одурев от тамошнего великолепия. Целых десять минут после
этого он чувствовал себя сибаритом.
Все это означало, что те, кому позволяли средства, шли в
легализованные театры "Сонатон", а остальные посещали
контрабандные притоны. Все, кроме немногочисленных
домоседов, которых не захлестнула повальная мода. В конце
концов Брок вылетит в трубу, потому что у него не останется
зрителей. Его фирма перейдет к "Сонатону", который тут же
вздует цены и начнет делать деньги. В жизни необходимы
развлечения; людей приучили к телевидению. Никакой замены
нет. Если в конце концов "Сонатону" удастся все же задушить
соперника, публика будет платить и платить за второсортную
продукцию.
Гэллегер покинул "Бижу" и поманил воздушное такси. Он
назвал адрес студии "Вокс- вью" на Лонг-Айленде, безотчетно
надеясь вытянуть из Брока первый чек. Кроме того, он хотел
кое-что выяснить.
Здания "Вокс-вью" буйно заполняли весь Лонг-Айленд
беспорядочной коллекцией разномастных домов. Безошибочным
инстинктом Гэллегер отыскал ресторан, где принял
горячительного в порядке предосторожности. Подсознанию
предстояла изрядная работа, и Гэллегер не хотел стеснять его
недостатком свободы. Кроме того, виски было отличное.
После первой же порции он решил, что пока - хватит. Он
же не сверхчеловек, хотя емкость у него почти невероятная.
Надо лишь достигнуть объективной ясности мышления и
субъективного растормаживания...
- Студия всегда открыта ночью? - спросил он у официанта.
- Конечно. Какие-то павильоны всегда работают. Это же
круглосуточная программа.
- В ресторане полно народу.
- К нам приходят и из аэропорта. Повторить?
Гэллегер покачал головой и вышел. Визитная карточка
Брока помогла ему пройти за ворота, и прежде всего он
посетил кабинеты высшего начальства. Брока там не было, но
раздавались громкие голоса, пронзительные чисто по-женски.
Секретарша сказала: "Подождите минутку, пожалуйста" - и
повернулась к внутреннему служебному видеофону. И тотчас
же: "Прошу вас, проходите".
Гэллегер так и сделал. Кабинет был что надо,
одновременно роскошный и деловой. В нишах вдоль стен
красовались объемные фотографии виднейших звезд "Вокс-вью".
За письменным столом сидела миниатюрная, хорошенькая
взволнованная брюнетка, а перед ней стоял разъяренный
светловолосый ангел. В ангеле Гэллегер узнал Силвер 0'Киф.
Он воспользовался случаем:
- Салют, мисс 0'Киф! Не нарисуете ли мне автограф на
кубике льда? В коктейле?
Силвер стала похожа на кошечку.
- К сожалению, дорогой, мне приходится самой зарабатывать
на жизнь. И я сейчас на службе. Брюнетка провела ногтем по
кончику сигареты.
- Давай утрясем это дело чуть позже, Силвер. Папаша
велел принять этого типа, если он заскочит. У него важное
дело.
- Все утрясется, - пообещала Силвер. - И очень скоро. -
Она демонстративно вышла. Гэллегер задумчиво присвистнул ей
вслед.
- Этот товар вам не по зубам, - сообщила брюнетка. - Она
связана контрактом. И хочет развязаться, чтобы заключить
контракт с "Сонатоном". Крысы покидают тонущий корабль.
Силвер рвет на себе волосы с тех самых пор, как уловила
штормовые сигналы.
- Вот как?
- Садитесь и закуривайте. Я Пэтси Брок. Вообще тут
заправляет папаша, но, когда он выходит из себя, я хватаюсь
за штурвал. Старый осел не выносит скандалов. Считает их
личными выпадами.
Гэллегер сел.
- Значит, Силвер пытается дезертировать? И много таких?
- Не очень. Большинство хранят нам верность. Но, само
собой, если мы обанкротимся... - Пэтси Брок пожала плечами.
- То ли переметнутся к "Сонатону" зарабатывать на хлеб с
маслом, то ли обойдутся без масла.
- Угу. Ну, что ж, надо повидать ваших инженеров. Хочу
ознакомиться с их мыслями об увеличении экрана.
- Дело ваше, - сказала Пэтси. - Толку будет немного.
Невозможно изготовить увеличитель к телевизору, не ущемляя
патентных прав "Сонатона".
Она нажала на кнопку, что-то проговорила в видеофон, и из
щели на письменном столе появились два высоких бокала.
- Как, мистер Гэллегер?
- Ну, раз уж это коктейль "Коллинс"...
- Догадалась по вашему дыханию, - туманно пояснила Пэтси.
- Папаша рассказывал, как побывал у вас. По-моему, он
немножко расстроился, особенно из-за вашего робота. Кстати,
что это за чудо?
- Сам не знаю, - смешался Гэллегер. - У него масса
способностей... по-видимому, какие-то новые чувства... но
я понятия не имею, на что он годен. Разве только любоваться
собою в зеркале.
Пэтси кивнула.
- При случае я бы не прочь на него взглянуть. Но
вернемся к проблеме "Сонатона". Вы думаете, вам удастся
найти решение?
- Возможно. Даже вероятно.
- Но не безусловно?
- Пусть будет безусловно. Сомневаться вообще-то не
стоит, даже самую малость.
- Для меня это очень важно. "Сонатон" принадлежит Элии
Тону. Это вонючий пират. К тому же бахвал. У него сын
Джимми. А Джимми - хотите верьте, хотите нет - читал "Ромео
и Джульетту".
- Хороший парень?
- Гнида. Здоровенная мускулистая гнида. Хочет на мне
жениться.
- Нет повести печальнее на свете...
- Пощадите, - прервала Пэтси: - И вообще, я всегда
считала, что Ромео-размазня. Если бы у меня хоть на секунду
мелькнула мысль выйти за Джимми, я бы тут же взяла билет в
один конец и отправилась в сумасшедший дом. Нет, мистер
Гэллегер, все совсем иначе. Никакого флердоранжа. Джимми
сделал мне предложение... между прочим, сделал, как умел, а
умеет он сгрести девушку по-борцовски в полузахвате и
объяснить, как он ее осчастливил.
- Ага, - промычал Гэллегер и присосался к коктейлю.
- Вся эта идея - монополия на патенты и контрабандные
театры - идет от Джимми. Голову даю на отсечение. Его
отец, конечно, тоже руку приложил, но Джимми Тон - именно
тот гениальный ребенок, который все начал.
- Зачем?
- Чтобы убить двух зайцев. "Сонатон" станет
монополистом, а Джимми, как он себе представляет, получит
меня. Он слегка помешанный. Не верит, что я ему отказала
всерьез, и ждет, что я вот-вот передумаю и соглашусь. А я
не передумаю, что бы ни случилось. Но это мое личное дело.
Я не могу сидеть сложа руки и допускать, чтобы он сыграл с
нами такую штуку. Хочу стереть с его лица самодовольную
усмешку.
- Он вам просто не по душе, да? - заметил Гэллегер. - Я
вас не осуждаю, если он таков, как вы рассказываете. Что ж,
буду из кожи воя лезть. Однако мне нужны деньги на текущие
расходы.
- Сколько?
Гэллегер назвал цифру. Пэтси выписала чек на гораздо
более скромную сумму. Изобретатель принял оскорбленный вид.
- Не поможет, - сказала Пэтси с лукавой улыбкой. - Мне о
вас кое-что известно, мистер Гэллегер. Вы совершенно
безответственный человек. Если дать больше, вы решите, что
вам достаточно, и тут же обо всем забудете. Я выпишу новые
чеки, когда потребуется... но попрошу представить детальный
отчет об издержках.
- Вы ко мне несправедливы, - повеселел Гэллегер. - Я
подумывая пригласить вас в ночной клуб. Естественно, не в
какую-нибудь дыру. А шикарные заведения обходятся дорого.
Так вот, если бы вы мне выписали еще один тек...
Пэтси рассмеялась.
- Нет.
- Может, купите робота?
- Во всяком случае, не такого.
- Будем считать, что у меня ничего не вышло, - вздохнул
Гэллегер. - А как насчет...
В этот миг загудел видеофон. На экране выросло
бессмысленное прозрачное лицо. Внутри круглой головы быстро
щелкали зубчатки. Пэтси тихонько вскрикнула и отшатнулась.
- Скажи Гэллегеру, что Джо здесь, о счастливое создание,
- провозгласил скрипучий голос. - Можешь лелеять память о
моем облике и голосе до конца дней своих. Проблеск красоты
в тусклом однообразии мира...
Гэллегер обошел письменный стол и взглянул на экран.
- Какого дьявола! Как ты ожил?
- Мне надо было решить задачу.
- А откуда ты узнал, где меня искать?
- Я тебя опространствил.
- Что-что?
- Я опространствил, что ты в студии "Вокс-вью", у Пэтси
Брок.
- Что такое "опространствил"? - осведомился Гэллегер.
- Это у меня такое чувство. У тебя нет даже отдаленно
похожего, так что я не могу тебе его описать. Что-то вроде
смеси сагражи с предзнанием.
- Сагражи?
- Ах, да, у тебя ведь и сагражи нет. Ладно, не будем
терять время попусту. Я хочу вернуться к зеркалу.
- Он всегда так разговаривает? - спросила Пэтси.
- Почти всегда. Иногда еще менее понятно. Ну, хорошо,
Джо. Так что тебе?
- Ты уже не работаешь на Брока, - заявил робот. - Будешь
работать на ребят из "Сонатона".
Гэллегер глубоко вздохнул.
- Говори, говори. Но учти, ты спятил.
- Кенникотта я не люблю. Он слишком уродлив. И его
вибрации раздражают мое сагражи.
- Да бог с ним, - перебил Гэллегер, которому не хотелось
посвящать девушку в свою деятельность по скупке бриллиантов.
- Не отвлекайся от...
- Но я знал, что Кенникотт будет ходить и ходить, пока не
получит свои деньги. Так вот, когда в лабораторию пришли
Элия и Джеймс Тоиы, я взял у них чек.
Рука Пэтси напряглась на локте Тэллегера.
- А ну-ка! Что здесь происходит? Обыкновенное
надувательство?
- Нет. Погодите. Дайте мне докопаться до сути дела.
Джо, черт бы побрал твою прозрачную шкуру, что ты натворил?
И как ты мог взять чек у Тонов?
- Я притворился тобой.
- Вот теперь ясно, - сказал Гэллегер со свирепым
сарказмом в голосе. - Это все объясняет. Мы же близнецы.
Похожи как две капли-воды.
- Я их загипнотизировал, - разъяснил Джо. - Внушил им,
что я - это ты.
- Ты умеешь?
- Да. Я и сам немного удивился. Хотя, если вдуматься, я
мог бы опространствить эту свою способность.
- Ты... Да, конечно. Я бы и сам опространствил такую
штуковину. Так что же произошло?
- Должно быть, Тоны - отец и сын - заподозрили, что Брок
обратился к тебе за помощью. Они предложили контракт на
особо льготных условиях - ты работаешь на них и больше ни на
кого. Обещали кучу денег. Вот я и прикинулся, будто я -
это ты, и согласился. Подписал контракт (между прочим,
твоей подписью), получил чек и отослал Кенникотту.
- Весь чек? - слабым голосом переспросил Гэллегер. -
Сколько же это было?
- Двенадцать тысяч.
- И это все, что они предложили?
- Нет, - ответил робот, - они предложили сто тысяч
единовременно и две тысячи в неделю, контракт на пять лет.
Но мне нужно было только рассчитаться с Кенникоттом, чтобы
он больше не ходил и не приставал. Я сказал, что хватит
двенадцати тысяч, и они были очень довольны.
В горле Гэллегера раздался нечленораздельный булькающий
звук. Джо глубокомысленно кивнул.
- Я решил поставить тебя в известность, что отныне ты на
службе у "Сонатона". А теперь вернусь-ка я к зеркалу и буду
петь для собственного удовольствия.
- Ну, погоди, - пригрозил изобретатель, - ты только
погоди. Я своими руками разберу тебя по винтику и растопчу
обломки.
- Суд признает этот контракт недействительным, - сказала
Пэтси, судорожно глотнув.
- Не признает, - радостно ответил Джо. - Можешь
полюбоваться на меня последний раз, и я пойду.
Он ушел.
Одним глотком Гэллегер осушил свой бокал.
- Я до того потрясен, что даже протрезвел, - сказал он
девушке. - Что я вложил в этого робота? Какие
патологические чувства в нем развил? Загипнотизировать
людей до того, чтобы они поверили, будто я - он... он -
я... Я уже заговариваюсь.
- Это шуточка, - заявила Пэтси, помолчав. - Вы случайно
не столковались ли с "Сонатоном" сами и не заставили робота
состряпать вам алиби? Мне просто... интересно.
- Не надо так. Контракт с "Сонатоном" подписал Джо, а не
я. Но... посудите сами: если подпись - точная копия моей,
если Джо гипнозом внушил Тонам, что они видят меня, а не
его, если есть свидетели заключения контракта... Отец и
сын, конечно, годятся в свидетели, поскольку их двое... Ну
и дела.
Пэтси прищурилась.
- Мы заплатим вам столько же, сколько предлагал
"Сонатон". После выполнения работы. Но вы на службе у
"Вокс-вью" - это решено.
- Конечно.
Гэллегер тоскливо покосился на пустой бокал. Конечно.
