название, чем "воля". Однако, от долгого использования название стало
невыгодным, поскольку оно не описывало ни подавляющей важности этой силы,
ни той живой связи, которую эта сила имела со всем, что есть во вселенной.
Дон Хуан утверждал, что нашим огромным коллективным недостатком
является то, что мы проживаем наши жизни, полностью пренебрегая этой
связью. Деловитость наших жизней, наши неумолимые увлечения, дела,
надежды, беды и страхи занимают более высокое положение, и на этом
повседневном базисе мы не сознаем того, что связаны с чем-то еще.
Дон Хуан выражал свою уверенность, что идея христиан об изгнании из
райского сада звучала для него как аллегория потери нашего безмолвного
знания, нашего знания "намерения". Поэтому маги идут назад, к началу,
возвращаясь в рай.
Мы продолжали сидеть в пещере в полном молчании. Наверное, прошли
часы, а может быть, несколько мгновений. Внезапно дон Хуан заговорил, и
неожиданное звучание его голоса заставило меня вздрогнуть. Я не мог
уловить, о чем он говорит. Прочистив горло, я попросил его повторить то,
что он мне сказал, и это действие буквально выбило меня из моей
задумчивости. Я тут же понял, что темнота вокруг меня больше не была
непроглядной. Я теперь мог говорить, и чувствовал, что вернулся в свое
обычное состояние сознания.
Тихим и спокойным голосом дон Хуан сказал мне, что я в первый раз в
моей жизни "увидел" духа - силу, которая поддерживает вселенную. Он
подчеркнул, что "намерение" не является чем-то, что можно использовать,
располагать или передвигать в любую сторону - и тем не менее его можно
использовать, располагать им или переставлять по желанию. Это
противоречие, говорил он, является сущностью магии. Невозможность
понимания этого приносила поколениям магов невообразимую боль и печаль.
Нагвали наших дней, пытаясь избежать оплаты болью этой непомерной цены,
развили кодекс поведения, названный путем воина или безупречным действием.
Он подготавливает магов, увеличивая их трезвость и внимательность.
Дон Хуан объяснил, что одно время в далеком прошлом маги были глубоко
заинтересованы в общем связующем звене, которое "намерение" имеет со всем
остальным. И, фокусируя свое второе внимание на этом звене, они
приобретали не только прямое знание, но также и способность манипулировать
этим знанием и выполнять изумительные дела. Однако, они не приобрели
здравость ума, которая необходима для управления всеми этими силами.
Поэтому благоразумно настроенные маги решили фокусировать свое второе
внимание только на связующем звене существ, которые имели сознание. Сюда
входил весь диапазон существующих органических существ, а также весь
диапазон тех, кого маги называли неорганическими существами или олли
(союзниками), которых они описывали как организмы, наделенные сознанием,
но не живущие так, как мы понимаем жизнь. Это решение не было удачнее
других, поскольку оно тоже, в свою очередь, не добавляло им мудрости.
В своем следующем уточнении маги сфокусировали свое внимание
исключительно на звене, связующем людей с "намерением". Конечный результат
оказался таким же, что и раньше.
Поэтому маги произвели окончательное уточнение. Каждый маг должен был
иметь дело только со своей индивидуальной связью. Но и это было в равной
степени неэффективно.
Дон Хуан сказал, что хотя и есть значительные различия среди этих
четырех сфер интересов, каждая из них так же искажена, как и другие.
Поэтому в конце концов маги занялись сами собой, исключительно
способностью звена, связующего их с "намерением", которая позволяла им
зажигать огонь изнутри.
Он утверждал, что все современные маги свирепо добиваются достижения
здравости ума. Нагваль делает особенно мощные усилия, поскольку он
обладает большей силой, огромным господством над энергетическими полями,
которые определяют восприятие, и большей подготовленностью, можно сказать
освоенностью, относительно сложностей безмолвного знания, которое является
ничем иным, как прямым контактом с "намерением".
При подобном пересмотре магия становится попыткой восстановить наше
знание "намерения", усилием вернуть его использование, не поддаваясь ему.
Абстрактные же ядра магических историй являются оттенками реализаций,
ступенями нашего осознания "намерения".
Я понимал объяснение дон Хуана с изумительной ясностью. Но чем больше
я понимал, и чем яснее становились его утверждения, тем громаднее
поднималось чувство потери и подавленности. Один момент я искренне желал,
чтобы моя жизнь закончилась прямо здесь. Я чувствовал себя осужденным.
Почти со слезами я сказал дон Хуану, что не вижу смысла в продолжении его
объяснений, так как я знаю, что вскоре потеряю свою ясность ума, и,
возвратившись в свое обычное состояние сознания, я не смогу вспомнить
ничего из того, что я "видел" или слышал. Моя мирская внимательность
навяжет свою приобретенную привычку повторения и разумную предсказуемость
своей логики. Вот почему я чувствовал себя осужденным. Я сказал ему, что
негодую на свою судьбу.
Дон Хуан ответил, что даже в повышенном сознании я преуспеваю в
повторении, и что периодически я стараюсь надоесть ему, описывая свои
приступы бессмысленных чувств. Он сказал, что если я не выдержу, сражаясь
с этим, мне не надо извиняться перед самим собой и чувствовать сожаление,
не имеет значения то, какова наша определенная судьба, пока мы встречаем
ее с крайней несдержанностью.
Его слова вызывали во мне чувство блаженного счастья. Я повторял их
снова и снова, слезы катились по моим щекам, так я был согласен с ним. Во
мне бурлила такая глубокая радость, что я даже боялся, как бы нервы не
выскочили из моих рук. Я призвал все свои силы, чтобы приостановить ее, и
вдруг ощутил отрезвляющий эффект моих ментальных тормозов. Но это было так
радостно, что моя ясность ума начала рассеиваться. Я молча сражался,
пытаясь стать менее трезвым и менее нервозным. Дон Хуан не издал ни звука,
оставив меня наедине с самим собой. Когда я восстановил свое равновесие,
почти рассвело. Дон Хуан встал, вытянул руки над головой и напряг свои
мышцы, его суставы затрещали. Он помог мне встать и прокомментировал то,
на что я потратил большую часть ночи: я испытал то, чем был дух, и смог
вызвать скрытую силу для выполнения того, что на поверхности казалось
успокоением моей нервозности, а на глубочайшем уровне являлось очень
удачным волевым движением моей точки сборки.
Затем он дал знак, что пришла пора начать наш обратный путь.
КУВЫРКАНИЕ МЫШЛЕНИЯ
Мы пришли в его дом около семи утра, к завтраку. Я умирал от голода,
но усталым себя не чувствовал. Мы покинули пещеру и начали спускаться в
долину на рассвете. Дон Хуан, вместо того, чтобы избрать более прямой
маршрут, сделал большой крюк, чтобы пройтись вдоль реки. Он объяснил, что
нам надо собраться с нашими мыслями, прежде чем мы пойдем домой.
Я спросил, о каких "наших мыслях" он говорит, когда я здесь
единственный, у кого мысли были в беспорядке. Но он ответил, что действует
не по велению доброты, а по велению тренировки воина. Воин, сказал он,
постоянно находится настороже относительно грубости человеческого
поведения. Воин магичен и безжалостен, это скиталец с отточенным вкусом и
манерами, чьи дела точны, но замаскированы, он обрезает концы так, что
никто не может заметить его безжалостность.
После завтрака я подумал, что разумнее всего пойти поспать, но дон
Хуан заявил, что мне нельзя тратить время попусту. Он сказал, что я
слишком тороплюсь потерять ту небольшую ясность, которую еще имею, и что
если я отправлюсь спать, я потеряю ее наверняка.
- Не нужно быть гением, чтобы подсчитать, что вряд ли можно говорить
о "намерении", - сказал он быстро, тщательно изучая меня от головы до ног.
- но и это заявление ничего не значит. Вот почему маги вместо этого
полагаются на магические истории. Они надеются, что однажды абстрактные
ядра историй откроют слушающим свой смысл.
Я понимал, о чем он говорил, но не мог представить себе, чем же
является абстрактное ядро, и как оно подходит ко мне лично. Я попытался
подумать над этим, но мысли затопили меня. Образы молнией проносились в
моем уме, не давая времени подумать о них. Не в силах замедлить их поток,
я даже не узнавал их. Наконец, злость пересилила меня, и я грохнул об стол
кулаком.
Дон Хуан встряхнулся с головы до ног, задохнувшись от смеха.
- Делай то, что ты делал прошлой ночью, - подмигнув, посоветовал он
мне. - удержи себя.
Мое недовольство сделало меня агрессивным. Я немедленно пустился в
какие-то бессмысленные доказательства, потом я осознал свое заблуждение и
извинился за потерю сдержанности.
- Не извиняйся, - сказал он. - я должен рассказать тебе то, что ты,
возможно, поймешь только со временем. Абстрактные ядра магических историй
сейчас ничего не значат для тебя. Позже - я думаю, через годы - они
раскроют тебе свой точный смысл.
Я попросил дон Хуана не оставлять меня в потемках и обсудить
абстрактные ядра. Я совершенно не понимал, что мне следует делать с ними.
Я уверял его, что, находясь в данный момент в состоянии повышенного
сознания, я с легкостью пойму его объяснения, и просил поспешить его с
этим делом, так как не было гарантии, что состояние продлится долго. Я
говорил ему, что скоро вернусь в свое обычное состояние и стану еще
большим идиотом, чем сейчас. Я сказал это полушутя. Его смех убедил меня,
что он принял все именно так, но мои собственные слова глубоко повлияли на
меня. Огромное чувство меланхолии застало меня врасплох.
Дон Хуан мягко взял мою руку, подвел меня к удобному креслу и сел
напротив. Он пристально посмотрел мне в глаза, и я некоторое время не мог
разорвать силу его взгляда.
- Маги постоянно "выслеживают" себя, - сказал он ободряющим голосом,
словно пытаясь успокоить меня звучанием своих слов.
Я хотел сказать, что моя нервозность прошла, и что она, вероятно,
была вызвана бессонницей, но он не дал мне сказать ни слова.
Дон Хуан сказал, что уже обучал меня всему, что можно сказать о
"выслеживании", но я все еще не могу вывести свое знание из глубин
повышенного сознания, где оно хранилось. Я рассказал ему о своем досадном
ощущении закупоренности. Я чувствовал, что что-то скрыто внутри меня, и
это что-то заставляло меня хлопать дверьми и стучать по столу, оно
расстраивало меня и делало вспыльчивым.
- Такое ощущение закупоренности переживает каждый человек, - сказал
он. - это напоминание о нашей существующей связи с "намерением". У магов
это ощущение еще более острое, поскольку их целью является увеличение
чувствительности их связующего звена до тех пор, пока они не смогут
использовать его функционирование по своей воле.
- Когда давление их связующего звена слишком велико, маги облегчают
его "выслеживанием" самих себя.
- Мне кажется, я не понимаю значение того, что ты подразумеваешь под
"выслеживанием", - сказал я. - но на каком-о уровне, мне думается, я точно
знаю, что ты хочешь сказать.
- Я попробую помочь тебе прояснить то, что ты знаешь, - сказал он. -
"выслеживание" - это процедура, очень простая сама по себе.
"Выслеживанием" называется особое поведение, которое следует определенным
принципам. Это скрытое, тайное, обманчивое поведение задумано для создания
встряски. И когда ты "выслеживаешь" себя, ты даешь себе встряску,
используя свое собственное поведение безжалостным и хитрым образом.
