Эдди, плача и трясясь, повалился на бок и забился в судорогах.
- Твоя нужда пройдет, - сказал стрелок и ухитрился достать из кармана
джинсов Эдди, которые были так похожи на его собственные, одну из пробных
упаковок. Опять он сумел прочесть некоторые буквы, но не все. Было
написано что-то вроде "Чийфлет".
Чийфлет.
Лекарство из другого мира.
- Либо убьет, либо исцелит, - пробормотал Роланд и всухую проглотил
две капсулы. Потом он принял три оставшиеся таблетки астина и лег рядом с
Эдди и, как сумел, обхватил его руками, и через некоторое время - трудное
время - они оба заснули.
КАРТЫ ТАСУЮТСЯ
К_а_р_т_ы _т_а_с_у_ю_т_с_я
После этой ночи время для Роланда то и дело прерывалось, вообще не
было реальным временем. Он помнил только ряд отдельных картин, моментов,
разговоров вне контекста; картины мелькали и пролетали мимо, подобно
одноглазым тузам, и тройкам, и девяткам, и Проклятой Черной Суке - Даме
Пауков, когда колоду быстро-быстро тасует шулер.
После он спросил у Эдди, сколько это длилось, но Эдди тоже не знал.
Время разрушилось для них обоих. В аду не бывает времени, а каждый из них
находился тогда в своем личном аду: Роланд - в аду лихорадки и инфекции,
Эдди - в аду ломки.
- Меньше недели, - сказал Эдди. - Это - единственное, что я знаю
точно.
- Откуда ты это знаешь?
- Лекарства для тебя у меня было как раз на неделю. После этого тебе
пришлось бы самому сделать одно из двух.
- Выздороветь или умереть?
- Верно.
К_а_р_т_ы _т_а_с_у_ю_т_с_я
Сумерки сгущаются, и в это время раздается выстрел, сухой треск,
слышный сквозь неизбежный и неотвратимый шум бурунов, умирающих на
пустынном берегу: "БА-БАХ!". Стрелок ощущает запах пороха. "Что-то
случилось, - беспомощно думает стрелок и хватается за револьверы, которых
нет на месте. - Ох, нет, это - конец, это..."
Но больше выстрелов не слышно, и что-то начинает
К_а_р_т_ы _т_а_с_у_ю_т_с_я
вкусно пахнуть в темноте. Спустя столько времени, долгого, темного,
иссушающего, что-то варится. Дело не только в запахе. Он слышит
потрескивание веток, видит слабое оранжевое мерцание костра. Время от
времени ветерок с моря доносит до него ароматный дым и другой запах, тот,
от которого у него слюнки текут. "Еда, - думает он. - Боже мой, неужели я
хочу есть? Если я хочу есть, то, может, я выздоровею".
Он пытается позвать: "Эдди", - но голос у него совсем пропал. У него
болит горло, так сильно болит. "Надо было и астин захватить", - думает он
- и пытается засмеяться: все снадобья для него, и ничего для Эдди.
Появляется Эдди. Он держит жестяную тарелку, одну из тех, что стрелок
узнал бы где угодно, в конце концов, она же - из его собственного кошеля.
На ней лежат мокрые, дымящиеся куски беловато-розового мяса.
"Что?" - силится спросить Роланд, но ему удается выдавить лишь
слабый, мерзкий писк.
Эдди читает у него по губам.
- Не знаю, - сердито отвечает он. - Знаю только, что я от этого не
помер. Ешь, черт тебя дери.
Он видит, что Эдди очень бледен, Эдди весь трясется; он чувствует,
что от Эдди чем-то пахнет - либо дерьмом, либо смертью - и понимает, что
Эдди очень плохо. Желая утешить его, он протягивает к Эдди руку. Эдди
отшвыривает ее.
- Я тебя покормлю, - сердито говорит он. - Хрен меня знает, зачем.
Мне бы следовало тебя убить. Я бы так и сделал, кабы не думал, что уж если
ты один раз смог пролезть в мой мир, так, может, и опять сумеешь.
Эдди оглядывается вокруг.
- И если б не то, что я бы тогда остался один. Если не считать их.
Он снова поворачивается к Роланду, и его сотрясает приступ дрожи -
такой сильный, что куски мяса чуть не слетают с жестяной тарелки. Наконец,
дрожь унимается.
- Ешь, чтоб тебя.
Стрелок ест. Мясо более, чем неплохое: оно невероятно вкусное. Ему
удается съесть три куска, а потом все расплывается и сливается в новую
К_а_р_т_ы _т_а_с_у_ю_т_с_я
попытку заговорить, но все, на что он способен, это шептать. Ухо Эдди
прижато к его губам, только иногда (когда у Эдди очередной приступ
спазмов), его отбрасывает в сторону. Стрелок повторяет: "На север. Выше...
выше по берегу".
- Почем ты знаешь?
- Просто знаю, и все, - шепчет он.
Эдди смотрит на него. "Ты сумасшедший", - говорит он.
Стрелок улыбается и пытается отключиться, но Эдди дает ему пощечину,
сильную пощечину. Голубые глаза Роланда широко открываются и на миг
становятся такими живыми и начинают метать такие молнии, что у Эдди
делается смущенный вид. Потом его губы растягиваются в улыбке, вернее - в
оскале.
- Ага, можешь вырубаться, - говорит он, - но сперва придется тебе
принять лекарство. Уже пора. Во всяком случае, судя по солнцу. Так я
полагаю. Бойскаутом я, правда, сроду не бывал, так что точно-то не знаю.
Но, по-моему, самое время. Открой ротик пошире для доктора Эдди, Роланд.
Открой рот пошире, похититель ебаный.
Стрелок раскрывает рот широко, как младенец, ищущий грудь. Эдди
вкладывает ему в рот две таблетки, а потом небрежно заливает туда пресную
воду. Как догадывается Роланд, вода, должно быть, из горного ручья,
откуда-нибудь к востоку отсюда. Может быть, она ядовитая; Эдди не сумеет
отличить хорошую воду от плохой. С другой стороны, с самим Эдди, как
видно, все в порядке, да и выбора-то, в сущности, нет - или есть? Нет.
Он глотает, начинает кашлять и чуть не задыхается, а Эдди безразлично
смотрит на него.
Роланд тянется к нему.
Эдди пытается отстраниться.
Снайперский взгляд стрелка заставляет его подчиниться.
Роланд притягивает Эдди к себе так близко, что ощущает вонь его
болезни, а Эдди ощущает вонь болезни стрелка; от этого сочетания им обоим
тошно, но оно вынуждает их обоих терпеть.
- Здесь есть только две возможности, - шепчет Роланд. - Не знаю, как
в твоем мире, но здесь - только две. Либо стоять и, быть может, остаться
жить, либо умереть, опустившись на колени, склонив голову и нюхая вонь
своих подмышек. Мне выбирать... - Он заходится кашлем. - Мне выбирать
нечего.
- Кто ты такой? - кричит на него Эдди.
- Твоя судьба, Эдди, - шепчет стрелок в ответ.
- Хоть бы ты уже нажрался дерьма и подох, - говорит Эдди. Стрелок
пытается заговорить, но не успевает - засыпает, а в это время карты
т_а_с_у_ю_т_с_я
БА-БАХ!
Роланд открывает глаза, видит, как сквозь тьму несутся миллиарды
звезд, и снова смыкает веки.
Он не знает, что происходит, но думает, что все в полном порядке.
Колода все еще движется, карты все еще
т_а_с_у_ю_т_с_я
Опять ароматные, сочные куски мяса. Он чувствует себя лучше. Эдди
тоже выглядит получше. Но у него встревоженный вид.
- Они подбираются все ближе, - говорит он. - Может, они и некрасивые,
но кой-чего они все ж таки соображают. Они понимают, что я делаю. Уж не
знаю, каким образом, но понимают и не одобряют. Каждую ночь они
подбираются маленько поближе. Если ты в состоянии, так было бы совсем
неглупо с рассветом перебраться подальше. А то этот рассвет может
оказаться для нас последним.
- Что? - Это не то, чтобы шепот, а хрип, где-то на полпути между
шепотом и обычной речью.
- Они, - говорит Эдди и жестом показывает на прибрежный песок. -
Дэд-э-чек, дам-э-чам и прочая херовина. Я думаю, Роланд, они - как мы:
сами есть любят, а чтобы их ели - не очень.
Внезапно, в порыве крайнего ужаса и омерзения, Роланд понимает, что
это за беловато-розовые куски мяса, которыми Эдди его кормил. Он не в
состоянии говорить: отвращение лишает его даже того жалкого подобия
голоса, какое ему удалось вернуть себе. Но все, что он хочет сказать, Эдди
читает на его лице.
- А что же я, по-твоему, делал? - злобно шипит он. - Вызывал Красного
Омара на дуэль?
- Они ядовитые, - шепчет Роланд. - Поэтому...
- Ну да, поэтому ты и доходишь. Но я, друг мой Роланд, стараюсь не
дать им дойти до тебя. А что ядовитые, так гремучие змеи, вон, тоже
ядовитые, а люди-то их едят. Они знаешь какие вкусные. Как цыплята. Я про
это где-то читал. А эти, по-моему, с виду, как омары, вот я и решил
рискнуть. Что нам еще-то жрать оставалось? Землю? Я пристрелил одного из
этих гадов и уж варил его, варил - до умопомрачения. Больше ничего не
было. А по правде-то они очень даже вкусные. Я каждый вечер по одному
пристреливаю, как только солнце начинает садиться. Пока совсем не
стемнеет, они двигаются довольно медленно. И я что-то не замечал, чтобы ты
отказывался.
Эдди улыбается.
- Мне нравится думать, что, может, мне попался один из тех, что
слопали Джека. Мне нравится думать, что я ем этого стервеца. Мне от этого
вроде бы легче на душе, понимаешь?
- Один из них отъел кусок и от меня, - хрипит стрелок. - Два пальца
на руке, один на ноге.
- Тоже неплохо, - не перестает улыбаться Эдди. Лицо у него бледное,
какое-то акулье... но вид у него уже не такой больной, и запах дерьма и
смерти, раньше окутывавший его, как саван, теперь, кажется, исчезает.
- Иди ты на хуй, - хрипит стрелок.
- В Роланде проснулся боевой дух! - восклицает Эдди. - Может, ты еще
и не околеешь! Дуся моя! Это просто чудненько!
- Выживу, - говорит Роланд. Хрип вновь превратился в шепот. В горло
ему опять начинают впиваться рыболовные крючки.
- Да ну? - Эдди вглядывается в него, потом кивает и сам отвечает на
свой вопрос. - Ну да. По-моему, ты настроился выжить. Один раз я думал,
что ты помираешь, а один раз - что ты уже помер. А теперь похоже, что ты
выздоровеешь. Какого хрена ты так стараешься выжить на этом занюханном
берегу?
- Башня, - одними губами шепчет Роланд, потому что сейчас он уже и
хрипеть не может.
- Да зашибись ты со своей хлебаной Башней, - говорит Эдди и
поворачивается, чтобы отойти, но изумленно оборачивается, когда рука
Роланда, как тисками, сжимает его локоть.
Они смотрят друг другу в глаза, и Эдди говорит: "Да ладно уж. Ладно!"
- На север, - шевелятся губы стрелка. - На север, я же тебе говорил.
- Говорил ли он ему об этом? Ему так кажется, но точно он не помнит. Все
затерялось, когда перетасовывались карты.
- Откуда ты знаешь-то? - орет на него Эдди в приступе бессильной
злости. Он вскидывает кулаки, словно хочет ударить Роланда, и сразу же
опускает их.
"Просто знаю - так зачем ты отнимаешь у меня время и силы своими
дурацкими вопросами?" - хочет ответить Роланд, но не успевает, потому что
карты
т_а_с_у_ю_т_с_я
и его тащат, его подбрасывает и бьет о камни, голова у него
беспомощно мотается из стороны в сторону, он привязан своими собственными
портупеями к какой-то нелепой волокуше, и ему слышно, как Эдди Дийн поет
песню, такую странно-знакомую, что в первый момент ему кажется, что это
бред:
Эйй, Джуд... не дуриии... грустной песне подариии... все свое
уменье...
Он хочет спросить: "Где ты слышал это, Эдди? Ты слышал, как я это
пел? И где мы?"
Но прежде, чем он успевает спросить,
К_а_р_т_ы _т_а_с_у_ю_т_с_я
"Если бы Корт увидел эту конструкцию, он бы этому мальчишке башку
прошиб", - думает Роланд, глядя на волокушу, на которой он провел день, и
смеется. Смех получается не ахти какой. Звук у него, как у волны, когда
она выбрасывает на берег камни. Он не знает, насколько далеко они ушли,
но, во всяком случае, достаточно далеко, чтобы Эдди полностью выдохся. Он
сидит на большом камне в свете угасающего дня, на коленях у него лежит
один из револьверов стрелка, а сбоку стоит бурдюк, до половины заполненный
