самое важное.
- Да, конечно.
- А можно спросить, кто тебе сказал? - Чтобы я привязал колокольчик к
его хвосту, чуть не добавил я.
- Спросить-то можно, но, так как тебя это не касается, я лучше
промолчу. Тут есть другое дело: когда я позвонил в офис узнать, нет ли
сообщений или срочных дел, мне сказали одну интересную вещь.
- Да?
- Да. Похоже, на моем столе лежит заявление о переводе. Перси Уэтмор
хочет перейти как можно скорее в Бриар Ридж. Должно быть, заполнил бланк
еще до окончания ночной смены, как ты считаешь?
- Да, похоже, так, - согласился я.
- Обычно я поручаю такие дела Кэртису, но, учитывая... Атмосферу в
блоке "Г" в последнее время, я попросил Ханну просмотреть его для меня
лично во время ее ланча. Она любезно согласилась. Я его одобрю и
прослежу, чтобы оно попало в столицу штата сегодня же. Думаю, ты увидишь
спину Перси Уэтмора, выходящего через двери, не позднее чем через месяц,
А может, и раньше.
Он ожидал, что я обрадуюсь этой новости, и имел на то право. Ради
такого дела, которое при обычном раскладе могло занять и полгода, даже
при связях Перси, он оторвался на время от ухода за своей женой. И все
равно, мое сердце упало. Целый месяц! Но, может, это не так уж и важно.
Вместо совершенно естественного желания ждать и отложить рискованную
попытку, я обдумывал дело, которое могло быть уж очень рискованным.
Иногда, как в подобном случае, лучше прыгнуть до того, - как сдадут
нервы. Если бы нам все равно пришлось иметь дело с Перси (я всегда
допускаю, что мне удастся склонить других к моей безумной затее), то
почему бы не сегодня ночью?
- Пол, ты здесь? - Голос Мурса стал немного тише, словно он говорил
сейчас сам с собой. - Черт, я думал, нас разъединили.
- Нет, я слушаю, Хэл. Это потрясающая новость.
- Да, - согласился он, и я опять поразился, какой стариковский у него
голос. Какой-то бесцветный и дребезжащий. - Я знаю, что ты сейчас
думаешь. "Нет, не знаешь, начальник, никогда не догадаешься об этом".
- Ты думаешь, что наш молодой друг все равно будет участвовать в
казни Коффи. И это скорее всего так: Коффи отправится на тот свет
задолго до Дня Благодарения, но ты можешь опять поставить Перси в
аппаратную. Никто возражать не станет, как, очевидно, и он сам.
- Я так и сделаю, - согласился я. - Хэл, а как Мелинда?
Повисла долгая пауза, столь долгая, что я решил бы, что нас
разъединили, если бы не его дыхание. Когда он наконец заговорил, голос
его звучал еще тише:
- Она угасает.
Угасает, Леденящее слово, которое старики используют для описания не
человека, который умирает, а человека, который начал отходить от жизни.
- Головные боли, как будто, стали слабее... Хотя бы сейчас, но она не
может самостоятельно ходить, не может удерживать предметы, теряет
контроль за мочевой системой, когда спит. - Возникла еще одна пауза,
потом совсем тихим голосом Хэл сказал что-то, что прозвучало как "Она
одевается".
- Одевается? Во что, Хэл? - спросил я, нахмурившись. Моя жена
появилась в дверях в прихожую и стояла, глядя на меня и вытирая руки
посудным полотенцем.
- Нет, - поправил он, и в его голосе послышался не то гнев, не то
слезы. - Она ругается.
- О Боже. - Я все еще не понимал, что это значит, но не хотел ничего
выспрашивать. Да и не надо было. Он все сам объяснил.
- Она может спокойно сидеть, вполне нормально говорить о своем
цветнике или о платье, увиденном в каталоге, о том, что слышала
Рузвельта по радио и то, как замечательно он говорил, а потом вдруг
начинает произносить ужасные вещи, самые ужасные... Слова. Причем не
повышая голоса. Лучше бы она как-то выделяла их интонацией, а иначе...
Просто...
- Она не похожа на саму себя.
- Да, именно так, - благодарно произнес он. - Но слышать эти грязные
ругательства, произносимые ее чудесным голосом... Извини меня. Пол. -
Его голос ушел, и я услышал, как Мурс громко прокашливается. Потом голос
стал чуть тверже, но все равно оставался расстроенный. - Она хочет,
чтобы пришел пастор Дональдсон, и я знаю, что он ее успокаивает, но как
можно просить его? Представляешь, он сидит и читает с ней Писание, и
вдруг она обзывает его неприлично?
А она может, она и меня назвала прошлой ночью. Сказала: "Дай мне,
пожалуйста, вот тот журнал "Либерти", ублюдок". Пол, где она могла
слышать такие речи? Откуда ей известны такие слова?
- Не знаю, Хэл, ты будешь дома сегодня вечером? Когда он был здоров,
контролировал себя и не был в тревоге или в горе, Хэл Мурс отличался
особым сарказмом, по-моему, его подчиненные побаивались его острого
язычка больше, чем гнева или подозрения. Его язвительные замечания,
обычно раздраженные или даже резкие, жгли, как осы. И вот немного такого
сарказма пролилось на меня. Хотя это было неожиданно, я был рад услышать
его колкость. Значит, не вся жизнь ушла из него, в конце концов. - Нет,
- сказал он. - Мы с Мелиндой выезжаем на танцы. Будем танцевать
"до-со-до", потом немецкую полечку, а потом скажем скрипачу, что он
долбаный сукин сын.
Я прижал ладонь ко рту, чтобы не рассмеяться. Слава Богу, приступ
смеха очень быстро прошел.
- Извини, - сказал он. - Я последнее время мало сплю. От этого
становлюсь брюзгой. Конечно, мы будем дома. А почему ты спросил?
- Я думаю, это не важно.
- Ты ведь не собирался заезжать, да? Потому что, если ты дежурил
вчера, то идешь в ночную и сегодня. Или ты поменялся сменами с
кем-нибудь? - Нет, я не менялся, - ответил я. - Я дежурю сегодня.
- Во всяком случае сегодня не стоит заезжать. Она сейчас не в том
состоянии.
- Скорее всего я и не заеду. Спасибо за новости.
- Не за что. Помолись за Мелинду, Пол. Я пообещал, думая что смогу
сделать кое-что, кроме молитвы. "Бог помогает тем, кто помогает себе
сам", - так говорили в Церкви молитвы "Отче наш, сущий на Небесах". Я
повесил трубку и взглянул на Дженис.
- Как там Мелли?
- Не очень. - Я рассказал ей то, что сообщил мне Хэл, включая эпизод
с руганью, но опустил слова "ублюдок" и "долбаный сукин сын". Я закончил
словом Хэла "угасает", и Джен печально кивнула. Потом посмотрела на меня
более пристально.
- О чем ты думаешь? Скорее всего о чем-то нехорошем. Это написано у
тебя на лице.
Солгать было нельзя, мы никогда не лгали друг другу. Я просто сказал,
что ей лучше не знать о моих мыслях, по крайней мере пока.
- А у тебя... Из-за этого могут быть неприятности? - Ее голос звучал
не тревожно, а скорее заинтересованно, это мне в ней всегда нравилось.
- Может быть, - проговорил я.
- А это хорошее дело?
- Может быть, - повторил я. Я все еще стоял и бездумно крутил пальцем
телефонный диск, удерживая другой рукой рычаги.
- Ты хочешь, чтобы я ушла, пока ты будешь звонить? - спросила она.
-Буду умненькой и выметусь? Вымою тарелки? Свяжу носочки?
Я кивнул.
- Я бы выразился не совсем так, но...
- У нас будут гости к обеду, Пол?
- Надеюсь, да, - сказал я.
Глава 9
Я сразу же поговорил с Брутом и Дином по телефону. У Харри не было
телефона, но я знал номер его ближайших соседей. Харри взял трубку через
двадцать минут, очень смущаясь и обещая "заплатить свою долю", когда
придет следующий счет. Я сказал ему, что сосчитаем цыплят по осени, а
сейчас не мог бы он приехать ко мне на обед? Будут Брут и Дин, а Дженис
обещала приготовить свою знаменитую капусту... Не говоря уже о еще более
знаменитом яблочном пироге.
- Обед просто ради обеда? - Голос Харри звучал несколько скептически.
Я сказал, что хотел бы кое о чем поговорить с ними, но этого лучше не
касаться даже вскользь по телефону. Харри согласился прийти. Я опустил
трубку на рычаг и подошел к окну. Хотя мы отработали ночную смену, я не
разбудил ни Брута, ни Дина, да и Харри не походил на только что
вернувшегося из страны снов. Наверное, не только я переживал случившееся
вчера, а учитывая сумасбродность моей идеи, это было даже неплохо.
Брут, живший неподалеку, приехал в четверть двенадцатого. Дин
появился через пятнадцать минут, а Харри, уже в рабочей одежде, через
пятнадцать минут после Дина. Дженис подала нам на кухне бутерброды с
холодной говядиной, салат из капусты и чай со льдом. Еще пару дней назад
мы могли бы обедать на веранде и наслаждаться ветерком, но после грозы
температура понизилась градусов на двадцать, и теперь с гор дул
холодный, пронизывающий ветер.
- Присаживайся с нами, - сказал я жене. Она покачала головой.
- Мне не очень хочется знать, что вы тут затеваете, я буду меньше
волноваться, если останусь в неведении. Перекушу в гостиной. На этой
неделе у меня гостит Джейн Остин, а она очень хорошая компания.
- А кто это, Джейн Остин? - спросил Харри, когда она вышла. - Кто-то
из твоих родственниц, Пол, или по линии Дженис? Кузина? Хорошенькая?
- Это писательница, дурак, - объяснил ему Брут. - Умерла примерно в
то время, когда Бетси Росс пришивала звезды на первый флаг. - Ого! -
Харри смутился. - Я не любитель читать. В основном читаю инструкции к
радиоприемникам.
- Что ты задумал. Пол? - спросил Дин.
- Начнем с Джона Коффи и Мистера Джинглза. - Как я и ожидал, лица их
стали удивленными, они думали, что я хотел поговорить о Делакруа или
Перси. Может, про обоих. Я посмотрел на Дина и Харри. - То, что с
Мистером Джинглзом сделал Коффи, произошло очень быстро. Я даже не знаю,
успели ли вы увидеть, насколько сильно пострадал мышонок.
Дин покачал головой.
- Но я видел кровь на полу.
Я повернулся к Бруту.
- Этот сукин сын Перси раздавил его, - сказал он просто. - Мышонок
должен был умереть, но не умер. Коффи с ним что-то сделал. Каким-то
образом вылечил. Я понимаю, как это звучит, но я видел своими глазами.
Тогда я добавил:
- Он вылечил и меня тоже. Но я это не просто видел, я это
почувствовал. - И рассказал им о своей "мочевой" инфекции: как она
обострилась, как мне было плохо (через окно я показал поленницу, за
которую мне пришлось держаться, когда боль свалила меня на колени), и
как все прошло после того, как Коффи прикоснулся ко мне. И больше уже не
возвращалось.
Рассказ мой длился недолго. Когда я закончил, они сидели и задумчиво
жевали бутерброды. Потом Дин сказал:
- У него изо рта вылетели черные штучки. Как мошки.
- Да, это так, - согласился Харри. - Сначала они были черными, а
потом побелели и исчезли. - Он посмотрел вокруг, размышляя. - Я почти
совсем об этом забыл, пока ты не рассказал, Пол. Правда, смешно?
- Ничего смешного или странного, - сказал Брут. - По-моему, люди
всегда забывают то, что им непонятно.
Зачем помнить то, что не имеет смысла? Пол, а с тобой как? Были тогда
мошки, когда он вылечил тебя?
- Да. Я думаю, это была болезнь... Боль... То, что болит. Он втянул
ее в себя, а потом выпустил снова наружу.
- Где она умерла, - добавил Харри. Я пожал плечами. Я не знал, умерла
она или нет, и вообще, какое это имело значение.
- Он, что, высосал боль из тебя? - спросил Брут. - Тогда с мышью он
словно высосал из нее боль или, я не знаю, смерть.
- Нет, он только дотронулся до меня. И я это почувствовал. Словно
удар тока, только без боли. Но я не умирал, мне просто было больно.
Брут кивнул.
- Прикосновение и дыхание. Прямо как у этих из леса, что поют
молитвы, - Молитва "Отче наш, сущий на Небесах", - сказал я, - Я вообще
не знаю, причем тут Бог, - сказал Брут, - но, по-моему, этот Джон Коффи
- очень сильный мужик.
- Да, - согласился Дин. - Если ты говоришь, что все это случилось, я
могу поверить. Бог творит свои таинства, и неисповедимы его пути. Но при
