купаясь в лучах неожиданно блеснувшего на него солнца признания.
- Это величайшее в мире открытие! - воскликнул я, хотя во мне
заговорил темперамент не столько естествоиспытателя, сколько журналиста. -
Это грандиозно! Вы Колумб науки! Вы открыли затерянный мир! Я искренне
сожалею, что сомневался в истине ваших слов. Все это казалось мне
невероятным. Но я не могу не признать очевидных фактов, и они должны быть
столь же убедительны для всех.
Профессор замурлыкал от удовольствия.
- Что же вы предприняли дальше, сэр?
- Наступил сезон дождей, мистер Мелоун, а мои запасы продовольствия
пришли к концу. Я обследовал часть этого огромного горного кряжа, но
взобраться на него так и не смог. Пирамидальный утес, с которого я снял
выстрелом птеродактиля, оказался более доступным. Вспомнив свои
альпинистские навыки, я поднялся на него примерно до середины. Оттуда уже
можно было разглядеть плато, венчающее горный кряж. Оно было просто
необЦятно! Куда ни посмотреть - на запад, на восток, - конца не видно этим
покрытым зеленью скалам. У подножия кряжа расстилаются болота и
непроходимые заросли, кишащие змеями и прочими гадами. Настоящий рассадник
лихорадки. Вполне понятно, что такие препятствия служат естественной
защитой для этой необыкновенной страны.
- А вы видели там еще какие-нибудь признаки жизни?
- Нет, сэр, не видел, но за ту неделю, что мы провели у подножия этих
скал, нам не раз приходилось слышать какие-то странные звуки, доносившиеся
откуда-то сверху.
- Но что же это за существо, которое нарисовал американец? Как он с
ним встретился?
- Я могу только предположить, что он каким-то образом проник на самую
вершину кряжа и увидел его там. Следовательно, туда есть какой-то путь.
Путь, несомненно, тяжелый, иначе все эти чудовища спустились бы вниз и
заполонили бы все вокруг. Уж в чем другом, а в этом не может быть
сомнений!
- Но как они очутились там?
- На мой взгляд, ничего загадочного тут нет, - сказал профессор. -
ОбЦяснение напрашивается само собой. Как вам, вероятно, известно, Южная
Америка представляет собой гранитный материк. В отдаленные века в этом
месте, очевидно, произошло внезапное смещение пластов в результате
извержения вулкана. Не забудьте, что скалы эти базальтовые, следовательно,
они вулканического происхождения. Площадь величиной примерно с наше
графство Суссекс выперло вверх со всеми ее обитателями и отрезало от
остального материка отвесными скалами такой твердой породы, которой не
страшно никакое выветривание. Что же получилось? Законы природы потеряли
свою силу в этом месте. Всевозможные препятствия, обусловливающие борьбу
за существование во всем остальном мире, либо исчезли, либо в корне
изменились. Животные, которые в обычных условиях вымерли бы, продолжали
размножаться. Как вы знаете, и птеродактиль, и стегозавр относятся к
юрскому периоду, следовательно, оба они древнейшие животные в истории
Земли, уцелевшие только благодаря совершенно необычным, случайно
создавшимся условиям.
- Но добытые вами сведения не оставляют места для сомнений! Вам нужно
только представить их соответствующим лицам.
- Я сам так думал в простоте душевной, - с горечью ответил профессор.
- Могу сказать вам только одно: на деле все вышло по-другому - мне
приходилось на каждом шагу сталкиваться с недоверием, в основе которого
лежала людская тупость или зависть. Не в моем характере, сэр, пресмыкаться
перед кем-нибудь и доказывать свою правоту, когда мои слова берут под
сомнение. Я сразу же решил, что мне не подобает предЦявлять вещественные
доказательства, которые были в моем распоряжении, Самая тема стала мне
ненавистной, я не хотел касаться ее ни единым словом. Когда мой покой
нарушали люди, подобные вам, люди, угождающие праздному любопытству толпы,
я был не в состоянии дать им отпор, не теряя при этом чувства собственного
достоинства. По характеру я, надо признаться, человек довольно горячий и,
если меня выведут из терпения, могу наделать всяких бед. Боюсь, что вам
пришлось испытать это на себе.
Я потрогал свой заплывший глаз, но смолчал.
- Миссис Челленджер постоянно ссорится со мной из-за этого, но,
по-моему, каждый порядочный человек поступал бы точно так же на моем
месте. Впрочем, сегодня я намерен явить пример выдержки и показать, как
воля может победить темперамент. Приглашаю вас полюбоваться этим зрелищем.
Он взял со стола карточку и протянул ее мне.
- Как видите, сегодня в восемь часов тридцать минут вечера в
Зоологическом институте состоится лекция довольно популярного
естествоиспытателя мистера Персиваля Уолдрона на тему "Скрижали веков."
Меня приглашают занять место в президиуме специально для того, чтобы я от
имени всех присутствующих выразил благодарность лектору. Так я и сделаю.
Но это не помешает мне - конечно, с величайшим тактом и осторожностью! -
обронить несколько замечаний, которые заинтересуют аудиторию и вызовут кое
у кого желание более обстоятельно ознакомиться с поднятыми мною вопросами.
Спорные моменты, разумеется, не будут затронуты, но все поймут, какие
глубокие проблемы таятся за моими словами. Я обещаю держать себя в руках.
Кто знает, может быть, моя сдержанность приведет к лучшим результатам.
- А мне можно прийти туда? - поспешил я спросить.
- Разумеется... разумеется, можно, - радушно ответил профессор.
Его любезность была почти так же ошеломительна, как и грубость. Чего
стоила одна его благодушная улыбка! Глаз почти не стало видно, а щеки
вспухли, превратившись в два румяных яблочка, подпертые снизу черной
бородой.
- Обязательно приходите. Мне будет приятно знать, что у меня есть по
крайней мере один союзник в зале, хоть и весьма беспомощный и несведущий в
вопросах науки. Народу соберется, вероятно, много, так как Уолдрон
пользуется большой популярностью, несмотря на то, что он шарлатан
чистейшей воды. Так вот, мистер Мелоун, я уделил вам гораздо больше
времени, чем предполагал. Отдельная личность не может монополизировать то,
что принадлежит всему человечеству. Буду рад увидеть вас сегодня вечером
на лекции. А пока разрешите вам напомнить, что материал, с которым я вас
ознакомил, ни в коей мере не подлежит огласке.
- Но мистер Мак-Ардл... это наш редактор... потребует от меня отчета
о беседе с вами.
- Скажите ему первое, что придет в голову. Между прочим, можете
намекнуть, что, если он пришлет ко мне кого-нибудь еще, я явлюсь к нему
сам, вооружившись хорошей плеткой. Во всем остальном полагаюсь на вас: ни
слова в печати! Так, прекрасно. Значит, в восемь тридцать - в
Зоологическом институте.
Он помахал мне на прощание рукой. Я увидел в последний раз его
румяные щеки, волнистую иссиня-черную бороду, дерзкие глаза и вышел из
комнаты.
Глава V. ЭТО ЕЩЕ НЕ ФАКТ!
То ли на мне сказался физический шок, полученный в первый мой визит к
профессору Челленджеру, то ли тут сыграло роль моральное потрясение-
результат второго визита, но, очутившись снова на улице, я почувствовал,
что как репортер я совершенно деморализован. Голова у меня разламывалась
от боли, и все же в мозгу, не утихая ни на минуту, стучала мысль, что этот
человек говорит правду, значение которой трудно переоценить, и что когда
мне будет позволено использовать его рассказ для статьи, наша газета
получит сенсационный материал. Увидев на углу кэб, я вскочил в него и
поехал в редакцию. Мак-Ардл, как всегда, был на своем посту.
- Ну? - нетерпеливо крикнул он. - Говорите, сколько вам надо строк? У
вас такой вид, молодой человек, точно вы явились сюда прямо с поля битвы.
Неужели без драки не обошлось?
- Да, сначала мы немножко не поладили.
- Вот человек! Ну, а потом?
- Потом он образумился, и беседа прошла мирно. Но мне ничего не
удалось у него выудить, даже для маленькой заметки.
- Это как сказать! А подбитый глаз разве не материал для заметки?
Довольно ему нас терроризировать, мистер Мелоун! Поставим его на место.
Завтра же помещу статейку, от которой ему жарко станет. Дайте мне только
материал, и я раз и навсегда заклеймлю этого субЦекта. "Профессор
Мюнхгаузен. - что вы скажете о такой шапке? "Воскресший Калиостро.!
Вспомним всех мистификаторов и шарлатанов, которых знала история. Он у
меня получит сполна за все свои мошенничества!
- Я бы не советовал, сэр.
- Почему?
- Потому что этот человек совсем не мошенник.
- Как! - взревел Мак-Ардл. - Вы что же, поверили его россказням про
мамонтов, мастодонтов и морского змея?
- По-моему, у него этого и в мыслях нет. Во всяком случае, я ничего
такого не слышал. Но мне теперь совершенно ясно, что Челленджер может
внести нечто новое в науку.
- Тогда о чем же вы думаете? Садитесь и пишите статью,
- Я бы рад написать, да он обязал меня хранить все в тайне и только
при этом условии согласился говорить со мной. - Я изложил в двух-трех
словах рассказ профессора. - Видите, как обстоит дело?
Физиономия Мак-Ардла выразила глубочайшее недоверие.
- Тогда займемся этим заседанием, мистер Мелоун, - сказал он,
наконец. - Уж в нем-то, наверное, нет ничего секретного. Другие газеты
вряд ли им заинтересуются, потому что о лекциях Уолдрона писалось уже
сотни раз, а о том, что там собирается выступить Челленджер, никто и не
подозревает. Если нам повезет, мы получим сенсационный материал. Во всяком
случае, поезжайте туда и представьте мне подробный отчет. До двенадцати
часов придержу для вас свободную колонку.
Мне предстоял хлопотливый день, поэтому я решил пообедать в клубе
пораньше и, пригласив за столик Тарпа Генри, рассказал ему вкратце о своих
приключениях. С его худого смуглого лица не сходила скептическая улыбка, а
когда я признался, что профессор убедил меня в своей правоте, Тарп не
выдержал и громко захохотал.
- Дорогой мой друг, таких чудес в жизни не бывает! Где это видано,
чтобы люди случайно натыкались на величайшие открытия, а потом теряли все
вещественные доказательства? Предоставьте сочинять небылицы романистам. По
части ловких проделок ваш профессор заткнет за пояс всех обезьян в
зоологическом саду. Ведь это же невероятная чушь!
- А художник-американец?
- Вымышленная фигура.
- Я же сам видел его альбом!
- Это альбом Челленджера.
- Значит, вы думаете, что рисунок тоже его собственный?
- Ну, конечно! А чей же еще?
- А фотографические снимки?
- На них ведь ничего не видно. Вы же сами говорите, что разглядели
только какую-то птицу.
- Птеродактиля.
- Да, если верить его словам. Вы поддались внушению и поверили,
- Ну, а кости?
- Первую он извлек из рагу, вторую смастерил собственными руками.
Нужны только известная смекалка да знание дела, а тогда все что угодно
сфальсифицируешь - и кость и фотографический снимок.
Мне стало как-то не по себе. Может быть, действительно я слишком
увлекся? И вдруг меня осенила счастливая мысль.
- Вы пойдете на эту лекцию? - спросил я.
Тарп Генри на минуту задумался.
- Ваш гениальный Челленджер не пользуется особой популярностью, -
сказал он. - С ним многие не прочь свести счеты. Пожалуй, во всем Лондоне
не найдется другого человека, который вызывал бы к себе такое
неприязненное чувство. Если на лекцию прибегут студенты-медики, скандалов
там не оберешься. Нет, что-то мне не хочется идти в этот сумасшедший дом.
- По крайней мере отдайте ему должное - выслушайте его.
