собственные пути. Они имеют свою собственную пропасть. Женщины
менструируют. Нагваль говорил мне, что это является дверью для них. В
течение своего женского периода они становятся чем-то еще. Я знаю, что это
было время, когда он учил моих девочек. Мне уже было слишком поздно; я уже
слишком стара, поэтому я на самом деле не знаю, как выглядит эта дверь.
Однако, Нагваль настаивал на том, чтобы девочки уделяли внимание всему,
что происходит с ними в течение этого времени. Он обычно брал их в течение
этих дней в горы и оставался там с ними до тех пор, пока они не видели
трещину между мирами.
Так как Нагваль не колебался и не боялся делать любые вещи, он
безжалостно нажимал на них, чтобы они сами смогли обнаружить, что в
женщинах есть трещина, которую они очень хорошо маскируют. В течение этого
периода, независимо от того, как бы хорошо не была сделана маскировка, она
спадает, и женщины становятся разоблаченными. Нагваль оказывал нажим на
моих девочек до полусмерти, чтобы открыть эту трещину. Они сделали это. Он
заставил их сделать это, но это потребовало от них несколько лет.
- Как они стали ученицами?
- Лидия была его первой ученицей. Он нашел ее однажды утром, когда
остановился в одной разрушенной хижине в горах. Нагваль говорил мне, что
там не было никого видно, и тем не менее были знаки, звавшие его в этот
дом с раннего утра. Бриз причинял ему большое беспокойство. Он сказал, что
он даже не мог открыть свои глаза всякий раз, когда он пытался удалиться
от этого места. Поэтому, когда он нашел дом, он знал, что там что-то было.
Он посмотрел под кучу соломы и хвороста и нашел девочку. Она была очень
больная. Она едва могла говорить, но тем не менее она сказала ему, что не
нуждается ни в чьей помощи. Она собиралась продолжать спать, и если она
больше не проснулась бы, никто бы ничего от этого не потерял. Нагвалю
понравился ее дух и он заговорил с ней на ее языке. Он сказал, что он
собирается вылечить ее и заботится о ней до тех пор, пока она не будет
сильной снова. Она отказалась. Она была индианкой, которая знала только
огорчения и страдания. Она сказала Нагвалю, что она уже принимала все
лекарства, которые ее родители дали ей, но ничто не помогло.
Чем больше она говорила, тем больше Нагваль понимал, что знак указал
на нее самым своеобразным способом. Знак больше был похож на команду.
Нагваль поднял девушку и положил на свои плечи, как ребенка, а потом
отнес ее к Хенаро. Хенаро приготовил лекарство для нее. Она больше не
могла открыть глаза. Ее веки слиплись. Они были припухшими и на них был
желтоватый налет. Они гноились. Нагваль ухаживал за ней, пока ей не стало
хорошо. Он нанял меня смотреть за ней и готовить ей еду. Я помогала ей
поправиться с помощью моей пищи. Она - мой первый ребенок. Когда она
поправилась, а на это потребовался почти год, Нагваль захотел вернуть ее к
ее родителям, но девушка отказалась уйти и осталась с ним.
Спустя короткое время после того, как он нашел Лидию, и в то время,
когда она еще была слабой и находилась на моем попечении, Нагваль нашел
тебя. Тебя привел к нему один человек, которого он никогда раньше не
видел. Нагваль видел, что смерть этого человека витает над его головой, и
ему показалось очень странным, что этот человек указывает ему на тебя в
такое время. Ты заставил Нагваля смеяться, и он немедленно устроил тебе
испытание. Он не взял тебя, он сказал тебе, чтобы ты пришел и нашел его.
Он испытывал тебя всегда так, как он не испытывал никого другого. Он
сказал, что это был твой путь.
В течение трех лет он имел только двух учеников - Лидию и тебя. Затем
однажды, когда он был в гостях у своего друга Виснете, исцелителя с
севера, какие-то люди привели помешанную девочку, которая не делала
ничего, кроме как кричала. Эти люди приняли Нагваля за Виснете и положили
девочку ему в руки. Нагваль сказал мне, что девочка побежала к нему и
ухватилась за него, как будто она знала его. Нагваль сказал ее родителям,
что они должны оставить ее с ним. Они беспокоились о плате, но Нагваль
заверил их, что это будет бесплатно. Я полагаю, что девочка так
осточертела им, что они не знали, как от нее избавиться.
Нагваль привел ее ко мне. Это был сущий ад. Она и вправду была
помешанной. Это была Жозефина. Нагвалю потребовалось несколько лет, чтобы
вылечить ее. Но даже и по сей день она глупее бревна. Она, конечно,
помешалась на Нагвале, и на этой почве была ужасная борьба между Лидией и
Жозефиной. Они ненавидели друг друга. Но я любила их обеих. Но Нагваль,
когда увидел, что они не могут ладить, стал очень твердым с ними. Как ты
знаешь, Нагваль может вывести из себя кого угодно. Поэтому он напугал их
до полусмерти. В один день Лидия не выдержала и ушла. Она решила найти
себе молодого мужа. На дороге она нашла крошечного цыпленка. Он только что
вылупился и потерялся среди дороги. Лидия подобрала его, а так как она
была в пустынной местности, и вокруг не было никаких домов, она решила,
что цыпленок ничей. Она засунула его за свою блузку и поместила между
грудей, чтобы согреть его. Лидия рассказала мне, что она бежала, и в
результате маленький цыпленок начал перемещаться набок. Она попыталась
вернуть его обратно вперед, но не могла поймать его. Цыпленок очень быстро
бегал вокруг по ее бокам и спине внутри блузы. Ноги цыпленка сначала
щекотали ее, а потом довели до помешательства. Когда она осознала, что не
может вытащить его, она вернулась обратно ко мне, вопя без памяти, и
попросила меня вытащить проклятое создание из ее блузы. Я раздела ее, но
это оказалось бесполезно. Там не было никакого цыпленка, и тем не менее
она продолжала ощущать, как его ноги бегают по ее коже.
Нагваль тогда перехитрил ее и сказал ей, что только когда она
отпустит свое старое "я", бег цыпленка прекратится. Лидия была помешанной
три дня и три ночи. Нагваль велел мне связать ее. Я кормила ее, чистила и
давала ей воду. На четвертый день она стала очень мирной и тихой. Я
развязала ее, и она стала одевать свои одежды, и когда она оделась так,
как была одета в тот день, когда убежала, маленький цыпленок вышел. Она
взяла его в руки, целовала и благодарила его и вернула его в то место, где
она нашла его. Я провожала ее часть пути.
С того времени Лидия никогда никого не беспокоила. Она приняла свою
судьбу. Ее судьба - Нагваль, без него она уже умерла бы. Так что какой
смысл был пытаться отвергать или изменять вещи, которые можно только
принимать?
Затем сбежала Жозефина. Она уже была напугана тем, что случилось с
Лидией, но вскоре забыла об этом. Однажды в воскресенье, во второй
половине дня, когда она шла за дом, сухой лист зацепился за нити ее шали.
Ее шаль была соткана рыхло. Она попыталась вытащить листик, но боялась
испортить шаль. Поэтому, когда она вошла в дом, то немедленно попыталась
высвободить его, но это не получилось, т.к. он застрял. Жозефина в порыве
гнева стиснула шаль и лист и раскрошила его рукой. Она подумала, что
маленькие кусочки легче будет вытащить. Я услышала иступленный вопль, и
Жозефина упала на землю. Я подошла к ней и обнаружила, что она не может
открыть руку. Лист изрезал ее руку, словно кусочками бритвенных лезвий.
Лидия и я помогали ей и нянчились с ней семь дней. Жозефина была упрямей,
чем кто бы то ни было. Она почти умирала. В конце концов она сумела
раскрыть свою руку, но только после того, как она в своем уме решила
оставить свои старые пути. У нее все еще бывают боли в теле, особенно в
руке, из-за плохого настроения, которое все еще возвращается к ней.
Нагваль сказал им обеим, что они не должны полагаться на свою победу, так
как каждый из нас всю свою жизнь ведет борьбу против своих старых "я".
Лидия и Жозефина никогда не боролись снова. Я не думаю, что они любят
друг друга, но они, безусловно, ладят. Я люблю этих двух больше всего. Они
были со мной все эти годы. Я знаю, что они любят меня тоже.
- Как насчет двух других девушек?
- Годом позже пришла елена, она и есть ла Горда. Она была в гораздо
худшем состоянии, чем ты можешь себе вообразить. Она весила 220 фунтов.
Она была доведенной до отчаяния. Паблито дал ей приют в своей лавке. Она
занималась стиркой и утюжкой, чтобы содержать себя. Нагваль пришел однажды
ночью к Паблито и заметил работавшую толстую девушку, над которой летал
круг мотыльков. Он говорил, что мотыльки образовывали совершенный круг,
какой он мог только наблюдать. Он видел, что женщина была близка к концу
своей жизни, однако мотыльки давали ему несомненный знак. Нагваль
действовал быстро и взял ее с собой.
Она была хорошей некоторое время, но дурные привычки, которые она
усвоила, были слишком глубоко укоренившимися, и она не могла отказаться от
них. Поэтому однажды Нагваль послал ветер помочь ей. Вопрос был в том,
чтобы помочь ей, либо прикончить ее. Ветер начал дуть на нее, пока он не
вывел ее из дома, в тот день она была одна и никто не видел, что
происходило. Ветер толкал ее в холмы и ущелья, пока она не упала в ров,
яму в земле вроде могилы. Ветер держал ее там несколько дней. Когда
Нагваль наконец нашел ее там, она сумела остановить ветер, но была слишком
слаба, чтобы идти.
- Как девушкам удавалось остановить то, что действовало на них?
- Ну, в первую очередь, то, что действовало на них, была
тыква-горлянка, которую Нагваль носил привязанной к своему поясу.
- А что было в горлянке?
- Олли, которых Нагваль носит с собой. Он говорил, что олли выходят
через его горлянку. Не спрашивай больше меня, так как я больше ничего не
знаю об олли. Все, что я могу сказать тебе, это то, что Нагваль
распоряжается двумя олли и заставляет их помогать ему. В случае моих
девочек олли возвращается назад, когда они были готовы измениться либо
умереть. Но этот случай произошел со всеми ними тем или иным путем. И ла
Горда изменилась больше, чем кто-либо еще.
Она была пустой, в действительности более пустой, чем я, но она
обработала свой дух, пока она не стала самой силой. Я не люблю ее. Я боюсь
ее. Она знает меня. Она проникает в меня и мои ощущения, и это тревожит
меня. Но никто не может с ней ничего сделать, потому что она никогда не
теряет бдительности. Она ненавидит меня, но она думает, что я злая
женщина. Может быть она права. Я думаю, что она знает меня достаточно
хорошо, и я не такая неуязвимая, какой я хотела бы быть, но Нагваль
советовал мне не беспокоиться о моих ощущениях относительно ее. Она
подобна элихио, мир более не затрагивает ее.
- Что особого Нагваль сделал с ней?
- Он учил ее вещам, которым он не учил больше никого. Он никогда не
баловал ее или что-нибудь в этом роде. Он доверял ей, она знает все обо
всех. Нагваль также рассказал мне обо всем, за исключением вещей,
касающихся ее. Может быть, это потому, что я не люблю ее. Нагваль велел ей
быть моим надзирателем. Куда бы я не пошла, я нахожу ее. Она знает все,
что делаю я. Например, я не удивлюсь, если она появится прямо сейчас.
- Ты думаешь, она может появиться?
- Сомневаюсь. Сегодня вечером ветер со мной...
- Как ты считаешь, что она должна делать? Имеет она какое-то
специальное задание?
- Я уже сказала тебе достаточно о ней. Я боюсь, что если я буду
продолжать разговор о ней, она заметит оттуда, где она находится, а я не
хочу, чтобы это случилось.
- Тогда расскажи мне о других.
- Некоторое время спустя после того, как он нашел ла Горду.
Нагваль нашел элихио. Он рассказывал мне, что прибыл с тобой в свои
