уже старая, и незачем осложнять себе жизнь. Но когда моим друзьям
угрожают и плохо с ними обращаются, я этого стерпеть не могу. А теперь
убирайтесь. И без единого слова.
Его губы шевелились, как у рыбы, - ах, как ему хотелось сказать одно
слово (наверное, то, что рифмуется со словом "штука"). Но он его не
произнес. Долан бросил на меня последний взгляд, потом прошагал мимо нее
в коридор.
Я глубоко-глубоко и шумно вздохнул, когда Элен ставила поднос передо
мной, а потом села напротив. - А твой внук правда спикер Палаты? -
спросил я.
- Да, правда.
- А что тогда ты делаешь здесь?
- Спикер палаты штата - достаточно высокая должность, чтобы
разделаться с таким тараканом, как Брэд Долан, но она не приносит
богатства, - сказала Элен, смеясь. - А кроме того, мне здесь нравится. Я
люблю компанию.
- Принимаю это как комплимент, - ответил я полыценно.
- Пол, ты себя хорошо чувствуешь? У тебя такой усталый вид. - Она
протянула руку через стол и убрала мои волосы со лба. Прикосновение ее
скрюченных пальцев было прохладным и удивительным. На секунду я закрыл
глаза. Когда я открыл их снова, то принял решение.
- Я в порядке. И я почти закончил. Элен, ты бы не хотела кое-что
прочитать? - Я предложил ей страницы, которые неловко сгреб вместе.
Наверное, они теперь лежали не по порядку - Долан и впрямь меня сильно
напугал, - но они были пронумерованы, и Элен легко могла бы сложить их,
как надо.
Она задумчиво посмотрела на меня.
- Ты закончил?
- То, что здесь, ты прочтешь до обеда. Если, конечно, сможешь
разобрать.
Она наконец взяла листки и посмотрела на них.
- У тебя очень хороший почерк, даже когда рука уже явно устала,
заметила она. - Я легко смогу прочитать.
- А когда прочтешь это, я закончу все остальное, - сказал я. - И тебе
останется всего на полчаса. А потом... Если тебе все еще будет
интересно... Я смог бы показать кое-что.
- Это связано с твоими прогулками по утрам?
Я кивнул.
Она сидела и обдумывала мои слова довольно долго, лотом кивнула сама
себе и поднялась с пачкой листков в руке.
- Я опять пойду на улицу, - сообщила она. - Солнце сегодня такое
теплое.
- А дракон побежден, - заметил я. - На этот раз прекрасной леди.
Элен улыбнулась, наклонилась и поцеловала в чувствительное место над
бровью, что всегда заставляло меня вздрагивать.
- Будем надеяться, что так. Но по своему опыту я знаю, что от
драконов типа Брэда Делана нелегко избавиться. - Она помедлила. -
Счастливо, Пол.
Надеюсь, ты сможешь победить все, что так тебя мучает.
- Я тоже надеюсь, - произнес я и подумал о Джоне Коффи. "Я не смог
ничего сделать, - сказал Джон. - Я пытался, но было уже поздно".
Я съел яичницу, которую она принесла, выпил сок, а гренок оставил на
потом. Затем взял ручку и снова начал писать, думая, что это уже в
последний раз.
Одна последняя миля.
Зеленая миля.
Глава 2
Когда мы привели Джона обратно в тоннель блока "Г", тележка стала уже
не роскошью, а необходимостью. Я очень сомневаюсь, что он смог бы
преодолеть тоннель сам, идти на корточках гораздо труднее, чем во весь
рост, отнимает больше сил, а потолок в проклятом тоннеле слишком низок
для таких, как Джон Коффи. Мне было страшно подумать, что он мог
свалиться в тоннеле. Как мы объясним это, ведь и так придется объяснять,
почему мы на дели на Перси смирительную рубашку?
Но у нас, слава Богу, была тележка, и Джон лежал на ней, словно
вытянутый из воды кит, а мы толкали ее назад к лестнице, ведущей в
складское помещение. Потом он слез, шатаясь, и просто стоял, опустив
голову и тяжело дыша. Кожа его стала такой серой, словно его обваляли в
муке. Я подумал, что к полудню он окажется в лазарете... Если вообще не
умрет.
Брут бросил на меня печальный, полный отчаяния взгляд. Я ответил ему
тем же.
- Мы не в состоянии его нести, но мы можем помочь ему, - сказал я. -
Я возьму его под левую руку, а ты - под правую.
- А я? - спросил Харри.
- Ты пойдешь позади нас. Если он вдруг начнет падать на спину,
подтолкнешь его вперед.
- А если не получится, присядешь там, куда он будет падать, и
смягчишь удар, - сострил Брут.
- О Боже, - слабо простонал Харри, - тебе предстоит пройти все круги
ада, а ты еще и смеешься.
- У меня просто есть чувство юмора, - заметил Брут. Наконец нам
удалось поднять Джона по лестнице.
Больше всего я боялся, что он потеряет сознание, но все обошлось.
- Иди вперед и посмотри, нет ли кого в складе, - задыхаясь, велел я
Харри.
- А если есть? - спросил Харри, пролезая у меня под мышкой. - "Привет
из Эйвона" и назад?
- Не умничай, - осек его Брут.
Харри слегка приоткрыл двери и просунул голову внутрь. Мне
показалось, что он находился там целую вечность. Наконец он повернулся,
и лицо его было почти радостным.
- Горизонт чист. И все тихо.
- Будем надеяться, что так и будет, - сказал Брут. - Пошли, Джон
Коффи, мы уже почти дома.
Он нашел в себе силы пройти через склад, но нам пришлось помочь ему
подняться по трем ступенькам в мой кабинет и почти протолкнуть через
маленькую дверь. Когда Коффи снова встал на ноги, он дышал с
затруднением, глаза лихорадочно блестели. А еще я с ужасом заметил, что
правая сторона его рта отвисла, как у Мелинды, когда мы вошли в комнату
и увидели ее в подушках.
Дин услышал нас и вышел из-за стола в начале Зеленой Мили.
- Ну, Слава Богу! Думал, вы уже не вернетесь, я уже почти решил, что
вас поймали, или начальник Мурс вам помешал, или... - Он осекся, впервые
увидев Джона. - Господи, Боже мой! Что это с ним? Похоже, он умирает!
- Он не умирает... Правда, Джон? - В глазах Брута сверкнуло
предупреждение Дину.
- Конечно нет, я не имел в виду "умирает", - нервно усмехнулся Дин,
но Боже...
- Не обращай внимания, - сказал я. - Помоги нам поместить его опять в
камеру.
И опять мы, как холмики, окружили гору, но на этот раз гора, словно
претерпевшая многолетнюю эрозию, была сглаженной и печальной. Джон Коффи
шел очень медленно, дыша ртом, как старый курильщик, но все-таки шел.
- Как там Перси? - поинтересовался я. - Сильно шумел?
- Немножко вначале. Пытался орать через пленку, которой заклеен рот.
Ругался, наверное.
- Помилуйте, - проговорил Брут. - Как хорошо, что наши нежные уши
этого не слышали.
- А потом периодически бил ногой в дверь. - Дин так обрадовался
нашему возвращению, что болтал без умолку. Его очки сползли на кончик
носа, блестящий от пота, и он пальцем вернул их на место. Мы прошли
камеру Уортона. Этот никчемный молодой человек лежал на спине и храпел,
как паровоз. На этот раз его глаза были закрыты.
Дин увидел, куда я смотрю, и засмеялся.
- С этим парнем - никаких проблем. С тех пор, как свалился, даже не
шелохнулся. Умер для всего мира. Что касается Перси и его пинков в
дверь, то это меня совсем не волновало. Я даже рад был, честно говоря.
Если бы он сидел совсем тихо, я бы заволновался, не задохнулся ли он там
до смерти изза этой ленты, которой вы заклеили его хлеборезку. Но не это
самое удивительное. Главное знаете что? Здесь было тихо, как в великий
пост в Новом Орлеане! За всю ночь никто не появлялся! - Последние слова
он произнес торжествующим тоном. - Мы сделали это, ребята! Сделали!
И тут он вспомнил о том, ради чего, собственно, затевался весь этот
спектакль, и спросил о Мелинде.
- Она здорова, - сказал я. Мы дошли до камеры Джона. Слова Дина
только начали доходить до сознания: "Мы сделали это, ребята... Сделали".
- Это было так же... Ну, ты понимаешь ...
- Как с мышью? - уточнил Дин. Он быстро взглянул на пустую камеру,
где раньше обитали Делакруа с Мистером Джинглзом, потом в сторону
смирительной комнаты, откуда якобы мышь и появилась. Голос его стал
тише, так затихают голоса при входе в большую церковь, где даже тишина,
кажется, говорит шепотом.
- Это было... - Он сглотнул. - Слушай, ты понимаешь, о чем я. Это
было чудо?
Мы переглянулись, подтверждая то, что уже знали.
- Он ее вытащил из самой могилы, вот что он сделал, - сказал Харри.
-Да, это было чудо.
Брут открыл двойной замок на двери и слегка подтолкнул Джона внутрь.
- Входи, парень. Отдохни немного. Ты заслужил. Мы сейчас разберемся с
Перси...
- Он - плохой человек, - проговорил Джон тихим механическим голосом.
- Правильно, сомнений нет, злой, как колдун, - согласился Брут,
говоря самым мягким тоном, - но ты не беспокойся, мы его к тебе не
допустим. Просто полежи на своей койке, а я скоро принесу тебе кофе.
Горячий и крепкий. И ты сразу почувствуешь себя другим человеком.
Джон тяжело опустился на койку. Я думал, он ляжет и отвернется, как
обычно, к стене, но он просто сидел, свесив руки между колен, опустив
голову и тяжело дыша ртом. Медальон со Святым Кристофером, который дала
ему Мелинда, выскользнул из ворота рубашки и качался в воздухе. Она
сказала, что медальон спасет его, но Джон не выглядел спасенным. Похоже
было, что он занял место Мелинды на краю могилы, о которой говорил
Харри.
Но тогда мне было не до Коффи.
Я повернулся к ребятам.
- Дин, достань пистолет и дубинку Перси.
- Ладно. - Он вернулся к столу, открыл ящик и вытащил пистолет и
дубинку.
- Готовы? - спросил я их. Мои люди - верные, я никогда так не
гордился ими, как в ту ночь, - кивнули. Харри и Дин слегка нервничали, а
Брут был невозмутим, как всегда.
- Хорошо. Говорю я. Чем меньше вы открываете рот, тем лучше и тем
быстрее все кончится... К лучшему или худшему. Годится?
Они опять кивнули. Я сделал глубокий вдох и пошел по Зеленой Миле к
смирительной комнате.
Перси поднял глаза и зажмурился, когда я включил свет. Он сидел на
полу и облизывал пленку, которой я заклеил его рот. Та часть, которую я
закрепил на затылке, отстала (возможно, от пота или бриолина в волосах),
и он мог попытаться отодрать и остаток ленты. Еще час и он вопил бы о
помощи во всю мощь своих легких.
Действуя ногами, ему удалось слегка отодвинуться назад, когда мы
зашли, потом он остановился, сообразив, что деваться некуда, кроме
юговосточного угла комнаты.
Я взял пистолет и дубинку у Дина и протянул их в сторону Перси.
- Хочешь получить обратно? - спросил я.
Он настороженно посмотрел на меня, потом кивнул.
- Брут, Харри. Поднимите его.
Они наклонились, подцепили его под мышки и подняли. Я приблизился,
пока не стал с ним нос к носу, чувствуя острый запах его пота. Наверное,
он взмок, пытаясь освободиться от смирительной рубашки и периодически
ударяя ногами в дверь, но больше всего, думаю, он потел от обычного
страха боязни того, что мы с ним сделаем, когда вернемся.
Очевидно он надеялся, что все обойдется, ведь мы - не убийцы... А
потом, вероятно, вспомнил об Олд Спарки: ведь мы и впрямь были убийцами.
Я сам казнил семьдесят семь человек, больше чем любой из тех, на ком я
застегивал ремень, больше чем сам сержант Йорк, снискавший славу в
первой мировой. Убивать Перси было нелогично, но мы ведь уже поступали
нелогично, наверное, об этом он говорил сам себе, сидя с завязанными за
спиной рукавами и пытаясь языком освободиться от пленки, запечатавшей
ему рот. А кроме того, логика вряд ли присутствует в мыслях человека,
сидящего на полу комнаты с мягкими стенками, завернутого так плотно, как
паук пеленает муху. Я хочу сказать, что если сейчас я не поставлю его на
место, то не поставлю никогда.
- Я сниму ленту с твоего рта, если ты пообещаешь, что не будешь
орать, - сказал я. - Я хочу поговорить с тобой, а не поорать. Так что ты
на это скажешь? Будешь вести себя тихо?
