-- Все наводит на такое толкование. И если мы примем мою
догадку за рабочую гипотезу, то у нас будут дополнительные
данные для воссоздания личности нашего неизвестного посетителя.
-- Хорошо. Предположим, что буквы "ЧКЛ" означают
"Черингкросская лечебница". Какие же дальнейшие заключения
можно отсюда вывести?
-- А вам ничего не приходит в голову? Вы же знакомы с моим
методом. Попробуйте применить его.
-- Вывод очевиден: прежде чем уехать в деревню, этот
человек практиковал в Лондоне.
-- А что, если мы пойдем немного дальше? Посмотрите на это
вот под каким углом зрения: почему ему был сделан подарок?
Когда его друзья сочли нужным преподнести ему сообща эту палку
в знак своего расположения? Очевидно, в то время, когда доктор
Мортимер ушел из лечебницы, решив заняться частной практикой.
Ему поднесли подарок, это нам известно. Предполагается, что
работу в лечебнице он сменил на сельскую практику. Будут ли
наши выводы слишком смелыми, если мы скажем, что подарок был
сделан именно в связи с его уходом?
-- Это весьма вероятно.
-- Теперь отметьте, что он не мог состоять в штате
консультантов лечебницы, ибо это допустимо только врачу с
солидной лондонской практикой, а такой врач вряд ли уехал бы из
города. Тогда кем же он был? Если он работал там, не будучи
штатным консультантом, значит, ему отводилась скромная роль
куратора1, живущего при лечебнице, то есть немногим большая,
чем роль практиканта. И он ушел оттуда пять лет назад --
смотрите дату на палке. Таким образом, дорогой мой Уотсон, ваш
солидный пожилой домашний врач испарился, а вместо него перед
нами вырос весьма симпатичный человек около тридцати лет,
нечестолюбивый, рассеянный и нежно любящий свою собаку,
которая, как я приблизительно прикидываю, больше терьера, но
меньше мастифа.
Я недоверчиво рассмеялся, а Шерлок Холмс откинулся на
спинку дивана и пустил в потолок маленькие, плавно колеблющиеся
в воздухе кольца дыма.
-- Что касается последнего пункта, то тут вас никак не
проверишь, -- сказал я, -- но кое-какие сведения о возрасте
этого человека и его карьере мы сейчас отыщем.
Я снял со своей маленькой книжной полки медицинский
справочник и нашел нужную фамилий). Там оказалось несколько
Мортимеров, но я сразу же отыскал нашего посетителя и прочел
вслух все, что к нему относилось:
-- "Мортимер Джеймс, с 1882 года член Королевского
хирургического общества. Гримпен, Дартмур, графство Девоншир. С
1882 по 1884 год -- куратор Черингкросской лечебницы. Удостоен
премии Джексона по разделу сравнительной патологии за работу
"Не следует ли считать болезни явлением атавистического
порядка?". Член-корреспондент Шведского патологического
общества. Автор статей "Аномальные явления атавизма" ("Ланцет",
1882), "Прогрессируем ли мы?" ("Вестник психологии", март
1883). Сельский врач приходов Гримпен, Торсли и Хай-Бэрроу".
-- Ни слова об охотничьем клубе, Уотсон, -- с лукавой
улыбкой сказал Холмс, -- зато действительно сельский врач, как
вы тонко подметили. Мои умозаключения правильны. Что же
касается прилагательных, то, если не ошибаюсь, я употребил
следующие: симпатичный, нечестолюбивый и рассеянный. Уж это я
знаю по опыту -- только симпатичные люди получают прощальные
подарки, только самые нечестолюбивые меняют лондонскую практику
на сельскую и только рассеянные способны оставить свою палку
вместо визитной карточки, прождав больше часа в вашей гостиной.
-- А собака?
-- Была приучена носить поноску за хозяином. Эта палка не
из легких, собака брала ее посередине и крепко сжимала зубами,
следы которых видны совершенно отчетливо. Судя по расстоянию
между отметинами, для терьера такие челюсти слишком широки, а
для мастифа узки. Возможно, что... Боже мой! Ну, конечно,
курчавый спаниель!
Говоря это, Холмс сначала расхаживал по комнате, потом
остановился у оконной ниши. В его последних словах прозвучало
такое твердое убеждение, что я недоуменно взглянул на него:
-- Послушайте, друг мой, почему вы в этом уверены?
-- По той простой причине, что я вижу собаку у наших
дверей, а вот и звонок ее хозяина. Не уходите, Уотсон, прошу
вас. Вы же с ним коллеги, и ваше присутствие поможет мне. Вот
она, роковая минута, Уотсон! Вы слышите шаги на лестнице, эти
шаги врываются в вашу жизнь, но что они несут с собой -- добро
или зло, неизвестно. Что понадобилось человеку науки, доктору
Джеймсу Мортимеру, от сыщика Шерлока Холмса?.. Войдите.
Наружность нашего гостя удивила меня, ибо я рассчитывал
увидеть типичного сельского врача. Доктор Мортимер оказался
очень высоким, худым человеком с длинным носом, торчащим,
словно клюв, между серыми, близко посаженными глазами, которые
ярко поблескивали за золотой оправой очков. Одет он был, как и
подобает человеку его профессии, но с некоторой неряшливостью:
сильно поношенный пиджак, обтрепанные брюки. Он уже сутулился,
несмотря на молодые годы, и странно вытягивал шею,
благожелательно приглядываясь к нам. Как только наш гость вошел
в комнату, его взгляд тотчас же упал на палку в руках Холмса, и
он с радостным криком потянулся за ней.
-- Какое счастье! А я никак не мог вспомнить, где я ее
оставил, здесь или в пароходной компании. Потерять такую вещь!
Это было бы просто ужасно!
Подарок? -- спросил Холмс.
Да, сэр.
От Черингкросской лечебницы?
Да, от тамошних друзей ко дню моей свадьбы.
Ай-ай, как это скверно! -- сказал Холмс, покачивая
головой.
Доктор Мортимер изумленно заморгал глазами:
-- А что же тут скверного?
-- Только то, что вы нарушили ход наших умозаключений.
Значит, подарок был свадебный?
-- Да, сэр. Я женился и оставил лечебницу, а вместе с ней
и все надежды на должность консультанта. Надо было обзаводиться
собственным домом.
-- Ну, вот видите, мы не так уж сильно ошиблись, -- сказал
Холмс.-- А теперь, доктор Джеймс Мортимер...
-- Что вы, что вы! У меня нет докторской степени, я всего
лишь скромный член Королевского хирургического общества.
И, по-видимому, человек научного склада ума?
Я имею только некоторое отношение к науке, мистер Холмс:
так сказать, собираю раковины на берегу необъятного океана
познания. Если не ошибаюсь, я имею честь говорить с мистером
Шерлоком Холмсом, а не с...
-- Нет, доктор Уотсон вот -- перед вами.
-- Очень рад познакомиться, сэр. Ваше имя часто
упоминается рядом с именем вашего друга. Вы меня чрезвычайно
интересуете, мистер Холмс. Я никак не ожидал, что у вас такой
удлиненный череп и так сильно развиты надбровные дуги.
Разрешите мне прощупать ваш теменной шов. Слепок с вашего
черепа, сэр, мог бы служить украшением любого
антропологического музея до тех пор, пока не удастся получить
самый оригинал. Не сочтите это за лесть, но я просто завидую
такому черепу.
Шерлок Холмс усадил нашего странного гостя в кресло.
-- Мы с вами, по-видимому, оба энтузиасты своего дела,
сэр, -- сказал он. -- Судя по вашему указательному пальцу, вы
предпочитаете сами набивать папиросы. Не стесняйтесь,
закуривайте.
Доктор Мортимер вынул из кармана табак и с поразительной
ловкостью набил папиросу. Его длинные, чуть дрожащие пальцы
двигались проворно и беспокойно, как щупальца у насекомого.
Холмс сидел молча, но быстрые, мимолетные взгляды, которые
он бросал на нашего занятного собеседника, ясно говорили о том,
что этот человек сильно интересует его.
-- Я полагаю, сэр, -- начал он наконец, -- что вы оказали
мне честь своим вчерашним и сегодняшним посещением не только
ради обследования моего черепа?
-- Нет, сэр, конечно, нет! Правда, я счастлив, что мне
представилась такая возможность, но меня привело к вам совсем
не это, мистер Холмс. Я человек отнюдь не практической складки,
а между тем передо мной внезапно встала одна чрезвычайно
серьезная и чрезвычайно странная задача. Считая вас вторым по
величине европейским экспертом...
-- Вот как, сэр! Разрешите полюбопытствовать, кто имеет
честь быть первым? -- довольно резким тоном спросил Холмс.
-- Труды господина Бертильона2 внушают большое уважение
людям с научным складом мышления.
-- Тогда почему бы вам не обратиться к нему?
-- Я говорил, сэр, о "научном складе мышления", но как
практик вы не знаете себе равных -- это признано всеми.
Надеюсь, сэр, что я не позволил себе излишней...
-- Так, самую малость, -- ответил Холмс. -- Однако, доктор
Мортимер, я думаю, что вы поступите совершенно правильно, если
сейчас же, без дальнейших отступлений, расскажете мне, в чем
состоит дело, для разрешения которого вам требуется моя помощь.
Глава II. ПРОКЛЯТИЕ РОДА БАСКЕРВИЛЕЙ
-- У меня в кармане лежит один манускрипт, -- сказал
доктор Джеймс Мортимер.
-- Я заметил это, как только вы вошли, -- сказал Холмс.
-- Манускрипт очень древний.
-- Начало восемнадцатого века, если только не подделка.
-- Откуда вам это известно, сэр?
-- Разговаривая со мной, вы все время показываете мне
краешек этого манускрипта дюйма в два шириной. Плох же тот
эксперт, который не сможет установить дату документа с
точностью до одного-двух десятилетий. Вам, может быть,
приходилось читать мой небольшой труд по этому вопросу? Я
датирую ваш манускрипт тысяча семьсот тридцатым годом.
-- Точная дата тысяча семьсот сорок второй. -- Доктор
Мортимер вынул рукопись из бокового кармана пиджака. -- Эта
фамильная реликвия была отдана мне на сохранение сэром Чарльзом
Баскервилем, внезапная и трагическая смерть которого так
взволновала весь Девоншир три месяца назад. Я считал себя не
только врачом сэра Чарльза, но и его личным другом. Это был
человек властный, умный, весьма практический и отнюдь не
фантазер, как ваш покорный слуга. И все же он относился к этому
документу очень серьезно и был подготовлен к тому концу,
который его постиг.
Холмс протянул руку, взял манускрипт и расправил его на
коленях.
-- Уотсон, присмотритесь к написанию буквы "д". Это одна
из тех особенностей, которые помогли мне установить дату
документа.
Я глянул через его плечо на пожелтевшие листы с
полустертыми строками. Вверху страницы было написано:
"Баскервиль-холл", а ниже стояли крупные, размашистые цифры:
"1742".
-- Это, по-видимому, какая-то запись.
-- Да, запись одного предания, которое живет в роду
Баскервилей.
-- Но, насколько я понял, вы пришли посоветоваться со мной
по вопросу более практическому и более близкому к нам по
времени.
-- Да, животрепещуще близкому! Он не терпит отлагательств,
его надо решить в течение суток. Рукопись совсем короткая, и
она имеет непосредственное отношение к делу. С вашего
позволения, я прочту ее вам.
Откинувшись на спинку кресла. Холмc сомкнул концы пальцев
и с видом полной покорности судьбе закрыл глаза. Доктор
Мортимер повернулся к свету и высоким скрипучим голосом начал
читать нам следующую любопытную повесть древних времен:
-- "Много есть свидетельств о собаке Баскервилей, но,
будучи прямым потомком Гуго Баскервиля и будучи наслышан о сей
собаке от отца своего, а он -- от моего
деда, я положил себе записать сию историю, в подлинности
коей не может быть сомнений. И я хочу, дети мои, чтобы вы
уверовали, что высший судия, наказующий нас за прегрешения
наши, волен и отпустить их нам с присущим ему милосердием и что
