вдоль ручья до тех пор, пока не стало совсем темно. Тогда они сделали
привал, расположившись прямо среди деревьев. Огня они зажигать не стали -
было опасно, и им не хотелось рисковать - и снова поели того, что запасла
в дорогу Норисса. После ужина они уселись в углубление между толстыми,
скрюченными корнями гигантской саймы и укрылись плащом Нориссы, защищаясь
от холода и ночной сырости.
Гном явно чувствовал себя неловко из-за их внезапной близости, и
Норисса попыталась его отвлечь, расспрашивая о Таррагоне.
- Тебе часто случалось бывать в Таррагоне, Байдевин?
- Да, я был там много раз. Мы, конечно, старались отдыхать в дороге,
и поэтому поездка в один конец занимала у нас четыре с половиной дня. Но
если мы будем двигаться вперед так же быстро, как сегодня, то завтра к
вечеру мы доберемся до Таррагона.
- Тогда ты должен знать, что это за дерево на перекрестке дорог.
- Конечно, это старинный знак. Когда много поколений назад только
закладывался Таррагонский порт, в этом месте сходились три главные
торговые дороги. Теперь же, когда Таррагон стал большим городом, под этим
деревом встречаются старики и влюбленные.
Некоторое время гном молчал, и Норисса подумала, что он заснул,
однако, взглянув на него, она увидела, что гном смотрит в небо сквозь
переплетение густых ветвей.
- О чем ты думаешь, Байдевин? Ты выглядишь таким мрачным.
- Я думаю о чудовищах, которые убили эту старую женщину... Эдель.
Очень может быть, что их создал Тайлек.
- Ты уверен?
- Не совсем. Но кое-что произошло как раз в это время. Из темницы
тогда освободили двоих юношей и послали их в комнаты Тайлека. Он колдовал
несколько дней, хотя крики этих двоих затихли уже на вторые сутки. Их тела
так и не были возвращены для захоронения, а вскоре Тайлек приказал усилить
патрули. Ну а потом...
- Потом появилась я.
Байдевин кивнул, и Норисса невольно вздрогнула. Все это ее
непосредственно касалось. Как же могуществен должен быть колдун, способный
превратить людей в такие омерзительные создания, с которыми ей довелось
столкнуться. Ее страшило, что это огромное могущество направлено против
нее и ее медальона. Почти против ее воли рука Нориссы протянулась к шее и
коснулась цепочки, на которой висел медальон. Интересно, хватит ли сил,
спрятанных в этом кусочке золота, чтобы отвратить от нее беду?
Голос Байдевина ворвался в ее мрачные размышления:
- Кто-то должен оставаться на страже. Нас наверняка станут искать.
- Кто будет нас искать, Байдевин? Ты устал не менее моего, так что
спи спокойно. Никто не станет разыскивать нас в темноте. Давай отдохнем,
пока можем, завтра нам предстоит нелегкий путь.
Байдевин отрицательно покачал головой.
- Если кто-то будет стоять на страже, то я лучше отдохну, - он
посмотрел на ее руку, все еще сжимавшую тонкую цепочку медальона.
- Он умеет делать только иллюзии? Может быть, в нем заключена еще
какая-нибудь сила?
Норисса вздохнула, вытащила из-под рубашки тонкий золотой диск и
нежно потерла его.
- Я ощущаю внутри него могучие силы, друг мой, но я не знаю, как ими
воспользоваться. Я не могу даже вызвать никаких оберегающих чар, которые
охраняли бы нас ночью...
Оба некоторое время молчали, собственная усталость как бы
обволакивала и того и другого, а тихие ночные звуки баюкали, напевая сон.
Норисса словно медленно плыла в сером тумане - предшественнике настоящего
глубокого сна, - когда до нее донесся как бы ее собственный голос,
звучащий откуда-то издалека. Однако слова, еле слышные, тут же стерлись из
памяти, лишь только они были произнесены. Норисса чуть приподнялась, но
все было тихо и спокойно кругом. Проваливаясь в сон, Нориссе показалось,
что она видит скользящего в кустах чешуйчатого темного дракона, совсем как
на медальоне, но она решила, что уже видит сон.
Нориссу разбудили беспокойные движения Байдевина, нарушившие
предрассветную тишину. Они позавтракали кусочками вяленного мяса и
несколькими глотками сидра, а затем собрались в путь. Уже взобравшись на
спину кайфара, Норисса некоторое время сидела неподвижно, вдыхая
незнакомый свежий запах, появившийся в прохладном утреннем ветре. Острый
запах моря был для нее необычен и нов, он словно наполнял ее предчувствием
приключений и счастливо преодоленных опасностей, вопреки грозящей им беде.
Стремление поскорее достичь порта подсказало Нориссе, как следует
поступить.
- Мы значительно сократим путь, если направимся прямо к порту, -
сказала она. - Я думаю, нам следует поехать по дороге.
Байдевин не согласился с ней.
- Нам лучше оставаться незамеченными как можно дольше, - сказал он. -
Если нас настигнут на открытом месте, мы не сможем спастись. Нам нужно
опасаться не только Тайлека. Что мы сможем против любой банды разбойников
- гном и молодая девушка?
- Скорость - это наше главное оружие, - возразила Норисса. - Они не
знают, в каком направлении мы бежали. Если они отправились преследовать
нас на север или на восток - то в этом случае мы опережаем их на два дня,
до тех пор пока они не обнаружат свою ошибку. Если они в первую очередь
направились в том же направлении, что и мы, то у нас все же есть небольшая
фора примерно в полдня пути и мне хотелось бы сохранить это преимущество.
С этими словами Норисса направила кайфара из-под деревьев на открытое
место. Прежде чем выехать из зарослей, она остановилась, чтобы оглядеться.
Они были одни, никто их не видел. Они двинулись к дороге, и Норисса не
обратила никакого внимания на небольшую черную птицу - эброта, который
вылетел из кроны дерева и, раскрыв в беззвучном крике свой крючковатый
клюв, быстро понесся к горам, часто взмахивая длинными крыльями.
5
Когда взошло солнце, настроение Нориссы заметно улучшилось. Солнечные
лучи пробивались сквозь легкие облака, повисшие над горизонтом на востоке,
и Норисса едва сдерживалась, чтобы не погнать кайфара во весь опор - так
ей не терпелось поскорее достичь портового города. Сидя на спине кайфара
перед ней, гном, напротив, был серьезен и молчалив, крепко вцепившись в
густой мех животного. На лице его застыло выражение неодобрения - он так и
не смог примириться с упрямством девушки, настоявшей на движении по
дороге.
Спустя короткое время после того, как они выбрались на дорогу, им
пришлось обогнать несколько фургонов торговцев и даже несколько обозов,
направляющихся туда же - в порт, на рынки торгового города. И из каждого
фургона, с каждой телеги на них устремлялись любопытные взгляды. Норисса
прекрасно понимала, что они вдвоем представляли собой ту еще картину:
благородный юноша, одетый просто, но со вкусом и в одежде из добротной
ткани, представлял собой разительный контраст гному, одетому в грязные
лохмотья.
Пойдя навстречу желанию Байдевина, Норисса возвращала себе внешний
вид Норена всякий раз, когда они достаточно близко оказывались от любого
человека, движущегося по дороге. Однако чем выше поднималось солнце, тем
оживленнее становилось движение на дороге, и Норисса была вынуждена
поддерживать свою маскировку постоянно. Из-за этого у нее сильно
разболелась голова, и она успела несколько раз пожалеть о том, что не
послушалась мудрого совета гнома. Однако вскоре в воздухе запахло жареным
мясом. Байдевин тоже почувствовал запах и приободрился.
- Скоро будет один постоялый двор, - сказал он, - где мы часто
останавливались перекусить. Денег у меня, конечно, нет, но хозяин
наверняка запомнил меня, и я думаю, что нас накормят. Могу обещать тебе
немного мяса и, может быть, кружечку тарга.
Пока он говорил, к запаху мяса прибавился тонкий аромат
свежевыпеченного хлеба, и Норисса поторопила кайфара.
Постоялый двор был переполнен. Множество людей сидели снаружи, прямо
в своих повозках и на телегах, в тени деревьев вокруг здания гостиницы.
Шустрые мальчишки сновали между телегами, разнося закуски и напитки. Во
дворе постоялого двора, на плотно утоптанной земляной площадке, горело
несколько костров. Возле них раскрасневшиеся поварята жарили на вертелах
домашнюю птицу и целые туши ярья и молоденьких даксетов. В воздухе густо
пахло приправами и теплым таргом.
Норисса натянула поводья, чтобы не сбить с ног одного из мальчишек,
который спешил мимо с подносом, полным кружек тарга. Он быстро раздал
кружки троим довольно грязным и шумным мужчинам, сидевшим на земле
неподалеку, и поспешил обратно, но Норисса подозвала его.
Байдевин открыл было рот, собираясь заговорить, но Норисса опередила
его.
- Принеси нам буханку горячего хлеба, сыр, шашлык из даксета и по
кружке тарга, - приказала она.
Мальчишка кивнул и помчался выполнять заказ, оставив Нориссу наедине
с гномом и его возражениями.
Норисса отклонила все его протесты и, спешившись, отвела кайфара в
тень, там где еще оставалось немного свободного места, рядом с шумливой
троицей, которой как раз принесли по кружке эля. Только тогда Норисса
обратилась к гному с наигранным удивлением:
- Ты что, Байдевин, может быть, ты не голоден? Или ты предпочитаешь
вяленое мясо из наших дорожных припасов? Если так, то можешь взять немного
мяса и черствого хлеба в седельной сумке, но имей в виду, что тогда твой
даксет достанется мне.
Байдевин, уперев кулаки в бока, сварливо заметил:
- Разумеется, я предпочту шашлык из даксета, но как ты собираешься
платить за него?
Норисса рассмеялась и дружеским жестом потрепала его по плечу.
- Не беспокойся, мой осторожный друг. У меня еще осталось несколько
монет.
С этими словами Норисса вытащила свой мешок с деньгами, отыскала там
несколько медяков и проворно спрятала остальное на место. Тем не менее она
была уверена, что, по крайней мере, одна пара глаз отметила увесистый
кошелек и успела прикинуть величину его содержимого. Притворившись, будто
ничего не заметила, Норисса повернулась к слуге, который принес еду.
Они уселись на траве и принялись с аппетитом есть. Покончив с
трапезой, Норисса оперлась спиной о ствол дерева и надвинула на лицо
капюшон плаща. Отбросив личину Норена, она позволила себе роскошь
задремать. Однако Байдевин не мог так просто расслабиться, и его волнение
разбудило Нориссу. Вместе они продолжили путь.
Было довольно много времени пополудни, когда они, наконец, въехали в
собственно город. Проехав городские ворота и оставив позади лоскутные
заплаты свежевспаханных полей, они очутились в окружении покосившихся
лачуг и небогатых лавчонок бедных районов города. Следуя указаниям
Байдевина, они довольно скоро выбрались на более чистую и респектабельную
улочку. Здесь Норисса внезапно остановилась перед портняжной мастерской.
- Послушай, друг мой, - мягко обратилась Норисса к гному, - я не
хотела бы обижать тебя, но, боюсь, твоя одежда отслужила свое. Люди могут
принять тебя не за товарища по путешествию, а за моего раба, да к тому же
за раба, с которым дурно обращаются!
Байдевин ничего не ответил, но лицо его потемнело, и он крепче
вцепился в густой мех кайфара, пока Норисса спешивалась. Когда и он тоже
спустился на землю, к ним подбежал уличный мальчишка с плутоватым
выражением лица и предложил подержать кайфара.
Байдевин нахмурился и махнул рукой, отгоняя наглеца, но Норисса
выудила из кармана серебряную монету и протянула ее восхищенному
мальчишке.
- Отведи кайфара в ближайшее стойло. Пусть его накормят и оставят на
ночь, - распорядилась она.
