преломляет в своем личном сознании тот вопрос, который стоит теперь перед каждым
из нас, В нем звучит зарождающаяся боязнь, что надежда, которой мы жили во время
войны, может исчезнуть и опять...
Из опустившихся на город вечерних сумерек медленно плывут к небу алюминиевые
сигары привязных аэростатов заграждения. Сегодня они поднимаются в последний
раз, чтобы принять участие в последнем победном салюте. Повсюду вокруг Кремля
расставлены прожекторные автоустановки ПВО. Девушки в серых шинелях деловито
проверяют готовность огромных электрических глаз. Сегодня они в последний раз
будут ощупывать московское небо.
Я распрощался с Валей и снова присоединился к группе офицеров нашей Академии. Мы
медленно пробираемся к Красной Площади. Скоро будет салют, а с Красной Площади
его лучше всего видно.
Ни одна праздничная демонстрация не видела такого количества народа перед
Кремлем. Человеческий поток бурлит в проходе между Историческим Музеем, как
густая переливающаяся масса. Тут невозможно идти куда хочешь. Можно только лишь
включиться в поток и предоставить ему нести тебя по течению.
В этом бушевании человеческой стихии, как заколдованный сном замок, молчаливо и
безжизненно стоит Кремль. Гранитным кубом поднимается над толпой платформа
мавзолея, где под стеклянным колпаком спит вечным сном восковая фигура
основателя Советского Государства. На этой платформе во время парадов и
демонстраций красуются вожди и вождята, ласково улыбаются народу с безопасного
расстояния из-за линии штыков вооруженной охраны НКВД. Но сегодня пуста
гранитная платформа. Нет и штыков линии оцепления. Сегодня Красная Площадь
безраздельно принадлежит народу. Как сотни лет назад, когда народ выходил
праздновать или бунтовать под стенами Кремля.
Сотни тысяч голов. Бесчисленное количество широко открытых глаз. Они с самого
утра заполняют Красную Площадь, озираются кругом, как-будто ожидая чего-то.
Молчат мощные рупоры громкоговорителей, многочисленными батареями чернеющие
вокруг. Молчат как смущенный должник, делающий вид что не узнает кредитора. Все
больше и больше людей приливает на площадь. Что их всех тянет сюда?
По-прежнему дремлет в сонном безмолвии Кремль. Как стража застыли серебристые
ели у древних стен. Уходят в черное небо острые верхушки кремлевских башен. В
высоте на невидимых шпицах башен тлеют рубиновые звезды Кремля.
Когда-то, когда я еще был ребенком, нам объясняли, что красная пятиконечная
звезда - это символ коммунизма, символ крови, пролитой пролетариатом на всех
пяти континентах. Да, много крови пролито ради вас, рубиновые кремлевские
звезды.
Колыхнулась земля под ногами. Дрогнула, воспрянув ото сна, Красная Площадь.
Всплеском огня розовеет небо над черными силуэтами Кремля. Зарница из жерл сотен
орудий озаряет зубчатые стены, стрельчатые башни, тяжелый куб мавзолея, море
человеческих голов, устремленных в небо. Сотни огненных полос, вспарывая темноту
ночи, вонзаются в небо города-победителя. Огни стремительно набирают высоту,
карабкаются все выше и выше. Застыв на мгновенье в зените, они с треском
рассыпаются искрящимися многоцветными звездочками. Звездочки трепещут, медленно,
как бы нехотя, скользят к земле; падают все быстрее, быстрее, тухнут в полете.
Не успели погаснуть последние искры, как по воздуху ударяет раскатистый гул
залпа. Первый салют последней победы! Последние секунды великой эпопеи! Раскрой
глаза, раскрой душу, поймай навсегда эти секунды.
Снова дрожит земля, снова зарница победного салюта озаряет кремлевские стены,
черное небо и душу народа. Снова карабкаются в небо огни, снова, как проблеск
надежды, вспыхивают и гаснут трепетные звездочки. Вот она победа в венце огней!
Ты видишь ее, чувствуешь ее дыхание на твоем лице.
Радугой переливаются струи огромного фонтана-пирамиды на Лобном месте. Плещется
ручьем вода под нашими сапогами, текущая от фонтана прямо по площади. Полыхает
салютами небо. Пляшут лучи прожекторов. Сумрачно смотрит во вспышках салютов
древний Собор Василия Блаженного. Без конца без края бушует человеческая стихия
у стен Кремля.
Перед моим взором из тумана прошлого встает другая Красная Площадь.
Сумрачно было свинцовое утро 7 ноября 1941 года. Пелена падающего снега висела
над Москвой. Такая же серая пелена лежала на лицах и душах людей. Холодели
поганеньким страхом сердца кремлевских постояльцев. Сквозняком подуло в Кремле.
Враг у ворот! Москва под ударом! В зимнем полусвете сумрачно маячили зубчатые
верхушки кремлевских стен. Хмурились под снежными шапками купола кремлевских
церквей. Холодна и сурова была в тот день Красная Площадь.
Сомкнутыми рядами, в полном боевом вооружении шли войска перед гранитной
гробницей. Как нищий на парапете тянул к войскам руку человек в шинели с
платформы мавзолея. Походным маршем шагали войска. С протянутой рукой провожал
человек в шинели дивизии, идущие с Красной Площади прямо в бой на окраинах
Москвы.
В моих ушах еще звучат слова маршевой песни тех дней - "За родную Москву, за
столицу мою..." Мы выполнили нашу клятву, Вождь. Теперь слово за тобой.
Безмолвен Кремль. Кровью истекают рубиновые звезды на башнях. Никто не знает,
что думают люди в Кремле. Сегодня они выиграли победу рука об руку с народом. Не
протянется-ли завтра эта рука снова к горлу народа?!
Неподалеку от нас пошатываются двое пожилых рабочих. На головах у них кепки с
поломанными козырьками, воротники белых рубашек расстегнуты. Они с трудом
держатся на ногах, помогая друг другу. Видно пиво на голодный желудок ударило в
голову.
"Идем домой, Степа!" - говорит один, с рыжими пожелтевшими от табака усами.
"Домой? Не хочу домой!" - упирается второй.
"Чего тебе здесь еще нужно? Обедня кончилась. Пойдем!" - тянет усатый.
"Подожди, Иван... Декрет будет".
"Тебе уже есть декрет - не проспи завтра на работу..."
"А я тебе, Иван, говорю, декрет будет. Ты понимаешь, что такое декрет или не
понимаешь? Как двенадцать часов - так декрет. Вот как звезда в небе взойдет...
Смотри - где звезда?" - пошатываясь, он задирает голову к небу и водит кругом
пальцем.
"Вот тебе звезда", - кивает усатый на красную звезду на кремлевской башне. - "И
в штанах звезды светят... Пойдем!"
"Чего-то не хватает", - говорит один из моих спутников, обращаясь ко мне. -
"Смотри уже двенадцать часов, а народ толчется и расходиться не собирается. Ведь
знают, что больше ни хрена не будет, а чего-то ждут".
"Поехали до дома что-ли?" - предлагаю я.
"Да нет, погоди", - колеблется он. - "Посмотрим еще немного. Может в самом деле
что будет".
Мы бесцельно бродим по площади еще некоторое время. Люди смотрят друг на друга,
озираются по сторонам, все еще надеясь на запаздывающее чудо. Наконец, когда
стрелки часов на Спасской башне приближаются к часу ночи, вся масса народа
устремляется к станциям метро. Метро работает до часа. Нужно домой. Не проспать
бы завтра на работу.
"А знаешь, как-то жалко, что этот день так быстро прошел, - говорит мой спутник
"Чего-то явно не хватает".
В поезде метро мы едем домой. Как раз напротив нас сидит пожилая женщина в
потертой солдатской форме. Видимо женщина-солдат только сегодня прибыла с
фронта. Она устало закрыла глаза и дремлет, покачиваясь из стороны в сторону в
такт ходу поезда.
На следующей остановке в вагон входит лейтенант. В вагоне никто не стоит но и
свободных мест для сидения тоже нет. Лейтенант поочередно смотрит на погоны всех
сидящих военнослужащих. В Москве строго соблюдается порядок - младший по званию
должен уступать место старшему.
Глаза лейтенанта останавливаются на дремлющей женщине в форме солдата. Лейтенант
подходит к ней вплотную и во весь голос грубо командует - "Встать!" Женщина
ошеломленно открывает глаза как все военные, привыкшие к команде, машинально
вскакивает на ноги. Лейтенант грубо отодвигает женщину в сторону и садится на ее
место.
"Вот тебе и награда победителям", - говорит мой товарищ, - "Встать - и уступить
место другим".
3.
Редко в майский день выпадает столь пакостная погода, как сегодня 24 мая 1945
года. С раннего утра над Москвой повисла пелена мелкого дождя, похожего на
водяную пыль. Напрасно мы задираем головы к небу в надежде что дождь
разъяснится. Горизонт затянут ровной грязно-серой массой. Как будто силы
небесные нарочно решили испортить нам праздничное настроение.
А праздник для нас большой. Сегодня особым приказом Верховного
Главнокомандующего назначен грандиозный Парад Победы на Красной Площади. Смотр
лучших из лучших. Демонстрация тех сил, которые поставили гитлеровскую Германию
на колени.
Парад подготовлялся тщательно и задолго. Уже в апреле из фронтовых частей в
Москву были откомандированы в единичном порядке наиболее отличившиеся в боях
солдаты и офицеры. Основным признаком отбора было количество боевых наград,
орденов и медалей на груди кандидата. Никто в то время еще не знал зачем их
посылают в столицу. Здесь все они были переформированы в сводные части. Каждый
Фронт выставил один сводный полк с подразделениями по родам войск. Сводные части
получили новое парадное обмундирование, которое до того они знали лишь по
картинкам. Больше месяца шли специальные занятия строевой подготовкой к параду.
Москвичи не раз ломали себе голову - какого черта молодецкие роты и батальоны, с
ног до головы увешанные орденами, браво маршируют парадным шагом по улицам,
когда на фронтах идут ожесточенные бои.
Слушатели нашей Академии, отобранные для участия в Параде Победы, сбили не одну
пару сапог, занимаясь ежедневно четыре часа строевой подготовкой на каменном
плацу. Нас дрессировали особенно строго, т.к. в Академии строевые занятия
считались третьестепенным предметом и в нормальное время мы ими почти не
занимались. Теперь нас заставляли нагонять упущенную пехотную мудрость. Куда
легче вести батальон по азимуту, чем самому отрабатывать равнение по 24 человека
в ряд, одновременно задирая ноги под девяносто градусов, вывернув шею и выпучив
глаза по команде "Равнение направо!" Да еще "Ур-р-ра!" надо кричать.
Готовясь к параду, мы до ослепительного блеска надраили пуговицы и пряжки на
поясах, старательно пригнали новенькие двубортные мундиры, специально выданные
участникам парада, пришили новые погоны. Нам даже выдали новые фуражки и
хромовые сапоги категории "А", полагающиеся только старшему офицерскому составу.
Видно кремлевские хозяева не скупились ради предстоящего спектакля. Зато
остальные слушатели, не вкусившие этой щедрости, уверяли нас, что после, парада,
все подарки будут отобраны.
И вот теперь этот дождь без конца и края. По случаю плохой погоды гражданская
демонстрация отменена, будет только военный парад. Военным не привыкать мокнуть
под дождем.
Пока подходит наше время идти на Красную Площадь, мы уже вымокли насквозь, как
куры. Но несмотря на то, что вода течет прямо за воротник, настроение у нас
превосходное.
Красная Площадь. Тяжело повисли огромные красные полотнища на зданиях ВЦИКа и
Исторического Музея. В свете дня площадь выглядит совсем иначе, чем ночью в
полыхании салютов. Трезво и просто. Как будто здесь не кончается дорога, а
только начинается. Серая дорога в серое будущее.
Равнение направо! В каменном повороте головы, в застывшем равнении глаз вместе с
маршем движутся мимо нас стены Кремля. Там, на трибуне мавзолея, куда направлены
глаза дефилирующих парадным маршем сводных полков, стоит Вождь, наше горе и наша
слава. В честь победы он нарушил сегодня свою, обычно подчеркнутую скромность в
одежде. Сегодня он блистает пышной формой генералиссимуса. Подписывая приказ о
присвоении товарищу Сталину военного звания генералиссимуса Советского Союза,
Иосиф Виссарионович, наверное поморщился, вспомнив своих коллег Франко и
Чан-Кай-ши.
Первым по Красной Площади проходит сводный полк Наркомата Обороны и Московского
Гарнизона. Первые из первых, лучшие из лучших. Следом за ним, чеканя шаг, идет
сводный полк 1-го Украинского Фронта, всегда бывшего на направлении главного
удара и штурмовавшего Берлин.
Идут сводные полки победы и славы. В них много разного - танкисты в синих
