тварь, которую ты вызвала. То, что мы только что видели, сформировалось
под воздействием твоих невысказанных желаний. Это существо послужит тебе
наилучшим образом. Это будет и страж, и защитник, если это понадобится. А
теперь поедим, а то у нас останется мало времени до утра.
Нориссе казалось, что она не сможет заснуть, зная, что за стенами их
не имеющего дверей убежища бродит этакое устрашающее создание, однако
стоило ей устроиться на одеяле, как сон сморил ее. Некоторое время ее сон
был спокойным, но потом все то же сновидение настигло ее, и Норисса в
страхе проснулась. Медвин и Байдевин озабоченно склонились над ней.
Норисса села и уверила товарищей в том, что все в порядке и что это был
всего-навсего дурной сон.
- Тот же самый, что разбудил тебя прошлой ночью? - уточнил Байдевин.
Норисса устало кивнула, и Медвин потребовал, чтобы его посвятили во
все подробности. Норисса неохотно рассказала магу все, плотно кутаясь в
одеяло, когда ей приходилось упомянуть об отчаянье и той злой силе,
которая побеждала ее во сне. Она поведала магу и о том, как этот сон
повторяется с утомительной регулярностью, и о таинственном голосе, который
зовет ее на восток.
- Ну, что скажешь? - требовательно спросил волшебника Байдевин. -
Должно быть, это очень важный сон, раз он повторяется с такой
настойчивостью.
- Разумеется, но я не совсем уверен, - пробормотал Медвин. Норисса
расслышала в его интонации удивление и любопытство. - Это может быть как
символическое отображение существующего положения вещей, так и
предостережение, предвидение грядущих событий. Это ощущение появилось
после того, как к тебе попал медальон? - спросил он у Нориссы.
- Нет. Желание уехать начало преследовать меня с тех пор, как умерла
моя мать. А этот сон снится мне с самого детства. Это важно?
Ей показалось, что Медвин улыбнулся ей в темноте.
- Пока настолько, что это еще раз убеждает меня, что ты дочь своей
матери. Без всякого медальона ты чувствовала, что где-то у тебя есть
важная цель.
- В самом деле? - прозвучавший в словах гнома сарказм заставил
Нориссу вздрогнуть. - А разве это не может быть следствием того, что она
осталась совершенно одна, потеряв обоих родителей, что у нее не осталось
никаких корней, которые привязывали бы ее к родному дому? Многие люди в
подобной ситуации ощутили бы желание оказаться в другом месте.
Медвин встал и стоял в напряженной позе, его фигура казалась во тьме
всего лишь бледной тенью. Ничего не ответив Байдевину, он отвернулся и
пробормотал:
- Нам пора, луна зашла и рассвет близок.
Они наскоро поели сушеного мяса и хлеба и подготовили кайфаров. Небо
на востоке стало серовато-розовым, когда они сели верхом на своих могучих
животных, и Байдевин снова занял позицию впереди. Норисса колебалась,
пристально рассматривая неподвижное море травы.
- Как вы думаете, можем ли мы оставить... это? Вдруг оно нападет на
кого-то, когда мы уедем? - она вздрогнула, вспомнив о первом существе,
которое она, должно быть, оставила в зарослях на берегу ручья.
Медвин терпеливо улыбнулся.
- Тебе следует лучше помнить и осознавать заклятья, которые ты
творишь, - сказал он. - Магическая формула содержала в себе свой
собственный предел - ограничение. Насколько я помню, это было сторожевое
заклинание на период ночного сна. Когда мы проснулись, магия была
разрушена. Но это хорошо, что ты подумала об этом, Норисса. Ты узнаешь,
что магия, наряду с прочими принципами, существует в пределах своих
собственных границ. Это будет важно для того, чтобы, когда тебе случится
перешагнуть через эти границы, ты была уверена, что сможешь сдержать в
себе силы, которые сама же выпустишь на свободу.
Байдевин снова ехал впереди, указывая дорогу их маленькому отряду;
Норисса ехала за ним и качала головой. Ей становилось ясно, что ее
"талант" потребует от нее много самоотверженного труда.
Было чуть позже полудня, когда Норисса окликнула Байдевина и сообщила
ему, что Медвин отстал. Большую часть утра они двигались сквозь густой лес
почти на границе великих равнин. Мягкий торф под ногами кайфаров делал их
поступь совершенно бесшумной. Поскакав назад, они обнаружили Медвина,
неуклюже слезающего со спины своего верхового животного. Решительным
жестом отклонив предложенную ему помощь, он начал осторожно прохаживаться
по земле между кайфаром и замшелым пнем, который торчал из травы
неподалеку от тропинки.
- Пожалуй, я слишком стар для подобных упражнений, - пробормотал он.
- Мне следовало бы уединиться где-нибудь в спокойном месте, подальше от
суеты, посвятив свой отдых обучению какого-нибудь несносного и
непоседливого ученика.
- Ну что ты, ты не такой старый, - мягко упрекнула его Норисса.
Однако, подавая ему мех с водой, она задумалась, не слишком ли тяжелым
оказалось для него их путешествие. - Тебе отлично удавалось выдерживать
наш темп.
- Не такой старый? - он улыбнулся и потрогал рукой ее мягкие волосы.
- Ты забыла, дитя мое, что я был советником твоего деда в те времена,
когда твой отец-король еще не родился. Но это не важно. Сейчас ты станешь
ученицей, и я все еще хочу надеяться на спокойную жизнь в уединенном
замке.
Норисса заметила, что гном собирается что-то сказать, и послала ему
предостерегающий взгляд. Она уже выбранила его за эту дерзость, с которой
он отвечал на замечания Медвина. Гном нахмурился в знак того, что все
понял, и подъехал поближе.
- Ты - учитель тайн, старик. Не все ли равно, как долго ты будешь
обучать своего ученика, если он того достоин?
- Это имеет значение постольку, поскольку и таланты, и учителя, и
ученики имеют предел. Я стану учить Нориссу потому, что так распорядилась
судьба. Но я боюсь, что моих знаний не хватит, чтобы выучить ее всему
тому, что ей необходимо. Мы оба родились, чтобы следовать предначертанию
своих судеб. Ее судьба - повелевать, а моя - давать советы и поддерживать
ее. Я еще могу ей пригодиться, так как судьбы подчас странным образом
переплетаются и совершают неожиданные повороты. Но если мы останемся в
живых, я, может быть, еще найду своего ученика.
- Как ты узнаешь что это он, когда вы встретитесь? - спросила
Норисса, крайне заинтригованная тем, что ей предстояло узнать все то, чем
владеет Медвин.
- Испытание укажет мне его.
- Какое испытание?
Медвин только улыбнулся и, подведя своего кайфара к пню, осторожно
вскарабкался в седло.
Они продолжали двигаться вперед до тех пор, пока темнота сделала
тропу совершенно непроходимой. Тогда они снова поужинали всухомятку и
вскоре крепко уснули под надежной охраной ночного стражника Нориссы.
Проснувшись, даже Байдевин и Норисса вынуждены были некоторое время
двигаться скованно, так как ночная сырость и холод сковали их члены. Чтобы
избавиться от ощущения дискомфорта, Норисса углубилась в исследование
трудноопределимых свойств амулета.
Спустя несколько часов езды лес начал редеть, все чаще им попадались
заросшие сочной травой поляны, усеянные разноцветными чашечками полевых
цветов. На краю одной такой обширной поляны, в небольшой рощице, они и
остановились на отдых. Норисса первой спешилась, тихонько хихикая над
сюрпризом, который она готовилась преподнести своим товарищам. Вызвав в
мозгу желаемую иллюзию, она ощутила знакомое тепло медальона, который
начал отдавать ей энергию.
Она наблюдала за тем, как мужчины спешиваются. Байдевин спутал
кайфарам передние ноги и, оставив их пастись, позвал Нориссу. Она не
отозвалась, и он позвал громче. Норисса хранила молчание, и гном бросился
обследовать рощу. Дважды он пробежал почти рядом с ней.
Медвин ждал, отеческая улыбка снова появилась у него на губах. "В
конце концов, девочка, наш друг Байдевин слишком устал для игр".
Байдевин резко остановился, без всякого выражения уставившись прямо
на нее. Когда Норисса, рассмеявшись, скинула свой новый облик, его гримаса
была ужасна, и ей сразу расхотелось веселиться.
- Нет ничего смешного в том, чтобы пугать меня до потери рассудка. Я
боялся, что одно из крылатых чудовищ Тайлека выкрало тебя у нас из-под
носа! Почему тебе так нравится меня мучить?
- Она унаследовала темперамент отца, - вставил Медвин. - Тот тоже
бывал импульсивен до безобразия.
- О, не сердись на меня, Байдевин! - попросила Норисса. - Ты видел,
что я сделала?
Гном, однако, молчал, только Медвин продолжал улыбаться.
- Хватит смеяться надо мной, Медвин. Объясни ему.
- Наша маленькая колдунья чувствует, что она научилась контролю над
своим Талантом, так как ей удалось одновременно удерживать иллюзию и
обойти мое заклинание, - пояснил маг. Норисса счастливо кивнула.
- Я трудилась над этим целое утро и все-таки раскрыла этот секрет. Вы
видели мою желто-зеленую птичку?
На Байдевина это не произвело никакого впечатления.
- Лучше бы ты нашла для себя другой секрет. Я видел зеленую птицу,
которая вдруг пожелтела.
- Да?
Медвин утвердительно кивнул.
- Ох...
- Не разочаровывайся, моя дорогая. - Медвин хихикнул. - Ты быстро
учишься.
10
Солнце медленно двигалось по чистому лазурно-голубому небу, согревая
землю и делая свежесть и чистоту весеннего убранства лесов и полей еще
более яркой, такой, какую можно увидеть только ранней весной. Полевые
цветы кланялись на ветру под деревьями, одетыми в новую, молодую листву, а
птицы перелетали с ветки на ветку в весеннем свадебном танце, весело
распевая брачные песни. На востоке Малая Пограничная, приток Пограничной
реки, сверкала голубым серебрим в окантовке золотого сияния солнца.
Оранжевый оттенок неба на западе предвещал очередной быстрый закат.
Норисса испытывала нарастающее беспокойство. Байдевин искоса
поглядывал на нее, когда Норисса ехала между ним и Медвином. Девяти ка
часто оборачивалась назад и то сдерживала кайфара, то поторапливала его, и
теперь ее кайфар тоже занервничал и принялся грызть удила. Байдевин уже
собирался выбранить Нориссу, но она перехватила его взгляд и,
нахмурившись, подъехала поближе.
- Может быть, я просто трусишка, Байдевин, - сказала она, - тебе
ничего не кажется странным? У меня появилось какое-то очень знакомое
чувство, но я никак не могу вспомнить, при каких обстоятельствах я
испытывала нечто подобное.
- Все вокруг выглядит довольно мирно, - ответил Байдевин,
оглядываясь.
Он нарочно оттягивал тот момент, когда им пришлось выехать из-под
прикрытия леса, и повел их прямо через вспаханное поле только тогда, когда
они увидели само поместье. Выбравшись на дорогу, они двинулись в сторону
деревни Имарилл. Вокруг действительно было тихо и спокойно, однако чем
ближе они подъезжали к деревне, тем быстрее убывало спокойствие Нориссы.
Байдевин почувствовал, что ее беспокойство заразило и его, и он снова
огляделся.
- Может быть, после густого леса открытое пространство и безлюдная
дорога подействовали на тебя таким образом? - предположил он.
Норисса резко натянула повод и остановилась, ее лицо залила смертная
бледность. В глазах появился настоящий большой страх.
- Мы должны повернуть обратно! - она почти прошептала эти слова, но
Байдевин застыл, пораженный, как если бы она выкрикнула их во всю мочь.
Медвин направил своего кайфара к Нориссе и слегка наклонился,
попытавшись погладить ее по руке отеческим ласковым жестом. Беспокойство,
которое испытывал Байдевин, отступило на второй план, и он ощутил укол
