К.
- Доложи сначала обо мне, - сказал К.
Он был раздражен, потому что собирался поговорить с Лени о своих
делах, особенно о нерешенном вопросе - отказать адвокату или нет, но
присутствие этого коммерсанта отбило у него всякую охоту. Однако дело
казалось ему настолько важным, что нельзя было из-за этого заморыша все
решительно менять, поэтому он окликнул Лени, выбежавшую было в коридор.
- Все-таки накорми его сначала супом, - сказал он, - пусть
подкрепится перед разговором со мной, ему силы понадобятся.
- Значит, вы тоже клиент адвоката? - тихо сказал из угла коммерсант.
Но его слова вызвали общее неудовольствие.
- Какое вам дело? - спросил К., а Лени сказала:
- Ты бы помолчал, - и обратилась к К.: - Значит, сначала я ему дам
супу, - и стала наливать суп в тарелку. - Боюсь, как бы он сразу не
заснул, после еды он всегда засыпает.
- Ничего, от моих слов с него сон слетит, - сказал К.
Ему все хотелось намекнуть, что он собирается обсудить с адвокатом
что-то очень важное, хотелось, чтобы Лени сначала заинтересовалась, о чем
пойдет разговор, а уж тогда попросить у нее совета. Но она только в
точности выполнила его пожелание. Проходя мимо него с тарелкой, она
подчеркнуто ласково взглянула на него и сказала:
- Как только он поест, я сразу доложу о тебе, чтобы ты поскорее
вернулся ко мне сюда.
- Ступай, ступай! - сказал К. - Ступай!
- Будь же поласковее! - сказала она и у самой двери, держа тарелку в
руках, еще раз повернулась к нему всем телом.
К. посмотрел ей вслед. Теперь он твердо решил отказать адвокату;
может быть, даже лучше, что он не успел перед этим поговорить с Лени, у
нее никакого кругозора нет; наверно она стала бы его отговаривать и,
возможно, удержала бы на этот раз, и снова он мучился бы от неизвестности
и сомнений, и все-таки через некоторое время выполнил бы свое намерение,
потому что слишком упорно его вынашивал. А ведь чем раньше он решится, тем
меньше вреда будет причинено. Впрочем, этот коммерсант тоже что-нибудь,
наверно, может сказать.
К. обернулся, и как только коммерсант это заметил, он тут же хотел
вскочить с места, но К. его удержал.
- Сидите, сидите, - сказал он и пододвинул к нему свой стул. - А вы
давнишний клиент адвоката? - спросил он его.
- Да, - сказал коммерсант, - очень давнишний.
- Сколько же лет он представляет ваши интересы? - спросил К.
- Не знаю, в каком смысле вы об этом спрашиваете, - сказал
коммерсант. - В моих торговых операциях - я торгую зерном - он
представляет мои интересы с тех самых пор, как я принял дело, значит, уже
лет двадцать, а в моем личном процессе, на который вы, вероятно,
намекаете, он тоже представляет мои интересы с самого начала, то есть уже
больше пяти лет. Да, гораздо больше пяти лет, - добавил он и вытащил
старый бумажник. - Тут у меня все записано; если хотите, я вам назову
точные даты. А запомнить наизусть трудно. Пожалуй, мой процесс длится
много дольше, он начался вскоре после смерти жены, а тому уже больше пяти
с половиной лет.
К. подвинулся к нему поближе.
- Значит, адвокат берется и за обычные гражданские дела? - спросил
он. Такая связь суда с правовыми нормами удивительно успокоила К.
- Ну конечно, - сказал коммерсант и шепотом добавил: - Говорят даже,
что в гражданских делах он больше смыслит, чем в тех, других.
Но, как видно, Блок тут же раскаялся в своих словах; положив руку на
плечо К., он попросил:
- Прошу вас, не выдавайте меня!
К. успокаивающе похлопал его по коленке и сказал:
- Что вы, разве я предатель?
- Он очень мстительный, - сказал коммерсант.
- Ну, такому верному клиенту он никогда ничего не сделает, - сказал
К.
- Еще как сделает! - сказал коммерсант. - Когда он рассердится, он
никакой разницы не видит, а кроме того, не настолько уж я ему верен.
- То есть как это? - спросил К.
- Не знаю, можно ли вам все доверить, - с сомнением в голосе сказал
коммерсант.
- По-моему, можно, - сказал К.
- Ну что же, - сказал коммерсант, - я вам кое-что доверю. Но тогда и
вы должны мне открыть какую-нибудь тайну, чтобы мы вместе держались против
адвоката.
- Очень уж вы осторожны, - сказал К. - Хорошо, я вам сообщу тайну,
которая вас успокоит окончательно. В чем же вы неверны адвокату?
- У меня, - робко начал коммерсант таким тоном, словно сознавался в
какой-то низости, - у меня кроме него есть и еще адвокаты.
- Ну, это не такой уж проступок, - немного разочарованно сказал К.
- Здесь это считается проступком, - сказал коммерсант. Он еще никак
не мог отдышаться после своего признания, хотя слова К. немного подбодрили
его. - Это не разрешается. И уж ни в коем случае не разрешено наряду с
постоянным адвокатом приглашать еще подпольных адвокатов. А я именно так и
сделал, у меня кроме него еще пять подпольных адвокатов.
- Пять! - крикнул К. Его поразило именно количество. - Целых пять
адвокатов кроме этого!
Коммерсант кивнул.
- И еще веду переговоры с шестым.
- Но зачем вам столько адвокатов? - спросил К.
- Мне они все нужны, - сказал коммерсант.
- А вы можете объяснить зачем? - спросил К.
- Охотно, - сказал коммерсант. - Ну, прежде всего я не хочу проиграть
свой процесс, это само собой понятно. Поэтому я не должен упускать ничего,
что может пойти мне на пользу, и, если даже, в некоторых случаях, надежда
получить от них пользу очень невелика, все равно я и такую надежду
упускать не должен. Потому-то я и растратил на процесс все, что у меня
было. Например, я вынул весь капитал из моего предприятия: раньше контора
моей фирмы занимала почти целый этаж, а теперь осталась только каморка во
флигеле, где я работаю с одним только рассыльным. Мои дела приняли такой
оборот не только потому, что я истратил все деньги, но я и все силы
истратил. Когда хочешь вести процесс, ни на что другое времени не
остается.
- Значит, вы сами действуете и в суде? - спросил К. - Об этом я
особенно хотел бы узнать подробнее.
- Тут я вам почти ничего сообщить не могу, - сказал коммерсант. -
Сначала я было попробовал сам этим заняться, но потом бросил. Слишком
утомительно, а результатов почти никаких. Действовать там самому, самому
вести переговоры - нет, мне это оказалось совершенно не под силу. Даже
просто сидеть и ждать - страшное напряжение. Сами знаете, какой в этих
канцеляриях тяжелый воздух.
- Откуда вам известно, что я там был? - спросил К.
- Да я сидел в приемной, когда вы проходили.
- Какое совпадение! - воскликнул К. Его настолько это поразило, что
он совсем забыл, каким нелепым ему показался коммерсант сначала. - Значит,
вы меня видели! Вы были в приемной, когда я проходил! Да, один раз я там
проходил.
- Не такое уж это совпадение, - сказал коммерсант, - я туда хожу
почти каждый день.
- Наверно, и мне придется бывать почаще, - сказал К. - Только вряд ли
меня примут с таким почетом, как в тот раз. Все передо мной встали -
наверно, решили, что я судья.
- Нет, - сказал коммерсант, - мы приветствовали служителя суда. Мы
уже знали, что вы обвиняемый. Такие сведения распространяются моментально.
- Значит, вы все знали, - сказал К. - Но тогда вам, может быть,
показалось, что я вел себя слишком высокомерно? Был об этом разговор?
- Нет, - сказал коммерсант, - напротив. Впрочем, все это глупости.
- Как это глупости? - переспросил К.
- Ну зачем вы меня выспрашиваете? - раздраженно сказал коммерсант. -
Людей этих вы, по-видимому, не знаете и можете все неправильно
истолковать. Примите только во внимание, что при данных обстоятельствах в
разговорах всплывают такие вещи, которых разумом никак не понять. Человек
устает, голова забита другими мыслями, вот и начинаются всякие суеверия. Я
говорю о других, но и сам я ничуть не лучше. Например, есть такое
суеверие, будто по лицу обвиняемого, особенно по рисунку его губ, видно,
чем кончится его процесс. И эти люди утверждали, что, судя по вашим губам,
вам вскоре вынесут приговор. Повторяю, это смешное суеверие, и по большей
части факты говорят против него, но, когда вращаешься среди таких людей,
трудно противостоять предрассудкам. И подумайте, до чего сильно это
суеверие! Помните, как вы заговорили с одним из них? Он вам даже ответить
не мог. Конечно, там все может сбить человека с толку, но его особенно
поразили ваши губы. Потом он рассказывал, что по вашим губам он прочел не
только ваш, но и свой приговор.
- По моим губам? - спросил К., вынул карманное зеркальце и
посмотрелся в него. - Ничего особенного в своих губах я не вижу. А вы?
- И я тоже, - сказал коммерсант, - абсолютно ничего!
- До чего же эти люди суеверны! - воскликнул К.
- А что я вам говорю? - сказал коммерсант.
- Неужели они так часто встречаются и делятся всеми своими мыслями? -
спросил К. - А я до сих пор держался совсем особняком.
- Не так уж они часто встречаются, - сказал коммерсант, - да это и
невозможно, слишком их много. Да и общих интересов у них мало. Иногда
какая-нибудь группа начинает верить, что у них общие интересы, но вскоре
оказывается, что это ошибка. В этом суде коллективно ничего не добьешься.
Каждый случай изучается отдельно, этот суд работает весьма тщательно.
Скопом тут ничего не добиться. Лишь единицы втайне иногда чего-то могут
достигнуть; только потом об этом узнают остальные, но, как оно случилось,
никому не известно. Словом, ничего общего у этих людей нет. Правда, иногда
они встречаются в приемных, но там особенно не поговоришь. А все эти
суеверия завелись исстари, и множатся они сами по себе.
- Видел я этих людей в приемной, - сказал К., - и мне их ожидание
показалось совсем бесполезным.
- Нет, ожидание небесполезно, - сказал коммерсант, - бесполезны
только попытки самому вмешаться. Я вам уже говорил, что кроме этого
адвоката у меня их еще пять. Кажется - и мне самому вначале так казалось,
- что можно было бы всецело передать дело и в их руки. Но это было бы
совершенно неправильно. Сейчас мне еще труднее передать им все, чем если
бы у меня был один адвокат. Вам это, конечно, непонятно?
- Непонятно, - сказал К., и, словно пытаясь успокоить коммерсанта,
остановить его слишком быструю речь, он накрыл его руку своей рукой. - Я
только хочу вас попросить: говорите немного медленнее, ведь это все для
меня страшно важно, а так я не успеваю за вами следить.
- Хорошо, что вы мне напомнили, - сказал коммерсант, - ведь вы
новичок, младенец. Вашему процессу всего-то полгода. Слышал, слышал. Такой
молодой процесс! А я уже передумал обо всем тысячи раз, для меня нет на
свете ничего понятнее.
- И наверно, вы рады, что ваш процесс уже так далеко зашел? - спросил
К. Ему не хотелось прямо задать вопрос, как обстоят дела у коммерсанта. Но
и прямого ответа он не получил.
- Да вот уже пять лет, как я тяну свой процесс, - сказал коммерсант и
опустил голову. - Это немалое достижение.
И он замолчал. К. прислушался, не идет ли Лени. С одной стороны, ему
не хотелось, чтобы она пришла, потому что ему еще надо было о многом
расспросить коммерсанта, не хотелось ему, чтобы Лени застала их за
дружеским разговором, а с другой стороны, он злился, что, несмотря на его
присутствие, Лени так долго торчит у адвоката, куда дольше, чем нужно,
чтобы накормить его супом.
- Я хорошо помню то время, - снова заговорил коммерсант, и К. весь
обратился в слух, - когда мой процесс был примерно в таком же возрасте,
как сейчас ваш. Тогда меня обслуживал только этот адвокат, но я им был не
