далеко не всегда искренне сочувствуют линии партии. В значительной части это
вынужденные попутчики. Ведь быть инженером и при этом оставаться беспартийным -
сочетание довольно опасное и на долгое время практически невозможное. Вторые,
назовем их партийной интеллигенцией, не имеют за душой ничего кроме партбилета,
да узко специализированного партийного образования. Волей-неволей они должны
быть верны партбилету и Партии, которой они обязаны своим положением.
Одним из первых мероприятий, в котором мне пришлось принимать участие в
Управлении Промышленности, было установление мирного промышленного потенциала
советской зоны Германии. Чтобы понять это мероприятие, нужно иметь перед глазами
картину послевоенного состояния промышленности советской зоны. Коротко это можно
обрисовать следующим образом.
Непосредственно после прохождения линии фронта прошел первый стихийный демонтаж.
В течение нескольких месяцев демонтажники лихорадочно работали по всей советской
зоне под лозунгом: "Все на колеса!" Руководствовались при этом единственным
принципом - дать как можно больше отгруженного тоннажа, независимо от того
будет-ли полезен или бесполезен данный объект в Советском Союзе. Никаких планов
или лимитов не существовало. Единственным, хотя и очень незначительным,
островком был секвестр Группы Войск. Если данное предприятие выпускало
продукцию, необходимую для Армии, то на это предприятие назначался секвестр -
офицер с нарядом солдат, которые и не пускали демонтажников на завод силой
оружия. Секвестр Группы Войск играет незначительную роль в общем балансе, т.к.
он затрагивал главным образом предприятия легкой промышленности.
После того как демонтажники обработали промышленность советской зоны гаечным
ключом, остатки ее перешли в распоряжение СВА. Первым мероприятием СВА было
создание Комитета по Ликвидации Военного Потенциала, который проделал свою
работу очень быстро. Работа эта заключалась просто-напросто в подрыве
предприятий военной промышленности. Саперы сравнивали с землей фабричные
корпуса, машинное оборудование которых было предварительно демонтировано
демонтажными бригадами.
Поскольку вся промышленность Германии еще задолго до войны перестраивалась на
военные нужды, провести точную грань между мирной и военной промышленностью
иногда, как например в случае химической промышленности, представляло большие
трудности. В результате деятельности Комитета по Ликвидации Военного Потенциала
пострадала часть, если уж и не говорить мирной, то во всяком случае основной
промышленности. Это приблизительно то-же, что подрубить корни у дерева.
Поскольку часть работы демонтажников и подрывников даже для Управления
Промышленности СВА является государственной тайной, а остальная часть не имеет
систематизированной отчетности, то общая картина состояния промышленности
советской зоны очень запутана как для Александрова, так и для ведущих инженеров
по отраслям промышленности. К этому надо еще добавить значительное количество
объектов, на которые наложило свою лапу МВД и которые не фигурируют ни в какой
отчетности. Это относится к тем предприятиям, где Москва особенно заинтересована
и где она распоряжается без помощи СВА. Одним из таких объектов являются опытные
станции и испытательные стенды для Фау-2 в Пенемюнде.
После первого демонтажа и подрыва предприятий военной промышленности СВА
приступило к своим основным обязанностям на экономическом фронте послевоенной
Германии - к изъятию репараций. При этом не следует забывать, что демонтаж в той
или иной форме продолжался по-прежнему. Москва буквально десятки раз
устанавливала сроки.
Зная о наличии Управления Репараций СВА, которое по числу сотрудников является
самым крупным Управлением в Главном Штабе, кажется странным что Управление
Промышленности фактически занимается тем-же самым - опять-таки репарациями.
Пользуясь воровским жаргоном роль Управления Промышленности можно
охарактеризовать как работу "наводчика".
Здесь приходится столкнуться с понятием: репарации из текущего производства. Эта
формулировка послужила камнем преткновения, о который, может быть только и
формально, разбились все переговоры на последующих конференциях министров
иностранных дел держав-победителей. Репарации из текущего производства - это
чистые, незамаскированные репарации, которые есть возможность учесть. Директора
заводов советской зоны хорошо знают бланки репарационных нарядов-заказов с
зеленой полоской поперек листа. Оригинал хранится в СВА, одна копия идет на
предприятие, выполняющее репарационный заказ, вторая посылается бюргермайстеру.
Поскольку нам, инженерам СВА, постоянно приходится иметь дело с цифрами
репараций, нас нередко интересует чисто академический вопрос: включается ли
стоимость демонтированного и вывезенного в СССР оборудования в сумму
репарационных 10 миллиардов долларов, на которые мы претендуем. Немцев этот
вопрос, для нас чисто академический, должен интересовать несколько больше.
В сейфе секретной части Управления Промышленности хранится особо секретный
документ - сводный список всего демонтированного в советской зоне промышленного
оборудования. В этом списке, своим объемом напоминающем майеровский лексикон,
есть следующие графы: "объект", т.е. демонтированное предприятие, "количество
единиц демонтированного оборудования", "отгруженный тоннаж", "отгружено в
адрес..." Это все. Подсчитывать стоимость демонтированного оборудования
демонтажники представляют бухгалтерам демонтированных объектов. Когда-нибудь на
каких-нибудь международных конференциях эти цифры может быть и будут
фигурировать, но на сегодня в балансе репараций они не фигурируют.
Столь-же академический вопрос представляет собой учет немецкого имущества,
конфискованного советскими властями в Австрии. Советские власти в Австрии
конфисковали значительную часть австрийской промышленности на основании того,
что данные предприятия являются немецкой собственностью. Предположив что опорное
имущество действительно является немецкой собственностью, невольно встает вопрос
по какой статье оно будет заприходовано. Однажды на конференции у Заместителя
Главноначальствующего СВА по Экономическим Вопросам Коваля один из руководящих
работников Управления Репараций СВА задал вопрос по этому поводу. Коваль только
улыбнулся и ответил: "Пока мне не известно чтобы эти цифры включались в
репарационный актив Германии." Коваль достаточно авторитетная личность.
Поставки по счету Группы Советских Оккупационных Войск ГСОВ не учитываются как
репарации. Согласно Потсдамскому Договору содержание оккупационной армии идет за
счет оккупированной страны, т.е. Германии. Это, так сказать, карманные расходы.
Потсдамский Договор обязал контрольные органы союзников в Германии, т.е. Союзный
Контрольный Совет, установить лимит мирного промышленного потенциала Германии,
который, с одной стороны, исключал бы возможность ремилитаризации Германии, с
другой стороны обеспечивал бы германскому народу среднеевропейский жизненный
стандарт.
Поскольку приближалась Парижская Конференция министров иностранных дел
союзников, где первым пунктом повестки дня должен был стоять германский вопрос,
Контрольный Совет и Военные Управления четырех держав в Берлине занялись
проблемой мирного потенциала. По этому поводу в кабинете начальника Управления
Промышленности СВА была созвана спешная конференция всех ведущих инженеров по
отраслям промышленности.
"В ближайшее время в Контрольном Совете на основании проектов всех четырех
сторон будут устанавливаться конкретные лимиты мирного промышленного потенциала
Германии", - начал свою информацию Александров. - "Главноначальствующий дал нам
задание предоставить ему на утверждение наши соображения и проект мирного
промышленного потенциала советской зоны для советской стороны в Контрольном
Совете. Главноначальствующий указал, что одновременно этот проект пойдет
непосредственно в руки товарища Молотова."
Александров сделал глубокую паузу, чтобы подчеркнуть все значение последних
слов. После этого он пробормотал маленький спич о мудрости вождей и том великом
доверии, которое они оказывают нам, поручая столь ответственную работу. Можно
было подумать что нам, нескольким инженерам в кабинете Александрова,
действительно кладется в руки судьба Германии.
На первый взгляд задание было интересное и серьезное. Иными словами,
устанавливая промышленный потенциал, мы устанавливали жизненные рамки для
Германии. Едва-ли есть другая такая страна в мире, где вся жизнь страны столь
зависит от объема ея промышленного производства. Промышленный потенциал - это
эквивалент жизненного стандарта Германии, это количество хлеба на столе каждого
немца.
"Какие будут методические указания?" - задал вопрос один из присутствующих.
"За базу должны быть приняты средние условия до 1933 года," - ответил
Александров, - "Рассчитать потребление внутреннего германского рынка за эти годы
в среднем на душу населения или в эквивалентных единицах. Исходя из этих данных
и количества населения советской зоны в настоящее время, мы получим мирный
промышленный потенциал советской зоны."
Александров упоминает лишь внутренний рынок. Каждый из нас, инженеров, прекрасно
знает, что потребности внутреннего рынка Германии довольно незначительны по
сравнению с внешним рынком. Исключить при расчетах экспорт - это означает
искусственно снизить объем промышленного производства в несколько раз даже по
сравнению с началом 30-х годов.
"Как рассматривать долю промышленного производства, приходившуюся раньше на
экспорт?" - задал интересующий всех нас вопрос инженер Воронин.
"В наших расчетах экспорт не имеет места," - ответил Александров монотонным
голосом. - "На период оккупации квоту экспорта будут заменять репарации. На тот
случай если оккупационный режим будет изменен, на место прямых репараций придет
что-либо другое."
Александров очень обдуманно подбирает свои выражения. Он не говорит "окончание
оккупации", а только "изменение оккупационного режима". Первые шаги по пути
"чего-то другого" вместо прямых репараций пришли значительно скорее, чем
изменение самого оккупационного режима. А именно в форме Советских Акционерных
Обществ, которые были созданы полгода спустя.
"Что будет с теми существующими промышленными единицами, которые выйдут за
границы лимита?" - спросил следующий участник конференции. Затем, по-видимому
вспомнив о демонтажниках, он поправился: "Впрочем, после проведения демонтажа,
этот случай вряд-ли будет иметь место. Но что можно ожидать в обратном случае:
если существующее на сегодня производство окажется ниже лимита будущего
промышленного потенциала?"
"Это случай для нас чисто проблематический. Где будут требовать интересы
репараций, там мы увеличим производство," - ответил Александров - "А в остальном
- наше дело дать цифру лимита. Вся эта процедура интересует нас постольку,
поскольку требуются цифры для Контрольного Совета."
Александров пытается преодолеть свою флегму и делает ударение на слове "цифры".
Руководящим фактором в вопросах промышленного производства советской зоны для
нас является только одно - обеспечение репараций. Установление же каких-то
проблематичных мирных потенциалов будущей Германии для нас - это только жест
вежливости по отношению к Потсдамскому Договору.
Проект мирного промышленного потенциала вырабатывался очень просто, почти
буквально по инструкции Александрова. За основу бралось потребление внутреннего
рынка в 1930 году по всей Германии. Население Германии в границах 1930 года
принималось за 70 миллионов. Поскольку население советской зоны составляет
приблизительно 20 миллионов, то искомый мирный потенциал по отраслям и
номенклатурам казалось бы легко можно было определить с помощью простейшего
уравнения.
Так было в теории. На практике все это, конечно, оказалось гораздо сложнее, и в
первую очередь, из-за деления Германии на зоны. Например, большая часть
электротехнической промышленности Германии расположена в советской зоне. Здесь
