еще улыбаясь. - не для пользования, а для того, чтобы запомнить. Вершина
этого холма, однако, является твоей, чтобы ты ею пользовался до конца
твоей жизни. Я отдаю ее тебе, потому что ты сам нашел ее. Она - твоя.
Принимай ее.
Я засмеялся, но дон Хуан казался очень серьезным. Если исключить его
странную улыбку, то он, казалось, действительно верил, что он может отдать
мне вершину этого холма.
- Почему же нет? - спросил он, как будто читая мои мысли.
- Я принимаю ее, - сказал я, наполовину шутя.
Его улыбка исчезла. Он скосил глаза, глядя на меня.
- Каждый камень и каждая галька, и каждый куст на этом холме,
особенно на его вершине, находятся под твоей заботой, - Сказал он. -
каждый червяк, который здесь живет, является твоим другом. Ты можешь
использовать их, и они могут использовать тебя.
Несколько минут мы молчали. У меня было необычно мало мыслей. Я
смутно чувствовал, что его внезапное изменение настроения являлось мне
предупреждением, но не был испуган или встревожен. Я просто не хотел
больше разговаривать. Слова каким-то образом казались неточными, и их
значение трудно было вычленить. У меня никогда не было такого ощущения
относительно разговора, и, поняв свое необычное настроение, я поспешно
начал говорить.
- Но что я могу делать с этим холмом, дон Хуан?
- Зафиксируй каждую его черту в своей памяти. Это место, куда ты
будешь приходить в сновидениях. Это место, где ты будешь встречаться с
силами, где когда-нибудь тебе будут раскрыты секреты.
- Ты охотишься за силой, и это твое место. Место, где ты будешь
хранить свои ресурсы.
Сейчас это не имеет для тебя смысла, поэтому пусть на какое-то время
это будет оставаться бессмыслицей.
Мы спустились со скалы, и он провел меня к небольшому чашевидному
углублению на западной стороне вершины. Там мы сели и поели.
Без сомнения, было что-то неописуемо приятное для меня на вершине
этого холма. Еда, как и отдых, были неизвестным поглощающим ощущением.
Свет заходящего солнца бросал богатый почти медный отсвет, и все
вокруг, казалось, было покрашено золотой краской. Я полностью отдался
любованию пейзажем. Я даже не хотел думать.
Дон Хуан заговорил со мной почти шепотом. Он сказал, чтобы я следил
за каждой деталью вокруг, в независимости от того, какой бы маленькой или
тривиальной она мне ни казалась. Особенно за чертами того ландшафта,
который простирался в западном направлении. Он сказал, чтобы я смотрел на
солнце, не фокусируя на нем взгляда до тех пор, пока оно не исчезнет за
горизонтом.
Последние минуты света как раз перед тем, как солнце спряталось за
одеялом низких туч или тумана, были в полном смысле величественными.
Солнце, казалось, подожгло землю, превратив ее в большой костер. Я
почувствовал красный отсвет у себя на лице.
- Встань! - крикнул дон Хуан и дернул меня вверх. Он отпрыгнул от
меня и приказал мне повелительным, но срочным голосом бежать на том месте,
где я стоял.
Пока я бежал на одном и том же месте, я начал ощущать тепло,
заполняющее мое тело. Это была какая-то медная теплота. Я чувствовал ее на
небе и на "крыше" моих глазниц. Казалось, верхняя часть моей головы горит
холодным огнем и излучает медный свет.
Что-то внутри меня заставило меня бежать все быстрее и быстрее, когда
солнце начало исчезать. В определенный момент я действительно
почувствовал, что стал таким легким, что мог бы улететь. Дон Хуан очень
твердо ухватил меня за правое запястье. Ощущение, вызванное давлением его
руки, вернуло чувство трезвости и собранности. Я повалился на землю, и он
сел рядом со мной. Через несколько минут отдыха он спокойно поднялся,
похлопал меня по плечу и сделал мне знак следовать за собой.
Мы опять забрались на вершину заостренной скалы, где сидели до этого.
Скала заслоняла нас от холодного ветра. Дон Хуан нарушил тишину.
- Это был прекрасный знак, - сказал он. - как странно! Это произошло
в конце дня. Мы с тобой такие различные. Ты более ночное существо. Я
предпочитаю молодое сияние утра или скорее сверкание утреннего солнца,
ищущего меня. Но оно скрывается от тебя. С другой стороны, садящееся
солнце искупало тебя. Его пламя охватило тебя и не обожгло. Как странно!
- Почему это странно?
- Я никогда не видел, чтобы это бывало. Знак, когда он происходит,
всегда бывает в царстве молодого солнца.
- Почему это так, дон Хуан?
- Сейчас не время говорить об этом, - сказал он отрывисто. - знание -
это сила. Нужно долгое время для того, чтобы накопить достаточно силы,
чтобы даже говорить о нем.
Я попытался настаивать, но он резко переменил тему. Он спросил меня о
моем прогрессе в "сновидениях".
Я начал видеть сны о различных местах, таких, как университет или
дома нескольких друзей.
- Ты бывал в этих местах в дневное или ночное время? - спросил он.
Мои сны соответствовали времени дня. То есть тому времени, когда я
привык посещать эти места: в университете в дневное время, дома друзей - в
вечернее.
Он предложил, чтобы я попытался совершать сновидения во время
короткого дневного сна, и посмотрел, не могу ли я действительно
визуализировать выбранное место, как это было в то время, когда у меня шли
"сновидения". Если "сновидения" бывали ночью, то мое видение местности
должно относиться к ночному времени. Он сказал, что то, что испытываешь в
"сновидении", должно соответствовать тому времени дня, когда "сновидение"
имеет место. В противном случае видения будут не "сновидениями", а
обычными снами.
- Для того, чтобы помочь самому себе, ты должен избрать особый
предмет, относящийся к тому месту, куда ты хочешь отправиться, и
сфокусировать свое внимание на нем, - продолжал он. - здесь, на этой
вершине, например, у тебя есть особый куст, который ты сможешь наблюдать,
пока у тебя в памяти есть для него место. Ты можешь возвращаться сюда во
время сновидения, просто вспомнив этот куст или же эту скалу, где мы
сидим, или вспомнив любую другую вещь здесь. Во время сновидений
путешествовать легче, когда ты фокусируешь свое внимание на месте силы,
таком, как это место. Но если ты не хочешь сюда приходить, ты можешь
выбрать любое другое место. Может быть, университет, куда ты ходишь,
является для тебя местом силы. Используй его. Сфокусируй свое внимание на
любом предмете там и затем найди его в сновидении.
От этого особого предмета, который ты вспомнишь, ты должен
возвратиться обратно к своим рукам, затем к другому предмету и так далее.
Но сейчас ты должен фокусировать свое внимание на всем, что находится
на этом холме, потому что это самое важное место в твоей жизни.
Он взглянул на меня, как бы судя об эффекте своих слов.
- Это место, где ты умрешь, - сказал он мягким голосом.
Я нервно отпрянул, меняя положение, и он улыбнулся.
- Я вместе с тобой буду приходить на эту вершину вновь и вновь, -
сказал он. - а затем ты должен приходить сюда сам, пока ты не насытишься
ею. До тех пор, пока вершина не пропитает тебя. Ты будешь знать время,
когда вершина наполнит тебя. Вершина этого холма так, как она есть сейчас,
будет тогда местом твоего последнего танца.
- Что ты имеешь в виду под моим последним танцем, дон Хуан?
- Это место твоей последней стоянки, - сказал он. - ты умрешь здесь,
независимо от того, где ты будешь находиться. У каждого воина есть место,
чтобы умереть. Место его предрасположения, которое пропитано незабываемыми
воспоминаниями, где могущественные события оставили свой след. место, где
он был свидетелем чудес, где ему были открыты секреты, место, где он
хранил свою личную силу.
Воин имеет обязательство возвращаться назад к этому месту своего
предрасположения каждый раз, как он коснется силы, для того, чтобы хранить
ее здесь. Он идет туда или пешком или при помощи сновидения.
И, наконец, однажды, когда его время на земле окончится, и он
почувствует, что смерть хлопнула его по левому плечу, его дух, который
всегда готов, летит к месту его предрасположения, и там воин танцует для
своей смерти.
Каждый воин имеет специальную позу силы, которую он развивает в
течение всей жизни. Это своего рода танец. Движения, которые он исполняет
под влиянием своей личной силы.
Если у умирающего воина сила ограничена, то его танец короток, если
его сила грандиозна, его танец величественен. Но в независимости от того,
мала его сила или величественна, смерть должна остановиться и быть
свидетелем его последней стоянки на земле. Смерть не может одолеть воина,
который пересчитывает оружие своей жизни в последний раз, пока он не
закончит свой танец.
Слова дона Хуана вызвали у меня озноб. Тишина, сумерки,
величественный пейзаж, все, казалось, было помещено здесь, как иллюстрация
картины последнего танца силы воина.
- Можешь ты научить меня этому танцу, хотя я и не воин? - спросил я.
- Любой человек, который охотится за силой, должен знать этот танец,
- сказал он. - однако, я не могу тебя научить ему сейчас. Скоро у тебя
будет стоящий противник, и я покажу тебе тогда первые движения силы. Ты
должен сам добавить другие движения в ходе своей жизни. Каждое новое
движение должно быть достигнуто в битве силы, поэтому, точно говоря, поза,
форма воина, является историей его жизни, танцем, который растет по мере
роста его личной силы.
- И смерть действительно останавливается для того, чтобы посмотреть
на танец воина?
- Воин - только человек, смиренный человек. Он не может изменить
планов своей смерти, но его неуязвимый дух, который накопил силу после
поразительных трудностей, действительно может удержать смерть на какое-то
время. Время, достаточно долгое, чтобы он мог в последний раз порадовать
себя использованием своей силы. Мы можем сказать, что это тот договор,
который имеет смерть с людьми неуязвимого духа.
Я ощутил захватывающее любопытство и говорил просто для того, чтобы
удовлетворить его. Я спросил его, не знал ли он воинов, которые умерли, и
каким образом их последний танец повлиял на их умирание.
- Выбрось это из головы, - сказал он сухо. - умирание - это
монументальное дело. Это больше, чем подрыгать ногами и застыть.
- Буду ли я тоже танцевать до своей смерти, дон Хуан?
- Наверняка. Ты охотишься за личной силой, даже несмотря на то, что
еще не живешь, как воин. Сегодня солнце дало тебе свой знак. Лучшее, что
ты сделаешь в работе своей жизни, будет сделано к концу дня. Очевидно, ты
не любишь молодого сверкания раннего света. Утреннее путешествие не зовет
тебя. Твоей чашкой чая является заходящее солнце, старое, желтоватое и
таящее. Ты не любишь жара, ты любишь тепло.
И поэтому ты будешь танцевать перед своей смертью здесь, на вершине
этого холма, в конце дня, и в своем последнем танце ты расскажешь о своей
борьбе, о тех битвах, которые выиграл, и о тех, которые проиграл. Ты
расскажешь о своей радости и замешательстве при встрече с личной силой.
такой танец расскажет тебе о секретах и чудесах, которые ты накопил. И
твоя смерть будет сидеть здесь и следить за тобой.
Заходящее солнце будет заливать тебя, не обжигая, как это сделано
было сегодня. Ветер будет мягким и тающим, и твоя вершина будет дрожать.
Когда ты подойдешь к концу твоего танца, ты взглянешь на солнце, потому
что больше ты его никогда не увидишь ни в бодрствующем состоянии, ни в
сновидениях. А затем твоя смерть покажет на юг, в бесконечность.
14. БЕГ СИЛЫ
