Г. Каттнер
Сборник рассказов и повестей
СОДЕРЖАНИЕ:
Двурукая машина
До скорого!
ЖИЛ-БЫЛ ГНОМ
Железный стандарт
Жилищный вопрос
Исполнение желаний
Котел с неприятностями
Лучшее время года
МУТАНТ (Mutant) /Сборник рассказов/
НАЗОВЕМ ЕГО ДЕМОНОМ
ПРИЗРАК
ПРОХВЕССОР НАКРЫЛСЯ
ПЧХИ-ХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНА
Работа по способностям
Робот-зазнайка
Сим удостоверяется...
Сплошные неприятности
ТВОНК
Шок
Г. Каттнер
ПРОХВЕССОР НАКРЫЛСЯ
Мы - Хогбены, других таких нет. Чудак прохвессор из большого
города мог бы это знать, но он разлетелся к нам незванный, так что
теперь, по-моему, пусть пеняет на себя. В кентукки вежливые люди
занимаются своими делами и не суют нос куда их не просят.
Так вот, когда мы шугали братьев Хейли самодельным ружьем (до
сих пор не поймем, как оно стреляет), тогда все и началось - с
Рейфа Хейли, он крутился возле сарая да вынюхивал, чем там пахнет,
в оконце, - норовил поглядеть на крошку Сэма. После Рейф пустил
слух, будто у крошки Сэма три головы или еще кой-что похуже.
Ни единому слову братьев Хейли верить нельзя. Три головы!
Слыханное ли дело, сами посудите? Когда у крошки Сэма всего-навсего
две головы, больше сроду не было.
Вот мы с мамулей смастерили то ружье и задали перцу братьям
Хейли. Я же говорю, мы потом сами в толк не могли взять, как оно
стреляет. Соединили сухие батареи с какими - то катушками, проводами
и прочей дребеденью, и эта штука как нельзя лучше прошила
Рейфа с братьями насквозь.
В вердикте Коронер записал, что смерть братьев Хейли наступила
мгновенно; приехал шериф Эбернати, выпил с нами маисовой водки
и сказал, что у него руки чешутся проучить меня так, чтобы родная
мама не узнала. Я пропустил это мимо ушей. Но, видно, какой-нибудь
чертов янки-репортеришка жареное учуял, потому как вскорости заявился
к нам высокий, толстый, серьезный дядька и ну выспрашивать
всю подноготную.
Наш дядя Лес сидел на крыльце, надвинув шляпу чуть ли не до
самых зубов.
- Убирались бы лучше подобру-поздорову обратно в свой цирк,
господин хороший, - только и сказал он. - Нас Барнум самолично
приглашал и то мы наотрез отказались. Верно, Сонк?
- Точно, - подтвердил я. - Не доверял я финеасу. Он обозвал
крошку Сэма уродом, надо же!
Высокий и важный дядька - прохвессор Томас Гэлбрейт - посмотрел
на меня.
- Сколько тебе лет, сынок? - спросил он.
- Я вам не сынок, - ответил я. - И лет своих не считал.
- На вид тебе не больше восемнадцати, - сказал он, хоть ты и
рослый. Ты не можешь помнить Барнума.
- А вот и помню. Будет вам трепаться. А то как дам в ухо.
- Никакого отношения к цирку я не имею, - продолжал Гэлбрейт. - Я
биогенетик.
Мы давай хохотать. Он вроде бы раскипятился и захотел узнать,
что тут смешного.
- Такого слова и на свете-то нет, - сказала мамуля.
Но тут крошка Сэм зашелся криком. Гэлбрейт побелел как мел и
весь затрясся. Прямо рухнул наземь. Когда мы его подняли, он спросил,
что случилось.
- Это крошка Сэм, - обьяснил я. - Мамуля его успокаивает. Он
уже перестал.
- Это ультразвук, - буркнул прохвессор. - Что такое "крошка
Сэм" - коротковолновый передатчик?
- Крошка Сэм - младенец, - ответил я коротко. - Не смейте его
обзывать всякими именами. А теперь, может, скажете, чего вам нужно?
Он вынул блокнот и стал его перелистывать.
- Я у-ученый, - сказал он. - Наш институт изучает евгенику, и
мы располагаем о вас кое-какими сведениями. Звучали они неправдоподобно.
По теории одного из наших сотрудников, в малокультурных
районах естественная мутация может остаться нераспознанной и... - Он
приостановился и в упор посмотрел на дядю Леса.
- Вы действительно умеете летать? - спросил он.
Ну, об этом-то мы не любим распространяться. Однажды проповедник
дал нам хороший нагоняй. Дядя Лес назюзюкался и взмыл над
горами - до одури напугал охотников на медведей. Да и в библии нет
такого, что людям положено летать. Обычно дядя Лес делает это исподтишка,
когда никто не видит.
Как бы там ни было, дядя Лес надвинул шляпу еще ниже и промычал:
- Это уж вовсе глупо. Человеку летать не дано. Взять хотя бы
эти новомодные выдумки, о которых мне все уши прожужжали: между
нами, они вообще не летают. Просто бредни, вот и все.
Гэлбрейт хлопнул глазами и снова заглянул в блокнот.
- Но тут с чужих слов есть свидетельства о массе необычных
качеств, присущих вашей семье. Умение летать только одно из них. Я
знаю, теоретически это невозможно, если не говорить о самолетах, - но...
- Хватит трепаться!
- В состав мази средневековых ведьм входил аконит, дающий иллюзию
полета, разумеется совершенно субьективную.
- Перестанете вы нудить? - взбешенного дядю Леса прорвало, я
так понимаю - от смущения. Он вскочил, швырнул шляпу на крыльцо и
взлетел. Через минуту стремительно опустился, подхватил свою шляпу
и скорчил рожу прохвессору. Потом опять взлетел и скрылся за
ущельем, мы его долго не видели.
Я тоже взбесился.
- По какому праву вы к нам пристаете? - сказал я. - Дождетесь,
что дядя Лес возьмет пример с папули, а это будет чертовски
неприятно. Мы папулю в глаза не видели, с тех пор как тут крутился
один тип из города. Налоговый инспектор, кажется.
Гэлбрейт ничего не сказал. Вид у него был какой-то растерянный.
Я дал ему выпить, и он спросил про папулю.
- Да папуля где-то здесь, - ответил я. - Только его теперь не
увидишь. Он говорит, что так ему больше нравится.
- Ага, - сказал Гэлбрейт и выпил еще рюмочку.
- О господи. Сколько, говоришь, тебе лет?
- А я про это ничего не говорю.
- Ну, какое воспоминание у тебя самое первое?
- Что толку запоминать? Только голову себе зря забиваешь?
- Фантастика, - сказал Гэлбрейт. - Не ожидал, что отошлю в
институт такой отчет.
- Не нужно нам, чтобы тут лезли всякие, - сказал я. - Уезжайте
отсюда и оставьте нас в покое.
- Но помилуйте! - он выглянул за перила крыльца и заинтересовался
ружьем. - Это еще что?
- Такая штука, - ответил я.
- Что она делает?
- Всякие штуки, - ответил я.
- Угу. Посмотреть можно?
- Пожалуйста, - ответил я. - Да я вам отдам эту хреновину,
только бы вы отсюда уехали.
Он подошел и осмотрел ружье. Папуля встал (он сидел рядом со
мной), велел мне избавиться от чертового янки и вошел в дом. Вернулся
прохвессор.
- Потрясающе! - говорит. - Я кое-что смыслю в электронике, и,
по моему мнению, это нечто выдающееся. Каков принцип действия?
- Чего-чего? - отвечаю. - Она дырки делает.
- Стрелять патронами она никак не может. В казенной части у
нее две линзы вместо... Как, говоришь, она действует?
- Откуда я знаю.
- Это ты сделал?
- Мы с мамулей.
Он давай сыпать вопросами.
- Откуда я знаю, - говорю. - Беда с ружьями в том, что их надо
каждый раз перезаряжать. Вот мы и подумали: смастерим ружье
по-своему, чтобы его никогда не заряжать. И верно, не приходится.
- А ты серьезно обещал мне его подарить?
- Если отстанете.
- Послушай, - сказал он, - просто чудо, что вы, Хогбены, так
долго оставались в тени.
- На том стоим.
- Должно быть, теория мутации верна! Вас надо обследовать.
Это же одно из крупнейших открытий после... - И пошел чесать в том
же духе. Я мало что понял.
В конце концов я решил, что есть только два выхода, а после
слов шерифа Эбернати мне не хотелось убивать, пока шерифов гнев не
остынет. Не люблю скандалов.
- Допустим, я поеду с вами в Нью-Йорк, раз уж вам так хочется, - сказал
я. - Оставите вы мою семью в покое?
Он вроде бы пообещал, правда нехотя. Но все же уступил и забожился:
я пригрозил, что иначе разбужу крошку Сэма. Он-то, конечно,
хотел повидать крошку Сэма, но я обьяснил, что это все равно
без толку. Как ни верти, не может крошка Сэм поехать в Нью-Йорк.
Он лежит в цистерне, без нее ему становится худо.
Вообще, прохвессор остался мною доволен и уехал, когда я пообещал
встретится с ним на утро в городке. Но все же на душе у меня,
по правде сказать, было паскудно. Мне не доводилось еще ночевать
под чужой крышей после той заварушки в старом свете, когда
нам пришлось в темпе уносить ноги.
Мы тогда, помню, переехали в Голландию. Мамуля всегда была
неравнодушна к человеку, который помог нам выбраться из лондона. В
его честь дала имя крошке Сэму. А фамилию того человека я уж позабыл.
Не то Гвинн, не то Стюард, не то Пипин - у меня в голове все
путается, когда я вспоминаю то, что было до войны севера с югом.
Вечер прошел, как всегда, нудно. Папуля, конечно, сидел невидимый,
и мамуля все злилась, подозревая, что он тянет маисовой
больше, чем положено. Но потом сменила гнев на милость и налила
ему настоящего виски. Все наказывали мне вести себя прилично.
- Этот прохвессор ужас до чего умный, - сказала мамуля. - Все
прохвессора такие. Не морочь ему голову. Будь паинькой, а не то я
тебе покажу, где раки зимуют.
- Буду паинькой, мамуля, - ответил я.
Папуля дал мне затрещину, что с его стороны было нечестно:
ведь я то его не мог видеть!
- Это чтобы ты лучше запомнил, - сказал он.
- Мы люди простые, - ворчал дядя Лес. - И нечего прыгать выше
головы, никогда это к добру не приводит.
- Я не пробовал, честно! - сказал я. - Только я так считаю...
- Не наделай бед! - пригрозила мамуля, и тут мы услышали, как
в мезонине дедуля заворочался. Порой дедуля не двигался неделями,
но в тот вечер он был прямо-таки живчик.
Мы, само собой поднялись узнать, чего он хочет. Он заговорил
о прохвессоре.
- Чужак-то, а? - сказал дедуля. - Продувная бестия! Редкостные
губошлепы собрались у моего ложа, когда я сам от старости слабею
разумом! Один Сонк не без хитрости, да и то, прости меня, господи,
дурак дураком.
Я только поерзал на месте и что-то пробормотал, лишь бы не
смотреть дедуле в глаза - я этого не выношу. Но он на меня не обратил
внимания. Все бушевал:
- Значит, ты собрался в этот Нью-Йорк? Кровь Христова, да
разве ты запамятовал, что мы как огня стережемся лондона и Амстердама - да
и Нью-Амстердама - из боязни дознания? Уж не хочешь ли
ты попасть в ярмарочные уроды? Хоть это и не самое страшное.
Дедуля у нас старейший и иногда вставляет в разговор какие-то
допотопные словечки. Наверное, жаргон, к которому привыкнешь в
юности, прилипает на всю жизнь. Одного у дедули не отнимешь: ругается
он лучше всех, кого мне довелось послушать.
- Ерунда, - сказал я. - Я ведь хотел как лучше!
- Так он еще речет супротив, паршивый неслух! - возмутился
дедуля. - Во всем виноват ты, ты и твоя родительница. Это вы пресечению
рода Хейли споспешествовали. Когда б не вы, ученый бы сюда
и не пожаловал.
- Он прохвессор, - сообщил я. - Звать его Томас Гэлбрейт.
- Знаю. Я прочитал его мысли через мозг крошки сэма. Опасный
человек. Все мудрецы опасны. Кроме разве Роджера Бэкона, и того
мне пришлось подкупить, дабы... Не важно. Роджер был незаурядный
человек. Внимайте же: никто из вас да не едет в Нью-Йорк. Стоит
нам только покинуть сию тихую заводь, стоит кому-то нами заинтересоваться - и
мы пропали. Вся их волчья стая вцепится и разорвет
нас в клочья. А твои безрассудные полеты, Лестер, помогут тебе как
мертвому припарки - ты внемлешь?
- Но что же нам делать? - спросила мамуля.
- Да чего там, - сказал папуля. - Я этого прохвессора угомоню.
Спущу в цистерну, и дело с концом.
- И испортишь воду? - взвилась мамуля. - Попробуй только!
- Что за порочное племя вышло из моих чресел? - сказал дедуля, - рассвирепев
окончательно. - Ужли не обещали вы шерифу, что
убийства прекратятся... Хотя бы на ближайшее время? Ужли и слово
Хогбена - ничто? Две святыни пронесли мы сквозь века - нашу тайну
и честь Хогбенов! Посмейте только умертвить этого Гэлбрейта - вы
мне ответите!
Мы все побледнели. Крошка сэм опять проснулся и захныкал.
- Что же теперь делать? - спросил дядя Лес.
- Наша великая тайна должна остаться нерушимой, сказал дедуля. - Поступайте
как знаете, только без убийств. Я тоже обмозгую
