогнул гору мебели -  и  не  нашел  своей
спутницы.
   - Где?..
   Он увидел  их.  Бок  о  бок  на  каменных  плитах.  Скованные.  Окутанные
потрескивающим,  звенящим  пологом.  Не  дышат,  но  и  не  смертно  бледны.
Застывшие, скользящие мимо времени.
   Легенда почти  не  преувеличивала.  Даже  в  нынешнем  состоянии  Госпожа
потрясала неимоверно. "Бо, у тебя же  взрослый  сын!"  Часть  его  требовала
встать на задние лапки и выть, как подросток в течке.
   Снова шаги. Черт бы побрал этого Шаблона!  Он  что,  постоять  смирно  не
может? Шумит за троих.
   Глаза женщины открылись. На губах заиграла торжествующая  улыбка.  Боманц
забыл о Шаблоне.
   "Добро пожаловать, - произнес голос в его голове. - Мы  долго  ждали,  не
так ли?" Он только кивнул ошеломленно.
   "Я следила за тобой. Да, я  вижу  все  в  этой  всеми  забытой  глуши.  Я
пыталась помочь. Слишком много барьеров, слишком сильны они.
   Эта проклятая Белая Роза была отнюдь не глупа".
   Боманц глянул  на  Властелина.  Огромный  прекрасный  царь-воитель  спал.
Боманц позавидовал его физическому совершенству.
   "Его сон глубже моего".
   Послышалась ли ему насмешка? Выражения ее лица он не мог понять.  Слишком
много красоты. Боманц подозревал, что  не  он  один  так  думал  и  что  она
воистину была движущей силой Владычества.
   "Так и было. И в следующий раз..." - В следующий раз?
   Веселье окутало его, как звон колокольцев на слабом ветерке.
   "Ты пришел учиться, о колдун. Как отплатишь ты своей  учительнице?"  Ради
этой минуты он жил. Его ждал триумф. Еще один шаг...
   "Ты искусен. Ты был так осторожен, так медлителен, что  даже  Наблюдатель
сбросил тебя со счетов. Я аплодирую тебе, колдун".
   Самое сложное - подчинить себе это создание.
   Смех колокольцев. "Ты не хочешь  поторговаться,  колдун?  Ты  собираешься
принуждать?" - Если придется.
   "И ты ничего не дашь мне?" - Я не могу дать тебе  то,  чего  ты  желаешь.
Снова веселье и серебряные колокольцы. "Тебе не под силу подчинить меня".
   Боманц пожал воображаемыми плечами. Она не права. У него есть  рычаг.  Он
наткнулся на него, еще в юности, тут же осознал его значение  и  вступил  на
долгий, только сейчас завершившийся путь.
   Он нашел шифр, раскрыл его и узнал отчество Госпожи - вполне обычное  для
времен до  эпохи  Владычества.  Обстоятельства  подсказывали,  что  одна  из
дочерей этой семьи стала Госпожой. Немного исторических  розысков  завершили
дело.
   Вот так он разгадал тайну, перед которой останавливались тысячи в течение
столетий.
   Зная истинное ее имя, он мог принудить  Госпожу  к  чему  угодно,  ибо  в
колдовстве истинное имя суть предмет...

***

   Я чуть не заорал. Мой корреспондент, похоже,  закончил  письмо  на  самой
грани того откровения, которое я искал многие годы. Будь проклято его черное
сердце!
   В этот  раз  к  письму  прилагался  постскриптум  -  куда  меньше  самого
рассказа. Писавший добавил в конце какие-то каракули. Осмысленные - в этом я
не сомневался. Но расшифровать их не мог. И,  как  всегда,  ни  подписи,  ни
печати не было.

Глава 20
КУРГАНЬЕ

   Дождь не утихал. Большую часть  времени  это  была  легкая  морось,  а  в
хорошую погоду - едва ли больше, чем медленно оседающий туман. Но  полностью
он не прекращался никогда. Грай все равно гулял,  хотя  часто  жаловался  на
боли в ноге.
   - Если тебя так погода беспокоит, что ты тут делаешь? - спросил Кожух.  -
Ты же говорил, что у тебя вроде бы дети живут в Опале. Почему не отправиться
туда и не выяснить? По крайней мере, там погода приличная.
   Вопрос сложный. Грай еще не придумал на него  убедительного  ответа.  То,
что приходило в голову, и его самого-то не убеждало, не говоря уже о врагах,
которые могут этот вопрос задать.
   Грай не боялся ничего. В иной  жизни,  под  иным  именем,  он  бесстрашно
выступил против самих творцов ада. Ни сталь, ни  колдовство,  ни  смерть  не
могли остановить его. Боялся он только людей и любви.
   - По привычке я тут, наверное, - пробормотал он. - Может, я мог бы жить в
Весле. Может быть... Я плохо схожусь с людьми,  Кожух.  Я  их  не  настолько
люблю. Не выношу я Самоцветных городов. Я не говорил, что уже бывал там?
   Эту историю Кожух слышал уже несколько раз. Он подозревал,  что  Грай  не
просто бывал там. Он полагал, что один из Самоцветных  городов  был  родиной
Грая.
   - Да. Когда мятежники начали, большое наступление  в  Форсберге.  Ты  еще
говорил, что на обратном пути видел Башню.
   - Правильно. Видел. Память  слабеет.  Города.  Не  люблю  я  их,  парень.
Слишком много народу. И здесь-то их, на мой вкус, многовато. То  есть  было,
когда я сюда пришел. Теперь-то в самый раз. В самый раз. Может быть,  просто
из-за мертвяков столько суеты. - Он указал подбородком в сторону Курганья. -
А в остальном все в порядке. С парой  из  вас,  ребят,  поболтать  можно.  А
больше мне никто на дороге не попадается.
   Кожух кивнул. Он думал, что понимает, хотя ничего  не  понял.  Он  знавал
других ветеранов. У большинства из них были свои странности.
   - Эй, Грай, а ты с Черным Отрядом сталкивался, когда был на севере?
   Грай застыл, уставился на своего спутника с таким вниманием, что  молодой
солдат раскраснелся.
   - Э.., в чем дело, Грай? Я что-то не  то  сказал?  Грай  продолжал  идти,
хромота не замедляла его гневно-быстрых шагов. - Странно.  Ты  словно  мысли
мои читаешь. Да. Сталкивался. Нехорошие люди. Очень нехорошие.
   - Отец мне рассказывал о них. Он был с ними во время отступления к Чарам.
Лорды, Ветреный Край, Лестница Слез - все битвы. Когда он  вышел  на  пенсию
после сражения при Чарах, то вернулся домой. И рассказывал  об  этих  парнях
страшные истории.
   - Эту часть я пропустил. Остался в Розах, когда Меняющий Облик  и  Хромой
проиграли битву.  А  с  кем  был  твой  отец?  Ты  о  нем  что-то  не  много
рассказывал.
   - С Крадущимся в Ночи. А рассказывал мало потому, что мы с ним не слишком
ладим. Грай улыбнулся:
   - Сыновья редко ладят с отцами. Это говорит голос опыта.
   - А кем был твой отец? Тут Грай расхохотался:
   - Вроде как крестьянином. Но о нем я бы предпочел не рассказывать.
   - Что мы тут делаем. Грай?
   "Перепроверяем обмеры Боманца". Но этого Грай сказать  парню  не  мог.  И
придумать убедительной лжи - тоже.
   - Гуляем под дождем.
   - Грай...
   - Давай помолчим немного, а, Кожух? Пожалуйста.
   - Ладно.
   Хромая, Грай обошел все Курганье на почтительном расстоянии,  так,  чтобы
это не бросалось в глаза. Инструментов он не использовал -  тогда  полковник
Сироп прибежал бы  сломя  голову.  Вместо  этого  он  сверялся  с  заученной
наизусть картой  колдуна.  Карта  сияла  в  его  мозгу,  таинственные  знаки
теллекурре мерцали  собственной  дикой  и  опасной  жизнью.  Изучая  остатки
Курганья, Грай нашел едва ли треть отмеченного  на  карте.  Остальное  смели
время и погода.
   Обычно Грая нервы не беспокоили. Но теперь он боялся.
   - Кожух, я хочу, чтобы  ты  оказал  мне  услугу,  -  сказал  он  к  концу
прогулки. - А может, и две.
   - Сударь?
   - Сударь? Ты же звал меня Граем?
   - Ты так серьезно говоришь.
   - Это и есть серьезно.
   - Тогда говори!
   - Ты умеешь держать язык за зубами?
   - Если надо.
   - Я хочу, чтобы ты дал мне клятву молчания.
   - Не понимаю.
   - Кожух, я хочу сказать тебе кое-что. На  случай,  если  со  мной  что-то
произойдет.
   - Грай!
   - Я уже немолод, Кожух. И  изрядно  болен.  Я  немало  пережил.  Это  все
сказывается. Я не ожидаю смерти так скоро. Но.., всякое бывает. Если  что-то
случится, я не хочу, чтобы моя тайна умерла со мной.
   - Ладно, Грай.
   - Если я предложу кое-что, ты сможешь оставить это при себе? Даже если  и
не должен был бы? Сможешь кое-что для меня сделать?
   - Ты бы лучше сказал, о чем речь.
   - Знаю, это нечестно. Но, кроме тебя, я могу довериться только полковнику
Сиропу. А в его положении такие клятвы давать невозможно.
   - Это незаконно?
   - Да в общем-то нет.
   - Так я и подумал.
   - Лучше не думай, Кожух.
   - Ну ладно. Даю слово.
   - Хорошо. Спасибо. Я очень тебе признателен,  не  сомневайся.  Итак,  две
вещи. Первое: если со мной что-то случится, подымись  в  комнату  на  втором
этаже моего дома. Если я оставлю там пакет в  промасленной  коже,  проследи,
чтобы его отправили в Весло, кузнецу по прозванию Песок.
   Кожух выглядел растерянным и сомневающимся.
   - И второе. После того как сделаешь это, - только  после  того,  -  скажи
полковнику, что немертвые пробуждаются.
   Кожух замер.
   - Кожух! - В голосе Грая проскользнула  приказная  нотка,  которой  юноша
раньше не замечал.
   - Да. Ладно.
   - Вот и все.
   - Грай...
   - Пока никаких вопросов. Через несколько недель я, наверное, все объясню.
Хорошо?
   - Ну ладно.
   - А пока ни слова. И запомни.  Пакет  -  кузнецу  Песку  в  Весле.  Потом
сообщение полковнику. И вот что еще.  Если  успею,  я  и  полковнику  письмо
оставлю.
   Кожух только кивнул.

***

   Грай глубоко вздохнул. Двадцать лет прошло с той поры, как он  накладывал
простейшее предсказательное заклятие. Ничего подобного тому, что  предстояло
ему сейчас, он в жизни не делал. В те древние времена, когда он  был  другим
человеком,  мальчишкой,  волшебство  служило  развлечением  богатых   юнцов,
предпочитавших играть в волшебников, а не заниматься законным обучением.
   Все готово. Необходимые колдовские инструменты разложены  на  столе  -  в
комнате - на втором этаже  -  в  доме,  который  построил  Боманц.  Казалось
подобающим идти по стопам предшественника.
   Грай потрогал пакет в промасленной коже - для Песка, запечатанное  письмо
- для Сиропа, помолился, чтобы рука юноши  не  коснулась  их;  Но  если  его
подозрения верны, то лучше пусть узнает враг,  чем  зло  весь  мир  застанет
врасплох.
   Не оставалось ничего иного, кроме как  приступать.  Грай  выпил  полчашки
холодного чая, уселся в кресло. Закрыл глаза, принялся  повторять  заклятие,
которое выучил, еще когда был моложе Кожуха. Его способ отличался от методов
Боманца, но был не менее эффективен.
   Тело отказывалось расслабиться, упорно отвлекало его. Но наконец летаргия
охватила Грая. Его как отцепило  десять  тысяч  крючьев,  сцеплявших  его  с
плотью.
   Часть его рассудка  настаивала,  что  он  поступает  безумно,  берясь  за
подобное дело, не имея искусства мастера. Но у него не было времени учиться,
как учился Боманц. Все, что смог, он выучил за  время  отлучки  из  Древнего
леса.
   Свободный от плоти, но в то же время соединенный с нею невидимыми нитями,
что притянут его обратно. Если ему повезет.  Двигался  он  очень  осторожно.
Тщательно  придерживался  правила  тел.  Воспользовался  лестницей,  дверью,
положенными Стражей настилами.  Поддерживай  иллюзию  плоти,  и  тебе  будет
труднее позабыть о ней.
   Мир выглядел по-иному. У каждого предмета  появилась  своя  аура.  Трудно
становилось сосредоточиться на главной задаче.
   Грай добрался до окраин Курганья. Вздрогнул под ударом  звенящих  древних
заклятий, что еще связывали Властелина и нескольких его прислужников. Что за
мощь! Он осторожно обошел границу, пока не обнаружил открытый Боманцем  путь
- еще не  полностью  затянувшийся.  Он  перешагнул  через  черту.  Мгновенно
обратили на него внимание все духи,  добрые  и  злые,  что  были  скованы  в
пределах Курганья. Их  было  куда  больше,  чем  ожидал  Грай.  Больше,  чем
указывала карта. Эти фигурки пешек,  окружавшие  Великий  курган...  Это  не
статуи. Это люди, солдаты  Белой  Розы,  оставленные  духами-хранителями  на
границе между миром и тварью, готовой  этот  мир  сожрать.  Какой  же  волей
обладали они! Какой преданностью своему Делу!
   Тропа петляла, огибая прежние места успокоения  Взятых,  внешний  круг  и
внутренний. Во внутреннем круге Грай различил  истинные  обличья  нескольких
чудовищ поменьше, из слуг Властелина. Тропа тянулась  струйкой  серебристого
тумана. За спиной Грая туман густел, шаги его укрепляли путь.
   Заклятия впереди были сильнее. И люди, легшие в землю вкруг Властелина. И
за ними - великий страх.  Тот  дракон,  на  Боманцевой  карте,  свернувшийся
вокруг гробницы в центре Великого кургана.
   Духи кричали на него на теллекурре и ючителле, на языках, которых  он  не
знал, и языках, смутно напоминавших нынешние. И все они проклинали его. А он
не обращал внимания на них. Там, в пещере под величайшим из курганов, лежала
тварь. И он должен выяснить, так ли беспокоен ее сон, как ему кажется.
   Дракон. О да, во имя всех небывших богов,  дракон  настоящий.  Настоящий,
живой, во плоти, но он чувствовал и видел Грая. Серебристая тропа вела  мимо
гигантских челюстей, в разрыв между хвостом и головой. Дракон  хлестнул  его
своей ощутимой волей. Но Грай не остановился.
   Нет больше стражей. Только гробница. И чудовище, томящееся внутри. Худшее
он пережил...
   Древний дьявол, должно быть, спит. Разве не победила его  Госпожа,  когда
он попытался бежать через Арчу? Разве не загнала его обратно?
   Просто гробница, как многие другие. Может, побогаче. Белая  Роза  шикарно
хоронила своих противников. Саркофагов, однако, не было. Вот.  Пустой  стол,
на котором, видно, покоилась Госпожа.
   На втором столе красовался спящий. Крупный красивый мужчина,  но  даже  в
безмятежном его лице проступал зверь.  Лицо,  полное  жаркой  ненависти  или
бессильного гнева.
   Значит, так. Его подозрения беспочвенны. Чудовище все же спит...
   Властелин сел. И усмехнулся.  Улыбка  его  была  самой  жуткой  из  всех,
виденных Граем в жизни.  Не-мертвый  приветственно  протянул  руку.  И  Грай
побежал.
   Насмешливый хохот преследовал его.
   Паника была почти незнакома Граю -  слишком  редко  он  испытывал  ее.  И
бороться с нею тоже не умел. Он почти не  обращал  внимания,  что  пробегает
мимо дракона, мимо исполненных  ненависти  теней  солдат  Белой  Розы.  Едва
ощущал, как воют радостно твари Властелина за спиной.
   Даже в панике он держался туманной тропы. Он сделал  лишь  один  неверный
шаг...
   Но этого хватило.

***

   Над Курганьем разразилась буря - самая страшная на памяти  ныне  живущих.
Молнии сверкали с яростью небесных воинств, как огненные молоты, и копья,  и
мечи, раскалывающие небо и землю. Шел дождь, непрерывный и непроглядный.
   Одна могучая молния ударила в Курганье. На сотни ярдов  в  воздух  взмыли
земля и кустарники.
   Вечная Стража в ужасе бросилась к  оружию,  уверенная,  что  древнее  зло
сломало свои оковы.
   А на Курганье  в  гаснущем  свете  молнии  проявились  две  тени  -  одна
двуногая, а другая четвероногая. Через секунду они уже мчались по извилистой
тропе, не оставляя следа на жидкой грязи. Они пересекли границу  Курганья  и
скрылись в лесу.
   Никто не видел их. Когда Курганья достигла стража - с оружием и фонарями,
объятая  страхом,  -  буря  утихла.  Молнии  прекратили  похваляться  своими
подвигами. Но дождь все еще продолжался.
   Полковник  Сироп  и  его  люди  несколько  часов  обыскивали  окрестности
Курганья. Никто ничего не нашел.
   Проклиная погоду и всех богов, Вечная Стража вернулась в казармы.
   На втором этаже Граева дома тело Грая продолжало дышать  -  один  вдох  в
пять минут. Сердце едва билось. Оно еще долго будет умирать, лишенное души.

Глава 21
РАВНИНА СТРАХА

   Я потребовал встречи с  Душечкой  и  аудиенцию  получил  немедленно.  Она
ожидала, что я подниму хай насчет плохо спланированных  военных  действий  в
условиях, когда потери  недопустимы.  Она  ожидала  наставлений  о  важности
работы с кадрами и дисциплины. Я удивил ее - не  стал  делать  ни  того,  ни
другого. Она была готова вынести худшие упреки, перетерпеть  и  вернуться  к
делу; я обманул ее ожидания.
   Вместо того я подал ей письма из Весла, содержанием  которых  не  делился
еще ни с кем. Душечка показала: "Любопытно".
   - Прочти, - предложил я.
   Времени на чтение ушло немало. В комнату  заглядывал  Лейтенант,  раз  от
разу все нетерпеливее. Душечка закончила, посмотрела на меня:
   - Ну?
   - Эта история - самое сердце тех  документов,  которых  мне  не  хватает.
Именно за этой историей я охочусь и еще кое за чем. Душелов дала мне понять,
что секрет оружия, которое мы ищем, скрыт в этом рассказе.
   - Рассказ не закончен.
   - Да. Но разве подумать над ним не стоит?
   - У тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, кто писал их?
   - Нет. И никакого способа выяснить. Разве что  отправиться  поглядеть  на
этого писателя. Или писательницу. - На самом деле у меня  имелись  кое-какие
подозрения, но.., одно невероятнее другого.
   - Они поступают регулярно и быстро, - заметила Душечка. - После  стольких
лет. - Мне показалось, что одно из моих подозрений пришло в голову  и  ей  -
"после стольких лет".
   - Курьеры полагают, что писались эти послания в течение долгого  времени,
а отправлялись одно за другим.
   - Интересно, но не слишком полезно. Пока мы не получили остальные письма.
   - Но поразмыслить над ними не мешает. Особенно над концовкой  последнего.
Не могу ничего разобрать. А понять надо. Это может  оказаться  важным.  Если
только эта белиберда писалась не для того, чтобы сбить  с  толку  тех,  кому
письмо может попасть в руки.
   Душечка вытащила последний  лист,  глянула  на  пего.  Лицо  ее  внезапно
озарилось.
   - Это язык жестов, Костоправ, - показала она. - Буквы. Видишь?  Говорящая
рука, показывает буквы.
   Я глянул через ее плечо. Теперь я  видел  -  и  ощутил  себя  неимоверным
идиотом оттого. Что пропустил это. Как только появился ключ, письмо читалось
легко. В нем говорилось:

   "Это мое письмо может оказаться последним, Костоправ.  Я  должен  сделать
кое-что, и риск очень велик. Шансы против меня, но я должен попытаться. Если
вы не получите завершающего письма, о последних днях Боманца,  вам  придется
забрать его самим. Один экземпляр я спрячу в доме колдуна,  как  написано  в
этой истории. Второй вы найдете в Весле, у кузнеца по имени Песок.
   Пожелайте мне удачи. К нынешнему  времени  вы,  должно  быть,  нашли  уже
безопасное убежище. Я не пытался бы выгнать вас оттуда, если бы от этого  не
зависела судьба всего мира!"

   Подписи опять не было.
   Мы с Душечкой воззрелись друг на друга.
   - Что ты думаешь? - спросил я. - Что мне делать?
   - Ждать.
   - А если следующих писем не будет?
   - Идти и искать.
   - Да. - Ужас. Весь мир ополчился против пас. Налет на Ржу привел Взятых в
состояние мстительной ярости.
   - Это великая надежда, Костоправ. - Курганье, Душечка. Только Башня может
быть опаснее.
   - Может быть, мне стоит пойти с тобой?
   - Нет! Тобой  мы  рисковать  не  можем.  Ни  при  каких  обстоятельствах.
Восстание переживет потерю одного старого  лекаришки.  Без  Белой  Розы  ему
крышка!
   Душечка крепко обняла меня, отстранилась, вздохнула.
   - Я не Белая Роза, Костоправ. Та уже четыре века мертва. Я - Душечка.
   - Наши враги зовут тебя Белой Розой. Наши друзья зовут тебя Белой  Розой.
В имени есть сила. - Я изобразил несколько букв. - В этом все дело. В имени.
Ты должна быть тем, кем тебя зовут.
   - Я - Душечка, - настаивала она.
   - Для меня - может быть. Для Молчуна. Еще для нескольких  наших.  Но  для
всего мира ты Белая Роза, надежда и спасение. Мне пришло в голову, что имени
у нее-то и нет. Того, что носила Душечка прежде, чем прибиться к Отряду. Для
нас она осталась Душечкой, потому что так ее называл  Ворон.  Знала  ли  она
свое данное имя? Если и так,  это  уже  неважно.  Она  в  безопасности.  Она
последняя из живущих, кто  его  помнит.  В  разграбленной  войсками  Хромого
деревушке, где мы нашли ее, вряд ли велись записи рождений.
   - Иди, - велела она. - Смотри. Думай.  И  надейся.  Скоро  ты  где-нибудь
отыщешь нить.

Глава 22
РАВНИНА СТРАХА

   Пришли наконец те, кто  бежал  из  Ржи  на  трусливом  летучем  ките.  Мы
выяснили, что Взятые с равнины все же выбрались и буйствовали  теперь  из-за
того, что уцелел лишь один ковер. Атака будет отложена  до  той  поры,  пока
ковры не заменят. А из всех волшебных предметов  ковры-самолеты  -  одни  из
самых сложных и дорогих.  Полагаю,  Хромой  долго  будет  объясняться  перед
Госпожой.
   Я привлек к  разросшемуся  проекту  Одноглазого,  Гоблина  и  Молчуна.  Я
переводил. Они выискивали подлинные имена, сводили их в таблицы. Зайти в мою
комнату стало почти невозможно. А жить в ней - тем более, потому что  Гоблин
и Одноглазый здорово поцапались за пределами Душечкиной безмагии.  И  теперь
постоянно держали друг друга за глотку.
   У меня начались кошмары.
   Как-то вечером я поставил перед колдунами  задачу:  отчасти  потому,  что
нового курьера так и не было, отчасти - чтобы они меня с ума не свели.
   - Возможно, мне придется покинуть равнину, - сказал я. -  Не  сможете  вы
что-нибудь сотворить, чтобы я не привлекал особого внимания?
   Они начали задавать вопросы. Я отвечал честнейшим образом. Они так хотели
отправиться со мной, словно поход на запад уже был установленным фактом.
   - Черта с два вы со мной пойдете, - отрубил  я.  -  Тысяча  миль  этакого
дерьма? Да я тогда покончу с собой, еще не выбравшись с равнины. Или кого-то
из вас прикончу. Эта, мысль уже приходит мне в голову.
   Гоблин пискнул, изображая смертельный ужас.
   - Подойдешь ко мне хоть на десять футов, - предупредил  Одноглазый,  -  в
ящерицу превращу. Я фыркнул:
   - Ты еду в дерьмо-то едва превращаешь. Гоблин закудахтал:
   - У коров и цыплят получается лучше. Пользуйся лучше их навозом.
   - Откуда в тебе столько слов, недомерок? - рявкнул я.
   - Склочным он  стал  к  старости,  -  заметил  Одноглазый.  -  Рюматизьм,
наверно. Есть у тебя рюматизьм, Костоправ?
   - Если он не уймется, то будет мечтать о ревматизме, - пообещал Гоблин. -
Мало мне с тобой разбираться. Но ты хоть предсказуем.
   - Предсказуем?
   - Как времена года.
   Они опять взялись за свое. Я бросил па Молчуна  умоляющий  взгляд.  Сукин
сын не обратил внимания.
   На следующий день ко мне приковылял самодовольно ухмыляющийся Гоблин.
   -  Мы  кое-что  придумали.  Костоправ.  На  случай,  если  ты   надумаешь
прогуляться.
   - И что?
   - Нам твои амулеты понадобятся. Два амулета они подарили мне  еще  давно.
Один служил, чтобы предупреждать  меня  о  приближении  Взятых.  Работал  он
надежно. Второй амулет был, естественно, защитным,  но  он  еще  и  позволял
нашим колдунам определять на расстоянии, где я нахожусь. По нему  следил  за
мной Молчун, когда Душелов послала нас с Вороном устроить засаду  Хромому  и
Шепот в Облачном лесу, в то время как  Хромой  пытался  перейти  на  сторону
мятежников. Давно, далеко. Воспоминания юного Костоправа.
   - Хотим внести несколько исправлений. Чтобы тебя нельзя  было  обнаружить
магически. Давай сюда. Потом придется выйти наружу, проверить их.
   Я прищурился.
   - Ты пойдешь с нами, - объяснил он, -  чтобы  мы  могли  попытаться  тебя
найти.
   - Да? А  мне  кажется,  что  это  просто  попытка  выбраться  за  пределы
безмагии.
   - Может быть. - Он ухмыльнулся. Душечке эта идея, однако, понравилась. На
следующий вечер мы с колдунами брели вверх по ручью, обходя Праотца-Дерево.
   - Что-то он выглядит встревоженным, - заметил я.
   - Во время стычки его задело заклятие Взятого, -  пояснил  Одноглазый.  -
Ему очень не понравилось.
   Дерево зазвенело. Я остановился, оглядел его. Должно быть, ему  несколько
тысяч лет. На равнине деревья растут медленно. Что  за  истории  он  мог  бы
поведать!
   - Пошли, Костоправ! - позвал Гоблин. -  Старик  не  разговаривает.  -  Он
скривился в своей лягушачьей улыбке.
   Слишком хорошо они меня знают. Знают, что, когда я  вижу  нечто  древнее,
тут же начинаю раздумывать, сколько оно повидало. Ну их всех к бесам.
   В пяти милях от Дыры мы свернули  от  ручья  на  запад,  в  пустыню,  где
кораллы особенно  густы  и  опасны.  Я  полагаю,  их  там  около  полутысячи
разновидностей, сросшихся в почти непролазные рифы кричащих цветов. Выступы,
выросты,  ветви  кораллов  взмывали  ввысь  футов  на  тридцать.  Я   всегда
поражался, как их ветер не ломает.
   Одноглазый объявил привал на окруженном кораллами песчаном пятачке.
   - Достаточно. Здесь мы будем в безопасности. Меня он не убедил. По дороге
за нами следили манты и стервятникообразные.  А  эти  тварям  я  никогда  не
доверюсь полностью.
   Давным-давно, после битвы при Чарах, Отряд пересек  равнину  по  пути  на
восток. Я видел тогда ужасные вещи. И не могу избавиться от воспоминаний.
   Гоблин  с  Одноглазым  то  склочничали,  то  занимались  делом.  Мне  они
напоминали веселых ребятишек. Постоянно что-то  ковыряют  ради  того,  чтобы
руки занять. Я лег на спину и принялся глядеть на облака. И вскоре заснул.
   Разбудил меня Гоблин. Он вернул мне амулеты.
   - Теперь поиграем в прятки, - заявил он. - Мы тебе дадим фору. Если все в
порядке, то найти тебя не сможем.
   - Замечательно! - возмутился я. - И долго мне тут бродить, неприкаянному?
- Но я просто скандалил. Дыру я найти сумею. У меня мелькнула мысль  жестоко
разыграть колдунов и отправиться прямиком туда.
   Но мы не в игры играем.
   Я направился на юго-запад, к утесам. За западной  тропой  я  спрятался  в
роще неподвижных бродячих деревьев. Вылез я только после темноты и  пошел  в
Дыру, раздумывая, что же случилось с моими спутниками.
   Придя на место, я перепугал часового:
   - Гоблин и Одноглазый пришли?
   - Нет. Я думал, они с тобой.
   -  Были.  -  Озабоченный,  я  спустился  вниз,  чтобы  посоветоваться   с
Лейтенантом.
   - Пойди и отыщи их, - приказал он.
   - Как?
   Он посмотрел на меня как на недоумка.
   - Оставь амулеты здесь, выйди за границу безмагии и жди.
   - О... Ладно.
   Я снова вышел и, чертыхаясь, побрел вдоль ручья. Ноги болели. Не привык я
к долгим прогулкам. Вот и хорошо, напомнил я  себе.  Надо  привести  себя  в
форму, на случай, если судьба заставит в Весло пешком идти.
   Я добрался до окраин коралловых рифов. - Гоблин! Одноглазый! Где вы?!
   Нет ответа. Искать их я не собирался. Кораллы убьют меня. Я  двинулся  на
север, рассчитывая, что колдуны пошли в сторону от  Дыры.  Каждые  несколько
минут я опускался на колени, надеясь засечь силуэт  менгира.  Менгиры  знали
бы, куда эти двое провалились.
   В один момент мне показалось, что краем глаза я замечаю блеск молний, и я
не раздумывая метнулся туда, думая, что там скандалит Гоблин  с  Одноглазым,
но, присмотревшись, понял, что это ярится буря перемен.
   Я запоздало остановился, вспомнив, что ночью  на  равнине  только  смерть
торопится.
   Мне повезло. Через несколько шагов песок стал рыхлым, неверным. Я  присел
на корточки,  понюхал  горстку.  Песок  пах  древней  смертью.  Я  осторожно
отступил. Мало ли кто может поджидать там, в глубине.
   "Лучше остановиться где-нибудь и подождать рассвета", - пробормотал я.  Я
и сам не знал, куда меня занесло.
   Я нашел несколько скал, чтобы защититься от ветра,  немного  сушняка  для
костра и развел огонь. Костер нужен был не для  тепла  -  ночь  не  принесла
прохлады, - а чтобы звери не приближались.
   На равнине огонь имеет символическое значение.
   Когда костер разгорелся, я обнаружил, что это  место  использовали  и  до
меня. Скалы почернели  от  копоти.  Вероятно,  местные  дикари.  Они  кочуют
небольшими стаями.  Мы  с  ними  почти  не  общаемся  -  битвы  мира  их  не
интересуют.
   На втором часу меня сморило, и я заснул.
   Кошмар нашел меня. Не защищенного безмагией и амулетами.
   Явилась она.
   Столько лет прошло. Последний  раз  она  объявила  мне  об  окончательном
поражении своего мужа под Арчой.
   Золотое облако, как пылинки, танцующие в солнечном луче. Кажется, что  ты
бодрствуешь  во  сне.  Спокойствие,  и  одновременно  страх.   Невозможность
пошевелиться. Знакомые симптомы.
   В  облаке  показалась  прекрасная  женщина,  женщина-мечта.  Та,  которую
надеешься встретить когда-нибудь, зная, что не встретишь. Не  припомню,  что
было на ней надето, да и было ли хоть что-то. Мой мир сжался до  ее  лица  и
ужаса, им внушаемого.
   Улыбка ее не была холодной. Давным-давно, по каким-то своим причинам, она
заинтересовалась мной. Подозреваю, что часть этой привязанности  сохранилась
с течением лет, как любовь к давно сдохшей собаке.
   - Лекарь. - Шелест камышей у реки вечности. Шепот ангелов. Но она никогда
не могла заставить меня забыть реальность, рождавшую этот голос.
   И соблазнить меня -  обещаниями  или  собой  -  у  нее  тоже  не  хватало
дерзости. Возможно, поэтому я полагаю, что она привязана ко  мне.  Используя
меня. Госпожа говорила мне об этом прямо.
   Я не мог ответить.
   - Ты в  безопасности.  Давно,  по  твоим  меркам,  я  обещала,  что  буду
поддерживать с тобой связь. Но я не могла. Ты отрезал меня.  Я  пытаюсь  уже
несколько недель.
   Кошмары объяснялись. - Что? - пискнул я, как Гоблин.
   - Приди ко мне в Чары. Будь моим летописцем.
   Как всегда при разговоре с ней, я смуглея.  Она,  казалось,  воспринимает
меня не только как участника борьбы, но и как человека, стоящего вне ее.  На
Лестнице Слез, перед самой страшной колдовской битвой,  которую  мне  только
довелось  наблюдать,  Госпожа  пришла,  чтобы  обещать   мне   безопасность.
Казалось,  ее  занимало  мое  побочное  ремесло  анналиста.  Еще  тогда  она
потребовала, чтобы я записывал события в точности так, как они  происходили.
Не  ради  чьего-то  одобрения.  Так  я  и  делал,  с   поправкой   на   свои
предубеждения.
   - Вздымается жар на перекрестке, лекарь.  Твоя  Белая  Роза  искусна.  Ее
атака на Хромого - сильный удар. Но незаметный в больших  масштабах.  Ты  не
согласен?
   Как мог я спорить? Я молча кивнул.
   - Как, без сомнения, сообщили ваши  шпионы,  пять  армий  стоят  лагерем,
готовые очистить равнину Страха. Эта земля  необычна  и  непредсказуема,  но
моих сил она не выдержит.
   И снова я не  мог  спорить  -  я  ей  верил.  Я  мог  только  подчиниться
многократно повторенному приказу Душечки: выигрывать время.
   - Ты будешь удивлена.
   - Возможно. В мой план включены и неожиданности. Выходи из своих холодных
пустошей, Костоправ. Приди в Башню. Стань моим летописцем.
   Большего  искушения  в  общении  со  мной  она  никогда  раньше  себе  не
позволяла. Она обращалась к той части меня, которую  я  и  сам  не  понимал,
части, готовой предать давних друзей. Если я  пойду,  то  так  много  узнаю.
Получу столько ответов. - Вы сбежали от  меня  к  мосту  Королевы.  Шея  моя
горела. За время нашего многолетнего бегства войска  Госпожи  несколько  раз
настигали Отряд. У моста Королевы нам пришлось хуже всего. Там полегла сотня
наших братьев. И, к стыду своему, я оставил там Анналы,  зарытые  на  речном
берегу. Бросил четыре сотни лет истории Отряда.
   Мы не смогли унести все. Те бумаги, что лежат сейчас в Дыре, были  ключом
к выживанию. И вместо Анналов я взял  с  собой  их.  Но  я  часто  испытываю
приступы вины. Я должен ответить перед духами давно ушедших братьев.  Анналы
и есть Черный Отряд. Пока существуют они - Отряд жив. -  Бежали,  сбежали  и
будем сбегать. Так предрешено.
   Она улыбнулась - я позабавил ее.
   - Я читала твои Анналы, Костоправ. И новые, и старые.
   Я подкинул сушняка на угли костра. Не сплю...
   - Они у тебя?
   До сих пор я подавлял вину обещаниями когда-нибудь их вернуть.
   - Их нашли после боя. Они попали ко мне. Мне понравилось. Ты честен,  как
подобает историку.
   - Спасибо. Я стараюсь.
   - Приди в Чары. В Башне для тебя найдется место. Отсюда ты сможешь видеть
всю картину мира.
   - Я не могу.
   - Я не сумею защитить тебя здесь. Если останешься, с  тобой  случится  то
же, что и с твоими друзьями-мятежниками. Эту кампанию  ведет  Хромой.  Я  не
вмешиваюсь. Он уже не тот, что  был.  Ты  причинил  ему  боль.  А  потом  он
претерпел боль снова, чтобы спастись. Он тебе не простил этого, Костоправ. -
Знаю. - Сколько раз она употребила мое прозвание?  За  все  наши  предыдущие
разговоры она произнесла его единожды.
   - Не позволь ему схватить тебя.  В  глубине  моей  души  блеснул  осколок
чувства юмора.
   - Ты неудачница, Госпожа моя. Она отшатнулась.
   - Я, дурак, записывал в Анналы свой романтический  бред.  Ты  их  читала.
Знаешь, что я никогда не называл  тебя  черной,  как  назвал  бы,  наверное,
твоего  супруга.  Подозреваю,  что  под  этой  романтической  ерундой  лежит
неосознанно воспринятая истина.
   - Да ну?
   - Я не думаю, что ты зла по природе. Ты просто очень  стараешься.  Думаю,
несмотря на все твои преступления, ребенок в твоей душе остался жив.  Огонек
теплится, и потушить его тебе не под силу.
   Возражений не последовало, и я осмелел:
   - Думаю, меня ты избрала, чтобы я символически поддерживал этот огонек. Я
призван удовлетворить твою тайную жажду чести, подобно тому,  как  мой  друг
Ворон подобрал ребенка, ставшего Белой Розой. Ты читала Анналы. Ты  помнишь,
до чего опустился Ворон, слив всю свою честь в одну чашу. Лучше  бы  он  был
бесчестен изначально. Арча могла бы остаться стоять. А Ворон - жить.
   - Арча была язвой, которую давно следовало выжечь. Я пришла не для  того,
чтобы меня высмеивали, лекарь. Я не  позволю  себе  выглядеть  слабой,  даже
перед аудиторией из одного человека.
   Я начал было протестовать.
   - Насколько я тебя знаю, этот разговор тоже останется в твоих Анналах.
   Она меня знала. Впрочем, именно она провела меня перед Оком.
   - Приди в Башню, Костоправ. Я не требую клятвы.
   - Госпожа...
   - Даже Взятые налагают на себя страшные клятвы. Ты можешь быть  свободен.
Лишь делай что делаешь. Исцеляй, и записывай правду. Делай то, чем ты и  так
занимаешься. Ты слишком ценен, чтобы тратить свои способности здесь.
   Вот с этим я готов был согласиться всецело. Взять бы эту фразу да  ткнуть
в нее кое-кого носом.
   - Что там?
   Госпожа начала было отвечать. Я предупреждающе поднял руку. Говорил я сам
с собой. Шаги? Да. Что-то большое. Медлительное и усталое.
   Госпожа тоже ощутила его приближение. Миг - и она исчезла, забрав  что-то
из моих мыслей, и я уже не был уверен, что мне не привиделась  эта  встреча,
пусть даже каждое ее слово осталось высеченным в камне моей памяти.
   Я подкинул веток в костер, забился в трещину, выставив  вперед  кинжал  -
единственное оружие, которое у меня хватило ума захватить с собой.
   Оно  приблизилось.  Остановилось.  Снова  двинулось  вперед.  Сердце  мое
заколотилось. Что-то выступило из темноты на свет костра.
   - Пес Жабодав! Эй, что за черт?! Ты что тут делаешь? Иди ляг в  тепле.  -
Слова посыпались из меня, унося страх. - Как Следопыт-то обрадуется.  Что  с
тобой случилось?
   Пес осторожно приблизился. Был он вдвое потрепанней обычного. Он  лег  па
брюхо, положил морду на лапы и прикрыл один глаз.
   - Еды у меня нет. Я, знаешь, сам вроде как потерялся. Но  тебе  чертовски
повезло, что ты сюда добрался, - это ты знаешь? Равнина -  не  лучшее  место
для прогулок в одиночестве.
   Пес, казалось, со мной согласен. Язык позы, если  хотите.  Он  выжил,  но
далось ему это нелегко.
   - Как солнце встанет, - сказал я ему, - пойдем домой. Гоблин с Одноглазым
тоже потерялись, но это уже их дело.
   После прихода пса Жабодава я  расслабился.  Наверное,  люди  тоже  помнят
прежнюю верность. Я был уверен, что пес предупредит меня в случае опасности.
   Утром мы отыскали ручей и направились  к  Дыре.  Я,  как  делаю  нередко,
подошел к Праотцу-Дереву, поболтать немного в одностороннем порядке  о  том,
чего он навидался за годы своего дозора. Пес за мной не пошел. Странно. Ну и
что? Странности на равнине в порядке вещей.
   Гоблина и Одноглазого я нашел спящими. И храпящими. В Дыру они  вернулись
вскоре после того, как я  отправился  их  искать.  Ублюдки.  Я  с  ними  еще
поквитаюсь.
   Я их чуть с ума не свел - ни словом не обмолвился о ночи в пустыне.
   - Сработало? - осведомился я.
   Внизу, в туннеле, Следопыт шумно приветствовал свою псину.
   Почти, - ответил Гоблин без особого энтузиазма.
   Почти? Что значит почты? Работает или нет?
   Ну, у нас небольшая  сложность.  Защитить  тебя,  чтобы  Взятые  тебя  не
засекли, мы можем. Так сказать, платочком прикрыть.
   Многословие у этого типа - верный знак неприятностей.
   - Но? Только без "но", Гоблин.
   - Если ты покидаешь безмагию, невозможно скрыть, что ты снаружи.
   - Чудно. Прекрасно. На кой бес вы, ребята, вообще нужны?
   - Ну не настолько же все плохо, - встрял Одноглазый. - Ты  не  привлечешь
ничьего внимания, если  только  они  не  узнают  о  твоем  уходе  из  других
источников. Я хочу сказать, тебя  же  специально  искать  не  будут,  верно?
Причины нет. Так что мы получили почти все, чего желали.
   - Бред! Лучше молитесь, чтобы следующее письмо пришло. Потому что, если я
уйду и меня там прикончат, - угадайте с трех раз, к кому мой  призрак  будет
являться?
   - Душечка тебя не пошлет.
   - Спорим? Да, она будет терзаться совестью  дня  три-четыре,  но  пошлет.
Потому что последнее письмо даст нам ключ.
   Внезапный страх. А не прочла ли Госпожа мои мысли?
   - В чем дело, Костоправ? От лжи меня избавил подошедший Следопыт. Он тряс
и тискал мою руку как ошалелый.
   - Спасибо, Костоправ! Спасибо, что вернул его! - воскликнул он и отошел.
   - Что за черт? - спросил Гоблин.
   - Я вернул его собаку.
   - Странно. Одноглазый подавился.
   - Чайник кастрюлю черной назвал.
   - Да-а? Дерьмо ящериное. Рассказать тебе кое-что о странностях?
   - Хватит, - приказал я. - Если меня пошлют в поход,  я  хочу  до  отбытия
привести в порядок этот развал. Хоть бы у нас  был  человек,  способный  это
прочесть.
   - Может, я помогу? - Это вернулся Следопыт. Здоровый безмозглый  обалдуй.
С мечом он сущий волшебник, но имя свое вряд ли сумеет записать.
   - Как это?
   - Прочитаю кое-что. Я знаю некоторые древние языки. Отец научил.
   Он ухмыльнулся, будто  сказал  невесть  что  смешное.  Взял  документ  на
теллекурре и прочел вслух. Древние слова слетали с его губ естественно,  так
говорили на нем прежние Взятые. Потом  он  перевел.  Это  оказалась  записка
дворцовому повару -  приготовить  обед  заезжим  вельможам.  Я  с  мучениями
продрался через текст. Его перевод был безупречен. Лучше моего. Я трети слов
просто не понимал.
   - Н-ну.., добро пожаловать  в  команду.  Я  скажу  Душечке.  -  Под  этим
предлогом я ускользнул, обменявшись за спиной Следопыта удивленным  взглядом
с Одноглазым.
   Все загадочней  и  загадочней.  Что  он  за  человек?  Помимо  того,  что
странный. При первой встрече он напомнил мне Ворона и вполне подходил на эту
роль. Когда я начал считать его могучим, медлительным и неуклюжим,  он  стал
подходить и на эту роль. Неужели он таков, каким мы его себе рисуем?
   Но добрый боец, благослови его боги. Лучше десяти наших.

Глава 23
РАВНИНА СТРАХА

   Пришло время ежемесячного собрания.  Общего  сборищ,  которое  ничего  не
решает. Каждый  носится  со  своим  любимым  проектом,  осуществить  который
невозможно. Через шесть-восемь часов болтовни Душечка  прекращает  прения  и
объясняет, что нам делать.
   Как всегда, на стенах висели карты. Одна показывала, где, по мнению наших
лазутчиков сейчас находятся  Взятые.  Другая  -  указанные  менгирами  места
вторжений. На обеих  выделялись  огромные  белые  пятна  -  неизвестные  нам
области равнины. На третьей карте были отмечены бури перемен за этот месяц -
любимый  проект  Лейтенанта.  Он  искал  закономерности.  Как  обычно,  бури
бушевали на окраинах. В этом месяце  их  было  необычайно  много,  и  больше
обычного  -  в  центральных  областях.  Сезонные  колебания?  Действительный
сдвиг?
   Кто знает? Мы недостаточно долго  наблюдаем  за  ними.  А  менгиры  такие
мелочи объяснять не удосуживаются.
   Душечка немедленно кинулась в атаку.
   - Налет на Ржу, - показала она, - произвел  то  действие,  на  которое  я
надеялась. Наши люди сообщают о повсеместных антиимперских выступлениях. Это
отвлекает внимание властей от нас. Но армии Взятых  продолжают  усиливаться.
Особенно агрессивна в своих вторжениях Шепот.
   Имперские войска входят на равнину почти каждый  день,  пытаются  вызвать
контратаку и подготовить солдат к опасностям  равнины.  Шепот,  как  всегда,
действует очень профессионально. С военной точки зрения,  ее  стоит  бояться
куда больше Хромого.
   Хромой - неудачник. В основном не по своей вине; но ярлык прилип  к  нему
намертво. Но неудачник он или победитель, он против нас.
   - Этим утром пришло сообщение, что Шепот оставила гарнизон в дне пути  от
границы. Она возводит укрепления в ожидании нашего ответа.
   Стратегия Шепот была ясна. Создать на равнине  сеть  поддерживающих  друг
друга крепостей; надстраивать ее медленно, пока равнина не запутается в ней.
Опасная женщина. Особенно если она подсказала эту стратегию  Хромому  и  так
поступят все армии.
   Эта стратегия уходит корнями в незапамятные времена и используется  снова
и снова каждый раз, когда регулярная  армия  сталкивается  с  партизанами  в
диких местах. Она рассчитана па длительный  срок  и  требует  от  победителя
большого упорства. Если оно есть, стратегия оправдывает себя; если его нет -
терпит провал.
   В нашем случае она сработает. У врага было двадцать с лишним  лет,  чтобы
выкорчевать пас. И ему не надо удерживать равнину, разделавшись с нами.
   С нами? Лучше сказать - с Душечкой. Остальные в  уравнение  не  включены.
Если Душечка потерпит поражение - восстания не будет.
   - Они отнимают наше время, - продолжала Душечка. - Нам нужны десятилетия.
Надо что-то сделать.
   "Вот мы и приехали", - подумал я. Читаю на лице ее  -  сейчас  выйдут  на
свет результаты долгих угрызений совести. Так что я не был особенно удивлен,
когда она сообщила:
   - Я посылаю  Костоправа  добыть  завершение  рассказа,  содержавшегося  в
посланиях ему. - О письмах уже знали. Душечка растрезвонила. - С ним  пойдут
двое помощников - Гоблин и Одноглазый.
   - Что? Да никогда...
   - Костоправ. - Не буду! Посмотри па меня. Я никто. Меня и  не  заметят  -
так, бродит себе старикан. Таких на свете полно. Но трое! Один из них  негр!
Другой карлик с...
   Гоблин и Одноглазый окинули меня испепеляющими взорами.
   Я хихикнул. Моя выходка поставила  их  в  неловкое  положение.  Идти  они
хотели не больше, чем я иметь их под боком, но согласиться со мной на  людях
им гордость не позволяла. Хуже того - им  пришлось  бы  согласиться  друг  с
другом. Самолюбие!
   Но я был прав. Гоблин и Одноглазый - фигуры известные. Я, впрочем,  тоже,
но меня, как я верно сказал, трудно приметить.
   - Опасность заставит их сотрудничать, - показала Душечка.
   Я отступил на последний рубеж обороны:
   - В ту ночь, когда я был один в пустыне, со мной связалась  Госпожа.  Она
ждет меня, Душечка. Душечка подумала секунду.
   - Это ничего не меняет. Мы должны получить остаток рассказа,  прежде  чем
Взятые доберутся до нас. Она была права. Но...
   - Пойдете вы трое, - прожестикулировала она. - Будьте осторожны.
   Следопыту наш спор переводил Масло.
   - Я пойду, - предложил Следопыт. - Я знаю север.  Особенно  Великий  лес.
Там я получил свое имя. - Пес Жабодав у его ног зевнул.
   - Костоправ? - спросила Душечка. Я еще не примирился со своим  уходом.  Я
взвалил решение на нее.
   - Как тебе угодно.
   - Тебе пригодится боец, - показала она. - Скажи ему, что ты его берешь.
   Я хмыкнул, побурчал себе под нос и повернулся к Следопыту:
   - Она говорит, что ты тоже пойдешь. Его это порадовало.
   Душечка сочла вопрос закрытым.  Все  решено.  Собрание  переключилось  на
доклад Шпагата, намекающий на то, что Кожемякам не повредил бы  налет  вроде
того, что пережила Ржа.
   Я исходил злостью и паром, и никто не обращал  на  меня  внимания,  кроме
Гоблина и Одноглазого. По их  взорам  я  понял,  что  еще  пожалею  о  своих
оскорблениях.

***

   Мы не задержались. Мы отправились в путь четырнадцать часов  спустя.  Все
для нас уже было готово. Из постели меня выволокли чуть за полночь, и вскоре
я уже прятался в кораллах, наблюдая, как спускается небольшой  летучий  кит.
За моим мечом вякал менгир, наставляя, как обихаживать  болезненное  китовое
самолюбие. Я не  обращал  внимания.  Слишком  быстро  все  происходит.  Меня
усадили в седло, прежде чем я решился ехать. Я отстал от событий.
   Оружие, амулеты, деньги, провизия - все, что могло мне понадобиться,  уже
было собрано. Гоблин и Одноглазый,  помимо  этого,  волокли  с  собой  целый
арсенал  тауматургической  мишуры.  После  того  как  кит  высадит  нас   за
вражескими позициями, мы собирались купить фургон и путешествовать  на  нем.
"Чтобы везти всю, эту ерунду, - ворчал я, - нам потребуются два фургона".
   Следопыт путешествовал налегке. Еда, набор оружия из того, что в арсенале
нашлось, и дворняга.
   Кит взлетел. Нас окутала ночь. Я ощутил себя потерявшимся. Меня  даже  не
обняли на прощание.
   Кит поднимался до тех пор, пока воздух не стал холодным и разреженным. На
востоке,  юге  и  северо-западе  я  различил   блеск   бурь   перемен.   Они
действительно становились все чаще.
   Полеты на китах меня совершенно пресытили.  Я  скорчился,  дрожа,  и,  не
обращая внимания на непрерывно  болтающего  о  каких-то  мелочах  Следопыта,
заснул.
   В себя я пришел оттого, что кто-то тряс меня за плечо.  Ко  мне  нагнулся
Следопыт.
   - Проснись, Костоправ, - повторял он. - Проснись. Одноглазый говорит, что
у нас неприятности.
   Я вскочил, ожидая увидеть кружащих за бортом Взятых.
   Нас и вправду окружали - четыре летучих кита и пара десятков мант.
   - Откуда эти взялись?
   - Прилетели, пока ты дрыхнул.
   - Так в чем проблема?
   Следопыт ткнул пальцем в сторону того, что на корабле было бы штирбортом.
Буря перемен. Проявляется.
   - Просто  вынырнула  ниоткуда.  -  Ко  мне  подошел  Гоблин.  Он  слишком
нервничал, чтобы злиться. - Серьезная, если судить по скорости роста.
   Сейчас буря имела в поперечнике не больше  четырехсот  ярдов,  но  ярость
пастельных молний в ее сердцевине предсказывала: расти буря будет  быстро  и
страшно. Похуже обычного кошмара. Многоцветные вспышки раскрашивали  мант  и
китов в немыслимые тона. Наш конвой поменял  курс.  На  летучих  китов  бури
влияют меньше, чем на людей, но они предпочитают все же избегать  опасности.
Ясно было, однако, что хоть краем, но буря нас заденет.
   Пока  я  додумывался  до  такой  мысли,  буря  росла.  Шестьсот  ярдов  в
поперечнике. Восемьсот. Цвета кипели и бурлили в чем-то, похожем  на  черный
дым. Змеи неслышных молний, беззвучно шипя, кидались друг на друга.
   Нижний край бури коснулся земли.
   Молнии обрели голос. А буря разрасталась все быстрее, расплескивая во все
стороны тот прирост, что должен был уйти в землю. Сила ее была невероятна.
   Бури перемен редко приближались больше чем на восемь миль. Даже на  таком
расстоянии они весьма внушительны - когда искры трещат  в  волосах  и  нервы
идут враздрай. В те времена, когда мы еще служили  Госпоже,  я  беседовал  с
ветеранами кампаний Шепот, и те рассказывали о своих  муках  во  время  этих
бурь. Я никогда не верил их байкам до конца.
   Когда край бури настиг нас, я поверил каждому слову.
   Одну из мант захлестнуло. Она стала  прозрачной,  забелели  в  накатившей
тьме кости. Потом она изменилась.
   Изменялось все. Камни и деревья поплыли. Надоедавшие нам мелкие  тварюшки
оборачивались чем-то еще...
   По одной из гипотез, странные твари равнины обязаны своим  происхождением
бурям перемен.
   Предполагалось также, что бури создали и саму равнину. Что каждая из  них
оттяпывает еще один кусочек нормального мира.
   Киты уже не пытались обогнать бурю. Они нырнули к земле, к границе  бури,
чтобы, если их превратит в нечто к полету неспособное, падение  было  бы  не
слишком долгим. Наилучшая тактика при любой буре перемен. Лежи и не рыпайся.
   Ветераны  Шепот  поговаривали  о  ящерицах,  вырастающих  со   слона,   о
пауках-чудовищах,  о  появляющихся  у  ядовитых  змей  крыльях,  о  разумных
существах, теряющих рассудок и убивающих все, что попадается им на глаза.
   Я испугался.
   Впрочем, не  настолько,  чтобы  не  смотреть  по  сторонам.  Показав  нам
косточки, манта обрела нормальный облик, но выросла.  Как  и  вторая,  когда
буря захлестнула ее. Не свидетельствует  ли  это  о  тенденции  к  росту  на
границах бури?
   Перемена достигла  нашего  кита  -  тот  спускался  медленнее  остальных.
Несмотря на молодость, кит пытался не сбросить нас. Волосы мои звенели.  Мне
показалось, что нервы окончательно отказывают мне. Взгляд, брошенный мной на
Следопыта, подтвердил, что сейчас разразится эпидемия паники.
   Кто-то из колдунов - то ли Гоблин, то ли Одноглазый - попытался  поиграть
в героя и остановить бурю. Проще остановить морской  прилив.  Грохот  и  рев
заклятия сгинули в гневе бури.
   Когда край бури настиг нас, на мгновение  наступила  тишина.  А  потом  -
адский рев. Ветер внутри потрясал своей яростью. Мне хотелось только  одного
- сцепиться во что-нибудь и держаться. Вокруг меня летали вещи,  превращаясь
друг в друга по пути. Потом  я  бросил  взгляд  на  Гоблина.  Меня  едва  не
стошнило.
   Действительно, Гоблин. Голова его раздулась вдесятеро.  А  все  остальное
точно наизнанку вывернулось. Вокруг кишела орда паразитов, из тех, что живут
на спинах летучих китов, некоторые размером с голубя.
   Следопыт и пес Жабодав выглядели еще хуже.  Дворняга  стала  со  слоненка
ростом, клыки вытянулись, глаза светились невиданной  злобой.  На  меня  пес
смотрел с леденящей душу голодной страстью. А  Следопыт  стал  чем-то  вроде
демона, напоминающего обезьяну, но много разумнее.  Оба  походили  на  самый
жуткий кошмар художника или колдуна.
   Меньше  всего  изменился  Одноглазый.  Раздулся   немного,   но   остался
Одноглазым. Может быть, это оттого, что он за свои годы слишком укоренился в
этом мире. Сколько мне известно, ему скоро полтора века стукнет.
   Тварь, что была псом Жабодавом, двинулась ко мне, скаля  зубы...  Летучий
кит коснулся земли, и от толчка все мы  полетели  вверх  тормашками.  Вокруг
завывал ветер. Странная молния сковала небо и землю. Сама почва, которой  мы
касались, плыла. Ползли камни. Корчились деревья. Звери этих частей  равнины
все выбрались наружу и метались, теряя облик, и жертва кидалась на  хищника.
Жуткое зрелище освещалось переменчивым призрачным светом.
   Потом нас окутала пустота в сердце бури. Все застыло в той форме, которую
только что приобрело. Ничто не двигалось. Следопыт и пес Жабодав, сброшенные
толчком, валялись на земле. Одноглазый и Гоблин сидели нос к  носу,  готовые
позволить своей вражде выйти за пределы обычных перебранок. Прочие  киты,  с
виду не изменившиеся, лежали невдалеке. Из  цветных  лент  в  небе  вылетела
манта, упала и разбилась.
   Пауза продолжалась минуты три. В тишине рассудок вернулся  к  нам.  Потом
буря перемен начала сворачиваться.
   Распад бури происходил медленнее,  чем  рост,  но  и  спокойнее.  Терпеть
пришлось несколько часов. Потом все сгинуло. Единственной жертвой  оказалась
разбившаяся манта. Но боги, как же мы все были потрясены.
   - Нам чертовски повезло, - заметил я, пока мы перебирали багаж. - Могло и
вовсе убить.
   - Удача тут ни при чем. Костоправ, - ответил  Одноглазый.  -  Как  только
наши чудовища почуяли бурю, они тут же направились в безопасное место. Туда,
где ничто не сможет убить нас. Или их.
   Гоблин кивнул. Больно часто они друг с  другом  соглашаются  в  последнее
время. Но мы все помнили, что они только что друг друга чуть не прикончили.
   - А на  что  я  походил?  -  спросил  я.  -  Сам  я  никаких  перемен  не
почувствовал, только нервничал очень. Вроде как напился,  накурился  и  умом
тронулся одновременно.
   - Очень было похоже на Костоправа, - задумчиво ответствовал Одноглазый. -
Только вдвое уродливее.
   - И скучнее, - добавил Гоблин. - Ты произнес очень вдохновляющую  речь  о
доблести Черного Отряда в сражениях со Жвачкой.
   Я расхохотался:
   - Бросьте.
   - Нет, правда. Ты так и остался Костоправом. Может,  от  тех  амулетов  и
есть толк.
   Следопыт перебирал оружие. Пес Жабодав  дрыхнул  у  его  ног.  Я  показал
пальцем.
   - Не видел, - прожестикулировал Одноглазый.
   - Он вырос, - добавил Гоблин, - и когти отрастил.
   Их это, кажется, не беспокоило. Я решил последовать их примеру.  В  конце
концов, китовые вши были немногим лучше дворняги.
   Летучие киты остались на земле -  вставало  солнце.  Спины  их  приобрели
бурый с охряными пятнами цвет, и мы стали ждать ночи. Манты пристроились  на
спинах остальных четырех китов. К нам  они  не  приближались.  Похоже,  люди
вызывали у них неприязнь.

Глава 24
МИР ВОКРУГ

   Вечно мне ничего не рассказывают. И стоит ли  жаловаться?  Тайна  -  наша
броня. Без нее никак. И весь прочий мусор. В  наших  условиях  это  железное
правило выживания.
   Наш эскорт не просто должен был проводить нас до границ  равнины.  У  них
было свое задание - то, о котором мне не сказали. Они должны были  атаковать
штаб Шепот.
   Шепот ничто  не  предупредило.  На  границе  равнины  наши  киты-спутники
медленно спустились к земле. Манты последовали за ними. Ловя попутный ветер,
они медленно продвигались вперед. А мы карабкались все выше, дрожа и  хватая
ртами воздух.
   Манты нанесли удар  первыми.  По  две,  по  три  они  проскальзывали  над
верхушками деревьев, пуская молнии в штаб-квартиру  Шепот.  Бревна  и  камни
летели, как пыль из-под копыт. Вспыхнул огонь.
   А воздушные чудовища плыли следом, чтобы испустить  новый  заряд  молний,
когда на улицы высыпали солдаты и горожане.  Но  настоящим  ужасом  были  их
щупальца.
   Киты набивали пасти людьми и животными. Они  рушили  дома  и  укрепления.
Вырывали с корнем деревья. И молотили по Шепот своими разрядами.
   Тем временем манты поднялись на тысячу футов и снова  парами  и  тройками
пикировали, атакуя наносящую ответный удар Шепот.
   Ответ ее, хотя и выжег широкую полосу  в  боку  летучего  кита,  позволил
мантам засечь. Взятую и хорошо отделать ее, хотя одну манту та все же сбила.
   Мы пролетали над полем боя, вспышки и пожары освещали брюхо нашего  кита.
Если кто-то и увидал чудовище с земли, вряд ли на его  спине  заметили  нас.
Гоблин и Одноглазый не засекли ничего, кроме инстинкта выживания.
   Мы пролетели над городом, а бой все продолжался. Гоблин заявил, что Шепот
сбежала, слишком озабоченная собственным  спасением,  чтобы  помогать  своим
людям.
   - Хорошо, что на нашу долю боя не досталось, - заметил я.
   - Это трюк одноразовый, - возразил Гоблин. - В следующий  раз  они  будут
готовы.
   - После Ржи - могли бы и сейчас подготовиться.
   - Может, у Шепот проблемы с самолюбием?
   Не "может", а "совершенно точно". Я  с  ней  встречался.  Это  ее  слабое
место. Она не была готова к атаке, полагая, что  мы  ее  слишком  боимся.  В
конце концов, она самая талантливая из Взятых.
   Наш могучий скакун вспахивал ночь, отметая назад звезды,  гудя,  булькая,
шевелясь. Я становился оптимистом.
   На заре мы опустились в каньоне посреди Ветреного Края, еще одной пустыни
- в отличие от равнины Страха,  нормальной.  Продутый  ветрами  простор.  Мы
поели и отоспались. А с наступлением ночи продолжили путь.
   Пустыню мы покинули южнее Лордов, свернули к северу над  Облачным  лесом,
избегая человеческого жилья. За Облачным лесом кит нас  высадил.  Дальше  мы
пошли пешком.
   Жаль, что мы не могли проделать по воздуху весь путь. Но ни  Душечка,  ни
сами киты не соглашались рисковать больше необходимого. Дальше  лежали  края
густонаселенные, мы не смогли бы незамеченными пережидать день.  Отсюда  нам
предстояло путешествовать по старинке.
   В пятнадцати милях впереди лежал свободный город Розы.
   Свободными - республиканская  плутократия  -  Розы  были  с  незапамятных
времен. Даже Госпожа решила не нарушать традиции. Во  время  нашей  северной
кампании невдалеке разразилась великая битва, но место  выбирали  мятежники,
не  мы.  Мы  тогда  проиграли,  а  Розы  на   несколько   месяцев   потеряли
независимость.  Потом  победа  Госпожи  при  Чарах  покончила   со   властью
мятежников. Так что в общем и целом Розы относились к Госпоже дружелюбно.
   Хитрая сука.
   Добирались  мы  на  попутных.  Угробили  целый  день.  Мы  с  Гоблином  и
Одноглазым были не в лучшей форме. Слишком долго бездельничали. И постарели.
   - Глупо это все, - сказал я, когда мы подходили к воротам  в  красноватой
от заката городской стене Роз. - Мы тут все бывали прежде. Вас  двоих  точно
припомнят, после того как вы полгорода обобрали.
   - Обобрали? - возмутился Одноглазый. - Кто кого обобрал?
   - Вы, шуты  гороховые.  Продавали  свои  безотказные  амулеты,  когда  мы
охотились за Загребущим.
   Загребущий был когда-то генералом  мятежников.  На  севере  он  вышиб  из
Хромого дух с кишками; потом Отряд с небольшой помощью Душелова заманил  его
в ловушку у Роз.  На  горожанах  тогда  нажились  и  Гоблин,  и  Одноглазый.
Последний особенно преуспел в этом. На юге, когда мы еще служили на  берегах
моря Мук, он участвовал в каждом  сомнительном  деле,  какое  мог  найти.  И
большую часть грязных денег тут же проигрывал в карты. Он, по-моему,  худший
картежник в мире.
   Уж за пятьдесят один-то год можно научиться очки считать.
   Планировали мы остановиться на каком-нибудь паршивом постоялом дворе, где
лишних вопросов не задают. На следующий день мы со  Следопытом  должны  были
купить фургон и упряжку. А потом подъехать к месту высадки, забрать те вещи,
которые мы не смогли утащить на спинах, и обогнуть город по пути на север.
   Это был план. Но Гоблина с Одноглазым он не стеснил.
   Первое правило солдата: выполняй приказ. Задание прежде всего.
   Гоблин и Одноглазый полагают, что все правила созданы, чтобы их нарушать.
Вернулись мы со Следопытом (пес Жабодав лениво тащился следом) уже  ближе  к
вечеру. Фургон мы оставили перед входом; Следопыт  остался  сторожить,  а  я
поднялся наверх.
   Ни Гоблина, ни Одноглазого.
   Содержатель постоялого двора сообщил, что колдуны ушли вскоре после  нас,
обсуждая, где бы найти баб.
   Моя вина. Я тут главный. Следовало предусмотреть. Слишком долго мы были в
пустыне. Я заплатил за две ночи вперед - на  всякий  случай.  Потом  отогнал
фургон с упряжкой в стойло, поужинал с молчаливым Следопытом и отправился  в
комнату с несколькими квартами пива. Вылакали мы его вместе - я, Следопыт  и
пес Жабодав. - Будешь их искать? - спросил Следопыт.
   - Нет. Если они не вернутся через два дня или не устроят в городе погром,
отправимся без них. Не хочу, чтобы меня с ними видели. Слишком многие тут их
еще помнят.
   Мы уже  были  здорово  навеселе.  Пес  Жабодав  под  столом  глотал  пиво
совершенно по-человечески. Пиво он обожал. Даже вставал и  ходил  ради  него
без особой нужды.
   На следующее утро Гоблин так и не пришел. Как и Одноглазый.  Зато  слухов
ходило изрядно. В общий зал мы зашли поздно,  после  утренней  свалки  и  до
обеденной горячки. Разносчику больше не с кем было беседовать.
   - Эй, парни, не слыхали, что  вчера  вечером  приключилось  на  восточной
окраине?
   Я застонал, прежде чем он перешел к сути дела. Я понял.
   - Да. Сущая война. Пожары, колдовство, толпа буйствует. Такого  в  старом
городе не видывали со времен  того  генерала..,  как  бишь  его?.,  которого
Госпожа схватить хотела.
   Когда разносчик отошел доводить следующего клиента, я сказал Следопыту:
   - Нам пора уносить ноги.
   - А что с Гоблином и Одноглазым?
   - Сами о себе позаботятся. Если подвернулись под самосуд - очень  хорошо,
а я ради них головой рисковать не намерен. А если  вывернулись  -  план  они
знают. Догонят.
   - Я думал, Черный Отряд не оставляет своих мертвых.
   - Так и есть, - ответил я, но не уступил. Пусть наши волшебники варятся в
том зелье, которое сами сварганили. Я  не  сомневался  -  выживут.  Они  уже
попадали в переделки, тысячу раз. Долгий пеший  переход  должен  благотворно
повлиять на их отношение к дисциплине.
   Покончив с завтраком, я сообщил хозяину, что мы со Следопытом уезжаем,  а
вот друзья наши останутся. Потом оттащил протестующего Следопыта к  фургону,
запихал внутрь  и,  когда  мальчишка  отвязал  поводья,  двинул  к  западным
воротам.
   Ехали мы долго, по извилистым улочкам, через дюжину крутоспинных мостиков
через каналы, но  от  вчерашних  глупостей  все  же  удалялись.  По  пути  я
рассказывал Следопыту, как мы загнали Загребущего в петлю. Ему понравилось.
   - Это торговая марка Отряда, - заключил я. -  Заставить  врага  совершить
ошибку. В бою мы были лучшими, но дрались мы только когда  ничто  другое  не
помогало.
   - Но вам платили, чтобы вы дрались. Все для него  черно-белое.  По-моему,
он слишком долго в лесах жил.
   - Нам платили за результат. Если мы  могли  добиться  его  без  боя,  тем
лучше. Нужно только изучить своего врага. Найти слабость  и  воспользоваться
ею. Душечка- в этом мастерица. Хотя со Взятыми в этом отношении  проще,  чем
кажется. У них у всех самолюбие болезненное.
   - А Госпожа?
   - Сказать не решусь. Не нашел я у нее слабостей. Немного тщеславия, но  я
не знаю, как за  него  зацепиться.  Может,  ее  желание  властвовать.  Пусть
захватит больше, чем сможет удержать... Не  знаю.  Она  осторожна.  И  умна.
Вспомни, как она разделалась с мятежниками при  Чарах.  Убила  одним  камнем
трех птичек. Она не просто избавилась от мятежников; она выявила  ненадежных
Взятых и подавила попытку Властелина выбраться с их помощью.
   - А как с ним?
   - Пока это  не  проблема.  Но  он,  вероятно,  уязвимее  Госпожи.  Он  не
мыслитель. Он вроде быка. Так силен, что ума не надо. Ну  немного  хитрости,
как под Арчой, но большей частью - прямой удар кувалдой.
   Следопыт задумчиво кивнул:
   - А в этом, наверное, что-то есть.

Глава 25
КУРГАНЬЕ

   Грай просчитался. Он забыл, что не только Кожуха заинтересует его судьба.
   Искать его начали, когда он не появился на работе,  -  в  разных  местах.
Колотили в дверь, стучали в окна  -  ответа  не  было.  Кто-то  подергал  за
дверную ручку. Заперто. Тут забеспокоились всерьез.
   Одни  предлагали  пойти  разбираться  к  высокому  начальству,  другие  -
действовать решительно. Последние победили. Замок был выломан, и собравшиеся
очутились в доме.
   Меблировка оказалась скудной, а чистота - почти противоестественной.
   - Вот он! - заорал первый, кто поднялся на чердак. - У него вроде удар! ,
Толпа набилась на чердак. Грай сидел за столом; перед  ним  лежали  пакет  в
промасленной коже и книга.
   - Книга! - удивился кто-то. - Ну как есть странный тип!
   Кто-то пощупал Граево горло, обнаружил, что слабенький  пульс  есть,  что
Грай дышит, - но куда реже и поверхностней, чем спящий.
   - Да, наверное, удар. Сидел тут, почитывал, а его и скрутило.
   - С моим дядей так было, - поддержал другой мужик. - Когда я пацаном был.
Сидел, сказку баял, потом побелел и скопытился.
   - Да он жив еще. Надо сделать что-то. Может, поправится еще.
   Все, спотыкаясь и толкаясь, ринулись вниз.
   Кожух узнал о случившемся, когда толпа ввалилась в штаб.  Был  он  в  тот
момент на дежурстве, и новости поставили его в безвыходное положение. Он дал
слово Граю.., по и уйти с поста не мог. Сироп интересовался Граем  лично,  и
оттого новости достигли его тут же. Полковник  вышел  из  кабинета,  углядел
потрясенного Кожуха.
   - Слышал? Пошли глянем. А вы цирюльника приведите. И коновала.
   Стоит задуматься о ценности человеческой жизни, когда  в  армии  числятся
коновалы, но нет врачей.
   Начинался тот день знаменательно - редкостно ясным небом. Теперь набежали
тучи, на деревянных настилах оставили пятнышки первые дождевые капли. Следуя
вместе с дюжиной солдат за полковником, Кожух едва слышал замечания Сиропа о
необходимости их починки.
   Дом Грая окружала толпа.
   - Дурные вести не сидят на месте, сударь, - заметил Кожух.
   - Да ну? Посторожите, ребята. Заходим. - Внутри полковник задержался. - У
него всегда было так чисто?
   - Так точно. У него был пунктик насчет порядка и распорядка.
   - Странно. Его ночные прогулки едва ли не выходят за рамки.
   Кожух пожевал губу и подумал, не стоит ли  передать  полковнику  послание
Грая. Решил, что еще не время.
   - На чердаке? - спросил полковник одного из тех, кто нашел Грая.
   - Да, сударь.
   Кожух уже взлетел наверх. Заметив  пакет  в  промасленной  коже,  он,  не
раздумывая, сунул его за пазуху.
   - Сынок...
   Кожух обернулся. В дверях стоял нахмуренный Сироп.
   - Ты что делаешь?
   Полковник был самой устрашающей фигурой, какую мог себе вообразить Кожух,
- даже страшнее жестокого и требовательного отца.  Как  ответить,  юноша  не
знал. Он стоял и трясся.
   Полковник протянул руку. Кожух отдал ему пакет.
   - Так что ты делал, сынок?
   - Э.., сударь.., однажды...
   - Ну? - Полковник осмотрел  Грая,  не  прикасаясь  к  телу.  -  Ну  давай
рассказывай.
   - Он просил меня отправить  письмо,  если  с  ним  что-то  случится.  Ему
казалось, что его время истекает. И он сказал, что письмо  будет  в  кожаном
пакете - па случай дождя и все такое. Сударь.
   - Понимаю. - Полковник кончиками пальцев приподнял подбородок Грая. Пакет
он положил на  стол,  потом  приподнял  веко  Грая.  Зрачок  был  не  больше
булавочной головки. - Хм-м-м.  -  Полковник  пощупал  лоб  пострадавшего.  -
Хм-м-м. - Он нажал на  несколько  рефлекторных  точек.  Никакой  реакции.  -
Странно. На удар непохоже.
   - А что же это такое, сударь? Полковник Сироп выпрямился:
   - Может, ты мне подскажешь?
   - Простите?
   - Ты говорил, будто Грай ожидал чего-то.
   - Не совсем. Он чего-то боялся. Говорил, что стар и что его время  вышло.
Может, у него была какая-то болезнь, а он никому не признавался?
   - Может быть. А, Всхолм. - Явился коновал.
   Проделав те же манипуляции,  что  и  полковник,  он  выпрямился  и  пожал
плечами. Не по моей части, полковник.
   - Лучше перенести его туда, где за  ним  присмотреть  можно.  Этим  ты  и
займешься, сынок, - приказал полковник Кожуху. - Если он вскоре не придет  в
себя, придется кормить его насильно. - Он побродил  по  комнате,  глянул  на
корешки дюжины томов. - Человек ученый. Так я и думал.  Гора  контрастов.  Я
все раздумывал, кто же он на самом деле.
   Кожух начал опасаться за Грая.
   - Мне кажется, сударь, что он когда-то был важной  персоной  в  одном  из
Самоцветных городов, но потерял все и был вынужден вступить в армию.
   - Об этом поговорим, когда перенесем его. Пошли.
   Кожух последовал за очень задумчивым полковником. Может, все-таки  стоило
передать предупреждение Грая?

Глава 26
ПО ДОРОГЕ

   На исходе третьего дня, когда мы со Следопытом успели вернуться  к  месту
высадки, загрузить фургон и двинуться на север по дороге на  Клин,  я  начал
подумывать, а не подвела ли меня логика. Ни Гоблина, ни Одноглазого.
   А беспокоиться не стоило. Настигли они нас близ  Мейстрикта,  крепости  в
Клину, которую Отряд, будучи на службе у  Госпожи,  когда-то  удерживал.  Мы
съехали с дороги в рощу и готовились к ужину, когда услыхали перебранку.
   - А я настаиваю, что ты во всем виноват, - верещал голос,  принадлежащий,
несомненно, Гоблину, - ты, червеобразный заменитель рыбачьей наживки!  Да  я
бы тебе мозги в кисель превратил за то, что ты втравил меня в это дело, если
бы только у тебя были мозги!
   - Я виноват. Я виноват?! О боги, да он  даже  себе  не  способен  сказать
правду! Это я его втравил в им же придуманное дело? Слушай,  ты,  пожиратель
навоза, за этим холмом - Мейстрикт. Там нас помнят еще лучше, чем в Розах. А
теперь я спрашиваю тебя еще раз: как пройти через город, чтобы нам глотки не
перерезали?
   Сдержав попятное облегчение, я не стал кидаться к дороге.
   - Верхом едут, - сообщил я Следопыту. -  Как  по-твоему,  где  они  взяли
коней? - Я попытался отыскать хоть  что-то  светлое.  -  Может,  выиграли  в
карты, шулера несчастные?  Если  Одноглазый  не  лез  Гоблину  под  руку.  -
Одноглазый такой же паршивый шулер, как и картежник. Иногда мне кажется, что
он склонен к самоубийству.
   - А все ты с твоим проклятым амулетом! - пискнул  Гоблин.  -  Госпожа  не
сможет его найти! Отлично! Так и мы не можем.
   - Мой амулет? Мой амулет?! Да  кто,  чтоб  ты  сдох,  вообще  ему  амулет
подарил?
   - А нынешнее заклятие кто придумал?
   - А накладывал кто? Ну, скажи мне, жабий сын, скажи?
   ? выбрался к опушке. Колдуны уже миновали пас.  Следопыт  полз  за  мной.
Ради такого зрелища с места двинулся даже пес Жабодав. - Стоять,  мятежники!
- взревел я. - Первый, кто двинется, - мертвец!
   Глупо, Костоправ. Очень глупо. Ответили они быстро и весело. Чуть меня не
прикончили.
   Колдуны исчезли в сияющих облаках. А  вокруг  нас  со  Следопытом  возник
гнус. Оказывается, на свете намного больше жучков, чем я себе представлял, и
каждый из них стремился мной пообедать.
   Пес Жабодав зарычал и принялся щелкать челюстями.
   - Хватит, шуты базарные! - взвыл я. - Это я. Костоправ!
   -  Какой  Костоправ?  -  спросил  Одноглазый  у  Гоблина.  -  Ты   знаешь
какого-нибудь Костоправа?
   - Да. Но останавливаться не  стоит,  -  ответил  Гоблин,  высунувшись  из
облачка, чтобы проверить. - Он свое заслужил.
   - Точно, - согласился Одноглазый. - Но Следопыт-то ни при  чем.  А  я  не
могу перенести чары на одного Костоправа.
   Гнус вернулся к своим гнусным делишкам -  наверное,  принялся  жрать  сам
себя. Я сдержал гнев и поприветствовал колдунов. Оба изобразили оскорбленных
невинных овечек.
   - Ну  что  скажете  в  свое  оправдание,  ребята?  Хорошие  у  вас  кони.
Интересно, а хозяева их не хватятся?
   - Погоди! - пискнул Гоблин. - Ты нас обвиняешь...
   - Я вас знаю. Слезайте с коней и пошли есть. Завтра  решим,  что  с  ними
делать.
   Я повернулся к колдунам спиной. Следопыт уже вернулся к походному  костру
и раскладывал по тарелкам ужин. Я принялся помогать ему, внутренне  все  еще
кипя. Придурки конокрады. Мало им того шума, что они и без того подняли... У
Госпожи везде свои люди. Мы, может быть, и не худшие из  ее  врагов,  но  уж
какие ни на есть. Кто-то обязательно придет к выводу: Черный Отряд  вернулся
на север.
   Заснул я с мыслью о возвращении. Меньше всего нас будут искать на  дороге
к равнине Страха. Но я не мог наплевать на приказ.  Слишком  многое  от  нас
зависело. Хотя первоначальный мой оптимизм подвергался серьезной опасности.
   Чертовы безответственные клоуны.
   Наверное, когда-то сгинувший под Арчой Капитан чувствовал то же самое.  У
него хватало на это  поводов.  Я  приготовился  к  золотым  снам.  Дремал  я
беспокойно, но сновидения так и не пришли.
   Следующим утром я запихал Гоблина и Одноглазого в фургон, под мешки с той
ерундой, что мы сочли жизненно важной  в  экспедиции,  отвязал  их  коней  и
направил фургон в Мейстрикт. Пес Жабодав трусил под колесами,  Следопыт  шел
рядом. Я правил. Гоблин и Одноглазый шипели и матерились под мешками. Стража
в форте поинтересовалась, куда мы направляемся, с такой скукой в голосе, что
я понял - на все им наплевать.
   Эти земли были приручены еще в те  времена,  когда  мы  проходили  тут  с
Отрядом. Здешний гарнизон и  помыслить  не  мог,  что  беда  вновь  поднимет
голову.
   Успокоившись, я свернул на дорогу, уходившую к Вязу и Веслу. И к Великому
лесу за ними.

Глава 27
ВЕСЛО

   - Уймется эта погода когда-нибудь - проныл Одноглазый.
   Уже неделю мы тащились на север, поливаемые ежедневными  дождями.  Дороги
развезло и обещало размыть совсем. Попрактиковавшись в форсбергском диалекте
на встречных крестьянах, я выяснил, что такая погода стоит в  здешних  краях
годами. Урожай трудно было доставить в город, а  пуще  того  -  вырастить  В
Весле уже случилась вспышка антонова огня - болезни, связанной с  поражением
зерна головней. И мошкары прибавилось - комарья в особенности.
   Зимы же, пусть снежные и слякотные, были мягче, чем когда Отряд стоял тут
лагерем. А мягкие зимы обещают плохой урожай. С другой стороны, меньше стало
и дичи - звери не могли кормиться в глубоком снегу.
   Циклы. Просто циклы, так учат  нас  древние.  После  прохождения  Великой
Кометы наступают плохие зимы. Но этот цикл был всем прочим цикл.
   А сегодня погода была особенно впечатляющей.

***

   - Сделка, - объявил Гоблин.
   Он ничем  не  торговал  -  впереди  громоздилась  крепость,  давным-давно
отбитая Отрядом у мятежников. Дорога петляла под  ее  ухмыльчивыми  стенами.
Меня мучили предчувствия, как  обычно,  стоило  нам  оказаться  под  стенами
имперского бастиона. Но в этот раз для беспокойства не было причин.  Госпожа
была столь уверена в Форсберге, что огромная крепость  оказалась  оставлена.
Следовало бы сказать - заброшена. Соседи, как это в обычае крестьян по всему
миру, растаскивали  ее  по  кусочку.  Полагаю,  это  единственное,  что  они
получали в обмен на свои налоги.
   - Завтра в Весло, - сказал я, когда мы вылезали из фургона у придорожного
постоялого двора в паре миль от Сделки. - Ив этот раз чтоб никаких  выходок.
Все слышали?
   O Одноглазого  хватило  совести  изобразить  смущение.  Но  Гоблин  начал
возмущаться.
   - Поговори-поговори мне, - посоветовал я - А Следопыт тебя  тем  временем
оглушит и свяжет Мы не в игры играем.
   - Жизнь - это  игра,  Костоправ,  -  ответил  Одноглазый.  -  Ты  слишком
серьезно ее воспринимаешь.
   Тем не менее они вели себя прилично - как той ночью, так и  на  следующий
день, когда мы въехали в Весло.
   Я нашел постоялый двор для мелких торговцев и путешественников в  районе,
куда мы прежде не заглядывали. Внимания мы не привлекли.  Мы  со  Следопытом
присматривали за колдунами, но те вроде бы не собирались делать глупостей.
   На следующий день мы со Следопытом отправились искать  кузнеца  по  имени
Песок. Гоблин и Одноглазый остались на постоялом  дворе  под  угрозой  самых
страшных кар, какие я только мог придумать.
   Найти заведение Песка оказалось несложно.  В  своем  деле  он  был  давно
известен я снискал уважение. Мы следовали полученным указаниям. Проходили по
знакомым мне улицам. Тут Отряд претерпел немало приключений.
   По дороге я обсуждал те приключения со Следопытом.
   - Здесь немало новых домов, - заметил я. - Мы тут изрядно накуролесили.
   Пес Жабодав шел с нами  -  последнее  время  у  него  случались  приступы
активности.  Внезапно  он  остановился,  подозрительно   огляделся,   сделал
несколько осторожных шажков и опустился на брюхо.
   - Неприятности, - перевел Следопыт.
   - Какие?
   На вид - ничего особенного.
   - Не знаю. Говорить-то он не умеет. Просто показывает: "поберегись".
   - Ладно. Осторожность  денег  не  просит.  Мы  свернули  в  лавочку,  где
торговали и чинили упряжь. Следопыт поболтал с приказчиком - якобы нужно ему
охотничье седло, на крупного зверя идти.  Я  стоял  в  дверях  и  осматривал
улицу.
   Опять-таки - ничего примечательного. Люди, как обычно, носятся по обычным
своим делам. Но чуть погодя я приметил, что у лавки Песка не толпится народ.
И звона кузнечного не слыхать  -  а  ведь,  по  идее,  Песку  полагалось  бы
присматривать за толпой подмастерьев и учеников. - Эй, хозяин! А что у  того
кузнеца случилось? В последний раз, как мы  заглядывали,  он  нам  кой-какую
работенку делал. А сейчас пусто вроде.
   - Серые мальчики с ним случились. - Шорник  явно  чувствовал  себя  не  в
своей тарелке. Серые мальчики - это  имперцы.  На  севере  они  носят  серые
мундиры. - Мало дураку было прежде. Мятежник он.
   - Паршиво.  Кузнец-то  хороший.  Был.  И  что  нормальных-то  мужиков  на
политику тянет? Нам бы хоть на жизнь заработать.
   - Да я понимаю, братец. - Шорник помотал башкой. - Вот  что  скажу.  Если
вам к кузнецу, идите-ка вы со своими делами отсюда подальше. Серые  тут  все
время сшиваются, кто ни спросит - тут же забирают.
   В этот самый момент из-за кузни  вышел  имперец  и  пристроился  рядом  с
торговцем пирожками.
   - Чертовски неуклюже, - заметил я. - И неумно.
   Ремесленник глянул на меня косо, но Следопыт, прикрывая меня, отвлек его.
Не так он и туп, как мне показалось сперва. Просто необщителен.
   Потом Следопыт сказал,  что  подумает  над  предложением  шорника,  и  мы
отошли.
   - Что теперь? - спросил Следопыт вполголоса.
   - Можно после заката приволочь Гоблина с  Одноглазым,  чтоб  те  наложили
сонное заклятие, зайти и посмотреть. Но  вряд  ли  имперцы  оставили  что-то
интересное. Можно выяснить, что они сотворили с Песком, и попытаться на него
выйти. Или можно отправиться в Курганье.
   - Что самое безопасное.
   - С другой стороны, мы не будем знать,  что  нас  ждет.  Мало  ли  почему
арестовали Песка. Лучше обсудить с остальными. Одна голова - хорошо...
   Следопыт хмыкнул:
   - Много ли времени пройдет, прежде чем этот торгаш  нас  заподозрит?  Чем
дольше он думает,  тем  вернее  приходит  к  мысли,  что  интересовались  мы
кузнецом.
   - Может быть. Но сон из-за этого я терять не собираюсь.
   Весло - город размеров немалых. Перенаселенный. Полный соблазнов.  Теперь
я понимал, чем Розы соблазнили  Гоблина  и  Одноглазого.  Последним  крупным
городом, который Отряд осмелился посетить, была Труба. Шесть лет назад. А  с
той поры только глушь и  деревни.  Я  с  трудом  справлялся  с  собственными
искушениями. Я знал в Весле пару местечек .
   На прямой линии меня  удерживал  Следопыт.  Никогда  раньше  не  встречал
человека, менее интересующегося обычными ловушками на людей.
   Гоблин считал, что нам следует имперцев усыпить и  допросить.  Одноглазый
хотел срочно убраться из города. Солидарность их исчезла, как мороз на ясном
солнышке.
   - Логически размышляя, - сказал я, - ночью охрана должна быть сильнее. Но
если вас туда сейчас тащить, кто-нибудь непременно вас узнает.
   - Тогда надо отыскать старца, что приволок первое письмо, -  не  сдавался
Гоблин.
   - Хорошая мысль. Но. Подумай: даже если ему очень повезло, ему до здешних
мест еще ой как далеко. Его-то не подбрасывали  по  пути,  как  нас.  Не-ет.
Уходим. Нервничаю я в Весле.
   Слишком много искушений, слишком много шансов быть узнанными.  И  слишком
много народу. На равнине я привык к одиночеству.
   Гоблин хотел  еще  спорить.  Он  слыхал,  дескать,  что  северные  дороги
отвратительны.
   - Знаю, - парировал я. - А еще я знаю, что армия строит  новый  тракт  на
Курганье. И провела его на север достаточно далеко, чтобы торговцы могли  им
пользоваться.
   Споров больше не было. Выбраться из города им  хотелось  не  меньше,  чем
мне. Неохотно согласился лишь Следопыт - тот  самый,  кто  первым  предложил
уходить.

Глава 28
В КУРГАНЬЕ

   В  Весле  погода  была  маловдохновляющей.   Севернее   она   становилась
скиснувшим убожеством, пусть даже  имперские  инженеры  сделали  все,  чтобы
дорога оставалась проходимой. Большая часть тракта была  покрыта  уложенными
встык просмоленными досками. В местах, где  снега  бывали  особенно  высоки,
виднелись каркасы снегозащитных экранов.  -  Размах  впечатляет,  -  признал
Одноглазый.
   - Угу. - Предполагалось, что после триумфа Госпожи при Арче на Властелина
можно наплевать. Не слишком ли много чести -  поддерживать  дорогу  в  таком
состоянии?
   Новая дорога проходила намного западнее прежней - Великая  Скорбная  река
меняла русло и продолжала менять. В результате путь  от  Весла  до  Курганья
стал на пятнадцать миль длиннее. Последние сорок пять миль дороги оставались
недостроены, и там нам пришлось несладко.
   Порой попадались торговцы - все едущие  на  юг.  Они  качали  головами  и
говорили, что мы тратим время зря. Сказочные  сокровища  испарились.  Дикари
выбили всю пушную дичь.
   С момента нашего отъезда из Весла Следопыт был не в  себе,  и  я  не  мог
понять  отчего.  Может  быть,  суеверие?  Для  форсбергского   простонародья
Курганье остается символом ужаса. Властелином матери пугают  ребятишек,  как
букой. Четыреста лет его нет на свете, но печать не стерта до сих пор.
   Последние сорок пять миль мы преодолевали неделю. Я начинал беспокоиться.
Мы могли и не вернуться домой до зимы.
   Мы только что выехали из леса на  поляну  вокруг  курганов.  Я  остановил
фургон.
   - Тут все поменялось.
   Из-за моей спины выползли Гоблин и Одноглазый.
   - Тьфу! - Гоблин икнул - Точно.
   Курганье казалось заброшенным. Просто болото, хотя  самые  высокие  точки
прежнего Курганья оставались заметны. Во время нашего  последнего  посещения
орда имперцев неутомимо и непрестанно  расчищала,  чинила,  осматривала  все
вокруг. Теперь здесь правила тишина. Она беспокоила  меня  еще  больше,  чем
упадок Курганья. Неторопливый, неутихающий дождь моросит с темно-серого неба
Холод. И тишина.
   Дорога тут тоже была завершена. Мы покатили вперед. До  самого  города  -
краска слезала с рассыпающихся домов - не встретили мы ни единой живой души.
   - Стойте и назовитесь, - окликнул нас кто-то. Я остановил фургон.
   - А ты где?
   Необычайно  активный  пес  Жабодав  прохромал  к  одной  из  развалюх   и
принюхался. На дождь вышел бурчащий стражник.
   - Тут.
   - Ох, напугали вы  меня.  Фитиль  я,  из  товарищества  "Фитиль,  Кузнец,
Кузнец, Портной и сыновья". Торговцы мы.
   - Да? И эти тоже?
   - Кузнец и Портной - в фургоне. А это Следопыт. Он на нас работает. Мы из
Дюз. Прослышали, что дорога на север опять открыта.
   - Теперь-то разобрались, что к чему? - Стражник фыркнул. Я выяснил, что в
хорошем настроении он пребывал по случаю погоды. День, по  тутошним  меркам,
выдался ясный.
   - Как у вас тут дела делаются? - спросил я. - Нам где-то  в  определенном
месте останавливаться?
   - Кроме "Синелоха", вам приткнуться негде. Там  посетителям  рады  будут.
Устраивайтесь. Завтра к утру доложитесь в штабе.
   - Хорошо. А где "Синелох"? Стражник объяснил. Я дернул за  вожжи,  фургон
тронулся.
   - Не слишком строго, - заметил я.
   - А куда бежать-то? - возразил Одноглазый. - Они  знают,  что  мы  здесь.
Путь отсюда только один. Не станем играть по их правилам - заткнут горлышко,
и все.
   Ощущение возникало именно такое.
   И еще погода вносила свою лепту. Мрачность. Уныние. Улыбки были редки, да
и те по большей части дежурные.
   Трактирщик в "Синелохе" даже имен не  спросил  -  только  деньги  вперед.
Другие  торговцы  на  нас  не  обращали  внимания,  хотя   торговля   мехами
традиционно была монополией Весла.
   На следующий день несколько местных явились  поглазеть  на  наши  товары.
Загрузились  мы  тем,  что,  как  я  слыхал,  пользуется  тут  спросом,   но
покупателей было  немного.  Расходилось  только  спиртное.  Я  спросил,  как
связаться с лесовиками.
   - Ждать, - ответили мне. - Придут, когда придут.
   Разделавшись с этим, я направился в штаб Вечной Стражи.  Само  здание  не
изменилось, хотя окружавшие его бараки несколько подразвалились.
   Первым, кого  я  встретил,  оказался  приветствовавший  нас  днем  раньше
стражник. С ним мне и предстояло вести дела.
   - Фитиль меня зовут, - повторил я. -  Из  товарищества  "Фитиль,  Кузнец,
Кузнец, Портной и сыновья", из Роз. Торговцы мы. Мне велено тут доложиться.
   Стражник странно глянул на меня, точно пытался что-то припомнить.  Что-то
его беспокоило. Как дырка в зубе. Я не хотел,  чтобы  стражник  беспокоился.
Еще вспомнит, не дай бог. - С тех  пор  как  я  отслужил  свое,  тут  многое
переменилось.
   - Все к псам катится, - проворчал стражник. - К псам. С каждым днем хуже.
Ты думаешь, кому-то не наплевать? Да мы сгнием тут. Сколько твоих?
   - Четверо. И собака.
   Неверно. Стражник скривился. Чувства юмора нет.
   - Как прозывают?
   - Фитиль. Один Кузнец. Портной. Следопыт.  Он  на  нас  работает.  И  пес
Жабодав. Этого надо звать полным именем, а то обижается.
   - Да ты у нас шутник?
   - Эй, не обижайся. Уж больно у вас тут мрачно.
   - Ага. Читать умеешь? Я кивнул.
   - Правила вывешены во-он там. У тебя есть выбор:  подчиняться  им  -  или
сдохнуть. Кожух! Из соседней комнаты выбежал солдат:
   - Да, сержант?
   - Новый торгаш. Проверь его. Ты в "Синелохе", Фитиль?
   - Да.
   Правила не изменились. Даже лист пергамента тот же, выцветший  настолько,
что почти не прочесть. Говорилось там в основном: "Не лезь в Курганье.  Если
оно тебя не прикончит - это сделаем мы".
   - Сударь? - переспросил рядовой. - Когда вы будете готовы?
   - Да я уже готов. Мы вернулись в "Синелох". Солдат  перебрал  наши  вещи.
Единственное, что заинтересовало его,  -  мой  лук  и  количество  оружия  в
фургоне.
   - Зачем столько оружия?
   - Слыхали, что с дикарями стычки бывают.
   - Брешут да заливают. Только воровство у них.
   Гоблин и Одноглазый особого внимания не привлекли. Вот и отлично.
   - Правила вы читали. Их и держитесь.
   - Я их давно знаю, - ответил  я.  -  Когда  я  в  армии  служил,  мы  тут
гарнизоном стояли.  Солдат  прищурился  на  меня,  кивнул  и  ушел.  Все  мы
облегченно  вздохнули.  Гоблин  снял  скрывающее   заклятие   с   колдовских
принадлежностей, которые они с Одноглазым наволокли. Пустой угол  за  спиной
Следопыта наполнился вещами.
   - Он может вернуться, - запротестовал я.
   - Не стоит держать заклятие дольше необходимого, - разъяснил  Одноглазый.
- Кто-нибудь может ощутить его присутствие.
   - Согласен. - Я захлопнул ставни на единственном окне. Заскрипели  петли.
- Смазать бы, - предложил я, глядя на город.
   Мы находились на третьем этаже самого высокого здания в городе,  если  не
считать казарм стражи. Я увидел дом Боманца.
   - Ребята. А ну-ка, гляньте. Они глянули.
   - А он в чертовски хорошем состоянии. - Когда я последний раз видел  этот
дом, его впору было сносить. Суеверный страх отваживал жильцов. Помнится,  я
туда пару раз заглядывал. - А не пройтись ли нам, Следопыт?
   - Нет.
   - Ну как хочешь ("Интересно, есть ли у него тут враги?"), но мне было  бы
спокойнее с тобой.
   Он пристегнул ножны к перевязи. Вместе мы вышли на улицу - если так можно
было назвать эту лужу грязи. Дорожный настил доходил  только  до  казарм,  с
веткой на "Синелох". По всему же городу имелись лишь пешеходные дорожки.
   Мы изображали зевак. Я рассказывал  Следопыту  истории  о  прежних  своих
визитах сюда - почти правдивые. Я пытался натянуть на  себя  иную  личину  -
многословного и веселого парня. Интересно, а не трачу ли я время  зря?  Речи
мои явно никого не интересовали.
   Дом Боманца был любовно восстановлен. Но жилым не выглядел. И  охраняемым
- тоже. И на постамент его не ставили. Странно. За ужином я спросил об  этом
хозяина - тот уже определил меня как ностальгического придурка.
   - Какой-то мужик туда переехал лет пять  назад.  Калека.  Подрабатывал  в
Страже. А в свободное время привел дом в порядок.
   - А что с ним случилось?
   - Ну, месяца четыре назад, если меня память не подводит, его  вроде  удар
хватил. Нашли его еще живым, но вроде овоща. Отвезли в казармы - он, сколько
я знаю, и посейчас там. Кормят как младенца. Вам надо  было  того  парнишку,
что с вами приходил, спросить. Они с Граем большие приятели были.
   - С Граем? Спасибо. Еще кувшин.
   - Пошли, Костоправ, - прошептал Одноглазый. - Плюнь ты на  пиво.  Он  его
сам варит. Вкус премерзкий.
   Колдун был прав. А я начал привыкать к напряженным раздумьям.
   Мы обязаны попасть в этот дом. А это значит - ночь и колдовские штучки. И
самый большой риск после той эскапады в Розах.
   - Как ты полагаешь, это  не  овладение?  -  спросил  Гоблина  Одноглазый.
Гоблин пососал губу:
   - Подумать надо.
   - Вы о чем? - осведомился я.
   - Чтобы быть уверенным, мне надо посмотреть самому, Костоправ, но то, что
случилось с этим Граем, на удар не похоже.
   Гоблин кивнул.
   - Вроде как его из тела выдернули и поймали.
   - Может быть, мы сможем устроить с ним встречу. Так как насчет дома?
   - Для начала надо удостовериться, что там нет серьезного овладения. Вроде
духа Боманца.
   От таких разговоров у меня мурашки по коже бегают. Не верю я в духов. Или
не хочу верить.
   - Если его схватили или выдернули, нам придется выяснить,  как  и  зачем.
Стоит иметь в виду, что жил там раньше Боманц. Любая оставшаяся с тех времен
вещь могла овладеть Граем. И с нами может то же приключиться,  если  полезем
очертя голову.
   - Сложности, - пробурчал я. - Вечно сложности.
   Гоблин хихикнул.
   - Нишкни, - предупредил я. - А то с торгов пущу.
   Часом позже началась настоящая буря. Она выла и  молотила  в  стены.  Под
напором ливня протекала крыша. Когда я намекнул на это хозяину, тот  закатил
истерику. Чинить что бы то ни было в нынешних  условиях  было  непросто,  но
необходимо - иначе дом просто развалится.
   - Хуже всего с этими проклятыми дровами на зиму, -  жаловался  он.  -  На
улице-то их оставить нельзя - или снегом заносит, или  так  водой  промочит,
что просушить невозможно. Через месяц тут до потолка дрова  будут  навалены.
По крайней мере, чем меньше места, тем легче его прогреть.
   Около полуночи, когда ночная смена Вечной Стражи уже успела  утомиться  и
клевала носом, мы вышли на улицу. Гоблин проверил - вся гостиница спала.
   Впереди трусил пес Жабодав - искал ненужных свидетелей. Одного нашел,  но
о нем тоже позаботился Гоблин. В такую ночь никто на улицу не полезет. Кроме
нас, придурков. - Удостоверьтесь, что света не увидят с улицы, - приказал я,
когда мы проскользнули внутрь. - Я полагаю, надо подняться наверх.
   - А я полагаю, - возразил Одноглазый, - что надо проверить,  нет  ли  там
ловушек или духов. Я глянул на дверь. Когда я  ее  открывал,  мне  это  и  в
голову не пришло.

Глава 29
КУРГАНЬЕ В ПРОШЛОМ

   Явившийся по приказу полковника Кожух трясся, как осиновый лист.
   - Придется тебе ответить на пару вопросов, малыш, - сказал Сироп. - Начни
с того, что ты знаешь об этом Грае. Кожух сглотнул:
   - Слушаюсь, господин полковник. Он рассказал. И рассказал еще раз,  когда
Сироп потребовал вспомнить каждое услышанное слово. Он рассказал  обо  всем,
кроме сообщения и пакета.
   - Загадочно, - промолвил полковник. - Весьма. И это все?
   Кожух нервно переступил с ноги на ногу.
   - А к чему это все, господин полковник?
   - Скажем так: письмо в пакете оказалось очень интересным.
   - Простите, сударь?
   -  Очень  длинное,  хотя  прочесть  его  никому  не  удалось.  Совершенно
незнакомые письмена. Возможно, язык  Самоцветных  городов.  Интересует  меня
другое - кому предназначалось письмо? Одно оно, или их было  несколько?  Наш
приятель в большой беде. Кожух. Если он  придет  в  себя,  у  него  начнутся
неприятности. Серьезные. Потому что настоящие бродяги писем не пишут.
   - Но, как я говорил, он пытался найти своих детей. И он мог быть родом из
Опала...
   - Знаю. Этому есть кое-какие свидетельства. Может быть, он сумеет убедить
меня в этом, когда очнется. С другой стороны, мы в Курганье, и все необычное
- подозрительно. А теперь вопрос, сынок. И ответь на него хорошо, или у тебя
тоже будут неприятности. Почему ты пытался спрятать пакет?
   Момент истины. От которого нет спасения. Кожух молился, чтобы этот момент
не наступил. И теперь, оказавшись  с  ним  лицом  к  лицу,  понял,  что  его
верности Граю недостаточно.
   - Грай просил меня, если с ним что-то случится, передать письмо в  Весло.
Письмо в пакете из промасленной кожи.
   - Так он ожидал чего-то?
   - Не знаю. И что было в письме, и зачем Грай его посылал - тоже не  знаю.
Он просто назвал мне имя. И просил, когда я отправлю пакет, кое-что сообщить
вам.
   - И?
   - Я не припомню точных его слов. Но он просил сказать вам,  что  тварь  в
Великом кургане уже не спит.
   Сироп взвился со стула, как ужаленный.
   - Ах так? Откуда он  узнал?  Неважно.  Имя!  Немедленно!  Кому  следовало
отправить пакет?
   - Кузнецу по прозванию Песок. В Весле.  Это  все,  что  я  знаю,  сударь.
Клянусь.
   - Хорошо. - Казалось, Сироп не обратил внимания  на  последние  слова.  -
Возвращайся на свой пост, парень. И вызови ко мне майора Клифа.
   - Слушаюсь.
   На следующее утро Кожух наблюдал, как конный отряд под  предводительством
майора Клифа отправился арестовывать кузнеца Песка. Он чувствовал себя очень
виноватым. Но он же никого не предал, верно? Если бы Грай оказался  шпионом,
Кожух мог предать сам себя.
   Он  пытался  сгладить  вину,  ухаживая  за  Граем  с  почти   религиозной
самоотверженностью. Больной всегда был накормлен и чист.

Глава 30
КУРГАНЬЕ НОЧЬЮ

   Гоблин и Одноглазый осмотрели дом за пару минут?
   - Ловушек нет, - объявил Одноглазый.  -  И  призраков.  Отголоски  старой
волшбы накладываются на свежие. Пошли наверх.
   Я вытащил клочок бумаги, где были нацарапаны выдержки из истории Боманца.
Мы поднялись по лестнице. При всей своей  уверенности  Гоблин  и  Одноглазый
пустили вперед меня. Тоже мне, приятели.
   Прежде чем зажечь огонь, я удостоверился, что ставни захлопнуты.
   - Приступайте.  А  я  осмотрюсь.  Следопыт  и  пес  Жабодав  остались  на
лестнице. Комната была очень маленькая.
   Прежде чем приступить к поискам, я глянул на корешки книг. У этого  парня
эклектичные вкусы. Или он просто собирал что подешевле.
   Никаких бумаг. И нет следов обыска.
   - Одноглазый, ты сможешь сказать, побывали ли тут ищейки?
   - Вряд ли. А зачем?
   - Бумаг тут нет.
   - Ты смотрел в тайниках? Тех, что он упоминал?
   - Во всех, кроме одного.
   Копье стояло в углу. Стоило  мне  повернуть  древко,  как  верхняя  часть
отвалилась, открыв внутреннюю полость. Вывалилась не раз  упомянутая  карта.
Мы разложили ее на столе.
   По спине у меня побежали мурашки.
   Это была сама история. Эта карта создала наш нынешний  мир.  Несмотря  на
весьма слабое знание  теллекурре  и  еще  более  ограниченное  -  колдовских
символов, я ощутил обрисованную картой силу. То,  что  излучала  эта  карта,
поставило меня на зыбкую грань, отделяющую страх от ужаса.
   Гоблин и Одноглазый не ощутили ничего. Или  были  слишком  заинтригованы.
Склонившись над картой, они изучали путь, которым Боманц прошел к Госпоже.
   - Тридцать семь лет работы, - произнес я.
   - Что?
   - Чтобы собрать эти сведения, ему потребовалось тридцать семь  лет.  -  И
тут я кое-что заметил. - А это еще что? - Судя по рассказу, этого знака  тут
быть не должно. - А, понял. Наш писатель добавил кое-что от себя.
   Одноглазый посмотрел на меня. Потом на карту. Потом снова на меня.  Потом
нагнулся к карте, чтобы разглядеть тропу.
   - Вот так оно и было. Никаких вариантов. - Что-что?
   - Я знаю, что случилось. Следопыт нервно вздрогнул.
   - Ну?
   - Он попытался пройти туда. Единственным путем. И не смог выбраться.
   В письме говорилось, что автор собирается сделать что-то  очень  опасное.
Неужели Одноглазый прав?
   Храбрец.
   И  никаких  бумаг.  Если  только  они  не  спрятаны  лучше,  чем  я   мог
предположить. Хорошо бы заставить наших колдунов поискать.  Вместо  этого  я
велел им сложить карту и вернуть ее на место, а потом сказал:
   - Какие будут предложения?
   - Насчет чего? - пискнул Гоблин.
   - Насчет того, как нам утащить этого парня у Вечной Стражи. И как вернуть
ему душу, чтобы задать пару вопросов. Примерно так.
   Я их не вдохновил.
   - Кому-то придется отправиться туда и  выяснить,  что  пошло  не  так,  -
заметил Одноглазый. - Потом выдернуть этого парня и отвести домой за ручку.
   - Понимаю. - Чудно. Сначала нам нужно заполучить тело. - Обшарьте тут все
сверху донизу. Может, найдете что-нибудь.
   На поиски мы угробили полчаса. Я чуть истерику не устроил.
   - Слишком долго, слишком долго, - повторял я.
   На меня не обращали внимания.
   Поиски позволили обнаружить в одной из книг старый клочок бумаги с шифром
- не слишком-то и спрятанный. Я прихватил его с собой. Попробую  прочесть  с
его помощью бумаги в Дыре.
   Мы вышли из дома. До "Синелоха" мы добрались незамеченными. Закрывшись  в
комнате, мы хором вздохнули от облегчения.
   - Что теперь? - спросил Гоблин.
   - Спать. Волноваться начнем завтра. - Я ошибался, конечно. Я уже начал.
   С каждым шагом все сложнее и сложнее.

Глава 31
НОЧЬЮ В КУРГАНЬЕ

   Громы и молнии явились по-прежнему, проникая сквозь  стены,  точно  через
бумагу. Спал я беспокойно - нервы мои пострадали  в  тот  день  больше,  чем
стоило. Остальные спали как убитые. Почему я дергаюсь?
   Это началось как укол света, как золотая мошка в  углу.  Мошка  росла.  Я
хотел  кинуться  к  колдунам  и  измолотить  их  в  фарш,  обозвав  лжецами.
Предполагалось, что амулет сделает меня невидимым...
   Слабый, призрачный шепот, как вопль привидения в огромной темной пещере:
   - Лекарь, где ты?
   Я не ответил. Мне хотелось залезть под одеяло с головой, но  пошевелиться
я не мог. Фигура Госпожи оставалась расплывчатой,  неопределенной,  смутной.
Быть  может,  ей  сложно  засечь  меня?   Когда   ее   лицо   на   мгновение
материализовалось полностью, на меня она не глянула. Смотрела, точно слепая.
   - Ты ушел с равнины Страха, - произнесла она тем же далеким голосом. - Ты
где-то на севере. Ты оставил заметный след. Ты поступаешь глупо, друг мой. Я
найду тебя. Разве ты не понял этого? Тебе не скрыться.  Даже  пустоту  можно
увидеть.
   Она не знает, где я. Значит, я был прав, что промолчал. Она хочет,  чтобы
я выдал себя.
   - Мое терпение небезгранично, Костоправ. Но ты еще можешь прийти в Башню.
Торопись же. Твоей Белой Розе осталось жить недолго.
   Я ухитрился наконец дотянуть одеяло до подбородка.  Ну  и  зрелище  же  я
собой представлял  -  теперь  мне  кажется,  что  забавное.  Как  мальчишка,
боящийся призраков. Сияние медленно угасло. А с ним исчезла  и  нервозность,
мучившая меня с той минуты, как мы покинули дом Боманца.
   Укладываясь спать, я бросил взгляд на пса Жабодава. Молния  отразилась  в
единственном открытом его глазу.
   Вот так. В первый раз у меня появился свидетель посещения. Псина.
   Полагаю, мне никто не верил, когда я рассказывал о них, пока  то,  что  я
говорил, не начинало сбываться.
   Потом я заснул.
   Разбудил меня Гоблин:
   - Завтрак.
   Мы поели. Мы устроили целое представление  -  искали  рынок  сбыта  своих
товаров и постоянных покупателей  на  будущее.  Дела  шли  паскудно,  только
хозяин постоялого двора регулярно  предлагал  подвезти  ему  спирта.  Вечная
Стража потребляла его изрядно - что еще делать солдатам, как не пить?
   Обед. Пока мы жевали и готовились к предстоящему совещанию, на  постоялый
двор завернули солдаты. Спрашивали хозяина, не выходил ли кто из постояльцев
ночью. Бравый старикан отверг такую возможность с ходу. Заявил, что спит  на
редкость чутко и непременно услышал, если б кто-то выходил.
   Солдаты этим удовлетворились и ушли, а я спросил  у  хозяина,  когда  тот
пробегал мимо:
   - В чем дело?
   - Кто-то вломился в дом Грая этой ночью,  -  ответил  тот,  и  глаза  его
сузились. Он вспомнил остальные мои вопросы. Я сделал ошибку.
   - Странно, - бросил я. - Кому это надо?
   - Да, действительно. - Хозяин отошел по своим делам,  но  задумчивости  в
нем не убавилось.
   Я тоже задумался. Как Стража  засекла  наш  визит?  Мы  же  старались  не
оставлять следов. Гоблин и Одноглазый тоже забеспокоились.  Только  Следопыт
сидел как ни в чем не бывало. Неуверенно  он  чувствовал  себя  только  близ
Курганья.
   - Что делать будем? - спросил я. - Мы окружены, нас превосходят числом  и
вдобавок, кажется, подозревают. Как нам добыть этого Грая?
   - Это не проблема, - ответил Одноглазый. - Проблема -  уйти  после  этого
живыми. Если бы мы могли вызвать к нужному времени летучего кита...
   - Ну так скажи мне, почему это так просто?
   - В полночь залезаем в казармы, накладываем сонное заклятие,  забираем  и
парня, и его бумаги, вызываем его душу и выводим тело. А вот что  потом?  А,
Костоправ? Потом-то что?
   - Куда бежать? - задумчиво пробормотал я. - И как?
   - Один ответ, - вмешался Следопыт. - Лес. В лесу стражники нас не найдут.
Если сумеем переправиться через Великую Скорбную -  мы  в  безопасности.  На
большую охоту у них сил не хватит.
   Я начал грызть ноготь. В чем-то Следопыт был прав. Полагаю, лес и  лесные
племена он знал достаточно, чтобы мы смогли выжить там, даже с  паралитиком.
Но потом у нас опять начнутся проблемы.
   До равнины Страха останется еще тысяча миль.  И  вся  империя  будет  нас
разыскивать.
   - Подождите меня, - приказал я и вышел. Добежав до  имперских  казарм,  я
вошел в комнату, где меня принимали в  первый  раз,  отряхнулся  и  принялся
изучать карту на стене. Ко мне тут же подошел парнишка, проверявший  нас  на
предмет контрабанды.
   - Могу я вам чем-то помочь?
   - Вряд ли. Я просто хочу свериться с картой. Она довольно точная, да?
   - Уже нет Речное русло сместилось в  этом  месте  почти  на  милю.  И  на
большей части равнины леса уже нет. Смыло.
   - Хм-м - Я прикинул на пальцах.
   - А для чего вам это нужно?
   - Для Дела, - соврал я. - Я слыхал,  что  у  места,  называемого  Орлиные
Скалы, можно торговать с одним из крупных племен.
   - Да это в сорока пяти милях. Не доберетесь. Убьют и  ограбят.  Стражу  и
дорогу они оставили в покое только потому, что мы под  защитой  Госпожи.  Но
если следующая зима будет не  лучше  нескольких  предыдущих,  их  и  это  не
остановит.
   - Хм-м. Ну это была только идея. Ты, часом, не Кожух?
   - Да, это я. - Глаза его подозрительно сощурились.
   - Я слыхал, ты тут ухаживаешь за одним . - Я осекся. Не  ожидал  я  такой
реакции. - В городке поговаривают. Спасибо за совет.
   Я вышел с неприятным чувством, что я прокололся. Вскоре  я  узнал  это  с
полной определенностью. Через пару минут после моего возвращения в гостиницу
заявился взвод под командованием  майора.  Нас  арестовали  прежде,  чем  мы
успели сообразить, что вообще творится.  Гоблин  с  Одноглазым  едва  успели
наложить скрывающее заклятие на свои причиндалы.
   Мы валяли дурочку. Мы ругались, и ворчали, и ныли.  Безрезультатно.  Наши
конвоиры знали о причине ареста  меньше  нас  самих.  Они  просто  выполняли
приказ.
   По взгляду хозяина я понял, что  он  на  нас  настучал.  Подозреваю,  что
сообщение Кожуха о моем визите стало последней каплей. Как бы там  ни  было,
мы направлялись в тюрьму.
   Через десять минут после того, как за нами захлопнулась дверь  камеры,  к
нам зашел лично командир Вечной Стражи. Я вздохнул с облегчением. Раньше  он
тут не служил. По крайней мере, мы его не знали. И он нас, вероятно, тоже.
   У нас было время договориться на языке глухонемых. Следопыт, естественно,
исключался, но он и без того сидел как пришибленный.  Его  разлучили  с  его
возлюбленной псиной. Он очень злился. Солдат, что пришли  нас  арестовывать,
он перепугал до смерти. Один момент казалось, что с ним придется драться.
   Командир присмотрелся к нам, потом представился.
   - Я полковник Сироп. Командую Вечной  Стражей  -  За  его  спиной  маячил
нервный Кожух. - Я приказал доставить вас сюда  потому,  что  вы  вели  себя
достаточно необычно - Быть может, мы по  небрежности  нарушили  какое-то  из
неизвестных широкой публике правил? - осведомился я.
   Ни в коем разе. Ни в коем разе. Это дело совершенно незначительное. Я  бы
назвал его сокрытием намерений.
   - Не понимаю вас.
   Полковник принялся расхаживать взад  и  вперед  по  коридору  за  порогом
камеры. Взад-вперед.
   - Есть старая поговорка про дела,  которые  говорят  громче  слов  К  мне
поступили  сведения   из   нескольких   источников.   О   вашей   избыточной
любознательности в вопросах, с торговлей отнюдь не связанных.
   Я по мере сил изобразил изумление:
   - А что необычного в том, что люди задают вопросы  в  незнакомых  местах?
Мои компаньоны тут не бывали вовсе. Я последний раз тут был много лет назад.
Многое изменилось. Да и вообще это одно из самых интересных мест в империи.
   - И самых опасных, торговец.., э-э,  Фитиль,  так?  Господин  Фитиль,  вы
служили в этих местах. В каком подразделении?
   На этот вопрос я мог ответить без колебаний.
   -  "Драконий  гребень",  второй   батальон   полковника   Рока.   Я   там
действительно служил.
   - Да. Бригада наемников из Роз. Каков был любимый напиток полковника? Ох,
боги.
   - Я был простым копейщиком, полковник. Я с офицерами не пил.
   - Правильно. - Полковник продолжал расхаживать.
   Я не понял, сошел ли мой ответ за правду. "Драконий гребень" - это же  не
элитное, шикарное подразделение вроде Черного Отряда. Кто сей-,  час  о  нем
помнит? После стольких лет.
   - Поймите и  мое  положение.  Когда  там  покоится  эта  тварь,  паранойя
становится профессиональной болезнью. -  Он  ткнул  в  направлении  Великого
кургана. И ушел.
   - Да что это за черт? - вопросил Гоблин.
   -  Не  знаю.  И  не  хочу  знать.  Но  мы  ухитрились  влезть  в  большие
неприятности. - Это для слухачей.
   Гоблин принял предложенную роль.
   - Черт, Фитиль, я тебе говорил - не надо сюда тащиться. Я  тебе  говорил,
что у этих весельцев со Стражей все схвачено!
   Тут влез Одноглазый, и вдвоем  они  меня  пропесочили  -  дай  боже.  Тем
временем на языке знаков мы обсудили положение и решили подождать, что решит
полковник.
   Единственный выход - иначе осталось только положить карты на стол.

Глава 32
ПЛЕННИКИ В КУРГАНЬЕ

   Плохо. Намного хуже, чем мы думали. У этих стражников поголовно паранойя.
Я хочу сказать, они понятия не имели, кто мы такие, но это их ни в  малейшей
степени не беспокоило.
   Внезапно  примчалось  полвзвода.  Звон  и  грохот  под  дверью.   Никаких
разговоров. Мрачные лица. У нас неприятности.
   - Вряд ли нас отпустят, - с тоской произнес Гоблин.
   - На выход! - рявкнул сержант. Мы вышли. Все, кроме  Следопыта.  Следопыт
так и остался сидеть в камере.
   - По дворняге своей скучает. - Я попытался схохмить. Никто не рассмеялся.
   Один из стражников двинул Следопыта в плечо. Следопыт медленно повернулся
к нему, глянул совершенно невыразительно.
   - Вот этого делать не надо было, - заметил я.
   - Заткнись, - бросил сержант. - Взять его.
   Парень, ударивший Следопыта, попытался повторить свой подвиг.  С  тем  же
успехом он мог изображать нежное похлопывание. Следопыт обернулся, потянулся
к приближающемуся кулаку, поймал запястье и переломил.  Стражник  взвизгнул.
Следопыт отшвырнул его. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным.  Взгляд
запоздало упал на отлетевшего стражника.  Казалось,  происходящее  Следопыта
очень удивляет.
   Прочие стражники раззявили рты. Потом пара человек кинулась на Следопыта,
обнажив мечи.
   - Эй! Спокойно! - заорал я. - Следопыт...
   Следопыт, не выходя из прострации, отобрал у них оружие, кинул в  угол  и
чуть не вышиб из обоих дух. Сержант разрывался между гневом и восхищением.
   Я попытался успокоить его.
   - Он, знаете, не слишком умен. Нельзя на  него  так  бросаться.  Ему  все
нужно объяснять спокойно, по два-три раза.
   - Я ему  сейчас  объясню!  -  Сержант  собрался  было  послать  в  камеру
остальных стражников. - Если  он  разозлится,  то  кого-нибудь  пришибет,  -
быстро предупредил я, изумляясь взаимоотношениям  Следопыта  с  его  псиной.
Стоило дворняге отойти,  как  Следопыт  превращался  в  дебила.  С  навыками
профессионального убийцы.
   Сержант позволил здравому смыслу возобладать над гневом.
   - Вот ты его и успокой.
   Я постарался. Я понимал, что в ближайшем будущем солдаты  вряд  ли  будут
относиться к нам мягко, но не слишком беспокоился на  этот  счет.  Гоблин  и
Одноглазый смогут справиться с такими мелочами. А пока  нам  надо  сохранить
здравый смысл и головы.
   Я собрался было помочь  троим  раненым,  но  не  осмелился.  Одного  вида
Гоблина и Одноглазого хватит, чтобы навести противника на мысль о  том,  кто
же мы на самом деле. Нет смысла оставлять лишние улики. Я сосредоточился  на
Следопыте.  Стоило  мне  привлечь  его  внимание,  как  остальное  оказалось
несложно - успокоить его, объяснить, что мы идем вместе с солдатами.
   - Не надо им было так со мной делать, Костоправ, - сказал Следопыт  тоном
обиженного  ребенка.  Я  сморщился,  но  стражники,  кажется,  не   обратили
внимания.
   Нас тут же окружили, хватаясь за мечи, -  исключение  составили  те,  кто
относил раненых товарищей к коновалу, служившему  у  стражников  и  лекарем.
Некоторым явно хотелось сквитаться. Я старательно успокаивал Следопыта.
   Место, куда нас приволокли, энтузиазма у меня не вызвало.  То  был  сырой
подвал штаба, пародирующий  камеру  пыток.  Полагаю,  что  камере  следовало
внушать ужас. Я видывал настоящие пытки и настоящие пыточные приспособления,
а  потому  понимал  -  половина  железок  тут  бутафорские  или   совершенно
антикварные. Имелись, правда, и пригодные к  употреблению.  Мы  с  колдунами
переглянулись.
   - Не нравится мне тут, - сообщил Следопыт. - Наружу хочу. К псу Жабодаву.
   - Стой спокойно. Мы тут пробудем недолго. Гоблин  кривовато  улыбнулся  -
своей знаменитой улыбкой. Да. Скоро мы выйдем. Возможно, ногами  вперед,  но
выйдем.
   Был там и полковник Сироп. Наша реакция его не обрадовала.
   - Я хочу поговорить с вами, - сказал он. -  В  прошлый  раз  вы  были  не
слишком расположены к беседе.  Возможно,  здешняя  обстановка  вам  нравится
больше?
   - Отнюдь. Зато навевает мысли. Это что, наказание дерзнувшим наступить на
пятки господам торговцам из Весла? А я и не знал,  что  Стража  охраняет  их
монополию.
   - Игры. Не надо юлить, господин Фитиль. Отвечайте прямо.  И  сейчас.  Или
следующие несколько часов станут для вас исключительно неприятными.
   - Задавайте вопросы. Но у меня появляется нехорошее предчувствие,  что  я
не смогу дать те ответы, которые вы хотите услышать.
   - Вам же хуже.
   Я глянул на Гоблина. Тот впал в транс.
   - Я не верю, что вы  просто  торговцы,  -  продолжал  полковник.  -  Ваши
вопросы выдают необычный интерес к человеку по прозванию Граи и к его  дому.
Следует  заметить,  что  Грай  подозревается   либо   в   мятеже,   либо   в
воскресительстве. Вот о нем и расскажите.
   - Я о нем никогда не слышал до того, как приехал сюда, - сказал я  правду
- почти всю.
   Думаю, полковник мне поверил. Но он медленно помотал головой.
   - Видите? Вы не верите мне, даже когда знаете, что я не вру.
   - Но говорите ли правду? В  этом  весь  вопрос.  Организация  Белой  Розы
разделена на ячейки. Вы можете представления не иметь, кто такой Грай, и все
же искать именно его. Он что, давно вестей не посылал?
   Хитрый, гад.
   Наверное, я слишком перестарался с  безразличием.  Полковник  кивнул  сам
себе, оглядел нашу четверку, сосредоточился на Одноглазом.
   - Негр. Немолод уже, а?
   Меня удивило, что цвет кожи Одноглазого не привлек внимания раньше. Негры
очень редко попадаются в краях севернее моря Мук. Полковник,  скорее  всего,
первый раз сталкивался с чернокожим. А то,  что  одним  из  столпов  Черного
Отряда является очень старый негр, никак уж не тайна.
   Я не ответил.
   - С него и начнем. Он, пожалуй, послабее остальных.
   - Убить его. Костоправ? - спросил Следопыт.
   - Закрой рот и стой смирно, вот и все.
   Черт. Но Сироп не обратил внимания на мое имя. Или я не так известен, как
полагаю, и нуждаюсь в усекновении самолюбия.
   А вот самоуверенность Следопыта полковника поразила.
   - На дыбу его, - приказал он, ткнув пальцем в Одноглазого.
   Одноглазый хохотнул и подставил подошедшим  стражникам  запястья.  Гоблин
хихикнул. Их веселье тревожило всех, не исключая и меня - я-то знаю, какое у
них чувство юмора.
   - Им это кажется забавным? - Сироп посмотрел мне в глаза: - Почему?
   - Если вам не взбредет в голову вести себя цивилизованно, узнаете сами.
   Полковник преодолел искушение отступить, решив, очевидно, что  мы  просто
блефуем по-крупному.
   Одноглазого повели на дыбу. Он, ухмыляясь, полез на нее сам.
   - Тридцать лет ждал, чтобы ты на дыбе оказался, - пискнул Гоблин.  -  Что
за незадача - дождался, а ворота не повернуть!
   - Еще посмотрим, кто  кому  вкручивать  будет,  яблоко  ты  лошадиное,  -
огрызнулся Одноглазый.
   Колдуны скандалили,  мы  со  Следопытом  стояли  как  столбы,  а  имперцы
беспокоились все сильнее. Сироп явно раздумывал, а не снять ли  ему  с  дыбы
Одноглазого и не взяться ли за меня.
   Одноглазого раздели. Гоблин кудахтал и танцевал джигу.
   - Растяните его футов на десять, парни, - советовал он.  -  Мозги-то  все
равно комариные!
   Кто-то попытался отвесить Гоблину оплеуху. Тот едва  заметно  отклонился.
Стражник промахнулся  совершенно,  даже  рука  обороняющегося  Гоблина  едва
задела его, но когда стражник поднес ладонь к лицу...
   Десять тысяч кровавых точек. Складывавшихся в узор. Почти татуировку. Две
сплетенные змеи, впившиеся друг другу в шеи. Если у змеи  шея  -  это  место
сразу за головой.
   Отвлечение. Я-то  сразу  понял.  Через  мгновение  я  перевел  взгляд  на
Одноглазого. Тот ухмылялся.
   Стражники,  которым  полагалось  его  растягивать,  после  грозного  рыка
полковника вернулись к своему занятию. Сироп чувствовал  себя  исключительно
неуютно. У него уже зародилось подозрение, что дело тут нечисто, но пугаться
он отказывался.
   Палачи подступили к  Одноглазому.  Живот  негра  вспучился.  И  из  пупка
показался здоровенный премерзкий паук. Он подтянулся на двух  лапках,  потом
вылез и расправил остальные.  Брюшко  его  было  с  фалангу  моего  большого
пальца. Паук отошел в сторонку,  и  на  свет  вылез  еще  один.  Первый  тем
временем проковылял по  ноге  Одноглазого  к  мужику,  державшему  ворот,  к
которому прикреплялись ноги колдуна. Глаза стражника вылезли  из  орбит.  Он
повернулся к начальнику.
   В подвале воцарилась абсолютная тишина. По-моему,  имперцы  забыли  даже,
как дышать.
   Из раздувшегося брюха Одноглазого вылез еще один паук. И  еще.  С  каждой
новой тварью колдун чуть заметно уменьшался в размерах. Лицо  его  менялось,
медленно превращаясь в морду паука, каким тот видится вблизи, - если  у  вас
хватит духу посмотреть.
   Гоблин хихикнул.
   - Крути ворот! - взревел Сироп. Стражник в ногах  Одноглазого  попытался.
Паук вскарабкался по рычагу ему на руку.  Стражник  заорал  и  взмахом  руки
отшвырнул восьминогого в тень.
   - Полковник, -  проговорил  я  самым  обыденным  голосом,  на  какой  был
способен, - это уже зашло достаточно далеко. Давайте не доводить до травм.
   Стражников была целая толпа, а нас  -  только  четверо,  и  Сиропу  очень
хотелось на это положиться. Но несколько его людей уже двинулись  к  выходу.
Большинство отступило от нас. И все смотрели на полковника.
   Проклятый придурок Гоблин. Энтузиазм его занес.
   - Притормози, Костоправ, - пискнул он. - Это же такой шанс. Пусть немного
потянут Одноглазого.
   Я заметил, как озарился взгляд Сиропа, как тот ни пытался это скрыть.
   - Чтоб ты провалился, Гоблин. Ты же нас выдал! Ну,  поговорим  мы  еще  с
тобой! Ну так что, полковник? Мы сильнее. Как вы теперь поняли.
   Сироп избрал лучшую часть доблести.
   - Освободить его, - приказал он палачу.
   Одноглазый был весь покрыт пауками. Теперь они вылезали у него изо рта  и
ушей.  От  избытка  энтузиазма  он  порождал  самые  яркие  разновидности  -
охотников, прыгунов, плетельщиков паутины. Все большие и гнусные.  Стражники
к нему подходить отказывались.
   - Постой в дверях, - приказал я Следопыту. - Никого не выпускай.
   Это он понял без труда. Я отвязал колдуна. Пришлось напоминать себе,  что
пауки - всего лишь иллюзия.
   Ничего себе миражик. Я ощущал этих тварюшек... С некоторым запозданием  я
сообразил, что легионы Одноглазого идут на Гоблина маршем.
   - Черт побери. Одноглазый! Ты когда-нибудь  повзрослеешь?  -  Мало  этому
сукину сыну имперцам головы дурить, он  еще  с  Гоблином  должен  в  игрушки
играть. Я повернулся к Гоблину: - Если ты хоть что-нибудь сейчас  сотворишь,
хрен ты мне еще из Дыры вылезешь! Полковник Сироп. Не могу сказать, что ваше
гостеприимство меня порадовало. Не соизволите ли отойти в сторону? И мы  вас
покинем. Сироп неохотно махнул рукой. Половина  его  людей  отказались  идти
мимо пауков. - Одноглазый, шутки кончились. Сейчас ноги уносим. Ну?
   Колдун сделал жест. Его восьминогие войска метнулись в тень под  дыбой  и
сгинули  в  той  безумной  бездне,  откуда  подобные  твари  вылезают.   Сам
Одноглазый встал рядом со Следопытом. Вид у него был  петушиный.  Мы  теперь
неделями будем слушать, как он нас спас. Если выживем.
   Я отправил к ним Гоблина, потом подошел сам.
   - Я хочу покинуть эту комнату бесшумно, - сказал я  колдунам  -  И  чтобы
дверь была закупорена не хуже стены. А потом мне  нужно  найти  пресловутого
Грая.
   - Ладно, - ответил Гоблин и с бесовским блеском в глазах добавил -  Пока,
полковник. Очень было весело.
   Сироп не стал сыпать угрозами Очень разумно с его стороны.
   Колдуны закупоривали комнату минут десять - на мой взгляд,  подозрительно
долго. У меня зародились  подозрения,  но  тут  же  исчезли,  когда  колдуны
заявили, что дело сделано, а нужный нам человек - в соседнем здании.
   А следовало прислушаться к моим подозрениям.
   Через пять минут мы стояли на пороге дома, где предположительно находился
Грай. Добрались мы туда без всяких трудностей.
   - Секундочку, Костоправ, -  бросил  Одноглазый.  Он  повернулся  к  дому,
откуда мы вышли, и щелкнул пальцами.
   Дом рухнул.
   - Ты ублюдок, - прошептал я. - Какого беса ты это сделал?
   - Теперь никто не знает, кто мы такие.
   - А по чьей милости они это узнали?
   - Мы отрубили змее голову. Кроме того,  в  такой  суматохе  мы  могли  бы
украсть и драгоценности самой Госпожи.
   - Да? - Обязательно  найдется  кто-то,  видевший,  как  нас  привели.  И,
повстречав нас на свободе, этот кто-то очень удивится. - Скажи мне, о гений,
нашел ли ты нужные мне бумаги, прежде чем разносить  эту  халупу?  Если  они
там, ты их у меня руками будешь откапывать.
   Лицо Одноглазого  вытянулось.  Этого  следовало  ожидать.  Такое  уж  мое
невезение. А у Одноглазого - характер. Он всегда вначале делает, а  потом  -
думает.
   - Сперва разберемся с Граем, - сказал я. - Пошли.
   Выломав дверь, мы обнаружили внутри выбежавшего на шум Кожуха.

Глава 33
ПРОПАВШИЙ

   - Эй, приятель, - сказал Одноглазый, тыкая пальцем в  грудь  Кожуху.  Тот
отступил. - Да-да, это твои старые друзья.
   Следопыт за моей спиной пялился во  двор.  Штаб  рухнул  совершенно,  под
развалинами бился и трещал огонь. Из-за угла  выхромал  пес  Жабодав.  -  Ты
только посмотри. - Я ткнул Гоблина в плечо. - Да он бежит. - Я повернулся  к
Кожуху: - Веди нас к своему приятелю, Граю.
   Очень ему не хотелось подчиняться.
   - Спорить не надо. Не в настроении мы. Шевелись, или мы пройдем по  твоим
костям.
   Двор заполняли орущие солдаты.  Нас  никто  не  замечал.  Приковылял  пес
Жабодав, обнюхал Следопытовы лодыжки, басисто рыкнул. Следопыт просиял.
   Мы протолкались мимо Кожуха в дом.
   - К Граю, - напомнил я ему.
   Солдатик провел нас в комнату, где единственная масляная  лампа  освещала
лицо лежащего па аккуратно застеленной кровати. Кожух подкрутил лампу.
   - Ох, срань господня! - пробормотал я и плюхнулся на край кровати. -  Это
невозможно. Одноглазый? - Но Одноглазый  впал  в  транс.  Он  так  и  стоял,
раззявив рот. Как и Гоблин.
   - Но он же мертв! - пискнул наконец Гоблин. - Он умер шесть лет назад.
   Грай оказался Вороном. Тем самым, что сыграл такую роль в прошлом Отряда.
Тем Вороном, что направил Душечку нынешним путем.
   Даже я был убежден, что Ворон мертв, а я изначально относился  к  нему  с
подозрением. Он уже выделывал подобные номера.
   - Девять жизней, - заметил Одноглазый.
   - Нам следовало заподозрить, как только мы услышали прозвание  "Грай",  -
сказал я.
   - Почему?
   - Шуточка в его духе. Вороны что делают? Каркают, сиречь  грают.  Он  нам
под нос разгадку подсунул.
   Увидев его, я раскрыл тайну, мучившую меня все эти годы. Теперь  я  знал,
почему спасенные мной бумаги не складывались. Самые важные Ворон перед своей
мнимой смертью изъял.
   - В этот раз не знала даже Душечка, - пробормотал я.
   Потрясение несколько схлынуло. Я припомнил, что, когда  начали  поступать
письма, мне уже несколько раз приходило в голову,  что  Ворон  жив.  Тут  же
начали появляться вопросы. Душечка не знала. Почему? На Ворона не похоже.  И
больше того - зачем оставлять ее на наше  попечение,  когда  прежде  он  так
долго старался охранить ее от нас?
   Что-то тут нечисто.  Не  может  быть,  что  Ворон  просто  сбежал,  чтобы
покопаться в тайнах Курганья. К сожалению, ни  одного  из  своих  свидетелей
допросить я не мог. - Давно он так? - осведомился Одноглазый у Кожуха.
   Глаза у солдата были как  блюдца.  Он  уже  понял,  кто  мы.  Может,  мое
самолюбие и не нуждается в усекновении.
   - Несколько месяцев. - Было письмо. Бумаги, - произнес я. - Где они?
   - У полковника.
   - И что с ними сделал полковник? Сообщил Взятым? Или самой Госпоже?
   Солдату захотелось поупрямиться.
   - Малыш, у тебя большие неприятности. Мы не хотим причинять  тебе  вреда.
Ты был добр к нашему другу. Говори.
   - Полковник никому не сообщал, это точно. Он не мог  их  прочесть.  Ждал,
пока Грай, очнется.
   - Долго б ему пришлось  ждать,  -  проговорил  Одноглазый.  -  Подвинься,
Костоправ. Первым делом надо найти Ворона.
   - Есть в здании кто-нибудь в такой час? - , спросил я Кожуха.
   - Разве что пекари за мукой приехали.  Но  мука  хранится  в  подвалах  с
другой стороны. Сюда не заглянут.
   - Хорошо. - Интересно, насколько можно доверять его словам? - Следопыт  -
вы с псом Жабодавом стойте на страже.
   - Одна проблема, - встрял Одноглазый. - Чтобы  начать,  нам  нужна  карта
Боманца.
   - О черт.
   Я вышел в коридор, выглянул за дверь. Штаб горел,  неохотно  полыхая  под
дождем. Большая часть стражников сражалась с огнем. Я вздрогнул. Бумаги наши
находились там. Если Госпоже  повезет,  там  они  и  сгорят.  Я  вернулся  в
комнату:
   - У тебя есть более срочное задание, Одноглазый. Мои бумаги.  Отправляйся
за ними. А я доставлю карту. Следопыт  -  смотри  за  дверью.  Мальчишку  не
выпускай, никого не впускай. Ясно?
   Следопыт кивнул. Когда пес Жабодав находился рядом,  уговаривать  его  не
требовалось.
   Я выскользнул наружу, в суматоху. Никто не обратил внимания. Быть  может,
стоит,   пользуясь   случаем,   вынести   Ворона?   Из   казарм   я    вышел
беспрепятственно, кинулся по слякоти в "Синелох". Хозяин, кажется, был очень
удивлен моим появлением. Я не стал задерживаться, чтобы  сообщить  ему,  что
думаю о его гостеприимстве, а сразу взобрался наверх, пошарил  в  скрывающем
заклятии, пока не нащупал полое копье. И обратно. Один  убийственный  взгляд
хозяину, и снова в дождь.
   Когда я вернулся, пожар уже угас. Солдаты начали разбирать  завалы.  Меня
все еще никто не останавливал.  Я  проскользнул  в  дом,  где  лежал  Ворон,
передал Одноглазому копье.
   - С бумагами сделал что-нибудь?
   - Еще нет.
   - Чтоб тебя...
   - Они в коробке, в  кабинете  полковника.  Какого  еще  беса  тебе  надо.
Костоправ?
   - Тьфу. Следопыт, выведи парня в коридор.  Вы  двое  -  мне  нужно  такое
заклятие, чтобы он делал что прикажут, нравится ему это или нет.
   - Что-что? - переспросил Одноглазый.
   - Я хочу послать его за этими бумагами.  Можете  сделать  так,  чтобы  он
после этого еще и вернулся? Кожух стоял в дверях и тупо слушал.
   - Без проблем.
   - Приступайте. Понял, сынок? Одноглазый  наложит  на  тебя  чары.  Будешь
расчищать там завалы, пока не наткнешься на коробку. Принеси ее сюда,  и  мы
снимем чары.
   Ему снова захотелось поупрямиться.
   - У тебя, конечно, есть выбор. Ты еще можешь умереть  крайне  мучительной
смертью.
   - По-моему, он тебе не верит, Костоправ. Показать ему?
   Выражение лица Кожуха подсказало мне, что он  верит  каждому  слову.  Чем
больше он думал о том, кто мы, тем сильнее пугался.
   Неужели  мы  заработали  такую  жуткую  репутацию?  Наверное,  истории  в
пересказе обрастают подробностями.
   - Мне кажется, он будет сотрудничать. Правильно, сынок?
   Упрямство сдохло, и Кожух кивнул Хороший парень. Жаль, что он верен нашим
противникам.
   - Начинай, Одноглазый. Чем быстрее, тем лучше.
   - Что будем делать,  когда  закончим  с  этим?  -  спросил  Гоблин,  пока
Одноглазый трудился.
   - Черт, не знаю. Будем играть  на  слух.  О  конях  пока  волноваться  не
станем, главное - Фургон загрузить. Шаг за шагом.
   - Готово, - объявил Одноглазый.
   Я поманил юношу, отворил входную дверь.
   - Иди и принеси эту штуку, малыш. -  Я  шлепнул  его  по  ягодице.  Кожух
отбыл, бросив на меня смертоубийственный взор.
   - Он тобой недоволен. Костоправ. - К бесу его. Иди  к  Ворону  и  займись
своим делом. Не трать время. После рассвета тут станет более оживленно.
   Я следил за Кожухом. Следопыт караулил дверь  в  комнату.  Никто  нам  не
мешал. Кожух нашел наконец  то,  что  от  него  требовалось,  ускользнул  от
очередного задания.
   - Молодец, малыш, - сказал я ему, принимая коробку. -  А  теперь  марш  к
своему другу в комнату.
   Мы появились за несколько секунд до того, как Одноглазый вышел из транса.
   - Ну? - спросил я.
   Колдун сориентировался не сразу.
   - Будет сложнее, чем я ожидал.  Но,  думаю,  вытащим.  -  Он  показал  на
разложенную Гоблином на груди Ворона карту. - Он вот тут, застрял  у  самого
внутреннего круга. - Колдун покачал головой. - Он никогда не говорил, что  у
него есть опыт?
   - Нет. Но мне так иногда казалось. Вроде того случай в  Розах,  когда  он
выследил Загребущего в снежный буран.
   - Он где-то чему-то научился. То, что он сделал, - не базарные трюки.  Но
сил не хватило. - На мгновение колдун задумался. - Странно  там,  Костоправ.
Действительно жутко. Он ведь не один там. В деталях рассказывать  не  стану,
пока сами там не побывали, но...
   - Что? Стой! Что значит - пока сами не побывали?
   - Я думал, ты сообразишь. Нам с Гоблином придется туда лезть.  Чтобы  его
вытащить.
   - Почему обоим?
   - Чтобы один мог прикрыть второго, если тот попадет в передрягу.
   Гоблин  кивнул.  Настроение  у  них  было  деловое  -  это  значит,   что
перепугались они до смерти.
   - И много времени это займет?
   - Понятия не имею. Немало. Сначала надо отсюда выбраться. Уйти в лес.
   Мне хотелось спорить, но я не стал. Вместо того я вышел  и  посмотрел  во
двор.
   Из завалов начали вытаскивать тела. Я  поглазел  немного,  потом  у  меня
появилась мысль. Через пять минут мы с Кожухом вышли из  дома  с  носилками.
Одеяло скрывало нечто, похожее  на  изуродованное  тело  великана.  С  одной
стороны высовывалась  голова  Гоблина,  старательно  изображавшего  труп,  с
другой - ноги Одноглазого. Следопыт нес Ворона.
   Бумаги лежали под одеялом вместе с колдунами.
   Я и не ожидал, что мы сумеем проскользнуть. Но  мрачная  кутерьма  вокруг
развалин слишком занимала Стражу. Они как раз добрались до подвала.
   Остановили нас только у ворот казармы, но  Гоблин  применил  свое  сонное
заклятие. Сомневаюсь, что нас запомнили. Гражданские сновали взад и  вперед,
то помогая, то мешая спасателям.
   Были и плохие новости. В подвале оставались живые.
   - Гоблин, вы с Одноглазым заберите наши вещи. И  парня  возьмите.  Мы  со
Следопытом подгоним фургон.
   Все шло хорошо. Даже слишком, подумал я, будучи пессимистом от  рождения.
Мы погрузили Ворона в фургон и направились на юг. - Ну вот мы и выбрались, -
произнес Одноглазый, как только мы въехали в лес. - Так что с Вороном  будем
делать?
   Понятия не имею.
   - Ты и скажи. Далеко вы должны находиться от курганов?
   - Очень близко. - Он понял - я думаю, как бы  нам  вначале  выбраться  из
здешних краев. Душечка?
   Не стоило ему об этом напоминать. Не скажу,  что  Ворон  был  центром  ее
мира. Она не говорит о нем иначе как вскользь. Но  бывают  ночи,  когда  она
плачет во сне от каких-то воспоминаний. Если из-за гибели Ворона, то  мы  не
можем привезти его домой в таком виде. Это разобьет ее сердце.
   В любом случае он  нам  нужен  немедленно.  Он  лучше  нас  разбирался  в
происходящем.
   Я обратился за помощью к Следопыту - никаких предложений. Его  вообще  не
устраивал наш план действий. Точно  он  опасался  соперничества  со  стороны
Ворона.
   - У нас есть он. - Одноглазый указал  на  Кожуха,  которого  мы  взяли  с
собой, чтобы не оставлять на смерть. - Его и используем.
   Хорошая мысль.
   За двадцать минут мы оттащили фургон с дороги на каменистую осыпь,  чтобы
он не утонул в грязи. Колдуны сплели вокруг скрывающее заклятие  и  закидали
фургон ветками. Вещи мы рассовали по рюкзакам. Ворона  уложили  на  носилки,
которые тащили мы с Кожухом. Следопыт и пес Жабодав вели нас через лес.
   Идти нам было не больше трех миль, но к концу пути у меня болело все, что
может болеть. Слишком я стар. И вышел из формы. Да и погода  высшей  степени
мерзопакостности. Я на всю жизнь напился дождя.
   Следопыт провел нас к самой восточной окраине Курганья. Сто ярдов вниз по
склону, и я оказался бы на его остатках. Сто ярдов в  другую  сторону,  и  я
очутился бы в виду Великой Скорбной. От Курганья ее  отделяла  только  узкая
полоска земли.
   Мы поставили палатки и накидали внутрь веток, чтобы не  сидеть  на  сырой
земле. В меньшей палатке корпели Гоблин с  Одноглазым,  мы  все  залезли  во
вторую. Поскольку дождь на меня не  капал,  я  решил  просмотреть  спасенные
документы. Первым, на что я наткнулся, был пакет в промасленной коже.
   - Кожух, это письмо просил тебя доставить Ворон?
   Парень мрачно кивнул. С нами он не разговаривал.
   Бедняга. Он убежден, что совершает предательство.  Надеюсь,  что  приступ
героизма его минует.
   Что ж, пока колдуны занимаются своим делом, я  займусь  своим.  Начнем  с
самого простого.

Глава 34
ИСТОРИЯ БОМАНЦА
(ИЗ ПОСЛАНИЯ)

   Боманц глянул на Госпожу под иным углом, заметил, призрак  страха  на  ее
несравненном лике.
   - Ардат, - произнес он и увидел, как страх сменяется покорностью.
   "Ардат была моей сестрой".
   - У тебя была сестра-близнец. Ты убила ее и приняла ее имя. Твое истинное
имя - Ардат.
   "Ты пожалеешь об этом. Я найду твое имя..." - Зачем ты угрожаешь  мне?  Я
не желаю тебе зла.
   "Зло уже в том, что ты удерживаешь меня. Дай мне свободу".
   - Ну-ну, не будем  ребячиться.  Зачем  заставлять  меня?  Мы  только  зря
потратим время и силы. Я хочу только  восстановить  знания,  похороненные  с
тобой. Если ты обучишь меня - это ничего не будет тебе стоить и не повредит.
Это может подготовить мир к твоему возвращению.
   "Мир уже готовится, Боманц!" Он хихикнул.
   - Это лишь маска, как и торговец древностями.  Это  не  мое  имя,  Ардат.
Будем сражаться?
   "Мудрецы говорят, что неизбежность следует встречать с изяществом. Что ж,
попробую быть изящной".
   "И свиньи летают", - подумал Боманц.
   Госпожа улыбнулась насмешливо. Послала что-то -  Боманц  не  уловил  что.
Иные  голоса  наполнили  его  разум.  На  мгновение  ему  померещилось,  что
просыпается Властелин, но голоса звучали в физическом мире, у него дома.
   - О черт!
   Веселье колокольцев.

***

   - Клит на месте. - Голос принадлежал То-кару.
   Присутствие торговца на чердаке взбесило Боманца, и тот пустился бегом.
   Раздался голос Шаблона:
   - Помоги мне вытащить его из кресла, Слава.
   - Ты его не разбудишь?
   - Его дух в Курганье. Он ничего не узнает, если только мы  не  столкнемся
там.
   "Врешь, - подумал Боманц. - Врешь, ты, подлый, неблагодарный  прыщ.  Твой
старик не так глуп. Он отзывается даже на то, на что закрывает глаза".
   Дракон повернул голову ему  вслед,  окатив  насмешкой.  Ненависть  павших
рыцарей молотами била его, когда он пробегал мимо.
   - Оттащи его в угол. Токар, амулет в горке мусора  под  очагом.  Чума  на
голову этого Мен-фу! Он едва не завалил все. Придушить бы того придурка, что
послал его сюда. Этот жадюга только о себе и думал.
   - По крайней мере он забрал с собой Наблюдателя, - отозвалась Слава.
   - Чистая случайность. Удача.
   - Время, время, - напомнил Токар. - Люди Клита напали на бараки.
   -  Тогда  выматывайся.  Слава,  ну  не  пялься  ты  на  старика,   сделай
что-нибудь. Мне  надо  добраться  дотуда  прежде,  чем  Токар  доберется  до
Курганья. Нужно сообщить Великим, что мы делаем.
   Боманц подбежал к кургану Лунного Пса. Ощутил шевеление внутри. Промчался
мимо.
   Призрак танцевал рядом с ним, сутулый злобный призрак,  проклинавший  его
на тысячу ладов. "Нет времени, Бесанд. Но ты был прав".
   Боманц пробежал мимо старого рва, мимо своего  раскопа.  Чужаки  усеивали
равнину. Воскресители. Откуда они взялись? Прятались в Древнем лесу?
   "Быстрее.  Надо  торопиться,  -  повторял  он  себе.  -  Этот  дурак  Шаб
собирается пойти вслед за мной".
   Он бежал как угорелый, и каждый шаг, казалось, длился вечность.  Сверкала
Комета, отбрасывая ясные тени.
   - Перечитай указания, чтобы убедиться, -  говорил  Шаблон.  -  Время  тут
большой роли не играет. Только торопиться нельзя.
   - Может, связать его? На всякий случай.
   - Времени нет. Не беспокойся ты о нем. Он не очнется, пока не  будет  уже
поздно.
   - Он мне действует на нервы.
   - Так накрой его ковриком и иди сюда. И говори потише. Маму разбудишь.
   Боманц достиг городских огней... Тут ему пришло  в  голову,  что  в  этом
состоянии ему вовсе не обязательно быть коротконогим  одышливым  толстячком.
Он изменил самовосприятие, и скорость увеличилась. Вскоре  он  наткнулся  на
Токара,  трусящего  к  Курганью  с  Бесандовым  амулетом.  По   его   мнимой
медлительности Боманц оценил собственную скорость. Он двигался очень быстро.
   Штаб пылал. Вокруг бараков кипел бой. Нападавших  вели  грузчики  Токара.
Несколько стражников выскользнули из кольца. Бой распространялся на город.
   Боманц достиг лавки.
   - Начинаем, - сказал Славе Шаблон и, когда Боманц  взлетел  по  лестнице,
завел: - Дамни. Ум муджи дамни.
   Боманц вломился в собственное  тело.  Принял  управление  всеми  мышцами,
рванулся с пола.
   Взвизгнула Слава.
   Боманц швырнул ее к стене. В падении она расколотила несколько  бесценных
древностей.
   Боманц пискнул от боли - все хвори дряхлого тела достигли сознания. Черт!
Опять язва грызет кишки!
   Развернувшись,  он  схватил  сына  за   глотку,   прервав   незавершенное
заклинание.
   Шаблон был сильнее и моложе. Он встал. Слава кинулась на Боманца.  Колдун
отпрыгнул назад.
   - Всем стоять! - рявкнул он. Шаблон потер глотку и что-то прохрипел.
   - Не думал, что я на такое способен? Попробуй еще раз. Мне  плевать,  кто
ты. Ты не выпустишь в мир эту тварь.
   - Откуда ты узнал? - выдавил Шаблон.
   - Ты странно себя вел. У тебя странные друзья. Я надеялся, что  ошибаюсь,
но я не полагаюсь на случай. Тебе следовало бы помнить.
   Шаблон вытащил нож. Глаза его похолодели.
   - Извини, пап. Есть вещи важнее, чем люди. В висках у Боманца заныло.
   - Сиди тихо. У меня нет на тебя времени. Я должен остановить Токара.
   Слава тоже вытащила нож, сделала шаг вперед.
   - Ты испытываешь мое терпение, сынок. Девушка прыгнула.  Боманц  произнес
слово  силы.  Слава  врезалась  в  стол,  соскользнула  на   пол   с   почта
противоестественной гибкостью. В следующее мгновение она стала еще гибче.  И
мяукнула, как раненый котенок.
   Шаблон упал на колени.
   - Прости, Слава! Прости!
   Боманц не обращал внимания даже на собственную душевную боль.  Он  собрал
расплесканную по столу ртуть обратно в чашу,  произнес  слова,  превращающие
ртуть в зеркало далеких событий.
   Токар прошел две трети пути до  курганов.  -  Ты  убил  ее,  -  прошептал
Шаблон. - Ты убил ее.
   - Я предупреждал - это серьезное дело. Ты сделал ставку и  проиграл.  Так
что сиди тихо и не высовывайся.
   - Ты убил ее.
   Раскаяние ударило его еще до того, как Шаблон  вынудил  его  действовать.
Боманц пытался смягчить удар, но растворение костей - это все или ничего.
   Шаблон упал на тело своей возлюбленной.
   И его отец упал на колени рядом.
   - Зачем вы заставили меня? Вы дураки. Проклятые дураки!  Вы  использовали
меня. У вас не хватило здравого смысла убедиться в моей безопасности,  а  вы
вздумали с Госпожой торговаться? Не знаю. Не знаю. Что я скажу  Жасмин?  Как
объясню? - Он оглянулся, как загнанный зверь. - Убить себя. Вот все, что мне
остается. Пусть она  не  узнает,  что  ее  сын  был...  Не  могу.  Я  должен
остановить Токара.

***

   На улице шел бой. Боманц не обращал внимания. Он глядел в ртуть.
   Токар стоял на краю рва, глядел на Курганье. Боманц ощущал  его  страх  и
неуверенность.
   Но Токар нашел в себе смелость. Вцепившись в амулет, он пересек черту.
   Боманц начал выстраивать смертную насылку.
   Он бросил взгляд на дверь, заметил в темноте перепуганную Проныру.
   - Ох, детка. Иди отсюда, детка.
   - Я боюсь. Они там снаружи убивают друг друга.
   "Мы внутри - тоже, - подумал колдун. - Уходи, пожалуйста".
   - Найди Жасмин.
   Из лавки донесся жуткий треск.  Проклятия.  Звон  стали  о  сталь.  Голос
одного из Токаревых грузчиков организовывал оборону дома.
   Стража нанесла ответный удар.
   Проныра всхлипнула.
   - Держись отсюда подальше, малышка. Иди лучше к Жасмин.
   - Я боюсь.
   - Я тоже. И я ничего не  смогу  сделать,  если  ты  будешь  путаться  под
ногами. Иди вниз, пожалуйста.
   Девочка скрипнула зубами и скатилась по ступенькам. Боманц вздохнул. Чуть
не сорвалось. Если бы она заметила Шаблона и Славу...
   Шум усилился. Люди кричали. Боманц услышал,  как  отдает  приказы  капрал
Хрипок. Он обернулся к чаше. Токар исчез. Найти его колдун не мог. Он  бегло
осмотрел все пространство между городом и Курганьем. Несколько воскресителей
торопились к месту схватки, явно на  помощь  своим.  Остальные  отступали  с
боем. Их преследовали остатки Стражи.
   Протопотали по лестнице сапоги. Снова Боманц прервал  насылку.  В  дверях
стоял Хрипок. Боманц попытался было выставить  капрала,  но  тот  был  не  в
настроении спорить - поднял огромный окровавленный меч...
   Боманц метнул в него слово силы. И вновь человеческие кости обратились  в
желе. Потом снова и снова пытались отомстить за  своего  командира  рядовые.
Боманц снял четверых, прежде чем атака прекратилась.
   Он попытался  вернуться  к  насыланию...  В  этот  раз  его  прервало  не
физическое явление, а вибрация,  пришедшая  по  тропе,  ведущей  в  гробницу
Госпожи. Токар вошел в Великий курган и связался с обитающим там созданием.
   - Слишком поздно, - пробормотал Боманц. - Слишком поздно, проклятие. - Он
все равно послал смерть. Вдруг Токар скончается, прежде чем успеет выпустить
чудовищ.
   Выругалась  Жасмин.  Завизжала  Проныра.   Боманц   прошел   по   мертвым
стражникам, кинулся вниз по лестнице. Проныра вновь завизжала.
   Бо вбежал в спальню. Один из людей Токара держал нож у горла Жасмин. Двое
стражников пытались обойти его сбоку.
   Терпение Боманца лопнуло. Он убил всех троих.
   Дом сотрясся.  Зазвенели  чашки  в  кухне.  Несильная  дрожь,  но  Боманц
распознал в ней предвестницу...
   Его насылка опоздала.
   - Выходите из дома, - приказал он, смирившись. - Будет землетрясение.
   Жасмин косо глянула на  него,  сжимая  в  объятиях  бьющуюся  в  истерике
девочку.
   - Потом объясню. Если выживем. А пока марш из дома.
   Он развернулся и выбежал на улицу. И помчался к Курганью.
   Теперь бесполезно было воображать себя высоким, стройным  и  быстроногим.
Он был Боманцем во плоти, невысоким, старым, толстым и  склонным  к  одышке.
Дважды он падал, когда город сотрясала дрожь. С каждым разом - все сильнее.
   Пожары еще полыхали, но бои прекратились. Выжившие с обеих сторон поняли,
что решать спор мечами поздно. Они  глядели  на  Курганье,  ожидая  развития
событий.
   Боманц присоединился к смотрящим.
   Комета сияла так ярко, что Курганье было залито ее светом.
   Жуткая судорога рванула землю. Боманца  шатнуло.  В  Курганье  раскололся
холм, где покоилась Душелов. Изнутри струился болезненный свет. Из  развалин
поднялась фигура - силуэт на фоне сверкания.
   Люди молились или ругались - кому что больше по душе.
   Судороги продолжались. Открывался курган  за  курганом.  Один  за  другим
выходили в ночь Десять тех, кто был взят.
   - Токар, - пробормотал Боманц, - чтоб ты сгнил в аду.
   Оставался только  один  шанс.  Один  немыслимый  шанс.  Мир  покоился  на
согбенных временем плечах растерявшего свои силы маленького старичка.
   Боманц вспомнил  мощнейшие  свои  заклятия,  величайшие  свои  чары,  все
колдовские трюки, разработанные им за тридцать семь лет  одиноких  ночей.  И
шагнул в сторону Курганья.
   Протянулись руки - остановить его. Они не могли ухватиться.
   - Нет, Бо! Пожалуйста! - крикнула старуха из толпы.
   Он продолжал идти.
   Курганье кипело. Выли среди руин духи. Потрясал  горбом  Великий  курган.
Земля взрывалась и плевала огнем.  В  ночь  взмыл  огромный  крылатый  змей,
страшно вскричав, и потоки драконьего пламени окатили Курганье.
   Мудрые зеленые глаза следили за Боманцем.
   В этот ад шагнул невысокий толстяк, выплеснув весь арсенал своих  чар.  И
пламя поглотило его.

Глава 35
КУРГАНЬЕ ЧЕМ ДАЛЬШЕ В ЛЕС

   Сунув письмо  Ворона  обратно  в  пакет,  я  разлегся  на  куче  веток  и
расслабился. Как красиво рассказывал обо всем этом Ворон. Интересно,  откуда
он сведения-то брал? Жена?  Кто-то  ведь  должен  был  записать  конец  этой
истории и спрятать так, чтобы потом ее  нашли.  Что  вообще  сталось  с  его
женой. В легенде о ней не упоминалось.  Как,  кстати,  и  о  сыне.  Всеобщую
известность получило только имя Боманца.
   Но было там что-то.., что я пропустил? А, да. Кое-что  из  моего  личного
опыта. Имя, на которое рассчитывал Боманц. И которое оказалось  недостаточно
могучим.
   Я его уже слышал. При равно бурных обстоятельствах.
   В Арче, когда борьба Госпожи и Властелина близилась к  завершению  -  она
окопалась в башне па одном краю города, а Властелин  пытался  сбежать  через
вторую башню, на другом конце, - мы выяснили, что Взятые намерены избавиться
от Отряда,  как  только  кризис  схлынет.  Мы  дезертировали  -  по  приказу
Капитана. Мы захватили корабль. Сражение дошло до критической  точки  в  тот
миг, когда мы отчаливали. Супруги схватились над пылающим городом, и Госпожа
оказалась сильнее.
   Глас Властелина потрясал мир, выплескивая  последние  капли  отчаяния  Он
назвал Госпожу именем, которое полагал властительным и Боманц Как оказалось,
даже Властелин не застрахован от ошибок.
   Одна сестра убила другую и - может быть - заняла ее место. Как выяснилось
во время битвы при Чарах, еще одной сестрой была Душелов, паша  учительница,
пытавшаяся занять место Госпожи. Три сестрички. По меньшей мере. Одну  звали
Ардат, но явно не ту, что стала Госпожой.
   Может, тут и кроется ключ. Все те списки дома, в Дыре. Генеалогии.  Найти
женщину по имени Ардат. Выяснить, кто были ее сестры.
   - Это ключ, - пробормотал я. - Слабенький, но ключ.
   - Что?
   Я  и  забыл  про  Кожуха.  Мальчишка  не  пытался  воспользоваться  этим.
Наверное, слишком перепугался.
   - Ничего.
   Снаружи темнело. Дождь не утихал. Над Курганьем  плыли  призрачные  огни.
Что-то в них было не то.  Интересно,  как  там  Гоблин  с  Одноглазым?  Идти
спрашивать я не осмеливался. В углу тихо похрапывал  Следопыт.  Пес  Жабодав
положил башку ему на живот и изображал дрыхнущую дворнягу, но, уловив  блеск
в его глазах, я понял, что пес не спит.
   Я перенес внимание на Кожуха. Паренек трясся, и не только от  холода.  Он
уверен, что мы его прикончим. Я положил руку ему на плечо.
   - Все нормально, сынок. Мы не причиним тебе вреда. Мы обязаны тебе за то,
что ты присмотрел за Вороном.
   - Он действительно Ворон? Тот Ворон, что был отцом Белой Розы?
   Наслушался парень легенд.
   - Именно. Только приемным отцом.
   - Тогда он не обо всем лгал. Он веерке был под Форсбергом.
   Это меня почему-то позабавило.
   - Сколько я знаю Ворона, - ответил я, хихикнув,  -  он  вообще  почти  не
лгал. Он только недоговаривал правду.
   - Вы меня действительно отпустите?
   - Когда окажемся в безопасности.
   - Угу. - Это его не обнадежило.
   - Скажем так -  когда  доберемся  до  равнины  Страха.  Там  много  твоих
приятелей собралось.
   Паренек хотел завести со мной квазиполитическую дискуссию - почему это мы
идем против Госпожи. Я отказался. Я не миссионер, обращениями в свою веру не
занимаюсь. Слишком занят самокопаниями и самоуглублениями. Может, Ворон  ему
объяснит, когда Гоблин и Одноглазый приведут его в чувство.
   Ночь казалась бесконечной, но через три вечности, тянувшиеся до полуночи,
я услыхал неровные шаги.
   - Костоправ?
   - Заходи, - ответил я.
   Это был Гоблин. В темноте я не мог различить выражения его лица, но понял
- новости неутешительные.
   - Проблемы?
   - Да. Нам его не вытащить.
   - Ты что такое лопочешь? Какого черта?
   - У нас мастерства не хватит. Таланта. Тут нужен кто-то посильнее нас. Мы
ведь не великие маги, Костоправ. Мы фокусники. С парой заклятий  под  рукой.
Может, Молчун тут смог бы помочь. У него иная магия.
   - Сядь, а то упадешь. Одноглазый где?
   - Отдыхает. Ему тяжело пришлось. То, что  он  там  увидел,  его  чуть  не
доконало.
   - Что именно?
   - Не знаю. Я его только подстраховывал. И вытаскивал, прежде чем  он  там
тоже не застрял. Одно знаю - без помощи нам Ворона не вытащить.
   - Дерьмо, - произнес я. - Сраное, вонючее, говенное дерьмо.  Гоблин,  без
Ворона нам не победить. У меня тоже не хватит сил. Половину тех документов я
не переведу никогда.
   - Даже с помощью Следопыта?
   - Он читает на теллекурре. И все. Это и я могу, только хуже. А Ворон знал
диалекты. Кое-что из переведенного им писалось именно на них. И еще - мы так
и не знаем, что он  делал  тут.  Зачем  притворился  мертвым  и  сбежал.  От
Душечки.
   Может быть, я делал поспешные выводы. Со  мной  случается.  Или  поддался
обычной человеческой слабости упрощения - вот вернется Ворон, и все  встанет
на свои места.
   - Что же нам теперь делать? - спросил я вслух.
   - Не знаю, Костоправ. - Гоблин встал.  -  Пусть  Одноглазый  очухается  и
расскажет, с чем мы столкнулись. Оттуда и начнем. - Ладно.
   Колдун вышел. Я лег и попытался заснуть.
   Стоило мне отключиться, как ко мне приходил кошмар: тварь,  барахтающаяся
в оставшемся от Курганья болоте.

Глава 36
ТРУДНЫЕ ВРЕМЕНА

   Смотрелся Одноглазый жутко.
   -  Тяжело  пришлось,  -  сказал  он.  -  Давай  карту.  Костоправ.  -   Я
повиновался. Колдун ткнул в карту пальцем. - Вот тут он застрял. Похоже, что
он прошел путь до самой середины, по следу Боманца, а возвращаясь, вляпался.
   - Как? Я вообще не понимаю, что там творится.
   - Жаль, что тебе там не побывать. Царство жутких теней... Наверное,  и  к
лучшему, что не для тебя это. Ты бы сунулся.
   - Это шутка?
   - Я хочу сказать, что ты слишком любишь совать нос куда не  следует.  Как
старина Боманц. Нет. Стой. - Он помолчал секунду. - Костоправ,  около  тропы
Боманца покоилась какая-то тварь, из прислужников Взятых. Колдун ей  был  не
по зубам. Но Ворон-то  дилетант.  Думаю,  мы  с  Гоблином  и  Молчуном  едва
справились бы с этой тварью, а мы поискуснее  Ворона  будем.  Он  недооценил
опасность и переоценил себя. Когда он уходил, эта тварь заняла его место,  и
он остался там.
   Я нахмурился, не совсем понимая. - Она использовала его, чтобы  сохранить
равновесие старых заклятий, - объяснил Одноглазый. - Ворон  застрял  в  сети
очень древнего колдовства. А она среди нас.
   Сердце мое ушло в пятки. Почти отчаяние.
   - Она вышла? И вы не знаете...
   - Ничего. Карта ничего не  показывает.  Боманц  не  обращал  внимания  на
лиходейскую мелочь. Дюжину он точно не  отметил;  может,  их  там  несколько
десятков. Судя по летописям, так и есть.
   - Что он тебе сказал? Смогли вы с ним связаться?
   - Нет. Он заметил нас, но он в колдовской яме. Я не мог связаться с  ним,
не угодив туда сам. Похоже, то, что вышло  наружу,  чуть  больше  того,  кто
остался, и я попробовал этим воспользоваться.  После  этого  Гоблин  меня  и
вытаскивал. Я ощутил дикий ужас Ворона  -  и  не  из-за  того  положения,  в
котором он оказался, это вызывало в  нем  только  гнев.  Думаю,  он  попался
только потому, что слишком торопился  и  не  обращал  внимания  на  то,  что
творится вокруг. До меня дошло. Он был в центре - и дрался. Что находится  в
центре?
   - Ты полагаешь, что тварь, которая  выползла,  могла  попытаться  открыть
Великий курган?
   - Могла попытаться это подстроить. Я попробовал родить идею.
   - Может, доставить сюда Душечку? Она могла бы...
   Одноглазый  посмотрел  на  меня:  "Не  глупи".  Правильно.   В   безмагии
освободится не только Ворон.
   - Тому типу очень понравится, - хихикнул Гоблин. - Очень.
   - Мы тут ничего для Ворона сделать не сможем, -  произнес  Одноглазый.  -
Может, когда-нибудь найдется колдун, который на это способен. А пока... - Он
пожал плечами. - Лучше организовать заговор молчания. Если  об  этом  узнает
Душечка, она может и позабыть о своей миссии.
   - Согласен, - ответил я. - Но...
   - Что "но"?
   - Я вот думаю: Ворон и Душечка.., чего-то мы не понимаем. Ну,  вы  знаете
его, да? Так почему он сбежал тайком и примчался сюда? Вроде бы чтобы обойти
Госпожу и ее банду с  тылу.  Но  почему  он  оставил  Душечку  в  неведении?
Понимаете, к чему я? Может, она не так и взволнуется, как мы думаем. Или  по
другой причине.
   На лице Одноглазого отразилось сомнение.  Гоблин  кивнул.  Следопыт,  как
всегда, ничего не понял.
   - Что с телом? - спросил я.
   - Сущее бремя, - ответил Одноглазый. - Я, конечно, не уверен, но, если мы
потащим его на равнину, связь тела и души может порваться.
   - Стой!
   Я посмотрел на Кожуха. Тот глянул на меня. Вот и еще одна двойная связь.
   У меня был один радикальный способ решить проблему с телом  Ворона.  И  с
его вывозом. Выдать его Госпоже. Это решит сразу несколько  проблем.  В  том
числе проблему той беглой твари и попытки Властелина освободиться.  И  может
дать Душечке время, пока внимание Госпожи отвлечено.
   Но что тогда станет с Вороном?
   Он мог быть ключом к нашему успеху..,  или  провалу.  Выдать  или  спасти
Сыграть в расчете на тот невероятный случай, что мы  сможем  заполучить  его
назад до того, как  его  знания  смогут  быть  применены  против  нас  Опять
сложности. Вечно сложности.
   - Давайте попробуем еще раз, - предложил Гоблин. - Теперь я пойду вперед,
а Одноглазый меня прикроет.
   По кислой роже Одноглазого я понял, что этот спор у них уже  возникал.  Я
не вмешивался. Они - знатоки, им и решать.
   - Ну? - потребовал ответа Гоблин.
   - Если ты думаешь, что тебе удастся...
   - Думаю. И терять нам нечего. Может, следует посмотреть на всю проблему с
новой точки зрения? Вдруг Одноглазый чего-то не заметил.
   - Я одноглазый, а не слепой, - рявкнул второй колдун.
   Гоблин скривился. Этот спор тоже возникал не раз.
   - Не тратьте времени, - приказал я. - Мы не можем торчать здесь вечно.

***

   Иногда решения принимаются за тебя. Глухая ночь.  Ветер  в  ветвях  Холод
просачивался  в  палатку,  я  просыпался,  дрожа,  и  засыпал  снова.  Мерно
барабанил по крыше дождь, но его шум не успокаивал. Боги,  как  я  устал  от
дождя. Как только стражникам  удается  не  свихнуться  окончательно?  Кто-то
потряс меня за плечо. Следопыт.
   - У нас гости, - прошептал он. - Неприятные.
   Пес Жабодав стоял у входа, вздыбив шерсть. Я прислушался.  Ничего.  Но  я
предпочел поверить Следопыту. Лучше быть трусом, чем трупом.
   - Как Гоблин с Одноглазым?
   - Еще не закончили.
   - Ох-хо. - Я нашарил одежду, оружие.
   - Я пойду выслежу их, - пробормотал Следопыт, - попытаюсь сбить со  следа
или увести подальше. А ты предупреди остальных. И готовьтесь бежать.
   Он выскользнул из палатки  вслед  за  дворнягой.  Вот  теперь  эта  псина
зашевелилась!
   Наш  шепот  разбудил  Кожуха.  Мы  оба  молчали.  Интересно,  на  что  он
отважится? Я набросил одеяло на голову и вышел. Довлеет дневи злоба его.
   В соседней палатке колдуны еще не вышли из транса.
   - Проклятие! И что теперь?  -  Осмелиться  разбудить  Одноглазого?  Очень
тихо: - Одноглазый. Это Костоправ. Дела наши плохи.
   Ага. Здоровый глаз открылся. Мгновение колдун не мог прийти в себя, потом
шепотом гаркнул:
   - Ты что тут делаешь?
   - У нас неприятности. Следопыт говорит, что в лесу кто-то есть.
   Сквозь пелену дождя донесся вопль. Одноглазый взвился.
   - О силы! - плюнул он. - Какого дьявола?!
   - Что такое?
   - Кто-то только что метнул заклятие, достойное Взятого.
   - Сможешь вывести Гоблина? Срочно?
   - Могу... - Лес сотрясся очередным воплем, длившимся, как мне почудилось,
бесконечно, несшим боль и отчаяние. - Вытащу.
   Казалось, он потерял всякую надежду.
   Взятые. Несомненно. Напали на  наш  след.  И  приближаются.  Но  крики...
Первый  -  кого  Следопыт  застал  врасплох.  А  второй?  Застали   врасплох
Следопыта? Не его это голос.
   Одноглазый лег, прикрыл глаз и через несколько секунд вновь погрузился  в
транс, несмотря на отражавшийся на его лице ужас. А он силен - войти в транс
в таком напряжении.
   Из леса донесся  третий  вопль.  Я  высунулся  под  дождь  и  ошеломленно
огляделся. Ничего не видно. Через несколько секунд зашевелился Гоблин.
   Он был жутко вымотан, но Одноглазый уже просветил его, и маленький колдун
упорно пытался встать, хотя ясно было, что ему  это  еще  не  по  силам.  Он
открывал и закрывал рот - кажется, пытался что-то мне сказать.
   Одноглазый вышел из транса вслед за ним, но оправился намного быстрее.
   - Что нового? - спросил он.
   - Еще один вопль.
   - Бросаем все и уносим ноги?
   - Мы не можем. Кое-что из этого мы обязаны доставить на равнину. Иначе мы
с таким же успехом можем сдаться на месте.
   - Ты прав. Собирайся. А я сложу все здесь.  Собраться-то  несложно,  я  и
мешков-то не разбирал... Кто-то взревел в лесу. Я замер.
   - Что за дьявол?
   Казалось, эта тварь больше четырех львов. А мгновением позже  послышались
крики.
   Бессмыслица. Полный бред. Я мог представить себе, как Следопыт  отвлекает
стражников шумом, - но не тогда, когда со стражниками идет Взятый.
   Колдуны выбрались наружу, я начал сворачивать  палатку.  Гоблин  все  еще
выглядел как восставший мертвец, и половину его барахла волок Одноглазый.
   - Где мальчишка? - спросил он. Я не обратил внимания на отсутствие Кожуха
- оно меня не слишком удивило.
   - Удрал. Как мы Ворона понесем? Ответ явился из леса. Следопыт. Несколько
потрепанный, но живой. Пес Жабодав был в крови  по  самый  хвост  и  казался
небывало деятельным.
   - Убираемся, - сказал Следопыт и взялся за один конец носилок.
   - А твои вещи?
   - Времени нет.
   - А фургон? - Я взялся за другой конец.
   - Забудь о нем. Уверен, что они его нашли. Вперед.
   Мы двинулись. Следопыт показывал путь.
   - Что это был за шум? - спросил я.
   - Я застал их врасплох.
   - Но...
   - Врасплох можно застать даже Взятого.  Побереги  дыхание.  Он  еще  жив.
Несколько часов  мы,  не  оборачиваясь,  месили  грязь.  Следопыт  гнал  нас
нещадно. Наблюдатель в  дальнем  уголке  моего  рассудка  отметил,  что  пес
Жабодав с легкостью держится наравне с ним.
   Первым рухнул Гоблин. Пару раз он пытался догнать меня и сказать  что-то,
но у него просто не хватало сил. Когда колдун  упал,  Следопыт  остановился,
оглянулся  раздраженно.  Пес  Жабодав,  ворча,  улегся  на  мокрых  листьях.
Следопыт пожал плечами и опустил свой конец носилок.
   Для меня это послужило сигналом. Я упал. Как столб. И плевать на дождь  и
грязь - мокрее, чем есть, я уже не стану.
   Боги, как болели  мои  руки  и  плечи!  Огненные  иглы  впились  в  меня,
растянутые мышцы подобрались к самой шее.
   - Так не пойдет, - пробормотал я, чуть отдышавшись. - Слишком мы стары  и
слабы.
   Следопыт вглядывался в лес. Пес Жабодав поднялся, понюхал ветер. Я  нашел
в себе силы, приподнявшись, глянуть вдоль тропы, по которой  мы  шли,  чтобы
прикинуть, куда же нам бежать теперь.
   На юг, конечно. На север - бессмысленно, на западе или востоке мы упремся
либо в реку, либо в курганы. Но, направляясь на  юг,  мы  выйдем  на  старый
Весельный тракт там, где он сворачивает к Великой Скорбной. И  этот  участок
непременно будет под наблюдением.
   Немного придя в себя - дыхание уже не  отдавалось  в  ушах  громом,  -  я
услышал, как булькает и плещется река. До нее было не больше сотни ярдов.  -
Хитростью, Костоправ. - Следопыт встряхнулся. - Хитростью.
   - Жрать хочу,  -  сообщил  Одноглазый,  и  я  понял,  что  вполне  с  ним
солидарен. - И, кажется, захочу еще больше. - Он  слабо  улыбнулся.  У  него
хватило сил осмотреть Гоблина. - Костоправ, иди сюда. С ним все в порядке?
   Интересно, как они забывают свою вражду, стоит запахнуть жареным.

Глава 37
ЛЕС И ЗА ЛЕСОМ

   Прежде чем мы смогли поесть (Следопыт добыл дичи), прошло  два  дня.  Два
дня мы бегали от патрулей. Следопыт знал эти леса превосходно. Мы исчезли  в
чаще и, уже менее  торопливо,  двинулись  на  юг.  Через  два  дня  Следопыт
почувствовал себя достаточно  уверенно,  чтобы  мы  смогли  разжечь  костер.
Небольшой - найти способное гореть дерево само по себе  являлось  проблемой.
Костер грел не столько наши тела, сколько души.
   Теперь,  когда  появилась  надежда,  неудобства  переносились  легче.  По
Древнему лесу мы топали две недели. Будь я проклят, если мы по  пересеченной
местности  двигались  не  быстрее,  чем,  направляясь  сюда,  -  по  дороге.
Достигнув южной опушки леса, мы испытывали почти оптимизм.
   Мне, однако, хотелось остаться в болоте Мы спорили о Вороне И  Гоблин,  и
Одноглазый утверждали, что мы только вредим  ему,  но  не  могли  предложить
ничего иного, кроме как тащить Ворона с собой.
   И еще один холодный комок поселился у меня в брюхе.
   Той, второй ночью, пока Следопыт и пес Жабодав охотились, ко мне  подполз
Гоблин.
   - Я забрался дальше, чем Одноглазый, - прошептал он.  -  Почти  к  самому
центру. Я знаю, почему Ворон остался там.
   - Ну?
   - Он слишком много увидел. Наверное, именно  за  этим  он  и  отправился.
Властелин не спит. Я... - Его передернуло, и он помолчал секунду, приходя  в
себя. - Я видел его, Костоправ. И он видел  меня.  И  смеялся.  Если  бы  не
Одноглазый.., я попался бы, как Ворон.
   - О боги, - прошептал я едва слышно. Выводы зудели  в  мозгу.  -  Жив?  И
действует?
   - Да. И молчи об этом. Никому не говори, пока мы не сообщим Душечке.
   Я ощутил в нем некий фатализм. Он  сомневался,  что  проживет  достаточно
долго. Это меня испугало.
   - Одноглазый знает?
   - Я ему скажу. Надо, чтобы эту весть кто-то принес домой.
   - Почему не сказать всем?
   - Только не Следопыту. Что-то в нем  не  то...  И  еще,  Костоправ.  Этот
древний колдун - он еще там!
   - Боманц?
   - Да. И он жив. Точно заморожен. Не мертв,  но  бессилен  .  Дракон...  -
Колдун заткнулся.
   Из кустов вышел Следопыт с охапкой белок. Мы сожрали их почти сырыми.

***

   Прежде чем пересекать границу  освоенных  земель,  мы  день  передохнули.
Отныне нам придется  перебежками  кидаться  от  одного  хлипкого  убежища  к
другому, ночами, как мышам. "Какого  дьявола  мы  суетимся",  -  подумал  я.
Равнина Страха с тем же успехом могла бы находиться в другой вселенной.
   И той же ночью ко мне явился золотой сон. Я  не  запомнил  ничего,  кроме
одной вещи - она касалась меня, пыталась предупредить о чем-то. Думаю, связь
получилась слабой не из-за амулета, а  из-за  моей  усталости.  До  меня  не
доходило ничего. Я проснулся со смутным  чувством,  будто  упустил  какие-то
безумно важные сведения.

***

   Финиш. Конец игры. Через два часа после выхода из Великого леса я  понял,
что наше время на исходе. Темнота оказалась недостаточным прикрытием. И  мои
амулеты - тоже.
   В  воздухе  кружили  Взятые.  Я  ощутил  их   присутствие,   как   только
возвращаться в лес стало поздно. И  они  знали  -  их  добыча  идет  пешком.
Издалека доносилось бряцание металла -  батальоны  перекрывали  нам  путь  к
отступлению в лес.
   Амулет предупреждал меня, когда  Взятые  пролетали  над  нами.  Когда  он
оказывался бессилен, - а это случалось нередко, видимо, новые Взятые на него
не действовали, - нам подсказывал пес Жабодав.  Он  этих  ублюдков  чуял  за
милю.
   Помогал и второй амулет И он, и способность Следопыта заметать следы.
   Но круг сужался И опять сужался Мы знали  -  еще  немного,  и  в  нем  не
останется щелей, в которые мы смогли бы проскользнуть.
   - Что нам делать, Костоправ? - спросил Одноглазый дрожащим голосом.
   Он знал, но предпочитал услышать это из моих уст. А я не  мог  ни  отдать
этот приказ, ни исполнить.
   Эти люди - мои друзья. С ними я провел всю свою сознательную жизнь. Я  не
мог приказать им совершить самоубийство. И не мог убить их.
   Но и предать их в  руки  врага  я  тоже  не  мог.  В  моем  мозгу  начала
выкристаллизовываться идея. Не слишком умная -  порождение  отчаяния,  а  не
рассудка. Ну  что  толкуй  Потом  что-то  коснулось  меня,  и  я  всхлипнул.
Остальные тоже ощутили это. Даже  Следопыт  с  его  псиной  взвились,  точно
ужаленные.
   - Здесь она, здесь, - всхлипнул я снова. - О проклятие!
   И тогда я решился. Я смогу выгадать немного времени для друзей Прежде чем
я успел все обдумать и как следует перетрусить, я сорвал амулеты,  сунул  их
Гоблину, драгоценные бумаги кинул Одноглазому.
   - Спасибо, ребята. Не поминайте лихом. Может, увидимся.
   - Какого беса ты вытворяешь?!
   Сжимая в руке лук - тот самый, что  подарила  мне  она  так  давно,  -  я
кинулся во тьму, слыша за спиной слабые протесты. Кажется, Следопыт требовал
объяснить, что творится. Потом звуки утихли.
   Невдалеке проходила дорога, а над головой мерцал осколок луны. При  свете
последнего я выбрался на первую и побрел, выжимая  последние  капли  сил  из
измученного тела, пытаясь как можно дальше отойти от своих товарищей, прежде
чем произойдет неизбежное.
   Она защитит меня - так я надеялся. И, пойманный,  я,  быть  может,  смогу
как-то помочь остальным.
   Мне было очень жаль их. У колдунов не хватит сил тащить Ворона.  Следопыт
один с носилками не управится. Если они и доберутся до  равнины  Страха,  им
все же придется объяснять все это Душечке.
   Интересно, хватит ли у них сил прикончить Ворона?.. В горле у меня встала
желчь.  Ноги  подкашивались.  Я  попытался  очистить  рассудок  от   мыслей,
сосредоточился на дороге  в  трех  шагах  от  собственных  ног,  которыми  я
перебирал, тяжело дыша. Считай шаги. Сотнями, снова и снова.
   Конь. Я могу украсть коня, повторял я себе, медитировал  на  этой  мысли,
проклиная колотье в боку, пока впереди не замаячили тени  и  не  послышались
вопли имперцев Тогда я нырнул в пшеничное поле, а гончие Госпожи  лаяли  мне
вслед.
   Я чуть не ушел от них. Чуть-чуть. Но с небес обрушилась  тень,  засвистел
вокруг ковра ветер, и мгновением позже тьма поглотила меня.
   Я обрадовался: она избавит меня от мучений - как я надеялся, навсегда.

***

   Когда я пришел в себя, было светло. Комната была холодной, но  на  севере
вообще тепло не бывает. Зато сухо. В первый раз за много недель  -  сухо.  Я
припомнил свой бег и луну над  головой  Небо  очистилось  достаточно,  чтобы
появилась луна. Чудо из чудес.
   Я приоткрыл один глаз. Комната с каменными стенами.  Похоже  на  тюремную
камеру. Поверхность подо мной казалась сухой и мягкой. Когда же я  последний
раз лежал в сухой постели? В "Синелохе", вот когда!
   Я ощутил запах. Запах еды! Что-то  горячее  в  тарелке,  на  подставке  в
нескольких дюймах от моей головы. Вроде разварившейся похлебки  Боги,  какой
аромат!
   Я вскочил так поспешно, что у меня закружилась голова и я едва не потерял
сознания. Еда! И к дьяволу все остальное. Я  ел  как  изголодавшийся  зверь,
которым себя и чувствовал.
   Я еще не закончил, когда дверь распахнулась внутрь. Взорвалась внутрь, со
звоном ударившись о стену. В помещение протопала огромная темная  фигура.  Я
так и замер, не донеся ложку до рта. И эта штука - человек?
   "Оно" отошло в сторону, подняв меч. За ним последовали четверо  имперцев,
но я едва заметил их - так заворожил меня великан. Это все же  был  человек,
но самый могучий из всех, кого я видывал. И двигался он при всем своем  весе
легко, как эльф.
   Имперцы встали парами по обе стороны двери, взяли "на караул".
   - Что? - возмутился я,  намереваясь  смеяться  гадам  в  лицо.  -  А  где
фанфары? И барабаны?
   Я предположил, что сейчас  встречусь  со  своим  тюремщиком.  Так  оно  и
оказалось. В камеру вошла Шепот.
   Ее  появление  поразило  меня  еще   больше,   чем   торжественный   вход
великана-телохранителя. Предполагалось, что она удерживает западную  границу
равнины.., если только.., и думать  немыслимо!  Но  червь  сомнения  все  же
глодал мою душу. Новостей я не слыхивал долго.
   - Где бумаги? - осведомилась она безо всяких предисловий.
   По моей физиономии расползлась  улыбка.  Я  преуспел.  Остальных  еще  не
поймали... Но возбуждение быстро схлынуло.  За  Шепот  вошли  еще  несколько
имперцев. На носилках они  несли  Ворона.  И  грубо  свалили  его  на  койку
напротив моей.
   Гостей тут принимают знатно. Очень шикарная клетка. Есть  даже  где  ноги
размять.
   Я восстановил ухмылку.
   - Ну не надо сразу такие вопросы  задавать.  А  то  мамочка  рассердится.
Помнишь, что случилось в последний раз?
   Шепот всегда была  очень  спокойна.  Даже  ведя  войска  повстанцев,  она
никогда не проявляла своих чувств.  -  Твоя  смерть  может  оказаться  очень
неприятной, - напомнила она мне.
   - Мертвым все равно.
   Ее бесцветные губы медленно изогнулись в улыбке. Шепот и так-то  была  не
слишком симпатична, и гнусная улыбочка ее отнюдь не украшала.
   Мысль ее я уловил. В глубине моего рассудка что-то верещало и билось, как
обезьяна на костре. Я сопротивлялся голосу ужаса.  Вот  теперь  самое  время
действовать как  настоящему  члену  Черного  Отряда.  "Тянуть  время.  Пусть
остальные уйдут подальше.
   Похоже, Шепот читала мои мысли.
   - Далеко они не уйдут,  -  сообщила  она,  все  так  же  улыбаясь.  -  От
колдовства они могут спрятаться, а вот от гончих - вряд ли.
   Сердце мое ушло в пятки.
   Курьер появился точно по волшебству. Он сообщил что-то Шепот, та  кивнула
и повернулась ко мне:
   - Сейчас я пойду их ловить. А ты в мое отсутствие припомни Хромого. Когда
я получу от тебя все, что хочу, я ведь могу тебя и ему отдать. И  снова  эта
улыбка.
   - Да уж, дамой ты никогда не была, - ответил я - правда, дрожащим голосом
и в ее удаляющуюся спину. За хозяйкой последовал и ее зверинец.
   Я проверил состояние Ворона. Без изменений.
   Я лег на койку, закрыл глаза, попытался очистить рассудок от мыслей. Один
раз, когда мне требовалось связаться с Госпожой, этот прием уже сработал.
   Где она? Я знал, что недалеко, - прошлой ночью я ощутил  ее  присутствие.
Но сейчас? Что за игру она затеяла?
   Она сказала, что не уделяет этому внимания.., но есть  внимание,  а  есть
внимание.

Глава 38
КРЕПОСТЬ В СДЕЛКЕ

   Бамм!! Опять эта дверь. На сей раз я услыхал, как человек-гора топочет по
коридору, и не обратил внимания. Спросил только:
   "Тебя стучаться не учили, громила?"  Никакого  ответа.  В  комнату  вошла
Шепот.
   - Вставай, лекарь.
   Я схохмил бы, но что-то в ее голосе превратило прохладу камеры в мороз.
   Шепот выглядела ужасно. Не то чтобы  она  сильно  изменилась  внешне.  Но
что-то внутри ее стало мертвым, холодным.., испуганным.
   - Что это за тварь? - потребовала она ответа.
   - Что за тварь? - ошарашенно переспросил я.
   - С которой вы путешествовали. Говори. Я молчал,  не  имея  ни  малейшего
представления, о чем она толкует.
   - Мы нагнали их. Вернее, мои люди. Я успела только пересчитать их  трупы.
Что за тварь раздирает двадцать гончих и сотню рыцарей за несколько минут  и
исчезает без следа?
   Боги. Гоблин с Одноглазым превзошли сами себя.
   Я все еще молчал.
   - Вы пришли с Курганья. Где  над  чем-то  колдовали.  Что-то  вызвали  из
могилы. - Кажется, она разговаривала сама с собой. - Сейчас мы это  выясним.
И выясним, насколько ты на самом деле несгибаем, солдат. - Она повернулась к
великану: - Взять его.
   Я очень старался вести  себя  препоганейшим  образом.  Пай-заключенным  я
прикинулся ровно настолько, чтобы усыпить  бдительность  великана.  Потом  я
наступил ему на ногу, проехавшись ребром подошвы по голени. Потом вывернулся
и пнул великана в пах.
   Старею я, не та уже реакция. А великан оказался  намного  проворнее,  чем
положено при его весе. Он отшатнулся, поймал меня за ногу  и  швырнул  через
комнату.  Двое  имперцев  подошли,   подняли   меня   и   поволокли.   Я   с
удовлетворением заметил, что великан хромает.
   Я пытался вытворить еще несколько грязных трюков - просто чтобы  за  меня
не сразу взялись. Били несильно. Меня привели в комнату,  где  Шепот  обычно
практиковалась в ведовстве, и  привязали  к  деревянному  креслу  с  высокой
спинкой. Ничего особенно пыточного  я  не  заметил,  отчего  ожидание  стало
совершенно непереносимым.
   Из меня уже выжали два-три высококачественных вопля и хотели приняться за
меня всерьез, когда идиллия оказалась  нарушена.  Имперцы  стащили  меня  со
стула, торопливо поволокли в камеру. Мне было так  плохо,  что  я  этому  не
удивился...
   ...Пока в коридоре у самых дверей камеры мы не натолкнулись на Госпожу.
   Значит, так. Моя весточка попала по назначению. А я-то думал,  что  ответ
мне примерещился от большого желания. Но вот она - Госпожа.
   Имперцы сбежали. Неужели она так пугает собственных людей?
   Шепот осталась.
   Все, что они хотели сказать друг другу, осталось  непроизнесенным.  Шепот
подняла меня на ноги, втолкнула в камеру. Лицо ее  оставалось  каменным,  но
глаза полыхали.
   - Черт. Опять меня одолели, - прохрипел я и рухнул на койку.
   Когда дверь захлопнулась, был день. Когда я  проснулся,  наступила  ночь.
Надо мной стояла Госпожа в прекраснейшем из своих обличий.
   - Я предупреждала тебя, - сказала она.
   - Ага. - Я попытался встать. Все тело болело - как от  пыток,  так  и  от
перенапряжения перед поимкой.
   - Лежи. Я не пришла бы, не требуй этого мои собственные интересы.
   - Иначе я бы и не позвал.
   - Снова ты оказываешь мне услугу.
   - Только в интересах самосохранения.
   - Ты, как это у вас  говорится,  попал  в  костер  со  сковородки.  Шепот
потеряла сегодня немало людей. Как?
   - Не знаю. Гоблин и Одноглазый... - Я заткнулся. Чертово  головокружение.
Чертов ее участливый голос. Я и так слишком много сказал.
   - Это были не они. У них сил не  хватит  призвать  нечто  подобное.  Я-то
видела тела.
   - Тогда и я не знаю.
   - Я верю тебе. Но... Я видала такие раны прежде. Я покажу тебе  до  того,
как мы отправимся в Башню. - Можно подумать, я сомневался. - И когда  будешь
смотреть - помни, что последний раз люди умирали так  в  те  времена,  когда
миром правил мой супруг. Ничего не стыкуется. Но меня беспокоило не  это,  а
мое собственное будущее.
   - Он уже зашевелился. Задолго до того, как я ожидала. Неужели он  никогда
не успокоится и не даст мне заняться своим делом?
   А вот и стыкуется. Одноглазый  говорил,  что  какая-то  тварь  выбралась.
Из-за этого в ловушке оказался Ворон.
   - Срань ты  болотная.  Ворон.  Опять  за  свое.  -  Из-за  его  своеволия
Властелин  чуть  не  вырвался  на  свободу  при  Арче.  Ворон  тогда   решил
позаботиться о Душечке. - Что ты натворил?
   Но почему "оно" последовало за нами и защищало Гоблина с Одноглазым?
   - Так это Ворон?
   Любимые ошибки Костоправа, номер 2. Ну почему я не могу держать  закрытым
свое проклятое хлебало?!
   Госпожа наклонилась,  положила  ладонь  ему  на  лоб.  Я  глядел  на  нее
исподлобья, сбоку. Смотреть прямо я не  рисковал.  Она  действительно  могла
очаровать и камень.
   - Я скоро вернусь, - сказала она, направляясь к двери.  -  Не  бойся.  Ты
будешь в безопасности и без меня.
   Дверь закрылась.
   - Вот-вот, - прошептал я. - От Шепот я буду в безопасности. А от тебя?
   Я огляделся. Неужели я закончу свои дни в этой клетке?

***

   Шепот вывезла меня посмотреть на место бойни -  где  имперцы  с  собаками
догнали Гоблина  и  Одноглазого.  Очень,  доложу  вам,  неприятное  зрелище.
Последний раз я видел нечто подобное, когда мы  схватились  с  форвалакой  в
Берилле, прежде чем присоединиться к Госпоже. Неужели тварь добралась до нас
и теперь опять гоняется за Одноглазым? Но он же убил ее во время  битвы  при
Чарах. Или нет?
   Ведь Хромой-то выжил...
   О да, без всяких сомнений. Он явился ко мне на второй день после  отбытия
Госпожи - держали меня, как я узнал, в  старой  крепости  в  Сделке.  Милый,
дружеский визит, прямо как в старые, добрые времена.
   Его присутствие я ощутил еще до того, как увидел Взятого. И ужас едва  не
отнял у меня разум.
   Как он узнал?.. Шепот. Почти наверняка Шепот.
   ОН вплыл в мою камеру на маленьком ковре-самолете.  Своему  прозванию  он
уже не соответствовал. Он и передвигаться-то мог лишь  на  своем  ковре.  Он
стал тенью живой твари, человеческим  обломком,  который  поддерживали  лишь
колдовство и безумная, пылающая воля.
   Он вплыл в мою камеру, повисел, разглядывая меня. Я, как  мог,  изобразил
безразличие - не получилось.
   - Твое время истекло, - прошелестел призрак голоса. - Конец твоей повести
будет долгим и мучительным. Я буду наслаждаться каждым его мгновением.
   - Сомневаюсь. - Надо держаться выбранной роли. - Мамочке  не  понравится,
что ты портишь ее пленников. - Ее тут нет, лекарь. - Хромой отплыл назад.  -
Мы скоро начнем. Пораздумав вначале.
   Из-за его спины выплыл клок безумного смеха. Я не уверен, смеялся ли  он,
Шепот или кто-то еще. Из коридора на нас смотрела она.
   - Но она здесь, - произнес голос.
   Взятые застыли. Шепот побледнела. Хромой как-то сложился внутрь себя.
   Госпожа материализовалась  из  ниоткуда,  из  облака  золотой  пыли.  Она
молчала. Взятые тоже не произнесли ни слова - что они могли сказать?
   Я хотел было вставить одну из своих хохмочек, но  лучшая  часть  доблести
возобладала. Вместо этого я попытался стать совсем маленьким.  Как  таракан,
Чтобы не заметили.
   Правда, таракана можно раздавить и не заметив...
   - Хромой, - произнесла наконец Госпожа, - тебе  дали  задание.  И  ты  не
получал позволения покидать свой пост. Но ты его покинул. Снова.  С  тем  же
результатом, что и в тот раз, когда ты отправился в Розы, чтобы  напакостить
Душе-лову.
   Хромой сжался еще сильнее.
   Это было чертовски давно. Одна из наших атак на тогдашних  мятежников.  А
получилось, что мятежники напали  на  штаб  Хромого,  когда  тот  отлучился,
пытаясь подложить Душелову свинью.
   Значит, Душечка победила на равнине.
   Настроение  мое  резко  улучшилось.  Теперь  я  знал,  что  восстание  не
подавлено.
   - Иди, - приказала Госпожа. - И помни: больше прощения не  будет.  Отныне
мы живем по тем жестким правилам, что установил мой  супруг.  Следующий  раз
будет для тебя последним. И для тебя, и для любого  из  моих  слуг.  Поняли?
Шепот? Хромой?
   Они поняли. И очень многословно заверили ее в этом-.
   Видимо, был еще один уровень разговора, в слова не  облеченный  и  оттого
мне недоступный, потому что вышли Взятые совершенно убежденными,  что  жизни
их зависят от безусловного и беспрекословного выполнения не только буквы, но
и духа приказов. Они потерпели поражение.
   Госпожа пропала в тот самый миг, когда захлопнулась дверь камеры.
   Во плоти она появилась незадолго до заката. Гнев ее  еще  не  улегся.  Из
болтовни стражников я узнал, что Шепот тоже отослали  на  равнину.  Там  шли
серьезные бои. Остальные Взятые справиться не могли.
   - Покажи им, Душечка, - бормотал я. - Устрой им кровавую баню.
   Я старательно готовился встретить любую судьбу,  какую  бы  для  меня  ни
приготовили на складе ужасов рока.
   Сразу после заката  стражники  вытащили  меня  из  камеры.  Ворона  тоже.
Вопросов я не задавал - все равно не ответят.
   На  центральном  дворе  крепости  лежал  ковер-самолет  Госпожи.  Солдаты
положили Ворона на ковер, привязали. Мрачный сержант взмахом  руки  приказал
мне залезать. Я послушался, удивив его тем, что знал, как это делать. Сердце
мое трепыхалось в пятках. Я знал, куда мы полетим.
   В Башню.
   Ждал я полчаса. Наконец она пришла. Она показалась мне задумчивой.  Я  бы
даже сказал, взволнованной и неуверенной. Она заняла свое место на  головном
конце ковра, и мы взлетели.
   Полет на ките  намного  удобнее  и  меньше  треплет  нервы.  Летучий  кит
обладает массой, размерами.
   Мы поднялись на тысячу футов и двинулись на юг, делая вряд ли больше трех
десятков миль в час. Перелет будет долгим,  если  только  нам  не  предстоят
остановки.
   Где-то через час  Госпожа  обернулась  ко  мне.  В  темноте  я  едва  мог
различить черты ее лица.
   - Я побывала в Курганье, Костоправ, - сказала она.
   Я промолчал, не зная, чего от меня ждут.
   - Что вы сделали? Кого освободили ваши колдуны?
   - Никого.
   Она посмотрела на Ворона.
   - Возможно, путь есть. - И после паузы: - Я знаю того,  кто  вырвался  на
свободу... Спи, лекарь. Поговорим в другой раз.
   И я заснул. А проснулся уже в другой камере.  По  мундирам  стражников  я
понял, что новой моей тюрьмой стала Башня в Чарах.

Глава 39
ГОСТЬ В ЧАРАХ

   За мной пришел полковник из личной охраны Госпожи. Он был  почти  вежлив.
Ее слуги  постоянно  затруднялись  определить  мой  статус.  Бедняги.  В  их
иерархический порядок я никак не вписывался.
   - Она требует вас, - сообщил полковник. С  ним  была  дюжина  солдат.  На
почетную гвардию мало похоже. Но и на палачей они не смахивали.
   Впрочем, какая разница? Я пойду с ними, иначе им пришлось бы меня тащить.
   Выходя из комнаты, я обернулся. Ворон был  еще  жив.  Полковник  проводил
меня до дверей во внутренней Башне, которая стоит в недрах  Башни  наружной;
не многие бывали здесь, а еще меньше отсюда возвращались.
   - Идите, - сказал он. - Я  слыхал,  вам  тут  доводилось  бывать.  Вот  и
ступайте.
   Я шагнул  за  порог.  Обернувшись,  я  увидел  только  глухую  стену.  На
мгновение у меня закружилась голова, потом это прошло, и я оказался совсем в
другом месте. Ее силуэт вырисовывался  на  фоне  окна,  хотя  покои  Госпожи
находятся в самой середине Башни.
   - Подойди.
   Я повиновался. Госпожа указала в не-окно. Я выглянул, там полыхал  город.
Над ним парили Взятые, метали тут же гаснущие разряды в фалангу опустошавших
город летучих китов.  На  одном  из  китов  летела  Душечка.  Пока  чудовища
оставались в ее безмагии, они были неуязвимы.
   - Они еще не победили, - напомнила Госпожа, прочтя мои  мысли.  -  Оружие
смертных достигает их. И твоей бандитки - Я тоже. Но это неважно.  Я  решила
приостановить боевые действия.
   Я рассмеялся.
   - Тогда мы выиграли!
   В первый раз мне удалось задеть ее  своей  болтовней.  Большая  ошибка  -
смеяться над Госпожой. Чувства  могут  заставить  ее  пересмотреть  решение,
принятое рассудком.
   -  Вы  не  выиграли  ничего.  Если  смена  приоритетов  производит  такое
впечатление, я не стану отводить  войска.  Я  изменю  направление  основного
удара.
   Чтоб ты сдох, Костоправ.  Научишься  ты  когда-нибудь  держать  пасть  на
замке? Да ты любого уговоришь пропустить тебя через мясорубку.
   Взяв себя в руки, она повернулась ко мне. Госпожа, в двух шагах от меня.
   - Сарказм оставь для своих летописей, если желаешь.  Но  в  разговоре  со
мной будь готов заплатить цену.
   - Я понимаю.
   - Так я и думала.
   Она снова глянула в не-окно. На  далекий  город  -  похоже,  на  Стужу  -
рухнул, полыхая, летучий кит, попавший под залп невиданно огромных  баллист.
В сюрпризы могут играть и двое.
   - Как продвигается перевод?
   - Что?
   - Документы, которые ты нашел в Облачном лесу, отдал моей покойной сестре
по прозванию Душелов, отнял у нее, отдал своему приятелю  Ворону,  а  теперь
отобрал и у него. Те бумаги, в которых, как ты думаешь, скрыт ключ  к  вашей
победе.
   - Ах, те документы. Плохо продвигается. Почти никак.
   - И не продвинется. Того, что ты ищешь, там нет.
   - Но..
   - Ты пошел по ложному следу. Да-да, я знаю: их собрал Боманц, так  что  в
них непременно должно быть мое истинное имя. Так? Но мое имя стерто везде  -
кроме, возможно, памяти моего супруга. - Она внезапно отдалилась.  -  Победа
при Арче обошлась дорого.
   - Он слишком поздно усвоил урок Боманца.
   - Так ты заметил? У  него  достаточно  сил,  чтобы  вырвать  сведения  из
случившегося... Нет, моего имени в бумагах нет. А вот его - есть.  Потому-то
они так привлекали мою сестру. Она увидела возможность свергнуть нас  обоих.
Она знала меня. Мы ведь с ней росли вместе. И друг  от  друга  нас  охраняла
только тщательно сплетенная охранная сеть. Наняв вас в Берилле,  она  хотела
всего лишь подсидеть меня. Но когда ты добыл эти документы...
   Она не столько объясняла, сколько размышляла вслух.
   Меня озарило.
   - Ты не знаешь его имени!
   - Этот союз не был браком  по  любви,  лекарь.  Всего  лишь  неустойчивое
перемирие. Скажи, как мне получить эти документы?
   - Никак.
   - Тогда проиграем мы все. Это правда, Костоправ. Пока мы тут спорим, пока
наши с тобой сторонники режут друг другу глотки, общий наш  враг  стряхивает
цепи. Все смерти, что ты видишь, будут напрасны, если Властелин вырвется  на
свободу.
   - Уничтожь его.
   - Это невозможно. - В городке, где я родился,  ходит  народная  сказка  о
человеке столь могучем, что он осмелился потешаться над богами. Но  в  конце
его мощь оказалась  всего  лишь  гордыней,  ибо  есть  сила,  перед  которой
склоняются даже боги.
   - Так в чем суть?
   - Смерть побеждает  всех,  если  переиначить  старинную  поговорку.  Даже
Властелин не может каждый раз побеждать в борьбе со смертью.
   - Есть способы, - признала Госпожа. - Но не  без  этих  бумаг.  А  сейчас
возвращайся к себе и поразмысли. Мы  еще  поговорим.  Как-то  внезапно  меня
выставили. Госпожа повернулась к горящему городу, и я вдруг понял,  где  тут
выход. Непреодолимая сила погнала меня к двери. Секунда головокружения, и  я
снаружи.
   Припыхтел полковник, провел меня в камеру.
   Я плюхнулся на койку и, как мне было приказано, стал размышлять.
   Властелин шевелится, тому свидетельств достаточно, но... Слишком потрясло
меня, что бумаги не содержат того рычага, на который мы так  надеялись.  Эту
новость я должен был либо проглотить, либо отвергнуть,  и  мой  выбор  будет
иметь серьезные последствия.
   Госпожа пользовалась мной  в  своих  целях.  Конечно.  Мне  представилось
несколько возможностей - все малоприятные, и все вполне осмысленные...
   Она сама сказала: если Властелин вырвется - нам всем конец,  что  хорошим
ребятам, что плохим.
   Я заснул. И видел сны, но  не  запомнил.  Проснувшись,  я  обнаружил  еще
горячий обед на столике, которого прежде не было. А еще  на  столике  имелся
полный набор письменных принадлежностей.
   Она ожидала, что я продолжу свои Анналы.
   Я умял половину обеда, прежде чем заметил отсутствие Ворона. Беспокойство
впилось в меня с новой силой. Куда  его  унесли?  Зачем?  Для  чего  он  мог
понадобиться Госпоже? Как рычаг?
   Странно течет время в Башне.
   Когда я покончил с обедом, явился  давешний  полковник.  Все  с  теми  же
солдатами.
   - Она требует вас снова, - объявил он.
   - Опять? Я же только что оттуда.
   - Четыре дня назад.
   Я потрогал щеку. В последнее время я носил только  небольшую  бородку.  А
теперь весь зарос. Вот так. Заснул, называется.
   - Бритву никак нельзя достать? Полковник чуть заметно улыбнулся.
   - А как вы думаете? Можно позвать цирюльника. Идете?
   Можно подумать, у меня есть выбор. Лучше идти самому, пока не потащили.
   Процедура та же. Госпожа  вновь  стояла  у  окна.  Теперь  там  виднелись
осажденные укрепления Шепот в каком-то углу равнины. Тяжелых баллист там  не
было. Летучий кит держал гарнизон  в  укрытиях,  в  то  время  как  бродячие
деревья разбирали внешнюю стену простейшим способом -  прорастая  в  нее  до
полного ее разрушения. Так джунгли разрушают покинутый  город,  только  этот
лес рушил камень в десять тысяч раз быстрее обычного.
   - Вся пустыня поднялась против меня, - сказала она. - Атаки  на  форпосты
Шепот до неприятного разнообразны.
   - Подозреваю, что твое присутствие вызывает там неприязнь.  Я  думал,  ты
собираешься выйти из боя.
   - Я пыталась. Твоя глухая крестьянка не пытается мне помочь. Подумал?
   - Я спал, а не думал. Как тебе превосходно известно.
   - Да-да. У меня были неотложные дела. Теперь я  могу  посвятить  внимание
этой проблеме.
   Ее взгляд вызывал желание бежать подальше... Она махнула рукой. Я застыл.
Она приказала мне  отойти  и  сесть  в  кресло.  Я  подчинился,  неспособный
стряхнуть чары, хотя знал, что последует за этим.
   Госпожа встала передо мной, закрыв один  глаз.  Открытый  становился  все
больше и больше, надвинулся, поглотил меня...
   Кажется, я завизжал.
   Это стало неизбежностью с того момента, как  меня  схватили,  пусть  я  и
тешил себя надеждами. Теперь она  выпьет  мой  разум,  как  паук  высасывает
муху...

***

   Очнулся я в своей камере, чувствуя себя так, точно побывал в аду.  Голова
раскалывалась. Чтобы встать и проковылять к медицинской сумке  (которую  мне
вернули, изъяв предварительно ядовитые препараты), потребовались героические
усилия. Я  приготовил  себе  настой  ивовой  коры  -  это  заняло  небольшую
вечность, огня-то у меня не было.
   Когда я, матерясь, посасывал слабый горький настой, пришел какой-то  тип.
Незнакомый. Тип, кажется, удивился, что я уже встал.
   - Добрый день, - сказал тип. - Быстро вы оправились.
   - А ты кто такой, твою мать?
   - Лекарь. Обязан вас проверять ежечасно. Мы ожидали, что вы еще долго  не
очнетесь. Голова болит?
   - Охрененно.
   - Злитесь. Это хорошо - Он поставил свой мешок рядом с моей сумкой,  куда
не преминул заглянуть. - Что принимали?
   Я объяснил и поинтересовался:
   - Почему хорошо-то?
   - Иногда наступает полное безразличие. Так и угасают.
   - Да-а? - А не вышибить ли мне из  него  дух,  просто  развлечения  ради?
Сплин разогнать. А толку? Обязательно влетит громила-стражник, и мне  станет
еще больнее. Да и труд это слишком тяжелый.
   - Вы тут на особом положении?
   - Мне кажется, что да. Слабая улыбка.
   - Выпейте. Это получше настоя из коры. Я выхлебал предложенную микстуру.
   - Она очень волнуется. Первый раз  вижу,  чтобы  она  беспокоилась  из-за
подвергнутого глубокой проверке.
   -  Даже  так?  -  Дурное  настроение  как-то  улетучилось.  Его  микстура
действовала быстро и сильно. - Что это за варево? Мне  пригодилась  бы  пара
бочек.
   - Оно вызывает привыкание. Его получают из сока верхних  четырех  листьев
травы парсифаль.
   - Первый раз слышу.
   - Редкое растение, - ответил лекарь, продолжая меня осматривать. - Растет
в каких-то Полых холмах. Туземцы используют его как наркотик.
   Отряд проходил когда-то через эти жуткие места.
   - Я и не знал, что там есть туземцы.
   - Их еще меньше, чем этой травы. В совете поговаривали, что  после  войны
траву будут выращивать на плантациях. Как лекарство. - Он  пощелкал  языком,
чем очень напомнил мне беззубого старца,  у  которого  я  учился  лекарскому
ремеслу. Странно. Я столько лет не вспоминал о Нем. И еще более странно - на
поверхность  сознания  выплывали,  как  глубинные  рыбы  на   свет,   старые
воспоминания. Госпожа хорошо взболтала мои мозги.
   Я не стал расспрашивать о коммерческом  выращивании  лекарственных  трав,
хотя эта идея решительно  не  соответствовала  сложившемуся  у  меня  образу
Госпожи. Злодеи обычно не стремятся унимать чужую боль.
   - Как вы к ней относитесь? - К Госпоже? Сейчас - не  слишком  ласково.  А
ты?
   Он не ответил на вопрос.
   - Она желает увидеться с вами, как только вы придете в себя.
   - Ожидает - значит, приказывает, - парировал я. - Мне уже кажется, что  я
не совсем и пленник. Как насчет выпустить меня погулять по крыше?  Оттуда  я
вряд ли убегу.
   - Я выясню, разрешено ли это. А пока можете размяться здесь.
   Ха-ха. Единственная моя разминка - кувырки извилин.  Мне  просто  хочется
выбраться за пределы четырех стен.
   - Ну что, я еще жив? - спросил я, когда лекарь завершил осмотр.
   - Пока - да. Хотя я очень удивлен, как вы  при  вашем  отношении  к  делу
выжили в таком подразделении, как Черный Отряд.
   - Там меня любят.  Боготворят.  Волоска  на  моей  голове  не  тронут.  -
Настроение мое опять ухудшилось, когда он помянул Отряд.  -  Ты  не  знаешь,
давно ли я тут торчу?
   - Нет. Полагаю, не меньше недели. Возможно, дольше.
   Так. Подозреваю, не меньше десяти дней. Если  наши  колдуны,  путешествуя
налегке, очень поторопятся и если их путь  останется  неизвестен..,  за  это
время они могли пройти миль четыреста. Один шаг из многих. Дерьмо.
   Тянуть время уже бесполезно, госпожа знает все, что  знаю  я.  Интересно,
пригодится ли это ей? И удивит ли?
   - Как там мой друг? - спросил я во внезапном приступе вины.
   - Не знаю. Его перевезли на север, потому что связь с  его  душой  готова
была порваться. Я уверен, при следующей вашей встрече Госпожа поднимет  этот
вопрос. Я закончил. Счастливо оставаться.
   - Весельчак ублюдочный.
   Он вышел, ухмыляясь.
   Профессионал.
   Через пару минут вошел полковник:
   - Мне передали, что вы хотите выйти на крышу.
   - Ага.
   - Когда надумаете  прогуляться,  скажите  охраннику.  -  Что-то  его  еще
томило. - В вашем отряде дисциплина какая-нибудь есть? -  спросил  он  после
короткой паузы.
   Его раздражало, что я не обращаюсь к нему "сударь". Мне пришло  в  голову
несколько хамских ответов, но я подавил желание их высказать. Мой статус  не
долго может оставаться загадочным.
   - Да. Хотя и слабее, чем в  прежние  времена.  После  Арчи  нас  осталось
слишком мало, чтобы такой порядок окупался.
   Хороший ход, Костоправ. Пусть оправдываются. Напомни им, что  в  нынешнее
жалкое состояние Отряд пришел, сражаясь за Госпожу. И напомни,  что  первыми
сдавались сатрапы империи. Офицеры должны это знать. И думать об  этом  хоть
иногда.
   - Жаль, - сказал полковник.
   - Вы мой личный сторожевой пес?
   - Да. Она почему-то очень вас ценит.
   - Я когда-то посвятил ей поэму, -  соврал  я.  -  И  поставлял  кое-какие
товары.
   Полковник нахмурился, решив, что я над ним издеваюсь.
   - Спасибо. - Я предложил оливковую ветвь. - Прежде чем идти на  крышу,  я
поработаю немного.
   Здорово я отстал. С тех пор как мы  покинули  равнину,  я  набросал  лишь
несколько заметок в "Синелохе".
   Я писал, пока руку не скрутила судорога. Потом  поел  -  стражник  принес
обед как раз, когда  я  посыпал  песком  последний  лист.  Заглотав  еду,  я
постучал в дверь и сказал охраннику, что готов  пойти  наверх.  Когда  дверь
открылась, я обнаружил, что ее не запирали.
   Даже если я выйду из комнаты, куда мне податься? О побеге и думать глупо.
   У меня появилось чувство, что я готов принять пост официального историка.
Нравится мне это или нет, но это меньшее из многих зол.
   Мне предстояло принять немало тяжелых решений. Я хотел обдумать  все  как
следует. Госпожа понимала - у нее хватит таланта и силы, чтобы обскакать  по
части предвидения старого лекаря, шесть лет просидевшего в глуши.

***

   Закат. Пламенеет запад, полыхают  облака.  Небо  расцвечено  необычайными
красками. Холодный и свежий северный ветерок  заставляет  ежиться.  Охранник
держался в отдалении,  создавая  иллюзию  свободы.  Я  подошел  к  северному
парапету.
   Следов проходившей тут великой битвы почти не осталось. Там,  где  прежде
стояли и пылали укрепления, колья, осадные машины, где люди гибли  десятками
тысяч, теперь  был  парк.  Передовую  отмечала  черная,  каменная  звезда  в
пятистах ярдах от Башни.
   Мне почудились рев и грохот, я вспомнил орду мятежников, что накатывалась
неутомимо, как  море,  волна  за  волной,  разбиваясь  о  неподатливые  ряды
защитников. Я вспомнил Взятых в бою, их жуткие смерти, колдовство  безумное,
бешеное...
   - То была битва битв, не так ли? Я не обернулся к ней.
   - О да. Я никогда не отдавал ей должного.
   - О ней еще споют.
   Госпожа глянула вверх. В небе начали появляться  звезды.  В  сумерках  ее
лицо казалось бледным и напряженным.  Никогда  прежде  я  не  видел  на  нем
ничего, кроме самодовольства.
   - Что случилось? - Вот  теперь  я  обернулся.  Группка  солдат  стояла  в
отдалении, глядя на нас - не то потрясенные, не то очарованные.
   - Мне было прозрение. Несколько прозрений, с первого  раза  я  не  смогла
получить удовлетворительного результата.
   - И?
   - Возможно, результата  нет  вовсе.  Я  ждал.  Не  стоит  торопить  самое
могущественное существо в мире. Достаточно  поразительно  уже  то,  что  она
намерена довериться смертному.
   - Все течет. Я видела три будущих. Надвигается кризис, исторический  миг.
Я глянул на нее почти в упор. Лиловые сумерки пали на ее лицо. Прядка темных
волос лежала на щеке - не нарочно; желание прикоснуться, обнять, может, даже
утешить затопило меня.
   - Три будущих?
   - Три. И ни в одном из них мне нет  места.  Что  можно  сказать  в  такой
момент? Что это может быть ошибка? Сами говорите  Госпоже,  что  она  своего
дела не знает.
   - В одном будущем победит твое глухое дитя.  Но  это  наименее  вероятный
исход, и она погибнет ради победы вместе со всеми соратниками.  В  другом  -
мой супруг разорвет могильные оковы и восстановит свое Владычество.  И  тьма
опустится на десять тысяч лет. А в третьем он  сокрушен  навеки.  Это  самое
сильное, самое завораживающее видение.., но цена высока.  Скажи,  Костоправ,
есть ли боги? Я никогда не верила в богов. - Не  знаю.  Госпожа.  Я  еще  не
встречал осмысленной религии. Они обычно непоследовательны.  Боги,  судя  по
описаниям их поклонников, большей частью -  психопаты  с  манией  величия  и
паранойей. Не знаю, как они живут со своим сумасшествием. Возможно, впрочем,
что люди просто неспособны  правильно  интерпретировать  действия  существа,
настолько их превосходящего. Может быть, каждая  вера  -  это  искаженный  и
извращенный осколок истины. Может быть, и есть силы, лепящие наш мир.  Но  я
никогда не мог понять, зачем богу в столь громадном мире  волноваться  из-за
человеческих судеб или молитв. - Когда я была девочкой.., у нас  с  сестрами
был учитель.
   Заметил ли я? Да я весь обратился в слух, от макушки до пят.
   - Учитель?
   - Да. Он утверждал, что мы и есть боги, что мы творим собственную судьбу.
И только мы определяем, что станется с  нами.  Изъясняясь  просто,  мы  сами
загоняем себя в ловушку.
   - Интересно..
   - Именно. Но есть и бог на свете, Костоправ. Не из  сотрясателей  тверди,
нет. Он - отрицатель. Он завершает все повести. Его  глад  неутолим,  и  все
вселенная соскользнет когда-нибудь в его пасть.
   - Смерть?
   - Я не хочу умирать. Костоправ. Все,  что  есть  во  мне,  вопиет  против
несправедливости смерти. Все, что  я  есть,  чем  была  и,  наверное,  буду,
вылеплено стремлением избежать конца. - Она тихонько рассмеялась,  сдерживая
истерику. - Я построила бы себе мир, где я в  безопасности.  И  краеугольным
камнем его стала бы смерть.
   Близился конец мечтаний. Я тоже не мог представить себе  мир,  в  котором
нет меня. И сердце мое гневалось. Гневается. Очень  легко  представить,  как
страх смерти становится манией.
   - Я понимаю.
   - Может быть. Перед вратами тьмы мы все равны, не так ли? Песок  струится
для всех. Жизнь - только всплеск, кричащий на зубах вечности. Но как же  это
все нечестно!
   Я вспомнил  Праотца-Дерево.  Даже  он  сгинет  когда-нибудь.  Да,  смерть
жестока и ненасытна.
   - Обдумал ли ты? - спросила Госпожа.
   - Наверное, да. Я не некроман. Но я видел пути, которыми идти не желаю.
   - Что ж, Костоправ, ты свободен.
   Удар. Недоверие пронзило меня до самых пят.
   - Что, простите?
   - Ты свободен. Ворота Башни открыты.  Достаточно  выйти  из  них.  Но  ты
можешь и остаться, занять свое место в борьбе, объединяющей нас всех.
   Закат почти погас, только высокие облака еще озарялись снизу солнцем.  По
индиговому восточному небу плыл на запад эскадрон ярких точек.  Направлялись
они, кажется, к Башне.
   Я пробормотал что-то невнятное.
   - Желает она того или нет, Госпожа Чар снова должна  сразиться  со  своим
супругом, - произнесла она. - И до тех пор, пока не придет к  своему  исходу
эта борьба, иной не будет. Ты  видишь,  как  возвращаются  Взятые.  Армии  с
востока движутся к Курганью. Войска за  границами  равнины  получили  приказ
отступить на позиции к востоку. Твое глухое дитя в безопасности, если только
она не придет к нам с мечом.  Наступает  перемирие.  Возможно,  навсегда.  -
Слабая улыбка. - С кем станет сражаться Белая Роза, если не будет Госпожи?
   С  этими  словами  она  оставила  меня  в  полном  ошеломлении  и  отошла
поприветствовать своих ратоборцев. Ковры опадали  из  темноты,  как  осенние
листья. Я придвинулся было,  но  мой  личный  охранник  заметил,  что  я  не
настолько близко знаком с Госпожой, чтобы позволить себе ее подслушивать.
   Северный ветер становился все холоднее. Не наша ли приходит осень?

Глава 40
ПРИНИМАЯ РЕШЕНИЕ

   Госпожа ничего у меня не требовала. Даже ее намеки были столь тонки,  что
додумываться до всего приходилось самостоятельно. Через два дня после нашего
разговора на крыше я  спросил  полковника,  могу  ли  я  повидаться  с  ней.
Полковник ответил, что выяснит. Подозреваю, что он действовал по приказу,  -
иначе стал бы спорить.  Прошел  еще  день;  полковник  явился,  сказав,  что
Госпожа нашла время принять меня.
   Я закрыл чернильницу, очистил перо, встал.
   - Спасибо.
   Он странно на меня покосился.
   - Что-то не так?
   - Нет-нет. Только... Я его понял.
   - Тоже не знаю. Но я уверен, что она хочет кое-что мне поручить.
   Полковник просиял. Этот довод был ему понятен.
   Обычная процедура. Когда я  в  очередной  раз  вступил  в  ее  обиталище,
Госпожа стояла у окна, открытого в  сырые  сумерки.  Серый  дождь,  бурливые
коричневые воды, налево едва различимы тени опасливо цепляющихся за  высокий
речной берег деревьев. Пейзаж сочился  промозглым  холодом.  Очень  знакомая
картина.
   - Великая Скорбная река, - произнесла Госпожа. - В разливе. Она всегда  в
разливе, не так ли?
   Она поманила меня. Я  подошел.  Со  времени  моего  последнего  визита  к
обстановке  добавился  большой  стол.  На  столешнице   красовалась   модель
Курганья, выполненная с жуткой достоверностью - кажется,  сейчас  из  казарм
выбегут крошечные стражники.
   - Видишь? - спросила она.
   - Нет. Я почти не знаю тех мест, хотя был там дважды, -  только  город  и
казармы. Что я должен увидеть?
   - Реку. Твой друг Ворон, видимо, осознал ее значение. - Ее  тонкий  палец
описал дугу далеко к востоку от речного русла, вгрызавшегося в  гребень,  на
котором мы устроили тогда привал. - Во  время  моей  победы  при  Арче  река
протекала здесь. На  следующий  год  климат  изменился.  Постоянные  разливы
смещали русло сюда. Сегодня она гложет вот этот гребень. Я  осматривала  его
лично - земля, в нем нет каменного остова. Он не  продержится  долго.  Когда
гребень смоет, река начнет подмывать курганы. Даже все заклятия  Белой  Розы
не помешают ей срыть Великий курган. И  с  каждым  фетишем,  который  унесет
течением, моему супругу все легче будет выбираться. Я хмыкнул:
   - Против природы не попрешь.
   - Ну почему же? Надо  только  предвидеть.  Белая  Роза  не  предусмотрела
этого. И я тоже, когда попыталась связать его ненадежнее. Теперь уже слишком
поздно. Итак - ты собирался поговорить со мной?
   - Да. Я должен покинуть Башню.
   - Что ж. Тебе не надо было приходить ко мне. Ты свободен, можешь идти или
остаться.
   - Я ухожу,  потому  что  должен  кое-что  сделать.  И  тебе  это  отлично
известно. Но пешком я не успею дойти вовремя, чтобы выполнить свое  задание.
И, скорее всего, сдохну по дороге. Я прошу перевезти меня.
   Госпожа улыбнулась, и улыбка ее была искренней, светлой, чуть  иной,  чем
прежние.
   - Отлично. Я так и думала, что ты  поймешь,  где  твое  место.  Когда  ты
будешь готов?
   - Через пять минут. И есть один вопрос. Ворон.
   - Его лечат в казармах Курганья. Пока мы ничем не можем ему  помочь.  Как
только появится возможность, мы приложим все усилия. Достаточно?
   Не спорить же мне с ней.
   - Хорошо. Тебя перевезут. У тебя будет единственный в своем  роде  пилот.
Сама Госпожа.
   - Я...
   - Я тоже раздумывала. Лучший для меня шаг -  встретиться  с  твоей  Белой
Розой. Я отправляюсь с тобой.
   - Тебя сомнут, - выдавил я, похватав немного воздух ртом.
   - Нет, если не узнают. И не узнают, если им никто не скажет.
   Ну, в лицо ее и впрямь не признает никто. Я единственный из  Отряда,  кто
видел ее и остался жив, чтобы этим  хвастать.  Но...  Проклятие,  этих  "но"
целая гора.
   - Если ты войдешь в безмагию, все твои заклятия спадут.
   - Нет. Не работают новые чары. Постоянные сохраняются.
   Я не понял ее и так и заявил.
   - При входе в безмагию спадет  только  мое  очарование,  потому  что  оно
поддерживается  активно.  Но  заклятие,   которое   изменяет   и   оставляет
измененным, однако не работает в момент входа в безмагию, не спадет.
   На  задворках  моей  памяти  что-то  зашевелилось.  Я  не  мог  отбросить
назойливой мысли.
   - Если ты превратишься в лягушку и припрыгаешь в Крепость, то  останешься
лягушкой?
   - Если превращение было истинным, а не иллюзорным, - да.
   - Понимаю. -  Я  заложил  эту  мысль  закладкой  и  решил  позднее  вволю
побеспокоиться над ней.
   - Я стану твоей подобранной по дороге спутницей. Скажем, я  помогла  тебе
раздобыть документы.
   Есть тут какой-то подвох. Или два. Не представлю, чтобы она доверила  мне
свою жизнь. Челюсть моя отпала.
   - Начинаешь понимать. - Она кивнула.
   - Ты слишком мне доверяешь.
   - Я знаю тебя лучше, чем ты сам. По твоим  меркам,  ты  человек  чести  и
достаточно циничен, чтобы  признать  существование  меньшего  зла.  Мое  Око
видело тебя.
   Меня передернуло.
   Она не извинялась. Мы оба знали, что извинения были бы пустыми.
   - Ну? - спросила она.
   - Я никак не пойму, зачем это тебе. Это ведь бессмысленно.
   -  Мир  изменился.  Раньше  существовали  два  полюса  -  я  и  эта  твоя
крестьяночка. Война шла между нами. Но то, что шевелится теперь на севере, -
это новый полюс. Продолжение  линии,  в  которой  я  середина,  или  вершина
треугольника. Я хочу сказать, что мой супруг намерен  уничтожить  как  меня,
так и твою Белую Розу. И я думаю, что нам с ней следует избавиться от  общей
угрозы, прежде чем...
   - Достаточно, я понял. Но  Душечка  вряд  ли  окажется  так  прагматична.
Слишком много в ней ненависти.
   - Возможно. Но попробовать стоит. Поможешь?
   Побывав в  нескольких  шагах  от  древнего  мрака,  увидев  шляющихся  по
Курганью призраков, - о да, я сделал бы все что угодно, чтобы тот жуткий дух
не сбросил могильные оковы. Но как, как, как поверить ей?
   То ли она  прочла  мои  мысли,  как  это  у  колдунов  в  обычае,  то  ли
догадалась.
   - Я буду в пределах безмагии.
   - Да. Мне надо подумать, - Сколько  угодно.  Я  пока  не  могу  вылететь.
Подозреваю, не успела принять все меры  предосторожности  против  дворцового
переворота.

Глава 41
ГОРОДОК ЛОШАДЬ

   Две недели прошло, прежде чем мы  вылетели  наконец  в  Лошадь,  скромный
городок между Ветреным Краем и равниной Страха, в  сотне  миль  от  западных
границ последней. Лошадь служит перевалочным пунктом  для  тех  ненормальных
купцов, что пытаются пересечь две пустыни. А  в  последнее  время  в  городе
расположился штаб тылового снабжения войск  Шепот.  Все  подразделения,  что
были еще не на марше в Курганье, разместились здесь.
   Ох и промокнут же на севере эти придурки. Бесконечный перелет завершился,
и мы тихо спланировали на землю. Глаза мои вылезали из орбит. Несмотря на то
что несколько  армий  были  уже  выведены,  база  Шепот  оставалась  кишащим
новосотворенными коврами муравейником.
   Ковры-самолеты оказались дюжины разновидностей. На  одном  поле  я  видел
пять ковров чудовищного размера - сотню ярдов в длину и сорок в  ширину.  На
каждом  красовались  металлические  и  деревянные  заросли.  На  выровненных
площадках валялись ковры необычной формы - вытянутые и довольно большие. Все
с какими-то приспособлениями, и каждый заключен в клетку  из  тонкой  медной
сетки.
   - Зачем это все? - спросил я.
   - Мы приспосабливаемся к тактике врага. Твоя крестьянка не  единственная,
кто может воевать не по учебнику.
   Госпожа сошла с ковра и потянулась. Я сделал  то  же  самое.  После  трех
часов полета затекают все мышцы.
   - Возможно, у нас появится шанс испытать их в деле, несмотря на то что  я
отступила с равнины.
   - Что?
   - К Лошади движется крупный отряд мятежников. Несколько  тысяч  солдат  и
все, что может дать пустыня.
   Несколько тысяч? Откуда они взялись? Неужели все так изменилось?
   - Именно. - Опять это проклятое мозгокопание. - Оставленные  мною  города
обеспечивают ее войско солдатами.
   - А что значит "испытать в деле"?
   - Я хочу остановить войну. Но я не избегаю сражений. Если твоя глухонемая
продолжит движение на  запад,  я  покажу  ей,  что  даже  с  безмагией  могу
сокрушить ее.
   Мы стояли недалеко от одного из новых ковров. Я проковылял  к  нему.  Тот
походил скорее на очень большую лодку. С настоящими сиденьями. Два впереди и
одно на корме. На  носу  стояла  небольшая  баллиста,  на  корме  -  другая,
побольше. К бортам и днищу  ковра  были  прицеплены  восемь  тридцатифутовых
копий. У каждого в пяти футах за наконечником имелось утолщение  размером  с
бочонок для  гвоздей.  И  каждое  было  чернее,  чем  сердце  Властелина.  У
лодкоковра имелись плавники, а какой-то шутник подрисовал на  носу  глаза  и
зубы.
   Соседние ковры, то  бишь  летающие  лодки,  строились  явно  по  тому  же
образцу, хотя разные ремесленники явно поклонялись разным музам. Одна  лодка
имела   вместо   плавников   нечто,   напоминавшее   круглые,    прозрачные,
паутинно-тонкие, сухие стручки футов пятнадцати в поперечнике.
   Госпожа  не  располагала  временем,   чтобы   показывать   мне   новейшее
оборудование, и не намеревалась отпускать меня разгуливать без присмотра. Не
столько из недоверия,  сколько  ради  моей  безопасности.  Если  я  не  буду
держаться у нее под боком, со мной может произойти несчастный случай.
   В Лошади собрались все Взятые. Даже самые старые мои друзья.

***

   Смелая девочка Душечка. Отвага стала ее подписью. Вся мощь равнины стояла
в двадцати  милях  от  Лошади,  и  кольцо  смыкалось.  Наступление,  однако,
оказалось медленным - приходилось приноравливаться к бродячим деревьям.
   Вслед за Госпожой я вышел на  поле,  где  вокруг  замеченных  мною  утром
чудовищ лежали в ряд прочие ковры.
   - Я планировала провести показательный налет  на  ваш  штаб,  -  заметила
Госпожа, - но это, как мне кажется, будет убедительнее.
   Вокруг ковров суетились люди,  грузили  на  великанские  самолеты  что-то
глиняное, вроде цветочных горшков в виде урн  с  очень  узкими  горловинами.
Каждый горшок имел футов пятнадцать в высоту; горловины заливались воском, а
из днищ торчали длиннющие шесты с перекладинами  на  концах.  Укладывали  их
штабелями.
   Я быстренько пересчитал - ковров больше, чем Взятых.
   - Но как они все взлетят?
   - С  большими  управится  Благодетель.  У  него,  как  прежде  у  Ревуна,
замечательные способности в управлении коврами-самолетами. Четыре  свободных
будут управляться им синхронно. Пойдем. Этот - наш.
   Я произнес что-то очень мудрое, кажется, "Глк?!!".
   - Я хочу, чтобы ты это видел.
   - Нас могут узнать.
   Кружили на узких, лодкообразных коврах Взятые.  На  втором-третьем  рядах
сидений суетились солдаты; те, что на корме, проверяли баллисты, боеприпасы,
пружины в устройстве, натягивавшем тетиву после выстрела. Средний ряд  вроде
бы ничем особенным не занимался.
   - А для чего клетка?
   - Скоро узнаешь.
   - Но...
   - Взгляни на мир свежим взглядом, Костоправ. Без предвзятости.
   Мы  с  Госпожой  обошли  наш  ковер-самолет  кругом.  Не  знаю,  что  она
проверяла,  но  осталась  довольна.  Солдаты,  готовившие  ковер  к  взлету,
просияли от ее кивка.
   - Залезай, Костоправ. На второе  сиденье.  И  привяжись  покрепче.  Скоро
придется туго. Ну-ну.
   - Мы прокладываем путь, - пояснила  Госпожа,  пристегиваясь  к  переднему
сиденью.
   Сзади уселся старый, опытный сержант; с  сомнением  глянул  на  меня,  но
промолчал. Передние места на каждом ковре занимали Взятые. На больших коврах
экипаж состоял из четырех человек. Благодетель восседал на ковре  посередине
двойного клина.
   - Готовы? - окликнула нас Госпожа.
   - Да.
   - Так точно. - Это сержант.
   Ковер начал движение.
   Первые несколько секунд были, мягко говоря, тряскими.  Тяжелый  ковер  не
хотел подниматься, не протащившись немного по земле.
   Когда земля ушла вниз. Госпожа с  улыбкой  обернулась.  Она  наслаждалась
полетом.  Она  попыталась  разъяснить  мне   назначение   окружавшего   меня
немыслимого букета рычагов и педалей.
   Потянуть и дернуть эти два - ковер начнет  поворачиваться  по  продольной
оси. Повернуть - и ковер свернет направо или налево. Суть  состояла  в  том,
что при помощи рычагов ковром можно было управлять.
   - А зачем? - крикнул я ветру. Слова сорвало у  меня  с  губ.  Наши  глаза
защищали очки, но лица оставались открытыми. Полагаю, еще  до  конца  полета
ветер сожжет нам кожу.
   Мы находились в двух тысячах миль над землей, в  пяти  милях  от  Лошади,
намного оторвавшись от Взятых. Внизу пылила Душечкина армия.
   - Так зачем? - проорал я снова. Дно ушло у меня из-под ног. Госпожа сняла
летательные чары?
   - Вот зачем. Поведешь лодку, когда мы войдем в безмагию.
   Какого дьявола?!
   После полудюжины проб  я  немного  освоился,  сообразил,  что  мы  вообще
собрались делать, и Госпожа ринулась на армию Душечки.
   Мы промчались по кругу, раздирая воздух, далеко  за  пределами  безмагии.
Меня потрясло, сколько сил накопила Душечка Полсотни летучих китов,  включая
нескольких  тысячефутовых  чудовищ.  Сотни  мант.  Громадный  клин  бродячих
деревьев. Батальоны солдат-людей. Сотни менгиров мерцают огоньками,  окружая
защитным кольцом бродячие деревья. Тысячи тварей, прыгающих, и  скачущих,  и
ползучих,   и   переваливающихся,   и   летящих.   Зрелище   мерзостное    и
величественное.
   Когда мы пролетали над западным флангом,  я  заметил  имперский  отряд  -
фаланга  числом  две  тысячи,  на  склоне  холма  в  миле  от  первых  рядов
повстанческой армии. Смешно даже думать, что они устоят против Душечки.
   Несколько мант посмелее кружили на границах безмагии, плевались молниями,
пролетавшими мимо или гаснувшими по пути. Я прикинул, что Душечка  находится
на спине летучего кита на высоте  примерно  тысячи  футов.  За  время  моего
отсутствия  она  стала  сильнее  -  ее  безмагия  заметно  увеличилась.  Вся
ошеломительная повстанческая армия маршировала под ее прикрытием.
   Госпожа назвала нас первопроходцами. Наш ковер был оборудован иначе,  чем
остальные, но я поначалу не понял, что она имеет в виду. Пока она не  начала
действовать.
   Мы взмыли вертикально вверх. Старый  сержант  торопливо  швырял  за  борт
черные шарики, за которыми тянулись струйки красного или синего дыма.  Сотни
три,  наверное.  Дымовые  шарики  рассыпались,  зависали  на  самой  границе
безмагии. Буйки, по которым могут лететь Взятые.
   Те появились как по волшебству. Выше нас, двойной клин больших  ковров  в
окружении стайки меньших.
   Солдаты  на  больших  коврах  начали  сбрасывать   великанские,   горшки,
десятками - вниз, вниз, вниз,  -  мы  следовали  за  эскадрой,  стараясь  не
попасть под глиняный град. Горшки в полете  переворачивались  шестами  вниз.
Манты и летучие киты уворачивались от них.
   Ударяясь о землю, шест двигал поршень. Восковую пробку выбивала жидкость.
Поршень высекал искру. Жидкость  вспыхивала.  Фонтан  огня.  И  когда  огонь
достигал чего-то внутри горшков, те взрывались. Осколки выкашивали и  людей,
и чудовищ.
   Я в ужасе наблюдал, как расцветают бутоны огня.  Наверху  Взятые  шли  на
второй заход. В огне чародейства нет. Безмагия тут бесполезна.
   На втором круге киты и манты засыпали  снаряды  молниями,  но  первые  же
несколько попаданий  отучили  их  от  этой  повадки  -  от  разрядов  горшки
взрывались в воздухе. Падали манты. Один кит едва не  вспыхнул,  но  другие,
поднявшись над ним, залили его балластной водой.
   Взятые пошли  на  третий  заход.  Своими  горшками  они  могут  растереть
Душечкиной войско в пыль, если она ничего не предпримет.
   Она пошла в атаку.
   Дымные буйки заскользили по границе безмагии, обрисовывая ее полностью.
   Рассекая ветер. Госпожа повела ковер вверх.
   Двойной клин больших ковров отступил,  летуны  поменьше  просто  набирали
высоту. Мы оказались позади Шепот  и  Хромого.  Госпожа  явно  предугадывала
реакцию Душечки.
   Чувства мои были, мягко говоря, смешанными.
   Ковер Шепот накренился носом вперед.  Потом  ковер  Хромого.  Потом  наш.
Потом - остальных Взятых.
   Шепот устремилась к особенно громадному  летучему  киту  -  все  быстрее,
быстрее. В трехстах футах от границы безмагии колдовские чары сорвали  с  ее
ковра тридцатифутовые копья и метнули вперед, так, что,  войдя  в  безмагию,
они летели по обычной баллистической траектории.
   Шепот даже не пыталась уклониться от безмагии  и  нырнула  прямо  в  нее.
Падение ковра замедлил, управляя этими рыбьими плавниками, солдат на  втором
сиденье.
   Копья Шепот вонзились в голову кита. И вспыхнули.
   Пламя для этих чудовищ хуже  чумы  -  наполняющий  их  газ  исключительно
горюч.
   Хромой не отставал от Шепот. Он выпустил два копья за границей безмагии и
еще два - в ее пределах, просто сбросив их, пока человек на  втором  сиденье
разворачивал ковер в нескольких дюймах от китовой спины.
   Мимо цели пролетело только одно копье.
   На спине летучего кита  горело  пять  костров.  Вокруг  Шепот  и  Хромого
трещали молнии.
   Потом в безмагию вошли мы. Подъемные  заклятия  отказали.  Меня  охватила
паника. И теперь я?..
   Мы мчались к полыхающему киту. Я дергал, тянул и пинал рычаги.
   - Не так сильно! - прокричала Госпожа. - Мягче! Спокойнее!
   Лодка подчинилась мне за секунду до того, как кит промчался мимо.
   Треснула молния - мимо. Мы пролетали между двумя китами поменьше. Госпожа
дернула за спуск маленькой баллисты. В одного из монстров вонзился дрот. "За
каким бесом?" - вяло изумился я. Для такой громады  это  даже  не  комариный
укус.
   Но к стреле крепилась проволока, разматывавшаяся с катушки...
   Бздыннь!
   На мгновение меня ослепила вспышка. Зашевелились волосы. Прямое попадание
манты... "Да нам конец", - подумал я.
   Металлическая  сетка   поглотила   энергию   разряда,   сбросив   ее   по
разматывающейся проволоке.
   Манта пристроилась к нам  в  кильватер.  Сержант  метнул  в  нее  копьем,
попавшим нашей преследовательнице под крыло. Манта дернулась и забилась, как
бабочка со сломанным крылом.
   - Смотри, куда летишь! - вскричала Госпожа.
   Я обернулся. На нас мчался летучий кит, окруженный  стайкой  перепуганных
мантенышей. Лучники повстанцев выпустили тучу стрел.
   Я успел дернуть каждый рычаг, нажать каждую педаль и обмочиться. Помогло,
наверное, последнее - мы задели бок чудовища, но не врезались.
   Но чертов ковер принялся выписывать кренделя. Вокруг нас метались  земля,
небо и киты. На какое-то мгновение мне удалось  разглядеть,  как  взрывается
бок летучего кита, как огромный зверь складывается пополам, извергая  потоки
огня. Еще двое китов дымились... Но эта картина тут же исчезла. Когда  ковер
снова перевернулся, найти их взглядом я уже не мог.  Наше  падение  началось
достаточно высоко, чтобы я успел прийти в  себя.  Я  подергал  за  рычаги  и
педали, чуть притормозил кувырканье...
   А потом  это  потеряло  всякое  значение.  Мы  вылетели  из  безмагии,  и
управление взяла на себя Госпожа.
   Я обернулся глянуть на сержанта. Тот окрысился на меня и скорбно  помотал
головой.
   Взгляд, брошенный на меня Госпожой, ободряющим назвать тоже было трудно.
   Мы набрали высоту и двинулись  на  запад,  где  собрались  Взятые,  чтобы
полюбоваться результатом трудов своих.
   Уничтожен был  только  один  кит.  Остальных  подранков  товарищи  залили
балластной водой. Но несмотря на это, нападающие были деморализованы. Взятые
не понесли вообще никаких потерь.
   И все же повстанцы наступали.
   В этот раз Взятые атаковали снизу, разгоняясь несколько  миль  над  самой
землей, чтобы перед самой границей безмагии  резко  взять  вверх.  Теперь  я
двигался между китами более осторожно, но близость земли действовала мне  на
нервы.
   - Зачем мы это делаем? - проорал я. Мы не атаковали, просто следовали  за
Шепот и Хромым.
   - Просто так. Ради острых ощущений. И чтобы ты смог написать об этом.
   - Я предпочел бы выдумывать.
   Госпожа рассмеялась.
   Мы поднялись и описали полный круг. Душечка опустила китов. Вторая  атака
уничтожила еще двух. Так низко Взятые не могли  проноситься  через  безмагию
насквозь. Кроме Хромого. Тот решил показать себя. Он отлетел на пять миль  и
набрал огромную скорость, прежде чем вломиться в безмагию.
   А с больших ковров тем временем метали последние горшки.
   Мне не приходилось видеть, чтобы Душечка совершала глупости. Не  изменила
она этому правилу и на сей раз.
   Несмотря на шум и суматоху, очевидно было, что при желании она  и  теперь
может взять Лошадь. Взятые расстреляли большую часть боеприпасов.  Хромой  и
большие ковры  улетели  -  пополнять  запасы.  Остальные  кружили  высоко...
Душечка овладела бы Лошадью, заплати она сколько нужно.
   Но цена была слишком велика.
   Душечка сделала верный выбор. Победа стоила бы  ей,  по  моим  прикидкам,
половины  армии.  А  летучие  киты  -  слишком   большая   ценность,   чтобы
расставаться с ними ради столь ничтожного приобретения.
   Душечка отступила.
   Госпожа отвела свои войска и позволила противнице  уйти,  хотя  могла  бы
продолжать атаки почти бесконечно.
   Мы  сели.  Я  перебрался  через  борт  намного   раньше   Госпожи   и   с
рассчитанно-мелодраматическим жестом поцеловал землю. Госпожа расхохоталась.
   Она прекрасно провела время.
   - Ты отпустила их.
   - Я преподала им урок.
   - Она сменит тактику.
   - Разумеется. Но пока сила на моей стороне. Я не использую ее, и это  кое
о чем говорит. К тому времени, когда мы доберемся,  твоя  крестьянка  хорошо
обдумает все последствия.
   - Мне так тоже кажется.
   - Ты неплохо себя вел для  новичка.  А  теперь  пойди  и  напейся.,,  или
что-нибудь в этом духе. Только подальше от Хромого.
   - Слушаюсь.
   Я отправился в отведенную мне комнату и попытался унять дрожь.

Глава 42
ВОЗВРАЩЕНИЕ

   В пределы равнины мы с Госпожой  вступили  через  двенадцать  дней  после
воздушного сражения над Лошадью. Мы ехали верхом  на  полудохлых  клячах  по
старой тропе, право свободного прохода по которой обитатели  равнины  обычно
уважают. В обтрепанной дорожной одежде Госпожа уже не  была  красавицей.  Не
старая карга, конечно, но и внимания особого она не привлекала.
   Мы ехали по равнине, твердо зная,  что  в  самом  худшем  случае  Великая
Скорбная река подмоет Великий курган через три месяца.
   Менгиры наше присутствие заметили немедленно. Я ощутил их  взгляды  почти
сразу же, а вот Госпоже пришлось показывать. Ради этой поездки она  решилась
научиться игнорировать все области восприятия, кроме  чисто  физических.  За
время нашей поездки ей предстояло вспомнить, как  живут  смертные,  чтобы  в
Дыре она не наделала ошибок.
   Смелая женщина.
   Как, наверное, любой  человек,  готовый  сыграть  с  Властелином  на  его
собственном поле.
   Маячащих в отдалении менгиров я игнорировал, сосредоточившись на  обычной
жизни равнины, вскрывая тысячи крохотных ловушек, которые могли бы в  худшем
случае выдать Госпожу в женщине рядом со мной. Так всегда делают,  когда  на
равнину приходит посторонний. Ничего необычного.
   На третий день нас едва не застала буря перемен. Госпожу буря потрясла.
   - Что это? - спросила она.
   Я как мог  объяснил.  Приплел  все  теории,  какие  только  слышал.  Она,
разумеется, знала все это и без меня, но.., лучше один раз увидеть.
   Вскоре после-, этого мы наткнулись на первый коралловый риф. Это значило,
что мы забрались в самое сердце равнины, в гущу кошмаров. - Каким именем  ты
воспользуешься? - спросил я. - Мне бы лучше к нему привыкать.
   - Думаю, Ардат. - Она усмехнулась.
   - У тебя жестокое чувство юмора.
   - Возможно.
   Казалось, изображать обычную женщину доставляет  ей  удовольствие.  Точно
любовница вельможи, гуляющая по кабакам. Мы даже готовили с ней по очереди -
к вящей скорби моего желудка.
   Интересно, что думали о наших отношениях менгиры? Несмотря на все усилия,
холод формальности растопить было не так-то легко. И большее, что  мы  могли
изобразить, - товарищество, и уж этому менгиры точно удивлялись. С каких это
пор мужчина и женщина путешествуют вместе, а спят врозь?
   Вопрос о том, чтобы довести достоверность роли до такой степени, пока  не
вставал - к счастью. При одной мысли об этом меня охватывал такой ужас,  что
встать мог разве что вопрос.
   Вскарабкавшись на гребень холма в десяти милях от Дыры, мы наткнулись  на
очередного менгра. Тот стоял себе у дороги и  ничего  не  делал  -  двадцать
футов ненормальной каменюги.
   - Это и есть говорящий камень? - спросила Госпожа тоном усталой туристки.
   - Ага. Эй, каменюга, я вернулся.
   Менгир Промолчал. Мы прошли мимо. Когда я обернулся, камня уже не было.
   Изменилось не многое. Однако, перевалив через гребень последнего холма, я
обнаружил у ручья лес бродячих деревьев. Брод охраняла толпа  менгиров,  как
живых, так и мертвых;  среди  них  носились  вывернутые  верблюд  окентавры.
Праотец-Дерево стояло в гордом одиночестве и  звенело,  хотя  был  полнейший
штиль. Под клочковатыми облачками одиноко парила стервятникообразная птаха -
возможно, та самая, что уже несколько дней следила за нами. Но человеческого
присутствия - ни  следа.  Куда  Душечка  дела  свою  армию?  Не  в  Дыру  же
запихнула.
   На мгновение меня охватил страх, что  крепость  оставлена.  Но  когда  мы
переехали через ручей, из кораллов вышли Ильмо и Молчун.
   Я ласточкой слетел с коня и  сграбастал  их  обоих  в  охапку.  Мы  молча
обнялись. Ни единого вопроса не прозвучало  -  в  лучших  традициях  Черного
Отряда.
   - Проклятие, - прошептал я. - Проклятие, как же хорошо вас снова  видеть.
Я уже слыхал, что вас на западе в порошок стерли.
   Ильмо с легким любопытством глянул на Госпожу.
   - Ох. Ильмо, Молчун - это Ардат. Она улыбнулась:
   - Очень приятно познакомиться. Костоправ так много о вас рассказывал.
   Ни слова не промолвил. Но  она-то  читала  мои  Анналы.  Спешившись,  она
протянула им руку, и мои товарищи обалдело  пожали  ее  -  по  их  понятиям,
обращаться на равных можно было только с Душечкой.
   - Ну, пошли вниз, - сказал я. - Пошли. Мне тысячу новостей надо сообщить.
   - Да-а? - произнес Ильмо.
   В сочетании со взглядом  на  дорогу  за  моей  спиной  это  подразумевало
многое. Кое-кто из ушедших со мной не вернулся.
   - Не знаю. За нами гналась половина Взятых. Нас разметало, и я так  и  не
смог отыскать их. Но об их поимке тоже  не  слыхал.  Пошли  вниз.  Мне  надо
доложить  Душечке.  Новости  невероятные.  И  дайте   пожрать   чего-нибудь.
Приходилось терпеть готовку друг друга, а она - повар еще хуже, чем я.
   - Брр. - Ильмо вздрогнул и огрел меня по спине. - И ты жив?
   - Да, я крепкий старый стервятник, Ильмо. Пора бы запомнить. Черт, я... -
Я понял, что несу уже полный бред, и ухмыльнулся.
   - Добро пожаловать домой, Костоправ, - прожестикулировал Молчун. -  Добро
пожаловать.
   - Давай, - подбодрил я Госпожу, когда мы достигли входа в Дыру, и взял ее
за руку. - Пока глаза не привыкнут, темно тут, как в могиле. И приготовься к
вони.
   О боги, какая мерзость! Тут и навозный червь задохнется.
   Внизу бурлила жизнь; когда  мы  проходили  мимо,  наступала  внимательная
тишина, за нашими спинами шум возобновлялся. Молчун  вел  нас  прямо  в  зал
совещаний. Ильмо откололся по дороге - пошел добывать нам обед.
   Когда мы входили, я заметил, что все еще цепляюсь  за  руку  Госпожи.  Та
улыбнулась мне, но в улыбке этой было  больше  половины  нервного  ожидания.
Говорите мне потом про поход в логово дракона. Я тихо пожал ей руку -  такой
уж я смелый.
   Душечка выглядела измотанной. Как и Лейтенант.  Было  там  еще  с  дюжину
человек, почти все незнакомые. Видимо, они явились после того,  как  имперцы
эвакуировали периметр равнины.
   Душечка надолго припала ко мне. Так надолго, что я покраснел.  Мы  с  ней
вообще-то к излияниям чувств  не  склонны.  Наконец  она  отпустила  меня  и
глянула на Госпожу с некоторой ревностью.
   - Это Ардат, - показал я. - Она поможет мне переводить. Она хорошо  знает
древние языки.
   Душечка кивнула, не задавая вопросов. Уж настолько мне тут доверяют.
   Принесли еду. Ильмо приволок стол и табуреты, выгнал  всех,  кроме  меня,
Лейтенанта, Молчуна и Госпожи, - да еще сам остался. Госпожу он  тоже  хотел
отослать, но не решился.
   Пока мы ели, я урывками, когда рот и руки были свободны, рассказывал свою
историю. Было несколько тяжелых моментов, особенно когда я сообщил  Душечке,
что Ворон еще жив. Теперь, задним числом, я полагаю, что для меня  это  было
тяжелее, чем для  нее.  Я  ожидал,  что  она  разволнуется  или  сорвется  в
истерику. Ничего подобного не случилось.
   Вначале она просто отказалась мне верить. Я понимал ее - Ворон до  своего
исчезновения был центром ее мира. Она не могла представить, чтобы он включил
ее в величайший спектакль своей  жизни  ради  того,  чтобы  пошарить  вокруг
Курганья. Это казалось бессмысленным - Ворон никогда не лгал ей.
   Я тоже не видел тут смысла. Но, как  я  уже  отмечал,  у  меня  возникало
подозрение, что в этой истории есть двойное дно. Я  догадывался,  что  Ворон
бежал не к чему-то, а от чего-то.
   Спорила Душечка  недолго.  Она  не  из  тех,  кто  не  способен  признать
неприятную истину. С этой болью  она  справилась  лучше,  чем  я  ожидал,  -
возможно, худшее уже отболело много лет назад.
   Однако нынешнее состояние Ворона ничуть Душечку не успокаивало, а  она  и
без того находилась в расстроенных чувствах после поражения  под  Лошадью  -
предвестника поражений более серьезных. Она уже подозревала, что ей придется
сражаться  против  имперцев  без  помощи  тех  сведений,  за  которыми  меня
посылали.
   Всеобщее уныние я вызвал, объявив о провале миссии и добавив:
   - - Из достоверных источников  мне  известно:  того,  что  мы  искали,  в
бумагах просто нет. Хотя я не могу быть уверен, пока мы с Ардат не  закончим
наше дело.
   Зато я кратко пересказал то, что вычитал в бумагах Ворона перед тем,  как
потерять их.
   Прямой лжи я  не  допускал.  Потом,  когда  правда  раскроется  -  а  она
раскроется, - лжи мне не простят, Я только опустил некоторые детали. Я  даже
рассказал о плене, допросе и заключении.
   - Так какого дьявола ты делаешь здесь? - осведомился Ильмо. -  Почему  ты
вообще жив?
   - Нас отпустили. Меня и Ардат. После той заварушки под Лошадью. Это  было
сообщение. Со мной передали другое.
   - И какое?
   - Если только вы не глупы и не слепы, то должны были заметить, что вас не
атакуют. Госпожа приказала прекратить все боевые действия против повстанцев.
- Почему?
   - Не хочет силы тратить. Властелин вновь шевелится.
   - Кончай, Костоправ. Мы с ним разделались еще под Арчой.
   - Я был в Курганье. Я видел сам. Лейтенант,  эта  тварь  скоро  вырвется.
Одно из  ее  созданий  уже  на  свободе  и,  возможно,  гоняется  сейчас  за
Одноглазым с товарищами. Меня Госпожа убедила. Властелин вот-вот сорвется  с
цепи - и это будет пострашнее Арчи. - Я повернулся к Госпоже: -  Ардат,  как
мы там считали? Я сбился со счета на равнине. Когда мы выезжали,  оставалось
девяносто дней.
   - Сюда вы добирались восемь, - подсказал Ильмо.
   Я поднял бровь.
   - Менгиры.
   - Ну да, конечно. Восемь дней. Из девяноста - это в худшем случае.  Через
восемьдесят два дня Великий курган отворится. - И я подробно рассказал,  как
разливается Великая Скорбная река.
   Лейтенанта я не убедил. Ильмо - тоже. И я не винил их. Госпожа коварна, и
замыслы ее хитроумны. А наши поганцы всех судят  по  себе.  Я  не  входил  в
миссионерский раж - я и сам не до конца верил в грядущую катастрофу.
   Верят мне эти двое или нет - неважно. Решения принимает Душечка.
   Она потребовала, чтобы вышли все, кроме меня. Я попросил  Ильмо  показать
Ардат подземелье и подыскать ей комнату. Он глянул на меня искоса  -  как  и
все остальные, он подумал, что я подружку домой приволок.
   Мне с трудом удалось удержаться от  улыбки.  Столько  лет  меня  изводили
из-за романтической чепухи, что я кропал, когда мы только-только поступили к
Госпоже на службу. А теперь я привел Госпожу в свой дом.
   Мне казалось, что Душечка захочет поговорить о Вороне. Я  не  ошибся,  но
меня здорово удивило, когда пальцы ее показали:
   - Она прислала тебя, чтобы заключить союз? Сообразительная чертовка.
   - Не совсем, но практически - да. Я постарался описать  все  подробности,
как известные, так и домысленные. Язык знаков - очень  медленная  штука,  но
Душечка оставалась спокойна и терпелива, - то,  что  творилось  в  ее  душе,
никак не проявлялось внешне. Мы перешли к ценности - вернее, ее отсутствию -
вороха бумаг в моей комнате. О Вороне она не сказала  ни  слова.  Как  и  об
Ардат, хотя моя спутница явно не выходила у нее из головы.
   - Госпожа права в том, - показала Душечка, - что, когда  Властелин  готов
восстать, старые свары отступают. Меня беспокоит другое: реальна ли  угроза?
Или это всего лишь хитроумная интрига, из тех, на  которые,  как  мы  знаем.
Госпожа способна?
   - Реальна, - ответил я. - Меня убедил Ворон. Он был уверен в этом задолго
до того, как у слуг Госпожи появились первые подозрения. Сколько я знаю,  их
убедили именно собранные им свидетельства.
   - Гоблин и Одноглазый - они живы?
   - Я не слыхал, чтобы их поймали.
   - Она должны быть где-то недалеко. Документы. Ключ все же в них.
   - Даже если в них нет имени Госпожи, а только ее супруга?
   - Она желала их видеть?
   - Подозреваю, да. Меня отпустили по определенному поводу, но  причины  за
этим поводом я не вижу.
   - Так я и думала. - Душечка кивнула.
   - Но я убежден - она искренна.  Властелин  представляет  опасность  более
грозную и близкую. А предусмотреть, каким способом она  может  предать  нас,
несложно.
   - Остается Ворон. Вот мы и приехали.
   - Да.
   - Я подумаю, Костоправ. - У нас мало времени.
   - И все время в мире. Я подумаю. А вы с твоей подружкой пока переводите.
   Я понял, что меня отсылают еще до того, как мы добрались до причины  этой
беседы наедине. Лицо у Душечки было каменное. Что творится за  камнем  -  не
разберешь. Я медленно двинулся к дверям.
   - Костоправ, постой, - показала она. Я остановился. Начинается.
   - Кто она, Костоправ?
   Проклятие! Опять меня обошли. Холодок по спине. Чувство вины. Я не  хотел
врать Душечке в лицо.
   - Просто женщина.
   - Значит, ничего особенного? А может быть, близкий друг?
   - Кое-что особенное в ней есть. На свой лад.
   - Понимаю. Попроси Молчуна зайти. Я снова поднялся, молча кивая.  Она  не
останавливала меня, пока я не начал открывать дверь.
   Она приказала мне сесть - я подчинился. Душечка осталась на ногах.
   - Ты думаешь,  что  я  холодно  отношусь  к  новостям,  -  показала  она,
расхаживая по комнате. - Тебе неприятно, что я встретила весть  о  том,  что
Ворон жив, без особенной радости.
   - Нет. Я думал, это потрясет тебя. Взволнует.
   - Не потрясло. Я ожидала чего-то в этом  роде.  Расстроило  -  да.  Когда
открываются старые раны, очень больно.
   Я изумленно смотрел, как она мечется.
   - Наш Ворон. Он так и не вырос.  Неколебим,  как  скала.  Лишен  малейших
следов обезволивающей совести. Силен. Хитер.  Жесток.  Жесток.  Все  это,  и
сверх того. Так? Так. И трус.
   - Что? Как ты можешь...
   - Он сбежал. Много лет назад  его  жена  оказалась  замешана  в  каких-то
махинациях  с  Хромым.  Думаешь,  он  попытался  узнать  правду,   во   всем
разобраться? Нет, он убивал и записался в Черный Отряд,  чтобы  убивать.  Он
бросил двух младенцев на произвол судьбы.
   Теперь Душечка кипела. Она раскрывала тайны, выплескивая наружу то, что я
знал прежде лишь по смутным, расплывчатым намекам.
   - Не защищай его, - говорила она. - Я не преминула выяснить.
   Он бежал из Черного Отряда. Ради меня? Это был повод, а  не  причина.  Он
боялся привязанности. Почему он подобрал меня в той деревне? Чувствовал себя
виноватым оттого, что бросил собственных детей. Я была безопасным  ребенком.
И, оставаясь ребенком, я оставалась безопасной - вклад капитала чувств. Но я
выросла. Костоправ. И все эти годы для меня не существовало другого мужчины.
   А мне следовало догадаться. Я ведь видела, как он отталкивал  людей,  как
только те пытались сблизиться с ним  не  на  его  условиях.  Но  после  того
кошмара, что он сотворил в Арче, мне показалось, что я  смогу  вернуть  его.
Когда мы бежали на юг от Госпожи и Отряда одновременно, я призналась  ему  в
своих чувствах. Открыла копилку, где хранила мечты  с  тех  самых  пор,  как
начала думать о мужчинах.
   И он переменился. Он походил  на  перепуганного  зверя  в  клетке.  Когда
появился с остатком Отряда Лейтенант, Ворон тут же успокоился. А через  пару
часов был уже "мертв".
   У меня уже тогда возникли подозрения. В глубине души я все знала.  Только
поэтому я сейчас не превратилась в тряпку, как ты  ожидал.  Ты  знаешь,  что
иногда по ночам я плачу. Я плачу  по  детским  мечтам.  Потому  что  они  не
умирают, хотя я  бессильна  воплотить  их.  Я  плачу,  потому  что  не  могу
осуществить единственное свое настоящее желание. Понимаешь?
   Я вспомнил Госпожу, вспомнил ее судьбу и кивнул. Ответить было нечего.
   - Я сейчас снова расплачусь. Уходи. Пожалуйста. И пусть Молчун подойдет.
   Искать Молчуна не пришлось -  он  ждал  в  зале  совещаний.  Я  посмотрел
заходящему колдуну в спину, раздумывая, мерещится мне или это предвидение.
   Душечка дала мне немало поводов для размышлений.

Глава 43
ПИКНИК

   Стоит установить крайний  срок,  и  время  летит  к  нему  стрелой.  Часы
вселенной завертелись, точно лопнула туго натянутая пружина. Четыре дня коту
под хвост - фьють! А я ведь почти не тратил времени на сон.
   Мы с Ардат переводили. И переводили.  И  переводили.  Она  читала  вслух,
переводя с листа. Я записывала пока руки не сводила  судорога.  Иногда  меня
сменял Молчун.
   Ради проверки я подсовывал иногда уже  переведенные  документы,  особенно
те, над которыми мы работали со Следопытом. Нередко попадались расхождения.
   На четвертое утро я напал на след. Мы  работали  над  одним  из  списков.
Такой бал в наше время назывался бы войной. Или, самое меньшее,  восстанием.
Имя  за  именем.  Имярек  Такой-то  из  Оттуда-то,  с   госпожой   Такой-то,
шестнадцать титулов, из них действительности соответствуют  четыре.  К  тому
времени,  когда  герольды  объявляли  последнее  имя,  гости   должны   были
скончаться от старости.
   И где-то в середине списка Госпожа на мгновение сбилась. "Ага!" -  сказал
я себе. Что-то близко. Я насторожил уши.
   Чтение продолжалось как ни в чем не бывало. Через несколько минут  я  уже
не  был  уверен,  что  мне  не  померещилось.  Разумно   предположить,   что
насторожившее ее имя -  не  то,  что  она  произносила  в  тот  момент.  Она
вынуждена была подстраиваться под скорость моего  письма.  Ее  глаза  далеко
обгоняли мою руку.
   Но ни одно из имен в списке не показалось мне знакомым.
   Я собрался позже просмотреть список еще раз, в одиночестве, надеясь,  что
Госпожа что-то пропустила.
   Но так и не получилось.
   - Перерыв, - сказала Госпожа после полудня. - Я хочу чаю.  Костоправ,  ты
будешь?
   - Обязательно. И хлеба ломоть.
   Я царапал бумагу еще с полминуты, прежде чем сообразил, что произошло.
   Что? Сама Госпожа подает мне чай? А я ей приказы машинально  отдаю?  Меня
перекосило. Насколько же она вжилась в роль? И  насколько  ее  играет?  Она,
наверное, уже несколько веков  не  заваривала  себе  чай.  Если  вообще  это
когда-то делала.
   Я встал, собираясь пойти за ней, но у выхода замер.
   В пятнадцати шагах вниз по коридору, под слабой  до  скаредности  лампой.
Госпожу  прижал  к  стенке  Масло.  Нес  какую-то  ерепень.  Почему   я   не
предусмотрел  этого  -  понятия  не  имею.   Сомневаюсь,   что   и   Госпожа
предусмотрела. Вряд ли с ней обходились подобным образом.
   Масло начал настаивать. Я хотел было  развести  их,  потом  раздумал.  Не
рассердить бы ее своим вмешательством.
   Тихие шаги с другой стороны. Ильмо.  Застыл.  Масло  был  слишком  занят,
чтобы нас заметить.
   - Надо что-то сделать, - прошептал  Ильмо.  -  Этих  хлопот  нам  еще  не
хватало.
   Госпожа не проявляла ни беспокойства, ни испуга.
   - Думаю, она справится сама.
   Масло  получил  однозначное  "нет".  Не  принял  отрицательного   ответа.
Попытался лапнуть.
   Получил за наглость мягкий шлепок. Это его  только  разозлило.  Он  решил
взять желаемое силой. Мы с Ильмо уже двинулись вперед, когда Масло  исчез  в
водовороте пинков и ударов, из которого тут же  вывалился  на  грязный  пол,
правой рукой держась за живот, а левой - за правую. Ардат двинулась  дальше,
нимало не смутившись.
   - Я говорил, что она справится.
   - Напомни, чтобы я не переходил границы. - Ильмо ухмыльнулся  и  похлопал
меня по плечу. - Но лежа она хороша, нет?
   Будь я проклят, если не покраснел. Моя глупая ухмылка только  подтвердила
подозрения Ильмо. Да ну его к бесу - все равно мне его не переубедить.
   Масло мы затащили  ко  мне  в  комнату.  Я  думал,  его  стошнит,  но  он
удержался. Я проверил кости - не сломаны ли; нашел лишь несколько ушибов.  -
Он твой, Ильмо, - сказал я, заметив, что  старый  сержант  уже  готовится  к
выступлению, Ильмо взял Масло под локеток и проговорил:
   - А пройдем-ка ко мне в кабинет,  рядовой,  Когда  Ильмо  начинает  учить
уму-разуму, с потолка земля сыплется.
   Вернувшись, Ардат вела себя так, точно ничего и не  случилось.  Возможно,
она не заметила, что мы были свидетелями.
   - - Может, устроим перерыв? - спросила она через  полчаса.  -  Выйдем  на
свежий воздух? Прогуляемся?
   - Хочешь, чтобы я пошел с тобой? Она кивнула:
   - Надо поговорить. Без свидетелей.
   - Ладно.
   Честно говоря, когда я отрывал нос  от  бумаги,  меня  самого  охватывала
клаустрофобия. Путешествие на запад напомнило мне о радостях пеших прогулок.
   - Ты голодна? - спросил я. - Или дело слишком  серьезно,  чтобы  устроить
пикник?
   Идея ее сначала удивила, а потом очаровала.
   - Отлично. Пошли.
   Мы отправились на кухню и в пекарню, набили  припасами  корзину  и  вышли
наверх. Не знаю, как Госпожа, а я прекрасно видел ухмылки приятелей.
   На всю Дыру приходится одна дверь. В зал совещаний, за которым  находятся
личные покои Душечки: Ни у меня, ни  у  Ардат  не  было  даже,  занавески  в
дверях. Все решили, что мы  ищем  уединения  на  просторах,  Мечты.  Наверху
наблюдателей не меньше, чем под землей. Просто они не люди.
   Когда мы вышли, до заката оставалось часа три, и  солнце  ударило  нам  в
глаза., Жестоко. Но я ожидал этого. А вот Госпожу следовало предупредить.
   Мы побрели вверх по  ручью  молча,  наслаждаясь  чуть  терпким  воздухом.
Пустыня молчала. Даже Праотец-Дерево не издал  ни  звука.  Даже  ветерок  не
вздыхал в кораллах.
   - Ну? - выговорил я наконец.
   - Мне надо было выйти. Стены смыкались. А  от  безмагии  только  хуже.  Я
чувствовала себя беспомощной. Это гложет разум.
   - Ах так.
   Мы обогнули мозговой коралл и наткнулись на  менгра.  Наверное,  один  из
моих старых приятелей, потому что он отрапортовал:
   - Чужаки на равнине. Костоправ. - Правда? Какие чужаки, каменюга?  Менгир
промолчал.
   - Они всегда такие?
   - Бывают хуже. Ну, безмагия слабее. Тебе лучше?
   - Мне стало лучше, как только мы поднялись наверх. Это место - врата ада.
Как только вы можете жить здесь?
   - Тут, конечно, паршиво, но это - дом. Мы  вышли  на  прогалину.  Госпожа
замерла.
   - Что это?
   - Праотец-Дерево. Ты знаешь, что о нас думают там, внизу?
   - Знаю. Пусть думают. Назовем это защитной расцветкой. Это  и  есть  твой
Праотец-Дерево? - Она указала на Него.
   - Он самый. - Я подошел к нему вплотную. - Как поживаешь, старик?
   Я  задавал  этот  вопрос  уже  с  полсотни  раз.  Я  хочу   сказать:   он
примечательное, конечно, но всего лишь дерево, так? Я не ожидал  ответа.  Но
листья зазвенели в ту самую секунду, как я сказал последнее слово.
   - Вернись, Костоправ! - Голос Госпожи прозвучал  повелительно,  жестко  и
немного нервно. Я развернулся и промаршировал к ней.
   - Выходишь из роли?
   Уголком глаза я заметил  движение,  скользящую  тень  в  стороне  Дыры  и
сосредоточенно принялся разглядывать кусты и кораллы.
   - - Говори потише. Нас подслушивают.
   - Ничего удивительного. - Она  расстелила  взятое  нами  с  собой  драное
одеяло и уселась так, что кончики пальцев ног  оказались  на  самой  границе
прогалины, потом сняла тряпку с корзины.
   Я сел рядом, так, чтобы видеть ползучую тень.
   - Ты знаешь, кто он? - спросила Госпожа, указывая на Дерево.
   - Никто не знает. Просто Праотец-Дерево. Племена-  пустыни  почитают  его
как бога. Мы не нашли этому подтверждений. Одноглазого с Гоблином,  впрочем,
зачаровал тот факт, что стоит Праотец точно в центре равнины.
   - Да, наверное... Так много стерлось при падении.  Мне  следовало  знать.
Мой супруг не первый в своем роде. Костоправ. Как и Белая Роза  -  в  своем.
Мне кажется, это великий круг. - Не понимаю.
   - Давным-давно, даже по моим  меркам  давно,  случилась  война,  подобная
войне Властелина и Белой Розы. Свет превозмог тьму,  но,  как  всегда,  тьма
оставила на победителях  свой  след.  Чтобы  завершить  борьбу  навеки,  они
призвали существо из  другого  мира,  плоскости,  измерения  -  называй  как
хочешь, - как Гоблин призывает демонов, только  это  был  молодой  бог.  Или
почти бог. В облике ростка. Уже во времена моей юности это была  всего  лишь
легенда, а тогда еще сохранялось многое из прошлого. Так что о деталях можно
спорить, но, чтобы призвать это существо, гибли тысячи,  опустошались  целые
края. Призвавшие посадили пленного бога на  могиле  своего  великого  врага,
чтобы он держал его в земле. Этот бог-Дерево проживет миллион лет.
   - То есть... Праотец сидит на чем-то вроде Великого кургана?!
   - Я не связывала легенды с равниной, пока не увидела Дерево. Да.  В  этой
земле лежит некто не лучше моего супруга.  Теперь  многое  проясняется.  Все
сходится. Звери. Немыслимые говорящие камни. Коралловые рифы в  тысяче  миль
от моря. Все это просочилось из иного мира. Бури перемен это сны Дерева.
   Она говорила долго, не столько объясняя, сколько  осознавая.  Я,  разинув
рот, вспоминал бурю перемен, захлестнувшую нас по  пути  на  запад.  Что  за
проклятие - попасть в кошмар бога.
   - Это безумие, - прошептал я и в то же мгновение рассмотрел тень, которую
так  старался  отделить  от  теней  кустов  и  кораллов.  Молчун.  Сидит  на
корточках, тихо, как змея в засаде. Молчун,  который  в  последние  три  дня
оказывался всюду, куда бы я ни сунулся, незаметный, потому  что  он  же  все
время молчит. Ну-ну. Вот вам и уверенность,  что  моя  спутница  не  вызвала
подозрений.
   -  Это  дурное  место.  Костоправ.  Очень  дурное.  Скажи  своей   глухой
крестьянке, чтобы убиралась отсюда.
   - Чтобы это сделать, мне придется объяснить причину, а заодно рассказать,
кто мне такие советы дает. Вряд ли ее это впечатлит.
   - Наверное, ты прав. Что ж, это ненадолго. Давай поедим.
   Развернув  сверток,  Госпожа  достала  оттуда  нечто,  очень  похожее  на
жареного кролика. На равнине кролики не водятся.
   - Пусть наших и надрали у Лошади, во в кладовке добра прибавилось.
   Я вгрызся в свею долю.
   Молчун, за которым я искоса следил, сидел неподвижно. "Ублюдок, - подумал
я. - Чтоб ты слюнями истек".
   Умяв третий кусок кролика, я сумел оторваться  от  еды  настолько,  чтобы
спросить:
   - Эта  древняя  история,  конечно,  интересна,  но  к  нам-то  она  имеет
отношение или нет?
   Праотец-Дерево звенел как заведенный. Интересно, почему?
   - Ты боишься его?
   Госпожа не ответила. Я смахнул обглоданные кости с берега, встал.
   - Секундочку.
   Я подковылял к Праотцу Дереву.
   - Старик, у тебя семена есть? Или черенки? Что-нибудь, что  мы  могли  бы
посадить в Курганье на могиле нашего собственного врага?
   За столько лет я привык играть в беседу с Деревом. Его возраст вызывал во
мне почти религиозное почтение, но  я  не  верил  ни  племенам  пустыни,  ни
Госпоже. Просто старое-старое, скрюченное дерево  с  необычными  листьями  и
дурным характером.
   Характером?
   Когда я прикоснулся к нему, пытаясь прислониться и  поискать  в  странной
листве плоды, или орехи, или еще что-нибудь, Дерево меня укусило. Не зубами,
конечно. Но искры полетели. Что-то ужалило мои пальцы; когда я вынул их  изо
рта, на кончиках виднелись ожоги.
   - Твою мать, - пробормотал я, отступив на пару шагов. - Не твою, конечно.
Я-то думал, ты поможешь.
   Я даже не заметил, что рядом с укрытием Молчуна теперь стоял менгир.  Еще
несколько появилось на границах прогалины.
   Что-то ударило меня по темени, как балласт, сброшенный  летучим  китом  с
высоты сотни футов. Я упал. Меня колотили волны силы, волны мысли.
   Я всхлипывал, пытаясь подползти к Госпоже, она протянула мне руку, но  не
могла пересечь границы...
   Краешек этой силы стал мне понятен. Словно  в  меня  втиснулись  полсотни
разумов, разбросанных по всему миру. Нет. По всей равнине. И не  полсотни  -
больше.  Они  сплетались  все  плотнее,  все  туже...  Я  коснулся  сознаний
менгиров. И все исчезло. Кувалда прекратила барабанить по  наковальне  моего
черепа. Я ползком добрался до края прогалины, хотя  знал,  что  безопасности
это мне не прибавит.  Я  заполз  на  одеяло,  перевел  дыхание  и,  наконец,
повернулся к Дереву лицом. Листья его возмущенно звенели.
   - Что случилось?
   - Попросту говоря, он сказал мне - дескать, делаю что могу, и не для вас,
а для своих созданий. Иди, мол, к бесу, оставь меня в покое, не чуди,  а  то
окажешься в дерьме по уши. О-ох.
   Я обернулся посмотреть, как воспринял мою выходку Молчун.
   - Я предупреждала... - Госпожа тоже обернулась.
   - Кажется, у нас неприятности. Возможно, тебя узнали.
   По тропе к нам приближалось  почти  все  население  Дыры.  И  менгиры,  -
больше, чем людей. Вокруг нас смыкалось кольцо бродячих деревьев. И мы  были
безоружны - к нам приближалась Душечка. Нас окутала безмагия.
   Сияли белые шелка Душечки. Она обогнала Ильмо и Лейтенанта, двинулась  ко
мне. Рядом с ней возник Молчун. А позади шли Одноглазый, Гоблин, Следопыт  и
пес Жабодав. Все еще в дорожной пыли.
   Они уже несколько дней брели по равнине. А мне никто ни словом...
   Говорят, что люк под повешенным  открывается  всегда  неожиданно.  Секунд
пятнадцать я просто стоял, раскрыв рот, потом тихо выдавил:
   - И что нам делать?
   Удивительно, но Госпожа стиснула мою руку:
   - Я проиграла. Не знаю. Это твои люди. Блеф. О-о! -  Глаза  ее  сузились,
взгляд напряженно застыл. Потом губы растянулись в тонкой усмешке. - Я вижу.
   - Что?
   - Ответы. Некоторые.. Тень намерений моего супруга.  Тобой  вертели  куда
больше, чем ты думаешь. Он понимал, что о речных разливах догадаются.  Когда
он заполучил Ворона, он  решил  привести  к  себе  и  твою  крестьянку.  Да,
думаю... Пошли.
   На лицах моих старых товарищей не было враждебности - только недоумение.
   Круг смыкался.
   Госпожа вновь взяла меня за руку, отвела к стволу Праотца-Дерева.
   - Да будет мир между нами, пока чтишь ты его, о Древний. Идет  тот,  кого
ты помнишь издревле! - И  мне:  -  В  мире  много  старых  теней.  Некоторые
возникли еще в начале времен. Они слабы и редко привлекают  внимание  таких,
как мой супруг или Взятые. Но в свите Душелова были  те,  кто  старше  этого
Дерева. Они спали с ней в могиле.
   Я говорила, что узнаю способ, каким раздирались те трупы.
   Я стоял в кровавом свете заходящего солнца и ничего не понимал. Она с тем
же успехом могла изъясняться на ючителле.
   Вплотную к нам подошли только Душечка, Молчун, Одноглазый и Гоблин. Ильмо
и Лейтенант остановились на расстоянии  броска.  А  вот  Следопыт  со  своей
дворнягой как-то растворились в толпе.
   - Что творится? - показал я Душечке. Я испугался.
   - Это мы и хотим выяснить. С тех пор как Гоблин,  Одноглазый  и  Следопыт
достигли равнины, донесения менгиров стали отрывочными и  бессмысленными.  С
одной стороны, Гоблин  и  Одноглазый  подтверждают  твои  слова  -  до  того
момента, как вы расстались.
   Я покосился на своих друзей - я не нашел отзвука дружбы.  Глаза  их  были
стеклянно-холодны. Казалось, их вела чья-то исполинская рука.
   -  Отряд,  -  выкликнул  Ильмо  негромко.  В   отдалении   пролетели   на
лодкообразных коврах двое Взятых, но приближаться не стали.  Пальцы  Госпожи
дрогнули, но в остальном она держалась спокойно. Узнать  летевших  с  такого
расстояния было невозможно.
   - Это варево помешивает не один повар, - заметил я. -  Переходи  к  делу,
Молчун. Пока что ты меня только пугаешь до усрачки.
   - В империи ходит слух, - показал он, - что ты продался.  Что  ты  привел
сюда кого-то очень важного, чтобы убить Душечку. Может, даже одного из новых
Взятых.
   Я не сумел удержаться  от  ухмылки.  Тот,  кто  распространял  слухи,  не
осмелился сказать всю правду.
   Моя ухмылка Молчуна убедила. Он меня знал. Поэтому, наверное, и следил за
нами.
   Душечка тоже расслабилась. Но не Гоблин с Одноглазым.
   - Что с парнями. Молчун? Они похожи на зомби.
   - Говорят, что ты их продал. Что Следопыт тебя видел. Что если...
   - Что за херня?! Да кто такой этот Следопыт? Давай сюда  этого  здорового
безмозглого сукина сына, пусть он скажет все мне в лицо!
   Свет мерк, разбухший помидор  солнца  скатился  за  холмы.  Скоро  совсем
стемнеет. По спине у меня  побежали  мурашки.  Будет  это  проклятое  Дерево
действовать или нет?
   Стоило мне подумать о Праотце-Дереве,  как  я  ощутил  его  пронзительное
внимание. И сгущающийся смутный гнев...
   Внезапно повсюду замерцали менгиры, даже за ручьем, в густом  кустарнике.
Взвизгнула собака. Молчун показал что-то Ильмо, но он стоял спиной ко мне, и
я не разобрал что. Ильмо потрусил на шум.
   Менгиры двигались к нам стеной, загоняя... Ага! Следопыт и  пес  Жабодав!
На физиономии Следопыта  застыло  тупое  удивление.  Дворняга  все  пыталась
проскользнуть между менгирами. Те не пускали. Наши люди  отскакивали,  чтобы
камни в спешке им не отдавили ноги.
   Менгиры вытолкнули  Следопыта  и  пса  Жабодава  на  прогалину.  Дворняга
взвыла,  отчаянно  и  протяжно,  потом,  поджав  хвост,  спряталась  в  тени
Следопыта. Они стояли в десяти футах от Душечки.
   - О боги, - прошептала Госпожа, так стиснув мою руку, что я едва не взвыл
сам.
   В спутанной шевелюре Праотца-Дерева вспыхнуло ядро бури перемен.
   Огромной. Ужасной. Буйной.  Буря  поглотила  нас,  набросившись  с  такой
яростью,  что  оставалось  лишь  терпеть.  Облики  плыли,  менялись,  текли;
неизменным оставалось лишь пространство вокруг Душечки.
   Следопыт взвизгнул. Пес Жабодав испустил  вой,  расползшийся  метастазами
ужаса, как раковая опухоль. Они изменялись сильнее всего, превращаясь в  тех
бешеных и гнусных тварей, которых я видел по пути на запад.
   Госпожа крикнула что-то; буря унесла слова,  но  я  уловил  в  ее  голосе
торжествующие нотки. Она помнила эти обличья.
   Я воззрился на нее.
   Она не менялась.
   Невозможно. Создание, по которому я вздыхал пятнадцать лет, не может быть
настоящей женщиной.
   Обнажив  жуткие  клыки,  пес  Жабодав  кинулся  в  сердце  бури,  пытаясь
добраться до Госпожи. Он тоже узнал ее. Он собирался покончить с  ней,  пока
она беспомощна вблизи Душечки. Следопыт ковылял за ним, такой же  обалделый,
как и в человеческом облике.
   Хлестнула  ветвь  Праотца-Дерева,  смахнув  пса  Жабодава,  как   человек
отпихнул бы нападающего щенка. Трижды пес отважно кидался на него  и  трижды
был сметен. На четвертый раз в морду  ему  ударила  праматерь  всех  молний,
отшвырнув  дымящуюся  тушу  к  самому  ручью,  где  она  с  минуту   лежала,
подергиваясь. Потом пес с воем ухромал в пустыню.
   В то же время зверь-Следопыт кинулся на Душечку. Подхватив ее  на  плечо,
он бросился на запад. И когда зверь, бывший псом Жабодавом, выбыл  из  игры,
все взгляды обратились на Следопыта.
   Может, Праотец и не бог, но голос у него подходящий. Когда он  заговорил,
начали рушиться коралловые  рифы.  Те,  кто  стоял  за  границей  прогалины,
вопили, зажав уши. Нам, оказавшимся ближе, было почему-то легче.
   Не знаю, что говорил этот голос. Я не то что не понимал этого языка  -  я
не мог его узнать. Но Следопыт понял. Он отпустил Душечку,  вернулся,  чтобы
встать в самом сердце бури, перед лицом бога, пока его терзал могучий глас и
бешенство лиловых молний  перемывало  его  уродливые  кости.  Он  поклонился
Дереву, и пал ниц, и изменился по-настоящему.
   Буря унялась так же неожиданно, как и возникла.  Все  рухнули  на  землю.
Даже Госпожа. Но сознания мы не потеряли. В тусклом свете  заката  я  увидел
Взятых. Они решили, что настал их час.
   Отступив,  они  набрали  скорость,  пронеслись  по  баллистической  через
безмагию, и каждый выпустил четыре  тридцатифутовых  гарпуна  для  охоты  на
летучих китов. А я сидел на земле, держа за руку их мишень, и пускал слюни.
   - Они читают будущее не  хуже  меня,  -  прошептала  Госпожа  -  как  мне
показалось, с громадным усилием. - Я забыла об этом.
   Тогда я не понимал, что она имеет в виду.
   Восемь копий летели вниз.
   Праотец-Дерево обратило на них внимание.
   Ковры рассыпались под седоками.
   Копья взорвались так высоко, что горящие  обломки  даже  не  долетели  до
земли.
   Взятые, впрочем, долетели. Спикировали по крутой дуге в  плотные  заросли
кораллов на востоке. Потом меня объяло забытье. Последнее, что я запомнил, -
что пустота покинула три глаза наших колдунов.

Глава 44
ПРОБУЖДЕНИЕ

   И были сны. Бесконечные кошмары. Когда-нибудь, если я проживу  достаточно
долго, если я переживу кошмар грядущий, я, может быть, запишу их, ибо в  них
- история бога, что есть  Дерево,  и  твари,  скованной  его  корнями.  Нет.
Наверное, нет. Достаточно описать одну жизнь, полную  борьбы  и  ужаса.  Мою
собственную. Первой пошевелилась Госпожа. Потянулась  и  ущипнула  меня.  От
боли встрепенулись нервы.
   - Встань, - выдохнула она едва слышно. - Помоги мне. Надо перенести  твою
Белую Розу. Ничего не понимаю.
   - Безмагия.
   Меня трясло. Я подумал, что это реакция на то, что нас сразило.
   - Тварь внизу - от нашего мира. Дерево - нет.
   Трясло не меня. Трясло землю. Тихой и частой  дрожью.  Теперь  я  услышал
звук. Далеко-далеко внизу.
   Я начал понимать.
   Страх - удивительная сила. Ноги подняли меня сами. Над головой заходилось
звоном Праотец-Дерево. В голосе ветряных колокольцев звучала паника.
   Госпожа тоже поднялась. Мы проковыляли к Душечке, поддерживая друг яруга.
Каждый неуверенный шаг разгонял медлительную кровь. Я  посмотрел  Душечке  в
глаза - она была в сознании, но парализована. Лицо ее застыло маской  страха
и недоверия. Мы подняли ее, держа  под  мышки.  Госпожа  начала  отсчитывать
шаги. Не припомню, чтобы я когда-нибудь так надрывался. И не припомню, чтобы
такой подвиг я совершил благодаря только силе воли.
   Земная дрожь быстро переросла в дробь конского  галопа,  потом  в  грохот
лавины, потом в землетрясение.  Почва  вокруг  Праотца-Дерева  зашевелилась,
вздыбилась. В небо ударил фонтан огня и пыли. Дерево вызвонило вопль.  Синие
молнии бились в его кроне. Мы все быстрее отступали по ручью.
   За нашими спинами кто-то завизжал.
   Образы в моем  сознании.  Боль  того,  что  ползло  из  глубины.  Праотец
подвергал его мукам ада. Но оно стремилось к свободе.
   Я не оборачивался. Слишком я был испуган. Мне не  хотелось  смотреть,  на
что похож Властелин прежних лет.
   Но мы успели. Слава богам.  Мы  с  Госпожой  как-то  ухитрились  оттащить
Душечку достаточно далеко от Праотца-Дерева, чтобы тот обрел в  полной  мере
свою иномировую силу.
   Вопль налился силой и яростью - я упал наземь, зажимая уши, - и сгинул.
   - Костоправ, - прошептала Госпожа немного спустя. -  Пойди  посмотри,  не
нужна ли помощь остальным. Мы в безопасности. Дерево победило.
   Так быстро? После такого представления?
   Чтобы встать, мне потребовалось немыслимое усилие.
   В ветвях Праотца-Дерева все еще мерцал голубой нимб. Я  с  двухсот  ярдов
чувствовал его раздражение. По мере приближения это чyвcтвo росло.
   Земля вокруг ствола почти не изменилась, несмотря  на  недавнее  буйство.
Только казалась свежевспаханной и пробороненной. Некоторых из моих товарищей
присыпало землей, но раневых не было. Все хоть немного,  но  шевелились.  На
всех лицах - полное ошеломление. Кроме Следопыта. Уродливое создание  так  и
не обрело своего прежнего облика.
   Он встал одним из первых, спокойно помогал остальным, вытряхивал пыль  из
одежды дружескими шлепками. И не  подумаешь,  что  только  что  он  был  нам
смертельным врагом. Чудеса.
   Помощи никому не требовалось. Кроме бродячих деревьев и менгиров. Деревья
оказались повалены, Менгиры.., в основном тоже. И подняться они не могли.
   Я вздрогнул.
   И вздрогнул еще раз - подойдя к древнему Дереву.
   Из земли, цепляясь за корень Праотца, торчала человеческая рука до  локтя
- длинная, кожистая, зеленоватая, вместо ногтей -  обломанные,  кровоточащие
когти. Таких рук не было ни у кого в Дыре.
   Рука чуть подергивалась.
   Наверху еще потрескивали синие искры.
   Что-то в этой руке будило во мне животное. Мне хотелось бежать от  нее  с
воплями. Мне хотелось взять топор и изрубить ее. Ни того, ни  другого  я  не
сделал. У меня сложилось впечатление, что Праотец-Дерево наблюдает за  мной,
сильно нахмурившись, возможно, даже обвиняя меня в том, что я разбудил тварь
с рукой;
   - Я ухожу, - сказал я. - Понимаю, что  ты  чувствуешь.  Мне  надо  своего
собственного гада утихомирить.
   Я отступил, кланяясь через три шага на четвертый.
   - Это еще что за спектакль?
   Я обернулся. На меня  пялился  Одноглазый.  Явно  решил,  что  у  старика
Костоправа в очередной раз крыша поехала.
   - Так, с Деревом болтаю. - Я  оглянулся.  Все  уже  встали,  хотя  многих
здорово пошатывало.  Наименее  пострадавшие  отправились  помогать  бродячим
деревьям. Упавшим менгирам уже не  помочь.  Они  уходят  туда,  куда  уходят
разумные камни. Потом их найдут поставленными  прямо  среди  других  мертвых
менгиров у ручья.
   Я вернулся к Госпоже и Душечке. Душечка приходила в себя медленно и  была
слишком ошеломлена, чтобы вступать в разговор.
   - Все в порядке? - спросила Госпожа.
   - Кроме того парня под землей. Но ему немного  не  хватило.  -  Я  описал
руку. Госпожа кивнула:
   - Эту ошибку повторят не скоро.
   Вокруг уже собрались несколько человек во главе с Молчуном, поэтому почти
все, что мы могли сказать, прозвучало бы подозрительно.
   - И что теперь? - все же прошептал я. На заднем плане Ильмо с Лейтенантом
вопили, что надо принести  факелы  и  работать  при  свете.  Госпожа  пожала
плечами:
   - Что со Взятыми?
   - Хочешь их поискать?
   - Ты что?! Но мы же не можем пустить  их  разгуливать  по  нашему  двору.
Никто не скажет...
   - Менгиры проследят за ними, разве не так?
   - Зависит от того, насколько зол старик. Может, после нынешнего он  готов
отправить нас всех в ад курьерской почтой.
   - Тогда выясни.
   - Я пойду, - пискнул Гоблин. Ему требовался повод оказаться от Дерева как
можно дальше.
   - Только не на всю ночь, - предупредил я. А вы  что  стоите?  Помогли  бы
лучше Ильмо с Лейтенантом.
   От большинства я избавился. Но не от Молчуна. Отогнать Молчуна от Душечки
мне не удастся, хоть в лепешку расшибись. У него сохранялись подозрения.
   Я растирал Душечке запястья, делал прочие глупости, в то время как лечило
ее время.
   - Семьдесят восемь дней, - пробормотал я через несколько минут.
   - Вскоре станет слишком поздно, - ответила Госпожа.
   Я поднял бровь.
   - Без нее нам его не одолеть. А скоро наступит срок,  когда  она  никаким
способом не сможет добраться до места вовремя.
   Не знаю, что понял Молчун из этого  диалога.  Знаю  только,  что  Госпожа
подняла на него глаза и чуть улыбнулась - как всегда, читая чьи-то мысли.
   - Нам нужно Дерево. - И мне: - Мы не закончили наш пикник.
   - А?
   Она отошла на пару минут. Вернулась с окончательно измызганными  одеялами
и корзиной.
   - Смотри за ловушками, - посоветовала она, таща меня за руку в ночь.  Что
за игру она затеяла?

Глава 45
СДЕЛКА ЗАКЛЮЧЕНА

   Обломком лодки взошла луна. До этого мы не  рисковали  уходить  далеко  -
звездного света для безопасности не  хватало.  Когда  луна  встала.  Госпожа
повела меня в обход к тому месту,  где  упали  Взятые.  Остановились  мы  на
безопасной,  хоть  и  песчаной  прогалине.  Госпожа  расстелила  одеяло.  Мы
находилось вне безмагии.
   - Садись.
   Я сел. Села и она.
   - Что?..
   - Молчи.
   Она закрыла глаза и ушла в себя.
   Интересно, оставил ли Молчун Душечку ради слежки за нами? И отпускают  ли
о нас грязные шуточки мои товарищи, поднимая бродячие  деревья?  И  в  какую
адову игру я впутался?
   "Ну, кое-чему ты научился, Костоправ".
   Потом я заметил, что Госпожа вернулась из того транса, в который ушла.
   - Удивительно, - прошептала она. - Кто бы мог подумать, что у них  хватит
смелости?
   - Что?
   - Наши летучие друзья. Я ожидала Шепот  и  Хромого,  судя  по  их  старым
грехам. Но это Волдырь и Ехидный. Хотя ее мне следовало подозревать.  У  нее
большие способности к некромании.
   Она снова размышляла вслух. Часто ли с ней такое бывает? Если  часто,  то
она не привыкла иметь под боком свидетелей.
   - Что ты имеешь в виду? Она не обратила внимания.
   - Но сказали ли они остальным?
   Я вслушался и сложил кое-что вместе. Прозрение Госпожи  -  три  возможных
будущих, и ни в одном нет для нее места.  Быть  может,  это  значит,  что  и
Взятым там места нет. Быть может, они решили  взять  будущее  в  свои  руки,
избавившись от своей повелительницы.
   Легкие шаги удивили меня, но не слишком. Я решил, что это Молчун решил за
нами пошпионить. И оказался потрясен, когда рядом с нами села Душечка. Одна.
   Как я не заметил возвращения безмагии? Отвлекся, наверное.
   - Они еще не выбрались из  кораллов,  -  продолжала  Госпожа,  словно  не
замечая Душечки. - Это занятие медленное, а они оба ранены. Коралл, конечно,
не может их убить, но  доставляет  сильную  боль.  Пока  они  лежат  и  ждут
рассвета.
   - И?
   - Они могут не выйти с равнины вовсе.
   - Душечка читает по губам.
   - Она уже знает.
   Ну я ведь тысячу раз повторял, что девочка умница.
   Думаю, именно это знание побудило Душечку занять место по другую  сторону
от меня.
   О да.
   Оказалось, что я играю роль переводчика.
   Проблема только в том, что записать эту беседу я не  могу.  Кто-то  потом
подправил мою память. У меня выдался только один случай сделать заметки,  но
теперь и они для меня потеряли всякий смысл.
   Шли  какие-то  переговоры.  Сохранилось  чувство  глубокого  изумления  -
Душечка желала заключить сделку. Госпожа - тоже.
   Они  достигли  соглашения.  Хрупкого,  конечно,  потому  что  в  пределах
безмагии Госпожа потом держалась все время рядом со  мной  -  чаще  за  моей
спиной. Очень мило - изображать живой щит... А  Душечка  держалась  рядом  с
Госпожой, чтобы та не воспользовалась своей силой.
   Один раз она ее все же отпустила.
   Но я чуть забегаю вперед.  Вначале  мы  вернулись,  никому  не  сказав  о
встрече. Мы с Госпожой возвратились чуть позже Душечки, стараясь  изобразить
последствия сердечного и бурного свидания. Завистливые взгляды доводили меня
до смеха.
   На следующее утро мы с  Госпожой  вышли  из  безмагии;  Душечка  отвлекла
Молчуна, Одноглазого и Гоблина, отправив их торговаться с менгирами.
   Праотец-Дерево  никак   не   могло   решиться.   А   мы   отправились   в
противоположном направлении. Искать Взятых.
   Собственно говоря, их и искать  не  пришлось.  Они  еще  из  кораллов  не
выбрались. Госпожа  воззвала  к  власти,  которую  имела  над  ними,  и  они
перестали быть Взятыми.
   Ее терпение истощилось. А может, она сделала из них наглядный урок...  Во
всяком случае, когда мы возвращались в Дыру, в небе  кружили  стервятники  -
настоящие стервятники.
   "Так легко, - подумал я. - Для нее. А для меня, когда я убивал Хромого  и
все шло как по писаному, - невозможно".
   Мы вернулись к переводам. Так замотались, что и не следили за  новостями.
Кроме того, у меня звенело в голове после  того,  как  Госпожа  промыла  мне
мозги после беседы с Душечкой.
   А тем временем Белая Роза смогла как-то договориться с  Праотцем-Деревом.
Хрупкий союз устоял.
   Но одно я заметил. Менгиры перестали надоедать мне "чужаками на равнине".
   Все это время они имели в виду Следопыта и пса Жабодава. И Госпожу.  Двое
из трех перестали быть чужаками. Что  сталось  с  псом  Жабодавом,  не  знал
никто. Даже менгиры не сумели его выследить.
   Я попросил Следопыта объяснить, откуда взялось имя, но тот не  помнил.  И
самого пса Жабодава - тоже не помнил. Чудеса.
   Теперь Следопыт был созданием Дерева.

Глава 46
СЫН ДЕРЕВА

   Я нервничал. У меня началась бессонница.  Дни  утекали  один  за  другим.
Где-то на западе Великая Скорбная река подтачивала свой берег.  Четвероногое
чудовище мчалось к своему хозяину с вестью о  том,  что  его  план  раскрыт.
Душечка и Госпожа не делали ничего.
   Ворон оставался в ловушке. Боманц все шел через неугасимый огонь, который
и вызвал сам себе на горе. Приближался конец света. И никто пальцем о  палец
не ударил.
   Я закончил перевод. Мне это не помогло. Так мне  казалось.  Хотя  Молчун,
Гоблин и Одноглазый продолжали возиться со списками  имен,  с  перекрестными
ссылками в поисках системы. Госпожа заглядывала им через плечо чаще, чем  я.
Я кропал Анналы. И маялся, как же мне попросить, чтобы она вернула  мне  те,
что я потерял у моста Королевы.
   Я нервничал. Изводил себя и  других.  На  меня  начинали  злиться.  Чтобы
успокоиться, я стал гулять при луне.
   Той ночью было полнолуние, и жирный оранжевый пузырь  только  взошел  над
восточными холмами. Величественное зрелище, особенно  когда  на  фоне  диска
пролетает стая мант. Горизонт  почему-то  светился  сиреневым.  На  холодном
ветру металась выпавшая днем тонкая пыль. Далеко на севере поблескивала буря
перемен.
   Рядом со мной возник менгир. Я подпрыгнул фута на три.
   - Опять чужаки на равнине? - спросил я.
   - Не больше чужаки, чем ты. Костоправ. - Шутник нашелся. Что ты хочешь?
   - Ничего. Отец Деревьев хочет видеть тебя.
   - Да? До скорого.
   Я двинулся к Дыре. Сердце мое заходилось.
   Дорогу мне заступил другой менгир.
   - Ну, раз вы в таком духе... - Я изобразил на лице героизм и пошел  вверх
по ручью.
   Они все равно привели бы  меня.  Лучше  принять  неизбежное.  И  избежать
унижений.
   Вокруг пустоши гулял ветер, но стоило мне пересечь границу, и я вступил в
лето. Полный штиль, хотя листва звенела. И жара как в горне.
   Луна поднялась достаточно, чтобы затопить прогалину серебристым светом. Я
подошел к Дереву. Я не мог оторвать  взгляда  от  руки,  все  еще  торчащей,
сжимая корень, все еще, как мне  казалось,  живой.  Но  корень  разросся  и,
кажется, обволакивал руку, как живое дерево обволакивает  обмотанную  вокруг
него проволоку. Я остановился в пяти шагах от ствола.
   - Подойди ближе, - сказало Дерево. Нормальным голосом. Обычным тоном.
   Я  сказал  "Ик!"  и  поискал  взглядом  выход.  Прогалину  окружала  пара
хрендильонов менгиров. Беги, коли охота.
   - Стой спокойно, однодневка.
   Ноги мои примерзли к земле.  Однодневка,  да?  -  Ты  просил  помощи.  Ты
требовал помощи. Ты ныл, и клянчил, и молил о помощи. Стой спокойно и  прими
ее. Подойди.
   - Решился?
   Я сделал два шага. Еще один, и я ему на корни наступлю.
   - Я обдумал проблему. То, чего вы, однодневки, так боитесь, то, что  спит
в земле так далеко отсюда, станет угрозой моим детям, если оно пробудится. Я
не вижу силы в тех, кто противостоит ему. Поэтому...
   Я не люблю прерывать собеседника, но не  заорать  я  не  мог.  Понимаете,
кто-то вцепился мне в лодыжку. Так вцепился, что  у  меня  кости  хрустнули.
Действительно. Извини, старик.
   Мир посинел. На меня обрушился ураган боли. Молнии  засверкали  в  ветвях
Праотца-Дерева. Над пустыней прокатился гром. Я поорал еще немного.
   Синие разряды мелькали  вокруг,  едва  не  задевая  меня  вместе  с  моим
мучителем. Но наконец рука разжалась.
   Я попытался сбежать.
   Упал на первом же шаге. И продолжал ползти, пока Праотец-Дерево извинялся
и пытался меня вернуть.
   К дьяволу. Я менгиров насквозь пробью, если придется...
   Сознание  мое  наполнило  видение.  Праотец-Дерево  передавал   сообщение
напрямую. И наступила тишина: только фъють - исчезли менгиры.
   Со стороны Дыры несся гомон. Чтобы выяснить, кто  устроил  представление,
выбежал весь Отряд.
   Первым добежал Молчун.
   -  Одноглазый,  -  выдавил  я.  -  Одноглазого  мне.  -  Кроме  меня,  он
единственный, кто что-то смыслит в  медицине.  И,  несмотря  на  склочность,
указания мои выполнит.
   Тут же явился Одноглазый, а с  ним  еще  человек  двадцать.  Дозорные  не
оплошали.
   - Лодыжка, - сказал я. - Может, сломана. Света дайте сюда. И лопату, мать
ее.
   - Лопату? Головой ударился? - переспросил Одноглазый.
   - Я сказал, Принеси. И что-нибудь против  боли.  Материализовался  Ильмо,
застегиваясь на ходу.
   - Костоправ, что случилось?
   - Старик захотел поболтать. Каменюги меня привели. Говорит, что решил нам
помочь. Только, когда я уши развесил, эта рука в меня вцепилась.  Чуть  ногу
не оторвала. А шум - это Дерево говорило: "Не хулигань".
   - Закончишь с ногой - отпили ему язык, - приказал Одноглазому.  Ильмо.  -
Что ему надо, Костоправ?
   - Уши в Дыре забыл? Помочь нам справиться с Властелином. Говорит, обдумал
и решил, что оставить Властелина в земле  -  в  его  собственных  интересах.
Помоги встать.
   Усилия Одноглазого начали приносить плоды. Он прилепил к моей  лодыжке  -
раздувшейся к этому времени втрое - один из своих травяных шариков,  и  боль
спала.
   Ильмо покачал головой.
   - Если ты мне не поможешь встать, - процедил я, - я тебе ногу сломаю.
   Ильмо с Молчуном подхватили меня под мышки и поставили.
   - Лопаты принесите,  -  приказал  я.  Мне  тут  же  подали  с  полдюжины.
Солдатских, конечно, не заступов. - Раз уж вы собрались мне помочь, волоките
меня к Дереву.
   Ильмо зарычал. На мгновение  мне  показалось,  что  заговорит  Молчун.  Я
посмотрел на него с выжидающей улыбкой. Двадцать с гаком лет жду.
   И ничего.
   Но что бы ни случилось, на челюстях Молчуна всегда висел стальной  замок.
Я  видел  его  таким  злым,  что  он  готов  был  глодать  гвозди,  и  таким
возбужденным, что он терял контроль над сфинктерами,  но  нарушить  молчание
его не могло заставить ничто.
   В ветвях Дерева еще метались синие искры,. Звенели листья.  Свет  луны  и
отблески факелов смешивались, от каждой искры пускались  в  пляс  немыслимые
тени...
   - На другой стороне, - скомандовал я своим носильщикам.
   Раз я не вижу его отсюда, он по другую сторону ствола.
   Ага,  вот  и  он,  в  двадцати  футах  от  комля.  Росток.  Немного  выше
человеческого роста.
   Одноглазый, Молчун, Гоблин - все наши выпучили на него  глаза,  как  стая
обезьян. Кроме старины Ильмо.
   - Притащите пару ведер воды и хорошо промочите землю, - приказал он. -  И
найдите старое одеяло, чтобы мы могли замотать им корни вместе с землей.
   Прямо в точку. Крестьянин, чтоб его.
   - А меня спустите вниз, - потребовал я. - Хочу  сам  посмотреть  лодыжку,
при свете.
   На обратном пути  мы  с  тащившими  меня  Ильмо  и  Молчуном  повстречали
Госпожу. Она изобразила трогательную заботу -  все  хлопотала  вокруг  меня.
Пришлось вытерпеть уйму многозначительных ухмылок.
   Даже тогда правду  знала  только  Душечка.  И,  может  быть,  догадывался
Молчун.

Глава 47
ТЕНИ В СТРАНЕ ТЕНЕЙ

   В Курганье не было времени - только  пламя  и  тень,  бессолнечный  свет,
страх и отчаяние без  конца.  С  того  места,  где  он  стоял,  пойманный  в
собственной паутине, Ворон мог различить два десятка тварей  Властелина.  Он
видел людей и зверей, захороненных во  времена  Белой  Розы,  чтобы  зло  не
смогло вырваться.  Он  видел  силуэт  колдуна  Боманца  на  фоне  замерзшего
драконьего пламени. Старый колдун все еще пытался сделать хоть шаг к  сердцу
Великого кургана. Разве он не знает, что проиграл много поколений, назад?
   Ворон пытался представить, давно ли он пойман.  Достигли  ли  его  письма
адресата? Придет ли помощь? Или  он  всего  лишь  коротает  время,  пока  не
выплеснулась тьма?
   Единственными часами служило растущее беспокойство тех, кто был поставлен
на страже против тьмы.
   Река подкрадывалась все ближе. Они ничего не могли  поделать  -  вызывать
стихии было не в их власти.
   Если бы он. Ворон, занимался тогда курганами, он бы все сделал по-иному.
   Он смутно вспоминал проскальзывавшие мимо  тени,  чем-то  сходные  с  ним
самим. Но он не смог бы сказать,  давно  ли  это  случилось  или  кому  тени
принадлежали. Все менялось, ничего постоянного не существовало здесь. С этой
точки зрения мир выглядит совсем иначе.
   Прежде он никогда не был так беспомощен, так напуган. Эти чувства  бесили
его. Он всегда был хозяином собственной судьбы, ни от кого не зависел...
   Но в этом мире бездействия оставалось лишь думать.  Слишком  часто  мысли
его возвращались к тому, что значит  -  быть  Вороном,  к  тому,  что  Ворон
сделал, и не сделал, и должен был сделать иначе. Достаточно  времени,  чтобы
определить и встретить лицом к лицу все страхи, и слабости, и боль  скрытого
в нем человека, все, что создавало повернутую к миру маску из льда, и стали,
и бесстрашия. То, что стоило ему всего, что  он  ценил,  что  раз  за  разом
загоняло его в пасть смерти, в состояние самобичевания...
   Слишком поздно. Слишком поздно.
   Когда мысли его прояснились и Ворон осознал это с  кристальной  ясностью,
вопль ярости разнесся по миру призраков. И те, кто окружал его  и  ненавидел
за то, чему он помог начаться, хохотали, радуясь его муке.

Глава 48
ПОЛЕТ НА ЗАПАД

   Своего прежнего места среди товарищей я так и не восстановил, несмотря на
то что был оправдан Деревом. Оставалась некоторая отчужденность - не  только
из-за медленно возвращающегося доверия, но и в результате якобы подвалившего
мне женского общества. Признаюсь, это терзало меня. С этими Парнями я жил  с
юности. Они - моя семья.
   Само собой,  меня  пытались  подковырнуть  -  дескать,  взгромоздился  на
костыли, только бы поотлынивать. Но свою  работу  я  мог  и  вовсе  без  ног
делать.
   Чертовы бумаги. Я их наизусть заучил, на музыку положил и  все  равно  не
находил искомого ключа или  даже  того,  что  искала  Госпожа.  Перекрестные
ссылки занимали каждая целую вечность. Во времена Владычества и более ранние
имена писались как бог на душу положит. Теллекурре - один из тех  языков,  в
которых разные сочетания букв обозначают одни и те же звуки.
   Одна боль, простите, в седалище.
   Не знаю, многое ли Душечка объяснила остальным. На общем собрании меня не
было. И Госпожи - тоже. Но нам передали, что Отряд готовится выступить.
   На следующий день.

***

   Близился закат; я стоял на  костылях  у  входа  в  Дыру  и  смотрел,  как
прибывают летучие киты. Восемнадцать штук призвало Праотец-Дерево. Со своими
мантами и всей когортой разумных существ равнины. Трое  китов  спустились  к
самой земле, и Дыру стошнило ее жителями.
   Мы начали посадку. Меня пропустили без очереди, потому что меня  пришлось
поднимать на руках,  вместе  с  бумагами,  барахлом  и  костылями.  Кит  был
маленький, и соседей у меня оказалось немного. Госпожа - само собой, кто  же
нас теперь разведет.  И  Гоблин.  И  Одноглазый.  И  Молчун,  -  выдержавший
серьезный безмолвный спор, он очень не  хотел  расставаться  с  Душечкой.  И
Следопыт. И сын Дерева, которому Следопыт служил телохранителем, а я был  in
loco parentis <Вместо родителей (лат).>. Подозреваю,  что  колдуны  получили
приказ присматривать за нами, хотя в случае неприятностей помощи от них  все
равно никакой.
   Душечка, Лейтенант, Ильмо и  прочая  братия  сели  на  второго  кита.  На
третьего погрузили несколько солдат и уйму всяческого снаряжения.
   Мы поднялись, присоединясь к воздушной эскадрилье.
   Закат с высоты пяти тысяч футов не похож ни на что, видимое с  земли.  Ну
разве что взгромоздиться на одинокий пик и взирать оттуда. Великолепно.
   Стемнело, мы заснули. Одноглазому пришлось меня  зачаровывать  -  опухшая
нога здорово беспокоила.
   Да. Мы находились вне безмагии. Наш кит летел на изрядном  расстоянии  от
Душечкиного. Специально ради Госпожи.
   Пусть даже та себя и не выдавала.
   Ветры нам благоприятствовали, и с благословения Праотца-Дерева рассвет мы
встретили над Лошадью. Там-то правда и выплыла наружу.
   К нам ринулись на своих рыбообразных коврах Взятые, вооруженные до  самых
жабер. Паника меня и разбудила. Следопыт помог мне встать. Мельком глянув на
костер встающего солнца, я высмотрел Взятых, летевших  конвоем  вокруг  нас.
Гоблин ожидал нападения и выл в голос. Одноглазый нашел  повод  обвинить  во
всем Гоблина, и они опять сцепились.
   А время шло, и ничего не происходило. Почти  к  моему  удивлению.  Взятые
просто летели рядом. Я покосился на Госпожу. Та подмигнула - я чуть не сел.
   - Приходится сотрудничать, несмотря на разногласия, - произнесла она.
   Гоблин услышал. Он в мгновение ока забыл о ругани Одноглазого,  посмотрел
на Взятых, потом - на Госпожу. И присмотрелся.
   Я увидел, как до него дошло.
   - Я вас помню, - пропищал он пронзительнее обычного.
   Морда у него была ошалелая. Помнил он тот единственный раз, когда имел  с
Госпожой нечто вроде личной встречи. Много лет назад,  пытаясь  связаться  с
Душеловом, он застал Взятую в Башне, в присутствии Госпожи...
   Она улыбнулась своей очаровательнейшей улыбкой. Той,  от  которой  статуи
плавятся.
   Гоблин отвернулся, прикрыв глаза ладонью. Потом глянул на меня совершенно
жуткими глазами. Я не выдержал, рассмеялся.
   - Ты всегда обвинял меня...
   - Но я же не просил тебя это делать. Костоправ! - Голос  Гоблина  взвился
ввысь, к полной неслышимости. Колдун хлопнулся на задницу.
   Молния не размазала его по небу. Через несколько минут он  поднял  глаза,
заявил: "Ильмо усрется!" - и идиотски хихикнул.
   Ильмо наиболее  рьяно  напоминал  мне  о  моих  романтических  бреднях  в
отношении Госпожи.
   Потом, когда юмор поулетучился, Одноглазый  прошел  через  все  стадии  и
подтвердились худшие страхи Молчуна, я задумался о своих товарищах.
   В общем-то они двинулись на запад по Душечкиному приказу. Им и словом  не
обмолвились о союзе с нашим бывшим врагом.
   Дурачье. Или  сглупила  Душечка?  Что  случится,  когда  Властелин  будет
повержен и мы вновь сможем вцепиться друг другу в глотки?..
   Осади, Костоправ. Душечка училась играть в карты у Ворона.  А  Ворон  мог
любого раздеть.
   К закату мы пролетали над Облачным лесом. Интересно, что о нас подумали в
Лордах? Мы пролетели над самым городом. Зеваки так и высыпали на улицы.
   Розы  миновали  ночью.  И  другие  города,  знакомые  по  молодым  годам,
проведенным нами на севере. Разговоров было немного. Мы с Госпожой держались
вместе; по мере того как наш необычайный флот близился к  месту  назначения,
напряжение наше росло, а искомые ключи так и не находились.
   - Долго еще осталось? - Я потерял счет времени.
   - Сорок два дня, - ответила она.
   - Мы так долго проторчали в пустыне?
   - Когда веселишься, время так и летит.
   Я вскинулся. Шутка? Да еще такая затрепанная? От нее?
   Ненавижу, когда враги становятся людьми. Не положено им этого.
   Госпожа вела себя со мной как человек  уже  два  месяца.  Как  я  мог  ее
ненавидеть?

***

   До Форсберга погода оставалась почти пристойной.  Потом  началась  тухлая
гнусь.
   Зима вступила в свои права. Освежающие ледяные ветры, заряженные картечью
снежной крупы.
   Превосходный наждак для моего нежного  личика.  Под  этой  бомбардировкой
передохли даже вши на спинах летучих китов. Все мы ругались,  и  ворчали,  и
проклинали все на свете, и жались друг к другу в поисках тепла, которого  не
осмеливались получить от давнего союзника человека - огня. Только  Следопыту
все было нипочем.
   - Его хоть что-нибудь беспокоит? - спросил я.
   -  Одиночество,  -  ответила  Госпожа  самым  странным  тоном,  какой   я
когда-либо  слышал  из  ее  уст.  -  Если  хочешь  безболезненно  прикончить
Следопыта, запри его в одиночке, а сам уйди.
   Меня пробрал до костей мороз, который ничего общего не  имел  с  погодой.
Кто из моих знакомых был в одиночестве  чудовищно  долго?  Кто,  возможно  -
только лишь возможно, - начал сомневаться:  а  стоит  ли  абсолютная  власть
такой цены?
   Я без всякого сомнения знал - она  наслаждалась  каждой  секундой  нашего
спектакля на равнине. Даже в минуты опасности. Я знал, что, достань  у  меня
наглости, я мог бы стать ей не только мнимым любовником. По  мере  того  как
приближался срок вновь становиться Госпожой, в ней росло тихое отчаяние.
   Я мог бы приписать это чувство ее  напряжению  -  ей  предстояли  тяжелые
времена, и она знала нашего врага. Но дело  было  не  только  в  напряжении.
По-моему, я ей по-человечески нравился.
   - У меня есть к тебе просьба, - тихо произнес я, когда мы жались  друг  к
другу, стараясь не думать о том, какая женщина прижимается ко мне.
   - Что?
   - Анналы. Это все, что осталось от Черного  Отряда.  Много  веков  назад,
когда создавались Свободные Отряды Хатовара, была  дана  клятва.  Если  хоть
кто-то из нас переживет гибель Отряда, он должен их вернуть.
   Не знаю, поняла ли она. Но она ответила:
   - Они твои.
   Я хотел объяснить, но не мог. Зачем возвращать их? Я не знаю толком, куда
их возвращать. Четыре столетия Отряд дрейфовал  на  север,  то  набирая,  то
теряя силы, меняя бойцов. Я не знаю даже, существует ли еще  Хатовар  и  что
это такое - город, страна, человек или бог? Анналы начальных лет или сгинули
в боях,  или  вернулись  домой.  Первое  столетие  известно  мне  только  по
выдержкам и обрывкам летописей...  Неважно.  Частью  Обязанностей  анналиста
всегда было возвратить Анналы в Хатовар, если Отряд прекратит существование.
   Погода  становилась  все  хуже.  Над  Веслом  она  казалась  уже  активно
враждебной. Может, так и было. Тварь в земле знала о нашем походе.
   Севернее Весла Взятые разом, как камни, рухнули к земле.
   - Что за черт?
   - Пес Жабодав, - ответила Госпожа. - Мы его нагнали. Он еще  не  добрался
до своего хозяина.
   - Им под силу остановить его?
   - Да.
   Я перегнулся через "борт" кита. Не знаю, что я там ожидал  увидеть  -  мы
летели в снежной туче.
   Внизу  несколько  раз  вспыхнуло.   Потом   вернулись   Взятые.   Госпожа
поморщилась.
   - В чем дело? - спросил я.
   - Хитрая тварь. Он забежал  в  безмагию  там,  где  она  касается  земли.
Слишком плохая видимость, чтобы его можно было там достать.
   - Это так важно?
   - Нет. - Но прозвучало это неуверенно.
   Погода все ухудшалась, но китам она была нипочем. Достигнув Курганья,  мы
с  товарищами  отправились  в  казармы  Стражи,  а  Душечка  остановилась  в
"Синелохе". Граница безмагии проходила как раз по стенам казарм.
   Приветствовал нас полковник  Сироп  лично.  Добрый  старина  Сироп!  Я-то
думал, мы его прихлопнули, но он только прихрамывал. Не могу сказать, что он
был очень общителен - обстановка не способствовала.
   А нашим ординарцем был назначен мой старый знакомец Кожух.

Глава 49
НЕВИДЕМЫЙ ЛАБИРИНТ

   При нашем появлении Кожух чуть не запаниковал. Не  успокоили  его  и  мои
манеры доброго дядюшки. Лицезрение Госпожи во всей ее силе  едва  не  довело
беднягу до истерики, да и вид Следопыта не способствовал укреплению  нервов.
Утихомирил его, как ни странно, Одноглазый, переведя разговор  на  Ворона  и
его нынешнее состояние. Это решило дело.
   А у меня появился собственный повод трястись от ужаса. Через  пару  часов
после высадки - я еще вещи не успел разобрать  -  Госпожа  привела  Шепот  и
Хромого, чтобы те перепроверили наши переводы.
   Предполагалось, что Шепот будет проверять, все  ли  бумаги  на  месте,  а
Хромой - вспоминать старые деньки на случай, если мы  пропустили  какую-либо
связь. В первые века Владычества он явно вел бурную общественную жизнь.
   Потрясающе. Я и не подумал бы, что этот ошметок ненависти и уродства  мог
быть чем-то еще, кроме воплощения гнусности.
   Гоблин присматривал за этой парочкой, пока я  выходил  навестить  Ворона.
Все остальные у него уже побывали.
   Там была и она. Прислонившись к стене, она  грызла  ноготь  и  совсем  не
походила на ту великолепную суку, что столько лет терзала мир. Я уже говорил
- ненавижу, когда враги выглядят людьми. А она была человеком.  Перепуганным
до смерти.
   - Как он? - спросил я и, когда увидел,  в  каком  она  состоянии:  -  Что
случилось?
   - С ним все по-прежнему. О нем хорошо заботятся. Ничего такого, с чем  не
справится парочка чудес.
   Я осмелился вопросительно поднять бровь.
   - Все пути к бегству отрезаны. Я словно ухожу в подземелье -  все  меньше
для меня открытых путей, и каждый - хуже предыдущего.
   Я присел на стул, откуда  обычно  наблюдал  за  Вороном  Кожух,  принялся
изображать лекаря. Бессмысленно - не лучше мне убедиться в этом самому?
   - Наверное,, очень одиноко - быть королевой мира,  -  пробормотал  я  про
себя. Тихий вздох.
   - Ты слишком осмелел.
   - Да ну?
   - Извини. Думаю вслух. Нездоровая привычка, вызывает синяки  и  массивные
кровотечения. Выглядит  вполне  здоровым.  Думаешь,  Хромой  или  Шепот  нам
помогут?
   - Нет. Но испробовать следует все способы.
   - Как насчет Боманца?
   - Какого Боманца?
   Я поднял глаза. Она действительно удивилась.
   - Колдуна, который тебя освободил.
   - Ах этот. А что насчет него? Чем может нам  помочь  мертвец?  От  своего
некромана я избавилась... Или ты знаешь что-то, чего не знаю я?
   Как же. Побывав перед ее Оком. Но все же...  С  полминуты  я  спорил,  не
желая раскрывать крошечное свое преимущество, потом сдался.
   - Гоблин и  Одноглазый  говорили,  что  Боманц  здоровехонек.  Он  пойман
Курганьем. Как Ворон, только вместе с телом.
   - Как это возможно?
   Неужели она не узнала об этом во  время  допроса?  Наверное,  не  задавая
нужных вопросов, не получишь и нужных ответов. Я постарался припомнить  все,
что мы с Госпожой делали вместе. Отчеты Ворона я ей пересказывал,  но  самих
писем она не читала. В общем-то... Оригиналы, с которых Ворон и  писал  свой
рассказ, лежали в моей комнате. Гоблин с Одноглазым волокли  их  на  равнину
только ради того, чтобы теперь бумаги вернулись  на  место.  Никто  даже  не
заглядывал туда, потому что они лишь повторяли уже рассказанную историю...
   - Посиди здесь, - произнес я, вставая. - Сейчас вернусь.
   Когда я ворвался в комнату, Гоблин одарил меня недобрым взглядом.
   - Я на секундочку, - пробормотал я. - Кое-что наклевывается.
   Я порылся в ящике, где  лежали  раньше  документы  Ворона  -  теперь  там
валялась только рукопись самого Боманца, - и вылетел из комнаты. Взятые меня
не заметили.
   Пьянящее чувство -  когда  Взятые  тебя  не  замечают.  Плохо  лишь,  что
причиной тому одно - они борются за жизнь. Как и мы.
   - Вот... Вот оригинал рукописи. Я просмотрел ее только один  раз,  бегло,
сверяя перевод Ворона. Довольно точно, хотя  он  слишком  драматизировал,  а
беседы просто придумал. Но факты, характеры - это все от Боманца.
   Госпожа читала с немыслимой быстротой.
   - Принеси вариант Ворона.
   Туда и обратно; Гоблин скривился и  проворчал  мне  вслед:  "Это  у  тебя
называется  секундочка,  Костоправ?"  Сквозь  вторую  порцию  бумаг  Госпожа
пронеслась в том же темпе, а дочитав, призадумалась.
   - Ну? - спросил я.
   - В этом кое-что есть. Вернее сказать, кое-чего нет. Два вопроса. Кто это
написал? И где упомянутый его сыном камень из Весла?
   - Полагаю, большую часть оригинала записал сам Боманц.  А  закончила  его
жена.
   - Он писал бы от первого лица.
   - Необязательно. Может, это запрещали  условности  тогдашней  литературы.
Ворон часто стыдил меня, что я слишком много отсебятины вкладываю в  Анналы.
Он привык к иным традициям.
   - Примем это за рабочую гипотезу.  Следующий  вопрос.  Что  стало  с  его
женой?
   - Ее семья жила в Весле. Я бы на ее месте туда и вернулся.
   - На месте жены человека, который меня выпустил?
   - А кто об этом знал? Боманц - не настоящее имя.
   Госпожа отмела мои возражения.
   - Шепот нашла эти бумаги в Лордах. Одной кипой. Кроме  рассказа,  Боманца
ничего с ними не связывает. Мне  кажется,  что  вместе  их  собрали  намного
позже. Но бумаги - его. Где же они могли находиться между тем,  как  исчезли
отсюда, и тем, как их нашла Шепот? Не потерялись ли какие-то документы?  Нам
пора посоветоваться с Шепот.
   Ее королевское "нам" меня явно не включало.
   Но искра разожгла пламя. Вскоре Взятые уже разлетались  во  все  стороны.
Через  два  дня  Благодетель  доставил  упомянутый  сыном  Боманца   камень,
оказавшийся бесполезным. Камень присвоили стражники, приспособив его  вместо
ступеньки в барак.
   До меня доходили отдельные слухи  -  южнее  Весла  искали  путь,  которым
бежала из Курганья овдовевшая и ославленная Жасмин. Нелегко  идти  по  столь
старому следу, но Взятым многое доступно.
   Искали и в Лордах.
   На мою долю выпало сомнительное удовольствие  болтаться  вокруг  Хромого,
пока тот помечал ошибки, сделанные нами  при  переводе  имен  с  ючителле  и
теллекурре. Оказалось, что в те времена различались не только написания,  но
даже алфавиты. А некоторые из упомянутых были не теллекурре или ючителле,  а
иноземцами, приспособившими  свои  имена  к  местному  произношению.  Хромой
разматывал этот клубок изнутри.
   И в один день Молчун подал мне знак. Он заглядывал  Хромому  через  плечо
еще старательнее меня.
   Он нашел ключ.

Глава 50
GNOMEN?

   Самообладание Душечки  меня  потрясает.  Она  довольно  долго  пробыла  в
"Синелохе" и ни разу не поддалась желанию увидеть Ворона. Каждый раз,  когда
произносилось это имя, в глазах Душечки проглядывала боль.  Но  она  терпела
месяц.
   Но все же она пришла - мы знали, это неизбежно,  -  пришла  с  разрешения
Госпожи. Я постарался не обращать внимания на ее визит. И заставил  колдунов
держаться от нее подальше. Труднее всего было уговорить Молчуна, но в  конце
концов согласился и он - это было ее дело, личное,  и  не  в  его  интересах
совать туда нос.
   Я не пошел к ней - она пришла ко мне. Ненадолго, пока все остальные  были
заняты. Чтобы обнять меня, чтобы я напомнил ей,  что  мы  заботимся  о  ней.
Чтобы я поддержал ее, пока она обдумывает решение.
   - Теперь мне не отпереться, да? - показала она. И через пару минут: - Все
еще мое слабое место. Но чтобы вернуться, ему придется это право  заслужить.
- Так она думает "вслух".
   Молчуну я в тот миг сочувствовал больше,  чем  Ворону.  Ворона  я  всегда
уважал за бесстрашие и  силу,  но  не  мог  заставить  себя  полюбить  этого
человека. А Молчуна я любил и желал ему только добра.
   - Надеюсь, твое сердце не разобьется,  если  он  окажется  слишком  стар,
чтобы измениться, - показал я.
   Слабая улыбка.
   - Мое сердце разбилось давным-давно. Нет, я ничего не жду. Мы живем не  в
сказке.
   Больше Душечка не сказала ничего. И я не воспринял ее слов всерьез  -  до
тех пор, пока не рассмотрел в их свете случившееся потом.
   И пришла она, и ушла, скорбя по мертвым мечтам, и не приходила более.

***

   В те минуты, когда Хромой отошел  по  своим  делам,  мы  переписали  все,
оставленное им на столе, сравнили с собственными диаграммами.
   - О-хо! - выдохнул я. - Да.
   Был в одном из далеких западных царств  некий  дворянин  по  имени  барон
Сенджак, и четыре его дочери,  как  гласила  рукопись,  соперничали  друг  с
другом в красоте. Одну из них звали Ардат.
   - Она солгала, - прошептал Гоблин.
   - Может быть, - согласился я. - Или не знала сама - на это похоже больше.
Не могла знать. И никто другой не мог. До  сих  -pop  не  могу  понять,  как
Душелов могла быть уверена, что тут скрыто истинное имя Властелина.
   - Желаемое за действительное? - предположил Одноглазый.
   - Нет, - возразил я. - Видно было - знала она, что держит в руках. Только
не могла отыскать нужное.
   - Как и мы.
   - Ардат мертва, - напомнил я. - Остаются три варианта. Но  если  припрет,
выстрел будет один.
   - Подытожь-ка все, что мы знаем.
   - Одной из сестер была Душелов. Имени ее мы так и не знаем.  Ардат  могла
быть близнецом Госпожи. Думаю, та старше, чем Душелов, хотя росли они вместе
и много лет не разлучались. О четвертой сестре мы вообще ничего не знаем.
   - У нас  есть  все  четыре  имени  и  фамилия.  Проверьте  генеалогии,  -
посоветовал Молчун. - Найдите, кто за кого вышел замуж.
   Я застонал. Генеалогии лежали в "Синелохе". Душечка загрузила их на  кита
вместе с прочим барахлом.
   Времени  не  хватало.  Объем  работы  доводил  меня  до  судорог.  В  эти
генеалогии не сунешься с женским именем, чтобы отыскать что-то. Нет,  искать
приходится мужчину, который женился на нужной тебе госпоже, и надеяться, что
летописец упомянет хоть ее имя.
   - Как же мы с этим справимся?  -  взвыл  я.  -  Я  же  единственный,  кто
разбирается в этих куриных следах! - И тут мне пришла в голову, простите  за
нескромность, гениальная идея. - Следопыт. Засадим Следопыта. Ему все  равно
нечего делать, кроме как за деревцем  ухаживать.  Пусть  занимается  этим  в
"Синелохе" и одновременно почитывает книжки.
   Сказать легче, чем сделать. Следопыт находился  очень  далеко  от  своего
нового хозяина. Втолковать что-либо этому  безмозглому  созданию  -  великий
подвиг. Но когда задание ясно, его не остановить.
   Однажды ночью, когда я ежился под горкой одеял, в  мою  комнату  вступила
она.
   - Вставай, Костоправ. - У?
   - Мы отправляемся в полет.
   - У?.. Прошу прощения, но сейчас же середина ночи!  У  меня  был  тяжелый
день...
   - Вставай.
   Приказы Госпожи не обсуждаются.

Глава 51
ЗНАК

   Дождь замерзал на лету, покрывая все вокруг ломкой, ледяной глазурью.
   - Оттепель, надо полагать, - заметил я.
   Той ночью у Госпожи было - - плохо с чувством юмора.  Мое  замечание  она
проглотила с трудом. Ковер, к которому она провела  меня,  имел  хрустальный
купол над передними сиденьями - новое приобретение Хромого.
   Чтобы снять лед. Госпоже пришлось применить волшебство.
   - Проверь, плотно ли закрыто, - приказала она.
   - По-моему, в порядке. Мы взлетели.
   Меня швырнуло на спину. Рыбий  нос  нацелился  на  невидимые  звезды.  Мы
поднимались с ужасающей быстротой.  На  мгновение  мне  показалось,  что  мы
взлетим так высоко, что я не смогу дышать.
   Именно это мы и сделали. И еще выше - проломившись сквозь облака. Тогда я
понял, для чего нужен купол.
   Чтобы удерживать воздух. Это значит, что летучие киты  больше  не  смогут
укрываться от Взятых  на  высоте.  Госпожа  и  ее  банда  всегда  что-нибудь
придумают.
   Но какого черта мы тут делаем?!
   - Смотри.  -  Вздох  разочарования.  Тень,  омрачившая  надежду.  Госпожа
показала.
   Я увидел. И узнал, потому что я уже видел это долгими ночами отступления,
завершившегося битвой перед Башней. Великая Комета. Маленькая - но не узнать
этот серебристый ятаган невозможно.
   - Этого не может быть. До нее еще двадцать лет. Небесные тела  не  сходят
со своих путей.
   - Не сходят. Это аксиома. Значит, ошиблись те, кто ее установил.
   Госпожа направила ковер вниз.
   - Отметь это в своих Анналах, но людям не говори. Они и без того  слишком
встревожены.
   - Согласен. - Одно имя Кометы помрачает умы.
   Возвращение в слякоть курганской ночи. Мы  пролетели  над  самым  Великим
курганом, в каких-то сорока футах. Проклятая река подобралась совсем близко.
Призраки танцевали под дождем.
   Я доковылял по грязи до барака, сверился с календарем.
   Осталось двенадцать дней.
   Старый ублюдок, наверное, хохочет сейчас от души вместе со своей  любимой
гончей - псом Жабодавом.

Глава 52
НИЧЕГО УДИВИТЕЛЬНОГО

   Меня не оставляло нечто,  сидящее  обычно  под  сознанием.  Я  ворочался,
вертелся, засыпал и просыпался, и только перед самым рассветом меня осенило.
Я вскочил и принялся рыться в бумагах.
   Я нашел тот список, на котором Госпожа задержала дыхание,  и  перепахивал
бесконечный список гостей, пока не обнаружил лорда Сенджака  и  дочерей  его
Ардат, Веру и Сайлит.  Младшая,  Доротея,  как  заметил  писец,  прибыть  не
смогла.
   - Ага! - каркнул я. - Поле поисков  сужается.  Никаких  иных  сведений  я
добыть не смог, но и  это  был  триумф.  Предполагая,  что  у  Госпожи  была
сестра-близнец,  зная,  что  Ардат  мертва,  а  Доротея  -  младшая...  Шанс
пятьдесят на пятьдесят. Женщина по имени Сайлит и  женщина  по  имени  Вера.
Вера? Так оно и переводится.
   Я так разволновался, что заснуть больше не смог. Даже забыл о Комете  вне
расписания.
   Но возбуждение стерлось в жерновах времени.  Взятые,  выслеживавшие  жену
Боманца и записки, молчали. Я предложил Госпоже обратиться к первоисточнику.
Но она еще не была готова рискнуть. Пока.
   Через четыре дня после  того,  как  я  исключил  сестренку  Доротею,  наш
скудоумный дружище Следопыт добыл еще одну  жемчужину.  Великан  корпел  над
генеалогиями день и ночь.
   Молчун вернулся из "Синелоха" с такой рожей, что мне стало ясно - новости
у него хорошие. Он выволок меня на улицу,  в  город,  в  безмагию,  и  сунул
отсыревший лист бумаги.
   "Три сестры были замужем, - гласила  запись,  сделанная  четким  почерком
Следопыта. - Ардат сочеталась браком дважды. Первым супругом  ее  был  барон
Кэйден Дольмснский, павший в бою. На шестом  году  после  того  Ардат  вышла
замуж за Эрина Безотчего из города Пращник в земле Вий, странствующего жреца
бога Вансера. Вера была  супругой  известного  колдуна  Бартелме  Вояжского.
Мнится мне, что сказанный Бартелме Волжский стал одним из Взятых, но  память
моя в сем ненадежна".
   А ведь чистая правда.
   "Доротея вышла замуж  за  Плота,  наследного  принца  Начала.  Сайлит  же
оставалась в безбрачии".
   Тут Следопыт доказал, что, несмотря на тугодумие, иной раз в  его  умишке
появлялись полезные мысли.
   "Книги смертей показывают, что Ардат и муж ее  Эрин  Безотчий  из  города
Пращник  в  земле  Вий,  странствующий  жрец  бога   Вансера,   были   убиты
разбойниками  в  пути  между  Резцом  и  Яичком.   Ненадежная   моя   память
подсказывает, что случилось cue за несколько месяцев до того, как  Властелин
провозгласил себя.
   Сайлит утонула при разливе Сонной реки несколькими  годами  ранее  и  при
множестве свидетелей унесена была течением. Однако тела ее так и не нашли".
   У нас тоже  был  свидетель.  Хотя  мне  никогда  не  приходило  в  голову
воспринимать Следопыта в этом качестве.  В  его  умишке  хранились  все  эти
сведения; знать бы только, как их оттуда добыть.
   "Вера погибла в бою, когда Властелин и Госпожа захватили  Вояж  в  первые
годы своих завоеваний. О смерти Доротеи свидетельств не сохранилось".
   - Черт, - вырвалось у меня. - Значит,  старина  Следопыт  еще  на  что-то
годится.
   - Звучит довольно запутанно, - показал Молчун, - но,  поразмыслив,  можно
разобраться.
   Даже не рисуя схем, связывающих четырех сестер, я мог уверенно заявить:
   - Мы знаем, что Доротея стала Душеловом.  Мы  знаем,  что  Госпожа  -  не
Ардат. Я предположил бы, что сестра, устроившая ту засаду, в  которой  Ардат
погибла...
   Не хватало какой-то мелочи.  Если  бы  только  я  знал,  которые  из  них
двойняшки...
   -  Следопыт  роется  в  записях  рождений,  -  ответил  Молчун   на   мой
невысказанный вопрос.
   Вряд ли он что-то найдет. Лорд Сенджак не был теллекурре.
   - Одна из признанных мертвыми  не  погибла.  Я  поставил  бы  на  Сайлит.
Предполагая, что Вера была убита, потому что узнала якобы  погибшую  сестру,
когда Властелин и Госпожа брали Вояж.
   - Боманц упоминал легенду о том, что Госпожа убила свою  сестру-близнеца.
В той засаде? Или нечто более явное?
   - Кто знает? - ответил я. Очень уж запутано. "Интересно, - подумал  я  на
мгновение, - а пригодится ли нам это все?"

***

   Госпожа объявила общее собрание, чтобы сообщить, что наша  первоначальная
оценка оказалась излишне оптимистической.
   - Мы были введены в заблуждение, - сказала она. -  В  бумагах  Костоправа
нет ничего, указывающего на истинное имя моего супруга. Что навело  Душелова
на эту мысль, мы уже не узнаем. Мы не можем  быть  уверены,  что  ничего  из
документов не пропало. Если только в ближайшее время из Лордов или Весла  не
придут вести, можно считать этот путь закрытым и искать новый.
   Я нацарапал записку, попросил Шепот передать , вперед. Госпожа прочла  ее
и, задумчива прищурившись, глянула на меня.
   - Эрин Безотчий, - прочла она вслух. - Странствующий жрец из  Пращника  в
царстве Вий. Это от нашего историка-любителя. То, что ты  нашел,  Костоправ,
не так интересно, как то, что ты это нашел. Этим новостям уже пять веков.  И
уже тогда они были бесполезны. Кем бы ни был Эрин Безотчий до ухода из  Вия,
следы он замел мастерски. К тому времени, как его дела затронули  окружающих
настолько, что происхождением жреца начали интересоваться, он  стер  с  лица
земли не только Пращник, но и всех, кто жил в этом городишке с  момента  его
рождения. Позднее он пошел так далеко, что опустошил весь Вий. Потому-то так
удивило  нас  предположение,  что  в  этих  бумагах  записано  истинное  имя
Властелина.
   Я  ощутил  себя  карликом-кретином.  Следовало  бы  догадаться,  что  имя
Властелина  пытались  найти  и  раньше.  И  я  сдуру   отдал   слабое   наше
преимущество. Вот вам и дух сотрудничества.
   Вскоре прибыл один из новых Взятых - я их вечно путаю, они  все  на  одно
лицо  -  и  передал(а?)  Госпоже  резной  сундучок.  Открыв   его.   Госпожа
улыбнулась:
   - Бумаги не уцелели.  Зато  у  нас  есть  это.  Она  вытряхнула  на  стол
несколько странных браслетов. - Завтра отправляемся за Боманцем. Все поняли.
А мне пришлось спрашивать:
   - Это что?
   - Амулеты, сработанные для Вечной Стражи во  времена  Белой  Розы.  Чтобы
стражники могли безбоязненно заходить в Курганье.
   Понятия не имею, почему все так разволновались.
   - Его жена, должно быть, унесла их. Хотя как они попали к ней  в  руки  -
загадка. А теперь разойдитесь. Мне надо подумать. -  Она  выгнала  нас,  как
крестьянка - цыплят.
   Я вернулся к себе. За мной в комнату вплыл Хромой. Не сказав ни слова, он
зарылся в бумаги. Я из любопытства заглянул  ему  через  плечо.  Он  свел  в
список все найденные нами имена, теми письменами,  которыми  пользовались  в
соответствующих странах, и, кажется, играл  одновременно  с  подстановочными
шифрами и нумерологией. Я недоуменно покачал головой, лег, повернулся к нему
спиной и прикинулся, что сплю.
   Уснешь тут, как же, когда он рядом.

Глава 53
ВОСКРЕШЕНИЕ

   Той ночью  опять  пошел  снег.  Настоящий,  полфута  за  час,  и  никаких
просветов. Меня-то и разбудил шум, поднятый разгребающими снег  с  ковров  и
дорожек стражниками.
   Несмотря на Хромого, я все же задремал.
   Миг ужаса. Я вскинулся - Взятый по-прежнему корпел над бумагами.
   В бараке было жарко - тепло не уходило, потому что снега навалило едва ли
не до крыши.
   Несмотря на погоду, жизнь продолжалась. Пока я  спал,  прибыли  несколько
Взятых. Стражники не только копали, но и чем-то еще занимались.
   За скудным завтраком ко мне подсел Одноглазый.
   - Так она собирается идти туда, - проговорил я. - Несмотря на погоду.
   - Погода лучше не станет, Костоправ. Тот парень знает, что тут  творится.
Колдун был мрачен.
   - В чем дело?
   - Я умею  считать.  Костоправ.  Чего  ты  хочешь  от  человека,  которому
осталась неделя жизни?
   У меня засосало под ложечкой. Да.  Я  старался  гнать  от  себя  подобные
мысли, но...
   - Мы уже бывали в безвыходных положениях. Лестница Слез. Арча. Берилл. Мы
выкручивались.
   - Я это себе сам повторяю.
   - Как Душечка?
   - Беспокоится. А  ты  что  думал?  Она  же  как  мошка  между  молотом  и
наковальней.
   - Госпожа о ней и забыла. Он фыркнул.
   - Не позволяй ее милостям  разъесть  твой  здравый  смысл,  Костоправ.  -
Хороший совет, - признал я. - Но ненужный. Даже сокол не присматривал бы  за
ней так, как я.
   - Тоже пойдешь?
   - Чтобы я да пропустил? Не знаешь, где тут можно снегоступы достать?
   Одноглазый ухмыльнулся. На мгновение в нем проснулся прежний бес.
   - Некоторые - не стану называть имен, всякое бывает - этой  ночью  сперли
со складов Стражи полдюжины пар. Часовые заснули, сам понимаешь.
   Я подмигнул и ухмыльнулся в ответ. Так, значит. Я не мог приглядывать  за
ними постоянно, но времени они не теряли.
   - Парочку мы Душечке отнесли, так,  на  всякий  случай.  Осталось  четыре
пары. И ма-аленький такой планчик.
   - Да?
   - Да. Увидишь. Блистательный, если можно выразиться.
   - Где снегоступы? Куда вы собрались?
   - Встретимся в коптильне, как только Взятые взлетят.
   Заглянули перекусить несколько стражников,  усталые  и  злые.  Одноглазый
ушел, оставив меня в глубоком раздумье. Что они там замышляют?
   Самые тщательно разработанные планы.., ну, вы знаете.
   В столовую вступила Госпожа.
   - Бери тулуп и варежки. Костоправ. Время. У меня отпала челюсть.
   - Ты идешь или нет?
   - Но... - Я судорожно поискал оправданий. - Если  я  полечу,  кому-то  не
хватит ковра. Госпожа как-то странно на меня посмотрела.
   - Хромой остается. Пошли. Одеться не забудь.
   Я не забыл, как меня ни огорошило.  По  пути  на  улицу  я  наткнулся  на
Гоблина; обалдело помотал головой, чтобы тот заметил.
   Как только мы взлетели, Госпожа протянула мне что-то.
   - Что это?
   - Лучше надень. Если не хочешь без защиты отправиться в Курганье.
   - О!
   Не слишком внушительно. Дешевка, жад и яшма на ломком кожаном шнурке. Но,
застегнув пряжку на запястье, я ощутил силу амулета.
   Мы пролетали над самыми крышами - единственными  нашими  ориентирами.  За
городской чертой не было и их. Но у Госпожи были и другие способы.
   Мы описали круг над границей Курганья, у реки  снизились.  Вода  текла  в
ярде под нами.
   - Льда много, - заметил я неуверенно. Госпожа не  ответила.  Она  изучала
берег. Река уже въелась в  Курганье.  Вот  рухнул  сырой  обрывчик,  обнажив
дюжину скелетов. Я поморщился. Через минуту скелеты прикрыл снег или  унесла
вода.
   - Аккурат по расписанию, - произнес я.
   - М-м-м. - Госпожа направила ковер по окружности курганов. Пару  раз  мне
удавалось заметить другие ковры. Потом что-то внизу привлекло мое внимание.
   - Внизу!
   - Что?
   - Показалось, следы.
   - Возможно. Пес Жабодав близко. О боги...
   - Время, - бросила Госпожа, и мы повернули к Великому кургану.
   Высадились мы у подножия кургана - сначала  Госпожа,  за  ней  я.  Вокруг
опускались другие ковры. Вскоре  рядом  стояли  четверо  Взятых,  Госпожа  и
старый перепуганный лекарь - стояли в нескольких шагах от ужаса мира.
   Один из Взятых привез лопаты. Полетел снег.  Мы  копали  по  очереди,  не
исключая никого. Собачья работа. Когда мы добрались  до  засыпанного  снегом
кустарника, стало еще хуже. А когда пошла мерзлая земля  -  совсем  паршиво.
Копать приходилось осторожно. Госпожа сказала,  что  Боманца  едва  засыпало
землей.
   Казалось, это длится  вечно.  Копай,  и  копай,  и  копай.  Но  мы  нашли
сморщенное человекоподобное нечто, и Госпожа заверила меня, что это Боманц.
   В последнюю мою очередь лопата наткнулась на что-то твердое.  Я  нагнулся
посмотреть, думая, что это камень, отмел мерзлую землю...
   И с воплем вылетел из ямы, тыча в нее пальцем. Госпожа  спустилась  туда.
Вверх взмыл ее смех.
   - Костоправ нашел дракона. По крайней мере, его челюсть.
   Я продолжал пятиться к нашему ковру...
   Там громоздилось что-то огромное, басовито рычащее. Я метнулся в сторону,
утонул в снегу. Послышались крики, рев... Когда я вылез, все уже  кончалось.
Израненный пес Жабодав умчался.
   Госпожа и Взятые ждали его.
   - Почему меня никто не предупредил? - проныл я.
   - Он мог тебя прочесть. Жаль, что мы не сильно его задели.
   Двое Взятых, наверное мужского пола, подхватили Боманца.  Тот  был  тверд
как статуя, но что-то в нем ощущал даже я - не то искру, не то что-то  иное.
За мертвого его никто бы не принял.
   Колдуна погрузили на ковер.
   Гнев внутри кургана был едва ощутимым, как жужжание мухи  в  другом  углу
комнаты. Теперь он обрушился на нас, как молот безумия Один  удар  Ни  капли
страха не было в нем Полная уверенность в конечной победе. Мы были для  него
лишь надоедливой помехой.
   Взмыл ковер с телом Боманца. Потом еще один Я устроился на своем месте  и
принялся молиться, чтобы мы поскорее взлетели.
   Со стороны города донеслись  рычание  и  вопли.  Сквозь  стену  снегопада
пробилась вспышка света - Так я и знал, - проворчал я Один из  моих  страхов
претворился в жизнь - пес Жабодав нашел-таки Гоблина и Одноглазого.
   Поднялся еще один ковер Госпожа заняла свое место, закрыла купол.
   - Глупцы, - сказала она - Что они там делали?
   ? промолчал.
   Она не Заметила. Все ее внимание поглощал непокорный ковер. Что-то тянуло
нас к Великому кургану. Но я видел. На уровне  глаз  промелькнуло  уродливое
лицо Следопыта. Он нес сына Дерева.
   Потом появился пес  Жабодав.  Он  шел  по  пятам  Следопыта.  Ему  снесло
полморды и ногу, но оставшегося хватило  бы,  чтобы  разодрать  Следопыта  в
клочья Пса Жабодава Госпожа заметила. Она развернула ковер и одно за  другим
выпустила восемь тридцатифутовых копий. Она не промахнулась И все же.
   Волоча за собой копья, окутанный пламенем пес Жабодав  нырнул  в  Великую
Скорбную реку. Нырнул и больше не всплывал.
   - Это его на какое-то время займет В каких-то двадцати шагах, не  обращая
ни на что внимания,  Следопыт  расчищал  верхушку  Великого  кургана,  чтобы
посадить деревце.
   - Идиоты, - пробормотала Госпожа. - Я окружена идиотами. Даже Дерево  это
дебильное.
   Объяснять она не стала. Вмешиваться - тоже.
   По пути домой я высматривал следы Гоблина и Одноглазого. Ничего не нашел.
В  казармах  их  не  было.  Само  собой.  Не  успели  бы  они  вернуться  на
снегоступах. Но когда колдуны не вернулись и часом позже, я уже с трудом мог
сосредоточиться на оживлении Боманца.
   Процесс начался горячими ваннами - чтобы прогреть и, очистить его  плоть.
Предварительных этапов я не видел - Госпожа  держала  меня  при  себе  и  не
заглядывала туда, пока Взятые не объявили, что все готово к  заключительному
пробуждению. Оказалось совсем не впечатляюще. Госпожа сделала над Боманцем -
изрядно  побитым  молью  -  несколько  пассов  и  произнесла  пару  слов  на
непонятном мне языке Почему это колдуны всегда используют непонятные  языки?
Даже Гоблин с Одноглазым. Оба признавались мне,  что  не  понимают  наречия,
употребляемого соперником. Может, они их придумывают?
   Iо ее заклинание сработало.  Старая  развалина  вернулась  к  жизни  и  с
мрачным упорством попыталась продвинуться вперед, будто сражаясь с  жестоким
ветром. Он прошел три шага, прежде чем понял, что ветра нет.
   Он замер. Медленно обернулся - на лице его отразилось отчаяние Взгляд его
уперся в Госпожу Прошла пара минут, прежде чем он осмотрел вначале всех нас,
а потом комнату.
   - Объясняй, Костоправ. - А он говорит...
   - Форсбергский не изменился.
   Я повернулся к Боманцу - к ожившей легенде.
   - Меня зовут Костоправ. Род занятий - армейский лекарь. Ты - Боманц...
   - Его зовут Сет Мел, Костоправ. Давай установим это сразу.
   - Ты - Боманц, чье истинное имя, возможно, Сет Мел, колдун  из  Весла.  С
тех пор как ты попытался связаться с Госпожой, прошло почти сто лет.
   - Расскажи ему все. - Госпожа пользовалась диалектом Самоцветных городов,
вряд ли знакомым Боманцу.
   Я говорил, пока не охрип. О взлете империи Госпожи. Об угрозе поражения и
победе при Чарах. Об угрозе  поражения  и  победе  при  Арче.  И  об  угрозе
нынешней. Колдун за все это время не промолвил  ни  словечка.  Порой  в  нем
проглядывал описанный в рассказе толстый, почти раболепствующий лавочник.
   Первыми его словами были. Значит, я не  совсем  потерпел  неудачу.  -  Он
повернулся к Госпоже:  -  И  тебя  оскверняет  свет,  не-Ардат.  -  И  снова
повернувшись ко мне: - Отведешь меня к вашей Белой Розе. Когда я поем.
   Госпожа ни единым словом не одернула его.
   Ел он как толстый мелкий лавочник. Госпожа  лично  помогла  мне  натянуть
мокрый тулуп.
   - И не мешкай, - предостерегла она. Стоило нам выйти за порог, как Боманц
словно бы сжался.
   - Я слишком стар, - произнес он. - Не  позволяй  моим  выходкам  обмануть
тебя. Когда играешь с теми, кто сильнее тебя, приходится прикидываться.  Что
мне еще осталось? Сто лет.., и меньше недели, чтобы обелить  себя.  Как  мне
успеть что-то сделать? Единственное знакомое лицо - это Госпожа.
   - Почему ты думал, что ее имя Ардат? Почему не другая из сестер?
   - А их было несколько?
   - Четыре. - Я перечислил. - По твоим бумагам мы установили, что Доротея -
это Душелов...
   - Моим бумагам?
   - Так называемым. Они посвящены большей  частью  тому,  как  ты  пробудил
Госпожу. До последних дней предполагалось, что собрал их  ты,  а  твоя  жена
унесла их из города, думая, что ты погиб.
   - Надо будет разобраться. Не собирал я никаких бумаг. И не писал. У  меня
не было ничего, кроме карты Курганья.
   - Карту я хорошо помню.
   - Я должен увидеть эти бумаги. Но сначала - Белую Розу.  Расскажи  мне  о
Госпоже.
   Мне  трудно  было  следить  за  его  мыслями  -  слишком   они   петляли,
расплескивая идеи.
   - А что о Госпоже?
   - Между вами заметно напряжение.  Враги  -  и  одновременно  друзья.  Или
любовники, и одновременно враги? В общем, противники,  хорошо  знающие  друг
друга и глубоко уважающие. Если ты уважаешь ее, тому есть причина.  Истинное
зло уважать невозможно. Оно и само себя-то не уважает.
   О-хо. А он прав. Я действительно уважаю  ее.  Так  что  я  рассказал  ему
кое-что. Не сразу  заметив,  что  тема  у  меня  была  одна  -  что  Госпожа
осквернена светом.
   - Она очень пыталась быть злодейкой. Но в столкновении с истинной тьмой -
той, что под курганом, - проявляется ее слабость.
   - Нам почти так же нелегко погасить  в  себе  свет,  как  победить  тьму.
Властелин рождается раз в сто поколений. Прочие же, вроде Взятых,  -  только
подделки.
   - Ты сможешь выстоять против Госпожи?
   - Вряд ли. Подозреваю, что мне уготовано стать одним из Взятых, когда она
выкроит время. - Старик, как кот, всегда приземлялся на ноги. - Боги!  -  Он
споткнулся. - Однако она сильна!
   - Кто?
   - Твоя Душечка. Невероятное поглощение. Я беспомощен как младенец.
   В "Синелох" мы забирались через окно второго  этажа  -  столько  насыпало
снега.
   Одноглазый, Гоблин и Молчун сидели с Душечкой в общем  зале.  Неразлучную
парочку изрядно потрепало.
   - Ну-ну, - заметил я. - Выбрались, значит. А я думал,  пес  Жабодав  вами
закусит.
   - Никаких сложностей, - отмахнулся Одноглазый. - Мы...
   - Что значит "мы"? - возмутился Гоблин.  -  С  тебя  толку  было  как  от
кабаньих сосков. Молчун...
   - Заткнись. Это Боманц. Он хочет поговорить с Душечкой.
   - Тот Боманц? - пискнул Гоблин.
   - Тот самый.
   Весь разговор уложился в три вопроса. Вела разговор Душечка, а как только
колдун это понял, он тихонько свернул беседу.
   -  Следующий  шаг,  -  сказал  он  мне.  -  Я   должен   прочесть   якобы
автобиографию.
   - Так ее писал не ты?
   - Нет. Если только память мне совсем не отказывает.
   В бараки мы возвращались в  молчании.  Боманц  пребывал  в  задумчивости.
После первой встречи с Душечкой это в порядке вещей. Это для нас, тех, кто с
самого начала ее знал, она Душечка.
   Боманц продрался сквозь манускрипт, по временам уточняя перевод некоторых
абзацев. Он не знал ючителле.
   - Так это не твоих рук дело?
   - Нет. Но главным рассказчиком послужила моя жена. Вопрос.  Выследили  ли
девчонку, Проныру?
   - Нет.
   - А надо бы. Она единственная из оставшихся в живых, кто имеет значение.
   - Я передам Госпоже. Но сейчас не время. Через пару дней тут будет  сущий
ад.
   Интересно, посадил ли Следопыт свой саженец? Хотя что толку, если Великая
Скорбная смоет курган. Храбро, Следопыт, но очень глупо.
   Однако последствия его усилий проявились очень быстро.
   - Ты обратил внимание на погоду?  -  спросила  Госпожа,  когда  я  явился
передать ей слова Боманца относительно Проныры.
   - Нет.
   - Улучшается. Саженец ослабил способность моего мужа  влиять  на  климат.
Слишком поздно, конечно. Вода не  спадет  и  через  несколько  месяцев.  Она
выглядела подавленной. Когда я сообщил ей, чего  хочет  Боманц,  она  только
кивнула.
   - Так плохо? Или мы потерпели поражение, еще не вступив в бой?
   - Нет. Но цена победы все растет. Я не хочу  платить  так  дорого.  И  не
знаю, смогу ли.
   Я  стоял,  немного  ошарашенный,  и  ожидал   разъяснений.   Которых   не
последовало.
   - Сядь, Костоправ, - произнесла она чуть погодя.
   Я опустился в указанное ею кресло, у гудящего камина, куда  верный  Кожух
постоянно подбрасывал дрова. Потом она отослала Кожуха. И все молчала.
   - Время затягивает петлю,  -  прошептала  она  лишь  раз.  -  И  я  боюсь
растянуть ее.

Глава 54
ДОМАШНИЙ ВЕЧЕР

   Дни шли. Никто не добился хоть  мало-мальски  заметного  успеха.  Госпожа
свернула все исследования, часто совещаясь со Взятыми. Меня на совещания  не
приглашали. Как и Боманца. Хромой участвовал в них только если его  приказом
выгоняли из моей комнаты.
   Я оставил надежду заснуть у себя и переехал к Гоблину с  Одноглазым.  Это
показывает, насколько пугало меня присутствие Взятого - жить с этой парочкой
все равно, что обитать посреди небольшого мятежа.
   Состояние Ворона по-прежнему не менялось, и о  нем  позабыли  все,  кроме
верного Кожуха. Иногда еще по Душечкиному поручению  заглядывал  Молчун,  но
без особого энтузиазма.
   Только в те дни я  понял,  что  Молчун  испытывал  к  Душечке  не  только
верность и преданность, но не  умел  выразить  свои  чувства.  Молчание  его
обуславливала не только клятва.
   Я так и не узнал, кто  из  сестер  были  двойняшки.  Следопыт,  как  я  и
предполагал, ничего не обнаружил  в  генеалогиях.  Колдуны  так  старательно
заметают свои следы, что удивительно, как он вообще что-то обнаружил.
   Гоблин с Одноглазым пытались его загипнотизировать в  надежде  докопаться
до самых старых его воспоминаний. Все равно что гоняться за  привидениями  в
тумане.
   Взятые попытались усмирить Великую Скорбную. Вдоль западного берега начал
громоздиться лед, отворачивая течение в сторону. Но колдуны  переборщили,  и
образовался затор, грозивший поднять уровень воды. Два дня попыток дали  лам
от силы часов десять форы.
   Порой вокруг Курганья появлялись гигантские следы, скоро  исчезавшие  под
снегом. Небо расчистилось,  но  воздух  становился  все  холоднее.  Усилиями
Взятых снег не таял  и  не  покрывался  настом.  Восточный  ветер  постоянно
шевелил сугробы.
   - Госпожа желает вас видеть, сударь, - сообщил мне пробегавший  Кожух.  -
Немедленно.
   Я оторвался от тонка на троих - то есть  с  Гоблином  и  Одноглазым.  Это
помогало убить лениво ползущее время. А что нам еще оставалось?
   - И будьте осторожны,  сударь,  -  предупредил  Кожух,  когда  мы  отошли
достаточно далеко.
   - KXM?
   - У нее дурное настроение.
   - Спасибо.
   Я сбавил шаг. У меня самого на душе кошки скребли.  Не  хватало  еще  мне
чужих горестей.
   В  комнатах  Госпожи  сменили  обстановку.   Принесли   ковры,   завесили
гобеленами стены. Близ уютно потрескивавшего камина  стоял  диванчик.  Точно
рассчитанная атмосфера. Дом, каким он нам мнится, а  не  какой  он  есть  на
деле.
   Госпожа сидела на диване  -  Присаживайся,  -  произнесла  она,  даже  не
глянув, кто пришел.
   Я начал опускаться на стул.
   - Нет. Здесь, со мной.
   Я пристроился на краешке дивана.
   - Что случилось?
   Взгляд  ее  сосредоточился  на  чем-то  невообразимо  далеком.  На   лице
отражалась боль.
   - Я решила.
   - И?
   Я нервно поежился, не совсем понимая, что она имеет в виду, чувствуя, что
мне здесь не место.
   - Выбор невелик. Я могу сдаться и стать одной из Взятых.
   Наказание менее жестокое, чем я ожидал.
   - Или?
   - Или вступить в бой, который невозможно выиграть.
   - Если не можешь победить, зачем драться? Никому из своих я не  задал  бы
такого вопроса Как ответили бы наши, я и так знаю.
   Но она не из наших.
   - Потому что я могу повлиять на исход боя. Я не могу  победить.  Но  могу
решить, кому достанется победа.
   - Или хотя бы не дать победы ему?
   Медленный кивок.
   Я начал понимать причину ее мук. Я видел такие лица на поле боя,  у  тех,
кто идет на смерть, чтобы помочь выжить другим.
   Пытаясь скрыть свои чувства, я сполз с диванчика и  бросил  в  огонь  три
полешка. Если бы не наша грызущая тоска, в комнате было бы уютно, в хрустком
тепле и пляшущем свете огня.
   Мы посидели немного. Я нутром чуял, что  болтать  не  стоит  -  Начнем  с
рассветом, - проговорила Госпожа наконец. - Что?
   - Последний бой. Смейся, Костоправ. Я попытаюсь убить тень. И не  надеюсь
выжить.
   Смеяться? Никогда. Восхищаться. Уважать. Враг мой, неспособный погасить в
себе последнюю искру света и умереть иначе.
   Все это время она сидела очень прямо, сложив руки  на  коленях,  глядя  в
огонь, словно надеялась узреть в  нем  разгадку  некоей  тайны.  Теперь  она
задрожала.
   Женщина, испытывавшая перед смертью  такой  невыносимый  ужас,  предпочла
смерть капитуляции.
   Как это повлияло на мою уверенность? Плохо. Паршиво Если бы я получил  то
же прозрение, что  и  она,  мне  было  бы  легче.  Но  об  этом  Госпожа  не
рассказывала.
   - Костоправ, - попросила она очень-очень  тихо,  почти  робко,  -  обними
меня.
   Что-о?!
   Нет, этого я не сказал, но определенно подумал.
   Ничего я не сказал. Просто сделал  как  просили,  неуклюже  и  неуверенно
Госпожа расплакалась у меня на плече, тихо, почти  неслышно,  как  пойманный
крольчонок.
   Прошло немало времени, прежде чем она заговорила  вновь.  Я  сидел  очень
тихо.
   - Никто не обнимал меня так с детства. Моя няня .
   Снова долгое молчание.
   - У меня никогда не было друзей. Снова долгая пауза.
   - Мне страшно, Костоправ И одиноко.
   - Нет. Мы все с тобой.
   - Но не все по одной причине.
   Она замолчала совсем. Я долго держал ее  в  объятиях.  Поленья  в  камине
прогорели, свет померк. За окнами завыл ветер.
   Когда я, решив, что она наконец заснула, попытался отпустить ее.  Госпожа
только вцепилась в меня  еще  крепче.  Я  замер,  продолжая  обнимать  ее  и
стараясь не обращать внимания на боль во всем теле.
   В конце концов она все же отстранилась от меня,  встала,  вновь  разожгла
камин Я сидел. Она постояла немного за моей спиной, глядя  на  огонь,  потом
положила мне руку па плечо и отрешенно пробормотала - Доброй ночи.
   Госпожа вышла в соседнюю комнату А я еще минут десять-пятнадцать посидел,
прежде чем кинуть в огонь последнее полено и вернуться в реальный мир.
   Наверное, у меня было  очень  странное  выражение  лица,  потому  что  ни
Гоблин, ни Одноглазый ко мне  не  приставали.  Я  залез  в  спальный  мешок,
повернулся к ним спиной и долго еще ворочался, прежде чем заснуть.

Глава 55
ПЕРВЫЙ РАУНД

   Проснулся я как от толчка. Безмагия! Я так давно не заходил в нее, что ее
присутствие меня тревожило. Я  поспешно  свернул  мешок,  обнаружил,  что  в
комнате один. Потом оказалось, что не только в комнате. Барак почти опустел.
Только несколько стражников сидели в общем зале. Солнце еще не встало.
   Ветер еще завывал за стенами Несмотря на  бушевавшее  в  печах  пламя,  в
воздухе попахивало морозом. Я глотал овсянку и раздумывал, что  же  я  успел
пропустить.
   Я уже покончил с завтраком, когда явилась Госпожа.
   - А вот и ты Я уж думала, что придется отправляться без тебя.
   Что  бы  там  ни  случилось  прошлой  ночью,  сейчас  Госпожа   выглядела
уверенной, сильной, готовой  ко  всему  Пока  я  натягивал  тулуп,  безмагия
схлынула У дверей своей комнаты я задержался Хромой  был  там.  Я  задумчиво
нахмурился.
   На борт ковра. Сегодня каждый ковер  был  полностью  оснащен,  и  экипажи
набраны. Но меня больше заинтересовало полное отсутствие снега между городом
и Курганьем. Воющий ветер  унес  его  Мы  взлетели,  как  только  достаточно
рассвело Госпожа поднимала ковер, пока Курганье не начало походить на карту,
проявляющуюся по мере того, как отступали сумерки.  Мы  облетали  могильники
кругом. Ветер, как я заметил, стих.
   Великий курган готов был обрушиться в реку.
   - Сто часов, - произнесла Госпожа, точно читая мои мысли.
   Вот как. Теперь мы считаем часы Я провел взглядом по горизонту. Вот там.
   - Комета.
   - С земли ее не  видно.  Но  ночью..,  придется  нагнать  Облаков.  Внизу
крохотные  фигурки  копошились  на  части  расчищенного   участка.   Госпожа
развернула копию с карты Боманца.
   - Ворон, - напомнил я.
   - Сегодня. Если повезет.
   - Что они там делают?
   - Обследуют.
   И не только. На Курганье дугой наступали стражники в полных доспехах.  За
ними  двигались  легкие  осадные  машины.  Но  некоторые  и  впрямь   что-то
обследовали, оставляя за собой вонзенные в землю копья На копьях развевались
разноцветные вымпелы. Я не стал просить объяснений. Все равно бы не получил.
   На востоке, за рекой, парили летучие киты, с дюжину. Я-то думал, что  они
давно улетели.
   Небо за ними полыхало зарей.
   - Первая проверка, - сказала Госпожа. - Мелкая тварь.
   Она сосредоточенно нахмурилась, и наш ковер начал светиться.
   Из города выехала белая всадница на белом коне. Душечка. В  сопровождении
Молчуна и Лейтенанта. Душечка въехала  в  проход,  отмеченный  вымпелами.  У
последнего копья она остановилась.
   Лопнула земля. На свет божий вырвалась тварь явно из числа  родственников
осьминога с одной стороны и пса  Жабодава  с  другой.  Тварь  промчалась  по
Курганью к реке, подальше от безмагии.
   Душечка поскакала к городу.
   Ковры плеснули колдовской злобой. Через секунду  от  твари  только  пепел
остался.
   - Один есть, - заметила Госпожа. Внизу  разведчики  начали  устанавливать
следующий проход из вымпелов. Так длилось весь день, медленно и неотвратимо.
Большая часть  тварей  Властелина  прорывалась  к  реке.  Те  немногие,  что
кидались в противоположную сторону, наталкивались на стену стрел, прежде чем
сгинуть от рук Взятых.
   - Хватит ли времени уничтожить  всех?  -  спросил  я,  когда  солнце  уже
садилось.
   От сидения на одном месте у меня уже все тело затекло.
   - С избытком. Но не все будет так просто.
   Я попросил разъяснений, но больше Госпожа ничего не сказала.
   Мне все казалось не слишком сложным. Уделать монстров по одному, а  когда
кончатся, взяться за главного злодея. Как он ни  силен,  но  что  он  сможет
сделать в безмагии?
   Проковыляв по бараку в свою комнату, я обнаружил, что Хромой  еще  корпит
над бумагами. Взятым требуется меньше отдыха,  чем  смертным,  но  он  скоро
рухнет. Какого беса он там копается?
   И еще Боманц. Которого сегодня ни слуху ни  духу.  Этот-то  что  пытается
провернуть втихаря?
   Я уминал ужин, ничем не отличающийся  от  завтрака,  когда  рядом  возник
Молчун и устроился напротив меня, сжимая миску с  овсянкой,  точно  нищий  -
шапку. Он был бледен.
   - Как Душечка? - спросил я.
   - Ей почти понравилось, - показал он. -  Рисковала  без  нужды.  Одна  из
тварей едва не добралась до нее. Пока тварь отгоняли, ранили Масло.
   - Ему нужна моя помощь?
   - Одноглазый справился.
   - А ты что тут делаешь?
   - Этой ночью возвращаем Ворона.
   - Ох.
   Я снова забыл про Ворона. Как я только  могу  считать  себя  его  другом,
проявляя к его судьбе такое безразличие?
   Молчун проводил меня до комнаты, где я поселился с Гоблином и Одноглазым.
Те вскоре подошли.
   Вид у обоих был мрачный. В воскрешении нашего старого друга им отводились
главные роли.
   Молчун беспокоил меня больше. Его осенила тень.  Он  боролся  с  ней.  Но
хватит ли у него сил победить?
   Часть его души не желала возвращения Ворона.
   Как и часть моей.
   Ко мне заглянула очень усталая Госпожа:
   - Ты примешь участие? Я покачал головой:
   - Только под ногами  буду  путаться.  Лучше  поднимите  меня,  когда  все
кончится.
   Госпожа сурово глянула на меня, потом пожала плечами и ушла.
   Поздно вечером меня  разбудил  Одноглазый.  Он  еле  стоял  на  ногах.  Я
подскочил на кровати.
   - Ну?
   - Мы справились. Не знаю, насколько удачно. Но он вернулся.
   - Как все прошло?
   - Тяжело.
   Он заполз в спальный мешок. Гоблин уже храпел в своем. Пришедший  с  ними
Молчун  сидел  у  стены,  завернувшись  в  одолженное  одеяло,   и   издавал
лесопильные звуки. К тому времени, как я проснулся окончательно.  Одноглазый
дрыхнул вместе с остальными.
   В комнате Ворона не было никого, кроме храпящего Ворона и  взволнованного
Кожуха. От толпы колдунов осталась только вонь.
   - Он в порядке? - спросил я.
   - Я же не лекарь. - Кожух пожал плечами.
   - Зато я лекарь. Дай осмотреть его.  Пульс  достаточно  сильный.  Дыхание
слишком частое для спящего, но не настолько,  чтобы  беспокоиться  по  этому
поводу. Зрачки расширены. Мышцы в тонусе. Кожа влажная.
   - Особых поводов нервничать не вижу. Продолжай кормить его бульоном.  Как
только заговорит, немедля зови меня. Вставать не позволяй. У него мышцы  как
глина, упадет еще ненароком.
   Кожух послушно кивал.
   Я вернулся в свою кровать, долго лежал, волнуясь попеременно о Вороне и о
Хромом. В моей бывшей комнате все еще горела  лампа.  Последний  из  прежних
Взятых продолжал свои маниакальные поиски.
   Но больше я беспокоился о Вороне. Тот потребует от  нас  отчета,  как  мы
заботились о Душечке. А я был настроен оспорить его право на это.

Глава 56
ВРЕМЯ ИСТЕКАЕТ

   Когда хочешь, чтобы ночь длилась вечно, заря наступает на  глазах.  Когда
хочешь, чтобы часы тянулись, они летят. Следующий день -  опять  истребление
чудовищ. Только одно было необычно - Хромой вышел посмотреть. Кажется,  наши
успехи его удовлетворили. Он вернулся в мою  комнату  и  задрых  -  на  моей
постели, к слову Состояние Ворона не менялось Когда  я  вечером  пришел  его
проведать, Кожух сообщил, что его подопечный  несколько  раз  был  на  грани
пробуждения и бормотал во сне.
   -  Продолжай  накачивать  его  похлебкой,  -  посоветовал  я  -  Если   я
понадоблюсь - кричи, не бойся.
   Заснуть я не мог. Пытался бродить по баракам,  но  там  царила  тишина  В
общем зале маялись бессонницей несколько стражников, но при моем приближении
замолкли. Я подумал было, а не пойти ли мне в  "Синелох",  но  я  знал,  что
лучшего приема не дождусь и там. Я уже меченый.
   И будет только хуже.
   Я понимал, что Госпожа подразумевала под словом "одиночество".
   Если бы  только  у  меня  хватило  храбрости  прийти  к  ней,  когда  мне
требовалось дружеское объятие.
   Но я вернулся в постель.
   И заснул; да так, что на следующее утро меня подняли только  под  угрозой
физической расправы К  полудню  мы  разделались  с  последними  из  зверюшек
Властелина.  Госпожа  объявила  отдых  до  вечера  На  следующее  утро   нам
предстояла репетиция главного представления. По оценке Госпожи, река вскроет
Великий курган через сорок восемь часов. Времени хватает,  чтобы  отдохнуть,
попрактиковаться и нанести упреждающий удар.
   После обеда  Хромой  выбрался  на  улицу  полетать.  Он  был  в  отменном
настроении Я воспользовался случаем посетить свою комнату и  поискать  улик,
но обнаружил только пару стружек эбенового дерева и намек на серебряную пыль
- и того, и другого едва хватало, чтобы  я  вообще  что-то  заметил.  Хромой
убирался очень поспешно. Я ничего не трогал -  мало  ли  что  случится  -  и
больше ничего не выяснил.
   Репетиция сражения проходила в  весьма  напряженной  обстановке.  Явились
все, даже Хромой и Боманц, который держался так незаметно, что про него  все
забыли. Над рекой висели летучие киты, вокруг них кружили  и  парили  манты.
Душечка ринулась на  Великий  курган  по  заранее  подготовленному  проходу,
остановилась на самой границе безопасной зоны. Взятые  и  стражники  держали
оружие на изготовку.
   Выглядело все превосходно. Должно сработать. Так почему мне кажется,  что
нас ждут серьезные неприятности?
   Стоило нашему ковру коснуться земли, как подскочил Кожух.
   - Мне нужна ваша помощь, -  выдохнул  он  мне,  не  обращая  внимания  на
Госпожу. - Он меня не слушает.  Пытается  встать.  Уже  два  раза  падал.  Я
покосился на Госпожу. Та кивнула - иди, мол. Когда я вошел в комнату.  Ворон
сидел на краешке кровати.
   - Я слыхал, ты парню житья не даешь. Какого беса мы тащили  твою  задницу
из Курганья, если ты вознамерился с собой покончить?
   Голова Ворона медленно повернулась ко мне, но он меня  не  узнавал.  "Ох,
черт, - подумал я. - Он лишился рассудка".
   - Он говорил, Кожух?
   - Немного. И не всегда разумно. По-моему, он не понимает, сколько  прошло
времени.
   - Может, стоит связать его?
   - Нет.
   Мы удивленно обернулись к Ворону. Теперь он узнал меня.
   - Без веревок, Костоправ. Буду вести себя хорошо. - Он повалился на спину
и улыбнулся. - Давно не виделись, Кожух!
   - Расскажи ему все, - сказал я. - А я пока микстуру одну сварганю.
   Я просто хотел убраться от Ворона подальше. После того как душа вернулась
к нему, он стал  выглядеть  намного  хуже.  Как  покойник.  Слишком  сильное
напоминание о том, что я тоже  смертей.  Мне  об  этом  и  без  Того  многое
напоминало.
   Я намешал две микстуры. Одна, чтобы у Ворона не тряслись руки. А вторая -
чтобы вырубить его, если Кожух не справится сам.
   Когда я  возвратился,  Ворон  посмотрел  на  меня  мрачновато.  Не  знаю,
насколько далеко забрался в своем рассказе Кожух.
   - Не выпендривайся, - бросил я. - Ты понятия  не  имеешь,  что  случилось
после  Арчи.  Да  и  вообще  со  времен  битвы  при  Чарах.   Твои   выходки
героя-одиночки никому не нужны. Пей. Это против дрожи.
   Вторую гвикстуру я сунул Кожуху, шепотом объяснив, для чего.
   - Это правда? - спросил Ворон едва слышно. -  Душечка  и  Госпожа  завтра
выступят против Властелина? Вместе?
   - Да. Победить или умереть. Всем.
   - Я хочу...
   - Лежать будешь. И ты. Кожух, не высовывайся. Нечего отвлекать Душечку.
   До  сих  пор  я  как-то  ухитрялся  не  думать  о   безбожно   запутанных
последствиях  завтрашнего  боя.  Теперь  они  навалились  на   меня   разом.
Властелином дело не ограничится. Если только мы не проиграем. А  если  падет
он, в следующую минуту война с Госпожой разгорится с новой силой.
   Я мучительно хотел поговорить с Душечкой, узнать, что она  планирует.  Но
не осмеливался. Госпожа держала меня на коротком поводке. В любой момент она
может допросить меня.
   Одиноко. Как же одиноко.
   Кожух продолжил рассказ. Потом заглянули Гоблин с Одноглазым и рассказали
то же самое, но со своей точки зрения. Зашла даже Госпожа, поманила меня.
   - Да? - спросил я.
   - Пошли.
   Я последовал за ней в ее комнаты.  Уже  наступила  ночь.  Примерно  через
восемнадцать часов Великий курган откроется сам. Если мы последуем  плану  -
раньше.
   - Садись. Я сел.
   - У меня мысли сходятся в точку, - проговорил я.  -  Бабочки  размером  с
лошадь. Ни о чем больше думать не могу.
   - Знаю. Я думала отвлечься, говоря с тобой, но ты -  больше,  чем  просто
развлечение. Ну, это отвлекло меня.
   - Быть может, твои зелья... Я покачал головой.
   - Против страха у меня ничего специфического нет. Я слышал, колдуны...
   - Эти противоядия слишком дорого обходятся Нам потребуются ясные  головы.
Не все пойдет так гладко, как на репетиции.
   Я поднял бровь. Госпожа разъяснять не стала. Подозреваю, ожидала от своих
союзников немало импровизаций.
   Явились кухари, вкатили столик на колесиках с роскошным ужином. Последнее
желание приговоренного?
   - Я приказала подать на стол все лучшее, - пояснила Госпожа, когда  толпа
рассосалась. - И нам, и твоим друзьям в городе. И на завтрак - тоже.
   Она казалась спокойной. Впрочем, она привычнее к рискованным схваткам...
   Я фыркнул про себя. Не меня ли она просила обнять ее? Госпожа  боится  не
меньше нашего.
   Она заметила, но ничего не сказала - верный признак того, что она ушла  в
себя.
   Ужин был  чудесный  только  если  учесть,  из  чего  поварам  приходилось
готовить. А так ничего особенного. За столом мы не обменялись  и  словом.  Я
закончил первым и задумался,  облокотившись  на  стол.  Госпожа  последовала
моему примеру. Я заметил, что съела она очень мало.  Через  пару  минут  она
поднять и ушла в спальню, чтобы  вернуться  с  тремя  черными  стрелами.  На
каждой - серебряные письмена теллекурре. Я уже видел такие  стрелы.  Душелов
дала одну из них Ворону, когда мы ждали в засаде Хромого и Шепот.
   - Стреляй из моего лука, - приказала Госпожа. - И держись рядом со  мной.
Стрелы были одинаковые.
   - Кого?..
   - Моего супруга. Убить его им не под силу -  на  них  нет  его  истинного
имени. Но они его остановят.
   - Ты думаешь, что план НЕ сработает?
   - Все возможно. Рассмотреть  следует  все  возможности.  -  Наши  взгляды
встретились. Что-то было в ее... Она отвернулась. - Лучше уходи.  -  сказала
она. - Доброй ночи. Я хочу, чтобы завтра утром ты был в форме.
   Я расхохотался:
   - Как?
   - Я обо всех позаботилась. Кроме дозорных, конечно.
   - О...
   Колдовство. Один из Взятых усыпит нас. Я  встал,  помешкал  пару  секунд,
подкинул поленьев в огонь. Поблагодарил за ужин. Наконец выжал из  себя  то,
что думал:
   - Хочу пожелать тебе удачи. Но.., не от всего сердца.
   Госпожа слабо улыбнулась:
   - Знаю.
   Она проводила меня до дверей. Прежде  чем  выйти,  я  поддался  импульсу,
обернулся - она стояла за моей спиной, ожидая... Мы обнимались с полминуты.
   Будь она проклята за свою человечность. Но мне тоже помогло.

Глава 57
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

   Нам разрешили выспаться, потом дали еще час - позавтракать, примириться с
богами, или что там еще делают перед смертным боем.  Великий  курган  должен
был продержаться до полудня. Торопиться некуда.
   Интересно, что там поделывает в земле эта тварь?
   К бою протрубили в восемь. Отсутствующих не было. Хромой порхал вокруг на
своем коврике, причем путь его подозрительно часто пересекался с траекторией
Шепот. О чем-то они там шептались. Боманц держался в тени, пытаясь  остаться
незамеченным. Я не винил его. На его месте я бежал бы до самого Весла...  На
его месте? Да чем мое-то лучше?
   Этот человек пал жертвой своей чести. Он верил, что должен  отдать  долг.
Забили барабаны - пора по местам.  Я  последовал  за  Госпожой,  заметив  по
дороге, что последние гражданские уходят по дороге на Весло,  прихватив  все
пожитки, какие можно унести на  спине.  На  дороге,  должно  быть,  сплошное
безумие творится. Многотысячные войска, призванные Госпожой, уже  добрались,
судя по донесениям, до Весла и двигались к нам. Они опоздают.  А  остановить
их никому не пришло в голову.
   Круг внимания  сузился.  Внешний  мир  исчез.  Глядя  на  гражданских,  я
задумался  на  мгновение,  сколько  трудностей  придется  преодолеть,  чтобы
сбежать отсюда. Задумался ненадолго. После боя  с  Властелином  беспокоиться
будет уже не о чем.
   Летучие киты заняли места над рекой. Манты рыскали в  поисках  восходящих
воздушных потоков. Поднимались ковры Взятых. Но мои ноги сегодня остались на
земле. Госпожа собиралась встретить своего супруга лицом к лицу.
   Спасибо, подруга. А в ее тени притаился Костоправ с лучком и стрелочками.
   Стражники уже были на позициях - за заграждениями, в  окопах,  у  осадных
машин.  Вымпелы  вьются,  направляя  тщательно  выверенную  скачку  Душечки.
Напряжение нарастало.
   Что еще можем мы сделать?
   - Держись за мной, - напомнила Госпожа. - Стрелы пусть будут наготове.
   - Так точно. Удачи. Если победим, угощаю тебя ужином в Садах Опала. -  Не
знаю, что меня дернуло это сказать. Судорожная попытка  отвлечься?  Несмотря
на утренний холод, я взмок.
   Госпожа сначала удивилась, потом улыбнулась.
   - Если победим, я тебе об этом напомню.
   Улыбка вышла вымученная. У нее не было причин полагать, что она переживет
следующий час.
   Госпожа шагнула к Великому кургану. А я, как верный пес, за ней.
   Последняя искра света не угасла. Она не станет спасать себя, сдаваясь.
   Боманц вначале обогнал нас, потом приотстал. Хромой - тоже.
   В плане такие фортели не предусматривались.
   Госпожа не обращала внимания. Я волей-неволей - тоже.
   Ковры Взятых начали снижаться кругами. Летучие киты и манты искали  ветер
слишком нервно.
   Край Курганья. Кожу под амулетом уже не  покалывало.  Все  фетиши  вокруг
сердца Курганья сняты. Мертвые покоятся  с  миром  Сырая  земля  хватала  за
башмаки. Я с трудом держал равновесие,  прилаживая  стрелу  на  тетиву.  Две
оставшиеся я сжимал в той же руке.
   Госпожа остановилась в нескольких футах от той ямы,  откуда  мы  вытащили
Боманца. Казалось, что окружающее совершенно не трогает ее, что она  говорит
с тварью из могилы. Обернувшись,  я  увидел,  как  Боманц  остановился  чуть
севернее, в полусотне футов от меня. Руки он засунул в карманы,  всем  видом
приглашая меня повозмущаться его присутствием. Хромой опустился на  землю  в
том месте, где когда-то окружал Курганье ров, - он не  хотел  упасть,  когда
его захлестнет безмагия.
   Я глянул на солнце. Около девяти. Три часа форы  -  если  мы  захотим  ее
использовать.
   Сердце мое трепыхалось как бешеное. Руки  тряслись  так,  что,  казалось,
сейчас загремят кости. Вряд ли я смог бы  всадить  стрелу  в  слона  с  пяти
шагов. И с чего мне такая удача - быть ее оруженосцем?
   Я припомнил все свои грехи. Чем я заслужил это? Столько раз я мог сделать
иной выбор...
   - ..Что?
   - Готов? - переспросила она.
   - Никогда. - Я выдавил блеклую улыбку.
   Госпожа попыталась ответить тем же,  но  она  была  перепугана  посильней
моего. Она знала, против кого  пошла.  Она  думала,  что  жить  ей  осталось
несколько минут.
   Сколько же отваги в этой женщине, чтобы  идти  вперед,  когда  невозможно
выиграть ничего, кроме, может быть, искупления в глазах мира.
   В мозгу моем мелькали имена. Сайлит. Вера. Кто? Через несколько мгновений
это станет жизненно важным.
   Я человек неверующий. Но я помолился про себя богам моей юности, чтобы не
мне привелось завершать ритуал ее именования.
   Госпожа повернулась к городу и подняла руку. Заныли трубы. Будто без  них
никто не заметит.
   Рука опустилась.
   Стук копыт. Душечка в белых одеждах проскакала между рядами вымпелов,  за
ней следом Ильмо,  Молчун  и  Лейтенант.  Безмагия  должна  была  накатиться
неожиданно и не отступать. Мы позволяли Властелину выбраться, но лишали  его
сил.
   Безмагию я ощутил. Я так отвык  от  нее,  что  она  ударила  меня  весьма
ощутимо. Госпожа тоже пошатнулась, с губ  ее  слетел  крик  страха.  Она  не
желала расставаться с оружием. Не сейчас. Но иного пути не было.
   Земля мягко дрогнула, потом  гейзером  рванула  вверх.  Я  отшатнулся,  с
ужасом наблюдая за фонтаном грязи.., и очень удивился, узрев дракона  вместо
человека.
   Проклятый дракон! Я про него и забыл совсем.
   Голова змеи колыхалась в пятидесяти футах над землей, в  облаке  пламени.
Дракон взревел. И что теперь? В безмагии Госпожа нас не прикроет.  Властелин
окончательно вылетел у меня из головы.
   Я натянул тетиву, прицелился в разверстую пасть змея...
   Меня остановил чей-то голос. Я обернулся. Боманц приплясывал и кривлялся,
выкрикивая оскорбления  на  теллекурре.  Дракон  обозрел  его  с  высоты.  И
вспомнил, что у них осталось еще не оконченное дело.
   Он ударил, подобно змее, и плюнул на нас пламенем. Огонь окутал  Боманца,
не опаляя. Колдун стоял за границей безмагии.
   Госпожа сделала несколько  шагов  вправо,  заглянула  за  спину  дракона.
Передние лапы зверя уже выдрались из земли  и  теперь  рыли  ее  в  попытках
вытянуть из могилы огромное тело, пашей цели я не видел, но Взятые в воздухе
вышли на траектории атаки. Сорвались с креплений тяжелые огненосные копья, с
ревом устремились вниз,  взорвались  -  Направляется  к  реке,  -  возгласил
громовой глас.
   Госпожа кинулась вперед. Душечка двинулась  вперед,  сдвигая  безмагию  к
воде. Вокруг меня плясали и сквернословили призраки. Я не обращал внимания -
не до них.
   Манты стремительно пикировали парами, проскальзывая среди молний  летучих
китов. Воздух наполнился треском, запахом сухим и странным.
   Откуда-то вынырнул Следопыт, бормоча, что надо спасти Дерево.
   Взревели рога Я увернулся от дергающейся драконьей  лапы,  проскочил  под
бьющим землю крылом, обернулся.
   Из леса вырвались десятки одетых  в  рванье  живых  скелетов,  следуя  за
хромым псом Жабодавом - Я знал, что этот  ублюдок  нам  еще  подгадит.  -  Я
попытался привлечь внимание Госпожи. - Лесовики. Они  напали  на  Стражу.  -
Властелин все-таки держал туза в рукаве.
   Госпожа не слышала.
   Схватка лесовиков и Стражи  на  нас  пока  не  отражалась  никак.  Добыча
пыталась ускользнуть, и мы не осмеливались оторваться от погони.
   - В воде - прогремел голос в небе Душечка продвинулась еще Мы с  Госпожой
карабкались по содрогающейся от драконьих корч земле. Змей не  замечал  нас.
Внимание его приковывал Боманц К земле спикировал летучий кит. Щупальца  его
пошарили в реке, схватили что-то, кит сбросил балластную веду.
   В китовых щупальцах корчилась, визжа,  человеческая  фигурка.  Настроение
мое поднялось Мы все же сделали это...
   Кит поднялся слишком высоко. На мгновение его щупальца вынесли Властелина
из безмагии.
   Смертельная ошибка.
   Гром. Молнии. Ужас в  перестуке  копыт.  Половина  города  и  пустошь  за
границей безмагии лопнули, разметались, вспыхнули и почернели.
   Кит взорвался.
   Властелин рухнул. И, падая в воду и безмагию, проревел.
   - Сайлит! Я именую тебя!
   Я выпустил стрелу.
   В яблочко. Лучший выстрел  навскидку,  какой  у  меня  получался.  Стрела
попала ему в бок. Властелин с воплем схватился за древко В этот миг он  упал
в воду От  молний  мант  вскипели  воды  Великой  Скорбной.  Еще  один  кит,
снизившись, пошарил щупальцами по дну. На бесконечную секунду  меня  охватил
ужас, что Властелин останется под водой и сбежит.
   Но он показался снова, в китовых объятиях. Этот кит сделал ту же  ошибку.
И заплатил тем же, хотя магия Властелина сильно ослабела - от  моей  стрелы,
вероятно. Он успел выпустить только одно заклятие, да  и  то  пошло  вкривь,
спалив казармы Стражи. Стражники дрались с лесовиками в окрестностях казарм,
и заклятие унесло десятки жизней с обеих сторон.
   Второй стрелы я не выпустил. Я застыл. Я был совершенно уверен, что, если
все ритуалы соблюдены, именование действует и  в  безмагии.  Однако  Госпожа
даже не пошатнулась. Она  стояла  на  берегу,  глядя  на  тварь,  бывшую  ее
супругом. Имя Сайлит не повредило ей ни в малейшей степени.
   Не Сайлит! Властелин дважды ошибся, именуя ее... Осталась  одна  попытка.
Но ухмылка моя вышла кривоватой. Я назвал бы ее Сайлит.
   Третий кит схватил Властелина. Этот ошибки не сделал. Он вынес  врага  на
берег, к Душечке и ее спутникам. Властелин яростно  боролся.  Боги!  Что  за
силы в этом человеке!
   За нашими спинами кричали  люди  и  звенели  мечи.  Стражники  поразились
меньше, чем я. Они держали позиции. Взятые спешили им  на  выручку,  поливая
противника дождем губительных заклятий. Метили они в пса Жабодава.
   Ильмо, Лейтенант и Молчун кинулись на Властелина в ту же  секунду,  когда
летучий кит бросил его. Все равно что кидаться на тигра. Он отшвырнул  Ильмо
на три десятка  футов.  Я  услышал  треск,  когда  он  переломил  Лейтенанту
позвоночник. Молчун отскочил. Я всадил  во  Властелина  вторую  стрелу.  Тот
пошатнулся, но не упал, ошеломленно двигаясь к нам с Госпожой.
   Следопыт остановил его на полдороге.  Он  бросил  саженец  и  вцепился  в
восставшего из могилы, устроив матч по борьбе, достойный  войти  в  легенду.
Оба орали, как проклятые души в аду.
   Я хотел было кинуться на помощь Ильмо и Лейтенанту, но Госпожа  движением
руки приказала мне остаться. Взгляд ее шарил по полю. Она чего-то ждала.
   Страшный вопль потряс землю. В небо рванулся  ком  маслянистого  пламени.
Дракон визжа стал корчиться,  как  полураздавленный  червь.  Боманц  куда-то
пропал.
   Смотреть надо было на Хромого. Каким-то образом он ухитрился подползти  к
нам незамеченным футов на  десять.  Я  перепугался  до  того,  что  чуть  не
обгадился на месте. Хромой сбросил маску. Выжженная пустошь его  лица  сияла
злорадством. Ему казалось, что сейчас он расквитается со мной за  все.  Ноги
мои подкосились.
   Он поднял маленький арбалет, ухмыльнулся, потом прицелился - не  в  меня.
Арбалетный дротик в точности походил на стрелы, данные мне Госпожой.
   Это вывело меня наконец из транса. Я натянул тетиву.
   - Вера, ритуал завершен! - взвизгнул Хромой. - Я  именую  тебя!  -  И  он
спустил крючок.
   Я выпустил стрелу в тот же миг. Черт, ну не мог я наложить ее  на  тетиву
быстрее! Острие вонзилось в черное сердце Хромого, и  он  упал.  Но  слишком
поздно. Слишком поздно.
   Госпожа закричала.
   Ужас мой обратился в безрассудный гнев. Я кинулся на Хромого, бросив  лук
и схватившись за меч. Взятый даже не обернулся, чтобы встретить  мою  атаку.
Он просто валялся, опершись на локоть, и пялился на Госпожу.
   Я по-настоящему обезумел.. Наверное, такое со всяким может случиться  при
определенных обстоятельствах. Но я уже много лет в армии. Я давно понял, что
бешенство не продлевает жизнь.
   Хромой лежал в безмагии. А значит,  едва  цеплялся  за  жизнь,  едва  мог
существовать  и  был  совершенно  не  способен  защищаться.  И  он  у   меня
расплатился за годы моего страха.
   Первый удар наполовину рассек  его  шею.  Я  продолжал  рубить,  пока  не
оттяпал голову совсем, потом отрубал конечности, кусками, пока не затупилась
сталь  и  не  отхлынула  ярость.  Начал  возвращаться  рассудок.  Я  кинулся
посмотреть, что стало с Госпожой.
   Она опустилась на колено, пытаясь вытащить стрелу Хромого. Я  бросился  к
ней, отстранил ее руку.
   - Нет. Позволь мне. Потом.
   В этот раз я меньше удивился, что именование не  сработало.  Я  убедился,
что Госпожу ничто не берет.
   Черт, ей давно пора было сдохнуть!
   Меня начало неудержимо трясти.
   Косившие лесовиков Взятые  добились  своего.  Некоторые  из  дикарей  уже
бежали. Пса Жабодава окутывали разрушительные заклятия.
   - Держись, - шептал я Госпоже. - Победа близко.  Мы  это  сделаем.  -  Не
знаю, верил ли я в это тогда, но именно это ей нужно было слышать.
   Следопыт с Властелином продолжали кататься  по  земле,  рыча  и  ругаясь.
Вокруг них приплясывал вооруженный копьем Молчун, всаживая наконечник в тело
врага, стоило появиться возможности. Ни одна тварь не  сможет  выносить  это
бесконечно.  Душечка  наблюдала,  держась  поблизости,   но   все   же   вне
досягаемости Властелина Я  побежал  к  остаткам  Хромого,  выдернул  стрелу,
которую всадил в него. Взятый злобно глянул на меня. Мозг его все еще жил  Я
спихнул его голову в ров, оставленный выползшим драконом.
   Змей прекратил биться От Боманца - ни следа. Ни единого следа  Со  второй
попытки он нашел судьбу, которой так боялся. Он убил чудовище - изнутри.
   Не надо думать,  что  Боманц  не  совершил  ничего  выдающегося,  раз  он
держался в стороне от главной схватки. Думаю, Властелин ожидал,  что  дракон
займет Госпожу и  Душечку  на  те  мгновения,  что  требовались  ему,  чтобы
вырваться за пределы безмагии Боманц отвел эту угрозу. С тем же упорством  и
достоинством, что и Госпожа, он встретил свою судьбу.
   Я вернулся к Госпоже. Руки мои  вновь  обрели  необходимую  на  поле  боя
твердость. Если бы со мной была моя сумка Обойдусь и ножом. Я уложил  ее  на
спину, начал вытаскивать дротик Пока я  его  не  вытащу,  тот  будет  грызть
Госпожу изнутри.  Несмотря  на  боль,  моя  пациентка  выдавила  благодарную
улыбку.
   Следопыта и Властелина окружила дюжина солдат с копьями. По-моему, не все
из них смотрели, кого убивают.
   С древним злом было почти покончено. Я затампонировал  и  перевязал  рану
Госпожи обрывками ее собственной одежды.
   - Сменю это, как только смогу, - пояснил я. Лесовиков  разбили  наголову.
Пес Жабодав утащился в холмы. Эту тварь убить  не  легче,  чем  ее  хозяина.
Вышедшие из боя стражники спешили к нам, неся дрова для погребального костра
Властелина.

Глава 58
ФИНАЛ

   И тут я заметил Ворона. - Клятый придурок. Ковыляет, опираясь на  Кожуха.
С мечом наголо. И упертой мордой Плохо будет, точно. Не так уж у  него  ноги
подкашиваются, как он изображал.
   Не надо быть гением, чтобы сообразить, на кого  он  нацелился.  Ворон  по
простоте душевной решил обелить себя в Душечкиных глазах, разделавшись с  ее
главным врагом Меня снова затрясло - и уже не  от  страха.  Если  кто-нибудь
чего-нибудь не сделает прямо сейчас, разбираться со всем придется  мне.  Мне
придется решать и действовать, а лучше от моих действий никому не станет.
   Я попытался отвлечься, проверяя у Госпожи повязку.
   На нас упала тень. Подняв глаза, я  уперся  взглядом  в  холодные  зрачки
Молчуна. И в чуть более снисходительное лицо Душечки Молчун  чуть  покосился
на Ворона. Им тоже придется разбираться Госпожа вцепилась в мою руку.
   - Подними меня, - приказала  она.  Я  подчинился.  Она  была  слаба,  как
молодое вино, - мне приходилось ее поддерживать.
   - Еще не все, - втолковывала она Душечке, словно та могла ее слышать. - С
ним еще не покончено.
   У Властелина уже оттяпали ногу и руку, швырнули в костер. Следопыт держал
его так, чтобы можно было добраться до шеи. Гоблин с Одноглазым ждали головы
чуть поодаль, готовые чуть что  дать  деру.  Часть  стражников  сажала  сына
Дерева. В небе парили летучие киты и манты. Все остальные вместе со  Взятыми
гнали по лесам пса Жабодава с его дикарями.
   Ворон приближался. А я все не мог понять, что же мне делать.
   Властелин, эта погань, был силен. Прежде чем его разделали на кусочки, он
прикончил еще с дюжину человек. И даже тогда он не умер.  Голова  его  жила,
как голова Хромого.
   Пришел час Гоблина и Одноглазого. Гоблин схватил еще живую  голову,  сел,
зажав  ее  между  коленями,  и  Одноглазый  вбил  Властелину  в   переносицу
шестидюймовый  серебряный  шип.  Прямо  в  мозг.  Губы  мертвеца  продолжали
неслышно сыпать проклятия.
   Шип удержит черную его душу. А голова отправится в костер  Когда  уймется
пламя, шип найдут и вгонят в ствол сына Дерева. И еще один темный дух  будет
скован на миллион лет.
   Стражники сволокли в кострище и останки Хромого. Не нашли  только  головы
Ее засыпали обвалившиеся стенки сырой траншеи, откуда восстал дракон.
   Гоблин и Одноглазый подожгли костер.
   Взметнулось пламя, будто радуясь порученному делу.
   Стрела Хромого поразила Госпожу в четырех дюймах от сердца,  между  левой
грудью и ключицей Признаюсь, я горжусь тем, что извлек  наконечник  в  такой
жуткой обстановке, не лишив жизни пациентку  Но  левую  руку  ей  надо  было
обездвижить.
   Теперь Госпожа подняла эту руку, потянулась  к  Душечке.  Мы  с  Молчуном
стояли мгновение недоуменно...
   Госпожа притянула Душечку к себе. Она была так слаба, что, думаю, Душечка
сама приблизилась к ней.
   - Ритуал завершен, - прошептала она. - Я именую тебя, Тони Фиск.
   Душечка беззвучно завизжала.
   Безмагия заколебалась.
   Лицо  Молчуна  почернело  от  видимой  муки  Бесконечный  миг  он  стоял,
раздираемый обетом, любовью и ненавистью, и, быть может, высшим  долгом.  По
щекам его потекли слезы. А потом исполнилось мое давнее желание, и  я  готов
был расплакаться сам.
   Молчун заговорил.
   - Ритуал завершен. - Ему трудно было произносить слова - Я  именую  тебя,
Доротея Сенджак. Истинно именую тебя, Доротея Сенджак.
   Мне показалось, что сейчас он упадет в обморок Но этого не случилось.
   Упала Госпожа.
   Ворон приближался. Словно мало мне боли.
   Мы с Молчуном  смотрели  друг  на  друга.  Думаю,  я  выглядел  не  менее
измученным, чем он. Потом он кивнул со слезами на  глазах.  Между  нами  был
мир. Стоя на коленях, мы расплели тела наших женщин. Я прощупал шею Душечки;
Молчун нервно наблюдал.
   - С ней все будет в порядке, - успокоил я его.
   С Госпожой тоже, но ему это неинтересно.
   Я до сих пор не знаю, чего обе женщины  ожидали  в  тот  момент.  Сколько
каждая из них отдала року В ту минуту кончилась их власть над миром. Душечка
лишилась безмагии.  Госпожа  лишилась  волшебства  Они  нейтрализовали  друг
друга.
   До меня доносились вопли. Рушились наземь ковры. Всех этих Взятых Госпожа
брала сама, и после случившегося на равнине она позаботилась о том, чтобы ее
судьба стала их судьбой. Теперь они сгинули. Скоро к ним придет смерть.
   На поле боя  почти  не  осталось  волшебства.  Умирал  Следопыт,  забитый
Властелином до смерти Надеюсь, он ушел счастливым.
   Но это был еще не конец. Нет. Оставался  еще  Ворон  Когда  ему  осталось
пройти еще полсотни футов, он перестал цепляться за Кожуха и двинулся к нам,
точно воплощенное возмездие. Взгляд его  не  отрывался  от  Госпожи,  но  по
походке его видно было, что это представление, что он сейчас будет совершать
подвиг во имя Душечки.
   Ну, Костоправ? Позволишь?
   Рука Госпожи вздрогнула в моих ладонях.  Пульс  слабый,  но  есть.  Может
быть...
   Может быть, обойдется блефом.
   Я подобрал свой лук и стрелу Хромого.
   - Стой, Ворон.
   Он не послушался. Наверное, не слышал. О черт! Если он не...  Все  пойдет
вразнос.
   - Ворон! - Я натянул тетиву.
   Он остановился. Воззрился на меня, точно пытаясь припомнить, кто я такой.
   На поле боя воцарилась тишина. Все взгляды  устремились  на  нас.  Молчун
опустил на землю Душечку, которую нес в город, обнажил  меч,  держась  между
ней и источником  угрозы.  Почти  забавно  было  наблюдать,  как  мы,  точно
близнецы, защищали женщин, чьи сердца нам не завоевать.
   Гоблин и Одноглазый осторожно двинулись к нам. Я не  знал,  на  чьей  они
стороне, но впутывать их не хотел в любом случае. Это должна быть дуэль:
   Костоправ против Ворона.
   Черт. Черт. Черт. Ну почему бы ему просто не уйти?
   - Все кончено, Ворон. Убийств больше не будет. - Кажется, мой голос начал
давать петуха. - Слышишь? Все потеряно, и все выиграно.
   Он смотрел не на меня - на Молчуна и Душечку.  И  сделал  шаг.  -  Хочешь
стать еще одним покойником? - Проклятие, переблефовать Ворона еще никому  не
удавалось. Смогу ли я? Придется.
   Одноглазый благоразумно остановился в десяти футах от нас.
   - Что ты делаешь. Костоправ? Меня трясло. Все тело, кроме рук, хотя плечи
ныли от напряжения - так я натягивал тетиву.
   - Что с Ильмо? - спросил я. Горло мое перехватило. - Что с Лейтенантом?
   - Безнадежно, - ответил он то, что я и  так  чувствовал  сердцем.  -  Оба
мертвы. Опусти лук.
   - Не раньше чем он бросит меч. - Ильмо был  моим  лучшим  другом  столько
лет, что и не сосчитать. Глаза мне застили слезы. - Они  мертвы.  Значит,  я
остаюсь командиром? Старший по званию из выживших, так? Мой  первый  приказ:
мир! Немедля! Все это сделала она! Она отдала свою силу ради этого  мира!  И
никто не посмеет ее коснуться. Пока  я  жив.  -  Тогда  мы  это  изменим,  -
проговорил Ворон. И двинулся вперед  -  Чертов  упрямый  осел!  -  взвизгнул
Одноглазый, бросаясь к Ворону.
   За моей спиной послышались шаги Гоблина. Слишком поздно.  В  Вороне  было
куда больше сил, чем можно было подозревать. И его подстегивало безумие.
   - Нет! - заорал я. И спустил тетиву. Стрела  пронзила  бедро  Ворона.  Ту
самую ногу, на которую он якобы хромал. Он упал с изумленным видом. Меч  его
отлетел футов на восемь. Лежа в грязи, Ворон смотрел на  меня,  не  в  силах
поверить, что я в кои-то веки не блефовал.
   Мне и самому трудно было  в  это  поверить.  Кожух  завопил  и  попытался
кинуться на меня. Я, не глядя, огрел его луком по голове. Мальчишка  отбежал
и захлопотал над Вороном Снова тишина и молчание. Все смотрели  на  меня.  Я
закинул лук за спину.
   - Заштопай его, Одноглазый.
   Я прохромал к Госпоже, опустился  на  колени,  взял  ее  на  руки  -  для
владычицы мира она была страшно легкой и хрупкой - и последовал за  Молчуном
к городским руинам. Бараки еще горели. Странное зрелище мы  представляли,  с
женщинами на руках.
   - Вечером отрядный сбор, -  рявкнул  я  оставшимся  в  живых  братьям.  -
Явиться всем.
   Я не поверил бы, что способен на такое, пока не  сделал  сам.  Но  я  нес
Госпожу на руках до самого "Синелоха". И пока не опустил ее наземь,  лодыжка
меня не беспокоила.

Глава 59
ПОСЛЕДНЕЕ ГОЛОСОВАНИЕ

   Прихрамывая, я вошел  в  то,  что  осталось  от  общей  залы  "Синелоха",
поддерживая плечом Госпожу и опираясь на лук. Лодыжка меня убивала.  А  я-то
думал, что все давно зажило.
   Госпожу я опустил в кресло. Она была слаба, бледна  и,  несмотря  на  все
наши с Одноглазым усилия, с трудом держалась в сознании. Я твердо  решил  не
выпускать ее из виду. Опасность не минула. У ее подчиненных больше  не  было
причин с нами миндальничать. Да и сама  Госпожа  находилась  в  опасности  -
исходящей не столько с стороны Ворона или моих  товарищей,  сколько  от  нее
самой. Она впала в глубочайшее отчаяние.
   - Все пришли? - спросил я. Присутствовали Молчун,  Гоблин  и  Одноглазый.
Бессмертный Масло, в очередной раз раненный  после  очередного  боя,  и  его
постоянный спутник Ведьмак. Мальчишка-знаменосец Мурген. Еще трое из Отряда.
И, конечно. Душечка у  Молчуна  под  боком.  На  Госпожу  она  старалась  не
смотреть.
   Ворон с Кожухом высовывались из-за стойки - пришли без приглашения. Ворон
оставался мрачен, но, кажется, взял себя в руки.  Он  не  сводил  взгляда  с
Душечки.
   Душечка была страшна. Ее ударило сильнее, чем Госпожу. Но  она  победила.
Ворона она игнорировала еще старательнее, чем свою противницу.
   Между этой парой случилась  стычка,  и  я  кое-что  подслушал  -  реплики
Ворона. Душечка очень  явно  выразила  свое  недовольство  неумением  Ворона
привязываться к людям. Она не выгнала его. И не изгнала из своего сердца. Но
он не смог обелить себя в ее глазах.
   Тогда Ворон сказал несколько гнусностей о Молчуне, хотя  и  дураку  ясно,
что Душечка испытывала к тому лишь дружеские чувства.
   Вот тут она действительно взъярилась.  Я  не  удержался,  подглядел.  Она
долго и бурно разглагольствовала, что она, дескать, не приз в мужских  играх
и не принцесса из идиотских сказок, вокруг которой должны  виться  рыцари  и
совершать кретинские подвиги в ее честь.
   Как и Госпожа, она слишком долго  правила,  чтобы  стать  теперь  обычной
женщиной. В глубине души она оставалась Белой Розой.
   Так что Ворон себя чувствовал  неуютно.  Его  не  выставили  впрямую,  но
намекнули, что для того, чтобы вернуть право голоса, придется потрудиться.
   Первой задачей,  которую  поставила  перед  ним  Душечка,  было  наладить
отношения с его детьми.
   Мне было почти жаль его. Он знал только одну  роль  -  крутого  парня.  А
теперь эту роль у него отняли.
   - Это все. Костоправ, -  прервал  ход  моих  мыслей  Одноглазый.  -  Все.
Большие будут похороны.
   Большие.
   - Мне вести собрание, как старшему из оставшихся офицеров, или ты  хочешь
воспользоваться правом старшего брата?
   - Давай ты.
   Одноглазому хотелось тихо страдать.  Мне  тоже.  Но  нас  оставалось  еще
десять в окружении возможных врагов. Следовало принимать решения.
   - Ладно. Это официальный сбор Черного  Отряда,  последнего  из  Свободных
Отрядов Хатовара. Мы потеряли командира, и первое, что мы должны сделать,  -
избрать нового. Потом  мы  должны  будем  решить,  что  нам  делать  дальше.
Кандидаты есть?
   - Ты, - ответствовал Масло.
   - Я лекарь.
   - Ты последний настоящий офицер, что  у  нас  остался  Ворон  начал  было
подниматься со своего места.
   - А ты сиди и молчи, - рявкнул я на него.  -  Тебя  тут  вообще  нет.  Ты
дезертировал пятнадцать лет назад, забыл? Ладно, ребята, проехали. Кто еще?
   Молчание. Добровольцев нет. И в глаза мне никто не  смотрел.  Все  знали,
что не хочу я в капитаны.
   - Есть кто против Костоправа? - пропищал Гоблин.
   Ни одного голоса. Как чудесно быть всеми любимым.  А  меньшим  из  зол  и
вовсе замечательно. Я хотел бы отказаться, но устав не предусматривал.
   - Ладно. Следующий пункт повестки дня - как  ноги  унести.  Мы  в  котле,
ребята. Стража опомнится очень скоро.  Нам  надо  смыться  прежде,  чем  они
начнут искать козла отпущения. Выберемся мы - а что потом?
   Никаких предложений. Моих братьев потрясло не меньше, чем  стражников.  -
Ладно. Я знаю, что сделал бы я. С незапамятных времен одной из  обязанностей
анналиста было возвратить Анналы в Хатовар, если Отряд  будет  распущен  или
уничтожен. Нас уничтожили. Я предлагаю самораспуститься.  Некоторые  из  нас
взяли на себя обязательства, которые заставят нас рвать глотки  друг  другу,
как только минет общая угроза.
   Я глянул на Молчуна. Он  встретил  мой  взгляд  твердо.  Только  подвинул
табурет, чтобы оказаться между Душечкой и Вороном. Смысл поняли  все,  кроме
самого Ворона.
   Я назначил себя временным охранником  Госпожи.  Удержать  этих  женщин  в
одном отряде надолго  -  дело  немыслимое.  Нам  бы  хоть  до  Весла  вместе
дотянуть. До опушки леса, и то счастье. Пригодится каждая пара рук. В худшем
положении мы просто не могли оказаться.
   - Кто за роспуск? - осведомился я.  Это  вызвало  оживление.  Все,  кроме
Молчуна, оказались против. - Это формальное предложение, -  встрял  я.  -  Я
хочу, чтобы те, кто выбрал собственный путь, ушли без  клейма  дезертирства.
Это не значит,, что  мы  обязаны  разойтись.  Я  предлагаю  лишь  официально
Оставить имя Черного Отряда. Я направляюсь с Анналами на юг, искать Хатовар.
Все желающие могут идти со мной. По уставным правилам.
   Но никто не хотел отбрасывать имя. Все равно что избавиться  от  фамилии,
которой тридцать поколений.
   - Значит, название остается. Кто не желает искать Хатовар?
   Поднялись три руки. Все - рядовые, записавшиеся к  северу  от  моря  Мук.
Молчун  воздержался,  хотя  ему  хотелось  идти  своим  путем,   в   поисках
собственной недостижимой мечты.
   Потом  поднялась  еще  одна  рука  -  Гоблин  запоздало  сообразил,   что
Одноглазый не возражает. Колдуны начали перебранку, и я оборвал их.
   - Я не настаиваю на том, чтобы большинство тащило за собой остальных. Как
командир, я имею право отпустить со службы любого, кто намерен  идти  другим
путем. Молчун?
   Он был членом Черного Отряда еще дольше моего. Мы  были  его  друзьями  и
семьей. Сердце его разрывалось.
   Но наконец он кивнул. Он пойдет своей  дорогой,  пусть  даже  Душечка  не
обещала ему ничего. Кивнули и те трое, что не хотели идти в Хатовар. Я занес
их увольнения в Анналы.
   - Вы вышли из Отряда, - сказал я им. - Когда доберемся  до  южной  опушки
леса, я выделю вам ваши доли денег и  вещей.  До  тех  пор  будем  держаться
вместе. - Я не стал разъяснять подробнее, иначе через минуту я  повис  бы  у
Молчуна на шее, рыдая в голос. Мы через многое прошли вместе.
   -  Ну?  -  Я  обернулся  к  Гоблину,  угрожающе  воздев  перо.   -   Тебя
вычеркивать?
   - Давай, - посоветовал Одноглазый. - Избавься от него,  и  побыстрее.  Не
нужен он нам. Толку с него как с козла молока. Гоблин оскалился:
   - Вот поэтому я и не ухожу. Я останусь; я еще  тебя  переживу  и  отравлю
остаток твоих дней - чтоб ты еще сто лет мучился!
   Я и не надеялся, что они расстанутся.
   - Ладно, - пробормотал я, пряча ухмылку. - Ведьмак, возьми с  собой  пару
человек и пригони лошадей. Остальные - соберите все, что может  пригодиться.
Вроде денег, если еще остались.
   Мои братья смотрели на меня, все еще в тупом ошеломлении от случившегося.
   - Уходим, парни. Как только лошадей наберем. Прежде чем на нас опять беды
навалятся.
   Ведьмак - не скупись, бери побольше вьючных. Я хочу унести  все,  что  не
прибито гвоздями. Потом были еще  споры,  разговоры,  треп,  по  официальные
дебаты я па этом закрыл.

***

   Я вообще-то хитрый бес - я заставил Стражу хоронить наших братьев.  Мы  с
Молчуном пролили не одну слезу, стоя над могилами Отряда.
   - Никогда не думал, что Ильмо... Он был моим лучшим другом.  -  Теперь  я
осознал это. Наконец.  Тяжело.  Я  раздал  все  долги,  и  ничто  больше  не
удерживало боли. - Он поддержал меня, когда я пришел в Отряд.
   Молчун мягко сжал мою руку. Больше сочувствия, чем я мог ожидать.
   Стражники отдавали последние почести своим  павшим.  Их  обалдение  почти
прошло. Скоро они начнут задумываться, что им делать дальше. Могут  спросить
об этом у Госпожи. Они ведь, по сути дела, остались без работы.
   Они еще не знали, что их хозяйка обезоружена. И я молился, чтобы  они  не
узнали, - я-то намеревался использовать ее имя вместо обратного билета.
   Страшно даже подумать, что случится, когда разнесется весть о ее  потере.
В больших масштабах - раздирающие мир гражданские войны. В малых  -  попытки
личной мести.
   Когда-нибудь кто-нибудь заподозрит истину. Я хотел держать ее  в  секрете
лишь до тех пор, пока мы не доберемся до границ империи.
   Молчун взял меня за руку, собираясь уходить.
   - Погоди минуту, - остановил я его.
   Обнажив меч, я отсалютовал могилам и произнес древние слова  расставания.
А потом последовал за Молчуном к поджидавшим нас товарищам.
   Отряд Молчуна отправлялся с нами, как я и хотел.  Наши  пути  разойдутся,
когда нам перестанет угрожать Стража. Я хотел бы оттянуть этот  миг,  но  он
неизбежен. Как удержать в одном отряде Госпожу и Душечку, когда опасность не
объединяет их.
   Проклиная  ноющую  лодыжку,  я  взгромоздился  в  седло.  Госпожа  мрачно
обозрела меня.
   - Ну вот, - заметил я, - ты уже показываешь зубки.
   - Ты меня похищаешь?
   - Хочешь  остаться  одна  со  своими  ребятами?  И  поддерживать  порядок
кинжальчиком? - Я выдавил ухмылку. - И у нас свидание. Забыла? Ужин в  Садах
Опала.
   На мгновение за пеленой отчаяния в ее глазах промелькнул хитрый огонек. И
отблеск придорожного костра. Потом тень вернулась.
   Я нагнулся к ней и прошептал:
   - И мне потребуется твоя помощь, чтобы вытащить Анналы  из  Башни.  -  От
этой мысли меня передернуло. Я еще никому не говорил,  что  Анналов  у  меня
пока нет.
   Тень рассеялась.
   - Ужин? Обещаешь?
   Эта ведьма может пообещать все на свете одним только взглядом и голосом.
   - Да, - каркнул я. - В Садах.
   Я подал традиционный сигнал. Колонну возглавил Ведьмак, за ним  следовали
пререкающиеся, как обычно, Гоблин с Одноглазым. Потом  Мурген  со  знаменем,
потом Госпожа и я. За нами  -  все  остальные  и  вьючные  лошади.  Замыкали
колонну Молчун и Душечка, в благоразумном удалении от нас с Госпожой.
   Погоняя коня, я обернулся. Ворон стоял на  обочине,  опираясь  на  палку,
необычайно одинокий и покинутый.  Кожух  все  пытался  втолковать  ему,  что
случилось. Мальчишка-то понял. Наверное, поймет и Ворон, когда оправится  от
потрясения, что не все рады повиноваться ему и что старый Костоправ в  конце
концов не блефовал.
   - Прости, - прошептал я, сам не зная зачем. Потом я повернулся к  лесу  и
больше не оборачивался.
   Думаю,  что  скоро  Ворон  отправится  в  путь  и   сам.   Если   Душечка
действительно так много значит для него, как он пытался показать.

***

   В ту ночь небо над северными землями расчистилось - впервые за много лет.
Великая Комета озаряла наш путь. Теперь  север  знал  то,  о  чем  остальной
империи было известно уже несколько недель.
   Комета уже меркла.  Роковой  час  прошел.  И  империя  в  страхе  ожидала
предвещенных им вестей.

***

   Север.  Три  дня  спустя.  Во  тьме  безлунной  ночи.   Трехногий   зверь
выхрамывает из Великого леса. На остатках  Курганья  садится  он  и  скребет
землю единственной передней лапой Выплескивает бурю перемен сын Дерева.
   Тварь убегает.
   Но она вернется следующей ночью, и следующей, и следующей...



ЧЕРНЫЙ ОТРЯД IV
ИГРА ТЕНЕЙ

Глен КУК




ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.rusinfo.com
http://bestlibrary.org.ru


Глава 1
РАСПУТЬЕ

   Нас осталось семеро на распутье,  наблюдающих  за  пылью,  клубящейся  по
восточной  дороге.  Неразрешимость  проблемы  потрясла  почти  на  час  даже
неугомонных  Одноглазого  с  Гоблином.  Лошадь  Масло  заржала.   Успокаивая
животину, он прикрыл ее ноздри ладонью и другой  рукой  потрепал  по  холке.
Настало время раздумий, последняя эмоциональная веха эпохи.
   Но вот и пыль исчезла из виду.  Они  ушли.  Запели  птицы  -  только  это
заставило вспомнить, что мы-то все же остались. Я вынул  из  седельной  сумы
старую тетрадь, уложил ее на дороге: Дрожащей рукой написал: "Пришел  конец.
Мы разделились. Молчун, Душечка и братья  Крученые  держат  путь  к  Лордам.
Черного Отряда более нет.
   Однако я стану продолжать летопись - хотя бы потому, что привык  к  этому
за двадцать пять лет, и ломать такие привычки тяжело. И  потом,  как  знать?
Те, кого я обязан вести за собой, могут  найти  мой  отчет  интересным  Хоть
сердце и остановилось, тело еще ковыляет вперед. Фактически Отряд мертв,  но
имя живо.
   А  уж  мы-то,  о  жестокосердные  боги,  на  собственной  шкуре  испытали
могущество имен..." Я убрал книгу в седельную суму.
   - Н-ну, значица, так... - Отряхнув пыль со штанов,  я  бросил  взгляд  на
нашу собственную дорогу в завтра  Ряд  зеленых  холмов  выглядел  как  живая
изгородь, над которой переплетались курчавые кроны  деревьев.  -  Наш  поиск
начался. Пора уж покрыть первую дюжину миль.
   Нас осталось лишь семеро из восьми тысяч.
   Я оглядел моих товарищей. Одноглазый - колдун, сморщенный и черный, будто
пыльная сушеная слива - был старше всех на добрые сто лет. Он носил  повязку
на глазу и мягкую сплющенную шляпу из черного фетра. Шляпа,  судя  по  виду,
претерпела  в  жизни  все  мыслимые  невзгоды,  однако  стойко  вынесла  все
унижения.
   Так же, как и Масло, самый обычный человек. Тысячу раз был ранен,  однако
остался жив и уже почти уверился в особом благоволении богов  к  собственной
персоне.
   Обок с Масло находился Ведьмак, еще одна ничем  особо  не  примечательная
личность.  И  еще  один  потрясающий  пример  живучести...  Надо  же,  слезы
навернулись на глаза... Далее - Гоблин. Что вам такого  сказать  о  Гоблине?
Гоблин - он и есть Гоблин, прозвищем сказано все и в то же время ничего. Наш
второй колдун, маленький, безобразный, постоянно в контрах с Одноглазым, без
вражды с ним он тут же умрет в  страшных  конвульсиях.  Видели  когда-нибудь
улыбку фасона "рот до ушей". Это он ее изобрел.
   Мы, пятеро, уже вместе двадцать  с  лишком  лет,  вместе  состарились  и,
пожалуй, знаем друг друга, даже слишком хорошо. Мы -  конечности  умирающего
организма. Последние из могучих, великолепных, легендарных... Боюсь, сейчас,
с нашим разбойничьим обликом, совсем недопустимым для лучших в мире  солдат,
мы здорово пятнаем память Черного-, Отряда. И еще двое. Двадцативосьмилетний
Мурген,  которого  Одноглазый   порой   зовет   Щенком.   Наш   младшенький.
Присоединился к Отряду во время бегства из Империи.  Многопечальный  тихоня,
неразговорчив, нет у него в жизни ничего и никого, кроме Отряда, но даже  от
нас он отстранен и одинок.
   Как и все мы. Как и каждый из нас.
   И, наконец. Госпожа, настоящая  госпожа.  Заблудшая  Госпожа,  прекрасная
Госпожа, плод моего воображения, мучение мое. Еще молчаливее Мургена, но тут
случай другой - отчаяние. Когда-то она владела всем. И проиграла. И теперь у
нее нет ничего.
   Ничего действительно стоящего.
   Холодный  бриз  развеял  пыль  на  дороге  к  Лордам.  Несколько  любимых
товарищей моих покинули мою жизнь навсегда.
   Торчать здесь нет никакого резона.
   - Проверить сбрую! - С этими словами я, подавая пример, подтянул ремни на
вьючных животных. - Одноглазый, на-конь! Пойдешь направляющим.
   Наконец-то хоть намек на оживление в рядах - Гоблин тут же окрысился:
   - Чтобы мне глотать пыль от этого?! Если Одноглазый идет первым,  значит,
Гоблин - замыкающий. Колдуны наши, в общем, всадники никакие,  но  -  весьма
полезны. Если один из них прикрывает фронт, а другой - тыл, я себя  чувствую
куда спокойнее.
   - Да вроде бы очередь-то его, а? - Такие дела, как это,  не  нуждаются  в
соблюдении очередности.
   Гоблин хотел было выдавить смешок, но хватило его  только  на  усмешку  -
эдакое жалкое подобие своеобразной улыбки жабы во весь рот.
   Да и реакция Одноглазого напоминала высохшую тыкву.  Он  тронулся  вперед
без всяких комментариев. Следом, ярдах в  пятидесяти  позади,  ехал  Мурген.
Копье его, в двадцать футов длиною, торчало прямо  вверх.  Некогда  на  этом
копье развевалось наше знамя. Теперь с древка  свисают  фута  четыре  драной
черной тряпки. Сплошная символика на разных смысловых уровнях.
   Впрочем, мы и так знаем, кто мы такие. И лучше бы другим этого не  знать.
Слишком много врагов у нашего Отряда.
   За Мургеном тронулись Ведьмак с Масло, ведя на поводу  вьючных.  Далее  -
Госпожа и я, также с вьючными. Ярдах в семидесяти за нами  -  Гоблин.  Таким
образом мы двигались всегда, воюя со всем белым светом.  Разве  что  местами
менялись.
   Не помешали бы, конечно, разъезды и передовые дозоры, однако  возможности
у семи человек весьма и весьма ограничены. Ничего, зато колдунов у нас  даже
двое. Все мы увесили себя оружием так, что выглядели так же  безобидно,  как
для лисы - ежик. Восточная дорога скрылась из виду. Я был единственным,  кто
оглянулся в надежде, что в сердце Молчуна еще остались  незанятые  вакансии.
Но надежда оказалась напрасной. И я прекрасно знал это. Говоря языком чувств
и ощущений, пути мои и Молчуна с Душечкой разошлись еще много месяцев назад,
на залитом кровью, пропитанном ненавистью ноле  битвы  в  Курганье.  Там  мы
спасли весь белый свет, но столько было потеряно чего-то  иного.  По  поводу
точного соотношения цены с приобретением можно гадать всю оставшуюся  жизнь.
У разных сердец и пути разные...
   - Костоправ! Похоже, дождь, - сказала Госпожа. Ее замечание изумило меня.
Нет, оно в точности соответствовало истине - на дождь и вправду  было  очень
похоже. Это было первое высказанное ею собственное наблюдение с того  самого
ужасного дня в северных краях. Может, наконец-то оживать начинает?

Глава 2
ДОРОГА НА ЮГ

   Чем дальше идем, тем больше на весну похоже, - заметил Одноглазый. Он был
в добром расположении духа.
   Чуть позже и в глазах Гоблина блеснула озорная искорка. Скоро эта парочка
отыщет повод возобновить старинную свою вражду. Тут-то и полетят  колдовские
искры! Если не более этого, то пусть. Хоть остальные развлекутся...
   Даже у Госпожи улучшилось настроение. Она была разговорчива как никогда.
   - Конец привалу,  -  сказал  я.  -  Масло,  гаси  костер.  Гоблин,  ты  -
направляющим.
   Я взглянул на дорогу. Еще недельки две - и мы будем  совсем  недалеко  от
Чар. Я еще не разъяснил товарищам, чем мы там будем заниматься.
   Вдали над дорогой кружили канюки. Мертвечина, значит, там, впереди...
   Знамений и примет я терпеть не могу. Заставляют беспокоиться.  Эти  птицы
меня тревожили.
   Я указал взглядом вперед. Гоблин кивнул:
   - Сейчас пойду разберусь малость.
   - Давай.
   Мурген увеличил дистанцию еще на пятьдесят ярдов. Масло с Ведьмаком  тоже
немного отстали. Но Одноглазый все так же едва не  дышал  в  затылки  нам  с
Госпожой, привстав в стременах и стараясь не выпускать Гоблина из виду.
   -  Нехорошие  у  меня  предчувствия.  Костоправ,  -  сказал  он.  -   Ох,
нехорошие...
   Хоть Гоблин и не забил тревогу.  Одноглазый  оказался  прав.  Стервятники
означали беду.
   На обочине, перевернутая вверх колесами, лежала богато украшенная карета.
Две из четырех лошадей, мертвые, лежали в колеях. Умерли,  похоже,  от  ран.
Двух других видно не было.
   Вокруг кареты лежали тела шести охранников в униформах, кучер и еще  одна
лошадь. В карете находились мужчина, женщина и двое совсем маленьких  детей.
Все убиты. Дверца кареты была украшена затейливой работы гербом.
   - Ведьмак, - сказал я, -  займись  следами.  Посмотри,  что  здесь  было.
Госпожа! Ты их не узнаешь? Герб тебе не знаком?
   - "Сокол Крепостной Стены". Проконсул Империи. Но он не из  них.  Стар  и
жирен. Должно быть, семья.
   - Они направлялись на север, - сказал Ведьмак.  -  Разбойники  напали  на
них. - Он продемонстрировал  клок  какой-то  грязной  одежки.  -  Но  добыча
досталась им нелегко.
   Я не ответил, и тогда он попросил более пристального внимания к клочку.
   - Серые, значит, - задумчиво протянул я. Серую форму  носили  в  северных
имперских войсках. - Далековато что-то для серых...
   - Дезертиры, - сказала Госпожа. - Распад начался.
   - Видно, так.
   Плохо дело. Я-то надеялся, что  Империя  продержится  и  даст  нам  время
начать жить по-новому.
   - Три месяца назад, - заметила Госпожа, - невинная девушка спокойно могла
проехать через всю Империю одна.
   Здесь она преувеличила - но лишь самую малость. Перед битвой  в  Курганье
великие силы, в этой самой битве и полегшие, держали провинции под неусыпным
наблюдением, и всякие недозволенные проступки пресекались быстро  и  жестко.
Однако в любой стране, в любую эпоху найдутся люди, достаточно смелые,  либо
глупые, чтобы пробовать законы на прочность, подавая дурной  пример  другим.
И, едва Империя перестала нагонять цементировавший ее дотоле  ужас,  процесс
пошел лавинообразно.
   Оставалось от души надеяться, что убитых еще не хватились.  Я  планировал
вернуть прежний облик.
   - Начинать рыть? - спросил Масло.
   - Минутку. Ведьмак, давно это случилось?
   - Пару часов назад.
   - И никого больше поблизости не было?
   - Почему же, было. Объезжали.
   -  Хороша,  небось,  банда,  -  буркнул  Одноглазый,  -  если  не  боятся
разбрасывать трупы на виду у всех.
   - Может быть, наоборот, нарочно оставили, - возразил  я.  -  Может  быть,
разбойники желают добиться баронства для самих себя.
   - Похоже,  -  согласилась  Госпожа.  -  Езжай  осторожнее.  Костоправ.  Я
приподнял бровь.
   - Я не хочу потерять тебя.
   Одноглазый гоготнул. Я  покраснел.  Однако  хорошо  уже  то,  что  в  ней
пробуждается интерес к жизни.

***

   Тела мы захоронили, но карету не тронули. Дань цивилизации отдана, а  нам
пора двигать дальше.
   Часа через два Гоблин вдруг повернул обратно. Мурген  остановил  коня  на
повороте. Ехали мы лесом, но дорога была в  хорошем  состоянии,  деревья  по
обочинам вырублены. Она явно была предназначена для перемещения войск.
   - Впереди постоялый двор, - сообщил Гоблин - И не нравится мне, как я его
чувствую.
   Дело было к ночи. Вечер мы потратили на захоронение трупов.  -  Есть  там
кто живой?
   По дороге мы не видели никого. Фермы, попадавшиеся на опушке  леса,  были
брошены.
   - Полно!, Двадцать человек в гостинице. Еще пятеро - на конюшне. Тридцать
лошадей. Еще двадцать человек - в  лесах  неподалеку.  И  сорок  лошадей  на
выпасе. И прочей живности - кишмя.
   Смысл был  очевиден.  Уйти  от  греха  подальше,  или  рваться  навстречу
опасности?
   Обсуждали положение недолго. Масло  с  Ведьмаком  высказались  за:  прямо
вперед. Если, мол, что не так, у нас есть Одноглазый с Гоблином.
   Последним эта идея не слишком понравилась.
   Тогда я поставил вопрос на голосование. Мурген  и  Госпожа  воздержались.
Масло с Ведьмаком были  за  ночлег  на  постоялом  дворе.  Одноглазый  же  с
Гоблином все косились друг на друга,  ожидая  точки  зрения  другого,  чтобы
немедля взять противную сторону. Тогда я сказал:
   - Ладно, едем и ночуем. Эти клоуны добираются  разойтись  во  мнениях,  в
любом случае большинство - за ночлег на постоялом дворе.
   И колдуны наши немедля скорешились и тоже  проголосовали  "за"  -  просто
затем, чтоб я оказался в дураках.
   Через три минуты впереди показался обветшавший постоялый двор. В  дверях,
изучающе глядя на Гоблина, торчал какой-то  мрачный  тип.  Другой  такой  же
восседал в расшатанном кресле, прислоненном спинкой  к  стене,  и  пожевывал
соломинку или, может, щепку. Стоявший в дверях отодвинулся, пропуская нас.

***

   Ведьмак назвал тех, чью работу Мы видели  на  дороге,  серыми.  Но  серую
униформу носят как раз там, откуда мы прибыли. И я спросил того,  в  кресле,
на форсбергском, самом употребительном в северных подразделениях:
   - Постояльцев принимаете?
   - Ага.
   Глаза сидящего сузились. Он явно что-то прикидывал в уме.
   - Одноглазый, Масло, Ведьмак, позаботьтесь о лошадях!  -  И  мягенько:  -
Гоблин, ты что-нибудь почуял?
   - Кто-то только что вышел с заднего хода. Внутри все встали. Но начнется,
пожалуй, еще не сейчас.
   Сидящему в кресле не понравились наши перешептывания.
   - На сколько думаете остаться? - спросил он. Тут я углядел  и  татуировку
на запястье - еще один верный признак северянина.
   - До завтра.
   - У нас переполнено, но уж как-нибудь вас устроим.
   Однако нахальства ему не занимать...
   Паучары они, эти дезертиры. Постоялый двор - паутина, здесь они  намечают
жертву. Но всю грязную работу проделывают на дорогах.
   Внутри царила тишина. Войдя, мы оглядели мужчин и нескольких женщин очень
уж затасканного вида. Чернуха ощущаема во всем. Обычно придорожные гостиницы
- предприятия семейные, в них полно детишек, стариков и прочих чудаков  всех
промежуточных возрастов. Здесь -  ничего  подобного.  Только  крепко  сбитые
мужики да дамы определенного сорта.
   Неподалеку от двери в  кухню  стоял  большущий  свободный  стол.  Я  сел,
привалившись спиной к стене. Рядом плюхнулась Госпожа. Однако и зла же  она!
Не привыкла, чтобы смотрели на нее таким образом, как смотрят эти. Сохранила
свою красоту, несмотря даже на дорожную пыль и походное тряпье...
   Я положил руку поверх ее кисти -  -  жест  скорее  умиротворения,  нежели
обладания.
   Пухленькая девчушка лет шестнадцати с затравленным взглядом коровьих глаз
подошла спросить, сколько нас, какая еда нам нужна и какое жилье,  греть  ли
воду для мытья, надолго ли останемся и какого цвета наши монеты.  Спрашивала
она равнодушно, но  правильно,  -  хотя  безнадежно,  переполненная  страхом
совершить случайную ошибку.
   Интуиция моя определила ее как члена  семейства,  по  праву  управляющего
постоялым  двором.  Я  бросил  ей  золотой.  Этого  добра  у  нас  -   после
разграбления той самой имперской казны и  бегства  ,  из  Курганья  хватало.
Блеск монеты тут же  отозвался  блеском  в  глазах  мужиков,  изо  всех  сил
старавшихся наблюдать за нами незаметно.
   Тут подоспел Одноглазый с остальными, тащившими стулья для себя.
   - Там, в лесу, сейчас суматоха! - шепнул Гоблин. - Они  строят  кое-какие
планы насчет нас.
   Левый угол его рта растянулся в  лягушачьей  ухмылке.  Очевидно,  у  него
имелись собственные планы. Он всегда любил заставлять  врагов  заманивать  в
засаду самих себя.
   - Разные бывают планы, - г  сказал  я.  -  Если  они  -  бандиты,  пускай
перевешают друг друга.
   Он попросил подробностей -  порой  мои  замыслы  еще  отвратительнее  его
собственных. Это оттого, что я давно утратил чувство  юмора  и  действую  по
правилу: чем непригляднее, тем смешнее.

***

   Поднялись мы еще до рассвета. Одноглазый с Гоблином наложили на гостиницу
свое  любимое  заклятие,  повергающее  всех  вокруг  в  непробудный  сон,  и
по-тихому смылись в лес прорепетировать  представление.  Остальные  занялись
лошадьми и амуницией. Между мной и Госпожой имела  место  небольшая  стычка:
она желала, чтобы я сделал что-нибудь для женщин, захваченных разбойниками.
   - Если я стану исправлять все неправильное, что встречу на  пути,  мы  не
доберемся до Хатовара, - отвечал я.
   Она не стала продолжать спор, и через  несколько  минут  мы  тронулись  в
путь.

***

   Наконец Одноглазый сказал, что лес вот-вот кончится.
   - Ладно, это место ничем не хуже прочих, - согласился я.
   Далее мы с Мургеном и Госпожой свернули в лес, на запад. Ведьмак, Масло и
Гоблин повернули на восток. Одноглазый  же  просто  остановился  и  Принялся
ждать.
   Ничего явного он не проделывал. Гоблин, казалось, был тоже занят.
   - А если они не придут? - спросил Мурген.
   - Значит, мы были не правы, а они не бандиты. С ближайшим попутным ветром
пошлю им мои извинения.
   Некоторое время все хранили молчание. А выехав на дорогу, чтобы проверить
обстановку, я увидел, что Одноглазый уже не один. За  его  спиной  стояли  с
полдюжины всадников. Сердце мое дрогнуло. Фантомы были хорошо  знакомы  мне.
Они изображали старых товарищей, давным-давно мертвых.
   Я ретировался в лес. И  дрожь,  обуявшая  меня,  была,  против  ожиданий,
сильной.  Настроение  мое  отнюдь   не   сделалось   лучше.   Лучи   солнца,
пробивавшиеся сквозь полог леса, играли зайчиками на призраках моих  мертвых
друзей. Они ждали врага со щитами  и  копьями  наготове,  безмолвно,  как  и
подобает призракам.
   Но они были  призраками  лишь  для  моего  сознания.  На  деле  были  они
иллюзиями, созданными Одноглазым. А по другую сторону дороги  Гоблин  строил
собственный легион теней...
   Эта  парочка  -  настоящие  художники,  если  дать  им   время   спокойно
поработать. Сомнений более не было. Даже относительно личности Госпожи.
   - Скачут, - без всякой надобности сообщил я. - Это они.
   В желудке засосало. Стоит  ли  рисковать,  подпуская  так  близко?  Потом
стрелять будет поздно. Если они решатся на  драку...  И  если  Одноглазый  с
Гоблином оплошают...
   -  Поздно,  Костоправ.  Я  взглянул  на  Госпожу,  и  тут  меня   обожгло
воспоминание, кто она такая.  Она  улыбалась,  зная,  что  творится  в  моих
мыслях. Сколько же раз сама она бывала  в  подобной  ситуации,  хотя  бы  на
большей игральной доске?
   Разбойники мчались вдоль  дороги.  И,  сбитые  с  толку,  осадили  коней,
завидев поджидающего их Одноглазого.
   Я рванул вперед, а призрачные кони двинулись сквозь лес следом  за  мной.
Зазвенела сбруя, затрещали ветви.  Здорово  сработано,  Одноглазый.  Как  ты
выражаешься, наиправдоподобнейше.
   Бандитов было около двадцати пяти человек. Лица у них и так были -  краше
в гроб кладут, но  они  сделались  еще  бледнее,  углядев  Госпожу  и  узнав
призрачное знамя на копье Мургена.
   Черный Отряд весьма знаменит.
   Две сотни призрачных луков изогнулись. Пятьдесят рук  поднялось  к  небу,
словно в попытке уцепиться за брюхо неба.
   -  Вам,  полагаю,  следует  спешиться  и  разоружиться,  -  сказал  я  их
предводителю.
   Тот  некоторое  время  шумно  глотал  воздух,  прикидывая  шансы,   затем
подчинился.
   - А теперь вы, грязные людишки. Живо с  седел!  Разбойники  повиновались.
Госпожа махнула рукой. Лошади развернулись и рысцой устремились  к  Гоблину,
на деле ими управлял он.  Гоблин  пропустил  лошадей  -  пусть  вернутся  на
постоялый двор в ознаменование того, что гнету конец.
   Гладко сошло, ох и гладко! Без единой задоринки! Вот так мы управлялись с
делами в былые деньки. Хитрость и маневр!  Зачем  утруждаться  самим,  когда
достаточно мухлевать и надувать?
   Построив пленных вереницей и связав веревкой для  облегчения  управления,
мы направились на юг.  Одноглазый  с  Гоблином  расслабились,  и  разбойники
пришли в крайнее возбуждение. Посчитали, что мы поступили нечестно.
   Через два дня мы добрались  до  Риз.  Здесь  Гоблин  с  Одноглазым  снова
организовали ту же иллюзию, и Госпожа  передала  дезертиров  в  распоряжение
командира гарнизона. При их сопровождении пришлось убить только двоих.
   Все это ненадолго задержало нас, но теперь путь свободен, и до Чар  всего
около часа езды. Придется примириться с тем, что беда - ближе некуда.
   Товарищи мои уверены, что основная часть Летописи  находится  у  меня.  А
правда BVOM, что она осталась в руках Империи. Ее захватили при  Королевском
Мосту (старая рана, что болит по сию пору!). Перед самым кризисом в Курганье
я пообещал вскоре вернуть ее обратно.
   И этот-то самый кризис помешал. И теперь уже ничего  не  остается,  кроме
как отправляться выручать Летопись самому.

Глава 3
ТАВЕРНА В ТАГЛИОСЕ

   Лозан поудобнее умостился в  кресле.  Девчонки  хихикали,  подбивая  одна
другую  пощупать  его   шелковистую   русую   шевелюру.   Одна,   с   самыми
многообещающими глазами, наконец решилась провести пальцами по его  волосам.
Лозан подмигнул Корди Мотеру, сидевшему в противоположном конце гостиной.
   Вот жизнь-то пошла с тех пор, как их отцы и братья поумнели! Не жизнь,  а
мечта. Все мечтали об этом, только пробираться сюда  -  смертельный  риск...
Если и дальше так пойдет и ничего не стрясется, он скоро будет весить фунтов
этак четыреста и станет самым счастливым лодырем в Таглиосе.
   Да кому бы пришло в голову?.. Простая таверна вот  в  таком  простодушном
городке. Дыра в стене, каких дома полно было  на  каждой  улице,  на  каждом
углу, здесь - новинка, на которой и не  захочешь,  и  то  озолотишься.  Если
только местные попы не раскачаются сунуть палку в колеса.
   Конечно, они - экзотические чужестранцы, на которых  не  устает  дивиться
весь город, и  даже  те  самые  попы  со  своими  пометами.  А  особенно  их
смугляночки-дочери. Это здорово помогает в делах.
   Что и говорить, путь сюда был долог  и  безумен,  но  теперь  каждый  шаг
окупается с лихвой.
   Лозан сложил руки на груди, предоставив девушкам делать что захотят. Этим
он мог управлять. С этим он Мог справиться.
   Корди тем  часом  откупорил  еще  один  бочонок  горького  третьесортного
зеленого пива: сам же и варил. И  за  это  таглиосские  дурни  платят  втрое
против настоящей цены! Что же за место такое, если до них здесь  и  пива  не
видывали? Глушь! Несбыточная мечта ни на что не годных чесоточных олухов.  -
Знаешь, Лебедь, - сказал подошедший с новой кружкой для него Корди, -  ежели
дальше так пойдет, надо бы нанять кого-либо, чтоб пособлял мне варить. Через
пару дней все запасы выйдут.
   - Чего беспокоиться?  Долго  ль  дело-то  продержится?  Попы  эти  что-то
начинают  просыпаться.  Собираются  найти  приличный  повод  прикрыть   нашу
лавочку. Так что озаботься лучше, чем бы еще заняться таким  же  прибыльным.
Э, что ты?
   - Что "что"?
   - Да ты как-то вдруг помрачнел.
   - Черная птица рока только что вошла в наши двери.
   Лозан  быстро  обернулся.  Так  и  есть.  Нож  вернулся  домой.  Высокий,
сухощавый, чернющий. Бритая голова сверкает, мускулы так и играют при каждом
движении... Ни дать ни взять -  отполированная  статуя.  Нож  неодобрительно
оглядел таверну, подошел и уселся за стол Лозана. Девчонки принялись строить
глазки ему - он был не менее экзотичен, чем Лозан Лебедь.
   - Пришел забрать свою долю и сказать, какие мы  мерзкие,  что  развращаем
этих невинных детей? - поинтересовался Лозан.
   Нож покачал головой:
   - Этот старый наркоман Копченый снова видел сон. Ты нужен Бабе.
   - С-свинство! - Лебедь спустил ноги на пол. Вот  муха  в  снадобье!  Баба
никогда не оставит их в покое... - Что на сей раз? Что у него там? Хэш?
   - Он - колдун. Ему и делать-то ничего не , надо...
   - С-свинство, -  снова  сказал  Лебедь.  -  Как  думаешь,  может,  просто
слинять? Сбыть поскорее остатки той  крысьей  мочи,  что  Корди  наварил,  и
отправиться назад, в верховья реки?
   На лице Ножа появилась широкая, довольная улыбка.
   - Поздно, парень. Ты избран. Ног не хватит убежать. Этот  Копченый  шутом
бы выглядел, открой он лавочку в твоих родных краях, но здесь он  -  большой
человек и торговец дурью. Пустишься в бега - ноги узлом завяжут.
   - Это - официально?
   - Они этого не говорили. Они это имели в виду.
   - Что ему опять такое приснилось? Мы-то при чем?
   - Хозяева Теней. Снова. Он сказал, была большая встреча у  Тенелова.  Они
намерены прекратить разговоры и начать действовать. Он сказал.  Лунная  Тень
слышал зов. Сказал, мы увидим их на таглиосской земле - и очень скоро.
   - Всего-то делов?! Он нам этим чуть не с первого дня плешь проел.
   С лица Ножа разом, пропало все веселье.
   - На этот раз дела уже не те. Пугать можно по-разному, понимаешь? На этот
раз и Копченый и Баба говорили серьезно. Теперь их волнуют не только Хозяева
Теней. Просили тебе передать, что сюда движется Черный. Отряд. Сказали, тебе
известно, что это означает.
   Лебедь всхрюкнул, словно от крепкого удара в живот. Поднявшись  на  ноги,
он залпом осушил свою кружку  и  оглядел  помещение,  не  осознавая  видимое
вокруг...
   - Нож, я ничего глупее в жизни не слыхал! Черный Отряд? Движется сюда?
   - Сказали, это-то  и  взбаламутило  Хозяев  Теней,  Лозан.  Сказали,  они
здорово перепуганы. Здесь,  в  низовьях,  единственная  свободная  страна  к
северу от них. А кто против Хозяев Теней, тебе известно.
   - Не верю! Это же в какую даль им переться?
   - Вы с Корди прошли примерно столько же. Нож  присоединился  к  Лозану  и
Корди Мотеру после того, как те прошли около двух тысяч миль к югу.
   - Ага. Ты, Нож, мне вот что скажи. Кому, кроме  нас  с  тобой  да  Корди,
взбредет в пустую башку тащиться в такую даль черт знает зачем?
   - Они знают, зачем. Если верить Копченому.
   - И зачем же?
   - Не знаю. Сходи к Бабе, раз звала. Может, она объяснит.
   - Схожу. Все вместе сходим. Так, для виду. А при первом же случае -  рвем
когти из этого Таглиоса. Ежели здесь Хозяева  Теней  взбаламутились  да  еще
Черный Отряд сюда идет, я поблизости находиться не желаю.
   Нож откинулся назад, чтобы одна из девушек  смогла  притиснуться  к  нему
поплотнее. В глазах его было недоумение.
   - Я же еще по дому знаю,  -  сказал  Лебедь,  -  что  эти  ублюдки  могут
сотворить. Видел, как Розы между них встряли... Ч-черт...  Ты,  Нож,  только
послушай меня. Большая заварушка - и все летит в тартарары. Если они вправду
придут, ты можешь кончить тем, что будешь жалеть, что мы в тот раз не отдали
тебя крокодилам на закуску.
   Нож так до сих пор и не понял, почему его бросили  крокодилам.  А  Лозан,
пожалуй, никогда не поймет, кой черт его  дернул  уговорить  Корди  вытащить
Ножа и взять с собой. Хотя Нож  оказался  парнем  правильным  и  должок  тот
сполна выплатил...
   - Я считаю, ты, Лебедь, обязан  помочь  местным,  -  сказал  Нож.  -  Мне
нравится этот город. Мне нравятся здешние люди. В них только то  плохо,  что
не хватает им соображения сжечь дотла все эти храмы.
   - Нож, черт тебя возьми, ну какая от меня помощь?
   - Здесь только вы с Корди хоть что-то смыслите в военном деле.
   - Я прослужил в армии два месяца. Даже в ногу шагать не выучился. И Корди
таких развлечений больше не хочет. А хочет, наоборот, навсегда забыть те два
месяца.
   Корди слышал большую часть беседы и подошел к ним.
   - Нет, Лозан, не так уж я плох. Правому делу я согласен еще послужить.  В
тот раз я просто оказался не там, где следовало. Я  считаю.  Нож  прав.  Мне
тоже нравится Таглиос. И народ местный. И я сделаю что смогу, чтобы все  это
не порушили Хозяева Теней.
   - Ты слышал, что он сказал? Про Черный Отряд?
   - Слышал. И еще слышал, что с тобой хотят поговорить об этом. И  полагаю,
мы должны пойти и выяснить, что  происходит,  а  уж  потом  разевать  рот  и
говорить, чего не собираемся делать.
   - Ладно. Уговорил. Нож, ты здесь держи оборону. А от той,  рыжей,  грабли
убери. Я ее первый забил.
   С этими словами он тихонько удалился.
   - А ты. Нож, знаешь, как управлять Лоза-ном, - ухмыльнулся Корди Мотер.
   - А им и не нужно управлять, если я не  ошибаюсь.  Когда  местные  выйдут
против Хозяев Теней, он будет в первых рядах. Хоть режь его, хоть ешь, он  в
этом не признается, однако Таглиос и его задел за душу.
   - Это так, - хмыкнул Корди Мотер, - он наконец нашел себе дом. И никто не
попытается выжить его отсюда. Никакие Хозяева Теней или же Черный Отряд.
   - Они вправду настолько плохи, как он говорил?
   - Хуже. Много хуже. Вспомни все легенды, что слышал  дома,  прибавь  все,
что слышал здесь, да все, что только способен себе вообразить, да возьми еще
столько же - тогда, может, будет похоже. Они  себе  на  уме,  они  сильны  и
хороши во всех  отношениях.  И,  что  хуже  всего,  хитры.  Так  хитры,  что
представить себе невозможно. Они существуют четыре или пять столетий,  а  ни
одна группа столько не продержится. Если только она не скверна так, что даже
боги не хотят с нею связываться.
   - Мамаши, прячьте деток, - протянул Нож,  -  Копченому  сон  приснился...
Корди потемнел с лица.
   - Эт-точно. Я слышал, что разное там может стать правдой, если колдун это
увидит во сне. Может, стоит этому Копченому глотку перерезать?
   - Пожалуй,  -  сказал  вернувшийся  Лозан,  -  надо  сперва  понять,  что
происходит, а уж потом действовать.
   Корди хмыкнул. Нож усмехнулся. Затем они принялись  выгонять  из  таверны
местных олухов, убедившись предварительно, что одна или даже  не  одна  юная
леди на каждого понимает обстановку.

Глава 4
ТЕМНАЯ БАШНЯ

   Целых пять дней я  занимался  сущей  ерундой  и  только  затем  раскаялся
завести после завтрака разговор о делах. Тему  обрисовал  в  самых  радужных
тонах:
   - Следующий привал будет в Башне.
   - Что?
   - Ты тронулся, Костоправ?
   - Надо за ним присмотреть, когда солнце сядет. И, понятно, все взгляды  -
в сторону Госпожи. Та слушала молча.
   - Я-то полагал, это она с нами. Никак не наоборот.
   Только Мурген не присоединился ко всеобщему бурчанию. Славный он  парень,
этот Мурген.
   Госпожа, конечно, уже  знала,  что  нам  необходимо  на  некоторое  время
остановиться в Башне.
   - Я - серьезно, ребята, - сказал я.
   А если я веду разговор серьезно. Одноглазый последует моему примеру.
   - Зачем? - спросил он. Вот тут-то я поежился.
   - Чтобы забрать Летопись. Я оставил ее у Королевского Моста.
   Нас там здорово прищучили. И только будучи  лучше,  отчаяннее  и  подлее,
смогли мы тогда вырваться из имперского кольца. Ценою половины Отряда. Не до
книг было...
   - Я считал, она уже у тебя.
   - Я попросил ее обратно. Мне сказали: приходи и забирай. Но в тот  момент
мы все были заняты. Помнишь Властелина? Хромого?  Жабодава?  И  все  прочее?
Добыть Летопись не было ни малейшей возможности.
   Госпожа согласно кивнула. Пожалуй, она и впрямь оживает.
   Гоблин  слепил  на  физиономии  самую  свирепую  гримасу,  на  какую  был
способен. Сделался похож на саблезубую жабу.
   - Выходит, ты об этом знал еще до ухода из Курганья?
   Я признал, что так оно и есть.
   - Свинья ты безрогая. Голову даю, все  это  время  ты  разрабатывал  план
относительно Летописи. Как одной задницей  в  три  кресла  умоститься  и  уж
наверняка всех нас в этом процессе положить.
   Я согласился, что и это, в основном, верно.
   - Мы въедем туда так, словно Башня наша. Твоя задача - заставить гарнизон
считать, что Госпожа и посейчас главная.
   Одноглазый фыркнул и отправился к лошадям. Гоблин поднялся и сверху  вниз
воззрился на меня. Посмотрел-посмотрел... И глумливо захихикал.
   - Значит, в нахалку вопремся - и готово? Как говаривал Старик, наглость -
второе счастье? Но настоящего вопроса не  задал.  Однако  Госпожа  дала  ему
ответ:
   - Я дала слово.
   И Гоблин заткнулся  на  следующем  вопросе.  Все  промолчали.  Поэтому  и
Госпожа повесила тему в воздухе.
   Конечно, заманить нас и обмануть для нее будет легче легкого. Вот сдержит
свое слово, а после съест нас на завтрак. При желании.
   Мой план я тасовал исключительно на доверии к ней. Товарищи моей  веры  в
нее не разделяли.
   Однако они - хоть это, может быть, глупо - верили в меня.

***

   Башня близ Чар - величайшая отдельная постройка в  мире.  Гладкий  черный
куб со стороною в пять сотен футов. Первый проект, предпринятый  Госпожой  и
Взятыми после возвращения их из могилы множество поколений  назад.  Из  этой
Башни Взятые отправились в поход со своими  войсками  и  завоевали  полмира.
Тень их по сию пору нависает над половиной всего  белого  света,  ведь  лишь
немногие знают, что сердце и кровь Империи  были  принесены  в  жертву  ради
победы над силой куда более древней и темной.
   Въезд в Башню на уровне земли был  всего  один.  К  нему  вела  дорога  -
идеально прямая, как мечта геометра. Пролегала она через парк, и поверить  в
то, что именно здесь произошла кровавейшая в истории битва, могли  лишь  те,
кто участвовал в ней сам.
   Я был здесь в тот день. Я - помню.
   Помнили  это  и  Гоблин  с  Одноглазым,  и  Ведьмак,  и  Масло.  Особенно
Одноглазый. Именно на этой равнине он уничтожил чудовище, убившее его брата.
   Я вспомнил грохот и топот, вопли ужаса и все страсти, описанные  военными
колдунами, и, не в первый уж раз, подумал:
   - Так ли уж мертвы все те мертвые? Слишком легко ушли...
   - О ком ты?  -  поинтересовался  Одноглазый,  которому  для  того,  чтобы
держать Госпожу зачарованной, вовсе не нужно было напрягаться.
   - Об Взятых. Порой вспоминаю, каких трудов стоило отделаться от  Хромого.
А потом приходит мне на ум: отчего так много Взятых так легко поддалось? Все
дела решились за пару дней и, в большинстве, там,  где  я  этого  не  видел.
Потому-то я и думаю иногда: может,  обман?  И  два-три  до  сих  пор  где-то
поблизости?
   - Костоправ, - квакнул Гоблин, - да ведь они действовали по шести  разным
планам одновременно! Вот сами же друг друга и...
   - Однако я лично видел уход только двоих. А  из  вас,  ребята,  никто  не
видел, как ушли прочие. Только слыхали об этом. А если  под  шестью  планами
был скрыт седьмой? А если...
   Тут Госпожа как-то странно взглянула на меня. Похоже  было,  что  она  не
задумывалась  об  этом  раньше,  и  теперь  мои  мысли  вслух  ей  очень  не
понравились.
   - По мне - так они достаточно мертвы, - сказал Одноглазый. - Я видел уйму
тел. А вон, сам посмотри, их могилы отмечены.
   - Это еще не значит, что в могилах кто-либо есть. Ворон дважды умирал  на
наших глазах. А чуть отвернешься - живехонек. Живее некуда.
   - Если пожелаешь.  Костоправ,  -  сказала  Госпожа,  -  я  разрешаю  тебе
выкопать их и убедиться.
   Судя по выражению в глазах, это она меня мягко пожурила.  А  может,  даже
поддразнила.
   - Ладно. Как-нибудь, от нечего делат...
   - Кхгм! - кацглянул Мурген. - Ребята, вы о  чем-нибудь  другом  не  могли
бы?
   Зря он это сказал. Масло заржал. Ведьмак забубнил что-то  себе  под  нос.
Масло в тон ему запел:

   Черви жрут гнилое мясо,
   На ввалившемся носу
   Мураши танцуют-пляшут...

   Гоблин с Одноглазым подхватили. Тогда Мурген  пригрозил  догнать  всех  и
посадить на кол.
   Мы старались отвлечь друг друга от мыслей о сгущающейся впереди тьме.
   Одноглазый оборвал песню:
   - Нет, Костоправ, ни один из Взятых не смог бы так  тихо  лежать  столько
лет. Если бы кто из них выжил, тут бы такие фейерверки пошли... Уж  мы-то  с
Гоблином всяко бы что-то услышали.
   - Пожалуй, ты прав. Однако он меня не убедил.  Возможно,  какая-то  часть
меня просто не желала, чтобы все Взятые совсем кончились,,  Мы  подъехали  к
наклонной дорожке, ведущей к воротам  в  Башню.  Тут  Башня  впервые  подала
признаки жизни. В  верхних  бойницах  показались  люди,  разряженные,  точно
павлины. Несколько человек вышли к воротам, суетливо организовывая церемонию
встречи хозяйки. Завидев их одеяния. Одноглазый насмешливо заулюлюкал.
   В прошлый раз, пожалуй, не посмел бы.
   Я наклонился к его уху:
   - Ты потише. Униформу для своих людей она сама придумала.
   Теперь оставалось всею душой надеяться,  что  они  вышли  лишь  встречать
Госпожу и не замышляют ничего дурного. Это зависит от  того,  какие  новости
они получили с севера. Порой злые слухи летят быстрее ветра.
   - Наглость и только наглость, - сказал я. - Ничего не бойтесь,  держитесь
высокомерно. Не давайте им опомниться. - Взглянув в темноту за  воротами,  я
повысил голос: - Они знают, что я здесь!
   - Это-то меня и пугает, - пропищал Гоблин, разражаясь кудахчущим смехом.
   Когда въезжаешь в Башню, она словно поглощает мир. Мурген, не видавший ее
прежде, озирался по сторонам, разинув рот в  благоговейном  страхе,  Отто  с
Ведьмаком изо всех сил  делали  вид,  что  эта  груда  камня  их  ничуть  не
впечатляет. Гоблин с Одноглазым были слишком заняты, чтобы  глазеть  вокруг.
Ну  а  Госпожа  эту  Башню  сама  же  и  построила,  когда  была   личностью
одновременно гораздо крупнее и гораздо мельче, чем  сейчас,  А  я  полностью
сосредоточился на принятии нужного  вида.  Полковник,  возглавляющий  группу
торжественной церемонии, был мне знаком. Мы уже  встречались,  когда  судьба
приводила меня в Башню ранее.  Взаимные  наши  чувства  можно  было  назвать
двоякими, в лучшем случае.
   Он также узнал меня, чем был очень озадачен. Мы ведь с Госпожой  покинули
Башню вместе, и тому уже больше года.
   - Как поживаете, полковник? -  спросил  я,  изображая  на  лице  широкую,
дружелюбную улыбку. - Вот мы и вернулись. С победой.
   Он взглянул в сторону Госпожи. Я тоже покосился на нее. Теперь у нее есть
возможность...
   Она приняла наинадменнейший вид. Я бы поклясться  мог,  что  она  и  есть
дьявол, обитающий в этой Башне. Да ведь так оно и было. Раньше.  Такие,  как
она, не умирают с потерей могущества. Кстати, а была ли потеря?
   Похоже, она играла мне на руку. Я  глубоко  вздохнул  и  на  миг  прикрыл
глаза, а Башня тем временем приветствовала свою сеньору.
   Я доверял ей, но... Как знать? Как залезть в чужую душу?  Особенно  когда
человек теряет всякую надежду...
   Все-таки не исключено, что она снова возьмет на себя управление Империей,
укрывшись в своей потайной части Башни и предоставив  своим  людям  считать,
что она совсем не изменилась. Этому ничто не мешало.
   Этот вариант я не исключал даже в выполнении обещания вернуть Летопись.
   Товарищи мои были уверены, что так она и поступит. И несколько  опасались
того, какую форму может принять первый ее приказ в роли Императрицы Теней.

Глава 5
ЦЕПИ ИМПЕРИИ

   Госпожа сдержала слово. Я  получил  Летопись  в  первые  же  часы  нашего
пребывания в Башне, пока ее обитатели оставались в обалдении от  возвращения
хозяйки. Однако...
   - Костоправ, я хочу ехать дальше с тобой.
   Так сказала она на второй вечер, когда мы любовались закатом с крепостной
стены.
   Я ответил со всем красноречием лошадиного барышника:
   - Э-э... Кгхм... Мнэ-э...
   Вот так. Поразительно бойкий и красноречивый, ответ. Какого ляда ей ехать
с нами? Чего ей не  хватает  здесь,  в  Башне?  Один-единственный  тщательно
провернутый обманный трюк  -  и  всю  оставшуюся  бренную  жизнь  она  будет
могущественнейшим созданием в мире. Что проку ехать  незнамо  куда,  незнамо
зачем с шайкой усталых стариков, которые,  скорее  всего,  просто  бегут  от
самих себя?
   - Здесь нет больше ничего моего, - продолжала она, словно это  что-нибудь
объясняло. - Я хочу... Я просто хочу понять, что это такое  -  быть  обычным
человеком.
   - Тебе не понравится. Совсем не то что - быть Госпожой.
   - Но это мне никогда не доставляло особенного удовольствия, - после того,
как я снова обрела это и увидела, что это такое на самом деле.  Ты  ведь  не
откажешь мне, правда?
   Дурачится она, что ль? Я бы на ее месте не стал. Все равно это  понимание
поверхностно. После того как она воцарится в Башне, я  думал,  этому  придет
конец.
   Скрытый смысл сказанного ею сбил меня с толку.
   - Так ты позволишь?
   - Ну, если хочешь...
   - Только здесь некоторые трудности. Ну да, как же с женщинами без этого?
   - Я не могу отправляться прямо сейчас. Без меня здесь все наперекосяк,  и
мне нужно всего несколько дней - навести порядок, чтобы ехать спокойно.
   Неприятностей, ожидаемых мною, мы здесь не встретили. Никто из  ее  людей
не смел разглядывать ее поближе. С этой публикой  все  труды  Одноглазого  с
Гоблином пропали даром. Все полагали, что Госпожа вернулась и вновь взяла  в
свои руки бразды правления, а Черный Отряд снова вернулся  в  Башню  под  ее
покровительством. Этого было достаточно.
   Поразительно! До Опала всего две-три недели пути! А оттуда -  через  Море
Мук - совсем  недалеко  до  портов,  не  принадлежащих  Империи.  По  зрелом
размышлении, надо бы пользоваться моментом и делать ноги.
   - Ты ведь меня понимаешь, Костоправ?  Всего  несколько  деньков.  Честное
слово. Только привести дела в порядок. Империя - вполне отлаженная машина  и
работает гладко, пока проконсулы полагают, что ею кто-то управляет.
   - Ладно. Хорошо. Пару дней подождать можно. Только держи  своих  подальше
от нас. И сама держись подальше от них,  не  давай  времени  приглядеться  к
тебе.
   - Я и не собиралась... И знаешь, Костоправ...
   - Чего?
   - Поучи свою бабушку яичницу жарить. От изумления я рассмеялся.  Да,  она
все более очеловечивалась. И даже научилась смеяться...
   Словом, намерения у нее были самые благие. Но тот, кто  правит  Империей,
неизбежно становится рабом разных административных мелочей. Прошло несколько
дней. И еще несколько миновало. И еще...

***

   Лично я мог развлекаться, шаря в библиотеках Башни,  роясь  в  редчайших,
древних,  эпохи   Владычества   или   даже   старше,   текстах,   распутывая
хитросплетения загадок истории севера, но вот остальным пришлось туго. Им не
оставалось ничего, кроме тревог да единственной заботы:  прятаться  от  всех
вокруг. Ну, еще изводить Гоблина с  Одноглазым,  хотя  эти  двое  сами  кого
хочешь изведут. Помимо того, для тех, кто не наделен колдовским даром. Башня
была просто темной и мрачной грудой камня. Но Гоблин с Одноглазым ощущали ее
как  гигантскую  машину  магии  на  полном  ходу,  и   посейчас   населенную
бесчисленными мастерами темных  искусств.  Их  жизнь  здесь  превратилась  в
непрестанный ужас.
   Одноглазый справлялся с этим лучше, чем Гоблин. Время от времени  он  все
же находил силы подавить чувство ужаса, выходя наружу, на поле старой битвы,
и ковыряясь в собственных воспоминаниях. Иногда и я присоединялся к  нему  и
был уже почти готов  воспользоваться  разрешением  Госпожи  и  вскрыть  пару
старых могил.
   Однажды вечером Одноглазый спросил:
   - Что, до сих пор беспокоишься?
   Я в это время стоял, опершись на древко лука, воткнутого вместо памятника
в  могилу  Взятого,  которого,  согласно  надписи,   звали   Безликим.   Тон
Одноглазого был серьезен как никогда.
   - Есть такое дело, - признался я. - Не совсем понимаю, почему,  ведь  все
это в прошлом, однако мысли обо всем этом покоя не прибавляют. В то время  я
чувствовал иначе. Тогда все казалось само собой разумеющимся. Великая битва,
избавившая мир от Мятежников и большинства Взятых, развязавшая руки Госпоже,
делая ее в то же время Властелином. Но в контексте последних событий...
   Одноглазый вдруг пришел в возбуждение и поволок меня за собой.  Мы  дошли
до места, ничем не отмеченного, кроме его памяти. Здесь была повержена тварь
под названием "форвалака". Та? что возможно - убила его брата в давние  дни,
когда мы в первый раз столкнулись с Душеловом,  послом  Госпожи  в  Берилле.
Форвалака - тварь наподобие вампира, леопард-оборотень, и родина ее - родные
джунгли Одноглазого, где-то там, на  юге.  Одноглазому  пришлось  целый  год
охотиться за нею, чтобы отомстить.
   - Ты вспоминаешь, как трудно было  отделаться  от  Хромого,  -  задумчиво
сказал он.
   Он явно вспомнил нечто, что, мне казалось, он давно забыл.
   Мы так и не узнали тогда, та ли форвалака, что  убила  Там-Тама,  понесла
наказание за это. В те дни Взятая Душелов близко сошлась с другим Взятым, по
имени Меняющий Облик, и по всему выводило, что в  эту  ночь  Меняющий  Облик
будет в Берилле. И примет вид форвалаки,  дабы  убедиться,  что  царствующая
фамилия уничтожена и победа достанется Империи дешево.
   В общем, если Одноглазый и отомстил за Там-Тама не той  твари  -  плакать
было поздно. Меняющий Облик стал одной из жертв Битвы при Чарах.
   - Да, я вспоминаю Хромого, - согласился я. - Одноглазый, я ведь убил  его
в той гостинице! Наверняка. И, не появись он снова, никогда б не  усомнился,
что он мертв. - И насчет этих не сомневаешься?
   - Немного.
   - Хочешь прийти, как стемнеет, и раскопать одну?
   - А что толку? В могиле кто-нибудь да окажется. А как знать, тот  или  не
тот?
   - Они были убиты другим Взятым и членами Круга. А это совсем не то,  что,
например, тобой, бесталанным.
   Он имел в виду отсутствие колдовских способностей.
   - Знаю... Те, кто считается их победителями, действительно могли  сделать
это. Потому только и могу еще думать о чем-то другом.
   Одноглазый тупо уперся взглядом в землю. Когда-то  здесь  стоял  крест  с
распятой на нем форвалакой. Через некоторое время он зябко поежился, и мысли
его обратились к настоящему.
   - Ладно. Теперь это уже неважно. Было это, если и недалеко, то давно... А
мы, если нам удастся выбраться отсюда, будем очень далеко.
   Он сдвинул свою черную мягкую шляпу на глаза, чтобы не мешало  солнце,  и
поднял глаза на Башню. За нами наблюдали.
   - С чего это она желает идти с нами? Вот что не дает мне покоя. Ей-то это
зачем? - С этими словами он как-то странно поглядел на меня, затем,  сдвинув
шляпу на затылок и уперши руки  в  бока,  продолжал:  -  Знаешь,  Костоправ,
иногда смотрю на тебя и глазам своим не  верю.  Какого  черта  ты  здесь  ее
дожидаешься, когда мы могли быть уже далеко отсюда?
   Хорош был вопрос. Сколько думал над этим - стесняюсь как-то  отвечать  на
него.
   - Ну, пожалуй, она мне вроде как  нравится.  Я  считаю,  она  заслуживает
некоторой толики обыкновенной жизни. Да она, в общем-то, ничего. Правда.
   Одноглазый, выдав мимолетную дурацкую  усмешку,  отвернулся  к  ничем  не
отмеченной могиле.
   -  Да,  Костоправ,  с  тобой  не  соскучишься.  Смотреть,  как   ты   тут
колбасишься, само по себе поучительно. Так скоро мы сможем отправляться? Мне
здесь совсем не нравится.
   - Не знаю. Этак еще через несколько дней. Ей прежде надо кое-что утрясти.
   - Это ты так...
   Тут я, боюсь, рыкнул на него:
   - Когда будем отправляться - я тебя извещу!

***

   Однако это самое "когда" все не наступало. Дни шли, а  Госпожа  никак  не
могла выпутаться из паутины административных забот.
   Затем - в ответ на эдикты Башни - повалили вести из провинций.  И  каждая
требовала первоочередного разбора.
   Словом, мы провели в этом ужасном месте целые две недели.
   - Костоправ, да вытащи же нас отсюда! - потребовал  Одноглазый.  -  Нервы
больше не выдерживают!
   - Но пойми, у нее ведь дела...
   - У нас тоже дела, ты сам говорил. Кто сказал, что  наше  дело  -  ждать,
пока она со своими разделается?
   Тут на меня наехал Гоблин. Обеими ногами.
   - Костоправ, мы двадцать лет уже терпим  твои  завихи!  -  заорал  он.  -
Потому,  что  было  интересно!  Когда  становилось  скучно,  было  над   кем
поиздеваться! Но смерти своей я не желаю,  это  я  распроабсолютнейше  точно
тебе говорю! Если даже она нас всех в маршалы произведет!
   Я подавил вспышку гнева. Конечно, сдержаться было тяжело, но  Гоблин  был
совершенно прав. Зачем торчать здесь, подвергая людей величайшему риску? Чем
дольше мы ждем,  тем  больше  вероятности,  что  что-нибудь  сквасится.  Нам
достаточно хлопот со Стражей  Башни,  весьма  обиженной  нашей  близостью  к
хозяйке после того, как мы столько лет воевали против нее.
   - Мы выходим завтра утром, - сказал я. - Извините, ребята. Я - не  просто
предоставленный сам себе  Костоправ,  а  человек,  выбранный  вами  главным.
Простите, что я забыл об этом.
   Ай да Капитан! Одноглазый с  Гоблином  были  полностью  сконфужены.  А  я
усмехнулся:
   - Так что - пакуйтесь и увязывайтесь! Выезжаем с рассветом.

***

   Она разбудила меня среди ночи. Я было даже подумал...
   Затем я увидел ее лицо. Она все слышала.
   Она упрашивала меня остаться еще - всего лишь на денек! Самое большее, на
два. Ей ведь не больше нашего нравится пребывать здесь,  в  окружении  всего
того, что потеряла, что  теперь  терзает  ее  самолюбие.  Она  хочет  уехать
отсюда, с нами, со мной, с единственным другом всей ее жизни...
   Мое сердце рвалось на куски.
   На бумаге все это выглядит - глупее некуда, но что сказано, то сказано. Я
даже гордился собой. Я не поддался ни на дюйм.
   - Всему этому не будет конца, - сказал я. - Всегда будет  оставаться  еще
одно дело, которое надо закончить.  Пока  мы  ждем,  Хатовар  не  становится
ближе. Приближается только смерть. Да, ты дорога мне. Я не  хочу  уезжать...
Но смерть здесь прячется за каждым углом,  в  каждой  Тени.  Она  вписана  в
сердце каждого, кто обижен и возмущен моей близостью к тебе. А в Империи оно
всегда так, и за последние дни множество старых имперцев получили повод  для
глубочайшей ненависти ко мне.
   - Ты обещал мне ужин в Садах Опала. Да я тебе все, что хочешь,  пообещаю,
сказало мое сердце. А вслух я отвечал:
   - Я и не отказываюсь. Обещание в силе. - Однако я должен  вывести  отсюда
ребят.
   Я впал в задумчивость, а она, кажется, начала нервничать, что  ей  обычно
не свойственно. В глазах ее после отказа заплясали искорки - она явно что-то
замышляла. Мной тоже можно управлять, и оба мы это понимали. Но она  никогда
не действовала личными путями в делах  политических.  По  крайней  мере,  со
мной.
   Я думаю, каждый когда-нибудь находит человека, с которым  он  может  быть
совершенно честен, чье доброе мнение  заменяет  мнение  всего  мира.  И  это
доброе мнение становится важнее всех подлых, скользких  замыслов,  алчности,
похоти, самовозвеличения -  всего,  что  мы  творим  втихаря,  тем  временем
убеждая мир в том, что мы - всего лишь простые, душевные люди.  Так  вот,  я
был ее объектом честности, а она - моим.
   Одно лишь мы скрывали друг от друга - и только из-за боязни: а вдруг оно,
будучи раскрытым, изменит все остальное и, быть  может,  вдребезги  разобьет
откровенность во всем остальном.
   Да бывают ли любящие когда-нибудь до конца честны?
   - По моим прикидкам, мы доберемся до Опала недели  за  три.  Еще  неделя,
чтобы подыскать достойного  доверия  корабельщика  и  заставить  Одноглазого
согласиться пересечь Море Мук. Значит, через двадцать пять дней,  считая  от
сегодняшнего, я буду в Садах. И закажу ужин в Камелиевом Гроте.
   Я погладил  шишку  совсем  рядом  с  сердцем.  Шишка  представляла  собою
прекрасно  выделанный  кожаный  бумажник,  в   коем   содержались   грамоты,
удостоверяющие, что я, генерал вооруженных сил Империи, являюсь  полномочным
легатом, подчиненным лично Госпоже.
   Именно так, а не иначе. Замечательный повод для ненависти со стороны тех,
кто служит Империи всю жизнь.
   Я и сам не слишком хорошо понял, как до этого  дошло.  Какой-то  шутливый
треп в один из  тех  редчайших  часов,  когда  она  не  занималась  изданием
декретов и рассылкой воззваний. А затем я вдруг обнаружил, что осажден тучей
портных. Оказался при  полном  имперском  гардеробе.  Наверное,  никогда  не
разобраться мне, что означают все эти бесчисленные канты, кокарды, пуговицы,
медали и прочие побрякушки. Словом, в этой одежде я чувствовал  себя  крайне
глупо.
   Однако совсем скоро я понял некоторые выгоды, извлеченные  из  того,  что
попервости показалось просто тонкой, затейливой шуткой.
   У нее есть чувство юмора в этих делах, она не всегда относится серьезно к
такой ужасающе серьезной штуке, как Империя.
   И выгоды эти, я уверен, увидела задолго до меня.
   Словом, мы беседовали о Камелиевом Гроте в  Садах  Опала,  излюбленном  в
высшем обществе месте для обозрения людей и показа себя.
   - Я каждый вечер буду ужинать  там.  Ты  можешь  присоединиться  в  любой
момент.
   В лице ее мелькнуло тщательно скрываемое напряжение.
   - Хорошо, - отвечала она. - Если буду поблизости.
   Вот в такие минуты мне становится очень  неуютно.  Что  бы  ни  сказал  в
ответ, все выйдет не так. И  тут  я  не  нашел  ничего  лучше  классического
подхода Костоправа.
   Просто-повернулся и пошел.
   Вот так я  управляюсь  со  своими  женщинами.  Если  они  в  расстроенных
чувствах, - немедля ищи укрытие.
   Я почти дошел до двери.
   Когда ей было нужно,  она  могла  двигаться  очень  быстро  и,  преодолев
дистанцию, обняла меня, прижавшись щекой к моей груди.
   Вот так они управляют мной, дурнем чувствительным. Романтиком занюханным.
Я хочу сказать, мне даже  не  нужно  понимать  их.  Но  на  меня  безотказно
действует одно - если они распускают нюни.
   Так я держал ее, пока было нужно. Мы и не взглянули друг на друга,  когда
я уходил. Тяжелая артиллерия ей не понадобилась.
   Как правило, она играла по-честному. Этого у нее не  отнять.  Даже  когда
была Госпожой. Скользкой, хитрой, но более-менее честной.
   Всякий приличный легат наделен кучей прав,  вроде  жалования  поместий  и
перераспределения казенных денег. Я вызвал тех самых портных и спустил их на
своих  ребят.  Роздал  должности.  Взмахом  магического  жезла   я   обратил
Одноглазого с  Гоблином  в  полковников.  Ведьмак  и  Масло  превратились  в
капитанов. Я даже не пожалел кое-каких чар на Мургена, и тот стал  выглядеть
совсем как настоящий лейтенант. Я выплатил всем нам жалованье за три  месяца
вперед. Всех прочих здорово передернуло, Хотя бы по этой причине  Одноглазый
еще больше  возжелал  поскорее  оказаться  где-нибудь,  где  можно  от  души
злоупотребить новообретенными привилегиями. Но в тот момент он, в  основном,
препирался с Гоблином насчет того,  чья  должность  выше.  Эти  двое  всегда
принимали везение как обязаловку.
   Самый смех наступил, когда она призвала меня для вступления в должность и
настояла на внесение в документы настоящего имени. Я это самое имя не  сразу
вспомнил.

***

   Выезжали мы, словно бежали  от  погони.  Только  уже  не  той  оборванной
шайкой, что въехала в Башню.
   Я расположился в карете вороненой стали,  запряженной  шестеркой  бешеных
вороных жеребцов, Мурген - за кучера, а Масло с  Ведьмаком  -  на  запятках.
Далее - вереница оседланных лошадей. Одноглазый с Гоблином, презрев  карету,
заняли места направляющего и замыкающего и ехали верхом на зверях под  стать
запряженным в карету. И двадцать шесть конногвардейцев - в качестве эскорта.
   Лошадей она нам пожаловала  породы  дикой  и  прекрасной;  такими  доселе
жаловали лишь величайших героев ее Империи. Когда-то, давным-давно, я  ездил
на таком - в битве при Чарах, когда мы с Госпожой  охотились  за  Душеловом.
Такие могут бежать вовсе без отдыха. Волшебные звери! Подарок  -  просто  за
гранью вероятного.
   И как вся эта непостижимость могла приключиться со мной?
   Год назад я жил в земляной норе,  в  этом  прыще  на  заднице  мира,  под
названием Равнина Страха, с полусотней Других  людей,  в  постоянном  страхе
быть обнаруженными Империей. Новой  или  хоть  чистой  одежды  не  имел  лет
десять, а уж баня с бритьем ценились на вес  бриллиантов.  Напротив  меня  в
карете лежал черный лук, первый подарок от нее. Она подарила его мне еще  до
того, как Отряд отошел от нее. И служил он мне  верой  и  правдой...  Колесо
совершило оборот.

Глава 6
ОПАЛ

   Ведьмак во все глаза глядел, как я заканчиваю свой туалет.
   - Боги мои... Ты, Костоправ, и впрямь тянешь на легата.
   - Удивительно, как меняют человека бритва и банька, - добавил Масло. -  Я
считаю, тебе вполне подходит слово "изысканный".
   - Не, Масло, чудо небывалое!
   - Что за сарказм, ребята?
   - Да я, - заверил меня Масло, - только сказал,  что  ты  вправду  здорово
выглядишь. Если только тебе удается добыть хоть рогожку, чтобы прикрыть, где
линия волос спускается к заднице...
   Похоже, он не шутил.
   - Ладно вам, - буркнул я и сменил тему. - Словом, я сказал: не  спускайте
глаз с этой парочки.
   Мы только четыре дня как прибыли в город, а мне уже дважды пришлось своим
ручательством избавлять Гоблина с Одноглазым от неприятностей. Даже легат не
все может покрыть, замять и спустить на тормозах.
   - Но нас только трое, Костоправ, - возразил  Ведьмак.  -  Что  поделаешь,
если они не хотят быть под присмотром?
   -  Ребята,  я  вас  знаю.  Вы  что-нибудь  придумаете.  А  пока  думаете,
проследите, чтобы все это барахло упаковали и отправили на корабль.
   - Слушаюсь, сэр, ваше высоколегатское превосходительство!
   Я  уже  готов  был  выдать  один  из  своих  искрометных,  остроумнейших,
испепеляющих ответов, но тут в комнату заглянул Мурген:
   - Капитан, карета подана.
   А Ведьмак подумал вслух:
   - И как удержать их под присмотром, когда мы даже не знаем, где они? Их с
самого обеда никто не видел.
   Я отправился к карете, от души надеясь, что не успею нажить себе язву  до
того, как выберусь из пределов Империи.

***

   С грохотом промчались мы по улицам Опала: мой эскорт  из  двадцати  шести
конногвардейцев, мои  вороные,  звонкая  стальная  карета  и  я  собственной
персоной. Искры сыпались из-под копыт коней и колес кареты. Очень живописно,
однако, ездить в этом металлическом чудище - все равно что сидеть в стальном
ящике, по которому  с  энтузиазмом  лупят  обуянные  страстью  к  разрушению
великаны.
   Мы подлетели к воротам Садов,  распугав  ротозеев.  Я  вышел  из  кареты,
держась куда прямее, чем обычно, и выдал  развинченный  освобождающий  жест,
перенятый у какого-то принца, с которым как-то где-то свела меня  извилистая
судьба. Я прошел в поспешно распахнутые передо мной ворота  и  направился  к
Камелиевому Гроту, надеясь, что память прежних дней не выдаст.
   Прислуга Садов едва не стелилась под ноги. Я не обращал на них внимания.
   Путь мой лежал мимо гладкого и серебристого, словно зеркало, пруда. Тут я
замер с отвисшей челюстью.
   Да, я и вправду импозантен, если вымыть и приодеть. Но разве глаза мои  -
вправду две шаровые молнии, а разинутый рот - пылающее горнило?
   - Этих двоих - во сне удушу, - пробормотал я про себя.
   Мало мне огня в глазах - за спиной  еще  маячила  едва  различимая  тень.
Призрак, намекавший, что легат - всего-навсего иллюзия, созданная куда более
темной силой.
   Будь проклята эта парочка со своими специфическими шуточками!
   Отправившись дальше, я заметил, что в Садах полно народу, однако  повисла
абсолютная тишина. Все наблюдали за мной.
   Я уже слышал, что Сады ныне не так популярны, как некогда.
   Значит, собрались специально ради меня. Ну да,  как  же.  Новый  генерал.
Никому не известный легат из темной башни. Волки желали взглянуть на тигра.
   Этого следовало ожидать. Мой эскорт. У них было целых четыре  дня,  чтобы
рассказывать небылицы по всему городу.
   Я принял самый высокомерный вид, на какой только был способен.  А  внутри
вовсю шелестел шепоток страха сопляка, впервые выходящего на подмостки.
   Я устроился в Камелиевом Гроте, подальше от взглядов толпы. Меня окружали
Тени. Служители подошли осведомиться, чего я пожелаю. Раболепны они  были  -
до отвращения.
   И какой-то отвратительной частице меня это весьма польстило. Частица была
достаточно велика, чтобы я понял, отчего некоторые так жаждут власти. Что до
меня самого - нет уж, премного благодарен. Я слишком ленив для этого.  Да  к
тому ж боюсь, неудачливая жертва чувства ответственности.  Поставь  меня  во
главу  угла,  и  я  ведь  вправду  стану  добиваться  целей,   для   которых
предназначена эта должность. Наверное, страдаю недостатком социо-патического
духа, необходимого, чтобы стать важной шишкой.
   А как вести себя за ужином из нескольких перемен  блюд,  когда  являешься
завсегдатаем таких мест, где - либо ешь что дают,  либо  подыхай?  Это  ведь
искусство - иметь преимущество перед таким стадом, боящимся, что ты  сожрешь
их всех, если  окажешься  недоволен.  Вопрос,  другой,  привычная  врачебная
интуиция относительно намеков и подтекстов  -  и  дело  сделано.  Я  отослал
служителей на кухню с наказом не слишком торопиться - попозже ко  мне  может
присоединиться компаньон.
   Нет, я не ждал  Госпожу.  Просто  проделывал  все  по  пунктам.  То  есть
намеревался прокрутить свидание без партнерши.
   Прочие гости продолжали искать повода пройти мимо и взглянуть  на  нового
человека. Я даже пожалел, что не взял с собой эскорта.
   Послышался рокот, наподобие отдаленного раската грома. Рокот приближался;
по Садам прокатился шепоток, сменившийся гробовой тишиной, тут же нарушенной
ритмичным цокотом стальных каблучков. Поначалу я не поверил. Не  верил  даже
встав, чтобы приветствовать ее.
   Показались Стражи Башни, остановились, развернулись,  замерли  навытяжку.
Меж ними, маршируя на "ать-два-три"  и  задавая  такт,  словно  тамбурмажор,
показался Гоблин. Выглядел он - точь-в-точь как настоящий гоблин, только что
выдернутый из некоего особо жаркого  пекла.  Он  мерцал,  будто  раскаленное
железо. За ним тянулся шлейф огненной дымки в  несколько  ярдов  длиной.  Он
взошел в Грот, сделал толпе оловянные  глаза,  а  мне  подмигнул.  Затем  он
промаршировал через Грот к противоположным ступеням и занял свой пост, лицом
наружу.
   Какого беса они опять затевают? Дожимают свою шуточку до конца?
   Затем появилась Госпожа -  ослепительная,  словно  мечта,  и  прекрасная,
точно сон. Я, щелкнув каблуками, поклонился. Она  спустилась  в  Грот,  дабы
присоединиться ко мне. Да, на нее стоило посмотреть! Она протянула мне руку.
К счастью, многие тяжкие годы не избавили меня от изящных манер.
   Пожалуй, все это даст Опалу тему для пересудов!
   Одноглазый, окутанный темной дымкой, где  кишмя  кишели  глазастые  тени,
спустился вслед за Госпожой и тоже осмотрел Грот.
   Затем он повернулся к выходу, но я сказал:
   - Пожалуй, я сожгу дотла эту шляпу. Он был разодет, как лорд,  однако  на
голове красовалась все та же шляпа тряпичника. Он ухмыльнулся, занимая  свой
пост.
   - Ты уже сделал заказ? - спросила Госпожа.
   - Да. Но только на одного.
   Тут  в  Грот  мимо  Одноглазого  пробежала  небольшая  орда  перепуганных
служителей, с хозяином Садов во главе. Если уж  они  гнусно  раболепствовали
передо мной, то теперь сделались неописуемо  отвратительны.  Самого-то  меня
никогда не впечатляли титулы и должности...
   Ужин был долог, неспешен и большей частью прошел  в  молчании.  Только  я
время от времени посылал через стол недоуменные  взгляды.  Незабываемый  был
ужин, хотя Госпожа намекала, что ей доводилось пожрать и куртуазней.
   Дело было в том, что мы были совсем  уж  как  на  сцене:  не  только  для
публики, но и друг перед другом. Как тут прикажете наслаждаться жизнью?
   Между всем прочим, я признался, что не ожидал ее появления. Она  сказала,
что после того, как мы вихрем вылетели из Башни, поняла,  что  если  сию  же
минуту  не  бросит  все  дела,  то  никогда  не   стряхнет   с   себя   оков
ответственности за Империю - разве что  кто-нибудь  убьет  ее  и  тем  самым
освободит.
   - Значит, просто так ушла - и все? Да ведь Башня рухнет!
   - Нет.  Я  оставила  ее  под  надежным  присмотром.  Я  наделила  властью
достойных людей, чьим суждениям верю, но так, чтобы Империя перешла  под  их
власть постепенно, до того, как они поймут, что я дезертировала, -  Надеюсь,
так оно и будет.
   Я, вы, знаете, записной адепт той философской школы, каковая  утверждает,
что ежели что-то может скваситься, то оно обязательно забродит.
   -  Но  для  нас  это  будет  уже  неважно.  Мы  будем  вне  пределов   их
досягаемости.
   - Но если половина континента будет охвачена  гражданской  войной  -  это
как-то неуютно. В моральном смысле.
   - Я считаю, что искупила этот грех загодя. На меня  дохнуло  холодом.  Ну
когда я научусь держать мой проклятый рот на замке?!
   - Извини. Ты права. Я не подумал об этом.
   - Принимаю. Кстати, мне тоже есть в чем повиниться. Я несколько  свободно
обошлась с твоими планами.
   - Э-э? - В этот момент я выглядел на редкость интеллектуально.
   - Я отменила твое плавание на том торговом корабле.
   - Как? Зачем?
   - Легату Империи не подобает путешествовать на старой и грязной  барже  с
зерном. Капитан.  Дешевкой  выглядит.  Квинквирема,  построенная  Душеловом,
"Крыло Тьмы", стоит в порту. Я приказала подготовить ее к плаванию в Берилл.
Боги мои! Та самая роковая квинквирема, что доставила нас на север!
   - В Берилле нас не слишком любят.
   - Ныне Берилл - одна из провинций  Империи.  Теперь  граница  отстоит  от
берега моря на три сотни миль. Или ты забыл, что сам дрался за это?
   Хотелось бы забыть!
   - Нет. Но за последние несколько десятков лет я где только ни был...
   Если граница отодвинулась так далеко, значит, имперские  сапожищи  топчут
асфальт на  улицах  моего  родного  города.  Никогда  не  думал,  что  южные
проконсулы смогут расширить границу дальше прибрежных вольных городов - ведь
стратегически необходимы им были лишь сами Самоцветные Города.
   - Ну а теперь что не дает тебе покоя?
   - Мне? Нет, ничего. Давай наслаждаться цивилизованной жизнью.  Нам  ее  и
без того очень мало отпущено.
   Наши взгляды встретились. В ее глазах  мелькнули  вызывающие  искорки.  Я
отвел взгляд.
   - Как тебе удалось привлечь к своей шараде этот клоунский дуэт?
   - Исключительно щедростью. Я рассмеялся. Ну конечно! За деньги - все  что
угодно.
   - Когда "Крыло Тьмы" будет готово к отплытию?
   - Через два дня. Самое  большее,  через  три.  Но  нет,  никакими  делами
Империи я здесь заниматься не стану!
   - Эт-хорошо. Знаешь, я уже нафарширован по самые жабры,  хоть  в  духовку
сажай. Надо бы пойти прогуляться, для моциона. Есть  тут  безопасное  место,
куда мы могли бы пойти?
   - Пожалуй, я знаю Опал хуже, чем  ты.  Костоправ.  Я  никогда  прежде  не
бывала здесь. Наверное, вид мой сделался удивленным.
   - Не могла же я бывать везде! Некоторое время я была занята на  севере  и
на востоке. Затем некоторое время воевала с мужем. Затем -  ловила  тебя.  У
меня никогда не хватало времени на пышные развлекательные туры.
   - Благодарение звездам.
   - За что?
   - За то, что ты не успела испортить фигуру. Вроде как комплимент.
   Она испытующе взглянула на меня.
   - Но ты и так отлично знал обо всех моих делах. Ты  описывал  все  это  в
Летописи.
   Я усмехнулся. Струйки дыма просочились наружу меж моих  зубов.  Ну  я  им
задам!

Глава 7
КОПЧЕНЫЙ И БАБА

   Лозан полагал,  что  уж  Копченого-то  найдешь  в  любой  толпе.  То  был
сморщенный, маленький, тощий типчик; как кожура грецких  орехов,  подернутая
чернотой. Разве что несколько пятнышек осталось - розовыми были его  ладони,
одно предплечье да пол-лица. Словно после покраски в него плеснули кислотой.
   Копченый не сделал Лозану ничего дурного. Пока что. Однако Лозан  его  не
любил. А Нож был просто равнодушен к нему.  Тому  вообще  на  всех  плевать.
Корди Мотер же говорил, что суждения свои держит при себе. Да и Лозан  никак
не проявлял свою неприязнь: Копченый все-таки был Копченым да еще якшался  с
Бабой.
   Баба тоже ждала их. Она была еще темнее Копченого и, насколько Лозан  мог
судить, кого угодно в Таглиосе. Лицо  ее  обычно  несло  на  себе  выражение
крайней неприветливости, отчего тяжело было смотреть ей в глаза. Габариты ее
для таглиоски были почти предельными, то есть, по понятиям Лебедя, дамой она
была не слишком-то крупной. Ничто в ней, помимо того, что вела себя уж очень
по-хозяйски, не производило  впечатления.  Одевалась  Баба  не  лучше  любой
уличной старухи,  которых  Корди  прозвал  воронами.  Постоянно  замотаны  в
черное,  словно  крестьянки,  виденные  друзьями  по  дороге   через   земли
Самоцветных Городов. Узнать наверняка, кто Баба такая, они не могли,  однако
понимали,  что  отнюдь  не  простая  баба.  Она  имела   связи   во   дворце
Прабриндраха, на самом верху. Копченый работал на  нее.  А  простые  рыбачки
колдунов на жалованье не держат. И вообще  оба  они  были  очень  похожи  на
представителей власти, тщетно старающихся не выглядеть официально. Словно бы
не вполне представляли, какими должны быть простые люди.
   Местом встречи оказался дом, явно принадлежащий  персоне  важной,  только
Лозану не удалось вычислить, кому именно. Классовые и иерархические различия
не много значили в  Таглиосе  -  религиозные  поборы  съедали  львиную  долю
доходов. Войдя в комнату, Лозан взял себе кресло и уселся  поудобнее.  Пусть
видят, что он им не мальчик, который прибежит, едва  поманят.  Нож  и  Корди
проявили больше осмотрительности.
   - Нож говорил, - начал Корди, подмигнув Лозану, - что вы, ребята, желаете
порассуждать о кошмарах Копченого. Копченый их не из трубки высосал?
   - Вы  прекрасно  понимаете,  господин  Лебедь,  чем  интересны  для  нас.
Несколько веков в Таглиосе с прилежащими землями царил мир. Искусство  войны
забыто. Просто  за  ненадобностью.  Поскольку  наши  соседи  в  равной  мере
пострадали от прохода...
   Лозан обратился к Копченому:
   - Это она - по-таглиосски?
   - Как пожелаете, господин Лебеди. - Лозан  уловил  мелькнувшую  в  глазах
Бабы злобную искорку. - Вольные Отряды по  пути  через  наши  земли  творили
такую хрень, что люди триста лет и взглянуть-то на оружие боялись.
   - Угу, - промычал Лозан.  -  Так-то  лучше.  Уже  можно  говорить.  Давай
дальше.
   - Нам нужна помощь, господин Лебедь.
   - Так-так, - пробормотал Лозан. - Я слышал, будто этак семьдесят пять или
сто лет назад здешние снова наконец начали играть в подобные игры.  Стрельба
из лука, то да се... Только не человек в человека. После  того  как  явились
Хозяева Теней, взяли Траджевец и Кьяулун и поменяли названия на Бесплотие  и
Тенелов. - Кьяулун - означало Врата Тени, - сказал Копченый. Голос его,  как
и кожа, обладал странными  контрастам",  словно  в  горле  Копченого  иногда
что-то поскрипывало. По спине Лозана пробежали мурашки. -  Так  что  разница
невелика. Да. Они пришли. И, подобно легендарному Кине,  выпустили  на  волю
опасное знание. В данном случае, военное искусство.
   - Затем они принялись делить Империю, и кабы не та заваруха  у  Тенелова,
кабы не были они так заняты друг другом, то были бы здесь еще пятнадцать лет
назад. Это я знаю. Я тут поспрошал по округе с  тех  пор,  как  вы,  ребята,
впервые завели подобный разговор.
   - И?
   - Значит, пятнадцать лет вы знали, что они в один прекрасный день придут.
И за эти самые пятнадцать лет пальцем не шевельнули. Теперь вы вдруг узнаете
точно, когда наступит этот день, хватаете трех парней с  улицы  и  говорите,
что они способны творить чудеса. Тут уж извини, сестренка. Лозана Лебедя  на
это не подначишь. На это у тебя - вон - колдун  имеется.  Пусть-ка  старичок
хоть голубей со своей шляпы сгонит.
   - Чудес нам от вас не требуется, господин  Лебедь.  Чудо  уже  произошло.
Копченый видел его во сне. Нам требуется время, чтобы чудо подействовало.
   Лозан хрюкнул.
   - Мы смотрим на ситуацию реалистически, господин Лебедь. С  тех  пор  как
появились Хозяева Теней,  иначе  нельзя.  Положение  отчаянное,  и  политика
страуса погубит все. Мы делаем то, что может быть полезным, в цивилизованном
ключе. Мы вдохновляем массы принять  и  проникнуться  мыслью,  что  отразить
нападение - дело великое и славное.
   - И они таки клюнули, - заметил Нож. - Они готовы  отправиться  навстречу
смерти.
   - И это все, на что они годятся, - заметил Лебедь. - Пойти и умереть.
   - Почему? - спросила Баба.
   - Никакой организации, - пояснил Корди Мотер. - И тут ничего не поделать.
Ни один человек из главных религиозных семей  не  подчинится  приказу  члена
другой семьи.
   -  Совершенно  верно.  Религиозные  конфликты  сделают   создание   армии
невозможным. Может  быть,  три  армии?  Но  тогда  высшие  священники  могут
использовать их для сведения счетов между собой...
   - - Им бы сжечь все храмы да попов передавить, - проворчал Нож.
   - Такие же чувства часто выражает мой брат,  -  сообщила  Баба.  -  Мы  с
Копченым полагаем, что они пойдут  за  чужаками,  умеющими  воевать,  но  не
принадлежащими ни к какой фракции.
   - Значит, ты хочешь сделать меня генералом?
   - Лозан, - захохотал Корди, - кабы боги  думали  о  тебе  хоть  вполовину
того, что ты о себе мнишь, ты давно правил бы миром! Думаешь, ты и  есть  то
чудо, которое Копченый видел  во  сне?  Не  собираются  тебя  производить  в
генералы. Успокойся. Может, разве для виду, пока не надоешь.
   - Чего?!
   - А кто говорил, что провел в армии лишь два месяца и даже в ногу  шагать
не выучился?
   - А-а... - Лозан минуту поразмыслил. - Пожалуй, я понимаю.
   - Вы действительно будете генералами, - сказала Баба. - Ив  основном  нам
придется полагаться на практический  опыт  господина  Мотера.  Но  последнее
слово будет за Копченым.
   - Нам необходимо  выиграть  время,  -  подхватил  колдун.  -  Целую  кучу
времени. Весьма скоро Лунн Тень двинет  объединенные  пятитысячные  силы  на
Таглиос. Нам нельзя быть побежденными. Если  есть  хоть  какой-то  шанс,  мы
должны выиграть.
   - Если бы желание да было бы конем...
   - И вы готовы заплатить за это? -  спросил  Корди,  словно  полагал,  что
задача выполнима.
   - Готовы, - ответила Баба. - Какова бы ни оказалась Цена.
   Лозан все смотрел на нее и наконец не смог более удерживать за зубами тот
самый вопрос:
   - А вы, госпожа хорошая, все-таки  кто  такая  будете?  Обещания  ваши  и
планы...
   - Я - Радиша Драх, господин Лебедь.
   - Мать честная, - пробормотал Лебедь. -  Старшая  сестра  князя...  -  Та
самая, которую многие называют  истинной  владычицей  здешних  мест...  -  Я
что-то такое подозревал, но...
   Он был потрясен, взволнован и перепуган. Однако он был бы не он, кабы  не
развалился в кресле, не скрестил бы руки на брюхе и не спросил бы с  широкой
улыбкой:
   - Так что же мы с этого будем иметь?

Глава 8
ОПАЛ
ВОРОНЬЕ

   На первый  взгляд  Империя  сохранила  свою  целостность,  однако  развал
старого порядка зашел далеко.  Гуляя  по  улицам  Опала,  просто  чувствуешь
всеобщую  расслабленность.  Ходят  наглые  слушки  по  поводу  "новой  смены
власти". Одноглазый говорил о повышении активности черного рынка  -  в  этом
вопросе он уже добрую сотню лет спец. А сам я невзначай услыхал  о  каких-то
преступниках, заключенных в тюрьму без всяких официальных санкций...
   Госпожу, похоже, это вовсе не трогало.
   - Империя возвращается в русло обычной жизни. Войнам конец. В  строгостях
прошлого времени более нет нужды.
   - То есть пора и отдохнуть?
   - Отчего нет? Ты же первый жаловался, что за мир заплачено дорого.
   - Ну да. Но сравнительный  порядок,  обеспечение  соблюдения  законов  об
общественной безопасности... Этим всем я просто восхищался!
   - Как ты мил. Костоправ! Значит, мы были не так уж плохи? Это сказал ты?
   Она и раньше чертовски хорошо знала, что я об этом думаю!
   - Я, понимаешь ли, не верю в зло в чистом виде.
   - Тем не менее оно  существует.  Оно  вспухает  нарывом  на  севере,  под
серебряной  занозой,  загнанной  твоими  друзьями  в  ствол  отпрыска  этого
"божьего сына".
   - Даже во Властелине может быть хоть самая малость  хорошего.  Может,  он
маму свою любил...
   - Но скорее, вырвал из ее груди сердце и съел. Сырым.
   Я хотел было сказать нечто вроде: "Но ты же была за ним замужем",  но  не
следовало давать ей поводов для изменения мнения. Ей и без того хватит.
   Но я отвлекся. Я заметил перемены в мире Госпожи. Последней каплей  стала
дюжина человек, явившихся с вопросом,  нельзя  ли  им  записаться  в  Черный
Отряд. Все - опытные, обстрелянные бойцы. А это значит, что люди, годные  по
возрасту для воинской службы, ныне не у дел. Во время войны были заняты все.
Кто не носил серой формы, тот был в рядах Белой Розы.
   Шестерым я отказал сразу, а одного,  с  золотыми  коронками  на  передних
зубах, принял. Гоблин  с  Одноглазым,  будучи  самозваными  распределителями
имен, окрестили его "Ваше Сиятельство".
   Из остальных пяти трое мне понравились,  а  двое  -  нет,  однако  веских
доводов за или против кого-либо из них не нашлось. Пришлось соврать, что все
они приняты и пусть  явятся  на  борт  "Крыла  Тьмы"  к  отплытию.  Затем  я
посоветовался  с  Гоблином.  Тот  сказал,  что  приглядит,  чтобы  двое   не
понравившихся мне опоздали.
   Вот тогда я впервые сознательно  обратил  внимание  на  воронье.  Особого
значения этому не придал, просто подивился: куда ни пойди, всюду вороны.

***

   Одноглазый захотел со мной приватно потрепаться.
   - Ты не пробовал сунуть нос туда, где остановилась твоя подружка?
   Я уже устал оспаривать подобное определение Госпожи.
   - А надо бы.
   - Как-нибудь потом. И тебя с собой возьму. А что стряслось?
   - А то, Костоправ, что это тебе - не жабу  гвоздем  заколоть.  Тяжеленько
будет сунуть туда нос, потому что она  притащила  с  собой  целую  армию.  Я
думаю, куда бы мы ни направились, она всюду потянет ее за собой.
   - Ну нет. Может, она и правит  этими  землями,  но  Черный  Отряд  ей  не
подчинен. Ни один человек,  не  подчиненный  мне  и  только  мне,  не  будет
командовать этой частью.
   Одноглазый захлопал в ладоши.
   - Замечательно сказано. Костоправ! Ну совершенно  как  Капитан!  Ты  даже
собирался точно так же подняться на дыбы, словно  громадный  старый  медведь
перед прыжком.
   Я, конечно, оригинальностью не отличаюсь, но  не  думал,  что  могу  быть
уличен в плагиате.
   - Так в чем дело. Одноглазый? Чем именно она тебя напугала?
   - Не напугала. Костоправ. Просто осторожность не помешает. Взять хоть  бы
ее багаж. Вещей с собой взяла - на целый фургон.
   - Ну, с женщинами всегда так.
   - Только багаж-то там не женский. Если, конечно, она не носит  где-нибудь
магических кружавчиков; тут уж тебе лучше знать...
   - Магических?
   - Что бы у нее там ни было, оно несет в себе заряд силы. И, надо сказать,
мощнейший.
   - И что мне, по-твоему, делать? Он пожал плечами:
   - Не знаю. Просто решил, что ты должен быть в курсе.
   - Колдовство - это твоя компетенция. Глянь хоть одним глазком,  -  тут  я
хихикнул, - как там, и сообщи, если найдешь что-нибудь полезное.
   - Иди ты. Костоправ, со своим чувством юмора...
   - Что делать, такое вот оно стало.  С  кем  поведешься...  Еще  моя  мама
предостерегала меня насчет  таких,  как  ты.  П-шел  прочь.  Помоги  Гоблину
отвадить тех двоих или еще чем-нибудь займись. И  не  встревай  ни  в  какие
неприятности. Или поплывешь за кораблем на буксире, в верткой такой,  шаткой
шлюпке.
   Вообще-то чернокожему трудно позеленеть. Одноглазому это удалось.
   Угроза подействовала. Он даже удержал Гоблина от излишнего озорства.
   Здесь я, хоть и нарушая хронологию событий, набросаю некоторые заметки  о
четверых новых членах нашего Отряда. Это Ваше Сиятельство, Бадья  (не  знаю,
почему его так окрестили,  он  пришел  с  этой  кличкой),  Рыжий  и  Шандал.
Последний тоже пришел с этой кличкой. Как он ее получил - история  долгая  и
не особенно интересная, поэтому приводить ее здесь смысла нет. Как  новички,
они в основном вели себя тихо, под ногами не путались, выполняли всю грязную
работу и приглядывались к нам. Лейтенант Мурген был просто счастлив - у пего
наконец появились подчиненные.

Глава 9
ЧЕРЕЗ БУРНОЕ МОРЕ

   Наши черные стальные кареты прогрохотали по улицам Опала, наполняя раннее
утро громом и ужасом. Гоблин превзошел самого себя. Вороные жеребцы  на  сей
раз извергали из пастей и ноздрей огонь,  а  там,  где  копыта  их  касались
дороги, к небу вздымались языки пламени, угасавшего лишь после того, как  мы
уносились прочь. Горожане забились по норам.
   Одноглазый,  опутанный  ремнями  безопасности,  трясся  рядом  со   мной.
Напротив нас, сложив руки  на  коленях,  сидела  Госпожа.  Казалось,  тряска
ничуть не волновала ее.
   Затем  наши  кареты  разделились.  Ее  свернула   к   северным   воротам,
направляясь к Башне. Весь город, как мы надеялись, сочтет, что она находится
в этой самой карете. Потом она должна была исчезнуть где-то в малонаселенной
местности. Кучер, получивший  изрядную  мзду,  направится  на  запад,  чтобы
начать новую жизнь в одном из отдаленных городов на побережье. Мы надеялись,
что след затеряется прежде каких-либо разборок.
   Госпожа  была  одета  так,  чтобы  выглядеть  простой  девкой,   временно
подцепленной легатом.
   Она играла роль путешествующей куртизанки. Карета была битком  набита  ее
вещами, а ведь Одноглазый доложил, что багаж, вместе с фургоном,  чтобы  его
возить, уже доставлен на борт "Крыла Тьмы".
   Одноглазый совсем раскис, доверху накаченный наркотиками.
   Столкнувшись с необходимостью плыть морем, он заартачился. Как всегда.  И
Гоблин,   издавна   знакомый   с   повадками   Одноглазого,   все   устроил.
Сногсшибательная доза, подмешанная в стакан  утреннего  бренди  Одноглазого,
сделала свое дело.
   Так с грохотом неслись мы пробуждающимися улицами,  направляясь  к  морю,
распугивая идущих  в  порт  грузчиков.  Подкатили  к  самому  краю  большого
причала, взлетели на широченный трап. Подковы загремели по доскам палубы,  и
тут мы остановились.
   Я вышел из кареты. Капитан встретил меня со всеми подобающими почестями -
не  преминув  злобно  выругаться  из-за  варварски  искалеченной  палубы.  Я
осмотрелся. Четверо наших новичков были на месте. Тогда  я  кивнул.  Капитан
заорал. Матросы бросились по местам. Другие принялись помогать  нашим  людям
распрягать и расседлывать лошадей. И тут я заметил ворону,  устроившуюся  на
самой верхушке мачты.
   Маленькие буксиры с гребцами-каторжниками оттащили "Крыло Тьмы" от пирса.
Тут заработали наши весла. Забили барабаны. Квинквирема развернулась носом в
открытое море. Через час мы, пользуясь отливом, уже были далеко в проливе, и
попутный бриз наполнил громадный черный парус "Крыло Тьмы". Оснастка корабля
не изменилась после  нашего  плавания  на  север,  хотя  сама  Душелов  была
уничтожена Госпожой вскоре после битвы при Чарах.
   А ворона все сидела на своем шестке.

***

   Для  плавания  через  Море  Мук  сезон  был  самый  благоприятный.   Даже
Одноглазый признал, что путешествие прошло быстро и гладко. Мы были  в  виду
Берилльского света на третье утро, а с полуденным приливом вошли, в гавань.
   Появление "Крыла Тьмы" подействовало на местную публику именно так, как я
ожидал и опасался.
   Когда это чудище в последний раз  появлялось  здесь,  последний  вольный,
доморощенный царек этого города умер. Преемник его,  назначенный  Душеловом,
стал имперской марионеткой. А уж его преемники имели должности  губернаторов
Империи.
   Едва  квинквирема  подошла  к  причалу,  гавань  наполнилась   имперскими
чиновниками. . - Термиты, - сказал Гоблин. - Налогоборы и писаки.  Крохотные
подколодные насекомые, стыдливо  прячущиеся  от  честной  работы,  Где-то  в
глубинах его прошлого  таилась  причина  для  лютой  ненависти  к  сборщикам
налогов. Разумом я его понимаю. То есть я хочу сказать,  нет  более  низкого
человеческого образа - возможно,  за  исключением  сведен,  -  чем  те,  кто
упивается данной властью возможностью унижать, вымогать  и  причинять  боль.
Мне они внушают просто легкое отвращение  к  человеческому  роду,  однако  у
Гоблина это превратилось в пламенную страсть. Время от времени  он  пытается
подбить наших на поимку нескольких сборщиков налогов с последующим преданием
оных самым изощренным пыткам, и казням.
   Термиты наши были потрясены и перепуганы. Они  не  понимали,  чем  вызван
этот внезапный и, очевидно, зловещий визит. Прибытие  легата  Империи  могло
означать сотню разных разностей, но для  окопавшейся  на  местах  бюрократии
этот визит не сулил ничего хорошего.
   Работы повсеместно  остановились.  Даже  ругающиеся  на  чем  свет  стоит
артельщики умолкли, чтобы взглянуть на корабль-предвестник.
   Одноглазый оценил обстановку:
   - Костоправ! Выводи нас поскорее из этого города. Иначе снова получим  то
же, что и в Башне. Только здесь гораздо больше  народу,  и  вопросов  к  нам
возникнет гораздо больше!
   Карета была  готова,  и  Госпожа  уже  сидела  внутри.  Все  лошади  были
оседланы. Конногвардейцы собрали небольшой, легонький фургон и нагрузили его
трофеями. Мы приготовились трогать, едва капитан причалит.
   - По коням! - скомандовал я. - Одноглазый, едва спустят  трап,  организуй
какие-нибудь адские трубы. Масло  гони  так,  словно  за  тобой  сам  Хромой
гонится! - Я повернулся  к  командиру  конногвардейцев:  -  А  вы  отсекайте
слежку. У тех людей не должно быть никакой возможности  задерживать  нас.  Я
поднялся в карету.
   - Мудро, - сказала Госпожа. -  Либо  убираемся  как  можно  скорее,  либо
рискуем попасть в ловушку, которой я едва-едва избежала в Башне.
   - Именно этого я и опасаюсь. Я могу изображать легата, если только  никто
не станет рассматривать меня слишком пристально.
   Гораздо лучше с грохотом пронестись по городу и умчаться прочь,  и  пусть
себе думают, что это легат из Взятых, со скверным характером,  презрительный
и надменный, отправляется на юг с миссией, которая есть не  их,  берилльских
прокураторов, собачье дело.
   Трап лязгнул о пирс. Завыли  заказанные  мною  адские  трубы.  Мой  отряд
ринулся  вперед.  Ротозеи  и  чиновники  одинаково  были  напуганы  огненным
зрелищем нашей кареты. Мы прогремели ТО улицам  Берилла  так  же,  как  и  в
Опале, сея ужас на своем пути.  "Крыло  Тьмы"  позади  отчалило  с  вечерним
отливом, повинуясь приказу  следовать  к  Гранатовым  Дорогам,  в  свободное
патрулирование, отлавливать пиратов и контрабандистов. Мы же покинули  город
через Мусорные Ворота. Обычные лошади уже устали, однако мы продолжали путь,
пока нас не скрыли сумерки.

***

   Несмотря на столь поспешный отъезд из города, мы не смогли встать лагерем
достаточно далеко, чтобы избежать какого-либо внимания. Проснувшись  поутру,
я обнаружил Мургена, ожидающего моего пробуждения. Вместе  с  ним  были  три
брата, желавшие записаться в Отряд. Звали их Клетус, Лонгитус и  Лофтус.  Во
время прошлого нашего визита сюда они были еще пацанами,  и  как  ухитрились
узнать нас в дикой скачке через город - неизвестно. Они  заявили,  что  ради
шанса поступить в Отряд дезертировали из  Городских  Когорт.  Мне  не  шибко
хотелось заводить подробный допрос, поэтому я положился на  мнение  Мургена,
сказавшего, что с ними, пожалуй, все в порядке.
   - Если они такие дураки, что готовы очертя голову переть на рожон  вместе
с нами, то пусть их. Отдай их Ведьмаку.
   Значит, теперь у меня два худосочных взвода. Четверо опальских с Масло во
главе, да и эти трое под командованием Ведьмака. Такова вся история  Отряда.
Один человек - здесь, два - там, глядишь, дело пошло.
   Забираемся все дальше на юг. Прошли  Ребозу,  куда  Отряд  уже  ненадолго
заглядывал и где были завербованы Масло и Ведьмак.  Они  решили,  что  город
безмерно изменился и в то же время не  изменился  вовсе.  Расстались  они  с
Ребозой  без  сожаления.  Здесь  они  привели  в  Отряд  еще  одного  бойца,
племянника,  быстро  окрещенного  Улыбой  -  за  постоянный  мрачный  вид  и
саркастический тон.
   Далее была Падора, а за ней - пересечение множества торговых путей, где я
был рожден и где записался в Отряд перед самым окончанием его службы в наших
краях. Молод был. Глуп. Но хоть мир посмотрел.
   Я отдал  приказ  остановиться  на  день  в  просторном  караван-сарае  за
городской стеной у западной дороги, а сам отправился в город и позволил себе
малость побродить по улицам, где бегал еще  мальцом.  Как  говорил  Масло  о
Ребозе, все - то же самое, но как изменилось! Все перемены,  конечно  же,  -
это был я сам.., Украдкой заглянул в  мой  бывший  квартал  и  посмотрел  на
бывшее свое жилище. Никого из знакомых не встретил - разве что, может  быть,
женщина, которую я видел мельком  и  внешне  похожая  на  бабку,  была  моей
сестрой? Я не окликнул ее, не спросил ни о чем. Для этих людей  я  мертв.  И
возвращение в качестве имперского легата этого не изменит.

***

   Мы стояли у последнего межевого столба Империи. Госпожа старалась убедить
лейтенанта, командовавшего конногвардейцами, что его миссия выполнена и  что
переход солдатами Империи через границу может быть принят за провокацию, что
совсем не желательно.
   Порой  ее  люди  слишком  преданы   ей.   Полдюжины   ополченцев,   равно
распределенных по обеим сторонам дороги, одинаково оборванных  и,  очевидно,
старых приятелей - стояли поодаль; в благоговейном страхе обсуждая нас. Наши
нервничали.
   Казалось, целую вечность  не  покидал  я  пределов  Империи.  Ныне  такая
перспектива навевала легкую грусть.
   - Костоправ! А знаешь, куда мы идем? - спросил Гоблин.
   - И куда же?
   - В прошлое.
   Назад,  в  прошлое.  Назад,  в  нашу  собственную  историю.   Утверждение
достаточно простое, но мысль важная.
   - Ага. Пожалуй, ты прав. Дай-ка я пойду шурану  их  там,  a  to,  похоже,
никогда не тронемся.
   Я подошел к Госпоже. Она бросила в мою сторону раздраженный взгляд. Я  же
вылепил на физиономии сладчайшую улыбку и сказал:
   - Так. Я гораздо старше вас по званию, лейтенант. В чем дело?
   Лейтенант вытянулся в струнку. Мое звание и титул, хоть и  незаслуженные,
внушили ему большее благоговение, чем  женщина,  являвшаяся  вроде  как  его
высшим начальством.  Он  свято  верил,  что  должен  выполнять  определенные
обязанности по отношению к ней, но при этом она не может быть выше его.
   - В Отряде есть место для нескольких дельных людей, имеющих опыт  службы,
- продолжал я.
   - Теперь мы вне пределов Империи и не нуждаемся в специальном  разрешении
на активную вербовку.
   Он тут же уловил  суть  дела  и  подскочил  ко  мне,  широко  улыбнувшись
Госпоже.
   - Только вот что, - сказал я. - При этом вы должны присягнуть Отряду  так
же, как и при поступлении на любую службу. Это означает, что  вы  не  имеете
права на преданность кому бы то ни было еще.
   Госпожа одарила его сладкой  злобной  улыбочкой.  Лейтенант  отступил  от
меня, решив, что такой шаг надо серьезно обдумать.
   - Это относится ко всем, - сказал я Госпоже. - Прежде  я  не  осмеливался
сказать, но если ты покидаешь Империю и продолжаешь путь с нами, то  на  тех
же условиях, что и все прочие.
   Каким взглядом она меня одарила!
   - Но ведь я - только женщина...
   - Прецедента ты, подруга, не  создашь.  Конечно,  случай  редкий.  Дам  -
искательниц приключений в мире не много. Однако в Отряде служили и  женщины.
- Я обратился к лейтенанту: - Если ты запишешься в Отряд, присяга твоя будет
искренней. Едва ты, получив приказ, поищешь у нее одобрения  и  утверждения,
немедля вылетишь вон. И останешься один в чужой стране.
   В тот день я был самоуверен как никогда! Госпожа  пробормотала  себе  под
нос какие-то совсем не подобающие для леди трах-тебедох-тебе-дох  и  сказала
лейтенанту:
   - Ступайте, обсудите это со  своими  людьми.  Когда  он  покинул  пределы
слышимости, она спросила:
   - Это означает, что нашей дружбе - конец? После того  как  я  приму  вашу
чертову присягу?
   - Ты полагаешь, я перестал быть другом всем остальным, когда они  выбрали
меня капитаном?
   - Да, пожалуй. Не много я слышала разных "так точно,  сэр",  "никак  нет,
сэр" и "слушаюсь, сэр".
   - Однако они выполняют  то,  что  сказано,  когда  видят,  что  я  говорю
серьезно?
   - Нельзя не признать.
   - Разве что Одноглазый с Гоблином изредка нуждаются в уговорах.  Ну,  так
как? Ты собираешься поступать на службу?
   - А у меня есть выбор? Ублюдок ты, Костоправ...
   - Конечно, есть. Возвращайся со своими людьми и продолжай быть Госпожой.
   Лейтенант тем временем  поговорил  со  своими,  и  идея  прогулки  на  юг
оказалась менее популярной, чем я ожидал. Большая часть  отряда  выстроилась
лицом на север еще до того, как он кончил говорить.
   Наконец он подъехал к нам с  шестью  людьми,  пожелавшими  отправиться  с
нами. Себя он в эту группу не включил. Очевидно, совесть подсказала ему, как
избежать того, что он минуту назад полагал своей обязанностью.
   Я наскоро опросил людей. Похоже, тем в самом деле было интересно  идти  с
нами. Тогда я зачислил их в Отряд и  привел  к  присяге,  устроив  из  этого
представление специально для Госпожи. Насколько помню, прежде ни  с  кем  не
обходились столь формально.
   Шестерых я передал Масли  с  Ведьмаком  на  предмет  распределения  между
собой. Одного же приберег для себя. Позже, когда мы узнаем,  как  они  хотят
называться, я внесу их имена в Летопись.
   Госпожа пожелала и впредь называться Госпожой - все  равно  это  на  всех
языках, за исключением одного, звучит совсем как имя.
   А с дерева неподалеку за всем этим спектаклем наблюдала ворона...

Глава 10
ХОЗЯЕВА ТЕНЕЙ

   Несмотря на солнечный день и целую дюжину полукруглых  окон,  здесь,  где
собралась Тьма, было тускло.
   В центре просторного зала мерцал  бассейн  расплавленного  камня,  озаряя
кровавым светом четыре фигуры, покоящиеся в воздухе, в нескольких футах  над
полом. Обращенные  лицом  друг  к  другу,  они  образовывали  равносторонний
треугольник  -  одну  из  вершин  его  занимали  двое.  Эти  двое   зачастую
объединялись. Были они союзниками и теперь.
   Все четверо долго воевали друг с другом  по  одиночке  -  и  без  видимой
пользы. Сейчас они заключили перемирие.
   Вокруг каждого ползали, вились, плясали Тени,  а  посему  различимы  были
лишь смутные, неопределенные очертания фигур. Все четверо предпочли скрыться
под черными балахонами и черными масками.
   Наименьший, один из двоих объединившихся, нарушил вот уже час царившую  в
зале тишину:
   - Она идет на юг. Те, кто служат ей и до сих пор носят несмываемое клеймо
ее, идут с ней;  Они  переплыли  море.  Они  несут  с  собой  могущественные
талисманы. И путь их делят с ними  те,  кто  посвятил  свои  судьбы  черному
знамени. Включая и тех из них, чьей силой глупо пренебрегать.
   Один из углов треугольника презрительно хмыкнул. Другой спросил:
   - А что же с тем, на севере?
   - Величайший остается в безопасности. Меньший же более не  лежит  в  Тени
древа неволи. Он был воскрешен и принял новое обличье. Тоже движется на  юг,
но он так безумен и  жаждет  мести,  что  его  не  стоит  опасаться.  С  ним
справится и ребенок.
   - Имеем ли мы причины опасаться, что о нашем присутствии здесь известно?
   - Нет. Даже в Трого Таглиосе лишь  несколько  человек  убеждены  в  нашем
существовании. За Первым же Порогом мы - лишь досужие сплетни, а за Вторым о
нас и не слышали. Но тот, кто  сделался  повелителем  великих  болот,  может
почувствовать нас. Он может  заподозрить,  что  грядет  нечто  большее,  чем
известно ему.
   - Они идут, -  добавил  его  компаньон.  -  Она  идет.  Но  их  связывает
неповоротливость человека и лошади. У  нас  есть  еще  год.  Может  быть,  и
больше.
   В противоположном углу снова презрительно хмыкнули:
   - Болота как нельзя лучше подходят для их смерти. Позаботьтесь  об  этом.
Вы можете подавить волю их ведущего величием и ужасом моего Имени.
   И поплыл прочь.
   Остальным поплохело. Злость, сгустившаяся в зале, стала почти ощутима.
   Уплывавший приостановился. Остальные внимательно следили за его дрейфом.
   - Вы знаете, что столь беспокойно спит на моей южной границе. Я  не  смею
ослаблять бдительности.
   - Разве что ради того, чтобы нанести  удар  в  спину  одного  из  нас.  Я
заметил, что всякий раз та угроза отступала на второй план.
   - У вас есть мой залог. Мое Имя. Мир не будет  нарушен  мною,  пока  живы
несущие опасность с севера. Вы можете объявить меня  союзником,  когда  руки
ваши потянутся за Тенями. Я не могу, я не смею дать вам больше.
   С этими словами он продолжил свое движение.
   - Что ж, пусть будет так, - сказала женщина, и  треугольник  перестроился
так, будто включал в себя и удалившегося. - По крайней мере, в  одном  слова
его были истиной. Болота - весьма  подходящее  место  для  их  смерти.  Если
раньше их не настигнет рука Рока.
   Один из оставшихся засмеялся. Тени отчаянно  засуетились  вокруг,  словно
крепнущий смех причинял им нестерпимые муки.
   - Прекрасное место для их смерти.

Глава 11
ПОХОД В БЫЛОЕ

   Сначала названия городов звучали, как из детства. Кочан. Братец.  Сумрак.
Писк. Одним из них Отряд служил, с другими  -  враждовал.  Мир  менялся  чем
дальше, тем больше; становилось теплее, города встречались все реже и  реже.
Они хранили поблекшие легенды и страницы Летописи - Тир, Разл, Слайт, Наб  и
Ноб... Мы вошли по ту сторону карт, когда-либо  виденных  мною,  где  города
были известны мне лишь из Летописи, и только Одноглазый, бывал здесь раньше.
Борос, Терис, Виг, Хаджай...
   А мы все стремились на юг в первом длинном переходе. Вороны следовали  за
нами. Мы набрали еще четырех рекрутов, профессиональных охранников караванов
из кочевого племени под  названием  рои,  дезертировавших  к  нам.  Я  начал
формировать взвод и для Мургена. Его это совсем не порадовало. Он  продолжал
быть  знаменосцем  и  укреплялся  в  надежде  перенять  от  меня   должность
летописца. Сам fl был слишком занят обязанностями капитана и  лекаря.  Я  не
осмеливался лишать его этой надежды - кроме Мургена на эту должность годился
лишь Одноглазый, но на него и, полагаться не стойло.
   Еще дальше,  еще  южнее,  и  все  же  мы  не  добрались  даже  до  родины
Одноглазого, то есть до джунглей Длок-Алока.
   Одноглазый клялся и божился, что никогда в  жизни  и  названия-то  такого
"Хатовар" не слыхал. Возможно, он находится далеко, за поясом мира.
   Есть же пределы выносливости бренной человеческой плоти!
   Все эти: многие лиги пути дались нам нелегко. Карета  вороненой  стали  и
фургон с багажом Госпожи привлекали к нам внимание бандитов, а также  разных
князьков и княгинь - тоже, впрочем, бандитов.. Большей частью  их  брали  на
понт Гоблин с Одноглазым. Порой Приходилось вынуждать их отступать,  малость
попугав. А был и такой отрезок пути, что магия вообще не действовала.
   Если эта парочка и научилась чему  за  годы  службы  в  Отряде,  так  это
убедительности. Если уж они создают иллюзию, то у нее и из пасти разит аж за
семнадцать футов. Если бы еще не практиковались друг на друге...
   Я решил, что нам пора сделать привал на  несколько  дней.  Наш  юношеский
задор нуждался в подпитке.
   - Тут впереди, неподалеку, есть такое место - Храм Отдыха  Странствующих.
Они принимают у себя путников вот уж две сотни лет. Там неплохо  бы  сделать
привал и провести кое-какие изыскания, - предложил Одноглазый.
   - Изыскания?
   - Из бывальщин и небывальщин путешественников за двести лет  должна  была
скопиться огромная библиотека. Рассказы  -  единственная  плата,  какую  они
когда-либо просили.
   Да, он нашел чем меня взять. И самодовольно заухмылялся по этому  поводу.
Старый подлец знал меня слишком хорошо. Ничто другое в мире не могло бы  так
верно заставить меня забыть хоть на время о решении добраться до Хатовара.
   Я скроил Одноглазому непрошибаемую козью морду.
   - Значит, ты хочешь бросить валять дурака и заняться делом.
   - Чего?
   - А кто, по-твоему, будет переводить? Он, со стоном закатил  единственный
глаз.
   - Да когда ж я научусь держать, мою проклятую пасть на замке-е-е?!

***

   Храм оказался слегка укрепленным  монастырем,  угнездившимся  на  вершине
невысокого холма. Здание сияло золотом в лучах клонящегося к закату  солнца.
Лес позади и поля впереди Храма были так зелены - никогда прежде не видал  я
ничего подобного. Вот уж верно - место отдыха странствующих!
   Стоило  нам  войти  -  нас  словно  окутала  волна  покоя.  То  же  самое
чувствуешь, вернувшись после долгих странствий в родной дом. Я  взглянул  на
Госпожу. Лицо ее светилось тем же, что  чувствовал  я,  и  это  тронуло  мое
сердце.

***

   - Вот здесь я мог бы уйти на покой, - сказал я ей на второй  день  нашего
отдыха.
   Вымывшись в первый раз  за  последние  несколько  месяцев,  мы  вышли  на
прогулку в сад, никогда не видавший битв серьезнее воробьиных драк.
   Она слегка улыбнулась в ответ и из вежливости не пустилась в  рассуждения
об иллюзорной природе мечтаний.
   Здесь нашлось все,  чего  бы  я  только  мог  пожелать.  Комфорт.  Покой.
Изолированность  от  язв  мира.  Цель.  Громадное  количество   исторических
материалов для утоления моей охоты разобраться,  что  и  как  происходило  в
прошлом.
   И, самое главное, освобождение  от  ответственности.  Каждый  новобранец,
казалось, удваивал тяжесть моего бремени - всех нужно накормить, содержать в
полном здравии, следить, чтобы не попали в беду...
   - Воронье, - пробормотал я.
   - Что?
   - Везде воронье, куда мы ни приходим. Может быть, я просто начал замечать
их пару месяцев назад, однако везде, где мы идем, я вижу ворон. И  никак  не
могу избавиться от чувства, что они следят за нами.
   Взгляд Госпожи сделался озадаченным.
   - Вон, взгляни. Вон на той акации. Целых две:  расселись,  словно  черные
вестники несчастья.
   Взглянув на дерево, Госпожа посмотрела на меня еще более озадаченно.
   - Но... - С этими ее словами одна из ворон взмыла в воздух и скрылась  за
монастырской стеной. - Там нет никаких...
   - Костоправ! - Сквозь сад,  распугивая  птиц  и  белок,  забыв  о  всяких
приличиях, к нам ломился Одноглазый. - Эй, Костоправ! Угадай, что  я  нашел!
Списки Летописи с тех дней, когда мы проходили здесь, направляясь на север!
   Ну  и  ну.  Усталому,  старому  разуму  не  подыскать  подходящих   слов.
Восхищение? Пожалуй. Экстаз? Вы уж поверьте, почти  сексуальное  возбуждение
обуяло меня в эту минуту. Мои чувства сосредоточились примерно так  же,  как
если бы особо желанная женщина вдруг ответила взаимностью.
   Несколько старейших томов Летописи потерялись либо пришли в негодность за
многие годы. Некоторые из них я никогда не видел и даже не надеялся увидеть.
   - Где? - выдохнул я.
   - В библиотеке. Один монах решил, что тебе будет интересно. Не помню, как
мы оставляли их здесь по дороге на север, но ведь тогда я  вообще  не  шибко
интересовался такими вещами. Тогда мы  с  Там-Тамом  только  назад  успевали
оглядываться.
   - Пожалуй; мне будет интересно.. Определенно - будет.
   Здесь куртуазность изменила мне. Я сбежал от Госпожи,  даже  не  буркнул:
"Извини".
   Хотя, возможно, я был вовсе не так увлечен; как старался изобразить.
   И, когда понял, что сделал, почувствовал себя полным ослом.

***

   Чтение этих списков потребовало работы коллективной.  Написаны  они  были
языком, которым уже не пользовался никто, кроме храмовых монахов, ни один из
которых не говорил на понятном мне языке. Поэтому чтецу, пришлось переводить
с листа ни родной язык Одноглазого, а уж Одноглазый переводил мне.
   Даже в отфильтрованном виде все было дьявольски интересно.
   У них нашлась Книга Чоу, которая была  уничтожена  за  пятьдесят  лет  до
того, как я записался в Отряд, и после лишь частично восстановлена. И  Книга
Те-Лара, известная мне лишь по загадочной ссылке в позднейшем томе. И  Книга
Скета, прежде не известная вовсе. И еще полдюжины - равной ценности.  Однако
ни Книги Отряда, ни Первой или Второй  Книги  Одрика  не  нашлось.  То  были
легендарные первые три тома Летописи, содержащие наши  изначальные  легенды.
На них ссылались в последующих томах, однако никто не упоминал, что видел их
после первых ста лет существования Отряда.
   В Книге Те-Лара объяснено, отчего.
   Была битва.
   Без битвы не обходилось ни одно объяснение.
   Топот и лязг оружия - все равно что еще один  знак  препинания  в  долгой
повести Черного Отряда.
   В данном случае люди, нанявшие  нашу  братию,  удрали  после  первого  же
вражеского удара. И так быстро, что скрылись прежде, чем  Отряд  понял,  что
произошло. Наши с боем отступили в укрепленный лагерь. В ходе  последовавшей
осады враг несколько раз врывался в него. И в ходе одного из таких вторжений
и исчезли эти самые тома. Летописец с учеником оба были убиты, и некому было
восстановить Книги по памяти.
   Ну, что ж...
   Я с головой погрузился в работу.
   Найденные Книги обрисовывали наше будущее  до  самых  краев  имевшихся  у
монахов карт - а уж они-то исходили  все,  до  тех  самых  мест  с  пометкой
"Водятся Драконы". Еще столетие, и половица путешествия в наше  вчера...  Со
временем мы так далеко проследили маршрут следования Отряда, что  я  возымел
надежду на то, что и мы послужим материалом  для  карты,  на  которой  будет
вычерчен наш путь.
   Как только выяснилось, что мы напали на золотую жилу, я добыл  письменные
принадлежности и девственно чистый том Летописи.  Писать  я  мог  с  той  же
быстротою, с какой Одноглазый переводил.
   Время понеслось вскачь. Монах принес свечи. Затем на мое плечо опустилась
рука, и Госпожа сказала:
   - Ты не хочешь передохнуть? Я могу сменить тебя на время.
   Примерно полминуты я сидел весь  красный.  После  того,  как  практически
выставил ее из библиотеки. А уж после этого целый день даже не  вспоминал  о
ней.
   Она сказала мне:
   - Я понимаю.
   Может, оно и  так.  Она  ведь  неоднократно  читала  разнообразные  Книги
Костоправа - или, как, может быть, вспомнят их потомки. Книги Севера.

***

   Под диктовку Мургена и  Госпожи  перевод  двигался  быстро.  Единственным
ограничением была выносливость Одноглазого.
   Это было не безвозмездно. Я выменял их Летописи  на  мои,  более  свежие.
Госпожа подсластила сделку сотней  анекдотов  о  мрачной  северной  Империи,
однако монахи никак не связали ее с той самой Королевой Тьмы.
   Одноглазый у нас хоть и стар, но сокол еще тот. Он держался. Через четыре
дня после его великого открытия работа была закончена.
   Я подключил и Мургена, и он отлично справился. Не забыть  бы  купить  или
выпросить четыре чистых тома, чтобы переписать все это.

***

   Мы с Госпожой возобновили нашу прогулку  с  того  же  самого  места,  где
прервали, только теперь я был несколько подавлен.
   - В чем дело? - буркнула она и далее, к изумлению моему, пожелала  знать,
не нахожусь ли я в посткоитальной депрессии.
   Она воткнула в меня легкую шпильку. - Нет.  Просто  я  отыскал  множество
фактов из истории Отряда, но не узнал ничего принципиально нового.
   Она все поняла, однако продолжала молчать, чтобы дать мне выговориться.
   - Она описана сотнями способов,  худо  ли  бедно  ли,  в  зависимости  от
искусства  каждого  отдельного  летописца,  но,  за  исключением   отдельных
интересных подробностей, все - то же самое.  Наступления,  контрнаступления,
битвы, празднования и бегства, и списки погибших,  и  разборки  с  очередным
предавшим нас покровителем. Даже в том месте с непроизносимым названием, где
Отряд прослужил пятьдесят шесть лет.
   - - Джии-Зле.
   У нее выговорилось легко, словно она специально упражнялась.
   - Да, верно. Где контракт длится тик долго, там Отряд  совершенно  теряет
лицо, переженившись на местных и всякое такое. Превращается в наследственных
телохранителей, передающих оружие от отца  к  сыну.  Однако  скоро  истинная
сущность морального разложения этих,  так  сказать,  князей  сказывается,  и
кто-нибудь решает обмануть нас. Тогда ему режут  глотку,  и  Отряд  движется
дальше.
   - Ты читал уж очень избирательно.  Костоправ.  Я  взглянул  на  нее.  Она
тихонько смеялась надо мной.
   - Ну да. Ладно.
   Я просто слепо принимал прочитанное к сведению. Князек попробовал  надуть
нашу братию, и ему перехватили глотку. Однако Отряд посадил на  трон  новую,
дружелюбную и достойную династию и еще несколько лет прослужил  ей,  пока  в
тогдашнем капитане не взыграло ретивое  и  он  не  замыслил  отправиться  на
поиски сокровищ. - У  тебя  нет  предубеждений  против  командования  бандой
наемных убийц? - спросила она.
   - Иногда бывают, - признался я, мягко обходя ловушку. - Но мы никогда  не
обманываем покровителя.  -  Ну  это  не  совсем  точно...  -  Однако  каждый
покровитель рано или поздно нас обманывает.
   - Включая искренна вашу?..
   - Один из твоих наместников обошел тебя в намерении. Но со временем нужда
в нас сделалась бы менее насущной, и ты принялась бы искать  на  нас  управу
вместо того, чтобы по-честному расплатиться и просто расторгнуть договор.
   -  Вот  за  что  ты  мне  нравишься  Костоправ!  За  неослабную  веру   в
человечество!
   -  Точно.  И  каждая  унция  моего  цинизма  подтверждена   историческими
прецедентами, - проворчал я.
   - А ты  знаешь,  Костоправ,  ты  действительно  умеешь  растопить  сердце
женщины.
   - Чего? - Я всегда вооружен до зубов целым арсеналом столь блистательных,
остроумных ответов. - Я поехала с тобой, имея дурацкое  намерение  совратить
тебя. Почему-то мне уже и пробовать не хочется.

***

   Вдоль некоторых частей стены монастыря были устроены обзорные  подмостки.
Забравшись в дальний северо-восточный угол, я привалился спиной  к  саманным
кирпичам и принялся смотреть назад, туда, откуда  мы  пришли.  Я  был  очень
занят - я жалел самого себя. Каждую пару сотен лет  такие  вещи  приводят  к
обострению проницательности.
   Этого чертова воронья вокруг стало еще больше.  Сегодня  собралось  около
двадцати. Я от души проклял их - и, клянусь вам, они  в  ответ  передразнили
меня. А  когда  я  швырнул  в  них  обломком  самана,  они  взмыли  вверх  и
направились...
   - Гоблин!
   Наверное, он не спускал с меня глаз - на случай, если задумаю наложить на
себя руки.
   - Что?
   - Хватай Одноглазого и Госпожу и тащи сюда. Быстро!
   Я отвернулся от него  и  вновь  взглянул  вверх  по  склону  на  предмет,
привлекший мое внимание.
   Он остановился, но, без сомнения, то была человеческая фигура  в  одеждах
столь черных, что они выглядели прорехой в ткани всего сущего. Фигура  несла
что-то под мышкой - что-то наподобие шляпной картонки по габаритам.  Вороны,
штук двадцать или тридцать, так и вились вокруг  фигуры,  ссорясь  за  право
устроиться на ее плечах. До фигуры от того места, где стоял я,  было  добрых
четверть мили, однако я ощущал взгляд невидимых, укрытых под капюшоном глаз.
Взгляд обжигал, точно пышущий жаром кузнечный горн.
   Тут явилась толпа во  главе  со  сварливыми,  как  обычно,  Одноглазым  и
Гоблином.
   - Что случилось? - спросила Госпожа.
   - Взгляните туда!
   Все посмотрели в сторону фигуры.
   - Ну и что? - квакнул Гоблин.
   - Как это "ну и что"!?
   - Что такого интересного в старом пне и стае птиц?
   Я поглядел... Проклятие! Пень... Но тут  внезапно  возник  едва  уловимый
блеск, и я снова увидел черную фигуру. Меня пробрала дрожь.
   - Костоправ, что с тобой? - Госпожа все еще  была  зла  на  меня,  однако
всерьез встревожилась.
   - Нет, ничего. Глаза со мной шутки шутят. Показалось, что этот  треклятый
пень движется. Забудьте.
   Они примчались по первому моему слову, бросив все дела.  Я  смотрел,  как
они уходят, и на минуту усомнился в здравии  собственных  мозгов.  Но  затем
взглянул снова.
   Вороны толпой улетали прочь - все, кроме двух,  направлявшихся  прямо  ко
мне. А пень шествовал по склону, точно намереваясь обойти монастырь кругом.
   Я немного помолился про себя, но из этого ничего не получилось.

***

   Я хотел было дать  храмовой  магии  поработать  над  нами  еще  несколько
деньков, однако еще сто пятьдесят лет странствий  Отряда  барабанной  дробью
гремели в моей голове. Да и передышка перестала быть живительной.  Шило  уже
воткнулось в мою задницу. Я объявил  о  своем  намерении.  И  возражений  не
встретил. Только согласные кивки. Возможно, даже облегченные.
   Что же происходит?
   Я наконец встряхнулся от замкнутости в себе, обычно я провожу  там  много
времени, переставляя все ту же,  исстари  знакомую  мебель,  и  не  обращай?
внимания на других.
   А они тем временем тоже потеряли покой.
   Что-то витало в воздухе. Что-то  подсказывало  каждому:  пора  сваливать.
Даже монахам, пожалуй, не терпелось избавиться от нас. Любопытно.
   На воинской службе выживает тот, кто прислушивается к подобным  чувствам,
даже когда они не имеют никаких видимых причин. Если  чувствуешь,  что  пора
двигаться, то двигайся. А если не прислушался, остался на месте и  прищемили
тебя, плакать будет поздно.

Глава 12
МОХНАТЫЕ ХОЛМЫ

   Чтобы добраться до джунглей Одноглазого, нам пришлось  пройти  сколько-то
миль лесом, а потом - пересечь кольцо весьма  странных  холмов.  Холмы  были
округлые, очень пологие, и ни единого дерева на них, несмотря на не  слишком
большую их высоту, не росло. Холмы  покрывала  странная  короткая  буроватая
травка, очень легко подхватывающая огонь  и  потому  исполосованная  черными
шрамами. Издали холмы казались стаей громадных рыжешерстых горбатых  зверей,
устроившихся поспать.
   Я нервничал. Этот облик спящих зверей не давал мне покоя. Я почти ожидал:
вот сейчас эти холмы проснутся и стряхнут нас. Я даже спросил Одноглазого:
   - С этими холмами ничего такого необычного нет? Может, ты просто случайно
забыл предупредить? Он насмешливо взглянул на меня:
   - Нет. Хотя всякие невежды верят, что это - могильные курганы тех времен,
когда по Земле бродили великаны. Однако это - просто так себе холмы.  Внутри
- только земля да камень.
   - Тогда почему они внушают мне такое странное чувство?
   Он оглянулся - и тут же вид его сделался озадаченным.
   - Холмы ни при чем. Костоправ. Это - что-то там, за  ними.  Я  тоже  чую.
Словно мы только что увернулись от пущенной стрелы.
   Я не спрашивал, что именно там было.  Знай  он  это  -  объяснил  бы  без
вопросов. К концу дня я понял, что и всем нашим, подобно мне, беспокойно.
   Впрочем, от тревог сейчас не больше проку, чем обычно.

***

   На следующее утро мы встретили двух  иссохшихся,  сморщенных  карликов  -
соплеменников Одноглазого. Обоим с виду  было  по  доброй  сотне  лет.  Один
беспрестанно перхал и одышливо сопел, словно вот-вот помрет.
   - Наверняка незаконные внуки нашего крокодилища! - загоготал Гоблин.
   Да, сходство наблюдалось. То есть мы и ожидали этого сходства, привыкнув,
что наш Одноглазый - явление уникальное.
   - Ах ты, торба похабная! - вызверился на Гоблина Одноглазый. - Тебе еще с
этими черепашками по базарам ходить!
   Что за дьявольщина?  Какой-то  туманный  хозяйственный  разговор?  Однако
Гоблин, похоже, тоже ничего не понял.
   Одноглазый, улыбнувшись, продолжал тараторить со своими сородичами.
   - Я так полагаю, это - проводники, за которыми посылали монахи, - сказала
Госпожа.
   Монахи оказали нам эту услугу, узнав о наших намерениях.  Да,  проводники
нам  понадобятся.  Миновав  джунгли  Одноглазого,  мы  будем   нуждаться   в
переводчике и для него.
   Вдруг Гоблин издал возмущенный клекот.
   - Что такое? - спросил я.
   - Да он им врет бессовестно! И что здесь необычного?
   - Откуда тебе знать? Ты ведь не понимаешь их языка.
   - - И не нуждаюсь. Я знаю Одноглазого - еще с Тех пор,  как  твой  папаша
был мал и зелен. Глянь! Классический его подходец - корчит из себя  могучего
волшебника из далеких земель. Секунд через двадцать он...
   На лице Гоблина заиграла глумливая улыбочка. Он  что-то  пробормотал  про
себя.
   Одноглазый воздел руку к небесам. В  полусогнутых  пальцах  его  появился
светящийся шар.
   Раздался громкий "чпок", словно из бутылки вышибли пробку.
   Рука Одноглазого наполнилась болотной жижей, тут же просочившейся  сквозь
пальцы и потекшей к локтю. Опустив руку, он в недоумении воззрился на нее.
   Затем завизжал и резко обернулся к Гоблину.
   Тот, невинный, словно дитя, усиленно изображал беседу с Мургеном.  Но  не
имея мочи притворяться, вороватые глаза Мургена выдали Гоблина с головой.
   Одноглазый по-жабьи раздулся, готовый взорваться. Но - случилось чудо: он
сдержался. По губам его  скользнула  скверная  улыбочка,  и  он  вернулся  к
разговору с проводниками.
   Сколько знаю его, то был второй случай, когда он сохранил самообладание и
не поддался на подначку. Хотя Гоблин в этот раз  был  зачинщиком,  что  тоже
бывало редко.
   - Интересно, - сказал я Масло. Тот утвердительно  хрюкнул.  Его  все  это
нисколько не волновало.
   Тогда я спросил Одноглазого:
   - Ну? Уже объяснил, что ты - некромант Глас  Северного  Ветра,  явившийся
успокоить боль их сердец, приведенный сюда тревогами за их благосостояние?
   Он действительно пробовал однажды купить на такой трюк, племя дикарей,  у
которых случайно оказалось потрясающее количество изумрудов.  И  на  горьком
опыте убедился, что дикие - не значит тупые. Они совсем было собрались сжечь
его, привязав к столбу, но Гоблин решил выкупить его. Вопреки самому себе, о
чем он, с завидным постоянством, сожалел после.
   - Да нет же. Костоправ, на сей раз - совсем не то. Разве  стал  бы  я  со
своими такие шутки шутить?
   Стыда в Одноглазом не было ни на грош. Ну зачем лгать тем, кто знает  его
насквозь? Он и со своими же проделает что угодно, да еще как! И вообще с кем
бы то ни было, если ему это сойдет с рук. И совесть его мучить не станет.
   - Да уж вижу. Только учти: нас слишком  мало,  и  мы  слишком  далеко  от
безопасных мест, чтобы позволять тебе развлекаться обычным образом.
   Голос мой звучал угрожающе  -  достаточно,  чтобы  заставить  Одноглазого
поперхнуться.  И,  когда  он  вернулся  к  болтовне  с   нашими   возможными
проводниками, тон его разительно переменился.
   И все же я решил освоить хоть немного этот язык. Просто для  пригляда  за
Одноглазым. А то  его  зачастую  ошибочная  самоуверенность  имеет  свойство
проявляться в самое неподходящее время.
   Присмиревший на  время  Одноглазый  выторговал  условия,  удовлетворившие
всех.   Мы   получили   проводников   для   похода    сквозь    джунгли    и
посредников-переводчиков для общения с жителями лежащих за джунглями земель.
   Гоблин, положившись на свое идиотское чувство юмора, прозвал их  Лысым  и
Сопатым - по причинам самоочевидным. К смущению моему, клички прижились. Эти
старики, безусловно, заслуживают лучшего. Хотя...

***

   Весь остаток того дня мы держали путь меж  травянистых  горбатых  холмов.
Темнота застала нас на выходе из самого высокого ущелья.  Отсюда  виден  был
закат, пятнающий кровавыми отблесками  воды  широкой  реки,  а  за  рекой  -
темную,  густую  зелень  джунглей.  Позади  лежали  рыжие  горбы   на   фоне
подернутого синей дымкой неба.
   Настроение у меня  было  задумчивое,  плоское  какое-то,  можно  сказать,
паршивое.  Похоже  было,  мы  можем  дойти  до  водораздела  не   только   в
географическом смысле...
   Много позже, не в силах заснуть из-за размышлений о  том,  что  я  вообще
делаю в этих чужих землях, и о том, что мне все равно нечего больше делать и
некуда податься, я оставил свою скатку у догорающего костра и  направился  к
одному из холмов, возвышающихся  на  наших  флангах,  движимый  тем  смутным
побуждением, что сверху мне будут лучше видны звезды.
   Сопатый, стоявший на часах, беззубо  оскалился  на  меня  и  выплюнул  на
уголья комок какой-то бурой жвачки. Не  пройдя  и  полпути,  я  услышал  его
сопение.
   Чахоточник несчастный...

***

   Луна грозилась вскоре взойти. Круглая будет и яркая... Я выбрал  место  и
принялся наблюдать  за  горизонтом,  в  ожидании  пухлого  оранжевого  шара,
который вот-вот перекатится через губу  Земли.  Слабенький  прохладный  бриз
ерошил мне волосы. Вокруг было до боли спокойно и мирно.
   - Тебе тоже не спится?
   Я вздрогнул и обернулся.
   Она была темным клубочком на склоне холма. Если я и заметил ее прежде, то
принял за камень. Я подошел  ближе.  Она  сидела,  обхватив  руками  колени.
Взгляд ее был устремлен к северу.
   - Присаживайся. Я сел.
   - Что ты так пристально рассматриваешь?
   - Жнеца. Лучника. Ладью Варго.
   И, без сомнения, прошлое...
   Все это были созвездия. Я тоже различал их. На севере  они  в  это  время
года стоят высоко. Здесь же - были над самым горизонтом.
   Да, мы и вправду зашли далеко. И впереди еще множество миль...
   - Подумать страшно, - сказала она. - Как мы далеко...
   Да уж.
   Луна - чудовищно огромная, почти красная - выплыла из-за горизонта.
   - Ух ты! - прошептала она, и рука ее скользнула в мою.
   Ее била дрожь, и потому через минуту я придвинулся ближе и обнял ее.  Она
склонила голову мне на плечо.
   Да, старая луна не  жалела  своей  магии.  Эта  паразитка  околдует  кого
угодно.
   Теперь понятно, отчего Сопатый скалил зубы.
   Пожалуй, момент был подходящим. Я повернул голову - и ее губы  потянулись
навстречу моим. Когда они встретились, я напрочь забыл, кто она и кем  была.
Руки ее, обвив меня, потянули книзу...
   Она задрожала в моих объятиях, словно пойманная мышь.
   - Что с тобой? - прошептал я.
   - Ч-шшш, - ответила она, и  лучшего  ответа  придумать  было  нельзя.  Но
оставить его так она не могла, и ей пришлось продолжить: -  Я  никогда...  Я
никогда не делала так...
   Ну да. Она наверняка знала, как сбить мужчину с  толку  и  наполнить  его
мысли тысячью оговорок.
   Луна карабкалась все выше. Мы понемногу успокаивались. Нас отделяли  друг
от друга лишь несколько тряпок.
   Внезапно она напряглась. Поволока исчезла из ее взгляда.  Она  приподняла
голову и лениво взглянула мимо меня.
   Если кто из этих клоунов забрался сюда подглядывать - ноги переломаю!
   Я обернулся.
   Позади никого не было. Она наблюдала за далекими вспышками молний.
   - Гроза там, - сказал я.
   - Думаешь? Это примерно там же, где и Храм. А за все время в этой  стране
мы не видели ни одной грозы.
   Зазубренные, изломанные молнии градом копий били в землю.
   И опасения, которые я обсуждал с Одноглазым, вернулись.
   - Не знаю, Костоправ,  -  продолжала  она,  собирая  с  земли  одежду.  -
Кажется, мне все это знакомо.
   Я с облегчением последовал ее примеру, не  будучи  уверен,  что  смог  бы
завершить начатое. Внимание мое было отвлечено.
   - Наверное, лучше - в другой раз, - сказала она, не  отрывая  взгляда  от
молний. - А то этот шум слишком отвлекает.
   Воротившись  в  лагерь,  мы  нашли  всех  проснувшимися,  но  ничуть   не
заинтересованными нашим уединением. Отсюда вспышки тоже были видны,  хоть  и
не так хорошо. И не остались незамеченными.
   - Это колдовство, Костоправ, - сообщил Одноглазый.
   - И мощное, - кивнул Гоблин. - Краешки даже отсюда чувствуются.
   - Далеко? - спросил я.
   - Дня два пути. Возле того места, где мы останавливались.
   Меня кинуло в дрожь.
   - Что там такое, вы можете сказать?
   Гоблин промолчал. Одноглазый покачал головой.
   - Только то, что я рад, что меня там нет. Невзирая на полное невежество в
этом вопросе, я был согласен с ним.

***

   Внезапно Мурген побледнел  и  указал  поверх  книги,  которую  перед  тем
изучал, а теперь держал перед собой, словно амулет-оберег:
   - Видите!?
   Я смотрел на Госпожу и размышлял о своем везенье. Пусть другие занимаются
этой ерундой в полусотне миль от  нас,  вроде  поединка  каких-то  проклятых
колдунов, а у меня своих проблем хватает.
   - Что? - буркнул я, зная, что он  ждет  ответа.  -  Похоже  на  громадную
птицу! Такую, с крыльями миль в двадцать! И совсем прозрачная!
   Я поднял глаза. Гоблин кивнул. Он тоже видел ее. Я  посмотрел  на  север.
Молний больше не было, но там явно что-то здорово горело.
   - Одноглазый! Твои новые дружки, случаем, не знают, что происходит?
   Черный карлик покачал головой. Он  надвинул  свою  шляпу  на  лоб,  чтобы
ограничить угол зрения. Эти дела, чем бы они ни были, его здорово  напугали.
Сам он полагает  себя  могущественнейшим  колдуном  из  всех,  каких  только
рождала его земля. За исключением, может  быть,  лишь  его  покойного  брата
Там-Тама. И, что бы там ни  творилось,  оно  -  не  местного  происхождения.
Чужое.
   - Но времена меняются, - напомнил я.
   - Только не здесь. А если бы изменились, эти двое знали бы об этом.
   Сопатый усиленно закивал, хотя не понимал ни слова. Затем он  отхаркнулся
и выплюнул в огонь бурый комок.
   Я почувствовал, что этот тип, как и Одноглазый, определенно не  даст  мне
соскучиться.
   - Что за гадость он постоянно жует?
   - Кат, - пояснил Одноглазый. - Легкий  наркотик.  Не  шибко  полезно  для
легких, но, когда он жует, ему плевать, болят там легкие  или  нет.  Сказано
было легко, но - достаточно веско. Мне стало неуютно. Я  снова  взглянул  на
север.
   - Вроде улеглось. Остальные промолчали.
   - Мы все равно не спим, - сказал я, - а потому давайте  паковаться.  Надо
бы двинуться, как только развиднеется.
   Никто не  стал  возражать.  Сопатый  кивнул  и  сплюнул.  Гоблин,  ворча,
принялся  собирать  вещи.  Остальные  последовали  его  примеру.  Мурген   с
заслуживающей одобрения бережностью отложил свою книгу. В  конце  концов  из
этого парня выйдет летописец.
   И каждый из нас, когда думал, что прочие  не  заметят  его  беспокойства,
украдкой поглядывал на север.
   А я, когда не смотрел туда и не  терзал  себя,  обмениваясь  взглядами  с
Госпожой, пытался оценить реакцию наших новичков. Мы пока что не столкнулись
с Колдовством напрямую, однако Отряд вполне может набрести на него по  пути.
Новички, похоже, испугались не больше, чем старослужащие.
   Поглядывая на Госпожу, я размышлял, сможет  ли  то,  что  было,  с  одной
стороны, неизбежно, а с другой - обречено, сгладить трещину  между  нами.  А
если сгладит - не перекорежит ли все прочие наши отношения? Черт  побери,  я
просто люблю ее - как друга.
   Нет на свете ничего столь непоследовательного, иррационального и  слепого
- и, кстати, просто глупого, - как мужчина, доведший себя до  всепоглощающей
страсти.
   Вот женщины вовсе не выглядят глупо - им положено быть слабыми.  А  кроме
того, положено превращаться в бешеных сук, если их разочаровать.

Глава 13
НЕМНОГО О ПОСЛЕДНЕЙ НОЧИ ЛОЗАНА

   Лозан, Корди Мотер и Нож до сих пор, владели своей таверной. В  основном,
потому, что получили одобрение Прабриндрах Драха. Но дела шли неважно. Жрецы
обнаружили, что не могут управлять пришельцами напрямую, потому объявили  их
нежелательными персонами. А большинство таглйосцев  повиновались  тому,  что
говорят жрецы...
   - Живой пример того, сколько в людях здравого смысла,  -  сказал  Нож.  -
Если бы было хоть чуть-чуть, они бы давно  этих  попов  окунули  в  реку  да
подержали часок, чтоб те знали, что они - просто трутни.
   - Ты, Нож, кислейший сукин сын, какого я только в жизни видел, -  заметил
Лозан. - Могу спорить, если бы мы тебя тогда не вытащили, так  крокодилы  бы
тебя выблевали. Прогорклое в пищу не годится.
   Нож, усмехнувшись, отправился в заднюю комнату.
   - Корди, - спросил Лозан, - как ты полагаешь? Может, эти попы и  швырнули
его крокодилам?
   - Ага.
   - Ничего сегодня выручка. В кои-то веки...
   - Ага.
   - А завтра, значит...
   Лозан налил себе полную кружку. Варево Корди в последнее время  сделалось
куда лучше. Поднявшись, выпил и ударил пустой посудой по стойке.
   - Те, кто помрет, приветствуют вас, - сказал он по-таглиосски. - Пейте  и
веселитесь, детки. До завтра - и далее. За счет заведения.
   Он сел.
   - Ты знаешь, как снова зазвать к нам публику? - спросил Корди.
   - А ты думаешь, надолго мы ее зазовем? Этому  быстро  положат  конец!  Ты
отлично это понимаешь. Все эти попы навозные... Ах, добраться бы до них!..
   Корди молча кивнул. Лозан Лебедь куда больше рычал, чем кусался.
   - Значит, вверх по реке, - буркнул Лозан. - Я тебе так скажу, Корди:  вот
эти ноги пойдут вверх по реке, пока еще в них будут силы двигаться.
   - Ну конечно, Лозан. Конечно.
   - Ты что - не веришь?!
   - Верю, Лозан, верю. Если бы не верил - так не был бы здесь, по самую шею
в рубинах, жемчуге и золотых дублонах...
   - Слушай, а что ты хочешь от места, о котором никто раньше и не слыхивал?
За шесть тысяч миль от границ любой карты?
   - Нервы, ребята? - спросил вернувшийся Нож.
   - Нервы? Какие нервы? Когда делали Лозана Лебедя, никаких нервов  в  него
не вставили!

Глава 14
ЧЕРЕЗ ДЛОК-АЛОК

   Мы вышли с первыми проблесками света. Путь наш легко катился под уклон, и
только в нескольких  местах  нас  ждали  трудности  с  каретой  да  фургоном
Госпожи. К полудню мы достигли первых деревьев. Еще через час первая  партия
погрузилась на паром. К закату мы  уже  были,  в  джунглях  Длок-Алока,  где
всего-навсего десять тысяч видов различных букашек  принялись  терзать  наши
тела. И, что для нервов было еще хуже  их  жужжания,  из  Одноглазого  забил
неистощимый фонтан панегириков и од своей родине.
   С первого дня моего в Отряде я пытался расспрашивать его о  нем  самом  и
его стране. И всякую  -  малейшую!  -  подробность  приходилось  вытаскивать
клещами. Теперь же он изрыгал все, что кто-либо только пожелал бы  знать,  и
еще более того. Кроме разве что причин, побудивших их с братцем  сбежать  из
этакого-то земного рая.
   То есть оттуда, где я сейчас сижу, вымучивая из себя самоочевидный ответ.
Только   безумец   либо   дурак   станет   подвергать   себя   пытке   столь
продолжительной.
   А я-то тогда - который из двух?
   Словом, мы прошли эти джунгли,  что  заняло  два  месяца.  Сами  они  уже
представляли собою значительное препятствие. Были  они  густы,  и  протащить
сквозь них карету  было,  вежливо  выражаясь,  той  еще  работенкой.  Другую
трудность представляло местное население.
   Нет, они не проявляли недружелюбия. Зачем? Нравы их были куда проще,  чем
наши на севере. Эти гладкие,  восхитительные,  смуглые  красули  никогда  не
видали таких парней, как Мурген, Масло с Ведьмаком и их  солдаты,  а  потому
все желали чего-нибудь новенького. И наши пошли им навстречу.
   Даже Гоблин имел достаточно успеха, чтобы с его уродливой  физиономии  не
сходила обычная улыбка от уха до уха.
   Ну а бедный, злополучный, угрюмый старый -Костоправ твердо держался среди
зрителей и сердечно безмерно страдал.
   Я не склонен предаваться усладительным поскакушкам от  случая  к  случаю,
когда надо мной простирает крылья нечто более серьезное.
   Мое поведение не вызывало прямых словесных комментариев:  порой  у  наших
находится достаточно такта. Однако  я  уловил  немало  насмешливых  взглядов
искоса. В настроении для самокопания я становлюсь молчалив и не подходящ для
компании людей либо зверей. А когда я понимаю, что на меня смотрят,  во  мне
пробуждается естественная застенчивость или же отвращение, и тогда я  ничего
не предпринимаю - неважно, сколь прозрачны намеки.
   Так вот и сидел я сложа руки и чувствовал себя  отвратительно  -  боялся,
что ускользнет нечто важное, а я, сообразно обстоятельствам, не смогу ничего
сделать.
   В старые дни жизнь, безусловно, была легче!
   Но настроение мое улучшилось, стоило только нам отмерить  последние  мили
непомерно буйной растительности, поднявшись  по  усеянному  роями  насекомых
склону и вырваться наконец из джунглей на высокое степное плато.
   Здесь я счел самой интересной стороной Длок-Алока тот факт, что Отряд  не
привлек там ни единого новобранца. Это показывает, насколько мирно  тамошние
люди уживаются со своим окружением. И  до  некоторой  степени  характеризует
Одноглазого с его покойным братом.
   Что же  они  такого  натворили?  Примечательно,  что  он  избегал  всяких
разговоров о своем  прошлом,  возрасте  и  происхождении,  пока  мы  были  в
джунглях, имея при себе Лысого с Сопатым. Словно кто-то мог вспомнить  вдруг
пару подростков, что-то натворивших множество лет назад.
   Лысый с Сопатым надули нас, едва мы  вышли  за  пределы  их  страны.  Они
заявили, что лежащих дальше земель  не  знают  и  не  ведают.  (И  пообещали
подыскать для нас  пару  достойные  доверия  туземцев)  Лысый  объявил,  что
собирается повернуть  назад,  невзирая  на  все  предыдущие  договоренности.
(Сказав, что в качестве  посредника-переводчика  нам  и  Сопатого  за  глаза
хватит.) Что-то ведь должно было случиться, чтобы он так поступил! Я не стал
с ним спорить - он уже принял решение. Я просто выплатил  ему  только  часть
обещанного гонорара.
   Пугало меня то,  что  Сопатый  собирается  остаться.  Этот  тип  оказался
второсортным - как бы младшеньким - духовным братом  Одноглазого.  Проказлив
был примерно так же. Наверное, есть что-то такое  в  воде  Длок-Алока.  Хотя
Лысый и прочие, встреченные нами, были, в общем, вполне нормальны...
   Возможно, это мой личный магнетизм привлекает  таких,  как  Одноглазый  с
Сопатым.
   В недалеком будущем нас,  без  сомнения,  ожидало  крупное  веселье.  Два
месяца Одноглазый изгалялся над Гоблином и не  получил  в  ответ  ни  единой
искорки. Когда гром наконец грянет, это будет потрясающе!
   - Ну вот, теперь все меняется местами,  -  сказал  я  Госпоже,  когда  мы
вдвоем обсуждали текущие дела. - Пожалуй, Одноглазый - вроде как случайно  -
подхватит какую-нибудь паршу, а Гоблин окажется вроде как ни при чем.
   - Может, это потому, что мы  пересекли  экватор.  Времена  года  меняются
местами.
   Этой реплики я не понял и размышлял над нею многие часы. И тогда до  меня
дошло,  что  ничего  она  не  значила.  То  была  просто  одна   из   чудных
твердокаменных шуток Госпожи.

Глава 15
САВАННА

   На самом краю расстилавшейся по плато саванны мы ждали шесть дней. Дважды
на нас являлись посмотреть банды темнокожих воинов.  В  первый  раз  Сопатый
сказал нам:
   - Будут с дороги сманивать - не ходите.
   Сказал он это Одноглазому, не зная, что я стал малость разбираться в этом
языке и кое-что из их болтовни понимаю. У меня несомненный талант к  языкам.
Да и у многих старых солдат. Нужда, как говорится, научит.
   - С какой еще дороги? - скривился Одноглазый. - С этой коровьей тропы?
   Он указал на извилистые колеи, уходящие вдаль.
   - Все, что между белыми камнями, это дорога. Она священна. Пока остаетесь
на ней, вы в безопасности.
   На первой стоянке нам было ведено не покидать круга, ограниченного белыми
камнями Пожалуй,  я  знаю,  почему  здесь  такой  обычай.  Торговля  требует
безопасности дорог. Хотя, видно, не слишком  бойко  идет  здесь  торговля...
Покинув границы Империи, мы  весьма  редко  встречали  достойные  упоминания
караваны. И вообще все двигались на север. За исключением того ходячего пня.
   - И всегда берегитесь этих степняков, - продолжал Сопатый.  -  Им  верить
нельзя. Они всем мыслимым коварством и обманом будут склонять  вас  покинуть
дорогу. Бабы их особенно - всем известно, кто они такие. Помните: с вас  тут
глаз не спускают. Сойти с дороги - смерть.
   Здесь разговором живо заинтересовалась Госпожа. Она тоже  понимала  язык.
Да и Гоблин проскрипел:
   - Ну, покойник ты, червячья пасть.
   - Что? - взвизгнул Одноглазый.
   - Вот как положишь глаз на такую пухленькую - считай, что уже в  котле  у
людоедов. - Они не людоеды...
   Внезапный ужас исказил лицо Одноглазого.
   Он не сразу въехал, что Гоблин понимает их с Сопатым беседу. Он  взглянул
на остальных. Некоторых выдали выражения лиц.
   Крайне обеспокоенный, он что-то зашептал Сопатому.
   Тот крякнул и  рассмеялся.  Смех  его  наполовину  напоминал  кудахтанье,
наполовину - павлиний клекот. И стоил ему приступа кашля.
   Причем - жестокого.
   - Костоправ, - спросил Одноглазый, - ты точно ничего не можешь  для  него
сделать? Повыплюнет ведь все легкие и помрет. Тогда нам плохо придется.
   - Нет, ничего. - Не надо было ему начинать... Хотя -  что  толку  в  этих
разговорах? Он уже отказался внять им. - Ты либо Гоблин способны помочь  ему
куда скорее, чем я.
   - Поди помоги тому, кто помощи не хочет...
   - Истинно так. - Я взглянул прямо в его единственный глаз. - Скоро у  нас
будут проводники?
   - Я спрашивал. Было сказано только: "Вскоре". Это  оказалось  правдой.  В
лагерь наш твердой, мощной рысцой вбежали два высоких  чернокожих  человека.
Более здоровых и развитых образчиков гуманоидов я в жизни не  видел!  Каждый
имел за спиной колчан с дротиками, а в левой руке - щит из  черных  и  белых
полос какой-то кожи. Конечности их мерно двигались в  едином  ритме,  словно
оба были единым чудесным механизмом.
   Я взглянул на Госпожу. Выражение лица ее не отражало никаких мыслей.
   - Великолепные солдаты могут выйти, - сказала она.
   Эти двое  рысцой  подбежали  прямо  к  Сопатому,  прикинувшись  полностью
равнодушными ко всем остальным, однако непрестанно изучающе косясь  на  нас.
По эту сторону джунглей белые люди весьма редки  С  Сопатым  они  заговорили
надменно. Речь их напоминала отрывистый лай: множество  щелкающих  звуков  и
взрывных согласных.
   Сопатый с заметным трудом отвесил несколько нижайших поклонов  и  отвечал
им на том же языке хнычущим тоном, словно раболепствующий перед раздраженным
хозяином.
   - Беда будет, - предсказала Госпожа.
   - Точно.
   Презрение к чужим - штука не новая. Следовало распределить роли.
   - Я тронул Гоблина за  локоть  и  заговорил  с  ним  на  пальцах,  языком
глухонемых. Одноглазый, уловив суть, гоготнул. И это возмутило  наших  новых
проводников. Наступил ответственный момент.  Теперь  они  должны  были  сами
осознанно спровоцировать нас. Только после этого они примут как должное  то,
что их поставят на место.
   Одноглазый явно замышлял что-то большое и  шумное.  Я  жестом  велел  ему
утихомириться и приготовить какой-нибудь простой, но впечатляющий фокус.
   - Чего они там бухтят?! - сказал я вслух. - Ну-ка, разберись.
   Одноглазый заорал на Сопатого.
   Тот почувствовал, что  попал  меж  молотом  и  наковальней.  Он  объяснил
Одноглазому, что кхлата не торгуются. Просто, мол, пороются только  в  наших
вещах и выберут, что покажется им подходящей платой за беспокойство.
   - Едва попробуют - лишатся пальцев. По самые уши. Объясни им. Вежливо.
   Но для вежливости было слишком поздно. Эти двое понимали  язык  Сопатого.
Но рык Одноглазого смутил их. Они не знали, что предпринять.
   - Костоправ! - окликнул меня Мурген. - Отряд!
   То действительно был Отряд. Кое-кто из парней, ранее сделавших нам  рыбий
глаз.
   Сделаны они были специально для уязвленных эго наших  новых  друзей.  Они
скакали, кричали и стучали древками копий по щитам. Они изрыгали ядовитейшие
насмешки. Они гарцевали вдоль отмеченной  камнями  обочины.  За  ними  рысил
Одноглазый.
   Сами рыбы не кусаются, нет. Однако некоторые служат приманкой  для  своих
же. Это о чем-то говорит.
   Воины с  воплем  атаковали,  застав  всех  врасплох.  Трое  чужаков  были
повержены. Остальные быстро, хоть и не без дальнейших потерь, усмирили наших
проводников. Сопатый стоял на обочине, заламывая руки  и  коря  Одноглазого.
Над нами, в высоте, кружили вороны, - Гоблин! Одноглазый!  -  зарычал  я.  -
Ну-ка, разберитесь!
   Одноглазый захихикал, схватил себя за волосы и рванул.
   Прямо из-под шляпы стащил он кожу со своей головы  и  сделался  тварью  -
клыкастой, злобной и отвратительной достаточно, чтобы кого угодно  вывернуло
от одного взгляда на нее.
   Пока он  таким  образом  играл  на  публику,  отвлекая  внимание,  Гоблин
проделывал главную часть работы.
   Казалось, его окружают гигантские черви. Даже я не сразу понял,  что  все
это, извивающееся и кишащее, всего-навсего веревки.  А  когда  я  увидел,  в
каком состоянии наша упряжь, из  горла,  помимо  воли,  вырвался  негодующий
крик.
   Гоблин весело заулюлюкал - и сотня кусков  веревок  скользнули  в  траву,
взвились в воздух, готовые заполонить собою все, настичь, опутать, задушить.
   Сопатый забился в настоящем апоплексическом припадке:
   - Стойте! Стойте! Вы же нарушаете соглашение! Одноглазый не повел и ухом.
Он снова припрятал свой ужас под суровой личиной и теперь  метал  в  Гоблина
свирепые взгляды. Он отказывал ему в малейшей изобретательности.
   Но Гоблин еще не сказал последнего слова. Повязав всех, кто не был  мертв
либо наш, он заставил свои веревки стащить трупы на обочину.
   - Свидетелей не было, - заверил меня Одноглазый. Ворон он не замечал.  Он
смотрел на Гоблина. - А вот что замыслил этот мерзкий лягушонок...
   - Что же?
   -  Эти  веревки.  Это,  Костоправ,  не  минутное  дело.  Чтобы  все   это
зачаровать, нужен месяц. Я знаю, на кого он нацелился. Раз -  и  нет  больше
замечательного,  благожелательного,  так  много  вынесшего  на  своем   веку
Одноглазого... Теперь маски сорваны, и я покараю его, не дожидаясь  подлого,
предательского удара в спину.
   -  Превентивный  удар,  значит?  -  Это,  чтобы   объяснить   всем   идею
Одноглазого.
   - Я же сказал: он явно замышляет недоброе. И  я  не  собираюсь  сидеть  и
ждать...
   - Спроси Сопатого, что делать с трупами. Сопатый посоветовал закопать  их
поглубже и получше замаскировать.
   - Беда, - сказала Госпожа. - С какой стороны ни посмотри.
   - Лошади отдохнули. Пора двигаться. Уйдем.
   - Надеюсь. Если бы...
   В ее голосе было нечто такое, что не поддавалось дешифровке. Только много
позже  я  понял.  Ностальгия.  Тоска  по  дому.  По  чему-то,   безвозвратно
утерянному.
   Гоблин прозвал наших новых проводников Ишаком и Лошаком. И опять, вопреки
моему неудовольствию, прозвища прижились.
   Мы пересекли саванну за четырнадцать дней  и  без  всяких  неприятностей,
хотя Сопатый с проводниками всякий раз, заслышав барабаны вдали,  колотились
в страхе.
   Ожидаемое ими послание не пришло, пока мы не покинули  саванну,  выйдя  в
гористую  пустыню,  лежащую  южнее.  Оба  проводника  немедленно   возжелали
остаться с Отрядом. Что ж, лишние копья не помешают.
   - Барабаны говорят, -  объяснил  Одноглазый,  -  что  они  объявлены  вне
закона. А что говорится о нас - лучше и не слушать.  Задумаешь  возвращаться
на север, попробуй найти другой путь.
   Через четыре дня мы встали лагерем на какой-то высотке  в  виду  большого
города и широкой реки, текущей к  юго-востоку.  Мы  добрались  до  Джии-Зле,
находящемся в восьми сотнях миль за экватором. Устье  реки  располагалось  в
шести сотнях миль южнее, на самом краю света, согласно карте, сделанной мною
в Храме Отдыха Странствующих. Последние известные земли назывались  -  очень
приблизительно - Троко Таллио и лежали на пути от побережья вверх по реке.
   Как только лагерь принял удовлетворивший меня вид, я отправился на поиски
Госпожи. Она нашлась среди каких-то больших валунов. Но  вместо  того  чтобы
любоваться видом, она неотрывно смотрела  в  крохотную  чайную  чашечку.  На
секунду из чашечки блеснуло искристое сияние, а затем Госпожа  почувствовала
мое приближение и с улыбкой подняла глаза.
   В чашечке не оказалось никаких сияний. Померещилось мне, наверное.
   - Отряд растет, - сказала она. - С тех пор  как  вы  оставили  Башню,  ты
навербовал уже двадцать человек.
   - Ага. - Я сел рядом, устремив взгляд к городу, - Джии-Зле...
   - Где Черный Отряд уже нес службу. Да где он только не служил...
   - Верно, - хмыкнул я. - Мы пробираемся в наше прошлое.  Отряд  возвел  на
трон Джии-Зле нынешнюю династию. И ушел без обычных разборок. Что же  будет,
если мы въедем в город под развернутым знаменем?
   - Есть лишь один способ выяснить. Надо попробовать.
   Взгляды наши встретились. Множество мыслей и  чувств  искрами  скользнули
навстречу. С  той  потерянной  минуты  прошло  много  времени.  Мы  избегали
подобных встреч, словно нами овладела запоздалая юношеская застенчивость.
   Закат сиял великолепным заревом. Я просто не мог забыть,  кем  она  была.
Она же злилась на меня. Но все же хорошо скрывала  это,  присоединившись  ко
мне и наблюдая, как  лицо  города  окутывает  ночь.  То  было  косметическое
искусство, не снившееся ни единой пожилой княгине!
   Зачем ей было  тратить  силы,  сводя  меня  с  ума?  Я  и  сам  прекрасно
справлюсь.
   - Чужие звезды, чужое небо,  -  заметил  я.  -  Все  созвездия  полностью
покинули свои места. Еще немного, и я не  смогу  отделаться  от  мысли,  что
попал в иной мир.
   Она тихонько фыркнула.
   - Мне это уже кажется. Ч-черт... Пойду-ка я пошарю в  Летописи,  что  там
сказано об этом Джии-Зле. Не знаю отчего, но не нравится мне это место.
   То была истинная правда, хотя я только  что  осознал  это.  Странно.  Как
правило, меня тревожат люди, а не места.
   - Так что же тебе мешает?
   Я почти слышал, что она думает. Иди. Прячься.  Заройся  в  книги  и  дела
давно минувших дней. Я останусь здесь, чтобы взглянуть в лицо дню  нынешнему
и грядущему.
   То был один из таких моментов, когда что  ни  скажи,  все  будет  не  то.
Поэтому я выбрал из двух зол меньшее - молча встал и пошел.
   И по дороге к лагерю едва не налетел на Гоблина. Он был так занят, что не
услышал меня, хотя я, пробираясь впотьмах, наделал немало шуму.
   Он, лежа за валуном, пожирал глазами сутулую спину  Одноглазого  и  столь
явно замышлял недоброе, что я не смог пройти мимо. Нагнувшись к его  уху,  я
негромко сказал:
   - Бу-у-у!
   Он всквакнул и подскочил футов на десять, а  затем  смерил  меня  злобным
взглядом.
   Придя в лагерь, я принялся за поиски нужной мне книги.
   - Костоправ, какого дьявола ты  суешь  нос  куда  не  просят?  -  спросил
Одноглазый.
   - Что?
   - Не суй нос в чужие дела! Я караулил этого пакостного жабеныша, и,  если
бы ты его не спугнул, он бы у меня...
   Из темноты к нему скользнула веревка и улеглась кольцом на его коленях.
   - Ладно, в другой раз не повторится.

***

   Летопись ничем не смогла развеять моих опасений. Я нажил  себе  настоящую
паранойю с нервным зудом между лопаток и уже стал  вглядываться  в  темноту,
пытаясь рассмотреть, кто следит за мной.
   Гоблин с Одноглазым  продолжали  щетиниться  друг  на  друга.  Наконец  я
спросил:
   - Ребята, вы не могли бы хоть немного делом заняться?
   Да, конечно, еще бы не мочь, однако они  не  могли  согласиться,  что  их
склока - вовсе не такое уж всесодрогающее событие, и потому  просто  взирали
на меня, ожидая продолжения.
   - Как-то мне не по себе. Не то чтоб я  предчувствовал  беду,  но  чувство
похожее. И чем дальше, тем оно сильнее.
   Они с каменными лицами хранили молчание.
   Зато высказался Мурген:
   - Я знаю, о чем ты.  Костоправ.  Как  мы  пришли  сюда,  я  -  тоже  весь
дерганый.
   Я оглядел остальных. Гогот смолк. Прекратилась игра  в  "мясо".  Масло  с
Ведьмаком слегка кивнули, подтверждая, что и они как бы не в своей  тарелке.
Прочие же постеснялись признаться, опасаясь  выглядеть  сопливыми  Вот  так.
Может, моя медвежь. Я болезнь - не совсем игра воображения.
   - Я чувствую, что в этом городе  наступит  переломный  момент  в  истории
Отряда. Вы, два умника, можете мне сказать, отчего?
   Гоблин с Одноглазым переглянулись и промолчали.
   -  Единственная  странность  этого   места,   описываемая   в   Летописи,
заключается в том, что отсюда Отряд просто взял да ушел. Случай редкий.
   - Это как понимать?
   Нет, из Мургена вышел бы прекрасный базарный зазывала!
   - Так, что нашей братии не пришлось отступать отсюда с  боем.  Они  могли
продлить срок  службы.  Но  капитан  услышал  о  чудесной  горе  на  севере,
усыпанной якобы серебряными самородками в фунт каждый.
   Там еще было о чем порассказать, но меня просто не слушали. Мы  более  не
были Черным Отрядом, а просто кучкой людей, родства не помнящих, собравшихся
похожими  способами.   Насколько   в   этом   виноват   я?   Насколько   это
неблагоприятное стечение обстоятельств?
   - Нечего сказать? - Оба лишь задумчиво смотрели на меня. - Ладно. Мурген,
завтра расчехляй наше знамя. Со всеми регалиями.
   У многих поднялись брови.
   - Кончайте с чаем, ребята. Готовьте глотки  для  настоящего  питья.  Там,
внизу, варят подлинный эликсир бессмертия!
   Это вызвало некоторый интерес.
   - Видите? Все же Летопись кое на что годна! Я устроился сделать кое-какие
записи в последнем из собственных томов Летописи,  поглядывая  временами  на
наших  колдунов.  Они  забыли  свою  вражду  и  заняли  мысли  свои   делами
посерьезнее, чем измышление проказ.
   В  очередной  раз  подняв  глаза,  я  внезапно  увидел  серебристо-желтую
вспышку. И, похоже, именно у тех  валунов,  где  мы  с  Госпожой  любовались
огнями ночного города.
   - Госпожа!
   Я с десяток  раз  ободрал  колени,  а  после  почувствовал  себя  круглым
дураком, увидев, что она сидит себе на камне, обняв колени, опустив  на  них
подбородок и предаваясь вечерним раздумьям. Свет только что  взошедшей  луны
освещал  ее  сзади.  Мое   внезапное   шумное   появление   привело   ее   в
замешательство.
   - Что случилось? - спросил я.
   - Что?
   - Я видел здесь какие-то странные вспышки. Выражение ее лица  в  неверном
лунном свете казалось искренне недоумевающим.
   - Ладно. Наверное, просто  шутки  лунного  света.  Возвращайся  поскорее.
Завтра выходим рано.
   - Ладно, - тихо, встревоженно отвечала она.
   - Что-нибудь не так?
   - Нет. Просто мне одиноко.
   Я и без объяснений понимал, что она хочет сказать.
   Возвращаясь  назад,  я  наткнулся  на  Гоблина  с  Одноглазым,  осторожно
пробиравшихся вперед. В пальцах их плясали волшебные искры,  а  в  глазах  -
тлел ужас.

Глава 16
ЛОЗАН ВОЮЕТ

   Лозан был  изумлен.  Все  действительно  шло  так,  как  и  должно  было.
Таглиосцы отдали лежавшие за Майном земли, не шевельнув даже  пальцем,  даже
не думая защищать их. Войска Хозяев Теней  перешли  реку  и  по-прежнему  не
встретили  сопротивления.   Тогда   армия   разделилась   на   четыре   свои
составляющие. Не встретив сопротивления и после этого, армии разделились  на
отдельные роты - так удобней грабить. И добыча  была  так  хороша,  что  под
грузом ее дисциплина не устояла.
   Внезапно и повсеместно таглиосские мародеры принялись вырезать  фуражиров
и мелкие разведотряды. Армии вторжения понесли огромные потери,  прежде  чем
разобрались в обстановке. План этот был разработан Корди Мотером, заявившим,
что он подражает тактике своих  военных  кумиров  Черному  Отряду  Когда  же
агрессор отреагировал увеличением фуражиров, он ответил  заманиванием  их  в
засады и ловушки. Наивысшей точкой его успеха стало  уничтожение  двух  рот,
завлеченных в специально подготовленные  тесные  городки,  поджигавшиеся  по
входе в них неприятеля. В третий раз, однако, противник на эту  приманку  не
клюнул. Вдобавок доверенные Корди таглиосцы были истреблены Сам он, раненый,
вернулся в Таглиос, чтобы поразмыслить о поворотах фортуны.
   Лозан в это время отправился в восточные земли  с  Копченым  и  двадцатью
пятью   тысячами   добровольцев,   держась   поближе    к    неприятельскому
главнокомандующему и усиленно изображая серьезную угрозу, силу, готовую  при
малейшей ошибке врага жестоко покарать его. Копченый не собирался вступать в
бой и выказал такое упрямство, что даже Лозан склонен был возроптать.
   Копченый объявил, что ждет, когда случится нечто, меняющее ситуацию.  Что
именно - не говорил.
   Что касается Ножа - тот был на юге, в отданных без боя землях вдоль  реки
Майн. Он должен был собрать отряд из местных для перехвата вражеских гонцов.
Это оказалось легко мостов через Майн не было, а переправиться  вброд  можно
было лишь в четырех местах. Должно быть. Хозяева Теней  были  крайне  заняты
Они ничего не заподозрили. А быть может, они просто решили,  что  отсутствие
вестей - само по себе благая весть.
   И то, чего ждал Копченый, наконец-то произошло.

***

   Как  выразился  Нож,  жрецы   являли   собою   кошмар   Таглиоса.   Между
распространенными основными тремя религиями согласия не  наблюдалось.  Когда
же межконфессионная вражда затихала, внутри  каждой  находились  собственные
раскольники, еретики и сектанты. Вся таглиосская культура  вращалась  вокруг
различий в догматах веры и  жреческих  усилий,  направленных  на  то,  чтобы
обойти  остальных.  Множество  бедняков  -  особенно  в  провинциях   -   не
принадлежали ни к одной конфессии, так же как и правящая династия. Кто хочет
править и впредь, тот не может позволить себе никаких предпочтений.
   Старый Копченый  ждал,  когда  кто-нибудь  из  высших  жрецов  додумается
попробовать обрести  популярность  для  себя  и  своих  присных,  обезглавив
неприятеля и тем самым лишив возможности продолжать войну.
   - Совершенно  циничный  политический  маневр,  -  пояснил  он  Лозану.  -
Прабриндрах долго выжидал оказии показать остальным, что получится, если  не
послушают его.
   И он таки показал.
   В конце концов одного из  жрецов  осенила  эта  гениальная  идея.  Убедив
пятнадцать тысяч человек в том,  что  они  способны  справиться  с  опытными
профессионалами, он взялся за дело. Он даже вывел всю  эту  толпу  навстречу
неприятелю. Найти врага оказалось легче  легкого:  главнокомандующий  Хозяев
Теней тоже решил воспользоваться удобным  случаем.  Все  прочие  завоеванные
земли были полностью усмирены одним мощным ударом.
   Лозан и Копченый с несколькими прочими стояли на вершине холма,  где  обе
стороны могли видеть их, и полдня наблюдали, как две тысячи человек вырезают
пятнадцать тысяч. Впрочем, части таглиосцев удалось уйти, но только  потому,
что неприятель слишком устал для погони.
   - Вот теперь будем драться, - сказал Копченый.
   И тогда Лозан выдвинул свои силы и  принялся  допекать  противника,  пока
тот, в раздражении, не  начал  преследование.  Лозан  бежал,  пока  враг  не
остановился. Тогда он ударил снова. И снова побежал. И так далее. Он перенял
этот трюк из некоей полузабытой былины, когда Черный  Отряд  отступал  целых
десять тысяч миль, прежде чем заманил  противников,  в  ловушку,  где  те  и
полегли - все, до единого, - хотя до последнего момента считали, что  победа
- факт уже решенный.
   Однако неприятель, вероятно, тоже знал эту историю. Во всяком случае,  не
пожелал быть заманенным. Перед первыми же препятствиями враги  просто  стали
лагерем, прекратив движение. Лозан переговорил с Копченым,  тот  кликнул  по
ближайшим деревням добровольцев и начал окружение чужеземцев стеной.
   В следующий  раз  враг  просто  повернул  назад  и  маршем  направился  к
Таглиосу. Это следовало сделать с самого начала, оставив на время  охоту  за
богатством. И Лозан  принялся  наскакивать  с  тыла  и  продолжал  досаждать
врагам, пока их командир не убедился, что от него лучше бы избавиться, иначе
покоя не предвидится никакого.
   Лозан сказал Копченому:
   - Я ни хрена  не  смыслю  ни  в  тактике,  ни  в  стратегии,  но  я  себе
представил, что против меня - один-единственный человек. То есть их главный.
Если заставить его делать, что мне надо, он поведет за собой остальных. А уж
как раздразнить человека, чтоб полез драться, - это я знаю.
   Это было правдой.
   Генерал  Хозяев  Теней  наконец  загнал  его  в   городишко,   специально
подготовленный к этому маневру. То была более масштабная разновидность трюка
Корди. Только без пожаров. Из города было  выведено  все  население,  а  его
место заняли двадцать тысяч добровольцев. Эти, пока Лозан с Копченым  играли
с неприятелем в кошки-мышки, строили стену.
   Лозан вошел в город и показал врагам нос. Он сделал все, чтобы  разозлить
неприятельского командира. Хотя и не сразу это удалось.  Неприятель  окружил
город, мобилизовал всех, подвернувшихся под руку и способных  хотя  бы  ноги
переставлять, и двинулся штурмом.
   Получилась кровавая свалка. Врагам пришлось туго, так как  тесные  улочки
не позволяли использовать преимущество сплоченности и  дисциплины.  Со  всех
крыш в них стреляли из луков. Их кололи копьями из-за каждого угла и  каждой
двери. Однако как солдаты они были на голову выше.  Они  положили  множество
таглиосцев прежде, чем осознали, что попали в западню и обороняющихся -  раз
в шесть больше, чем ожидалось. Отступать было поздно. Однако большую  часть,
оборонявшихся враги забрали с собой в могилу.

***

   Когда все было кончено, Лозан вернулся в Таглиос. Воротился домой и  Нож.
Они снова открыли свою таверну и недели две праздновали победу. Тем временем
Хозяева Теней поняли, что произошло, и это их вовсе разозлило. В  ход  пошли
все мыслимые угрозы. Но таглиосский  князь,  Прабриндрах  Драх,  в  основном
показывал им нос и предлагал приберечь все это для тех мест, где  не  светит
солнце.
   Лозан же с Ножом и Корди отдохнули с  месячишко,  а  затем  настала  пора
следующей части плана, заключавшейся в долгом походе на север с Радишей Драх
и Копченым. Лозан полагал, что веселого по пути будет мало, - однако лучшего
способа, никто предложить не смог.

Глава 17
ДЖИН-ЗЛЕ

   Поутру я поднял всех и заставил нарядиться в лучшие. Праздничные  одежды.
Мурген развернул наше знамя. Как раз для этого  случился  кстати  достаточно
крепкий бриз. Громадные вороные жеребцы наши били копытами и грызли удила  -
им не терпелось отправиться в путь.
   Страсть их сама собою передалась меньшим братьям. Все  было  упаковано  и
погружено. Ждать долее не было никаких причин - кроме, разве, той, что  нам,
возможно, предстояло не просто так себе въехать в город.
   - Волнуешься, Костоправ? - спросил Гоблин. -  Словно  скоро  выходить  на
сцену?
   Это было правдой, и он это отлично понимал. Мне  хотелось  демонстративно
плюнуть в лицо своим предчувствиям.
   - Что ты придумал?
   Вместо прямого ответа он обратился к Одноглазому:
   - Когда спустимся к той  седловинке,  где  они  уже  смогут  видеть  нас,
сработай парочку громов и "трубу рока". А я займусь "скачкой сквозь  огонь".
Пусть видят, что Черный Отряд вернулся.
   Я взглянул на Госпожу. Та Наблюдала за происходящим  отчасти  насмешливо,
отчасти покровительственно.
   На минуту мне показалось, что Одноглазый сейчас затеет свару,  однако  он
проглотил командирский тон Гоблина и коротко кивнул.
   - Давай, Костоправ. Идти - так идти.
   - Тронулись! - скомандовал я.
   Что они задумали, я не понял, однако они могут  производить  впечатление,
если захотят.
   Они поехали вперед  вместе.  В  дюжине  ярдов  позади  скакал  Мурген  со
знаменем. Остальные построились в обычный порядок. Мы с Госпожой ехали бок о
бок, ведя на поводу запасных лошадей. Поймав краешком глаза блеск спин Ишака
с Лошаком, я подумал, что теперь у нас имеется даже кое-какая пехота.
   Сначала мы ехали, подчиняясь изгибам и петлям узкого пологого овражка, но
милю спустя он начал расширяться, пока не превратился в  пристойную  дорогу.
Мы миновали несколько  домиков,  принадлежащих,  по-видимому,  пастухам,  но
вовсе не таких уж убогих и простых.
   И вот,  едва  перевалили  мы  за  склон  указанной  Гоблином  седловинки,
началось представление. Оказалось оно почти таким, как он и обещал.
   Одноглазый пару раз хлопнул в ладоши, и в ответ прогремели  удары  грома,
заставившие содрогнуться сами небеса. Затем он  прижал  ладони  к  щекам,  и
вострубила труба - с такой  же  примерно  громкостью.  В  это  время  Гоблин
проделал нечто, наполнившее седловинку густым черным  дымом,  превратившимся
затем во внушающее страх, однако безвредное пламя. Мы поскакали сквозь него.
Я подавил искушение пустить коней галопом, а Гоблину с Одноглазым -  велеть,
чтобы лошади извергали огонь и вышибали молнии из-под копыт. Да, возвращение
Отряда следовало сделать  зрелищным,  однако  нельзя  переигрывать  -  может
оказаться больше похожим на объявление войны.
   - Это произведет на них впечатление, - сказал  я,  оглянувшись  на  своих
людей, выезжающих из пламени, причем обычные лошади становились  на  дыбы  и
кидались в стороны.
   - Если только не перепугает до чертиков. Осторожнее бы надо. Костоправ. -
Ничего. Сегодня с утра  я  дерзок  и  опрометчив.  Может,  этого  не  стоило
говорить после вчерашних нехватки дерзости и недостатка  опрометчивости.  Но
она промолчала.
   - Они говорят о нас.
   Госпожа указала на  две  приземистые  сторожевые  башни,  выстроенные  по
сторонам дороги, в трех сотнях ярдов впереди. Хочешь не хочешь,  а  придется
ехать между ними, сквозь узкий проход, осененный тенью смерти. На  верхушках
башен  вовсю  работали  гелиографы,  переговариваясь  между  собой  и,   без
сомнения, с городом также.
   -  Надеюсь,  они  говорят  что-нибудь  приятное.  Наподобие:  "Ура,   они
вернулись!".
   Отсюда я уже мог разглядеть и людей. С виду они  не  собирались  драться.
Двое-трое  сидели  между  зубцов,  свесив  ноги  наружу.  Один,  которого  я
определил  как  офицера,  стоял  в  амбразуре,  поставив  ногу  на  зубец  и
облокотившись на колено, и внимательно наблюдал за нами.
   - Вот примерно так делаю и я, когда нужно устроить действительно надежную
и коварную ловушку, - проворчал я.
   - Не у всех же в мире такой змеиный ум, Костоправ!
   - Да-а? Да я сущий простак в сравнении с некоторыми моими знакомыми!
   Она одарила меня испепеляющим взглядом огненной Госпожи старых времен.
   И, поскольку рядом не было Одноглазого, я сам сказал себе: "Да в змеях-то
смысла куда больше, чем в Костоправе. Они-то  только  ради  позавтракать  на
охоту выбираются..." Мы уже приблизились к одной из башен; Мурген и Гоблин с
Одноглазым уже миновали ее.
   Я поднял шляпу в приветственном салюте.
   Офицер на миг  отвернулся,  нагнулся  и  бросил  вниз  какой-то  предмет.
Вращаясь, летел он прямо в меня, поэтому я подхватил его в воздухе.
   - Каков молодец! Неплохо бы нам пару таких...
   Я посмотрел, что же такое поймал.
   Предмет оказался черным стеком, около  дюйма  с  четвертью  в  толщину  и
дюймов пятнадцати  в  длину,  вырезанным  из  какого-то  тяжелого  дерева  и
изукрашенным какой-то неуклюжей резьбой.
   - Будь я проклят!..
   - Будешь. Что это?
   - Офицерский жезл! Никогда прежде не видал! Но  в  Летописи  они  повсюду
упоминаются до самого падения Шама - это такой таинственный затерянный город
на плато, по которому мы прошли...
   Я поднял жезл и еще раз отсалютовал человеку наверху.
   - Отряд бывал там?
   - Там-то он и кончился после ухода из Джии-Зле. Капитан  не  нашел  своей
серебряной  горы.  Он  нашел  Шам.  Летопись  об  этом  рассказывает  крайне
невнятно. Похоже, населяла Шам какая-то заблудшая белая  раса.  И,  кажется,
дня через три после того, как Отряд отыскал Шам, его нашли  и  предки  наших
Ишака с Лошаком. Они ввергли  себя  в  какое-то  религиозное  неистовство  и
напали на город со всех сторон. Первая  волна  к  тому  времени,  как  Отряд
отразил ее, повылезала почти все население и  большинство  офицеров  Отряда.
Уцелевшие отправились на север, так как с юга наступала еще  одна  орда,  не
дававшая вернуться в Джии-Зле. После этого о жезлах никто и не упоминал.
   На это она ответила только, одно:
   - Они знали, что вы придете, Костоправ. - Ну да.
   В этом было что-то загадочное. Загадок и тайн я терпеть не могу,  но  тут
наличествовала всего одна из целой серии, которая  никогда  не  выплывет  на
поверхность и не окажется у меня на глазах.
   За сторожевыми башнями, в трети мили от городской стены, у  дороги  ждали
два человека. Прилежащие к городу земли, ясное дело, были  совершенно  голы.
Наверное, земля была истощена. В отдалении, к северу и  к  югу,  было  полно
зелени...
   Между тем один из двоих ожидавших вручил Гоблину старое отрядное знамя. Я
не  разобрал  символики,  но  это,  несомненно,  было  оно,  только   совсем
истлевшее, - чего же еще ждать от вещи столь древней...
   Что за дьявольщина?
   Одноглазый попробовал заговорить с ними, однако это было  все  равно  что
беседовать  со  скалой.  Они  развернули  лошадей  и  поскакали  к   городу.
Одноглазый оглянулся, и я кивнул,  подтверждая,  что  намерен  следовать  за
ними.
   На въезде в город нас  встретил  почетный  караул  из  двадцати  человек,
однако больше никто не торопился  с  приветствиями.  Под  гробовое  молчание
ехали мы  по  улицам.  Люди  замирали,  дивясь  на  бледнолицых  пришельцев.
Половину всего их внимания привлекала Госпожа.
   Да, она этого заслуживала. Она была просто чертовски  хороша.  Утром  она
надела облегающий черный костюм. И ему, должен заметить, было что облегать!
   Наши провожатые привели нас к казармам с конюшнями. Казарменные помещения
явно содержались в порядке, но с давних пор не использовались.  Похоже,  нам
предлагалось чувствовать себя как дома. Ладно...
   Пока мы осматривали новые квартиры, наши провожатые слиняли.
   - Ну что ж, - сказал Гоблин, - пускай теперь танцовщиц ведут!

***

   Но танцовщиц не было. Вообще ничего  не  было,  если  только  не  считать
равнодушия. Весь остаток первого дня мы держались настороже,  но  ничего  не
произошло. Расквартировали нас - и забыли. На следующее утро  я  отправил  в
город Одноглазого и Сопатого при двух самых последних новобранцах с  наказом
подыскать барку для сплава вниз по реже.
   - Ну вот, послал козла в огород, - запротестовал Гоблин. -  Надо  было  и
меня послать, для пригляду за этим.
   Масло захохотал.
   Я усмехнулся, однако более никого не выпустил.
   - Ты для здешних краев бледноват, малыш.
   - Ишь ты, поди ж ты! Ты хоть по сторонам-то смотрел,  пока  ехали?  Здесь
есть белые, бесстрашный ты наш!
   - Это правда, Костоправ, - подтвердил Ведьмак. - Не  то  чтоб  много,  но
нескольких я видел.
   - Кой черт их сюда занес?
   Я направился к двери.  Ваше  Сиятельство  с  Шандалом  расступились.  Они
стерегли вход на случай нежданных и нежелательных гостей.  Выйдя  наружу,  я
облокотился, о вымытую добела стену и принялся  жевать  стебелек  лошадиного
щавеля, сорванный по дороге.
   Да, парни говорили правду. Я увидел пару белых - старика  и  женщину  лет
двадцати пяти, идущих по улице. Все прочие разинув рты воззрились  на  меня,
но эти выказали полнейшее равнодушие.
   - Гоблин! Пошевели-ка хвостом, поди  сюда!  Мрачный  Гоблин  выглянул  из
казармы:
   - Ну?
   - Взгляни-ка осторожненько. Старика с девушкой видишь?
   - Белых?
   - Да.
   - Вижу. И что с того?
   - Раньше их не встречал?
   - В моем возрасте кажется, что  любого  где-то  встречал  прежде.  Но,  в
здешних краях мы никогда не бывали. Значит, они, наверное, просто, похожи на
кого-то, кого мы встречали. По крайней мере, она.
   - Эге. А вот мне... Что-то не нравится мне, как он движется...
   Гоблин сорвал стебель конского щавеля для себя. Я в тот момент смотрел на
него, а когда  снова  обратил  взгляд  на  улицу,  странная  парочка  успела
скрыться. Зато в нашу сторону направлялись трое черных мужиков, и  выглядело
все точь-в-точь по поговорке: пришла беда - отворяй ворота.
   - Ох, боги мои. Крупные люди у них тут, однако, получаются!
   Гоблин что-то пробормотал себе под нос,  глядя  мимо  троицы.  Озадаченно
нахмурившись, он склонил голову набок, словно плохо слышал.
   Трое здоровяков, подойдя к нам, остановились. Один что-то  сказал.  Я  не
понял ни слова.
   - Не понимаю, парень. Попробуй другой язык.  Он  попробовал.  И  я  снова
ничего не понял. Он пожал плечами и переглянулся со своими приятелями.  Один
из них произнес какую-то щелкающую фразу.
   - Снова не угадали, ребята.
   Самый здоровый исполнил некую устрашающую пляску разочарования.  Приятели
его  о  чем-то  затараторили.  А  Гоблин,  даже  "до  свидания"  не  сказав,
бочком-бочком отошел в сторонку. Краем глаза я заметил его спину, скрывшуюся
в проулке.
   А новые друзья мои тем временем решили, что я - либо глухой, либо туп,  и
начали что-то объяснять мне хором и нараспев. На эти звуки наружу  выглянули
Сиятельство с Шандам, а за ними и прочие. Попрепиравшись о чем-то меж собой,
трое здоровяков решили удалиться.
   - О чем это ты с ними? - поинтересовался Ведьмак.
   - О том, что ты мне надоел. Вернулся,  печатая  шаг,  Гоблин  с  широкой,
самодовольной лягушачьей улыбкой на лице.
   - Изумительно, - сказал я. - Я-то думал, неделя  пройдет,  пока  я  отыщу
местную каталажку и ценою души своей вытащу тебя оттуда.
   Гоблин, сквасив обиженную мину, проквакал:
   - Мне показалось, что я вижу, как твоя подружка тайком уходит.  Я  просто
пошел проверить.
   - И, судя по твоей довольной роже, это вправду была она.
   - Ну да! И я видел, как она встретилась с тем стариканом и его цыпочкой.
   - Вот  как?  Идем-ка  внутрь,  поразмыслим.  Я  проверил  все  сам,  дабы
убедиться, что Гоблину не приметилось.
   Госпожи не было. Что за дьявольщина?

***

   Одноглазый с приданной командой, важно выступая, вошел в казарму  лишь  к
вечеру. Он сладко улыбался, словно кот с перьями  в  усах.  Ишак  с  Лошаком
тащили большую закрытую корзину. Сопатый работал челюстями,  отхаркивался  и
улыбался так, словно вот именно  сию  минуту  происходила  какая-то  крупная
проказа, к коей он, может быть, изрядно приложил руку.
   Гоблин, дотоле мирно дремавший, вскочил, точно ужаленный, с  протестующим
визгом:
   -  Ты,  Перегар  из  Глотки!  Немедля  убирайся  за  дверь   с   этой   -
что-там-за-гадость-у-тебя! Или я превращу паучье гнездо, которое ты считаешь
мозгами, в игрушку для навозных жуков!
   Одноглазый не удостоил его и взглядом.
   - Взгляни, Костоправ. Ты не поверишь, что я достал!
   Парни поставили корзину на пол и откинули крышку.
   - Да уж, - согласился я, приближаясь к корзине и  ожидая  увидеть  клубок
гремучих змей или еще что в том же роде.
   Внутри оказалась точная копия Гоблина объемом в пинту. Хотя - пусть лучше
будет гилл; в Гоблине и в самом не больше пинты.
   - Что за черт? Откуда оно взялось?
   Одноглазый воззрился на Гоблина.
   - Этот вопрос я задавал себе многие годы, - сказал он.
   Одноглазый так и сиял улыбкой, яснее всяких слов говорящей: "Эк-к я его!"
Гоблин взвыл, словно разъяренный леопард, и  принялся  проделывать  какие-то
таинственные пассы. Пальцы его так и чертили в воздухе огненные загогулины.
   Даже я не обратил на него внимания.
   - Что это?
   - Да бесенок же, Костоправ! Самый что ни на есть обыкновенный мелкий бес.
Ты что, бесов никогда не видел?
   - Нет. Откуда он у тебя?
   Хотя стоит ли выяснять, зная Одноглазого?
   - Тут, по пути к  реке,  возле  ближайшего  базара,  нам  попалась  кучка
лавчонок, торгующих разными разностями для колдунов, гадателей,  духовидцев,
духослышцев и так далее. Вижу, в первой же витринке -  вот  просто  в  такой
дырке в стене - стоит этот малыш. И прямо-таки просится к новому хозяину.  Я
не смог устоять. Скажи: "Привет капитану!", Жабомордый!
   - Привет капитану, Жабомордый! - пропищал бес и захихикал точь-в-точь как
Гоблин, только тоненько.
   - Давай, малыш, выбирайся, - велел Одноглазый.
   Бес,  словно  подброшенный  пружиной,  вылетел  из  корзины.   Одноглазый
хрюкнул, поймал бесенка за ногу,  перевернул  вниз  головой,  будто  ребенок
куклу, и посмотрел на Гоблина. Того чуть кондрашка  не  хватила  -  он  даже
пассы чудные свои прекратил.
   Одноглазый разжал кулак. Бес, кувыркнувшись  в  воздухе,  приземлился  на
ноги, колесом прошелся по казарме - и  уставился  на  Гоблина,  словно  юный
ублюдок во внезапном откровении - к личности папаши. Через минуту он,  опять
же колесом, подкатился обратно к Одноглазому и объявил:
   - Ребята, мне у вас начинает нравиться!
   Тут я сгреб Одноглазого за ворот и приподнял.
   - Ас судном - как?! - Я слегка  встряхнул  его.  -  Тебя  послали  нанять
судно, а не покупать всякую говорящую ерунду!
   То была одна из вспышек ярости, длящихся обычно секунды три,  редких  для
меня, но достаточно сильных, чтобы я успел выставить себя совершенным ослом.
   С моим папашей такое случалось куда  чаще;.  Будучи  маленьким,  я  порой
прятался под стол на целую минуту, пока он не утихомирится.
   Я опустил Одноглазого на пол.
   Он изумленно взглянул на меня:
   - Да  нашел  я  судно,  нашел.  Отправляется  послезавтра,  на  рассвете.
Отдельного рейса найти  не  удалось.  Мы  не  можем  себе  позволить  ничего
достаточно большого, чтобы всем поместиться со всеми  лошадьми  и  каретами,
если барка не повезет больше ничего. Словом, я заключил кое-какую сделку.
   Бесенок Жабомордый спрятался за Сопатого, обхватив его ногу и  выглядывая
из-за нее, словно напуганный ребенок. Хотя было у меня такое чувство, словно
он смеется над нами.
   - Ладно. Извини. Расскажи, в чем сделка.
   - Она, понимаешь, поможет добраться только до места, что местные называют
Третьим Порогом. Это такое место, примерно в восьми с половиной сотнях  миль
ниже по реке, где барка не пройдет.  Там  -  восемь  миль  пешком,  а  затем
придется снова что-то нанимать.
   - Наверняка - до Второго Порога.
   - Ну да. Но все равно. Нас провезут до Третьего, обеспечив пищу и  фураж,
если согласимся охранять эту самую барку в пути.
   - Ах, охранять. Зачем же им охрана? Да еще в таком количестве?
   - Пираты.
   - Ясно. То есть нам все равно привелось  бы  драться,  даже  заплатив  за
проезд.
   - Возможно.
   - Ты смотрел судно? Как у него с обороноспособностью?
   - Сойдет. За пару дней мы из него плавучую крепость  сделаем.  Это  самая
большая барка, какую я в жизни видывал.
   Задней мыслью тоненько зазвенел сигнал тревоги.
   - Утром посмотрим еще раз. Все вместе. Твоя сделка слишком хороша,  чтобы
это было правдой. Хотя - чем черт не шутит...
   - Я уж прикидывал. Потому и купил Жабомордого. Его можно  послать,  чтобы
разведал как и что. - Он улыбнулся и  взглянул  на  Гоблина,  надувшегося  и
отошедшего в угол поразмыслить. - К  тому  же,  имея  его,  нам  ни  к  чему
тратиться на переводчиков и проводников. Он все сработает в лучшем виде.
   У меня приподнялись брови.
   - Точно?
   - Еще как. Вот видишь, и Одноглазый порой на что-нибудь годен.
   - Или же только грозится. Так, говоришь, твои бес готов к работе?
   - Готовее некуда.
   - Идем-ка выйдем. Я найду ему с десяток дел.

Глава 18
БАРКА

   Я повел Отряд к воде прежде,  чем  солнце  выставило  свой  огузок  из-за
заречных холмов. Город мирно спал, но чувствовалось какое-то движение  в  ту
же сторону, куда направлялись и  мы.  По  мере  приближения  к  реке  вокруг
становилось все оживленнее, а уж порт гудел, словно улей.
   Ворон и здесь хватало.
   - Пожалуй, они всю ночь  не  расходились,  -  заметил  я.  -  Одноглазый,
которая?
   - Вон та, большая.
   Я двинулся в указанном направлении. Да, барка была чудовищно велика!  Она
оказалась громадной деревянной посудиной, выстроенной, главным образом,  для
плавания по течению. По такой полноводной тихой реке путешествовать придется
долго.
   - Похоже, недавно построена...
   Мы  вошли  в  оазис  удивительного  молчания.  По  дороге  я  внимательно
вглядывался в лица рабочих.  Кроме  легкой  настороженности,  они  мало  что
выражали. Заметил я  и  нескольких  вооруженных  человек,  примерно  тех  же
габаритов, что и наша вчерашняя троица. Эти грузились на барки поменьше.  На
борт нашей вереницей поднимались грузчики.
   - Одноглазый, зачем им столько леса? - Моя идея, - отвечал  он.  -  Чтобы
мантелеты надстроить. А то у них против стрельбы только щиты плетеные  были.
Удивительно мне, что они вняли и пошли на расходы да хлопоты. Может, они все
мои пожелания выполнят? Если так - живем!
   - Меня это не удивляет.
   Теперь я был уверен,  что  здешняя  публика  не  просто  предвидела  наше
прибытие - весь город включил нас в свои планы на ближайшее будущее. Пираты,
как оказалось, не просто досаждали время от времени, а  прямо-таки  обложили
город. И местные решили положить этому  конец  посредством  банды  искателей
приключений, которых не обольет ничья слеза.
   Совершенно не понимаю, зачем им надо было  с  нами  играть?  Это  -  наша
работа. И в низовья реки нам все равно нужно добраться.
   Может быть, в этом обществе так принято. А может,  они  просто  не  могли
поверить в очевидное.
   С помощью Жабомордого мне минут за шесть удалось вызвать на откровенность
хозяина барки и делегацию  местных  шишек,  ждавших  нас  вместе  с  ним.  Я
выторговал огромное вознаграждение.
   - Как только увидим деньги - тут же возьмемся за дело, - сказал я.
   Увы! Деньги появились словно по волшебству.
   - Мог бы и побольше содрать, - упрекнул меня Одноглазый.
   - Да, они в отчаянии, - согласился я. - Должно быть, очень уж  им  что-то
такое занадобилось. Давай, за дело.
   - Тебя не интересует, что именно?
   - Неважно. Так и так - плыть нужно.
   - Может быть. Однако я пошлю Жабомордого, пусть пошарит по округе.
   - Как хочешь.
   Я осмотрел среднюю палубу.  Масло  с  Ведьмаком  увязались  за  мной.  Мы
поговорили об укреплении обороноспособности.
   - Надо бы побольше разузнать, против кого  идем.  Нужно  подготовиться  к
пиратской тактике. Например, если они нападают флотилией мелки? судов, можно
поставить за мантелетами машины...
   Я остановился у пирсового ограждения. Очевидно было, что за нашей  баркой
пойдут суда сопровождения, а- сама она была построена специально  для  того,
чтобы прокладывать путь. Никогда им не поднять ее обратно к верховьям. Весел
едва хватит, чтобы держать курс.
   Над всем хаосом, царившим в порту, кружили вороны. Я игнорировал их. А то
уже начал подозревать, что подцепил навязчивую идею.
   Затем я  заметил  островок  пустоты  у  стены  одного  из  складов.  Люди
непроизвольно избегали его. Там, в тени, неясно виднелась фигура. Вороны так
и сновали вокруг нее.
   А затем я почувствовал на себе чей-то  пристальный  взгляд.  Было  ли  то
игрою воображения? Никто, кроме меня, не видел этих проклятых ворон.
   - Пора, пожалуй, выяснить, чти за чертовщина происходит. Одноглазый!  Мне
нужна твоя зверушка.
   Я велел Жабомордому пойти и просечь,  что  там  такое.  Через  минуту  он
воротился и насмешливо взглянул на меня:
   - А что я должен был увидеть, Капитан?
   - А что вообще видел?
   - Ничего.
   Я снова взглянул туда. И тоже ничего не увидел.  Но  тут  в  поле  зрения
появились трое здоровяков, пытавшихся заговорить со мной еще вчера. Вместе с
ними явилось около трех десятков похожих, но чуть помельче. Они наблюдали за
нашей баркой. Кажется, они не потеряли интереса к нам.
   - Ты, поросенок худосочный! Иди-ка переводить.

***

   Самый здоровый из них, как выяснилось, звался Могаба.  Он  и  его  дружки
желали записаться в Отряд. И по домам, как он сказал, остались еще желающие.
Если только мы  согласимся  принять  их.  А  затем  он  объяснил,  с  какой,
собственно, стати. Он сказал, что все эти крепко сбитые, вооруженные мужики,
которых я немало видел в городе, потомки солдат  Черного  Отряда,  служивших
Джии-Зле в старые времена. Назывались  они  "нарами"  и  представляли  собою
городскую касту военных. У меня сложилось впечатление, что я для них - вроде
святого. Как же, настоящий Капитан! Почти что полубог.  -  Что  ты  об  этом
думаешь? - спросил я Одноглазого.
   - Такие нам пригодятся.  Ты  только  взгляни  -  звери!  Бери  всех,  кто
пожелает, - если, конечно, они это всерьез.
   - Жабомордый может выяснить?
   - Еще как.
   Проинструктировав беса, он послал его на разведку.

***

   - Костоправ!
   Я так и подскочил - Одноглазый вошел совсем неслышно.
   - Чего тебе?
   - Эти самые нары - не шутка. Расскажи, Жабомордый.
   И бес загнусавил словно бы голосом Гоблина, но куда тоньше.
   Нары вправду оказались потомками нашей братии. Они  образовали  замкнутую
касту воинского культа, выстроенного на основе оставленных  Отрядом  легенд.
Они вели свою собственную Летопись и, очевидно, куда лучше нашего  соблюдали
древние традиции.
   А затем Жабомордый и вовсе добил меня.
   Некто  Элдон  Ясновидящий,  знаменитый   местный   колдун,   оказывается,
предсказал наше появление еще несколько месяцев назад, когда  мы  пересекали
те мохнатые холмы на пути к Длок-Алоку. И  нары  (нар  -  на  местном  языке
"черный") устроили для своих множество испытаний и состязаний, дабы отобрать
из каждой сотни лучших, достойных встать под знамя отцов и под ним совершить
поход в Хатовар. Если только мы примем их.
   Этот Элдон Ясновидящий и цель нашего похода расшифровал издалека!
   Я не люблю того, чего не понимаю. Впрочем, поди пойми их всех...
   Могаба же, как лучший во всей касте, был выбран командиром делегации.
   Тем временем, пока  нары  готовились  к  священному  паломничеству,  отцы
города  вместе  с  купечеством  готовились  использовать  нас  для   прорыва
пиратской блокады,  сквозь  которую  за  последние  годы  и  мыши  стало  не
прошмыгнуть.
   Словом, мы были "великой надеждой с севера".
   - Ну, Одноглазый, не знаю, что и сказать...
   - А я тебе. Костоправ, одно скажу: к тому клонится,  что  ты  не  сможешь
сказать "нет" этим ребятам.
   Я и не склонен был отказывать. Пираты, о  которых  никто  ничего  не  мог
толком сказать, обещали быть препятствием серьезным и  пакостным.  Где-то  в
моем сознании тлело смутное предчувствие, что они способны вызвать на помощь
сильную магию, если увидят, что дела плохи.
   - Отчего же?
   - Ребятки-то все это - всерьез, Костоправ. До религиозного - всерьез. Они
что-нибудь безумное выкинут - например, на собственные мечи  побросаются,  -
если ты не возьмешь их в Отряд.
   - Ну, скажешь тоже...
   - Верно тебе говорю. Для них это - словно религия. Ты  же  сам  постоянно
твердишь о былых временах, когда знамя было чем-то вроде божества, хранящего
нас... Они пошли другим  путем.  Отряд,  ушедший  на  север,  превратился  в
обычную шайку головорезов,  ты  сам  видел.  А  оставшиеся  здесь  ребятишки
превратили их в богов...
   - Это ужасно.
   - Ты уж лучше мне поверь.
   - Они ведь  разочаруются  в  нас!  Из  тех,  кто  относился  к  традициям
серьезно, остался один я.
   - Ер-рунда, Костоправ. Поплевать да оттереть, да ударить в барабан  славы
прежних дней - еще далеко  не  все.  Пойду  отыщу  этого  уродца  Гоблина  и
погляжу, хватит ли его на то, чтобы прекратить дуться и измыслить на пару со
мной, что да как делать с этой посудиной, если,  скажем,  получит  пробоину.
Дьявольщина, пираты, похоже, знают обо всем, что творится здесь. Может, наша
репутация напугает их настолько, что пропустят без боя.
   - Думаешь, могут?
   Это было бы просто замечательно.
   - Нет, не думаю. Жабомордый!  Поди  сюда.  Ч-черт  его  возьми;  ну,  как
ребенок!.. Жабомордый,  остаешься  с  Костоправом.  Будешь  делать,  что  он
прикажет, словно он - это я. Ясно? Ослушаешься - задницу надеру.
   Бес, при всех своих талантах,  обладал  разумом  пятилетнего  ребенка.  И
внимание его, соответственно, так и скакало с  места  на  место.  Он  обещал
Одноглазому держаться подле меня и помогать, однако я не ждал, что  иметь  с
ним дело будет легко.
   Я пошел на причал, где принял в наше братство  ,по  оружию  тридцать  два
новобранца. Могаба был так счастлив - я уж думал,  сейчас  кинется  обнимать
меня.
   Ряды наши  пополнились  тридцатью  двумя  весьма  впечатляющими  бойцами:
каждый - чудовищного сложения и быстр и ловок,  словно  кошка.  Если  это  -
всего лишь полукровки  от  наших,  служивших  в  Джии-Зле,  каковы  же  были
папаши?
   Будучи приведен мною к присяге, Могаба первым делом спросил, можно ли его
братьям по касте взять на себя охрану других судов. После, мол,  они  смогут
рассказать внукам, что провожали наш поход до самого Третьего Порога.
   - Конечно. Отчего нет?
   Этот Могаба со своими парнями вскружил мне голову. В  первый  раз  с  тех
самых пор, как связался с этой должностью,  я  почувствовал  себя  настоящим
Капитаном.
   Отряд разошелся по домам за своей амуницией, а также - разнести по городу
добрую весть.
   Здесь я заметил, что хозяин с носа барки наблюдает за всем происходящим с
широкой, плотоядной улыбкой на лице.
   Для его команды все складывалось просто отменно. Они  полагали,  что  уже
сгребли нас за шкирку и теперь держат за узду.

***

   - Эй, Костоправ! Твоя блудная подружка вернулась!
   - И ты, щенок? Ох, брошу я тебя в реку...
   Если только смогу догнать. Бесенок обладал,  соответственно,  и  энергией
пятилетнего.
   Всеобщий ажиотаж, вызванный ее появлением, подсказал мне, что это  именно
она. Точнее, его отсутствие. Люди, мимо  которых  она  проходила,  прерывали
разговоры, провожали ее мечтательными взглядами, вздыхали, качали  головами.
Ни свиста, ни воя, ни грубых замечаний не наблюдалось.
   Оглядев окрестности, я выбрал жертву.
   - Мурген!
   - Чего тебе? - подскочил тот.
   - Когда Госпожа появится здесь, покажи ей ее жилище. Соседняя каюта - для
ее гостей.
   - Я думал...
   - А ты не думай. Просто делай что говорят. Сам я не хотел  попадаться  ей
на глаза. Я пока не был готов к неизбежной схватке.

Глава 19
РЕКА

   Ночь над рекой. Лунный луч плещется в темном зеркале вод.  Тишина,  порою
сверхъестественная, вдруг разражается какофонией какого-то адского оркестра:
хрюкают крокодилы, пятьдесят разных пород лягушек тянут  свою  песнь,  птицы
ухают и клекочут, бегемоты фыркают - и все прочие, богам одним известно, кто
еще.
   И насекомые жужжат. Здесь с ними едва, ли не хуже, чем было в джунглях. И
будет еще хуже, когда достигнем южных болотистых  низин.  Нам  сказали,  что
река - хоть это и незаметно - течет сквозь болото от десяти до  восьмидесяти
миль в ширину и три сотни миль в длину. Пока что вдоль западного берега  все
еще тянулись пахотные  земли,  а  восточный  на  три  четверти  зарос  дикой
растительностью. В устьях проток и проран нам попадались люди  на  лодках  -
подобно своей земле, окультуренные лишь слегка.
   Меня заверяли, что этих, живущих под самой  сенью  города,  опасаться  не
стоит. Когда они с криком приближались на своих лодках к нам,  то  лишь  для
того, чтобы  предложить  на  продажу  крокодильи  кожи  и  плащи  из  перьев
попугаев. Я под влиянием минуты купил один такой -  самый  большой  и  самый
наипестрейший. И весил он фунтов шестьдесят. Облачившись в него,  я  стал  в
точности похож на классический тип Вождя дикарей.
   Могаба, осмотрев плащ, объявил его очень мудрым приобретением. Он сказал,
что такой плащ защищает от дротиков и стрел лучше стальной брони.
   Кое-кто из наров купил крокодильих кож для укрепления  щитов.  А  Гоблину
взбрендилось приобрести" пару высушенных крокодильих голов. Одна была просто
гигантская, словно драконья. Теперь, пока я сижу на верхней палубе, описывая
красоты ночной реки, он там, на носу, пристраивает свою  чудовищную  покупку
на голову носовой фигуры. Наверное, измышляет какой-то фокус про запас.
   С головой помельче он подошел ко мне.
   - Костоправ, примерь-ка!
   - Что?
   - Примерь, говорю. Когда пираты нападут, появишься здесь в этой штуке и в
своем плаще, дышащий огнем, словно какое-нибудь там мифическое чудовище.
   - Великолепный  трюк!  Мне  нравится.  Нет,  я  в  него  просто  влюблен.
Посмотрим, найдется ли идиот вроде Бадьи, чтоб его исполнить.
   - Но...
   - Ты полагаешь, я собираюсь торчать здесь, и пусть все, кто хочет, в меня
целятся?
   - Но мы с Одноглазым обеспечим тебе защиту!
   - Правда?! Услышаны наконец мои молитвы! Долгие годы я не нуждался  ни  в
чем,  кроме  твоей  с  Одноглазым   защиты!   "Защитите   меня,   о   святые
отцы-покровители нашего Отряда!" - восклицал я тысячу - да что  там,  десять
тысяч раз! И вот...
   Он плюнул и, прервав меня, переменил тему.
   - Те люди, - проквакал он, - которых твоя подружка притащила на борт...
   - Следующий идиот, который назовет Госпожу моей подружкой,  отправится  к
крокодилам - на  предмет  выяснения,  нельзя  ли  поставить  их  под  седло.
Улавливаешь?
   - Улавливаю. Правда жизни больно бьет по твоим чувствам.
   Я промолчал. Но - скрепя сердце.
   - Эти двое - дурная новость. Костоправ, - беззвучно зашептал Гоблин;  так
мы переговаривались, пробираясь мимо постов противника. - Там, в  их  каюте,
такое заваривается!
   Он изо всех сил старался быть полезным. Жабомордый, появившись в  Отряде,
совершенно затмил его. И потому я не стал говорить, что уже  предупрежден  и
имею пару идей на этот счет.
   Из воды, спасаясь от какого-то хищника, выпрыгнула  рыба.  И  награда  ее
вполне соответствовала затраченным усилиям: ее подхватила в прыжке кружившая
над рекой ночная птица.
   Я крякнул. Надо ли оповещать Гоблина, насколько я осведомлен о  положении
вещей, а что -"- лишь подозреваю? Или лучше просто  прикинуться  дурачком  и
по-тихому все уладить? Сейчас,  когда  Отряд  начал  разрастаться,  особенно
важно  окружить  себя  ореолом  загадочности.   На   некоторое   время   это
подействует. Старослужащие просто не заподозрят  меня  в  столь  циничном  и
прагматическом подходе к командованию...
   А Гоблин тем временем изливал мне все имеющиеся у него факты,  подозрения
и домыслы. Нового я услышал очень и очень мало. Да и это новое только делало
мои представления о настоящем положении дел четче.
   - Пожалуй, - наконец сказал я, - тебе, Гоблин, пора создать  шедевр  всей
твоей жизни. Нечто  простое,  целенаправленное  и  мощное,  и  готовое  быть
пущенным в ход всего за пару секунд.
   Он растянул губы в своей знаменитой улыбке:
   - Отстаешь от жизни, Костоправ. У меня  в  работе  пара  штучек,  которые
изумят всех, когда я применю их.
   - Вот и замечательно.
   Думается мне, где-то в конце пути Одноглазого ждет крупное потрясение.

***

   До Третьего Порога было,  самое  меньшее,  две  недели  пути  -  скорость
течения не превышала скорости  неспешной  ходьбы.  Если  учесть  и  пиратов,
путешествие наше могло вообще никогда не закончиться.
   К вечеру четвертого дня обороноспособность барки была  усилена  так,  что
дальше некуда. Бревенчатые щиты укрыли за собой главную палубу. Нижние  края
их спускались до самой воды, чтобы препятствовать высадке абордажных команд.
Сквозь амбразуры в щитах тоже не смог бы пролезть ни один человек. На каждом
борту ребята смонтировали по  четыре  баллисты.  Благодаря  проницательности
Одноглазого мы изготовили десятки зажигательных бомб, и теперь они хранились
в надежно защищенных  гнездах  на  крыше  рубки.  Трое  братьев  из  Берилла
смастерили "дельфина" -  остроконечное  тяжелое  грузило  в  форме  рыбы  на
длинной цепи; его сбрасывают с гика, чтобы прошибать днища мелких судов.  Но
более всего мне понравилась машина, выдуманная Терпилой,  бывшим  охранником
караванов. То была обойма  со  множеством  маленьких  отравленных  дротиков,
выбрасываемых шлепком упругой доски по ее днищу. Яд был таков, что  малейшей
царапины наконечником хватит, чтобы вызвать мгновенный паралич. Единственным
недостатком этого орудия являлась  неповоротливость.  Придется  ждать,  пока
цель сама не попадет на траекторию выстрела.
   По завершении работ я посадил всех наших на диету из моих любимых (еще  с
тех времен, когда я был ведомым, а не вел за собой) раздражений и  придирок.
Строевая и боевая подготовка. Усиленное изучение языка.  Одноглазого  с  его
любимцем я вогнал в пот, потребовав установить среди моих людей хотя бы один
общий для всех  язык.  Ох,  и  ругались  они!..  Только  на  наров  все  это
производило благоприятное впечатление.
   Утром шестого дня мы  достигли  болотистых  низин,  поросших  кипарисами.
Теперь все держались настороже.
   Госпожа не показывалась. Можно сказать, вообще не существовала для нас.

***

   Еще два дня пиратов и духу не было. А к тому времени, как они  появились,
Одноглазый с Гоблином успели множество раз всех предупредить.
   Мы проходили там, где кипарисы вплотную подступали к воде.  И  тут  из-за
поворота появились нападающие на двадцати суденышках. Я смог  развернуть  на
них лишь две баллисты. Это остановило одну лодку. Стрельба из луков с  крыши
рубки - занимавшей, кстати, почти всю длину и ширину барки -  особой  пользы
тоже не принесла. Лодки были укрыты навесами из крокодильих кож.
   Они подошли к нам с  бортов.  После  долгих  усилий  им  все  же  удалось
забросить кошки на верхние края щитов. Пираты пошли на абордаж.
   Этого-то я и ждал.
   В щитах мы проделали множестве маленьких отверстий. Могабины нары  кололи
через эти дырки ступни  пиратов.  Нескольким  пиратам,  уже  добравшимся  до
верхнего края щитов, пришлось какое-то время балансировать на торцах  бревен
в четыре дюйма толщиною, прежде чем прыгать на крышу рубки.
   Это было все равно что стрелять куропаток. Прыгнуть не успел ни один.
   Гоблин  с  Одноглазым  пока  что  не  пускали  в  ход  волшебство  -  они
забавлялись метанием бомб. С  подобным  пираты  раньше  не  сталкивались.  И
бежали прежде, чем мне понадобилось включать в игру мои резервы.
   По моим оценкам, пираты  потеряли  пять-шесть  десятков  человек.  Потери
немалые, однако меньше, чем хотелось бы. А ведь  добрые  купцы  из  Джии-Зле
надеются, что мы искореним пиратство на реке...
   Едва пираты показали спины, словно призрак из небытия, возник шкипер.  Ни
его, ни матросов во время заварухи видно не было. Барка свободно  дрейфовала
по течению.
   Тут появился и Жабомордый. С его помощью я провел штурмана  через  девять
кругов ада. Мой гнев несколько умерил его жалобы на то, что мы дали стольким
пиратам уйти.
   - Вам придется драться с ними снова. И теперь они знают чего ожидать.
   - Значит, первая атака была лишь пробной. Что за дьявольщина там?
   Река так и кипела от  некоей  подводной  заварухи.  Что-то  заколотило  в
обшивку барки.
   - Иглозубы... - Штурмана передернуло. И даже Жабомордому сделалось не  по
себе. - Такие рыбы, с руку длиной. Собираются на  кровь  в  воде.  Когда  их
много, бесятся и нападают на все, что подвернется. Бегемота могут сожрать  в
минуту - с костями и всем прочим.
   - Вот как?
   Река бурлила все сильнее и сильнее. Мертвые пираты, а также  раненые,  не
сумевшие забраться в лодки, исчезли. Те, что были пробита! и горели вместе с
плавником, пошли в рыбьи  глотки.  По  крайней  мере,  иглозубы  предприняли
героическую попытку пожрать и их.
   Убедившись, что и в  следующий  раз  команда  склонна  бросить  нас  ради
спасения своих шкур, я потолковал об этом с нашими доморощенными колдунами.

***

   Следующее нападение произошло ночью. На этот раз за нас взялись всерьез.
   Первая вздрючка настроила пиратов пленных не брать.
   Конечно, мы были предупреждены. Одноглазый с Гоблином не  забывали  своих
обязанностей.
   Здесь русло реки снова сужалось, и на сей  раз  пираты  перегородили  его
бревном. Как только Гоблин заметил это бревно, я приказал отдать  якоря.  Мы
остановились в двух сотнях ярдов от сердца ловушки и принялись выжидать.
   -  Гоблин!  Одноглазый!  Ваши  люди  на  местах?  Мы  заготовили  пиратам
некоторые сюрпризы.
   - Готовы, мамаша, готовы.
   - Клетус, дельфин готов? Мы еще не пускали его в ход.
   - Так точно, сэр!
   - Масло! Что-то не слыхать этой треклятой помпы. Что там за чертовщина?
   - Я приглядываю за командой. Костоправ. Вот и ладно. Значит, снова хотели
слинять? Надеялись откупиться от пиратов тем, что не сопротивляются?
   - Мурген! Волоки-ка их главного из норы! - Я знал,  где  он  прячется.  -
Пусть будет здесь. Одноглазый! Давай своего беса!
   - Как только из разведки вернется. Жабомордый появился первым и до  того,
как Мурген привел за шиворот хнычущего шкипера, успел рассказать, что против
нас собрались все взрослые мужчины с болота. Едва засвистели  первые  стрелы
пиратов, я сказал:
   - Объясни ему: если через две минуты матросы  не  примутся  за  дело,  по
одному будут отправляться за борт. А первым вышвырну его.
   Именно так я и собирался поступить.
   Это подействовало. Помпы заквакали  и  залязгали,  как  раз  когда  мы  с
Мургеном начали прикидывать, далеко ли надо выбрасывать этого типа.
   Стрелы сыпались все гуще. Они не причиняли нам никакого  вреда  -  просто
должны были не давать нам поднять головы.
   Затем из темноты раздался чудовищный взрыв брани и завываний - это Гоблин
испробовал на пиратах свой излюбленный  еще  со  времен  Белой  Розы  фокус.
Заклинание,  заставляющее   всякое   насекомое   в   определенных   границах
немилосердно жалить ближайшего человека.
   Однако крик и вой быстро стихли. Значит, проба удалась, и ответ  получен.
У пиратов имеется некто, способный расколдовывать простенькие чары.
   Одноглазый же должен был разнюхать, кто именно, дабы они с Гоблином могли
скучковаться и прибить шкуру виновного к ближайшему кипарису.
   Обстрел прекратился. И сразу - вот помяни черта, и он уж тут  как  тут  -
появился Одноглазый.
   - Беда, Костоправ! Этот тип - из тяжеловесов. Уж и не знаю, что нам с ним
делать.
   - Делайте что можете. Отвлеките, что ли. Видишь, обстрел прекратился.
   В болотах, чтобы заглушить плеск весел, началась настоящая катавасия.
   - Ага.
   Одноглазый помчался на место. Вверх взмыл багровый огонек. Я облачился  в
заготовленную Гоблином крокодилью голову. Настало время поднимать занавес.
   Подать себя подобающим образом - половина победы.
   Огонек разросся и залил реку тусклым багровым светом.
   К нам пробирались, пожалуй, около сорока лодок. Пираты  расширили  навесы
из крокодильих кож в надежде отразить зажигательные бомбы.
   Я весь искрился и дышал пламенем. И,  будьте  уверены,  вид  у  меня  был
чертовски впечатляющий.
   Ближайшие лодки были уже футах  в  десяти  от  нас.  Увидев  лестницы,  я
ухмыльнулся за крокодильей пастью. Моя догадка оказалась верной.
   Я воздел руки к небу и опустил их.
   Одинокая бомба, описав дугу, разбилась о навес лодки.
   - Кончай бросать, идиоты! - заорал я.
   Бомба была липовой.
   Я повторил свои жест.
   Со второго раза -  подействовало.  Во  все  стороны  полыхнуло  огнем.  В
несколько  секунд  всю   поверхность   реки,   за   исключением   небольшого
пространства вокруг барки, охватило пламя.
   Ловушка оказалась едва ли не слишком хороша. Огонь мигом сжег весь воздух
вокруг,  а  оставшийся  -  раскалил  невыносимо.  Но  благодаря   отсутствию
энтузиазма у людей на помпах, качавших нефть, пламя вскоре погасло.
   В огне погибла едва ли половина нападавших,  однако  остальные  раздумали
продолжать бой.  Особенно  после  того,  как  "дельфин"  и  баллисты  начали
разбивать лодки. Они устремились к укрытию. Медленно. Едва  ли  не  ползком.
Баллисты и дротикометы порядком поклевали их.
   Над болотами раскатился дикий вой. Злобе их понадобилось некоторое время,
чтобы исчерпать себя.
   Стук, лязг и плеск весел объявили о приближении второй волны.
   К этому мы тоже были готовы. Поганейшей  должна  была  оказаться  третья,
если только на второй их возможности не исчерпаются. Она-то, с  обнаруженной
Одноглазым неизвестной величиной, меня и тревожила.
   Пиратские суденышки были в сотне футов от барки, и тут Гоблин  подал  мне
главный сигнал.
   Он собрал иглозубов. Тысячи.
   Передовые лодки подошли достаточно близко, и я начал свою пляску.
   "Дельфин" обрушился вниз,  расколов  днище  большой  деревянной  болотной
лодки. Все наши орудия ударили залпом. Полетели бомбы и дротики.
   Суть была в том,  чтобы  несколько  раненых  пиратов  попали  в  воду,  к
иглозубам. Так оно и вышло.
   И река - словно взбесилась.
   Половина пиратских лодок была сделана из шкур,  натянутых  на  деревянные
рамы. Эти не прожили и минуты. Деревянные продержались дольше, но лишь самые
тяжелые выстояли под градом  ударов.  И  даже  они  остались  брошенными  на
милость паники, овладевшей экипажами.
   Самые сообразительные и шустрые пираты атаковали барку. Если  им  удастся
проникнуть на борт и овладеть ею... Но я только и ждал, чтобы они додумались
до этого.
   Они загодя подготовились, запасшись лестницами из планок, закрепленных на
сплошном основании. Если втянуть такую  на  мантелет  и  закрепить,  то  это
основание защитит ноги и руки нападающих от  копий  наров.  Однако  я  велел
нарам выставить в щели между бревнами мантелетов острые  планки  и  колышки.
Поднять  лестницы  наверх  будет  нелегко.  И  Клетус  с  братьями   разбили
"дельфином" около десятка лодок, прежде чем пираты  поняли,  какая  чудесная
опора для рук и ног эти самые колышки.
   Нары получили приказ не трогать пиратов, пока те только  карабкаются.  Их
присутствие собьет прицел их братьям, отцам и прочим свойственникам.
   Это заняло некоторое время, и ночь окуталась тишиной, а река успокоилась.
Лишь обломки плыли вниз по течению, собираясь у перегородившего реку бревна.
Мои ребята присели отдохнуть. Одноглазый убрал с неба багровые огни, а после
вместе с Гоблином, Жабомордым, командирами  взводов,  Могабой  и  (о  чудо!)
шкипером  барки  явился  ко  мне,  дабы  обмозговать  положение.   Последний
предложил сняться с якоря и двинуться вперед.
   - Сколько мы простояли? - спросил я.
   - Два часа, - отвечал Гоблин.
   - Тогда можно малость отдохнуть. Конвой должен был  приотстать,  пока  не
окажется в восьми часах пути от нас. Теоретически, он должен был  подойти  и
застать пиратов на последнем издыхании, чтобы с легкостью перебить их,  если
нас уже не окажется в живых.
   - Одноглазый! Что с их волшебником? Ответ его звучал не слишком весело:
   - Мы можем попасть в большую беду. Костоправ. Этот тип еще  сильнее,  чем
мы думали поначалу.
   - Вы пробовали его прищучить?
   - Дважды. По-моему, он и не почесался.
   - Если так, отчего же он держится в сторонке, а не прихлопнет нас?
   - Не знаем.
   - Может быть, нам стоит взять на себя инициативу?  Попробовать  выманить,
наконец...
   - А почему бы просто не разбить бревно и не продолжить  путь?  -  спросил
Мурген. - Мы их столько положили, что всем болотам на год оплакивать хватит.
   - Не дадут, вот почему. Просто не позволят этого. Одноглазый,  ты  можешь
отыскать их ведуна?
   - Да. Только зачем? Я согласен с  малышом.  Ломаем  бревно.  Иначе  могут
напасть врасплох.
   - - Значит, врасплох? Ты, деревянная башка, как думаешь, для  чего  здесь
это бревно? Зачем, по-твоему, я здесь остановился? Так.  Ты  можешь  загнать
такой маленький, багровый огонек ему в волосы?
   - Ну, если надо... Где-нибудь через полминуты.
   - Надо. Когда я велю.
   Все это время я старался найти в нашем положении нестандартные  параметры
и,  пожалуй,  нашел.  И  теперь  готовил  интереснейший,   хотя,   возможно,
смертельный, эксперимент.
   - Ведьмак! Вы с Масло разворачивайте  все  баллисты  на  восток.  Сбавьте
натяжение на сорок процентов,  чтобы  бомбы  не  разбивались  прямо  в  этом
корыте. - С помощью Жабомордого я приказал Могабе собрать своих лучников  на
крыше рубки. - Когда Одноглазый обозначит цель, начинайте обстрел.  Половина
прямого угла, навесной огонь, траектория  полуплоская.  И  бомб  не  жалеть,
словно хотим сжечь все болото.
   Отчаянно  закричал  пират,  сорвавшийся  с  мантелета.  Взбурлившая  вода
показала нам, что иглозубы знают, где лучше, и держатся поблизости.
   - Давайте, все по местам. Гоблин задержался возле меня.
   - Похоже, я знаю, что ты хочешь попробовать. Надеюсь, потом  об  этом  не
придется жалеть.
   - А чего надеяться? Если провалится, мы все - покойники.

***

   Я отдал приказ. Одноглазый отправил в полет свою вешку. И тут же расцвел,
распустился обстрел!
   На минуту я даже решил, что мы накрыли этого лоха.
   Внезапно на крыше рубки материализовалась Госпожа. Я сдвинул  на  затылок
крокодилью голову.
   - Эх-х, хо-ор-рош балаган, а?
   Мох и кипарисы - словно разом взорвались.
   - Ты что делаешь?
   - Что, рядовой? Решила наконец приступить к несению службы?
   Левая щека  ее  дернулась.  Моя  тактика  была  направлена  вовсе  не  на
пиратского колдуна.
   Меж нас скользнула стрела - меньше чем в шести  дюймах  от  наших  носов.
Госпожа вздрогнула.
   Тут пираты, карабкавшиеся по  мантелетам,  наконец  забрались  наверх.  С
полдюжины тех, кого миновали стрелы лучников, прыгнули на крышу - и были тут
же приняты на ощетинившиеся копья.
   - Я устроил все так, что им остался лишь один способ разделаться с  нами.
- Здесь я дал ей секунду подумать.  -  У  них  имеется  волшебник  громадной
убойной силы. Пока что он не высовывался. Ну, я просто сказал ему, что знаю,
что он здесь, и постараюсь его накрыть.
   - Костоправ, ты сам не ведаешь, что творишь!
   - Неверно. Отлично знаю. Госпожа, изрыгнув  означавший  сомнение  эпитет,
развернулась и удалилась.
   - Жабомордый!
   Бес немедля возник передо мной.
   - Начальник, ты лучше надень назад свою крокошляпу. А  то  заклинание  не
убережет тебя от стрел.
   При этих словах несколько стрел свистнули мимо.
   Я надел головной убор снова.
   - Ты сделал, что должен был, с теми штуками?
   - Все в порядке, начальник! Я это отправил в такое место, которое не  это
место. Через минутку услышишь, как завопят!
   Огонь  среди  кипарисов  замерцал,  будто  задуваемая  свеча.  С  десяток
огоньков Одноглазого проплыли меж  них  -  и  просто  исчезли.  Ночь  начала
наполняться подавляющим ужасом присутствия колдовства.
   Единственная оставшаяся искорка скользнула ко мне  и  закружила  у  пасти
крокодильей головы.
   Примчалась Госпожа:
   - Костоправ! Что ты наделал?
   - Я уже говорил: я знаю что делаю.
   - Но...
   - Что, пропали все твои игрушки из Темной Башни? Назовем  это  интуицией,
любовь  моя.  Выводом,  сделанным  на  основе  неадекватной  и  разрозненной
информации. Хотя играть легче, если уже знаком с партнером.
   Тьма  сгущалась.  Исчезли  звезды.  Однако  сама  ночь  блестела,  словно
отполированный кусок антрацита. Блики  видны  были  повсюду,  хотя  никакого
света не наблюдалось - даже с головы носовой фигуры.
   - Ты ведь погубишь всех нас!
   - С тех пор как Меня избрали капитаном, вероятность этого существует. Она
существовала, когда мы уходили с Курганья. Существовала, когда  мы  покидали
Башню. И когда выходили из порта Опала.  И  когда  ты  присягала  Отряду.  И
возросла до предела, когда  я  принял  поспешное  и  умышленно  жульническое
предложение купцов Джии-Зле. Так что ты, подруга, не сказала ничего нового.
   Что-то наподобие черных плоских камней заскакало по  воде,  выбрасывая  в
воздух фонтаны серебристых брызг. Гоблин с Одноглазым позорно бежали.
   - Чего ты хочешь, Костоправ? Голос ее звучал натянуто,  точно  готов  был
вот-вот лопнуть под острым лезвием страха.
   - Хочу знать, кто командует Черным Отрядом.  Хочу  знать,  кто  принимает
решения насчет того, кого брать с собой, а кого - нет. Хочу знать, кто  дает
солдатам Отряда позволение уходить на несколько  дней,  кто  дает  им  право
прятаться целую неделю, манкируя всеми своими обязанностями. А  более  всего
хочу знать, в какие, собственно, авантюры и интриги теперь замешан Отряд.
   Прыгучие камни продолжали приближаться, разбрасывая по  сторонам  серебро
брызг. Все они стремились к барке.
   - Кто же будет командовать, Госпожа? Я  или  ты?  В  чью  игру  мы  будем
играть? В мою или в твою? Если в твою -  все  твои  драгоценности  останутся
там, откуда ты не сможешь достать их. А все мы отправимся к  иглозубам.  Сию
минуту.
   - И ты не блефуешь?
   - Когда сидишь за столом с таким же, как ты  сам,  нет  нужды  блефовать.
Просто ставишь все, что есть, и смотришь, заровняет ли.
   Она меня знала. Она отлично знала, что варится в моей голове. И понимала,
что я способен на эту игру, будучи вынужден.
   - А ты переменился, - сказала она. - Стал жестче - Чтобы быть  капитаном,
надо быть Капитаном. Не Летописцем и не ротным лекарем. Хотя где-то  там,  в
глуби, кое-какая романтика еще дремлет. Ты  могла  бы  пробудить  ее  -  той
ночью, на холме.
   Один из камней толкнул барку.
   - Пока что я у тебя еще есть, - сказал я.
   - Ты идиот. Та ночь ничего не могла изменить. И тогда я  не  думала,  что
может. Там, на том холме, была женщина - с мужчиной, о котором заботилась  и
которого желала. И думала, что этот мужчина...
   Еще один камень гулко бухнул в борт. Барку тряхнуло.
   - Костоправ!!! - завопил Гоблин.
   - Мы собираемся делать  ход?  -  спросил  я.  -  Или  мне  раздеваться  и
готовиться поплавать наперегонки с иглозубами?
   - Ты победил, будь ты проклят.
   - На этот раз твое обещание будет выполнено? Оно - для всех?
   - Да, будьте вы прокляты. И я ухватился за этот шанс.
   - Жабомордый! Волоки назад. Верни все на место.
   Очередной камень ударил в барку. Бревна застонали. Я пошатнулся, а Гоблин
снова завопил.
   - Госпожа, твои игрушки на месте, - сказал я. - Веди сюда Меняющего Облик
с подружкой.
   - Так ты знал?
   - Я ведь тебе сказал: догадался. Шевелись.

***

   На палубу вышел тот самый старик по имени Элдон Ясновидящий  -  только  в
истинном своем облике. Он и был тем самым, предположительно мертвым,  Взятым
по имени Меняющий Облик, в половину  рубки  ростом  и  в  полроста  шириной,
чудовищным человеком в алом.  Заросли  его  бороды  слиплись  от  грязи.  Он
опирался на светящийся посох в форме непомерно вытянутого и тонкого женского
тела со всеми подробностями. Этот посох был среди  вещей  Госпожи.  Он-то  и
послужил мне последним намеком, когда  Жабомордый  описал  его  мне.  Теперь
Взятый простер его к берегу.
   Среди  кипарисов  точно  вспыхнуло  нефтяное  пятно  в  сотню   футов   в
поперечнике.
   Барка покачнулась под ударом очередного камня. Бревна полетели в воду.  В
трюме панически заржали лошади. Им вторил кое-кто из команды.  Товарищи  мои
при свете пламени выглядели мрачновато.
   А Меняющий Облик продолжал сажать в болото пятно за пятном, пока  заросли
не превратились в сплошной  погребальный  костер,  перед  которым  оба  моих
костерка выглядели на редкость нищенски. Рев пламени заглушил вопли пиратов.
Я выиграл эту ставку.
   А Меняющий Облик продолжал жечь.
   В реве пламени возник оглушительный вопль, затихший через некоторое время
вдали.
   Гоблин взглянул мне в глаза. Я ответил ему взглядом.
   - Второй за десять дней, - пробормотал я. В последний раз мы слышали этот
вопль в битве при Чарах. - А что до друзей... Госпожа, что я нашел бы,  если
бы вскрыл те могилы?
   - Не знаю, Костоправ. Теперь -  не  знаю.  Я  не  ожидала  снова  увидеть
Ревуна. Это правда.
   Тон ее был в точности  похож  на  лепет  напуганного,  попавшего  в  беду
ребенка.
   Я верил ей.
   На светлом фоне скользнула какая-то тень. Ворона, летающая ночью? Что  же
тогда последует дальше?
   Спутница Взятого тоже видела тень. Глаза ее были прищурены и внимательны.
   Я взял Госпожу за руку. Теперь, когда к ней вернулась ее  ранимость,  она
нравилась мне гораздо больше.

Глава 20
ЛОЗАН В ПЛАВАНИИ

   Лозан хмуро осмотрел лодку.
   - Не обосраться бы со страху...
   - Что такое? - осведомился Корди.
   - Терпеть не могу лодок.
   - Так чего пешком не пойдешь? Мы с Ножом  тебе  помашем,  где  бы  ты  ни
встретился нам, с пыхтеньем бредущий по берегу...
   - Имей я твое чувство юмора, Корди, повесился бы и избавил мир от  многих
мук. Ладно, плыть так плыть. - Он направился к выходу из гавани. - Ты  видел
Бабу с ее выкормышем?
   - Копченый немного раньше тут сшивался. Наверное, они уже там. Пробрались
втихаря, крадучись... Не желают, чтобы кто-нибудь знал, что Радиша  покидает
город.
   - А мы?
   - Он сейчас заплачет оттого, что девочки не  пришли  его  не  пускать,  -
ухмыльнулся Нож.
   - Он и дальше постоянно будет рыдать, - добавил  Корди.  -  Без  этого  у
старика Лозана просто ноги не шевелятся.
   Баркас был не так уж плох. Шестидесяти футов в длину, он был очень удобен
для своего груза, состоявшего всего из пяти пассажиров. На  это  Лозан  тоже
пожаловался - как только выяснил, что Радиша не  захватила  с  собою  взвода
слуг. - Я-то рассчитывал, что обо мне будет кому заботиться...
   - Ну, ты совсем раскис, - сказал Нож. - Ты, может,  еще  захочешь  нанять
кого, чтоб дрался за тебя, когда попадешь в беду.
   - Оно бы неплохо... Мы за других дрались достаточно; Корди, скажи?
   - Да, пожалуй.
   Команда шестами вытолкала баркас на стрежень, по здесь, у  самого  устья,
течения почти не существовало. Затем они подняли льняной парус и  развернули
баркас носом к северу. Дул крепкий бриз, и суденышко пошло быстрее течения -
примерно со скоростью шага с ленцой.
   Небыстро - однако никто особенно и не торопился.
   - Не понимаю, зачем было вообще отправляться? - сказал Лозан. - Все равно
не попадем, куда она хочет. Голову даю: река все еще перекрыта выше Третьего
Порога. И дальше Треша нам не пробраться. Хотя для  меня  и  это  достаточно
далеко.
   - Учитывая, что продолжать путь пешим ходом ты  не  согласен,  -  заметил
Корди.
   - Не-ет, он  помнит,  что  его  ждет  в  Джии-Зле,  -  сказал  Нож.  -  У
ростовщиков чувства юмора нет.
   Две недели занял путь  до  Каторца,  города  чуть  ниже  Первого  Порога.
Копченого с Радишей друзья за это время почти не видели. А команда чертовски
наскучила им. То была самая угрюмая банда речников на всем белом свете.  Все
они приходились друг другу отцами,  сыновьями,  дядьями  и  братьями,  и  им
просто нельзя было давать воли. Радиша не позволяла даже остановок на  ночь:
кто-нибудь мог проболтаться, вследствие чего весь белый свет узнал  бы,  кто
путешествует по реке без всякой охраны.
   Это ранило чувства Лозана сразу с обеих сторон.
   Первый Порог являл собою препятствие лишь для тех, кто  поднимался  вверх
по реке. Течение здесь было слишком быстрым для парусов и весел, а отмели  -
слишком редки и топки для бурлака. Радише пришлось оставить баркас в Каторце
с тем, чтобы команда дожидалась  их  возвращения,  и  восемнадцать  миль  до
Дадица, города, лежавшего за порогом, они проделали пешком.
   По дороге Лозан с тоской глядел на несущиеся  вниз  по  течению  барки  и
ворчал.
   Нож с Корди лишь посмеивались над ним.
   Для плавания ко Второму Порогу Радиша наняла другую лодку.  Здесь  они  с
Копченым перестали прятаться ото всех. Она  посчитала,  что  так  далеко  от
Таглиоса их вряд ли кто-нибудь узнает. Первый Порог все же был четырьмястами
восемьюдесятью милями севернее.

***

   Через полдня после отплытия из Дадица  Лозан  подошел  к  Ножу  и  Корди,
стоящим на носу.
   - Ребята, вы не заметили там, в городе, таких смуглых карликов? Вроде  бы
следили за нами. Корди кивнул. Нож утвердительно хрюкнул.
   - А то я боялся, что у меня просто воображение разыгралось.  А  может,  и
хотел, чтоб так оно и оказалось. Вы никого из них не узнали?
   Корди покачал головой.
   - Нет, - сказал Нож.
   - Да вам, ребята, и челюстью шевельнуть лень!
   - Лозан, ну откуда им знать, за кем следить? Кто  бы  они  там  ни  были.
Единственный, кто знает, куда мы направились, это Прабриндрах Драх,  и  даже
он не знает, зачем.
   Лозан хотел было что-то ответить, однако решил прежде поразмыслить.
   - А Хозяева Теней? - сказал он  через  минуту.  -  Они  могли  как-нибудь
прознать...
   - Ага. Эти - могли.
   - По-вашему, они могут нам помешать?
   - А ты бы на их месте что сделал?
   - Да. Пойду-ка вздрючу этого Копченого.  Копченый  вполне  мог  оказаться
крапленой картой. Он заявлял, что Хозяева Теней не знают  о  нем  ничего,  а
если и знают, то не могут верно оценить его компетенции.
   Они с Радишей удобно расположились в тени и наблюдали за  течением  воды.
Да, на реку стоило полюбоваться, с этим Лозан был согласен. Даже  здесь  она
была в добрых полмили шириной.
   - Копченый! Дружище! Кажется, у нас возникли трудности.
   Колдун прекратил жевать какую-то жвачку, которую с утра не  выпускал  изо
рта, и, сузив глаза,  посмотрел  на  Лозана.  Такой  стиль  общения  ему  не
нравился.
   - В Дадице за нами следили маленькие  -  вот  такие  примерно  -  смуглые
людишки, тощие и сморщенные. Я спрашивал Корди с Ножом; они тоже заметили.
   Копченый перевел взгляд на женщину. Та посмотрела на Лозана.
   - Вы по пути на юг не нажили себе врагов?
   - Ну нет. - Лозан рассмеялся. - Нет у меня никаких  таких  врагов.  Между
Белой Розой и Таглиосом такие люди не живут. Я вообще  подобных  никогда  не
видел. Сдается мне, не я их интересовал.
   Она перевела взгляд на Копченого:
   - Ты заметил?
   - Нет. Но я и не присматривался. Думал, нужды нет.
   - Э-э, Копченый, всегда ко всему надо присматриваться, - возразил  Лозан.
- Таков наш старый и, в основном, недружественный  мир.  Когда  ты  в  пути,
лучше ни на минуту глаз не смыкать. Тут, понимаешь ли, плохие парни водиться
могут. Веришь ли, нет ли, но не всем же  быть  такими  вежливыми,  как  ваши
таглиосцы.
   Лебедь вернулся на нос.
   - Этот болван колдун  даже  не  заметил  ничего.  Мозги  у  него  в  сало
превратились...
   Нож вытащил тесак и оселок и принялся за работу.
   - Лучше уж наточить. Еще снова затупиться успеет, пока этот  старый  хрен
проснется и увидит, что на нас напали.
   От Второго Порога их  отделяли  три  сотни  миль  неровно  петляющей  меж
темных, мрачных холмов реки. Сами по себе  места  не  располагали  к  долгим
остановкам. С правого берега над рекой  возвышались  развалины  Чон  Делора,
напомнившие Лоэану кучу старых черепов. Со  времен  падения  Болибога  вдоль
правого берега не плавал никто. И даже звери избегали этих мест.
   На холмах по левому берегу располагались руины Тройственного  Союза  трех
городов: Нечета, Случая и Лишка. По дороге  на  юг  Корди  слыхал,  что  эти
города принесли себя в жертву ради победы над Болибогом.
   Теперь же люди обитали лишь на узкой полоске обок с Порогом, в городе  из
одной десятимильной улицы, и постоянно опасались  призраков  погибших  в  ту
войну. Свой причудливый городок они назвали  Идоном,  а  сами  являли  собою
редчайшую   коллекцию   самых   разных   людских   вывертов.   Путники    не
останавливались в Идоне дольше совсем  уж  необходимого  срока,  так  же,  в
общем, как и многие постоянные граждане города.
   По пути через город Лозан, делая вид, что глазеет на местные  странности,
заметил шныряющих повсюду смуглых карликов. - Эй, Копченый! Ублюдок  ты  наш
востроглазый... Теперь видишь?
   - Что?
   - Да не видит он ничего, - сказал Нож. - Пожалуй, одного  режика  мне  не
хватит.
   - Старичок, обрати внимание. Они же - всюду, словно тараканы.
   На самом деле Лозан заметил всего восьмерых или  девятерых,  но  и  этого
было достаточно. Особенно если за ними стоят Хозяева Теней.
   А за этими карликами явно кто-то стоял.  Это  стало  совершенно  очевидно
вскоре после того, как Радиша нашла лодку для плавания к  Трешу  и  Третьему
Порогу.
   Стоило им миновать излучину, где река текла через  земли,  не  затронутые
войной между Тройственным Союзом и  Чон  Делором,  как  откуда  ни  возьмись
появились две быстрые лодки, наполненные  смуглыми  карликами.  Те  работали
веслами, словно на гонках, первым призом которых являлось бессмертие.
   Команда, нанятая Радишей, секунд за двадцать сообразила, что встревать  в
драку не стоит, и попрыгала за борт, направившись затем к ближайшей отмели.
   - Ну, теперь-то видишь. Копченый? - спросил Лозан, готовясь принять  бой.
- Надеюсь, ты хоть вполовину такой хороший колдун, каким себя мнишь.
   Каждая лодка несла по крайней мере два десятка смуглых.
   Челюсть Копченого заработала быстрее. Он чавкал своей жвачкой и ничего не
предпринимал, пока лодки не поравнялись с ним.  Тогда  он  протянул  руки  к
одной из них, смежил веки и шевельнул пальцами.
   Гвозди и клинья, скреплявшие  лодку,  так  и  брызнули  во  все  стороны.
Смуглые завопили.  Большая  их  часть  явно  не  имела  никакого  понятия  о
плавании.
   Копченый перевел дух и обернулся к другой лодке. Та  уже  поворачивала  к
берегу.
   Копченый развалил на  части  и  ее,  одарил  Лозана  мрачным  взглядом  и
вернулся на свое сиденье  в  тени  паруса.  После  этого  случая  он  сладко
улыбался всякий раз, как слышал воркотню Лозана по поводу тяжести матросской
работы.
   - Ладно, - ворчал про  себя  Лозан.  -  Теперь  мы  хоть  знаем,  что  он
настоящий колдун.

***

   Положение дел в Треше оказалось именно  таким,  как  предсказывал  Лозан.
Дальше к северу река была перекрыта. Пиратами. И  Радиша  не  нашла  никого,
согласного рискнуть, отправившись в долгое плавание  до  Джии-Зле,  где  она
намеревалась ждать. Все ее посулы никого не привлекли.  Даже  ее  спутников,
когда она пыталась подбить на угон лодки.
   Она пришла в бешенство. Можно было подумать, что  своды  мира  обрушатся,
если она не попадет в Джии-Зле.
   Но тем не менее в Джии-Зле она не попала.
   На несколько месяцев они застряли в Треше, прячась от смуглых карликов  и
внимая слухам о том, что купцы из Джии-Зле отчаялись достаточно, чтобы  хоть
что-то предпринять против речных пиратов. Треш превратился в угрюмое змеиное
гнездо. Без торговли с северными землями городу  грозило  увядание.  Но  все
надежды на прорыв блокады северянами выглядели абсурдно. Все, кто  пробовал,
погибали.
   Однажды утром Копченый вышел к завтраку задумчивым.
   - Я видел сон, - объявил он.
   - Р-рррасчудесно! - зарычал Лозан. - Все эти месяцы я только и молился  о
том, чтобы тебе привиделся очередной кошмар! Что же нам делать на  сей  раз?
Идти воевать в Страну Теней?
   Копченый игнорировал его. Ему приходилось делать так  постоянно,  общаясь
через Радишу  -  единственный  способ  в  общении  с  Лебедем  не  дойти  до
рукоприкладства. Он сказал женщине:
   - Они вышли из Джии-Зле. Целый конвой.
   - Они смогут пробиться? Копченый пожал плечами:
   - Это - сила, столь же могучая и жестокая,  как  сами  Хозяева  Теней  на
болотах. Может, даже более могучая. Я не смог разглядеть этого во сне.
   - Надеюсь, что эти смуглые дурни не курят, в отличие от тебя. А то,  если
поймут, кому мы навстречу вышли, могут стать куда амбициознее.
   - Лебедь, они не знают, зачем мы здесь. Я пошарил по округе и  уж  это-то
выяснил. Им нужны только ты да мы  с  Корди.  Они  бы  прикончили  нас  и  в
Таглиосе, если бы нашли там.
   - А не один ли хрен... Скоро этот конвой придет сюда. Скоро ли, Копченый?
- спросила Радиша.
   Колдун ответил со всей твердокаменной  уверенностью,  присущей  колдуньей
породе. Он - весьма уверенно - пожал плечами.

***

   Передовое  судно  было  замечено  кем-то,  рыбачившим  на  реке.  Новость
достигла Треша за несколько часов  до  прихода  барки.  Лозан  со  товарищи,
вместе с половиной города, отправились на пирс  встречать  прибывших.  Толпа
вопила, приветствуя победителей, пока они не начали сходить на берег.  После
этого немедля воцарилась глубокая, гробовая тишина.
   Радиша - судя по всему, болезненно - вцепилась в плечо Копченого.
   - Вот это и есть твои хваленые избавители?! Старик,  ты,  пожалуй,  вывел
меня из терпения...

Глава 21
ТРЕШ

   Сломав бревно, мы направились к торговому  городу,  под  названием  Треш,
лежащему чуть выше Третьего Порога.  Река  мирно  несла  свои  воды  на  юг.
Казалось, в мире, кроме как на нашей барке, нет никого живого.  Но  обломки,
плывущие обок с нами, являли собою вопиющее напоминание о  том,  что  мы  не
одни на белом свете и принадлежим к виду мрачному и кровожадному.  Компания,
как говорится, не подходящая ни человеку, ни  зверю.  Я  стоял  под  изрядно
пострадавшей крокодильей головой, присобаченной Гоблином на носовую  фигуру.
Ко мне подошел Одноглазый.
   - Скоро прибудем, Костоправ. Я порылся в  своей  торбочке  с  остроумными
отповедями и отвечал ему скептическим хмыком.
   - Мы с постреленком составили впечатление об этом месте впереди.
   Я ответил новым хмыканьем. В этом заключались его обычные обязанности.
   - Не по-хорошему оно ощущается. - Тут нам  па  глаза  попалась  еще  одна
рыбачья лодчонка, поспешно поднявшая якорь и на всех парусах унесшаяся к югу
с новостью о нашем приближении. - Не то чтоб настоящая опасность...  Не  так
уж плохо... Просто  как-то  не  так  ощущается.  Как  бы  что-то  такое  там
происходит...
   Слишком уж неуверенно звучали у него окончания фраз.
   - Если полагаешь, что это касается нас, так пошли своего беса  разузнать.
Он ведь для этого куплен?
   Одноглазый ехидно улыбнулся.
   Ленивое течение на плавном повороте реки поднесло нас под  правый  берег.
Две вороны чопорно наблюдали за нами с одинокого сухого дерева.  Скрюченное,
уродливое дерево навевало мысли о петлях и висельниках.
   - Ну неужели я бы об этом не подумал. Костоправ?  Как  раз  сейчас  он  в
городе, оценивает обстановку.
   То есть - поучи, Костоправ, свою бабушку яичницу бить...
   Бес вернулся из города с настораживающей вестью. Там, в Треше, нас  ждали
какие-то люди. Именно нас. Черный Отряд.
   Что за дьявольщина? Похоже, каждый знает, что мы идем на юг!

***

   Когда мы подошли к городу, на берегу было полно  народу,  хотя  никто  не
верил, что мы взаправду пришли  из  Джии-Зле.  Наверное,  полагали,  что  мы
спонтанно возникли прямо посреди реки,  за  ближайшим  поворотом.  Я  держал
наших на борту и подальше от  посторонних  глаз,  пока  не  подтянулся  весь
конвой.
   Их по дороге никто не тронул. Матросы и охранники так и кипели рассказами
о том, какое опустошение мы произвели на болотах.  Город  охватило  всеобщее
ликование: блокада едва не задушила его.
   Я наблюдал за добрыми обывателями из-за мантелета.  Тут  и  там  в  толпе
мелькали неприметные смуглые карлики, явно куда менее остальных  очарованные
нашим явлением.
   - Ты этих имел в виду? - спросил я Одноглазого.
   Он, скроив на них козью морду, покачал головой.
   - Нет, наши не таковы должны быть. А, вон один. Странный такой.
   Я понял, что он хотел сказать. Среди них был человек  с  длинными  русыми
волосами. Какого черта ему здесь нужно?
   - Приглядывай за ними.
   Собрав отряд из  Могабы,  Гоблина  и  еще  двоих  такого  облика,  словно
завтракают исключительно малыми детьми, я отправился на совещание с  прочими
главами конвоя. Они меня приятно удивили. Они не только без звука  выплатили
наш гонорар, но, и добавили премию с каждой добравшейся до места  назначения
барки. Затем я собрал своих, занимавших ключевые посты, и сказал:
   - Давайте-ка выгружаться - ив путь. От этих мест меня в дрожь бросает.
   Гоблин с Одноглазым заныли. Ну  естественно:  они-то  желали  задержаться
здесь и попраздновать.
   Местные поняли, в чем дело, когда стальная карета, запряженная громадными
вороными, съехала по трапу и над дорогой в город  взвилось  отрядное  знамя.
Вся радость и веселье мигом улетучились. Я этого ожидал.
   С каменными лицами взирали собравшиеся на наше незабываемое знамя.
   Треш был нашим противником, когда Черный Отряд служил  в  Гоэсе.  И  наша
братия здорово отпинала их. Так  здорово,  что  они  вспомнили  Отряд  через
столько лет, хотя и Гоэса-то больше не существовало.

***

   По дороге к южному выезду из города мы остановились у рынка под  открытым
небом.
   Могаба послал пару своих лейтенантов за различными припасами. Тут  Гоблин
расквакался, едва не  заходясь  от  негодования,  -  Одноглазый  настропалил
бесенка держаться за его спиной, передразнивая каждое слово и  жест.  Вот  и
сейчас бес тащится за Гоблином, изображая  глубокую  задумчивость  на  лице.
Масло с Ведьмаком и Шандалом утрясают детали сложного  спора,  в  результате
которого большие деньги должен выиграть тот, кто точнее всех  угадает  время
определенного Гоблинова контрудара. Трудность заключалась в определении, что
же считать определенностью.
   Одноглазый обозревал происходящее с кроткой  улыбкой  на  губах.  Он  был
весьма доволен собой. Он уверен, что наконец-то  утвердил  свое  первенство.
Нары стояли вокруг по-военному угрюмые, однако слегка озадаченные  тем,  что
прочие выказывали куда меньше дисциплинированности - то есть  держались  как
обычно. Ранее, на реке, у них не было случая разочароваться в нас.
   Одноглазый подкатился ко мне:
   - Эти люди опять на нас кисляк мочат. Теперь  я  всех  вычислил.  Четверо
мужчин и женщина.
   - Окружить и взять. Посмотрим, что у них на уме. Где Сопатый?
   Одноглазый показал на него и исчез. Приблизившись к Сопатому,  я  заметил
пропажу дюжины своих. Одноглазый желал работать наверняка.
   Я приказал Сопатому объяснить Могабе, что Нам все же не полгода  воевать,
к чему столько запасов? Достаточно на раз или два, пока не минуем Порог.  Он
заболтал в обе стороны. Могаба героически боролся  с  диалектом  Самоцветных
Городов, который уже начал осваивать. Умом и сообразительностью  он  не  был
обделен. Мне он нравился. Мыслил он достаточно  гибко,  чтобы  понимать:  за
двести  лет  легко  могли  возникнуть  две  различные  версии   Отряда.   И,
соответственно, старался отнестись к нашей без предубеждений.
   Как и я сам.
   - Эй, Костоправ! Иди сюда!
   Явился Одноглазый, ухмыляясь, словно  опоссум,  волокущий  домой  добычу.
Добычей оказались трое мужчин помоложе, причем двое из них  были  белыми,  и
все - весьма обескуражены. Женщина - здорово разозленная.  И  старик,  точно
спящий на ходу.
   Я смерил взглядом белых, снова  задаваясь  вопросом:  какого  дьявола  им
здесь понадобилось?
   - Есть им что сказать в свою защиту? Подошедший Могаба задумчиво осмотрел
черного.
   Тут выяснилось, что женщине, безусловно, есть что сказать,  да  еще  как!
Белый с волосами потемнее слегка поник духом, но прочие лишь ухмылялись.
   - Проверим их на разных языках, -  сказал  я.  -  Наши  знают  почти  все
северные наречия. Откуда ни возьмись, выскочил Жабомордый:
   - Попробуй на розеанском, начальник! Нутром чую.
   Затем он что-то протарахтел, обращаясь к старику. Тот подскочил  едва  ли
не на фут. Жабомордый захрюкал от смеха. Старик взирал на  него,  словно  на
привидение.
   Прежде чем я успел спросить, чем это  он  так  вербально  уязвил  старца,
блондин заговорил по-розеански:
   - Вы - Капитан этой части? Я понял его, однако мой розеанский, много  лет
пролежавший без дела, здорово заржавел.
   -  Да.  Каких  языков  еще  знаешь  говорить?  Он  попробовал  еще  пару.
Форсбергский его оказался паршивеньким, но лучше моего розеанского.
   - Что за дьявольщина с вами, ребята? Тут же он пожалел о сказанном.
   Я взглянул на Одноглазого. Тот пожал плечами.
   - О чем ты говоришь? - спросил я.
   - Э-э... О вашем сплаве по реке. Вы совершили невозможное.  Года  два  до
вас никто не мог пробраться. Я да Корди с Ножом - мы были из последних.
   - Нам просто повезло.
   Он нахмурился. Он слышал, что рассказывали наши матросы.

Глава 22
ТАГЛИОС

   Добравшись  до  реки,  мы  поплыли  ко  Второму  Порогу.  Обгонявшие  нас
разносили  вести  о  нашем  возвращении.  Идон,  длинный  и  узкий   обрывок
настоящего города, оказался городом призраков. Живых душ там набиралось едва
ли с дюжину. И это было еще одно место, где Черный Отряд до сих пор помнили.
Внутреннего покоя это не прибавляло.
   Что же наша братия им такого сделала? Летопись изрядно распространялась о
Нежных Войнах, но не  упоминала  ничего,  что  могло  бы  ужасать  потомков,
переживших их.
   За Идоном, пока искали шкипера, набравшегося бы духу отвезти нас на юг, я
велел  Мургену  поднять  знамя  над  лагерем.  Могаба,  подходя  к  делу  со
своеобычной серьезностью, окружил наш бивак рвом и слегка укрепил оборону. А
я тем временем взял лодку, переправился через реку и поднялся  на  холмы,  к
развалинам Чон Делора. Там, в полном (если не считать ворон) одиночестве,  я
целый день скитался по этому весьма популярному мемориалу мертвой  собаки  и
все думал: какие же люди служили в Отряде в прежнее время?
   Подозрения, что они не  многим  отличались  от  меня,  внушали  опасения.
Захваченные ритмом походного марша настолько, что свернуть в сторону  просто
не могли...
   Летописец, описывавший эпическую борьбу,  имевшую  место  в  те  времена,
когда Отряд служил Болибогу, написал множество  всякого,  порою  уж  слишком
увлекаясь сиюминутными подробностями, но почти ничего не сказал о  людях,  с
которыми нес службу бок о бок. Большинство солдат упоминалась лишь в списках
выбывших.
   Впрочем, и меня упрекали в подобном. Мне часто говорили, что я -  если  и
позабочусь упомянуть кого в отдельности, то только в списках погибших.  И  в
этом, может быть, есть правда. А может, просто больно  писать  о  тех,  кого
пережил. Даже о просто ушедших - и то больно. Отряд - это моя семья.  Теперь
-  почти  что  мои  дети.  Моя  Летопись  -  памятник  им,  а  мне  -  повод
выговориться. Но, даже сам будучи ребенком, я  мастерски  глушил  и  скрывал
свои чувства...
   Впрочем, я говорил о развалинах Чон Делора, следах былой битвы.
   Нежные Войны, должно быть, были столь  же  жестоки,  как  и  те,  что  мы
вынесли на севере, однако затронули меньшую территорию. Шрамы их до сих  пор
выглядели устрашающе. Такое зарубцовывается тысячелетиями.
   Дважды во время этой прогулки мне казалось, что краем глаза  я  вижу  тот
ходячий  пень,  который  наблюдал  со  стены  Храма  Отдыха   Странствующих.
Попробовал подойти поближе и разглядеть, но он всякий раз исчезал.
   Да и было то всего лишь мельканием в самом уголке  глаза.  Может,  просто
показалось.
   Осмотреть развалины так тщательно, как хотелось бы,  мне  не  удалось.  Я
склонен  был  остаться  здесь  подольше,  но  какой-то  старик   крестьянин,
оказавшийся неподалеку, сказал, что  на  ночь  в  развалинах  застревать  не
стоит. Он поведал, что по ночам Чон Делор полон злобных созданий, и я,  вняв
предупреждению, вернулся на берег. Там меня встретил Могаба, желавший знать,
что мне удалось найти. Он не меньше моего интересовался историей Отряда.
   С каждым часом я все больше любил и уважал этого черного здоровяка.  Этим
же вечером я формально утвердил его фактически  настоящий  статус  командира
пехотного подразделения Отряда. А заодно утвердился  в  решении  посерьезней
взяться за обучение Мургена премудростям летописца.
   Может, то было просто интуицией, но именно тогда я решил, что  внутренний
распорядок в Отряде приведен к надлежащему уровню.
   До сего момента местные жители боялись нас,  культивируя  в  себе  старую
неприязнишку. Возможно, в низовьях реки найдется кто-либо не столь пугливый,
но куда более недоброжелательны".
   Мы подошли к самому началу тех  земель,  которые  описывались  в  первых,
утраченных томах Летописи. Самый ранний из оставшихся  в  наличии  продолжал
повествование о странствиях Отряда в городах на севере от Трого  Таглиоса  -
этих городов уже не существовало. Как хотелось мне отыскать способ разузнать
от местных о подробностях! Но они не больно-то разговаривали с нами...
   Пока я бродил по Чон Делору, Одноглазый нашел какого-то  южного  шкипера,
согласившегося доставить нас прямиком  в  Трого  Таглиос.  Цену  он  заломил
несусветную, но Лозан  Лебедь  заверил  меня,  что  дешевле  мы  не  найдем.
Наследие прошлого Отряда неотвязно преследовало нас.
   И Лебедь со товарищи ни словом об этом не обмолвились.
   Дело выявления сути этой кампании продвинулось вперед не намного. Женщина
запретила своим общаться с  нами,  к  вящему  неудовольствию  Корди  Мотера,
жаждущего послушать, что нового  в  Империи.  Я  узнал,  что  старика  зовут
Копченым, но имя женщины не упоминалось ни разу. Иначе Жабомордый бы слышал.
   Осторожный, однако, народец...
   В то же время они так старательно следили за нами  -  казалось,  замечают
даже, сколько раз за  день  я  подходил  к  борту  и  увеличивал  количество
жидкости в реке.
   И не только это мне досаждало. Вороны,  которые  были  повсюду.  Госпожа,
почти ни с кем не разговаривавшая  все  эти  дни.  Она  выполняла  служебные
обязанности наравне с прочими, но все остальное время и видна-то  была  лишь
изредка.
   Меняющий Облик с подружкой вообще не показывались. Они исчезли, когда  мы
выгружались в Треше, но я пребывал в тревожащей уверенности, что они по  сию
пору с нами, и достаточно близко.
   Из-за всех этих ворон, да и вкупе со всеобщей  осведомленностью  о  нашем
походе, меня не покидало чувство, что за нами следят, и постоянно.  Как  тут
не стать параноиком...
   Миновав стремнины Первого Порога, мы  отправились  дальше  -  к  рассвету
истории Отряда.

***

   На моих картах город назывался Троко Таллиос. Местные выговаривали: Трого
Таглиос, хотя чаще всего - для краткости -  говорили  просто:  Таглиос.  Как
утверждал  Лебедь,  район  Трого  представлял  собою  более  старый   город,
поглощенный "младшим братцем", более энергичным Таглиесом.
   То был самый большой изо всех виденных мною городов. Он  не  был  опоясан
стеной и потому неуклюже раскинулся по местности, быстро разрастаясь  вширь.
Вот северные города растут ввысь - никто не желает  строиться  за  городской
стеной.
   Таглиос располагался на юго-восточном берегу, на некотором расстоянии  от
реки, оккупировав змеящуюся меж полудюжины холмов протоку. Мы  высадились  в
городке-сателлите под названием Махеранга, выстроенном при порту на  великой
реке. Пожалуй, вскоре эта Махеранга разделит судьбу Трого.
   Последний  сохранил  хоть  какую-то  индивидуальность  лишь  потому,  что
являлся резиденцией повелителей княжества, правительственным  и  религиозным
центром.
   Таглиосцы с первого взгляда казались точно такими,  как  описывали  их  в
обрывочных дорожных  беседах  Лебедь  с  Мотером:  дружелюбными,  мирными  и
здорово набожными. Однако за всем этим чувствовался страх. Об этом Лебедь ни
словом не упоминал.
   И боялись они вовсе не Отряда. Нас встретили уважительно и вежливо.
   Лебедь со своими исчез, едва мы подошли к пристани. И Одноглазому даже не
пришлось напоминать, чтобы присматривал за ними.
   Мои карты показывали, что от Таглиоса до моря всего сорок миль, но  то  -
по прямой к западу, через реку. А  вниз  по  реке,  со  всеми  излучинами  и
лабиринтом дельты, до соленых вод выходило все двести. На карте дельта  была
похожа на многопалую паучью лапу, вцепившуюся в брюхо моря.
   Пожалуй, вам нелишне узнать о Таглиосе побольше, потому что Отряд  провел
здесь куда больше времени, чем кто-либо из  нас  намеревался,  и  срок  этот
превзошел даже самые смелые ожидания таглиосцев.

***

   Я двинулся в Таглиос, как только убедился в нашей безопасности. Остальные
задержались в Махеранге, а мне предстояло провести кое-какие изыскания.  Мы,
как-никак, дошли до самого края карты, имеющейся в моем распоряжении.
   Первым делом я обнаружил, что в деле знакомства с Таглиосом мне  придется
прибегнуть к помощи Лебедя с Мотером. Без них оставалось лишь полагаться  на
Одноглазова чертеныша, а это мне вовсе не улыбалось. По причине,  в  которую
трудно просто ткнуть пальцем, я не слишком доверял бесу. Возможно, из-за его
чувства юмора, столь близкого к чувству юмора его владельца. Одноглазому  же
можно верить только, если нет другого выхода, а  на  карту  поставлена  сама
жизнь.
   Я надеялся,  что  мы  зашли  достаточно  далеко  на  юг,  чтобы  получить
возможность   картографировать   остаток   маршрута   до   Хатовара    перед
возобновлением путешествия.
   После столкновения на реке Госпожа прекрасно несла службу, но в остальное
время по-прежнему почти ни с кем не общалась.  Возвращение  и  враждебность.
Ревуна здорово потрясли ее. В старые времена он был ей верным другом.
   Она все еще пребывала как  бы  в  чистилище,  между  прежней  Госпожой  и
будущей, и веления сердца ее слишком явно  расходились  с  доводами  разума.
Сама она не могла выбраться из этого состояния, а я, как  ни  болел  за  нее
душою, просто не понимал, каким образом взять ее за руку и вывести.
   Пожалуй, она заслужила вечерок отдыха. Я отправил Жабомордого  на  поиски
местного заменителя Садов Опала, и он, к немалому моему  изумлению,  отыскал
таковой. Тогда ft спросил Госпожу,  не  хотелось  бы  ей  провести  вечер  в
обществе.
   После  стольких   месяцев   походной   жизни   она   проявила   небывалую
сговорчивость - если не сказать "восхищение". Нет, не прыгала  от  восторга,
просто: "Ну, раз все  равно  больше  нечего  делать..."  Светская  жизнь  ее
никогда не привлекала. А мой маневр  на  реке  и  бегство  от  нее  к  своим
обязанностям командира вовсе не могли внушать особо теплых чувств ко мне.
   Высадку мы провели с обычной помпезностью,  но  без  шума  и  грома,  что
устроили в Опале. Я не  желал,  чтобы  местные  властители  приняли  это  за
оскорбление. Словом, Одноглазый с  Гоблином  вели  себя  тихо.  Единственным
свидетельством присутствия колдовства был Жабомордый. Никаких угроз, никакой
опасности. А Жабомордый - просто наш толмач-универсал.
   К высадке Одноглазый приготовил своему дружку костюм - столь  же  пышный,
как и его собственный. Вдобавок  слегка,  но  явно  смахивающий  на  одеяние
Гоблина. По-моему, бес был  живым  свидетельством  того,  что  Гоблин  может
выглядеть просто шикарно, если только перестанет лениться на сей предмет.
   Местная элита "смотрела свет и показывала  себя"  в  аллее  давно  уж  не
плодоносивших олив. Она вела на холм близ старого Трого, на его вершине  бил
горячий источник, снабжающий водой бесчисленное  множество  публичных  бань.
Будучи в свете неизвестными, нам пришлось потратить уйму денег в основном, в
виде взяток - на то, чтобы попасть туда. Но даже  после  этого  понадобилось
два дня ждать свободных мест!
   Мы выехали в карете, с Одноглазым и Гоблином на запятках, двумя  взводами
наров - впереди и позади - и Мургеном в качестве  кучера.  Доставив  нас  на
место, он отогнал карету  назад.  Остальные  присоединились  к  нам  в  этой
оливковой аллее. Я облачился в свой костюм легата, а Госпожа была одета, что
называется, "на поражение", только - во все черное. Всегда во всем черном...
Цвет, не спорю, был ей к  лицу,  но  порой  хотелось,  чтобы  она  прикинула
какой-нибудь другой.
   - Наше появление, - заметила она, - возбудило куда больше  интереса,  чем
ты думал.
   На улицах наше появление особого внимания не привлекло.
   Однако  она  была  права.  Хотя  аллея  и   была   популярнейшим   местом
времяпровождения, большая часть светской  публики  явилась  специально  ради
нас. Пожалуй, собрались все, кто только смог. - Интересно, почему?
   - Здесь что-то происходит, Костбправ. Я и сам не слепой. Я это  видел.  Я
понял это через пару минут после встречи с Лозаном Лебедем там, в Треше.  Но
что именно - понять никак не мог. Даже с помощью Жабомордого. Если что-то  и
замышлялось против нас, он при этом присутствовать не  мог.  Все  мы,  кроме
наров, привычных к церемонной жизни еще в Джии-Зле, под  взглядами  стольких
глаз чувствовали себя неуютно.
   - Да, - признал я, - пожалуй, это была не самая гениальная из моих  идей,
- Напротив. Происходящее подтверждает, что нами интересуются гораздо больше,
нежели простыми путешественниками. Они хотят извлечь из нас какую-то пользу.
   Госпожа, очевидно, была обеспокоена.
   - Добро пожаловать в жизнь Черного Отряда, серденько мое, - сказал  я.  -
Теперь ты понимаешь мой  цинизм  относительно  власть  имущих.  И  теперь-то
осознаешь, что приходилось испытывать мне множество раз.
   - Возможно. Немного. Я чувствую себя униженной. Словно я - не человек,  а
предмет, который может оказаться полезным...
   - Повторюсь: добро пожаловать в жизнь Черного Отряда.
   И то была лишь одна из ее проблем. Мысли мои вернулись  к  этому  бродяге
Взятому, Ревуну, столь неожиданно - и враждебно! - воскресшему  из  мертвых.
Никакие доводы не убедили бы меня в том, что  его  появление  на  реке  было
случайностью. Он ждал нас с определенным намерением навредить.
   И, пуще того, странный, неожиданный интерес к нам - по  крайней  мере,  с
самого Опала... Я оглянулся в поисках ворон.
   Вороны преспокойно, тихонько  так,  восседали  на  ветвях  олив.  Следят.
Постоянно следят...
   И  Меняющий  Облик,  еще  один  оживший  покойник,  ждавший   Госпожу   в
Джии-Зле...  Здесь  явно  -  чьи-то  непонятные  планы.  И  убедить  меня  в
обратном... Для этого слишком уж многое должно произойти.
   Все-таки я не стал давить на Госпожу. До времени.  Служила  она  справно.
Вероятно, выжидает...
   Чего?
   Давным-давно мне стало ясно, что  о  даме  такого  сорта  гораздо  больше
узнаешь, слушая, наблюдая и сопоставляя, чем путем прямых расспросов -  ведь
непременно постарается солгать и запутать, даже там, где и не  нужно  бы.  К
тому ж я не более  нее  представлял,  что  могло  привлечь  к  нам  подобный
интерес. Кроме, разумеется, нее самой.
   Прислуга аллеи проводила нас в отдельный  будуар  с  горячим  минеральным
бассейном.  Нары  распределились  по  окрестностям.  Гоблин   с   Одноглазым
подыскали неприметные наблюдательные посты. Жабомордый  остался  поблизости,
чтобы, в случае надобности, переводить.
   Мы сели.
   - Как продвигаются твои изыскания? - спросила Госпожа,  поигрывая  кистью
зрелого багрового винограда.
   - Странно. Иначе не скажешь. Похоже, мы  -  у  самого  края  Земли.  Того
гляди, свалимся.
   - Что? Ах, это - снова твое пресловутое чувство юмора...
   - Таглиос битком набит картографами. И работают они замечательно.  Однако
я не нашел ни одной карты, по коей можно добраться туда, куда нам нужно.
   - Может, ты просто не смог объяснить, чего хочешь?
   - Нет. Они все понимали. Но, стоило заикнуться о нашем деле,  становились
глухи.  Новые  карты  описывают  лишь  земли  до  южных  границ  таглиосской
территории. Если удается отыскать старую, она оказывается выцветшей миль  за
восемьсот к югу. Одно и то же - даже с  самыми  распрекрасными  картами,  на
которых показано каждое дерево!
   - Они что-то скрывают?
   - Кто - они? Весь город? Не похоже на то. Однако другого объяснения на ум
не приходит.
   - Но ты задавал правильные вопросы?
   - Небывалого красноречия! Змеиного лукавства! Но, едва доходило до  дела,
возникали проблемы с переводом.
   - И что  ты  собираешься  предпринимать?  Сгустились  сумерки.  Фонарщики
принялись за работу. Я некоторое время наблюдал за ними.
   - Может, Жабомордый окажется полезным. Не знаю. Мы зашли так далеко,  что
от Летописи пользы нет. Но, по всему судя, нам  нужно  именно  туда,  в  это
белое пятно. У тебя есть какие-нибудь мысли?
   - У меня?
   - Именно. Вокруг Отряда творится что-то непонятное. Не думаю,  что  из-за
моего важного вида.
   - Чепуха.
   - Нет, не чепуха. Я имею основания так полагать. Без нужды не стал  бы  и
говорить об этом. Но было бы просто чудесно, кабы я знал, почему некий давно
умерший Взятый выслеживал нас, а другой -  твой  бывший  закадычный  дружок,
кстати - пытался погубить нас в тех болотах.  Интересно:  он  знал,  что  ты
путешествуешь с этой баркой? Или же дрался  исключительно  против  Меняющего
Облик? Или просто не желал  пускать  кого-либо  в  низовья  реки?  Интересно
также, не набредем ли мы на него снова? Или еще на кого-нибудь, не умершего,
когда это полагалось?
   Все это я старался говорить тоном мягким и спокойным, но  злость  все  же
малость вырвалась наружу.
   Тут нам  принесли  первую  перемену  -  пропитанные  бренди  замороженные
ломтики дыни. Пока мы бранились, кто-то весьма догадливый  доставил  пищу  и
нашим охранникам. Не столь изысканную, пожалуй, но - все-таки.
   Госпожа над  чем-то  размышляла,  катая  во  рту  ломтик  дыни.  Внезапно
встрепенулась и закричала:
   - Не есть этого! Никому - не есть!
   Кричала она на диалекте  Самоцветных  Городов,  который  к  тому  времени
понимали даже самые тупые из наров. В аллее  мгновенно  стало  совсем  тихо.
Нары побросали свои тарелки.
   Я поднялся.
   - В чем дело?
   - В эту пищу что-то подмешано.
   - Яд?
   - Скорее, наркотик. Нужно проверить детальнее.
   Я подошел к ближайшему латнику и взял его тарелку. Под обычной для  наров
маской равнодушия он кипел от негодования. Ему здорово хотелось  кого-нибудь
пристукнуть.
   Такая возможность представилась, когда я повернулся  спиной,  намереваясь
уйти с добычей.
   Последовал быстрый шорох шагов, затем - глухой удар дерева  по  живому  и
мягкому. И крик боли раздался отнюдь  не  шуточный.  Обернувшись,  я  увидел
моего нара стоящим над  распростертым  навзничь  человеком,  к  горлу  коего
приставлено было острие копья. В человеке  я  узнал  одного  из  фонарщиков.
Около откинутой руки его лежал длинный нож.
   Я окинул взглядом аллею. Со всех сторон на нас смотрели, при этом вежливо
улыбаясь.
   - Одноглазый! Жабомордый! Ко мне! - Они явились. - Мне  нужно  что-нибудь
нешумное. Дабы не испортить кому-нибудь ужин. Но оно должно  привести  этого
типа к готовности отвечать, когда я стану спрашивать. Можете?
   - Знаю я одну штучку... - Одноглазый захихикал, потирая руки  в  жестоком
веселье, а Гоблин тем часом призадумался. -  Знаю  я  одну  такую  штучку...
Идите ужинайте,  ни  о  чем  не  тревожьтесь.  Старик  Одноглазый  обо  всем
позаботится. Он у меня кенарем запоет.
   Он щелкнул пальцами, и некая неведомая сила, ухватив за лодыжки, потянула
фонарщика вверх. Тот зашелся в беззвучном крике, немо  разевая  pot,  словно
рыба на крючке.
   Я сел напротив Госпожи и кивнул головой:
   - Идея Одноглазого. Не позволяет жертве кричать.
   С этими словами я положил в рот ломтик дыни.
   Одноглазый  поднял  фонарщика  футов  на  двадцать  от  земли  и  на  том
остановился.
   Госпожа принялась ковыряться в пище, доставленной нарам.

***

   Целесообразность предания пленника воле  Одноглазого  вызывала  сомнения:
мне не удалось сохранить тот настрой,  в  каком  я  организовывал  вечер.  И
Госпожа оставалась встревоженной.
   Я, словно бы невзначай, взглянул через плечо.
   С фонарщика, словно сухие листья, опадали клочья одежды. В прорехах видны
были, во множестве ползающие по его коже, тонкие, сияющие  лимонно-желтым  и
канареечным, черви.  Столкнувшись,  два  червя  разных  оттенков  вспыхивали
искрами, и неудачливый покуситель  пытался  дернуться.  Когда  он  пришел  в
нужное расположение духа. Одноглазый "уронил" его так, что от носа  пленного
до земли осталось около фута. Жабомордый что-то  пошептал  в  ухо  висящего,
вслед за чем тот вновь был поднят в воздух.
   И вправду, нешумно. Какую же дьявольщину сотворил бы Одноглазый, потребуй
я зрелищности?
   Гоблин взглянул мне  в  глаза.  Я  поднял  бровь.  Он  языком  глухонемых
просигналил:
   - Идут. Похоже, из важных.
   Изобразив на лице полную незаинтересованность, я внимательно  смотрел  на
Госпожу. Та, с виду, ни на что не обращала особого внимания.
   К нам подошли двое, изысканно и дорого одетых. Один был туземцем, черным,
словно чернила из ореховой кожуры, однако не негроидного типа. Таглиосцы все
таковы. Все виденные нами  в  Таглиосе  негроиды  были  только  приезжими  с
верховьев реки. Ну а с этим явился наш  старый  знакомец,  Лозан  Лебедь,  с
желтыми, словно кукуруза, волосами.
   Лебедь заговорил с подвернувшимся под  руку  наром,  а  его  спутник  тем
временем оценил старания Одноглазого. Я кивнул  Гоблину,  и  тот  отправился
поглядеть,  нельзя  ли  вытянуть  чего  из   Лебедя.   Вернулся   Гоблин   в
задумчивости.
   - Лебедь сказал: этот черный хрен, что с ним, здесь главный. Именно этими
словами и сказал.
   - Пожалуй, здесь он слегка перегнул. Я переглянулся с Госпожой. Она,  как
в былые времена, приняла  облик  твердокаменной  Императрицы,  которая  выше
всяческих низких чувств. Мне ужасно захотелось встряхнуть ее, обнять -  хоть
что-то сделать, дабы высвободить ее страсть, показывавшуюся лишь  на  миг  и
снова прячущуюся как можно глубже. Она пожала плечами.
   - Пригласи их присоединиться к нам, - сказал  я.  -  И  пусть  Одноглазый
подошлет  сюда  своего  беса.  Чтобы  проверял,  правильно  ли  этот  Лебедь
переводит.
   Прислуга, едва наши гости приблизились, пала ниц. До этого я не  встречал
в Таглиосе подобного. Если так, князь здесь - это действительно князь.
   Лебедь приступил к делу без околичностей.
   - Вот этот тип - Прабриндрах Драх; он тут у них главный.
   - И ты ему служишь.
   - Ну да, - улыбнулся он. - Как бы  халтурка  такая.  Призывом  ведаю.  Он
хочет знать, не ищете ли вы службы.
   - Ты знаешь, что не ищем.
   - Я ему говорил. Сам хочет убедиться.
   - У нас свой путь.
   Я постарался, чтобы это прозвучало достаточно величественно.
   - По велению богов?
   - Что?
   - Эти таглиосцы - здорово суеверны. Вы это должны бы уже уяснить. Значит,
подать ваш путь надо, словно бы это боги вам повелели. Выполняете, мол, волю
богов. А вы точно не можете на время этот  путь  прервать?  Отдохнули  бы...
Я-то знаю, как устаешь в этих походах.  А  этому  мужику  как  раз  надо  бы
кой-какую не шибко чистую работенку провернуть.  А  вы,  по  слухам,  хорошо
управляетесь с подобными делами.
   - Лебедь, что ты знаешь о нас на самом деле? Он пожал плечами:
   - Что рассказывают.
   - Рассказывают. Хм... Прабриндрах Драх что-то сказал.
   - Он хочет знать, зачем этот тип болтается в воздухе.
   - Затем, что хотел ударить меня в спину ножом.  После  того,  как  кто-то
пытался отравить мою охрану. Через некоторое время я спрошу его, для чего.
   Лебедь с  Прабриндрахом  о  чем-то  залопотали.  Последний,  видимо,  был
раздражен и устал. Взглянув на бесенка, он протрещал что-то еще.
   - Он хочет знать, что такое ваш путь.
   - Ты об этом достаточно наслышан. И, несомненно, уже сказал ему.
   - Да ты пойми, это он - из вежливости. Я пожал плечами:
   - Чем же  несколько  простых  путешественников  привлекли  такой  интерес
князя?
   Лебедь занервничал. Похоже, разговор почти коснулся самой сути дела.
   Прабриндрах произнес несколько фраз.
   - Прабриндрах говорит, вы рассказывали о том, где побывали,  и  он  очень
хочет узнать о тех краях побольше. Это его весьма интригует, как и ваш путь,
хотя вы так и не сказали, куда именно идете.
   По тону было похоже,  что  он  старается  переводить  как  можно  точнее.
Жабомордый слегка кивнул мне.
   По дороге от Третьего Порога к Таглиосу  мы  рассказывали  Лебедю  и  его
компании очень мало. Мы скрытничали с ними так же, как и они  с  нами.  И  я
решил, что из раскрытия нашей цели может выйти прок.
   - Мы идем в Хатовар.
   Лозан даже не удосужился перевести.
   Прабриндрах снова залопотал.
   - Он говорит, что вам не следует идти туда.
   - Поздно останавливаться. Лебедь.
   - Тогда вы. Капитан, попадете в беду, какую даже не  в  силах  вообразить
себе.
   Лебедь перевел князю мой ответ.  Тот  подал  очередную  реплику.  Он  был
весьма взволнован.
   - Начальник говорит: голова - ваша, хотите - топором  ее  брейте,  но  ни
один человек, если  только  он  в  своем  уме,  не  произносит  вслух  этого
названия. Иначе смерть может настичь, прежде чем успеешь выговорить  его.  -
Он пожал плечами и глупо ухмыльнулся. - Хотя,  если  будете  упорствовать  в
погоне за этой химерой, вас куда скорее погубят силы вполне  земные.  Земли,
лежащие между здешними и тамошними, очень уж плохи.  -  Лебедь  взглянул  на
князя и закатил глаза. - Нам рассказывали о чудовищах и колдовстве.
   - Да ну? - Я оторвал несколько  волоконцев  мясца  от  маленькой  жареной
птички, прожевал, проглотил. - Лебедь, я  вел  этот  Отряд  сюда  от  самого
Курганья. Ты помнишь, где это и что это. Значит, чудовища и магия? Мы прошли
семь тысяч миль, и я не потерял ни единого человека. Река  не  вспоминается!
Тот, кто встает на моем пути, не  успевает  даже  пожалеть  об  этом  после.
Слушай меня внимательно. Я в  восьми  сотнях  миль  от  края  карты.  И  ,не
остановлюсь. Я не могу остановиться.
   То была одна из самых длинных моих речей - если не считать  тех  случаев,
когда я читал нашим вслух из Летописи.
   - Капитан, твои трудности и заключаются в этих  восьми  сотнях  миль.  Те
семь тысяч можешь считать прогулкой на природу.
   Прабриндрах сказал что-то очень краткое. Лебедь кивнул, но переводить  не
стал. Я взглянул на Жабомордого.
   - Сверкающий камень, - сказал тот.
   - Что?
   - Он Так сказал, начальник. Сверкающий, камень. Не знаю, что это значит.
   - Лебедь!
   - Это такое местное выражение. По-розеански примерно то же, что  "ходячий
мертвец". Тут что-то, связанное со старыми временами  и  чем-то  таким,  под
названием "Вольные Отряды Хатовара", оставившими по  себе  очень  уж  плохие
воспоминания.
   Я поднял бровь:
   - Лебедь, Черный Отряд - последний из Вольных Отрядов Хатовара.
   Он недобро взглянул на меня и перевел. Князь, не отводя взгляда от жертвы
Одноглазого, что-то ответил.
   - Капитан, он говорит, что всякое, пожалуй, возможно. Однако  возвращение
Отряда, которого никто не  видел  с  тех  пор,  как  дед  ею  деда  был  еще
сосунком... Хотя он думает, что вы, может быть, и вправду  -  Черный  Отряд.
Ваше явление было предсказано. - Он искоса глянул на  беса,  словно  упрекая
того в предательстве. - И Хозяева Теней предостерегали его от сделок с вами.
Хотя то,  что  он  желал  бы  такой  сделки,  вполне  естественно,  учитывая
разорение и отчаяние, сеемые этими фанатиками старого...
   Я взглянул на Жабомордого. Тот кивнул.  Лебедь  старался  быть  предельно
точным.
   - Он ходит вокруг да около. Костоправ, - сказала Госпожа.  -  Ему  что-то
нужно. Скажи ему, пусть переходит к делу.
   - Лебедь? Это и вправду было бы неплохо. Тот продолжал переводить:
   - Но вчерашний ужас сегодня не значит ничего.  Вы  не  похожи  на  давних
фанатиков. Это вы сейчас показали на реке. И Трого Таглиос ни перед  кем  не
склонится. Если эта чума с юга страшится банды грабителей, он склонен забыть
старые счеты и объединиться с принадлежащими его времени.  Если  и  сами  вы
забудете.
   Я ни сном ни духом не понимал, о чем это он.
   - Костоправ! - зарычала  Госпожа,  как-то  уловив,  что  кроется  в  моей
голове, еще до того, как мысль моя успела оформиться. - У нас нет времени на
удовлетворение твоего любопытства насчет прошлого! Здесь что-то  происходит.
Держись ближе к этому, пока в наши задницы не запустили из пращи!
   Она определенно становится одной из нас!
   - Лебедь, ты вообще-то представляешь, на  каком  мы  свете?  Ты  ведь  не
считаешь, что мы верим  в  случайность  встречи  с  тобой  и  той  женщиной?
Давай-ка поговорим попросту.

***

   Конечно, попросту заговорили не сразу. Стало совсем темно,  взошла  луна.
Все выше и выше  карабкалась  она  в  небо...  Прислуга  аллеи  окончательно
потеряла терпение, однако просить владетельного князя  слинять  поскорей  не
позволяла хотя  бы  простая  человеческая  вежливость.  Те  же,  кто  пришел
посмотреть на нас, понятное дело, не желали раньше нас покидать аллею.
   - Определенно, здесь что-то происходит, - шепнул я Госпоже. - Только  вот
- как же вытащить из него, что именно?
   Прабриндрах преуменьшал все, о  чем  рассказывал,  но  присутствие  отцов
города  Прямо-таки  вопило:  Таглиос  вплотную  приблизился  к   опаснейшему
распутью. Подтекст услышанного мною я определил так: князь хочет  плюнуть  в
лицо несчастью.
   - Давно, - попытался объяснить Лозан, - никто  не  может  точно  сказать,
когда именно, потому что никто не старался уточнять - в городе под названием
Питиус, что в четырехстах милях к юго-востоку, появилась, так сказать. Тьма.
Никто и не почесался. Затем она распространилась  на  Траджевец  и  Кьяулун,
каковые были весьма важны, и на Секст с Фридом. Тут все вдруг  всполошились,
но было уже поздно. Громадным куском страны стали править четверо  колдунов,
которых спасшиеся назвали Хозяевами Теней. Пунктика  них  был  насчет  Тени.
Траджевец переименовали в Бесплотие, а Кьяулун - в Тенелов,  а  в  наши  дни
почти все называют их Империю Страной Теней...
   - Ты наконец объяснишь, каким образом все это касается нас?
   - Примерно через год после завоевания тех городов, ни разу не воевавших с
самого Хатоварского террора. Хозяева Теней вооружили население  и  принялись
за обычные имперские игры. За год своей власти они захватили  большую  часть
земель, лежащих между южной границей Таглиоса и краем карты.
   - Кажется, улавливаю, - сказала  Госпожа,  чье  лицо  мрачнело  прямо  на
глазах.
   - Я тоже. Продолжай, Лебедь.
   - Н-ну, прежде чем они добрались до нас... Прежде  чем  взяли  Таглиос  в
оборот, их земли  порядком  пришли  в  упадок.  Междоусобица,  по  рассказам
бежавших   оттуда,   была   крупная.   Интриги,   предательства,   подрывная
деятельность, покушения, союзы - словом, там  все  здорово  переменилось.  И
если один из них вырывался вперед, то остальные  объединялись  против  него.
Так было лет пятнадцать-восемнадцать, и Таглиосу ничто не угрожало.
   - А теперь?..
   - Теперь они  поглядывают  в  нашу  сторону.  В  прошлом  году  пробовали
воевать, да не заладилось у них. - Он самодовольно улыбнулся.  -  А  Таглиос
имел лишь все мыслимое мужество и - ни  малейшего  представления,  куда  его
девать. Мы с Ножом и Корди вроде как ведали  рекрутским  набором  в  прошлом
году. Но я-то в службе мало что смыслю, и они - не более моего. Как генералы
мы - все равно, что сиськи на кабане.
   - Значит, дело не в охранных функциях и не  в  грязных  трюках  во  славу
князя. Так? Он хочет нанять нас воевать на своей стороне. Он что,  полагает,
что это обойдется ему дешево? Разве ты не доложил ему  о  нашем  путешествии
сюда?
   - Он - из таких,  кому  нужно  самим  во  всем  убедиться.  Может,  хотел
посмотреть, не дешево ли себя ставите. Я рассказал ему все,  что  когда-либо
слыхал о ваших ребятах. Но он все желал увидеть своими глазами.  Нет,  он  -
правильный старикан. В первый раз я вижу  такого  князя,  который  старается
сделать то, что полагается князю...
   - Ну, так он - редкость куда большая,  чем  волосатая  жаба.  Но  ты  сам
сказал. Лебедь: мы выполняем волю богов.  У  нас  нет  времени  встревать  в
местные раздоры. Разве что - на обратном пути.
   Лебедь рассмеялся.
   - Что тут смешного?
   - На самом-то деле, выбора у вас нет.
   - Вот как? - Я внимательно пригляделся к нему, но ничего не смог прочесть
на его лице. Взглянул на Госпожу - та только пожала плечами. - Отчего же?
   - Чтобы попасть, куда вы  хотите,  надо  пройти  прямиком  сквозь  Страну
Теней. Семь или восемь сотен миль... По-моему, на  Хозяев  Теней  даже  вас,
ребята, не хватит. А Прабриндраха - тем более.
   - Ты говорил, они в четырехстах милях отсюда.
   - Это Питиус в четырехстах милях. Где все это началось. Теперь они убрали
с южной границы все. До Страны Теней сейчас миль семьсот-восемьсот. И как  я
уже говорил, они принялись за нас в прошлом году.  Забрали  все,  что  южнее
Майна.
   Я уже знал, что Майн - это большая река на юге от Таглиоса,  естественная
пограничная - а также и оборонительная - линия.
   - Их войска, - продолжал Лебедь, - кое-где  стоят  всего  в  восьмидесяти
милях от Таглиоса. Мы  знаем,  что  они  нападут,  едва  в  реках  понизится
уровень. И вряд ли церемониться с нами  станут;  Все  четверо  Хозяев  Теней
заявили, что очень разозлятся, если Прабриндрах будет  иметь  дело  с  вами,
ребята.
   Я взглянул на Госпожу:
   - Ну просто уймища народу осведомлена, куда и зачем я иду! Причем  лучше,
чем я сам.
   Не отвечая мне, она спросила:
   - Лебедь, отчего он вообще обратил на нас  внимание?  Зачем  Послал  тебя
навстречу?
   - О, он нас не посылал. Он вообще ничего не знал  об  этом,  пока  мы  не
вернулись. Он просто подумал: если Хозяева Теней вас боятся, значит, с  вами
нужно дружить.
   Хозяев Теней пугал явно не я, но признаваться в этом было незачем. И  для
чего Лебедю с приятелями и хозяином знать, кем была Госпожа?
   - Смелости ему не занимать.
   - Им тут всем смелости не  занимать.  Жаль  только,  не  знают,  куда  ее
применить. Я им объяснить, куда, не в состоянии.  Он  сказал:  если  Хозяева
Теней все равно рано или поздно явятся,  зачем  облегчать  им  жизнь?  Зачем
давать им время на сборы?
   - А что в этом господину Лозану Лебедю? Ты не похож на того, кто работает
задаром.
   - Ладно. Корди не услышит, поэтому скажу  как  есть.  Я  не  хочу  больше
бродяжить. Я нашел себе дом. И не желаю его потерять. Хватит вам этого?
   Может быть.
   - Здесь и сейчас дать ответ я не могу. Ты это понимаешь, если хоть что-то
знаешь о Черном Отряде. Но не думаю, что мы возьмемся за это.  Не  наше  это
дело. Но положение я честно обдумаю и оценю.  Скажи  князю,  что  мне  нужна
неделя и требуется содействие его людей.
   Я полагал необходимым задержаться в Таглиосе  еще  на  одиннадцать  дней,
чтобы дать людям отдых и привести в порядок амуницию и оружие. Мое  обещание
не значило ровным счетом ничего. Кроме того,  что  и  мне  неплохо  было  бы
отдохнуть.
   - И это все? - спросил Лебедь.
   - Чего же тебе еще? Или ты думал, я соглашусь только ради того, что ты  -
такой замечательный парень? Лебедь, мы идем в Хатовар.  Я  сделаю  все,  что
понадобится, чтобы попасть туда. А ты занимайся своим делом. А теперь - пора
разойтись и дать клиенту подумать.
   Он заговорил с  князем.  Чем  дальше,  тем  больше  мне  хотелось  просто
отказать им и кончить дело. Костоправ стар, немощен  и  новых  языков  учить
отнюдь не желает.
   Прабриндрах Драх кивнул, соглашаясь со мной.  Он  поднялся,  я  тоже,  мы
раскланялись, и они с Лебедем удалились, останавливаясь по пути возле прочих
ужинающих  полуночников.  Ничто  не  выдавало  содержания   их   разговоров.
Возможно, он говорил им то, что они желали слышать. Насколько я  видел,  его
собеседники улыбались.

***

   Усевшись поудобнее, я принялся наблюдать за представлением, разыгрываемым
Одноглазым. Его червяки вовсю ползали по голове жертвы.
   - Что ты об этом думаешь? - спросил я Госпожу.
   - По-моему, здесь не место для раздумий.
   - На чью сторону ты склонна встать?
   - Я - солдат Черного Отряда. О чем ты склонен постоянно напоминать.
   - Подобно Ворону. Пока это его устраивало. Давай поговорим  серьезно.  Ты
знаешь, кто такие эти Хозяева Теней? Не Взятые ли это, посланные тобой  сюда
строить для тебя новую Империю?
   - Нет! Я спасла Меняющего Облик и отправила его на юг - просто на  всякий
случай, когда войны и злобы Буреносца было  достаточно  для  объяснения  его
исчезновения. И это - все.
   - Однако Ревун...
   - ..сам спланировал свое  освобождение.  Зная  мое  состояние  и  питаясь
своими амбициями. Это очевидно. Но Хозяева Теней... О них я не знаю  ничего.
Абсолютно. Тебе следовало подробнее расспросить о них.
   - Расспросим. Если они и не из Взятых,  то,  по  всему  судя,  не  многим
отличаются. Потому я желаю знать: на чью сторону встанешь ты?
   - Я - солдат Черного Отряда. Они уже объявили себя моими врагами.
   - Ответ неопределенный...
   - Но другого не будет.
   - Как я и полагал. А что же с Меняющим Облик и  его  подружкой?  -  Я  не
видел их с самого Треша, но нутром чуял, будто  они  прячутся  за  ближайшим
углом. - Если обстановка на  самом  деле  так  плоха,  нам  понадобятся  все
наличные ресурсы.
   - Меняющий Облик сделает то, что я прикажу. Ответ опять-таки  можно  было
толковать по-разному, однако я не стал настаивать на определенности. Лучшего
и на этот раз не предвиделось.
   - И вообще: ешь свой ужин. Костоправ, и отвяжись.
   Я взглянул в свои тарелки. Теплое давно остыло, а холодное - согрелось.
   Жабомордый, плотоядно улыбнувшись, отправился  помогать  хозяину  сломить
волю неудачливого покусителя.
   Одноглазый перестарался. Как  обычно,  когда  вокруг  множество  публики.
Лишку хватил. Пленник просто миновал пик ужаса, и  мы  ничего  не  добились,
кроме дурной славы о нас.
   Хотя - тоже может пригодиться.

Глава 23
ЛОЗАН, ЛЕТУЧИЕ МЫШИ И ПРОЧЕЕ

   Время было позднее. Плюхнувшись в кресло, Лозан зевнул. Нож, Корди и Баба
выжидающе смотрели на него, словно Прабриндрах не в силах был говорить сам.
   - Разговор состоялся, - сказал Лозан.
   - И? - требовательно спросила Радиша.
   - А ты что, думала, он запрыгает и заорет:
   "Боги мои, наконец-то!"?
   - Что он сказал?
   - Сказал, подумает. И это, пожалуй,  лучшее  из  того,  чего  можно  было
ждать.
   - Надо было пойти самой.
   - Сестра, - вмешался Прабриндрах, - другой вообще не стал бы слушать нас,
если бы его только что попытались убить.
   Радиша пришла в крайнее изумление.
   - Не дурачки же они, - продолжал Лозан.  -  Они  поняли,  что  мы  что-то
замышляем, когда мы навязались к ним в попутчики. И следили за нами так  же,
как и мы за ними.
   Копченый,  согласно  своему  имени,  сидел  в  уголке,  в  облаках  дыма.
Совещание проходило в подвале дома одного из  друзей  Радиши,  невдалеке  от
оливковой  аллеи.  Хотя  пахло  в  подвале,  скорее,  загородной  свежестью.
Копченый  приблизился  к  освещенному  лампой  кругу;  сморщенное  лицо  его
выглядело хмуро. Он подозрительно оглядел подвал.
   - Что такое? - спросил Корди.  Он  заметно  дрожал.  Лебедь  тоже  ощутил
холодок в животе.
   - Не уверен... Но на секунду мне показалось, что кто-то смотрит на меня.
   Радиша переглянулась с братом и посмотрела на Лозана.
   - Лозан, вот эти два чудных старика... Одноглазый и Гоблин.  Жулики?  Или
как?
   - Середина на половину. Верно, Нож? Верно, Корди?
   Корди кивнул.
   - Малыш, - сказал Нож. - Вроде ребенка. Жабомордый. Вот кто опасен.
   - Что он такое? - спросила Баба. - Более странного  ребенка  в  жизни  не
видывала. Порой он вел себя словно столетний.
   - Ему может быть и все десять тысяч, - сказал Копченый. - Это бес.  Я  не
осмелился прощупывать его, после того как он понял, что я не просто выживший
из  ума  старик.  Я  не  знаю,  на  что  он  способен.  Но  наверняка  он  -
сверхъестественное существо величайшей силы. Загадка для  меня  в  том,  как
тварь ученического уровня, этот Одноглазый, получил в свои руки  власть  над
ним. Я превосхожу его по таланту, мастерству и образованию, но  ни  вызвать,
ни управлять таким не смогу.
   Внезапно в темном углу раздались писк и хлопанье  крыльев.  Вздрогнув  от
неожиданности, все обернулись туда. В круг света  ворвались  и  заплясали  в
воздухе летучие мыши. Среди них мелькнул темным сгустком ночной  тьмы  некий
гораздо больший силуэт - и одна из мышей оказалась  разорванной  пополам  на
лету. Затем еще силуэт прошел сквозь другую мышь.  Прочим  удалось  вылететь
наружу сквозь решетку подвального окна- Что за черт?! - прохрипел  Лозан.  -
Что это?
   - Вороны, - сказал Нож. - На мышей охотились.
   Голос его звучал совершенно спокойно, словно вороны каждую ночь охотились
по подвалам за летучими мышами - и над самой его головой.
   Вороны больше не показывались.
   - Не нравится мне это, Лозан, -  сказал  Корди.  -  Вороны  по  ночам  не
летают. Тут что-то не так.
   Все посмотрели друг на друга, ожидая, когда кто-нибудь  заговорит.  Никто
не заметил за окном силуэта леопарда, заглядывающего одним глазом в  подвал.
И уж тем более никто не  заметил  детскую  фигурку,  уютно  развалившуюся  в
корзине за пределами светлого круга и довольно ухмыляющуюся. Только Копченый
снова задрожал и  принялся  описывать  плавные  круги  по  подвалу.  Его  не
оставляло чувство, что за ним наблюдают.
   - Насколько мне помнится, - заговорил Прабриндрах, - кто-то говорил,  что
встречаться поблизости от аллеи  -  не  столь  уж  хорошая  мысль.  Помню  и
предложение собраться для совета во дворце, в комнате,  защищенной  Копченым
от проникновения посторонних. Не знаю, что здесь произошло, но происхождение
всего этого естественным не было, а посему я не желаю  разговаривать  здесь.
Идемте. Уж эта-то задержка делу не повредит. Что ты думаешь. Копченый?
   Старика била крупная дрожь.
   - Возможно, так будет мудрее, мой князь. Гораздо мудрее.  Здесь  -  нечто
большее, чем можно разглядеть глазами... Впредь следует считать, что за нами
следят.
   - Кто следит, старик? - раздраженно спросила Радиша.
   - Не знаю. Но есть  ли  разница,  Радиша?  Это  дело  может  интересовать
многих. Первожрецов. Или тех солдат, которыми ты  намерена  воспользоваться.
Или Хозяев Теней. Возможно, и некие вовсе не известные нам силы.
   Все воззрились на него.
   - Объясни, - приказала Баба.
   - Не могу. Разреши лишь напомнить, что  эти  люди  преуспели  в  одолении
речных пиратов, долгое время перекрывавших реку. Никто из них не рассказывал
об  этом,  но  случайные   фразы,   собранные   вместе   и   сопоставленные,
свидетельствуют, что обе стороны пустили в ход магию высшего порядка.
   Их - оказалась более действенной. Однако, помимо беса, при  них  не  было
ничего, указывающего на  это,  когда  мы  присоединились  к  ним.  Если  они
обладают такой силой, где  же  она?  Может  ли  быть  так  хорошо  спрятана?
Возможно, но я в этом сомневаюсь. Быть может, эта сила путешествует с  ними,
не будучи с ними, если вы понимаете, что я хочу сказать.
   -  Нет,  не  понимаем.  Ты  снова  взялся  за  старые  фокусы.  Тщательно
отмеренные дозы тумана...
   - Я говорю туманно оттого, что не имею ответов, Радиша. Лишь вопросы... Я
все чаще думаю:  может  быть,  банда,  которую  видим  мы,  только  иллюзия,
созданная специально для нас? Горстка людей  -  конечно,  крепких,  сильных,
искушенных в науке убивать - чем она могла напугать Хозяев  Теней?  Что  так
обеспокоило их? Либо они знают больше нашего, либо же больше  нашего  видят.
Вспомните историю Вольных Отрядов. То не были просто банды убийц! А эти люди
твердо решили дойти до Хатовара. Их Капитан перепробовал все способы,  кроме
насилия, стараясь выведать дорогу...
   - Эй, Копченый? - перебил его Нож. - Ты предлагал пойти  разговаривать  в
другое место. Может, пойдем наконец?
   - Ага, - поддержал его Лебедь. - В  этом  клоповнике  меня  просто  дрожь
берет. Не понимаю я вас, Радиша. Вроде как вы с князем правите Таглиосом,  а
прячетесь в каких-то дырах...
   Радиша встала.
   - Наш трон не так уж прочен. Мы правим в согласии со  жрецами.  И  им  не
следует знать обо всем, что мы делаем.
   - Да ведь все мало-мальски значимые лорды и попы  были  нынче  вечером  в
аллее. И все знают.
   - Они знают то, что им было сказано. А сказана им была лишь часть правды.
   Корди наклонился к уху Лозана:
   - Слушай, кончай. Не видишь, что делается? Тут  игра  покрупнее  простого
отражения Хозяев Теней.
   - Угу.
   Следом за ними беззвучно, как сама  смерть,  кралась  от  одного  темного
закоулка к другому тварь, похожая на леопарда. Вороны скользили от  ветки  к
ветке.  А  по  мостовой,   совершенно   не   скрываясь,   однако   оставаясь
незамеченной, двигалась детская фигурка. Но летучих мышей в воздухе не было.
   Предупреждение Лозан  понял.  Баба  с  братцем  полагают,  что  борьба  с
Хозяевами Теней захватит и жрецов с паствой. Пока  те  будут  отвлечены,  им
удастся взнуздать все государство единой уздой, и...
   Он не жалел. В жрецах, действительно, не было никакого  толку.  Возможно,
Нож что-то затевает. Ну да,  конечно.  Всех  их  следует  утопить,  и  тогда
Таглиос избавится от своего нынешнего ничтожества.
   Через каждую дюжину  шагов  он  оборачивался.  Улица  позади  всякий  раз
оказывалась пуста. И все же он был уверен, что за ним следят.
   - Ж-жжуть, - пробормотал он, удивляясь тому, что вообще влез в эти дела.

Глава 24
ТАГЛИОС
КНЯЖЕСКАЯ НАСТОЙЧИВОСТЬ

   Этот Прабриндрах Драх вполне мог быть  просто  замечательным  парнем,  но
склизким, совсем как любой негодяй. Через два дня после нашего  разговора  я
носа наружу высунуть не мог без того, чтобы меня тут же  не  начинали  шумно
приветствовать как "защиту нашу и оборону", "спасителя" и "избавителя".
   - Одноглазый, что за дьявольщина?
   - Подловить тебя намерен. - Он метнул в Жабомордого свирепый взгляд.  Бес
накануне ночью осрамился - не смог подобраться ни к  кому,  кроме  Лебедя  с
дружками в их же пивнушке. А там они о делах  не  разговаривали.  -  Так  ты
уверен, что хочешь в эту библиотеку?
   - Еще как.
   Помимо всего прочего,  таглиосцы  прониклись  мыслью,  что  я  -  великий
целитель и воин мессианского толка.
   - Что с ними стряслось? Князь может кормить их любым дерьмом,  но  отчего
они клюют на это?!
   - Хотят, вот и клюют.
   Матери протягивали ко мне детей, дабы я, при-;  коснувшись,  благословлял
их. Юноши лязгали всем под руку попавшимся железом и орали песни в  маршевом
ритме. Девицы усыпали цветами мой путь, а порой сыпались под ноги и сами.
   - Вон та - ничего, - заметил Одноглазый, извлекая  меня  из  тенет  мечты
шестидесятилетней давности. - Не хочешь, так уступи мне.
   - Охолони. Прежде чем предаваться  основным  инстинктам,  поразмысли  над
тем, что происходит.
   Крайности его порой сбивают с толку. Возможно, он смотрел на происходящее
как на простую иллюзию. Или, по крайности, подслащенную  пилюлю.  Он  у  нас
глуповат, но не такой уж дурак. Порою.
   А он хмыкнул:
   - Эх, пленник соблазнов... Не может же Госпожа все время заглядывать тебе
через плечо.
   - Но я  просто  обязан  не  разочаровать  людей,  которые  так  стараются
уговорить нас... Ведь верно?
   - Вроде так.
   Однако не похоже было,  что  он  верит  самому  себе.  Неожиданная  удача
причиняла ему беспокойство.
   Мы вошли в библиотеку. В ней ничего не обнаружилось достойного.  То  есть
настолько ничего, что подозрения  мои  порядком  усилились.  От  Жабомордого
проку  было  тоже  не  много,  однако  он  мог  хоть  что-то  подслушать.  И
пересказанные им беседы еще усилили мою тревогу.
   Для солдат, однако,  наступили  чудесные  времена.  Перед  некоторыми  из
соблазнов не устояла даже превосходнейшая дисциплина наров. Могаба несколько
ослабил узду. Словом, как однажды утром заорал мне в ухо Гоблин:
   - Костоправ! Небо горит!!!
   Чувство чего-то, происходящего прямо за моей спиной, никак  не  оставляло
меня.

***

   Геополитическая обстановка была ясна.  Она  оказалась  точно  такой,  как
описывал ее Лебедь.
   Добраться до Хатовара можно было лишь  пробив  себе  семисотмильный  путь
сквозь земли, управляемые Хозяевами Теней. Если  эти  Хозяева  Теней  вообще
существовали.
   Лично я слегка сомневался в их существовании. Все, с кем я беседовал  при
посредстве Жабомордого, в них верили, однако не  видели  никаких  конкретных
доказательств. - Ведь и богов никто никогда не  видел,  -  сказал  мне  один
жрец. - Но все мы в них верим, не так ли? Мы видим воочию плоды трудов их...
   Тут до него дошло, что  на  слова  о  том,  что  в  богов  верят  все,  я
осклабился. Глаза его сузились, и он поспешил  прочь.  В  первый  раз  здесь
кто-то не дрожал от счастья, общаясь со мной. И я сказал Одноглазому, что из
слежки за первожрецами может выйти больше толку. Князь и Лебедь,  в  отличие
от них, знали, когда нужно держать язык за зубами.
   То,   что   нами   манипулируют,   стараясь   поднять   против   каких-то
волшебников-тяжеловесов, мне вовсе не доставляло удовольствия. И более того,
нам приходилось бороться с лучшим противником  за  последние  двадцать  лет.
Противником этим было мое собственное невежество.
   Я  не  знал  местного  языка.  Я  не  понимал  таглиосцев.   История   их
представляла собою сплошную тайну, и Лебедь с  приятелями,  пускавшие  порой
солнечных зайчиков в густую тень, здесь подмогой  не  были.  Конечно  же,  я
ничего не знал о Хозяевах Теней и  народе,  которым  они  правили.  То  есть
ничего, кроме того, что мне было сказано, а это  еще  хуже,  чем  ничего.  А
самое худшее - я не имел ни малейшего представления о землях, где, возможно,
придется воевать. И для  поиска  ответов  на  все  эти  вопросы  времени  не
оставалось.
   Закат третьего дня. Мы переехали на новые квартиры в южном конце  города,
предоставленные государством. Я собрал всех, кроме полудюжины часовых.  Пока
ребята  ужинали  -  ужин  был  приготовлен  и  подан   людьми,   присланными
Прабриндрахом, - сидевшие за моим столом сдвинули  головы  поближе.  Прочие,
имели приказ держать таглиосцев в состоянии постоянной занятости.  Вряд  ли,
конечно, они могли бы понять нас, однако такая возможность не исключалась.
   Я сел во главе стола. По левую руку от меня села  Госпожа,  по  правую  -
Могаба с двумя своими  лейтенантами,  а  за  Госпожой  устроились  Гоблин  с
Одноглазым, причем тем вечером Гоблин сидел ближе ко мне. О месте за  столом
у них каждый раз разгорался спор. Далее сидели Ведьмак и Масло, а Мургену, в
качестве ученика летописца, был отведен дальний конец стола. Я  сделал  вид,
что рассказываю за едой некую историю, как отец семейства, развлекающий чад.
   - Ночью я выведу наружу имперских жеребцов. Госпожа,  Гоблин,  Ведьмак  и
Масло идут за мной. По одному. Также - один из лейтенантов  Могабы  с  одним
солдатом. Они должны держаться в седле.
   Одноглазый испустил жалобный вздох. Мурген - тоже.  Но  Могаба  заговорил
первым:
   - Украдкой?
   - Я хочу  провести  разведывательный  рейд  на  юг.  Возможно,  эти  люди
пытаются продать нам кота в мешке.
   На деле я этого не думал, но зачем полагаться на чужие слова, если  можно
взглянуть самому? Особенно  если  этот  говорящий  пытается  воспользоваться
тобой...
   - Одноглазый, останешься здесь и будешь держать беса  в  работе.  Днем  и
ночью. Мурген, записывай все, что он будет докладывать. Могаба,  будешь  нас
прикрывать. Если местные рассказывали правду, наш рейд продлится недолго.
   - Ты обещал Прабриндраху дать ответ через неделю. Осталось четыре дня.
   -  Вернемся  вовремя.  Выезжаем  после  следующей  смены  часовых,  когда
Одноглазый с Гоблином отключат всех, кто может увидеть нас.
   Могаба кивнул. Я взглянул на Госпожу.  Она  ничего  не  желала  добавить.
Хочешь, мол, быть главным - будь им, а она оставит свое мнение при себе.
   - Несколько моих людей, - сказал Могаба, - обратились ко мне с  некоторым
деликатным делом. Я полагаю, нам необходимо выработать политику.
   Это было по меньшей мере неожиданно.
   - Политику? Касательно чего?
   - В какой мере наши люди вправе применять силу для самообороны. Несколько
наших людей подверглись нападениям. Они хотят знать, до каких пределов им, в
силу политических причин, необходимо проявлять  сдержанность.  Будет  ли  им
позволено демонстрировать силу?
   - Ох как! Когда это началось?
   - Первый рапорт я получил около полудня.
   - Все случаи, значит, сегодня?
   - Так точно, сэр.
   - Давай посмотрим на подвергшихся нападениям.
   Он привел их к столу. Все оказались  нарами.  Их  было  пятеро.  Пожалуй,
такое могло произойти не только с наром. Я послал Мургена к нашим. Вскоре он
вернулся..
   - Три случая. Они сами справились. Говорят, не подумали, что такие мелочи
стоят рапорта.
   Это кое-что говорит о состоянии дисциплины.... Примерно  через  полминуты
было установлено, что нападавшие, судя по всему, не являлись таглиосцами.
   - Такие сморщенные  смуглые  карлики?  Мы  видели  подобных  на  реке.  Я
спрашивал Лебедя; тот сказал, что не  знает,  откуда  они.  Однако  медвежью
болезнь они ему устроили. Если они не таглиосцы, не спускайте им  ничего.  И
пару пленных возьмите. Одноглазый! Если сумеешь изловить парочку, возьми  их
в работу, и...
   Все это говорилось, пока таглиосские подавальщики сновали туда-сюда.  Как
раз в этот момент несколько человек подошли забрать пустые тарелки,  удержав
Одноглазого от жалоб на столь непомерное количество работы для него  одного.
Впрочем, и после их ухода он не успел даже вякнуть.
   Первым заговорил Мурген:
   - Тут одно  дело.  Костоправ.  Могаба  слегка  поморщился.  Гибкий-то  он
гибкий, но никак не мог привыкнуть к тому, что я позволяю кому-либо называть
меня иначе чем "Капитан".
   - Что за дело?
   - Летучие мыши. Гоблин хихикнул:
   - Заткнись, коротышка. Что за мыши?
   - Ребята постоянно находят вокруг мертвых летучих мышей.
   Уголком  глаза  я  заметил,  что  Госпожа  внимательно  прислушивается  к
разговору.
   - Не понимаю.
   - Наши люди с самого приезда сюда каждое  утро  находят  мертвых  летучих
мышей. Все разодраны, не просто упали мертвыми. И - только там,  где  мы.  В
городе этого больше нигде не бывает.
   Я посмотрел на Одноглазого. Он тоже взглянул на меня и сказал:
   - Понятно. Все понятно. Еще работенка для старого, доброго Одноглазого. И
как этот Отряд обойдется без меня, когда помру?
   Уж не знаю, купились ли на это остальные или как.
   Между мной и Одноглазым существовало нечто такое, во Что  были  посвящены
не все.
   - Еще проблемы есть?
   Проблем ни у кого не нашлось, однако у Мургена был вопрос:
   - Ничего, если мы малость поработаем  над  Лебедем?  Я  поглядел  на  эту
забегаловку, где он - хозяин. Пожалуй, кое-кто из наших ребят  там  посидит.
Может, удастся выяснить что-нибудь интересное.
   -  В  крайнем  случае,  хоть  понервничает.  Хорошая  идея.  И  из  наров
кого-нибудь возьмите. Пусть приглядятся к этому Ножу.
   - Страшноват парень, - заметил Масло.
   - И, голову кладу, самый опасный. Наподобие Ворона.  Убьет  -  глазом  не
моргнет, а через пять минут и не вспомнит.
   - Вы должны рассказать мне побольше об этом Вороне, - сказал Могаба. -  С
каждым разом, тогда вы упоминаете о нем, он все больше интригует меня.
   В разговор, не донеся вилки до рта, вмешалась Госпожа.
   - Обо  всем  этом  написано  в  Летописи,  лейтенант,  -  сказала  она  с
предостерегающей мягкостью.
   При всей его преданности всему, связанному с Черным Отрядом,  Могабе  еще
только предстояло предпринять попытку серьезного ознакомления  с  Летописью,
написанной после того, как Отряд покинул Джии-Зле.
   - Конечно, - отвечал он.
   Голос его звучал  по-прежнему  ровно,  однако  взгляд  затвердел,  словно
сталь. Между ними явственно  чувствовался  некоторый  холодок.  Я  и  прежде
замечал это. Негативный химизм, так сказать. Причин для нелюбви друг к другу
у них не было. Хотя, может, и были; в те  дни  я  проводил  с  Могабой  куда
больше времени, нежели с Госпожой.
   - Значит, решено, - сказал я. - Выходим после ближайшей  смены  караулов.
Готовьтесь.
   Большинство, молчаливо кивнув, встали из-за стола. Гоблин некоторое время
хмуро взирал на меня, затем тоже поднялся.
   Он подозревал, что взят в разведку в основном для того, чтобы не смог без
меня напроказить.
   И был процентов на шестьдесят прав.

Глава 25
ТАГЛИОС
РАЗВЕДКА НА ЮГ

   Попробуйте как-нибудь выехать откуда-нибудь незаметно, хотя бы на  кляче,
на каких обычно пашут крестьяне. Тогда примерно  наполовину  сможете  понять
трудности попыток выскользнуть из города  на  подаренных  Госпожой  чудищах.
Бедняга Гоблин, обеспечивающий прикрытие, уработался до предела. После  того
как мы покинули город, я начал думать, что мы и карету без опаски  могли  бы
взять с собой.
   Впрочем, незаметность нашего отъезда была лишь относительной.  Вороны  не
покидали своего поста. Казалось, эти проклятые птицы повсюду, где бы  мы  ни
ехали, на каждом дереве и каждой крыше.
   Ехали мы быстро, и округа в темноте была видна не слишком хорошо,  однако
деревни к югу от Таглиоса выглядели зажиточно, а земли вокруг  были  отлично
возделаны. Как же иначе снабжать такой большой город. Хотя и в самом  городе
имелись сады, особенно в богатых его частях. Удивительно, но мяса  таглиосцы
ели мало, хотя такую еду можно  просто-напросто  приводить  на  рынок  своим
ходом.
   Две или три крупнейшие религиозные семьи запрещали мясоедение.
   Кони наши, вдобавок ко всем прочим достоинствам, могли видеть в темноте и
ничуть не затруднялись идти кентером, когда я даже рук  собственных  не  мог
разглядеть. Рассвет мы встретили в сорока милях к югу от Таглиоса, и задницы
наши были здорово побиты о седла.
   Крестьяне, поразевав рты, смотрели, как мы проносимся мимо.
   Лебедь рассказывал мне о вторжении Хозяев Теней прошлым летом. Дважды  мы
пересекали  тропы  той  войны,  проезжая   полностью   вырезанные   деревни.
Уцелевшие, конечно, отстроились заново, но места поменяли.
   У второй такой мы  остановились.  Пока  мы  завтракали,  на  нас  подошел
взглянуть местный староста. У нас просто не нашлось  слов.  Убедившись,  что
его не собираются никуда забирать, он только с  улыбкой  пожал  мне  руку  и
пошел прочь.
   - Он знает, кто мы такие, - сказал Гоблин. - И думает о нас точно так же,
как и городские.
   - Дураками считает?
   - Да нет, Костоправ, никто нас за идиотов не держит, - сказала Госпожа. -
Может, в этом-то и проблема. Может, мы просто не так умны, как они полагают.
   - И что же?
   Я швырнул камнем в одну из ворон и промазал. Она насмешливо покосилась на
меня.
   - По-моему, ты был прав, говоря о заговоре молчания. Но быть  может,  они
прячут не так много, как ты думаешь. Возможно, они просто  считают,  что  мы
знаем больше, нежели они.
   Зиндаб, лейтенант Могабы и третий после него по значимости, поддержал ее:
   - Я чувствую, капитан, что в этом и есть  самая  суть.  Я  много  времени
провел на улицах, и видел это в глазах всех, смотревших на меня. Они  думали
обо мне гораздо лучше, чем я есть.
   - Ну, на меня-то они не просто смотрели... Стоило выйти - тут же начинали
кричать,  наделяя  меня  такими  эпитетами  и   званиями,   разве   что   не
императорскими. Это здорово смущает.
   - А вот говорить не станут, - заметил Гоблин, собираясь  в  дорогу.  -  И
раскланяются, и разулыбаются, и задницу твою расцелуют, и отдадут тебе  все,
кроме девственниц-дочерей, но стоит спросить  о  чем-нибудь  конкретном,  ни
слова не дождешься.
   - Правда - смертельное оружие, - сказала Госпожа.
   - Потому-то жрецы и князья ее боятся, - подтвердил  я.  -  Если  мы  куда
значимее, чем кажемся... За кого же они нас принимают?
   - За тот Отряд, что проходил  здесь,  направляясь  на  север,  -  сказала
Госпожа.
   - Ответ должен быть в пропавших томах летописи, - согласился Зиндаб.
   - Это верно. Однако их у нас нет.
   Имей я при себе экземпляры своих, я бы  продлил  привал,  чтобы  еще  раз
просмотреть ставшее мне известным в Храме  Отдыха  Странствующих.  Те  самые
первые книги должны были пропасть где-то здесь.
   Названия на моей карте не напоминали мне ничего. И никак не перекликались
с другими, слышанными ранее.  Чон  Делор,  так  сказать,  был  концом  нашей
истории. И началом неведомой страны, хотя и до  Нежных  Войн  написано  было
очень много.
   Что же они, все названия поменяли?
   - Ох, жопа моя, жопа, - застонал Гоблин, забираясь в седло.
   На то, как такой коротыш оседлывает подобного жеребца, стоит  посмотреть.
Масло всякий раз посмеивался над ним, спрашивая, не подать ли ему лестницу.
   - Костоправ, есть у меня идейка...
   - Тревожная новость.
   На шпильку он не отреагировал.
   - Не уйти ли нам в отставку? Не так уж мы молоды для подобных дел...
   - Те, которых мы встретили по пути из Весла, так и  поступили,  -  сказал
Ведьмак. - Только долго не  продержались.  Нам  бы  город  захватить...  Или
заключить постоянный договор...
   - Уже раз пятьдесят пробовали. Ничего не вышло. Разве что в Джии-Зле... И
то потом пятки зачесались...
   - Могу спорить, зачесались не у тех, кто туда прибыл.
   - Все мы состарились и устали, Ведьмак...
   - Ты, дедуля, за всех не расписывайся, - заметила Госпожа.
   Швырнув в ворон еще камень, я  вскочил  в  седло.  Приглашения  к  шуткам
принимать не хотелось. На этот  счет  я  также  устал  и  состарился.  Пожав
плечами, Госпожа тоже оседлала коня. Я погнал животину вперед, размышляя, на
каком же мы с ней свете. Пожалуй, ни на каком.  Может,  той  самой  искоркой
пренебрегали    слишком    долго.    Может,    наша    близость    оказалась
контрпродуктивной...

***

   Дальше к югу началось нечто  необычное:  сторожевые  разъезды,  да  такие
крупные, каких я нигде никогда не видывал. В каждой  деревне  нас  узнавали,
поднимая такой же точно шум и гам, как л в  Таглиосе.  Молодые  выходили  на
улицы с оружием.
   На  этику  и  мораль  мне,  в  общем,  плевать.  Однако  как-то  совестно
становилось при виде такого, словно бы это из-за меня  тихие,  смирные  люди
превратились в милитаристов с горящими глазами...
   Масло полагал, что оружие их было  захвачено  в  отражении  прошлогоднего
нападения. Может быть. Отчасти, Однако большая его часть была  так  источена
ржой и временем - врагу не пожелал бы подобного.
   Разведка наша с каждым часом выглядела все невероятнее.
   Все таглиосцы, каких мы только видели, были милыми, дружелюбными  людьми,
благословенными землею, где жизнь не есть непрестанная борьба.  Однако  даже
деревенские, похоже, посвящали большую часть свободного  времени  батальонам
своих божеств...
   - Единственная хоть сколь-нибудь значимая победа,  -  сказал  я  Госпоже,
когда мы удалились от города миль на восемьдесят, -  если  эти  люди  спятят
настолько,  чтобы  противостоять  любым  испытаниям,  какие  только   смогут
предложить Хозяева Теней.
   - А если мы примем эту разведку, но проиграем первое сражение, все  равно
не будет никакой разницы. Нас уже не будет в живых,  и  последствия  нас  не
коснутся.
   - За что люблю мою девочку, так это за позитивность мышления.
   - А ты действительно собираешься подрядиться на эту работу?
   - - Нет, если только смогу избежать ее. Затем мы и выехали  на  разведку.
Однако есть у меня такое поганое чувство,  что  желаемое  будет  иметь  мало
общего с действительным.
   Гоблин крякнул и проворчал что-то насчет произвола когтистой лапы судьбы.
Сущая правда. Единственной возможностью ни во что не встревать было отыскать
иной путь на юг. - Черт с ними, с этими Хозяевами Теней.
   Мы не слишком  торопились  и  остановились  на  обед,  еще  не  переварив
завтрак. Тела наши не выдерживали испытания непрерывной скачкой. Стареем...
   Масло с Ведьмаком предложили разложить костер и  приготовить  горячее.  Я
сказал: "Валяйте", а сам, усталый и разбитый, устроился поблизости,  положил
голову на камень и принялся разглядывать облака, плывущие через чужое  небо,
ничем в свете дня не отличавшееся от родного.
   События неслись  вскачь  и  были  столь  странны,  что  я  никак  не  мог
докопаться до их сути. Мною прочно завладел ужас, внушавший мне, что я  влез
не в свое дело,  что  для  Отряда  наступили  далеко  не  лучшие  времена  и
способностей моих не хватает, чтобы справиться с тем, что угрожает Таглиосу.
Смогу ли я повести в битву целый народ? Пожалуй, нет. Даже если все мужчины,
женщины и дети Таглиоса объявят меня своим спасителем.
   Я пытался успокоиться, внушая себе, что  не  меня  первого  из  капитанов
обуревают сомнения и, уж конечно,  я  далеко  не  первый  из  вовлеченных  в
местные дрязги, имеющий на вооружении лишь осознание  масштабов  проблемы  и
того,  что  поставлено  на  кон.  Пожалуй,  мне  даже  повезло  больше,  чем
остальным: со мной была Госпожа, а для нее интриги -  родная  стихия.  Здесь
она все равно что рыба  в  воде.  Если  только  удастся  воспользоваться  ее
талантами. Также со мной Могаба, который, несмотря на не изжитые до сей поры
культурный и языковой барьеры, становится прямо-таки идеальным солдатом.  Со
мною - Гоблин, Одноглазый, Жабомордый и, не исключено. Меняющий Облик.  А  в
сумке моей хранятся все трюки нашего Отряда за четыреста лет.
   Однако все это не прибавляло душевного покоя.
   Что,  собственно,  втравило  нас  в  это  возвращение  к  началу   боевой
деятельности Отряда?
   Не в том ли источник беды, что мы достигли неизведанных земель, о которых
Летопись ничего не говорит? Не в отсутствии ли исторических документов?
   У меня имелось множество вопросов по поводу нашей братии и  этой  страны.
Но почти не было возможностей добыть  информацию.  Из  разрозненных  намеков
явствовало,  что  наши  старики  не  были  такими  уж   славными   ребятами.
Складывалось впечатление, что  диаспора  изначальных  Вольных  Отрядов  была
совсем не так уж религиозно  предана  знамени  и  прочему  в  том  же  роде.
Расхожая доктрина, ее следы несли  нары,  похоже,  имела  до  ужасного  мало
общего с действительностью. Само имя Отряда  до  сих  пор  внушало  страх  и
чувство напряженности.
   Усталость наконец одержала верх, и я незаметно  для  самого  себя  уснул.
Разбудив меня воронья беседа.
   Я вскочил. Все  прочие  удивленно  воззрились  на  меня.  Они  ничего  не
слышали. Обед подходил к концу. Масло держал на огне мою порцию.
   Приглядевшись к одинокому дереву близ нашей стоянки, я заметил  несколько
ворон. Склонив свои безобразные головы, они смотрели на меня.  Внезапно  они
разразились карканьем. Я определенно почувствовал, что они  желают  привлечь
мое внимание.
   Я направился к ним.
   Когда  до  дерева  оставалось  примерно  полпути,  две  вороны  взлетели,
по-вороньи неуклюже набрав высоту, и понеслись к небольшой рощице в миле  от
нас. Над рощицей той кружила добрая полусотня ворон.
   Последняя, убедившись, что я все видел, также покинула одинокое дерево. Я
вернулся  к  обедавшим   в   задумчивом   настроении.   Прикончив   половину
подгоревшего тушеного мяса, я  решил,  что  получил  предупреждение.  Дорога
проходила лишь в нескольких ярдах от той рощи.
   Когда мы начали рассаживаться по седлам, я заговорил:
   - Ребята! Оружие держать наготове. Гоблин! Видишь те деревья? Не  спускай
с них глаз. Точно от этого зависит твоя жизнь.
   - В чем дело. Костоправ?
   - Не знаю. Предчувствие. Может, оно и не оправдается, однако осторожность
не помешает.
   - Ну, как скажешь.
   Он подозрительно взглянул на меня, словно сомневаясь  в  здравости  моего
ума.
   А Госпожа посмотрела на меня еще подозрительнее, когда мы приблизились  к
роще и Гоблин квакнул:
   - Ух ты! Да их тут полно! Засада! Больше  он  ничего  не  успел  сказать.
Подстерегающие нас вырвались из укрытия. Это были те самые смуглые  карлики.
Около сотни. В военной сметке им было не отказать: пешим никак не справиться
с конницей без подавляющего численного превосходства.
   - И-ик! - сказал Гоблин.
   Затем он пробормотал что-то еще, и карликов окутало облако насекомых.
   Им бы из луков по нам стрелять...
   Масло с Ведьмаком избрали, по-моему, наиглупейший путь. Они атаковали,  и
инерция внесла их в толпу нападающих. Мой способ  был  мудрее,  и  остальные
последовали моему примеру. Мы просто развернулись и рысью  поскакали  прочь,
оставив карликов на милость Гоблина.
   Мой конь споткнулся. Будучи мастером верховой езды, я тут же  вылетел  из
седла и, прежде чем успел подняться на ноги, был  окружен  смуглыми.  Однако
Гоблин свое дело знал крепко. Не ведаю уж, что он проделал, но толк из этого
вышел. Оставив мне на память несколько  приличных  синяков,  карлики  решили
нагнать тех, у кого хватило ума остаться в седлах.
   Мимо, чтобы атаковать с тыла, промчались Масло и Ведьмак. Я  поднялся  на
ноги и огляделся  в  поисках  коня.  Тот  мирно  пасся  поодаль,  озадаченно
поглядывая на меня. Я побежал к нему.
   Карлики располагали лишь ерундовыми чарами, а действовали они на редкость
глупо. Просто навалились толпой. Мерли, словно мухи, однако когда нападающих
- дюжина к одному,  поневоле  начнешь  тревожиться  не  только  о  том,  как
положить их побольше.
   Будучи занят, я не совсем разглядел, что  там  творилось.  А  взгромоздив
наконец избитое тело на спину коня, увидел, что весь рататуй скрылся в узкой
низенькой долинке.
   А я непонятным образом ухитрился заплутать. Словом, когда я поехал следом
за нашими, то не нашел их. Хотя времени на поиски  судьба  мне  отмерила  не
много. Явилась она в образе полудюжины смуглых карликов верхами, что было бы
ужасно смешно, не размахивай они мечами и копьями да не  несись  на  меня  с
намерениями, однозначно заслуживающими порицания.
   В другое время я перестрелял бы их из лука, не  подпустив  ближе  чем  на
сорок ярдов. Однако, будучи в неподходящем расположении духа, я просто хотел
спокойно отыскать своих.
   Я пустил коня галопом и, обогнув несколько  холмов,  легко  оторвался  от
погони. Но в этом процессе заблудился окончательно.  Во  время  наших  забав
небо плотно затянуло тучами. Пошел отвратительный мелкий дождь. Просто  так,
чтобы еще пуще очаровать меня избранным мною образом жизни.  Я  принялся  за
поиски дороги, надеясь обнаружить на ней следы товарищей.
   Поднявшись на холм, я снова  увидел  эту  проклятую  фигуру  в  окружении
воронья, преследующую меня от самого Храма Отдыха Странствующих. Она  парила
вдалеке, удаляясь прочь от меня. Тут  я,  позабыв  об  остальных,  пришпорил
коня.  Тот  пустился  в  галоп.  Фигура,  приостановившись,  оглянулась.   Я
буквально кожей почувствовал направленный на меня  взгляд,  но  не  замедлил
хода. Уж теперь-то я разгадаю эту тайну!
   Скатившись с невысокого холма, я влетел в ложбинку, где пузырилась жидкая
грязь. Фигура на минуту скрылась из виду. Поднявшись же на вершину  другого,
я не увидел в воздухе ничего, кроме нескольких ворон, круживших безо всякого
смысла. То, что я сказал после этого, безмерно расстроило бы мою матушку.
   Я продолжал скачку, пока  не  достиг  того  места,  где  видел  фигуру  в
последний раз. Осадив коня, я спешился и принялся искать следы. Как следопыт
я велик и могуч, однако на столь мокрой земле не могло не  остаться  следов.
Если, конечно, я не сошел с ума и все это мне не причудилось.
   Следы я, конечно же, нашел.  И  ощущение  того  самого  взгляда  меня  не
оставляло. Но искомой твари нигде не было. Это меня озадачило. Включая  даже
вероятность вмешательства волшебных сил, как ей удалось  полностью  сгинуть?
Вокруг совершенно негде было укрыться!
   Тут я заметил ворон, кружащих в четверти мили от меня.
   - Ладно, сук-кин ты сын. Сейчас посмотрим, быстро ли бегаешь...
   Там тоже не обнаружилось ничего.
   Так повторилось три раза, и ровным счетом ничего я не достиг. В последний
раз я остановился на гребне холма, откуда был  виден  лес  -  этак  в  сотню
акров. Спешившись, я встал рядом со своим  жеребцом.  Дыхание  его,  подобно
моему, было неровным.
   -  Что?  Тоже  устал?  -  спросил  я.  А  ведь  эти  чудища  никогда   не
выдыхаются... Внизу же было на что посмотреть. Столько воронья сразу я видел
разве что над полем только что кончившейся битвы.
   За свою долгую, в странствиях проведенную жизнь я слыхал около  полусотни
рассказов о населенных призраками лесах. Леса всегда описываются как темные,
густые и старые, или деревья в них почти все мертвы, а ветви их словно  руки
скелетов, подъятые к  небесам.  Этот  лес,  пожалуй,  похож  был  только  по
густоте, однако, судя по ощущениям, призраков в нем хватало.
   Пристегнув поводья к луке седла, я  вытащил  из  седельных  ножен  меч  и
направился к лесу. До  него  было  около  четверти  мили.  Жеребец  тронулся
следом, футах в восьми за спиной, склонив голову так, что ноздри его едва не
касались земли, словно он принюхивался к следу.
   Больше всего ворон оказалось над центром леса. Я уже не  слишком  доверял
собственным глазам, однако  там,  среди  деревьев,  виднелось  некое  темное
приземистое строение. По мере приближения к нему я двигался  все  медленнее.
Возможно, какая-то доля здравого смысла во мне  еще  оставалась.  Эта  самая
доля и подсказывала мне, что для подобных вещей я  не  гожусь.  Я  вовсе  не
походил на бравого рыцаря, коему под стать пробираться в самое логово зла.
   Нездоровое любопытство - мое сущее проклятие. Невзирая  ни  на  что,  оно
тащило меня за бороду вперед.
   Здесь  обнаружилось  дерево,  подходящее  под  все   описания:   древнее,
полузасохшее, в мой рост толщиной. Словно часовой, возвышалось оно над лесом
по крайней мере футов  на  тридцать.  Его  подножие  окружали  кустарники  и
молодые деревца по  пояс  мне  в  высоту.  Прислонившись  к  его  стволу,  я
попробовал уговорить себя продолжать путь - а может, наоборот, удержаться от
неосмотрительных поступков. Жеребец брел за мной, пока не уткнулся мордой  в
мое плечо. Я обернулся к нему...
   Последовало краткое змеиное шипение, а следом - глухой удар.
   С отвисшей челюстью взирал я на стрелу, еще дрожавшую  в  стволе  в  трех
дюймах от моих пальцев, и уж совсем собрался броситься  наземь,  но  тут  до
меня дошло, что стрела эта предназначалась вовсе не для моей груди.
   Наконечник ее, древко и оперение - вся стрела была чернее  сердца  жреца,
словно сделанная из  черной  эмали.  В  дюйме  от  наконечника  древко  было
обернуто белым. Выдернув стрелу из дерева, я поднес послание к глазам.
   "Еще не время. Костоправ".
   Писано это было на диалекте Самоцветных Городов. Интересно.
   Пожалуй, и впрямь еще не время.
   Я ободрал бумагу с древка, скатал ее в шарик и забросил в кусты, а  затем
огляделся в поисках стрелка. Естественно, вокруг никого не было.
   Я вложил стрелу в свой колчан, вскочил в седло, развернул  коня  и  шагом
поехал вперед.
   Мелькнувшая в воздухе воронья тень  заставила  меня  поднять  глаза  -  и
увидеть семерых смуглых карликов, поджидавших меня на вершине холма.
   - Все вам, ребята, неймется...
   Я снова спешился, встал позади коня, достал лук,  согнул  его,  вынул  из
колчана только что подобранную стрелу и двинулся через  склон,  все  так  же
прикрываясь конем. Карлики развернули свои игрушечные лошадки и двинулись ко
мне.
   Приблизившись  на  подходящее  расстояние,  я  высунулся  из-за  коня   и
выстрелил в ближайшего. Стрелу он увидел и попытался увернуться, чем  только
навредил себе. Я метил в шею пони, а  стрела  пронзила  его  ногу  насквозь,
достав и животинку также.
   Пони взбрыкнул, выбросив седока из седла,  и  понесся,  волоча  за  собой
карлика, чья нога застряла в стремени.
   Вскочив в седло, я  направил  коня  в  образовавшуюся  брешь.  Карликовые
лошадки бежали слишком медленно, чтобы хотя бы приблизиться.
   Словом, мы понеслись вперед, и за час  я  перестрелял  всех  их  лошадок,
причем мой жеребец шел легким галопом  и,  по-моему,  развлекался  от  души.
Никогда прежде я не видал лошади, которая оглядывалась бы, чтобы посмотреть,
как там погоня, и соразмеряла аллюр в дразнящей близости.
   Я не имел никакого понятия, откуда взялись эти карлики,  однако  их  было
немало,  судя  по  тому,  что  они  продолжали  появляться.  Из  соображений
осторожности я продолжал снимать их по одному. Если понадобится, можно потом
послать Отряд и набрать пленных сколько заблагорассудится.
   Интересно, как  там  Госпожа,  Гоблин  и  остальные?  Вряд  ли,  учитывая
превосходство наших зверюг, им причинен какой-либо вред, но все же...
   Мы разминулись, поэтому не было смысла тратить остаток светового  дня  на
их  поиски.  Лучше  вернуться  на  дорогу,  повернуть  к  северу   и   найти
какой-нибудь городок, и обсушиться.
   Мерзкая мелкая морось раздражала куда пуще, чем преследователи.
   А пуще дождя - стрела из лесу. Тайна ее пугала до мурашек по коже.
   Вороны с ходячим пнем были реальны. В этом сомнений больше нет. И пень  к
тому ж знал меня по имени.
   Пожалуй, стоило бы привести сюда весь Отряд и прочесать все в округе.
   Дорога была из тех, волшебных, что обращаются  в  грязь  по  пояс,  стоит
только плюнуть на нее. В этой части света ограды были не в обычае, и  потому
я просто поехал по обочине. Сразу показалась в виду деревня.
   Можно назвать это судьбою. Или же - совпадением ритмов. Ритмов жизни. Вот
моя жизнь идет  в  весьма  странном  ритме.  С  севера  в  деревню  въезжали
всадники, перемазанные грязью еще сильнее, чем  я.  То  были  не  сморщенные
смуглые карлики, однако я взглянул  на  них  с  подозрением  и  огляделся  в
поисках укрытия - они везли с собой гораздо больше оружия, чем  я,  а  моего
хватим) бы на целый взвод.
   - Йо-о! Костоправ!
   Черт возьми! То был Мурген. Приблизившись, я  узнал  в  остальных  троих:
Лозана Лебедя, Корди Мотера и Ножа.
   Какого черта они здесь делают?

Глава 26
ВЕРШИНА

   Даже того, у кого отнято все, моральная  поддержка  не  лишает  права  на
жалобы и критику..
   Сбор  Хозяев  Теней  проходил  в  возносящейся  к   небесам   резиденции,
называемой Вершина, выстроенной хозяином под новую столицу и фортификацию  в
двух милях к  югу  от  Тенелова.  То  было  необычайное  мрачное  крепостное
сооружение, превосходящее размерами и некоторые города.  Толстые  стены  его
достигали тысячи  футов  в  высоту.  Всякая  вертикальная  поверхность  была
облицована плитами  из  полированной  бронзы  либо  железа,  где  уродливыми
серебряными  литерами  алфавита,  известного  лишь  нескольким,  выполнявшим
насечные работы, провозглашались устрашающие запреты и налагались проклятия.
   Хозяева Теней встретились в зале, вообще-то не отвечающем их пристрастиям
к темноте. Сквозь прозрачные потолки и хрустальные стены ослепительно  сияло
солнце. Трое прибывших  съежились  в  его  лучах,  даже  укутанные  в  самые
темнейшие из своих одеяний. Хозяин парил в воздухе  рядом  с  южной  стеной,
устремив взгляд вдаль и лишь изредка оглядывая зал.  Его  отрешенность  была
навязчивой.
   Снаружи, за многие мили от башни, однако видимая с такой огромной высоты,
лежала просторная, ровная долина, ярко блестевшая в лучах солнца.  Она  была
бела и напоминала дно давно исчезнувшего моря.
   Гости полагали, что страх и навязчивые  идеи  хозяина  не  сулят  ничего,
кроме опасности. Если только они не притворство. Не средство маскировки.  Не
холодная стратегма... Однако великолепие возводимых им укреплений  не  могло
не произвести впечатления.
   Крепость строилась уже семнадцать лет и до  сих  пор  была  выстроена  не
более чем на две трети.
   - Теперь снаружи спокойно? - спросила женщина маленького роста.
   Она говорила на  языке,  на  котором  были  высечены  надписи  на  стенах
крепости.
   - Днем всегда тихо. Но с приходом ночи... С приходом ночи...
   Воздух словно почернел от страха и ненависти.
   Во всем ужасе своего положения хозяин винил пришедших. Это  они  извлекли
Тени  из  глубин  и  разбудили  ужас,  а  затем  бросили  его  перед   лицом
последствий.
   Он повернулся к ним:
   - Вы проиграли. И не в  первый  раз.  Радиша  беспрепятственно  совершила
поездку на север. Они проплыли сквозь болота словно воплощение возмездия, да
так легко, что Ей не пришлось пошевелить и пальцем. Они  идут  куда  желают,
без всяких препон, в столь блаженной уверенности, что даже не замечают ваших
потуг. Теперь они - вместе с Нею - в  ваших  пределах  творят  смуту.  И  вы
пришли ко мне.
   -  Но  кто  же  мог  думать,  что  Величайший  -  с  нею?   Его   считали
поверженным...
   - Глупцы! Будто он не мастер перемен и иллюзий? Вы  обязаны  были  знать,
что он дожидается их! Как может такой укрыться от всех глаз?
   - Значит, ты знал, что он  там,  но  не  предупредил  нас?  -  насмешливо
спросила женщина.
   Он отвернулся к окну. Он не отвечал. Вместо ответа он произнес:
   - Сейчас они в пределах вашей досягаемости. На этот раз вы  справитесь  с
ними?
   - Они - всего лишь полусотня смертных.
   - Вместе с Ней. И Величайшим.
   - Однако нас четверо. И каждый имеет армию. Вода в  реках  скоро  спадет.
Тогда десять тысяч человек переправятся через  Майн  и  уничтожат  само  имя
Черного Отряда.
   Сидящий у окна исторг из  себя  зловещее  шипение,  все  усиливающееся  и
переходящее в холодный, презрительный хохот.
   - Вот как? Это пытались исполнить бесчисленное множество раз.  Постоянно!
Однако ж они выстояли. Выстояли в продолжение четырех веков!  Десять  тысяч?
Не смешите меня. И миллиона может оказаться мало. Их не удалось уничтожить и
в северной Империи.
   Трое пришедших обменялись взглядами. Он был -  само  безумие.  Безумие  и
одержимость. И,  когда  угроза  с  севера  будет  уничтожена,  он,  пожалуй,
разделит ее судьбу.
   - Подойдите сюда, - сказал он.  -  Взгляните  туда.  Где  призрак  старой
дороги змеится через долину к белым, сияющим землям.
   На дороге вращалось, свиваясь в спираль, нечто. Сгусток тьмы, куда темнее
их нарядов. - Видите?
   - Что это?
   - Ловушка для Теней.  Они  идут  через  врата,  пробитые  вами.  Древние,
великие и могучие. Не под стать игрушкам, подчиняющимся и призываемым  вами.
Я могу высвободить их. И так и сделаю, если вы снова не сможете справиться.
   Троими овладело беспокойство. Он  не  шутил.  Хозяин,  словно  прочтя  их
мысли, расхохотался.
   - Ключ к ловушке, братья мои, есть Имя  мое.  Будь  я  повержен,  ловушка
рухнет, и врата в мир останутся открытыми.
   Он снова разразился хохотом.
   Тот, кто больше помалкивал, злобно сплюнул  и  двинулся  к  выходу.  Двое
остальных, поколебавшись, последовали его примеру. Говорить более было не  о
чем.
   Безумный смех преследовал их, пока они спускались по бесконечной  спирали
винтовой лестницы.
   - Может быть, мы и не завоюем его, - подытожила женщина. -  Но,  пока  он
упирает свое внимание на юг, он нам не помеха. Впредь не стоит принимать его
в расчет. ;
   - Значит, трое против двоих, - буркнул ее спутник.
   Шедший впереди согласно хмыкнул. - Но есть еще тот, в болотах,  и  злобой
его можно манипулировать, сложись слишком отчаянная ситуация. К  тому  же  у
нас есть золото. Когда золоту дают сказать свое слово, в рядах врагов всегда
находятся подходящие орудия. Не так ли?
   Она рассмеялась. И смех ее  был  почти  так  же  безумен,  как  тот,  что
доносился сверху.

Глава 27
НОЧНАЯ ГОНКА

   Когда Мурген подскакал ко мне, я одарил его одним из самых злобных  своих
взглядов. Он понимал, за что. Позже еще поговорим. Замявшись на секунду,  он
сказал:
   - Ты велел глаз с них не спускать...
   Тут подъехал и Лебедь.
   - Боги мои, ну и ездите же вы! Я уже в седле еле держусь... - Он  показал
небу непристойный жест. - Мы выехали через пять минут после вас,  а  вы  еще
пару привалов сделать успели - и все одно Держались впереди!  -  Он  покачал
головой. - Железные вы ребята. Корди, я же  говорил,  что  меня  не  под  то
делали.
   - А где все? - спросил Мурген.
   - Не знаю. Мы  попали  в  засаду  и  разминулись.  Мотер,  Лебедь  и  Нож
переглянулись.
   - Маленькие такие, смуглые? - спросил Лебедь. - Сморщенные все?
   - Ты их знаешь?
   - Да, стыкнулись мы с ними на реке, по пути  на  север.  Есть  совершенно
бредовая идея. Надо поговорить,  только  пошли  спрячемся  от  дождя.  А  то
люмбаго меня вконец прикончит.
   - Какое люмбаго? - спросил Мотер. - Откуда у тебя люмбаго?
   - Забыл однажды шляпу дома, и тут дождь пошел. Нож,  ты  в  прошлом  году
бывал здесь. Есть у них тут постоялый двор или еще что?
   Нож, не отвечая,  развернул  коня  и  поехал  вперед.  Странный  он  тип,
безусловно. Однако Лебедь полагал, что с ним все в  порядке,  а  сам  Лебедь
нравился мне - настолько, насколько вообще может нравиться тот, кто работает
на человека, играющего с тобой в подобные игры.
   Я хотел было тронуться вслед за всеми, но тут Мурген сказал:
   - Постой-ка. Кто-то едет.
   Я вгляделся в дождь. С южной стороны  к  нам  приближались  фигуры  троих
всадников. Кони их были так высоки, что  не  могли  оказаться  никем,  кроме
скакунов Госпожи. Лебедь выругался, будучи недоволен  задержкой,  однако  мы
придержали коней.
   Трое всадников оказались Ведьмаком, Масло и рои - Шадидом. Этот последний
был порядком потрепан, а Масло и Ведьмак - ранены.
   - Чтоб вас обоих черт побрал! Вы без ран уж и обойтись не можете!
   Вот уж около тридцати лет их знаю, и раны они все это время получают раза
по три в год. И до сих пор живы.  Я  уже  начал  подозревать,  что  оба  они
бессмертны, а бессмертие покупают ценою крови.
   - Та засада. Костоправ, была прикрытием для другой, - объяснил Ведьмак. -
Они оттеснили нас в долинку - прямиком на другой отряд, верхами.
   Желудок мой сжался в тугой ком.
   - И - что?
   Он слабо улыбнулся:
   - Пожалуй, им пришлось в этом раскаяться. Мы их порядочно покромсали.
   - Где остальные?
   - Не могу знать. Мы разъехались. Госпожа велела нам с Шадидом ехать  сюда
у ждать. А она, мол, уведет этих коротышек.
   - Ладно. Нож, показывай наконец, где этот их курятник.
   Мурген вопрошающе посмотрел мне в глаза.
   - Именно, - тихо сказал я. - Пристроим этих, а сами отправимся.
   Место, куда привел нас Нож, оказалось не  то  чтоб  постоялым  двором,  а
просто большим домом, его хозяин прирабатывал, пуская  на  постой  путников.
Восхищения от нашего появления он явно не испытывал, хотя он  -  как  и  все
прочие в мире - знал, кто мы такие. Однако блеск наших монет осиял его  день
и добавил любезности к его улыбке. И все-таки мне казалось,  что  пустил  он
нас лишь из боязни применения силы в случае отказа.
   Здесь я заштопал и перевязал Масло с  Ведьмаком  и  прописал  им  обычный
режим, который они уже давно знали наизусть. Хозяин меж тем принес  еду,  за
что Лебедь выразил ему нашу искреннюю признательность.
   - Темнеет, Костоправ, - сказал Мурген.
   - Вижу. Лебедь, мы едем искать остальных. Хочешь ехать с  нами  -  возьми
запасную лошадь.
   - Шутите? В такую мокреть да по собственной воле... Черт  возьми.  Ладно.
Пожалуй... Он заворочался, поднимаясь с кресла.
   - Сиди уж, Лозан, - сказал Мотер. - Я поеду. Я в лучшей ферме.
   - Уговорил, красноречивый ты сукин сын, - немедля откликнулся  Лебедь.  -
Не знаю уж, как ты это делаешь, ублюдок золотоязыкий... Но я тебе ни  в  чем
не могу отказать. Будь осторожен.
   - Вы готовы? - спросил Мотер, слегка улыбнувшись.
   - Ага.
   Мы вышли наружу и оседлали малость подуставших коней.  Я  поехал  вперед,
однако скоро Шадид обогнал меня, сказав, что лучше  направляющим  будет  он,
так как знает, куда ехать.  День,  стало  быть,  продолжался.  Солнце  почти
скрылось. Погода стояла предельно мрачная. Чтобы отвлечься, я велел Мургену:
   - Объясни-ка теперь, что происходит.
   - Корди расскажет лучше. Я-то просто увязался за ними.
   Седалище Шадида, судя по аллюру, заданному коню, вовсе не было  стерто  о
седло. К тому же я изо всех  сил  боролся  с  нарастающим  беспокойством.  Я
старался убедить  себя,  что  она  Девочка  уже  взрослая,  и  сама  о  себе
позаботится, и была взрослой еще при моем рождении, однако  мужчина  во  мне
продолжал твердить, что, раз это твоя женщина, именно ты должен заботиться о
ней. Что было полностью верно.
   - Корди! Я знаю, что ты со своими друзьями работаешь не на  меня,  у  вас
свои интересы, однако...
   - Мне нечего скрывать,. Капитан. До нас дошел слух, что  несколько  ваших
собираются уезжать. Бабу это переполошило. Она решила, что вы намерены  всей
толпой переправиться через Майн и добыть сведения  о  Хозяевах  Теней  путем
собственного горького опыта. А вы просто поехали на  разведку.  Она  считала
вас глупее.
   - Это та старушенция, которую вы везли вниз по реке? Радиша?
   - Да. Мы называем ее Бабой. Нож навесил ей эту кличку, еще не  зная,  кто
она такая.
   - И она знала, что мы уезжаем, еще до нашего отъезда. Интересно... Вообще
не было в моей жизни времени удивительнее, господин Мотер.  В  прошлом  году
весь мир как-то пронюхал, куда мы направляемся, а мы еще даже не тронулись в
путь. Тут и  не  захочешь,  а  занервничаешь,  Мы  проезжали  мимо  каких-то
деревьев. На одном я заметил ворону, невероятно перепачканную.  Засмеявшись,
я вслух выразил надежду, что она выглядит еще хуже моего.
   Остальные неуверенно воззрились на  меня.  Я  подумал:  а  может,  начать
создавать себе новый образ? Весь мир безумцы приводят в ужас.  Если  сыграть
правильно...
   - Эй, Корди, старый мой товарищ и спутник!  Ты  действительно  ничего  не
знаешь об этих смуглых карликах?
   - Все, что я знаю: они пытались остановить нас по пути на север. Никто из
нас раньше не видел подобных. Они наверняка из Страны Теней.
   - Но отчего Хозяева Теней так боятся нас? - Ответа я, как и ожидалось, не
получил. - Корди,  ваши  ребята  серьезно  намерены  победить  их  на  благо
Прабриндраху?
   - Я - да. На благо Таглиоса. Здесь я нашел то, что не мог найти нигде.  И
Лозан тоже, хотя он в этом не признается,  хоть  ты  его  жарь  на  угольях.
Насчет Ножа - не знаю. Наверное, он ввязался в это за компанию  с  нами.  Во
всем мире у него - лишь полтора друга, и в этом весь смысл  его  жизни.  Так
что он просто с нами.
   - Полтора?
   - Лозан - это целый, а половинка -  я.  Мы  выручили  его,  когда  кто-то
бросил его крокодилам. Он с нами, потому что обязан  нам  жизнью.  Но  после
того, что мы прошли с тех пор, если б даже и  вели  счет,  то  не  могли  au
сказать, кто перед кем в долгу. Поэтому я ничего не могу сказать наверняка о
Ноже. Он ни перед кем не раскрывается.
   - Но что творится вокруг нас?  Или  об  этом,  по-твоему,  тебе  говорить
нельзя?
   - Что?
   -  Да,  эта  ваша  Баба  с  Прабриндрахом  стараются  заручиться,   нашей
поддержкой в отражении Хозяев Теней. Однако здесь - нечто большее.
   Иначе они не стали бы хитрить, а просто предложили сделку.
   Пока он размышлял, мы успели проехать около мили. Наконец он сказал:
   - Наверняка не знаю. Думаю, они поступают так оттого,  что  Черный  Отряд
прежде воевал с Таглиосом.
   - Я тоже так полагаю. Но не знаю, что наша братия сделала здесь. И  никто
об этом не рассказывает. Кажется, весь Таглиос  объединился  против  нас  во
всеобщем заговоре молчания. Однако в таком  большом  городе  должен  найтись
хотя бы один человек, который польстится на подкуп...
   - Да вы целый взвод таких найдете, если будете искать в верном месте. Все
это будут попы, проводящие целые жизни в поисках способов перерезать  глотки
конкурентам.
   Этим он что-то хотел сказать, однако я не был уверен, что именно.
   - Я это запомню. Хотя не знаю, смогу ли поладить со жрецами.
   - Да они точно такие же люди и точно так же клюют на блеф.
   Сумерки становились все гуще. Однако я так вымок, что уже не  обращал  на
это внимания. Наконец дорога сузилась в тропу, где следовало ехать  колонной
по одному. Корди с Мургеном пропустили меня вперед, причем Мурген шепнул:
   - Я кое-что вызнал. Позже расскажу. Я догнал Шадида и спросил, далеко  ли
еще.
   Казалось бы, всего день прошел, а  вымотался  я  точно  после  недельного
перехода.
   Тут что-то выскочило на тропу - столь неожиданно, что невозмутимая лошадь
Шадида попятилась ,и заржала.
   - Что за дьявольщина? - заорал он на своем родном языке.
   Я понял его, поскольку еще в, молод ости запомнил несколько слов. :  Сам,
я углядел лишь мельком: зверь  был  похож  на  громадного  серого  волка  со
щенком-уродцем, примостившимся у него на загривке., И он тут же скрылся, так
что я даже не смог разглядеть получше.
   Интересно. Волки в самом деле носят своих щенков на спине?
   Я рассмеялся почти истерически. О чем я, черт возьми, думаю? Не лучше  ли
подумать о том, бывают ли волки размером с доброго пони?
   Подскакавшие Мурген с Корди спросили, что стряслось. Я  отвечал,  что  не
знаю, поскольку больше не верю своим глазам. . Однако загадка  отложилась  в
дальнем уголке моего сознания. Ей нужно было дозреть.
   Шадид остановился в двух милях от того  места,  где  нас  ожидала  первая
засада. Вокруг уже ничего толком не  было  видно.  Он  спешился  и  принялся
читать следы. Вскоре, что-то буркнув про себя, он двинулся налево, в сторону
от дороги. По неким признакам то был путь,  где  они  ехали  с  Ведьмаком  и
Масло.
   Мы устремились за ним.
   Еще через  полмили  тропа  спустилась  в  небольшую  долинку.  Вдоль  нее
протекал узенький ручеек. Там и сям из  земли  выглядывали  валуны.  Деревья
тоже  росли  поодиночке,  без  всякого  порядка.  Стемнело  к  тому  времени
настолько, что видимость была - не более двадцати  футов.  Мы  принялись  за
поиски тел.
   Великое множество смуглых карликов полегли за свое дело. В чем бы оно там
ни заключалось.
   Шадид снова остановился.
   - Мы привели их с другой стороны. А вот здесь мы разделились. Мы  поехали
сюда, а прочие остались, чтобы дать нам оторваться.
   Снова спешившись, он принялся обшаривать долину. К тому времени,  как  он
отыскал след, стемнело вовсе. Не успели мы покрыть  и  мили,  темнота  стала
непроглядной.
   - Может, стоит вернуться и подождать, - предложил, Мурген. -  Не  многого
мы добьемся в поисках наобум.
   - Если желаешь - возвращайся, - зарычал я с яростью, чему сам  подивился.
- А я останусь здесь, пока не отыщу...
   Я не видел его, но подозревал, что во мраке он ухмыляется.
   - Нет, пожалуй, не стоит нам разделяться, -  сказал  он.  -  Иначе  потом
каждого искать придется.
   Та ночная езда по незнакомому пути - не  самое  умное  из  моих  решений.
Особенно когда поблизости болтается целая орда врагов.  Но  боги,  наверное,
дураков берегут.
   Наши кони остановились, прядая ушами.  Мой  жеребец  негромко  заржал,  а
через  секунду  слева  и  спереди  донеслось   ответное   ржание.   Животные
бестревожно двинулись на звук.
   Вскоре мы обнаружили Зиндаба и еще одного, укрывшихся  под  сляпанным  на
скорую руку навесом из сучьев. Оба были ранены, причем Зиндаб -  тяжело.  Мы
быстро переговорили, пока я накладывал швы  и  повязки.  Оказалось,  Госпожа
велела им отступать. Гоблин обеспечивал прикрытие, пока погоня  не  унеслась
на, юго-восток. Утром они собирались двигаться на север.
   Я сказал им, где нас следует ждать, и снова вскочил в седло.
   Задница моя была совсем стерта, я еле держался  в  седле,  однако  что-то
толкало меня вперед. Что-то, чего  мне  не  хотелось  рассматривать  вблизи,
разве что посмеяться над собственной сентиментальностью.
   Возражать никто  не  стал,  хотя  Мотер,  пожалуй,  малость  усомнился  в
здравости моей головы. Я слышал, как он шептался с Мургеном и тот велел  ему
заткнуться.
   Я поехал направляющим, бросив поводья и велев коню искать  коня  Госпожи.
Никогда не определял степень  разумности  этих  зверюг,  однако  попробовать
стоило. Конь мой пошел шагом - пожалуй, несколько медленнее, чем хотелось бы
мне.
   Не знаю уж, сколь  долго  мы  ехали.  Не  было  способа  измерять  время.
Довольно скоро я задремал, затем вдруг проснулся и снова задремал. Насколько
я мог судить, то же было и с остальными. Конечно, можно было всех (и меня  в
том числе) вздрючить и заставить бодрствовать и бдить, но какой в том  толк?
Хотя, с другой стороны, толковые-то в деревне остались, в тепле, десятый сон
наблюдают...
   Наконец, сквозь полудрему, я увидел, как гребень холма в полумиле впереди
озарился пламенем, словно взорвавшись. Затем  -  секунда  темноты,  а  после
вспыхнули еще несколько акров земли, вместе  с  людьми  и  лошадьми.  Магией
пахло так : явно, что даже я чувствовал.
   - г Вперед, конь мой!
   Света было достаточно, чтобы отважиться на рысь.
   Через минуту мы достигли участка земли, усеянного Дымящимися, корчащимися
телами. Смуглые карлики. Целая чертова уйма.
   Пылающие деревья высветили во тьме мчащийся силуэт гигантского  волка,  с
волчонком на спине, клыками и когтями вцепившимся в, шкуру старшего.
   - Что за дьявольщина?! - воскликнул Мотер.
   - Может, это Меняющий Облик? - предположил Мурген.
   - Может быть. Вероятно. Он где-то рядом. Госпожа! - крикнул я  в  сторону
полыхавших деревьев. Пожар угасал под дождем.  Сквозь  треск  едва  пробился
звук, который мог быть ответом на зов. - Где вы?
   - Здесь!
   Что-то зашевелилось среди россыпи валунов. Я спрыгнул с коня.
   - Гоблин! Где ты там, черт  тебя  подери?  То  был  не  Гоблин.  То  была
Госпожа. И я даже не видел, сильно ли она ранена, -  не  хватало  света.  Но
ранена она, без, сомнений, была. И, как это ни глупо, что мне,  как  лекарю,
надо бы знать в первую очередь, но я присел, подхватил ее на  руки  и  начал
укачивать, словно младенца. Совсем из ума выжил.
   Стоит человеку записаться в Отряд, и через минуту он начинает  заниматься
разными бессмысленными вещами; маршировка, учения и муштра приводят к  тому,
что, едва доходит до дела, нужное  действие  выполняешь  автоматически,  без
размышлений. Сознание отключается. Вот я и не думал ни о чем и ничегошеньки,
кроме утраты, не чувствовал. То есть и нужных действий не совершал.
   Счастливя, что хоть у товарищей моих мозги еще не сквасились.
   Они собрали достаточно способных гореть дров, подали мне лекарскую снасть
и,  посредством  рассудительного  вопля,   принудили   оставить   ерунду   и
приниматься за дело.
   Впрочем, не так уж она  была  плоха,  как  могло  показаться  в  темноте.
Несколько  порезов,  множество  синяков  и,   учитывая   полубессознательное
состояние, пожалуй, нетяжелая контузия.
   Выработанные  многолетней  практикой  рефлексы  мои  одержали  верх   над
чувствами, и я снова стал военным лекарем.
   Вскоре и Мурген присоединился ко мне.
   - Я нашел ее коня. Однако от Гоблина - - ни слуху ни духу. Как она?
   - Лучше, чем кажется. Побита, конечно, но ничего критического. До свадьбы
заживет.
   Примерно в этот момент она приподняла веки, взглянула  на  меня,  узнала,
обхватила руками и зарыдала.
   - Шадид что-то сказал. Мурген хмыкнул:
   - Угу. Пойдем-ка Гоблина поищем. Корди Мотер, соображавший не так быстро,
тоже ушел с ними.
   Успокоилась она, надо заметить, быстро.  Все-таки  не  привыкла  Госпожа,
будучи Госпожой, вот так изливать чувства. Она отстранилась от меня.
   - Прости, Костоправ. - Да не за что. Ты была на волосок от гибели.
   - Что произошло?
   - Я собирался спросить тебя об этом.
   - Они загнали меня в тупик. Костоправ. Я думала, мы  ускользнем,  но  они
точно знали, где мы.  Они  разъединили  нас,  загнали  меня  сюда,  а  потом
нападали и откатывались целыми дюжинами. Пытались взять живьем. Пожалуй, мне
повезло, иначе я была бы мертва. А после - ничего не помню. Как вы  подошли,
как их разогнали...
   - Мы их не разгоняли. Насколько я помню. Тебя спас Меняющий Облик.
   Я рассказал ей о внезапном пожаре и о волке.
   - Может быть. Но я не знала, что он поблизости.
   - Где Гоблин?
   - Не знаю. Мы разделились примерно в миле отсюда. Он пытался сбить  их  с
толку иллюзиями. Костоправ, мы сегодня убили, наверное, около сотни человек.
Никогда еще не видела таких бестолковых. Но они все шли и шли... Куда бы  мы
ни бежали, повсюду были засады, и многочисленные. Если мы  вступали  в  бой,
они давили нас численным превосходством, и вместо каждого убитого  подходили
двое новых... Словно в кошмарном сне. Они словно чуяли, где мы. - Она  снова
прижалась ко мне. - Здесь явно не обошлось  без  колдовства.  Я  никогда  не
испытывала такого страха.
   - Ладно, теперь-то все хорошо. Все кончилось.  Это  было  лучшее,  что  я
только мог выдумать. Нервы мои успокоились, и я снова вспомнил  о  том,  что
она - женщина.
   В нескольких милях к востоку сверкнуло нечто похожее на молнию. Однако за
все время от начала этой мелкой мороси  никаких  молний  не  наблюдалось.  Я
услышал, как перекликаются меж собою Шадид, Мурген и Мотер, а затем  -  стук
копыт их коней.
   - Гоблин там, наверное, - сказал я, опираясь о землю и поднимаясь.
   Она удержала меня, обняв крепче.
   - Они сами справятся.
   Я взглянул на  нее.  Лица  ее,  за  недостатком  света,  было  толком  не
разглядеть.
   - Да, пожалуй.
   И, после секундного колебания, я сделал то, чего она хотела.
   Наконец, выбившись из сил, я перекатился на бок.
   - Слушай, в твоем состоянии ты...
   - Заткнись, Костоправ. И я, заткнувшись, вернулся к делу.

Глава 28
СНОВА РАЗВЕДКА

   О чем они только думают, эти безголовые боги?!
   Я, понимаете  ли,  не  из  скорострелов,  и  Госпожа  тоже,  естественно,
подустала... Словом, небо вдруг, ни с того ни  с  сего;  разверзлось,  точно
кто-то взрезал его брюхо ножом, и  на  нас  обрушился  ливень  -  сильный  и
холодный, да вдобавок  ветер  в  качестве  предупреждения  пару  раз  дохнул
пронизывающим холодом. Я, конечно, и так уже промок до нитки, однако...
   Едва мы остановились, дабы найти какое-нибудь  укрытие,  из  тьмы  ночной
появился Мурген с остальными.
   - Верно, - сказал он, - это был Гоблин, только, когда мы добрались  туда,
он уже смылся. - Подразумевалось,  что  я  понимаю,  о  чем  он  говорит.  -
Костоправ, я понимаю: мы, в Черном Отряде, ребята  железные;  ни  дождь,  ни
снег, ни черные карлики не помешают нам делать что возжелаем, но этот ливень
меня доконал. Привел, как ты выразился  тогда  в  Курганье,  в  определенное
состояние. Словом, с меня на сегодня хватит. Тошнит меня уже со всего этого.
   Меня эта ночь также доконала. Особенно теперь, когда  стихии  разгулялись
всерьез. И все же...
   - Но как же Гоблин?
   - Как Гоблин? Давай, Костоправ, залежимся. Этот скверный поросенок сейчас
в полном порядке. А-атнюдь не в пример нам. Споришь?
   Вот вам пример случаев, когда должность командующего особенно в  тягость.
И приходится делать выбор, который по всем ощущениям похож на поиск  легкого
пути. Тут и начинаешь считать, что манкируешь обязанностями.
   - Хорошо. Давайте искать дорогу обратно в город.
   Я выпустил руку Госпожи. Мы принялись наскоро приводить себя  в  порядок.
Ребята сделали вид, что ничего не замечают.  Наверняка  те,  кто  остался  в
Таглиосе, узнают обо всем еще до рассвета, уж не спрашивайте, как.  Слухи  -
штука такая.
   Эх, черт возьми, жаль только, что слухам-то этим опоры нет!..
   С первыми серыми проблесками утра мы  добрались  до  той  деревушки.  Все
вымотались зверски - даже наши сказочные скакуны. Мы запихнули их в конюшню,
которой хватило бы от силы на полдюжины обычных лошадей, а сами  отправились
в тесный дом. Я был уверен, что хозяин до смерти обрадуется новым  клиентам,
да еще - с виду - всю ночь валявшимся в грязи.
   Однако старика видно не было. Вместо него из кухни  выглянула  пухленькая
невысокая женщина. Вначале она воззрилась было на нас словно на вторгшихся в
дом варваров, но тут увидела Госпожу.
   Вид Госпожи не обещал ничего хорошего в той же мере, что и наш. В той  же
мере, можно сказать, сулил недоброе. Однако принять ее за парня  было  никак
невозможно.  Старая  клуша  кинулась  к  ней,   закудахтала   по-таглиосски,
потянулась погладить по спине, и мне даже не  понадобилось  перевода  Корди,
чтобы понять: "Ох ты, батюшки-светы, как же это такое возможно...", и  далее
в том же духе. Мы проследовали за ними на кухню.
   В кухне тихо-мирно, уютно развалившись в креслице, задрав ноги на полено,
лежавшее у очага, и попивая что-то из громадной кружки, обуютился  наш  друг
Гоблин.
   - Взять ублюдка! - воскликнул Мурген, притопнув еще ногой, и направился к
нему.
   Гоблин так и подпрыгнул, но тут же пискнул:
   - Костоправ!
   - Ты где был, коротышка? Мы там  грязь  месим,  задницу  его  спасаем  от
разных мерзавцев, а он тут сидит, пивко попивает!
   Мурген загнал его в угол.
   - Э-э! Не надо! Я просто решил сам сюда добраться!
   - Где твоя лошадь? В конюшне одной не  хватало,  когда  мы  ставили  туда
своих.
   - Там, снаружи, погода такая мерзопакостная; я с лошади слез и - сразу  в
дом...
   - А для лошади, значит, не мерзопакостная? Мурген, выстави его на двор  и
не пускай обратно, пока не устроит лошадь как полагается.
   Собственно, мы и сами проделали не все, что  надо  бы,  однако  хоть  под
дождем животин не бросили!
   - Корди! Когда старая  курица  кончит  причитать  над  Госпожой,  спроси,
далеко ли до Майна.
   - До Майна? Ты еще не...
   - Я еще не. Только вот схаваю чего да сосну пару часиков. За этим я  сюда
пришел и именно это намерен делать. Твои приятели по каким-то своим  резонам
втягивают нас в свою игру, и мне это не нравится. И я,  если  только  смогу,
проведу Отряд здесь, не встревая ни в чьи свары.
   Он неопределенно улыбнулся:
   -  Ладно.  Как  пожелаешь.  Только  будь  осторожен.  Вернулся  Гоблин  -
сконфуженный, смирный и мокрый.
   - Куда дальше пойдем. Костоправ?
   - Куда шли. К реке.
   - Пожалуй, я сберегу всем силы.
   - Сомневаюсь, однако рассказывай.  Ты  что-то  выяснил,  пока  блуждал  в
одиночку? Глаза его сузились.
   - Извини. Ночка была - далеко не лучшая в моей жизни.
   - Да у тебя, Костоправ, вообще мало хороших времен за последние годы.  То
ли несварение у тебя от капитанской должности, то ли еще что...
   - Да, пожалуй.
   Мы уставились друг на друга, и эти "гляделки" я выиграл.
   - После того как мы с Госпожой расстались, -  начал  он,  -  я  проскакал
только полмили и тут понял, что карлики не обманулись. Если они не  кинулись
за мной  всем  кагалом,  значит,  у  них  где-то  есть  свое  колдовство.  Я
подозревал и раньше - взять хоть, как они всюду поспевали за нами.  Тогда  я
решил: если вернуться к Госпоже не могу, остается только  выслеживать  того,
кто их направляет и руководит. Найти-то его  оказалось  чертовски  легко,  и
карлики не помешали. Наверное, решили оставить меня в покое,  если  я  брошу
Госпожу. Только некоторые держались поблизости. Я к ним обернулся и потратил
на них кое-что особенное - для Одноглазого берег, когда в  следующий  раз  с
цепи сорвется. Потом дождался, когда перестанут дрыгаться,  и  пробрался  на
холм. Там такой холм был, с ямой наверху вроде чаши, и в  чаше  этой  сидели
вокруг  маленького  костерка  шестеро.  Только  было  кое-что  странное:  не
разглядеть их никак. Словно смотришь сквозь туман; черный такой туман. Вроде
того. Множество маленьких таких.., теней, тенечков, что ли. Не больше  мыши.
Так и кишели вокруг, будто пчелы.
   Говорил он так быстро, как только язык позволял, однако я чувствовал, что
ему очень трудно описывать виденное. Идеально подходящих для этого  слов  не
было - по крайности, в языках, понятных нам, мирским.
   - По-моему, они видели в пламени, что мы делаем,  а  затем  посылали  эти
Тени сказать карликам, что с нами делать и как до нас добраться.
   - Ага?
   - Наверное, тебе  повезло,  что  днем  не  пришлось  столкнуться  с  ними
всерьез.
   - Эт-точно. - Мне за глаза хватило и гонки за ходячим пнем. - А ворон  ты
там, поблизости, не видел?
   - Ага. - Взгляд его сделался озадаченным. - И еще как. Лежал я, значит, в
той грязи, прикидывал,  что  у  меня  еще  осталось  в  загашнике  для  этих
шестерых,  и  тут,  откуда  ни  возьмись,  вороны.  Штук  двадцать.  И   все
взорвалось, словно дождило  из  туч  не  водой,  а  лигроином.  Прилично  их
поджарило. Только вороны эти, пожалуй, были не вороны. Понимаешь?
   - Нет. Лучше уж объясни!
   - Я видел их всего секунду, но они, кажется, просвечивались насквозь.
   - Да ты все всегда насквозь  видишь,  -  проворчал  я.  Он  снова  как-то
странно на меня поглядел. - Значит, по-твоему, теперь остатки этих  карликов
просто бродят по окрестностям без всякого смысла? Словно щенки без хозяев?
   - Я бы не сказал. Они не глупее нас с тобой. Ну тебя-то уж точно.  Просто
они лишились своего преимущества.
   Хозяйка все еще хлопотала вокруг Госпожи. Она уже успела где-то вымыть ее
и залатать одежду. Словно Госпожа нуждалась в заплатах!
   - Так как же все это может заменить поездку к Майну?
   - Слушай дальше, премногонетерпеливейший наш. Сразу после  взрыва  явился
по моему следу один из тех, кого я полагал приконченными. Скучно ему стало в
одиночестве. Вижу: бредет и за голову держится, словно та вот-вот отвалится.
Я его и повязал. И  еще  изловил  пару  оставшихся  бесхозными  Теней.  Одну
малость прибил и послал к Одноглазому, сказать, что мне нужна эта его тварь.
А другую Тень научил, как заставить карлика говорить. Когда  этот  маленький
монстр появился, мы порасспросили карлика. Подробно.
   - Так Жабомордый здесь?
   - Нет, назад отправился. Могаба им там порядок-то навел!
   - И правильно сделал. Значит, ты его расспросил. Он ответил?
   - Ну, смысла в его  ответах  не  много.  Эти  карлики  -  из  города  под
названием Тенелов. Точнее, из какой-то немыслимой сверхкрепости,  называемой
"Вершина". Их повелитель - один из Хозяев  Теней.  Длиннотень,  как  он  его
назвал. Этот самый Длиннотень дал Тени тем шестерым, в  яме  на  холме.  Эти
Тени - маленькие и немощные, годны разве что  в  качестве  гонцов.  Пожалуй,
имелись у них и другие, покрупнее.
   - Да-а... Чем дальше, тем забавнее. Ты выяснил, что творится? В общем?
   - Этот Длиннотень что-то задумал. Он и еще несколько  подобных  стараются
не допустить Отряд до своих земель.  Карликам  не  известно,  чего  они  так
боятся. Однако он ведет и свою собственную игру. Такое впечатление,  что  он
послал карликов взять тебя с Госпожой и притащить к нему в  замок,  где  он,
пожалуй, предложил бы вам некую сделку. Такие вот дела.
   За время его рассказа  у  меня  возникли  этак  сотен  пять  вопросов.  Я
принялся спрашивать, но Гоблин не знал ответов. Вернее, допрашиваемый их  не
знал: большинство моих вопросов Гоблин успел задать ему.
   - Ну, так как? Пойдем мы к Майну?
   - Да. Ты меня не разубедил. И эти коротышки - также. Без  своих  ворожеев
они нам не помеха. Так?
   - Ох, наверное, - застонал Гоблин.
   - Тогда что за стоны?
   - В чем, в чем... Не ехать же вам без прикрытия. А задница - не железная.
   Он растянул рот в широкой лягушачьей ухмылке. Я улыбнулся в ответ.

***

   По словам наших хозяев, до  Годжийского  брода,  ближайшей  и  удобнейшей
переправы через Майн, было  часа  четыре  верхом.  Лебедь  говорил,  что  на
восьмидесятимильном отрезке Майна есть  четыре  брода:  Терийский,  Нумский,
Годжийский и Ведна-Ботский. Терийский располагался выше всех по  реке.  Выше
него Майн тек сквозь непроходимые каньоны, слишком  крутые  и  холодные  для
военных операций. Хотя, по рассказу Гоблина, наши  маленькие  друзья  прошли
именно там, дабы не привлечь внимания остальных Хозяев Теней.  И  по  дороге
потеряли треть личного состава.
   Ведна-Ботский, как ближайший к морю,  был  полезен  лишь  в  самый  сухой
сезон.
   Восемьдесят миль  от  Ведна-Боты  до  моря  были  непроходимы  полностью.
Кстати, Ведна-Бота и Тери были деревнями, брошенными во время  прошлогоднего
вторжения Хозяев Теней. Они остались пустыми и поныне.
   Нума же с Годжей располагались за Майном, на  бывшей  таглиосской  земле,
ныне оккупированной. Годжийский брод был  основной  переправой.  Вдобавок  и
Лебедь, и Мотер, и Нож были там и рассказали мне все, что  могли.  Спрашивая
их о других бродах, я сделал забавное открытие: каждый  ec  троих  не  знал,
самое меньшее, одного. Х-ха!
   - Мы с Гоблином разведаем Годжийский. Мурген, ты с  Корди  отправишься  к
Ведна-Ботскому. Шадид с Лебедем - к Нумскому. Зиндаб с Ножом - к Терийскому.
   Каждого из троих приятелей я послал в незнакомую ему сторону.
   Корди рассмеялся. Лебедь нахмурился. А Нож... Интересно: если сунуть  его
ногами в огонь, отреагирует?
   Мы разъехались. Госпожа, Масло, Ведьмак  и  солдат  Зиндаба  остались  на
постоялом  дворе,  залечивать  раны.  Гоблин  ехал  рядом,   но   почти   не
разговаривал со мной - только высказал надежду, что  уж  сегодня  погода  не
испортится. И, судя по тону, надежда его была слабовата.
   Лебедь сказал, что слышал, будто  Хозяева  Теней  укрепляют  южный  берег
Годжийского брода. Еще один признак того, что противник двинет основные силы
туда. Я от души надеялся, что так и выйдет.  На  картах  место  выглядело  -
лучше не придумаешь.
   Через два часа с небес снова  заморосило.  Настала  отличная  погода  для
мрачных мыслей., Невзирая на вчерашнее приключение, я,  казалось,  в  первый
раз был оставлен в покое и получил возможность всласть  предаваться  унынию.
Гоблин был нем, как надгробие, и я ожидал, что  в  голове  сейчас  заварятся
мрачные раздумья по поводу взаимоотношений с Госпожой,  однако  она,  против
ожиданий, никак не шла на ум. Вместо этого я принялся обдумывать, во что  же
такое я втравил Отряд и влез сам.
   Я стоял во главе, однако  не  управлял.  Начиная  с  посещения  монастыря
вокруг  начали  происходить  вещи,  не  поддававшиеся  ни   управлению,   ни
осмыслению. Джии-Зле и плавание по реке только усугубили  это.  И  теперь  я
чувствовал себя бревном, плывущим по  течению.  Я  лишь  слегка  представлял
себе, кто, что, с кем и зачем делает, однако сам был  замкнут  этим  кругом.
Если только это последнее отчаянное усилие не высвободит меня.
   Наверняка я знал одно: если позволить Прабриндраху втянуть  меня  в  свои
дела, я заведомо примкну "не к той" стороне. Теперь я понял, что  чувствовал
капитан, когда Душелов заманила нас на службу Госпожи и, прежде  чем  ребята
начали подозревать, что совершили ошибку,  мы  уже  дрались  в  форсбергской
кампании.
   Наемнику нет  надобности  понимать,  что  происходит.  С  него  хватит  -
выполнять работу, за которую платят золотом. Именно это вдалбливали в меня с
того момента, как я записался в  Отряд.  Нет  ни  правых,  ни  неправых;  ни
добрых, ни злых; а есть  лишь  наши  и  не  наши.  Честь  Отряда  -  понятие
внутриотрядное, она существует только между братьями. Вне Отряда честь  лишь
в том, чтобы честно обходиться с нанимателем.
   Ничего подобного не происходило до сих пор с Отрядом.  В  первый  раз,  в
основном моими стараниями, мы дрались в  первую  голову  за  себя.  Этот  же
контракт, если  мы  его  примем,  будет  соответствовать  нашим  собственным
желаниям. Станет  нашим  орудием.  Если  я  буду  действовать  в  правильном
направлении, Таглиос со всеми своими таглиосцами станет  орудием  исполнения
наших желаний.
   Хотя на этот счет меня  одолевали  сомнения.  Мне  нравилось  то,  что  я
наблюдал в таглиосцах, особенно их дух.  После  всех  потерь,  понесенных  в
борьбе за независимость, они все  еще  были  готовы  сражаться  с  Хозяевами
Теней. Которые, узнай я их поближе, вряд ли понравились бы мне. Итак, еще до
начала дела я нарушил первое правило наемника и дал  волю  чувствам.  Что  с
моей стороны глупо.
   Проклятый  дождь,  казалось,  затаил  против  нас  личную  злобу.  Он  не
усиливался, однако от этого было не легче. К востоку же и к  западу  от  нас
виднелись светлые места, явно означавшие чистое, солнечное небо. Боги,  если
только таковые существуют, видимо, организовали эту пакость  специально  для
меня.
   Последние обитаемые места, встреченные нами по пути, лежали в шести милях
от Годжийского брода. Далее попадались лишь заброшенные деревни, пустовавшие
уже много месяцев. Хотя земли были неплохи. Значит,  местные  были  порядком
напуганы, если с концами бросили такие владения.  Обыкновенно  для  крестьян
смена повелителя не слишком-то ощутима.
   Видимо, те пять тысяч, что бежали на север и не вернулись, знали, от чего
бегут.
   Земля здесь была ровная, как  стол,  и  дорога,  хотя  она  и  в  хорошем
состоянии, не предназначалась для передвижений войск. Никаких  укреплений  -
ни рукотворных, ни естественных - на глаза не попадалось.  Я  И  подобия  их
нигде на таглиосских землях не наблюдал. То есть бежать некуда и  прятаться,
в случае катастрофы, почти негде. И я проникся большим уважением к Лебедю со
товарищи, решившимся совершить то, что совершили.
   Земля,  размокнув,  превращалась  в  глинистую,  топкое  месиво  -  сущее
испытание для сил и терпения даже  моего  неутомимого  скакуна.  К  сведению
начальника штаба: для битв выбирать ясные, сухие дни.
   Точно. И противников заказывать только слепых.
   Однако в нашем деле приходится брать что дают...
   -  Ты  чертовски  мрачен  сегодня,  Костоправ,  -  заметил  Гоблин  после
продолжительного молчания.
   - Я? Ты и сам не болтливей булыжника.
   - Да, не нравится мне все это...
   Он был порядочно встревожен. Замечание его было совсем не  Гоблиновым.  И
значило это, что его тревога  бьется  в  кончиках  ногтей..  -  Думаешь,  не
справимся, если возьмемся за эту разведку?
   Он покачал головой:
   - Не знаю. Может быть. У тебя всегда находится  что-нибудь  в  загашнике.
Только устали мы, Костоправ. Утратили вкус к таким делам. А что если мы  все
сделаем, пробьемся, дойдем до Хатовара,  и  все  закончится  просто  большим
кукишем?
   - Ну, это с самого начала не исключалось. Я никогда  и  не  говорил,  что
выйдет какой-то прок. Просто я полагаю, что это надо сделать, потому что,  я
поклялся сделать это. А когда передам Летопись Мургену, то и с  него  возьму
такую же клятву.
   - Наверное, нам больше нечего делать.
   - До конца мира и обратно. Вот завершение Летописи.
   - Только насчет первой цели я как-то сомневаюсь...
   - Я тоже, дружище. Летопись обрывается где-то между событиями в  Джии-Зле
и Таглиосе. И сдается мне, таглиосцы что-то знают об этом. Но  молчат.  Надо
бы попробовать на них старую отрядную двойную тасовку...
   В дожде, надо сказать, было и нечто положительное. Он  снижал  видимость.
Прежде чем я понял, где мы, гребень последнего холма  остался  позади  и  мы
спускались к Майну и Годжийскому броду.  Часовые  с  южного  берега  тут  же
заметили бы нас, будь погода получше. Гоблин почуял это первым.
   - Приехали, Костоправ. Река - прямо здесь, внизу.
   Мы осадили коней.
   - Чуешь что-нибудь на той стороне?
   - Люди. Не шибко-то бдят. Только парочка бедных дурачков стоит на часах.
   - Как по-твоему, что это за часть?
   - Раздолбай. Третьего сорта. Будь у меня время, сказал бы больше.
   - Время у тебя есть. Я пока поброжу вокруг и посмотрю.
   Место  оказалось  именно  таким,  как  мне  рассказывали.  Дорога  отлого
спускалась к броду, расположенному чуть выше излучины реки. За  излучиной  с
нашей стороны в реку впадал ручей, хотя к нему  пришлось  спуститься,  чтобы
убедиться - его загораживала небольшая  возвышенность.  Ручей,  как  обычно,
зарос  по  обоим  берегам.  По  другую  сторону   от   дороги   также   была
возвышенность; таким образом, дорога шла по дну  неглубокой  ложбинки.  Выше
брода река плавно, широко поворачивала к югу. С нашей стороны ее  берег  был
высотою от двух до восьми футов и везде, кроме самого брода, зарос деревьями
и кустарником.
   Все это я облазил и  осмотрел  тщательнейшим  образом,  оставив  коня  на
попечение Гоблина за холмами. Подобрался  даже  к  самому  броду  и  полчаса
просидел в мокрых кустах, рассматривая укрепления на том берегу.
   Нас явно не желали пропускать через брод. По крайней мере, без боя.
   Неужели они ожидали нашего появления? Почему?
   При помощи старого  триангуляционного  приема  я  определил,  что  высота
сторожевой башни крепости  достигала  примерно  семидесяти  футов,  а  затем
принялся подсчитывать, что можно обозреть с ее вершины.  Закончил  только  к
закату.
   - Ну как? Выяснил что надо? - спросил Гоблин, когда я вернулся к нему.
   - Пожалуй. Однако не то, что хотелось бы, Если  только  твои  новости  не
окажутся обнадеживающими. Сможем мы, по-твоему, пробиться через брод?
   - При нынешних условиях? Возможно. Когда вода спадет.  Если  двинемся  на
исходе ночи и застанем их спящими.
   - Когда вода спадет, они еще десять тысяч человек сюда приведут.
   - Значит, плохо дело?
   - Да. Пойдем поищем, где бы спрятаться от дождя.
   - Да я выдержу обратный путь. Если и ты...
   - Давай попробуем. Если доедем, хоть выспимся в тепле и сухости.  Что  ты
думаешь о тамошнем гарнизоне? Профессионалы?
   - По-моему, лишь слегка получше, чем просто люди, переодетые солдатами.
   - И на мой взгляд слишком раздолбайски выглядят.  Хотя,  возможно,  здесь
лучших и не требуется.
   Прячась у брода, я заметил четверых. И они меня совсем не впечатлили. Как
и   фортификационные   сооружения.   У   Хозяев   Теней   явно   недоставало
профессионалов для обучения солдат, потому-то те и не в лучшей форме.
   - Может быть, конечно, мы видели то, что нам желали показать.
   - Не исключено.
   Интересная мысль, стоившая, пожалуй, рассмотрения, тем более, что как раз
в тот момент я заметил пару  здорово  изгвазданных  грязью  ворон  на  ветке
ближайшего ильма. Оглянулся было и в поисках пня - да  черт  с  ним.  Придет
время - разберемся.
   - Гоблин! Помнишь женщину Меняющего Облик?
   - Ага. А что?
   - В Джии-Зле ты говорил, что знакомо выглядит. Сейчас мне что-то такое  в
голову пришло... Пожалуй, ты был прав. Мы, точно, где-то сталкивались с  нею
раньше. Но - хоть убей - не могу вспомнить, когда и где.
   - А какая разница?
   - Наверное, никакой. Просто привязалась мысль почему-то... Давай-ка здесь
налево свернем. - За каким чертом?
   - По карте тут должен быть город, Веджагедхья. Хочу взглянуть.
   - Я думал, мы назад возвращаемся.
   - Это всего на несколько минут.
   - Ладно уж, - пробухтел он.
   - По всему выходит, нам придется драться. Надо изучить территорию.
   Ответом мне был еще один раздраженный ворчок.
   На ходу мы наскоро перекусили. Не  часто  со  мной  такое  бывает,  но  в
подобные минуты я завидую людям с домами и женами.
   За все нужно  платить.  Местность,  по  которой  мы  ехали,  была  землей
призраков. Рука человека видна была повсюду, даже при наступивших  сумерках.
Некоторые из осмотренных нами домов выглядели так, словно их оставили только
вчера. Но людей мы ни разу не встретили.
   - Удивительно, что воры этих мест не трогают.
   - Одноглазому этого не говори. Я выдавил смешок.
   - Ну, жителям, наверное, хватило ума все ценное забрать с собой.
   - Сдается мне, местные готовы платить любую цену...
   Судя по тону, он  был  впечатлен.  Я  неохотно  развил  тему  уважения  к
местным:
   - А мне сдается, что Отряд - последний их козырь в игре с судьбой.
   - Если ты им позволишь.
   Впереди показался город Веджагедхья. Некогда он мог бы вместить и  тысячу
жителей. Теперь он был еще  призрачнее  окрестных  деревень.  В  деревнях-то
жизнь хоть и дикая, но все же встречалась. В городе  мы  не  видели  ничего,
кроме нескольких ворон, перелетавших с крыши на крышу.
   Городские оставили двери незапертыми. Мы проверили, наверное, две  дюжины
домов. - Вот этот подойдет для штаба, - сказал я.  Гоблин  крякнул  и  через
некоторое время спросил:
   - Стало быть, решился?
   - Начало осмотра местности уже  определило  решение.  Верно?  Однако  еще
посмотрим, что скажут остальные.
   Мы поехали на север. Гоблин опять заткнулся, словно закрылся на замок,  и
у меня появилось время вжиться  и  глубже  прочувствовать  предстоящую  роль
капитана и, возможно, главнокомандующего-воеводы.
   Если не остается ничего, кроме как вступать в бой и вести за  собой  весь
народ,  надо  выставить  условия.  Я  не  собирался   позволять   таглиосцам
обдумывать и обсуждать каждое мое решение. Видал я, как мои  предшественники
допускали подобные безумства. Если уж им удалось подцепить меня на крючок, я
их за леску еще потаскаю.
   Назвать это можно как-нибудь помягче, однако я намеревался  быть  военным
диктатором.
   Именно я. Костоправ. Бродячий военный лекарь и  историк-любитель.  Вполне
способный на все то, что всю жизнь проклинал в князьях...
   Мысль оказалась отрезвляющей.
   Если мы возьмем прикуп,  примем  заказ  и  я  получу  то,  что  затребую,
придется приказать Сопатому ни на  шаг  от  меня  не  отходить  и  постоянно
напоминать, что я - всего лишь простой смертный. Больше он все равно  ни  на
что не годен.
   Едва мы приехали в деревню, дождь кончился.
   Нет, боги, определенно, питают ко мне особую любовь!

Глава 29
УБЕЖИЩЕ КОПЧЕНОГО

   Копченый восседал на высоком табурете, склонившись над  огромным  древним
фолиантом.
   Комната была полна книг. Казалось, некая книжная волна пронеслась  сквозь
нее, оставив за собою озерца. Книги не только стояли на полках - они грудами
лежали на полу, на столах и креслах, и даже на подоконнике  узкого  высокого
окна. Копченый читал при свете единственной свечи. Воздух в комнате был  так
густо насыщен дымом, что глаза Копченого слезились, а из носу текло.
   Порою он бурчал что-то себе под нос и левою рукой - так как был  левша  -
делал заметки на клочке бумаги.
   Во всем дворце не  было  комнаты,  лучше  защищенной  от  слуха  и  взора
посторонних. Копченый сплел множество колдовских паутин и возвел целые стены
из заклинаний, дабы обеспечить покой. Предполагалось, что об этой комнате не
должен знать никто. Ее не было ни на одном из планов дворца.
   Копченый почувствовал,  как  что-то  очень  легкое,  не  тяжелее  комара,
коснулось внешних защитных чар. Прежде чем он  успел  уделить  этому  больше
внимания, нечто пропало, так что он даже не смог убедиться, не почудилось ли
ему. После инцидента с летучими мышами и воронами у него  здорово  усилилась
мания преследования.
   Интуиция подсказывала,  что  осторожность  отнюдь  не  повредит.  В  дело
включились силы, превосходящие  его  возможности.  Лучшим  его  оружием  был
простой факт: о его. Копченого, существовании никто не знал.
   Он от души надеялся на это.
   Последние дни сделали его весьма  пугливым.  Каждая  тень  вокруг  кишела
ужасом.
   Дверь отворилась. Подпрыгнув, он тоненько заверещал.
   - Копченый!
   - Ты напугала меня, Радиша.
   - Копченый, где они? От Лебедя нет никаких вестей. Они ушли с концами?
   - Оставив здесь большую часть своих? Имей терпение, Радиша.
   - Мое терпение иссякло. Даже брат начал беспокоиться. До того, как спадет
вода, осталось всего несколько недель.
   - Я знаю это, моя госпожа. Сосредоточься на том, что ты в силах свершить,
а не на том, что свершить хотелось бы. Все возможные силы были  применены  к
ним, но мы не можем склонить их помогать нам.
   Радиша пихнула ногой груду книг на полу.
   - В первый раз чувствую себя столь бессильной. И чувство это не  нравится
мне. Копченые пожал плечами:
   - Добро пожаловать в мир, где все мы, прочие, обитаем.
   Маленькое - не шире булавочного острия - отверстие в верхнем углу комнаты
вдруг принялось источать черный  дым.  Вскоре  дым  принял  форму  маленькой
птицы. Вороны.
   - Чем заняты остальные?
   - - Военными приготовлениями. На всякий случай.
   - Интересно... Тот черный офицер, Могаба... Он способен  стать  настоящим
капитаном?
   - Нет. Зачем?
   - Он делает то, чего хотелось бы мне. Судя по его действиям, они намерены
служить нам.
   - Вот как... Значит, если их Капитан вернется,  убедившись,  что  они  не
смогут ускользнуть, то за время его отсутствия они здорово опередят нас.
   - Что же, он готовится бежать назад? На север?
   - Ну конечно!
   Радиша заметно встревожилась.
   - Ты набралась духу обойтись с ними решительно? - улыбнулся Копченый.
   От ее взгляда колдуна пронзило холодом.
   - Пожалуй, нет. То есть для княжеского пути. Слишком это просто,  слишком
прямо, логично и честно.
   - Ты становишься дерзок. Копченый.
   - Возможно. То, как я получил полномочия от твоего брата,  должно  иногда
напоминать тебе...
   - Достаточно.
   - Они - именно то, чем кажутся. Они в абсолютном  неведении  относительно
своего прошлого.
   - Я знаю. Но разницы - никакой. Они могут стать тем, кем  были,  если  мы
допустим это. А мы скорее преклоним колени перед Хозяевами  Теней,  чем  еще
раз вынесем такое.
   - Как  угодно.  -  Копченый  пожал  плечами-  Может  быть.  -  Он  слегка
улыбнулся. - И несомненно, как будет угодно Хозяевам Теней.
   - Ты что-то узнал?
   - Я связан необходимостью оставаться незамеченным. Но я разглядел кое-что
из похождений наших северных друзей. Они столкнулись с  карликами,  подобным
тем, на реке. Ужасные вещи творились невдалеке от Майна.
   - Колдовство?
   - И высочайшего разбора! Вспомни, что рассказывали о  их  столкновении  с
речными пиратами по дороге в Треш. Далее я просто не решился подглядывать.
   - Проклятье! Проклятье!!! С ними все в порядке? Или мы потеряли их?
   - Я не решился вмешиваться далее. Время покажет.
   Радиша в бешенстве пнула еще одну груду книг.  Невозмутимое  дотоле  лицо
Копченого исказилось в гримасе сильного раздражения.
   - Извини, - сказала она. - Просто я разочарована.
   -  Как  и  все  мы.  Возможно,  разочарование  твое  уляжется,  если   ты
удовлетворишь свои амбиции.
   - О чем ты говоришь?
   - Возможно, если ты пойдешь путем своего брата - то есть в одно и  то  же
время будешь подниматься лишь на одну вершину...
   - Ба! Неужели я, женщина, единственный кандидат на этот насест?
   - С тебя, женщины, не спросят за неудачу. Платить за нее придется  твоему
брату.
   - Будь проклят ты. Копченый! Почему ты всегда оказываешься прав?
   - По условиям контракта. Отправляйся к брату. Переговори с  ним.  Разочти
все. Сосредоточься на враге сегодняшнем. Хозяева Теней могут уйти. Жрецы  не
денутся  никуда.  Если,  конечно,  ты  не  возжелаешь  разделаться  с   ними
настолько, что пойдешь на то, чтобы сдаться Хозяевам Теней.
   - Если бы обвинить хоть  одного  из  первожрецов  в  измене...  Ладно.  Я
понимаю. Хозяева Теней показали, что знают,  как  поступать  с  попами.  Но,
кроме меня, этого никто не заметил. Если наберешься  смелости,  выясни,  что
там произошло. Если они погибли, нам  придется  торопиться.  Этот  треклятый
Лебедь поехал за ними следом, так?
   - Ты ведь послала его.
   - А какого черта все будут выполнять то, что я прикажу?  Иногда  я  такую
дичь несу... Прекрати улыбаться.
   Копченому это не удалось.
   - Пни еще одну кучу книг. Радиша в гневе вышла из  комнаты,  Копченый  со
вздохом вернулся к чтению.  Автор  книги  с  любовью,  пространно,  описывал
сажания на кол, сдирание кожи и прочие пытки, с чем  довелось  познакомиться
бессчастному поколению, что жило во времена похода Вольные Отряды  Хатовара,
из того странного уголка мира, что породил их.
   Книги, собранные в его комнате, были конфискованы, дабы не попасть в руки
Черного Отряда. Однако Копченый сомневался, что наличие их у него  останется
в секрете навсегда. Но может быть, тайна продержится достаточно, чтобы  дать
ему время предотвратить - повторение  кровопролитных  старых  времен.  Может
быть...
   Величайшая из его  надежд,  однако,  заключалась  в  том,  что  Отряд  со
временем переменился. Что он не просто нацепил безобидную маску. Что он,  на
самом деле, забыл свое мрачное прошлое, а поиск его - более инстинкт, нежели
определенное решение вернуться, как в случаях с  прочими,  уже  вернувшимися
раньше в Хатовар, Отрядами.
   Где-то в дальнем уголке сознания постоянно шевелилось,  не  давая  покоя,
искушение последовать собственному совету, привести сюда  этого  Капитана  и
позволите всласть рыться в этих книгах. Просто так, да  посмотреть,  как  он
воспримет истину.

Глава 30
ТАГЛИОС ПРОБУЖДАЕТСЯ

   Мы достигли Таглиоса на рассвете, через  день.  Все  пребывали  на  грани
срыва, причем Лебедь с приятелями чувствовали себя еще  хуже  остальных.  Их
обычные коняшки были совсем загнаны. ,Я спросил Лебедя:
   - Думаешь, Прабриндрах плюнет на мою непунктуальность?
   В Лебеде еще было немного перцу.
   - А какого хрена ему остается? Клопов тебе в рубаху подбросить? Проглотит
и не поморщится. Вот Бабы - бойся. Она неприятностей  устроить  может.  Если
вообще хоть кто-то может. У нее не всегда с головой порядок.
   - Попы, - сказал Нож.
   - Ага. И попов берегитесь. С того самого дня, как  вы  прибыли,  это  все
против них заваривается. Они ничего такого сделать не могут, разве что  тоже
ввяжутся в заваруху. Но подумать об этом -  подумают,  хоть  на  собственную
задницу закладывайся. Как найдут возможность,  так  и  начнут  путаться  под
ногами.
   - Ас чего Нож их так не любит?
   - Не знаю. И знать не желаю. Однако я тут довольно долго, и так  полагаю,
он прав. Утопить хоть половину - мир бы лучше стал.
   Что делало наше положение просто невообразимым с военной точки  зрения  -
это полное отсутствие оборонительных сооружений. Таглиос раскинулся по своим
землям слишком уж вольготно, а фортификаций не было и помину.
   Народ со столетиями пацифизма за спиной... И враг  с  обученными  армиями
при поддержке мощной магии. И я с месяцем на раздумья,  как  помочь  первому
одолеть второго.
   Нет, невозможно. Немыслимо. Когда  вода  в  реке  спадет  настолько,  что
неприятель сможет переправиться сюда, выйдет просто-напросто массовая резня.
   - Так ты уже решил, что будешь делать? - спросил Лебедь.
   - Ага. Хотя Прабриндраху мое решение не понравится.
   Ответ его удивил. Я не стал ничего  объяснять.  Пусть  его  понервничает.
Отведя своих в казармы, я отослал  его  объявить  о  нашем  возвращении.  Не
успели мы сойти с седел, вокруг собралась половина Отряда. Все ждали, что мы
скажем.
   - Пожалуй, Гоблин для себя уже решил, - заметил Мурген.
   Маленького нашего колдуна что-то терзало. Всю дорогу домой он был мрачнее
тучи. Теперь же он с улыбкой принялся копаться в своих сумах.
   Ко мне подошел Могаба.
   - Мы порядочно продвинулись вперед за время вашего отсутствия. Капитан. Я
отдам подробный отчет, когда вы сможете принять его. Своего вопроса он так и
не задал. Но я не видел нужды тянуть с ответом.
   - Пробраться тайно, мы не сможем. Нас обложили. Либо принимать бой,  либо
поворачивать назад.
   - Значит, выбора нет, верно?
   - Пожалуй, с самого начала не было. Но следовало убедиться самому.
   Он понимающе кивнул.
   Прежде чем заниматься делами,  я  осмотрел  раненых.  Госпожа  оправилась
быстро, хотя синяки не делали ее привлекательнее. Странно я себя чувствовал,
осматривая ее. Она почти не разговаривала  со  мною  после  нашей  ночи  под
дождем. Она снова погрузилась в продолжительные раздумья.
   Могаба многое поведал мне о спорах с  религиозными  лидерами  Таглиоса  и
своих соображениях по поводу армии. Ничего, заслуживающего неодобрения, я  в
его рапорте не нашел.
   - И еще одно, - сказал он. - Жрец по имени Джахамарадж Джах, номер два  в
культе Шадара. У него есть  дочь,  будто  умирает.  Похоже,  предоставляется
возможность заручиться другом.
   - Или нажить злейшего врага. Никогда не  стоит  недооценивать  могущество
человеческой неблагодарности.
   - Одноглазый видел ее.
   Я взглянул на нашего ведуна-недомерка.
   - По-моему, просто аппендикс виноват, - пояснил он. - Далеко пока что  не
зашло, но эти здешние клоуны ни хрена ведь не смыслят. Пытались  демонов  из
нее изгонять.
   - Я уже много лет никого не вскрывал. Когда должно быть прободение?
   - По крайности, завтра, если только не случится крупного невезения.  Боль
я как мог унял.
   - На обратном пути из дворца погляжу.  Сделай  мне  карту...  Нет,  лучше
езжай со мной. Можешь пригодиться.
   Мы с Могабой оделись для появления при дворе. Госпожа должна была сделать
то же.
   Лебедь, еще даже не умывшийся  с  дороги,  появился  сопровождать  нас  к
князю. Мне уже не хотелось ничего на свете, кроме как вздремнуть. Я вовсе не
готов был к политическим игрищам. Однако поехал.
   Народ Трого Таглиоса как-то прознал, что близок момент принятия  решения.
Едва ли не все вышли на улицы взглянуть на  нас.  И  все  хранили  молчание,
отчего мне сделалось не по себе.
   В глазах, устремленных на нас, ясно  читался  ужас,  но  и  надежда.  Все
знали, насколько  велик  риск.  Может,  даже  понимали  всю  тяжесть  своего
положения. Жаль только, не понимали, что поле  боя  -  малость  не  то,  что
борцовский ринг...
   Во всеобщей тишине заплакал ребенок. Я вздрогнул и  от  души  понадеялся,
что это - не знамение. А когда мы подъезжали  к  Трого,  из  толпы  выступил
старик, вложил что-то в мои пальцы и с поклоном отступил назад.
   То  была  наша  отрядная  кокарда  старых  времен.  Офицерская   кокарда;
возможно, трофей какой-то забытой битвы. Я укрепил ее рядом с той, какую уже
имел, - огнедышащим черепом Душелова, еще  сохранившимся;  у  нас,  хотя  мы
более не служили ни Взятым, ни Империи.
   Мы с Госпожой были одеты в самое лучшее: на мне красовались  все  регалии
имперского легата, а Госпожа облачилась в свой имперский наряд. На толпу  мы
произвели  впечатление.  Могаба  рядом  с  нами   выглядел   просто-напросто
неряшливо. А уж Одноглазый - вовсе огрызком, выкопанным  из  самой  глубокой
ямы на самой грязной свалке. Но счастлив он был - точно улитка в скорлупе.
   - Зрелищность, - напомнила мне Госпожа мою же старую максиму,  хотя  и  в
несколько ином смысле, - это мощнейшее оружие как в бою, так и в политике.
   Она понемногу оживала. Я уж думал, смуглые карлики совсем вышибли из  нее
волю к жизни.
   Она была права. Орудиями нашими будут показуха и ремесло - и не только  в
традиционном смысле. Если уж идти против опытных  солдат  Хозяев  Теней,  то
нужно одержать победу  над  их  воображением.  Не  один  век  "требуется  на
создание отряда с такой уверенностью в себе, которая позволяет, невзирая  ни
на что, идти и побеждать.

***

   Несмотря  на  наше  опоздание,  Прабриндрах  Драх  встретил  нас   весьма
гостеприимно. Угостил обедом, какого я впредь и  увидеть-то  не  надеюсь,  а
затем  перешел  к  зрелищам.  Танцовщицы,   глотатели   сабель,   фокусники,
музыканты, чья музыка показалась моему слуху слишком уж непривычной... Он не
спешил получать ответ, будучи уже осведомленным.  В  течение  вечера  Лебедь
представил мне кое-кого из первых персон Таглиоса,  включая  и  Джахамараджа
Джаха. Последнему я сказал, что досмотрю его дочь,  как  только  освобожусь.
Благодарность на лице его меня здорово сконфузила.
   В остальном я не уделил этим людям внимания.  Не  было  у  меня  никакого
желания обстряпывать какие-либо сделки.
   И вот время пришло. Нас пригласили в тихий кабинет, подальше  от  глаз  и
ушей толпы придворных. Поскольку со мною прибыли два лейтенанта, Прабриндрах
тоже пригласил с собой двоих. Одним оказался тот самый чудак. Копченый,  его
князь  представил  по  титулу.  В  переводе:   Лорд-хранитель   общественной
безопасности.  Что,  пожалуй,  должно  было  означать  "начальник  городской
пожарной команды".
   Только Одноглазый не сумел удержать серьезное выражение на лице.
   Второй лейтенант Прабриндраха оказался его  загадочной  сестрицей.  Когда
они оказались сведены вместе, стало очевидным, что она  старше  и,  пожалуй,
посильнее. Даже приодетая, она выглядела словно на  ней  минуту  назад  воду
возили.
   Когда Прабриндрах спросил о  моих  спутниках,  я  представил  Могабу  как
командующего моей пехотой, а Госпожу  -  как  начальника  штаба.  Сама  идея
женщины-солдата изумила  его.  Интересно,  как  бы  он  удивился,  узнав  ее
подлинную историю?
   Госпожа искусно скрыла удивление неожиданному назначению. Скорее для нее,
чем для Прабриндраха, я сказал:
   - В Отряде нет никого более квалифицированного. За исключением  Капитана,
все должности замещаются наиболее достойными.
   Лебедь переводил и при этом скомкал конец ответной реплики  Прабриндраха,
который по-моему, означал несколько ограниченное согласие.  Его  собственным
мозговым трестом, похоже, являлась сестра.
   - Давай к делу, - сказал я Лебедю. - Если мы намерены отражать нападение,
времени у нас весьма и весьма мало.
   Тот улыбнулся:
   - Значит, собираешься принять заказ?
   Ты же, шакал, в этом ни минуты не сомневался.
   - Ты, парень, с надеждами повремени. Я хочу сделать  контрпредложение,  и
обсуждаться оно не будет.
   Улыбка его пропала.
   - Не понял.
   - Я осмотрел земли. Я говорил со своими  людьми.  Несмотря  на  ситуацию,
многие хотели продолжать путь. Мы знаем, что делать для достижения Хатовара.
И потому решили принять работу, предложенную вашим князем. Но  возьмемся  мы
за нее только на наших условиях. Объясни ему это, а затем я перейду к плохим
новостям.
   Лебедь перевел. Прабриндраха услышанное вовсе не порадовало.  Сестра  его
выглядела так, словно вот-вот кинется драться. Лебедь обратился ко мне:
   - Выкладывай.
   - Если уж мне придется набирать армию из всякого мусора и командовать ею,
мне нужна власть делать это. Главным должен быть я. Вмешательство  кого-либо
другого недопустимо. Никаких политических свар. Никакой культовой неприязни.
И даже никакой  княжьей  воли,  пока  длится  война.  Не  знаю,  имеется  ли
таглиосское слово, описывающее то, что мне нужно, да и на розеанском  такого
не  помню.  В   Самоцветных   Городах   нужные   мне   полномочия   называют
диктаторскими. Диктатора там выбирают, в  случае  нужды,  примерно  на  год.
Переведи.
   Был ли Прабриндрах рад услышанному? Еще бы! Насколько  это  возможно  для
князя в таком положении. Он принялся за  крючкотворство,  стараясь  запутать
меня разнообразнейшими "если", "также" и "но". Я лишь улыбался в ответ.
   - Я уже сказал, что торговаться не намерен, Лебедь. И я действительно  не
намерен. Единственный шанс добиться победы - сделать  то,  что  должно  быть
сделано, в надлежащие сроки. То есть  не  позднее  чем  через  шесть  недель
перышки должны быть почищены, большие-малые нужды - справлены, тогда  птичка
куда-то да полетит.
   Могаба широчайше улыбался. Услышанное его весьма развлекало. Наверное, он
всегда хотел вот так разговаривать с властями Джии-Зле.
   - Как мне было сказано, - продолжал я, - через пять недель вода  в  реках
спадет настолько, что  Хозяева  Теней  смогут  переправить  войска  на  нашу
сторону. Внутренних проблем, могущих помешать им, у них нет. На их стороне -
все мыслимые преимущества, кроме  Черного  Отряда.  Итак,  если  Прабриндрах
желает хотя бы надеяться на победу, ему придется обеспечить мне  возможность
выиграть. Если нет - мне остается только распрощаться и искать другой путь в
Хатовар. Я не самоубийца.
   Лебедь перевел. Мы, крепкие, неподатливые  профессионалы,  сидели  молча.
Госпожа с Могабой были  на  высоте.  Я  боялся,  что  нервы  не  выдержат  и
взорвусь, однако не пришлось. Прабриндрах не отважился пробовать мой блеф на
прочность. Он спорил, да, но не так уж упрямо, чтоб я мог выйти  из  себя  и
затопать  ногами.  Я  Не  поддался  ни  на  дюйм.  И  искренне  верил,   что
единственный, да  и  то  призрачный,  шанс  заключен  в  абсолютной  военной
диктатуре. И благодаря Жабомордому был малость в курсе их внутренних бесед.
   - Эй, Лебедь! Может, эти ребята влипли куда сильнее, чем показывают?
   - Что? Он нервно покосился на беса.
   -  Твой  хозяин  не  пытается  меня   уговорить.   Он   крючкотворствует,
политиканствует и вообще попусту тратит время. Такое чувство, что в  глубине
души он до смерти перепуган. Он соглашается со мной. Только не желает делать
выбор из двух зол. Потому что после придется жить с этим выбором.
   - Ага. Может быть. Хозяева Теней придут, помня, как мы управлялись с ними
прошлым летом. Возможно, захотят остеречь остальных на нашем примере.
   - Мне нужны все, участвовавшие в том  деле.  Будут  командирами  взводов.
Если, конечно, главнокомандующим буду я.
   - Есть древнее таглиосское слово, наподобие воеводы.  То  есть  ты  держи
свою линию, об  этом  будет  уйма  споров  на  совете.  Первожрецам  это  не
понравится, однако выбирать им не из чего.  Попов  Хозяева  Теней  в  случае
победы первым делом сотрут в  порошок.  И  князь  может  навязать  им  любую
сделку. Они боятся. Здорово. Вот после того, как ты победишь, тебе  придется
туго.
   Итак, все, что от меня требовалось, это - сидеть и не поддаваться.  Но  в
этом Жабомордый заверил меня еще перед выездом на совещание.
   Треклятый бес ухмыльнулся и подмигнул мне.
   Время шло к ночи, и пора было уже снова поесть,  однако  мы  были  заняты
скреплением пакта.
   В первый раз с самых Можжевельников Отряд получил настоящий заказ.
   Или же - наоборот.
   Прабриндрах пожелал узнать, что я намерен предпринять. Он  вовсе  не  был
дураком. Он знал, что Могаба работал по двадцать часов в сутки.
   - В основном - организовать большое красочное представление для тех банд,
что придут из-за Майна. Одновременно, на черный день,  то  есть  на  случай,
если справимся с первой волной, навербовать  и  обучить  побольше  рекрутов.
Когда займемся этим вплотную, будем смотреть, какими ресурсами располагаем и
как их лучше всего задействовать. Вычистим Таглиос от вражеской  агентуры  и
постараемся заслать к противнику свою. Получше изучим вероятные места боевых
действий. Лебедь, тут все твердят о том, как мало времени до  спада  воды  в
реках. А сколько вообще длится этот  спад?  Сколько  времени  до  следующего
разлива?
   Он перевел мои слова, затем сказал:
   - Еще шесть-семь месяцев воды не  хватит,  чтобы  перекрыть  броды.  Даже
после начала сезона дождей броды еще два-три месяца проходимы.
   - Чудесно. Мы прибыли в разгар безопасного сезона.
   - Около того. Может, у нас и больше пяти недель. Пять недель -  по  самым
худшим оценкам.
   - - Значит, на них можно твердо рассчитывать. Скажи ему: нам  понадобится
много помощи от государства. Нужны: оружие, доспехи, лошади, пайки, подводы,
обозы и прочая снасть. Потребуется перепись всех мужчин  от  шестнадцати  до
сорока пяти, с  указанием  профессий  и  состояния.  Я  должен  знать,  кого
призывать на службу, если не хватит добровольцев. Неплохо  бы  переписать  и
лошадей. Также и  все  наличное  оружие  и  снасть.  Нужны  фортификационные
сооружения и места, возможные для использования в  качестве  крепостей.  Обо
всем этом ты с прошлого лета  должен  знать  многое.  Ты  умеешь  писать  на
местном языке?
   Он перевел и ответил:
   - Нет, азбуке так и не выучился. Собственно, я и по-розеански никогда  не
учился. - Он ухмыльнулся. - И Корди - тоже.
   - А Нож?
   - Шутишь?
   - Ч-чудесно. Тогда отыщи того,  кто  умеет.  Если  будет  из  соглядатаев
Радиши - ничего. Двух зайцев убьем. Оба будете со мной неотлучно, пока я  не
выучу язык.  Ладно...  Что  мне  от  князя  нужно  сию  же  минуту:  следует
оповестить жителей,  что  сбор  добровольцев  состоится  на  площади  Чандри
завтра, через час после рассвета. - Чандри находилась  поблизости  от  наших
казарм и была одной из самых больших в Таглиосе. - Пусть несут с собой любое
оружие и амуницию, у кого есть. Нам  понадобятся  двадцать  пять  тысяч  для
немедленного обучения, а остальных наберем позже.
   - Ты, может быть, слишком оптимистичен.
   - А я-то полагал, местным просто не терпится отправиться на войну...
   - Это так. Но завтра у гуннитов - святой праздник. Культ Гунни исповедуют
четыре десятых всех бедняков. Хотя, когда эти засядут праздновать, остальным
тоже делами не заняться.
   - Какие еще праздники в военное время? Лучше  начинать  привыкать  сразу.
Кто не явится, - тем придется  тяжелее.  Отстанут  от  прочих.  Пусть  князь
оповестит всех: кто запишется первым, тому будет  куда  как  лучше.  Но  все
начнут с самого низа. Даже он  сам,  если  запишется  добровольцем.  Здешней
классовой структуры я не знаю и знать не хочу. Самого князя поставлю рядовым
копейщиком, а пацана с фермы - командовать легионом, если справится лучше.
   - Такой подход может создать трудности, Капитан. Если даже  тебя  выберут
богом, с попами надо поосторожнее.
   - С ними я разберусь, если потребуется. И с политиками  управлюсь.  Когда
нужно, я могу и руки выкручивать и по шерстке гладить, хотя обычно с этим не
связываюсь. Скажи князю: пусть покрутится в моей штаб-квартире.  Все  пойдет
глаже, если наши будут думать, что он участвует в деле.
   Лебедь  заговорил  с  князем.  Радиша  испытующе  воззрилась  на  меня  и
улыбнулась, что означало: она понимает, что у меня на уме.  Бесенок  в  моем
характере заставил меня подмигнуть.
   Улыбка ее сделалась шире.
   Я решил, что о ней стоит разузнать поподробнее. Нет, не оттого,  что  она
меня привлекала, просто ее образ мыслей мне, пожалуй, нравился. Люблю  людей
со здоровой долей цинизма.
   Ну а старина Копченый, так  сказать,  местный  брандмейстер,  весь  вечер
только и знал, что кивать да не  засыпать.  Я,  будучи  циником,  отвел  ему
должность уполномоченного по связям с общественностью. Вообще,  лучше  всего
такие, кто не путается под ногами и не толкает под локоть. Для всех  постов,
кроме моего.
   - На сегодня осталось только одно, - сказал я Лебедю, - финансовая часть.
Черный Отряд  обходится  недешево.  Как  и  набор,  вооружение,  обучение  и
содержание армии.
   - Все будет оплачено, Капитан, - ухмыльнулся Лебедь.  -  Они  сразу,  как
только ваше появление  было  предсказано,  принялись  копить  деньги.  Здесь
проблем не возникнет.
   - Здесь они всегда возникают. Он разулыбался:
   - Ты потратить этого  всего  не  сможешь.  Считай,  бочка  с  деньгами  -
бездонная. Здесь казной распоряжается  Баба,  которая  всем  известна  своей
бережливостью.
   - Хорошо. Спроси князя, что он еще желает узнать  прямо  сейчас.  У  меня
много дел.
   Последовала говорильня  еще  примерно  на  час.  Ничего  важного:  просто
Прабриндрах с Радишей пытались вызнать,  что  я  намерен  делать,  составить
представление о моем характере и компетенции. Передавать чужестранцу  власть
над жизнью  и  смертью  в  масштабах  государства  -  для  них  было  словно
рискованная, затяжная игра. Пожалуй, организую я кое-что в помощь их  тайным
планам.

***

   Я дошел до крайней точки нетерпения, однако был горд собою. Наконец-то  я
управлял положением!
   По дороге домой, без всяких толп вокруг,  в  ночной  темноте,  я  спросил
Госпожу;
   - Мы можем рассчитывать на помощь Меняющего Облик?
   - Он сделает то, о чем я попрошу.
   - Точно?
   - Не то чтоб абсолютно... Но, пожалуй, сделает.
   - Может он провести разведку  в  землях  Хозяев  Теней?  Оборотившись  во
что-нибудь летающее?
   - Может быть, - улыбнулась она. - Только ему не хватит сил везти на спине
тебя. Я же тебя знаю - ты ничьим рапортам, кроме собственных, не веришь...
   - Н-ну...
   - Здесь придется рисковать, дабы не упустить никаких шансов. Доверься ему
насколько сможешь. Если я буду командовать им, он будет служить мне.  Однако
он мне не раб. Теперь у него есть собственные целя. И они могут не совпадать
с твоими.
   Я решил, что представляется удобный случай проникнуть в то, вокруг чего я
брожу с тех пор, как застал ее играющей с огнем в чашке, в виду Джии-Зле.
   - Ну а твой возобновившийся дар? Застать ее врасплох не удалось.
   - Шутишь? Я, может быть, справлюсь с Гоблином, если  подползу  поближе  и
тресну его молотком. В остальном от, меня - никакой  пользы.  Конечно,  даже
крохотный дар может быть полезен, если его развить. Но у  меня  нет  времени
упражняться.
   - Я думаю, каждый просто сделает все, на что годен.
   В разговор вступил Могаба:
   - У меня возникла идея по поводу решения проблемы религиозных трений.  По
крайней мере, временного решения.
   - Кстати о религии. Надо  резать  дочурку  этого  попа.  Одноглазый,  мне
понадобится твоя помощь. Могаба, излагай.
   Идеи его были ясны и прямолинейны. Мы можем  поднять  собственную  армию,
наплевав на все религии, и с нею отражать нападение на главном  направлении.
Можем также вдохновить культовых лидеров на  сбор  собственных  армий,  дабы
противостоять возможным атакам со второстепенных переправ. Однако ни за  что
нельзя отдавать в чужие руки полномочия верховного главнокомандующего.
   Я рассмеялся:
   - Такое ощущение, что ты хочешь добиться повторения прошлогоднего  краха,
когда...
   - Ничто не разоружит их так надежно, как  провал  и  демонстрация  полной
некомпетентности. Я считаю, мы должны предоставить им такую возможность.
   - С виду  -  неплохо.  Продумай  пару  вопросов  для  новобранцев,  чтобы
выяснять их культовые обеты, веротерпимость и прочее в  этом  роде.  А  пока
скажи-ка, как найти дом этого Джахамараджа Джаха?

Глава 31
ТАГЛИОС ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ВОЕННЫЙ ЛАГЕРЬ

   Ох, как давно не отваживался я  на  полостную  хирургию!  Еще  до  начала
операции у меня начали дрожать руки, а в голове возник целый  рой  сомнений.
Однако привычка  взяла  свое.  А  Одноглазый,  подавив  натуральную  тягу  к
размножению,  применил  свои  таланты  на   благо   общества,   останавливая
кровотечение и успокаивая боль. За мытьем рук я сказал:
   - До сих пор не верится, что все сошло гладко. Я  же,  можно  сказать,  с
юных лет такого не делал.
   - Оправится, думаешь? - спросил Одноглазый.
   - Должно быть. Если не  даст  осложнений.  Тебе  следует  осматривать  ее
каждый день, ради уверенности, что все идет как надо.
   - Слышь, Костоправ, у  меня  тут  такая  мысль...  Может,  ты  мне  метлу
купишь?
   - Зачем?
   - Будет мне нечего делать - стану чистоту наводить...
   -  Пожалуй,  я  и  себе  метлу  куплю.  Я  наскоро,  через   Жабомордого,
переговорил с родителями  девочки,  втолковав  им,  что  от  них  требуется.
Благодарность в них малость приугасла. Я и с самого начала сомневался  в  ее
долговечности. Таков уж семь человек. И все же, уходя, я  сказал  отцу,  что
рассчитываю на нее.
   - Все, что угодно!
   - Это будет не пустяк. Когда придет срок. Он понял меня.  И  лишь  мрачно
кивнул. Мы уже выходили на улицу, когда Одноглазый сказал:
   - Глянь-ка!
   Я  опустил  глаза.  На  земле,  разложенные   аккуратным   равносторонним
треугольником, лежали три мертвые летучие мыши.
   - Может, ребятам и не чудилось...
   Сами трупы выглядели отнюдь не аккуратно.
   Где-то неподалеку каркнула ворона.
   - Принимаю помощь отовсюду, где нахожу,  -  пробормотал  я  про  себя.  -
Одноглазый! Ты сможешь заставить летучую мышь следить за людьми?
   - Я - нет, - отвечал он, поразмыслив.  -  Однако  это  возможно.  Хотя  -
мозгов у них маловато...
   - Это - все, что мне нужно  знать.  Кроме  того,  кто  управляет  мышами?
Следует полагать, это Хозяева Теней.
   Теперь и для меня началась работа по двадцать часов в сутки. В  свободное
время я учил местный язык. Языки, стоит только заложить основу, идут  легко.
Ну уж всяко легче.
   В организации обороны мы держались принципа: чем проще,  тем  лучше.  Все
свидетельствовало, что Хозяева Теней  воспользуются  Годжийским  бродом  как
основной переправой. От обороны прочих бродов я отрекся в  пользу  культовых
лидеров, а сам сосредоточился на том, что, по моему мнению, было необходимым
для препятствования перемещению основных сил врага.. Если они переправятся и
двинут на север, нам, боюсь, придется повторять  кампанию  Лебедя.  То  есть
платить за победу по высочайшей цене.
   Начал я с формирования двух  кадровых  легионов,  основываясь  на  модели
Самоцветных Городов - из тех еще времен, когда армии их состояли из  простых
граждан с минимумом  воинского  опыта.  Структура  командования  была  самой
простой из возможных: чисто пехотная. Могаба получил в подчинение всю пехоту
и, томимо того, занял должность командира первого  легиона.  Его  лейтенант,
Очиба, получил  второй.  Каждый  взял  по  десятку  наров  для  сержантского
состава, а каждый десяток  отобрал  из  таглиосских  добровольцев  по  сотне
кандидатов.  Таким  образом,  в  каждом  легионе   образовалась   база   для
наращивания личного состава с той же быстротой, с какой только  нары  смогут
учить местных ходить строем. Могаба взял для штабной работы Сопатого и Когтя
с Сердцем. Я не знал, куда еще можно деть этих троих. Они,  конечно,  горели
желанием работать, однако практической ценности не представляли.
   Зиндаб с остальными нарами формировал третий легион  -  учебно-резервный,
который я собирался использовать лишь в самой отчаянной ситуации.
   Масло,  Ведьмака,  кавалергардов  и  рои  я  определил  на  приведение  в
надлежащий вид кавалерии.
   Ваше Сиятельство,  Шандал,  Клетус  и  остальные  опальцы  с  берилльцами
возглавили саперов, квартирмейстеров и  прочее  в  том  же  роде.  Ведьмаков
племянник держался при дяде: еще один, ни на что не годный.
   Все делалось, главным образом, по рекомендациям, разработанным Могабой во
время моего развед-рейда. Кое с чем я не был согласен,  однако  посчитал  за
грек расточать впустую то, что он сделал. Все равно надо было что-то  делать
незамедлительно.
   Он все просчитал. Легион Зиндаба будет готовить солдат для двух  ведущих,
но сам - развиваться медленнее. В то,  что  мы  сможем  собрать  более  трех
легионов, пока не разовьем достаточно местных талантов, он не верил.
   Ну а Госпоже, Гоблину с Одноглазым и  мне  осталось  все  остальное.  Все
важнейшее  и  интереснейшее,  вроде  переговоров  с  Прабриндрахом   и   его
сестрицей, организации  поисков  годных  к  употреблению  местных  колдунов,
определения стратегии, плюс еще множество хитрых штучек.  Могаба-то,  добрый
такой, оставил мне только стратегию да прочую штабную деятельность...
   Хотя все шло, как должно. Я не уставал удивляться его компетентности.
   - Гоблин! - сказал я. - Пожалуй, тебе следует возглавить контрразведку.
   - Х-хе! - встрял Одноглазый. - Там ему самое и место.
   - Бери Жабомордого, когда понадобится. Бес застонал. Работать  он  вообще
не любил. Гоблин самодовольно улыбнулся:
   -  Я,  Костоправ,  в  этой  зверушке  не  нуждаюсь.  Это  мне  очень   не
понравилось. Коротышка Гоблин, очевидно, что-то затевал. С тех самых пор как
мы вернулись в город, он даже во сне излучал  самодовольство.  Значит,  беда
близко. Они с Одноглазым так поглощены своей распрей, что  склонны  забывать
обо всем остальном мире.
   Ладно, время покажет, что там с ним такое.
   - Делай как хочешь, - сказал я. - Пока делаешь  все  как  нужно.  Опасных
агентов Хозяев Теней вывести из строя.  С  краткосрочниками  организуй  так,
чтобы скармливали хозяевам ложную информацию. Еще  нам  следует  хоть  одним
глазком, да приглядывать за  высшими  жрецами.  Они  склонны  доставить  нам
неприятности, едва поймут, как. Такова уж человеческая натура.
   Госпожу я назначил командовать внешней, показной деятельностью,  а  также
планированием. Я уже определил, где встречусь с противником, и еще до  того,
как подготовлю то, чем его встречать. Ей я  велел  разработать  детали.  Как
тактик она лучше меня. Имперскими армиями, помнится, командовала с  успехом,
достойным всяческого изумления.
   Я хорошо понимал, что немаловажная часть работы  Капитана  заключается  в
передаче полномочий. А гений Капитана - в том, чтобы  поручать  каждое  дело
тому, кто справится с ним лучше всех прочих.
   У нас осталось около пяти недель. И время все убывает, убывает и убывает.
   И в шансы наши мне, надо сказать, не верилось.

***

   Недосыпали все. Общая  раздражительность  резко  повысилась.  Но  так  уж
всегда в нашем деле. С годами привыкаешь понимать это и  сглаживать.  Могаба
регулярно докладывал, что у него дела идут великолепно, однако мне никак  не
хватало времени на осмотр его частей. Ведьмак с Масло были не столь довольны
своим прогрессом. Их рекруты были набраны из классов, понимавших  дисциплину
как нечто приличествующее лишь их подчиненным. Пришлось Масло и Ведьмаку,  в
целях приведения людей к надлежащему послушанию,  прибегнуть  к  пинкам  под
зад. Они подкинули пару интересных идей, вроде усиления  кавалерии  слонами.
Княжеская перепись домашнего скота выявила наличие нескольких сотен  рабочих
слонов.  Я  же  постоянно  носился  по  городу,  более  политиканствуя,  чем
командуя. Где возможно, я не прибегал  к  диктатуре,  предпочитая  убеждать,
однако двое из первожрецов  чаще  всего  не  оставляли  мне  выбора.  Я  им:
"черное", они мне: "белое" - просто, чтобы показать, что хозяевами  Таглиоса
полагают исключительно себя.
   Будь у меня время, я бы поспорил с ними. Но, за  неимением  такового,  не
стал и возиться. Я собрал их и их первых помощников и в присутствии князя  с
сестрой сказал, что на позы их мне плевать, что неповиновения я не потерплю,
а те, кто не желает умирать, должны повиноваться Костоправу. Если им это  не
по нраву, путь пробуют на мне любое из своих безумств,  после  чего  немедля
будут изжарены на медленном огне перед всем народом.
   Популярности мне это не прибавило.
   Вообще-то, здесь я больше блефовал. В случае надобности, конечно,  так  и
сделал бы, но не думал, что до этого дойдет. Горячий  нрав  мой  должен  был
устрашить их на время, пока я занят делом. А вот после  отражения  нападения
придется их опасаться.
   Никогда не следует отступаться от позитивизма в мышлении.
   Это я - себе.
   Я бы умер с голоду, съедай я по фунту хлеба каждую минуту, в  продолжение
которой верил бы в наши шансы.
   Несколько человек доставили верные новости  о  там,  что  игра  началась.
Пошли слухи, что  некоторые  храмы  закрылись  за  недостатком  посетителей.
Другим приходилось сдерживать натиск разозленных толп.
   Великолепно.
   Но долго ли так продержится? Страсть местных к сверхъестественной  ерунде
была куда древнее и неподатливее страстей милитаристского толка.
   - Что за дьявольщина там у них? - при первой  же  возможности  спросил  я
Лебедя.  Местный  язык  я  уже  знал,  но  не  настолько,  чтобы  улавливать
религиозные тонкости.
   - По-моему, Нож там у них...
   Казалось, он был озадачен происходящим не менее моего.
   - Что это значит?
   - С первого дня, как  мы  здесь.  Нож  сеет  смуту.  Говорит,  что  попам
положено заботиться о душах и кармах, а в политику соваться нечего. В  нашей
таверне постоянно об этом говорил. А когда услыхал, что  ты  с  первожрецами
по-свойски побеседовал, пошел  по  улицам  распространять,  как  он  назвал,
"истину". Местные полностью преданы своим богам, ты этого не забывай,  но  к
некоторым попам особой любовью не горят. Особенно к  таким,  которые  досуха
выжимают их кошельки.
   Я рассмеялся:
   - Скажи ему, пусть перестанет. Мне тут еще только  религиозных  революций
не хватало.
   - Верно. Я как-то не подумал, что тебя это будет волновать.
   Но  меня  волновало  буквально  все.  Таглиосское  общество   подверглось
жесточайшим потрясениям, хотя  увидеть  это  можно  было  лишь  со  стороны.
Слишком много перемен в такой краткий срок претерпел этот народ ограниченных
традиционалистов. Никакой постепенности,  никакого  времени  на  привыкание.
Спасение Таглиоса подобно было скачке на смерче. Туговато мне придется, если
страх и безысходность, направленные  против  Хозяев  Теней,  вдруг  поменяют
направленность.
   Как-то, посреди моего четырехчасового сна, меня разбудил Одноглазый.
   - Джахамарадж Джах пришел.  Говорит,  должен  прямо  сейчас  увидеться  с
тобой.
   - Что, дочурке его стало хуже?
   - Нет. Он полагает, что должен тебя отблагодарить.
   - Веди сюда.
   Жрец вошел едва ли не крадучись. Он поклонился мне почтительно и неловко,
словно бродяга с улицы. Он поименовал меня всеми титулами, до  каких  только
додумались таглиосцы, включая и Исцелителя - аппендэктомии  здешние  хирурги
не знали. Он опасливо оглядывался, словно ожидая увидеть  уши,  растущие  из
стен. Наверное, опасение сие было профессиональным. А уж вид Жабомордого ему
не понравился вовсе.
   Значит, кое-кто знает,  что  представляет  собою  наш  бес.  Это  следует
принять к сведению.
   - Здесь можно говорить? Это-то я понял без перевода.
   - Да.
   - Я не могу задерживаться надолго. За мною могут следить, зная, что  я  в
большом долгу перед тобою. Исцелитель.
   Ну, так не тяни, подумал я.
   - Я слушаю.
   -  Первожрец  Шадара,   старший   надо   мною,   Годжаринди   Грыж,   чья
покровительница -  Гада,  одно  из  чьих  воплощений  -  Смерть,  был  очень
расстроен тобою в тот вечер. Он сказал Детям Гады, что Гада жаждет твоей ка.
   Жабомордый, переведя, прокомментировал:
   - Гада - шадарская богиня смерти, разрушения и разложения, Капитан.  Дети
Гады - секта, идущая по пути убийств и пыток. Доктрина их  гласит,  что  они
должны быть случайны и бессмысленны. Хотя на  практике  умирают  попавшие  в
хреновый список главного жреца.
   - Ясно. - Я слегка улыбнулся. - А кто покровительствует тебе, Джахамарадж
Джах? Он улыбнулся в ответ:
   - Хади.
   - Надо думать, воплощение Света и Благости.
   - Хрен там, начальник. Она - сестра-близняшка Гады.  И  как  бы  даже  не
мерзее. И к мору лапку приложила, и к голоду, и к прочим таким штучкам. Одна
из самых крупных свар между культами Шадара и Гунни - считать ли Гаду и Хади
разными божествами, или же это одно такое в двух лицах.
   - Ну, мне это нравится! Пожалуй, еще и много народу через это  полегло...
И жрецы еще удивлялись, что я их  всерьез  не  принимаю...  Одноглазый!  Как
по-твоему, я верно догадался, что наш приятель здесь в  рассуждении  вылезти
из долгов?
   - Сдается мне, он желает стать следующим  главным  шадаритом,  -  хмыкнул
Одноглазый.
   Я  велел  Жабомордому  задать  этот  вопрос  впрямую.   Жрец,   даже   не
зарумянившись,   признал,   что   он,   как   преемник   Годжаринди   Годжа,
предпочтительнее всех.
   - В таком случае, я полагаю,  он  ничего  особенного  не  сделал,  только
предупредил. Словом, спасибо ему зажато,, но я считаю, он  нам  еще  должен.
Скажи, если он однажды утром проснется главным шадаритским жрецом, пусть  на
год-два умерит амбиции и гаврикам своим то же накажет.
   Жабомордый перевел. Улыбки как не бывало Губы жреца сжались в  маленький,
сморщенный грецкий орех. Однако он согласно кивнул.
   - Одноглазый, проводи его до дороги. Не хотелось бы, чтоб он попал в беду
благодаря начальнику.
   Сам я отправился будить Гоблина.
   - Тут со жрецами проблемы. Один тип, по имени Годжаринди  Годж,  науськал
на меня убийц. Бери Мургена, отправляйся в Лебедеву пивнуху,  подыми  ихнего
ненавистника жрецов, пусть укажет тебе этого негодника. Он явно нуждается  в
переводе на высший  план  бытия.  Особой  зрелищности  не  нужно,  просто  -
понеприятнее. Ну пусть, например, весь изойдет на кровавый понос.
   Гоблин, ворча, пошел за Мургеном.
   Одноглазый с  Жабомордым  -  наблюдать,  не  появятся  ли  предполагаемые
убийцы.
   Какие они там ни были профессионалы, мимо Жабомордого  не  проскользнешь.
Их оказалось шестеро. Я послал кое-кого из наров, не питавших  отвращения  к
подобным вещам, отвести их на людную площадь и посадить на колья.
   Днем позже  ушел  на  закат  Годжаринди  Годж.  Скончался  от  внезапного
сильнейшего приступа фурункулеза. Урок не прошел незамеченным.
   Однако и впрок не пошел.
   Никто особенно не расстроился и не вознегодовал. Все согласились на  том,
что Годж знал, на что идет. Однако Радиша как-то  задумчиво  поглядывала  на
меня, когда мы в очередной раз спорили, так ли уж мне нужна очередная тысяча
мечей и особенно реквизированные мною сто тонн древесного угля.
   Хозяйственно-политические игрища были в самом разгаре. Я запрашивал сотню
тонн,  если  нужны  были  десять,  стараясь  не  мытьем,  так  катаньем  или
некоторыми уступками получить на руки побольше, дабы иметь запас.
   Рекруты наши являлись с собственной  экипировкой.  От  государства  я,  в
основном, хотел финансирования таких вещей, каких гражданским не понять. Мне
хватило мороки с Могабой, когда я доказывал ему, что  легкая  артиллерия  на
колесах может принести пользу.
   Я и сам не был в этом  уверен.  Это  зависело  от  того,  что  предпримет
противник. Если то же, что и ранее,  артиллерия  вовсе  пропадет  даром.  Но
схема организации копировала легионы Самоцветных Городов. Там  ребята  везде
таскали за собой легкие катапульты для пробивания брешей в строю противника.
   О-оххххх,  боги  мои...  Кое-что  приходилось  утрясать,  просто-напросто
заявляя: я, мол, здесь командую, и будь любезен подчиняться.
   Могаба не возражал.
   У нас оставалось приблизительно семнадцать дней. Меня посетила Госпожа.
   - Успеваешь подготовиться? - спросил я.
   - Я уже почти готова.
   - Хоть один позитивный доклад из сотни. Ты - свет жизни моей.
   Она озадаченно воззрилась на меня.
   - Я виделась с Меняющим Облик. Он был за рекой.
   Одноглазому с Гоблином, напрягшим все свои шпионские способности, это  не
удалось. В основном оттого,  что  Майн  был  непроходим.  В  добровольцах-то
недостатка не было...
   Что до очищения Таглиоса от вражеской агентуры - на это им  потребовалось
меньше десятка дней. Отряд смуглых карликов был стерт в  порошок.  Несколько
таглиосцев оставлены. Мы снабжали их почти правдивой  информацией,  добавляя
лишь толику брехни, призванной склонить их хозяев переправлять главные  силы
там, где мне нужно.
   - О-о. Но узнал  ли  он  что-нибудь,  что  мы  желали  бы  услышать?  Она
усмехнулась:
   - Еще как. Ты добился своего. Они поведут основные силы через  Годжийский
брод. Самих их при армиях не будет. Не настолько они  доверяют  друг  другу,
чтобы оставлять базы без защиты.
   - Прекрасно. Пожалуй, теперь я верю, что шанс у нас имеется. Может,  один
из десяти, но настоящий.
   - Теперь перейдем к плохим новостям.
   - Так я и думал. Излагай.
   - Они посылают на нас еще пять тысяч. Значит, десять тысяч на  Годжийском
направлении, по тысяче - на Терийском и Ведна-Ботском,  а  остальные  пойдут
через Нумский  брод.  Говорят,  он  станет  проходимым  на  два  дня  раньше
Годжийского.
   - Скверно. Значит, когда дойдет до дела, они могут вывести к  нам  в  тыл
еще три тысячи.
   - И так и сделают, если не полные идиоты. Смежив веки, я представил  себе
карту. Именно Нуму я отвел Джахамарадж Джаху и его шадаритам.
   Он чудовищным напряжением сил собрал двадцать пять сотен. Прочие шадариты
решили подождать и влиться в наши экуменические  силы.  Три  тысячи  опытных
воинов пройдут сквозь них играючи.
   - А если - кавалерию? Скажем, Джах встречает их на  берегу,  делает  все,
что может, отходит, а затем наша кавалерия атакует их с  фланга,  когда  они
уже готовы выйти на оперативный простор?
   - Я предполагала неявно перебросить туда легион  Могабы,  разбить  их,  а
затем  пусть  марш-броском  идут  к  Годже.  Но  ты  прав.  Кавалерия  будет
эффективнее. Ты можешь поручить командование Масло и Ведьмаку?
   Я не мог. В их части назрели серьезные проблемы, и без  кровожадных  рои,
отпускающих  пинки  направо  и   налево   за   малейшее   прегрешение,   это
подразделение превратится в сущий бродячий цирк.
   - Хочешь - ты? Справишься с обязанностями полевого командира?
   Она жестко взглянула на меня:
   - Там, где справлялся ты?
   Да, с этим я справлялся неоднократно...
   - Ты хочешь?
   - Если ты хочешь, чтобы этим занялась я.
   - Жар твоего энтузиазма совсем растопил мое сердце.  Ладно.  Но  об  этом
никому не скажем, пока не придет время. В особенности,  Джахамараджу  Джаху.
Иначе не станет так стараться, зная, что помощь подойдет.
   - - Хорошо.
   - Есть ли еще новости от нашего, столь редко видимого, друга?
   - Нет.
   - Кто та женщина, которую он всюду таскает за собой?
   Она колебалась слишком долго.
   - Не знаю.
   -  Странно.  Кажется  мне,  где-то  я  ее  уже  видел.  Только  никак  не
вспомнить... Она пожала плечами:
   - С возрастом каждый встречный кого-то напоминает...
   - Кого же напоминаю я?
   Здесь она не замешкалась ни на миг:
   - Гастрара Теслара из Новок-Дебракена. Голос другой, но суть, пожалуй, та
же. И он точно так же морализировал и спорил с самим собой.
   Возражать я не имел возможности - никогда не слыхал об этом типе.
   - Когда же он начал морализировать слишком часто, муж мой содрал  с  него
кожу.
   - По-твоему, я излишне морализирую насчет Годжа?
   - Да. Вообще, ты способен, уже сделав дело, довести себя  черт  знает  до
чего. Впрочем, не худший вариант. По крайней мере,  ты  набрался  достаточно
ума, чтобы вначале получить доход, а уж после - плакать.
   - Пожалуй, в такие игры я играть не хочу.
   - И не придется. Кстати, удели мне некоторое время.  Для  портных.  Мерки
снять.
   - На кой? Роскошная униформа у меня уже имеется...
   - Но не такая. Новая - для  запугивания  подданных  Хозяев  Теней.  Часть
психологического воздействия.
   - Хорошо. Когда захочешь. Я и во  время  этих  примерок  могу  заниматься
делами. Меняющий Облик  будет  участвовать  в  представлении  у  Годжийского
брода?
   - На опыте придется выяснять. Он не сказал. Я ведь предупреждала: у  него
теперь собственные планы.
   - Взглянуть бы хоть одним глазком... Он не снабдил тебя экземплярчиком?
   -  Нет.  Сегодня  Могаба  устраивает  учебный  бой  между  легионами.  Ты
пойдешь?
   - Я пойду выкачивать из Радиши еще подводы. Древесный уголь мы  получили,
теперь его нужно отвезти туда.
   - В мое время все было иначе, - фыркнула она.
   - У тебя было больше власти.
   - Истинно так. В общем, портных и закройщиков я подошлю.
   Интересно, она это нарочно? И мне  не  почудилось?  Это  -  вправду?  Она
действительно  крутанула  задом,  выходя?  А,  черт  побери,  должно   быть,
воображение разыгралось...

***

   На еженедельном совете я спросил Мургена:
   - А что там теперь с летучими мышами?
   - Что? - Вопрос застал его врасплох.
   - Ты, было дело, поднимал эту мышиную проблему. Я полагал,  ты  и  сейчас
уделяешь ей внимание.
   - Мышей уже некоторое время не видать.
   - Замечательно. - Значит, Гоблин с Одноглазым вычистили тех, кого надо. С
моего, так сказать, места все  выглядит  гладко.  Пожалуй,  проволочек  даже
меньше, чем ожидалось.
   Последнее время я вовсе не слышал индивидуальных  жалоб.  Госпожа  смогла
выкроить время, дабы помочь Масло с Ведьмаком нагнать страху и сбить спесь с
их кавалеристов. - Могаба, говори.
   - У нас  осталось  минимум  двадцать  дней.  Пора  отряжать  команды  для
наблюдения за рекой.
   Возможно, мы располагаем не только этим минимумом.
   - Радиша опередила тебя. Я говорил с ней вчера. Она просто отправила туда
половину конных дозоров. В настоящее время уровень воды выше, чем ожидалось.
Погода пока благоприятствует.
   - Каждый лишний день - это еще одна лишняя сотня человек в каждый легион.
   - Сколько у тебя сейчас?
   - По тридцать три сотни в каждом. Остановимся  на  четырех  тысячах.  Все
равно уже пора будет выступать.
   - Думаешь, пяти дней на дорогу хватит? Выходит по двадцать миль  в  день.
Для непривыкших это...
   - Привыкнут. Они уже сейчас делают по десять в день, с полной выкладкой.
   - На этой неделе устрою смотр. Обещаю. Политические  дела  у  меня  почти
утрясены. Ведьмак, успеваешь подготовить своих?
   - Мы им вогнали ума. Они уже поняли, что мы вправду стараемся выучить их,
как остаться в живых.
   - Ну, если люди перестали считать, что их в игры играть собрали, тогда  -
порядок. Бадья, как с твоими?
   - Нам бы еще полсотни фургонов. Капитан, и можем выступать хоть завтра.
   - Ты смотрел планы того города?
   - Так точно, сэр.
   - Сколько времени понадобится на все обустройство?
   - Это - как с материалами. Для частокола. Ну и с рабочей  силой.  Траншей
много придется рыть. В остальном проблем никаких.
   - Будет тебе рабочая сила. Возьмешь Зиндабовых. Пойдут с тобой,  а  после
подойдут к нам, в качестве резерва. Хотя, сказать по чести,  с  ресурсами  у
нас уныло. Придется налегать больше на траншеи, чем на частокол. Клетус, что
у нас с артиллерией?
   Клетус с братьями ухмыльнулись. Они были горды собой.
   - Есть артиллерия! По шесть машин на каждый легион, уже построены. Сейчас
обучаем расчеты для них.
   - Великолепно. Пойдете с квартирьерами  и  саперами,  посмотрите  на  тот
город. Кое-какие машины разместите там. Бадья, отправляй  своих  как  только
сможешь. Дороги в полном ничтожестве. Если действительно нужны еще  фургоны,
забирай у горожан. Быстрее выйдет, чем у  Радиши  клянчить.  Итак...  Плохие
новости имеются? Вы же знаете, мне без тревог и забот жизни нет.
   Собравшиеся недоумевающе посмотрели на меня. Наконец Мурген выпалил:
   - Но мы собираемся встретить их десять тысяч нашими  восемью.  Это  -  не
повод для тревоги? Сэр...
   - Десять?
   - Ходит слух. Что Хозяева Теней увеличили армию вторжения.
   Я покосился на Госпожу. Та только плечами пожала.
   - Разведанные по этому поводу неясны. Но, считая кавалерию, у нас  больше
восьми тысяч. А с Зиндабом мы даже имеем численное превосходство.  У  нас  -
возможность занять удобную позицию. Вдобавок у меня в рукаве имеете  парочка
трюков. - Тот древесный уголь? - спросил Могаба.
   - Среди прочего.
   - Нам знать не нужно?
   - Нет. Слова имеют дурную  привычку  разлетаться  по  всему  свету.  Если
никто, кроме меня, не будет осведомлен, то и пенять мне, в случае  раскрытия
противником моих планов, будет больше не на кого.
   Могаба улыбнулся. Он очень хорошо понимал меня. Я просто  хотел  оставить
это себе.
   Порой командирам приходится скрытничать.
   Мои предшественники  никогда  никому  ничего  не  рассказывали,  пока  не
приходила пора действовать.
   После совета я спросил Госпожу:
   - Что думаешь?
   - Думаю, в бою они все поймут. Я до сих пор весьма и весьма сомневаюсь  в
победе. Но быть может, капитан из тебя -  лучше,  чем  кажется.  Ты  ставишь
каждого туда, где от него больше всего пользы.
   - Или меньше всего вреда.
   Сопатый с Ведьмаковым племянником до сих пор не  выказали  пригодности  к
чему бы то ни было.

***

   У нас осталось семь дней. Квартирьеры, саперы и Зиндабов резерв  уже  два
дня как выступили. Прибывшие в город дозоры оценили  их  продвижение  вперед
как не обещающее ничего хорошего. Дороги - в безнадежном  состоянии.  Однако
они пользуются  помощью  всех,  попадающихся  на  пути.  Кое-где  солдаты  с
местными тащат груз на горбах, пока обозные вытаскивают  из  грязи  порожние
фургоны.
   Все-таки хоть в чем-то нам везет. До сих пор льют дожди, хотя  должны  бы
кончиться еще неделю назад. Докладывают, что вода все еще слишком высока для
переправы. По оценкам наблюдателей, у нас в запасе, по  меньшей  мере,  пять
лишних дней.
   Я сообщил об этом Могабе, нуждающемуся во времени более  кого  бы  то  ни
было. В ответ он буркнул, что к сроку надеется выучить людей хотя бы держать
строй.
   По-моему, это умение - решающее. Если наши смогут удержать боевые порядки
на поле боя...
   Подаренное судьбою время  не  прибавляло  душевного  покоя.  Дни  уходили
неумолимо,  и  каждый  следующий  приносил  новые  рапорты   о   трудностях,
встреченных нашими отрядами по пути.
   За два дня до запланированного выступления я вызвал к себе Могабу.
   - Лишнее время тебе хоть немного поможет?
   - Нет.
   - Легче от него не станет?
   - Нет. Если мы выступим на пять дней позже, они подготовятся на пять дней
лучше.
   - Хорошо.
   Я откинулся на спинку кресла.
   - Ты обеспокоен.
   - Грязь... Я посылал  Жабомордого  на  разведку.  Зиндаб  до  сих  пор  в
двадцати милях от Веджагедхьи. Что же будет с толпой, какую мы поведем?
   Он кивнул.
   - Ты думаешь выйти раньше?
   - Я твердо  решил  выступать  как  планировали.  Хотя  бы  -  ради  пущей
уверенности. Придя раньше, успеем отдохнуть. А может, и попрактиковать людей
в полевых условиях.
   Он снова кивнул. А затем здорово удивил меня.
   - Ты иногда разыгрываешь интуитивные предчувствия, верно? Я поднял брови.
   - Я наблюдаю за тобой от самого  Джии-Зле.  И  теперь  понял  твой  образ
мыслей. Кажется. Иногда ты сам себя как следует не понимаешь. И  вот  сейчас
ты уже неделю в беспокойстве. Верный признак,  что  твоя  Интуиция  пытается
прорваться наружу. - Он поднялся. - Значит, я действую исходя из  того,  что
нам нужно выступить раньше.
   Он ушел. Интересно. Понимает, значит, мой образ мыслей... Что же, это для
меня лестно или как?
   Я подошел к окну, распахнул его и устремил взгляд в  ночное  небо.  Среди
бегущих к горизонту туч изредка проглядывали звезды. Возможно,  каждодневным
дождям - конец. А может, просто временно прояснилось...
   Я  вернулся  к  работе.  Текущий  мой  проект,  "лови  как  можешь",  был
разработан на пару с Жабомордым. Мы старались вычислить, что же должно  быть
в книгах, пропавших из всех библиотек города. Была у меня такая  мысль,  что
некое безымянное официальное лицо собрало их  все  во  дворце  Прабриндраха.
Вопрос: как до них добраться? Применить власть военного диктатора?
   - Р-реку игнор-рируй.
   - Что? - Я оглянулся. Что за дьявольщина?
   - Р-реку игнор-рируй.
   В оконном проеме сидела ворона. За нею - еще одна, принесшая то же  самое
сообщение.
   Вообще-то, вороны - птицы умные. Однако - всего лишь  птицы.  Я  спросил,
что они хотят сказать, но они снова велели мне игнорировать  реку.  Хоть  на
дыбу их вешай, большего толку не добьешься.
   - Ладно. Понял. Реку - игнорировать. К-шшшш!
   Вороны... Все время - эти проклятые вороны. Ясное  дело,  они  хотят  мне
что-то сказать. Но что? Ведь и раньше предупреждали.  Следует  ли  понимать,
что они советуют не обращать внимания на речные плацдармы?
   Я все равно так и хотел поступить, учитывая непролазную грязь на дорогах.
   Я распахнул дверь:
   - Одноглазый! Гоблин! Ко мне!
   Они с угрюмыми физиономиями, стараясь держаться подальше друг  от  друга,
вошли в кабинет. Недобрый знак. Вражда их, стало  быть,  возобновилась.  Или
вот-вот возобновится. Если вспомнить, как долго  они  ее  сдерживали,  взрыв
назрел порядочный.
   - Завтра - начинаем. Ликвидируйте остатки агентуры Хозяев Теней.
   - Я считал, у нас времени побольше, - буркнул Одноглазый.
   - Может, да. А может, нет. Я желаю, чтобы это было  сделано  сей  момент.
Займитесь.
   - Слушаю,  ваше  предиктавосходительство,  -  пробормотал  себе  под  нос
Гоблин.
   Я нехорошо взглянул на него, и он вышел. Обернувшись к окну, я  посмотрел
на проясняющееся небо.
   - Такое ощущение, что все идет слишком уж хорошо...

Глава 32
БЕСПЛОТИЕ

   Спешка порядком утомила Хозяев Теней. Встреча была назначена  загодя,  но
по дороге их преследовал вопль, напоминающий, что теперь слишком поздно  для
ленивой, комфортабельной езды. Встретились они в том же  зале  с  бассейном,
тучами Теней и где все  было  неопределенных  размеров.  Женщина  беспокойно
кивала. Спутник ее был взволнован еще более. Тот, кто говорил реже всех,  на
сей раз заговорил первым:
   - Что за паника?
   - Источники в Таглиосе уничтожены, - сказала женщина. - Все, кроме  самых
последних. В мгновение ока.
   - Они вот-вот выступят, - добавил ,ее спутник.
   - Таким образом, им были известны все наши источники, - продолжала она. -
Посему полученные нами сведения надлежит подвергать сомнению.
   Ее спутник:
   - Мы должны выступить раньше,  чем  предполагали.  Нельзя  давать  им  ни
минуты форы. Молчаливый:
   - Источников не осталось? Женщина:
   - Нет. Есть один, ближайший к сердцу, до сих пор не раскрытый, так как им
почти  не  пользовались.  В  его   донесениях   не   было   ни   намека   на
подозрительность.
   - Мы должны пойти с нашими  армиями.  Ничего  нельзя  оставлять  на  волю
случая.
   - Это уже обсуждалось. Нет. Мм не станем  рисковать  собой.  Нет  никаких
причин полагать, что они выстоят против наших  ветеранов.  Я  усилила  армию
вторжения на пять тысяч человек. Этого достаточно.
   - Есть еще одно. То, для чего ты созвала нас.
   - Да. Наш товарищ в Тенелове и Вершине не так уж  пристально  взирает  на
юг, как утверждает. В  прошедшем  году  некоторые  его  части  вторглись  на
таглиосские земли и напали на вождей Черного  Отряда.  И  потерпели  ужасное
поражение. Все их усилия, помимо того, что  выявили  его  замыслы,  принесли
лишь одну пользу. Они дали мне возможность ввести в ряды противника вот этот
самый источник. Переживший все остальные.
   - Значит, при следующей встрече и у нас будет повод осмеять его.
   - Возможно. Если эти  будет  уместным.  Его  стараниями  выяснилось  одно
обстоятельство. С ними - Доротея Сеняк.
   Последовало продолжительное молчание. Наконец тот, кто говорил реже  всех
прочих, заметил:
   - Одно это уже объясняет, отчего наш друг тайно посылал людей  на  север.
Как он жаждет обладать ею!
   - Есть тому и не столь очевидные причины, - отвечала женщина. - Ее  связь
с Капитаном Отряда. Она была бы весьма полезна, если связь сильна настолько,
чтобы быть рычагом давления на Капитана.
   - Ее следует убить при первой же возможности.
   - Нет! Мы должны взять ее в плен. Если он мог бы ее использовать,  то  же
можем и мы. Вспомните, что она знала и кем была. Она может  хранить  ключ  к
избавлению мира от него и к закрытию врат. Возможно, она потеряла  силу,  но
не память.
   Молчаливый расхохотался. Смех его - был столь же безумен,  как  тот,  что
звучал им вослед в Вершине.. Ему пришло в голову, что воспоминаниями Доротеи
Сеняк может воспользоваться каждый. Каждый!
   Женщина узнала смех и, понимая, что происходит  в  сознании  молчаливого,
решила: отныне ей и ее компаньону следует быть вдвойне  осторожными.  Однако
пока что она, сделав вид, что не замечает ничего, спросила своего спутника:
   - Ты связался с тем, на болотах? - Он ничего не желает знать ни о нас, ни
о наших заботах. Он доволен своей  зловонной,  сырой,  игрушечной  Империей.
Однако он придет.
   - Хорошо. Значит, все согласны? Мы утверждаем новый план?
   Все согласно кивнули.
   - Я разошлю приказы немедля.

Глава 33
ТАГЛИОС
ПЬЯНЫЕ КОЛДУНЫ

   День уже не был добрым, к заходу солнца лучше  не  сделался,  потому  что
солнце - и то закатилось. Лучшую новость принес Жабомордый, доложивший,  что
Зиндаб наконец-то пришел в Веджагедхью. Но за этой новостью  незамедлительно
последовала и худшая: материала для фортификаций  нет.  Значит,  кроме  рва,
укреплений не будет.
   Но при таком мокром грунте стенки рва обрушатся...
   Ох-хох-хо... Если уж боги на тебя ополчились,  то  добра  вовсе  не  жди.
Сколько ни трепыхайся на крючке, не поможет.
   Я уже готовился рухнуть в койку, но тут в спальню мою ворвался Мурген. От
усталости у меня двоилось в глазах, и два Мургена вовсе не делали  вселенную
краше.
   - Что еще?! - зарычал я.
   - Пожалуй, большая беда. Гоблин с Одноглазым - у Лебедя в пивной,  оба  в
жопу пьяные, и кажется, вот-вот начнут. Не нравится мне это.
   Я встряхнулся, предвкушая очередную бессонную ночь. Неприязнь их  слишком
уж застоялась и вполне могла вырваться из-под контроля.
   - Что они делают?
   - Пока все как обычно. Но на этот раз - уж не  до  смеха.  За  всем  этим
скрывается желание поднасрать покруче. Эти игры могут принять дурной оборот.
   - Лошади готовы?
   - Я распорядился.
   Я схватил офицерский жезл, брошенный мне кем-то из  наров  на  подходе  к
Джии-Зле. Никаких особых резонов брать его с собою не было - просто то  была
первая удобная для сокрушения голов вещь, подвернувшаяся под руку.
   Мы  миновали  тихие,  по  ночному  времени,  казармы.  Но  люди   почуяли
заваривающуюся кашу, и у  самых  конюшен  к  нашему  шествию  присоединились
Могаба и Госпожа.  Пока  они  ругательствами  поднимали  конюхов,  чтобы  те
приготовили еще пару лошадей, Мурген объяснил им, в чем дело.
   Факт выхода их вражды из-под контроля  стал  очевиден  еще  за  несколько
кварталов  до  таверны.  Ночь   полыхала   огнями.   таглиосцы   выглядывали
посмотреть, что происходит.
   Колдуны наши  заняли  боевые  позиции  на  улице  подле  таверны  Лебедя.
Забегаловка его имела самый плачевный вид. Вдоль улицы так и свистели заряды
магического пламени,  при  этом  особых  разрушений  не  наблюдалось,  кроме
подпалин на фасадах домов, свидетельствовавших  о  том,  что  у  подгулявших
колдунов и точность стрельбы малость подгуляла.
   Эти маленькие говнюки и на ногах-то держались с трудом, не  говоря  уж  о
том, чтоб как следует целиться. Пожалуй, боги вправду благоволят  дуракам  и
пьяным. Будь они потрезвей - давно бы поубивали друг друга.
   Вокруг валялись в беспорядке бесчувственные тела. Среди них были и Лебедь
с Метером и Ножом, а также несколько наших. Попали, видно, под горячую руку,
пытаясь разнять.
   Одноглазый с Гоблином разбушевались не на шутку. Одноглазый науськивал на
Гоблина болезненно морщащегося Жабомордого. У Гоблина же  было  нечто  вроде
змеи из черного дыма, выросшей из кисета на его поясе. Змея бросилась было к
Одноглазому, минуя Жабомордого, но тот перехватил ее, и  улицу  озарил  сноп
искр, высветивших таглиосцев, притаившихся по относительно укромным  уголкам
и наблюдавших за ходом поединка.
   Я осадил лошадь, прежде чем дерущиеся заметили меня.
   - Госпожа! Что это у Гоблина?
   - Отсюда не понять. Но оно ему  явно  не  по  чарам.  Ровня  Жабомордому,
который тоже далеко не по магическим силам Одноглазому.
   В голосе ее чувствовалась смутная тревога. На это я  уже  и  сам  обращал
внимание. Как-то не верилось, что можно просто так зайти в лавку  и  выбрать
себе подобного Жабомордого с полочки.  Но  ведь  Одноглазого  это  вовсе  не
смущало, а специалист по таким вещам у нас - он...
   Жабомордый со змеей  схватились  на  полпути  между  своими  хозяевами  и
принялись кряхтеть, тужиться, визжать и вообще подняли невероятный гвалт.
   - Так вот, значит, что Гоблин привез из нашей поездки, - вслух подумал я.
   - Что?
   - После того как он обнаружил тех карликов, направлявших Тени, у  него  с
физиономии не сходит этакое самодовольство. Словно нашел наконец способ весь
мир прижать к ногтю.
   Госпожа некоторое время размышляла.
   - Если он это подобрал после людей Хозяев Теней, эта штука может шпионить
за нами. Вот Меняющий Облик сказал бы наверняка... - Его здесь нет. Мы можем
предполагать, что это подсадка.
   Последний сполох погас. Гоблин  с  Одноглазым  были  полностью  поглощены
борьбой своих тварей. Одноглазый даже наступил на собственный шнурок. Похоже
было, что верх будет за Гоблином: Жабомордый отражал удары змеи  с  заметным
трудом.
   - Хватит. Без них нам не обойтись, как  бы  мне  ни  хотелось  похоронить
обоих и покончить наконец с подобной хренью.
   Я пришпорил лошадь. Гоблин был ближе ко мне. Он  едва  успел  обернуться.
Наклонившись с седла, я от души треснул его  по  башке,  результат  меня  не
волновал, подскакал к Одноглазому, и тот тоже получил свою порцию.
   Я было развернул лошадь для второго захода, но Госпожа, Могаба  и  Мурген
уже скрутили их. Битва Жабомордого со змеей угасла сама собой. Однако они не
успокоились, а злобно пожирали глазами друг друга. Меж них было футов десять
мостовой.
   Я сошел с седла.
   - Жабомордый! Ты говорить можешь? Или вовсе чокнулся, подобно хозяину?
   - Нет, Капитан, у нас он один чокнутый. Но у меня  ж  -  договор.  Должен
выполнять, что он приказывает.
   - Вот как? Скажи-ка мне, что за штука у Гоблина в кисете?
   - Тоже вроде беса. В другой форме. Где он ее откопал. Капитан?
   - Сам гадаю, Мурген, посмотри, как остальные. Не понесли ли мы  потерь...
Могаба, тащи сюда этих засранцев. Я им сейчас...
   Колдунов усадили бок о бок, причем Госпожа с Могабой держали их сзади  за
вороты. Они начали приходить в чувство. Подошедший Мурген сказал, что  никто
из лежащих без сознания не ранен.
   Уже хорошо.
   Одноглазый с Гоблином смотрели на меня.  А  я  не  торопясь  прохаживался
взад-вперед подобающей диктатору  походкою  и  пошлепывал  концом  жезла  по
ладони. Наконец я повернулся к ним:
   - При повторении подобного - посажу обоих в один мешок, физиономиями друг
к другу, и велю бросить в реку. Лопнуло мое терпение. Завтра,  похмелье  там
или нет, с утра явитесь сюда и приведете все в надлежащий вид. Все расходы -
из ваших карманов. Понятно?
   Гоблин, глуповато моргая, слегка кивнул. Одноглазый ia отвечал.
   - Одноглазый! Хочешь еще по башке получить? Он угрюмо кивнул.
   - Вот и ладно. Далее.  Гоблин.,  насчет  той  штуки,  что  ты  привез  из
разведки. Не исключено, что она принадлежит Хозяевам Теней. Подсадка. Прежде
чем пойдешь спать, засунешь ее в бутылку -  или  еще  куда  -  и  закопаешь.
Поглубже.
   Он вытаращил глаза:
   - Костоправ...
   - Ты слышал, что я сказал.
   Яростное, на  грани  рева,  шипение  наполнило  улицу.  Змея,  взмыв  над
мостовой, метнулась ко мне.
   Жабомордый, перехватив с фланга, сбил ее прицел.
   Во внезапной пьяной панической  суете  Гоблин  с  Одноглазым  заметались,
стараясь справиться со змеей. Я отступил в сторону. Минуты три, пока Гоблину
наконец не удалось запихнуть ее обратно в кисет,  на  улице  царил  дичайший
кавардак. Гоблин унес кисет в  Лебедеву  забегаловку  и  вскоре  вернулся  с
плотно закупоренным винным кувшином.
   - Я закопаю. Костоправ. - Он глянул на меня эдак стыдливо.
   Голос его звучал  смущенно  и  ВИНОВАТО.  Одноглазый  также  окончательно
пришел в себя.
   - Я ему помогу, - сказал он с глубоким вздохом.
   - Правильно. Только  постарайтесь  много  не  болтать.  А  то  еще  снова
начнете.
   Ему  хватило  чуткости  тоже  смутиться.   Он   задумчиво   взглянул   на
Жабомордого. Но тут я отметил, что беса он с собой  для  тяжелой  работы  не
прихватил.
   - Что теперь? - спросил Могаба.
   - Мне чертовски больно это сознавать, но теперь придется положиться на их
сознательность. Пока что. Не будь они так нужны мне, я бы устроил  им  такую
ночь, чтоб на всю оставшуюся жизнь запомнили. Мне в Отряде такого  говна  не
надо. А ты чего ухмыляешься?
   Госпожа улыбнулась еще шире:
   - Масштабы - мельче, однако это  то  же  самое,  что  и  прежние  попытки
обуздать Десятерых Взятых.
   - Да? Может быть.  Мурген,  ты  все  равно  здесь  пьянствовал,  так  что
заканчивай наводить порядок сам. А я наконец хоть немного посплю.

Глава 34
К ГОДЖЕ

   Все обстояло куда хуже, чем я  предполагал.  Дорогу  совсем  развезло.  В
первый день похода, после  торжественных  проводов,  мы  сделали  двенадцать
миль. После этого я еще не пал духом,  однако  дальше  пошло  труднее.  Близ
города дороги были получше. Но потом идти стало труднее. Одиннадцать миль на
следующий день, и по девять - в каждый из  трех  последующих.  И  то  только
потому, что у нас имелись слоны.
   В день, на который я планировал прибытие к  Годжийскому  броду,  до  него
оставалось еще тридцать миль.
   Тут появился Меняющий Облик в своем волчьем обличье,  выскочив  откуда-то
из лесной глуши.
   Дожди кончились, но тучи все так же закрывали небо, так что земля  ничуть
не высохла. Даже погода против нас!
   Меняющий Облик прибыл с младшим товарищем. Похоже, дублер его  клюнул  на
смену облика.
   До того как мы тронулись, он провел с Госпожой около часа, а затем  снова
унесся прочь.
   Беседа явно не порадовала Госпожу.
   - Плохие новости?
   - Хуже плохих. Возможно, они пустят одного против нас.
   У меня все съежилось внутри, но я тщательно это скрыл.
   - Что?
   - Вспомни карту Майна. Заливные луга между Нумой и Годжей.
   Я представил себе карту. Миль на двадцать вдоль  обоих  берегов  тянулись
луга, которые заливало, когда вода в реке поднималась хотя бы  на  несколько
футов. В самом высоком месте река разливалась миль на  четырнадцать,  причем
больше в южную сторону. Луг этот превращался в громадное  водохранилище,  по
причине которой Нумский брод и открывался для переправы раньше  Годжийского.
Но, по последним новостям, их, в основном, осушили.
   - Ну? И что же?
   - Даже если они возьмут южный берег, им придется строить дамбу, от  самой
нижней точки этих лугов  и  прямо  вдоль  береговой  линии.  Об  этом  здесь
говорили уже целую вечность. Прабриндрах хотел сделать это  и  отдать  земли
под сельское хозяйство, но не мог найти средств. Перед Хозяевами Теней такой
проблемы  не  стоит.  У  них  для  этого  имеются  пятьдесят  тысяч  пленных
таглиосцев, не бежавших за реку в прошлом году,  да  плюс  враги  с  прежних
земель. На это никто не обратил внимания, потому что в  проекте  нет  ничего
особенного, кроме затрат.
   - Но?
   - Но... Они выдвинули дамбу на восемь миль к востоку. Это - не  столь  уж
великое дело, как кажется, высота ведь нужна не больше десяти  футов.  Через
каждые полмили они  вставляли  утолщения,  может,  ярдов  по  сто  пятьдесят
протяженностью, типа башен в крепостной  стене.  На  этих  площадках  держат
пленных и хранят материалы.
   - Не понимаю, куда ты клонишь.
   - Меняющий Облик заметил, что дамбу тянуть перестали, однако материалы до
сих пор подвозят. А потом и понял, зачем. Они  намерены  частично  перекрыть
реку. Настолько, чтобы отвести воду на заливные луга, и тогда уровень воды у
Годжийского брода снизится до нужного раньше, чем мы ожидаем, Я  подумал  на
эту тему. Идея была  хитра  и  практична.  Отряд  в  свое  время  проделывал
кое-какие трюки с реками. И работы-то всего  на  несколько  дней.  Если  они
переправятся беспрепятственно, нам крышка.
   - Вот ублюдки... Мы сможем попасть туда вовремя?
   - Может быть. Пожалуй, попадем, учитывая, что ты поторопился с выходом из
Таглиоса. Но, судя по скорости продвижения, мы поспеем едва-едва,  и,  грязь
эта нас здорово вымотает.
   - Они уже начали эту запруду?
   - По словам Меняющего Облик, начали сегодня  утром.  Сама  работа  займет
пару дней, да еще день - на отвод воды.
   - На Нумский брод это повлияет?
   - Нет. По меньшей мере, на неделю. Меняющий Облик полагает, что  там  они
начнут переправу днем раньше.
   Мы взглянули друг другу в глаза, и она поняла, что  я  думаю  о  том  же.
Хозяева Теней украли у нас ту самую ночь перед битвой...
   - Будь они прокляты!
   - Я понимаю.  Поскольку  с  этой  грязью  так  уж  получилось,  мне  Надо
отправляться сегодня, чтобы успеть вовремя. И к Годже я, возможно, вернуться
не успею. Значит, используй вместо нас Зиндаба. Все равно на этот  город  не
стоит тратить сил.
   - Мне нужно как-то ускорить движение.
   - Брось фургоны.
   - Но...
   - Оставь позади квартирьеров и саперов. Пусть идут как могут.  Я  оставлю
им слонов. Слоны мне все равно не пригодятся. Пусть каждый  возьмет  немного
больше груза. В общем, все, что даст хоть  какой-то  выигрыш.  Фургоны  даже
смогут  добраться  до  места  вовремя,  если  не  будут  останавливаться   в
Веджагедхье.
   - Верно. Так и сделаем.
   Я собрал своих и объяснил, как будем действовать дальше. А через час  уже
провожал взглядом Госпожу, направляющуюся во главе кавалерийского отряда  на
юг. Пехотинцы Могабы, принявшие на спины по пятнадцать фунтов лишних, ворча,
пошлепали к Годже.
   И даже престарелый воевода нес свою ДОАЮ.
   Я от души радовался, что, по счастью или же повинуясь интуиции,  отправил
основную массу обозов несколькими днями раньше.
   Я шагал наравне с остальными. Мой жеребец нес две  сотни  фунтов  разного
барахла, что немало оскорбляло его конское достоинство. Обок со мной  трюхал
Одноглазый. Жабомордый был выслан вперед - высматривать,  где  грязь  окажет
наименьшее сопротивление нашему продвижению.
   Мысленно я был с Госпожой. На душе после ее ухода стало  как-то  пусто  и
неуютно. Оба мы считали, что ночь  перед  битвой  -  наша  ночь.  Та  самая.
Теперь, судя по всему, у нас ее не будет.
   И может быть, не будет никогда. Всегда  ведь  находится  нечто,  нежданно
встающее на пути. Может быть, богам хмуро оттого,  что  творится  с  нами  и
нашими чувствами...
   Сифилис в глотку им всем и всем их незаконным детям.
   Ничего, будь оно все проклято. Настанет когда-нибудь и наше время.
   Ну а потом - что? Потом придется от  уймы  всего  отказываться.  Придется
сталкиваться  с  разными  проблемами,  решать  их,  рассматривать  возможные
последствия различных обязательств...
   В общем, о спасении Таглиоса я в тот день почти не думал.

Глава 35
У ГОДЖИЙСКОГО БРОДА

   Возьмите земельный участок. Хорошенько, до самого ядра  земли,  вымочите.
Затем несколько дней подержите под солнцем. Как  полагаете,  что  получится?
Насекомые! Я, оскальзываясь, поднимался на гребень холма, откуда  виден  был
Годжийский брод, а насекомые тучами взмывали в  воздух  из-под  ног.  Комары
здорово  проголодались,  а  те,  что  поменьше,   просто   желали   поуютнее
расположиться в моем носу.
   Трава с прошлого раза подросла, и теперь высота ее достигала двух  футов.
Я раздвинул стебли перед собою мечом. То же сделали Могаба,  Зиндаб,  Очиба.
Одноглазый и Гоблин.
   - А и велика ж толпа! - заметил Одноглазый. Ну, это мы знали и прежде. До
нас доносились запахи дыма их костров. Наши питались всухомятку.
   Если на том берегу еще не знают о нашем  появлении,  оповещать  их  ни  к
чему.
   Толпа - понятие оперативное. Та публика без всякого порядка и  дисциплины
расположилась на равнине, начинающейся от ворот крепости и простирающейся на
юг по обеим сторонам дороги.
   - Могаба, твое мнение?
   - Если только это - не нам  напоказ,  шансы  у  нас  есть.  Если  удержим
гребень холма. - Он прополз чуть вперед и глянул вниз. - Ты уверен, что  мне
лучше встать на левый фланг?
   - Я исхожу из того, что твой легион  подготовлен  лучше.  Очибу  поставим
направо, там склон покруче. Естественное  намерение  атакующего  -  избирать
самое легкое направление.
   Могаба только крякнул.
   - Если они оттеснят кого-либо из вас, не слишком затронув другого, то тем
самым подставятся под обстрел с фланга и фронта. Если артиллерия подойдет  к
сроку, я поставлю несколько орудий здесь, а  остальные  -  на  том  холмике.
Чтобы держать противника под перекрестным обстрелом. Пока шарниры держатся.
   Легионы должна была разграничивать рассекающая поле дорога.
   - Для стрел и дротиков тоже охота выйдет неплохая.
   - Планы стоят не больше бабочек, когда сталь поет свою песнь,  -  буркнул
Могаба.
   Перекатившись на бок, я взглянул в его глаза.
   - Твои нары выстоят?
   Щека его дернулась. Он понял, что я хотел сказать.
   Кроме той стычки на реке, где было совсем не то что  здесь,  люди  Могабы
пока не видели настоящего боя. Случая для выявления их боевых качеств до сих
пор не представлялось. Их предки  так  жестоко  встряхнули  Джии-Зле  и  его
окрестности,  что  одного  вида  наров  было  достаточно   для   поддержания
надлежащего порядка. Нары до сих пор были уверены, что  лучших  солдат,  чем
они, не сыскать, однако в бою этого пока не доказали.
   - Выстоят, - сказал Могаба. - Что им  еще  остается?  Не  отступать  ведь
после всей той похвальбы.
   - Эт-точно.
   Порой человек способен на глупейшие поступки - исключительно из-за  того,
что похвастался справиться.
   Ну а что до остальных наших... Большинство были ветеранами, хотя в  таких
переделках довелось участвовать не многим. На реке они держались неплохо, но
никогда с уверенностью не скажешь, на что и кто  способен  в  деле.  Я  и  в
себе-то не был до конца уверен. Всю жизнь, конечно, провел в битвах,  однако
много раз видел, как ломались опытнейшие вояки.
   Вот генералом я не был никогда. Ни  разу  не  приходилось  мне  принимать
решения, стоящие многих жизней. Хватит ли  духу  посылать  людей  на  верную
смерть во имя высших целей?
   На своем месте я был столь же зелен, как и всякий таглиосский солдат.
   - Ух ты, - тихонько сказал Очиба. Я раздвинул траву.
   С южной стороны к броду приближались около дюжины человек. Одеты  богато.
Капитаны противника?
   - Одноглазый! Пора Жабомордому сходить послушать.
   - Марш!
   Бес ужом скользнул в траву.
   Гоблин взглянул на  меня.  За  невыразительным  взглядом  его  скрывалось
сильное раздражение.  Еще  бы:  у  него  игрушку  отняли,  а  Одноглазому  -
оставили. Любимчиков, мол, завел, да? Ох, старые - что малые...  А  что  его
змеюка чуть не погубила меня - это как? Без разницы?
   Жабомордый воротился из разведки.
   Они прибыли утром. Рано. Сопротивления не ждут. Предвкушали,  что  именно
будут делать в Таглиосе.
   Услышанное Жабомордым я в подробностях довел до всеобщего сведения.
   В ту ночь всем было не до сна.
   А не переборщили ли с подготовкой нашей маленькой армии? Я видел в  людях
достаточно тревоги, приходящей в преддверии кровавых дел, но вот рвение было
чем-то необычным. Таглиосцы знали, что шансы наши мизерны.  Как  вышло,  что
они так самонадеянны перед лицом грядущей катастрофы?
   И я решил, что просто не так уж хорошо разбираюсь в их культуре.
   Поройся же в хитрой торбочке с фокусами. Костоправ! Давай, Капитан!
   Я прошелся по лагерю, как всегда, в сопровождении ворон, останавливаясь и
беседуя с солдатами, выслушивая истории из  жизни  любимых  жен  и  детишек.
Многие в первый раз видели меня так близко.
   О Госпоже я старался не думать. Естественно, она не шла у меня из головы.
   Завтра  они  двинутся  через  Годжийский  брод.  Значит,  через   Нумский
переправились сегодня.
   Возможно, прямо сейчас она ведет бой. А  может,  бой  уже  кончен  и  она
мертва, а три тысячи вражеских солдат заходят ко мне в тыл...
   Поздним вечером  начали  подходить  наши  обозы.  Из  Веджагедхьи  прибыл
Зиндаб, и на душе у меня стало полегче. Ничего. Попробуем.
   Отставшие подтягивались всю ночь.
   Если мы Проиграем этот бой, обозы придется бросать. Грязь не даст  увезти
с собой.
   Одноглазый беспрестанно гонял Жабомордого за реку, но без особой  пользы.
Стратегия врага заключалась в одном: форсировать реку. И все. Черт с ними, с
мулами, знай грузи телегу.
   По наступлении темноты я  поднялся  на  холм,  уселся  в  сырую  траву  и
принялся наблюдать за огнями  на  том  берегу.  Возможно,  они  меня  слегка
заворожили - когда бы ни поднял я глаза, казалось,  что  звезды  кружатся  в
вихре...
   Разбудило  меня  ощущение  присутствия  чего-то,   леденящего   кровь   и
нагоняющего ужас. Я ничего не видел, ничего не слышал и  не  чуял  -  просто
знал, что оно здесь.
   - Меняющий Облик? - шепнул я.
   Нечто тяжелое грузно опустилось в траву рядом со мной. Я вовсе не боялся.
Я был изумлен.
   То был один из  двух  величайших  волшебников  нашего  времени,  один  из
Десятерых Взятых, сделавший  Империю  Госпожи  разве  что  не  несокрушимой;
ужасное, безумное чудовище... Однако он не страшил меня.
   Я даже отметил, что пахнет он не так скверно, как обычно. Влюблен, должно
быть.
   - Они двинутся с рассветом, - сказал он.
   - Я знаю.
   - Волшбы при них нет. Совсем. Только  сила  оружия.  Ты  можешь  одержать
верх.
   - Да уж, надеюсь. Ты хочешь поучаствовать? Последовало молчание. Затем:
   - Но лишь неявно. Самую малость. Я не  желаю  быть  замеченным  Хозяевами
Теней. Пока.
   Я подумал, что эти самые малости, доступные ему, могут многое значить.
   Невдалеке что-то задвигалось. Таглиосцы стаскивали  к  подножию  холма  у
реки пятидесятифунтовые мешки древесного угля.
   - Как хочешь. Не мог бы ты организовать толику туманна?
   - С погодой я не силен. Может, самую малость, если есть резон... Объясни.
   - Было бы прекрасно иметь полосу  вдоль  реки,  поднимающуюся  по  склону
футов на двести. Закупоривающую дистанцию между тем ручьем и вон тем холмом.
Просто чтобы им пришлось идти сквозь туман.
   Я посвятил его в подробности своего трюка. Идея ему понравилась. Он издал
негромкий звук, хотя явно желал бы зареветь, словно вулкан.
   - Ребята, вы всегда были хитрыми, хладнокровными, жестокими ублюдками. По
виду и не скажешь, что такие сообразительные... Мне это нравится.  Попробую.
Внимания это не привлечет, а результат, может статься, выйдет изумительный.
   - Спасибо, - сказал я в пустоту.
   А может, ближайшей вороне. Оборотень исчез беззвучно.
   Так сидел я на холме и терзал себя, пытаясь придумать, что бы еще  я  мог
сделать, не  думать  о  Госпоже  и  найти  извинение  собственной  слабости.
Солдаты, таскавшие уголь через холм, почти не шумели.
   Чуть позже я увидел сгущающиеся полосы тумана. Хорошо.
   Небо на востоке слегка посветлело, заставив поблекнуть звезды. За  спиной
моей Могаба с нарами поднимали солдат. За рекой тем же  занимались  сержанты
противника. Еще чуть-чуть развиднеется - и я увижу  артиллерийские  батареи,
готовьте занять огневые позиции. Они поспели вовремя, только из фургонов  со
снарядами прибыл пока лишь один.
   Оборотень организовал туман -  правда,  не  совсем  так,  как  я  просил.
Пятнадцать футов в высоту от уровня реки и двести пятьдесят ярдов в  ширину,
так что полоса тумана чуть-чуть не доставала до  полосы  угля  десяти  футов
шириною, выложенной солдатами за ночь по дуге от речного берега  на  востоке
до берега ручья.
   Настала пора последней речи перед  битвой,  для  поднятия  духа.  Ползком
спустившись с холма, я наткнулся на...
   Госпожу.
   На нее страшно было смотреть, однако она улыбалась.
   - Ты справилась.
   - Только что прибыла. Она взяла мои руки в свои.
   - Ты победила.
   - Едва-едва. - Она села. - Шадарит справился хорошо. Дважды отбрасывал их
назад, за реку. С третьим вышло хуже. Таглиосцев погнали, как цыплят, прежде
чем мы подоспели. А при виде  нас  солдаты  Хозяев  Теней  построились  и...
Словом, мы провозились почти целый день.
   - Уцелевшие есть?
   - Немного. Но они не переправились обратно. Я сразу же  послала  к  броду
людей, мы застали врага врасплох и взяли  их  крепость.  А  после  отправила
Джаха на ту сторону. - Она улыбнулась. - Дала ему сотню солдат для  разведки
и сказала, что, согласно твоему приказу, они должны  выйти  в  тыл  врага  у
Годжийского брода. Если вообще дойдет, к полудню должен быть на месте.
   - Как тяжелы его потери?
   - Восемьсот из тысячи.
   - Если мы здесь продуем, он - покойник. Она снова улыбнулась.
   - Политически говоря, это было бы ужасно. Не правда ли?
   Брови мои приподнялись помимо воли. Никак не привыкну мыслить в  подобном
ключе.
   - Я отправила гонца к Терийскому броду, передать гуннитам приказ овладеть
переправой. Другого гонца - к Ведна-Боте.
   - Ты обладаешь милосердием паучихи.
   - Да. Уже почти время. Тебе лучше начинать одеваться.
   - Одеваться?
   - Не забывай о зрелищности. Мы направились к лагерю.
   - Ты привела кого-нибудь из своих?
   - Немногих. Основная масса еще подтянется.
   - Хорошо. Значит, не придется использовать Зиндаба.

Глава 36
ГОДЖИЙСКИЙ БРОД

   В наряде, припасенном для  меня  Госпожой,  я  почувствовал  себя  полным
идиотом. То было полное  облачение  одного  из  Десяти  Взятых:  причудливый
черный доспех с кроваво мерцающими нитями волшебного пламени на нем.  Верхом
на своем вороном буду казаться футов девяти ростом. Хуже всего был шлем.  По
бокам  его  украшали  большие  черные  крылья,  сверху  -  высокий  гребень,
увенчанный пышными черными перьями, а за забралом  его  вроде  как  полыхало
пламя.
   Одноглазый заметил, что  издали  будет  выглядеть  чертовски  устрашающе.
Гоблин же сказал, что враги просто все до единого помрут - со смеху.
   Госпожа тоже облачилась в нечто похожее, с  черным  гротескным  шлемом  и
пламенем. Чувствуя себя все так же глупо, я взгромоздился на коня. Мои  люди
были готовы.  Одноглазый  отправил  беса  наблюдать  за  врагом.  Оруженосцы
Госпожи принесли нам щиты,  мечи  и  копья.  На  щитах  красовались  мрачные
символы, на копьях развевались вымпела.
   - Я создала двух отвратительнейших. При некотором везении облик Взятых на
что-нибудь да пригодится. Имена этих двух - Вдоводел и Жизнедав. Которым  ты
хочешь быть?
   Я захлопнул забрало.
   - Вдоводелом.
   Она испепеляюще взирала на меня  добрых  десять  секунд  и  только  затем
приказала оруженосцам подать мне мое добро. Старые свои привычные железяки я
прихватил тоже.
   Тут появился Жабомордый:
   - Готовься, начальник. Сейчас пойдут.
   - Ладно. Оповести всех.
   Я взглянул направо. Налево. Все и вся были  готовы.  Я  сделал  все,  что
только мог. Все остальное - в руках богов. Или же - в клыках судьбы.
   Когда первые солдаты противника  ступили  в  воду,  Жабомордый  нырнул  в
туман, затем вынырнул обратно, и я подал знак. Сотня барабанов забили дробь.
Мы с Госпожой выехали на гребень холма. Выглядели,  наверное,  на  славу.  В
крепости за рекою засуетились, указывая на нас.
   Я вытащил из ножен  данный  мне  Госпожой  меч  и  простер  его  к  реке,
повелевая врагу повернуть назад. Они поворачивать не стали. И  я  бы  на  их
месте не стал. Однако, могу спорить, занервничали.  Спустившись  к  подножию
холма, я коснулся пламенеющим клинком полосы древесного угля.
   Пламя рванулось через склон. Секунд через  двадцать,  конечно,  уляжется,
однако угли останутся раскаленными. Я  быстро  ретировался.  Испарения  были
очень уж едки.
   Ко мне подлетел Жабомордый:
   - Идут через реку, начальник.
   Пока что туман скрывал от меня неприятеля.
   - Скажи им, пусть барабаны замолчат. В разом наступившей тишине  до  меня
явственно донеслись лязг и плеск. И следом - кашель  и  проклятия  тех,  кто
глотнул серных паров. Жабомордый вернулся ко мне.
   - Передай Могабе, чтобы выдвигался навстречу, - у приказал я.
   Вновь забили барабаны.
   - Держи строй, Могаба, - пробормотал я. - Больше ничего не прошу,  только
строй держит Появился его легион. Я боялся  обернуться,  дабы  взглянуть  на
них. Но скоро они миновали меня. И строй держали.
   Легионы заняли позиции поперек склона - от ручья справа и от реки слева с
небольшим  зазором  там,   где   проходила   дорога.   Н-ну,   просто   верх
безупречности!
   Из  тумана  в  полном  беспорядке,  отчаянно  кашляя  и  ругаясь,  начали
появляться  солдаты  противника.  Наткнувшись  на  преграду  из  углей,  они
остановились, не зная, что делать.
   Я взмахнул мечом.
   Полетели снаряды.
   Казалось,  крепость  охватила  совершенно  беспричинная  паника.   Вражьи
капитаны видели, что ждет их солдат  на  нашем  берегу,  но  не  знали,  что
предпринять. А потому просто подняли страшную суматоху  и  не  предпринимали
ничего.
   Солдаты их прибывали и прибывали, до последнего момента не зная, что ждет
впереди, и, выйдя из тумана, натыкались на полосу углей.
   Туман начал сползать вниз по реке - Меняющий Облик не мог удерживать  его
долее. Но и того, что осталось, хватало.
   Видно,  на  нашем  берегу  нашлось-таки  несколько   знающих   сержантов.
Противник принялся  таскать  воду  и  расчищать  в  углях  проходы  шанцевым
инструментом.  Другие  солдаты,   рассредоточившись   небольшими   группами,
укрылись от стрел и дротиков щитами. Я снова  подал  знак.  В  бой  вступили
баллисты на колесах.
   Могаба с Очибой, пренебрегая  опасностью,  разъезжали  взад-вперед  перед
своими  легионами,  вдохновляя  солдат  стоять  насмерть  и  держать  боевой
порядок.
   Моя же роль сделалась жестокой: я не мог сделать ничего. Я  только  сидел
на коне под легким ветерком и символизировал.
   Враги наконец расчистили в угольях проходы  и  ринулись  вперед.  За  это
время баллисты, положившие многих,  расстреляли  все  снаряды  и  отступили,
однако стрелы и дротики продолжали  дождем  сыпаться  на  прибывающих  через
брод, взимая с них ужасную пошлину.
   Давление на наш строй нарастало по всему фронту.  Но  легионеры  наши  не
подавались никуда и делали все, что только могли. Их легкие не были обожжены
серными парами.
   Больше половины  врагов  перебралось  на  наш  берег.  И  примерно  треть
перебравшихся была уничтожена. Их капитаны в крепости до сих пор  ничего  не
предпринимали.
   Силы Хозяев Теней  все  прибывали  и  прибывали.  Восемьдесят  процентов.
Девяносто. Ярость и отчаяние добавили им  пылу.  Таглиосцы  то  там  то  тут
начали подаваться назад - где  на  шаг,  где  на  полшага.  Я  непоколебимым
железным символом все так же недвижно сидел в седле.
   - Жабомордый, - едва ли не про себя пробормотал я, - ты мне нужен.
   Бес возник буквально из ничего, словно материализовавшись на холке  моего
жеребца.
   - Чего тебе, начальник?
   Я напичкал его приказами для передачи Мургену, Масло с Ведьмаком, Зиндабу
и вообще всем, кого только смог вспомнить. Некоторые шаги были запланированы
загодя, некоторые - представляли собою необходимые инновации.
   Утро было примечательно отсутствием ворон.  Теперь  ситуация  изменилась.
-Две чудовищные, едва ли не с курицу каждая, уселись на мои  плечи.  И  были
отнюдь не иллюзорны, судя по увесистости. И все остальные тут же увидели их.
Даже Госпожа обернулась посмотреть.
   Стая ворон пронеслась над полем  битвы  и,  описав  круг  над  крепостью,
расселась по росшим вдоль берега деревьям.
   Вражеская  пехота  завершила  переправу.  Обозы  выстраивались  у  брода,
готовясь последовать за ней.
   Тысячи солдат Хозяев Теней полегли на нашем берегу. Пожалуй, враг лишился
численного преимущества. Однако опыт  давал  о  себе  знать.  Мои  таглиосцы
сдавали поле боя. Я чувствовал первые вспышки паники в своих рядах.
   Явился Жабомордый:
   - Прибыли два фургона с бревнами для баллист, начальник!
   - Отошли их к машинам. Потом передай Масло с Ведьмаком: пора.
   И совсем  скоро  в  бой  со  стороны  Нумы  ворвались  около  семи  сотен
кавалеристов. Они смертельно устали. Однако прибыли вовремя и были готовы  к
бою.
   Они сделали то, что от них требовалось.  Выдвинувшись  из-за  ручья,  они
прошли сквозь хаос вражьих тылов, словно острый горячий  нож  сквозь  мягкое
масло. Затем, развернувшись, понеслись по склону, атаковав врага  со  спины.
Словно коса, почуявшая траву...
   Позади меня на гребне холма  возник  Мурген  под  развевающимся  знаменем
Черного Отряда. За ним показались люди Зиндаба.  Мурген  осадил  коня  между
мною и Госпожой, в нескольких шагах позади.
   Наша артиллерия начала пристреливаться к крепости.
   Гоблин с Одноглазым - а может,  и  Меняющий  Облик  -  принялись  крошить
известь, скреплявшую камни в стенах.
   - Получается, - пробормотал я. - Похоже, мы таки победим.
   Кавалерийский налет решил дело. Они  даже  не  успели  перестроиться  для
новой атаки - неприятельские солдаты устремились к броду. Атака  пришлась  в
самую гущу спасающихся бегством.
   Ну, Могаба!.. Ай да Могаба!
   Солдаты, коих он муштровал, все так же не ломая строя, пошли в атаку. Они
с Очибой носились вдоль фронта,  подстегивая  солдат  и  отгоняя  раненых  с
дороги.
   Бревна, пущенные из баллист, начали вышибать камни из  крепостной  стены.
Капитаны на башне поразевали рты.  Несколько  самых  боязливых  убрались  из
бойниц.
   Я поднял меч и указал им вперед. Забили барабаны. Я  двинул  коня  шагом.
Госпожа держалась сбоку, а Мурген со знаменем - чуть  позади.  Одноглазый  с
Гоблином еще прибавили ужаса в окружавшие нас чары. Мои вороны  пронзительно
заорали. Пожалуй, их даже было слышно во всей этой суматохе.
   Весь неприятельский обоз сгрудился у брода на том берегу. Обозные команды
бежали, бросив подводы и тем  самым  заблокировав  своим  товарищам  пути  к
отступлению.
   Враг был в бутылке, пробка была заткнута, и большая часть вражьих  солдат
показала спины.
   Началась мрачная, кровавая работа.
   Я продолжал неспешное движение вперед. Люди старались не  приближаться  к
нам с Госпожой и к знамени. Лучники из  бойниц  пытались  достать  меня,  но
кто-то наложил на мой доспех весьма прочное  заклятие.  Ни  одна  стрела  не
пронзила его, вот только для ушей это было -  точно  сидишь  в  бочонке,  по
коему лупят молотком.
   Неприятельские солдаты начали прыгать в реку, спасаясь вплавь.
   Баллисты пристрелялись на славу; бревна ложились кучно. Сторожевая  башня
заскрипела, затрещала, задрожала; из нее разом  вывалился  порядочный  кусок
стены, а затем и вся она рухнула, увлекая за собою части стены крепостной.
   Я въехал в реку, миновал брод и оказался среди подвод и фургонов. Знамя и
солдаты Зиндаба неотступно следовали за мной. Враги, попадавшиеся на  глаза,
все бежали на юг. Удивительно. Сам я не нанес ни одного удара.
   Зиндабову  отряду  осталась  только  самая  будничная  работа:  растащить
фургоны, дабы хоть кто-то смог, просочившись сквозь них,  прикрыть  Мургена,
пока тот водружал над крепостью наше знамя.
   На северном берегу бой еще продолжался,  но  победа  была  за  нами.  Все
кончилось благополучно, во что мне никак не верится и по сию пору. Очень  уж
просто все вышло. Пожалуй, слишком просто. Я даже не использовал все стрелы,
имевшиеся в колчане.
   И потому, невзирая на творящийся вокруг хаос, я  полез  за  картой,  дабы
проверить, что находится дальше к югу.

Глава 37
УГОЛЬНО-ЧЕРНЫЕ СЛЕЗЫ

   В фонтанном зале близ Бесплотия злоба соперничала со  страхом.  Луннотень
хныкал и ныл, пророча страшное.  Грозотень  исходил  злобой.  Третий  хранил
глубочайшее, гробовое молчание.
   Четвертого не было вовсе; за него насмешливо и мрачно говорил Глас:
   - Я предупреждал: и миллиона может быть недостаточно.
   - Молчи, червь! - рыкнул Грозотень.
   - Они уничтожили ваши непобедимые армии, детки. Они перешли  реку  везде,
где только можно. Что вы предпримете теперь, дрожащие псы? Ваши провинции  -
словно женщина, нагая и распростертая навзничь. Двухсотмильная  прогулка  за
Копье Страсти, и они - у ваших ворот! Что  вы  будете  делать  тогда?  Что?!
Что?!! О горе, горе, как избыть тебя?
   Безумный смех, издаваемый сгустком Тьмы, подобным  дыре  в  пространстве,
наполнил зал.
   - Но от тебя не много мы получили помощи, не так ли? - зарычал Грозотень.
- Ты, со своими играми... Пытался пленить Доротею Сеняк? Как, успешно? А?  И
что же ты хотел предпринять относительно ее Капитана?  Может,  поторговаться
желал? Продать нас за силу, которую они несут в себе? Думал,  сможешь  с  их
помощью закрыть Врата? Если так, ты - величайший из глупцов всего света!
   - Плачьте, детки! Стенайте и завывайте. Они идут на вас. Может быть,  вам
удастся умолить меня и на этот раз спасти вас.
   - Это - всего лишь дерзкая болтовня того, кто не в силах спасти сам себя,
- огрызнулся Грозотень. - Да. Согласно традициям этого Отряда,  они  поймали
нас в точке дисбаланса. Они совершили то, что обычно и привычно для них,  то
есть невозможное. Но битва при Майне - всего лишь ход в игре. С доски  снята
лишь пешка. Если они двинутся на юг, каждый шаг  их  будет  лишь  приближать
неизбежный конец, Смех был ему ответом.
   Самый молчаливый из четверых наконец отверз уста:
   - Нас трое, и мы полны сил. Но  двое  величайших  следуют  путем  Черного
Отряда. И дальнейшие цели его не интересны им.  А  она  -  хрупка  и  слаба,
словно мышь.
   Смех не прекращался.
   - Давным-давно некто назвал истинное имя Доротеи  Сеняк.  Таким  образом,
она более - не Госпожа, И сил в ней - не больше, чем в одаренном ребенке. Но
уверены ли вы, что с силой она утратила и память? О нет! Иначе  не  обвиняли
бы меня так, как обвиняете. Возможно, она отчаялась  -  или  же  напугана  -
настолько, что поведала ведомое ей величайшему. Меняющему Облик.
   Возражений не последовало. Именно этого панически боялись все четверо.
   - Донесения неясны, - сказал Луннотень. - Ясно лишь то,  что  армию  нашу
постигла великая  катастрофа.  Но  мы  управимся  с  Черным  Отрядом.  Такая
возможность существовала всегда, и мы подготовились  к  этому.  Мы  сохраним
спокойствие и разделаемся с ним. Но вот загадка битвы при Годже: там  видели
два ужасных темных  существа  на  громадных  вороных  скакунах,  извергавших
пламя. Стрелы не брали их. Именами Вдоводела и Жизнедава веет  от  тех,  кто
был там с Черным Отрядом.
   Для остальных это оказалось новостью.
   - Об этом нужно узнать подробнее, - сказал Грозотень. - Может, в  этом  -
разгадка их везения?
   - Вы должны действовать, если не желаете  быть  пожранными,  -  вымолвила
дыра в воздухе.
   - Я предлагаю отставить страхи, остеречься  ссор  и  умерить  страсть  ко
взаимообвинениям. Предлагаю подумать о пути к их горлу.
   Все хранили молчание.
   - Возможно, я тоже приму участие, когда судьба в следующий  раз  подведет
нас поближе к нему.
   - Что ж, - протянул Грозотень, - наконец-то страх добрался и до Вершины.
   Ругань возобновилась, однако - без прежней  злобы.  Мысли  всех  четверых
обратились к предотвращению явления рока с севера.

Глава 38
ВТОРЖЕНИЕ В СТРАНУ ТЕНЕЙ

   Усталость не так уж важна, когда выиграно безнадежное дело. Силы  на  то,
чтоб отпраздновать победу, найдутся всегда.
   Однако я не хотел устраивать празднеств. Вражеские  солдаты  до  сих  пор
пытались уйти. И нашим следовало бы закончить дела, пока они еще  мнят  себя
сверхлюдьми. Еще до того как улегся хаос, я собрал свой штаб.
   -  Масло!  Ведьмак!  Утром  отправляйтесь  на  восток,  вдоль  берега,  и
перебейте силы, поставленные на охрану пленных,  сооружающих  дамбу.  Бадья!
Шандал! Вы со своими вычистите берег по эту сторону брода. Осмотрите  обозы,
выясните, чем мы теперь располагаем. Могаба, за тобой - поле боя.  Оружие  -
собрать. Одноглазый! Организуешь  доставку,  раненых  в  Веджагедхью.  Будет
время - и я помогу. Присмотришь, чтобы эти таглиосские мясники  не  наделали
глупостей.
   В армии практиковали около дюжины  таглиосских  лекарей-добровольцев.  Их
представления о медицине были самыми примитивными.
   - Госпожа! Что нам известно об этом Деджагоре?
   - Деджагор был ближайшим к Майну крупным городом и  располагался  в  двух
сотнях миль от крепости.
   - Кроме того, что он обнесен стеной?
   - Там - штаб-квартира Хозяина Теней.
   - Которого?
   - Луннотени. Нет, Грозотени.
   - Вот, значит, как...
   - Если берешь пленных, у них можно кое-что выспросить.
   Я поднял бровь. Она упрекает меня в несдержанности?
   - Кстати, о пленных. Масло, когда закончите, приведи тех пленных сюда.
   - Все пятьдесят тысяч?
   - Всех, кто не сбежит. Надеюсь, некоторые из них обозлены настолько,  что
присоединятся к нам. Остальных используем как рабочую силу.
   - Ты собираешься вторгаться в Страну Теней? - спросил Могаба.
   Он  понимал,  что  так  оно  и  есть,  но  желал   получить   официальное
подтверждение.
   - Да. Предположительно, они имеют  армию  в  пятьдесят  тысяч.  Треть  мы
только что нашинковали. Не думаю, что они успеют собрать еще одну  такую  же
толпу вовремя, если мы возьмемся за них быстро и всерьез.
   - Наглость, - кивнул он.
   - Именно. Продолжай бить и не давай подняться.
   - Они - маги. Костоправ, - с  упреком  напомнила  Госпожа.  -  Что,  если
явятся сами?
   - Тогда придется подключаться и Меняющему Облик. Черт с ними,  с  мулами,
знай грузи телегу. Бивали мы и чародеев. Никто не стал спорить.  А  пожалуй,
зря. Но все чувствовали,  что  судьба  подарила  нам  отличный  шанс,  и  не
воспользоваться им - сущий идиотизм. Кроме того, я полагал, что если  мы  не
должны были выстоять в первом бою, то, двигаясь вперед, ничего не теряем.
   - Интересно,  насколько  любимы  эти  Хозяева  Теней  своими  подданными?
Поддержки от местных ждать стоит?
   Комментариев не последовало. Придется выяснять на опыте.
   Разговор все продолжался. Наконец я отправился помочь  лекарям.  Латая  и
штопая, рассылал приказы с целой тучей гонцов. Ночью мне даже удалось урвать
часика два для сна.
   Кавалерия  отправилась  на  восток,  тогда  как   легион   Могабы   начал
продвигаться к югу. Госпожа присоединилась ко мне.
   - Меняющий Облик провел разведку. Сказал, что с распространением новостей
о битве все меняется буквально на глазах. Уйма народу - в восторге. Те,  кто
сотрудничал с Хозяевами Теней, ныне в смятении и страхе. Вероятно, при нашем
приближении запаникуют и ударятся в бега.
   - Хорошо. Великолепно.
   Дней через десять, значит, выясним наверняка,  как  сильно  подействовала
Годжа на местные умы. Я  предполагал  продвигаться  к  Деджагору,  делая  по
двадцать миль в день. К югу от Майна дороги высохли. Эх, Как им было  удобно
тянуть к броду войска...
   Джахамарадж Джах вывел своих уцелевших шадаритов  на  позицию  вовремя  и
устроил серию неплохих засад, выловив  две  тысячи  бежавших  неприятельских
солдат.
   Моими захватническими планами он остался  недоволен.  Еще  более  он  был
недоволен, когда я изъял его последователей на предмет пополнения  потерь  в
личном составе легионов. Однако почти не спорил.
   Сопротивления мы не встретили. На землях, ранее принадлежавших  Таглиосу,
нас тепло встречали в деревнях, до сих  пор  населенных  прежними  жителями.
Южнее туземцы относились к нам  прохладнее,  однако  без  враждебности.  Они
полагали, что мы слишком хороши, чтобы быть настоящими.
   Первые патрули противника мы встретили через шесть дней  пути  от  Годжи.
Они избегали контакта. Всем нашим было ведено выглядеть  просрессионально  и
злобно.
   Масло с Ведьмаком нагнали  нас,  приведя  со  строительства  дамбы  около
тридцати тысяч человек. Я устроил им смотр. Обращались с ними явно не лучшим
образом. Была толпа и озлобленных и обиженных. Ведьмак доложил, что все  они
готовы помочь одолеть Хозяев Теней.
   - Будь я проклят, - сказал я. -  Полтора  года  назад  нас  было  семеро.
Теперь - вон какая орда. Отбери тех, кто в лучшей форме.  Вооружи  трофейным
оружием. Распредели по легионам так,  чтобы  каждый  четвертый  у  Могабы  с
Очибой был новичком. Это значит,  что  останутся  обученные  -  их  передашь
Зиндабу. Также по одному в каждую четверку. Будет у него полноценный легион.
Всех остальных, годных к службе, определим  во  вспомогательные  части  и  в
гарнизоны для маленьких городков. Земли меж рекой и теми  местами,  куда  мы
добрались, были заселены  негусто,  однако  ближе  к  Деджагору  это  должно
перемениться.
   - Остальные могут просто идти с нами. Найдем и им применение.
   Только чем будем кормить? Наши  собственные  припасы  мы  уже  подъели  и
принялись за трофейные.
   Теперь Деджагор выглядел менее многообещающим. Кое-кто  из  освобожденных
уж очень расхваливал его. Говорили, что городские стены достигали  в  высоту
сорока футов и местный Хозяин Теней чертовски старался содержать их в полном
порядке.
   - Будь что будет, - решил я.
   Страсти в наших рядах поутихли. У всех было время на размышления.  И  все
же боевой дух был выше того, с каким мы шли к Годжийскому броду.
   В следующие несколько дней произошли пара-другая мелких стычек, но ничего
серьезного.
   В  основном  Масло  с  Ведьмаком  охотились  за  вражескими  частями,  не
потрудившимися вовремя убраться с дороги. Наконец-то кавалерия  наша  слегка
оветеранилась.
   Фуражировку и ремонтерство я разрешал лишь в рамках строжайших правил,  а
грабеж - лишь в местах, покинутых населением.  Большею  частью  наши  так  и
действовали. Трудности возникли лишь там, где они ожидались с самого  начала
- девизом Одноглазого было: что  не  прибито  гвоздями,  то  -  его,  а  под
неприбитым понималось все, что он в силах был отодрать.
   Несколько  деревушек  и  небольших  городков  мы  заняли  без  труда.  На
последние из них я спустил освобожденных нами пленников, цинически  позволив
им сорвать зло на врагах, дабы поберечь лучшие легионы.
   Чем ближе мы подходили к Деджагору - официально наименованному  Хозяевами
Теней Штормгардом, - тем более окультуренными становились  окрестные  земли.
Последний день мы двигались по дороге меж  покатых  холмов,  превращенных  в
ступенчатые   террасы   и   изборожденных   ирригационными   каналами.   Тем
поразительнее оказалось увидеть за очередным поворотом сам город.
   Штормгард окружала плоская, словно стол, равнина, простирающаяся на  милю
во всех направлениях, над ней возвышались лишь несколько курганов,  не  выше
десяти футов каждый. Вся равнина выглядела словно подстриженная лужайка.
   - Не нравится мне все это, - сказал я Могабе. -  Как-то  оно...  Госпожа,
тебе это ничего не напоминает?
   Она равнодушно взглянула на меня:
   - Похоже на Башню.
   - Именно. Однако здесь есть пространство для маневра.
   - Пока светло, давай подъедем и посмотрим поближе.
   - Как укреплять лагерь? - спросил Могаба.
   Леса мы по пути почти не видели.
   - Перевернуть фургоны набок.
   Никакого движения на равнине не  наблюдалось.  Только  легкая  дымка  над
городом выдавала наличие жизни.
   - Да, надо взглянуть поближе. Госпожа! Пока спускаемся, готовь наряды.
   Орда моя хлынула на равнину. И снова - ни малейшего признака интереса  на
стенах. Я послал за Мургеном и знаменем. Учитывая, что здесь, на юге, думают
о Черном Отряде, Штормгард может сдаться и без боя.
   Госпожа в облачении Жизнедава выглядела весьма устрашительно. Пожалуй,  и
я - так же.
   Наряды наши были чертовски эффектны. Я бы, например, испугался  при  виде
такого. Могаба, Очиба и Зиндаб поехали с нами. Они вырядились в  свою  форму
времен Джии-Зле, да и сами по себе вид имели внушительный.
   - Я тоже хочу взглянуть на стены, - пояснил Могаба.
   - Конечно.
   Затем подтянулись и Гоблин с Одноглазым. Я сразу  понял,  что  мысль  эта
пришла на ум Гоблину, а Одноглазый потащился за ним на всякий случай,  чтобы
ни в чем ему не уступать.
   - Только без клоунад. Ясно? Гоблин по-лягушачьи улыбнулся:
   - Конечно, Костоправ. Конечно. Ты же меня знаешь.
   - Именно. Даже слишком хорошо. Обоих. Потому и предупреждаю.
   Гоблин скроил оскорбленную мину.
   - Над костюмами нашими поработайте как следует. Слышите?
   - Ты перепугаешь их до глубины  души,  -  заверил  Одноглазый.  -  Они  с
воплями разбегутся со стен.
   - Еще бы. Все готовы?
   Получив подтверждение общей готовности, я скомандовал:
   - Мурген, поезжай кругом, справа. Кентером. Как можно ближе к стене.
   Он тронул коня. Мы с Госпожой поехали следом, в  двадцати  ярдах  позади.
Стоило коню моему сделать первый шаг, как две чудовищные  вороны  плюхнулись
мне на плечи. Стая, поднявшись из-за холмов, принялась кружить над городом.
   Мы  подошли  достаточно  близко,  чтобы  заметить  суету  на  стенах.   И
впечатляющие же то были стены! Чего никто  не  удосужился  упомянуть  -  это
того, что город выстроен на холме, возвышавшемся над равниной еще  на  сорок
футов. Судя по всему, здесь нам придется туго. Со стены свистнули  несколько
стрел. Недолет. Изощренность. Блеф. Мухлеж. Только так  можно  справиться  с
этими стенами. Костоправ. Освобожденные пленники составили мне план  города,
так что о его внутреннем расположении я был подробно осведомлен.
   Въездных ворот - четыре. К ним по четырем румбам компаса, словно спины  в
колесе,  подведены  мощеные   дороги.   Ворота   защищены   препротивнейшими
барбикенами и башнями. И еще - башни вдоль стены,  для  ведения  продольного
обстрела по всему фронту. Плохо дело...
   На стенах было спокойно. Наблюдая одним  глазом  за  нами,  защитники  их
следили и за нашей ордой, все текущей  и  текущей  из-за  холмов.  Наверное,
гадали, откуда нас столько взялось. .К югу от Штормгарда нас ждал  небольшой
сюрприз.
   Там располагался воинский Лагерь. Большущий. Выдвинутый, наверное,  ярдов
на четыреста от городской стены.
   - Ах ты ж...
   Я заорал Мургену, предупреждая его об опасности.
   Тот не расслышал. Скорее всего, намеренно, хотя этого я никогда  доказать
не смогу. Он пришпорил коня и  направил  его  в  промежуток  меж  лагерем  и
стеной.
   С обеих сторон полетели стрелы. И чудесным образом  попадали  наземь,  не
причинив ему никакого вреда. Въезжая в брешь, я оглянулся.
   Этот маленький засранец Гоблин стоял в седле, спустив штаны, перегнувшись
пополам и тем самым демонстрируя всему миру, какого  он  мнения  о  Хозяевах
Теней и их солдатах.
   Естественно,  неприятель  обиделся.  Небо,  как  поется   в   "шансонах",
потемнело от стрел.
   Я был уверен, что на сей раз судьба возымеет свое. Но  мы  ехали  слишком
быстро, и весь  этот  дождь  из  стрел  упал  позади.  Гоблин  издевательски
заулюлюкал.
   Это оскорбило кого-то покрупнее.
   Молния, непонятно откуда взявшаяся, выжгла в грунте перед нами порядочную
дыру.
   Мурген перепрыгнул ее. Я - тоже, причем желудок  мой  подскочил  к  самой
глотке.  Я  был  уверен,  что  следующая  молния   уж   наверняка   поджарит
кого-нибудь.
   А Гоблин продолжал вовсю потешаться над незадачливыми  штормгардцами.  Из
лагеря начали выезжать всадники. Они  не  представляли  собою  помехи  -  мы
запросто могли уйти от них. Я постарался сосредоточиться  на  стене.  Просто
так, на случай, если удастся уйти отсюда живым.
   Вторая молния сверкнула во моим глазам, однако также  прошла  мимо.  Хотя
мне показалось, что она изменила курс перед самым моментом удара.
   Когда взор мой прояснился, я увидел громадного волка, несшегося справа от
нас и мерившего землю прыжками,  превосходившими  и  галоп  наших  скакунов.
Старина Меняющий Облик... Вот кстати!
   Еще две молнии прошли мимо. То-то садовник расстроится, когда увидит, как
обошлись с его газоном. Завершив объезд  города,  мы  устремились  к  нашему
лагерю. Преследователи отстали и плюнули на свою затею.
   Сходя с седла, Могаба сказал:
   - Мы вызвали на себя  огонь.  Теперь  мы  знаем,  против  чего  предстоит
драться.
   - Один из Хозяев Теней здесь.
   - Может быть, еще один - в  лагере,  -  сказала  Госпожа.  -  Я  чувствую
что-то...
   - А где Меняющий Облик? - Тот снова незаметно скрылся. Все только плечами
пожали. - Надеюсь, он сейчас на их военном совете. Гоблин! Шутка была тупая.
   - Ну еще бы! Словно лет на сорок помолодел...
   - Мне бы его заботы, - проворчал Одноглазый.
   - Что ж. Они знают, что мы здесь и нас следует бояться. Но похоже, ничего
не предпринимают. Пожалуй, надо бы определиться, как их тут отпинать.
   - Очевидно, они намерены драться вне стен  города,  -  сказал  Могаба.  -
Иначе того лагеря бы не было.
   - Ага.
   В  сознании  моем  вихрем  завертелись  разнообразные  штуки,   трюки   и
стратегмы, словно я родился уже с сотнями таковых в голове.
   - На эту ночь оставим их в покое. Утром поднимемся и  построимся,  однако
пусть сами к нам идут. Где эти планы города? Я кое-что приметил...
   Так мы проговорили несколько часов, а хаос лагеря все бушевал  вокруг.  С
наступлением темноты я послал людей проделать кое-какие штуки  и  установить
вехи для построения и ориентации легионов, а затем сказал:
   - Не стоит слишком утруждаться. Не думаю, что они пойдут на нас, пока  мы
не подойдем под самые стены. Давайте выспимся. Утром посмотрим, как и что.
   Множество глаз разом устремились на меня, а затем одновременно обратились
к Госпоже. По лицам  собравшихся  прошла  волна  улыбок,  и  все  удалились,
оставив нас наедине.

***

   Бадья со своими людьми отнюдь не валял дурака. Они отправились в холмы  и
отвели один из ирригационных каналов так, чтобы он снабжал лагерь  водой.  Я
подсчитал в уме: если каждому по чашке, то  нужно  около  двух  с  половиной
тысяч галлонов. Считая и животных - три с половиной. Только чашки на каждого
- мало. Уж не знаю, сколько воды нес тот канал, однако  даром  пропадало  не
много.
   Да и  рабочей  силой  разбрасываться  не  приходилось.  Опальские  ребята
выкопали несколько прудов для хранения воды. Один, в сторонке, - для  мытья.
Я, как большое начальство, пролез без очереди.
   Не успев обсохнуть, я удостоверился, что  Могаба  не  забыл  ничего.  Что
часовые  расставлены,  ограждения   устроены,   ночной   порядок   соблюден,
Жабомордый не лодырничает,  а  отправлен  хозяином  на  разведку.  Все  было
хорошо.
   Я мог отправляться на покой.
   Наступила Та Самая Ночь.
   Не в силах изобрести, чем бы еще заняться, я отправился к себе в палатку,
достал план Шторм-гарда, снова  внимательно  изучил  его,  затем  взялся  за
переписывание Летописи. Работы с ней накопилось больше чем надо бы, но  сама
Летопись стоила трудов. Может быть, Мурген возьмет часть трудов на себя... Я
сделал три с чем-то страницы и уже  начал  успокаиваться,  думая,  что  она,
может, и вовсе не придет. Тут-то она и вошла.
   Она тоже успела вымыться. Волосы  ее  были  влажными.  Вокруг  нее  витал
легкий аромат лаванды, а может лилий.  Она  была  слегка  бледна,  и  слегка
дрожала, и как-то избегала встречаться со мной взглядом,  и  не  знала,  что
надо сказать, что сделать теперь, когда она - здесь. Она  застегнула  клапан
палатки.
   Я  закрыл  книгу.  Отправил  ее  в  окованный  бронзой   сундук.   Закрыл
чернильницу. Почистил перо.
   Я и сам не мог придумать, что сказать.
   Вся обычная конфузная ерунда была  глупой.  Играем  в  такие  вещи,  хотя
стареем ведь с каждым годом... Черт побери, оба мы -  взрослые  люди.  Я  по
возрасту уже в деды гожусь.  А  может,  и  довожусь  кому-нибудь  дедом.  Не
исключено. А уж она - и подавно кому угодно в бабушки годится.
   Кому-то надо было брать быка за рога. Не вечно же нам ждать, пока  другой
на что-нибудь отважится...
   Так что ж она тогда стоит столбом?
   Э-э, Костоправ, парень ведь - ты...
   Ага.
   Я загасил свечи, подошел к ней и взял ее за руку. В палатке было  не  так
уж темно: свет костров пробивался сквозь ткань.
   Вначале она задрожала, словно пойманная  мышь,  однако  для  того,  чтобы
достичь той точки, с которой поздно  отступать,  ей  не  понадобилось  много
времени.
   И, как назло, не случилось ничего, способного нам помешать.
   Старый генерал удивил сам себя. Но женщина удивила его еще более.
   Где-то в продолжение часа фей усталый генерал пообещал:
   - Завтрашней ночью - снова. В стенах Штормгарда. Может, и  в  собственной
кровати Грозотени.
   Она попросила поделиться основаниями  для  такой  уверенности  в  себе  -
она-то с течением времени становилась лишь живее и бодрее. Но старик  заснул
прямо на ней.

Глава 39
ШТОРМГАРД (БЫВШИЙ ДЕДЖАГОР)

   Даже сам я ворчал, поднимаясь  в  такую  рань.  Мы  спешно  позавтракали,
причем мои героические командиры скучковались, дабы выведать хоть что-нибудь
о моих замыслах. Напротив моей палатки на палаточном  шесте  сидела  ворона,
кося глазом на меня - а может, на Госпожу. Косится,  подлая,  подумал  я.  А
что? Мало ли на нас косились?
   Я чувствовал себя великолепно. Однако Госпожа, похоже, двигалась  уже  не
столь изящно и плавно. И все вокруг, уроды хреновы, знали, что это означает.
   - Я не понимаю, капитан, - настаивал Могаба. - Почему бы не объяснить все
попросту?
   - То, что знаю только я, и выдать могу только я. А  вы  просто  держитесь
поставленных вех и готовьтесь к бою. Если они примут вызов,  посмотрим,  что
из этого выйдет. Если нас не отпинают, станем думать над дальнейшими шагами.
   Он поджал губы. Я, Очевидно, совсем не нравился ему в тот момент.  Решил,
что я ему не доверяю. Он оглянулся на  Клетуса  с  его  людьми,  собирающими
корзины, мешки и тряпки в количестве, которого хватило бы  на  целую  армию.
Еще тысяча человек была выслана на окрестные фермы за шанцевым  инструментом
и новыми корзинами и ведрами.  Еще  сколько-то  народу  шили  из  тентов  от
фургонов холщовые мешки.
   Все они знали только  то,  что  им  приказано  подготовиться  к  каким-то
масштабным земляным работам.
   Еще тысяча человек была отправлена на заготовку леса. Для захвата городов
его всегда требуется много.
   - Терпение, друг мой. Терпение, - промычал я. - В свое время все узнаешь.
   - Выучился от старого капитана, - пробормотал Одноглазый, - никому ничего
не говорить, пока жареный петух в жопу не клюнет.
   Но в то утро мне никто ничем не мог досадить. Они  с  Гоблином  могли  бы
устроить заваруху похлеще, чем в  Таглиосе,  и  я  бы  только  улыбнулся.  Я
подобрал куском хлеба соус с тарелки.
   - Ладно. Аида одеваться, да пойдем кое-кому задницу порвем.
   Когда тебе одному из сорока тысяч что-то обломилось,  нужно  помнить  две
вещи. Остальные тридцать девять тысяч  девятьсот  девяносто  девять  человек
ненавидят тебя до глубины души. Однако сам ты в  таком  хорошем  настроении,
что окружающие невольно заражаются им.
   К тому же им всегда можно сказать, что их доля - во-он за теми стенами.
   Пока я влезал в прикид Вдоводела, вернулась  разведка.  Ребята  сообщили,
что неприятель выходит из города и из лагеря. Что этими гадами кишмя  кишит.
Не менее десяти тысяч в лагере плюс к тому  каждый  способный  нести  оружие
горожанин.
   Вряд ли эта банда так уж рвется в бой. Да и опыта у них маловата.
   Я  выстроил  легион  Могабы  на  левом  фланге.  Очиба  занял  правый,  а
обновленная часть Зиндаба -  середину.  Меж  ними  я  поместил  всех  бывших
пленных, кого мы смогли вооружить, и надеялся, что выглядят они не такими уж
олухами. Строй наш был внушителен: все - в белом, все - профессиональны, все
- держат строй и готовы к бою.
   Игра на запугивание.
   Каждый легион я выстроил посотенно, с осями между рот, питая надежду, что
противная сторона не додумается напасть прямо сейчас.
   Прежде чем вскочить в седло. Госпожа сжала мою руку:
   - Вечером - в Штормгарде.
   - Эт-точно.
   Я поцеловал ее в щеку.
   - Кажется, я не вынесу сидения в седле. Все болит.
   - Такова уж женская доля.
   Я оседлал коня.
   На плечи мои немедля опустились две крупные черные вороны. Я вздрогнул от
неожиданности. Все поразевали рты. Я оглядел холмы, но ходячего пня нигде не
было. Однако кое-какой прогресс наблюдался: уже во второй раз ворон видел не
я один.
   Я нахлобучил шлем. Одноглазый опутал мои доспехи сетью магических  огней.
Я занял место впереди легиона Могабы. Госпожа встала перед  легионом  Очибы.
Мурген со знаменем - перед Зиндабовой частью, на десяток шагов впереди  всех
остальных.
   Меня так и подмывало атаковать тут же, пока противная сторона в авральном
порядке пыталась построить своих. Но я дал им немного времени. Судя по виду,
подавляющая часть  штормгардских  вовсе  не  желала  быть  здесь.  Пусть  же
посмотрят на наш белоснежный строй, готовый в любую секунду двинуться вперед
и всех повырезать. Пусть поразмыслят, как хорошо было бы вдруг оказаться  за
их невероятными стенами...
   Я подал знак Мургену. Он поскакал вперед и свернул в сторону, вдоль строя
противника, демонстрируя знамя. Мимо  него  свистнули  несколько  стрел.  Он
заорал врагам нечто оскорбительное. Но это, конечно, никого  не  обратило  в
бегство.
   Мои вороны устремились за ним, присоединившись к тысячам своих  каркающих
сестер, неизвестно откуда  взявшихся.  Братство  смерти,  осеняющее  крылами
своими обреченных ей... Здорово сделано, старина пень! И  все  же  никто  не
торопился отступать.
   Мои вороны вернулись ко мне на плечи. Я почувствовал  себя  чем-то  вроде
памятника и понадеялся, что у ворон манеры не столь скверны, как у голубей.
   Первого захода оказалось  недостаточно,  поэтому  Мурген,  развернувшись,
понесся вдоль строя в другую сторону, крича громче прежнего.
   В рядах противника что-то зашевелилось. Кто-то - или  что-то,  -  сидя  в
позе лотоса футах в пяти над землей, выплыл из вражеского строя примерно  на
двенадцать ярдов. Один из  Хозяев  Теней?  Должно  быть.  Достаточно  одного
взгляда на это нечто, чтобы внутри все похолодело. И я  -  против  него,  со
своею сворой, способной разве что взять на понт...
   Мургеновы шпильки наконец зацепили кого-то за живое. Несколько,  затем  и
куча всадников покинули строй и рванули за  ним.  Обернувшись  в  седле,  он
что-то заорал, обращаясь уже непосредственно к ним. Конечно же, им  было  не
догнать его. На таком-то жеребце...
   Я только крякнул. Разброд  и  шатания  в  стане  врага  были  не  так  уж
всепоглощающи, как того хотелось бы.
   А Мурген нарочно  придерживал  скакуна,  подпуская  погоню  поближе,  но,
стоило им приблизиться на дюжину ярдов, внезапно  погнал  во  всю  прыть.  И
погоня вслед за ним влетела прямехонько в лабиринт  проволочных  ограждений,
которые я приказал протянуть в траве ночью.
   Люди и лошади осыпались наземь. Скакавшие следом налетали на упавших и, в
свою очередь, падали. Мои лучники подняли в воздух  тучу  стрел,  поразивших
большую часть людей и лошадей.
   Вынув из ножен свой дымящийся и мерцающий раскаленной сталью меч,  я  дал
сигнал атаки. Барабаны  забили  медленный  ритм.  Первая  шеренга,  разрезав
проволочные заграждения, без пощады прикончила раненых. У Масло с Ведьмаком,
на флангах, затрубили трубы, однако они пока не атаковали.
   Мои  парни  умеют  держать  строй.  По   такой   замечательной,   плоской
поверхности они пройдут ровной по всему фронту шеренгой из конца в конец.  С
той стороны будет выглядеть очень впечатляюще - у  них  там  еще  не  все  и
место-то свое в строю отыскали.
   Мы миновали первый из курганчиков, возвышающихся  над  равниной.  На  нем
предполагалось разместить артиллерию, чтобы подвергать массовому огню нужные
участки фронта. Я надеялся, что Клетус и его ребята  догадаются  потревожить
Хозяина Теней.
   Этот страшненький тип являл  собою  неизвестную,  однако,  без  сомнения,
крупную величину.
   Также надеялся я, что Меняющий Облик - где-то поблизости. Если же его нет
и тот ублюдок сможет вплотную заняться нами, все пойдет к чертям.
   Двести  ярдов  пройдено.  Вражьи  лучники  порою  постреливали  в  нас  с
Госпожой. Осадив коня,  я  снова  подал  знак.  Легионы  тоже  остановились.
Хорошо. Значит, нары не дремлют.
   Боги мои, сколько же их там!
   И этот Хозяин Теней плавает себе в воздухе и ждет, может  быть,  когда  я
споткнусь. Казалось, взгляд мой был устремлен прямо в его ноздри.
   Пока что он ничего не предпринимал.
   Задрожала земля. Ряды противника пришли  в  смятение.  Они  увидели,  что
надвигается на них, однако слишком поздно было что-либо предпринимать.
   Слоны, наращивая скорость, тяжкой поступью  устремились  к  врагу  сквозь
проходы меж легионов.  Когда  эти  чудища  миновали  меня,  в  первых  рядах
противника уже вопили от ужаса и высматривали куда бежать.
   Двадцать баллист выстрелили залпом, метнув бревна в Хозяина  Теней.  Наши
здорово взяли прицел: четыре бревна даже задели его. Конечно, защитные  чары
отклонили их, однако контузило его  изрядно.  Похоже,  вялый  какой-то  этот
Хозяин Теней. Наверное, защищать себя самого - его предел.
   Второй залп накрыл его за миг до того, как  слоны  достигли  его  солдат.
Баллисты были нацелены еще точнее прежнего.
   Я подал сигнал: четырем тысячам передовых и кавалерии идти вперед.
   Остальные сформировали нормальный фронт и двинулись вперед.
   Бойня началась невероятная.
   Мы гнали, гнали и гнали врагов, но их было так много, что разбить их  нам
не удалось. Бежавшие в основном укрылись  в  лагере.  В  город  не  вернулся
никто: Штормгард не открыл им ворота. Своего  хваленого  Хозяина  Теней  они
уволокли с собой. Не стоило и беспокоиться на его счет: толку от него было -
словно кабану от собственных сисек.
   Конечно, одно из  пущенных  вторым  залпом  бревен  пробило  его  защиту.
Пожалуй, это его и отвлекло.
   Но скорее всего, его бесполезность - заслуга Меняющего Облик.
   На  поле  боя  они  оставили,  наверное,  тысяч  пять  человек.  Воитель,
дремавший во мне, остался неудовлетворенным. Мне хотелось нанести им больший
ущерб, однако для этого я не собирался штурмовать лагерь. Я отозвал  легионы
для восполнения  потерь,  расставил  кавалерию  для  перехвата  любого,  кто
пожелает покинуть город либо лагерь, и занялся делами.
   Свое правое крыло я разместил в нескольких ярдах  от  дороги,  ведущей  к
Штормгарду,  едва-едва  вне  досягаемости  стрел  с  барбикена,  защищающего
ворота, в несколько цепей, под прямым углом к дороге. Теперь можно было дать
людям передышку.
   Мои строители дамбы принялись за дело, пустив в ход приобретенные навыки.
С дальней стороны дороги они повели траншею. Начиналась она в полете  стрелы
от стены и шла к подножию холмов. Траншея обещала выйти широкой и глубокой и
могла прекрасно прикрыть меня с фланга.
   Другие рабочие начали таскать к дороге землю и сооружать длинную, пологую
насыпь. Еще партия взялась  за  возведение  мантелетов,  способных  защитить
строителей насыпи по мере того, как она приблизится к стене.
   Столько людей могут перенести уйму земли. Защитники  города  поняли,  что
через несколько дней наша наклонная насыпь приведет нас прямо на стену, и им
это сильно не понравилось. Но как остановить нас, они не знали.
   Люди мелькали вокруг, словно муравьи. Бывшие  заключенные  желали  свести
кое-какие счеты. Казалось, они жаждут крови не позже чем к закату.
   Часов через пять после полудня длина  траншеи  превысила  длину  половины
городской стены.  Тогда  ее,  одновременно  углубляя,  повели  к  городу,  с
нескрываемым намерением подкопаться под стену и пройти под  землей  так  же,
как и поверху. Вместе с этим начали выбирать землю, копая траншею и с левого
фланга.
   Через три дня моя армия будет защищена  двумя  глубокими  траншеями,  под
прикрытием которых я спокойно смогу штурмовать стену, поднимаясь по  насыпи.
Тогда нас не остановит ничто.
   Противник срочно должен был что-то предпринимать.
   Но я надеялся сделать что-нибудь с ними быстрее.
   К вечеру небо заволокло тучами. На юге  в  холмы  начали  лупить  молнии.
Недобрый знак. На моих людях гроза скажется хуже, чем на врагах.
   Однако строители, невзирая на холодный ветер и  мерзкую  морось  с  неба,
прервали работу лишь для спартански  скромного  ужина,  а  затем  расставили
фонари и соорудили костры, чтобы продолжать работы по  наступлении  темноты.
Во избежание неожиданностей я расставил пикеты и начал по  очереди  отводить
части с позиций для принятия пищи и отдыха.
   Ну и денек! Все, что от меня требуется, это элегантно восседать на  коне,
отдавал заранее разработанные приказы.
   Да еще раздумывать, что стоит за  этой  мерзопакостной  ночкой  с  такими
погодными условиями.
   Она  должна  была  стать  ночью  ночей,   но   ожиданий   не   оправдала.
Чувствовалось даже легкое разочарование.
   Нет, я не собирался что-либо переигрывать либо отменять. Совсем нет.
   Когда я стану стар и уйду на покой, и нечем мне будет заняться, кроме как
философией, я засяду этак на годик и  поразмыслю:  отчего  это  предвкушение
всегда много приятнее, чем достижение?
   Я отослал Жабомордого оценить настроение в рядах  противника.  Оказалось,
черным-черно. Будучи отброшены  нашими  слонами,  солдаты  более  не  желали
драться.
   Стены Штормгарда, как  оказалось,  охранялись  лишь  слегка.  Подавляющая
часть его мужского населения выступила утром против нас  и  не  вернулась  в
город. Однако в центральной крепости, где располагалась  резиденция  другого
Хозяина Теней, Жабомордый не заметил  особенного  упадка  духа.  Он  полагал
даже, что там насчет исхода сражения в свою пользу не сомневались.
   Гроза - да такая сволочная, что и описать трудно, - двигалась на север. Я
собрал своих капитанов. -  На  нас  движется  препакостнейшая  гроза.  Может
здорово усложнить нам задачу, однако мы все  равно  будем  действовать,  как
предполагали. Тем неожиданнее оно выйдет. Гоблин, Одноглазый, стряхните пыль
со старого, доброго заклятия "Дрыхни!".
   Они подозрительно уставились на меня.
   - Ну вот, опять, - проворчал  Гоблин.  -  Опять  какие-то  дела  на  ночь
глядя...
   - Когда-нибудь я таки на него самого это заклятие наложу, -  отвечал  ему
Одноглазый. - И громче: - Ладно уж. Что делать будем?
   - На штурм пойдем. Вы усыпите часовых, мы переберемся за стену и  откроем
ворота. Даже Госпожа была поражена.
   - Хочешь сказать, вся возня с насыпью и траншеями пойдет прахом?
   - Я и не собирался  ими  пользоваться.  Хотел  лишь  убедить  врага,  что
собираюсь.
   Могаба улыбнулся. Пожалуй, он вычислил все это заранее.
   - Не получится, - тихо сказал Гоблин. Я мельком глянул на него.
   - Люди, работавшие на  траншеях  и  насыпи,  вооружены.  Я  обещал,  ради
сведения счетов, пустить их  первыми.  Откроем  ворота,  а  дальше  остается
только сесть и любоваться.
   - Не получится. Ты запамятовал, что  здесь  Хозяин  Теней.  Думаешь,  так
просто незаметно подобраться к нему?
   - Да. Наш ангел-хранитель об этом позаботится.
   - Меняющий Облик, что ли? Я верю ему  настолько  же,  насколько  в  силах
поднять да бросить беременную слониху!
   - Я сказал хоть слово о  доверии  к  нему?!  Мы  -  тягловая  лошадь  для
какого-то его замысла. Поэтому ему нужно сохранить нас в добром здравии. Что
еще неясно?!
   - Что-то такое с твоими  мозгами,  Костоправ,  -  заметил  Одноглазый.  -
Наверное, около Госпожи много вертишься.
   Она хранила на  лице  бесстрастное  выражение.  Высказывание  Одноглазого
вполне могло быть и не комплиментом.
   -  Могаба,  мне  понадобится  дюжина  наров.  После  того  как  Гоблин  с
Одноглазым усыпят часовых, Жабомордый вскарабкается на стену  с  веревкой  и
закрепит ее там. Твои ребята возьмут с тыла тот барбикен и откроют ворота.
   Он кивнул.
   - Как скоро?
   - В любой момент. Одноглазый, пошли Жабомордого на  разведку.  Нам  нужно
знать, что  поделывает  Хозяин  Теней.  Если  наблюдает  за  нами,  операция
отменяется.
   Выступили мы часом позже. Все прошло совсем  как  операция,  описанная  в
учебных пособиях. Словно сами боги постановили, что быть посему.  Еще  через
час  все  вооруженные  нами  и  не  включенные  в  состав  легионов   бывшие
заключенные были в городе. Достигнув крепости, они вломились внутрь  прежде,
чем противник успел организовать сопротивление.
   Они вихрем пронеслись по Штормгарду, невзирая на дождь, громы  и  молнии,
изливая гнев на все и вся, попадавшееся на пути, без разбору.
   Сам я,  в  облачении  Вдоводела,  проследовал  через  ворота  пятнадцатью
минутами позже. Жизнедав ехал обок со мной. Местные прятались от  нас,  хотя
некоторые, похоже, вышли приветствовать избавителей. На полпути  к  крепости
Госпожа сказала:
   - Ты и в этот раз обманул меня, сказав: "Этим вечером - в Штормгарде"...
   Плотная ревущая стена ливня заглушила ее слова. Частые молнии с внезапной
жестокостью  обрушились  на  город.  В  сполохах  я  заметил  двух   бегущих
леопардов. Кабы не молнии - не разглядел бы. По  спине  пробежал  холодок  -
отнюдь не от дождя. Того, что побольше, я уже видел раньше, еще в молодости,
в другом охваченном битвой городе.
   Они тоже направлялись к крепости.
   - Что они задумали? - спросил я. Моя уверенность в себе на сей  раз  была
далеко не полной. Сейчас с нами не было ворон. Только тут я понял,  что  уже
начал считать их вестницами удачи.
   - Не знаю.
   - Лучше выяснить.
   Я подстегнул коня.
   У въезда в  крепость  лежало  множество  трупов.  Большею  частью  -  мои
рабочие. Изнутри до  сих  пор  доносились  отзвуки  боя.  Охрана,  улыбаясь,
неуклюже отсалютовала мне.
   - Где эта Хозяйка Теней? - спросил я.
   - Я слышал, она - в той большой башне.  Наверху.  Ее  люди  дерутся,  как
безумные. Но она им не пособляет.
   Последовало не менее минуты  буйства  грома  и  молний.  Огненные  стрелы
сыпались на город. Может, бог грома сошел с ума? Если  бы  не  ливень,  весь
город бы выгорел.
   Я от души пожалел  легионы,  назначенные  в  наружное  охранение.  Может,
Могаба догадается снять их?
   После последнего припадка бури гроза разом превратилась в обычный  дождь.
Молнии сверкали лишь изредка.
   Я поднял глаза на башню, вздымающуюся над крепостью, и - deja vu!  -  при
вспышке молнии увидел громадную кошку, карабкающуюся наверх.
   - Будь я проклят!
   Раскат грома заглушил стук копыт  подскакавших  лошадей.  Оглянувшись,  я
увидел Одноглазого,  Гоблина  и  Мургена  с  отрядным  знаменем.  Одноглазый
пристально разглядывал башню. Судя по  лицу,  увиденное  не  привело  его  в
восторг. Он вспоминал то же, что и я.
   - Костоправ! Форвалака...
   - Меняющий Облик.
   - Знаю. Я вот думаю: он ли то был? В прошлый раз...
   - О чем это вы? - спросила Госпожа.
   - Мурген, - сказал я, - водрузи знамя так, чтобы  весь  свет  видел  его,
когда взойдет солнце.
   - Слушаюсь.
   Мы вошли в крепость. Госпожа  настаивала  на  ответе,  что  же  такое  мы
обсуждали с Одноглазым. У меня возникла временная потеря слуха, а Одноглазый
шел первым. Мы поднимались темными, скользкими от крови и усыпанными трупами
лестницами. Наверху больше не слыхать было шума битвы.
   Недобрый знак.
   Последние бойцы с обеих сторон обнаружились в покоях двумя  этажами  ниже
вершины башни. Все - мертвы.
   - Колдовство, - пробормотал Гоблин.
   - Идем наверх, - рыкнул Одноглазый.
   - Да знаю, знаю...
   Ну хоть раз они достигли полного согласия...
   Я вынул из ножен меч. Он больше не сиял пламенем. Доспехи также. Гоблин с
Одноглазым были заняты другим.
   На вершине башни мы увидели Меняющего  Облик  и  Хозяина  Теней.  Первый,
приняв человечий облик, загнал Хозяина Теней в угол. Тот оказался субтильным
существом в черном и с виду вовсе не представлял угрозы. Спутницы  Меняющего
Облик нигде видно не было.
   - Одна пропала, - сказал я Гоблину. - Будь начеку.
   - Сам знаю.
   Он понимал, что происходит, и был предельно, невиданно серьезен.
   Меняющий Облик двинулся к Хозяину Теней. Тому некуда  было  отступать.  Я
подал Госпоже знак заходить справа, а сам  пошел  слева.  Уж  не  знаю,  чем
занимался Одноглазый.
   Я взглянул на лагерь с южной  стороны  города.  Пока  мы  поднимались  на
башню, дождь кончился, и лагерь  был  ясно  виден  в  свете  своих  костров.
Похоже, там знали, что в городе что-то неладно, однако  идти  выяснять,  что
именно, и не собирались.
   Они были в порядке и прикрыты. Поставить  на  стены  нашу  артиллерию,  и
жизни им вовсе не будет.
   Хозяин Теней прижался спиной к парапету башни. Похоже, он не в силах  был
что-либо предпринять. Отчего же они все-таки бессильны? Это кто? Грозотень?
   Приблизившись на расстояние вытянутой руки, Меняющий Облик выбросил  руку
вперед и рванул черный балахон, раздирая его в клочья.
   Я разинул рот. Услышал, как с расстояния пятнадцати футов ахнула Госпожа.
   - Будь я проклят! -  сказал  Одноглазый.  -  Буреносец!  Ее  же  полагали
мертвой!
   Буреносец... Еще одна из изначальных Десяти Взятых. Еще  одна,  погибшая,
как предполагалось в битве при Чарах, после смерти Повешенного и...
   ...и Меняющего Облик!
   Ага, сказал я себе. Ага. Сведение счетов. Меняющий Облик с самого  начала
знал, против кого идет воевать...
   Если уж  одна  таинственным  образом  оставшаяся  в  живых  Взятая  снова
принялась за свое, почему бы  и  остальным  не  появиться?  Как  насчет  еще
троих?
   - Что за дьявольщина? Они опять здесь! Все, кроме Повешенного, Хромого  и
Душелова!
   Я видел этих троих поверженными собственными глазами.
   Госпожа только качала головой.
   Но - умерли ли те трое? Я сам однажды убил Хромого, а тот ожил...
   Меня снова пробрал холод.
   Будучи  Хозяевами  Теней,  они  казались  мне  всего   лишь   безымянными
противниками,  самыми  обычными   и   ничем   особенным   против   меня   не
располагающими. А вот Взятые... Кое-кто из них имел особые,  личные  причины
для ненависти к Отряду.
   Момент истины  совершенно  переменил  обстановку.  Война  приняла  другой
оборот.
   Я не имел никакого представления, что там такое творится  между  Меняющим
Облик  и  Буреносцем,  однако  воздух  трещал,   наэлектризованный   искрами
ненависти. Буреносец казалась лишенной всяких сил. Почему?  Несколько  минут
назад она напустила на нас такую чудовищную грозу... Меняющий Облик  был  не
сильнее ее. Если только не превозмог проклятие всех Взятых -  свое  Истинное
Имя.
   Я взглянул на Госпожу.
   Она знала. Она знала Истинные Имена всех.  Потеряв  силу,  она  сохранила
память.
   Сила... Я и не думал, что у меня с собой, под боком, можно  сказать,  все
время имелось такое. Знания Госпожи стоили выкупа за  сотню  князей.  Тайны,
хранящиеся в ее голове, могли крушить либо создавать Империи.
   Если только знать, что знания эти у нее есть.
   Кое-кто знал.
   Да, чтобы покинуть Башню и Империю и уйти со мной, нужно  было  куда  как
больше характера!
   Пожалуй, следовало произвести стратегическую  переориентацию.  И  Хозяева
Теней, и Меняющий Облик, и Ревун - все они знали то,  о  чем  я  только  что
догадался. И ей чертовски повезло, что ее до сих пор не схватили и не выжали
досуха.
   Меняющий Облик положил громадные,  ужасные  ручищи  на  плечи  Буреносца.
Только теперь она начала сопротивляться. С неожиданной, изумляющей силой она
швырнула Меняющего Облик к противоположному зубцу, через весь парапет башни.
Несколько мгновений он лежал недвижно, и глаза его стеклянно поблескивали.
   Буреносец получила возможность перевести дух.
   Меч мой, описав полукруг, достал ее брюхо. Клинок даже  не  оцарапал  ее,
однако отвлек от колдовства. Тут  ее  наотмашь  ударила  Госпожа.  Буреносца
опрокинуло наземь, и я снова сделал выпад. Но она  поднялась  и  направилась
прочь. Пальцы ее заплясали, меж них засверкали искры.
   Ох, дьявол!
   Одноглазый остановил ее. Мы с Госпожой снова взяли ее в  клинки,  но  без
особого эффекта. Затем  Мурген  достал  ее  наконечником  копья,  служившего
древком нашему знамени.
   И тут она взвыла, как проклятая.
   Что за черт?
   Она снова двинулась прочь, однако Меняющий Облик уже  был  на  ногах.  Он
принял облик форвалаки, громадного черного леопарда-оборотня, которого почти
невозможно убить или ранить,  прыгнул  на  Буреносца  и  принялся  рвать  ее
когтями.
   Она сопротивлялась как  могла.  Мы  отодвинулись  в  сторонку,  чтобы  не
подвернуться под горячую руку.
   Не знаю уж, что именно такого и в какой  момент  Меняющий  Облик  сделал.
Может быть. Одноглазому просто-напросто почудилось. Но он скользнул ко мне и
прошептал:
   - Это он. Костоправ. Это он убил Там-Тама. То  было  давно.  Я  и  забыть
успел. Но Одноглазый не забыл и не простил. Там-Там был его братом...
   - Что ты намерен делать?
   - Не знаю. Но что-то делать надо.
   - А что будет с остальными? Мы ведь лишимся нашего ангела-хранителя...
   - Мы его всяко лишимся, Костоправ. Все, что ему нужно, он завершит здесь.
Будет ли жив, нет ли, но, как только он ее прикончит, мы его лишимся.
   Он был прав. Все шансы были за то, что  Меняющий  Облик  перестанет  быть
старым, верным псом Госпожи. Если  уж  кончать  с  ним,  то  именно  сейчас.
Удобнее случая не представится.
   Бьющиеся рвали друг друга минут пятнадцать. Похоже было, все шло не столь
гладко, как на то  надеялся  Меняющий  Облик.  Буреносец  дралась  чертовски
хорошо.
   Но  он  победил.  Вроде  бы.  Она  перестала  сопротивляться.  Он   лежал
задыхаясь, не в силах двинуться. Она обхватила его руками и ногами. Из сотни
маленьких ран на  его  теле  сочилась  кровь.  Он  негромко  выругался.  Мне
послышались, что он проклинает кого-то за помощь Буреносцу и  обещает  сразу
после нее прикончить этого кого-то.
   - Ты ему еще для чего-нибудь нужна? - спросил я  Госпожу.  -  Я  не  имею
представления, сколько ты знаешь, и мне, в общем, на это плевать... Но лучше
подумай, что он задумал на тот момент, когда перестанет нуждаться  в  нас  в
качестве тягловой лошади.
   Она медленно покачала головой.
   Что-то скользнуло через край парапета за ее спиной. Еще  одна  форвалака,
поменьше. Я уж думал, что мы - в большой беде, но  ученица  Меняющего  Облик
допустила тактическую ошибку: начала  менять  облик.  И  закончила  как  раз
вовремя, чтобы крикнуть Одноглазому:
   - Нет!
   Тот где-то добыл себе дубинку и двумя быстрыми героическими ударами вышиб
сознание из Меняющего Облик и Буреносца. Настолько они вымотали друг друга.
   Спутница Меняющего Облик бросилась к нему.
   Но Мурген подсек ее  ногу  наконечником  копья,  несшего  наше  знамя.  И
здорово  ранил  ее.  Хлынувшая  кровь  залила  все  полотнище  знамени.  Она
закричала, словно в адских муках.
   И тут я узнал ее. Давным-давно, когда я видел ее  в  последний  раз,  она
кричала часто и много.
   В какой-то момент схватки на  зубцах  собралась  целая  стая  ворон.  Они
издевательски захохотали.
   Все бросились на женщину, пока она не успела что-либо предпринять. Гоблин
живо сварганил что-то вроде крепких магических пут, лишивших ее  способности
двигаться. Она могла лишь вращать глазами.
   Одноглазый обернулся ко мне:
   - Костоправ, есть у тебя при себе нить для  сшивания  ран?  Игла  у  меня
имеется, но ниток, боюсь, не хватит.
   Это еще к чему?
   - Есть немного.
   Я всегда ношу при себе кое-какой лекарский припас.
   - Дай-ка. Я отдал ему нить.
   Он снова отвесил Меняющему Облик с Буреносцем по удару.
   - Чтобы уж  наверняка  вырубились.  Не  могут  они,  пока  без  сознания,
пользоваться особыми силами...
   Присев на корточки, он принялся зашивать  им  рты.  Покончив  с  Меняющим
Облик, он сказал:
   - Разденьте его. Зашевелится - гасите.
   Что за черт?
   Процесс становился все отвратительнее и отвратительнее.
   - Что за дьявольщину ты творишь? - спросил я. Вороны веселились вовсю.
   - Зашиваю все отверстия. Чтобы дьяволы не выбрались наружу.
   - Что?!
   Может, он и находил в этом резон, но я - нет.
   - Старый трюк, известный на  моей  родине.  Избавляет  навсегда  от  злых
колдунов. Покончив со всеми отверстиями, он сшил вместе пальцы их рук и ног.
- Теперь следует завязать в мешок с сотней фунтов камней и бросить в реку.
   - Тебе придется сжечь их, -  сказала  Госпожа.  -  Все,  что  не  сгорит,
размолоть в прах, а прах развеять по ветру.
   Секунд десять, не меньше. Одноглазый взирал на нее.
   - То есть я все это делал зря?!
   - Нет, это тоже будет полезно. Тебе, пожалуй,  не  понравится,  если  они
очнутся во время сожжения.
   Я изумленно взглянул на нее. Это было совсем не похоже на Госпожу.  Затем
я обратился к Мургену:
   - Так ты собираешься поднимать  знамя?  Одноглазый  ткнул  ногой  ученицу
Меняющего Облик.
   - Ас этой что? Может, мне и ее обработать?
   - Нет, она ничего не сделает. - Я присел  возле  нее  на  корточки,  -  г
Теперь я тебя вспомнил, дорогуша. Процесс затянулся, потому что не часто  мы
видели тебя тогда, в Арче. Ты весьма  скверно  обошлась  с  моим  приятелем.
Каштаном Шедом. - Я взглянул на Госпожу. - Как думаешь, что с нею делать?
   Она не отвечала.
   - Молчишь? Ладно. После поговорим. -  Я  перевел  взгляд  на  ученицу.  -
Лиза-Делла Бовок. Ты слышишь, как называю я твое  имя?  -  Вороны  о  чем-то
затараторили меж собой. - Я дам тебе некоторое время. Чего ты, скорее всего,
не заслуживаешь. Мурген, найди,  где  ее  запереть.  Когда  будем  готовы  к
выступлению, выпустим. Гоблин, поможешь Одноглазому. -  Я  поднял  глаза  на
отрядное знамя, снова обагренное кровью и снова дерзко реющее  по  ветру.  -
Ты, - я указал на Одноглазого, - обо всем позаботишься на совесть.  Если  не
желаешь, чтоб эта  парочка,  подобно  Хромому,  наладилась  мстить  нам.  Он
сглотнул:
   - Так точно.
   - Госпожа, я обещал. Вечером - в Штормгарде. Идем отыщем себе место.
   Что-то со мною было не так. Я чувствовал  легкую  тоску  и  усталость.  Я
снова стал жертвой падения, пустопорожней  победы.  Отчего?  Два  величайших
воплощения зла вроде как стерты с лица земли. Удача снова марширует в  рядах
нашего Отряда. И к перечню наших побед мы добавили  еще  два  невероятнейших
триумфа.
   Мы зашли на две сотни миль дальше, то есть стали на две сотни миль  ближе
к цели нашего похода, чем имели право надеяться.  Очевидных  причин  ожидать
больших трудностей со стороны войск, укрывшихся в лагере, нет. Их  командир.
Хозяин Теней, ранен. Население Штормгарда в большинстве  принимает  нас  как
избавителей.
   О чем, казалось бы, беспокоиться?

Глава 40
ДЕДЖАГОР (БЫВШИЙ ШТОРМГАРД)

   Вечером - в Штормгарде...
   Вечером в Штормгарде кое-что было, однако  прочно  привязавшееся  ко  мне
чувство неудовлетворенности не проходило. Заснул я поздно,  а  разбужен  был
звуком горна. Первым, что я увидел, разлепив  веки,  была  крупная,  мерзкая
ворона, глазевшая на нас  с  Госпожой.  Я  запустил  в  нее,  что  под  руку
попалось.
   Снова затрубил горн. Я высунулся в окно. Затем бросился к другому.
   - Госпожа! Поднимайся. Пришла беда, откуда не ждали.
   Беда, в облике  еще  одной  неприятельской  армии  змеилась  из-за  южных
холмов. Могаба уже выстроил наших. Клетус со  своими  успели  установить  на
южной  стене  машины  для  обстрела  лагеря,  но  помешать  прибывшей  армии
готовиться к бою  они  не  могли.  Местные  жители  повылезали  из  домов  и
направились на стены, поглазеть. Повсюду было черно от ворон. Госпожа,  едва
глянув в окно, рыкнула:
   - Давай одеваться! - и принялась помогать мне облачиться.
   Я, в свою очередь, помог ей с ее костюмом.
   - Попахивать эта штука начинает, - заметил я о своем наряде.
   - Может, тебе не придется больше ее носить.
   - Это как?
   - Армия, идущая через холмы, похоже, включает в себя всех, кого им только
удалось найти. Разбить их - и конец войне.
   - Ну да. Считая и троих Хозяев Теней, каковым, небось, такой исход  никак
не желателен.
   Я подступил к окну и прикрыл  глаза  от  солнца.  Кажется,  среди  солдат
виднелось плывущее в воздухе пятно Тьмы.
   - Теперь с нами никого нет. Может,  не  стоило  так  спешить  с  Меняющим
Облик?
   - Все сделано правильно. Своей цели он достиг. Мог даже присоединиться  к
остальным против нас. Против них он зла не держал.
   - Ты знала, кто они?
   - Даже не подозревала. Правда. Заподозрила  лишь  день-два  назад.  Тогда
этими подозрениями, пожалуй, уже не стоило делиться.
   - Ладно, идем уж.
   Она поцеловала меня. Поцелуй ее нес в себе живительную силу.  Сколько  же
мы прошли...
   Она надела шлем - и превратилась в  мрачное,  темное  существо  по  имени
Жизнедав. Я завершил свое превращение, и стал Вдоводелом. Суетящиеся  крысы,
то бишь народ Штормгарда, - кстати, название, когда  осядет  пыль,  надо  бы
поменять - взирали на нас, шагающих по улицам, с благоговейным ужасом.
   Нас встретил Могаба, тут же подведший нам коней.
   - Ну? Насколько плохо? - спросил я.
   - Пока сказать не могу. Имея за плечами две битвы  и  две  победы,  я  бы
посчитал состояние нашей армии более благоприятным. Однако их там  очень  уж
много, а трюков в твоем хитром рукаве, похоже, больше не осталось.
   - Эт-точно. Такого я меньше всего ожидал. Если этот Хозяин Теней вздумает
применить свою силу...
   - При людях об этом не  говори.  Они  предупреждены,  что  обстоятельства
битвы могут несколько отличаться от обычных и что этого не  стоит  замечать.
Ты хочешь снова пустить в ход слонов?
   - Все. Все, что у нас есть. Эта битва  может  решить  исход  всей  войны.
Выиграв ее, мы сбросим их с холки Таглиоса и откроем себе путь на юг по всей
его протяженности. У них просто не останется солдат.
   Могаба только крякнул. Нечто подобное должно было произойти и с нами.
   Мы вышли в поле. В мгновение ока я разослал гонцов во все  концы,  причем
большинство их должны были собрать по городу вооруженных нами  рабочих.  Нам
понадобится каждый меч.
   Кавалерию Могаба уже отослал на разведку и заодно  подергать  противника.
Умница Могаба.
   Вороны, наверное, от души развлекались, глядя, как готовится  грандиозное
представление.
   Новоприбывший Хозяин Теней не спешил. Он вывел своих людей из-за холмов и
построил их, несмотря на все старания  нашей  кавалерии,  а  затем  отправил
против нее свою. Масло с  Ведьмаком  могли  бы  изничтожить  его  всадников,
однако я дал им приказ и не пытаться. Они просто отступили, подманивая врага
и стреляя по нему из коротких луков. Я хотел дать отдых их  лошадям,  прежде
чем начнется главное. У нас не  так  много  запасных  лошадей,  чтобы  вести
кавалерийский бой по всем правилам.
   Я отрядил нескольких человек собрать вместе бывших, пленников,  когда  те
явятся, и отослать их на отлов всех, кто попытается покинуть лагерь. За ночь
мы успели вооружить захваченным накануне оружием  еще  больше  народу.  Они,
конечно, ничего толком не умели, зато полны были решимости драться.
   Клетус с  парнями  получил  приказ,  переместить  артиллерию  так,  чтобы
поддерживать нас огнем и одновременно иметь возможность бомбардировать выезд
из лагеря.
   Я оглядел новую армию.
   - Могаба! Мысли есть?
   Противника было этак тысяч  пятнадцать.  С  виду  неприятельские  солдаты
казались, по крайней  мере,  столь  же  опытными,  как  и  те,  которые  нам
встретились у Годжийского брода. Опыт ограничен, но - не дилетанты.
   - Нет.
   - Кажется, они не спешат.
   - А ты бы - спешил?
   - Имея Хозяина  Теней  при  себе  -  нет.  Надеялся  бы,  что  мы  пойдем
навстречу. Вопрос всем остальным: какие-нибудь соображения есть?
   Гоблин лишь покачал головой. Одноглазый сказал:
   - Хозяева Теней - ключ ко всему. Надобно их убрать, иначе - без шансов. -
Поучи бабушку яичницу стряпать. Гонец! Поди сюда.
   У меня возникла кое-какая мысль. Я отослал гонца взять одного из наров  и
направить в город, с тем чтобы собрать там тысячу  вооруженных  пленников  и
занять позицию у западных ворот. С началом битвы они должны были ударять  по
лагерю с тыла.
   По крайней мере, это хоть что-то.
   - Одноглазый прав, - сказала Госпожа с таким видом, словно ей больно было
это признавать. - И сосредоточиться следует на здоровом. Это время мистерий.
   Она обрисовала свою идею.
   Через десять минут я приказал кавалерии выдвигаться  вперед  и  поклевать
противника с целью потянуть на себя его кавалерию, и поглядеть,  что  Хозяин
Теней склонен предпринять, а от чего - воздержаться.
   Эх, как хотелось бы вправду  рассчитывать  на  то,  что  пленники  смогут
запереть тех, кто в лагере...
   Еще через полчаса кавалерийские наскоки лишили терпения Хозяина Теней,  и
Гоблин с Одноглазым взялись  за  обустройство  грандиознейшей  за  всю  свою
службу иллюзии.
   -  Начали  с  воссоздания  призраков  Отряда  старых  времен,  что   было
использовано в лесах севера, когда мы захватили  бандитов.  Наверное,  и  из
сентиментальных соображений, и потому,  что  испробованное  ранее  воплотить
проще. Они создали свой мираж перед строем, чуть позади  нас  с  Госпожой  и
знамени. Затем я приказал вывести  вперед  слонов,  расставив  их  по  всему
фронту, и к каждому придать по десятку лучших и  кровожаднейших  солдат.  Со
стороны казалось, что зверюг у нас - неисчислимое множество. Конечно, Хозяин
Теней, надо полагать, видит эти иллюзии насквозь, но - что с  того?  Солдаты
его никакой разницы не заметят, а нагнать ужасу требовалось именно, на  них.
К тому времени, когда они поймут, в чем дело, будет уже поздно.
   Скрести пальцы, Костоправ...
   - Готова? - спросил я.
   - Готова, - Отвечала Госпожа.
   Кавалерия наша отступила - и как раз вовремя:
   Хозяин Теней принялся выражать свое раздражение явно. На миг я сжал  руку
Госпожи. Склонившись голова к голове, мы прошептали друг другу те самые  три
слова, какие  люди  стесняются  говорить  громко.  Я,  глупый  старый  хрен,
диковато себя чувствовал, произнося их перед публикой  из  одного  человека.
Проснулась на миг грусть по утраченной молодости, когда я мог  говорить  эти
слова кому угодно и значило это, что я  душой  и  сердцем  принадлежу  этому
кому-то этак на час.
   - Ладно. Мурген, давай.
   Мы с Госпожой воздели к небесам пылающие клинки.
   - Таглиос! Таглиос! - закричали нараспев легионы.
   И наша призрачная армия качнулась вперед.
   Зрелищность! Все эти слоны напугали бы меня до полусмерти, будь я на  той
стороне!
   И кой только черт навел меня на мысль, что генерал должен вести армию  за
собой? Нас - чуть больше тысячи, и мы собираемся положить  пятнадцать  тысяч
неприятельских солдат?
   Первые стрелы понеслись к нам с  приветом.  Фантомам  они  не  повредили.
Настоящих слонов миновали. Они обрушились на Мургена, Гоблина, Одноглазого и
на нас с Госпожой и отскочили, так как нас защищали специальные чары. Может,
наша неуязвимость хотя бы озадачит противника.
   Я подал сигнал к ускорению движения. Вражеский фронт дрогнул  в  ожидании
удара всей этой массы слонов. Боевые порядки начали ломаться.
   Пожалуй, пора бы этому Хозяину Теней взяться за дело.
   Я придержал коня. Слоны пронеслись мимо,  трубя,  наращивая  скорость,  и
свернули чуть в сторону, устремляясь прямиком на Хозяина Теней.
   Черт, этакие затраты ради одной-единственной боевой единицы!
   Он понял, куда направлена атака, когда  слонам  оставалось  до  него  еще
около сотни ярдов. Слоны стремились сойтись в одной точке, и точкой этой был
он.
   И тогда он спустил на нас  все  заклятия,  что  держал  наготове.  Секунд
десять казалось, что небо рухнуло и земля встала дыбом. Слоны разлетелись на
куски, словно детские игрушки.
   Но весь фронт противника пришел в полный беспорядок.  Я  слышал  сигналы,
приказывавшие кавалерии снова выдвинуться вперед, а пехоте  -  переходить  в
наступление.
   А уцелевшие слоны накатились на парящего в воздухе Хозяина Теней.
   Мощный хобот обвил его тело и  подбросил  футов  на  тридцать  в  воздух.
Завертелся, закувыркался, что твой акробат! Затем, упав меж двух серых  туш,
закричал и снова взмыл вверх, на этот раз, пожалуй, уже по собственной воле.
Тут  его  накрыла  туча  стрел:  солдаты,  сопровождавшие   слонов,   словно
практиковались в стрельбе по движущейся мишени. Несколько стрел даже пробили
его защиту. Он продолжал колдовать, накручивая заклятие за заклятием, словно
фейерверк, однако все они, похоже, были оборонительного толка.
   Я со смехом подъехал ближе. Теперь этот ублюдок вместе  со  всеми  своими
детками  был  наш.  Значит,  мой  генеральский  послужной  список  останется
безупречным.
   Мурген подоспел к месту действия, когда Хозяин Теней  взмыл  в  воздух  в
третий раз. И принял этого сукина сына на копье, когда тот в  очередной  раз
упал.
   Хозяин Теней завизжал. Боги, что это был за визг! Он корчился и бился  на
копье, словно насаженный на иголку жук. Собственная  тяжесть  заставила  его
съехать по древку копья до самой поперечины, поддерживающей знамя.
   Мурген изо всех  сил  старался  удержать  знамя  прямо  и  избавиться  от
тяжести. Злейшими врагами его в тот момент были наши же ребята. Все, у  кого
только имелся лук, продолжали держать на мушке Хозяина Теней.
   Я пришпорил коня, подскакал к Мургену и помог увезти наш трофей.
   Этому ублюдку было уже не до колдовства.
   Наши легионы, надвигающиеся на врага, с удвоенной силой закричали:
   - Таглйос!!!
   Масло с Ведьмаком врубились в сумятицу вражеского фронта  перед  легионов
Могабы. Конечно, сумятица там была не такой повальной,  как  я  рассчитывал.
Солдаты противника уже поняли, что им натянули, нос. Однако построиться  еще
не успели.
   Они выдержали удары слонов и кавалерии ценою тяжелых  потерь,  но  бежать
раздумали. Масло и Ведьмак отошли, уступая дорогу  подходящим  легионам,  но
слоны продолжали давить врага.  Ну,  что  поделать,  теперь  ими  невозможно
управлять. Стрелы, мечи и наконечники копий нанесли  достаточно  ран,  чтобы
звери обезумели от боли. Теперь им уже было все равно, кого топтать.
   - Туда, наверх его давай! - заорал я Мургену. - Чтобы все видели, что  мы
взяли его!
   Один из возвышающихся над равниной курганов был всего в  сотне  ярдов  от
нас.
   Мы  протолкались  сквозь  подходящую  пехоту,   въехали   на   курган   и
развернулись к полю боя. Знамя приходилось держать вдвоем, потому что Хозяин
Теней на древке слишком уж извивался и корчился.
   Это был хороший тактический ход - выставить его всем напоказ.  Его  парни
увидели, что лишились  своего  мощнейшего  оружия,  как  раз  когда  их  уже
порядочно отпинали, тогда как мои поняли, что на его счет тревожиться больше
не стоит. И, соответственно, взялись за дело, чтобы уж к обеду закончить, да
поесть вовремя. Масло с Ведьмаком, закусив удила, двинулись огибать врага  с
правого фланга, дабы ударить с тыла.
   Черт бы их побрал! Я вовсе не желал, чтобы они заходили  так  далеко.  Но
теперь я уже не мог управлять положением.
   В стратегическом смысле наш ход был  не  из  самых  удачных.  Засевшие  в
лагере как раз учуяли поражение и решили, что им очень даже пора хоть что-то
предпринять.
   Они вывалили из лагеря Толпою с парящим  впереди  собственным  убогоньким
Хозяином Теней, нетрезво качающимся из стороны в сторону, однако захватившим
с собою парочку убийственных заклинаний, весьма смутивших наших  вооруженных
освобожденных.
   Клетус с братьями открыли огонь со стены и малость потюкали Хозяина Теней
номер два, да так разозлили, что тот бросил все прочие дела  и  соорудил  им
заклинание, разом сдувшее со стены и людей, и машины. Затем  он  отвел  свою
толпу в сторону, стремясь причинить оставшимся как можно больше бед.
   Его люди так и не сформировали строй. Наши бывшие  пленники  тоже.  Вышло
нечто вроде обычной кабацкой драки, знай только - успевай махать мечом.
   Тогда парни от западных ворот тихонько подошли  и  ударили  по  лагерю  с
тыла, быстро и легко проникнув за его укрепления. Далее они занялись охраной
лагеря, ранеными и прочими, попавшими под руку, но хода основных событий  их
успехи не изменили. Вышедшие из лагеря просто-напросто зашли нам в тыл.
   Надо было срочно что-то предпринимать.
   - Давай-ка как-нибудь укрепим эту  штуку,  -  сказал  я  Мургену,  окинув
взглядом хаос, царивший на поле боя, прежде чем спешиться.
   - Госпожи нигде не было видно. Сердце мое едва не выскочило через глотку.
   Земля на кургане оказалась влажной и мягкой. Кряхтя и  пыхтя,  мы  вдвоем
смогли воткнуть древко копья достаточно глубоко, чтобы оно  держалось  прямо
само по себе, поворачиваясь, когда Хозяином Теней овладевал  новый  припадок
сопровождаемых визгом корчей.
   Атака с фланга сказалась на бывших  пленных  плоховато.  Самые  боязливые
побежали к ближайшим городским воротам, чтобы  присоединиться  к  товарищам,
вовсе не удосужившимся выйти в поле. Очиба пытался  растянуть  и  развернуть
часть своего строя лицом к нападающим, но успех  имел  весьма  ограниченный.
Менее дисциплинированная часть  Зиндаба  начала  расползаться  в  нетерпении
ускорить смерть находящихся впереди врагов. Об угрозе  с  фланга  они  и  не
ведали. Только Могабе удалось сохранить дисциплину и единство строя. Будь  у
меня хоть капля мозгов, я бы поменял его легион местами  с  легионом  Очибы,
прежде чем все это начинать. Там, где он находился  сейчас,  толку  от  него
было мало. Ну конечно, весь правый фланг противника  уничтожен,  но  это  не
помешает всему остальному взять да рухнуть.
   У меня возникло нехорошее предчувствие, что дело наше - кисло.
   - Мурген, я не знаю, что делать.
   - По-моему, сейчас ты и  не  можешь  ничего  сделать,  Костоправ.  Только
скрестить пальцы, да дождаться конца боя.
   Над участком Очибы заполыхали огни. Сполохи были так яростны, что  должны
были, пожалуй, положить половину вышедших из лагеря. Одноглазый  с  Гоблином
не дремали. Однако увечный Хозяин Теней сумел утихомирить буйство огня.
   Что же такое с ним сделать? А что вообще я могу? Ничего.  Ничего  у  меня
больше не осталось.
   Даже смотреть не хотелось.
   Одинокая ворона уселась на Хозяина Теней, корчащегося на копье. Поглядела
на меня, на него, на поле боя и вроде  бы  озадаченно  хмыкнула.  Затем  она
принялась клевать маску Хозяина Теней, стремясь добраться до глаз.
   Я не обращал внимания на птицу.
   Мимо нас побежали солдаты. Были они из Зиндабова  легиона  -  в  основном
бывшие пленные, записанные в легион в последние несколько дней. Я заорал  на
них, обругал трусами и приказал повернуть назад и  построиться.  Большинство
подчинилось.
   Ведьмак и Масло атаковали теснивших Очибу, наверное, в надежде обеспечить
ему возможность развернуться и покончить с  угрозой,  исходящей  из  лагеря.
Однако атака с тыла побудила  противника  резвее  устремиться  вперед.  Пока
Масло с Ведьмаком развлекались, те, кого они резали, прорвали строй Очибы  и
ударили по бывшим пленным с фланга.
   Легион Очибы даже после этого старался держаться, но, судя по всему, дела
его были плохи. Зиндабовы воины решили, что они собираются бежать, а  потому
их во что бы то ни стало надо обогнать или еще  как-то  остановить.  Словом,
строй смешался.
   Могаба начал разворот, для поддержки Зиндаба с фланга, но к концу маневра
поддерживать было уже некого.
   В несколько секунд его легион остался последним островком порядка в  море
хаоса. Противник  был  организован  не  более  нашего.  Все  превратилось  в
громаднейшую беспорядочную бойню.
   Еще больше наших устремилось к городским  воротам.  Некоторые  откровенно
бежали. Стоя под знаменем, я и ругался, и вопил, и  махал  мечом,  и  пролил
пару кварт слез. И боги помогли мне: сколько-то самых глупых услышали, вняли
и подчинились, начали вставать в строй вместе с теми, кого мне  уже  удалось
организовать. Они развернулись лицом к врагу и небольшими плотными  отрядами
устремились вперед.
   Дух! Мне же с самого начала говорили, что присутствия духа таглиосцам  не
занимать!
   Все больше и больше солдат выстраивали мы с Мургеном под ротным знаменем.
Все больше и больше врагов собиралось вокруг Могабы,  чей  легион  не  желал
сдавать позиций. Трупы солдат Хозяев Теней валом окружили его людей, которые
нас, похоже, не видели. Несмотря  на  все  противодействие,  он  двинулся  к
городу.
   Мы с Мургеном собрали, пожалуй, тысячи три, но  тут  судьба  решила,  что
пора бы снова запустить зубы в наши ляжки.
   На нас навалилась громадная вражеская масса. Я  занял  позицию  рядом  со
знаменем и поднял меч. Теперь я выглядел далеко не так впечатляюще:  видимо,
Одноглазый  с  Гоблином,  если  были  живы  вообще,   занимались   спасением
собственных задниц.
   Казалось, мы легко сможем отразить атаку. Наш строй был накрепко сомкнут.
Противник же несся на нас беспорядочной толпой.
   Но вдруг словно бы из ниоткуда пущенная стрела ударила  меня  в  грудь  и
выбила из седла.

Глава 41
ГОСПОЖА

   На поле битвы, думала Госпожа, не всегда хорошо быть старым и мудрым. Она
отчетливо понимала, что происходит,  еще  задолго  до  того,  как  остальные
поняли это. После того как Мурген поддел  на  копье  Хозяина  Теней,  у  нее
появились мимолетные проблески надежды на благоприятный поворот  судьбы,  но
появление войска из лагеря повернуло события так, что переменить их ход было
уже невозможно.
   Костоправ не должен был атаковать! Ему  следовало  ждать  до  последнего,
чтобы потянуть противника на себя, а не зацикливаться так на Хозяевах Теней.
Если бы новая армия с юга перегородила путь тем, находящимся  в  лагере,  он
мог бы пустить вперед слонов без риска быть атакованным с правого  фланга...
Однако было слишком поздно ныть о том, что было бы, если бы...  Пришла  пора
для чудес.
   Один Хозяин Теней был выведен из строя, другой  же  -  здорово  изувечен.
Если бы у нее осталась хоть десятая, хоть сотая часть былой силы!.. Если  бы
только было время развить то, что только лишь стало возрождаться в ней.
   Если бы... Если бы... Вся жизнь в этих "если бы...".
   Где же этот треклятый Одноглазов бес? Он мог бы изменить ход событий.  На
той стороне нет никого, способного  удержать  его,  если  он  пойдет  косить
вражьих солдат. По крайней мере, надолго...
   Но Жабомордого нигде не было видно.  Одноглазый  с  Гоблином  работали  в
паре, пытаясь заткнуть пальцем дыру в прорванной плотине. Жабомордого с ними
не было. И они, похоже, были слишком заняты, чтобы  полюбопытствовать,  куда
он подевался.
   Отсутствие беса было слишком важным, чтобы оказаться случайной  оплошкой.
Почему? В самый критический момент!..
   Но не было времени на поиски смысла и упреки по  поводу  отсутствия  либо
присутствия беса, что так долго  беспокоило  ее.  Времени  хватало  лишь  на
осознание факта, что бес был загодя  подсунут  Одноглазому  и  приказам  его
подчинялся исключительно по своему усмотрению.
   Но кто же был его истинным хозяином?
   Нет, не Хозяева Теней. Те применили бы этого беса по прямому  назначению.
Не Меняющий Облик. Этому просто не было нужды. И не  Ревун.  Он  бы  за  это
поплатился.
   Какая же сила вырвалась наружу?
   Мимо, хлопая крыльями, пролетела ворона. Птица закаркала на лету так, что
Госпоже показалось, будто ворона насмехается над ней.
   Костоправ со своими воронами... Целый год он все  твердил  про  ворон.  А
затем вороны начали появляться возле него всякий раз, когда предстояло нечто
важное.
   Госпожа взглянула на курган, где Мурген с Костоправом водрузили знамя. На
плечах Костоправа восседали две вороны. А над холмом описывала  круги  целая
стая. Он выглядел весьма внушительно под маской Вдоводела, с вестницами горя
над  головой,  с  пламенеющим  мечом  в  руке,  пытающийся  поднять   смятые
легионы...
   Пока разум гонялся за одним противником, тело  разделывалось  с  другими.
Она орудовала мечом с грацией танцовщицы и мастерством  полубогини.  Вначале
она ощущала возбуждение,  не  посещавшее  ее  много  лет,  если  не  считать
тантрического пути достижения подобного состояния вчерашней ночью. Затем оно
перешло  в  полное  спокойствие,  мистическое  отделение  Себя   от   плоти,
растворившейся в некоем величайшем, восхитительнейшем и смертоносном целом.
   Ни страху, ни прочим чувствам не было места в таком, состоянии. Оно  было
подобно глубочайшей медитации, где Я блуждает по полю блистающих  сущностей,
пока плоть выполняет свои тленные задачи с  точностью  и  такой  силой,  что
вокруг нее и ее коня громоздятся горы трупов. Враги, отталкивая друг  друга,
спешили  убраться  с  ее  пути.  Друзья  старались  пробиться  в  безопасное
пространство, окружающее ее. Таким образом, несмотря на то что правый  фланг
развалился по кирпичику, один упрямый камешек все же остался на поле боя.
   Ее Я покоилось на воспоминаниях о наслаждении, извлеченном из  двух  тел,
взмокших, тесно прижатых друг к другу, и об абсолютном изумлении во время  и
после того. Всю жизнь она абсолютно владела собой, и все же иногда ее  плоть
выходила из всякого повиновения. В ее-то годы...
   Взгляд ее снова устремился к Костоправу, на которого навалились враги.
   И только тень, вкравшаяся в ее  сознание,  когда  Госпожа  действовала  с
убийственным совершенством, подсказала, почему она  до  сих  пор  отказывала
себе в главном.
   Разум замутился мыслью о потере.
   Эта потеря была для нее важной.
   Ее значительность  вторглась  в  Я,  отвлекая  его,  возжелала  управлять
плотью, чтобы привести все в нужное соответствие со своими желаниями.
   Госпожа начала пробиваться к Костоправу, увлекая  за  собой  сплотившихся
вокруг нее людей. Но враг почуял, что она уже не прежнее  ужасное  существо,
а, значит, уязвима. И навалился на ее отряд с новой силой.  Товарищи  падали
один за другим.
   Затем она увидела, как стрела, ударив Костоправа в грудь, повергла его  к
подножию знамени. Вскрикнув, она пришпорила коня, давя без разбора  своих  и
чужих.
   Боль и гнев только ввергли ее в кучу врагов, тут же атаковавших  со  всех
сторон. Некоторые пали под ударами меча, но остальные стащили ее с  седла  и
отогнали жеребца. Она дралась отчаянно и  мастерски  против  едва  обученных
противников, однако одной  неумелости  их  было  недостаточно.  Они  грудами
падали к ее ногам, но все же вынудили рухнуть на колени...
   Волна беспорядка пронеслась над местом боя. Кто-то бежал, кто-то догонял,
и, когда все стихло, видна стала лишь ее рука, простиравшаяся  из-под  груды
мертвых тел.

Глава 42
СНОВА ПЕНЬ

   Лежа по большей части на спине, я ухватился левою рукой за древко  копья.
Знамя всколыхнулось, и Хозяин Теней затрепыхался там наверху.  Похоже  было,
стрела не задела ничего жизненно важного, однако эта пакость пробила навылет
меня вместе с доспехом. Пожалуй, на добрую пару дюймов торчала из спины.
   Что за дьявольщина там с защитными заклятиями? У меня еще никогда не было
столь тяжелого ранения.
   Вороны не покидали Хозяина Теней. Развлекались, все стараясь добраться до
глаз. Еще пяток с гордым видом расхаживали вокруг, словно часовые.  Впрочем,
мне они не мешали.
   Когда первые солдаты противника миновали знамя, тогда-то и появилась  вся
стая. Все кружили и кружили над нами, пока враги не скрылись.
   Черт, как больно от этой проклятой стрелы! Смогу  повернуться  так,  чтоб
сломать древко? А потом вытащить эту пакость?
   Нет,  лучше  не  стоит.  Древко,  может   быть,   сдерживает   внутреннее
кровоизлияние. Такое случалось.
   Что происходит вокруг? И не пошевелиться, чтобы оглядеться  как  следует.
Слишком уж больно. А так  видно  только  равнину,  усеянную  телами.  Слоны,
лошади, сколько-то солдат в белом и куда больше не в  белом...  Пожалуй,  мы
забрали с собой целую прорву. Наверное, продержись наши до этого момента, мы
бы здорово напинали им задницы.
   Ничего не слышу. Полная тишина. Кстати,  как  там  говорилось?  Безмолвие
камня? Где я это слышал?
   Устал. Ох, чертовски устал. Хочется только спать.  Но  не  могу.  Стрела.
Хотя скоро, наверное, ослабну.  Жажда.  Спасибо,  хоть  не  такая,  как  при
ранении в брюхо. Чего не хотел больше всего,  так  это  умереть  от  раны  в
потроха. Ха-ха. И вообще умирать.
   Все мысли крутятся вокруг сепсиса. Что, если их лучники мажут наконечники
чесноком или фекалиями? Заражение крови. Гангрена. Еще дышишь, а воняешь уже
так, точно дней шесть мертв. Ну а грудь - ее не ампутируешь...
   Стыд-то, стыд какой! Стыд и cpам! Втравить Отряд в такое... Не желаю быть
последним ее Капитаном. Пожалуй, никто такого не хотел бы. Не стоило сегодня
драться. Уж атаковать-то точно  не  следовало.  Хотя...  Думал,  иллюзий  да
слонов хватит. И ведь почти что хватило!
   Теперь-то понятно, что надо было делать. Стоять в холмах, где нас было бы
не видно, и ждать, пока сами не подойдут. А можно было пробраться в обход  и
учинить все, как делал  Отряд  в  былые  времена.  Знамя  показать  с  одной
стороны, напасть с другой. Но я сам спустился к ним...
   И вот лежу, как дурак, в одних доспехах поверх исподнего.  Может,  стоило
переодеть Мургена Вдоводелом, а самому попробовать организовать  контратаку?
Могаба имеет понятие о том, что есть знамя...
   Но я - здесь. Со стрелой в груди.
   Может быть, кто-нибудь придет за мной, прежде  чем  отойду  в  мир  иной?
Пусть даже противник, и то бы хорошо. Проклятая стрела. Кончить  бы  с  этим
поскорей. Со всем...
   Что-то движется. Нет, это лишь мой треклятый жеребец. Обедает.  Траву  на
яблоки перерабатывает. Для него нынче - просто еще один день  жизни.  Сходил
бы, ублюдок, спер для меня ведерко пива! Если уж такой  чертовски  разумный,
отчего пивка напоследок не принесешь?
   Да как же белый свет может быть столь ярок,  приветлив  и  покоен,  когда
здесь умирает столько людей? Посмотри же на все это! Вот  же,  прямо  здесь,
полсотни жмуров на травке да диких цветочках! Через пару дней миль на  сорок
вокруг завоняет!
   И как я вообще протянул так  долго?  Может,  я  из  тех,  кто  всю  жизнь
помирают, а помереть не могут?
   Там! Там что-то движется. Во-он там... Вороны кружат...  О,  это  же  наш
старый товарищ, пень, парадным маршем шествует через долину  мертвых.  Легко
ступает. Настроение у него хорошее. А  раньше-то  где  был?  Еще  не  время?
Вороны? Может, он - сама Смерть? Так я ей всю дорогу сюда в глаза,  выходит,
смотрел?
   Несет что-то. Ага, ящик. Этак - фут на фут на фут. Помнится, я  и  раньше
замечал этот ящик, но не шибко-то обратил внимание. Никогда не слыхал, чтобы
Смерть расхаживала с ящиками. Обычно говорят, что меч носит. Или косу.
   В общем, кем бы он там ни был, а идет прямиком ко мне. Ради меня, значит,
появился. Держись, Костоправ! Может и рано еще помирать.
   Этот урод на копье все корчился. Не думаю, правда,  что  последствия  его
радовали.
   Вот ближе, ближе... Нет, определенно, не ходячий пень. Человек,  или,  по
крайности, нечто двуногое. Маленький.  Забавно.  Издали  всегда  все  больше
кажется. Вот подошел так близко, что можно в глаза  друг  другу  посмотреть.
Если только я различу, где там у него глаза, под этим капюшоном. Похоже, под
ним и вовсе ничего нет.
   На колени опустился. Точно, пустой капюшон в нескольких  дюймах  от  моих
глаз. И ящик свой проклятый мне под самый бок поставил...
   Голос, словно легчайший шорох весеннего бриза в  ветвях  ивняка,  мягкий,
ласковый, веселый:
   - Теперь пора,  Костоправ.  Затем  полусмешок,  полухмыканье,  взгляд  на
урода, извивающегося на копье. И совсем другим голосом:
   - Тебе тоже пора, старый ублюдок!
   Нет, не просто другим тоном или же с другой интонацией. Совершенно другим
голосом...
   Наверное, все прочие ожившие покойники подготовили меня к этому. Я  узнал
ее тут же. Словно бы что-то во мне ожидало именно ее.
   - Ты?! - ахнул я. - Не может быть! Душелов!
   Я попытался подняться. Уж не знаю, зачем. Может, бежать? Но как? Куда?
   Боль пронзила насквозь, заставив обмякнуть.
   - Да, любовь моя. Это я. Ты ведь ушел, так и не закончив...
   И смех, словно девичье хихиканье.
   - Я долго ждала. Костоправ. И наконец юна обменялась с  тобою  волшебными
словами. Теперь я отомщу, забрав у нее то, что важнее самой жизни.
   Снова хихиканье, словно речь шла всего-навсего о дружеском розыгрыше.
   У меня не было сил возражать.
   Она повела рукою в перчатке, точно поднимая что-то:
   - Идем, милый.
   Я  воспарил  над  землею.  На  грудь  мою  приземлилась  ворона,  немедля
устремившая  взгляд  туда,  куда  мы  направились,  словно  капитан  этакого
летучего корабля.
   Впрочем, была в происходящем и хорошая сторона: боль утихла.
   Я не мог видеть ни копья, ни его груза, однако чувствовал,  что  за  нами
плывут и они. Пленившая меня летела впереди. Полет наш был скор.
   То-то  зрелище,   наверное,   представляли   мы   собою   для   сторонних
наблюдателей!
   Затем где-то на самом краешке сознания возникла тьма.  Я  начал  отчаянно
бороться с нею, в страхе, что это последняя, окончательная тьма...
   И проиграл.

Глава 43
ВЕРШИНА

   Безумный смех раскатисто  гремел  в  хрустальном  зале,  венчавшем  башню
Вершины. Некто до глупого хихиканья веселился,  забавляясь  происходящим  на
севере.
   - Трое повержены. Половина работы проделана.  Труднейшая  ее  половина...
Еще троих - и все станет моим! И  снова  шумное,  безумное  веселье.  Хозяин
Теней устремил взгляд к огромному, белому и сияющему.
   - Не пора ли выпустить вас на свободу, мои ночные прелестницы? Не пора ли
снова  выпустить  вас  в  мир?  Нет,  нет.  Еще  не  время.  Этот   островок
безопасности еще слишком уязвим...

Глава 44
СИЯНИЕ КАМНЯ

   Равнина сия полна каменного безмолвия. Никто и ничто не живет здесь. Но в
часы глубокой ночи Тени порхают меж каменных столпов и восседают на вершинах
колонн, и тьма окутывает их плащами тайны.
   Ночи эти не для неосведомленного чужеземца.  Ночи  эти  порой  оглашаются
криком, раскалывающим каменное безмолвие, и Тени  пируют,  хоть  никогда  не
утолить им своего яростного голода.
   Охота их никогда не бывает обильна. Порою  месяцы  проходят,  прежде  чем
неосмотрительный путник ступит на гладь сияющего камня. С годами  голод  все
яростнее терзает Тени, и устремляются взоры их на запретные  земли,  лежащие
вне их пределов. Но не могут они покинуть пределов своих,  как  и  не  могут
умереть от голода, как бы им ни хотелось  умереть.  Не  могут  они  умереть,
вечно живые и скованные безмолвием камня.
   Случается и такое бессмертие.



ЧЕРНЫЙ ОТРЯД V
СТАЛЬНЫЕ СНЫ

Глен КУК




ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.rusinfo.com
http://bestlibrary.org.ru


   Кейту, потому что мне нравится его стиль

Глава 1

   Минули месяцы. Многое случилось, и многое выскользнуло  из  моей  памяти.
Малозначимые детали я помню, тогда как важные вещи  забыты  начисто.  Что-то
знаю от третьих лиц, об остальном могу только догадываться. Да и  как  часто
мои очевидцы лгали самим себе?
   Волею обстоятельств я оказалась в стороне от активной  жизни,  и  мне  не
было известно, что нарушена  важная  традиция  и  никто  не  вел  записей  о
подвигах Отряда. И тогда я растерялась.  Могло  показаться  самонадеянным  с
моей стороны браться за перо. Опыта у меня нет. Я не историк, тем  более  не
писатель.  И  разумеется,  я  не  обладаю  наблюдательностью,  чуткостью   и
проницательностью Костоправа.
   Итак, я попытаюсь ограничиться  изложением  событий,  насколько  сама  их
помню. Надеюсь, история не  будет  сильно  приукрашенной  от  моего  личного
участия в ней, да и зачем мне это.
   Прошу  все  это  учесть  и  предлагаю,  следуя  традиции   предшествующих
летописцев, это дополнение к Летописям Черного Отряда - Книгу Госпожи.
   Госпожа. Летописец. Капитан.

Глава 2

   Они находились  слишком  высоко  и  далеко.  Но  Лозан  Лебедь  прекрасно
осознавал, что он Дадит. - Им там крепко достается. Сражение  происходило  у
Дежагора, в самом центре круглой, окаймленной холмами долины. Лебедь  и  три
его спутника наблюдали за ходом битвы.
   Нож ворчливо согласился с ним, а Корди Махер, самый близкий друг  Лебедя,
промолчал. Он только пнул  валявшийся  под  ногами  камень,  словно  пытался
расколоть его.
   Армия, на стороне которой были их чаяния, несла потери.
   Блондин Лебедь и  брюнет  Махер,  были  родом  из  Роз,  города,  который
находился в семи тысячах миль к северу от места битвы. Третий  в  команде  -
чернокожий Нож - опасный и немногословный гигант неизвестного происхождения.
Несколько лет назад Лебедь и Махер спасли его от крокодилов. С тех пор он  и
пристал л ним. Был еще и четвертый. Правда, он не принадлежал к команде,  да
они бы и не приняли его, даже если бы  он  предложил  себя.  Все  звали  его
Копченым. Официально он занимал пост начальника  пожарной  охраны  Таглиоса,
города-государства, армия которого сейчас терпела поражение. На  самом  деле
он был придворным магом. Карлик с кожей цвета ореха. С точки зрения  Лебедя,
само существование Копченого на белом свете было досадным  недоразумением  -
Это ведь твоя армия  гибнет  там.  Копченый,  -  прорычал  Лозан  Лебедь.  -
Проигрывают  они,  значит,  проигрываешь  и  ты.  Теперь  Хозяева  Теней   с
удовольствием покончат с тобой.
   С поля битвы доносились вой, мольбы, проклятия.
   - Сделают из тебя джем. Если ты, конечно, не сговорился с ними заранее.
   - Полегче, Лебедь, - одернул его Махер. - Видишь, он колдует.
   Лебедь взглянул на смуглого коротышку:
   - Это-то понятно. Однако что это за заклинания?
   Глаза Копченого были закрыты. Он что-то приглушенно  бормотал.  Иногда  в
его шепоте слышались  шипение  и  треск,  будто  на  раскаленной  сковородке
поджаривали бекон.
   - Он вовсе не пытается помочь Черному Отряду.  Кончай  бубнить  себе  под
нос, старый черт.
   Наши  ребята  попали  в  переплет.  Ты  не  хочешь  попытаться   что-либо
предпринять, чтобы исправить положение? Еще до того, как я намотаю  тебя  на
свою коленку.
   Старик открыл глаза и  начал  разглядывать  долину.  Выражение  его  лица
нельзя было назвать приятным. К тому  же  Лебедь  сомневался,  что  глазенки
коротышки способны рассмотреть детали. Да и вообще от Копченого - воплощения
лицемерия и фальши - можно было ждать чего угодно.
   - Не будь скотиной, Лебедь. Я всего  лишь  человек,  к  тому  же  слишком
старый и слабый. Там, внизу. Хозяева Теней. Им  ничего  не  стоит  раздавить
меня, как таракана.
   Лебедь продолжал раздраженно ворчать. Погибали его товарищи.
   Копченый резко прервал его:
   - И я, и любой из нас может только привлечь к себе внимание. Ты и вправду
хочешь, чтобы Хозяева Теней заметили тебя?
   - Ведь это всего-навсего Черный Отряд, так? Им платят, так пусть рискуют,
да? Даже если с ними полягут четыре тысячи таглианцев?
   Губы Копченого скривились в гнусной ухмылке.  На  равнине  людской  поток
окружил высоту, последний рубеж, где реяло знамя Черного  Отряда.  Затем  он
отхлынул обратно к холмам, сметая все на своем пути.
   - Тебе ведь такой оборот дела тоже не сулит ничего хорошего? - Лебедь уже
не ворчал, теперь в его голосе звучала угроза. Копченый для него был  хитрым
животным,  хуже  всякого  крокодила.  Хотя  те  и   могут   позволить   себе
полакомиться  своим  потомством,  но  по   крайней   мере   их   вероломство
предсказуемо.
   Копченый был задет за живое, но ответил Лебедю почти ласково:
   - Они сделали то, о чем мы и не  мечтали.  Равнина  была  сплошь  покрыта
мертвыми и умирающими людьми и животными. Очумевшие  боевые  слоны  носились
повсюду, забыв о хозяевах. Уцелел лишь один легион таглианцев. Он пробился к
городским воротам и  теперь  прикрывал  бегство  остальных.  Столбы  пламени
поднимались над местами расположения войск за городской стеной.
   - Они проиграли сражение, но спасли Таглиос, - произнес Копченый. - Убили
одного из Хозяев Теней. Вряд ли  кто  теперь  отважится  напасть  на  город.
Теперь их противникам придется бросить оставшиеся части  на  Дежагор,  чтобы
отвоевать его.
   Лебедь язвительно усмехнулся:
   - Извини, что не могу пуститься в пляс. Эти ребята мне  нравятся,  а  то,
что ты собирался использовать их в качестве тарана, - не нравится.
   Копченый едва сдерживал раздражение.
   - Они не за Таглиос сражались. Лебедь. Они хотели использовать нас, чтобы
через Страну Теней попасть в Хатавар. И это было бы хуже, чем победа.
   Лебедь умел прислушаться к голосу разума, если доводы его были очевидны.
   - И поскольку они не станут  лизать  вам  задницы,  даже  если  и  готовы
защищать ваши шкуры от Хозяев Теней, ты, надо  полагать,  считаешь,  что  им
досталось поделом? Я тебе вот что скажу - жаль, что так получилось. Если  бы
они  победили,  было  бы  чертовски  заманчиво  посмотреть,  как  ты  будешь
суетиться, чтобы выполнить условия договора.
   - Полегче, Лебедь, - сказал Махер. Но тот уже закусил удила.
   - Ты считаешь меня циником, Копченый, но я  могу  поклясться,  что  вы  с
Радишей с самого начала лезли из кожи вон, чтобы вышибить их из игры.  Разве
не так? Только бы не пустить в Страну Теней. Почему бы, черт возьми, нет? Об
этом я не подумал.
   - Сражение еще не окончено, Лебедь, - произнес  Нож.  -  Подожди.  Придет
черед рыдать и Копченому.
   Все вытаращили глаза. Нож говорил редко, и если  говорил,  то  всегда  по
делу. Что у него было на уме?
   - Ты заметил что-то? - спросил Лебедь. Корди, не выдержав, гаркнул:
   - Черт возьми, замолчишь ты наконец?
   - Какого дьявола я должен молчать? Этот проклятый мир кишмя кишит старыми
козлами вроде Копченого. И со времен сотворения мира  они  крутят  нами  как
хотят. Глянь на эту мелкую дрянь. Лопочет тут о том, что ему нужно скрыться,
пока не попал в лапы Хозяевам Теней. Какой  же  он  после  этого  мужик?!  А
Госпожа... Так вот, у нее-то хватило  духу  выступить  против  них.  И  если
задуматься, Выходит, что ей удалось сделать куда больше того, о чем Копченый
и мечтать-то не смеет.
   - Осади, Лебедь.
   - Черта с два досади". Я прав.  Должен  же  кто-то  сказать  этим  старым
хрычам, что они годны только языком чесать.
   Нож  угрюмо  согласился.  А  он  не  признавал  авторитетов.  Лебедь,  не
настолько разъяренный, каким казался, лишь заметил, что Ножу  стоит  пальцем
шевельнуть  -  и  от  Копченого  останется  мокрое  место,  если  тот  будет
зарываться.
   Копченый улыбнулся:
   - Лебедь, когда-то и мы, старые хрычи, были такими же зелеными крикунами,
как и ты. Махер встал между ними:
   - Так, хватит.  Чем  пререкаться,  подумайте-ка  о  том,  что  нам  лучше
убраться отсюда, пока мы не попали в эту заваруху.
   У подножия холмов все еще шло сражение.
   - Пожалуй, следует создать гарнизоны в городах к северу отсюда и  собрать
людей в Гойе. Лебедь согласился с ним. Вид у него был кислый.
   - Может, кому-то из Отряда это уже и пришло на ум. - Он сердито посмотрел
на Копченого. Тот пожал плечами:
   - Если кому-то удалось выбраться, они сумеют сколотить  настоящую  армию.
Теперь у них будет достаточно времени для этого.
   - Ага. А если Прабриндрах Драх и Радиша подсуетились, они, возможно, даже
успели обзавестись  серьезными  союзниками.  Например,  каким-нибудь  магом,
который не будет все время отсиживаться в кустах.
   Махер начал спускаться по склону холма -  Пошли,  Нож.  Пусть  собачатся.
Спустя мгновение Копченый произнес - Он прав, Лебедь.  Уносим  ноги  отсюда.
Лебедь тряхнул длинными золотистыми волосами и посмотрел на Ножа. Тот кивнул
в сторону лошадей у подножия холма.
   - Отлично. - Лебедь бросил последний взгляд на равнину и  на  город,  где
Черный Отряд нашел свой конец. - И все же что хорошо  -  то  хорошо,  а  что
плохо - то плохо.
   - Полезное - полезно, а необходимое - важно. Поехали. - Лебедь двинулся с
места. Недурно сказано - надо будет запомнить. Однако последнее слово должно
остаться за ним.
   - Все это дерьмо, Копченый. Сплошное дерьмо Сегодня я увидел тебя в новом
свете Это мне не нравится и не вызывает доверия Отныне я намерен следить  за
тобой, как твоя совесть.
   Они сели на коней и устремились на север

Глава 3

   В те времена Отряд был на службе у принца  Таглиоса  Прабриндраха  Драха.
Принц обладал слишком мягким характером, чтобы править таким  многочисленным
народом, как таглианцы, которые  к  тому  же  постоянно  враждовали  друг  с
другом. Однако природное добродушие и уступчивость государя уравновешивались
его сестрой, Радишей Дра, маленькой смуглой  женщиной,  обладающей  стальной
волей и умом быстрым и разящим, словно пущенный из пращи камень.
   Пока Черный Отряд и Хозяева Теней бились за Дежагор, или  Штормгард,  как
его еще называли, Прабриндрах Драх, находясь в трехстах милях  к  северу  от
места сражения, давал аудиенцию.
   Принц был ростом пять с половиной  футов,  смуглокожий,  с  лицом  южного
типа.  Нахмурившись,  Прабриндрах  Драх  смотрел  на  собравшихся  жрецов  и
инженеров. Ему очень хотелось выгнать  ИХ  всех.  Но  вряд  ли  ему  простят
подобное обращение со жрецами глубоко религиозные жители Таглиоса.
   Он увидел, что сестра, стоя за спиной посетителей,  делает  ему  какие-то
знаки.
   - Простите. - Он направился  к  пей.  Ничего  не  поделаешь,  приходилось
терпеть его дурные манеры. Радиша ждала его у дверей.
   - Что случилось?
   - Не здесь.
   - Плохие новости?
   -  Не  сейчас.  -  Она  увлекла  его  за  собой.  -  Маджаринди  выглядит
расстроенным.
   - Он попался на удочку. Настаивал, чтобы мы построили стену,  потому  что
Шазу посетило Видение. Но как только остальные  потребовали  свою  долю,  он
запел по-другому. Тогда я спросил его, не  изменились  ли  видения  у  Шазы.
По-моему, это его опечалило.
   - Отлично.
   Радиша  вела  брата  по  бесконечным  лестничным  маршам.  Каждый   новый
правитель считал своим долгом перестроить древний дворец. Поэтому  никто  не
знал его лабиринтов, раскинутых как паутина, исключая разве что Копченого.
   Радиша привела принца в один из потайных уголков  -  комнату,  защищенную
лучшими заклинаниями колдуна. Прабриндрах  Драх  плотно  затворил  за  собой
дверь.
   - Так в чем дело?
   - Голубь принес вести от Копченого.
   - Плохие?
   - Армия, нанятая нами, потерпела поражение при Штормграде.
   Хозяева Теней называли Дежагор Штормградом.
   - Большие потери?
   - Разве самого факта не достаточно?
   - Да.
   До появления Хозяев Теней Таглиос был мирным государством. Но как  только
над ним нависла эта угроза, Прабриндрах Драх вытащил на  свет  Божий  старых
военачальников. - Уничтожены?  Обращены  в  бегство?  Какие  потери  понесли
Хозяева Теней? Таглиос в опасности?
   - Им не следовало пересекать Мейн.
   - Они должны были измотать остатки армии,  засевшей  у  брода  Гойи.  Они
профессионалы, сестренка. Мы же заявили, что  наше  решение  окончательно  и
пересмотру не подлежит, а также о том, что вмешиваться  не  будем.  Мы  ведь
знали: они не смогут захватить Гойю. Все идет как надо. Детали есть?
   - Голубь не кондор. - Радиша скривилась. - Они  прошли  маршем,  ведя  за
собой  толпу  освобожденных  рабов,  хитростью  взяли  Дежагор,   уничтожили
Грозотень и ранили Тенекрута. Но в настоящий момент  Лунотень  собрал  новое
войско. С обеих сторон большие потери.  Возможно,  Лунотень  погиб.  Тем  не
менее мы проиграли. Часть армии отступила в город. Оставшиеся разбежались.
   Большинство же, включая Капитана и его подругу, настигла смерть.
   - Так Госпожа убита? Жаль. Она была интересной женщиной.
   - Ах ты, похотливая обезьяна.
   - А что я? Где она проходила, там замирали сердца.
   - И это ее ничуть не волновало. Единственным, кто  для  нее  существовал,
был Капитан. Как его... Костоправ. - А тебя раздражало, что он видел  только
ее? Радиша бросила на брата свирепый взгляд.
   - Чем занят Копченый?
   - Бежал на север. Нож, Лебедь и Махер намерены собрать оставшихся в Гойе.
   - Мне это не  нравится.  Копченому  следовало  остаться.  Нельзя  сдавать
позиции.
   - Копченый боится, что Хозяева Теней найдут его.
   - Разве они до сих пор о нем не знают?  Меня  бы  это  очень  удивило.  -
Прабриндрах Драх пожал плечами. - А чего это он так трясется за свою  шкуру?
Ладно, вернусь к жрецам.
   Радиша рассмеялась.
   - Ты что?
   - Этих идиотов может провести что угодно, только не твои глаза. Оставайся
тут. Пусть себе занимаются своей дурацкой стеной.  А  я  пойду  разберусь  с
Копченым.
   Принц вздохнул:
   - Ты права. Но, пожалуйста, будь потише.  Они  насторожены,  догадываясь,
что за ними следят.
   - В прошлый раз они без меня не скучали.
   - Не мучай меня неизвестностью. Мне трудно иметь с ними дело, потому  что
они знают больше, чем я.
   - Я их заставлю поволноваться. - Она погладила его по руке. -  Порази  их
своей  осведомленностью.  Доведи  их   до   сумасшествия   спорами.   Выкажи
благожелательность по отношению к тем сектам, которые проявят себя  наиболее
активно. Пусть вцепятся в глотки друг другу.
   Прабриндрах Драх по-мальчишески улыбнулся. Такие игры ему по сердцу.  Так
он мог набрать силу и авторитет. И обезоружить жрецов.

Глава 4

   Это была странная маленькая процессия. Ее возглавлял некто в  черном;  он
напоминал не то ствол дерева, не то  человека,  несущего  под  мышкой  ящик.
Следом за ним, в ярде от земли, парил мужчина, чьи ноги нелепо  болтались  в
воздухе. Грудь его была пронзена стрелой, конец  которой  торчал  из  спины.
Жизнь едва теплилась в Нем. Третий в этой  компании  -  человек,  пораженный
копьем, - дрейфовал в воздухе в пяти футах над землей.  Он  был  еще  жив  и
корчился от боли, словно животное со  сломанным  позвоночником.  И  замыкали
шествие два вороных неоседланных жеребца, куда более крупных,  нежели  любая
боевая лошадь. Воронье  сотнями  кружило  над  ними.  Процессия  в  сумерках
двигалась вверх по склону холма, восточное Штормгарда. Они остановились раз,
застыв на месте минут на двадцать, пропуская мимо небольшую группу  беженцев
из Таглиоса. Те их и не видели. Очевидно, здесь не обошлось без колдовства.
   Компания продолжила свой путь под покровом ночи.  А  воронье  по-прежнему
сопровождало их, образовав  своего  рода  арьергард.  Несколько  раз  вороны
принимались  каркать  над  движущимися  тенями,  однако  достаточно   быстро
успокаивались. Ложная тревога?
   Процессия  остановилась   в   десяти   милях   от   осажденного   города.
Возглавлявший шествие потратил несколько часов на то, чтобы собрать  хворост
и сухие ветки, а затем заткнул их в  расщелину  в  гранитном  склоне  холма.
Ухватившись за копье, он притянул того, кто был им пронзен, вытащил копье из
тела жертвы и полоснул по нему этим копьем.
   Когда с человека слетела маска, чей-то глухой голос с горечью прошептал:
   - Он не из Взятых!
   Вороны пронзительно закаркали. То ли обсуждали происшедшее, то ли спорили
о чем-то. Фигура в черном спросила:
   - Ты кто? Чем занимаешься? Откуда явился?
   Раненый не отвечал. Может, ему было не до разговоров. Может,  не  понимал
языка, на котором к нему обращались. А может, просто из упрямства.
   Пытки ничего не дали.
   Палач бросил человека на кучу хвороста и махнул рукой. Хворост  вспыхнул.
Копье пронзало жертву каждый раз, когда та пыталась ускользнуть. Сила воли у
горящего была воистину неисчерпаемой.
   В этом определенно было нечто магическое. Тот, кто горел,  был  одним  из
Хозяев Теней, и звали его Лунотень. Его армия одержала победу  в  битве  при
Штормгарде, но собственная участь оказалась бесславной.
   Процессия продолжила свой путь только тогда, когда от костра - а вместе с
ним и от Хозяина Теней - остались только угли. Древообразный собрал остывшие
угли и по пути время от времени разбрасывал их горстями.
   Человек со стрелой, раскачиваясь, двигался  по  пятам  за  древообразным.
Лошади по-прежнему замыкали шествие.
   Воронье все так же караулило  их.  Один  раз  птицы  устроили  переполох,
завидев какого-то  зверя,  похожего  на  кошку.  Но  древообразный  сотворил
какое-то заклинание, и леопард удалился несколько растерянным.

Глава 5

   Изящная фигура в богато украшенных черных доспехах яростно напряглась - и
тогда с кучи трупов, наваленных на нее, один свалился. Это дало  возможность
протиснуться наружу. Оказавшись на воле, фигура в течение  нескольких  минут
лежала не двигаясь, тяжело дыша в огромном шлеме. Затем с трудом села.
   Через некоторое время стянула с рук рукавицы - стали видны  тонкие  руки.
Пальцы расстегнули застежки на шлеме и сняли его.
   Длинные черные волосы упали на лицо, которое привело бы в восторг любого.
Под черными стальными доспехами скрывалась женщина.
   Я все так описываю, потому что сама этого не помню.  Помню  сон,  темный,
кошмарный, в котором была черная женщина с клыками, как у вампира. И  больше
ничего. Первое четкое воспоминание связано с тем моментом,  когда  я  сидела
рядом с грудой мертвых тел, со шлемом на  коленях.  Я  с  трудом  переводила
дыхание, сознавая лишь, что сумела выбраться из-под этой кучи.
   Воздух был пронизан  смрадом  от  тысяч  жестоко  изуродованных,  гниющих
мертвецов. Он  казался  более  зловонным,  нежели  у  любых  канализационных
отходов. Запах войны. Сколько раз мне  приходилось  дышать  этой  вонью?  Не
меньше тысячи. А я так и не привыкла к ней.
   К горлу подступала тошнота, но меня не вырвало. Я уже  вывернула  желудок
наизнанку - прямо в шлем, пока  лежала  под  телами.  Смутно  помню,  что  в
какой-то момент мне стало страшно от мысли, что я утону в собственной рвоте.
   Меня всю трясло. Горячие, колючие слезы текли по моему  лицу,  принося  с
собой облегчение. Я выжила! Прожив гораздо дольше любого из смертных, я  так
и не утратила желания жить.
   Когда я снова смогла дышать, то попыталась сообразить, где я  и  что  тут
делаю.
   Мои последние воспоминания нельзя  назвать  самыми  приятными.  Помню,  я
сознавала, что умираю.
   В темноте было плохо  видно,  но  я  не  сомневалась,  что  мы  потерпели
поражение. Иначе Костоправ давно нашел бы меня.
   А победители не ищут?
   По полю битвы действительно двигались какие-то фигуры. Я  слышала  чей-то
громкий спор. Ко мне медленно приближались. Нужно было смываться.
   Я поднялась на ноги и сумела спотыкаясь пройти несколько шагов, но упала,
сил сдвинуться с места не было. Демон  жажды  пожирал  меня  изнутри.  Горло
настолько пересохло, что я не могла даже заскулить.
   Шум, произведенный мной, заставил мародеров замолкнуть.
   Они крались ко мне, еще одной своей жертве. Где же мой меч?
   Сейчас я умру, ибо у меня не было ни оружия, ни силы  найти  его,  прежде
чем найдут меня.
   Теперь  я  видела  их.  Три  фигуры,  освещенные  сзади  слабым  сиянием,
исходящим из Дежагора. Они были коротышками, как и большинство воинов Хозяев
Теней. Плохо обученные, не очень сильные, но чтобы прикончить  меня,  им  не
нужно было ни того ни другого.
   Может, притвориться убитой? Нет. Этих не проведешь. Трупы должны были уже
остыть.
   Черт бы их побрал!
   Прежде чем прикончить, они меня не только обшарят и оберут.
   А может, они и не убьют меня. Поскольку Хозяева Теней отнюдь не глупы, по
моим доспехам они поймут,  кто  я.  И  что  память  моя  таит  те  бесценные
сведения, которые они давно мечтали заполучить. Захватив меня  в  плен,  они
будут с лихвой вознаграждены.
   Все-таки есть Бог на  свете.  За  спинами  мародеров  что-то  прогремело.
Похоже, их неожиданно атаковали со стороны Дежагора - что-то вроде рейда  на
мародеров. Могаба не сидел сложа руки, дожидаясь, когда Хозяева  Теней  сами
заявятся к нему.
   Один из мародеров что-то проговорил - голос его звучал  спокойно.  Второй
цыкнул на него. Третий тоже вставил какое-то замечание. Возник спор.  Первый
знать не желал, чем был вызван грохот. Он не хотел больше воевать.
   Но мнение двух других оказалось решающим.
   Судьба улыбнулась. Те двое, с развитым чувством  ответственности,  спасли
мне жизнь.
   Какое-то время я лежала  там,  где  упала,  отдыхая,  затем  на  карачках
поползла к куче тел. Я нашла свой меч,  древний  священный  клинок,  отлитый
Карки  в  ранний  период  Владычества.  Легендарный  меч,  но  никто,   даже
Костоправ, не знал его историю.
   Я ползла прямо к холму, где в последний раз видела своего  возлюбленного,
а рядом с ним Мургена и знамя  Отряда.  Он  стоял  там,  пытаясь  остановить
беспорядочное бегство  армии.  Казалось,  я  буду  ползти  всю  ночь.  Нашла
мертвого воина, у которого во фляге оказалась вода;  выпив  ее,  я  поползла
дальше. Постепенно силы  возвращались  ко  мне.  К  тому  времени,  когда  я
добралась до холма, я уже могла идти ногами.
   Я ничего не нашла. Вокруг были только трупы. Но Костоправа среди  них  не
было. Знамя Отряда исчезло. Я чувствовала пустоту  внутри.  Неужели  Хозяева
Теней захватили его? Для них это был бы всем трофеям  трофей  -  ведь  Отряд
разгромил их армию при Гойе, завладел Дежагором и убил Грозотень.
   Я не могла в это поверить. Ведь и так долго искала  его.  Неужели  Бог  и
судьба так жестоки ко мне?
   Я заплакала.
   Вокруг воцарилась тишина. Рейд закончился.  Скоро  вернутся  мародеры.  Я
отправилась дальше, наткнулась на мертвого слона и чуть не закричала  -  мне
показалось, это какой-то монстр.
   На слонах перевозили  всякую  всячину,  и  кое-что  из  этого  мне  могло
пригодиться. Я раздобыла несколько фунтов сушеной еды, флягу  с  водой;  мое
внимание также привлекли небольшой флакон с ядом для  наконечников  стрел  и
несколько монет. Затем, решив добраться  до  холмов  до  восхода  солнца,  я
отправилась на север. По пути я половину своей добычи выбросила.
   Я торопилась. На рассвете сюда явятся  вражеские  патрули,  будут  искать
тела военачальников. Все, что я могла  сейчас,  -  это  выжить.  Из  Черного
Отряда осталась одна я. И у  меня  больше  ничего  не  было...  И  тут  меня
осенило. Я могла бы повернуть время вспять и стать тем, кем была в прошлом.
   Все попытки не думать об этом закончились ничем. Чем больше я вспоминала,
тем неукротимее росли во мне ненависть и желание отомстить, которые в  конце
концов заполнили меня целиком. Те монстры, что обратили в  прах  мои  мечты,
вынесли приговор и себе. Теперь я сделаю все, чтобы расквитаться с ними.

Глава 6

   Длиннотень расхаживал по комнате, столь ярко освещенной, что  он  казался
темным призраком, попавшим в солнечную ловушку. Он предпочитал находиться  в
этих покоях, зеркальные стены которых были сделаны из прозрачных кристаллов:
Тени могли здесь появиться только в  крайнем  случае.  Длиннотень  панически
боялся Теней. Комната располагалась в  верхней  части  самой  высокой  башни
крепости Вершина, что находилась на юге Тенелова, города на южном краю мира.
К югу от Вершины простиралось плато из сверкающих камней.  В  разных  частях
этого плато возвышались колонны, поставленные,  казалось,  для  того,  чтобы
поддерживать небо. Хотя возведение  крепости  продолжалось  семнадцать  лет,
работы до сих пор еще не были  закончены.  И  если  бы  Длиннотень  завершил
строительство, то никакие силы не смогли бы проникнуть за ее стены.
   Странные, таящие смертельную угрозу призраки  охотились  за  Длиннотенью,
страстно желая вырваться за пределы сверкающей камнями долины.
   Призраки-тени настигали человека внезапно, как сама смерть,  если  только
тот не держался на свету.
   Благодаря колдовству Длиннотень  уже  знал,  чем  закончилась  битва  при
Штормгарде, в четырехстах милях к северу от Тенелова. Он  был  доволен.  Его
соперники - Лунотень и Грозотень - убиты. Тенекрут ранен.  Дотронься  здесь,
тронь там - и он падет.
   Но его не следует убивать. О нет, не сейчас. Слишком много врагов вокруг.
Пусть Тенекрут будет тем самым волноломом,  о  который  разобьются  бушующие
волны.
   Необходимо дать полную  свободу  тем  наемникам  в  Штормгарде  -  и  они
измотают армию Тенекрута. Теперь, когда под началом Длиннотени оказались все
три северные армии теней, можно считать его достаточно сильным.
   Ловкость, хитрость - вот что нужно сейчас. Каждый шаг  следует  делать  с
большой осторожностью. Тенекрут - не дурак. Он  понимает,  кто  его  главный
враг. Как только он разделается с таглианцами и  их  вождями  из  Свободного
Отряда, он пойдет на его крепость.
   А ведь где-то есть еще и она, и хотя сейчас ее силы скудны, удар  все  же
может оказаться смертельным.  Эта  женщина,  обладающая  недюжинным  умом  и
бесценными знаниями, - попади она в руки какого-нибудь искателя приключений,
тот пришел бы в восторг от такого трофея.
   Ему необходим был тот, кто стал бы оружием в его руках. Сам Длиннотень не
мог покинуть крепость. Снаружи бродят Тени, терпеливо подкарауливая его.
   Краем глаза Длиннотень заметил какое-то черное дрожащее пятно. Взвизгнув,
он выскочил вон. Это оказалась ворона - разлеталась там, снаружи.
   Вот кто еще может послужить ему. К северу от этого  убогого  Таглиоса,  в
болотах, таилась огромная сила, грозящая страшными муками. Вот бы  эту  силу
использовать в своих целях! Пора найти ей применение.
   Но как сделать это, не выходя из крепости? Что-то шевелилось в сверкающей
огнями долине. Тени следят, выжидают. Они чувствуют, что игра становится все
напряженней.

Глава 7

   Я заснула в ложбине, заросшей кустарником. Судьба, казалось, была ко  мне
благосклонна: я наткнулась на этот  дикий  уголок,  когда  надежда  покинула
меня. Оливковые рощи  и  рисовые  поля,  разбросанные  по  холмам,  остались
позади, и я из последних сил, почти ползком добралась до ложбины.
   Мне снился очередной кошмар, который был  прерван  карканьем.  Я  открыла
глаза. Сквозь заросли кустарника пробивались солнечные  лучи.  Я  надеялась,
что никто меня не обнаружил, но, видимо, напрасно.
   Там, где заканчивались  заросли  кустарника,  кто-то  ходил.  Я  заметила
одного, потом другого. Черт! Люди Хозяев Теней! Они немного отошли  назад  и
стали шептаться.
   И хотя  я  видела  их  лишь  мельком,  мне  показалось,  что  они  чем-то
встревожены. Охотники, преследующие дичь, так себя не ведут. Любопытно.
   Я знала, что они обнаружили меня. Иначе они не стали бы прятаться  сзади,
за моей спиной, и понижать голос, чтобы я не услышала, о чем они говорят.
   Я не могла повернуться - они  сразу  поймут,  что  я  догадываюсь  об  их
присутствии. Я не хотела пугать их.
   Снова каркнула ворона. Я медленно повернула голову назад.
   И похолодела.
   В этой игре, оказывается, было еще  одно  действующее  лицо  -  маленький
грязный смуглый карлик в набедренной повязке и изодранном  тюрбане,  похожий
на одного из тех рабов, которых Костоправ освободил после нашей  победы  при
Гойе. Он сидел на корточках прямо за кустом. Интересно, знали ли  те  о  его
присутствии?
   Какое это имело значение! Вряд ли от  него  мог  быть  какой-то  толк.  Я
лежала на правом боку, подогнув руку. В  пальцах  покалывало.  Хотя  никаких
особых ощущений не было, все говорило о том, что мои способности  не  угасли
со времени нашего краха. В течение многих недель у меня не было  возможности
испытать свою силу. Надо было что-то делать.  Иначе  они  опередят  меня.  В
нескольких дюймах от моей руки лежал мой меч... Золотой Молот.
   В сущности, это было что-то вроде детской ворожбы,  всего  лишь  попытка,
настоящим колдовством это назвать было нельзя, как  нельзя  назвать  оружием
нож мясника. Проку от него будет не больше, чем  от  булыжника.  Сейчас  это
было так же тяжело, как если бы обращаться с речью к тому, кого  ты  намерен
ударить. Я пыталась сосредоточиться на заклинании. Неудача! Меня захлестнуло
отчаяние: я знаю, что надо делать, но сил на это у меня нет.
   И вдруг получилось! Почти так же, как это  было  когда-то.  Удивленная  и
обрадованная, я прошептала  заклинание,  пошевелила  пальцами  -  и  те  все
вспомнили!
   Золотой Молот оказался в моей левой руке.
   Вскочив на ноги, я размахнулась и метнула меч. Молот сверкнул в  воздухе.
Человек завизжал, словно свинья, которую режут, и попытался  защититься.  Но
меч воткнулся в его грудь.
   Это было потрясающе - победа детской магии  над  неверием  в  собственные
силы.
   Тело меня не слушалось, а ведь надо было еще  расправиться  и  со  вторым
солдатом. С трудом я добралась до него. Вдруг  он  разинул  рот  и  бросился
бежать. Я была изумлена.
   За моей спиной раздался звук, напоминающий тигриный рык.
   В низинке вдруг появился человек. Он что-то бросил в бегущего воина;  тот
упал вниз лицом и так и остался лежать, не шелохнувшись.
   Я выбралась из кустов и нашла такое место, откуда могла видеть и грязного
раба, и того, кто убил воина. Последний оказался настоящим гигантом,  одетым
в лохмотья, которые когда-то были формой таглианской армии.
   Карлик медленно обошел заросли, рассматривая жертву моего удара. Это явно
произвело впечатление. Он сказал что-то извиняющимся тоном гиганту - тот был
занят поиском своей жертвы - на таглиосском, затем что-то еще,  взволнованно
и быстро, на незнакомом мне диалекте.  Какие-то  слова  мне  были  известны.
Карлик произносил их с благоговейной интонацией, но  общий  смысл  оставался
неясным. Он то ли говорил обо мне, то ли благодарил своих богов.  Я  уловила
слова "Предсказание", "Дщерь Ночи", "Невеста", "Год Черепов".  Фразы  "Дщерь
Ночи" и "Год Черепов"  я  уже  слышала  в  Таглиосе,  жители  которого  были
чрезвычайно религиозны, но смысл их остался непонятным для меня.
   Гигант  ворчал.  На  него  происшедшее  не  произвело   столь   глубокого
впечатления. Он лишь осыпал ругательствами погибшего, когда заметил его,  да
пнул разок ради проверки: "Ничего!"  Коротышка  произнес  раболепным  тоном,
обращаясь ко мне:
   - Простите меня. Госпожа. Мы все утро охотились за этими собаками,  чтобы
хоть что-нибудь раздобыть. Но имущества у них меньше, чем у  меня,  когда  я
был рабом.
   - Вы знаете меня?
   - О да. Госпожа. Вы - подруга Капитана - Он выделил оба слова,  произнеся
их по отдельности, интонацией придавая особый вес. Он трижды поклонился мне,
теребя при этом треугольник из черной ткани, торчащий  над  его  набедренной
повязкой - Мы охраняли ваш сон. Но нам следовало знать, что  вы  ни  в  чьей
защите не нуждаетесь. Простите нашу самонадеянность.
   Бог мой, ну и вонял же он.
   - Вы еще кого-нибудь видели?
   - Да, Госпожа. Несколько человек, издалека. Большинство смылось.
   - А воинов Хозяев Теней видели?
   - Они заняты поисками, но делают это без особого желания. Хозяева послали
всего с тысячу. Таких, как эти свиньи - Он указал на убитого мной воина. Его
спутник тем временем обыскивал тело. - И еще несколько сот на  лошадях.  Они
наверняка направляются в город.
   - Могаба им устроит теплую встречу. Он будет  отбиваться  от  них,  чтобы
выиграть время и дать уйти остальным.
   - И у этого гада ничего, джамадар, - сказал гигант. Карлик в ответ что-то
проворчал.
   Джамадар? На таглиосском это значит "капитан". Правда, раньше,  обращаясь
ко мне как к Госпоже, подруге Капитана, Карлик произнес это слово  с  другой
интонацией.
   Я спросила их:
   - Вы видели Капитана?
   Оба переглянулись. Затем коротышка, уставившись в землю, ответил:
   - Капитан мертв. Госпожа. Он погиб, пытаясь остановить отступление, вновь
собрать людей вокруг знамени. Рам видел это. Как стрела пронзила его сердце.
   Я опустилась на землю. Что тут можно было сказать? Я знала это. Я  видела
это собственными глазами. Но не хотела этому верить. Понятно, что до сих пор
во мне теплилась крохотная надежда, но увы...
   Не знаю, как можно выдержать такую боль. Черт возьми, ведь Костоправ  был
всего лишь мужчиной. Как же я так попалась? Я не сознавала, что  все  зайдет
так далеко.
   Горюй не горюй, ничего не изменишь: Я поднялась.
   - Мы проиграли сражение, но  война  продолжается.  И  Хозяева  Теней  еще
пожалеют о том дне, когда они решили напасть на Таглиос. Как вас зовут?
   Карлик представился:
   - Нарайян, Госпожа. -  Он  ухмыльнулся.  -  Пошутили  со  мной.  Мое  имя
шадаритское. Сам он явно был гуннитом.
   - Я похож на него? - Он мотнул головой на  того,  который  был  настоящим
шадаритом.
   Шадариты, как правило,  были  высокими,  тяжеловесными  и  волосатыми.  У
великана голова была похожа на клубок витой  проволоки,  откуда  выглядывали
глазки.
   - Я был разносчиком овощей, до тех пор пока Хозяева Теней  не  явились  в
Хатовар и не обратили в рабство каждого, кто пережил осаду города.
   Должно быть, это случилось в прошлом году, еще до  того,  как  наш  Отряд
пришел в Таглиос. Лебедь и Махер тогда выбивались из сил,  пытаясь  отразить
первое нападение на город.
   - А моего приятеля зовут Рам. Он - возчик из Таглиоса. Был  им  до  того,
как вступил в войско.
   -  А  почему  он  назвал  тебя  джамадаром?  Нарайян  взглянул  на  Рама,
ухмыльнулся, обнажив гнилые зубы, и, наклонившись ко мне, прошептал:
   - Рам не очень умен. Он сильный и выносливый, словно вол, но с мозгами  у
него слабовато.
   Я кивнула, однако его объяснение меня не очень удовлетворило. Эти типы не
вызывали доверия. Шадариты и гунниты не ладят между  собой.  Шадариты  очень
высокомерны, и водить дружбус гуннитами для них  считается  делом  позорным.
Нарайян же был гуннитом, к тому же гуннитом низкого происхождения. И все  же
Рам относился к нему с почтением.
   С другой стороны,  ни  в  одном  из  них  не  чувствовалось  ни  малейшей
враждебности по отношению ко мне.  А  в  этот  момент  любая  компания  была
предпочтительнее, нежели одиночество. Поэтому я сказала им:
   - Нам следует двигаться. Иначе еще  кто-нибудь  появится...  Что  это  он
делает?
   В руках Рама был булыжник весом фунтов в  десять.  Он  колотил  по  ногам
убитого человека. Нарайян остановил его.
   - Рам, достаточно. Мы уходим.
   Рам был чем-то  озадачен.  Какое-то  время  он  раздумывал.  Затем  пожал
плечами и отбросил камень в сторону. Не пояснив  действий  своего  приятеля,
Нарайян сказал:
   - Мы видели большую группу - человек в двадцать - сегодня  утром.  Может,
нам удастся догнать их.
   Для начала это было бы неплохо - я чувствовала страшный голод.  Последний
раз я ела перед началом битвы. Я поделилась тем, что мне удалось  раздобыть,
обыскивая слонов. Но этого было мало. Рам, которому теперь дела не  было  до
мертвецов, набросился на еду с такой радостью, словно его пригласили на пир.
   Нарайян ухмыльнулся:
   - Видите? Настоящий вол. Идем, Рам, ты понесешь ее оружие.

***

   Двумя часами позже на вершине холма мы настигли группу из  двадцати  трех
беженцев. Они выглядели разбитыми, подавленными, потерявшими всякий  интерес
к жизни. У некоторых еще было оружие. Я не  знала  никого  из  них,  что  не
удивительно - наша армия насчитывала четыре тысячи человек.
   Но они меня знали. Их поведение и настроение мгновенно  улучшились.  И  я
порадовалась затеплившейся в них надежде. Они встали и почтительно  склонили
головы.
   С вершины холма хорошо были видны и город, и равнина. Армия Хозяев  Теней
уходила с холмов, их, вероятно, отозвали.  Отлично.  Прежде  чем  они  снова
атакуют, мы успеем передохнуть.
   Я присмотрелась к своим спутникам.
   Они приняли меня, и это хорошо.
   Нарайян начал беседовать с  ними,  причем  обращался  к  каждому  из  них
отдельно. Некоторые, казалось, побаивались его. Почему? В чем дело?  В  этом
было что-то странное.
   - Рам, зажги костер. Мне нужен дым. Много дыма.
   Поворчав, тот собрал команду из четырех  человек  и  направился  вниз  по
склону, чтобы собрать хворост.
   Нарайян приплелся ко мне с вечной своей ухмылкой; за ним следовал  некто,
напоминающий медведя.
   - Это Зиндху, Госпожа. Его репутация всем известна.
   Зиндху слегка поклонился. Похоже, с чувством юмора у него было плоховато.
   - Он может пригодиться, -  добавил  Нарайян  Я  заметила  треугольник  из
красной ткани на поясе Зиндху. Значит, он тоже был гуннитом.
   - Мы будем очень благодарны вам за помощь,  Зиндху.  Вместе  с  Нарайяном
посмотрите, чем мы располагаем.
   Нарайян  ухмыльнулся,   слегка   поклонился   и   заторопился   прочь   в
сопровождении своего нового Друга.
   Я  сидела,  скрестив  ноги,  поодаль  от  остальных,  лицом   к   городу,
погрузившись  в  себя.  Как  легко  получилось  с  Золотым   Молотом.   Надо
попробовать еще раз.
   Я открылась той силе, которая все  еще  была  во  мне.  В  моих  ладонях,
сложенных чашей, появилась маленькая огневая точка. Она возвращается ко мне,
моя сила!
   Несказанно тому радуясь, я сконцентрировала сознание  на  лошадях.  Через
полчаса появился огромный черный жеребец и рысцой направился прямо  ко  мне.
Люди были потрясены.
   Я - тоже. Даже не ждала, что получится. И что за этим жеребцом  последуют
еще трое других. К тому моменту, когда появился четвертый, к нам прибавилась
еще сотня человек. Толпа покрыла всю вершину холма.
   Я обратилась к ним:
   - Мы проиграли сражение. И некоторые из вас пали духом. Это  естественно.
Ведь вы не были воспитаны как воины. Но война не проиграна. Она продолжается
и будет длиться до тех пор, пока жив хотя бы один из Хозяев Теней.  Если  вы
дрожите за свою шкуру, нам с вами не по  пути.  Уходите  лучше  сейчас.  Ибо
потом я вам этого сделать не позволю.
   Они встревоженно переглянулись, однако отправляться куда-либо в  одиночку
никому не хотелось.
   - Мы идем на север. Наша  задача  -  запастись  едой,  оружием,  а  также
людьми. И научиться воевать. Однажды мы  вернемся.  И  когда  это  случится.
Хозяевам Теней придется чертовски туго.
   Все оставались на местах.
   - Мы отправляемся в путь на рассвете. И те из вас,  кто  решат  пойти  со
мной, будут со мной до конца.
   Я пыталась вселить в них уверенность в том, что мы способны навести  ужас
на весь мир.
   Устраиваясь на ночь, я обнаружила рядом с  собой  Рама  -  он  стал  моим
телохранителем, хотя я и не просила его об этом.
   Засыпая, я подумала о тех четырех черных жеребцах, что не явились на  мой
зов. Когда мы пришли на юг, их было восемь. Это были особые жеребцы,  каждый
из них стоил сотни людей.
   Прислушавшись к шепоту своих новых товарищей,  я  несколько  раз  уловила
слова, которые уже слышала от Нарайяна. Большинство людей произносило  их  с
тревогой.
   Я заметила, что и на Раме была какая-то  тряпица,  но  у  него  она  была
шафранового цвета. И носил он ее без особой гордости, в отличие от  Нарайяна
и Зиндху. Эти трое исповедовали две религии, но у каждого из  них  был  свой
цвет. Что бы это могло значить?
   Нарайян  следил  за  костром.  Он  выставил  дозорных.  Навел   некоторую
дисциплину.  Его  организаторские  способности  были  слишком   хороши   для
разносчика овощей и бывшего раба.
   Меня посетил все тот же  кошмар,  на  сей  раз  особенно  яркий,  однако,
пробудившись, я  смогла  вспомнить  лишь  то,  что  кто-то  звал  меня.  Это
тревожило, но, возможно, это лишь плод моего воображения.
   Каким-то непостижимым  образом,  непонятно  где  Нарайян  за  ночь  сумел
раздобыть  еду,  причем  в  количестве,  достаточном  для  того,  чтобы  все
собравшиеся на холме кое-как позавтракали.
   Мы отправились на рассвете, как я и обещала,  после  того  как  выслушала
сообщение караульных о приближении  вражеского  кавалерийского  отряда.  Мои
люди соблюдали строжайшую дисциплину, что для меня, учитывая обстоятельства,
оказалось приятным сюрпризом.

Глава 8

   Дежагор окружает кольцо холмов.  Долина  находится  ниже,  чем  земля  за
холмами. Эти чаша до сих пор  ,не  превратилась  в  озеро  только  благодаря
сухому климату.
   От двух рек были прорыты два канала, чтобы снабжать водой фермы на холмах
и сам город. Я вела отряд вдоль одного из них.
   Хозяева Теней были слишком заняты Дежагором. И пока они не  наступали  на
пятки, я не слишком торопилась. Цель, которую  я  наметила,  требует  многих
усилий.  Угроза  нападения  укрепляла  дисциплину  в  отряде.  И  я   решила
использовать это для того, чтобы внести кое-какие изменения.
   - Нарайян, мне нужен твой совет.
   - Да, Госпожа.
   - Нам будет трудно удерживать их вместе, когда  они  почувствуют  себя  в
безопасности.
   Я говорила с ним, а также с Рамом  и  Зиндху  как  с  равными  -  они  не
возражали.
   - Знаю, Госпожа. Они хотят домой. От романтики не осталось и следа, -  Он
опять ухмыльнулся. Как мне осточертела эта его вечная ухмылка! - Мы пытаемся
внушить им, что они выполняют свой долг. Но  им  следует  забыть  многое  из
того, что они знали.
   В культуре Таглиоса переплетались несколько непонятных для меня  религий,
каким-то странным образом связанных с кастовой системой.
   На мучившие меня вопросы никто из моих людей не мог дать  вразумительного
ответа. Так устроен мир. Так было, есть и будет. Неплохо бы  устроить  общую
мессу. Но для этого я не обладала достаточной властью. Не всякое препятствие
можно устранить простым приказом.
   И я продолжала расспрашивать. Если бы удалось хоть немного разобраться  в
системе  религиозных  культов,  можно  было  бы  использовать  это  в  своих
интересах.
   - Мне нужны надежные люди, Нарайян, на  которых  я  могла  бы  положиться
абсолютно во всем. Я хочу, чтобы ты нашел мне таких.
   - Ваша воля будет исполнена, Госпожа. Он опять ухмыльнулся. Должно  быть,
у него эта привычка выработалась еще в те времена, когда  он  был  рабом,  -
что-то вроде защитной реакции. И все же... Чем больше я  его  узнавала,  тем
более зловещим он мне казался.
   Но почему? Он  был  настоящий  таглианец,  принадлежал  к  низшей  касте.
Разносчик овощей, обремененный  женой,  детьми  и,  как  он  недавно  узнал,
парочкой внуков. Он был одним из тех, кого считают оплотом  нации,  -  тихий
трудяга, в поте лица зарабатывающий на жизнь. И со мной он обращался  словно
с любимой дочерью. Что в этом было зловещего?
   В Раме же странного было гораздо больше.  В  свои  двадцать  три  он  уже
овдовел. Женился по любви, что для Таглиоса нетипично  -  там  браки  всегда
заключались по  сговору.  Его  жена  умерла  при  родах,  младенец  оказался
мертворожденным. Поэтому в нем столько горечи и  разочарования.  Подозреваю,
что в отряд Рам вступил потому, что искал смерти.
   О Зиндху я не знала ничего.  Говорил  он  только  тогда,  когда  на  этом
настаивали, и казался еще более вкрадчивым, чем Нарайян.  Однако  он  всегда
выполнял порученное ему дело, и  выполнял  его  хорошо,  не  задавая  лишних
вопросов. Всю жизнь меня окружали темные личности. Долго, очень долго я была
женой Властелина - самого мрачного из всех, кого я когда-либо знала. Неужели
я не справлюсь с этими людишками?
   Ни один из них не был глубоко верующим, что тоже казалось  странным,  ибо
вся жизнь таглианца пронизана религией и каждое ее мгновение рассматривалось
как религиозный опыт и было подчинено долгу верующего. Меня  это  беспокоило
до тех пор, пока я не заметила, что религиозный пыл большинства  моих  людей
несколько угас. Я спросила об этом одного из воинов. Ответ его был прост:
   - Здесь нет  священников.  Это  могло  служить  объяснением.  Нет  такого
общества, которое состояло бы только из истинно верующих. А то, что испытали
эти люди, сместило все их представления о Боге.  Их  вытащили  из  привычной
мирной жизни и ткнули лбом в  такие  вещи,  на  которые  религия  не  давала
ответа. Они уже никогда не станут тем, чем  были  раньше.  И  Таглиос  с  их
возвращением будет другим государством.

***

   Численность отряда увеличилась  втрое.  Не  больше  не  меньше,  шестьсот
человек, исповедующих три основные религии и  несколько  отдельных  культов.
Кроме того, более сотни рабов вовсе не таглианского происхождения. Если  они
обретут уверенность в себе, то из них получатся прекрасные воины. Бежать  им
некуда - они были бездомны. А отряд мог стать их домом.
   Беда в том, что при таком множестве разных культов каждый день  отмечался
какой-нибудь праздник. Хорошо еще, что у нас не было священников,  -  хлопот
тогда не оберешься.
   Воины  почувствовали  себя  в  безопасности.  Это  дало  им   возможность
вернуться к прежним привычкам, что, в свою очередь, ослабило их  дисциплину.
Они забыли о войне,  зато,  к  моему  неудовольствию,  вспомнили,  что  я  -
женщина.
   Закон и исторические традиции в Таглиосе ставят женщину на  один  уровень
со скотом. Даже ниже - со скотом обращаются менее вольно.  Женщины,  которым
удается добиться  высокого  положения  в  обществе  или  обрести  авторитет,
вынуждены скрывать это. Они действуют за  спиной  мужчин,  руководят  ими  и
оказывают на них влияние. Еще одно препятствие  на  моем  пути,  может  быть
самое серьезное.
   Как-то утром я вызвала Нарайяна.
   - Мы в сотне миль от Дежагора. - Настроение у  меня  было  отвратительное
из-за ночных кошмаров, нервы - на пределе.
   -  Сейчас  мы  в  безопасности.  -  Их  уверенности  в  этом  можно  было
позавидовать.
   - Я намерена кое-что существенно изменить в нашей жизни. Как много у  нас
надежных людей?
   Он самодовольно ухмыльнулся. Самонадеянная маленькая крыса.
   - Треть. А может, и больше, если как следует проверить.
   - Неужели так много? - Я была удивлена.  У  меня  такого  впечатления  не
сложилось.
   - Вы не с теми общаетесь. Некоторые из наших воинов вполне  обучены.  Что
касается рабов, то они полны ненависти и жаждут мести. В войне против Хозяев
Теней они ни за что не пойдут за  таглианцами.  Некоторые  из  них  искренне
преданы вам, потому что вы - это вы.
   И на том спасибо, малыш.
   - Но большинству трудно повиноваться мне?
   - Вероятно. - Он льстиво и вкрадчиво ухмыльнулся.  -  Таглианцам  нелегко
привыкнуть к вывернутым наизнанку законам естества.
   - По этим законам, сильные подчиняют себе остальных. Так вот,  сильные  -
это я, Нарайян.
   Таглиос таких, как я, еще не видел. Надеюсь, ему не придется испытать  на
себе силу моего гнева. Я бы предпочла обрушить его на Хозяев Теней.
   Он вдруг испугался. И несколько раз поклонился мне.
   - Конечной целью нашего похода по-прежнему является Гойя. Можешь передать
это остальным. В Гойе среди тех, кто выжил, произведем отбор и  займемся  их
перевоспитанием. Но попадем мы туда не раньше, чем наведем порядок  в  своем
отряде.
   - Да, Госпожа.
   - Соберите все имеющееся в наличии оружие. И без пререканий. Распределите
его среди тех людей, кого  считаете  надежными.  Пусть  они  образуют  левый
фланг. А справа пойдут религиозные фанатики. Их необходимо отделить от  тех,
кого они знали до Дежагора.
   - Это может создать некоторые проблемы.
   - Вот и хорошо. Мне необходимо знать корни этих проблем. Я все возмещу  с
лихвой. Приступайте к делу. Разоружите их прежде,  чем  они  сообразят,  что
происходит. Рам, помоги ему.
   - Но...
   - Я сама в состоянии позаботиться о себе, Рам. - Его опека раздражала.
   Нарайян рьяно взялся за дело. В конечном счете  почти  все  расстались  с
оружием добровольно.
   Построившись согласно моему приказу, отряд двинулся маршем, пока  все  не
выдохлись настолько, что сил жаловаться ни у кого не  осталось.  Вечером  мы
остановились, и я объявила смотр. По моему требованию Нарайян поставил левый
фланг позади. Надев свои доспехи, я села на  одного  из  черных  жеребцов  и
прогарцевала перед строем. Вокруг  меня  плясали  ведьмины  огоньки.  Ничего
особенного. Я еще не очень преуспела  в  своих  попытках  возродить  прежние
способности к магии.
   Доспехи, скакун  и  огоньки  предназначались  для  создания  образа,  имя
которому - Жизнедав. Я его придумала еще до того, как Отряд прибыл  в  Мейн,
чтобы сразиться с Хозяевами Теней при Гойе. Вместе с  Костоправом  в  образе
Вдоводела эта дама одним своим видом должна была повергать врагов в  трепет.
В стране, где волшебство воспринимали не как досужие разговоры, а всерьез, и
ведьминых огоньков вполне достаточно.
   Я медленно проехала перед строем, внимательно оглядывая людей. Они поняли
меня. Я высматривала тех, кто склонен к неповиновению, с кем я буду жестка и
нетерпима.
   Проехала еще раз. Если  ты  всю  жизнь  привык  быть  настороже  -  найти
потенциальных бунтовщиков нетрудно.
   - Рам, - я указала на шестерых, - этих отошли прочь. И проследи, чтоб они
не прихватили с собой того, что им никогда не  принадлежало.  -  Я  говорила
так, чтобы было слышно всем. - Во время следующего смотра те, кого я выберу,
отведают плети. А затем мы устроим праздник смерти.
   Ряды шевельнулись. До них дошел смысл сказанного.
   Шестеро вызвавших мое подозрение  в  унынии  удалились.  Я  обратилась  к
остальным:
   - Воины! Поглядите на тех, что справа  от  вас.  И  на  тех,  что  слева.
Поглядите на меня. Те, кого  вы  видите,  -  не  шадариты,  не  гунниты,  не
веднаиты, а просто воины. Воины! Мы ведем борьбу с беспощадным  и  единым  в
своей силе врагом. И когда вы пойдете на него, рядом с вами  будут  не  ваши
боги, а люди, те, что стоят сейчас здесь. Оставайтесь верными своим богам  в
сердце своем, но в этом мире, в этом лагере, в походе, на поле  сражения  вы
будете повиноваться мне. Я буду вашим верховным владыкой. И до тех пор  пока
не исчезнет последний Хозяин Теней, никакая награда - Божья  ли,  правителей
ли - не найдут вас быстрее моей.
   Я сознавала, что, возможно, веду себя слишком жестко. Но  мне  необходимо
было создать свою армию, а время поджимало.
   Пока они переваривали все это, я отъехала в сторону, слезла  с  лошади  и
сказала Раму:
   - Распусти их. И разбей лагерь. Пришли ко мне Нарайяна.
   Расседлав скакуна, я села прямо на  седло.  Рядом  со  мной  пристроилась
ворона, наклонив набок голову. Еще несколько птиц кружило вокруг. Эти черные
демоны были повсюду.
   Костоправ стал из-за них параноиком. Он полагал, что они преследуют  его,
шпионят за  ним  и  даже  обращаются  к  нему.  Я  думала,  у  него  это  от
перенапряжения. Но их вездесущность начинала действовать на нервы и мне.
   Не думать о Костоправе. Нет его. А я хожу по лезвию ножа.  Ни  слезы,  ни
мольбы не вернут его.
   За время нашего похода на север я поняла, что там, в Курганье, я утратила
не только свои магические способности. Я сломалась. И потеряла уверенность в
себе.
   Это вина Костоправа. Его слабость - слишком чуткий, терпимый, доверчивый,
он не мог поверить в то, что в глубинах человеческой души  скрывается  мрак.
Хотя Костоправ достаточно цинично  оценивал  мотивы,  двигающие  людьми,  он
верил: в каждом злодее можно пробудить добрые чувства.
   Этой  вере  я  обязана  жизнью,  однако  даже  факт  моего  спасения   не
подтверждает того, что действительность соответствует этому представлению.
   Пришел  Нарайян,  льстивый,  как  кошка.  Одарил  меня  своей  неизменной
ухмылкой.
   - Нарайян! Нам удалось добиться определенного успеха. И они  приняли  это
нормально. Но впереди еще долгий путь.
   - Религиозные проблемы. Госпожа?
   - Что-то вроде. Но  это  не  самое  серьезное  препятствие.  И  не  такое
преодолевали, - улыбнулась я, заметив его удивление. - Сомневаешься? Ты ведь
меня не знаешь. Ты знаешь лишь то, что слышал. Какая-то  женщина  отказалась
от трона и пошла за Капитаном, так? Но я вовсе  не  тот  капризный  ребенок,
которого ты себе представляешь. Я не какой-то там  недоумок,  унаследовавший
плохонькое царство, до которого ему и  дела  нет.  И  даже  не  дуреха,  что
сбежала с первым встречным авантюристом, захотевшим ее.
   - Мы знаем только то, что ты - подруга Капитана, -  признал  он.  -  Твои
товарищи почти не говорили о твоем прошлом. Я думаю, что ты  нечто  большее,
но насколько - не смею и предположить. ,  -  Могу  подсказать.  -  Все  это,
забавляло. Хоть Нарайяну и хотелось, чтобы я была чем-то  нетривиальным,  он
изумлялся всякий раз, когда  я  вела  себя  не  как  таглианка.  -  Присядь,
Нарайян! Пора тебе узнать, на кого ты ставишь.
   Он посмотрел на меня искоса, но сел. За ним внимательно  следила  ворона.
Пальцы коротышки теребили лоскут на поясе.
   - Я отказалась править империей столь обширной, что ты и за год  не  смог
бы ее пересечь с востока на запад. А с севера на юг она простиралась на  две
тысячи миль. Я создала ее практически из ничего задолго до того, как родился
дед твоего деда. И это не первая основанная мною империя.
   Он недоверчиво усмехнулся.
   - Видишь ли, Нарайян, Хозяева Теней были моими  рабами,  несмотря  на  их
могущество. Они исчезли во время великой битвы двадцать лет  тому  назад.  Я
считала их мертвыми, пока не сдернула  маску  с  убитого  нами  в  Дежагоре.
Сейчас я еще слаба. Два года назад на севере моей империи  была  грандиозная
битва. Мы с Капитаном не дали пробудиться злым силам, что остались от первой
созданной мною империи. Цена победы была слишком велика: я  почти  полностью
утратила свою силу. Сейчас я снова ее обретаю, медленно и мучительно.
   Было заметно, что Нарайян с трудом осознает все это. Ведь я всего-навсего
- женщина. Но поверить мне ему явно хотелось. Он сказал:
   - Ты такая молодая.
   - Я никого не любила, пока не встретила Капитана. То, что  ты  видишь,  -
всего лишь маска, Нарайян. Я пришла в этот мир задолго до того,  как  Черный
Отряд прошел здесь впервые. Я старая, Нарайян. Старая и злобная. Способна на
такое, во что никто  бы  не  поверил.  Зло,  интриги  и  войну  я  знаю  как
собственных детей, я взращивала их  веками.  Я  была  не  только  любовницей
Капитана, но еще и Лейтенантом, и начальником его штаба. Теперь Капитан - я.
Пока я жива, Отряд жив. И продолжает действовать. И обретает новую жизнь.  Я
намерена его воссоздать. Некоторое время он может носить другое имя. Но  все
равно он будет Черным Отрядом. И орудием моей воли.
   Нарайян снова усмехнулся:
   - Может, вы и есть ОНА.
   - Кто "она"?
   -  Скоро,  Госпожа,  скоро.  Всему  свое  время.  Довольно  и  того,  что
возвращение Черного Отряда не вызвало недовольства. - Его глазки забегали.
   - Хорошо, не буду настаивать. Я решила не давить на него.  Нужно  сделать
его посговорчивей.
   - Вернемся к насущим проблемам. Мы создаем армию. К несчастью,  недостает
самого ценного - ветеранов. Воинов некому  обучить  искусству  боя.  Сегодня
вечером, перед тем как они примутся за еду, разделите их на  группы  человек
по десять, по культовой принадлежности. В каждой группе должно быть не более
трех  представителей  одного  культа  и  один  не  таглианец.  Выделите   им
постоянное место в лагере и в строю. Нужно, чтобы эти отделения не  общались
между собой до тех пор, пока  каждое  не  изберет  своего  командира  и  его
заместителя. Хорошо бы им договориться,  как  ладить  между  собой.  Но  они
должны жить жизнью своей команды, и только.
   Еще один рискованный шаг. Люди не в лучшем настроении.  Зато  изолированы
от жрецов и от той религиозной среды, которая питала их суеверия. Всю  жизнь
за них думали жрецы. А здесь у них не  было  никого,  кроме  меня,  кто  мог
сказать, что им следует делать.
   - Я не хочу идти в наступление на Гойю,  пока  в  отделениях  не  избраны
командиры.  Любые  распри  между   членами   отделений   расцениваются   как
провинность и подлежат наказанию. Еще до формирования  создайте  карательные
группы. Как только это будет сделано, отправьте людей ужинать.
   Они займутся приготовлением пищи - и это сплотит их. - Я  махнула  рукой,
давая знак, что он может приступать к делу. Он поднялся:
   - Если они будут есть вместе, Госпожа, они все будут делать вместе.
   - Знаю. - В каждом культе существовали свои нелепые представления о  том,
что можно есть, а что нельзя. Этим и было продиктовано мое требование. Общая
трапеза должна была подорвать самые основы их суеверий.
   Вряд ли  можно  до  конца  искоренить  стародавнюю  вражду,  однако  люди
научатся сдерживать себя в обществе  друг  друга.  Ненавидеть  можно  тогда,
когда объект твоей ненависти - кто-то мало тебе знакомый, а не тот, с кем ты
сражаешься бок о бок и кому вверяешь свою жизнь.
   Мы  начали  овладевать  военным  искусством.  Те,  кто  прошел  некоторую
подготовку, учили  воинов  выстраиваться  в  стройные  шеренги.  Порой  меня
охватывало отчаяние. Я могла многое сделать. Но была одна.
   Чтобы  разобраться  с  политикой,   следовало   бы   обзавестись   мощной
поддержкой.
   К нам присоединились беженцы. Некоторые, правда, потом ушли.  В  основном
те, кто не выдержал суровой дисциплины. Но были и такие, кто  захотел  стать
настоящими воинами.
   Я широко использовала метод кнута, но с еще большей  щедростью  раздавала
пряники. Я пыталась  воспитать  в  них  гордость  за  свой  отряд,  а  также
убежденность в том, что они -  лучше  других,  тех,  кто  не  принадлежал  к
отряду. Кроме того, солдаты должны четко осознавать - доверять можно  только
своим.
   Я не щадила себя. Спала так мало, что ничего не видела  во  сне,  а  если
что-то и снилось - не помнила. Каждую свободную минуту тратила на то,  чтобы
вернуть способности к магии. Скоро мне это понадобится.
   Это было похоже на то, как учишься заново ходить после долгой болезни.

Глава 9

   Хотя я и не ставила перед собой задачу быстрого передвижения,  наш  отряд
намного опередил остальную часть уцелевшего  войска.  Одиночки  и  небольшие
группы задерживала в пути необходимость искать  себе  пропитание.  Когда  мы
сбавили темп перед Гойей, все больше и больше людей стали нагонять  нас.  Но
лишь немногие решили присоединиться.
   Уже было заметно, что мой отряд отличается от других, и это путало.
   По моим подсчетам, от нашей прежней армии  осталось  около  десяти  тысяч
человек. Сколько доберется до Гойи? Если Таглиосу будет сопутствовать  удача
- примерно половина.
   Мы были уже не на своей территории. В сорока милях от Гойи  и  Мейна,  на
земле, исторически принадлежавшей Таглиосу, я велела  остановиться,  разбила
постоянный лагерь и окружила его рвом. Луг на северном берегу чистого ручья.
Южный берег покрыт лесом. Вполне подходящее  место.  Удобно.  Я  планировала
передышку, обучение войска, до  тех  пор  пока  фуражиры  не  опустошат  всю
округу.
   В  последующие  дни  примкнувшие  к  нам  беженцы  принесли  сообщения  о
вражеской кавалерии,  преследовавшей  их.  Через  час  после  того,  как  мы
приступили к устройству лагеря, мне было доложено, что на южной окраине леса
появился дым. Я прошла примерно с милю  и  увидела  клубы  дыма  со  стороны
деревни, расположенной примерно в шести милях вдоль  дороги.  Надо  обдумать
ситуацию. Чем это нам грозит? Неприятностями? А  вдруг  -  удача?  Вряд  ли,
учитывая сложившуюся в данный момент обстановку.
   Из сумерек вынырнул Нарайян.
   - Госпожа, это люди Хозяев Теней. Они устроили  лагерь  с  южной  стороны
леса. Завтра они обнаружат нас. - От его оптимизма не осталось и следа.
   Я задумалась над этим известием:
   - В отряде знают?
   - Да, уже передают эту новость друг другу.
   - Черт. Ну ладно. Поставьте вдоль рва надежных людей. Убейте любого,  кто
попытается бежать. Пусть за всем этим  проследит  Рам,  а  вы  возвращайтесь
сюда.
   - Хорошо, Госпожа. - Нарайян шмыгнул прочь. Иногда он напоминал мне мышь.
Вскоре он вернулся. - Они ворчат - Ну и пусть, пусть себе ворчат, лишь бы не
дезертировали. А люди Хозяев Теней знают о нас? Нарайян пожал плечами.
   - Я хочу знать. Поставьте пикет в четверти мили от края леса. Десятка два
надежных ребят. Пусть не мешают продвижению вражеских разведчиков на  север,
но на обратном  пути  те  должны  попасть  в  засаду.  Пусть  боятся  угрозы
нападения. Тех, кто ни на что другое не годен, отправьте строить  вал  вдоль
ручья.  Застолбите  участок  на  том  берегу,  заточите   копья.   Там   нет
пространства для маневра. Им придется  идти  напролом.  Отдав  распоряжения,
немедленно возвращайтесь.
   В подобной ситуации лучше всего заняться делом, чтобы не впасть в панику.
   - Нарайян, подождите, - окликнула я его. - Выясните, умеет ли  кто-нибудь
обращаться с лошадьми.
   Кроме моих скакунов, в отряде было с  полдюжины  лошадей,  отбившихся  от
табуна и пойманных нами. За моими ухаживал Рам - я научила его этому.
   Ездить верхом в Таглиосе умели только гунниты, то есть  высшая  каста,  и
богатые шадариты. Рабочим скотом служили буйволы и волы.
   Нарайян вернулся уже в  десятом  часу.  Тем  временем  я  понаблюдала  за
поведением своих воинов и осталась довольна: никакой паники или ужаса,  лишь
естественная настороженность. Люди  были  явно  уверены  в  том,  что,  если
останешься  в  отряде,  шансов  уцелеть  у  тебя  больше,  нежели  в  случае
дезертирства. Моего гнева они  опасались  больше,  чем  врага,  пока  только
призрачного. Отлично.
   Я также посмотрела, как ведутся работы на внешней стороне насыпи, а затем
отправилась переговорить с Нарайяном.
   - А теперь мы навестим их лагерь, - сказала я ему.
   - Мы? - Его ухмылка на сей раз была искусственной.
   - Я имею в виду вас и себя.
   - Хорошо. Хотя я чувствовал бы себя спокойнее, если бы мы взяли и Зиндху.
   - А он может тихо передвигаться? - Я с трудом могла представить себе, что
такая туша способна двигаться незаметно.
   - Он будет как мышь. Госпожа.
   - Тогда позовите его. И поспешите. Нам нужна полная темнота.
   Нарайян, как-то странно посмотрев на меня, отправился за Зиндху.  Миновав
караульных, мы пересекли ручей. Нарайян и  Зиндху  шли  по  лесу  крадучись,
словно  всю  жизнь  передвигались  подобным  образом.  Наши  дозорные   были
застигнуты ими врасплох. Они сообщили нам, что со стороны противника вылазок
пока не было.
   - Ишь какие  самоуверенные,  -  проворчал  Зиндху;  впервые  он  при  мне
осмелился высказать свое мнение.
   - Может, они просто непроходимые тупицы. - До сих пор армия Хозяев  Теней
поражала меня лишь своей многочисленностью.
   Их костры  мы  увидели  раньше,  чем  ожидали.  Они  расположились  среди
деревьев. Эту возможность я упустила из виду.  Чертовски  неосторожно  с  их
стороны.
   Нарайян робко коснулся моей руки. И выдохнул мне в ухо:
   - Там их дозорные. Подождите здесь. - Он,  словно  привидение,  скользнул
вперед, а затем так же незаметно вернулся. - Их двое. Оба спят  как  убитые.
Идите осторожно.
   Мы прокрались туда, откуда я могла увидеть  то,  что  хотела.  В  течение
нескольких минут я изучала расположение их лагеря, затем  с  удовлетворением
сказала:
   - Пошли.
   Один из дозорных проснулся. В тот момент, когда Зиндху проследовал  мимо,
тот приподнялся. На его широкую обнаженную спину падал свет от костра.
   Рука Нарайяна метнулась к талии, затем вверх,  словно  он  держал  плеть,
потом  запястье  его  изогнулось,  и  через  мгновение  черная  ткань  змеей
обхватила шею дозорного. Нарайян задушил его в какую-то  секунду,  так,  что
даже не разбудил другого.
   Со вторым расправился Зиндху с помощью своей алой тряпицы.
   Теперь я поняла, для чего они носили набедренные повязки. Это их  оружие.
Нарайян и Зиндху уложили свои жертвы так, что те казались  спящими,  правда,
их языки слишком вылезли наружу. Мои спутники  шептали  над  телами  что-то,
похожее на ритуальные молитвы.
   - Зиндху, останьтесь тут, - велела я.  -  Предупредите  нас,  если  трупы
обнаружат. Нарайян, идемте со мной.
   Я спешила, пока было темно  Когда  мы  добрались  до  лагеря,  я  сказала
Нарайяну:
   - Ловко вы это проделали. Я тоже хочу научиться этому фокусу с тряпицей.
   Мои слова его удивили. Он не ответил.
   - Соберите десять лучших групп. Вооружите их. А  также  позовите  человек
двадцать из тех, кто, по  вашему  мнению,  лучше  всех  умеет  обращаться  с
лошадьми. Рам!
   Рам явился в тот момент, когда я занялась своими доспехами.  Он  выглядел
озлобленным.
   - В чем дело? - Тут я увидела, что он сотворил с моим шлемом. -  Это  еще
что такое, черт возьми? Ведь я просила вас почистить, а не ломать его.
   Он ответил, стесняясь, словно мальчишка:
   - Этот шлем - имитация образа  Кины,  Госпожа.  Одним  из  ее  имен  было
Жизнедав. Понимаете? И в этом облике она выглядела именно так.
   - В следующий раз надо спрашивать. Помогите мне одеться.
   Через десять минут я стояла среди воинов, созванных  Нарайяном  по  моему
приказу.
   - Мы намерены атаковать их. Сейчас мам не требуется ни победа, ни  слава.
Наша задача - отбить у них охоту нападать на нас. Мы  наступаем,  устраиваем
маленький переполох, а затем отступаем.
   Рисуя на земле возле  костра,  я  описала  место  расположения  лагеря  и
наметила тактику боя - Здесь входим -  там  выходим.  Не  тратьте  время  на
борьбу с ними. Убивать не обязательно, достаточно просто ранить. Потому  что
мертвеца  можно  бросить  на  месте,  раненый  же  становится  бременем  для
остальных. Что бы ни случилось, не выходите за дальние границы их лагеря. Мы
отступим, как только они начнут перегруппировку. Хватайте любое оружие. Рам,
поручаю вам лошадей. Запасайтесь если не оружием, то  хотя  бы  едой  -  это
касается всех. Но ни в коем случае  не  рисковать  жизнью  -  ни  своей,  ни
товарищей - только ради  того,  чтобы  побольше  захватить.  И  последнее  -
постарайтесь как можно меньше шуметь. Нам конец, если они нас обнаружат.
   Нарайян доложил, что убитых караульных пока не  обнаружили.  Я  отправила
его вперед, чтобы он и Зиндху пополнили список своих жертв. На  подступах  к
лагерю, примерно в двухстах ярдах, отряд разбился на  мелкие  подразделения.
Когда сто двадцать человек двигаются одновременно, как бы осторожно  они  ни
шли, их все равно будет слышно.
   Я понаблюдала за лагерем и  заметила  некоторое  оживление.  Похоже,  что
наступил момент смены караула.
   Подразделение Рама присоединилось  к  нам.  Я  надела  шлем,  повернулась
спиной к своим и направилась к единственному шатру, имеющемуся в лагере, где
наверняка расположился их командующий. Вынув из ножен меч, я  окружила  себя
ведьмиными огоньками.
   Лезвие меча сверкало огнем. Значит, сила возвращается ко мне.
   Несколько "южан" проснулись с разинутыми от удивления  ртами.  Мои  воины
ворвались в лагерь,, сокрушая все на своем пути. Повалив какого-то  типа,  я
добралась до шатра и, откинув полог, лицом к лицу столкнулась  с  выбежавшим
на шум командиром. Держа обеими руками меч, я размахнулась  и  отрубила  ему
голову. Схватив ее за волосы, высоко подняла над собой, оглядывая лагерь.
   "Южане" даже не пытались защититься. Должно быть, человек двести  из  них
было уже убито. Остальные, очевидно, скрылись. Неужели мне так легко удалось
справиться с ними?
   Подбежали Зиндху и Нарайян и, упав передо мной на  колени,  стали  биться
головой о землю, опять бубня свои молитвы. Между деревьями,  хрипло  каркая,
летали вороны. Мой люди носились по лагерю. Рубили и кололи  налево-направо,
дав волю накопившемуся за ночь страху.
   - Нарайян, проверь, что делают те, кто уцелел. И побыстрее, пока  они  не
вздумали устроить нам контратаку. Зиндху, помогите мне обуздать этих воинов.
Нарайян убежал. Вернулся через несколько минут:
   - Они в четверти мили отсюда, у дороги. Утверждают, что на них напал  сам
дьявол. Возвращаться не хотят. Их командиры говорят им что они  не  выживут,
если не вернутся назад в лагерь.
   Это правда. Может, предпринять еще одну дьявольскую атаку?
   Я собрала людей, и мы неровной линией двинулись к краю  леса.  Нарайян  и
Зиндху пошли вперед.
   Им было ведено дать знак, если "южане" вздумают атаковать. В этом  случае
мы бы отступили.
   Вернувшись,  Нарайян  сообщил,  что  "южане"   расправились   со   своими
командирами.
   -  Улыбка  судьбы,  -  услышала  я  чей-то  шепот.   Надо   будет   ближе
познакомиться с этой  чертовкой  Киной.  Должно  быть,  известная  личность.
Странно, что мне до сих пор не приходилось о ней слышать.
   И вот мы в захваченном лагере. Удалось раздобыть уйму необходимых вещей.
   - Рам, собери  остальных.  Пусть  принесут  колья,  воткнутые  в  насыпь.
Нарайян, подумайте,  кто  не  заслужил  оружия.  -  Теперь  найдется  немало
желающих заполучить  его.  А  оружие  должно  быть  свидетельством  доверия,
наградой за заслуги.

***

   Произошли существенные перемены.  Можно  подумать,  мы  одержали  победу,
подобную той, что была при Гойе. Даже те,  кто  не  участвовал  в  операции,
почувствовали себя уверенней. Это ощущалось в общей атмосфере лагеря. В этих
людях пробудилось  новое  самосознание.  Они  гордились  тем,  что  каким-то
образом были связаны с этой отчаянной вылазкой, и  должным  образом  оценили
мое руководство. Я, со своей стороны, усердно внушала им мысль  о  том,  что
скоро все они станут частью огромной силы.
   Эту  идею  необходимо  было   укрепить   в   их   сознании,   сочетая   с
подозрительностью и недоверием ко всем, кто не принадлежал к отряду.
   Чтобы выковать молот, нужно время. У меня  его  было  явно  недостаточно.
Годы, да нет, десятилетия уходят  на  то,  чтобы  создать  войско,  подобное
Черному Отряду.
   Я же пыталась сотворить что-то вроде моего Золотого Молота, нечто яркое и
в  то  же  время   эфемерное,   смертельное   лишь   для   непосвященных   и
невежественных.
   Настал момент для церемонии,  отделяющей  их  от  остальной  части  мира,
кровавого ритуала, который связал бы их друг с другом и со мной.
   Я велела, чтобы колья с насыпи установили вдоль дороги  к  югу  от  леса.
Затем приказала обезглавить всех убитых "южан", а головы их водрузить на эти
колья. В назидание тем, кому вздумалось бы лелеять подобные амбиции.
   Нарайян и Зиндху были в восторге. Они взялись за мое поручение с огромным
энтузиазмом, причем без видимого отвращения.
   Меня это также ничуть не трогало. И не такое видывала.

Глава 10

   Лебедь лежал в тени на берегу Мейна, лениво наблюдая за поплавком, слегка
покачивающимся на спокойной глади глубокого водоема. Дул теплый  ветерок,  в
тени было прохладно. Он дремал. Чего еще можно пожелать? Рядом присел Нож:
   - Что-нибудь поймал?
   - Не-а. И не знаю, что бы я сделал, если бы поймал. Что случилось?
   - Леди желает  нас  видеть.  -  Он  имел  в  виду  Радишу,  которая,  как
оказалось,  ждала  их  прибытия  в  Гойю,  что,  кстати,  весьма   тревожило
Копченого. - У нее к нам дело.
   - У нее всегда есть к нам дело. А ты не сказал ей, чтобы она катилась  ко
всем чертям?
   - Я решил предоставить эту честь тебе.
   - Лучше бы ты предоставил мне возможность остаться. Мне вполне неплохо  и
тут.
   - Она хочет, чтобы мы доставили Копченого в некий пункт назначения, а  он
туда не хочет.
   - Тогда почему ты ей этого не сказал - Лебедь выдернул удочку из воды. На
крючке ничего не было. - А я-то думал, что  здесь  вся  рыба  сдохла.  -  Он
прислонил удочку к дереву. - Где Корд и?
   - Вероятно, ждет нас там. Он следил за  Джа.  Ему  я  уже  сказал  Лебедь
посмотрел через реку:
   - Душу дьяволу отдал бы за пинту пива. - До того как в Таглиосе  началась
вся эта заваруха, они занимались пивоваренным делом.
   Фыркнув, Нож отправился к крепостной башне у брода, ведущего в Гойю.

***

   Крепость стояла на южном  берегу  Мейна.  Она  была  построена  Хозяевами
Теней, чтобы защитить их владения на  южном  берегу,  после  того  как  была
отбита их атака на Таглиос Потом крепость захватил Черный Отряд после победы
на  северном  берегу.  Таглианские  строители  занимались  ее   укреплением,
одновременно закладывая еще одну - на северном берегу.
   Лебедь разглядывал пестрое поселение  к  западу  от  крепости.  Там  жили
восемьсот человек. Часть из них - строители, но большинство - беженцы с юга.
Одна довольно многочисленная группа особенно раздражала его.
   - Думаешь, Джа вычислил, что Госпожа здесь? Джахамара Джа был шадаритским
жрецом, рвущимся к власти. Он командовал конницей наемников во  время  южной
экспедиции. Его поход на север был столь стремительным и успешным, что всего
за несколько дней ему удалось заставить Лебедя и его сторонников отступить к
реке.
   - Я думаю, он догадался. Прошлой ночью он пытался отправить посыльного.
   - Радиша через Лебедя запретила кому бы то ни было пересекать  реку.  Она
не хотела, чтобы новость о поражении Таглиоса распространилась  прежде,  чем
стали бы известны истинные масштабы трагедии.
   - Ну?
   - Посыльный утонул. Как говорит Корди, Джа считает, что это сделал именно
он. - Нож злорадно хмыкнул. Он ненавидел  жрецов,  и  травить  их  было  его
любимым занятием. Причем всех без исключения.
   - Отлично. Это вынудит его держаться подальше от нас, пока мы  не  решим,
что с ним делать.
   - Я знаю, как нам следует с ним поступить.
   - Это может иметь политические последствия, - предупредил его Лебедь.
   - У тебя все проблемы решаются одинаково. Горло перерезать  -  и  дело  с
концом.
   - Но это  и  вправду  самый  быстрый  способ.  Стража  у  ворот  крепости
отсалютовала. Радиша благоволила к ним, и именно они - Лебедь, Нож и Махер -
правда, вопреки их желанию, отвечали за безопасность Таглиоса.
   - Мне следует научиться быть дальновидным,  Нож.  Я-то  надеялся,  что  с
появлением Черного Отряда нам не придется заниматься всем этим.
   - Тебе еще многому следует поучиться, Лозан. Корди и Копченый ждали их  у
двери комнаты, которая была тайной приемной Радиши. Копченый  выглядел  так,
словно мучился расстройством желудка. Если бы у него  была  возможность,  он
немедленно бежал бы отсюда.
   - Ты что-то мрачен, Корди, - сказал Лебедь.
   - Да просто устал. В основном оттого, что забавлялся с этим карликом.
   Лебедь приподнял бровь. Корди был в высшей степени спокойным и терпеливым
человеком. Вероятно, Копченый сильно утомил его.
   - Она готова?
   - В любую минуту.
   - Тогда не тяни. Меня там, в реке, ждет рыба.
   - Да, поседеет твоя рыба, пока ты вернешься. - Махер постучал в  дверь  и
подтолкнул колдуна вперед.
   Когда Лебедь притворил дверь, с другой стороны в  комнату  вошла  Радиша.
Здесь, в неофициальной обстановке, в обществе мужчин, не принадлежащих к  ее
кругу, ей не обязательно было следовать традициям.
   - Ты сказал им, Корди?
   Лозан и Нож обменялись взглядами. Между их  старым  приятелем  и  Радишей
такие отношения, которые позволяют ей называть его по прозвищу? Интересно. А
как он ее зовет?
   - Нет еще.
   - В чем дело? - спросил Лебедь. Радиша ответила:
   - Мои люди связывались с воинами. До них  дошел  слух,  что  та  Госпожа,
которая была Лейтенантом Черного Отряда, осталась жива. Она пытается собрать
остатки армии к югу отсюда.
   - Это лучшая новость из тех, что мне  приходилось  слышать  за  последнее
время, - сказал Лебедь. Он подмигнул Ножу.
   - Неужели?
   - По мне, так потерять такую женщину было бы вопиющей несправедливостью.
   - Так и знал. Ты пошляк, Лебедь.
   - Виноват. Но стоит лишь однажды взглянуть  на  нее...  Итак,  она  жива.
Замечательно. Вышвырни нас троих и возьми профессионала продолжить начатое.
   - Это еще посмотрим. Могут возникнуть трудности.  Корди,  расскажи  им  о
случившемся.
   - Со Второго только что пришло  около  двадцати  человек.  Они  держались
подальше от дороги, чтобы не натолкнуться на дозорных Хозяев Теней. Примерно
в семидесяти милях отсюда им удалось захватить в плен несколько человек.  Те
рассказывают, что их лагерь подвергся нападению  Кины  с  армией  призраков.
Большинство убито.
   Лебедь посмотрел на Ножа, потом на Радишу, потом на Корди:
   - Я что-то не понимаю. Кто это - Кипа? И  что  случилось  с  Копченым?  -
Копченый трясся, словно его окатили ледяной водой.
   Махер и Нож пожали плечами Они не знали.
   Радиша опустилась в кресло:
   - Устраивайтесь поудобней. - Она  прикусила  губу.  -  Это  будет  трудно
объяснить.
   - Тогда сразу - поближе к делу, - сказал Лебедь.
   - Да, конечно. - Радиша собралась с духом. - Кина не принадлежит к  сонму
богов, однако все боятся ее. Ее нельзя называть по имени,  ибо  она  явится,
как только оно будет произнесено. Очень неприятная особа. К  счастью,  число
тех, кто исповедует ее культ, - невелико. Эта  секта  официально  запрещена.
Приверженность ей - достаточное основание для смертного приговора. И  на  то
есть причины. Культ Кины непременно включает в себя пытки и убийства.  Члены
секты уповают на приход того, кого они называют  Предреченным,  а  также  на
наступление Года Черепов. Иногда они именуют себя Обманниками. Они не  знают
национальных или этнических различий. Эти люди вполне респектабельны, внешне
живут  жизнью  своей  общины.  И  никогда  не  скажешь,  кто  из  ее  членов
принадлежит к этой секте, - им может оказаться абсолютно любой. О  том,  что
она все еще существует, знают лишь немногие.
   До Лебедя не совсем дошел смысл всего сказанного.
   - Не понимаю, чем она отличается от шадаритской Гады или Хади? -  заметил
он. Радиша мрачно улыбнулась:
   - Тем, что эти призраки существуют на самом деле.  -  Гада  и  Хади  были
двумя воплощениями шадаритского бога Смерти.  -  Джа  мог  бы  привести  вам
тысячу доводов за то, что Хади - котенок по сравнению с Киной.  -  Джахамара
Джа исповедовал культ Хади.
   Лебедь пожал плечами, он сомневался, что понял бы разницу, даже  если  бы
ему объяснили достаточно наглядно.  Он  давно  уже  оставил  всякие  попытки
разобраться в запутанном пантеоне таглианских богов, каждый из которых  имел
по десять, а то и по двадцать воплощений. Он указал на Копченого:
   - Ас этим что? Он трясется так, что, боюсь, вот-вот запачкает штаны.
   - Копченый утверждал, что Год Черепов, то есть год хаоса и кровопролитий,
настанет, если мы обратимся за помощью  к  Черному  Отряду.  Правда,  он  не
верил, что это произойдет на самом деле. Просто ему хотелось запугать  моего
братца, как бы тот не сделал чего-нибудь, что внушает  Копченому  страх.  Но
поскольку это именно он предсказал наступление Года Черепов, то  и  оказался
вовлеченным в игру.
   - Конечно. Послушайте, - нахмурившись, произнес Лебедь, он все еще был  в
недоумении. - Давайте по порядку. Итак, существуют культ смерти  и  те,  кто
его проповедует. По сравнению с ними монстров Хади  и  Гада  с  их  жрецами,
например Джа, можно  считать  невинными  младенцами?  И  те,  кто  знаком  с
первыми, при их упоминании готовы наложить от страха в штаны?
   - Да.
   - Их богиня - Кина?
   - Это самое известное из ее имен.
   - Да ну? А я-то думал, что боги, у которых кличек  как  у  двухсотлетнего
разбойника, в Таглиосе - редкость.
   - Кина - имя, данное ей гуннитами.  Ее  также  называют  Патва,  Компара,
Бхомана и так далее. И гунниты, и шадариты, и веднаиты - все включают  ее  в
свой пантеон.
   - Ха. Ну ладно. Значит, существует некая задира в черном одеянии по имени
Кина. Но как случилось, что ни я, ни Корди, ни Нож слыхом о ней не слыхали?
   Радиша несколько смутилась:
   - От вас скрывали. Ибо вы были чужаками. К тому же вы пришли с севера.
   - Может, оно и так. А при  чем  тут,  интересно,  север?  Но  почему  это
ввергает всех в панику? Из-за какого-то типа, захваченного нами  в  плен,  у
всех трясутся поджилки при имени этой Кины! А может, он врет? Лично мне  это
все представляется несерьезным.
   - Возражение принято. Незачем было держать вас в неведении. Теперь  же  я
посылаю вас проверить сведения, полученные от пленного.
   Лебедь усмехнулся. У него был свой подход к людям.
   - Тогда перестаньте нас бранить и расскажите все по порядку. То,  что  вы
связались с Черным Отрядом, - уже плохо. Но если вы собираетесь дразнить нас
и водить за нос только потому, что мы - не уроженцы Таглиоса...
   - Довольно, Лебедь. - Радишу раздражал его вызывающий тон.
   Копченый издал звук, похожий на собачий вой. И затряс головой.
   - Что с ним? - потребовал объяснений Лозан. Еще немного,  и  он  придушит
этого старого придурка.
   - Копченому чудятся призраки во всякой тени. В данном случае  он  боится,
что вы - шпионы Черного Отряда.
   - Конечно. Вот гад! Кстати, еще одна загадка. Отчего все  так  нервничают
из-за этих ребят? Может, они и наделали дел в здешних местах во время своего
похода на север, так ведь это когда было! Четыреста лет тому назад.
   Радиша никак не отреагировала на его замечание.
   - Прошлое Кины туманно. Ведь она - богиня чужеземная. По  легенде,  Князь
Тьмы обманным путем завладел физическим обликом самого  красивого  из  богов
Света и пребывал в нем в течение целого года. За это время он сумел  влюбить
в себя Махи, богиню Любви, которая родила от него дочь  Кину.  Кина  выросла
красавицей, красивее матери, но у нее не было  ни  души,  ни  способности  к
любви или состраданию, хотя она хотела иметь все это. И она никак  не  могла
утолить свою жажду. Жертвами стали как люди, так и боги  Света  и  Тьмы.  Ее
называли Пожирательницей Душ или  Богиней-Вампиром.  Из-за  нее  боги  Света
настолько ослабли, что боги Тьмы решили подчинить их себе, натравив  на  них
сонм демонов. И тогда боги Света обратились к Кине с мольбой о помощи. Она и
вправду помогла  им,  но  почему  -  неизвестно.  Сразившись  с  демонами  и
повергнув их в прах, богиня поглотила их и их черные дела.
   Радиша с минуту помолчала. Затем продолжила:
   - Кина стала  еще  более  устрашающей.  К  ее  именам  добавились  новые:
Поглотительница, Уничтожительница  и  Разрушительница.  Она  превратилась  в
силу, пребывающую вне Света и Тьмы, стала общим врагом. Ужас, наводимый  ею,
заставил силы Света и Тьмы объединиться против нее.  И  родной  отец  тайком
наслал на нее зачарованный сон.
   - Эта легенда похожа на любой миф, - пробормотал Нож. - И  смысла  в  ней
столько же. То есть нисколько.
   Тут Копченый пропищал:
   - Кина - олицетворение той силы, которую некоторые называют энтропией.  -
И, обернувшись к Радише, добавил: - Поправьте меня, если я не  прав.  Радиша
проигнорировала его замечание:
   - Перед тем как заснуть, Кина сообразила, что попала в ловушку.  Засыпая,
она выдохнула мельчайшую частицу своей  сущности,  совсем  крохотную,  некое
подобие призрака. С тех пор как тень оно бродит  по  миру  в  поисках  живой
оболочки, чтобы  вселиться  в  нее.  Тогда  настанет  Год  Черепов,  и  Кина
проснется.
   Лебедь хмыкнул и произнес ворчливым старушечьим тоном:
   - Вы верите во всю эту чепуху?
   -  Верю  не  верю,  не  это  важно.  Лебедь.   Верят   Обманники.   Стоит
распространиться известию,  что  кто-то  видел  Кину,  и  этому  будет  хоть
какое-нибудь  подтверждение,  тут  же  поднимется  волна  убийств  и  пыток.
Погодите! - Она подняла руку. - Народ Таглиоса, отрицая нормальный ход жизни
и смену поколений, созрел для взрыва. Обманники мечтают, чтобы это случилось
и  наступил  Год  Черепов.  Мне  и  моему  брату  хотелось  бы  хоть  как-то
контролировать ситуацию.
   Нож проворчал что-то насчет нелепых религиозных представлений  и  выразил
недоумение, отчего это люди не расправятся с жрецами-самозванцами, когда еще
те находятся в колыбели.
   Радиша заметила:
   - Мы не думаем, что у Обманников существует четкая иерархическая система.
Судя по всему, они объединяются в свободные общины, или группы, во  главе  с
вожаком, которого избирают. А  тот  назначает  жреца,  а  также  толкователя
знамений, и так далее. Власть лидера не абсолютна. Он обладает авторитетом и
пользуется влиянием в рамках своей общины, но, чтобы заслужить почитание, он
должен совершить какой-то значительный поступок.
   - Лично мне они не кажутся такими уж монстрами, - сказал Нож.
   Радиша бросила на него сердитый взгляд:
   - Жрецы должны быть образованными и неподкупными. Обманники  не  брезгуют
ничем в своей преступной деятельности.  Раз  в  год  они  распределяют  свои
награды в соответствии с тем, как жрец оценивает вклад каждого члена секты в
дело прославления Кины. Чтобы аргументировать свои решения,  если  возникает
спор, жрец ведет подробную хронику деяний клана.
   - Превосходно, - резюмировал Лебедь. - Но каковы ваши планы  в  отношении
нас? Надо полагать, нам придется тащить с собой Копченого,  чтобы  выяснить,
что на самом деле произошло с людьми Хозяев Теней.
   - Да.
   - С какой стати?
   - Мне казалось, я достаточно объяснила. - Радиша старалась держать себя в
руках.  -  Если  это  действительно  была  Кина,   нас   ожидают   серьезные
неприятности. И Хозяева Теней в сравнении с  этим  покажутся  нам  невинными
овечками.
   - Я вас предупреждал! - завизжал Копченый. -  Я  вас  предупреждал  сотни
раз. Но вы слушать не хотели. Вы думали, что сторгуетесь с самим дьяволом.
   - Заткнись! - Радиша метнула в него свирепый взгляд. - Я, как  и  Лебедь,
устала от тебя. Идите и узнайте, что случилось на самом деле. По возможности
попытайтесь расспросить об этой женщине - Госпоже.
   - Этим готов заняться я, - сказал Лебедь, ухмыляясь. - Идем, приятель.  -
Заграбастав Копченого, он обратился к Радише:  -  Вы  думаете,  что  сумеете
справиться без нас с Джахамара Джа?
   - Смогу.
   Взгромоздившись на лошадей, готовые к отправке, ждали Ножа  и  Копченого.
Лебедь спросил:
   - Корди, у тебя нет такого ощущения, будто тебя заманили в лес и оставили
там одного, а вокруг глубокая ночь и ни зги не видно?
   - Ага. - Привычка думать у Махера была развита несколько  больше,  чем  у
Лозана и Ножа. - Они боятся, что мы узнаем правду и откажемся участвовать  в
этом деле. А их положение отчаянное. Они потеряли Черный Отряд, и мы  -  это
все, что у них осталось.
   - Как в старые добрые времена.
   - Ага.
   Старые времена. То есть до того, как пришли профессионалы. Тогда  страна,
которая стала их домом, поневоле сделала из них своего рода вождей, так  как
враждующие между собой религиозные  секты  не  могли  мириться  с  тем,  что
приходится подчиняться неверующим. Год, проведенный  здесь,  когда  пришлось
играть роль поводырей - хотя и сами едва  ли  были  зрячими,  -  преодолевая
политические барьеры на каждом шагу, убедили Лебедя в том, что Нож был прав,
утверждая, что мир не пострадает, если в нем исчезнет несколько сотен  тысяч
жрецов, считающих себя избранными.
   - Ты веришь в ее болтовню о Кине?
   - На мой взгляд, она не то чтобы врет... Просто забыла  сказать  нам  всю
правду до конца.
   - Может, когда мы вытащим Копченого миль на  сорок  отсюда,  нам  удастся
выбить эту правду из него?
   - Возможно. Однако не следует забывать о том, на что он способен.  Вдруг,
если мы его напугаем, он  захочет  продемонстрировать  нам  свои  колдовские
таланты. Так, все. Они идут.
   Копченый плелся, словно на эшафот. Нож, как всегда,  выглядел  несчастным
Но  Лебедь  знал,  что  тот   на   самом   деле   доволен.   Нож   радовался
предоставившейся возможности дать кое-кому под зад.

Глава 11

   Раненый думал, что находится во власти наркотического сна.  Как  врач  он
знал, что наркотики странно действуют на сознание. А грезы  были  более  чем
странными... Он никак не мог избавиться от них.
   Какая-то часть его сознания еще в состоянии была наблюдать,  воспринимать
и удивляться плавному полету в нескольких футах от поверхности земли. Иногда
над  ним  мелькали  ветви  деревьев,  иногда  боковым  зрением  он   замечал
проносящиеся мимо холмы. Как-то он увидел себя среди  высокой  травы.  А  то
вдруг почудилось, что несется над широким пространством воды.
   Время от времени он чувствовал на себе взгляд огромного вороного скакуна.
Казалось, что он где-то его  видел,  однако  части  этой  картины  никак  не
соединялись в единое целое.
   Иногда фигура в бесформенной робе верхом  на  животном  низко  склонялась
пустым капюшоном.
   Он допускал, что все это вполне реальные пещи... Но непонятно  было  само
их присутствие здесь. И только лошадь казалась чем-то знакомым.
   Черт. Он не мог вспомнить, кто он. Какого-либо порядка в мыслях не  было.
То, что, вероятно, происходило с  ним  когда-то,  теперь  предстало  воочию,
создавая впечатление чего-то реального.
   Перед его взором навязчиво появлялись картинки - фрагменты битв. Края  их
были зазубренными, а середина ярко-алой - как кровь. Сцены резни и бойни.
   Иногда всплывали имена и названия. Лорды.  Чары.  Берилл.  Розы.  Лошадь.
Дежагор. Курганье. Мост Королевы. Снова Дежагор. Последний - слишком часто.
   Иногда пред ним возникала женщина с Дивными  голубыми  глазами,  длинными
черными волосами. Одета всегда во все черное. Должно быть, она много значила
для него. Да. Единственная женщина... Через мгновение она  исчезала,  вместо
нее всплывали другие лица. Они имен не имели, но были  ему  знакомы.  Словно
призраки, ждущие, когда он наконец присоединится к их компании.
   Время от времени он ощущал боль в груди. И чем сильнее она  была,  тем  с
большей готовностью он ее встречал. В такие  минуты  мир  приобретал  вполне
реальные черты. Но потом появлялся некто в черном, и он опять  погружался  в
мир своих грез.
   Кто этот спутник в черном - Смерть? Может, он уже в ином  мире?  Но  Дать
ответы на эти вопросы его разум был бессилен.
   Он никогда не был религиозен. Он верил, что смерть  -  это  когда  просто
перестаешь существовать, подобно раздавленному жуку или утонувшей  крысе,  а
бессмертие означает лишь память в сердцах тех, кого ты оставил.
   Краткое бодрствование редко прерывало долгий  сон.  Он  потерял  ощущение
времени.
   В какой-то момент его коснулось чувство:  Такое  уже  когда-то  было,  он
где-то видел это дерево, одинокое, наполовину  засохшее,  мимо  которого  он
прошел и оказался вскоре в сумрачном лесу.
   Дерево почему-то много значило для него.
   Он проплыл сквозь лес, оставив его позади, пересек поляну  и  очутился  в
каком-то помещении. Внутри было темно.
   Краем глаза  заметил  свет  лампы.  Опустился,  спина  коснулась  плоской
поверхности.
   Появилась фигура в черном и склонилась над ним. Рука  в  черной  перчатке
коснулась его. Сознание отключилось.

***

   Он проснулся голодным как волк и весь в  поту.  Грудь  внезапно  пронзила
резкая боль. Голову сдавило так, будто ее набили мокрой ватой.  У  него  был
жар. Сознание работало вполне ясно, чтобы по этим симптомам он мог поставить
себе диагноз ранение плюс сильнейшее переохлаждение. Может  стать  летальной
комбинацией.
   В голове была полная чехарда. Воспоминания  кувыркались,  как  шаловливые
котята, без всякого смысла.
   Он вел войско в сорок тысяч человек  на  битву  при  Дежагоре.  Из  этого
ничего хорошего не вышло. Он пытался собрать оставшихся людей. Но  откуда-то
пущенная стрела пронзила его кольчугу и грудь. Он упал. А  знаменосец  надел
на себя его доспехи, пытаясь предотвратить неизбежное.
   Очевидно, Мургену это не удалось.
   Из пересохшего горла вырвался хрип, словно его душили.
   Явилась фигура в черном.
   Теперь он вспомнил. Это тот, кто неотступно следовал за Черные Отрядом, в
вечном сопровождении вороньих стай.
   Догадка пронзила его, как удар молнии.
   Душелов!
   Этого быть не могло... Чтобы мертвец бродил вот так...
   Душелов. Когда-то наставница, затем хозяйка, а  уже  потом  враг  Черного
Отряда. Все это  было,  однако,  очень  давно.  Считалось,  что  она  умерла
пятнадцать лет назад.
   Ведь он был там. Видел, как ее убили... Он сам помогал ее поймать...
   Он  снова  попытался  встать.  Какая-то  непонятная  сила  побуждала  его
вступить в борьбу с тем, с чем биться было невозможно.
   Рука в перчатке остановила его. А мягкий голос произнес:
   - Не напрягайся. Ты еще не вполне здоров. Ты так долго ничего не ел и так
мало пил. Проснулся? Понимаешь, что происходит?
   Он сделал попытку кивнуть головой.
   - Прекрасно. Давай я помогу тебе чуть-чуть приподняться. И выпей бульона.
Зря не трать силы. Дай своему организму восстановиться.
   Усадив его, она заставила его попить через соломинку. Он проглотил  около
пинты и сумел удержать бульон в себе. Вскоре почувствовался некоторый прилив
сил.
   -  Пока  хватит.  А  теперь  попробуем  умыться.  Действительно,  он  был
отвратительно грязен.
   - Как долго? - прохрипел он.
   Она сунула ему в одну руку кружку с водой, а в другую соломинку.
   - Пей. И не разговаривай. - Она стала разрезать на нем одежду.  -  Прошло
семь дней с тех пор, как тебя. Костоправ, ранили.
   Голос ее сейчас был  совсем  другой.  Он  менялся  каждый  раз,  когда  в
разговоре возникала пауза. Он звучал грубо,  почти  как  мужской,  и  в  нем
угадывалась насмешка - непонятно, над кем или над чем.
   - Ваши товарищи до сих пор удерживают Дежагор, к большому  неудовольствию
Хозяев Теней.  Командует  Могаба.  Он  упрямый,  но  его  легко  вывести  из
равновесия. Все это не сможет продолжаться вечно -  силы,  брошенные  против
него, слишком велики.
   У него вертелся на  языке  вопрос.  Она  опередила.  Насмешливым  голосом
спросила:
   - Она? - И злобно хихикнула: - Да. Она  жива.  Иначе  все  это  не  имело
смысла.
   Продолжала уже другим голосом, на  этот  раз  женским,  однако  звучавшим
напряженно, как натянутая тетива:
   - Она пыталась убить меня! Ха-ха! Да. И ты тоже, любовь моя, был  там.  И
помогал ей. Но я не держу на тебя зла.  Ты  был  во  власти  ее  чар.  И  не
сознавал, что творишь. Но ты искупишь свой грех, если поможешь мне отомстить
ей.
   Он не ответил.
   Она мыла его, обильно расходуя воду. Из-за ранения он потерял в весе,  но
по-прежнему производил впечатление огромного мужчины, ростом шесть  футов  и
четыре дюйма. Ему было около сорока пяти, каштановые волосы с залысинами  на
лбу, неровная, бугристая кожа. Холодно-голубые узкие  глаза  жестко  глядели
из-под сдвинутых бровей. Тронутая сединой  борода  обрамляла  тонкие,  почти
никогда не улыбавшиеся губы. Лицо когда-то, может, и  казалось  симпатичным,
но время беспощадно. Теперь даже в минуты покоя  оно  оставалось  суровым  и
несколько отрешенным.
   Сейчас  он  мало  походил  на  того  человека,  которым  был   всю   свою
сознательную жизнь, - на летописца  и  лекаря  Черного  Отряда.  Теперь  его
внешность больше соответствовала той роли, которую  ему  пришлось  взять  на
себя, - Капитана.
   Некий подросток-хулиган, который только и ждет, чтобы затеять  драку.  Но
этот облик был ему явно не по душе.
   Душелов отмывала его с поистине материнской тщательностью.
   - Пощади мою кожу.
   - Рана заживает  слишком  медленно.  Тебе  придется  объяснить  мне,  что
делать.
   - Тоже мне, нашлась целительница. Скорее убийца.
   Ее заботливость  беспокоила  Костоправа.  Хотя  собственная  жизнь  и  не
представляла уже никакой ценности. Кто он  такой,  в  конце  концов?  Старый
наемник, всем осточертевший, чудом оставшийся в живых. Он попытался спросить
ее об этом.
   Она захохотала. В смехе звенел восторг ребенка.
   - Всего лишь месть, мой дорогой, тихая и коварная. Причем я до нее  и  не
дотронусь. Она угробит себя собственными руками.
   Погладив его по щеке, она коснулась пальцем его губ.
   - Мне пришлось долго ждать этого момента,  но  я  всегда  знала,  что  он
настанет. Предопределенность. Осуществление.  Магия.  Три  фатальных  слова.
Судьба. Я знала это до встречи с тобой. - Снова детский смех. - Она была уже
дряхлой старухой, когда приобрела такое сокровище. Я отомщу ей, отняв его.
   Костоправ закрыл глаза. Он еще плохо соображал. Но  понимал,  что  сейчас
ему опасность не грозит. Из этой ловушки он легко выберется.
   В самом деле, какое из него орудие мести, он ведь совершенно сломлен.
   И он думать об этом забыл. Прежде всего ему  надо  поправиться.  Позже  у
него будет время для того, чтобы предпринять необходимые меры.
   И опять смех. На сей раз он принадлежал  женщине  взрослой  и  умудренной
опытом.
   - Помнишь, какие проделки мы устраивали вместе, Костоправ? Ту шутку,  что
мы сыграли с Загребущим? А с Хромым как порезвились?
   Костоправ буркнул  в  ответ.  Да,  он  помнил.  Если  это  можно  назвать
проделками...
   - Тебе еще всегда казалось, что я умею читать твои мысли.
   Он все помнил. И свой страх перед этой ее способностью читать его  мысли.
Сейчас он снова его ощутил.
   - И вправду помнишь. - Она снова засмеялась. - Я  так  рада.  Мы  отлично
повеселимся. Ведь все до единого считают нас мертвыми.  А  раз  тебя  нет  в
живых, можно делать что хочешь. - Теперь она хохотала, как сумасшедшая. - Мы
будем их преследовать, Костоправ. Таков мой план.

***

   Теперь у него было достаточно сил, чтобы ходить. Правда, не  без  помощи.
Силы возвращались к нему. И все же большую часть  времени  он  спал.  Ивидел
кошмары.
   Место, в котором он  находился,  порождало  их.  Но  он  этого  не  знал.
Сновидения подсказывали ему, что все здесь: деревья, камни, земля -  хранили
память о совершенных злодеяниях.  Он  чувствовал,  что  сны  соответствовали
действительности, но, проснувшись, не находил тому подтверждения. Разве  что
зловещие вороны вокруг - их тут были десятки, сотни, тысячи.
   Стоя на пороге их "жилища" - полуразрушенного  каменного  здания  посреди
темного леса, - он спросил:
   - Что это за место? Тот самый лес, в  котором  я  преследовал  вас  много
месяцев тому назад?
   - Да. Это Священная  роща  тех,  кто  поклоняется  Кине.  Здесь  есть  ее
изображения - правда, они заросли плющом. Когда-то эта  роща  много  значила
для Черного Отряда. Они отняли ее  у  шадаритов.  Земля  тут  сплошь  усеяна
костями.
   Он медленно повернулся к  ней,  заглянул  под  капюшон.  Он  старался  не
смотреть на ящик, который она держала под мышкой. Он  знал,  что  в  нем,  -
Черный Отряд?
   - Они устраивали здесь жертвоприношения. Сто тысяч военнопленных.
   Костоправ побледнел. Как тяжело ему это слышать. История  Черного  Отряда
слишком дорога ему. В ней не должно быть места злодеяниям.
   - Это правда?
   - Правда, любовь моя. Я видела книги, которые скрывал от тебя этот колдун
Копченый.  Среди  них  находились  и  считающиеся  утраченными  тома   ваших
Летописей. Ваши предшественники были людьми жестокими. Их миссия потребовала
жертвы в миллион жизней...
   У него все сжалось внутри:
   - Жертвы чему? Кому? Зачем?
   Она ответила не сразу. Ответ ее не был правдой.
   - Это не совсем ясно. Может, ваш лейтенант Могаба знал это. - Не  столько
сами слова, сколько то, как она произнесла их, ее тон, вызвали у него дрожь.
Он верил этому. Во время своего пребывания в Отряде  Могаба  и  вправду  вел
себя странно и скрытно. Как же теперь он следовал традициям Черного Отряда?
   - Те, кто исповедует культ Кины, бывают в этой роще дважды в году. И  раз
в месяц они устраивают здесь свой Фестиваль  Огней.  Нам  следует  закончить
свои дела до их прихода.
   Костоправ встревожился:
   - А зачем мы тут вообще?
   - Поправляем здоровье, - рассмеялась она. - Нам нужно уединенное место. А
этой рощи все сторонятся. Как только поставлю тебя на ноги, попрошу от  тебя
ответной услуги. - Все еще смеясь, она откинула капюшон. Головы не было. Она
приподняла ящик, примерно в фут шириной,  который  был  всегда  при  ней,  и
открыла маленькую дверцу. Он увидел красивое женское лицо. Оно  было  похоже
на лицо его возлюбленной - но на том была печать жизненных невзгод.
   Невозможно.
   Он вспомнил тот день, когда эта голова была отсечена от тела и валялась в
пыли, вытаращив на него и на Госпожу глаза. Ее сестра. Она получила тогда по
заслугам. Тогда Душелов предала Госпожу, попытавшись занять ее трон.
   - Я не могу это сделать.
   - Разумеется, можешь. И сделаешь.  Потому  что  это  сохранит  вам  обоим
жизнь. Ведь жить хотят все, не так ли? Я хочу, чтоб  она  жила,  потому  что
хочу видеть ее страдающей. Ты же хочешь жить ради нее, а также ради  Черного
Отряда, а также потому... - она тихо засмеялась, - потому, что пека живешь -
надеешься.

Глава 12

   Прогремел гром. Серебристая молния сверкнула в темных  облаках,  расколов
темно-коричневое небо. Землисто-серая живая масса огласила ревом базальтовую
равнину, устремившись к золотистым колесницам богов. Из  этой  массы  вперед
выступила обнаженная фигура высотой футов в  десять,  словно  выточенная  из
отполированного черного дерева. Она стояла, расставив  ноги,  затем  сделала
шаг вперед. Земля дрогнула.
   Это была прекрасная женщина, если не считать, что у нее абсолютно не было
волос;  талия  затянута  поясом  из  детских  черепов.  И  вдруг   ее   лицо
преобразилось - только что оно сияло красотой, а через минуту стало  ужасным
и безобразным, с горящими глазами и клыками вампира.
   Женщина схватила  демона  и  начала  пожирать  его,  раздирая  на  части,
разбрасывая вокруг внутренности. Кровь, которая капала на  землю,  прожигала
почву. Челюсти существа растянулись. Она заглотнула голову демона целиком. В
горле двигался комок, как у змеи, расправляющейся с мышью.
   Сонмы визжащих демонов осаждали ее. И не  могли  побороть.  Она  пожирала
одного за другим и с каждым разом становилась все больше и страшнее.
   - Я здесь, дочь. Открои мне. Я - твоя мечта. Я сила.
   Голос легкой паутинкой пронесся по золотистым пещерам, где вдоль проходов
сидели неподвижно застывшие старики. Некоторые из них были покрыты тончайшей
паутинкой льда, словно тысячи пауков соткали ее из замерзших водяных  струй.
Дивный лес сосулек свисал над ними со свода.
   - Иди. Я - то, что ты ищешь. Ты - мое дитя.
   Но все было так ненадежно, нельзя ступить ни вперед, ни назад.
   А голос все звал, все манил в бесконечном терпении.

***

   Теперь, проснувшись,  я  помнила  оба  сна.  Я  все  еще  дрожала,  будто
по-прежнему находилась в холодной пещере. Каждый сон был самостоятельным,  и
все же мне казалось, что оба они - вариации одного сновидения, Я не идиотка,
я всякого навидалась, чтобы понять, что это были не  просто  кошмары.  Нечто
избрало меня своим инструментом, очевидно, имело какие-то планы в  отношении
меня - какие, я пока понять не могла. Способ был древний, как  мир.  Я  сама
прибегала к нему тысячу раз. Предлагала власть, богатство, все что угодно. И
ждала, пока рыбка наконец заглотит наживку, ни слова не говоря  при  этом  о
том, какую именно плату потребую за свои дары.
   Знало ли ЭТО нечто, кто я такая?. Маловероятно. Просто я  восприимчива  к
таким вещам, вот меня и пытались использовать.
   Не думаю, что это был какой-нибудь бог, хотя, может быть, ему (или ей)  и
хотелось бы, чтобы его таковым считали. До сих пор  я  знала  только  одного
бога - Праотца-Дерево, повелителя Равнины Страха. Да и он не  мог  считаться
богом в общепринятом смысле этого слова. Он был  всего  лишь  могущественным
существом, невероятно долго жившим на этом свете.
   В этом мире я знала лишь двоих, обладавших большей  силой,  чем  я  сама:
моего мужа. Властелина, о котором я не вспоминала (через тысячу  лет,  может
статься, его возведут в ранг темных  богов),  и  Праотца-Дерево,  еще  более
великого, чем могла бы стать я. Он привязан к своему месту корнями и  потому
за пределами Равнины Страха может распространять свою силу лишь через  своих
проводников. Правда, Костоправ рассказал мне и о третьей могучей силе,  той,
что захоронена под Праотцом-Деревом, - она остается скрытой, питая его. И по
человеческим понятиям, дерево бессмертно.
   Если существуют три великие силы, вполне вероятно,  что  есть  и  другие.
Этот мир стар, его прошлое окутано тайной. И те,  кто  становятся  великими,
часто используют секреты  прошлого.  Кто  знает,  сколько  тайных  злодеяний
скрывает эта истерзанная земля?
   А что если все боги человечества - лишь отголоски тех,  кто  шел  той  же
дорогой, что и я, и тем не менее тоже стал жертвой беспощадного времени.
   От этой мысли становилось не слишком уютно. Время -  это  враг,  терпение
которого нельзя испытывать бесконечно.
   - Госпожа? Вы встревожены? - Ухмылка Нарайяна была искусственной. Он тихо
подошел ко мне и, казалось, был всерьез озабочен.
   - Нет. Дурной сон, который никак не хочет уходить. Кошмары - это плата за
наши дела. Он как-то странно посмотрел на меня.
   - Тебе снятся кошмары, Нарайян? - Я стала тихо давить на него,  чтобы  по
ответам выяснить, чем он дышит.
   - Никогда, Госпожа. Я  сплю  как  младенец.  -  Он  медленно  повернулся,
осмотрел лагерь. Кругом стоял туман. - Что у нас на сегодня?
   - Оружие для учений есть? Что, если провести  учебный  бой?  Батальон  на
батальон? - У меня было достаточно людей,  чтобы  набрать  два  батальона  в
четыреста человек, да еще останется  несколько  сотен  для  разных  работ  в
лагере. Можно также организовать плохонький кавалерийский отряд.
   - Вы действительно этого хотите?
   - Да, было бы неплохо. Но как наградить победителей?
   Теперь наши учения включали элементы соревнования.  Победители,  а  также
проявившие особое усердие получали награды. Усердие даже в случае  поражения
заслуживает признания, оно побуждает воинов отдаваться бою целиком.
   - Теперь нет необходимости беспокойства о  фураже,  караульной  службе  и
даже обмундировании.
   - Возможно. - Я даже подумывала о том, что, когда мы  придем  в  Гойю,  я
позволю Некоторым воинам привезти жен.
   Рам принес мне завтрак. Нельзя сказать, что мы питались как  следует,  но
по крайней мере вдосталь.
   - Сколько времени мы намерены стоять здесь? - спросил Нарайян.
   - Неделю - Время поджимало. На севере наверняка уже знали о существовании
отряда. Скоро в наши ряды проникнут потенциальные враги.
   - Вместо учебного боя устроим смотр. Распространите слух о том, что, если
я останусь довольна, мы двинемся дальше. - Это должно было подстегнуть их.
   - Да, Госпожа. - Нарайян ретировался. Он  позвал  с  собой  дюжину  своих
ребят, у которых на поясе болтались разноцветные лоскутки.
   Интересная компания. Последователи трех основных религий  и  двух  мелких
культов.  Сюда  затесались  и  освобожденные  рабы-чужеземцы.   Именно   они
контролировали обстановку  в  лагере,  хотя  официальными  командирами  были
Нарайян и Рам. Следили за порядком и дисциплиной. Воины не вполне  понимали,
как именно к ним относиться, но приказы выполняли со всей серьезностью из-за
зловещей ауры, окружавшей группу. Я и сама ее чувствовала.
   Нарайян оставался для меня загадкой. Не было сомнений, что он управлял по
меньшей мере дюжиной человек, хотя некоторые принадлежали к высшим кастам.
   Я наблюдала. Со временем он выдаст себя -  если  не  откроется  сам,  как
обещал.
   А пока он был слишком нужен, чтобы давить на него.

***

   - Они выглядят почти как настоящие воины. -  Я  одобрительно  кивнула.  -
Следовало бы одеть их в униформу.
   Нарайян кивнул. У него был такой  самодовольный  вид,  будто  именно  его
гениальные способности помогли нам добиться успеха и заронить зерна  надежды
в людях.
   - Как идут занятия по верховой езде? - Это была  чисто  светская  беседа.
Я-то знала, что дела обстоят из рук вон плохо. Все эти шуты  принадлежали  к
низшим кастам и с лошадьми были знакомы исключительно сзади. Они их чистили.
Но, черт возьми! Грех не использовать таких роскошных жеребцов.  -  Неважно.
Хотя из кого-нибудь и может получиться толк. Только не из меня  и  Рама.  Мы
привыкли ходить пешком.
   "Может получиться толк" стало его любимым изречением. И когда обучал меня
пользоваться  тряпкой,  которой  задушил  караульного  из  "южан",  он  тоже
заметил, что из меня "может получиться толк".
   Подозреваю, его удивила скорость, с  которой  я  усвоила  этот  трюк.  Он
получался у меня так, словно с рождения я только этим и занималась. По  всей
видимости,  благодаря  давней   практике   быстрых,   неуловимых   движений,
необходимых для магии.
   - Вы говорили, что намерены тронуться с места - спросил Нарайян. И позже:
- Госпожа. - Почтительность  стала  запаздывать.  Все-таки  в  глубине  души
Нарайян оставался таглианцем.
   - Нашим фуражирам приходится заходить все дальше и дальше.
   Он ничего не сказал, но, похоже, уходить ему отсюда не хотелось.
   У меня было ощущение, что за мной следят. Вначале я думала - вороны.  Они
мне действовали на нервы. Теперь я понимала Костоправа. Эти вороны вели себя
странно. Однажды я сказала об этом Нарайяну, Но тот, усмехнувшись,  заметил,
что вороны - хорошее  предзнаменование.  То  есть  плохое,  но  для  кого-то
другого. Я осмотрела местность вокруг. Вороны по-прежнему  были  поблизости.
Их было довольно много, однако...
   - Нарайян, соберите дюжину лучших  наездников.  Я  хочу  устроить  конную
разведку.
   - Но... Вы думаете?
   И как я с этим справлялась?
   - Я - не тепличная роза. Отправляемся в разведку.
   - Как прикажете, Госпожа, так и будет. Вот именно, Нарайян, вот именно.

Глава 13

   Лебедь взглянул на Ножа. Пренебрежительное отношение  черного  гиганта  к
Копченому сменилось откровенно презрительным. Мужества  у  колдуна  было  не
больше, чем у червя. Он дрожал как осиновый лист.
   - Это она, - заметил Кордит.
   Лебедь кивнул. Он усмехнулся, но предпочел промолчать. Она создает войско
- и самое организованное из тех, что ему приходилось видеть.
   Они сошли с возвышения, откуда обозревали лагерь.
   - Мы заглянем туда? - Нож держал колдуна за рукав, словно боялся, что тот
даст деру.
   - Нет пока. Я хочу обойти кругом, разведать южнее. Место, где они  побили
людей Хозяев Теней, должно  быть  недалеко  отсюда.  Хочу  осмотреть,  если,
конечно, удастся его найти.
   - Как думаешь, они знают, что мы тут? - спросил Корди.
   - Что? - Эта мысль испугала Лебедя.
   - Ты же сказал, что у них организовано все на высшем  уровне.  А  Госпожа
всегда отличалась предусмотрительностью. Она наверняка выставила пикеты.
   Лебедь поразмыслил над замечанием друга. В лагерь никто не входил,  никто
и не покидал его, но в  словах  Махера  было  рациональное  зерно.  Если  им
хотелось остаться и дальше незамеченными, то следовало двигаться.
   - Ты прав. Нож, ты тут уже бывал? Где  лучше  всего  пересечь  ручей,  не
знаешь?
   Нож кивнул. Это он вел партизан по пятам за войском  Хозяев  Теней  в  те
тяжкие времен?, когда Черный Отряд еще не взял дело в свои руки.
   - Тогда пошли. Копченый, приятель, много бы я дал, чтоб узнать,  в  какую
сторону ворочаются шарики в твоей башке. В жизни не видел таких  трясогузок,
как ты.
   Колдун не ответил.
   Нож нашел что-то вроде брода в трех милях  к  востоку  от  южной  дороги,
провел их через лес тропой еще более узкой,  чем  ожидал  Лебедь.  Дойдя  до
южного края леса. Нож заметил:
   - Дорога в двух милях отсюда. Так я и думал. Там и следует  искать  наших
мертвецов. - Небо было темным от птиц.
   Они нашли это место.
   Неподвижный воздух был  пропитан  ядовитыми  миазмами.  Лебедь  и  Махер,
почувствовав тошноту, так и не смогли подойти поближе. Но Нож, казалось, был
совершенно невосприимчив к вони. Через некоторое время он вернулся.
   - У тебя больной вид, - произнес Лебедь.
   - Там не на что смотреть - одни  кости.  Прошло  много  времени.  Человек
двести или триста. Теперь точно не скажешь. Звери  обглодали  их.  Да,  одна
маленькая деталь. У них нет голов. - Что?
   - Голов, говорю, нет. Кто-то их отрезал.  Копченый  застонал,  затем  его
вырвало. Жеребец под ним испуганно шарахнулся.
   - Нет голов? - переспросил Лебедь. - Я что-то не понимаю.
   - Я, кажется, понял. Пошли, - сказал Махер и направил свою лошадь на  юг,
к тому месту, где кружили, сварливо ругаясь и время от времени падая  камнем
вниз, вороны.
   Они нашли головы.
   - Хотите посчитать? - спросил Нож. И хмыкнул.
   - Нет. Давайте заглянем к  нашим  друзьям.  Копченый  издал  протестующий
возглас.
   - Тебе все еще хочется прошвырнуться с твоей гордой красоткой?
   Лебедь парировал не сразу:
   -  Я,  кажется,  начинаю  понимать  Копченого.  Не  хочется   видеть   ее
исключительно в черном цвете.
   - До их лагеря по дороге всего миля, - сказал Нож.
   - Спасибо, мы обойдем кругом, - фыркнул Лебедь.
   Когда они пересекли брод, Махер предложил:
   - А что, если мы отправимся туда окольной дорогой и явимся,  сделав  вид,
что знать ничего не знаем и видеть ничего  не  видели.  Интересно,  что  они
скажут тогда?
   - Перестань скулить, Копченый, - сказал Лебедь. -  Держи  себя  в  руках.
Выбора у тебя все равно нет. Ты прав, Корди. Если она затевает игру,  у  нас
будет лишний козырь.
   Они двигались на север  до  тех  пор,  пока  не  миновали  подъем,  затем
повернули на запад от дороги, потом на юг. Они были  уже  на  гребне  холма,
когда Махер, который ехал впереди, воскликнул:
   - Эй? Смотрите-ка!

Глава 14

   Мы пересекли ручей в лесу, лошади  брели  следом  за  Зиндху.  Он  провел
предварительную разведку и знал в этой местности каждые лист и ветку. Мы шли
извилистой тайной тропой вдоль ручья, бегущего на запад.  Интересно,  думала
я, что сталось с дичью. До сих пор  нам  попадались  лишь  белки.  Несколько
оленей вполне могли бы облегчить проблему  пропитания,  но  ни  гунниты,  ни
шадариты мяса не ели.
   Путь был долгим, и мои товарищи стали ворчать и ссориться.
   Наблюдатели, вероятно, расположились в роще,  на  бугорке,  откуда  можно
было следить за тем, что  происходит  в  лагере.  Это  моя  ошибка.  Слишком
увлеклась стратегией. Не будь я дурой,  выставила  бы  посты.  Караулы  были
слишком разбросаны, чтобы держать в поле зрения всякое движение на местности
- даже если бы кто-то не шнырял все время  вокруг.  А  следы  беженцев  были
повсюду.
   Я знала почти наверняка, кого именно обнаружу на  этом  возвышении.  Тех,
кто боялся, как бы я не причинила им лишнего беспокойства. А  я  как  раз  и
собиралась побеспокоить. Не только Хозяев Теней, но и всех  и  всякого,  кто
встанет на пути.
   Мы пересекли ручей несколькими милями ниже, затем вернулись на  восток  и
тут поняли, что незаметно приблизиться к  роще  было  невозможно:  последние
три-четыре мили местность была совершенно открытой.
   - У нас нет выбора - придется  ехать  прямо.  Предлагаю  делать  это  без
спешки. Может, они не улизнут, пока мы не подберемся к ним настолько близко,
что шансов на это у них уже не останется.
   Я не знала, в состоянии ли мои  люди  держать  себя  в  руках.  Их  опять
охватило волнение.
   - Поехали.
   Когда  мы  пересекли   половину   пространства,   наблюдатели   бросились
врассыпную, словно куропатки.
   - Шадариты, - заметил кто-то. Так  оно  и  было.  Шадариты  на  конях,  в
униформе и при полном снаряжении.
   - Это люди Джахамара Джа! - рявкнула я.
   Спутники выругались. Даже щадариты.
   Джа был их верховным жрецом в Таглиосе. Костоправ верил ему. Но  в  битве
при Дежагоре жрец забыл о своем долге. Он и его конница  покинули  поле  боя
тогда, когда решался исход сражения. И многие стали свидетелями его бегства.
Лично я считала, что, если бы Джа не оставил своих позиций, мы бы выиграли.
   Думаю, он бежал, как только  для  этого  настал  удобный  момент.  Нутром
почуял, что дела наши плохи, и решил обвести всех вокруг пальца - удрать  со
своей кавалерией. И таким способом завоевать авторитет, ведь теперь  у  него
будет собственное войско. Не очень подготовленное, но  способное  поддержать
его.
   И к этому надо относиться серьезно.
   Я  не  успела  отдать  приказ,  как  пятеро   шадаритов   понеслись   так
стремительно, что  было  ясно,  насколько  велика  их  злоба.  К  несчастью,
преследуемые оказались более искусными в верховой езде.
   Но мне самой очень хотелось потолковать с ними.  И  я,  пришпорив  своего
жеребца, стала их быстро нагонять.
   Обычные лошади не могли и тягаться с моим жеребцом.
   Шадариты устремились к северной дороге. Я была почти  у  цели,  когда  на
гребне холма они столкнулись с теми, кто ехал на юг. Лошади испуганно встали
на дыбы. Раздались крики, всадники полетели на землю.
   Я объехала шадарита, который пытался бежать, едва  вскочив  на  ноги.  Он
потерял свой шлем. Поймав его за волосы, проволокла ярдов пятьдесят и только
тогда обернулась, чтобы посмотреть на участников этого столкновения.
   Так. Лебедь, Махер и Нож. И этот проныра и болван, колдун доморощенный  -
Копченый. И что теперь?
   Махер, Копченый и Нож  оставались  в  седлах,  Лебедь,  охая  и  ругаясь,
валялся на земле. Затем он встал,  выругался  еще  разок  и,  толкнув  ногой
упавшего шадарита, оглянулся в поисках своей лошади.
   Копченый был до чертиков перепуган. Белый  как  полотно,  он  беспрерывно
что-то шептал.
   Ни Махер, ни Нож не обращали на него  внимания.  И  я  решила  -  значит,
ничего страшного с Копченым не стряслось.
   Мой пленник пытался вырваться. Я отпустила его,  протащив  еще  несколько
ярдов, когда лошадь понеслась  быстрее,  чем  он  мог  бежать.  Он  пролетел
вперед, ободрав лицо о землю, и рухнул у ног Лебедя. Лебедь уселся на него.
   - А вы-то тут что делаете? - спросила я Махера. Только он  из  всей  этой
компании был способен дать вразумительный ответ.
   - Нас послала Радиша. Она хочет знать, что тут происходит.  Ходят  слухи:
одни говорят, что вы живы, другие - что умерли.
   - Как видите, не совсем. Подоспели мои люди.
   - Гопал, Хаким, отведите этих двоих куда-нибудь и выпытайте у них, почему
они тут шпионят.
   Гопал и Хаким  были  людьми  Нарайяна,  единственными,  кто  умел  ездить
верхом. Вероятно, он послал их, чтоб  потом  они  доложили  ему  обстановку.
Лебедь поднялся:
   - Чтобы узнать это, совсем не  обязательно  выкручивать  руки.  Последнее
время ходят самые невообразимые слухи. Джа беснуется, как тигр в клетке.
   - Да?
   - Все шло по его плану.  Он  первым  вернулся  из  Дежагора.  Но  ему  не
повезло. В Гойе его опередила Радиша. Она перекрыла ему все дороги. И все же
он считал, что держит весь мир в  своих  руках,  до  тех  пор  пока  ему  не
сообщили: кто-то в пух и прах разбил отряд Хозяев  Теней.  А  вслед  за  тем
стало известно, что это ваших рук дело. То, что вы живы, идет вразрез с  его
планами.
   Нож хмыкнул. А Махер сказал:
   - Слава Отряда по праву принадлежит и вам. То, что вам, женщине,  удалось
собрать отряд, - ваша заслуга. - Он пристально посмотрел мне в  лицо.  -  Но
теперь то, что вы - женщина, может стать помехой.
   - Мне и раньше выпадало действовать в одиночку, Махер.
   Я никогда не бывала абсолютно счастлива. Но счастье - создание капризное.
Оно не рождается вместе с человеком. Это не то, чего ждешь, скорее,  что  ты
принимаешь, когда сталкиваешься  с  ним  лицом  к  лицу.  А  пока  хватит  и
могущества.
   - За Джа числится должок. Он уязвим. У меня тут тысяча человек.  И  любой
скажет вам, что Джа предал нас у Дежагора. Если бы не  он,  мы  бы  выиграли
сражение.
   - Мы наблюдали за сражением, - удивил меня Лебедь. - И все видели. Так же
как и уйма присоединившихся к нам людей  тоже  видели  все  это.  Даже  люди
самого Джа вынуждены это признать.
   - Его не так просто вышибить из седла, - пробормотал Махер.
   Гопал напомнил мне, что  трое  шадаритов  улизнули.  Да  уж.  Теперь  они
помчатся прямиком к своему хозяину,  и  тот  наверняка  предпримет  ответные
шаги. Но я была уверена, что торопиться он не  станет.  У  Джа  всегда  была
склонность колебаться. И прежде чем на что-то решиться, он все  как  следует
взвесит.
   - Назад, в лагерь. Лебедь,  идем.  Гопал,  приведите  пленников.  -  И  я
галопом понеслась вперед.
   - Протрубите тревогу и сбор! - крикнула я  воинам  у  северных  ворот.  -
Нарайян! Рам! Те подбежали.
   - Что случилось, Госпожа? - выдохнул Нарайян.
   - Мы снимаемся с места. Немедленно. Марш-бросок. Пусть люди будут готовы.
Навьючить основную поклажу на лошадей. Проверьте у каждого паек. Привалов не
будет. Поторапливайтесь.
   Они стремглав помчались выполнять приказания.
   День клонился к вечеру. Гойя была в сорока милях - то есть в десяти часах
пути, если не будет задержек. Лишь бы ночь не оказалась слишком темной.
   Через час после  захода  солнца  появится  месяц.  Света  от  него  будет
немного, но и этого может оказаться достаточно.
   Рог, который мы в качестве трофея отобрали у Хозяев Теней,  сзывал  сбор.
Сбегались караульные. Прибыл отряд, который я оставила на дороге. На  Лебедя
и Махера эта суматоха произвела сильное впечатление.
   - Вы их хорошо поднатаскали, - сказал Махер.
   - Надо полагать.
   - А что вы намерены делать? - спросил Лебедь.
   - Отправиться в Гойю, до того как Джа решится  что-либо  предпринять.  Он
застонал.
   - У тебя что, проблемы?
   - Проблема только в том, что мы только-только приехали. Еще сорок миль  -
и я сотрусь до позвоночника.
   - Так иди пешком. Зиндху! Сюда. - Я отвела гиганта в сторону и  дала  ему
указания. Он ушел, улыбаясь. Затем позвал  две  дюжины  парней,  в  основном
своих приятелей, с крепкими желудками, и они отправились  через  ручей.  Еще
одного я послала собрать колья, которые мы использовали  в  качестве  пик  и
копий.
   - Не возражаете, если мы что-нибудь поедим? - спросил Лебедь.
   - Угощайтесь. Потом найдете меня. Хочу с вами поговорить. - Он  широко  и
как-то странно ухмыльнулся. Идиот. Не  нужно  быть  прорицательницей,  чтобы
понять, что свербит в его мозгах.
   Отряд был готов к выходу даже скорее,  чем  я  предполагала.  Одно  слово
"Гойя" подействовало как магическое заклинание.
   Я еще не решила серьезную проблему со структурой субординации. У нас были
взводы по десять человек, с командирами во главе, которые, в  свою  очередь,
подчинялись командирам роты, но этой системе было  лишь  несколько  дней.  В
батальонах не было командующих.
   - Махер...
   - Да, Госпожа?
   - Вы кажетесь мне человеком надежным. Кроме того, у вас есть боевой опыт,
вы популярны. У меня  две  роты  по  четыреста  человек,  но  мне  недостает
командиров. Нарайян кое-как справится с одной - при условии, что я  не  буду
поручать ему ничего серьезного. Мне нужен командир для второй  роты.  Герой,
личность известная, был бы идеальным командиром, если,  конечно,  не  станет
действовать во вред.
   Некоторое время Махер смотрел мне в глаза:
   - Я - слуга Радиши. А для этого не гожусь - А я - да.
   Я обернулась. Это  был  Нож.  Копченый  заскулил,  как  припадочный.  Нож
усмехнулся - я впервые увидела его улыбку.
   - Я не обязан перед тобой отчитываться,  коротышка.  -  Он  повернулся  к
Лебедю: - Что я говорил? Борьба еще не закончена.
   На лицо Лебедя набежала тень. Не очень-то он обрадовался.
   - Ты ставишь нас в трудное положение, Нож.
   - Да ты сам себя в него поставил, Лебедь. Ты  ведь  знаешь,  что  это  за
люди. Как только они получат от тебя то, что хотят,  они  навешают  на  тебя
всех собак. Ведь правда, колдун? Ведь  именно  так  вы  поступили  с  Черным
Отрядом?
   Копченый затрясся. Если бы у него было больное сердце, он  наверняка  дал
бы сейчас дуба. Вид у него был такой, словно он боялся,  что  я  его  зажарю
живьем. Я одарила его улыбкой. Пусть немножко помучается.
   - Принимаю  ваше  предложение.  Нож.  Идемте,  я  представлю  вас  ротным
командирам. - Когда мы отошли достаточно далеко, я спросила его: - Что стоит
за вашими словами?
   - Меньше, чем кажется. Колдун, Радиша, Прабриндрах - они своими  уловками
вредят больше, чем любой предатель. Всегда что-то недоговаривают. Что именно
- сказать не могу. Потому что сам  не  знаю.  Они  принимали  нас  за  ваших
шпионов. Знаю и то, что они и не собирались  выполнять  своих  обещаний.  По
какой-то причине они не хотят, чтобы вы попали в Хатовар.
   Хатовар. То самое место, куда Костоправ втайне так стремился, - там  были
истоки Черного Отряда. В течение четырех веков Отряд медленно продвигался на
север, служа разным правителям, потом он пришел ко  мне,  затем  оказался  у
моих врагов, пока в конечном счете от него осталась лишь горстка людей.
   После битвы при Курганье Костоправ повернул назад, к югу, и тогда у  него
в Отряде людей было меньше, чем теперь у меня  в  каком-нибудь  из  взводов.
Постепенно  Отряд  пополнялся  людьми,  но  когда  мы   достигли   Таглиоса,
выяснилось, что последние четыреста миль не можем пройти. Потому  что  между
нами и Хатоваром лежит  империя  Хозяев  Теней.  В  нашем  распоряжении  был
один-единственный способ добраться до Хатовара - отбить Таглиос, захваченный
Хозяевами Теней, город, где превалируют пацифистские настроения.
   Мы обещали Прабриндраху, что Отряд  обучит  и  поведет  за  собой  войско
Таглиоса. А когда победа будет одержана, его армия, в свою  очередь,  должна
помочь Отряду пробиться к Хатовару.
   - Интересно, - сказала я Ножу. - Но не ново. Зиндху! - Тот  был  тут  как
тут. Быстро вернулся. Как бы то ни было, он очень расторопен. - Хочу,  чтобы
ты сопровождал наших гостей, - сказала ему я и указала на Лебедя,  Махера  и
Копченого. - Покажи, на что ты  способен,  если  они  станут  злоупотреблять
нашим гостеприимством.
   Тот кивнул.
   - Они будут идти пешком, как и все.
   Он снова кивнул и занялся водружением черепов на колья.
   Нож с секунду наблюдал за ним  молча,  хотя,  несомненно,  ему  было  что
сказать.
   Мы вышли через час после того, как я отдала приказ. Меня это порадовало.

Глава 15

   Мы не добрались до Гони за десять часов, но я и не рассчитывала на четыре
мили в час в темноте. На месте мы оказались перед рассветом и при молчаливом
согласии Ножа разбили лагерь так, чтобы он был  рядом  с  дорогой,  а  также
недалеко от Джахамара Джа. Целый час  нас  никто  не  замечал.  Небрежность.
Преступная небрежность. Если бы мы были кавалерией Хозяев Теней, то давно бы
уже очистили всю территорию.
   Черепа и колья помогли нам отметить границы лагеря. В центре был штаб, по
четырем сторонам, крестом, расположились все четыре роты,  а  между  ними  в
шахматном порядке - квадраты для боевой тренировки. Большинство ворчало, что
им приходится обустраивать не только себя, но  и  товарищей,  особенно  если
учесть, что некоторым любимчикам - тем,  кто  уже  отличился  -  всего-to  и
работы было - вбивать колья с черепами.
   Костоправ любил игру на публику. По его мнению,  она  помогает  направить
мысли окружающих в удобное для тебя русло. Мне это было чуждо, но в  прошлом
случалось демонстрировать грубую силу. Так вот, сейчас я хотела,  чтобы  все
думали, что в моем войске имеются по крайней мере четыре дивизиона  и  число
воинов неуклонно растет.
   Несмотря на усталость, люди  спокойно  занимались  работой,  у  них  даже
хватало сил, чтобы ворчать. Никто не пытался отлынивать. Дезертиров тоже  не
было.
   Из крепости и других лагерей приходили любопытствующие, наблюдали за тем,
как  мы  обустраиваемся.  Люди,  посланные   Нарайяном   собирать   хворост,
демонстративно не замечали своих малодис-циплинированных собратьев.  Черепа,
торчащие на кольях, заставляли любопытных держаться на некотором расстоянии.
Зиндху, как нянька, неотступно следил за Лебедем, Махером  и  Копченым.  Нож
отнесся к своему назначению со всей ответственностью. Люди приняли его. Ведь
он был одним из героев того тяжелого времени,  когда  Черный  Отряд  еще  не
появился.
   Все было слишком хорошо.
   И ничто  не  нарушало  этого  благоденствия.  Строительство  лагеря  было
завершено на три четверти, что  включало  ров,  насыпь  и  часть  частокола.
Джахамара  Джа,  покинув  свой  лагерь,  наблюдал  за  нашей  работой  минут
пятнадцать. Судя по его виду, наши хлопоты радости не внушали...
   Я позвала Нарайяна.
   - Ты видишь Джа? - Не заметить его было трудно. Тот был  расфранчен,  как
принц. Неужели он всю кампанию щеголяет в таком наряде?
   - Да, Госпожа.
   - Я буду какое-то время в другом конце лагеря. Предположим, кто-нибудь из
ваших людей - особенно шадариты - проявит недисциплинированность и в сердцах
обзовет Джа трусом и дезертиром. Он, без  сомнения,  будет  наказан,  однако
вряд ли сурово.
   Нарайян усмехнулся и повернулся, собираясь идти.
   - Постойте!
   - Да, Госпожа?
   - У меня сложилось впечатление, что у вас повсюду друзья. Если вы  имеете
контакты со здешними людьми, я бы не прочь узнать, что происходит в  округе.
Может, Гопал, Хаким  или  кто-нибудь  еще  предпримет  самовольную  вылазку,
воспользовавшись тем, что вы не видите их. Либо отлучитесь сами.
   - Считайте, дело сделано.
   - Отлично. Я вам полностью доверяю. Знаю, вы сделаете все, что нужно.
   Его усмешка погасла. Он  уловил  в  моем  голосе  оттенок  угрозы.  После
разговора с Нарайяном я подошла к Лебедю:
   - Как поживаете?
   - Подыхаю от скуки. Мы - пленники?
   - Вы - гости с ограниченной свободой передвижения. Теперь можете и  уйти.
Или остаться. Я могла бы пользоваться вашими услугами.
   Копченый яростно затряс головой,  будто  боялся,  что  Лебедь  сбежит  от
Радиши.
   - Вижу, вам очень хочется стать шпионом Черного Отряда, - сказала я ему.
   Он  посмотрел  на  меня,  на  сей  раз  как-то  по-новому,  словно  решил
прибегнуть к  другой,  более  эффективной  тактике.  Драматических  перемен,
однако, в его облике это не произведет. Роль, которую он играл, была  частью
его натуры.
   Но вслух он ничего не сказал.
   Лебедь усмехнулся и подмигнул мне:
   - Я исчезаю. Но предчувствую, что скоро вернусь.
   Глядя вслед Лебедю, я услышала шум в том конце лагеря, где был Нарайян.
   Интересно, как на все это реагирует Джа?

***

   Лебедь вернулся через час.
   - Она хочет видеть вас.
   - Ну надо же такому случиться! Рам, позовите Нарайяна и  Ножа.  И  Зиндху
тоже.
   Я взяла с собой Нарайяна и Ножа, а Зиндху оставила за старшего,  дав  ему
понять, что, если работы  по  устройству  лагеря  будут  закончены  к  моему
возвращению, я буду довольна.
   Остановившись у ворот крепости Гойя, я оглянулась назад. Было одиннадцать
утра. Мы здесь уже шесть часов. И мой лагерь был  самым  совершенным,  самым
организованным и самым защищенным.
   Полагаю, профессионализм и подготовленность взаимосвязаны.

Глава 16

   Костоправ проковылял к двери башни и выглянул  наружу.  Нигде  поблизости
этой чертовой бабы не было. Он не видел ее уже несколько  дней.  Может,  она
оставила его в покое?  Сомнительно.  Просто  дождалась,  когда  он  будет  в
состоянии позаботиться о себе сам, и отлучилась по каким-то своим, ей  одной
известным делам.
   Ему пришла в голову мысль о побеге. Местность была знакомой. Рядом лежала
деревня, до которой он мог бы добраться всего за несколько часов, даже  если
учесть, что быстро бежать он сейчас не  мог.  Однако  что  толку  от  такого
побега.
   Душелова не было, зато вороны по-прежнему не спускали с  него  глаз.  Они
его так просто не отпустят, приведут ее  к  нему.  А  еще  у  Душелова  есть
лошади. Эти лошади не знают усталости. Через неделю она его найдет, и  опять
он станет ее пленником.
   И все же...
   Это место напоминало остров, лежащий за  пределами  мира.  Темное  место,
навевающее тоску.
   Он отправился на прогулку, просто чтобы размяться. Вороны выводили его из
себя. Он старался не обращать на них внимания, как и на ноющую боль в груди.
Он шел через лес, на его  дальнюю  окраину.  А  вот  и  наполовину  засохшее
дерево.
   Теперь он вспомнил его. Еще до Дежагора и Гойи он  пришел  на  юг,  чтобы
изучить эти земли, и, заметив Душелова, которая наблюдала за  ним,  пустился
за ней в погоню. Тогда он стоял у этого дерева, обдумывая, как ему поступить
дальше. Вдруг мимо просвистела стрела, чуть не оторвав ему нос. Стрела  была
знаком, что не наступило еще время, чтобы поймать ту, кого он преследовал.
   А потом за ним погнались люди  Хозяев  Теней,  и  ему  пришлось  поспешно
покинуть этот лес. Он подошел к дереву. Вороны просто усыпали его ветви.  Он
провел пальцем по месту, куда вонзилась стрела.  Тогда  Душелов  определенно
наблюдала за ним; Она всегда присутствовала  где-то  рядом,  ни  во  что  не
вмешиваясь.
   Впереди лежал вытянутый, покатый холм.
   Он решил не обращать внимания на ворон. И продолжил путь.
   Боль в груди не отпускала. Он не мог уйти далеко, даже если бы и не  было
ворон.
   Остановившись передохнуть, он задумался о том, насколько Душелов повлияла
на его  жизнь,  И  не  ее  ли  вина,  что  битва  при  Дежагоре  закончилась
поражением?
   Уничтожить Грозотень оказалось легче, чем он предполагал. А уж  Меняющего
Облик - и того проще. Хотя получилось не очень  красиво,  тот  ведь  помогал
Госпоже.  Мысль  о  нем  заставила  Костоправа  вспомнить  девушку,  ученицу
Меняющего Облик. Ей ведь удалось бежать. И теперь она, может статься, думает
о том, как бы свести с ним старые счеты. Знала ли о ней Душелов? Надо бы при
случае расспросить ее.
   Пульс у него стал почти  нормальным.  Боль  поутихла.  Он  снова  побрел.
Добравшись до края холма, он постоял, тяжело дыша, прислонившись  к  кривому
обломку породы.  Вороны  тем  временем  безостановочно  кружили  над  ним  и
каркали.
   - Да заткнитесь вы! Никуда я не денусь.
   Камень рядом с ним смутными очертаниями напоминал стул. Он пристроился на
него и какое-то время сидел, обозревая свое "королевство".
   Весь Таглиос был бы  у  его  ног,  конечно,  если  бы  они  победили  при
Дежагоре.
   С севера  стрелой,  словно  почтовые  голуби,  примчались  три  вороны  и
ворвались в стаю,  тревожно  каркая.  Стая  разлетелась  в  разные  стороны.
Странно.
   Он откинулся назад. Мысли его перенеслись к битве при Дежагоре, вернее, к
тому, что произошло после нее.  Если  верить  Душелову,  Могаба  был  жив  и
удерживал город  от  осады  Хозяев  Теней.  Примерно  трети  войска  удалось
проникнуть за крепостную стену. Отлично. Упорная оборона будет держать их на
некотором расстоянии от Таглиоса. Город его не слишком волновал. Таглианцы -
славные ребята, но им все равно, кто они такие, а если человеку безразлично,
кем он является на самом деле, он способен на любое предательство.
   Его беспокоили друзья, те, что остались на юге. Выжил ли хоть  кто-нибудь
из них? Удалось  ли  им  спасти  Летописи,  эти  замечательные  исторические
хроники, служившие тем звеном во времени, что  прочно  сцепляло  Отряд?  Что
стало с Мургеном, знаменем и его доспехами Вдоводела? По легенде, знамя было
в Отряде с того самого дня, как он вышел из Хатовара.
   Интересно, что затеяли эти чертовы вороны? Минуту назад их  были  тысячи.
Теперь он едва  мог  насчитать  и  дюжину.  Они  летали  на  большой  высоте
взад-вперед, кружа над чем-то в долине.
   Неужели Хатовар стал несбывшейся мечтой? И последняя  страница  Летописей
была дописана, когда до дома оставалось всего четыреста миль?
   Вспомнилось вдруг начало их похода на Дежагор. Человек, парящий в воздухе
и корчащийся на острие копья. Лунотень? Да. Во время сражения он был пронзен
пикой, той самой, на которой было знамя Отряда.
   Нет, знамя  цело.  Их  реликвия,  гораздо  более  ценная,  чем  Летописи,
хранилась где-то в башне. Правда, он его  не  видел.  Должно  быть,  Душелов
спрятала его.
   Он посмотрел на небо, на кучевые облака, быстро двигающиеся по  нему.  Он
испуганно вздрогнул. Одна из ворон стремительно неслась прямо к нему.
   Она била крыльями  и,  чуть  не  рухнув,  приземлилась  на  остроконечной
вершине скалы всего,; в нескольких дюймах от его левой руки.
   - Не двигайтесь! - произнесла птица четким и ясным голосом.
   Он повиновался, хотя на языке вертелась  куча  вопросов.  Не  нужно  быть
гением, чтобы понять, что происходит нечто  из  ряда  вон  выходящее.  Иначе
птицы не заговорили бы с ним. Такое случилось с ним всего раз  -  тогда  они
предупредили его. Он вовремя снялся с места, сразился с Хозяевами Теней  при
Гойе и победил их.
   Ворона  скорчилась;  издали  ее  можно  было  принять  за  выступ  скалы.
Костоправ почувствовал некоторое облегчение. Он тоже уселся  так,  чтобы  на
расстоянии взгляда контуры его тела не столь  явно  напоминали  человеческий
облик, и застыл в этом положении.  Мгновением  позже  он  заметил  некоторое
движение в неглубокой долине, лежащей перед ним.
   Маленькие смуглые  человечки  передвигались  короткими  перебежками.  Они
кого-то напоминали Костоправу, однако находились слишком  далеко.  Вероятно,
они его не видели. А может, и не предполагали, что за ними кто-то наблюдает.
   Скоро их стало больше, около двадцати пяти,  и  новые  уже  не  двигались
украдкой, как первая группа, - те, должно быть,  были  разведчиками.  Теперь
Костоправ видел их достаточно хорошо, чтобы определить, где он  мог  с  ними
раньше встречаться. На  той  огромной  реке,  что  текла  из  самого  сердца
континента к морю, мимо Таглиоса: Он разбил их год  назад,  в  двух  тысячах
миль к северу от этого места. Они перекрыли торговый  путь  по  реке.  Отряд
уничтожил армию этих лилипутов за одну ночь, причем в сражении не  последнюю
роль сыграли магические силы и рев. Ревун!
   Теперь стала  видна  основная  часть  группы.  Восемь  человек  несли  на
каком-то подобии носилок девятого. Он был так закутан,  что  напоминал  кучу
тряпья. Поравнявшись с Костоправом, он протяжно застонал.
   Ревун, один из десяти Взятых, бывший раб Госпожи в ее  северной  империи,
страшный колдун, считался убитым в битве на реке. Тогда  он  пытался  свести
старые счеты  со  своей  Госпожой.  И  лишь  вмешательство  Меняющего  Облик
заставило его отступить.
   Маг опять издал стон, жалкое подобие обычных завываний Ревуна. Может,  он
не очень старается, чтобы не привлекать к себе внимания?
   Костоправ замер - казалось, даже сердце его перестало биться. Сейчас  ему
меньше всего на свете хотелось быть замеченным. Он  был  настолько  поглощен
этим, что не обращал внимания ни на неудобную позу, ни на холодный ветер.
   Смуглые карлики прошли мимо, в арьергарде оказалась  еще  группа.  Прошел
час, прежде чем Костоправ убедился в том, что больше никого не будет.
   Он  насчитал  сто  двадцать  болотных  солдат  плюс  сам  маг.  На  чужой
территории от ,этих воинов большого толка не будет. Эти места им непривычны.
Но Ревун... Ни местность, ни климат, ни что-либо другое  для  него  роли  не
играют. Куда он направлялся? Догадаться было нетрудно. В Страну Теней. Зачем
- вот это загадка, хотя и она со временем раскроется.  Ревун  был  одним  из
Взятых. Кое-кто из Хозяев Теней тоже когда-то принадлежал к ним. Похоже, что
те, кто выжил, связались со своим бывшим сотоварищем и заключили договор.
   Если Душелов не солгала. Госпожа жива и находится в Гойе.  Меньше  чем  в
сорока милях отсюда. Если бы он  мог  преодолеть  это  расстояние!  Если  бы
нашелся какой-нибудь способ  отправить  ей  послание!  Она  должна  знать  о
происходящем.
   - Ворона, я не знаю, что вы думаете об этом, но лучше  бы  вам  известить
вашего господина. Мы в беде. - Он встал и отправился  назад,  в  башню,  где
занялся поисками знамени.

Глава 17

   Я  не  спускала  глаз  с  Копченого,  предполагая,  что   он   попытается
каким-нибудь образом известить Радишу о том, что ему стало известно.  Но  он
либо вообще этого не сделал, либо сделал это так, что я не заметила.
   Всякий раз, когда сталкиваешься с Радишей, ощущаешь  необыкновенную  силу
ее воли. Ясно, что роль советницы брата не подходит ей, -  она  способна  на
большее.
   - Здравствуйте, - сказала она. - Мы рады, что вы живы.
   Ой ли? Хотя, может, и так. Ведь Хозяева Теней еще не побеждены.
   - Я тоже.
   Она заметила, что Нож стоял не рядом с друзьями, а со мной. Обратила  она
внимание и на внешний вид Нарайяна - он был так же грязен, как и в тот день,
когда я познакомилась с ним. Она слегка нахмурила брови.
   - Это командоры iieo рот, - сказала я. - Ножа вы знаете. А Нарайян  помог
мне собрать и реорганизовать отряд.
   Она внимательно посмотрела на Нарайяна, может, из-за его имени? Нарайян -
на самом деле родовое имя. Еще шестеро воинов-шадаритов носили такое  же.  А
звали их одинаково - Сингх, что  значит  -  лев.  Радиша  перевела  взор  на
Копченого. Тот ответил ей легким кивком. Потом обратилась к Ножу:
   - Ты решил покинуть меня?
   - Я предпочитаю иметь дело с теми, кто занимается не только  разговорами,
но и делом.
   Этот столь длинный для Ножа монолог не вызвал симпатий  Радиши.  Та  явно
обозлилась.
   - Он по-своему прав, - заметил Лебедь. - Вы и ваш брат играете нами.
   - Себя мы подвергаем  большему  риску.  -  Люди,  которые  оказываются  в
подобном положении, вынуждены действовать осмотрительно, иначе их понижают в
чине. Но попробуй объяснить это таким, как эти парни, -  они  ведь  временно
исполняли обязанности командиров и нисколько не  дорожили  властью,  которой
обладали в тот момент.
   Радиша поднялась.
   - Идемте.
   По пути она мне сказала:
   - Я действительно рада, что вы остались  живы.  Хотя,  может  статься,  в
будущем это обернется другой стороной.
   И все же угрозы в ее словах я не почувствовала.
   - Как?
   - Вы в трудном положении, потому что ваш Капитан умер. - Она вела нас  по
винтовой лестнице наверх, к  парапету  самой  высокой  башни  крепости.  Мои
спутники, не скрывая своего недоумения, следовали  за  ней.  Радиша  указала
рукой вдаль.
   За деревьями и постройками на другом  берегу  виднелся  огромный  лагерь.
Радиша заметила:
   - Некоторым беженцам каким-то чудом удалось перебраться сюда, и весть  об
этом дошла  до  северных  провинций.  Через  день  после  того,  как  Лебедь
отправился на юг, сюда  стали  прибывать  люди.  Их  уже  около  двух  тысяч
человек. И ожидаются еще.
   - Кто они? - спросил Лебедь.
   - Семьи легионеров, тех, кто  попал  в  рабство  к  Хозяевам  Теней.  Они
явились сюда, чтобы узнать, что стало с их мужьями.
   Она указала куда-то выше по течению. Там множество  женщин  укладывало  в
кучи хворост.
   - Чем они заняты? - спросила я.
   -  Они  строят  готы.  -   В   голосе   Нарайяна   прозвучало   некоторое
замешательство. - Я должен был это предусмотреть.
   - А что такое готы?
   - Погребальные костры,  -  сказал  Махер.  -  Гунниты  не  хоронят  своих
покойников, а сжигают их. - Похоже, ему было не по себе.
   Я никак не могла понять, о чем идет речь.
   - Но здесь нет мертвых. Разве что кто-нибудь устроит своего рода бойню. -
Может, ритуал носит символический характер? Так сказать, сожжение заочно?
   - Этот обычай называется сати, - сказал Копченый. Я посмотрела  на  него.
Он выпрямился, на лице  его  играла  отвратительная  ухмылка.  -  Когда  муж
умирает, его жена совершает самосожжение в том же костре, в котором  сжигают
мужа. Если же ему выпадает умереть вдали от дома, она, получив весть  о  его
смерти, воссоединяется с ним в другом мире.
   - Выходит, эти женщины сооружают погребальные костры, чтобы сжечь себя  в
случае вести о гибели мужа?
   - Да.
   - Какие-то дьявольские штучки! Копченый расплылся в улыбке:
   - Это древний обычай, испокон веков существующий в Таглиосе, к тому же он
имеет силу закона.
   Мне эта его улыбочка совсем не нравилась. Наверняка он держал за  пазухой
изрядный булыжник.
   - Чушь. А кто будет заботиться о детях?  Впрочем,  ладно.  Какое  мне  до
этого дело? - Такие радости жизни были настолько не  в  моем  вкусе,  что  я
сразу попыталась их забыть. Не уверена, что я вообще поверила Копченому.
   - Этот обычай почитаем всеми, - заметила Радиша, - не только гуннитами.
   - Дураков везде хватает. Кошмарный обычай. Его следовало бы запретить. Но
я здесь  не  для  того,  чтобы  тратить  время  на  обсуждение  общественных
предрассудков. Мы в состоянии войны и пока  потерпели  поражение.  Множество
наших людей оказалось в ловушке в Дежагоре. Маловероятно,  что  их  возможно
спасти. Еще больше людей - в бегах. И этих-то  мы  можем  спасти.  А  заодно
мобилизовать новобранцев, чтобы удержать завоеванные позиции.
   - Радость моя, - произнес Лебедь. - Вы не понимаете, о чем идет речь.
   - Понимаю, Лебедь. Но к делу это отношения не имеет.
   - Вы - женщина, - вмешалась Радиша. - Друзей у  вас  нет.  И  всякий,  по
поводу и без него, может обсуждать ваши отношения с КапитаномИ  немаловажную
роль в этих сплетнях будет играть то,  что  вы  не  совершили  самосожжения.
Симпатии большей части населения будут не на вашей стороне.
   - Может, такой обычай и существует. Но он идиотский и, клянусь, отнюдь не
всеобщий. А если он кому-то нравится, так пусть тот и следует ему.
   Ухмылка  исчезла  с  физиономии   Копченого.   Глаза   его   сузились   и
затуманились. Секунду он стоял открыв рот, не сводя  глаз  с  моей  руки.  Я
сообразила, что подхватила от Нарайяна  его  тик  -  теребила  конец  желтой
материи, обвитой вокруг талии.
   Цвет лица у Копченого как-то отвратительно изменился.
   - Радиша, - попросила я, - расспросите этих двоих о  моем  прошлом.  -  Я
указала на Лебедя и Махера. - Они эмигрировали из моей империи, когда я была
на вершине власти. Кое-кто из Отряда погиб, но наш договор остается в  силе.
И Я намерена довести задуманное до конца.
   - Восхитительно. Но очень скоро  вы  поймете,  что  многие  из  людей  не
захотят, чтобы вы в этом преуспели.
   Я пожала плечами:
   - Завтра я представлю список oiai, что  нам  необходимо.  Люди,  подводы,
животные, оружие и прочее оснащение. - Чем увереннее ты держишься с другими,
тем увереннее сам себя чувствуешь.
   С лестницы кто-то прокричал. Радиша сделала знак Махеру,  чтоб  узнал,  в
чем дело. Вернувшись, тот сообщил:
   - Джа устроил суматоху. Требует вас. Ему известно, где вы находитесь.
   - Мне тоже не мешало бы с ним встретиться, - заметила я.
   - - Скажи, чтоб привели его сюда, Махер. Тот передал  приказ  Радиши.  Мы
ждали. Ради-s ша и я, словно две пантеры, не сводили друг с друга глаз.
   - Почему вы боитесь Отряда? - спросила я ее.
   Она и глазом не моргнула:
   - Вы сами прекрасно знаете.
   - Я? Я досконально изучила историю Отряда и  не  припоминаю  ничего,  что
могло бы объяснить ваше отношение к нему.
   Копченый прошептал что-то. По-моему, он  обвинял  меня  во  лжи.  Он  все
больше действовал мне на нервы.
   Величественно, словно король, вошел Джахамара Джа.
   Глядя на Радишу, я  невольно  задавала  себе  вопрос:  как  ей  удавалось
преодолеть проблемы, связанные с ее полом?
   Теперь же мне стало любопытно: а  как  со  своими  справляется  Джа?  Его
появление было преисполнено театральности. Он оглядел нас всех. Но мы  никак
не прореагировали ни на его помпезную фигуру, ни на роскошный наряд,  ни  на
власть, которую он изображал всем своим  видом.  Наше  без  т  различие  его
неприятно удивило.
   Для таглианца он выглядел  нетипично:  ростом  футов  в  шесть,  примерно
двести фунтов веса. Кожа светлее, чем у большинства  его  соотечественников.
По таглианским меркам,  это  -  достоинство.  Богатые  таглианки  всю  жизнь
старались прятаться от солнца. Его можно было считать крат сивым и  с  точки
зрения северян.  Рот  -  дерзко-насмешливый,  но  выражение  глаз  создавало
впечатление, что он вот-вот расплачется. Наверное, из-за того, что дела  его
шли не так, как ему хотелось.
   Радиша выждала секунд десять, затем как рявкнет:
   - Так что у вас за дело?
   Секунда замешательства. Он был окружен людьми, от которых не ждал  ничего
хорошего. Кое-кто из них с радостью перерезал бы ему  горло.  Даже  Копченый
смотрел на него как на отвратительное насекомое.
   - Итак, попались, вас будут судить ваши враги. А я думала,  вы  окажетесь
удачливее. Раз уж затеяли свою игру.
   - Какую игру? - Он не очень умел скрывать свои чувства. Его неприязнь  ко
мне была очевидна.
   - Ваши интриги. Сбежав из Дежагора, вы  совершили  неверный  шаг.  Теперь
всякий может обвинить вас в трусости.
   - Вряд ли. Битва была проиграна. Я хотел сохранить хоть часть армии.
   - Вы сбежали еще до того, как был решен исход сражения. Ваши  собственные
воины подтверждают это, -  выпалила  Радиша.  -  И  если  вы  причините  нам
неприятности, мы напомним об этом семьям тех, кто не вернулся домой.
   - Я не привык к тому, чтобы мне угрожали. И не потерплю угроз ни от кого.
   - А вы помните, как пришли к власти? - спросила я.  -  Многие  хотели  бы
узнать об этом поподробнее.
   Среди них были и те, кто  присутствовал  при  этом  разговоре.  Остальные
уставились на Джа с любопытством.
   - Было бы очень мудро с вашей стороны вести  себя  поскромнее,  перестать
гнаться за военной мощью и властью и довольствоваться тем, что у вас есть.
   Взгляд Джа метал молнии.
   -  Ведь  вы  уязвимы.  И  с  этим  ничего  не  поделаешь.  Слишком  много
оплошностей допустили. И если будете продолжать в том же духе, накличете  на
свою голову беду.
   Он посмотрел на нас, но сочувствия не увидел. Единственное,  что  у  него
оставалось, - это его  задиристый  тон.  А  уж  этим  оружием  он  владел  в
совершенстве.
   - Ну что ж, этот раунд вы выиграли. - И он устремился вниз.
   Нож расхохотался.
   Он смеялся потому, что знал - Джа не терпит насмешек.  Нож  нарывался  на
конфликт.
   Я бросила в его сторону предупреждающий взгляд. Он встретил его спокойно.
Ему никто не указ.
   На лестнице стихли шаги Джа.
   - У меня дела, - сказала  я.  -  Мы  ничего  не  успеваем.  Хотя  владеем
ситуацией. Я намерена закончить дело  Отряда.  А  вы,  я  знаю,  собираетесь
помогать нам до тех пор, пока это вас устраивает, а  потом  воткнете  мне  в
спину тесак. Так вот, не выйдет. Нож! Ты идешь со мной или остаешься?
   - Иду. Здесь мне делать нечего. - Лебедь и Махер  выглядели  смущенно,  а
Радиша явно разозлилась.
   Как только мы покинули крепость. Нож заявил:
   - От отчаяния Джа может натворить дел.
   - С ним я справлюсь. Он будет колебаться до  последнего.  Проверьте,  как
дела в вашей роте. - Когда Нож отошел достаточно далеко, я сказала Нарайяну:
- Он прав. Будем ждать действий Джа? Или сами сделаем первый шаг?
   Он не ответил мне. Ждал моего решения.
   - Мы предпримем шаги, когда поймем, что он что-то затевает.
   Я оглядела лагерь. Так, линия заграждения была уже  возведена.  Пока  что
этого достаточно... Я буду вносить  поправки,  но  только  для  того,  чтобы
чем-то занять людей. Насыпи повыше, а рвы - глубже. Можно до бесконечности.
   - Передайте  шадаритам,  что  Госпоже  нужна  конная  гвардия.  Заодно  и
выясним, какой реальной силой располагает Джа. Распространите среди беженцев
слух,  что  предпочтение  будет  оказано  тем,  кто  присоединится   к   нам
добровольно.  Нам  также  нужны   добровольцы   из   провинций.   Необходимо
рассказывать о нас всем и всякому, до  того  как  эти  идиоты  посеют  зерна
сомнения среди населения.
   - Есть много способов распространить  тот  или  иной  слух,  -  признался
Нарайян. - Но нам придется переправить кое-кого из наших друзей через реку.
   - Делайте что хотите. И  начинайте  немедленно.  Нельзя  позволить  нашим
врагам прийти в себя. Отправляйтесь.
   Взобравшись на  возвышение,  там,  где  должны  быть  сооружены  северные
ворота, я осмотрела местность. Мои воины трудились, как муравьи.
   Похоже, их трудолюбие передалось не многим. Только  строители  на  другом
берегу реки да женщины-гуннитки работали с таким же усердием.
   Повалил дым.  Один  из  костров  был  зажжен.  Когда  пламя  разгорелось,
какая-то женщина бросилась в него.
   Теперь я вынуждена была поверить.
   Я вернулась в укрытие, которое построил Рам,  и  решила  поупражняться  в
магии. Скоро она мне понадобится.

Глава 18

   Сны стали более мрачными. О смерти.
   Кошмары снятся всем, но никогда в жизни, проснувшись, я не припоминала их
с такой ясностью и в таком количестве. Некая могущественная  сила  завлекала
меня, пытаясь то ли завербовать, то ли подчинить своей воле.
   Эти сны - не более чем плод больного сознания. И если расчет был  на  то,
что они заинтригуют меня, то сила, внушающая их мне, не знала меня.
   Пейзаж безысходности и смерти под свинцовым небом.
   Все покрыто слизью,  повисшей  на  нитях  причудливого  творения  пьяного
паука.
   Безумие. Безумие, безумие. И нигде даже пятнышка цвета.
   Среди всего этого тления я  видела  лица  тех,  кого  хотела  бы  считать
мертвыми. Я ступала по нетронутой земле, как ее властелин. Упыри, окружавшие
меня, были воплощениями моей воли.
   Этот сон напоминал фантазии моего покойного мужа. Мир, который он мог  бы
сделать своей обителью.
   Сон всегда заканчивается одинаково: в стране кошмаров  наступает  рассвет
как символ надежды, всплески цвета едва- окрашивают горизонт.
   Вот упрощенная фабула моих сновидений.
   Или вот еще сон. Один из немногих, где нет  самой  смерти  и  разрушений.
Такой же, как и все, черно-белый, он переносил меня в долину камней, где  за
бесчисленными надгробными обелисками прячутся смертоносные Тени. Я ничего не
понимала, но все это пугало меня.
   Мои сны были мне неподвластны, но дать им  отравить  часы  бодрствования,
позволить им подчинить себя я категорически отказывалась.

***

   - Я передал ваши слова. Госпожа, - сказал Нарайян, отвечая на мой  вопрос
о  новобранцах.  Как  только  заходила  речь  о  его  собратьях,  мы  с  ним
пикировались. Он еще не был готов к разговору.
   - Кому-то нужно следить за обстановкой в Дежагоре,  -  предложил  Нож.  Я
поняла, что он имел в виду, хотя порой его лаконизм создавал проблемы.
   - Гопал и Хаким могут отправиться туда с группой, -  заметил  Нарайян.  -
Если их будет человек двадцать, они легко справятся. Сейчас там тихо.
   - Вы же послали их следить за нашими соседями, - сказала я.
   - Это поручение они уже выполнили. Завязали  контакты.  Теперь  их  может
сменить Зиндху. К тому же у него высокая репутация.
   Выявилась еще одна странность Нарайяна и его друзей. У  них  существовала
собственная скрытая кастовая система. На чем она основывалась, я  не  знала.
Нарайян в ней пользовался наибольшим авторитетом. А флегматичный Зиндху  был
вторым человеком после Нарайяна.
   - Пошлите тогда их. Если у нас повсюду шпионы, почему до  сих  пор  я  не
получила от них никакой информации?
   - Пока нет ничего такого, чего  не  знали  бы  все.  Есть,  правда,  одна
новость: среди  людей  Джа  много  колеблющихся.  Примерно  треть  их  может
переметнуться к нам, если  они  получат  от  вас  предложение.  Джа  повсюду
трезвонит, что вы не выполнили свой женский долг, не совершили  самосожжения
и не предали себя самозаточению, как подобает шадаритке. Он плетет  интриги,
но у нас нет друзей среди его поверенных.
   -  Убить  его  -  и  дело  с  концом,  -  сказал  Нож.  А  Зиндху  кивнул
одобрительно.
   - Зачем? - Политическая победа была бы  лучшим  вариантом,  если  мыслить
перспективно.
   -  Не  стоит  ждать,  когда  змея  укусит  тебя,  если  знаешь,  где  она
притаилась. Лучше ее уничтожить сразу.
   Каким  бы  упрощенным  ни  казалось  такое  ?aiaние,  в  нем  было  нечто
заманчивое. Если бы нам удалось нанести ему удар там,  где  он  считал  себя
наиболее защищенным, это имело бы большой резонанс. К тому же  сейчас  я  не
была расположена затевать долгую игру.
   - Решено. Но сделать это надо аккуратно. Есть  ли  у  нас  в  его  лагере
надежные друзья, которые помогли бы проникнуть туда незаметно?
   - Есть, - заверил меня Нарайян. - Надо только выбрать подходящий  момент.
Нужно, чтоб они были в карауле.
   - Уладьте это. А как Насчет врагов? Джа - явный, потому что он  -  рядом.
На севере наверняка есть и другие.
   - Это будет выяснено, - пообещал Нарайян. - Когда  у  нас  будут  люди  и
время на это. Пока слишком много работы, а рук не хватает.
   Это правда. Но я с надеждой смотрела в будущее. Никто не прилагал столько
усилий, никто не стремился к цели так, как мы. Я спросила:
   - Нельзя ли подобраться к Радише и ее шуту поближе? К колдуну  Копченому?
Лебедь и Махер в самом деле так преданы Радише?
   - Преданы? - удивился Нож. - Нет. Просто они дали слово.  И  не  предадут
ее, если только она не предаст их первая.
   Об этом стоило Подумать. Может, ввести их в заблуждение? Хотя, если обман
раскроется, это может обернуться против меня.
   Двести воинов Джахамара Джа перешли на нашу сторону, когда им  предложили
надежное укрытие в моем лагере.  Еще  пятьдесят  человек  просто  сбежали  и
скрылись. В тот же день, когда шадариты влились в наши ряды, несколько сотен
беженцев из других мест добровольно  вступили  в  отряд.  У  меня  сложилось
впечатление, что Радишу это не порадовало.
   В тот же день около ста гунниток совершили самосожжение. Я  слышала,  как
на том берегу реки меня осыпали проклятиями.
   Я пошла и поговорила с некоторыми женщинами, хотя смысла в этом не было.
   Когда я вернулась. Копченый стоял у ворот крепости. Он ухмыльнулся, когда
я прошла мимо. Интересно, Радише его будет сильно не хватать?
   Бывают моменты, когда человек  обнаруживает  у  себя  такие  качества,  о
которых он до сих пор и не подозревал. Это случилось и со мной, когда  мы  с
Нарайяном и Зиндху крались к месту расположения шадаритской конной гвардии.
   Я волновалась. Стремилась вперед, как мотылек  на  пламя.  Пыталась  себя
убедить, что делаю это потому, что вынуждена пойти на этот шаг, а не потому,
что хотела этого. Радости я не испытывала. Джа сам был  виноват.  Его  злоба
привлекла нашу месть.
   Друзья Нарайяна подтвердили, что Джа собирался схватить Радишу и  меня  и
представить все так, будто я похитила ее. Как он собирался это проделать,  я
не знаю. Думаю, по его плану я должна была убить Радишу. Это выбило бы почву
из-под  ног  ее  брата.  А  затем  сама,  как  хорошая  жена,  совершила  бы
самосожжение. С чьей-нибудь помощью.
   Поэтому я решила опередить его, действуя даже раньше, чем намеревалась.
   Нарайян шепотом обменялся паролем с дозорными - нашими друзьями,  которые
притворились, что не видят нас,  когда  мы  прошли  мимо.  Лагерь  напоминал
свинарник. Как правило, шадариты придают чистоте огромное значение. Так  что
дух, царивший в войске Джа, боевым назвать было нельзя.
   Мы  крались,  словно  тени.  Я  гордилась  собой.  Передвигалась  так  же
незаметно, как и мои товарищи. А они удивлялись тому, что  женщина  способна
на такой беззвучный шаг. Мы приблизились к шатру  Джа.  Он  был  огромным  и
хорошо охранялся. Джа понимал, что у многих есть причины ненавидеть  его.  У
каждой из четырех сторон шатра горел огонь и стоял стражник.
   Нарайян выругался, затем проныл какую-то мантру. Зиндху что-то проворчал.
Нарайян шепнул:
   - Приблизиться нет никакой возможности. Эти стражники наверняка  из  тех,
кому он доверяет. К тому же они знают нас.
   Я кивнула, отозвала своих товарищей назад и попросила:
   - Дайте подумать.
   Пока я думала, они шептались. Они от меня ничего особенного не ждали.
   Мне было известно одно  короткое  заклинание,  с  его  помощью  можно  на
какой-то миг ослепить человека так, что он того и  не  заметит.  Сейчас  это
будет  кстати,  если,  конечно,  у  меня  получится.  Целый  век  я  его  не
использовала. Произнеси я его неправильно, дозорный наверняка увидел бы меда
и поднял тревогу.
   В конце концов, я рисковала только собственной жизнью.
   Я настолько  сосредоточилась,  словно  это  было  самым  опасным  вызовом
дьявольских сил, который я когда-либо совершала. Я проговорила  его  трижды,
на всякий случай, но и  тогда  не  была  уверена,  получилось  ли.  По  виду
часового определить это было трудно.
   Зиндху и Нарайян все еще шептались.
   - Идем, - сказала я и вернулась к  границе  освещенного  кострами  круга.
Кроме дозорного, никого поблизости не было.
   Итак, пора проверить заклинание.
   Я пошла прямо на часового.
   Нарайян и Зиндху выругались оба и попытались  окликнуть  меня.  Я  жестом
остановила их. Стражник не мог видеть меня.
   Он и вправду меня не видел.
   Сердце мое часто-часто забилось, как тогда, когда я Вызывала  лошадей.  Я
дала знак Нарайяну и Зиндху, чтобы они оставались вне поля зрения  часового.
Потом он может вспомнить  тех,  кого  видел.  А  его  непременно  подвергнут
допросу. Нарайян и Зиндху проскользнули, как псы, им все  еще  не  верилось,
что они невидимы. Им отчаянно хотелось узнать, что это  такое  я  сделала  и
как. И наверняка они не прочь научиться этому  трюку.  Но  мои  спутники  не
произнесли вслух ни слова.
   Я чуть-чуть отодвинула полог шатра  и  не  увидела  никого.  Пространство
внутри разделяли небольшие перегородки. Я проскользнула в ту часть, которая,
видимо,  служила  приемной.  Достаточно  просторная,  она  была  великолепно
обставлена - еще одно доказательство того, что Джа ценил собственный комфорт
выше благополучия своих солдат и безопасности родины.
   Еще ребенком я усвоила одну истину: уважение и  преданность  людей  можно
завоевать, если разделяешь с ними общие трудности.
   Нарайян, глаза которого еще не вернулись на место  от  удивления,  жестом
указал мне на "спальню", о которой он узнал от  своих  шпионов.  Я  кивнула.
Было очень поздно, и Джа наверняка спал. Кинжалом я отодвинула  перегородку,
а Нарайян и Зиндху достали свои румели.
   Я знала, что движения  мои  бесшумны.  И  уверена,  что  и  мои  товарищи
двигались столь же тихо. Но, когда мы вошли, Джа вскочил со своих подушек  и
бросился между Нарайяном и Зиндху, раскидывая их в разные стороны. Затем  он
кинулся на меня. В спальне горела лампа, так что  он  видел  нас  достаточно
хорошо, чтобы узнать.
   Какой же он неисправимый идиот, этот Джахамара Джа. Он даже не  закричал.
Все, что он сделал, - так это попытался улизнуть.
   Рука  моя  дернулась  в  сторону  желтого  треугольника  у  талии,  затем
взметнулась вверх и сделала бросок. Словно живой, мой румель змеей обвил его
шею. Я схватила свободный конец  и,  туго  затянув  петлю,  обмотала  тканью
запястья, ни на минуту не выпуская ее из рук.
   Но, будь я одна, мне ничто бы не помогло -  ни  удача,  ни  интуиция,  ни
судьба. Джа обладал огромной силой, он вполне мог бы вытащить  меня  наружу.
Или стряхнуть.
   Но Нарайян и Зиндху схватили его за руки и повалили наземь. Дело  сделала
бычья сила Зиндху, а Нарайян помогал ему заломить жрецу руки.
   Упершись коленями в спину  Джа,  я  старалась  не  дать  ему  возможности
дышать.
   Чтобы окончательно задушить человека, требуется какое-то время.  Движения
опытного душителя обычно столь быстры, что смерть наступает почти мгновенно.
Но мне пришлось держать румель довольно долго,  пока  Джа  мучился.  У  меня
затекли плечи и руки, прежде чем он дернулся последний раз.
   Нарайян освободил меня. Я дрожала от  напряжения,  ощущая  нечто  сходное
тому, что испытываешь после оргазма. Ничего подобного тому, что я только что
совершила, мне до сих пор делать не приходилось. Я сделала это  собственными
руками, без всякого волшебства, без обычного оружия. Нарайян усмехнулся. Ему
это чувство было знакомо. И он, и Зиндху выглядели неестественно спокойными.
Зиндху прислушивался, пытаясь определить, не вызвали ли  мы  переполох.  Мне
казалось, мы здорово шумели, особенно когда боролись,  но,  судя  по  всему,
волновалась я напрасно. Никто не явился. Никому не было до нас дела.
   Зиндху бормотал какие-то заклинания. Нарайян на минуту  задумался,  затем
посмотрел на меня и снова ухмыльнулся. Кивнул головой.
   Зиндху на четвереньках ползал среди того беспорядка, который мы  устроили
у Джа. Очистив небольшое пространство, он еще раз осмотрел все вокруг.  Пока
я наблюдала за Зиндху, пытаясь понять, что он такое затеял,  Нарайян  извлек
из-под темного облачения, которое он надел специально, странный предмет.  На
конце этого инструмента было что-то вроде молотка и  одновременно  кайла,  и
весило оно по меньшей мере фунта два. А  может,  и  больше,  если  оно  было
вылито  из  серебра  и  золота;  очевидно,  так  и  было.  По  крайней  мере
складывалось такое впечатление. В его рукоятку из черного дерева, отделанную
слоновой костью, были вкраплены рубины. Отражая свет  лампы,  они  сверкали,
словно  капли  свежей  крови.  Тихо  и  не  очень  методично  Нарайян   стал
постукивать им по земле.
   Этот инструмент был явно не предназначен для этого. Уж я-то умею отличить
инструмент от предмета культа, даже если он мне незнаком.
   Нарайян взрыхлил землю. Зиндху с помощью оловянной миски вычерпал землю и
высыпал ее на ковер, который он предусмотрительно  перевернул,  стараясь  не
сорить вокруг. Я никак не могла взять в толк, что у них на уме. А  они  были
слишком заняты своим делом, чтобы тратить время на объяснения. И  все  время
они  напевали  что-то  вроде  литании.  Что-то  насчет  предзнаменований   и
пророчества ворон, то и дело упоминая Дщерь Ночи и еще кого-то.
   Мне оставалось только наблюдать.
   Время шло. На минуту я встревожилась, когда снаружи менялась  охрана.  Но
стражники обменялись лишь парой слов, и новый караул не  заглянул  в  шатер.
Услышав глухой удар и сдавленный хруст, я повернулась посмотреть, чем заняты
мои товарищи.
   Они вырыли яму. Почти три фута в глубину и не очень широкую. Для чего - я
не могла понять.
   Они показали мне.
   Повертев перед моими глазами своим  инструментом,  Нарайян  стал  дробить
молотком своего инструмента кости Джа.  Точь-в-точь  как  тогда  в  ложбинке
делал это камнем Рам с телом убитого мной воина.
   - Прошло довольно много времени с тех пор, как я делал это последний раз,
но навыка не утратил, - прошептал Нарайян.
   Поразительно, но оказывается, можно, раздробив конечности  и  сложив  их,
превратить тело огромного человека в малюсенький узелок.
   Распоров напоследок живот Джа, они поместили "узелок" в яму. В довершение
Нарайян ткнул кайлом в череп мертвеца. Он вытер свой  инструмент,  и  вместе
они закидали яму с останками Джа землей, а затем хорошенько ее  утрамбовали.
Через полчаса не осталось никаких  следов.  Они  положили  ковры  на  место,
сложили оставшуюся грязь в узел и в первый раз за все это время взглянули на
меня. Мой безмятежный вид их явно удивил. Они ждали, что их действия вызовут
во мне ярость или отвращение. Или что-то вроде этого. Одним словом, какие-то
проявления женской слабости.
   - Изуродованные трупы мне приходилось видеть и раньше.
   Нарайян мотнул головой. Похоже, он был доволен. Трудно сказать.
   - Нам предстоит еще выбраться отсюда. Факелы, горящие снаружи, указывали,
где находятся стражники. Они были на своих местах.  И  если  мое  заклинание
сработает опять, нам удастся уйти незамеченными.
   По дороге к лагерю Нарайян и Зиндху разбросали грязь из шатра.
   - Ваш румель сработал чисто, Госпожа, - заметил вдруг Нарайян  и  добавил
что-то еще речитативом, обращаясь к Зиндху. Тот нехотя кивнул.
   - Зачем вы закопали его? - спросила я. - Ведь никто не узнает, что именно
с ним произошло. Я хотела, чтоб его смерть послужила уроком для других.
   - Если бы мы оставили его  как  есть,  определить  убийц  было  бы  легче
легкого. Косвенные намеки гораздо страшнее, чем факт. Лучше, если  обвинения
в ваш адрес ограничатся сплетнями.
   Может, они и правы.
   - А зачем вы размозжили ему кости и вспороли живот?
   - Чем меньше могила, тем труднее ее найти. А живот - чтоб не распух. Если
не вспороть, труп так может разбухнуть, что земля вздымается. Или лопается и
выделяет газ, и могилу легко найти по запаху.  Особенно  для  шакалов  -  те
просто выкапывают покойников и разбрасывают повсюду куски мяса.
   Практично. И, логично. И  очевидно,  потому  что  он  объяснил  предельно
четко. Никогда раньше мне не приходилось сталкиваться  с  проблемой,  как  и
куда следует прятать  труп.  Теперь  я  могла  опереться  на  знания  вполне
практичных и, несомненно, опытных убийц.
   - В скором времени нам предстоит с вами разговор, Нарайян.
   Он опять состряпал улыбку. Скажет он мне правду, как же.
   Мы проскользнули в свой лагерь и разошлись. Спала я отлично.  В  снах  не
было ощущения обреченности и  отчаяния.  В  одном  из  них  ко  мне  подошла
красивая смуглая женщина, которая прижала меня к себе и, гладя, хвалила меня
за то, что я такая умница. Я проснулась, чувствуя себя отдохнувшей и  полной
энергии. Утро было прекрасным. И мир казался особенно ярким и разноцветным.
   И мои упражнения в колдовстве прошли замечательно.

Глава 19

   Бесследное исчезновение такого авторитетного жреца, как Джахамар  Джа,  -
хотя, с моей точки зрения, он был самым заурядным  противником,  которого  я
воспринимала лишь как слабую карикатуру на  мужчину,  -  потрясло  множество
людей, населяющих местность у брода Гойи. Шепотом передавали друг другу, что
Джа строил козни против меня и Радиши, и именно это решило его судьбу. Я эти
сплетни не распространяла, Нарайян также отрицал свою  причастность  к  ним.
Два дня спустя после того, как мы закопали Джа, абсолютно все были убеждены,
что его устранение - моих рук дело. Но никто не знал, как  именно  я  с  ним
расквиталась. Люди были напуганы.
   Все это сильно повлияло на Ножа. У меня  создалось  впечатление,  что  он
решил, будто я  прошла  через  некий  обряд  посвящения,  и  теперь  он  мог
полностью отдать себя моему делу.  Я  была  довольна,  хотя  меня  удивляло,
почему он столь люто ненавидит жрецов. Я велела Нарайяну распространить слух
о том, что мне все еще нужны люди, особенно  умелые  наездники.  И  в  отряд
вступили еще двести шадаритов, а также  около  пятисот  воинов,  принимавших
участие в сражении при Дежагоре, хотя многие  сделали  это,  желая  получать
регулярное питание и занять устойчивое положение  в  иерархической  системе.
Система каст  в  Таглиосе  способствовала  зависимости  от  иерархии.  Из-за
повсеместного хаоса отсутствовали абсолютно все блага, которые подразумевает
общественная стабильность, зато появилась масса трудностей.
   Я велела Нарайяну подумать о том, как можно расширить границы лагеря. Нам
становилось тесно. А Ножу я приказала выявить потенциальных  командиров.  Их
тоже требовалось все больше и больше.
   Таглианцы не уставали удивлять меня. Хотя  в  основе  своей  их  мышление
оставалось  миролюбивым,  они  восхищались  тем,  с  какой   легкостью,   не
задумываясь, я расправлялась со своими врагами. Чем больше было насилия, тем
больше восторга оно у них  вызывало.  Если,  конечно,  им  самим  ничего  не
угрожало.
   На третье утро после гибели Джа Радиша прислала за мной. Беседа наша была
краткой и не имела никаких последствий, однако после нее  у  меня  появилась
уверенность, что Копченый был больше чем  фокусником.  Он  достаточно  ловко
сумел  проникнуть  сквозь  завесу  времени,  чтобы  убедиться  в  том,   что
исчезновение Джа - моих рук дело. Он казался необычайно вымотанным. И Радишу
я впервые видела столь напуганной.
   Она понимала, что ситуация выходит из-под ее контроля.
   В ту ночь она, Копченый и несколько верных ей  людей  тайком  перебрались
через Мейн и отправились на север. Лебедя и Махера она оставила в  крепости,
чтобы никто  не  заметил  ее  отсутствия.  Но  напрасно  она  пыталась  меня
обмануть. Нарайян донес мне о ее действиях, прежде чем она успела подойти  к
реке.
   День был примечателен еще и тем, что в отряд вступили первые  новобранцы.
Их было всего трое. Двое из них - друзья Нарайяна. Это  свидетельствовало  о
том, что весть об отряде распространяется все дальше и что таглиаццы  готовы
присоединиться к нам в нашей борьбе.
   Боевая подготовка проводилась с удвоенной  энергией.  Я,  как  и  прежде,
старалась, чтобы люди воспитывались в духе преданности товарищам и командиру
- остальные привязанности следует забыть.
   Большее число добровольцев было из бывших рабов. Они особо отличались  на
учениях. Им было нечего терять, ибо их мир был уничтожен Хозяевами Теней.  Я
думала, что надо послать надежных людей в дельту Мейна на поиски тех, кто не
имел тесных связей с Таглиосом.

***

   Нарайян и Зиндху сообщили мне, что Радиша строит козни.  Выслушав  их,  я
сказала:
   - Присядьте. Настало время для разговора. Они поняли меня.  Вопреки  моим
ожиданиям, на их лицах не было уныния. Они уже переговорили  между  собой  и
решили открыться.
   - Итак, кто вы такие и каковы ваши планы?
   Нарайян набрал в легкие воздух - он избегал смотреть мне в глаза.
   - Госпожа. Мы - Обманники. Мы исповедуем культ богини Кины,  хотя  у  нее
много имен и много обличий, но единственная истина для ее  последователей  -
смерть. - Он пустился в пространное объяснение сути учения  и  связи  его  с
культами Таглиоса и соседних государств. Все это было такой  же  несусветной
чепухой, как и теории происхождения и характеристики наиболее мрачных богов.
Совершенно очевидно, что представления Нарайяна в этой области не отличались
глубиной. Выслушав его разглагольствования, я поняла лишь, что он  и  Зиндху
поклонялись Кине.
   После  некоторого  давления  оба  признались,   что   поклонение   богине
подразумевало совершение убийств. Зиндху осмелился вставить слово:
   - Нарайян - джамадар секты Джангдор, он  пользуется  большим  авторитетом
среди нас. Госпожа! - Видимо, он решил нарушить  возникшую  паузу,  полагая,
что неудобно человеку самому похваляться своими  достижениями.  -  Он  помог
перейти в рай более сотни душ.
   - Ста пятидесяти трем, - скромно и лаконично уточнил Нарайян. Было  ясно,
что похваляться этим он не считал зазорным. - В рай? А поточнее нельзя?
   - Те, чьи жизни приносятся в жертву этой богине, освобождаются от  Колеса
Жизни и прямиком попадают в рай.
   Теория Колеса существовала у гуннитов. Согласно ей, жизнь  человека  идет
как бы по кругу, он рождается помногу раз до тех пор, пока его благие деяния
не перевесят совершенных им  дурных  поступков.  Только  тогда  он  получает
освобождение. Но попадает отнюдь не  в  рай.  Потому  что  концепции  рая  у
гуннитов просто не было. Они считали, что  те,  кому  удалось  вырваться  из
Колеса Жизни, становились частью производящей силы, создавшей  богов  Света.
Тех самых богов, которые, в свою очередь, являлись защитниками этой  силы  в
бесконечной борьбе против Тьмы. А та  может  быть  побеждена  только  тогда,
когда производящая сила преисполнится нужным количеством добрых  душ.  Тьма,
конечно, противостоит ей, побуждая людей совершать зло.
   Рай  присутствовал  в  учении  Ведны  и  первоначально   являлся   плодом
воображения юношей, находящихся в поре созревания, и похотливых старцев. Там
было все, о чем только может мечтать мужчина в этом суровом  мире.  Одна  из
обещанных утех в нем - девственники и девственницы, готовые во всем услужить
вознесшимся, так что поразвлечься в вечности было чем.
   По Be дне, женщинам вход в рай был запрещен, ибо  душ  у  них  нет.  Боги
создали женщин для того, чтобы они вынашивали  детей,  удовлетворяли  похоть
мужчин, трудились в поте лица до самой смерти, которая,  как  правило,  была
преждевременной.
   Из всех культов Таглиоса учение Ведны  имело  наиболее  четко  выраженный
антифеминистский  характер,  но  оно  же  было  и  наиболее  гибким.  В  нем
присутствовали женщины-святые и героини. Из всех моих воинов наиболее  легко
подчинялись почитатели именно этого  культа,  а  не  гунниты  или  шадариты.
Веднаиты уже возвели меня в ранг святых  -  покровителей  воинов  -  Исмалла
(всего их было три, носили они одно и то же имя, принадлежали к одному  роду
и жили в одном веке, но в разное время, примерно восемьсот лет назад).
   Что касается моих родных мест, то и  там  дела  с  религиозными  культами
обстояли весьма туманно. Я не пыталась критиковать убеждения таглианцев,  но
мне хотелось разобраться в них. Это многое дало бы мне.
   По утверждению Нарайяна, все религии проистекают из культа  Кины.  И  то,
что мне приходилось до сих пор видеть, было лишь  следствием  влияния  этого
культа-первоосновы.
   -  Госпожа,  известно,  что  в  Книгах  отражены  истории   Детей   Кины,
относящиеся к древнейшим временам, когда люди только узнали письменность,  и
что некоторые из этих Книг написаны на языках, на которых уже  десять  тысяч
лет никто не говорит.
   - Что это за Книги? И где они находятся?
   - Их иногда называют Книгами Мертвых. Полагаю, теперь они утрачены. Детям
Кины  когда-то  здорово  досталось.  Великий  бог  войны  Редрейнак  основал
огромную империю. Он оскорбил Кину, и та решила отомстить ему.  Но  случайно
Редрейнаку удалось спастись,  и  он  начал  беспощадную  войну  против  нее.
Хранителям  Книг  пришлось  тайком  бежать.  На  тех  же,  кто  знал  об  их
местонахождении, Редрейнак обрушил свою ненависть.  Потом  святой  Махтнатан
дан Джакель переломал ему шею своим серебристым румелем,  но  это  произошло
много позже.
   Тут Зиидху произнес что-то вроде поминальной молитвы, мягко и нежно.
   - А кто это - Махтнатан? - спросила я.
   - Он был единственным, у кого был серебристый румель. Из всех  Обманников
лишь ему удалось отправить в рай более тысячи душ.
   А Зиндху произнес все тем же ласковым голосом:
   - Каждый, кто впервые нацелил свой  румель  и  познал  экстаз  слияния  с
Киной, стремится достичь высот Махтнатана.
   - И пусть удача сопутствует ему, - опять расплылся в ухмылке  Нарайян,  -
ибо  Махтнатан  не  только  освободил  нас  от   страшного   врага,   нашего
преследователя, но и остался после этого цел. Он прожил потом еще сорок лет.
   Они рассказывали мне одну легенду за другой, одну историю за другой, а  я
слушала их с тем же интересом, с каким отнесся бы к ним  Костоправ.  Нарайян
не уставал утверждать, что где-то сокрыты правдивые записи этих событий и на
протяжении многих поколений пределом  мечтаний  каждого  джамадара  является
найти их.
   - Госпожа, сегодняшний мир немощен. Самыми могущественными в нем являются
Хозяева Теней, но и они не сознают, что делают. В  Книгах  же...  Считается,
что в них сокрыто много тайн. Описаны утраченные искусства.
   Мы опять заговорили о Книгах. Не то чтобы я всему верила.  Мне  и  раньше
приходилось слышать легенды о книгах, наполненных потрясающими  тайнами.  Но
меня поразил рассказ о месте, где их спрятали.
   Судя по описанию Нарайяна, оно было очень похоже на те пещеры, которые  я
видела в своих снах.
   Может, мне и придется  когда-нибудь  всерьез  заняться  изучением  культа
Кины. После того как я почувствую себя в безопасности в этом мире.
   Нельзя сказать, что я только и жила мечтой, как в  один  прекрасный  день
явится Нарайян и наконец приоткроет мне тайну Кины, Я немало разговаривала с
самыми разными людьми, расспрашивала  их  и  уже  составила  довольно  ясное
представление об этом культе, основываясь на мнениях тех,  кто  не  был  его
последователем.
   Каждый таглианец знал о Кине и верил в ее существование. И о Душилах тоже
знали все. Но общее мнение о них было таково: они - бандиты и разбойники,  а
вовсе не фанатически верующие. Почти никто не верил в  их  существование  по
сей день. Считалось, что их истребили еще в прошлом веке.
   Я сказала об этом Нарайяну. Тот только улыбнулся в ответ:
   - В этом наше преимущество. Госпожа. Никто не верит в то, что мы есть. Вы
же видите, что ни я, ни Зиндху ничего  не  скрываем.  Наоборот,  мы  открыто
заявляем всем и каждому, что мы - те самые знаменитые страшные Душилы  и  не
дай бог кому-нибудь вывести нас из себя. Но нам никто не верит.  Однако  нас
боятся, потому что рассказы о Душилах все еще ходят среди людей, и кто знает
- а вдруг мы выкинем что-нибудь в подражание Душилам прошлого.
   - Но есть и те, кто верит  в  вашу  секту.  -  Подозреваю,  что  к  числу
последних  относились  и  Копченый,  и  Радиша,  а  также  некоторые  другие
высокопоставленные особы.
   - Такие есть всегда. И для нас достаточно и их числа.
   Ох, коротышка, ну и злодей. И при всем этом он, весьма  вероятно,  был  и
вправду торговец овощами, почитаемый  в  своей  общине  как  добропорядочный
гуннит, заботливый отец и добрый дедушка. Но в сезон,  когда  нет  дождей  и
большая часть населения Таглиоса занимается торговлей  в  других  краях,  он
тоже отправляется в путь и со своей бандой, которая ничем не  отличается  от
других путешественников, убивает простых купцов при каждом  удобном  случае.
И, без сомнения, проделывает это весьма ловко. Потому его и чтит Зиндху.
   Теперь  их  кастовая  система  стала  мне  понятна.  Количество  убийств,
увенчавшихся успехом, лежало в ее основе.
   Вероятно, Нарайян был богатым человеком, хотя и скрывал  это.  Поклонники
Кины не только убивали, но и грабили тех, кто становился их жертвой.
   Правда, их можно считать более демократичными, чем представителей  других
культов. Нарайян принадлежал к низшей касте, к тому же имел шадаритское имя,
и все же его избрали джамадаром. Объяснялось это тем, что, по мнению Зиндху,
Нарайян был чрезвычайно искусным душегубом  и  пользовался  благосклонностью
Кины. Надо понимать, ему сопутствовала удача.
   - Ему даже не нужны выкручиватели рук, - добавил Зиндху. - Только  лучшие
из обладателей черного румеля умеют  убивать  так  быстро  и  ловко,  что  в
выкручивателях нет нужды.
   Значит,  мой   лейтенант   -   живая   легенда.   Интересно,   интересно.
"Выкручиватели рук!" В устах Зиндху это звучало вдохновенно.
   - В банде много специалистов, Госпожа. Новички занимаются рытьем могил  и
раздроблением  конечностей.  И  если  им  не  удается  овладеть   искусством
обращения с румелем, многие остаются на этом уровне. Те, кто получает желтый
румель, относятся к низшей касте, они, так сказать, подмастерья. Убивать  им
дозволяется  редко,  в  основном  же  их  используют   как   выкручивателей,
помогающих тем, кто  владеет  красным  румелем,  а  также  как  разведчиков,
выискивающих потенциальные жертвы. Душат же обладатели красного  румеля.  Но
лишь немногие достойны черного румеля. Они становятся жрецами и джамадарами.
Жрецы совершают священные обряды, читают знамения, ходатайствуют перед Киной
и ведут записи или, хроники своего отряда. Они же, в  случае  необходимости,
совершают и суд.
   - Я не был жрецом, -  заметил  Нарайян.  -  Чтобы  стать  им,  необходимо
образование.
   Жрецом не был, а рабом был. И сумел добиться черного  румеля.  Интересно,
не мстил ли он своим угнетателям, тихо переправляя их души в "рай"?
   - Иногда да. Если выдавался удобный случай, -  признался  Нарайян.  -  Но
Кина учит, что убивать следует во славу ее,  а  не  без  разбора,  в  порыве
своего гнева- Мы также  избегаем  убийств  по  политическим  мотивам,  если,
конечно, речь не идет о безопасности нашего братства.
   -  Забавно.  И  как  много  последователей   этого   культа,   по   вашим
предположениям?, - Трудно сказать, Госпожа. - Нарайян почувствовал некоторое
облегчение,  когда  разговор  принял  характер  вопросов  и  ответов.  -  Мы
объявлены вне закона. Как только мы  приносим  клятву  Кине,  мы  тем  самым
подписываем себе смертный приговор. Джамадар знает, сколько  человек  в  его
банде, и поддерживает связь с другими  джамадарами,  но  сколько  существует
Команд и насколько они сильны, он  не  имеет  никакого  представления.  Есть
определенные опознавательные знаки, по которым мы узнаем друг  друга,  равно
как и способы связаться друг с другом,  но  вместе  мы  собираемся  редко  и
далеко не все. Слишком велик риск.
   А Зиндху присовокупил:
   - Нашим великим собором является Фестиваль Огней. Каждая команда посылает
на него своих  представителей  для  участия  в  священных  обрядах,  которые
проходят в роще Предначертания. Нарайян сделал тому знак помолчать.
   - Это  большой  религиозный  праздник,  который,  в  сущности,  мало  чем
отличается от аналогичного праздника шадаритов. На  нем  присутствуют  вожди
многих племен, но рядовых членов - немного. И разумеется, на  него  являются
жрецы.  Там  принимают  общие  решения,  решаются  спорные  вопросы,  но,  я
предполагаю, лишь одному из двадцати удается попасть на Фестиваль.  По  моим
подсчетам,  на  сегодняшний  день  у  Кины   от   тысячи   до   двух   тысяч
последователей, причем большинство их живет на территории Таглиоса.
   Тогда их не так уж много. И лишь  меньшинство  можно  считать  настоящими
убийцами. Однако если бы мне удалось завладеть этой темной силой,  каким  бы
мощным оружием я располагала!
   - А вот главный вопрос, Нарайян. Так сказать, не в бровь, а в глаз. Мне в
этом какая роль уготована? И почему вы присоединились ко мне? С какой целью?
Глава 20

   Карканье и шум крыльев  разбудили  Костоправа.  Он  поднялся  и  выглянул
наружу. Призрачный рассвет пробивался сквозь сумрачный туман леса.
   Вернулась Душелов.  Черные  жеребцы  были  взмылены.  Им  пришлось  долго
скакать, и  гнали  их  немилосердно.  Ведьму  сразу  атаковали  пронзительно
вопящие вороны. Ругаясь и отмахиваясь от них, она позвала Костоправа.  Выйдя
на ее зов, он спросил:
   - Где ты была? В твое отсутствие кое-что произошло.
   - Судя по всему - да. Я ездила за твоими доспехами. - И  она  указала  на
второго жеребца.
   - За моими доспехами? Зачем? Так ты была в Дежагоре?
   - Затем, что они нам понадобятся. Расскажи лучше, что произошло.
   - Как там они? Я имею в виду своих ребят.
   - Пока неплохо.  Лучше,  чем  я  ожидала...  Может,  еще  какое-то  время
продержатся. А вот Тенекрут не  в  лучшей  форме.  -  В  ее  голосе  звучало
раздражение. Но через минуту она заговорила, словно капризное  дитя:  -  Так
расскажи же. Эти птицы будут каркать целую вечность - как будто можно что-то
понять, когда они тарахтят все сразу.
   - Вчера тут проехал Ревун. Она подняла деревянный ящик до уровня глаз, но
лицо внутри его ему не показала.
   - Ревун? А ну-ка, расскажи поподробней. Он выполнил ее просьбу.
   - Итак, игра становится  все  более  захватывающей.  Как  это  Длиннотени
удалось выманить его из болот?
   - Не знаю.
   - Да это я так, сама себе.  Пойдем,  Костоправ.  Я  устала.  Меня  и  так
расстроили.
   Он пошел вслед за ней.
   Ему вовсе не хотелось испытывать ее терпение. Душелов немного потолковала
с воронами. Стая была такой плотной, что ее самой не было видно  из-за  них.
Как-то ей удалось внести в этот хаос некоторый порядок. Минутой позже  башня
задрожала от хлопанья многих тысяч крыльев. Черное облако унеслось к югу.
   Душелов вошла внутрь. Костоправ  держался  в  отдалении,  помалкивая.  На
свете существовало мало вещей, которыми его можно было  запугать,  но  зачем
дразнить кобру?
   Наступило утро. Костоправ проснулся. Душелов, судя по  всему,  спала  еще
крепким сном. Он отбросил искушение. Да и  соблазнительная  мысль  о  побеге
ненадолго  задержалась,  так,  только  мелькнула.  Эту  змею   врасплох   не
застанешь. Она, может статься, вообще не спит. Отдыхает, скорее  всего.  Или
проверяет его. Он вообще ее спящей никогда не видел.
   Костоправ занялся завтраком.
   Пока он готовил, она встала. Он  был  слишком  поглощен  хлопотами  и  не
заметил ее появления. Вспышка розового света испугала его.  Обернувшись,  он
увидел перед нею клубы розоватого дыма. Оттуда выскочила маленькая,  похожая
на детскую  фигурка.  Существо  салютовало  Душелову  и  развязной  походкой
направилось к нему.
   - Как делишки? Давненько не виделись.
   - А что бы ты предпочел, Жабомордый, - правду или сладкую ложь?
   - Эй! Ты вроде как не очень удивлен моим появлением.
   - Нет. Я считал тебя растением. У Одноглазого не хватает пороху управлять
демонами.
   - Эй, эй! Попридержи-ка язык. Я - вовсе не демон. Я - бес.
   - Извини, ошибся в твоем происхождении. Ты меня некоторым образом  надул.
Я думал, ты в подчинении у Меняющего Облик.
   - У этого болвана? Да чем он может меня прельстить?
   Костоправ пожал плечами.
   - Ты в Дежагоре был? - Он едва сдерживал застарелую ненависть. Этот  бес,
который, считалось, должен был помогать Черному Отряду,  исчез  в  ту  самую
минуту, когда исход сражения был предрешен. - Какие новости?
   Бес был всего в два фута ростом, хотя выглядел как взрослый. Он  взглянул
на Душелова. Та чуть заметно кивнула.
   - Этот Могаба - отвратительный шут. Он не дает ни минуты отдыха  Хозяевам
Теней. Выставляет их дураками. Рвет  их  по  кусочкам.  Конечно,  долго  так
продолжаться не может. С ним ваши старые приятели  -  Одноглазый,  Гоблин  и
Мурген. Но им не нравятся его действия, а ему не нравится, что они  ему  все
время об этом твердят. Мало того, что между ними разлад, глядишь, и Тенекрут
вот-вот вырвется из-под контроля. И тогда начнется новая игра.
   Костоправ отставил еду:
   - Ты сказал, Тенекрут выйдет из-под контроля?!
   - Ага. Он ведь,  как  вам  известно,  потрепан  в  сражении.  Его  старый
приятель Длиннотень сглазил его, когда тот был не совсем в форме.  И  теперь
Тенекрут потерял свою колдовскую силу. Эти Хозяева Теней,  ей-богу,  славные
ребята, все время стараются подставить  друг  другу  подножку,  даже  тогда,
когда их за задницу хватает аллигатор. Так вот,  этот  Длиннотень  вроде  бы
хочет чуть-чуть ослабить  контроль  за  Тенекрутом,  чтобы  тот  помог  ему,
уничтожив Дежагор, а затем, прихлопнув этого шута, стать  властелином  всего
мира.
   Тихо-тихо, почти шепотом, Душелов заметила:
   - Но теперь-то ему придется считаться и с Ревуном. А также со мной.
   Ухмылка беса погасла.
   - Ваше существование вовсе не такая тайна, как вы надеетесь. Они знают  о
том, что вы живы.
   - Черт! - Она зашагала по комнате. - Мне казалось,  я  проявила  максимум
осторожности.
   - Эй! Нечего из-за этого переживать. Ведь никто  не  имеет  ни  малейшего
представления о том, где вы сейчас находитесь. И  может,  когда  мы  с  ними
покончим, они еще пожалеют о том, что так плохо когда-то обращались с вами в
прошлом. А? - И он по-детски захихикал.
   Костоправ  впервые  встретил  Жабомордого  в  Гиксле,  далеко  к  северу.
Одноглазый, один из колдунов Отряда, подкупил его там. Все члены Отряда,  за
исключением самого Одноглазого, сомневались в преданности беса,  хотя,  надо
признать, Жабомордый действительно кое в чем оказался им полезным.
   Костоправ спросил Душелова:
   - Вы что-то затеяли?
   - Да. Встань. - Он встал. Она прижала руку в перчатке к его груди. - Так.
Ты вполне здоров. А меня поджимает время.
   Его охватила нервная дрожь. Он знал, чего она хочет от него, но не  хотел
этого делать.
   - Так я и думал. Для этого ты вызвала сюда беса. Значит, ты поручила  ему
следить за мной - неужели ты ему веришь?
   - Эй, Капитан, - заныл бес, - обижаешь. Конечно, верит. Я всю жизнь служу
высоким целям.
   - Одного моего слова достаточно, чтобы обречь его на вечные муки. - Тон у
нее был шаловливый, как у маленькой девочки. Иногда эти  перемены  интонаций
пугали его.
   - Это верно, - сказал бес, внезапно помрачнев. - Жизнь -  штука  тяжелая,
Капитан. Мне никто никогда не верит. Никто не дает поблажек. Стоит  проявить
маленькую оплошность - и готово, тебя отправляют в адский  огонь.  Или  того
хуже. Это все вы, смертные, придумали.
   Костоправ презрительно оскалился:
   - И чего эта маленькая оплошность будет стоить мне?
   - Да ничего особенного, разве что больно немножко будет.
   Душелов прервала их спор:
   - Хватит пререкаться. Утихомирься, Костоправ. Подготовься к  операции.  А
мы с бесом приготовим все остальное.

***

   Обнаженное туловище колдуньи парило в четырех футах над полом. Ее голова,
уже извлеченная  из  ящика,  лежала  на  каменном  столике  рядом,  и  глаза
напряженно смотрели. Костоправ окинул взглядом тело.  Идеальное,  хотя  кожа
бледная, с восковым оттенком. Только одно тело могло сравниться с этим в его
глазах. Тело ее сестры.
   Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Бес подмигнул ему:
   - Покажи-ка, на  что  ты  способен,  Капитан.  Костоправу  это  замечание
бодрости не придало. Он посмотрел  на  свои  руки.  Дрожи  в  них  не  было,
сказывался опыт хирурга, приобретенный на полях сражений, когда  оперировать
приходилось в самых жутких условиях.
   Он шагнул к столу. Колдунья владела самым  лучшим  набором  хирургических
инструментов, которые только существовали на свете.
   - Это потребует времени, бес. И если я попрошу тебя помочь мне в  чем-то,
сделать это следует без промедления. Понятно?
   - Какой разговор. Капитан. Помогу, но  тебе  придется  сказать  мне,  что
именно надо делать.
   - Я начну с того, что уберу ткани вокруг шрама.  Это  тонкая  работа.  Ты
поможешь мне остановить кровотечение.  -  В  сущности,  он  не  был  уверен,
возникнет ли оно вообще.. До сих пор ему  не  приходилось  оперировать  лиц,
обезглавленных пятнадцать лет тому назад. Он мало  верил  в  успешный  исход
подобной операции. Но, с другой стороны,  Душелов-то  жива.  Вопрос  в  том,
насколько она сможет Помочь себе? Какова будет ее доля участия  в  операции?
Он всего лишь соединит ткани шеи и головы. Все  остальное  -  как  срастутся
нервные окончания, кровеносные сосуды - зависит целиком от нее.
   Нет, не получится ничего, просто не может получиться.
   Он взялся за инструменты. И скоро настолько увлекся работой, что и думать
забыл о том, чем чревата неудача.

Глава 21

   Длиннотень наблюдал за тем, как солнце плавно опускается за горизонт.  Он
рявкнул.  На  зов  явился  сморщенный  смуглый  коротышка,  который  шепотом
произнес: "Да, мой господин". Выслушав приказание, он поспешно  удалился,  а
Длиннотень все так же неподвижно продолжал наблюдать за  тем,  как  догорает
день.
   - Добро пожаловать, вражий час.  -  Было  лето.  Длиннотень  любил  лето,
потому что летом ночи короче.
   Сейчас он был спокойнее, не так боялся. После  краха  при  Штормгарде  он
пережил немало тяжелых ночей  -  тогда  он  чуть  было  не  потерял  веру  в
собственные  силы.  Теперь  это  прошло.  Не  то  чтобы   он   преисполнился
самоуверенности, просто поверил  в  себя.  За  что  бы  он  ни  брался,  все
получалось как нельзя хорошо. Ревун покинул свои болота незамеченным.  Осада
Штормгарда  все  больше  и  больше  изматывала  армии  Тенекрута.   Тенекрут
по-прежнему был ни на что не годен. А Она, казалось, просто испарилась.  Она
была всецело поглощена мыслью о мести. Доротея же разыгрывала  свою  партию,
не подозревая  о  том,  что  играет  ему  на  руку.  Но  ничего,  скоро  она
споткнется. Стоит ее только слегка подтолкнуть. И сейчас - самое  время  для
этого.
   Вдоль   стены   на   протяжении   каждых   сорока   футов   располагались
цилиндрической формы башенки  с  верхушками  из  кристаллов.  Внутри  каждой
имелось огромное кривое зеркало. В этих башенках время от времени  вспыхивал
яркий свет. Зеркала отбрасывали его отражение на старую дорогу,  ведущую  от
равнины сверкающих камней. Ни одна Тень не могла проскользнуть незамеченной.
   К Длиннотени вернулась былая уверенность.  Теперь  сторожить  ночь  можно
доверить другим. У него есть дела поважнее:  принимать  сообщения,  отдавать
распоряжения, издавать указы. Повернувшись спиной ко всему остальному  миру,
он направился к кристаллической сфере, находящейся  на  возвышении  в  самом
центре покоев. Сфера имела четыре фута в диаметре. Она была испещрена узкими
каналами, идущими вглубь, к самому ядру. На поверхности ее  играли  блики  и
змейками исчезали в каналах. Длиннотень положил покрытые морщинами  руки  на
сферу. Свет на ее поверхности поглотил  их.  Он  медленно  погружал  руки  в
поверхность шара, который таял  под  пальцами,  словно  лед.  Добравшись  до
светящихся бликов, он повертел ими.
   На возвышении, где покоилась сфера, приоткрылось отверстие,  и  показался
один из ходов. Тьма медленно стала сочиться внутрь. Она текла будто  нехотя,
отвоевывая пространство дюйм за дюймом. Тьма так  же  ненавидела  свет,  как
Хозяин Теней ненавидел темноту. Наконец тьма заполнила сердцевину шара.
   Длиннотень  заговорил  с  ней.  Свет  снаружи  покрыл  сферу  рябью;  шар
вибрировал. Раздался еле слышный  голос.  Длиннотень  выслушал  говорившего.
Затем отослал его прочь и вызвал к себе другую Тень.
   Четвертой Тени он повелел:
   - Передайте в Таглиос: "Нужен агент".
   Когда  Тень  вернулась  назад,  у  Хозяина  Теней  вдруг  возникло  такое
ощущение, что он - не один. Он в страхе обернулся  и  посмотрел  на  дорогу,
ведущую от равнины.
   Но никакого движения на ней не заметил. Ловушки для Теней были  на  своих
местах. Что же это тогда было?
   В ближайшем луче сверкнуло пятно чернильного цвета.
   - Эй! - Нет, это не Тень. Ворона! Множество ворон. Что они тут делают?
   Была ночь. А по ночам вороны не летают. Значит, оно тут.
   Уже много недель вокруг  крепости  суетилось  воронье.  Птицы  вели  себя
странно.
   - Это Ее вороны! - И он  выругался,  топнув  ногой,  как  сердитое  дитя.
Значит, все это время Она наблюдала за ним. Ей все известно!
   Но  еще  до  того  как  рассердиться,  он  почувствовал  страх.  Не  умея
сдерживать себя, он попытался освободить руки, совершенно забыв о  том,  что
шар не любит резких движений. Вороны, казалось, насмехались над ним.
   Они вились у стен башни, насмешливо каркая.
   Он вырвал руку из сферы. Между пальцами сверкнули капельки крови. Ну,  он
этим гогочущим  курицам  задаст  сейчас!  Чтоб  Ей  было  неповадно  за  ним
шпионить.
   Он надавил на крюк. В стае ворон раздался взрыв.  Башню  залила  кровь  и
засыпали перья. Уцелевшие вороны отчаянно каркали.
   Но в их ярости было что-то не то,  какой-то  тайный  умысел.  Они  словно
добивались, чтоб он напал на них.
   Отвлекающий маневр?
   Шар!
   В том месте, где  только  что  была  его  рука,  осталась  дыра,  которая
простиралась до самой сердцевины шара. Через нее просачивалась тьма.
   Он вскрикнул.
   Затем, подавив в себе страх, он медленно протянул руку и тщательно закрыл
опасную дыру. Однако Тени уже удалось ускользнуть.
   Она устремилась к выходу, вон из  башни,  вниз  по  извилистым  коридорам
крепости, отгоняя свет прочь.
   В его крепости свободно разгуливала Тень!
   Где-то послышался крик. Тень вышла на  охоту.  Длиннотень  заставил  себя
отнестись к происшедшему с холодным спокойствием. В конце концов,  это  была
всего лишь одна маленькая Тень. Он легко с ней справится.
   Снаружи веселились вороны.
   Он подавил в себе ярость. Больше он на их провокации не поддастся.
   - Доберусь я до вас, - пообещал он. - Летите к своей  суке.  И  передайте
ей, что ее план сорвался. Я жив. Я по-прежнему жив!

Глава 22

   Тот, за кем следят, непременно испытывает облегчение хотя бы  на  минуту,
если что-то отвлекает внимание  наблюдателя  Карлик  по  имени  Ревун  издал
чудовищный вопль. Крик был обращен к людям, которые его  несли.  Те  быстрее
помчались вперед и внесли его в лагерь Хозяина  Теней  Тенекрута,  пользуясь
тем, что наблюдение за ними слегка ослабло.
   Ревун гостил у Тенекрута ровно столько, сколько было нужно для того, чтоб
завязать контакт, коротко переговорить, обменяться мнениями и  достичь  того
взаимопонимания,  которое  ему  могло   оказаться   необходимым   в   случае
предательства Длиннотени. А  оно,  по  его  мнению,  было  неминуемо,  когда
исчезнет угроза со стороны Таглиоса.
   Когда шпионы Длиннотени узнали о местонахождении Ревуна, его уже на месте
не было. И единственным свидетельством его визита  было  то,  что  состояние
Тенекрута заметно улучшилось. Он искусно это скрывал.

Глава 23

   Ветерок сменил направление. Теперь он дул с северо-востока, донося  запах
дыма из-за реки.
   - А не конфисковать  ли  нам  у  них  хворост?  -  спросила  я  Нарайяна.
Самоубийства, продолжались все утро.
   - Это неразумно, Госпожа. Вмешательство может вызвать восстание. Ваша  же
власть не настолько сильна.
   И вряд ли когда-либо таковою будет, как ни горько в этом сознаваться.
   - Это так, мечта своего рода. Бороться с обычаями не входит в мои задачи.
   Да и в его тоже. Я не обсуждала этот вопрос с Нарайяном, однако могла это
предположить,  исходя  из  его  религиозных  представлений.  Он   мечтал   о
наступлении Года Черепов. О пробуждении Кины.
   О том, что станет бессмертным, святым Обманником.
   - Это так от вас далеко, Госпожа. А какие на сегодня планы?
   - Мы дошли до той стадии, когда  формирование  армии  принимает  характер
ледопада, так?
   - Ледопада?
   Я употребила слово "ледопад" вместо "снежной лавины", не  подумав.  Я  не
знала, как  по-таглиосски  будет  снег.  Здесь  снега  не  было.  И  Нарайян
представления не имел, что это такое.
   - Снежная лавина растет сама по себе. Еще неделя, дней десять - и, боюсь,
число новобранцев превысит наши возможности.
   - Даже если учесть, что против нас Радиша? -  Он  был  убежден,  что  эта
женщина - наш враг. - Это-то как раз может быть нам на пользу. Если мы будем
апеллировать к недовольству сторон, участвующих в игре.
   Нарайян понял, что я имею в виду.  Именно  недовольство  побуждало  людей
становиться Обманниками.
   - Оно не так велико, как  вы  думаете.  Эта  земля  для  вас  чужая.  Мои
соплеменники - фаталисты.
   Это так. Но и к ним можно найти подход. Иначе в  моем  отряде  сейчас  не
было бы двух тысяч воинов. - Им нужна искра. Ведь правда?
   - Она нужна нам всем, Госпожа.
   - Совершенно верно. Я зажгла искру, воспламенившую вас и ваших друзей, не
так ли? Но нужна искра, от которой загорелись бы все. Которая  заставила  бы
забыть  о  стране  перед  Черным  Отрядом  и  о  предрассудке,  связанном  с
необходимостью подчиняться женщине. - Теперь я понимала, почему все  боялись
Отряда. И хорошо, что Костоправ умер, так и не узнав ничего. Это разбило  бы
ему сердце. У Нарайяна никаких идей на этот счет не было.
   - Нам нужен слух, который разнесся бы среди вашего братства; а от него  -
дальше.
   - Госпожа, все джамадары наверняка уже в курсе.
   - Чудесно, Нарайян. Итак, каждый джамадар уже слышал о  том,  что  мессия
Душил явился. Я так полагаю, они безусловно поверят этому,  потому  что  эта
новость исходит от вас, а вы - всеми почитаемый, прославленный Душила, гений
своего дела. - Тон мой был несколько саркастичен. - И  тогда  сколько  ваших
соратников решат встать под  знамя  Отряда?  Полагаете,  нам  нужны  тысячи?
Думаю, было бы лучше, если бы ваши друзья оставались на своих местах и стали
бы, так сказать, нашими тайными руками и ножами. Есть  ли  еще  какие-нибудь
легенды, которые я могла бы использовать? Страхи перед чем-нибудь?
   - Хозяева Теней наводят ужас на население,  особенно  в  деревнях  -  там
хорошо помнят прошлый год.
   Это правда. К нам уже являлись добровольны с Другого берега, те,  кто  не
участвовал в военных действиях До нашего похода  на  Дежагор.  До  сей  поры
люди, которые вступали в наш отряд,  были  горожанами  или  бывшими  рабами,
получившими свободу после победы при Гойе. А сельские  жители,  испытывающие
панический страх перед Хозяевами Теней, могли бы стать  неплохим  источником
пополнения  наших  рядов.  С  ними,  вероятно,  придется  труднее,   чем   с
горожанами. Но мне удастся скорее снять урожай.
   Но нельзя забывать об обитателях дворца и  башен  Трого  Таглиоса.  Кучка
перепуганных типов могла выпустить быков на арену, пытаясь помешать  лояльно
настроенной части населения перейти на мою сторону.
   - У вас есть друзья в городе?
   - Немного. И никого, с кем бы я был знаком лично. Может, у Зиндху?
   - Рам ведь горожанин?
   - Да. Есть и другие. А что вы задумали?
   - Было бы неплохо утвердиться там раньше,  чем  Радиша  и  эта  хныкающая
крыса Копченый успеют настроить людей против нас. - Говоря  "мы",  "нас",  я
имела в виду "я" и "меня". Но Нарайян - отнюдь не дурак.
   Его реакция была точно такой, как я ожидала.
   - Мы не можем покинуть Гойю. Сюда явятся еще тысячи и тысячи новобранцев.
Нам нужно принять их.
   Я улыбнулась:
   - А если мы  разделимся?  Вы  останетесь  с  половиной  отряда  и  будете
принимать новобранцев, а я с другой половиной отправлюсь в город. Или  может
остаться Нож. Он пользуется всеобщим уважением, его репутация в этих  местах
очень высока.
   - Отличная идея, Госпожа. Интересно, кто кем тут командует?
   - Как думаете,  Зиндху  достаточно  авторитетен?  Его  можно  оставить  с
Ножом?
   - Вполне, Госпожа.
   - Прекрасно. Ножу необходимо побольше узнать о нем.  Придется  рассказать
ему кое-что о вашем братстве.
   - Госпожа?!
   - Если у тебя в руках оружие, нужно знать, для  чего  оно  пригодно.  Это
только по мнению жрецов все следует принимать на веру.
   - Жрецов и чиновников, - поправил меня Нарайян. - Вы правы. Нож ничего не
принимает на веру.
   Да уж. Он был из тех, кто ничему не верит без  доказательств.  И  в  один
прекрасный день это может стать камнем преткновения между мной и им.
   - Скажите, а в братстве есть такие, у кого  хватит  цинизма  исповедовать
другую религию?
   -  Простите,  Госпожа?!  -  Судя  по  тону,  мой  вопрос  показался   ему
оскорбительным.
   - Мне недостает информации. Вот если бы у нас  были  друзья  и  в  других
братствах!
   - Насчет Таглиоса не скажу, Госпожа. На мой взгляд, это маловероятно.
   Меня охватила тоска  по  старым  временам,  когда  возможности  мои  были
поистине безграничны и в моем распоряжении  были  сотни  демонов-шпионов.  Я
могла воспользоваться даже памятью мыши, приютившейся за стеной  комнаты,  в
которой совещались мои враги.
   Я сказала Нарайяну, что создала свою империю, начав с такого же минимума,
как и в тот момент, когда мы с ним только познакомились. И это была  правда,
но тогда у меня было столько сил! Теперь же  я  частенько  чувствовала  себя
безоружной. Но сила возвращалась ко мне, хоть и медленно, слишком медленно.
   - Пришли ко мне Ножа.

***

   Я вышла с Ножом прогуляться вдоль реки к  востоку  от  крепости.  Он  был
доволен, что я взяла его с собой. За все время прогулки  он  произнес  всего
одну фразу, которая прозвучала загадочно. Мы  подошли  к  дереву  на  берегу
реки, у его ствола кто-то оставил удочку.
   - Похоже, Лебедь так и не вернулся.
   Пришлось просить его объяснить, что он  имел  в  виду.  Я  посмотрела  на
крепость. И Лебедь, и Махер  были  там,  являясь  официальными  командующими
силами Таглиоса в низовьях реки. Интересно, насколько серьезно они относятся
к  своему  назначению?  За  пределами   крепости   они   появлялись   редко.
Поддерживает ли Нож с ними связь? Последнее время он был очень занят.  Спать
ложился позже меня, потому что не только обучал других, но и  сам  занимался
тренировками. Интересно, ему-то это зачем? Я чувствовала в нем  накопившуюся
безотчетную злобу.
   Подозреваю, что он из тех, кто считает своим долгом изменить мир.
   Людей этого типа легко подчинить своей воле. Гораздо  легче,  чем  таких,
как Лебедь, которые хотят только одного - чтобы их оставили в покое.
   - Подумываю повысить вас в должности, - сказала я ему.
   Он с сардонической усмешкой спросил:
   - В какой должности? Впрочем, может, вы хотите возвыситься сами.
   - Конечно, вы будете моим наместником в Гойе.  А  я  -  главнокомандующей
всей армии.
   - Значит, вы отправляетесь на север. Он был догадлив, и тратить время  на
словопрения было не в его натуре.
   - Я должна быть сейчас в Таглиосе. Этого требуют мои интересы.
   - Там опасно. Это все равно что лезть в пасть к крокодилу.
   - Не поняла.
   - Вы должны быть здесь. Формировать армию, набираться сил. Но  вам  также
необходимо быть там и держать в поле зрения жрецов в случае, если они станут
отговаривать новичков вступать в ваш отряд.
   - Да.
   - Вам нужны командиры, которым вы  могли  бы  доверять.  Пока  что  вы  в
одиночестве.
   - Разве?
   - Может быть, я и  ошибаюсь,  неверно  истолковывая  помыслы  Нарайяна  и
Зиндху.
   - А может, вы и правы. У них свои задачи. Что вы знаете о них?
   - Ничего. Только то, что они - не те, за кого себя выдают.
   - Вы слышали об Обманниках, Нож? Их еще иногда называют Душилами.
   - Они исповедуют культ смерти.  Вероятно,  происхождение  его  связано  с
какой-то легендой. Радиша рассказывала о них  и  о  их  богине.  Колдуны  их
страшно боятся. А воины говорят, что их уничтожили. Но, видимо, это не так?
   - Нет. Некоторые сохранились. Они поддерживают меня, потому  что  им  это
надо. Я не буду знакомить вас с их догмами. Их учение отвратительно, и я  не
уверена, что основы его были изложены мне правдиво.
   Он что-то проворчал. Интересно, о чем он сейчас думал? По его виду  и  не
определишь.
   - Не волнуйтесь и отправляйтесь на север. Я справлюсь в Гойе.
   Я не сомневалась, что так оно и будет.  Мы  пошли  назад,  в  лагерь.  По
дороге я пыталась не думать о запахе  гари,  доносящемся  с  другого  берега
реки.
   - А к, чему вы стремитесь, Нож?  Почему  решили  присоединиться  к  моему
делу?
   Он пожал плечами - для него это был нетипичный жест:
   - В мире много зла. Думаю, я всего лишь выбрал одно из зол, чтобы вести с
ним собственную войну.
   - Откуда такая ненависть к жрецам? На сей  раз  он  плечами  пожимать  не
стал. Но и уклонился от прямого ответа.
   - Если каждый человек в этом мире выберет одно из зол  как  объект  своей
мишени и начнет беспощадную борьбу с ним, зло когда-нибудь исчезнет.
   Это самый простой способ борьбы. Извечный. А сколько зла  совершается  во
имя высоких целей! Ни один злодей себя злодеем не считает. Но я не стала его
разубеждать. Пусть себе тешится иллюзиями. Если это и в самом деле  иллюзии.
В чем я лично сомневалась. Их у Ножа не больше, чем у клинка.
   Вначале я думала, что просто волную его, как, например, Лебедя.  Так  мне
казалось, когда он на  меня  смотрел.  Но  Нож  ни  разу  не  намекнул,  что
воспринимает меня не только как товарища по оружию.
   Он ставил меня в тупик.
   - Вы поговорите с Лозаном и Корди? - спросил он. - Или лучше я?
   - О чем это вы?
   - Поживем - увидим. А что бы вы хотели обсудить? И как? Пококетничайте  с
Лебедем - он на край света за вами пойдет.
   - Не вызывает интереса.
   - Ладно, тогда я сам с  ним  переговорю.  А  вы  отправляйтесь  вперед  и
делайте то, что необходимо.
   Следующим утром, на рассвете, я уже двигалась на север, а со мной  и  две
плохо обученные, неполные роты, а также Нарайян, Рам  и  трофеи,  добытые  в
схватке со всадниками Хозяев Теней.

Глава 24

   Радиша нетерпеливо ждала, пока Копченый наконец убедится в том,  что  его
чары против подслушивания работают.
   Прабриндрах Драх развалился в кресле, глядя на суету лениво и равнодушно.
Но когда колдун подал знак, что все в порядке, принц заговорил первым:
   - Что, сестренка, плохие новости?
   - Плохие? Не знаю.  Но  неприятные.  Сражение  при  Дежагоре  закончилось
неудачно. Хотя, по мнению сведущих  людей,  Хозяева  Теней  понесли  большие
потери и в этом году беспокоить нас больше не будут.  А  женщина,  при  виде
которой у тебя текут слюнки, осталась жива.
   Прабриндрах усмехнулся:
   - А это плохая новость или хорошая?
   - Для кого как. Хотя думаю, в данном случае можно  положиться  на  мнение
Копченого.
   - Ах вот как?
   - Она утверждает, что, несмотря на  поражение,  Черный  Отряд  продолжает
существовать и наш договор остается в силе. Она представила мне список того,
что им нужно - люди, оружие, оснащение.
   - Она это серьезно?
   - Более чем. Она напомнила мне об истории  Отряда,  а  также  об  участи,
постигшей тех, кто нарушал условия договора.
   Прабриндрах хмыкнул:
   - Отчаянная девчонка. Она - одна? Копченый  что-то  проскулил.  А  Радиша
сказала:
   - Ею уже организована армия в две тысячи человек.  Сейчас  они  обучаются
тактике боя. Милый, она опасный враг. И тебе не стоит ее недооценивать.
   Копченый опять взвизгнул, он, видимо, хотел что-то сказать, но  никак  не
мог ничего из себя выдавить.
   - Да. Она убила Джахамара Джа. Джа строил козни против нее. Уф! Он исчез.
   Глубоко вздохнув, принц надул щеки, затем выпустил воздух:
   - Она не дура. Однако это не лучший способ  расположить  к  себе  жрецов.
Копченый снова сглотнул слюну.
   Радиша кивнула:
   - А она и не пытается. Переманила к себе Ножа. Он у нее теперь чуть ли не
правая рука. Ты ведь знаешь о его отношении. Черт бы тебя побрал,  Копченый!
Не все сразу.
   - А Махер, а Лебедь?
   - Эти остались. Надеюсь. Но лебедь тоже от нее без ума. Что вы все в  ней
нашли, не понимаю. - Она экзотическая штучка, - хмыкнул принц, - и  выглядит
великолепно; А где они сейчас?
   - Я отправила их с поручением. Хотя, похоже, из этого  ничего  не  вышло.
Она назначила себя Капитаном и делает то, что ей надо. Эти  двое  будут  там
моими глазами. Они смогут нас информировать. Ну хорошо. Копченый. Хорошо.
   - Что это он пытается промямлить?
   - По его мнению, она заключила союз с Душилами.
   - Душилами?
   - Да, последователи Кины. Те самые,  из-за  которых  Копченый  непрерывно
скулит.
   - О!
   - Когда она была у  меня  в  первый  раз,  то  притащила  за  собой  двух
Обманников. Или они просто смахивали на них.
   Наконец Копченый сумел выговорить:
   - На ней была эта повязка; Уверен, она задушила  Джа  собственноручно.  А
потом похоронила его согласно их ритуалу.
   - Дайте-ка подумать... - Принц сложил у рта ладони. Наконец он  произнес:
- Это были люди, которых она взяла к себе в Отряд? Или она заключила союз со
всеми Обманниками?
   Копченый сглотнул. А Радиша вскинулась:
   - Не знаю: Да и кто знает, каковы их правила?
   - Но это не монолитная организация.
   - На ней был румель, - сказал Копченый, - и во время схватки  с  конницей
Хозяев Теней она изображала саму Кину.
   Последнее Радише пришлось пояснить.
   Принц высказал свои сомнения:
   - А почему мы предполагаем худшее? Ведь все это так маловероятно.
   - Дорогой мой, даже если в ее распоряжении  всего  несколько  Душил,  она
обладает ужасной силой. Они ведь ничуть не боятся смерти. Если  им  прикажут
убивать, они будут убивать. Чем бы это ни грозило им самим. А  мы  не  можем
даже вычислить, кто из них Обманник, а кто нет.
   - Год Черепов, - возвестил Копченый. - Он грядет.
   - Давайте не будем отвлекаться. Итак, ты, сестренка, говорила с ней. Чего
она хочет?
   - Продолжать борьбу. Выполнить  обязательства  Черного  Отряда,  а  затем
потребовать от нас исполнения договора.
   - Тогда непосредственной опасности нет. Почему бы нам не предоставить  ей
свободу действий?
   - Надо задавить ее сейчас, немедленно, - заявил Копченый.  -  Прежде  чем
она станет чересчур сильной. Уничтожить ее. Иначе она уничтожит Таглиос.
   - По-моему, он преувеличивает. Тебе это не кажется, сестрица?
   - Теперь уже не уверена.
   - Но...
   - Ты с ней не разговаривал - у нее напор, как у волны в час прилива.  Она
вселяет чертовский страх.
   - А Хозяева Теней? Кто разделается с ними?
   - У нас год впереди.
   - Ты думаешь, мы сможем сами собрать армию?
   - Не знаю. Думаю, мы совершили непоправимую ошибку,  заключив  договор  с
Черным Отрядом. Тише, Копченый. Мы заманили их в ловушку. И теперь угодили в
нее сами, потому что увязли в этом слишком глубоко, а  отступать  поздно.  И
Лебедь, и Нож, и Махер убеждены в том, что мы с самого начала не  собирались
выполнять свои обещания. Уверена, что Нож поделился своими сомнениями с этой
женщиной.
   - В таком случае надо действовать осторожно. - Какое-то время Прабриндрах
раздумывал. - Но пока я реальной угрозы не вижу. И если она хочет  добраться
до Хозяев Теней, повторяю, ей следует предоставить полную свободу действий.
   С Копченым случился припадок. Он разразился целой тирадой  ругательств  и
страшных пророчеств. И в каждой его сентенции звучала фраза: "Год Черепов".
   В его театральной патетике было столько трусости и малодушия, что  Радиша
поневоле встала на сторону брата.
   Брат  и  сестра  оставили  колдуна  наедине  со  своими  настроениями   и
отправились в свои покои. По пути Прабриндрах спросил Радишу:
   - Что с ним случилось? Он совершенно потерял самообладание.
   - Да у него никогда его и не было.
   - Это уж точно, но сейчас он из мыши превратился в медузу. То  он  боялся
Хозяев Теней, а теперь - Душил.
   - И я их боюсь.
   Принц фыркнул:
   - Сестрица, у  нас  гораздо  больше  власти,  чем  ты  подозреваешь.  Три
братства в нашем распоряжении.
   Радиша  презрительно  хмыкнула.  Она-то  знала,  чего  это  стоит.   Если
вспомнить Джахамара Джа.

Глава 25

   В комнате без потолка  вокруг  очага  сидело  восемь  человек.  Это  была
комната  на  последнем  этаже  четырехэтажного  здания  в  беднейшем  районе
Таглиоса. У домовладельца случился бы удар, доведись ему  увидеть,  что  они
тут натворили. Они провели здесь всего несколько  дней,  сморщенные  смуглые
карлики, не похожие на коренных таглианцев. Но в  городе,  расположенном  на
реке, часто появлялись чужеземцы. Поэтому люди  с  необычной  внешностью  не
привлекали ничьего внимания.
   Помещение было открыто всем стихиям, о чем карлики теперь жалели.
   Над рекой шел летний дождик.  Не  очень  сильный,  но  небо  над  городом
закрывали облака, из которых непрерывно лилось. Жители  Таглиоса  радовались
дождю. Он очищал воздух и вымывал мусор, скопившийся на  улицах.  Но  завтра
воздух будет сырым и удушливым и все будут жаловаться.
   Семеро уставились в огонь. Восьмой время от времени подливал в него масло
и подбрасывал горсть чего-то, и тогда пламя  вздымалось  искрами,  а  воздух
наполнялся благовониями. Карлики были терпеливы. Они занимались этим  каждую
ночь по два часа кряду.
   Внезапно на верхней  части  стен  появились  Тени,  они  заплясали  среди
сидящих, за их спинами. Те не шелохнулись, ничем  не  выдали,  что  заметили
появление посторонних в комнате. Один из коротышек передал  другому  щепотку
ароматической смеси, затем спокойно сложил руки на  коленях.  Тени  окружили
его, что-то пошептали.
   - Понимаю, - ответил он на языке, не  известном  ни  в  Таглиосе,  ни  на
расстоянии шестисот миль вокруг. Тени исчезли.
   Но люди оставались сидеть, пока огонь не потух. Вот тогда дождь  пришелся
кстати. Он быстро погасил тлеющие угли.
   Тот, кто подливал масло в  огонь,  произнес  краткий  монолог.  Остальные
слушали его, кивая время от времени. Он что-то приказал. Обсуждать  не  было
необходимости. Через несколько минут все покинули комнату.

***

   Оказавшись под дождем, Копченый выругался. - И вот моя жизнь. Все идет не
так. - Нагнув голову, он побежал вперед. - И что я вообще тут делаю?  -  Ему
следовало быть в покоях Радиши, попытаться образумить ее, чтобы та вразумила
своего братца. Все их планы рухнут, если эта женщина будет у них на пути.
   Они погубят Таглиос. И как они этого не понимают?
   Иногда свежий воздух  помогает  проветрить  мозги.  Ему  необходимо  было
выйти, чтобы не чувствовать никакой  зависимости,  побыть  вдали  от  людей,
наедине с самим собой. И тогда решение придет само. Он был уверен, что выход
есть. Должен быть.
   Рядом с ним проскользнула летучая мышь, она пролетела так близко, что  он
почувствовал дрожащий от ее крыльев воздух. Летучая мышь? В такую ночь?
   Он вспомнил, как однажды, перед самым выходом войска, этих летучих  мышей
было  видимо-невидимо.  Пока  кто-то  не  принял  решительные  меры  по   их
уничтожению. Кажется, это  были  те  колдуны,  которые  сопровождали  Черный
Отряд.
   Внезапно он остановился - его охватил страх.  Летучая  мышь  под  дождем?
Дурной знак.
   Он отошел еще не слишком далеко. Если вернуться, то через минуту он будет
во дворце, в безопасности.
   Еще одна летучая мышь пролетела мимо. Он уже готов был  бежать,  но  путь
ему преградили трое неизвестных.
   Копченый круто повернул назад.
   Еще люди. Кругом были люди. Его окружили  со  всех  сторон.  За  какое-то
мгновение он оказался в центре целой толпы. Но это только чудилось. На самом
деле их было всего шестеро; Один из них на ломаном таглианском сказал:
   - Вас хотят смотреть одна человек.  Вы  пошел.  Копченый  дико  огляделся
вокруг. Бежать некуда.

***

   Копченый размышлял о парадоксе своего бытия. Ему ничто не  грозит,  а  он
трясется. Теперь же, когда опасность рядом - он совершенно спокоен. Копченый
шел по мокрым темным улицам в окружении oaeeo же, как и он,  карликов.  Мозг
работал  четко.  Вполне  можно  смыться,  как  только  пожелает.   Маленькое
заклинание - и его уже нет, он далеко, в безопасности.
   Но что-то происходило. И,  должна  быть,  важное  -  надо  бы  узнать.  А
заклинание он всегда успеет произнести.
   Он притворился напуганным и ошеломленным - как всегда. Они привели его  в
самый нищенский район города, К зданию, которое, казалось,  вот-вот  рухнет.
Его вид испугал Копченого больше,  чем  коротышки.  Поднялись  по  скрипучей
лестнице наверх, и один из его спутников постучал в дверь условным сигналом,
Дверь отворились. Они вошли внутрь, и Копченый увидел того, кто их ждал.  Он
ничем  не   отличался   от   остальных   шестерых   провожатых.   Ну   Прямо
близнецы-братья. Но этот говорил на таглианском вполне сносно.
   - Так вы тот, кого зовут Копченым? - спросил он. - Генерал пожарников? Не
могу припомнить ваш титул полностью.
   Колдун понимал, что им известны и  имя,  и  титул,  иначе  зачем  бы  они
привели его сюда.
   - Совершенно верно. Но вы ставите меня в неловкое положение.
   - У меня имени нет. Меня можно называть Тот,  Кто  Возглавляет  Восьмерку
Несущих Службу, - Его губы тронула улыбка. - Громоздко, не правда ли? Ну  да
неважно. Я - единственный, кто умеет говорить на вашем  языке.  Так  что  вы
меня с кем-либо другим не спутаете.
   - Почему вы отвлекли меня от прогулки? - Будем  сохранять  спокойствие  и
безмятежность, решил Копченый.
   - Потому что  нас  с  вами  объединяет  правильное  отношение  к  грозной
опасности, что может уничтожить  весь  мир.  Я  имею  в  виду  Год  Черепов.
Теперь-то Копченый понял, кто это.
   Он  не  потерял  самообладание,  но  мысли  пошли  вразброд.  Все  усилия
сохранить инкогнито оказались напрасны. Хозяева Теней нашли его.
   Может, Лебедь и прав. Да, он, Копченый, трус. Он всегда это  знал.  Но  в
случае необходимости он мог преодолеть чувство страха.
   И все же... И все же Копченого злило, что Лебедь во всем  оказался  прав.
Этот Лебедь Лозан, животное, расхаживающее на задних лапах и издающее звуки,
напоминающие человеческую речь.
   - Год Черепов? - спросил Копченый. - Что вы имеете в виду?
   Губы карлика скривились в улыбке.
   - Будем откровенны. Чтобы не тратить времени зря.  Вы  ведь  знаете,  что
Кина пребывает в беспокойстве.  Она  может  пробудить  к  жизни  силы  столь
темные, что и представить нельзя. На первый  слух  о  Кине  мир  не  обратил
внимания. Скоро женщина, являющаяся ее воплощением, осознает  свою  истинную
сущность.
   - По-вашему, я настолько наивен?  -  забрюзжал  Копченый.  -  Неужели  вы
полагаете, что меня так легко переманить на другую сторону? Или вы надеетесь
сломить меня, играя на моих страхах?
   - Нет. Это не входит в наши задачи. Тот, кто послал меня к вам,  обладает
таким могуществом, что вы в сравнении с ним просто мышонок. Но и он  боится.
Он видел будущее. Знает, что  ждет  нас.  Эта  женщина  может  призвать  Год
Черепов. Она вернет свою былую силу и обретет к тому  же  мощь  Кины.  Перед
этим все меркнет. Тогда обычные войны превратятся в детские ссоры, а армии -
в  расшалившуюся  малышню.  Но  пославший  меня  не  имеет  возможности  сам
добраться до источника опасности. Она окружила себя Детьми Кины и  с  каждым
часом становится все сильней и сильней. А тот, кто  направил  меня,  остался
сдерживать волну тьмы, таящуюся в Тенелове. Все, что он в состоянии  сделать
-  это  засвидетельствовать  свою  просьбу  о  помощи  и  обещать  всяческую
поддержку вам. Вы всегда можете рассчитывать на его дружеское расположение.
   Интрига.  Какая-то  очень  запутанная  интрига,  вне  всякого   сомнения.
Копченый не решился сразу отказаться от участия в ней.  Здесь  чувствовалось
колдовство. Но проверить это не было времени.
   Если он открыто отвергнет их предложение, то, может  статься,  живым  ему
отсюда не уйти.
   - И кто именно из Хозяев Теней ваш Господин?
   Он  почти  знал  кто.  Раз  его  собеседник  упомянул  Тенелов.   Смуглый
улыбнулся:
   - Вы его зовете Длиннотень. Он известен также под другими именами.
   Итак, Длиннотень - хозяин Тенелова,  тот  самый,  наименее  известный  из
четырех, чья империя лежала от Таглиоса дальше всего. Ходили слухи,  что  он
не в своем уме. Сам  он  не  принимал  активного  участия  в  нападениях  на
Таглиос.
   Чужеземец сказал:
   - Тот, кто послал меня, не был втянут в эту войну. Он выступал против нее
с самого начала и отказался участвовать в ней.
   - Но люди, подобные вам, несколько раз нападали на Таглиос.
   - Они были вынуждены. На реке. На юге Таглиоса. А знаете, кому  это  было
на руку?
   - Женщине.
   - Вот именно. Она - воплощение Кины. Тот, кто послал  меня,  нуждается  в
союзниках. Он в  отчаянии.  Готов  отдать  все,  что  у  него  есть.  Росток
катастрофы зреет в Таглиосе, А Длиннотень многое  сделать  не  в  состоянии.
Поэтому вырвать растение должны сами таглианцы.
   - Идет война. И не таглианцы начали ее.
   - И не он. Но войне можно положить конец. Сделать это в его силах. Из тех
трех, кто ее жаждал, двоих уже нет. Грозотень и Лунотень умерли. А  Тенекрут
не в счет. Он командует объединенными силами, но сам тяжело болен. Его можно
заставить заключить мир. В противном случае просто ликвидировать. Мир  Может
быть восстановлен. И Таглиос вернется к прежней своей  жизни.  Но  тот,  кто
послал меня, не будет прилагать усилий, не имея гарантий,  что  ему  помогут
избавиться от части его забот.
   - Например?
   - Сверкающие камни. Хатовар.  Вы  не  безграмотный  крестьянин.  Вы  ведь
читали древние книги и знаете, что Хади  шадаритов  -  лишь  слабое  подобие
Кины, хотя жрецы Хади и отрицают это. Вам  также  известно,  что  Хатовар  -
древнее название трона Хади, и его считают местом  падения  Хади  на  землю.
Тот, кто  послал  меня,  полагает,  что  легенда  о  Хатоваре  -  позднейшая
трактовка первоначальной и реальной истории Кины.
   Копченый старался держать себя в руках. Изобразив улыбку, он заметил:
   - Мне нужно время, чтобы все это переварить. Я сыт по горло.
   - Это только первое блюдо. Честно говоря, тот, кто послал  меня,  доведен
до предела.  Ему  нужен  друг,  союзник,  пользующийся  влиянием  и  имеющий
возможность вырвать сорняк с корнем прежде, чем тот  расцветет.  Он  сделает
все, что в его силах, желая доказать свое расположение. Он велел мне сказать
вам, что сможет даже устроить так, чтобы вы встретились с ним и смогли лично
удостовериться в его честности, если сочтете этот шаг безопасным  для  себя.
Он позволит вам  взять  с  собой  такое,  количество  телохранителей,  какое
сочтете нужным.
   - Это много, чтобы переварить, - снова  заметил  Копченый.  Ему  хотелось
только одного - поскорее убраться отсюда, пока ему ничто не угрожает.
   - Уверен, что так. Достаточно, чтобы перевернуть ваш мир. А сколько будет
еще! Однако наши переговоры затянулись.  Нам  бы  не  хотелось,  чтобы  ваше
отсутствие вызвало тревогу. Отправляйтесь домой. Подумайте. Решайте.
   - Как мне с вами связаться? Смуглый улыбнулся:
   - Когда наступит время, летучая мышь вас найдет. Тогда вы  отправитесь  в
какое-нибудь укромное место, на встречу с нами.
   - Хорошо. Вы правы. Мне пора возвращаться. - Он направился к  двери,  все
еще сомневаясь, не кроется ли за всем этим какой-нибудь подвох. Но ему  дали
спокойно уйти.
   Поразмыслить было о чем. И разговор оказался  продуктивным.  Стало  ясно,
что Хозяева Теней заслали в город новых шпионов вместо прежних, уничтоженных
колдунами Черного Отряда.

***

   Смуглый коротышка, который плохо говорил по-таглиански, спросил вожака:
   - По-вашему, он заглотит наживку? Тот пожал плечами:
   - Информации вполне  достаточно:  мы  знаем  его  слабые  места.  Страхи.
Самолюбие. Амбиции.
   Он получил  возможность  разрушить  то,  чего  он  боится;  то,  что  ему
ненавистно. А также вообразить себя великим миротворцем. У  него  есть  шанс
расширить границы собственной власти с помощью возможных союзников.  И  если
он вынашивает предательские планы,  то  мы,  в  свою  очередь,  намекнули  о
вероятности их осуществления,  Его  собеседник  улыбнулся.  Остальные  тоже.
Затем вся восьмерка начала собирать вещи.
   Вожак надеялся, что Копченый не станет ломаться слишком долго. Ибо Хозяин
Теней торопился. А когда Длиннотень что-то тревожило, он был крайне суров.

Глава 26

   Радиша всего на день опередила нас. Хоть тысяче человек сложнее тронуться
с места, чем маленькой воинской части, мы двинулись вперед. Нарайян послал с
нами самых расторопных и самых верных. И мы прибыли в город  уже  через  два
часа после Радиши.
   Мы вошли в него уверенным маршем, открыто  демонстрируя  свои  трофеи,  и
отправились прямиком в казармы, где находился Отряд, когда готовили  войска.
Казармы занимали те, кого мы здесь оставили, те, кто был ранен в  битве  при
Гойе, и присоединившиеся к нам позже. Большинство ночевали  по  домам,  а  в
казармах находились только во время дневной самоподготовки.  Помещения  были
переполнены. Количество новобранцев перевалило за четыре тысячи.
   - Возьми  их  под  командование,  -  велела  я  Нарайяну,  когда  уяснила
себесложившуюся ситуацию. - Нужно, чтобы, они стали  частью  нашего  отряда.
Изолируй их пока от остальных и  поработай  с  ними.  -  Легко  сказать,  но
насколько это было, осуществимо на деле?
   - Весть о нашем прибытии уже разнеслась, - сказал он. - Скоро весь  город
узнает.
   - Это неизбежно. Я думала об  этом.  Многие  таглианцы  захотят  получить
ответ на вопрос о том,  какая  судьба  постигла  их  сограждан.  Надо  будет
обзавестись знакомыми - пусть они им рассказывают.
   - Мы утонем в этом. - Он все  чаще  и  чаще  упускал  слово  "Госпожа"  в
беседах со мной. Видимо, считал, что мы - деловые партнеры.
   - Может быть. Но известите их, что мы не уклоняемся от  ответа.  А  также
распространите весть о том, что множество таглианцев находится в  ловушке  в
Дежагоре и если бы мне оказали некоторую помощь, я могла бы их освободить.
   Нарайян как-то странно посмотрел на меня:
   - На это у вас никаких шансов, Госпожа. Их можно считать мертвецами. Даже
если они еще живы.
   - Это известно нам. Но остальным знать не обязательно. И если  кто-нибудь
спросит, то  надо  говорить,  что  для  их  освобождения  необходимо  скорее
сформировать войско и запастись оружием-. Это поставит на  место  тех,  кому
вздумается мне помешать. Если кто-нибудь и откроет рот - это будет означать,
что судьба сограждан его не волнует. Нож говорит, здешний народ считает всех
жрецов ворами. Если те станут играть жизнью их сыновей, братьев, мужей - это
может реально возмутить народ. Их религиозные распри надо повернуть на благо
нам. Если жрец гуннитов выступит против  меня  -  обратимся  к  шадаритам  и
веднаитам. И никогда не забывайте упоминать, что я - единственный  солдат  в
округе.
   Нарайян опять состряпал свою отвратительную ухмылку:
   - Вы хорошо все продумали.
   - Ага, а чем было еще заняться в дороге? Итак, принимайтесь за дело.  Нам
нужно установить контроль над местными жителями, пока  у  них  не  появились
сомнения в  его  необходимости.  И  прежде,  чем  каким-нибудь  скандалистам
захочется вставить нам палки в  колеса.  Отправьте  послания  членам  вашего
братства. Нам нужна информация.
   У Нарайяна были организаторские способности, хотя по натуре он и  не  был
лидером. Благодаря склонности к позерству он стал во главе небольшой группы,
но никогда не смог бы повести  большой  отряд  только  потому,  что  пытался
изобразить из себя что-то значительное.
   Эти размышления навели меня на воспоминания о Костоправе. У  того  вообще
не было этой божьей  искры.  Он  был  обычным  командиром:  намечал  задачу,
взвешивал варианты ее решения, назначал тех,!  кто,  по  его  мнению,  лучше
всего годился для ее выполнения. И, как  правило,  его  действия  и  решения
оказывались верны, за исключением последней  битвы  при  Дежагоре,  когда  и
стала очевидна его слабость как лидера.
   Он не умел принимать решения на ходу. У него была слабо развита интуиция.
   Все в прошлом, женщина. Он умер.
   Я не хотела думать о нем. Слишком это было больно, все еще больно.
   У меня много дел.
   Мысли перескочили на новобранцев, свалившихся как снег на голову.
   Выбор был небогатым. Уйма копьеносцев-юношей,  преисполненных  решимости,
но вряд ли кто-нибудь из них смог бы сразу стать командиром. Черт,  как  мне
недоставало моей команды, оставшейся в лагере.
   Потом я вдруг подумала: а что вообще тут  делаю  и  зачем  сюда  явилась.
Совершенно пустые мысли, женщина. Все равно обратного пути у тебя  не  было.
Нет больше той империи. И мне теперь там не было места.
   Мне не хватало не только моего войска. Мне не хватало мудрых  советчиков.
Рам  по-прежнему  оставался  моей  тенью,  прилагая  к  этому  все  усердие.
Решительно вставал  на  мою  защиту  везде.  Может,  это  строжайший  приказ
джамадара Нарайяна?
   - Рам, а вы знаете местность в округе Таглиоса?
   - Нет, Госпожа. До того как я вступил в Отряд, я никогда здесь не бывал.
   - Мне нужны те, кто хорошо знает местность. Найдите их, пожалуйста.
   - Госпожа?
   -  Место  не  годится  для  лагеря.  Большинство  приходят  на   строевую
подготовку прямо из дома. И зачем я это все объясняю? - Их ничто  не  должно
отвлекать. Наилучший вариант - на возвышенности, у  южной  дороги,  ближе  к
воде и лесным зарослям.
   - Поспрашиваю, Госпожа.  -  Но  ему  не  хотелось  меня  оставлять.  Хотя
приказывать уже не приходилось. Совершенствуется. Еще годик - и совсем будет
парень что надо.
   Появился Нарайян, еще до того как вернулся Рам.
   - Все идет как надо. Все  возбуждены.  Люди  захлебываются,  пересказывая
друг другу захватывающие истории о том, как мы разделались  с  конницей.  Их
сейчас там сотен шесть. Ходят слухи, что Дежагор будет взят  еще  до  сезона
дождей. Так что мне и не пришлось особенно стараться.
   В сезон дождей  дельта  Мейна  становилась  непроходимой.  На  пять-шесть
месяцев река была надежной защитой для Таглиоса от Хозяев Теней - впрочем, и
наоборот. А что если я застряну на южном берегу,  когда  польют  дожди?  Это
время можно использовать на серьезную армейскую подготовку.
   Правда, вот бежать, случись что, уже некуда. Пути отступления закрыты.
   - Нарайян, принеси...
   - Что, Госпожа?
   - Я и забыла, извини. Ты ведь не всегда  был  моим  спутником.  Собралась
послать тебя за сведениями, что мы собирали еще до похода  на  юг.  -  Чтобы
сформировать армию, надо было, иметь представление о наших ресурсах,  И  эта
работа еще не выполнена.
   Если бы знать, какими средствами мы  располагаем,  то  угроза  наводнения
была бы не столь велика.
   - Госпожа? - отвлек меня от рассуждений Нарайян - Извини. Пытаюсь понять,
что я делаю здесь. Со мной так бывает.
   Он понял меня буквально и стал говорить о мести  и  о  том,  как  следует
реорганизовать Отряд.
   - Знаю, Нарайян. Но я устала.
   - Тогда отдохните. Скоро вам понадобятся силы.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Желающие узнать о судьбе своих соплеменников собираются  явиться  сюда.
Вести о нас уже достигли ушей коварных жрецов и  даже  проникли  во  дворец.
Наверняка они захотят встретиться с вами, чтобы попытаться перехитрить вас.
   - Вы правы.
   Вернулся Рам с полдюжиной человек и какими-то картами. Никто из пришедших
не участвовал в моем походе на  север.  Они  нервничали.  Показали  мне  три
места, которые, с их точки зрения, отвечали моим требованиям.
   Одно я отвергла сразу  -  там  была  деревня.  Остальные  тоже  оказались
малопригодными. Значит, придется искать самой.
   Вот и занятие, чтобы убить время.
   С годами я, как и Костоправ, становлюсь саркастичной.
   Поблагодарив, я отослала их. Несколько минут отдыха пойдут мне на пользу.
Как сказал Нарайян, скоро толпа начнет осаду. И у нас могут быть проблемы  с
теми, кому не терпится увидеть своих родных.
   Я отволокла свои вещи в  уже  знакомую  мне  с  прошлого  раза  маленькую
комнату, где я жила тогда одна, и рухнула на лежанку - все  тот  же  камень,
Прикрытый тряпкой.
   Просто капельку отдохну.

***

   Прошло  несколько  часов.  Мне  снился  сон.  Я  с  трудом  вернулась   в
реальность, когда меня разбудил Нарайян.  Я  как  раз  пребывала  в  пещерах
древних предков. И голос, зовущий меня, звучал теперь  громче,  настойчивей,
требовательнее.
   - Что за шум?
   - Родственники оставшихся у Дежагора. Я просил, чтобы  они  проходили  по
одному, но они устроили настоящее столпотворение -  толкаются,  пихают  друг
друга. Их уже около четырех тысяч - и все еще продолжают идти.
   - Почему раньше не разбудил меня? Уже темно.
   - Вы нуждались в отдыхе. К тому же идет дождь. К счастью.
   - Да, кого-то удержит дома. - Любое решение их проблемы требует  времени.
- Перед тем как идти на юг, мы устроили парад на какой-то площади. Не помню,
как она называется. Выясни это. И скажи тем, у ворот, чтоб собирались там. о
Стальные сны  А  воинам  вели,  как  только  распогодится,  приготовиться  к
короткому параду. Раму прикажи приготовить мои доспехи, шлем - не надо.

***

   Пять тысяч человек  собрались  на  площади.  Перед  этим  морем  фонарей,
факелов, светильников я появилась верхом на своем жеребце, а позади  меня  -
ряды воинов. Мой голос звучал в полной тишине.
   - У вас есть право знать, какая судьба постигла ваших  близких.  Но  и  у
моих воинов, и у меня впереди еще немало  дел.  Если  вы  нам  поможете,  мы
быстрее справимся с ними. Но  если  вы  станете  устраивать  беспорядки,  мы
никогда  не  решим  наших  проблем.  -  На  таглианском  я  говорила  теперь
значительно лучше. Меня понимали.
   - Я буду указывать на кого-нибудь из вас, а вы четко и громко  выкрикнете
имя человека, о котором хотите узнать. Если кто-нибудь из моих воинов  знает
его, он скажет об этом. Подойдите тогда  к  этому  воину.  Но  разговор  ваш
должен быть коротким и спокойным. Если новость окажется плохой, держите себя
в руках. Кроме вас есть и другие, им тоже  хочется  узнать  о  судьбе  своих
близких. И надо дать им возможность услышать ответ на свой вопрос.
   Я сомневалась, что все пройдет гладко. Это был всего лишь жест,  который,
как я надеялась, вне коридоров власти будет воспринят с теплотой.
   Мои слова воздействовали  на  толпу  даже  больше,  чем  я  предполагала.
Таглианцы, надо отдать им должное, народ миролюбивый и обычно поступают так,
как им велят. А когда поднялся шум, мне достаточно было заявить,  что,  если
он не прекратится, мы немедленно оставим площадь.
   Некоторых воинов забросали вопросами. Я попросила  Нарайяна  пройтись  по
рядам и объявить тем солдатам,  кто,  по  его  мнению,  проявил  трудолюбие,
инициативу, усердие и преданность делу, что им предоставлен короткий отпуск.
Он также должен был объяснить отлынивающим от работы, почему  они  оставлены
дежурить. Политика кнута и пряника.
   И это помогало. Даже юнцы вели себя как следует. Целую ночь  мы  отвечали
на вопросы, но сумели удовлетворить любопытство лишь половины собравшихся. Я
неоднократно упоминала о могиле  Могабы  и  о  том,  что  количество  людей,
оказавшихся  в  засаде  при  Дежагоре  из-за  предательства  Джахамара  Джа,
неизвестно. Это звучало так, будто те, оком мы не могли  ничего  рассказать,
находились в осажденном городе.
   Большинства, наверное, уже не было в живых.  Политика  кнута  и  пряника,
игра на чувствах - я преуспела в этом настолько,  что,  кажется,  и  во  сне
могла бы делать то же самое.
   Явился посыльный. Он сообщил, что в казармах меня ждут жрецы.
   - Долго же они  собирались,  -  пробормотала  я.  Интересно,  почему  они
запоздали? Были растеряны или  ждали  момента  для  открытого  столкновения?
Впрочем, им все равно пришлось бы ждать, пока мы закончим.
   Дождик прошел. В сущности, его и не было, так, чуть-чуть покапал.
   Площадь опустела. Я спешилась и пошла рядом с Нарайяном. Теперь нас  было
на семьдесят человек меньше. Он многих отпустил.
   - Ты заметил летучих мышей? - спросила я его.
   - Да, Госпожа. - Он был озадачен.
   - Это не какое-нибудь знамение Кины?
   - Не думаю. Но я не жрец.
   - Но они здесь не просто так.
   - Что?
   - Это говорит о том, что здесь шпионы Хозяев Теней. Издай указ по Отряду.
Всех летучих мышей убивать. И, по  возможности,  выяснить  места  гнездовий.
Любого чужеземца сразу брать на заметку. Среди населения пустите слух: опять
появились шпионы. У меня просто руки чешутся разделаться кое с кем.
   Скорее всего, псе закончится тем, что  нас  засыпят  доносами  на  людей,
которые никакого отношения к этому не имеют. Хотя... Некоторые из них, может
быть, и не столь невинны. Вот им и надо пересчитать зубы.

Глава 27

   На встречу со мной явились представители всех трех  религиозных  культов.
Они были недовольны тем, что я заставила их так долго ждать. Но я  не  стала
извиняться. Настроение - паршивое, как раз подходящее для драки.
   Им пришлось собраться  в  общей  комнате  -  самом  просторном  помещении
казармы. Но даже там они вынуждены были потесниться, чтобы дать  возможность
воинам расстелить свои одеяла. Перед тем как войти, я сказала Нарайяну:
   - Один - ноль в мою пользу. Они сами пришли ко мне.
   - Может, потому, что не хотят, чтобы  вы  вели  переговоры  с  каждым  по
отдельности.
   - Может  быть.  -  Я,  сияя  своей  самой  приветливой  улыбкой  и  звеня
доспехами, вошла в комнату.
   - Доброе утро. Польщена визитом, но времени у меня в обрез. Так что, если
вы хотите что-то обсудить, давайте обойдемся без предисловий.
   Они явно растерялись. Очевидно, они впервые столкнулись со  столь  жестко
разговаривающей женщиной.
   Кто-то,  не  видимый  за  спинами  остальных,  попытался   смутить   меня
неприятным вопросом.
   - Прекрасно. Мои взгляды. Сразу заявляю: религия мне безразлична  -  если
только ее интересы не будут противоречить моим. Точно так же я отношусь и  к
социальным вопросам. Я - солдат, член Черного Отряда, того  самого,  который
заключил договор с Прабриндрахом Драхом с целью освободить Таглиос от Хозяев
Теней. Я заменила погибшего Капитана. И я выполню условия договора. Если мое
заявление не является исчерпывающим ответом на  ваш  вопрос,  то,  вероятно,
остальные вопросы не заслуживают ответа. Мой  предшественник  был  человеком
терпеливым. Он старался никого не обижать. Я этими качествами не обладаю.  Я
человек прямой и жесткий. Еще вопросы есть?
   Были, конечно. Они стали жаловаться. Я выбрала того,  с  кем  раньше  уже
встречалась. Этот лысый гуннит в красном балахоне был по натуре агрессивен и
среди своих товарищей большой любовью не пользовался.
   - Тал, вы чересчур напористы. Прекратите это. И вообще, по  какому  праву
вы сюда явились? Что вам здесь надо? Еще раз  повторяю  -  религия  меня  не
волнует. А вас не  должны  волновать  вопросы  военного  характера.  Давайте
каждый займемся своим делом.
   Тал-красавчик разыграл свою роль как по нотам. Его  выступление  было  не
просто оскорбительным, он дал  мне  понять,  что  его  вызывающее  поведение
продиктовано отношением ко мне как к женщине, которая вдобавок  не  пожелала
совершить сати.
   Я швырнула в него Золотым Молотом, но не в голову, а в правое  плечо.  От
этого он крутанулся на месте и  упал.  Перед  тем  как  испустить  последний
вздох, он больше минуты кричал не переставая.
   Наступила полная  тишина.  Все,  включая  вконец  растерявшегося  беднягу
Нарайяна, уставились на меня выпученными глазами.
   - Видите? Совсем не похоже  на  моего  предшественника.  Тот  остался  бы
вежливым до  конца.  Он  всегда  предпочитал  дипломатию  и  уговоры.  Итак,
следуйте своим религиозным догматам. А мои помыслы и  чаяния  -  о  войне  и
воинской дисциплине.
   Теперь до них должно было дойти. Согласно договору, заключенному Отрядом,
капитан на год назначался военным диктатором.  Костоправ  не  воспользовался
этой реальной властью. Я тоже не собиралась. Но  сделала  бы  это,  если  бы
потребовалось.
   - Итак, идите. У меня дела.
   Они ушли. Спокойные и задумчивые.
   - Так-так, - весело произнес Нарайян, как только жрецы оставили нас.
   - Теперь они знают, с кем имеют дело. Знают, что я не отступлю  от  своей
миссии и, не колеблясь, расправлюсь с теми, кто окажется на моем пути.
   - Не стоит идти с ними на конфронтацию.
   - Это им решать. Не стоит, да. Я знаю это. Но сейчас они в растерянности.
Им потребуется время, чтобы принять решение. Потом они начнут  ставить  друг
другу палки в колеса. А я выиграла время. Мне нужны толковые люди,  Нарайян.
Разыщи Рама: мне сейчас нужны те, кого он уже приводил. Пора осмотреть место
для лагеря. - И прежде чем он смог что-либо возразить, я добавила: - И скажи
ему, что если он и впредь хочет  быть  моей  Тенью,  ему  следует  научиться
ездить верхом. Хочу лично ознакомиться с местностью.
   - Хорошо, Госпожа. - Он поспешил прочь, вдруг  остановился,  оглянулся  и
нахмурился. Он, видимо, гадал, кто есть кто и кто кем руководит. Отлично.  А
пока он ломает голову над этим, у меня больше времени утвердиться.
   Люди, находящиеся в комнате, смотрели  на  меня  с  большим  или  меньшим
благоговейным ужасом. Кто-то встретился со мной взглядом.
   - Отдохните, пока есть возможность, воины. Время бежит быстро.
   И я ушла к себе ждать Рама.

Глава 28

   Костоправ вглядывался в дождливую ночную  тьму,  нервно  теребя  пальцами
стебли травы. Снаружи фыркнула лошадь. А что если воспользоваться  темнотой,
вскочить на одну из  этих  лошадей  и  уехать  отсюда  прочь?  Пятьдесят  на
пятьдесят, что его не догонят.
   Он взглянул  на  фигурку  человечка,  которую  сплел  из  травы.  Куколка
величиной в два дюйма пахла чесноком. Пожав плечами, он швырнул человечка  в
дождь, достал еще травы из кармана. Он сделал уже  сотни  таких  фигурок.  В
какой-то мере по ним можно было считать время, проведенное здесь.
   За его спиной послышался мерный стук. Отвернувшись от ночи,  он  медленно
подошел к женщине. Откуда-то она раздобыла инструменты оружейника  и  второй
день подряд что-то мастерила. Судя по всему, доспехи черного цвета, но зачем
ей они?
   Она взглянула на фигурку лошади, которую тот вертел в руках.
   - Может, мне достать тебе бумаги и чернил?
   - Это возможно? - Он многое хотел бы записать. Привык вести что-то  вроде
дневника.
   - Думаю, да. Эти куклы - неподобающее занятие для взрослого мужчины.
   Пожав плечами, он отложил лошадку в сторону.
   - Сделай перерыв. Пора  тебя  осмотреть.  Теперь  она  уже  не  ходила  в
балахоне. На ней был плотно облегающий костюм из черной кожи, тот  самый,  в
котором он впервые увидел  ее,  такого  покроя,  что  трудно  было  сказать,
женщина перед тобой или мужчина. Костюм  Душелова,  как  она  его  называла.
Шлема пока не было.
   Она отложила инструменты в сторону и злобно посмотрела на Костоправа,  но
голос ее звучал весело:
   - Ты словно чем-то расстроен.
   - Есть такое. Встань. -  Она  повиновалась.  Он  расстегнул  воротник.  -
Заживает быстро. Завтра, может, сниму швы.
   - Шрам будет очень заметным?
   - Не знаю. Все  зависит  от  силы  твоих  заклинаний.  Не  знал,  что  ты
тщеславна.
   - Как все люди. Я - женщина и  хочу  быть  красивой.  -  Тон  стал  более
серьезным.
   - Ты и так выглядишь замечательно, - сказал он без всякой  задней  мысли.
Просто констатируя факт. Она  была  красивой  женщиной.  Как  и  ее  сестра.
Теперь, когда она сменила костюм, он стал это замечать.  И  Поэтому  его  не
покидало омерзительное чувство вины. Вдруг она рассмеялась:
   - Прочла твои мысли, Костоправ. Вряд ли, подумал он. Если бы  прочла,  то
они ее не обрадовали бы. Но она много прожила на  свете  и  неплохо  изучила
людей. Незначительные внешние детали  давали  ей  многотомный  материал  для
прочтения.
   - А что ты мастеришь?
   - Доспехи. Скоро мы оба наберемся здоровья и сможем отправиться  в  путь.
Вот тогда повеселимся.
   - Не сомневаюсь. - У него кольнуло в груди. Он в  самом  деле  был  почти
здоров. И вопреки ожиданиям, никаких последствий ранения не чувствовал.
   - Мы здесь оводы, любовь моя. Фактор  хаоса.  Моя  дражайшая  сестрица  и
таглианцы ничего не знают о нас. А эти косолапые Хозяева Теней знают, где я,
но ведать не ведают о тебе. Не догадываются  они  и  о  нашем  хирургическом
сотворчестве. Полагают, что я - этакое недоразумение, парящее во тьме.  Вряд
ли им придет в голову, что я могу вернуть свой прежний облик.
   Она погладила его по щеке:
   - Я гораздо более практична, чем ты думаешь.
   - В самом деле?
   Теперь в ее голосе звучали деловые интонации. Она говорила жестко, даже с
некоторым вызовом.
   -  У  меня  глаза  повсюду.  Мне  известно  каждое  слово,  произнесенное
интересующим меня лицом. Недавно я устроила  так,  что  внимание  Длиннотени
было отвлечено именно в тот момент, когда у Тенекрута гостил Ревун. Он-то  и
освободил Тенекрута от чар Длиннотени.
   - Черт! Теперь он бросит все силы на Дежагор.
   - Он тихо заляжет и притворится, что ничего не изменилось. Осада Дежагора
ему ничего не дает. Сейчас ему хочется изменить соотношение сил между ним  и
Длиннотенью. Он прекрасно понимает, что Длиннотень уничтожит его, как только
перестанет  нуждаться  в  нем.  Вот  тогда  мы  и   порезвимся.   Мы   будем
подзадоривать их в этой драке, заставляя гоняться за собственным Хвостом.  А
когда все уляжется, то, может, не останется ни Длиннотени, ни Тенекрута,  ни
Ревуна. Будем лишь мы с тобой да наша империя. А может, дух,  вселившийся  в
меня, направит мою энергию в другое русло. Я еще  не  знаю.  Пока  я  только
предчувствую замечательную игру.
   Он слегка  покачал  головой.  Как  ни  трудно  поверить,  все  это  могло
оказаться правдой. То, что ее планы несли  гибель  тысячам,  а  миллионам  -
горе, для нее было неважно - для нее это было игрой.
   - Вряд ли я тебя когда-нибудь пойму. Она  хихикнула,  как  легкомысленная
девица. Но ни легкомысленной, ни девицей назвать ее было нельзя.
   - Сама себя не понимаю. И давно уже оставила всякие попытки.  Это  только
отвлекает.
   Все веселится. С  самого  рождения  она  только  и  занималась  коварными
интригами  и  науськиванием,   причем   исключительно   ради   удовольствия.
Единственный раз ее план сорвался, когда она попыталась  сбросить  сестру  с
трона. Да и нельзя сказать,  что  ее  затея  провалилась  -  раз  она  чудом
осталась жива.
   - Скоро сюда придут последователи Кины, - сказала Душелов, - и нам  лучше
быть в другом месте. Давай  отправимся  в  Дежагор,  устроим  там  маленькую
суматоху. Надо оказаться там в тот момент, когда Тенекрут решит, что  пришло
время заявить о себе. Наверное, это будет интересное зрелище.
   Костоправ не совсем понял, что именно  она  имела  в  виду,  но  вопросов
задавать настал. Он привык к ее манере говорить загадками. Если она  хотела,
чтобы он понял, она говорила  конкретно.  Давить  на  нее  было  бесполезно.
Оставалось уповать лишь на то, что всему свое время.
   - Поздно уже, - сказала она. - На сегодня хватит. Пошли спать.
   Он заворчал. У него такого желания не было. От одной мысли об этом  месте
его бросало в холодный пот. А  это  случалось  каждый  раз,  как  только  он
укладывался спать. Каждая ночь была чревата очередным кошмаром.
   Может, все-таки попробовать сбежать? Только вот придумать способ скрыться
от ворон.
   - Ты спишь? - четверть часа спустя, когда они лежали в темноте,  спросила
Душелов. - Ага.
   - - Холодно здесь.
   - Угу. - Здесь всегда было  холодно.  Он  частенько  засыпал,  так  и  не
согревшись.
   - Почему бы тебе не перейти ко мне? От  такого  предложения  его  охватил
озноб.
   - Не думаю, что это стоит делать.
   - Хорошо, в другой раз, - рассмеялась она. В ту  ночь  его  снова  мучили
кошмары.

***

   Внезапно он проснулся. Лампа  горела.  Душелов  о  чем-то  беседовала  со
стайкой ворон. Разговор шел о событиях в Таглиосе. Она  казалась  довольной.
Он снова погрузился в сон, так и не вникнув в суть.

Глава 29

   Ни одна из возможных площадок не была идеальной  для  устройства  лагеря.
Выбор  пал  на  руины  древней  фортификации.  На  протяжении   веков   люди
растаскивали отсюда камни для своих нужд.
   Никто даже не помнит, как она называлась, -  сказала  я  Раму,  когда  мы
ехали обратно в город. - Есть о чем подумать.
   - О чем?
   - О быстротечности времени. Может,  то,  что  здесь  когда-то  произошло,
повлияло на всю историю Таглиоса.
   Он как-то странно взглянул на меня, пытаясь, наверное,  понять  ход  моих
мыслей. Прошлое он понимал  как  минувшую  неделю,  а  будущее  для  него  -
завтрашний день.  А  то,  что  происходило  до  его  рождения,  и  вовсе  не
существовало.
   Дураком он не был. Он казался огромным, туповатым,  медлительным.  Эдакий
тугодум с обычным интеллектом, еще не научившийся им пользоваться.
   - Ничего. Это не важно. Просто нашло что-то. - Это он понимал.  Некоторый
опыт был. На его жену, мать тоже наверняка "находило" временами.  Но  сейчас
не время раздумывать о подобных вещах: слишком он был озабочен тем,  как  бы
удержаться в седле.
   Мы вернулись в казармы и у входа увидели очередную толпу, желавшую узнать
о судьбе своих близких. Они смотрели на меня с любопытством, совсем не  так,
как когда-то на Костоправа. Он был Освободителем, его встречали  салютом.  Я
же в их глазах была каким-то выродком, взявшим на себя роль мужчины.
   Вот они-то и помогут мне подняться. Я стану для них чем-то вроде легенды.
   Меня догнал Нарайян:
   - Из дворца был посыльный. Принц приглашает вас сегодня отужинать с  ним.
В месте, называемом аллеей.
   - Правда? - Там, где мы впервые встретились. Костоправ взял меня тогда  с
собой. Излюбленное место  прогулок  местного  бомонда.  -  Это  просьба  или
приказ?
   - Приглашение. Что-то вроде "не удостоите ли вы меня честью".
   - Ты принял его?
   - Нет. Откуда мне знать, совпадает ли это с вашими планами.
   - Отлично. Пошли ему записку. Я принимаю приглашение. В какое время?
   - Время не указано.
   Возможно, эта встреча устранит между нами вражду. По крайней мере, я буду
знать, каких неприятностей ожидать.
   - Я собираюсь набросать план будущего лагеря. Чтобы начать,  пошлем  одну
роту и человек пятьсот новобранцев в помощь. Выберите  тех,  кого  лучше  бы
держать подальше от города. Теперь  насчет  этой  толпы  снаружи.  Как  идут
дела?
   - Все нормально, Госпожа.
   - Есть добровольцы?
   - Несколько.
   - Появилась ли какая-нибудь информация?
   - Множество людей готово дать любую. Главным  образом  о  чужеземцах.  Но
ничего, что представляло бы серьезный интерес.
   - Продолжайте работу в этом направлении. А теперь  дайте  мне  нарисовать
план. Потом я займусь составлением списка, чтобы вручить Прабриндраху. Собой
займусь позднее.
   Где-то тут должны быть мой парадный костюм, в котором я  была  в  прошлый
раз, и карета, что мы привезли с севера и оставили тут, отправляясь в  поход
на Гойю.
   - Рам, перед тем как мы ушли на юг, несколько оружейников изготовили  для
меня специальные доспехи. Хорошо бы их теперь найти.
   И я занялась картами и списком.
   Карета, запряженная всего четверкой лошадей, была не бог весть какой,  но
производила впечатление на окружающих. Я сумела подковать лошадей так, чтобы
из-под копыт сыпались искры. Карету тоже привела в порядок. На обеих боковых
дверцах красовался изрыгающий огонь череп - эмблема Отряда. Обитые стальными
обручами колеса и подкованные копыта лошадей оглушительно грохотали.
   Я осталась довольна.
   До аллеи добралась за час до заката. Войдя в нее, я  осмотрелась.  Все  в
точности как тогда. Те же сливки таглианского  общества.  Меня  сопровождали
Рам и Абда, веднаит с красным румелем. Я не знала Абду и взяла его  с  собой
по совету Нарайяна.
   Рам - чисто вымытый,  причесанный,  в  новой  одежде  -  выглядел  просто
красавцем, чего нельзя было сказать про Абду - маленького злодея с бегающими
глазками. А злодей - он и есть злодей, как его ни ряди.
   Жаль, что я не взяла в телохранители еще и  гуннитов.  Это  произвело  бы
большое впечатление. Но впопыхах всегда что-нибудь да упустишь.
   Прабриндрах поднялся, как только я подошла к нему. Он улыбался:
   - Вы нашли меня. А я волновался. Я ведь не указал точного места встречи.
   - Логика подсказала мне искать вас там, где мы виделись в прошлый раз.
   Он посмотрел на Рама и Абду. Сам он был без провожатых. Может, тем  самым
давал мне понять, что уверен в преданности своих подданных? Но  разве  можно
быть уверенным в этом наверняка...
   - Располагайтесь, - пригласил он меня. - Мне кажется, вам понравится  то,
что я заказал. - Он озадаченно взглянул на Рама и Абду. Не знал, как с  ними
себя вести.
   - В прошлый раз, когда я  тут  была,  кто-то  пытался  убить  Костоправа.
Забудьте о моих друзьях. Я доверяю им. - На самом деле я  совсем  не  знала,
насколько благоразумен Абда. Однако было бы глупо говорить об этом принцу.
   Слуги подали закуски и блюда, возбуждающие аппетит. Судя  по  обстановке,
царившей тут, ни  за  что  не  подумаешь,  что  Таглиос  стоял  перед  лицом
смертельной угрозы.
   - Вы великолепно сегодня выглядите.
   - Я этого не ощущаю. Наоборот, чувствую себя совершенно вымотанной.
   - Вам нужно больше отдыхать. И не  следует  воспринимать  жизнь  с  такой
серьезностью.
   - А что, Хозяева Теней решили устроить себе отдых?
   Он выудил из тарелки нечто похожее на креветку. Интересно, откуда  бы  ей
тут взяться? Впрочем, море было не так уж и далеко.
   Но размышлять об этом  я  пока  не  стала.  Принц  проглотил  креветку  и
тщательно вытер салфеткой губы.
   - Кажется, вы полны решимости доставить мни массу хлопот.  ,  -  В  самом
деле?
   - Носитесь повсюду ураганом, не давая никому опомниться.  Вперед,  очертя
голову. И окружающим остается заботиться только о  том,  чтобы  устоять  под
вашим напором.
   - Так можно завязнуть по уши, - улыбнулась я,  -  если  дожидаться,  пока
остальные последуют за мной. Думаю, вы все  слабо  представляете,  насколько
опасен ваш враг. У вас извращенная система ценностей: я  буду  развлекаться,
синяки же достаются другому. А Хозяева Теней  тем  временем  сообразят,  как
лучше разделаться с каждым из вас.
   Он замешкался или сделал вид, что задумался.
   - Вы правы. Но люди есть люди. Тут никому никогда не приходилось думать о
внешний врагах. То есть о смертельных врагах.
   - Хозяева Теней именно на это и рассчитывают.
   - Несомненно.
   Принесли основное блюдо. Какую-то дичь. Я была удивлена. Принц  ведь  был
гуннитом. А они убежденные вегетарианцы.
   Оглядываясь  по  сторонам,  я  заметила   две   вещи,   совсем   мне   не
понравившиеся:  множество  ворон  среди  деревьев  и  жреца  Тала  со  своей
компанией. Того самого, с кем я недавно сцепилась. И те и другие не спускали
с нас глаз.
   Прабриндрах признался:
   - Из-за вас на меня оказывают сильное давление. Я имею в  виду  некоторых
людей из ближайшего окружения. Я в затруднительном положении.
   Интересно, а где его сестра? Уж не она ли с  Копченым  давит  на  принца?
Возможно. Я только пожала плечами и принялась за еду.
   - Если бы я знал ваши планы, мне было бы намного легче.
   Пришлось изложить их.
   - А если найдутся люди, которые не одобрят ваших действий?
   - А это меня не волнует. Существует договор. И он будет выполнен. Не вижу
особых различий между внутренними и внешними врагами.
   Он понял.
   Следующее блюдо ели молча. И вдруг он выпалил:
   - Это вы убили Джахамара Джа?
   - Да.
   - Бог мой! Почему?
   - Он действовал мне на нервы. Он сглотнул.
   - Дезертир. Его бегство определило  исход  боя  при  Дежагоре.  По-моему,
достаточно уже одного этого. Кроме того, он замышлял убийство вашей  сестры,
которое хотел свалить на меня.  Да,  кстати,  если  шадаритки  действительно
такие идиотки, что сжигают  себя  вместе  с  покойными  мужьями,  то  можете
передать его жене, чтобы строила себе гот. И вообще для жен жрецов вроде Джа
настало время запасаться хворостом. Скоро он им понадобится.
   Он скорчил гримасу:
   - Вы разжигаете гражданскую войну.
   - Нет, если каждый будет занят своими делами и сможет  выполнять  их  как
надо.
   - Боюсь, вы этого не понимаете. Жрецы уверены, что нет ничего, что бы  их
не касалось.
   - А сколько их вообще, этих  жрецов?  Несколько  тысяч?  Вы  когда-нибудь
наблюдали, как орудует своими ножницами садовник? Тут срежет ветку, там шип,
и растение от этого становится только сильнее. Так что, если понадобится,  я
пущу свои ножницы в ход.
   - Но... Вы одна. Вы не можете все это...
   - Могу. И буду. Я собираюсь выполнять условия  договора.  И  надеюсь,  вы
тоже.
   - Что - тоже?
   - Слышала, что вы с сестрой не очень честно вели переговоры. Некрасивая и
недальновидная политика, мой друг. Не следует обманывать Отряд.
   Он помедлил:
   - Я не очень сильный игрок. Мне не хватает дипломатии.  Решения  принимаю
сразу и бесповоротно, действую напрямик. Кстати, о  бесповоротных  решениях.
Вы убиваете Джа, и остальные жрецы решат, что единственный выход для  них  -
убить вас.
   - Это если они будут упорно игнорировать мое требование не вмешиваться  в
чужие дела. Чем я, в конце концов, рискую? Мне терять нечего. Все равно  это
мне уготовано, как только я выполню свою миссию. Так с какой  стати  я  буду
помогать им уничтожать себя?
   - Но нельзя убивать людей только за то, что они с тобой не согласны.
   - А я и не собираюсь. Только тех, кто, не соглашаясь со мной,  навязывает
мне при этом свой  идеи.  Сейчас  тут,  в  Таглиосе,  нет  никаких  законных
оснований для конфронтации.
   Он, казалось, был удивлен.
   - Не совсем понимаю.
   - Таглиос нуждается в защите от Хозяев Теней.  Согласно  договору.  Отряд
берет это на себя. В чем проблема? Мы выполняем свою часть  договора,  вы  -
свою, и мы мирно расстаемся. По-моему, все должны быть счастливы.
   Во  взгляде  принца   чувствовалось   недоумение   типа   "откуда   такая
наивность?".
   - Я начинаю думать,  что  нам  не  о  чем  говорить.  Может,  я  напрасно
пригласил вас сюда.
   - Нет.  Мы  не  зря  встретились.  И  дальше  наше  сотрудничество  может
оказаться полезным, если вы будете меня слушать. Не люблю ходить  вокруг  да
около. И объясняю вам, как на  сегодняшний  день  обстоят  дела  и  что  нас
ожидает. Без меня Хозяева Теней сожрут вас с потрохами. Полагаете, их  будет
волновать доля участия какого-нибудь  религиозного  культа  в  строительстве
этой дурацкой стены? Знаю я, что их  интересует.  Как  только  они  захватят
Таглиос,  сразу  станут  беспощадно  уничтожать  всех,  кто  может  им  хоть
как-нибудь помешать. И вам следует это понять. Вы же видели, что они творили
в других местах.
   - С вами невозможно спорить.
   - Потому что вы знаете, что я права. Я принесла с собой список того,  что
мне необходимо прямо сейчас. Я должна построить военное поселение как  можно
скорее и устроить площадку для обучения.
   Это неизбежно привело бы к конфронтации. Ведь средства придется взять  из
абсурдного проекта строительства стены вокруг Таглиоса.  Город  был  слишком
велик для этого. Вряд ли данный проект можно считать реальным: фактически он
служил ширмой для того, чтобы часть казенных денег попадала в руки отдельных
лиц.
   - Люди и средства, - сказала я,  -  могут  быть  использованы  с  большей
выгодой.
   Он понял меня. Это вызов. Начал ворчать.
   - Почему бы нам просто не насладиться обедом? - спросила я.
   Мы попытались переключиться на еду, но вечер так и не удался.
   После того как было покончено с рядом блюд, мы рассказали  друг  другу  о
своем детстве, и я снова перешла в наступление.
   - Есть еще кое-что, что хотела бы  от  вас  получить.  Книги,  спрятанные
Копченым. - Он сделал большие глаза. -  Я  хочу  знать,  почему  вы  боитесь
прошлого.
   Он чуть улыбнулся:
   - Я думаю, вам это известно. Копченый в  этом  уверен.  Он  считает,  что
именно за этим вы и явились сюда.
   - Дайте подсказку.
   - Год Черепов. Большой новостью для меня это не было, но  я  притворилась
удивленной:
   - Год Черепов? Что это такое?
   Он взглянул на Рама и Абду. На лице промелькнуло сомнение.  Я  вспомнила,
как играла концами своего румеля, беседуя  с  его  сестрой.  Долго,  бы  ему
сомневаться не пришлось.
   - Если вам об этом ничего не известно,  наведите  справки.  Я  не  лучший
авторитет в этой области. Поинтересуйтесь у своих друзей.
   - Если Прабриндрах Драх не может стать моим другом, значит, друзей у меня
нет.
   - Жаль.
   - А у вас?
   Это опять поставило его в тупик. Он выдавил из себя улыбку.
   - Может, и нет. Наверное, стоит их завести. - Он больше не улыбался.
   - Друзья нужны  всем.  А  враги  иногда  мешают  их  найти.  Ладно.  Пора
возвращаться. Мой заместитель не слишком опытен, к тому же он  связан  вашей
кастовой системой.
   Он был слегка разочарован,  или  так  только  показалось?  Видимо,  хотел
поговорить не только о принцах и военачальниках.
   - Спасибо за обед, Прабриндрах. Ответное угощение за мной, и обещаю,  оно
состоится скоро. Рам, Абда. - Они приблизились. Рам подал мне руку. Все  это
время они стояли за моей спиной, вне поля моего зрения. Я была довольна тем,
что они держались наготове. Это место не вызывало доверия  у  Рама.  Человек
его уровня в рощу обычно не допускался.
   - Всего доброго, Принц. В течение года вам будут  вручены  головы  врагов
Таглиоса.
   Он глядел нам вслед, и во взгляде его читались тоска и  печаль.  Знакомое
чувство... Там, в моей северной империи, оно часто накатывало на меня. Но  я
скрывала его лучше, чем принц.

Глава 30

   Дождавшись, когда мы отойдем подальше. Рам предупредил:
   - Что-то должно произойти, Госпожа.
   - Неприятности?
   - За нами все время наблюдали эти пройдохи, жрецы Гунни. И вели они  себя
очень враждебно.
   - Пожалуй. - Я не стала спрашивать о его соображениях на сей счет. Он  не
обладал богатым воображением. Я щелкнула пальцами  слуге,  который  оказался
рядом. - Позовите господина Гупта.
   Хозяин аллеи,  добрый  диктатор  господин  Гупта,  окружал  своих  гостей
всяческим вниманием, и именно тех, кто был близок Прабриндраху Драху. Явился
он мгновенно.
   Кланяясь, как болванчик, спросил:
   - Что нужно такой великой Госпоже от такого ничтожного создания, как я?
   - У вас  есть  меч?  -  Я  была  не  в  тяжелых  доспехах,  а  в  костюме
императрицы. Правда, короткий боевой кинжал был при мне. Он выпучил глазки:
   - Меч? А зачем мне меч. Госпожа?
   - Понятия не имею. Но если он у вас есть, я хотела бы позаимствовать  его
на время.
   Его глаза полезли из орбит, и он опять начал кланяться:
   - Я посмотрю. Может, найду. -  И  удалился,  бросая  неуверенные  взгляды
через плечо.
   - Рам, помоги мне снять кое-что из этого маскарадного костюма.
   Он был явно шокирован моей просьбой и отказался.
   - Рам, ты напрашиваешься копать выгребные ямы до окончания срока службы.
   Он вынужден был поверить мне на слово и, окончательно  растерявшись,  под
неодобрительными взглядами окружающих помог скинуть мое облачение.
   Абда, которого не призвали  па  помощь  Раму  в  этом  деле,  притворился
слепым.
   Явился Гупта. С мечом. Оружием его  нельзя  было  назвать.  Так,  детская
игрушка.
   - Я взял его у одного господина, который оказался настолько любезен,  что
разрешил мне отнести его вам. - Он тоже вдруг ослеп. Хотя,  думаю,  за  годы
своей службы он и не такое видел. Роща - очень  уютное  место  для  свиданий
влюбленных.
   - Я всегда буду вспоминать вас добрым словом, Гупта. Если я не  ошибаюсь,
ваши слуги, приготовят мою карету, как только я подам знак о желании отбыть?
   - Госпожа, если ее не окажется на месте, люди, которым будет поручено  ее
доставить, будут вынуждены искать себе работу в другом месте.
   - Спасибо. Я скоро верну вам эту игрушку. Рам снова дождался,  когда  нас
никто не услышит, и пробурчал что-то себе под нос.
   - Неприятности, - сказала я, - скорее всего, могут ожидать нас  у  ворот.
Как только мы доберемся до кареты, мы в безопасности.
   - У вас есть план. Госпожа?
   - Есть. Найти и обезвредить ловушку. Если она вообще  существует.  Мы  их
уничтожим на месте или возьмем в плен и отвезем туда, откуда они уже никогда
не вернутся. Сколько их может быть, как ты думаешь?
   Он пожал плечами. Мой вид его уже не смущал. Его  внимание  было  целиком
сосредоточено на подстерегающей нас опасности.
   Мне ответил Абда:
   - Восемь. И еще жрец - тот, которого вы осрамили. Но он побоится  подойти
близко. Ибо, если его увидят, ему придется потом объясняться.
   - Правда?
   - Когда я был прислужником, дважды попадал в подобные переделки.
   Понятия не имею, что он имел в виду. Но мне некогда  было  думать  о  его
прошлом. Мы  подходили  к  заросшему  кустарником  участку  вокруг  дорожки,
ведущей к выходу.
   Я  говорю  "заросшей",  потому  что  не   являюсь   большой   поклонницей
декоративного садоводства.  Всю  площадку  покрывала  пышная  растительность
высотой от четырех до восьми футов. Каждый листочек  был  тщательно  ухожен.
Эта живая изгородь предназначалась для того, чтобы простой народ  не  глазел
на развлечения знати.
   Как только мы расстались с  господином  Гупта,  я  сконцентрировала  свою
магическую энергию. И когда мы подошли  к  кустарнику,  я  была  уже  готова
пустить ее в ход. Как и прежде, это было  что-то  вроде  детских  заговоров,
однако теперь я вложила в них всю силу. Я произнесла вступительную  фразу  и
бросила шар в кусты слева от себя.
   Пролетев футов десять, шар так раскалился, что с его помощью  можно  было
плавить сталь. Потом он рассыпался на тысячи мелких кусочков. Раздался крик.
   Затем другой крик. Из кустов выскочил, схватившись за бок, человек.
   Я приготовила еще один шар и бросила его в другую сторону.
   - Подождем, - сказала я. - Пусть все вылезут. Прижмем их к воротам. -  На
дорожке были трое, они смотрели на меня широко открытыми от  ужаса  глазами.
Вслед за ними, как перепуганный скот, выскочили еще трое. Кустарник горел.
   - Вполне достаточно. Пошли.
   Мы понеслись вперед. Враги отступали под нашим натиском. Они сгрудились в
кучу у запертых ворот. Стражники не спускали глаз  с  горящих  кустов,  тоже
перепуганные и растерянные.
   - Рам, дай-ка им по башке. И сунь их в карету.
   Стражники, узнав меня, помогали  нам,  двигаясь  как  заводные.  Рам  тем
временем возился с шестеркой наемников. - Госпожа, - за моей спиной раздался
голос Абды.
   Обернувшись, я увидела размахивающего кривой  индейской  саблей  громилу.
Впервые я увидела столь древнее оружие.
   Абда прыгнул, сделал рывок и во мгновение ока обвил румелем шею наемника.
Мне даже не пришлось воспользоваться моим мечом. Громила дернулся  -  и  его
шейные позвонки хрустнули.
   Вот и славно. Рам закинул тела в коляску. А  я  обратилась  к  одному  из
стражников, который казался более или менее вменяемым.
   - Поблагодарите за меня господина Гупта. - И отдала  ему  меч.  -  Заодно
принесите мои извинения за причиненный ущерб.  Жрец  Чандра  Чан  Тал  будет
счастлив возместить убытки. Ты готов, Рам?
   - Да, Госпожа.
   - Абда, загрузи эту падаль. - Я прошла к  карете,  забралась  на  сиденье
рядом с кучером и, оглядевшись вокруг, отыскала взглядом Тала. Он и еще  два
жреца в красном стояли в восьмидесяти футах  от  нас,  у  дороги.  Их  глаза
торчали где-то на лбу. Я отсалютовала.
   - Готово, Госпожа, - окликнул меня Абда. Я веселилась, глядя  на  него  и
Рама. Им почему-то не хотелось видеть меня рядом с кучером, и в то же  время
они возражали против того, чтобы я ехала в  карете  вместе  с  пленниками  и
покойниками.
   - Может, мне следует бежать вслед за коляской, как подобает  благонравной
таглиапке, а, Рам? Он, смутившись, покачал головой.
   - Забирайтесь наверх.
   Мы покатили мимо Тала и его дружков. Я крикнула им сверху:
   - Наслаждайтесь пока жизнью, она так коротка.
   Тал побелел. Остальные не отреагировали. Либо не поняли, либо затаились.

Глава 31

   Стоял славный денек. По  небу  скользили  облачка,  дул  легкий  ветерок,
воздух  был  прохладным,  что  необычно  для  этого  времени  года.  И  если
оставаться в тени, то жара вообще не чувствовалась. Было пять часов  вечера.
Строительство лагеря началось на  рассвете:  четыре  тысячи  человек  вполне
успешно трудились.
   В первую очередь надо  построить  жилье,  столовые,  конюшни,  склады.  Я
собиралась  разместить  здесь  десять  тысяч  человек.   Но   даже   Нарайян
сомневался, что мне удастся  уложиться  в  запланированный  срок  при  таких
грандиозных объемах.
   Все утро я  приводила  к  присяге  своих  воинов,  беседуя  с  небольшими
группами, подбиравшимися по принадлежности  к  той  или  иной  религии.  Они
клялись посвятить  себя  единственной  священной  цели  -  защите  Таглиоса.
Присяга была нужна для того,  чтобы  обеспечить  беспрекословное  подчинение
командирам.
   До  этого  ловкие  подручные  Нарайяна  выявили  в  их  среде  жрецов   и
религиозных фанатиков. Из этих отбросов следовало  сформировать  специальное
подразделение.  Сотни  на  три.  Им  выделили  поле  у  подножия   холма   и
организовали курсы ускоренной военной подготовки. Я собиралась послать их  с
каким-нибудь особым заданием куда подальше, как только  возникнет  нужда.  В
тени дерева я наблюдала, отдавая указания. Рам, как всегда, находился рядом.
   Я  заметила  приближающегося  Нарайяна.   Он   возвращался   из   города.
Поднявшись, я спросила:
   - Ну, как дела?
   - Все сделано. Последнего нашли за час до моего ухода.
   - Отлично. - С Талом справиться было проще  простого,  но  выследить  его
партнеров оказалось делом трудным. В итоге их ликвидировали друзья Нарайяна.
- Шума было много?
   -  Трудно  сказать.  Хотя  как  раз  перед  моим  уходом  к  нам   явился
представитель гуннитов. - И что?
   - Он хотел договориться об освобождении пойманных в роще. Я  сказал  ему,
что их давно освободили. Думаю, он сообразит, что к чему.
   - Отлично. А о шпионах Хозяев Теней что-нибудь известно?
   - Нет. Но кое-кто видел сморщенных карликов, о которых вы  говорили.  Так
что они наверняка здесь.
   - Конечно, они здесь. И я дала бы голову на отсечение,  лишь  бы  узнать,
что у них на уме. Еще что-нибудь?
   - Пока нет. Разве что ходит слух, что Прабриндрах Драх  велел  явиться  к
нему тем, кто руководит строительством стены, и  приказал  им  вместо  стены
построить  для  вас  крепость.  Я  обзавелся   приятелем,   который   иногда
прислуживает во дворце. По  его  словам,  образ  жизни  прислуги  принца  не
соответствует его положению.
   - Может ли твой приятель  устроиться  во  дворец  на  постоянную  службу?
Добровольцев за это время было много?
   - Всего несколько. Пока еще слишком рано. Люди хотят посмотреть,  как  вы
будете управляться с вашей армией.
   Можно понять. Кому охота вступать в отряд, отмеченный печатью поражения?
   - Я еду с тобой в город. Есть кое-какие дела. - Я вспомнила,  что  сделал
муж, чтобы утвердить свою власть. Здесь тоже можно  было  попробовать  нечто
подобное - тогда все забудут на время о политике.
   Но для этого мне нужно подходящее место. Следует его подыскать. В  дороге
я спросила Нарайяна:
   - У нас много лучников? - Я знала, что на самом  деле  немного,  но  надо
было намекнуть. Он обладал даром из-под земли доставать то, что мне нужно.
   - Нет, Госпожа. Стрельба из лука здесь  не  очень  популярна.  Досуг  для
Марханов, вот и все. - Он имел в виду высшую касту.
   - Но несколько-то у нас было?  Найдите  их.  И  пусть  они  обучат  самых
надежных людей.
   - Что-то затеяли?
   - Новые вариации на тему старой истории. Наверное. Может,  лучники  и  не
потребуются, но я должна знать, что они есть, на всякий случай.
   - Приложим все усилия, чтобы исполнить ваше желание,  как  всегда.  -  Он
опять ухмыльнулся. Когда-нибудь я отучу его вообще улыбаться.
   - Чтобы организовать отряд  стрелков,  вам  понадобятся  луки,  стрелы  и
прочие принадлежности. - Теперь у него голова занята делом. Болтать не  было
настроения. Сегодня не хотелось  сражаться  со  львами.  Собственно,  я  уже
несколько дней хандрила. Вероятно, сказывались недосыпание, кошмарные сны  и
просто невероятная усталость.
   Эти сны не оставляли меня в покое. Они были ужасны, но я  просто  загнала
их в глубины сознания. Оставалось лишь соответствующее настроение.  Но  и  с
ним я научилась справляться. Предстояло много дел на ближайшее время.  После
того как я решу насущные задачи, основательно займусь своими снами.
   Какое-то время я раздумывала о бывшем муже, Властелине:  о  том,  как  он
создавал свою империю, и о собственном участии в этом. Отсутствие  настоящих
лидеров по-прежнему мучило меня. Каждый день воинам поручались  задания,  не
соответствующие их уровню. В военной подготовке мы с Нарайяном опирались  на
внутреннее чутье. Не все справлялись с напряжением, некоторые ломались.  Все
стало труднее. Теперь приходилось  иметь  дело  с  целой  ордой,  не  всегда
представляя, что происходит на самом деле.
   Когда мы уже почти приблизились к  строительным  лесам  городской  стены,
Нарайян заметил:
   - Госпожа, до Фестиваля Огней осталось меньше месяца.
   Я не сразу сообразила, о чем это он. Затем  вспомнила,  что  это  был  их
святой праздник, а также то, что Нарайян не раз намекал  мне:  если  я  хочу
заручиться поддержкой  Душил,  то  мое  присутствие  на  Фестивале  было  бы
желательным. Нужно убедить джамадаров, что я - Дщерь  Ночи  и  могу  вызвать
наступление Года Черепов. Нужно больше узнать  об  этой  религии.  И  прежде
всего то, что, как мне казалось, скрывал Нарайян.
   А времени в обрез.
   Первое послание мы получили от людей, которые прошлой ночью наблюдали  за
Дежагором. Могаба держался. Ох и упрямец. Я не очень стремилась к встрече  с
ним. Вряд ли она была бы сердечной. Он  наверняка  потребовал  бы  должность
Капитана.
   Спокойствие. Только спокойствие.

Глава 32

   Встреча с жрецами прошла неудачно. Радиша была вне себя от ярости. А брат
ее выглядел угрюмым.
   - На эту женщину надо найти управу, - пискнул Копченый.
   Они   собрались   в   "заговоренной"   комнате,   но   все   же   кто-то,
воспользовавшись суматохой, спрятался на выступе у самого  потолка  Те,  кто
находился внизу, и не заметили, что все это  время  за  ними  следил  желтый
вороний глаз.
   - Не уверен, - ответил Прабриндрах  на  реплику  Копченого.  -  Мы  много
говорили. И у меня создалось впечатление,  что  она  была  искренней.  Чутье
подсказывает: ей следует дать свободу действий.
   - Боже мой! - не удержался Копченый. Нет!
   Радиша сохраняла нейтралитет. Но недолго.
   - Сегодня вечером нас чуть  не  вышвырнули.  Они  держались  поразительно
сплоченно. Нас спасло только то, что мы смогли воспользоваться ее силой.  От
нее не отделаться. Копченый.
   А Прабриндрах Драх заметил:
   - Мы уже схватили тигра за хвост. И ничего не  поделаешь.  У  меня  такое
чувство, будто я на дне глубокой ямы, а наверху  столпились  люди,  желающие
сбросить вниз  по  парочке  хороших  булыжников.  -  Она  нас  проглотит,  -
резюмировал Копченый. Он старался говорить спокойно. Паника, как  он  понял,
только раздражает окружающих. Говоря с Прабриндрахом  и  Радишей,  следовало
действовать методом убеждения. - Она заключает союз с Душилами.
   - Да их всего несколько сотен, -  заметила  Радиша.  -  Сколько  людей  в
Стране Теней? А сколько Теней? Тут, в городе, гораздо больше жрецов, готовых
в любой момент воткнуть тебе нож в спину, нежели во всем мире Душил.
   - А вы перечитайте старые хроники, - предложил Копченый. - Разве поначалу
Черный Отряд был многочисленным? Но прежде чем  их  отсюда  выдворили,  наши
предки едва избежали Года Черепов. С подобными черными силами  шутки  плохи.
Они способны в любом человеке пробудить дьявола. Не следует приглашать тигра
в дом, чтобы  он  выгнал  волка.  И  веревки,  чтобы  перекинуть  через  эту
пропасть, тоже нет. Перед нами запредельное зло. Вспомните, что эта  женщина
сотворила вчера вечером.
   Прабриндрах вздохнул:
   - Я был в шоке от разрушений в роще. Господин Гупта и его предшественники
трудились над ней целый век.
   - Да к черту эти кусты! - Копченый все-таки потерял самообладание. - Один
умер от колдовских фокусов, семерых увезли неизвестно куда, и кто знает, что
с ними сталось? Тала и его парней прикончили в  их  же  собственных  храмах.
Задушили.
   - Сами виноваты, - сказала Радиша. - Поплатились за собственную глупость.
Заметь, что остальных жрецов-гуннитов и пальцем не тронули.
   - Эту банду Гапора? Скорее всего, это они подстрекали Тала, а  когда  тот
оказался в дураках, их и след простыл.
   - Может быть.
   - Разве вы не видите, что она делает? Всего год назад ни одному жрецу и в
голову не пришло бы совершить убийство, а  теперь  это  в  порядке  вещей  и
никого не тревожит.
   - Тала нет. По вашим словам, он был идиотом и сам виноват в  том,  что  с
ним произошло. Вы правы. Но он  был  одним  из  самых  влиятельных  людей  в
Таглиосе. Как и Джахамар Джа. Тот тоже напросился, чтобы его задушили. И  со
следующей жертвой будет то же самое, и все будут утверждать, что  так,  мол,
ему и надо. И так далее, и так далее, пока наконец жертвой не окажетесь вы и
Прабриндрах Драх. Никто не отрицает, что  она  профессионал.  Допустим,  что
лучше нее в военных делах не разбирается никто. Может, ей и  вправду  ничего
не стоит разбить Хозяев Теней в пух и прах. Но даже если они никогда  больше
не пересекут Мейн, и ни на шаг не сдвинутся  на  север  от  Дежагора,  и  не
выиграют ни единого сражения, как только  за  дело  возьмется  она,  Таглиос
пропадет и поражение наше будет столь же безусловно,  как  если  бы  его  не
защищали вовсе.
   Прабриндрах Драх хотел было что-то сказать, но Радиша опередила:
   - В его словах есть доля правды. Таглиос уже никогда не будет прежним.
   - То есть?
   - Если мы  предоставим  этой  женщине  свободу  действий,  она  превратит
Таглиос в некое подобие Страны Теней. Такова будет цена за победу... В  этом
я с Копченым согласна. Хотя ты. Копченый, одержим страхом перед  Душилами  и
грядущим Годом Черепов.  Я  наблюдала  за  нею  и  уверена,  что  никто,  за
исключением Костоправа, не может хоть как-то повлиять на  эту  женщину.  Да,
Копченый прав. Выхода нет. Если даем ей свободу действий -  мы  обречены,  а
нет - нас уничтожат Хозяева Теней.
   - Есть еще один путь... - заикнулся было Копченый. Но что он мог сказать?
Ведь он не сообщил  им  обо  всех  подробностях  той  встречи  с  посланцами
Длиннотени. А теперь было слишком поздно. Если он и  "вспомнит"  их  сейчас,
ему никогда не будут больше доверять. Мало того, Радиша и  ее  братец  могут
подумать, что его неприязнь к этой женщине инспирирована врагами Таглиоса.
   Черт бы побрал того сморщенного коротышку. Он предвидел эту ситуацию.
   - Так какой? - требовала ответа Радиша.
   - Мне пришла в голову некая  мысль.  Думаю,  не  слишком  удачная.  Порой
чувства довлеют над разумом. Забудьте об этом.  Кина  вот-вот  проснется.  И
среди нас бродит Дщерь Ночи. Мы должны заставить ее замолчать.
   Прабриндрах Драх заметил:
   - Так мы можем проговорить  всю  ночь.  И  никогда  не  придем  к  общему
решению. Было бы лучше направить свои усилия на то, чтобы опередить  жрецов.
Копченый покачал головой. Так дело не  пойдет.  Эта  женщина  будет  повсюду
сеять раздор и смуту, и может статься, решение найдут слишком поздно.  Таков
путь тьмы. Обман. Бесконечный обман.
   Продолжать беседу - бессмысленно. Оставался один-единственный выход. Если
его поймают, они его возненавидят. Заклеймят как  предателя.  Но  выбора  не
было.
   Он мог только молиться, чтобы Бог даровал ему  мужество  и  ясный  разум.
Хозяева Теней сами кого хочешь надуют. Они, не  колеблясь,  использовали  бы
его, если б смогли. Надо быть осторожным в этой игре, и  тогда  он  будет  в
состоянии помочь Таглиосу больше, нежели дюжина армий.
   Когда брат с сестрой уходили, принц сказал:
   - Копченый, я хотел спросить.  С  какой  стати  она  вдруг  стала  давать
вознаграждение за летучих мышей?
   - За кого?
   - Так сказал шадарит  Сингх.  Он  услышал  об  этом  На  пути  сюда.  Она
известила всех, что дети, которые  доставят  ей  как  можно  больше  мертвых
летучих мышей, получат награду. И теперь все бедняки в  городе  охотятся  на
них. А средства-то из государственной казны. Зачем это ей?
   - Понятия не имею, - солгал Копченый. Сердце его подпрыгнуло. Значит, она
знает. Кроме того, она требует, чтоб ей сообщали о всех чужеземцах...
   Некоторые специальные  магические  обряды  требуют  измельченных  летучих
мышей. Обычно используют шкурку, когти и печень. Но этот порошок годен  лишь
на то, чтобы помешатьсоседскому скоту отелиться  или  чтобы  куры  перестали
нестись. Ел это без надобности.
   А вот живые летучие мыши нужны лишь Хозяевам Теней.
   Он дождался, когда принц с сестрой скроются из виду,  и  тут  же  покинул
замок. Надо найти летучих мышей, пока всех не уничтожили.

Глава 33

   На камне, прислонившись к дереву, сидел в лесу Костоправ и плел из  травы
фигурку животного. Закончив, он отшвырнул ее. Вороны наблюдали за ним. Он не
обращал на них внимания. Думал о Душелове.
   Общение  с  ней  не  доставляло  удовольствия.   Она   всю   жизнь   была
сосредоточена на самой себе. Иногда она могла быть обворожительной, веселой,
но долго поддерживать в себе это настроение не умела. Да и  он  тоже.  Порой
казалось, что они живут в параллельных мирах. Но Душелов не  отпускала  его.
Что из того, что единства душ не было. Она  собиралась  использовать  его  в
своих целях.
   Весь день Душелов суетилась в башне. Что она там делала, он  не  знал,  а
выяснять не собирался. Он был подавлен и пришел сюда, когда ему стало совсем
тошно.
   Появился Жабомордый.
   - Что такой унылый. Капитан?
   - А чего веселиться?
   - Веселиться нечего - это точно.
   - Что в Дежагоре?
   - Тоже ничего веселого. Я был занят все время.
   - Чем же?
   - Не могу сказать. - Бес напустил на себя скорбный вид. - Последний  раз,
когда я там был, ваши ребята были в порядке.  Может,  чуть  побольше  суеты,
чуть побольше шума, чем прежде. Старик Одноглазый и его приятель не ладят  с
Могабой, совсем не ладят. Они поговаривают о  том,  чтобы  дать  деру,  мол,
пусть себе делает что хочет.
   - Он пропадет без них.
   - Да, он их не очень ценит, это точно.
   - Она говорит, мы отправляемся туда.
   - Ну, тогда вы сможете увидеть все собственными глазами.
   - Не думаю, что такова ее цель. Она вызвала тебя?
   - Явился с донесением. Происходят забавные вещи. Спросите ее. Может,  она
вам расскажет.
   - Чем она занимается?
   - Заметает в башне следы - чтоб никто не подумал, будто тут  кто-то  жил.
Близится Фестиваль. Скоро здесь будут эти придурки.
   Хотя Костоправ не слишком рассчитывал на честный ответ, однако спросил:
   - Как Госпожа?
   - В порядке. Если все будет хорошо, месяцев через шесть она устроит целое
представление.
   В Таглиосе все бесятся из-за того, что она делает то, что хочет.
   - Она в Таглиосе? - Это новость. Душелов и словом не обмолвилась об этом.
Но он и не спрашивал.
   - Да, уже несколько недель. Оставила Ножа в Гойе главным и отправилась  в
город. Утверждает там свою власть.
   - Это на нее похоже. Она не из тех, кто  будет  сидеть  и  ждать  у  моря
погоды.
   - Расскажите-ка, расскажите. Ох! Начальство зовет. Пойду докладываться. А
вы тем временем собирайте вещи.
   - Какие вещи? - У него было только то, что на нем. Да и то - тряпье.
   - Да все, что есть. Она собирается через час отбыть.
   Он не стал спорить. Это все равно,  что  доказывать  что-нибудь  каменной
глыбе. С его интересами и желаниями не считались. Он хуже раба.
   - Не переживайте, Капитан, - утешил бес. И испарился.
   Они ехали до тех пор, пока Костоправ не  потерял  сознание.  Отдохнули  и
отправились дальше. День и ночь в дороге. Следующий  привал  сделали  только
тогда, когда достигли  Холмистой  местности  к  северо-западу  от  Дежагора.
Душелов говорила редко, да и то только с воронами. Парой слов  обменялась  с
Жабомордым после того, как они прибыли на место. Костоправ в это время спал.
   Она разбудила его, когда солнце встало.
   - Сегодня у нас выход в свет, любовь моя. Извини, что не проявляла к тебе
должного внимания. - По ее тону нельзя понять, что  у  нее  на  уме.  Сейчас
интонации были обыденными и голос звучал спокойно, как у  сестры.  -  Планов
много. Мне бы хотелось ввести тебя в курс дела.
   - Очень заманчиво.
   - Твой сарказм неисчерпаем.
   - Мне он помогает жить.
   - Может быть. Так вот, дела обстоят следующим образом. На прошлой  неделе
Тенекрут подверг Дежагор атаке. И был отброшен назад. Примени он  всю  силу,
наверняка одержал бы победу. Но этого он делать не  стал,  иначе  Длиннотень
моментально понял бы, что Тенекрут вовсе  не  так  слаб,  как  притворяется.
Сегодня вечером он еще раз попытается, и может,  удача  будет  сопутствовать
ему. Ваш Одноглазый и Гоблин  порвали  с  Могабой.  Моя  дражайшая  сестрица
пользуется большой властью в Таглиосе и его окрестностях.  В  ее  подчинении
пять или шесть тысяч человек,  и  ни  один  из  них  ни  на  что  не  годен.
Отправившись на север, она оставила в Гойе главным некоего Ножа. Проблемы  у
него те же, что и у нее, а опыта и знаний - поменьше, но  среди  его  воинов
есть ветераны. Он  начал  занимать  прилегающие  к  Дежагору  территории,  в
основном к югу.
   - Вероятно, чтобы прокормить войско.
   - Да. Сейчас под его началом три тысячи человек. Его разведка  уже  имела
стычки с патрулями Тенекрута. А самая интересная новость это то, что  колдун
Копченый завербован Длиннотенью.
   - Надо же! Ох уж этот маленький ублюдок. Я ему никогда не доверял.
   - Длиннотень сыграл на его страхе перед моей сестрой  и  Черным  Отрядом.
Заморочил ему голову уверениями в дружбе, а тот и уши развесил. Внушил,  что
Копченый станет героем и спасет Таглиос от лжеосвободителей, заключив мир  с
Хозяевами Теней.
   - Бедный придурок. А мне казалось, что колдуны - люди смышленые.
   - Смышленый не значит дальновидный,  Костоправ.  Да  и  не  такой  уж  он
болван.  Он  не  вполне  доверился  Длиннотени.  Копченый  использовал   все
средства,  чтобы  заставить  того  сдержать  обещание.  Только  вот  зря  он
отправился в Тенелов. - Что?
   - Ревун и Длиннотень вдвоем сумели состряпать летучий ковер,  вроде  тех,
что были когда-то у нас. Получилось, конечно, лишь жалкое подобие, но Ревуну
и этого вполне достаточно, чтобы  отнести  колдуна  в  Тенелов  и  наводнить
Таглиос своими шпионами. Сейчас за Копченым следит Жабомордый, а  Длиннотень
занимается обработкой бедолаги. Так что  он  вернется  в  Таглиос  человеком
Длиннотени.
   Костоправу  все  это  пришлось  не  по  душе.  Теперь   против   Таглиоса
объединились  три  могущественных  колдуна,  а   единственный   маг-защитник
превратился во вражеского шпиона. Может,  дела  у  Госпожи  пока  обстоят  и
неплохо, однако они могли бы быть намного лучше, но ей  приходится  усмирять
как явных врагов - Хозяев Теней, так и врагов тайных.
   Над Таглиосом нависла тень.
   И Хатовар казался теперь как никогда недостижимым.
   В одиночку ему со всем этим не справиться.  Надо  вернуть  Летописи...  У
него их не было. Они спрятаны в Дежагоре. И ему до них не добраться.
   Может, Мурген ведет записи? Хорошо, если это так.
   - Но ты ничего не сказала о той роли, которая уготована в этом деле нам.
   -  Как  же,  сказала.  Я  не  раз  упоминала  об  этом.   Мы   собираемся
поразвлечься. Вечером устроим такое  представление,  что  они  забегают  как
полоумные, гадая, что происходит с этим миром.

***

   Он начал что-то понимать вскоре после того, как она велела собирать вещи.
   - Сейчас?
   - Надевай доспехи. Пора навести ужас на Тенекрута и спасать Дежагор.
   Он стоял озадаченный. Тогда она спросила:
   - Разве ты не хотел бы разделаться с ними?
   - Нет. - В городе были Летописи. И их надо было во что  бы  то  ни  стало
сохранить. И он достал доспехи, которые они волокли всю дорогу от башни. - Я
не могу надеть это на себя.
   - Знаю. Тебе также придется помочь мне облачиться.
   В доспехи? Он-то думал, что она будет выступать в облике Душелова. Теперь
ее план прояснился.
   Те доспехи, которые она изготовила в башне, были копией костюма  Госпожи,
когда она появлялась  в  образе  Жизнедава.  Вдоводела  считают  мертвым.  А
Госпожа,  как  всем  известно,  находится  в  Таглиосе.   Осажденные   будут
потрясены. А людей Тенекрута их появление повергнет  в  панику.  Длиннотень,
может, и догадается, но  вряд  ли  поверит  в  это  до  конца.  Копченого  и
таглианского правителя со своей сестрицей это наверняка собьет  с  толку.  И
даже Госпожа окажется в замешательстве.
   Он был уверен, что она считает его погибшим.
   - Черт бы тебя побрал, - проговорил он, водружая шлем  на  ее  голову.  -
Черт бы тебя взял со всем потрохами. - Он не мог  отказаться  от  участия  в
этом деле. Если они не вмешаются, Дежагор будет сдан врагу, а его  защитники
погибнут.
   - Полегче, любовь моя. Полегче. Попридержи эмоции. Отнесись к этому как к
развлечению. Посмотри-ка. Копье. - Она показала ему копье.
   Это была та самая пика, на  которой  держалось  знамя  Отряда,  причем  с
давних лет. А он столько времени потратил на ее поиск. И не заметил, как она
появилась. Копье сияло мягким светом. На нем было и знамя. Он все  никак  не
мог поверить своим глазам.
   - Как же тебе... - А, черт с ней. Проклятая колдунья. Но он  не  позволит
распоряжаться собой, как ей заблагорассудится. Такого удовольствия он ей  не
доставит.
   - Возьми его, Костоправ. Седлай  лошадь.  Пора.  -  Доспехи  и  лошадиную
упряжь она украсила всякими  финтифлюшками  в  стиле  барокко  и  ведьмиными
огоньками.
   Он сделал все, что она ему велела. И был потрясен.  Ее  доспехи  все-таки
чуть-чуть отличались от тех, которые создала для образа  Жизнедава  Госпожа.
Эти излучали угрозу, они казались знамением рока.
   На плечи Костоправа уселись две огромные вороны. Их глаза горели  красным
огнем. Вокруг Душелова тоже кружила черная стая. На хребте  лошади  появился
Жабомордый и, что-то прочирикав, исчез.
   - Поехали. Мы должны прибыть вовремя, чтобы иметь в запасе день. -  В  ее
голосе звучали интонации счастливого ребенка, задумавшего шалость.

Глава 34

   Махер просунул в дверь голову. - Он идет, Лозан. Лебедь, поворчав, открыл
ставни, чтобы дать доступ свету. Он смотрел на лагерь Ножа и его пристройки.
Сами боги были на стороне Ножа. Добровольцы шли к нему толпами. И  никто  не
хотел записываться в гвардию Радиши. А он-то связывал с ней большие надежды.
Однако имя Радиши значило здесь значительно меньше имени Ножа. А  тот,  черт
бы его побрал, так же упорно держался Госпожи, как и Корди - Радиши.
   - Корди, Корди, и чего бы нам, черт возьми, не вернуться домой, -  ворчал
Лебедь.
   Явился Нож в сопровождении  Махера.  А  за  ними  этот  человек-дерево  -
Зиндху. Он следовал за Ножом повсюду, словно тень. Лебедю он не нравился.
   - Корди говорит, что у вас что-то есть, - заявил Нож.
   - Да. Наконец у нас есть кое-что для тебя.  -  Он  начал  рассылать  свои
патрули после того, как Нож стал контролировать территории  к  югу.  -  Наши
ребята захватили пленных.
   - Знаю.
   Конечно, он знал. Было бесполезно скрывать что-либо друг от друга. Они  и
не пытались. При всех своих разногласиях они  оставались  друзьями.  В  этой
самой комнате Нож разрабатывал свои планы, склоняясь над картой, лежащей  на
столе. И все, что Лебедь хотел знать, он мог видеть собственными глазами.
   - Прошлой ночью в  Дежагоре  был  большой  переполох.  Тенекрут  атаковал
крепость. И зажал наших друзей в угол. Затем невесть  откуда  выскочили  два
огромных  черных  всадника  и  стали  изрыгать   огонь   и   метать   молнии
налево-направо, повергая всех в ужас. Когда дым  рассеялся,  оказалось,  что
Хозяевам  Теней  досталось  по  самые  уши.  Один  из  пленных   видел   это
собственными глазами. По его  словам,  Тенекруту  пришлось  попотеть,  чтобы
отбиться от этой парочки. Вот так.
   Выкладывая все это.  Лебедь  не  сводил  глаз  с  Ножа.  На  этом  обычно
непроницаемом лице появилась тень тревоги.
   Закончив свою тираду. Лебедь спросил:
   - Какие есть  соображения  на  этот  счет,  приятель?  Как  думаешь,  эти
чудо-спасители - из числа наших знакомых?
   - Госпожа и Костоправ. В своих доспехах.
   - Вот именно! Но?
   - Костоправ умер, а Госпожа - в Таглиосе.
   - А тут объявились оба вместе. У кого-то неплохо  варит  котелок.  Я  так
думаю. Что же произошло на самом деле? Зиндху! А ты чего ухмыляешься?
   - Кина.
   Вся компания сурово уставилась на широкоплечего. А Махер попросил:
   - Опиши-ка все это еще раз, Лозан. Лебедь повторил рассказ.
   - Да, Кина, - заметил Махер, - ее обычно так описывают.
   - Нет, это - не она, - сказал Зиндху. - Кина спит. Это ее дочь, плоть  от
плоти ее.
   Связь Зиндху с Обманниками ни для кого секретом не была. Но от него  было
мало  проку.  Так  было  всегда  -  скажет  что-нибудь,  а  потом  сам  себе
противоречит.
   - Знаешь, приятель, - сказал Лебедь, - я не собираюсь выяснять,  кто  там
был. Некто, по описанию похожий на Кину, появляется на  сцене  и  задает  им
перцу. Кина не Кина, меня это не волнует. Кому-то, видимо,  хотелось,  чтобы
ее приняли за Кину. Ведь так?
   Зиндху кивнул.
   - А кто был второй? На кого он похож? Зиндху покачал головой:
   - Это мне непонятно.
   Махер устроился на подоконнике.  Лебедь  вздрогнул.  Все-таки  высота  за
спиной Корди была сорок футов. - Спокойно. Дайте мне подумать.
   - Тихо, - поддержал его Лебедь, -  не  мешайте  ему.  -  Когда  возникала
затруднительная ситуация, Корди оказывался незаменим.
   Они ждали. Лебедь мерил шагами комнату. Нож изучал  карту.  Он  не  терял
времени зря. Зиндху стоял неподвижно, не делая лишних движений,  хотя  видно
было, что ему не по себе.
   Наконец Махер произнес:
   - На сцене появилась новая сила.
   - А именно? - вскинулся Лебедь.
   - А тут другого варианта  не  остается,  Лозан.  Хозяева  Теней,  хотя  и
грызутся между собой, вряд ли зашли  бы  так  далеко.  Слишком  здорово  эта
парочка нам помогла. А у нас нет никого, кто был бы способен на  колдовство.
Значите это сделал кто-то другой.
   - Но зачем?
   - Чтобы все запутать?
   - Но так оно и случилось. Зачем им это понадобилось?
   - Не имею ни малейшего представления.
   - Так кто же это?
   - Не знаю. И никто не знает, и теперь все будут ломать голову, чтобы  это
выяснить.
   Слышал ли их Нож? Что-то непохоже. Вдруг он спросил:
   - Какие потери у Хозяев Теней?
   - Что?
   - Я имею в виду армию Тенекрута. Что с ней?
   - Они потеряли столько, чтобы оставить Дежагор на время в покое. Пока  не
залатают дыры. Но вряд ли наши ребята смогут прорвать осаду.
   - Значит, они вмешались, чтобы держать стороны в равновесии.
   - Наши ребята здорово  пострадали,  по  словам  пленных.  Почти  половина
убита. Это при том, что Хозяевам Теней досталось покруче.
   - Но они все еще могут рассылать разведчиков?  Раз  уж  вы  сумели  взять
пленных?
   - Тенекрут боится нашей атаки. За последнее время ему хватило  сюрпризов.
Нож прошелся по комнате. Вернулся к  карте,  шлепнул  в  сердцах  по  фишкам
гарнизонов и постов.  Затем  снова  принялся  расхаживать.  Наконец  спросил
Махера:
   - Это правда? Или просто они хотят, чтобы мы  так  думали?  Что-то  вроде
приманки?
   - Пленные в это верят, - заметил Лебедь. Нож обратился к Зиндху:
   - А почему молчит Хаким? Почему мы узнали об этом от Лебедя?
   - Не знаю.
   - Выясни. И поговори со своими друзьями. Если  все  это  правда,  то  нам
следовало знать об этом еще до того, как их патруль захватил пленных.
   Расстроенный Зиндху удалился.
   А Лебедь спросил друга:
   - Ну, а теперь, когда его тут нет, скажи нам, что у тебя на уме?
   - Правда ли все это? Вот что я думаю. Люди Зиндху не спускают с  Дежагора
глаз. И когда эта заваруха началась, они бы тут же послали гонца с вестью. И
следующего - когда все закончилось. Один, может, до нас и не добрался бы, но
два вряд ли. Связь налаженная. Основные связные бандиты и крестьяне.
   - Думаешь, пленные - подсадные утки? Нож снова зашагал по комнате.
   - Не знаю. Если да, то почему их послали к  нам?  Как  по-твоему,  Махер?
Корди подумал.
   - Будь они подсадными утками - им нечего  делать  у  нас  в  плену.  Если
только они не намереваются поставить нас в тупик.  Или  им  все  равно,  кем
именно они захвачены. Возможно, они говорят правду, но рассчитывают  на  то,
что мы им  не  поверим,  так  как  их  рассказ  не  подтвержден  сообщениями
разведчиков. Может, это способ выиграть время.
   - Иллюзия, - заметил Лебедь. - Помнишь, что  любил  повторять  Костоправ?
Что создавать иллюзии у окружающих - его любимый вид оружия.
   - Ты не совсем точно его цитируешь, Лозан, - поправил его Махер.  -  Хотя
смысл примерно такой. Кто-то хочет, чтобы мы видели то, чего на  самом  деле
не существует. Или не обратили на это внимания.
   - Я отправляюсь, - сказал Нож. Лебедь протестующе воскликнул:
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я отправляюсь туда.
   - Ах вот оно что! Да ты, парень, умом, что ли, тронулся?  По-моему,  тебя
немного занесло, раз ты решил погнаться за этой парочкой.
   Нож вышел.
   Лозан набросился на Махера:
   - А нам что делать, Корди? Махер покачал головой:
   - Я совсем перестал понимать  Ножа.  Он  просто  ищет  смерти.  Наверное,
нельзя нам было отпускать его к этим крокодилам.
   - Да, вероятно, ты прав. И все же что нам теперь делать?
   - Отправить послание на север. И присоединиться к Ножу.
   - Но...
   - Мы выполняем  роль  главнокомандующего  и  можем  поступать  по  своему
усмотрению. - Махер вышел.
   - Они оба спятили, - пробормотал Лебедь. С минуту он  разглядывал  карту,
затем подошел к окну, заметил  оживление  в  лагере  Ножа,  оглядел  брод  и
строителей, копошащихся там,  где  устанавливались  деревянные  подпоры  для
моста Госпожи.
   - Все с ума посходили. - Он сунул палец меж зубов и, с  яростью  прикусив
его, заметил: - А я-то, черт возьми, чем от них отличаюсь?

Глава 35

   - Ну что, - сказала я. Получила? Только что мне передали  сообщение,  что
жрец Ведны Иман аль Хабар приказал веднаитам покинуть мой лагерь  и  явиться
на строительство этой идиотской городской стены. Это была уже вторая неудача
за день. Гунниты вышли на работу через час после назначенного времени.
   - Завтра не явятся шадариты. Они все-таки решили испытать  мое  терпение.
Нарайян, позови лучников. Рам, разошли послания, которые  по  моему  приказу
приготовили писари.
   Нарайян выпучил глаза. Он не мог сдвинуться с места. Не верил, что я могу
на это пойти.
   - Госпожа?
   - Отправляйся. Они пошли.
   Я беспокойно металась, стараясь подавить свой гнев. Нет  причин  злиться.
Случившееся не  было  неожиданностью.  Жрецы  притихли  с  тех  пор,  как  я
разделалась с Талом. Попросту они готовили очередную акцию,  чтобы  еще  раз
испытать меня.
   Я  воспользовалась  отсрочкой,  мобилизуя  в  свои  ряды  по  две   сотни
новобранцев в день. Разбила временный лагерь. Начала строительство  каменной
крепости, которая должна была заменить эти временные постройки.  Кое-кто  из
моих воинов прошел начальный курс обучения. Уговорами и угрозами я  добилась
денег,  оружия  и  скота  от  Прабриндраха  Драха.  Тут  я  была   полностью
обеспечена.
   Кроме того, я значительно продвинулась в своих занятиях  магией.  И  хотя
даже Копченый мог меня не бояться, успехи внушали мне радостные надежды.
   Что тревожило, так это сны и  легкая  тошнота,  постоянно  преследовавшая
меня, несмотря на все попытки избавиться от нее. Может, это  из-за  качества
воды в лагере, но и  тогда,  когда  вернулась  в  город,  тошнота  осталась.
Вероятно, это было реакцией организма на недосыпание.
   Я упорно игнорировала свои сны. И заставила себя относиться к ним  как  к
чему-то, что надо  просто  перетерпеть,  вроде  фурункулов.  Когда-нибудь  я
избавлюсь от них. И все опять придет в равновесие.
   Я видела, как мои гонцы шли к городу.  Отступать  было  поздно.  Была  не
была, необходимо привлечь к себе внимание.

***

   Рам помог мне  облачиться  в  доспехи.  Сотня  людей  наблюдала  за  этой
процедурой. Казармы были  еще  переполнены,  хотя  пять  тысяч  человек  уже
переселились в лагерь.
   - Рам, у нас столько новобранцев - просто не знаю, что с  ними  со  всеми
делать.
   - Поднимите лучше руку. Госпожа, - проворчал он.
   Я подняла обе. И в тот  момент  увидела,  что  сквозь  толпу  пробивается
Нарайян. Он выглядел так, как будто только что столкнулся с привидением.
   - В чем дело?
   - Здесь Прабриндрах Драх. Сам, без  сопровождающих.  Хочет  поговорить  с
вами. - Хотя он и старался говорить шепотом, его услышали.  Новость  тут  же
разнеслась среди воинов. - Тише. Тише вы все! Он тут? Где он?
   - Я велел Абде провести его окольным путем.
   - Очень предусмотрительно с твоей стороны, Нарайян. Продолжайте, Рам.
   Нарайян  исчез  еще  до  того,  как  Абда  привел  принца.  Я  начала   с
традиционных приветствий. Но он прервал меня:
   - Оставьте это. Вы не  могли  бы  приказать  им  уйти?  Мне  бы  хотелось
переговорить с вами наедине.
   - У нас учебная тревога. Или что-то в этом  роде.  Так,  ребята,  уйдите.
Абда, проследите за тем, чтобы нас оставили вдвоем.
   Толпа стала нехотя расходиться. Принц окинул взглядом Рама. Я сказала:
   - Рам пусть останется. Без него мне не одеться.
   - Вы удивлены моим визитом?
   - Да.
   - Отлично. Пора вас чем-то  удивить.  В  ответ  я  только  взглянула.  Он
требовательно спросил меня:
   - Что это за слухи ходят, будто вы уходите?
   - Ухожу откуда?
   - Уходите со своего поста. Отсюда. Оставляете нас на Хозяев Теней.
   Таков был скрытый смысл тех слухов, которые я велела распространить, хотя
впрямую ничего подобного не говорилось.
   - Не знаю, что вы имеете  в  виду.  Я  собираюсь  обратиться  с  речью  к
некоторым жрецам. Просто чтобы разъяснить им кое-что. С чего вы взяли, что я
дезертирую?
   - Ходят слухи. Все волнуются. Считается, что вы сломались. Что стоило  им
выступить против вас, не дать  вам  топтать  их,  как  вы  готовы  пойти  на
попятную.
   Я и хотела, чтоб они так думали. То есть чтобы им хотелось думать так.
   - В таком случае они будут сильно разочарованы.
   Он улыбнулся:
   - Всю жизнь они мне причиняют одни неприятности. Я должен увидеть это.
   - Я бы вам не рекомендовала присутствовать там.
   - Почему?
   Я не могла ему этого сказать.
   - Просто поверьте мне на слово. Если вы будете там, вы пожалеете.
   - Сомневаюсь Вряд ли они в состоянии причинить мне  больше  беспокойства.
Мне хочется собственными глазами увидеть их разочарованные физиономии.
   - Потом не сможете их никогда забыть Вам не следует туда идти  -  Тем  не
менее я настаиваю.
   - Ну что ж, мое дело - предупредить вас - Если  он  туда  пойдет,  он  не
получит никакого удовольствия, зато принесет радость мне.  Я  сказала  себе,
что сделала все, что могла. Моя совесть чиста.
   Рам закончил одевать меня.
   - Мне нужен Нарайян, Абда! Позаботьтесь, пожалуйста, о  принце.  Вы  меня
извините?
   Я отозвала Нарайяна в угол, где бы мы могли пошептаться. Я рассказала ему
о том, что случилось. А он, ухмыляясь, слушал меня - ох, до чего мне надоела
его ухмылочка, так и съездила бы ему по физиономии. Но он  перевел  разговор
на другую тему:
   - Скоро будет Фестиваль, Госпожа.  Нам  следует  обговорить  план  нашего
путешествия.
   - Знаю. Ваши джамадары хотят посмотреть на меня На у меня  слишком  много
дел. Давайте лучше обсудим планы на сегодняшний вечер.
   - Конечно, Госпожа. Конечно. У меня и в мыслях не было давить на вас.
   - Было, было. Все готово?
   - Да, Госпожа. Все готово еще с полудня - Сделают ли они это?  Смогут  ли
они это сделать, когда наступит решительный момент?
   - Никогда не знаешь, как поступит тот  или  иной  человек  в  критический
момент. Госпожа. Но эти люди - в прошлом рабы. И очень  немногие  из  них  -
таглианцы.
   - Отлично. Идите. Через несколько минут мы выходим.

***

   Площадь  называлась  Айку  Ракхади,  Соединение  Хади.  Здесь   находился
перекресток дорог, когда-то давно, когда город был совсем  небольшим.  Тогда
эта местность считалась шадаритской, теперь это -  владения  Ведны.  Площадь
была небольшой, всего  футов  сто  двадцать.  В  центре  размещался  фонтан,
который питала вода из  соседних  источников.  На  площади  собралась  толпа
жрецов. Собрались вожди всех культов, а также их  друзья  и  знакомые.  Даже
принарядились по этому случаю. Шадариты  были  в  белых  простых  рубахах  и
штанах, жрецы Ведны оделись в кафтаны и украсили головы тюрбанами.  Гуннитов
здесь было больше  всего.  Алый,  цвет  индиго,  мягкий  шафран  и  глубокий
аквамарин  указывали  на  различные   направления   учений   этой   религии.
Последователи Джахамара Джа носили черную одежду. Казалось,  на  площади  не
осталось пустого пространства. По моим приблизительным расчетам, здесь  было
от восьмисот до тысячи людей.
   - Всякий сколько-нибудь уважаемый жрец сегодня здесь, - сказал мне принц.
Мы вошли на площадь, следуя за группой барабанщиков, не слишком  искусных  в
своем ремесле. Они тоже выполняли роль моих телохранителей. Рама со мной  не
было. Барабанщики очистили пространство у стены.
   - Я хотела, чтобы все так и происходило, - сказала я принцу. Я надеялась,
что впечатляюще выгляжу в своем костюме. Сидя верхом на  черном  жеребце,  я
глядела на Прабриндраха Драха сверху вниз. Хотя его  гнедой  отнюдь  не  был
каким-то там коньком. Жрецы, заметив принца,  стали  перешептываться.  Когда
шепчутся восемьсот человек, шума от них, как от стаи саранчи.
   Мы встали за строем барабанщиков перед самой стеной.
   Получится ли?
   Когда-то, давным-давно, мой муж провел этот маневр очень удачно.
   - Духовные владыки Таглиоса. - Наступила тишина. Это  заклинание  у  меня
получилось славно.  Голос  звучал  отлично.  -  Спасибо,  что  пришли  сюда.
Близится время серьезных испытаний. Трудно  переоценить  опасность,  которую
представляют собой Хозяева Теней. Те вести, что мы получаем  из  их  страны,
правдивы лишь отчасти. А у этого города, у вашего  народа  -  одна  надежда:
объединиться перед лицом врага  в  одну  силу.  Если  мы  будем  разрознены,
поражение неизбежно.
   Они слушали меня. Произведенный эффект удовлетворил меня.
   - В раздробленности -  поражение.  Может,  у  кого-то  из  вас  сложилось
мнение, что я не очень подхожу для роли защитника  Таглиоса.  Властолюбие  и
раздоры подтачивают вас. Ситуация обострилась, и это отвлекает народ от  его
великой задачи.
   Я решила устранить причину вашей разъединенности. Сегодня вечером Таглиос
обретет единство.
   Пока они ждали моего отречения, я надела шлем. И зажгла ведьмины огоньки.
   Тут они заподозрили неладное. Кто-то вскрикнул:
   - Кина!
   Я вытащила меч.
   Запели стрелы, пущенные лучниками.

***

   Пока я говорила, люди,  отобранные  Нарайяном,  установили  баррикады  на
узких улочках, ведущих к площади. И когда я обнажила  меч,  воины,  занявшие
позиции в домах вокруг площади, натянули луки. Жрецы закричали. И попытались
бежать. Но баррикады оказались слишком высоки. Тогда они повернули ко мне. И
моей силы хватило, чтобы держать их в  отдалении,  за  стеной  барабанов.  А
стрелы тем временем находили цели.
   Люди метались из стороны в сторону. Падали на землю. Молили о пощаде.
   Стрелы разили, пока я не опустила свой меч.
   Я спешилась. Прабриндрах Драх стоял с опущенной головой. В  лице  его  не
было ни единой кровинки. Он пытался что-то сказать,  но  не  мог.  -  Я  вас
предупреждала.
   Ко мне подошел Нарайян с товарищами.
   - Вы послали за фургонами? Нужно отвезти  тела  в  неосвященную  братскую
могилу.
   Он кивнул. Как и принц, он не мог говорить.
   - Ничего, Нарайян, - сказала я. - Мне  приходилось  совершать  и  кое-что
похуже. Я готова и не на такое. Теперь проверь всех. Выясни,  не  пропал  ли
кто-нибудь  из  высокопоставленных  особ.  Надо   отдать   приказ   лучникам
освободить занятые ими дома.
   Прабриндрах не сдвинулся с места. Он сидел, уставившись на площадь.

***

   Меня нашел Рам.
   - Госпожа, - выдохнул он. Всю дорогу от казарм он бежал.
   - Что вы здесь делаете?
   - Из Гойи - посыльный. От Ножа. Он скакал целые сутки. Вам нужно поскорее
отправляться туда. - Усеянная трупами площадь не произвела на него  никакого
впечатления. Он бы с  большим  вниманием  смотрел  на  женщин,  судачащих  у
колодца, нежели на дружков Нарайяна, добивающих раненых.
   Я пошла следом за ним.  Поговорила  с  посыльным.  В  какой-то  момент  я
обозлилась на Ножа. Затем мне пришла в голову мысль, что не все так плохо: в
его новостях были свои положительные стороны.
   Действия Ножа могли послужить предлогом. Я выведу свои  войска  до  того,
как новость о случившемся сегодня вечером распространится среди населения.

Глава 36

   Прабриндрах сидел  вот  уже  час,  уставившись  взглядом  в  стену  своей
опочивальни. Он не реагировал на расспросы сестры. Та была потрясена.
   Наконец он взглянул на нее. - Она справилась с этим?
   А ты надеялся, что нет? Говорила я тебе - не ходи туда.
   - Она не отреклась от  поста.  Нет.  Она  не  отреклась.  -  Он  визгливо
хохотнул. - У нее и в мыслях этого не было. - Его передернуло.
   - Что произошло?
   - Она решила все проблемы с жрецами. Не то чтобы навсегда, но потребуется
немало времени, прежде чем... - Голос его стал тише. - Я так же виноват, как
и она.
   - Да что, черт побери, произошло? Расскажи мне.
   - Она уничтожила их. Всех до одного. Заманила их туда, заставив  поверить
в то, что у них  будет  возможность  осрамить  ее.  А  ее  лучники  их  всех
поубивали. Тысячу жрецов. И я там был. И видел, как она потом резала глотки.
   Радиша решила было, что это отвратительная шутка. Такое было невозможно.
   - Не может быть.
   - Она достигла своей цели. Копченый был прав. Радиша нервно  расхаживала,
лишь  вполуха  прислушиваясь  к  его  самобичеванию.  Случившееся  не  имело
прецедента,  это  было  зверством,  не  поддающимся  никакому  человеческому
пониманию. Подобного в истории Таглиоса еще не было.
   И не могло быть.
   Но какие это открывало возможности! Вся религиозная система подорвана  на
многие года. Это зверство открывало им путь к осуществлению всех помыслов  и
стремлений. К восстановлению приоритета государства.
   Принц услышал что-то. Сестра испуганно повернулась и оторопела.
   Она стояла в  комнате.  Как  она  пробралась  во  дворец  -  одному  Богу
известно. Все в том же странном одеянии, забрызганном кровью.
   - Он вам все рассказал?
   - Да.
   - Было новое наступление на Дежагор. Атака Хозяев Теней отбита, они  тоже
понесли тяжелые потери. Нож отправился на  юг,  чтобы  освободить  город  до
того, как те получат подкрепление.
   Я намерена присоединиться к  нему.  У  меня  нет  людей,  кому  могла  бы
доверить  работу  здесь.  Придется  заняться   вам.   Прикажите   строителям
возобновить сооружение крепости. Продолжайте мобилизацию. Есть  шанс  решить
самые серьезные проблемы в ближайшее время, тогда из наших врагов  останется
лишь Длиннотень. Противостояние может затянуться,  и  придется  использовать
всех людей.
   Радиша не Могла произнести ни слова. Разве посмеешь спорить  с  женщиной,
обагрившей себя кровью тысяч людских душ.
   - Я подарила вам долгожданный шанс. Так хватайтесь.
   Радиша попыталась что-то ответить. Но у нее ничего не получилось. Никогда
она не была так напугана.
   Женщина произнесла:
   - Мне здесь больше нечего делать. А вам не надо бояться меня, если вы  не
будете мне мешать. Я уничтожу Хозяев Теней, выполню миссию Отряда.  А  потом
потребую вознаграждения.
   Радиша кивнула, будто кто-то схватил ее  за  волосы  и  заставил  мотнуть
головой:
   - Вернусь после того, как выясню  обстановку  в  Дежагоре.  -  Подойдя  к
Прабриндраху, женщина положила руку на его плечо. -  Не  мучайте  себя.  Они
сами вынесли себе приговор. А вы  -  принц.  Принц  должен  быть  твердым  и
решительным!  Будьте  сейчас  пожестче,  не   позволяйте   хаосу   завладеть
Таглиосом. Я оставлю небольшой гарнизон. Это подкрепит вашу волю.
   И она вышла. Радиша с братом глядели друг на друга.
   - Что мы наделали? - спросил он.
   - Поздно убиваться. Попытаемся овладеть ситуацией.
   - А где Копченый?
   - Не знаю. Я его не видела целую вечность.
   - Неужели он был прав? Неужели она и вправду Дщерь Ночи?
   - Не знаю. Сейчас не знаю. Но мы засунули свои головы тигру в пасть...

Глава 37

   Я выехала перед рассветом. Среди моих спутников не было тех, кто  помогал
мне разделаться со жрецами. Я приказала им с неделю побыть в городе, а затем
вброд  через  Мейн  перебраться  в  отдаленную   местность   под   названием
Ведна-Бота. Мне не хотелось, чтобы они общались с теми, кто еще  не  знал  о
бойне.
   Всего у меня было шесть тысяч  человек,  которые  отличались  от  обычной
толпы разве что тем, что они имели оружие. Но они были  полны  энтузиазма  и
рвались освобождать Дежагор.
   Нарайяну не нравился поход. Он все время над чем-то размышлял. На  третий
день марша поздним вечером он подошел ко мне. От Гойи нас отделяло 20 миль.
   - Госпожа?
   - Решился заговорить наконец?
   Он притворился, что мой вопрос не был для него неожиданностью. Сожалел ли
он о своем скоропалительном решении воплотить  во  мне  идею  мессии  Душил?
Уверена, он предпочел бы лучше контролировать  ситуацию.  Чтобы  Дщерь  Ночи
ощущала зависимость от его  амбиций  и  планов.  -  Да,  Госпожа.  Завтра  -
Этсатайя, первый день Фестиваля. Мы всего в нескольких  милях  от  Священной
рощи. Ваша встреча с джамадарами была бы чрезвычайно важна.
   Мы отошли в сторону от людского потока.
   - Я и не пытаюсь уклониться. Просто меня занимало другое. Ты  говоришь  -
первый день. А я думала - Фестиваль и длится всего один день.
   - Три дня, Госпожа. И самый пик праздника приходится на второй день.
   - Я не могу позволить себе отлучаться на три дня, Нарайян.
   - Знаю, Госпожа. - Смешно, но когда ему было что-то  нужно,  он  вставлял
почтительные обращения через каждые два слова. - У нас  есть  люди,  которые
могут проследить за движением отряда. Их задача - идти по дороге. А с вашими
лошадьми мы их в момент догоним.
   Я старалась не  показывать  своего  истинного  отношения  к  этой  затее.
Ехать-то нужно, но не хотелось. Пока  что  от  собратьев  Нарайяна  большого
толка не было.
   Но сам он был незаменим. Надо пойти навстречу.
   - Хорошо. Распорядись, чтобы эта толпа двигалась  куда  нужно.  А  сейчас
приведи моего жеребца, и пусть придет Рам.
   - Да, Госпожа.
   Через полчаса мы оставили отряд.

***

   Уже стемнело, когда мы добрались до Священной рощи Душил. Я почувствовала
место, так как видно было плохо. Мне редко приходилось сталкиваться с  более
гнетущей аурой. Кое-кто из братства Нарайяна был уже там. Мы присоединились.
Они украдкой поглядывали на меня, но смотреть в глаза никто не решался.
   Делать было нечего, и я рано отправилась спать.
   Сны были жутко отвратительными, беспощадными, и им  не  было  конца.  Всю
ночь до самого восхода я пробиралась на ощупь сквозь туман и темные деревья.
Над головой ругались и каркали вороны, десятки тысяч ворон.  Нарайян  и  его
друзья расценили это как знак удачи. Эти птицы были любимцами,  посланниками
и шпионами Кины.
   Существовала ли какая-нибудь связь между ними и  теми  воронами,  которые
так долго и неотступно следовали за Черным Отрядом? Если верить  Костоправу,
они пристали к нам, как только мы пересекли Море Мук, что находилось в  семи
тысячах миль на север от рощи.
   Проснувшись, я сразу почувствовала тошноту. Когда попыталась сесть,  меня
вырвало. Мужчины суетились вокруг меня, стараясь проявить заботу, однако они
ничем не могли помочь мне. Нарайян казался насмерть  перепуганным.  Еще  бы,
ведь я была его капиталовложением. Если он меня сейчас потеряет, он банкрот.
   - Госпожа! Госпожа! Что случилось?
   - Меня выворачивает наизнанку! - рявкнула я. - Принеси мне чего-нибудь.
   Но никто ничем не мог мне помочь.
   Понемногу рвота прекратилась. Но стоило сделать резкое движение, к  горлу
подкатывало. Я проглотила завтрак. Через час смогла встать и двигаться,  уже
не испытывая особого дискомфорта, правда медленно.
   Болезнь явилась для меня новостью. Раньше я никогда не болела. И мне  это
не понравилось.
   В роще было уже человек сто, а то  и  больше.  Они  пришли  взглянуть  на
своего мессию, а мессию подташнивало. Мне кажется, я  не  произвела  на  них
большого впечатления. Я их понимаю - на  их  месте  меня  тоже  постигло  бы
разочарование. Разве может живой  человек  соответствовать  чаяниям  второго
пришествия? А в нынешнем состоянии я была вдвойне неподходящей кандидатурой.
   Нарайян, видимо, сумел обосновать свой выбор. Раз они не  перегрызли  Мне
глотку.
   В этой банде  были  представители  всех,  религий  и  каст,  таглианцы  и
иноземцы. Все они имели зловещий  вид,  от  них  за  версту  воняло  вековой
кровью.
   Праздничного настроения не ощущалось. Казалось, они  ждали,  что  вот-вот
что-то случится. Отозвав Нарайяна в сторону, я спросила его об этом.
   - До ночи обычно ничего особенного не происходит, - ответил он. - Сегодня
прибудет   большинство   джамадаров.   Те,   кто   уже    здесь,    займутся
приготовлениями. Вечером состоится церемония  открытия  Фестиваля.  Известят
Кину о том, что завтра - ее день. Завтрашние ритуальные обряды посвящены  ее
вызову. Ей предстоит выбрать кандидатов. После церемонии  начнется  пир.  Во
время всего Фестиваля жрецы должны рассматривать прошения. В  этом  году  их
немного. Придется решать старый спор между группами  Инельда  и  Тваны,  что
вызовет большой интерес. Я нахмурилась:
   - Иногда они конфликтуют между собой. Группа Инельда -  это  веднаиты,  а
Твана - шадариты. И те и другие  обвиняют  друг  друга  в  ереси  и  обмане.
Конфликт у них давний, восходит еще ко временам вторжения  Хозяев  Теней.  В
некоторых  районах  они  установили  свои  законы,  увеличили   долю   своих
территорий за счет чужих земель.
   Да,  эта  длинная  история,   не   слишком   привлекательная   и   вполне
соответствующая  человеческой  психологии,  служила  наглядной  иллюстрацией
того, что Обманники были не только ярыми фанатиками своих  культов.  Кое-где
они управляли преступным  миром.  А  эти  участники  конфликта  пользовались
авторитетом в густонаселенном штате Хатчапур, где власть Обманников довольно
сильна. Истинная причина вражды - в борьбе преступных банд за территорию.
   - Так или иначе, - сказал Нарайян, - но Илыок из  труппы  Инельды  поверг
всех в шок, когда заявил, что их спор должна решить Кина.
   Он произнес эти слова зловещим тоном. Кина  была  конечной  инстанцией  в
разрешении споров. - Это необычно?
   - Все считают, что это блеф. Илыок полагает, что Кауран, джамадар  группы
Твана, откажется. Тогда конфликтом займутся жрецы.
   - А если он не отступится?
   - Суд Кины исключает апелляцию.
   - Я так и думала.
   - Как чувствуете себя? Получше?
   - Немного. Мутит, но с этим можно справиться.
   - Есть можете? Поесть надо.
   - Может, риса чуть-чуть, только приправ - поменьше. - В Таглиосе  обожали
пряности. Весь город пропах специями.
   Он поручил меня заботе Рама. И Тот стоял у меня над душой все время, пока
я ела.  Я  старалась  быть  спокойной.  Очень  старалась.  Пока  я  клевала,
пережидая, пройдет ли очередная порция  без  осложнений,  пришел  Нарайян  с
компанией жрецов и джамадаров для официального знакомства. Я сосредоточилась
на том, чтобы запомнить имена и лица. К тому же я заметила, что лишь четверо
из них имели черный румель. Я поделилась своими наблюдениями с Рамом.
   - Лишь  немногие,  Госпожа,  удостаиваются  подобной  чести.  А  джамадар
Нарайян является самым уважаемым. Он - живая легенда. Никто другой не посмел
бы привести вас сюда.
   Это что, предупреждение? Надо быть поосторожнее. Тут тоже наверняка  есть
свои интриги.
   И кое-кто из  главарей  банд  может  недолюбливать  меня  хотя  бы  из-за
Нарайяна, Нарайян. Живая легенда.
   Насколько фатальным может оказаться пересечение наших судеб? Я не верю ни
в фатум, ни  в  какое-то  божество  в  общепринятом  смысле;  но  знаю,  что
существует некая сила, управляющая миром. Уверена. Когда-то я сама  была  ее
подобием.
   Нет сомнения в том, что мое убеждение основано на впущенных мне снах. Она
или оно стали проявлять свой интерес ко мне  задолго  до  того,  как  я  это
осознала.
   Убийство Костоправа - тоже она? Чтобы освободить меня от лишних эмоций?
   Может быть. И может быть, когда  я  разделаюсь  с  Хозяевами  Теней,  мне
предстоит сразиться с другим врагом.
   Волна ярости  окатила  меня.  Я  сумела  подавить  ее  и,  позволив  Раму
докормить меня, спокойно отправилась исследовать рощу.  Я  дошла  до  самого
центра ее и впервые хорошенько осмотрела башню.
   Ползучие растения настолько разрослись вокруг, что  ее  едва  можно  было
различить среди них. Я не  стала  рисковать,  карабкаться  вверх  по  крутым
ступеням, а просто обошла ее кругом.

***

   Нашелся человек, пожелавший отправиться за  Нарайяном.  Мне  не  хотелось
входить в это священное место без разрешения. Он явился - вид,  у  него  был
раздраженный.
   - Прогуляемся. У меня есть кое-какие вопросы к  тебе.  Например,  если  я
войду внутрь, вызову ли я чье-либо недовольство?
   Он подумал:
   - Нет, полагаю.
   - Кто-нибудь говорит, что я не та, кем вы меня провозгласили? У вас  есть
враги, которые противятся всему, что бы вы ни делали?
   - Нет. Но есть сомневающиеся. Конечно. Я не соответствую  отведенной  мне
роли. Он пожал плечами.
   Я привела его  в  то  место,  где  недавно  побывала,  и  предложила  ему
следующее:
   -  Во  время  ваших  летних  походов  вам  нужны  люди,  умеющие   хорошо
ориентироваться в лесу, так ведь?
   - Да.
   - Осмотритесь вокруг. Он повиновался.  Через  некоторое  время  вернулся,
озадаченный.
   - Там были чьи-то лошади.
   - Кто-то еще, кроме нас, прибыл на праздник на лошадях?
   - Несколько человек приехали издалека. Одни - вчера,  другие  -  сегодня.
Высокопоставленные Обманники.
   - Но это старые следы. Обычно это место охраняется?
   - Здесь бываем только мы. Никто не смеет сюда являться.
   - Посмел тем не менее. И похоже, провел здесь  некоторое  время.  Слишком
много следов для случайного визита.
   - Мне придется сказать об  этом  остальным.  Если  в  башне  были  чужие,
потребуется обряд очищения.
   Когда мы поднимались по ступеням наверх, он заметил:
   - Ваша наблюдательность пойдет вам на пользу. Она расположит к  вам  моих
друзей. Ведь кроме вас, этого никто не заметил.
   - Когда не ищешь, то и не видишь.
   Башня была озарена слабым светом. С трудом можно было  что-то  различить.
Внутренние покои напомнили мне мои кошмары. Наверное,  архитектор  подглядел
некоторые  из  них  и  воссоздал  их  в  камне.  Нарайян  собрал  нескольких
джамадаров и рассказал им о следах, обнаруженных мной. Те подняли шум, стали
ворчать и сыпать проклятиями в адрес осквернителей храма.
   Я бродила по башне.
   Они обнаружили то место, где непрошеные гости варили себе пищу. Те убрали
за собой, но пятна от дыма не так легко стереть. Судя по ним, гостили  здесь
довольно долго.
   Появился Нарайян со своей усмешкой:
   - Вот теперь самый подходящий момент поразить их, Госпожа.
   - Как?
   - Используйте свой талант, чтобы выяснить, кто тут был.
   - Конечно. Всего-навсего. Может, я даже сумею определить, куда они ходили
по нужде и выбрасывали отходы.
   Он посмотрел на меня, словно гадал, откуда мне известно, что  они  вообще
это делали, но вслух ничего не сказал. Поблизости не было подобных следов. -
Это помогло бы нам многое прояснить. Один из джамадаров рассказал,  что  они
обнаружили.
   - Их было двое, мужчина и женщина. Женщина спала у огня, а  мужчина  -  у
алтаря. Похоже, что алтарь они не трогали.
   - Госпожа, вы не могли бы посмотреть?
   - Сочту за честь.
   Я не сразу поняла, как им удалось определить, что женщина спала  у  огня.
Затем один из них показал мне прядь длинных черных волос.
   - Вы можете определить что-нибудь по ним, Госпожа?
   - Да, волосы у нее от природы не  вьются.  Если  это  она,  а  не  он.  -
Некоторые гунниты мужчины тоже отращивали длинные волосы. Среди шадаритов  и
веднаитов много кудрявых. Но веднаиты мужчины носят короткие стрижки. А  вот
черные волосы были у всех местных жителей, точнее темно-каштановые, если  их
помыть.
   Золотистые локоны Лебедя Лозана - чудо из чудес.
   Мой саркастический тон не остался незамеченным.
   - Не надо думать, что я могу  рассказать  ваше  прошлое  или  предсказать
будущее, - заявила я. - Дело в том, что Кина приходит ко мне только во сне.
   Это поразило даже Нарайяна.
   - Давайте осмотрим  другое  место,  Они  показали  мне  место,  где  спал
мужчина, и опять они определили пол по длине  волос.  Они  обнаружили  прядь
примерно в три дюйма длиной, волосы были красивыми, каштанового оттенка.
   - Припрячьте эти волосы, Нарайян. Может, когда-нибудь они понадобятся.
   Вокруг в поисках следов сновали Обманники. Нарайян предложил:
   - Давайте поищем яму.
   Мы вышли. Побродили вокруг. Я разыскала это место. Позвали низших  членов
секты, чтобы вскрыть яму.  Ожидая,  пока  они  закончат  работу,  я  бродила
вокруг. -  Госпожа,  посмотрите,  что  я  нашел.  -  Джамадар  протянул  мне
маленькую Фигурку животного, которую кто-то сплел из стеблей травы, - обычно
этим занимаются, чтобы как-то убить время. Но тот, кто сделал  эту  фигурку,
был явно чем-то расстроен.
   -  Кто-то  сплел  ее  просто  так,  от  нечего  делать.  Она  ничего   не
символизирует. Но  если  отыщете  еще,  дайте  мне  их.  Эти  фигурки  могут
рассказать нам кое-что об этом человеке.
   Не прошло и минуты, как появилась и вторая.
   - Она висела на лозе. Госпожа. Мне кажется, это обезьянка.
   Тут меня осенило:
   - Ничего не трогайте с места. Я хочу видеть их там, где вы их обнаружите.
   В течение последующих нескольких часов мы нашли коллекцию  игрушек.  Одни
были сплетены из травы, другие - из коры.  Кто-то  томился  от  безделья.  Я
знавала человека, который делал нечто вроде этого, но только из  бумаги,  не
отдавая себе в этом отчета.
   Большинство фигурок были прикреплены к чему-нибудь.
   Обезьянки,   например,   висели   на   лозе.    Четвероногие    выглядели
неопределенно. На некоторых сидели всадники, обязательно вооруженные копьями
и мечами.
   Должно быть, я издала какой-то возглас. Нарайян окликнул меня:
   - Госпожа?
   - Во всем этом скрывается какой-то важный смысл, -  прошептала  я.  -  Но
черт бы меня побрал, если я понимаю, какой именно.
   На небольшой поляне диаметром футов в десять кто-то  нашел  целую  группу
фигурок, среди которых был  некто,  сидящий  на  камне  и  прислонившийся  к
дереву, занятый  то  ли  плетением  фигурок,  то  ли  просто  погруженный  в
раздумья.
   Как только я оказалась на этом месте, сразу почувствовала, что меня  ждет
нечто особенное. Но что именно?  Пока  это  ощущение  оставалось  на  уровне
подсознания.
   - Если нам предстоит узнать нечто важное, оно таится здесь, -  прошептала
я снова. - Займитесь обычными делами. - И уселась на  камне.  Сорвала  пучок
травы и стала плести фигурку. Все  ушли.  Я  погрузилась  в  свои  сумрачные
мысли. И, о чудо из чудес, кошмары меня не тронули.
   Шли минуты. На деревьях появлялось все больше и больше ворон. Видимо, моя
погруженность была слишком заметна.
   Интересно, они наблюдали за мной, чтобы понять,  не  узнала  ли  я  чего?
Например, о тех, кто здесь побывал? Птицы  явно  имели  больше  отношения  к
визитерам, нежели к Обманникам. Они вовсе не  были  предзнаменованием  -  то
есть тем добрым знамением, которым их считали Душилы. Это вестники и шпионы.
   Вороны. Везде и всегда вороны с повадками, свойственными их стае.  Они  -
чье-то орудие. Внезапный интерес ко мне подсказывал: они боялись, не  узнала
ли я нечто такое, что должно было оставаться тайным. Если я и вправду что-то
определю, лучше не подавать виду.
   Полянка казалась знакомой, она напоминала то  место,  где  я  жила.  Если
ствол - это башня, откуда я правила своей империей,  то  разбросанные  камни
обозначали пересеченную Местность, которую я создала для того, чтобы к башне
вела одна-единственная тропа, узкая и опасная.
   Мало-помалу  по  кусочкам  вырисовалась  картина.   Фрагменты   ее   были
зашифрованы, будто их составлял некто, кто находился под наблюдением. Он был
в окружении ворон?  Если  дать  волю  воображению,  то  разбросанные  камни,
обломки пород и фигурки, сплетенные  из  травы,  представляли  собой  верную
копию башни и местности вокруг нее. В сущности, пара палок, и камни, и  след
от башмака, и немного почвы, сбитой как  бы  в  холм,  отображали  инцидент,
случившийся в истории башни всего один раз.
   Я с трудом сохраняла спокойный и равнодушный вид. Если скалы, лоза и  все
остальное скрывают какой-либо смысл, то должны что-то означать и фигурки  из
травы и коры. Я встала, чтобы было лучше видно.
   И тут появилась еще одна деталь.
   У основания ствола дерева лежал листок. На нем сидела крошечная  фигурка.
Эту создавали с особой тщательностью. Достаточной, чтобы донести смысл всего
послания.
   Предполагалось, что Ревун, бывший хозяин  летучего  ковра,  разбился  при
падении с башни. Уже некоторое время назад у меня возникло  подозрение,  что
он жив. И смысл послания  заключался  в  том,  что  Ревун  каким-то  образом
участвовал в последних событиях.
   Кто бы ни устроил все это, он  знал  обо  мне  и  о  моем  предполагаемом
посещении рощи. Это означало, что есть некто, кто осведомлен о моих  планах.
И еще он имеет какое-то отношение к хозяину ворон, но  сам  не  является  их
хозяином. Иной  причины  для  такого  хитроумного  и  сомнительного  способа
связаться со мной не было.
   И еще кое-что.
   В той битве, в которой, как считалось, убили Ревуна,  участвовало  немало
колдунов. Большинство их числилось погибшими. Но позднее мне  сообщили,  что
кое-кто просто бежал,  имитировав  смерть.  Я  снова  осмотрела  фигурки.  В
некоторых из них проступали знакомые черты.  Трое  из  них  были  раздавлены
каблуком. Те, кто умер.
   Я столько времени обдумывала  все  это,  что  чуть  не  Пропустила  нечто
определяющее, без чего картина не складывалась Было  почти  темно,  когда  я
обнаружила  изящную,  маленькую   фигурку,   несущую   под   мышкой   что-то
напоминавшее голову. Потребовалось  некоторое  время,  чтобы  осознать,  кто
именно имелся в виду.
   Я сказала Нарайяну, что не видишь того, что не ищешь.
   Кусочки мозаики совпали, как  только  я  поняла,  что  то,  что  считаешь
невозможным, на самом деле может быть возможно. Моя сестра жива. Вся картина
предстала в совершенно новом свете. Я испугалась.
   И не обратила внимания на самую важную часть этого послания.

Глава 38

   У Нарайяна было плохое настроение.
   - Всю башню нужно освящать заново. Все, абсолютно все осквернено. Но,  по
крайней мере, они не совершали  умышленных  святотатств,  не  марали  святых
мест. И идол, и реликвии остались нетронутыми.
   Я не понимала, о  чем  идет  речь.  У  всех  джамадаров  физиономии  были
вытянуты. Я взглянула на  Нарайяна,  сидящего  напротив  меня  у  очага.  Он
воспринял мой взгляд как вопрос.
   - Любой неверующий, обнаруживший святые реликвии или идола, украл бы их.
   - Может,  они  боялись  проклятия?  Его  глаза  округлились.  Оглянувшись
вокруг, он приложил палец к губам и прошептал:
   - Откуда вы знаете об этом?
   - Ас такими вещами шутки плохи. В этом их тихое  очарование.  -  Излишний
сарказм. Просто я была не в себе. Мне хотелось поскорее покинуть  эту  рощу.
Не слишком приятное  место.  Здесь  полегло  немало  народу,  и  все  умерли
преждевременной смертью. Земля пропитана кровью, усыпана костями,  а  воздух
еще дрожит от крика. И запах, и сама атмосфера вполне в духе Кины.
   - Как долго мы тут будем, Нарайян? Я пытаюсь идти вам  навстречу.  Но  не
собираюсь торчать в этой роще всю оставшуюся жизнь.
   - О Госпожа, Фестиваля уже не будет.  Чтобы  очистить  храм  от  скверны,
требуется несколько недель. Жрецы расстроены. Обряды отложены до Надама. Это
незначительный праздник, когда у групп начинается  сезон  отдыха  и  общение
между ними на время прерывается. Тогда жрецы призывают их обращаться к Дщери
Ночи в своих мольбах. По их словам, она медлит с приходом из-за того, что мы
недостаточно усердно молимся.
   Неужели он всю жизнь будет выдавать мне информацию по крупицам? С  другой
стороны, думаю, ни  один  верующий  не  стал  бы  распространяться  о  своих
религиозных праздниках, святых и прочих вещах так подробно,  как  это  делал
он.
   - Тогда почему мы до сих пор здесь? Почему не отправляемся на юг?
   - А мы здесь не только ради  Фестиваля.  Это  точно.  Но  каким  образом,
интересно, я могла убедить этих людей в том, что являюсь их мессией? Об этом
Нарайян умалчивал. Ни одна актриса не способна сыграть роль, не зная  о  ней
ничего.
   Вот в чем загвоздка. Нарайян искренне верил, что я и в самом  деле  Дщерь
Ночи.  Потому  что  хотел  этого.  Это  означало,  что   он   отказался   бы
проинструктировать меня, если бы я попросила. Он полагал, что  моя  интуиция
должна была подсказать мне мою сущность.
   Я же об этом не имела ни малейшего представления.
   Похоже было, что джамадары разочарованы, и Нарайян нервничал.  Тот  факт,
что я заметила осквернение их храма, еще не доказывал  мое  соответствие  их
надеждам.
   Я спросила его шепотом:
   - Как я могу совершать чудеса в месте, утратившем святость?
   - Не знаю, Госпожа. У нас нет никакого представления об этом. Все в руках
Кины. Она пошлет нам знамение.
   Знамение. Замечательно. Но у меня до сих пор не было возможности  узнать,
что именно они под этим понимали. Важный сакральный смысл  имели  вороны.  С
точки зрения верующих, то, что Таглиос осаждали полчища  этих  тварей,  было
просто замечательно. Да уж. Эти могли накаркать Год Черепов. Что еще?
   - А на кометы вы обращаете внимание? - спросила я. - В  прошлом  году  на
севере видели комету, и еще раньше тоже была одна. Здесь их наблюдали?
   - Нет. Это вестники несчастья.
   - Для меня.
   - Их еще называют Мечом или Языком Шевы, Шевылинка, они отбрасывают  свет
Шевы на землю.
   Одно из древних имен  верховного  божества  гуннитов.  Его  еще  называли
Владыка Света.
   - По словам жрецов, когда на небе появляется  комета,  Кина  теряет  свою
силу, ибо свет, отбрасываемый кометой, заполняет небо и  светит  и  ночью  и
дНем. - Но луна...
   - Луна - светило тьмы. Луне принадлежат Тени,  она  создана,  чтобы  Дети
Тени могли охотиться.
   Он болтал без умолку. Что-то по поводу местных религиозных  представлений
о том, что есть свет и тьма, добро и зло, порок и добродетель. В общем, если
верить Обманникам, Кина, несмотря на свою любовь к Тьме, была вне и над этим
извечным противоборством, и  враг  Света  и  Тьмы,  и  одновременно  союзник
каждого из них - в зависимости от обстоятельств.  И  может,  чтобы  запутать
меня окончательно, никто не мог толком объяснить мне, как в действительности
обстояли дела с точки зрения их богов. И веднаиты,  и  шадариты,  и  гунниты
относились  друг  к  другу  с  большим  уважением.  У  большинства  гуннитов
различные божества - неважно, с  чем  связанные,  со  Светом  или  Тьмой,  -
пользовались одинаковым почитанием. У всех были свои храмы, культы и  жрецы.
Но некоторые - как, например, культ  Хади  Джахамара  Джа  -  были  заражены
учением Кины.
   Вначале, пока Нарайян  разглагольствовал  обо  всем  этом,  переливая  из
пустого в порожнее, глаза его бегали; потом он и вовсе перестал смотреть  на
меня. Уставившись в огонь, он все говорил и говорил и становился  все  более
мрачным. Но старался этого не показывать. Кроме меня, этой  перемены  в  нем
никто не заметил. Но я много общалась с людьми и обратила  внимание,  что  и
другие джамадары как-то напряжены.
   Что-то должно случиться. Очередное испытание? Если да, то от  этих  людей
не стоит ждать любезного обращения.
   Мои пальцы автоматически скользнули к желтой повязке на поясе.  Последнее
время я мало тренировалась - слишком была занята. Я  удивилась  собственному
машинальному движению и подумала:
   "Зачем?" Это оружие вряд ли оказалось бы эффективным в подобной ситуации.
   Давила какая-то опасность. Теперь  я  почувствовала  ее.  Джамадары  были
взволнованы, нервничали.  Я  попыталась  сконцентрировать  свою  психическую
энергию, хотя аура рощи мешала мне.  Это  можно  было  сравнить  с  попыткой
сделать глубокий вдох в душной комнате, в которой находился  труп  недельной
давности. Но я была настойчива. Если даже сны до сих пор не сломили меня, то
с этим я тем более справлюсь.
   Я  опять  задала  вопрос  Нарайяну,  чтобы  вызвать   очередной   приступ
болтливости, сама же сконцентрировала свою энергию.
   И нашла опасное место.
   К испытанию я уже была готова.
   Он был джамадаром-веднаитом с  черным  румелем  и  такой  же  легендарной
репутацией, как у Нарайяна. Звали его Мома ШарраилКогда нас представили друг
другу, у меня сразу возникло подозрение, что этот-то убивал не во имя  Кины,
а ради собственного удовольствия.
   Его румель мелькнул, словно черная молния. Я ухватила его  тяжелый  конец
на лету, вырвала оружие и, прежде чем тот обрел равновесие,  накинула  петлю
на его шею. Выглядело это так, словно я всю жизнь только тем и занималась..,
или кто-то  другой  направлял  мою  руку.  Впрочем,  я  чуть-чуть  схитрила,
прибегнув к заклинанию, поразившему его в самое сердце. Жалости к  жертве  я
не испытывала. Возможно, потому, что понимала: это может  сыграть  такую  же
фатальную роль, как и отсутствие реакции с моей стороны.
   Никто не вскрикнул, слова не вымолвил. Все были потрясены, даже  Нарайян.
Боялись смотреть на меня. Непонятно почему, я вдруг произнесла:
   - Мама недовольна.
   Это вызвало тревогу в их глазах. Я сложила румель Шарраила, как учил меня
Нарайян, сняла с себя желтый и надела черный. Ни один не попытался  оспорить
это самовозвышение.
   Да, эти люди без сердца.  Сейчас  они  потрясены,  но  не  надолго  и  не
окончательно.
   - Рам.
   Рам вышел из темноты. Молчал, потому  что  боялся  выдать  свои  чувства.
Думаю, если бы Шарраилу удался его  маневр,  Рам  ринулся  бы  в  бой,  даже
сознавая, что погибнет. Мои наставления, обращенные к нему, были  достаточно
краткими.
   Взяв веревку, он обвязал одним концом колено мертвого джамадара, а затем,
закинув другой конец на ветвь дерева, приподнял труп в воздух так, чтобы тот
повис вниз головой над костром.
   - Отлично, Рам. Просто замечательно. А теперь все встаньте вокруг. Нехотя
они повиновались. Когда все  собрались  вокруг  огня,  я  перерезала  шейную
артерию Момы.
   Медленно закапала кровь. Каждая  капля,  падая  в  костер,  вспыхивала  с
помощью моих заклинаний.  Я  схватила  Нарайяна  за  руку  и  заставила  его
протянуть ее к костру, чтобы несколько капель упало на его раскрытую ладонь.
Затем, выпустив его руку, я приказала остальным:
   - И вы тоже.
   Последователи Кины не любили пролитой крови. На  этот  счет  существовало
некое путаное, маловразумительное объяснение, каким-то образом  связанное  с
легендой о демонах, которых покарала Кина. Позже Нарайян рассказал об  этом.
Этот вечер должен навсегда остаться в их памяти именно тем,  что  теперь  их
руки обагрены кровью товарища.
   Во время всего ритуала они  избегали  смотреть  на  меня.  И  я  рискнула
произнести еще одно заклинание, которое, к моему  удивлению,  сработало  без
промаха. Пятна от крови на их руках стали несмываемыми, словно татуировки. И
если только я не захочу снять с них заклятие, они так  и  останутся  на  всю
жизнь с руками, залитыми кровью.
   Хотели они того или нет - все они, джамадары и жрецы, были теперь в  моей
власти. Я их заклеймила кровью. И если узнают о  происхождении  клейма,  оно
станет для них смертным приговором.  Люди  с  красными  ладонями  просто  не
смогут отрицать, что они присутствовали при первом появлении Дщери Ночи.
   Теперь ни у  кого  не  было  и  тени  сомнения  В  том,  что  я  из  себя
представляю.
   Сны в ту ночь были яркими, но не мрачными. Я  парила,  окутанная  теплом,
которое исходило от того, кто стремился превратить меня в свое орудие.
   Рам разбудил меня, когда было еще темно. Он, я и  Нарайян  выехали  перед
самым рассветом. На протяжении всего дня Нарайян молчал. Он все еще  не  мог
оправиться, от шока.
   Мечты его сбывались. Но он уже не был уверен  в  том,  что  хотел  именно
этого. Он был напуган.
   И я тоже.

Глава 39

   Длиннотень  все  глубже  погружался  в   омут   бессильной   злобы.   Это
ничтожество, колдун Копченый, упрямился. Ему, видишь ли, не хочется попадать
в зависимость. Значит, сдохнет.
   В лабиринтах Вершины эхом  прокатился  вой.  Длиннотень  поднял  глаза  к
потолку. Ему послышалась насмешка в этом  звуке.  Ревун,  ублюдок.  Каким-то
непостижимым образом ему удалось обвести вокруг пальца Длиннотень. Кто  еще,
кроме него, мог освободить Тенекрута? Предатель. Кругом одни  предатели.  Ну
ничего, он за это поплатится. Ох как поплатится. Его мукам конца не будет.
   Но это позже. Нужно  уладить  кое-какие  проблемы.  Нужно  сломать  этого
чертового коротышку-колдуна.
   Что же на самом деле произошло в Штормгарде?  Логично  предположить,  что
образ Жизнедава скрывал ее. Доротея Сеньжак - в Таглиосе.  В  этом  не  было
никаких сомнений. Но она не обладала достаточной силой, чтобы нанести  столь
сокрушительный удар по армии Тенекрута.
   А этот, что был с ней, несущий Копье? Можете он - реальная сила?
   Холодок страха пробежал  по  хребту.  Он  поднялся  на  верхнюю  площадку
кристаллической башни, чтобы посмотреть на равнину сверкающих  камней.  Силы
пришли в движение. Но его разум не всегда мог охватить весь их объем. Может,
это была и не она. Может, она мертва. Последнее время прирученные им Тени не
обнаруживали никаких ее следов. Может, осуществив акт  мести,  она  ушла  на
север. Ведь ей всегда хотелось править империей своей сестры.
   Неужели появились новые, неизвестные игроки? Или Жизнедав и  Вдоводел  не
просто призраки, вызванные заклинаниями Сеньжак? По  мнению  Теней,  от  нее
исходила какая-то сила. А что если Жизнедав и Вдоводел реальны? А  что  если
это они внушают ей действовать так, чтобы все считали их только  призраками,
статистами. А когда правда откроется, будет уже слишком поздно.
   Мрачные предчувствия. И вопросы мрачные. И ответов на них - нет.
   В долине, среди глыб, играл солнечный, свет. Ревун выл. И по  всей  башне
раздавались стоны колдуна.
   Оно приближалось.
   Ему нужно захватить Сеньжак в плен. Она - основа  всего.  В  ее  мозгу  -
ключи к власти. Ей одной известны Имена. И Истины.  Ей  были  ведомы  тайны,
которые могли послужить ему оружием, способным  уничтожить  даже  тот  поток
тьмы, который вот-вот вырвется наружу из долины.
   Но сначала - колдун. Прежде всего он, Копченый. Колдун сдаст ему Таглиос,
а может быть, и Сеньжак.
   Длиннотень вернулся в комнату, где коротышку терзали муки ужаса и страха:
   - Твоему идиотскому упрямству нужно положить конец. Вот что. Мое терпение
иссякло. Вот я выясню, чего ты боишься больше всего, и вдоволь накормлю тебя
страхом.

Глава 40

   Армия Ножа сделала рывок в двадцать миль. Нож тщательно все  расследовал,
без конца гоняя в  разведку  кавалерию.  Люди  Зиндху  были  посланы  вперед
выяснить, что стало с Обманниками, наблюдавшими за Дежагором,  но  их  следы
так и не были обнаружены. Нож передал новости Махеру:
   - Что ты думаешь об этом? И у Лебедя, и у Махера были свои разведчики. Те
отправились чуть  дальше  на  юг.  -  По  нашим  сведениям.  Хозяевам  Теней
действительно здорово досталось. Наши ребята проскочили дозор и  обследовали
лагерь. Он заполнен лишь на две трети. Половина - раненые. Этот  тип  Могаба
держит их в постоянной боевой готовности, периодически устраивая вылазки. Не
дает им перевести дух.
   - За нами они следят? Знают, куда мм направляемся?
   Махер ответил - Надо полагать. Тенекрут - колдун.  Не  так  просто  стать
одним из Хозяев Теней. Кроме того, у них летучие мыши. Костоправ считал, что
эти твари им служат. Последнее время их что-то много развелось.
   -  Значит,  надо  быть  настороже.  На  какую  боевую  силу   они   могут
рассчитывать, если и вправду решат сразиться с нами?
   - Нет, ты только послушай его, Корди, - сказал Лебедь. - Он стал говорить
как заядлый профессионал. Боевую силу. Фу-ты ну-ты. Она  собирается  сделать
из него заправского вояку.
   Нож хмыкнул.
   - Их будет слишком много, - продолжал тем  временем  Лебедь.  -  Если  им
удастся увести их незаметно  от  Могабы,  они,  вероятно,  смогут  выставить
против нас восемь-десять тысяч опытных воинов. - С Хозяином Теней во главе?
   - Вряд ли, - ответил Лебедь. - Это может привести к неприятностям.
   - Тогда следует двигаться осторожно и постараться узнать о них не меньше,
чем они знают о нас. Я прав?
   Махер хмыкнул:
   - Говоришь как по писаному. Впрочем, у нас  есть  одно  преимущество.  Их
разведчики не могут действовать при свете дня. А ночи сейчас короткие.
   Нож что-то задумчиво промычал.
   Нож остановился  в  тридцати  милях  к  северу  от  Дежагора.  Разведчики
сообщили, что Тенекрут расположил  войска  прямо  в  холмах.  Случилось  это
ночью, и защитники города не заметили их приближения.  К  тому  же  те,  кто
остался, создавали иллюзию, что готовятся к новой атаке.
   - Где они? - спросил Нож. Разведчики не могли этого  сказать.  Где-то  на
дороге, среди холмов. Ждут. Их всего четыре тысячи, но на эту толпу  и  того
хватит.
   - Ты собираешься схватиться с ними? - спросил Лебедь. - Или твоя задача -
окружить их и держать подальше от Могабы?
   - А в последнем есть смысл, - предложил Махер. - Сковать часть их войска,
чтобы развязать руки Могабе, а тот тем  временем  будет  их  бить.  Если  бы
передать ему послание...
   - Я пытался, - сказал Нож. - Нет способа. Город закрыт.
   - Итак? - спросил  Лебедь.  -  Что  нам  делать?  Нож  собрал  командиров
кавалерии. И отправил их  на  поиски  врага.  Не  встретив  прямого  отпора,
продвинул армию на десять миль к югу и расположился  лагерем.  На  следующее
утро, как  только  летучие  мыши  исчезли,  он  выстроил  боевую  линию,  но
дальнейших действий за этим не последовало. Разведчики тем временем  провели
рекогносцировку. Следующие два дня он занимался тем же самым. На третий день
к вечеру с севера прибыл всадник. Новость, которую он сообщил Ножу,  видимо,
была хорошей. На его лице появилась улыбка. Но Лебедю и Махеру он ничего  не
сказал.
   На четвертый  день  они  двинулись  вперед.  Нож  продвигался  по  холмам
медленно, следя за тем, чтобы отряды не оказались разрозненными.  Спешки  не
было. Кавалерия шла чуть обособленно.
   Столкновение  произошло  незадолго  до  полудня.   Нож   удерживался   от
генерального сражения. Кавалерия использовала  пращи,  она  просто  засыпала
противника камнями. Воины Страны Теней и не пытались атаковать ее.
   Солнце ушло на запад. И тут по приказу Ножа стычки участились.
   Командующий вражеской армией дал приказ к наступлению.
   Командиры Ножа получили приказ имитировать отступление, как  только  враг
войдет в азарт. Ведено было прекратить игру, только если враг остановится. В
этом случае воины Ножа должны возобновить атаки.
   Игра продолжалась до тех пор, пока Хозяева Теней не потеряли терпение.

Глава 41

   Я остановила колонну и  подозвала  к  себе  Нарайяна,  Рама  и  тех,  кто
выполнял обязанности командиров. - Вот тут! Позади топи. Я со знаменем  буду
на дороге, а по бокам - воины.
   Мой приказ, казалось, озадачил Нарайяна и остальных.  Никто  не  понимал,
что происходит. А мне представлялось разумным оставлять их  в  неведении  до
тех пор, когда волноваться уже не будет времени.
   Я устроила все как надо, при этом пришлось самой  растолковывать  каждому
командиру, что именно от него требовалось. В заключение Нарайян резюмировал:
   - Ничего не выйдет.
   С тех пор как мы вернулись из рощи, он был настроен  весьма  скептически.
Считал, что уже никогда ничего в порядке не будет.
   - Почему? Сомневаюсь, что они знают о том,  что  мы  здесь.  Мне  удалось
сбить с толку их летучих мышей и Тени.
   То есть я так надеялась.
   Как только все получили задания, я облачилась в свои  доспехи  с  помощью
Рама и отправилась  вместе  с  ним  и  Нарайяном  туда,  откуда  можно  было
осмотреть местность,  лежащую  за  гребнем  холмов.  Я  увидела  то,  что  и
предполагала увидеть, - приближающееся облако пыли.
   - Они наступают. Нарайян, пойди скажи людям, что меньше чем через час они
получат возможность напиться крови жителей Страны Теней.  И  скажи  им,  как
Только люди Ножа пройдут между шеренгами, ряды должны сомкнуться.
   Туча пыли надвигалась.  Я  проводила  взглядом  Нарайяна,  отправившегося
готовить сюрприз. Стало заметно волнение воинов. Меня особенно  интересовали
всадники на флангах; Если они последуют примеру Джа,  неприятностей  мне  не
избежать.
   Люди Ножа почти догнали меня.
   Я заняла позицию, ведьмины огоньки засверкали на моих  доспехах.  Подошел
Рам - он выглядел впечатляюще в  костюме  Вдоводела,  который  я  специально
смастерила для него и также осыпала ведьмиными огоньками. Правда,  ворон  на
его плечах, как у Костоправа, не было - тут  я  ничего  не  могла  поделать.
Сомневаюсь, чтоб воины Страны Теней обратили внимание на эту деталь.
   Войско Ножа перешло гребень холмов. Возникло  замешательство,  но  вскоре
они сообразили, что к чему. Подскакал Лебедь Лозан, волосы его  разметались,
он хохотал, как ненормальный.
   - Очень вовремя, любовь моя. Очень вовремя.
   - Пойдите  проверьте,  все  ли  на  месте.  Кавалерия  с  флангов.  Пусть
отправляются.
   Он удалился.
   Среди новоприбывших были  тенеземцы.  Начался  хаос.  Охваченные  ужасом,
первые ряды замерли, но сзади напирали.  При  этом  все  пытались  держаться
подальше от Рама и меня.
   Где же Нож? Где его кавалерия?
   Воины Хозяев Теней беспорядочно  атаковали  нас.  А  затем  обратились  в
бегство. Как только они побежали, исход битвы был окончательно решен. Я дала
полную свободу своим воинам, и они погнали врага.
   Въехав на возвышенность, я увидела Ножа  и  его  кавалерию.  Они,  нагнав
пеших воинов Хозяев Теней, налетели на них сзади. Моя кавалерия тем временем
отрезала отступление флангам Хозяев Теней.
   Лишь немногим удалось уйти. Еще не упала ночь, как все было кончено.

Глава 42

   Лебедь никак не мог прийти в себя.
   - Наш Нож превратился прямо-таки в настоящего полководца. Ты все  заранее
рассчитал, а?
   Нож кивнул. Я ему верила. Он и впрямь мог бы стать настоящим  полководцем
- если только этот бой не окажется его первым и последним шедевром.
   Лебедь хмыкнул:
   - Старик  Тенекрут,  должно  быть,  уже  знает.  Держу  пари,  он  сейчас
разбрызгивает слюну.
   - Очень может быть,  -  сказала  я.  -  И  может  статься,  предпринимает
кое-какие ответные меры. Необходимо удвоить караул.  Ночь  покровительствует
Хозяевам Теней.
   - И что он может сделать? - спросил Лебедь.
   - Не знаю. Но не хочу неприятных сюрпризов. - Потише, Лебедь,  -  заметил
Нож. - Война еще не окончена.
   Но, судя по всеобщему ликованию, можно было подумать,  что  дело  обстоит
именно так.
   - Расскажи-ка мне поподробней  о  тех  двух,  Вдоводеле  и  Жизнедаве,  -
попросила я.
   - Да я знаю то же, что и вы. Тенекрут напал на город и наверняка взял  бы
его. Но тут-то из-за холмов появились они. Жизнедав билась с ним насмерть. А
Вдоводел тем временем разил наповал воинов, оставаясь при этом  сам  вне  их
досягаемости. Исчезли,  как  только  наши  отбросили  Хозяев  Теней.  Могаба
предпринял вылазку, но они ему уже не помогли. И тот понес тяжелые потери.
   Я заметила на соседнем кусте ворону, она сидела тихо, не шелохнувшись.
   - - Понятно. Тут ничего не поделаешь.  Забудем  об  этом  пока,  займемся
лучше планами на завтра.
   - Разумно ли это, Госпожа? - усомнился  Нарайян.  -  Ночь  и  вправду  на
стороне Хозяев Теней.
   Он имел в виду, что среди нас есть Тени, подслушивающие  разговор,  да  и
летучие мыши носились над головами.
   - Для этого у нас припасено кое-какое средство.
   Я могла бы справиться с мышами. И воронами. Но как избавиться  от  Теней?
Все, что я могла, - это вызвать среди них суматоху.
   - Какое это имеет значение? Он знает, что мы здесь. И Знает, что мы  туда
явимся.: Ему остается выжидать. Или бежать, если ему это больше подходит.
   То, что Тенекрут выберет второй вариант, надеяться не приходилось. У него
по-прежнему имелось преимущество - если не в численности войска, то в  силе.
Мне же требовалось время, чтобы восстановить свои  способности.  А  посылать
людей в омут колдовства я не стану.
   Победа придает уверенность, но может навлечь и беду, если переоценить  ее
значение. Отчасти по этой причине Костоправ проиграл то сражение. Ему  везло
несколько раз  подряд,  и  он  уверился,  что  так  будет  всегда.  А  удача
обманчива.
   - Ты прав, Нарайян. Нет нужды напрашиваться на  неприятности.  Завтра  об
этом поговорим. Передайте мой приказ. Подъем на  рассвете.  Пока  отдыхайте.
Может, придется предпринять нечто Подобное.
   Воины Должны помнить: впереди еще не одно сражение.
   Все ушли, остались Рам, Нож и я. Я взглянула на Ножа.
   - Отлично, Нож. Ты просто умница. Он кивнул. Он знал, что так оно и было.
   - Как к этому отнеслись твои друзья? - И Лебедь, и  Махер  отправились  в
расположение гвардии Радиши.
   Он пожал плечами:
   - Они рассматривают ситуацию со стратегической точки зрения.
   - А?
   - После того как Черный Отряд уйдет, они останутся в  Таглиосе.  Они  тут
пустили, корни.
   - Это понятно. Они будут досаждать нам? Нож хмыкнул:
   - Они не хотят досаждать даже Тенекруту,  будь  у  них  возможность,  они
занимались бы своей таверной и от всего держались бы подальше.
   - Неужели они так серьезно относятся к своей присяге Радише?
   - Так же серьезно, как и вы к своему договору.
   - Тогда мне следует проследить за тем, чтобы обстановка была спокойной.
   - У Хозяев Теней свои соображения на этот счет, - проворчал он.
   - Верно. Ну, до завтра. Он встал и вышел.
   - Рам, давай проедемся верхом.
   Рам застонал. Верховую езду он полюбит, наверное, лет через сто.
   Оба мы были все еще в доспехах, и это причиняло некоторые  неудобства.  Я
пустила в ход все свое обаяние.
   Мы ехали среди воинов. Нужно было, чтобы  они  по-прежнему  считали  меня
своей  госпожой.  Я  останавливалась,  благодарила  тех,  кто  отличился   в
сражении. Когда  представление  закончилось,  я  вернулась  к  месту  своего
ночлега - оно ничем не отличалось от соседних - и предалась своим снам.

***

   Меня опять мутило. Рам изо всех сил скрывал это от остальных. Я заметила,
что Нарайян шепотом говорил об этом Зиндху. Мне было уже все равно.
   Зиндху смылся, вероятно, сообщить  новость  о  моем  плохом  самочувствии
Ножу. Подошел Нарайян:
   - Может быть, стоит позвать врача?
   - А что, он у вас есть поблизости? На его  лице  застыло  жалкое  подобие
обычной ухмылочки:
   - Нет. Тут нет врачей.
   Значит, многие раненые умрут, и  в  основном  от  самолечения.  Костоправ
уделял много внимания просветительской работе в  области  медицины  в  своем
войске. И был абсолютно прав. Я имела дело с  огромным  количеством  солдат.
Инфекции и  болезни  опаснее  любого  врага.  Четко  налаженная  дисциплина,
твердая позиция в этом вопросе были одной из сильных сторон  Отряда  до  тех
пор, пока не ушел Костоправ. Боль памяти.  Черт  бы  меня  побрал.  Все  еще
больно. До него не приходилось по кому-то горевать.
   Почти рассвело. Летучие мыши и Тени убрались прочь.
   -  Нарайян.  Люди  поели?  -  Черт  бы  побрал  эту  тошноту.  -  Давайте
отправляться.
   - Куда?
   - Позови Ножа. Я ему объясню. Я выехала с  кавалерией,  остальные  должны
были отправиться с Ножом. Проехав десять  миль  на  восток,  я  повернула  в
сторону холмов. Вороны летели следом. Они меня  уже  не  тревожили.  Это  не
шпионы Хозяев Теней.
   Когда мы проехали миль  десять  среди  холмов,  я  остановилась.  Впереди
виднелась часть равнины.
   - Спешивайтесь. Отдохните. Поменьше шума. Холодный завтрак. Рам, за мной.
- Я поехала вперед. - Тихо. Здесь могут быть пикеты.
   Но мы их не встретили, и я смогла добраться до места,  откуда  открывался
полный обзор.
   Кое-что изменилось. Когда мы сюда приезжали раньше,  на  холмах  зеленели
сады и поля. Теперь здесь,  в  особенности  в  южной  части,  темнели  бурые
участки необработанной почвы. Каналы поставляли недостаточно воды.
   - Рам, позови тех, с красными румелями, Абду и другого  -  не  помню  его
имени. Он отправился за ними, а я внимательно изучила план местности. Вокруг
города стояли заграждения и расположился лагерем  Тенекрут.  Возле  северных
ворот осаждающие возвели  земляную  насыпь  вровень  с  городской  стеной  -
значительное достижение. Дежагор раскинулся  на  вершине  высокого  кургана.
Стены, окружавшие его, были высотой в сорок футов. Насыпь сильно повреждена.
Чтобы залатать ее, подвозили землю.
   Судя по всему, именно насыпь являлась основной  мишенью  для  атак  в  ту
ночь.
   Осаждающие  выглядели  потрепанными.  Судя  по   состоянию   их   лагеря,
дисциплина; хромала. Может, этим  воспользоваться?  Дошли  до  них  вести  о
вчерашних неприятностях? Сознание того, что мощная сила вот-вот прижмет их к
городу, может породить мысли о бегстве.
   Я не видела среди них Тенекрута. Может, он укрылся в заброшенном лагере к
югу от города? Там были крепостной вал и глубокая траншея. Если его там нет,
значит, он старается держаться в тени. Может, Могаба его донимает?
   Вернулся Рам с Абдой и тем, другим.
   - Нужно найти способ незаметно пробраться туда. Выясните, как  это  можно
сделать. Понаблюдайте за пикетами. Если нам это удастся, мы  преподнесем  им
подарок вечером.
   Они кивнули и тут же исчезли. У Рама был привычно озабоченный вид. Он все
еще не мог поверить, что я уже в состоянии сама о себе позаботиться.
   Иногда я сама в этом сомневалась.
   Мы пошли вперед, затем повернули на  запад.  Я  приготовила  сюрприз  для
Хозяев Теней. Если только хватит магических сил. У меня ушло на  это  больше
времени, чем я предполагала, но похоже было, что "штука" сработает.  "Штука"
была ловушкой для летучих мышей, куда они  будут  лететь,  как  мотыльки  на
пламя свечи. Еще с того момента, как мы выехали из  Таглиоса,  я  обдумывала
разные варианты. И если внести кое-какие поправки, в капкан будут попадаться
и вороны.
   Оставались Тени.
   До сих пор мы не сталкивались-с этим, но, судя по слухам,  доходившим  из
Страны Теней еще в период завоевания. Тени были способны не только шпионить,
но и убивать. Слишком странно и внезапно умирали правители и полководцы, без
всяких видимых причин. Может быть, смерть двух Хозяев Теней лишила их  этого
оружия. А может быть, теперь, чтобы убить,  им  приходилось  соединять  свои
силы. Я не очень надеялась на это.
   Итак, я устроила западню  и  поспешила  на  встречу  с  Рамом.  Там  меня
дожидались остальные. Рам вдруг отчитал меня.  Я  кротко  выслушала.  Как-то
по-сестрински привязалась к нему. Обо мне давно никто так  не  заботился.  А
забота всегда приятна.
   Когда Рам закончил свою тираду, вмешался Абда:
   - Мы нашли две тропы. Обе не без изъяна. По той, что получше, могут ехать
всадники. Пикеты убрали. Я послал двух человек на тот случай, если  сменится
караул.
   Тут возможны проблемы.
   Появился Нож e сопровождении Нарайяна и Зиндху.
   -  Вы  неплохо  провели  время,  -  сказала  я.  Всматриваясь  в   город,
раскинувшийся внизу, он что-то бормотал. Я сообщила ему свой план действий.
   -  Не  думаю,  что  много  успею.  Моя  задача  -  ошарашить   Тенекрута,
деморализовать его войско и дать осажденным понять, что наша армия рядом.
   Взглянув на заходящее солнце. Нож снова поворчал.
   К нам присоединились Лебедь и Махер.
   - Отправь своих людей. Абда, опиши им дорогу.  Господин  Махер  возглавит
пехоту. Лебедь, Нож, Нарайян и Рам, останьтесь. Я хочу с вами поговорить.
   Махер и Зиндху занялись делами. Мы отошли, чтоб не мешать. Я спросила:
   - Лебедь, это ведь ваши  люди  принесли  известие  о  суматохе  в  лагере
противника? Расскажите, что знаете.
   Он начал говорить. Я задавала вопросы, на  половину  из  них  не  получая
ответа. Не совсем то, что я ожидала.
   - В игре участвует третья сторона, - вдруг заметил Лебедь.
   - Да. - Рядом были вороны, и  я  не  могла  назвать  имен.  -  Нападавшие
выглядели как Жизнедав и Вдоводел?
   - Абсолютно.
   - Тогда, если  они  появятся  вновь,  люди  могут  запаниковать.  Принеси
доспехи. Рам.
   Нарайян беспокойно метался  из  стороны  в  сторону.  Пока  мы  говорили,
отмалчивался, не сводя глаз с города.
   - Они засуетились, - сказал он.
   - Заметили нас?
   - Не думаю. Судя по их поведению, к неприятностям они не готовятся.
   Я пошла взглянуть. Понаблюдав, я решилась высказать вслух догадку:
   - Новость распространилась. Они потрясены.  Их  офицеры  пытаются  что-то
предпринять.
   - Вы в самом деле собираетесь нанести удар? - поинтересовался Лебедь.
   - Слабый. Но вполне достаточный, чтобы Могаба узнал о друзьях со стороны.
   День удался. Я  отдала  приказ  накормить  людей  и  тронуться  с  места.
Показался Рам с жеребцами и доспехами.
   - Два часа до темноты. Неплохо бы что-нибудь предпринять, пока нас видно.
   - Пять-шесть сотен двигаются с юга, Госпожа, - заявил Нарайян.
   Я кивнула. Точно не  зная,  трудно  утверждать,  но  это  скорее  рабочий
батальон,  нежели  вооруженное  подразделение.  Надо  же.   Подобные   части
формировались на севере от города. Ко мне обратился Зиндху:
   - До них дошли вчерашние новости. Ругаются по-черному. Я насупилась.
   - Я сделал все, чтобы услышать какие-то разговоры.  Чего-то  суетятся.  А
чего, не знаю. Храбрый Зиндху.
   - А ты случайно не услышал, где можно найти Тенекрута?
   - Нет.
   Я раздала указания и всех отослала. Мы с Рамом натянули доспехи. Все  это
время он молчал. И все же  у  него  был  ко  мне  разговор.  Незначащий,  но
приятный.
   - А вы ничего, в порядке.
   - Спасибо. Все, что случается, случается к лучшему. Прекрасно.
   - Что?
   - Уж коли мир так плох, то пора наступить Году Черепов. Ох уж  этот  Рам.
Соображал он медленно, но беспрестанно мучился разными вопросами,  а  сейчас
он переживал своего рода кризис веры. Толчком послужили события в роще, хотя
семена этого перелома были посеяны значительно раньше. Его  снова  тревожило
то, что происходит. Кина теряла авторитет.
   И я, черт бы меня побрал, позволила  Костоправу  прорвать  свою  защитную
броню. Расслабилась, размякла. Чувства,  переполнявшие  меня,  были  слишком
сильны, чтобы не обращать на них внимания.
   Может, эта мягкотелость  всегда  во  мне  была?  Может,  я  что-то  вроде
устрицы? Костоправ называл меня устрицей. Еще до того, как  мы  узнали  друг
друга, он писал обо мне так, словно видел во мне что-то особенное, скрытое.
   А те, что были у подножия холма, отняли его у меня.  Убили  его  мечты  и
изувечили меня. Плевать мне было на Год Черепов и на Кину. Во мне все горело
от жажды мести.
   - Перестань, Рам. - Я  подошла  ближе,  положила  руку  на  его  грудь  и
посмотрела ему в глаза. - Не мучай себя. Не рви сердце. Поверь мне на слово,
я постараюсь, чтобы все было хорошо.
   Черт бы его побрал,  он  действительно  мне  верил.  И  смотрел  на  меня
преданными собачьими глазами.

Глава 43

   Прабриндрах Драх воспользовался советом Копченого.  Он  перечитал  старые
книги о первом походе Черного Отряда. Это была история смертей,  трагических
исходов, но ни в одной из этих книг он не нашел ничего, что указывало бы  на
то, что Отряд вернулся с севера.  Чем  больше  он  изучал  их,  тем  большие
сомнения вызывала у него точка зрения Копченого. Подошла Радиша:
   - Истреплешь книги.
   - Нет. Больше читать нечего. Копченый не прав. - Но...
   - Дело не в женщине. Готов поклясться - и клянусь, что у нее нет никакого
намерения стать Дщерью Ночи. Тут что-то другое. Нужно перечитать все это  от
корки до корки, прежде чем все осядет в голове.  Будь  он  прав,  какие-либо
мелочи непременно вылезли бы наружу, несмотря на все усилия  затушевать  их.
Они были теми, за кого себя выдавали.
   - Правда? - удивилась Радиша.  -  А  разве  они  не  хотели  вернуться  в
Хатовар?
   - Но они не знали, что найдут там. Было бы интересно посмотреть,  что  бы
произошло, если б их план удался.
   - Может, еще узнаем. Если кто-то и может измотать Хозяев Теней,  так  это
она.
   - Эта может. - Принц улыбнулся. - До сих  пор  все  было  спокойно;  меня
самого подмывает отправиться на юг. Никого не осталось, кто вставлял бы  мне
палки в колеса.
   - Выкинь эти мысли из головы.
   - Какие?
   - О том, что люди боятся тебя. Так будет недолго. Лучший способ завоевать
их уважение - выждать, когда этот страх пройдет.
   - Мне бы хотелось хоть раз в жизни уехать и сделать то, что  хочу,  а  не
то, что укрепит мое положение.
   Не то перебранка, не то спор.  Дискуссия  была  в  самом  разгаре,  когда
появился Копченый. Войдя в комнату, он остановился, тупо уставившись на них.
   А они смотрели на него.
   - Ты где пропадал, черт возьми? - требовательно спросила Радиша.
   Принц сделал знак, чтобы она замолчала.
   - Что случилось. Копченый? У тебя ужасный вид.
   Он был ошеломлен. Мысли текли  слишком  медленно.  Он  совсем  не  ожидал
натолкнуться сразу на обоих. И ему было нужно  время,  чтобы  взять  себя  в
руки.
   Он открыл было рот.
   Длиннотень пронесся перед его мысленным взором. Ужас и боль подступили  к
горлу. Он не мог ничего рассказать. Оставалось лишь подчиниться  приказаниям
Длиннотени. И молиться.
   - Где ты был, черт побери?  -  снова  потребовала  ответа  Радиша.  -  Ты
знаешь, что произошло, пока ты шлялся невесть где?
   Ее трясло от ярости. Отлично. Это отвлечет ее внимание.
   - Нет.
   Она все рассказала.
   Новость его опечалила.
   - Она их убила? Всех? -  Сейчас  у  него  был  шанс  настоять  на  своем,
использовать весь свой пыл, но не было ни  сил,  ни  воли.  Хотелось  только
одного - лечь и отоспаться. За все то время, как он... С тех пор как он...
   - Со всеми, то бишь со всеми теми, с кем  приходилось  считаться.  Теперь
она может делать с Таглиосом что угодно. Если только она в Таглиосе.
   - А ее там нет? - Длиннотень даже не ввел его в курс событий. -  Где  она
теперь?
   - Наверное, уже в Дежагоре.
   Медленно, слово за словом, он  вникал  в  то,  что  рассказывала  Радиша.
Многое случилось, пока его не  было.  Может  быть,  Длиннотень  сам  не  был
информирован? Что могло сделать ситуацию выходящей из-под контроля?
   Кто остановил наступление Тенекрута на Дежагор?
   За все время принц не  произнес  ни  слова.  Сидел,  притворяясь  спящим.
Дурной признак. За его внешним безразличием обычно таился подвох.
   Но колдун не собирался провоцировать его.
   Он этого не хотел. Но  если  не  получится...  От  ужаса  Копченый  терял
контроль над собой. Он судорожно сглотнул.
   - Нужно что-то делать. Нам следует обуздать ее, прежде чем она  уничтожит
весь народ...
   Прабриндрах открыл глаза. В них не было никакой приязни к Копченому.
   - Я последовал твоему совету. Копченый. Перечитал эти книги раз шесть.  И
они убедили меня. Колдун чуть не подпрыгнул от радости.
   - Они убедили меня, что ты - куча дерьма. Отряд не имеет ничего общего  с
тем, что ты мне говорил. Я на ее стороне.

Глава 44

   Я произнесла заклинание, чтобы сбить Тени с толку, хотя было еще  светло.
Когда мы закончим, будет уже темно.
   Всадники были на  месте.  Люди  из  Страны  Теней,  казалось,  ничего  не
подозревали. Они были заняты своими делами. Обе группы исчезли в  холмах.  С
тысячу человек ушли из моего поля зрения.
   Что за характер у Тенекрута?  Наверняка  не  мягкий.  Его,  должно  быть,
гложет, что  четыре  тысячи  воинов  удрали;  это  наверняка  ослабило  силы
осаждающих.
   Нож растянул пехоту так, чтобы прикрыть отход кавалерии. Я крикнула Раму:
   - Пора!
   Он кивнул. Сейчас не нужно давать ему указания.
   Верхом на жеребце я поднялась  на  холм,  чтобы  нас  можно  было  видеть
отовсюду. Рам последовал моему примеру. Я надеялась, что он не оплошает.  Не
упадет с лошади, например. Это могло испортить весь спектакль.
   Обнажила меч.  Он  засиял  огНем.  Прогремели  трубы.  Всадники  прорвали
заслон. Шадариты стали теперь вполне  опытными  воинами  благодаря  Ножу.  Я
осталась довольна их выступлением.
   Внизу в беспорядке все перемешалось.
   Люди Страны Теней, казалось, никак не могли организовать отпор. Я боялась
еще одной случайной  победы.  Наступила  кромешная  тьма,  когда  я  наконец
опустила свой меч.  Протрубили  отбой.  Воины  Хозяев  Теней  не  стали  нас
преследовать.
   Скоро появился Нож:
   - Что теперь?
   - Пришло донесение. Нам, наверное, лучше отступить.
   Внутри огороженного стеной лагеря, у  города,  распространялось  странное
свечение.
   Прежде чем оно доберется сюда,  я  сняла  чары,  что  создавали  свечение
вокруг меня и Рама, спешилась и пошла прочь.
   Навстречу мне попался Зиндху.
   - Я хочу, чтобы Нарайян и ваши друзья, - сказала я ему, -  присоединились
ко мне. Уберите кавалерию. За ними должна уйти пехота. Завтра отдыхаем.
   Мне был нужен отдых. Я все время чувствовала себя  изможденной.  Хотелось
только одного: лечь и поспать. Столько времени держалась одним усилием воли,
что боялась сломаться в критический момент.
   Не  было  времени  расположить  всю  пехоту  на  склоне,  и  я  отправила
большинство воинов обратно, встать лагерем. Мне не терпелось очутиться  там.
Но ночь еще не закончилась, Долина сияла, словно над ней  поднялась  зеленая
зловещая луна. Свечение становилось все ярче.
   - Ложись! - выкрикнула я и шлепнулась в грязь.
   Шар, излучающий жуткий свет, врезался в холм, с которого я  наблюдала  за
битвой. Земля, растения  потекли  лавой.  Воздух  наполнился  запахом  дыма.
Появились отдельные языки пламени, правда, они быстро гасли. Моих  товарищей
охватил страх.
   Я была довольна. Тенекрут промахнулся на двести ярдов. Ведь он  не  знал,
где я нахожусь. Летучие мыши угодили в мою ловушку,  а  Тени  были  сбиты  с
толку. Иногда и маленькие хитрости могут сработать не  хуже  огненного  шара
Тенекрута.
   - Давайте убираться отсюда,  -  сказала  я.  -  Ему  нужно  время,  чтобы
подготовить второй. Воспользуемся перерывом. Рам, пошли. Надо снять костюмы.
Слишком в них неудобно.
   Так мы и сделали. Мимо нас ехали всадники, они о чем-то говорили;  голоса
их звучали мягко и устало - они были в хорошем расположении духа,.  Еще  бы!
Там, внизу, они задали перцу. И теперь могли быть довольны собой.
   Друзья Нарайяна постепенно собирались. К тому  моменту,  когда  двинулась
пехота, их было уже человек восемьдесят.
   - В основном это члены моей группы, - пояснил Нарайян. -  Они  прибыли  в
Гойю на мой зов. Как вы намерены поступить дальше?
   - Ложись! - Тенекрут палил по холмам, разбрасывая свой Шары наугад.  Лежа
рядом с Нарайяном и чувствуя, как камни впиваются мне в живот и в  грудь,  я
пробормотала:
   - Проникнуть в их лагерь и добраться до Хозяина Теней.
   Мне не было видно его лица. Может, так оно  и  лучше.  Моя  идея  его  не
обрадовала.
   - Но...
   - Когда выпадет еще раз такая возможность?  Длиннотень  получит  известие
моментально. Его ресурсы  еще  не  исчерпаны.  Как  только  он  поймет,  что
Тенекрут попал в беду, он Предпримет соответствующие меры.
   - Скорее всего, пошлет Ревуна.
   - Следовательно, надо сделать все возможное, пока есть шанс.
   Но он не хотел связываться с Тенекрутом. Черт  бы  его  побрал:  Если  он
откажется, то его Душилы - и подавно.
   Но он угодил в собственную ловушку. Ведь я была для него Дщерью  Ночи.  И
ради его же собственного блага спорить со мной не стоило. Он проворчал:
   - Мне это не нравится. Но мы  сделаем  это,  только  вы,  пожалуйста,  не
ходите. Слишком велик риск.
   - Надо. Ведь Я мессия,  не  так  ли?  И  еще  Не  закончился  срок  моего
испытания.  Мне  нужна  поддержка  ваших  людей,  а  для  этого   необходимо
продемонстрировать свою силу.
   Мне не хотелось идти. Хотелось спать. Но образ требовал самоотдачи.
   Он отобрал  двадцать  пять  человек,  в  чьих  способностях  был  уверен.
Остальных отпустил.  Они  присоединились  к  общей  массе  направлявшихся  к
лагерю. Счастливчики.
   - Зиндху! Возьми четырех человек и разведай,  что  впереди.  И  будь  как
можно осторожнее. Без проверки на рожон не лезь.  Только  в  случае  крайней
необходимости.
   Нарайян отобрал тех, кто должен был идти с Зиндху. Мы  двинулись  плотной
группой, без прикрытия с флангов. Нарайян был асом  в  тактике,  если  нужно
вести небольшое подразделение.
   Вокруг нас носились Тени, все  еще  не  замечая  нас.  Но  я  не  слишком
надеялась на их "слепоту". Будь я Тенекрутом, я бы  им  велела  притвориться
слепыми.
   Вокруг все еще царил  хаос.  Тенекрут  по-прежнему  бомбардировал  холмы.
Может, его Тени и не знали, где мы, но ушли-то далеко не все.
   Вернулся Зиндху.
   - Впереди сырая земля.
   Странно. До заката она еще была сухой. Дождя не было.
   - Там вода? - спросила я.
   - Да.
   - Странно. - Но до  утра  голову  ломать  над  этим  бесполезно.  -  Будь
осторожен.
   Он снова отправился вперед. Следом мы. Вскоре я была по щиколотку в воде.
   Причина беспорядка  отчасти  стала  ясна.  Люди  Страны  Теней  старались
держаться от холмов подальше. Когда они подходили к городу слишком близко, в
них стреляли лучники. Но теперь все постепенно приходило в порядок.
   Зиндху пришлось убрать нескольких дозорных.
   Тенекрут прекратил бомбить холмы. Нарайян высказал догадку:
   - Его Тени караулили дозорных.
   Но это было не так. Смятение было вызвано тем, что  близко  я  была.  Но,
может быть, Тенекрут каким-то образом почуял наше приближение. Я отправила к
Зиндху человека, чтобы тот пронаблюдал, не ожидает ли нас засада.
   Я была в ста ярдах от старого огороженного лагеря. Зиндху находился у его
поврежденных ворот. По его мнению, путь  был  чист.  Может,  нам  и  вправду
удастся добраться до Тенекрута.
   И тут мы попали в сущий ад.
   С полсотни огненных шаров взлетели ввысь, разрывая  темноту  ночи.  В  их
свете  стало  видно,  как  сотня  людей  крадучись  пробирается  в   лагерь.
Таглианцы, огромные черные люди. Кое-кто из них был в шаге от моих Душил.
   Я взглянула в глаза тому, кто их вел.
   Это был Могаба. В тридцати футах от меня.
   Он хотел проделать то же, что и я.

Глава 45

   Длиннотень бросил взгляд через стол, на котором, стояла чаща с ртутью.  В
ней плавало отражение перепуганного, дрожащего  лица  Копченого,  его  раба.
Ревун носился вокруг. Они тратили слишком много усилий,  чтобы  связаться  с
этим маленьким колдуном. Ревуна это смешило.
   Раб ничего не сообщил. Сеньжак не только была вне пределов  досягаемости,
он не видел  ее  вообще.  Она  отправилась  на  юг,  вероятно  в  Штормгард.
Длиннотень протянул руки  над  чашей  и  расплескал  образ.  Лицо  Копченого
расплылось, цвета перепутались.
   Ревун хмыкнул:
   - Надо было действовать уговорами. В  тебе  слишком  много  грубой  силы.
Теперь он никуда не годится. И они ему не верят.
   - Не говори мне, как...  -  Ревун  вовсе  не  был  одним  из  беспомощных
прихлебателей Длиннотени. Он обладал почти такой же силой. Угрозами  его  не
возьмешь. Его следует умиротворять, успокаивать. Ублажать, одним  словом.  -
Давай узнаем, как дела у нашего коллеги в Штормгарде.
   Они объединили свою силу. Хотя Длиннотень был  способен  простирать  свои
чары на огромные  расстояния,  Ревун  помог  ему  связаться  со  Штормгардом
быстрее.
   Было ясно, что Тенекрут завяз по уши.
   - Черт возьми! Четыре тысячи убитых. Полный  хаос.  И  кто  знает,  какие
сегодня потери. - Тенекрут возлагал последнюю надежду, на  то,  что  удастся
удержать город закрытым.
   - На сей раз сама Сеньжак. Судя по всему, это она.  Ей  удалось  частично
вернуть; былую силу.
   - Или кто-то другой помог ей в этом.  Последнее  замечание  было  сделано
Ревуном. Вечно ищет какие-то новью объяснения и путает все  карты.  Черт  бы
его побрал. С каким удовольствием он бы его размазал! Но  на  это  уйдет  не
меньше столетия, это точно.
   - Что бы ни было - она там. Мы можем положить этому  конец.  Ты  закончил
новый ковер?
   - Он готов. - Я дам тебе трех смышленых людей из своей стражи. Завлеки ее
сюда. Мы хорошенько повеселимся.
   - г Согласится ли на это Ревун? Не такой уж он и простак.
   Посылать его на это дело было рискованно. Он  может  сбежать  с  Сеньжак.
Знания, которыми она владела...
   Предупредить - значит обезоружить. Он нашел трех надежных людей.
   - Смотри, не подведи меня, иначе ответ будет один. Мне придется выпустить
на волю одного из тех гигантов с Равнины.
   Ревун тут же обмяк. Он издал  леденящий  вой.  Затем  этот  ворох  тряпья
хмыкнул:
   - Считайте, что она уже поймана. У меня тоже к ней счет.
   Длиннотень понаблюдал, как  эта  куча  улетела  прочь,  вместе  с  ней  и
исходящаяот нее вонь. Может, ему устроить пытку водой и мылом?
   Он  послал  за  тремя  лучшими  Людьми   из   своей   стражи   и   кратко
проинструктировал их, затем снова попытался связаться с Тенекрутом.  Тот  не
отвечал.  Слишком   занят.   Или   мертв.   Длиннотень   вернулся   в   свою
кристаллическую башню. Вороны, облепившие ее,  глядели  вниз.  Пора  с  ними
кончать. Раз и навсегда. А затем он пошлет в Дежагор Тени.

Глава 46

   Когда мы встретились, Могаба удивился гораздо больше, чем  я.  Черты  его
лица исказила ненависть - высшая степень его удивления. Обычно он никогда не
выказывал своих эмоций. Через мгновение лицо стало спокойным. Он  повернулся
ко мне. Но прежде чем успел подойти, рядом со мной оказался Рам, встав между
нами; слева подскочил Абда. Нарайян заботился о том, чтобы никто не причинил
мне вреда.
   Впереди Зиндху клял весь свет, заставляя всех идти. Выбора не  было:  или
стремительный удар, или смерть.
   - Госпожа, - сказал Могаба. - Мы думали, что вы умерли.
   На этом черном гиганте не было ни одной  унции  жира,  сплошные  мускулы.
Атлет. Идеальный военачальник, один из наров, последователей первого Черного
Отряда. Костоправ  завербовал  их  во  время  южного  похода.  Из  них  было
сформировано особое подразделение. С тысячей наров  я  могла  бы  уничтожить
Хозяев Теней в момент.
   По моим подсчетам, в живых осталось человек  пятнадцать-двадцать.  И  все
преданы Могабе.
   - Вот как? Я куда крепче, чем кажется. Его люди ворвались в лагерь вместе
с моими, спеша добраться до Тенекрута прежде, чем он сообразит, в чем  дело.
Наверное, именно люди Могабы вспугнули Тенекрута, вызвав иллюминацию. Будь я
на месте Тенекрута, я ожидала бы скорее его нападения, чем моей атаки.
   - Копье у вас? - спросил он. Вопрос застиг меня  врасплох.  Скорее  можно
было предположить, что он захочет поговорить об осаде или о том, кто из  нас
имеет больше прав называться Капитаном.
   - Какое копье?
   Он улыбнулся. Будто почувствовал облегчение.
   - Знамя. Мурген потерял его.
   Что-то темнит. Я перевела разговор в деловое русло. Ведь другого  момента
может не выдаться. Люди Страны Теней вот-вот могли вмешаться в нашу беседу.
   - Какие у вас потери? У  меня  нет  опытных  воинов.  Тех,  кого  удалось
обучить, очень мало. Я могу лишь измотать Хозяев Теней.
   - Положение у нас не лучшее. Последняя их  осада  чуть  не  сломила  нас.
Откуда у вас войско? Кто был рядом с вами? Мурген видел, как умер Костоправ.
- Враги Хозяев Теней - мои друзья.
   Уж лучше говорить загадками, чем выкладывать все как есть.
   - Почему бы вам не разделаться с Хозяевами Теней?
   Правду сказать было невозможно. Я солгала:
   - Со мной нет моего друга.
   - А кто же был там сегодня?
   - Тот, на кого можно было надеть эти  доспехи.  Его  губы  растянулись  в
тонкой улыбке, оскалив узкую полоску  острых  зубов.  -  Тогда  поговорим  о
звании Капитана. Вы ведь не позволите мне выбраться отсюда, не так ли?
   Все это время мы говорили на языке Самоцветных Городов, так  как  оба  не
хотели, чтобы в наш разговор кто-то вмешался.
   В лагере поднялся переполох. Я кликнула Нарайяна. Люди Страны Теней могли
атаковать нас в любой момент с запада.
   - Со званием Капитана проблем нет. Есть порядок: когда  Капитан  умирает,
его место занимает Лейтенант.
   - По традиции. Капитана избирают. И он, и я были по-своему правы.  Могаба
крикнул:
   - Зиндаб! Идем. Ничего  не  выйдет.  -  Стрелки  и  артиллерия  со  стены
прикрывали его отступление. - Итак, мы знаем позицию друг друга, Госпожа.
   - Думаете? Моими врагами становятся только те, кто  сам  того  желает.  У
меня же одна цель уничтожить Хозяев Теней.
   Мои воины двигались рядом со мной,  солдаты  Могабы  -  по  его  сторону.
Неуклонно мы приближались к армии Страны Теней.
   Одарив меня на прощание улыбкой, Могаба повернулся и направился к городу,
к канатам, свисающим с крепостной стены.
   Рам поторопил меня:
   - Идемте, Госпожа!
   Я поспешила.
   Группа  тенеземцев  догоняла  мой  отряд,  очевидно,  считая  нас  легкой
добычей. В холмах какой-то смельчак-наблюдатель решил  пугнуть  их  сигналом
трубы. Они приостановили погоню. А мы растворились в темноте оврага.
   Все собрались.
   - Мы были близко? - спросила я Нарайяна.
   - Мы бы подобрались к нему, если бы те его не спугнули. Зиндху был меньше
чем в десяти футах от него.
   - Где он? - Зиндху отсутствовал. Мне было бы  очень  жаль  потерять  его.
Нарайян усмехнулся:
   - Он в порядке. Мы потеряли всего двух  Душил.  Те,  кого  здесь  нет,  в
суматохе отстали и бежали в город.
   Вот сейчас я была рада его улыбке!
   - Быстро соображаешь, Нарайян. Думаешь, у Зиндху там найдутся друзья?
   - Найдутся. В сущности, я хотел, чтобы он связался с вашими  друзьями.  С
теми, кому Могаба не по душе.
   Могаба меня не слишком волновал. В его положении вряд ли он мог причинить
мне неприятности. Лучший способ излечить его от амбиций - забыть его.  Можно
сделать вид, что я обдумываю варианты освобождения города, а самой между тем
заняться обучением моих людей,  пока  они  не  почувствуют  себя  солдатами.
Могаба тем временем будет донимать врага. Истощит его силы для меня.
   Беда только, что у Тенекрута были союзники, способные ему помочь. Дежагор
и его окрестности не особенно примечательны,  но  город  все  же  имел  свою
символическую ценность. На юге Страна Теней была густо  населена.  И  жители
этого края внимательно следили  за  ходом  событий.  Судьба  Дежагора  могла
определить судьбу империи Хозяев Теней. Если они потеряют город, а мы  опять
вернемся на юг, что весьма вероятно, могло вспыхнуть восстание.
   Моя голова была занята этими мыслями, пока я собиралась с  силами,  чтобы
пересечь холмы и попасть в свой лагерь.
   Одна я не могла справиться со всем. Мне нужен был Рам.

Глава 47

   Верховые остановились, чтобы осмотреть холм у дороги.
   - Задала она им работенку, - заметила женщина. То,  что  всего  несколько
недель назад было голой вершиной  холма,  теперь  превратилось  в  массивную
каменную фортификацию. Строительство, похоже, шло днем и ночью.
   - Она всегда выполняет задуманное. "Как там на юге  Госпожа?"  -  подумал
Костоправ. И зачем они сюда явились?
   Ведьма мягко, нежно коснулась  его.  Она  делала  это  теперь  постоянно.
Внешне она так была похожа на Госпожу. Трудно было противостоять соблазну.
   Она улыбнулась. Знала, о чем он думал, - искал себе  оправдания.  Она  на
полпути к победе.
   Он стиснул зубы и уставился на  крепость,  делая  вид,  что  она  его  не
интересует. Она снова коснулась его. Он хотел что-то сказать о  расположении
крепости, но вдруг понял, что язык не повинуется ему. Он снова  взглянул  на
нее широко распахнутыми глазами.
   - Это всего лишь предосторожность, любовь моя. Бастион твоего сердца  еще
не сдан. Но когда-нибудь это произойдет. Идем. Давай навестим наших  друзей.
- И она пришпорила коня.
   Вороны, кружа над ними, указывали путь. Душелову хотелось,  чтоб  на  нее
обращали внимание. В действительности так оно и  было.  Она  была  красивой,
необычной женщиной.
   Он понял это, когда она заговорила с каким-то  человеком.  Говорила  так,
будто  знала  его.  Выдавала  себя  за  Госпожу.  Неудивительно,  почему  ей
хотелось, чтобы он молчал.
   Его-то никто не  замечал.  Когда  они  проезжали  сквозь  толпу  людей  и
животных, одни лишь насекомые были к нему небезразличны.
   Тогда он может улизнуть.  Если  ее  внимание  будет  рассеяно.  А  вороны
отвлекутся на что-нибудь другое. Да и найдут ли его в такой толпе?
   Она ехала впереди, направляясь к сооружениям на вершине холма, уже  почти
завершенным. Время от времени останавливалась, чтобы поговорить то с  одним,
то с другим, болтала о пустяках. Если она и вправду хотела  выдать  себя  за
Госпожу, то неверно играла свою роль. Госпожа  была  сдержанна  и  несколько
высокомерна. Впрочем, может, она это делала намеренно? Конечно. Ей хотелось,
чтобы новость о том, что Госпожа вернулась, быстро облетела округу.
   Что же она затеяла?
   Совесть внушала ему, что надо что-то предпринять.  Но  ни  одна  идея  не
приходила.
   Костоправа никто  не  узнавал,  что  несколько  задевало  его  самолюбие.
Всего-то  несколько  месяцев  назад   весь   Таглиос   салютовал   ему   как
Освободителю.
   Новость о приезде обогнала их. Когда они въехали  в  крепость,  навстречу
вышел человек. Сам Прабриндрах Драх! Неужели он руководил строительством? Не
похоже на него. Обычно он держался в тени, подальше от жрецов. - Не  ожидал,
что вы вернетесь так сразу, - заметил принц.
   - Мы одержали небольшую  победу  к  северу  от  Дежагора.  Хозяева  Теней
потеряли четыре тысячи человек. Нож спланировал всю операцию  и  сам  же  ее
провел.  Я  решила  оставить  его  командующим.  Вернулась,  чтобы  заняться
пополнением войска  и  обучением  нового  состава.  Вы  здесь  много  успели
сделать. Как я понимаю, жрецы перестали вам мешать?
   - Вы их убедили в этом. - Он, казалось, был опечален. - А вот у  вас  уже
не осталось  друзей.  Остерегайтесь.  -  Он  то  и  дело  бросал  взгляд  на
Костоправа. Вид у принца был озадаченный.
   - Ваш Рам, кажется, сегодня не в себе.
   - Легкое расстройство кишечника. Как идут дела с мобилизацией?
   - Двигается медленно. Большинство добровольцев помогают на строительстве.
Многие ждут, когда кто-то другой примет за них решение.
   - Известите их о нашей победе. И о  том,  что  осаду  можно  прорвать.  У
Тенекрута никого не осталось. А Длиннотень ему не помогает. Он остался один,
и остатки его армии держатся только на страхе.
   Костоправ взглянул на облака, скользящие по небу с  востока,  со  стороны
моря. В них не было ничего особенного, однако, разглядывая их  движение,  он
вдруг испытал нечто вроде озарения. Ах ты, сука хитрая! Он  понял,  что  она
затевала.
   Там, за Мейном, Госпожа дралась с Тенекрутом, но в сезон дождей переправа
через Мейн становилась невозможной. Игра будет продолжаться до тех пор, пока
Госпожа уже не сможет вернуться из-за реки. Сезон дождей уже скоро. В лучшем
случае у нее в запасе два месяца. И тогда Госпожа окажется в  ловушке,  один
на один с Хозяином Теней. А у Душелова будет пять месяцев, чтобы утвердиться
здесь, не опасаясь вмешательства. Если только кто-нибудь случайно не узнает,
что она не та, за кого себя выдает. Ее вороны  будут  следить  за  дорогами,
ведущими на север, перехватывая посланцев Госпожи.
   Сука! Сука с черной душой! Принц, взглянув на него,  нахмурился.  Заметил
его смятение. Но его внимание было слишком занято собеседницей.
   - Может, когда-нибудь мы сможем снова пообедать в саду.
   - Это было бы чудесно. Однако теперь угощать буду я.
   Принц слегка улыбнулся:
   - Если только вам позволят. После того раза.
   - Не я была инициатором.
   О чем это они? Было какое-то происшествие с Госпожой? В каком таком саду?
Душелов многое утаивала. Она говорила только то, от чего ныло его сердце.
   Он почувствовал на себе чей-то взгляд  и  заметил  притаившегося  в  тени
Копченого. Лицо колдуна было искажено  ненавистью.  Выражение  исчезло,  как
только тот понял, что его заметили. Задрожав, Копченый скрылся.
   Вслед за ним отправились вороны. Конечно. Куда бы Копченый  ни  направлял
свои стопы - за ним повсюду следили. Душелов располагала полной  информацией
о Нем. Душелов спросила:
   - А мои апартаменты готовы? Дорога  была  долгой,  мы  все  в  пыли.  Мне
необходимо часа два, чтобы снова принять человеческий облик.
   - Еще не совсем готовы, но вы уже можете воспользоваться ими. Вы  хотите,
чтобы я распорядился насчет ваших лошадей? Нужна  ли  вам  еще  какая-нибудь
помощь?
   - Да. Конечно. Очень любезно с вашей стороны. - Она состроила ему глазки.
Принц покраснел, - Я хотела бы видеть  кое-кого.  -  Она  назвала  несколько
имен, незнакомых Костоправу. - Пошлите их в мои апартаменты.  Рам  развлечет
их, пока я займусь своим туалетом.  .  -  Конечно.  -  Принц,  позвав  слуг,
отправил их с поручением привести тех, чьи имена прозвучали.
   Душелов подала ему знак, и Костоправ спешился и передал своего коня людям
принца. Принц пошел впереди, за ним - Душелов, последним - Костоправ. Вороны
собрали немало информации - надо отдать им должное. Все идет у  нее  как  по
маслу, угрюмо подумал он.
   Уже  в  апартаментах  он  понял,  почему  его  называли   Рамом,   а   не
Освободителем. Он посмотрел в зеркало. И увидел в нем не себя, а  огромного,
темного шадарита, волосатого как горилла.
   Она заколдовала его.
   Люди, которых хотела видеть Душелов, принадлежали явно  к  низшей  касте.
Тощие как прутья, маленькие и суетливые, они избегали его взгляда. Когда  он
представлялся  им,  все  они  нараспев  прибавляли  что-то  непонятным  ему.
Костоправу, речитативом. Почтительные обращения, упомянутые ими, его  сильно
озадачили. Дщерь Ночи? Что имеется в виду? Слишком много  всего  происходило
одновременно, а у него не было возможности ни узнать, ни контролировать  ход
этих событий.
   Душелов сказала этим людям:
   - Я хочу, чтобы вы следили за колдуном Копченым. По крайней мере двое  из
вас не должны упускать его из виду. Особенно меня интересует, бывает  ли  он
на улице Погасших Огней. Если он направится туда, преградите ему путь. Каким
угодно способом. Хотя сомневаюсь, что ему не  терпится  отправиться  на  тот
свет.
   Они  все  время  теребили  разноцветные  лоскутки,  пришпиленные   к   их
набедренным повязкам. Один из них сказал:
   - Будет все, как вы пожелаете, Госпожа.
   - Конечно. Займитесь этим. Найдите его. И не спускайте с  него  глаз.  Он
опасен.
   Люди поспешили прочь. Им явно хотелось скрыться с ее глаз.
   - Они боятся тебя, - заметил Костоправ. Дар речи вернулся, как только они
остались одни.
   - Естественно. Они думают, что я - дочь их  богини.  Почему  бы  тебе  не
умыться? От тебя разит за версту. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли  чистую
одежду.
   За весь этот день мытье и чистая одежда были единственной радостью.

Глава 48

   Выспаться так и не удалось. Опять мучили кошмары. Я бродила по  подземным
пещерам. Меня преследовал запах разлагающихся  тел.  Старики  гнили  заживо.
Проходя между ними, я слышала, как они  зовут  меня,  обвиняют.  Я  пыталась
откликнуться на их призыв, но не могла подойти близко.
   Та, что пыталась сделать меня своим орудием, теряла терпение.
   Меня разбудил Нарайян:
   - Извините меня, Госпожа. Важное известие, - сказал с таким видом, словно
увидел привидение.
   Я села. И тут меня стало рвать. Нарайян вздохнул.  Его  друзья  заслонили
меня. Нарайян казался встревоженным. Вдруг я умру и оставлю его с носом?
   Меня это не волновало. Тяжелее была мысль, что я не умру и всю жизнь буду
так мучиться. Что же это такое? Тошнота стала привычной по утрам,  днем  она
немного проходила.
   На болячки не было времени. Уйма дел. Завоевывать миры.
   - Помоги мне. Рам. Я испачкалась?
   - Нет, Госпожа.
   - Ну, слава богам. Так в чем дело, Нарайян?
   - Вам следует больше думать о себе. Вы можете идти. Госпожа?  Пожалуйста,
пойдемте.
   Рам привел лошадей.  С  помощью  телохранителя  я  взобралась  на  своего
жеребца, и мы направились к холмам. Когда уезжали из лагеря, я заметила, что
Нож, Лебедь и Махер над чем-то склонились. Нарайян не мог ехать  верхом,  но
хорошо бегал вприпрыжку, когда хотел.
   Лучше увидеть, чем услышать. Он прав. Я могла и не поверить услышанному.
   Равнина была затоплена. В северном и южном ее  концах  с  холмов  шумными
потоками стекала вода. Каналы разлились.
   - Теперь понятно, куда направлялись команды  строителей.  Они,  наверное,
изменили русла обеих рек. Какая здесь глубина?
   - По меньшей мере футов десять. Я попыталась подсчитать, как высоко может
подняться вода. Угадать трудно. Долина была расположена  еще  ниже  подножия
холмов, но не намного.  В  конце  концов  глубина  воды  составит  не  более
шестидесяти футов. Правда, этого может хватить, чтобы затопить город.
   Могаба оказался в затруднительном положении.  Был  единственный  выход  -
строить лодки и плоты. Тенекрут, без сомнения, сделает все возможное,  чтобы
держать его связанным по рукам и ногам.
   - - О боги! А куда делись люди Страны Теней? -  У  меня  возникло  дурное
предчувствие, словно я одной ногой попала в медвежий капкан.
   Нарайян позвал дежурного по разведке. Он сказал нам,  что  войско  Страны
Теней разделилось на две части и отправилось на север и на юг  вскоре  после
восхода солнца.
   Мысленно я сверилась с картой.
   - Нам нужно бежать, - сказала я Нарайяну. - Быстро. Или к полудню от  нас
останется мокрое место.  Вы  -  за  мной.  Солдат,  следуйте  за  Рамом,  не
отставая. Там есть другие люди?
   - Несколько человек. Госпожа.
   - Им придется самим позаботиться о себе. Пошли!
   Мы представляли  собой  незабываемое  зрелище,  это  уж  точно:  прилично
держаться в седле умела только я. А меня так мутило, что дважды  приходилось
останавливаться. Но мы успели добраться до лагеря еще до объявления тревоги.
   Нож приготовил войско к отходу. Теперь я  поняла,  о  чем  он  говорил  с
Махером и Лебедем. Он услышал про воду и понял,  к  каким  последствиям  это
может привести. Он ждал указаний.
   - Отправьте кавалерию с разведкой на север и юг. Припугните их.
   - Уже сделано. По двести всадников в каждом направлении.
   - Отлично. Ты - чудо.
   Я вспомнила ту западню, в которой оказалось мое войско на  севере.  Нужно
было спешить. С севера надвигалась огромная дождевая туча.
   - Пехота пусть идет по направлению к холмам. Я хочу, чтобы каждый всадник
наломал ветвей и прицепил их сзади к лошадиным спинам. Двигаемся на  восток.
Отправьте сообщение стрелкам. Связь должна сохраняться как можно дольше.
   Моя уловка могла сработать - если только сработает - лишь в светлое время
суток. Тогда Тени, столь любимые Тенекрутом, сообщат ему, что его надули. Но
именно это время и будет самым подходящим для того, чтобы улизнуть от него.
   Если он будет преследовать меня, люди Могабы  смогут  спастись.  А  этого
Тенекрут ни за что не допустит.
   Нож не тратил времени попусту. И Лебедь, и Махер тоже помогали  изо  всех
сил. Сейчас было не до разногласий.
   По мере того как войско продвигалось среди холмов,  воцарилась  атмосфера
уверенности и строгого порядка.  Люди  верили,  что  Нож  и  я  выведем  их.
Всадники неслись галопом. Пыли от них - как от целой орды.
   Нож,  Лебедь,  Махер,  Нарайян  и   я   вели   наблюдение   с   небольшой
возвышенности.
   -  Если  его  только  вообще  возможно  одурачить,  наша  ловушка  должна
сработать, - сказала я. -  Он  увидит,  что  мы  ускользаем,  заволнуется  и
попытается догнать.
   Лебедь поднял руку, скрестив пальцы, будто благословляя, а Нож спросил:
   - Каковы будут наши дальнейшие действия?
   - Идти на север, через холмы.
   - Он клюет, - сказал Махер. Нож заметил:
   - Сдается мне, чтобы выиграть время, он бросил всех, кто послабее.
   - Ты кое-чему научился, - ответила я. - И это не мешает тебе  становиться
противным.
   - Дело противное.
   - Да. Остальные все поняли? Лебедь потребовал разъяснений.
   - Тенекрут оставит своих раненых  и  новичков,  чтобы  они  не  замедляли
продвижение. Они должны быть там, где северная  дорога  упирается  в  холмы.
Там-то мы их и накроем. Нарайян, отправьте разведчиков вперед.
   Теперь Нарайян был мною доволен. Маячила перспектива  огромной  бойни.  И
долгожданный Год Черепов.

Глава 49

   Копченый двигался в темноте. Оглядываясь по сторонам, он тихо  выругался.
Люди снова были там. Он не  мог  от  них  избавиться.  Каждый  его  шаг  был
известен наперед.
   Это его пугало. Чем дольше он  откладывал  свой  "выход  на  связь",  тем
сильнее давил на сознание образ Длиннотени. Страх  перед  ним  так  одолевал
Копченого, что сливался с ним, становился частью его души. С  ним  сотворили
нечто страшное. Изувечили  его  душу  настолько  глубоко,  насколько  вообще
возможно сломать чью-либо душу. Каким-то образом Длиннотень сумел  подчинить
Копченого своей воле.
   Голоса, которые он слышал, вдруг перешли на крик. Если не  избавиться  от
соглядатаев, трудно будет скрыть свои контакты с людьми Длиннотени.
   Он притворился, что не замечает их, хотя они  и  не  прятались  от  него.
Может, она все знала и хотела припугнуть его? Может быть. А вдруг,  если  он
выдаст тех, с кем должен встретиться, ничего страшного не случится?
   Он пошел.
   Тени двинулись за ним.
   Он пытался оторваться, рассчитывая на свое знание города. Всю свою  жизнь
он предпочитал темные аллеи и потайные пути.
   Никто не знал лабиринтов дворца лучше него, да и в городе ему был  знаком
каждый закоулок. Он превзошел сам себя. Но, выйдя из запутанных трущоб,  где
он дважды "терялся", стараясь запутать след, заметил, что у  стен  дома  его
уже поджидает один из наблюдателей.
   Человек ухмыльнулся.
   И образ  Длиннотени  сдавил  сознание  Копченого.  Хозяин  сердится.  Его
терпение вот-вот лопнет.
   Копченый перешел улочку:
   - Как вам, черт побери, удалось выследить меня?
   Человек сплюнул, снова усмехнулся:
   - От Кины не ускользнешь, колдун. Кины! К одному страху добавился новый.
   - Сколько ни беги, не скроешься. Крутись-вертись, раз попал на  крючок  -
все. Можно укрыться в наглухо закрытой комнате, говорить шепотом, а от  Кины
все равно ничего не утаишь. Каждый твой вдох будет ей известен.
   Страх стал сильнее.
   - И так было всегда.
   Копченый повернулся, чтобы бежать.
   - Но есть один выход.
   - Какой?
   - Есть  выход.  Сам  подумай.  Если  будешь  поддерживать  свою  связь  с
Длиннотенью, твои друзья-таглианцы прикончат тебя на месте,  как  только  об
этом узнают. А если не они, то это сделает  сам  Длиннотень,  когда  ты  ему
станешь не нужен. Но выход есть. Ты можешь вернуться домой.  И  стряхнуть  с
себя тот ужас, который пожирает твою душу.
   Копченый был так напуган, что его не удивило, что этот головорез  говорил
вовсе не так, как говорил бы уличный разбойник.
   - Как? - Он был готов на все, лишь бы избавиться от рабства Хозяев Теней.
   - Приди к Кине!
   - О нет! - Он чуть не завопил. Неужели,  чтобы  спастись  от  одного,  он
должен попасть в рабство к другому? - Нет!
   - Дело твое, колдун. Но я тебе не завидую. И вот  тут  Копченый  побежал.
Его уже мало волновало, догоняют ли его. Бег чуть успокоил. У самого дома он
вдруг сообразил, что, с тех пор как покинул дворец, ему не попалось ни одной
летучей мыши. Это что-то новое. Где же они, посланцы Хозяев Теней?
   Он влетел в высокое  обшарпанное  здание,  быстро  поднялся  по  лестнице
наверх и замолотил в дверь. Чей-то голос отозвался:
   - Входите.
   Он сделал два шага и замер в дверях комнаты.
   Прислонившись к стене, стоял тот, с кем он разговаривал на улице.  Вокруг
лежало восемь трупов. Задушены.
   - Богиня не хочет, - сказал человек, - чтобы твой хозяин знал о том,  что
ее дочь находится здесь.
   Копченый взвизгнул, как крыса, угодившая в мышеловку. И бросился  бежать.
Вслед ему раздался смех.

***

   Смеющийся среди трупов съежился и превратился  в  беса  Жабомордого.  Бес
хмыкнул и растворился в воздухе.

***

   Копченый успокоился прежде, чем добрался до дворца. Вернулась способность
думать. Да, он оставил им зацепку, благодаря которой  они  все  могли  легко
добраться до него, но... Так как вокруг была  густая  тьма,  ему  оставалось
только одно: бежать к единственному источнику света.
   Кине он не сдастся.

Глава 50

   С наступлением сумерек я ударила в тыл Длиннотени  и  разбила  его  людей
наголову. Это было жуткое зрелище. Если кто-то из них и  сумел  уцелеть,  то
только потому, что у моей кавалерии и так было по горло дел.  Еще  не  упала
ночная тьма, а мы одержали победу.
   - Старик Тенекрут узнает обо всем мгновенно, - заметил Лебедь.  -  Думаю,
вначале он заляпает собственные штаны,  а  потом  намочит.  Нужно  сваливать
отсюда, пока он нас не настиг.  Лебедь  был  прав.  Еще  раньше  я  наметила
присоединиться к оставшейся на южной дороге группе.  Но  после  слов  Лебедя
поняла,  что  не   смогу   к   ней   прорваться.   Настала   ночь,   а   она
покровительствовала Тенекруту. Он найдет нас и  вычислит  маршрут.  Если  не
изменить направление, то Тенекрут подготовится накрыть нас,  как  только  мы
окажемся на месте.
   Надо учитывать и то, что с горя он может попросить помощи  у  Длиннотени.
Не исключено, что тот уже  оказал  ему  какую-нибудь  поддержку.  При  любом
раскладе их вражда отойдет на задний план, уступив место ненависти  ко  всей
вселенной. В сущности, их ссора-то из-за шкуры неубитого медведя.
   - Мы можем остаться здесь и прикинуться людьми Хозяина Теней?  -  спросил
Нож.
   - Нет. Это не в моих силах. Лучше всего отправиться на север  и  идти  до
тех пор, пока он не прекратит преследование. А уж потом изматывать его,  что
даст нам время обдумать следующие действия.
   Нарайян стал волноваться из-за того, что может пропустить свой Фестиваль.
Я прошла первое испытание, но он сомневался  в  моем  желании  стать  Дщерью
Ночи. Курс на  север  успокоил  бы  его.  Да  и  люди  нуждались  в  отдыхе,
возможности побыть в  другой  обстановке,  восстановить  силы,  порадоваться
одержанной победе.
   Нож снова задал вопрос:
   - А те, что в городе?
   - Сейчас они  в  безопасности.  Тенекрут  до  них  пока  добраться  не  в
состоянии.
   Нарайян ворчал. В городе остался Зиндху.
   - Могаба справится, - сказала я. - Он вполне неплохо справляется.
   Никому, кроме Нарайяна, на север идти на хотелось. Но спорить не стали.
   Определенно я завоевала авторитет.

Глава 51

   Копченый как колдун  не  обладал  даром  вызывать  землетрясения,  однако
признавал за собой некоторые таланты - немалые и дающие желаемый  результат.
Если он ожидал нападения, то мог дать достойный отпор.
   Возможно ли, чтобы этой женщине был известен каждый его шаг?  Если  да  -
значит,  она  пользовалась  необычными   источниками   информации.   И   ему
потребуется всего несколько мгновений, чтобы перекрыть их.
   Он несся по дворцу, стараясь не попасться на глаза хозяевам, которые  его
разыскивали. Он проскользнул  в  одну  из  потайных  "заговоренных"  комнат,
забаррикадировав за собой дверь.
   Очевидно, его "защита" была не столь надежна, потому что ему дали понять:
ей известно все. А это значит, что она могла проникнуть и  сюда.  Тогда  она
обладает большей силой, чем ему казалось. Гораздо большей.  Она  и  в  самом
деле - Дщерь Ночи. И принц, дурак, ослеплен ею. Они вроде опять  встречаются
вечером?
   Только он был способен остановить ее. А  позже,  может  быть,  он  сможет
освободиться и от Длиннотени.
   Лицо Хозяина Теней возникло перед его мысленным взором.
   И тут же его ноги обмякли. Тряхнув головой, он  прогнал  видение  и  стал
неспешно проверять защиту.
   Он нашел крошечное отверстие, в которое мог проникнуть какой-нибудь  злой
дух. Или Тень, что, собственно, одно и то же.
   Он заткнул дыру. Затем произнес заклинание, чтобы укрепить "щит".  Теперь
его местонахождение будет  замечено,  только  если  кому-то  он  потребуется
позарез. Почувствовав себя в безопасности, он наполнил небольшую  серебряную
чашу ртутью, стараясь действовать как можно быстрее. Но еще не закончив,  он
почувствовал, что не успевает.
   Кто-то попытался открыть дверь.  Он  было  подпрыгнул  к  ней,  но  затем
сосредоточился на том, чтобы установить связь с Вершиной. Получилось. У него
получилось. И даже быстрее, чем он ожидал. Видимо, Хозяин Теней тоже думал о
Нем. Удары в дверь стали настойчивее, слышались крики. Он их проигнорировал.
На поверхности ртутной массы  появилось  страшное  лицо.  Длиннотень  что-то
шептал, но Копченый не слышал, что именно. Хозяин Теней был слишком  далеко,
а колдовских сил не хватало. Коротышка  отчаянно  жестикулировал:  внимание?
Колдун поражался собственному безрассудству. Но момент  был  критическим.  И
крайние меры были необходимы.
   Схватив бумагу и чернила, Копченый нацарапал  записку.  Снаружи  пытались
взломать дверь. Черт, реакция у этой женщины молниеносная.
   Он протянул записку Длиннотени. Тот прочел  ее.  Перечитал  ее  еще  раз.
Затем взглянул Копченому в глаза и кивнул. Казалось, Длиннотень был удивлен.
Он произнес  какую-то  фразу,  медленно,  чтобы  Копченый  уловил  слова  по
движению губ.
   Дверь сдавалась под натиском. В этот момент в комнату пыталось проникнуть
что-то еще. Нечто, пытавшееся вытолкнуть затычку из крохотного отверстия.
   Дверь приоткрылась.
   Прежде  чем  затычку  вытолкнули.  Копченый   успел   передать   половину
сообщения. Комната наполнилась густым  облаком  дыма,  в  котором  появилось
лицо. С коварной, ядовитой усмешкой оно устремилось к Копченому с явно злыми
намерениями. Копченый, заорав, подпрыгнул и опрокинул стол с чашей.
   В тот  момент,  когда  демон  набросился  на  него,  дверь  распахнулась.
Копченый закричал и провалился в пропасть боли и ужаса.

***

   Стражники  взглянули  на  него,  затем,  выругавшись,  бросили  таран   и
побежали. Вошедший вслед за ними принц увидел  нечто,  рвущее  Копченого  на
части. За его спиной появилась Радиша.
   - Что тут, черт возьми, происходит?
   - Не знаю. А тебе, по-моему, следует отсюда уйти. - Он оглянулся вокруг в
поисках оружия и схватил острую длинную щепку от двери, но тут же понял  всю
нелепость ситуации.
   Монстр, пораженный, смотрел  на  него.  Видимо,  такого  поворота  он  не
предвидел. Он висел в воздухе, не двигаясь с места.
   Прабриндрах метнул в него лучиной, как копьем. Существо кинулось в  угол,
спешно, боязливо, оставив после себя облако ароматов вина, корицы и горчицы.
   - Что это было, черт возьми? - требовательно спросила  Радиша.  Она  была
страшно потрясена. Прабриндрах  подскочил  к  колдуну.  Повсюду  была  кровь
Копченого и лоскуты его одежды. Существо загнало Копченого в угол.  То,  что
было когда-то Копченым, теперь выглядело как туго скрученный узел.
   Принц опустился на колени.
   - Он жив. Позови кого-нибудь на помощь. Быстро.  Иначе  он  умрет.  -  Он
пытался хоть чем-нибудь помочь Копченому.

Глава 52

   Длиннотень завопил от  ярости.  Эхо  прокатилось  по  Вершине.  На  вопль
сбежались подхалимы, согнувшись пополам от страха, что им влетит, чем бы  ни
был вызван гнев хозяина.
   - Вон! Пошли вон. Нет, останьтесь. Подождите. Входите!
   Внезапно он опять стал спокоен. Он всегда умел держать  себя  в  руках  в
критические минуты. Именно в таких ситуациях его мысль становилась четче,  а
реакция - точнее. Может, это было своего рода благословением свыше.
   - Принесите большую чашу. И ртуть. И амулет, принадлежащий моему гостю  и
союзнику. Я должен связаться с ним.
   Они в испуге засуетились. Ему было приятно наблюдать  за  этим.  Они  его
страшно боялись. А страх  давал  силу.  Ибо  если  ты  чего-то  боишься,  то
зависишь от этого... Он подумал о Тенях и  о  долине  сверкающих  камней.  И
ярость снова нахлынула волной. Он отбросил ее, как и страх.  Когда-нибудь  у
него наконец дойдут руки до нее, он  заставит  эту  долину  подчиниться.  Он
завоюет ее, и больше ему бояться будет нечего.
   Все было готово, прежде чем он успокоился:
   - А теперь подите вон. Ждите, пока я не вызову.
   Он привел ртуть в движение, чтобы связаться с нужным ему лицом. Но  попал
в пустоту. Сделал еще одну попытку. Другую. И так четыре раза. Пять раз. Его
снова охватывала ярость.
   Наконец Ревун откликнулся.
   - Где ты был?
   - В полете. - Ревун говорил еле  слышным  шепотом.  Длиннотень  с  трудом
различал слова. - Мне нужно было сначала приземлиться. Новости  плохие.  Она
снова одурачила нашего приятеля. Несколько тысяч убитых.
   Длиннотень пропустил это  известие  мимо  ушей.  Муки  Тенекрута  его  не
волновали:
   - Она там? Где она?
   - Там, конечно.
   - Ты уверен? Ты ее видел? Мои Тени не могут ее найти. Прошлой  ночью  они
сообщили мне, что могут только предполагать, что она где-то в этом районе.
   - Нет, я лично ее не видел, - признался Ревун. - Но слежу за движением ее
армии и жду возможности атаковать. Полагаю, что сегодня ночью.
   - Я только что получил сообщение из Таглиоса, от колдуна. С  его  стороны
это было чертовски смело. Все наши связные были задушены. По его словам, она
там. А с ней ее шадарит, следующий за ней как тень. Она знает, что  Копченый
- наш. Прежде чем он закончил сообщение, на  него  набросилось  нечто  вроде
демона и разорвало его на части.
   - Не может быть. Два дня назад она была здесь.
   - Ты ее видел? Своими глазами?
   - Нет.
   - Вспомни. Она всегда любила мистификации. Существуют свидетельства,  что
к ней вернулся ее дар. И вероятно, это произошло скорее, чем ей  самой  того
хотелось. Может быть, ей удалось внушить нам,  что  она  находится  в  одном
месте, в то время как на самом деле она была  совсем  в  другом.  Связной  в
Таглиосе считает, люди были убиты, потому что знали, где она находится.
   Ревун ничего не ответил.
   Какое-то время оба молчали, обдумывая. Наконец Длиннотень заявил:
   - Не понимаю, зачем она двинула  войска  на  нас?  Хотела  заставить  нас
поверить, что находится на нашей территории? Я ведь ее знаю. Да и  ты  тоже.
Если для нее это так важно - заставить нас поверить, что  она  там,  где  ее
нет, то для нас это должно быть не менее  важно.  Значит,  в  Таглиосе  есть
нечто, что она от нас скрывает. Может, она выследила Копье? Ведь кто-то унес
его с поля битвы. И с тех пор там его никто не видел.
   - Если я отправлюсь за ней, мы можем потерять Дежагор  и  Тенекрута.  Его
силы ослаблены. А мозги отупели, как лезвие ножа, которым  пытались  дробить
камни.
   Длиннотень тихо выругался. Да уж. Когда-нибудь настанет день, когда  этот
Тенекрут не будет ему нужен, и необходимость защищать их владения на  севере
тоже когда-нибудь исчезнет. Но пока был нужен кто-то, кто мог сдержать удар.
   - Сделай же что-нибудь. И тогда отправляйся.
   Это карлик мог понять.
   - Поскорей захвати ее. Если  она  будет  и  дальше  упражняться  в  своих
талантах, она восстановит свою силу.
   - Считай, дело сделано, - прошептал Ревун. - Она твоя.
   - Ничему, что касается Сеньжак, на слово не верю. Схвати ее, черт возьми.
Доставь ее  сюда.  -  Он  стукнул  кулаком.  Ртуть  расплескалась.  И  связь
прервалась.
   Он дал волю ярости, бушующей в нем, опрокидывая, громя все  вокруг,  пока
наконец не успокоился. Затем он поднялся в свою башню; оставшись один, заныл
от ненависти к долине, скрытой ночной тьмой.
   - Зачем ты терзаешь меня? Зачем? Отступись. Дай мне жить. -  Если  бы  не
сила, таившаяся там и готовая прорваться в любую минуту, он со всем  мог  бы
легко справиться сам. Ему приходится прибегать к помощи некомпетентных  лиц,
посредников, которые даже ерунды сделать как следует не могут.
   Он подумал о колдуне, которого превратил в своего раба. Тот  неплохо  ему
служил, хотя и не сделал все до конца. Жаль, что его так быстро уничтожили.
   Жаль.

Глава 53

   Через два дня моя кавалерия присоединилась к нам севернее Дежагора, где я
расположилась лагерем. Общий настрой был бодрым. Мысль об отступлении никому
даже и в голову не приходила. Люди не хотели терять веру  в  удачу,  в  свою
непобедимость. Ну как убедить их, что фортуна обманчива. Мне не верили. Люди
верят в то, во что им хочется верить.
   Таким же самомнением заразились Нарайян и Нож. Прикажи я, они, не задавая
вопросов, повернули бы обратно на юг. Соблазн был велик.  Но  нет  худа  без
добра. Я себя плохо чувствовала. Это помогало мне мыслить трезво.
   Мне был  представлен  план,  как  следует  устроить  Тенекруту  очередной
капкан. Пришлось объяснить, что Тенекрута  не  обманешь.  Вот  если  бы  нам
удалось изолировать его, тогда бы могли заманить в ловушку его войско. Но не
его самого. Нарайян шепнул мне на ухо:
   - Дело не в везении, Госпожа. Нам помогла Кина. Ее дух вышел на  свободу.
Это предзнаменование. Близится Год Черепов. Своих врагов она делает слепыми.
Она - на нашей стороне.
   Я хотела сказать ему, что человек,  рассчитывающий  на  поддержку  богов,
заслуживает того, чтобы его этой поддержки лишили, но промолчала.  Обманники
были глубоко верующими людьми. При всех своих злодеяниях и кровожадности они
искренне верили в богиню и в свою миссию.
   Для них Кина была не просто удобным предлогом творить зло. Да и я,  после
всех своих кошмаров, с  трудом  противилась  соблазну  вступить  в  ряды  ее
почитателей.  Для  меня,  в  отличие  от  Нарайяна,  она  представлялась  не
конкретной богиней, а силой, питающейся духом смерти и уничтожения.
   - А зачем нам вообще Тенекрут? - спросил Нож. - Убрать его  -  и  дело  с
концом.
   - Отлично. Гениальная идея. Нож. Может, если мы  все  будем  этого  очень
хотеть, в один прекрасный день он и вправду отправится на небеса.
   Он улыбнулся. Его улыбка была совсем  не  похожа  на  раболепную  ухмылку
Нарайяна. Она обезоруживала тебя, потому что улыбался Нож крайне  редко.  Он
протянул руку.
   - Вы не против пройтись? С ним надо держать ухо востро. Я опасалась,  что
дело не в моем неотразимом обаянии. И напомнила себе, что у него могут  быть
свои планы, о которых я не имела ни малейшего представления.
   Мы отошли в сторону. И Нарайян, и Лебедь, и Рам наблюдали за нами с долей
ревности.
   - Ну?
   - Наш главный враг - Тенекрут. Убьем его - умрет и его армия.
   - Возможно.
   - У меня есть глаза и уши. И мозги тоже. Если меня мучает любопытство,  я
задаю вопросы. Я знаю, что такое Нарайян. И  знаю,  кого  в  вас  он  видит.
Догадываюсь, в кого они хотят вас превратить.
   Невелика новость. Наверняка добрая половина войска разделяла это  мнение.
Хотя могли и не довериться легендарной славе Рама Нарайяна.
   - И что?
   - Я видел, как работает Зиндху. Нарайян, я считаю, более искусен.
   - Это верно.
   - Тогда отправьте его к Тенекруту. Он способен прикончить  этого  Хозяина
Теней так, что тот и глазом не успеет моргнуть.
   Да, задушить колдуна - самый верный способ избавиться от  него  навсегда.
Одной из выигрышных сторон колдовского дара Тенекрута было искусное владение
голосом и жестикуляция.  Воткнуть  в  него  нож,  треснуть  мечом  или  даже
снарядом - бесполезно. Он сможет  отбиться  голыми  руками  и  голосом.  Вот
только если удар вызовет мгновенную смерть? А человек вроде Нарайяна мог  бы
лишить его голоса. Сломать ему шейные позвонки одним махом, и никакие  жесты
Тенекруту уже не помогут.
   - Договорились.  Есть,  правда,  небольшая  загвоздка.  Как  бы  Нарайяну
поближе подобраться к Тенекруту, чтобы кинуть румель?
   - Да...
   - Нарайян в своем деле такой же мастер, как и я когда-то в своей области.
Гений. Ас. Я наблюдала за ним. Само воплощение смерти. Но близко подобраться
к Тенекруту - не в его силах. Он не знает, как можно  стать  невидимым.  Нож
хмыкнул:
   - Держу пари, он хотел бы научиться этому у вас.
   - Без сомнения.  Вы  неплохо  все  это  продумали.  И  предусмотрели  все
трудности. Очевидно, вы знаете, как их можно преодолеть. Так скажите же как,
и дело будет сделано. Сомневаюсь, правда, что ваш план окажется осуществимым
на практике, но я готова вас выслушать.
   -  Существуют  разные  типы  убийц.  Сумасшедшие  одиночки,   которые   и
собственную жизнь ни  в  грош  не  ставят.  Интриганы-заговорщики,  жаждущие
власти,  готовые  вывернуться  наизнанку,  когда   уже   дело   сделано.   И
профессионалы.
   О чем это он? Я не могла понять и попросила объяснить.
   - Надо знать все наши слабые стороны. Тогда будет успех. Я  приглядывался
к вам. Былой силы у вас нет, но, похоже, вы себя недооцениваете. По  крайней
мере замаскировать  группу,  чтобы  незаметно  подкрасться  к  цели,  у  вас
получается идеально.
   Кроме этого, можно успокоить Тенекрута. Чтобы не ждал от  нас  нападения.
Создать иллюзию. Так?
   - В какой-то мере - да.
   - Итак, Тенекруту не следует знать  о  том,  что  между  вами  и  Могабой
существуют некоторые трения. Поэтому основные силы должны  быть  брошены  на
освобождение города. А тем временем небольшая группа атакует его самого.
   - Как, расскажи.
   - Непосредственным убийцей должен быть Нарайян.  А  вам  придется  группу
замаскировать или сделать невидимой. Рам войдет в нее, потому что обязан.  Я
- потому что никто лучше меня не владеет оружием. Лебедь -  потому  что  сам
факт его участия будет представлять государственную власть Таглиоса. Неплохо
бы взять и Махера - тут замешана высокопоставленная дама.  Но  Корди  нужен,
чтобы управляться с делами здесь. Он  более  уравновешенный.  Четко  мыслит.
Лебедь для этого слишком эмоционален и часто действует необдуманно. Пусть  в
группе будет столько людей, сколько потребуется Нарайяну.
   - И двое, чтоб руки держали. - Я произнесла это почти как Обманники.  Нож
быстро взглянул на меня. Моя  осведомленность  заинтриговала  его.  Какое-то
время мы шли молча. Затем я заговорила:
   - Ты сегодня произнес целую речь.
   - Я говорю тогда, когда мне есть что сказать.
   - Ты умеешь играть в карты? -  К  югу  от  экватора  мне  не  приходилось
встречать никого, кто умел бы  играть  в  карты.  Здесь  состоятельные  люди
играли в домино, настольные игры, в незатейливые кости или палочки,  которые
трясут и бросают.
   - Немного. У Корди и Махера были карты, но они истрепались.
   - Ты знаешь, что такое "бешеная карта"?
   Он  кивнул,  Я  остановилась,  наклонила  голову   и,   зажмурив   глаза,
сосредоточилась на том, чтобы вызвать страшное видение. Высоко  над  нами  в
воздухе появилась  ящерица,  огромная,  размерами  вдвое  больше  орла.  Она
пикировала вниз.
   У ворон острое зрение. Для птиц они довольно сообразительны,  однако  все
же  не  гении.  Они  впали  в  панику.  А  коль  скоро   они   запаниковали,
вразумительного отчета хозяйка от них не получит.
   - Вы что-то сделали, - заметил Нож, наблюдая паническое бегство ворон.
   - Эти вороны - шпионы того, кому идет бешеная карта  в  этой  игре.  -  Я
рассказала ему о своих находках в роще, а также о том, что они, с моей точки
зрения, означали.
   - Махер и Лебедь поминали Ревуна и Душелова. Недобрым словом.  Но  о  вас
они тоже были не слишком высокого мнения. А что им здесь нужно, интересно?
   Я рассказала ему о них, и когда я закончила, вернулись вороны. Нож  легко
разобрался в тонкостях отношений в старой империи. Кажется, у него был опыт.
   Вороны возобновили слежку. Я больше не стала их распугивать. Такие  шутки
могли вызвать подозрения. На губах  Ножа  играла  легкая  довольная  улыбка.
Возвращаясь, мы заметили, что нашего возвращения давно  уже  ждут;  все  это
время за нами внимательно наблюдали. Каждый волновался по-своему.
   - Впервые в жизни я рад тому, что Корди и Лозан спасли меня от крокодила,
- прошептал Нож.
   Я взглянула на него. Пожалуй, правда. Сколько его  знаю,  он  никогда  не
выглядел таким довольным жизнью,

Глава 54

   Прабриндрах  Драх  медленно  повернулся  перед  зеркалом,  любуясь  своим
отражением.
   - Ну как?
   Радиша  оглядела  его  новое  одеяние   из   яркого   шелка,   отделанное
самоцветами. Он был неотразим.
   - С каких это пор ты стал выряжаться как павлин?
   Он чуть-чуть высунул из ножен меч  -  символ  государственной  власти,  -
который был выкован по его заказу.
   - Славный меч, правда?
   Меч и вправду был самым дивным оружием, когда-либо созданным таглианскими
мастерами. Эфес и рукоятку украшали рубины и изумруды, а  также  выполненные
из золота и серебра эмблемы религии Таглиоса. Лезвие было крепким и  острым,
им вполне можно было пользоваться, не будь  эфес  столь  тяжел  и  неудобен.
Все-таки получился больше предмет украшения, нежели боевое оружие.
   - Сногсшибательный. И ты с ним выглядишь как надо. Как полный идиот.
   - - Может быть. Но мне это приятно. Да и ты, будь Махер  здесь,  вела  бы
себя точно так же. Разве не так?
   Радиша хитро сощурилась. Ее братец, как положил глаз на Госпожу, перестал
быть с ней откровенен. У него было что-то на уме, и поделиться он не  хотел.
Впервые в жизни. Но она только ограничилась замечанием:
   - Напрасная трата времени. Дождь идет. А кто в дождь ходит на прогулку?
   - Он скоро кончится.
   Да уж. На этот можно бы и  не  обращать  внимания.  Настоящие,  ливневые,
зарядят только через месяц. А эти - так, ерунда... И все же...
   Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что ему  не  следует  идти  туда
сегодня.
   - Ты слишком глубоко завяз. Не торопись. Пусть она сама посуетится.
   Его губы тронула улыбка. Может, она и убийца, но при встрече  с  ней  ему
хотелось улыбаться. Надо отдать ей должное.
   - Не думай, что я настолько попался, что готов подарить ей дворец.
   - Я даже не имела это в виду. С тех пор как она  снова  появилась  здесь,
она сильно изменилась. Меня это беспокоит.
   - Очень признателен тебе! Но Я контролирую ситуацию. Моя Истинная  любовь
- Таглиос. А  для  нее  -  Отряд.  И  если  она  и  затевает  что-то,  то  с
единственной целью -  гарантировать  соблюдение  условий  договора  с  обеих
сторон.
   - И этого может хватить. - Мнение  Радиши  по  поводу  Отряда  колебалось
где-то между взглядами Копченого и Принца.
   - Как Копченый? - спросил он.
   - Еще не пришел в сознание. По  мнению  врачей,  чтобы  поправиться,  ему
нужна воля к жизни, а вот ее-то у него нет.
   - Скажи этим шарлатанам, что, если они его  не  приведут  в  чувство,  им
несдобровать. Я хочу знать, что с ним произошло  и  что  за  тварь  на  него
напала. Зачем он ей понадобился. Наш Копченый  вляпался  во  что-то.  И  это
может погубить нас.
   Все это было уже не раз говорено.  Последнее  время  поведение  Копченого
указывало на то, что он стал жертвой темных сил. И пока они не  узнают  всей
правды; они будут чувствовать, что над их головами висит меч.
   - Так как тебе мой наряд?
   - Всяк, кто взглянет на тебя, скажет, что ты - принц самых что ни на есть
голубых кровей. Ты  не  разносчик  овощей,  расхаживающий  в  чем  попало  и
выдающий себя за принца.
   - Ты права, - скривился он. - Несмотря на твой саркастический тон. Раньше
меня вообще не волновало, как я выгляжу. Просто  не  было  никого,  на  кого
хотелось бы произвести впечатление. Ну, пора идти.
   - А что если я пойду с тобой? Ну только сегодня, ладно?
   Он состроил мину, не приняв ее просьбу всерьез.
   - Хотя... А почему бы и нет? Иди, одевайся. Будет забавно  посмотреть  на
ее реакцию.
   Значит, ее предложение показалось ему  не  лишенным  смысла?  Да,  Радиша
недооценивала своего брата. Если он и очарован, то во всяком случае не слеп.
   - Я быстро.
   Но  быстро  не  получилось.  Много  времени  ушло  на  то,  чтобы  отдать
необходимые указания дежурившим возле Копченого.

Глава 55

   Костоправ, облаченный в костюм шадарита, опирался  на  копье  с  отрядным
знаменем. Он устал. Никакого задора в нем не осталось.  Надежды  на  бегство
почти не было. Послать бы все к чертям собачьим  и  при  первой  возможности
слинять отсюда.
   Под бумажными фонариками, непринужденно болтая  и  пересмеиваясь,  сидели
Прабриндрах Драх и Душелов, а вокруг суетились официанты. Эта  парочка  была
занята только друг другом. Радиша была начисто исключена ими из беседы,  они
ее не замечали.
   Еще до того как они пришли, Костоправ ворчливо сетовал  на  то,  что  они
слишком много времени тратят на принца, а войском  занимаются  недостаточно.
Но в ответ Душелов лишь засмеялась, сказав ему, что для беспокойства у  него
нет оснований. Для нее он - единственный. А принц - это только политика.
   Он уже не в силах был сопротивляться ей. Она-таки довела его  до  крайней
точки отчаяния - еще немного, и он сдастся. А как только это произойдет, она
сможет из него веревки вить.
   Может, ему следует сдаться? Может, тогда, сорвав долгожданный  плод,  она
успокоится и удалится обратно на север; там ей  есть  где  разгуляться,  тем
более что она часто говорила о своем намерении туда отправиться.
   Ему приходится быть ее спутником. А это несправедливо и жестоко. Он  стал
просто ее трофеем. Иногда, когда ее роль становилась слишком обременительной
для нее, она признавалась,  что  внутри  чувствует  себя  Душеловом.  В  эти
минуты, когда к ней возвращался человеческий облик, она становилась слабой и
уязвимой. И тогда ему хотелось утешить ее. Он был уверен в  ее  искренности.
Она ведь и не скрывала своей жажды завоеваний.
   Он погрузился в свои мысли и не сразу заметил, что все это время  за  ним
наблюдает Радиша. Простой телохранитель такого внимания вряд ли  заслуживал.
Не то чтобы она не сводила с него глаз,  но  взгляд  ее  был  пристальным  и
напряженным.
   Заметив, он сначала испугался, но потом ему стало  любопытно.  Интересно,
почему? Может, что-то не так в его внешнем облике? Откуда ему знать. Ведь он
ни разу не видел того, за кого его сейчас принимают.
   Мысли его перенеслись к Госпоже. Что она  сейчас  делает,  с  кем  и  как
связана? Осталось ли в ней то, что было достойно мести Душелова? А вдруг его
спутнице хочется не только соблазнить его и похитить его сердце, но чтобы  и
Госпожа нашла себе кого-нибудь, - и тогда она сможет дать ей знать,  что  он
все-таки выжил?
   Странные они, эти женщины. Столько усилий ради суетной  мести.  Хотя  как
посмотреть.  Любовь  для  них,  почти  богинь,  может  быть,  имеет  большее
значение, чем для простых смертных.
   Радиша, черт бы ее  побрал,  просто  пожирает  его  глазами.  Она  слегка
хмурилась, словно пыталась припомнить, где она могла видеть его лицо.
   Терять было нечего. Он подмигнул ей.
   Она приподняла брови, и все.  Больше  она  в  его  сторону  не  смотрела.
Притворилась, что заинтересована  беседой  брата  с  женщиной,  которую  тот
считал Госпожой.
   Костоправ вернулся к своим мыслям. Поглощенный ими, он  не  заметил,  как
вороны, одна за другой, стали улетать.

***

   Хотя она  была  намного  искуснее  своей  сестры,  Душелов  не  старалась
показать себя в выгодном свете как Госпожа. В карете  было  скучно  и  тихо.
Костоправ, устроившийся рядом с кучером  и  не  выпускавший  из  рук  копья,
гадал, о чем они там ведут  беседу.  Принц  с  сестрой  приняли  приглашение
проехаться в карете из-за начинавшегося дождя.
   Моросящий дождик как нельзя лучше соответствовал настроению Костоправа.
   Возница тронул лошадей И тут Костоправ  увидел,  как  вдоль  аллеи  прямо
навстречу несется нечто сверкающее. В тот момент, когда он повернул  голову,
ослепительный огненно-розовый шар размером с кулак  влетел  в  левую  дверцу
кареты и взорвался. Вслед за ним взорвался другой, попав  в  переднюю  часть
кареты и рассыпавшись искрами. Лошади оборвали  поводья  и  ускакали  прочь.
Третий шар угодил  в  заднее  колесо.  Карета  сильно  накренилась,  готовая
опрокинуться. Костоправ спрыгнул. И это остановило падение кареты.
   Когда он приземлился, она резко качнулась обратно.
   Костоправ распахнул дверь кареты.  Душелов  и  Радиша  были  в  обмороке.
Ошеломленный принц сознания не потерял. Наверху что-то кричал кучер.
   Костоправ устремился в заднюю часть дымящейся кареты - и  уткнулся  прямо
во что-то, что было похоже на узел тряпья. Он воткнул в него копье,  которое
все еще держал в руках.
   Раздался душераздирающий вой. У Костоправа кровь застыла в жилах.
   С Ревуном было еще трое. Они  набросились  на  Костоправа.  Из  кареты  с
трудом выбрался принц со своей игрушечной сабелькой. Он ударил по одному  из
нападавших сзади.
   Ревун орал, бешено размахивая руками.
   Костоправ еще раз ковырнул  его  копьем.  На  улице  поднялся  переполох.
Костоправа прижали к стенке кареты.  Он  чувствовал:  вот  сейчас  сломаются
ребра. Звуки  вокруг  напоминали  эхо  в  горах.  Последнее,  что  он  успел
подумать: неужели снова? Он и  так  только-только  оправился  от  серьезного
ранения.

***

   Когда Костоправ пришел в себя, вокруг в панике,  словно  мыши,  суетились
люди. Радиша на коленях стояла возле брата. Собралась  толпа,  они  оттащили
тела нападавших в сторону. Двое из них, похоже, умерли, третий был  серьезно
ранен. Костоправ встал на колени, ощупал ребра. Было больно, но кости  вроде
целы. Он отделался ушибами. Протолкнувшись к Радише, спросил ее:
   - Ну как он?
   - По-моему, просто потерял сознание. Ран я не вижу. -  Она  взглянула  на
него. На улице слышались крики. Подоспела запоздалая помощь.
   Костоправ заглянул в карету.
   Душелов исчезла.
   И Ревун тоже.
   - Он забрал ее?
   Радиша подняла глаза - они тут же сделались круглыми от удивления. -  Вы?
А я-то думала, кого вы мне напоминаете...
   Так! Чары сняты. Он обрел прежний облик.
   - Где она?
   - То, что напало на нас...
   - Это был колдун. Ревун. Такой же могучий и  отвратительный,  как  и  все
Хозяева Теней. Сейчас он заодно с ними. Это он забрал ее?
   - Думаю, да.
   - Черт бы его побрал! - Он ухватился за копье, чтобы удержаться на ногах.
   - Послушайте, вы! Ну что вы вылупились? Отправляйтесь домой. Торчите тут,
только мешаетесь. Минутку! Кто-нибудь видел, как все произошло?
   Нашлось несколько очевидцев. Он требовательно обратился к ним.
   - Это.., то, что улетело - куда, в какую сторону?
   Свидетели указали направление.
   Используя копье вместо костыля - и ребра побиты, и колено распухло, -  он
захромал вдоль аллеи.
   Но она была пуста. Ревуна и след  простыл,  а  вместе  с  ним  исчезла  и
Душелов. Возвращаясь назад, он вдруг понял, что все это для него значит.  Он
наконец обрел свободу. По крайней мере на какое-то время.
   Прабриндрах Драх уже сидел. Зеваки, до которых дошло, что  на  их  принца
было совершено нападение, бесновались, оглашая воздух проклятиями.
   - Утихомирьтесь! Да утихните вы! - рявкнул Костоправ. -  Сказано  было  -
расходитесь по домам. Это приказ.
   Теперь его узнали. Раздался чей-то голос:
   - Это же Освободитель! - Прозвище закрепилось за ним в те времена,  когда
он во главе Отряда защищал Таглиос.
   Некоторые ушли. Но кое-кто остался - отступив в сторону.
   Крики спешивших на подмогу слышались все ближе.
   Прабриндрах Драх с удивлением смотрел на Костоправа. Тот  протянул  руку,
чтобы помочь подняться. Встав на ноги, принц шепнул Костоправу:
   - А что, перемена облика - часть вашей великой стратегии?
   - Позже.
   Должно быть, принц решил, что он все это  время  специально  маскировался
под Рама.
   - Вы можете идти? Давайте-ка покинем это место,  не  то  нас  ждут  новые
неприятности.
   Прибыла помощь в лице нескольких человек  из  дворцовой  стражи.  Видимо,
кто-то сообразил наконец послать за нею.
   - Госпожу похитили? - спросил принц и озадаченно пробормотал: - Наверное,
это и послужило причиной всей этой заварухи, иначе бы мы все просто погибли.
   - Это лишь моя догадка. Но их ждет сюрприз. Пойдемте. - Они  двинулись  в
окружении стражников. -  А  где  был  ваш  любимчик-колдун,  когда  все  это
происходило? - спросил Костоправ. - А при чем тут он? -  потребовала  ответа
Радиша.
   - Дело в том, что эта маленькая кучка дерьма уже некоторое время работает
на Хозяев Теней. Порасспросите его.
   Принц ответил:
   - Я сам бы этого хотел. Но на него напал демон и чуть было  не  прикончил
его. Копченый в коме. И вряд ли очнется.
   Костоправ бросил на принца взгляд:
   - Надо, чтобы раненный в аллее пришел в себя. Он может поведать нам много
интересного.
   Но этого не случилось. Раненый умер в тот момент, когда за ним  никто  не
смотрел.
   Костоправа удивляло  собственное  поведение.  Может,  сказывались  долгие
месяцы беспомощности. А может, он взял на себя бразды правления потому,  что
в нем появилась уверенность - скоро он сам станет хозяином своей судьбы.
   Наверное, принц прав.  Целью  нападения  была  Госпожа.  Значит,  Хозяева
потеряли ее след и приняли за нее Душелова. Он мрачно усмехнулся. Вот  будет
сюрприз, когда они поймут, какого тигра поймали.
   Интересно, как долго Душелов будет играть с ними в кошки-мышки?  Хотелось
бы - подольше.
   Ни на что не рассчитывай. И поспеши.
   И видит Бог, пока ему дарован этот шанс, он его использует до конца.

***

   Костоправ закончил свой рассказ. Принц  с  сестрой  выглядели  совершенно
потрясенными. Первой пришла в себя Радиша. Она была покрепче.
   -  Как-то  Копченый  загадочно  предупредил  нас,  что  существуют  вещи,
находящиеся за пределами видимого. А именно  то,  что  в  этой  игре  больше
игроков, чем мы предполагаем.
   Глаза присутствующих были обращены на колдуна,  который  по-прежнему  был
без сознания.
   Костоправ заметил:
   - Принц, вы  неплохо  использовали  сегодня  свой  кинжал.  Как  думаете,
сумеете пустить его в дело еще раз? Если этот гад будет напрашиваться?
   - Мне это доставит  огромное  удовольствие.  После  всего  того,  что  он
наворотил, мне будет трудно удержаться и не заколоть его  до  того,  как  он
выложит нам все.
   - Он не такой уж конченый тип.  Он  действовал  из  лучших  побуждений  и
угодил в ловушку. Его беда в том, что, если ему втемяшится что в голову,  он
ни за что не признает себя неправым, даже если доказательства его  неправоты
налицо. Он решил, например, что мы - злодеи и от нас одни лишь неприятности,
и ни за что не хотел изменить своего мнения. И может быть, уже  не  изменит.
Если вы казните его, он будет думать, что умирает смертью героя,  принявшего
муку за спасение Таглиоса. Думаю, что смогу привести его в чувство; когда он
очнется, вы должны быть рядом. Это на тот случай, если он вздумает сыграть с
нами какую-нибудь шутку. Колдун, даже обессиленный, смертельно опасен,  если
он одержим.
   Костоправу потребовался час, чтобы вытащить  колдуна  из  его  сумерек  и
вытряхнуть из него всю историю.
   Позже принц спросил его:
   - Что же делать? Он клянется, что раскаивается. Но он  во  власти  Хозяев
Теней, и нам с этим справиться не под силу. Я не хочу его убивать,  но  ведь
он колдун. Мы не можем держать его все время взаперти.
   - В моих силах снова ввести его в забытье. Правда, вам придется кормить и
пеленать его, как грудного младенца.
   - А он поправится?
   - Тело его залатаем. А вот душа не в моей компетенции.
   - Тогда сделайте что можете. Когда будет время, мы займемся им.
   И Костоправ снова отправил Копченого в мир грез.

Глава 56

   Слуги Длиннотени все никак не могли меня отыскать. Казалось,  он  уже  не
способен бороться со мной. От летучих мышей толку было мало. В сущности,  та
часть мира, по которой мой отряд тайком крался ночью, была для них закрыта.
   Я  велела  остановиться  в  миле  от  места,  где,  по   сведениям   моих
разведчиков, лагерем расположился Тенекрут. За короткое время мы  преодолели
огромное расстояние. И нуждались в отдыхе.
   Нарайян устроился рядом. Теребя свой румель, он прошептал:
   - Госпожа, я в  растерянности.  Наиболее  сознательная  часть  моего  "я"
глубоко уверена, что наша богиня желает, чтобы я это сделал, что  это  будет
величайшим из деяний, совершенных мной во славу ее.
   - Но?
   - Я боюсь.
   - Как будто это что-то постыдное.
   - До сих пор я никогда не испытывал страха.
   - Но ведь и жертва будет не обычной. Да и ставки  сейчас  повыше  тех,  к
которым вы привыкли.
   - Знаю. Это-то и заставляет  меня  сомневаться  в  своих  способностях  -
достоин ли я миссии, возлагаемой на меня... И даже в нашей богине.
   Вот в этом ему особенно неудобно признаваться.
   - Она величайшая Обманница, Госпожа. И порой она веселится от  того,  что
ей удается обвести вокруг пальца ее же собственных  приверженцев.  Я  сознаю
высокое предназначение и важность предстоящего деяния, однако даже я -  а  я
никогда не был жрецом - заметил, что предзнаменования отнюдь не сулят удачу.
   - Ой ли? - Лично я не заметила никаких предзнаменований, ни  хороших,  ни
плохих.
   - Вороны, Госпожа. Сегодня их не видно. Я этого  не  заметила.  До  такой
степени, значит, привыкла к их постоянному присутствию. Просто была  уверена
в том, что они всегда рядом. Но Нарайян был  прав.  Ворон  действительно  не
было.
   За их  исчезновением  скрывалась  какая-то  причина.  И  похоже,  важная.
Невозможно представить, чтобы их господин или госпожа выпустили меня  из-под
наблюдения хотя бы на минуту. Исчезновение ворон не  было  моих  рук  делом.
Сомневалась я и в том, что их убрал Длиннотень.
   - Я не заметила их отсутствия,  Нарайян.  Любопытно.  Думаю,  это  лучшее
знамение за последнее время.
   Насупившись, он посмотрел на меня.
   - Не беспокойся, друг мой. Ты ведь живая легенда. Почти святой. И отлично
справишься со своей задачей.
   Я переключилась с диалекта на таглианский:
   - Нож, Лебедь, вы готовы?
   - Веди нас за собой, о любовь моя, - сказал Лебедь. - И я  последую  хоть
на край света. - Когда он нервничал, он ударялся во флирт.
   Я осмотрела команду: Нож, Лебедь,  Рам,  Нарайян  и  двое,  так  сказать,
рукодержатели.  Всего  семеро.  Как  заметил  Лебедь,  минимальное  число  в
розыскной группе. Необыкновенно пестрая компания. Причем каждый считал  себя
хорошим человеком, а всех остальных, за  исключением  разве  что  Лебедя,  -
отъявленными злодеями.
   - Тогда пошли.
   Пока я не, слишком расфилософствовалась. Нам не нужно  было  обговаривать
детали: все уже отрепетировано. По пути болтать было запрещено  -  чтобы  не
спугнуть Тенекрута.

***

   Лагерь выглядел неряшливо. Полная анархия.  Если  бы  не  Тенекрут,  моей
небольшой группы хватило бы разгромить этих горе-вояк в пух и прах. А те это
понимали и сами напрашивались на неприятности.
   Мы прошли всего в ярде  от  дозорных,  которые  сидели  лицом  к  огню  и
переругивались. Язык их был похож на таглианский, и  когда  они  не  слишком
горячились, можно было понять, о чем речь.
   Они и вправду были деморализованы, потому что с завистью говорили о  тех,
кто уже дезертировал. Было похоже, что  дезертиров  много  и  оставшиеся  не
прочь оказаться на их месте.
   У Нарайяна  была  своя  задача.  Он  шел  отдельно,  не  доверяя  никому.
Крадучись, он спустился в ложбину, где мы его ждали. Еле слышным шепотом  он
сообщил:
   -  Там,  слева,  есть  огороженная  площадка,  где  они  держат   пленных
таглианцев. Их несколько сотен.
   Я задумалась. Можно ли их  как-нибудь  использовать?  Например,  устроить
отвлекающий маневр. Но особой нужды не было.
   - Ты говорил с ними?
   - Нет. Они могли бы нас выдать.
   - Верно. Нам не следует отвлекаться. Нарайян отправился вперед. Он  нашел
для нас другое потайное место. Я уже чувствовала близость Тенекрута.
   - Вот там.
   - В большом шатре? - спросил Нарайян.
   - Думаю, да.
   Мы приблизились. Я сразу поняла, что при нем нет  телохранителей.  Может,
уверен, что никто не защитит его лучше его самого. А может,  просто  потому,
что не хотел спать в чьем-либо присутствии.
   Мы вошли в абсолютную  тень  в  десяти  футах  от  шатра.  Вдалеке  горел
одинокий костерок. Больше источников света не было. Я вытащила из ножен меч.
   - Нож, Лебедь, Рам, прикроете нас в случае чего.
   Черт. В случае чего  от  нас  останется  только  мокрое  место.  Все  это
прекрасно знали.
   - Госпожа! - запротестовал Рам, угрожающе повысив голос.
   - Стой там, где стоишь. Рам. И не спорь со мной.
   До этого мы с ним уже успели поссориться. Он был чертовски упрям. Я пошла
вперед. Со мной бесшумно двинулись Нарайян и двое помощников. Страх  охватил
нас.
   Я остановилась в двух футах от шатра  и  легко,  словно  масло,  рассекла
ткань мечом. Помощник Нарайяна раздвинул края образовавшейся прорехи,  чтобы
проскользнуть внутрь. Он вошел вслед за Нарайяном, следующей была я, замыкал
второй помощник.
   Внутри было темно. Нарайян дал рукой знак не торопиться. В  терпении  ему
не откажешь. Куда терпеливее меня, будь я на его месте. Меня торопила  луна,
которая вот-вот должна была появиться на небосклоне  и  рассеять  тьму.  Еще
когда  мы  приближались  к  шатру,  небо  уже  подернулось  слабым  сиянием,
предвещавшим восход ночного светила.
   Нарайян пошел. Он и его помощники двигались медленно, уверенно и в то  же
время осторожно. Казалось, они вовсе не дышат.
   Мне пришлось пустить в ход всю свою интуицию, чтобы  не  споткнуться  оба
что-нибудь.
   Я чувствовала присутствие Хозяина Теней, но  никак  не  могла  точно  его
вычислить.
   А Нарайян, похоже, знал направление.
   Впереди должна была быть загородка. Свет от костра сюда не попадал. А как
бы он сейчас был кстати.
   Свет появился совершенно неожиданно. Всего лучик, но его было достаточно,
чтобы нам открылась ужасная истина.
   Слева от нас в позе лотоса сидел Тенекрут и наблюдал за  нами;  лицо  его
казалось мрачной звериной маской.
   - Добро пожаловать, - приветствовал он  нас  змеиным  шепотом,  настолько
тихим, что едва можно было различить слова. - Я уже заждался.
   Значит, мне не удалось одурачить Тени.
   Он словно угадал мои мысли:
   - Не Тени, Доротея Сеньжак. Просто мне известен ваш образ мыслей. И скоро
я вытряхну всю информацию, которая  таится  в  вашей  голове.  Самонадеянная
сука! И ты надеялась одолеть меня с помощью  трех  невооруженных  людишек  и
одного меча?
   Я молчала. Говорить было нечего. Нарайян двинулся с  места.  Я  незаметно
подала ему знак - знак Душил.  Он  замер.  Если  Тенекрут  уверен,  что  мои
помощники безоружны, то у нас еще есть шанс.
   Я заговорила:
   - Если тебе кажется, что ты знаешь меня, ты глубоко заблуждаешься.
   Был бы он поближе. В пределах  досягаемости  Нарайяна.  Мать  Тьмы,  Мать
Кина, услышь меня.
   Это я, твоя дочь, взываю к тебе. Помоги мне,  мама.  Он  не  сдвинулся  с
места. Он ударил по мне чем-то невидимым, отчего я отпрянула назад на десять
футов и застонала от боли.
   Выдержка Нарайяна и его помощников удивляла  меня.  Они  не  кинулись  на
Тенекрута, но и не рванули ко мне, потому что это могло бы  отдалить  их  от
жертвы. Они лишь чуть-чуть продвинулись вперед, и теперь их  рекогносцировка
была стратегически более выгодной и давала большую свободу.
   Тенекрут медленно поднялся. Вид у него был больной. Он скользнул рукой по
костылю под мышкой:
   - Да. Я покалечен. И у меня нет надежды  на  излечение,  потому  что  мой
единственный союзник отказывается помочь мне.  Хотя  он  знает,  что  горько
пожалеет об этом. Когда я, по его мнению, отслужу  свое.  И  за  все  это  я
должен благодарить вас. - Он простер ко мне руку, и почти невидимые  цепочки
синего пламени змейками пронеслись от его растопыренных пальцев.  Он  сделал
движение, будто хотел притянуть меня. Змейки поволокли меня вперед, к  нему.
Ужасная боль. Я изо всех сил держалась,  чтобы  не  заорать.  Ему  хотелось,
чтобы я закричала и разбудила своим криком весь лагерь,  тогда  он  имел  бы
возможность продемонстрировать своим людям, что, несмотря на них,  ротозеев,
ему удалось поймать меня. Захотелось сразиться в кошки-мышки.
   Вдруг стена за его спиной подалась внутрь. Два ножа распороли ткань шатра
- и к нам влетел Рам.  Тенекрут  оглянулся.  Рам  врезался  в  него,  отчего
Тенекрут, спотыкаясь, отлетел к Нарайяну.
   Нарайян и его помощники были стремительны, как мангусты. Румель  Нарайяна
обвил  шею  Тенекрута  мгновенно.  И  прежде  чем  тот  потерял  способность
двигаться, помощники Нарайяна развели руки колдуна в разные стороны.
   Пурпурная змейка огня метнулась от меня  к  одному  из  тех,  кто  держал
Тенекруту руки. Глаза юноши широко распахнулись; подавив  крик,  он  пытался
удержать руку Тенекрута, но его хватка ослабла.
   А тот тем временем метнул огонь в Нарайяна. У Нарайяна глаза  полезли  на
лоб. Он не  смог  удержать  румель.  Следующей  целью  был  второй  помощник
Нарайяна.
   Рам напал на Тенекрута сзади и, схватив его за шею и задницу, поднял  над
головой.  Тенекрут  метнул  и  в  него  цепь  пламени.  Но  тот  словно   не
почувствовал боли. Припав на одно колено, он шмякнул Тенекрута со всего маху
о другое.
   Я услышала хруст ломающихся костей. И если бы не Нарайян с  его  румелем,
всю округу огласил бы  душераздирающий  вопль  Тенекрута.  Нарайян  на  лету
накинул петлю на шею колдуна., когда Рам опускал его  вниз.  Упав  вместе  с
Тенекрутом, он затянул петлю потуже, не дав крику вырваться.
   И Рам, и Нарайян оба ухватились за конец румеля. Тут в шатер вошел Нож  и
эдак небрежно воткнул нож в сердце Тенекрута.
   - Я знаю, вы тут все специалисты в своей области, однако лучше  не  будем
рисковать.
   Такого, как Тенекрут, убить не так-то легко. Нож был прав. При нескольких
ножевых ранах, удушенный и со сломанным  позвоночником,  Тенекрут  продолжал
бороться. И Рам, и Нарайян, и  оба  помощника  изо  всех  сил  тянули  концы
румеля. Поднявшись, я стала помогать Ножу колоть и резать.
   Лебедь стоял у входа в шатер и тупо смотрел  на  происходящее.  Бедолага.
Война и насилие - не для него.
   Прежде чем Тенекрут перестал  сопротивляться,  мы  порубили  его  как  на
жаркое. Залитые кровью с головы до пят, мы стояли  вокруг  останков.  Слышно
было лишь тяжелое дыхание. Все еще сомневались  в  том,  что  дело  кончено.
Нарайян, который шутил редко, прервал молчание.
   - Ну что, Госпожа, теперь меня можно причислить к рангу святых Душил?
   - Трижды тридцать  раз.  Ты  заслужил  бессмертие.  Аминь.  Но  нам  пора
смываться. Каждый прихватывает по куску мяса.
   Лебедь издал хриплый вопрошающий возглас.
   - Надо сжечь тело и разбросать пепел. Вот тогда мы сможем быть  абсолютно
уверены. Потому что даже из этой каши Длиннотень может  сотворить  Тенекрута
заново.
   Лебедя вырвало. К тому же его  мучило  сознание  того,  что  он  не  внес
никакой лепты.
   Я подхватила голову Тенекрута. Проходя мимо Лебедя,  подмигнула  и  сжала
его руку. Это должно было снять гнетущее чувство вины и стыда.
   Поднялась луна.  Скоро  полнолуние.  Уже  сейчас  она  казалась  огромным
оранжевым чудищем, торчащим над горизонтом. Я подала знак поторапливаться.
   Мы прошли полпути  к  внешней  границе  лагеря,  как  вдруг  тишину  ночи
прорезал ужасающий рев. На поверхность луны набежала тень.  Еще  один  вопль
огласил ночь. В нем была слышна смертная агония.
   Рам толкнул меня:
   - Надо бежать. Госпожа. Надо бежать.
   Вокруг нас, встревоженные шумом, поднимались воины Хозяев Теней.

Глава 57

   Костоправ шел по ночному городу. Минуло всего четыре часа,  а  уже  всему
Таглиосу было известно, что на их принца  было  совершено  покушение.  Город
охватило негодование.
   И все уже знали, что Освободитель жив и только притворялся мертвым, чтобы
ввести врагов в заблуждение и  тем  самым  заставить  их  совершить  роковую
ошибку. Военный штаб осаждали  толпы  добровольцев,  готовых  отправиться  в
Страну Теней и не оставить в ней камня на камне.
   Это пройдет. С этой толпой плохо обученных и невооруженных энтузиастов он
далеко не уйдет.  Но  тем  не  менее  он  велел  им  собраться  у  крепости,
строительство которой было начато Госпожой.
   Прежде чем они доберутся до Гойи, большинство остынет. Как бы ни были они
сейчас  разъярены  и  обуреваемы  жаждой  мести,  они   не   обладали   теми
возможностями, которые позволили бы им начать военную кампанию против Хозяев
Теней. Но Костоправ понимал, что сейчас  они  не  слышат  голоса  разума,  и
сказал то, что им хотелось услышать, а затем отошел в сторону.
   С ним был Прабриндрах. Принц и сам был разгневан, но ему по крайней  мере
гнев не застилал глаза. Тем временем  Костоправ  разыскал  лошадей,  которые
были запряжены в карету. Пока лошадей  готовили,  он  носился  по  казармам,
добывая обмундирование и  продовольствие.  Никто  ни  о  чем  не  спрашивал.
Добровольцы глазели на него как на привидение.
   Он извлек из потайного места лук и колчан  с  черными  стрелами.  Душелов
привезла их из Дежагора вместе с доспехами.
   - Мне подарили их давным-давно, еще когда  я  был  простым  лекарем.  Они
сослужили мне хорошую службу, и я хотел приберечь  их  для  особого  случая.
Похоже, он настал.
   Через час оба покинули город. Принц продолжал сомневаться, стоило ли  ему
ехать. Он убедил свою сестрицу не отговаривать его. Выслушав его,  Костоправ
заметил:
   - Если хотите, еще не поздно  повернуть  назад.  Потом  у  нас  не  будет
времени на сомнения. Но прежде чем вы сделаете это,  скажите,  куда  Госпожа
отправила своих лучников?
   - Каких лучников?
   - Тех, что расстреляли жрецов. Я ее знаю. Она бы их при себе не оставила.
Наверняка отослала их куда подальше.
   - В Ведна-Бота.
   - Тогда нам - или мне, если вы возвращаетесь, - следует ехать туда.
   - Я с вами.

Глава 58

   Мы никак не могли выбраться из лагеря Тенекрута. Настоящая западня. Я  не
знала? что делать.
   - Станьте Киной.  -  Огромный,  мягкий,  медлительный  Рам,  оказывается,
соображал куда быстрей меня.
   Мне необходимо было создать все ту же иллюзию, хотя и посложнее ведьминых
огоньков. Потребовалась минута, чтобы мы  оба  преобразились.  Тем  временем
тенеземцы подступили  ближе,  хотя  в  них  явно  не  чувствовалось  задора,
свойственного людям, поймавшим кого-то врасплох.
   Я подняла высоко над собой голову Тенекрута. Они  узнали  ее.  Проговорив
заклинание, чтобы голос звучал громче, я объявила:
   - Тенекрут мертв. На вас я зла не держу.  Но,  если  настаиваете,  можете
присоединиться к нему. Тут Лебедя осенило. Он заорал как оглашенный:
   - На колени, свиньи! На колени перед своей Госпожой!
   Они смотрели на него - он был выше всех чуть ли  не  на  фут,  белый  как
снег, с гривой золотистых волос. Настоящий  демон  в  человеческом  обличье.
Затем  перевели  взгляд  на  Ножа,  обладавшего  тоже  весьма   экзотической
внешностью. Потом на меня и на голову Тенекрута в моих руках.
   Рам приказал:
   - На колени перед Дщерью Ночи! - Он стоял так близко, что я  чувствовала,
как он дрожит. Он был до смерти перепуган.
   - Среди нас Дитя Кины. Молите о пощаде. Лебедь схватил ближайшего и силой
заставил опуститься на колени.
   До сих пор не понимаю, как это получилось. Но наш фокус удался.  Один  за
другим они падали на колени, бормоча при этом какую-то общеизвестную молитву
и повторяя мантры вроде тех, какие  произносят  во  время  обрядов  Гунни  и
Шадара. Мантры отличались только первыми строками:  "Смилуйся,  Кина".  И  -
"Благословенна будь твоя дочь, преданно любящая тебя". Или - "Приди ко  мне,
Мать Ночи, пока кровь еще теплится в моем языке".
   - Пойте! - вопил Лебедь. - Пойте, мерзавцы! - Лебедь был в своем  амплуа,
носился среди них, заставляя медлительных падать на  колени,  а  молчащих  -
молиться. В его действиях начисто отсутствовали логика и здравый смысл.  Ибо
человек, находящийся в здравом уме, вряд ли посмел бы  противостоять  врагу,
численность которого превосходила в тысячу раз. Они бы нас порвали в клочья.
Но мысль о такой возможности даже не пришла им в голову.
   - Какие же мы все придурки, - с удивлением заметил Нож.  -  Но  вам  надо
продолжать, иначе они очухаются.
   - Достаньте мне воды. Как можно больше. Держа  высоко  над  собой  голову
Тенекрута, я крикнула, чтобы они замолчали.
   - Дьявола нет! Хозяин Теней  повержен,  и  вы  свободны.  Милость  богини
снизошла на вас. Она посылает вам свое благословение, хотя вы, а также  ваши
отцы, деды и прадеды и отворачивали свои лица от нее, отвергали  и  поносили
ее бранью. Но вашим сердцам открылась истина. Она благословляет вас.
   Еще одно усилие, и моя голова вспыхнула огНем. - Она дарует вам  свободу,
но каждый дар должен быть принят с благодарностью. Нож принес флягу с водой.
   - И бокал, - прошептала я. - Воду пока уберите.
   Тем временем я продолжала нагнетать истерию. Это было не так трудно,  как
внимать голосу разума. Жители Страны Теней были морально истощены,  запуганы
и ненавидели Хозяев Теней. Нарайян подвывал мне. Нож принес кубок  из  шатра
Тенекрута. Я приготовила зелье. Заклинание было сложным, но и на сей раз мои
усилия неожиданно увенчались успехом.
   Я знала, что в бокале вода. И на вкус - когда я сделала глоток - это была
вода.
   - Пью кровь своего врага. - Когда Нарайян и его помощники стали мазать ею
лбы жителей Страны Теней, те воспринимали эту воду как кровь. Кроме того,  я
сделала так, чтобы "кровавые" пятна стали несмываемыми.  Теперь  эти  ребята
будут ходить перепачканные кровью всю жизнь.
   Но они и с этим смирились. Большинство. Остальные дали деру - домой.
   После того как было заклеймено несколько сотен человек, я велела  подойти
командирам вражеского войска. Несколько десятков повиновались, а большинство
разбежались. Их сословие было более послушно  Хозяевам  Теней,  чем  простые
рядовые.
   - У свободы, как и у всего  остального,  есть  своя  цена,  -  сказала  я
командирам. - Вы теперь мои. В долгу перед  Киной.  Она  требует,  чтобы  вы
исполнили свой долг. Какой именно, они не спросили.  Наверное,  жалели,  что
остались.
   - Продолжайте осаждать Дежагор. Но не сражайтесь с теми, кто оказался там
в ловушке. Если они будут пытаться  бежать,  берите  их  в  плен,  всех,  за
исключением наров. Эти люди - враги богини.
   В конце концов, насколько я знала, именно это они  и  делали.  Наводнение
нанесло огромный ущерб продовольственным запасам города. Могаба, распределяя
продукты, обделял ими коренное  население  города.  Свирепствовали  болезни.
Горожане уже не раз поднимали бунт.  Тогда  Могаба  сбросил  сотни  людей  с
городской стены в воду. И теперь озеро было наводнено трупами.
   Из-за своих драконовских методов Могаба терял авторитет. Его воины  стали
дезертировать.
   Потому-то в лагере Тенекрута и оказалось столько пленных.
   За все это время со стороны их отгороженной  площадки  не  доносилось  ни
звука. Может, пленные не знали  о  происходящем?  Боялись  привлечь  к  себе
внимание? Я отправила Ножа, чтобы он их выпустил и сообщил, где можно  найти
Махера.
   Если бы не тенеземцы, я бы отнеслась к повороту  событий  как  к  чему-то
нереальному.
   Они не сказали ни слова. На рассвете все отправились  в  холмы,  на  свои
позиции.
   Рядом возник Нарайян, на лице его сияла широченная ухмылка:
   - У вас еще есть сомнения. Госпожа?
   - Сомнения? Относительно чего?
   - Относительно Кины. В том, что она поддерживает нас.
   - Да, кто-то поддерживает нас, это точно. Я не видела ничего подобного  с
тех пор, как мой муж... Я бы не поверила этому, не будь я сама очевидицей.
   - Они уже целое поколение живут под гнетом Хозяев Теней. И им никогда  не
позволялось делать что-либо, кроме того, что велено. За любое  ослушание  их
подвергали страшным наказаниям.
   Так-то оно так. Но вполне возможно, что и Кина имела  какое-то  отношение
ко всему. Я не собиралась смотреть в зубы дареному коню.
   Большая  часть  пленных  исчезла.  С   некоторыми   оставшимися   я   уже
побеседовала.
   - Теперь позови Зиндху и Мургена, - приказала я Нарайяну.
   Они явились. Зиндху был таким же, как  всегда,  -  огромным,  надежным  и
немногословным. Он сообщил о своих наблюдениях. По его словам, у  нас  здесь
есть друзья, готовые остаться и служить своей богине. Он также сказал мне  о
Могабе:
   - Он из тех упрямцев, которые держатся до последнего. Ему плевать, что  в
Дежагоре свирепствуют голод и болезни и город превратился в сущий ад.
   - Могаба хочет, чтобы его имя вошло в Летописи, - высказался Мурген. - Он
ведет себя как Костоправ в те времена, когда Отряду приходилось туго.
   Мургену  было  около  тридцати.  Он  напомнил  мне  Костоправа.  Высокий,
худощавый,  с  выражением  постоянной  печали  на  лице.  Когда-то  он   был
знаменосцем Отряда и помогал Костоправу вести  Летописи.  При  благоприятном
стечении обстоятельств лет двадцать назад он вполне мог стать Капитаном.
   - Почему ты дезертировал? - Каковы бы  ни  были  отношения  между  ним  и
Костоправом, трусость не была в характере Мургена.
   - Я не дезертировал. Одноглазый и Гоблин отправили меня  на  поиски  вас.
Надеялись, что я прорвусь. Но ошиблись. И сами не смогли мне помочь.
   Одноглазый и Гоблин были старыми и не очень могучими чародеями, постоянно
враждующими между собой. Не считая Мургена, они единственные  члены  Черного
Отряда, уцелевшие с тех времен, когда Отряд пришел с  севера,  последние  из
тех, кто выбрал Костоправа Капитаном, а меня - Лейтенантом.
   Мы поговорили. По его словам, люди, которых мы приняли в Отряд по  дороге
на юг, не любили Могабу.
   - Он пытается втянуть Отряд в крестовый: поход. Для него  мы  не  военное
братство  отверженных,  а  компания  воинствующих   религиозных   фанатиков.
Вмешался Зиндху:
   - Они поклоняются  богине.  Госпожа.  Они  люди  с  умом.  Но  еретики  и
заговорщики. А это опаснее атеизма.
   А этот с какой стати стал мне подыгрывать?
   Сколько я с ними ни беседовала, мне трудно было понять, куда они  клонят.
Ни один безбожник не в состоянии разобраться  в  тонкостях  вероисповедания.
Довольно трудно представить, что они действительно мерили  в  чушь,  которую
считали своей верой, В таких ситуациях мне всегда кажется, что  меня  просто
разыгрывают.
   Эти двое наговорили столько, что переварить все это было не так просто. Я
честно старалась. Но наступило утро, и - неважно, спала я ночью  или  нет  -
пора было начаться тошноте.
   И она подкатила к горлу.

Глава 59

   Невидимые соглядатаи Длиннотени сообщили о приближении Ревуна задолго  до
того, как тот появился.  Длиннотень  отправился  к  месту,  где  они  обычно
встречались, и  стал  его  поджидать.  Ждал-ждал  и  в  конце  концов  начал
беспокоиться.  Неужели  этот  маленький  Мешок  тряпья  в  последнюю  минуту
предал?
   Если верить Теням - нет. Нет. Вот он. Он вот-вот будет здесь.
   Он двигался медленно. Никогда в жизни он не испытывал такой  боли,  таких
бесконечных мучений. Боль затуманивала  сознание.  Его  поддерживали  только
воля и  колдовская  сила.  Он  знал  лишь  одно  -  надо  двигаться,  нельзя
поддаваться боли. Он выл, пока не сорвал горло, пока не устал от  своего  же
собственного воя. А яд растекался по его  старому  телу,  пожирая  заживо  и
усиливая боль.
   С ним было кончено. Спасти его мог только тот, кто поразил.
   Над горизонтом засверкали кристаллические верхушки башен Вершины.

***

   По сообщениям Теней,  Ревун  был  всего  в  нескольких  лье  и  едва  мог
двигаться. С ним была женщина, больше никого.
   Так, картина прояснялась.  Ревун  попал  в  заваруху.  Сеньжак  оказалась
сильней, чем предполагал Длиннотень. Ну и пусть, лишь бы доставил ее сюда. А
там пусть сам выкарабкивается. Как только  женщина  окажется  в  его  руках.
Ревун ему будет не нужен. Вполне достаточно ее знаний.
   Затем  откуда-то  издалека?  явились  Тени  и  радостно  сообщили  свежие
новости. Не дослушав до конца, Длиннотень разразился проклятиями.
   Значит, Тенекрут убит! Приверженцами той  самой  сумасшедшей  богини,  за
которую выдавала себя Сеньжак.
   Неужели на его голову все время будут  сыпаться  одни  дурные  вести?  Ну
почему две радости не могут случиться одновременно? Неужели  радость  всегда
идет рука об руку с бедой?
   Штормгард потерян. Армия Тенекрута испарится, как утренняя роса. И еще до
захода солнца от всей армии империи  останется  в  лучшем  случае  половина.
Теперь потрепанные остатки Черного  Отряда  покинут  город,  а  сумасшедший,
который вел их, будет упорно идти тропой своего безумия.
   Однако теперь у него есть Сеньжак. Ходячая энциклопедия  всех  когда-либо
существовавших в истории интриг и злодеяний. И как  только  она  окажется  у
него в руках, ему будет, что называется,  море  по  колено.  Он  станет  еще
могущественнее, равным ее мужу, когда тот был в самом расцвете славы.  В  ее
сознании спрятаны знания, которые ей самой никогда не понадобятся. Даже в те
минуты, когда она была очень жесткой, ее сердце оставалось мягким. Он-то  не
размазня. Он ничем не погнушается,  чтобы  стать  властелином.  Его  империя
затмит и Десятерых Взятых, и Империю преемников Госпожи. Весь  мир  будет  у
его ног. А он, Длиннотень, будет  его  абсолютным  владыкой.  Теперь,  когда
Ревун искалечен и вот-вот умрет, нет никого, кто мог бы с ним соперничать.
   Мимо пролетела ворона, обычная в общем-то  ворона,  но,  завидев  ее,  он
ощутил какой-то мерзкий привкус во рту. Он забылся в мечтах, а нельзя ни  на
минуту упускать из виду, что кое-кто все-таки мог ему помешать. Где-то  там,
на свободе, разгуливала она.
   Ковер Ревуна, вихляя и качаясь, опускался вниз. Его  спуск  сопровождался
булькающим звуком агонии  Ревуна.  Последние  несколько  десятков  футов  он
просвистел камнем и в конце концов рухнул. Длиннотень выругался...  Ну  вот,
еще одного лишился. Женщина, пребывавшая без сознания,  скатилась  с  ковра.
Она лежала не шевелясь, похрапывая. Ревун катился долго,  потом  замер.  Его
тело били конвульсии. В промежутках между криками он скулил, как собака.
   По спине Длиннотени пробежал холодок. Это  не  Сеньжак  сотворила  с  ним
такое. Невероятной мощи яд подтачивал маленького колдуна изнутри. И  яд  был
слишком сильный, чтобы колдун мог справиться с ним в одиночку.
   Некая страшная сила свободно разгуливала по миру. , Он встал  на  колени.
Положив руки на Ревуна, он попытался уменьшить его  боль.  Затем,  проникнув
внутрь тела колдуна, он стал уничтожать боль и яд. Постепенно они отступили.
Он  продвинулся  глубже.  Их  воздействие  постепенно  ослабело,   и   Ревун
присоединился к Длиннотени. И так, вместе, они боролись с ядом  и  болью  до
тех пор, пока  к  Ревуну  не  вернулась  способность  думать  и  действовать
осознанно. Он выдохнул:
   - Копье! У них Копье! Я не сразу понял. Ее телохранитель дважды  меня  им
ткнул.
   Длиннотень это так ошеломило, что он даже не мог и выругаться.
   Значит, Копье не утеряно! И оно у врагов!
   - Понимают ли они, чем владеют? - проскрипел он. -  Раньше  не  понимали.
Только тот сумасшедший Капитан в Штормгарде знал ему цену. Если им  известна
правда...
   - Не знаю, - визжал Ревун. Его снова забила дрожь. - Пожалуйста,  не  дай
мне умереть.
   Копье!
   Он у них отнял одно оружие, а они  нашли  другое.  Фортуна,  сука,  опять
повернулась к нему задницей.
   - Я не дам тебе умереть, - сказал Длиннотень. Хотя именно этого он  желал
до сих пор. Но раз у них Копье, тогда пусть Ревун ему  еще  послужит.  И  он
крикнул слугам:
   - Внесите его в покои. И поспешите! А ее бросьте в подвал замка. И  пусть
рядом будут Тени.
   Он  выругался.  Потребуется  много  времени,   прежде   чем   он   сможет
воспользоваться ее знаниями. Спасти Ревуна тоже не так просто.
   Яд, пожирающий колдуна изнутри, был самым сильным  в  мире.  Если  верить
легендам, он принадлежал другому миру.
   Он посмотрел на юг, на равнину  сверкающих  камней,  мерцающую  сейчас  в
утреннем свете. В один прекрасный день...
   Копье пришло из давних времен. И оно было песчинкой по сравнению  с  тем,
что таилось там, готовое сослужить службу любому,  у  кого  хватит  смелости
завладеть этой силой.
   Когда-нибудь.

Глава 60

   Я потратила шесть дней, чтобы составить план  взятия  Дежагора.  От  трех
огромных армий Тенекрута осталось меньше шестисот  воинов.  Половина  их  по
разным причинам была деморализована. Я расставила  их  по  берегу  озера.  А
между ними - своих людей. Затем отправила Мургена  назад,  в  город.  Он  не
хотел туда возвращаться. И я его прекрасно понимала, потому что  Могаба  мог
расправиться с ним. Однако кто-то должен был идти к тем, кто остался жив,  и
оповестить о том, что они могут покинуть город. Ему было приказано  сообщить
эту новость всем, кроме сторонников Могабы.
   Среди моего окружения никто не мог понять, зачем я  это  делаю,  а  я  не
вдавалась в объяснения. Им  не  было  нужды  знать  мои  планы.  Их  дело  -
выполнять мои приказы.
   В ту ночь, когда уехал  Мурген,  несколько  десятков  таглианских  воинов
сбежало из города. Новости, сообщенные ими, были печальными.  Могаба  казнил
еще несколько сот жителей и некоторых воинов. Не жаловались только нары.
   Могаба был в курсе, что Мурген вернулся, и, подозревая, что  тот  виделся
со мной, начал за ним охоту.
   Назревал мятеж. Если он начнется, то это будет  впервые  за  всю  историю
Отряда. До сих пор в Летописях не было зафиксировано ни единого случая.
   Нарайян с каждым часом все больше  нервничал  -  его  тревожило  то,  что
Фестиваль перенесен на более поздний срок. Он боялся,  что  я  попытаюсь  от
него уклониться. Приходилось успокаивать его:
   - Еще уйма времени. У нас есть лошади. Мы отправимся, как только  устроим
здесь дела.
   Меня же волновало то, что происходило  на  юге.  Я  приказала  разузнать,
какое впечатление произвела новость о смерти Тенекрута. Пока что  доходившие
до нас сведения были крайне скупы.
   Перед тем как я. Рам и Нарайян отправились на север, ночью  еще  шестьсот
человек  из  войска  Могабы  вплавь  или  на  плотах  покинули  Дежагор.   Я
распорядилась, чтобы их приняли как героев, и пообещала им высокие должности
в новых подразделениях.
   У входа в мой лагерь их приветствовала голова Тенекрута.  В  будущем  она
должна была стать нашим символом взамен пропавшего знамени Отряда.
   Шестьсот  человек  за  одну  ночь.  Вот  Могаба-то  разъярится.  Но   его
верноподданные вряд ли допустят подобное впредь.
   Я собрала своих командиров. Всех, кого смогла.
   - Нож, у меня дела на севере. Нарайян и Рам едут со мной. Мне бы хотелось
получше  знать  ситуацию  на  юге  перед  тем  как  ехать,   но   приходится
довольствоваться  той  информацией,   которая   имеется.   Сомневаюсь,   что
Длиннотень сможет в ближайшем будущем предпринять какие-то шаги.  Сохраняйте
патрули на местах, а сами держитесь. Я приеду не позже чем через две недели.
Или через три, если побываю в Таглиосе, чтобы рассказать о наших успехах. Вы
можете  теперь  реорганизоваться,  ведь  к  нам   присоединились   настоящие
ветераны. Подумайте только, нельзя ли включить  в  наше  войско  тенеземцев,
если они того пожелают. Они могут быть нам полезными.
   Нож кивнул. Немногословный, как всегда.
   Лебедь смотрел на меня глазами, в которых читалось что-то вроде  душевной
симпатии. Я подмигнула ему, как бы намекая, что надежда есть.  Зачем  я  это
сделала? Совершенно глупо было очаровывать  его.  Может,  он  мне  нравился.
По-своему он был симпатичным.  Но  попадать  в  эту  ловушку  опять  мне  не
хотелось.
   Как говорится, дай сердцу волю, попадешь в неволю. Так что лучше  держать
его на замке.
   Едва мы выехали, настроение у Нарайяна заметно поднялось. А вот у меня  -
нет, но с членами его братства у меня были связаны кое-какие планы.
   Тенекрут умер, однако борьба только начиналась. Придется еще сразиться  с
Длиннотенью и Ревуном. И возможно, с войском, которое они  соберут.  И  даже
если на поле битвы мы одержим победу, нельзя забывать о Тенелове и  Вершине.
Если верить слухам, она покрепче моей башни в  Чарах,  и  ее  укрепляют  все
больше и больше.
   Мне вовсе не улыбалось опять встревать в драку. До  сих  пор  мне  везло,
однако Таглиос к подобной схватке не был готов. Спасибо удаче. У  меня  была
возможность организовать мои отряды и обучить их, а  также  найти  способных
командиров. Смогла я и попрактиковаться в магии,  чтобы  вернуть  утраченные
способности.
   Самые неотложные  задачи  были  выполнены,  И  Таглиосу  ничего  пока  не
угрожало. Я обладала  бесспорным  авторитетом,  и  в  ближайшем  будущем  не
предполагалось столкновений с жрецами и Могабой.  При  некоторых  усилиях  я
могла сделать из Душил  проводников  своей  воли.  Этакой  невидимой  рукой,
сеющей смерть везде, где мне могла грозить опасность. Будущее  рисовалось  в
розовом свете. Самой большой занозой оставался Копченый. Но и на него  можно
найти управу.
   В общем, все шло замечательно. Просто прекрасно. Если  бы  не  сны  и  не
тошнота. Они донимали меня все больше и больше. Да еще дражайшая сестрица.
   Надо быть сильной. Госпожа. В конце концов  всегда  побеждает  Воля.  Так
говаривал мой муж, уверенный, что его воле подвластно все.
   И он верил в это, пока я не убила его.

Глава 61

   Костоправ пустил лошадь рысью и направился в расположение гарнизона  чуть
выше Ведна-Бота, у брода Мейна. Брод использовали редко, и то только местные
жители, так как он был открыт всего несколько месяцев  в  году.  Он  слез  с
лошади, передал поводья воину, который стоял, разинув рот, узнав в одном  из
всадников Прабриндраха Драха.
   Принцу, чтобы спешиться,  понадобилась  помощь.  Это  путешествие  верхом
стало для него настоящей пыткой. Костоправ гнал лошадей  почем  зря.  Ему-то
что, для него ездить верхом - дело привычное.
   - Неужели вы и вправду таким образом зарабатываете на жизнь? -  простонал
принц. Несмотря ни на что, ему удалось сохранить  чувство  юмора.  Костоправ
проворчал:
   - Иногда приходится торопиться. Но не всегда так сильно.
   - Я бы лучше стал фермером.
   - Походите вокруг. Разомнитесь.
   - Это лишь усилит боль, от мозолей.
   - Я смажу их. После  того  как  поговорим  с  кем-нибудь,  кто  здесь  за
командира.
   Новость, словно ласточка, облетела  округу.  Из  единственного  каменного
домика вышел офицер, на ходу запахивая одежду. Глаза его сделались круглыми,
и он брякнулся в поклоне перед принцем.
   Прабриндрах рявкнул:
   - Поднимитесь! Мне сейчас не до ваших церемоний.
   Офицер встал, бормоча приветствия.
   - Обо мне забудьте, - пробурчал принц. - Вот он - главный, я  всего  лишь
его спутник. Так что к нему и обращайтесь.
   Офицер повернулся к Костоправу:
   - Польщен честью. Освободитель. Мы считали вас мертвым.
   - Я и сам так думал. Какое-то время. Мы с принцем присоединяемся к вашему
отряду. Пока что мы можем действовать свободно, но очень скоро  за  нами  со
стороны будет следить некая зловещая сила.
   Он был уверен, что наблюдение пока не началось, потому что за  все  время
поездки ему не попалось ни одной вороны.
   - Когда те, кто охотится за нами, появятся  снова,  надо,  чтобы  они  не
смогли отличить нас от ваших воинов, - Так вы скрываетесь?
   - В какой-то степени - да. - Костоправ объяснил ситуацию в целом:  где-то
вдаваясь в подробности, где-то умалчивая, главным же образом, он дал понять,
что их преследует могущественный враг и,  возможно,  судьба  всего  Таглиоса
будет зависеть от того, насколько им удастся сохранить свое инкогнито,  пока
они не присоединятся в Дежагоре к Госпоже.
   - Первое, что вам следует сделать, - сказал он  офицеру,  -  это  принять
меры к тому, чтобы никто из ваших людей не разговаривал с посторонними. Наше
присутствие должно стать запретной темой. У врагов  повсюду  уши.  И  глаза,
которые не обязательно принадлежат человеку. Бродячая  собака,  птица,  тень
могут передавать информацию. Это необходимо понять всем. О нас -  ни  слова.
Мы, со своей стороны, изменим имена и станем рядовыми воинами.
   - Я не совсем понимаю вас.
   - Сомневаюсь, что это можно объяснить. Пусть доказательством того, что  я
вам только что сказал, послужит само наше появление  здесь.  Я  вернулся,  я
вырвался из плена и хочу присоединиться к основной части войска. Один я  это
сделать не могу, даже если изменю свой внешний  вид.  Есть  ли  среди  ваших
людей те, кто умеет ездить верхом?
   - Несколько человек. - Офицер был озадачен.
   -  Этих  лошадей  необходимо  отогнать  к   новой   крепости.   Было   бы
замечательно, если бы это удалось сделать до того, как начнется  охота.  Они
выдают нас с головой. Конные должны изменить облик  и  не  делать  ни  одной
остановки в пути.
   До этого Костоправ ни слова  не  обронил  о  своих  планах  -  он  боялся
подслушивания, однако сейчас принц мгновенно уловил суть дела.
   - Так вы собираетесь отправиться с этим отрядом в Дежагор?
   - Да. Вы и я будем в нем рядовыми стрелками. Принц простонал:
   - Но ходить пешком я привык еще менее, чем ездить верхом.
   - - А у меня растянута лодыжка. Мы пойдем медленно.  -  Говоря  все  это.
Костоправ осматривался вокруг - не подслушивает ли их кто.  Затем  он  опять
заговорил с офицером, настойчиво пытаясь объяснить, что стрелки должны вести
себя  чрезвычайно  незаметно.  Пока  не  найдут  армию   Госпожи.   Малейшая
оплошность могла стоить жизни. Казалось, что Хозяева Теней пустили все  силы
- человеческие и колдовские - на то, чтобы уничтожить его, принца,  и  всех,
кто окажется рядом.
   В какой-то мере так оно и было.
   Офицер призвал добровольцев отогнать жеребцов, внушив им, что  необходимо
доставить лошадей быстро, при  этом  никому  не  говорил,  куда  отправились
Костоправ и принц.
   Костоправ вздохнул:
   - Чувствую себя уже хоть в некоторой безопасности. Принесите мне тюрбан и
шадаритские одежды. И что-нибудь, что могло бы сделать руки и лицо смуглыми.
Вы, принц, больше похожи на гуннита.
   Через полчаса их уже можно было принять обычных стрелков, если  не  брать
во внимание акцент. Костоправ взял имя  Нарайян  Сингх.  Половина  шадаритов
носили это имя. Принц назвался Абу ал-Кадром. Он полагал,  что  это  избавит
его от излишнего внимания окружающих, так как, судя по  имени,  в  нем  были
смешаны   крови   Гунни   и   Ведны,   что,   в   свою   очередь,   означало
незаконнорожденного сына матери-гуннитки.
   - Никто, находясь в здравом уме и памяти, не  подумает,  что  Прабриндрах
Драх мог бы до этого унизиться.
   - Может, и так,  -  хмыкнул  Костоправ.  -  Отдохните  немного.  Вот  вам
лошадиная мазь для мозолей. Мы скоро выйдем.
   Дня полтора спустя в угрюмом молчании, готовые ко всему на свете, стрелки
пересекли реку. Костоправ испытывал страх и одновременно радостное волнение.
Интересно, как встретит его Госпожа, ведь она считает его мертвым?
   Он боялся и ждал этой встречи.

Глава 62

   Длиннотень не спал шесть дней, борясь с тем колдовским  недугом,  который
пожирал плоть и душу Ревуна. Он одержал победу, но с большим трудом. А потом
рухнул без сил.
   Тенелов был  очень  старым  городом,  хранилищем  древних  знаний,  часть
которых оставалась скрытой, часть была  известна  лишь  Длиннотени,  который
грабил библиотеки города и избавлялся от всех, кому было  известно  то,  что
удалось разузнать ему.
   Среди легенд долины, зародившихся задолго до  основания  города,  была  и
легенда о Копьях Страсти. Согласно ей, наконечники копий были вылиты из меча
короля демонов. Короля сожрала Кина во время великой  битвы  Света  и  Тьмы.
Душа короля демонов хранилась в стали, вошедшей в сплав наконечников  восьми
копий. Она томилась в плену у металла все время, пока  Кина,  спала.  Ходила
легенда и о древках. Два, считалось, сделаны из костей ног самой Кины  после
того, как она погрузилась в  свой  вечный  сон.  Еще  одно,  говорили,  было
когда-то фаллосом Правителя Тьмы, отрубленным Киной во время великой  битвы.
Остальные же были из дерева, в  котором  богиня  братской  любви  Рави-Лемна
спрятала душу незадолго до того, как напали Волки Тьмы  и  пожрали  ее.  Это
случилось уже после того, как  появился  Человек.  Если  бы  Богам  Света  и
удалось воссоздать Рави-Лемну заново  из  содержимого  желудков  ненавистных
волков, то души у нее не было бы. Душу  они  вернуть  не  могли,  пока  Кина
спала.
   Каждый из Свободных Отрядов Хатовара - с тех пор как они ворвались в мир,
чтобы вызвать Год Черепов, - охотился за одним из Копий. Но кто их направил?
   На этот вопрос Длиннотень с уверенностью ответить  не  мог.  Был  ли  это
бродячий  призрак  спящей  Кины?  Или  Боги  Света,  стремившиеся  возродить
Рави-Лемну? Или кто-нибудь еще?
   Летописцы  древности   зафиксировали   возвращение   всех   Отрядов,   за
исключением одного - Черного,  который  утратил  свое  прошлое  и  бесцельно
бродил на протяжении многих веков,  пока  наконец  не  был  избран  Капитан,
которому захотелось узнать о его корнях.
   Длиннотень о Копьях  знал  очень  мало,  однако  Ревун  и  Душелов  имели
кое-какие сведения на этот счет. Но никто не имел понятия, что знамя Черного
Отряда, пропавшее в битве при Дежагоре, было чем-то большим,  чем  реликвия,
сохранившаяся с прежних времен.
   И вот оно появилось в Таглиосе в руках какого-то телохранителя.
   Возвращение Копья стало одной из самых  насущных  задач  Длиннотени.  Как
только Ревун поправится, он  пошлет  его  за  Копьем.  А  сам  тем  временем
выпотрошит все сведения из своей пленницы. Но первое, что он  сделал,  когда
залечил раны Ревуна, - это отоспался.

Глава 63

   Пять дней у беса Жабомордого  ушло  на  розыски  его  госпожи.  Потом  он
дождался минуты, когда внимание хозяина Вершины будет  отвлечено,  и  проник
внутрь крепости. Он вошел, дрожа от страха.  Длиннотень  был  могущественным
колдуном, которого боялись все демоны.
   Его появление прошло незамеченным. Заклятия вокруг Вершины охраняли ее от
Теней с юга.  Он  нашел  свою  госпожу  в  темном  подвале  крепости,  а  ее
одурманенное сознание - в глубинах ее мозга, в ее собственной темнице.
   Он задумался: то ли забыть о ней,  то  ли  помочь  и,  может  быть,  даже
завоевать свободу для себя. В конце концов, освобождать ее не входило в круг
обязанностей, объявленных ею.
   Он устроился рядом, прокусил ей горло и выпил кровь. Потом пополоскал это
все во рту и влил кровь обратно в горло.
   Медленно она пробудилась и, поняв, что он делает, дала ему закончить.  Он
закрыл рану.
   - Ревун. Где я?
   - В Вершине.
   - С какой стати?
   - Они приняли вас за вашу сестру. Она с горечью рассмеялась:
   - Значит, я хорошая актриса.
   - Да.
   - А где она?
   - Последний раз ее видели возле Дежагора. Я искал вас неделю.
   - И они ее не увидели? Значит, она стала сильнее. Как насчет Костоправа?
   - Я искал вас.
   - Найди его. Я хочу  получить  era  обратно.  Я  не  могу  позволить  ему
встретиться  с  моей  сестрой.  Сделай  все  необходимое,  чтобы  этого   не
случилось.
   - Мне запрещено отнимать жизнь.
   - Тогда все, что угодно, лишь бы они не были вместе.
   - Вам здесь помощь не нужна?
   - Я справлюсь... Ты можешь здесь свободно бродить?
   - В общем - да.  Кое-какие  места  закрыты  заклятиями,  которые  наложил
Длиннотень, и только он может через них проникать.
   - Обыщи место. И расскажи мне, кто чем занят. А затем найди Костоправа  и
мою сестру.
   Бес вздохнул. Вот она, хозяйская благодарность.
   Она заметила его вздох.
   - Сделаешь это - и ты свободен. Навсегда.
   - Слушаюсь! Меня уже нет.
   Душелов ждала, когда появятся похитители. Вот им будет сюрприз! И все это
время она слышала, как на  равнине  что-то  шепчет  темнота.  Она  разобрала
кое-какие  слова  и  почувствовала  тот  самый  страх,  который  так   мучил
Длиннотень.
   Не могла она сидеть просто так,  как  паук,  поджидающий  свою  добычу  в
засаде. Длиннотень и Ревун спали. Надо идти.
   Нижняя часть замка была погружена в темноту. Это удивило  ее.  Длиннотень
боялся темноты. Душелов взбиралась медленно, боясь засад, но ни на  одну  не
натолкнулась. Приближаясь к источнику  света,  она  все  больше  нервничала.
Неужели в крепости никого нет? Что-то не так. Она расширила  диапазон  своих
восприятий, но так ничего и не уловила. Вперед, наверх. Опять ничего. Где же
воины? Их тут должны быть тысячи, бегающих, как кровь по жилам.
   Она выяснила, где выход. Нужно было спуститься вниз  по  лестнице,  чтобы
добраться  до  него.  Уже  на  середине  пути  ее  атаковала   целая   свора
коричневатых типов с жуткими алебардами в руках,  в  деревянных  доспехах  и
странных, украшенных орнаментом шлемах в форме животных.
   Она вспомнила заклинание, которое могло сократить ее в размерах. Полетели
разноцветные искры. Что-то огромное,  безобразное,  алчущее,  вырвавшись  из
неведомого чрева, понеслось по крепости. От  звуков,  издаваемых  им,  стыла
кровь. Послышались крики. Но оно было быстрее и проворнее людей.
   Душелов вышла в ночь, покрывающую Вершину, словно одеяло.
   - Это их развлечет. - Она со злостью посмотрела  на  север.  Впереди  был
долгий путь.

Глава 64

   Мост, который по моему приказу строили,  был  еще  не  завершен,  но  мы,
спешившись, все-таки прошли по нему, а лошадей воины провели через брод. Мое
решение  носило  символический  характер  -  просто  я   хотела   подбодрить
строителей.
   На Нарайяна это произвело впечатление, а Рам остался равнодушным, заметив
только, что неплохо пересечь реку, не замочив ног. Он еще  не  понимал,  как
важен был мост.
   Из-за моей тошноты мы ехали до Гойи дольше,  чем  я  предполагала.  Время
поджимало. Нарайян  был  готов  запаниковать,  но  мы  сумели  добраться  до
Священной рощи вечером накануне Фестиваля. Я до  смерти  устала.  И  сказала
Нарайяну:
   - Займитесь приготовлениями. Я на ногах не держусь.
   Он тревожно посмотрел на меня. А Рам сказал:
   - Вам действительно нужно посоветоваться с Доктором, Госпожа. И как можно
скорее.
   - Я это уже решила. Когда мы тут закончим, мы отправимся на север.  Я  не
могу это дальше терпеть.
   - А дожди?..
   Скоро наступит сезон дождей. Если мы задержимся в Таглиосе, мы вернемся к
Мейну, когда вода в нем начнет подниматься. И так уже каждый день накрапывал
дождик.
   - Будет мост. Может, нам и придется идти пешком,  однако  перебраться  на
другой берег мы сможем.
   Нарайян коротко кивнул:
   - Я поговорю с  жрецами.  Проследите,  чтоб  она  отдохнула.  Рам.  Обряд
посвящения может быть утомительным.
   Я впервые услышала о том, что мне, как  и  всем,  придется  пройти  обряд
посвящения. Меня это разозлило, но  из-за  усталости  я  не  стала  спорить.
Просто лежала, а Рам готовил тем временем еду. Явилось несколько джамадаров,
чтобы выразить свое почтение. Рам их прогнал. Больше никто  не  приходил.  К
тому моменту на меня накатила такая апатия, что не было  сил  даже  спросить
Рама, имело ли отсутствие жрецов какое-нибудь значение.
   Краем зрения я  уловила  какое-то  движение,  кто-то  наблюдал  за  мной.
Повернувшись, я на мгновение увидела его лицо.
   Это был не Душила. Я не видела этого лица с  кануна  той  битвы,  которая
унесла у меня Костоправа. Жабомордый - кажется, так его знали. Бес.  Что  он
там делал?
   Я не могла его схватить. Слишком была слаба. Все,  что  я  могла,  -  это
постараться о нем не забыть. Поев, я сразу уснула.

***

   Меня разбудили барабаны. Гулкие барабаны, из тех, в которые бьют кулаками
или ладонями. Бум! Бум! Бум!
   Ни минуты перерыва. Рам сказал, что так будет до следующего утра.  К  ним
присоединились другие, еще более гулкие. Я смотрела на них с грубого лежака,
который соорудил для меня Рам. Один гудел недалеко. Человек  бил  в  барабан
деревянными палками длиной в  четыре  фута.  Со  всех  четырех  сторон  били
барабаны, Внутри храма тоже. Рам уверил меня в  том,  что  храм  очистили  и
освятили заново.
   Мне было все равно. В жизни не было так плохо. Ночь состояла из  сплошных
кошмаров, в которых весь мир был терзаем проказой в последней стадии. И  мои
ноздри все еще ощущали запах. Мутило от этого невыносимо.
   Рам предчувствовал, что мне будет плохо. Может, наблюдал за мной, пока  я
спала, и по тому, как я металась,  понял,  что  наутро  меня  станет  мучить
дурнота. Не  знаю.  Но  он  установил  загородку,  чтобы  избавить  меня  от
любопытных.
   Когда пришел Нарайян, самое худшее уже было позади.
   - Если вы и после этого откажетесь от врача, Госпожа, я сам отволоку  вас
в Таглиос. Совершенно пет оснований подвергать себя такой  опасности  -  Да,
конечно. Можете не сомневаться.
   - Мне бы этого хотелось, Вы дороги мне. Вы - наше будущее.
   В храме послышалось пение.
   - А почему теперь все по-другому?
   - Слишком много людей. Церемонии, посвящения. Но  вам  до  вечера  ничего
делать не придется. Отдохните. И если церемония  окажется  утомительной,  то
будете отдыхать и завтра.
   Лежи  себе  да  полеживай.  Ничего  не  делай.  Это  уже  само  по   себе
утомительно. Я и вспомнить не могла, было ли время, когда я могла  позволить
себе  вот  так  лежать.  Как  только   тошнота   отступила,   я   попыталась
поупражняться в магии.
   Казалось, мои способности сами собой возвращаются. Теперь  я  была  почти
готова потягаться в силе с Копченым.
   Но радость без неприятностей не бывает. Весь азарт пропал, когда, оторвав
взгляд от сложенных рук, я поймала себя  на  том,  что  погрузилась  в  свои
кошмары прямо посреди белого дня.
   Вокруг меня была роща и в то же время - одна из жутчайших картин из моего
сна. И роща, и этот пейзаж казались не совсем реальными. И вместе с тем  они
были материальны.
   Я шла из пещер смерти в долину смерти. Я Том  бывала  редко.  Эта  долина
связывалась в сознании с  битвой,  в  которой  Кипа  пожирала  орды  демонов
Огромная черная фигура прыгала по  равнине.  Движения  ее  напоминали  танцы
гуннитов Каждый шаг фигуры  сотрясал  равнину.  Я  чувствовала,  как  дрожит
земля, словно при землетрясении.
   Тело было голым. Облик был мало похож на человеческий  -  четыре  руки  и
восемь грудей. В  каждой  руке  было  зажато  что-то,  что  сеяло  смерть  и
ненависть. На шее болталось ожерелье из детских черепов. А на  поясе  висели
связки чего-то похожего на сушеные бананы - вначале я решила, что  это  были
отрезанные пальцы рук, но когда она  подошла  поближе,  оказалось,  что  это
отрубленные и вполне дееспособные фаллосы.
   Голый череп был больше похож на яйцо, чем на человеческую голову. Ее  всю
можно было принять за чудовищное насекомое, если бы не рот как у плотоядного
животного. По подбородку стекала кровь. Огромные глаза горели огНем. Затхлый
запах смерти сопутствовал ей. Этот жуткий  призрак  потряс  меня.  Откуда-то
появился Костоправ с обычным самоуверенно-саркастическим выражением лица.
   Хлопотливая старушка готовится принять ванну после  векового  сна  Может,
даже почистит зубы.
   Эта фраза прозвучала столь неожиданно, что  я  оглянулась  вокруг  Может,
кто-то другой произнес эти слова?
   Я была одна. Просто все это было в духе Костоправа. Посмотрев перед собой
снова, я поняла, что призрак исчез. И вздрогнула.
   Запах еще был здесь. Он не  был  воображаемым  Какой-то  человек,  идущий
мимо, вдруг остановился как вкопанный. Принюхался. Выражение  лица  у  ,него
было странным, и он поспешил прочь. Я снова вздрогнула.
   Неужели так оно и будет? Эти кошмары во сне и наяву?
   Меня опять передернуло. Я напугана. Чтобы  противостоять  подобной  силе,
одной моей воли было мало.
   В этот день запах возвращался несколько раз.  Призрака,  слава  Богу,  не
было.

***

   Явился Нарайян, сказать, что время пришло. Я с утра не видела его.  А  он
меня. Он как-то странно посмотрел на меня. Я спросила:
   - В чем дело?
   - Есть кое-что... Может, это  аура?  Да.  Вы  ощущаете  все  вокруг,  как
подобает Дщери Ночи. - Он смутился.  -  Посвящения  начнутся  через  час.  Я
говорил со жрецами. До сих пор ни одна женщина не входила в наш круг.  Таких
случаев не было. Они решили, что вам придется  пройти  то  же,  что  и  всем
остальным.
   - Надеюсь, это не...
   - - В тот момент, когда Кипа подвергает посвящаемых испытанию, они должны
стоять перед ней обнаженными.
   -  Понятно.  -  Я,  мягко  говоря,  была  не  слишком  взволнована   этой
перспективой, однако мои возражения  были  продиктованы  скорее  самолюбием,
нежели целомудрием.
   Выглядела я ужасно. Я была похожа; на голодающего. Руки, ноги вытянулись,
живот торчит.
   С тех пор как покинули Дежагор, мы ели редко. Я  думала.  В  сущности,  у
меня не оставалось выбора. Если я откажусь  раздеться,  вряд  ли  мне  дадут
выйти отсюда живой.
   А Душилы были мне Нужны. Я связывала с ними свои планы.
   - Раз надо - сделаю.
   Нарайян почувствовал облегчение:
   - Вам не придется обнажать себя перед всеми.
   - Нет? Только перед жрецами, джамадарами, а также остальными посвященными
и всеми, кто будет так или иначе участвовать в представлении?
   - Будет всего шесть посвящаемых - минимальное число, по традиции. А также
один высокопоставленный жрец, его помощник и один  джамадар,  который  будет
главным Душилой. Ему дано указание устранять любого,  кто  посмеет  оторвать
взгляд от пола. Этих трех вы можете выбрать сами, если хотите.
   Странно.
   - - С чего такая забота? Нарайян шепнул мне:
   - Мне не  следует  этого  говорить.  Но  мнения  разделились  в  вопросе,
являетесь ли вы и вправду Дщерью Ночи.  Те,  кто  верит,  полагают,  что  вы
убьете и жреца, и его помощника, и главного Душилу  после  того,  как  обряд
будет закончен. И они хотят, чтобы этому риску подверглось как можно меньшее
число людей.
   - А как насчет остальных?
   - Они забудут о том, что видели.
   - Понятно.
   - Я буду среди читающих мантры как ваш поручитель.
   - Понятно. - Интересно, а что случится с ним, если я провалюсь? - Кто эти
трое - меня не волнует.
   Он усмехнулся:
   - Отлично, Госпожа. Вам следует  подготовиться.  Рам,  помоги  мне  опять
установить загородку. Госпожа, вот  одеяние,  которое  вам  следует  надеть,
перед тем как  предстать  перед  богиней,  -  Он  передал  мне  белый  узел.
"Одеяние" выглядело так, словно им пользовались  целый  век  и  ни  разу  не
чистили и не чинили его.
   Я начала готовиться.

Глава 65

   Внутри храм изменился. Мутным красным пламенем  горели  факелы,  свет  их
отбрасывал тени, которые плясали на безобразных барельефах  храма.  Появился
огромный идол. Он очень  напоминал  того,  что  мне  привиделся,  хотя  имел
головной убор, богато украшенный золотом, серебром и  драгоценными  камнями.
Глаза заменяли неограненные рубины, клыки были из хрусталя.
   Под левой, чуть приподнятой ногой лежали три головы. Жрецы оттаскивали  в
сторону труп, когда вошла моя группа посвящаемых. Мертвеца, судя  по  всему,
перед тем как обезглавить, подвергали пыткам.
   По обе стороны лицом  вниз  лежало  по  десять  человек.  Между  группами
посвящаемых был проход в четыре фута шириной. Я узнала  Нарайяна  по  спине.
Двадцать человек беспрерывно бубнили маятры.
   - О Кипа, приди в мир, чтобы излечить своих детей. Мы ждем тебя,  о  паша
Великая Мать. - Слова едва можно было различить, так быстро они все говорили
Я была последней. Главный Душила занял место в проходе позади меня, в  руках
у него был черный румель. Подозреваю, что главной его целью было  остановить
тех, кто смалодушничает, а вовсе не тех читающих мантры, которым  вздумается
взглянуть тайком па меня.
   Между читающими мантры и помостом, на котором стоял идол, было  свободное
пространство в двадцать футов. Головы были на уровне глаз  стоящих.  Две  из
них, казалось, наблюдали за нашим  приближением.  Третья  была  повернута  к
Кипе, причем нос находился в нескольких дюймах от когтей ее ноги.
   Справа от  меня,  у  высокой  стойки,  поддерживающей  несколько  золотых
сосудов, стояли два жреца.
   Церемония началась. Посвящаемый подходил к определенной отметке,  сбросив
одежду, переходил  к  другой  и,  подвергая  себя  самоистязаниям,  бормотал
ритуальные заклинания. В заклинании излагалась просьба  посвящаемого,  чтобы
Кипа приняла  его  поклонение.  В  последнем,  то  anou  в  моем  случае,  я
обращалась к ней как дочь. Но стоило мне произнести свои слова, как поднялся
ветер. И в храме появилось что-то постороннее: холодное,  алчущее,  пахнущее
мертвечиной. Помощник жреца подскочил Такого прежде не случалось.
   Мы все, кто  проходил  обряд  посвящения,  встали  и  преклонили  колени,
положив ладони на  бедра.  Главный  жрец  пробормотал  какую-то  молитву  на
неизвестном языке,  не  таглианском,  и  не  похожую  на  мантры  Душил.  Он
представил нас идолу, словно идол и был самой Киной. И пока верховный  жрец,
завывая, читал заклинания, его помощник лил темную жидкость из  высокого,  с
узким горлышком сосуда в другой, похожий на  соусницу.  Закончив  бормотать,
главный жрец совершил освящающие движения над "соусницей" и, приподняв ее  и
показав богине,  прошел  к  концу  шеренги  посвящаемых.  Приложив  к  губам
будущего Душилы сосуд, влил в него часть жидкости. Посвящаемый, не  открывая
глаз, проглотил.
   Следующий пил с открытыми глазами и  подавился.  Жрец  на  это  никак  не
отреагировал, равно как не отреагировал и тогда, когда то же самое произошло
еще с двумя посвящаемыми.
   Наступила моя очередь.
   Нарайян - лжец.  Подготавливая  меня,  он  сказал  мне,  что  весь  обряд
построен на иллюзии. Ничего  подобного.  В  сосуде  была  кровь,  к  которой
добавили какое-то зелье, отчего жидкость пахла  травой  и  обладала  горьким
привкусом. Была ли эта кровь человеческой? Не знаю. Наверняка мы не случайно
оказались свидетелями того, как перед тем отсюда утащили труп.  Явно  имелся
расчет на то, что подобная мысль придет нам в голову.
   Я прошла через это.  Ничего  подобного  мне  до  сих  пор  испытывать  не
приходилось, но со мной случались вещи и похлеще. И выдерживала я их  стойко
и мужественно. Я сказала себе, что вот-вот овладею самой смертоносной силой,
когда-либо существовавшей в мире.
   Нечто постороннее снова  пришло  в  движение.  Оно,  наверное,  могло  бы
подчинить меня себе.
   Главный жрец передал сосуд помощнику, который поставил его  на  стойку  и
начал читать мантры.
   Вдруг огни погасли.
   В храме стало совсем темно. Я испугалась. Показалось, что произошло нечто
из ряда вон выходящее. Но никто по этому поводу не волновался, и  я  решила,
что это обычный элемент обряда.
   Тьма держалась полминуты. В какой-то момент раздался крик, в котором были
слышны отчаяние и ярость.
   Свет появился так же внезапно, как и исчез.
   Я была сражена.
   Воспринимать все это спокойно было трудно.
   Осталось только пять посвященных. Идол пришел в движение.  Та  нога,  что
была приподнята, опустилась и размозжила  одну  из  голов,  Затем  поднялась
вторая нога. Под ней оказалось тело человека, который стоял вторым слева  от
меня. В одной из рук идола болталась голова, которую он держал за волосы. На
губах, подбородке и клыках была кровь, а глаза сверкали.
   Как это им удалось?  Может,  внутри  идола  был  какой-то  механизм?  Кто
совершил убийство жрец и его помощник? Тогда им пришлось подсуетиться.
   Жрецы, казалось, тоже были сражены. Главный жрец метнулся к груде одежды,
кинул какое-то одеяние мне и тут же опять встал на место. Затем, пробормотав
какую-то короткую маитру, вскричал:
   - Она явилась! Она с нами. Слава Кине, которая послала свою Дщерь  встать
в наши ряды.
   Я прикрыла наготу.
   Обычный ход событий был каким-то образом нарушен. Результат привел жрецов
в экстаз и в то же время в растерянность: что делать дальше?
   А что делает человек, когда сбывается давнее пророчество?  Лично  мне  не
приходилось встречать жреца, который бы искренне верил в то, что увидит чудо
воочию. Для них чудеса как вино - чем старее, тем лучше.
   Они решили сократить ритуал и перейти непосредственно к празднованию. Это
означало, что посвященные получали благословение, миновав  стадию  испытания
Киной. А также то, что человеческих жертв больше  не  будет.  Сама  того  не
ведая, я спасла  жизнь  двадцати  пленникам  Душил,  которых  предполагалось
подвергнуть пыткам и убить этой же ночью.  Жрецы  освободили  их,  чтобы  те
сообщили миру о реальном существовании Душил и о появлении их мессии. А  те,
кто не поторопится прийти к Кине, будут уничтожены в Год Черепов.  Костоправ
назвал бы их сворой.
   Нарайян отвел меня назад к  огню,  приказав  Раму  гнать  без  разговоров
всякого, кто осмелится меня побеспокоить.  Он  рассыпался  в  извинениях  по
поводу того, что не подготовил меня лучше, и сел рядом  со  мной,  глядя  на
язычки пламени.
   - Так он наступил? - спросила я его через некоторое время. Он понял меня:
   - Да, наступил. Он наконец превратился в реальность. Теперь  нет  никаких
сомнений.
   Какое-то время я молчала, чтобы не мешать ему думать, затем спросила:
   - А как им удалось проделать это с идолом, Нарайян?
   - Что?
   - Как им удалось привести его в движение в темноте?
   Он пожал плечами, взглянул на меня, чуть усмехнулся и сказал -  Не  знаю.
Раньше такого не случалось. Я видел по меньшей мере двадцать  посвящений.  И
всегда кого-то одного приносят в жертву. Но идол не двигался никогда.
   Я несколько растерялась. Помолчав, я спросила:
   - А вы там, в храме, ничего не почувствовали?  Словно  там  присутствовал
еще кто-то?
   - Да. - Он дрожал. А ночь не была  холодной.  Он  сказал:  -  Попытайтесь
уснуть. Госпожа. Нам придется рано отправиться в  путь.  Я  хочу,  чтобы  вы
посоветовались с врачом Я легла,  мне  не  хотелось  отправляться  в  страну
кошмарных видений, но заснула скоро. Я была слишком  истощена,  физически  и
эмоционально. Последнее, что видела, это Нарайяна, сидящего на  корточках  и
глядящего на огонь.
   Тут есть над чем подумать, Нарайян. Есть. В ту ночь я не видела снов.  Но
наутро меня страшно мучила тошнота Меня рвало. Рвало до желчи.

Глава 66

   Бес покинул рощу. Отыскать женщину оказалось не так  уж  сложно,  хотя  у
него и ушло на это больше времени, чем он ожидал. Теперь - мужчина.
   Но ничего не нашел. В течение долгого времени он так и  не  обнаружил  ни
единого следа.
   В Таглиосе его не было. Тщательные поиски закончились ничем.  По  логике,
он должен был искать свою возлюбленную. И поскольку  он  не  знал,  где  она
находится в данный момент, он должен был направиться к  месту  ее  последней
стоянки.
   Но у брода его не оказалось. И ничто не говорило о том, что он побывал  в
Гойе. Следовательно, его там не было. Иначе бы о нем все еще  говорили,  как
до сих пор обсуждали его появление в Таглиосе.
   Нет Костоправа. Но к броду от города двигалось целое войско. Госпожа едва
не столкнулась с ним, следуя на север. Это было удачей, однако как скрыть от
нее новость о том, что он жив. В конце концов правда выплывет наружу.
   В  любом  случае  его  задача  заключалась  в  том,  чтобы  не  дать   им
встретиться. Был ли он среди воинов? Вряд ли. Их разговоры навели бы на  его
след. И бес возобновил поиск. Если Костоправ не пересек реку у Гойи и его  в
этом войске не было, значит, он перейдет Мейн в другом месте. Тайно.
   Ведна-Бота была последним местом, куда он  заглянул.  Самый  неподходящий
участок для переправы. Он не предполагал найти  там  кого-либо.  Так  оно  и
было. Но это-то и вызвало в нем  подозрения.  По  слухам,  там  стоял  отряд
лучников. Так вот, он нашел этих лучников, а среди них того, кого искал.
   Нужно было принимать решение. Мчаться с донесением к  госпоже  -  но  это
отнимет время, потому что вначале следовало ее разыскать, - или  действовать
по собственному усмотрению.
   Он выбрал второе. Сезон дождей вот-вот должен был  наступить.  Это  может
сыграть на руку. Если между ними встанет река, им не встретиться.
   Глубокой безлунной ночью у Гойи рухнул  строящийся  мост.  Большая  часть
бревен была снесена течением. Строители не могли понять, как это  случилось.
Единственное, что было очевидно, - в этом  году  восстановить  мост  уже  не
удастся.
   А той части таглианского войска, которая не  успела  перейти  реку,  пока
вода не поднялась, придется провести полгода в Стране Теней.
   Вполне довольный результатом, бес отправился на поиски своей госпожи.

Глава 67

   Завидев главный лагерь таглианцев, лучники остановились  -  Теперь  мы  в
безопасности, - сказал принцу Костоправ - Давайте войдем с надлежащим видом.
   За два дня до этого в сорока милях к северу  их  обнаружила  конница.  Со
вчерашнего дня всадники то и дело их навещали. Лучники держали рот на замке.
В одном из патрулей был Лебедь Лозан. Он не узнал ни принца, ни Костоправа.
   Костоправ убедил командира занять лошадей, так как у лучников были только
мулы, которые годились разве что для крупной поклажи, которую на себе далеко
не утащишь Пригнали двух жеребцов, с седлами в придачу.  Принц  облачился  в
королевский  наряд  А  Костоправ  в   свою   форму   командующего   войском,
сохранившуюся с тех Бремен, когда он был героем всего Таглиоса.  Отправляясь
на юг в первый раз, он ее с собой не взял. В руке у него было знамя Отряда.
   - Я готов. А вы, принц?
   - Всегда готов. - Этот поход дался  Прабриндраху  Драху  нелегко,  но  он
держался стойко. И воины гордились им.
   Оседлав лошадей, они  повели  стрелков  к  лагерю.  Пока  они  двигались,
появились первые вороны. Завидев их, Костоправ рассмеялся:
   - Пули в ворон! Так говаривали в Берилле, когда там был Отряд. Я  никогда
не понимал, что на самом деле это  означает,  но,  черт  возьми,  эти  слова
звучат неплохим началом для любой затеи.
   Принц, хмыкнув, согласился, затем стал отвечать на приветствия воинов - в
лагере появление обоих было воспринято как чудо.
   Костоправ заметил знакомые лица: Нож, Лебедь, Махер...  Черт!  Похоже,  и
Мурген тут. Точно, Мурген! Но того лица, которое ему хотелось видеть  больше
всего, не было.
   Мурген бросился к нему. Костоправ слез с лошади и сказал:
   - Это я. Правда, я.
   - Но я видел, как вы умерли.
   - Ты видел, что в меня попала стрела. Но когда ты уехал, я все еще дышал.
   - О да. Что с вами было?
   - Это долгая история. Вот сядем, и увидишь -  разговоров  хватит  на  всю
ночь. И напьемся  вдребезги,  если,  конечно,  найдется  что  выпить.  -  Он
посмотрел на Лебедя. Там, где Лебедь, там и пиво.
   - Вот. Ты оставил  это,  отправившись  играть  роль  Вдоводела.  -  И  он
протянул Мургену знамя.
   Юноша взял его с такой осторожностью, словно  это  была  змея.  Но  когда
знамя оказалось у него в руках, он провел рукой по копью.
   - Это и вправду наше знамя.  А  я-то  думал,  что  оно  навеки  потеряно.
Значит, вы - это вы?
   - Живой и невредимый и в полной боевой готовности. Но сейчас  я  думаю  о
другом. Где Госпожа?
   Нож, учитывая ситуацию  -  ведь  при  разговоре  присутствовал  принц,  -
ответил:
   -  Госпожа  отправилась  на  север  с   Нарайяном   и   Рамом.   Примерно
восемь-девять дней назад. Она сказала, что у нее  есть  какие-то  неотложные
дела.
   Костоправ выругался.
   А Лебедь подхватил:
   - Да, точно, девять дней назад. А что, это и  вправду  Костоправ?  Может,
нас разыгрывают? Махер подтвердил:
   - Он, он. Прабриндраха Драха на мякине не проведешь.
   - Вот неудача. Всегда так  со  мной.  Стоит  мне  воспарить  в  радостных
мечтах, как набегает туча, и конец.
   Костоправ заметил широкого, крепко сложенного человека  за  спиной  Ножа.
Человек был ему незнаком, но в нем чувствовалась некая сила. И  он,  похоже,
не так уж счастлив видеть Освободителя живым. Надо его остерегаться.
   - Мурген, перестань-ка заниматься любовью со знаменем. Лучше расскажи мне
о том, что тут происходило. Я ведь  много  недель  был  в  отключке.  -  Или
месяцев, если считать все время его отсутствия. -  Не  может  ли  кто-нибудь
заняться этой клячей? Чтобы мы могли где-нибудь передохнуть?
   В лагере была такая суматоха, словно приехал сам Длиннотень.  Возвращение
человека с того света всегда производит большое впечатление на окружающих.
   Стараясь не обращать на суету особого внимания,  Костоправ  заметил,  что
невысокий плотный человек все это время держался недалеко от  него,  в  тени
Ножа, Лебедя и Махера. Он молчал.
   Мурген рассказал, что с ним произошло с момента той  ужасной  битвы.  Нож
поведал свою историю. Лебедь отделался парой  забавных  анекдотов  из  своей
жизни.
   - Так это сам Тенекрут? - спросил Костоправ. А Лебедь подтвердил:
   - Ага, там, на колу, торчит именно его башка.
   - Значит, круг сужается.
   - А теперь  рассказывай  ты,  -  попросил  Мурген,  -  мы  будем  первыми
слушателями.
   - Уж не собираешься ли ты включить мой рассказ в  Летописи?  Ты,  кстати,
ведешь записи? Юноша, смутившись кивнул:
   - - Мне, правда, пришлось оставить их в городе перед уходом.
   - Понятно. Мне просто  не  терпится  прочесть  Книгу  Мургена.  Если  она
окажется более-менее сносной, ты сможешь зарабатывать этим на жизнь.
   Лебедь заметил:
   - Госпожа этим тоже занималась. - Все на него посмотрели. Он потупился. -
То есть она говорила о том, что хочет написать  книгу.  Когда  у  нее  будет
время. Не думаю, что она что-либо писала на самом деле. Просто она  сказала,
что ей нужно кое-что уяснить себе, прежде чем научать  писать.  Она  назвала
это долгом перед историей.
   - - Дай-ка подумать, - сказал Костоправ. Подняв камень, он швырнул  им  в
ворону. Птица каркнула и отлетела на несколько футов, но недалеко. Это  была
ее, Душелова, прислужница. Значит, та на свободе,  занялась  любимым  делом.
Или заключила союз с теми, кто захватил ее в плен.
   Помолчав, Костоправ заметил:
   - Нам предстоит много сделать, чтобы наверстать время. Но подозреваю, что
самая критическая ситуация сложилась у Могабы. Надо  положить  этому  конец.
Сколько у него людей?
   - Тысячи полторы, наверное, - прикинул Мурген.
   - Одноглазый и Гоблин остались у него, когда он объявил им войну?
   - - Эти в защитниках не нуждаются, - сказал Мурген. - Они не  хотят  сюда
являться. Думают, что тут их ожидает  ловушка.  Решили  отсидеться,  пока  к
Госпоже не вернется ее дар.
   - Ее дар? Она что, обладает даром колдовать? Об этом мне никто никогда не
говорил. - Хотя он давно это подозревал.
   - К ней и вправду возвращается ее сила, - сказал Нож. - Но не так быстро,
как ей бы хотелось.
   - Все идет медленней, чем ей бы хотелось. Чего они боятся, Мурген?
   - Ученицы Меняющего Облик. Помните се? Она была там, когда мы покончили с
ним и с Грозотенью. Она ускользнула. Говорят, она имеет облик форвалаки,  но
ее сознание осталось прежним. И она полна решимости отомстить  им  обоим  за
Меняющего Облик. Особенно Одноглазому - Одноглазый  убил  колдуна  Меняющего
Облик за то, что тот когда-то расправился с братом Одноглазого - Там-Тамом.
   - Вполне возможно, что ее месть может  коснуться  каждого,  кто  так  или
иначе причастен к этому  делу,  -  вздохнул  Костоправ.  -  Это  неожиданный
поворот.
   - Я думаю, это все плод их воображения.
   - От этих колдунов можно ждать чего угодно - Костоправ  откинулся  назад,
прикрыв глаза. - Расскажите мне еще о Могабе.
   Мургену было что поведать на этот счет.
   Костоправ заметил:
   - Я всегда подозревал, что в нем скрыто больше, чем кажется  с  виду.  Но
приносить людей в жертву? Это слишком.
   - Их не просто принесли в жертву. Их съели.
   - Что?
   - Ну, сердце и печень. Кое у кого.  Помимо  Могабы,  в  этом  участвовало
человека четыре-пять.
   Костоправ  взглянул  на   плотного   мужчину.   Того   просто   распирало
негодование.
   - Это объясняет, почему Ги-Ксле такой мирный город. Если городская стража
поедает преступников и бунтовщиков... -  Костоправ  хмыкнул.  Каннибализм  -
малозабавная штука.
   -  Простите,  Капитан?  Нас  не  представили  друг  другу.   Похоже,   вы
испытываете сильные чувства к Могабе.
   Мурген сказал:
   - Это Зиндху. Он особый друг Госпожи.
   - Правда? - Что бы это значило? Зиндху заговорил:
   - Они отдались во власть Тени. Истинные  Душилы  избегают  кровопролития.
Они открывают путь к истине, не подвергая богиню соблазну.  Можно  проливать
лишь кровь проклятых ею. И только их следует подвергать пытке.
   Костоправ огляделся:
   - Кто-нибудь понимает, о чем это он говорит?
   Лебедь заметил:
   - Ваша подружка водит дружбу со специфическим народцем. - Он произнес эти
слова на северном диалекте. - Может,  Корди  сумеет  объяснить.  Он  в  этом
больше смыслит.
   Костоправ кивнул:
   - Полагаю, мы должны положить этому конец. Мурген, ты  будешь  играть  до
конца? Отнеси Могабе послание.
   - - Не хочу показаться трусом. Капитан, по я отправлюсь туда, только если
вы мне прикажете. Он хочет меня убить. И сумасшедший он или нет, по способен
проделать это у вас па глазах.
   - Тогда я пошлю другого.
   - Я поеду, - вызвался Лебедь. Махер толкнул его:
   - Это тебе не шуточки, Лозан.
   - Почему? Мне нужно разобраться в себе, Корди. В походе на  Тенекрута  от
меня было мало толку. Стоял как истукан. Я хочу знать, что со мной. И Могаба
вполне подходит для этого. Он почти такой же зловещий, как и Хозяева Теней.
   - Это дурость, Лозан.
   - А я и есть дурак. Еду, Капитан. Когда отправляться?
   Костоправ огляделся:
   - Что-нибудь не так. Нож? Может, ты считаешь, что нам  не  следует  ехать
туда, чтобы посмотреть, что  там  происходит?  Не  следует  отправлять  туда
Лебедя?
   - Нет. Не вижу оснований.

Глава 68

   Жизнь полна неожиданностей. И я совсем не против маленьких сюрпризов. Они
придают жизни остроту. Но большие сюрпризы мне не по душе.
   В новой своей  крепости  я  столкнулась  с  целым  рядом  неожиданностей.
Первое, что они сделали, это арестовали всю нашу  троицу  и  бросили  нас  в
подвал. Без всяких объяснений. Не говоря ни слова. Их, похоже, удивило,  что
я не стала биться в ярости.
   Мы сидели в мрачном молчании и ждали. Я боялась,  что  Копченый  в  конце
концов убедил Прабриндраха  в  своей  правоте,  настроив  его  против  меня.
Нарайян  же  считал,  что  я,  вероятно,  упустила  нескольких  жрецов  и  в
случившемся виноваты были они.
   - Мы говорили мало, общаясь в основном с  помощью  жестов  и  мантр.  Кто
знает, а вдруг нас подслушивали. Через три часа после того, как нас кинули в
подвал, дверь открылась и вошла Радиша Драх в сопровождении  стражников.  Их
была целая толпа. Она пристально посмотрела на меня:
   - Вы кто?
   - Что за дурацкий вопрос? Госпожа. Капитан Черного Отряда. Кто ж еще?
   - Если она сдвинется с места, убейте ее. - Радиша налетела на Рама: - Ты.
Встань сейчас же.
   Верный Рам будто не слышал. Он посмотрел  на  меня.  Я  кивнула  ему.  Он
встал. Радиша схватила у стражника факел,  протянула  его  Раму  и  поводила
факелом  вокруг  него,  принюхиваясь.  Вдоволь  нанюхавшись,   она   наконец
произнесла с некоторым облегчением: - Садись. Ты и вправду тот, за кого себя
выдаешь. А вот женщина. Кто она?
   Для Рама это было чересчур загадочно. Ему нужно  было  обдумать  это.  Он
снова посмотрел на меня. Я кивнула. А он ответил:
   - Она ведь сказала вам. Радиша посмотрела на меня:
   - Чем вы докажете, что вы - Госпожа?
   - А чем вы докажете, что вы - Радиша Драх?
   - Мне это не нужно. Под меня никто не маскируется.
   Я поняла, в чем дело.
   - Ах, значит, это она! Ей все нипочем. Так она явилась сюда и выдала себя
за меня, да? И что она делала?
   Радиша задумалась.
   - На сей раз я вам верю. - Страже: - Вы свободны. - Когда стражники ушли,
Радиша продолжила: - Не очень много. Главным образом играла моим братом. Она
здесь оставалась недолго. Затем некто по имени Ревун захватил ее  в  плен  и
утащил. Полагая, что она - это вы, как считает  Костоправ.  -  Ха!  Так  ей,
суке, и надо... Кто, вы сказали?
   - Костоправ. Ваш Капитан. Она привела его  с  собой,  и  тот  выглядел  в
точности вот как он. - И она указала на Рама.
   Сердце мое замерло, отказываясь верить тому, что слышали уши. Очень тихо,
чувствуя, что оно вот-вот разорвется, я спросила ее:
   - А его Ревун тоже забрал? Где он?
   - Он и мой брат отправились искать вас. Предварительно  переодевшись.  Он
сказал, что, как только она освободится от Ревуна и Длиннотени,  пустится  в
погоню за ним.
   Мое сознание отказывалось верить этому, я стала думать о воронах.  Теперь
я знала, почему за нами никто не следил до того момента, когда мы уже  почти
добрались до крепости. Она была в плену у врагов. - Он отправился в Дежагор?
   - Это я так думаю. С ним отправился и этот дурачок, мой братец.
   - А я приехала сюда.
   Я захохотала как сумасшедшая. Сердце немножко отпустило.
   - Я была бы очень признательна, если бы все удалились. Мне  нужно  побыть
одной. Радиша кивнула:
   - Понимаю. А вы, двое, пойдемте со мной.
   Нарайян поднялся, но Рам даже не колыхнулся. Я спросила его:
   - Ты подождешь меня снаружи. Рам? Недоле?
   - Хорошо, Госпожа. - И он вышел вместе с другими. Держу пари,  он  отошел
от двери не  дальше  чем  на  пару  шагов.  Перед  уходом  Нарайян  пустился
объяснять Радише, что мне требуется врач.

***

   Ярость и отчаяние улеглись. Я успокоилась и, кажется, поняла, в чем дело.
Костоправ был сражен случайной стрелой. В  суматохе  его  тело  исчезло.  Но
теперь мне известно, что он в конце концов не умер. И мне кажется,  я  знаю,
чья это была стрела. Моей драгоценной сестрицы. Просто чтобы свести со  мной
счеты из-за того, что я не дала ей стащить меня с трона, когда правила своей
империей.
   Мне-то ее методы знакомы. И у меня были свидетельства того, что она опять
оказалась  на  свободе.  Она  и  дальше  будет  держать  нас  врозь,   чтобы
шантажировать меня им.
   Значит,  она  опять  цела  и  невредима.  И  могла  действовать,  как  ей
заблагорассудится. Она уступала лишь мне, когда я была в расцвете сил.
   Я была близка к отчаянию.
   Без стука вошла Радиша. С ней была  крошечная  женщина  в  розовом  сари.
Радиша представила ее:
   - Доктор Дарханандар. Она из семьи врачей. Она мой личный врач. Лучше  ее
никого нет. Даже ее коллеги-мужчины  считают  ее  высочайшим  авторитетом  в
медицине.
   Я рассказала женщине о симптомах своей  болезни.  Она  выслушала  меня  и
кивнула. Когда я закончила, она сказала:
   - Вам придется раздеться. Мне кажется, я знаю, в чем дело, но мне следует
вас осмотреть.
   Радиша подошла к двери подвала, закрыв полой одежды смотровое отверстие.
   - Я повернусь спиной, если того требует ваша стеснительность.
   - Какая еще стеснительность? - Я разделась. На самом  деле  я  смущалась.
Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь видел меня в таком безобразном виде.
   Несколько минут врач осматривала меня:
   - Так я и думала.
   - Что у меня?
   - А вы не знаете?
   - Если б знала, приняла бы меры. Мне вовсе не хочется болеть.
   Правда, меня не так уже мучили кошмары после посвящения. Я  могла  теперь
спать.
   - Вам придется еще какое-то  время  потерпеть  это.  -  Глаза  ее  весело
искрились. Черт возьми, милосердия в ней хоть отбавляй. - Это беременность.

Глава 69

   Костоправ устроился так, чтобы из города его было хорошо видно. Рядом, со
знаменем в руках, стоял Мурген. Лебедь отправился на лодке; всадники  украли
ее на берегу, чуть севернее холмов. - Думаете, придет? - спросил Мурген.
   - Может, не сам. Но кто-нибудь  явится.  Мурген  указал  на  линию  войск
Страны Теней вдоль берега.
   - Знаете, что там такое?
   - Могу лишь догадываться. И Могаба хочет быть Капитаном. Она расправилась
с Тенекрутом, но решила скрыть это от Могабы. Пока он торчит в Дежагоре,  он
ей не помеха...
   - Это верно.
   - Глупо. Раньше такого не случалось,  Мурген  Нигде  в  Летописях  вы  не
найдете упоминания о сваре из-за  звания  Капитана.  Капитанами  в  основном
становились такие, как я, драчливые крикуны.
   - Но большинство из них и не представляли, что такое  долг.  А  Могаба  и
Госпожа, оба свято его блюдут, как считают.
   - И Госпожа?
   - Она решила во что бы то ни стало отомстить Хозяевам Теней за вас.
   - Это безумство. И это очень похоже на нее. Кажется, Лебедя  заметили.  У
тебя зрение получше моего.
   - К  нему  в  лодку  забирается  кто-то  в  черном.  Неужели  Могаба  уже
распорядился?
   - Он послал кого-то.
   Пассажиром  Лебедя  был  лейтенант  Могабы,  Зиндаб,  прекрасный  офицер,
командующий целым легионом. Костоправ приветствовал его Зиндаб.
   Человек в черном отсалютовал Костоправу:
   - Это и вправду вы?
   - Совсем живой.
   - Но ведь вы умерли.
   - Это все вражеские сплетни. Долгая история. На нее у  нас  нет  времени.
Говорят, у вас дела обстоят из рук вон плохо.
   Зиндаб отвел Костоправа подальше и уселся на скалу.
   - Выслушайте меня.
   Поморщившись, Костоправ уселся напротив него. После похода на юг  лодыжка
не переставая - Так что у тебя?
   - Честь обязывает меня оставаться верным Могабе  как  главному  правителю
наров. Я должен повиноваться ему. Но он совсем спятил.
   - Судя по всему. А что на этот раз?
   - Он был идеальным воином даже тогда, когда не соглашался со мной.
   - Тщеславие. Он движим тщеславием. Потому он и стал правителем. - У наров
звание главного завоевывается в своеобразном атлетическом  состязании.  Тот,
кто побеждает, как наиболее сильный и выносливый становится правителем.
   - Он вступил в ваш отряд, рассчитывая на то, что вы  окажетесь  физически
слабым и скоро погибнете. Он не видел никаких препятствий занять ваш пост  и
геройски увековечить себя в хрониках Отряда. Он хороший воин.  Но  все,  что
делает, он делает ради себя самого, а не ради Отряда и тем более его миссии.
   - Существует ли способ улаживания подобных проблем?
   - У наров это соперничество. Бой, состязание. Что к  данной  ситуации  не
подходит. Он остается самым проворным, сильным  и  ловким  по  сравнению  со
всеми нами. И, да будет мне позволено это заметить, превосходным в так гике.
   - А я и не претендую на  звание  гения.  Мне  пришлось  стать  Капитаном,
потому что все были против  меня.  Я  вовсе  к  этому  не  стремился,  но  и
уклонялся от этого не так, как другие. Однако отрекаться от своего  поста  я
не стану только потому, что Могаба хочет стать великим.
   - И все же я ощущаю себя предателем. Он послал  меня,  потому  что  мы  с
детства как братья. Я единственный, кому он все еще доверяет.  Не  хочу  ему
вредить. Но он столько всего натворил. Втоптал в грязь  нашу  честь  и  нашу
клятву быть "стражами".
   Слово "стражи" было нарским словом, не имевшим точного  эквивалента.  Оно
означало защищать слабых и стойко противостоять злу.
   - До меня дошли слухи, что он пытается организовать что-то вроде похода в
защиту веры Зиндаба смутил вопрос Капитана:
   - Да. С самого начала некоторые из нас  поклонялись  Матери  Тьмы.  Я  не
знал, что  Могаба  является  одним  из  ее  приверженцев,  хотя  должен  был
догадываться. Среди его предков были жрецы.
   - Что он собирается делать сейчас? Не похоже,  что  мое  возвращение  его
обрадовало.
   - Не знаю. Боюсь, заявит, что вы - это не  вы.  Даже,  Например,  что  вы
посланы Хозяевами Теней.  Множество  людей  считает  себя  очевидцами  вашей
смерти. Среди них и ваш знаменосец.
   - Они видели, что я был сражен стрелой.  Но  если  бы  они  порасспросили
Мургена, он бы поведал им, что, когда оставил меня, я  еще  был  жив  Зиндаб
кивнул:
   - Это тоже ставит меня в двусмысленное положение.
   Костоправ не стал спрашивать Зиндаба, что может случиться, если он  убьет
Могабу. Ясно, что нары, и Зиндаб в том числе, объявят войну В  любом  случае
подобные вещи были не в духе  Костоправа.  Он  никогда  не  убивал  человека
только потому, что тот его раздражал.
   - Придется встретиться с ним в открытом бою. Ему  придется  либо  принять
вызов, либо уклониться. Интересно посмотреть, как отреагируют нары, если  он
все-таки пойдет на это.
   - Хотите его казнить?
   - Убивать его не собираюсь, я уважаю его. Он настоящий воин. Может, им  и
останется. А  может,  и  нет.  Когда  ему  придется  оставить  свои  попытки
состязаться со мной.
   Зиндаб улыбнулся:
   - Вы мудрый человек, Капитан. Я передам паши слова всем остальным. И буду
молиться, чтобы боги напомнили ему о нашей чести и клятвах.
   - Замечательно. Торопитесь. Дело это неприятное, хотелось бы покончить  с
ним как можно скорее.
   - А?
   - Если я откладываю то,  чем  мне  не  хочется  заниматься,  дело  так  и
остается несделанным. Пока идите. Я последую за вами.

Глава 70

   Длиннотень посоветовался с Тенями, которых он оставил в темнице вместе  с
пропавшей женщиной. Затем навестил прикованного к постели Ревуна.
   - Ты идиот. Ты схватил не ту женщину. Ревун не отреагировал.
   - Это была Душелов. Она и только она. Только как это ей удалось?
   Голосом, который был гораздо тише шепота. Ревун напомнил ему:
   - Ты сам послал меня туда. Сам же утверждал, что Сеньжак в Таглиосе.
   - И к чему это привело? Ты  не  смог  оценить  обстановку,  чтобы  мы  не
попались в ловушку?
   Он не спорил, да и не было смысла. Длиннотень никогда не ошибался. Если у
него что-то не получалось, виноват всегда оказывался кто-то другой.
   Длиннотень еле сдержал себя, чтобы не  взорваться.  Он  произнес  ледяным
тоном:
   - Ошиблись не ошиблись, виновны не виновны, факт тот, что мы  нажили  еще
врага. Она не потерпит этого. Это раньше она только играла в игры с сестрой.
Теперь же она играть не будет.
   Ревун  улыбнулся.  Он  и  Душелов   недолюбливали   друг   друга.   Ревун
встрепенулся.
   - Она идет.
   Длиннотень проворчал:
   - Да. В том-то и дело. Она в моих владениях И ходит именно по ним.  -  Он
мерил комнату шагами. - Она ускользнет  от  глаз  моих  Теней.  И  при  этом
захочет, чтобы все остальные были у нее как  на  ладони.  Значит,  мне  надо
искать не ее, а ее шпионов. Вороны приведут меня к ней. А там ,уже мы с  ней
померяемся силой.
   Ревун уловил вызывающие нотки в голосе Длиннотени. Похоже, он решился  на
рискованный шаг. У самого Ревуна беды отбили все  рвение  к  подобного  рода
вещам. Он всю жизнь мечтал о покое и безопасности. Потому-то и  создал  свою
империю среди болот. С него было достаточно. В болотах не  было  ничего,  на
что могли бы позариться другие. Однако он поддался соблазну,  когда  к  нему
явились посыльные Длиннотени. И вот результат - он едва избежал смерти и жив
только потому, что Длиннотень пока имел виды на него. Но Ревуну не  хотелось
опять нарываться на неприятности.  С  каким  удовольствием  он  вернулся  бы
сейчас в свои болота, к мангровым деревьям. Но пока он будет обдумывать, как
бы удрать, он вынужден выказывать интерес к планам Длиннотени.
   - Ничего опасного, - прошептал он.
   - Абсолютно ничего, - соврал Длиннотень. - Надо только узнать,  где  она,
остальное - пустяки.

Глава 71

   Добровольцев, желающих с Костоправом пересечь озеро,  оказалось  немного.
Он отказал Ножу и Махеру, взяв Лебедя и Зиндху:
   - Вам обоим есть чем заняться.
   Втроем они поместились в лодке, причем Костоправ был на веслах: остальные
не умели грести. Зиндху сел  на  корме,  Лебедь  -  у  носа.  Костоправа  не
устраивало, что здоровяк оказался у него за спиной. Ничего хорошего  это  не
сулило. Слишком уж был он мрачен, да и вел себя не очень-то  дружелюбно.  Он
явно выигрывал время, обдумывая какой-то ход. И Костоправ  не  хотел,  чтобы
его застигли врасплох, когда тот перейдет в наступление.
   Примерно на половине пути Лебедь спросил:
   - У вас с Госпожой серьезно?
   Он сказал это на языке Роз, языке своей юности. Костоправ тоже знал  его,
хотя и не говорил на нем целую вечность.
   - С моей стороны - да. За нее не берусь отвечать. А что?
   - Да не хочу совать руку туда, где ее могут откусить.
   - Я не кусаюсь. И не указываю ей, как поступать.
   - Понятно. А как приятно было помечтать... Я ведь  понимаю,  она  забудет
обо мне, как только узнает, что все еще существуете вы.
   Костоправ, довольный, улыбнулся.
   - Вы можете рассказать мне что-нибудь об этом обрубке за моей спиной? Мне
он не нравится.
   Остальную часть пути Лебедь рассказывал о нем,  пользуясь  иносказаниями,
которые едва ли могли быть понятны Зиндху.
   - Дело обстоит хуже, чем я думал, - заключил Костоправ. К  этому  моменту
они добрались до городской стены, то  есть  до  того  места,  где  ее  часть
рухнула и через дыру вода из озера проникла в город. Лебедь  швырнул  фалинь
изрядно отощавшему воину. Затем вылез из лодки. Костоправ последовал за ним.
Последним выбрался Зиндху. Капитан заметил, что Лебедь старался не выпускать
того из поля зрения. Воин привязал лодку и велел следовать за собой.
   Они поднялись на уцелевшую западную часть  стены.  Костоправ  внимательно
рассматривал  город.  Он  совершенно  изменился  -  тысячи   залитых   водой
островков.  В  центре  большого  острова  располагалась  цитадель,  где  они
разделались  с  Меняющим  Облик  и  с  Буреносцем.  На  ближайших  островках
столпились зеваки. Костоправ увидел среди них знакомых и помахал рукой.
   Вначале раздался тихий возглас чудом уцелевшего воина, которого он привез
с собой  в  Таглиос.  Затем  волна  приветствий  не  заставила  себя  ждать.
Таглианские воины скандировали:, - Ос-во-бо-ди-тель!
   Лебедь прокомментировал:
   - По-моему, они рады вас видеть.
   - Судя по обстановке, которая тут царит, они рады всякому, кто вытащит их
отсюда.  ,  Улицы  превратились  в   глубокие   каналы.   Те,   кто   выжил,
приспособились плавать по ним на плотах. Костоправ полагал, что движение тут
не особенно интенсивное: каналы были забиты трупами. В воздухе висел тяжелый
запах смерти, тела негде было хоронить. Чума и безумие терзали город.
   Могаба и его нары, вырядившись, как на парад, появились  из-за  городской
стены.
   - А вот и мы, - заметил Костоправ. Приветствия послышались снова. Один из
плотов, почти полностью погруженный в воду  под  тяжестью  старых  товарищей
Капитана, с трудом продвигался к стене.
   Могаба остановился в сорока футах. Он смотрел на них, в его лице и глазах
затаился ледяной холод.
   - Помолись за меня, Лебедь. - Костоправ пошел навстречу человеку, который
так жаждал стать его преемником. Интересно, не придется ли ему  сразиться  с
Госпожой? Если он, конечно, уцелеет.
   Могаба тоже двинулся к нему; остановились в ярде друг от друга.
   - Ты сотворил чудо из ничего, - сказал  Костоправ.  Он  положил  руку  на
плечо Могабы. Внезапная тишина опустилась  на  город.  Десятки  тысяч  глаз,
горожане и воины, пристально следили  за  происходящим.  Все  понимали,  как
много зависит от ответа Могабы на жест Капитана.
   Костоправ спокойно ждал. Самым разумным в такой момент было молчать.  Нет
необходимости что-либо объяснять или обсуждать. Если Могаба  откликнется  на
его приветствие, все будет хорошо. Если нет... Они  смотрели  в  глаза  друг
другу. И хотя лицо Могабы  оставалось  невозмутимым.  Костоправ  чувствовал,
какая борьба происходит в его душе. Что одержит победу - личные амбиции  или
единодушное волеизъявление его солдат, с которыми столько прожито? Их  крики
недвусмысленно говорили о том, как настроены воины.
   Могабу терзали противоречивые чувства. Дважды его правая рука поднималась
и падала. Дважды он открывал было рот, но самолюбие  мешало  ему  произнести
приветствие.
   Костоправ долго, не отрываясь, смотрел на Могабу, потом перевел взгляд на
наров. Его глаза призывали: помогите своему командиру.
   Зиндаб понял, чего от него хочет Капитан. Минуту он  боролся  с  собой  и
все-таки  пошел.  Преодолев  разделявшее  их  расстояние,  встал   рядом   с
ветеранами Отряда, за спиной Костоправа. Вслед за ним, один за другим, к ним
присоединились и другие пары.
   Рука Могабы поднялась в третий раз. Люди затаили дыхание.  А  он  потупил
взгляд.
   - Я не могу, Капитан. Тень во мне. Я не могу. Убей меня.
   - И я не могу. Я обещал твоим людям, что, каким бы ни был твой  выбор,  я
не причиню тебе вреда.
   - Убей меня. Капитан. Не то эта тень обернется ненавистью.
   - Не могу. И обещание тут ни при чем.
   - Мне вас никогда не понять. - Рука Могабы упала. - Вы настолько  сильны,
что, рискуя быть убитым, не побоялись встретиться со мной лицом к  лицу.  Но
вы не настолько сильны, чтобы уберечься от опасности,  которая  грозит  вам,
если вы меня сейчас отпустите.
   - Я не могу погасить свет, который вижу в тебе. Он еще может стать светом
величия.
   - Это не свет. Капитан, а ветер, налетевший невесть откуда,  ветер  тьмы.
Во имя спасения нас обоих, я надеюсь, что не прав. Но  боюсь,  вам  придется
пожалеть о своем милосердии.
   Могаба отступил. Рука Костоправа  упала.  Над  толпой  пронесся  грустный
вздох, хотя все понимали,  что  надежды  на  примирение  было  мало.  Могаба
приветствовал всех; расправил плечи и удалился в сопровождении  трех  наров,
оставшихся с ним.
   - Эй! - сорвал тишину крик Лебедя. - Эти сволочи забрали нашу лодку.
   - Ну и пусть. - Костоправ повернулся к друзьям, которых  не  видел  целую
вечность. - Из Книги Клота: "В те Времена Отряд состоял на службе  Синдархов
из Дей Комены, и они были призваны..." - Ветераны заулыбались, шумно выразив
свое одобрение. Капитан улыбнулся тоже.
   - Эй! У нас уйма дел. Нам нужно подготовить город к эвакуации. Давайте-ка
займемся этим.
   Одним глазом он наблюдал за лодкой, пересекающей озеро,  а  другим  -  за
Зиндху.
   Все-таки здорово, что он вернулся.
   Так возродился Дежагор, и воистину Отряд стал свободным.

Глава 72

   Ревун  восседал  на  высоком  табурете,  пока  Длиннотень   готовил.   Он
восхищался  коллекцией  мистических  и  чудотворных  безделушек,   собранных
Длиннотенью всего за одно поколение. Подобные штучки были редкостью даже  во
времена Госпожи, а уж при ее муже их и вовсе не  было.  Никому  не  хотелось
упускать такое чудо. У Ревуна, хотя он и был теперь свободным, их было мало.
Но с другой стороны, не больно-то он в них нуждался.
   Другое  дело  -  Длиннотень.  Ему  хотелось  иметь  по  крайней  мере  по
экземпляру. Тот рвался стать властелином мира.
   Многое в коллекции Длиннотени лежало без дела. И, как  подозревал  Ревун,
вряд ли когда-нибудь пригодится. Большая часть вещей была приобретена просто
из жадности. Это в характере Длиннотени.
   В комнате было  очень  светло.  Во-первых,  через  прозрачные  стены  бил
полуденный свет. Во-вторых, хозяин установил здесь с десяток излучателей.  В
каждом из них было разное  масло.  Длиннотень  сделал  все,  чтобы  ни  один
предмет в комнате не отбрасывал тени. Он был напуган, хотя никогда бы в этом
не признался. Отметил положение солнца.
   - Приближается полдень. Пора начинать.
   - Сейчас?
   - В полдень они активны.
   - Ну-ну. - Ревуну это ничуть не нравилось. Длиннотень  собирался  поймать
одну из Теней, что покрупнее, и натравить на Душелова.  Глупая  идея,  думал
Ревун. Они-то знают, где она. Куда лучше и проще бросить на нее  войска.  Но
Длиннотень хотел зрелищ. А это слишком рискованно. Он мог выпустить на  волю
силу, которая окажется неуправляемой. Ревуну вовсе не хотелось участвовать в
этом спектакле, но Длиннотень не оставлял  выбора.  Большой  мастер  ставить
людей в безвыходное положение.
   По старой дороге на равнину поднимались несколько сот человек. Они тянули
за собой закрытый черный фургон. Такие обычно возят слоны. Животные не могли
приблизиться к ловушкам Теней. Но люди Длиннотени трепетали  перед  хозяином
еще больше. Это зло им было известно.
   Люди прислонили фургон к главной ловушке.
   - А теперь начнем, - заявил Длиннотень и хихикнул.  -  Ночью,  в  ведьмин
час, ваша подружка перестанет быть кому-то опасной.
   Ревуну не верилось в это.

Глава 73

   Душелов сидела посреди поля, прикинувшись пнем. Вокруг вились вороны.  Их
тени плясали на жнивье. Вдалеке маячили очертания города.
   Появился Жабомордый:
   - Они что-то затевают.
   - Я поняла это, когда вороны перестали повиноваться. Но что, хотела бы  я
знать?
   Ухмыльнувшись, бес описал то, что видел.
   - Либо они не заметили твоего присутствия, либо рассчитывают на  то,  что
ты меня дезинформируешь. - Она направилась в город. -  Но  если  они  хотели
меня надуть, то могли бы пустить пыль в глаза и воронам, разве не так?
   Бес промолчал. Риторический вопрос.
   - А почему средь бела дня?
   - Да потому что Длиннотень до смерти боится всего, что случается ночью.
   - А, ну да. Но, значит, все начнется с наступлением темноты.
   Жабомордый пробурчал что-то про долгожданную  свободу  и  как,  мол,  еще
долго ждать.
   Душелов расхохоталась, как маленькая плутовка.
   - Сегодня вечером, думаю, ты со мной рассчитаешься. Если сделаешь из меня
хорошую иллюзию.
   - Что?
   - Давай осмотрим для начала город. Как он называется?
   - Дар. То есть Новый Дар. Старый Дар был уничтожен Хозяевами Теней за то,
что оказал упорное сопротивление. Когда они только вторглись в страну.
   - Интересно. И как тут относятся к Хозяевам Теней?
   - Не жалуют.
   - А ведь выросло новое поколение. Это  может  оказаться  забавным,  Когда
наступила  темнота,  огромная  площадь  в  центре  Нового   Дара   оказалась
непривычно пустой и тихой, если не считать  каркающих  и  пикирующих  ворон.
Тот, кто осмеливался  приблизиться  к  ней,  чувствовал  голод  и  страх.  И
откладывал свой визит на другое время.
   На бордюре фонтана сидела женщина, болтая ногами в  воде.  Вокруг  стаями
носились вороны,  то  подлетая,  то  удаляясь.  В  конце  площади,  в  тени,
притулившись  к  стене,  за  ней  наблюдала  другая.  Это  была  скрюченная,
сморщенная  старуха,  кутавшаяся  в  лохмотья  от  вечерней  прохлады.  Обе,
казалось, готовы были пребывать в этом положении вечно.
   Они были терпеливы.
   И терпение их было вознаграждено.
   В полночь появилась Тень, огромная  и  страшная.  Темная,  жестокая  сила
чувствовалась на расстоянии многих миль. Даже те, кто не владел в Новом Даре
способностью к восприятию, почувствовал ее.
   Дети заплакали.  Матери  пытались  их  успокоить.  Отцы  запирали  двери,
спешили укрыть своих жен и детей.
   Тень с ревом ворвалась в  город  и  понеслась  к  площади.  Вспорхнули  и
закаркали вороны. Со страшной, неумолимой силой Тень  налетела  на  ту,  что
сидела у фонтана.
   Женщина засмеялась. И исчезла.
   Вороны насмешливо галдели.
   Тень выросла в размерах и снова ударила. Но женщины  на  месте  не  было.
Только хохот за спиной у Тени.
   Жабомордый, притворяясь Душеловом, целый час водил  Тень  по  городу,  по
местам, где она могла убивать и уничтожать. Тень была неутомима и упорна, но
неразумна. Она беспорядочно носилась, безразличная к тому, как принимают  ее
жители, ожидая лишь, когда очередная жертва совершит ошибку.
   Старуха на площади медленно поднялась и  заковыляла  ко  дворцу  местного
управляющего, подчиненного Длиннотени. Вошла, пройдя мимо стражи и дозорных,
очевидно,  не  заметивших  ее.  Она  проковыляла  в  кладовую,   в   которой
управляющий сохранил сокровища, награбленные им у своих подданных, и открыла
массивную дверь, секрет которой, считалось, был известен лишь  управляющему.
Оказавшись внутри кладовой, она из старухи превратилась в Душелова. Ей  было
очень весело.
   Пока  Жабомордый  водил  Тень,  Душелов  успела  ее   рассмотреть.   Тени
приходилось преодолевать сразу расстояние между  двумя  точками.  Жабомордый
обходился без этого. Если он был внимателен, он  мог  все  время  оставаться
впереди.
   Душелов поняла, как можно ее упрятать Она потратила час на  приготовление
хранилища Тени, затем еще час на  серию  небольших  заклинаний,  которые  бы
отвлекли Тень. К тому времени, когда ее Найдут, она бы вообще забыла,  зачем
явилась в Новый Дар.
   Душелов вышла и прикрыла  дверь,  оставив  тонкую  щель.  Затем  изменила
облик,  прикинувшись  одним  из  стражников  дворца.  Мысленно  связалась  с
Жабомордым.
   Подскочил бес. Он был вне себя  от  счастья,  что  ему  удалось  заманить
охотницу в ловушку. Душелов захлопнула за Тенью дверь и наглухо  запечатала.
Рядом очутился Жабомордый. Ухмыляясь, он сказал:
   - Это было почти забавно. Если б не мои дела, я б носился так еще с сотню
лет. С тобой никогда не соскучишься.
   - Это что, намек?
   - Да, моя радость Мне будет недоставать вас: и тебя, и Капитана,  и  всех
ваших друзей. Может, я еще навещу вас.  Но  у  меня  дела  в  других  местах
Душелов захихикала, как маленькая проказница:
   - Ну хорошо. Побудь со мной, пока не выберусь  из  города.  Потом  можешь
быть свободным. Клянусь, ну  и  шумиха  будет.  Хотела  бы  я  видеть  морду
Длиннотени, когда он узнает. - И снова расхохоталась:  -  Он  вовсе  не  так
умен, как ему кажется. У тебя есть друзья, которые согласились бы поработать
на меня?
   - Может, найдется парочка любителей приключений. Я расспрошу.
   И они пошли, смеясь, как напроказившие дети.

Глава 74

   Беременна.
   И нет сомнений. Стоило произнести это  слово,  как  все  встало  на  свои
места. Все стало понятно. И непонятно.
   Всего один раз. Одна-единственная ночь. Мне и в голову не приходило,  что
со мной такое может произойти. Однако же это я сижу в своей крепости  к  югу
от Таглиоса и пишу Летописи, глядя на дожди,  которые  льют  вот  уже  пятый
месяц подряд, и мечтая о том времени, когда можно будет спать на животе  или
на боку или ходить, не переваливаясь с ноги на ногу, как утка.
   Радиша окружила меня целой стаей женщин, которые подсмеиваются надо мной.
Когда прихожу с занятий, на которых обучаю  их  мужчин  военному  делу,  они
тычут в мой живот и говорят мне, что по этой самой причине  женщины  никогда
не выбиваются в генералы и так далее. Трудно носиться без задних ног,  когда
из-за живота их не видишь.
   Кто бы там ни сидел, существо это, похоже, отличается  активностью.  Судя
по тому, как он кувыркается, готовится стать бегуном  на  большую  дистанцию
или борцом-профессионалом.
   Почти все, что хотела, я записала. И если верить  женщинам,  что  бояться
мне нечего и я спокойно справлюсь, у меня останется еще пять-шесть недель на
то, чтобы прийти в норму до того, как спадет вода  и  наступит  пора  нового
похода.
   Из Дежагора от Костоправа регулярно поступают известия - их перебрасывают
через реку с помощью катапульты. Там все спокойно. Он хотел бы быть со мной.
И я бы от этого не отказалась. Не говоря о том, что было бы легче переносить
все это. Я знаю, что в тот день, когда вода в Мейне  упадет  настолько,  что
можно будет как-то переправиться, я рвану на  северный  берег,  а  он  -  на
южный.
   Сейчас я настроена оптимистично. Будто моей сестрицы, вечно все  рушащей,
вообще не существует. Она знает обо мне. Ее  вороны  наблюдают.  Пусть  себе
торчат. Может, она наконец успокоится.
   А вот и Рам. Он умылся. Клянусь, чем ближе день родов, тем более  странно
он себя ведет. Будто я его дитя ношу.
   Он до смерти боится, что со мной может случиться то же, что  случилось  с
его женой и ребенком. Так мне  кажется.  Он  стал  таким  отрешенным,  я  бы
сказала, тронутым. Все время чего-то опасается. Бросается па любой звук.  И,
входя в комнату, обшаривает все углы и темные места.

Глава 75

   У Рама были серьезные основания для опасений Ему  стало  известно  нечто,
что лучше бы ему не знать Он узнал чужую тайну Рам мертв. Он умер,  сражаясь
со своими братьями-Душилами, когда те явились  похитить  мою  дочь  Нарайяну
конец. Он все еще бродит где-то,  может,  даже  ухмыляется  по-прежнему,  но
ухмыляться ему осталось недолго. Если его  не  поймают  мои  воины,  которые
разыскивают людей с несмываемыми пятнами крови на ладонях, то  поймаю  я  Он
даже не подозревает, насколько я опять сильна Я отыщу его и сделаю  из  него
святого Душилу гораздо раньше, чем он предполагает Мне следовало быть  более
осмотрительной Ведь я подозревала, что у него  свои  планы  Всю  жизнь  меня
окружают одни предатели Но разве мне могло прийти в голову,  что  он  и  его
Душилы с самого начала были заинтересованы не во мне, а в ребенке,  растущем
в моем чреве. Нарайян оказался непревзойденным актером.
   Сволочь ухмыляющаяся Вот уж Обманник так Обманник.
   Я не успела даже подобрать ей имя, как они забрали свою Дщерь Ночи.
   Мне бы следовало догадаться обо всем, когда меня ни  с  того  ни  с  сего
перестали мучить кошмары. То есть когда был совершен обряд посвящения.  Ведь
посвящали не меня. Я-то не изменилась. Меня так легко не пометишь.
   Рам имел лишь желтый румель. Он узнал, что они явятся  за  ней.  Он  убил
четверых, если верить женщинам, а потом был сам убит  Нарайяном.  Он  и  его
банда с боем покинули крепость. А я все это время валялась без сознания.
   Но он за это заплатит Я вырву сердце из его груди и заткну им  пасть  его
богине. Они даже не подозревают, с чем им  придется  иметь  дело.  Моя  сила
вернулась ко мне. Они заплатят мне Длиннотень,  моя  сестрица,  Обманники  и
сама Кина, если только она посмеет встать па моем пути.
   Будет им Год Черепов Я закрываю Книгу Госпожи.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ТАМ
ВНИЗУ

   Ветер беспрестанно гуляет по равнине  камней.  Он  шепчет  среди  бледных
серых булыжников,  простирающихся  от  горизонта  к  горизонту.  Поет  среди
разбросанных глыб. Он играет листьями и пылью, залетевшими сюда издалека,  и
шевелит длинные  черные  волосы  на  трупе,  который  лежит  тут  уже  много
десятилетий, иссушенный ветром.
   Играючи, ветер кидает в разинутый в молчаливом крике рот  мертвеца  лист,
затем выхватывает его оттуда.
   Глыбы можно принять за развалины древнего города. Но на самом деле это не
так. Слишком уж бессистемно и редко они расположены И  ни  одна  из  них  не
опрокинута и не разломана, хотя в некоторых из них вековые  ветра  и  выдули
глубокие трещины.
   Когда встает и заходит солнце, его лучи отражаются в  них,  отчего  глыбы
сверкают, словно золотые. Несколько недолгих минут на их  поверхности  горят
призрачные лики.
   Для тех, кого помнят, это своего рода бессмертие. Ночью ветры утихают,  и
в долине сверкающих камней воцаряется тишина.



ЧЕРНЫЙ ОТРЯД VI
СЕРЕБРЯННЫЙ КЛИН

Глен КУК




ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.rusinfo.com
http://bestlibrary.org.ru


Глава 1

   Этот дневник - идея Ворона,  но  чувствую,  он  вряд  ли  бы  ею  так  уж
гордился, доводись ему прочитать, потому что в основном я  намерен  говорить
правду. Хотя он и лучший мой друг. Если уж Ворону что втемяшивалось в башку,
то он своего всегда добивался. Готов был переться хоть на край  света,  пока
не сотрет ноги до самой задницы. А потом еще  пару-тройку  миль  на  честном
слове. Полупомешанный, это точно. Псих. Не то убийца, не то  самоубийца.  Но
парень что надо. Решил Ворон с тобой закорешить - и он твой друг до гробовой
доски. И всегда до зубов вооружен.
   Зовут меня Кейс. Филодендрон Кейс. Спасибо матери. Об этом даже Ворон  не
знает, и именно поэтому я и в армию подался. Чтобы  быть  подальше  от  всех
этих жуков навозных, клеящих подобные имена собственным детям. У  меня  было
четыре брата и семь  сестер,  когда  я  последний  раз  пересчитывал  их  по
головам. Каждого назвали в честь какого-нибудь чертова цветка.
   Если девочку зовут Ирис или Роза, ладно уж. Но вот  одного  моего  братца
назвали Фиалкой, а другого Петуньей. Что же это за люди, способные сотворить
такое с собственными детьми? Чем, к черту, имя Палач или Костыль, к примеру,
хуже?
   Жуки навозные.
   Всю жизнь в земле роются, с восхода до заката. Картошку  копают.  Кабачки
растят. Лук, огурцы, салат-шпинат, морковку долбанную. Турнепс. До  сих  пор
на дух не переношу турнепс. Даже свинье такого не пожелаю. Вот и связался  с
армией, как только смог улизнуть.
   Они пытались остановить меня. Отец, дядьки, братья, родные и  двоюродные.
Да только ничего у них не вышло. До  сих  пор  поражаюсь,  как  один  старый
сержант, постаравшийся выглядеть очень плохим, умудрился опрокинуть весь мой
клан.
   Потому и хочу стать таким же. Ну эдаким, который может  только  встать  и
так глянуть, что у людей ноги сразу трястись начинают. Только, думаю, с этим
надо родиться.
   У Ворона это есть. Один взгляд на того, кто надумал его обдурить, -  и  у
чудака морда белей бумаги.
   Ну вот, подался я в армию, там меня сперва поднатаскали, а дальше потянул
я солдатскую лямку. Служил вместе с Пером и Странником, служил с Шепотом.  В
основном, здесь, на севере. Что я нашел в армии - сам не знаю. Что  служить,
что картошку копать - почти без разницы.  Но  службу  я  знал,  хотя  стоило
произвести меня в сержанты, как я тут же выкидывал  какой-нибудь  фортель  и
снова попадал в рядовые.  Под  конец  я  получил  назначение  в  гвардию,  в
Курганье. Считалось, что это почетно, но я так не считал.
   Вот там-то мы с Вороном и повстречались. Только тогда он звался  Вороной.
Шпионил в пользу Белой Розы. А я этого не знал. И никто не знал,  не  то  он
давно бы уже червей кормил. Эдакий тихий, безобидный калека. Сам про себя он
болтал, что служил с Хромым, пока ему в бою не изувечили ногу. Ютился Ворона
в заброшенной халупе, где устроился кое-как; на жизнь зарабатывал,  выполняя
за парней грязную работу. Платили гвардейцам неплохо, а девать деньги, кроме
как на пьянки, им было некуда: на сто  миль  вокруг  Курганья  стеной  стоял
Великий Лес. Поэтому дел у Вороны хватало. Тут - обувку почистить  или  полы
надраить, там - лошадей выскрести.
   Частенько он прибирался в полковой канцелярии и играл там с полковником в
шахматы. Там-то мы впервые и столкнулись нос к носу.
   И все же с ним что-то было не так  с  самого  начала.  Безотносительно  к
Белой Розе было очевидно, что он не беглый фермерский сын вроде меня.  И  не
какой-нибудь там парень из городских трущоб, подмахнувший  контракт  потому,
что больше никак не умел распорядиться своей никчемной жизнью.  Нет,  в  нем
чувствовался настоящий класс.
   И он мог его показать, когда хотел. Он был образован, знал не то пять, не
то шесть языков, умел читать. А как-то раз я своими ушами слышал, как Ворона
толковал с одним стариком о таких вещах, в которых я смыслил не больше,  чем
деревенский петух в грамматике.
   Тогда мне пришла идея: надо с ним покрепче сблизиться, а потом  пусть  он
учит меня читать и писать.
   Это старая известная истина. Эй, парень! Вступай в армию,  бросай  ферму,
получай приключения, и  жизнь  будет  великолепна.  А  научившись  читать  и
писать, я могу уйти из армии со всеми ее приключениями, и все будет отлично.
   Уверен.
   Не знаю как остальные, но я не стал бы расспрашивать о подобных вещах. Но
я твердо усвоил: от жизни получаешь не совсем то, чего ждешь, ну а  то,  что
получаешь, мало удовлетворяет. Я, например, парень  с  запросами,  а  сейчас
вынужден делить комнатуху на верхнем этаже с пьяницей,  у  которого  большой
талант вывернуть из себя все то, что  он  пропустил  за  воротник,  примерно
около ведра самого дешевого вина, какое сумел добыть.
   Ну в общем, уломал я Ворона начать меня учить, и он стал в конечном счете
моим приятелем, хотя и был колдуном. Это чуть  не  вышло  мне  боком,  когда
разразилась та мерзкая буря и он вернулся, чтобы быть  лазутчиком.  К  моему
счастью, моим и его боссам пришлось объединиться, чтобы напасть на монстра в
тех краях, за охрану которых нам, гвардейцам, так хорошо платили.
   Только тогда до меня дошло, что на самом  деле  он  -  Ворон.  Тот  самый
парень из Черного Отряда, что сумел вырвать из лап Хромого Белую Розу, когда
та была совсем еще малышкой. А потом воспитывал ее, пока она не смогла взять
свою судьбу в свои руки.
   До того я числил его покойником. Как и все остальные, враги и друзья. Так
считала и Белая Роза, любившая его совсем не как брата или отца.
   Ворон тоже любил ее. По-своему, но любил. Но чтобы доказать свою  любовь,
не нашел ничего лучше, чем назваться Вороной и стать  шпионом.  Он  надеялся
найти для  Белой  Розы  то  чудо-оружие,  которое  могло  пригодиться  ей  в
последней схватке с Госпожой. С моим главным патроном.
   А что вышло? Судьба смешала все карты, и что нам выпало при новой  сдаче?
Самое черное зло нашего мира. Властелин,  древнее  чудовище,  погребенное  в
Курганье, вдруг пробудился и попытался вырваться на волю. Чтобы одолеть его,
пришлось позабыть  о  старых  сварах  и  навалиться  на  него  всем  вместе.
Потому-то в Курганье явилась Госпожа со своими вдвойне  уродливыми  героями.
Примчалась и Белая Роза с Черным Отрядом. И пошли лихие дела.
   А этот чертов олух. Ворон, оказавшись в самом центре заварухи,  вел  себя
как лунатик. Надеялся перечеркнуть прошлое  и,  как  ни  в  чем  не  бывало,
вернуться к Душечке. Будто не сам смылся от нее, заставив думать о себе  как
о покойнике долгие годы.
   Чертов олух. Да я куда больше смыслю в колдовстве, чем он в женщинах.
   Значит, дали они древнему злу восстать из-под земли, да и  навалились  на
него всем гуртом. Но так велико и черно оно было,  что  уничтожить  его  дух
оказалось невозможным. Потому  они  убили  его  плоть,  сожгли  ее  и  пепел
развеяли по ветру. А дух заточили в Серебряный Клин, который глубоко загнали
в ствол того молодого растения, что было сыном чего-то вроде бога  и  всегда
живо. Оно должно было расти, все глубже засасывая Клин  в  свою  сердцевину,
чтобы отныне и во веки веков древнее зло не несло никому бед и несчастий.  А
потом они разошлись, каждый в свою сторону. Ушла из  Курганья  и  Душечка  с
одним парнем по имени Молчун.
   Когда она уходила, в глазах у нее стояли слезы. Любовь к Ворону еще  жила
в ее душе. Но она не проявила своих чувств сама  и  не  дала  этого  сделать
Ворону.
   А он стоял и тупо смотрел, как она уходит, кретин. Никак не мог  взять  в
толк, за что она его так.
   Чертов олух.

Глава2

   Странно, что такая простая мысль сразу не пришла никому в голову. Наверно
потому, что людей больше волновало то, что может случиться между Госпожой  и
Белой Розой, и то, что это имело значение для  Империи  и  мятежа.  Какое-то
время казалось, что полмира погрязло в грабежах и насилии. Каждый,  кто  был
способен стать налетчиком, рыскал в поисках  добычи,  стремясь  не  упустить
свой шанс. Даже с  риском  для  собственной  шкуры.  Из  пойманных  бандитов
выходили неплохие евнухи.
   Наконец второразрядные авантюристы с северной окраины  Весла  предприняли
попытку завладеть Серебряным Клином.

***

   В тот день, когда Талли Стах принялся ломиться в двери своего двоюродного
брата Смеда, новости из Курганья еще не  успели  выйти  из  стадии  кухонных
сплетен.
   Всю обстановку комнаты, где  обитал  Смед,  составляли  около  полудюжины
краденых шерстяных одеял, штук шестьдесят глиняных кувшинов из-под  вина,  а
также кучи мусора да полчища тараканов. Хотя и в "Короне",  и  в  "Шипе"  за
кувшины требовали задаток, Смед никогда не носил их на обмен. Мой  запас  на
черный день, говорил он про них.  Когда  настанут  тяжелые  времена,  восемь
пустых кувшинов всегда можно будет сменять на один полный.
   Талли не раз утверждал, что все это - бестолковая затея. И верно,  стоило
Смеду  хорошенько  надраться,  как  он  начинал  буянить,  крушащее  вокруг.
Доставалось и кувшинам. Запасы на черный день стремительно таяли.
   После очередного загула осколки и обломки  никто  не  убирал.  Их  просто
отгребали к од-, ной из стен, где образовались пыльные залежи,  напоминавшие
безжизненную каменистую пустыню.
   Когда Талли принялся колотить в дверь, Смед решил, что тот очередной  раз
при деньгах и жаждет этим  пофорсить.  Талли  флиртовал  с  двумя  замужними
дамочками, которые одаривали его за те мелкие услуги, которые  он  оказывал,
когда их старики находились в  отъезде.  А  жил  он  с  одной  вдовой,  хотя
собирался порвать с  ней,  как  только  найдет  другую,  которая  согласится
пустить его на порог. Талли полагал, что неплохо устроился в жизни и что эта
подобная удачливость дает ему право кормить других бесплатными советами.
   Дверь трещала от ударов, но Смед не отзывался. Он  давал  "уроки  музыки"
двум девочкам с верхнего этажа, одиннадцати и двенадцати лет. Их звали Шиина
и Марти. В чем мать родила, они занимались постельной гимнастикой на  ветхих
одеялах. Музыкальный инструмент на троих имелся только один:  кожаный  рожок
голого Смеда.
   Смед велел девочкам прекратить возню и хихиканье. Мало ли кто там еще  за
дверью. Далеко не каждый смог бы по достоинству оценить тот способ, каким он
готовил этих малышек к дальнейшей жизни.
   Тук! Тук! Тук!
   - А ну открывай, Смед! Это я, Талли!
   - Я занят.
   - Открывай! Дело есть. Поговорить надо. Вздохнув, Смед  кое-как  выбрался
из путаницы худеньких детских рук и ног, неохотно поплелся к дверям.
   - Мой двоюродный братец, - бросил он через плечо. - Нормальный мужик.
   Совершенно пьяные девчушки никак не отреагировали. Им было наплевать. Они
даже не попытались прикрыться. Когда  Смед  впустил  Талли  в  комнату,  они
продолжали сидеть на одеялах, глупо ухмыляясь.
   - Мои подружки, - пояснил Смед брату. - Не хочешь попользоваться? Они  не
против. - Как-нибудь в другой раз. Выставь их за дверь.
   Смед внимательно посмотрел на двоюродного брата.
   - Что-то ты сегодня больно деловой, - пробормотал он.
   - Ладно. Брысь отсюда, милашки.  Только  сначала  нацепите  тряпки.  Папа
должен потолковать о делах.
   Талли и Смед молча смотрели, как девчушки влезают в свои лохмотья. Самому
Смеду и в голову не  пришло  одеться.  На  прощание  Шиина  игриво  шлепнула
старого развратника по голому заду:
   - Увидимся позже! Дверь захлопнулась.
   - Приключений на задницу ищешь. - заметил Талли.
   - Не больше, чем ты. Тебе бы с их мамашей познакомиться.
   - А что, у нее деньжата водятся?
   - Нет, но она тоже не прочь поиграть разок-другой. Хлебом не  корми.  Как
начнет, так не оторвать.
   - Ты приберешься когда-нибудь в своем свинарнике?
   - Ага. Как только горничная вернется из отпуска. Так что же столь  важное
разрушило мою вечеринку?
   - Слыхал о случившемся в Курганье?
   - Слыхал какие-то сказки, да не прислушивался. Какое мне дело?  Что  так,
что эдак - без разницы.
   - Разница есть. Про Серебряный Клин слышал?
   Смед подумал немного.
   - Да. Они вколотили его в дерево. Я было решил,  что  такая  штука  может
пригодиться в хозяйстве. Но потом прикинул, что там не так уж много серебра,
чтобы стоило из-за него дергаться.
   - Дело не в самом серебре, братец, а в том, что внутри.
   Смед что-то поворочал в мозгах, но так и не понял, к чему  клонит  Талли.
Большой остротой ума Смед Стах не отличался.
   - Растолкуй-ка поподробней. Чтобы до меня дошло, - попросил он наконец.
   - В этот здоровенный гвоздь поймана душа Властителя.  Это  означает  один
дурной кусок железа. Ты можешь получить изрядную мзду  от  профессионального
мага. Бьюсь об заклад, он  истолчет  это  в  своего  рода  вечный  талисман.
Знаешь, как в сказках.
   - Но мы-то не маги, - нахмурился Смед.
   - Мы будем посредниками, - нетерпеливо сказал Талли. -  Мы  пойдем  туда,
расковыряем эту хреновину из дерева и запрячем ее получше, пока  повсюду  не
пойдут слухи о пропаже. А потом сами пустим слушок,  что  она  продается.  И
толкнем ее тому, кто больше заплатит.
   Смед нахмурился еще больше, выжимая из своих мозгов все, на что они  были
способны. До гениальности ему было далеко, но  мелочного  хитроумия  хватало
ровно на умение выживать при любых обстоятельствах.
   - Звучит как чертовски опасное для меня дело.  При  всех  обстоятельствах
нам нужна помощь, чтобы выстоять в этой передряге.
   - Верно. Если бы это было так просто добраться до места и высвободить эту
чертову штуковину, но двоим явно не по зубам. Большой Лес  особенно  суровое
местечко для ребят, которые ничего в лесу не понимают. По мне, так нужны еще
двое, один из которых должен в этом хорошо разбираться.
   - Выходит, пирог придется делить на четверых, Талли. И сколько  обломится
каждому?
   - Почем я знаю? Но если выждать, пока как следует не вздуют цену,  хватит
на всю жизнь. Потом, я и в голове не держал делить куш на  четверых.  Только
на две части, Смед. Тебе и мне. Семейное дело.
   Они переглянулись.
   - Значит, у тебя уже есть задумка, - сказал Смед. - Выкладывай.
   - Знаешь Тимми Локана? Который служил в армии. Правда, недолго.
   - Ага. Ровно столько, чтобы хватило времени прикинуть, как слинять оттуда
за ближайший бугор. Знаю. Этот подойдет.
   - Он служил достаточно. Тамошние порядки знает, а в Курганье мы  запросто
можем нарваться на солдат. Будешь лить слезы, если  его  однажды  найдут  на
задворках с проломленной головой?
   - Нет, - с легкой душой ответил Смед. О чем речь. Пускай себе  находят  с
продырявленным черепом кого угодно. Лишь бы не Смеда Стаха.
   - А как насчет Старого Рыбака? Он  частенько  ставит  капканы  в  Великом
Лесу.
   - Этому хватит пары добрых стрел. После того, как провернем дело.
   - Все, что нам надо - это доброкачественные крючки. Эти ребята не из тех,
кто мог бы попытаться захапать нашу долю. Ну, что скажешь? Согласен пойти на
дело?
   - Что нам светит? Повтори-ка еще разок.
   - Будем жить как короли. Ну, идем говорить с парнями?
   - Почему бы нет, - пожал плечами Смед. - Что  я  теряю?  -  Он  задумчиво
посмотрел на потолок.
   - Ровным счетом ничего, - согласился Талли. - Оделся бы ты, что ли.

***

   - Говорить будешь ты, - сказал Смед, спускаясь  по  лестнице.  -  У  тебя
лучше выходит.
   - Годится.

***

   Уже на улице Смед вдруг спросил:
   - Ты в своей жизни хоть кого-нибудь шлепнул?
   - Нет. Нужды не было. Но не вижу проблем.
   - А мне раз пришлось. Перерезал  парню  глотку.  Не  так  легко,  как  ты
думаешь. Кровищи было... И чертовски много шуму. И  прорва  времени  уходит,
пока такой не сдохнет окончательно. Потом они пытаются тащиться за тобой. До
сих пор по  ночам  кошмары  вижу.  Как  тот  малый  пытается  меня  с  собой
прихватить.
   Талли искоса посмотрел  на  двоюродного  брата  и  скорчил  презрительную
гримасу - Ну так проверни это как-нибудь иначе в следующий раз.

Глава3

   Каждую ночь, если только луна давала достаточно  света,  странная  хромая
тварь, двигавшаяся бесшумно, словно неясная ночная  тень,  выскальзывала  из
чащи Большого Леса и прокрадывалась в то  охваченное  запустением  гибельное
место, что называется Курганье.  В  этой  обители  смерти  даже  воздух  был
насквозь пропитан  тленом,  одуряющим  зловонием  гниющей  плоти.  Здесь,  в
неглубоких, выкопанных наспех общих могилах  разлагалось  великое  множество
тел.
   Ковыляя  на  трех  конечностях,  тварь  осторожно  огибала  неподдающуюся
разложению громадную тушу дракона, пробиралась в яму, которую копала ночь за
ночью, устраивалась там, подобрав под себя задние ноги, а потом  принималась
терпеливо и упорно копать единственной передней лапой. Роясь  в  земле,  она
часто поднимала морду, настороженно поглядывая в сторону лежавшего в  руинах
городка и находившегося в нескольких сотнях ярдов к западу военного поселка.
   Там размещался  большой  гарнизон,  прикрывавший  Курганье  от  вторжения
преступных  банд  и  следивший,  не  появятся  ли  хоть  малейшие   признаки
пробуждения спавшей здесь под землей древней злой тьмы. Долго  это  тянуться
не могло. Грянула битва, в которой нашел свою погибель дракон  и  в  которой
потеряла переднюю лапу бестия, роющая по ночам яму. После сражения  город  и
поселок оказались разрушены  и  опустошены,  а  нужда  в  дальнейшей  охране
Курганья отпала.
   Но властям даже в голову  не  пришло  перевести  на  новое  место  службы
оставшихся в живых гвардейцев. Те из них, кто не знал, куда податься  и  что
делать дальше, так и застряли в здешних гиблых местах.
   Для хромой бестии они были самыми заклятыми врагами.
   Будь она так же здорова и крепка, как до битвы, эти люди ничуть бы ее  не
заботили. Тогда она справилась бы с  ними  играючи,  ведь  прежде  она  одна
стоила целой роты солдат. Теперь же,  когда  тварь  едва  ковыляла  на  трех
лапах, ее смог бы догнать любой. Поэтому,  попадись  она  им  на  глаза,  ей
пришлось бы выдержать отчаянную схватку, прежде чем пуститься  в  погоню  за
вестником, которого гвардейцы наверняка  пошлют  своим  хозяевам,  стоит  им
обнаружить ее присутствие.
   А справиться с их хозяевами, могущественными, жестокими  и  беспощадными,
она не имела ни малейшего шанса даже в лучшие свои времена.
   Ее же собственный господин больше не мог служить ей  защитой.  Его  тело,
искромсанное на куски, сгорело в огне, а душа его оказалась заточенной в тот
Серебряный Клин, которым победители пробили его череп.
   Организм бестии, внешне напоминавшей  собаку,  имел  белковую  основу,  а
размеры  она  могла  менять  по  собственному  желанию.  Иногда  тварь  была
величиной с большого  пса.  Иногда  -  со  слона.  Но  увереннее  всего  она
чувствовала себя, когда ее рост  вдвое  превышал  размеры  боевого  коня.  В
великом сражении она успела разделаться  с  бесчисленным  множеством  врагов
своего господина, прежде чем могущественные колдуны сумели изгнать ее с поля
боя.
   Снова и снова, крадучись, появлялась  бестия  у  своей  ямы.  Появлялась,
несмотря на испытываемое ею  отчаяние,  несмотря  на  адскую  боль  от  ран,
еженощно рискуя быть обнаруженной. Порой земляные стены осыпались,  а  после
дождей яма едва не до краев заполнялась водой.
   Но   главной   помехой   была   неусыпная   бдительность    единственного
по-настоящему надежного стража, оставленного победителями.
   Среди костей, прорастая  корнями  сквозь  прах  и  тлен,  стояло  молодое
дерево. Почти бессмертное дитя Бога, оно безмерно превосходило  своей  мощью
те силы, что еще оставались у хромого ночного пришельца. Всякую ночь,  когда
являлась тварь, дерево осознавало ее присутствие и пробуждалось. Каждый  раз
его реакция бывала одинаковой, яростной и неистовой.
   Среди его ветвей возникали сияющие голубоватые нимбы,  мечущие  в  бестию
бледные, почти бесшумные молнии. Жаркое, но тихое шипение  вместо  треска  и
громовых раскатов. Эти молнии хлестали тварь  наотмашь,  как  хлещут  ремнем
провинившегося ребенка взбеленившиеся родители. Не нанося увечий  и  все  же
причиняя нестерпимую боль.
   Всякий раз тварь, не выдержав, спасалась  бегством.  Но  лишь  для  того,
чтобы дождаться следующей ночи, вновь проскользнуть в яму,  воспользовавшись
тем, что дитя Бога пробуждается с небольшим запозданием.
   Чудовищная работа двигалась медленно.

Глава4

   Душечка даже не оглянулась на Ворона. Она  уехала  с  Молчуном  и  кучкой
отчаянных парней.  Тех  немногих,  кто  уцелел  из  Черного  Отряда,  отряда
наемников, которому теперь пришел конец. Когда-то они  служили  Госпоже,  но
что-то вышло для них не так. Взбунтовавшись, они  переметнулись  на  сторону
Мятежа. Долгое время чуть ли  не  вся  армия  бунтовщиков  из  них  одних  и
состояла.
   Ворон стоял и пялился им  вслед.  Стоял  и  пялился.  Я  знал,  он  готов
разреветься, как малое дитя. Не столько оттого,  что  его  бросили,  сколько
потому, что он не мог понять причину. Но он сдержался.
   Во многом он был самым жестким, самым крутым мерзавцем из  всех,  кого  я
встречал. Он был смертельно опасен. Я едва не наложил в штаны  в  тот  день,
когда узнал, что мой приятель не Ворона, а Ворон.
   Давным-давно жил-был Ворон. Шатался повсюду с Черным Отрядом и даже среди
своих слыл головорезом из головорезов. Прослужил в Отряде всего около  года,
но  успел  заработать  громкую,  по  большей  части  дурную,  славу.   Потом
дезертировал. Хороша сказочка?
   Уж такой парень.
   - Дадим им фору, - сказал он.  -  Чтобы  выглядело,  будто  мы  не  хотим
повиснуть у них на хвосте. А через пару часов тоже уберемся отсюда.
   - Мы?
   - А ты и дальше намерен здесь околачиваться?
   - Это дезертирство.
   - Никто не знает, живой ты или нет. Нас  еще  не  успели  пересчитать  по
головам. - Он пожал плечами. - Решай сам. Идти или оставаться.
   Он хотел, чтобы я шел с ним. После всего этого у него никого не осталось,
кроме меня. Но просить он не собирался.
   Это не для Ворона.
   Мне было больше нечего делать в Курганье.  Возвращаться  к  родне,  чтобы
опять всей оравой копать картошку? Черта с два! Так что у меня  тоже  никого
не было на всем белом свете.
   - Ладно. Я с тобой.
   Мы двинулись в сторону  разрушенного  городка.  Я  плелся  сзади.  Сперва
молчали, потом он вдруг сказал недоуменно:
   - У меня не было близких друзей в  Отряде.  Но  с  Костоправом  я  всегда
ладил. - Он был несколько сконфужен.
   Сейчас Костоправ командовал наемниками, хотя, когда они с Вороном служили
вместе, оба были рядовыми. Воды с тех пор утекло немало и в Отряде сменилось
несколько капитанов. А недоумевал Ворон оттого, что  схлестнулся  со  старым
другом сразу после того, как разделались с Властелином.
   Не иначе как желая угодить Душечке,  Ворон  надумал  перелистнуть  старую
страницу. Завязать с прошлым,  отделавшись  от  Госпожи,  подрастерявшей  во
время битвы былое могущество.
   - Нет, - сказал Костоправ. - Ты не отступал и  никогда  не  отступишь  от
своего.
   И воткнул стрелу в  бедро  Ворона  для  подтверждения  серьезности  своих
намерений.
   - А тебе только тот друг, кто на все глаза закроет? - спросил  я.  -  Кто
позволит тебе творить все, чего твоя левая нога пожелает?
   Он озадаченно взглянул на меня.
   - Потом, может, он куда больше ее друг, чем твой, - продолжал я. - Ходили
слухи, что они почти неразлучны. "Вдвоем на конях, в  сторону  заката..."  И
всякое такое. Ты же знаешь, как эти  парни  смотрят  на  воинское  братство.
Всегда плечом к плечу, что бы ни случилось; Черный Отряд  -  их  семья;  все
вместе против целого мира. Сам мне об этом рассказывал.
   Я мог бы добавить. Разжевать и в рот положить. Как в Отряде  относятся  к
предателям, к примеру. Только до него все равно бы не дошло.
   В бою Ворон не отступал ни перед кем и ни перед чем. Таких  двужильных  я
не встречал. Эмоции, всякие там взрывы чувств - другое дело. Тут он пасовал.
Чуть что не так, тут же был готов смотать удочки.  Так  он  дезертировал  из
Отряда, так сбежал от Душечки. Но они и без него могли за себя постоять.
   Сдается мне, что самую поганую штуку Ворон  выкинул,  бросив  собственных
детей. Нечистая совесть до сих пор не давала ему спать спокойно.
   Он бросил их давно, когда завербовался в Черный  Отряд.  Наверно,  на  то
были веские причины. Может, он смог найти себе оправдание. Только  из  песни
слова не выкинешь: он таки оставил своих детей. Совсем малышами,  когда  они
еще не могли сами о себе позаботиться. Ворон вообще никому не говорил, что у
него есть дети, одному мне сказал. Да и то мельком,  обмолвился  по  случаю,
когда еще был Вороной и только начал свои попытки найти их. Сейчас они  были
уже почти взрослыми. Если выжили.
   Он так ни черта и не выяснил.
   По моему разумению, теперь он собирался взяться за их поиски  всерьез.  А
что ему еще оставалось? Он продирался сквозь лесную чащобу, всем своим видом
подтверждая мои догадки. Мы шли на юг.

***

   Мы добрались аж до Весла. Там Ворон  ударился  во  все  тяжкие  и  запил.
Взапой. Поначалу я от, него не отставал. Попойки, потаскухи... Обычные дела,
когда парни вроде нас, невесть сколько проторчавшие в лесу, вдруг попадают в
город. Я куролесил четыре дня. Пятый ушел на  то,  чтобы  стряхнуть  с  себя
тяжкое похмелье. Потом я глянул, как идут дела у Ворона, и мне  стало  ясно:
парень только пошел на разгон.
   Сперва я сыскал для нас жилье попроще, а после нашел  и  работу.  Нанялся
охранником в богатую семью. Это оказалось совсем  нетрудно.  Повсюду  ползли
самые нелепые слухи о бойне в Курганье. Богачи первыми усекли, что наступают
смутные времена, и спешили подстелить себе соломки.
   Душечка со своими спутниками какое-то время пробыла в Весле. Здесь же,  в
городе, гуляла и кучка парней из Черного Отряда. Мы ни с кем из них так и не
столкнулись.
   А потом все они куда-то смылись.

Глава5

   Не прошло и четырех дней после выхода из Весла, а Смеда  уже  тошнило  от
идеи Талли. Ночи держались холодные, укрыться от дождя в  лесу  было  негде.
Одолевали несметные полчища кровососущих, более назойливых, чем  блохи,  вши
или домашние клопы.
   Ты никогда не устроишься поспать на голой  земле,  если  вообще  возможно
уснуть под всеми  этими  непрестанными  пытками  на  протяжении  всей  ночи.
Повсеместно под тобой колючки, камни и корни.
   А этот ублюдок. Старый Рыбак? Два слова связать  не  может,  а  туда  же,
выпендривается. На кой ляд нам в городе,  на  Северной  Окраине,  держать  в
голове все его дурацкие лесные премудрости? Случись что, вся эта мура  никак
не поможет уцелеть.
   Каким все-таки наслаждением будет перерезать ему глотку!
   Тимми Локан тоже хорош гусь. Этот рыжий коротышка трещал без  умолку.  Из
него так и сыпались всякие шуточки. Он знал их чертову прорву, умел вставить
к месту, причем половину из  них,  самых  соленых,  Смед  был  бы  не  прочь
запомнить. Чтобы потом заставить своих дружков хохотать до упаду. Но если уж
ты запомнил эти шуточки, дальше они только злили. Черт  возьми,  даже  самая
отличная хохма начинает отдавать тухлятиной, когда слышишь ее по  сорок  раз
на дню.
   И что хуже, этот маленький прыщ вечно мельтешил. По  утрам  он  вскакивал
как заводной, с таким видом, будто впереди - лучший день в его жизни,  а  по
вечерам засыпал с настолько счастливой мордой, будто этот чертов день  таким
и оказался. Когда коротышка тужится прослыть весельчаком, из него получается
настырное хвастливое трепло. Врежешь такому по зубам, чтоб заткнулся,  и  на
душе легче.
   Хуже всего оказалось продираться сквозь лесную чащу и буреломы  вслед  за
Старым Рыбаком: старик отказался вести их по нормальной дороге. Заявил,  что
так меньше риска наткнуться на кого-нибудь, кто мог заинтересоваться, какого
черта они здесь шляются. Или вспомнил бы  про  них,  когда  пройдет  слух  о
пропаже. Важно было сделать дело втихую, иначе пиши пропало.
   Талли их лесные блуждания осточертели даже больше, чем Смеду, но он горой
стоял за старика.
   Смед не сомневался, что они  правы  Но  хлещущие  наотмашь  мокрые  ветви
деревьев, вонзающиеся в тело и рвущие одежду колючки шиповника,  то  и  дело
облепляющая лицо мерзкая паутина заставили  его  усомниться,  стоила  ли  их
затея того, чтобы вообще пускаться в путь.
   Нет. Пожалуй, добивали мозоли. Еще не пропали из виду окраины Весла,  как
у него на ногах начали  вздуваться  проклятые  волдыри.  Мозоли  росли;  они
болели все сильнее, хотя Смед безропотно делал то,  что  ему  велел  старик.
Хорошо хоть, к волдырям не пристала пока никакая зараза. А  весельчак  Тимми
все развлекал его армейскими историями про парней, которым из-за  таких  вот
воспалившихся волдырей потом оттяпывали ноги. Кому ступню, кому по колено, а
кто и вовсе помирал. Придурок  чертов.  На  четвертую  ночь  Смед  спал  как
убитый. Он дошел до ручки и теперь засыпал, стоило ему перестать  перебирать
ногами.
   - Начинаешь осваиваться, парень, - одобрил старик. - Мы  еще  сделаем  из
тебя настоящего мужчину!
   Смед придушил бы тут же Рыбака, если б не надо было выпутываться из лямок
рюкзака, чтобы добраться до его горла.
   А может быть, все муки от  рюкзака?  Туда  натолкали  восемьдесят  фунтов
жратвы и всякого барахла. Кое-что они уже  съели,  но  Смеду  казалось,  что
проклятый мешок ничуточки не полегчал.

***

   Они дотащились до места вскоре после полудня, на восьмой день после того,
как оставили Весло. Остановившись  на  опушке  леса,  Смед  окинул  взглядом
расстилавшееся впереди Курганье.
   - Значит, об этих местах было  столько  пустой  трепотни?  Чушь  собачья.
Место как место.
   Он сбросил на землю рюкзак,  шлепнулся  на  него  сверху,  прислонился  к
дереву и прикрыл глаза.
   - Да, нынче здесь тихо. Не то что прежде, - согласился Старый Рыбак.
   - Слушай, а как тебя зовут, Старый?
   - Рыбак.
   - Я про фамилию.
   - Рыбак нормально.
   - Да нет, я про настоящую.
   - Сойдет и Рыбак. Лаконичная скотина. Вдруг Тимми спросил:
   - Это наше дерево торчит вон там?
   - Слава Богу! Там только одно оно и есть, - ответил Талли.
   - Деревце, деревце, любовь моя, - пропел Тимми. - Ты рождено,  чтоб  дать
богатство мне.
   - Послушай,  Рыбак,  -  сказал  Талли.  -  Думаю,  мы  должны  хорошенько
отдохнуть, прежде чем браться за дело.
   Приоткрыв один глаз, Смед исподлобья глянул на своего двоюродного братца.
После выхода из Весла он первый раз  услышал  от  Талли  нечто  напоминающее
жалобу. А ведь тот был еще тем нытиком. Смед только диву  давался,  как  это
братцу удалось продержаться так долго?  Именно  непривычное  молчание  Талли
помогло  Смеду  дотащиться  сюда.  Раз  уж  братец  настолько  сильно  хотел
заполучить эту штуку, что сумел стиснуть зубы и терпеть, так  может,  она  и
впрямь дорогого стоит?
   Неужто большой куш? Такой, о котором каждый  из  них  мечтал  всю  жизнь?
Неужто сбудется? Тогда Смед должен держаться.
   Старый Рыбак был согласен с Талли.
   - Я собирался приняться за дело завтра ночью, - сказал он. - Не раньше. А
может, послезавтра. Надо разнюхать здесь все, от и до. Каждый  клочок  земли
вы должны знать лучше, чем тело своей любовницы.
   Смед  нахмурился.  Что  такое  стряслось  с  молчаливым  Рыбаком?  А  тот
продолжая - Нам надо найти безопасное место  для  лагеря,  подыскать  вторую
стоянку...
   - Да что за черт? - не выдержал Смед. - Почему мы не можем  взять  просто
эту штуковину и сделать отсюда ноги?
   - Заткнись! - огрызнулся Талли. -  Где  ты  был  последние  десять  дней?
Прочисти уши да пошевели мозгами, вместо того чтобы попусту клювом щелкать!
   Смед заткнулся. Он внезапно уловил зловещую  интонацию  в  голосе  Талли.
Тот, похоже, начинал жалеть, что вообще взял  брата  на  дело.  А  еще  было
похоже, что он призадумался, не слишком ли Смед туповат, чтобы позволить ему
и  дальше  коптить  небо.  Вдобавок  по  лицу  Талли  скользнула  та   самая
презрительная гримаса, которую Смед частенько замечал на физиономии  Старого
Рыбака.
   Он опять прикрыл глаза, отключился и стал прокручивать в  голове  события
последних десяти дней, припоминая разговоры, которые слышал, но в которые не
вслушивался, целиком занятый собственными переживаниями.
   Верно, срубить это поганое дерево  в  открытую  они  не  могли.  Курганье
по-прежнему охранялось солдатами.  А  не  будь  их  здесь,  оставалось  само
дерево, которому слухи приписывали немалую колдовскую силу. Слишком большую,
чтобы оно могло так просто уцелеть в той страшной схватке, что перепахала  и
вывернула наизнанку мертвую землю Курганья.
   Ну что ж. Возможно, это будет непросто. Наверно, придется  выложиться  до
конца. Как он никогда еще  не  выкладывался.  Придется  запустить  мозги  на
полную катушку и всю дорогу держать ухо востро. Это не  место  давать  уроки
музыки девчонкам с верхнего этажа.

***

   Остаток дня и всю ночь они отдыхали. Даже Старый Рыбак  пожаловался,  что
нуждается в  отдыхе.  Но  спозаранок  он  отправился  отыскивать  место  для
стоянки.
   - Останешься здесь, Смед, - сказал Талли. - Займешься  своими  дерьмовыми
мозолями. Что Рыбак скажет, то и будешь делать. Если нам придется  шустрить,
ты должен быть в норме. Идем, Тимми!
   - Далеко собрались? - спросил Смед.
   -  Надо  бы  подобраться  поближе  к  тому  городку.   Может,   разузнаем
что-нибудь.
   Они ушли, а часом позже вернулся Старый Рыбак.
   - Быстро ты, - сказал Смед. - Приглядел местечко?
   - Приглядел одно. Правда, не блеск. Река сменила русло с тех пор,  как  я
тут был последний раз. Теперь берег в двухстах ярдах оттуда. Если что, особо
не развернешься. Дай-ка взгляну на твои ноги.
   Он  сунул  ноги  старику  под  нос.  Рыбак  присел  на  корточки,  что-то
неодобрительно проворчал, потом ткнул в пару мест пальцем.  Смед  вздрогнул,
поморщился и спросил:
   - Что, худо дело?
   - Видал и похуже. Но редко. Да  еще  траншейная  болезнь.  Стопа  пухнет,
суставы воспалились, и всякое такое. У остальных, наверно, начинается то  же
самое.
   Какое-то время старик сидел с отсутствующим видом, потом тряхнул головой:
   - Моя вина. Знал ведь, что ты  совсем  еще  зеленый.  А  с  Талли  взятки
гладки, у него один ветер в голове. Нельзя было позволять ему гнать  как  на
пожар. Поспешишь - людей насмешишь. За все приходится платить.
   - Уже решил, что будешь делать со своей долей?
   - Не-а. Доживешь до моих  лет  -  отучишься  загадывать  наперед.  Добрый
случай не везде валяется. Живи одним днем. А пока надо  бы  травки  тебе  на
примочки нарвать.
   Совсем седой, но еще не начавший горбиться, старик бесшумно растворился в
лесной чаще. Смед проводил Рыбака взглядом, а потом постарался  выкинуть  из
головы одолевавшие его мысли. Ему не хотелось оставаться с ними наедине.

***

   Рыбак вернулся с охапкой каких-то трав, трех  разных  видов.  -  Нашинкуй
помельче и сунь в этот мешок. Каждой травы поровну.  Как  мешок  наполнится,
завяжешь и начнешь молотить по нему палкой. Время от времени  переворачивай.
Колоти как следует, пока листья не превратятся в кашу.
   - Долго молотить-то?
   - Может, тысячу ударов. Может -  полторы.  Потом  вытряхнешь  в  котелок,
добавишь кружку воды, хорошенько размешаешь.
   - Дальше что?
   - Дальше набьешь  следующий  мешок.  Да  не  забывай  раз  в  две  минуты
помешивать в котелке.
   Даже не сказав, куда и зачем идет, старик снова растворился в лесу. Когда
он вернулся, Смед усердно делал отбивную из третьего по счету мешка.
   - Можешь пахать, коли нужда припрет, - фыркнул Рыбак, заглянув в котелок.
- Хватит, пожалуй.
   Он порвал старую рубашку на полосы, проложил их раскисшей зеленой кашицей
из листьев и намотал повязки на обе ноги Смеда. Холодное покалывание  быстро
смягчило боль. Когда вернулись Талли и Тимми, старик помог им тоже  наложить
повязки, а потом занялся собственными ногами.
   Смед снова сидел, прислонившись к дереву. Он чувствовал себя не  в  своей
тарелке. Он все больше сомневался, хватит ли у него духу прикончить старика,
когда придет время.
   - В городке осталось человек семьдесят, - сообщил Талли. - И почти все  -
солдаты. Мы подслушали один разговор. Похоже, через пару дней большинство из
них отчалит оттуда. Надо бы дождаться, пока они не уйдут. А мы пока займемся
разведкой.

***

   Разведка Курганья началась сразу после заката. Светила ущербная  луна,  в
городке было темно и  тихо.  Казалось,  трудно  найти  лучшее  время,  чтобы
прокрасться через открытое пространство.
   Четверо двигались неровной линией, стараясь не терять друг друга из виду.
Талли вел их по направлению к дереву. Не дерево, а  деревце,  подумал  Смед.
Толстый приземистый ствол, серебристая кора, футов  пятнадцать  в  высоту...
Больше всего похоже на молодой тополь. Смед не заметил ничего особенного.  А
сколько болтовни было!
   Еще несколько шагов, и вдруг - отблеск лунного света на тусклом  серебре.
Значит, правда! Одного мимолетного взгляда хватило, чтобы ощутить исходившую
оттуда пульсирующую злую силу. Будто там мерцал не металл, а ледяной сгусток
чистой ненависти.
   Смед содрогнулся и заставил себя не смотреть в ту сторону.
   Значит, правда. Вот оно, богатство, только руку протяни! Но сумеют ли они
его взять?
   Он пошел быстрей и наткнулся на длинную низкую каменистую гряду. Это  еще
что такое? Смед почесал в затылке, но откуда ему было знать, что перед ним -
останки дракона. Того  самого,  который,  по  слухам,  успел  перед  смертью
сожрать знаменитого колдуна Боманца. Будь посветлее -  быть  может,  Смед  и
сообразил бы, что это за камни, за которые  он  сейчас  цепляется  руками  и
ногами...
   Он добрался почти до самого верха, когда услышал звук, похожий на сопение
какого-то зверя. Потом - другой звук, будто зверюга принялась скрести  землю
когтями. Смед огляделся вокруг. Футах в десяти от себя он увидел Талли.  Тот
завороженно таращился на дерево. А с деревом происходило что-то неладное. На
кончиках его листьев плясали бледные, призрачно-голубоватые огоньки.
   Обман зрения? Отблески света восходящей луны?
   Он добрался до места,  где  нашлась  надежная  опора  для  ног,  и  снова
взглянул на дерево. Точно. Там творилась  настоящая  чертовщина.  Вся  крона
теперь полыхала ярким голубым заревом.
   И тут душа Смеда ушла в пятки: футах в пятнадцати прямо  перед  собой  он
увидел глаза какой-то твари, пялившейся на него из темноты. Ее  голова  была
размером с пивной бочонок; в  отсветах  голубого  сияния  ярко  поблескивали
глаза и зубы. Особенно - зубы. Никогда прежде Смеду  не  приходилось  видеть
таких больших зубов. И таких острых.
   Тварь двинулась в его сторону.
   А он не мог пошевелить ни рукой, ни  ногой,  мог  только  дико  озираться
вокруг. На глаза попались Талли и Тимми. Они удирали прочь сломя голову.
   Потом его взгляд опять наткнулся на бестию.  Вовремя.  Та  уже  прыгнула,
широко разинув пасть, норовя сомкнуть страшные  челюсти  на  его  шее.  Смед
вышел  из  оцепенения  и  метнулся  в  сторону.  Чудовище  упало  на   лапы,
извернулось и прыгнуло снова, но тут голубой язык  пламени,  полыхнувший  из
кроны дерева, отбросил бестию в сторону. Легко, словно муху.
   Падая, Смед сильно ударился. Но  боль  ничуть  не  помешала  ему  тут  же
вскочить и дать деру. Назад он уже не оглядывался.

***

   - Я тоже видел его,  -  сказал  Старый  Рыбак,  положив  конец  настырным
попыткам Талли доказать, что Смед страдает галлюцинациями. - Все так, как он
сказал. Оно большое, как дом. Вроде громадной псины на  трех  лапах.  Дерево
метнуло в него молнию. Тогда оно удрало.
   - Псина на трех лапах? Ладно. А что она там делала?
   - Рыла землю, - ответил Смед. - Сопела, фыркала и рыла землю. В  точности
как собака, когда та откапывает зарытую кость.
   - Вот черт! Опять все наперекосяк.  Как  всегда.  Теперь  дело  наверняка
затянется. А лишнего времени у нас  нет.  Рано  или  поздно  сюда  припрется
кто-нибудь еще, кому придет в голову то же самое. Не я один такой умный.
   - Не мельтеши, - осадил Рыбак.  -  Умей  выждать  и  действуй  наверняка.
Только так, парень. Иначе так никогда и не узнаешь, что значит быть богатым.
Просто не доживешь.
   Талли только хмыкнул. Бросать начатое дело не хотел никто. Даже Смед,  до
сих пор ощущавший жаркое дыхание бестии на своем лице.
   - Жабодав, - вдруг сказал Тимми Локан.
   - Что ты сказал? Повтори! - вскинулся Талли.
   - Пес-Жабодав. В той заварухе одно чудовище  загрызло  кучу  народа.  Его
называли Пес-Жабодав. - Какого хрена его так прозвали?
   - А мне почем знать? Вот если б он был моим щенком... Но тогда я  был  бы
сукой.
   Тупая шутка. Но все так и покатились со смеху. Надо же было  хоть  как-то
душу отвести.

Глава6

   Ворон не просыхал три недели Как-то ночью я едва доплелся до  дома  после
работы. Я был сыт по горло. Хватит. В тот  день  пришлось  изувечить  одного
мерзавца. Этот псих напросился сам: пытался ограбить детей моего  босса.  Но
на душе было гадко. Все же человек. И почему-то мне втемяшилось в башку, что
во всем виноват Ворон.
   А тот опять валялся в стельку пьяный. - Слушай, ты! Посмотри на  себя!  -
не выдержал я. - Присосался к бурдюку с вином,  как  к  материнской  титьке.
Великий и могучий, знаменитый Ворон. Крутой парень.  Такой  крутой,  что  не
побоялся зарезать свою бабу прямо посреди городского парка  в  Опале.  Такой
отчаянный, что решился повздорить даже с Хромым. Пролеживает  здесь  бока  и
скулит от жалости к самому себе, как  трехлетнее  дитя,  у  которого  крутит
животик. Встряхнись и приведи себя в порядок! Мужчина! От одного взгляда  на
тебя тошнит!
   Невнятным и спотыкающимся голосом он посоветовал мне попридержать язык  и
не лезть не в свои дела.
   - Не в свои? Черта лысого! Кто платит за жилье, тупица? Кто, придя домой,
каждый день нюхает эту вонищу? Рвота,  пролитое  вино,  дерьмо.  Собственный
горшок не нашел времени вытряхнуть, скотина! Когда ты последний  раз  мылся?
Когда ты последний раз надевал чистое?
   В ответ он заорал, хрипло и пронзительно. Обложил меня как мог. - Другого
такого ублюдка поискать  надо!  -  наседал  я.  -  Даже  собственный  бардак
прибрать за собой не можешь!
   Я дико обозлился и продолжал орать на него.  Он  почти  не  отбрехивался.
Может, сам себе был противен не меньше, чем мне. Но кто же  станет  спокойно
смотреть, как ближний  безнадежно  спивается,  превращаясь  в  бессмысленный
кусок дерьма!
   Наконец Ворон не выдержал, кое-как  поднялся  и  поплелся  к  выходу.  Но
дверью на прощание не шарахнул. Он никогда не сжигал за собой мосты.
   Со мной работал один, так его отец раньше пил по-черному. Он мне дал пару
советов, как поступать с пропойцами.
   - Не пытайся помочь им, - говорил  он.  -  Прекрати  им  спускать  всякие
выходки. Не принимай никаких извинений. Поставь их в безвыходное  положение,
тычь их носом в собственное дерьмо, пока сами не поймут, до чего докатились.
Ни один , из них ни на толику не изменится, пока сам того не  захочет.  Пока
сам не допрет, что по уши завяз и пора что-то менять.
   Но я сомневался, хватит ли меня  на  то,  чтобы  ждать,  пока  Ворон  сам
сообразит, что он взрослый мужик. Пока не посмотрит правде в глаза.  Душечка
теперь далеко, что поделаешь. Ему надо найти детей. Надо вытащить  наружу  и
перетряхнуть прошлое, похороненное в Опале, разобраться с ним окончательно.
   Вообще-то я был уверен, что он сам до этого дойдет. Если дать ему  время.
Его глубокое презрение к самому  себе  должно  было  прорваться  наружу.  Но
ждать, пока он очухается, становилось почти невыносимо.
   Он вернулся через четыре дня, трезвый как стеклышко, умытый, отчасти даже
похожий на того Ворона, каким я его помнил.  Он  дико  извинялся,  бил  себя
кулаком в грудь и обещал быть паинькой.
   А как же. Все они так говорят.
   Поверю, когда увижу.
   Я не стал раздувать скандал. И не читал ему проповедей. Что толку?
   Держался он совсем недурно. Похоже, надумал куда-то податься. А дня через
два, придя домой, я обнаружил, что он опять упился в стельку. Так, что  даже
ползать не мог. Ну и черт с тобой, решил я.

Глава7

   Теперь они лишились пары рабочих рук. После того  как  дерево  метнуло  в
Тимми голубой молнией, он слег. Но для Смеда разницы не было. Все равно  они
сидели без дела.
   Днем они носа не могли высунуть без риска, что их засекут  из  города.  А
стоило стемнеть, всякий раз появлялась та бестия.  Чтобы  рыть  дальше  свою
яму. И опять-таки, они не могли подобраться к нужному месту. Дерево, прогнав
проклятую  тварь,  долгое  время  оставалось  настороже,  готовое  встретить
молниями других незваных гостей. Тимми  как  следует  прочувствовал  это  на
собственной шкуре.
   Похоже, только перед самым рассветом у них оставалось около  часа,  когда
можно было без особого риска попытаться сделать что-нибудь путное.
   Но что? Никто толком не знал. Срубить  чертов  дрын  у  них  не  было  ни
малейшего шанса. Окопать корни? Вряд ли стоило надрываться, даже если  б  им
удалось подобраться к дереву достаточно близко и достаточно надолго. Сколько
пройдет времени, пока окопанное дерево засохнет? Тем более такое?
   Кто-то сказал: давайте отравим его. Звучало  совсем  неплохо.  Они  долго
мусолили эту идею, припоминая, кто, как и какой дрянью выводил  сорняки.  Но
для этого нужна отрава. Тогда пришлось бы тащиться назад в Весло.  Причем  с
монетой в кармане, которой у них и в помине не было. Времени на это ушло  бы
ничуть не меньше, чем на окапывание корней чертова отродья,  время  работало
против них. Талли и так психовал насчет времени. Он считал чудом, что у  них
до сих пор не появились конкуренты.
   - Нам надо как-то подсуетиться с этим делом, - повторил он в сотый раз.
   - Не выйдет, пока тварь шныряет поблизости, - сказал Тимми.
   - Тогда мы должны помочь ей откопать то, что она ищет.
   - Не реки за всех, братец, - посоветовал Смед. - Лично  я  помогать  этой
твари рыть нору не намерен!
   - Мы подпалим его, - сказал Рыбак.
   - Подпалим? Кого?
   - Дерево, дурень. Спалим его на корню, да и все тут.
   - Но не можем же мы подойти к нему и...
   Рыбак выдернул палку из кучи хвороста для костра. Она была  дюйма  в  два
толщиной и около ярда в длину. Старик размахнулся и  запустил  ее  далеко  в
кусты.
   - Вот такПридется потрудиться, но в конце концов завалим  его  хворостом.
Потом жахнем в кучу пару факелов. Ффухх! И все  в  огне.  Костер  будет  что
надо. А когда прогорит, просто пойдем туда и подберем наш кусок серебра.
   - Про солдат забыл? - насмешливо спросил Смед.
   - Нет. Но ты прав. Их надо как-то отвлечь.
   - Самое путевое предложение из всех, что я до сих пор  слышал,  -  сказал
Талли. - Будем палки швырять. Пока ничего получше не придумаем.
   - Да уж, чем попусту дурью маяться  да  мозоли  на  заднице  натирать,  -
проворчал Смед. - Уж это точно.
   Он уже попривык к лесной жизни и больше не ждал от нее неожиданностей. Да
и раньше-то их было не так уж много. Его одолевала скука.
   Набрав палок, они принялись  за  дело.  Тимми,  Смед  и  Талли  принялись
состязаться в меткости, поставив на кон часть будущей добычи. Куча  хвороста
вокруг дерева понемногу росла. Такая игра пришлась дереву не по нутру. Время
от времени оно отплевывалось голубыми молниями.

***

   Почти каждую ночь Смед прокрадывался к яме и  смотрел,  как  продвигаются
дела бестии. Остальные решили, что у парня крыша поехала.
   - У тебя дерьмо вместо мозгов, -  как-то  сказал  Талли.  -  Делать  тебе
больше нечего.
   - А у тебя мозги вместо дерьма.  Вот  ты  ничего  и  не  делаешь.  Может,
боишься?
   В общем-то, риска почти не было. Просто приходилось прижиматься к  земле,
тогда тварь ничего не замечала. Вот если б Смед сдуру встал, да она углядела
бы его силуэт... Пиши пропало. Но он не вставал.
   Яма углублялась медленно, но тварь копала и копала как  заведенная.  Ночь
за ночью. Ночь за ночью.
   Пришло время, когда она нашла то, что искала.
   Как раз в ту ночь Смед Стах опять следил за бестией. И он увидел, как она
выбирается из ямы,  сжимая  челюстями  свой  мерзкий,  тошнотворный,  жуткий
трофеи.
   Это была человеческая голова.
   Голова пролежала слишком долго и была слишком обезображена и  повреждена.
Стиснув зубами жалкие остатки волос, тварь  приподняла  этот  отвратительный
предмет  и,  уворачиваясь  от  голубых  молний,  потащила  его   в   сторону
протекавшей рядом речушки, к заводи.
   Смед, держась поодаль, последовал за нею. Осторожно. Очень осторожно.
   Бестия принялась омывать голову водой, заботливо и  нежно.  Вдали  дерево
шумело и трясло  ветвями  в  бессильном  гневе:  до  заводи  его  молнии  не
доставали.
   Очистив голову, громадная собака захромала обратно. Смед,  сам  удивляясь
своей смелости, по-прежнему крался следом. Тварь обогнула мертвого  дракона,
почти  превратившегося  в  странную  деталь  местного  ландшафта.  Вот   она
переступила через обтянутый изодранной кожей обломок камня, не  заметив  его
на сырой земле. А Смед заметил, подобрал его зачем-то и машинально  сунул  в
карман.
   По ту сторону туши дракона дерево продолжало раздраженно шуметь,  трещать
и трясти ветвями.
   Когда Смед засовывал в карман  старый  амулет,  тот  судорожно  дернулся,
посылая всем, кто был  способен  услышать,  сигнал  о  том,  что  его  покой
потревожен.
   Смед остановился, прячась в тени.  Он  дрожал  от  холода  и  страха,  но
продолжал следить за происходящим. Поднимающаяся луна вдруг целиком осветила
кошмарную голову. И он отчетливо и ясно увидел...
   Ее  глаза  открылись.   Уродливая   улыбка   исковеркала   и   без   того
обезображенный рот.
   Она была жива.
   У Смеда чуть не вышибло клапана.

Глава8

   Городом,  самым  близким  к  месту  сражений  и  могильных  холмов,   что
называлось Курганьем, было Весло. Сигнал тревоги, поданный старым  амулетом,
потревожил сразу двух обитателей этого городка.
   Одним из них был глубокий старик, живший под чужим именем после того, как
сумел инсценировать свою  мнимую  гибель  в  последней  битве,  опустошившей
Курганье.  Он  как  раз  кутил  в   рабочей   таверне   со   своими   новыми
друзьями-собутыльниками, которые считали  его  астрологом,  когда  тревожный
вопль амулета потряс его. Сигнал тревоги поверг старика в панику. Едва  взяв
себя в руки, он устремился к дверям. По его лицу текли слезы.
   За его спиной в таверне мгновенно вспыхнули возбужденные пересуды.  Потом
приятели старика гурьбой высыпали на улицу.  Посмотреть,  что  такое  с  ним
стряслось. Но того уже и след простыл.

Глава9

   Настали скверные времена.  В  Весле  было  неспокойно.  То  тут,  то  там
вспыхивали беспорядки; случались  стычки  между  повстанцами  и  партизанами
Империи; под видом политических акций мародеры творили невесть что.
   Босс поговаривал, что хочет заколотить городской дом  и  съехать  в  свою
загородную усадьбу  неподалеку  от  сделки.  Если  так,  надо  было  решать,
отваливать мне туда вместе с ним или нет. Я  хотел  было  обговорить  это  с
Вороном, но... Застал я его снова в ауте.
   - И все из-за проклятой бабы, с которой ты даже ни разу  не  переспал,  -
проворчал я и пнул ногой оловянную тарелку так, что она полетела  через  всю
комнату. Этот сукин сын опять не прибрал за собой. Неплохо  было  бы  и  его
пнуть пару раз, как ту тарелку, но у меня пока еще крыша не съехала.
   Все же пьяница и доходяга был Вороном, самым отчаянным  парнем  из  всех,
кого я встречал. Так что связываться с ним я не стал.
   Проснулся он так  внезапно,  что  я  подскочил  от  неожиданности.  Чтобы
подняться, ему пришлось цепляться за стену. Он был бледен, его трясло, но  я
с ходу понял, что не в похмелье тут дело. Мой старый приятель  был  насмерть
чем-то перепуган.
   Если б не та стена, вряд ли Ворон смог бы  подняться  на  ноги.  Наверно,
сейчас он видел трех Кейсов зараз да еще голубого слона в придачу...
   - Собирай свои манатки, Кейс, - все же сумел прохрипеть он.
   - Ты что, очумел?
   - В Курганье что-то стряслось, - ответил Ворон, пробираясь вдоль стенки к
куче своего барахла. - О Боже!
   Он упал на колени, схватившись руками за живот. Его вывернуло  наизнанку.
Я обтер ему лицо мокрой тряпкой. Он не сопротивлялся.
   - Что-то страшное вырвалось наружу. Что-то  черное,  как  сама...  -  Его
вывернуло еще раз.
   - А тебе не померещилось, случаем? - спросил я.  -  Может,  винные  пары?
Белая горячка?
   - Нет, так оно и есть. Вино ни при чем. Не, спрашивай, откуда я знаю.  Но
я знаю. Видел так ясно, словно был там. Видел тварь,  которую  все  называют
Пес-Жабодав.  -  Он  говорил  медленно,  стараясь  не  запинаться.  Но  язык
заплетался. - С этой бестией было что-то еще. Куда  более  страшное.  Что-то
черное, как сама тьма.
   Я не знал, что сказать. Ворон в это верил, а я - нет. Он  кое-как  подтер
за собой рвоту и принялся, трясущимися руками, запихивать вещи в мешок.
   - Где ты поставил лошадей? - спросил он чуть погодя.
   Он был серьезен. Не  в  состоянии  ориентироваться,  слепо  тычащийся  по
углам. Ворон готов был мчаться к чертям собачьим. И прямо сейчас.
   - Так, конец, приехали. В чем дело? Куда ты собрался?
   - Нам нужна помощь.
   - Помощь? Нам? Ты забыл, что я на службе? У меня есть обязательства. Да я
просто не могу, вот так, прыгнуть в седло и мчаться в погоню за  блуждающими
болотными огнями. Которые тебе просто примерещились. Потому, что  ты  выжрал
целую бочку поганой самодельной бормотухи.
   Он психанул. Я тоже. Мы орали и крыли друг друга как могли. Он был  не  в
той форме, чтобы догнать меня, и потому швырял в меня  посуду.  А  я  топтал
бурдюк  с  вином,  пока  вконец  не  расквасил  его,  и  картинно  любовался
кроваво-красными струйками вина, растекшимися по полу.
   Тут в нашу дверь вломилась хозяйка дома. Она весила фунтов двести и  была
зловредна, как ядовитая змея.
   - Вы, скоты! - заорала она с порога. - Сколько раз я вам говорила, что не
собираюсь больше терпеть вашего...
   И тут мы набросились на нее. Она вечно придиралась, врала,  плутовала  на
каждом шагу. И всегда норовила спереть что-нибудь у своих постояльцев.  Если
была уверена, что ее не застукают за этим делом. Мы спустили ее  с  лестницы
и,  отряхнув  руки,  покатились  со  смеху,   как   дворовые   безобразники.
Докатившись до самого низу, хозяйка  опять  принялась  пронзительно  вопить.
Похоже, падение только прибавило ей новые силы.
   Вдруг мне стало не смешно. Она не свернула себе шею, верно. Но  могла.  А
ведь я даже не был пьян. Что это на меня нашло?
   - Как я понял, собираешься выехать прямо сейчас? - спросил я Ворона.
   - Да.
   Юмор его тоже оставил. И он по-прежнему имел бледный вид.
   - А как ты будешь выбираться из города? Посреди ночи?
   - Наличные. Волшебное средство на все случаи жизни. - Он перекинул  лямку
мешка через плечо. - Ну, ты готов?
   Сукин сын с самого начала знал, что никуда я не денусь.

***

   - Эй, Лу! - едва заслышав звон монет в кармане Ворона, заорал  часовой  у
ворот в сторону привратницкой. -  Оторви  свою  задницу  от  лежанки!  Новый
клиент пожаловал.
   Часовой, ухмыляясь, снова повернулся к нам.
   - Днем Лу тоже вкалывает, на  другой  работе,  -  пояснил  он.  -  Цыплят
потрошит.  Чертову  прорву  детей  настругал.  Любой  другой   научился   бы
сдерживаться после первой дюжины. Но только не Лу. - Он опять ухмыльнулся.
   - Твоя правда, - не стал спорить я. - А ты неплохо устроился.  Мало  кому
из парней так повезло с работенкой, как тебе.
   - Ага. Только по ночам бывает  скучновато.  Но  сегодня  неплохая  ночка.
Прибыльная.
   - Что, пропустил кого-то до нас? - спросил Ворон.
   - Только одного пердуна, около часа назад, старика. Спешил как на  пожар.
Монету швырял горстями.
   Ворон пропустил этот прозрачный намек мимо  ушей.  Мы  с  часовым  успели
перекинуться еще парой слов, пока Лу возился с ключами,  открывая  небольшую
дверцу в воротах. Когда он ее все-таки открыл. Ворон швырнул горсть серебра.
   - Вот это да! Благодарю, ваша светлость! Заглядывайте сюда в любое  время
дня и ночи. В любое время. Теперь у вас  есть  настоящие  друзья.  Здесь,  у
Южных Ворот.
   Ворон промолчал, только слегка покривился  и  тронул  лошадь  вперед,  на
залитую лунным светом дорогу.
   - Спасибо, - сказал я привратнику. - Пока, ребята. Еще увидимся.
   - В любое время, ваша светлость. В любое время. Всегда к вашим услугам.
   Наверно, Ворон действительно заплатил им по-королевски.
   А гримаса, мелькнувшая на его лице,  была  мне  хорошо  знакома,  хотя  в
последнее время я ее не замечал.
   - Опять бедро беспокоит? - спросил я.
   - Все в норме. Бывало и похуже, - угрюмо ответил он.
   Этот гад почти протрезвел. Но похмелье есть похмелье.
   - Что-то оно долго не заживает.
   - А ты чего хотел? Я уже не мальчик. И потом, хоть стрелял Костоправ,  но
то была одна из Ее стрел.
   Не то чтобы Ворон затаил на них злобу. Просто до сих пор не мог  взять  в
толк, что тогда произошло.
   Может, на самом-то деле, он и не хотел ничего понимать. Ворон всегда  сам
себя считал не мыслителем, а человеком дела.
   Иногда я просто диву давался, как он умудряется  жить  с  такой  кашей  в
голове.

Глава10

   В грязи, у перекрестка дорог, около взъерошенной клячи, стоял  смертельно
уставший старик.
   К востоку отсюда лежали Лорды. Южная дорога вела в Розы, а через них -  к
другим большим городам. Те, за кем он шел следом, разделились здесь  на  две
группы. Он не знал наверняка, кто куда поехал, хотя и мог предположить,  что
Белая Роза свернула, направляясь в свою крепость в Равнине Страха, а Госпожа
двинулась прямо, к своей твердыне, Башне Чар.
   В тот момент, когда они расстались, краткому перемирию между ними  пришел
конец.
   - Куда направимся? - спросил старик у лошадки.
   Похоже, лохматый пони своего мнения  не  имел.  А  старик  никак  не  мог
решить, к какой из женщин ему  лучше  обратиться  со  своими  новостями.  Он
больше склонен был тронуться на юг, но лишь потому, что по дороге на  восток
его бы слепило лучами восходящего солнца.
   - Слишком стары мы для этого, лошадка? Животное выдохнуло какой-то  звук,
который старик готов был посчитать ответом. Но пони оглядывался назад, на ту
дорогу, которая привела их сюда.
   Пыльное облако. Быстро приближающийся бешеный стук копыт. Похоже, скакали
двое. Спустя минуту он узнал мчавшегося впереди по его  манере  держаться  в
седле.
   - Скоро мы получим ответ на мой вопрос, - пробормотал старик.  -  А  пока
спрячемся.
   Он заспешил вперед, по восточной дороге, потом свернул с нее в сторону  и
притаился в придорожной рощице,  выбрав  там  местечко,  откуда  мог  видеть
всадников. Решено. По какой бы дороге они ни двинулись  дальше,  он  выберет
другую.
   Ведь они появились здесь погоняя лошадей так, будто черти хватали  их  за
пятки, по той же самой причине, что и он. Думать иначе было бы просто глупо.
Тот, которого звали Вороном, конечно же, услышал сигнал тревоги. В его жизни
было время, когда он немного упражнялся в искусстве колдовства, а потом  его
дух долго блуждал в лабиринтах Долины Курганов.  Да,  Ворон  был  достаточно
восприимчив. Старик приготовил настой из трав, который должен был помочь ему
оставаться настороже, пока не выяснятся намерения тех двоих. Потом он устало
смежил веки.

Глава11

   Натянув поводья. Ворон пустил лошадь шагом.
   - Кажется, мы нагнали на того старика страху, - сказал он.
   - Наверно, принял нас за бандитов, - отозвался я.  -  Так  мы  на  них  и
похожи. Ты собрался загнать лошадей насмерть прямо сегодня? Или мы  все-таки
дадим им немного отдохнуть?
   - Иногда ты говоришь дело, Кейс, - нехотя проворчал Ворон. - Нет никакого
смысла в такой спешке, если потом придется ухлопать  вдвое  больше  времени,
пробираясь остаток пути на своих двоих. Странно. Этот старикан напомнил  мне
колдуна Боманца. Которого в Курганье сожрал Дракон.
   - Для меня все старичье на одно лицо.
   - Может быть. Постой! - Он принялся изучать пыль на развилке дорог.  А  я
пытался высмотреть, куда спрятался старик. Я был уверен, что  он  следит  за
нами.
   - Ну? - наконец спросил я.
   - Здесь они разошлись в разные стороны. Как и намеревались.
   - Не спрашивайте меня, откуда он знал  это.  Он  знал.  А  может,  просто
выдумал. Мне к таким его фокусам было не привыкать.
   - Душечка отправилась на восток. Костоправ отсюда тронулся на юг. Я решил
немного подыграть ему и спросил:
   - Почему ты так решил?
   - С ним была Она. - Ворон потер бедро. - А Она,  конечно,  направилась  в
Башню.
   - Верно. Твоя правда.
   - Тоже мне, оракул.
   - А мы по какой дороге двинем? В любом случае, скоро понадобится отдых.
   - Да. Скоро понадобится. Лошадям.
   - Конечно.
   Я постарался сохранить на  лице  равнодушие.  Жаль,  у  меня  не  хватало
мужества заорать на него. Какого черта он корчит из себя железного человека?
Что хочет доказать?  Кому?  Если  мне,  так  доказал  бы  лучше,  что  может
перестать себя жалеть да вино трескать, по полведра в день. Хочешь  показать
мне силу воли? Ладно. Так покажи, что у тебя ее хватит,  чтобы  найти  своих
детей и попросить у них прощения.
   Он что, решил покрасоваться перед тем стариком, который все еще  прятался
в придорожных кустах?
   Всегда чувствую себя неуютно, когда  знаю,  что  за  мной  подсматривают.
Скорей бы уж Ворон объявлял свое решение. Чего тянет? И так все ясно.
   - Кончай тянуть, - поторопил я его. - Куда двинемся?
   Вместо ответа он пришпорил лошадь и свернул на южную дорогу.
   Что за ерунда? Я уже начал поворачивать на восток, прежде чем  сообразил,
что он делает.
   Догнав его, я спросил:
   - Почему на юг?
   Он уклонился от прямого ответа, сказал только:
   - Костоправ всегда был понятливым парнем. И  зла  ни  на  кого  долго  не
держал.
   Похоже, окончательно рехнулся.
   А может, наоборот? Внезапно очухался и решил больше не лить слез по своей
Душечке?

Глава12

   Трехногая бестия принесла голову в самое сердце Большого леса, к алтарю в
центре круга из вздыбленных  каменных  глыб.  Капище  находилось  здесь  уже
несколько тысяч лет. Тварь едва сумела протиснуться между  стволами  древних
дубов, окружавших величайшее святилище вымирающих, но все еще многочисленных
лесных дикарей.
   Пристроив голову поудобнее, тварь захромала прочь и скрылась в лесу.

***

   Отловив одного  за  другим  шаманов  всех  лесных  племен,  бестия  силой
приволокла их в святилище. Туда, где находилась голова. Увидев  голову,  эти
жалкие старые колдуны, ничтожные знахари, пришли в ужас, упали лицом в грязь
и принялись  биться  в  поклонах  как  перед  божеством.  Вконец  запуганные
щелкающими челюстями бестии, они принесли чудовищной голове клятву верности,
после чего стали поклоняться ей как могли.
   Ни у одного из них даже и мысли не мелькнуло уничтожить голову, пока  она
была бессильна помешать этому. Страх перед ней слишком сильно укрепился в их
слабом рассудке; сама мысль о сопротивлении была для них невозможна.
   К тому же рядом всегда находился  верный  раб  головы,  Жабо  дав,  также
нагонявший на них суеверный ужас.
   Покинув святилище, они принялись срезать ивовые прутья и стебли растений,
пригодных для изготовления веревок, собирать заговоренные травы  и  камни  с
магическими  свойствами,  готовить  священные  перья,  куски  выделанной   и
невыделанной кожи. Они поймали  несколько  мелких  животных,  пригодных  для
ритуала  жертвоприношения,  и  даже  приволокли  в  святилище  одного  вора,
которого давно собирались убить. Страшась, что душа его попадет в рабство  к
страшному богу и будет обречена на вечные муки, вор  истошно  вопил,  умоляя
казнить его обычным способом.
   Большая часть собранного ими была обыкновенным мусором,  а  их  магия,  в
основном, - обыкновенной бутафорией. Но когда-то вся эта  чепуха  произросла
из глубинных истин, из источника, дававшего подлинную власть над миром.  Это
была реальная сила, достаточная, чтобы завершить замысел головы.
   В самом древнем, в самом священном из своих  святилищ  шаманы  изготовили
фигуру плетеного человека. Они  сплели  ее  из  ивовых  прутьев,  связав  их
веревками из травы и ремешками из сыромятной кожи. Они  воскурили  священные
травы;  совершили  жертвоприношение;  они  дали  плетеному  человеку  имя  и
окропили его  жертвенной  кровью.  Их  песенные  заклинания  растянулись  на
несколько дней. Почти все были полной бессмыслицей,  но  в  их  ритм  иногда
вплетались лишь наполовину понятные, а то и  вовсе  забытые  слова,  имевшие
истинную власть. И силы этих слов оказалось достаточно.
   Закончив ритуал, шаманы  водрузили  голову  на  шею  плетеного  человека.
Трижды медленно мигнули глаза...
   Деревянная рука вырвала жезл у  стоявшего  рядом  колдуна.  Старик  упал.
Пошатываясь, соединенное двинулось к ближайшему участку мягкой земли. Концом
жезла стало царапать на ней неровные печатные буквы.
   Получив приказы чудовища, старые колдуны  торопливо  покинули  святилище.
Уже через неделю они были готовы внести усовершенствования в свое  кошмарное
творение.
   На сей раз ритуалы оказались более причудливыми. И куда более  кровавыми.
Были принесены в жертву два человека, похищенных из разрушенного городка  на
краю Курганья. Эти двое умирали медленно. Очень медленно.
   Когда ритуал закончился,  плетеный  человек  стал  передвигаться  гораздо
лучше, хотя никто, даже по ошибке, не принял  бы  это  чучело  за  человека.
Теперь голова могла говорить. Тихим, замогильным шепотом.
   - Соберите здесь пятьдесят ваших лучших воинов - приказала она.
   Старые колдуны заартачились было. Ведь свою часть дела они уже сделали  и
не имели никакого желания больше ни во что ввязываться.
   Тогда монстр прошептал короткое заклинание, в котором не было  ни  одного
лишнего слова. Три старика упали на землю. Они умирали в страшных  мучениях,
вопя от боли. Пожираемые червями изнутри.
   - Соберите пятьдесят лучших воинов! - вновь прошептала голова.
   Оставшиеся в живых шаманы сделали как им было ведено.
   Вскоре появились воины. Они помогли чудищу  взобраться  на  спину  хромой
бестии. Ни одно другое лесное животное, будь то лошадь или  бык,  не  давало
ему на себя усесться. Монстр привел свою банду в  Курганье,  к  разрушенному
городку.
   - Прикончить всех, - прошептал он. - До единого.
   И началась резня. А Плетеный двинулся дальше. Его изуродованное лицо было
постоянно обращено  на  юг.  В  его  глазах  все  сильнее  разгорался  огонь
гибельной, безумной ненависти.

Глава13

   Тимми вихрем ворвался в лагерь спустя несколько минут после того,  как  в
городке началось побоище. Он был настолько перепуган, что едва мог говорить.
   - Надо уносить ноги, - судорожно выдавливал он слова. - Та  бестия  опять
вернулась. А верхом на ней  еще  какой-то  монстр.  Лесные  дикари  режут  в
городке всех подряд.
   Старый Рыбак только кивнул и тут же залила костер водой.
   - Пока тварь про нас не вспомнила. Все eae мы договаривались.
   - Да бросьте вы, - злобно заворчал Талли. - Наверно, Тимми просто увидел,
как...
   Тут дерево вдруг выпустило громадную шаровую молнию, прародительницу всех
молний мира. Ean заполнился ее яростным  сиянием,  а  когда  она  лопнула  -
загудел и затрясся от мощных громовых раскатов. - Мама дорогая! -  прошептал
Талли.  И  дал  деру  не  разбирая  дороги,  ломясь  сквозь  кусты,   словно
перепуганный медведь.
   Остальные отстали от него не слишком сильно.
   Смед бежал крупной рысью. Он прижимал к груди охапку барахла и  соображал
на бегу.  Предусмотрительность  Старого  Рыбака,  похоже,  оправдалась.  Как
сказал старик, они ничего не  потеряют,  если  слиняют  отсюда  на  какое-то
время.
   Позади сверкнул язык  пламени,  окрашенный  в  розоватые  тона;  в  ответ
полыхнула голубая вспышка. Потом  раздался  странный  звук,  словно  мяукала
пропащая душа гигантской кошки.
   Последнее время Талли все  талдычил,  что  Рыбак  слишком  много  о  себе
воображает. Но именно Рыбак оказывался рядом в трудную  минуту  и  мог  хоть
что-то предложить. А Талли потихоньку занял место Смеда. Увиливал от работы,
вечно ныл. Вот Тимми совсем не изменился. Все тот  же  шустрый  коротышка  с
кучей историй на все случаи жизни.
   От Рыбака и Тимми куда больше проку, чем от  Талли.  Рука  не  поднимется
перерезать им глотки. Особенно ежели куш окажется  так  велик,  как  считает
Талли. Так ли необходимо жмотиться и попусту лить кровь?
   Смед присел на корточки возле заранее приготовленного бревна и  пристроил
свои вещи среди специально оставленных для этого веток. Талли уже плыл прочь
от берега, бешено молотя по воде руками.
   - Тс-сс! - вдруг сказал Рыбак.
   Все замерли. Кроме Талли, конечно. Тот продолжал плыть,  поднимая  вокруг
себя брызги.
   Старый Рыбак прислушался.
   Смед не слышал ничего,  кроме  звенящей  тишины.  Огненных  вспышек  тоже
больше не было видно.
   Облегченно вздохнув. Рыбак сказал:
   - Поблизости никого. Есть время снять тряпки. Смед не стал спорить, но не
стал и тратить время на то, чтобы раздеться.  Он  оттолкнулся  от  берега  и
поплыл.
   Лежа на бревне, один посреди реки и один посреди ночи, он ощутил  приступ
паники. Острова, куда они направлялись, все не  было  видно.  Правда,  Рыбак
говорил, что они просто не могут мимо него промахнуться,  если  отплывут  от
берега в нужном месте. Течение должно само вынести их к этому острову.
   Но Смед не был до конца уверен. А  плавать  он  не  умел.  Что,  если  он
промахнется? Тогда плыть ему на бревне и плыть. До самого синего моря.
   Внезапно целый каскад голубых вспышек осветил реку. Он  слегка  удивился,
увидав совсем рядом Тимми и Рыбака. Даже Талли, несмотря на все его  бешеные
усилия, опередил их ярдов на сто, не больше.
   Смеду остро захотелось перекинуться с кем-нибудь из них парой  слов.  Это
добавило бы ему смелости. Но он промолчал. Сейчас важнее всего было  молчать
в тряпочку. Не буди лиха, пока спит тихо.
   За прошедший час Смед заново пережил все когда-либо мучившие его  страхи,
все приключавшиеся с ним беды и несчастья. Когда  он  наконец  увидел  прямо
перед собой неясные темные-очертания острова, его нервы были уже на пределе.
   Островок оказался небольшим, ярдов  двести  в  длину  и  всего  десять  в
ширину. Едва выступающая из-под воды узкая полоска илистой отмели,  поросшая
сорняками и кустарником. Все кусты были едва в человеческий  рост.  Довольно
жалкое убежище, подумал Смед.
   Но в первый момент оно показалось ему райскими кущами.
   - Здесь мелко, можно встать на дно, - прошептал  возникший  рядом  Старый
Рыбак. - Обойдем вокруг, там и вылезем. Не  надо  оставлять  следов  с  этой
стороны.
   Смед соскользнул с бревна.  Глубина  здесь  оказалась  ему  по  пояс.  Он
двинулся вслед за Рыбаком, оскальзываясь, путаясь ногами в  стеблях  водяных
растений.  Впереди  испуганно  вякнул   Тимми,   наступивший   на   какую-то
извивающуюся тварь.
   Смед оглянулся назад. Ничего. Фейерверк стих.  Вспышки,  позволившие  ему
разглядеть на воде остальных, были последними. Лес вернулся к своей  обычной
жизни, наполнившись привычными ночными звуками.
   - Вы где там застряли? - напряженным голосом спросил из темноты Талли.
   - Надо было прихватить с собой хоть  что-нибудь,  -  огрызнулся  Смед.  -
Потому и задержались. Не подыхать же нам тут с  голоду.  А  вот  что  будешь
жевать ты? Шаровые молнии?
   Братцу хорошая встряска только  на  пользу,  подумал  он.  Может,  в  нем
здравый смысл проснется. Беспомощно плывя на бревне, Смед припомнил  кое-что
полезное.
   Талли много раз сбегал от него и раньше. Просто так,  из  садизма,  когда
они были малышами. Посреди драки с уличной шпаной, когда они стали постарше.
Или когда какой-нибудь торговец принимался колотить Смеда за то, что он, сам
того не желая, отвлек его внимание, позволив Талли стащить горсть медяков  и
дать Деру.
   Сам Талли  всегда  выходил  сухим  из  воды.  Пожалуй,  теперь  Смед  мог
заглянуть в будущее. Пускай Старый Рыбак с  Тимми  Локаном  выковыривают  из
дерева Клин. А болван Смед перережет им глотки, когда они управятся  с  этим
делом. А потом останется просто прихватить  добычу  и  слинять.  Кому  тогда
будет жаловаться Смед, имея на руках кровь своих компаньонов?
   В самый раз - Талли. Очень даже на него похоже.

***

   Они проторчали на  острове  четыре  дня.  Кормили  комаров,  жарились  на
солнце. Выжидали. Хуже всех пришлось  Талли.  Он  выклянчил-таки  достаточно
жратвы, чтобы продержаться, но ни сухой одежды, ни хотя бы одеяла для защиты
от солнца выпросить ему так и не удалось.
   Смеду даже показалось, что Рыбак волынил на острове нарочно.  Специально,
чтобы проучить Талли.
   Старик отправился на разведку только на четвертый  день,  после  полудня.
Реку он перешел вброд. Рукав между островом и берегом  оказался  мелким,  по
грудь в самых глубоких местах.  Узел  со  своими  вещами  Рыбак  перенес  на
голове.
   Когда он вернулся, было уже совсем темно.
   - Ну? -  требовательно  спросил  Талли.  Единственный,  кто  еще  страдал
избытком нетерпения.
   - Они ушли. Но перед этим обнаружили наш лагерь и разнесли его в  клочья.
Отравили всю жратву, повсюду устроили десятки ловушек. Возвращаться туда  не
имеет смысла. Может, найдем в городке то, что нам нужно. Тамошним парням уже
никогда ничего не понадобится.

***

   Насколько был прав Старый Рыбак, Смед понял на следующий день. Сперва они
прошли мимо лагеря, в доказательство Талли, что тот  попусту  тратит  время,
оплакивая свое барахло.
   Бойня в городке была тотальной. Дикари вырезали все живое, включая собак,
куриц и домашний скот. Утро выдалось жаркое.  В  неподвижном  воздухе  висел
густой звон: сюда слетелись мириады мух. Повсюду лаяли, тявкали,  клекотали,
щелкали челюстями и клювами, сражаясь за добычу,  пожиратели  падали.  Хотя,
будь их даже вдесятеро больше, пиршество удовлетворило бы всех.
   Уже в четверти мили от городка стояло  такое  невыносимое  зловоние,  что
желудок подступал к горлу.
   Смед остановился.
   - Я собираюсь взглянуть на дерево, -  выдавил  он.  -  Здесь  мне  делать
нечего.
   - А я буду у тебя на подхвате, - засуетился Тимми.
   Талли взглянул на Смеда и что-то злобно проворчал.  Старый  Рыбак  только
пожал плечами.
   - Ладно. Увидимся там. Попозже. Ни вонь,  ни  горы  трупов,  похоже,  его
ничуть не волновали.

Глава14

   Плетеный шествовал по улицам разрушенного  города  подобно  богу  мщения,
спокойно переступающему через легионы мертвых. За ним следовали оставшиеся в
живых  лесные  воины,  потрясенные   грандиозностью   города,   испытывающие
благоговейный трепет перед создавшим этот город великим волшебством.  Позади
подавленно тащились имперские солдаты, несколько сот  человек  из  гарнизона
Весла. Они признали власть захватчика  -  больше  потому,  что  иначе  и  их
постигла бы участь тех, чья кровь потоками лилась по булыжнику мостовых, чьи
вывороченные внутренности забили все городские водостоки.
   Повсюду полыхали пожары. Обитатели Весла возносили к небесам  стенания  и
горестные жалобы и тут же умолкали, когда поблизости раздавался в ночи  звук
тяжелых шагов Плетеного. Укрываясь в тени стен, спешила скрыться  из  города
вынырнувшая из своих укромных местечек всякая  мелкая  нечисть.  Страх  этих
сущностей был так велик, что они не могли тихо дожидаться, пока черный  ужас
сам уйдет из города. Но Плетеный ни  на  что  не  обращал  внимания.  Всякое
сопротивление было подавлено.
   Он ничего не замечал, кроме пожаров. Огня он боялся.
   Вдруг загудела тетива  боевых  луков  и  Плетеный  вмиг  оказался  утыкан
стрелами, словно мишень для стрельбы. Во все стороны полетели ивовые щепки и
куски камней. Он пошатнулся и, если б его не поддержали лесные воины, рухнул
бы навзничь.
   Сперва его ослепила бешеная ярость. Затем пришли слова, тихие и  ужасные,
сковавшие смертельным холодом сердца тех, кто стоял так близко, что  мог  их
услышать. Новые стрелы прорвали черное полотно ночи, вонзились в  Плетеного,
отсекли ему ухо, унесли жизнь одного из поддерживавших его  дикарей.  Но  он
завершил заклинание.
   Из темноты, в пятидесяти ярдах,  раздались  дикие  вопли.  Они  были  так
ужасны, что на глазах солдат, следовавших за Плетеным, выступили слезы.
   Им пришлось перешагивать через судорожно дергающиеся,  жалобно  стонущие,
скрученные страшной силой останки людей, носивших точно такую же форму,  как
они сами. Через тела своих братьев по оружию,  чья  смелость  оказалась  под
стать их верности. Кое-кто пожал плечами и отвел глаза.  Некоторые  проявили
милосердие, прекратив мучения несчастных  быстрыми  ударами  копий.  Другие,
узнав среди павших своих прежних товарищей, поклялись про себя при первом же
удобном случае свести с монстром счеты.
   Плетеный казался неудержимым, как стихийное бедствие. Он прошел из  конца
в  конец  Весла,  сея  повсюду  смерть  и  разрушение,  увлекая   за   собой
последователей. Наконец он подошел к Южным Воротам. Лу со  своим  напарником
давно исчез оттуда. Плетеный поднял руку, произнес тайные слова. Ворота  тут
же разлетелись на щепки размером с зубочистку.  Он  прошел  сквозь  проем  и
остановился, пристально вглядываясь в темневшую впереди дорогу.
   Отсюда,  перекрывая  друг  друга,  шло  сразу  несколько   следов.   След
намеченной жертвы смешивался  с  другими  запахами,  не  менее  знакомыми  и
мучительно ненавистными.
   - Тем лучше, - прошептал Плетеный. - Тем  лучше.  Разберись  в  следах  и
принимайся за дело! - Он втянул воздух носом. - Его след! И  этой  проклятой
Белой Розы. И того, кто встал мне поперек дороги в  Опале.  И  того  старого
колдуна, давшего нам свободу. - Изуродованные губы на мгновение дрогнули  от
страха. Да. Даже ему было знакомо чувство страха. - А вот и Ее след!
   Жабодав считал, что Она потеряла свое былое  могущество.  Плетеному  тоже
хотелось так думать. Вне всякого сомнения, в этом  была  бы  восхитительная,
высшая справедливость. Но он  не  решался  поверить  окончательно.  Пока  не
удостоверится собственными глазами. Потому что Она была коварным, вероломным
существом. Как и все остальные люди.
   Кроме того, однажды он уже пытался справиться с Ней и  потерпел  неудачу,
приведшую  его  к  нынешнему   положению,   Жабодав,   расталкивая   солдат,
протискивался через проем ворот. С его морды капала кровь.  Несколько  часов
он рыскал по городу, пока  не  утолил  свой  древний  инстинкт,  первобытную
кровожадность. Теперь у него появилась четвертая нога, из того же материала,
что и тело Плетеного. Подойдя ближе, он тоже уставился на дорогу.
   Выдохшиеся лесные воины, повалившись от усталости кто где  был,  заснули.
Плетеный  тоже  притомился,  но  нянчиться  со  своими  сторонниками  и   не
собирался. Приковылявший к нему из последних  сил  шаман  попытался  убедить
его, что человеческая плоть не в силах больше выдерживать такой темп;
   Голова слегка повернулась. Изуродованное лицо скривилось в  презрительной
гримасе.
   - Вперед! Иначе - смерть! - прошептали губы.
   Плетеный махнул рукой, приказывая своим  людям  водрузить  его  на  спину
бестии. И двинулся прочь, в безумии жажды мщения.

Глава15

   Те, кого мы преследовали, даже не пытались запутать свои следы. По  моему
разумению, они считали, что для этого нет никаких причин. Так или иначе,  но
Ворон знал, куда направляется  тот,  за  кем  он  гнался.  Место  называлось
Хатовар и находилось далеко на юге, на самом краю света.
   Этого парня. Костоправа, я знал. Он и  его  Черный  Отряд  доставили  мне
немало  хлопот  в  Долине  Курганов,  хотя  никогда  не  пытались  навредить
по-настоящему. Я  выбрался  оттуда  живым.  Трудно  сказать,  как  я  к  ним
относился. Крутые ребята. Гоняться за ними мне совсем не хотелось.
   Чем дальше мы ехали, тем больше просохший окончательно  Ворон  становился
похож на настоящего Ворона.
   Не на того Ворону, каким он был,  когда  мы  впервые  встретились.  А  на
повидавшего виды головореза, крутого, отчаянного и смертоносного, как  чума.
Думаю, ему и в голову не приходило напиться с тех пор, как он решил,  что  у
него есть дела поважнее.
   Каждое утро, перед тем как тронуться в путь, и каждый вечер,  после  того
как мы разбивали лагерь, мы тренировались в стрельбе. Пока он был еще  слаб,
мне не удавалось уломать  его  ни  на  что  другое.  Когда  же  Ворон  начал
приходить в себя, он быстро дал мне сто очков вперед во всем. Кроме швыряния
камней и ходьбы на скорость.
   Его бедро все никак не заживало.
   Он никогда не останавливался ни  на  постоялых  дворах,  ни  в  деревнях.
Думаю, избегал соблазна.
   Если кто захочет меня удивить какой-нибудь небылицей, а сам  ни  разу  не
видел Башни Чар, зря будет стараться. Вряд ли где еще найдется вторая  такая
громадина. Сто пятьдесят футов  в  высоту  и  насквозь  черная,  как  сердце
сутенера. Никогда раньше не видал ничего подобного и вряд ли когда увижу.
   Мы не стали подходить к ней слишком близко. Ворон сказал, что нет  смысла
привлекать внимание этих людей. Что верно, то верно. Там  находилось  сердце
Империи, дом Госпожи,  где  когда-то  обитали  древние  сущности,  именуемые
Десять Взятых.
   Мы отъехали на несколько миль. Мне удалось  поспать,  пока  Ворон  шнырял
вокруг, пытаясь что-нибудь выяснить.  Отдохнуть  после  многих  сотен  миль,
проведенных в седле, было настоящим счастьем.
   Он возник, как призрак, со стороны заката, окрасившего горизонт багровыми
огнями ада.
   - В Башне их нет, - сказал он, усевшись напротив. -  Они  останавливались
здесь на пару недель, а потом снова двинулись на юг. С ними ушла Она.
   Я чуть не взвыл. За годы службы чего только не было, и все же  я  никогда
не распускал нюни. Но эта гонка меня доконала. Нормальному человеку такое не
под силу.
   - Мы скоро нагоним их, Кейс. Если они проваландаются в Опале столько  же,
сколько и здесь, мы их там достанем. - Ворон одарил меня насквозь  фальшивой
улыбкой. - Ты ведь мечтал увидеть мир.
   - Но не весь же сразу и за одну неделю, -  буркнул  я.  -  Я  рассчитывал
наслаждаться его красотами не спеша.
   - Если мы не догоним их и не заставим повернуть  назад,  навстречу  беде,
этот мир может провалиться в преисподнюю. Со всеми красотами вместе.
   - Тогда хотя бы поищи своих детей. Пока мы будем в Опале, - сдался я.
   Мне хотелось увидеть море.  Всю  жизнь  мечтал.  С  тех  самых  пор,  как
забредший в наши края странник рассказывал детишкам вроде меня всякие байки.
Про Самоцветные города, про Море  Мук.  И  так  далее.  После  этого,  копая
картошку и выдергивая сорняки, я  всю  дорогу  думал  о  море.  В  мечтах  я
представлял себя матросом на палубе,  посреди  бескрайних  волн...  А  позже
собирался стать капитаном.
   Много я тогда понимал.
   Мне и теперь хотелось увидеть море. Но куда больше я хотел увидеть Ворона
загладившим старые грехи, примирившимся со своими детьми и с самим собой.
   Он как-то странно посмотрел на меня. Мои  последние  слова  остались  без
ответа.

***

   По пути мы не забывали  пополнять  запасы  оружия  и  накопили  приличный
арсенал. Почти под самыми стенами Опала подвернулся  случай  пустить  его  в
дело. На пользу нам  это  не  пошло.  Из  городских  ворот  вихрем  вылетела
громадная старинная чугунная карета и помчалась  по  дороге  прямо  на  нас.
Лошади неслись так, словно  только  что  наглотались  огня.  Никогда  ничего
похожего не, видел.
   - Карета Госпожи, - сказал  Ворон,  выхватил  лук  и  натянул  тетиву.  -
Остановим ее!
   - Остановим? Карету Госпожи? Да ты рехнулся!  У  тебя,  верно,  гнездовье
вместо мозгов. - Я тоже схватил свой лук.
   Ворон поднял руку, приказывая им  остановиться.  Мы  старались  выглядеть
получше. Стой, где стоишь! Кошелек или жизнь! И всякое такое. Старались  изо
всех сил.
   Карета даже не замедлила хода. Казалось, кучер нас просто не  заметил.  Я
вверх тормашками полетел в придорожную канаву,  на  фут  заполненную  жидкой
грязью. А когда поднялся, увидел, что Ворон закончил  свой  полет  в  кустах
ежевики на другой стороне дороги.
   - Ублюдки! Высокомерные недоноски! - истошно орал он оттуда вслед карете.
   - А как же, - подтвердил я.  -  Ну  прямо  никакого  уважения  к  парочке
честных грабителей с большой дороги.
   Ворон посмотрел на меня и расхохотался. Я посмотрел на него и  сделал  то
же самое. Отсмеявшись, он слегка озадаченно сказал:
   - А ведь в карете никого не было.
   - Когда ты успел заметить?
   - Успел. Похоже, я знаю, в чем дело. Надо спешить. Лови свою лошадь.
   Свою-то я поймал быстро. Она была слишком глупа и не попыталась отомстить
мне за прошлые обиды. Но  лошадь  Ворона  долго  играл  с  ним  в  пятнашки,
оглядываясь через плечо. Черта лысого я тебе дамся, скотина,  было  написано
на  ее  морде.  Игра  затянулась.  Наконец  я  прекратил   это   безобразие,
подкравшись к зверюге с другой стороны.
   Мы ухлопали на эти маневры добрых полчаса.
   А когда добрались до порта, оказалось, что большой черный корабль вышел в
пролив как раз примерно полчаса назад. Я  было  подумал,  что  Ворон  пустит
своего мерина на корм рыбам. Тут же. Но он всего-навсего спешился, подошел к
краю пристани и  долго  глядел  вслед  кораблю.  Когда  же  грузчики  начали
ворчать, что мы путаемся у них под ногами, он просто разок  глянул  на  них.
Тем самым взглядом, от которого душа уходит в пятки. Те тут же испарились.
   Значит, к нему вернулась вся его прежняя сила. Ведь парни здесь, в порту,
были не из робких.
   Черный  корабль  растаял  в  туманной  морской  дымке.  Ворон  вздрогнул,
мысленно возвращаясь к шуму и сутолоке провонявшего рыбой порта.
   - Наверно, придется продать  лошадей,  а  потом  найти  корабль,  который
пойдет в Берилл, - сказал он.
   - Осади назад, парень. Пошевели мозгами.  Может,  хватит?  Или  ты  готов
гнаться за ними хоть на край света? Оглянись вокруг. Это Опал. Сколько  тебя
знаю, столько слышу разговоры о том, что ты должен вернуться в Опал и  найти
своих детей. Ну, так протри глаза. Мы уже здесь. Давай искать.
   Этот парень был моим другом.  Но  он  вечно  искал  приключений  на  свою
задницу. Он был Вороной до того, как стать Вороном.  И  он  был  Вороном  до
того, как стать Вороной. А до того, как его первый раз назвали  Вороном,  он
был кем-то еще. Из благородных,  наверно.  И  у  него  были  дети  в  Опале.
Двойняшки. Он бросил их, когда  присоединился  к  Костоправу  и  той  шайке,
которая направлялась на север, чтобы сражаться в Форсберге.
   Он просто оставил их на произвол судьбы. Но с тех пор  терзал  сам  себя,
поскольку не знал, что с ними случилось. Все-таки он был их отцом.  По  мне,
так сейчас было самое время разобраться со всеми этими делами.
   Он надолго задумался,  пристально  разглядывая  побережье  к  востоку  от
порта. Будто искал там ответ. Я тоже посмотрел туда. Там, на вершинах  скал,
стояли дома богачей окнами на море. Всегда подозревал,  что  когда-то  Ворон
был одним из них.
   - Может быть, на обратном пути, - изрек он  наконец.  -  Когда  мы  снова
отправимся на север.
   - Конечно. - Но подумал: "Мразь". Он прочитал мои  мысли.  Как-то  внутри
обмяк. И не смотрел на меня.

***

   Судном, на котором мы могли  добраться  до  Берилла,  оказалась  грязная,
засаленная шаланда. Она уходила через два дня. Ничего лучшего нам  найти  не
удалось. При одной мысли  об  этом  "гордом  корабле"  меня  сразу  начинало
мутить.
   В ту ночь Ворон опять нализался до поросячьего визга,  хоть  я  и  словом
больше не обмолвился про детей.  Наверно,  продолжал  читать  мои  мысли.  А
может, рискнул прочесть свои, что еще хуже.
   Я встал рано. Ворону предстояло весь день баюкать свое похмелье.  Он  был
из тех старых пижонов, кто с пеной у рта будет всем рассказывать, что  он-то
в молодости никогда похмельем не  мучился.  Я  вышел,  чтобы  осмотреться  в
городе.
   И правильно сделал. Я вообще редко когда  теряюсь,  а  город  давно  стал
частью Империи, и за пару поколений в нем  успели  поселиться  самые  разные
люди. Поэтому почти всюду было легко найти кого-нибудь, кто говорил на одном
из тех языков, которые я понимал.
   Не больно-то весело копаться  в  прошлом  своего  друга.  Да  и  откопать
удалось немного. Почти никто ничего не  помнил.  А  то,  что  люди  помнили,
больше походило на волшебные сказки. Хорошая история всегда обрастает  кучей
подробностей. Но какой-то смысл во всей этой чепухе я все же уловил.
   Давным-давно один тип, по имени Хромой, был губернатором  той  провинции,
частью которой являлся Опал. Сам Хромой входил  в  число  настоящих,  первых
Десяти Взятых, бессмертных чародеев Тьмы, приближенных Госпожи.  Взятыми  их
прозвали потому, что они были некогда порабощены великой темной силой.  Хотя
и до того каждый из них по праву считался первостатейным злодеем.
   Этот Хромой был одним  из  самых  мерзких  и  развращенных  губернаторов,
когда-либо правивших провинцией.
   Я его видел потом. Когда он явился в Долину Курганов на последнюю великую
битву. Где и схлопотал свое. Бьюсь об заклад, когда он подох, никто в  целом
мире не проронил по нему ни единой слезинки. Он  был  самым  отвратительным,
самым безумным из всех Взятых.
   Ну вот. За то время, что Хромой губернаторствовал в Опале, он  со  своими
подручными выпотрошил всю провинцию.  Они  даже  медяки  с  глаз  покойников
воровали. И конечно, был там некий барон Корвус. Его клан  вошел  в  союз  с
Империей, когда та только начала укрепляться здесь. Позже этот барон получил
назначение куда-то в другие края. Как только он покинул Опал, его жена сразу
завела шашни с Хромым и его бандой. Дошла до того, что сама  помогла  лишить
клан барона титулов, привилегий, всего, чем они  владели.  А  также  помогла
подстроить ложные обвинения против  братьев,  кузенов  и  дядей  барона;  их
казнили, а имущество конфисковали.
   Я разузнал про нее не слишком много. Была свадьба, брак по  расчету,  без
тени любви. Думаю, для того чтобы положить конец междуусобицам,  тлевшим  не
одну сотню лет. Ни хрена из этого не вышло.
   Она сперва обобрала до нитки род Ворона,  а  потом  вырезала  его,  почти
начисто. А он добрался до нее и прикончил, а потом расправился  с  остальной
бандой. Уцелел только Хромой. Если б Ворон захотел, он мог бы  вернуть  все,
чем владел его род, ведь Хромой никогда не ладил с Госпожой. Но бывший барон
встретил свою Душечку, свою Белую Розу, а та стала для  Госпожи  смертельным
врагом.
   Чтобы разнюхать все это, пришлось потрудиться на славу, скажу я вам.  Вот
только о детях Ворона узнать так ничего  и  не  удалось.  Из  тех  с  кем  я
говорил, всего двое вообще смогли припомнить, что там были какие-то дети. Но
и эти двое не знали, что с ними потом стало.
   Похоже, никого это не волновало. Кроме меня.

***

   Лошадей мы продали,  но  выручили  за  них  совсем  немного.  Слишком  уж
потрепанными они выглядели; беднягам здорово досталось, пока мы  пробирались
на юг. Ворон все мучился своим черным похмельем и был совсем не в настроении
спорить. Я же, наоборот, расхрабрился на старости лет.
   - Что проку гоняться за Костоправом по всему белу свету? - наседал  я  на
Ворона. - К тому же когда ты в прошлый попытался на него наехать, он  просто
продырявил тебе ногу. Или ты забыл? Ладно, пускай мы его догоним. Если  даже
он станет тебя слушать, вместо того чтобы проделать в тебе еще  пару  дырок,
что дальше? Что бы там ни стряслось где-то на севере,  какое  ему  до  этого
дело?
   Признаюсь, сбивчивые россказни Ворона о том,  что  ему  там  привиделось,
по-прежнему не вызывали у меня доверия.  Хоть  он  и  учился  слегка  черной
магии. В давние времена.
   Рискуя окончательно прослыть занудой, я сказал:
   - Мне все-таки сдается, что у тебя есть куда  более  важные  дела.  Прямо
здесь, в Опале. Он сверкнул глазами:
   - Не  лезь  в  душу,  Кейс.  Не  суйся,  куда  тебя  не  просят.  Займись
собственными делами.
   - Это и есть мое дело. Чье же еще? Разве  не  я  тащусь  за  тобой  через
полмира, неизвестно  куда,  рискуя  шкурой?  Разве  не  меня  могут  однажды
прикончить в каком-нибудь местечке, о котором я и слыхом не слыхивал,  из-за
бредовых идей, которые втемяшились тебе в голову?
   - Тебя никто не заставляет, Кейс. С ножом к горлу никто не пристает.
   Не мог же я сказать ему: я перед тобой в долгу, но ты в  этом  ничего  не
понимаешь, парень. Ты научил меня читать и писать. Ты считал, что я  чего-то
стою как человек, пока твоя крыша не поехала. Но сказал иначе:
   - А кто поможет тебе оклематься и утереть сопли, когда тебя очередной раз
вывернет наизнанку? Кто  будет  вытаскивать  из  разных  кабаков,  когда  ты
очередной раз ввяжешься в драку и из тебя примутся вышибать дух?
   Он проделал это прошлой  ночью.  Не  появись  я  вовремя,  его  бы  точно
прикончили.
   И он собирался спасти мир. В омерзительном  настроении.  У  него  трещала
голова. Опять разболелось бедро. У него вообще все  болело  после  вчерашней
свалки. Поэтому он не стал отвечать мне в том же духе. Сказал просто:
   - Я буду делать то, что должен делать, Кейс. Прав или не  прав.  Хотелось
бы, чтобы ты был рядом. Но если ты не можешь этого сделать, зла  держать  не
буду.
   - Черт с тобой. Деваться мне все равно некуда. Да и не так уж я дрожу  за
свою шкуру.
   - Тогда почему скулишь?
   - Просто иногда хочется видеть в том что я делаю, хоть каплю смысла.
   Мы направлялись в такие  края,  где  даже  Ворон  никогда  не  бывал.  Мы
погрузились на шхуну, которая шла в Берилл за грузом зерна. Мы  неоднократно
об этом пожалели,  пока  добрались  до  цели.  Но  когда  капитан  отказался
повернуть обратно, мы с Вороном посовещались и решили не возвращаться в Опал
по воде.
   Вообще-то поначалу дела шли не так  уж  плохо.  Пока  шхуне  не  пришлось
надолго встать на якорь. Это случилось где-то на полпути.
   - В такое время года здесь никогда не  бывает  штормов,  -  жизнерадостно
сообщил нам боцман. Именно в тот момент, когда ураганный порыв ветра изодрал
в клочья парус, который матросы не успели вовремя свернуть. Следующие четыре
дня боцман не уставал утешать нас, повторяя то же самое  как  заклинание.  К
Бериллу пристали с опозданием на эти четыре дня.
   Никогда не жалею о том, чего все равно не изменишь. Что бы я там ни думал
об обязательствах Ворона перед его детьми,  теперь  это  не  играло  никакой
роли. Они остались далеко за морем, а я навсегда излечился от желания  стать
моряком. Даже если б Ворон вдруг решил вернуться, чтобы уплатить  по  старым
счетам, я бы просто посоветовал ему почесать ухо пяткой.
   Банда, за которой мы гнались, казалось, нарочно стремилась наследить  как
можно  больше.  Бывший  приятель  Ворона  поставил  на  уши   весь   Берилл,
промчавшись  через  него  словно  ураган.  Он  выдавал  себя  за  имперского
посланника с некой таинственной миссией.
   - Костоправ теперь спешит как на пожар,  -  сказал  Ворон.  Погоня  будет
долгой.
   Я косо взглянул на него, но сумел попридержать язык.
   Мы добыли новых лошадей и накупили всякого походного  барахла.  Когда  мы
наконец выбрались из города через Мусорные Врата, орава Костоправа опережала
нас на целых семь дней.
   Ворон взял с места так, словно собирался настичь их завтра на рассвете.

Глава16

   В самом сердце континента, далеко к востоку  от  Курганья,  Весла,  Башни
Чар, по ту сторону каменистой пустыни,  которая  называлась  Ветреный  Край,
лежала Равнина Страха, обширная, бесплодная, суровая и причудливая страна.
   А в самом сердце Равнины Страха находился голый  круг,  посреди  которого
стояло громадное дерево, древ нее как само  время.  Оно  было  предком  того
молодого деревца, что было поставлено стражем в Курганье.
   Немногочисленное племя диких, пугливых кочевников, обитавшее  на  Равнине
Страха, прозвало его Праотцем-Деревом и поклонялось ему как богу. Оно и было
богом. Или -  полубогом.  Разницы  почти  никакой.  Но  распространить  свое
могущество за границы строго очерченных пределов оно не могло.
   Праотец-Дерево был вне себя. Будь это дерево человеком, оно сейчас вопило
бы от ярости. После долгого-долгого молчания оно получило  вести  от  своего
отпрыска.  Тот  сообщал  о  своих  промахах,  позволивших  трехлапой  бестии
откопать захороненную голову, и о кровавой потехе, устроенной обезумевшим от
жажды убивать Плетеным.
   Но не столько нерасторопность сына была причиной  бешенства,  охватившего
Праотца-Дерево, сколько его собственное бессилие перед лицом обстоятельств и
страх перед вырвавшимся на свободу чудовищем.
   Казалось, тот монстр был  повержен  навсегда,  мир  вздохнул  спокойно  и
вернулся к своим повседневным заботам. Но дьявол не упустил  подвернувшегося
шанса. Теперь он снова  бросал  вызов.  Обретя  свободу,  нигде  не  получая
отпора, он свирепствовал, словно намеревался уничтожить  весь  мир,  который
так люто ненавидел.
   Дерево было богом. Мельчайшие, почти  незаметные  признаки  помогали  ему
прозревать  контуры   завтрашнего   дня.   Устремленный   в   будущее   взор
Праотца-Дерева провидел опустошенные страны,  залитые  кровью  и  охваченные
ужасом.
   Поражение  его  отпрыска  могло  стать  предвестником  его   собственного
поражения, крушения всех надежд.
   Когда немного стихла охватившая его буря чувств, дерево-бог  направило  в
самые дальние, самые укромные и  недоступные  уголки  Равнины  Страха  своих
посланников. То были говорящие камни.  Они  должны  были  донести  до  самых
крайних пределов Равнины призыв  дерева.  Праотец-Дерево  созывал  ассамблею
Народов,  своего  рода  парламент,  представлявший  сорок  с  лишним   видов
причудливых существ, населявших эту необыкновенную страну.
   Праотец-Дерево не мог сдвинуться с места,  но  разослать  повсюду  вместо
себя своих послов и верных воинов было в его силах.
   Так он и сделал.

Глава17

   Когда старик добрался до Лордов, он едва  держался  в  седле.  Раньше  он
всегда вел малоподвижный образ жизни, а значит, мог противопоставить тяготам
опасного путешествия и старческим  немощам  только  свою  волю  и  искусство
черной магии.
   Он обладал железной волей и великим колдовским даром, но ни то ни  другое
не было безграничным. В любое время усталость могла взять свое.
   Он знал, что сейчас отстает от тех, за кем гонится, всего на  пять  дней.
Белая Роза и ее спутники не опасались здесь преследования имперских властей,
а потому ехали не таясь, без спешки.  Несмотря  на  отчаяние,  владевшее  им
по-прежнему, он дал себе два дня отдыха, ибо знал, что эта потеря времени  в
дальнейшем окупится сторицей.
   Старик покинул Лорды, добыв в городе  лошадь  и  вьючного  мула,  которых
выбирал не за быстроногость или красоту, но за  выносливость  и  покладистый
нрав. Большая часть  оставшегося  пути  пролегала  через  Ветреный  Край,  о
котором ходила дурная слава. Он не хотел там провести и лишнего часа.
   Одна за другой оставались позади маленькие  жалкие  деревушки,  все  реже
попадавшиеся на его пути.  Приближаясь  к  Ветреному  Краю,  он  понял,  что
продвигается  вперед  довольно  быстро.  За  несколько  недель  ему  удалось
сократить отставание на четыре дня.
   Но особых надежд на быстрый успех в этих пустынных безлюдных землях он не
питал. Там не было не только торных дорог, но и даже тропинок. Сама  Империя
пренебрегла бесполезной и бесплодной пустыней. Наверно,  теперь  надо  будет
двигаться медленнее, используя все свое искусство, чтобы не потерять след.
   Впрочем, надо ли? Ему было известно, куда они держат путь. Тогда  к  чему
беспокоиться о том, где именно они находятся сейчас? Не  проще  ли  прямиком
двинуться к тому месту, которое они не  смогут  миновать,  покидая  Ветреный
Край? Если поднажать, он будет там одновременно с ними. Или даже раньше.

***

   Преодолев три четверти пути через пустыню, он оказался в  самой  скверной
ее  части,  где  путникам  приходилось  пробираться   сквозь   нагромождения
изъеденных временем безжизненных каменных глыб.
   Он устроил привал, поел, а  потом  лег  и  стал  смотреть,  как  на  небе
зажигаются звезды. Обычно он засыпал почти мгновенно, но на этот раз заснуть
мешало какое-то смутное беспокойство, почти болезненное  ощущение  на  стыке
сознания и подсознания. Не сразу ему удалось понять, в чем тут дело.
   Впервые  с  тех  пор,  как  он  попал  в  Ветреный  Край,  внутри  круга,
очерченного его  бессознательной,  никогда  не  дремлющей,  сверхчувственной
восприимчивостью, он был  не  один.  Примерно  в  миле  к  востоку  от  него
находилась группа людей.
   И еще что-то двигалось в ночи, нечто  огромное,  опасное  и  чуждое.  Оно
летало там, меняя  высоту  и  направление,  словно  охотилось  на  неведомую
добычу.
   Сконцентрировав силу разума, он осторожно потянулся мыслью на восток.
   Это они! Те, за кем  он  так  долго  гнался!  Насторожены  и  встревожены
чем-то, как и он сам, будто ждут чего-то, что вскоре должно произойти.
   Он начал быстро сворачивать свой крохотный лагерь, все время бормоча себе
под нос ругательства, проклиная свои физические немощи, ломоту в костях, все
те недуги, с  которыми  он  давно  стал  неразлучным.  Его  разум  продолжал
прощупывать ночь, чтобы знать, где находится  летающая  тварь,  продолжавшая
свою охоту.
   Вот она снова приблизилась, но затем  медленно  полетела  прочь.  Хорошо.
Возможно, у него еще есть время.
   Путешествие сквозь ночь оказалось более трудным, чем он ожидал.  Вдобавок
эта тварь наверху. Казалось,  временами  она  ощущала  присутствие  старика,
несмотря на все его усилия слиться с каменистой землей пустыни. На лошадь  и
мула  она  нагоняла  панический  ужас.  Он  продвигался  вперед   мучительно
медленно.
   Уже занималась заря, когда он перевалил через острый,  как  лезвие  ножа,
край каменистой гряды и увидел невдалеке, у противоположного  края  каньона,
лагерь тех,  кто  был  ему  нужен.  Он  начал  спускаться;  боль,  казалось,
пронизывала  его  до  самых  кончиков  ногтей.   Все   труднее   становилось
справляться с перепуганными животными.
   Над  ними  пронеслась  громадная  тень.  Он  взглянул  вверх.  Гигантское
существо, не меньше тысячи футов длиной, обогнало их, снижаясь в направлении
лагеря в каньоне.
   - Подождите! - закричал старик из последних сил. Мертвые  камни  ответили
ему долгим эхом.
   Он продвигался вперед, на каждом шагу ожидая неминуемой смерти.  Если  не
под градом стрел, так в сокрушительных, гибельных объятиях щупалец летающего
левиафана. Но так и не дождался.
   Из-за обломка скалы, загородив дорогу, шагнул стройный  смуглый  человек,
глаза которого были черны, тверды и остры,  как  осколки  обсидиана.  Потом,
откуда-то сзади и сбоку, послышался голос другого человека:
   - Провалиться мне на месте! Да  это  же  старый  колдун  Боманц!  А  ведь
болтали, что там, в Курганье, его сожрал дракон.

Глава18

   Огненный змей полз к югу, пожирая на своем пути замки, деревни, большие и
маленькие города. Он рос не по дням, а по часам,  даже  если  ему  случалось
иногда потерять одну из своих голов. Он полз, оставляя за  собой  выжженную,
насквозь пропитанную спекшейся кровью землю.
   Самыми его ядовитыми зубами были Жабодав и Плетеный.
   Но даже у Плетеного физические силы оказались не безграничными. Бывали  у
него и периоды просветления рассудка.  В  Розах,  после  расправы  над  этим
городом, в один из таких моментов он осознал, что ни его солдаты, ни он  сам
не могут продолжать в том же темпе. Ряды его сторонников редели  не  столько
благодаря усилиям  врагов,  сколько  из-за  непереносимых  тягот  и  лишений
долгого пути.
   Он  встал  лагерем  неподалеку  от  развалин  города  и  несколько   дней
восстанавливал  силы.  Пока  начавшееся  массовое  дезертирство   доблестных
воинов, сгибавшихся под тяжестью награбленного барахла, не  подсказало  ему,
что солдаты уже достаточно отдохнули.
   Тогда во главе пяти тысяч вооруженных сторонников он направился  к  Башне
Чар.

***

   В Башне успели подготовиться к нападению. Защитники хорошо знали,  кто  к
ним пожаловал, и отказались открыть ворота.  Они  называли  его  изменником,
сумасшедшим, грязным мерзавцем. Находили словечки и похлеще. Издевались  над
ним как могли. Она находилась в отъезде, но  Ее  приспешники  оставались  Ей
верны, вели себя дерзко и; не выказывали никакого страха.
   По камням стен, укрепленных заклинаниями  еще  при  строительстве  Башни,
двинулись заколдованные выползки:  сморщенные  зеленые,  розовые  и  голубые
личинки. Эти  червяки  быстро  сползались  туда,  куда  наносил  свои  удары
Плетеный, и поглощали энергию его колдовства.  Колдуны,  засевшие  в  Башне,
были более слабыми магами, чем атаковавший их Плетеный, но  они  действовали
под  защитой  заколдованных  стен,   воздвигнутых   тем,   кто   многократно
превосходил его своим могуществом.
   Плетеный бесновался, изрыгая заклинания, пока не обессилел. Самое большое
повреждение, нанесенное им Башне, было размером с обычную кляксу.
   А эти болваны, там,  внутри,  продолжали  глумиться  над  ним.  Но  через
несколько дней такая забава им приелась.  Раздраженные  его  упорством,  они
принялись швырять в него пылающие факелы.
   Пришлось отступить за пределы их досягаемости.
   Солдаты уже не верили ему, когда он утверждал, что Госпожа утратила былое
могущество. Если утратила, то  почему  же  Ее  вассалы  так  самоуверенны  и
упрямы?
   И что из того, что Ее нет сейчас в Башне? Ведь Она может  в  любое  время
примчаться на помощь, получив  известие  об  осаде.  Было  бы  просто  глупо
оказаться в этот момент в лагере Плетеного.
   Армия начала таять. Солдаты дезертировали целыми ротами.  Когда  колдунам
Плетеного  удалось  наконец  пробить  брешь  в  воротах  Башни,  число   его
сторонников сократилось до двух тысяч человек. Они наконец прорвались сквозь
пролом, испытывая при  этом  самые  худшие  опасения.  И  там,  внутри,  они
подтвердились. Большинство  сгинуло  в  заранее  подстроенных  внутри  Башни
хитроумных ловушках, прежде чем их хозяин осмелился последовать сквозь брешь
за ними.
   Но даже попав внутрь. Плетеный ничего не добился.
   Он едва вырвался обратно и долго катался по  земле,  чтобы  сбить  язычки
пламени,  жадно  вцепившиеся  в  ивовые  прутья  его  тела.  Лавина  камней,
обрушившаяся на него с зубчатых стен Башни, чуть не погребла его под  собой.
И  он  торопливо  отступил,  едва  успев  предотвратить   дезертирство   тех
нескольких сотен людей, что уцелели от всего его воинства.
   Жабодав не пострадал. Он благоразумно уклонился от  участия  в  последней
схватке и теперь решительно направился прочь. После  перенесенного  унижения
он не собирался дальше околачиваться  под  стенами  Башни.  Изрыгая  ужасные
проклятия, Плетеный последовал за ним.
   Защитники Башни сделали так, что их издевательский смех много дней звучал
в ушах побежденных.

***

   Города,  лежавшие  между  Башней  Чар  и  морем,  дорого   заплатили   за
происшедшее. А Опал заплатил вдвойне. Плетеный  так  далеко  зашел  в  своей
безумной жажде мщения, что ему пришлось целых шесть дней выжидать, прячась в
руинах города, прежде чем  один  опрометчивый  капитан  не  бросил  якорь  в
гавани, чтобы выяснить, что за ужасное стихийное бедствие постигло Опал.
   Разочарование, грызшее Плетеного, лишь подстегивало его ярость. Казалось,
сама судьба решила помешать ему. Несмотря на все его  неутомимые,  неистовые
усилия отомстить, он  ни  на  шаг  не  продвинулся  вперед  -  разве  что  в
бушевавшем внутри него царстве безумия. Но он не желал признать очевидное.
   Под  стенами  Берилла  Плетеному  пришлось  столкнуться   с   колдовскими
проявлениями почти той же силы, что и  в  Башне  Чар.  Защитники  города  не
пожелали сдаться, предпочтя вступить в жестокую схватку.
   Безумие,  неистовство  и  ярость  Плетеного  в  тот  день  ужаснули  даже
Жабодава.

Глава19

   Талли, почесываясь, сидел на  бревне  и  пустыми  глазами  смотрел  в  ту
сторону, где стояло дерево. Вряд  ли  братец  сейчасхоть  что-нибудь  видит,
подумал Смед. Опять изнывает от жалости к самому себе.
   - Вот дерьмо, - пробормотал Талли. - Ну и черт с ним.
   - Что? - спросил Смед.
   - Что слышал. Я сказал - черт с ним! Я сыт  по  горло.  Будем  собираться
обратно. По домам.
   - Послушай, а как же дворцы и роскошные женщины, о которых  ты  толковал?
Как  насчет  твоих  обещаний,  что  всю  оставшуюся  жизнь  мы  будем   жить
по-королевски?
   - Забудь. Засунь себе эти обещания. Мы уже проторчали  тут  всю  весну  и
половину лета, ничего не добившись. Просто я показался себе большим умником,
решил прыгнуть выше головы, а сам как был бичом с Северной Окраины, так им и
останусь.
   Смед посмотрел в сторону дерева. Тимми Локан все продолжал швырять палки.
Это  занятие  ему  никогда  не  надоедало.  Сегодня  Тимми  искушал  судьбу,
подобравшись к дереву гораздо ближе, чем обычно. Он собирал палки, раньше не
долетевшие до кучи, и забрасывал их на самый верх.  Так  получалось  гораздо
быстрее, чем искать валежник: ближайший к дереву участок леса  был  вылизан,
словно парк; там нельзя было найти ни единой хворостинки.
   Смед подумал, что теперь они могут поджечь кучу в  любое  время:  местами
она полностью закрывала дерево, поднявшись на пятнадцать футов в высоту.
   Что такое творится с Талли? С тех пор как им пришлось искупаться в  реке,
он непрерывно скулил и закатывал истерики. Но сейчас, когда они были в  двух
шагах от цели, его поведение выглядело подозрительно.
   - Мы можем теперь подпалить эту кучу в любое время.  Почему  бы  тебе  не
подождать еще немного?
   - К чертовой матери! Опять ничего не выйдет, и ты прекрасно это знаешь. А
если думаешь иначе, то дурачишь сам себя.
   - Коли собрался уходить, так проваливай! А я намерен остаться посмотреть,
чем кончится дело.
   - Я же сказал: мы уходим отсюда все. Все, понял?
   Ладно, подумал Смед. Похоже, Талли  опять  собрался  обвести  его  вокруг
пальца.
   - Я-то понял, но остальные  думают  иначе.  Трое  против  одного.  Хочешь
свалить отсюда - сваливай. Держать тебя силком никто не станет.
   Талли поднял шум. Даже пустил в ход кое-какие угрозы. Наверно,  продолжал
воображать себя полководцем.
   - Заткнись, - оборвал его Смед. - У меня  нет  семи  пядей  во  лбу,  это
верно, но я не настолько туп, как ты полагаешь, Талли.
   Талли слишком долго медлил, прежде чем сказать:
   - Ты о чем?
   - В ту ночь,  когда  ты  как  цыпленок  обделался,  удрав  к  реке  и  не
дождавшись нас, я припомнил, что ты и раньше откалывал со мной такие фокусы.
Но на сей раз номер не пройдет, Талли. Хочешь прикарманить Серебряный Клин и
слинять, оставив старого Смеда здесь,  с  пальцем  в  заднице?  Нет  уж!  Не
выйдет!
   Талли принялся бить себя пяткой в грудь, что ни о чем подобном он даже не
помышлял. Но Смед  больше  не  обращал  на  него  внимания.  Он  снова  стал
смотреть, как Тимми Локан швыряет палки. Немного погодя он заметил,  что  со
стороны городка приближается Старый Рыбак. Старик что-то нес на плече. Смеду
было плохо видно, но он надеялся, что это карликовый  олень.  Одного  такого
старик подстрелил недели две назад. Жаркое получилось - пальчики оближешь.
   Тимми тоже заприметил Рыбака, сразу утратил интерес к  швырянию  палок  и
затрусил в их сторону.
   Но на плече у Рыбака оказался вовсе не олень, а большой узел, который  он
со звоном и лязганьем сбросил у бревна.
   - Там уже почти не воняет, - сказал он. - Вот я  и  подумал,  надо  бы  в
городке немного  пошуровать.  -  Он  развязал  узел,  сделанный  из  старого
изодранного одеяла. - У тех ребят не хватило времени хапнуть как следует. Уж
слишком спешили дальше.
   Когда старик развязал узел, у Смеда даже челюсть  отвисла  от  изумления.
Там было несколько фунтов звонкой монеты, среди которой попадались  золотые.
Там были кольца, браслеты, броши, серьги и ожерелья, многие - с драгоценными
камнями. Никогда прежде ему не приходилось видеть такую кучу сокровищ сразу.
   - Такого добра там навалом, - сказал Старый Рыбак. - Я  просто  подобрал,
что валялось почти под ногами, и ушел, взяв то, что мог унести.
   Смед презрительно взглянул на Талли:
   - А ты еще собрался выйти из игры. Решил, что все - псу под хвост.
   Талли с благоговением смотрел на лежавшую перед ним груду драгоценностей.
Затем выражение его лица вдруг стало подозрительным. Смед понял, что  братец
обдумывает: а не спрятал ли Рыбак большую часть найденного там,  откуда  мог
бы забрать ее позже? Только такая идиотская мысль и могла  прийти  в  голову
Талли Стаху.
   Если бы Старый Рыбак захотел отстегнуть их от дележа добычи, он бы просто
припрятал ее, а потом забрал без помех. И никто бы ничего не заподозрил.
   Никто из них не собирался искать что-либо  в  городке.  Наоборот,  каждый
стремился выкинуть из головы все мысли о том, что там случилось.
   - Что стряслось? - спросил Рыбак, переводя взгляд  с  Талли  на  Смеда  и
обратно.
   - Разнылся, что вся наша затея - одни чертовы заморочки, - объяснил Смед.
- И что его уже мутит от этого, и он хочет, чтобы мы  отправились  восвояси.
Но послушай. Пускай даже с деревом ничего не выйдет, мы можем сделать то же,
что и бандиты. Ведь на малую долю того, что уже здесь,  я  мог  бы  миленько
жить в течение долгого времени.
   Рыбак снова внимательно посмотрел сперва на Смеда, потом на Талли,  затем
снова перевел взгляд.
   - Я понял. Очень возможно. - Кем-кем, а дураком этот  старик  не  был.  -
Тимми, - сказал он, - у тебя верный глаз. Сможешь поделить  это  барахло  на
равные части?
   - Плевое дело. - Тимми уселся прямо  на  землю  и,  заливаясь  счастливым
смехом, по локоть засунул руки  в  кучу  монет.  -  Кто  из  вас  уже  успел
приглядеть для себя какую-нибудь вещицу? Могу отложить.
   Никто не отозвался.
   Глаз у Тимми и впрямь оказался верным. Он  разделил  все  так,  что  даже
Талли не нашел к чему придраться.
   - Там наверняка еще много чего осталось, -  сказал  Старый  Рыбак.  -  Не
говоря обо всяких стальных штуковинах, которые тоже можно прибрать к  рукам,
а потом загнать кому-нибудь оптом.
   Если мы сумеем пригнать туда фургон и вывезти все это барахло.
   После дележа добычи Талли и Старый Рыбак опять  пошли  в  городок.  Смеду
совсем не хотелось идти с  ними,  но  он  все  же  решил,  что  пойти  надо.
Приглядеть за Талли, чтобы тот не выкинул какой-нибудь  бесчестный  фортель.
Тимми остался. Ему нравилось бросать  палки  и  смотреть,  как  растет  куча
хвороста.
   Целых десять дней, с утра до вечера, они мародерствовали в городе. Оружие
и другие громоздкие предметы они подбирали, чистили,  увязывали  так,  чтобы
защитить от сырости, а потом прятали, в надежде вернуться за ними снова.  Но
даже денег, драгоценностей и небольших безделушек набралось столько, что они
едва могли унести.
   Даже Талли, казалось, был доволен и радовался жизни. До поры до времени.
   - Знаете, что не дает мне покоя? - спросил он однажды вечером.  -  Отчего
никому в этом чертовом городе Весло не пришла в голову такая же  мысль,  как
мне? Голову готов был дать на отсечение, что, пока мы  тут  валандались,  за
каждым кустом будет торчать пара парней, мечтающих добраться до  Серебряного
Клина.
   - А мне хотелось бы знать, отчего сюда до сих пор никто не явился,  чтобы
узнать, что сталось с чертовым гарнизоном? - проворчал Старый Рыбак.
   Ответа не знал никто. От таких вопросов разило  падалью  слишком  сильно,
чтобы от них можно было так просто отмахнуться, и у  каждого  их  накопилось
немало.

***

   - Сдается мне, пришла пора подпалить чертову кучу и посмотреть, сработает
это или нет, - сказал Старый Рыбак. - Там уже столько хвороста, что Тимми не
может забрасывать сучья на самый верх.
   Смед вдруг понял, что ему совсем не хочется в  этом  участвовать.  Талли,
похоже, тоже не горел особым желанием. Зато Тимми сразу расплылся  в  улыбке
от уха до уха. Ему давно не терпелось.
   Талли шепнул на ухо Смеду:
   - Этот коротышка то и дело поджигал что-нибудь в  городе,  когда  мы  там
были. Радуется, глядя, как вещи горят.
   - Сегодня день что надо, - сказал Рыбак. -  Поднялся  ветер,  он  раздует
огонь. Как раз такой день, жаркий и  солнечный,  когда  дерево  спит  крепче
всего. Загляните в свои штаны, парни, чтобы понять, мужики вы или  уже  нет.
Если у вас там все на месте - тогда вперед!
   Какое-то время они смотрели друг на друга, потом Смед сказал:
   - Ладно, - и встал.
   Он подобрал давно приготовленную охапку сухих сеток. Рыбак с  Тимми  тоже
взяли по охапке. Талли пришлось нехотя последовать их примеру.
   Они спустились на дно ямы, выкопанной бестией, подожгли там ветки,  потом
выскочили наружу, стремительно  подбежали  к  дереву  и  побросали  пылающие
связки на кучу  хвороста  с  наветренной  стороны.  Талли,  конечно,  бросил
слишком издалека, его связка не долетела до кучи, но это уже не играло роли.
   Обратно они неслись, не разбирая дороги. Смед, Тимми и  Рыбак  бежали  по
прямой, Талли - зигзагами. Но дерево не проснулось, пока они не  укрылись  в
лесу.
   К тому времени кучу хвороста охватило адское пламя.
   Из чрева костра изредка вылетали  голубые  молнии.  Но  это  продолжалось
недолго.
   Жар огня припекал даже там, откуда, скорчившись на земле,  Смед  наблюдал
за происходящим. Столб пламени продолжал бесноваться, но это  зрелище  почти
не действовало на Смеда. Пожалуй, он ощущал только печаль.
   Костер  прогорал  долго,  весь  остаток  дня.  В  полночь   Тимми   пошел
посмотреть, как там дела. Вернувшись, он сказал, что под пеплом полно  углей
и подойти близко к дереву невозможно.
   На следующее утро они отправились туда  все  вместе.  Смед  был  поражен.
Дерево по-прежнему стояло на месте. Без листьев, с  обугленным  стволом,  но
стояло. Серебряный  Клин,  словно  око  дьявола,  тускло  мерцал  на  уровне
человеческого роста. Как бы близко они ни подходили, никакой реакции  на  их
присутствие не было.
   Но достаточно близко подойти было нельзя: жар, все еще сохранившийся  под
пеплом, становился невыносимым. Они натаскали воды из речки и долго лили  ее
на пепел, пока не образовалась тропинка. Тимми Локан подобрал подходящую для
рычага палку и сам вызвался вытащить Клин.
   - Не могу поверить, - прошептал Талли, когда  Тимми  налег  на  рычаг,  а
дерево никак не среагировало. - Просто никак не могу. Чертова штука почти  в
наших руках! Мы действительно до нее добрались! Тимми пыжился изо всех  сил,
сыпал проклятиями, но у него ничего не получалось.
   - Эта дрянь даже на мизинец не сдвинулась, - прорычал он. - О черт!
   Клин вдруг выскочил из ствола, словно пробка из бутылки. Тимми  дернулся,
пытаясь схватить его, когда тот пролетал мимо, и на мгновение притронулся  к
нему левой рукой, но тут же выронил и дико завопил:
   - Ой, черт! Эта дрянь горячей огня! Он подбежал к ним, продолжая орать от
боли, сунул руку в бадью с водой.  Его  ладонь  вся  покраснела,  на  глазах
покрылась волдырями.
   Рыбак лопатой выудил кусок серебра из пепла.
   - Поосторожней, Тимми. Сейчас я его швырну в воду.
   - Но моя рука...
   - Один черт, при сильных ожогах от воды только вред.  Вали-ка  в  лагерь.
Там у меня есть мазь, от которой тебе будет куда больше проку.
   Тимми вытащил  руку  из  бадьи;  Старый  Рыбак  бросил  туда  Клин.  Вода
зашипела, по ней пошли пузыри.
   - Понесешь бадью, Смед, - распорядился старик.
   Тут Талли словно проснулся и тихо сказал:
   - Нам лучше делать отсюда ноги. По-моему, оно начинает приходить в себя.
   На фоне неба это было видно не очень отчетливо, но, похоже,  на  кончиках
невесть как уцелевших прутьев дерева заплясали крохотные голубые блики.
   - Наверно, жар перестал попадать  через  раскаленный  Клин  в  сердцевину
ствола, - сказал Рыбак. - А ну, валим отсюда, парни.
   Все четверо мгновенно превратились в бешено  мелькавшую  мешанину  рук  и
ног. Смед оглянулся, только оказавшись под защитой  леса.  Как  раз  в  этот
момент дерево испустило свирепый разряд, направленный наугад. Вспышка  почти
ослепила его, высоко к облакам взметнулся пепел. Боль, отчаяние и..,  что-то
похожее на  скорбь?  Вихрь  исходивших  от  дерева  чувств  захлестнул  его,
взметнулся и опал моросящим тихим дождем. Сердце Смеда  наполнилось  смутным
ощущением вины, по лицу потекли слезы.
   Старый Рыбак, запыхавшись, влетел в лагерь. Он далеко обогнал Талли.  Тот
даже был смущен тем, как шустро старик его обставил.
   - До сумерек еще далеко, - отдышавшись, сказал  Рыбак.  -  По-моему,  нам
пора убираться отсюда. Дай-ка взглянуть на твою руку, Тимми.
   Смед тоже посмотрел на нее через плечо  Рыбака.  Рука  выглядела  ужасно.
Похоже, Рыбаку  она  сильно  не  понравилась.  Старик  выругался,  вгляделся
повнимательней, нахмурился и снова выругался.
   - Одной мази тут мало.  Надо  будет  набрать  трав  для  припарок.  Штука
оказалась горячее, чем я думал.
   - Печет, как в аду, - простонал Тимми. В глазах у него стояли слезы.
   - После примочек полегчает. Смед, будешь  доставать  Клин  из  бадьи,  не
вздумай до него дотрагиваться. Бросишь на то старое одеяло и  завернешь  как
следует. Думаю, никому не стоит его касаться.
   - Почему? - заволновался Талли.
   - Потому что он обжег Тимми куда сильней, чем должен бы.  Потому  что  он
начинен зловредными колдовскими чарами и нам, может,  вообще  не  надо  было
путаться в это дело.
   Когда  Рыбак  ушел  за  травами,  Смед  сделал,  как  ему  было  сказано.
Перевернув бадью, он концом палки передвинул Клин на одеяло.
   - Послушай, Талли, - сказал он. -  Посмотри  сам.  Эта  дрянь  все  равно
горячая, хотя побывала в воде. Если провести рукой сверху, тепло  становится
на расстоянии фута.
   Тот проверил; на его лице появилось встревоженное выражение.
   - Заверни-ка эту железку получше, - посоветовал он,  -  завяжи  потуже  и
засунь в самую середину мешка.
   Вот как? Значит, Талли не собирается нести Клин сам? Не хочет  все  время
держать его в поле зрения? Это было подозрительно.
   - Слушай, помоги мне тут немного, - вдруг попросил Талли.  -  Мне  одному
никак не затянуть мешок потуже.
   Смед кончил упаковывать сверток с Клином и подошел к брату, поняв по  его
голосу, что тот хочет ему кой о чем шепнуть.
   Когда они затолкали барахло в мешок, умяли  его  и  перевязали  веревкой,
Талли пробормотал:
   - Я решил ничего не делать на обратном пути. Оба могут еще  понадобиться.
Разберемся с ними попозже, уже в городе.
   Смед кивнул. Он вовсе не собирался  сообщать  братцу,  что  передумал,  а
только лишний раз поклялся про себя сделать все, чтобы Тимми, Рыбаку,  да  и
ему самому от продажи Серебряного Клина досталась честная доля.
   Он-то знал, какие мыслишки копошатся в голове Талли. Братца не  устраивал
даже тот небывалый фарт, что им уже привалил. Он хотел использовать Рыбака и
Тимми как вьючных  ослов.  Пусть  только  доволокут  до  города  свою  часть
поклажи. А уж там он сумеет с ними разделаться.
   Смед сильно подозревал, что Талли не захочет поделиться  добычей  даже  с
ним.

Глава20

   Наш костер догорел почти дотла. Только угольки кое-где  продолжали  тлеть
под золой. Время от времени  маленький  язычок  пламени  выстреливал  вверх,
плясал несколько секунд, а потом  умирал.  Я  лежал  и  смотрел  на  звезды.
Большинство из них были мне давно знакомы, но почти все чуть  сдвинулись  со
своих мест. Созвездия выглядели какими-то скособоченными.
   Ночь стояла как раз такая,  чтобы  загадывать  желания,  считая  падающие
звезды. На моем счету уже семь.
   - Тебя что-то беспокоит? - вдруг спросил Ворон.
   Я вздрогнул от неожиданности. Это были первые слова,  которые  он  сказал
после обеда. Мы вообще мало разговаривали.
   Как-то не по себе, - вяло ответил я.
   Я давно не следил за временем. Не имел ни малейшего  понятия  ни  где  мы
находимся,  ни  куда  направляемся.  Все  эти  чертовы  дороги   слились   в
одну-единственную, уводящую нас все дальше от дома, на юг. -  И  несомненно,
удивляешься, что тебя сюда занесло?
   - Да нет. Сам на это напросился.  Меня  больше  беспокоит,  что  мы  едем
крадучись, словно воры. Не люблю. Могут и принять за вора.
   Не стал я ему объяснять, что еще больше мне не по душе такие  места,  где
единственный человек, с которым можно поговорить, - это сам Ворон. И если  с
ним что-нибудь случится... Вот что на  самом  деле  беспокоило  меня  больше
всего. Даже думать об этом не хотелось.
   - Один черт, слишком поздно поворачивать назад, - пробормотал я.
   - Некоторые считают, что никогда не поздно. Ага. Значит, опять про  детей
думает.  Теперь  можно.  Когда  нет  никакого  риска  действительно  с  ними
встретиться. К тому же теперь он, наверно, несколько иначе стал смотреть  на
наш поход в неизвестность.
   Им двигали мощные эмоции, неясные для меня, а может, и для  него  самого.
Ключом к его чувствам служило имя Душечки, хотя он никогда не упоминал о ней
вслух. Комплекс вины как чудовищный коршун умостился на его  плечах,  хлопая
крыльями, пронзительно крича,  норовя  выклевать  глаза  и  уши.  Непонятно,
почему он решил, что сможет утихомирить  это  чудище,  если  догонит  своего
бывшего дружка Костоправа и сообщит ему о том, что случилось в Курганье.
   Я не видел в этом ни малейшего смысла. Но в поступках  большинства  людей
обычно нет никакого смысла.
   А может, броня его решимости слегка  прохудилась  в  пути?  Одно  дело  -
гнаться за парнем в надежде настичь его через  несколько  недель,  проскакав
сотни миль, и совсем другое - преследовать  его  месяцами,  оставляя  позади
одну тысячу миль за другой. Нет людей, созданных для того, чтобы выдерживать
эту бесконечную гонку, не имея ни дня на отдых. Такая дорога может подорвать
самую железную волю.
   Даже сила духа Ворона была на пределе. И  мне  почудился  намек  на  это,
когда он нехотя сказал:
   - Опять начинаем отставать от Костоправа. Ему не приходится  остерегаться
так, как нам. Мы должны  найти  способ  двигаться  быстрее.  Иначе  придется
гнаться за ним на край света, но и там мы его не догоним.
   Вот черт. Не для меня он это говорил, для себя. Пытался снова возбудить в
себе тот  энтузиазм,  который  подрастерял  в  дороге.  Никакой  возможности
взвинчивать темп дальше у нас просто  не  было.  Разве  только  окончательно
наплевать  на  всякую  осторожность,  на  опасности,  грозящие   путнику   в
незнакомом краю.
   Но исступленность, с которой мы упорно пробивались  вперед,  и  без  того
медленно нас убивала. Куда уж дальше.
   Я мельком увидел на севере какой-то отсвет.
   - Смотри, - сказал я. - Вон там. Ты видел? Я уже  говорил  тебе  недавно.
Молния на ясном небе.
   - Может, там гроза, - отмахнулся он.
   - Да протри ты свои глаза. Какая, к черту, гроза?
   Последовало еще несколько вспышек, неярких и неотчетливых, будто  зарницы
откуда-то из-за горизонта. При грозе такие вспышки обычно освещают  верхушки
облаков. - Там нет ни облачка, - сказал Ворон. - Мы здесь  несколько  недель
не видели никаких облаков. И, держу пари, так ни одного и не увидим, пока не
пересечем эту степь. - Вдали мелькнула еще  вспышка.  Ворон  как-то  странно
передернулся. - Не нравится мне все это, Кейс. Совсем не нравится.
   - Что-то явилось? Что с тобой?
   - Не знаю. Не могу сказать точно. Сводит скулы, и  звон  в  ушах.  То  же
мерзкое ощущение, что было у меня в Весле. Оно и погнало меня в путь.
   - Считаешь, там какая-то тварь из Курганья?
   - Все возможно. - Он пожал плечами. - Но не думаю. Не вижу  смысла.  Если
это тот, о котором я сначала подумал, то у него своих дел по  горло.  Сперва
подмять под себя Империю, потом найти управу на тех немногих Взятых, что еще
разгуливают на свободе.
   У меня тоже было время прикинуть, что за сила проснулась  и  двигается  в
Курганье,  кто  мог  так  сильно  воздействовать  на  Ворона.   Хотя   почти
невозможный, ответ мог быть только один. Хромой.
   Тогда они сожгли тело, а пепел развеяли по ветру.  Но  так  и  не  смогли
нигде отыскать голову.
   - Если это Хромой, - сказал я, -  мы  можем  нарваться  на  неприятности.
Смысла в его действиях нет и быть не  может.  Во  всяком  случае,  для  нас,
смертных. В нем одном больше  безумия,  чем  в  целой  армии  психов.  Ворон
взглянул на меня, потом снисходительно улыбнулся.
   - Похоже, у тебя под черепушкой завелось что-то, кроме опилок, малыш.  Ну
так крутани мозгами. Подумай сам, зачем  даже  самому  сумасшедшему  колдуну
гнаться за нами через полмира? Один шанс на тысячу,  что  это  действительно
он.
   Я улегся и снова принялся считать падающие  звезды.  Насчитал  еще  шесть
штук, почти выкинув  из  головы  мысли  о  Хромом.  Похоже,  моя  идея  яйца
выеденного не стоила. Хромой всегда точил зуб на Ворона,  но  не  настолько,
чтобы гоняться за нами по  всему  белу  свету.  Даже  если  он  окончательно
рехнулся.
   - Между молотом и наковальней... - непроизвольно пробормотал я.
   - Что?
   - Готовься к худшему, братец Корвус. Застегни на все  застежки  броню  на
своем втором "я". Если это все-таки Хромой, ему нужны вовсе не мы.
   - Что ты сказал? Повтори!
   Он искоса бросил на меня острый, подозрительный  взгляд.  Его  ястребиное
лицо сделалось еще более хищным и опасным,  чем  обычно.  Мне  таки  удалось
подхлестнуть его, использовав родовое имя.
   - Что слышал. Ему нужно то же, что нам. Догнать Черный Отряд.
   - В этом тоже нет смысла, Кейс.
   - Черта с два. Для него есть. Ты просто никогда не смотрел  на  мир  так,
как его видят Взятые. Ты сам не подарок, но еще не перестал считать людей за
людей. А Взятые так не считают. И никогда не считали. Для них человек - раб,
орудие, мусор, который можно использовать и отшвырнуть в  сторону.  Все  они
такие, кроме одного, который оказался настолько силен, что сумел сделать  их
Ее рабами. А ведь  именно  Она  сейчас  скачет  куда-то  с  твоим  приятелем
Костоправом. Насколько нам известно. Так?
   Он принялся обсасывать эту идею. Вертел  ее  так  и  эдак,  ворчал,  тряс
головой, словно собака, грызущая неподатливую кость.
   - Она потеряла могущество, - сказал он наконец. - Но не утратила  знаний.
А того, что она знает, достаточно, чтобы покорить полмира и надежно  держать
в узде Десять Взятых. Да. Она - желанная добыча для любого колдуна,  который
сможет наложить на нее свои лапы.
   - Наконец-то допер. - Я закрыл глаза и постарался  заснуть.  Это  удалось
мне далеко не сразу.

Глава21

   Старик сидел спокойно, почти не шевелясь. Если  ему  все  же  приходилось
двигаться, он делал это медленно и осторожно. Он угодил в шаткое  положение.
А ведь, преследуя этих людей, он едва не загнал себя насмерть. Спрашивается,
зачем.
   Напрасно. Все оказалось напрасным. Да они просто сумасшедшие. Таких  надо
держать под замком для их же собственной безопасности.
   Женщина, сидевшая футах в двадцати слева, наблюдала за ним. Лет  двадцати
пяти, голубоглазая блондинка, пять футов и шесть дюймов ростом. У  нее  были
водянистые глаза и квадратная челюсть, а  бестолковая  манера  держать  себя
иногда заставляла сомневаться, все ли у нее дома. Но за этим нелепым фасадом
ощущалось мощное чувственное начало.
   Она была глухонемая и могла объясняться только  знаками.  Но  командовала
здесь именно она. Это была Белая Роза, та самая  Душечка,  которая  положила
конец безраздельной власти Госпожи.
   Как такое вообще могло случиться? Просто не укладывалось в голове.
   Справа  за  каждым  его  движением  следил  высокий,  стройный,  смуглый,
бесчувственный, словно камень, мужчина, в жестких глазах которого  светилось
не больше тепла, чем во взгляде змеи. Он одевался во все черное. Может,  это
что-то означало. Но кто мог сказать - что? Сам он  разговаривать  не  желал.
Отказывался наотрез, и все тут. Вот потому-то его окрестили: Молчун.
   Парень и сам был магом. Сейчас вокруг него  были  разбросаны  орудия  его
ремесла,  будто  он  ждал,  что  незваный  гость  может  попытаться   что-то
предпринять.
   Глаза  Молчуна  были  черны  как  ночь,  тверды  как  алмаз  и  столь  же
дружелюбны, как сама смерть.
   Проклятие! Человек ошибся раз в жизни. Прошло четыреста  лет,  а  они  не
хотят дать ему искупить свою вину.
   Где-то неподалеку болтались еще трое, братья Крученые. Собственных имен у
них, похоже, не было. Они отзывались на нелепые клички: Лапошлеп, Ишачий Лоб
и Братец Медведь. Правда,  когда  Душечка  оказывалась  близко,  Ишачий  Лоб
превращался в Пенька. Хотя она все равно ничего не могла слышать.
   Все четверо боготворили ее. И любому, кроме нее самой, сразу  становилось
ясно, что Молчун вдобавок питал романтические надежды.
   Законченные психи. Все до единого.
   - Эй, Сиф Шрам! - раздался откуда-то сзади пронзительный  крик.  -  Какое
вероломство ты задумал на сей раз, Царапина?
   Дослушав последовавший взрыв противного хихиканья, он  утомленно  сказал,
наверно, уже в тысячный раз:
   - Зовите меня Боманц. Сифом Шрамом меня не называли с тех пор, как я  был
еще мальчишкой.
   Много, очень много времени прошло с тех пор, как он последний раз  слышал
это имя. Не одна сотня лет. Он не вел точного счета. Прошел всего  год,  как
он вырвался из пут колдовских чар, которые большую часть времени держали его
в особом виде транса, в стасисе. Один за другим проходили  годы  раздоров  и
кровавого ужаса - годы становления и укрепления Империи Госпожи. Он узнал  о
происходившем лишь с чужих слов, после того как все уже свершилось.
   Он,  Боманц,  или  Сиф  Шрам,  был  всего  лишь  артефактом,   пережитком
стародавних   времен.   Глупцом,   вознамерившимся   истратить    неожиданно
доставшиеся ему в дар от судьбы последние годы жизни на то,  чтобы  искупить
свою часть вины за участие в пробуждении, в высвобождении древнего зла.
   А эти идиоты не желали ему верить, хотя прошлой зимой он  едва  не  отдал
концы, помешав дракону прикончить их всех  во  время  завершающей  борьбы  в
Курганье.
   Кретины. Разве не ясно, что все плохое, что ему было отпущено совершить в
жизни, он уже совершил?
   Три брата появились  откуда-то  спереди  и  присоединились  к  остальным.
Значит, сзади кричали не они. Но Боманц и так это знал. Двое из  них  просто
не говорили ни на одном из понятных ему языков. Третий немного объяснялся на
форсбергском, но на таком ломаном, что лучше бы и не пытался.
   Тот олух, который чуть-чуть понимал старомодный форсбергский Боманца,  не
умел писать. Конечно. Поэтому все сказанное, что не  слышал  Молчун  или  не
прочла по губам Душечка, нещадно перевиралось, в лучшем случае превращаясь в
напрасный труд.
   Зато с камнями можно было общаться как с нормальными  людьми.  Но  Боманц
терпеть не мог  разговаривать  с  булыжниками.  Такие  беседы  казались  ему
противоестественными.
   Ему было трудно здесь еще и потому, что эти  человеческие  существа,  эти
безумцы, все же составляли наиболее нормальную и наименее невероятную  часть
окружающей обстановки.
   Приди ему в голову мысль начать строить воздушные замки, впервые в  жизни
Боманцу пришлось бы смотреть себе под ноги.
   Захватив старого колдуна в том лагере,  в  Ветреном  Крае,  они  насильно
увезли его с собой. И теперь он находился  на  спине  воздушного  левиафана,
одного из мифических чудовищ, обитавших на Равнине Страха. Монстр был  почти
тысячу футов в длину и около двухсот в ширину. С земли воздушный кит  больше
всего напоминал помесь огромной, размером с военный корабль, медузы с  самой
большой акулой, какая найдется в мире. Оттуда, где находился  Боманц,  спина
чудища напоминала бредовые видения опиекурильщика, походила на те нереальные
леса, что росли в громадных пещерах, по  слухам,  находившихся  глубоко  под
поверхностью земли.
   В  этом  лесу  обитал  целый  зоопарк  странных  существ,  которые  могли
привидеться разве что в страшном ночном кошмаре. И все они были  в  какой-то
мере разумными.
   Воздушный кит куда-то торопился, но, похоже, не мог двигаться так быстро,
как хотелось бы. Ему постоянно мешали встречные ветры. Вдобавок чудищу часто
приходилось опускаться, чтобы, уничтожив  пару  акров  растительности,  хоть
немного заморить червячка.
   А уж воняла проклятая бестия, как семь зоопарков сразу.
   Парочка причудливых существ изводила его непрерывными приставаниями. Одна
из тварей, маленькая  каменная  обезьянка,  казалось,  состоящая  из  одного
хвоста, была не больше бурундука. Хотя старик не мог  понять  ее  верещания,
своим визгливым, скрипучим, въедливым голосом  она  напоминала  Боманцу  его
давно умершую жену.
   Вторая  тварь  походила  на   эдакого   пугливого   кентавра   навыворот.
Человеческой, притом весьма волнующей и привлекательной, у нее  была  задняя
часть  туловища.  Старик  чем-то  заинтересовал  эту  тварь.  Она  пряталась
неподалеку в курчавых  зарослях  каких-то  непонятных  органов,  покрывающих
спину кита, и Боманц постоянно ловил на себе ее любопытные взгляды.
   Но хуже всех была нахальная говорящая птица, слегка напоминающая  канюка.
Она немного знала форсбергский и трещала без  умолку.  Будь  она  человеком,
могла бы шляться по всяким кабакам и зарабатывать на жизнь, выдавая себя  за
крупнейшего специалиста абсолютно по всем вопросам. Она обожала  выкладывать
свое мнение, претендуя на истину в последней  инстанции.  По  поводу  и  без
повода.  Боманц  никак  не  мог  от  нее  отделаться.  Своей  жизнерадостной
самоуверенностью и абсолютным невежеством эта птичка доводила старика  почти
до исступления.
   Еще там были летающие манты, похожие на черных скатов тропических  морей,
с размахом плавников-крыльев от тридцати до пятидесяти  футов.  Они  жили  в
симбиозе со своим хозяином - воздушным китом, проводя почти всю  свою  жизнь
на его спине. Из всех странных тварей, теперь оказавшихся  соседями  старого
колдуна, эта разновидность производила  самое  сильное  впечатление  и  была
самой многочисленной. Хотя внешне манты напоминали  рыб,  похоже,  они  были
млекопитающими. Страшно раздражительные и опасные, манты терпеть  не  могли,
когда какие-либо другие существа вторгались на их территорию. Одна лишь воля
их бога и хозяина сдерживала постоянно распиравшую их злость.
   На  спине  кита  путешествовало  великое  множество  тварей,   не   менее
примечательных, чем манты. Одна абсурднее другой.  Но  почти  все  они  были
пугливыми и сторонились людей.
   Если не считать мант,  самым  многочисленным,  зловредным  и  надоедливым
племенем здесь были говорящие камни.
   Подобно большинству людей, Боманц не  раз  слышал  истории  о  смертельно
опасных лабиринтах из  вертикально  стоящих  камней,  менгиров,  на  Равнине
Страха. Действительность оказалась не менее мрачной, чем эти истории.  Уж  в
этих-то созданиях, склонных к замогильному юмору, робости  было  не  больше,
чем в горной лавине. Именно им Равнина Страха была  обязана  своей  зловещей
репутацией.  То,  что  любому  другому  показалось  бы  убийственно  злобной
выходкой, эти камушки считали всего лишь милой шуткой.
   И  в  самом  деле,  разве  можно  найти  что-либо  более  забавное,   чем
путешественник, который сбился с дороги, оступился и упал в каменный  мешок;
или чью лошадь, прямо из-под него, утащил гигантский песчаный лев?
   О  таких  камнях,  в  виде  менгиров  до  восемнадцати   футов   высотой,
рассказывали тысячи историй, среди которых едва ли  можно  было  найти  хоть
одну со счастливым исходом. Но теперь старому колдуну приходилось  постоянно
видеть их, слышать и иметь с ними дело. Перед этим бледнели все сказки, хотя
камни вели себя так смирно, как только могли.
   Их, как и мант, к этому пока принуждали.  Они  могли  говорить  на  любом
языке. По счастью, большинство из них предпочитало помалкивать. Но  если  уж
им приходилось высказываться, речи их бывали  едкими,  желчными,  ядовитыми.
Так какого же черта их бог решил набрать свой дипломатический корпус  именно
из этих булыжников?
   Не удивительно, что Равнина Страха слыла повсюду  приютом  безумия.  Ведь
само управлявшее ею дерево было  сумасшедшим.  Эталон  бога-безумца.  Чистой
воды, на двадцать четыре карата.
   Камни были, по большей части,  серо-коричневыми,  без  видимых  признаков
каких-либо  отверстий  или  органов;  на  них  косматились  пятна   мхов   и
лишайников, в гуще которых копошились  насекомые.  С  виду  не  отличить  от
обычного валуна, какие валяются повсюду и молчат в  тряпочку.  Но  они  таки
умудрялись нагнать страху даже на Боманца, который  обычно  любил  показать,
что ему сам черт не брат. Бывали  моменты,  когда  ему  до  смерти  хотелось
разнести их вдребезги, превратить в говорящий песок.
   Проклятые твари!
   Каждую сотню миль воздушный кит снижался,  пока  его  брюхо  не  начинало
волочиться по земле. Тогда все сущности, гнездившиеся на его спине,  включая
братьев Крученых, начинали радостно напевать:  "Эй,  ухнем...",  подтаскивая
поближе к краю тот менгир, который  за  последнее  время  надоел  им  больше
других. Раз, два, и он летел за  борт  под  аккомпанемент  грязных  угроз  и
страшных проклятий. Те камни, которые больше других претендовали на  чувство
юмора, страшно завывали, свистели и гудели всю дорогу, пока не шлепались  на
землю.
   Бесноватые недоумки.
   Как  бы  чертовы  каменные  кирпичи  ни  кувыркались  во  время  падения,
приземлялись они всегда торчком, как кошка на ноги.
   Те местные жители, которые имели несчастье стать  свидетелями  очередного
такого представления, получали медвежью болезнь.
   Камни были порождением Равнины Страха, из них  состояли  жизненно  важные
для дерева-бога линии коммуникаций. Друг с другом они  общались  при  помощи
телепатии. Боманцу никто ничего не говорил, но он подозревал, что всей  этой
операцией, зачем бы она  ни  была  нужна,  руководит  откуда-то  издали  сам
Праотец-Дерево.
   Особенно неприятно Боманца поразила одна маленькая деталь: он  обнаружил,
что сколько бы камней ни скидывали вниз,  их  общее  количество  никогда  не
уменьшалось. Он даже заприметил на спине  кита  несколько  старых  менгиров,
невесть как вернувшихся обратно.
   Какое-то сплошное безумие.
   - Эй! Сиф Шрам! Все еще прикидываешь, как бы нас всех скрутить в  бараний
рог, старая Царапина? Простофиля!
   Проклятый говорящий канюк опять появился как из-под земли. Боманц тут  же
сделал мягкое неуловимое движение, ловко обхватив птичью шею.
   - Ага, - нежно сказал он. - Скрутить. Прямо с тебя  и  начну,  падаль  ты
эдакая.
   Остальные уставились на них во все глаза. Но никто не шевельнулся.  Никто
не  оценил  всерьез  страстное  желание  старика.   Братья   Крученые   даже
разразились одобрительными возгласами. , - Так его, старикан! -  прокудахтал
на своем неимоверном диалекте Лапошлеп. - Завяжи этому глупому индюку шею  в
узел! Да затяни потуже!
   - Идиоты, - пробормотал Боманц. - Я окружен сплошными идиотами. Отдан  на
растерзание дебилам. - И добавил громче: - Если ты не забудешь навсегда  имя
Шрам и не усвоишь слово Боманц, я действительно сверну тебе шею и повыдергаю
ноги.
   Он сжал пальцы чуть сильнее, потом ослабил хватку.
   Птица, суетливо хлопая крыльями, отлетела в сторону.
   - Шрам совсем рехнулся! - кричал канюк.  -  Берегитесь!  Берегитесь!  Сиф
Шрам стал Версерком!
   - Еще бы! - прорычал старик. - С кем поведешься, от того и наберешься.
   Все грохнули. Такого хохота, свиста и  улюлюканья  Боманц  не  слышал  со
времен, когда был  школяром.  Только  Молчун  и  Душечка  не  смеялись.  Они
продолжали следить за ним. Что же, ну что же  такое  надо  сотворить,  чтобы
заставить их поверить, что он на их стороне?
   О боже! На него внезапно снизошло прозрение. Ведь  они  не  доверяют  ему
вовсе не потому, что из-за его неуклюжести проснулось и пошло на  целых  сто
лет гулять по земле старое черное зло.  Ведь  он  участвовал  в  исправлении
содеянного. Нет. Просто они знают, что именно заставило  его  заняться  теми
исследованиями. Знают о его былом стремлении завладеть  средствами,  дающими
власть.
   О всепоглощающей, безрассудной  страсти  к  Госпоже,  страсти,  настолько
ослепившей  его,  что  он  наделал   ошибок,   которые   позволили   разбить
сдерживавшие ее оковы.
   Они еще могли поверить, что он  излечился  от  жажды  власти.  Но  не  от
страсти, которую некогда испытывал к этой женщине. Как мог он убедить  их  в
том, в чем не мог до конца  убедить  себя  сам?  Она  была  той  свечой,  на
смертоносный огонь которой мужчины летели, словно  ночные  мотыльки.  И  это
пламя все не утрачивало своей притягательности. Даже тогда, когда находилось
вне пределов досягаемости.
   Он поерзал, привстал и охнул. Совсем затекли ноги. Слишком  уж  долго  он
просидел неподвижно. Молчун и Душечка наблюдали, как  старик  ковыляет  мимо
зарослей чего-то, что напоминало розовый папоротник.  Но  высотой  в  десять
футов и с глазками. Эти маленькие глазки настороженно  смотрели  ему  вслед.
Заросли папоротника тоже были какими-то органами кита. Манты устроили в  них
детский сад для своей малышни.
   Он подошел настолько  близко  к  краю,  насколько  ему  позволила  боязнь
высоты, и посмотрел вниз. Первый раз за целую неделю.
   Прошлый раз они летели над водой. Тогда он не увидел вокруг ничего, кроме
туманной голубой дымки до самого горизонта.
   Сегодня воздух был более прозрачным, а пейзаж снова почти одноцветным, но
на этот раз - в коричневатых тонах, с разбросанными  тут  и  там  пятнышками
зеленоватого оттенка.  Где-то  далеко-далеко  впереди  он  разглядел  нечто,
похожее на столб дыма от громадного костра.
   Они летели на высоте не меньше двух миль.  В  небе  не  было  ни  единого
облачка.
   - Скоро тебе представится возможность показать, на что ты способен.  Мел,
- раздался голос у него за спиной.
   Он оглянулся. В четырех футах от него стоял менгир. Секунду назад его там
не было.  Вечно  они  так.  Появляются  и  исчезают  бесшумно,  без  всякого
предупреждения. Этот, испещренный слюдяными вкраплениями, был  более  серого
цвета, чем большинство других. По его  лицевой  стороне  проходила  борозда,
рубец шириной в шесть дюймов и почти семь футов в длину, рассекший не только
лишайник, но и изъеденную временем поверхность камня. Цивилизация  говорящих
камней оставалась для Боманца  загадочной.  Отчетливой  иерархии  у  них  не
существовало.
   Хотя, когда возникала нужда в подобии официальных  переговоров,  от  лица
всех остальных обычно говорил именно этот менгир.
   - Это ты о чем?
   - А разве ты сам ничего не чувствуешь, колдун?
   - Я много чего чувствую, валун. Но самое мое сильное  чувство  -  злость.
Меня бесит то, как вы все  ко  мне  относитесь.  А  что  еще  я  должен  был
почувствовать?
   - Запах безумия. Психические миазмы того нечто из  Курганья,  которые  ты
сумел ощутить еще в Весле. Оно теперь уже совсем близко.
   Хотя этот камень, как и все остальные, говорил абсолютно  монотонно,  все
же Боманц почувствовал темную тень подозрения на самом дне сознания менгира.
Если старик издалека, находясь в Весле, сумел почувствовать первое шевеление
старого зла, когда то было  совсем  еще  немощным,  как  мог  он  ничего  не
заметить сейчас, когда оно столь мощно? И как  нечто  стало  им,  когда  все
считали его погибшим?
   А может, колдун узнал о возрождении призрака потому, что сам ожил  вместе
с ним? Может, между ними был тайный сговор и они вместе восстали  из  полной
зла земли Курганья? Может быть, старик был и остался слугой древней тьмы?
   - Я почувствовал тогда совсем не то, о чем ты говоришь, -  устало  сказал
Боманц. - Я услышал вопль одного из старых амулетов, которые были  оставлены
там, чтобы поднять тревогу, если  начнет  двигаться  то,  что  двигаться  не
должно. Это совсем разные вещи.
   Камень помолчал немного, потом сказал:
   - Возможно. Так или иначе, мы их нагоняем. Скоро разразится битва.  Через
несколько часов, через день или два, как решат ветра.  В  этой  битве  может
определиться твоя судьба.
   - Какая чушь! -  фыркнул  Боманц.  -  И  откуда  только  у  валуна  такая
склонность все драматизировать? Ты действительно думаешь, что  я  вступлю  в
схватку с этой тварью?
   - Да.
   - Но если все так, как я думаю, то это должен быть...
   - Это тот, кто был Хромым.  А  с  ним  Жабодав.  У  обоих  есть  телесные
повреждения.
   Боманц презрительно фыркнул и усмехнулся:
   - Есть голова, но нет тела. Хорошенькое телесное повреждение.
   - Он далеко не слабак. Дым на горизонте - это  дым  над  руинами  города,
который горит уже три дня  после  того,  как  он  убрался  оттуда.  Он  стал
настоящим апостолом смерти. Убийства и разрушения - вот все,  что  теперь  у
него на уме. Праотец-Дерево приказал остановить его.
   - Отлично. Но почему? И почему мы?
   - Почему? Потому что  его  бесноватость  и  неистовая  ненависть  однажды
приведут его к Равнине Страха. Почему мы? Потому  что  больше  некому.  Все,
обладавшие великим колдовским могуществом, пали в  битве  в  Курганье.  Все,
кроме тебя и нас. Но прежде всего потому, что так приказал бог. Боманц почти
беззвучно выругался.
   - Готовься, колдун. Грядет пора.  Если  ты  наш  друг,  тогда  ты  -  его
смертельный враг. Еще бы. У него просто нет никакой возможности  остаться  в
стороне от схватки. По правде говоря, никогда и не было. Хотя ему  удавалось
обмануть себя в те годы, когда он занимался поисками знаний о тех,  кто  был
некогда усмирен древними и закован ими в оковы.
   Испытывал ли он угрызения совести, зная, что  древний  ужас  вырвался  на
свободу по его недосмотру? Отчасти. Но не настолько сильные. Ведь если б  не
его вмешательство в самый последний момент, не его самопожертвование,  взрыв
зла и мрака оказался бы куда более мощным. Без  него  ночь  ужаса  могла  бы
длиться вечно.
   Погрузившись в свои мысли, старик заковылял прочь.  Он  не  заметил,  как
менгир резко, словно вывернувшись наизнанку, повернулся, точно глядя  ему  в
спину рубцом своей лицевой грани. Эти камни никогда не  двигались,  пока  за
ними наблюдали. Каким образом менгиры чувствовали, смотрит на них кто-нибудь
или нет, никто не знал.
   Блуждания Боманца привели его к хвосту воздушного кита. За ним  следовала
стайка маленьких шустрых  существ,  его  неизменная  свита.  Соглядатаи.  Он
старался не обращать на них внимания.
   Там он уселся на мягкий бугор, на выступающую  плоть  кита.  Сидеть  было
удобно. Но он знал, что не сможет долго тут оставаться. Вонь животного здесь
была особенно резкой.
   В сотый раз w принялся обдумывать план побега. По  сути,  ему  надо  было
просто спрыгнуть вниз, а потом произнести известное заклинание  и  замедлить
падение. Знаний, чтобы левитировать, у него хватало. Не хватало смелости.
   Вообще-то, его боязнь высоты не была абсолютной. Случись  ему  упасть,  у
него  хватило  бы  самообладания,  чтобы  спастись.  Но  самому  добровольно
сигануть вниз? Нет, что угодно, но только не это.
   Примирившись с обстоятельствами, он стал вспоминать о пути,  который  ему
пришлось преодолеть. Дом, если таковой у него еще оставался,  был  в  тысяче
миль отсюда. Может быть, гораздо дальше.
   Они пролетали над  странами,  о  которых  он  прежде  никогда  слыхом  не
слыхивал. Где всякий, завидевший в  небе  летающую  громадину,  только  диву
давался и гадал, что бы такое это могло быть.
   Даже если ему удастся бежать, где гарантия, что здешние обитатели будут к
нему дружелюбными? Сама местность, расстилавшаяся внизу,  выглядела  активно
враждебной.
   Черт  с  ним.  Он  сам  втравил  себя  в  это  дело.  Самому  придется  и
выпутываться.
   - Ха! - пробормотал Боманц.
   Он был стариком, но его глаза еще не утратили былую остроту.
   Чистый, прозрачный воздух позволял видеть очень далеко. И там, далеко  на
севере, он разглядел  две  точки,  исчезавшие,  стоило  ему  самую  капельку
расфокусировать взгляд. Они летели чуть выше и, раз  их  вообще  можно  было
разглядеть с такого расстояния, были не меньшего размера, чем их левиафан.
   Их кит летел во главе целого парада.
   Боманц хихикнул. Его маленькие соглядатаи возбужденно  суетились  вокруг,
пытаясь понять причину его  внезапного  веселья.  Он  презрительно  фыркнул,
хихикнул еще раз, поднялся на ноги и отправился  в  путь.  На  этот  раз  он
присел только после того, как подошел  к  голове  чудища  настолько  близко,
насколько у него хватило смелости.
   Дым теперь был гораздо ближе. Его столб достигал той высоты,  на  которой
летел воздушный кит.  Далеко  внизу  виднелись  проблески  пламени  пожаров,
питавших корявый ствол толстой дымовой  колонны.  Страшное  зрелище.  Может,
менгир и прав. Надо что-то делать.
   Двенадцатый разрушенный город на их пути. Но первый, который они  застали
во время его предсмертных судорог. Безумие, имевшее смысл лишь для лишенного
рассудка, разрастаясь, катилось вперед, указывая своим острием точно на  юг.
Громко заурчали  пришедшие  в  движение  внутренние  газы  воздушного  кита.
Горизонт покатился куда-то вбок, потом выровнялся. Позади Боманца запищали и
пронзительно заверещали манты. Он мертвой хваткой  вцепился  в  то,  на  чем
сидел.
   Левиафан начал снижаться.
   Но почему? Обычное время его кормежки еще не наступило. И пока было  рано
сбрасывать вниз очередной менгир.
   Мимо Боманца, парами и четверками, со свистом проносились манты,  похожие
на странное лопатообразное метательное оружие. Взмыв  в  небо,  они  стрелой
мчались в сторону города, над которым кружили тучи птиц-трупоедов. - В  миле
под нами дует хороший попутный ветер, колдун, - раздался голос сзади. Боманц
оглянулся. Рядом стоял знакомый  менгир  с  трещиной.  -  Если  повезет,  мы
накроем безумца сразу, как стемнеет. Готовься. Это все время, которое у тебя
осталось.
   Когда Боманц оглянулся снова, камень уже исчез. Зато появились  Молчун  с
Душечкой, пришедшие посмотреть на  агонию  пылающего  города.  Смуглое  лицо
Молчуна было непроницаемо, но на лице Душечки читалась  глубокая  скорбь  по
погибшему месту.
   Это выражение тронуло старика, который в глубине души был сентиментален и
мягкосердечен.
   - Скоро мы положим конец страданиям и несчастьям, дитя мое, - сказал  он,
повернувшись к ней так, чтобы она могла прочесть его слова по движению губ.
   Она  взглянула  на  Молчуна.  Тот  перехватил  ее  взгляд,  и  их  пальцы
затанцевали в воздухе, складываясь в знаки языка  глухонемых.  Боманц  понял
часть обмена мнениями. Она его не порадовала.
   Они обсуждали его персону, и Молчун отозвался о  нем  нелестно.  Если  не
сказать хуже.
   Боманц тихо выругался и сплюнул.  Это  чертово  отродье  наговаривало  на
него, не имея на то абсолютно никаких причин.
   Манты перебили часть пожирателей падали, а  затем,  используя  восходящие
потоки воздуха, взмыли вверх и вернулись на спину воздушного  кита,  принеся
добычу своим малышам. Закатив настоящий пир, они устроились вздремнуть.
   Но  отдохнуть  по-настоящему  не  смог  никто.  Воздушный  кит  продолжал
снижаться, пока не оказался на высоте в полмили. Над городом он пролетел  со
скоростью около двадцати  миль  в  час.  Но  вскоре  чудищу  пришлось  опять
подняться выше, где ветер был слабее, чтобы подлететь к  нужному  месту  уже
после наступления темноты.
   Треснувший менгир появился снова. Когда Боманц заметил его, то сказал:
   - Вот теперь я чую его, валун. От него разит разложением  и  мертвечиной.
Но я до сих пор не могу придумать, как мне разделаться с ним.
   - Пока  не  беспокойся.  Бог  отдал  новое  распоряжение.  Ты  не  должен
обнаруживать себя, если не возникнет чрезвычайных обстоятельств. Наша первая
атака будет только пробной разведкой боем и послужит предупреждением.
   - Что за  черт?  Почему?  По-моему,  если  драться,  так  насмерть.  Надо
одновременно ударить по нему всем, чем можно,  пока  он  не  узнал  о  нашем
появлении. Лучший случай может нам никогда не представиться.
   - Так сказал бог. Боманц попытался спорить. Но бог победил.
   С  наступлением  сумерек  воздушный  кит  опять  начал  снижаться.  Когда
сгустилась ночная тьма, Боманц разглядел впереди огни военного лагеря.  Пара
мант поднялась в воздух на разведку. Вскоре они вернулись  с  докладом.  Кит
заскользил вниз, к лагерю, держась такого направления, чтобы  пролететь  над
самым центром. Манты посыпались со спины кита  и  разлетелись  в  стороны  в
поисках восходящих воздушных потоков. Боманц  отчетливо  ощущал  приближение
древнего зла. Оно не дремало, но и не держалось настороже.
   Земля надвигалась все ближе и ближе. Боманц прилип к спине  кита,  ожидая
столкновения. Он оставил без внимания  даже  тот  оскорбительный  факт,  что
десятки менгиров окружили кольцом его и Душечку, а в прорехах между  камнями
затаились ее верные головорезы,  готовые  в  случае  чего  сразу  прийти  на
помощь.
   Воздушный кит выровнял полет.  Внизу  скользнули  назад  и  исчезли  огни
лагеря. Там, внизу, раздались крики, но они были  едва  слышны,  заглушаемые
треском и грохотом. Туша  небесного  гиганта,  сметая  все  на  своем  пути,
пронеслась сквозь лагерь, почти касаясь земли. Боманц  уловил  флюиды  шока,
который испытал старый  дьявол,  полностью  захваченный  врасплох.  Безумный
сразу впал в черную ярость.
   Он уже готовился дать отпор, но тут, со всех направлений одновременно, на
лагерь внезапно устремились  манты.  Ночная  тьма  разлетелась  на  осколки,
взорванная вспышками молний, которые вылетали из специальных  органов  мант.
Эти молнии сотнями сверкали посреди лагеря. Тот, внизу, не имел ни малейшего
шанса для контратаки, настолько был занят собственной защитой.
   Левиафан сбросил многотонный балласт и начал  медленно  набирать  высоту,
борясь с мешающим ему грузом захваченной добычи.
   Боманц не мог видеть брюхо кита снизу и был этому  рад.  Щупальца  чудища
крепко сжимали людей, животных, множество всяких других вещей,  которые  оно
считало съедобными. Кит был разумным существом, но не видел  никаких  причин
исключать из своего меню других  разумных  существ,  раз  уж  они  были  его
врагами.
   Представители большинства рас, населявших Равнину Страха, с удовольствием
поедали своих врагов. Практическое  воплощение  этого  мировоззрения  Боманц
находил  отвратительным,  хотя  некоторые  ее  моральные  аспекты  выглядели
довольно привлекательно. Смогли бы  люди  столь  же  бездумно  и  решительно
продолжать свои бесконечные войны,  если  бы  им  приходилось  съедать  всех
побежденных?
   Интересный вопрос. Но как заставить каждого любителя повоевать  выполнить
это условие?
   Манты начали возвращаться.  Они  выглядели  очень  довольными  собой.  Во
всяком случае, так показалось старику.
   Все кончилось. Воздушный  кит  поднялся  на  нужную  высоту,  отлетел  на
безопасное расстояние и теперь занимался дегустацией и пищеварением.  Боманц
встал. Пожалуй, пора на боковую.
   Проходя мимо Молчуна, Душечки и менгира со шрамом,  старик  бросил  в  их
сторону:
   - В следующий раз медведь будет готов к отпору. Вам следовало добить его,
пока он был в ваших руках.

Глава22

   "Медведь" был оглушен постигшей его неудачей, ошеломлен ее размерами.  Он
зализывал раны в своем опустошенном лагере, отчаянно пытаясь  взять  себя  в
руки. Всю жизнь он яростно сражался с  обрушивавшимися  на  него  напастями.
Отдельные неудачи никогда не могли поколебать его боевой дух. Но могучие, не
принимавшиеся им доселе в  расчет,  силы  ввергли  его  в  катастрофу  таких
масштабов, которые на какое-то время полностью подавили его  инициативу.  Он
растерялся, утратил тот безумный волевой напор, двигателем которого была его
неистовая ярость.
   Пес-Жабо дав не испытал такого сильного потрясения.  Слишком  свежи  были
его воспоминания об отпрыске дерева-бога. И он не заблуждался, полагая,  что
то деревце поспешит доложить  о  случившемся  своему  господину.  А  реакция
Праотца-Дерева была лишь вопросом времени.
   Жабодав  уже  бывал  раньше  на  Равнине  Страха.  Тогда   ему   пришлось
столкнуться лицом к лицу с деревом-богом. Воспоминания  о  том  столкновении
были куда как несладкимиЕму едва удалось унести ноги.
   И все же та рискованная вылазка имела смысл. Он  многое  знал  о  Равнине
Страха не понаслышке. Сейчас его опыт мог бы сослужить хорошую службу.  Если
Плетеный захочет к нему прислушаться.
   Только вряд ли он захочет.
   Теперь в Плетеном не было и половины того разума, которым обладал Хромой.
Он настолько замкнулся на самом себе и на  своих  проблемах,  словно  считал
себя центром вселенной.
   Жабодав  рыскал  по  разгромленному  лагерю,  переступая  через  людей  и
человеческие  останки.  Выжившие  находились  в  тяжелом,  удушающем   шоке,
накрывшем их всех, словно тлеющее ватное одеяло. Лишь немногие понимали, что
случилось. Повсюду слышались невнятные разговоры о божьей  каре.  Говорившие
сами не знали, насколько они близки к истине.
   Будет трудно снова объединить их, заставить подчиняться,  если  мнение  о
гневе богов возобладает. Религиозные проблемы и без того разъедали их армию.
   Послышалось  легкое  шипение,  раздался  треск,  полыхнула  ослепительная
вспышка. Шерсть на бестии встала дыбом. Молния ударила совсем рядом,  осыпав
дождем голубых искр. Запахло паленым.
   Солдаты, галдя словно куры, в панике побежали во все стороны.
   Снайпер, выпустивший молнию, пронесся мимо. Упав  с  высоты  в  несколько
миль, он появился и исчез слишком быстро, чтобы  с  ним  можно  было  что-то
сделать. Даже если б то было при свете дня.
   Вспышка. Треск. Вопли  ужаса.  И  еще  один  человек  рядом  конвульсивно
заплясал в облаке голубых огоньков. Вот оно что. Значит,  воздушный  кит  не
дает забыть о  своем  присутствии,  хочет  взять  их  измором,  приступив  к
планомерной программе запугивания. Это  чудище  не  остановится  само,  если
только Плетеный не докажет, что может его остановить.
   Жабодав  отыскал  Плетеного  и  стал  рычать  на  него,  пока  у  того  в
остекленелых глазах  не  появилось  осмысленное  выражение.  Плетеный  резко
мотнул головой и вдруг его начало трясти, причем так,  что  все  прутья  его
тела заскрипели и затрещали. Он изо всех  сил  пытался  взять  под  контроль
обуревавшую его ярость.
   Дать ей волю означало все окончательно погубить.
   Точное попадание любой из  молний  могло  превратить  деревянное  тело  в
горстку пепла, сделав его почти беззащитным и отдав всю его армию во  власть
летающего чудовища. Где-то поблизости,  планируя  над  лагерем,  с  шелестом
проносились манты, выискивая шанс быстро прикончить его. Шанс, упущенный  во
время внезапной атаки.
   - Немедленно потушить все огни в лагере, - шепотом приказал  Плетеный.  -
Они освещают нас, превращая в отличную мишень.
   Конвульсивные подергивания стихли. Он сумел-таки  взять  себя  в  руки  и
принялся бормотать заклинания. Медленно, мучительно медленно, он  выстраивал
вокруг себя колдовскую защиту от мант с их молниями.
   Жабодав бегал  по  лагерю,  щелкал  челюстями,  рычал,  заставляя  солдат
поторапливаться. Костры залили водой, но это не помогло.  Манты  летали  над
лагерем  всю  ночь.  Точность  их  попаданий  не  уменьшилась.  Хотя  и   не
увеличилась.
   Казалось, им больше нравилось наводить  панику,  чем  убивать.  Нравилось
держать всех в напряжении, в тревожном ожиданий следующего  удара.  Странный
способ вести бой.  Хотя  при  очередном  попадании  молнии  в  какого-нибудь
солдата с неба не падало ни единой слезинки.
   Казалось, посланцы дерева-бога  стремились  просто  напугать  и  рассеять
армию  Хромого.  Жабодав  был  озадачен.  Он  не  мог   поверить   в   такое
мягкосердечие нападавших.
   Солдаты, группками по два-три человека, начали разбегаться из лагеря.
   На своих трех настоящих ногах и одной деревянной бестия гонялась за ними,
лаяла, кусалась, гнала обратно, а во время передышек крутила носом,  пытаясь
почуять,  где  находится  воздушный  кит.   Некоторые   дезертиры   пытались
сопротивляться. Ей пришлось убить не меньше дюжины человек,  чтобы  вправить
остальным мозги на место.
   Заклинания теперь обволакивали Плетеного многослойной защитой. Но  наружу
просачивалась боль.
   Жабодав недоумевал. Чем надежнее становилась защита старого призрака, тем
сильнее были испытываемые им страдания. Чтобы сделать эту защиту абсолютной.
Хромому пришлось бы загнать себя  в  состояние  настоящей  агонии,  лишиться
рассудка, дойти до  точки,  откуда  он  уже  не  смог  бы  пробиться  сквозь
собственную защиту обратно.
   Известно ли об этом тем, наверху, подумал Жабодав. Плетеный знал ответ на
этот вопрос.
   - Все их действия направляет та, кого они зовут Белой Розой, - сказал он.
- Она сейчас здесь, наверху, на спине воздушного кита?
   Жабодав взвыл от злости. Белая Роза! Мягкосердечная с виду, но смертельно
опасная, когда доходит до дела.  Ну,  тогда  все  понятно.  Ей  уже  удалось
загнать их в безвыходное  положение.  Без  малейшего  зазрения  совести  она
предоставила  Хромому  выбор:  либо  терпеть  боль,  окружив  себя  надежной
защитой, либо облегчить  страдания,  вновь  оседлав  ненадежного  конька  из
ивовых прутиков. А тем временем им оставалось либо наблюдать, как армия тает
в результате дезертирства, либо силой принудить солдат оставаться в лагере и
тем под, толкнуть их к бунту.
   Но, насколько он помнил повадки Белой Розы, должна  была  оставаться  еще
третья,  не  сразу  видимая  возможность  выбора,  к   которой   их   сейчас
подталкивали. Все же Белая Роза не до конца ПОНИмала, насколько убийственная
мания руководит  поступками  Хромого.  Она  всегда  оставляла  благоприятные
возможности и любила иметь несколько вариантов. А разумный вариант у нее  на
самом деле сейчас был только один: добраться до Хромого и придушить его.
   Да, это была адская ночка. Никто не имел ни минуты передышки. Хромой  так
глубоко укрылся под своей защитой, что и не мог что-либо предпринять в  этой
страшной неразберихе. С наступлением рассвета частота атак возросла,  словно
Белая Роза хотела показать им, что может сделать день еще ужасней ночи.
   Когда взошло солнце, армия была наполовину разбита.  Дерево-бог  выиграло
первый раунд.
   Его посланцы не стали устраивать второй раунд днем.  Небо  очистилось  от
мант. Воздушный кит поднялся очень высоко и отлетел на несколько миль к югу.
Хромой  кое-как  собрал  свою  потрепанную  банду  и  двинулся   завоевывать
следующий город.

***

   Время легких побед миновало. Теперь все, кто оказывался на пути  Хромого,
знали о его приближении. И  всегда  над  головами  висел  монстр  с  Равнины
Страха, карающий меч судьбы, готовый  опуститься  на  их  головы  при  любой
оплошности.
   Сама Белая Роза ошибок не совершала. Всякий раз, когда Хромой бросался  в
атаку, появлялись быстрые и безжалостные манты, своими молниями заставлявшие
его скрыться под скорлупой защитных заклинаний. Он пытался отбиваться,  даже
уничтожил несколько штук. Хромой сдерживал  себя,  в  надежде,  что  однажды
воздушный кит ошибется и подлетит слишком близко. В руинах  уничтоженных  им
городов он искал для себя новое оружие.
   Белая   Роза   ошибок   не   совершала.   Ни   одной.   Но   маниакальная
целеустремленность  Хромого  заставляла  его  армию  двигаться   вперед,   к
намеченной жертве. И до тех пор пока не  свершится  месть,  даже  враждебные
действия дерева-бога  были  просто  докучливой  мелочью,  назойливым  писком
комара.
   Но покончив с главным...
   Покончив с главным, он припомнит все!

Глава23

   - Тут что-то не так, - сказал Смед.
   - Кажется, я начинаю понимать, к  чему  ты  клонишь,  -  ядовито  ответил
Талли. - Тебе кажется, что тут что-то не так.
   Смед уже успел повторить свою фразу раз пять.
   - Вот и Тимми так думает. Тимми, словно эхо, три или четыре раза повторял
за Смедом его слова.
   - Они оба правы, - впервые за долгое время решил  высказать  свое  мнение
Старый Рыбак. - Здесь всегда  было  более  оживленно.  Повозки  на  дорогах.
Охотники и трапперы в лесу.
   Они уже выбрались из Большого леса,  но  еще  не  достигли  по-настоящему
обжитых мест. В здешних краях всегда едва чувствовалось дыхание цивилизации.
   - Посмотрите  туда,  -  указал  рукой  Тимми,  поморщившись.  Его  ладонь
по-прежнему сильно болела.
   Чуть в стороне от дороги стоял  сожженный  дотла  деревенский  дом.  Смед
припомнил свиней, овец и шуточки по поводу запаха со скотного  двора,  когда
они пробирались мимо этого места на север.  Теперь  здесь  ничем  не  пахло.
Рыбак, ускорив шаги, направился к дому, чтобы разузнать, что случилось. Смед
не отставал от него.
   Зрелище вызывало суеверный ужас, хотя беда  пришла  сюда  давно  и  место
наверняка выглядело вполовину не так жутко, как прежде. Больше  всего  Смеда
потрясли кости. Повсюду валялись тысячи костей,  переломанных,  обглоданных,
перемешанных с прахом.
   Рыбак двигался молча, время от времени шевеля кости концом посоха, словно
искал что-то. Но вот он остановился, оперся на посох и  уставился  себе  под
ноги. Смед не спешил подходить к нему. Ему совсем не  хотелось  смотреть  на
то, что обнаружил старик.
   А тот, кряхтя, словно у него  разом  разболелись  все  суставы,  медленно
присел на корточки. Он выудил что-то из праха и показал Смеду.
   Череп ребенка, расплющенный сильным ударом.
   Смед знал, что такое смерть. В том числе насильственная. Вдобавок это  не
была смерть ближнего, тем более давняя. Казалось бы, эти отзвуки прошлого не
должны были его волновать. Но  его  сердце  вдруг  заколотилось,  а  желудок
подступил к горлу. Он почувствовал приступ бессильной злости. И ненависти.
   - Даже детей, - пробормотал он. - Мерзавцы убивали даже детей.
   Рыбак в ответ только хмыкнул.
   Подошел Тимми, а за ним Талли со скучающим видом. Талли  беспокоила  лишь
одна-единственная смерть. Та, которая где-то ждала его самого.  Но  у  Тимми
был самый разнесчастный вид.
   - Они перебили даже всех животных, - сказал он. - Не могу понять, что  им
было нужно? Не вижу смысла.
   - Здесь убивали просто чтобы посмотреть, как льется кровь, -  пробормотал
Рыбак. - Ради удовольствия. И разрушения. Ради чистого зла. Мы уже  повидали
немало таких мест, верно?
   - Думаешь, здесь прошла та же самая банда? Которая прикончила  все  живое
там, откуда мы идем? - спросил Смед.
   - А разве не похоже?
   - Да уж.
   - Мы собираемся торчать тут целый день? - проворчал Талли. - Или все-таки
потопаем дальше? А  может,  ты  решил  здесь  поселиться,  Смед?  Поближе  к
природе? Лично мне не терпится добраться  до  Весла,  чтобы  начать  веселую
жизнь.
   Смед подумал о вине и девочках. Которых ему  так  не  хватало  в  Большом
лесу.
   - Твоя правда, Талли. Хотя пять лишних минут погоды не сделают, -  сказал
он.
   - Не советую вам слишком уж шиковать в городе, мальчики, - заметил Старый
Рыбак. Немало народу заинтересуется, откуда  у  вас  что  взялось.  Найдутся
крутые ребята, которые живо допрут, как вас обчистить.
   - Вот черт, - заворчал Талли. - Опять. Заткнись ты со  своими  треклятыми
проповедями. Кое-что я и сам могу сообразить.
   Они тронулись дальше. Талли продолжал  занудливо  ворчать;  Старый  Рыбак
слушал его не перебивая. Смед только дивился бесконечному терпению  старика.
На его месте он давно уже придушил бы братца. Вряд ли ему захочется  увидеть
Талли раньше чем через месяц после того, как они попадут в город.
   Нет, даже месяца, пожалуй, будет маловато.
   - Как твоя рука? - спросил он Тимми.
   - По-моему, лучше не становится. Я ничего не понимаю в ожогах. А ты? Там,
где хуже всего, кожа покрылась какой-то черной коростой.
   - Я тоже. Правда, видел как-то раз парня, обгоревшего  как  головешка.  -
Смед слегка поежился, вспомнив злой жар, исходивший  от  Серебряного  Клина,
который сейчас болтался в мешке где-то между его лопатками. - Как попадем  в
город, сходишь к врачу. Или к колдуну. Только не тяни с этим, слышишь?
   - Шутишь, что ли? Какое там тянуть, когда так болит? Да я бы сейчас бегом
побежал, если б не надо было тащить этот проклятый мешок.

***

   Вдоль дороги повсюду виднелись руины и прах  -  следы  прокатившейся  тут
резни. Но катастрофа все же не была абсолютной.  Ближе  к  городу  на  полях
работали люди. С каждой пройденной милей их  становилось  все  больше,  этих
людей, со спинами, навсегда согбенными под грузом старых и новых несчастий.
   Век человеческий краток  и  полон  скорбей...  Смед  вздрогнул,  прогоняя
одолевавшие  его  мысли.  Неужели  даже  его  потянуло  на   эти   дерьмовые
философствования?
   Преодолев последний подъем, они наконец увидели город.  Крепостная  стена
была сплошь покрыта строительными лесами. Несмотря на поздний час, на  лесах
копошились люди. За работами присматривали солдаты в сером. Имперцы.
   - Серые ребята, - проворчал Талли. - Не иначе, будет очередная заваруха.
   - Не думаю, - коротко ответил Рыбак..
   - Это еще почему?
   - Если б они ждали нападения, их было бы гораздо больше. Просто  смотрят,
чтобы ремонт шел как надо.
   Талли поджал губы,  нахмурился,  пробормотал  что-то  себе  под  нос,  но
спорить не стал. Чего уж  там,  проглядел  очевидное.  Имперцы  всегда  были
одержимы идеей порядка. Особенно когда речь шла о военных укреплениях.
   Он был недоволен. Его уже тошнило  от  того,  что  Рыбак  явно  соображал
быстрее и лучше, чем он. Смед боялся, что братец может начать  выделываться,
чтобы доказать обратное. И сморозит какую-нибудь несусветную глупость.
   - Мама, дорогая! - с полдюжины раз прошептал про себя Смед, пока они  шли
по городу.
   Дома были разрушены  или  перестроены.  Или  выстроены  заново  на  месте
развалин. - Это же просто черт знает что. Они действительно разнесли  старый
город вдребезги.
   Он чувствовал себя неуютно.  Здесь  оставались  люди,  которых  он  хотел
увидеть. Удалось ли им уцелеть?
   Талли тоже был потрясен.
   - Никогда не видел столько солдат, - сказал он. - С тех  самых  пор,  как
пешком под стол бегал.
   Солдаты были повсюду. Они занимались строительными работами, надзирали за
порядком, патрулировали по улицам,  толпились  около  палаток,  разбитых  на
месте снесенных до основания домов. Похоже,  весь  чертов  город  ими  кишмя
кишел.
   Смеду попадались на глаза эмблемы, штандарты и форма,  каких  он  никогда
раньше не видел.
   - Здесь что-то происходит, - сказал он, заметив повешенного, болтавшегося
в петле на высоте третьего этажа. - Нам лучше держать ухо востро.
   - Ничего  особенного,  -  ответил  Рыбак.  -  Военное  положение.  Чистое
расстройство для всяких проходимцев. Ты прав, Смед. Будем  тише  воды,  ниже
травы, пока не разнюхаем что к чему.
   Сперва они направились туда, где раньше жил Талли. Этого дома  больше  не
было. Талли не шибко расстроился.
   - Поживу у тебя, - сообщил он Смеду. - Пока не подыщу себе местечко.
   Но Смед, уходя, не заплатил вперед. Так что хозяева просто  выкинули  его
хлам на поживу мусорщикам. Конечно, после того, как сперва  порылись  в  нем
сами и сперли все, что им понравилось. Комнату они сдали людям, чей дом  был
разрушен.
   Дом Рыбака постигла та же участь, что и дом Талли. Старик не удивился, не
произнес ни слова. Только помрачнел, еще больше осунулся и ссутулился.
   - Наверно, придется всей толпой двигать к моим, - сказал Тимми.  Он  явно
нервничал. Скорей всего, из-за руки, подумал Смед. - Но только на одну ночь.
Старик на дух не переносит моих приятелей.
   Родители Тимми жили в собственном доме, хотя  были  не  богаче  остальных
бедняков с Северной Окраины. До Смеда  доходили  слухи,  что  свой  дом  они
получили от серых. В уплату за информацию о повстанцах  в  то  время,  когда
мятеж сыграл заметную роль в Весле. Тимми предпочитал  помалкивать  на  этот
счет. Может, так оно и было.
   Кому какое дело? Наверно, они  приняли  ту  сторону,  которую  следовало.
Имперцы оказались более  хорошими  правителями,  вели  себя  честнее.  Если,
конечно, ты принадлежал к тем слоям общества, которые  хоть  что-то  значили
для власть имущих.
   Смеду было все равно, кто там крутит большими делами, пока его  лично  не
трогали. Большинство людей ведет себя точно так же.
   - Тимми! Тимми Локан!
   Они остановились, поджидая, пока старая женщина догонит  их.  Когда  она,
отдуваясь, вперевалку подошла к ним, Тимми сказал:
   - Добрый день, миссис Сиско. Как дела?
   - Мы тут думали, что ты убит, Тимми. Они прикончили больше  сорока  тысяч
человек за одну ночь...
   - Я был в отъезде, миссис Сиско. Только что вернулся.
   - Так ты еще и домой не заходил? По узкой улице мимо  них  протискивались
люди. Почти стемнело, но вокруг было столько солдат,  что  никто  не  спешил
спрятаться на ночь за закрытыми дверями.  Интересно,  подумал  Смед,  каково
сейчас всем ворам да разбойникам? Неужели приходится работать?
   - Я же сказал. Я только что  вернулся.  Смеду  все  больше  и  больше  не
нравилась эта тетка.
   Она вдруг разом переменилась, напустив на себя скорбный,  утешающий  вид.
Даже Смед, никогда не отличавшийся особой чувствительностью,  и  тот  понял,
что ее буквально распирает от гордости, ведь  именно  ей  первой  предстояло
сообщить самые скверные новости.
   - Твой отец и оба брата... Мне  так  жаль,  Тимми.  Они  пытались  тушить
пожар. Твоя мать и сестра... Ты же знаешь, как ведут себя победители...  Как
обычно. Твою сестру.., они искалечили ее так сильно, что через  пару  недель
она покончила с собой.
   Тимми стоял и трясся. Казалось, с ним вот-вот случится припадок.
   - Достаточно, мадам, - вмешался Рыбак. - Вы и так вывернули ему всю душу.
   - Какая наглость... - Тетка от возмущения начала брызгать слюной.
   - А ну, вали отсюда, сука, - сказал Талли. - Пока я тебя не порвал.
   Он говорил вкрадчиво,  не  повышая  голоса.  Именно  в  этом  спокойствии
таилась настоящая угроза, Смед это отлично знал. Тетка испарилась.
   Так. Братец-то со стерженьком оказался. Какие-то человеческие  чувства  в
нем есть. А как ловко до сих пор скрывал.
   - Я этого не вынесу, - простонал Тим-ми. - Лучше  бы  меня  действительно
убили в ту ночь.
   - Та чертова баба и в могиле не дала бы тебе  спать  спокойно,  -  сказал
Рыбак.
   - Знаю. Я сделаю то, что должен сделать. Но не сейчас. Я  знаю  тут  одно
место, под названием "Скелет". Недорогое. Можно остановиться там.  Если  оно
еще там есть.
   Оно там было. Захватчики просто побрезговали его спалить. Место напомнило
Смеду старую проститутку,  продолжавшую  отчаянно  и  безнадежно  заниматься
своим ремеслом тридцать лет спустя после первого выхода на панель.
   В глубине помещения, привалившись к стене, давным-давно  позабывшей,  что
такое кисть и краска, развалился на стуле имперский капрал. На  его  коленях
стоял здоровенный кувшин с пивом. Казалось, капрал дремлет. Но не успели они
сделать и нескольких шагов от двери, как  он  Приоткрыл  глаза,  внимательно
оглядел их, удовлетворенно кивнул и отхлебнул из кувшина.
   - Заметил эмблему? - спросил Смед Рыбака. Тот кивнул.
   - Да. Ночные Пластуны.
   Бригада Ночных Пластунов была самой знаменитой войсковой частью  во  всей
северной армии. Где бойцов тренировали тщательно и нещадно, готовя к  ночным
операциям и войнам с участием колдунов. - Я  думал,  они  сейчас  где-то  на
востоке, -  сказал  Смед.  -  Пытаются  окончательно  разделаться  с  Черным
Отрядом.
   Ночные Пластуны покрыли свои знамена неувядаемой  славой,  когда  нанесли
Черному  Отряду  поражение  в  бою  у  Моста  Королевы.  До  этой  битвы   о
непобедимости наемников из Черного Отряда ходили легенды;  половина  Империи
была убеждена, что сами боги на их стороне.
   - Они здесь. Как видишь.
   - Какого черта им тут нужно?
   - А вот это мы и должны разузнать. Неизвестная зверюга всегда может  тебя
сожрать.
   Тимми поговорил с хозяином, которого слегка знал.  Тот  заявил,  что  его
заведение забито теми, кто остался без крова. Что-то никого из этих лишенцев
поблизости видно не было. Правда, хозяин  тут  же  намекнул,  что  местечко,
может, и найдется. С божьей помощью.
   Цену набивает, понял Смед. Тот еще жулик.
   - И почем нынче божья помощь? - спросил Тимми.
   - Полтора обола. С носа.
   - Душегуб чертов! - завопил Тимми.
   - Платите или убирайтесь. Из-за спин Смеда и Тимми неслышно возник капрал
и тяжело опустил свой кувшин на стойку перед хозяином. Тот вдруг  смертельно
побледнел.
   - Дважды за один день, свиное рыло, - сказал Ночной Пластун. - Но на этот
раз я слышал все своими ушами.
   Хозяин поперхнулся, глотнул воздуха, схватил кувшин и стал судорожно лить
в него пиво.
   - Не трудись, - сказал капрал. - Попробуй только предложить мне  мзду,  и
ты угодишь в рабочую команду на веки вечные. - Он взглянул на Тимми и Смеда.
- А вы, парни, выбирайте себе комнату  сами.  Сегодня  переночуете  за  счет
этого придурка.
   - Я просто хотел слегка  подшутить  над  ребятами,  капрал,  -  взмолился
хозяин.
   - Конечно. Я так и понял. Ты из них веревки вил.  Бьюсь  об  заклад,  еще
немного, и ты сведешь знакомство с парнем в черной  маске.  Он  любит  таких
клоунов, как ты.
   - Что тут происходит, капрал? - спросил Смед.  -  Нас  долго  не  было  в
городе.
   - Я так и понял. Думаю, общая ситуация вам уже ясна. Какие-то  разбойники
и дезертиры полностью разгромили городок. Потом они отправились к Замку,  но
там этот номер у них не прошел. Мы оказались неподалеку, и наша часть - одна
из тех, что пришли для наведения порядка. Командир  нашей  бригады  когда-то
родилась в трущобах Нихили. Вот она и решила,  что  настал  удобный  момент,
чтобы свести счеты со всеми мерзавцами, делавшими здешнюю жизнь адом,  когда
она была еще ребенком. Поэтому ваши воры пляшут сейчас на виселицах. Поэтому
ваши сутенеры, жрецы и налетчики, ваши жулики,  содержатели  малин  и  шлюхи
вкалывают в рабочих  командах  по  восемнадцать  часов  в  день,  а  простые
горожане получили возможность прийти в себя, чтобы хоть как-то наладить свою
жизнь. Но я скажу так: слишком уж она  милосердна.  Дает  им  слишком  много
возможностей  исправиться.  Вот  этот  мешок  с  дерьмом  -  всем  известный
спекулянт и мздоимец - уже использовал две попытки из трех.  Первый  раз  он
проехался по улицам на позорной телеге и отработал неделю в рабочей команде.
На сей раз он получит тридцать плетей и отработает две недели. Ну а если  он
опять ни хрена не поймет, если с него все это дерьмо снова  скатится  как  с
гуся вода, на третий раз его поволокут на Майскую Площадь и посадят  там  на
кол. И он будет сидеть на  колу,  пока  не  протухнет.  -  Капрал  отхлебнул
изрядную порцию пива из кувшина, вытер рот рукавом и оскалился в  улыбке:  -
Наша начальница  следит,  чтобы  за  всяким  преступлением  сразу  следовало
наказание. Только так. - Он сделал еще один изрядный глоток, потом  взглянул
на хозяина: - Ну, ты готов? Тогда идем, задница.
   Перед тем как вытолкать свою жертву за дверь, капрал бросил через плечо:
   - Надеюсь, парни, вы честно рассчитаетесь с этим недоумком и  присмотрите
за порядком в его богадельне. Иначе не миновать вам строительных работ. - Он
снова ухмыльнулся и выволок хозяина на улицу.
   - Проклятие! - сказал Талли.
   - Угу, - согласился с ним Смед.
   - Не слишком-то нам будет уютно в Весле при  новых  порядках,  -  заметил
Рыбак.
   - Это ненадолго, - сказал Смед. - Но для первого дня хватит. А  теперь  я
должен надраться и лечь спать. И проспать хоть одну ночь не на голой земле.
   - Можно наоборот, - сказал Талли. - Сперва выспаться, а с утра надраться.
   - Не грех бы и помыться, - попытался улыбнуться Тимми.
   - Это уж как выйдет. Будем действовать смотря по обстоятельствам.

Глава24

   Когда мы перевалили через очередной холм, нам казалось, что мы не  видели
людей уже целую вечность. В долине за холмом  виднелись  огороженные  стеной
строения, занимавшие около ста акров. Стена была невысокой, футов восемь или
десять, толщиной в один камень. Вроде тех стен, которыми обносят свои загоны
для овец скотоводы-арендаторы.
   - Напоминает монастырь, - сказал Ворон. - Не вижу ни солдат,  ни  знамен,
ничего такого.
   Он был прав.  Нам  уже  попадались  похожие  строения,  правда  не  такие
большие.
   - Выглядит древним, - сказал я.
   - Да. Чем-то от него таким повеяло. Мирным.  Давай-ка  взглянем  на  него
поближе.
   - Вряд ли Костоправ проехал мимо, не задержавшись здесь.
   - Точно. Он всегда страдал излишним любопытством. Будем надеяться, что он
проболтался  тут  достаточно  долго,  чтобы  мы  смогли  наверстать  немного
времени.
   Наши  предположения  оправдались.  Исполнилось  и  желание  Ворона.  Храм
Отдохновения  Путников,  вот  как  назывался  этот  монастырь.  Он  оказался
своеобразным хранилищем знаний, накапливавшихся здесь не одну тысячу лет.
   Парни, за которыми мы гнались, задержались здесь надолго. Один из монахов
даже успел немного выучить диалект  Самоцветных  городов.  В  сущности,  они
отправились дальше только сегодня утром.
   Ворона  эта  новость  взбудоражила.   Он   горел   желанием   возобновить
преследование.  Немедленно.  Ему  было  плевать,  что  до  заката  оставался
какой-то  час.  Мне  же  хотелось,  чтобы  он  не  сходил  с  ума  и  слегка
притормозил. Монастырь казался чертовски подходящим местечком,  чтобы  денек
передохнуть и снова почувствовать себя человеком.
   - Подумай сам,  Кейс,  -  уламывал  он  меня.  -  Они  же  должны  сейчас
остановиться и разбить на ночь лагерь, верно? У них фургон и карета, значит,
за день они не могли сделать больше двадцати пяти миль, так? Если  мы  будем
скакать всю ночь, то легко покроем двадцать и окажемся совсем рядом.
   Про фургон и карету он узнал от настоятеля.
   - После чего помрем, - сказал я. - Может, тебе и не нужен  отдых.  А  мне
нужен. И лошадям тоже. Где мы сможем отдохнуть лучше, чем в монастыре?  Одно
название чего стоит.
   Он только раздраженно зашипел в ответ. А я все никак не мог взять в толк,
отчего погоня за Костоправом вдруг сделалась для него самым важным  делом  в
жизни. Он уже настолько сам себя загнал, что соображал не лучшей чем  пьяный
опоссум.
   Но он  оказался  не  единственным,  у  кого  от  проблем  крыша  поехала.
Настоятель монастыря был в его команде.
   - Он сказал, что предзнаменования так плохи, -  криво  ухмыляясь,  сказал
Ворон, - что  они  не  позволяют  никому  здесь  останавливаться.  Они  даже
выгоняют людей.
   Часть сказанного я понял и сам; Ворон успел немного  научить  меня  этому
языку. Монах сказал, что-то такое  насчет  страшной  бури,  надвигающейся  с
севера. Увидев, что этот раунд мне никак не выиграть, я послал  их  обоих  к
черту, добавив еще несколько словечек, которые могли  бы  сильно  расстроить
мою маму, ковыряющуюся в  картофельных  грядках.  После  чего  отправился  к
лошадям,  чтобы  пожаловаться  им  на  все   свои   невзгоды.   Лошади   мне
посочувствовали.
   Ворон собрал все необходимое, и мы тронулись дальше.  Я  спрашивал  себя,
сколько нам осталось до края света. Мы  уже  забрались  так  далеко,  что  и
представить невозможно.
   Мы почти не разговаривали. Не потому, что я  злился.  Я  давно  уже  стал
фаталистом. Мне казалось, Ворон размышляет над тем, что сказал монах.  Он  и
не заметил, что я понял ту часть беседы. С севера надвигается страшная буря.
   На  наречии  Самоцветных  городов  слово  "страшный"  имело  с  полдюжины
значений. "Дьявольский" в том числе.
   Когда мы добрались до края леса, почти совсем стемнело.
   - Дальше придется идти пешком, - сказал Ворон. - Настоятель говорил,  что
дорога через лес хорошая, но в темноте нам все равно придется нелегко.
   Я что-то проворчал в ответ. На  лес  мне  было  наплевать.  Меня  удивили
странные холмы на той стороне. Никогда не видел  ничего  похожего.  Со  всех
сторон окруженные степью, поросшие рыжевато-коричневой сухой травой,  своими
гладкими очертаниями  они  напоминали  горбы  гигантских  животных.  Которые
задремали, подобрав под Тебя ноги и спрятав  голову  так,  что  ее  было  не
разглядеть.
   Они были очень сухие, эти холмы. Уже не хватало света,  чтобы  разглядеть
их как следует, но перед тем, как  совсем  стемнело,  я  успел  заметить  на
горбах несколько выжженных проплешин.
   Лес тоже весь иссох. Деревья, по  большей  части,  напоминали  неряшливый
грязноватый  дубняк  с  ломкими  остроконечными,  как  у  падуба,   листьями
синевато-серого цвета. Не то что северные дубы, с  их  темно-зеленой  сочной
листвой.
   Через лес протекало жалкое подобие  ручейка.  Мы  умылись  сами,  окатили
водой лошадей, слегка перекусили. Я слишком устал, чтобы тратить остатки сил
на разговоры, сказал только:
   - Не думаю, что выдержу еще пятнадцать миль. Вдобавок в гору.
   Спустя полминуты он удивил меня, ответив:
   - Я тоже не уверен, что выдержу. Выше головы не прыгнешь.
   - Опять бедро беспокоит?
   - Да.
   - Надо бы на него взглянуть.
   - Костоправ продырявил мне ногу, пусть он ее и лечит. Поехали, пока  хоть
какие-то силы есть.
   Мы одолели еще  около  шести  миль.  Последние  две  -  вверх  по  склону
поросшего  сухой  травой  холма.  Потом,  не  сговариваясь,  в   изнеможении
одновременно остановились.
   - Придется передохнуть часок, прежде чем двигать дальше, - сказал Ворон.
   Упрямая скотина.
   Мы не пробыли там  и  пяти  минут,  как  я  снова  заметил  признаки  той
дьявольской бури на севере.
   - Ворон, - позвал я.
   Он взглянул туда. Ничего не сказал. Только вздохнул и стал вместе со мной
считать молнии.
   В звездном небе по-прежнему не было ни единого облачка.

Глава25

   Осторожно поднявшись на перевал,  Жабодав,  на  спине  которого  восседал
Плетеный, остановился. Его колотила дрожь.
   Существование этого места они впервые ощутили за много миль отсюда. С тех
пор  сила  его  ауры  непрерывно  нарастала.  Нарастало  и   вызываемое   ею
раздражение. Они были порождениями тьмы,  а  здесь  находилась  крепость  их
врага, цитадель света. Таких мест оставалось совсем немного.
   Их следовало отыскать и стереть с  лица  земли.  -  Незнакомая  магия,  -
прошептал Плетеный. - Мне это не нравится.
   Он окинул взглядом северную часть неба.  Посланцев  дерева-бога  не  было
видно, но они находились где-то там. Неуютно чувствовать себя зажатыми между
ними и этим местом.
   - Нам лучше сделать дело побыстрей, - сказал Плетеный.
   Жабодав вовсе не хотел связываться ни с каким делом. Будь у  него  выбор,
он обошел бы это место стороной.
   Собственно, выбор у него был. Правда, небогатый.  Он  мог  просто  удрать
однажды, отказавшись повиноваться Плетеному. Но  эту  возможность  следовало
держать про запас. А пока он подчинялся требованиям своего господина, иногда
рациональным,  а  чаще  -  идиотским  или  вовсе  лишенным  всякого  смысла.
Подчинялся, выжидая благоприятного случая.
   В их армии сейчас  насчитывалось  две  тысячи  человек.  Когда  командиры
остановились на перевале, люди буквально  с  ног  валились  от  изнеможения.
Двое, по приказу Плетеного, помогли ему спешиться.
   Все солдаты, без исключения, теперь были богачами. Их  мешки  трещали  по
швам, набитые до отказа редкостными сокровищами, награбленными в захваченных
городах или перешедшими  по  наследству  от  убитых  соратников.  Редко  кто
задерживался в этой армии дольше двух месяцев. Среди двух  тысяч  оставалась
едва ли  сотня  таких,  кто  пересек  море  вместе  с  Хромым.  Не  успевшие
дезертировать вовремя вряд ли могли рассчитывать на долгую жизнь.
   Плетеный наклонился к уху Жабодава.
   - Мразь, - прошептал он. - Подонки. Все, до единого.
   Что верно, то верно. Те, в ком была хоть искра смелости или порядочности,
дезертировали очень быстро.
   Плетеный опять взглянул на небо. Намек на улыбку тронул его изуродованные
губы.
   - Вперед! - прошептал он.

***

   Солдаты постанывали и ворчали, снова взяв оружие, но подчинились приказу.
Плетеный пристально смотрел на монастырь. Храм каким-то  образом  подтачивал
его уверенность в себе, хотя никаких конкретных причин для этого не было.
   - Ступай! - потрепал он по загривку Жабодава. - Разнюхай что к чему.
   Затем он собрал уцелевших колдунов из далеких северных  лесов.  Последнее
время от стариков было не много пользы, но теперь нашлось дело и для них.

***

   Все произошло внезапно. Только что стояла  тихая  ночь;  лишь  стрекотали
кузнечики, да солдаты беспокойно  шевелились,  нервничая  перед  предстоящим
штурмом. И вдруг весь воздух заполнился  атакующими  мантами.  Они  налетели
небольшими группами, со всех направлений сразу, но на  этот  раз  не  молнии
стали их главным оружием.
   Первые  манты,  пронесшиеся  словно  призраки,  сбросили  вниз   мясистые
предметы, похожие  на  сардельки  четырехфутовой  длины.  Повсюду  вспыхнули
маслянистые языки пламени. Удар был нанесен  точно.  Жабодав  бешено  взвыл,
оказавшись в кольце огня. Солдаты истошно кричали. Лошади ржали  и  вставали
на дыбы. Загорелись фургоны с грузом.
   Плетеный тоже вопил бы от бешенства, если б мог.  Но  на  вопли  не  было
времени. Он только что начал готовить своим врагам западню. Но именно тогда,
когда он полностью сконцентрировался на этом, его застигли врасплох.
   Пламя охватило его тело. Теперь он больше не мог думать ни о чем другом.
   Он очень серьезно пострадал, прежде чем успел укрыться в коконе  защитных
заклинаний. Его обуглившееся, переломанное  тело  распростерлось  на  земле.
Боль была ужасной, но еще ужасней была бушевавшая в нем ярость.
   Огненные пузыри продолжали  падать.  Сбросив  груз,  манты  возвращались,
чтобы метать молнии. Плетеный напряг всю свою колдовскую силу и подключил  к
ней двух шаманов. Теперь один из них поддерживал его полуразрушенный  остов,
а второй находил места разрывов в  плетеном  туловище  Хромого,  сращивал  и
укреплял оборвавшиеся концы колдовских чар.
   То, что оставалось от тела  Плетеного,  взмахнуло  обугленной  рукой.  Из
черноты ночи на землю, кувыркаясь, упала  манта.  Вокруг  нее,  потрескивая,
плясали маленькие молнии.
   Плетеный снова взмахнул рукой.
   Жабодав ринулся в атаку на монастырь.  Большинство  солдат  следовало  за
ним. Быстрая успешная атака сулила им защиту под  монастырскими  стенами  от
ужаса, упавшего с неба.
   Но ужас продолжал преследовать их по пятам. Огненные пузыри падали вокруг
Хромого,  расцветая  оранжевыми  всполохами  пламени,  уничтожая  припасы  и
военное снаряжение. Но, окружив себя защитой. Плетеный  забыл  об  огне.  Он
вернулся к прерванному нападением занятию.
   Жабодав был уже совсем рядом с  храмом,  когда  из-за  монастырских  стен
вырвалось нечто, отбросившее его в сторону с такой  же  легкостью,  с  какой
человек щелчком отшвыривает муху. Солдаты вокруг него попадали на землю.
   Нигде нельзя было  найти  укрытия  от  тварей,  атакующих  с  неба.  Хотя
несколько человек продолжали беспрепятственно продвигаться вперед. Почему?
   Несколько мант спустились  совсем  низко,  вибрируя  плавниками-крыльями.
Жабодав подобрался и в отчаянном прыжке взметнулся  в  воздух.  Его  челюсти
сомкнулись на трепещущей черной плоти.

***

   Пока два колдуна извлекали нечто из дымящихся остатков фургона.  Плетеный
продолжал шептать заклинания. Глядя на шаманов,  он  радостно  улыбался,  не
обращая никакого внимания на продолжавшуюся вокруг бойню.
   Старики несли змею из обсидиана, тело  которой,  прямое,  словно  стрела,
достигало десяти футов в длину и шести дюймов в толщину. Змея  была  сделана
изумительно, вплоть до тончайших подробностей. Ее рубиновые глаза  сверкали,
когда в них отражались огни пожара. Старые знахари пошатывались под весом ее
тела. Один из них ругался, обожженный жаром, исходившим от рептилии.
   Плетеный улыбнулся своей ужасной улыбкой. Беззвучным шепотом он  принялся
напевать темную колдовскую песню.
   И вот обсидиановая змея начала изменяться.
   Она судорожно дернулась, ощутив в  себе  дыхание  жизни.  Она  расправила
крылья, громадные крылья тьмы, которые отбрасывали тень даже там,  где  тени
от них не могло  быть.  Красные  глаза  вспыхнули,  будто  кто-то  приоткрыл
заслонки над огнями самой жаркой кузницы ада. Страшные когти,  сияющие,  как
обсидиановые ножи, полосовали воздух. Жуткий хриплый визг вырвался из пасти,
утыканной острыми  черными  зубами.  Тварь  дышала  неровно,  ее  обжигающее
дыхание слабело. Она пристально  уставилась  на  ближайший  костер  и  снова
судорожно дернулась, пытаясь вырваться.
   Плетеный кивнул. Шаманы разжали пальцы, освобождая тварь.  Она  захлопала
черными крыльями и нырнула в огонь. Она купалась в пламени, словно свинья  в
грязи.  Плетеный  одобрительно  улыбнулся.  Его  губы  прошептали  последние
заклинания.
   Огонь костра угасал, пожираемый тварью. Тогда она бросилась  в  следующий
очаг пламени, потом еще и еще.
   Плетеный позволил змее порезвиться несколько минут. Затем  интонации  его
шепота резко изменились, стали требовательными. Теперь  он  уже  командовал.
Тварь  протестующе  взвизгнула,  изрыгнув  язык  пламени,  но   повиновалась
приказу. Испуская скрипучие вопли, она поднялась в воздух и исчезла в ночи.
   Теперь Плетеный перенес все свое внимание на Храм Отдохновения  Путников.
Настало время узнать, на какое колдовство способны защитники  монастыря  без
посторонней помощи.
   Лесные шаманы подняли Плетеного на руки  и  понесли  его  к  монастырской
стене.

Глава26

   Побелевшие пальцы Боманца  нестерпимо  болели.  Он  намертво  вцепился  в
какой-то выступ на спине воздушного кита. Чудище  летело  достаточно  низко,
чтобы вспышки молний, полыхание огня и  царивший  внизу  хаос  дали  старику
ясное представление о том падении, которое ему предстояло, если б он хоть на
мгновение ослабил свою хватку. Молчун с Душечкой были  рядом  и  по-прежнему
неотступно следили за ним. Одно неправильно понятое движение, и  Молчун  тут
же даст ему пинка под зад, а заодно получит прекрасную возможность выяснить,
умеет ли колдун летать. Пришло время решающих испытаний. Белая Роза получила
приказ остановить древнее зло здесь, где можно было рассчитывать  на  помощь
тех, кто подвергся его нападению. На этот раз она включила  Боманца  в  свой
план.
   У старика было такое чувство, что этот план целиком опирался на него.
   Она ничего не объясняла. Может, ей нравилась роль таинственной женщины. А
может быть, просто не доверяла ему.
   Теперь здесь распоряжался он. До тех пор, пока не совершит ошибку. Тогда,
сопровождаемый пинком под зад,  он  получит  возможность  пропеть  лебединую
песню, прежде чем рухнет в огненный ад внизу.
   В речи менгиров редко проскальзывали оттенки чувств. Но  в  голосе  того,
что возник за левым плечом старика, сквозило разочарование.
   - Он опять сумел закрыться. Его не берут ни огонь, ни молнии,  -  доложил
валун.
   Надежды на удачу с самого начала  были  призрачными,  но  попытаться  все
равно стоило.
   - А его сторонники? - спросил старик.
   - Опять уничтожены или рассеяны. Но само чудовище  непобедимо.  Хотя  оно
жестоко пострадало, его муки только усиливают его злобу.
   - Непобедимых не бывает. Дайте мне только подобраться к нему поближе.
   Ненавистный Боманцу канюк вдруг страшно раскудахтался:
   - Какая великая личность, а? Ха! Да  этот  мертвяк  прихлопнет  тебя  как
муху, Сиф Шрам!
   Боманц  молча  отвернулся  и  посмотрел  вниз,  но  его   желудок   сразу
запротестовал. Проклятая птица, похоже, всерьез вознамерилась его разозлить.
Оптимизм канюка даже забавлял. Старик прошел суровую школу самоконтроля.  Он
был женат целых тридцать лет.
   - Разве не пришла пора твоим собратьям сделать свой ход, валун? -  Колдун
улыбнулся беззаботной улыбкой человека, не имевшего никаких задних мыслей.
   Некая идейка, словно нарыв, зрела на задворках его сознания.  Похоже,  он
нащупал способ поставить подлого стервятника на место.
   - Скоро придет, - сказал менгир. - А  какова  будет  твоя  лепта  в  этой
потехе?
   Прежде чем колдун успел подобрать ответ, снова  раздался  скрипучий  визг
канюка:
   - Какого черта! Что там такое?
   Боманц резко обернулся. Мерзкая птица не  боялась  ничего  на  свете,  но
теперь в ее вопле явно слышался страх.
   Громадные черные крылья распростерлись в  ночи,  скрыв  от  глаз  луну  и
звезды. Вспышка пламени отразилась в  светящихся  дьявольским  умом  глазах.
Следующая вспышка осветила пасть, полную огромных остроконечных  зубов.  Эти
горящие злобой глаза уставились на тех, кто находился  на  спине  воздушного
кита.
   Молчун лихорадочно сделал несколько пассов, отводящих опасность. Никакого
толку.
   Боманц не мог понять, что это такое. Оно не имело отношения к Властелину,
не  было  порождением  Курганья.  Старик  считал  себя  экспертом  по   всем
происходившим оттуда орудиям  зла.  Он  полагал,  что  ему  известны  каждое
перышко, каждая косточка, каждый клочок плоти этих созданий. Но оно не имело
отношения и к Империи Госпожи, иначе та не преминула бы им  воспользоваться,
когда находилась в зените своего могущества.  Значит,  тварь  была  трофеем,
захваченным в одном из городов, разоренных после того, как Хромой  откололся
от Империи.
   Но откуда бы ни взялась эта тварь, она  была  смертельно  опасна.  Боманц
начал погружаться в транс, из которого ему  было  легче  ответить  на  вызов
сверхъестественных сил.
   Как только он открыл к себе доступ энергии из другого уровня  реальности,
его охватил страх.
   - Переходите на другой уровень! - закричал он менгиру со шрамом. -  Прямо
сейчас! Отзывайте мант! Всем держаться подальше, от проклятой бестии!
   По краю крыльев, рассекавших ночь, плясал  огонь.  Тварь  приближалась  к
воздушному киту с быстротой молнии.
   Боманц произнес самое  сильное  охранное  заклинание,  какое  знал.  Ночь
сотряслась от крика боли, испущенного тварью. Но та лишь немного отклонилась
в сторону. Туша воздушного кита вздрогнула от удара.
   Менгиры один за другим, с легкими хлопками, исчезали со спины кита.
   Говорящий канюк взмыл в воздух, суматошно хлопая крыльями и ругаясь,  как
портовый грузчик. Молодые манты визжали от страха. Братья Крученые  ринулись
к Боманцу, что-то выкрикивая. Он их не понимал, но  похоже,  они  собирались
сбросить его вниз.
   Душечка остановила братьев взмахом руки. В брюхе кита  разверзлась  дыра;
оттуда  вырвался  шар  кипящего  огня.  Его  крылья-плавники  свернулись  от
нестерпимого жара, вдоль всего тела прокатилась судорожная  волна.  Костяшки
пальцев  Боманца  побелели.  Он  хотел  отступить  назад,  но  его  намертво
вцепившиеся во что-то руки жили своей жизнью и отказывались повиноваться.
   Второй взрыв снова вспорол брюхо левиафана. Он стал  проваливаться  вниз.
Неразбериха переросла в панику.
   - Мы падаем! - заорал своей невнятной варварской  скороговоркой  один  из
братьев Крученых. - О боже! Мы падаем!
   Душечка поймала взгляд Боманца и на языке жестов властно отдала приказ:
   - Сделай что-нибудь! Немедленно! - Она совсем не казалась напуганной.
   Прежде чем он успел ответить,  весь  воздух  наполнился  струями  ледяной
воды,  хлынувшей  из  отверстий  в  спине  воздушного  кита.   Несмотря   на
исчезновение менгиров, подъемная сила великана продолжала падать,  и  теперь
он сбрасывал балласт через верхние клапаны, надеясь заодно сбить огонь.
   Холодная вода, во всяком случае, погасила панику.
   Пробиваясь  сквозь  стену  водяной  пыли,  из   ночной   темноты   начали
возвращаться манты. Они отдыхали несколько мгновений, пока к  ним  на  спины
карабкались  их  малыши  и  другие  обитатели  Равнины  Страха.  Как  только
очередная манта набирала полностью вес, который могла поднять, она ползла  к
скользкому наклонному желобу, который позволял ей разогнаться, чтобы  взмыть
в воздух.
   Еще один взрыв  потряс  воздушного  гиганта.  Его  туша  начала  медленно
оседать посередине.
   Душечка приблизилась к Боманцу. С таким видом, будто  намеревалась  лично
сбросить его за борт, если он  сейчас  же  не  предпримет  хоть  что-нибудь,
вместо того чтобы глупо таращиться и трястись от страха.
   Как только ей удавалось оставаться такой дьявольски  спокойной?  Ведь  им
предстояло умереть через несколько минут.
   Старик прикрыл глаза, попытался сосредоточиться на  творце  постигшей  их
катастрофы. Он взвинчивал сам себя.
   Не зная, что  представляло  собой  чудовище,  он  не  мог  позволить  ему
устрашить себя. Ведь он был тот самый Боманц, который сразил в  бою  праотца
всех драконов. Тот самый Боманц, который прошел сквозь огонь, воду и  медные
трубы, не побоявшись бросить вызов самой Госпоже, когда та была  в  расцвете
сил и могущества.
   Правда, тогда он стоял обеими ногами на твердой земле.
   Негромким уверенным голосом он  начал  бормотать  мантры  сосредоточения,
перемежая их циклами релаксации. Это позволило  ему  отделить  свой  дух  от
плоти.
   Спустя мгновение он оказался в чреве кита, проплыл сквозь пламя и  увидел
черного пожирателя огня. Тварь  купалась  в  пламени.  Она  была  ненасытна.
Только одно это и спасало пока воздушного левиафана от  неминуемой  огненной
погибели.
   Боманц присовокупил все свое искусство к усилиям  пытавшегося  защититься
кита и к утихомиривающей пламя прожорливости  черной  твари.  Языки  пламени
начали понемногу опадать. Колдун старался,  чтобы  его  действия  оставались
неуловимыми, незаметными для хищника. Но у бестии на  уме  было  лишь  одно:
насыщаться огнем. Еще немного, и воздушный кит сумеет в одиночку  управиться
с пожаром.
   Когда пожиратель огня  вознамерился  пробить  следующий  газовый  пузырь,
Боманц отшвырнул его прочь. Тварь пыталась прорваться снова и снова, пока не
впала во временный паралич.
   Воспользовавшись моментом,  Боманц  исподволь  пустил  в  дело  тончайшие
щупальца своей магии. С ювелирной  точностью  он  заблокировал  все  команды
Плетеного,  заменив  их  одним  категорическим  императивом:  уничтожь  его!
Истреби его тьмой, истреби его огнем! Ни на что невзирая, избавь мир от  его
пагубного присутствия!
   Наконец  Боманц  вернулся  в  свою  плоть.  Он  снова  увидел  громадные,
окаймленные огнем крылья, заслонившие половину звезд на небе. Но вот  крылья
сложились.  Тварь  начала  падать  по  направлению  к  тому  месту,  которое
Праотец-Дерево хотел защитить любой ценой.
   Боманц взглянул на Молчуна и Душечку. Смуглый  угрюмый  колдун  улыбнулся
краешком рта, кивнул и сделал легкий жест в подтверждение того,  что  работа
была сделана добротно.
   Может быть, его наконец вычеркнут из черного списка?
   Он посмотрел вниз, чтобы увидеть, как пожиратель огня наносит удар.  Змей
резко нырнул и скрылся за оградой монастыря. Значит, Хромой  сумел  все-таки
туда пробиться.
   Воздушный кит тоже продолжал свое медленное падение. Сейчас он  находился
в пределах досягаемости  Плетеного.  Туша  небесного  гиганта  покоробилась,
напоминая перетянутую посередине сардельку. В ней не осталось балласта.  Кит
не мог управлять своим движением. Он оказался во власти ветров  и  дрейфовал
на юг, продолжая терять высоту.
   Молчун и Душечка приблизились к Боманцу.
   - Зачем вы остались? - спросил он. - Почему не убрались отсюда к чертовой
матери?
   Молчун стал передавать Душечке вопрос  старика  на  языке  знаков.  -  Да
прекрати ты мельтешить пальцами! - взорвался колдун. - Ты  прекрасно  можешь
говорить.
   Молчун не ответил, лишь одарил его тяжелым взглядом.
   Воздушный кит накренился и провалился вниз. Боманца отшвырнуло  к  самому
краю, но он успел  схватиться  за  ножку  какого-то  органа,  за  которую  и
держался, едва избежав падения с высоты в три тысячи футов. Мимо  прокатился
клубок опаляющего  пламени.  Старик  ругался,  но  цеплялся  изо  всех  сил.
Левиафан продолжал раскачиваться  и  содрогаться,  издавая  глухие  бухающие
звуки, крики боли.
   Случайная искра вызвала взрыв еще одного газового  пузыря.  На  этот  раз
ничего нельзя было сделать. Игра почти закончилась.
   Боманц приготовился умереть через  несколько  минут.  Против  собственных
ожиданий, он был не слишком этим расстроен. Скорее, разозлен. Разве достойно
великого Боманца уйти в мир иной вот так, простой пешкой в чужой  игре,  без
рукоплесканий публики, без великой битвы, погибнуть в  которой  не  зазорно?
Сгинуть, не превратившись в легенду?
   Оставалось только изрыгать проклятия. Что он и делал.

***

   Его мысль, более подвижная, чем когда-либо,  отчаянно  металась,  пытаясь
отыскать способ наверняка убедиться, что Плетеный не минует той же участи.
   Такого способа не было. Боманц не имел никакого оружия, кроме  пожирателя
огня, который превратился в летящее копье и больше не зависел от его воли.
   Воздушный кит опускался все быстрее. Огонь расползся, охватив всю  заднюю
часть  его  тела.  Перетяжка  посередине  туши  почти  сомкнулась.   Чертова
громадина вот-вот должна была переломиться пополам.
   - Надо спешить, - сказал Боманц. - Эта половина сейчас отвалится.
   Он начал карабкаться по крутому  скату,  перебираясь  на  переднюю  часть
кита. Молчун и Душечка ползли вслед за ним.
   Раздался очередной взрыв. Молчун  потерял  равновесие  и  сорвался  вниз.
Душечка ухватилась одной рукой  за  орган,  напоминавший  дерево,  а  другой
поймала пролетавшего мимо нее Молчуна и одним рывком поставила его на ноги.
   - Это не женщина, - пробормотал Боманц. - Будь я проклят.
   Задняя половина воздушного  кита  теперь  опускалась  чуть  быстрее,  чем
передняя. Повторные взрывы разбрасывали во все стороны куски китовой  плоти.
Пылающие  кометы  во  мраке  ночи.  Продолжая  непрерывно  ругаться,  Боманц
карабкался все дальше, с каждой секундой все больше удивляясь, зачем это ему
нужно.
   Затем к  нему  стал  возвращаться  страх,  дитя  беспомощности.  Все  его
выдающиеся способности сейчас были ни  к  чему.  Оставалось  только  ползти,
спасаясь от наступающего огня. Ползти до тех  пор,  пока  не  придет  момент
учиться летать.
   Новый сильный взрыв разорвал тушу кита. Боманц упал. Задняя часть  чудища
наконец отвалилась и отлетела в  сторону,  объятая  пламенем.  Остаток  туши
резко подпрыгнул в воздухе, пытаясь вернуться  в  горизонтальное  положение.
При этом его мотало из стороны в сторону, раскачивая с боку на  бок.  Старый
колдун цеплялся за что попало и сыпал проклятиями, как тот канюк.
   Вдруг его ухо уловило тонкий хнычущий звук.
   Футах в пяти он увидел светящиеся глаза маленькой манты.  Когда  передняя
часть кита выровнялась, он пополз в ту сторону.
   - Ну что, тебя забыли, малыш? Иди-ка сюда. Детеныш  зашипел,  зафыркал  и
даже попытался пустить молнию. Получилась крошечная голубая искорка.  Боманц
выудил его из зарослей.
   - Смотри-ка, совсем крошечный. Не мудрено, что они тебя не заметили, а?
   Детеныш оказался размером с некрупную кошку.  Вряд  ли  ему  было  больше
месяца от роду.
   Боманц осторожно пристроил  его  на  левом  плече.  Детеныш  почти  сразу
перестал сопротивляться. Казалось, он даже был доволен, что его  одиночество
кончилось.
   Старый колдун возобновил свое путешествие.
   Воздушный кит восстановил устойчивость насколько  мог.  Боманц  осторожно
пристроился поближе к краю. Он взглянул вниз как раз вовремя, чтобы увидеть,
как падающая часть тела кита ударилась об землю.
   Молчун и Душечка присоединились к старику. Их лица, как обычно,  казались
бесстрастными масками. Одна темная,  другая  -  светлая.  Молчун  пристально
смотрел на землю. Душечку, похоже, больше интересовала маленькая манта.
   - Под нами две тысячи футов, - сказал Боманц. - Время  еще  есть.  Падать
будем долго. Нас должно беспокоить другое.
   Этим другим были язычки пламени,  окаймлявшие  место,  откуда  оторвалась
задняя часть кита.
   Любой из них в любую минуту мог добраться до следующего газового пузыря.
   - Нам остается пробраться вперед так далеко, как мы сможем,  и  надеяться
на лучшее, - добавил колдун, постаравшись вложить в голос как  можно  больше
надежды. А ее-то он почти не испытывал.
   Молчун кивнул.
   Боманц огляделся. Монастырь, подожженный пожирателем огня,  горел  вовсю.
Значит, его план сработал. Отчасти.  Но,  прислушавшись  повнимательней,  он
почувствовал, как среди пожарища катается бурлящий клубок ярости и боли.
   Хромой снова уцелел.
   И его план сработал. Отчасти.

Глава27

   Я не верил своим глазам. Ворон сломался. Бедро мучило его  куда  сильнее,
чем он хотел показать.
   Как сдался, так перестал двигаться и не произнес ни единого слова с  того
момента, как его воля спасовала перед телом. Думаю, он стыдился самого себя.
   Может, надеялся я, этот сукин сын наконец сообразит, что  ему  совсем  не
обязательно корчить из себя супермена. Я вовсе не собирался  вычеркивать  из
своей  жизни  друга  только  потому,  что  ему  вдруг  оказались  не   чужды
человеческие слабости.
   Я был так же выжат, как он,  но  не  мог  позволить  себе  лечь  умирать.
Светопреставление около монастыря  разгоралось  все  ярче.  Отдельные  языки
пламени выплескивались в нашу сторону. Я  слишком  сильно  нервничал,  чтобы
вырубиться, хотя от усталости  ныли  даже  кончики  моих  ногтей.  Еще  одна
вспышка. В небе расцвела огромная огненная роза. Какая-то здоровенная  штука
падала вниз, крутясь и разбрасывая во все стороны  сгустки  огня.  И  тут  я
понял, что это такое.
   - Ворон, - позвал я, - приподними-ка свою  задницу  да  посмотри  на  эту
маму.
   Он проворчал что-то, но не обернулся.
   - Это воздушный кит, понял? С Равнины Страха. Что ты теперь скажешь?
   Мне довелось видеть парочку таких китов, вот  так  же  продырявленных  во
время кровавой бойни в Курганье.
   - Похоже на то. -  Ворон  все-таки  повернулся  и  посмотрел.  Его  голос
оставался спокойным, но лицо вдруг сделалось пепельно-серым, будто он увидел
прямо перед собой саму Смерть.
   - А как он здесь оказался? - Тут я заткнулся. Догадался, как.
   - Не по мою душу, парень. Кто на Равнине может знать, где меня искать?  И
кому там есть до меня дело?
   - Но тогда...
   - Да. Та старая битва, начавшаяся в Курганье, все длится. Это  дерево-бог
сражается один на один с тем злом, что вновь вырвалось наружу. Я  учуял  его
сразу, еще в Весле.
   Ослепительная вспышка. Огонь вырвался из  той  части  кита,  которая  еще
держалась в воздухе.
   - Эта штука продержится в воздухе недолго, - сказал я. - Может, попробуем
им как-нибудь помочь?
   Он молчал  не  меньше  минуты.  Все  смотрел  на  горбатые  холмы,  будто
прикидывал, остались ли у него силы, чтобы наконец догнать Костоправа.  Ведь
тот был где-то совсем рядом, миль пять или десять, не больше. Потом с трудом
поднялся на ноги. Поморщился. Из-за ноги, конечно. Я не стал спрашивать.  Он
все равно сослался бы на студеный воздух и холодную землю.
   - Лучше займись лошадьми, - сказал он. - А я пока сгребу барахло в кучу.
   Крупное дело ты для себя придумал,  старина.  Ведь  мы  где  шли,  там  и
свалились, когда уже просто не могли шевельнуть ни рукой, ни ногой. Что  там
сгребать?
   Поскольку делать ему было нечего, он стоял, наблюдая за летящим  по  небу
обломком недавнего крушения. С таким  видом,  будто  его  любезно  попросили
сколотить виселицу и накинуть петлю на собственную шею.

***

   - Я много размышлял, Кейс, - сообщил мне Ворон, когда мы уже спустились к
подножию самого северного из этих дурацких горбатых холмов. Мы двигались  на
северо-восток, следуя за снижавшимся обрубком воздушного кита.
   - Высиживать, вот подходящее слово, старина. Ты, словно клуша,  высиживал
какую-то идею с того самого дня,  как  прикончили  Властелина.  Похоже,  тот
взрыв, что мы недавно слышали, был последним.
   Обрубок сносило в сторону,  пересекавшую  наш  путь.  На  куске  туловища
мерцало несколько язычков пламени. Кит  переваливался  с  боку  на  бок,  но
перестал падать.
   - Может быть. Но стоит высказаться определенно,  и  судьба  тут  же  тебя
накажет. Давай лучше понадеемся, что обрубок благополучно минует лес.  Будет
скверно, если он грохнется именно там.
   - Так о чем ты размышлял?
   - О нас обоих, о Костоправе и его ватаге, о Госпоже, Молчуне, Душечке.  О
том, что у нас очень много общего, а мы все никак не можем поладить  друг  с
другом.
   - Не замечал, что у вас много общего. Если не считать общих врагов. - И я
долго не замечал. И никто из них до сих  пор  этого  не  заметил.  Хотя  это
нетрудно, если слегка пошевелить мозгами.
   Я напустил на себя такой вид, будто меня в три утра пробрал понос.
   - По сути, Кейс, все мы - одинокие, несчастные люди, отчаянно ищущие свое
место в жизни. Одиночки, которые не хотят одиночества, да не знают, как  его
преодолеть. А когда перед нами дверь, через которую можно войти или выйти, -
мы не можем догадаться, каким способом открыть щеколду.
   Я был потрясен! Пожалуй, это было самое откровенное высказывание из всех,
что мне когда-либо доводилось от него слышать.  Убежденное,  страстное.  Или
побрейте мне голову и зовите меня Плешивым. А ведь я провел с ним бок о  бок
целых два года. Невозможно заметить, как  меняются  люди,  когда  все  время
находишься с ними рядом. Открой коробочку, малыш, и посмотри что там внутри.
   Это был вовсе не тот Ворон, которого я встретил еще до того,  как  личные
неурядицы привели его "я" в туманное зло Курганья, где  его  душа  блуждала,
пока не очистилась. Сломав стены  тюрьмы  чувств,  он  вышел  оттуда  совсем
другим человеком.
   Черт возьми! Он уже не был и тем  парнем,  который  валялся  на  полу,  в
стельку пьяный, всю дорогу, пока мы были в Весле.
   Я испытывал смешанные чувства. Ведь я  прекрасно  ладил  с  тем,  прежним
Вороном, он мне нравился, я даже восхищался им. Иногда.
   Может, когда-нибудь мне  придется  так  же  восхищаться  и  этим,  совсем
другим, прошедшим обновление, человеком.
   Я не знал, что сказать, хотя знал: он ждет ответа. Он  не  утратил  своей
способности действовать на меня завораживающе.
   - Значит, ты понял, как открыть ту дверь?
   - Пока у меня есть только смутное предчувствие, Кейс. Но оно не дает  мне
покоя, почти парализует меня. Кажется, еще чуть-чуть, и я узнаю нечто такое,
что поможет мне прозреть. - Он уже снова смотрел на обрубок туши  воздушного
кита.
   Я тоже взглянул туда. Обрубок теперь был примерно в двух милях от нас, на
высоте около пятисот футов; легкий ветерок гнал его в нашу сторону.
   - Мы что, повернем за ним назад, в холмы, если ветер  понесет  его  в  ту
сторону?
   - Решать тебе, Кейс. Ведь это была  твоя  идея.  -  Он  прошептал  что-то
успокаивающее своей лошади. Животные были не в восторге от ночной  прогулки.
Хотя бы даже и не под седлом.
   Из воздушного кита вырвался громадный столб огня.
   - Теперь нет нужды беспокоиться насчет лазанья по холмам, - успел сказать
я, прежде чем до нас донесся оглушительный грохот взрыва.

***

   Воздушный кит, кувыркаясь, быстро падал вниз. Когда до  земли  оставалось
около двухсот футов, от его туши оторвалось  несколько  кусков,  после  чего
падение слегка  замедлилось.  Я  прикинул,  куда  он  должен  упасть,  и  мы
заторопились к этому месту.
   То, что оставалось от туши, клюнуло носом, ударилось об землю примерно  в
миле от нас, снова  подскочило  в  воздух,  двигаясь  теперь  прямо  в  нашу
сторону. Опять послышался взрыв. Остаток туши ударялся и  подскакивал  вверх
еще дважды, потом со скрежетом заскользил по земле и остановился.

***

   - Осторожней, - сказал Ворон. - Там еще есть чему взрываться.
   Туша воздушного кита местами горела.  Откуда-то  изнутри  нее  доносились
звуки, будто некто изо всех сил колотил в громадный медный барабан.
   - Оно еще не подписывается на смерть, - отозвался я. - Ты только взгляни.
   В какой-нибудь паре ярдов от меня лежало щупальце. Его конец  подпрыгивал
и метался, словно змея, страдающая от зубной боли.
   - Н-да. Давай-ка пока стреножим  лошадей.  Нет,  такого  парня  ничем  не
проймешь. Будто он всю жизнь провел,  вдыхая  гнилостные  ароматы  воздушных
китов. А от этого разило особенно гадко. В отблесках огня я уловил  какие-то
тени.
   - Слушай! Там, наверху, люди.
   - Должны быть. Где именно?
   - Вон там. Сразу за выжженной проплешиной. - Я указал пальцем.
   - Похоже, кто-то кого-то пытается откуда-то  вытащить,  -  мудро  заметил
Ворон.
   - Давай влезем туда и поможем им, - сказал я. Свою лошадь стреноживать  я
не стал.
   - Куда стремишься ты, о юности  безумная  пора!  -  оскалился  в  ухмылке
Ворон. Еще издевается, зараза.
   Я начал карабкаться по скользкой, вонючей и крутой боковине  туши.  Ворон
тоже передумал стреноживать лошадей. Не захотел возиться.  Вместо  этого  он
привязал их к одному из ближайших кустов. Пока он все это  проделал,  я  уже
был на полдороге наверх.
   Плоть воздушного кита походила на  губку  и  издавала  резкий  неприятный
запах, к которому примешивалась вонь паленого мяса.  Эту  плоть  то  и  дело
сотрясала предсмертная судорога. Мне вдруг до слез  стало  жалко  величавого
гиганта.
   - Ворон! - закричал я. - Поторапливайся! Тут их трое, а  позади  них  все
горит!
   Рядом со мной раздался хлопок. Небольшой взрыв, но он сбил  меня  с  ног.
Внизу по земле расплескались лужицы пламени. Сразу занялась сухая трава.
   Если так пойдет дальше, быть беде.
   К тому времени, как  Ворон  кое-как  втащил  наверх  свое  бренное  тело,
старик, единственный из троих, кто держался на ногах, уже привязывал к  моим
плечам женщину, чтобы та не свалилась,  когда  я  буду  спускаться.  Завязав
последний узел, он тут же вернулся к прежнему  занятию:  начал  приподнимать
нечто, напоминавшее громадную ветку папоротника, придавившее кого-то еще.
   Тяжело пыхтя. Ворон  посмотрел  на  меня,  посмотрел  на  женщину,  потом
проворчал:
   - Чего и следовало ожидать.
   - Послушай, - сказал я. - Эта девка сделана целиком из камня. Либо у  нее
свинцовая задница. Она будет потяжелей меня.
   - Может, все-таки спустишь ее вниз? А то я стал уже  староват  для  таких
упражнений, - пробормотал он и повернулся  к  старику.  -  Опять  ты.  Ты-то
какого черта здесь делаешь?
   А разглядев парня, придавленного веткой папоротника, он опять  ничуть  не
удивился. Будто Молчун, свалившийся с неба,  был  именно  той  милой  шуткой
судьбы, на которую Ворон рассчитывал..
   У него ноги ходуном ходили, когда он помогал старику отодвинуть  дурацкий
папоротник. Старикан сразу принялся суетиться вокруг Молчуна. Черный  бугор,
прилепившийся к его плечу, вдруг издал звук, похожий на мяуканье котенка.
   - Подними его, - приказал старый колдун Ворону, -  и  тащи  вниз.  У  нас
слишком мало времени, чтобы я мог привести его в чувство здесь.
   Я уже начал спускаться. Что они еще там говорили, я  не  слышал.  Но  они
тоже начали спускаться почти сразу вслед за мной.
   Над головой что-то прошелестело. Бугор на плече колдуна опять мяукнул. Из
темноты ему ответили скрипучие крики. То вернувшиеся манты  описывали  круги
над своим умирающим хозяином.
   Что происходит с мантами, когда погибает воздушный кит?
   - О черт! - завопил Ворон. - Смотри, куда наступаешь!
   Почти одновременно заговорил старик.
   - Из вас так и прет самонадеянность, молодой  человек,  -  гремел  он.  -
Убийственная, несносная, самодовольная самонадеянность! Вы, без  всякого  на
то права, требуете - требуете! -  объяснений.  И  от  кого?  От  меня!  Ваше
высокомерное самомнение далеко выходит за пределы  моего  понимания.  Это  я
должен спросить у вас, отчего вы постоянно мельтешите где-то поблизости,  на
один ход опережая Хромого! Может, вы его лазутчик? Его черный лидер? Ну!  Вы
собираетесь идти дальше? Или намерены ждать, пока  мы  поджаримся  тут,  как
бекон на сковороде?
   Я уже спустился на землю и теперь наблюдал за ними. Ворон писал кипятком.
Он даже представить себе не мог, что не так уж велик и могуч, чтобы весь мир
подпрыгивал, стоит ему разок гавкнуть погромче.  Может,  у  него  просто  не
хватало воображения? Чтобы остерегаться тех, кого следовало бы остерегаться.
Таких людей, как старый Боманц,  к  примеру.  Ведь  старикан,  разозлись  он
хорошенько, мог запросто превратить его в лягушку.
   Ворон набрал воздуху, но ответить  не  успел.  Очередной  взрыв  чуть  не
сбросил вниз их  обоих.  Конвульсивная  дрожь  волной  прокатилась  по  телу
воздушного  гиганта.  Стих  непрерывный  грохот  медных  барабанов.   Чудище
испустило дух, издав  последний  стон,  которым  было  сказано  о  смерти  и
отчаянии все, чего нельзя сказать словами.
   Сверху доносились пронзительные рыдающие крики мант. Похоронный  плач.  Я
спрашивал себя, что они будут теперь делать.
   Дрожь, сотрясавшая воздушного кита, стихла.
   - Марш отсюда! - закричал колдун. - Сейчас здесь все взлетит на воздух!

***

   Когда это произошло. Ворон, пошатываясь, брел к лошадям.  Все  предыдущие
взрывы не шли с последним ни  в  какое  сравнение.  Волна  горячего  воздуха
отшвырнула меня в сторону. Ворона бросило вперед. Он ударился лицом о землю.
Боманц, хоть и находился ближе других к  взрыву,  сумел  устоять,  выделывая
ногами кренделя, напомнившие мне танцы моей матушки. На лице колдуна застыло
страдальческое выражение.
   Когда стих звон в ушах, я снова услышал печальную песню  мант.  Воздушный
кит превратился в свой собственный погребальный костер.
   Разлетавшиеся далеко в стороны куски пылающей плоти  подожгли  всю  траву
вокруг. Лошади волновались. Нам все еще грозила опасность.
   Ворон ползал в пыли, все никак не  мог  подняться.  Я  стоял,  ничего  не
делая, чтобы помочь ему, и чувствовал себя полным дерьмом, но меня просто не
слушались ноги.
   Колдун догнал Ворона, поднял его. Они тут  же  снова  принялись  поливать
друг друга бранью,  словно  пара  пьянчуг.  Я  наконец  заставил  свои  ноги
сдвинуться с места и вклинился в их свару.
   - Кончайте, ребята.  Хватит.  Лучше  помогите  погрузить  эту  курицу  на
лошадь. Надо убираться отсюда, пока мы еще не превратились в свиные шкварки.
   Женщина, словно мешок с рисом, уже свисала поперек  седла.  Мне  пришлось
так долго бежать, перебросив ее через плечо,  что  ее  лицо  превратилось  в
сплошной синяк.
   - Пошевеливайтесь! - закричал я. - Поднимается ветер!
   Я метнулся к лошадям, успев придержать их прежде, чем те решили, что  они
умнее нас, и надумали самостоятельно удрать повыше, в холмы.
   Пока мы с Боманцем  поднимали  Молчуна,  Ворон  первый  раз  взглянул  на
Душечку. На той живого места не было. Изо рта, носа,  ушей  сочилась  кровь.
Вся она была покрыта синяками и запекшейся кровью. Молчун выглядел почти так
же, да и колдун немногим лучше. Но на последних Ворону было наплевать.
   - Их можно подлечить, - быстро вставил Боманц,  прежде  чем  Ворон  успел
затеять новую свару. - Но только если мы выберемся отсюда раньше, чем до нас
доберется степной пожар.
   Эти слова да еще то, что я тронулся в путь,  не  дожидаясь  его,  наконец
заставили Ворона сдвинуться с места.  Он  побрел  за  мной,  ведя  в  поводу
лошадь, на которой лежала Душечка.
   Боманц тем более не собирался никого ждать. Старик уже обогнул  ближайшую
полосу степного пожара. Ветер гнал языки пламени  по  направлению  к  сонным
горбатым холмам.
   Ворон снова принялся ворчать  и  бормотать  себе  под  нос  ругательства.
Боманц шел на север, баюкая на ходу детеныша манты, который радостно  пищал,
приветствуя своих  невидимых  родичей,  скользивших  в  темноте  над  нашими
головами. Ворону по-прежнему не терпелось догнать своего бывшего  друга,  но
мне показалось, что он слегка поумнел и решил не злить лишний  раз  колдуна,
который и без того был в самом скверном расположении духа.
   Я то и дело оглядывался через плечо на горящие останки  воздушного  кита.
Пока мы не углубились в лес настолько, что огонь пропал  из  виду.  Мне  все
казалось, что нам был дан некий урок. Но дан в виде символа, смысл  которого
я все никак не мог разгадать.

Глава28

   Смед шагнул в полутемный зал "Скелета" прямо из яркого  солнечного  утра.
Когда глаза попривыкли, он заприметил Тимми Локана. В самом темном углу,  за
столиком на двоих. Сперва  ему  показалось,  что  Тимму  рассматривает  свою
обмотанную повязкой руку. Подойдя поближе, Смед  разглядел  плотно  закрытые
глаза Тимми и бисеринки пота на его щеках. Смед уселся напротив. - Ты сходил
к доктору, как я велел? - спросил он.
   - Сходил.
   - Ну, так что?
   - Он содрал с меня два обола. Только затем, чтобы сообщить, что не  знает
такой болезни и ничего не может предложить, кроме как вовсе  оттяпать  руку.
Он не смог даже снять боль.
   - Значит, придется идти к колдуну.
   - Только скажи  мне,  кто  из  них  в  городе  самый  лучший,  и  позволь
действовать самому. Я заплачу, сколько он скажет.
   - Сейчас самые лучшие  не  колдуны,  Тимми.  А  колдуньи.  Две  колдуньи,
главные ведьмы из Чар. Паутинка и Шелкопряд. Только что объявились в городе.
   Тимми, похоже, отключился.
   - Ты слышишь, Тимми? Эти две суки появились прямиком  из  Башни.  Прошлой
ночью. Собираются выяснять, что стряслось в Курганье. Хотят отправиться туда
завтра или послезавтра, прихватив с собой батальон  Ночных  Пластунов.  Весь
город только об этом и говорит.
   Казалось, Тимми не слышит.
   - Ты усек? Они собираются в Равнину, выяснять, что стряслось  с  деревом.
Когда выяснят, захотят нашей крови.
   - Выйдет неплохая реклама, - сказал Тимми, слегка оживившись.
   - Ты о чем?
   - Рыбак говорил, что вряд ли они сумеют выследить нас, если мы  притаимся
и будем держать рты на замке. Тем временем новость дойдет до всех  колдунов.
Те из них, кто заинтересуется, нагрянут в город в поисках  Клина.  Тут-то  и
настанет время поторговаться.
   Самому Смеду эта идея нравилась все меньше. Чертовски опасная  затея.  Но
остальные, включая Рыбака, были уверены, что риск при продаже  невелик.  Они
не верили, что все колдуны - получокнутые, которым нравится  издеваться  над
людьми и обманывать их просто так, для забавы.
   - Это самая обычная сделка, - не уставал повторять Талли. -  Мы  продаем.
Они покупают. Платят наличные и получают Клин. Все довольны.
   Тупица проклятый. Так не бывает, чтобы все остались  довольны.  На  свете
чертова прорва колдунов и только один Клин. И  каждый  проклятый  колдун  не
только попытается заполучить его лично для себя, но  из  кожи  вон  вылезет,
чтобы подставить ножку остальным. А тот,  кому  Клин  достанется,  наверняка
захочет замести следы, чтобы никто не смог его выследить  и  отнять  чертову
штуковину.
   Всякий раз, когда Смед высказывал свои опасения, Талли  начинал  в  ответ
нести чушь. Только злился, когда Смед пытался втолковать ему, что  никто  не
припомнит случая, чтобы колдуны вели себя иначе.
   - Мне кажется, я знаю, где найти  парня,  который  сможет  починить  тебе
руку, Тимми, - сказал Смед. Он вспомнил, как его тетка говорила  про  одного
колдуна с Южной Окраины, самого  честного  и  порядочного  среди  остальных.
Когда ему платили как следует и не тянули с долгами.
   Дверь на улицу распахнулась, внутрь  ворвался  яркий  свет.  Оглянувшись,
Смед увидел капрала Ночных Пластунов с парой его приятелей. Капрал  дружески
махнул ему рукой. Смеду пришлось ответить на приветствие. А заодно  пришлось
задержаться и поболтать немного, чтобы дело не выглядело так, что  он  вышел
вон, не желая находиться в одном помещении с ребятами в  сером.  Попутно  он
рассказал Тимми про колдуна, о котором говорила тетка.
   - Хочешь к нему сходить?
   - Я готов пойти к кому угодно.
   - Тогда идем прямо сейчас.

***

   Колдун оказался эдаким коротконогим, толстеньким,  маленьким  улыбающимся
петушком, с хохолком тонких  седых  волос,  торчавших  во  все  стороны.  Он
встретил их так радостно,  словно  всю  жизнь  ожидал  именно  этих  дорогих
гостей. Смеду сразу стало ясно, отчего тот понравился его тетке. Тетка  была
такая занудливая и противная, что от нее сбежала бы даже слепая собака.
   В основном, переговоры вел Смед, потому что боялся, как бы  Тимми,  желая
любой ценой избавиться от боли, не сболтнул чего лишнего.
   - У парня вся рука почернела от какой-то заразы, - кратко пояснил он.
   - И страшно болит, - добавил  Тимми.  В  его  голосе  слышались  жалобные
нотки. А ведь Тимми Локан никогда не был нытиком.
   - Что ж, давайте взглянем на нее, - сказал колдун.
   Он пристроил руку Тимми на своем хирургическом столе и принялся разрезать
повязку тонким острым ножом. Орудуя ножом, колдун не переставал улыбаться  и
болтать.
   - Выглядит довольно скверно, а? - спросил он, когда повязка свалилась.
   Чересчур скверно, подумал Смед. Он не видел руку  Тимми  без  бинтов  уже
неделю. Черное пятно увеличилось втрое. Теперь оно закрывало  всю  ладонь  и
начало заползать на ее тыльную сторону. Почерневшие места сильно вздулись.
   Наклонившись, колдун потянул носом.
   - Странно, - сказал он. - Зараженная плоть обычно дурно пахнет. Закрой-ка
глаза покрепче, сынок.
   Тимми закрыл; толстяк принялся втыкать в его руку иглу.
   - Чувствуешь что-нибудь?
   - Только легкие нажатия. Ox! - Иголка вонзилась в  место,  не  затронутое
чернотой.
   - Странно. Очень странно. Никогда не видел ничего похожего, сынок. Теперь
попробуй расслабиться.
   Он подошел к полке и снял с нее  причудливую  медную  колдовскую  снасть,
похожую на пустую полусферу около фута в поперечнике, опирающуюся  на  шесть
восьмидюймовых изогнутых ножек. Установив эту штуку над  ладонью  Тимми,  он
накапал  туда  какого-то  снадобья  и  бросил  щепотку  колдовского   зелья.
Полыхнула вспышка, повалили  клубы  зловонного  дыма.  А  потом  воздух  над
полусферой задрожал и замерцал, как над нагретой мостовой.
   Колдун стал пристально вглядываться в это мерцание.
   Смед не видел в происходящем особого смысла,  но  улыбку  колдуна  словно
ветром сдуло. Старик сильно побледнел.
   - Во что это такое вы вляпались, ребята? - спросил он охрипшим голосом.
   - А? Ты о чем? - переспросил Смед.
   - Удивительно, как  я  сразу  не  заметил.  Не  почувствовал  мистических
миазмов. Но кто  же  мог  подумать!  Парень  дотронулся  до  какой-то  вещи,
заключающей в себе экстракт чистого  зла.  Может  быть,  до  могущественного
амулета, несущего в себе семя тьмы. До амулета, утерянного в древние времена
и теперь вновь всплывшего из глубины веков. Это должна быть очень  необычная
вещь, до сих пор неизвестная в наших краях. Вы грабили старые могилы, парни?
   Тимми уставился на свою руку. Смед твердо  встретил  взгляд  колдуна,  но
ничего не ответил.
   - Не думаю, чтобы вы  нарушили  какие-нибудь  законы,  копаясь  там,  где
наткнулись на ту штуку. - сказал старик. - Но если вы не доложите  обо  всем
имперским легатам, можете крупно влипнуть.
   - Ты можешь что-нибудь для него сделать? - спросил Смед.
   - Они вам хорошо заплатят.
   - Ты можешь что-нибудь сделать? - упрямо повторил Смед.
   - Нет. Не могу. Творец вещи, повредившей  руку  твоему  другу,  был  куда
более могуч, чем я. Если речь идет об амулете,  вылечить  ожог  сможет  лишь
тот, кто окажется сильнее его создателя. Но даже такому сильному магу  будет
необходимо сперва изучить амулет, иначе лечение не принесет пользы.
   Вот черт, подумал Смед. Где прикажешь  искать  мага,  способного  одолеть
душу Властелина? Нигде.
   - Значит, починить моего приятеля ты не можешь. А что ты тогда можешь?
   - Я могу удалить плоть, оскверненную злом. Это все.
   - Ты умеешь говорить нормальным языком?
   - Умею. Я могу ампутировать ему руку. Сегодня - по запястье. Если  вы  на
это согласны,  решайтесь  быстрее.  Когда  силы  тьмы  доберутся  до  костей
предплечья, никто не возьмется предсказать, чем кончится дело.
   - Ну как, Тимми?
   - Это же моя рука!
   - Ты слышал, что он сказал.
   - Да. Послушай, колдун, ты можешь хоть ненадолго снять боль? Чтобы я  мог
спокойно все обдумать?
   - Я могу наложить заклинание, которое должно  немного  помочь,  -  сказал
толстяк. - Но как только его действие кончится,  боль  станет  сильнее,  чем
прежде. И постарайся усвоить еще одну вещь,  сынок.  Чем  дольше  ты  будешь
тянуть, тем сильнее будет тебя мучить рука. Через каких-нибудь  десять  дней
ты будешь непрерывно вопить от боли.
   - Ладно, - нахмурившись, сказал Смед. - Хотя благодарить особенно  не  за
что, спасибо и на этом. Теперь сними ему боль. Мы  должны  пойти  хорошенько
все обсудить.
   Колдун  побрызгал  на  руку  каким-то   зельем,   пробормотал   несколько
заклинаний, проделал магические  пассы.  Смед  заметил,  как  Тимми  немного
расслабился, затем на его губах даже появилось слабое подобие улыбки.
   - Полегчало? - спросил Смед. - Пошли, Тимми.  Нам  надо  искать  какой-то
выход.
   - Погодите, - сказал колдун. - Сперва необходимо опять наложить  повязку.
Я действительно не знаю, что  это  такое,  но  оно  может  передаваться  при
касании и другим людям. Если изначальное зло было достаточно сильным.
   У Смеда чуть живот к спине не присох, пока он вспоминал, не  дотрагивался
ли он до руки Тимми. Нет, похоже, не дотрагивался.
   С трудом дождавшись, пока за ними закроется дверь, он спросил:
   - Старый Рыбак трогал тебя за руку, когда пытался ее лечить?
   - Нет. Никто не трогал. Кроме того дока, к которому я ходил. Он пару  раз
ткнул туда пальцем.
   - Черт!
   Смеду все это сильно не нравилось.  Опять  начинались  осложнения,  а  он
ненавидел сложности.  Попытки  распутать  такой  вот  клубок  обычно  только
ухудшали положение дел.
   Теперь им придется советоваться с  Рыбаком  и  Талли.  Мысли  двоюродного
братца предугадать  нетрудно:  выманить  Тимми  из  города,  перерезать  ему
глотку, а тело сжечь. И вся недолга.
   У Талли была душа змеи. Пожалуй, Смеду пора сматываться. Чем раньше,  тем
лучше. А лучше всего - прямо сейчас. Но как тогда получить свою  долю,  если
им удастся сбыть с рук Клин? Вот черт.
   - Тимми, тебе теперь надо напиться хорошенько, отвести душу. Но  я  хочу,
чтобы ты подумал как следует и сделал выбор. Что бы ты ни решил, я на  твоей
стороне. Но ты должен помнить, это затрагивает нас  всех.  И  поглядывай  на
Талли. Талли не тот парень, к которому можно поворачиваться спиной, если  уж
он начал нервничать.
   - Не держи меня за болвана, Смед. Талли не тот парень, к  которому  можно
поворачиваться спиной, даже когда он не нервничает. Пусть  только  попробует
выкинуть какой-нибудь грязный фокус. Сразу останется  с  карманами,  полными
дерьма.
   Интересные дела.
   Наверно, пришло время самому на что-то решаться. Город выше  крыши  набит
ребятами в сером. Их хозяева вот-вот обнаружат, что Серебряный Клин исчез из
Долины Курганов. Может, пришла пора удариться в  бега,  затеряться  в  таких
местах, где никому в голову не придет их искать? Может, настал момент  найти
для Клина место ненадежнее, чем мешок с тряпками, валяющийся в их  конуре  в
"Скелете"? Вообще-то, у Смеда была одна хитроумная идея на этот счет.  Идея,
которая заодно могла застраховать его жизнь.  Если  он  опередит  события  и
проделает все прежде, чем об этом узнают остальные.

***

   До чего же ему осточертели всякие осложнения!
   Когда они собрались, Талли с ходу поднял страшный шум. Похоже,  он  терял
здравый смысл с каждым дНем. - Ты что, вообразил себя бессмертным? - спросил
Смед. - Или неприкосновенным? В городе полно проклятых серых,  Талли.  Стоит
им только тобой заинтересоваться, как они сразу же разберут тебя на кусочки.
А потом снесут эти кусочки к Паутинке и Шелкопряду, чтобы те  снова  собрали
их вместе и  заставили  тебя  ответить  на  пару  вопросов.  Как  бы  ты  ни
выкручивался, они будут продолжать  спрашивать  дальше.  Думаешь,  ты  такой
герой,  что  сумеешь  продержаться?  Против  людей  из  Башни,  которых  там
специально учили задавать вопросы?
   - Прежде чем начать задавать вопросы, им придется меня найти, Смед.
   - Думаю, в конце концов мы на чем-нибудь засветимся.  Я  твержу  это  уже
минут девять.
   - Ничего подобного. Ты весь слюной изошел, пока щелкал клювом,  предлагая
нам удрать и забиться в какое-нибудь дерьмовое местечко вроде Лордов. - А ты
действительно считаешь, что можешь притаиться, оставаясь  здесь?  Когда  они
будут знать, кого искать?
   - А как они...
   - Да почем я знаю? Зато я знаю  наверняка,  что  это  тебе  не  полоумные
придурки с Северной Окраины. Это люди из Чар. Парни вроде нас для них - так,
легкая закуска. Лучший способ не привлечь  к  себе  их  внимания  -  это  не
путаться у них под ногами.
   - Мы останемся в городе, Смед. - Талли уперся рогом. Упрямый черт.
   - Хочешь  торчать  здесь,  пока  тебе  не  врежут  дубиной  промеж  глаз,
оставайся. Дело твое. А я не собираюсь подыхать только из-за того, что  тебе
вожжа под хвост попала. Продать Клин и стать богачом? Отличная идея.  Но  не
настолько она хороша, чтобы отдать за нее жизнь или пойти на дыбу. Мы еще не
успеем начать искать покупателя, как эти  волкодавы  уже  вернутся  обратно.
Меня так и подмывает загнать эту штуку первому же, кто согласится ее купить.
Просто чтобы от нее избавиться.
   Снова  разгорелся  яростный  спор,  который  только  накалил   атмосферу,
несмотря на попытки Рыбака и Тимми примирить  противников.  Смед  злился  на
себя почти так же сильно, как на Талли. У него было мерзкое ощущение, что он
только попусту пинает воздух, а когда дело дойдет до того,  чтобы  принимать
решение, у него не хватит духу пойти против братца. Не бог  весть  какой,  а
все же - родственник.

Глава29

   Пес-Жабодав лежал в тени акации и глодал берцовую кость, бывшую  когда-то
ногой одного из солдат Плетеного.
   Не больше дюжины из них пережили ту жуткую ночь, когда пал  монастырь.  С
тех пор умерли еще шестеро. Когда ветер дул с севера, запах тлена становился
непереносимым.
   Из всех лесных шаманов в живых остались только двое, да и те едва дышали.
До тех пор пока старики не пришли в себя,  Жабодав  и  Плетеный  чувствовали
себя немногим лучше того, что было в начале похода, в Курганье.
   Пес-Жабодав краем глаза следил за мантами, скользившими над храмом и  его
окрестностями. Они непрерывно пытались найти  слабые  места  в  прикрывавших
монастырь магических плазмах, а обнаружив, метали  туда  свои  молнии.  Лишь
одна из целой сотни молнии наносила  реальные  повреждения,  но  этого  было
достаточно,  чтобы  окончательное  разрушение  защиты  стало  лишь  вопросом
времени.
   Победа  Плетеного  над  воздушным  китом  принесла  ему  всего  два  часа
передышки. Затем появился другой воздушный гигант и сражение  возобновилось.
Теперь китов стало четверо; они атаковали со всех сторон света сразу и  были
полны решимости отомстить за гибель своего собрата.
   Пес-Жабодав поднялся и, огибая особо опасные места, двинулся зигзагами  к
стене, окружавшей руины монастыря.  Суставы  похрустывали,  кости  ныли.  Он
сильно хромал. Его деревянная нога сгорела дотла в пламени страшного пожара,
разразившегося,  когда  огненный  Змей  Хромого  вернулся,   чтобы   пожрать
собственного хозяина.
   Пес утешался тем, что Хромому пришлось куда хуже. Тот вовсе лишился тела.
   Пожалуй, он того заслужил.
   Как им теперь выбираться из этого переплета?
   Встав на задние лапы, Жабодав пристроил морду и переднюю лапу на  верхнем
краю стены.
   Представившееся ему зрелище оказалось даже хуже, чем он ожидал. Говорящих
камней было так много, что они окружали монастырь второй стеной. Всюду,  где
в земле была влага, стояли, жадно  впитывая  ее,  рощицы  ходячих  деревьев.
Привыкшие стойко переносить вечную засуху Равнины Страха, они наслаждались.
   Сколько это еще продлится,  прежде  чем  они  двинутся  вперед  и  начнут
взламывать монастырскую стену своими стремительно растущими корнями?
   Целые эскадроны кентавров  неслись  галопом,  репетируя  атаку  и  бросая
тяжелые копья. Над их головами парило множество мант.
   В один прекрасный день вся эта причудливая орда ринется на приступ.  Пока
у Плетеного нет тела, остановить их будет некому.
   Они уже пошли бы в атаку,  если  б  только  знали,  насколько  беспомощны
осажденные. Пожалуй, то  был  единственный  разумный  поступок  Плетеного  -
исчезнуть, затаиться так, чтобы странные создания за стеной не знали, где он
находится. Белая Роза решит, рассчитывал. Плетеный, что он  завлекает  ее  в
ловушку, притворяясь бессильным.
   Хромому было нужно время. Он пожертвовал бы чем угодно и кем угодно, лишь
бы выиграть это драгоценное время.
   Жабодав  повернулся  и  захромал   по   направлению   к   полуразрушенным
монастырским строениям. Перепуганные часовые посторонились, пропуская его.
   Они знали, что обречены. Все были неслыханно богаты, но уплатили  за  это
страшную цену, продав и свои души. Им уже  не  придется  насладиться  своими
сокровищами. Все награбленное ими теперь гроша ломаного не стоило.
   Слишком поздно было искать выход даже в дезертирстве.
   Один из них попытался. Те, снаружи,  схватили  его.  Иногда  из-за  стены
доносились  его  жуткие  вопли,  напоминавшие  оставшимся,  что   осаждающие
разозлены до предела и не собираются никого держать в плену.
   Протиснувшись сквозь тесные помещения, Жабодав спустился по крутым, узким
ступенькам в глубокий подвал, где находилась берлога Хромого. Здесь,  внизу,
тот был надежно укрыт от чудовищных  валунов  и  прочих  мерзостей,  которые
воздушные киты начинали сбрасывать, когда им становилось невтерпеж.
   Большое помещение, где устроился Хромой, как и  следовало  ожидать,  было
сырым и заплесневелым. Но освещалось оно настолько ярко, насколько позволяли
имевшиеся в монастыре  светильники.  Чтобы  как  следует  выполнить  работу,
скульпторы нуждались в хорошем освещении.
   Голова Хромого, лишенная тела, стояла на полке, неусыпно наблюдая за тем,
как идет работа. Два вооруженных солдата и один шаман тоже стояли на страже.
Саму работу выполняли три монаха из той дюжины, что осталась в  живых  после
учиненной в монастыре резни.
   Бедняги понятия не имели, какова будет награда за их старания. Они питали
иллюзии, что смогут вернуться к трудам праведным после  того,  как  закончат
эту работу, а их страшные гости навсегда покинут монастырь.
   В юго-западном, самом высоком, углу помещения бил небольшой ключ,  откуда
монастырь черпал воду для своих  нужд.  Под  ключом  находился  пласт  самой
лучшей в мире гончарной глины. Монахи долгие столетия пользовались ею. Узнав
об этом месторождении, Хромой пришел в неописуемый восторг.  Скульпторы  уже
успели вчерне сделать новое тело. На радость Хромому. Это будет именно то, о
чем он всегда мечтал,  а  не  та  чахлая,  искалеченная  развалина,  которая
некогда была  его  собственным  телом.  Вместе  с  головой  на  плечах  рост
достигнет шести с половиной футов. Это будет прекрасное тело, думал  Хромой.
Воплощенная мечта всех женщин на свете.
   Тонкие  детали  были   проработаны   примерно   на   треть.   Проработаны
действительно очень хорошо, вплоть  до  тончайших  складок,  морщин  и  пор,
свойственных настоящему человеческому телу, но без присущих  ему  изъянов  и
недостатков. На самом деле скульптуру лепил  только  один  монах.  Остальные
двое увлажняли глину и умащивали ее поверхность маслом, которое должно  было
удерживать внутри фигуры естественную влагу.
   Жабодав  смотрел  на  глиняную  фигуру  ровно  столько   времени,   чтобы
прикинуть, как долго будет длиться пока сопутствовавшая им удача.  Результат
наблюдений показался ему малоутешительным. Те создания, за стеной, не  будут
вечно откладывать атаку. Они промешкают еще день-другой, не больше.
   Он снова поднялся на поверхность и принялся крадучись  бродить  от  одной
стены к другой, высматривая возможные пути для бегства.
   Когда грянет  гром,  он  опрометью  выскочит  наружу,  бросится  прямо  к
ближайшему менгиру и перепрыгнет через него.  Они  не  успеют  поразить  эго
молнией. А Хромой пусть остается, предоставленный своей судьбе.
   Пес сумеет найти себе более благоразумного покровителя.  На  Хромом  свет
клином не сошелся.

Глава30

   Атмосферу в лагере, разбитом к востоку от монастыря, где  не  так  сильно
несло трупным запахом, никак нельзя было назвать товарищеской. Я-то старался
изо всех  сил.  Мы  с  братьями  Кручеными,  говорящим  канюком  и  парочкой
говорящих камней провели несколько  совсем  неплохих  вечеров,  вспоминая  у
походного костра былые лихие дела. Но остальные вели себя.., как дети малые.
   Ворон не делал попыток поговорить с Душечкой. Все ждал, что та  придет  к
нему первая. Молчун не желал иметь никаких дел с Вороном.  Считал,  что  тот
собирается увести его даму. Которая на самом-то деле его девушкой никогда не
была. Душечка не разговаривала с Вороном, потому что ждала, пока он  встанет
перед ней на колени и принесет двадцать тысяч глубочайших извинений. А потом
еще немного помучается, прежде чем она уделит ему часок-другой. Вдобавок она
злилась на Молчуна, за его самонадеянные притязания. Наверно, злилась  и  на
себя тоже. За то, что сама дала ему повод для этих притязаний.
   Строго между нами. Думаю, она умудрилась, несмотря ни на что, до сих  пор
остаться стыдливой девственницей.
   Впрочем, то были одни досужие домыслы. Просто прошло так много времени  с
тех пор, как я последний раз видел рядом женщину, что  даже  самки  дурацких
кентавров шиворот-навыворот вполне могли сойти за баб.
   Братья Крученые за это ручались.
   Старый колдун Боманц не мог поладить вообще ни с кем. Он был под  завязку
набит идеями насчет того, как надо провести следующий акт  представления,  а
его никто не хотел слушать, кроме говорящего канюка. А его-то старик терпеть
не мог. Имя канюка было Недотрога, но камни обычно звали его Грязный рот или
просто Помойка. За высокоинтеллектуальный стиль общения.
   В общем, я был сыт по горло всеми этими чудаками. Сперва они меня здорово
доставали, но мы торчали тут уже восемь дней, и я слегка  притерпелся.  Если
не обращать внимания на  внешность,  то  в  Гвардии  попадались  куда  более
странные парни.
   Одного я никак не  мог  понять:  чего  мы  тут  околачиваемся  без  дела?
Говорили, что людей у засевшего в монастыре Хромого осталось  всего  ничего.
Имея такое войско, мы могли бы разделать старого дьявола под орех, даже если
он вдруг и оказался бы в полном порядке. Но  самым  главнокомандующим  здесь
была Душечка. Она приказала, мы ждали.
   Сама она получала указания от  Праотца-Дерева.  Должно  быть,  дерево-бог
пока довольствовался тем, что Хромой заперт  в  каменном  мешке,  откуда  не
может никому причинить зла.

***

   - Я недооценил ее, - сказал Ворон. - Она вовсе не сидит сложа руки.
   - А? Что? - Я дико хотел спать. А ему, видишь ли, вздумалось поговорить.
   - Душечка. Она не сидит сложа  руки.  Здесь  появилось  множество  всяких
созданий с Равнины Страха, таких маленьких, что ты их не  заметил.  Или  так
похожих на других, привычных тебе тварей, что ты просто не  обратил  на  них
внимания. Они запросто шныряют в монастырь и обратно. Доносят до  нее  любой
чих  оттуда.  За  каждым  кто-нибудь  постоянно  следит.  Кентавры,   манты,
сбрасывание валунов - все  только  для  отвода  глаз.  Когда  будет  получен
приказ, главной атакующей силой станут эти маленькие создания.  Те,  внутри,
даже представить себе не могут, что их ждет. Она  просто  гений.  Я  горжусь
этой девочкой.
   Думаю, за те годы, что она болталась повсюду  с  Черным  Отрядом,  у  нее
хватало хороших учителей.
   - Почему бы тебе не пойти к ней? - спросил я. - Вот пойди  и  скажи,  что
она - гении, что ты гордишься ею, что ты по-прежнему любишь ее.
   Может, она смилостивится и простит тебе  твои  давние  грехи.  А  я  хочу
спать.
   Но он не пошел к Душечке. А на меня обиделся и наконец оставил в покое.
   Жаль, все хорошее так быстро кончается.
   Никто еще не знал, может, кроме Молчуна, поскольку Душечка  разговаривала
только с ним, что она уже получила  от  дерева-бога  указание  атаковать.  И
теперь просто выжидала самый удобный момент, чтобы подать сигнал.
   Естественно, самый удобный момент наступил,  когда  я  наконец-то  крепко
заснул.

***

   В подвале, где прятался Хромой, все было в порядке. Все  были  при  деле.
Вооруженный часовой, шаман-надзиратель, один монах, увлажнявший глину, и два
других, лепивших лапу для Жабодава.
   Вдруг земля вздрогнула. Воздушный кит сбросил на здание громадный  валун.
Все кинулись к покачнувшейся глиняной фигуре, чтобы не дать ей свалиться.
   Из трещин и теней в подвал хлынули десятки  созданий  с  Равнины  Страха.
Полетели маленькие  копья.  Сверкнули  лезвия  маленьких  межи.  Не  обращая
внимания на монахов, самые юркие нападающие облепили солдата и шамана. Когда
с теми было покончено, создания принялись уничтожать глиняное тело.
   То же самое творилось повсюду. Из людей Хромого не уцелел никто.
   Жабодав перепрыгнул монастырскую стену и шумно  шлепнулся  прямо  посреди
толпы  кентавров.  Засверкали  клинки,  полетели  копья,  кентавры   гурьбой
навалились на бестию. Но монстр прорвался.
   Манты  пикировали  над  его  головой,  и  их  было  так  много,  что  они
сталкивались друг с другом. Гром от их молний слился  в  непрерывный  грохот
огромных барабанов. Монстр оказался перед преградой из  менгиров  и  ходячих
деревьев. Он сумел перепрыгнуть и ее.  Его  шерсть  дымилась,  а  бока  были
сплошь утыканы дротиками. Ходячие деревья попытались  схватить  его,  но  он
оказался слишком силен.
   Он продолжал рваться вперед. Прямо на нас.
   Менгиры с хлопками возникали на пути монстра, пытаясь задержать, сбить  с
ног. Манты горели желанием поджарить его. Кентавры мчались рядом, забрасывая
его копьями, бросались ему под ноги, чтобы подрезать сухожилия. Ворон,  я  и
братья Крученые всадили в него несколько стрел одновременно. Но он  даже  не
заметил, продолжая прокладывать себе дорогу и завывая, как  все  волки  мира
сразу.
   - В глаза! - кричал Ворон. - Цельтесь ему в глаза!
   Конечно, дружище. А как же еще. Но тут же  меткость  нужна,  а  мне  и  в
слона-то было не попасть, так здорово я труханул. Если уцелею на сей раз, то
мне месяца не хватит, чтобы штаны отстирать.
   Монстр был от нас всего в сорока футах, когда Молчун, в знак приветствия,
швырнул ему в морду полбочки змей. Те шипели, извивались, пытались  заползти
ему в уши, рот, ноздри.
   Змеи его тоже не остановили. Но заставили позабыть о намерениях,  которые
он питал на наш счет. Он просто протаранил нашу команду.
   Я полетел вверх тормашками.  Паря  в  воздухе,  я  заметил,  как  Душечка
шагнула вперед с таким безразличным видом, словно собиралась  нарезать  хлеб
на кухне, и взмахнула двуручным мечом. Никогда бы не  подумал,  что  женщина
может поднять такую штуку. Она взяла  слишком  высоко.  Вместо  того,  чтобы
вспороть брюхо этой твари, удар пришелся по ребрам.
   Я врезался в землю и следующие две минуты изучал астрономию.  Подсчитывал
вспыхнувшие у меня в глазах звезды.
   Мои подсчеты прервал  страшный  ливень,  мгновенно  промочивший  меня  до
нитки. Я  вскочил  на  ноги  и  обнаружил,  что  дело  не  в  дожде.  Просто
бросившийся в погоню за Жабодавом воздушный кит избавился от части балласта,
чтобы замедлить свое падение. Разумеется, прямо над моей головой.
   Монстр продолжал пробиваться на запад. За ним по пятам следовало странное
мерцающее нечто, похожее на слона, но  с  пучком  щупалец  вместо  головы  -
ценный вклад Боманца в паше общее дело.
   То было последнее мгновение, когда в происходящем  имелся  хоть  какой-то
смысл.
   Придя в бешенство, говорящие  камни  появлялись  и  исчезали  с  громкими
хлопками. Ходячие деревья прыгали вверх-вниз. Кентавры носились по кругу.
   Все, кто умел говорить, орали друг на друга благим матом.  Летающие  киты
гудели и бросались вниз, словно  хотели  покончить  с  собой,  разбившись  с
землю. Менгир со шрамом громко тараторил Молчуну горячую речь  на  диалекте,
которого я не понимал, а Молчун под эти пламенные звуки исполнял  комбинацию
фламенко и танца с саблями, пытаясь объяснить Душечке, о чем тарахтит валун.
Спотыкаясь, я подошел к Ворону и сказал:
   - Дружище! Похоже,  вечеринка  становится  шумноватой.  Не  пора  ли  нам
откланяться? Пока сюда не заявились санитары, чтобы уволочь всю эту  команду
назад. В тот дурдом, откуда они удрали по чьему-то недосмотру.
   Он наблюдал за танцами Молчуна. И произнес:
   - Помолчи.
   А через минуту объяснил:
   - Дерево-бог отзывает всех отсюда. Что-то стряслось на севере. Он  хочет,
чтобы каждый бросил все свои дела и отправлялся домой.
   Я огляделся вокруг. Два воздушных кита уже  лежали  на  земле.  Обитатели
Равнины Страха вовсю грузились на борт. Из менгиров остался только тот,  что
говорил с Молчуном.
   - Ну что? - спросил я Ворона. - Прокатимся на  воздушном  ките  за  твоим
приятелем Костоправом?

Глава31

   Со времени пожара молодое  дерево  в  Курганье  пребывало  в  коме.  Пока
заживали раны, его разум находился в подавленном состоянии. Но пришел  день,
когда дерево начало реагировать на окружающую действительность.  Как  раз  в
тот день в Курганье поднялись шум и суматоха, каких тут не бывало со  времен
великой битвы.
   Подчиняющееся наказам своего предка и любопытное  само  по  себе,  дерево
вышло из состояния забытья, хотя до полного исцеления ему было еще далеко.
   Курганье кишело солдатами  сумеречной  Северной  Окраины  Империи.  Среди
общей аморфной массы дерево ощущало очаги власти;  то  были  командиры.  Они
тщательно исследовали каждый дюйм окрестностей. Почему?
   Потом  пришли  воспоминания.  По  счастью,  не  лавиной,  а   капельками,
лоскутками. Более-менее, в хронологическом  порядке.  Тварь,  что  приходила
рыться. Тот ужас, который она откопала. Смерть,  пришедшая  из  леса,  чтобы
обрушиться на город...
   Пламя... Пламя... Пламя...
   Солдаты сперва окаменели от  страха  и  благоговения,  а  затем  в  ужасе
обратились в  бегство,  когда  среди  ветвей  дерева  полыхнула  молния.  Их
изумленные командиры увидели, как неистовый голубой свет озарил  всю  Долину
Курганов. Дерево сконцентрировало внутренний  разум  на  предке  и  наконец,
спустя много недель, передало ему весть об этом великом поражении.

Глава32

   Близнецы  Паутинка  и  Шелкопряд  нога  в  ногу,  решительно   шагали   к
успокоившемуся дереву.  На  обеих  были  черные  кожаные  шлемы,  совершенно
скрывавшие лицо.  Их  доспехи,  так  же  как  и  их  тела,  были  совершенно
одинаковыми. Хотя по смертоносности и мощи  своей  колдовской  силы  они  во
много раз уступали любому из Десяти Взятых, но, по-обезьяньи копируя  одежду
и манеры своих предшественников, близнецы заставили весь мир думать иначе.
   Таким образом, они успешно рядились в тогу тех, кем мечтали  стать.  Если
им суждено прожить достаточно долго,  то,  неутомимо  оттачивая  свирепость,
безнравственность и злобу, они действительно когда-нибудь станут  неотличимы
от старых колдунов-злодеев, которых почти не осталось на земле.  Именно  так
умножается зло.
   Близнецы остановились в трех ярдах от дерева, тщательно скрывая страх  от
своих солдат. Они стояли. Они  смотрели.  Они  разошлись,  обходя  дерево  с
разных сторон. Когда они снова встретились, то уже все поняли.
   В их черных сердцах поселился страх, но вместе  с  ним  и  искра  злобной
надежды.
   Они подозвали  к  себе  своих  лейтенантов.  Через  полчаса  солдаты  уже
двигались по направлению к Веслу.
   Черт с ним, с Хромым. Начиналась куда более крупная игра.

Глава33

   День  клонился  к  вечеру.  Смед   окинул   взглядом   канунную   кладку,
ухмыльнулся. Еще  часа  два,  и  закончится  срок  его  приговора:  три  дня
исправительных работ в трудовом батальоне. За мелкое хулиганство и  злостное
возмущение общественного спокойствия. Зато  проклятый  Клин  теперь  надежно
упрятан в таком месте, где его никто  никогда  не  найдет.  Только  он  один
отныне знает, что Клин замурован в тайнике  под  одним  из  зубцов  каменной
стены,  двадцать  седьмым  к  востоку  от  новой  башни,  возвышающейся  над
Северными Воротами. Смед сильно гордился тем, что сам додумался найти  такое
отличное место. Разве еще кто-нибудь сообразит? Нет. Но даже если сообразит,
один шанс на миллион, мыслимое ли дело, - разобрать всю  стену  по  камушку,
чтобы найти чертову штуку? Им придется заплатить за информацию.
   Он снова ухмыльнулся.
   Имперский надсмотрщик нахмурился, но так и не щелкнул кнутом.  Этот  кнут
быстро приучил Смеда выполнять положенную  работу.  Даже  когда  он  начинал
грезить наяву.
   Ухмылка исчезла с его лица  вовсе  не  потому,  что  надсмотрщик  был  им
недоволен. Примерно в  миле  от  стены  облако  пыли,  уже  несколько  часов
приближавшееся с севера, изрыгнуло из  своих  клубящихся  недр  двух  черных
всадников. Назад, в город, спешили Паутинка и Шелкопряд.
   Они знали про Клин.
   Да, парень. Быстро же они вернулись. Ему не хотелось думать  о  том,  что
последует за их возвращением.
   По крайней мере, теперь Талли наконец усвоит, каковы эти  люди  на  самом
деле. Когда они снимут перчатки и засучат рукава.
   Время шло. Кнут так ни разу и не ужалил его,  несмотря  на  то  что  Смед
полностью погрузился в мечты об одной девушке. Он познакомился с ней за день
до того, как сам позволил серым поймать себя за написанием непристойности на
старинном доимперском монументе. Пришлось  нанять  профессионального  писца,
чтобы наизусть заучить буквы формулы. Смед не  умел  читать  и  не  смог  бы
самостоятельно написать собственное имя.
   Девушка  будет  ждать  его  сегодня  ночью.  Неполных  четырнадцать   лет
любовного пыла, созревшего для жатвы.
   Спускаясь со строительных  лесов,  он  думал  о  том,  чтобы  помыться  и
переодеться в чистое. Внизу Старый Рыбак дожидался его освобождения, простой
формальности, во время которой с шеи снимался проволочный обруч.
   - Ты чего? - спросил Смед.
   - Подумал, что кто-то должен приглядеть за  тем,  чтобы  тебя  отпустили,
когда положено. Талли плевать хотел. А Тимми до сих пор лежит.
   Тимми позволил-таки колдуну оттяпать ему руку. Как раз в то  утро,  когда
Смед начал отбывать наказание.
   - Он в порядке? Все обошлось?
   - Похоже на то. Ему очень больно, но это совсем другая боль. Пойдем.
   По дороге они почти  не  разговаривали.  Смед  поглядывал  вокруг  из-под
полуопущенных век. Эти ребята сносили постройки в три раза быстрее,  чем  их
восстанавливали. Люди в сером и раньше бросались в глаза, но теперь они были
повсюду. Быстро и целеустремленно передвигались Ночные  Пластуны.  Казалось,
на каждом углу стояли посты солдат из других подразделений. Рыбака со Смедом
дважды останавливали, чтобы выяснить их имена и род занятий.
   Беспрецедентно.
   - Что за чертовщина тут творится? - спросил Смед.
   - Не знаю. Когда я шел, чтобы встретить тебя, они еще только начинали.
   - Часа два назад из Курганья вернулись Паутинка и Шелкопряд. Я  их  видел
со стены. Они спешили как на пожар.
   - Ага. Вот оно что. - Рыбак покосился на Смеда, его кустистые седые брови
изогнулись, словно две мохнатые гусеницы. - Ты замуровал его в стену?
   Смед промолчал.
   - Отлично. Наверно, именно так и следовало поступить. Ты избрал наилучший
выход. Вообще-то, я предполагал, что ты  можешь  решиться  на  что-нибудь  в
таком духе.
   Они шли, прислушиваясь к шелесту уличных слухов, среди  которых  рефреном
выделялась главная новость: солдаты наглухо закрыли город. Войти в него  мог
любой, кто хотел. Выйти не мог никто. Пока не будет  найдено  что-то  такое,
что они твердо решили найти. Уже начались повальные обыски,  дом  за  домом.
Имперцы проводили их так же основательно, как делали любое дело.
   - У нас появилась проблема, - сказал Смед.
   - И не одна.
   - Я твердил об этом Талли, пока не посинел.
   - Ты должен был предложить остаться в городе. Он вполне мог заупрямиться,
по привычке. Решил бы, что должен убраться отсюда.
   - Надо будет запомнить. А сейчас  нам  нужно  собраться,  всем  четверым.
Чтобы вколотить некоторые вещи в его пустую голову.
   - Конечно. А можно просто сделать то, что должно быть сделано, понравится
ему это или нет.
   - Можно и так.
   Они свернули на улицу, проходившую  мимо  "Скелета".  Смед  шарахался  от
всякой тени. За каждым углом ему мерещились  подстерегающие  их  Паутинка  и
Шелкопряд. Даже назначенное на сегодняшнюю ночь свидание начисто вылетело  у
него из головы.
   - Нам ничего не остается,  кроме  как  зарыться  поглубже  и  постараться
пережить все это, - сказал он. - Если они ничего не найдут,  то  решат,  что
Клина в городе нет.
   - Может, и так.
   - Рано или поздно им придется ослабить петлю.  Такой  город,  как  Весло,
нельзя держать на замке слишком долго.
   - Они не найдут это легко, Смед, и примутся копать  глубже.  Может  быть,
предложат вознаграждение. Большое вознаграждение, судя  по  тому,  насколько
они переполошились.
   - Пожалуй.
   - Я тут видел доктора, к которому ходил Тим-ми. Помнишь? Я почти  уверен,
что он подцепил от Тимми заразу. Выглядит он точно так же.
   - Вот черт! - Смед даже остановился.
   - Ага. А еще есть колдун, который резал руку. Две стрелы, летящие прямо в
нас. Слишком поздно бежать или уворачиваться. Нам предстоит сделать  тяжелый
выбор.
   Смед стоял и смотрел, как над высокими шпилями,  вздымающимися  в  центре
города, сгущаются фиолетовые сумерки. Вот  оно.  То,  чего  он  боялся,  что
должно было случиться в самом начале. Хотя ему придется воткнуть свой нож не
в Рыбака и не в Тимми.
   - - Думаю, что смогу сделать это, если иначе нельзя, - хрипло сказал  он.
- А ты?
   - Да. Если мы так решим.
   - Нам надо выпить и прокрутить варианты.
   - Смотри не надрызгайся. Если мы  решим  что-либо  предпринять,  тогда  с
колдуном надо КОНчать сегодня. Он не дурак. Очень скоро  он  сообразит,  что
серые ищут ту самую штуку, которая сожгла руку Тимми.  После  этого  он  еще
быстрее поймет, что, добравшись до него, мы помешаем солдатам  добраться  до
нас. С ним будет нелегко справиться, если он будет ждать нашего появления.
   - Я все же собираюсь как следует промочить горло.
   Они вошли в "Скелет". Наступил час, когда вся округа отдыхала от  дневных
забот. Но многие столики пустовали. Хозяин был не тем человеком, в заведение
которого стали бы стекаться толпы желающих спокойно отдохнуть. К  облегчению
Смеда, его двоюродный братец тоже изволил отсутствовать.
   Оба молчали, пока перед ними не появился кувшин. Смед отхлебнул  из  него
изрядную порцию, вытер рот рукавом.
   - Давай думать, - сказал он. - По-моему, у нас тут, так  сказать,  полный
кворум. Ты и я. Тимми ничего не может, даже если б захотел. А  Талли  только
стал бы спорить, шуметь и требовать, чтобы мы поступали по его указке. После
чего провалил бы все дело. А тогда нам - хана.
   - Это точно.
   - Ну, так что же мы будем делать?
   - Хочешь, чтобы решал я? -  слабо  улыбнулся  Старый  Рыбак.  -  Чтобы  я
объяснил тебе, как надо поступить? Потому что тогда твоя вина будет  меньше:
просто сделал, что тебе сказали, и все. Так?
   Осознанных мыслей на этот счет  Смед  не  имел.  Но  он  даже  вздрогнул,
настолько в точку попал старик.
   - Все нормально, - сказал Рыбак. - Тебе просто надо во  всем  разобраться
самому. Не хочется лезть в такое дело, а?
   Ответить на этот вопрос было легче легкого.
   - Не хочется. Парни ничего плохого нам не  сделали.  Пытались  помочь  по
нашей же просьбе. Но лучше взять их жизни, чем отдать свою. Я  не  собираюсь
позволить  им  сдать  меня  серым  только  потому,  что  буду  паршиво  себя
чувствовать потом, когда сделаю  единственную,  как  я  теперь  вижу,  вещь,
которая позволит нам держаться от серых подальше.
   - Видишь? Выходит, ты уже решил.
   - Похоже на то, - подумав, согласился Смед. У него  желудок  подступил  к
горлу.
   - Значит, один голос - за.
   - Если ты думаешь иначе, решающее слово придется предоставить Тимми.  Или
Талли.
   Смед разрывался на части. Одна из них питала дурацкую  надежду,  что  его
голос останется в меньшинстве. Другая напоминала ему о  том,  как  прекрасно
жить. Пускай даже с нечистой совестью.
   - Я думаю так же. - Рыбак выдавил бледную улыбку. - Единогласно. Мне  это
тоже не нравится. Но я не вижу  никакого  другого  выхода.  Если  придумаешь
что-нибудь, только свистни. Буду просто счастлив переменить свое мнение. - И
он плеснул себе пива.
   Желудок Смеда окончательно взбунтовался.

Глава34

   Жабодав проскользнул в монастырь беззвучно, как  сама  Смерть.  Воздушные
киты, спешившие, на север,  еще  не  скрылись  за  горизонтом.  По  какой-то
непонятной причине они вдруг прекратили боевые  действия,  когда  до  полной
победы оставался всего один шаг. Монстр был озадачен  до  крайности,  но  не
позволял себе отвлекаться. Великое множество ран и без  того  причиняло  ему
немало забот.
   Пробравшись через руины, он спустился  в  подвал,  где  накрыл  на  месте
преступления монаха, сладострастно топтавшего остатки глиняной фигуры.  Один
щелчок челюстей прекратил это  безобразие,  но  спасать  что-либо  было  уже
поздно.
   Затем он уставился на голову, которая плавала в бочонке с маслом. Жабодав
соображал не очень быстро, но упорства у него  хватало,  поэтому  он  всегда
добивался того, чего хотел. Требовалось только время. Сейчас на повестке дня
стоял вопрос о том, стоит  ли  ему  дальше  иметь  дело  со  столь  очевидно
безумным и неуправляемым существом, как Хромой.
   Голова тоже пристально смотрела на  него,  настороженная,  сознающая  всю
важность момента. И абсолютно  беспомощная.  Монстр  не  относился  к  тонко
чувствующим натурам, а потому не заметил иронии судьбы, превратившей чуть ли
не самое опасное и могучее существо в мире в одно из самых беззащитных.
   В пристальном взгляде головы чувствовалась огромная напряженность,  будто
она должна  была  любой  ценой  передать  сообщение  решающей  важности.  Но
существовавшая раньше между ними мысленная связь больше не действовала.
   Жабо дав фыркнул, сжал голову челюстями  и  вынес  ее  из  монастыря.  Он
спрятал ее в месте, которое  показалось  ему  надежным,  после  чего  устало
захромал прочь.
   Пришло  время  начинать  все  сначала,  а  он  не   имел   ни   малейшего
представления, где ему искать новых сторонников, способных решить ту задачу,
которая перед ним стояла. Правда, он знал, где их искать не надо. На севере.
Там, где они прошли, оставив за собой лишь пепелища, разруху и запустение..
   Жабодав не спешил. От него не требовалось немедленных действий. Он  будет
жить и жить, пока не  столкнется  с  существом,  достаточно  могучим,  чтобы
одолеть его.
   Он полагал, что впереди у него - вечность.

Глава35

   В доме колдуна горел свет.
   - Он живет один? - спросил Рыбак.
   - Не знаю, - ответил Смед. Наверно, колдун был самым богатым человеком во
всей округе. В его доме были настоящие окна. Со стеклами.
   Изнутри, на бумажную штору, упала чья-то тень.
   - Впрочем, неважно. Может, у него клиент. Или друзей пригласил.
   Смед вздрогнул. Он не предусмотрел такую  возможность.  Неужели  убийство
превратится в бойню? Он посмотрел в ту сторону,  куда  ушел  патруль.  Серые
парни были повсюду. Дело должно быть сделано быстро и тихо.
   - Ты железно справишься со своей частью? - спросил он Рыбака.
   - Да. Я привел себя в то же самое состояние, в  котором  находился  перед
тем, как мы атаковали Чары. Великий  колдун  или  обыкновенный,  риск  почти
одинаковый.
   - Ты ходил на Чары? Ни за что бы не подумал.
   - Я был молод и глуп. Но сделанного не воротишь. Для серых та  драка  все
еще не кончилась. Они из кожи вон лезут, чтобы ни один  из  тех,  кто  тогда
атаковал Башню, не умер в своей постели.
   - Патруль.
   Они нырнули в тень между двумя домами, пригнулись как можно  ниже,  почти
уткнувшись носами в мусор и собачье дерьмо. В тот же момент появился свет  в
дверном проеме дома колдуна. На пороге появилась женщина.  Дверь  закрылась.
Звук  шагов  патруля  ускорился.  Солдаты  подошли  к  женщине,   когда   та
сворачивала на улицу.
   - Добрый вечер, мадам, - сказал один из них. - Что-то  вы  припозднились.
Ходили к колдуну за советом?
   Женщину Смед не видел, не хватало света. Но он и без того  знал,  что  та
испуганно поглядывает па солдат, пытаясь сообразить, как лучше ответить.
   - Да, - наконец хрипло сказала она.
   - Назовите свое имя. Мы должны собирать сведения о каждом, кто приходит и
уходит.
   - Это еще зачем?
   - Не знаю, мадам. Таков приказ. Во всем городе взяты под наблюдение  дома
тех, кто занят этим ремеслом. Нам с Люком, как всегда, повезло: на нашу долю
пришелся здешний шут гороховый. Похоже, он не угомонится всю ночь.
   - Можете спокойно передохнуть в таверне. Или заняться чем-нибудь еще, что
вам больше по нраву. Сегодня вечером я - его последний клиент.
   - Да, мадам. Так мы и сделаем. Как только узнаем ваше имя и где вас можно
найти, если начальству вдруг понадобится с вами поговорить.
   Женщина пошумела немного, но дала солдатам сведения о  себе.  Если  серые
чего-нибудь хотели, обычно они это получали.
   - Спасибо, мадам. Мы  высоко  ценим  ваше  сотрудничество.  Ночные  улицы
небезопасны. Люк проводит вас  до  вашего  дома,  чтобы  убедиться,  что  вы
добрались в целости и сохранности.
   Смед ухмыльнулся. Этого серого на мякине не проведешь. Ушлый малый.
   Молчаливый солдат ушел с женщиной. Второй продолжил патрулирование.  Смед
выпрямился.
   - Если нам повезет, серый на самом деле завернет хлебнуть пивка, - сказал
он.
   - Нам еще больше повезет, если этого ублюдка колдуна удар  хватит.  Прямо
сейчас, - пробурчал Рыбак. - Ты готов?
   - Да.
   - Тогда - вперед! Как можно тише. Смед метнулся на другую сторону  улицы.
Как можно тише. Старик должен был дать ему  время  обогнуть  дом.  И  только
потом Рыбак, с которым колдун никогда не  встречался,  постучит  в  переднюю
дверь. А Смеду предстояло пробраться внутрь через заднюю - как можно тише  -
и напасть на колдуна со спины.
   Подобная тактика казалась Смеду лишенной смысла. Но командовал  здесь  не
он.
   Вдруг он  остановился.  Одно  из  боковых  окон  было  приоткрыто,  чтобы
впустить в дом прохладный ночной воздух. Он  помедлил,  успокаивая  дыхание,
потом заглянул внутрь.
   Это была та  самая  комната,  где  колдун  осматривал  Тимми,  когда  они
приходили сюда в первый раз. Старик и сейчас был там, бродил из угла в угол,
переставлял вещи с места на место, что-то бормоча себе под нос.
   Окно было куда лучше, чем какая-то чертова задняя дверь.
   Рыбак постучался так тихо, что Смед  едва  расслышал  этот  звук.  Колдун
поднял голову, насторожился. Похоже, он раздумывал, отвечать или нет. Потом,
продолжая бормотать себе под нос, он вышел из комнаты.
   Быстро проскользнув в окно, Смед последовал за ним. Насколько он  помнил,
пол в комнате не скрипел. Лишь бы память не сыграла с  ним  скверную  шутку,
поскольку  никаких  мер  предосторожности  против  скрипа   он   сейчас   не
предпринимал.
   Нервы отсутствовали. Казалось, он наблюдал за собой со стороны.  Отметил,
что двигается более плавно, чем обычно, словно кошка, готовая к чему  угодно
в любой фазе движения.
   - Что за спешка? - проворчал колдун. - Смотри там, из штанов не  выскочи.
- Он уже начал возиться с дверным засовом, когда  Рыбак  постучал  в  третий
раз.
   Смед осторожно выглянул в прихожую.
   Колдун, стоявший спиной к  нему  футах  в  десяти,  наконец  справился  с
засовом и открыл дверь.
   - Профессор Дамитц? - спросил Рыбак.
   - Да. Чем могу...
   Это было все.
   Смед увидел, как  колдун  поднялся  на  цыпочки  и  сделал  руками  такое
движение, словно пытался кого-то схватить. Затем в  дом  протиснулся  Рыбак,
захлопнув за собой дверь. Заметив Смеда, Рыбак удивился.
   - Как тебе удалось так быстро попасть внутрь? - спросил он, опуская  тело
колдуна на пол.
   - Через открытое боковое окно, - ответил Смед. Он не мог  отвести  взгляд
от мертвеца. - А почему ты его проткнул именно так?
   Рукоятка длинного ножа торчала у колдуна где-то  под  подбородком.  Крови
почти не было.
   - Чтобы лезвие вошло прямо в мозг. Чтобы он, умирая, не  успел  напустить
на нас какую-нибудь порчу.
   Смед продолжал смотреть на тело. Теперь план  Рыбака  стал  ему  понятен.
Старик послал его к черному ходу только для того, чтобы он не путался у него
под ногами.
   - Ты в порядке? - спросил Рыбак. - Поджилки не трясутся?
   - В порядке. Я вообще почти ничего не чувствую.
   -  Он  вел  записи  или  подсчеты?  Не  осталось  ли  здесь  каких-нибудь
конторских книг или тетрадей, куда он мог  записать  какие-то  сведения  про
Тимми?
   - Не знаю. Пока мы были здесь, он ничего такого не делал.
   - Будет лучше, если мы обыщем дом. Ты начнешь с... Слушай, ты до сих  пор
ничего не чувствуешь? Точно?
   - Теперь чувствую. Мне немного жаль ту женщину. Когда обнаружат труп,  за
нее возьмутся.
   - Да. Первое время ей придется туго. Внимательно осмотрись. Постарайся не
наследить, копайся в вещах поаккуратней. И не возись слишком долго. Нам надо
сматываться отсюда побыстрее. - Рыбак прошел в комнату, где колдун  принимал
посетителей.
   Через несколько минут  к  нему  присоединился  Смед,  державший  в  руках
большую банку и пару конторских книг. - Что за чертовщину ты приволок?
   - Здесь рука Тимми. Я нашел ее в задней комнате. Там полным-полно  всякой
колдовской муры.
   - Вот черт. Я рад, что мы задержались, чтобы проверить дом. - Старик тоже
держал в руках несколько книг. - А теперь пора проваливать отсюда.  Нам  еще
надо избавиться от этого барахла. Вылезем через окно. Когда мы его захлопнем
за собой, задвижка на нем закроется сама. Я полезу первым, посмотрю, все  ли
вокруг тихо.

***

   Руки Смеда все-таки тряслись, когда он наливал себе первую  кружку  пива.
Но, в конце концов, дело  оказалось  не  таким  уж  страшным,  как  он  себе
представлял. Теперь наступила реакция. У Старого Рыбака она  проявлялась  не
так сильно.
   О руке и книгах они уже позаботились. Они оборвали самую опасную ниточку.
Оставалось сделать еще одну вещь.
   В зал ввалился их благодетель,  капрал  Ночных  Пластунов,  с  неизменным
кувшином в руках. Оглядевшись вокруг, он пошел за новой порцией.
   - Черт возьми! - сказал Смед. - Я же совершенно забыл.  Сегодня  ночью  у
меня свидание.
   Рыбак несколько секунд соболезнующе смотрел на него, потом сказал:
   - Допивай. Потом вздремни чуток. Дело пока сделано всего  наполовину.  Мы
должны его закончить.

Глава36

   Я что-то не заметил, чтобы Душечка  соответствовала  той  громкой  славе,
которая шла Белой Розе. На первый взгляд она казалась  довольно  невзрачной.
Слегка неряшливая блондинка со спутанными волосами, двадцати  лет  с  гаком.
Деревенская девка, которой самое место на картофельной ферме. Разве  что  на
ферме такая выглядела бы  более  замученной,  нарожав  за  десять  лет  кучу
ребятишек.
   Большинство людей вообще с трудом отличает глухоту и немоту от тупости. Я
думаю, Душечку трудно было принимать всерьез еще и потому,  что  все  у  нее
выходило очень уж легко, как бы случайно. Взять ту атаку на монастырь.  Ведь
она прошла как по маслу. Никто бы вообще не пострадал, если бы Пес-Жабо  дав
не шлепнулся прямо в толпу кентавров, когда удирал. Но они были сами в  этом
виноваты: слишком уж рвались в бой. Если  бы  держались  немного  дальше  от
стены, как им было ведено, то успели бы убраться с его дороги.
   Она,   безусловно,   пользовалась   уважением    дерева-бога    и    теми
преимуществами, которые это уважение давало.  По-моему,  Праотец-Дерево  был
готов потакать ей во всем.
   Но она не задирала нос перед другими.
   Все выглядело как-то странно. Рядом с Душечкой постоянно  торчал  Молчун,
пытавшийся оказаться  между  ней  и  Вороном  и  одновременно  между  ней  и
Боманцем. Хотя Ворон с колдуном нигде не появлялись вместе,  потому  что  не
доверяли друг другу еще больше, чем Молчун не доверял им обоим.
   Впрочем, это было даже забавно.  Когда  находишься  на  спине  чудища  на
высоте в две мили, имея под боком две сотни  жутковатых  созданий,  готовых,
чуть что не так, слопать тебя на завтрак, нечего и  думать  выйти  сухим  из
воды, если ты рискнул сморозить какую-нибудь глупость.
   Я прекрасно это понимал. Понимала Душечка. Даже  братья  Крученые,  и  те
понимали. Но три великие личности, Боманц, Ворон и  Молчун,  были  настолько
заняты решением важнейшего вопроса о том, кто из них первым заткнет дырку от
бублика в центре вселенной, что такая простая мысль ну никак не могла прийти
им в голову.
   Правда, Крученых немного беспокоило мое присутствие. Как-никак, я  раньше
служил в Гвардии, а они были из Черного Отряда. Они думали, что я мог  иметь
против них зуб.
   Как я уже говорил. Белая Роза не задирала перед другими нос  из-за  того,
что она - Белая Роза. Она вообще не любила, когда ее звали как-то  иначе,  а
не Душечкой. Она была не против, когда я захотел поговорить  с  ней.  Против
были Ворон и Молчун. Когда Ворон высказал мне свои претензии, я  посоветовал
ему заткнуть их себе кое-куда. Думаю, она сказала то же самое  Молчуну.  Тот
пока ничего не предпринимал, но, когда я разговаривал с ней, он вечно торчал
поблизости с видом мясника,  примеривающегося,  как  бы  половчее  разделать
тушу.
   Только подумать, взрослые же люди. Оба куда старше меня.
   В том, что я вообще мог с ней разговаривать, Ворону некого  было  винить,
кроме себя самого. Именно он когда-то, чуть  ли  не  насильно,  выучил  меня
языку знаков. Чтобы мы могли обмениваться  сообщениями,  когда  нельзя  было
говорить вслух.
   Поначалу  у  нас  с  Душечкой  было  маловато   тем   для   бесед.   Так,
здравствуй-как-поживаешь и тому подобная чепуха. У меня плохо получалось. Но
потом она научила меня многим новым знакам и  наши  беседы  сделались  более
содержательными.
   Я чувствовал, что она давно уже изголодалась по общению, хотя ни разу  не
сказала об этом прямо.  Ей  нужен  был  еще  какой-нибудь  собеседник  кроме
Молчуна, постоянно висевшего у нее над душой.
   Вначале мне просто хотелось выяснить, как она на самом деле  относится  к
Ворону, и все. Чтобы помешать парню выставлять себя большим дураком, чем  он
уже был. Наверно, она поняла это. Потому что ни разу не дала мне возможности
перевести разговор на эту тему. Она была очень проницательной.
   Через пару дней мы уже болтали  о  том  о  сем,  словно  два  деревенских
подростка, незаметно повзрослевших,  пока  повсюду  вокруг  шла  бесконечная
война. Понять, почему она избрала тот путь, по  которому  теперь  шла,  было
нетрудно. Ее историю знали все, поэтому объяснений не требовалось.
   Я рассказал ей, что пошел в армию, чтобы удрать с фермы. И что в то время
мятежники для меня выглядели  ничуть  не  лучше,  чем  имперцы.  Даже  хуже,
поскольку тогда она еще не приступила к чистке своих рядов. Вдобавок Империя
платила своим солдатам. Хорошо и в срок.
   Казалось, мои слова не задели ее. Тогда я осмелел и выложил  свою  тайную
жизненную философию: те идиоты, которые идут служить не за деньги, а во  имя
какой-то идеи, вполне заслуживают того, чтобы погибнуть во славу отечества.
   Вот здесь я ее здорово зацепил. Несколько минут мне было жарковато. Потом
страсти слегка улеглись, но она продолжала горячо убеждать меня, что в  мире
существуют  абстракции,  за  которые  стоит  сражаться  и  умирать.   Ничего
подобного, упрямо настаивал я, к какой бы прекрасной цели ты  ни  стремился,
она все равно не стоит того, чтобы отдавать за нее жизнь. Потому  что  через
каких-нибудь двадцать лет никто про тебя даже не вспомнит. А если  вспомнит,
так выругается.
   В таких спорах прошло еще  два  дня.  Думаю,  если  бы  между  Вороном  и
Молчуном не лежало слишком много личного, они объединились бы и  задали  мне
перцу за то, что я узурпировал их подружку.
   С ней было легко  разговаривать.  Поэтому  я  выкладывал  такие  вещи,  о
которых прежде помалкивал. Мне казалось, они мало чего стоят,  если  учесть,
кто о них говорит. Так, всякая ерунда о том, что движет людьми и как устроен
мир.
   Пытался втолковать, что повстанцы не  обещают  людям  в  будущем  ничего,
кроме свободы от тирании прошлого, а потому  не  вызывают  у  меня  доверия.
Убеждал, что их движение, как показывает моя нехитрая  философия,  полностью
игнорирует природу  человека.  Если  даже  удастся  когда-нибудь  опрокинуть
Империю, объяснял я, результат  будет  самый  плачевный.  Все  новые  режимы
всегда оказываются куда гаже предыдущих, иначе им просто не продержаться.  И
никаких исключений из этого правила история не знает.
   В самом деле, что предлагает ее движение вместо Империи? Я задержался  на
этой теме. Попав под власть Империи, обычные простые люди становились  более
трудолюбивыми, более зажиточными, ощущали себя в большей  безопасности,  чем
прежде. Повсюду, кроме тех мест, где активно действовали повстанцы.  Я  знал
это не понаслышке. Потом я сказал Душечке, что для большинства людей свобода
- отнюдь не главная проблема. А в том виде, в каком ее исповедуют мятежники,
обывателям эта концепция вообще чужда.
   Например, для крестьян - а  крестьяне  составляли  около  трех  четвертей
всего  населения  -  быть  свободным   означало:   обеспечить   семью   всем
необходимым, а излишки выгодно продать на рынке.
   Когда я уходил в армию, люди  на  картофельной  ферме  трудились  сообща.
Тяжелая, утомительная работа. Скучная. Но никто не  жил  впроголодь,  причем
даже в  неурожайные  годы  излишков  хватало  на  покупку  разных  городских
товаров. А вот во времена моего дедушки все наши поля были лишь одним, среди
десятков других таких Же, владением, принадлежавшим богатому помещику.  Люди
были по закону приписаны к земле и являлись частью его собственности.  Такой
же собственности, как вода, земля,  деревья  и  дичь.  Помимо  крестьянского
труда у них была масса всяких других повинностей, которые они  были  обязаны
отработать на своего лендлорда. А еще  они  должны  были  с  каждого  урожая
отдавать лендлорду фиксированную часть. Сперва. В неурожайный год  лорд  мог
забрать все.
   Да, тогда на них не простиралась темная власть Госпожи. Но что толку?  Их
блаженный душевный покой был сродни спокойствию домашних животных.
   Я напомнил Душечке, что теперь основной костяк Восстания составляют  дети
таких  землевладельцев,  которые  полны  решимости  освободить  земли  своих
предков. И восстановить там прежние порядки.
   Я сказал ей, что не питаю никаких иллюзий по части  чувств,  испытываемых
Госпожой по отношению к простолюдинам. Ни заботой, ни любовью там не пахнет.
Она уничтожила прежний правящий класс лишь для того, чтобы ее  власти  ничто
не угрожало. Чтобы заранее избавиться от возможных сложностей. У нее у самой
имелось немало отвратительных фаворитов, в чьих владениях жизнь  людей  была
сущим адом, но это ее ничуть не беспокоило.
   Под конец я попытался  доказать  Душечке,  что,  хотя  она  и  разоружила
Госпожу в Курганье, никакой реальной  угрозы  для  целостности  Империи  все
равно не возникло. Госпожа всегда была одержима навязчивой  идеей  расширить
границы Империи и раздвинуть  пределы  своей  власти.  Поэтому  она  создала
эффективный механизм управления всеми внутренними делами.  И  этот  механизм
пока что работал исправно.
   Мы летели без остановок четыре дня. На четвертый день к вечеру коричневая
земля впереди уступила место туманной голубизне моря Мук. За короткое  время
мы проделали длинный путь. Вот так и надо  путешествовать,  черт  возьми!  А
сколько всякого дерьма мы нахлебались с  Вороном,  пока  добрались  до  того
монастыря. Тьфу, пропасть! Даже вспоминать не хочется.
   Я перестал спорить с Душечкой. Чувствовал себя немного виноватым. К концу
нашего разговора она возражала мне все реже и реже. Похоже, я вывалил на нее
слишком много всякой всячины, о которой она прежде не задумывалась. Мне  уже
приходилось встречать людей, чересчур неуклонно стремившихся к  поставленной
цели. Любой ценой, не задумываясь о последствиях. Правда, от  тех  людей  не
так уж много зависело.
   Конечно же, я промахнулся. Как и многие  до  меня.  Недооценил  ее,  черт
побери.
   На следующий день я  не  сталкивался  с  Душечкой  до  полудня.  Наверно,
подсознательно избегал встречи. А когда я увидел ее, она отвернулась.
   Примерно в то же время на севере,  вблизи  горизонта,  появились  неясные
очертания  береговой  линии.  Я  почувствовал,  что  мы  начали   снижаться.
Остальные киты перестроились, образовав сверху над нами  треугольник.  Манты
поднялись в воздух и заскользили в сторону побережья.
   - Что случилось? - спросил я на языке знаков. - Где мы находимся?
   - Приближаемся к Опалу, - замелькали ее пальцы.  -  Надо  отыскать  детей
Ворона. Мы заставим его взглянуть в лицо своему прошлому.
   Еще одно свидетельство того, насколько ценит и уважает ее Праотец-Дерево.
Ведь он спешно отозвал своих подданных из-под стен монастыря и  приказал  им
торопиться на север. Времени у него было в обрез, и все же  он  позволил  ей
прервать полет по причине, которую она считала для себя важной.
   Полагаю, Ворон не знал, что его  ждет.  Бедолаге  потребуется  поддержка,
когда это произойдет. Я пошел взглянуть на него.

Глава37

   В четыре утра ничего не происходило, размышлял Смед. Солдаты отдыхали или
бездельничали где-то, потому что даже у самых отъявленных сорвиголов хватало
здравого смысла, чтобы в такое время спокойно спать в своих постелях. Пекари
еще не торопились к своему тесту и к печам. Тишину нарушали лишь  шум  дождя
да журчание воды, льющейся с крыш. Он и Рыбак  двигались  бесшумно.  Старик,
похоже, даже почти не дышал.
   На этот раз задача была сложнее. В отличие от колдуна, врач видел  раньше
их обоих. С другой стороны, они нарочно отправились на дело в такой  собачий
час, рассчитывая захватить лекаря прямо в постели.
   То, что они смогли припомнить о визите к врачу, позволяло надеяться,  что
попасть внутрь будет нетрудно. Но само  дело  придется  делать  очень  тихо,
поскольку, как они подозревали, в доме жила еще и экономка. А им  совсем  не
хотелось брать на душу лишний грех.
   - Пришли, - сказал Смед.
   Врач, как и колдун, был достаточно богат, чтобы жить  в  построенном  лет
десять назад отдельном доме, совмещавшем в себе жилые помещения, приемную  и
кабинет. Здание было довольно старым. Выстроено еще за пару лет до того, как
эта часть города сгорела  дотла,  после  столкновения  между  повстанцами  и
наемниками, служившими Империи. Потом здесь  начали  селиться  представители
среднего класса, возводившие свои дома прямо на могилах прежних жителей.
   - Парадная дверь и дверь в приемную, - пробормотал Рыбак. -  Должен  быть
еще черный ход. Позади таких домов обычно есть маленький огороженный  садик.
Три окна. Удивительно, что уличная шпана до сих пор не переколотила все  эти
зеркальные стекла.
   Приемная врача находилась чуть сзади  и  сбоку,  в  отдельном  помещении,
прилепившемся к стене дома. Здесь имелись  дополнительное  крылечко  и  своя
дверь. Рядом с дверью бросалось в глаза огромное, шести футов шириной,  окно
с зеркальным стеклом.
   - Вперед, - прошептал Рыбак.
   Быстро перебежав улицу, Смед припал к земле под одним из  передних  окон.
Там, где тень была погуще. Про себя он ругал погоду на чем свет стоит. Он  и
так чувствовал себя достаточно скверно, а тут еще промок до нитки под дождем
и дрожал от пронизывающего холода.
   Рыбак подоспел, когда Смед проверял окно. Закрыто наглухо. Обнаружив это,
он не удивился. Старик попробовал парадную дверь. С тем же результатом. Смед
обошел его и подкрался ко второму окну. И тут глухо. Тогда он тихо скользнул
за угол.
   Рыбак был уже здесь; он притаился  у  двери  в  приемную,  которую  успел
приоткрыть дюйма на три. Сжимая в руке нож, Смед присоединился к нему.
   - Здесь что, открыто?
   - Да. Мне это совсем не нравится.
   - Может, для клиентов, чтобы они могли войти сюда в любое время?
   Рыбак быстро ощупал рукой внутреннюю поверхность двери.
   - Может быть, - согласился он. - Но там тяжелый  и  крепкий  засов.  Надо
действовать очень осторожно.
   - Осторожность - мое второе имя.
   Рыбак открыл дверь пошире, заглянул внутрь.
   - Чисто, - сказал он и проскользнул в приемную.
   Смед вошел следом, сразу же направившись к двери, ведущей из  приемной  в
дом. Та тоже оказалась незапертой. Она открывалась в его сторону. Он потянул
за ручку. Дверь отворилась легко и беззвучно.  Не  заметив  в  этой  комнате
ничего подозрительного, он шагнул внутрь.
   Может быть, ему послышался шелест одежды.  А  может,  -  звук  затаенного
дыхания. Может быть, и то и другое. Смед резко повернулся и бросился прочь.
   Его левую лопатку словно  огнем  обожгло.  Приземлившись  на  колени,  он
увидел столкнувшийся с Рыбаком в приемной смутный силуэт.
   - Черт. - сказал старик, и в тот же момент фигура пронзительно  завопила,
а затем метнулась в сторону, выбила зеркальное стекло и выскочила наружу, на
какой-то шаг опередив Смеда.
   - Это был он, - сказал Рыбак, подойдя к окну.
   - Надо думать. Похоже, он нас ждал.
   - Слишком шустрый. Наверно, вычислил все остальное тоже. Нельзя позволить
ему уйти. - Рыбак выпрыгнул в окно.
   Врач удирал со всех ног, нелепо размахивая  руками.  Бегать  этот  жирный
ежик совсем не умел.
   Смед выпрыгнул вслед  за  Рыбаком.  Через  несколько  секунд  он  обогнал
старика. Расстояние между ним и его жертвой, которая  сперва  имела  фору  в
шестьдесят  ярдов,  стремительно  сокращалось.  Оглянувшись  назад,   лекарь
споткнулся. Смеду удалось  выиграть  десять  ярдов,  прежде  чем  тот  снова
восстановил равновесие. Ужас придал врачу новые силы, и ему целых  полминуты
удавалось сохранять прежнюю дистанцию.
   Он знал, что убежать ему не удастся.  Смед  знал,  что  врач  это  знает.
Несмотря на то что того гнала вперед слепая паника, у него  была  конкретная
цель, место, к которому он стремился...
   Врач резко вильнул вправо, в узкий проход между домами.
   Смед замедлил бег, осторожно приближаясь к повороту.
   В темноте слышался удаляющийся топот.
   Смед двинулся на звук шагов. Поворачивая за  следующий  угол,  он  удвоил
осторожность. И опять зря. Боже, как тут было темно! Третий поворот.
   Он резко остановился. Звуки поспешных шагов впереди стихли. Он  попытался
уловить дыхание жертвы, но ничего не услышал, потому что запыхался сам.
   Теперь что?
   Делать нечего, надо идти.
   Он присел и начал осторожно продвигаться вперед, переваливаясь с ноги  на
ногу, словно утка. Его мускулы запротестовали. Оставалось только  радоваться
той выносливости, которой научил их Большой лес.
   Стоп! Чуть впереди ему послышалось чье-то дыхание. Но он не  был  уверен.
Эхо приближавшихся шагов Рыбака заглушало остальные звуки.
   Шуршание, скрип и сразу - свист рассекаемого воздуха.
   Промах! Сильный удар ноги прошел на какую-то долю дюйма выше его  головы.
Он рывком бросился вперед, но врачу почти  удалось  ускользнуть.  Смед  едва
успел полоснуть того ножом по бедру.
   Падая, он сильно ударился, но успел все же  схватить  врача  за  пятку  и
крепко уцепиться за нее. Извиваясь, Смед чуть прополз вперед и воткнул нож в
голень  жертвы.  В  темноте  ничего  не  было  видно.  Лекарь   пронзительно
взвизгнул, точно раненый кролик.
   Смед испугался, сильно вздрогнул и ослабил хватку. Сообразив, что вот-вот
упустит жертву, он поднялся на ноги, снова бросился вперед и сразу наткнулся
на лекаря.
   - Пожалуйста, не надо! - закричал  тот.  -  Я  никому  ничего  не  скажу!
Клянусь!
   И тут же сильная боль обожгла грудь  Смеда  с  левой  стороны.  Тогда  он
принялся беспорядочно молотить ножом  куда  попало.  Врач  пытался  кричать,
сопротивляться. Пытался вырваться и убежать. Все сразу,  одновременно.  Смед
намертво  вцепился  в  него  одной  рукой,  а  второй   продолжал   наносить
беспорядочные удары. Лекарь тащил его обратно, на улицу.
   Смед безостановочно рубил и кромсал податливое тело.
   Наконец врач затих и свалился на землю.
   -  Мать-перемать,  Смед!   -   еле   выговорил   подбежавший   Рыбак.   -
Мать-перемать!
   - Я взял его.
   - А ты уверен, что он не достал тебя?
   Смед взглянул на свое тело,  сплошь  покрытое  потеками  крови,  своей  и
чужой.
   С улицы донеслись истошные крики. В окна начали  выглядывать  разбуженные
шумом люди.
   Рыбак нагнулся и одним движением перерезал врачу горло. Потом сказал:
   - Надо как можно быстрее убраться отсюда. Через пару  минут  здесь  будет
полно солдат. - Бросив взгляд на руку мертвеца, он добавил:
   - Точно. Та же самая зараза. Он не хватал тебя этой рукой?
   - По-моему, нет, - похолодев, ответил Смед.
   - Тогда пошли. Идти-то можешь?
   - Я уже в полном порядке.
   Рыбак быстро двинулся вперед по темному проходу.
   Как только возбуждение оставило Смеда, на него сразу  навалились  боль  и
страшная усталость. Он понял, что, если начнется настоящая погоня, ему будет
не уйти.
   Вместо того чтобы пойти в сторону "Скелета", Рыбак  направился  совсем  в
другую сторону, на Западную Окраину.
   - Ты куда? - спросил Смед.
   - К водохранилищу. Тебе надо помыться и почиститься. Если ты появишься  в
таком виде в "Скелете", то не успеешь даже  башмаки  снять,  -  серые  парни
мигом окажутся тут как тут со своими вопросами.

Глава38

   Не знаю, чего я ждал от Опала. Не помню. Наверно, думал, что здесь ничего
не изменилось с тех пор, как я был в городе последний раз. Но  к  виду  того
месива и каменного крошева, которое мы обнаружили вместо Опала,  я  оказался
совершенно не готов. Не веря своим глазам, я смотрел на расстилавшиеся внизу
руины. Едва завидев скользившего над их головами воздушного  кита,  немногие
уцелевшие жители, копошившиеся среди  развалин,  бросались  врассыпную,  как
перепуганные мыши.
   - Вряд ли мы сможем отыскать здесь нужных тебе людей, - сказал я Душечке.
   Но ее нельзя было смутить никакими трудностями.
   Ворон с Молчуном теперь питали ко  мне  особенно  мрачные  чувства.  Ведь
именно я имел наглость сообщить  Душечке,  кого  ей  надо  найти,  если  она
действительно хочет поставить Ворона лицом к лицу с его прошлым.  Оба  парня
всеми силами хотели бы этого избежать.
   Они  были  настолько  заняты  собственными  переживаниями,  что   времени
спросить себя,  какие  чувства  испытывает  сейчас  Душечка,  о  чем  она  в
действительности думает, у них не оставалось.
   Мы пролетели почти над всем городом. Наконец  в  его  северной  части  мы
заметили несколько аккуратно разбитых лагерных  стоянок.  Наверняка  солдаты
занимали не все палатки. Но нам сразу стало ясно, что Империя  отреагировала
на разрушение города  в  своей  обычной  манере.  Методично,  организованно.
Солдаты и гражданские трудились не покладая рук, расчищая  места  для  новых
палаток. Хотя эти люди тоже задирали головы, чтобы поглазеть на  нас,  никто
из них не обратился в бегство.
   Душечка  велела  нам  высмотреть,   где   находится   штандарт   военного
коменданта. Она собиралась начать свои поиски оттуда,  поскольку  в  городе,
очевидно, было введено военное положение. Я никак не мог  взять  в  толк,  с
какой стати она рассчитывает на сотрудничество серых.
   - Как ты теперь относишься к Ворону? - спросил я ее, улучив такой момент,
когда ни Ворон, ни Молчун не могли видеть мои пальцы.
   Сперва я подумал, что она не уловила смысл моего вопроса.  Но  я  ошибся.
Просто она начала издалека.
   - Когда-то мое детское сердце  переполняла  любовь  к  человеку,  который
сперва спас мне жизнь, а потом  вырастил  и  воспитал,  рискуя  всем,  чтобы
защитить меня. Он раньше всех  понял  ту  роль,  которую  мне  суждено  было
сыграть в борьбе  со  тьмой.  Во  многих  отношениях  я  была  тогда  просто
маленькой девочкой, собиравшейся выйти за  Папочку  замуж,  как  только  она
немного вырастет. Той девочке просто не приходило в голову,  что  все  может
повернуться совсем иначе.  Пока  она  не  решила  настоять  на  своем  и  не
попыталась ускорить события. Я никогда не была для Ворона  ни  девочкой,  ни
женщиной, ни просто человеческим существом, Кейс. Хотя ради  меня  он  делал
ужасающие вещи. Он видел во мне только символ поклонения, не желая  замечать
женщину из плоти и крови.
   - Примерно так я всегда и думал, - сказали мои пальцы.
   - Вороном восхищались многие. Он никогда ничего не боялся. Никто  не  мог
его осадить. Те, кто становился ему поперек дороги, получали свое.  Невзирая
на возможные последствия. Никаких других чувств Ворон себе не  позволял.  Он
был человеком одной идеи. Как же я могла сохранить душевную привязанность  к
человеку, подавившему в себе все человеческие эмоции? Как  бы  много  он  ни
сделал для меня во всех других отношениях. Я уважаю его, я восхищаюсь им.  Я
почти готова перед ним преклоняться.  Но  это  все.  И  этого  он  не  может
изменить,  устраивая  разные  представления,  как  какой-нибудь   мальчишка,
раскачивающийся на ветке  вниз  головой,  чтобы  произвести  впечатление  на
девочку.
   Я невольно ухмыльнулся. Потому что знал наверняка, что Ворон вознамерился
выкинуть что-нибудь как раз в этом духе.
   Бедный простофиля. Ничего-то ему не светит. Но он был не из тех, кто  мог
бы смириться. Даже если б она бросила ему эти  слова  в  открытую,  прямо  в
лицо.
   Мне очень хотелось незаметно  подкинуть  ей  еще  пару  вопросов.  Насчет
Молчуна. Но было уже не до того. Воздушный  кит  начал  снижаться,  пока  не
завис над штабом серых. Он встал на  якорь  прямо  над  этим  самым  штабом,
вцепившись щупальцами в деревья и скалы. Появление  кита  вызвало  в  лагере
сильное замешательство.
   Мне очень нравится это  словечко:  "замешательство".  Я  подцепил  его  у
Боманца. Отличный способ, никого не обижая,  сказать,  что  ребят  внизу  со
страху пробрал понос.
   Под радостные вопли вся гурьба сущностей с Равнины Страха набросилась  на
менгира  со  шрамом  и  скинула  его  вниз,  чуть  ли  не  прямо  на  колени
командованию серых.
   Старые вояки вконец растерялись. Я спрашивал себя, удивились бы эти парни
сильнее, если б знали, что прямо над их головами находится сама Белая  Роза.
Собственной персоной. Все  равно  ничего  бы  не  сделали.  Не  стали  бы  и
пытаться. Даже полному идиоту не придет  в  голову  связываться  с  четырьмя
разозленными воздушными китами. Именно потому им надо проявить учтивость.
   Раздался хлопок. Вернулся обратно менгир со шрамом. Он докладывал, Молчун
переводил его слова  Душечке.  Мне  ничего  не  удалось  расслышать.  Братья
Крученые дали понять, чтобы я не высовывался, я и  не  высовывался.  Душечка
разразилась целой речью на языке знаков.  Похоже,  менгир  каким-то  образом
понял ее, потому что сразу исчез. Но через короткое время появился снова.
   После четвертого раунда переговоров он остался наверху. Раз воздушный кит
никуда не собирается, значит, до чего-то договорились, подумал я.
   Мне захотелось обсудить все это с Вороном. Но  он  был  в  таком  гнусном
настроении, в каком я его  еще  никогда  не  видел.  Он  пригвоздил  меня  к
позорному столбу, назвав подлым предателем,  после  чего  обложил  как  мог.
Поэтому я послал его подальше, а  сам  отправился  побазарить  с  Кручеными,
говорящим канюком и парочкой тварей с Равнины Страха.

***

   Обычно Душечка добивалась того, чего хотела. На сей раз она получила  то,
что ей было нужно, на следующий же день, еще до полудня.
   Снизу донеслись  какие-то  вопли.  Душечка  послала  поцарапанный  менгир
поглядеть, в чем дело. Он почти сразу вернулся назад с докладом. Она  встала
и подошла к Ворону, который смотрел на нее так,  будто  к  нему  приближался
палач. Она сделала ему  несколько  знаков,  после  чего  он  встал  и  уныло
поплелся за ней. С таким видом, будто его вот-вот вздернут на виселице.
   Я знал  его  достаточно  хорошо,  чтобы  уловить  знакомые  симптомы.  Он
вживался в очередной образ. Я тащился за ними по пятам, гадая, чем  все  это
кончится. Почти все остальные тоже придвинулись поближе.
   Щупальца воздушного кита прихватили на спину двух молодых людей. Им  было
лет по двадцать.
   Выходит,   невозможное   оказалось   возможным,   а   невероятное   стало
реальностью. Естественно,  если  армия  внизу  рассчитывала  на  возможность
умиротворить Душечку, выдав ей каких-то паршивых близнецов. Парень  выглядел
в точности как Ворон. Только на двадцать лет моложе. Тот же  оттенок  темных
волос, то же решительное выражение лица, только не успевшее ожесточиться.
   Когда Ворон первый раз взглянул на своих детей,  я  стоял  с  ним  совсем
рядом и услышал, как он тихо выругался, а потом пробормотал:
   - Она как две капли воды похожа на свою мать.
   Очевидно, молодым людям не сказали,  что  они  находятся  здесь  с  целью
воссоединения семьи. Они были озадачены  и  напуганы.  Больше  напуганы.  Их
страх постепенно увеличивался, поскольку вокруг них  все  плотнее  сжималась
толпа очень странных тварей. Ворона они не узнали.
   Зато узнали Душечку. Это напугало их еще больше.
   Все молчали. Ждали, пока кто-нибудь что-либо произнесет.
   Ворон больно толкнул меня локтем и прошептал с отчаянием в голосе:
   - Сделай что-нибудь, Кейс! Или я пропал.
   - Я? Черт, да я даже не умею толком говорить на здешнем языке.
   - Выручай, Кейс. Надо как-то сдвинуть все это с мертвой  точки.  А  я  не
знаю, что делать.
   Ладно. Самое время было подать ему парочку советов, но я не из  тех,  кто
способен пнуть ногой хромую собаку.
   - Наверно, вы не знаете, почему вас сюда доставили, так? - Я смело пустил
в  ход  все  свои  хилые  познания  в  диалекте  Самоцветных  городов.   Они
отрицательно покачали головами.
   - Не дергайтесь. Вам не угрожает никакая опасность. Нам  просто  хотелось
порасспросить вас о ваших предках. Особенно - о родителях.
   Парень быстро затараторил в ответ.
   - Помедленнее, пожалуйста, - попросил я.
   - Он говорит, что наши родители давно  умерли.  Мы  с  детских  лет  были
предоставлены самим себе, - сказала девушка.
   Ворон поморщился. Я так понял, что она и голосом напоминала свою мать.
   Молчун переводил для Душечки, которая не спускала  глаз  с  близнецов.  В
общем-то, неудивительно, что они выжили, подумал я. Как-никак, а они -  дети
Ворона.
   - Так что вам известно о ваших родителях? Отвечать взялась девушка. Может
быть, она считала, что ее брат слишком возбужден.
   - Очень мало, - сказала  она.  И  поведала  нам  историю,  большую  часть
которой мне удалось раскопать самому, когда мы двигались на юг.  Она  хорошо
знала, что за женщина была ее мать. - Мы делаем все, чтобы искупить ее вину.
В прошлом году нам удалось выиграть  дело  в  суде.  По  его  решению  часть
собственности отца изъята у семьи матери и передана нам.  Мы  надеемся,  что
выиграем еще не одно такое дело.
   Это было уже кое-что. Девушка  не  питала  особого  уважения  к  женщине,
которая произвела ее на свет.
   - А я совсем не помню мать, - вмешался парень. - Думаю,  родив  нас,  она
старалась иметь с нами как можно меньше дел. Женщин,  которые  нас  нянчили,
помню. А ее - нет. Скорее всего, она получила по заслугам.
   - Тогда расскажи про отца, - попросил я.
   - У меня остались только смутные воспоминания. Очень сдержанный  человек,
который редко бывал дома, но когда бывал, обязательно  навещал  нас.  Скорее
всего, из чувства долга и ради соблюдения приличий.
   - Вы испытываете по отношению к нему какие-нибудь особые чувства?
   - Почему мы должны что-то испытывать? - удивилась девушка. -  Мы  никогда
не знали его по-настоящему. К тому же он умер пятнадцать лет тому назад.
   Я повернулся к Душечке и знаками спросил ее:
   - Разве есть смысл продолжать дальше?
   - Есть, - ответила она. - Не ради них. Ради него.
   - А ты ничего не хочешь добавить? - повернулся я к Ворону.
   Нет. Ничего такого он не хотел. По-моему, он раздумывал только о том,  не
пора ли ему снова слинять в кусты.
   Но до конца было еще далеко. Душечка велела мне рассказать молодым людям,
что их отец жив, что сообщники их матери вынудили  его  бежать,  обрекли  на
жизнь в скитаниях. Потом она попросила бегло рассказать о годах, проведенных
ею вместе с Вороном.
   У них было достаточно времени, чтобы оправиться от первого испуга. Теперь
они что-то заподозрили.
   - Что тут, в конце концов, происходит? - требовательно спросил юноша. - К
чему все эти вопросы про нашего старика? Он уже стал историей.  Нам  нет  до
него никакого дела. Если бы он вдруг объявился прямо сейчас  и  представился
нам, я повторил бы ему то же самое. Он стал для нас чужим.
   - Ты хочешь, чтобы я продолжал? - повернулся я к Душечке и тут же спросил
на форсбергском у Ворона:
   - Ты  хочешь  его  на  что-то  спровоцировать?  Оба  только  отрицательно
покачали головой. Значит, Ворон действительно собрался спрятаться  в  кусты.
Тогда я сказал его детям:
   - Ваш отец сыграл очень важную роль в жизни Белой Розы. Он несколько  лет
был для нее приемным отцом, и она знает, как тяжело он  переносил  изгнание.
Она остановилась здесь, так как хотела сделать попытку вернуть вам то, что у
нее когда-то было и чего вы оказались лишены.
   Мои слова не понравились ни Ворону, ни Душечке.
   Думаю, девушка в этот момент стала  догадываться.  Она  начала  проявлять
осторожный интерес к Ворону. Но ничего не сказала брату.
   Наконец Душечка неохотно согласилась, что на этом пора закончить, а наших
гостей следует отпустить домой. Она была явно недовольна оборотом  дела.  Ну
что ты будешь делать с женщинами? Стоит им получить в точности то, о чем они
просили, как они начинают злиться. Потому что получили совсем  не  то,  чего
хотели на самом деле.
   Перед тем как отправиться  вниз,  девушка  вдруг  повернулась  ко  мне  и
сказала:
   - Если мой отец еще жив, - она взглянула на Ворона, - передайте ему,  что
он всегда будет желанным гостем в доме своей дочери.
   Ну что ж. Значит, в этом городе одна дверь будет для нас всегда  открыта.
Если нам суждено попасть сюда снова.
   Мы снялись с места, едва  девушка  очутилась  на  земле.  Душечка  хотела
оказаться как можно дальше отсюда до того, как начнут распространяться слухи
о том, что она тут побывала.
   Теперь наш путь лежал на северо-восток.
   Похоже, мы направлялись на Равнину Страха.

Глава39

   Каждый день в Весло приходило множество людей, но никто  не  выходил.  Ни
один голубь не мог вылететь. А некоторые поплатились жизнью.
   Среди населения нарастало  беспокойство.  Чаще,  чем  обычно,  вспыхивали
драки. Все больше людей попадало в рабочие команды.  Обыскам,  казалось,  не
будет конца. В Весле не осталось ни одного дома, который не перетряхнули  бы
по меньшей мере дважды. Не было  ни  одного  жителя,  который  не  подвергся
личному досмотру. Ходили  слухи  о  сильных  разногласиях  на  самом  верху.
Головня,  бригадир  Ночных  Пластунов,   считала,   что   она   не   обязана
безоговорочно подчиняться Паутинке и Шелкопряду. Она негодовала, глядя,  как
те используют Пластунов для достижения  личных  целей,  словно  каких-нибудь
уличных громил. А ведь Пластуны были элитным  подразделением,  а  не  бандой
политических гангстеров. В город по-прежнему приходили люди. Но со  временем
среди них становилось все меньше  торговцев  и  фермеров,  зато  все  больше
темных, опасных личностей без определенных занятии.
   Новости об исчезновении Серебряного Клина  расходились  словно  круги  по
воде.
   Смеду все это сильно не нравилось. Надвигались большие неприятности.  Как
собирались Паутинка и Шелкопряд справляться с  многочисленными  колдунами  и
шаманами, которые могли оказаться более могущественными,  чем  они  сами?  А
также - с телохранителями и громилами, которых наняли эти знахари?
   Надвигался хаос.
   Основная идея Смеду была понятна. Близнецы собирались греть  котел,  пока
тот не лопнет. Пока Серебряный Клин  сам,  словно  пробка,  не  выскочит  на
поверхность. Даже если он сперва попадет в чужие руки. Паутинка и  Шелкопряд
не сомневались, что в итоге смогут им завладеть.
   Смогут ли?
   Всем ведьмам и колдунам, наводнившим город, эти намерения тоже были ясны.
Тем не менее они вышли на охоту.
   Радовался один Талли. Он  считал,  что  настало  самое  подходящее  время
объявить аукцион.
   - Пришла пора пустить слушок, - сказал он остальным, когда они  собрались
за ужином.
   - Попридержи язык, - посоветовал Рыбак. -  Здесь  любой  может  оказаться
шпионом. И никаких слушков. Разве ты хоть раз слышал, чтобы кто-то  собрался
что-либо покупать?
   - Нет, - согласился Талли. - Потому что...
   - Потому что большинство из них понимает, чем это грозит.  Близнецы  тоже
не собираются  ничего  предлагать,  если  ты  заметил.  Рассчитывают  и  так
получить то, что им нужно.
   - Да, но...
   - Ты никак не возьмешь в толк, какая сложилась ситуация, Талли. Послушай,
я хочу предложить тебе одну штуку...
   - Я уже сыт твоей болтовней по горло, Рыбак.
   - Хорошо. Давай проведем эксперимент. Если я окажусь не прав,  то  залезу
на крышу и оповещу об этом весь город. Если я прав, ты все равно  останешься
в выигрыше.
   - Вот как? Что ж, послушаем, - с вызовом сказал Талли.
   Опять его понесло, подумал Смед. За последнее время  братец  окончательно
упал в его глазах.
   - Вот тебе два медяка, - сказал Рыбак.  -  Пойди  и  где-нибудь  подальше
отсюда найди пацана. Любого, лишь бы он  не  знал  тебя  в  лицо.  Дашь  ему
деньги. Пусть он пойдет в "Жабу и Розу"  и  намекнет  тамошним  жлобам,  что
колдун Натан, похоже, нанял пару человек,  которые  согласились  помочь  ему
улизнуть из города завтра поутру.
   - Ни черта не понимаю.
   - Слушай, Талли! - взорвался Смед. - Ты можешь хоть раз сделать  то,  что
тебя просят, не сказав сто слов поперек?
   - Эксперимент будет куда более поучительным, если позволить событиям идти
своим чередом. Тогда и объяснять ничего не потребуется, - заметил Рыбак.
   - А почему я должен  отдать  предпочтение  этому  говнюку  Натану?  -  не
унимался Талли.
   - Я сам пойду, - поднялся из-за стола Смед. - Иначе мы проторчим  тут  до
конца света.
   - Нет. Я хочу, чтобы это сделал Талли. Хочу, чтобы  он  понял,  что  есть
прямая связь между его словами и дальнейшими событиями.
   - Сказал бы просто, что хочешь снова заткнуть мне рот.
   - Талли, - тихо сказал Смед, - кончай выделываться. Бери чертовы  деньги.
Катись на улицу. Найди там мальчишку и заплати ему,  чтобы  он  передал  это
чертово сообщение кому следует. Ну?!
   Талли встал и вышел. На него подействовали не слова  Смеда,  а  выражение
лица.
   - Он нас всех угробит, - сказал Тимми, когда за Талли закрылась дверь.
   - Как твоя рука? - спросил Смед.
   - Нормально. Не заговаривай мне зубы.
   - Полегче, Тимми,  -  вмешался  Рыбак.  -  Я  надеюсь,  когда  этот  трюк
сработает, до него кое-что дойдет.
   - Бьешься об заклад?
   - Нет.
   Я бы тоже не согласился, подумал Смед.

***

   Колдун Натан, со своими четырьмя людьми, снимал квартиру на той же улице,
где находился "Скелет", чуть ближе к центру  города.  Перед  самым  восходом
солнца там появились серые. Они обнаружили пять  трупов  и  две  комнаты,  в
которых все было перевернуто вверх дном.  Тогда  они  перекрыли  прилегающий
район, устроили в домах повальный обыск, стали задавать множество  вопросов.
- Ну что? Дошло до тебя наконец? - спросил Рыбак.
   - Кто мог такое сделать? Почему? - Талли ничего не понимал.
   - Натан был колдун. Если он надумал тайком улизнуть, значит он нашел Клин
и собирался с ним удрать.
   - Но он вовсе не собирался смыться из города.
   - Да, Талли. Он не собирался. Но ты пустил слух, что он собирается.
   Талли есть Талли. Он опять принялся спорить, но его хватило ненадолго.
   - Вот черт, - сдался он наконец.
   - В следующий раз, если ты ляпнешь что попало, не  подумав  сперва  и  не
убедившись заранее, нет ли поблизости чужих ушей, нас всех могут вот так  же
вынести отсюда вперед ногами.
   - А ты не слишком далеко зашел, чтобы доказать  свою  правоту,  Рыбак?  -
спросил Смед.
   - С чего ты взял?
   - По-моему, это еще не все. Те серые  не  нашли  ничего,  кроме  кровавой
каши. Теперь они будут думать, что Клин в  руках  у  тех,  кто  учинил  этот
разгром.
   - Ага. Наверное, так подумают все. Может быть,  даже  те  парни,  которые
устроили бойню. Следующие несколько дней будут очень интересными. И послужат
дальнейшим наглядным уроком.
   - Что? Что ты опять несешь? Объясни! - потребовал Талли.
   - В том доме была целая толпа народу, верно? Пять отпетых  головорезов  и
колдун. Никто бы не решился напасть на них в одиночку. Думаю, туда заявилось
не меньше трех человек. Может быть, их было много больше. Вряд  ли  в  такой
банде парни полностью доверяют друг другу. Значит, у них скоро начнутся свои
разборки. Каждый из них будет наверняка знать, что у него самого Клина  нет.
Но насчет остальных такой уверенности ни у кого не будет.
   - Вот черт! - снова сказал Талли и чуть погодя добавил:  -  Жуткое  дело!
Никогда бы не подумал, что пара слов может обернуться так круто.
   - Вся твоя беда в том, что ты никогда не думаешь,  -  буркнул  Тимми.  Но
Талли его не услышал.
   - Это только начало, Талли, - вздохнул Рыбак. - Дальше дела  пойдут  куда
круче. Если мы хотим  сберечь  свои  шкуры,  нам  придется  быть  дьявольски
осторожными. Все эти люди неразборчивы  в  средствах  и  не  привыкли  много
рассуждать. Они не станут ни с кем торговаться, пока не убедятся, что у  них
просто не осталось никакого другого выхода.

***

   Дела действительно заворачивались все круче, по мере того  как  в  городе
появлялись все более  могущественные  колдуны  и  маги,  начавшие  охоту  за
сокровищем. Перед заманчивым сиянием Клина отступали старые ссоры и  древняя
наследственная вражда. Горожане, зажатые пришельцами со  всех  сторон,  были
готовы  вот-вот  взбунтоваться.  Близнецы  с  удовлетворением   взирали   на
происходящее, не делая никаких попыток предотвратить эскалацию насилия.
   Смед все чаще жалел, что позволил втравить себя  в  это  дело.  Благодаря
сокровищам,  награбленным  ими  в  Курганье,  он  жил  совсем  неплохо.   Но
недостаточно хорошо, если учесть,  что  приходилось  ежеминутно  следить  за
каждым своим словом и постоянно оглядываться через плечо,  чтобы  проверить,
не подкралась ли уже к нему какая-нибудь беда.

Глава40

   Скрываясь от имперцев, мы болтались над Облачным Лесом, к югу от Весла, к
востоку от Роз и на запад от Лордов.  Слишком  уж  много  глаз  видело,  как
воздушные киты летали вдали от привычных для них маршрутов, вдали от Равнины
Страха. Душечка хотела, чтобы вызванное этим возбуждение слегка  поулеглось,
прежде чем мы вновь тронемся в путь.
   Хотя дерево-бог  сильно  беспокоилось,  она  не  позволила  ему  торопить
события. Я плохо представлял себе, что  нас  ждет  дальше.  Остальные  тоже.
Боманц, неожиданно  сделавшийся  фаворитом  Душечки,  решил  заняться  нашим
образованием.
   - Поскольку все вы там были, - начал он, - вы, вероятно, помните,  что  в
результате великой битвы в Курганье глубинная сущность,  а  говоря  иначе  -
душа Властелина, самого страшного зла, когда-либо ступавшего по этой  земле,
оказалась заключена в Серебряный  Клин.  Затем  этот  Клин  забили  в  ствол
молодого дерева, которое подчинялось приказам дерева-бога с Равнины Страха.
   Боманц страсть как любил обрушивать подобную заумь на головы  беззащитных
слушателей.
   - Тогда казалось, что дерево сумеет удержать в себе это  остаточное  зло,
сумеет надежно и навсегда оградить от него род людской. Это молодое  деревце
было  отпрыском  Праотца-Дерева.  Оно  было   неприступным,   неуязвимым   и
практически бессмертным. По мере  его  роста  Клин  должен  был  все  глубже
погружаться в самую сердцевину ствола. В конце концов от древнего зла должны
были остаться одни воспоминания.
   И тем не менее. В наши рассуждения вкралась ошибка.
   Шайка авантюристов сумела вывести из строя дерево,  сумела  оглушить  его
достаточно надолго, чтобы подобраться к нему и извлечь из ствола  Серебряный
Клин. Если верить утверждениям  молодого  дерева,  -  а  нам,  за  неимением
лучшего, приходится им верить,  поскольку  в  нашем  распоряжении  пока  нет
никаких других свидетельств, - никто из этих людей  не  сведущ  в  искусстве
колдовства. Они примечательны  лишь  тем,  что  им  в  голову  пришла  идея,
которая, по логике вещей, могла  зародиться  лишь  у  кого-то  из  тех,  кто
посвящен в оккультные таинства.
   Черт бы его побрал. Имея аудиторию, он  мог  нести  такую  заумь  часами.
Безостановочно. Ему это нравилось.
   - Джентльмены! Серебряный Клин  потерян  в  мире,  и  это  не  Властелин.
Властелин мертв. Но двигавшее им черное  злое  начало,  ныне  заключенное  в
Клине, бессмертно. Тот, кто сведущ, может воспользоваться им, чтобы воззвать
к жизни, привести в движение и придать новую форму таким  колдовским  силам,
всю мощь которых не дано ни измерить, ни постичь даже мне. Этот  Клин  может
стать потайным ходом, ведущим в самое сердце тьмы; он  может  открыть  путь,
следуя которым, тот, кто им обладает, сможет подчинить себе  такие  страшные
силы зла, что перед ними поблекнет даже былое могущество Властелина.
   Вот почему  наша  миссия,  наша  священная  миссия,  осуществить  которую
Белой ?ice поручил сам Праотец-Дерево, состоит  в  том,  чтобы  любой  ценой
вновь овладеть Серебряным Клином и доставить его  туда,  где  за  ним  будет
обеспечен должный надзор. Мы должны осуществить это  прежде,  чем  кто-либо,
наделенный  колдовской  силой,   успеет   воспользоваться   случаем,   чтобы
приспособить Клин для  достижения  своих  черных  целей;  прежде,  чем  этот
кто-либо успеет превратиться  в  воплощение  зла,  столь  могучего  и  столь
черного, что миру уже никогда не суждено будет вырваться из-под его власти.
   Произнеся слова насчет "священной миссии, любой ценой", Боманц удостоился
аплодисментов. Говорящий канюк вытащил голову  из-под  крыла,  встрепенулся,
продрал глаза и  понес  старого  колдуна  по  кочкам.  Тот  наконец  немного
отвлекся от своих замысловатых, мрачных фантазий.
   - Ну, канюк! - заорал он. - Ну, сволочь! Если ты твердо решил  попасть  в
суп, только скажи. И я прямо сейчас отправлюсь за хворостом! - Затем  колдун
перешел к делу: - Дерево-бог имеет  причины  подозревать,  что  сейчас  Клин
находится в Весле. Белая Роза, Молчун, братья Крученые и  кое-кто  из  наших
братьев меньших будут переброшены в город. Поскольку Ворон, Кейс и  я  лучше
других знакомы с обстановкой в Курганье,  нам  предстоит  отправиться  туда,
чтобы изучить ситуацию на месте.
   Сразу поднялся недовольный галдеж. Ворон не желал отправляться туда,  где
не будет Душечки. Я считал, что эти ребята не имеют никакого права втягивать
меня в свою авантюру. И вообще я здорово раскипятился.
   Душечка отвела меня в сторону и слегка успокоила. Потом она убедила  меня
помочь ей. Даже если я продолжаю  хранить  верность  Империи,  сказала  она,
участие в этом деле никак не затронет  мою  честь,  ведь  злу,  от  которого
предстояло избавиться, не было никакого дела до верности долгу, лояльности и
прочих философских материй. Оно всегда будет  делить  людей  только  на  две
категории: на врагов и рабов.  Мне  оказалось  трудновато  проглотить  такие
рассуждения в один присест, но я сказал, ладно, так или иначе  я  все  равно
повсюду таскаюсь с Вороном. Могу и дальше присматривать за  ним.  С  тем  же
успехом.
   В общем, что было, то было. Я сдался. Но в душе  начал  лелеять  мечту  о
карьере картофелевода. Еще не родилась такая картофелина, которая сумела  бы
уговорить хоть одного дурака стать еще большим дурнем.

Глава41

   Смед вышел на веранду "Скелета" в надежде  переброситься  парой  слов  со
Старым Рыбаком. Единственный свободный стул стоял как раз  посередине  между
стариком и капралом Ночных Пластунов.  Он  хотел  было  развернуться,  чтобы
снова уйти, но побоялся,  что  его  не  так  поймут.  Тогда  он  сделал  еще
несколько шагов и плюхнулся на стул.
   - Привет, Кап, - сказал он. - Похоже, у тебя нет других  дел,  кроме  как
торчать здесь да надуваться пивом.
   - Точно. Настолько, насколько это зависит от меня.
   - Вот это жизнь! Не подмахнуть ли и мне контракт?
   - Да? Подмахни. Но смотри не промахнись. Где ты был в три часа утра?
   - В своей постели. Дрых без задних ног. - Счастливчик.  А  теперь  спроси
меня, где я был в три часа утра.
   - Где ты был в три часа утра?
   - Носился с двумя сотнями  других  парней  там,  где  раньше  была  улица
Красных  Фонарей.  Там  посносили  все  старые  бардаки,  а  новых  пока  не
построили. Искали монстра.  Один  чудак  сообщил,  что  видел  в  тех  краях
монстра. Громадного, как здание Ратуши.
   - Нашли?
   - Не было его там. Ни большого, ни маленького.
   - Парень, наверно, был пьян?
   - А что трезвому делать ночью в таком месте?
   - Сюда идет интересная компания, -  вмешался  в  разговор  Рыбак,  кивнув
подбородком в сторону улицы.
   Смед посмотрел туда. Четыре мужика и баба. Далеко не красавица. К тому же
слишком стара, чтобы он ею как-то заинтересовался. Но вид у  нее  был  самый
бандитский, и оружие она несла уверенно, как мужчина.
   Вся банда выглядела так круто, что даже Смед удивился. В  основном  из-за
того зоопарка, который те тащили с собой.
   Вокруг шеи женщины обвился живой хорек, а  из  ее  карманов  высовывались
любопытные мордочки  бурундуков.  На  левом  плече  высокого  темноволосого,
одетого во все черное мужчины, вышагивавшего справа от нее, сидел  охотничий
сокол. Без шапочки. Позади шли еще трое. Наверно, братья, подумал Смед.  Они
тащили на себе кучу обезьянок и здоровенную змею.
   - Не собираешься  их  арестовать?  -  спросил  Смед.  -  Ребята,  похоже,
намерены развязать войну - столько у них незаконного оружия.
   - А тебе что, нужны мальчики для шоу? Недоноски моей мамы не  становились
капралами.
   И тут  он  сунул  в  рот  пальцы  и  пронзительно  свистнул.  Когда  люди
оглянулись, капрал поманил их к себе.
   Высокий сперва смерил его тяжелым взглядом, потом  подал  небрежный  знак
парню со змеей. Тот  подошел  к  веранде.  Змея  с  интересом  рассматривала
присутствующих. Прикидывала, наверное, хорош ли из них получится обед.  Смед
поежился.
   - Разреши мне дать вам дружеский совет, приятель, - сказал  капрал.  -  В
городе - военное положение.  Здесь  никому  нельзя  иметь  при  себе  ничего
острого с лезвием длиннее восьми дюймов. Если ты не одет в серое.
   Парень со змеей пошел передавать совет высокому. Тот опять тяжело оглядел
капрала, потом кивнул.
   - Ты видел? - спросил Смед. - Одна  из  проклятых  мартышек  нам  кое-что
показала.
   - Черт с ней, - сказал капрал. - Где-то я уже видел того высокого  парня.
Так близко, что запросто мог дотянуться до него мечом. Ха! Ну  ладно.  Пойду
прогуляюсь до сортира. Да налью себе еще пивка. Постерегите пока мой стул. -
Он вышел с веранды.
   - А ты что думаешь об этой шайке? - спросил Смед у Рыбака.
   -  Пожалуй,  я  тоже  однажды   видел   того   длинного.   При   тех   же
обстоятельствах,  что  и  капрал.  Давным-давно.  Только   мне   нет   нужды
вспоминать, где и когда. Я участвовал всего в одном сражении.
   Слова старика озадачили Смеда.
   - Думаешь, они тоже явились сюда за той хреновиной? -  спросил  он  после
паузы. Теперь можно было задавать такие вопросы не таясь. Все в  городе  уже
прекрасно понимали, что происходит.
   - А как же. Конечно. Вот теперь-то и начнется настоящая потеха.
   - Это ты о чем?
   - Да так. Не бери в голову, малыш. Просто стариковская воркотня. Ха!  Так
я и думал.
   Люди со зверинцем остановились перед домом, где раньше, по словам  Тимми,
держал  лавку  мясник.  Теперь  там  был  притон,  битком  набитый   темными
личностями. Скваттерами. Высокий вдруг  оглянулся,  словно  расслышал  слова
Рыбака. Затем вся команда двинулась дальше, не обращая никакого внимания  на
изумленные взгляды прохожих.
   Вернулся капрал. С пустым мочевым пузырем и бадьей, полной пива.
   - Пришлось прерваться. У меня расстройство желудка, - пояснил он.  -  Так
на чем мы остановились?
   - Я как раз  хотел  спросить,  когда  они  собираются  открыть  городские
ворота, - сказал Рыбак. Фермеры ничего  не  привозят,  боятся.  Скоро  здесь
начнется голод.
   - Они не спрашивают у меня совета, отец. Но кое-что  могу  тебе  сказать.
Даже если в Весле все передохнут с голоду, эти две сучки и ухом не  поведут.
Сами-то они голодать не собираются.
   Смеду надоело слушать капрала.
   - Пойду выпью что-нибудь, - сказал он и ушел с веранды.
   Пока ему цедили в кружку пиво, он спрашивал себя, надолго ли еще в городе
хватит съестных припасов. И скоро ли истощится  терпение  у  жителей  Весла.
Ждать наверняка осталось недолго. Серьезно пострадало пока не  много  людей.
Но если обстановка не изменится, взрыва будет не избежать.
   Пришел Тимми Локан. Он тоже заказал пива, немного постоял молча рядом  со
Смедом, потом сказал:
   - Как допьем пиво, пойдем прогуляемся?
   - Пойдем. Мне давно пора прошвырнуться. Они вышли из "Скелета",  свернули
за угол и вскоре оказались на строительной площадке, где  их  никто  не  мог
услышать.
   - Ну? - спросил Смед. - В чем дело?
   - Помнишь того  дока,  который  осматривал  мою  руку,  когда  мы  только
вернулись?
   - Помню.
   Острое чувство вины кольнуло Смеда. Ни он, ни  Рыбак  ничего  не  сказали
остальным. Талли все было до лампочки. Он даже не заметил, что врач и колдун
отправились на тот свет. А Тимми заметил. Наверняка у него есть определенные
подозрения по поводу этих двух, столь удачно совпавших по  времени  убийств,
подумал Смед.
   - Так что там насчет лекаря? - спросил он.
   - Похоже, он подцепил от меня ту болячку.  И  успел  заразить  всех,  кто
потом к нему приходил. А они заразили многих других. Конечно, это не  похоже
на чуму, иначе сейчас в городе не осталось бы ни одного здорового  человека.
Но сотни две людей  уже  подцепили  эту  дрянь.  Те,  кто  заразился  раньше
других... Им сейчас куда хуже,  чем  было  мне.  Вчера  одна  такая  женщина
покончила самоубийством. У другого почернела вся рука. Сегодня утром он убил
четырех своих детей, которые заразились от него. А потом повесился сам.
   - Ужасно, - сказал Смед. - Просто какой-то кошмар. Но мы ведь  все  равно
ничего не можем с этим поделать.
   - Я знаю. Тут  вот  еще  какая  штука.  Серые  что-то  усекли.  И  начали
поджаривать пятки всем, кто подцепил ту черную заразу. Они  задают  вопросы,
из которых любому ясно, что они подозревают здесь какую-то связь  с  Клином.
Теперь они твердо вознамерились все разузнать о таких, как я.  Которые  тоже
заразились этой дрянью, но сумели от нее избавиться.
   - Не думаю, что тебе стоит беспокоиться,  Тимми.  Они  не  смогут  пройти
назад по следу до конца.
   - Да? Ведьмы из  Башни  настроены  так,  что  серьезней  некуда.  Как  ты
думаешь, что произойдет, когда они обнаружат, что все  следы  ведут  к  тому
доку, которого ухлопали сразу после того, как  начала  распространяться  эта
зараза? Они быстро сообразят, что его прикончили люди, не хотевшие, чтобы он
вспомнил кого-то из своих пациентов. А  единственный  способ  избавиться  от
болячки - отхватить тот кусок мяса, в который она уже вцепилась. Очень скоро
серые получат приказ хватать всех ампутированных.  А  безруких  -  в  первую
очередь.
   - Может, ты и прав. Надо посоветоваться с Рыбаком.
   Рыбак сразу согласился с Тимми.  Не  было  никаких  причин  считать,  что
Паутинка и Шелкопряд не зайдут так далеко, чтобы  отдать  приказ  об  аресте
всех калек. Близнецы были готовы пойти на что угодно.
   Старик погрузился в тяжелые раздумья.
   - Думаю, сейчас самое время поставить дымовую завесу,  -  наконец  сказал
он.
   - О чем ты? - удивился Смед.
   -  Такое  положение,  когда  город  запечатан  наглухо,  словно  бутылка,
заткнутая пробкой, не может длиться вечно. Обязательно будет взрыв. Когда он
произойдет, мы прорвемся наружу вместе со всеми остальными.  А  до  тех  пор
надо выиграть время. Либо  пустим  их  по  ложному  следу,  либо  попытаемся
ускорить хаос, который они сами же и подготовили.
   Смед был сбит с толку. Его недоумение возросло еще сильней,  когда  Рыбак
сказал:
   - Срочно избавьтесь от всего серебра, какое у вас есть. Покупайте золото,
медь, драгоценности.
   Все что угодно. Но избавьтесь от серебра. Смед, передай это  Талли  и  не
позволяй ему крутить себе мозги.
   - Что делать дальше?
   - Ждать.
   Так они и сделали. Даже Талли, который вдруг сделался очень  покладистым,
благоразумным и молчаливым.
   После  того,  как  Рыбак  продемонстрировал  ему  всю  смертоносную  силу
брошенного слова.

Глава42

   Мы выгрузились в  Курганье,  соскользнув  со  спины  воздушного  кита  по
канатам. К нам присоединилось несколько существ с Равнины Страха. После того
как мы найдем безопасное место и разобьем лагерь, появятся и другие. Главный
менгир захотел, чтобы за нами приглядывала пара его жестокосердых приятелей.
Для лучшей коммуникации, сказал он. Ладно.
   Это обеспечит Праотцу-Дереву уверенность, что дела пойдут именно так, как
ему того хочется, подумал я.
   - Вернулись туда, откуда начинали, - сказал Ворон, как только мы  ступили
на землю. Он заметно оживился после Опала. Стал почти таким же,  каким  был,
когда я увидел его впервые.
   - Вернулись туда, где холодно и сыро,  -  буркнул  я.  Когда  мы  уходили
отсюда, был самый конец зимы. А теперь дело снова  потихоньку  шло  к  зиме.
Листья с деревьев уже облетели. Лес обнажился; в любое время мог пойти снег.
- Слушай, давай не будем валять дурака, а? Сделаем по быстрому,  что  должны
сделать, и поскорее отвалим отсюда.
   Ворон неожиданно хихикнул.
   - Ну как ты будешь загонять назад на ферму парней, если  они  уже  успели
повидать большие города? - сказал он.
   - Ведите себя потише, пожалуйста, - попросил Боманц.  -  Мы  же  пока  не
знаем, нет ли где-нибудь поблизости серых.
   Осторожничает старик. Соломку стелет. Мы действительно пока не  убедились
в этом лично, но существа с Равнины Страха уже  успели  все  проверить.  Они
доложили, что на пять миль вокруг нет ни одной твари крупнее кролика.  Я  им
верил.
   Но Боманцу  обязательно  надо  было  чуток  поколдовать,  чтобы  рассеять
последние сомнения. Только после этого он утих, позволил нам разбить  лагерь
и разжечь костер.
   Едва  забрезжил  рассвет,  мы  неохотно  вылезли  из-под  одеял  и  уныло
проглотили  что-то  холодное  и  мерзкое  вместо  пищи.   После   этого   мы
разделились.
   На мою долю выпали город и военный поселок. Потому  что  я  лучше  других
знал те места. Ворон взял на себя лес. Боманц решил  заняться  Курганьем.  Я
почти наверняка знал, что он ничего делать не собирается.  Просто  завалится
где-нибудь и чуток вздремнет.
   Существа с Равнины могли делать все, что им вздумается, беспокоя нас лишь
в  том  случае,  если  они  вдруг  наткнутся  на  что-нибудь,  заслуживающее
внимания.
   Мне с первого же взгляда стало ясно, что произошло в городе. Хотя  теперь
там не осталось ничего, кроме костей. Я пошуровал немного то  тут,  то  там.
Противно. Но могло быть и  хуже.  Мои  попытки  обнаружить  хоть  что-нибудь
полезное оказались бесплодными, хотя я  сделал  все,  что  смог.  Когда  моя
фантазия истощилась, я прекратил поиски и  вернулся  в  лагерь,  где  застал
Боманца  почти  в  том  же  положении,  в  каком  оставил.  Его  глаза  были
по-прежнему закрыты, хотя он двигался с места на место  маленькими  шажками.
На цыпочках.
   По крайней мере, ходит. И то ладно.
   Вернулся Ворон.
   - Уже? - спросил он.
   - Угу.
   - Нашел что-нибудь?
   - Нашел. Чертову прорву костей. Их там хватит на целую армию скелетов.  -
Досталось тебе. Переживаешь?
   - Я знал каждого из этих парней.
   - Да уж.
   Ворон не стал больше ничего говорить. Только ждал. В общем, он парень что
надо. Когда не слишком занят собственными переживаниями.
   - Думаю, бойню там устроили Хромой и Пес-Жабодав, - сказал я чуть погодя.
- Но после них  туда  явился  еще  кто-то.  И  прочесал  город  с  такой  же
тщательностью, с какой мать ищет гнид у  своего  ребенка.  Там  не  осталось
ровным счетом ничего, имеющего хоть какую-то ценность.
   Ворон задумался ненадолго, потом спросил:
   - Совсем ничего?
   - Совсем. Вымели все, до последней монетки.
   - Лишний повод для нас скорее двигать в Весло. Хотя они, конечно, взяли с
собой лишь то, что смогли унести.  Причем  только  такие  вещи,  которые  не
должны были вызвать в Весле особого любопытства. Если они все же привлекли к
себе излишнее внимание, то сейчас находятся уже в руках имперцев.  К  нашему
разговору присоединился Боманц. Он стал вяло  копошиться,  заваривая  чай  и
слушая рассказ Ворона. Тот нашел две стоянки. Скорее  всего,  тех,  кого  мы
искали. Но ничего такого, что могло бы нам помочь, Ворон не обнаружил.
   - Даже если на стоянках что-нибудь и оставалось, - добавил он, -  имперцы
там уже побывали.
   - Если бы они напали на след, - сказал Боманц, - Клин уже  был  бы  в  их
руках.
   Мы получили через менгиров первое сообщение из  Весла.  Новости  были  не
слишком обнадеживающие. Похоже, там всем  заправляли  две  важные  шишки  из
Империи, которые из кожи вон лезли, пытаясь любой ценой присвоить Серебряный
Клин.
   - А что удалось разузнать тебе? - спросил Ворон.
   - Немногое, - ответил Боманц. - Скорее всего, их было четверо. Им удалось
сделать то, что они сделали, так как дерево попросту не рассматривало их как
угрозу. Большую часть времени его отвлекал Пес-Жабодав.  Оно  полагало,  что
швыряние палок - знак пренебрежения, дурацкий вызов.  -  Швыряние  палок?  -
переспросил я.
   - Они швыряли палки, сучья, хворост, пока не завалили его почти  целиком.
А потом подожгли эту кучу.
   - Да уж,  -  пробормотал  Ворон.  -  Чтобы  числиться  богом,  совсем  не
обязательно быть семи пядей во лбу.
   - - Ха! - сказал я. - Ну, теперь они от нас не уйдут.
   - Что? - переспросил Боманц. Он даже представить себе не мог, что  кто-то
может позволить себе шутить.
   - Нам просто надо выследить четырех парней, у которых все руки в занозах.
   Боманц недовольно нахмурился. Ворон усмехнулся.
   - А что нам еще известно про этих парней? - спросил он.
   - Нам даже неизвестно, все ли они - мужчины, - буркнул Боманц.
   - Великолепно! - не удержался я.
   - Если нельзя выяснить, кто, - сказал Ворон, - может быть, можно  узнать,
когда. Сопоставить время. Хотя бы приблизительно. А  уже  затем  посмотреть,
кто мог в это время тут оказаться.
   Такие соображения показались мне совсем уж чахлыми.
   - Даже если Весло не было разрушено, половина его жителей не была  убита,
- начал я, - а другая половина не сошла с ума от всего этого...
   - Ладно, - сказал Ворон. - Проехали. Послушай, колдун! А  есть  ли  смысл
нам дальше здесь околачиваться? Не  лучше  ли  отправиться  в  Весло,  чтобы
попытаться выкурить тех ребят из их норы?
   - Предположительно, пока не поступят доклады от наших союзников с Равнины
Страха, я бы сказал, да, мы теряем здесь  время  зря,  -  витиевато  ответил
Боманц.
   Конечно  же,  наши  причудливые  союзники  тоже  ничего   особенного   не
обнаружили. Солнце уже садилось, когда мы, твердо рассчитывая позавтракать в
Весле, вскарабкались на спину нашего ароматного воздушного скакуна.
   Я с надеждой смотрел в будущее,  предвкушая  первую,  за  долгие  месяцы,
порцию нормальной еды.

Глава43

   Смед только диву давался. Этот сукин сын Рыбак действительно знал,  какой
поварешкой дерьмо мешают.
   Стали ходить упорные слухи про одного  серебряных  дел  мастера  с  Улицы
Медников, на которой спокон веков жили  и  серебряных,  и  золотых,  и  тому
подобных дел мастера. Дескать,  пришел  к  нему  парень,  притащил  с  собой
громадный серебряный гвоздь  и  заплатил  целых  сто  оболов.  Чтобы  мастер
переплавил тот гвоздь в слиток, а язык  держал  за  зубами.  А  тот  прошлым
вечером решил отметить неслыханную удачу в кабаке, надрался там в стельку  и
все разболтал своим приятелям.  Разумеется,  после  того  как  те  поклялись
хранить тайну.
   Уже на следующий день никто и медяка бы не дал за  жизнь  человека,  хоть
как-то связанного  с  ювелирным  делом.  Охотники  за  Клином  прямо  с  ума
посходили. Они повылезали из своих нор и устремились на поиски, натворив  по
ходу дела немало бед. Правда, основной ущерб они нанесли друг другу.
   Серые включились  в  эту  игру  с  некоторым  запозданием.  Но  уж  когда
включились - разошлись не на шутку. Они просеяли весь город как сквозь сито,
конфискуя каждую крупицу серебра, какую им удалось найти, поскольку считали,
что Клин теперь мог превратиться во что угодно.  Они  даже  пытались  давать
долговые расписки, но люди отказывались их брать. Что толку. Военные грабили
их не первый раз.
   Некоторые сопротивлялись. Местами вспыхивали стычки. И  среди  солдат,  и
среди населения имелись раненые и убитые. Но солдат было  слишком  много,  а
большинство горожан еще не настолько отчаялось, чтобы поднять восстание.
   - Ты выкинул подлый фокус,  Рыбак,  -  сказал  Смед  старику,  когда  они
оказались в таком месте, где могли говорить без опаски. - Чертовски подлый.
   - Зато он сработал. Хотя это вовсе не значит, что я собой горжусь.
   - Он сработал что надо. Но надолго ли?
   - Я рассчитываю на три, на четыре дня. Может быть, на  пять,  если  сумею
добавить к прежним слухам пару свежих  сплетен.  Плюс  к  тому.  Паутинке  и
Шелкопряду потребуется сколько-то времени, чтобы убедиться,  что  Клина  нет
среди того серебра, которое насобирали солдаты.  Ц  общем,  примерно  неделю
можем жить спокойно. Если на нас случайно не наткнется какой-нибудь наемник.
Но в конце концов до нас все равно доберутся. Так или иначе. Если только  не
даст трещину эта дурацкая осада наоборот.  Пусть  даже  из  города  вырвется
всего десять человек - и серым придется искать Клин по всему свету.  Удачный
побег будет означать, что тот, у кого Клин, наверняка сбежал в числе первых.
   - Наверняка?
   - А ты бы подумал иначе, окажись на месте близнецов?
   - Теперь понял.
   - С каждым днем они посылают все больше людей охранять стены. Не  уверен,
но мне кажется, что они спешат закончить дело  к  определенному  сроку.  Что
есть какой-то предел. Если так, мы сможем использовать это против них.
   - Предел? Какой такой предел?
   - Эти двое - далеко не самые важные персоны в Империи. Рано или поздно их
хозяевам покажется подозрительным то, чем они тут занимаются. Или кто-нибудь
из них решит пожаловать сюда, чтобы единолично завладеть Клином.
   - Надо было оставить чертову хреновину там, где она торчала, и не трогать
ее.
   - Надо было. Но мы этого не сделали. Усвой одно, Смед. Сейчас мы  деремся
за собственную жизнь. Ты,  я,  Тимми,  Талли,  все  мы  можем  считать  себя
покойниками, как только нас заподозрят.
   - Если ты хотел напустить на меня жути, Рыбак, тогда  радуйся.  Тебе  это
удалось.
   - Я пытался напугать тебя потому,  что  до  смерти  боюсь  сам.  А  ты  -
единственный надежный человек, на чью помощь я могу рассчитывать.  Талли  ни
на что не годится, а Тимми никак не придет в себя с  тех  пор,  как  потерял
руку.
   - Чувствую, мне совсем не понравится то, что ты собираешься сказать.  Ну?
Что ты еще надумал?
   - Один из нас должен украсть где-нибудь белую краску. Именно  украсть,  а
не купить, потому что продавец может потом вспомнить, кому он ее продавал.
   - Это я могу провернуть. Знаю, где ее можно взять. Если только  серые  не
сидят прямо на бочках. А что мы будем делать с ней дальше?
   - Попытаемся сместить  акцент  всей  заварухи.  Придать  ей  политический
оттенок.
   Старик опять напустил таинственности. Смед ни хрена не понял,  но  решил,
что этого и не требуется, покуда Рыбак думает за  них  обоих  и  знает,  что
делает.
   В тот же вечер Талли впервые занял  у  него  денег.  Какую-то  пустяковую
сумму, которую вернул на следующее утро, так  что  Смед  не  стал  придавать
этому значение.
   Именно в ту ночь Смед впервые задумался о том, что же за  человек  Старый
Рыбак. Чем ближе он его узнавал, тем более бессовестным казался ему  старик.
Похоже было на то, что Рыбак твердо решил  выпутываться  из  заварухи  любой
ценой и ради того, чтобы получить свою долю от  продажи  Серебряного  Клина,
был готов принести в жертву всех жителей Весла. Совсем  не  похоже  на  того
Рыбака, которого Смед знал прежде. Правда, у того Рыбака, которого  он  знал
прежде, никогда не было ни кола ни двора.
   А еще он не знал, как ко всему этому отнестись. Смед не любил  размышлять
и никогда не был человеком дела. До сих  пор  он  всю  свою  жизнь  плыл  по
течению. Делал только то, что  приходилось  делать,  чтобы  свести  концы  с
концами, не больше.
   Зато он твердо знал, что не хочет умереть молодым. Отвечать  имперцам  на
их вопросы под пытками ему тоже совсем не улыбалось.  И  не  хотелось  снова
становиться бедняком. Уж он-то знал, что такое бедность. Иметь  деньги  было
лучше. А получить целую кучу денег после продажи Клина будет еще лучше.
   Методы, которыми действовал Рыбак, спасая свою шкуру, были ему сильно  не
по душе, но сам он  никаких  других  предложить  не  мог.  Значит,  придется
продолжать в том же духе.

Глава44

   Жабодав следил за тем, как идет оживление, не позволяя себе  расслабиться
ни на секунду. Он был древней  сущностью  и  всю  свою  жизнь  имел  дело  с
колдунами,  с  этим  ненадежным,  вероломным  племенем.  Вот  и  сейчас   он
чувствовал, как под  сводами  монастырского  подвала  витает  тяжелый  запах
предательства.
   Тех, кто смог оказать ему  необходимую  помощь,  он  нашел  быстрее,  чем
рассчитывал. В сотне миль к западу от монастыря, в местности  под  названием
Выгребы, на протяжении жизни трех поколений между кланами  колдунов  длились
нескончаемые кровавые распри. Осмотревшись там, он остановил свой  выбор  на
клане Перл, чье колдовское искусство больше отвечало его нуждам. Он вошел  с
ними в контакт и вскоре заключил сделку: он помогает им  одолеть  врагов,  а
они берутся вернуть к жизни его "товарища".
   О том, что этим "товарищем" был сам Хромой, он не сказал им ни слова.
   Вскоре семейное древо Туманных исчезло  с  лица  земли,  все  целиком,  с
корнями и боковыми побегами. Были уничтожены колдуны, их жены, их дети, все,
что могло иметь к ним  хоть  какое-нибудь  отношение.  Вплоть  до  последней
гниды, которая могла бы со временем превратиться в вошь.
   Теперь двенадцать самых выдающихся Перлов находились  здесь,  в  подвале,
вокруг наполненного маслом корыта, в котором голова Хромого, уже скрепленная
с  новым  глиняным  телом,  нетерпеливо  ждала,  когда  закончится   процесс
оживления. Колдуны тихо переговаривались, бормоча что-то на языке,  которого
он не понимал. Неважно. Главное,  они  знали:  любая  попытка  предательства
обойдется им очень дорого.
   Они видели Жабодава в деле, во время избиения Туманных. А ведь  тогда  он
был калекой.
   Уж  он  не  забыл  позаботиться,  чтобы  в  монастыре  ему  первым  делом
изготовили новую лапу.
   Пес-Жабодав негромко зарычал. В знак предостережения, напоминая, что пора
поторапливаться.
   И тогда они сделали то,  что  должны  были  сделать.  Принесли  в  жертву
дурака-монаха, оставшегося здесь, чтобы восстанавливать монастырь.
   Серая глина в корыте окрасилась в телесный цвет, конвульсивно дернулась и
затрепетала, словно настоящая живая плоть.
   Тело внезапно и резко согнулось, село.  С  него  стекали  струйки  масла.
Колдуны отпрянули в испуге Хромой быстро ощупал свое глиняное тело глиняными
руками, оскалил зубы в восторженной гримасе.
   - Зеркало! - потребовал он громовым голосом.
   Он любовно пробежал пальцами  по  лицу.  Даже  в  свои  лучшие  годы  оно
наверняка выглядело куда хуже. Он взглянул на себя в зеркало.
   Неистовый яростный рев потряс подвал, едва не  обрушив  потолок.  Жабодав
краем глаза успел заметить то, что увидал Хромой.
   Зеркало отразило правду. Отразило его лицо  таким,  каким  оно  было  под
слоем глиняной косметики и грима.
   Хромой рывком выскочил из корыта, поднял его, вывернув на пол все, что  в
нем оставалось. Колдуны Перлы отступили в угол, громко  выкрикивая  охранные
заклинания, торопливо выстраивая защиту. Они не понимали, что случилось.
   Зато Жабодав сразу понял все. Яростные вспышки Хромого  были  ему  хорошо
знакомы. Это было заранее задумано.
   Он не туда глядел, чуя флюиды предательства. Колдуны Перлы  были  ни  при
чем. Отвратительную вонь источал Хромой.
   Жабодав прыгнул. В прыжке и осознал свою ошибку.
   Хромой отбил корытом его отчаянный бросок и метнулся к  двери,  до  этого
загороженной телом пса. Пробив защитные заклинания Перлов,  Хромой  прыжками
помчался вверх по лестнице, сотрясая воздух диким хохотом.  Жабодав  кинулся
следом, но было поздно. Стены лестничного колодца обрушились.
   Пес стал рыть землю.
   - Не усердствуй так, мой милый щенок! - донесся сверху громовой голос.  -
Ты надеялся, что сможешь использовать меня, да? Кого? Меня?! Ха! Я  позволял
тебе надеяться, пока ты делал то, что мне было нужно. А  теперь  наслаждайся
видом своей могилы. Лучшего ты пока не заслужил. Но времени воздать тебе  по
заслугам у меня нет.
   И снова сумасшедший хохот. Тонны земли добавились к обвалу.
   Жабодав продолжал исступленно  копать,  но  на  минуту  прервался,  чтобы
грозным рыком прекратить панические вопли Перлов. В  наступившей  тишине  он
стал внимательно прислушиваться к звукам, доносившимся сверху.
   На север! Хромой повернул назад, на север! Более безумный, чем прежде, он
все-таки сумел смирить свою жажду мщения.
   У этой головоломки мог быть только один ответ. Хромой  отложил  месть  до
лучших  времен,  устремившись  туда,  где  он  надеялся   удесятерить   свою
колдовскую мощь.

Глава45

   Смед обнаружил, что если окунуть комок ваты в  краску,  а  потом  сделать
несколько отпечатков вокруг общего центра, то  получается  довольно  сносная
имитация розы.
   После того как  улеглась  суматоха,  вызванная  поисками  несуществующего
серебряных дел мастера, и провалилась попытка Рыбака пустить слух, что  одна
из ведьм уже завладела Клином и держит это в тайне от своей  сестры,  старик
решил пустить свою последнюю  стрелу.  Воспользоваться  скрытым  потенциалом
хаоса, внеся дополнительные ноты разлада в неразбериху, охватившую Весло.
   Именно поэтому Смед, уже в третий раз за ночь, оказался на улице с банкой
краски в руках. Рыбак велел ему оставить в определенных  местах  знак  Белой
Розы;  он  пытался  создать  впечатление,  что   раздраженные   происходящим
подпольщики готовы дать отпор силам Империи.
   На этот раз Рыбак придерживался принципа "Тише едешь - дальше будешь". Он
добивался, чтобы о происходящем узнал весь город, чтобы все горожане  начали
надеяться и верить. Он хотел заставить серых нервничать.  Остальное,  сказал
старик, придет само собой.
   Закончив третью выставку роз, Смед повернул к  дому.  Рыбак  сейчас  тоже
рисовал розы где-то в городе. Вчера ночью Смед  оставил  эти  знаки  в  двух
местах, где местные жители особенно сочувствовали подпольщикам и готовы были
поддержать их в любую минуту. Позавчера - в трех таких местах. Медленно,  но
верно, как сказал старик. Цветочки должны принести плоды.
   Прошлой ночью Рыбаку особенно повезло. Наткнувшись на  тела  двух  серых,
убитых в случайной уличной стычке, старик нарисовал  на  их  лбах  по  белой
розе. Это должно было заметно подтолкнуть события в нужном направлении.
   Смеду такая игра была сильно не по душе. Слишком опасно. Опасность и  без
того угрожала им со всех сторон. Добраться до них хотели  бы  очень  многие.
Особенно Смед опасался охотников за Клином.
   Но сейчас, когда он крадучись пробирался по ночным улицам к "Скелету",  в
голове у него крутились совсем другие мысли. Ему не давало покоя  загадочное
поведение Талли. Этим вечером братец опять занял у него деньги, в  четвертый
раз за последние восемь  дней.  Занял  приличную  сумму,  так  и  не  вернув
предыдущий должок.
   Смед никогда  не  торопился,  возвращаясь  в  "Скелет".  Стоит  один  раз
поспешить, и тут же угодишь  в  лапы  капрала  Ночных  Пластунов.  Осторожно
заглянув в окно, он сразу понял, что придется обходить квартал и  забираться
в дом через черный ход. На веранде дул пиво капрал со своими приятелями.
   Но это было еще не самое плохое. По дороге он чудом не схлопотал  большие
неприятности.
   Позади "Скелета" проходила аллея, засаженная какой-то чахлой,  неряшливой
растительностью. В кустах, ближе к дому, прятались двое.  Смед  нарвался  бы
прямо на них, если б один из парней  не  кашлянул,  а  другой  не  велел  бы
первому заткнуться.
   Что это было? Но у него не было ни малейшего желания задавать вопросы. Он
просто отступил в тень и присел там на что-то, ожидая, пока те двое уберутся
отсюда.
   Прошло полчаса, потом - час.  Никаких  изменений.  Один  опять  кашлянул,
другой снова потребовал, чтобы он заткнулся. Оба явно  скучали.  Смед  начал
клевать носом.
   Но вот, почти бегом, появился третий.
   - Идет! - сказал он и метнулся в тень, спрятавшись всего в  восьми  футах
от Смеда, который теперь был начеку.
   Действительно, сюда кто-то шел.  Судя  по  звуку  шагов,  парень  изрядно
надрался. Вдобавок он разговаривал сам с собой.
   Внутри Смеда все болезненно сжалось,  он  вздрогнул,  узнав  идущего,  но
ничего не успел сделать. Тимми Локан угодил в засаду. На него навалились так
быстро, что парень не смог даже вскрикнуть.
   Смед едва не бросился на помощь. Он привстал, наполовину вытащил нож,  но
вовремя опомнился. Может быть, он и успеет прикончить одного. А тем временем
остальные двое в два счета разделаются с ним. Рассчитывать  на  лучшее  было
трудно.
   Но что же теперь делать?
   Он пойдет следом за ними. Выследит, куда они притащат Тимми, потом найдет
Рыбака и... И тот скажет ему, что не надо было хлопать ушами.
   Здесь и сейчас делать что-либо все равно слишком поздно. Значит, придется
идти выслеживать этих парней.
   Он не знал, кто они такие, но сильно  подозревал,  что  эти  трое  делают
грязную  работу  для  одного  из  охотников   за   Клином,   который   решил
познакомиться поближе с теми из горожан, кто недавно лишился руки.
   Следить оказалось проще, чем  он  ожидал.  Тимми  всю  дорогу  отбивался,
поэтому у них было не так уж много возможностей следить за чем-либо еще.  Да
и ушли они недалеко, углубившись примерно на  четверть  мили  в  район,  где
стояли выгоревшие, но еще не снесенные дома, настолько ни на что не  годные,
что в них не желали селиться даже бродяги.
   В один из таких домов  втащили  Тимми.  Спрятавшись  в  тени,  Смед  тупо
смотрел на этот дом и спрашивал себя, что ему делать дальше.  Помни,  теперь
мы деремся за собственную жизнь, звучали в его ушах слова Рыбака.
   Боец из него  был  никакой.  Он  всегда  уклонялся  от  драки,  если  ему
удавалось. А когда не удавалось, всякий раз бывал нещадно бит.  Чего-то  ему
не хватало. Не то злости, не то наглости, не то  подлости.  Но  не  хватало,
даже когда у него не оставалось другого выбора.
   Он вдруг вспомнил всех тех сволочей,  от  которых  ему  доставалось;  все
побои, насмешки и  тычки;  вспомнил  свое  вечное  недоумение,  непонимание,
отчего они так поступают, ведь  он  никогда  их  не  задевал.  В  нем  разом
закипели все старые  обиды,  вперемешку  со  щекочущими  нервы  мстительными
фантазиями и миазмами жгучей ненависти.
   Один из тех троих вышел из дома, помочился на улицу,  потом  попятился  и
прислонился к стене. Для караульного у  парня  был  слишком  беспечный  вид.
Наверно, просто решил проветриться, подумал Смед.
   Он двинулся вперед неверными шагами, не  понимая,  что  делает.  Его  так
трясло от страха, что даже зубы стучали.
   Он споткнулся, упал на одно колено, ободрав его о битый  кирпич,  жалобно
выругался. И тут, вместе со вспышкой боли, на него снизошло вдохновение.
   Смед поднялся и снова захромал вперед, спотыкаясь, бормоча себе под  нос.
Он шел прямо на парня и напевал что-то вроде: "Хорошо быть кисою,  хорошо  -
собакою! Где хочу, там писаю,  где  хочу  -  там  какаю!"  Теперь  головорез
насторожился. Но не двинулся с места.
   Смед шлепнулся на задницу, глупо захихикал, кое-как встал на четвереньки,
притворяясь, что на него накатил приступ рвоты. Потом опять поднялся на ноги
и пошел прямо вперед,  пока  не  наткнулся  на  стену,  футах  в  десяти  от
наблюдавшего  за  ним  человека.  Тогда  он  попятился,   продолжая   что-то
бормотать, тупо уставившись на стену, словно пытался сообразить, откуда  она
здесь взялась. Затем оперся одной рукой на  эту  стену  и  неверными  шагами
устремился вдоль нее в ту  сторону,  где  стоял  головорез.  Когда  до  того
оставалось не больше четырех  футов,  Смед  притворился,  будто  только  что
заметил парня, во взгляде  которого  читалось  скорее  глумливое  презрение,
нежели подозрительность.
   Взглянув на него, Смед издал нелепый хлюпающий  звук.  Он  надеялся,  что
выглядит достаточно напуганным, и беззвучно благодарил всех богов  сразу  за
то, что пока остался неузнанным. Теперь,  если  он  правильно  угадал,  этот
парень захочет поизгаляться над ним, под видом помощи...
   Смед споткнулся и снова упал на четвереньки.
   - Похоже, ты здорово надрался, старина. - Головорез шагнул в его сторону.
   Смед снова издал несколько хлюпающих звуков. В его  ушах  снова  раздался
голос Старого Рыбака:
   - Вспомни, как ты берешь женщину, Смед. Не как попало, а бережно, плавно.
   Человек нагнулся, подал ему руку, помогая  встать.  Он  не  заметил  нож,
тускло блеснувший в руке Смеда. А Смед  навалился  на  парня  всем  телом  и
плавно задвинул лезвие ему меж ребер. Прямо в сердце.
   Смед как бы раздвоился. Одно его "я" было здесь, продолжая направлять его
руку. Второе  впало  в  какое-то  забытье,  отключилось  от  внешнего  мира,
полностью оказавшись во власти животного ужаса. В  этом  хаосе  пульсировала
только одна отчетливая мысль: какая ложь! Какая ложь, что убивать  с  каждым
разом становится все легче.
   Когда его сознание всплыло из этой мглы, он обнаружил, что успел оттащить
продолжавшее конвульсивно дергаться тело ярдов на сто в сторону.
   - Какого черта я это делаю?
   Ах да, конечно. Спрятать. Так, чтобы не было видно. Потому что  это  было
только начало.
   Он снова услышал приглушенный, но  отчаянный  вопль  боли  и  понял,  что
первая брешь во мгле, охватившей его сознание, была пробита точно  таким  же
криком.

***

   Он  проскользнул  в  дом  с  осторожностью  крадущейся  кошки,   отключив
остальные чувства, чтобы не испытывать мучительную  боль,  когда  раздавался
очередной агонизирующий вопль Тимми. Он даже использовал эти  крики,  каждый
раз быстро продвигаясь на несколько шагов вперед.
   Мама дорогая! Что он здесь делает?! Вопли  доносились  из  подвала.  Смед
начал спускаться по ступенькам, двигаясь  так  целеустремленно,  словно  его
вела чужая воля. Миновав шесть ступенек, он сперва пригнулся, а  потом  чуть
не на уши встал, чтобы посмотреть, что делается внизу.
   Лестница заканчивалась в нескольких футах от входа  в  подвал.  Двери  не
было. Из проема пробивался свет и доносились крики.  Смед,  почти  не  дыша,
спустился еще на две ступеньки, затем осторожно перелез через перила, нырнул
под лестницу и затаился,  озираясь  вокруг.  Разглядеть  что-либо  оказалось
трудно, но, похоже, пожар обошел эту часть подвала стороной. Здесь  даже  не
чувствовался запах старой гари.
   Теперь он мог слышать почти все,  что  там  происходило.  Кто-то  задавал
Тимми нетерпеливые вопросы.  Еще  двое  препирались  по  поводу  того  типа,
которого Смед прикончил наверху. Один беспокоился, как бы тот не  сбежал,  а
второму было на это наплевать.
   Спрятаться под лестницей, если  кто-нибудь  решит  туда  заглянуть,  было
негде. Свет, попадавший сюда из дверного проема,  сразу  выдал  бы  Смеда  с
головой. Поэтому он осторожно выбрался  оттуда,  прокрался  к  большой  куче
мусора слева от проема и скорчился позади  нее,  совершенно  не  представляя
себе, что делать дальше.
   Похоже, Тимми потерял сознание. Во всяком случае, он  больше  не  кричал.
Один из находившихся в помещении проворчал что-то по этому поводу. Остальные
двое продолжали препираться насчет  того  парня,  который  пошел  на  улицу.
Наконец первый не выдержал и огрызнулся:
   - Его действительно слишком долго нет. Ступайте,  найдите  его.  Ступайте
оба. И оставите меня в покое.
   Те двое вышли и затопали вверх по лестнице. Это были  те  парни,  которые
притащили сюда Тим-ми. Смед поднялся, дрожа от напряжения, неслышно двинулся
к проему, заглянул внутрь.
   Тимми сидел,  привязанный  к  стулу.  Без  сознания.  Его  обмякшее  тело
наклонилось вперед. Над ним  склонился  человек.  Спиной  к  Смеду.  Слишком
хорошо, чтобы быть правдой, мелькнула мысль. Человек хлестал Тимми по щекам.
   - Ну! Ну же! Приди в себя. Только  не  вздумай  помереть.  Мы  уже  почти
докопались до истины.
   Плавно. Бережно. Аккуратно, повторял про себя  Смед,  неслышно  скользнув
сквозь проем.
   Человек все же почуял опасность. Он начал поворачиваться, его глаза и рот
широко открылись...
   Слишком поздно.
   Нож уже пронзил его сердце. Он страшно, отвратительно захрипел, попытался
схватить Смеда, потом согнулся и упал.
   Может, на этот раз действительно  было  легче...  Пришла  опустошенность.
Бешено стучало сердце, тряслись руки. Судорожно  хватая  ртом  воздух,  Смед
подошел к Тимми, перерезал веревки... Боже! Они выжгли ему один глаз! Они...
   Тимми упал со стула лицом вперед.
   Смед нагнулся, попытался поднять его.
   - Эй! Тимми! Вставай. Это я, Смед. Вставай. Нам надо смыться отсюда, пока
не вернулись те двое. Давай же!
   Наконец до него дошло.
   - Черт возьми! - Тимми не дышал. - Сукин ты сын! Я рисковал  задницей  ни
за что!
   Нет. Смысл все-таки  был.  Кто  знает,  что  успел  сказать  Тимми  перед
смертью.
   Вдруг он почувствовал себя полным дерьмом. Стоит тут,  поливает  Тимми...
За что? За то, что тот умер, причинив этим Смеду лишнее беспокойство? Тут он
окончательно растерялся. Надо было как-то выбираться отсюда;  наверно,  надо
было что-то сделать с телами, которые оставались в подвале. А он не понимал,
что и как.
   - Эй, Авель! - раздался крик с улицы. - Лучше бы тебе  самому  взглянуть!
Кто-то прикончил Танкера!
   Смед выронил руку Тимми, метнулся к мертвецу, выдернул нож из его тела  и
едва успел прислониться к стене у дверного проема, как раздался новый крик:
   - Ты меня слышишь, Авель? -  Потом  раздался  торопливый  топот  вниз  по
лестнице. - Похоже, мы в глубокой заднице, Авель.  Кто-то  проткнул  Танкера
ножом... Эй, что тут за чертовщина?
   Человек шагнул сквозь проем и остановился.  Смед  уже  почти  нанес  удар
туда,  где,  по  его  расчетам,  должна  была  находиться  грудь,  но  вдруг
обнаружил, что громкий голос принадлежал  коротышке,  самому  маленькому  из
головорезов... Он успел превратить свой удар  в  подобие  апперкота,  вонзив
лезвие ножа снизу вверх, под подбородок. Забыв все советы Рыбака, он  ударил
изо всех сил. Клинок проник сквозь мозг и застрял в черепе.
   Он  не  видел  глаз  своих  предыдущих  жертв  в  тот  момент,  когда  те
осознавали, что случилось. Боже.
   Это было жутко. Смед отскочил назад, споткнулся об Авеля и упал на спину.
Его жертва медленно свалилась головой вперед, почти прямо на него.
   Он еще не  успел  толком  подняться  на  ноги,  как  с  лестницы  донесся
невнятный вопрос последнего головореза. Смед бросился  вперед,  чтобы  снова
завладеть своим ножом. Жертва еще шевелилась, медленно подтягивая  под  себя
одну ногу. Это движение напомнило ему собаку, которая  пытается  почесаться.
Бред какой-то.
   Чертов нож намертво застрял в черепе. Вытащить  его  не  удавалось.  Смед
заметался вокруг в поисках  оружия,  любой  вещи,  которая  могла  сойти  за
оружие, а голос сверху тем временем выкрикнул еще  несколько  вопросительных
фраз. Тогда Смед, с  чувством  суеверного  страха,  выдернул  нож  из  ножен
мертвеца.
   Он снова  прислонился  к  стене  возле  дверного  проема  и  стал  ждать.
Казалось, он прождал целую вечность.
   Постепенно его перестало трясти. Нервы чуть утихли. Потом пришла мысль  о
том, что последнюю жертву можно было увидеть с лестницы.
   Смед подождал еще немного.
   Ему следовало поторопиться. Чем  дольше  он  тут  проторчит,  тем  скорее
нарвется еще на какие-нибудь неприятности.
   Мышцы словно судорогой свело. Скованный ужасом, Смед не мог шевельнуть ни
рукой, ни ногой.
   Все же он кое-как заставил себя сдвинуться с места и выглянуть наружу.
   Лестница была залита лунным  светом.  Похоже,  бояться  было  нечего.  Он
заставил свои ноги сделать несколько шагов. Потом поднялся по ступенькам. На
первом  этаже  никого.  Смед  выглянул  на  улицу.  И  там  никого.  Пустые,
безмолвные, мертвые дома; никакого движения. Ни  одной  живой  души  вокруг.
Бежать. Бежать, не останавливаясь, до самого "Скелета".
   Он все же пересилил себя и сделал то, что  должен  был  сделать:  затащил
тело своей первой жертвы в подвал. По крайней мере, теперь их не  так  скоро
обнаружат. Только после этого Смед двинулся домой.
   Все же заставил себя идти шагом.

Глава46

   Мы очутились в Весле около полуночи,  но  отыскали  Душечку  и  остальных
только вечером следующего дня. Да и то лишь благодаря тому, что с  нами  был
Боманц, который смог учуять их следы. Они оказались совсем не  там,  где  мы
предполагали. За это время я успел встретиться с давними знакомыми.  По  тем
временам, когда мы с Вороном еще жили в Весле. Ребята пустились в  разговоры
и долго не могли остановиться.
   Разговоры были теперь единственным занятием горожан.
   - Да, дела здесь неважные,  -  говорил  Ворон,  пока  мы  пробирались  по
улицам, ориентируясь колдовским чутьем Боманца. - Все  эти  люди  закупорены
здесь, как в бочке, без малейших  надежд  выбраться;  запасы  продовольствия
подходят к концу; еще немного, и начнется чума. Город напряжен  до  предела.
Будь сейчас середина лета, жара быстро съела бы остатки терпения  горожан  и
нарыв уже давно  бы  прорвался.  Тебе  известно  хоть  что-нибудь  про  этих
близнецов?
   Он обращался не ко мне. Когда речь заходила о колдунах  и  колдовстве,  я
знать ничего не знал. За исключением того, что очень хотел бы  держаться  от
всего этого подальше.
   - Никогда раньше о них не слышал, - сказал Боманц. - Но это еще ни о  чем
не говорит. За последнее время к Госпоже в Чары из провинции понаехала целая
толпа новеньких.
   - Ты смог бы их одолеть, как думаешь?
   - Я не собираюсь с ними связываться. Тут я заметил  на  одной  из  дверей
рисунок. Белая роза.
   - Взгляните туда, - сказал я им. Они посмотрели.  Другие  люди  на  улице
тоже косились в ту сторону, стараясь, чтобы никто не заметил их интереса.
   - Опять этот придурок Молчун! - прорычал Ворон. - Так и норовит  втравить
ее в какую-нибудь идиотскую затею.
   - Ну что ты чушь несешь! - возмутился я. - Когда и кому хоть раз  удалось
уговорить Душечку сделать то, чего она сама не хотела делать?!  Он  поворчал
немного, потом заткнулся. Вскоре нюх Боманца вывел нас  к  тайному  убежищу.
Пробормотав какую-то ерунду, служившую  паролем,  мы  оказались  в  подвале,
который Душечка делила с компанией ветеранов-повстанцев. На мой взгляд,  они
мало чего стоили. Сопротивление в Весле давно пережило свои лучшие дни.
   Ворон неодобрительно хмыкнул. Эти парни ему, тоже не  понравились.  Затем
он вкратце рассказал об основных впечатлениях от нашего визита  в  Курганье.
Даже на языке знаков его  рассказ  занял  меньше  минуты.  В  ответ  Душечка
ознакомила нас с общим положением в Весле. На это потребовалось куда  больше
времени.
   Ворон поинтересовался, за каким чертом она приказала  рисовать  по  всему
городу белые розы. Она ответила, что ничего такого и не делала. Точнее,  она
сказала, что никто из ее сторонников в этом  не  признался.  Поскольку  розы
стали появляться только после ее прибытия в  Весло,  она  предположила,  что
кто-то узнал ее на улице и теперь пытается выловить рыбку из мутной воды.
   Сомнительно. Я, во всяком случае, не поверил. На мой взгляд, если  бы  ее
узнал некто, не втянутый в наши дела, такой человек обязательно попытался бы
получить награду за ее поимку. А стоила она  не  мало.  Серые  не  стали  бы
скупиться. Они щедро заплатили бы и за Молчуна. Даже за братьев Крученых они
отвалили бы кусок, достаточно жирный  для  того,  чтобы  надолго  обеспечить
предателю сытую жизнь.
   Ворон думал так же. Но спорить с Душечкой он не стал, а перевел  разговор
на Серебряный Клин, спросив, успешно ли идут его поиски.
   - Нет, - ответила она. - Мы все еще топчемся там, где уже успели побывать
другие охотники. Глотаем поднятую ими пыль. Пока - никаких  следов.  А  наши
маленькие союзники заняты слежкой за теми,  которых  удалось  выявить  нашим
здешним сторонникам.
   Боманц  потребовал  имена.  Он  их  тут  же  получил.  Длиннющую   кишку,
включавшую  с  полдюжины  свежеиспеченных  покойников.  -  Ну  что,   знаешь
кого-нибудь из этих людей? - спросил Ворон.
   - Нет. Но я долго был не у дел. Мне кажется очень странным, что никто  из
Башни Чар до сих пор не обратил внимания на здешние  события.  Клин  привлек
сюда каждого деревенского  колдуна,  каждую  гадалку  на  кофейной  гуще,  у
которых имелась хоть какая-то тень честолюбия. Близнецы же,  ухватившись  за
благоприятный случай, делают то, что и следовало от них ждать. Но ведь такие
новости распространяются повсюду с быстротой молнии. Они  давно  уже  должны
были достигнуть Чар. Почему же никто из тамошних волкодавов до  сих  пор  не
появился здесь, чтобы поставить сестер на место?
   - Потому что у  них  нет  летающих  китов,  чтобы  доставить  их  сюда  в
мгновение ока, - предположил я.  -  А  все  их  ковры-самолеты  давным-давно
превратились в кучу бесполезного хлама.
   - У них есть другие возможности, - возразил Боманц.
   Пустой разговор. Все равно от ответа на этот вопрос ничего не зависело.
   Ворон поинтересовался, каким образом другие пытаются  добиться  желаемого
результата.
   - Может, - предположил он, - все дело в том, что  остальные  охотники  за
Клином просто хватают проблему не с той стороны?
   - Паутинка и Шелкопряд возобновили повальные обыски, - ответила  Душечка.
- Кроме того, они не спускают глаз с остальных охотников,  пытающихся  найти
тех, кто похитил Серебряный Клин и принес его в Весло.
   - А почему все так уверены, что  эта  хреновина  находится  в  городе?  -
спросил я.
   - Многие просто чувствуют это, -  ответил  Боманц.  -  От  Клина  исходят
миазмы зла.
   - Значит, ты можешь определить, где он?
   - Очень смутно. Сейчас Клин находится где-то к северу от нас. Но  я  могу
определить направление лишь с точностью до тридцати градусов.  -  Он  развел
руки в стороны, наглядно показывая, о чем говорит. - Природа  Клина  такова,
что он способствует разрастанию любого зла вокруг себя.  Если  бы  его  было
легко обнаружить, то он не смог бы так просто умножать окружающий  хаос.  Он
не обладает  разумом,  но  способен  улавливать  и  усиливать  самые  черные
чувства, мысли и устремления тех, кто находится поблизости.  Но  вернемся  к
делу. Возможно, нам удастся  обнаружить  людей,  доставивших  сюда  Клин  из
Курганья, если  мы  займемся  поисками  тех,  кто  находился  вне  города  в
соответствующий промежуток времени, а теперь ведет себя не так, как  раньше.
Или, выражаясь точнее, все  они  сейчас  должны  проявлять  ярко  выраженное
пристрастие потакать самым худшим своим наклонностям.
   Молчун перевел речь Боманца Душечке. Та, на языке жестов, ответила:
   - Такой путь мы уже испробовали. Безуспешно. Нападение Хромого привело  к
гибели слишком многих, а выжившие настолько выбиты  из  колеи,  что  собрать
такую информацию просто невозможно.
   - Все же это хоть какой-то способ, - возразил Ворон.
   - Паутинка и Шелкопряд уже используют  его,  -  сказал  один  из  местных
ребят. - Они собрали  в  городе  целую  толпу  головорезов  в  надежде,  что
похитители ударятся в панику и каким-то  образом  выдадут  себя-.  Рано  или
поздно.
   - Идиотизм, - сказал Ворон, презрительно улыбаясь. -  Парням  надо  всего
лишь обрезать все  ведущие  к  ним  концы  и  лечь  на  дно.  Уж  как-нибудь
сообразят.
   - Именно так они и поступили.  Во  всяком  случае,  мы  так  полагаем.  -
Местный принялся рассказывать о появившейся в городе отвратительной  заразе.
Эту болезнь прозвали "черная рука". Удалось  выяснить,  что  следы  ведут  к
одному врачу, которого зарезали сразу же после того,  как  близнецы  наглухо
заткнули все входы и выходы из  города.  Тот,  кто  первым  заболел  "черной
рукой", скорее всего, случайно коснулся Клина,  а  затем  заразил  врача,  к
которому обратился за помощью. Так считало большинство, хотя были  и  другие
мнения. Позже врач заразил всех своих пациентов, а  от  тех  болезнь  начала
передаваться дальше, пока солдатам не удалось выловить  и  изолировать  всех
инфицированных.
   - Близнецы придерживаются того же мнения, - показала знаками Душечка. - А
убийство врача служит  лишним  тому  доказательством.  В  нем  замешаны  два
человека. Но установить их личность пока  не  удалось.  Описания  свидетелей
недостаточны для опознания.
   Один из местных снова начал излагать всякие домыслы. Он  считал,  что  ни
один из заразившихся не имел никакого отношения к похищению Клина. Близнецы,
сказал он, тоже в этом уверены. Значит, где-то сейчас по улицам  разгуливает
парень, ухлопавший дока, который его вылечил. Именно так считало большинство
охотников за Клином, орудовавших в городе.
   - Может, оно и так, - сказал я. - А может быть, у его подельников хватило
ума. Тогда его надо искать не на улицах, а шестью футами ниже.
   Похоже, такая возможность никому еще не приходила  в  голову.  Порядочные
люди почему-то считают, что все остальные тоже должны вести себя порядочно.
   - И еще, - продолжал я. - Что там насчет роз? Если ваши люди здесь ни при
чем, тогда кто? И зачем?
   - Очевидно, отвлекающий маневр, - предположил Ворон. - Но кто бы за  этим
ни стоял, мы сильно продвинемся вперед, если сможем схватить его.
   - Пойди поучи свою бабушку, как  яичницу  жарить,  -  опять  воткнулся  в
разговор местный. - Сейчас почти все наши ходят по улицам, успокаивают людей
и задают им вопросы. А ночью мы возьмем под  наблюдение  наиболее  вероятные
места, где могут появиться те артисты. Если кто-нибудь  из  них  подвернется
нам под руку, он и глазом моргнуть не успеет, как уже будет сидеть  здесь  и
отвечать на вопросы.
   - Они не попадутся в вашу ловушку. Хочешь,  поспорим  на  что  угодно?  -
спросил я, устраиваясь поудобнее, чтобы вздремнуть.
   Устал я от этого трепа.

Глава47

   Устает ли глина? А земля? Нет. Глиняный человек мчался на север.  Час  за
часом,  миля  за  милей,  днем  и  ночью,  преодолевая  расстояние  длинными
скачками. Он останавливался редко и ненадолго, лишь для того, чтобы прочесть
несколько заклинаний и подновить слой жира, удерживавший в нем влагу,  чтобы
глина не теряла свою эластичность.
   Миля за милей. Возникали, проносились  мимо  и  оставались  позади  руины
разрушенных им городов. Восходы сменялись закатами.
   Однажды ранним утром он  пересек  южную  границу  Северной  Империи.  Это
случилось ранним утром.
   И очень скоро обнаружил, что его преследует имперская конница.  Тогда  он
замедлил бег. И они  попридержали  коней.  Он  остановился.  Они  тоже.  Вне
пределов его досягаемости. Выжидая.
   Да,  они  оказались  здесь  из-за   него.   Его   возвращение   не   было
неожиданностью.
   Но кто? Кто мог ждать его появления? И  как  давно?  Какие  сюрпризы  они
успели для него заготовить?
   Он возобновил свой бег, но теперь двигался  медленнее,  стараясь  держать
свое бешенство в узде.
   Подразделения кавалеристов, преследовавшие  его,  сменялись  каждые  пять
миль. Как только он поворачивался к ним лицом, они отступали. Но стоило  ему
опять двинуться вперед, и они снова подбирались ближе,  как  бы  бросая  ему
осторожный вызов. Он подозревал, что кто-то хочет заставить  его  повернуть.
Он не поддался на такую уловку, а продолжал свой путь. Постепенно  он  снова
увеличил скорость.
   Ему противостоял проницательный, искушенный разум.
   Прошло совсем немного времени. Вдруг  очертания  отряда  конников  начали
меняться. Похоже, кавалеристы перестраивались, готовясь к атаке...
   Это отвлекло его внимание, поэтому он  едва  не  проглядел  впереди  чуть
просевший участок дороги. Но все же заметил  западню.  Останавливаться  было
поздно, и он оттолкнулся от  земли,  бросив  свое  тело  вперед  в  длинном,
чудовищно длинном прыжке.
   Воздух загудел от камней, пущенных из  пращи.  Несколько  штук  попало  в
него, едва не сбив с ног, и он понял, что его  таки  подловили.  Он  еще  не
успел восстановить равновесие,  как  вокруг  засвистели  арбалетные  стрелы.
Верховые слева слишком осмелели. Он повернулся, готовый стереть  их  с  лица
земли.
   Пятисотфунтовый камень чиркнул по  его  правому  плечу,  содрав  защитную
смазку. Он извернулся и прыгнул в сторону. Если бы эта глыба угодила прямо в
него... Он снова повернулся, готовясь излить душившую его  ярость.  Всадники
скакали  прочь.  Они  избежали  возмездия,  были  уже   вне   пределов   его
досягаемости.
   Он повыдергивал из своего тела все стрелы,  осмотрелся.  Никакой  ямы  на
дороге не оказалось. Лишь ее  искусная  имитация  и  хорошо  замаскированная
спусковая доска там, куда он  должен  был  приземлиться  после  прыжка.  Его
спасло только  то,  что  катапульта,  метнувшая  камень,  стояла  достаточно
далеко. Да, на сей раз его уберегла слепая фортуна.
   Но  это  была  лишь  первая  ловушка.  Следующая  ждала  его  на   мосту,
переброшенном через тихую болотистую речушку. Под мостом были укрыты бочки с
нефтью и механизм, который должен был опрокинуть их и поджечь  нефть,  едва,
он дойдет до середины настила.
   Кавалеристы, отвлекавшие внимание, на этот раз ждали  его  за  рекой,  на
крутом, обрывистом берегу. Град камней из легких катапульт посыпался на него
как раз в тот  момент,  когда  он  пытался  заклинаниями  вывести  из  строя
механизм, предназначенный для поджога нефти.
   Здоровенный пятифунтовый булыжник угодил ему прямо в грудь, опрокинув  на
спину. Взвыв от злобы, он вскочил на ноги и очертя голову ринулся  на  своих
преследователей.
   Середина настила, опиравшаяся лишь на пару хилых жердей, провалилась  под
его весом. Бочонки с нефтью вдребезги разнесло падавшими бревнами и балками.
Он еще не успел плюхнуться в воду,  как  сверху  посыпался  настоящий  дождь
зажигательных снарядов. Второй раз его сумели провести.
   До третьего эти свиньи не доживут, поклялся он.
   Рыча от боли и бешенства, он выбрался на отмель  чуть  ниже  по  течению.
Мост пылал, сверху посыпался новый град зажигательных снарядов...
   Он запутался в чем-то,  споткнулся,  упал.  Его  тут  же  накрыла  сверху
большая сеть, сплетенная из прочных, как железо, но эластичных шнуров. Шнуры
были свиты из клейких, липких нитей, напоминавших  паутину.  Чем  больше  он
метался, тем сильнее запутывался. Сеть стягивалась все  туже  и  тащила  его
назад, в реку. Оказавшись под водой, он не смог  бы  использовать  словесные
заклинания, наполовину лишившись своего колдовского могущества.
   Впервые его кольнула ледяная игла предчувствия, что  он  может  потерпеть
поражение в схватке с жалкими, слабыми существами, ничтожными  пигмеями.  Он
натолкнулся на такое сопротивление, которое нельзя было одолеть одной грубой
силой.
   На него накатила липкая волна страха. А ведь он даже себя сумел убедить в
том, что это чувство ему  незнакомо.  Но  страх  помог;  он  смирил  в  себе
неуправляемую ярость, позволил трезво оценить  положение  и  принять  верное
решение.
   Быстро произнес пару заклинаний, одно из которых подействовало.  В  сети,
уже почти утащившей его под воду, появилась дыра. Он осторожно  выбрался  из
реки. Удвоив внимание. Только это и спасло его, помогло избежать  очередного
капкана,  оснащенного  механическим  мечом,  удар  которого   запросто   мог
развалить  его  надвое.  Опасность  миновала.  Теперь  можно  было   оценить
полученные повреждения. Пустяки. Но еще дюжина таких стычек, и ему  придется
по-настоящему худо.
   Чего они добиваются? Просто хотят измотать его? Похоже на то, хотя каждая
из ловушек в  отдельности,  сама  по  себе,  таила  нешуточную,  смертельную
угрозу.
   Наконец, сумев обуздать свой безумный гнев, с максимальной  осторожностью
он двинулся дальше. С местью можно и подождать. Пока он не одержит  там,  на
севере, свою триумфальную победу. А когда ключи  к  неслыханному  могуществу
окажутся в его руках... Вот тогда он тысячекратно отплатит всему миру за  те
оскорбления и унижения, которым когда-либо подвергся.
   Впереди  его  ждало  множество  ловушек,  по  большей  части   столь   же
смертоносных и хитроумных. Несмотря на все свое  внимание,  ему  не  удалось
миновать их без  всякого  ущерба  для  себя.  Враги  почти  не  пользовались
колдовством, предпочитая всякие механизмы, используя разные  психологические
уловки, справиться с которыми ему было гораздо труднее.
   Он  так  ни  разу  и  не  заметил  поблизости  никого,  кроме  всадников,
вцепившихся в него мертвой хваткой.
   Ворота большого портового города Берилла  оказались  открытыми,  ни  души
вокруг. Ветер с моря гонял по пустынным улицам листья и сухой мусор. Очаги в
домах давным-давно остыли. В воздухе не было видно ни одной  птицы.  Мертвый
город покинули даже крысы.
   Тихо шурша по углам, леденящим, мертвым шепотом  бормотал  что-то  ветер.
Царившее вокруг запустение было настолько абсолютным, что даже  он  внезапно
ощутил тоскливое чувство одиночества.
   В порту не было видно ни одного корабля,  на  пустынном  побережье  -  ни
одной шлюпки.
   Ни одной, даже самой завалящей, жалкой плоскодонки. Лишь в  море,  далеко
за портовым маяком, виднелись смутные очертания одинокой пятидесятивесельной
черной галеры, покачивающейся на волнах.
   Она служила немым предупреждением. Пересечь море  ему  не  позволят,  это
ясно. Он не сомневался, что вдоль всего побережья, в обе стороны от Берилла,
ему не удастся найти ни одного суденышка.
   Он подумал о  том,  чтобы  отправиться  вплавь.  Но  ведь  черная  галера
оставлена здесь именно на такой случай. Глиняное тело было слишком  тяжелым.
Ему потребуются все его силы, чтобы удержаться на плаву.  Значит,  он  будет
почти беззащитен.
   Вдобавок  соленая  вода  может  проникнуть   сквозь   защитную   скорлупу
заклинаний. Тогда она начнет разъедать сперва слой жира, а потом и глину...
   Похоже, ему просто не оставили никакого выбора. Ладно.  Придется  сделать
то, к чему его подталкивают. Он  нарисовал  карту  и  выбрал  кратчайшую  из
окружных дорог. На восток. Теперь он бежал на восток.
   Всадники следовали за ним до исхода дня, а затем исчезли, растворившись в
сумерках. Через несколько часов он убедился  в  этом  окончательно  и  снова
увеличил скорость. Будь  они  прокляты.  Придется  делать  то,  к  чему  его
принуждали. Но еще придет его время. Его месть будет сладка.
   Снова миля за милей оставались позади. Он мчался почти так же быстро, как
прежде, еще  до  того,  как  пересек  границу  Империи.  Бег  не  мешал  ему
размышлять в поисках причины, по которой его заставили  пуститься  в  долгий
кружной путь.
   Но докопаться до сути он так и не смог.

Глава48

   Позволив себе лишь небольшую передышку, Смед отправился на поиски Старого
Рыбака. Тот выслушал внимательно, не сводя глаз с его  лица  все  то  время,
пока он говорил.
   - Вот уж не думал, что у тебя хватит духу на такое, - сказал он, дослушав
до конца.
   - И я не думал. Зато я все время думал, как бы не обделаться со страху.
   - Но думал. Это главное. И сделал то, что должен был сделать. Хорошо. Как
полагаешь, ты сможешь узнать того парня, который удрал?
   - Не знаю. Было темно. Мне ни разу не удалось разглядеть его как следует.
   - Ладно. О нем мы позаботимся  позже.  Сейчас  главное  -  избавиться  от
трупов. Где Талли?
   - Кто его знает? Спит, наверное. А почему не оставить  их  там,  где  они
есть? Они лежат не в таком месте, чтобы кто-нибудь скоро споткнулся.
   - Потому что, кроме тебя и меня, есть  еще  один  тип,  который  про  них
знает. Он может рассказать кому-то, кто пойдет и посмотрит.  А  тот  человек
может узнать в Тимми Локане парня, болтавшегося повсюду вместе  со  мной,  с
тобой и с Талли. Дошло?
   - Теперь дошло.
   Вдобавок Рыбак наверняка хотел убедиться, что Тимми умер именно так,  как
рассказал Смед. Все-таки Смед был родственником Талли, а  старик  уже  давно
взял за правило не принимать на веру ни единого сказанного им слова.
   - Одним словом, буди Талли и - вперед! Смед вошел в  "Скелет",  мимоходом
кивнув капралу Ночных Пластунов. Хозяин бросил на него недружелюбный  взгляд
исподлобья. Смеду пришлось пройти мимо него.
   - Собираетесь платить за комнату, парни? - спросил хозяин. - Вы задолжали
уже за два дня.
   - Платить должен Талли. Его очередь.
   - Вот как, приятель? Но Талли не платит. Да и за пиво он мне должен  черт
знает сколько. Денек-другой еще потерплю, а потом поболтаю об этом  с  твоим
приятелем, капралом.
   Хозяин мерзко улыбнулся. Он был бы на седьмом небе от счастья,  спровадив
их всех в рабочую команду.
   Смед смотрел на него в упор, пока  тот  не  отвел  глаза,  потом  швырнул
монету.
   - Это за комнату, - сказал он. - Счет за  пиво  Талли  пускай  оплачивает
сам. Я скажу ему.
   Талли не спал. Притворялся. Наверно, подслушал разговор.
   - Вставай, - сказал Смед. - Дело есть. Талли  не  шевелился.  Тогда  Смед
добавил:
   - Считаю до пяти. После этого переломаю тебе ребра.
   - Черт бы тебя побрал, Смед. - Талли сел на кровати. - Ты с  каждым  днем
становишься все больше похож на твоего дружка Рыбака. На  кой  ляд  ты  меня
разбудил? Небо на землю упало, что ли?
   - Выйдем на улицу, - узнаешь на кой! - Смед не хотел говорить здесь,  где
их мог подслушать кто угодно. - По дороге не  забудь  заплатить  хозяину  за
пиво. Он давно точит на нас зуб. Обещал поболтать насчет тебя с капралом.
   - Вот дерьмо вонючее. - Талли весь как-то передернулся. -  Слушай,  Смед,
заплати за меня, а? Я верну. Как только доберусь до своей заначки.
   - Ладно. - Смед пристально посмотрел на братца. - Мы ждем на улице. И  не
вздумай валять дурака.
   Он вышел из комнаты. Проходя мимо хозяина, он швырнул ему  еще  одну,  на
этот раз - более увесистую монету.
   - Ничего ему в кредит не давай, - процедил он сквозь зубы.
   Старый Рыбак уже ждал на улице.
   - Когда мы только пришли в город, - сказал Смед старику, - я считал,  что
моей доли наличных хватит на четыре года безбедной жизни. Даже  на  пять.  А
ты?
   - Не шуми. Я старый человек. Мне не так много нужно. А что случилось?
   - Талли. Каким бы придурком он ни был, разве можно спустить столько денег
за три-четыре недели?
   - Рассказывай.
   - Он начал брать у меня в долг. Пару раз отдавал  быстро.  Последние  три
раза не отдал вообще. Я только что узнал, что он не заплатил  за  комнату  и
сильно задолжал за пиво.
   - Вот как? - По лицу Рыбака скользнула мрачная тень. - Мне  надо  кое-что
проверить. Когда он выйдет, дуйте прямиком на место. Я вас догоню. - С этими
словами старив словно растворился в воздухе.
   Минутой позже притопал Талли.
   - Все в норме, - сообщил он. - Я уже здесь. А где старик и Тимми?
   - У Рыбака есть небольшое дельце. - Смед подозревал, какое именно.  -  Он
нас догонит. А Тимми умер. Его убили. Нам надо его похоронить.
   - Шутишь? - тупо спросил Талли и споткнулся. Забыл, что надо глядеть себе
под ноги.
   - Пошел ты. Какие тут шутки.
   Урывками, когда его не мог слышать никто посторонний, Смед рассказал, что
случилось. На улице было полно народу. Все слонялись  без  дела,  вели  себя
беспокойно. В воздухе пахло мятежом. Нет, серые не смогут  долго  продержать
город под колпаком, подумал Смед. Осталось  потерпеть  совсем  чуть-чуть.  А
потом немного удачи - и они обязательно прорвутся сквозь осаду.
   Повсюду, если только рядом не было серых, люди  перешептывались  о  белых
розах. Ползли слухи, что сама Белая Роза  находится  в  Весле  и  ждет  лишь
добрых предзнаменований, чтобы поднять восстание.
   У серых были свои уши повсюду, Смед  это  знал.  Почти  все  новые  слухи
доходили до Паутинки и Шелкопряда быстрее чем за час. И даже если эти  слухи
были  абсурдны,  близняшки  вынуждены  были  реагировать.  Не   ровен   час,
какому-нибудь олуху почудится, что он увидел знамение,  и  тут  же  вспыхнет
мятеж.
   Потихоньку полз и другой слушок, куда более зловещий, чем глупая болтовня
о Белой Розе. Добраться до его истоков было сложнее, потому что передававшие
его вели себя гораздо осторожнее.
   Эта сплетня утверждала, что близнецов поджимает время. Поэтому,  дескать,
они решили приступить к массовым казням мужской части населения Весла. Казни
будут продолжаться до тех пор, пока кто-нибудь не купит себе  жизнь,  выдав,
где находится Серебряный Клин.
   Смысл происходящего уже ни для кого не был  тайной.  О  Серебряном  Клине
знали все. Что ж, такая осведомленность вполне могла оказаться  тем  взмахом
дирижерской палочки, за которым последует первый такт увертюры,  открывающей
долгую мрачную оперу ужасов. Талли  мельтешил,  все  беспокоился  по  поводу
надвигающейся резни. Пока они не подошли к кварталу  выгоревших  домов,  где
повсеместно были трупы. Тут он сменил тему своего нытья.
   - Я не пойду туда, Смед, - уперся он. - Они все равно померли. Ну и пусть
лежат, где лежат.
   - Еще как  пойдешь.  Вся  эта  каша  заварилась  из-за  той  единственной
мыслишки, которая случайно завелась  в  твоей  тупой  башке.  Ты  пойдешь  и
поможешь нам сделать то, что требуется, чтобы выжить. Или я сам раскрою твою
гнилую тыкву.
   - Чепуха, - презрительно ухмыльнулся Талли. - Пытаешься запугать? Меня?
   - Может, и так. Будет лучше, если ты поверишь мне на слово. Ну?!
   Талли вздрогнул и пошел дальше. Интонации  Смеда  его  изрядно  напугали.
Спустя минуту их догнал Рыбак. Обменявшись взглядом со Смедом, он сказал:
   - За нами никто не следил. Идите чуть медленней, пока я не разнюхаю,  что
там впереди.
   Он исчез, но через пару минут снова появился и махнул  рукой,  показывая,
что все чисто. Тогда Смед проскользнул в знакомый дом.
   Запах тлена, хотя не очень заметный, уже витал в воздухе. Снаружи  что-то
злобно прорычал Рыбак. Талли огрызнулся, но  тяжело  протопал  внутрь.  Смед
осторожно  спустился  по  лестнице  в  подвал   и   остановился   посередине
комнаты-покойницкой, удивленный тем, что  ее  до  сих  пор  освещали  огарки
свечей, зажженных, как ему казалось, целую вечность назад Здесь почти  ничто
не изменилось. Трупное окоченение уже прошло. Правда, появилась бездна  мух,
облепивших глаза, ноздри, рты трупов. И раны.
   - О черт! - прошептал Талли, и его тут же вырвало.
   - Я видал места похуже, - сказал Рыбак, остановившийся в дверном  проеме.
- Очень может быть, что и это место  скоро  будет  выглядеть  гораздо  хуже.
Сядь-ка на стул, Талли.
   - Что?
   - Садись. Прежде чем браться за дело, нам надо потолковать. Выяснить, кто
залез в те деньги, которые Тимми хранил в спинке кровати.
   Талли вздрогнул, побледнел, но еще пытался хорохориться.
   - Врешь, Рыбак, - сказал он. - Чей грешок хочешь на меня повесить? Уж  не
свой ли?
   - Садись, задница! - рявкнул Смед.  -  Рассказывай,  как  вышло,  что  ты
обокрал Тимми, а потом клянчил деньги у меня. И это сразу после того, как ты
оторвал самый крупный куш в своей говенной жизни!
   - Какого хрена вы... - начал было Талли. Но Рыбак врезал ему  по  носу  и
тычком в грудь усадил на стул.
   - Шутки в сторону, Талли, - сказал он. - Дело чертовски серьезное.  А  до
тебя все никак не дойдет. Протри глаза, черт бы  тебя  побрал!  Видишь,  как
мухи жрут  парня?  А  ведь  это  был  наш  товарищ,  Тимми  Локан.  Веселый,
беззаботный мальчишка, которого ты поманил богатством. Посмотри, что  с  ним
сделали эти головорезы. Хотя они невинней любой девственницы по сравнению  с
теми, кто сейчас идет по нашему следу. Посмотри, что пришлось сделать Смеду.
Ну! Посмотри на этих парней, Талли. Ты оказался слишком глуп, чтобы  вовремя
испугаться, слишком туп,  чтобы  сидеть  тише  воды,  ниже  травы,  пока  не
пронесется гроза. А теперь скажи нам, каких дел ты натворил, в какое  дерьмо
вляпался на этот раз?
   В глазах Талли заблестели слезы бессильной злобы. Он,  похоже,  собирался
упрямиться дальше, хотя упрямствовать было бесполезно.
   - Ты просто чокнутый придурок, брат, - сказал Смед. -  Один  раз  за  всю
твою поганую жизнь у тебя появилась неплохая идея.  Но  стоило  нам  за  нее
взяться, как ты сразу начал путаться  у  всех  под  ногами.  Так  и  норовил
подставить нас и испортить все дело. Ну? Так  что  ты  натворил?  Мы  уже  в
заднице или еще не совсем? Отвечай, скотина!
   Лицо Талли на какое-то мгновение озарилось вспышкой хитрости и коварства.
   - Пустяки, - сказал он. - Сделал пару неудачных ставок, и все.
   - Пару? - взвыл Смед. - И за пару  раз  проиграл  столько,  что  пришлось
воровать деньги у Тимми?
   На лице Талли опять появилось выражение тупого упрямства. Но Рыбак тут же
заставил его проглотить нагловатую ухмылку, еще разок съездив по морде.
   - Азартные игры, - сказал  старик.  -  Дерьмо  вонючее.  Небось  играл  с
кем-нибудь из старых знакомых, кретин. Из тех, кто знает, что раньше у  тебя
даже своего ночного горшка не было. Рассказывай все.
   Теперь слова так и посыпались из Талли. Оправдались наихудшие  подозрения
Смеда. Братец рассказал идиотскую историю о том, как он  проигрался,  удвоил
ставки, опять проиграл и снова удвоил. Потом - еще и еще. Пока не оказалось,
что Талли Стах не только разорен, но и выдал целую кучу  долговых  расписок,
добавив к тем, что успел выдать раньше. А те,  кто  имел  его  расписки,  не
стали бы шутить, не уплати он вовремя. Так что выбора у него не  оставалось.
Но он, конечно, собирался все вернуть Тимми, как только получит свою долю за
Клин, поэтому...
   Рыбак оборвал его до того, как Талли принялся  оправдываться.  Правильно,
подумал Смед. Он знал, что стоит позволить брату продолжать,  и  тот  сумеет
вывернуть дело так, будто во всем виноваты они с Рыбаком.  ,  -  Сколько  ты
остался должен? - спросил он. Опять мелькнула та же хитрая гримаса подлости.
   Сукин сын знал, что деваться им некуда и они уплатят его долги.
   - Ты прав, ублюдок, - рявкнул старик. - Мы прикроем тебя на этот раз.  Но
один из нас проследит, чтобы ты уплатил все. И  больше  ты  не  получишь  ни
медяка. А потом, из своей доли, вернешь нам все сполна, до последней крошки.
С процентами.
   - Зря ты так со мной, Рыбак.
   - Не хочешь, чтобы с тобой обращались как с дерьмом, тогда не  веди  себя
как последнее дерьмо, - сказал Рыбак.  -  А  начнешь  снова  выделываться  -
берегись. В следующий раз тебе придется куда хуже.
   Неприкрытая угроза в голосе старика напугала Талли. Он  усох  и  умоляюще
посмотрел на Смеда, но тот поддержал Рыбака.
   - Я тоже не хочу, чтобы меня угрохали только  потому,  что  ты  никак  не
привыкнешь отвечать за свои поступки, - буркнул он. - Бери  Тимми  за  ноги.
Потащим его наверх. А по дороге гляди  на  него  во  все  глаза.  Чтобы  как
следует запомнить, как он выглядел, и  хорошенько  подумать,  когда  у  тебя
опять засвербит в заднице от желания выкинуть новый фортель.
   Талли взглянул на Тимми.
   - Я не смогу, - прохныкал он.
   - Еще как сможешь. Просто вообрази себе, что кто-то его найдет,  выяснит,
кто он такой, а потом припомнит, где, когда и с кем его видел. Бери  его  за
ноги, кому говорю!

***

   Они подняли все тела по лестнице наверх и дождались сумерек.  Рыбак  знал
поблизости одно подходящее место. Когда шли дожди, оно  становилось  топким,
болотистым  рассадником  всякой  заразы.  Саперы   имперских   войск   давно
использовали  его  как  свалку.  Когда-нибудь  все  эти  трупы  окажутся   в
пятидесяти футах под новыми городскими улицами.
   Конечно, первым делом они отнесли Тимми, ведь именно  с  ним  был  связан
основной риск. За ним отправился тот,  кто  его  допрашивал.  Оставался  еще
головорез-коротышка. Пока Смед  с  Талли  таскали  трупы,  Рыбак  рыскал  по
окрестностям,  высматривая,  нет  ли  поблизости  серых   или   каких-нибудь
случайных свидетелей.
   Все шло отлично. Пока они не потащили последнее тело.
   - Кто-то идет, - тихо прошептал Рыбак. - Тащите тело дальше, будто ничего
не заметили. Если эти ребята пришли сюда по нашу душу, я  разберусь  с  ними
сам.

Глава49

   Жабодав недоумевал. Его товарищи по несчастью вели себя  как-то  странно.
Они копали с громадным энтузиазмом, безжалостно выматывая себя,  но  вся  их
решимость  кончалась  там,  где  надо  было  сделать  совсем  простую  вещь,
необходимую, чтобы поддержать собственные силы. На четвертый  день  Жабодаву
надоело  голодать,  и  он  прикончил  слабейшего.  Насытившись,  он  оставил
остальным объедки.  И  им  понадобилось  не  так  уж  много  времени,  чтобы
преодолеть предрассудки и инстинктивное отвращение. Зато  энтузиазм  возрос.
Никому не хотелось стать следующим пунктом меню.
   Однако копать пришлось еще целых восемь дней На поверхность из-под  земли
выбрался только монстр. Впрочем, даже если бы работа заняла всего один  час,
результат был бы тот же самый.
   Кромешную темноту подземелья он  сменил  на  мрак  ночи.  Но  найти  след
оказалось нетрудно: с момента вероломного, подлого предательства на землю не
упало ни капли дождя. Ха! Так и есть! Значит, снова на север!
   Жабодав пустился в путь неторопливой рысцой. Согревшись и  размяв  мышцы,
он стал наращивать скорость, пока не  перешел  на  волчий  мах,  каждый  час
оставляя позади более двенадцати миль. Он ни разу не  остановился,  пока  не
добрался до границ Империи, до того места, где Хромой впервые  столкнулся  с
серьезным препятствием. Там он принялся рыскать по сторонам и принюхиваться,
пока не понял, что произошло.
   Да, Хромого никто не  собирался  приветствовать  со  слезами  радости  на
глазах.
   Ветер донес до него какой-то свежий запах. Жабодав огляделся  и  приметил
вдали черного всадника, вооруженного горящим копьем. Тот тоже заметил его  и
метнул полыхающий ярким пламенем снаряд в северном направлении.
   Жабодав возобновил свой бег. Он был слегка озадачен.
   Он добрался до того места, где Хромой нарвался на очередные  препятствия.
И снова увидел черного всадника с пылающим копьем. И  снова  всадник  метнул
копье на север.
   И третий раз было то же самое.  Тогда  монстр  понял,  что  ему  всячески
помогают наверстать упущенное время, нагнать Хромого. Что его подстрекают на
неизбежную схватку. Что по дороге на север Хромого сдерживают и  тот  теряет
кучу времени на преодоление разных препон.
   Но если даже погоня закончится удачно, что с того? Ведь он не ровня этому
сыну тьмы.
   Следующий черный всадник стоял у ворот Берилла. Он метнул  свое  пылающее
копье на восток. Жабодав послушно свернул в ту сторону. И очень скоро  снова
взял след.
   Вот оно что. Значит, старого дьявола заставили пуститься в обход,  вокруг
моря. Бешеной твари и тысяча миль - не круг. Жабодав помчался  еще  быстрее.
Теперь на трех милях он отыгрывал две. Он переплыл  Реку  Изуверов,  обогнул
Столпы Раздетости, с быстротой молнии пересек семидесятимильную, серебристую
и плоскую, как  зеркало,  пустыню,  известную  под  названием  Нищий  Раджа,
пробежал между и мимо бесчисленных  могильных  курганов  Варвара,  промчался
заброшенными караванными путями Лейб Радоров. Затем  он  обогнул  населенные
призраками руины Хана и миновал пирамиды Хватка, стоявшие на  вечной  страже
над Каньонами Бессмертных.
   Предельно   осторожно,   он   далеко   стороной   обошел   храмы   города
Марша-Разрушителя, где воздух до сих пор содрогался от  криков  бесчисленных
жертв, чьи дымящиеся, вырванные из груди сердца были  некогда  возложены  на
алтари равнодушного, презрительно взиравшего на мир бога.
   След с каждым часом становился все горячей.
   Он добрался до провинции Безводус, миновал сторожевые заставы, где  несли
службу наемники из союза кочевых племен Одождей.  Они  свирепо  и  ревностно
защищали границы  Империи  от  опустошительных  набегов  других  кочевников.
Гораздо надежнее, чем то, могли бы сделать имперские легионы. Черный всадник
пылающим копьем направил его стремительный  бег  на  плато  Дхама-Пато,  где
некогда сотни армий в бесчисленных сражениях  оспаривали  право  прохода  на
север, юг или восток. Древние легенды гласили,  что  именно  на  этом  плато
произойдет Последняя Битва Времени между Светом и Тьмой.
   За плоскогорьем лежали горы  Синь-янь.  Там,  в  их  мрачных  первобытных
ущельях, он нашел доказательства того, что Хромой был не  раз  задержан,  не
избежав многочисленных и коварных ловушек, поджидавших его на  обрывистом  и
опасном пути.
   След стал совсем горячим. К  тяжелому  духу  Хромого  примешивался  запах
свежих могил.
   Он поднялся на возвышенность, господствовавшую над  проливом  Ангин,  где
пресная вода Невольничьих Озер смешивалась  с  горько-солеными  водами  Моря
Мук. Место оказалось очень удобным для наблюдения. Скальный  выступ  нависал
над  узкой  горловиной  пролива,  которую  мореплаватели  прозвали   Вратами
Дьявола, а путники окрестили Мостом на Небеса.
   Внизу творился кромешный ад.
   Хромой пытался переправиться с южного берега пролива на северный. Те, кто
находился на северном берегу, держали серьезный отпор.
   Жабодав лег на брюхо, положил голову на передние лапы и  стал  наблюдать.
Он считал, что обнаруживать себя пока рано. Может быть,  он  сделает  это  у
Башни Чар. Если Хромой поддастся жажде мщения и свернет на запад.
   Словно почувствовав, что Жабодав уже здесь,  защитники  северного  берега
прикрыли лавочку  и  смотали  удочки.  Хромой  напряг  все  свое  колдовское
могущество, чтобы обрушить на них кару, но расстояние было  слишком  велико.
Он опять не смог причинить противнику никакого вреда.
   Хромой стремительно ринулся через пролив. И тут же едва не угодил в новую
западню. Жабодав решил рискнуть переправиться на тот берег в  Другом,  более
широком месте. Под покровом темноты.
   Нужда в спешке отпала. Теперь Хромой от  него  уже  не  оторвется.  Можно
спокойно распределить силы и время. Можно, дав круг вперед, залечь в засаде.
А можно выследить врагов своего врага.
   И попытаться выяснить, что за игру они затеяли.

Глава50

   Наступил переломный момент. Я листал  книгу,  которую  одолжил  у  нашего
хозяина-подпольщика, когда в комнату  ввалился  Ворон.  -  Хватит  валяться,
Кейс. Вставай. У нас изменения, - сказал он.  Я  отложил  книгу  в  сторону,
встал, спросил:
   - Ну, что там еще стряслось?
   - Расскажу по дороге.
   Он сунулся в соседнюю  комнату  и  принялся  что-то  орать,  ссылаясь  на
Душечку. Вскоре к нам присоединился один из Крученых. Мы поспешно  вышли  на
улицу. Там Ворон начал объяснять:
   - Один из пигмеев с Равнины Страха напал на  золотую  жилу.  Ему  удалось
подслушать, как какой-то тип рассказывал своим дружкам историю о  стычке,  в
которой почти наверняка участвовали люди, похитившие Серебряный Клин.
   Ворон был возбужден. Он так и рвался выполнить первое поручение Душечки.
   - Потише, - буркнул я. - На тебя уже солдаты начинают оглядываться. -  Он
поутих. - Так что сказал тот тип?
   - Его и еще двух головорезов наняли, чтобы похитить  и  помочь  допросить
одного человека. Они так и сделали. Но их кто-то выследил. Спастись  удалось
только этому парню. Мы должны зацапать  его,  заставить  рассказать  все.  И
показать нам, где это случилось.
   Ладно.
   Меня все это как-то не слишком вдохновляло. Но за неимением лучшего...
   - Если тот тип треплется направо и налево, - сказал я, -  мы  окажемся  в
самом хвосте очереди желающих с ним поговорить.
   - Мы узнали о его россказнях первыми. Почти сразу. Пока что мы  опережаем
остальную свору гончих. Именно поэтому я так спешу.
   Я заметил, что он почти не хромает.
   - Что, бедро все-таки начало подживать?
   - Столько проторчав  без  дела,  только  и  оставалось  заниматься  своим
здоровьем.
   - Кстати, о здоровье. После обеда я ходил за пивом. Слышал, как  болтали,
что у Южных Ворот был ряд случаев холеры.
   Несколько минут мы шли молча. Потом Крученый - я так и не узнал,  как  на
самом деле зовут братьев, - сказал:
   - Плохо дело. Если начнется вспышка холеры, этот чертов  котел  наверняка
взорвется. Ворон проворчал что-то неразборчивое. Может быть, у нас  не  было
лучшего варианта, но он  мог  оказаться  единственным.  С  этим  приходилось
считаться.

***

   Мы ввалились в кабак с дурацким названием "Кляп". Ворон быстро  огляделся
вокруг. - Наш человек еще здесь. Как и следовало ожидать, - сказал он. В его
голосе зазвенел металл. Когда мы  шли  сюда,  он  менялся  на  глазах,  пока
окончательно не превратился в того Ворона, самого крутого из Черного Отряда.
   Наш человек сидел один. Он  был  пьян.  Похоже,  сегодня  нам  улыбнулась
удача.
   - Закажите себе пива, ребята, - сказал Ворон. - Да поглядывайте вокруг. А
я пока с ним поболтаю.
   Так мы и сделали. Не знаю, что уж там он такое сказал, но мы  с  Крученым
даже не успели заказать по второй, как Ворон встал из-за стола. Тот парень -
тоже. Через минуту мы все оказались на улице. Похоже, наш новый друг не  был
удовлетворен краткой беседой. Мы ему не очень-то понравились.
   - Я предложил этому Улыбчивому два варианта, - сообщил Ворон. - На выбор.
Ему больше понравились пятьдесят оболов. Теперь он покажет нам город.
   Сперва Улыбчивый привел нас в темную аллею.
   - Мы прихватили парня тут, - нехотя сказал он.
   Мы двинулись дальше. По дороге Ворон продолжал задавать вопросы:
   - Ты знаешь хоть что-нибудь про него? Откуда он появился, куда  собирался
потом?
   - Я уже объяснял. Дело затеял Авель. Он поручил его Коротышке.  Коротышка
нанял меня и Танкера,  чтобы  мы  помогли  ему  схватить  однорукого.  Авель
пронюхал, что тот часто здесь ходит. Может, Коротышка  и  знал,  в  чем  тут
дело. А я не знаю.
   - Продолжай.
   - Да. Чем больше думаю,  тем  больше  уверен,  что  после  того,  как  мы
приволокли парня в подвал, они велели мне  и  Танкеру  болтаться  поблизости
только затем, чтобы потом прикончить и нас. Если бы им удалось  вышибить  из
него то, чего они добивались.
   - Наверно, ты прав. Такие ребята обычно так и делают.
   - Они - да. А вы?
   - Мы - нет. Если нас не пытаются обвести вокруг  пальца.  Показывай,  где
тот подвал.
   Я шел, угрюмо глядя под ноги. Похоже, золотая жила оказалась  карманом  с
обыкновенной дыркой. Тех, кто мог бы ответить на наши  вопросы,  уже  успели
оприходовать.
   Ворон хотел взглянуть на трупы. Надеялся  выяснить  хоть  что-то.  Я  был
готов поспорить, что ни черта мы там не узнаем.
   - Поганое место, - пробормотал я. - Долго еще?
   - Да примерно с квартал...
   - Стоп! - скомандовал Ворон. -  Замрите!  Я  прислушался.  Но  ничего  не
услышал. Зато мои глаза неплохо видели в темноте. И я сумел разглядеть вдали
неясные тени. Трое парней  куда-то  тащили  четвертого.  Похоже,  они  очень
спешили.
   Так я и сказал Ворону.
   - Ты знаешь этот район? - спросил он.
   - Очень смутно.
   - Обойди их спереди. Они  тащат  тело,  поэтому  не  могут  идти  слишком
быстро. А мы нападем на них сзади.
   - Пожалуй, мне пора, - сказал Улыбчивый.
   - Нет, - отрезал Ворон. - Пойдешь с нами, Может, узнаешь  кого-нибудь  из
них в лицо.
   Улыбчивый тихо выругался.
   Я двинулся вперед. Вообще-то все это казалось мне пустой тратой  времени,
но попытка - не пытка.
   Я прошел около трехсот ярдов и вдруг оказался на открытом месте.  Похоже,
где-то здесь мы высаживались с летающего кита.  Поблизости  никого  не  было
видно. Прикинув приблизительно, где они могли быть, я двинулся налево  вдоль
края развалин.
   Пусто. Пусто. Совсем пусто. Так я и знал. Но где же  остальные?  Я  начал
беспокоиться, даже собрался было окликнуть их, но потом передумал. Не  хотел
выглядеть глупо. А зря.
   Мне казалось, что я довольно осторожен. К сожалению, только казалось.
   Человек возник из ниоткуда и с ходу пнул меня в пах. Отличный  удар.  Все
во мне взорвалось дикой болью. Я сразу согнулся  пополам  и  начал  блевать,
полностью отключившись от внешнего мира. Еще бы.
   Тут он шарахнул меня сзади по голове. Я рухнул, пропахав рылом  мостовую.
Он тут же навалился сзади, окунув  меня  лицом  в  грязь.  Парень  особо  не
церемонился. Я вывихнул ему пару  пальцев,  пытаясь  оказать  сопротивление.
Бесполезно. Он завернул мне руку за спину так, что хрустнул сустав. - Мне не
нравится, когда у меня путаются под ногами, малыш, -  прошептал  он  мне  на
ухо. Слышишь?
   Я не ответил.
   Он еще разок крутанул мне руку. Я взвыл. И сдался. Гораздо  быстрее,  чем
мне хотелось бы.
   - Так ты слышишь меня, малыш?
   - Д-да.
   - Если я еще раз увижу тебя или кого-нибудь из твоих приятелей, порежу на
мелкие кусочки.;
   Серым придется собирать вас по запчастям по веемую Веслу. Усек?
   - Да.
   - А этой шлюхе передай, чтобы она  занялась  своими  делами  и  перестала
совать нос в чужие. Иначе и дня не пройдет, как серые пустят ее по рукам. По
всем, сколько их есть в городе. Слышишь?
   - Да.
   - Вот и хорошо.
   Он опять шарахнул меня по голове. Уж не знаю почему - может, потому,  что
у меня на голове действительно можно было  кол  тесать,  как  утверждал  мой
папа, - но только  я  не  вырубился  до  конца.  Я  был  раздавлен,  не  мог
пошевелиться, но оставался в полном  сознании,  когда  эта  падла  пару  раз
полоснула ножом по моей левой щеке. Потом он поднялся на ноги и  растворился
в ночи, оставив на память о себе мерзкую тошноту, боль и унижение.
   Потребовалось время, прежде  чем  меня  начали  держать  ноги.  Тогда  я,
спотыкаясь, отправился искать Ворона. Такой жестокой  трепки  мне  давно  не
доставалось. С тех пор как я был еще пацаном. Щеку  жгло  адским  огнем.  Но
рана оказалась не такой страшной, как я боялся.
   Если  учесть  обстоятельства,  остальных  я  нашел  довольно  быстро.   И
пятнадцати минут не прошло. Стало чуть больше света: ближе к  Южной  Окраине
полыхало пламя громадного костра. Позже я узнал, что именно в ту ночь  серые
сожгли первую сотню горожан, умерших от холеры. Близняшки предвидели  начало
массовых эпидемий. Имперские саперы давно получили приказ  собирать  обломки
деревянных конструкций и всякий горючий хлам из разрушенных домов.  А  найти
Ворона оказалось совсем просто. Я споткнулся об него и упал. Он  был  плотно
отключен. В его щеке зияла точно такая же дырка, как в моей.
   Крученый валялся футах в десяти. Он шевелился и хрипел, но еще не  пришел
в себя. Та же самая дыра в щеке. Так.
   Та же дырка была и у Улыбчивого. Плюс горло, перерезанное от уха до  уха.
От синяков парню страдать уже не придется.
   Надо понимать так, что эти сволочи нас обставили.
   Ладно.

***

   Столь же меткого пинка, как мне в пах, Ворону  не  досталось.  Но  уж  по
голове его шарахнули... Держи-лови. Когда мы явились  с  докладом,  его  еще
шатало. Даже руки тряслись. Все же он кое-как объяснил Душечке, на пальцах:
   - Думаю, там был всего один человек. Застал нас врасплох. - Ворон  был  в
замешательстве.
   Притом в таком замешательстве, в каком я раньше никогда его не видел. Еще
бы. Раньше он так никогда не получал.
   Когда пришла моя очередь рассказывать, я тоже как-то чувствовал себя не в
своей тарелке,  поскольку  от  меня  требовалось  передать  каждое  слово  в
точности. Я опасался, что мне  придется  пояснять  Душечке  смысл  некоторых
выражений.
   Но она оказалась вовсе не такой невежественной, как я наивно полагал.
   - Мост Королевы, - показал ей на пальцах Молчун и  коснулся  своей  щеки.
Душечка кивнула. А я ничего не понял и переспросил.
   - После нашего  сражения  с  Ночными  Пластунами  они  захватили  в  плен
восемнадцать человек у моста. Позже они поставили каждому на щеку по  такому
же кресту и отпустили их на все четыре стороны, - пояснил Молчун.
   Я все еще ничего не понимал.
   - Что за черт? Значит, Клин у Пластунов? Может, именно поэтому они  никак
не могут его найти? Значит, бригадир Головня  затеяла  какую-то  собственную
игру?
   Я машинально выдал всю эту чепуху на языке знаков. Если долго  находишься
рядом с Душечкой, такой способ поневоле входит в привычку.
   Она как-то странно смотрела на меня  несколько  секунд.  Потом  ответила.
Сперва мне показалось - невпопад.
   - Надо немедленно уходить. Солдаты - и не Ночные  Пластуны,  а  другие  -
могут нагрянуть сюда в любую минуту.
   И тут до меня дошло.
   С  нами  разделался  сумасшедший  гений.  Настоящий  кудесник  по   части
импровизации. За те несколько минут, что мы  находились  в  его  власти,  он
сколотил и запустил в действие план, который должен был  наверняка  затянуть
Весло в кровавый водоворот хаоса и насилия.
   Он пощадил нас только затем, чтобы мы стали той искрой,  которая  вызовет
взрыв. И тогда в городе начнется бойня.
   Солдаты близняшек схватят нас, а значит -  устранят  угрозу  Белой  Розы.
Слухи об этом расползутся быстро, и в городе вспыхнет  мятеж.  Тем  временем
близнецы отправят нас на дыбу, где вытряхнут из нас все, что мы знаем. У них
появится лишняя причина подозревать Ночных Пластунов и их начальницу. Но  те
не только  не  допустят  ее  ареста,  но  даже  не  позволят  отстранить  от
командования.
   Серых из других полков в городе гораздо больше, чем Ночных Пластунов,  но
эти крутые парни способны  выиграть  любую  драку,  если  только  в  нее  не
вмешаются сами близняшки.
   Кровожадный гений. Разве кто-нибудь сможет продолжать поиски Клина, когда
начнется кровавая потеха?
   Пока я обдумывал все это. Душечка отдавала приказания. Направо и  налево.
Маленькие сущности с Равнины Страха отправились на разведку, посмотреть, что
творится поблизости, не идут ли сюда солдаты. Братьев Крученых  она  послала
предупредить  наших  друзей  из  рядов  повстанцев.  Боманца  и  Молчуна   -
обследовать место, где мы  угодили  в  засаду.  Вдруг  они,  используя  свои
возможности, обнаружат там что-то полезное?
   Некоторое время она переводила свой взгляд с Ворона на  меня  и  обратно,
решая, кто покажет дорогу нашим колдунам.
   Она выбрала Ворона.
   Думаю, Молчун был доволен, что ему не придется оставлять Душечку  наедине
с Вороном.  Все  же  он  нахмурился.  Но  тут  вернулся  один  из  маленьких
разведчиков и доложил, что по соседству все чисто. Если не считать какого-то
старого пьяницы, валявшегося прямо на  деревянном  тротуаре  в  полуквартале
отсюда.
   - Уходим, - просигналила Душечка.
   Мы вышли на улицу.
   Меньше чем через час по городу покатилась волна обысков и арестов.

Глава51

   Смед взглянул на двоюродного брата, сидящего за  столиком  напротив.  Тот
продолжал угрюмо надираться, но сам Смед был трезв  как  стеклышко.  Он  все
никак не мог забыть те трупы. Ужас какой-то. И те люди, что  выслеживали  их
ночью. Костры на Южной Окраине, где жгли  тела  умерших  от  холеры.  Отряды
солдат, марширующие по улицам, творящие по ночам  дела,  о  которых  повсюду
ползут жуткие слухи.  Наступило  время,  когда  никто  ни  от  чего  не  был
гарантирован.
   Солдаты - по крайней мере,  кое-кто  из  них  -  тоже  были  встревожены.
Некоторое время назад несколько  Ночных  Пластунов  зашли  посоветоваться  с
капралом. Только что вся эта толпа вывалила на улицу. Парни  выглядели  так,
словно ждали больших неприятностей.
   У Смеда даже дыхание перехватило.
   - Похоже, началось, - сказал он. - Все трещит по швам.
   Талли кивнул; его колотила нервная дрожь.
   - Чертов Клин, - пробормотал он. - Если б  знать  заранее,  чем  все  это
обернется, сразу бы послал его подальше, - Задним умом все  крепки,  братец.
Хотя и тогда можно было сообразить, что жирный куш  еще  никому  не  давался
даром.
   - Да уж. Не смог продумать все до конца. Иначе я бы допер, что из-за этой
штуки у людей мозги совсем отсыреют. Что сюда нагрянет куча народа,  готовая
пойти на все, прикончить кого угодно, лишь бы захапать эту железку. Черт! Ну
и пиво! Воняет крысиной мочой.
   - Радуйся такому, какое есть. Наслаждайся. - Рядом  со  столиком,  словно
из-под земли, возник Рыбак. Он выглядел встрепанным и каким-то  осунувшимся.
- Может, это вообще последнее пиво в городе. - Старик обессиленно  плюхнулся
на стул. - Я сделал все, что мог. Теперь остается только ждать. И надеяться.
   - Что там за суматоха? - спросил Смед. - Солдаты словно с ума посходили.
   - Они устроили  облаву  на  повстанцев.  Собираются  утром  казнить  кучу
народу.  После  этого  почти  наверняка  вспыхнет  мятеж  и  чертова   осада
разлетится вдребезги.
   - А если нет? - спросил Талли.
   - Если нет, тогда нам хана. Они доберутся до нас рано или поздно. Методом
исключения. Рыбак взял кружку Смеда, отхлебнул. - Ладно. Выше нос! Еще  есть
холера. Может, она доберется до них раньше, чем они доберутся до нас.
   - Ч-черт!
   - Нам всем надо хоть немного поспать.
   - Издеваешься, что ли?
   - Надо. Надо хотя бы попытаться. Сейчас самое лучшее - не мозолить  серым
глаза. Как говорится, с глаз долой - из сердца вон.

***

   Смед заснул в две секунды.
   Он не мог сообразить, что его разбудило. Солнце давно уже встало. Талли и
Рыбак - тоже. Едва поднявшись, оба куда-то слиняли. Отчего-то  его  пробрала
нервная дрожь. Он вышел в общий зал. Там было пусто.
   Он направился к двери. И тут до него вдруг дошло.
   Тишина.
   Вокруг царила мертвая тишина. Если бы  не  звук  его  собственных  шагов,
Смед, наверно, решил бы,  что  оглох.  Он  толкнул  дверь.  Та  пронзительно
заскрипела и открылась.
   Улица была полна людей. Все они молча глядели в сторону  главной  площади
Весла. Чего-то ждали.
   Ожидание оказалось недолгим.
   Казалось,  сама  земля  вздрогнула  под  ногами,  прежде  чем  на   Смеда
обрушилась лавина звуков, яростный рев толпы, подобный раскатам грома.
   - Они все-таки  приступили  к  массовым  казням,  -  сказал  ему  на  ухо
незаметно подошедший Рыбак. - А то я уж переживал, что могут  побояться  Рев
становился все громче, накатываясь грохочущей  волной.  Похоже,  все  жители
города  одновременно  решили,  что  пришла  пора  положить  конец   безумной
жестокости и притеснениям.
   Волна докатилась до улицы, где стоял "Скелет". Толпа дрогнула.
   И  сразу  же  матери  принялись  загонять  детей  по  домам,  а   мужчины
завороженно двинулись к центру города. Слепая  ярость  гнала  их  на  верную
смерть. Вооружены были лишь немногие: в ходе повальных обысков серым удалось
конфисковать  у  горожан  почти  все  оружие.  Они  не  оставили  в   личном
пользовании ничего режущего, кроме кухонных ножей.
   Смед решил, что ему давно пора стать  полным  циником.  Не  было  никакой
нужды влезать в это дело именно сейчас. Он не двинулся с места.
   Рыбак тоже. Талли дернулся было вслед за всеми, но быстро остыл.
   Многие из толпившихся на улице повели себя точно так же. Гнев был подобен
холере: он цеплял не всех сразу. Но и то  и  другое  многих  еще  прихватит,
прежде чем все пойдет на спад.
   Рыбак привел Смеда и Талли назад, в "Скелет", и усадил за стол.
   - Мы остаемся здесь, - сказал он. - Будем ждать новостей. Если они  будут
благоприятными, двинемся к городской  стене,  чтобы  не  упустить  шанса  на
побег. Смед! Иди собирай свой мешок. Суй туда  все  барахло,  которое  может
пригодиться в пути.
   - А как насчет Клина? - тихо спросил Талли.
   - Эта штука позаботится о себе сама.
   - Да где же он спрятан, в конце концов?
   - Иди пакуй барахло, Смед! Я не знаю, Талли. И знать не хочу. Смед  нашел
для него хорошее место. Такое хорошее, что  чертову  хреновину  до  сих  пор
никто не обнаружил. Этого с меня достаточно.
   Уходя, Смед спиной почувствовал пристальный злобный взгляд Талли.

***

   Первый шквал слухов красноречиво свидетельствовал о том,  что  горожанами
двигало бешенство отчаяния, а не абстрактное благородство идеи.
   Зная настроение  толпы,  солдаты  оказались  не  подготовлены  к  взрыву,
последовавшему после первой же казни. Неистовая сила смяла  их  в  мгновение
ока. Восемьсот солдат погибли раньше,  чем  на  помощь  подоспело  не  очень
организованное, порядком напуганное  подкрепление.  Еще  семьсот  военных  и
несколько тысяч граждан были убиты прежде, чем удалось подавить этот первый,
стихийный  взрыв.  Бежавшие  с   площади   горожане   прихватили   с   собой
освободившееся оружие.
   Вскоре толпа попыталась взять штурмом Ратушу. Нападение было отбито, но в
здании вспыхнули пожары. Огонь бушевал  несколько  часов.  Часть  обывателей
атаковала полк, выдвинутый для усиления охраны Южных Ворот,  и  разбила  его
наголову, пустив  в  ход  захваченное  оружие.  Но  охрана  ворот  выстояла.
Провалилась и попытка взять штурмом городскую стену. Разместившиеся на стене
лучники быстро рассеяли нападавших.
   Рыбак ни разу не позволил ни Смеду, ни Талли покинуть "Скелет".
   С  наступлением  сумерек  ситуация  стала  более  хаотичной  и  зловещей.
Некоторые  солдаты,   подневольно   завербованные,   перестали   подчиняться
дисциплине и начали без  разбора  резать  всех  подряд.  Городская  молодежь
бесчинствовала, погрязнув в поджогах и грабежах. Кое-кто, под шумок,  сводил
старые счеты. Вдобавок в дело вмешалась такая чертова туча  колдунов,  какая
до сих пор никогда не собиралась  в  одном  месте.  Они  на  короткое  время
объединились, чтобы одолеть главного соперника.
   Вместе с толпой приверженцев они напали на Паутинку и Шелкопряда. Вот тут
атака удалась. Перебив телохранителей, они сумели добраться до сестер.  Одна
из них была не то изувечена, не то убита. Центральная  часть  Весла  горела.
Город окончательно погрузился в  пучину  массового  безумия,  подогреваемого
самыми дикими слухами. Временами казалось, что все воюют против всех.
   Во всяком случае, колдуны перессорились и начали охоту друг на друга.
   Сперва  этот  хаос  бушевал  далеко  от  "Скелета".  Но  затем  он  начал
постепенно приближаться, пока не надвинулся вплотную  в  воплях,  грохоте  и
лязге оружия.
   - Пора уносить ноги, - предложил Смед.
   К его удивлению, Рыбак не стал спорить.
   - Ты  прав,  -  сказал  он.  -  Пора.  Пока  у  нас  еще  осталась  такая
возможность. Берем барахло и уходим.
   Талли молча потащился следом. Он был слишком перепуган, чтобы возражать.
   Они выскользнули на улицу. Остальные  обитатели  "Скелета"  провожали  их
унылыми   взглядами.   Получасом   позже,   избежав   каких-либо   серьезных
неприятностей,  они  уже   устраивались   в   темном   и   мрачном   подвале
полуразрушенного дома, всего в сотне ярдов от того места, где был убит Тимми
Локан.

Глава52

   Боманц был сильно обеспокоен. -  Нет  конца  этому  умопомешательству,  -
сказал он. - Дай им волю, и они будут продолжать  в  том  же  духе,  пока  в
городе не останется всего несколько человек.
   Главное, чтобы среди этих нескольких оказались мы,  -  криво  ухмыльнулся
Ворон.
   Теперь мы прятались в колокольне  старого  храма,  на  расстоянии  полета
стрелы от здания Ратуши.  При  желании  можно  было  осторожно  выглянуть  и
посмотреть, как оно горит. Мы никому не говорили, где намеревались укрыться.
Пока что, спасибо старому колдуну, нам удавалось избегать случайных встреч.
   - Думаешь, во всем виноват Клин? - спросил я Боманца.
   - Да. Это его влияние. Чем больше зла творится вокруг него,  тем  сильнее
миазмы безумия. Порочный круг.  Происходящее  сильно  расстраивало  Душечку.
Похоже, только ее одну. Остальные были просто напуганы и больше всего желали
остаться в стороне, пока сполохи безумия в городе  не  догорят  дотла.  Сами
собой, без нашего участия.
   Она же хотела вмешаться, сделать хоть что-нибудь.
   - Что мы будем делать дальше? - спросил я.  -  Сидеть  сложа  руки?  -  Я
беспокоился, что мятежи разнесут вдребезги  карантин,  установленный  вокруг
районов, охваченных холерой.
   - А у тебя есть более разумные предложения? - вяло поинтересовался Ворон.
   - Нет.
   Ночью они снова сделали вылазку. И опять ничего не нашли,  что  могло  бы
заинтересовать. Зато я смог пару часов спокойно  поболтать  с  Душечкой,  не
съеживаясь под недобрыми взглядами Ворона и Молчуна.
   - Я чувствую себя как тот шакал, которому обрыдло  ждать,  пока  появится
падаль, - добавил я. - Настолько обрыдло,  что  уже  начал  мотать  головой,
подумывая, а не выйти ли самому на охоту.
   - Нам надо решить, как действовать в том  случае,  если  кому-то  удастся
вырваться из города, - сказал Боманц. - Я уверен, что люди, которым известно
хоть что-то про Серебряный Клин, сбегут в числе первых.
   - Но как только железяка сдвинется с места, об  этом  сразу  узнают  все,
верно?
   - Они даже не попытаются прихватить ее с собой. Зачем?  Она  находится  в
надежном месте, иначе эту дрянь  уже  давно  бы  обнаружили.  У  тех  парней
простая задача. Им надо уцелеть до тех пор, пока они не смогут продать Клин.
   - Ас чего ты решил, что они хотят его продать?
   - Если бы они могли воспользоваться им сами, то уже давно так и поступили
бы.
   Похоже на то. В психологии бандитов колдун разбирался.
   - Тогда почему они давным-давно не пустили его с молотка? -  не  унимался
я.
   - А потому, что те, кто за ним охотятся, стараются опередить друг  друга,
чтобы вытряхнуть Клин задарма и поскорее смыться.
   Подобные разговоры ни к чему не вели. Я решил вздремнуть чуток. Все равна
нам не оставалось ничего другого, кроме как тихо сидеть  и  ждать  донесений
сущностей с Равнины Страха. А их мозги были устроены совсем иначе, чем наши.
У некоторых чувство времени отсутствовало начисто, и они  появлялись,  когда
им вздумается.
   Может, поэтому Ишачий Лоб, старший из Крученых,  так  удивился,  выглянув
наружу.
   - Вот это да! - пробормотал он. -  Эй,  парни,  кончайте  дурью  маяться.
Лучше посмотрите. Какой-то новый гусь явился.
   Мы столпились вокруг него и тоже выглянули.
   Ситуация в корне менялась. Нас ждали новые заморочки.
   И не нас одних. В город пожаловала очередная банда.
   К воротам Ратуши подкатила черная карета, запряженная четверкой  вороных.
Ее сопровождали шесть всадников в черном. Вслед за каретой браво  маршировал
батальон пехоты. Вся амуниция была черной. Тьфу, пропасть!
   - Из какого ада они прикатили? - пробормотал я.
   - Принимай поздравления, колдун, - сказал Ворон. - Твои  желания  наконец
исполнились.
   - Что? - не понял Боманц.
   - Башня Чар проявила наконец интерес к здешним делам  Я  почувствовал  на
плече чью-то руку. Сзади стояла Душечка Я подвинулся, потеснив других, чтобы
ей тоже было видно. Свою руку она так и забыла  на  моем  плече.  Могу  себе
представить, сколько народу сразу воспылало ко мне самыми нежными чувствами.
Плевать.
   На том шуте гороховом, который вылез из кареты, наоборот, не  было  видно
ни одного черного лоскутка.
   - Хлыщ поганый, - с отвращением сказал Боманц.
   - Ясно, - сказал я. - Всегда мечтал узнать, что означает это слово.  Надо
будет запомнить.
   Расфуфыренный павлин брезгливо взглянул на валявшиеся вокруг трупы, потом
перевел взгляд  на  обгоревшую  Ратушу  и  что-то  сказал  командиру  своего
эскорта. Тот, прямо на коне, поднялся по лестнице в уцелевшее от огня  крыло
здания. Минуту спустя вниз по ступенькам кувырком полетели  люди.  Остальные
всадники быстро согнали их  в  кучу,  заставив  повернуться  лицами  к  тому
клоуну.
   Но вот появились  Паутинка  и  Шелкопряд.  Всадник  подвел  их  к  своему
хозяину.
   - Попали на  ковер,  -  прокомментировал  Боманц.  -  Было  бы  интересно
послушать, о чем речь.
   Никаких сомнений в том,  кто  тут  главный,  даже  возникнуть  не  могло.
Близняшки разве что на брюхе не  ползали.  Вся  эта  кутерьма  заняла  минут
десять, после чего сестры начали торопливо  рассылать  своих  людей  во  все
стороны с какими-то спешными поручениями.
   - А дальше что? - пробормотал Ворон. А дальше хлыщ решил  разместиться  в
единственном из уцелевших поблизости здании. В колокольне храма.  Прямо  над
нашими головами Без пяти минут мы влипли.

***

   Люди потянулись на прием к новому начальству.  Бригадир  Головня  явилась
одной из первых. Ночным Пластунам до сих пор удавалось держаться  в  стороне
от бессмысленных драк.
   Пока обезумевшие горожане переваривали новости насчет  появления  большой
шишки из Чар, хаос слегка утихомирился, но через несколько часов  вскипел  с
новой силой.
   А перед самым закатом в городе внезапно все стихло.
   Уже совсем стемнело, когда мы получили известие, объяснившее  неожиданную
тишину.
   К Веслу направлялся Хромой, твердо  решив  завладеть  Серебряным  Клином.
Весло не намерено было предоставить ему эту возможность. Приказ  исходил  от
Изгнанника, нового человека из Башни.
   - Черт! - пробормотал я. - Говорят,  у  кошки  семь  жизней.  У  Хромого,
похоже, больше.
   - Мы должны были  убедиться,  что  прикончили  его.  Увидеть  это  своими
глазами, - зло проворчал Ворон и сердито посмотрел  на  Душечку.  Верно.  Ее
ошибка. Она была настолько убеждена, что Хромому пришел конец, что не  стала
тогда, у монастыря, спорить с деревом-богом.
   Сам Изгнанник получил указание удержать Весло и уничтожить Хромого.  Наши
разведчики донесли, что так он и намерен поступить. Любой ценой,  даже  если
после этого в городе не останется ничего живого.
   Черт. Неужели в Башне не нашлось кого-нибудь более подходящего для такого
дела?

Глава53

   Смед проснулся рано. Он еще не успел собрать  свои  мозги  в  кучку,  как
сразу же заподозрил неладное. Талли исчез.  Может  быть,  братец  просто  до
ветру пошел?
   Смед вылез из подвала и зажмурился, ослепленный ярким  светом  солнечного
утра. Нет, Талли поблизости не было. Зато улица,  прежде  пустынная,  теперь
была сплошь забита повозками, перевозившими трупы.
   Смед даже рот разинул от изумления. Быстро нырнув обратно  в  подвал,  он
принялся трясти Старого Рыбака, пока тот не проворчал сердито:
   - Какого хрена? Что там еще стряслось?
   - Талли удрал. А снаружи черт знает что творится. Посмотри сам.
   - Вот ублюдок чертов. - Сон Рыбака  сразу  улетучился.  -  Ладно.  Быстро
собирай манатки. Надо убираться в такое  место,  где  никто  не  сможет  нас
найти. Я давно перестал доверять Братцу Талли, Смед. Это я всегда должен был
знать, где он находится, а не наоборот. Чего можно ждать от  парня,  который
мог за пару дней  спустить  целое  состояние?  Его  тупость  и  раньше  была
смертельно опасна. А сейчас? Чтобы высунуть нос  из  норы,  когда  в  городе
такое творится, надо было утратить последние крохи здравого смысла,  который
я пытался в него вколотить! Каждый фортель, выкинутый  им,  ставит  нас  под
удар. У меня почти кончилось терпение.  И  если  ему  опять  моча  в  голову
ударила... Даже не знаю.
   - Ты лучше выгляни наружу. Рыбак пошел посмотрел.
   - Проклятье, - сказал он, вернувшись. - Нам  надо  обязательно  выяснить,
что там стряслось.
   - Ну это и так понятно. Они возят трупы мятежников на ту свалку.
   - Ты не понял главного.  Кто  до  этого  допер  и  сумел  заставить  всех
вкалывать?  Когда  мы  сюда  заползли,  все  люди  в  городе  только  тем  и
занимались, что пытались перерезать друг другу глотку.
   Скоро  они  выяснили,  что  хаос  далеко  не  всюду   сменился   всеобщим
просветлением. Некоторые колдуны мутили  воду,  упорно  сопротивляясь  новым
порядкам, установившимся за одну ночь.
   По слухам, близняшки из Башни Чар поджали хвосты,  а  вместо  них  теперь
командовал  какой-то  хмырь  по  прозвищу   Изгнанник.   Весло   лихорадочно
готовилось к новому набегу Хромого.
   - Ну и каша заварилась, - сказал Смед, когда они подходили к "Скелету".
   - Чертовски мягко сказано, - буркнул старик.  Хозяин  "Скелета"  не  смог
скрыть разочарования тем, что их не прикончили во время мятежа.  Нет.  Талли
он не видел с тех самых пор,  как  тот  завалился  сюда  поутру,  потребовал
завтрак, а потом закатил скандал. Когда ему отказали в кредите. Но  жрать-то
все равно было нечего.
   - Что, у тебя совсем ничего не осталось? - спросил Смед.
   - Осталось. Полбуханки засохшего хлеба. Я собираюсь его размочить себе на
ужин. Хотите - можете пошарить в подвале. Может,  отловите  там  пару  крыс.
Тогда я сварганю из них для вас жаркое. Так и быть.
   Смед поверил хозяину.
   - А Талли, часом, не говорил, куда собирается? -  спросил  он  на  всякий
случай.
   - Нет. Когда выметался - повернул налево.
   - И на том спасибо. - Рыбак двинулся к выходу.
   - - Слыхали, что назначена награда? - бросил вслед хозяин.
   - Какая еще награда? - спросил Смед, - За тот  серебряный  кусок,  вокруг
которого заварилась вся каша. Этот малый, Изгнанник,  пообещал  отвалить  за
него сто тысяч оболов. Никаких вопросов, никаких подвохов,  никакого  риска.
Во всяком случае, он так заявил. Приносишь железку - и деньги на бочку.
   - Ни черта себе! - сказал Рыбак. - Таких денег на всю жизнь хватит. И  на
какую жизнь! Хотел бы я знать, где найти эту штуку.
   - А по-моему, так ее просто нет в городе, - проворчал Смед. -  Иначе  все
эти колдуны и ведьмы давным-давно до нее бы  добрались.  Пошли,  Рыбак.  Мне
позарез надо найти этого чертова болвана, моего братца.
   - Думаешь, он попытается?.. -  спросил  Рыбак,  когда  они  оказались  на
улице.
   - Обязательно. Если слышал о награде. Он наверняка считает, что мы с  ним
плохо обошлись, а значит - заслуживаем того, чтобы подложить нам свинью.  Но
сам он не знает, где спрятана эта штука. Зато  ему  в  голову  вполне  может
прийти мысль продать палачам меня.
   - Запросто. Притом без малейших угрызений  совести.  -  сказал  Рыбак.  -
Талли Стаха интересует только один человек на всем белом свете:
   Талли Стах. Думаю, он с самого начала просто хотел нас всех использовать,
а потом избавиться от нас, поодиночке. Только дело оказалось совсем не таким
простым, как он думал.
   - Наверно, ты прав, - согласился Смед. - Значит, будем исходить из  того,
что он собирается нас продать, так?
   - Мы сваляем дурака и сыграем ему на  руку,  если  позволим  себе  думать
иначе.  Пойди  поищи  его  по  городу.  Ты  знаешь,  где  он  раньше   любил
околачиваться. А я выясню, где отсиживается  Изгнанник,  и  буду  ждать,  не
появится ли Талли там.
   - А если он уже?..
   - Тогда нам хана.
   - Да уж. Послушай! Почему бы нам самим не загнать Клин  тому  парню?  Сто
тысяч - совсем неплохо. Я такую кучу денег даже пересчитать не сумею.
   - Большие деньги, верно.  Но  если  ситуация  действительно  такова,  как
говорят, и Хромой возвращается, тогда они накинут цену. Надо бы выждать  еще
пару дней.
   Смед не стал спорить, хотя про себя подумал,  что  лучше  брать  то,  что
дают. Пока дают.
   - Вдруг я не найду его? - все же спросил он. -  Тогда  надо  хватать  что
предложено. Дают - бери; бьют - беги.
   Рыбак только сердито заворчал в ответ.
   Смед начал поиски. Он несколько раз  натыкался  на  след  Талли.  Повсюду
трепались о Серебряном Клине. Талли, конечно, уже знал об обещанной награде.
Но к Изгнаннику он так и не пошел. Это был хороший знак. Если только...
   Если только он не  сунулся  к  кому-нибудь  другому.  Несколько  колдунов
пустили слух, что они готовы заплатить больше, чем Изгнанник.  Одна  ведьма,
по прозвищу Мошна, уже предложила сто пятьдесят тысяч.
   Смед считал, что  никому  из  них  верить  нельзя.  Он  видел  эту  свору
разбойников в деле, когда охота за Клином только  начиналась.  Вряд  ли  они
изменились с тех пор. Они запросто могли сулить горы оболов, но когда придет
пора расплачиваться, плата будет только одна - смерть.
   Но Талли имел дурацкое  пристрастие  к  самообману.  Он  мог  поверить  в
серьезность их  намерений.  А  мог  тешить  себя  надеждой,  что  сможет  их
перехитрить. Он всегда  страдал  избытком  самомнения,  Двигаясь  по  следам
Талли, Смед вскоре пришел к выводу, что тот ищет какого-то человека.
   Похоже, наиболее денежного.
   Он растерял остатки уважения к своему братцу.
   Все говорило за то, что Талли  окончательно  утратил  твердую  почву  под
ногами. А Смед - нет. Он спрашивал себя, дергается ли Талли, если ему  стало
известно, что они пустились на его поиски.
   Наверное.

***

   Смед поймал своего братца. Но ситуация совсем не подходила для той  очной
ставки, которую он вот уже несколько часов прокручивал в голове.
   Улица, по которой он шел, казалась неестественно спокойной и мирной после
всех бесчинств. Разнервничавшись от этого, Смед вдругувидел: в  какой-нибудь
сотне футов впереди открылась дверь, и из нее  прямо  на  середину  мостовой
вылетел Талли. Он не успел даже подняться на четвереньки, как  его  окружили
солдаты в черном. Они связали ему руки за спиной, накинули на  шею  петлю  и
потащили в центр.
   Солдат было шестеро.  Смед  оцепенел,  будто  к  нему  приближалась  сама
Смерть. Но что он мог сделать? Бежать к Рыбаку? А  чем  тот  сможет  помочь?
Устроить им засаду средь бела дня? Вдвоем? Безумие.
   Он последовал за ними. С каждым шагом у него становилось тяжелее на душе.
Ему не хотелось делать  то,  что  было  необходимо  сделать.  Хоть  Талли  и
собирался их списать со счета.
   Он нырнул в аллею и побежал; кровь  бурлила  в  его  жилах.  Он  двигался
быстрее,  чем  требовалось,  пытаясь  заглушить  свои  страхи  лихорадочной,
суетливой активностью.
   Мешок колотил по спине. Подобно половине горожан, он тащил  на  себе  все
свои пожитки. Придется как-то избавиться от этого тюка. Но надо спрятать его
ненадежнее, ведь там была почти вся добыча, принесенная им из Курганья.
   В одном из самых темных мест аллеи он наткнулся на груду щебня, торопливо
закопал в нее свой узел, а потом поспешил  к  тому  месту,  где  рассчитывал
перехватить Талли и его конвой.
   Но поблизости никого не было видно. У него даже сердце упало. Неужели они
выбрали более длинный, обходной путь?
   Нет, вот они.  Идут.  Просто  он  забежал  слишком  далеко  вперед.  Смед
притаился в черном горле аллеи. Назад придется уходить той же дорогой. Чтобы
прихватить по пути мешок и не налететь случайно на ненужных свидетелей.
   Ожидание растянулось  на  целую  вечность.  Его  снова  начали  одолевать
страхи. Он почти успел убедить себя отказаться от задуманного.
   Но они были уже совсем рядом. Пара солдат впереди; двое  сзади;  один  на
веревке ведет Талли, а другой время от времени подгоняет его хорошим  пинком
под зад. Так. Нож Смеда сам собой скользнул в руку. Это был все тот же нож.
   Он рванул вперед, не чувствуя ног  под  собой.  Солдаты  даже  не  успели
повернуться, чтобы разглядеть, что  происходит.  Мелькнули  вытаращенные  от
ужаса глаза Талли, в последнем отчаянии видящие только  нож,  сверкнувший  у
его горла.
   Смед споткнулся, зацепился за веревку, полетел кувырком, тут  же  вскочил
на ноги и секунду спустя оказался в спасительной темноте аллеи.  Пальцы  все
еще крепко сжимали рукоятку. С лезвия на землю тихо падали капли  крови  его
единственного родственника...  Опомнившись,  солдаты  подняли  крик.  Позади
раздался шумный топот. Погоня.
   Смед почти не испытывал ни физического напряжения, ни душевного волнения.
Прислушался к топоту преследователей. Похоже, двое, решил он. Бегут изо всех
сил. Решили догнать его, ублюдки. Оторваться не получится.
   Смед не имел ни малейшего желания с ними связываться, но придурки сами не
оставили ему другого выбора.
   Это место он хорошо знал. Отсюда было всего несколько ярдов до  той  кучи
щебенки,  куда  он  запихал  мешок.  Можно  попробовать  фокус  лекаря:  они
проскочат вперед, а он попытается ускользнуть в другую сторону.
   Он даже удивился. Неужели это он, Смед Стах, напуганный до  предела,  все
же еще в состоянии рассуждать?
   Он притаился в проломе кирпичной стены, оставшемся незаделанным со времен
погрома Хромого. Кто-то пользовался этим лазом.  Может  быть,  грабители.  А
может, незаконные жильцы, скваттеры. Они даже слегка  расширили  эту  брешь.
Сейчас Смед, наверно, мог проскользнуть внутрь и уйти от погони. Если бы  не
мысль о мешке, в котором находилось все его имущество.
   И он остался.
   Он подобрал обломок толстой доски и стал ждать.
   Услышав, что топот его ног стих, солдаты  перешли  на  шаг.  Они  шепотом
обменялись несколькими словами на незнакомом языке. Смед напрягся. Если  они
двинутся вперед вместе... Что ж, тогда он уйдет через дом.
   Один из солдат рывком бросился вперед, почти сразу оказавшись ярдах в ста
впереди Смеда.  Оттуда  он  окликнул  товарища,  и  они  медленно  двинулись
навстречу друг другу.
   Тот, который приближался сзади, был гораздо ближе. Он так  и  не  заметил
пролома в стене, пока Смед не всадил ему нож в спину.  Солдат  издал  только
один  странный  звук,  тихий  удивленный  возглас,  сразу  же  перешедший  в
болезненный всхлип.
   Когда он упал, второй солдат закричал, побежал обратно. Смед  лихорадочно
дергал нож, пытаясь освободить его. Ну что за непруха! Чертова  штука  опять
застряла!
   Шаги стремительно приближались. Тогда он  схватил  доску,  размахнулся  и
въехал изо всех сил. Страшный удар отбросил подбежавшего солдата  на  стену.
Смед уже не мог остановиться. Он ударил опять, потом еще и еще,  слыша,  как
хлюпает кровь  и  трещат  переломанные  кости.  Он  бил  до  тех  пор,  пока
бесформенная куча у стены не перестала издавать звуки.
   Он стоял, тяжело дыша и не подозревая, что по его лицу блуждает  страшная
улыбка. Послышался топот. Сюда бежали. Тогда он метнулся к тому  месту,  где
спрятал мешок, но понял, что не успеет достать его, кинулся обратно и  опять
попытался вытащить нож. Тщетно. У него не оставалось  времени  даже  на  то,
чтобы завладеть оружием мертвецов. Тогда он проскользнул через пролом внутрь
дома.
   Мгновение спустя с аллеи донесся неистовый, яростный рев.

***

   По улице Смед шел, слегка опустив голову. Прохожих было  мало;  никто  из
них не обращал на него ни малейшего внимания. Он шагал быстро, но все же  не
настолько, чтобы это могло показаться подозрительным.
   Что дальше?
   Искать Рыбака сейчас нельзя. Смеда в любой момент мог  случайно  опознать
какой-нибудь проклятый солдат.
   Но до Рыбака и так дойдут слухи  про  Талли.  Старик  все  поймет.  Самое
лучшее - вернуться в "Скелет" и ждать. Старый Рыбак наверняка появится там.
   Возбуждение постепенно улеглось. Унялось сердцебиение.  Зато  напомнил  о
себе сосущей пустотой желудок, в котором со вчерашнего дня  не  побывало  ни
крошки. Где же можно хоть что-нибудь раздобыть? В "Скелете" сейчас  -  шаром
покати. Съестные припасы в городе подходили к концу, и никто не хотел ничего
продавать.

***

   Все же это была хоть  какая-то  пища.  Котелок  вонючего  супа  и  ломоть
черствого хлеба. Вдобавок жирный хмырь, владелец грязной лавчонки,  даже  не
сделал попытки ободрать Смеда как липку. Благодетель.
   Он доел уже почти все, когда в лавчонку с улицы ворвался мальчишка.
   - Бегите, мистер! Вербовщики идут! - завопил он и тут же улетучился через
черный ход.
   - Что за черт? - спросил Смед.
   - Команда вербовщиков, - флегматично пояснил сальный  толстяк  хозяин.  -
Серые шарят по всей округе.  Выгребают  всех  молодых  парней.  Кого  смогут
найти.
   Хлопнув дверью, внутрь ввалились двое серых. Один ухмыльнулся и сказал:
   - Ну вот, нам попался еще один подающий надежды патриот.
   Смед только  презрительно  фыркнул  и  снова  уткнулся  в  свой  котелок.
Удивительно, но он ничего не почувствовал. Совсем ничего.
   Увесистая деревянная дубинка стукнула его по плечу.
   - Поднимайся, парень. Пойдешь с нами.
   - Проверь-ка лучше, нет ли в твоей  деревяшке  заноз,  морда,  -  ответил
Смед, не повышая голоса. - Только дотронься до меня еще раз, и я затолкаю ее
тебе в задницу.
   - Смотри-ка, Шнурок, опять нам  крутой  попался.  Мы  страсть  как  любим
крутых, верно? Как тебя зовут, малыш?
   В ушах Смеда вдруг ожили голоса  всех  мерзавцев,  когда-либо  изводивших
его. Он вздохнул, повернулся, поймал взгляд серого.
   - Сегодня меня зовут Смерть, - сказал он.
   Солдат отшатнулся. Может,  увидел  в  глазах  глянувшего  на  него  парня
тусклый отблеск семи убийств. Второй, который молчит, может оказаться  более
опасным, мельком подумал Смед.
   Он не ощущал никакого страха. Наоборот, чувствовал себя неуязвимым.
   Он медленно встал из-за стола, швырнул в морду болтуну  огрызок  хлеба  и
тут же ударил его ногой в пах. Однажды  он  испробовал  это  на  собственной
шкуре. Затем швырнул свой стул в ноги  второму  и,  пока  тот  разбирался  с
мебелью, плеснул  ему  в  лицо  остатки  супа.  Затем,  выхватив  у  первого
деревянную дубинку, он принялся месить их всерьез.
   Он, наверное, убил бы обоих, если  б  к  ним  не  подоспела  помощь.  Еще
шестеро серых.
   Солдаты избили его, но  не  слишком.  Больше  для  порядка.  Похоже,  они
считали, что болтун получил поделом, и предпочли свести случившееся к  милой
шутке.
   Потом они выволокли Смеда на улицу и толкнули его  к  кучке  перепуганных
юнцов. В  этой  толпе  насчитывалось  человек  тридцать.  Нескольким  парням
приказали нести двоих, изрядно помятых Смедом.
   Так Смед Стах угодил в солдаты.

Глава54

   Маленькие твари без конца сновали взад-вперед, и я был уверен, что  новые
соседи вот-вот обнаружат наше присутствие.  Боманц  и  Молчун  не  имели  ни
минуты покоя, стараясь оградить нас от излишне любознательных типов,  причем
так, чтобы случайно не привлечь к себе внимание Изгнанника.
   Ворон, похоже, забавлялся происходящим.
   - Ну? Чего ты скалишься? - наконец не выдержал я.
   - Все думаю о тех ребятах. У кого Серебряный Клин. Крутые мальчики. Круче
некуда.
   - Ну! - Он-то мог оценить их достоинства.
   - Подумай сам, Кейс. Один из них решил отхватить себе весь куш целиком, И
угодил в лапы солдат Изгнанника. Что же сделали его дружки? Попытались  дать
деру?  Черта  лысого.  Солдатики   еще   и   полдороги   не   одолели,   как
один-единственный человек играючи пробился сквозь  эскорт  и  почти  напрочь
отхватил предателю  голову.  Причем  так  быстро,  что  его  никто  не  смог
запомнить. Свидетелей полно, но их описания не совпадают.  А  когда  солдаты
очухались, пришли в ярость и погнались за  убийцей,  он  пришил  еще  двоих,
оставив остальных с носом.
   - Юмористы в твоем духе, да?
   - У них есть стиль, Кейс. Классный стиль. Не могу не оценить. Такие  люди
привносят артистизм в самые низменные и ужасные вещи, которые им  приходится
делать. Хочешь, поспорим? Если бы у того налетчика было  еще  хотя  бы  пять
минут в запасе, он бы напялил на себя форму Ночного Пластуна. Просто чтобы у
людей окончательно крыша поехала. Мне не нравится то, что он сделал.  Но  не
могу не восхищаться тем, как он это сделал.
   Явился призрак старого Ворона. Его оболочка была готова вот-вот лопнуть.
   - Да уж, - пробормотал я. - Лихие ребята. Стиля  хоть  отбавляй.  Выбрали
самое удачное время, чтобы высунуться и заорать на весь  свет:  "Лови  меня,
коли ты такой ловкий!" - Ты ничего не понял, Кейс. Совсем ничего.
   Скорее всего, они сейчас прячутся в конуре, которой и свинья побрезговала
бы. Наверняка сидят до смерти напуганные и грязные, не зная,  как  выбраться
живыми из этой переделки. Но не сломались. Вот  что  главное.  До  последней
минуты будут рвать зубами и когтями морды волков и вампиров, готовых сожрать
их живьем, со всеми потрохами. Теперь понял?
   Если б я признался, что ни черта не понял,  то  провел  бы  остаток  дня,
внимая нравоучениям о том, что сдаваться нельзя никогда. Даже если земля под
тобой ходуном ходит от чужого идиотизма, предательства и зла.
   Моя уступчивость помогла. Он оставил меня в покое  и  принялся  о  чем-то
спорить с Молчуном и Душечкой. Чем бы дитя ни тешилось.
   Зато на меня тут же насел Боманц. Ему не давали покоя некоторые моральные
издержки Серебряного Клина. У него была куча вопросов, на которые  никто  не
мог толком ответить. Я лично не уверен, что такие ответы вообще  были.  Этот
Клин напоминал мне каплю чернил, упавшую в лужу  без  того  грязной  воды  и
расплывшуюся  в  этой  чертовой  луже.  Он  уже  отравил  Весло.  Мы   могли
сопротивляться его влиянию только потому, что знали о нем и могли  принимать
осознанные  решения.  Но  что  произойдет,  если  нашей   компании   выпадет
сомнительная удача его найти?
   Страшно подумать.
   И что они собирались делать, если им удастся заполучить поганую  железку?
Ни разу  не  слышал,  чтобы  эти  шуты  гороховые  обсуждали  такой  вопрос.
Разговоры все больше крутились вокруг  того,  чтобы  помешать  присвоить  ее
кому-нибудь другому.
   А ведь и в прошлый  раз  все  они  были  уверены,  что  нашли  для  Клина
чертовски надежное место.
   Лично у меня никаких идей не было. Во всяком  случае  разумных.  На  всей
земле не найти такого места,  куда  можно  было  бы  спрятать  Клин  и  быть
уверенным, что его никто  оттуда  не  выудит.  Разве  что  бросить  в  самую
глубокую океанскую впадину. Да и то...
   Какая-нибудь долбанная рыбина тут же заглотит его, а потом выбросится  на
берег. Или ее поймает какой-нибудь чертов рыбак с врожденными  способностями
к колдовству и тайными талантами завоевателя-конкистадора.
   Такова природа любого амулета, в котором заключено зло.
   Вот два лучших варианта, что пришли мне в голову.  Первый:  собрать  кучу
колдунов, чтобы они подняли Клин  на  небесную  сферу  и  затолкали  его  на
какую-нибудь из пролетающих мимо комет. Второй: заставить  тех  же  колдунов
продолбить дырку в параллельный мир, запихнуть  железку  туда  и  сразу  как
следует дырку законопатить.
   Оба эти способа предполагали попытку  перевалить  свои  заботы  на  чужие
плечи: либо на людей из будущего, которым рано или поздно свалится на голову
комета, либо на людей из другого мира.
   Я видел фрагменты оживленного обмена мнениями на пальцах  между  Вороном,
Душечкой и Молчуном, но не обращал  на  них  особого  внимания.  Как  иногда
улавливаешь обрывки чужого разговора, который тебя  не  слишком  интересует.
Ворон вошел в раж. Он даже на языке жестов умудрялся  сердито  ворчать.  Вот
вроде все сидят тут и ни  хрена  не  делают,  а  ждут,  пока  что-нибудь  не
случится само по себе. Вместо того  чтобы  вылезти  наружу,  подсуетиться  и
помочь случаю. В общем, выдвигал свежую идею о том, что под  лежачий  камень
вода не течет.
   Парень полностью оклемался. Наконец-то я увидел прежнего Ворона. Во  всей
красе. Если кто-то создает тебе проблемы, значит, надо пришить гада. Или уж,
самое малое, врезать ему между глаз так, чтобы у него из ушей потекло.
   Меня так и подмывало прервать его мужественные декларации, особенно когда
он начал предлагать свои, а заодно - и  мои,  услуги.  С  целью  обследовать
место, где случилось утреннее побоище. Я едва  удержался  от  возмущения.  В
надежде, что Душечка и без меня промоет ему мозги.
   Пора уж мне было бы знать, что на ведьму нельзя полагаться ни в чем.
   Она вдруг объявила эту идею великолепной, а заодно велела нам  прихватить
с собой Боманца. Вдруг, дескать, там пригодится колдун.
   Молчун не смог удержаться и расплылся до ушей. Чертов  хвост  рассчитывал
использовать каждое мгновение нашего отсутствия, чтобы до  отвала  накормить
Душечку своими баснями и попытаться восстановить ее против нас.
   Если мне будет суждено провести остаток дней в рядах повстанцев,  займусь
набором рекрутов, решил я. Движение  явно  нуждалось  в  большем  количестве
женщин. И в меньшем количестве сексуально озабоченных колдунов.

***

   Боманц соорудил очередную маленькую галлюцинацию, после чего мы с  важным
видом прошествовали вниз по ступенькам и вышли через парадные  двери.  Будто
всегда тут жили. Да разве мы могли вообще  здесь  оказаться,  если  бы  были
посторонними, мудро заметил Ворон.
   Каков Ворон! Сама невозмутимость.  Выдержка.  Стиль.  И  мужества  полные
штаны.
   Труп, разумеется, уже увезли. Но место мы  нашли  легко.  Там  оставались
пятна крови, а вокруг болталась стайка подростков, радостно сообщавших  всем
и каждому, что тут стряслось.
   Ворон едва удостоил  взглядом  следы  преступления.  Боманц  тоже.  Обоих
интересовали не покойники, а живые.
   Мы не спеша пошли в глубь аллеи, по которой удирал  убийца.  Я  спрашивал
себя, почему здесь  нет  солдат.  Конечно,  рассчитывать,  что  убийца  сюда
вернется, они не могли. Но любому мало-мальски соображающему офицеру мысль о
засаде должна бы прийти в голову. Правда,  офицеры  очень  редко  используют
голову по прямому назначению.
   Найти то место, где бандит ухлопал двух солдат, оказалось не так  просто.
Казалось, туда никогда не попадал ни один луч света. А еще казалось, что это
место населено потусторонними тенями, которым наше вторжение  совсем  не  по
душе. Людям здесь было нечего делать.
   Странное  ощущение.  У  меня  даже  мурашки  по  коже  побежали.   Может,
поблизости до сих пор слоняются души убитых солдат?
   Но тут Боманц сотворил в воздухе огненный клубок, осветивший окрестности.
   - Так будет  лучше,  -  сказал  он.  -  А  то  мне  уже  начали  чудиться
привидения.
   Да уж. Вот и Боманц хоть на что-то сгодился.
   Они с Вороном принялись шарить вокруг. Но смотреть тут, по-моему, было не
на что. Я нашел кучу каких-то битых камней, уселся на нее и принялся  ждать,
пока они закончат осмотр.
   Мимо важно прошествовала жирная крыса. Вот сволочь. Ни  тени  почтения  к
существам высшей расы. Я запустил в нее куском кирпича.
   Она  остановилась,  оглянулась  на  меня.  Ее  красные   глазки   яростно
сверкнули. Какая  наглая  тварь!  Я  схватил  еще  один  обломок  кирпича  и
пододвинул к себе сломанную доску.
   Крыса стремительно метнулась ко мне.
   Она была бешеная! Едва эта  мысль  мелькнула  у  меня  в  голове,  как  я
очутился  на  самом  верху  каменной  кучи,  сжимая  в  руках  доску.   Куча
обвалилась, я съехал по ней вниз, неистово лягаясь, изрыгая проклятия. Крыса
увернулась от пинка, спокойно вильнула в сторону и скрылась.
   Ей было чем похвастать перед своими приятельницами.
   - Стой-кто-идет! - заорал незаметно подошедший Ворон.  -  Слава  Великому
Охотнику! Виват Грозе всего Крысиного Рода! - Он страшно веселился.
   - Заткнись! - злобно огрызнулся  я,  встал  на  четвереньки  и  буквально
уткнулся лицом в какую-то изодранную парусиновую  тряпку,  торчавшую  из-под
осыпавшихся камней. Обидевшись на Ворона, я решил немного схитрить.
   Я встал, отряхнулся, снова уселся  на  кучу  и  потихоньку  откопал  свою
находку,  предоставив  Ворону  дальше  обнюхивать  местные   закоулки.   Мне
показалось, что это мог быть заплечный мешок того  негодяя.  Наверно,  из-за
него он и задержался здесь,  когда  мог  просто  ускользнуть  через  пролом,
оставив солдат с носом.
   Наконец Ворон заподозрил что-то неладное.
   - Что ты там разглядываешь? - крикнул он. Боманц ничего  не  спросил.  Но
его глазенки сразу засветились.
   Оба быстро поняли, в чем дело. Ворон  хотел  немедля  вскрыть  мешок,  но
Боманц удержал его.
   - Потом, - сказал  он.  -  Надо  уходить.  В  любую  минуту  здесь  может
появиться кто-нибудь еще.
   Сперва мы хотели уйти тем же путем, как и убийца, через пролом  в  стене.
Это была отличная мысль, но оказалось, что дыра плотно забита изнутри.
   - Ладно, - сказал Ворон. - Надеюсь, мы сможем вернуться к  храму  прежним
путем.

***

   В конце аллеи нас ждала засада. Около дюжины солдат, и все настороже.  Не
будь с нами ручного  колдуна,  мы  бы  наверняка  влипли.  Старик  учуял  их
вовремя.
   Вернувшись чуть назад, мы посовещались. Боманц  считал,  что  сейчас  все
входы и выходы из лабиринтов квартала  перекрыты  наглухо.  Вероятно,  скоро
начнется облава. Старик мог вывести  нас  отсюда  в  любой  момент,  но  ему
пришлось бы пустить в ход столько фокусов и пиротехники, что Изгнанник сразу
бы допер, в чем дело.
   - Значит, по крышам, -  беспечно  сказал  Ворон.  Будто  это  было  самое
простое и обычное дело.
   - Звучит неплохо, - буркнул Боманц. - Но я старик. Мне  давно  перевалило
за пятую сотню. И я колдун, а не мартышка.
   - Отдай ему мешок, Кейс. Пусть утрет сопли и валит домой,  к  мамочке.  В
одиночку пройдет. А мы поиграем в пятнашки с солдатиками.
   - Что? А... Конечно. Ты ведь сам  из  этих..,  любителей  -  в  пятнашки.
Отличная школа и прекрасный стиль, - проворчал я, но вещмешок снял.  Боманц,
покряхтывая, влез в лямки. Мешок для него явно был великоват.
   - Только не делай глупостей, - тихонько сказал он мне на прощание. -  Она
очень хочет, чтобы ты вернулся.
   Вдоль хребта волосы встали дыбом. Наверно,  я  все-таки  псих,  мелькнула
мысль. А то, что я нахожусь здесь, - лучшее доказательство.  Никогда  прежде
возделывание картофельных грядок не казалось мне таким заманчивым занятием.
   Не знаю, расслышал ли Ворон  последние  слова  Боманца.  Виду  во  всяком
случае не подал. Вскоре мы уже пробирались по крышам.
   Другой мир. Причем такой, от которого  запросто  можно  рехнуться.  Крыши
были то плоские, то изломанные под самыми немыслимыми углами, вкривь и вкось
утыканные трубами, крытые чем угодно: железом,  медью,  шифером,  черепицей,
дранкой, даже тростником и соломой. Похоже, в этом районе не нашлось и  двух
строителей, которым пришло бы в голову использовать одни и те же  материалы.
Мы спотыкались, цеплялись за какие-то выступы и делали все возможное,  чтобы
сломать себе ноги или свернуть шею. В общем, уцелели только чудом.
   Некоторое время казалось, что это идиотское карабканье по  крышам  ничего
нам не даст. Если была возможность, мы осторожно поглядывали  вниз.  Солдаты
были везде.
   - Как ты насчет голубятины? - наконец спросил я Ворона.  -  Похоже,  пора
открывать охотничий сезон. Сдается мне, что мы проторчим  на  этих  дурацких
крышах остаток своих дней.
   Как раз в этот момент, примерно оттуда, где мы оставили старого  колдуна,
раздались громкие вопли. Все солдаты, насколько мы могли видеть, бросились в
ту сторону. Бегом.
   - Наверно, старый мешок с  дерьмом  применил  какую-нибудь  особо  тонкую
магию, - предположил я. - К примеру, превратил серого офицера в жабу.
   - И чего  ты  вечно  ехидничаешь,  Кейс?  -  спросил  Ворон.  Похоже,  он
забавлялся.
   - Я? Да чтоб мне провалиться! Да никогда в жизни! С чего ты взял?
   - Ладно. Путь свободен. Прямо здесь.
   - Здесь? Это что, подначка? "Прямо  здесь"  означало  прыжок  с  третьего
этажа. На неровную булыжную мостовую.
   - Никаких подначек.
   - Тогда валяй первый. Чтобы я смог спрыгнуть на тебя. Все же - помягче.
   - Опять ехидничаешь. Разве нет? Прыгай.
   - Нет уж. Благодарю  покорно.  Пойду  поищу  место,  где  можно  спокойно
спуститься, не свернув при этом шею. А ты давай.
   Может быть, я слегка перегнул палку.  Он  бросил  на  меня  презрительный
взгляд и сказал:
   - Черт с тобой. Поступай как знаешь.  Но  я  не  собираюсь  околачиваться
внизу, дожидаясь, пока ты меня догонишь.
   Он решительно  съехал  к  краю  крыши,  повис  на  руках,  оттолкнулся  и
спрыгнул. Олух царя небесного.
   Хотел утереть мне нос. Пустить  пыль  в  глаза.  Ну  и  получил,  на  что
напрашивался: растянул связки на лодыжке. Я подождал, пока он кончит  шипеть
и ругаться, потом сказал:
   - Не суетись. Жди меня. Через пару минут буду.
   Какая там пара минут.
   Я пробрался  еще  через  две  крыши,  нашел  место,  где  смог  нормально
спуститься, и оказался на параллельной улице.  Подтянув  штаны,  я  деловито
нырнул в ближайший поперечный переулок и... И с  разбегу  налетел  на  целую
толпу серых.
   - Будь я проклят! - засмеялся их  сержант.  -  Вот  парень,  который  так
мечтал поскорее с нами встретиться, что мчался впереди собственного визга.
   Боюсь, я слегка подрастерялся. Стоял и пялился  на  них  секунд  на  пять
дольше, чем следовало. А когда решил, что пора  делать  ноги,  было  слишком
поздно. Меня уже окружили пятеро. В руках - здоровенные дубинки; на мордах -
грязные ухмылки. Шутить они не собирались.
   - Поздравляю тебя, солдат, - сказал сержант. - Вали в строй, к  остальным
новобранцам.
   Тут я разглядел чуть в стороне кучку каких-то  очумелых  парней,  человек
десять. В изрядно поистасканной одежонке.
   - Что ты несешь, дядя? - спросил я. - Какие еще новобранцы?
   - Ты призван в армию, - довольно хихикнул  сержант.  -  Только  и  всего.
Второй батальон второго полка Сил Самообороны Весла. Большая честь.
   - Черта с два!
   - У тебя есть возражения? Неужели? Я взглянул на серых. Они напряглись  и
сжали дубинки покрепче. А на "новобранцев" рассчитывать явно не приходилось.
   - Не сейчас, дядя. Мои возражения мы обсудим позже. Один на один.
   Я довольно удачно воспроизвел одну из лучших улыбочек Ворона.  Типа:  "На
мне будут совсем неплохо смотреться  бусы  из  твоих  зубов!"  Сержант  меня
понял.
   Он хотел было отпустить еще какую-нибудь поганую шуточку, но передумал.
   - Вали в строй, - почти примирительно повторил он.  -  И  не  стоит  меня
подъелдыкивать. Вся эта чертовщина нравится нам ничуть не больше, чем тебе.
   Вот так я снова угодил в армию.

Глава55

   Ворон подождал немного, потом забеспокоился и, ковыляя,  обошел  квартал.
Ничего. Кейс словно сквозь землю провалился.
   Он мог, рискуя собственной шкурой, потратить немало часов  на  бесплодные
поиски. А мог вернуться в храм и озаботить случившимся  Молчуна  и  Боманца.
Либо так, либо эдак.
   Лодыжка адски  болела;  проснулась  и  старая,  грызущая  боль  в  бедре.
Приходилось хромать сразу на обе ноги. Резвости в  нем  сейчас  осталось  не
больше, чем в древнем паралитике. Н-нда. Хорош герой.
   До храма он добрался без осложнений, вошел в башню  и  начал  карабкаться
вверх  по  ступенькам.  Каждая  клеточка  тела  протестовала  против  такого
надругательства. На  самом  верху  колокольни  дежурил  часовой,  но  Молчун
прикрыл Ворона, наслав на солдатика незаметную временную слепоту.
   Стоило переступить порог, как Боманц сразу накинулся с вопросами:
   - Ну? Что стряслось? Где Кейс?
   - Понятия не имею. Бесследно исчез. Может,  сделаешь  что-нибудь  с  моей
лодыжкой, пока я буду говорить? - Ворон почти рухнул,  привалился  к  стене,
сунул старику под нос больную ногу и стал рассказывать.
   Боманц потыкал в лодыжку сперва пальцем, потом  -  чем-то  острым,  потом
повернул, дернул. Ворон вздрогнул и поморщился.
   - Здесь ничего нельзя сделать, - сказал колдун. - Могу только снять боль.
Попробуй ты, Молчун. Тебе приходилось лечить такие штуки. Мне - нет.
   Молчун прервал свою беседу с Душечкой, подошел и с отвращением взялся  за
дело. Тем временем Боманц принялся бродить по комнате и шарить по углам.
   - Надо отыскать какую-нибудь вещь. Какую угодно, лишь бы  она  пробыла  с
ним достаточно  долго,  чтобы  сохранить  его  ментальный  отпечаток.  -  Он
продолжал ворчать, копаясь в нехитрых пожитках Кейса, пока не выудил на свет
божий дневник. - Пожалуй, то, что надо, - фыркнул старик,  зашаркал  в  свой
угол и принялся там бормотать заклинания, судорожно  дергаясь  и  размахивая
руками.
   Молчун тоже мало чем сумел помочь Ворону. Хотя боль в лодыжке унялась, но
стоило опереться на эту  ногу,  как  она  сразу  подгибалась.  На  ближайшие
несколько дней  ему  пришлось  отставить  в  сторону  все  мечты  о  карьере
скорохода.
   Все напряженно  ждали,  чем  закончатся  манипуляции  Боманца.  Никто  не
решался  высказать  вслух  общие  опасения.  Кейса  могли  схватить  солдаты
Изгнанника.
   Боманц дернулся последний раз и буркнул:
   - Мне нужна карта города.
   Молчун взял план города у Душечки, передал старику.
   Тот поколдовал немного над этой бумажкой, потом решительно  ткнул  в  нее
пальцем:
   - Где-то здесь.
   - Это же тот пустырь, где мы слезли с летающего  кита,  -  сказал  Ворон,
поглядев, куда указывал старик.
   - Верно.
   - А какого черта он там делает?
   - Откуда мне знать? Будет куда лучше, если кто-нибудь отправится  туда  и
попытается выяснить, в чем дело. - Старик осекся,  но  было  уже  поздно.  -
Проклятье! - буркнул он. - И дернул же меня черт за язык!
   Он действительно влип. Душечка щелкнула языком,  чтобы  привлечь  к  себе
внимание, показала на старика пальцем, ободряюще подмигнула. Тот повздыхал и
пошел к дверям.
   Ворон прикрыл глаза, ненадолго расслабился, дожидаясь, пока  не  отступят
напряжение и боль, потом спросил:
   - А что оказалось в том мешке?
   - Чертова прорва денег, - ответил один из братьев  Крученых.  -  Я  такой
никогда не видел. Парень таскал за плечами  кучу  сокровищ.  Мешок  в  углу.
Можешь заглянуть туда сам.
   - Была охота, - проворчал Ворон, но все же кое-как  поднялся  на  ноги  и
заковылял в указанном направлении. - Но хоть что-нибудь полезное там было?
   - Чтобы деньги оказались бесполезными? Со мной еще такого не случалось, -
буркнул Крученый.
   Ворон только  отмахнулся  и  принялся  копаться  в  мешке.  Его  постигло
разочарование. Как и следовало ожидать. Он вздохнул, посмотрел на Душечку.
   - Ничего? - спросила она.
   - Ничего, - покачал головой  Ворон,  потом  добавил:  -  Но  мы  получили
доказательство, что убийца, а значит - и тот, кого он прикончил, причастны к
краже Серебряного Клина. Тут куча барахла из  Курганья.  Некоторые  из  этих
монет уже не одну сотню лет были в обращении только там.  Боманц,  наверное,
уже сказал об этом.
   Она кивнула.
   - А разве старик не смог использовать содержимое мешка,  чтобы  выяснить,
где сейчас тот парень? По типу фокуса с Кейсом?
   Душечка отрицательно качнула головой, встала и  принялась  мерить  шагами
комнату, время от времени выглядывая наружу. Потом она подозвала  Молчуна  и
жестами потребовала:
   - Спустись вниз и постарайся  подслушать,  каковы  намерения  Изгнанника.
Будь очень осторожен. Нельзя допустить, чтобы он нас опередил.
   Боманц вернулся лишь после полуночи.
   - Где тебя черти носили? -  сварливо  спросил  Ворон.  -  Мы  уже  начали
беспокоиться. Нам только не хватало, чтобы и ты пропал.
   - По городу сейчас совсем просто пройти, - так же сварливо ответил старый
колдун. - Повсюду патрули. Пытаются подавить в зародыше любую смуту. Но  все
равно вспыхивают случайные стычки. То тут, то там.  Изгнанник  перевалил  на
Паутинку с Шелкопрядом  всю  грязную  работу.  Они  должны  отловить  ведьм,
шаманов и всех прочих охотников  за  Клином.  Этим  объясняется  сегодняшний
ночной тарарам. Но настоящая  свалка  начнется  чуть  позже.  Из-за  холеры.
Болезнь расползлась по всему городу.
   Все продолжали нетерпеливо таращиться на колдуна.
   - Не тяни кота за хвост, старый болтун! - рявкнул Ворон. - Что с Кейсом?
   Боманц слабо улыбнулся. Улыбка вышла какой-то невеселой.
   - Парень снова носит серую форму. Вернулся в армию.
   Душечка быстро подала несколько знаков Ворону. Тот сказал:
   - Она права. Кончай ходить вокруг да около. Выкладывай все как есть.
   - Серые разбили на том  большом  пустыре  лагерь.  Обнесли  его  забором.
Приволокли туда мужчин в возрасте от пятнадцати до тридцати пяти. Всех, кого
сумели схватить. И назвали это безобразие Бригадой  Сил  Самообороны  Весла.
Они собираются слегка поднатаскать этих  ребят,  чтобы  заткнуть  ими  самые
опасные дыры, когда Хромой ринется в атаку. Но главная причина, по-моему,  в
том, что Изгнанник просто хочет держать под контролем  самую  опасную  часть
населения. Взаперти. Чтобы они не создавали лишних хлопот серым.
   - Как бы нам вытащить его? - спросила Душечка.
   - Не знаю. Но  боюсь,  что  ему  придется  выбираться  самому.  -  Боманц
предостерегающе поднял руку, увидев, как остальные  придвинулись  к  нему  с
угрожающим видом. - Не думайте. Я пытался.  Я  подошел  прямо  к  воротам  и
рассказал охранникам длинную слезливую  историю  о  том,  что  они  ошибочно
схватили моего любимого внука, лишили меня единственной, последней  опоры  в
жизни. Они довольно долго держались со мной вежливо, но сказали,  что  никто
из новобранцев пока не просился к дедушке. К тому же они  не  помнили  среди
новеньких никого по имени Филодендрон Кейс. А такое имя трудно позабыть.
   - Фактически Кейс - дезертир, - сказал  Ворон.  -  Даже  если  он  теперь
единственный, оставшийся в живых  из  всей  Гвардии.  Поэтому  он  наверняка
назвался другим имеНем.  -  Я  и  сам  сообразил,  пока  там  распинался.  И
прекратил разговор, пока охранники не успели сильно разозлиться. Они  и  так
были слишком снисходительны, если  учесть,  что  люди  донимают  их  круглые
сутки.
   Все посмотрели на Душечку. Ее пальцы замелькали в воздухе:
   - Пока оставим все как есть. Пока он там в большей безопасности,  чем  мы
здесь. Есть другие неотложные дела, которыми необходимо заняться. Нас сильно
поджимает время. И всех остальных в городе - тоже.

Глава56

   Отсутствие Смеда сперва тревожило Старого Рыбака,  потом  начало  пугать.
Конечно, парень решил проблему, связанную с живым Талли Стахом. Но как  быть
с проблемой Талли Стаха - покойника? Тело-то  осталось  у  серых.  Если  они
установят имя, много ли им потребуется  времени,  чтобы  выяснить,  кто  его
пришил?
   То-то и оно, что совсем немного. Сколько-то времени Смед сумел  отыграть,
но песок в песочных часах вечности не прекращал неумолимо сыпаться  вниз,  а
трупы продолжали громоздиться друг на Друга.
   Да, с Серебряным Клином шутить не приходилось. Пока им удавалось избегать
неизбежного. Но с каждым разом  полоса,  отделявшая  их  от  края  пропасти,
сужалась. А цена возможной ошибки росла, становясь поистине ужасной.  Такой,
какую невозможно окупить никакими деньгами.
   Рыбак не особо расстраивался по поводу  Талли  Стаха.  Тот  и  сам  давно
напрашивался. Еще удивительно, как долго они терпели  его  выходки.  Но  вот
из-за Тимми Локана его мучили  угрызения  совести.  Из  них  четверых  Тимми
меньше всех заслуживал такой страшной участи.
   Он уже почти  решился  махнуть  рукой  на  Смеда  и  снова  спрятаться  в
развалинах, когда до него дошли слухи, каким именно образом серые  призывают
на воинскую службу всех горожан, способных носить оружие.
   Тогда интуиция подсказала ему, что произошло.  Значит,  Смед  оказался  в
армии. Пожалуй, там сейчас было безопаснее, чем где-либо. Если,  конечно,  у
парня хватило ума назваться чужим имеНем. Наверняка хватило.
   Рыбак направился в сторону развалин, намереваясь снова  укрыться  там  от
охотников за Клином. Но по  дороге  его  озарило.  Почему  бы  ему  тоже  не
спрятаться у всех на виду? В армии? Серые, конечно, поспорят слегка. Сперва.
Скажут, что он староват, но  потом  все  равно  возьмут.  Вдобавок  армия  -
неплохая защита от грядущих лишений. Жизнь у  солдат,  даже  ополченцев,  уж
всяко посытнее, чем у парней, прячущихся по разрушенным подвалам. К тому  же
нынешние правители Весла будут беречь от  холеры  своих  солдат  куда  более
тщательно, чем простых горожан.
   И  старик  повернул  в  сторону   разбитого   на   пустыре   лагеря   Сил
Самообороны...
   Вышло почти так, как он ожидал. Серые  сперва  поспорили  немного,  потом
быстренько проверили, нет ли у  него  признаков  холеры,  и  он  очутился  в
лагере. Он записался под именем Малыш Рыболов, позволив  себе  насмешку  над
серыми. Да и над собой тоже. Это имя он получил при рождении, но все знавшие
его давным-давно померли.
   Или были убиты.

Глава57

   Хотя черные всадники продолжали неутомимо доставать Хромого, раз за разом
задерживая его и приводя в неистовство своими  неожиданными  ловушками,  они
по-прежнему почти не прибегали ни к каким магическим иллюзиям.  Смысл  таких
действий оставался ему непонятен, их игра беспокоила его,  хотя  он  себе  в
этом не признавался. Хромой был уверен, что прорвется всюду за  счет  грубой
силы, что в мире сейчас не осталось никого, кто мог бы сравниться  с  ним  в
могуществе. Они тоже это знали. Как раз это и беспокоило его. У них не  было
ни единого шанса справиться с ним, и все же они неотступно преследовали его,
продолжая изводить по мелочам, будто были уверены в  том,  что  их  действия
будут иметь результат. Он начал подозревать,  что  где-то  впереди  ему  уже
приготовлена очередная, смертельно опасная западня.
   Его  противники  так  редко  прибегали  к  волшебству,  что  он  перестал
остерегаться. Сам он избрал тактику сокрушительных ударов, более  не  ожидая
от своих врагов колдовских хитростей и тонкого коварства.
   Ему потребовалось трижды пробежать мимо уродливого бесформенного  дерева,
прежде чем он, на четвертый раз, наконец сообразил, что к чему. Подлецы! Они
сумели заставить идти его по кругу длиной  миль  в  пятьдесят  с  лишком.  И
последние несколько сотен он неутомимо шел по собственному следу.
   Очередная задержка. Проклятье!
   Ярость вспыхнула в нем с такой силой, что  он  едва  сумел  сдержать  ее,
чтобы выбраться из этого замкнутого  круга.  Прорвавшись,  Хромой  ненадолго
остановился. Надо было обследовать состояние своего тела и сориентироваться.
   Он находился чуть к северу от Башни. Близость Чар ощущалась во всем.  Как
насмешка, как вызов, как приглашение к схватке. Как публичное оскорбление.
   Похоже, его враги просто мечтали, чтобы он свернул туда и опять  потратил
кучу времени, безуспешно колотясь головой о стены неприступной твердыни.  Но
на сей раз ему удалось преодолеть искушение, С Башней Чар и его  обитателями
он разберется позже. После того как завладеет Серебряным Клином и  превратит
его в могущественный талисман, который сделает его властелином мира.
   Он возобновил свой бег. В сторону Весла.
   Он бежал легко, почти  весело.  Временами  он  начинал  мерзко  хихикать.
Скоро. Теперь уже скоро. Этот мир уплатит ему все долги.
   С процентами.

Глава58

   Жабодав все ближе подбегал к Башне, недоумевая, зачем он искушает судьбу.
Чутье  подсказывало  ему,  что  немного  дальше  к  северу  Хромой,   словно
бестолковая  дворняжка,  бегает  по  кругу,  ловя  собственный  хвост.   Это
забавляло  Жабодава.  Конечно,  новые  хозяева  Империи  не  так  ужасны   и
могущественны, как старые, зато они находчивы и  хитры.  Пожалуй,  никто  из
прежних властителей, кроме Госпожи или ее сестры не смог  бы  состязаться  с
нынешними  в  хитрости  и  коварстве.  Власть  в  Империи  перешла  в   руки
компетентных людей. Жабодав был не против.  Некогда  ему  пришлось  услышать
высказывание одного мудреца. Тот сказал, что любая империя в своем  развитии
неизбежно проходит три  стадии,  а  каждой  стадии  соответствует  свои  тип
властителей.  Сперва  у  руля   стоят   завоеватели,   ведущие   бесконечные
захватнические войны. Потом  приходит  черед  администраторов,  закрепляющих
результаты завоеваний и превращающих Империю в монолитную твердыню.  Которая
непосвященным кажется несокрушимой и вечной. Наконец, у  власти  оказываются
безответственные расточители. Всячески потакая  своим  безумным  прихотям  и
порокам, они проматывают капитал, предназначавшийся для передачи потомкам.
   И тогда Империя становится легкой добычей новых завоевателей.
   В этой Северной Империи сейчас наступила  вторая  стадия.  Администраторы
сменяли завоевателей. Из тех, прежних, в живых остался  один  Хромой.  Новые
правители были просто обязаны отправить его на свалку истории. Завоеватели -
слишком буйная и непредсказуемая публика, чтобы иметь с ними дело,  если  ты
намерен насадить в Империи закон и порядок.
   Будет лучше, если он заранее все предусмотрит и подготовит себе  место  в
этом новом, упорядоченном мире.
   Он остановился неподалеку от Башни, на таком расстоянии от  ворот,  какое
счел безопасным, уселся. И стал ждать.
   Вскоре кто-то вышел. Этот некто имел четкое представление  о  том,  какое
именно место может быть уготовано в будущем таким порождениям  вечного  зла,
как Пес-Жабодав. А пока они заключили временный союз.

Глава59

   Смед  застонал,  заворочался,  попытался  натянуть  на   себя   сбившееся
шерстяное одеяло. На нем живого места не было, болели мышцы, ныли все кости.
Сон на голой земле не принес облегчения.
   Уже в третий раз он просыпался в  палатке,  где  обреталось  еще  человек
сорок. Мысль о том, что и этот день ему придется провести среди  ополченцев,
не вызывала у него ни малейшего энтузиазма.
   - Как дела, Кен? - спросил кто-то. Серые занесли Смеда в свои списки  под
именем Кентон Утконос.
   - Как сажа бела, - буркнул он. - Я предпочел бы работать без  заскоков  и
не затемно.
   - Что ты их заводишь? Ловить нечего.
   - Ха! - сказал какой-то парень, выглянув наружу. - Снег! Уже больше дюйма
насыпало.
   - Везет, как утопленникам, - послышалось в ответ.
   Ребята  перебросились  еще  парой  шуточек  в  том  же  духе.  Насчет  их
необыкновенного везения. Потом Смед сказал:
   - Надо мной издевались с самого детства, и я сыт по горло. Я не собираюсь
покорно сносить их тычки. Я всегда давал сдачи, даю и буду давать.  Пока  не
усекут, что им куда проще оставить меня в покое.
   Он уже раза четыре  успел  подраться  с  серыми,  которым  было  поручено
обучать их взвод.
   - Хочешь достать их всерьез? - спросил его сосед. - Правильно. Только  ты
избрал неверную тактику. Сперва надо работать головой, а потом кулаками.
   Соседа звали Сай Грин. В их палатке  он  быстро  стал  лидером.  Все  уже
догадались, что он назвался чужим именем. Догадывались они и о том, что Грин
раньше  служил  в  армии.  Он  играючи  справлялся  со  всякими   армейскими
закавыками, а в лагерной обстановке чувствовал  себя  как  рыба  в  воде.  И
всегда был готов подсказать любому способ немного  облегчить  себе  жизнь  -
если у него спрашивали, как это сделать. Он нравился парням,  и  они  обычно
следовали его советам.
   Но Смед не спешил с  выводами.  На  его  взгляд,  Сай  слишком  уж  уютно
чувствовал  себя  в  лагере.  Он  мог  запросто  оказаться  шпионом.  Или  -
дезертиром, которого серые вербовщики случайно замели  во  время  облавы.  А
Смед имел основания подозревать, что  здесь,  в  Весле,  всякий  дезертир  с
большим военным опытом раньше почти наверняка служил в Гвардии. В Курганье.
   - Я всегда готов прислушаться к дружескому совету, Сай, - сказал он. - Но
отступать не собираюсь.
   - И не надо. Просто посмотри, что получается. На первый раз они  отделали
тебя только для того, чтобы показать всем остальным,  что  может  случиться,
если мы не будем пай-мальчиками. Но ты слишком легко поддался на провокацию,
и они решили повторить урок.
   - А потом разохотились? Наверно, сегодня будет то  же  самое.  Но  я  все
равно не сдамся.
   - Успокойся. Ты прав. Но это будет продолжаться в том же духе,  стоит  им
помахать перед тобой красной  тряпкой,  как  ты  сразу  хватаешь  за  грудки
капрала.
   - Только потому, что не могу дотянуться до сержанта.
   - Брось. И сержант, и капрал -  славные  ребята.  Почти.  Бедняги  просто
пытаются честно выполнить бессмысленную и, даже на  их  взгляд,  безнадежную
работу. Твоя проблема вовсе не  в  них.  Твоя  проблема  в  Чайнике.  Чайник
выжидает, пока они от тебя отступятся,  признают,  что  не  справились.  Вот
тогда он вмешается и вышибет из тебя дух.
   С Саем согласились сразу несколько человек.
   - Точно, - сказал один из них. - Этот Чайник вечно подбивает их  устроить
нам какую-нибудь подлянку.
   - И ему все сойдет с рук, если только он случайно  не  угрохает  тебя,  -
добавил Грин.
   Смеду не хотелось говорить на эту тему. Но  насчет  Чайника  они,  скорее
всего, были правы. Тот никогда не забудет, как Смед уделал его в кабаке.
   - Ну и? - спросил он.
   - Если тебе снова придется сцепиться с  кем-нибудь  из  них,  постарайся,
чтобы это был Чайник. Все подлости здесь - его  рук  дело.  Он  единственный
среди серых, кто действительно мечтает тебя изувечить. Ну  так  заставь  его
заплатить за это. И не пори горячку. Придется драться  -  дерись,  когда  ты
прав на все сто, а не потому, что тебе просто не нравятся  здешние  порядки.
Они никому из нас не нравятся.  Может,  и  выкрутимся  как-нибудь.  Если  не
наломаем дров. Смед пришел в ярость от  этих  поучений  и  едва  не  закатил
истерику, вопреки здравому смыслу. Но кое-как сдержался, побоявшись потерять
с таким трудом завоеванный авторитет.
   Его начало беспокоить собственное состояние. Похоже,  Смеда  Стаха  стало
временами заносить. Ему действительно следует держать себя в руках. А не  то
еще немного, и он начнет вести себя совсем как Талли.
   Может, это Клин на меня так влияет, подумал он.
   Его твердое  намерение  не  делать  больше  глупостей  получило  отличное
подкрепление прямо на утренней поверке.
   Но судьба пока улыбалась. Сперва начали проверять тех, кто жил в соседней
палатке, и он отчетливо услышал, как капрал заорал:
   - Тимми Локан!
   Поэтому он успел подготовиться. И когда капрал попытался проделать тот же
фокус в их взводе, проревев:
   - Смед Стах! - Смед не двинулся с места, а только оглянулся  по  сторонам
точно с таким же тупым выражением лица, как у остальных.
   Загонщики дышали ему в затылок и наступали на пятки. Теперь они знали  их
имена.
   Часом позже он испытал еще одно потрясение. Они месили  грязь  на  плацу,
занимаясь строевой  подготовкой,  когда  мимо  промаршировал  другой  взвод.
Замыкающим в этом взводе оказался не кто иной, как Старый Рыбак.
   Подмигнув Смеду, он смешно подпрыгнул, стараясь не сбиться с шага.

Глава60

   Слежка за Изгнанником, ставшая постоянной обязанностью  Молчуна,  наконец
принесла свои плоды. Когда Молчун проскользнул в комнату, по его  лицу  было
видно, что он сильно возбужден.
   - Им стали известны имена трех человек, которых прежде не  раз  видели  с
убитым. Вот эти имена: Тимми Локан, Смед Стах, Старый Рыбак.
   - Рыбак? - переспросил Ворон.
   - Да, - ответил Молчун. - Хотя описание  личности  не  очень  четкое,  но
похоже на то, что именно он уделал вас троих тогда, в развалинах.
   - Старый Рыбак? - возопил Ворон. - Старик?!
   Молчун злорадно ухмыльнулся, но продолжал докладывать языком жестов:
   - Их проследили до места под названием "Скелет". Сейчас оно пустует, если
не  считать  скваттеров.  До  той  ночи,  когда  вспыхнули  беспорядки,  там
квартировал капрал Ночных Пластунов.  Теперь  его  ищут.  Надеются,  что  он
сможет опознать тех людей. Изгнанник сгорает от нетерпения. Поднял  на  ноги
всех, кого мог. Да, еще. Они ждут, что Хромой появится завтра.
   Душечка  вдруг  заволновалась.  Похоже,  она  наткнулась  на  неожиданное
решение проблемы. Она хлопнула в ладоши, требуя внимания, и просигналила:
   - Нельзя допустить, чтобы тот капрал попал к Изгнаннику.  Он  нужен  мне.
Доставьте его в конюшню Гартсена.
   С помощью наших  союзников  с  Равнины  Страха  она  неплохо  поработала,
приводя в порядок подполье и подпольщиков, то  немногое,  что  оставалось  в
Весле от Движения. Собственно, кроме конюшен Гартсена, ничего и не осталось.
   - Кроме того, - продолжала Душечка,  -  надо  найти  и  схватить  хозяина
"Скелета". А также - всех, кто у него квартировал подолгу в последнее время.
Будьте  осторожны.  Люди  Изгнанника  знают,  что  мы  в  городе.   Они   не
предпринимают серьезных попыток захватить нас только потому, что  им  сейчас
не до того. Но они настороже и удобного случая не упустят. Надо  переодеться
в форму личной охраны Изгнанника. Все. Вперед.
   Остальным ее предложение совсем не понравилось.  Но  спорить  с  Душечкой
было все равно что плевать против ветра. И они последовали за нею. Поскольку
другого выбора у них не оставалось.
   Они по одному выбрались из  колокольни  наружу,  оставшись  незамеченными
среди царившей в башне  суеты,  и  собрались  в  двух  кварталах  от  храма.
Выслушав доклады маленьких существ с Равнины Страха, Душечка просигналила на
пальцах:
   -  Охрана  Изгнанника  квартирует  в  Казначейском  Флигеле.  Сейчас  там
двенадцать человек,  только  что  сменившие  караул.  Молчун!  Ты  вместе  с
Боманцем должен обезвредить их.
   Как всегда. Никаких сослагательных наклонений. Обезвредить, и все тут.
   Люди занервничали. Им страшно не хотелось  в  открытую  передвигаться  по
городу, полностью находившемуся под контролем имперцев. Но  и  на  этот  раз
никто не стал спорить.
   Молчун  знал  отличное  заклинание,  нагонявшее  глубокий  сон.  Но   это
заклинание надо было обязательно произносить вслух. Бедняга чуть не помер от
огорчения, когда  ему  пришлось  поделиться  такой  замечательной  тайной  с
Боманцем. Колдуны поспешили к Флигелю. Душечка отвела им на все про все пять
минут.
   Когда остальные подошли  к  Казначейскому  Флигелю,  Молчун  уже  ждал  у
дверей.
   - Готово, - сообщил он. - Они спят.
   - Сделайте так, чтобы  они  не  проснулись  несколько  дней,  -  ответила
Душечка. - И засуньте их в такое место, где никому не  придет  в  голову  их
искать.
   Молчун неодобрительно нахмурился, но кивнул, соглашаясь.
   Как только они приняли вид, позволявший безопасно передвигаться по улицам
Весла, Боманц сказал:
   - Надо навести во Флигеле чистоту и порядок. Чем позже они сообразят, что
здесь произошло, тем дольше мы сможем пользоваться  преимуществами,  которые
нам дает черная форма.
   Ворон что-то буркнул. Молчун просто кивнул.
   - Тут есть еще какие-то штуки. Вроде гранатовых брошек, - сказал один  из
Крученых. - Может, личные нагрудные значки?
   Молчун взял одну такую  брошь  в  руки,  внимательно  рассмотрел,  быстро
положил на прежнее место и замахал  пальцами  перед  носом  Боманца.  Старый
колдун тоже взглянул на странную брошь и сказал:
   - Да, эти штуки  удостоверяют  личность.  Но  не  только.  С  их  помощью
Изгнанник может найти своих  людей  где  угодно.  Лучше  избавиться  от  них
поскорей. Пусть этот  кретин  канюк  выбросит  их  где-нибудь  подальше.  За
городскими стенами.
   Душечка нетерпеливо подала старику несколько знаков. -  Ладно,  ладно,  -
проворчал тот. - Не надо меня погонять. Я и без того делаю все  так  быстро,
как могу.
   Полчаса спустя они  покинули  Казначейский  Флигель.  Душечка,  Молчун  и
Боманц,  в  одеянии  черных  всадников,  двигались   верхом,   а   остальные
сопровождали их под видом  пехотинцев.  Едва  завидев  их,  немногочисленные
прохожие торопились куда-нибудь скрыться.
   Добравшись до центра города, они разделились. Один из  Крученых  и  Белая
Роза направились прямиком в  конюшню  Гартсена,  а  остальные  приступили  к
поискам тех, кто мог опознать людей, укравших  Серебряный  Клин.  В  попытке
опередить имперцев и помешать им наложить на них свои лапы.
   Надо было спешить.

Глава61

   Стоило мне сообразить, что  торчать  в  ополчении  куда  безопаснее,  чем
сшиваться рядом с Душечкой, и я  сразу  успокоился.  Почувствовал  себя  как
дома. В лагере мне было едва ли не уютно, словно  я  снова  попал  в  старую
колею. Здесь не было нужды постоянно о чем-то думать и беспокоиться.
   Но наверно, я слишком долго  был  на  вольных  хлебах.  К  такому  быстро
привыкаешь. Как только захотелось пивка, а вместо этого мне показали  жирный
кукиш, я сразу же понял, что отсюда пора линять.
   Я окончательно укрепился в этой мысли, когда сержант вывел нас на  первое
занятие по боевой подготовке. Мы стояли чуть не по щиколотку в жидкой грязи,
холодный ветер пробирал до костей. У половины парней одежонка  не  подходила
для такой погоды. Но окончательно меня достал не ветер. Меня  достали  слова
сержанта:
   - Слушайте, парни, - сказал он. - Одна птичка чирикнула мне на  ухо,  что
завтра здесь начнется заваруха. Выходит, на все про все остался  один  день.
Сегодня. Чему научитесь, тому научитесь. Если хотите иметь хоть один  гнилой
шанс уцелеть, тогда держите ушки  на  макушке.  Единственным  вашим  оружием
будут  алебарды.  Другого  у  нас  просто  нет.  Поэтому  с  ними  и   будем
упражняться. - Он ткнул пальцем через плечо в сторону двух серых. Каждый  из
них держал в руках охапку алебард,  острия  которых  были  зачехлены,  чтобы
избежать  случайных  ранений  во  время  учебных  схваток.  -  Эти  двое   -
инструкторы. Самые лучшие, какие есть в Весле.  Нам  их  на  время  одолжили
Ночные Пластуны. Они научат вас всему, чему успеют. Будете слушать  их,  как
слушаете меня. А кто начнет  выделываться  -  голову  оторву.  И  запихну  в
задницу.
   Закончив речь, сержант махнул рукой одному из  Ночных  Пластунов.  Фигня,
подумал я. Все они учились своим приемчикам в одном и том же месте.
   Ночной Пластун снял чехол с острия одной из алебард.
   - Это алебарда, - важно сказал он. Замечательно. Парень  обрушил  на  нас
бездну новых знании. N другой  стороны,  я  когда-то  вдосталь  наигрался  с
такими игрушками, а иные видели их чуть не в первый раз. Может,  кому-нибудь
из них и пригодилось то, что сказал серый. Любое дитя  ползает,  прежде  чем
начнет ходить, и ходит, прежде  чем  научится  бегать.  Кроме  моего  самого
младшего братца. Редиски.  Редиска  и  на  свет-то  вывалился  сразу  бегом.
Насколько я помню.
   - Вот это лезвие, - продолжал Пластун,  -  заточено  так,  что  им  можно
бриться. А острием  можно  пробить  любые  доспехи.  Если,  конечно,  хватит
силенок. Алебарда -  отличное  оружие.  Оно  дает  вам  много  возможностей.
Алебардой  можно  рубить,  можно  колоть,  можно  резать.  Можно  бить,  как
оглоблей. Вы можете использовать ее  вместо  гарпуна  и  даже  подпирать  ею
палатку. Одного нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Алебарду  нельзя
бросать. Это не копье. Если вы ее бросили,  другого  оружия  у  вас  уже  не
будет. И тогда любой болван с кухонным Ножиком в два счета превратит  вас  в
свиную отбивную.
   Ага. Добрался-таки. Правило номер один.
   И так далее. Пока он разливался соловьем, у меня дико замерзла задница.
   Наконец парень выдохся и объявил, что пора начинать учебные бои. То  есть
разучивать основные движения. Сперва Ночные Пластуны  вызвали  семь  человек
для парных схваток с нашими обычными инструкторами. Я мог гордиться собой. К
моим советам прислушивались. Добровольно не вызвался никто.
   Тогда они сами вытащили из шеренги семерых, поставили против инструкторов
и начали  разучивать  движения.  Сержант-Пластун  присматривал  за  четырьмя
парами, а его приятель - за тремя.
   Как я и ожидал, едва им велели ускорить движения,  подлец  Чайник  выбрал
момент и "случайно" зацепил своего спарринг-партнера. Вот дерьмо.
   А тут еще этот огнеопасный Кен  всерьезсобрался  схватиться  с  Чайником.
Чтобы заработать себе дырку в башке.
   - Приглядите за ним,  -  попросил  я  ребят.  -  Пусть  поостынет.  И  не
подпускайте его к Чайнику.
   С этими словами я забрал алебарду  у  того  парня,  которого  только  что
разукрасил Чайник. Из носа у пацана текла кровь.
   Чайник выглядел неуклюжим, неповоротливым. И я прикинул, что  тоже  смогу
нанести ему счастливый "случайный"  удар,  притормозить  подлеца,  чтобы  он
поубавил прыти, когда ему придется  иметь  дело  с  остальными.  Конечно,  я
слегка заржавел за последнее время, но со стандартной пехотной алебардой  уж
как-нибудь управлюсь. Она всегда была моим любимым оружием.
   Тело сыграло со мной предательскую шутку. Я машинально встал в  привычную
стойку. Чайник выглядел озадаченным. Может, он и  подлецом-то  стал  потому,
что был туп как пробка. Его озадачивал всякий пустяк.
   К нам подошел Ночной Пластун. Он долго  заставлял  меня  двигать  руками,
ногами и даже задницей, пока я не оказался в очень неудобной  позе,  которую
он считал единственно правильной стойкой. Наконец он удовлетворился и  велел
начинать. Когда с нас потребовали ускорения, продолжать притворяться  полным
лопухом стало совсем трудно. Мускулы и кости жили  отдельной  жизнью  и  все
время пытались заставить меня двигаться правильно.
   Чайник вознамерился разбить мне нос. Когда он  сделал  выпад,  я  неловко
уклонился и как бы случайно изо всех сил  врезал  ему  древком  алебарды  по
голени. Он аж тявкнул от боли. В шеренге один парень  восторженно  взвыл,  а
другой расхохотался.
   Это и погубило Чайника. Он озверел и бросился на меня.
   Я отступил, спотыкаясь, размахивая алебардой с видом напуганного  пацана,
который пытается отбиваться как попало. Если бы игра шла всерьез, я  мог  бы
прикончить эту гниду раз десять. Наконец он открылся так, что и слепой бы не
промазал. Тогда я нанес удар, разорвавший ему ухо, а потом бросил алебарду и
сделал подножку, после которой Чайник пропахал  несколько  ярдов  мордой  по
грязи. Я тут же отскочил в сторону с такой физиономией,  будто  был  страшно
напуган и не понимал, что произошло.
   - Хватит! - рявкнул наш сержант. - Грин! Подними алебарду, отдай ее мне и
становись в строй! А ты. Чайник, ступай почистись.  Да  заодно  залепи  себе
чем-нибудь ухо!
   Я отдал ему алебарду и заковылял к своей  шеренге.  Парни  изо  всех  сил
старались не скалиться.
   - Грин! - вдруг раздался другой голос. - А ну, подойди-ка сюда!
   Это был сержант Ночных Пластунов. Черт бы его драл.
   Я заковылял обратно, преданно глядя на него. Он  жестко  взглянул  мне  в
глаза, потом брезгливо тронул пальцем шрам на моей щеке. Сделав  шаг  назад,
он взял у одного из серых алебарду, снял с нее деревянный  чехол,  отшвырнул
его в сторону.
   - Дайте этой собаке алебарду! - приказал он. Наступила  гробовая  тишина.
Никто ни хрена не понимал. Кроме нашего сержанта. Думаю,  тот  сразу  допер.
Мост Королевы, что же еще? Никакого смысла в происходящем он не  видел.  Тем
более здесь и сейчас. Что было,  то  быльем  поросло.  Поэтому  наш  сержант
попытался спорить. Но Ночного Пластуна уже понесло.
   - Дайте ему алебарду! - еще раз проревел он.
   Тогда я перестал валять дурака и одарил его самой лучшей улыбкой в  стиле
Ворона, какую только смог изобразить. Стараясь унять нервную дрожь,  я  тоже
снял деревянный чехол с алебарды, которую  мне  кто-то  всунул  в  руки.  Но
швырять чехол в сторону не стал. Дудки! Этот сукин сын  жаждал  моей  крови.
Тут уж было не до шуток.
   Он сделал несколько забавных телодвижений. Разминал мышцы, сволочь.
   У меня пересохло во рту.
   Когда он двинулся  ко  мне,  я  неожиданно  принял  низкую  левостороннюю
стойку. Такие штуки обычно доставляют противнику сильное неудобство на  пару
минут. Чехол я сжимал в правой руке.
   Он сделал резкий выпад, целясь в глаз. Я легко отбил его  алебарду,  чуть
приподняв свою левой рукой, и тут же нанес удар правой, изо всех сил  врезав
ему деревянным чехлом по пальцам. Боль, наверно, была  адская.  Пока  он  не
опомнился, я все так же, одной левой, сделал  выпад  и  повел  алебардой  из
стороны в сторону. Ее лезвие описало смертоносный сверкающий полукруг у  его
горла. Чтобы избежать удара, он неловко откинулся назад. Тогда я  перехватил
алебарду правой рукой,  перевернул  ее,  ринулся  вперед  и  нанес  Пластуну
сильный удар тупым концом алебарды прямо под ребра, едва не вышибив из  него
дух.
   Дальше все было просто. Еще пара небрежных движений, и он уже валялся  на
спине, в грязи, обезоруженный, не в  силах  пошевелиться,  поскольку  острие
моей алебарды касалось его горла. Вся наша возня не заняла и десяти секунд.
   - Ты ошибся, парень, - сказал я, жестко глядя ему в глаза. - Меня там  не
было. Но даже если бы ты оказался прав,  тебе  следовало  бы  помнить,  что,
когда дело доходит до драки один на один. Ночные Пластуны кое-кому уступают.
   Я отвел лезвие от его горла, отошел в сторону, надел на  алебарду  чехол,
отдал ее нашему сержанту и пошел к своему  месту  в  шеренге.  По  дороге  я
молился, чтобы пронесло. Никто не смотрел мне в глаза. Парни были перепуганы
насмерть.
   Ночному Пластуну потребовалось время, чтобы встать.  Морда  у  него  была
мертвенно-бледная, словно он действительно потерял столько крови, сколько  я
мог из него выпустить. Он отмахнулся от предложенной помощи,  подобрал  свою
алебарду и принялся сосредоточенно чистить ее.
   Сорок семь парней молча ждали, что будет дальше.
   Наконец он зачехлил алебарду, окинул нас взглядом и сказал:
   - Век живи, век учись. Если есть котелок на плечах. Следующие шестеро!
   Все облегченно вздохнули. Включая меня. Не зря я молился. Гроза так и  не
разразилась. Пока.
   Я заметил, что вспыльчивый Кен впился взглядом в шрам на моей щеке, будто
в первый раз его разглядел. Может, так оно и было. Шрам от холода побелел  и
сделался заметнее.

Глава62

   Немного колдовства, чуть-чуть удачи, - и Боманцу  удалось  выяснить,  что
человек, которого Изгнанник  послал  найти  драгоценного  свидетеля-капрала,
только что добрался до штаб-квартиры Ночных Пластунов и  передал  им  приказ
своего хозяина.
   - Всегда приятно, если кто-нибудь сделает за тебя твою работу,  -  сказал
Ворон.
   - А что? - оживился Боманц. - Отличная  идея.  Нам  надо  просто  выбрать
подходящее место и подождать, пока они сами не приведут его к нам.
   Так и сделали. От штаб-квартиры  Ночных  Пластунов  к  центру  Весла  вел
только один удобный прямой маршрут.

***

   - Идут наконец, - сказал Боманц. -  Ну-ка,  Молчун,  подпусти  им  своего
тумана. Только не перестарайся, чтобы они не насторожились.
   Молчун прошел немного  вперед  и  остановился,  подпирая  стену  с  видом
праздношатающегося зеваки. Но все случайные прохожие обходили его  стороной,
стараясь держаться как можно дальше. Вскоре запах, напоминающий  дым  очага,
начал усиливаться. В воздухе, понемногу сгущаясь, поплыл туман.
   - Вот они, -  сказал  Боманц,  кивнув  в  сторону  приближавшейся  тесной
группки.
   Едва группа поравнялась с сидящими  в  засаде,  облачная  дымка  внезапно
превратилась в густое марево. Боманц обрушил  заклятие  на  головы  эскорта,
вывел всех четырех солдат из строя и тут  же  велел  своему  любимцу  канюку
выбросить куда-нибудь подальше их личные нагрудные знаки.
   Эскорт сопровождал двоих: мужчину  и  женщину.  Едва  взглянув  на  даму.
Молчун буквально взорвался в  вихре  жестов  и  телодвижений.  Понимать  его
успевал только Ворон.
   - Бригадир Головня, - наконец пояснил он остальным. - Что ж, придется  ее
тоже прихватить с собой.  Было  бы  глупо  отказываться  от  такого  подарка
судьбы.

***

   Несмотря на необычный внешний вид, пестрая компания добралась до  конюшни
Гартсена, не привлекая к себе лишнего внимания. Иногда и  колдуны  могут  на
что-нибудь сгодиться. На пороге их встречал сам Гартсен.
   - Где она? - спросил его Ворон.
   - На сеновале.
   Ворон прошел мимо небольшого менгира, вскарабкался  по  лестнице  наверх,
просунул голову на сеновал и что-то показал на пальцах.
   Ни капрал, ни Головня пока еще не проронили ни единого слова.  Они  никак
не могли взять в толк,  что  происходит.  Но,  как  только  вниз  спустилась
Душечка, их недоумению сразу пришел конец.
   - Черт возьми, - процедила сквозь зубы Головня. -  Значит,  все-таки  это
правда.
   - Скажи Душечке, что мы готовы захватить всех остальных, - сказал  Боманц
Молчуну.
   Тот проигнорировал слова старого колдуна. Его пальцы бешено  заплясали  в
воздухе, но задал он совсем другой вопрос:
   - Ты уже поговорила с Праотцем-Деревом?
   - Да, - ответила она. - Праотец встревожен. Он хочет, чтобы мы немедленно
извлекли Кейса из того лагеря. Его  маленькие  подданные  с  Равнины  Страха
доложили ему, что Кейс влип в  какую-то  историю,  которая  всем  нам  может
повредить. Этих двоих мы пока  свяжем  и  оставим  здесь.  Гартсен  за  ними
присмотрит.
   Молчун  принялся  было  спорить,  но  Белая  Роза  просто  отвернулась  и
принялась надевать на себя форму одного из  телохранителей  Изгнанника.  Она
умела извлекать выгоду даже из своих  физических  недостатков.  Как  теперь,
когда ей не хотелось вступать в пререкания.
   Ни Ворон, ни Молчун ни на секунду не поверили, что дерево-бог хоть словом
обмолвилось о Кейсе. Оба позеленели от злости и надулись.
   А что толку?

Глава63

   Даже Смед не удержался, вставил словечко в общий разговор:
   - Хотя мне тут здорово достается и я устаю как собака, все же голодать не
приходится, да и холера сюда еще не добралась. А это кой-чего стоит.
   - Да, тяжелый выдался денек, - ответил кто-то. - Но готов поспорить,  что
в городе сейчас творится сущий ад.
   - А я все спрашиваю себя, - раздался третий  голос.  -  Предположим,  нам
удастся разделаться с Хромым. Что дальше? Неужели придется снова кувыркаться
все в том же дерьме, пока они не отыщут свою серебряную хренотень?
   В воздухе повисло молчание. Парень первым упомянул о том, что  их  ждало.
Но как раз об этом никто не хотел думать.
   Смед искоса взглянул на Грина. Вокруг  него  образовалось  пустое  место,
хотя, в палатке было тесно. Никто не понимал, что произошло на плацу, но все
догадывались,  что  дело  пахнет  жареным.  И  никто  не   хотел   оказаться
поблизости, если все-таки грянет гром.
   Наконец кто-то прервал затянувшееся молчание:
   - Когда появится Хромой, сразу полетят пух  и  перья.  У  серых  появится
своих забот полон рот. Им будет некогда следить за нами. Лично я слиняю  при
первой же возможности. Даже если мне для этого  придется  замочить  Чайника.
Или кого-нибудь другого.
   В палатку просунул голову сержант.
   - Выходи строиться! - заорал он. Что за черт, подумал Смед. Неужели опять
муштра? Неужели их недостаточно гоняли сегодня? Вот сволочи! Но  он  слишком
устал, чтобы сопротивляться. По крайней мере  дело  касалось  не  их  одних.
Людей выгоняли наружу из всех палаток. Когда они построились, сержант  вывел
их на плац  и  велел  встать  спиной  к  частоколу,  огораживавшему  лагерь.
Повсюду, с фонарями и факелами, суетились серые.
   В задней шеренге соседнего взвода, выстраивавшегося слева,  Смед  заметил
Рыбака. Старик чем-то обработал свои волосы. Они теперь были темными.
   Сержант отдал приказ равняться. От ворот вдоль  их  рядов  двигались  три
черных всадника. Каждого сопровождал пехотинец, тоже в черном. Они двигались
медленно,  внимательно  рассматривая  каждый  взвод.  Парадный  смотр.  Люди
Изгнанника решили хоть разок взглянуть на голодранцев из ополчения...
   У Смеда внутри все похолодело. Нет, эти люди вели себя так, словно искали
кого-то.
   Взвод Старого Рыбака они миновали, не задержавшись. Может, все и на  этот
раз обойдется? Но вот они подъехали к их взводу...
   Всадник, двигавшийся впереди, остановился, поднял руку, сделал  несколько
каких-то неуловимых знаков пальцами. Пехотинцы в черном  начали  пробираться
сквозь первую шеренгу.
   Смед почувствовал, что вот-вот наложит в штаны.
   Один из пехотинцев схватил за плечо Сая Грина.
   Смед облегченно вздохнул. Грин! Ну конечно же! Парень влип. Но  ведь  все
этого ждали.
   Он настолько ушел в свои мысли, что пропустил момент, когда рука всадника
повелительно поднялась снова. Он обратил внимание на двух черных  пехотинцев
только тогда, когда они оказались совсем рядом.
   Кровь застыла у него в жилах.
   Они  заломили  ему  руки  и  вытащили  из  рядов.  Всадники   неторопливо
направились к воротам. Смед понуро брел вслед за ними,  чуть  не  уткнувшись
носом в спину Сая Грина. Слева всадник, справа пехотинец, сзади еще двое. Но
первое, ошеломляющее потрясение уже схлынуло; Смед потихоньку  взял  себя  в
руки. Ведь ему уже удалось выпутаться из пары крутых переделок. Просто  надо
хранить спокойствие, быть все время  наготове,  не  дергаться  сейчас  и  не
медлить потом. Когда подвернется удобный случай.
   Через пару минут, когда они оказались на улице среди домов и свернули  за
угол, так что из лагеря никто уже не мог их видеть, Грин громко расхохотался
и хлопнул одного из всадников по ноге.
   - Ну вы даете, ребята! Нахальства у вас куда больше, чем мозгов.  Но  все
равно благодарю!
   - Меня благодарить не за что, - сварливо отозвался тот. - Я лично считал,
что тебе самое место в лагере. Там для тебя дом родной. Но Душечка настояла.
   - Вот как? - Грин опять рассмеялся. - Что ж, когда  ты  снова  угодишь  в
бочку с дерьмом, я тебе это припомню. А  за  каким  дьяволом  вы  прихватили
моего приятеля, булькающего Кена?
   - За таким, что он - один из тех парней, которые сперли Серебряный  Клин.
Она так считает.
   - Врешь как сивый мерин? - спросил Грин. - Или серьезно?
   Смед только сильнее стиснул зубы. Он твердо решил не поддаваться панике.

Глава64

   Старый Рыбак понял, что случилось, в  тот  самый  момент,  когда  солдаты
Изгнанника завернули Смеду руки за спину. После этого он уже не  раздумывал,
а действовал. Пока всеобщее внимание было приковано к черным. Он отступил на
несколько шагов  назад,  повернулся  и  быстро  перебрался  через  невысокий
частокол. Несколько парней из его взвода  заметили  это,  но  никто  его  не
окликнул. И никому из них не пришла в голову замечательная идея  последовать
за ним, что было совсем хорошо.
   Старик спрыгнул на землю и  побежал,  тихо  проклиная  свои  годы,  давно
перевалившие тот порог, когда такая пробежка ничего ему не стоила. Все  тело
болело, ныли кости; мышцы после сегодняшних военных  упражнений  то  и  дело
сводила судорога.
   И все же он не собирался уступать  ни  своей  плоти,  ни  этим  имперским
упырям. Он успел укрыться в развалинах напротив  ворот  лагеря  за  какую-то
минуту до того, как  оттуда  выехали  черные  всадники.  Скорчившись,  почти
припав к земле, он прикидывал, чем сейчас располагает.
   Так. Два ножа. Поскольку он явился в лагерь под видом добровольца,  серые
не стали обыскивать и обезоруживать его, как тех, кого сюда притащили силой.
Два ножа. Не так мало, но против такой шайки черных - все равно что ничего.
   Его оружием должны были стать хитрость и осторожность. Без которых он  не
смог бы охотиться, ставить ловушки, просто выжить в Большом лесу.  Хитрость,
коварство и внезапность.
   Некоторые варианты старик отбросив сразу. Например - поступить со  Смедом
так, как тот поступил с  Талли.  Во-первых,  парень  такого  не  заслуживал.
Во-вторых, это было попросту бесполезно, потому что  черные  все  равно  уже
знали, кого им искать. А главное, никто, кроме Смеда, не знал, где  спрятана
чертова железка.
   Но вот в  воротах  показались  силуэты  черных.  Еще  до  того,  как  они
пересекли пустырь, старик уже был уверен,  что  здесь  что-то  нечисто.  Они
направлялись куда угодно, только не к резиденции Изгнанника в старом  храме.
Если только, у них не было веских причин избрать круговую дорогу.
   Дальше что?
   Поскольку он ожидал, что эти черти отправятся прямиком к  Изгнаннику,  то
спрятался   вблизи   их   наиболее   вероятного   маршрута.   Теперь    надо
пошевеливаться, иначе недолго потерять след.
   Он  фланировал  от  одних  развалин  к  другим,   словно   отвратительное
привидение,  делая  это  бесшумно,   как   призрак.   В   умении   незаметно
подкрадываться ему не было равных. Старика сейчас серьезно беспокоило только
одно: как бы преследуемые случайно его не учуяли. В самом буквальном смысле.
У него не было времени помыться перед тем, как он записался  в  добровольцы.
Да и за несколько дней, проведенных в лагере. Теперь от него разило, как  от
козла.
   В Большом  лесу,  где  повсюду  рыскали  кровожадные  дикари  и  хищники,
поневоле приходилось думать о том, как ты пахнешь. Если ты хотел выжить.
   Старик довольно быстро догнал их. С двадцати ярдов он хорошо слышал,  как
два хмыря принялись поздравлять друг друга.
   Козырнуло ключевое слово: Душечка. Его ошеломило.
   В общем-то он не надеялся, что банда Белой Розы испугается его угроз,  но
ему даже не могло прийти  в  голову,  что  у  этих  парней  хватит  наглости
захватить людей Изгнанника, надеть их форму и нахально заявиться  в  лагерь,
чтобы вызволить одного из своих.
   Это многое меняло. Во-первых, его теперь не так сильно  поджимало  время.
Во-вторых, повысились шансы на успех предприятия.  После  чисток  в  городе,
которые начались на прошлой неделе,  ряды  этой  оравы  наверняка  поредели.
Может быть, ему удастся перещелкать их по одному. Но его здорово беспокоило,
насколько сильно они будут жать на Смеда.
   Старик крался за ними настолько вплотную, что его можно было  принять  за
чью-то вторую тень. Настолько осторожно, что никто из  них  не  ощутил  того
холодного покалывания в затылке, которое позволило бы им заподозрить слежку.
   О чудо! Они привели его к знакомому месту.
   Правда, в конюшне Гартсена он прежде бывал лишь несколько  раз,  давно  и
мельком, когда на короткое время примкнул к Движению. Но  лучше  знать  хоть
что-то об истинном положении дел, чем блуждать вслепую.
   Незадолго до того, как вся  эта  толпа  добралась  до  конюшни  Гартсена,
старик здорово перепугался.
   Громадная птица, возникшая из ниоткуда, камнем упала на плечо  одного  из
всадников. Всадник выругался, попытался спихнуть  ее  со  своего  плеча.  Но
птица только рассмеялась и принялась болтать о том,  как  ужасно  взволнован
Изгнанник. У чудака, видите ли, куда-то пропали почти все телохранители.
   Старый Рыбак припомнил, что Белая Роза всегда считала Равнину Страха чуть
ли не родным домом. Значит, в городе сейчас  полным-полно  всяких  говорящих
тварей оттуда. Но главное - подслушивающих.
   Удача все еще не отвернулась от него. Он  расценил  появление  птицы  как
добрый знак.
   Зато парень, чье плечо она избрала в качестве  насеста,  похоже,  так  не
считал. Он хотел, чтобы она свалила. А та не хотела.
   - Дальше я поеду только верхом, - сказала она склочным голосом.  -  Я  ни
черта не вижу в этой темноте. Ни черта.
   У Рыбака перед глазами снова мелькнул весь тот зоопарк, который он  видел
из окна "Скелета". Так. Всех тех тварей тоже надо будет принять во внимание.
   Когда вся орава ввалилась во двор конюшни, Старый Рыбак  очень  осторожно
обошел квартал, который она занимала. Дважды. Снаружи часовых не было видно.
Но это вовсе не означало, что их нет и внутри. Прячутся от холода, наверно.
   С каждой минутой становилось холоднее. А из нависших над городом  тяжелых
туч к утру наверняка повалит снег. Если он хоть  что-то  смыслит  в  погоде.
Болтаться вокруг конюшни по свежей пороше - и не оставить следов? Такого  не
мог даже он.
   Рыбак снова беззвучно растворился в ночных тенях.  Он  решил  обследовать
лаз, по которому раньше подпольщики  пробирались  в  конюшню  сзади,  с  той
стороны, где к ней был пристроен  сарай  с  односкатной  крышей  и  плетеной
изгородью вместо одной из стен.
   Хотя минуло много лет, лаз был все там же и выглядел  так,  будто  им  не
пользовались с тех самых пор. Рыбак очень  осторожно  отодвинул  доску.  Она
скрипнула вдвое тише, чем он ожидал, но и  этого  хватило,  чтобы  по  спине
пробежал холодок. Старик проскользнул внутрь, словно подбирающаяся к  добыче
змея.
   Какое-то существо, размером с кошку, но, конечно, не кошка,  шевельнулось
в темноте. Но он отреагировал первый и мгновенно свернул ему шею.
   Там была еще какая-то тварь вроде  мыши  или  бурундука,  на  которую  он
наступил, когда крался к главному строению конюшни, где находилась  наружная
лестница, ведущая на  сеновал.  Тварь  сдохла,  не  издав  ни  звука.  Рыбак
поднялся по лестнице тихо, как призрак.
   Дверь на сеновал была закрыта изнутри на щеколду. Он просунул внутрь нож,
приподнял ее, беззвучно вошел и осторожно опустил щеколду на прежнее место.
   Снизу на сеновал пробивался слабый свет и доносились приглушенные голоса.
   Меньше чем в десяти футах от себя он разглядел  мужчину  и  женщину.  Оба
связаны, с кляпами во рту. Женщина посмотрела в его сторону. Но его, похоже,
не увидела. Он подобрался чуть ближе...
   Ни хрена себе! Да, дерзости тем  парням  не  занимать.  Бригадир  Головня
собственной персоной. И тот капрал, из "Скелета". Все сразу встало  на  свои
места. Этим людям, точно так же как людям Изгнанника, были  известны  имена.
Но не лица. А капрал - самый лучший свидетель. Лучше не придумаешь.
   Там, внизу, кто-то начал орать на Смеда. Смед словно воды в  рот  набрал.
Другой велел вести себя тише, а то соседи не  ровен  час  решат,  что  здесь
началась холера.
   Рыбак сделал еще один скользящий шаг вперед  и,  продолжая  прятаться  за
кипой сена, почти беззвучно позвал:
   - Капрал!
   Старый вояка аж подпрыгнул от неожиданности, потом забубнил что-то сквозь
кляп. Головня опять повернула голову в его сторону, пытаясь  понять,  откуда
донесся шепот. Хоть привидение, хоть черт в ступе, но он сейчас был для  нее
единственной надеждой.
   - Хочешь выбраться, отсюда, капрал?
   Тот снова забубнил, теперь утвердительно. Еще бы.
   - Они скоро попросят тебя взглянуть на одного парня  и  сказать  им,  кто
это. Скажешь им, что его  зовут  Кен  какой-то  там.  Фамилию,  дескать,  не
помнишь. Если будешь стоять на этом твердо, они приволокут тебя  обратно,  и
вы оба - вольные пташки. Расколешься или  чем-нибудь  себя  выдашь  -  тогда
сразу прощайся со своим бригадиром. А ведь хорошая была начальница, верно?
   Капрал взглянул на Головню. Та кивнула. Дескать, давай.
   Старый Рыбак заполз в кучу рыхлой  соломы  подальше  от  прохода  и  стал
ждать.
   Он сделал все, что мог.

Глава65

   Ворон с Боманцем довели до белого  каления  и  моего  бывшего  соседа  по
палатке, и друг друга. Кен сидел на стуле и молчал. Не хуже Молчуна. Он  был
зол, как тысяча чертей, и упрям, как тысяча ослов. Думаю, они не  смогли  бы
выжать из него ни звука даже с помощью раскаленной кочерги. Он глядел на них
исподлобья так, словно мечтал перерезать им глотки.  Парень  даже  отказался
пожрать.
   Зато я не отказался. Я стоял рядом с ними и уплетал жратву за  обе  щеки,
попутно гадая, что тут происходит. Мне никто до сих пор не удосужился ничего
объяснить.
   Душечка топнула ногой, привлекая к себе внимание, и просигналила:
   - Приведите солдата! Ладно. Что дальше?
   Ворон с Молчуном полезли на сеновал. Через минуту они спустились обратно,
толкая перед собой Ночного Пластуна, с кляпом во  рту.  Судя  по  тому,  как
парень растирал себе запястья, его только что развязали. Они подтолкнули его
ближе к стулу. Он поглядел на Кена с полным безразличием. Кен  вообще  никак
не отреагировал.
   Молчун вытащил кляп.
   - Ты знаешь человека, который сидит на стуле? - спросил Ворон.
   - Знаю, - прохрипел Пластун и сглотнул слюну. - Это Кен-Хрен  его  знает,
как там дальше. Он иногда заходил туда, где я раньше квартировал. Пил пиво с
нами несколько раз:
   Ворон с Молчуном, нахмурившись, разом уставились друг на друга. Словно  в
гляделки играли.
   - Ты уверен, что не знал его как Смеда Стаха? - переспросил Ворон.
   - Под именем Нах...
   Молчун заставил Пластуна заткнуться, врезав ему по челюсти так,  что  тот
рухнул на пол. Ворон снова спросил. Спокойно, даже нежно:
   - Ты абсолютно уверен? Смотри у меня. А то вон тот парень, в углу,  да  и
женщина рядом с ним, они оба побывали в деле у Моста Королевы.  До  сих  пор
точат зубы на Ночных Пластунов. Капрал поднялся на ноги, взглянул на  Ворона
в упор и спокойно ответил:
   - Дружище,  чтобы  доставить  тебе  удовольствие,  я  готов  назвать  его
Иваном-дураком, Королем Дроздобородом или Смедом Стахом. Кем угодно.  Только
намекни. Но от этого он Смедом Стахом не сделается.
   - Но он подходит под описание. Старый вояка еще раз посмотрел на  Кена  и
сказал:
   - Да, пожалуй. Есть немного. Но Смед Стах  лет  на  десять  старше  этого
парня.
   - Мать честная! - только и смог выдавить из себя Ворон.
   Кажется, я первый раз услышал от него это замечательное выражение.  Время
было совсем неподходящее, но все же я не смог удержаться, ляпнул:
   - Вечно у нас  как  на  скачках.  Бешеная  гонка,  последний  поворот  по
внутренней дорожке, мы на голову впереди,  осталось  только  финишировать  -
ура! И вдруг проклятая лошадь захромала.  Похоже,  это  начинает  входить  в
привычку.
   Они отдали должное моему остроумию. Молчун  начал  яростно  хватать  ртом
воздух. Мне на секунду даже  показалось,  что  он  наконец  собрался  что-то
сказать. Наверняка какую-нибудь гадость.
   Душечка топнула ногой, требуя объяснений. Она могла читать по  губам,  но
не настолько, чтобы понять всю галиматью, которую несли присутствующие.
   Ворон с Молчуном замахали пальцами у нее под носом, как сумасшедшие.  Она
сделала в ответ несколько знаков,  которым  забыла  меня  научить.  Наверно,
выругалась. А потом велела им  отправить  капрала  назад,  на  сеновал.  Они
погнали его туда взашей, злобными тычками. Будто  парень  был  виноват,  что
дела складывались не так, как им хотелось. Тем  временем  Душечка  объяснила
остальным, что в случившемся виновата она одна: сделала неправильные  выводы
по поводу людей, которых видела однажды на веранде "Скелета". Я  понятия  не
имел, что она собирается делать дальше. Когда вернулись Ворон  и  Молчун,  у
нас состоялось грандиозное всеобщее координационное совещание. Под лозунгом:
"О горе нам, горе!" Старый дружок Боманца, канюк, очередной раз оказался  на
волосок от смерти через повешение.
   Нашу склоку прервал какой-то грохот на сеновале. Все  ринулись  выяснять,
что там за шорох.
   Двери,  через  которые  на  сеновал  обычно  закидывали  сено,  оказались
открытыми. Они громко хлопали от порывов ветра. Ночной  Пластун  и  бригадир
Головня,  о  существовании  которой  мне  как-то  позабыли  сказать  раньше,
чудесным образом испарились.
   Тупо уставившись на веревки и кляпы, валявшиеся на полу. Ворон с Молчуном
принялись выяснять, кто  из  них  плохо  затянул  последний  узел  на  руках
капрала.
   Я скатился по лестнице вниз, чтобы доложить обстановку Душечке. Та велела
мне снова подняться наверх, заставить их прекратить молоть чушь и  притащить
всех сюда. Парни явились, размахивая  руками,  продолжая  переругиваться  на
ходу.  Душечка  принялась  раздавать  приказы,  требуя  перехватить   Ночных
Пластунов прежде, чем они доберутся до своих.
   - Лапошлеп останется здесь, - добавила она. - Все равно он не в форме.  -
Крученый дрых в соседнем лошадином стойле с тех самых пор,  как  я  появился
здесь.
   - Кейс! Ты останешься тоже. Будешь приглядывать за нашим гостем.
   Ее последние слова вызвали сильное недовольство. Ворон с Молчуном  злобно
уставились на меня, словно на исчадие ада. Будто я нарочно все так  устроил,
чтобы остаться с Душечкой наедине. Болваны! После нескольких дней в лагере я
все равно был ни на что не способен.
   На этот раз мы влипли крепко. Из того, что показывала на пальцах Душечка,
я усек одно: бежать нам было больше некуда. Мы не  могли  даже  вернуться  в
колокольню храма,  потому  что  капрал  и  Головня,  скорее  всего,  слышали
болтовню дурня  канюка  о  том,  как  мы  ловко  там  устроились.  У  самого
Изгнанника за пазухой.
   Канюк тоже решил поучаствовать  в  общем  деле  и  вылетел  на  воздушную
разведку, чем просто осчастливил меня. Ко мне он, правда, пока не приставал,
но я достаточно наслушался, как эта чертова курица  подъелдыкивает  Боманца.
Хотя старик всегда был в полном порядке.
   Первый раз я видел  Белую  Розу  в  таком  раздрызганном  состоянии.  Она
металась по конюшне, топала ногами, начинала объяснять мне что-то жестами  и
тут же обрывала себя, не закончив мысль. За  себя  она  не  боялась.  Просто
беспокоилась о том, что станет со всеми нами  и  с  остатками  подпольщиков,
если Парням не удастся перехватить Ночных Пластунов вовремя.
   Не помню, сколько это длилось. Может, всего пару минут. Я  вдруг  заметил
позади Душечки какую-то тень, но подумал, что это  наконец  совсем  некстати
проснулся Лапошлеп. Вместо того чтобы насторожиться, я принялся ругать  себя
за  то,  что  сдрейфил  и  не  воспользовался  ситуацией,  пока  была  такая
возможность...
   Черт! Это оказался вовсе не Крученый! Там двигался кто-то другой...
   В ту же секунду, как я это понял, тот тип приставил Душечке нож к горлу.
   - Развяжи моего приятеля, - приказал он. Поскольку я не двинулся с места,
а продолжал растерянно таращиться на него, подлец  слегка  надавил  на  нож.
Начала сочиться кровь. - Ну!! - рявкнул он.
   Я  начал  торопливо  развязывать  узлы,  неловко  путаясь  в  собственных
пальцах.
   Именно в этот момент болван Крученый решил, что ему пора вставать. Думаю,
бедный глупый раздолбай так и  не  успел  понять,  что  произошло.  Едва  он
ввалился к нам на ватных от  сна  ногах,  протирая  глаза,  что-то  невнятно
бормоча, парень, державший Душечку, резко повернулся и полоснул  его  вторым
ножом, зажатым в левой руке. Потом он скользнул назад, пырнул тем же ножом в
бок Белую Розу, еще не успевшую толком повернуться в его сторону,  а  правой
рукой метнул в меня тот нож, который раньше держал у ее горла. И все  это  -
одним длинным, но быстрым змеиным движением.
   Я почувствовал сильный удар в бедро. Лезвие вонзилось  так  глубоко,  что
застряло в кости. У меня все поплыло перед глазами. Загаженный  пол  конюшни
вдруг встал на ребро и хорошенько треснул меня по лбу. Мерзавец выдернул нож
из Душечки, одним прыжком оказался у стула и  перерезал  веревки,  освободив
Кена. Кена?
   Потом он шагнул ко мне, с явным намерением перерезать мне глотку.
   - Эй! - словно очнувшись, вдруг завопил наш гость. Долгонько я не  слышал
его голоса. - Не надо! Они же меня и пальцем не тронули!
   - Но они второй раз суют свои  грязные  лапы  куда  не  надо!  Хотят  нас
обчистить. Один раз я их уже предупреждал...
   - Давай лучше поищем  мой  мешок.  Надо  уносить  отсюда  ноги,  пока  не
вернулись остальные.
   Я бы расцеловал его, если б мог это сделать. Но резвости  у  меня  сильно
поубавилось. За последнее время.
   Головорез взглянул на меня сверху вниз.
   - Скажешь своей суке, что  больше  никаких  предупреждений  не  будет.  В
следующий раз - ффссст! -  -  Окровавленное  лезвие  его  ножа  выразительно
сверкнуло.
   Наконец Кен отыскал свой мешок,  который  я  когда-то  обнаружил  в  куче
камней. Он закинул его за плечо, оглянулся на меня... Оба торопливо вышли.
   Когда дверь конюшни захлопнулась за ними, я стиснул зубы и  выдернул  нож
из бедра. Рана кровоточила несильно. Ладно. Крупные сосуды не задеты - и  то
хлеб. Потом я дополз до Белой Розы. Она сильно побледнела от  потери  крови,
но потребовала, чтобы я сперва занялся Крученым.
   Он еще дышал, но для него, похоже, все было кончено. Я  сообщил  об  этом
Душечке. Она знаками дала понять, что нам пора действовать.
   Конечно, необходимо. Но черт меня побери, я ни малейшего понятия не  имел
как.
   В конюшню ворвался Ворон. Грудь колесом.
   - Мы схватили их! - начал он с порога.  -  Теперь  мы  в  безопасности...
Какого черта, Кейс? Что здесь стряслось?
   Тут внутрь гурьбой ввалились остальные. Включая вторично плененных Ночных
Пластунов. Я рассказал все как было. Не успел я закончить, как появился один
из наших маленьких  союзников.  Из  храма.  Чтобы  сообщить,  что  Изгнанник
приказал отыскать бригадира Головню, капрала и неизвестных,  вырядившихся  в
форму его личной охраны. Любой ценой.
   Боманц с Молчуном поколдовали над нашими ранами, сделав все,  что  можно.
Потом те, кто был в состоянии, снова высыпали наружу. Там крупными  хлопьями
повалил снег. - Забавные дела, да? - спросил я Ночных Пластунов. Похоже, они
не усматривали в случившемся ничего забавного.
   По правде говоря, и я тоже.

Глава66

   - Ну и что нам теперь делать? - проворчал Смед, когда они перешли на шаг,
чтобы перевести дыхание. - В городе не осталось ни одного безопасного места.
   - Не знаю, - ответил Старый Рыбак. - Все мои идеи остались там, откуда  я
тебя вытащил.
   - Теперь чуть ли не всему городу известны наши имена. А та банда вдобавок
знает нас в лицо.
   - Ты сам не дал мне их прикончить. Если тебе придется за  это  заплатить,
не скули и не кивай на меня.
   - С меня хватит поножовщины и трупов. Объелся; Все, чего я теперь хочу, -
это унести ноги подобру-поздорову.  -  Смед  попытался  пристроить  вещмешок
поудобнее. -  Мне  совсем  не  хочется  связываться  с  продажей  зловредной
железки. Зато очень хочется проснуться и забыть обо всех кошмарах.
   Вокруг них закружились снежинки; начался снегопад. Рыбак проворчал что-то
насчет следов, потом спросил:
   - Ты можешь залечь где-нибудь  хоть  ненадолго?  Двенадцати  часов  может
оказаться достаточно. Но двадцать четыре - куда  лучше.  Скоро  под  стенами
города появится Хромой. Тогда у нас будет больше возможностей  для  маневра,
потому что у солдат появятся другие дела.
   Единственным  местом,  которое  пришло  Смеду  в  голову,  была   местная
водосточная система, построенная в те времена, когда он был  мальчишкой.  До
того, как ее сделали, в сезоны дождей здесь были нередки паводки.  Некоторые
участки проходили под землей. В прежние годы дети  часто  прятались  там  во
время своих игр. Но общественные работы, не служащие нуждам богатых и власть
имущих, остановились давным-давно, и водостоки пришли в упадок.
   В любом случае это было не то место, где ему хотелось бы прятаться,  даже
ненадолго. Там сейчас наверняка холодно, сыро и полно крыс.  А  в  последнее
время там же прятались преступники  и  прочий  сброд.  Но  никакого  другого
места, где можно было бы надежно  укрыться  хоть  на  час,  Смед  так  и  не
вспомнил.
   - Когда я был мальчишкой, - начал он, - мы часто...
   - Заткнись, - оборвал его Рыбак. - Ничего не хочу знать. Не буду знать  -
значит никому не смогу сказать, как бы на меня ни давили Лучше назови  такое
место, где ты мог бы наблюдать за мной так, чтобы тебя не мог увидеть  ни  я
сам, ни те, кто будет за мной следить.
   Смед немного подумал и назвал такое место. Он его хорошо знал, потому что
трудовой батальон, в котором он отбывал свой срок, проходил  этим  маршрутом
дважды в день, утром и вечером. Он описал это место Рыбаку, а потом спросил:
   - Что ты затеваешь?
   - Собираюсь идти к Изгнаннику. Торговаться.
   - К черту, мужик! Он же порежет тебя на мелкие кусочки!
   - Он может. Но на нас  точат  зубы  многие,  а  он  -  единственный,  кто
предложил конкретную сделку.
   - Если бы у меня был выбор, я  бы  скорее  отдал  эту  дрянь  повстанцам.
Имперские шишки и без нее достаточно мерзкие ребята.
   - Может, ты и прав, - проворчал Рыбак. - Беда в том, что они не хотят  за
нее платить. Они хотят, чтобы мы отдались им  по  любви.  А  я,  как  всякая
старая и умудренная опытом проститутка, имею обыкновение получать  плату  за
свои услуги. Желательно - вперед.
   - Для таких парней, как мы, - подумав, сказал  Смед,  -  в  общем-то  без
разницы, кто заправляет делами. Кто бы они ни были, их главная цель  -  жить
за наш счет.
   Тем временем разверзлись хляби небесные.  Снег  повалил  так  густо,  что
превратился из врага в союзника.
   Старый Рыбак принялся объяснять Смеду, что тому следует делать.

Глава67

   Честная   компания   буквально   вломилась   в   конюшню,   спасаясь   от
разбушевавшейся вьюги.
   - Мы потеряли их, - злобно проворчал Ворон.
   - Там сейчас даже свою руку не разглядишь, пока не поднимешь ее к  морде,
- добавил один из Крученых.
   - Но ведь сумел же ты  выследить  Загребущего  во  время  того  страшного
бурана в Розах? - спросил я.
   - Тогда были другие обстоятельства,  -  коротко  ответил  Ворон.  Он  был
сейчас разозлен вдвойне. Из-за того, что ему померещилось, когда он ввалился
в конюшню. Будто мы делали что-то такое будучи изрядно продырявленными.
   Душечка велела им заткнуться. Было ясно, что она уже успела все обдумать.
Теперь она просто объяснила остальным, как нам придется действовать, если те
парни опять подскажут серым, где нас искать. Она их почти жалела, тех двоих.
   Вечно кому-то сочувствует; у нее с этим делом явный перебор. Лично у меня
не было ни капли жалости к парням, втыкавшим в меня ножи при каждой встрече.
***

   Волнение поднялось несколько часов спустя,  когда  пара  наших  маленьких
разведчиков примчалась из храма со срочным сообщением. Какой-то хмырь,  судя
по описанию, - тот самый, что метнул в меня нож, явился к Изгнаннику,  чтобы
заключить сделку. А в качестве жеста доброй  воли  сказал  тому,  где  можно
найти бригадира Головню, а заодно - и всех нас, грешных.  Он  также  изволил
сообщить, что штаб-квартира Изгнанника насквозь нашпигована шпионами  и  тот
даже чихнуть не может без того, чтобы об этом не стало  немедленно  известно
Душечке.
   Вот тогда-то  там  и  поднялся  большой  шорох.  Многих  наших  маленьких
союзников не удалось предупредить вовремя. Паутинка и  Шелкопряд  возглавили
два карательных отряда. Одновременно Изгнанник  спешно  сколачивал  команду,
чтобы напасть на конюшню Гартсена. По наши души. Они понимали, что  врасплох
нас застать не удастся, но рассчитывали перехватить нашу компанию в  городе,
где все серые уже были настороже.
   Я  подумал,  что  они  там  страдают  избытком  оптимизма,  если  учесть,
насколько ловко до сих пор прикрывали нас  от  посторонних  глаз.  Боманц  и
Молчун.  Правда,  Изгнанник  пока  не  знал,  какого   рода   ресурсами   мы
располагаем. Про Боманца, во всяком случае. И я представлял себе его панику,
когда он задумается, что за силы Душечка может поднять на помощь  с  Равнины
Страха.
   Она уже успела договориться  с  деревом-богом.  Похоже,  они  подготовили
какой-то сюрприз. Какой, я не знал. Но, судя по всему, не маленький.
   Я чувствовал себя погано, оказавшись пришпиленным в самом центре  мишени,
того черного круга, внутри которого назревали исторические события. Ни хрена
притом  не  понимая  в  происходящем.  Совсем  неуютно  оказаться  в  центре
исторических событий, ни черта не соображая. От меня отмахивались.  Дескать,
ничего особенного, Кейс, старина. Но  если  что  не  так,  никто  не  сможет
заставить тебя рассказать то, чего ты не знаешь.
   Душечка велела Молчуну и Крученым вывести лошадей,  чтобы  ими  снова  не
завладели серые. Парни собирались спрятать их где-то на  ближайшем  пустыре.
Это надо же! А что они собираются сотворить со следами? Какое-нибудь великое
колдовство, не иначе.
   Лошади были частью ее грандиозного плана. Во что бы то ни стало. Я  видел
часть перепалки ее с Молчуном. Она требовала как можно больше их.
   Одна героическая маленькая мартышка, проторчала в  храме  до  последнего.
Близнецы едва не изжарили ее живьем, но ей  удалось  все  же  узнать  детали
сделки, которую заключил Изгнанник.
   Они были следующими: Изгнанник собирался играть честно и  выполнить  свою
часть сделки до конца, если те парни выполнят свою.  Мартышка  сказала,  что
хмырь, который вел переговоры, не знал,  где  спрятан  Серебряный  Клин.  Он
также не имел ни малейшего представления, где  можно  найти  его  напарника.
Единственного человека, знавшего, где искать чертову железку.
   Разумный подход к делу. На мой взгляд.  Изгнанник  был  того  же  мнения.
Поэтому он даже не стал пытаться вышибить  из  посредника  силой  что-нибудь
еще. Просто спросил между делом, как те хотят произвести обмен.
   И ведь он был в наших  руках!  Парень,  который  знал.  Подумать  только!
Сколько дней я проторчал рядом с ним в одной палатке!
   Мне захотелось вышибить дух из капрала Ночных  Пластунов,  который  обвел
нас вокруг пальца.
   Ворон тоже изрядно завелся.
   - Стали бы мы поднимать людей на борьбу с Империей, если бы  эти  ублюдки
вели с нами честную игру! - ворчал он. - Но кто и когда слышал,  чтобы  хоть
один колдун играл честно?
   Боманц бросил на него угрожающий взгляд и насупил брови.  Но  возможности
сцепиться у них уже не было. Как раз в этот момент нам сообщили,  что  парни
Изгнанника уже рядом, во дворе конюшни.

***

   Они вышибли дверь и ворвались внутрь, но  увидели  там  только  бригадира
Головню  вместе  с   ее   дружком   капралом,   сидевших   на   полу   около
менгира-недомерка.
   Большинство  из  нас  были  там  же,  но  Боманц  воспользовался   своими
возможностями на полную катушку, превратив нас в кучи конского  навоза  и  в
другие милые безделушки, а Ночным Пластунам внушил, что мы давно смылись  из
конюшни.
   - Эй, парни! - загремел говорящий камень гулким басом. - Привет!  Кто  не
успел, тот опоздал!  Вечно  вы  опаздываете!  Почему  бы  вам  хоть  раз  не
подшустрить и не перейти на сторону победителя? Белая Роза никогда не держит
зла на новых друзей!
   Группа захвата состояла из личных гвардейцев Изгнанника, а не из сопливых
новобранцев.  С  тем  большим  удовольствием  камень  продолжал   над   ними
издеваться.
   Они рассыпались по строениям конюшни. Часть сразу полезла на сеновал,  но
там,  разумеется,  никого  не   оказалось.   Несколько   человек   принялись
развязывать Ночных Пластунов. А некоторые злобно суетились  вокруг  менгира,
прикидывая, как бы заставить заткнуться этот булыжник.
   И тут менгир исчез. С  громким  хлопком.  Парни,  почти  так  же  громко,
захлопали глазами. Не успели они прийти в себя, а камень снова уже  был  тут
как тут.
   - Не падайте духом, малыши!  -  вновь  загремел  он.  -  Вам  давно  пора
становиться мужчинами! Решайтесь быстрее, ибо уже сгущаются  сумерки,  а  на
рассвете Белая Роза всерьез займется этим рассадником  имперской  заразы!  -
Менгир снова исчез.
   Его шуточки достали-таки парней.
   Снова явился, издеваясь  более  изощренно.  Черные  так  обозлились,  что
просто не могли уже обыскивать с той же тщательностью.
   Снаружи послышался какой-то шум. Трое черных открыли дверь  и  нырнули  в
пургу.  Мелькнула  слабая  вспышка,  раздались  вопли.  В  дверях  показался
пошатывающийся парень. Один.
   - Все наши, кто оставался снаружи, убиты, - сказал он. - Лошади украдены.
   Это сработал поганец Молчун. Он изо всех  сил  старался  пустить  пыль  в
глаза Душечке. Но она только разозлилась на него за убийства, которых вполне
можно было избежать. Хотя лично я его не  винил.  Он  и  так  слишком  долго
постился. А теперь сполна отплатил, за все прошлые обиды.
   Целая банда черных сразу рванула на улицу,  горя  желанием  отомстить  за
своих  приятелей.  Менгир-коротышка  продолжал  испускать  вопли   восторга,
безумно хохотать и осыпать бедолаг градом насмешек.
   Конечно, они не  поймали  Молчуна.  Только  время  потратили.  А  вот  он
продолжал доставать их по одному. Наконец они вымелись из конюшни, прихватив
с собой бригадира Головню. И правильно сделали. Не то скоро и  выметаться-то
стало бы некому.
   Немного погодя Молчун впустил десять  лошадей.  Он  был  страшно  доволен
собой. Думаю, все были довольны. Кроме Душечки.

Глава68

   Вьюга  стихла.  Небо  прояснилось.  Снег  искрился  под  лучами   солнца.
Казалось, весь мир был на-, полнен ослепительным, почти нестерпимым  светом,
когда Хромой взобрался на холм и впервые  смог  взглянуть  на  то  место,  к
которому так долго стремился. Его немного тревожила царившая вокруг  тишина.
Даже птиц, и тех не слышно. И потом, почему над городом стелется  так  много
дыма? Гораздо больше, чем обычно давали трубы домашних очагов. И почему этот
дым такой маслянистый?
   Неважно. Все неважно. Он чувствовал, как зовет его к себе таящийся где-то
здесь Серебряный Клин. Словно он был рожден на свет,  чтобы  завладеть  этим
могущественным  талисманом,  а  тот  был  создан  только  для  того,   чтобы
принадлежать ему. Хромому. Ему, и больше никому.  Там,  впереди,  его  ждала
судьба. И жалкая мышиная возня всех тех,  кто  пытался  его  остановить,  не
сможет помешать ему овладеть той великой силой, которая принадлежала ему  по
праву. Отныне и во веки веков.  Широким  шагом,  хотя  без  ненужной  теперь
спешки, он двинулся вперед. Уверенный в  успехе,  но  тем  не  менее  слегка
обеспокоенный тишиной и терзаясь подозрениями. На каждом шагу ему мерещились
новые ловушки.
   И старые враги.

Глава69

   Пan-Жабодав был всего лишь одним из целой своры  монстров,  мчавшихся  по
горячему следу Хромого. Но он шел первым, был вожаком стаи и единственным из
них,  кто  не  нес  на  своей  спине  кого-нибудь  из  самых  могущественных
властителей Башни. Он был разведчиком и лучшим бойцом. И он надеялся еще  до
того, как сегодняшний  день  канет  в  вечность,  навсегда  войти  в  анналы
истории. Как легенда. Как тот, кто уничтожил последнего из Десяти  Взятых  и
подвел последнюю, жирную черту под старыми временами.
   Он поднялся на небольшую возвышенность. Впереди лежало Весло.  Он  увидел
по следам на снегу, что Хромой тоже задержался здесь.  Теперь  тот  был  уже
далеко, - крошечное черное пятнышко, оставившее за  собой  одинокую  цепочку
следов на девственно-чистой белизне заснеженной равнины.
   Жабодав лег на брюхо, чтобы его силуэт нельзя было различить издалека,  и
стал вслушиваться в тишину. Он  принюхался  к  запаху  дыма,  повисшего  над
городом, потом отметил про себя, что вокруг Весла не  осталось  ничего.  Все
наружные  постройки  были  снесены;  плоская,  как  стол,  снежная   равнина
заканчивалась у самых городских стен. Встревожившись на  секунду,  он  обвел
внимательным взглядом окрестности.
   Раскиданные  в  отдалении  рощицы  выглядели   словно   легионы   солдат,
ощетинившиеся копьями в тесном, сомкнутом строю.
   Тем временем стая монстров приблизилась и сгрудилась за спиной  Жабодава.
Они выждали, пока пятно вдали - Хромой - не слилось с  неясными  очертаниями
городских  стен.  Тогда,  постепенно  разворачиваясь  цепью,  они  двинулись
вперед, навстречу смерти или победе.

Глава70

   Смед сидел в укрытии, в ледяном  сумраке  старой  водосточной  трубы.  Он
трясся от холода и никак не мог унять эту дрожь. Его желудок был давно  пуст
и сильно болел. Смед был напуган. Он очень  надеялся,  что  живот  свело  от
голода, отгоняя мысль о первых признаках холеры. Воздух был пропитан  жирным
дымом и омерзительным запахом сжигаемых трупов.  За  прошедшую  ночь  смерть
собрала обильную жатву. Все горожане, если не считать солдат, последние  дни
сильно недоедали. Холера сотнями косила ослабших людей. Через небольшую дыру
в  кладке  он  смотрел  на  пешеходный  мост,  переброшенный  через  большой
дренажный ров, спрашивая себя, придет ли  Рыбак.  И  что  ему  делать,  если
старик так и не появится. Сидя здесь, Смед постепенно убедил  себя,  что  из
них четверых в живых остался он один. Богач,  владевший  величайшим  в  мире
сокровищем, он был одновременно жалким нищим и, как крыса, обитал теперь  по
сути в канализации.
   Вздохнув, Смед принялся, наверно, уже в десятый раз рыться в своем мешке,
мечтая найти случайно завалившийся на дно сухарь. И в десятый раз ничего там
не  нашел,  кроме  кучи  серебра,  золота  и  драгоценностей  из  проклятого
Курганья.
   Судьба! Он  все  это  отдал  бы  за  приличный  обед,  теплую  постель  и
уверенность в том, что сильные мира сего навсегда позабыли его имя.
   Смед задремал и вздрогнул. Погрузившись  в  смутные  мечты,  он  чуть  не
пропустил момент, когда на мосту появились двое. Похоже, одним  из  них  был
Рыбак, потому что он подал условный сигнал  и  сразу  направился  в  сторону
развалин. Второй остался стоять где стоял.
   Смед засунул мешок в пролом, за  стенку  дренажной  кладки,  завалил  его
камнями. Закончив, он побежал к светившемуся в ста ярдах  от  него  дальнему
концу трубы.
   Примерно посередине он споткнулся о труп,  над  которым  уже  потрудились
крысы. Но он настолько устал бояться, что перешагнул через  тело,  почти  не
обратив на него внимания. Затем вылез  из  трубы,  протиснулся  сквозь  кучу
съехавшего сверху снега  и  поспешил  к  месту,  где  рассчитывал  встретить
Рыбака. Фактически он бежал вдоль трубы назад,  но  теперь  от  человека  на
мосту его прикрывал земляной вал шести футов высотой.
   В руках Рыбак держал внушительных размеров сумку из синей парусины.
   - Все в порядке? - прохрипел Смед.
   - Похоже, они играют честно. Здесь первая треть, немного жратвы,  одежда,
пара шерстяных одеял и кое-какое барахло.
   При слове "жратва" у Смеда слюнки потекли. Но он  упрямо  сглотнул  их  и
спросил:
   - Что дальше?
   - Дальше ты идешь на мост,  берешь  вторую  треть  и  говоришь  ему,  где
спрятан Клин. Я  тебя  прикрою.  Если  он  попробует  выкинуть  какой-нибудь
грязный фокус, я его, выслежу и убью. Иди. Нам надо  быстрее  заканчивать  с
этим делом.
   Смед взглянул на  старика,  словно  хотел  что-то  сказать,  потом  пожал
плечами и пошел в сторону моста. Он чувствовал себя гораздо  спокойнее,  чем
сам того ожидал. Может, в самом деле привык? Он до сих пор был доволен  тем,
что ни на мгновение не поддался давлению там, в логове  мятежников.  Мужчина
на пешеходном мосту облокотился на перила, уставившись  в  пространство.  Во
взгляде,  которым  он  окинул  приближавшегося  Смеда,  не   было   и   тени
любопытства. Вторая голубая  сумка  стояла  около  его  ног.  Смед  неслышно
подошел к нему и тоже облокотился на перила. Так что сумка  оказалась  между
ними.
   Мужчина был гораздо моложе, чем ожидал Смед, и принадлежал  к  незнакомой
ему расе. Теперь понятно, почему его прозвали Изгнанником.
   - Смед Стах? - спросил он.
   - Да. Хотел бы я знать, почему вы решились на сделку.
   - Просто я считаю, что честность в делах и верность слову приносят больше
выгод. В дальней перспективе. Вторая треть в этой сумке. У вас есть для меня
новости?
   - Крепостная стена. Сто восемьдесят шагов на восток  от  Северных  Ворот,
под двадцать шестой бойницей для лучников.  Залит  известковым  раствором  и
закрыт каменным блоком. С блоком вам придется повозиться.
   - Ясно. Благодарю. Всего доброго.
   Смед поднял сумку и поспешил убраться с моста.
   - Прошло как по маслу? - спросил Рыбак.
   - Да. Теперь что?
   - Теперь на мост снова пойду я. Мы отправимся с ним проверять, правду  ли
ты сказал. Если нет, он убьет меня на месте и вернется сюда по твою душу.
   - Черт побери! Какие сложности.  Почему  бы  нам  не  унести  ноги  прямо
сейчас? С нас хватит и того, что мы уже получили.
   - Он действительно играет честно. Самое разумное, что мы можем сделать, -
поступить так же. Нам ведь  не  сразу  удастся  выбраться  из  Весла.  Будет
приятно сознавать, что есть хоть один человек, который за нами не  охотится.
Ты сейчас  пойдешь  и  снова  спрячешься  там,  где  прятался  раньше.  А  я
возвращаюсь на мост.
   - Ладно.
   Смед  едва  не  свалился  в  ров,  когда,  возвещая  тревогу,  в   городе
одновременно взревели сотни сигнальных рожков. Вернулся Хромой.

Глава71

   Ворону вожжа под хвост попала. Дескать, стоит ему первому захапать Клин -
и они с Душечкой опять - до гробовой доски. У парня мозги  слегка  отсырели.
Ему удалось втянуть в свою авантюру одного Крученого. Самого глупого, Братца
Медведя. Больше он никому ничего не сказал.
   Сперва им везло. Каким-то  чудом  они  не  нарвались  ни  на  один  серый
патруль. А едва добрались до центра города, как им  навстречу  -  Изгнанник.
Рука об руку со старшим из тех головорезов. Будто они специально для  Ворона
выбирали  время.  Ворону  с  Крученым  ничего  не  оставалось,   кроме   как
последовать за ними.
   Изгнанник со своим  новым  знакомым  дошел  до  пешеходного  моста  через
большой дренажный ров. Там они прислонились  к  перилам  и  стали  о  чем-то
переговариваться. Вокруг этого места  было  большое  открытое  пространство,
мешавшее подобраться к ним настолько близко, как того хотел Ворон.
   - Какого черта они там делают? - спросил Крученый.
   - Похоже, чего-то ждут, - мудро ответил Ворон.
   Вскоре головорез двинулся дальше,  сошел  с  моста  и  исчез  в  квартале
доходных домов. Минут через пять оттуда появился другой человек, поднялся на
мост, перебросился парой слов с Изгнанником и  опять  ушел,  унося  с  собой
большую сумку.
   - Дело сделано, - сказал Крученый. - Нам тут  больше  ничего  не  светит.
Поцелуй дырку и ступай домой.
   - Изгнанник пока здесь, - проворчал Ворон,  -  а  Клин  в  другом  месте.
Задержимся немного, поглядим, как повернется дело... Смотри!
   Старший головорез вернулся на мост к Изгнаннику, и  оба  снова  о  чем-то
заговорили.
   - А теперь смотри туда! - Ворон указал пальцем.
   Укрытие, из которого они наблюдали за происходящим, находилось  почти  на
десять футов выше моста. Этой разницы как раз хватило,  чтобы  к  северу  от
моста заметить голову и плечи человека, который брел по снегу, скрываясь  за
насыпью от тех, кто стоял на мосту. Парень тащил две синие сумки.
   Рев рожков, протрубивших тревогу, взорвал тишину.
   Двое на мосту сразу заспешили куда-то.
   - Лучше бы нам вернуться за помощью... - нерешительно сказал Крученый.
   - Погоди! - В глазах Ворона вспыхнул  полубезумный  упрямый  блеск.  -  У
Изгнанника сейчас будут связаны руки. Ему придется заняться Хромым. Если  мы
развяжем  язык  тому  парню,  может  быть,  успеем  первыми   добраться   до
Серебряного Клина.

Глава72

   Смед вернулся в свое укрытие. Сумки он убрал в тот  же  пролом,  где  был
спрятан его мешок, но предварительно вытащил из них пару армейских шерстяных
одеял, тяжелую шинель, нож и бутылку бренди.  Надев  шинель,  он  хорошенько
приложился к горлышку. Спиртное быстро согрело его. В городе  еще  слышались
звуки рожков. Все они там с ума посходили, подумал он.
   Тихий шорох, раздавшийся у дальнего конца трубы, прозвучал,  словно  удар
грома. Он вслушался. Звук исходил  примерно  оттуда,  где  лежал  труп;  там
двигалось нечто куда более крупное, чем крыса.
   Он осторожно встал, набил карманы куртки жратвой, засунул одеяла в пролом
поверх сокровищ, повернулся... И замер.
   У ближнего конца  дренажной  трубы  появился  силуэт  человека.  Один  из
чертовых повстанцев. Рыбак был прав. Эти ублюдки просто так не уймутся.
   Человек шагнул внутрь трубы.
   Смед быстро забрался в тайник, где лежала их добыча. Это был  рискованный
шаг, но он рассчитывал, что тому парню потребуется  время,  пока  его  глаза
привыкнут к темноте.
   Он угадал точно.
   Тот все  еще  двигался  на  ощупь,  когда  поравнялся  со  Смедом.  Смеду
оставалось только протянуть руку и перерезать ему горло.
   Парень всхлипнул,  свалился,  как  куль  с  отрубями,  засучил  руками  и
ногами... Смед быстро выбрался из пролома, перешагнул через дергающееся тело
и заспешил к ближнему выходу  из  трубы,  не  обращая  внимания  на  тяжелые
спотыкающиеся шаги за спиной. Он выглянул наружу;  яркий  свет  дня  резанул
глаза. Он осторожно выбрался из трубы, готовый к худшему. Но снаружи  никого
не оказалось.
   Край дренажного рва в этом месте был  почти  отвесным,  двенадцати  футов
высотой. Облицованный камнями, он вдобавок  ко  всему  обледенел.  Но  после
бурана ров почти полностью занесло снегом. Пробравшись сквозь  заносы,  Смед
начал карабкаться наверх.
   Яростный, злобный вопль, донесшийся из трубы, подхлестнул его. Пальцы рук
и ноги сразу перестали скользить. Он одним махом перевалился через выступ  у
края рва, вскочил на ноги и стал ждать.
   Над краем показалось перекошенное от злобы лицо. Смед  ударил  ногой  изо
всех сил, угодив прямехонько в лоб. Тот, не издав ни звука, рухнул обратно в
ров. Смед посмотрел вниз и увидел  там  неподвижное  тело,  почти  полностью
засыпанное обвалившимся снегом. Он  сунул  в  глубокий  карман  шинели  нож,
который до последнего мгновения судорожно сжимал в руке, и подумал, что  ему
пора убираться отсюда: с моста на него  смотрели  две  женщины  и  несколько
ребятишек.
   - Надеюсь, ты замерзнешь там насмерть, сукин сын, -  процедил  он  сквозь
зубы, сплюнул в ров и пошел прочь.
   Странно. Смед чувствовал себя гораздо лучше, чем всю прошлую  неделю.  Он
понятия не имел, что ему уготовано судьбой. Но сейчас его это совершенно  не
интересовало.

Глава73

   У Душечки разве что пена  ртом  не  пошла,  когда  раздался  ослиный  рев
сигнальных рожков, протрубивших тревогу.  Обнаружив  исчезновение  Ворона  и
Братца Медведя, она принялась рвать и метать. Взбеленилась так, как никто  и
представить себе не мог. Что бы она там ни замышляла, в какую  бы  очередную
заваруху ни собиралась нас втянуть, но  она  твердо  полагала,  что  в  этот
момент вокруг нее будет больше надежных людей.
   А теперь она имела в распоряжении только меня, Молчуна,  Боманца  да  еще
последнего из братьев Крученых. Лапошлеп полчаса назад  помер,  Наконец  она
топнула ногой и просигналила:
   - Я обходилась без него раньше. Обойдусь и  теперь.  Нам  пора.  Готовьте
лошадей.
   Она натянула через голову длинную кольчугу, доходившую  ей  до  колен,  и
накинула  поверх  нее  белый  рыцарский  плащ.  Пристегивая   абсолютно   не
подходящий для женщины длинный двуручный меч, Душечка рычала и корчила такие
жуткие гримасы, что никто не решился с ней спорить.
   Боманц помог нам обоим вскарабкаться на коней. Крученый  извлек  из  кучи
хлама припрятанное им на всякий случай копье, подал Душечке. Она привязала к
древку свое знамя, пока не развертывая его. Если рана и беспокоила  ее,  она
этого никак не показывала.
   Молчун наконец восстановил свое душевное равновесие настолько, что  решил
попытаться спорить с бурей. Буря опрокинула его, ничего при этом не  сделав,
но парень оседлал свою лошадь и постарался заткнуться.
   Когда мы выехали на улицу, Душечка остановилась на мгновение и  взглянула
на небо. Похоже, она осталась довольна увиденным. Я тоже посмотрел наверх  и
заметил там только парящего в вышине ястреба. Очень  высоко.  Или  орла,  но
тогда тот должен был лететь еще выше.
   Она тронула своего коня. Не изволив нам сказать ни полслова  о  том,  что
она намерена делать дальше. Наверно, посчитала, что стоит ей  намекнуть  нам
об этом, и мы тут же ее свяжем. По рукам и ногам.
   Она была, как всегда, права.
   Какое-то время мы занимались тем, что перестраивали на ходу  наши  боевые
порядки. Так, чтобы оба колдуна при любых обстоятельствах находились рядом с
Душечкой и могли, в случае чего, прикрыть ее при помощи своих иллюзий.
   Она направила коня в ту сторону, где, громче всего гудели рожки, оповещая
о приближающейся угрозе.
   Безумная баба.
   Серые и черные предприняли на нас несколько мелких петушиных наскоков, но
мы их легко отбили. Продвигаясь в сторону юго-западной крепостной стены,  мы
обгоняли солдат,  сотнями  спешивших  в  ту  же  сторону.  Молчун  и  Боманц
сотворили и пустили впереди  нашей  честной  компании  удивительно  мерзкий,
пронзительный звук, отпугивавший всех, кто попадался на нашем  пути.  Пустив
лошадей галопом, мы вихрем ворвались на пустое открытое  пространство  рядом
со стеной. Душечка направила своего скакуна прямиком на пологую аппарель, по
которой на крепостной вал затаскивали тяжелые катапульты  и  другие  орудия.
Перепуганные солдаты горохом посыпались вниз, лишь бы убраться с ее пути.
   Прошедший год был просто восхитительным, сказал  я  себе.  Увлекательным,
захватывающим. А теперь пришла пора умереть.
   Когда мы, следом за Душечкой, галопом влетели на  аппарель,  солдат,  еще
остававшихся там, словно ветром сдуло. Выскочив на гребень крепостной стены,
я увидел совсем недалеко  приближавшегося  к  Веслу  Хромого.  Во  всей  его
поганой красе.
   Душечка резко осадила коня, заставив его подняться на дыбы и громоподобно
заржать. И развернула свое шелковое кроваво-красное знамя с вышитой  на  нем
Белой Розой.
   Повисло гробовое молчание. Имперцы остолбенело пялились на плещущееся  на
ветру полотнище.
   Даже Хромой оторопел и  приостановил  свою  неумолимую  поступь.  Мертвую
тишину разорвал пронзительный клекот орла. Я не  ошибся.  Все-таки  это  был
орел. Клекот перешел в скрипучий визг. Царь птиц камнем упал вниз.  Едва  он
сел на плечо Душечке, лишь в последний  момент  смягчив  удар,  который  мог
переломать кости кому угодно, как она подняла  руку,  повелительно  указывая
куда-то за крепостные стены.
   Все головы непроизвольно повернулись  в  ту  сторону.  Три,  пять,  семь,
восемь!  Восемь  воздушных  китов  реяли  в  воздухе.   Взводы,   эскадроны,
батальоны, легионы кентавров, выскочив из-за своих укрытий,  легким  галопом
мчались к Веслу. Несмотря на снег, сильно приглушавший звуки, кентавров было
такое великое множество, что земля содрогалась от громового топота их копыт.
Рощи и леса, видневшиеся  вдали,  ожили.  Шагающие  деревья,  сомкнув  ряды,
двинулись к городу. Со спин воздушных китов в воздух  тучами  взмывали  стаи
мант. Некоторые разлетелись во все стороны, проводя воздушную  разведку,  но
большинство барражировало  над  городом,  то  и  дело  проносясь  за  нашими
спинами. Чтобы любому олуху стало ясно, что мы  находимся  под  их  надежной
охраной, а город полностью окружен.
   Душечка приподнялась на стременах  и  тяжелым  взглядом  окинула  изрядно
струхнувших имперцев, как бы выискивая среди  них  несогласных  с  тем,  что
сегодняшний день - это день Белой Розы.
   Гладкая  снежная  поверхность  близ  стен  Весла  лопнула;  из-под  земли
прорезались каменные зубы.
   Это появились менгиры. Занимая заранее отведенные  места,  они  принялись
постепенно формировать каркас стены, начавшей расти вокруг Хромого.
   Душечка снова опустилась в седло. Она была довольна собой. Казалось,  все
вокруг проглотили языки и теперь молча ждали объяснений. Включая Хромого.
   На лице Боманца, обращенном на север, читались решимость, настороженность
и непоколебимость. Казалось, никакие события не  могли  отвлечь  старика  от
выполнения обязанностей охранника. Молчун, почти с тем же  выражением  лица,
не спускал глаз с южной части крепостной  стены.  А  мы  с  Крученым  шарили
глазами, по толпе, пытаясь глядеть во все стороны сразу.
   - Кейс! - сказал Боманц. - Передай ей, что прибыл Изгнанник.
   Я подал лошадь назад так, чтобы она могла видеть мои руки, не упуская при
этом из виду Хромого и держа  в  поле  зрения  воинство  с  Равнины  Страха,
продолжавшее разворачивать свои боевые порядки, и передал сообщение Боманца,
а от себя добавил, что заметил Паутинку и Шелкопряда, подкрадывающихся к нам
с севера и с юга.
   Она только кивнула. С самым невозмутимым видом.
   Изгнанник шел пешком, никуда особо не торопясь. Как ни в чем  не  бывало.
Он явно не собирался ничего предпринимать, пока сам, лично, не разберется  в
истинных масштабах  возникших  затруднений.  Меня  удивило,  как  молодо  он
выглядит. Хотя чему тут удивляться? Умудрялась же Госпожа, в свои  четыреста
с гаком, смотреться на двадцать с  небольшим.  Заметил  я  и  того  шустрого
старика, любителя орудовать ножом. Он следовал за Изгнанником, как тень.
   Изгнанник подошел ближе и в одно мгновение оценил ситуацию. Но  никак  не
отреагировал,  если  не  считать  короткого  взгляда,  которым   предостерег
Паутинку и Шелкопряда от необдуманных действий.
   - Весьма впечатляюще. Весьма, - сказал он, обращаясь к Душечке. По-моему,
он совершенно не впечатлился. - Вы меня просто ошеломили. -  И  ошеломленным
он тоже не выглядел. - Меня зовут Изгнанник. А как прикажете называть вас? И
кто будет говорить от вашего имени?
   Ничего себе.  Парень  выбрал  самый  подходящий  момент  для  официальных
представлений.
   Боманц с Молчуном были при деле. Крученый в счет не шел, он слишком плохо
владел языком. Как в прямом, так  и  в  переносном  смысле.  Оставался  один
старина Кейс. Я единогласно утвердил себя толмачом.
   - Белая Роза. - Я сделал приличествующий случаю жест.
   -  Очень  приятно,  -  поклонился  Изгнанник.  Остальных  я  называть  не
собирался. Но Боманц решил иначе. , -  Боманц,  -  сказал  он.  -  Тот,  Кто
Пробудил Зло.
   Изгнанник приподнял одну бровь, демонстрируя  легкое  удивление.  Боманц?
Что ж, репутация солидная. Но ведь, кажется, предполагалось, что он мертв?
   Затем я представил Молчуна.
   - Молчун. Прежде служил в Черном Отряде. А мое имя - Филодендрон.
   Про Крученого не было сказано ни слова. Мысль о том, что надо бы оставить
Изгнаннику над чем поломать голову, показалась мне удачной.
   - Полагаю, вас привела сюда та  же  причина,  что  и  всех  остальных?  -
спросил Изгнанник. Он поглядывал одним  глазом  в  сторону  Хромого,  как  я
заметил. А тот, похоже, уже  оценил  ситуацию  и  принял  решение,  как  ему
действовать дальше.
   Я обменялся несколькими знаками с Душечкой, после чего сказал Изгнаннику:
   - Верно. Серебряный Клин. Дерево-бог решило  любой  ценой  не  допустить,
чтобы этот сгусток зла попал в руки тех, кто хочет умножить  с  его  помощью
свое могущество.
   - Я так и понял, - сказал Изгнанник. А чего тут было не понять. Казалось,
под стенами Весла собрались все причудливые порождения Равнины Страха. -  Но
у того типа, - Изгнанник кивнул в сторону Хромого, -  есть  свое  мнение  на
этот счет.
   Душечка быстро подала мне несколько знаков. - Мы  разделаемся  с  ним,  -
перевел я. - Если у вас не получится. Дерево-бог решило, что он принес в мир
слишком много зла и с ним пора покончить.
   Изгнанник хотел сказать еще что-то, но такой возможности у  него  уже  не
было. Наверно, Хромой расслышал наш разговор, пришел  в  бешенство  и  решил
доказать, что его рано сбрасывать со счетов.  Он  напряг  все  свои  силы  и
попытался прорваться в нашу сторону. Это ему почти удалось, но тут  Паутинка
нанесла ему удар, после которого он полетел вверх тормашками. Хромой тут  же
начал изрыгать заклинания.  Он  ревел  так,  что  земля  дрожала.  Шелкопряд
вмазала ему хорошенько с  другой  стороны,  затем  на  него  посыпался  град
метательных снарядов. С юга,  где  я  только  сейчас  заметил  отряд  черных
всадников,  восседавших  на  самых  отвратительных  монстрах,  которых   мне
когда-либо  приходилось  видеть,  в   сторону   Хромого   протянулась   дуга
ослепительно сиявших красных шаров. Среди монстров я  узнал  нашего  старого
приятеля, Жабодава. Падая на землю, красные шары взрывались,  испаряя  снег,
сотрясая почву, оставляя на ней дымящиеся черные ямы.
   Изгнанник, засунув руки в карманы, невозмутимо наблюдал за происходящим.
   Наша команда тоже пока не вмешивалась в схватку.
   На  свободное  пространство  у   стены   выдвинулись   Ночные   Пластуны.
Чистенькие, на форме - ни пылинки, они маршировали,  чеканя  шаг  под  звуки
военного оркестра. Они начали занимать свои позиции  с  таким  видом,  будто
здесь происходила всего лишь смена почетного караула.  Бригадир  Головня,  в
парадном мундире, церемониальным шагом подошла к Изгнаннику и отдала рапорт.
   Тем временем шум за стеной слегка подутих. Хромой пока избежал  серьезных
повреждений, но и сам не нанес никому ощутимого вреда.
   Головня посмотрела в нашу сторону. Я не удержался  и  подмигнул  ей.  Она
даже вздрогнула от удивления. Тогда я решил подпустить еще одну шпильку.
   - Что ты собираешься делать сегодня  после  работы,  сладкая?  -  елейным
голосом спросил я.
   Она бросила в ответ какое-то оскорбительное замечание. Дала понять, что я
ей не ровня. Тьфу ты, ну ты! Ну и черт с тобой. Для меня она все равно  была
слишком стара.
   Едва  Головня  с  Изгнанником  принялись  обсуждать  тактику   дальнейших
действий, как на крепостную стену  набежала  громадная  тень.  То  снижался,
занимая позицию над нашими головами, исполинский воздушный кит. Впечатляющее
зрелище.
   Изгнанник тоже заметил перемещение кита. По его лицу  впервые  скользнула
тень беспокойства, но он не прервал  свой  разговор  с  Головней  о  тактике
действий. Хромой явно готовился  что-то  предпринять.  Тем  временем  черные
всадники спешились. Их чертовы скакуны куда-то исчезли; Пес-Жабодав -  тоже.
Всадники постепенно приближались. Я обратил внимание, что  говорящие  камни,
ходячие деревья, кентавры и  прочая  нечисть  с  Равнины  Страха,  пропустив
всадников вперед, тронулись за ними следом.
   Окутав себя черным облаком. Хромой бросился на штурм стены. На него опять
навалились со всех сторон, но на этот раз - безуспешно. Он высоко подпрыгнул
и ударил в стену ногой, пробив в ней брешь чуть  ли  не  в  пятьдесят  ярдов
шириной. Теперь  в  игру  включился  Изгнанник,  обрушив  на  Хромого  целые
водопады огня.
   Когда мы дрались с Хромым у монастыря, он боялся  огня  больше  всего  на
свете, но теперь не  обратил  на  него  никакого  внимания.  Он  явно  хотел
обрушить тот участок стены, на котором  мы  стояли.  Нанеся  два  удара,  он
пробил еще две бреши, слева и справа от  нас.  Потом  чуть  отступил  назад,
обдумывая,   как   поступить   дальше.   Изгнанник   продолжал    заниматься
пиротехникой. Без особого успеха.
   Ночные Пластуны в бешеном темпе заделывали проломы.
   Если бы я был Хромым,  то  твердо  знал  бы,  что  делать  дальше.  Я  бы
прорвался сквозь любой из проломов и постарался  бы  разделаться  со  своими
главными врагами.
   Он быстро сообразил это сам. Умная сволочь. Почти такая же умная, как я.
   Снег под стеной был весь истоптан, но  один  нетронутый  кусочек  снежной
целины там все же оставался. На него-то и отступил Хромой, размышляя,  какой
пролом лучше всего атаковать. Тогда из-под земли выстрелило больше полусотни
тонких зеленых щупалец, которые оплели глиняное тело, пытаясь разорвать  его
на  куски.  И  сразу  же  словно  вскипел  весь  остальной  снег.   Отовсюду
повыскакивали кошмарные чудовища, и Хромой  почти  скрылся  под  шевелящейся
кучей. Пес-Жабодав сомкнул челюсти на  его  шее,  пытаясь  откусить  голову.
Другое чудище ловко затолкало ему в рот здоровенное  копыто,  чтобы  тот  не
смог пустить в ход заклинания. Черные всадники бегом  приближались  к  месту
свалки.
   Близнецы с  Изгнанником,  казалось,  не  обращали  никакого  внимания  на
происходящее внизу. Они теперь  смотрели  назад,  в  сторону  города,  делая
сложные согласованные пассы руками. Будто приманивали  кого-то.  Из  глубины
города взмыла и понеслась в нашу сторону громадная стая птиц. Когда она была
уже совсем рядом, я разглядел, что то были совсем не птицы, а чертова прорва
какого-то деревянного хлама.
   Весь  этот  хлам  опустился  за  крепостной  стеной,  приняв   аккуратную
пирамидальную форму погребального  костра.  Они  что,  собирались  поджарить
Хромого, что ли? Но ведь огонь его не берет, в этом они уже убедились.
   Нет. Дело было в другом.
   Вслед за дровами появился  громадный  котел  с  водой.  Он  плюхнулся  на
заранее подготовленное место посреди кучи  дров.  А  за  котлом  последовала
большущая крышка. Пока, в ожидании дальнейших событий, она просто повисла  в
воздухе.
   Черные всадники наконец добрались до места сражения и  присоединились  ко
всеобщей потехе. Каждый из участников свалки норовил отрезать, отрубить  или
откусить от Хромого хотя бы кусочек.
   - Тут, похоже, собрались варить суп, - сказал я Крученому. -  У  тебя  не
найдется пары луковиц, чтобы  бросить  в  котелок?  А  то  бульон  получится
слишком пресным.
   - Каков храбрец, а? - пробормотала бригадир Головня. И подмигнула,  когда
я на нее оглянулся.
   Храбрец? Да во мне и капли храбрости не осталось. Какого черта меня опять
угораздило влезть в чужие разборки? Вдобавок бедро разболелось  так,  что  я
мог отрубиться в любую минуту.
   Хромой откусил копыто, засунутое ему в рот, выплюнул  его  и  издал  рев,
сотрясший небо и землю.  Полный  апокалипсис,  подумал  я.  Во  все  стороны
полетели тела и куски тел, удержался  только  один  Жабодав,  вцепившийся  в
Хромого мертвой хваткой. Они покатились по земле, издавая вопли  и  звериное
рычание. Остальные опять начали подбираться  ближе,  выбирая  момент,  чтобы
снова ринуться в драку.
   Изгнанник оценил потери и взглянул на меня.
   - Хромой слишком силен для нас, - сказал он. - Надежд на  успех  немного.
Не хотите ли внести посильный вклад?
   - Он просит помощи, - перевел я Душечке. Она кивнула, не отрывая  взгляда
от катавшегося внизу клубка. На какой-то момент мне показалось, что  она  не
собирается отвечать. Но вот она подняла руку и  сделала  несколько  быстрых,
непонятных мне знаков пальцами. Орел спрыгнул с ее плеча, взмахнул  могучими
крыльями и быстро взмыл вверх.
   Посмотрев вниз, я понял,  что  имел  в  виду  Изгнанник,  говоря  о  силе
Хромого. Одно из чудищ снова заткнуло ему рот лапой, не  давая  пользоваться
заклинаниями. Жабодав продолжал  висеть  на  нем,  упираясь  всеми  четырьмя
лапами в спину, сжимая в  зубах  голову,  которую  уже  почти  открутил.  Но
остальным никак не удавалось лишить Хромого  возможности  двигать  руками  и
ногами, которыми он производил настоящее опустошение в рядах противника.
   Тень воздушного кита увеличилась в размерах. Он снизился настолько, что я
уже ощущал исходившую от него вонь.
   Зависнув над землей, он запустил свои щупальца в  самую  гущу  схватки  и
схватил Хромого, не особо заботясь о том, чтобы  не  зацепить  остальных.  В
жутких объятиях его щупалец оказались сам Хромой,  Жабодав,  парочка  других
монстров и несколько человеческих существ, не успевших даже вскрикнуть перед
тем, как были раздавлены. Воздушный кит мог с легкостью выдергивать из земли
пятисотлетние дубы. У Хромого такой силы все-таки не было. Кит  поднял  весь
этот шевелящийся комок в воздух, раскрошил на  мелкие  кусочки  и  бросил  в
гигантский котел.
   Что делать, иногда без грубой силы просто не обойтись.
   Крышка котла с грохотом упала вниз. Звякнули защелки.  И  сразу  заревело
пламя погребального костра.
   Я спрашивал себя, неужели Хромому удастся выпутаться на этот раз?  Прежде
он умудрялся уцелеть и не в таких передрягах.
   - Как будем решать с Серебряным  Клином?  -  спросил  я  Изгнанника.  Мой
вопрос явно не доставил ему удовольствия.  -  Вы  не  смогли  самостоятельно
справиться с Хромым. Тем более не сможете справиться с нами,  -  добавил  я.
Для ясности.
   Задумчиво взглянув на воздушных китов, на  говорящие  камни,  на  ходячие
деревья, на кентавров и мант, он ответил:
   - В этом есть доля истины. С другой стороны, как я  могу  капитулировать,
отдать вам орудие, с помощью которого может быть разрушена Империя?  У  меня
хорошие солдаты. Кто знает, что окажется хуже - капитуляция или сражение?
   Он не знал. Я - тем более. Поэтому просто передал его слова Душечке.  Все
окружающие наблюдали за нами, ожидая сигнала к  дальнейшим  действиям.  Хотя
Хромого удалось вывести из игры, общее напряжение не спадало.
   Душечка передала мне свое знамя, чтобы освободить для  ответа  обе  руки.
Приняв его, я испытал странное  чувство.  Будто  меня  заставили  присягнуть
делу, которое я поддерживал далеко не безоговорочно. На сей раз ответ  Белой
Розы был достаточно подробным.
   - Серебряный Клин не должен использоваться никогда и никем, -  перевел  я
Изгнаннику.  -  Дерево-бог  решило  помешать  этому  любой  ценой.  Оно  уже
подготовило для этого средоточия зла надежное место:  область  первозданного
хаоса между двумя вселенными, откуда его сможет извлечь лишь зло, неизмеримо
более могущественное, чем то, которое заключено в самом Клине.
   Сам я эти слова понял  так,  что  если  когда-нибудь  и  найдется  кто-то
достаточно могущественный, чтобы завладеть проклятой железкой, то она просто
не будет ему нужна, так как ничего не добавит.
   Изгнанник еще раз взглянул на воинство с Равнины Страха и пожал плечами.
   - Такой вариант меня  устраивает,  -  сказал  он.  -  Мы  и  сами  хотели
изолировать Клин навсегда.
   Но ваш метод кажется мне более надежным, чем тот, о котором думали мы.
   Конец его фразы потонул в грохоте и  треске,  полыхнула  вспышка.  Боманц
выкрикнул заклинание, после которого Паутинка, шатаясь как  пьяная,  сделала
несколько неверных шагов и свалилась вниз с крепостного вала.
   - Она была не согласна с принятым решением, - пояснил старый колдун.
   Изгнанник пристально посмотрел на Шелкопряда.  Та  замерла,  не  закончив
начатого движения. Потом медленно расслабилась, опустила  горящие  глаза,  а
спустя минуту отправилась вниз, проверить, что случилось с ее сестрой.
   Я успокоил Боманца. Старина был вполне доволен собой.
   Кстати, о стариках. Куда подевался тот хмырь, что пришел  сюда  вместе  с
Изгнанником?
   Испарился. А я даже не заметил когда.
   Да уж. Этому старому ублюдку ни одно привидение и в подметки не годилось.
Глава74

   Ворон приходил в себя медленно, с трудом. Его  трясло.  Сперва  вернулось
воспоминание о мелькнувшем перед глазами ботинке и о страшном  ударе.  Затем
он  осознал,  как  дико  болит,  просто  разламывается  его  голова.   Потом
почувствовал свирепую боль в бедре. И наконец понял, что руки и ноги кажутся
ему теплыми потому, что он вот-вот замерзнет насмерть.
   На мгновение Ворон впал в панику, заметался. И  осознал,  что  конечности
почти не подчиняются ему. Он запаниковал еще сильнее, но потом все  же  взял
себя в руки. Извиваясь, он выбрался  из-под  снежной  кучи,  а  затем  очень
осторожно поднялся на ноги. Почувствовав себя чуть лучше,  Ворон  соскреб  с
лица смерзшуюся кровь. Да уж, ублюдок въехал ему от всей души. Против  своей
воли он почти восхищался этими ребятами, с такой яростью сражавшимися против
целого мира.
   Путь наверх по откосу рва оказался тягостным, мучительным. Но  вот  Ворон
добрался до верха и выпрямился, покачиваясь на  ватных  ногах,  почти  теряя
сознание от грызущей боли в бедре. Обстановка в городе изменилась. В небе он
увидел воздушных китов, а в той стороне, где была крепостная стена,  заметил
полыхание колдовских огней.
   Значит, Хромой уже здесь. А Душечка сейчас в центре событий. И  при  этом
его нет рядом.
   Она наверняка подумала, что он опять сбежал.

***

   Ворон появился на месте заварухи как раз в  тот  момент,  когда  Паутинка
свалилась  со  стены.  После   этого   все   присутствующие   как-то   сразу
расслабились. Хромой больше не представлял собой непосредственной угрозы.
   Вся толпа двинулась вниз по аппарели. Солдаты подвели лошадей  Изгнаннику
и бригадиру Головне. Сопровождаемые взводом Ночных Пластунов, они  двинулись
на север. Похоже было на то, что Душечке  удалось  заключить  с  Изгнанником
сделку.
   Не приходилось даже думать  о  том,  чтобы  догнать  их  на  непослушных,
подгибающихся ногах.
   Близнецы склонили головы друг к  другу.  Они  о  чем-то  перешептывались,
злобно поглядывая вслед уехавшим. От них прямо-таки разило вонью подлости  и
готовящегося предательства.
   С обеих нельзя было спускать глаз.

Глава75

   Когда чудовища начали  плавать  по  всему  небу,  Смеда  охватил  приступ
осторожности. Не зная другого  места,  где  можно  было  бы  спрятаться,  он
повернул назад к дренажному рву.
   Парень, которому он въехал ногой по мозгам, еще  валялся  внизу,  но  уже
начал пошевеливаться. Смед встал так, чтобы его не было  видно,  и  принялся
наблюдать, что за этим последует. Спустя  какое-то  время  тот  поднялся  на
ноги, выбрался из рва и  нетвердой  походкой  потащился  прочь.  Хорошо.  По
крайней мере теперь у него появилось  место,  где  можно  дождаться  Старого
Рыбака. Смед обошел водосток, забрался в трубу с северного конца,  пробрался
к своему наблюдательному пункту и стал ждать.
   Рыбак  появился  не  скоро.   Он   остановился   на   пешеходном   мосту,
прислонившись к перилам... Синей сумки  у  него  не  было.  Проклятие.  Смед
свистнул достаточно громко, чтобы привлечь  его  внимание,  потом  осторожно
махнул рукой.
   - Что там стряслось? - спросил он, когда  Рыбак  залез  в  трубу.  -  Где
последняя сумка?
   Старик объяснил, как повернулись дела, а Смед рассказал  ему  свою  часть
истории.
   - Теперь нам необходимо убраться из города, - сказал Рыбак, выслушав его.
- Наверно, мы сможем выбраться через один из проломов, когда в очередной раз
поднимется суматоха. Можно рассчитывать на удачу, когда разгорится последняя
схватка за чертов Клин. А она обязательно разгорится.
   Они взяли мешок Смеда и синие сумки, предварительно извозив их в грязи, и
отправились к городской стене, поближе к тому месту, где Хромой пробил в ней
три  дыры.  Город  казался  обителью  призраков.  А  живые  отсиживались  за
запертыми дверями своих домов, задвинув занавески, затворив  окна  ставнями,
молясь своим богам, чтобы те охранили их от жутких  пришельцев  извне  и  от
страшной холеры внутри собственных стен.
   Раздававшиеся время от времени полные смертной муки  завывания  очередной
жертвы холеры скорее наводили Смеда на мысли о привидениях, чем  о  живых  и
страдающих людях.

Глава76

   Изгнанник не сказал нам, где спрятан Серебряный Клин. И дело  было  не  в
том, что он  собирался  кого-то  обвести  вокруг  пальца.  Скорее  он  хотел
участвовать во всей этой истории до самого конца, хотел взглянуть на причину
разразившейся в Весле страшной заварухи. Я его в этом не виню. Мне и  самому
хотелось посмотреть, как выглядит чертова железка сейчас. Когда я видел ее в
последний раз, то был просто большой серебряный кол.
   Он привел нас к Северным Воротам, поднялся на крепостную стену и принялся
ходить по ее гребню, отсчитывая шаги. Мы держались рядом. За  стеной  войска
наших союзников тоже переместились к северу.  Изгнанник  приказал  бригадиру
Головне наглухо перекрыть все подходы к этому участку  стены.  Чертов  кусок
металла и так  причинил  нам  всем  достаточно  хлопот.  Затем  он  приказал
доставить сюда каменщиков, а также тяжелое подъемное оборудование.
   Проклятый Клин был замурован в стене! Понятно, почему до сих пор до  него
никто не сумел добраться.
   Головня  отдала  несколько  приказов.  Ночные  Пластуны  плотным  кольцом
окружили место работ. Я забеспокоился. Если бы не летающие гиганты у нас над
головами, я беспокоился бы гораздо сильнее.
   - На доставку оборудования  и  рабочих  ушло  два  часа.  Еще  час  -  на
подготовку к работам. Наконец они начали разбирать стену. Никто не  смог  бы
все  это  время  оставаться  в  постоянном  напряжении,   и   люди   немного
расслабились.
   Пока длилось ожидание, Боманц в какой-то момент спросил Изгнанника:
   - Какие распоряжения вы отдали по поводу костра? Вытопить из Хромого сало
- отличная идея, но его придется варить не один день. Между тем мне кажется,
что огонь затухает.
   Изгнанник посмотрел в  ту  сторону.  Боманц  был  прав.  Тогда  Изгнанник
нахмурился, выругался и зарычал на  Головню.  Через  какую-то  минуту  около
костра, подкидывая топливо, засуетились мои  старые  знакомые-ополченцы.  Но
они не слишком хорошо делали свою работу.
   Когда все было на мази. Изгнанник спросил Душечку, готова ли она к  тому,
чтобы извлечь Клин. Та махнула рукой, сделав знак начинать.
   Напряжение опять возросло. Нервы у всех были  на  пределе.  Мне  кажется,
многие мечтали о том,  чтобы  кто-нибудь  сорвался  и  выкинул  какой-нибудь
фортель. Просто чтобы спустить пар, разделавшись с этим болваном.
   Каменщики загрохотали кувалдами, зазвенели  колами,  принялись  орудовать
рычагами и через десять минут уже вывернули из стены первый камень.
   День  клонился  к  вечеру,  когда  рабочие   добрались   до   того   слоя
строительного раствора, где должен был находиться Серебряный Клин. На минуту
все забыли о разделявшей их вражде и столпились у стены, чтобы взглянуть  на
выступавший  наружу,  почерневший  от  времени  хвостовик   Клина.   Душечка
приказала Молчуну извлечь Клин целиком.
   Молчун  взял  у  каменщика  кувалду,  надел  толстые  кожаные   рукавицы,
приготовил кожаный мешок и чью-то старую  рубашку,  чтобы  завернуть  в  нее
чертову железку. Он сделал все, чтобы избежать случайного соприкосновения  с
Клином.
   У Душечки уже был наготове небольшой деревянный сундучок.
   Когда Молчун последним ударом вывернул Клин наружу, я случайно  оглянулся
в сторону стоявшего  на  костре  котла  и  поэтому  пропустил  начало  новой
заварухи вокруг меня. Зато заметил начало той  свалки,  которая  разгорелась
вокруг котла. Ополченцы, поддерживавшие огонь, вдруг  бросились  врассыпную,
словно стайка мальков при появлении голодной щуки.
   Крышку с котла сорвало, и она отлетела в сторону.
   Чудовище, состоявшее из кусков всех существ, брошенных в котел  воздушным
китом, с огромным количеством конечностей, каждая из которых  находилась  не
на своем месте, перевалилось через край и рухнуло в огонь.
   И тут же кто-то истошно закричал за моей спиной. Я резко обернулся.
   Один  легковооруженный  Ночной  Пластун  только  что  сбросил  со   стены
бригадира  Головню,  а  второй  вонзил  нож   в   Изгнанника.   Первый,   не
останавливаясь, сразу же бросился на Боманца.
   Паутинка и Шелкопряд!
   Боманц отступил назад, нелепо взмахнул руками, словно пытаясь  схватиться
за воздух, свалился вниз и воткнулся головой  в  сугроб,  который  намело  у
стены.
   Одна Душечка не потеряла присутствия духа. Отбросив в сторону знамя Белой
Розы, она выхватила меч, нанесла сильный удар обидчице Боманца  и  отправила
ее вслед за стариком вниз со стены.
   Напавшая на Изгнанника испустила страшный хриплый вопль.
   Этот крик парализовал нас всех. Ведьма вихрем налетела на Молчуна, осыпая
его градом, ударов. Наконец она вырвала у него Серебряный Клин, подняла  его
над головой и дико, торжествующе взвыла.
   Из ниоткуда возник Ворон, ударил ее ножом в грудь и  попытался  выбить  у
нее из рук Клин. Со второй попытки  это  ему  удалось.  Клин  кувыркнулся  в
воздухе и  упал  в  снег.  С  наружной  стороны  стены.  Ворон  и  уцелевшая
сестра-колдунья тут же бросились за ним  следом.  Ворон  еще  несколько  раз
пырнул ее ножом в брюхо, не обращая внимания на то, что она страшно орала  и
пыталась его задушить.
   А к стене тем временем приближалось кошмарное  чудовище,  выбравшееся  из
котла. Оно нетвердо ступало по  снегу,  шаталось,  но  продолжало  неуклонно
тащиться в нашу сторону, невзирая на бешеное сопротивление всего воинства  с
Равнины Страха.

Глава77

   Нам пора, - сказал Старый Рыбак Смеду.
   Они выбрались из своего убежища и, положившись на волю богов,  решительно
направились  к  ближайшему  пролому.  Люди,  попадавшиеся  навстречу,   были
полоумными от ужаса, а потому не обращали  на  них  никакого  внимания.  Они
вскарабкались по осыпи из битого камня, выбрались на ту  сторону,  спрыгнули
вниз и быстрым шагом направились на юг. Смед все боялся,  что  за  ближайшим
поворотом их ожидает какая-нибудь очередная напасть. Наконец они  перевалили
первую гряду низких  холмов,  скрывшую  от  них  Весло.  Только  тогда  Смед
вздохнул свободнее.
   - Все-таки мы сделали это! -  воскликнул  он.  -  Черт  меня  возьми!  Мы
действительно прорвались!
   - Сплюнь, - предостерегающе сказал Рыбак.  -  Вся  свора  еще  может  нас
догнать. - Он неожиданно ухмыльнулся. - Но должен сказать, будущее  выглядит
совсем не так скверно, как последние месяцы.

Глава78

   У Ворона все смешалось в голове, пока он падал  со  стены,  вцепившись  в
истошно вопившую колдунью. Перед  глазами  нелепо  кувыркалась  стремительно
летевшая навстречу земля, в ушах  отдавался  громовой  рев  летающего  кита,
недовольного тем, что все попытки схватить  вырвавшееся  из  котла  чудовище
остались безуспешными...
   Удар! Он почувствовал, как  лезвие  ножа  вонзилось  в  хребет  колдуньи,
прошло между позвонков. И тут же громко хрустнула его  нога,  оказавшаяся  в
момент удара под телом проклятой ведьмы.  Оба  взвыли  еще  раз,  с  треском
ударившись друг об друга головами.
   Ему повезло больше. Он не потерял сознание, а  тело  кое-как  подчинялось
воле. Ворон  отполз  на  несколько  футов  в  сторону  и  попытался  понять,
насколько серьезно повреждена нога. На сложный перелом не  похоже.  Но  боль
все равно адская.
   Вокруг него валялись неподвижные тела. Дышал только  один  Боманц.  Ворон
приложил к ноге снег; она быстро онемела, и боль немного утихла.
   Сверху что-то кричали. Он заметил Кейса, который подпрыгивал и размахивал
руками. Ворон посмотрел в ту сторону, куда указывал Кейс.
   К ним приближалось чудовище, вырвавшееся из котла. До него оставалось  не
больше сотни ярдов. Казалось, ничто уже  не  сможет  его  остановить.  Манты
буквально засыпали его своими  молниями,  но  оно  не  обращало  на  это  ни
малейшего внимания. Им владела одна мысль: Серебряный Клин.
   Кейс орал, требовал, просил, чтобы он  нашел  этот  Клин  и  швырнул  его
обратно на стену, пока то чудовище не завладело проклятой железкой.
   Боманц перевернулся на живот, встал на четвереньки, потряс головой,  тупо
огляделся вокруг, заметил приближавшегося монстра... Лицо его  побелело  как
снег. - Я попытаюсь задержать его, - прохрипел старик. - Найди Клин и  отдай
Душечке. Любой ценой.
   Пошатываясь, колдун поднялся на ноги и заковылял навстречу монстру.
   Ворон подумал мельком, что эта тварь - уже не  Хромой,  а  что-то  совсем
другое, хотя чудовищем по-прежнему двигали  безумие,  неуправляемая  ярость,
злоба и амбиции, свойственные всем Взятым.
   Он принялся озираться вокруг, надеясь найти  хоть  какие-нибудь  признаки
того, куда упал Клин. Боль раздирала ногу. Ему было во сто крат хуже, чем  в
тот раз, когда Костоправ всадил в него одну из стрел Госпожи.

Глава79

   Казалось, Ворон наконец понял, чего мы от него хотим. Я уже собирался сам
спрыгнуть вниз, но Душечка мне не позволила.
   - Похоже, у него сломана нога, - сказал я. В ответ она только кивнула.
   Боманц встретил тварь,  вырвавшуюся  из  котла,  одним  из  лучших  своих
заклинаний. Та осела от удара, рухнула на  брюхо,  вспыхнула  ядовито-желтым
пламенем и мерзко заскулила.
   Двое Ночных Пластунов втащили назад на стену  бригадира  Головню.  У  нее
оказались сломаны плечо  и  пара  ребер  в  придачу.  Выглядела  она  сейчас
страшнее, чем смертный грех, но была готова сражаться до последнего.
   - Похоже, - сказал я, - ты теперь самая главная Головня во всей Империи.
   - Похоже, -  согласилась  она,  окинув  взглядом  кровавую  кашу  вокруг.
По-моему, она ни малейшего понятия не имела, что делать дальше.
   С  неба  на  крепостную  стену  свалился  говорящий  камень.  Мой  старый
приятель,  с  трещиной.  Он  просто  жаждал  получить  от  Белой  Розы  хоть
какой-нибудь приказ. Но никаких приказов не последовало.
   Ворон продолжал неловко елозить по снегу. Тварь  из  котла  снова  начала
двигаться. Вокруг скакали кентавры, осыпая ее  копьями.  Заклинание  Боманца
ослабило защиту, и большинство копий вонзалось в чудовище, превратив  его  в
подобие дикобраза. Но оно не обращало никакого  внимания  на  осыпавшие  его
дождем метательные снаряды. Страшное дело - все эти маньяки?  Боманц  врезал
ему еще разок. Монстр снова осел.  Он  дымился.  Вонзившиеся  в  него  копья
горели.  Но  вывести  эту  тварь  из  игры  никак  не  удавалось.  Она  лишь
приостановилась. Боманц бессильно пожал плечами. Он  больше  ничего  не  мог
сделать.
   Ворон продолжал медленно копаться в  снегу,  волоча  за  собой  сломанную
ногу. Он даже не поднимал головы, чтобы поглядеть на приближавшееся  к  нему
чудовище. Да и зачем? Либо он успеет найти  Серебряный  Клин  вовремя,  либо
нет..
   - Раз уж мы все равно торчим тут без дела, отчего  бы  нам  не,  сбросить
вниз веревки, чтобы помочь моим приятелям подняться на  стену?  -  сказал  я
Головне, посматривая на Молчуна. Тот уже поднялся на ноги, но вид у него был
такой, словно он только на десять процентов  находится  в  этой  реальности.
Чистый лунатик, с пеной у рта.
   Головня посмотрела на меня так, будто у меня началось размягчение мозгов.
Конечно. Раз мне  пришла  в  голову  мысль,  что  она  может  спасти  гадких
повстанцев. Пришлось ей кой о чем напомнить.
   - Над нашими головами летает чертова  туча  голодных  летающих  китов,  -
намекнул я, а менгир  тут  же  исчез,  чтобы  передать  указание  ближайшему
гиганту. Тот сразу резко пошел на снижение. Рубец, с довольным  кудахтаньем,
опять возник на прежнем месте.
   Головня чуть не испепелила меня взглядом, но приказала  нескольким  своим
ребятам запустить одну из лебедок, при помощи которых разбирали стену.
   - Готовься, парень! - крикнул я Молчуну. - Сейчас тебя поднимут наверх!
   Он просто не расслышал меня. Похоже, готовил Хромому особый сюрприз.
   Старина Боманц завопил изо всех сил, разродившись самым страшным из своих
заклинаний, и одновременно попытался отскочить в сторону. Ни то ни другое не
принесло ему особой пользы.
   Чудовище обрушилось на него, навалившись всем своим весом. Старик еще раз
крикнул - то был скорее вопль ярости, чем крик страха или боли - и попытался
дать отпор.
   Молчун задрал голову, посмотрел наверх, на Душечку. Он  улыбнулся  сквозь
слезы, потом коротко кивнул головой, как бы отдавая прощальный  поклон  и..,
прыгнул вперед.
   Псих ненормальный. Черт бы его побрал!
   Он запрыгнул чудовищу на спину. Плоть твари расплескалась,  как  вода,  и
вспыхнула, словно нефть. Только пламя было зеленым.  Любимый  цвет  Молчуна.
Монстр упал на спину и начал кататься по  земле,  оставляя  на  ней  ошметки
своего горящего тела.
   Ворон продолжал рыться в снегу.
   Душечка несколько раз ударила кулаком по каменной  кладке;  по  ее  щекам
тихо  струились  слезы.  Потом,  резко  повернувшись  ко  мне,  она  сделала
несколько знаков:
   - Пусть кит хватает эту тварь сейчас. Слабее она уже не станет.
   Мне не пришлось переводить менгиру. Тот умел читать язык знаков  и  почти
мгновенно исчез.
   К тому времени, как он вернулся, кит уже  снова  рвал  монстра  на  части
своими щупальцами.
   - Как ты считаешь, - спросил я Головню, - вы  не  упустите  котел  снова?
Сможете сделать так, чтобы он кипел все время, если мы опять побросаем  туда
эти клецки?
   У нее  на  физиономии  появилось  выражение  базарной  торговки,  готовой
ринуться в бои, но она кое-как сдержалась.
   - Делайте свою часть дела, а уж я позабочусь  о  своей.  Но  при  нас  не
осталось  никого  из  колдунов.  Как  вы  собираетесь  снова  накрыть  котел
крышкой?
   Это как раз было проще простого.
   - Булыжник, - позвал я, - передай кому-нибудь из  тех  мордоворотов,  что
без толку летают там, наверху. Пусть прикроют кастрюльку.  А  заодно  пускай
прихватят где-нибудь по дороге несколько сотен тонн дровишек.
   Головня внимательно  посмотрела  на  меня.  Похоже,  взяла  себя  в  руки
окончательно.
   - Может быть, ты и не такой дурак,  каким  кажешься,  -  сказала  она  на
прощание. Солдаты подняли ее и понесли со стены вниз, на улицу.
   Около южного участка стены, где  находились  проломы,  началось  массовое
столпотворение. Люди хлынули из  города  таким  мощным  потоком,  остановить
который серые были просто не в силах. Даже если бы попытались.
   Куски искрошенного китом чудовища снова  плюхнулись  в  котел.  Сверху  с
тяжелым звоном упала крышка. Все. Конец.

***

   И тут раздался вопль Ворона.
   Он наконец нашел Серебряный Клин. А может быть, наоборот: Серебряный Клин
нашел его.
   Я посмотрел на Душечку. Та, в отчаянии, опять несколько раз ударила рукой
по каменной кладке, в кровь разбив свой кулак.
   Ворон схватился за проклятую железку голыми руками!
   Он поднялся на ноги. А ведь одна из  них  была  сломана!  Он  поднял  над
головой Серебряный Клин, показывая его нам. Я окликнул парня.
   Он взглянул на меня. Я не узнал своего старого приятеля. В мгновение  ока
в нем произошла страшная перемена. Ворон расхохотался леденящим душу смехом.
   - Мой! - взревел он. И снова дико захохотал: - Он мой!
   Его глаза были теперь глазами Властителя. Они горели  безумием  и  жаждой
власти. Как в тот день, в Курганье,  когда  Госпожа  расправилась  со  своим
мужем. Его глаза были глазами Хромого, готового наслаждаться агонией  целого
мира. Глазами любого из тех злодеев, кто тысячелетиями пестовал старые обиды
и вдруг обнаружил, что в  его  власти  поступить  с  этим  миром,  со  всеми
населяющими его существами как угодно, не страшась возмездия.
   - Он мой! - И снова безумный, ликующий хохот.
   Я посмотрел на Душечку, ища поддержки. Такого рвущего душу  отчаяния  мне
еще не приходилось испытывать в своей жизни.
   Она смахнула слезы, а потом сказала мне несколько слов на  языке  знаков.
Всего одну фразу. Ее лицо было белее мела.
   - Я не смогу, - ответил я, отчаянно мотнув головой.
   - Мы должны! - Слезы опять заструились по ее щекам.
   Она, как и я, не могла решиться на  это  сама.  Но  это  было  необходимо
сделать, иначе весь ад, сквозь который мы прошли,  все  страдания  и  жертвы
оказались бы напрасными.
   Когда-то Ворон немного  обучался  искусству  колдовства.  Давным-давно  и
совсем немного. Но след тех времен остался в  одном  из  уголков  его  души.
Маленькое пятнышко, которого оказалось достаточно, чтобы зло, заключенное  в
Серебряном Клине, сумело там угнездиться.
   - Сделай это! - приказала Душечка. Будь она  проклята!  Ведь  парень  был
моим лучшим и единственным другом. Будь проклят этот  чертов  менгир!  Он  в
любой момент мог отдать приказ кому-нибудь  с  Равнины  Страха,  но  медлил,
выжидая. Чтобы мы никогда ни в  чем  не  смогли  обвинить  его  драгоценного
Праотца-Дерево.
   - Прикончи его! - сказал я говорящему камню. - Пока не поздно.  Пока  зло
еще не полностью овладело его душой и телом.
   Казалось, менгир никак не отреагировал.
   Но  там,  внизу,  один  из  кентавров  поднял  руку,  метнул  копье.  Оно
стремительно мелькнуло в воздухе; его острие пробило Ворону голову, войдя  в
один висок и выйдя из другого.
   Он рухнул на землю. На сей раз парень не притворялся. На сей раз ему  уже
не найти дороги назад из страны мертвых.
   Я сел на холодный камень стены  и  отключился  от  происходящего.  Я  все
спрашивал себя: неужели я не мог поживей шевелить ногами по  дороге  на  юг,
когда мы гнались за Костоправом? Если б мы  с  Вороном  тогда  его  догнали,
наверняка не вляпались бы в  эту  мерзкую  историю.  Чудовищный  груз  таких
мыслей теперь будет давить меня всегда. До конца жизни.
   Душечка безотчетно кривила губы. Наверняка думала о том же самом. На свой
лад.
   Похоже, один только Крученый помнил, что дело еще  не  сделано.  Он  взял
деревянный сундучок, надел  рукавицы,  соскользнул  по  веревке  к  подножию
стены, взял Серебряный Клин из мертвых рук Ворона...  Забравшись  назад,  он
поставил сундучок у ног Душечки, потом подошел ко мне и, не глядя  в  глаза,
проговорил:
   - Скажешь ей, что я выхожу из игры, Кейс. Скажешь, что я больше не  могу.
Сломался. - Он побрел прочь. Может, хотел посмотреть, что стало  с  тем  его
братом, который ушел с Вороном и не вернулся. Не знаю. Больше мы его никогда
не видели, У меня язык не поворачивается винить его за это.

Глава80

   Смед поправил последний камень в пирамидке, сложенной на  могиле  Старого
Рыбака. Слезы на лице давно подсохли.  Утихла  бессильная  злость.  Конечно,
несправедливо,  что  старика,  сумевшего  уцелеть   в   схватке   с   самыми
отъявленными мерзавцами, съехавшимися в Весло чуть ли не  со  всей  Империи,
напоследок достала холера. Но в этом мире нет справедливости.
   А если бы она была, сейчас здесь стоял бы Тимми Локан, а не Смед Стах.
   Смед вздохнул и поплелся по дороге, ведущей в Розы.
   Спустя год он уже был там уважаемым членом общества, владельцем  большого
пивоваренного завода. Он ни в чем себе  не  отказывал,  но  жил  без  глупой
показухи, которая могла привлечь к нему ненужное любопытство.  Он  никому  и
словом не обмолвился о своей истории.
   Ни одной живой душе.

ЭПИЛОГ

   Сколько бы раз я ни ходил вокруг,  дыра  в  пространство,  приготовленная
деревом-богом между двумя вселенными, выглядела все так же. Просто полотнище
из черного шелка, Повисшее в ярде над  землей.  Третьего  измерения  оно  не
имело.
   Душечка бросила туда сундучок с Серебряным Клином; он растаял  бесследно.
Потом мы вдвоем сколотили что-то вроде гроба, куда сложили то, что  осталось
в большом котле, который кипел на  костре  целую  неделю,  пока  не  выкипел
досуха. Этот ящик последовал  за  сундучком,  после  чего  черное  полотнище
исчезло, словно ловкий фокусник смахнул его своим рукавом.
   Потом мы почистились и помылись. Как мне показалось -  в  первый  раз  за
долгие годы. Душечка привела меня в какое-то строение, напоминавшее  большой
курятник, одно из тех, что долгие  годы  служили  убежищами  подпольщикам  и
ребятам из Черного Отряда. Очаровательное местечко.  Черт  знает  через  что
пришлось пройти тем ребятам. В том  числе  и  через  этот  вонючий  кроличий
загон... Я мысленно пожелал им всем лучшей доли. Где бы они ни находились.
   Там с нами наконец  произошло  то,  чего  не  могут  избежать  мужчина  и
Женщина,  оставшись  наедине.  После  этого  она   надела   платье   простой
крестьянки, без кольчуги и меча.
   - В чем дело? - спросил я.
   - Белая Роза умерла, - ответила она. - Для нее теперь нет  места  в  этом
мире. Она больше не нужна.
   Я не стал спорить. Зачем? В общем-то я никогда не сочувствовал Движению.
   Потом мы попросили Праотца-Дерево доставить нас на мою старую ферму,  где
мы могли бы ознакомиться с последними достижениями в картофельной индустрии.
Никаких более удачных мыслей нам в голову не пришло.
   Больших изменений там не было, если не считать того, что люди, которых  я
знавал прежде, заметно постарели.

***

   Наши  внуки  не  верят  ни  единому  слову  из  того,  что  мы  порой  им
рассказываем.
   Но они с наслаждением расквасят нос любому, кто только  посмеет  вякнуть,
что их старики врут занудно.

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт:

Комментарии (1)