дание нерентабельным.
Разумеется, он нахально врал. Работая в "Парфеноне", я был достаточно
осведомлен, какие дивиденды снимает издательство с популярной литдешев-
ки, допечатку которой массовым тиражом заказывали ему московские фирма-
чиѕкнигоделы. Даже на таких договорах самарцы имели неплохой куш, а сей-
час, выкупив право на самостоятельный выпуск книжек расхожей серии, они
будут грести во много раз больше. Но доказательств у меня не было, я не
мог ловко оперировать цифрами, как это виртуозно продемонстрировал лопо-
ухий крючконосый семит, которого я возненавидел за этот час, как лютого
врага. Я мог лишь тупо упираться, багровея, закусывать губу, чтоб не пе-
рейти на ненормативную лексику, и мысленно твердить и твердить себе: не
поддавайся, не будь хлюпиком, не дай себя провести, как сельского дурач-
ка...
Карпович практически не вмешивался в наше противоборство. Он благоже-
лательно следил за нами - точьѕвѕточь как зарубежный министр, приглашен-
ный на корриду, где опытный тореро элегантно расправляется с неуклюжим
разъяренным бычком.
Полковничья, мясистая, в складках физиономия Махнева, напротив - вы-
ражала живейший интерес к содержанию нашей перепалки с экономистом, но и
"полупахан" предпочел предоставить Готцу право нанести последний, смер-
тельный укол...
Когда я вышел от Карповича, в руках у меня была толстенная папка с
подстрочником романа "Из бездны - вдвоем", сочиненного некой Армандой
Кройс, и экземпляр договора Заказчика с Исполнителем. Согласно ему, Ис-
полнитель, то есть я, обязывался в течение двух месяцев подготовить к
печати "оригинальное высокохудожественное произведение", за которое За-
казчик отслюнит мне в рублях сумму, эквивалентную одной тысяче долларов
аккордно, а главное - авансом. На этом я все же настоял, и ониѕтаки по-
няли, что в основании моего упрямства есть чтоѕто действительно серьез-
ное.
Можно ли было считать эту тысячу моей победой? Казалось бы, да. Ведь
я сумел удвоить предлагавшуюся мне сумму. Наверняка они уступили бы и
еще, но я просто уже обессилел. И уговорил себя тем, что именно тысяча
"зеленых" мне сейчас и нужна, а упорствуй я дальше, того и гляди "Парфе-
нон" откажется вообще иметь со мной дело. Короче, я струсил. Презирая
свое малодушие, я успокаивал себя тем, что завтраѕпослезавтра швырну по-
ганые эти деньги на стол пред светлы очи своих милых женщин и... И чтоѕ-
то надо резко, кардинально менять в самом своем существовании в этом ми-
ре, становится уже просто невыносимо от этой насквозь фальшивой, словно
навязанной мне жизни.
Чтобы не думать ни о Марьяне, ни о Джиге, ни о своих домашних, я ре-
шил не откладывая заняться делом - хотя бы просмотреть подсунутый мне
Махневым любовный роман. Так сказать, перешагнуть пока что лишь порог
публичного дома, под красным фонарем которого мне предстоит отныне
усердно трудиться. Текст довольноѕтаки пухлой рукописи был отпечатан
крупным шрифтом и достаточно чистенько, триѕчетыре помарки на страницу.
Неведомый мне переводчик с английского работал на компьютере с хорошим
принтером, интервалы между строчками были широкими, так что места для
литературной правки было достаточно. Однако уже первый абзац заставил
меня содрогнуться.
"Заложив свои нежирные руки за золотоволосую голову, Эстебан с удо-
вольствием рассматривала свое обнаженное тело в зеркале, когда за ее
спиной послышался дверной скрип и густой мужской голос издал восклицание
восхищенности: "Ты хороша сегодня, как спелый персик, когда зубы вонза-
ются в его сочащуюся бархатную плоть!"" Я зажмурился и тряхнул голо-
вой... Неужели и дальше будет такое?
"- Ты пришел вовремя, дорогой Стив! - засмеялась молодая женщина,
оборачиваясь к вошедшему в будуар высокому блондину с твердыми челюстями
и голубыми глазами, которые жадно ощупывали подробности ее восхити-
тельных прелестей. - Еще минута, и я позвонила бы Джорджу, и тогда тебе
пришлось бы стать за мной в очередь, как безработному на бирже труда в
Чикаго. Но ты пришел первый, а первому всегда полагается приз.
- Не упоминай это проклятое имя! - взревел Стив, прижимая к груди
задрожавшее смуглое от атлантического загара тело. Его ладони медленно
скользнули..." Я захлопнул папку и обеими руками вцепился в бороду.
Тоскливый ужас надвигался неотвратимой мутной волной... Наверняка такими
вот трескучими фразами пестрит вся эта кошмарная поделка. Но ужасѕтаки и
в самом деле наваливался на меня - от одного лишь осознания самого фак-
та, что в этой вонючей словесной бурде мне придется барахтаться многие
месяцы... Но поздно, брат Ходоров, поздно, желтый билет проститутки тебе
уже вручен... Отрабатывай и не суетись под клиентом...
- Что с вами, Феликс Михайлович? Вы не заболели?
Кажется, я даже застонал... Карие глазки обернувшейся на меня Люси
смотрели так сочувственно...
И я вдруг увидел его, такого сейчас несчастненького Ходорова, глазами
этой скромной, совсем неглупой, но бесконечно наивной девушки, с искрен-
ним обожанием взирающей на Писателя, человека совсем иной, ужасно благо-
родной породы - совсем не той, к какой относятся ее родители, кажется
инженеры, знакомые родителей, соседи по дому, даже институтские препода-
ватели и профессора... Им недоступны эмпиреи творческого духа, они буд-
ничны в своих интересах и заботах, а он, знаменитый Ходоров, книгами ко-
торого она упивалась девчонкой, терзается совсем другими страстями, не-
ведомые дюжинным людям муки творчества обуревают этого лобастого пышно-
волосого человека с ухоженной русой бородкой... Как хочется сейчас по-
мочь ему, облегчить ту нравственную ношу, которую добровольно взваливают
на себя они, Писатели, Творцы...
Я увидел себя ее глазами, и мне стало нестерпимо стыдно, будто я мол-
ча наблюдаю, как опытный стареющий жуир соблазняет очередную бесхитрост-
ную девчонку дешевыми посулами сняться в кино, стать фотомоделью, и сам
прекрасно осознает, как гадостна и пошла разыгрываемая им комедия, но не
в силах преодолеть себя, циничного сластолюбца, привыкшего думать, что
любые средства оправдывают любую, высокую или низменную цель. Если бы
знала сейчас бедная Люся, что под этим высоким челом прыгают и суетливо
сшибаются трусливенькие, весьма прагматические мыслишки, что окромя то-
го, как оберечь свою потертую шкуру, этот только что продавшийся задеше-
во, а сейчас скорбно застывший за столом Ходоров просто не способен ду-
мать ни о чем другом.
Я вздрогнул и очнулся... Я понял, что немедленно, не откладывая ни на
секунду, должен найти Марьяну.
- Вы будете кофе? Или чай? - робко спросила Люся. И покраснела до
корней волос: мой остановившийся на глубоком вырезе блузки взгляд смутил
ее, бедняжку. А у меня и в мыслях не было оглядывать ее прелести, я ли-
хорадочно напрягал память, пытаясь восстановить в ней адрес Марианны Ва-
димовны Азариной, записанный в протокол шепелявого следователя... Ма-
гистральная... Нет, Магнитогорская!.. Дом один, это точно. А квартира...
квартира... Необязательно ее знать, телефон справочная даст... Если дома
он у нее есть... А если нет?..
Буду ждать у подъезда хоть до ночи, хоть до утра...
- Азаѕриѕна Эм Вэ? - громким, абсолютно бесцветным голосом переспро-
сила телефонистка. - Минутку... Сорок восемь, двадцать пять, шесть, че-
тыре...
Сердце стучало так, что, казалось, занявшаяся чайными делами Люся ус-
лышит, оглянется. Говорить с Марьяной при ней?.. Да не все ли равно,
хватит же наконец поджимать хвост!
Длинные гудки... Два, три, четыре...
- Алло! Слушаю вас. Алло!..
Я молчал. Я отчетливо сознавал, что должен хоть чтоѕто промямлить,
иначе Марьяна положит трубку, а потом, кто знает, уже больше не поднимет
ее с рычага. Я же знаю, она чегоѕто боится, поэтому мне нельзя, нельзя
молчать!..
- Не хотите говорить?
Ее легкая хрипотца проявилась так отчетливо, так памятно, что меня
полоснул дикий испуг: еще миг - и все будет потеряно...
- Это я!.. Ходоров... Вы помните меня?.. Вчера...
Я опять умолк, но теперь это было уже не страшно. Она не бросит труб-
ку, нет...
- Феликс!
Я готов был положить голову на плаху, что в ее голосе прозвучала ра-
дость.
Или... Или мне просто хочется это расслышать?
- Я думала о вас... И вы позвонили, будто подслушали. Спасибо...
- Марьяна, мне нужно увидеть вас. Сейчас... Когда скажете... Но лучше
бы сейчас, Марьяна, как можно скорее...
Ффу! Вот и все. Сказал.
- Сейчас?.. - В голосе ее прозвучала озабоченность. - Не получится,
Феликс...
В два я должна быть в больнице, а в три у меня урок... Может, завт-
ра?... Нет, послезавтра, да, послезавтра!.. Мне будет удобно, если ут-
ром. Вы можете послезавтра?..
Мне почудилось, что Марьяна чуть не плачет, говоря об отсрочке. Неу-
жели только почудилось?
- Хорошо, - сказал я. - Послезавтра... До свиданья.
- До свиданья, Феликс... Не обижайтесь, прошу вас!..
Опустив трубку на рычаг, я взглянул на часы. Без четверти час. Если
выйти в половине второго, у больницы Пирогова я буду как раз к двум.
- Ну, как у нас с чаем? - бодро спросил я у Люси.
- Заваривается, Феликс Михайлович. Пусть еще чуть, вы ведь покрепче
любите, я знаю.
Чудная девушка!.. Какой у нее всегда замечательный чай!.. И что за
великолепная нынче погода, не то, что вчерашнее пекло!
Я закурил и, подойдя к открытому настежь окну, рассеянно взглянул
вниз. Как всегда, у подъезда Дома печати было многомашинно - легковушки,
микроавтобусы, большой автобус... Парни тащат на плечах запечатанные бе-
лые коробки с книгами, а может и не книгами, а какимиѕнибудь отпечатан-
ными здесь бланками, грузят их в багажник серого "мерседеса"... Вот
подъехал еще один "мерс", только черный и поновее. Из него выходят и не-
торопливо идут к подъезду двое мускулистых парней в цветастых рубашонках
и сандалиях на босу ногу... Я прищуриваюсь и убеждаюсь:
это они!.. Толян и Максимка, "торпеды" ласкового уголовника Джиги!..
Они идут, безусловно, чтобы увидеть меня, но я не намерен встречаться с
ними - ни выяснять, ни уточнять, ни обещать сейчас я не в состоянии. Я
знаю, что разборка с ними неизбежна, что оттягивать ее значило бы гне-
вить эту уголовную свору, усугубляя ситуацию. Но сейчас мне нужна
Марьяна, и только она. Я должен вырваться из тухлого болота, которое все
сильнее затягивает меня. Хоть до вечера...
- Люсенька, сейчас сюда придут... Будут спрашивать меня... Задержи их
хотя бы на две минуты, объясни поподробнее, по каким делам ушел и скоро
ли вернусь...
Скажи, что через час... Меня сегодня уже не будет, спасибо тебе, ми-
лая, до завтра! После объясню все!
Я выпалил это на одном дыхании, торопливо заталкивая в кейс рукопись
мерзопакостной "Из бездны - вдвоем" и другую, еще более увесистую - сво-
его романа, который никто здесь так и не удосужился прочитать. Времени у
меня было считанные секунду, но я знал, что успею. Имѕто подниматься на
третий этаж, а дверь мужского туалета с нашей соседняя...
Оттуда, через оставленную в дверях щелку я наблюдал, как через пару
минут в коридоре появились мои недобрые знакомцы, как они направились
прямо к нашему кабинету, как вежливо постучали и вошли.
Двух минут, которые мне пообещала Люся, было более чем достаточно,
чтобы спуститься по лестнице в вестибюль и, выйдя из здания, завернуть
за угол.
Теперь - сто шагов до трамвая, а машины сюда уже с неделю не завора-
чивают - очередной ремонт дороги... Такѕто, мой Джига!
4
Глава 5. Павлиний хвост В два часа Марьяна у больницы не появилась...
Я был у въезда на территорию Пироговки уже в двадцать семь минут второго
и не отходил от распахнутой решетки ни на шаг, чтоб ненароком не прозе-
вать ее. В сравнении со вчерашним сегодня было вполне терпимо, даже на
