делу.
Все трое одновременно рассмеялись, смех раздался в ночной тишине
пугающе громко. Джаабен повернулся к Байдевину:
- Эй, шут, где ты там? Подай мне вина.
Гном поспешно отцепил от своего пояса сушеную тыкву с вином и
протянул капитану. Уже подняв флягу к губам, Джаабен вдруг остановился и,
с заговорщическим видом подмигнув часовым, протянул флягу старшему из
солдат.
- Хороший командир должен в первую очередь заботиться о подчиненных!
Воин заколебался было, и Байдевин улыбнулся его нерешительности.
Заметив, однако, что лоб капитана пересекла недовольная морщина, солдат
взял флягу, сделал из нее хороший глоток и передал флягу товарищу. Тот
тоже хлебнул вина и сделал шаг вперед, чтобы вернуть флягу. Внезапно фляга
выпала из его пальцев, и солдат рухнул лицом вниз рядом с начальником
караула.
Джаабен и гном обменялись победными улыбками, прежде чем капитан
наклонился и помог гному усесться на кайфара позади себя.
Некоторое время спустя, когда кайфар резвой рысью стал взбираться по
тропе, ведущей на вершину холма, Байдевин, торжествуя, обернулся назад.
Желтобрюхая луна, только что поднявшаяся над далекими горами, осветила
темную громаду замка, оставшегося в долине внизу.
4
Остаток ночи, пользуясь бывшими в их распоряжении несколькими часами
темноты, Норисса и Байдевин изо всех сил погоняли кайфара. Это было
довольно выносливое верховое животное, и благодаря тому, что Байдевин
хорошо знал дорогу, за ночь они успели пройти порядочное расстояние. Когда
они перевалили через окружающие долину холмы, было еще темно, а к
рассвету, несмотря на то что дорога то и дело сворачивала, огибая
одиночные скалы и холмы, они достигли равнин.
Гном все так же сидел позади Нориссы, к тому же ее лицо было скрыто
капюшоном плаща, и поэтому Норисса позволила себе скинуть личину Джаабена,
однако, когда они остановились на отдых в узкой лощине, она снова
возвратила себе внешний облик юного Норена. Только после этого Норисса
рискнула повернуться к Байдевину лицом. Стреноженный кайфар пасся
неподалеку, где в трещинах между камнями пробивались редкие пучки жесткой
горной травы. Гном и Норисса позавтракали хлебом и сыром из ее дорожных
припасов. Понимая, что времени на сон у них нет, Норисса боролась с
усталой дремотой, расспрашивая своего неожиданного попутчика.
- Кто такой этот Пэшет, что правит вашей долиной? Он не похож на
уроженца здешних мест.
- Это так. Пэшет со своими войсками пришли из-за реки Пограничной
вслед за Тайлеком.
- Пограничная река? Это же на границе с Сайдрой!
Норисса всерьез была заинтересована. Ее отец, охотник и житель гор,
редко проявлял интерес к тому, что не касалось поселка и его собственного
дома, однако стоило ему услышать в разговоре слово "Сайдра", как он тут же
останавливался, забрасывая все свои дела, надеясь узнать что-то новое,
касающееся этой далекой страны.
Байдевин кивал, на лице его появилось сердитое, угрюмо-дерзкое
выражение, которое Норисса уже один раз видела у гнома, когда он стоял
перед лордом Пэшетом.
- Да, я слышал, как они разговаривали об этом. Для их армии нет
ничего лучшего, как остановиться здесь, в Дромунде. Солдаты были счастливы
покинуть свой собственный заброшенный и запустелый край, чтобы грабить
нашу прекрасную землю.
- Я слышала о Сайдре от людей из нашей деревни, - пробормотала
Норисса. - Говорят, что некогда Сайдра была столь же богатым и щедрым
краем, как наш, однако какое-то злое поветрие напало на эту страну.
- Истинно так, - отвечал Байдевин. - На протяжении многих лет лорды
пограничных земель постоянно были настороже, опасаясь, как бы это зло не
проникло в Дромунд. Много раз они отражали налеты мародеров из-за реки.
Именно поэтому для нас было неожиданностью обнаружить такое многочисленное
войско так далеко на юге, в нашей долине. Теперь-то стало ясно, что все
это при помощи своей магии проделал Тайлек, но когда мы наконец это
поняли, мы уже не могли защищаться.
- А этот Тайлек, он что - очень сильный колдун? - спросила Норисса,
припоминая слова гнома о том, что ее саму собирались отдать ему в руки.
Байдевин, должно быть, почувствовал в ее голосе беспокойство, так как
ответил не сразу. Некоторое время он молчал, затем кивнул, уставившись
назад на тропу.
- Он очень могущественен и опасен, - сказал он наконец, - опасен он
потому, что он обладает изящной и располагаю щей к себе внешностью,
которая скрывает его настоящее, гнилое нутро. Он потихоньку втирается в
доверие, а затем... - Байдевин замолчал, уставившись на рассыпанные под
ногами камни. - Именно так Тайлек появился у нас. Мой дядя, лорд Норвик,
внезапно заболел какой-то весьма изнурительной болезнью, и никто из
придворных врачей не смог его вылечить, до тех пор пока не появился этот
искусный врачеватель из далеких северных краев...
- Тайлек. - Норисса произнесла это слово, словно проверяя, как оно
звучит.
Байдевин согласно кивнул.
- Он чудесным образом излечил дядю и вскоре стал наиболее влиятельным
его советником. Но я-то знал, что ему нельзя доверять, и об этом же
говорил Бераэлл, дядин волшебник. Будучи членом Военного Совета, я пытался
предупредить лорда Норвика, но он обвинил меня в том, что я завидую
Тайлеку, и не стал меня слушать. Больше других говорил о своем недоверии
Бераэлл, и вскоре после этого он умер от какого-то неизвестного яда. Через
какое-то время Тайлек сумел убедить лорда Норвика, что его собственная
стража готовит заговор против него... - В голосе Байдевина послышались
гневные нотки, и он затряс головой, словно все еще не в силах поверить в
то, что случилось. - Дядя был стар, и болезнь, безусловно, повлияла на его
разум, иначе он ни за что бы не согласился, когда Тайлек предложил ему
воспользоваться услугами его армии для того, чтобы справиться с
мятежниками.
- Ваша армия не оказала никакого сопротивления чужеземным войскам,
вторгшимся в ваше королевство?
- Сопротивление? Ха! Как бы не так! Дядя встречал Пэшета с
распростертыми объятиями в Зале Совета. В середине его приветственной речи
телохранители Пэшета выхватили мечи, и дядя со своим сыном стали его
пленниками.
- Но что же армия? - настаивала Норисса. - Неужели она не была
достаточно сильна, чтобы отразить нападение?
Байдевин сокрушенно покачал головой:
- Тайлек все заранее подготовил. К этому черному дню мало кто из
офицеров оставался на свободе. Те, кто не согласились присоединиться к
войскам Пэшета, попали в темницу. У кого-то оказались в застенке жены и
дети - в качестве заложников верной службы. Я не попал в темницу только
потому, что набросился на одного из телохранителей Пэшета и сбил его с
ног. Тогда двое других оттащили меня. Пэшету доставило такое огромное
удовольствие наблюдать, как я болтаюсь между ними, словно кукла, что он
оставил меня при себе в качестве военной добычи и раба!
Байдевин вскочил на ноги и отошел, встав позади кайфара. Норисса
молчала, предоставив гному возможность самому справиться со стыдом и
гневом, которые сверкнули в его глазах. Вдруг она почувствовала, что гном
глядит на нее, его вопросительный и удивленный взгляд встретился с ее, и
Норисса нервно вздрогнула, плотней запахнувшись в плащ.
- Почему ты на меня так смотришь?
Байдевин отвернулся, но не выдержал и снова глянул на нее, искоса и
виновато.
- Прости меня, но мне стало понятно, что ты - тот самый человек,
которого разыскивает Тайлек. Иногда, когда я смотрю на тебя, я тебя словно
бы не вижу. Это как будто... - гном покачал головой и ничего не прибавил.
Норисса некоторое время раздумывала и наконец решилась. Глубоко
вздохнув, она позволила облику Норена исчезнуть. Затем она распахнула плащ
и с наслаждением потянулась.
- Как здорово снова стать собой! - воскликнула она. Открыв глаза, она
рассмеялась, такое ошарашенное выражение лица было у гнома.
- Но... как? - пробормотал Байдевин. - Ты что - ведьма?
Норисса немедленно стала серьезной.
- Нет, я не ведьма. Меня зовут Норисса, я дочь Рольфа-охотника.
Иллюзии, которые ты видел, создаю не я, их создает вот это... - Норисса
достала из-за воротника своей кожаной рубашки маленький золотой медальон.
- Я понял, кто ты такая, когда Пэшет не посадил тебя в темницу, а
оставил ночевать в гостевой комнате, - воскликнул гном. - Как попал к тебе
этот амулет?
Норисса рассказала о смерти родителей, о своем решении отправиться в
путешествие, о появлении Эдель и ее скорой смерти.
- Именно возле ее могилы, - рассказывала Норисса, - я узнала, какой
силой обладает этот амулет.
Сжав медальон в кулаке, она поведала историю о чудесном появлении
множества плакальщиц в черном, совершенно позабыв о его присутствии,
заново переживая воспоминания о том, самом первом волшебстве. Медальон в
ее руке слегка нагрелся - ощущение теплоты в последнее время появлялось
все чаще, сменив собой мощный поток неуправляемой энергии, который
извергался из него в самом начале.
- Пока я путешествовала, я много упражнялась с ним, - пояснила
Норисса, - и обнаружила, что могу создавать почти любые иллюзии. Однако
поддерживать иллюзию в течение продолжительного времени - это мне тоже
кое-чего стоит, словно амулет черпает силы прямо из меня.
- Тебе прислала это украшение старая колдунья, которую ты никогда не
видела? - с трепетом спросил Байдевин.
- Да... прислала и умерла. Теперь я должна отыскать одного человека,
который объяснит мне - почему. Для этого я и путешествую в Таррагон.
Затем... - на мгновение она задумалась о той таинственной силе, которая не
переставая влекла ее, - затем мне нужно завершить еще одно дело.
Утреннее солнце поднялось достаточно высоко и залило их убежище ярким
светом и приятным теплом. Байдевин привстал и начал пристально
всматриваться в далекие горные вершины.
- Мне кажется, нам пора в путь. Наверняка они уже заметили наше
отсутствие.
К полудню они оставили горы далеко позади и повернули на
северо-восток, направляясь к морю, на берегу которого стоял Таррагон.
Байдевин шагал впереди, указывая путь кайфару. Они двигались прямо по
бездорожью, не рискуя выходить на дорогу и далеко обходя хутора и одинокие
домики, которые им встречались. Один раз Норисса попросила гнома
остановить кайфара и некоторое время сидела неподвижно, разглядывая море
травы. Пушистые венчики трав колыхались очень высоко, доставая до верха ее
высоких ботинок, травы кланялись свежему ветру и тут же выпрямлялись,
словно танцуя.
- Вон там - это дерево сайма? - спросила Норисса, указывая рукой на
далекий силуэт.
- Да. Судя по его размерам, оно растет возле источника, - он
повернулся к девушке с некоторым удивлением. - Ты разве никогда не видела
саймы?
- Нет. Ни саймы, ни такого количества травы. Ее здесь прямо... море.
Мне обо всем этом рассказывала моя мать. Она родилась в этих краях.
Вспомнив об этом, Норисса не смогла сдержать грустных воспоминаний.
Рассердившись на себя за это. Она пнула кайфара носком ботинка в тщетной
попытке отогнать печаль, разбуженную в ней пышным травостоем и
безграничными пространствами.
После полудня они достигли ручья, берега которого густо заросли
кустарником и невысокими деревцами, которые могли послужить для них
гораздо более надежным укрытием. По предложению Байдевина они двигались
