но в то же время это странное украшение почти не привлекало к себе ничьего
пристального внимания. Иными словами, в его облике не было ничего
необычного, но Байдевин не спускал с него глаз до тех пор, пока старик не
подошел совсем близко и не остановился перед ними. Улыбнувшись, старик
заговорил первым, его голос оказался ровным и мягким, совсем не громким.
- Надеюсь, вы простите мне мое праздное любопытство, но я был
совершенно зачарован прекрасной и тонкой работой... - он кивнул на золотой
медальон. - Прекрасная вещь. Могу я полюбопытствовать, каким путем он
попал к вам?
Норисса улыбнулась в ответ, поглаживая одной рукой медальон.
- Это подарок. Вы совершенно правы - это чудесная вещица. Я уверен,
что второй такой не сыщется в целом мире.
- Боюсь, что это не так, парень, - старик приблизился на шаг, чтобы
получше рассмотреть изображение на диске. - Я знаю одну женщину, у которой
есть точно такое же украшение. Ей уже немало лет, и мы каждую весну
встречались здесь, под этим деревом, чтобы, так сказать, поддерживать наше
знакомство. В этом году она что-то запаздывает. Когда я увидел ваш
медальон, я подумал, что вы, быть может, доставили от нее какие-то
известия, - он помолчал. - Эту женщину зовут Сэлет.
Норисса ничего не ответила, и на лице старика появилось выражение
печали.
- Она мертва, не так ли?
Норисса кивнула, и старик тяжело вздохнул.
- Этого я и боялся, - он облокотился на свой посох, низко наклонив
голову.
Норисса сделала шаг вперед, опасаясь, не повредила ли ему эта
печальная новость, однако старик тут же выпрямился и дал понять движением
руки, что никакой помощи не требуется.
- Конечно, это все неожиданно, - пробормотал он. - Я просто не
представлял себе, насколько все в мире подвержено случайности и
неопределенности, - он повел плечом, словно его серый плащ был ему тесен.
- Что ж, теперь все ложится на мои плечи, - последние слова он произнес
больше для самого себя, нежели для кого-то другого.
Норисса наблюдала, как старик рассматривает толпу. В конце концов он,
казалось, принял какое-то решение, так как снова повернулся к ней.
- Теперь амулет у тебя. Ты расскажешь мне, как это случилось?
- Разумеется, только это долгая история. Было бы лучше, если бы мы
могли посидеть в каком-нибудь тихом месте.
Старик кивнул:
- Я снял комнату в "Голубой Жемчужине". Это недалеко, я покажу вам
путь, заодно мы можем там позавтракать, - он помолчал и добавил: - Мое имя
Медвин.
- Меня зовут Байдевин, - вступил в разговор до сих пор молчавший
гном. - А моего товарища зовут Норен. Мы принимаем ваше приглашение.
Медвин кивнул, повернулся и направился прямо через площадь. Норисса и
Байдевин сунули свои недоеденные пирожки в руки удивленному беспризорнику
и поспешили за стариком.
7
После того как они вырвались из толпы, заполнившей базарную площадь,
дорога до гостиницы заняла всего несколько минут. Гостиница стояла на
высоком обрыве, над гаванью, в конце длинного ряда оживленных магазинчиков
и таверн. С виду гостиница напоминала древний корабль, выброшенный штормом
на берег многие века назад и наполовину засыпанный песком - настолько
неказист и потрепан был ее внешний вид. Над входной дверью раскачивался на
ветру деревянный щит с вырезанным на нем изображением кругленькой голубой
жемчужины в створке раковины.
Когда они вошли внутрь, Медвину навстречу поспешил мальчик-слуга.
Почтительно выслушав распоряжения старика, он удалился. Медвин провел
Нориссу и гнома наверх, в свою комнату. Комната была светлой и просторной,
с двумя окнами, одно из которых выходило на море, а второе - на город.
Мебель состояла из высокой кровати с пуховой периной, занимавшей целую
стену. Возле кровати стоял маленький столик и умывальник. Посреди комнаты
стоял стол побольше, с двумя длинными скамьями по бокам и единственным
креслом с высокой спинкой на председательском месте. Неподалеку от этого
кресла в стене были сделаны глубокий камин и дымоход.
Норисса и Байдевин уселись возле огня, в то время как хозяин комнаты
нетерпеливо расхаживал из стороны в сторону. Не прошло и нескольких минут,
как в комнату вошли двое слуг с подносами. Они поставили на стол тарелки с
горячей, аппетитной кашей, нарезанное ломтями мясо, сыр, кувшин сладкого
нектара и кувшин чая из лирсы с вином. Во время еды Медвин казался целиком
погруженным в свои мысли, и ни Норисса, ни Байдевин не осмелились
обратиться к нему с вопросом.
После завтрака Норисса и Байдевин по очереди рассказывали каждый свою
историю. Медвин с удивлением увидел настоящую Нориссу и с грустью выслушал
рассказ о смерти Сэлет. Но именно Байдевину он задал больше всего вопросов
- о могуществе Тайлека, о его армии. Когда он наконец выспросил у гнома
все, что хотел узнать и о чем он в состоянии был ему поведать, Медвин
снова принялся мерить шагами комнату. Норисса, которая каждый миг ожидала,
когда же ее попросят отдать медальон, и которую снедало множество
вопросов, нетерпеливо заерзала на месте. Мысль о том, что ей придется
расстаться с ее талисманом, отчего-то опечалила ее, и она только крепче
стискивала зубы. Какая-то часть ее протестовала против самой мысли об
этом. Странное ощущение чуть было не переросло в гнев, когда Медвин
повернул к ней ставшее вдруг суровым лицо.
- Очень хорошо, дитя мое, что мы нашли друг друга, - сказал Медвин. -
Иначе ты непременно бы попала в лапы этого Тайлека. До тех пор пока ты не
умеешь контролировать заключенные в тебе силы, ты не должна пользоваться
ими без крайней необходимости. Мой долг будет заключаться в том, чтобы
обучить тебя обуздывать эти силы.
- Научить меня контролю? - Норисса с удивлением уставилась на
Медвина. - Ты говоришь так, словно я останусь с тобой, а между тем я
исполнила свое обязательство и доставила амулет. Теперь я отправлюсь в
путешествие, так как у меня есть мои собственные дела, которые я должна
довести до конца.
Она довольно кивнула, заметив удивление на лице Медвина, затем
нащупала на цепочке медальона замок и попыталась расстегнуть его, пока
Байдевин начал говорить в ее оправдание:
- С помощью медальона Норисса научилась создавать иллюзии. Именно с
помощью медальона ей удалось добраться сюда.
Норисса наконец справилась с застежкой и встала, неохотно протягивая
старику медальон. На лице Медвина внезапно отразилось понимание, и он
покачал головой.
- Вовсе не амулет должен был быть доставлен, должен был быть
доставлен его владелец, - он улыбнулся. - Он твой, девочка, твой по праву
наследования.
Повернувшись к Байдевину, старик продолжал:
- Знай же, что вовсе не медальон создавал эти иллюзии! Это в ней
заключены силы, это она - Талант. Именно ее неумелое использование ее
Таланта привлекло меня к ней, так же как оно привлекло и Тайлека, - он
снова повернулся к Нориссе. - Твои иллюзии красивы и эффективны, но
бесполезны. Ты - словно ребенок, забавляющийся с новой игрушкой. Я должен
научить тебя, как правильно пользоваться тем, что тебе досталось.
Норисса почувствовала, как в ней все сильнее разгорается гнев,
перекрывающий чувство радости, возникшее тогда, когда она поняла, что
амулет останется у нее.
- Я не ребенок! - заявила она. - И мои иллюзии совершенны! Я сумела
обмануть всех - даже тебя. И если мою маскировку разоблачат, я тотчас
сделаю другую!
Медвин улыбнулся, как терпеливый отец улыбается капризам маленького
ребенка, и отвернулся, чтобы посмотреть в окно.
- Ты многому должна научиться, Норисса, - сказал он, не поворачивая
головы. - Тебе по наследству досталась большая ответственность, и это
будет... - Он замолчал и повернулся к ней, его глаза сузились, и взгляд их
стал жесток.
Норисса воспользовалась тем, что Медвин не смотрит на нее, и создала
иллюзию второго Байдевина, и теперь возле камина стояло два гнома, второй
- точная копия первого. Когда она увидела, что Медвин не в силах
определить, который же из Байдевинов настоящий, она испытала настоящее
торжество.
Вот так вот! Пусть теперь говорит о контроле! Ее мысли были дерзкими,
и она позволила себе уйти в иллюзию еще глубже. Она не испугалась даже
тогда, когда Медвин сделал по направлению к ней несколько шагов и в его
голосе прозвучал не то гнев, не то предупреждение.
- Твой Талант - не пустяк и не игрушка, с которой можно играть ради
того, чтобы получить удовольствие. Это сокровище, которое должно ревностно
хранить и пользоваться которым можно лишь в случае крайней нужды. Гордость
и тщеславие будут твоими самыми страшными противниками, и они могут
погубить тебя так же верно, как меч или стрела... - Он помолчал, испытующе
глядя на гномов.
Когда ни один из них не произнес ни слова, Медвин снова заговорил с
ноткой печали в голосе:
- Очень хорошо. Если ты так настаиваешь на том, чтобы продолжать
играть в эту игру, то придется познакомить тебя со всеми последствиями.
Сожалею, что первый урок будет слишком жестоким.
Медвин выпрямился, словно стал выше, чем был на самом деле, и Норисса
почувствовала, как ее уверенность тает. Старик быстро начертил в воздухе
какой-то знак левой рукой и произнес какое-то слово, громко прозвучавшее в
ушах, но почему-то не запечатлевшееся в мозгу. Она попыталась вдохнуть
воздух, чувствуя, как глаза застилает малиново-красной пеленой боли, и не
смогла. Она упала, корчась от невыносимого жара; словно сквозь дымку
видела она, как Байдевин бросился на волшебника, сжимая кинжал, но тот, не
отрывая от нее взгляда, поднял руку и произнес одно единственное слово.
Байдевин рухнул на пол и застыл неподвижно. Это зрелище испугало Нориссу
чуть ли не сильнее, чем острая боль, которую она ощущала во всем теле, и
она крикнула:
- Довольно! Я поняла! Сдаюсь! Сними скорей заклятье.
- Не могу, - быстро ответил Медвин. - Это твоя собственная магия.
Убери ее.
Норисса торопливо изгнала из разума иллюзию Байдевина. Боль сразу
пропала, пропал и невыносимый жар. Медвин опустил руку, и настоящий
Байдевин бросился к ней. Встав в оборонительную стойку, он поднял кинжал и
направил его на приближающегося волшебника. Норисса села на полу, мягко
отводя смертоносное лезвие в сторону.
- Нет, Байдевин, он не виноват, - прошептала она.
Байдевин смущенно посмотрел на нее, но не возражал, когда Медвин
помог ей подняться и усадил в кресло с высокой спинкой.
Пристыженная, боящаяся взглянуть в глаза магу, Норисса только
прошептала:
- Как ты узнал?
Медвин похлопал ее по руке.
- По сравнению с человеком, который обучался этому искусству, ты
недостаточно аккуратна в исполнении своего Таланта. Когда ты пользуешься
своими способностями, энергия истекает из тебя мощными импульсами. Мне
едва удалось при помощи заклинания отразить их обратно на тебя.
Норисса покачала головой:
- Ты прав, волшебник. Это моя гордость заставила меня думать, что эти
трюки дают мне превосходство над всяким, кто выступит против меня.
Байдевин подал ей кружку чая из лирсы, и сам дерзко втиснулся в
промежуток между девушкой и волшебником. Отведя в сторону прядь ее черных
волос, он ревниво покосился на Медвина.
- Если она так неумела в использовании могущественного амулета, то
почему ей доверили его? Тайлек убил немало людей, чтобы им завладеть.
Почему старая колдунья так настойчиво разыскивала крестьянскую девушку,
чтобы Отдать амулет именно ей?
