страдал от ранений, полученных в этой катастрофе, кто-то из сотрудников
предложил ему принять яд, что он и сделал.
- Герой Африки - и такой бесславный конец!
- Когда-то он был любимцем фюрера... - напомнил Густав.
Вайс, пытливо глядя ему в глаза, спросил:
- Очевидно, вы хотели услышать мое мнение не о Роммеле?
- Разумеется, не о Роммеле, а о тех, - мотнул головой Густав.
- В сущности, - твердо сказал Вайс, - насколько я понял из их
разговоров, руководители заговора приняли решение капитулировать перед
Западом, с тем чтобы потом начать наступление на Восточном фронте. Это был
чисто военно-политический маневр - и только. И хоть они покушались на
жизнь фюрера, дух его они впоследствии хотели воскресить во всем величии.
- В чьем лице?
- Я полагаю, в лице нового фюрера. Но, - иронически заметил Вайс, -
Геббельс точно определил этот заговор как "телефонный".
Густав помолчал, потом порекомендовал дружески:
- Если к вам с таким же вопросом обратится наш шеф, я полагаю, ваши
ответы в этом духе могут удовлетворить его. Они смелы, неглупы и
свидетельствуют о вашей проницательности.
- Благодарю, - кивнул Вайс.
Густав улыбнулся.
- Разрешите вручить вам секретный пакет. Распишитесь на конверте и не
забудьте кроме даты точно указать время.
Когда Густав ушел и Иоганн вскрыл пакет, он увидел тот самый
документ, который некогда, во время первой их встречи, показал ему Вальтер
Шелленберг. Только теперь на удостоверении был наклеена его фотография.
64
Вскоре Вайс вновь выехал в Швейцарию. На этот раз в его подчинении
была группа, состоявшая из трех человек.
Его обязанности заключались в том, чтобы встречать и расселять
прибывающих в Швейцарию людей и устанавливать, не ведется ли за ними
наблюдение. Кроме того, он должен был принимать курьеров из Берлина и
отправлять их обратно, а также осматривать запломбированные портфели-сейфы
из стальной сетки, прежде чем вручить их курьерам или получить от
курьеров.
Если документы были чрезвычайной важности, в эти портфелисейфы
помещалась плоская портативная мина с часовым механизмом. В том случае,
если бы курьер задержался в пути, мина, сработав, уничтожила бы и
документы и курьера.
Получив такой портфель, Вайс должен был вскрыть потайной кармашек на
стальной сетке, в котором хранилась мина, и ключом определенной
конфигурации остановить часовой механизм. После этого он передавал
портфель кому следовало. Когда же он отправлял курьера, то заводил часовой
механизм мины, но уже другим ключом.
Довольно быстро Иоганн разработал методику, позволявшую изымать из
портфеля документы и фотографировать их. Однако он был вынужден на это
время не останавливать часового механизма мины, хотя курьеры, доставлявшие
портфель, частенько запаздывали и мина могла сработать, пока он занимался
своим делом. Останавливать часовой механизм, прежде чем начать работу,
было рискованно: при контрольном осмотре циферблата могло обнаружиться,
что мину обезвредили до того, как вручить портфель тому, для кого он
предназначался.
Для того чтобы получить возможность обрабатывать портфелисейфы без
особых помех, Вайс предложил своему начальству по СД вкладывать в
определенное место портфеля крохотный кусочек фотопленки. В том случае,
если портфель подвергся бы вскрытию, это можно было легко обнаружить, так
как пленка оказалась бы засвеченной. Он придумал также ловушку-улику: из
пульверизатора опылял сетку специальным невидимым порошком. И если бы
кто-нибудь прикоснулся к сетке, на ней остались бы отпечатки пальцев.
В Швейцарии Вайс вел жизнь сурового, требовательного к себе и людям
педанта. Он был чрезвычайно исполнителен и настолько предан работе,
настолько поглощен своим делом, что сотрудники невзлюбили его за
нелюдимость, пуританизм и неумолимую взыскательность.
Дни, похожие один на другой, тянулись томительно медленно. Все это
время гитлеровцы вели с англичанами и американцами переговоры о подписании
соглашения. Даллес втайне от СССР вероломно договаривался с немцами о
сепаратном мире. И почти в каждый из этих дней Вайс отсылал в Центр через
связного фотопленки. Что на них запечатлено, он не знал: читать документы
при фотографировании у него не было времени.
В тот день, когда по поручению советского правительства Народный
комиссариат иностранных дел СССР указал в негодующем письме послу США, что
"в течение двух недель за спиной Советского Союза, несущего на себе
основную тяжесть войны против Германии, ведутся переговоры между
представителями германского военного командования, с одной стороны, и
представителями английского и американского командования - с другой", - в
тот день Вайс уже снова был в Берлине. Он не знал об этой ноте, как не
знал и о содержании тех документов, фотокопии которых почти регулярно
отсылал в Центр. И пребывание в Швейцарии он вспоминал потом как один из
самых скучных и серых периодов своей жизни.
Неожиданно Вайс получил от Густава довольно странное указание. Он
должен был обратиться к библиофилам и заняться поисками книг, рукописей,
документов, касающихся деятельности тайных организаций, когда-либо
существовавших в истории человечества. Надо было изучить буквально все,
будто то средневековые рукописи о тайных монашеских орденах или
современные американские издания о ку-клукс-клане, писания о карбонариях,
иллюминатах, ирландских синфейнерах, масонах.
Это занятие оказалось не только не обременительным, но даже
интересным и дало возможность познакомиться со многими собирателями
редкостных фолиантов и старинных рукописей.
От хранителя берлинской университетской библиотеки Иоганн узнал, что
уже в 1942 году, после поражения вермахта над Москвой, Гейдрих приказал
повсюду изымать книги такого характера в свое личное пользование. Иоганн
попросил хранителя составить список книг, переданных Гейдриху, и, если
возможно, устно аннотировать их. Хранитель, обладавший отличной памятью,
сделал это с изумительной точностью, тем более что некогда ему уже было
поручено письменно изложить содержание таких книг, чтобы облегчить
Гейдриху знакомство с ними.
Особо одобрительно хранитель отозвался о японской литературе на эту
тему, где описывались различные японские тайные организации. Иоганн
вспомнил, что Гесс в свое время изучал в Японии деятельность
разведывательных служб и написал о ней диссертацию, за которую получил
научное звание. Когда он сказал об этом хранителю, тот самодовольно
заметил, что имел честь помогать Гессу в работе над диссертацией. Вайс
щедро заплатил хранителю за отобранные в университетской библиотеке книги
и рукописи и уговорил, чтобы тот оказал ему такую же помощь в работе,
какую он когда-то оказал Гессу.
Спустя некоторое время Вайс сообщил Густаву, что не только собрал
указанные ему книги, но даже составил нечто вроде конспективной справки
для пользования ими.
Густав тщательно ознакомился с объемистым исследованием и был поражен
его обстоятельностью и предугаданной направленностью. И, очевидно в
поощрение за проделанную Вайсом работу, разрешил ему лично передать
Вальтеру Шелленбергу все собранные материалы - книги, рукописи и аккуратно
переплетенную библиографическую справку.
Когда Вайс приехал в Хоенлихен и сдал дежурному ящики с книгами и
опечатанную папку со своей рукописью, ему приказали подождать.
Дежурный ненадолго вышел, потом вернулся, протянул открытую ладонь,
потребовал:
- Ваше оружие! - И, приказав следовать за собой, привел Вайса к
озеру, а потом вытянул руку в сторону аллеи: - Идите прямо.
Иоганн пошел было в указанном направлении, как вдруг его остановил
негромкий возглас:
- Стойте!
Под сенью огромных каштанов сидел на скамье Шелленберг, а рядом с ним
- рейхсфюрер Гиммлер. На столе перед ними лежала раскрытая папка с
рукописью Вайса.
Вайс вытянулся и доложил о себе рейхсфюреру.
Гиммлер сидел, разбросав руки на спинке скамьи и закинув ногу на
ногу. Стекла очков ледяно блестели. Шея тонкая, с дряблой кожей, плечи
узкие и - что самое отвратительное - крохотные, женские руки с розовыми
отшлифованными ногтями. Большой белый и жирный лоб, обрюзгшие, слабо
свисающие щеки, петлистые уши.
Шелленберг показал глазами на рукопись:
- Рейхсфюрер одобрил вашу работу.
Вайс снова вытянулся, замер. Ах, если бы у него был пистолет! Лицо
его стало бледным от отчаяния...
Наклонясь к рейхсфюреру, Шелленберг сказал, кивнув на Вайса:
- Вы только взгляните на него - и убедитесь, какой благоговейный
трепет внушаете вы моим людям.
Гиммлер рассмеялся, но глаза его при этом не утратили мертвенного
выражения. Он спросил неожиданно тонким голосом:
- Это вас должны были повесить?
- Да, мой фюрер.
Гиммлер, будто не заметив, что ему присвоили титул фюрера, чуть
подавшись вперед, чтобы лучше разглядеть лицо Вайса, осведомился:
- И почему же вас не повесили? Вы ведь нарушили валютное
законодательство империи.
- Виноват, мой фюрер, - сказал Вайс.
- Так вот, - сказал Гиммлер, - если вы дадите нам новый повод, мы
вспомним об этом вашем преступлении, и тогда уж вам не миновать петли. -
Обернулся к Шелленбергу, объяснил: - Я только тогда верю в преданность,
когда она зиждется на страхе, - и махнул рукой.
Вайс отдал приветствие, повернулся, щелкнул каблуками и пошел по
аллее к выходу, стараясь ступать твердо и четко.
Когда он вернулся на Бисмаркштрассе, поджидавший его Густав сообщил
радостно:
- Поздравляю вас: вы произвели благоприятное впечатление на
рейхсфюрера!
Еще раньше, когда Иоганн занимался поисками книг для Гиммлера, он
неожиданно встретился с Хакке - бывшим радистом "штаба Вали". Хакке был в
гестаповской форме. Он рассказал Иоганну, что в ночь на 23 ноября 1943
года, когда было разбомблено здание гестапо в Берлине, на
Принц-Альбрехтштрассе, 8, он оказался там на третьем этаже, где
располагался штаб Гиммлера, и только чудом уцелел.
В знак особого расположения к Вайсу за то, что тот в свое время
выручил его, Хакке сообщил доверительно:
- Во время бомбежки все заботились только о том, как спасти свою
шкуру. Горели важнейшие документы, но никто о них и не подумал.
- А вы? - спросил Вайс.
Хакке хитро подмигнул.
- После того, как меня тогда все предали, я поступил на службу
безопасности. И в ту страшную ночь кое-что предпринял, чтобы обеспечить на
дальнейшее свою личную безопасность. - Сказал злобно: - Теперь многие вот
где у меня! - и показал сжатый кулак.
Вайс, делая вид, что не понял намека Хакке, заметил одобрительно:
- Конечно, теперь, когда вы работаете в гестапо, никто и ничто не
может вам угрожать.
- Ясно, - согласился Хакке и тут же пригласил Вайса зайти к нему
домой.
По всему видно было - здесь, в Берлине, Хакке сумел о себе
позаботиться. Его комнату заполняли дорогие вещи. Возле дивана, накрытого
пушистым ковром, Иоганн заметил несгораемый шкаф. Он почему-то не стоял, а
лежал на полу, вниз дверцей, прикрытый спускающимся с дивана ковром.
Уходя, Вайс записал адрес и номер телефона Хакке. О себе он сказал,
что в Берлин приехал на короткое время, в командировку.
Вечером Иоганн через тайник сообщил Зубову адрес Хакке и рекомендовал
ему поинтересоваться содержимым несгораемого шкафа, если дом, где он
