Завтра утром я съезжу в Кумби-Треси, и, если мне удастся
повидать эту даму с весьма сомнительной репутацией, миссис
Лауру Лайонс, мы сделаем большой шаг вперед к тому, чтобы одной
загадкой стало у нас меньше.
Между прочим, ваш покорный слуга мало-помалу превращается
в мудрого змия: когда Мортимер зашел уж слишком далеко в своих
расспросах, я осведомился, к какому типу принадлежит череп
Френкленда, и спас положение -- вся остальная часть пути была
посвящена лекции по краниологии13. Годы, проведенные в обществе
Шерлока Холмса, не прошли для меня даром.
Чтобы покончить с описанием этого унылого, дождливого дня,
упомяну еще об одном разговоре, на сей раз с Бэрримором. Этот
разговор дал мне козырь в руки, с которого я и пойду в нужную
минуту.
Мортимер остался у нас, и после обеда они с баронетом
затеяли партию в экартэ14. Дворецкий подал мнекофе в кабинет, и
я воспользовался этим, чтобы задать ему несколько вопросов.
-- Ну, Бэрримор, что поделывает ваш милый родственник?
Уехал или все еще прячется на болотах?
-- Не знаю, сэр. Хоть бы поскорее уехал! Ведь сколько мы с
ним хватили горя! Я ничего о нем не знаю с тех пор, как отнес
ему в последний раз еду, а это было третьего дня.
-- А тогда вы его видели?
-- Нет, сэр, но я потом проверил -- еды на месте не
оказалось.
-- Раз еды не было, значит, он все еще там.
-- Да как будто так, сэр, если только ее не взял тот,
другой человек.
Моя рука с чашкой замерла на полдороге, и я во все глаза
уставился на Бэрримора:
-- Так вы знаете, что там есть кто-то другой?
-- Да, сэр, на болотах прячется еще один человек.
-- Вы его видели?
-- Нет, сэр.
-- Откуда же вы о нем знаете?
-- Мне говорил про него Селден недели полторы назад. Этот
человек тоже скрывается, но, по-моему, он не из каторжников...
Не нравится мне это, доктор Уотсон, совсем не нравится! -- с
неожиданной силой вырвалось вдруг у Бэрримора.
-- Слушайте, друг мой! Я здесь действую исключительно в
интересах вашего хозяина. Я только затем и приехал, чтобы
помочь ему. Скажите мне прямо: что, собственно, вам не
нравится?
Минуту Бэрримор колебался, точно сожалея о своей вспышке
или же не находя подходящих слов для выражения обуревающих его
чувств.
-- Да все, что там делается, сэр! -- воскликнул он
наконец, показав на залитое дождевыми потоками окно, которое
выходит на болота. -- Не к добру это. Там замышляют черное
дело, поверьте моему слову! Мне теперь хочется только одного:
чтобы сэр Генри поскорее уехал отсюда в Лондон.
-- Да что вас так напугало?
-- А вы вспомните смерть сэра Чарльза! Мало ли что там
следователь наговорил! Прислушайтесь ночью, что делается на
болотах. Ведь люди ни за какие деньги не согласятся выйти туда
после захода солнца... А этот человек, который там прячется и
кого-то выслеживает, -- кого он выслеживает? Что все это
значит? Нет, для тех, кто носит имя Баскервилей, это добром не
кончится, и я не дождусь того дня, когда новые слуги сэра Генри
заступят на мое место и мне можно будет уехать отсюда!
-- Расскажите мне про этого человека, -- сказал я. -- Что
вы о нем знаете? Что говорил Селден? Ему известно, где тот
прячется и зачем?
-- Селден видел его раза два, но он осторожный, хитрый.
Сначала Селден принял его за полицейского, а потом убедился,
что тут нечто совсем другое. По виду он джентльмен, но что ему
там нужно, никак не поймешь.
-- А где он прячется?
-- Селден говорит, что в старых пещерах на склонах холма
-- знаете, там есть каменные пещеры, где в древности жили люди.
-- А чем он питается?
-- Селден подглядел, что к нему ходит какой-то мальчишка.
Он, наверно, носит ему еду и все прочее из Кумби-Треси.
-- Хорошо, Бэрримор. Мы еще с вами поговорим об этом
как-нибудь в другой раз.
Когда дворецкий вышел, я остановился у окна и посмотрел
сквозь мутное стекло на бегущие по небу облака и на деревья,
которые трепал ветер. Если в такую погоду неуютно даже в доме,
то каково же в каменной пещере на болотах! Какой ненавистью
надо пылать, чтобы устроить засаду в таком месте и в такое
время! И что побудило этого человека пойти на столь тяжкое
испытание?
В одной из этих пещер таится самая суть той задачи,
которая так мучит меня. Клянусь, не пройдет и дня, как я сделаю
все, что в человеческих силах, и доберусь до разгадки этой
тайны!
Глава XI. ЧЕЛОВЕК НА ГРАНИТНОМ СТОЛБЕ
Отрывки из моего дневника, составившие последнюю главу,
подвели нас вплотную к 18 октября, то есть к тому числу,
начиная с которого все эти невероятные события быстро двинулись
к своей страшной развязке. Происшествия последних дней
настолько врезались мне в память, что я могу рассказывать о
них, не прибегая к своим записям.
Итак, начнем с того дня, в канун которого я выяснил два
обстоятельства первостепенной важности. Первое: что миссис
Лаура Лайонс из Кумби-Треси писала сэру Чарльзу Баскервилю и
назначила ему свидание в том самом месте, где он встретил свою
смерть (причем в тот же условленный час), и второе: что
человека, скрывающегося на болотах, следует искать в каменных
пещерах на склоне холма. Я чувствовал, что теперь только
недостаток мужества и сообразительности может помешать мне
разгадать эти две загадки.
В тот вечер мне не удалось рассказать баронету о миссис
Лайонс, так как доктор Мортимер допоздна засиделся с ним за
картами. Но на другой день во время завтрака я поделился с ним
своим открытием и предложил съездить со мной в Кумби-Треси.
Сначала он охотно согласился на это, но, поразмыслив, мы
решили, что лучше мне поехать одному. Чем официальнее будет
обставлен этот визит, тем меньших результатов мы добьемся. И я
не без угрызений совести оставил сэра Генри дома, а сам
отправился на эти новые розыски.
Подъехав к Кумби-Треси, я велел Перкинсу придержать
лошадей и навел справки о леди, которую мне предстояло
допросить. Отыскать ее дом оказалось нетрудно -- он стоял в
самом центре деревни. Служанка, открывшая дверь, без дальнейших
церемоний ввела меня в гостиную, где за пишущей машинкой сидела
женщина. Она с приятной улыбкой поднялась мне навстречу, но,
увидев перед собой незнакомца, нахмурилась, снова села к столу
и осведомилась о цели моего посещения.
С первого взгляда миссис Лайонс поразила меня своей
красотой. Светло-карие глаза, каштановые волосы, нежный румянец
на щеках, правда усыпанных веснушками, -- румянец того
восхитительного оттенка, что таится в самом сердце белой розы.
Повторяю, первое впечатление было очень сильное. Однако,
присмотревшись, я настроился на критический лад. В этом лице
было что-то неприятное, грубое -- его совершенную красоту
портили то ли безвольные складки у рта, то ли жесткость
взгляда. Но все эти мысли пришли мне в голову задним числом. В
первую же минуту я просто почувствовал, что передо мной сидит
очень красивая женщина и эта женщина спрашивает меня, зачем я
пришел. И мне только тогда стало ясно, насколько щекотлива цель
моего визита.
-- Я имею удовольствие знать вашего батюшку, -- сказал я.
Начало было довольно неудачное, и леди сразу же дала мне
понять это.
-- У меня нет ничего общего с моим отцом, -- сказала она.
-- Я ничем ему не обязана и не могу считать его друзей своими
друзьями. Он не обременяет себя отцовскими заботами. Если б не
покойный сэр Чарльз Баскервиль и некоторые другие сердобольные
люди, мне пришлось бы голодать.
-- А я как раз хочу поговорить с вами о покойном сэре
Чарльзе Баскервиле.
Веснушки ярко выступили на ее побледневшем лице.
-- Что именно вас интересует? -- спросила она, и ее пальцы
нервно потрогали клавиши машинки.
-- Вы были знакомы с ним?
-- Я же говорю, что я многим ему обязана. Если мне удалось
стать на ноги, то это объясняется главным образом тем участием,
которое он проявлял к моей судьбе.
-- Вы с ним переписывались?
Леди метнула на меня быстрый взгляд, и в ее светло-карих
глазах вспыхнул злой огонек.
-- Объясните мне цель этих расспросов, -- резко сказала
она.
-- Цель их может быть только одна: избежать неприятной для
вас огласки. Давайте поговорим здесь иначе это уже будет не в
нашей власти, а тогда выйдет хуже.
Она побледнела еще больше и долго молчала. Потом вдруг
посмотрела на меня и сказала дерзким, вызывающим тоном:
-- Хорошо, я согласна. Что вы хотите знать?
-- Вы переписывались с сэром Чарльзом?
-- Да, я писала ему раза два, благодарила его за
великодушие и деликатность.
-- Даты этих писем вы помните?
-- Нет.
-- А вы встречались с ним лично?
-- Считанное число раз, во время его приездов в
Кумби-Треси. Сэр Чарльз был очень скромный человек он не любил
выставлять напоказ свои добрые дела.
-- Вы редко с ним переписывались, редко встречались, тем
не менее он был настолько посвящен в ваши дела, что даже
оказывал вам помощь! Как же это так?
Она ответила на мой каверзный вопрос не задумываясь :
-- Мне помогали общими силами и другие джентльмены,
которые знали мою печальную историю. Один из них был мистер
Стэплтон, сосед и близкий друг сэра Чарльза. Он проявил ко мне
исключительную доброту, и сэр Чарльз через него познакомился со
мной.
Я уже знал, что сэр Чарльз Баскервиль не раз поручал
Стэплтону вести свои благотворительные дела, и поэтому счел
такое объяснение вполне правдоподобным.
-- Теперь скажите: в своих письмах к сэру Чарльзу вы не
настаивали на личном свидании?
Она гневно вспыхнула:
-- Я считаю такой вопрос неуместным, сэр!
-- Простите, сударыня, но я вынужден повторить его.
-- Хорошо, я отвечу: конечно, нет!
-- Даже в день смерти сэра Чарльза?
Румянец в мгновение ока схлынул с ее щек; лицо, смотревшее
на меня, покрылось мертвенной бледностью. Пересохшие губы
дрогнули, и я скорее увидел, чем услышал еще одно "нет".
-- Вам явно изменяет память. Я могу даже процитировать
одну фразу из вашего письма. Там было сказано: "Умоляю вас, как
джентльмена, сожгите это письмо и будьте у калитки в десять
часов вечера".
Мне показалось, что еще секунда -- и миссис Лайонс
потеряет сознание, но она поборола себя огромным усилием воли.
-- Значит, нет на свете порядочных джентльменов? --
вырвалось у нее.
-- Вы несправедливы к сэру Чарльзу: он исполнил вашу
просьбу. Но иной раз можно прочесть даже сожженное письмо.
Теперь вы призна°тесь, что писали ему в тот день?
-- Да, писала. Я не стану отказываться! -- воскликнула
она, вкладывая всю душу в свои слова. -- Мне нечего стыдиться
этого письма. Я просила его о помощи. Я была уверена, что, если
мне удастся поговорить с ним, он не откажется поддержать меня.
-- Но почему вы назначили такой час для встречи?
-- Я узнала, что он уезжает на другой день в Лондон,
возможно на несколько месяцев. А раньше я не могла прийти, на
это у меня были свои причины.
-- Зачем же вы назначили свидание в парке? Разве нельзя
было устроить его в доме?
-- По-вашему, женщина может явиться одна в такой поздний
час в дом холостяка?
-- Хорошо. Что же было, когда вы пришли на свидание?
-- Я никуда не ходила.
-- Миссис Лайонс!
-- Клянусь вам всем, что для меня свято, я не ходила туда!
Мне помешали.
-- Что же вам помешало?
-- Это мое личное дело, я не могу говорить о нем.
-- Следовательно, вы назначили свидание сэру Чарльзу в том
самом месте, где его постигла смерть, и даже в тот же самый
