сутствия. Гудящий салон самолета, зашторенный изнутри лимузин, офици-
альные, в строгих костюмах, джентльмены... Неправдоподобно чистые улицы,
умытая зелень, сверкающие витрины, разноязыкая речь, которую он легко
понимал. Эти сны не расслабляли: в них всегда присутствовало какое-то
напряжение, атмосфера опасности и риска. Иногда вдали маячила очень важ-
ная и труднодостижимая цель... Изредка представление разворачивалось
последовательно, чаще хаотично. То ли кино, то ли настоящая жизнь. Но не
своя, а чужая, неведомым путем вторгающаяся в лапинское сознание.
Хозяином той, чужой, жизни был человек, имеющий много имен и нес-
колько биографий, в минуты опасности он мог сменить сущность, и чудесное
избавление приносило Лапину огромное облегчение. Тот человек делал все
за него в критических ситуациях, когда необходимы колоссальная выдержка,
сноровка и холодный, трезвый расчет...
В психушке почти каждую ночь Сергей и загадочный человек объединялись
в одно целое. Когда Он подносил к губам бокал с вином. Лапин ощущал во
рту терпкий вкус и аромат напитка. Когда Он обнимал женщину, ноздри Ла-
пина ощущали тонкий аромат дорогих духов, а его руки - тепло шелковистой
кожи. Лапин никогда не видел чужака со стороны: как будто он сидел внут-
ри его и выглядывал наружу через чужие глазницы. А в снах тот никогда не
заглядывал в зеркало.
Наутро Лапин все забывал. Точнее, почти все, потому что иногда в па-
мяти всплывали случайные эпизоды ночных похождений. Происходящее с ним
чем-то напоминало моментальное проявление снимка "Полароидом". Только
процесс шел в обратной последовательности. Поначалу фотокарточка резкая
и красочная, распознаются оттенки, полутона и мельчайшие детали, затем
цвета тускнеют, силуэты становятся расплывчатыми и постепенно исчезают.
Спустя некоторое время цветной фотоснимок превращается в глянцевый квад-
рат засвеченной фотобумаги...
- Раздвоение личности, - пояснил доктор Рубинштейн. И еле слышно, для
студентов, добавил: - Шизофрения.
Потом он снова заговорил в полный голос:
- Явления ложной памяти встречаются достаточно часто. В скромном бух-
галтере может жить Александр Македонский, в обычном парикмахере - Напо-
леон. Вам придется примириться с этими видениями, приспособиться к ним.
Из пропахшей человеческими страданиями палаты клиники на восемнадца-
том километре Лапин вернулся в квартиру Антонины Крыловой. Пауза чрез-
мерно затянулась.
- Может быть, и приснилось, - наконец сказал он и по примеру пасынка
опрокинул бокал благородного вина, словно низкосортный портвейн.
- У папы сегодня радость, он на работу устроился, - сглаживая очеред-
ной вывих Чокнутого, влезла Тонька. - Теперь будет в банке заседать...
Важный будет, денежный... Да, папочка?
Все было насквозь фальшиво. И приторный тон, и слово "папочка", и
мелкозубая улыбка пацана, который почему-то идиотски подмигивал.
- У Рубена в банке? Да, батяня?
- Что?
- Говорю, к Рубену в банк устроился? - Глаз Димки дергался, будто
между ними были общие тайные делишки.
- Почему к Рубену? - недоумевающе переспросил Лапин. - Там совсем
другие люди. Я пока знаю только Пал Палыча...
- Ну батя дает, - совсем развеселился пацан. И вдруг посерьезнел. -
Есть проблема, батяня. Твоя помощь нужна.
- Помощь? - не понял Сергей. Уже давно Димка не обращался к нему даже
за деньгами, потому что их не было.
- Центровые наехали по-крутому, - кривя губы, сообщил пасынок. - У
них там есть такой Артур, он под Лакировщиком ходит... Или платите, го-
ворит, или мотайте отсюда! А куда мотать? Если мы со своей территории
уйдем, то кто нас на чужой примет? И платить с каких дел? Мы работаем, а
они деньги получают? Так разве правильно?
- Нет, конечно! - возмутился Лапин.
- Ну вот, - Димка удовлетворенно кивнул. - Потому и помоги.
- А как же я помогу?
Пацан досадливо поморщился.
- Ну как! Как обычно. Забей стрелку и сделай развод. У тебя ж теперь
такая "крыша"!
Лапин с минуту помолчал, переваривая услышанное.
- Какая крыша?
- Да брось! Что ты меня за дурака держишь? - Димка косо глянул на Ан-
тонину. - Маманя, посиди в комнате, посмотри телевизор!
Та беспрекословно выполнила распоряжение.
- Ты мне утром что сказал? - требовательно спросил пацан. - Что тебя
Рубен с Суреном на дело зовут и башли обещают. Так?
Лапин кивнул.
- А вечером пришел с башлями. Так?
- Ну...
Димка навалился птичей грудью на стол и перешел на сиплый шепот:
- Днем в "Якоре" речпортовских постреляли! Шестерых - всмятку! И Бар-
жу, и Круглого - всех! Кто это сделал?
Лапин издал неопределенный звук.
Глаза у пацана округлились.
- Баржа в последнее время на Рубена наезжал, шашлычную на набережной
отобрал, а на той неделе они вчетвером Сурена отмудохали... Все ясно?
- Что ясно? - чувствуя себя идиотом, спросил Лапин. Он почти ничего
не понимал. Может, он действительно чокнутый?
- Да то ясно, что Рубен и Сурен устроили мочилово! А ты ходил с ними,
не знаю уж, что ты там делал, может, и вправду в машине сидел... Хотя за
это бабки не платят...
- Ты думаешь, я в кого-то стрелял? - ужаснулся Сергей.
- Да тише ты! - страшно просипел пацан и осмотрелся по сторонам. -
Меня эти дела не колышут, я ничего не знаю и знать не хочу. Просто ни
Рубен, ни Сурен тебе теперь не откажут. А они прямо выходят на Лакиров-
щика, это их уровень. Тут делать нечего, как два пальца обоссать. Ну?!
Не очень осмысленные глаза уставились в потерявшего дар речи Лапина.
У того пересохло в горле. Он налил себе требующего особого обхождения
французского вина и залпом выцедил весь фужер, лихорадочно размышляя,
что делать. Какие-то Артуры, Лакировщики, стрелки - полный бред! Как
улаживать такие дела? "Можно обратиться к Пал Палычу, - сверкнула спаси-
тельная мысль. - Он наверняка знает, как это делается".
- Вот что, Дмитрий! - официальным тоном начал он, и пацан насторожен-
но затих. - Ни с каким Рубеном, ни с каким Суреном я никуда не ходил. Я
целый день был совсем в других местах. И конечно, я ни в кого не стре-
лял, выбрось из головы эту чушь! Но я поговорю со своими знакомыми и,
если получится, постараюсь тебе помочь.
Димка просиял.
- Молоток, батя! Скажи им, чтоб вообще в наши дела не лезли! Мойки -
это одно, но я хочу и сигаретную торговлю открыть, и зал игральных авто-
матов причесывать, да мало ли что еще! Это же наша территория! Скажешь?
Сергей кивнул.
Тонька уже постелила постель и выжидающе поглядывала на него, многоз-
начительно посверкивая глазами.
- Пойди выкупайся.
- Так воды же нет! И потом, я позавчера в бане была...
- Нагрей воду. И постельное смени.
Антонина пожала плечами, но спорить не стала. Вскоре она плескалась
за тонкой фанерной дверью. Лапин лег на раздвинутый диван. Синие, с по-
тускневшим серебряным накатом стены наступали с четырех сторон. В комна-
те было двенадцать метров, в примыкающей Димкиной каморке - шесть, там у
подслеповатого оконца только и становился самодельный стол, да раскла-
душка. Пацан прошел к себе, скрипнули пружины. Когда они жарятся, он все
слышит. Если бы еще Тонька так не орала... Ее это не смущало: дело ес-
тественное, пусть привыкает, деваться-то нам некуда. Раньше и он особен-
но не задумывался. Но сейчас его угнетало все: убогость жилплощади, ску-
дость квадратных метров, неистребимый запах сырости, скотские
"удобства", унизительная скученность...
Завернутая в полотенце, Тонька выскочила из ванны, хлопнула по выклю-
чателю, прошлепала к дивану и влезла под одеяло, тесно прижавшись могу-
чими грудями к плечу Сергея. Рука ее привычно ухватила полу напряженный
пенис, который мгновенно пришел в нужную кондицию. Он тоже скользнул ла-
донью по начавшему жиреть животу, вцепился в густые волосы, протиснулся
между податливыми ляжками в горячую промежность и представил, как замер,
превратившись в слух, мелкозубый пацан. "Небось он дрочит под это де-
ло..." - пришла наверняка безошибочная мысль. И тут же вторая: "Интерес-
но, кто так остервенело лазил у нее между ног, оставляя синяки и царапи-
ны. И когда это было? Позавчера? Как раз в бане... А может, вчера? Или
сегодня?"
Начинающая постанывать Тонька перевернулась на спину, но Сергей взял
ее за голову и чуть придавил. Она мгновенно поняла и скользнула вниз. Ни
капризов, ни условий, ни уговоров. Сейчас она не скрывала хорошего навы-
ка и тяги к этому делу, значит, раньше просто выделывалась. Лапин расс-
лабился и перестал думать.
Картинки из чужой жизни. Париж.
Поздний июньский вечер, только окончился короткий ливень, от парижс-
кого асфальта поднимался высвечиваемый фарами светло-серого "Рено" лег-
кий парок. Из дверей скромного двухзвездочного отеля "Аленкон" вышел че-
ловек в легком хлопчатобумажном костюме, с черным кейсом в правой руке.
Он пересек наискосок пустынную в это время суток улицу, оглядываясь,
прошел около сотни метров к стоящей под сенью густых платанов машине.
- Все нормально, Леон? - Человек говорил пофранцузски без малейшего
акцента.
- Да.
Мягко хлопнула задняя дверца. Он всегда садился сзади.
Водитель запустил двигатель и вырулил на рю де Верден, держа курс в
направлении Булонь-Билланкорт. Некоторое время они ехали в плотном пото-
ке машин по кольцевой автостраде, затем свернули на национальное шоссе
А-13, связывающее Париж с Каннами. Леон заметно нервничал. Сначала он
напевал себе под нос популярный мотивчик, затем стал изображать из себя
заправского гида: "Рассказать вам о Франции, мсье? Это удивительная
страна вин, женщин и любви..."
- Спасибо, Леон. Давай лучше помолчим, - мягко сказал пассажир, хотя
им тоже владело напряжение.
Водитель замолк. Леон... Леон Саваж. Как обычно, он был из местных,
коренной парижанин. Город и окрестности знает как свои пять пальцев.
Раньше подвизался в журналистике, но особых лавров не снискал. Подраба-
тывал таксистом и рекламным агентом... Его проверила посольская резиден-
тура, он оказался "чистым". Нормальный подсобный материал. Таких людей,
как Саваж, нет особой нужды вербовать. Они вечно нуждаются в средствах и
пытаются заработать на жизнь любыми путями. За известную плату они под-
рядятся выполнить деликатное поручение, если только оно не будет связано
с угрозой для жизни. Они, как правило, не задают лишних вопросов, но,
даже если и начнут задавать, всегда можно найти обтекаемые, устраивающие
обе стороны ответы. Как правило, таких людей используют втемную, и за-
частую они даже не подозревают, чьи поручения выполняют и какие неприят-
ности их ждут, если они попадут в поле зрения местной контрразведки.
Но у каждого человека есть интуиция. Если на такси поездка стоит око-
ло двухсот франков, а платят ему три тысячи, то ясно, что дело нечисто.
Излишняя щедрость обещает большие проблемы... Вот и дергается парень,
вот и потеет у него шея... Считает минуты и километры, мечтает, чтобы
поскорей отделаться от сидящего сзади дьявола...
А пассажир никакой и не дьявол. Нормальный мужчина, не наркоман и не
гомосексуалист, в кармане западногерманский паспорт с туристической ви-
зой на имя Эриха Кеттлера. Скромный образ жизни, недорогой отель, усред-
ненное поведение. Вчера он добросовестно гулял по Елисейским полям, про-
катился на теплоходике по Сене, сфотографировался у Эйфелевой башни...
Сегодня побывал в Лувре, дообедал на Монмартре, склеил симпатичную де-
вушку, пригласил к себе в номер. Так ведут себя сотни тысяч туристов.
Правда, какого черта его несет на ночь глядя в Версаль? Может, там
живет его новая знакомая? Но, в конце концов, это не очень большая
странность... Кеттлер посмотрел на часы. Пока график соблюдается. Точ-
ность очень важна, поэтому Саваж специально предупрежден: проверить ма-
шину, заправить полный бак, подготовить запаску... Сбоев быть не должно!
