ярость, сотрясать ствол, ломать ветви, срывать листву...
На другое утро Иоганн решил зайти к Дитриху, чтобы выведать
дополнительные подробности, относящиеся к казни немецких военнослужащих.
В коридоре особняка, где находился замаскированный под водолечебницу
филиал "Вали III", он увидел пана Душкевича. Некогда этот пан Душкевич
помог майору Штейнглицу подыскать в окрестностях Варшавы усадьбы,
подходящие для размещения разведывательных школ. С тех пор Иоганн с ним не
встречался.
Душкевич только что вышел из комнаты, отведенной Дитриху.
Почти механически, по давно выработанной привычке, мгновенно связав
все относящееся к тому или другому человеку, устанавливать, имеет ли тот
человек отношение к задаче, которую предстоит в ближайшее время решить, и
вспомнив сказанное Зубовым о намерении польских партизан совершить
покушение на Генриха, Иоганн прикинул: "Пан Душкевич - агент-провокатор. С
ведома контрразведки он также агент польского эмигрантского правительства
в Лондоне. Проник в среду польской патриотически настроенной ителлигенции,
где вербует одиночек-смертников для участия в эффектных террористических
актах, каждый раз завершающихся самоубийством или же поимкой героев. Такие
провокации служат СС также поводом для казни заложников и массовых арестов
среди польской интеллигенции якобы в целях обнаружения "огромной"
террористической организации.
Душкевич вышел от Дитриха...
А что, если Дитрих поручил Душкевичу не просто припугнуть, а убить
Генриха? Если так, он ловко рассчитал. Убийство племянника Вилли
Шварцкопфа, сподвижника рейхсфюрера Гиммлера, - великолепное, шумное дело!
Это убийство повлечет за собой гигантские карательные меры, и если Дитрих
уже заранее наметил виновников, за их поимку его ждет признательность
самого рейхсфюрера.
В самом деле, почему контрразведка не охраняла Генриха? Ну,
естественно, почему: по званию ему не положена личная охрана. Правда,
могли принять во внимание родственные связи. Но не приняли..."
Обожженный своей догадкой, Иоганн понял, что нельзя терять ни часа,
но вместе с тем нельзя терять и головы. Не ответив на вежливый поклон пана
Душкевича, он поманил его пальцем и, будто с трудом узнавая, спросил:
- А, это вы... Разве мы вас еще не повесили?
- За что, пан офицер?
- Вернемтесь на минуточку, - и Вайс открыл дверь в комнату Дитриха.
И, как только дверь за Душкевичем закрылась, ударил его в челюсть.
Душкевич рухнул на пол и, видимо совершенно оглушенный, не сделал попытки
подняться.
Дитрих вскочил из-за стола. Но Вайс остановил его движением руки,
приказал:
- Садитесь! - И, склонившись к Дитриху, вымолвил раздельно: - Сейчас
мне этот мерзавец похвастал, что вы лично поручили ему организовать
покушение на Генриха Шварцкопфа. Я вас арестую, капитан Дитрих. - И, держа
свой пистолет в правой руке, левой вынул из кобуры пистолет Дитриха.
- Неправда! - воскликнул, побледнев, Дитрих. - Я не поручал этого
Душкевичу, он сам предложил нам организовать покушение.
- А вы разрешили?
- Разрешил, но только для того, чтобы выловить преступников: на место
засады я собирался направить свою группу. И жизнь Шварцкопфа была бы в
полной безопасности.
- Напишите коротко обо всем, что вы мне сейчас рассказали.
- Зачем?
- А затем, что если на Шварцкопфа будет совершено покушение и он
погибнет, вы последуете за ним. Только ждет вас не пуля, а виселица.
- А если я не напишу?
- Я сейчас же сообщу Вилли Шварцкопфу о вашем преступном намерении.
- А где доказательства?
- Вот! - Иоганн кивнул в сторону лежащего на полу Душкевича, который
стал уже подавать признаки жизни.
- Хорошо, - согласился Дитрих и, с ненавистью глядя на Вайса,
спросил: - Но потом вы мне вернете эту бумагу?
- Возможно, - кивнул Вайс. - Говорите: кто исполнители?
- Это служебная тайна. Я не имею права ее разглашать.
- Вы хотите получить обратно бумагу?
Дитрих утвердительно кивнул в ответ.
- Так вот, знайте: вы получите ее в день отъезда Шварцкопфа.
- Вы клянетесь?
- Бросьте, мы не в кадетском корпусе! Я сказал - и так будет.
Дитрих показал глазами на папку, в которой лежало донесение
Душкевича. Пробежав его глазами, Вайс вынул бумагу из папки, акуратно
сложил и спрятал в карман.
- Что вы делаете? Оно ведь уже зарегистрировано! - всполошился
Дитрих.
- Ничего, - спокойно сказал Вайс. - В ваших же интересах подсунуть
под этим же номером какое-либо другое донесение.
- Это правильно, - согласился Дитрих, внезапно меняя тон. - Надеюсь,
Иоганн, вы не захотите повредить моей карьере.
- Да, - сказал Вайс, - вот именно. Просто мечтаю, чтобы вы стали
фюрером.
Дитрих сел за стол и начал быстро писать свое собственное донесение.
Вайс пробежал его глазами. Похвалил:
- Вы настоящий службист. Очень точно все изложили. Это у вас талант -
точность. - И, возвращая пистолет Дитриху, спросил: - Вы не собираетесь
выпалить мне в спину?
- Что вы, Иоганн! - удивился Дитрих. - Как можно! Мне кажется, мы все
уладили? - И добавил с уважением: - Я понимаю вас, Генрих Шварцкопф - ваш
друг, и ваши действия даже благородны. Ну, значит, все.
Вайс небрежно прикоснулся к козырьку фуражки и вышел из комнаты.
В коридоре он неожиданно почувствовал ломящую боль в затылке. Перед
глазами, ослепляя, поплыли сверкающие радужные пятна. Руки и лицо покрыл
липкий пот.
Иоганн прислонился к стене: "Ну кончено, - подумал он, - нервы сдают,
нервы. - И вдруг вспомнил: он не только не обедал, но даже не успел
позавтракать сегодня. А вчера? - Это уже распущенность, - осудил себя
Иоганн. - Самая безобразная распущенность. - Пообещал себе мстительно: -
Ты сейчас, что бы там ни было, пойдешь в столовую, и съешь две отбивных, и
будешь тщательно пережевывать пищу, как будто тебе некуда спешить, как
будто ничего нет такого, что может помешать тебе регулярно питаться и
вести здоровый гигиенический образ жизни". Он уговаривал себя и все же
довольно долго не мог сдвинуться с места.
Наконец, предолевая слабость, Иоганн оторвался от стены и медленно
пошел по длинному коридору. И тут из комнаты Дитриха донесся звук
выстрела. Иоганн повернул назад, кинулся к двери, распахнул ее.
Дитрих, застегивая кобуру, обернулся к Вайсу и неохотно сообщил
сквозь зубы:
- Этот тип пытался напасть на меня.
Стараясь не глядеть на безжизненное тело пана Душкевича, брезгливо
отворачиваясь от этого зрелища, Дитрих сочувственным тоном осведомился:
- Вы, наверное, в отчаянии? Увы! Единственный свидетель - и вдруг...
Но что ж я мог поделать? Действовал в порядке самозащиты.
- Вы защищались от СД, - сказал Вайс. - От Вилли Шварцкопфа.
- Ну-ну, вам не следует больше пугать меня, - сказал Дитрих. - Теперь
это только слова. У вас нет никаких доказательств.
- А если поляки все-таки нападут на Генриха Шварцкопфа?
- Теперь вы уж сами думайте, что может произойти, а меня вы в это
дело больше не вмешаете. - И, потрясая папкой, Дитрих заявил торжествующе:
- Душкевича я все-таки заставил признаться кое в чем. Здесь лежит его
маленькая записочка... Я теперь полностью гарантирован от ваших попыток
навязать мне какие-либо незаконные намерения. Вот так, дорогой Вайс. Мы с
вами сыграли ноль-ноль. Кажется, так это называется?
Вернувшись в гостиницу, Иоганн не стал подниматься к себе в номер, а
сразу направился в ресторан с твердым намерением основательно пообедать. И
хотя есть ему не хотелось, особенно после всего, что произошло с паном
Душкевичем, он, преодолевая подступавшую к горлу от запаха пищи тошноту,
вынудил себя войти в зал ресторана. И сразу же натолкнулся на столик, за
которым в обществе офицеров СД и гестапо сидел Генрих Шварцкопф, уже
основательно накачавшийся, в расстегнутом кителе. Увидев Вайса, он с
трудом поднялся и, пытаясь неверными пальцами застегнуть пуговицы на
кителе, объявил:
- Господа, я вынужден покинуть вас. Он, - Генрих кивнул на Вайса, -
пришел за мной, чтобы... - Пошевелил согнутым указательным пальцем, будто
нажимая на спусковой крючок. - Чтобы он или я... - С трудом вылез из-за
стола, подошел к Вайсу, оперся на его плечо, приказал: - Веди меня ко мне,
сейчас я сделаю из тебя труп. Ты хочешь стать трупом? Нет? А я не
возражаю. Пожалуйста, сколько угодно!
Поднялись по лестнице. Иоганну пришлось взять у Генриха ключ и самому
открыть дверь в его комнату.
Генрих тяжело плюхнулся на кушетку, закрыл глаза. Пожаловался:
- Я тону, понимаешь, тону! - Руки и лицо его были бледными и мокрыми
от пота.
Вайс снял с него китель, смочил салфетку водой из графина, положил
ему на сердце.
Генрих бормотал, глядя тусклыми глазами на Иоганна:
- Ты понимаешь, прежде чем казнить, их пытались заставить кричать:
"Хайль Гитлер!" Простреливали мягкие части тела, чтобы кричали. А они
молчали. Молчат, как животные.
- Ты что, уже вернулся из тюрьмы после казни?
- Нет, меня возили в концлагерь. - Усмехнулся. - На экскурсию. Я
надрался с утра, вот они и повезли проветриться.
- Ну и как, понравилось?
- Да, - сказал Генрих. - Но почему только их? Надо и нас всех. Чтобы
никого не осталось. Одна пустая вонючая земля, и на ней никого, ни одного
человека. Ни одного! Человек хуже, чем вошь, хуже...
Иоганн выжал лимон в стакан с содовой водой, заставил Генриха выпить.
Генрих, мотая головой, судорожно глотал воду. Потом, откинувшись на
кушетке, долго лежал неподвижно. Иоганну показалось, что он заснул. Но
Генрих открыл глаза, сел и сказал трезвым голосом:
- Ты пришел, отлично! - Подошел к столу, не задумываясь, поспешно
написал записку, вложил в конверт, заклеил и, протягивая его Вайсу, заявил
небрежно: - Я готов.
- Еренда! - сказал Вайс. - Все это глупо, как сновидение идиота.
- Значит, струсил?
- Именно! - рассердился Вайс. - Струсил.
- Ну зачем ты лжешь? - спросил Генрих. - Зачем?
- А на черта я буду говорить тебе правду?
- Но ведь когда-то ты говорил...
- Кому?
- Ну хотя бы мне.
- А ты сам способен говорить правду?
- Тебе?
- Да!
- Что ты от меня хочешь?
- Кто ты теперь, Генрих Шварцкопф? Кто?
- А ты не знаешь? Прочти письмо, кажется, мне удалось найти себе
титул.
- Не стану, - сказал Вайс. - И вообще вот что я сделаю. - Разорвал
конверт, бросил обрывки в пепельницу. Положил на клочки бумаги зажженную
спичку и, наблюдая, как горит этот крохотный костер, сказал с облегчением:
- Вот! Глупость - прах!
- Напрасно, - возразил Генрих. - Мне все равно придется оставить
письмо, но, боюсь, не удастся снова написать столь пылко и убедительно.
- Да ты что?
- Ничего. Просто я, как все мы, провонялся дохлятиной, но в отличие
от других не хочу больше дышать этой вонью. - Съязвил зло: - А ты,
конечно, принюхался и мечтаешь только о том, как бы выбиться из подручных
на бойне в мясники.
- Ну да! - сказал Вайс. - Я так завидую твоему положению в этой
должности.
- Вот я и освобожу ее для тебя!
- Каким образом?
- А вот каким, - Генрих кивнул на тлевшую в пепельнице бумагу.
- Брось, этим не кокетничают, - упрекнул его Вайс. - В конце концов,
если тебе и приходилось принимать участие в акциях...
- Я никого не убивал! - истерически крикнул Генрих. - Никого!
- Значит, ты решил начать с меня? - спросил Вайс.
- Ты же меня оскорбил, и потом... - Генрих задумался, слабая улыбка
появилась у него на губах. - Все равно я бы проиграл тебе в любом случае:
