Климов Г.П.
Крылья холопа
Глава 1 ВОЕННАЯ АКАДЕМИЯ
1.
"Кли-и-имов!" - проникает откуда-то издалека сквозь грубое сукно шинели и
свинцовую усталость солдатского сна.
Нет - это наверное мне просто снится. Под натянутой на голову шинелью так тепло.
Свеже-наломанные ветки под брезентом плащ-палатки такие мягкие и уютные. Конечно
- это мне только снится!
"Капитан Кли-и-имов!" - снова раздается в ночной тишине. Слышно как кто-то
вполголоса переговаривается с часовым, шагающим между сонными рядами палаток.
Можно сравнительно легко обходиться без пищи, но оставаться без сна -
значительно труднее. Как-то утром, сладко потягиваясь и поправляя висящие на
поясе ручные гранаты, я заинтересованно посмотрел на свое ночное ложе. Ночью,
забравшись в разрушенное здание, я в темноте нащупал какую-то угловатую кучу и,
разбросав ее поровнее, завалился спать. Не помню что мне снилось, но утром я
обнаружил, что спал посреди развороченной кучи толовых шашек. Здание дрожало от
обстрела, а я сладко похрапывал на целой тонне динамита. Да, великое дело
фронтовой сон!
"Приказано немедленно явиться в Штаб Фронта," - доносится голос,
переговаривающийся с часовым, и снова громче, - "Капитан Кли-и-имов!"
Э-э! Штаб Фронта это не шутка. Тут под землей разыщут. Я сбрасываю служащую
одеялом шинель. Сырой, пропитанный испарениями болот воздух, смешанный со
специфическим солдатским запахом, густо наполняющим палатку, ударяет в лицо.
Пищат невидимые комары. Стараясь не беспокоить спящих, я задом выползаю из
палатки.
"А-а-а-а?!" - кряхчу я, еще полупьяный ото сна. - "Кого тут, собственно, кличут?
Климова что-ли?
"Товарищ капитан, посыльный из Штаба Фронта", - докладывает из темноты часовой.
"Где он там? В чем дело?
"Товарищ капитан, Вам приказ", - сержант в кожанном шлеме протягивает мне
продолговатую бумажку.
"Капитана Климова Г.П. откомандировать в Управление Кадров Штаба Ленфронта к
8.00 17 июля 1944 года", - читаю я при свете карманного фонаря. Внизу пометка
рукой командира КУКСа: "Приказываю немедленно выбыть в УК Ленфронта".
"Хм, должно быть что-то интересное! Хоть не даром разбудили", - думаю я и
спрашиваю сержанта: "Есть какие-либо дополнительные приказания?"
"Приказано немедленно отвезти Вас в Штаб", - отвечает тот, нажимая ногой на
стартер связного мотоцикла.
В прицепе мотоцикла с меня слетают последние остатки сна. Мы трусимся по ухабам
запущенной лесной дороги, осторожно перебираемся через ветхие бревенчатые
мостики, проезжаем по полусожженной безжизненной деревне. На фоне светлеющего
неба чернеют каменные трубы печей и расщепленные артиллерийским обстрелом доски
крыш. Колеса мотоцикла буксуют на песке, плавная качка, рычание мотора, затем мы
переваливаемся через травянистую канаву и с облегчением чувствуем под собой
гладкое полотно асфальтированного ленинградского шоссе.
В легком, стелющемся над влажной землей, утреннем тумане мелькают аккуратные
пригородные дачи в зелени деревьев. Поблескивают зеркальной гладью лужи мелких
озер и бесчисленных болот. Бледно-желтые пятна песчаных дюн. На горизонте
поднимаются к небу трубы ленинградских фабрик и заводов. Ровной светло -серой
лентой летит нам навстречу прямое, как стрела, шоссе.
Да, ночной вызов в Штаб обещает быть интересным! Попусту не гоняют курьеров и не
поднимают людей среди ночи из болота. Мои соседи по палатке сейчас просыпаются.
Увидев мое пустое место, они обрадуются сначала, что вытянули меня, а не
кого-нибудь из них. Узнав-же, что меня вызывали в Штаб Фронта, они
заинтересованно почешут затылки и переглянутся.
Курсы Усовершенствования Командного Состава Ленинградского Фронта - КУКС, где я
волею судеб обретаюсь на сегодняшний день, - это довольно специфическая воинская
часть. "Антикварная лавочка", как говорят курсанты.
Здесь можно встретить сравнительно молодых людей, обросших бородами и усами
самых диковинных фасонов. Эти угрюмые типы даже в жаркую пору таскают на голове
меховую шапку - кубанку с красной шелковой лентой наискосок - знак партизанского
звания. Это - бывшие офицеры и командиры партизанских отрядов, из которых теперь
выколачивают партизанский дух и приучают к армейской дисциплине.
Вскоре после освобождения Ленинграда из кольца блокады в январе 1944 года в
городе торжественным парадом было отмечено вступление партизан Ленинградской
области. Через месяц в Ленинград с фронта были поспешно отозваны несколько
спецбригад НКВД для разоружения расходившихся лесных вояк. Партизаны вели себя в
городе как завоеватели во вражеской крепости и с пытающимися призвать их к
порядку милиционерами разговаривали не иначе, как на языке ручных гранат и
автоматных очередей. Милиционеров они считали своими потомственными врагами и
открыто хвастались кто сколько "лягашей" уложил.
После парада и последующего разоружения всех партизан без особого шума загнали в
телячьи вагоны и переправили в спецлагеря НКВД. "Диким" партизанам поют гимны в
газетах как национальным героям-патриотам, но когда они из лесов попадают на
свет Божий, то их первым делом зовут перед ясные очи НКВД. Чем вы, собственно,
занимались граждане партизаны?
Одно дело регулярные партизанские отряды из переодетых частей Красной Армии или
полурегулярные, имеющие присланных из центра командиров и центральную радио- и
авиасвязь. Но если вы околачивались в лесах и выходили на "продразверстку"
только когда кончались самогон да сало... Тогда держитесь - не помогут вам и
красные ленточки на лбу!
Перетрусив и перемыв бывших партизан в десяти водах, НКВД отправляло их в
регулярную армию, а командиров - для переквалификации на КУКСы, подобно КУКСу
Ленфронта.
На КУКСе мои уши часто ласкают загадочные слова:
"Ты откуда - из "восьмерки"? - спрашивает один.
"Нет, - из "девятки", - нехотя отвечает другой.
Оказывается "восьмерка" и "девятка" - это 8-й и 9-й Штурмовые Батальоны
Ленфронта. Так называются офицерские штрафные батальоны, где офицеры пускаются в
бой в качестве рядовых солдат. Если они останутся в живых, то снова получают
прежнее офицерское звание. Если останутся в живых... Потери в штурмбатах
составляют обычно 90-95 процентов состава после каждой боевой операции.
Когда Красная Армия перешла в наступление и начала освобождение оккупированных
немцами территорий, то всех бывших советских офицеров, обнаруженных на этих
территориях, собирали и, подобно партизанам, отправляли в спецлагеря НКВД. Тех,
кого НКВД считало недостойными для показательной виселицы, после такого
предбанника отправляли в следующее отделение чистилища - в штурмовые батальоны.
Там им предоставлялась возможность кровью искупить свою вину перед Родиной. Пока
воюйте! После войны будет время поговорить более детально.
Оставшиеся в живых после кровавой купели, как правило, из госпиталей, - из
штурмбатов уйти можно было только лишь буквально ценой пролитой крови, - для
окончательного перевоспитания отправляли на КУКСы. У моих товарищей по КУКСу я
часто видел солдатские книжки из штурмбата, где после строк "рядовой" и
"пехотинец" на обороте стояла пометка "полковой комиссар" или "командир
эскадрильи".
Да, любопытный человеческий материал на нашем КУКСе! Практически - это
долговременный резерв Ленинградского Фронта. Чтобы офицеры не жирели и не
слонялись без дела их с серьезным видом заставляют играть в солдатики. Бывшего
командира пулеметной роты учат сборке и разборке пулемета системы Максим, а
командиру стрелкового батальона объясняют устройство винтовочного затвора
непревзойденного образца 1891 года.
На КУКСе большой процент "новых украинцев". Когда Красная Армия отступала из
Украины, то многие солдаты из местных жителей, проходя мимо родных сел, запросто
бросали винтовки в канаву и шли "до дому". "Пропади она пропадом эта власть!" -
сплевывали они вдогонку отступающим частям.
Когда Красная Армия начала изгонять немцев с Украины, то "домоседов" быстренько
собирали, - этим занимались даже не военкоматы, а сами командиры передовых
частей, - совали им снова винтовки в руки и, даже не переодев в шинели, в чем
были - в первую линию боя! Их так и называли - "пиджачники". Берега Днепра, как
весенними цветами, пестрели трупами в разноцветной гражданской одежде.
Рядовой состав, обычно без фильтрации органами НКВД, включался в действующую
Армию. Свести мелкие личные счеты государства и личности можно будет позже. На
данном этапе больше требовались солдаты для Армии, чем рабочая сила для
концлагерей.
На КУКСе хотя и не произносилось вслух, но чувствовалось некоторое напряжение
между украинцами и русскими. Украинцы больше помалкивали, как провинившиеся
младшие братья. Русские иногда беззлобно замечали: "Эх вы, хохлы..."
"Эх! Эти немцы..!" - вздыхали украинцы, - "Не оправдали нашего доверия, сучьи
дети!"
Однажды по батальонам КУКСа заходили списки. Среди курсантов искали крымских
татар. Я помню расстроенное лицо старшего лейтенанта Хайфутдинова, когда он
заполнял графы этого списка против своей фамилии. По слухам мы знали, что все
без исключения население Крымской АОСР по приказу Кремля меняет квартиру. За
нелояльное к советской власти поведение во время немецкой оккупации несколько
миллионов людей переселяют в Сибирь, сами республики ликвидируются.
Среди курсантов этот приказ повел к следующему разговору:
"А калмыки знаешь как под Сталинградом работали?" - сказал один. - "Немцы
спереди прут, а те сзади. Целыми полками по ночам вырезали!"
"Интересно - почему это донские и кубанские казаки без дела сидели?!", - добавил
другой.
"От казаков-то что осталось? Рожки да ножки", - отозвался третий. - "Ведь эти
теперешние казачьи части - там ни одного казака нет. Только и есть казачьего,
что лампасы!"
Офицеры не возмущались, что калмыки вырезали их полки. Они
только удивлялись, почему казаки бездействовали. Донские и кубанские казачьи
области издавна считались антисоветскими гнездами. Там с особенной жестокостью
был применен искусственный голод 1933 года. До 1936 года казаков, как
единственную из национальных группировок, не брали для регулярной службы в
Армии. Теперь для
людей было поразительно, что казаки, испокон веков славившиеся своим
свободолюбивым духом, не выступили против Советской власти.
Среди курсантов много бывших армейских политработников. Большинству людей этой
категории сняли голову еще в спецлагерях НКВД. Зато те, кто благополучно
проскочил и эти лагеря и штурмбат, оказались действительно чертовски живучими.
Попав на КУКС они, с подлинно коммунистической волчьей хваткой, зубами и когтями
вцепились в свое прежнее хлебное ремесло - должность пастухов человеческого
стада. Несмотря на все сита и воды НКВД, они даже в игрушечных условиях КУКСа
умудрились никому неизвестными путями пролезть на должности командиров наших
курсовых подразделений. Курсанты никогда не пропускают удобного случая,
как-будто по ошибке язвительно обращаться к ним "товарищ политрук" или "товарищ
комиссар", хотя эти звания теперь в армии упразднены.
Несмотря на разношерстный состав, "антикварная лавочка" является оживленным
местом торга. Почти каждый день в КУКСе появляются таинственные комиссии -
"покупатели" как зовут их курсанты.
Например требуются партизаны в Югославию. Условия - 25.000 рублей на бочку,
месячный отпуск, затем парашютная высадка в Югославии. Учить людей не требуется
- народ уже достаточно тертый. Записываются в очередь. В особенности бывшие
партизаны, которым не дает покоя армейская дисциплина. То неожиданно массовые
поиски людей с польскими фамилиями - набор в польскую "национальную" армию, не
знаю уж какую по счету. Следующий раз требуются кандидаты в Высшую Разведшколу
РККА. Условия - звание не ниже майора и законченное высшее образование. Даже при
столь жестких условиях кандидатов хватает.
Эта оживленная торговля объясняется острой нехваткой специальных кадров в Армии.
Здесь же в КУКСе масса свежего еще нерассортированного человеческого материала,
который до последнего времени, в партизанах или на оккупированных территориях,
был недоступен для учета.
Большинство моих товарищей по КУКСу - это буквально люди с того света. Молодой
