сне.
- Примерно так рассуждал и я. Кроме того, заметь вы что-то необычное
на улице, стали бы вы звонить анонимно?
- Вот именно, - поддакнул Ральф, а сам подумал: "Но, предположим,
случилось не просто что-то необычное, Джон? Предположим, все казалось
абсолютно невероятным?"
- Согласен, - кивнул Лейдекер. - Конечно, из вашего окна Гаррисавеню
как на ладони, однако то же самое видно и из трех дюжин других домов...
К тому же, если тот приятель утверждал, будто находится в доме, вовсе не
обязательно, что так происходило на самом деле.
- Конечно. Рядом с "Красным яблоком" телефонная будка, откуда можно
позвонить, плюс еще одна около винной лавчонки. Еще парочка рядом со
Строуфорд-парком, если они, конечно, исправны.
- В парке целых четыре телефона-автомата, и все они работают. Мы
проверили.
- Но зачем было лгать о своем местонахождении?
- Наиболее вероятная причина заключается в том, что аноним, возможно,
лгал и обо всем остальном. В любом случае, Донна Хоген сказала, что
голос говорившего звучал молодо и уверенно. - Едва произнеся это,
Лейдекер поморщился и хлопнул себя по макушке. - Ральф, я вовсе не это
хотел сказать. Извините.
- Да ничего, все нормально - идея, что мой голос звучит, как у
старого хрыча на пенсии, не является для меня новой концепцией. Я
действительно старая перечница. Продолжайте.
- Дежурил Крис Нелл - помните, вместе с ним мы арестовали Эда Дипно?
- Я помню его имя.
- Ну вот. Стив Аттербек дежурил в ту ночь. Он хороший малый.
"Приятель в вязаной шапочке", - подумал Ральф.
- Леди была мертва, но никаких следов насилия. Ничего не взято,
однако у таких стареньких леди, как Мэй Лочер, обычно нет никаких особых
ценностей - ни видеоаппаратуры, ни стереосистем, ничего такого. Правда,
у нее хранилась парочка-другая ювелирных изделий. Нельзя сказать, что в
мире нет дороже или лучше этих драгоценностей, но...
- Так почему воры не забрали все?
- Вот именно. Но более интересно то, что входная дверь - звонивший в
полицию утверждал, что видел, как те двое вышли из дома, - была закрыта
изнутри. Не просто на замок, а еще на засов и на цепочку. Как и дверь
черного хода. Так что, если звонивший находился у себя, а Мэй Лочер была
уже мертва, когда ушла эта парочка, то кто же закрыл дверь?
"Возможно, это сделал Кровавый Царь", - подумал Ральф... И, к своему
ужасу, чуть не произнес это вслух.
- Не знаю, а как насчет окон?
- Закрыты. Закрыты все шпингалеты. К тому же, если вам недостаточно
подробностей в духе Агаты Кристи, Стив утверждает, что и зимние рамы
вставлены. Одна из соседок сообщила, что на прошлой неделе миссис Лочер
приглашала какого-то паренька вставить рамы.
- Я знаю, - кивнул Ральф. - Мальчишку Салливена, он разносит почту.
Теперь и я вспомнил, что видел его за этим занятием.
- Совсем как в фантастическом романе, - заметил Лейдекер, но Ральф
подумал, что Лейдекер, не раздумывая, обменял бы дело Сьюзен Дэй на дело
Мэй Лочер. - Результаты медицинской экспертизы пришли как раз в тот
момент, когда я уже направлялся к вам в здание окружного суда. Я успел
просмотреть их. Тромбоз... Инфаркт миокарда. В настоящее время мы
считаем ночной звонок розыгрышем - в любом городе подобное бывает
частенько, - а смерть леди произошла от сердечного приступа,
осложненного эмфиземой.
- Другими словами, просто совпадение. - Такое заключение спасло бы
Ральфа от множества хлопот, но в его голосе звучало неверие.
- Да, мне это тоже не очень нравится. Как и Стиву, именно поэтому и
опечатали дом. Судебные эксперты перевернут там все вверх дном,
возможно, уже завтра утром. А пока останкам миссис Лочер предстоит
небольшое путешествие в Огасту для более подробной экспертизы. Кто
знает, что она покажет? Иногда им действительно удается устроить целое
шоу. Вы удивились бы их умению.
- Не сомневаюсь, - ответил Ральф. Лейдекер бросил зубочистку в
пепельницу, нахмурился, затем лицо его снова просветлело.
- О, у меня возникла идея - я попрошу кого-нибудь из помощников
сделать дубль записи звонка и прокручу его вам. Возможно, вы узнаете
голос.
Кто знает? Случались и более невероятные вещи.
- Не спорю, - ответил Ральф, натянуто улыбаясь.
- В любом случае, это дело ведет Аттербек. Пойдемте, я провожу вас. В
коридоре Лейдекер еще раз испытующе посмотрел на Ральфа. На этот раз
старик почувствовал себя неуверенно, не поняв значения взгляда. Аур он
снова не видел.
Ральф попытался улыбнуться:
- У меня вырос второй нос?
- О нет. Я просто удивлен, насколько хорошо вы выглядите для
человека, только вчера пережившего то, что выпало на вашу долю. Особенно
по сравнению с тем, как вы выглядели прошлым летом... Если подобное
сотворил с вами сотовый мед, я обязательно куплю целую пасеку.
Ральф рассмеялся так, будто услышал самую забавную шутку в своей
жизни.
2
Час сорок две; утро вторника.
Ральф, сидя в кресле, наблюдает, как вокруг фонаря кружится осенний
дождь. Перед домом Мэй Лочер уныло обвисла лента полицейского
ограждения. Всего около двух часов сна, и он снова думает, что быть
мертвым гораздо лучше. Никакой бессонницы. Никаких томительно долгих
ожиданий рассвета в ненавистном кресле. И больше никаких дней, когда
кажется, что смотришь на мир сквозь невидимую защитную пленку, уже много
лет расхваливаемую дантистами в рекламных роликах. В те далекие дни
телевидение только начинало свое шествие по стране, в волосах Ральфа
появлялись первые седые блики, и он всегда засыпал через пять минут
после занятия любовью с Кэролайн.
"А люди продолжают говорить, как хорошо я выгляжу. Мистика, да и
только".
Хотя это было не так. Учитывая то, что он увидел в последнее время,
комплименты по поводу его вида находились в самом конце списка всего
необычного и странного.
Ральф снова взглянул на дом Мэй Лочер. Согласно утверждению
Лейдекера, дверь была закрыта изнутри, но Ральф видел, как два
низкорослых лысоголовых доктора выходили из дверей, видел, черт
побери... Но видел ли?
Видел ли на самом деле?
Мысленно Ральф вернулся во вчерашнее утро. Он сидел в этом самом
кресле с чашкой чая на коленях и думал: "Так пусть же начнется
спектакль".
А затем увидел выходящих из дверей ублюдков-коротышек, он видел, как
они выходили из дома Мэй Лочер.
Хотя, возможно, он и ошибался, потому что смотрел не на дом, он
смотрел в направлении "Красного яблока". Уловив боковым зрением неясное
движение, Ральф подумал, уж не Розали ли это, и повернул голову, чтобы
проверить. Вот когда он увидел лысоголовых коротышек на веранде дома Мэй
Лочер. Теперь Ральф уже не был полностью уверен, что видел, как
открывалась входная дверь; скорее всего, он придумал эту часть, а почему
бы и нет? Они ведь не шли по дорожке к дому миссис Лочер.
"Ты не знаешь этого наверняка, Ральф". Но он знал. В три часа утра
Гаррис-авеню была столь же пустынна и тиха, как и лунные горы, малейшее
движение сразу привлекало внимание.
Вышли ли док N1 и док N2 из дверей? Чем дольше Ральф размышлял над
этим, тем больше сомневался.
"Тогда что же случилось, Ральф? Может быть, они появились из той
невидимой защитной пленки? Или - как, насчет такого? - возможно, они
прошли сквозь дверь, как призраки в фильмах о космических пришельцах!"
Безумие - но, скорее всего, именно так оно и было. "Что? Они прошли
сквозь эту чертову ДВЕРЬ? О, Ральф, тебе необходима помощь. Тебе
необходимо поговорить с кем-нибудь о том, что происходит с тобой".
Да. В одном он был уверен: ему просто необходимо поговорить с
кемнибудь до того, как это сведет его с ума. Но с кем? Больше всего
подошла бы Кэролайн, однако она мертва. Лейдекер? Но ведь Ральф уже
солгал ему о звонке в полицию. Почему? Потому что правда звучала бы как
бред сумасшедшего. Как будто он заразился паранойей Эда Дипно - так люди
подхватывают простуду. Разве это не наиболее вероятное объяснение
ситуации, если смотреть на вещи трезво?
- Но это же не так, - прошептал он. - Они существуют на самом деле.
Как и ауры.
"Тернист и долог путь в Эдем, любимый... И следи за золотистозелеными
следами мужчин в белом, пока ты в пути".
Рассказать кому-нибудь. Выложить все. Да. И он обязан сделать это до
того, как Джон Лейдекер прослушает пленку с записью телефонного
разговора и явится за разъяснениями.
В основном желая знать, почему Ральф солгал и что на самом деле ему
известно о смерти Мэй Лочер.
Рассказать кому-нибудь. Выложить все.
Но Кэролайн мертва, Лейдекер еще недостаточно близок ему, Элен
залегла в укрытии Центра помощи женщинам, а Луиза Чесс могла
проболтаться своим подружкам. Кто же остается?
Ответ стал ясен, как только Ральф разложил все по полочкам, однако он
по-прежнему испытывал внутреннее сопротивление при мысли, что ему
предстоит поведать Мак-Говерну о происходящем с ним в последнее время.
Он припомнил тот день, когда застал Билла сидящим на скамье в парке и
оплакивающим старинного друга и ментора Боба Полхерста. Ральф пытался
рассказать Биллу об аурах, но тот, казалось, не слышал его, Мак-Говерн
был слишком занят, разыгрывая свою обычную сценку по поводу того, как
плохо быть старым.
Ральф подумал об иронично приподнятой брови. О неизменном цинизме.
О вечно унылом вытянутом лице. О намеках, которые частенько
заставляли Ральфа улыбаться, но вызывали и комплекс неполноценности. А
потом еще отношение Мак-Говерна к Луизе: снисходительно бессердечное.
И все же дело обстояло несколько иначе, и Ральф знал это. Билл
МакГоверн был способен на добрый поступок и - возможно, что более важно
в данном случае, - на понимание. Они знали друг друга лет двадцать, а
десять прожили в одном доме. Мак-Говерн был поверенным Кэролайн, и если
Ральф не мог поговорить о происходящем с Биллом, с кем же ему тогда
говорить?
Ответа, казалось, не было.
Глава десятая
1
Туманные круги вокруг фонарей исчезли, когда начало проясняться небо
на востоке, и к девяти часам утра установился теплый и ясный день -
пожалуй, началось бабье лето. Ральф спустился вниз вскоре после
окончания передачи "Доброе утро, Америка", решившись поведать
Мак-Говерну о том, что с ним происходит (по крайней мере, то, в чем у
него хватит духу признаться), пока не передумал. Однако остановившись у
дверей апартаментов на первом этаже, он услышал шум душа и пение Уильяма
Д. Мак-Говерна.
Тот напевал "Я оставил свое сердце в Сан-Франциско".
Ральф вышел на крыльцо, засунув руки в карманы. В мире нет ничего,
абсолютно ничего, отметил он, что могло бы сравниться с октябрьским
солнцем; почти ощутимо отступают прочь ночные тревоги. Несомненно, они
вернутся, но в данный момент Ральф чувствовал себя отлично, несмотря на
усталость и дурман в голове. День выдался просто великолепный, пожалуй,
до самого мая едва ли выпадет еще один такой же чудесный денек. Ральф
решил, что нужно быть круглым идиотом, чтобы не воспользоваться удачей.
Прогулка до развилки по Гаррис-авеню и обратно займет не более
получаса, ну, минут сорок пять, если с кем-нибудь поболтать по дороге, а
к тому времени Билл уже примет душ, побреется, причешется и оденется. А
в довершение предоставит внимающее ухо, если Ральфу повезет.
Ральф дошел до площадки для пикников, даже не отдавая себе отчета в
стремлении встретить старину Дора. Если они встретятся, то смогут
немного поболтать о поэзии - например о Стивене Добинсе, или
пофилософствовать.
