ние ума от тела, но и подчинение тела независимым намерениям ума. Эта
иллюзия так же реальна, как гипнотическая галлюцинация, и организм чело-
века продолжает обманывать себя, демонстрируя структуры поведения, обра-
зующие замкнутый круг. Кульминацией этой иллюзии является общество, ко-
торое служит в большей мере целям механического порядка, нежели органи-
ческого удовлетворения, движется к саморазрушению вопреки инстинктам
каждого отдельного его представителя.
Таким образом мы верим, что ум контролирует тело, а не тело контроли-
рует себя посредством ума. Отсюда укоренившийся предрассудок, утверждаю-
щий, что ум должен быть независимым от всех физических предпосылок своей
деятельности - от микроскопов, телескопов, камер, линеек, компьютеров,
книг, произведений искусства, алфавитов и других инструментов, без кото-
рых едва ли возможна ментальная жизнь вообще. И в то же время у нас име-
ется по крайней мере неявное осознание того, что в отождествлении себя с
отдельным разумом, душой или эго что-то не так. И это естественно, ведь
человек, видящий свою сущность в чем-то отличном от всего организма, -
это в лучшем случае половинчатый человек. Он полностью отрезан от приро-
ды. Вместо того, чтобы быть телом, он "имеет" тело. Вместо того, чтобы
жить и любить, он "обладает" инстинктами выживания и совокупления. Расс-
матриваемые как нечто постороннее, эти инстинкты овладевают человеком
так, словно являются вселившимися в него слепыми фуриями или демонами.
Чувство, что во всем этом что-то не так, вращается вокруг противоре-
чий, присущих всем цивилизациям. Большинству людей присуще одновременное
стремление сохранить себя и забыть себя. Вот замкнутый круг: если ты
чувствуешь себя отделенным от органической жизни, ты испытываешь стрем-
ление выжить; таким образом выживание - продление жизни любой ценой -
становится долгом и в то же время бременем, потому что ты не можешь те-
перь полноценно участвовать в жизни. Так как жизнь при этом не соот-
ветствует твоим ожиданиям, ты продолжаешь надеяться, что рано или поздно
она начнет соответствовать им, и поэтому хочешь прожить как можно
дольше, чувствуешь себя обязанным продолжать представление. Таким обра-
зом, то, что мы называем самосознанием, является ощущением нецелостного
организма, ставшего на своем пути, - это ощущение отчасти напоминает ез-
ду на автомобиле, когда одновременно жмут на газ и на тормоз. Понятно,
что это неприятное ощущение большинство из нас предпочло бы забыть.
Плебейский способ забыть себя состоит в том, чтобы напиться, отв-
лечься или же прибегнуть к такому естественному средству само-трансцен-
денции как половое сношение. Аристократический способ - окунуться в ис-
кусство, социальные заботы или религиозный мистицизм. Все эти способы
редко бывают удачными, потому что не выявляют фундаментальной ошибки,
которая лежит в основе конфликта. Изощренные способы даже усугубляют
ошибку в той мере, в которой их поборники гордятся тем, что им удается
забыть себя чисто ментальным путем - хотя художник для этой цели ис-
пользует краски, общественный идеалист распространяет материальные
средства, а религиозный человек прибегает к таинствам и ритуалам или же
к таким физическим действиям, как голодание, дыхание йогов или танцы
дервишей. В использовании физических средств проявляется здоровый инс-
тинкт, перекликающийся с утверждениями мистиков, что знать о Боге недос-
таточно: преображение "я" наступает лишь после постижения или пережива-
ния Бога. Скрытый смысл этих слов в том, что человек не может начать
жить правильно, изменив лишь строй мыслей, возникающих в его отчужденном
разуме. Если ему что и нужно изменить, так это поведение его организма,
который должен стать самоконтролирующимся, а не саморазрушающимся.
Как этого можно достичь? Ясно, что разум и сознательная воля ничего
не могут сделать до тех пор, пока они продолжают чувствовать себя отде-
ленными от всего организма. Когда же они начнут чувствовать себя неотде-
лимыми от него, ничего уже не нужно будет делать! Небольшое количество
восточных гуру, мастеров мудрости, и западных психотерапевтов - после
многих проб и ошибок - нашли методы, позволяющие с помощью уловок и хит-
ростей сделать организм целостным. Эти методы напоминают дзюдо, или
"мягкий путь", прекращающий процесс самообмана, доводя его до логическо-
го конца и абсурдных крайностей. Это прежде всего путь дзэн, но иногда и
путь психоанализа. Когда эти методы достигают успеха, становится очевид-
ным, что они делают нечто большее, нежели просто меняют образ - человек
становится эмоционально и физически другим; все его существо теперь ра-
ботает по-новому.
Для меня уже давно очевидно, что некоторые разновидности восточного
мистицизма - в частности, даосизм и дзэн буддизм - не подразумевают раз-
деления вселенной на духовную и материальную, но в то же время и не при-
водят к состоянию сознания, в котором физический мир воспринимается как
недифференцированное бесформенное сияние. Даосизм и дзэн в равной мере
основываются на философии относительности, однако эта философия не прос-
то спекулятивна; это также дисциплина восприятия, имеющая своей целью
достижение состояния, в котором единство вещей и событий воспринимается
непосредственно и постоянно. Это состояние присутствует на фоне нашего
обычного восприятия мира как набора различных независимых вещей - восп-
риятия, которое называется в буддистской философии авидья (неведение),
поскольку наблюдая мир таким образом мы уделяем особое внимание различи-
ям и не принимаем во внимание взаимосвязей. При этом мы не видим, в
частности, что ум и форма, или форма и пространство, так же неотделимы
друг от друга как перед и зад, а также что индивид вплетен во вселенную
и образует с ней нерасчленимое целое.
Это точка зрения, которая, в отличие от других разновидностей мисти-
цизма, не отрицает физических различий, но видит их как очевидные прояв-
ления единства. Если посмотреть на китайский пейзаж, становится ясно,
что отдельные деревья и камни пребывают не в пространстве, которое сос-
тавляет его фон, а вместе с этим пространством. Бумага, нетронутая
кистью, является неотъемлемой частью картины, а не ее обычным фоном.
Именно по этой причине мастер дзэн, когда у него спрашивают о всеобщем и
окончательном, отвечает словами о непосредственном и частном: "Кипарис
во дворе!" Здесь мы сталкиваемся с тем, что Роберт Линссен назвал духов-
ным материализмом <Примечание: Понятие "духовного материализма" здесь
имеет положительный оттенок, тогда как у других авторов, например, у
Чогьяма Трунгпа, оно наделяется отрицательным смыслом. - Прим. перев.> -
который намного ближе к теории поля и теории относительности, нежели к
любому религиозному абстракционизму. Однако тогда как научное понимание
относительной вселенной по-прежнему является в значительной мере теоре-
тическим, эти восточные пути превращают его в непосредственное пережива-
ние. Таким образом потенциально они являются замечательным дополнением
западной науки, но только на уровне непосредственного восприятия мира.
Наука следует общепринятым представлениям о естественном мире как о
множестве индивидуальных вещей и событий, пытаясь описать эти его эле-
менты как можно точнее и детальнее. Поскольку наука прежде всего анали-
тична в своем описании вещей, вначале она, как может показаться, разоб-
щает вещи еще больше. Научные эксперименты представляют собой изучение
тщательно отобранных ситуаций, что дает возможность исключить влияния,
не поддающиеся учету и измерению - с этой целью, например, изучают паде-
ние тел в вакууме, чтобы исключить сопротивление воздуха. Однако по этой
же причине ученый лучше чем кто-либо другой понимает, насколько взаимос-
вязаны вещи. Ведь чем больше он стремится оградить течение эксперимента
от внешних влияний, тем яснее он обнаруживает новые влияния, о существо-
вании которых раньше не подозревал. Чем детальнее он изучает, скажем,
движение данной частицы, тем больше описание ее движения включает в себя
также и характеристику пространства, в котором она движется. Постижение
взаимосвязи вещей пропорционально стремлению человека видеть их пол-
ностью независимыми. Таким образом, когда наука начинает говорить о ве-
щах и событиях как свойствах "полей", в которых они происходят, она вы-
ходит за пределы общепринятых представлений, лежащих в ее основе.
Однако все это является лишь теоретическим описанием состояния дел,
которое, в случае восточного "мистицизма", переживается непосредственно.
Осознание этого послужит прочной основой для необычайно плодотворного
взаимного обогащения восточного и западного мировоззрений.
Практическая трудность здесь в том, что даосизм и дзэн столь неотде-
лимы от культуры Дальнего Востока, что приспособить их для западных нужд
необычайно трудно. Так, например, восточные учителя руководствуются эзо-
терическим и аристократическим принципом, согласно которому ученик дол-
жен прилагать невероятные усилия и постигать все почти полностью самос-
тоятельно. Помимо редких намеков, учитель лишь подтверждает или не подт-
верждает находки ученика. В то же время западные учителя работают на эк-
зотерических и демократических началах, основная идея которых - сделать
все возможное, чтобы облегчить процесс обучения. Является ли подход за-
падных учителей, как утверждают пуристы, всего лишь опошлением восточной
дисциплины? Ответ состоит в том, что все зависит от типа учебного про-
цесса. Поскольку многие изучили математику настолько, чтобы уметь решать
квадратные уравнения, это умение покажется незначительным в сравнении с
намного более редким знанием теории чисел. Однако преображение сознания,
к которому стремятся даосизм и дзэн, больше напоминает коррекцию воспри-
ятия или излечение болезни. Ведь оно скорее подразумевает не приобрете-
ние новых и новых знаний и не овладение как можно большим числом навы-
ков, а забывание ложных мнений и пагубных привычек. Как сказал Лао-цзы,
ученый приобретает ежедневно, тогда как даос ежедневно теряет.
Поэтому практика даосизма и дзэн на Востоке является начинанием, ко-
торое, как покажется западному человеку, сопряжено с многими препятстви-
ями, специально воздвигнутыми перед учеником, чтобы помочь ему преодо-
леть ложное любопытство и устранить неправильные мнения путем побуждения
к систематическим действиям на основе ошибочных представлений и доведе-
ния тем самым этих представлений до очевидного абсурда. Самое интересное
в изучении различных мистических традиций для меня в том, чтобы выявлять
за вторичными наслоениями фундаментальные психологические процессы, ко-
торые лежат в основе измененного восприятия, позволяющего нам видеть се-
бя и мир в основополагающем единстве. Возможно, следуя западной традиции
преподавания, мне удалось достичь некоторого успеха в попытках как можно
вразумительнее разъяснить суть этих переживаний. Поэтому я одновременно
удовлетворен и приведен в замешательство успехами западной науки, кото-
рая, по всей вероятности, оказалась в состоянии необычайно простыми
средствами дать это целостное видение мира многим, кто уже давно и бе-
зуспешно ищет его традиционными методами.
Отчасти гений западной науки состоит в том, что она находит более
простые и рациональные пути достижения того, что раньше казалось случай-
ным и трудоемким. В ходе научного поиска, как в любом изобретательском
процессе, подобные открытия не делаются систематически; время от времени
ученые случайно натыкаются на них, а затем находят им место в мире своих
представлений. В медицине, например, наука выделяет собственно лекарство
из знахарского снадобья, состоящего из истолченных в порошок саламандр,
болотного зелья, черепов и сухой крови. Чистое лекарство лечит более на-
