к ней:
- Пойдем, девочка!
Зеленая машина приближалась к Натали, но очень медленно. На первый
взгляд, автомобиль не представлял никакой угрозы. Ральф сразу же узнал
водителя, он не сомневался в своих чувствах и не считал, что это
галлюцинация. В данный момент абсолютно правильным казалось то, что за
рулем зеленого "форда-седана" сидит бывший разносчик газет.
- Натали! - крикнула Луиза. - Натали, нет!
Атропос, прыгнув вперед, пнул Розали N2 под хвост:
Убирайся отсюда, дрянь! Убирайся, пока я не передумал!
Атропос в последний раз ухмыльнулся Ральфу, когда Розали, взвизгнув,
бросилась на дорогу... Прямо перед "фордом", который вел
шестнадцатилетний Питер Салливен.
Натали не видела машину, она смотрела на Луизу, чье пунцовое лицо
превратилось в маску ужаса. Наконец-то до Натали дошло, что Луиза кричит
вовсе не из-за собаки.
Пит заметил бегущую гончую; не увидел он лишь маленькую девочку. Он
вильнул в сторону, чтобы не задеть Розали, и этот маневр направил машину
прямо на Натали. За ветровым стеклом Ральф увидел два испуганных лица,
ему показалось, что миссис Салливен кричит. Атропос запрыгал от радости,
хлопая в ладоши:
Эх ты, Шот-таймер! Глупый старик! Говорил же, что отомщу тебе!
Очень медленно Элен выронила батон.
- Натали! БЕРЕГИ-И-И-И-СЬ! - крикнула она. Ральф рванулся с места. И
вновь возникло ощущение лишь мысленного передвижения. А когда он
приблизился к Натали, ныряя вперед с вытянутыми руками, осознавав что
машина - отраженные солнечные лучи, пробивающиеся сквозь темный саван,
слепили глаза - совсем рядом, Ральф вызвал внутренний щелчок, в
последний раз опускающий его в мир Шот-таймеров. Он упал в мир, звенящий
от звуков: крики Элен и Луизы, визг их "форда". А над всем этим, словно
ястреб, парил язвительный хохот Атропоса.
Ральф увидел на миг огромные голубые глаза Натали, а затем со всей
силой толкнул ее в грудь и живот, отшвыривая как можно дальше.
Девочка приземлилась на обочину, разметав волосы по тротуару, но
целая и невредимая. Откуда-то издалека донесся яростный вопль Атропоса.
Две тонны металла, все еще движущиеся со скоростью двадцать миль в
час, врезались в Ральфа, и сразу все звуки умерли. Он подскочил вверх,
описывая медленную дугу - по крайней мере, изнутри все движения
ощущались замедленными, - на щеке, словно татуировка, остался отпечаток
колеса, а сломанная нога безжизненно обвисла. Ральф успел заметить под
собой тень, скользящую по мостовой в форме буквы "X"; Ральф успел
увидеть над собой россыпь красных пятен и подумать, что, должно быть,
Луиза забрызгала его краской сильнее, чем он предполагал. Ральф успел
увидеть Натали, сидящую на тротуаре, плачущую, но невредимую... И
почувствовать Атропоса, потрясающего от злости кулаками.
"Кажется, для старого дурака я действовал отлично, - подумал Ральф. -
Вот теперь можно и отоспаться".
А затем в смертельном падении он ударился о мостовую и покатился -
дробя череп, ломая позвоночник, дырявя легкие осколками костей,
превращая печень в бесформенную массу, разрывая внутренности.
И ничего не болело.
Вообще ничего.
22
Луиза никогда не забывала ужасного грохота, ознаменовавшего
возвращение Ральфа на Гаррис-авеню, и кровавого следа, тянувшегося за
ним, пока тело Ральфа катилось к автобусной остановке. Она хотела
закричать, но не посмела; некий внутренний, истинный голос подсказал ей,
что если она закричит, то от шока, ужаса и летнего зноя потеряет
сознание, а когда придет в себя, то Ральф будет уже недосягаем для нее.
И вместо того, чтобы закричать, Луиза бросилась вперед, теряя туфлю,
попутно замечая, что Питер Салливен выбирается из "форда", замершего
почти на том же месте, на котором машина Джо Уайзера - тоже "форд" -
сбила Розали N1 несколько лет назад. Она смутно осознавала, что Питер
кричит.
Луиза упала на колени рядом с Ральфом, замечая, что его какимто
образом изменил зеленый "форд", что тело под знакомыми брюками и
забрызганной краской рубашкой значительно отличается от прижимавшегося к
нему менее минуты назад. Но глаза Ральфа были открыты, они сверкали
осознанностью.
- Ральф?
- Да. - Голос его был чист и звучен, без малейших признаков смущения
или боли. - Да, Луиза, я слышу тебя.
Она хотела было обнять его, но замерла, вспомнив, что нельзя
тревожить тяжелораненых, потому что этим можно причинить им еще большую
боль и даже убить. Затем Луиза вновь посмотрела на Ральфа, на кровь,
струящуюся из уголков рта, отметила, что нижняя часть его тела
перекручена по отношению к верхней, и решила, что уже невозможно
поранить Ральфа еще больше. Она обняла его, склоняясь ближе, вдыхая
запах несчастья: крови и кислосладкий ацетоновый дурман адреналина,
исходящий от его дыхания.
- Все же ты сделал по-своему? - Луиза поцеловала Ральфа в щеку, в
сочащуюся кровью бровь, в лоб, кожа на котором была свезена до самой
кости.
Она заплакала. - Посмотри на себя! Рубашку порвал, штаны порвал... Ты
что, думаешь одежда на деревьях растет?
- Он жив? - раздался сзади голос Элен. Луиза не обернулась, но на
асфальте увидела тени: Элен, обнимающую за плечи плачущую дочь, и
Розали, жавшуюся к правой ноге Элен. - Он спас Натали жизнь, я даже не
заметила, откуда он появился. Пожалуйста, Луиза, скажи, что он ж...
Затем тени сместились, когда Элен перешла на место, откуда могла видеть
Ральфа, и тогда она, прижав к себе голову Натали, зарыдала.
Луиза склонилась еще ближе к Ральфу, гладя его по щеке, желая сказать
ему, что она тоже собиралась пойти с ним - она действительно этого
хотела, да, но он оказался слишком проворным. В самом конце он опередил
ее. - Люблю тебя, милая, - сказал Ральф, потянувшись вперед и тоже
погладив ее по щеке. Он попытался поднять и левую руку, но не смог.
Луиза целовала его ладонь, шепча:
- Я тоже люблю тебя, Ральф. Всегда любила. Очень.
- Я должен был так поступить. Понимаешь?
- Да. - Луиза не знала, понимает ли и поймет ли когда-нибудь... Но
она знала, что он умирает. - Да, понимаю.
Ральф хрипло вздохнул - сладковатый запах ацетона снова обволок лицо
Луизы - и улыбнулся. - - Миссис Чесс? Я хотел сказать, миссис Робертс? -
Это, задыхаясь, произнес Питер. - С мистером Робертсом все в порядке?
Пожалуйста, скажите, что я не поранил его!
- Уходи, Пит, - не оборачиваясь, ответила Луиза. - С Ральфом все
хорошо. Он просто немного порвал брюки и рубашку... Правда, Ральф?
- Да, - ответил он. - Еще бы. Тебе следует хорошенько выдрать...
Ральф, замолчав, перевел взгляд в точку слева от Луизы. Там никого не
было, но Ральф все равно улыбнулся.
- Лахесис! - произнес он.
Он протянул дрожащую окровавленную руку и, как увидели Луиза, Элен и
Питер Салливен, та дважды поднялась и опустилась. Взгляд Ральфа вновь
сместился, на этот раз вправо. Он заговорил угасающим голосом:
- Приветствую тебя, Клото. А теперь, помните: это... Не... Больно.
Правильно?
Казалось, Ральф прислушивается, затем он улыбнулся.
- Да, - прошептал он, - пожимать при малейшей возможности.
Рука Ральфа вновь поднялась, а затем опустилась на грудь. Взгляд его
выцветших голубых глаз остановился на Луизе.
- Послушай, - с огромным трудом произнес Ральф. - Каждый день
просыпаться рядом с тобой было все равно что просыпаться молодым и
видеть... Все заново. - Он вновь попытался погладить ее по щеке, но не
смог. - Каждый день, Луиза.
- Я чувствовала то же самое, Ральф, - я просыпалась совсем юной.
- Луиза?
- Да?
- Постукивание, - сказал он. Ральф сглотнул, затем с огромным трудом
повторил: - Постукивание.
- Какое постукивание?
- Неважно, оно прекратилось, - ответил он и радостно улыбнулся.
Затем Ральф тоже остановился.
23
Клото и Лахесис смотрели на Луизу, рыдающую над мертвым мужем,
распростершимся на мостовой. В одной руке Клото держал ножницы, вторую
поднес к глазам и удивленно взглянул на нее.
Ладонь светилась, переливаясь цветом ауры Ральфа.
Клото: Он здесь... Внутри... Как замечательно!
Лахесис тоже поднял правую руку, выглядевшую так, словно поверх
привычной золотисто-зеленой ауры была надета голубая варежка.
Лахесис: Да. Он был замечательным человеком.
Клото: Может, отдадим его ей?
Лахесис: А ты можешь?
Клото: Существует только один способ проверить.
Они приблизились к Луизе. Каждый приложил к лицу женщины ладонь,
пожатую Ральфом.
24
- Мама! - крикнула Натали Дипно. От волнения она вновь сбилась на
детский лепет. - Кто эти маленькие дяди? Почему они трогают Лисе?
- Ш-ш-ш, милая, - ответила Элен, снова прижимая к себе голову дочери.
Рядом с Луизой Робертс не было мужчин - ни маленьких, ни высоких,
вообще никаких; она в одиночестве склонилась над мужчиной, который спас
жизнь ее дочери.
25
Неожиданно Луиза взглянула вверх, широко открыв от удивления глаза,
забыв о печали, когда величественное ощущение (легкого голубого света)
спокойствия и мира наполнило ее. На мгновение Гаррис-авеню исчезла.
Луиза очутилась в темном месте, благоухающем сладкими ароматами сена
и коров, в темном месте, пронзаемом струйками сверкающего света. Луиза
никогда не забудет той невыразимой радости, испытанной ею в этот момент,
и уверенности, что она видит Вселенную, которую показывал ей Ральф,
Вселенную, в которой вслед за темнотой появляется ослепительный,
великолепный свет... Разве не видит она этот свет сквозь щели?
- Сможете ли вы когда-нибудь простить меня? - всхлипывал Питер. -Нет
мне прощенья. Боже мой!
- Думаю, я смогу простить тебя, - спокойно ответила Луиза.
Она провела рукой по лицу Ральфа, закрывая ему глаза, а затем,
положив его голову себе на колени, стала ждать прибытия полиции. Луизе
Ральф казался просто спящим. Она заметила, что длинный белый шрам на его
правой руке исчез. 10 сентября 1990 г. - 10 ноября 1993 г. 4
3
