сеть разведывательно-диверсионных школ. Он давно разложил на огромном
столе фюрера схемы расположения этих заведений с обозначением всех
объектов, а также объяснительную записку, примерную смету и списки
командно-преподавательского состава. И все это он уже успел
зарегистрировать в рейсканцелярии как сверхсекретные объекты, равные по
шкале секретности ставкам на восточных территориях.
Фюрер перестал наконец вещать и занялся объяснительной запиской.
Читая ее, он увлеченно ковырял в ухе концрм карандаша, хмыкал
одобрительно, а порой звонко цыкал зубом, как всегда, когда работа
доставляла ему удовольствие. Сделав много правильных и весьма полезных
замечаний, свидетельствующих о серьезном знании предмета и даже
способности к некоему новаторству в этой древнешей отрасли ведения войны,
он поставил на проекте создания новой сети диверсионных заведений свою
подпись, подобную следу, который оставляет удар хлыста.
Адмирал Канарис вздохнул с облегчением. И тут Гитлер неожиданно
оторвался от бумаг и объявил торжественно:
- Я должен вас обрадовать, адимирал. Вчерашнее мое недомогание
оказалось несерьезным. Сегодня у меня был отличный стул.
- Я бесконечно счастлив, мой фюрер! - искренне воскликнул Канарис,
сияя своей знаменитой улыбкой.
Он действительно был счастлив этим обстоятельством, потому что, если
бы не оно, как знать, чем бы закончился сегодняшний доклад. И чтобы еще
более расположить к себе Гитлера, доложил ему, что, по информации
Лансдорфа, в экспериментальном лагере заключенные задушили четырех
агентов. А некий унтер-офицер абвера сообщил Лансдорфу, что эти агенты
были бы особо ценны как диверсанты, и он хотел зачислить их в школу, но
администрация лагеря предпочла выдать их заключенным, чем предложить
службе абвера. И фюрер благосклонно согласился привлечь к ответственности
руководство экспериментального лагеря, сказал, что прикажет гестапо
сделать это, дабы впедь никто не чинил препятствий высокой миссии абвера,
не мешал подготовке тотальной агентурной атаки на Востоке
- Хайль Гитлер! - воскликнул Канарис.
- Хайль! - как бы салютуя самому себе, ответил фюрер. Он произнес
приветствие машинально, потому что его тусклый, утомленный взор был
обращен в этот момент к собственному, ярко написанному лучшими красками
концерна "ИГ Фарбениндустри" парадному портрету, поднесенному 20 апреля -
в день его рождения. Владельцам этого концерна он был также обязан своим
величием, как и концерн "ИГ Фарбениндустри" был обязан Гитлеру гигантскими
сверхдоходами, неиссякаемая золотая лавина которых росла с каждым новым
военным годом.
Фюрер твердо обещал армиям вермахта, действующим на Восточном фронте,
что рождество они встретят в Москве. И сам он тоже был не прочь
отпразновать рождество в поверженной русской столице. Во всяком случае,
генерал-квартирмейстер армии "Центр" припас на этот случай в обозе второго
эшелона сервиз с инициалами фюрера.
Падал мокрый снег и таял. Серый Берлин влажноо блестел. В серых
каналах белыми комьями плавали утки и чайки. Они были совсем ручные.
Добрые прохожие бросали им хлебные крошки. К зданию гестапо одна за другой
подкатывали машины, из них, сцепив руки на затылках, выходили люди - такие
же немцы, как те, кио тх привез. Они поднимались по лестнице и
выстраивались вдоль коридора, уткнувшись лицами в золодные, покрытые
масляной краской стены.
После допросов некоторые из этих людей, марая кафельный пол кровью,
сами добирались до камер, но большинство не могли идти, и их увозили на
носилках с велосипедными колесами. В гестапо, как на военном заводе,
работали круглосуточно - в три смены...
В городе было чинно, тихо, и влажный снег, лениво падавший с серого
неба, не мог обелить его улиц. Снег падал и таял, растекаясь холодными,
склизлыми лужами, и в них жирными пятнами отражались огни этого надменного
города, выстроенного из серого камня.
32
Варшавская школа немецких разведчиков, как и некоторые ее филиалы,
была организована в октябре 1941 года. Она находилась в непосредственно
подчинении действовавшего на Восточном фронте
разведывательно-диверсионного органа, условно именуемого "штабом Вали".
Дислоцировалась школа в двадцать одном километре восточнее Варшавы, близ
насеоенного пункта Ромбертово и железнодорожной станции Милосна, в
местечке Сулеюовек, по улице Падаревского. Там же разместился один из
филиалов "штаба Вали" и принадлежащая ему мощная радиостанция.
Филиал штаба разведоргана и канцелярия школы занимают белое
четырехэтажное здание бывшего приюта для престарелых женщин, а под
общежитие разведчиков и классные помещения отведены стандартные деревянные
бараки в сосновом лесу. Территорию школы отделяет от филиала "штаба Вали"
улица Падеревского; общежития разведчиков-ходоков и разведчиков-радистов
отгорожены забором. Немецкие офицеры и солдаты кара ульной команды
размещены неподалеку отсюда, на даче, некода принадлележавшей Пилсудскому,
и в двух бывших школах для детей.
Вокруг высятся шесть радиомачт мощной радиостанции. Если смотреть на
весь комплекс сверху, с самолета, то обратит на себя внимание только штаб
разведоргана: здание его резко выделяется размерами и красной черепичной
крышей. Остальные постройки сливаются с местностью.
В бараке, расположенном в тридцати метрах севернее штаба, живут
рабочие из военнопленных - шоферы, портные, сапожники; там же размещаются
склады- продовольственный и вещевой. Двор перегорожен деревянным забором.
Посреди той части двора, которая примыкает к этому бараку, небольшой
одноэтажный склад, где хранятся личные вещи военнопленных и одежда,
предназначенная для диверсантов, подготовленных к заброске в советский
тыл. Западнее, где и находится сама школа, тоже несколько построек. Три
зеленых барака, расположенных в виде буквы "П" среди высоких сосен,
обращены на восток. В трех комнатах южного барака,рассчитанного на
пятьдесят человек, устроено общежитие для разведчиков-радистов.
Две комнаты северного барака, в которых может разместиться до
тридцати человек, отведены под общежитие разведчиков-ходоков, а третья
преднрзначена для занятий.
Все три комнаты среднего барака оборудованы под классы для радистов,
в каждом из них могут заниматься десять человек.
Рядом с бараками стоит серое двухэтажное каменное здание, на втором
этаже которого в специальной мастерской фабрикуют фальшивые документы,
чтобы снабжать ими агентуру, забрасываемую в советский тыл. Здесь
изготовляют все необходимое для этого: штампы, печати, есть и
фотолаборатория.
Здание штаба имеет три входа, со стороны южной улицы - парадный ход с
белыми колоннами, через который попадают в караульное помещение, а из него
- на кухню и во двор. На кухню можно попасть и через другой ход - со
стороны двора. Рядом с этой дверью деревянная пристройка для полевых
кухонь. Но пользуются здесь почти всегда третьим ходом - тем, что в углу
со стороны двора, он ведет в западное, пристроенное из красного кирпича
крылр. На первом этаже этой пристройки кухня и казарма, на втором -
кладовые, на третьем - квартиры офицеров и унтерофицеров.
Сам штаб разведоргана занимает белое здание, где работают офицеры.
Кабинеты, на дверях которых указаны их фамилии, расположены на первых двух
этажах - по двенадцати на каждом. В крыле третьего этажа радиоузел,
Имеется и зрительный зал на сто пятьдесят человек.
Для обеспечения агентуры, забрасываемой в тыл советских войск,
фиктивными документами при "Вали-1" создана специальная команда "1 Г". В
ее составе четыре-пять немцев - граверов и графиков и завербованный
абвером русский военнопленный, знающий советское гражданское и военное
делопроизводство.
На команду "1 Г" возложены также сбор, изучение и изготовление
наградных знаков, штампов и печатей. Ордена и бланки трудноисполнимых
документов, таких, как паспорта и партбилеты, команда получает из Берлина.
В обязанности команды "1 Г" входит, кроме того, инструктирование
агентов о порядке оформления и выдачи документов на территории СССР.
Склады, портновская и сапожная мастерские снабжают забрасываемую на
советскую землю агентуру военным обмундированием, снаряжением и
гражданской одеждой.
Отдел "Вали-2" руководит диверсионными и террористическими действиями
в частях и в тылу Советской Армии. В его распоряжении склады оружия,
взрывчатых веществ и различных диверсионных материалов, расположенные в
местечке Сулеюовек - там, где дача Пилсудского. Отдел "Вали-3" руководит
контрразведывательной деятельностью. На него возложена борьба с советскими
разведчиками, партизанским движением и антифашистским подпольем в зоне
армейских и дивизионных тылов на оккупированной советской территории.
"Штабу Вали" придан специальный авационный отряд из четырехшести
самолетов, предназначенных для заброски агентуры в советский тыл.
Варшавская школа при "штабе Вали", готовящая квалифицированную
агентуру из советских военнопленных, считается центральной, показательной.
Поэтому она служит также для ознакомления работников германских
разведывательных органов с методами организации разведшкол и обучения
агентов. Номер ее полевой почты __ 57219.
Отбору агентуры в Варшавскую школу немецкая разведка придает особое
значение. Представители абвера, наметив в лагере для военнопленных
подходящего человека, прежде чем завербовать, и сами всесторонне изучают
его и собирают сведения о нем через внутрилагерную агентуру.
В большинстве слечаев завербованным не сообщают, как они будут
использованы, - об этом их ставят в известность только в самой
разведшколе. Одновременно они получают чешское или французское трофейное
обмундирование и клички вместо имен.
Лансдорф расположился в одной из комнат "штаба Вали" с возможным для
этого казарменного помещения комфортом. Пол и тахту устилали пушистые
ковры, через стеклянные дверцы шкафа были видны пестрые корешки английских
и французских книг, по углам стояли два торшера, и все это, особенно цветы
повсюду, делало комнату уютной. Докладывая, Вайс приветливо глядел в сухое
лицо Лансдорфа, но не видел ни тонких, поджатых губ, ни тонкого носа, ни
впалых, сиреневых после бритья щек, ни крутого лба с большими залысинами:
он только чутко следил, как менялось выражение выпуклых, по-стариковски
вылинявших, но не утративших живого блеска глаз своего начальника.
Лансдорф лежал на тахте, подложив руку под голову, и не изменил позы,
когда вошел Вайс. Он был в пижаме и английского происхождения теплом
халате из верблюжьей шерсти. На ногах меховые шведские домашние туфли.
Верхний свет был погашен, и яркая лампа торшера освещала только лицо
Вайса. И Вайс понимал, что не случайно стул, на который предложил ему
сесть Лансдорф, стоял под торшером, и хотя резкий свет раздражал глаза, он
и не подумал передвинуть стул.
"Прием довольно-таки дубоватый для такого маститого разведчика, как
Лансдорф", - отметил Вайс.
Столь же примитивным было выражение скуки и равнодушия, с каким
Лансдорф, казалось бы, невнимательно слушал Вайса, и иронические замечания
по поводу его доклада: ефрейтор оказался чрезмерно наивен в своем
восхищении деятельностью капитана Дитриха, его умом и прожектами. Однако
он не прерывал Вайса, когда тот приписывал Дитриху кое-какие соображения,
