Тревожные красносиние блики мигалок скользили по простыне, по
очертаниями ног, бедер, рук, шеи, головы.
Ральф, казалось, снова погрузился в сон. Под простыней он увидел свою
жену - не Мэй Лочер, а Кэролайн Робертс, в любой момент голова ее могла
расколоться, и черные жуки, те, которые разжирели, питаясь больными
клетками ее мозга, начнут выбираться наружу.
То, что вырвалось у него из груди, не поддавалось определению - это
были невыразимые звуки печали и ярости, ужаса и усталости. Он долго
сидел в такой позе, желая только одного - вообще никогда ничего не
видеть - и слепо надеясь, что даже если и существует тот неведомый
туннель, ему вовсе не обязательно входить туда. Ауры таинственны и
красивы, но красота всех их вместе взятых не могла перевесить даже
одно-единственное мгновение того кошмарного сна, в котором он увидел
свою жену, закопанную по подбородок в песок, их красота не могла затмить
ужас мучительных часов бодрствования по ночам или страх от вида покрытой
простыней фигуры.
Он не просто жаждал финала этого спектакля; сидя в кресле, прижав
подушечки пальцев к векам закрытых глаз, он желал, чтобы все закончилось
- все, все, все. Впервые за двадцать пять тысяч дней своей жизни он
желал умереть.
Глава девятая
1
На стене тесного квадратного помещения, служившего кабинетом
инспектору Джону Лейдекеру, висел дешевый плакат. Когда-то он изображал
слоника Дэмбо с огромными ушами. Теперь же голову Дэмбо закрывала
увеличенная фотография, с которой смотрела Сьюзен Дэй. Рот и подбородок
были аккуратно вырезаны, оставляя видным хобот слона.
- Прелестно, - иронично заметил Ральф.
Лейдекер рассмеялся:
- Политически не слишком верно, как вы считаете?
- Мягко сказано, - ответил Ральф, размышляя, что сделала бы с таким
плакатом Кэролайн, как поступила бы она в данном случае. Было без
четверти два пополудни; понедельник выдался холодным. Ральф и Лейдекер
только что из здания окружного суда, где Ральф сделал заявление по
поводу вчерашнего инцидента с Чарли Пике-рингом. Вопросы Ральфу задавал
помощник окружного прокурора, выглядевший так, будто бритва понадобится
ему не ранее чем через год-два.
Лейдекер сдержал свое первое обещание - он составил Ральфу компанию,
молча просидев в углу кабинета помощника окружного прокурора. Но второе
его обещание - угостить Ральфа кофе - оказалось, скорее, стилистическим
приемом - ужасного вида варево из автомата, установленного в углу
захламленной комнаты дежурных на втором этаже. Ральф сделал осторожный
глоток и приободрился, поняв, что вкус этого пойла немного лучше, чем
его вид.
- Сахар? Сливки? - спросил Лейдекер. - Или пистолет?
Ральф улыбнулся и покачал головой:
- Отлично... Хотя вряд ли можно полагаться на мой вкус. Прошлым летом
я перешел на две чашечки в день, и теперь мне кажется вкусным любой
кофе.
- То же самое у меня с сигаретами - чем меньше я курю, тем лучше они
мне кажутся. Запретный плод сладок. - Лейдекер извлек из кармана
коробочку с зубочистками, достал одну и зажал губами. Затем, поставив
свою чашку с кофе на терминал компьютера, подошел к плакату с Дэмбо и
стал вытаскивать кнопки.
- Не стоит делать этого из-за меня, - произнес Ральф. - Это же ваш
кабинет.
- Ошибаетесь. - Лейдекер отклеил аккуратно вырезанную фотографию
Сьюзен Дэй с плаката и, смяв ее, выбросил в корзину. Затем стал
сворачивать и сам плакат.
- Да? Тогда почему на дверях табличка с вашим именем?
- Имя мое, но кабинет принадлежит вам и вашим
коллегамналогоплательщикам, Ральф. А также любому репортеру, который
забредет сюда с камерой, и если плакат попадет в программу теленовостей,
мне придется туговато. Я забыл его снять еще в пятницу вечером, а
отсутствовал я почти весь уик-энд - очень редкий случай в моей практике,
должен вам заметить. - Я понял, что не вы повесили его. - Ральф убрал
какие-то бумаги со стула и присел.
- Конечно, не я. Неизвестные доброхоты устроили для меня что-то вроде
вечеринки в пятницу. Полный набор с пирогом, мороженым и сюрпризом.
- Лейдекер, порывшись в столе, нашел резиновое колечко, надел его на
плакат и, весело подмигнув Ральфу, бросил трубочку в корзину. - Мне
презентовали набор трусиков с вырезанной промежностью, баллончик для
вагинальных спринцеваний с ароматом клубники, подборку антиабортной
сыворотки, выпускаемой "Друзьями жизни" - в нее входит и книжка комиксов
под названием "Нежелательная беременность Денизы", - и этот плакат.
- Надеюсь, вечеринку устроили не в честь вашего дня рождения? - Нет.
- Лейдекер, вздохнув, хрустнул костяшками пальцев. - Так мальчики
отметили поручение мне особого дела.
Ральф видел слабые вспышки голубой ауры вокруг головы и плеч
Лейдекера, но сейчас он не пытался расшифровывать их значение.
- Дела, связанного с приездом Сьюзен Дэй? Вы должны охранять ее во
время пребывания в городе?
- Прямое попадание. Конечно, полиция штата тоже будет рядом, но в
подобных ситуациях они слишком много внимания вынуждены уделять контролю
за уличным движением. Приедут и представители ФБР, но они в основном
занимаются тем, что шатаются повсюду, фотографируют и предъявляют друг
другу секретные значки.
- Но ведь у этой дамы должны быть и свои телохранители, разве не так?
- Да, но мне неизвестно ни их количество, ни качество. Сегодня я
разговаривал с их представителем, он произвел на меня приятное
впечатление, но к пятнице мы должны организовать и собственную охрану.
Согласно приказу, нас должно быть пятеро. Я плюс четверо добровольцев.
Нашей целью является... Секундочку... Вам это понравится... - Лейдекер,
порывшись в лежащих на столе бумагах, нашел нужный листок и прочитал:
"...сохранять усиленное присутствие и высокую степень видимости".
Он положил бумагу на стол и улыбнулся Ральфу. Однако улыбка
получилась далеко не веселой.
- Другими словами, - пояснил Лейдекер, - если кто-то решится
застрелить эту телку или устроить ей кислотный душ, нам потребуется
Лизетт Бенсон или другой репортер, чтобы, по крайней мере, зафиксировать
факт того, что мы находились поблизости.
- Как вы можете так недолюбливать человека, которого никогда не
видели?
- Я не просто недолюбливаю ее, Ральф; я ненавижу ее. Послушайте, я -
католик, моя милая матушка была католичкой, мои дети - если они у меня
будут - станут служками в соборе Святого Иосифа. Великолепно.
Быть католиком просто великолепно. Сейчас разрешается есть мясо даже
в страстную пятницу. Но если вы считаете, что быть католиком
автоматически означает быть противником абортов, то глубоко ошибаетесь.
Видите ли, я католик, которому приходится допрашивать людей, избивающих
своих детей или спускающих их с лестницы после веселенькой ночки,
утопленной в ирландском виски.
Лейдекер, расстегнув ворот рубашки, вытащил золотой медальон и
показал его Ральфу.
- Мария, мать Иисуса. Я ношу его с тринадцати лет. Пять лет назад я
арестовал человека с точно такой же вещичкой. Он только что сварил
заживо своего двухлетнего пасынка. Я рассказываю вам чистую правду.
Парень поставил огромную кастрюлю с водой на газ, а когда та закипела,
схватил мальчугана за щиколотки и опустил в кастрюлю, словно рака.
Почему? Потому что малыш мочился в кроватку. Так он нам объяснил. Я
видел тело, и я скажу вам, что по сравнению с этим фотографии, которые
так любят показывать "Друзья жизни", не более чем детский лепет.
Голос Лейдекера слегка задрожал, выдавая внутреннее напряжение.
- Но больше всего меня поразило то, как этот парень плакал и как он,
держась за медальон с изображением Святой Девы Марии, говорил, что ему
необходимо исповедаться... Меня восхищают католики, Ральф... Но я твердо
убежден, что не может священник стать истинным отцом для своей паствы,
если он лишен права быть отцом собственного ребенка.
- Ладно, - кивнул Ральф. - Но что вы имеете против Сьюзен Дэй?
- Она расшевелила это чертово осиное гнездо! - закричал Лейдекер.
- Она приезжает в мой город, и я обязан защищать ее. Отлично! У меня
есть надежные парни, и если нам повезет, мы проводим ее из города с
головой, попрежнему сидящей на плечах, и грудью, торчащей в нужную
сторону, но как же насчет предшествующих событий? И того, что произойдет
после ее отъезда?
Думаете, ее это интересует? Неужели вы думаете, что людей, курирующих
Центр помощи женщинам, волнуют побочные эффекты!
- Не знаю.
- Защитники Центра ушли не намного дальше от насилия, чем "Друзья
жизни". Знаете ли вы, с чего все началось?
Ральф порылся в памяти, припоминая свой первый разговор о Сьюзен Дэй
с Хэмом Дейвенпортом. Ему почти удалось уловить суть, но она тут же
ускользнула. Бессонница вновь победила. Он отрицательно покачал головой.
- Разделение на территории, - пояснил Лейдекер и возмущенно
расхохотался. - Все то же простое, старинное предписание о разделении на
территории. Великолепно звучит. В начале этого лета двое наиболее
консервативно настроенных членов городского совета - Джордж Тэнди и Эмма
Уитон - подали прошение в Комитет по защите прав территорий с
требованием пересмотреть границы территории, на которой находится Центр.
Идея такова - с учетом новых границ получить возможность стереть это
место с лица земли. Сомневаюсь, что я формулирую правильно, но суть вы
уловили.
- Конечно.
- Ну вот. Поэтому - назовем их "друзья выбора" - пригласили Сьюзен
Дэй приехать в Дерри и выступить с речью, которая привлекла бы на их
сторону еще большее число людей, дабы встать грудью на борьбу с
"Друзьями жизни".
Единственная проблема заключается в том, что противники абортов не
имели никакого отношения к переразделу территории N7, и людям из Центра
помощи женщинам известно об этом! Черт, одна из их директрис, Джун
Холлидей, - член городского совета. Она и эта сука Уитон чуть ли не
плюют друг другу в лицо, сталкиваясь в коридоре муниципалитета.
- Перераздел территории N7 с самого начала был замком на песке,
потому что Центр помощи женщинам технически является больницей, как и
городская больница Дерри, расположенная по соседству. Если изменить
территориальные законы с целью объявить деятельность Центра нелегальной,
значит, то же самое произойдет и с одной из трех больниц округа Дерри -
третьего по величине округа штата Мэн. Следовательно, этого никогда не
случилось бы, да это и не важно, потому что с самого начала проблема
заключалась в другом. В основе всего лежали стервозность и желание
сделать что-то в пику противнику. А для большинства сторонников выбора -
один из моих коллег называет их Мастаками - дело заключается еще и в
собственной правоте.
- Правота? Не понимаю.
- Им недостаточно того, чтобы женщина, не таясь, могла прийти туда и
отделаться от вызывающей лишние проблемы маленькой рыбки, растущей в
ней, в любое время, как только пожелает; сторонники выбора хотят довести
спор до конца. В глубине души они хотят, чтобы такие, как Дэн Далтон,
признали их правоту, а этого никогда не произойдет. Скорее арабы и
израильтяне признают, что были не правы, и бросят оружие. Я признаю
право женщины на аборт, если в этом действительно возникает
необходимость, но меня тошнит от отношения к этому вопросу сторонников
выбора. Насколько я разбираюсь в жизни, по сути они новые пуритане,
считающие, что человек, не разделяющий их образ мыслей, обязательно
отправится в ад... Только в их представлении это место, где по радио
передают лишь народную музыку, а кормят исключительно жареными курами.
