эллинов.
Но затем внезапно все полетело кувырком. Интриган-хазарапат сумел
одурманить царя лотосом и потоком лживых речей и свидетельств. Его слуги
изолировали Таллию в женских покоях, не давая ей возможности увидеться с
царем. В ларе ионийки откуда-то появился мешочек с подозрительным
порошком. Едва она избавилась от опасной находки, высыпав смесь в
фонтанчик с водой, как в покои нагрянули с обыском сыщики хазарапата. Они
перерыли ее вещи, заглядывали под каждое кресло, даже отодрали от стен
ковры, но ушли несолоно хлебавши.
Очень беспокоило Таллию и то, что исчез Кобос, через которого она
поддерживала связь с Мардонием. Из злорадного намека одного из евнухов она
поняла, что Кобос попал в пыточный застенок.
А на следующее утро дворец подвергся нападению
разбойников-кочевников. Несколько самых безрассудных смельчаков отважились
проникнуть в личные покои царя. Бессмертные с трудом смогли отстоять
своего повелителя.
И вот, наконец, волосатые охранники бросили ее в эту темницу, мало
напоминавшую тюремную камеру. Но Таллия не обольщалась, понимая, что это
лишь начало. Ионийку вовсе не прельщала перспектива очутиться в гареме
Артабана. Поэтому она задумала бежать.
Вскоре принесли ужин. Поднос с едой внес один из стражей, охранявших
темницу. Таллия встретила его лежащей на кушетке. На лице ее была печаль -
право, для этого потребовалось лишь слегка размазать краску под глазами, -
прозрачная туника приоткрывала наготу бедра.
Бессмертный столь откровенно увлекся созерцанием прелестей девушки,
что едва не поставил поднос мимо столика. Однако он вовремя опомнился,
нацепил на себя суровость и поспешно вышел вон. Но вскоре Таллия заметила,
что в дверной щелке прочно обосновался чей-то глаз. Отлично! Стражники
заинтересовались ей.
Девушка с аппетитом съела кусок дичи и виноград, но совершенно не
притронулась к вину. Оно должно было пригодиться ей в будущем. Покончив с
ужином, она улеглась на ложе и сделала грустное лицо.
Рано или поздно часовые должны были клюнуть на эту приманку и
попытаться развлечь скучающую и такую беззащитную пленницу. В том, что это
произойдет, Таллия не сомневалась. Она слишком хорошо знала мужчин; знала
их даже больше, нежели сама хотела.
Ждать пришлось совсем недолго. Тихо скрипнула отворяемая дверь и
через порог проскользнул один из бессмертных. Он нерешительно потоптался у
входа, затем приблизился к девушке.
- Прекрасная госпожа скучает?
Ионийка бросила на него откровенно оценивающий взгляд. Стражник был
явно не в ее вкусе. Тупая надутая рожа и огромный зобообразный нос могли
нагнать тоску на кого угодно. Но ей нужно было его обольстить, а как
истинная профессионалка Таллия умела скрывать свои чувства.
- Да, мне грустно. - Она устремила на бессмертного взгляд, полный
томной неги; у того непроизвольно дернулся кадык. Словно он хотел
проглотить девушку целиком.
- Я могу помочь госпоже развеять ее тоску.
"Ну вот еще!" - про себя хмыкнула ионийка, а вслух сказала:
- Попробуй.
Бессмертный присел на краешек ложа и провел рукой по бедру Таллии.
Она не стала протестовать против столь откровенного жеста. Тогда он
осмелился на более интимную ласку - его волосатая клешня скользнула от
груди к впадине пупка и ниже. Ионийка перехватила ее смуглой ручкой совсем
недалеко от намеченной парсом цели.
- Ты спешишь, красавчик! Выпей для начала вина...
Дабы не возбуждать у воина подозрений, Таллия первой отпила из
бокала, однако, передавая его воину, незаметно уронила в вино щепотку
сонного порошка, который был спрятан в одном из ее перстней. Вино было
великолепно, и бессмертный с видимым удовольствием осушил кубок до дна.
Затем он обхватил волосатыми руками талию девушки и вознамерился
осчастливить ее поцелуем. Однако порошок действовал быстро. Воин заснул
прежде, чем успел осуществить свое намерение.
Как только он захрапел, Таллия спихнула грузное тело на кушетку и
подошла к двери. На ее стук появился второй страж.
- Забери своего товарища! - потребовала девушка.
- Что с ним? - Воин изумленно взирал на храпящего напарника, который
совсем недавно был полон сил и страсти.
- Не ожидала, что парсийские воины столь слабы в любви!
Бессмертный развязно ухмыльнулся.
- Могу доказать обратное.
Лукаво улыбаясь, Таллия предложила, как несколько мгновений назад и
его напарнику:
- Попробуй!
Повторного приглашения не потребовалось. Бессмертный начал торопливо
избавляться от халата. В этот момент девушка ударила его кулаком в шею. Со
стороны этот удар мог показаться несильным, но воин обмяк и рухнул на пол.
Путь был свободен. Спрятав под туникой взятый у одного из воинов
кинжал, ионийка выскользнула из камеры. По дороге ей не раз встречались
бессмертные и дворцовые слуги. Девушка не обращала на них ни малейшего
внимания. Столь уверенное поведение заставляло стражников думать, что
хазарапат освободил пленницу. Наконец она вышла из подземелья в
центральную галерею. Отсюда можно было попасть в ападану, тачару или
личные покои хазарапата. А можно было просто уйти из дворца.
Мгновение девушка колебалась, а затем решительно направилась в покои,
где жил Артабан. Как и прежде, никто не пытался остановить ее. Напротив,
многие отвешивали царской фаворитке низкие поклоны.
У опочивальни хазарапата стояли на посту два железных дэва. Смело
взглянув в их суровые, иссеченные ломкими бликами пламени факелов лица,
девушка невозмутимо бросила:
- По повелению великого царя.
Воины чуть нерешительно переглянулись, вызвав звонкий смех Таллии.
- Неужели стражи опасаются, что слабая женщина может чем-то угрожать
могучему Артабану!
- Ладно, иди! - разрешил один из охранников, огромного роста
рыжеволосый муж, могучие руки которого были покрыты многочисленными
шрамами. В его взгляде читалось: "Шлюшка покорилась судьбе и лезет в
постель хозяина". Игриво проведя рукой по бычьей шее, Таллия прошмыгнула в
открытую дверь.
Опочивальня Артабана была погружена в полумрак. Сам вельможа сидел в
кожаном кресле у камина, спиною к девушке. Выхватив из-под туники кинжал,
ионийка на цыпочках подбежала к своему заклятому врагу и замахнулась. То
ли Артабан заметил зыбкую тень, то ли обладал звериным чутьем, но в
последний миг он обернулся и перехватил руку с зажатым в ней клинком.
Смеясь, хазарапат притянул девушку к себе. Она выронила оружие и пыталась
пустить в ход крепкие кулачки. Мгновение они молча боролись. Но мужчина
оказался сильнее. Его губы впились в уста девушки. Таллия тихо вскрикнула.
В этот миг ее глаза встретились с глазами вельможи. В зрачках Артабана
играл голубой огонь, а губы таили бездну неизведанного наслаждения.
И Таллия впервые в своей жизни покорилась мужской воле, покорилась,
испытывая томную слабость в груди. Она ослабла и повисла на руках
Артабана. А его глаза были подобны бездонному небу.
7. ПРИЗРАК У КРОВАТИ, ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
С радостью услышав такие слова, персидские вельможи
пали к ногам царя. Ночью, однако, Ксерксу во сне опять
предстал тот же самый призрак и сказал: "Сын Дария! Так
ты, кажется, действительно отказался от похода, не обратив
внимания на мои слова, будто бы ты услышал их не от власть
имущего? Знай же: если ты тотчас же не выступишь в поход,
то выйдет вот что. Сколь быстро ты достиг величия и
могущества, столь же скоро ты вновь будешь уничтожен."
Геродот, "История", 6,14
Лотос, дарующий забвение...
Лотос стер из памяти Ксеркса воспоминания об ужасном явлении
призрака. Вместе с тем он погрузил царя в апатию. Весь последующий день
владыка Парсы провел в полусне. Он почти не отреагировал на известие о
нападении киммерийцев, а затем словно сомнамбула равнодушно повторил в
присутствии братьев подсказанные ему Артабаном распоряжения об аресте
заговорщиков.
Действие наркотика прекратилось лишь к вечеру. Едва в голове царя
прояснилось, его охватил страх. Страх, которому Ксеркс не мог найти
объяснения. Страх, неизведанный ранее и в то же время смутно знакомый.
Огромная невидимая черная клешня страха сдавила сердце царя, заставляя его
кричать от ужаса. В былое время царь вызвал бы к себе Артабана, но после
событий, произошедших в последние два дня, он не доверял никому, даже
хазарапату. Поэтому Ксеркс послал за Гейром. Едва лекарь явился, владыка
велел приготовить для него бодрящее вино. Несчастный медик задрожал от
страха. Как объяснить великому царю, что хаому и прочие чудесные лекарства
похитил прельстившийся на тонкую резьбу ларца киммериец. Гейр не решился
рассказать об этом. К счастью, у него оказалась вытяжка горного мака,
которую он употреблял сам в мгновения грусти. Уронив в вино несколько
капель мутноватой жидкости, Гейр поднес бокал царю. Ксеркс торопливо
выпил. Но подозрительность и смутный страх не оставили его, и поэтому он
сказал лекарю:
- Сегодня ты будешь спать в моей опочивальне. Не возражай! -
пригрозил царь, видя, что лекарь порывается открыть рот. - Если от твоего
лекарства со мной что-нибудь случится, бессмертные изрубят тебя на тысячу
мелких кусочков.
От этих слов ноги Гейра затряслись мелкой дрожью. Царю это
понравилось. Он посмотрел на лекаря значительно доброжелательнее и
добавил:
- Сейчас слуги принесут тебе ложе.
Наркотик подействовал быстро. Вскоре царь стал клевать носом.
Приказав слугам омыть его дородное тело, он облачился в ночную рубаху и в
тот же миг уснул. Постельничий с помощью лекаря положил царя на ложе и
укрыл его покрывалом из верблюжьей шерсти. Затем слуга пожелал Гейру
доброй ночи и удалился.
В опочивальне было душно. Окна, наглухо закрытые по приказу царя, не
давали притока свежего воздуха. Помаргивая, Гейр смотрел на слегка
коптящие свечи. Глаза его то и дело сонно смыкались, но напуганный
угрозами царя ум настаивал на бодрствовании.
Должно быть, было уже далеко за полночь, когда глаза Гейра уловили
какое-то зыбкое движение. Прямо у царского ложа возникла зыбкая тень.
Нависнув над спящим, она принимала все более отчетливые очертания, пока не
превратилась в гигантскую, облаченную в черную одежду, фигуру.
Насмерть перепуганный лекарь хотел вскрикнуть, но горло сжала
удушливая спазма, а затем незнакомец повернул свое лицо к Гейру и кричать
вообще расхотелось. Более страшного лица врачеватель не видел никогда в
своей жизни. На нем застыло выражение нечеловеческой жестокости, черные
губы кривились в усмешке, обнажая огромные черные же клыки. Глаза чудовища
были подобны бездонной ночи.
Заставив случайного свидетеля подавиться страхом, незваный гость
обернулся к царю. Лекарь не видел, что он сделал, но Ксеркс мгновенно
проснулся. Он раскрыл рот, но подобно Гейру не смог издать ни звука. В
глазах царя застыл неописуемый ужас.
Тогда черный человек негромко заговорил. Голос его был подобен
скрежету пыточных колес.
- Царь, ты сделал большую ошибку, не вняв моим словам. Сейчас я
намерен наказать тебя. Вот эти когти, - чудовище поднесло к лицу Ксеркса
огромную руку, на которой вдруг быстро выросли огромные черные когти, -
вырвут твою плоть. Отныне ты не сможешь любить ни одну женщину!
- Нет! - лишь сумел прошептать Ксеркс.
Огромная рука пронзила одеяло и вырвала из-под него окровавленный
