жить в башнях. Ограничение... чем старше становишься, тем больше хочешь
расширяться.
- Что ж... я расширяюсь.
- Башни нас ограничивают. Юноши и короткоживущие не видят окружающих их
стен. Но мы, прожившие долго, видим. Нам нужно больше простора.Кедра, я
начинаю бояться. Мы достигли своих пределов.
- Неужели?
- Во всяком случае подошли к ним близко - мы, бессмертные. Я опасаюсь
интеллектуальной смерти. Что пользы в долгой жизни, если не иметь
возможности применять приобретенные знания и власть? Мы начинаем топтаться
на месте.
- Что же тогда? Другие планеты?
- Возможно, форпосты. Но на Марсе нам тоже понадобятся башни. И на
большинстве других планет. Я думаю о межзвездных полетах.
- Это невозможно.
- Это было невозможно, когда человек пришел на Венеру. Теперь это
теоретически возможно, Кедра. Но пока еще не практически. Нет ...
символической стартовой платформы. Межзвездный корабль не может быть
построен и испытан в подводной башне. Я говорю символически.
- Дорогой, - сказала она, - перед нами все время мира. Мы поговорим об
этом снова ... через 50 лет.
- И до этого времени я тебя не увижу?
- Конечно, ты увидишь меня, Захария. Но не больше. Это время - наш
отпуск. Зато потом, когда мы снова встретимся...
Она встала. Они поцеловались. Это тоже было символическим жестом. Оба
знали, что пыл способен превратиться в серый пепел. И, хоть они любили друг
друга, они были достаточно мудры и терпеливы, чтобы подождать, пока огонь
снова сможет разгореться.
До сих пор их план был успешен.
Через 50 лет они нова станут любовниками.
Сэм Харкер смотрел на худого серолицего человека, целеустремленного
двигавшегося через толпу. На нем тоже пестрый целофлекс, но он не мог
скрыть того факта, что он не из башни. Некогда он так сильно загорел, что
столетия под водой не смогли смыть этот загар. Рот его искривлен
презрительной усмешкой.
- Кто это?
- Что? Где? Не знаю. Не мешай.
Он ненавидел компромисс, заставивший его надеть целофлекс. Но старый
мундир был бы слишком подозрителен. Холодный, с жестким ртом, страдащий, он
позволил Пути нести его мимо огромного шара Земли, закрытого черным
пластиковым пологом, который в каждой башне служил напоминанием о
величайшем достижении человечества. Он прошел в окруженный стеной сад и
протянул в зарешеченное окно идентифицирующий диск. Вскоре его впустили в
храм.
Вот он, храм Истины.
Впечатляюще. Он почувствовал уважение к техникам - нет, к логистам, -
окружавшим его теперь. Жрец ввел его во внутреннее помещение и указал на
стул.
- Вы Робин Хейл?
- Да.
- Что ж... вы собрали и сообщили нам все необходимые данные. Но нужно
задать еще несколько проясняющих вопросов. Их задаст сам Логист.
Жрец ушел. Внизу, в гидропонном саду, высокий тощий человек с костлявым
лицом беззаботно бродил между растениями.
- Нужен Логист. Ждет Роберт Хилл.
- Черт возьми! - сказал высокий тощий человек, отставив лейку и
почесывая нижнюю челюсть. - Мне нечего сказать бедному малому. Он конченый
человек.
- Сэр!
- Спокойно. Я поговорю с ним. Идите и успокойтесь. Его бумаги готовы?
- Да, сэр.
- Хорошо. Я скоро буду. Не торопите меня. - Что-то бормоча, Логист
двинулся к лифту. Вскоре он уже находился в контрольной комнате и через
визор взглянул на истощенного загорелого человека, неудобно сидевшего в
кресле.
- Робин Хейл, - сказал он новым глубоким голосом.
Хейл автоматически напрягся. "Да".
- Вы бессмертный. Это означает, что вы можете прожить не менее семисот
лет. Но у вас нет занятия. Верно?
- Верно.
- Что случилось с вашей работой?
- А что случилось с Вольным Товариществом?
... Оно умерло. Оно исчезло, когда башни объединились под одним
правительством и прекратились войны между ними. В прежние времена вольные
товарищи были воинами, наемниками, которым платили за то, что они вели
войны, которые башни не осмеливались вести сами.
Логист сказал: "Среди вольных товарищей было мало бессмертных. Прошло
много времени после гибели Вольного Товарищества. Вы пережили свое дело,
Хейл".
- Я знаю.
- Хотите, чтобы я нашел вам занятие?
- Вы не сможете, - горько сказал Хейл. - Я выдержу перспективу сотен
лет бездельничья. Предаваться удовольствиям? Я не гедонист.
- Я могу вам подсказать легкий выход, - сказал Логист. - Умрите.
Наступило молчание.
Потом Логист продолжал: "Не могу вам сказать, как легче умереть. Вы
борец. Вы захотите умереть, борясь за жизнь. И лучше всего - борясь за что-
то, во что вы верите". - Он помолчал. Когда он заговорил снова, голос его
изменился.
- Подождите минутку, - сказал он. - Я выйду отсюда. Отключитесь.
Мгновение спустя его высокая худая фигура показалась из-за занавеса у
стены. Хейл вскочил на ноги, глядя на похожую на пугало фигуру. Логист
жестом попросил его снова сесть.
- К счастью, я здесь хозяин, - сказал он. - Эти жрецы не позволили бы
мне, если смогли бы. Но что они могут без меня? Я логист. Садитесь. - он
придвинул другой стул, достал из кармана странный предмет - это была трубка
- и набил его табаком.
- Выращиваю и готовлю сам, - сказал он. - Послушайте, Хейл. Эти
фальшивые разговоры хороши для башен, но зачем они вам?
Хейл изумленно посмотрел на него. "Но ... замок ... это ведь замок
Истины? Вы хотите сказать, это все ..."
- Фальшь? Нет. Только на одном уровне. Беда в том, что правда не всегда
выглядит достойно. Эти старые статуи истины - она ведь нагая. Посмотрите на
меня. Было время, когда мы действовали прямо. Ничего не выходило. Люди
считали, что я просто высказываю свое мнение. Я похож на обычного человека.
Но это не так. Я мутант. Я прошел полный круг. Начал с Платона, Аристотеля,
Бэкона и Коржитского и до компьютера - у меня лучший способ использовать
логику для решения человеческих проблем. Я знаю ответы. Верные ответы.
Хейлу было трудно понять. "Но... вы не можете быть непогрешимым... вы
используете какую-нибудь систему?"
- Испытаны все системы, - сказал Логист. - Много слов. Все сводится к
одному. Здравый смысл.
Хейл мигнул.
Логист разжег трубку. "Мне тысяча лет, - сказал он. - Трудно поверить,
я знаю. Говорю вам, я особый мутант. Сынок, я родился на Земле. Я помню
атомные войны. Н е самую первую - тогда-то я и родился, и мои родители
попали под вторичную радиацию. Я ближе всех к истинному бессмертию. Но мой
главный талант - вы читали о Бене-пророке? Нет? Ну, он был одним из
множества пророков в те дни. Многие догадывались о том, что их ждет. Для
этого не нужно много логики. Так вот, я и был Беном-пророком. К счастью,
некоторые послушались меня и начали колонизацию Венеры. Ко времени взрыва
Земли я был уже здесь. Некоторые специалисты изучали мой мозг и нашли его
необычным. В нем есть какое-то новое чувство, инстинкт - никто не знает
точно, что это такое. Но я даю правильные ответы".
- Вам тысяча лет? - спросил Хейл, уцепившись за этот единственный
пункт.
- Почти. Я видел, как они приходят и уходят. Мне легко было бы
управлять всем насестом, если бы я захотел. Но избавьте меня от этого! Я
вижу все последствия этого, и мне они не нравятся. Я просто сижу здесь, в
замке Истины, и отвечаю на вопросы.
Хейл потрясенно сказал: "Мы всегда считали ... здесь машина..."
- Конечно, я знаю. Люди скорее поверят машине, чем похожему на них
человеку. Послушайте, сынок, как бы ни воспринимать все это, я знаю ответы.
Я рассматриваю информацию и тут же вижу ответ. Простой здравый смысл.
Единственное требование - я должен знать все о вас и вашей проблеме.
- Значит вы знаете будущее?
- Слишком много вариантов, - сказал логист. - Кстати, я надеюсь, вы не
расскажете обо обо мне. Жрецам это не понравится. Каждый раз, как я
показываюсь какому-нибудь клиенту и схожу со своего пьедестала, они
поднимают шум. Можете говорить, если захотите: никто не поверит, что
непогрешимый оракул не сверхмашина. - Он улыбнулся. - Главное, сынок, у
меня есть идея. Я говорил вам, что знаю ответ. Но иногда у меня бывает не
один ответ. Почему бы вам не отправиться на поверхность?
- Что?
- Почему бы и нет? Вы сильны. Возможно, вы будете убиты. Возможно,
говорю я. Но погибнете в борьбе. Здесь, в башнях, вам не за что бороться.
Но есть люди, разделяющие ваши мысли. Вольные товарищи. И среди них
бессмертные. Отыщите их. Отправляйтесь на поверхность.
Хейл сказал: "Это невозможно".
- У Товарищества были свои крепости, верно?
- Потребовались отряды техников, чтобы отогнать джунгли. И зверей. Мы
там вели постоянную войну. К тому же крепости - их не так много осталось.
- Возьмите одну и восстановите ее.
- Но ... что потом?
- Может, вы станете диктатором, - спокойно сказал Логист. - Диктатором
Венеры.
Наступило молчание. Лицо Хейла изменилось.
- Достаточно, - сказал Логист, вставая. Он протянул руку. - Кстати,
меня зовут Бен Кроувелл. Приходте ко мне, когда встретитесь с
затруднениями. А может, я сам приду к вам. Но в этом случае не надейтесь на
мой мозг. - Он подмигнул и зашаркал прочь, посасывая трубку.
Жизнь в башнях очень похожа на игру в шахматы. В амбарах, среди кур,
социальное превосходство измеряется длиной срока аренды. Протяжение во
времени есть богатство. У пешек короткий срок жизни, у слонов, коней и
ладей он больше. Социально существовала трехмерная демократия, но
автократия в четвертом измерении - во времени. Существовало основание, на
котором библейские патриархи достигали власти. Они могли ее удержать.
В башнях бессмертные просто знали больше, чем не бессмертные.
Психологически стало очевидным любопытное смешение. В эти практичные дни
бессмертных не обожествляли, но определенное смещение все же произошло. У
родителей всегда есть преимущество перед ребенком - зрелость. Плюс опыт.
_Возраст .. .
Таким было смещение. Подсознательно короткоживущие жители башен начали
зависимо смотреть на бессмертных. Конечно, те больше знали. И были старше.
К тому же, у человека есть печальная привычка - возлагать на других
неприятную ответственность. В течение столетий тенденция уводила от
индивидуализма. Социальная ответственность достигла точки, когда каждый
отвечал за соседа.
Постепенно образовался огромный круг, где все зависели друг от друга.
Бессмертные, знавшие, какие долгие пустые столетия ждут их впереди,
позаботились, чтобы эти столетия не были пустыми. Они учились. У них было
много времени.
Приобретая знания и опыт, они стали принимать на себя ответственность,
с такой легкостью передаваемую большинством.
Это была достаточно стабильная культура - для умирающей расы.
Он часто оказывался в трудном положении.
Все новое очаровывало его. Об этом позаботились хромосомы Харкеров.
Впрочем его имя было Сэм Рид.
Он сражался с невидимыми преградами, которые - он знал - держали его в
заключении. Их было 90. Где-то в его мозгу - нелогично и унаследованно -
восставала мысль: что можно сделать за 90 лет?
Однажды он попытался найти работу в большом гидропоническом саду. Его
тупое, грубое лицо, лысая голова, его рано развившийся ум - все это давало
ему возможность убедительно лгать, говоря о своем возрасте. Он работал
некоторое время, пока любопытство не взяло верх, и тогда он начал
экспериментировать с ботаническими культурами. Поскольку знаний у него не
было, он загубил большой урожай.
Перед этим, однако, он обнаружил в одном из бассейнов голубой цветок,
