Все было здесь. Расследование, последовавшее за его очевидным
самоубийством, скандал, когда обнаружился его обман. Через четыре дня после
исчезновения Сэма Рида мыльный пузырь колонии лопнул.
Робин Хейл, вольный товарищ, ничего не говорил. Да и что он мог
сказать? Было продано триста процентов акций, и этот факт громче всего
говорил о том, что Сэм не верил в успех колонии. Хейл сделал единственно
возможное - попытался успокоить бурю, как ему уже не раз приходилось в его
долгой жизни - выдерживать бури, поднятые людьми, и природные бури на
поверхности. Конечно, это было невозможно. Слишком накалилась атмосфера.
Слишком много людей поверило в колонию.
Когда пузырь лопнул, мало что осталось.
Главный удар позора приняло на себя имя Сэма Рида. Он был не только
обманщик. Он трусливо сбежал, скрывшись в самоубийственном сне. Никто не
удивился его поступку. Поступок его был нелогичен, но у публики не было
времени задуматься над этим. Если колония обречена на неудачу, Сэму можно
было скрыться и спокойно дождаться своих трехсот процентов прибыли. Его
самоубийство доказывало, что он опасался успеха колонии. Но над этим никто
не задумался. Все решили, что, опасаясь разоблачения, он избрал самый
быстрый выход.
Расследование обнаружило все скрытые им вклады. Оказывается он спрятал
их недостаточно тщательно. Все четыре тайника были найдены и опустошены.
Старый обзор новостей сообщил все подробности.
Сэм откинулся назад и замигал в тусклом воздухе библиотеки. Итак, он
разбит.
Он видел за событиями сорокалетней давности руку Харкеров. Лицо Захарии
встало перед ним, как будто виденное час назад. Гладкое и улыбающееся с
экрана, бесстрастное, как лицо бога, следящее за эфемерным смертным.
Захария, конечно, знал, что делал. Но это только начало игры. Сэм в этой
игре должен был послужить пешкой, отброшенной за ненадобностью. И он
повернулся к экрану, чтобы узнать, какими были следующие ходы.
Он был удивлен, узнав, что Робин Хейл пошел вперед и основал наземную
колонию - почти без всякой поддержки, при активном противодействии врагов.
Да, колония была основана. Но удивительно мало новостей сообщалось о
ней. В башне Делавар произошло сенсационное убийство, и сообщение о нем
вытеснило все новости о колонии. Сэм просматривал недели за неделей и
находил лишь краткие сообщения о колонии.
Конечно, это было не случайно. Харкеры знали, что делали.
Сэм выключил экран и задумался. Придется изменить первоначальный план,
но ненамного. Он по-прежнему нуждается в данных. И они нужны немедленно. Он
судорожно глотнул, вновь ощутив сухость в горле. Его сбережения исчезли.
Что же осталось? Только он сам, его опыт, его бесценная тайна, которую он
пока не может открыть, - что еще? Документы на землю, оформленные на его
имя сорок лет назад, все еще действительны, они не подлежат отмене. Но под
своим именем он не может затребовать их, а все другие требования будут
незаконны. Ну, этим можно будет заняться позже.
Сейчас - деньги. Губы Сэма сжались. Он встал и вышел из библиотеки. Он
шел искать оружие и жертву. Грабежом не добудешь нескольких тысяч кредитов
без сложной подготовки, но он мог отобрать где-нибудь в переулке 20-30
кредитов - если повезет.
Ему повезло. И тому человеку, которого он оглушил, тоже, потому что его
череп не раскололся от удара носка, набитого булыжниками. Сэм был удивлен,
обнаружив, что физически он находиться в гораздо лучшей форме, чем можно
было ожидать. Большинство жертв сонного порошка становятся мумиями - мешком
с костями - ко времени смерти. Еще одна загадка - как же он провел эти
сорок сонных лет?
Снова вернулось воспоминание о человеке в тупике. Если бы только у него
тогда была ясная голова. Он схватил бы этого наблюдателя за горло и вытряс
бы из него информацию. Ну, ладно, и на это будет еще время.
С сорока тремя кредитами в кармане он направился в заведение, которое
знавал сорок лет назад. Служители здесь держали рот на замке и работали
искусно, а в башнях не происходит быстрых изменений. Он подумал, что они
еще там.
По дороге он миновал несколько больших новых салонов, где мужчин и
женщин украшали до степени совершенства. Очевидно, запросы повысились. В
башне стало заметно больше щегольства. Повсюду встречались мужчины с
тщательно завитыми бородами и локонами. Сэму было необходимы скрытность и
благоразумие. Он не очень удивился, увидев, что полулегальное заведение еще
действует.
Нервы его напряглись, когда он остановился у входа. Но, очевидно, на
Пути никто не узнал его. Сорок лет назад его лицо было знакомо всем в
башнях, но теперь...
Размышление в мозгу человека строится по определенным образцам. Если на
него посмотрят и увидят нечто знакомое, то автоматически решат, что это
случайное сходство, не больше. Подсознательное всегда толкает сознательное
к наиболее логичному заключению. Иногда происходят удивительные совпадения,
это естественно. Но совершенно неестественно увидеть Сэма Рида на Путях
таким же, каким он был сорок лет назад. И многие из тех, мимо кого он
проходил на Путях, родились после фиаско колонии или видели Сэма Рида
равнодушными глазами детства. Те же, кто помнил, были теперь стары, зрение
их ослабло, да и множество известных лиц наложилось на тускнеющее
воспоминание.
Нет, он в безопасности, если не считать крайних случаев. Он вошел в
стеклянную дверь и обратился к слушателю с обычным заказом.
- Постоянно или временно?
- Временно, - сказал Сэм после короткой паузы.
- Быстрая смена? - Так называлось быстрое изменение наружности, часто
необходимое клиентуре этого заведения.
- Да.
Художник принялся за работу. Он был анатомом и психологом, а не только
специалистом по маскировке. Голову Сэма он оставил лысой, красивые брови и
веки покрасил и отбелил. Для бороды они выбрали грязно-белый цвет.
Он переделал нос и уши Сэма так, как их переделало бы время.
Искусственными наращениями он проложил несколько морщин в нужных местах.
Борода не скрывала лицо Сэма, но когда художник кончил, с лица Сэма глядело
сорок лишних тяжелых лет жизни.
- Для быстрого изменения, - сказал мастер, - снимете бороду и измените
выражение. Убрать морщины быстро невозможно, но их можно разгладить
правильным выражением. Попробуйте, пожалуйста. - Он повернул кресло Сэма к
зеркалу и заставил его практиковаться, пока оба не были удовлетворены.
- Хорошо, - сказал наконец Сэм. - Мне нужен костюм.- Они выбрали три
вещи: шляпу, плащ, башмаки. Простота и быстрота - вот факторы, определявшие
выбор. Каждый предмет особого устройства. Шляпа легко меняла форму. Плащ
темный, но из такой ткани, что, сжатый, помещался в кармане. Он мог скрыть
то обстоятельство, что под ним не старческое тело. Башмаки неожиданного
цвета, как и шляпа, но под их большими тусклыми пряжками скрывались пышные
голубые банты.
Сэм вышел через черный ход. Двигаясь неловко, как под грузом
восьмидесяти лет, он вернулся в библиотеку. Глядя на свое отражение, решил,
что у него хорошая маскировка. Сойдет.
Теперь ему нужно было изучить хронику текущих преступлений.
В некотором смысле преступные группы напоминают крестьян - если
посмотреть на них с такого широкого поля, как Сэм. Они движутся вслед за
кормом, с одного пастбища на другое, более зеленое. Глядя на экран, Сэм
видел, что преступления не очень изменились. Основа их осталась прежней.
Порок меняется меньше, чем добродетель.
Наконец он нащупал современное зеленое пастбище. Он купил бутылочку с
жидкой красной краской и мощную дымовую бомбу. Инструкция объясняла, как
применять бомбу в гидропонических садах для уничтожения вредных насекомых.
Сэм не читал ее, он уже использовал такую бомбу раньше.
Теперь ему нужно было выбрать место для ловушки.
Ему нужны были два переулка, находящиеся поблизости и выходящие на не
слишком оживленный Путь. В одном из переулков, как помнил Сэм, находился
подвал. Сейчас, как и раньше, он пустовал. Подобрав у входа несколько
кусков металла размером с кулак, Сэм спрятал в подвале дымовую бомбу. После
этого он был готов к следующему шагу.
Он не разрешал себе думать, сколько шагов еще предстоит ему одолеть. Но
когда думал, то вспоминал, что теперь у него много времени - и это
погружало его в ликующее, пьянящее настроение, далекое от настоятельной
необходимости немедленно обеспечить свое будущее. Он вынужден был
напоминать себе о наркотике, о необходимости денег и лечения.
Он отправился на современное зеленое пастбище и пил самое дешевое
виски. И ни на минуту не забывал, что он очень стар. Он не позволял себе
полностью наполнять легкие воздухом перед тем, как заговорить: у стариков
не хватает дыхания, а голоса их тусклы. Результат был убедителен. К тому же
он двигался медленно и осторожно, заставляя себя предварительно обдумывать
каждое движение. Хромота не обозначает возраста, но действия, возникающие в
результате работы старого мозга, обозначают его. Старик вынужден двигаться
медленно, чтобы успеть обдумать, смогут ли его неловкие руки и ноги
преодолеть препятствие. Мир столь же опасен для очень старых людей, как и
для малышей, но дети не знают опасностей тяготения.
Поэтому Сэм не хромал. Но он двигался очень медленно - и в Джем-о-Венус
сидел, пил виски и заметно пьянел настоящий старик.
Это был ресторанчик. Очень клоритный ресторанчик, один из множества
подобных, какие могли встретиться в императорском Риме, с обрывками
костюмов и обычаев, попадавших сюда с более высоких социальных уровней, так
что глаз мог уловить тут и там блеск позолоченного пояса, кровавую алость
украшенной перьями шляпы, водоворот радужного плаща.
Но в основном Джем-о-Венус предназначался для выпивки, игры и более
грязных способов провести время. В высших классах играли в сложные,
усовершенствованные древние игры типа рулетки.
В Джем-о-Венус тоже были механические игры, но основным все же
оставались кости и карты. Лица не были знакомы Сэму, но типы он хорошо
знал. Некоторые посетители не заботились о том, где сидят, другие всегда
сидели лицом к двери. Именно они интересовали Сэма. Заинтересовала его и
игра в карты. Игроки были слишком пьяны, чтобы сохранять осторожность.
Сначала Сэм давал непрошеные советы. Спустя некоторое время он вступил в
игру.
Он был удивлен, обнаружив, что карты изменились. Они стали больше, были
украшены экзотическими рисунками. Сорок лет назад старые земные карты уже
начали входить в моду, но Сэм поразился тому, как они распространились за
сорок лет.
Он тщательно подобрал напарников и мог поэтому выигрывать не очень
заметно. Ставки не были высоки, но Сэм не рассчитывал здесь на наживу. В
любом случае карты слишком ненадежны. Ему нужно было лишь произвести
впечатление, и ему удалось создать впечатление, что в карманах у него
припрятано немало денег. В этом мире нищие не котировались.
Вскоре он внезапно прервал игру, протестуя тонким старческим голосом.
Потом вышел из Джем-о-Венус и постоял немного, слегка покачиваясь.
Следовавшему за ним человеку он казался совсем пьяным.
-Слушай, дед, хочешь еще сыграть?
Сэм осторожно осмотрел его. "Сезонник?"
- Нет.
Сэм остался доволен осмотром. Позволил втянуть себя в разговор, но
держался настороже, пока не убедился, что цель - не темный переулок, а
третьеразрядный игорный дом, который он помнил как ресторан.
На этот раз игра шла более привычными картами. Играя с трезвыми
партнерами, Сэм не шулерничал и в результате проиграл все, что имел, и
