пор мать сменила уже четверых "приятелей". Последнее время в особом
почете у нее был Брюси. Он почти не вылезал из бутылки, да мать и сама
постепенно превращалась в испитую каргу.
А вот машина - это совсем другое дело! Машина дарила ему энергию,
переливающуюся откуда-то из ее внутренних мистических источников,
наполняла гордостью. Она делала его человеком, с которым нужно
считаться, человеком, почти равным богам по силе. И не случайно он
большинство своих подруг трахал на заднем сиденье. Машина была его
рабыней и богиней одновременно. Она давала, но могла и брать. И Билли не
раз использовал ее, чтобы брать. Долгими бессонными ночами, когда мать и
Брюси начинали скандалить. Билли прихватывал с собой пакетик кукурузных
хлопьев и выруливал на дорогу в поисках бродячих собак. Случалось, он
возвращался под утро и с выключенным двигателем загонял машину в гараж,
даже не обтерев передний бампер, с которого все еще капала кровь.
Крис к этому времени уже изучила его привычки и не пыталась
заговорить - он все равно не обратит на нее внимания. Она просто сидела
рядом, подогнув под себя одну ногу, и грызла костяшки пальцев. Свет
проносящихся навстречу машин мягко поблескивал в ее волосах, окрашивая
их серебром.
Интересно, думал Билли, надолго ли она с ним? После сегодняшнего,
возможно, уже нет. Все словно к этому и шло. даже в самом начале, и,
когда дело будет сделано, связь между ними станет тоньше и, может,
растворится совсем, оставив их обоих в недоумении: как она вообще могла
возникнуть? Скорее всего, она все меньше и меньше будет для него богиней
и все больше обыкновенной светской сучкой, отчего ему обязательно
захочется как-нибудь ей наподдать. А может, и не наподдать, а хорошенько
врезать. Поставить на место.
Они выехали на Брикъярд-Хилл, откуда уже было видно внизу школу с
автостоянкой, забитой пухленькими блестящими папочкиными машинами. Билли
почувствовал, как в горле у него поднимается привычный ком ненависти и
презрения. Ну, мы им сегодня устроим
(запомнят они эту ночь!)
Веселый праздник. Уж будьте уверены...
Крыло, где располагались классные комнаты, стояло тихое, темное и
пустое, холл освещали обычные желтые лампочки, зато стекло на восточной
стороне спортивного зала было залито мягким, слегка оранжевым и почти
призрачным свечением. Билли снова ощутил горечь во рту; дико хотелось
перебить им все стекла.
- "Вдали огни, огни веселой вечеринки", - пробормотал он.
- А? - Крис повернулась к нему, вырванная звуком его голоса из
раздумий.
- Так, ничего, - Билли потер рукой шею. - Пожалуй, я дам тебе дернуть
за веревку.
Всю подготовку Билли закончил сам. Он отлично знал, что в таких делах
доверять никому нельзя - урок не из легких, гораздо сложнее, чем все,
что проходили в школе, но уже в этом возрасте он усвоил его накрепко.
Парни, что ездили с ним на ферму Генти предыдущей ночью, даже не знали,
для чего ему понадобилась кровь. Может быть, они подозревали, что тут
каким-то образом замешана Крис, но сказать с уверенностью никто ничего
не мог. Билли подкатил к зданию школы спустя несколько минут после того,
как четверг превратился в пятницу, и дважды объехал вокруг, решив
убедиться, что там действительно никого нет и где-нибудь поблизости не
курсируют две патрульные машины чемберленской полиции.
Проехав с выключенными огнями мимо стоянки, он обогнул здание сзади.
Оттуда уже начиналось футбольное поле, прикрытое тонким покрывалом
тумана, стелющегося у самой земли.
Билли открыл багажник и отпер ящик со льдом. Кровь замерзла, но это
его вполне устраивало - впереди еще целые сутки, оттает.
Поставив ведра в багажник, рядом с ящиком, он выбрал нужные
инструменты, запихал их в задний карман джинсов, затем взял с переднего
сиденья приготовленную сумку, где позвякивали лишь несколько шурупов и
гвоздей.
Действовал он неторопливо, сосредоточенно, спокойно, словно ему и в
голову не приходило, что кто-то может помешать. Спортивный зал, где
должен был состояться бал, служил, кроме того, еще и залом для собраний.
Несколько небольших окон за сценой выходили как раз туда, где Билли
припарковал машину.
Он достал маленький ломик с плоским концом и вставай его в щель между
верхней и нижней половинками рамы. Очень полезный инструмент - Билли сам
сделал его б Чемберленских механических мастерских. Он подергал им
туда-сюда, пока не услышал щелчок задвижки, затем поднял верхнюю
половинку окна и проскользнул внутрь.
В помещении было темно. От свернутых рулонами декораций
"Драматического клуба" пахло старой краской. Голые силуэты пюпитров и
ящики с инструментами, принадлежавшими "Музыкальному обществу", стояли
тут и там, словно стражи. В углу притаилось фортепиано мистера Даунера.
Билли достал из сумки маленький фонарик, добрался до сцены и
раздвинул половинки красного бархатного занавеса. Гладкий пол
спортивного зала с разметкой для баскетбола блестел словно янтарный
залив. Он посветил на настил перед занавесом - кто-то отметил там мелом
положение тронов для короля и королевы бала; их поставят на место лишь
на следующий день, после чего весь настил усыпят бумажными цветами - и
за каким только чертом?..
Задрав голову. Билли направил луч фонаря вверх, где высветились
пересекающиеся полосы потолочных балок. Над танцевальной площадкой балки
украсили бумажными цветами и гирляндами, но над сценой их оставили как
есть. У потолка над краем сцены висел еще один короткий занавес, так что
из зала их просто не было видно. Он же скрывал и лампы, которые должны
освещать "венецианское" панно.
Билли выключил фонарик, подошел к левому краю сцены и полез по
привинченной к стене лесенке с железными перекладинами наверх.
Содержимое сумки, которую он для верности сунул под рубашку, позвякивало
при каждом движении - в пустом зале звук казался неестественно
радостным. У самого верха лесенки была маленькая площадка. Билли
повернулся лицом к стене: теперь кулисы оказались справа, зал - слева.
За кулисами тоже было свалено имущество "Драматического клуба" - часть
аж еще с двадцатых годов. С ржавой кроватной сетки пялился на Билли
незрячими глазами бюст Паллады, использованный в какой-то древней
постановке "Ворона" Эдгара По. А прямо перед ним шла стальная балка.
Лампы, что должны освещать панно, прикрепили как раз к этой балке,
снизу.
Он спокойно, без тени страха двинулся вперед, насвистывая чуть слышно
какую-то популярную мелодию. На балке наросло, наверно, с дюйм пыли, и
за ним оставались длинные размазанные следы. На полпути через сцену
Билли остановился, встал на колени и взглянул вниз.
Да, точно. С помощью фонарика внизу можно было разглядеть тонкие,
вычерченные мелом линии. Билли присвистнул про себя
(вижу цель),
Отметил точное место крестом в пыли и вернулся обратно па платформу.
Сюда уже вряд ли кто поднимется до бала: лампы, что должны освещать
панно и сцену, где будут короновать
(уж я их откороную сукиных детей)
Eороля и королеву бала, включались на пульте за сценой. И эти же
лампы ослепят любого, кто посмотрит со сцены вверх. Его приготовления
обнаружат, только если кто-то заберется за чем-нибудь наверх. Что мало
вероятно. Как говорится, риск в пределах допустимого.
Билли открыл сумку и достал пару резиновых перчаток, надел их, затем
достал один из двух металлических воротков, купленных днем раньше. На
всякий случай он покупал их не в Чемберлене, а в Боксфорде, где его
никто не знал. Зажав губами несколько гвоздей, он достал молоток и, мыча
все ту же мелодию, приколотил вороток к углу платформы, затем вогнал в
доску рядом шуруп с ушком.
Спустившись по лестнице. Билли прошел за сцену и поднялся по другой
лесенке недалеко от того окна, через которое залез в школу. Теперь он
оказался в чердачном помещении, где лежал всякий ненужный хлам: старые
школьные журналы, изъеденные молью комплекты формы школьной спортивной
команды, старые, погрызенные мышами учебники.
Слева в луче фонарика можно было разглядеть металлический вороток на
платформе, справа тянуло свежим воздухом с улицы из вентиляционного
отверстия в стене. Билли достал второй вороток и прибил его к полу.
После этого он спустился вниз, вылез через окно и достал из машины
ведра со свиной кровью. Прошло, наверно, с полчаса, но они нисколько не
оттаяли. Подхватив ведра, Билли подошел к окну - в темноте его вполне
можно было принять за фермера, возвращающегося с утренней дойки. Он
поставил ведра за окно и влез сам.
Идти по балке с ведром в каждой руке оказалось гораздо легче.
Добравшись до креста, он поставил ведра на балку, еще раз взглянул на
разметку внизу, удовлетворенно кивнул и вернулся на платформу. Выбираясь
к машине, он подумал было, что надо обтереть ведра - там будут отпечатки
пальцев Кении, Дона и Стива - но потом решил, что не станет этого
делать. Возможно, в субботу утром их тоже ждет небольшой сюрприз... От
этой мысли губы у него чуть дернулись в мимолетной улыбке.
Последним из сумки появился моток прочной веревки. Билли прошел по
балке к ведрам и привязал веревку за обе ручки, затем пропустил ее в
ушко шурупа, через вороток и, перебросив моток в чердачное помещение,
пропустил через второй вороток. Видимо, даже его самого не позабавило
бы, что сейчас, в полумраке чердака, перемазанный пылью и с клочьями
паутины на голове, и без того похожей на воронье гнездо, он здорово
напоминал сгорбленного безумного изобретателя, колдующего над каким-то
адским приспособлением.
Билли бросил конец веревки в вентиляционную шахту, спустился в
последний раз по лестнице и отряхнул руки. Дело сделано.
Он выглянул в окно, влез на подоконник и спрыгнул на землю. Опустил
раму и, вставив фомку, закрыл, как сумел, задвижку. Затем направился к
машине.
Крис сказала, что скорее всего выберут Томми Росса и эту сучку Кэрри,
так что под ведрами окажутся именно они - Крис даже подговорила втихую
кое-кого из своих подруг, чтобы голосовали за них. Что ж, отлично.
Впрочем, Билли было в общем-то все равно, кто это будет.
Последнее время он даже думал, что, окажись там сама Крис, тоже вышло
бы неплохо...
Билли сел за руль и поехал домой.
Из книги "Меня зовут Сьюзен Снелл (стр.48) :
За день до бала Кэрри виделась с Томми. Она ждала его У аудитории
после занятий, и Томми сказал, что выглядела она ужасно - словно
боялась, что он вдруг накричит на нее, чтобы не таскалась за ним и не
путалась под ногами.
Кэрри сказала ему, что должна вернуться домой самое позднее в
одиннадцать тридцать, а то мама будет беспокоиться. Она добавила, что не
хочет портить ему вечер, но будет нехорошо заставлять маму волноваться.
Тогда Томми предложил заехать после бала в "Келли-Фрут", где можно
перехватить пива и гамбургеров: все остальные собирались либо в
Вестоувер, либо в Льюистон, так что они будут там скорее всего одни. По
словам Томми, она прямо лицом посветлела и сказала, что это, мол, будет
замечательно. Просто замечательно.
И это девушка, которую упорно называют не иначе как чудовищем! Я
хочу, чтобы вы твердо усвоили: девушка, которая чтобы не беспокилась
мама, после единственного в ее жизни школьного бала соглашается на
гамбургер и пиво...
Iервое, что поразило Кэрри, когда они вошли в зал, это Великолепие.
Не "великолепие", а именно с большой буквы. Прекрасные силуэты в шифоне,
кружевах, шелке и сатине, шелестящие вокруг. Сам воздух был пронизан
запахом цветов. Девушки в туфлях на каблуках, в платьях до пола, с
