неподвижно лежал между мужчинами, чувствуя, как ломит все косточки, и
думая, какие же еще неприятности ожидают в его собачьей жизни. Потом он
уснул, и ему стали сниться странные сны. В одном из них он откусывал
голову МАЛЬЧИКУ и разрывал на части его тело... Кадж, подвывая, проснулся.
Ему хотелось пить, но он не мог заставить себя подойти к миске с
водой, а вода, как ему казалось, имела очень странный металлический
привкус. От воды у него начинали болеть зубы.
Он лежал в траве, прислушиваясь к голосам двух МУЖЧИН и чувствуя себя
несчастным и одиноким.
- Бостон! - восторженно повторил Гарри Первир. - Бостон! И что же ты
собираешься делать в этом чертовом Бостоне? Я вот никогда не бывал дальше
Портсмута.
- Я был в Бостоне пару раз, - ответил Джо, делая большой глоток. -
Там есть масса любопытных местечек.
- А что скажет на это твоя мегера?
- Ничего. Она не знает, что я собираюсь в Бостон. Думаю, ей и незачем
об этом знать.
- А как тебе это удастся?
- Она собирается с парнем в Коннектикут к своей замужней сестрице.
Женщина выиграла в лотерею чертову пропасть денег, и об этом даже
рассказывали по радио. Пять тысяч долларов.
Гарри восхищенно охнул. От этого звука Кадж встревоженно заворочался.
Джо рассказал Гарри то, что Шарити сообщила ему за ужином, опуская,
правда, аргументы, которыми она пользовалась, и подытожил:
- Они с парнем на неделю поедут в Коннектикут, а осенью он отправится
с нами на охоту.
- А ты в это время отправишься в Бостон и отлично развлечешься с
тамошними курочками, - усмехнулся Гарри. - Шалун! - он погрозил приятелю
пальцем.
Оба рассмеялись.
- А почему бы и нет? Ты можешь вспомнить, когда у меня был в
последний раз выходной? Я - нет. С начала весны было столько клиентов, что
некогда было вздохнуть, не то что отдохнуть. Думаю, я заслужил небольшой
отпуск. Хочешь, поедем в Бостон вместе. Денег хватит.
- Ты поедешь на грузовике или на машине?
- На машине.
Гарри задумчиво рассматривал дно стакана:
- Что ж... ничего не имею против.
- Значит, вместе?
- Да.
Они переглянулись и рассмеялись. И никто из них не заметил, что Кадж,
положив голову на передние лапы, вдруг тихо завыл.
Понедельник выдался сырой и туманный, и Брет Камбер из своего окна не
смог увидеть, что происходит на дворе.
Дом спал, а мальчику было не до сна. Он собирался в путешествие, и
каждая клетка его тела дрожала от нетерпения. Только он и мама. Он
предчувствовал, что это будет очень интересная поездка, и подсознательно,
не давая себе в этом отчета, радовался, что отец остается дома. И ему было
жаль тех, кто не может позволить себе такую увлекательную поездку, потому
что он сейчас любил весь мир и желал всем людям только добра. Он мечтал о
том, как сядет в автобус у окна и будет смотреть на все, что они будут
проезжать. Прошлой ночью он никак не мог уснуть... и сейчас, когда не было
еще пяти, уже совершенно проснулся.
Быстро натянув джинсы и рубашку, он на цыпочках спустился по
лестнице, открыл холодильник и, найдя там остатки вчерашнего ужина, с
аппетитом принялся жевать. Наверху похрапывал отец и ворочалась в постели
мама. Поев, Брет тихо прикрыл дверцу холодильника и выскользнул на улицу.
Воздух был наполнен пряными запахами лета. Сквозь туман на востоке
проглядывало солнце, маленькое, как серебряное блюдечко. К девяти часам
туман должен был рассеяться. День обещал быть ясным и жарким.
Потянувшись, Брет направился к сараю. Дойдя до середины двора, он
оглянулся через плечо и увидел только размытые очертания дома. Еще через
несколько шагов дом совсем исчез в тумане. Сейчас Брет был один в
молочно-белой дымке, и только солнце едва пробивалось сквозь туман.
И тут раздалось рычание.
Сердце мальчика замерло, и он инстинктивно сделал шаг назад. Его
первой панической мыслью было, что это волк, и он начал испуганно
озираться вокруг. Но сквозь туман ничего не было видно.
Внезапно из пелены вышел Кадж.
Брет сглотнул подступивший к горлу комок. Собака, с которой он вырос,
собака, которая еще щенком охраняла его, пятилетнего, собака, каждый день
встречавшая его из школы... эта собака, как из пустоты, материализовалась
в тумане. Большие глаза сенбернара были сейчас покрасневшими,
бессмысленными и будто уменьшившимися в размерах, как у поросенка. Шерсть
была измазана в коричнево-зеленой грязи, как будто Кадж упал в болото. Его
пасть открылась, и пес, словно в улыбке, обнажил огромные устрашающие
клыки. Брету стало страшно. Его сердце было готово выскочить из груди.
Вокруг рта у Каджа выступила пена.
- Кадж, - прошептал Брет, - Кадж...
Кадж смотрел на МАЛЬЧИКА, не узнавая его. То, что он видел сейчас,
было чудовищем на двух ногах. Кадж был болен, и все предметы вокруг
казались ему сейчас чудовищами. Его голова раскалывалась от боли. Он хотел
рвать и кусать и плакать. И еще он чувствовал, что стоящий перед ним
МАЛЬЧИК до полусмерти испуган.
Когда чудовище заговорило, Кадж узнал голос. Это был МАЛЬЧИК,
МАЛЬЧИК, и МАЛЬЧИК был всегда ласков с ним. Он когда-то любил МАЛЬЧИКА, и
был готов умереть за него. Этих воспоминаний было достаточно, чтобы Кадж
немного пришел в себя.
- Кадж!.. Что случилось, мой мальчик?
В Кадже еще осталось что-то от здоровой и преданной МАЛЬЧИКУ собаки,
и это "что-то" заставило больного и опасного сейчас зверя свернуть в
сторону. Пена изо рта капала на землю. Кадж попытался побежать, надеясь,
что болезнь не сможет его догнать, но она бежала вместе с ним, причиняя
нестерпимые страдания. Он начал копаться в траве, закатив глаза.
Мир был для него безумным океаном запахов. Он не узнавал ни один из
них.
Кадж снова завыл. Зарычал. Он все глубже проваливался в туман -
большая собака весом около двухсот фунтов по имени Кадж.
Кадж исчез в тумане, а Брет еще четверть часа не мог сдвинуться с
места. Он не знал, что ему делать. Кадж был болен. Наверное, он съел
какую-то отраву. Брет слыхал о заболевании бешенством и даже видел бешеных
лис и енотовидных собак с теми же самыми симптомами, что и у Каджа, но ему
и в голову не могло прийти, что его собака может заболеть этой болезнью.
Поэтому Брет и предположил отравление.
Он должен рассказать обо всем отцу. Отец может вызвать ветеринара. А
может быть, папа и сам сможет чем-нибудь помочь Каджу.
Но как же быть с поездкой?
Брету не надо было объяснять, что его мать сумела уговорить отца
отпустить их с помощью то ли хитрой стратегии, то ли счастливого случая, а
скорее, и того, и другого. Как и большинство детей, Брет хорошо чувствовал
сложности в отношениях между родителями и знал, что, даже дав согласие,
отец может передумать. Нельзя быть уверенным, что они поедут, пока они с
мамой не сядут в автобус. Если он скажет отцу, что Кадж болен, не отменит
ли это разрешения уехать и не заставит ли их отец остаться дома?
Он стоял во дворе и думал. Впервые в жизни он остановился перед
необходимостью выбора. Немного погодя он принялся искать Каджа за сараем.
Он тихо звал его. Родители все еще спали, и Брет знал, что не стоит их
будить. Но он нигде не нашел Каджа... Собака бесследно исчезла.
Без четверти пять Вик проснулся от звонка будильника. Он встал,
оделся и спустился вниз, в ванную, с негодованием думая о Роджере
Брекстоне, который зачем-то решил приехать в аэропорт на двадцать минут
раньше положенного срока. Да, Роджер в этих вопросах старомоден. Он -
перестраховщик.
Умывшись и побрившись, Вик вернулся в спальню. Кровать была пуста, и
он грустно вздохнул. Не слишком приятным выдался для них с Донной
уик-энд... он не хотел бы пережить подобный уик-энд еще раз. Ради Теда они
старались делать вид, что ничего не случилось, но Вик все время чувствовал
себя участником комедии масок. Ему не нравилось, что нужно постоянно
следить за выражением своего лица.
Они спали вместе в одной кровати, но теперь эта кровать казалась Вику
слишком тесной. Они старались лечь как можно дальше друг от друга. При
каждом движении Донны он теперь каждый раз просыпался, и его не удивило
бы, если бы и она не могла спать, чувствуя пустоту, появившуюся между
ними.
Прошлой ночью они пытались устранить эту пустоту. Их сексуальные игры
можно было бы считать удачными, если бы не некоторая сдержанность, обычно
не свойственная никому из них. Прежняя близость не наступила.
Одевшись в светлый летний костюм, Вик сложил в чемоданчик два более
строгих костюма - для большей представительности при встрече с Шарпом.
Донна возилась на кухне. Чайник как раз начинал закипать. На ней был
старенький фланелевый халатик, ее лицо припухло от длительного
недосыпания.
- Как ты думаешь, самолеты летают в таком тумане? - спросила она.
- Скоро туман рассеется. Смотри, уже вышло солнце, - он указал рукой
на окно и поцеловал ее в тонкую шею. - Тебе было не обязательно вставать.
- Ерунда, - она перевернула в тостере гренку, затем положила ее на
тарелку и протянула Вику. - Не хочу, чтобы ты уезжал, - тихо говорила она.
- Не теперь. Особенно после этой ночи.
- Было совсем недурно, верно?
- Лучше, чем раньше, - сказала Донна, слегка улыбнувшись. Она достала
из буфета две чашки: на одной было написано "ВИК", на другой "ДОННА" - и
поставила их на стол. - Ешь, а я сейчас налью тебе чаю.
Гренки были хорошо поджарены, и он с удовольствием съел одну за
другой три штуки.
- Где ты будешь изменять мне? В Бостоне или в Нью-Йорке? - спросила
вдруг Донна.
Он чуть не подскочил от неожиданности, но тут же подхватил ее
шутливый тон:
- Еще не решил. Боюсь, у меня не будет на это времени.
Она села за стол напротив него. "Как хорошо мы знаем друг друга", -
подумал Вик.
- Во сколько ты должен заехать за Роджером?
- Около шести.
Донна улыбнулась:
- Он ведь ранняя пташка, так что, вероятно, уже давно на ногах.
- Даже не сомневаюсь.
Зазвонил телефон.
Они переглянулись и оба, не сговариваясь, прыснули. Это был один из
редких моментов полного духовного родства, полного взаимопонимания. Вик
увидел, как красивы глаза Донны и как они лучатся, эти глаза.
Конечно, это звонил Роджер, опасающийся, что Вик может проспать.
Поговорив с ним, Вик вернулся к столу.
- Вик, все ваши вещи поместятся в багажнике твоего "ягуара"?
- Конечно, - сказал он. - Нам придется сделать так, чтобы
поместились. Альтее нужен их автомобиль, да и у тебя есть... о, черт, я
совершенно забыл позвонить Джо Камберу насчет твоего "пинто".
- Ну, мне не привыкать, что меньше всего ты помнишь обо мне, -
грустно пошутила Донна. - Ладно, не страшно. Я не собираюсь отвозить Теда
сегодня в садик. У него насморк, и пусть лучше побудет дома. Тогда мне
никуда не нужно будет ехать.
Ее голос дрожал от сдерживаемых слез, и Вику стало стыдно. Он
беспомощно смотрел на жену, а она делала героические попытки не
разрыдаться.
- Перестань, - глупо сказал он, - перестань, все образуется. - И
добавил, внезапно осененный: - Позвони Камберу сама. Он всегда на месте, и
я думаю, он сможет приехать к нам домой и за полчаса устранить
неполадки...
- Когда ты уедешь, будешь ли ты думать обо мне? - вдруг спросила она.
- Думать о том, что мы здесь будем делать вдвоем?
- Да, - искренне ответил Вик.
- Хорошо. Я тоже буду. Еще гренку?
- Нет, спасибо.
Внезапно весь разговор показался Вику нереальным. Захотелось встать и
