только потом, когда выяснится, у кого яйца крепче...
Они отошли далеко от джипа, вот он - черная букашечка на снегу. Кру-
гом все бело, только лед блестит над стылой водой, да у того берега бук-
сир проложил дорожку - тянется вдоль набережной полоса темно-белого кро-
шева. А выше придонских районов - новые кварталы, громады трех шестнад-
цатиэтажек, высотка "Интуриста", да стела в честь Победы - несуразная
золотая баба, беспомощно раскинувшая ноги на двадцатиметровой высоте,
будто бежит куда-то...
Решение тут ясное и однозначное, только как его исполнить? Тахир сде-
лал ход первым и, конечно, подготовился к "оборотке". Усиленная охрана,
дветри дежурные бригады с автоматами и гранатами, и сам он сейчас весь
словно большое ухо, неспроста подослал этого психопата с микрофоном. Од-
но неосторожное слово, один намек - и кранты! Всех перестреляет или
взорвет, хоть скопом, хоть поодиночке! А если специалистов искать, слу-
шок вполне может просочиться...
- Какого черта ты молчишь?! - заорал Юмашев, и порывистый ветер унес
крик к далекому крошеву темной воды и осколков серого льда.
- Стирать, и быстро. Проблема с исполнителями. Если информация уйдет,
нам конец.
Слово было сказано, и Юмашев сразу успокоился.
- Специалисты есть.
- Откуда?
- Из "Консорциума".
- Ну, у Куракина асы... Когда они будут?
Юмашев внимательно посмотрел на начальника СБ. - Они здесь, уже два
дня. Ждут команды.
- План?
- Он все время меняет маршруты. Остается свободное преследование. На-
до будет только вывести их на него. Не привлекая лишних людей.
Тимохин понял сразу.
- Я сам сделаю. Тряхну стариной.
- Молодец! - Скупой на проявление эмоций банкир на миг обнял его за
плечи и сильно прижал. - Холодно! Выпить хочешь?
- Хочу.
Все главное было сказано, и они молчали. Но упоминание "Консорциума"
задело какой-то нейрон в мозгу Тимохина, развилось в ассоциативную це-
почку, в конце которой находился конкретный факт.
- А зачем сюда Бачурин приезжал? - поинтересовался он, понимая, что,
несмотря на возникшее между ними доверие, Юмашев может и не ответить.
- Не знаю, - вполне искренне ответил тот. - Темнил что-то, крутил...
У меня создалось впечатление, что он кого-то искал...
Два человека, сгибаясь под порывами ветра, шли по своим следам обрат-
но к машине. С четырнадцатого этажа гостиницы "Интурист" рассмотреть их
было, конечно, нельзя.
Глава четвертая
ОСТРЫЕ ОЩУЩЕНИЯ
Тиходонская область, поселок Кузяевка, 16 часов, трасса местами пок-
рыта льдом.
Комплекс областной психбольницы располагался в семнадцати километрах
от Тиходонска, в Кузяевке. С годами название поселка превратилось в имя
нарицательное, и в обыденную речь тиходонцев прочно вошли двусмысленные
обороты типа: "Ему уже давно место в Кузяевке", "По тебе Кузяевка пла-
чет", "Ты что, из Кузяевки вернулся?"
В разгар борьбы с диссидентами эта шутка имела зловещий оттенок. По-
тому что все они считались психическими больными и без лишней шумихи и
судебной волокиты попадали на первый этаж режимного блока, где подверга-
лись лечению без ограничения срока, до полного выздоровления. Старший
лейтенант, капитан, а в последнее время майор Ходаков курировал кузяевс-
кий комплекс, он-то и определял - выздоровел пациент или еще нет.
Ворота были открыты настежь, Ходаков беспрепятственно проехал во
двор, подивившись невиданному ослаблению порядка. Слева, за глухим, об-
несенным колючей проволокой забором виднелись верхние этажи режимного
блока. Сейчас здесь остались только проходящие экспертизу подследствен-
ные: убийцы, поджигатели, насильники, растлители малолетних.
Оставив машину на служебной стоянке, он мимо наркологической клиники
прошел к длинному трехэтажному зданию, часть которого занимала кафедра
Тиходонского мединститута, а часть - отделение острых психозов. Там же
располагалась и администрация больницы. Стены здания недавно были выкра-
шены в грязно-желтый цвет, на окнах, как и повсюду, металлические решет-
ки. Внутри помещение изрезано запертыми дверями. Пахло пылью, сыростью и
человеческим горем.
По обшарпанной лестнице Ходаков поднялся на второй этаж. В отсек ад-
министрации дверь была открыта. Вытертая до тканой основы дорожка из
красного ковролина, горшки с пожухшими цветами в проволочных подставках,
мятые шторы на окнах, стенд с фотографиями лучших врачей, стенная газета
"За разум!" - все осталось, как много лет назад. Ходакову показалось,
что и номер газеты все тот же.
В приемной главврача стучала на машинке молоденькая девчушка. Нечаев
и раньше подбирал в секретари студенточек, а потом несколько лет опекал
их и, как сам говорил, "воспитывал". Курирующий опер должен выявлять
слабости обслуживаемого контингента, поэтому Ходаков знал, где, как и
какими способами главврач "воспитывал" своих подопечных.
- Вы родственник? - Девчушка вскинула большие серые глаза с длинными
ресницами.
- Да.
Родственники считались в клинике самыми бесправными людьми после
больных, только более надоедливыми.
- Сегодня неприемный день, - тонкие пальчики вновь забегали по клави-
шам.
- Леонида Порфирьевича, - добавил бывший куратор.
Казенный отпечаток на миловидном личике мгновенно растаял.
- Очень приятно. Как о вас доложить?
Он назвался. Девчушка повернулась к переговорному устройству.
- Леонид Порфирьевич, к вам Ходаков...
Либо главный стоял за дверью, но как он тогда ответил на вызов интер-
фона... Либо он вскочил и бегом бросился встречать гостя. Потому что
дверь распахнулась мгновенно.
- Здравствуйте, здравствуйте, дорогой Василий Иванович! - с подчерк-
нутой радостью пропел он, как будто Ходаков все прошедшие годы оставался
действующим куратором. Вот что такое старая закалка...
Ходаков пожал почтительно протянутую руку.
- Здравствуйте, не менее дорогой Леонид Порфирьевич! Вы почти не из-
менились...
Это было неправдой. Нечаев изрядно потолстел, заметно постарел, а
главное - утратил импозантность профессионального жуира. Обычный седой
дядечка пенсионного возраста. Скоро у него появятся проблемы с "воспи-
танницами". Если уже не появились.
- Раздевайтесь, проходите. - Главврач принял сырое пальто и повесил в
платяной шкаф рядом со своим.
- Присаживайтесь, рассказывайте, - добродушно бубнил Нечаев. - Какими
судьбами в наши края, что хорошего в жизни?
- Да вот, ехал мимо, решил заглянуть. - Ходаков опустился в мягкое
кресло. В отличие от остальных увиденных им помещений кабинет главного
производил впечатление полного благополучия и процветания. Стандартная
офисная мебель: огромный стол, приставной столик, пара кресел на колеси-
ках, два глубоких для отдыха, широкий раскладной диван, мебельная стенка
с телевизором и видеомагнитофоном.
- Это хорошо, правильно сделали, - кивнул Нечаев, как будто ни с того
ни с сего съехать с трассы, чтобы поздороваться после пяти лет от-
сутствия, считалось в порядке вещей.
- У меня небольшое дело... - Ходаков дружелюбно улыбнулся. - Я же
сейчас работаю в банке...
- Да, да, я слышал...
- К нам обратился клиент за крупным кредитом. А у него в свое время
были серьезные проблемы с головой. Встал вопрос: можно ли иметь с ним
дело? И я решил навести справки у вас, потому что он здесь лечился.
- А-а-а... - Леонид Порфирьевич перевел дух. - Хотите выпить?
Он успокоился, расслабился и сейчас лихорадочно искал предлог отка-
зать. Что тут странного? Обычное дело... Вначале решил, что пришли по
его душу, - мало ли какие неприятности могут выплыть из прошлого... А
раз нет - зачем нарываться? Доступ в архивы психбольницы закрыт стро-
го-настрого: здесь можно такого компромата накопать! И на таких людей!
- Выпить? - переспросил Ходаков. Опера "бывшими" не бывают. - Спирти-
ку?
- Почему спиртику? И водочка есть, и коньяк, и виски...
- Да это я так, историю одну вспомнил, - Ходаков улыбнулся и покрутил
головой. - Забавная история, как анекдот можно рассказывать.
- Интересно, - Нечаев тоже улыбнулся и, потянувшись к стенке, открыл
дверцу бара. Вспыхнувший свет подсветил янтарное содержимое замысловатых
бутылок.
- Работал я как-то с одним инженером, а он, оказывается, голубой. Я
ему говорю: что ж ты к врачу не пойдешь, вылечился бы, стал нормальным
мужиком. А он отвечает: да ходил я к психиатру, только хуже вышло... По-
чему ж хуже? Да потому... Рассказал я ему все, а тот сразу дверь на ще-
колду запер, достал спирт и говорит: это дело не страшное, многие со
своим полом спят, и ничего, давай спиртику выпьем... Кончилось тем, что
он меня прямо на кушетке и отжарил. А я решил: раз так, значит, так
пусть и будет...
Ходаков приглашающе рассмеялся, но главный его не поддержал и с мрач-
ным видом закрыл бар. В глазах его вновь появилась настороженность.
- Фамилия нашего клиента Лапин, зовут Сергей Иванович, год рождения
1964-й, попал к вам в сентябре девяносто первого. Вот его фотография.
Он протянул прямоугольник шесть на девять, принесенный Лапиным для
личного дела.
Леонид Порфирьевич нацепил на переносицу узкие, для чтения, очки без
оправы, повертел в пальцах фотокарточку.
- Нет, не припомню такого... Сейчас позвоню, чтобы нашли историю...
Он снял трубку.
- Люда, поищи карточку на Лапина Сергея Ивановича. Поступил к нам в
сентябре девяносто первого года. Записала? Срочно, я жду у телефона.
Нечаев еще раз посмотрел на фотокарточку, снял очки, погрыз стальную
дужку.
- Вряд ли она сохранилась после того пожара...
Ему явно не хотелось вспоминать сырую ноябрьскую ночь. Еще больше
этого не хотелось Ходакову. Потому что главный только создал условия, а
поджигал регистратуру и архив лично он. Соучастие в преступлении, вот
как это называется. Правда, тогда это называлось по-другому: специальная
операция. Он успел вовремя - через три дня явилась комиссия по расследо-
ванию злоупотреблений КГБ, но фактов использования психиатрии в кара-
тельных целях обнаружить не удалось, только пепел...
Телефонная трубка ожила, главный с минуту послушал.
- Хорошо, нет так нет.
И, будто извиняясь, развел руками. Все складывалось наилучшим обра-
зом: он сделал все, что мог, и не его вина, если документы сжег сам ува-
жаемый Василий Иванович.
- А если у Зои спросить?
Ходаков хорошо знал кузяевскую "кухню" и попал в точку. Заведующая
отделением помнит своих больных лучше, чем главврач.
- Действительно, - Нечаев набрал короткий номер. - Зоя Васильевна,
зайдите ко мне.
Сердце Ходакова учащенно забилось. Через несколько минут на пороге
возникла блондинка лет сорока пяти, в наброшенном поверх брючного костю-
ма белом халате. Броский, но с чувством меры макияж, тонкие полукружья
бровей, миндалевидные, чуть раскосые глаза, подобранная стройная фигура.
Зоя Васильевна Белова, кандидат медицинских наук, заведующая отделе-
нием психической реабилитации, агент областного УКГБ в 1981 - 1992 го-
дах, оперативный псевдоним Лиса, состояла на связи у оперуполномоченного
Ходакова, после увольнения последнего из органов поддерживать довери-
тельные отношения отказалась, исключена из числа негласных сотрудников в
мае 1992 года.
Но Нечаев, как, впрочем, и все остальные, знал ее только в первых
трех ипостасях.
- Видите, кто к нам пришел? Узнаете?
Сердце колотилось, как в семьдесят девятом, в Степнянске, во время
массовых беспорядков, когда разъяренная толпа принялась обыскивать по-
дозрительного чужака, а удостоверение было в носке, а на столбах уже ви-
сели головами вниз два "проколовшихся" милиционера.
Карие глаза в упор рассматривали бывшего курирующего офицера. В опе-
ративном общении он имел прозвище Кедр.
- Узнаю...
- У Василия Ивановича есть вопросы по одному нашему бывшему пациенту.
