гоценности муку, сахар и масло. Дшард, поняв, что его надули, обраща-
ется в 29 отделение милиции на Петроградской стороне - суд был скорым
и беспощадным - трибунал приговорил ее к пожизненным общественно-при-
нудительным работам... Но в том же 1920 году по случаю третьей годов-
щины Революции ей сократили срок до 5 лет, а в 1921 -до трех. Баронес-
са не отсидела и этого - мадам, которой было уже за 50, соблазнила
Павла Кротова, начальника Костромской исправительной колонии, где она
"мотала срок". Вместе с Кротовым она бежит в Москву, где начинается
новый виток ее афер (снимаем шляпу перед этой женщиной, господа чита-
тели, ей Богу, она вызывает невольное уважение своей несгибаемостью -
фраза "не стареют душой ветераны" - это о таких, как она) - на угнан-
ных автомобилях Ольга Зельдовна-Григорьевна разъезжает по Москве и со-
бирает пожертвования в пользу голодающих. Но в начале 1923 года "мос-
ковский период" заканчивается - Кротов погибает в перестрелке, прикры-
вая ее бегство от угрозыска, а схваченная позже баронесса заявляет,
что начальник Костромской колонии был сумасшедшим, - он, де, изнасило-
вал ее и против воли увез в Москву, где втянул в свои преступные махи-
нации... Баронессу передали на поруки петроградским родственникам, жи-
вущим в Шувалове, вскоре родственники пожалели о своем благородном
поступке, обвинив 55-летнюю "баронессу-генеральшу" в краже у них де-
нег. 23 ноября 1924 года Ольга Штейн была приговорена питерским судом
к 1 году лишения свободы условно... О дальнейшей ее судьбе - одни ле-
генды и слухи. Одни рассказывают, что "баронесса" вышла замуж за инва-
лида Красной Армии и еще в 30-х годах торговала кислой капустой на
Сенном рынке, другие - что она окончила свои дни в ссылке на Дальнем
Востоке, обучая новое поколение преступников нелегкому ремеслу аферис-
та... Вроде бы даже потом этой неординарной женщине с удивительным за-
пасом жизненной энергии поставили памятник на могиле "воры в законе" -
кто знает, как все было на самом деле...
Однако, вернемся в дореволюционный СанктПетербург - столицу Великой
Империи, чей преступный мир состоял, безусловно, далеко не только из
более или менее симпатичных особ женского пола. Как уже упоминалось
выше, в уголовной среде тогда складывалась четкая иерархия и специали-
зация - были воры-аристократы, выходившие на международную арену (в
революционный период все они эмигрировали за границу) и воры рангом
пониже. К ворам-аристократам относились прежде всего карманники-"мар-
вихеры", занимавшиеся кражами бумажников у солидных господ. В марвихе-
ре-аристократе трудно было с первого взгляда угадать преступника, нао-
борот, они, как правило, обладали весьма благообразной внешностью -
выглядели, как врачи или адвокаты. За несколько лет "работы" марвихер
мог сколотить весьма приличное состояние. В Петербурге в 80-х годах
прошлого века гремело имя знаменитого карманника Александра Макарова,
по кличке Сашка-Пузан, который начал свою карьеру с 11 лет - крал
платки у прохожих. Через 6-7 лет работы его авторитет в воровской сре-
де поднялся на невиданную высоту, полиция никак не могла его поймать,
поскольку Пузан почти всех агентов знал в лицо. Сгубила Макарова вод-
ка, он стал сильно пить и умер от скоротечной чахотки в 23 года - на
его похоронах присутствовал весь цвет питерской воровской аристокра-
тии.
В начале 90-х годов прошлого столетия лидерство среди карманников
Питера отдавали Александру Хомякову, сыну отставного поручика, за что,
вероятно, и получившему кличку Сашка-Офицер. У Хомякова судя по всему
склонность к дисциплине и строгой субординации была заложена в генах -
он сумел организовать достаточно крупную шайку карманников со
штаб-квартирой в одном из питерских притонов. По утрам, после обяза-
тельного прочтения газеты "Тираж" Хомяков, как настоящий "рулевой" от-
давал распоряжения - кому где работать. Кстати, вторая его кличка как
раз и была - Сашка-Руль. Судя по всему, успехи команды Хомякова сильно
встревожили конкурентов - его "заложили" полиции и в 1893 году суд
приговорил Офицера к ссылке в арестантские роты на 3 года. Через год
Хомяков бежал - очень уж хотел поквитаться с тем, кто его выдал, но -
доносчик, похоже, оказался пошустрее - в 1894 году Офицера нашли на
Обводном канале у Сивковых ворот с проломленной головой...
В эти же примерно годы "работали" в Питере супруги Требусы - симпа-
тичная жена кокетничала с прохожими на улице, а муж у размечтавшихся
господ шарил по карманам. Забавно, что при этом Аррон Хаймович Требус
умудрился ни разу не попасться в полицию, в отличии от своей супруги,
которую арестовывали трижды. В конце XIX века чета Требусов решила не
искушать больше судьбу и эмигрировала в Лондон, где занялась винотор-
говлей и сдачей внаем меблированных комнат...
Известен также в своих кругах был и марвихер Григорий Штейнлов,
специализировавшийся на снятии с богатых прохожих драгоценностей и
эмигрировавший вовремя в Берлин.
Кстати, в мещанской питерской среде вор-карманник считался завидной
партией, для таких женихов многие добропорядочные родители невесты
всегда готовы были предоставить квартиры для убежища. Постепенно в Пе-
тербурге сложилась целая система таких "блатных" квартир - в основном
в районе Лиговки и Сенной площади. Содержателей таких квартир называли
"блатокаями" и очень ценили в воровской среде.
Отдельную воровскую касту составили "шнифера" - воры, проникавшие
ночью в магазины и выносившие из них товары на большие суммы денег. К
"шниферам" примыкали "подводчики" - разработчики операций и приемщики
воровского товара. В 90-х годах XIX века в Петербурге одним из самых
известных шниферов был Гришка-Армянин, накопивший впоследствии доста-
точно денег для открытия своих рыбных промыслов.
Квартирные воры делились на "громил" и "домушников". Вся разница
между этими двумя категориями заключалась в том, что "домушники" рабо-
тали поодиночке, реже - парами, а "громилы" сбивались в достаточно
многочисленные шайки.
Среди питерских "домушников" было довольно много "знаменитостей" в
конце прошлого столетия - на Васильевском острове промышляла "сладкая
парочка" Константин Тележкин и Александр Тестов. Тележкин устраивался
в богатые дома дворником и наводил потом Тестова на самые перспектив-
ные квартиры, "производительность" у друзей была довольно высокой - 12
очищенных квартир за семь месяцев, - однажды удача им изменила, в од-
ной квартире их застукала полиция, преступники сначала было забаррика-
дировались и приготовились к отчаянному сопротивлению, но потом пере-
думали, остыли, сдались и отправились в конце концов осваивать Си-
бирь-матушку.
На Петроградской стороне злодействовал еще более шустрый Ванька Го-
рошек, он умудрялся "поставить" за месяц до 10 квартир. Горошка сгуби-
ла страсть к хулиганству и дешевым театральным эффектам - он разбрасы-
вал в обворованных квартирах дохлых кошек, собак и крыс. (Возможно,
именно с Горошка впоследствии будет брать пример знаменитая послевоен-
ная банда "Черная кошка"). По этим следам Ваньку в конце концов и вы-
числили...
В начале 90-х годов XIX века начал свою карьеру известный "домуш-
ник" Безруков, служивший в Пассаже приказчиком. Ему было всего 15 лет,
когда он начал залезать в магазинные форточки, пользуясь своим хрупким
телосложением. Безрукова неоднократно судили и ссылали в Сибирь, но он
с необыкновенным упорством возвращался в родной город и вновь прини-
мался за любимое дело...
Не менее знаменитым был некто Краюшкин - он происходил из семьи с
"традициями" - его папа был достаточно авторитетным подводчиком. Кра-
юшкин-сын служил в электротехнической военной школе и "домушничал"
только в нерабочее время. Его часто приглашали, как электрика, в раз-
ные богатые квартиры сделать проводку - Краюшкин как следует осматри-
вался, а потом уже залезал в знакомую квартиру. За один только год он
совершил около 50 краж. Попавшись на пустяке, Краюшкин начал "косить"
под больного и сбежал из госпиталя. Сразу же после этого побега он об-
воровал квартиру графа Нирода и эмигрировал в Америку, прислав началь-
нику уголовной полиции письмо с извинениями и просьбой не препятство-
вать его жене с дочкой приехать к нему - навсегда... Жену никто задер-
живать не стал.
Воры крайне редко шли на убийства и насилие - исключения, конечно
бывали, ну так "в семье - не без урода". В 1880 году начал свою во-
ровскую карьеру сын титулярного советника Николай Митрофанов, учивший-
ся сначала в коммерческом училище, а потом в техническом училище морс-
кого ведомства. Этот хорошо образованный молодой человек в 1885 году
был судим как член большой воровской шайки. Отбыв наказание, Митрофа-
нов вернулся летом 1887 года в Петербург и продолжил преступную карь-
еру - "домушничал" в основном. Но однажды он пытался обокрасть кварти-
ру, где горничной служила его любовница - Анастасия Сергеева, которая
пыталась помешать своему ухажеру. Митрофанов перерезал Сергеевой горло
столовым ножом и обобрал квартиру дочиста... Его поймали и приговорили
к 20 годам каторги. Однако в 1901 году Митрофанов бежал и вынырнул в
Питере под видом бравого казачьего офицера, чью грудь украшали два Ге-
оргиевских креста. (Любопытно вот что, - оказалось, что эти кресты бы-
ли не краденными, а действительно заслуженными Митрофановым во время
"китайской войны", где он отличился под псевдонимом "доброволец Нико-
лай"). Полиция арестовала его, проникнув под видом водопроводчиков в
квартиру его новой любовницы - мещанки Утробиной. Митрофанов вновь был
отправлен на Сахалин, где работал часовщиком, телефонистом и даже ди-
рижером оркестра... Он несколько раз пытался бежать, но его все время
ловили, и в конце концов Николай Митрофанов сгинул на каторге оконча-
тельно.
Особняком в воровском сообществе стояли "городушники" - магазинные
воры, "работавшие" прямо на глазах продавцов и покупателей. Дело в
том, что "городушники" обычно не воровали в техгородах, где жили пос-
тоянно, а приезжали гастролировать - естественно, местные воры, хоть и
вынуждены были считаться со своими иногородними собратьями, но все же
особой привязанности к чужакам не испытывали, а при удобном случае и
"капали" на них в полицию.
24 октября 1900 года в Петербург прибыла шайка "городушников" из
Варшавы, возглавляемая опытным рецидивистом Валентием Буркевичем. При
Буркевиче были три девушки - Констанция Робак, Антонина Гурная и из-
вестная варшавская воровка Текла Макарович. Вся эта команда сначала
украла два бобровых воротника в меховом магазине петербургского го-
родского головы Лелякова на Большой Морской, а потом направилась в
Гостиный Двор в магазин золотых вещей Митюревой, где при попытке ук-
расть футляр с дорогими серьгами, воров задержали и передали полиции.
Большие срока тогда были редкостью - Буркевича сослали на 4 года в
арестантские роты, Гурная получила 3,5 года тюрьмы, а Розбак отдела-
лась 3 месяцами ареста... Особую касту составляли конокрады, которые,
как ни странно, были наиболее организованны из всех категорий воров.
За ними стояла выработанная поколениями традиция аж с XVII века, что
позволило организации конокрадов превратиться в некое "государство в
государстве". Эта воровская профессия была, пожалуй, одной из самых
рисковых в дореволюционной России - как правило, пойманных конокрадов
убивали прямо на месте крестьяне и извозчики, для которых лошади были
единственными средствами к пропитанию. Конокрады одними из первых нау-
чились вовлекать в свою деятельность полицейских - для "прикрытия" - и
таких случаев известно множество. Их шайки состояли из десятков чело-
век с четко распределенными обязанностями. Одни лошадей крали, другие
