тут же провалился в глубокий сон.
6
Новый день встречал рассвет какофонией звуков и запахов.
Громкоголосые торговцы на все лады расхваливали свой товар, тонкие ароматы
экзотических пряностей смешивались с тяжелым запахом верховых и вьючных
животных. На каждом углу трепетали на ветру ярко-красные и
шафраново-желтые стяги, вывешенные на солнце для того, чтобы привлекать
покупателей. Сами покупатели, скуповато сжимая кулаки, отчаянно
торговались с практичными продавцами, грязные уличные мальчишки
выпрашивали у прохожих милостыню или, схватив с лотка особо сочный плод,
стремительно ввинчивались в толпу.
От всего этого голова Нориссы слегка кружилась. Взгляд ее непрерывно
метался то туда, то сюда, грудь высоко вздымалась, а ноздри трепетали,
вдыхая незнакомые, пряные запахи. От множества разнообразных впечатлений
сердце ее билось чаще обычного, отдаваясь в висках мощными ударами пульса.
Норисса пробиралась сквозь толпу, пытаясь не отстать от коренастой фигурки
гнома, который двигался через базарную площадь туда, где возвышалось над
толпой узловатое и высохшее бревно. Норисса знала, что это и есть искомое
дерево.
На мгновение она задержалась у одного из прилавков, где торговец с
хитрыми глазами демонстрировал какой-то женщине тончайшую бледно-зеленую
ткань. Ткань была настолько мягкой, что текла между рук как вода, слегка
искрясь на солнце. Когда Норисса сумела оторвать взгляд от зачаровавшего
ее зрелища, Байдевина уже нигде не было видно. Норисса подавила внутри
себя зарождающуюся панику и принялась самостоятельно прокладывать себе
путь к древнему дереву. Не успела она сделать несколько шагов, как кто-то
больно схватил ее сзади за руку. Поворачиваясь назад и выхватывая
свободной рукой кинжал, Норисса была почти уверена, что увидит Джаабена,
но это был всего лишь Байдевин, правда, очень сердитый.
- Я не могу показывать дорогу, если ты даже не смотришь на меня, -
проворчал он. - Будь повнимательней, иначе в следующий раз тебя схватит за
руку кто-то другой, а не я.
Выпустив ее руку, гном снова устремился в толпу.
Норисса старалась не отставать, временами буквально наступая ему на
пятки, стараясь не обращать внимания на злобные взгляды тех, кого Байдевин
бесцеремонно отталкивал, прокладывая себе путь. Глядя в его широкую спину,
Норисса задумалась о том, отчего гном вдруг стал мрачен и неприветлив.
Рано утром ее разбудил громкий стук в дверь. Удостоверившись в том,
что это Байдевин, Норисса поспешно умылась и открыла дверь, предварительно
притворившись Нореном. Однако на ее приветливое "Доброе утро!" гном
пробормотал что-то невнятное и торопливо вывел ее по лестнице прямо на
улицу. Удивленная его скоропалительностью Норисса забежала чуть вперед и
спросила:
- Куда ты помчался? Почему мы так спешим? Мы ведь еще даже не
завтракали!
Ответ гнома был лаконичен:
- Ты хочешь найти того человека, который ждет тебя на рынке? -
Норисса кивнула. - Тогда мы должны быть там. Если ты голодна... голоден,
то на базаре всегда найдется, чем перекусить.
И Норисса поспешила за ним, гадая, что она могла сделать не так,
чтобы расстроить его.
Может быть, его оскорбило то, что она снабдила его новой одеждой?
Норисса пожалела о том, что не была достаточно деликатна в этом вопросе,
так как ей было известно, как легко можно уязвить мужскую гордость. Однако
преследовавшие их бродяги не оставили ей достаточно времени для
дипломатических маневров.
Норисса пожала плечами и подумала, что, по крайней мере, обнова была
ему к лицу.
Каким-то образом Байдевину удалось помыться этой ночью. Кожа его
производила впечатление кожи человека, привыкшего проводить многие часы на
жарком солнце, черты лица, однако, были тонкими и благородными, несмотря
на мрачную гримасу, исказившую их этим утром. Волосы, с которых была смыта
покрывающая их пыль и грязь, приобрели мягкий светло-каштановый цвет, а
там, где волосы выгорели на солнце, вьющиеся пряди были окрашены в цвет
темного золота. Увидев забавные кудряшки возле ушей и на шее, Норисса даже
улыбнулась. Новая кожаная рубашка тем не менее нисколько не скрывала
широких мускулистых плеч, а его коренастое и короткое тело, снабженное
короткими и толстыми ногами, двигалось вперед с поразительной быстротой и
проворством.
Вокруг них город, казалось, выдавливал из своих недр все новые и
новые порции наррда, заполняющие и без того запруженные людьми улицы.
Толчея вокруг все усиливалась, и Норисса изо всех сил старалась не отстать
от Байдевина. К тому времени, когда они пробрались на южную оконечность
рынка, он был уже заполнен горожанами сверх всякой меры.
Норисса следовала за гномом чуть ли не бегом и все равно ощущала в
пустом желудке голодное урчание, а рот каждый раз наполнялся слюной, лишь
только свежий морской бриз доносил до нее запахи съестного.
Наконец они достигли края рыночной площади, и Норисса перевела
дыхание, ощущая неровные булыжники мостовой сквозь подошвы ботинок. Словно
разрушенный древний маяк, возвышался безлистый ствол старого дерева над
людским морем. У подножья этого освещенного солнцем шпиля трепетали на
ветру молодые ветви с зелеными листочками на них. Вокруг бушевала толпа.
Тяжело нагруженные носильщики грузно ступали позади своих клиентов.
Расстроенная молодая девушка беспомощно смотрела вслед своей матери,
исчезающей в самой гуще людей, в то время как двое маленьких детей
оставались с нею. Какой-то молодой человек остановился в тени старого
дерева и принялся бесцеремонно рассматривать проходящих мимо молоденьких
женщин, которые стыдливо отворачивались от него, Норисса в испуге
рассматривала всю эту сцену.
- Здесь так много людей, Байдевин! Как мы найдем того, кто нам нужен?
- Я думал, что это он должен найти тебя.
- Я должна была принести ему это. - Норисса вынула из-под рубашки
медальон и позволила ему висеть поверх ворота.
Они вместе прогуливались по краешку базарной площади, обращая
внимание на всякого, кто засматривался на медальон и проявлял к нему
особый интерес. Когда они обошли площадь по периметру, Норисса осторожно
подняла вопрос о завтраке. На этот раз Байдевин лишь улыбнулся и,
принюхавшись, предложил ей отведать кейлан.
Отходили они от прилавка, хрустя поджаристой корочкой мягких, сдобных
булок, пропитанных острым мясным соком. На ходу Байдевин принес свои
извинения:
- Прошу прощения, я был очень сердит сегодня утром. Я должен был
принять важное решение и посчитал тебя виноватой в том, что кое-какие из
моих планов не осуществились.
- Я уж боялась, что ты сердишься на меня из-за платья. - Норисса не
смогла удержать вздоха облегчения. - Я говорила совершенно искренне, что у
меня и в мыслях не было обидеть тебя.
Гном покачал головой, пережевывая сочный кусок пирога.
- Я вовсе не обиделся, напротив - я был тебе очень благодарен. -
Некоторое время Байдевин молчал, о чем-то думая, затем снова заговорил: -
Я думал о тех делах, которые привели нас обоих в Таррагон. Очень может
быть, что каждый из нас мог бы помочь другому в осуществлении его планов.
Ты знаешь, что я должен поднять на борьбу союзников моего дяди и
попытаться отвоевать нашу долину у врага. Именно это мне следовало бы
сделать прошлой ночью, но раз уж мы здесь, - он показал рукой на
водовороты толпы вокруг них, - то давай употребим это утро на то, что
попытаемся встретиться с человеком, который ждет тебя. Если мы не встретим
его до полудня, то пойдем со мной. Может быть, друзья дяди помогут нам
отыскать его, - гном замолчал, словно какая-то внезапная мысль огорчила
его. - Тот, кто сможет рассказать тебе о тайнах медальона, должен немного
понимать в колдовстве. Может быть, нам удастся убедить его принять нашу
сторону в борьбе с Тайлеком. На настоящий момент я могу предложить тебе
только лишь гостеприимство моих друзей, пока я сам не смогу отплатить тебе
добром за все, что ты сделала.
Норисса почувствовала удовольствие, вызванное его искренним порывом.
Он просил ее остаться. Хотя на словах он говорил о нескольких днях, но то,
как он произносил их, подразумевало гораздо более долгий срок. Норисса
слегка поклонилась ему.
- Друг мой Байдевин! Мне не нужно ни за что платить. Ты спас мою
жизнь. Ужин и новый костюм не могут быть достаточной благодарностью за
это. Что касается того, с кем я должна встретиться, то, получив амулет, он
станет объектом охоты Тайлека. Я думаю, что ему захочется заручиться
поддержкой твоей армии в любом сражении, которое может произойти между ним
и этим колдуном. Но если он все же согласится помочь тебе, то я, по
крайней мере, полностью в твоем распоряжении. Хотя у меня не будет больше
волшебной силы, но я буду все так же хорошо стрелять из лука и смогу стать
лучником твоей армии.
Норисса не могла даже самой себе объяснить, что заставило ее с такой
легкостью дать ему это обещание. Даже осознавая, что выполнение этого
обещания означает еще одну задержку в ее пути на восток, куда звал ее
таинственный голос, она нисколько не колебалась. Не могла она и объяснить,
как появилась у нее эта странная привязанность к человеку, которого она
знала всего несколько дней. Может быть, все дело в том, что Байдевин был
нисколько не похож на гномов, какими они описаны в детских сказках, -
потешные шуты и фигляры, частенько путешествующие в качестве забавных
зверушек вместе со странствующими менестрелями. Вопреки ее ожиданиям,
Байдевин ничем не напоминал существо, вызывающее, чувство жалости, он был
энергичным и весьма целеустремленным.
Но было ли в этом что-то удивительное? Норисса уже поняла, что мир
вовсе не похож на ее детские представления о нем.
Байдевин чуть не улыбнулся при ее последних словах. Может быть, ему
было забавно слышать, как и большинству мужчин, как она похваляется
ловкостью в обращении с оружием? Норисса взглянула на гнома и заметила,
как внезапно сузились его глаза. Байдевин смотрел в толпу позади нее,
потом осторожно огляделся, словно выискивая нежданную западню, и Норисса
заметила его беспокойство. Выпрямившись, она тоже пристально оглядела
окружающих людей.
- Что такое, Байдевин?
- Вон там... видишь его? Старик с блестящим посохом. Он идет сюда.
Но Норисса уже и сама заметила пожилого мужчину, пробиравшегося к ним
через толпу, но, на ее взгляд, в нем не было ничего, что могло бы вызвать
опасения. Небрежному взгляду вполне могло показаться, что это простой
старик, выбравшийся на прогулку. На плечи его был накинут свободный плащ,
нижний край которого спускался до самых сандалий. Под плащом был надет
серый кафтан из того же материала, подпоясанный обшитым галуном матерчатым
поясом, с которого свисал квадратный кожаный кошелек. Густые седые волосы
старика свободно ниспадали до самых плеч, смешиваясь с седой бородой, в
которой еще сохранились тусклые черные пряди. Лоб пересекали
сосредоточенные морщины, а тени возле глаз говорили об усталости и
постоянном беспокойстве. Несмотря на потертый внешний вид, его голубые
глаза смотрели из-под кустистых бровей пронзительно и внимательно,
особенно когда он переводил взгляд с медальона на лицо "Норена" и обратно.
Шел он уверенно, совершенно не прибегая к помощи длинного посоха, который
держал в руке. Посох этот, вырезанный из какого-то светлого дерева, вверху
был опоясан широкой золотой лентой, которая отражала лучи яркого утреннего
солнца и брызгала в разные стороны многочисленными солнечными зайчиками,
