Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#7| Dirty Colossus
Demon's Souls |#6| Fool's Idol
Demon's Souls |#5| Leechmonger
Demon's Souls |#4| Adjudicator & Tower Knight

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Триллер - Стивен Кинг Весь текст 1644.35 Kb

Рассказы

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 26 27 28 29 30 31 32  33 34 35 36 37 38 39 ... 141
кают-компании. "Каллас" немедленно начал накреняться на левый борт.
     Люди вопили и носились туда и сюда. Бутылки в баре падали с  полок  и
вдребезги разбивались об пол. С нижней палубы  пришел,  шатаясь,  человек.
Рубашка его сгорела, кожа  подрумянилась.  По  громкоговорителю  объявили,
чтобы люди шли к спасательным шлюпкам, к которым  они  были  приписаны  во
время  инструктажа  в  начале  круиза.  Пассажиры  продолжали   бестолково
носиться. Очень немногие из них побеспокоились о том, чтобы показаться  на
инструктаже. Я же не просто показался, я пришел рано, чтобы быть в  первом
ряду и все видеть. Я всегда уделяю самое пристальное  внимание  тому,  что
непосредственно касается моей шкуры.
     Я спустился в свою каюту, взял пакеты с героином и положил каждый  из
них в отдельный карман. Затем я направился к спасательной шлюпке 8. Пока я
поднимался по лестнице на главную палубу, раздалось еще два взрыва и судно
накренилось еще сильнее.
     Наверху царил хаос.  Я  увидел,  как  мимо  меня  пробежала  отчаянно
визжащая женщина с ребенком  на  руках,  набирая  скорость  на  скользкой,
опрокидывающейся палубе. Она ударилась о перила  и  вылетела  за  борт.  Я
видел, как она сделала в воздухе два сальто и начала делать третье,  но  в
этот момент я потерял ее из виду.
     Человек в белой одежде повара, с ужасно обожженным  лицом  и  руками,
натыкался то на один то на другой  предмет  и  кричал:  "ПОМОГИТЕ  МНЕ!  Я
НИЧЕГО НЕ ВИЖУ! ПОМОГИТЕ! Я НИЧЕГО НЕ ВИЖУ!"
     Паника была почти всеобщей: она передалась от пассажиров команде, как
заразная болезнь. Надо еще  отметить,  что  время,  прошедшее  от  первого
взрыва до момента полного затопления "Калласа" составляло  едва  ли  около
двадцати минут. Вокруг  некоторых  спасательных  шлюпок  сгрудились  толпы
визжащих  пассажиров,  а   некоторые   были   абсолютно   свободны.   Моя,
расположенная на накренившемся борту, была почти пуста.  Рядом  с  ней  не
было никого, кроме меня и простого моряка  с  угреватым  мертвенно-бледным
лицом.
     "Давай спустим это чертово корыто  на  воду",  -  сказал  он,  бешено
вращая глазами. "Проклятая мыльница идет прямо на дно".
     Механизм для спуска спасательной шлюпки достаточно прост, но со своей
бестолковой нервозностью он умудрился запутать спусковые канаты  со  своей
стороны. Лодка пролетела вниз шесть футов и повисла, причем  нос  оказался
двумя футами ниже, чем корма.
     Я шел ему на помощь, когда он начал  вопить.  Ему  удалось  распутать
узел, но одновременно его рука попала в блок. Жужжащая веревка дымилась на
его ладони, сдирая кожу, и через мгновение он оказался за бортом.
     Я бросил вниз веревочную лестницу, быстро спустился к ней  и  отцепил
лодку от провисших канатов. Затем я стал грести, когда-то я делал это ради
удовольствия во время пребывания на дачах друзей, а  сейчас  я  делал  это
ради спасения своей жизни.  Я  знал,  что  если  мне  не  удастся  отплыть
достаточно далеко от места, где затонет "Каллас", то  он  утащит  меня  за
собой.
     Через пять минут он ушел под воду. Мне не удалось  полностью  выплыть
из зоны образования воронки. Мне пришлось бешено  грести,  чтобы  хотя  бы
оставаться на одном месте. "Каллас" затонул очень  быстро.  За  перила  на
носу корабля все еще цеплялись какие-то люди  и  жутко  вопили.  Они  были
похожи на стадо обезьян.
     Шторм усилился. Я потерял одно весло, но сумел сохранить  второе.  Ту
ночь я провел как в бреду. Сначала я вычерпывал воду, а потом хватал весло
и бешено греб до тех пор, пока нос не зарывался в очередную волну.
     Перед восходом двадцать четвертого числа волны стали нарастать у меня
за спиной. Лодка ринулась вперед. Это было кошмарно,  но  в  то  же  время
радостно возбуждало. Внезапно доски затрещали у меня под ногами, но прежде
чем лодка затонула, ее выбросило на эту спасительную груду скал. Я даже не
знаю, где я, абсолютно никаких идей на этот счет. Я не  очень-то  силен  в
навигации, ха-ха!
     Но я знаю, что я должен делать. Это последний выход, но,  думаю,  мне
удастся проскочить. Разве не удавалось мне это всегда? Сейчас творят такие
чудеса с протезами. Так что я неплохо проживу и с одной ногой.
     Время узнать, так ли я хорош, как мне кажется. Удачи тебе, парень.


     5 февраля.
     Сделал.
     Больше всего меня беспокоила боль. Я могу  переносить  боль,  но  мне
казалось, что  в  моем  ослабленном  состоянии  сочетание  голода  и  боли
заставит меня потерять сознание, прежде чем я успею закончить.
     Но героин очень помог.
     Я открыл один из пакетов и  втянул  носом  две  здоровенных  щепотки,
высыпанные на плоский камень. Сначала правая ноздря, потом левая. Я словно
вдохнул в себя восхитительный холод, от которого онемело все тело с головы
до ног. Я вдохнул героин сразу  же  после  того,  как  закончил  запись  в
дневнике. Это было в девять сорок пять. В следующий раз, когда я посмотрел
на часы, тень уже сдвинулась,  и  я  оказался  частично  на  солнце.  Было
двенадцать сорок  пять.  Я  отрубился.  Никогда  не  думал,  что  это  так
прекрасно. Не могу понять, почему я так презирал это раньше.  Боль,  ужас,
страдания... все исчезло, осталось лишь спокойное блаженное состояние.
     В этом состоянии я и проводил операцию.
     Боль все-таки была, особенно, в самом начале операции. Но  я  смотрел
на нее как бы со стороны, словно это была чужая боль. Она беспокоила меня,
но в то же время и интересовала. Можете понять это? Если  вы  когда-нибудь
принимали сильный аналог морфина, возможно и можете. Он не просто  снимает
боль. Он меняет сознание. Ясность, спокойствие.  Я  понимаю,  почему  люди
садятся на него, хотя "садиться" - это, пожалуй,  слишком  сильно  сказано
теми, кто никогда, разумеется, не пробовал, что это такое.
     Примерно на середине боль стала возвращаться ко мне. Я был  близок  к
обмороку. Я с тоской посмотрел на открытый  пакет  с  белым  порошком,  но
усилием воли заставил себя отвернуться. Если  я  приму  еще,  я  наверняка
истеку кровью, как если бы я потерял сознание. Начал считать  наоборот  от
сотни.
     Потеря крови могла сыграть критическую роль. Как хирург, я  прекрасно
это понимал. Ни одной лишней капли не должно было  быть  пролито.  Если  у
пациента начинается кровотечение во время операции в госпитале, вы  можете
восполнить потерю крови. У меня такой возможности не было.  То,  что  было
потеряно - а к концу операции песок у меня под ногой был  черным  -  могло
быть возобновлено за счет внутренних ресурсов организма. У  меня  не  было
никакого оборудования, никаких инструментов.
     Я начал операцию ровно  в  двенадцать  сорок  пять.  Закончил  в  час
пятьдесят, и немедленно принял новую дозу  героина,  гораздо  больше,  чем
предыдущая. Я погрузился в туманный мир, где не было боли,  и  пробыл  там
почти до пяти часов. Когда я очнулся,  солнце  приближалось  к  горизонту,
расстилая передо мной золотую дорожку на голубой воде. Я никогда не  видел
ничего более красивого... вся боль была  лишь  платой  за  это  мгновение.
Через час я принял еще немного, чтобы в полной мере насладиться закатом.
     После того как стемнело я...
     Я...
     Подождите. Говорил ли я вам о том, что ничего не ел в течение четырех
дней? И что единственной вещью,  которая  могла  помочь  мне  восстановить
иссякающие жизненные силы, было  мое  собственное  тело?  Более  того,  не
повторял ли я вам снова и снова, что выживание зависит от нашей  решимости
выжить? Отчаянной решимости? Я не буду  оправдываться  тем,  что  на  моем
месте вы бы сделали то же самое. Во-первых, вы, скорее всего,  не  хирург.
Даже если вы примерно  знаете,  как  проводится  ампутация,  вы  могли  бы
выполнить ее так скверно, что вскоре бы все равно умерли от потери  крови.
И даже если бы вы пережили операцию и травматический шок,  мысль  об  этом
никогда не пришла бы в вашу забитую предрассудками голову. Неважно.  Никто
об этом не узнает. Последним моим делом на этом острове, перед тем  как  я
его покину, будет уничтожение этого дневника.
     Я был очень осторожен.
     Я помыл ее тщательно, перед тем как съесть.


     7 февраля.
     Культя  сильно  болела,  время  от  времени  боль  становилась  почти
невыносимой. Но,  по-моему,  подкожный  зуд,  свидетельствующий  о  начале
выздоровления, был еще хуже. Я вспоминал в тот день всех своих  пациентов,
которые лопотали мне, что не могут выносить  ужасный,  неотскребаемый  зуд
заштопанной плоти. А я улыбался и говорил им, что завтра им  будет  лучше,
думая  про  себя,  какими  же   хныкалками,   слизняками,   неблагодарными
маменькиными сынками они оказались. Теперь я понимаю их. Несколько  раз  я
почти уже собирался содрать повязку с культи и начать скрести ее, впиваясь
пальцами в мягкую сырую плоть, раздирая корки, выпуская  кровь  на  песок.
Все, что угодно, все, что угодно, лишь бы отделаться от этого невыносимого
зуда.
     В такие минуты я считал наоборот начиная с сотни и нюхал героин.
     Не знаю, сколько я всего принял, но почти все время после операции  я
был словно одеревеневшим. Подавляет голод. Я едва ли знаю  о  том,  что  я
вообще могу есть. Слабое, отдаленное урчание в животе, и  это  все.  Можно
легко не обращать на него внимания. Однако, этого делать нельзя. В героине
нет калорий. Я проверял свой запас энергии, ползая с места  на  место.  Он
иссякает.
     Боже, я надеюсь, нет, но... может понадобиться еще одна операция.


     (позже)
     Еще один самолет пролетел над островом. Слишком высоко, чтобы от него
мог быть какой-то толк. Все, что я мог видеть, это оставляемый им след.  И
тем не менее я махал. Махал и кричал ему. Когда он улетел, я заплакал.
     Уже стемнело, и ничего не видно вокруг. Еда. Я начал думать о  всякой
еде. Чесночный хлеб. Улитки.  Омар.  Сочные  бараньи  ребра.  Первосортные
яблоки.  Жареный  цыпленок.  Огромный  кусок  торта  и  тарелка  домашнего
ванильного мороженого. Семга, копченая ветчина с ананасом.  Колечки  лука.
Луковый соус с жареной картошкой охлажденный чай долгими долгими  глотками
французское жаркое пальчики оближешь.
     Сто, девяносто девять, девяносто восемь,  девяносто  семь,  девяносто
шесть, девяносто пять, девяносто четыре...
     БожеБожеБоже...


     8 февраля
     Еще одна чайка села на скалу сегодня. Жирная,  огромная.  Я  сидел  в
тени скалы, на месте, которое я называю своим лагерем, положив  на  камень
свою культю. Как только я увидел чайку, у меня тотчас же выделилась слюна,
как у собаки Павлова. Я сидел и пускал слюнки, как маленький ребенок.  Как
маленький ребенок.
     Я подобрал достаточно большой и удобно легший в руку  кусок  скалы  и
начал ползти к ней. У  меня  почти  не  было  надежды.  Но  я  должен  был
попытаться. Если я поймаю ее, то с такой наглой и жирной  птицей  я  смогу
отсрочить вторую операцию на неопределенно долгое  время.  Я  пополз.  Моя
культя билась о камни, и боль от ударов отдавалась во всем теле.  Я  ждал,
когда же она улетит.
     Она не улетала. Она важно расхаживала туда и сюда, выпятив грудь, как
какой-нибудь генерал авиации, делающий смотр войскам. Время от времени она
поглядывала на  меня  своими  маленькими  отвратительными  глазками,  и  я
застывал в неподвижности и начинал считать наоборот, до тех пор  пока  она
вновь не начинала расхаживать. Каждый раз, когда она взмахивала  крыльями,
я леденел. У меня продолжали течь слюни. Я ничего не мог с собой поделать.
Как маленький ребенок.
     Не знаю, как долго я подкрадывался к ней. Час? Два?  И  чем  ближе  я
подкрадывался,  тем  сильнее  билось  мое  сердце  и  тем  соблазнительнее
выглядела чайка. Мне даже показалось, что она  дразнит  меня,  и  когда  я
приближусь к ней на расстояние броска, она  улетит.  Руки  и  ноги  начали
дрожать. Во рту пересохло. Культя адски болела. Мне показалось, что у меня
начались ломки. Но так быстро? Ведь я принимал героин меньше недели!
     Не имеет значения. Я нуждаюсь в нем. И там еще много осталось, много.
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 26 27 28 29 30 31 32  33 34 35 36 37 38 39 ... 141
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама