часть его учения: инструкции для левой стороны. Из-за экстраординарного
качества этих состояний дон Хуан требовал, чтобы я не обсуждал их с
другими, пока мы не закончим все, что входило в схему обучения магов. Это
требование я принял без затруднений. В подобных уникальных состояниях
сознания мои способности понимания инструкций невероятно увеличивались, но
в то же самое время мои способности описания или даже воспоминания их
ухудшались. Я действовал в этих состояниях уверенно и умело, но не мог
ничего вспомнить, перейдя в свое нормальное сознание.
Потребовались годы для создания критического превращения моего
увеличенного сознания в открытую память. Мой рассудок и здравый смысл
замедляли этот темп, сталкиваясь лоб в лоб с нелепой, неправдоподобной
реальностью повышенного сознания и прямого знания. С годами, проистекающее
из этого познавательное расстройство вынудило меня избегать данную
проблему, не думая о ней.
Что бы я ни писал о своем обучении вплоть до сего времени,
рассказывает о том, как дон Хуан обучал меня мастерству сознания. Я не
описывал ни искусства выслеживания, ни мастерства намерения.
Дон Хуан учил меня их принципам и приложениям с помощью двух своих
спутников: магов Висенте Медрано и Сильвио Мануэля, но чему бы я ни учился
у них, все оставалось покрытым мраком в том, что дон Хуан называл
сложностями повышенного сознания. До сих пор для меня было невозможно ни
писать, ни даже думать связанно об искусстве выслеживания и мастерстве
намерения. Моей ошибкой было то, что я считал их объектом нормальной
памяти и воспоминания, они были, и в то же время их не было. Чтобы решить
это противоречие, я не следовал им прямо - что фактически невозможно - а
обходился с ними косвенным путем посредством заключительной темы
инструкции дон Хуана: историй магов прошлого.
Он рассказывал эти истории, раскрывая мне то, что называл
абстрактными ядрами своих наставлений. Но я был неспособен уловить природу
абстрактных ядер несмотря на его исчерпывающие объяснения, которые, как я
теперь знаю, предназначались больше для того, чтобы расширить мой
кругозор, чем для объяснения чего бы то ни было рациональным способом. Его
манера изложения заставила меня многие годы верить в то, что объяснения
абстрактных ядер были похожи на ученые отчеты, и все, что я мог делать при
таких обстоятельствах, так это принимать их как данное. Они стали частью
моего молчаливого одобрения его учения, но без полной оценки моего
участия, которое было существенно для их понимания.
Дон Хуан представил три серии по шесть абстрактных ядер в каждой,
которые располагались по степени возрастающей сложности. Здесь я описываю
первую серию, которая состоит из манифестаций духа, стука духа,
надувательства духа, нашествия духа, требований намерения, и управления
намерением.
1. МАНИФЕСТАЦИИ ДУХА. ПЕРВОЕ АБСТРАКТНОЕ ЯДРО
Дон Хуан всякий раз, когда это было уместно, рассказывал мне короткие
истории о магах своей линии, и особенно о своем учителе, нагвале Хулиане
на самом деле это были не истории, а скорее описание способов поведения
этих магов и аспектов их индивидуальностей. Каждый из этих рассказов был
предназначен для того, чтобы пролить свет на определенный предмет в моем
обучении.
Я слышал те же истории и от других пятнадцати членов группы магов дон
Хуана, но ни один из этих рассказов не давал мне ясного образа людей,
которых они описывали. Так как я не мог убедить дон Хуана дать мне
побольше подробностей об этих магах, я покорился мысли о том, что никогда
не узнаю их сколь-либо глубже.
Как-то после полудня, в горах южной мексики, дон хуан, объяснив мне
кое-что о сложностях мастерства сознания, сделал заявление, которое
поставило меня в тупик.
- я думаю, наступило время поговорить о магах нашего прошлого, -
сказал он.
Дон Хуан объяснил, что это необходимо для того, чтобы я начал
составление выводов, основанных на систематическом обзоре прошлого -
выводов как о мире ежедневных дел, так и о мире магов.
- Маги жизненно заинтересованы в своем прошлом, - сказал он.
- Я не имею в виду их личного прошлого. Для магов их прошлым является
то, что делалось другими магами в давно прошедшие дни. И то, чем мы сейчас
займемся, будет исследованием этого прошлого.
- Средний человек тоже пересматривает прошлое, но пересматривает
главным образом свое личное прошлое и делает это ради своего собственного
оправдания. Маги заняты противоположным - они советуются с прошлым, чтобы
получить ориентир.
Но разве это не делает каждый? Смотреть на прошлое, чтобы получить
ориентир.
- Нет! - настойчиво возразил он. - средний человек измеряет себя по
отношению к прошлому, к личному прошлому или прошлому знанию его времени,
пытаясь найти оправдание своему настоящему или будущему поведению, либо
создать для себя образец. А маги искренне ищут в своем прошлом только
ориентир.
- Дон Хуан, а может быть вопрос прояснится для меня, если ты
расскажешь, что для мага является ориентиром?
- Для магов установление ориентиров означает получение шанса
исследовать намерение, - ответил он. - Это является точной целью нашей
финальной цели инструкций. И ничто не дает магам лучшего взгляда на
намерение, чем исследование историй других магов, сражавшихся за понимание
той же силы.
Он объяснил, что исследуя свое прошлое, маги его линии тщательно
отмечали основной абстрактный порядок своего знания.
- В магии существует двадцать одно абстрактное ядро, - продолжал дон
Хуан - далее имеется множество историй, основанных на этих абстрактных
ядрах, историй о нагвалях нашей линии, сражавшихся за понимание духа.
Пришло время раскрыть тебе абстрактные ядра и магические истории.
Я ждал, что дон Хуан начнет рассказывать мне истории, но он сменил
тему и вновь вернулся к объяснению сознания.
- Подожди минутку, - запротестовал я. - а как же с магическими
историями. Ты расскажешь мне их?
- Конечно расскажу, - ответил он. - Но это не те истории, которые
можно рассказывать как сказки. Тебе предстоит продумать через них свой
путь, а затем переосмыслить их - прожить их заново, так сказать.
Наступило долгое молчание. Я стал очень осторожным и боялся, что если
вновь начну настаивать на том, чтобы он рассказал мне истории, мне
придется взять на себя ответственность за то, о чем я позже буду сожалеть.
Но любопытство оказалось большим, чем здравый смысл.
- Ну что же, продолжим эту тему, - проквакал я.
Дон Хуан, явно уловив суть моих мыслей, злобно усмехнулся.
Он встал и дал мне знак следовать за ним. До этого мы сидели среди
каких-то сыпучих скал на дне оврага. Было около пяти часов вечера. Небо
потемнело и стало облачным. Низкие, почти черные дождевые облака неслись
чуть выше вершин на восток. В сравнении с ними облака в вышине создавали
впечатление, что небо к югу проясняется. Немного раньше шел ливень, а
теперь казалось, что дождь отступил в свое убежище, оставив вместо себя
только угрозу.
По идее я должен был замерзнуть до костей-было очень холодно. Но мне
было тепло. Когда я вцепился в камень, который дон Хуан дал мне подержать
я понял, что ощущение тепла в почти ледяной мороз было знакомо мне, хотя и
удивляло меня каждый раз. Как только я начинал замерзать, дон Хуан давал
мне подержать ветку или камень, либо засовывал под мою рубашку на верхнюю
часть грудной кости горсть листьев, и это было достаточно, чтобы повысить
температуру моего тела.
Я безуспешно пытался самостоятельно восстановить эффект его помощи.
Как-то он сказал мне, что это не помощь, а его внутреннее молчание,
которое делает меня теплым, причем ветви, камни и листья использовались
как прием ловли моего внимания и поддержания его в фокусе.
Быстро передвигаясь, мы влезли на крутой западный склон горы и почти
у самой вершины достигли скалистого уступа. Мы находились в предгорье
высокого горного хребта. Со скалистого уступа я увидел, что туман начал
смещаться к южному концу долины, которая расстилалась под нами. Низкие,
тон кие облака, казалось, наступали на нас, срываясь с черно-зеленых
высоких горных вершин и соскальзывая на запад. После дождя, под темным
облачным небом, долина и горы к востоку и югу казались покрытыми мантией
темно-зеленого безмолвия.
- Вот идеальное место для беседы, - сказал дон Хуан, усаживаясь на
каменный пол небольшой потаенной пещеры.
Пещера идеально подходила для того, чтобы мы могли сидеть бок о бок.
Наши головы почти касались свода, а спины удобно прилегали к изогнутой
поверхности скалистой стены. Казалось, что пещеру специально выдолбили для
того, чтобы в ней могли разместиться два человека нашей комплекции.
Я заметил и другую странную особенность пещеры: стоя на выступе, я
видел всю долину и горные цепи к востоку и югу, но сидя здесь я был
ограничен скалами. В то же время выступ находился на уровне пола пещеры и
был плоским.
Я хотел поделиться с дон Хуаном своими наблюдениям, но он
предвосхитил меня.
- Эта пещера создана людьми, - сказал он. - выступ имеет уклон, но
глаза не замечают его.
- Кто сделал эту пещеру, дон Хуан?
- Древние маги. Может быть тысячи лет тому назад. Одной особенностью
это пещеры является то, что животные, насекомые и даже люди не приходят.
Сюда древние, маги кажется, наделили ее зловещим зарядом, который
заставляет каждое живое существо чувствовать себя здесь неловко.
Странно, но в этот миг я чувствовал необъяснимое счастье и надежную
защиту. Все мое тело звенело от ощущения физической удовлетворенности.
Фактически я чувствовал очень приятное, очень сладостное ощущение в
животе, словно что-то щекотало мои нервы.
- Я себя неловко не чувствую, - прокомментировал я.
- Со мной то же самое, - сказал он. - но это значит только то, что ты
и я не отличаемся сильно по темпераменту от старых магов прошлого,
настолько чтобы как-то беспокоиться об этом.
Я боялся развивать эту тему как-либо дальше, потому что ждал от него
рассказа.
- Первая магическая история, которую я расскажу тебе, называется
"манифестация духа", - начал дон Хуан, - но не позволяй названию
мистифицировать тебя. Манифестация духа - это только первое абстрактное
ядро, вокруг которого выстроена первая магическая история.
- Это первое абстрактное ядро само по себе является историей, -
продолжал он. - Рассказ гласит, что когда-то жил человек, средний человек,
без всяких особых атрибутов. Он служил, как и любой другой вместилищем для
духа. И в силу этого, он как и любой другой человек, был частью духа,
частью абстрактного. Правда он не знал этого. Мир делал его таким занятым,
что у него не было ни времени, ни желания действительно исследовать этот
вопрос.
- Дух пытался, конечно, без толку, обнаружить свою связь, используя
внутренний голос, дух раскрывал свои секреты, но человек не мог понять
этих откровений. Конечно, он слышал внутренний голос, но был уверен, что
он чувствует своими собственными чувствами и думает своими собственными
мыслями.
- Дух, пытаясь вывести его из дремоты, дал ему три знамения, три
следующие одна за другой манифестации. Дух физически пересек путь человека
наиболее очевидным способом. Но человек забывал все, кроме своих забот.
Дон Хуан остановил рассказ и посмотрел на меня, как делал это всегда,
когда ждал моих замечаний и вопросов. Я ничего не сказал, так как не
понимал того, что он хотел мне доказать.
